В нем я снова стояла на своей кухне, и в руках у меня были цветы. Один цветок - белая лилия, лепестки которой сверкали кристалликами льда, не тающими в тепле. За окном шел дождь. Листья на деревьях во дворе уже пожелтели, и тяжелые частые капли сбивали их вниз, на асфальт и в траву. Осень... Так быстро?
Мои руки замерзли. Я положила цветок на подоконник, отвернулась поставить чай... и мои губы произнесли вслух слова, которых не было в моем сознании:
"Лилия, лилия, белая лилия,
Белая лилия в искристом инее,
Позднего солнышка тщетны усилия -
Летние дни в невозвратности сгинули"
Шорох за спиной - обернулась - цветка на окне больше нет, и окна тоже нет, вместо них - пелена дождя, и звук захлопывающейся двери.
Я проснулась в темноте. Густой, бескрайней, безмолвной. И сразу поняла, что нахожусь не дома. В городской квартире все же никогда не бывает полностью темно. Проникает в окна свет фонарей, отблески фар скользят по стенам и потолку, светится поставленная на зарядку читалка...
Я осторожно пошевелилась, пытаясь на ощупь разведать окружающую обстановку? Хм... мягкое. Гладкое. Ткань? Какие-то рубцы... вышивка, наверное. Твердое. Прохладное. Шершавое. Дерево? Форма... как у спинки кровати. О, уже хорошо. Кровати все-таки редко ставят в каких-нибудь подземельях.
Да и пахло здесь совсем не как в запертом помещении - листьями, ветром, травой, цветами... и где-то рядом журчала вода.
Нет, определенно - не подземелье.
Но и не комната. Лес? Меня бросили ночью в лесу?!
На кровати. Ага.
Откуда-то слева из темноты вдруг послышался негромкий смех. Я рефлекторно взвизгнула, сжимаясь в комочек, и неизвестный засмеялся громче.
Впрочем, почему неизвестный? Перестань врать себе, Рада, ты прекрасно знаешь, кто это там имеет наглость хохотать. Между прочим, он ведь собирался тебя убить, помнишь?
Смех вдруг прекратился, зато начался свет. Именно начался, не вспыхнул сразу, а зародился в нескольких точках и потянулся кругом, заполняя воздух золотистым сиянием.
Из мрака медленно проступили очертания деревьев с гладкими серебристыми стволами, тесно выстроившиеся кругом. Они начинали ветвиться высоко над головой, сплетая плотный темно-зеленый купол. Из-за листьев выглядывали сомкнутые розоватые бутоны.
"Пол" зарос травой, мягкой и шелковой даже на вид, и только невысокий постамент у дальней "стены" окружала разноцветная галька. На постаменте расцветал каменный цветок-чаша, из серединки которого бил небольшой фонтанчик. Россыпь искрящихся струй падала вниз с хрустальным звоном, собираясь у подножия в ручей, убегавший за "стену" деревьев.
Больше в этом чертоге не было ничего - кроме светящихся фонариков, парящих под куполом, моей кровати, и... да. И Лаллео.
Принц сидел на краешке постамента с чашей, подставив сложенную "ковшиком" ладонь под льющуюся воду, и с преувеличенным вниманием наблюдал за дробящимися брызгами.
Мягкий свет обнимал его, благоговейно касался белокурых волос, делал обычное, хоть и очень красивое лицо, нечеловечески совершенным.
"Лилия, - подумалось мне. - Белая лилия в инее"
Фонтан дрогнул, взмывая выше, и в вихре алмазных капель я на одно мгновение действительно увидела цветок.
Моргнула - наваждение исчезло.
Заговорить в этом месте казалось почти кощунством, но и молчать становилось тяжело.
-Лаллео... - начала я, садясь на постели и едва ли не силой заставляя губы двигаться.
Принц вскинул голову, серые глаза сверкнули двумя каплями-камнями. А потом соскользнул с постамента на одно колено. Поднял руки ладонями вверх, к зеленому своду.
-Нет. Нет, я не пытался убить тебя. То, что было сделано - было сделано без моего ведома и не по моему приказу. Я клянусь в этом перед Той, Кем я был Создан, и Она слышит меня. Ха-Эя подтвердит, что я говорю правду.
Подтвердит? Я не успела спросить, каким образом. В моем сознании, в моей душе, вокруг меня зазвучала музыка. Всего одна нота немыслимой чистоты. Высокая, ясная, светлая. Не слово, и даже не звук, по крайней мере, я готова была поклясться, что слышала ее не ушами, а восприняла всем существом, каждым нервом и каждой клеточкой.
И после такого ответа все сомнения развеялись утренним туманом - Лаллео был невиновен.
Я едва не упала обратно на подушку, осознав это до конца.
Это не он. Он не знал. Он...
Красота лесного чертога, аромат ночи, дыхание ветра, журчание и плеск воды, золотое сияние, дрожащее на листьях - все это ворвалось в меня в одно мгновение, будто до этого я была слепа, а теперь прозрела.
Я ощущала движение каждой травинки. Сонное покачивание сомкнутых цветов. Напряжение живого дерева моего ложа.
Я знала прохладную дрожь капель, взмывающих в воздух, летящих вниз, разбивающихся о камни, становящихся ручьем.
Я видела темное небо за непроницаемым куполом ветвей, бархатное, бездонное, в россыпях звезд.
Я слышала, как в невероятной дали потрескивает зарождающийся в горных недрах кристалл.
Я чувствовала вкус губ Лаллео. Не лимон, о нет. Капелька лайма на гитарной струне.
Он весь был как эта струна. Не первая, не самая тонкая и пронзительная. Вторая, или даже третья. Когда звук уже рождает в пальцах дрожь, передающуюся всему телу. Когда каждое прикосновение - как строчка в песне, которая не говорится, не пишется, про-пе-ва-ет-ся, одно мгновение за другим, стремительно быстро и томительно долго...
Когда все закончилось, Лаллео осторожно разомкнул мои руки, уютно обхватившие его плечи, поднялся, оставив мне мимолетное ощущение пустоты. Я смотрела, как он, накинув рубашку, идет к фонтану, наклоняется, поднимая неизвестно откуда взявшийся в траве серебряный кубок, подставляет его под изгибающиеся струи...
Красивый. Сильный. Высокий, стройный и тонкий, но не хрупкий. Весь словно гибкое растение, полное жизни, и все равно не вполне принадлежащее этому миру. Посмотри иными глазами - и увидишь пронизывающий эту кожу молочно-серебристый, прохладный свет.
Трава льнула к его босым ногам, узкий листок, слетевший с ветки, на секунду прижался к спине. Принц передернул плечами, сбрасывая его, и шагнул обратно.
Присев на краешек кровати, протянул мне наполненный кубок. Наши пальцы столкнулись на витой ножке, но он быстро отнял руку.
Так...очередной "приступ" закончился, и Его высочество уже жалеют, что позволили себе слишком увлечься?
Приподнявшись на локте, я сделала глоток холодной, прозрачной, чуть искрящейся воды, не ощутила никакого вкуса и поставила кубок на широкую спинку кровати.
Попутно обнаружила, что мой халатик куда-то исчез, зато рядом валяется смятая рубашка - тонкий, голубоватый лен, вышитый серебряной нитью. Красиво. Или нет. Какая разница.
Я торопливо просунула голову в вырез, откинула растрепавшиеся волосы и только тут вспомнила: у меня же на лбу должна быть здоровенная шишка! И ссадина на виске... Пальцы, впрочем, ничего не ощутили. Мельком глянув в кубок, я удостоверилась, что кожа моя чиста, а на виске нет ни крови, ни шрама.
Ускоренная регенерация в волшебном месте? Вот спасибо.
Лаллео наблюдал за моими манипуляциями, максимально отстранившись, занавесив лицо распущенными прядями.
Молодец, мальчик.
Ему еще только извиниться осталось. Мол, был не в себе, а иначе бы никогда в жизни на тебя не польстился.
-Прости, - сказал принц, и я едва не бросилась на него с кулаками. - Извини за то, что оставил тебя там. Надо было сразу забрать с собой. Но я... я не думал, что так выйдет, правда. Я просил их приглядывать за тобой...
Я невольно хмыкнула. "Приглядели", ничего не скажешь!
-Я не знаю, что на них нашло, - Лаллео нервно сплел на коленях длинные пальцы. - Если бы я только мог предположить, что они на такое способны...
-Они тебя любят, - пожала я плечами. - Видимо, очень сильно.
-Да, - по губам Лаллео скользнула быстрая улыбка, но он тут же вновь посерьезнел. - Но это их не оправдывает. Поверь, оба будут наказаны по всей строгости.
-Не надо, - я протянула руку и убрала мешающие разглядеть его лицо волосы. Лаллео вздрогнул от моего прикосновения, но не стал возражать.
-Не надо, - повторила я. - Я не сержусь.
Я не врала. Как ни странно, я действительно уже не сердилась на белую лошадь и серую мышь, которые едва меня не прикончили. Что с них возьмешь... Кроме того, не подведи они меня к краю, я бы никогда не попала в Ха-Эю, а своей волей Лаллео вряд ли бы меня сюда взял.
И еще неизвестно, что бы предприняла я сама, если бы появился человек, могущий причинить вред моему любимому. Убить - не убила бы... Хотя, если бы не было выбора...
-Лаллео, - я решила прояснить все и сразу.
-Что? - напрягся он, видимо, почувствовав по моему изменившемуся тону, что вопрос будет непростой.
-Там, у меня дома... твоя мышь...
-Филк, - поправил меня он. - Филк, мой Хранитель.
-Хранитель? - против воли заинтересовалась я, но тут же перебила начавшего отвечать принца.
-Нет, это потом! Сейчас мне нужно знать... Этот твой Филк сказал, что из-за меня тебе, возможно, придется уйти. И он был очень этим напуган.
"Напуган" - не то слово. Это был не просто страх, а предельный, самый последний ужас.
-Что он имел в виду? Куда уйти?
Лаллео не пошевелился. Вместо него вздрогнули воздух, трава, деревья, даже фонтан прижался ко дну чаши, умолкнув.
-Это значит, что мне придется стать человеком, - спокойно пояснил принц. - Или сойти с ума.
Его тон был легким, словно речь шла о пустяках. Но я видела, как побелели костяшки сцепленных пальцев.
Вдруг стало ощутимо холоднее, меня даже озноб пробрал.
Лаллео потянулся и накинул мне на плечи стеганое покрывало с кровати.
-Стать человеком для ха-эн, - так же ровно продолжал он. - Это все равно, что сойти с ума. А сойти с ума - все равно, что умереть. И умереть окончательно, бесповоротно. Уйти из Ха-Эи навсегда. Что касается меня... я бы выбрал второе.
Последние его слова заглушил свист ледяного ветра, прорвавшегося сквозь щели в колоннаде древесных стволов. Фонтан, взметнувшийся вверх, обратился в лед - часть струй застыла в воздухе, часть с тонким звоном осыпалась на покрывшуюся инеем траву.
Что-то слегка царапнуло меня по щеке, и следом на мои колени упал замерзший розовый бутон.
Фонарики под куполом замигали, грозя погаснуть...
За пару ударов сердца теплое лето сменилось мертвящей зимой.
Не знаю, зачем, но я поднесла бутон к губам, пытаясь отогреть дыханием... Лаллео посмотрел на меня безумно расширившимися глазами, в которых сквозь серый цвет прорывалась чернота, и вдруг словно очнулся.
Не вставая, рухнул с кровати в уже знакомую мне позу - на одно колено, руки подняты вверх, ладони раскрыты.
Я ждала, что он заговорит, но принц молчал. Только глаза зажмурил и закусил губу, запрокинув голову к клубящейся под сводом метели.
Прошла минута. Или две. Мне казалось, что нас окружила вечность. Вечность, в которой больше никогда ничего не изменится. Остановленное на вдохе время.
Цветок на моей ладони шевельнулся, и я едва не выронила его от неожиданности. Опустила глаза - лед, сковавший нежные лепестки, исчез. Бутон раскрылся, напоминая крохотную розу.
Последняя снежинка, упав на щеку Лаллео, растаяла и скатилась каплей воды.
А потом вновь зажурчал фонтан, зашелестели, как ни в чем не бывало, ожившие листья, ветер стал теплым и ласковым.
Принц опустил голову, руки, сгорбился, упираясь ладонями в землю. Упавшие волосы снова скрыли его лицо.
-Я не сойду с ума, - с трудом расслышала я тихий шепот. - И не оставлю тебя, моя Ха-Эя. Никогда. Даю слово.
Как будто от моей клятвы что-то изменится. Как будто от меня что-то зависит.
Пепел и лед, да я даже над собственными Составляющими уже не властен!
Надо же было настолько утратить контроль, чтобы... Что теперь обо мне должна думать Ариадна? Какие выводы сделает из случившегося между нами - что я ее люблю? Что я действительно женюсь на ней?!
Худшего позора и не придумаешь. Ха-эн обучаются самоконтролю с детства - а как иначе? Или ты держишь себя в руках, каждое мгновение знаешь, что чувствуешь и что делаешь - или твои Составляющие разлетаются, как пушинки на ветру, оставляя пустую оболочку. Неважно, насколько легкий у тебя характер. Даже самый безрассудный ха-эн никогда не теряет голову настолько, чтобы не понимать, что творит.
А я... а, да что говорить. Магия - магией, но я теперь получаюсь тот еще подлец. Потому что я не женюсь на Ариадне. И потому что не дам ей этого понять, буду притворяться, пока смогу.
Я должен защитить Ха-Эю. Я должен отправить человека назад.
Мама моя роза, я вообще не понимаю, как ей удалось сюда проникнуть! И почему, если на то пошло, здесь все еще не рухнуло.
Наверное, Ха-Эя впустила и приняла ее, потому что почувствовала в ней знакомую часть. Мою часть, вырванную у меня магией эликсира. Но так не сможет продолжаться долго. Я должен найти способ как можно скорее убрать отсюда Ариадну.
Беда была в том, что Ха-Эя не терпела принуждения. Я не мог просто взять и силой выставить Раду обратно. А объяснить по-хорошему... тоже не мог. Не сейчас, во всяком случае.
Это было до смешного глупо, но я все еще надеялся. Я ждал, что теперь, когда она оказалась здесь, мама изучит ее как следует и что-нибудь придумает. Ну хоть что-нибудь!
И, кроме того... я до истерики не хотел снова возвращаться в мир людей. Одно дело - сбежать по собственной воле, и совсем другое - жить там по принуждению. Потому что этого требует существующая между мной и этой девушкой привязь.
Но как же быстро, как быстро! Я думал, у нас в запасе есть еще сколько-то времени. Обычно, насколько мне было известно, события не развивались столь стремительно. Мы же только вчера...ладно, уже позавчера, встретились, а я сейчас и помыслить не могу с ней расстаться. Такими темпами мы уже через неделю начнем друг друга ненавидеть. И ненависть эта, в отличие от любви, будет настоящей.
И если бы только ненависть.
-Лаллео, тебе плохо?
Голос Ариадны заставил меня в недоумении вскинуть голову. Оказывается, задумавшись, я так и застыл, зарывшись пальцами в мокрую от растаявшего снега траву.
-Нет, - я заставил себя улыбнуться. - Нет, ничего. Извини, что устроил тут такое. Просто Ха-Эя...она очень болезненно реагирует на состояние своих детей.
-Это я уже поняла, - хмыкнула Рада. - Честное слово, никогда бы не подумала, что с обычным местом может такое твориться.
-Ха-Эя - не обычное место, - возразил я резче, чем следовало бы. - Она живая, я тебе уже объяснял.
-Я помню, - Ариадна смутилась. - Просто к этому нелегко привыкнуть...
А тебе и не надо, подумал про себя я, но вслух согласился:
-Да, нелегко.
Поднялся на ноги, разминая напряженные мышцы. Рада смотрела на древесную розу, лежащую на ее ладони. Покрывало, которым я ее укутал, сползло, я видел склоненную шею под спутанными золотыми прядками, цепочку позвонков под тонкой тканью натянувшейся рубашки, острые лопатки, выступающие, словно зародыши крыльев.
Родись она ха-эн, кем она была? Камнем? Цветком? Нет, наверное, все-таки птицей. Интересно было бы знать, какой...
-Что? - под моим взглядом Ариадна неуютно поежилась, отвлекаясь от розы.
-Ничего, - снова улыбнулся я, присаживаясь рядом. - Дай сюда.
Она пожала плечами, но послушно положила сбитый ветром цветок на мою ладонь. Он был теплым от ее пальцев, и, как ни странно, по-прежнему живым. Что ж, в моей власти сделать так, чтобы эта жизнь не прервалась еще долго. Я накрыл розу второй ладонью, сосредоточился... Мда. Видимо, не зря мне учителя в детстве этот трюк запретили. От такого и удар схлопотать недолго.
-Но, Лаллео... - только и смогла сказать Ариадна, давясь смехом. - Почему?!
-Ну... - я хмуро уставился на крохотного поросенка, тыкающего рыльцем мою ладонь. - Роза же была розовая, вот я и подумал... ладно. Сейчас я верну, как было.
-Не надо! - вступилась за жертву моего убогого воображения добросердечная Рада. - Оставь его, он хороший!
Поросенок, и правда, вышел милый. Маленький, легко умещающейся в горсти, розовенький, и... твою ж розовую мать! С острыми-преострыми копытцами!
-Отдай, горе мое! - Рада смеялась уже в голос. - Иди сюда, маленький... ой, Лаллео, что это с ним?!
Я хмуро покосился на дело рук своих и вздрогнул: между ушей у несчастного создания красовалась крошечная розочка.
Так... руки у меня не просто кривые, а узлом завязанные.
-Он все еще цветок, - мучительно краснея, пояснил я. - Превращение вышло неполным... понимаешь, я давно не практиковался, вот и... в общем, это ничего страшного, просто он иногда может становиться розой...наверное.
Рада посмотрела на мое убитое лицо и поспешно зажала рот ладошкой - боялась, что оскорбит меня своим смехом, добрая девочка.
Вот только поросенка она при этом выпустила, и мерзавец тут же снова полез мне на руку, немилосердно при этом щиплясь - очевидно, я что-то упустил из виду, потому что у нормальных свиней копыта вроде бы не должны работать, как прищепки.
Ай! Больно же! Ишь, вцепился - не отдерешь, тварь пакостная, да что он вообще себе позволяет?! Я же его создал! У, свиненыш...