Аннотация: Камни, цветы и птицы. Живые места. Летающие кони. Принцы. Предательства. Признания. Лилии. Все из-за них, определенно. И еще - из-за грильяжа. Словом - увы мне!
Глава 1
Нехороший букет
Я сидела на подоконнике, ела грильяж в шоколаде и пила кофе.
Мерзость.
Я не люблю кофе, у меня после него начинает болеть голова. А грильяж мне не по зубам - слишком жесткий. Почти как подоконник.
Так что правильней было бы сказать, что я грызла грильяж и давилась кофе, отсидев себе уже все, что можно. Но такое положение вещей отвлекало. От того, что было тверже грильяжа и горше кофе. От обиды на весь белый свет и одного конкретного мужчину.
Я посмотрела вниз, за окно. На зеленые ветки тополя и голубые волны реки за ними. Лето. Жара. Прогулочный теплоход с пошлыми песенками. Вереница пляжных паломников. Идиллия, в общем.
Я представила себе принца. Как он выезжает из-за угла на белоснежном коне... Вообще-то, мне больше нравилась рыжая масть. Или вороная. Или, на худой конец, серая. Но нужно соблюдать традиции. Итак, конь белый. И принц тоже. В смысле - белокурый, в белоснежном камзоле с золотым шитьем. Хотя, вообще-то, мне больше нравятся рыжие. Или брюнеты. Но традиции, как без них.
Белый принц на белом коне. Выезжает из-за угла моего дома. Хм. Если он поедет по набережной, то вполне может до меня не доехать - там вон какие загорелые нимфы дефилируют. Тогда лучше пусть продирается по дорожке у самого дома, за кустами.
Хотя, в таком случае, он не сможет пустить своего коня в галоп. Зачем в галоп? Затем, чтобы лошадка, разогнавшись как следует, смогла высоко подпрыгнуть, а принц смог поцеловать мне руку. Ой, нет, лучше не надо! Во-первых, ни один конь до второго этажа не допрыгнет, разве что волшебный... этот, который Сивка-Бурка, вещий каурка. Но у него всадник - Иванушка-дурачок, а я хочу принца. Настоящего. Всамделишного.
И если пытаться поцеловать даме руку в таком вот прыжке, то дело закончится плохо - либо вывернутой рукой, либо стащенной с подоконника дамой. И покалеченным конем.
Нет, пусть он никуда не прыгает. Пусть он бросит букет. Букет... я живо представила, как букет из белых разлапистых лилий - почему лилий?! Я ведь люблю розы, на худой конец - астры или ландыши! - по красивой дуге взмывает вверх... И отлетает от натянутой на окне сетки. Прямо принцу в лоб.
Ой, мамочки! Увы мне, горемычной. Если у меня даже с собственными выдумками отношения не складываются, что уж о живых людях говорить.
Клац! Пытаясь разгрызть особенно упорный кусок грильяжа, я чуть не прокусила себе язык. И решила, что с меня хватит. В коробке оставалась всего одна конфета, но я просто не могла ее доесть. Поэтому, подцепив ногтем канцелярскую кнопку, отогнула кусок сетки и спихнула грильяжину за окно. Все равно под домом никто не ходит, разве что кошки.
Я ждала, что она свалится и стукнет об асфальт. Как бы не так! Зловредная конфета решила издеваться надо мной до конца. Она прилипла к карнизу. Видимо, шоколад нагрелся у меня в руках. Досадливо бурча, я отодвинула подальше чашку с остатками кофе и вытащила еще пару кнопок. Теперь в дыру можно было просунуть руку целиком, что я и сделала. Толкнула конфету - но слишком сильно, пальцы съехали за край карниза. И сомкнулись на чем-то... мокром. Прохладном. Сминающемся.
От неожиданности я дернула руку назад, и вытянула...букет. Из тех самых лаптастых лилий. А на другом конце букета - конскую голову. Белую.
То есть, поймите меня правильно - голова была не отдельно, конечно, но шея и остальное туловище оставались вне поля моего зрения. Более того, никакой тяжести я не ощущала - только сопротивление. Конь, в зубах которого был зажат букет, тащил его на себя, пытаясь вырвать из моей руки.
Не тут-то было! Я вцепилась в лилии мертвой хваткой. Хорошо, это были не розы, а то разодрала бы всю ладонь.
Конь издал очень злобный всхрап. В сочетании со звериным оскалом и немигающими черными газами вышло страшно.
Я испугалась. И свалилась с подоконника.
В комнату, само собой.
Хрупкие стебли не выдержали подобного рывка - в зубах у коня остались "корешки", мне достались "вершки". Я тут же отшвырнула их в сторону и с тихим повизгиванием кинулась закрывать ставни. Успела вовремя - лошадиный нос отскочил от стекла с громким "бумс!"
Тогда конь подплыл к все еще открытой форточке. Именно подплыл - сначала показалась шея с встопорщенной гривой, следом - широкая, лоснящаяся грудь. Сетка натянулась, грозя порваться... Я нажала на форточку изо всех сил, оттесняя тварь наружу. И повернула защелку.
Ответом мне было ржание, короткое и очень... как бы это выразиться, ругательное.
Силы меня покинули, и я начала сползать вниз. Конь опускался за окном вровень со мной. К счастью, подоконник на моей стороне начинался раньше, чем карниз на его, и вскоре я оказалась избавлена от сводящего с ума зрелища.
Я сидела на полу, прижавшись к холодной батарее, а рядом валялись лилии. Вернее, то, что них осталось - сами цветы с короткими зелеными "хвостиками". Я не люблю лилии, я уже говорила. Мне нравятся розы, астры, хризантемы, ландыши, еще пионы... ну, и всякая полевая мелочь.
Но эти лилии мне понравились. Они оказались не чисто белыми, а серебристо-перламутровыми, светлеющими к краям лепестков. Тычинки у них были короткие, темно-золотые. И пахли они...сладостно. Не сладко, а именно сладостно, легко и... улыбчиво, не подберу другого слова. Я взяла один цветок себе на колени. Он был прохладный, в чашечке собрались капли росы Я окунула туда палец, лизнула - и скривилась: горько! И кисло. Как шкурка у лимона. Брр.
Не знаю, сколько я так просидела, не решаясь встать. Мне все казалось, что та лошадь где-то рядом. Дожидается, пока я покажусь. Впрочем, коняга давно могла бы разбить стекло копытом, если бы захотела. Однако все было тихо. С улицы доносились теплоходные песенки, плеск воды и шарканье пляжных шлепанцев.
И я, наконец, решилась. Очень медленно повернулась, вставая на колени... и охнула, кулем плюхнувшись обратно: ноги затекли немилосердно! Спина тоже. А того, что пониже, я вообще не чувствовала.
В общем, мне стало не до плавающего под окнами коня.
Кое-как перетерпев приступы жгучих мурашек, и вскарабкалась на ноги, мельком глянув за стекло - никого, и поковыляла в ванную. За тазиком для лилий. Ставить их в вазу не имело смысла, к тому же, у меня ее не было. Принесенные Игорем цветы я засовывала в трехлитровые банки. Алекс все обещал подарить мне вазу - красивую, достойную меня - но так и не подарил. Видимо, не нашел такую. Ну и черт с ним.
В зеленом пластиковом тазике лилии смотрелись тоже неплохо.
Я поставила их у кресла, чтобы аромат чувствовался. И пошла отмывать пятно от кофе на подоконнике - чашка все-таки опрокинулась, хорошо хоть, не разбилась.
Остаток дня обещал быть чудесным. Тем более что меня дожидалась новая сказка, закачанная с утра в читалку.
То, что со мной только что произошло самое что ни на есть сказочное событие, до меня как-то не доходило. Ну, конь летающий. Ну, с букетом. Ну и что? Похоже, я тогда решила, что мне все это мерещится. Очередная фантазия, вдруг ставшая чуточку реальней, чем другие. Но все равно скоро пройдет.
Так что я устроилась в кресле с бутылкой минералки - после сладкого грильяжа жутко хотелось пить - и электронной книгой. Вообще-то я предпочитаю настоящие. С запахами, звуками и ощущениями от бумажных страниц ничто не сравнится. Но, увы, увы... ради возможности читать все, что хочется, я некоторое время назад поступилась возможностью получать эстетическое удовольствие от самого процесса.
Сказка оказалась именно такой, как я любила - богатой на опасные приключения и красивых героев. Поэтому, когда ближе к вечеру позвонила Алька, я отказалась идти с ней гулять. Да ну, в самом деле - одеваться, тащиться по жаре неизвестно куда, лучше я еще почитаю.
До сих пор не знаю, если честно, правильно я тогда поступила или нет. Наверное, надо было пойти. Многих проблем бы избежала, это уж точно.
Но - я осталась дома. И поэтому страниц через десять снова вынуждена была прерваться. От трудного объяснения между главгероями меня отвлек звонок в дверь.
Сначала я решила не открывать. Скорее всего, это опять охотники за подключениями. Или просто кто-то ошибся квартирой. Но глупая надежда - а может...? А вдруг понял, осознал...? - заставила меня отложить книгу, выбраться из кресла и на цыпочках подобраться к глазку. Разумеется, меня ждало разочарование - на площадке топтался совершенно незнакомый мне мужик. Плотный, лысоватый, в белой рубашке с какой-то нашивкой на груди. На рекламщика не похож - ни листовок, ни папочек в руках у него не было. Может, это из Горгаза? Или с проверкой счетчиков?
В общем, я решила узнать, чего ему надо, и для начала спросила через дверь:
-Кто там?
-Участковый! - брякнул в ответ мужик. - Открывайте, гражданка!
Господи, а это-то еще зачем? Чего я сделала?!
-М-м-минуточку. - промямлила я. - С-сейчас открою! Заходите!
Чувствуя, как невесть отчего затряслись руки, я отодвинула задвижку, нажала на ручку, приоткрывая дверь... и только тут до меня дошло. Я ведь нашего участкового знаю! Не очень хорошо, конечно, но видела пару раз. И он ничуть на этого мужика не похож!
Мамочки, значит, воры?! Вот так, средь бела дня?!
А этот нахал уже пихался с той стороны, пытаясь оттолкнуть меня и пролезть внутрь.
-Брысь! - я ударила его по просунутой в коридор руке, и сама же вскрикнула: кожа грабителя оказалась невероятно горячей.
Он что, еще и больной, вдобавок?
Рассуждать здраво я в тот момент была неспособна. Иначе никогда не сделала бы того, что сделала. А так - продолжая изо всех сил цепляться за дверь, я изогнулась и укусила эту горячую руку.
Вор - насильник? - убийца? - взвизгнул в ответ не хуже, чем я давеча, когда от коня отбивалась. И дернулся назад.
А я захлопнула дверь. Задвинула задвижку. Сбегала за ключом и долго не могла попасть в замочную скважину. А когда, наконец, посмотрела в глазок, лестничная клетка была пуста.
Только во рту у меня остался привкус...горячего лимона. Брр!
-Я вас слушаю, - сквозь зубы. Выражение лица - подчеркнуто никакое. Руки скрещены на груди. Взгляд - скучающий, поверх повинных голов.
"Я в гневе. Оправдываться бесполезно. Вы не справились - и этим все сказано"
На самом деле, мне было смешно. Но принц не может позволить себя смеяться, когда под угрозой его помолвка. Под угрозой из-за безалаберности подчиненных, не сумевших донести в целости несчастный букет цветов. Совсем обленились, негодяи. Жиром заплыли на вольных хлебах. И эта пузатая кляча с трясущимися боками - боевой конь?! А этот серый шарик с глазами - Хранитель наследного принца Дома Поющих Цветов?!
Позор. Позор. Позор!
Умницы мои. Я не удивлюсь, если они это специально. В конце концов, ни для кого не секрет, что я не хочу жениться на принцессе Аглаэ Медовый Агат. А порча церемониального букета - вполне достойный повод, чтобы снова отложить помолвку. К такому даже матушка не придерется - напротив, кинется к Садовнику за советом.
А вдруг это, и правда, знак? Да нет. Это было бы слишком хорошо. Моего везения на такое не хватит, так что будем довольствоваться тем, что есть.
Что это они там лопочут?
-А что я?! - это Ойхе, конь - Видели бы вы эту девку! Как вцепится! Стеклом меня по носу стукнула!
-А меня за руку укусила! - встрял Филк. - До сих пор болит!
И вытянул вперед мохнатую лапку, демонстрируя проплешину в серой шерсти.
Мда, сильная женщина. И смелая, очевидно.
-А я ему говорил, что здешний надзиратель не так выглядит! - наябедничал Ойхе. - А он меня не послушал! Вот и получил!
-А я откуда знаю, как он должен выглядеть? - возмутился Филк, принимаясь вылизывать пострадавшую конечность. - Я думал, она тоже не знает! А она как вцепится!
-Вот-вот, - согласно всхрапнул Ойхе. - Вцепилась - и хрясь! - поломала...
Коняга виновато покосился на куцые стебли, лишенные цветов.
-Я одного не понимаю, - под двумя жалобными взглядами броня моего молчаливого гнева дала трещину. - Как она вообще умудрилась тебя поймать, Ойхе? Ты что, сам ей показался?
Морда коня выразила безграничное удивление:
-Не показывался я ей, что я, дурак, что ли? Я правила знаю! Дошел до нужного места невидимкой, прыгнул вверх, а тут она как лапищу из окна вытянет - и цап.
-И меня укусила! - вновь завел Филк. - Прямо зубами!
-А чем еще, интересно, она могла тебя укусить? - хмыкнул я. - Ладно, горе-вояки, я сам с этой девой разберусь.
-Хозяин! - Филк так и взвыл. - Не ходи туда!
-А цветы невесты предлагаешь так оставить? - честно говоря, мне и самому не хотелось завязывать лишние контакты. Но традиции есть традиции. - Нет уж, надо забрать. Да отпусти ты меня, не в драконье логово иду!
-Ага, в драконихино, - фыркнул Ойхе. - Вы бы хоть меч взяли, господин.
-Да тьфу на вас! - возмутился я. - Совсем очеловечились?! Брысь с дороги, трусы несчастные!
И ушел, провожаемый укоризненным фырканьем и тревожным пыхтением.
Путь мой лежал на один пролет вниз. Девушку, жившую в квартире под нами, я видел только мельком, в Кристалле Росы, когда мы жилье подбирали. Миловидная, волосы светлые, глаза темные... или наоборот, уже не помню. Вживую как-то не довелось столкнуться. Ну вот, теперь встретимся.
Хотя, конечно, лишний контакт мне ни к чему. Больше хлопот будет, когда придет время уходить. Больше связей рвать придется, а они, даже мимолетные, рвутся неохотно.
Уже перед дверью я сообразил, что вваливаться к даме и сходу требовать обломки цветов будет невежливо. Надо хоть замену ей предложить... Только не лилии. Пусть будут...ландыши. Тоже белые, и смотрятся очень мило.
Как я стану объяснять свой визит, я не думал. Само придет, по ходу - всегда приходило, если уж я перед придворными красотками не пасовал, то на эту человечку моего обаяния тем более хватит.
С этой мыслью я и нажал на кнопку звонка.
Дверь мне открыли не сразу. Пришлось звонить еще раз, и еще, и даже колотить кулаком, рискуя привлечь внимание соседей. А ведь я ощущал присутствие хозяйки внутри! Спит она, что ли?! Однако когда я уже почти решился войти без приглашения, дверь мне все-таки открыли.
В первое мгновение я не увидел ничего, кроме света, хлынувшего в полумрак площадки ослепительной волной. А потом из этого света навстречу мне шагнула девушка.
Самая прекрасная на свете.
Она протянула ко мне руки, трепетно улыбнулась и произнесла чарующе-нежным голосом:
-Любовь моя, я знала, что ты придешь. Я ждала тебя.
И я заключил ее в объятья.
Проснулась я от того, что упала с кровати. Причем разбудил меня не удар, а именно это чувство резкого и стремительного падения. Кажется, я даже вскрикнула, открыла глаза... и завопила уже в голос. Ниоткуда я не падала. Наоборот, я лежала на диване в большой комнате, а надо мной склонялся незнакомый мужик с лицом буйно-помешанного.
"Маньяк", - четко определил мой разум. - "Это конец". К счастью, тело оказалось умнее. Я никогда не подозревала, что умею так драться. Но я врезала насильнику всем, чем смогла - головой, коленями и кулаками одновременно. Он свалился сначала с меня, потом с дивана с диким грохотом, а я, вскочив на ноги, метнулась к двери.
По дороге меня занесло, я саданулась плечом о косяк, но не упала. И почти успела.
Он нагнал меня, когда я уже схватилась за ручку. Схватил сзади, повалил на пол. Я завизжала, но в мой рот тут же грубо впечаталась холодная ладонь.
Я проснулся резко, как от толчка. И в первое мгновение не мог даже вспомнить собственное имя. Да уж, догулялся. Такого со мной еще не случалось - чтобы прийти в себя не пойми где, не пойми с кем... В следующую секунду эта "не-пойми-кто" завопила дурным голосом и врезала мне по всему, до чего смогла дотянуться. От неожиданности я свалился с дивана... и вспомнил.
Соседка! Цветы!
Подскочив, я рванулся следом за убегающее девушкой - успел, настиг у самой двери, скрутил - было не до нежностей. Она завизжала, но я зажал ей рот ладонью.
Как же она отбивалась! Куда там диким кошкам. Пока я не перехватил ее руки, она успела в кровь расцарапать мне лицо, шею, выдрала клок волос и чуть не выбила глаз. Я не мог как следует прижать ее, не причинив боли - поэтому приходилось терпеть. Я удерживал ее, и пытался успокоить, уговаривал, как ребенка, хотя у самого губы тряслись. Если это то, что я думаю... а ошибиться я не могу, уж мамину магию я всегда узнаю...то мне конец. И этой дурынде заодно со мной.
Мама, что же ты наделала?!
Дурында, тем временем, вроде поняла, что сопротивляться бесполезно, и понемногу затихла. Я подождал еще пару секунд - и рискнул разжать руки. В крайнем случае, она еще клок у меня выдерет, но убежать все равно не успеет.
Я дралась отчаянно и свирепо. Не на жизнь, а на смерть. Кусаться я не могла, зато царапаться, щипаться и пинаться - сколько угодно. Кажется, в какой-то момент я эту тварь здорово достала - он аж зашипел от боли. Но рук не разжал. Держал меня, как тисками, не давая подняться.
Увы, силы мои скоро закончились. Я обмякла, собираясь с новыми... И услышала, как он твердит, словно заведенный: "Успокойся, все будет хорошо, я не убийца, я ничего тебе не сделаю, ты в безопасности, только не царапайся больше, я сам боюсь, ну успокойся, мотылек..."
Этот "мотылек" меня добил. Он что, псих? Извращенец?! Господи. Господи, за что?!
Силы не возвращались, и я лежала, не шевелясь. Только глаза зажмурила. Не хочу этого видеть. Не могу.
А он вдруг разжал руки. И убрал ладонь от моих губ. Я жадно глотнула воздух, закашлялась, отползла, уткнувшись спиной в стену, все-таки открыла глаза...
Ой, мамочки. Увы мне, это точно.
У меня в коридоре сидел принц. На моем обшарпанном полу, между старой вешалкой и этажеркой для обуви - принц. В белоснежном... хм, уже не совсем белоснежном, но все-таки камзоле. С золотым шитьем. Белокурый. Волосы, в данный момент свисавшие встрепанными клоками, были именно того светлейшего оттенка, какого тщетно пытаются добиться наши крашеные блондинки. Глаза, правда, не голубые. Серые-серые, как вода в пасмурный день. Растерянные и злые.
Увидев, что я на него смотрю и драться пока вроде бы не собираюсь, принц поднялся на ноги - как-то кособоко, с задавленным кряхтеньем, и галантно протянул мне ладонь. Я шарахнулась - еще не хватало! Встала сама, по стеночке, тоже невольно кряхтя от боли - отбила себе все, что можно. Подняла руку утереть лицо - и с удивлением обнаружила, что пальцы сжаты в кулак, а между ними торчат в разные стороны белокурые волосья. Кровь так и хлынула к щекам. Я поспешно разжала руку, стряхивая "добычу" на пол. Принц хмыкнул.
Я подняла на него глаза - наверное, взгляд получился свирепым, потому что он тут же изобразил торопливый поклон и заявил:
-Миледи, нам нужно поговорить. Прошу вас.
Голос у него оказался самый "принцевский" - благородный и глубокий. Но не бархатный, нет. Скорее шелковый.
Поговорить так поговорить... Я чувствовала себя совершенно вымотанной, выжатой и оглушенной. Заторможенной. Даже бояться перестала. В голове еще лениво трепыхались мысли вроде "розыгрыш, маньяк, псих, позвонить, к соседям...", но я отмахнулась от них, и побрела на кухню. В комнату возвращаться не хотелось.
По дороге мельком глянула на себя в зеркало - ужаснулась. Лохматое, исцарапанное, грязное чудище в драной майке и жеваной юбке. Принц, впрочем, выглядел не лучше - на свету я рассмотрела красные полосы на его щеках, да и камзол висел чуть ли не клоками. Ну и силища у меня, оказывается.
-Чай, кофе? - машинально предложила я, направляясь к плите.
-Нет, благодарю вас, - отказ прозвучал странно поспешно. Боится, отравлю? Ну и ладно. Мне же лучше.
Я отодвинула табурет в угол и забралась на него с ногами, натянув на колени юбку. Принц устроился на другой стороне стола.
Присел на самый краешек, как благородные девицы в романах, держа спину прямо, а плечи расправленными. Откинул назад волосы - я по привычке обратила внимание на руки. Ничего так. Пальцы тонкие, длинные. На среднем левой - кольцо, кажется, серебряное, с прозрачным камнем. Больше никаких украшений. Не женат? А мне какая разница?
Начинать разговор я не спешила. Пусть сам объясняет свое поведение.
-Сударыня...
"А минуту назад была "миледи", - мысленно хмыкнула я. - Ага, а еще раньше - "мотылек". Фу, ну и гадость. Так, хватит, молчи и слушай!"
Но слушать пока было нечего. На "сударыне" мой принц спекся. Стоп. Почему уже "мой"?!
-Прекрасная госпожа...
О как. Еще круче.
-Ариадна, - решила я прийти на помощь. - Или Рада.
Имя свое я не то, чтобы не любила, просто считала слишком вычурным. А "Рада" - единственное приемлемое сокращение, терпеть не могу всяких "Арь" и прочих "Адей".
Услышав мое имя, принц подскочил, как будто его укусили, и отвесил новый поклон, едва не стукнувшись лбом о столешницу.
-Счастлив знакомству! Позвольте представиться - Лаллео Лилия-в-инее, наследный принц Дома Белых Цветов.
Так. Приехали. Ничего более идиотского я в жизни не слышала. Или я все-таки сошла с ума?
Видимо, на моем лице отразилась жалость пополам с ужасом, потому что принц неожиданно тепло улыбнулся.
-Все хорошо, миледи. Я существую на самом деле. А имя... дурацкое, согласен, но у нас все такие. Можете звать меня, как вам будет удобно.
-Разве я не должна обращаться к вам "Ваше высочество"? - язвительно поинтересовалась я. - Раз уж вы - принц!
Он вдруг посерьезнел. Аккуратно одернул полы камзола, уселся обратно и уставился на мою плиту, как будто на ней что написано.
-Миледи... видите ли, произошло недоразумение.
Да уж, вижу. До "разумения" мне пока, как сибирскому муравью до городу Парижу.
-Видите ли... - Лаллео оторвался от созерцания конфорок и обратил взор на меня. Взор был грустным и все еще злым.
-У меня есть невеста, - признался он таким тоном, как будто это все объясняло.
Я не нашла ничего лучше, чем брякнуть в ответ:
-Поздравляю!
-Не стоит, - с обескураживающей прямотой заявил Лаллео. - Я ее не люблю.
-А...она вас? - неизвестно зачем поинтересовалась я.
-Она... - лицо принца скривилось, словно он надкусил что-то кислое. - Леди Ариадна, поэтому я к вам и пришел. Сегодня должна была состояться наша помолвка, и я велел своему...другу доставить мне церемониальный букет. Но...
-Так это ваши лилии! - я спрыгнула с табуретки. - Простите, я не нарочно! Я просто вытянула руку из окна, и... там был конь, - меня аж передернуло от воспоминаний о плавающей за стеклом морде. - Это и есть ваш "друг"?
-Да, - улыбнулся принц. - Его зовут Ойхэ. Уверяю вас, леди, он вполне разумен... во всяком случае, в большую часть времени.
-И он умеет летать.
-Умеет, конечно, - Лаллео пожал плечами. - Ох, простите - я забыл, что вы не одна из Цветов.
-Ну да, - мне почему-то послышалась нотка пренебрежения в последней фразе. - Я простой человек. И для меня не существует сказочных принцев и их летающих коней с букетами в зубах, зато существуют маньяки и воры. Объясните вы мне, наконец, какого черта вам понадобилось у меня дома, и почему вы... - я хотела сказать "набросились на меня", но почувствовала, что щеки невесть от чего вспыхнули, а в ушах зазвучал тягучий рокот
-Миледи! - принц вскочил и попятился к выходу из кухни, едва не своротив плечом мой холодильник. - Миледи, умоляю, держите себя в руках! Это всего лишь магия... Ариадна!
Я моргнула, и обнаружила, что глаза успела затянуть густая алая пелена. А еще мне до дрожи в каждой жилочке захотелось... поцеловать этого мужчину.
Что за...?!
-Тише, - уговаривал принц, продолжая пятиться. - Все хорошо... не смотрите на меня, отвернитесь... это не ваше желание, это... Стой, где стоишь, ты, фил"аарэна! (*лат. filia harena - дочь песка, так как песок для цветов бесплоден)
Его голос, внезапно ставший жестким, отрезвил меня, а последнее слово, хоть и непонятное, хлестнуло странной обидой. Вместо сладкого дурмана во мне волной поднялась злость. Что он себе позволяет?!
-Слава Розе, - глухо выдохнул Лаллео и привалился плечом к косяку. - Миледи... простите меня, но вы даже не представляете, чего мне стоило сопротивляться вашим чарам.
-Моим?! - от растерянности я позабыла, что хотела сказать.
Принц поморщился.
-Позвольте, я все объясню.
-Да уж, жду не дождусь! - я едва удержалась, чтобы не упереть руки в боки. - Но, предупреждаю, еще одна такая выходка...
-Это не моя выходка, - он отлепился от косяка. - Это магия, с которой я не могу справиться. Скажите, леди Ариадна, где те цветы, что вы отняли у Ойхэ?
-В комнате, - пожала я плечами.
-Могу я взглянуть?
-Пожалуйста.
Принц галантно пропустил меня вперед, для чего ему пришлось почти вжаться в стену - в моем узком коридорчике двоим разминуться было трудно - и пошел следом.
-Вот, здесь.
-Э... - он с непередаваемым выражением лица уставился на зеленый тазик и плавающие в нем лилии.
-Все равно у них остались слишком короткие стебли, - неизвестно, почему, принялась оправдываться я. - И у меня нет вазы.
-Это неважно, - Лаллео опустился перед тазиком на колени и осторожно взял на ладонь один цветок.
Стряхнул капли, поднес к лицу, вдыхая аромат... и неожиданно брезгливо швырнул обратно. С каким-то задавленным стоном ткнулся лбом в сиденье кресла, и процедил сквозь зубы:
-Так я и... проклятье! А, чтоб их всех тля заела, интриганы чертовы...
-Эй, - я осторожно дотронулась до его плеча. - Что случилось?
Принц дернулся от моего прикосновения, как от удара. Поднял на меня лицо, разом ставшее жестким, почти незнакомым.
-На лепестках была роса?
-Да, - под немигающим взглядом светлых глаз мне стало не по себе.
-Вы ее пили?
-Нет...
Черные ресницы чуть дрогнули, будто бы с облегчением.
-Но я, кажется, тронула капельку... а потом лизнула палец, - я заново ощутила во рту горько-кислый привкус.
Лаллео закрыл глаза.
И я поняла, что своими словами подтвердила самые худшие его опасения.
Глава 2
Ха-Эя
Солнце давно скрылось за островами, и летнему дню, каким бы длинным он ни был, пришлось угаснуть. Теплоход уплыл, увозя толпу хмельных орангутангов, сиречь посетителей вечерней дискотеки. Стало тихо, только лягушки орали, да плескала о берег вода.
Комнату затопила темнота, но я не стала зажигать свет. Лаллео устроился на подоконнике, я забилась в кресло. Между нами плавали в тазике лилии. Их запах уже не казался мне сладостным. Не зря я никогда не любила эти цветы.
Принц рассказал мне, что произошло. Короткими, сухими фразами, от которых где-то в животе возникла противная пустота.
Его неприязнь к собственной невесте была вполне взаимной, так что оба они, как могли, тянули с помолвкой. Лаллео даже сбежал из владений Дома в мир людей. Увы, открыто пойти наперекор воле родителей, подкрепленной государственной необходимостью, послушный сын и разумный наследник престола не мог. Обычная история, в общем-то. Но королева-мать, в конце концов, устала от выходок Лаллео и решила принять собственные меры. Она сама собрала церемониальный букет, обрызгала его "Росой любви", и в таком виде отдала Ойхэ. Явись принц за цветами сам, и он, возможно, заподозрил бы неладное, но Дамэя Белая Роза хорошо знала своего сына. Лаллео, не пожелав лишний раз появляться дома и выслушивать нотации, отправил за букетом коня. Ну а конь букет не довез. Ему помешала глупая девчонка, которой некстати вздумалось выкинуть из окна невкусную конфету.
Лаллео, правда, не мог понять, каким образом мне удалось схватить злополучную вязанку - церемониальные цветы на то и церемониальные, чтобы не всякому в руки даваться. Но факт остается фактом. Я сломала лилии и попробовала "Росу любви" с их лепестков. "Роса любви"... Увы мне. Трижды триста тридцать три раза "увы". Древний любовный эликсир, накрепко связывающий жениха и невесту, способный пробудить чувство даже в самом холодном сердце. Раньше им часто пользовались, особенно, если брак заключался по расчету. Потом перестали. Когда поняли, что наколдованная любовь со временем превращается в настоящую ненависть.
Не знаю, о чем думала королева, подвергая своего сына такой опасности. Лаллео, хмуря тонкие брови, буркнул, что ничем. Потом, правда, опомнился, и принялся оправдывать мать. Мол, эликсира там было всего ничего, да и для достижения результата его нужно пить, а запах мог разве что на время притупить неприязнь между ним и принцессой, позволив им все-таки решиться на помолвку...
И тут подвернулась я. Человек. И мне хватило одной капли, чтобы насквозь отравить магией свою кровь, и кровь Лаллео заодно. Он пришел очень кстати - или некстати, но эликсир как раз начал действовать (я содрогнулась, представив, что было бы, подействуй он во время визита фальшивого участкового). А так вся сила оказалась направлена на принца.
Я вспомнила, как нас швырнуло друг к другу, и прижала ладонь к груди, успокаивая заколотившееся сердце. Лаллео вздрогнул, отзеркалив мой жест. Я сжалась в кресле, вцепившись в подлокотник свободной рукой. Меня неодолимо тянуло к окну. Тянуло к принцу. К моему принцу. Хотелось... его. И лилии вдруг запахли так дурманяще-сладко...
Я с шипением втянула воздух сквозь стиснутые зубы... и охнула от боли: грильяж не прошел для меня даром, эмаль, ставшая болезненно чувствительной, отзывалась на любой раздражитель.
Но это была спасительная боль. Она утихомирила отраву, вновь вскипевшую в моей крови.
Вот только надолго ли?
Я выдохнул, чувствуя, как жжет горло. Докатился. Мне ведь в принципе чужды физиологические реакции человеческого организма. Но магическое притяжение достигало такой силы, что я утрачивал контроль над собственными составляющими. Меня тащило к Ариадне со страшной силой. А ее - ко мне. Я понимал, что девушка не виновата, куда ей, человеку, против чар моей мамы, с которыми даже отец не всегда мог справиться! Я все понимал. Но ничего не мог с собой поделать. Я ее уже почти ненавидел. К счастью, у меня пока хватало сил ничем такое отношение не выказывать. Она не виновата. Это просто цепь безумных случайностей, приведшая к трагическому финалу. И все-таки... как она смогла?!
Этого я не знал. Не знал, как долго продлится действие эликсира. Не знал, что будет, когда оно закончится. Не знал, что мне теперь делать. Наверное, впервые в жизни я оказался в ситуации, с которой не мог справиться. Искал выход - и не находил его. Насколько мне известно, разрушить чары "Росы" могла только гибель одной из их жертв. Но на такое я точно не пойду. Даже если возненавижу эту девушку по-настоящему.
Я усмехнулся - мне вдруг пришло в голову, что один плюс в сложившемся положении все-таки есть. Теперь мне точно не придется жениться на принцессе Медовый Агат. На что ей сдался супруг, которого в любой момент может потянуть в объятия другой женщины?!
Династическому браку, с идеей которого Дом Поющих Цветов и Дом Глубоких Камней так долго носились, конец. Скандал выйдет знатный. Матушка придет в бешенство... Ну и поделом ей. Сама эту каша заварила - пусть теперь сама и расхлебывает. Ищет противоядие, плетет новые чары, да пусть хоть все лепестки на своей Розе пообрывает - мне все равно. Только бы разорвать проклятую связь. Я не хочу любить эту женщину. Не хочу ее ненавидеть. И еще меньше хочу, чтобы она ненавидела меня.
...а чтобы она меня любила?
Я украдкой покосился на свернувшуюся в кресле Ариадну. Бархатная темнота летней ночи мне не мешала. Да уж... красавицей ее точно не назовешь, даже по человеческим меркам. Разве что волосы красивые - густые, блестящие, того насыщенно-теплого цвета, какой бывает у лепестков золотой лилии. Жаль только, что острижены коротко. Худая, резкая в движениях, сильная - когда мы боролись в коридоре, я едва ее удерживал. Стоило подумать об этом, и ладони тут же с готовностью вспомнили ощущение ее кожи, а губы - лимонно-горький привкус. Она так смотрела тогда... как будто доверяла какую-то очень важную тайну. Стоп! Мама Роза, куда это меня понесло?!
Все "Роса любви", будь она проклята.
Ох, мама, что же ты натворила...
Ха-Эя. Не место - ощущение, осознание места. То есть, когда-то, вероятно, оно было просто местом. Совокупностью земной тверди, воздушных потоков и какого-то количества живых организмов. Пока однажды вдруг не осознало само себя. Удивленным, восхищенным вдохом - долгим выдоооохоооом. Каждый камушек, каждую пылинку, каждую капельку воды, растворенную в воздухе, разлитую по земле, скрытую в стеблях растений и телах животных. Все сразу - память, чувства, мысли. Все до конца. В мизерную часть мгновения и навсегда.
Однажды пробудившись, Ха-Эя уже не могла вернуться к прежнему, бессознательному состоянию. Как все новорожденные, Она была любопытна. Она не имела понятия о времени, а рядом не оказалось никого, кто мог бы ей рассказать. Да и, в самом деле, ну кто мог бы взять на себя обязанность по воспитанию Места?
Поэтому в мире людей прошли века, прежде чем Ха-Эя, распознав в самой себе все до мельчайшей молекулы, составила обо всем собственное, по-детски непосредственное суждение. Больше всего Ей полюбились цветы, птицы, кристаллы и драгоценные камни. В них было что-то не вполне ощутимое. Не-здешнее, не-видимое, отчетливо проступавшее сквозь видимую оболочку. В людях такое тоже присутствовало, но гораздо слабее. Поэтому людей Ха-Эя в себя не пускала.
Однако, спустя какое-то время, Она почувствовала странное беспокойство. Чего-то не хватало - и в Ней, и Ей. Если бы Ха-Эя мыслила привычными для человека понятиями, она сочла бы, что ей стало... скучно. Она не понимала смысла своего существования. Ей хотелось любить и быть любимой, но ни цветы, ни камни, ни даже птицы не могли Ей этого дать. Их любовь была неосознанной, безусловной, само собой подразумевающейся. Ха-Эе же нужна была любовь разумная. Обусловленная. Заслуженная. Ей, помимо всего прочего, хотелось, чтобы кто-то сказал Ей, красива ли она. Чтобы в чьих-то глазах появились восхищение и благодарность. Она собиралась заботиться и получать заботу в ответ.
Вот только о ком и от кого? О том, чтобы позволить людям ступить на Ее травы, не могло быть и речи. Ха-Эя видела, что эти существа творят с подобными Ей. Спору нет, некоторые из них были прекрасны, почти так же, как цветы, кристаллы и птицы. Но даже в этих существах прекрасное соседствовало с уродливым. А Ей хотелось, чтобы Ее дети были безупречны.
Ха-Эя погрузилась в туманы раздумий. Призвала и еще раз тщательно прочувствовала опыт горных недр, травяных холмов, лесных ручьев и молний в грозовых тучах. Времени для Нее по-прежнему не существовало, поэтому никто не может сказать, когда именно Она нашла решение. Известно только - где.
Как ни странно - у людей. Ха-Эя попросту взяла самое лучшее, что в них было - светлые чувства, высокие мысли, благородные черты. Все то чистое и красивое, что не слишком часто, но все-таки попадало в окутывающую миры полуразумную оболочку. Собранное Она заключила в свои излюбленные формы: цветы, камни и птиц. Так появились Первые, давшие начало трем Домам - Дому Поющих Цветов, Дому Глубоких Камней и Дому Ветреных Птиц.
Ха-Эя обрела то, чего так искренне желала - любовь, благодарность, восхищение. Первые оставались Цветком, Камнем и Птицей, но при этом они получили чисто человеческие черты. Они любили, мечтали, грустили, смеялись, иногда ссорились - но никогда не теряли своей сути. Сквозь принимаемые ими формы по-прежнему ярко светило солнце Духа.
Так - или примерно так - я объяснил Ариадне, откуда я такой взялся. Ох, надеюсь, Ха-Эя простит мне эту убогую попытку сначала вместить Ее в слова, а потом еще и приукрасить. Со стороны ведь могло показаться, что у нас сущий рай с беспорочными ангелами. А на деле... Мать не вольна выбрать себе дитя. Ха-Эя, как ни старалась, не смогла создать совершенных существ. Все-таки в нас слишком много от людей, чтобы быть безупречными. Мы знаем ненависть. Злость. Обиду. Не только радость, но и горе. Не только смех, но и слезы.
Единственное, что есть у нас общего, что объединяет всех ха-эн - это любовь к Той, что дала нам жизнь. К Ха-Эе. Даже самый жестокий Цветок, даже самый черствый Камень, даже самая бессердечная Птица безусловно преданы Ей. Мы и помыслить не можем уродовать Ее облик в угоду собственным нуждам. Поэтому у нас нет городов и жилищ в том виде, к которому привыкли люди. Мы не строим домов - мы растим их, создаем вместе с Ха-Эей, с Ее согласия и с Ее помощью.
Да, с нами может случиться всякое. Но главное правило - не терять себя. Когда кто-то из ха-эн забывает о своей сути, "цепенеет", позволяя форме выйти на первое место, стать плотной, тяжелой, непроницаемой для души, он уходит. Теряет способность принимать свой первоначальный облик, превращается в человека. А люди не могут дышать воздухом Ха-Эи и не могут ходить по Ее земле.
В принципе, к возвращению для таких ха-эн нет никаких препятствий. Если там, в мире людей, они смогут вновь услышать голос своей души, раскрыться, выпуская наружу свой свет - Ха-Эя примет их, как мать принимает блудных детей. За то время, что мы себя помним, "оцепеневших" было около тридцати. Вернулся только один.
Его звали Йарраш Рубин-в-огне, но Ха-Эя позволила ему поменять не только имя, но и - уникальный случай! - саму сущность. Тот, кто был Камнем, стал Цветком. Вот только никто не знает, каким именно. Теоретически моему отцу, как правителю Дома, должно быть известно, с кем из его подданных случилась эта история, но я никогда его не спрашивал. Все равно не ответит
Но тайна Вернувшегося была последним, что интересовало меня в данный момент.
Потому что момент мне вообще дан не был. Мне следовало как можно скорее - и лучше всего еще вчера вечером - поговорить с мамой.
Но я оставил Ариадну только сегодня утром, когда убедился, что действие "Росы" худо-бедно стабилизировалось, и меня не потянет назад, едва я сделаю хоть шаг прочь.
Когда я уходил, Рада спала, свернувшись в кресле и смешно сдувая при каждом выдохе упавшую на нос прядку. Я перенес ее на кровать, укрыл пледом - к утру похолодало, а закрывать окно я не хотел. Не люблю закрытых окон.
Лилии я от греха подальше унес к себе - вместе с тазом, не вылавливать же их было. Филк и Ойхэ кинулись было ко мне... да так и застыли, и встревоженное выражение на двух мордах - белой и серой - разом сменилось горестным.
-Хозяин! - шепотом взвыл Филк, который, как Хранитель, мгновенно узнал то же, что и я. - Да как же это?! Да за что же?!
Ойхэ покаянно всхрапнул, опустив голову. Ему тоже не требовалось объяснений. Верный мой конь винил в случившемся себя одного - как мог не распознать, что на лепестках вовсе не обычные капли? Как позволил перехватить букет?!
-Ничего, - ответил я сразу обоим. - Разберемся. Я возвращаюсь домой, а вы пока...
Филк, не дав мне договорить, прыгнул с места, метя мне в плечо - промахнулся, и повис на и без него драном рукаве, вцепившись всеми коготками. Ойхэ, сообразивший секундой позже, ухватил тот же рукав зубами.
Мои верные друзья ни в какую не желали отпускать меня одного. И еще больше не хотели оставаться одни, догадываясь, какое дело я собираюсь им поручить.
-Бунт?! - я сдвинул брови.
Филк пискнул что-то неразборчивое и едва не прокусил мне кожу, пуская в ход еще и пасть.
-Отцепитесь немедленно! - я добавил в голос металла.
Не помогло. Разве что Ойхэ наступил мне копытом на ногу.
Этого я уже вынести не смог.
Отодрав мыша - с клоком ткани - я водрузил его на шею коню, и, воспользовавшись замешательством Ойхэ, выпутался из рубашки, оставив ее висеть на его озадаченной морде.
-В общем, так, - я распахнул шкаф и принялся рыться на полках в поисках замены окончательно добитому наряду. - Вы все правильно поняли, господа. Вы остаетесь здесь, и вашей задачей будет...
-Хозяин!!!
-...следить за Ариадной, - безжалостно продолжил я. - Глаз с нее не спускать. Ни днем, ни ночью. Вам ясно?
Ойхэ скосил глаза вверх, на устроившегося между ушей мыша. Филк скосил глаза вниз и обреченно дернул хвостом. Мол, все понимаю, но что делать, если хозяин под действием чар совсем свихнулся.
-Вот и нет, - хмыкнул я. - Чары чарами, но я пока еще в своем уме. Просто я даже представить не могу, что будет с человеком, выпившим матушкин эликсир. А мне не хочется, чтобы эта девушка пострадала.
Конь пренебрежительно фыркнул. Мыш поддержал его согласным писком.
По мнению моих друзей, я свихнулся. Окончательно.
-Ну и ладно, - пожал я плечами, застегивая новую рубашку, признанную наиболее чистой и наименее мятой из всех имеющихся. - Считайте, как хотите. Но приказ извольте выполнять, а то распустились вконец. Да, и тайно, разумеется. Мне еще и ваши связи ни к чему, своих хватает. Счастливо оставаться.
Ойхэ коротко заржал. Филк не удостоил меня даже взглядом. Обиделись. Как дети, честное слово.
Но я знал, что мою просьбу они все же выполнят - Ариадна останется под присмотром.
Только, ох, что-то мне подсказывает: толку от этого будет мало.
Я счастливо зажмурился, как ребенок, которого обнимает мать. Какое это наслаждение - возвращаться Домой! Я бы уходил только за тем, чтобы снова и снова испытывать это чувство безбрежного покоя и безграничного доверия.
Ветер внезапно швырнул мне в лицо пригоршню ледяных капель, толкнул в грудь, заставляя попятиться. Камни, только что чуть ли не жмущиеся к подошвам моих сапог, сердито задвигались, расползаясь в стороны. Глухо и обиженно зашумели сосновые кроны.
Ха-Эя давала понять: она сердита, и обижена на то, что я оставил ее так надолго.
Я глянул вниз - так и есть. Тропа, которая вилась между поросших мхом валунов еще секунду назад, исчезла. Ищи новую или лезь вниз так, по скалам.
В любое другое время я бы не возражал, потому что и сам чувствовал себя виноватым. Но на этот раз времени не было.
Вздохнув, я стянул сапоги и опустился на одно колено, подняв к небу руки ладонями вверх. Птица раскинул бы руки на краю, поднявшись на цыпочки, Камень лег бы ничком, но я был Цветком, я равно принадлежал земле и небу.
Закрыв глаза, я застыл в неподвижности. Я не молился - по крайней мере, не так, как это принято у людей. Не вслух. И даже не в мыслях. Слова здесь были бесполезны.