Альтс Геймер : другие произведения.

Хроники Мидгарда. Noob Detected

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Возрожденный дух Римской империи безраздельно правит в северной части Мидгарда. Проливы архипелагов бороздят стаи морских бродяг на триремах и либурнах, грозные флоты поднимают свои паруса, отправляясь усмирять бунтующие колонии. В эту античную мясорубку предстоит попасть главному герою, отправляющемуся на поиски пропавшей жены и дочери. Ему предстоит познать все тяготы жизни искателя приключений, следуя по торной дороге славы, которая иногда до обидного начинает походить на тропу позора и ошибок. И снять в конце концов с себя это уничижительное клеймо - "нуб детектед".
  Noob Detected
  
  Летопись Кезона. Возвращение
  
   Горизонт стремительно наливался свинцом и темнел. Волны уже не просто перехлестывали через ненадежное суденышко, а норовили опрокинуть, перевернуть его. Язык горел от морской воды, горели раны, порезы и даже кишки горели неистовым пламенем богини Весты. Кезон нерешительно подергал шерстяной пояс, служивший ему веревкой. Проверил узлы, развязал, затянул потуже. Центральные звенья плота держались крепко, остальные ходили ходуном. Он снял со своих плеч накидку, еще хранившую остатки пурпура. Помогая себе зубами, стал рвать ее на длинные полосы и обвязывать ими доски и бревна. Один раз его руку зажало под водой между звеньями. Кезон зарычал от боли. Сдирая кожу, вырвал из тисков кисть, мрачно посмотрел на раздавленную подушку пальца и выдранный с мясом ноготь. Попытался сглотнуть комок тягучей слюны. Пересохшее нутро ответило спазмом, сотрясшим в конвульсиях его тело. Кезон упрямо, до крови закусил губу и с пришедшей отрезвляющей болью опять принялся за работу. Из последней ленты он сделал петлю. Один конец накинул на самое толстое бревно, второй намотал вокруг неповрежденной руки. Обвязаться и прикрепить свое тело к плоту? Кезон решительно отмел эту мысль. В свирепой ярости надвигающегося шторма верх и низ плота будут меняться с каждой новой волной. Лишить себя подвижности - значит обречь на мучительную гибель. Он закончил крепить плот и в тоскливом безысходном ужасе обратил свой взор к небесам. Сколько уже несет его попутное течение? Сколько еще длинных мучительных, наполненных отчаянием сотен стадий до спасительного Баркида? А впереди буря, неистовая буря. Кезон прижался щекой к холодному черному дереву, скользкому от морской воды, и с зубовным скрежетом замычал. Резкий порыв ветра унес его хриплый стон куда-то в безоглядную пустоту океана. И не верилось уже, что не более двух страж прошло со дня, когда он в белоснежной тоге с пурпурным омофором на могучих плечах, стоял на носу флагманской либурны и со снисходительностью уверенного в мощи своего победоносного флота победителя, взирал на приближающийся вражеский берег. Герой, объект почти мистического поклонения, пожираемый сотнями восторженных глаз. Теперь же он, полководец без армии, владыка без державы, почти полубог без фанатичных сторонников - всего лишь щепка на бескрайних морских просторах, одинокий скиталец, гонимый штормовым ветром судьбы. И как горизонт темно и непроглядно его будущее. Кезон поднял тяжелую голову и сквозь мутную пелену надвигающегося безумия вновь поглядел ввысь. Оставалась надежда, что растворятся небеса и на его грешную голову низвергнется дождь. Вода, спасительная пресная вода умягчит его раздираемое солью горло и даст новые силы бороться. И действительно, вскоре за первыми тяжелыми каплями целые потоки холодного ливня хлынули на разбушевавшееся море. Прилипнув всем телом к плоту, обжав его ногами, не обращая внимания на свирепые барашки волн, Кезон далеко назад запрокинул шею и пил, пил драгоценную влагу. Он оторвал клочок от своей тоги, подождал, пока тот намокнет и выжал в рот капли. Колики по-прежнему тугими кольцами боли крутили внутренности, но утоление жажды прояснило рассудок. А ветер все крепчал. Гребнистые предвестники бури еще круче нависали над ним и били Кезона своей упругой несокрушимой мощью. Несколько раз скорлупку плота переворачивало, но он, ломая ногти, отчаянно взбирался наверх, к возможности дышать, не дожидаясь момента, когда следующая волна обрушит на него свою ярость. В темно-серых клубах, сомкнувшихся над его головой туч, ему грезились исполинские длани Богов, грозившие и порицавшие. - Владыка моря, Посейдон, за что ты караешь меня? - выкрикнул Кезон во тьму океана, но лишь новый резкий порыв ветра был ему ответом. Штормовые валы бросали его лицом на бревна, но он больше не чувствовал вкуса крови на своих губах. Исчезли мужество и страх, отчаяние и решимость, осталась лишь тупая звериная борьба со стихией. Исчез человек, осталось лишь захлебывающееся водой живое существо, жаждущее продлить хотя бы еще на один глоток воздуха свое земное существование. Он встретил утро, распластав свое истерзанное тело по двум уцелевшим от плота обломкам мачт без сил и почти без сознания. Но солнце нагрело его посеревшую от холода кожу. Кезон разлепил глаза, поднял к его лучам запекшееся единым синяком лицо и улыбнулся разбитым ртом. Он увидел чайку, подругу всех мореходов, первой приносящую им пронзительным криком радостную новость о близости твердой земли. Собрав остатки воли, Кезон оседлал остатки плота и принялся разгребать руками бирюзовую воду, помогая течению, которое огибало остров с юга, совсем близко подходя к прибрежным рифам. Близость спасения вернула ему силы. Через какое-то время ему уже стало казаться, что он различает облака над центральной, самой высокой вершиной Баркида, где он приказал свои слугам воздвигнуть храм богини Ювенты. Кезон удвоил усилия, неистово работая руками и ногами. Стайки разноцветных рыбок кружились вокруг его ладоней. Мимо проплыл спутанный грязно-зеленый клубок водорослей. Вдруг его лицо исказила гримаса боли, а из горла вырвался хриплый крик. Белоперая акула, коварная рифовая жительница, подстерегающая неосторожных рыбаков и ловцов жемчуга, ловко подкралась к нему сзади и как бритвой срезала кусок мяса со свисающей с бревна беззащитной стопы. Кезон выдернул из воды поврежденную ногу. Хищница делала широкий круг, вновь заходя на атаку. Ее поджарое тело распороло гладь моря в двух версусах от плота, когда Кезон в попытке спастись вытянул вдоль бревен руки и скорчился на его поверхности. В локте от его лица в дерево вонзились острые зубы, и Кезон с размаху хватил кулаком ненавистную тварь по тупому рылу, на миг встретившись взглядом с ее выражающими только голод глянцевыми глазами. Акула нехотя отвалила в сторону и исчезла в глубине. Из одежды на нем оставалась лишь тонкая шелковая тога, плотную накидку он пустил на веревки. Кезон оторвал от тоги кусок ткани и торопливо принялся перематывать зияющую рану. Он страшился соскользнуть с останков плота в такую гибельную теперь синеву. В голове опять помутилось, он со страхом чувствовал приближение беспамятства. Как нелепо погибнуть, когда спасение уже казалось так близко. Перевязав ногу, он вновь стал рвать свою одежду, стараясь, чтобы полосы ткани были как можно длиннее, а короткие - срастил между собой. Обвязав несколько раз свое тело вокруг бревен, Кезон прильнул неподвижно к шершавому от испарившейся соли дереву, безучастно наблюдая, как из-под неуклюжей повязки скатываются в океан рубиновые капли. Сама жизнь сейчас вытекала из него, не оставляя шансов уцелеть. Как будут нужны ему эти силы, когда придется бороться с течением и преодолевать полосу рифов вплавь. Кезон закрыл глаза. Они входили в бухту Нефритового рога широким вогнутым полумесяцем. Багряные паруса рдели на попутном ветру, предрекая жителям Запретного города боль и страдание. Стремительные монеры, легкие либурны, груженые десантом квинкверемы и даже несколько осадных левиафанов-эннер. Могучий, доселе непобедимый флот грозного Баркида явил свою ужасающую силу цветущему побережью, еще не ведающему своей судьбы, которая, казалось, уже предрешена. Кезон стоял впереди, на корвусе своей 'Афины'. Его взгляд настойчиво буравил берег, не находя военных приготовлений, и черные совы на парусах взирали на Запретный город вместе с ним. Его плечи подпирали фигуры верных соратников. На палубе в боевом порядке замер первый манипул Парфянского легиона с золотой аквиллой по центру, в руках огромного темнокожего аклифера. Седой легат Август Фортунат с лицом, на котором проложили глубокие борозды годы и вражеские клинки, справа от Кезона сжимал рукоять своего гладиуса . Ничто не предвещало грядущей беды. Лишь префект лагеря Сервий Коракс, нервно качая головой, промолвил сквозь свист ветра: - Слишком тихо, правитель. Слишком тихо. - Нас просто не ждали, Сервий, - удовлетворенно обронил Кезон. - Они просто не могут быть настолько беспечными. Тут что-то не так. Остерегись, повелитель. И, как будто отвечая карканью этого умудренного жизнью ворона, сзади послышался отчаянный вопль: - Брандеры на восемь часов! Россыпь мелких, похожих на рыбацкие лодки пузатых суденышек вынырнула из-за рогов бухты и стремительно надвигалась на эскадру, словно подгоняемая самим богом смерти Оркусом. Кезон переглянулся с префектом и, потратив лишь секунду на размышление, скомандовал: - Поднять сигналы: 'С противником не сближаться! Следовать за мной!'. Удвоить счет гребцам! Сзади дробно загрохотали 'тамбуры милитаре', задавая новый ритм работы рабам на веслах. 'Афина' дрогнула, убыстряя ход. Остальной флот следовал за своим флагманом. Впереди море словно исторгнуло самое себя. От берега поднялась невиданная волна, а за волной со скрипом воздвиглась из пучины деревянная стена, усаженная острыми выступами, преграждая путь кораблям. - Весла в воду! Анкера - за борт! - выкрикнул Кезон. Скользнули вниз паруса, гребцы, разрывая жилы, уперлись в весла, но было поздно. Страшен оказался первый удар, перемалывающий носы и резные фигуры - символы и эмблемы кораблей, с такой любовью выточенные плотниками Баркида. И еще страшнее камни и ядра, с воем вылетевшие из-за, казалось, таких безмятежных стен Запретного города. Сзади подошедшие брандеры уже оплетали баркидские корабли черными змеями канатов. В последние секунды с них в сапфировую воду срывались одна-две фигурки, и мелкие суденышки вмиг превращались в огнедышащие жерла вулканов. Корабли пылали и сгорали, по палубам метались обезумевшие люди, объятые пламенем, а над этим всем летели смертельные окованные железом зерна, запущенные из гигантских катапульт. Часть эскадры с трудом сумела оторваться от исполинской деревянной заградительной гребенки и, лавируя между факелами подожженных судов, попыталась уйти. Не удалось. В двух милях от берега их беспорядочный отступающий строй настигли кракены. Огромные осьминоги ломали липкими щупальцами борта, острыми клювами, как папирус пробивали деревянные днища. Воины Баркида, увлекаемые тяжестью доспехов, шли ко дну, а тех, кто успевал избавиться от снаряжения и оружия, добивали с лодок длинными копьями подоспевшие защитники Запретного города. В кровавой каше, казалось, ? никому не было спасения. Два кракена почти пополам разорвали тело 'Афины'. Кезона опрокинуло за борт. Он искал смерти, не в силах безвольно наблюдать расправу над своим победоносным войском. Но по какой-то чудовищной иронии богини судьбы Децимы, он выжил. Под перекрестьем рухнувших мачт, под прикрытием тела копьеносца-гастата, Кезону была уготована участь до самого конца лицезреть избиение своей армии и уничтожение флота. Его оглушила упавшая сверху рея, и свет на миг померк в его глазах. Не осознавая своих действий, Кезон в лазоревой толще воды освободился от доспехов и выплыл к поверхности. Вокруг погибавших кораблей уже сновали узкие лодки - 'навии' с вооруженными воинами. С лодок метали дротики, длинные копья быстро находили свои цели - беззащитные тела баркидцев. Как быстро они появились! Как слаженно и безжалостно действовали! Он в очередной раз нырнул, и тело копьеносца над ним, уже безжизненное, снова пробило вражеское копье, как бы свидетельствуя о финале трагедии. Потом все стихло. Море лениво перекидывалось останками кораблей и трупами воинов. Волны на просвет отливали кармином. Кезон оседлал несколько деревянных осколков, связал их кусками ткани и начал свой безнадежный путь домой. Рана на стопе под запекшейся бурой коркой повязки перестала кровоточить. Его слух различил вдали приближающий шум прибоя и вместе с ним - надежду. Кезон выпрямился на плоту и до боли стиснул зубы. Он вдруг понял, что охваченный отчаянием, его разум все это время спал, находился в заторможенном состоянии, очевидно не давая хозяину своим пробуждением сойти с ума. Иначе как он пропустил очевидное? Как, будучи проницательным политиком, признанным гением стратегии он не смог различить то, что лежало на поверхности его молниеносного поражения. ЭТО БЫЛО - ПРЕДАТЕЛЬСТВО! Как иначе они, защитники, смогли так подготовиться к вторжению? Как рассчитали все - и время, и силы, и средства для того, чтобы сокрушить блистательный Баркид? Сколько времени было потрачено для возведения этого губительного подводного мола? У Кезона всегда было много врагов и завистников, но этот ВРАГ - особый, затаившийся в своем коварстве где-то очень близко к нему, дал Кезону сейчас самое главное. Он дал волю и силы, чтобы выжить. Потому что отныне его жизнь вновь обрела утраченный смысл. Кезон вгляделся в приближающуюся полосу бурунов и приготовился к борьбе. * * * * Андрей Винокуров. Сплошные неприятности Я вел машину по стиральной доске пошехонской дороги и размышлял о Фрейде, Юнге и основном мотиваторе, примеривая по привычке высокоумные помыслы на свою жизнь, как и полагалось законченному эгоисту. Этой репутацией наградили меня окружающие практически единогласно, и она периодически полностью или частично соответствовала действительности. Я думал в контексте этого самого долбаного мотиватора, почему мы хотим одного, целенаправленно этого добиваемся, а потом оказывается, что нужно совсем другое. И это еще в двадцати процентах случаев, когда человек вменяемо к данному вопросу подходит. Потому что еще в шестидесяти процентах он хочет одного, стремится к другому, получает третье, а себе представляет, что с ним произошло четвертое. В оставшихся двадцати процентах случаев люди вообще не задумываются над подобными вопросами, а просто плывут по течению. Мдя, если взглянуть на человека снизу - покажется, что мозг у него глубоко в заднице. Спросите любого полноценного взрослого мужчину о его отношении к семье и браку. Если вы достаточно втерлись ему в доверие, то у вас появится шанс услышать искренний ответ. Каждый хочет считать себя в этом отношении альфой (имеется в виду градация самцов Дэвида Л. Меха), более того, в самопроекции он может так себе и выглядит, но каждый же одновременно считает себя жертвой определенных обязательств и обстоятельств. Он будет уверенно излагать свою позицию, время от времени тревожно стреляя в вас взглядами, потому что сам точно знает, что лжет. А как же со мной? Как у меня получилось оказаться в этом потоке или стаде слабых умом и духом, будучи максимально подкованным в подоплеке данного вопроса? Когда я сам умудрился оказаться очередной жертвой домостроя? Работа - дом - дача. Треугольник с неизбежным ежегодным пунктиром в сторону какого-нибудь курорта. Уныло ощущать, что на остаток твоей жизни карты уже сданы, и хочешь-не хочешь, а играть свою партию ты обязан. Бросить и потребовать пересдачи? Бывают и такие ослы. В природе, по счастью встречаются редко, но в обществе человеков сколько угодно. Но обычно проблема решается по-другому: 'Завтра или послезавтра я что-нибудь придумаю'. Вот-вот. Завтра-послезавтра - это два слова, которые лишают нас будущего, потому что дают мнимую, усыпляющую надежду на изменения. А потом приходит такое завтра, где по физиологическим причинам не остается места основному мотиватору. Звонок мобильного отвлек меня от досужего философствования. Меня, признаться, часто преследуют умные мысли, но я всегда оказываюсь быстрее. - Да, слушаю. - Привет, Андрей, - в трубке раздался голос моего заместителя. - Говорить можешь? - Салют, угу. В смысле - да, могу. Зам начал рассказывать о художествах нашего юриста. Лечебно-профилактический центр, нам принадлежавший, где лечили умеренно, а драли всерьез, подписывал договор с кондитерской фабрикой о предоставлении медицинских услуг, в том числе медосмотров. Подписывал тяжело, потому что юристы имелись с обеих сторон, а это такая прокладка, которая честно отрабатывая свою зарплату, все время создает проблемы. Иногда мне казалось, что если бы хозяева в таких случаях могли бы встретиться за рюмкой коньяка и договориться, что обоих юристов надо тихонько придушить шнурками от ботинок, подобные проблемы с кучей согласований решались бы вмиг. - Хм, - я решил подвести итог потоку негодования своего партнера. - Он у нас, конечно, ослоид, но в одном ему отказать нельзя - ослоид беспристрастный и старательный. Суди сам, своими изменениями в протоколе разногласий он последовательно отымел обе стороны примерно в равных пропорциях. Мы обменялись еще парой комментариев, я пообещал, что по приезду, завтра, решу вопрос и отключился. Яркое зимнее солнце слепило немилосердно, и я опустил защитный козырек. Появился знак 'Новая слободка'. Я решил проскочить, слегка снизив скорость. Ямины ущербной дороги жизнеутверждающе стимулировали длинноходную пружинную подвеску моей машины. На выезде из деревни стояла 'Ауди' с мигающим поворотником. Еще притормозив, убедившись, что выезжающая машина стоит и не дергается, я вновь нажал на газ. И тут 'Ауди', словно очнувшись от забытья, тронулась с места и по-коровьему выехала на дорогу прямо передо мной. Утопив педаль тормоза в пол и машину в его же визге, я понял, что все равно не успеваю. Сейчас я въеду в зад этому дебилу. Выкрутив руль в попытке обойти по встречной достойного представителя отряда приматов, который ровным счетом ничего не почесался сделать для того, чтобы как-то облегчить мою участь, соскочить на обочину, например, или прибавить скорость, я выскочил в лоб летящей навстречу 'Мазде' - тройке. Мелькнули гримаса и раскрытый рот водителя, я вновь крутанул руль, теперь уже вправо, чтобы избежать лобового столкновения, но вновь не успел и получил удар по касательной в заднее крыло. Меня крутануло по дороге на триста шестьдесят градусов, машина, вращаясь, почти погасила скорость, но погасила недостаточно и все-таки завалилась на бок в кювет. На разборки с подушкой безопасности, отстегивание и извлечение моего до смерти перепуганного тела из салона, лежавшего на боку, как подбитый носорог моего джипа, заняло две-три минуты. Рядом с машиной уже стоял второй участник ДТП. - .....!!!.......!!!...............!!! - первые его фразы стоит опустить по морально-этическим соображениям, потому что они полностью состояли из ненормативной лексики. Не ко мне обращенной, несмотря на наше столкновение, так как он в подробностях видел все его предпосылки. - Регистратор есть? - наконец отдышавшись и разрядившись, выдохнул он. Я с сожалением отрицательно покачал головой. - Номер этого упыря запомнил? - с сожалением поинтересовался мой собрат по несчастью. Вопрос был уместен. Мой пока незнакомый друг на 'Ауди', видя, что произошло за его спиной, вдруг проявил чудеса резвости и испарился за ближайшим поворотом. - Нет. Но это ничего. Деревня небольшая - отыщем, как миленького. Мы дошли до 'Мазды', стоявшей на обочине. Удар, как я уже обмолвился, пришелся по касательной и у машины оказался свезен почти весь левый бок. Хорошо свезен, основательно. Поговорив о страховке, судебных и иных перспективах разрешения проблемы, я предоставил своему спутнику вызывать полицию, а сам набрал на телефоне хорошо знакомый номер из того разряда, который набирается, если случилась беда. В нашей стране уже сформировалась неопределенная социальная группа людей, о которых принято говорить кратко, но многозначительно: 'работник из органов в отставке'. Люди там встречаются разные, но, как правило, если являются теми, за кого себя выдают - уважаемые и способные решить любой вопрос. Просто они раньше делали это в интересах государства, а теперь - в своих. Евгений был как раз из этого разряда 'решайл'. Участие в двух чеченских компаниях, вращение в обеих сферах нашей жизни (и в 'красной' и в 'черной'), снискало ему определенную известность в узких кругах. А жесткие методы достижения целей добавили веса к его имени. И знакомство с Женей Махониным, для некоторых - Махором, наверняка стоило бы мне кучи денег, не будь мы друзья со школьной скамьи. А так - обходились взаимозачетом. Он мне - посильную помощь, я ему - лечение больной печенки, озонирование крови и периодические обследования в центре для него и его приятелей. - Салют, Жень, удобно? - Удобно - это когда холодильник находится в сортире. И функционально, и красиво, - 'забутафорил' Женька по своему обыкновению. - Не нарушил звонком ничего романтического? - Ага. Душа хочет романтики, пятая точка - авантюр. Побеждает то, что ближе к земле. Ладно, что стряслось? - Попал в аварию. Лежу на боку сразу после 'Новой слободки'. - Епрст. Сам-то цел? Жертвы есть вообще? Или психованные? - Погремушку встряхнуло слегка, но в целом порядок. Жертв нет, все спокойны, как катафалки. - Ты или тебя? - Формально я, но есть один чудила, который мне помог. Он, кстати, свалил мгновенно по тихой грусти, не дожидаясь комплиментов. Хотя останься он на месте, возможно жертвы бы появились. - Пристегнут хоть был? - Да, к счастью. - Значит, так не узнал, почему переднее стекло называют лобовым? Счас приеду, не дрейфь. Ментов вызвал? - Угу. - Ладно, тяни время. Знаешь, что главное, если оказался в яме? - Просвети. - Немедленно перестать копать. Кури, не затягиваясь, короче, я буду через час. После того, как Женька повесил трубку, я сразу набрал номер Елены. Жена не взяла мобильник. Что-то часто в последнее время она стала оказываться отдельно от телефона. Несмотря на увлечение ландшафтным дизайном, жена обычно большую часть времени проводила дома, распределяя свой досуг между шопингом, соцсетями и посиделками с подругами. Несколько однообразно, на мой взгляд, но не богатый внутренний мир или интеллектуальный багаж этой стройной брюнетки, заставил меня обратить на нее внимание три года назад, на свадьбе одного из партнеров. Я позвонил Арине, четырнадцатилетней дочери жены от первого брака, которую мама произвела на свет, сама, будучи восемнадцати лет от роду. Тот же результат. Это какой-то заговор против главы семейства. Недаром говорят, что если человек счастлив более одного дня, значит, от него что-то скрывают. Обидно как-то. Стоишь около помятой, как консервная банка, машины, можно сказать - чудом избежав смерти, а дома никто и ухом не ведет. Нет, конечно, я несправедлив к приемной дочери. Арину воспитывали в основном бабушка с дедушкой, и она выросла очень самостоятельным и решительным ребенком. Отношения у нас сложились достаточно приятельские, ровные, без скрытой взаимной неприязни, как это часто бывает. Девочка уже несколько лет наблюдала безуспешные попытки своей мамы наконец-то устроить свою личную жизнь, пока я не объявился на горизонте. Я показался кандидатом не хуже прочих, да и потом проявил себя достойным образом: не ограничивал личную свободу, признавал, так сказать, ее право на суверенность и самоопределение. Этого оказалось достаточно, и меня приняли с симпатией и даже долей детского кокетства. Мы вместе отлично проводили время, в последнее время даже оказались одержимы идеей фикс - купить металлодетектор и заняться кладоискательством и поиском исторических реликвий. Не из-за жажды наживы, а ради здорового активного отдыха: длинных пеших прогулок по полям и лесам с сумкой для пикников и всего такого. Признаться, я задумал это, как нечто нас объединяющее, так сказать - некий элемент тимбилдинга, и семья с энтузиазмом меня поддержала. Чего еще желать? Я достал пачку сигарет и закурил. Подошел мой товарищ по несчастью, со словами: 'бросаю', стрельнул одну и также закурил, рассматривая покореженный бок моего джипа. * * * * Летопись Кезона. Прибытие Вот и все. Ушли последние силы и прибрежные воды сомкнулись над его головой, словно накидывая прозрачный изумрудный саван на его измученное тело. Кезон упрямо сжал зубы, погружаясь в пучину. Наконец после бесконечных нескольких секунд его правая неповрежденная нога коснулась песчаного дна. Да или нет? Да!!! Родная целительная энергия Баркида хлынула внутрь своего повелителя, воодушевляя и наполняя. Кезон неловко оттолкнулся, беспорядочно загребая руками, всплыл, хлебнул воздуха и вновь опустился на дно, но уже ближе к берегу на несколько шагов. С каждым разом его толчки были сильнее и уверенней. К нему возвращались сила и утраченные в нейтральных водах навыки. Из прибоя он вышел, хоть и превозмогая боль, но уже на двух ногах, и набегающая на узкую полоску литорали волна даже не смогла его свалить. Кезон добрел до ближайшей пальмы, опустился на колени и припал губами к земле. Потом мысленно связался с Суллой, своим глашатаем. Дав приблизительные координаты места, где он находился, Кезон приказал ему немедленно отыскать себя и принести целительные зелья и одежду, но строго наказал - пока о его появлении никому ничего не сообщать. Следовало привести себя в порядок, прежде чем возвращаться во дворец, несомненно, представлявший собою сейчас настоящую обитель скорби. Понимая, что верно весь Баркид охвачен трауром по павшим, он не хотел представать перед подданными сломленным, утратившим веру, истерзанным страданиями смертным. Он желал снова стать полубогом, но полубогом, без остатка охваченным гневом и жаждой мщения за свои неудачи. Он воздаст своим врагам за все. За погибших друзей, за уничтоженный флот, за поруганные штандарты, за развенчанный миф о непобедимости Баркида, создававшийся им годами. Кезон опустился на сухие пальмовые листья в тени дерева и наконец-то смог впервые за несколько дней спокойно заснуть. Когда через несколько часов он вновь открыл глаза уже начало смеркаться. Сулла сидел в пяти шагах и терзал огромным клювом какую-то несчастную мышь. Белоголовый орлан-исполин, четырехметровым размахом крыльев способный нагнать страх на кого угодно, явился на зов повелителя. Рядом с Кезоном лежала пузатая бутыль эликсира, к которой тот немедля припал. Бутыль лежала одна, а одежды не было вовсе. Целебное зелье сразу принялось за работу, Кезон с удовлетворением наблюдал, как затягиваются на теле раны и порезы, как покрывается розовой кожей разорванная акулой стопа. Сулла аккуратно переставил могучие лапы и поближе переместился к хозяину. Его голова несколько раз комично склонилась, принимая своеобразную позу почтительности. - Как дела в городе? - Все спокойно. Волнения улеглись. - Хорошо. Почему только одно зелье? И где моя одежда? Сулла беспокойно повертел клювом. - Я не умею воровать, повелитель. Я - глашатай. Мне и это было трудно достать. - Воровать? Зачем тебе пришлось воровать? Почему не взял из моих запасов во дворце? - У тебя больше нет дворца, сир. И слуг нет. Кезон рывком поднялся с земли. - Вот значит как. Кто сейчас у власти? Куда смотрели Стратор и Ульпий? Как допустили переворот? Лишь шесть страж я плыл на бревнах от Запретного города и вернулся, чтобы застать свою власть в руинах! - Четыре дня? - Сулла угрюмо выдержал его взгляд. - Нет, не через океан пролегал путь твоего возращения. Три месяца тебя носило по Морю Безвременья, государь! И пока тебя не было, тут произошло многое. - Юпитер всемогущий! - вскричал Кезон и обхватил голову руками. Хоть и низвергнутый правитель, но по-прежнему великий человек, он сумел быстро взять себя в руки. Он выжил. Он вернулся. Он отомстит. Сулла не сводил с хозяина немигающего взгляда. - Вот, оказывается, каков гнев ушедших Иерархов! Каким болваном я кажусь себе теперь! Я попал в зону хронопарадокса. Впрочем, мне следовало предвидеть. Говори. - После того, как ты, государь, увлек своих сторонников в экспедицию против Запретного города, жрецы принесли жертвы в храмах. И все стали ждать вашего возвращения или гонцов с вестями о победе. Готовился триумф Кезону и его гвардии. Но прошла неделя - и ничего. Наконец, переродившись вороном, вернулся Коракс и рассказал о разгроме. В городе начались волнения. Альба Лонга и Дакия восстали. Ульпий взял власть, а Стратор с войсками отправился усмирять колонии. Народ ждал перерожденных. Но почти никто не возродился. Всех, как будто поглотила пучина. Город пребывал в отчаянии. Во всем винили тебя, владыка. В храмах поносили твое имя, которое вскоре стало проклятием. Теперь его вообще вычеркнули из исторических анналов, а если хотят упомянуть о твоем правлении, тебя именуют просто - Диктатор. Ульпий и Стратор объявили об учреждении консульского правления, где Ульпию принадлежит светская власть, а Стратору - военная. Вскоре прибыло посольство Запретного города и отныне между нашими державами - военный и торговый союз. Альба Лонга получила автономию, Дакия - статус протектората, где от руки Стратора правит его младший брат Феликс. Твоего префекта держат в теле ворона в храме Ювенты. - Зачем глумятся над стариком? Им он не сделал ничего дурного! - Кроме того, что не признал власть Консулов. Он - живое напоминание глубины твоего падения и символ силы новой власти. - А что моя жена? И наложницы? - Недолгим оказался твой брак. Корнелия отреклась от тебя, государь. Ходили слухи, что ее к этому принудили, но разве это меняет дело? - Непостоянство... Имя тебе - женщина, - прошептал Кезон. Сулла, не обращая внимания на муки господина, механически продолжал перечислять факты. - Чтобы соблюсти закон, тебя официально объявили покойником в храмах. Корнелия приняла ухаживания Стратора. Через две недели состоится их бракосочетание в храме Ювенты. А наложниц Ульпий отдал в Публичный театр и теперь их каждое воскресенье можно увидеть во время представления труппы театра на площади богини Русины. Твоя личная стража пыталась оказать сопротивление, но бунт жестоко подавили. Тела павших выставили за ворота города на всеобщее осмеяние. Кезон рывком встал, в ярости потрясая кулаками. Ослепленный гневом, он подскочил к изогнутому стволу пальмы и принялся неистово колотить по нему, изрыгая проклятия. Разбив руки в кровь, Кезон без сил опустился на сухую листву. Его голова поникла. Но всего лишь на несколько секунд. Только на мгновения скорлупа, скрывающая личность сверхчеловека треснула и показала его истинное лицо - лицо, искаженное горечью утраты, лицо мятущегося и безмерно страдающего от горя смертного, а потом он вновь проявил свое необыкновенное самообладание и холодно вопросил: - Это все? - И да, и нет. Рассказать можно еще многое... Но смысл один - тебе нельзя, сир, появляться в городе. Тебя немедленно схватят и после 'легис акцио' , придадут позорной казни. Скорее всего, в тайне, чтобы не волновать народ. - У меня нет армии, нет слуг и сторонников, у меня нет жены, дома и даже одежды нет! Что посоветуешь, мой глашатай? Похоже, ты один сохранил мне верность. Ты - единственный мой советчик. - Я не советник, а всего лишь слуга. К тому же - с клювом вместо рта. - Твой клюв всегда изрекал мудрые вещи, а глаза с высоты видели многое, не доступное людям. К тому же, мне не из кого выбирать. Я готов принять твои советы, Сулла, какими бы они не были. Вещай, глашатай, я даю тебе на то мое дозволенье. - Не знаю, владыка, я не могу желать тебе смерти, это противно моему естеству, но может, стоит переписать заново страницы твоей жизни? Начать все с чистого листа? - Ты советуешь погибнуть и переродиться? Это скверный совет, Сулла. Кто сразит меня? Равный? Ты же знаешь, что их нет. Я превосхожу любого из воинов Баркида. Значит, в случае смерти, мне суждено быть отброшенным на два-три уровня назад и влачить не месяцы, а годы в теле низших существ. За это время огонь, который переполняет меня, спалит мою душу изнутри дотла, иссушит мои вены, выжжет мне глаза. - Огонь? О каком огне ты говоришь, владыка? - Об огне моей мести и пламени моей ненависти. Я вижу, Сулла, что в глубине души ты осуждаешь нашу экспедицию в Запретный город. Не спорь, за годы, проведенные вместе, я научился читать твои мысли. А знаешь ли ты, что ужасная цена, которую мы заплатили за нее, была куплена путем предательства? Нас ждали, чтобы уничтожить. И сегодняшний альянс Баркида с ними, случившийся так быстро после войны - наилучшее тому доказательство. Измена, как червь подточила нашу плоть, проделала ходы изнутри в теле нашего государства. Вот страшная разгадка нашего поражения, Сулла, и клянусь Юпитером, кто-то ответит мне за это. - Ты думаешь, что Ульпий и Стратор... - Либо порознь, либо сообща вступили в сношения с Запретным городом. Я знаю это также как и то, что меня зовут Кезон Юстиниан, что значит Справедливый, и я вернулся, чтобы отомстить. Веди меня к камню Иммерсии, я понял, что мне следует делать. Сулла уже несколько секунд к чему-то настороженно прислушивающийся, комично подергал головой вверх-вниз и издал отрывистое клекотанье. - Сюда идут. - Нас выследили? - Не знаю. Возможно. В десятке стадий от них заросли самшита раздвинулись и на пляж из кустов выбрались три стражника с пилумами и скутумами в руках. Не люди - всего лишь юниты. Регулярная стража. Кезон быстро отвернулся, меняя внешность. Стражники переглянулись и решительно направились к ним. Локтях в пяти, лидер патруля, ветеран-принцип в серебряной лорике тонкой работы, остановился, воткнул в песок щит и поднял левую руку. - Незнакомец! Откуда ты и что здесь делаешь? - Я всего лишь несчастный моряк, потерпевший кораблекрушение... - Что произошло? Откуда шло твое судно? Какой груз был на борту? - Наш актуарий вышел из Дакии три стражи назад с грузом пальмового масла. На подходе к Баркиду, западный ветер бросил нас на рифы. Мои товарищи спустили шлюпку, но я упал за борт, уцепился за рею и добрался до берега. Я измучен и не могу идти. Принцип повернулся, обратив грозный взгляд на Суллу. - Глашатай Диктатора! Ты должен предстать перед претором . Следуй за нами. Незнакомец - ты тоже! Кезон поднялся на ноги. - Я уже сказал, что слишком измучен, чтобы идти. Принцип сдвинул брови. - Сопротивление? Карается смертью! - По какому праву вы задерживаете меня? Я не сделал ничего дурного! Или Баркид больше не свободный город? - Мы не обязаны отчитываться перед тобой. Мы поведем тебя силой. Стражники шагнули вперед. Принцип сделал движение копьем. Кезон перехватил пилум и дернул к себе, одновременно выбрасывая вперед правую руку. Его кулак вошел точно в кадык ветерану. Послышался хруст ломаемых шейных позвонков. Правая ладонь Кезона описала полукруг и врезалась в шею другому стражнику. Голова того в шлеме-галлее мотнулась в сторону, а ноги подкосились. Третий стражник попытался проткнуть противника пикой, но Кезон мгновенно ушел с линии атаки и ударил обеими руками в грудь противника, точно ломая стену. Несмотря на панцирь, Кезон почти физически почувствовал, как у того разом разорвались все органы внутри, лопнули легкие пузырьками альвеол, в брюшину плеснула кровь и желудочный сок. Сулла, остававшийся недвижимым все время схватки, щелкнул стальным клювом. - Отлично исполнено, сир. Теперь мы оба, считай, что покойники. Три тела на песке. Два - с неестественно вывернутыми шеями. Кезон вздохнул. - Мне пришлось пролить кровь невинных. Они вынудили меня сделать это. Обратной дороги нет. К камню Иммерсии, Сулла! Нам нельзя терять ни минуты! * * * * Андрей Винокуров. Неприятности только начинаются Женька уложился в сорок пять минут. Не иначе - гнал, как сумасшедший. Он выбросил из черного 'Лексуса' свое сухое тренированное тело, пожал нам со вторым участником ДТП руки и принялся обозревать последствия аварии. Невысокого роста, ладный, но не массивный, с артистически сломанным носом, он производил удивительное впечатление на окружающих, чему я неоднократно являлся свидетелем. Например, он мог тихим голосом в кабаке порекомендовать какой-нибудь буйной подвыпившей компании вести себя потише, и его распоряжение исполнялось неукоснительно. Всегда. Причем, люди совершенно не имели понятия, с кем имеют дело. Кстати, с их стороны это была единственно правильная линия поведения. Не обладая внушительными габаритами, не являясь качком, борцом, боксером или каратистом, Женя имел в арсенале ужасающий по силе удар с обеих рук, действовал всегда стремительно и жестко, не взирая на имена, лица, титулы или звания. Он мог запросто уложить пятерых человек ухом на холодный тротуар за неполные десять секунд, и на моей памяти никто ни разу не требовал добавки. Как-то раз, защищая, между прочим, мои интересы, ему пришлось ворваться в домик к компании лесорубов из шести человек, заряженных до бровей достаточным количеством алкоголя, чтобы совершенно не воспринимать окружающее. Потребовалось наказать одного ловкача, который взял некислые деньги за рубку сруба для моей дачи и решил, что это все, что от него требовалось. Никаких действий после моего финансирования проекта не предпринималось, на телефонные звонки детина реагировал с философским спокойствием законченного проходимца, не утруждая себя даже отговорками и обещаниями. Клинический случай. Ум у человека был светлый... можно сказать, прозрачный. Экзекуция последовала мгновенно. Представьте себе - шесть здоровенных рыл, с топорами в руках, пять из которых - друзья потерпевшего. Так вот, поразительно, но никто даже не попробовал вступиться. Наоборот, не боявшиеся ни Бога, ни черта, здоровяки, почти все с отмотанными сроками, только усилием воли удерживали себя на месте, чтобы не броситься наутек. И так было каждый раз. Вот такой Женя. Вот такое он производил впечатление. При этом - я не помню случая, чтобы за годы знакомства и дружбы, он в компании сказал кому-то грубое слово или как-то обидно задел собеседника. Первым. За полчаса до появления эвакуатора и доблестных сотрудников ГИБДД, Женька успел смотаться в деревню и выяснить имя и телефон хорошего парня на 'Ауди', что чуть не отправил меня на тот свет. Между ними состоялся короткий, но весьма содержательный диалог по телефону. - Привет, это Александр Егоров? Александр, ты хорошо меня слышишь? Вот и отлично. Александр, час назад, на выезде из 'Новой слободки', ты подрезал 'Крузака' на повороте. Чтоб не врезаться в тебя, 'Крузак' ушел на встречку, прямо в лоб 'Мазде' третьей. А ты уехал. Не могу понять, ты что думал, когда сваливал? Что потом тебя не найдут, что ли? Авария, люди пострадали, а ты все это устроил и даже не остановился помочь. Нехорошо, Александр. Какие претензии? А сам как думаешь? Ах, не нарушал? Значит, завтра, в двенадцать подъезжай к 'Алмазу', будем разговаривать. Кто нарушал, и кто не нарушал...Занят? Постарайся смочь. Короче захочешь - сможешь. На твоем месте, я бы смог. Все, пока, падай. Второй водитель, стоявший рядом и прислушивающийся к Женькиному разговору, удовлетворенно хмыкнул. Мы обменялись контактами, заполнили формы с подъехавшими сотрудниками полиции. Мой 'джип' загрузили на эвакуатор, 'Мазда' могла идти своим ходом. Женя дал адрес сервиса, куда надлежало доставить мою пострадавшую 'тачку', мы забрались к нему в 'Лексус' и двинули в направлении дома. Когда мы припарковались около моего подъезда, хронометр на приборной панели отщелкивал уже восьмой час. Я пригласил друга зайти, выпить чаю, мне партнер из Пекина привез жасминовый - прозрачный пакет с целым гербарием внутри. Женька не отказался. Пока я возился с ключами и домофоном, он окинул взглядом окрестности и спросил: - Жену хоть поставил в известность о своих успехах? - Звонил раз. Трубу не берет. Да ладно, лучше сам расскажу, а то нервничать только будет, если по телефону. Мы вошли в подъезд. Женя обернулся и кивком головы указал на улицу. - Там на скамейке какой-то тухломордый тип сидел в золотых очках. Ты его знаешь? Или видел раньше? - Даже не обратил внимание. А что? - Да ничего. Просто уставился на тебя, будто ты ему денег должен. Заметив, что я обернулся к подъездной двери, Женя хлопнул меня по плечу и легонько подтолкнул вперед к лестничной площадке: - Ладно, проехали. Топай давай, мне еще сегодня с собакой гулять. Лифт доставил нас на пятый этаж. Привычно щелкнул замок, я открыл дверь, пропуская друга вперед. В прихожей и дальше - в квартире, несмотря на вечер, не горела ни одна лампа. Не работал телевизор, не было слышно шагов. Тишина и темнота склепа. Странно. Раздевшись, мы зашли в зал и остановились на пороге, как вкопанные. Есть такое выражение - 'подогнулись колени'. Вот и я испытал нечто подобное. Темная комната едва озарялась тусклыми отсветами светодиодов работающего под столом системного блока и бледной маской монитора. На стульях перед компьютерным столом замерли два неподвижных силуэта на фоне окна - фигуры жены и дочери. Ни звука, ни жеста. Два изваяния. Уже осознавая, что случилось нечто ужасное, я не мог заставить себя сделать шаг, чтобы обойти и посмотреть на их лица. Рядом Женя щелкнул выключателем и зажег люстру. - Это еще что за хрень? - вдруг охрипшим голосом спросил он. - Давай, очнись, посмотри живые - нет. От этих простых слов друга, я тут же вышел из ступора. Подбежал, проверил дыхание. Дыхание ровное у обоих. Уже хорошо. Сердце, само собой, бьется, пульс в норме. Удивительно для такого состояния. Но неплохо. На прикосновения не реагируют. На обморок не похоже. Скорее на обычный глубокий сон. Перенес жену на диван, достал фонарик, приподнял веко, посветил в зрачок. Никакой реакции. Перевернул на бок, чтобы избежать западания языка. Женя стоял рядом, не мешая. - Что с ними? - Синкопальное состояние. Думаю ввести кордиамин с глюкозой. У меня вроде есть, - я положил дочь на пушистый ковер рядом с диваном и выпрямился, чтобы отдышаться и решить, что делать дальше. - Не разбираюсь я в этой музыке. Это что, наркотики? Передоз? - Возможно, - я набрал телефон нашего центра. - Черте что творится сегодня.... Трубку взял дежурный врач. - Вечер добрый. Это Винокуров. Немедленно подготовьте реанимационную палату к приему двух пациентов. Вызовите Дубинина. Препараты - кордиамин, атропин, мезатон, раствор глюкозы, бетта-андреноблокаторы. Буду через двадцать минут, - я отключился. - Женя, поедем на твоей машине. Девушек моих положим на заднее сиденье. Обложим подушками. Милицию бы не вызвали - два тела выносить будут. - Конечно. Ну и дела, брат. С органами я как-нибудь порешаю. Найду, чем уши оттоптать, ежели что. В прихожей раздался звонок. - Кого еще там принесло? Соседи, не иначе. Жень, спровадь, кто бы ни пришел. Я опустился на корточки рядом с женой и дочерью. Дорогие мои, что же с вами случилось? В прихожей раздались негромкие голоса. Буквально, через минуту, Женя вошел в гостиную, наклонился ко мне и сказал: - Слушай, там этот очкарик приперся. Помнишь, тот, что у подъезда торчал на лавочке? Говорит, к тебе по поводу жены и дочери. Ты бы вышел. Похоже, он что-то знает. Я поднялся и прошел в коридор. На пороге стоял субтильного вида мужик, лет сорока. Одет прилично. Кожаная куртка из бутика, джинсы, очки в дорогой оправе. Держится спокойно, уверенно. - Здравствуйте, вы Андрей? - Да. А вы кто? - Я - Герман. Я пришел, чтобы помочь. - Помочь с чем? - Ваша жена и дочь сейчас без сознания, верно? - он говорил не торопясь, глядя мне прямо в глаза. Лучший психологический прием, чтобы успокоить собеседника и вызвать доверие к своим словам. Я в этом деле сам знал толк, поэтому отметил автоматически. - Да, верно. Я сейчас отвезу их в свою клинику. - Не надо этого делать. Этим им не поможешь, - перехватив мой панический взгляд, Герман поправился. - В смысле, что медициной не устранишь причину их нынешнего состояния. Сразу хочу предупредить - в настоящий момент опасности для их жизни нет. Их здоровью ничто не угрожает. Это не наркотики и не обморок, - добавил он, словно читая мои мысли. - Вы знаете, что произошло? - Вы их трогали? - деловито осведомился Герман, не отвечая на мой вопрос. - Перенес от компьютера и уложил в горизонтальное положение. - Что-нибудь вводили? Какие-нибудь препараты? Я знаю, вы - врач... - Не успел. Только собирался. - Вот и отлично. Ничего не нужно вводить. Компьютер включен? Вы не пытались его отключить? Хотя этого у вас бы и не получилось, но все же? - Включен. Не трогал. Может быть вы уже.... - Да-да, я за этим и пришел. Я знаю, что произошло и что с этим делать. Где мы можем побеседовать? Женя, тут же превратившись в Махора, решительно обошел Германа, преграждая тому путь к двери, щелкнул замком. Обняв его за плечи, мой друг ласково сказал: - Пойдем на кухню, друган. Там и расскажешь нам все. * * * * Летопись Кезона. Камень Иммерсии Под ногами Кезона на бегу шуршала прелая листва джунглей. Теперь он был вооружен - от принципа ему достался видавший виды гладиус в кожаных потертых ножнах. Туника ветерана пришлась ему впору, а от кольчуги пришлось отказаться - не подошел размер, да к тому же он не хотел отягощать себя лишним сейчас грузом. Он двигался быстро, хотя и испытывал муки от того, что не удержался и с жадностью проглотил несколько кусков лепешки из сухого пайка поверженного патрульного. Желудок за несколько дней голодовки отвык от пищи и теперь внутренности Кезона вновь сводили колики. Несколько раз над верхушками деревьев он видел широкие крылья Суллы. Орлан то взмывал в небеса, чтобы увеличить обзор, то возвращался к повелителю. Среди кустарника и переплетения лиан Кезон заметил нескольких окапи, их огромные ланьи глаза без испуга разглядывали почти бегущего по звериной тропе человека. Еще до того, ему несколько раз заступали путь семьи тапиров, спешащие по своим делам. В кронах деревьев перекликались голоса птиц, были слышны истошные обезьяньи крики. Лес как всегда наполняла обычная жизнь. Южная оконечность Баркида, протянувшаяся с севера на юг на добрых девяносто миль, всегда была местом диковатым и малозаселенным. Кезон знал, что природа здесь почти не тронута посевами или фруктовыми садами и сохранила первозданность, задуманную неведомым архитектором. Побродив вдоволь по джунглям, можно было наткнуться на селение блеммий - безголовых человекообразных существ, впервые описанных Плинием или выйти на скопление хижин панотий - нелепых ушастых созданий, которым уши служили и одеялом и одеждой. Пробежав уже более пяти десятков стадий, Кезон еще ни разу не встретил сатира, а они тут, насколько он помнил, редкостью не являлись. Он прикидывал на бегу, откуда могли тут взяться стражники и пришел к выводу, что дозор пошел к берегу от ближайшей сторожевой заставы, заметив в небе гигантский профиль Суллы. А это значит, что их в скором времени хватятся, будет объявлена тревога и по его следам немедленно пошлют следопытов из южного гарнизона. Убийц, обученных выслеживать в джунглях жертву - будь то сбежавший раб или дезертир, безжалостных, неумолимых, быстрых, как ветер. Это ничего. Добыча ускользнет на этот раз от них, а если этого не случится, то горе охотникам, которым удастся нагнать свою дичь. После стычки на пляже Кезон чувствовал отвращение к убийству, но вновь убил бы, если бы у него не оказалось иного выхода. Он замедлил шаг у небольшой лесной речушки, извивающей свое узкое русло меж стволов древесных исполинов. Отвязав от пояса бурдюк стражника, Кезон вылил в иссохшую жаждой глотку разом два секстария молодого терпкого ликийского вина и перевел дух. В тот же момент, 'каудата' - гигантский реликтовый крокодил, поджидавший свою жертву на дне ручья, напал на него прямо из-под воды. Но огромная, не менее пятнадцати локтей туша, оказалась небрежно отброшена мощной дланью, как вязанка хвороста, а через мгновение хвост крокодила ухватила могучая рука. Рептилию раскрутили в воздухе, как метатель раскручивает боло и с размаху треснули мордой о ближайший ствол. Уже через сто шагов Кезон пожалел о своем опрометчивом поступке, но возвращаться не стал. Первый же разведчик, который пойдет по его следу, увидев раздробленную голову крокодила весом в полтора десятка талантов, легко восстановит картину и поймет нечеловеческую силу прошедшего перед ним. А это значит, что Кезон невольно дал повод себя обнаружить. И тогда травля начнется всерьез. Уповая лишь на санитаров джунглей, неусыпно днем и ночью блюдущих свои обязанности, Кезон продолжил путь. Через небольшое время сопровождаемый испуганными криками обезьян и попугаев, на тропу перед ним опустился Сулла. Его правая лапа и клюв были в крови. В крыле застряла тонкая стрела с белым оперением. - Господин, до камня Иммерсии осталось менее часа пути. Я успел долететь до него и увидеть - камень охраняется. Кезон аккуратно вытащил стрелу и промыл своей слюной рану преданному глашатаю. - Небывалые вещи творятся в Баркиде! С какой поры камни взяты под охрану? Тем более - в такой глуши, вдали от города и селений? - Того не знаю. Сам был поражен. В меня начали стрелять сразу. Да еще в погоню пустили стаю ястребов. Пришлось отбиваться. - Спасибо, Сулла. Там, у камня ты мне не понадобишься. Поэтому я тебя отпускаю. Мои враги будут тебя искать. Лети в Западные горы, Сулла. Спрячься, затаись. На склонах гор растет ярко-зеленая трава, которую так любят горные бараны. Позже я вновь призову тебя к себе. А пока прощай - ты всегда был мне верным слугой, - Кезон подошел и ласково потрепал глашатая по круглой кожистой голове. В другое время гигантский орлан возмутился бы такой фамильярности хозяина, но теперь он лишь печально заклекотал и промолвил вслед уходящему в стену лиан Кезону классическую фразу: - Приветствую павшее величие! Бывший владыка Баркида махнул рукой образованному приверженцу и скрылся во влажной тесноте тропического леса. Он шел навстречу изменившей ему судьбе. Лес кончился внезапно свежей вырубкой. Вдали на поле трудились пеоны, корчуя землю. Похоже, Ульпий решил взять под контроль все точки Иммерсии на острове и заложить здесь деревню. У массивного двухметрового камня перехода расположилось десяток стражников вокруг небольшого костерка. Внимание Кезона привлекла фигура в расшитом золотом паллиуме . Человек. Игрок. Вот так сюрприз. Кезон присмотрелся. Лицо незнакомое. Очевидно - неофит, сосланный на обязательную караульную вахту. Что же, значит, Ульпий не надеется на стариков и вербует себе новую гвардию? Занятно. Часовой заметил Кезона и издал предостерегающий выкрик. Все стражники повскакивали с мест и взяли оружие наизготовку. Двое из них, лучники, положили стрелы на тетиву. Человек в золотом плаще вышел вперед, положив правую руку на висевшую у пояса фалькату, и принялся рассматривать приближающегося незнакомца. Рассматривать небрежно, с позиции силы и превосходства. Когда до Кезона оставалось не более десятка шагов, он предостерегающе поднял вверх левую руку. - Остановись! Назови свое имя и причину нахождения тут! Кезон пожал плечами. - Мое имя - Верпий. Я приплыл из Альбы Лонги. Цель визита - хочу побывать в Баркиде. Но путь до столицы долгий - мне необходимо сделать небольшую передышку. - Это не твоя птица недавно кружила над нами? Кезон уже почувствовал волнение камня. Фактически он мог начать переход прямо тут, но не мог отказать себе в желание немного поболтать с этим легавым щенком Ульпия. - Не понимаю о чем ты. Мое животное - ремора , именно на ней я доплыл до Баркида. Неофит задумался. Заколебался. Но долг взял верх над вежливостью. - Тебе необходимо засвидетельствовать свое почтение местному претору. Он находится на сторожевой заставе, в пяти милях к востоку. - Что за чушь? - Кезон постарался искренне сымитировать возмущение. - Зачем мне возвращаться туда, откуда я пришел? Доберусь до Баркида и отмечусь в магистрате. Что это за новшества - не допускать Игроков до камней выхода в Реальность? Кто и когда придумал такую бредятину? - Я не буду обсуждать с тобой указы консулов. Просто сделай то, что от тебя требуется. И покончим с этим. - А если я не желаю? - Нам придется применить силу. Ты на прицеле у стрелков, не забывай. Кезон расхохотался. - Так пусть спускают тетиву. Посмотрим, что у вас получится. Об одном тебя прошу, юноша, не пожелавший себя назвать, не начинай того, чего не сможешь закончить! Через секунду он уже уклонялся от стрел и отбивал бешеные удары тяжелой фалькаты. Как он и предполагал, новичок еще толком ничего не умел. Зато стражники надвигались с похвальной дисциплиной - строем и организовано. Кезон выбил меч у неофита, подсек его ударом ноги под колено и окончательно сбил с ног тяжелым кулаком, не забыв приставить острие гладиуса к пульсирующей вене на шее молодого недоумка. - Всем отойти назад и сложить оружие у костра. Иначе ваш начальник умрет. - Он нам не начальник, - проворчал один из стражников. - А всего лишь присланный из столицы инспектор. - А-а-а, ясно теперь. Но вы подчиняетесь его приказам? Стражники хмуро потупились, явно прикидывая, что им будет за сегодняшний инцидент. Кезон решил простимулировать их размышления дополнительными доводами. - Это моя милость к вам. Я могу передушить всех вас голыми руками, просто ищу возможность сохранить ваши жизни. По моему, вам стоит мне в этом помочь. Право жаль убивать хороших солдат. Порка, кастигация, все же лучше мучительной смерти, так ведь, воины? - видя нерешительность на их лицах, Кезон пнул ногой лежащего новичка: - Ну, давай, приказывай, инспектор. А потом побеседуем. После часового допроса Кезон выяснил для себя все, что смог выжать из юнца. Расправив члены и, прочитав небольшую напутственную проповедь о главенствующей роли головы в действиях человека, Кезон сделал несколько шагов и растворился в воздухе. * * * * Андрей Винокуров. Ничего непонятно Герман прошел в кухню и по-хозяйски расположился за столом. У меня сразу появилось противное ощущение, что он здесь уже не в первый раз. Я уселся пред ним на табурете, Женька, скрестив руки, замер в дверном проеме. Повисло молчание. - Знаете, Герман, давайте без драматических пауз, пожалуйста, - поторопил я незваного гостя. - Времени на это просто нет. Он кивнул, признавая справедливость моих слов. Несмотря на очевидное давление и явно недобрую фигуру Евгения, надо было отдать ему должное - он чувствовал себя вполне в своей тарелке. Чего я не мог сказать о себе. - Я не тяну время, правда, - немного виновато ответил он. - Просто раздумываю - есть ли у меня шанс объяснить происходящее, полностью вас в него не посвящая. - Ты уж посвяти, окажи нам такое одолжение, - подал сзади голос Женя. - Только по существу. Ботанику читать нам не надо. Герман вздохнул и хлопнул ладонями по коленям. - Похоже, придется. Компьютер в зале? - Да. - Женщины там же? - Да. - Их есть куда переложить? Ну, там, в спальню, например. Я перенес недвижные тела лучшей части своей семьи на нашу широкую супружескую кровать и вернулся в гостиную. Герман колдовал над системником, Женька стоял у него за плечом и следил за манипуляциями. - Задерните, пожалуйста, шторы и погасите свет. Смотреть сначала надо будет на монитор, потом, когда я его поверну - на стену. Смотреть, не фокусируясь, как фантомашки в детстве, помните? Потом... - Стоп, стоп, по тормозам, маэстро. Глуши свою музыку! - неожиданно властно вмешался Женя. - Андрюха, а у тебя есть гарантия, что этот деятель из двух тел не хочет сделать четыре? Может, это гипноз или типа того? Пришел этот черт из мутной воды, стравил нам какой-то гнилой заход насчет того, что все знает и все порешает. А если он, на лавочке посиживая, пася тебя, как сазана? И сейчас аккуратно уделает нас в компанию к твоим барышням? Нет, гражданин хороший - ты лучше начни с червей. Проясни ситуацию, что да как, а уже потом руки к штепселям тяни! Женька - бывший работник органов, так сказать слуга закона в отставке. Но при нештатных ситуациях, он легко уходил на блатное арго, которое знал, как свой второй язык после русского. Даже русским матерным он владел не так виртуозно. Скорее так - владел, но крайне редко использовал. В отличие от колоритной лексики уличного жаргона. Впрочем, если служителей правосудия из тех, кто не просиживает штаны в пыльных кабинетах, в неформальной обстановке густо перемешать с их подопечными, как я часто убеждался - абсолютно невозможно вычислить, кто с какой стороны баррикады находится. Если там вообще есть баррикада. Кто 'в теме' - подтвердит, что я ничуть не преувеличиваю. Наверное, так - в начале его непростой деятельности, скромно им именуемой, как 'вопросы безопасности', этот жаргон придавал его речи определенную выразительность и усиливал ее в некоторых специфических случаях. Тем более что на нем общалась большая часть его нынешнего окружения. Потом эти сочные обороты накрепко проникли в его повседневный 'сленг', заякорились там. Но на людей, отягощенных высшим образованием, его витиеватые реплики всегда производили неизгладимое впечатление. В отличие от Германа. Этот равнодушно пожал плечами и произнес: - Я же буду рядом с вами... - А может ты антидота какого нажрался от этой фигни, почем я знаю? А потом, в гипнозе, предложишь нам, например, прогуляться за окно? Что ты на это скажешь? Герман хмыкнул. - Скажу, что вы мыслите в правильном направлении. Но в одном ошибаетесь: я не вор, не садист и не убийца. Андрей хочет узнать, что с его женой и дочерью и я пришел ему помочь. То, что я делаю - самый простой способ пролить для вас свет на произошедшее. Скажу больше - не простой, а похоже единственный. Ни одному моему слову вы не поверите, поэтому мне легче показать, чем объяснить. Есть такие вещи, для которых демонстрация необходима, тут ничего не поделаешь. Могу добавить только, что их коматоз устраивает меня не больше, чем вас. Итак, ваше решение? - Давай попробуем сделать, как он предлагает, - попросил я. - По-моему, опасности для нас тут нет. Женька пожевал губы. Здравомыслие вступило в нем в конфликт с сущностью бретера и приключенца. Последняя, как всегда, победила. Мой друг задернул занавески, щелкнул выключателем и примостился рядом на табурете, принесенном с кухни. На экране монитора возник яркий пейзаж тропического рая. Что-то из разряда релакс-видео: пальмы, лианы, бабочки, пляж с накатывающимися на него ультрамариновыми волнами прибоя. Не хватало только лежаков для загара и девушек в бикини. Герман развернул экран и монитор начал выполнять функцию кинопроектора, проецируя это изображение прямо на стену. Картинка словно постепенно утолщалась и набирала краски, забивая собой итальянские обои. Трава стала зеленее, небо голубее. Звук также набрал мощность. Птицы кричали, казалось, прямо в соседней комнате, прибой почти доставал до наших ног. А когда по лицу прошелся влажный морской ветерок, у меня от страха пошли мурашки по телу. Через минуту появилось ощущение, что вместо паркета мои ноги стоят на сыром морском песке. Сбоку раздался голос Германа: - Теперь вставайте и идите. Мы послушно, как манекены поднялись с мест и сделали несколько шагов. Квартира позади словно уплывала, а тропики обступали нас со всех сторон. Внезапно все кончилось. Мы с Женькой топтались на берегу неведомого острова или архипелага, с трех сторон были волны, с одной - джунгли, за которыми на склоне пологой горы виднелся старинный город. Вместо Германа перед нами стоял высокий бронзовокожий атлет в белой тунике с каким-то орнаментом по контуру, подпоясанный коротким мечом, обутый в кожаные сандалии. Незнакомец приветливо улыбнулся: - Поздравляю вас с первым погружением в Мидгард. Мы находимся на острове Альба Лонга, локации Баркид. Я - Верховный Авгур города Альба Лонга. Мое имя - Спириус. Прошу любить и жаловать. - А Герман где? - оторопело спросил я. - Это тоже я, но в Реальности. А в Мидгарде я - Спириус. Он залихватски свистнул и через минуту к нам с небес спустился розовый пеликан величиной с хорошего птеродактиля. - Лети в харчевню к Луке, принеси нам кувшин холодного вина и чего-нибудь закусить. Мигом! Я в каком-то отупении опустился на песок. Рядом присел Женька со словами: - Вот это вилы! Надо все же было попробовать объяснить словами... * * * * Евгений Махонин. ФИГАСЕ Птица смоталась в кабак по-молодецки. Минут за двадцать. И приволокла нам изрядную фаянсовую бутыль винища, зажатую в плоском клюве, а в зобу три глиняных чашки, ковригу хлеба, кусок ветчины и круг 'Адыгейского' сыра. Или такого же, как 'Адыгейский'. Я подумал - нам бы такую птаху с собой на шашлыки в деревню, чтоб в магазин по десять раз не ездить. С вином дело пошло живее, а то до этого момента мы с Андрюхой оказались больше склонны истерить и паниковать, чем слушать этого Августа или Авгура, как он там себя навеличал. Андрюха все повторял, как заклинание: 'Стресса нет. Его придумали психологи, чтобы с людей деньги брать. Есть только стрессовое мышление'. Только это ему ни фига не помогало. Бедняга стоял с остекленевшими глазами, как ломом подпоясанный. Потом мы 'вмочили рога', приняв по стакану местного менингитника, нас вроде как слегка отпустило и мы стали в состоянии воспринимать, что чирикает нам этот инструктор по шейпингу в мини-юбке. Через час поляна окончательно прояснилась. Этот Мидгард придуман был или открыт, хрен его разберешь, еще в мохнатые достопамятные времена. А потом, нормально сюда проходы наладили в семидесятые, то есть до компьютеров еще. Причем, сделали это, как сказал нам Спириус (что не Спиритус Вини, а?), ни кто иные, как наши советские диссиденты. Ну, ясно дело - раз уж из Союза смогли лыжи нарезать, то им и в Мидгард пути открыть - раз плюнуть. Этот мир - он не однородный как столовский суп, а разделен на локации - типа таких островков безопасности на дороге. Над локациями стоят Иерархи, такие важные шишки, навроде губернаторов, только взятки не берут. Эти толстые и красивые высоко сидящие господа не хрусты сшибают, а следят, чтобы все было, как положено - народ друг друга в пищу не потреблял, а наоборот - сотрудничал и все такое. В каждой локации свои законы. Например, здесь в Баркиде - нет магии и всяких орков и гоблинов нет, а южнее - в Нижегородской олигархии или в Воронежском Элеадуне (язык поломаешь в трех местах) - там этого добра кишмя кишит. Зато в Баркиде больше ментальности (это мне по душе - значения не одобряю, но корень слова привычный), здесь можно мысленно управлять зверями всякими, отдавать им приказы. Полезное изобретение. Сразу множество перспектив открывается. И каждый гражданин, как тут людей называют, с десятого уровня может себе любого зверя выбрать из любой книжки по географии. Или спроектировать, если способности к такому творчеству есть. В пределах разумного и своих возможностей. Обычно выбирают птиц - это для разведки или всяких морских гадов - акул, дельфинов, китов, черепах - это чтобы с ними в океане плавать и харч добывать. Есть даже рыбы мифические - эхинеи или ахинеи, такие огромные твари с присосками. На них местные любят в море авто-пати устраивать. Да, про Игроков самое важное сказать забыл! Попадают в Мидгард все, как в общественную баню - не в плане голые, а в смысле - беспомощные, все первого уровня. Потом, как в компьютерной игре этот уровень повышают, набирая опыт. Короче, направо и налево 'дают наркозу' всяческим смрадным тварям, которых здесь хватает. Собственно - именно для этих целей благородных их и культивируют. Опыт превращается в навыки, коих ровно шестнадцать: Владение оружием, Стрельба, Мудрость, Увертливость, Дипломатия, Навигация, Скрытность, Разведка, Тактика, Биомоделирование, Управление поместьями, Ведьмин контроль, Сила, Броня, Обаяние и Восприятие. Уф, хорошо память у меня мамина, а не папина. Она всю жизнь цифры складывала в бухгалтерии, а папаша вечно алименты забывал присылать. Так вот, из шестнадцати взять можно только восемь специальностей и крутись потом, как хочешь и не говори, что по незнанке не канает. Но повышать уровни и способности можно до бесконечности. Этот Авгур, к примеру, уже сорок первый. А в Баркиде, в столице, по его словам, там есть бобры-пятидесятники. Уж раз начал про Баркид, тогда переключаюсь на политэкономию. Локация, куда мы залезли - так и называется - Баркид. Состоит она из четырех крупных островов, архипелага мелких и кучи совсем крошечных. Крупные: Баркид (столица), Дакия (ее колония, никогда независимости не имела - слишком близко от Баркида находится, не подфартило), Альба Лонга (место, где мы оказались) и Запретный город. Последний - вообще особая тема. Там людей, в смысле граждан нет, там одни всякие нелюди обретаются. Туда лет двадцать так назад, удалился наш местный Иерарх, когда все им созданное его окончательно заколебало в шишки, и строго наказал - не беспокоить. Ибо тогда воздвигнусь из нирваны и расшибу на фиг репу любому назойливому субъекту мой покой нарушившему. Короче, вот такой вот расклад вышел, такая ситуация получается! Причем, тут я чувствовал себя, как в нормальной жизни. Звенели птички, вино лилось в стаканы, ощущения, что мои ботинки до сих пор стоят у Андрюхи в прихожей, не было никакого. Я чухнул насчет собаки, не погуляю вовремя - буду лужу потом с линолеума стирать, но этот Сириус меня успокоил - сутки в Баркиде равняются, как и повсюду в Мидгарде, одному часу двадцати минутам в Реальности. И наоборот. День в реале - час тут. Удобную религию они тут себе придумали! Это что же - полноценная вторая жизнь получается? Меня было разохотило в море искупаться пойти, да вовремя одумался - не тому поводу мы тут собрались. У Андрюхи жена с дочкой пропали, а я загорать надумал. Э-э-эх, говорил я ему - не связывайся с этой куклой, да все напрасно. Хотя это к делу не пришьешь, какая-никакая, а искать все одно придется. Да и Аринку жалко. Хорошая девчонка растет. Самостоятельная. Может, даже слишком. Андрюха меж тем фишку рубил до конца. Он это дело все спокойненько выслушал, а потом спрашивает Сириуса: - Все рассказанное вами, конечно, очень интересно, но не могли бы мы поближе подойти к исчезновению моей семьи? Голова-мужик, что и говорить. Настоящий коммерс. Надо будет - собаку ходом сделает. Спириус помялся, сделал рожу, будто лимон без сахара целиком спорол и отвечает совершенно 'не в цвет': - Вы правы, это так сказать, была необходимая прелюдия. Теперь можно поговорить о Кезоне. Какой Кезон? Его же русско-баркидским языком про семью спрашивают, а он о каком-то Кезоне лепит. Но я перебивать не стал, нацедил себе вина до краев чашки и приготовился слушать. * * * * Летопись Кезона. Обоснованная ксенофобия Очнувшись в своей трехкомнатной квартире на проспекте Фрунзе, он нашел свое тело в очень печальном состоянии. Критическая стадия обезвоживания, не говоря уж о менее страшных, но весьма отвратительных гигиенических моментах. Остаток дня Кезон приводил себя в порядок. Отпаивался, насыщался, спал. По расчетам всего получилось около четырех суток отлучки из Реальности. Хорошо, что при нахождении в Мидгарде, все физиологические процессы замедлялись. Иначе - можно было бы и не дотянуть до возвращения. Через пару часов, пошатываясь, он смог дойти до мусоропровода и выкинуть испорченные продукты и одежду. У него, как у опытного игрока, всегда существовал запас всякой быстрорастворимой еды на такой случай. Не торопясь, методично исследовал обе свои двери на предмет проникновения посторонних - ответ отрицательный. Проверил свои ловушки-маркеры внутри квартиры, которые он всегда оставлял, чтобы понять - заходил ли кто-нибудь к нему в жилище за время отсутствия - тот же результат. Один комплект ключей он отдал Кораксу, второй находился у родителей. Родители жили в Иваново. Это конечно сотня километров, но все равно - на этой планете. Если нет доступа к одному комплекту, можно было попытаться заполучить другой. Сам факт, что его не хватились, и никто не попытался о нем позаботиться, уже говорил о многом. Фактически обо всем. Он стал изгоем и там и тут. Кезон размышлял о причинах и не мог их найти. Насколько должны были озвереть его друзья, чтобы обречь его физическое тело в Реальности на гибель. Были победы, были поражения, но чтобы вот так - Игроков жестко и безапелляционно приговаривали к медленной смерти по естественным причинам - такого не было никогда. Что-то произошло. Кезон закрылся на все щеколды, зарядил помповый 'ИЖак'. Он пил, ел и напряженно думал. Свет в квартире не зажигал. Его по-прежнему здесь нет. Никто не должен знать, что он вернулся. По крайней мере, до завтрашнего дня. Кезон вынул из ушей наушники, отложил плеер и вновь забылся в тревожном сне. Утром он проснулся, хоть еще и не до конца восстановившимся, но уже готовым действовать. Достал походную сумку. Разобрал и сложил в нее помповик, бросил туда толстый брикет наличных денег и смену одежды, в боковой карман сунул 'слегка модернизированный' травматик с полным баллоном. Достал и припрятал в карман свежей рубашки документы и карточки. Смотал в клубок зарядки, кинул сверху планшет. У подъезда стоял припаркованный, длинный, как сигара его новенький 'Ситроен'. Весь в снегу. Кезон на всякий случай взял ключи и документы от машины, но все равно вызвал такси. К соседнему дому. С запасного сотового. Вышел из подъезда, огляделся. На город наползал новый рабочий день и ни кому не было дела до высокого худощавого парня со спортивной сумкой на плече. Кезон сел в такси и назвал одному ему известный адрес. Эту однокомнатную квартиру в двухэтажном старом доме на улице Карла Либкнехта, он приобрел полгода назад, отремонтировал и держал на всякий случай. Вот как раз навроде такого. Войдя в прихожую новой явки и заперев за собой дверь, Кезон в первый раз за сутки вздохнул спокойно. Теперь он в своем убежище, откуда можно производить вылазки и рекогносцировки. Включил висевшую на стене плазму, заказал по телефону горячий обед. По ящику не показывали ничего нового. Все по-прежнему воровали кто во что горазд и прикрывались умными фразами. Какая возмутительная степень тщеты в этом во всем происходящем! Глядя на жирную тушу политика, распаленно что-то доказывающего своему очередному высокоумного оппоненту, Кезона передернуло от омерзения. Воистину, честная абсолютная монархия лучше виляющей задом демократии! Он посмотрел на свой основной мобильный с погасшим экраном, решительно отложил его в сторону и набрал с запасного номер Олега Воронкова. После серии длинных гудков, в ходе которых абонент обычно тупо смотрит на незнакомый номер, прикидывая, кто же это может быть, трубку сняли. - Алло, - знакомый спокойный голос. - Привет пернатым. Пауза. Шок. Невольное оглядывание по сторонам. - Привет. - Говорить можешь? - Нет. Я перезвоню тебе, - короткие гудки. Он перезвонил через два часа. Стало быть, уже успел принять решение и выработать линию поведения. И это, похоже, ему было сделать очень непросто. - Привет. - Привет, Ворон. Как ты уже понял, я вернулся. Тяжелый вздох. - Тебе повезло. Куда больше, чем многим. - В курсе. За что тебя держат в теле птицы? - Не принял новую доктрину. Ты дома? - Нет. В другом месте. - Ты осторожен. Это хорошо. Тебе следует проявлять осторожность. - Уже понял. Встретимся? - Где и когда? - Давай в 'Спутнике', на Авиаторов. Через час. Успеешь? - Да. - Ты будешь один? - Конечно. - Тогда об остальном - при встрече. Пока. - Пока. - И спасибо. - За что? - Что не оказался сволочью. Тяжелый вздох. - Ладно, до встречи. Через три часа он пешком возвращался к себе на квартиру, колеся по улицам и безостановочно выкуривая одну за другой сигареты. Услышанное от Олега потрясло его, придавило, как гробовая плита отчаянием и чувством вины. Из девяноста восьми Игроков отправившихся с ним на покорение Запретного города вернулось чуть более половины. Все оказались отброшены на два-три уровня, в тела мелких млекопитающих и даже насекомых. Человек сорок просто вышвырнуло из Мидгарда. Мир отказывался вновь принять их, системники не срабатывали, и технического решения пока не было найдено. Четверо пропали без вести. Их тела поддерживались в реале усилиями медиков. В двух случаях родные были не в курсе, и Стратору пришлось приложить максимум усилий, чтобы избежать огласки. Пятеро сошли с ума от мучительной кончины в Мидгарде. Смерть от гипоксии - жуткая смерть. Среди них - Теренций Дентер, один из самых верных сподвижников Кезона, его старый приятель и всеобщий любимец. Его жена Юлия, в Мидгарде - Эмилия, выдержала два дня, наблюдая слюнявый овощ в кресле-каталке вместо любимого мужчины. А потом обезумев от тоски, выбросилась с балкона и разбилась насмерть. У всех пострадавших и в Мидгарде и в Реальности остались друзья, родные. Общее несчастье сплотило всех. На ее похоронах многие поклялись отомстить Кезону при встрече за то, что он натворил, потому что ярость требовала выхода, а иного виновника не было. В каком угодно обличье. Безразлично, в реале или Мидгарде. Любым доступным способом. Покарать самовлюбленного мерзавца, чья непомерная жажда славы стоила Баркиду так дорого. Корнелия, его жена в Баркиде решительно открестилась от своего мужа, осудив его деяния наравне со всеми. Он помнил - она всегда была против этой военной экспедиции, пыталась его отговорить даже ценой их разрыва. Даже не явилась в гавань посмотреть на их отплытие. Сивилла, пророчица, которая своим предсказанием направила Кезона на осуществление этого чудовищного по результату замысла - овладеть Запретным городом и входом в Йотунхейм, укрылась в своем убежище в Тарпейских горах, и с тех пор ее никто не видел. Старая ведьма поступила правильно. Останься она - не избежать ей мучительной пытки на площади Капитула. Ульпий заочно приговорил ее к закапыванию в землю живьем. Коракс, вернувшись и застав у власти Стратора с Ульпием, возмутился и попробовал поднять восстание. С тех пор сидел в клетке в теле ворона и питался червями. Но власти пошли на попятный, и через пять страж ему было обещано помилование. Он просил оставить их встречу в тайне. Кезон до сих пор оставался в Мидгарде вне закона. В Реальности народ немного поостыл, но Олег Воронков не смог поручиться за его жизнь - слишком велика оставалась ненависть к его персоне и тому, что он сделал. Он шел по заснеженной улице и не видел, куда несут его ноги. Ужас, переполнял все его естество. Никогда он не был так близок к смерти, как в те минуты. Забежав на Октябрьский мост, он смотрел на скованную льдом Волгу, борясь с желанием броситься вниз и все прекратить. Планы мести рухнули, уступив безотчетному желанию забыть произошедшее, словно ночной кошмар. Он истово тер кусками ледяного наста щеки и шею. До кровавых ссадин, стараясь болью вернуть себе рассудок. Потом в исступлении грыз куски снега, рыча по-звериному. Но не зря о нем говорили, как о самом великом Игроке всех северных локаций, человеке, объединившем под знаменем Баркида все, до чего он смог дотянуться. Постепенно безумие отступило, вместе с возвратившимся сознанием в нем выкристаллизовалось решение и воля, чтобы его исполнить. Раз все объявили ему войну, вмиг сметя с пьедестала недавнего кумира, он примет вызов. У него просто не оставалось иного выхода. Он докажет всем свою правоту, разыщет и покарает виновных. Раз для этого нужно жить - ему придется жить. Раз для этого придется бороться - он будет бороться. * * * * Андрей Винокуров. Герой-рогоносец - Теперь, после того, как я вам рассказал о том, где вы находитесь и какие тут правила жизни, давайте поговорим о последних событиях, - Спириус сделал ораторскую паузу, чтобы убедиться, что все ему почтительно внимают. - Да ты говори, не стесняйся, а мы послушаем, - брякнул Женька. Его уже основательно разлимонило от зноя и выпитого. Ветер с океана шевелил наши волосы, принося прохладу, но медное тропическое солнце жарило всерьез. - Года этак три назад у Баркида был легендарный правитель - Кезон, которого еще называют Диктатором. Этот деятель сумел покорить и Дакию и нашу Альба Лонга, а также кучу более мелких островков. Да вот беда, он поверил одной колдунье, указавшей ему на Запретный город, как на следующий объект завоевания. Дескать, Иерарх, создавший нашу локацию, давно уже почил в бозе, и теперь Запретный город не охраняется, и именно там есть вход из Мидгарда в Йотунхейм, другой Мир под сенью Великого Древа Иггдрасиль. Кезон ей поверил и направил туда весь флот Баркида с собой во главе... - Друган, прости что перебиваю, а нельзя ли поближе к телу? У нас здесь что - урок вашей истории? - потерял терпение Женька. Герман ухмыльнулся, как сытый ящер. Плеснул себе холодного вина и продолжил. - Никак. Одно с другим непосредственно связано. Ладно, буду краток, чтоб не утомлять. Короче, армию Кезона размолотили в мелкий фарш, а сам он оказался в изгнании. Если бы поймали - казнили бы, так как народу в походе по его милости полегло немеряно, но он оказался силен и верток. От преследования ушел и на два с половиной года как в воду канул. Но вот шесть месяцев назад Кезон вернулся в Баркид. Один. Его хотели схватить, но куда там. Он в одиночку сумел удручить все баркидское воинство и взять власть. - Ай, красавчик! - блаженно улыбаясь, встрял Женька. - Как говорится: сколько волка не корми, а зайцам все равно кирдык! Я отметил, что в угоду моему другу Спириус изъяснялся на максимально простом и понятном языке. - Вы полагаете? Как это ему удалось, мы до сих пор не знаем. А там, между прочим - больше полутора сотен Игроков. Из них десяток - воинская элита. И никто ничего не смог ему противопоставить. Для справки скажу - будь ты хоть пятидесятым левелом, три Игрока двадцатого легко разделают тебя под орех. А тут один против сотни! Ходят слухи, что это и не он сам, а вселившийся в его тело демон из Йотунхейма. Короче, Кезон на троне и правит. Три месяца назад пала Дакия. Также без боя, хотя намерение было стоять до последнего. Теперь очередь за нами. И беда, что мы ничего не знаем ни о Кезоне, ни о его порядках, ни о его методах борьбы. Вся связь прервана, торговые пути нарушены. Две недели назад, мы решили на Совете Авгуров отправить туда группу разведчиков. Вызвалась ваша супруга. Ваша дочь с мужем решила сопровождать и прикрывать ее... - Стой! - рявкнул я. - С каким это к свиньям собачьим мужем? Девочке только четырнадцать! - Это в Реальности, - спокойно парировал Спириус. - А тут ей уже двадцать два. И она год замужем. - Вы тут что, охренели до полной безсознательсти? И какая сволочь их поженила? - Я, - скромно ответил Спириус. Мой кулак вылетел вперед рефлекторно. Через секунду уже не кулак, а я сам летел кубарем в направлении кустов. Когда я поднял голову и выплюнул изо рта первую горсть песка, мимо меня прокатилась Женькина тушка и врезалась головой в заросли колючек. Вытаскивая из своей короткой шевелюры зеленые насаждения, мой друг глубокомысленно заметил: - Это ничего, друган. В Реальности сочтемся. А Спириус даже ухом не повел. Как сидел в пол оборота к нам, так и продолжил восседать со своим непробиваемым 'покерфэйсом'. Он зашвырнул нас, как два брелка от машины, одним движением плеча, не поднимаясь с места. Тогда я впервые понял, что здесь значит сорок первый левел. - Я понимаю ваши эмоции. Первый день в Мидгарде, и одно потрясение за другим. Дело в том, что ваша дочь тут уже почти год. В теле роскошной молодой красавицы и отнюдь не нимфетки. Они с Полонием начали встречаться где-то месяцев семь назад. Когда я узнал ее физиологический возраст в реале, они были вместе больше трех месяцев. Что мне оставалось делать? Девица вполне могла начать... эээ... слишком бурную жизнь, будучи неопытной и по-детски любопытной. Вот я их и поженил. Закрепив, так сказать ее статус и связав с более опытным и мудрым Игроком. И ни разу об этом не пожалел. Уверен, что на моем месте вы предприняли в точности такие же шаги. - Понятно. А физиологический возраст этого радиоактивного можно узнать? Пятьдесят? Шестьдесят? - Сорок девять. - Один хрен. Хорошо у вас тут старички устроились! И ноги в тепле и остальное тоже... - Зря вы так. Он погиб, защищая свою жену и вашу дочь. Я оторопел. Встал, отряхнулся и уселся на свое место. Рядом плюхнулся весь взъерошенный, как дикобраз, от кратковременной экскурсии в джунгли, Женька. - В смысле, совсем погиб? Спириус терпеливо качнул головой. - Нет, не совсем. Я же объяснял, что умирая в Мидгарде, люди перерождаются. Падешь от более сильного - наверняка возродишься человеком, примешь смерть от равного - проснешься могучим монстром, от более слабого - откинут назад до какой-нибудь мелочи. Полоний стал химерой. Накопит опыта и через пару месяцев вернет человеческий облик. От него мы и узнали, что произошло в Баркиде с нашими ребятами. Они напоролись на береговую стражу, была схватка, наши прикончили противников и прорвались вглубь острова. Но у одного из поверженных Игроков с собой был питомец. Птица, которая вернулась и доложила на заставу о стычке. Наших окружили в предместьях города. Полоний рубился до последнего, даже прикончил пару баркидцев, но сам не уцелел. Их, по его словам упорно хотели взять живьем. И только, когда от его ударов начали погибать патрульные, то Полония тут же нашпиговали дротиками, как подушку для иголок. Женщин воины Кезона увели с собой. Вот собственно и все, что мы на настоящий момент знаем об их судьбе. Неделю назад друг Полония - Донатус отправился за ними в Баркид. С тех пор о нем ни слуху не духу. Мы ждем понедельника. Именно тогда у нас воскресают павшие. Может быть, это прольет на то, что с ним приключилось. - Веселенькие у вас тут дела, - хмыкнул Женька. - А как все приятственно начиналось. Бабочки, цветочки. Птиц можно в ларек за пивом посылать. Чего ж вам не живется нормально в таком раю? Спириус криво усмехнулся. - И что вы предприняли с тех пор для их спасения? - вернул я разговор в нужное русло. - Увы, ничего, - Спириус развел руками. - Я не могу без конца терять своих людей. В строю осталось всего тридцать два Игрока, а нам еще отражать вторжение Кезона, которое неизбежно последует. - Вы же говорили, что он один справился с сотней? Тогда у вас нет ни полшанса! Глаза Спириуса блеснули. Эта медуза оказалась способна на чувства, когда ее по-настоящему задело. - Мы будем сражаться до конца. С сотней или тысячей, с демоном или человеком, безразлично. Еще никогда в своей истории Альба Лонга не сдавалась на милость победителя. Даже Кезону. - Это все очень трогательно. А как быть с моими женщинами? - Боюсь, что вам придется самому разыскивать их. У Альба Лонга на это сейчас нет сил. - Веселенькие дела, - повторил Женя. - Мдя,- я потер подбородок. - А вы весьма кровожадный правитель Спириус! Отправить на верную гибель одного воина в компании с зеленой девчонкой и новичком-несмышлёнышем... - Под новичком вы кого имеете в виду? - уточнил Авгур. - Свою жену - Елену. - Вы ошибаетесь. Елена в Мидгарде уже почти пять месяцев. Пришла позже вашей дочери. Она двадцать второго уровня - то есть вполне опытный Игрок. - Обалдеть! Полгода?! И, может быть, тоже замужем? Или на выданье? - скрипнув зубами, почти выкрикнул я. Спириус заметно смутился. Я уже и не удивился бы, ответь он, к примеру: 'Да, она замужем за мной', но он отрицательно качнул головой: - Нет. Она не замужем. Браки у нас вообще редкость, - и осекся, почувствовав, что сболтнул лишнего. Умолк, мазнув по нам с Женькой настороженным взглядом. - Но она с кем-то тут встречалась? Авгур помедлил, и эта пауза сказала мне все. - Знаете, Андрей, здесь иные моральные нормы. Нельзя их судить мерками Реальности. Я уверен, что при встрече вы сможете задать ей этот вопрос, но к этому моменту вы будете все видеть уже другими глазами. В любом случае - тут дело касается лишь вас и вашей жены. Думаю, вы разберетесь без посторонних. - Посторонних? - мрачно фыркнул Женя. Он, похоже, тоже сразу во все врубился. Ничего себе - новости! Я, как идиот, работаю на полную катушку, чтобы обеспечить моим драгоценным дамам отличную жизнь, а тут - вон оно что! Вы за кого меня, дурака, собственно принимаете?! Есть много женщин, которые не изменяли мужу ни разу, но нет таких, которые изменили один раз! И к какому именно отряду парнорогих я теперь отношусь? Неблагородный олень?! - Вот это да, - я хлопнул ладонями по коленям. - Несовершеннолетняя дочь выскочила замуж, а жена на это смотрела сквозь пальцы, потому что сама времени не теряла. Прямо как в анекдоте - теоретически мы имеем тридцать тысяч долларов, а практически двух проституток в доме! - я понимал, что меня несет, и я говорю ужасную гадость, но сделать с собой ничего не мог. Женька удивленно поднял брови. Видно, он не ожидал от своего друга таких резких эмоций. - Это следует понимать как то, что вы без энтузиазма отнеслись к идее их спасения? - осведомился Спириус, видимо любивший ясность во всем. Ну как такой зануда сумел стать вождем? Задолбал всех, что ли? Штангельциркуль! - Не буксуй, мы пишемся в это дело, - слегка презрительно обронил Женька. - Это хорошо, хотя я, признаться, рассчитывал совсем не на такую реакцию.... Чтобы встряхнуть себя, я встал и прошелся по берегу, шагов десять туда-сюда. Город на горизонте дрожал и переливался, как мираж в пустыне, но вообще, как-то трава уже не казалась такой зеленой, да и птицы в джунглях визжали, как сумасшедшие. Смертельно захотелось закурить. Я повернулся к Спириусу: - Вы делаете опрометчивые выводы, уважаемый Авгур. Просто дайте мне прийти в себя от таких вестей. Больше неожиданностей не будет? Или у вас есть еще парочка за пазухой? Нет? Отлично. У вас есть сигареты? Надеюсь, табак тут уже изобрели и он не под запретом? Спириус понимающе ухмыльнулся и протянул мне расшитый жемчугом кисет. * * * * Евгений Махонин. Noob Detected Пока Андрюха ходил взад-вперед и курил местное благовоние (запашок, кстати - ничего себе), я рассматривал эту надменную физиономию - Спириуса. Авгур, тоже мне! Ну и твердолобый же тип! Начальник списочный! Прет и прет по бездорожью! Или ему все глубоко по шарабану. Заодно раздумывал о местном житье-бытье и прикидывал, какие навыки буду брать при своей прокачке. А прокачиваться придется, как пить дать. Иначе нам в этом шалмане жизни не видать, не то, что думать об освобождении Андрюхиных барышень. В игрушках компьютерных я не то чтобы был суперспец, но кое-чего кочумал - будешь крутить вола, враз отломят по полной программе. Здесь, как и в реальной жизни, принцип простой: 'мне многого не надо - мне нужно все'! Только еще обостренней. Придется соответствовать. Мой друг, наконец, бросил на песок остаток своей самокрутки, упер руки в боки и выдал: - Подведем итоги. Существует альтернативная реальность под названием Мидгард. Вход в нее осуществляется посредством компьютерного интерфейса, наверняка, какого-нибудь особого, специального. Небольшая, изолированная группа людей, иначе говоря Избранных, в число коих посчастливилось войти моей жене и дочке может сюда перемещаться и, обретая новое прекрасное тело, жить второй полноценной жизнью. Пока все правильно? - спросил он у нашего экскурсовода. Тот утвердительно кивнул, хотя и не совсем охотно. Андрюха тоже кивнул, как бы подводя черту, и на одном дыхании продолжил гнуть свою линию: - Жизнь здесь имеет свои законы, с Реальностью никак не коррелирующие. Люди здесь отдыхают, сражаются, любят. Но объявился злой, нехороший дядька по фамилии Кезон и похитил мою драгоценную женскую половину семьи. У сотоварищей моих женщин по Мидгарду в настоящий момент нет ни возможности, ни желания попытаться их освободить. Поэтому местный владыка Спириус любезно открыл в Мидгард дверь для меня и моего друга. Валяйте, может, что у вас и получится. И два не совсем прекрасных принца пошли войной на плохого парня Кезона, чтобы выручить несчастных пленниц. Вот как-то так получается... Одного не пойму. Почему при всей благородной логике сюжета у меня стойкое ощущение, что я - конченый осел? - Нуб детектед, - брякнул я. - Это еще что за фигня? Кто обнаружен? - Андрюха повернулся ко мне, в недоумении сдвинув брови домиком. Авгур же сидел мрачнее тучи. Рассуждалки моего приятеля явно были ему, как серпом по позвоночнику. И выражение это он знал, сто пудов. - Лох обнаружен. Это такая мулька есть в компьютерных играх. Когда кто-то конкретно ослит, то обязательно такой комплимент ему рано или поздно отвесят. - В компьютерных играх? А ты-то тут при чем? - Да так, балуюсь иногда... - Ясно. Короче, может, я рассуждаю, как полный эгоист, но участником сказки я себя не чувствую. Наоборот, я ощущаю себя полным кретином. - Вам выбирать, кем себя называть и как действовать. Я сделал то, что посчитал нужным сделать. Теперь ваш ход, - перебил его Спириус. Местное пойло, хоть и било по башке крепко, но и выветривалось быстро. Я понял, что пора брать ситуацию в свои руки, раз так масть легла. Важно откашлявшись, я потер ладони и сказал своим хорошо поставленным голосом: - Так, мальчики и девочки! Завязываем катать вату и поговорим, как пристало джентльменам. Этот ваш Мидгард, он как, на благотворительной основе существует или платной? - В смысле? - Авгур включил тупильный аппарат. - Деньги говорю, берете за... ну не знаю... аренду его или... пес его знает, пользование им? - А-а-а, вот вы про что. Нет, не берем, но за системник перехода, ключ по-нашему, придется заплатить. Это дорогая игрушка. - Ну и почем нынче вторая жизнь? - Пять тысяч. Евро. - С каждого? - Да, - вот ведь жучило, вроде, на святое дело подписал, а о бабках не забыл, и еще раз убедительно доказал тезис о том, что хоть дело у нас и одно, но задницы у всех разные. - Недорого за такой бонус. Но и не халява. Андрюха, я балдею от сумм, которые ты свои барышням на булавки выдаешь. Женщины тратят деньги с умом. Потом - ни ума, ни денег. Извини, конечно, брат. Мой связчик поморщился, но потом крепко задумался, очевидно, прикидывая, когда именно его смогли на такую котлету обуть. - Ладно, забей - это уже история. Мы пишемся в эту тему, тут без вопросов. Но, как я уже въехал, нам сначала надо слегонца приподнять самосознание и уровни, чтобы нас сразу же не удручили тяжко. Так? Насколько я вкурил, нам сейчас кто угодно может тут втереть с одной левой и даже не вспотеет? - Да. И я лично буду вас обучать. Сегодня вы проведете в Мидгарде день и на выходе из него станете четвертыми, а то и пятыми левелами. Дальше процесс пойдет менее стремительно. После возвращения в Реальность я оставлю вам книжки по флоре, фауне, географии и обычаях нашей страны. А завтра вы получите свои индивидуальные ключи сюда. Готовы двигаться? Мы идем в город, в оружейную лавку к Африкану. Необходимо подобрать вам амуницию на первое время. - Заметано, командир. Только, - я бросил тоскливый взгляд в сторону васильковых волн прибоя, - ты не возражаешь, если я окунусь по-рыхлому? А то парит тут у вас не по-детски. - Хорошо. Но я иду с тобой. - Валяй! - я скинул с себя футболку. - Ну, барышни, купальника у меня нет, так что слабонервных и завистливых просим не смотреть! Тоже освежиться хотите, Сириус? Или боитесь, что я плавать не умею? - Спириус, - спокойно поправил он. - Нет. Мне и на берегу было неплохо. Я опасаюсь другого - того, что тебя в воде сожрут на хрен!!! - неожиданно рявкнул он под конец, и я подумал, что это первые его слова на человеческом языке за целый день. А Андрюха грустно так мне подмигнул и добавил: - Даже если вас сожрут, у вас все равно два выхода.... * * * * Летопись Кезона. Сивилла В колтуне ее спутанных седых волос запеклась кровь. Старуха в изнеможении оперлась на гранитный валун и процессия застопорилась. Шедшие в арьергарде дозора, двое Игроков переглянулись, потом один достал из холщовой сумки на боку круглую, как глаз циклопа фляжку, отхлебнул из нее и передал ее товарищу. Тот провел рукой, оттирая вспотевший лоб, и тоже приложился к сосуду, гулко гукая кадыком при каждом глотке. Потом сплюнул себе под ноги и отрывисто выкрикнул: - А ну-ка, взбодрите ее! Ретиарий во главе колонны поправил на плече сеть, как былинку крутанул в руке трезубец и тупым концом ткнул старуху в поясницу. - Шевелись, ведьма. Та одними губами прошептала проклятье, но тяжело передвигая сбитые острыми камнями босые ноги, продолжила путь. Игрок, отдававший приказ, убедился, что шествие возобновилось, и повернулся к своему напарнику: - Я слышал, что двери Гладиаторских школ вновь откроются для Игроков Баркида. - Угу, глашатай Консулов вопил об этом третьего дня на площади Русины. Ульпий хочет развлечь народ. Или отвлечь. Ха-ха. - А почему раньше, я имею в виду времена... - Ш-ш-ш! - его друг предостерегающе поднял руку. - Во времена Диктатора поединки на арене между людьми были под запретом, - не смущаясь, закончил свою мысль первый. - Почему? - Нуууу, понимаешь, гражданин, тогда кровь людей в Баркиде считалась священной. И не след было запросто проливать ее во время досужих игрищ. - А ты сам-то, что по этому поводу думаешь, гражданин? - Я? - второй Игрок непринужденно рассмеялся. - Я думаю сейчас только об одном - починили ли мои бездельники Малый Акведук у Кастелло Понза. На небе с утра ни облачка. Чувствую себя куском мяса средней степени прожарки. А мы с приятелями хотели посетить термы после заката. Если хочешь, присоединяйся к нам. Будет весело. Да что там еще опять? - его голос сорвался на гневный выкрик. Только двинувшаяся вперед процессия встала вновь. Лязганье оружия показало, что теперь повод для задержки оказался серьезнее. До леса оставалось не более одной стадии. От ближнего глянцевого ствола гевеи отделилась невысокая фигурка, неспешно протрусила несколько десятков шагов и замерла неподвижно, преградив дорогу дозору. Невысокий толстенький человечек стоял на каменистой тропе, важно уперши одну руку в плотный свой бок, а второй сжимал воткнутый в твердый дерн скимитар . И не собирался уходить с пути стражников. Два тяжелых мирмиллона с гребнями на закрытых шлемах, немедленно вышли вперед, занимая боевую позицию. Грохнули о землю массивные щиты. Велиты с дротиками также нацелили свое оружие на незнакомца. Тот и глазом не повел, а наоборот - растянул свои губы мясного цвета в приветственной улыбке. Игроки обошли дозор, грозно ощетинившийся оружием, и приблизились к новой неожиданной помехе. - Какой-то булочник, - бросил вполголоса первый Игрок товарищу. - Ауры не чувствую. Похоже - обычный моб. - Точно пекарь, - подтвердил второй. - До чего же забавный. Незнакомец и впрямь сам напоминал пышку своими габаритами и красным цветом лица. Сливовый нос, щеки с прожилками вен, походящие на виноградный лист явно свидетельствовали о неумеренном поклонении человека Бахусу. Второй Игрок, с трудом сохраняя серьезность, поднял руку в официальном приветствии. - Незнакомец! Ты имел наглость заступить путь слугам Стратора. Уйди в сторону и останешься цел. Перед тобой дозор Школы Калигулы. Булочник весело рассмеялся. - Вот уж не ожидал встретить здесь шелудивых собак этого мерзавца Стратора. Ладно, я не кровожаден. Не люблю попусту проливать кровь. Тем более, кровь граждан. Отдайте мне Сивиллу, и я отпущу вас и ваших людей на все четыре стороны. При упоминании своего имени, ведьма резко вскинула голову и пристально посмотрела на говорившего. Ее глаза блеснули из-под насупленных бровей и вновь погасли. - Ты! Осмелившийся при нас оскорбить Высшего консула! Владеешь ли ты своим оружием или придется прирезать тебя как свинью? - вскинулся первый Игрок. - До некоторой степени, - скромно ответил булочник. - Тогда защищайся со всем умением! Ибо, клянусь Богами, речь идет о твоей жизни! - рявкнул Игрок и скомандовал. - Третья форма атаки! В ту же секунду ретиарий метнул свою сеть, а велиты - дротики. Толстячок, с похвальной для его комплекции прытью, переместился в бок с линии атаки. Он сделал всего шаг, но этого оказалось достаточно, чтобы дротики и сеть прошли мимо. Незнакомец фыркнул и жалобно произнес: - Ну вот, в мире совсем не осталось чести. За нанесенное Консулу оскорбление Игроки посылают умирать рабов, а сами равнодушно на это взирают. Видимо, эта гиена Стратор другого и не стоит. Второй Игрок остановил повелительным жестом мирмиллонов, уже начавших обходить толстяка с флангов. - Кто ты, претендующий на поединок с нами? Мы не чувствуем твоей ауры. - Это потому, что вы - неучи. Невежды, выбирающие кувшин вина науке, а Каменную Кожу - восприятию мира. Я - такой же Игрок, как и вы. Но если путь к вашим потрохам пролегает через животы ваших рабов, что же - так тому и быть. - Стой. Ты получишь поединок, наглец. А потом - троекратную порку розгами за дерзость! - За эти слова ты умрешь не сразу, - незнакомец азартно повел в воздухе легким лезвием скимитара. Мечи скрестились. Оба Игрока напали с разных сторон. Они не были новичками, действовали решительно и согласованно. Их движения говорили об опыте и боевой выучке. Булочник отбил выпад первого противника и тут же затейливым вольтом выбил оружие из руки второго. Скимитар описал плавный полукруг и вспорол нападавшему бедро. Тот отшатнулся, и хромая бросился за своим мечом. Когда, добежав до него, он поднял клинок, его товарищ уже неподвижно лежал на земле, орошая вокруг сухую землю соком своих артерий. Толстяк вразвалочку направился к раненому Игроку. Тот, вдруг связав все воедино, опустил меч. - Отдаю себя в твои руки. Прошу снисхождения. Булочник вздохнул и отрицательно покачал головой. - Я не могу принять твою сдачу. Солнце не успеет зайти, а Стратор уже пустит по моему следу других своих ищеек. Смирись, - он поднял вверх скимитар. - Ты возродишься человеком. В лучах солнца блеснуло синее лезвие, и голова Игрока покатилась по склону к деревьям. Толстяк повернулся к онемевшей страже. - Мне не нужны ваши жизни. Мне нужна старуха. Клянитесь Юпитером, что не переступите за ворота Баркида до вечерней стражи и можете уходить. В отличие от этих недоносков, вы всегда умираете последней смертью. Поэтому умейте ценить то, чем владеете. Я повелеваю вам оставить нас. Когда последний воин скрылся за темно-зеленой завесой леса, ведьма бессильно сидевшая на земле, промолвила: - Ты меня нашел, Кезон. Но что ты будешь делать теперь? Я даже под пыткой не скажу тебе больше, чем знаю. А все, что я знаю, я рассказала тебе еще при первой нашей встрече. - Понимаю, Сивилла. Но может быть, я что-то упустил? Попробуем вместе это отыскать. Или, клянусь Децимой, ты пожалеешь о том, что не пошла с ними. Ужасно принять смерь, будучи закопанной в землю заживо. Но я могу припомнить несколько не менее увлекательных игр для закрытых помещений. Вечер уже опустил прохладное покрывало над островом. Догорал костер, а вино из фляжек догорало в собеседниках. Подняв небольшую пыльную бурю, на лесную поляну опустилось огромное тело Суллы. - Владыка, я проследил за ними. Вам не стоит волноваться по их поводу. Они имели совет на окраине Баркида, после чего повернули в направлении севера. И совсем не стали заходить в город. - Ха-ха, - Сивилла рассмеялась каркающим смехом. - Гладиаторы решили стать пиратами. В северных лесах стало столько дезертиров, что Стратору скоро придется послать туда манипул Помпилия. Преторианцев. Жестокосердие его солдат не знает границ. Ужас ползет впереди их строя... И даже лесные звери и порожденные злыми Богами твари разбегаются перед их поступью... - Хорошие новости, Сулла, - Кезон салютовал ему куском овсяной лепешки. - Ты можешь быть свободен до рассвета. Потом снова найди меня, ты мне понадобишься. Ох, Сивилла, не знаю, что и сказать. Сила моя со мной, но сам я стал, как затравленный зверь, выгнанный из логова. Твое пророчество переписало мою жизнь дважды... Я бегу и боюсь остановиться. Стоит мне замереть хоть на миг, как голову начинают разрывать мучительные сомнения. - Вновь и вновь я твержу тебе, Кезон. Счет за несчастья, постигшие тебя, ты можешь предъявлять лишь своей гордыни. Никогда я не призывала тебя атаковать Запретный город, брать его силой. Но нет, непобедимость ослепила тебя. Мы знаем, что туда удалился Иерарх, сморенный бременем лет. Годами мимо Баркида плыли в направлении Запретного города паломники. На плотах, лодках, ремерах. Откуда брались эти люди и куда уходили они? Чего алкали их души, и от чего бежала их плоть? Я говорила с некоторыми из них. Кто-то был воистину безумен, кто-то искал убежища, кто-то безропотно шел по тропе своей судьбы навстречу неизвестности. Всех вел рок, и никто не вернулся вспять. Обрели ли они искомое? Мы не знаем. Возможно, их омытые дождем кости до сих пор белеют вокруг Запретного города. А может статься, они нашли дорогу в Йотунхейм или ледяной Нифльхейм и исчезли там? Разве не существовало способа проверить это, не двигая на Запретный город армию? Ты - великий стратег, тебе подвластно искусство интриги. Зачем же пытаться решить спор дубиной, если можно действовать вязальной спицей? Ответь мне, полководец! - Ладно, Сивилла, я знаю, что мой разум тогда был замутнен, как скисшее вино. Вокруг меня вились стаи сладкоголосых льстецов, которые помрачили мой рассудок своими баснями. Я знаю, как глубока моя вина и каждый день сам себе буду жесточайшим палачом за все мною содеянное. Но как быть дальше? Лучше скажи, без уверток и иносказаний, что мне делать сейчас? Я хочу увидеться с Корнелией. Узнать, остались ли у меня сторонники... Или уплыть на Альба Лонга и попытаться там сколотить армию? Я в смятении, Сивилла. - Государь, каждый твой день в Баркиде - это шаги по краю пропасти. И рано или поздно тебе суждено допустить ошибку. Если вчера твои враги не были уверены в твоем возвращении, то завтра они будут знать об этом наверняка. Корнелия - первая твоя ловушка. Баркид, Дакию, Альба Лонга наводнят стаи цепных псов: доносчиков, шпионов, убийц. Островные архипелаги обыщут питомцы, просеют каждую песчинку, выносимую морем в твоих поисках. Пленение, позорная казнь. Такого бесславного конца ты себе желаешь? Ты назвал себя затравленным зверем. Это верно. А не думал ли ты о своей миссии, о своей цели? Неужели у хищника затупились когти? - О чем ты, Сивилла, не возьму в толк? - Может то, что не сумел сделать носорог, сумеет свершить змея? Гибкая и смертоносная, но незаметная в траве? - Говори яснее, колдунья, ибо, клянусь, ты испытываешь мое терпение! - Я говорю о Запретном городе и входе в мир, принадлежащий ушедшим Богам. - Опять? Это немыслимо. К тому Йотунхейм - обитель совсем иного рода существ. - Кто знает, что ждет тебя за этой дверью? Тебе не удалось распахнуть ее пинком, попробуй подобрать ключи. Запретный город принимает паломников. В любом случае - оставаться далее в Баркиде тебе, государь, нельзя. - Я чувствую в себе Силу достаточную, чтобы все здесь поставить вверх тормашками. Будет много крови, но меня переполняет уверенность, что вернуть все на свои места - реально. Я знаю это. Но я не хочу этого, - задумчиво произнес Кезон. - А как же месть? - Месть? Отмщение, воздаяние за совершенное, достигаемое любыми средствами? Это совсем другое дело. - Ты не задумывался над природой своего дара? Или ты ответишь мне, что ты такой же, как все? Тогда - тебе уже сломали! Остается лишь добить... - Хватит! Возможно, Сивилла, я не такой же, как все. Поначалу я думал о своей необыкновенном везении, потом о своей хитрости, а потом попросту гнал от себя подобные мысли. Поддаться им - вот первый надлом. Трещина в стволе на месте сучка под названием 'Сидром Бога' или - теомания. А это уже психиатрия. Хм... Ты не знаешь, что это такое. - Не понимаю тебя, Кезон. Впрочем, тебя всегда было нелегко понять. Но я уверена в одном - твоя способность внушать, подчинять себе людей - необыкновенна. Для общества людей хорошо, когда появляется личность способная вести за собой остальных. В противном случае цивилизация начинает деградировать. Только присутствие человека, распространяющего вокруг себя ауру силы, наполняющего пространство своей харизмой, заставляет остальных идти вперед. - А разве вождя не делает свита? - Свита своим присутствием лишь подчеркивает его отличие от прочих. Не знаю, что скрывают стены Запретного города, но твоя дорога лежит в его направлении. Этого не изменишь. - Хм. Кажется, я понял тебя, Сивилла. Я обдумаю твой совет. А пока, мы расстаемся. Не вздумай уходить в горы - над ними денно и нощно будут дежурить питомцы Игроков. Доберись до города. Перед Южными воротами расположен квартал Сов. Найди там корчму Лазаря. Ее хозяин - старый горбун с лицом обезьяны. Скажешь ему, что тебя прислал я. Он даст тебе денег и поможет укрыться. - Благодарю тебя, повелитель. - Отдыхай, Сивилла, ночь будет теплой. Я покидаю тебя. Мне до рассвета нужно преодолеть семь миль до камня Иммерсии и не оставить свои глаза на ветках в этих проклятых джунглях. Прощай, колдунья. - Прощай, государь. Пусть вера в твою звезду всегда сопровождает тебя. Я поручаю тебя своей покровительнице - богине Прозерпине. Она защитит тебя в пути. Спасибо тебе, Кезон. Я счастлива видеть, что скорбь не ожесточила твое сердце. На это он лишь грустно хмыкнул и шагнул под полог вечернего леса. В ту же секунду безмолвная четырехметровая тень его верного глашатая снялась с верхушки ближайшего зеленого исполина и последовала за своим господином. В путь, который оказался намного длиннее, чем мог предположить каждый из них, сделавших сейчас по нему первый неуверенный шаг. * * * * Евгений Махонин. Похоже, тут все при делах Беззаботно я бултыхался в теплой тропической водичке минуты три от силы. Внизу белый песок, изумрудные водоросли и прочая икебана. Вокруг стаи экзотических разноцветных рыбок. Красота. Но потом я загреб чуть подальше и сначала почувствовал, а потом увидел. Глаза снизу. Голодные глаза. Неприятно положение, когда тебя - незаурядную личность, рассматривают как рядовую жратву. То, что Спириус плавает рядом с обнаженным полуметровым свиноколом, куражу никак не добавляло. Я еще минуту стоически держал масть - все-таки хороший понт слаще говядины, но потом развернулся и с морозом по коже полындал в направлении пляжа. Вышел на песок, отфыркиваясь и слегка подрагивая, и отнюдь не от холода. Спириус подошел к куче своих вещей, достал из сумки какую-то ветошь и принялся бережно протирать свой кишкоправ. Такое отношение к оружию с его стороны мне понравилось. - Видел? - буднично поинтересовался он. - Угу. Что это было? - Русалки. - Что-то они отличаются от картинок в детских книжках... - Что есть, то есть. У нас это местечко так и называется - Бухта Женской Любви. - Романтично... - Философски, - угрюмо буркнул греющий уши Андрюха. - Спасибо, что прикрыл. Если бы не твоя пика... - Кинжал тут ни при чем. У меня седьмой левел Ведьминого контроля. Это не дает мне над ними полную власть, но удерживать на расстоянии помогает. - А нож тогда на кой брал? - не унимался я. - Ну-у-у, понимаешь, - протянул Спириус и вдруг озорно мне подмигнул. - Аппетит-то мне удалось отбить, но от зрелища такого самца они чисто по-женски могли не выдержать! Положительно, этот чувак, после того как перестал изображать из себя эпического героя, начинал мне нравиться. Мы быстро собрались. Слетевший с пальмы пеликан-переросток аккуратно прикопал остатки нашего пикничка (такой отношение к матери-природе мне также пришлось по душе), и мы двинули в направлении города. В ветвях деревьев бесновались попугаи, мартышки, гусеницы, аллигаторы (ой, что-то я загнул, у меня такое бывает) и другие иллюстрации из книжек по природоведению. Часика два мы маршировали, а Спириус по ходу экскурсии на примерах очередного высунувшегося из леса мурла пояснял местные обычаи. Кто кого тут может на гуляш покрошить и кто от кого бегает. Один раз он серьезно напрягся, когда по звериной тропе впереди протопала небольшая туша с микроавтобус и скрылась за поворотом. Через несколько секунд кто-то из глубины леса сказал громкое 'ам', и когда мы дошли до ближайшей поляны, там уже вовсю шла делюга за лучшие филейные части пробежавшего перед нами бедолаги. Пара нетопырей, похожих больше на оборудованных крыльями кабанов, какие-то козлоногие субъекты с хвостатыми задницами, еще несколько не менее странных созданий из сна живодера - все как по команде повернули к нам свои рыла, стоило нам показаться из чащи. Спириус вытянул в их направлении растопыренную ладонь, как бы говоря: 'Спокойно, товарищи. Все без палева продолжают прерванный прием пищи'. Жуткая компания, словно этого ей и было нужно, тут же снова занялась своими грязными делишками, а у меня мелькнула мысль, что будь мы тут с Андрюхой одни - наверняка так просто не отделались бы. Спириус же тактично провел нас по краю поляны, и мы запросто потопали дальше. То еще, видать, нескучное местечко - эти джунгли. Еще через полчасика, ровно к тому моменту, как нас можно было начинать выжимать от лесной влаги, напитавшей до отказу наши шмотки, заросли деревьев, которые тут принято называть лесом, кончились. Мы, не сговариваясь с Андрюхой, тут же с отвращением стянули со ступней промокшие и покрытые жирным слоем грязи носки. Я надел шлепанцы, которые предусмотрительно нес в руках, а мой приятель так и остался босиком, словно Лев Толстой. Спириус флегматично наблюдал за нашими манипуляциями. Впереди открылась живописная долина, вся покрытая обширными полями, посевами, виноградниками. У края возделываемой земли стоял вооруженный дозор человек из десятка воинов в легких туниках, с длинными копьями и прямоугольными щитами. Ну как стоял, скорее, полулежал и вальяжно попивал вино из бурдюков. Вся ясно - защищали крестьян от трущобной нечисти, тут можно было и не объяснять. При виде Спириуса, солдаты мгновенно перестали травить баланду, с похвальной живостью повскакивали с мест, дружно салютуя ему вытянутыми правыми руками. Меня, признаться, слегка покоробило. У меня дед в войну кровь проливал, а тут... Андрей наклонился к Спириусу и вполголоса спросил: - Рим? Тот согласно качнул головой, и я осознал, что не врубился в ситуацию. Главный дядя из дозора, по комплекции, росту и выражению физиономии напоминающий средних размеров носорога, почтительно подкатил к Спириусу для доклада. То, мол, и се, особых происшествий за время несения службы не было, столько-то диких свиней истребили, столько-то сами умерли в жутких корчах от испуга при виде наших бравых молодцов. Спириус с достоинством принял донесение, отдал несколько высокоумных, но ни на фиг не нужных распоряжений, да что там - форсу перед нами набирал, одним словом, и потащил нас дальше. Потом мы долго продвигались вдоль всяких культурных зеленых насаждений: фруктовых садов, огородов, полей разных злаков. Там и сям суетились работники, таскались корзины, грузились телеги, запряженные здоровенными волами. Или буйволами - я не силен в агрономии. Процессом руководило несколько надутых индюков верхом на маленьких вислоухих осликах, причем физиономии и тех и других выражали одинаковую степень пофигизма по отношению к происходящему. Зато длинные бичи-пятихвостки в здоровенных лапах этих перекормышей красноречиво свидетельствовали о надзирающем статусе своих хозяев. Девушки с полей одаривали нас застенчивыми взглядами, и я даже приметил там пару вполне симпатичных мордашек. - Битва за урожай в самом разгаре? - спросил я Спириуса. - У нас так постоянно. Сезонные колебания погоды невелики, - диалог со стражником опять превратил его из нормального парня в надменного истукана. - Используете рабский труд? - уточнил Андрей. - Не совсем. В нашей политической системе есть существенные отличия от рабовладельческого строя. Скорее здесь вы наблюдаете одну из форм крепостного права, - ответил Спириус, но как-то уклончиво. Видимо, данная тема оказалась для него 'против шерсти'. - А эти барышни... они кто? - я невольно следил взглядом за грациозными движениями крестьянок. - Юниты. Мобы. - Это типа.., - с сомнением начал я, но Спириус меня довольно бесцеремонно перебил: - Это проявления Мидгарда. Так сказать, его порождения. Их количество в локации константно. - А как они на предмет... ну-у-у... ты меня, думаю, понял... - Запросто. Только у нас большинство предпочитает живых людей на предмет развлечений. С ними оно как-то интересней, - не подумав, брякнул он и прикусил язык, глянув на Андрюху. Тот от этих слов стал темнее тучи. - Вроде и эти не мертвые, - фыркнул я и тут же сам захлопнул пасть. Не ту мы сейчас избрали тему. Надо будет ее потом основательно обкашлять. - Это на любителя. Кому что нравится. Некоторые и вправду завели себе гаремы из юниток. И, между прочим, считают их и впрямь, более настоящими, чем.., - не унимался Спириус. - Я понял тебя, друган, - теперь уже я его оборвал, не желая вновь наступать другу на больную мозоль. - Кстати, судя по бешеному аллюру ее лошади, я сейчас буду иметь честь представить вас одному из украшений местного женского пантеона. Юстина, глава морской Ветви Веймаров грядет к нам собственной персоной, - Спириус вытянул руку в направлении пыльного облака на дороге, из которого и впрямь высовывалась очумевшая от скачки кобылья морда. - Начал ты хорошо, но потом залез в какие-то дебри... - Ты главное фиксируй информацию, а потом уже въедешь, что к чему, - хмыкнул Спириус, вновь становясь нормальным чуваком. Андрюха с живым интересом наблюдал за приближением пыльного объекта, который остановился в пяти шагах и действительно распался на девушку и лошадь. Коняга была удивительным созданием, но всадница ее затмевала. Прими мою душу, Господи, я умираю. Вот это Юстина. Алмазная королевна, ни дать ни взять! У меня аж дар речи пропал. Высокая, стройная. Кожа цвета персика, а волосы цвета плавящейся меди. Хочешь - не хочешь, а станешь поэтом, описывая это чудо природы. Одежда. Хм, тут и не скажешь - то ли она еще не одета, то ли уже наполовину кем-то раздета. На голове какая-то бронзовая женская приблуда, отбрасывающая волосы назад, чтобы они не падали на щеки, а струились водопадом по спине. На теле что-то типа легкого кожаного панциря, переходящего в мини-юбку. Не знаю, что он там защищал, но то, что выгодно демонстрировал открытые места и намекал на закрытые - это факт. На ногах высокие сапоги для верховой езды из чьей-то чешуйчатой кожи. За широким поясом короткий тяжелый меч в дорогих ножнах с серебряной оторочкой. Валькирия! Ожившая обложка журнала! Короче, она была красива, как секретарша, не умеющая печатать на компьютере. Нам бы такую с собой в деревню на шашлыки, тогда пеликана можно уже и не брать. Амазонка весело хлопнула свою экзотическую конягу по крупу, отчего бедный присел, и невесомой походкой подошла к Спириусу. - Авгур, на рассвете мои люди прижали к восточному берегу две каперские либурны. Мерзавцы заштилевали, но потом поймали бейвинд и попытались прорваться в открытое море. Их зацепили сначала гарпахами, а потом подтянули абордажными крючьями. Мы взяли живыми около шестидесяти юнитов. Среди противников находились три Игрока - все дакийцы. Они отбивались ожесточенно и были уничтожены. Пришлось издалека нашпиговать их арбалетными болтами. С нашей стороны потерь Игроков нет. Выбыло девятнадцать мобов. Как поступить с пленными? - Главарей выявить и казнить. Остальных забрить в рекруты. На первое время пошлите их вглубь острова, подальше от воды. Ты думаешь, началось? - Вряд ли. Обычное дело - контрабанда, набеги на береговые поселения. Жажда легкой наживы. Я оказался так очарован всадницей, что забыл про лошадь, а ей тоже следовало отдать должное. Морда вполне себе лошадиная. По-человечески глумливая. Ног тоже четыре, но куриных. Или страусиных, что вернее. На мощных пальцах у зверя росли короткие толстые когти. Животное похоже умело очень быстро бегать и больно пинаться. Наверное, после куриных ног и не следует добавлять, что вместо шерсти бока скакуна покрывали мелкие, отливающие синевой металла перья. На ощупь гладкие и мягкие. Ссадив наездницу, иноходец принялся деловито рыться когтями на обочине дороги, выискивая для себя корешки. Комья земли шрапнелью разлетались в разные стороны. Пока они трещали о своем, я, чтобы не стоять рядом дурнем, не без опаски подошел к кобыле и взялся за луку высокого седла, украшенного золотой вышивкой. Тут же был приторочен боевой лук и колчан со стрелами. Я не шибко знаком с подобными штуками, но сразу въехал, что это настоящее оружие и не из дешевых. Округлые плечи его были отполированы не инструментом мастера, а ладонями стрелка. Я не удержался и потрогал его, сразу же поймав на себе гневный взгляд прекрасной воительницы. Видимо, прикасаться к чужому оружию здесь было не принято. - Девушка, как вы смотрите на то, чтобы дать мне несколько уроков стрельбы. Собираюсь посвятить этому делу свою тутошнюю карьеру. У меня, говорят, отличный глаз. А некоторые девушки утверждают, что даже оба. Глядишь, может, и я вас чему-нибудь обучу. Она посмотрела на меня, как на какую-нибудь мокрицу, не удостоив ответом. Кивком попрощалась с Авгуром, подошла к лошади, отстранив меня в сторону небрежным движением розового пальчика, от чего я тут же очутился на пыльной земле, сидящим на пятой точке. Выглядел я комично, не скрою, но с моей точки обзора зрелище ее посадки в седло, компенсировало все неудобства. В Реальности я смотрелся совсем даже ничего себе, но, конечно, куда мне здоровому мужику средних лет тягаться тут с бронзовокожим полубогом с кубиками на пузе. Особенный шарм и колорит моей личности наверняка придавали бледные босые ноги, вдетые в клетчатые домашние тапочки с плюшевыми зайчиками. Спириус - олень неловкий, мог же заставить нас обуться перед погружением! Но ничего, с десятого левела можно поменять тут внешность. Вот тогда и посчитаем, у кого кубиков окажется больше. И на подставки что-нибудь более респектабельное напялим. Сегодня же. Андрюха, еле удерживаясь от смеха, подал мне руку. На Спириуса тоже нахлынул приступ веселья. - Глаза не сломал? - невинно поинтересовался Андрей, поднимая мою тушку с обочины. - Э-эх! Вижу, брат, что тебя швырнули на гвозди на самом, что ни на есть деликатном сентиментально-документальном уровне. - Ладно-ладно, прикалывайтесь, ехидны, - проворчал я, но не удержался и расхохотался сам. Вот так ситуация получилась! Спириус важно откашлялся, показывая, что сейчас произнесет что-то чрезвычайно мудрое: - Значит так, граждане. Привыкайте, кстати, это у нас официальное обращение Игроков друг другу. Мы направляемся к оружейной лавке Африкана, и до нее осталась пара миль ходу. Там мы вам выберем доспехи и оружие на первое время. Настоятельно советую использовать время пути, чтобы обдумать свою специализацию. Что вы сейчас возьмете в руки, то и будете развивать. - То есть, потом на ходу переобуться не получится, если вдруг сейчас лопухнемся с выбором? - насторожился я. - Нет, почему же. Это можно. Но нежелательно. Лучше бы вам определиться сразу. Потом пойдем в местную корчму и отметим это дело. Насчет левелов я погорячился - будет с вас на сегодня впечатлений. А вот завтра уже начнутся полноценные тренировки в Кровавом Лабиринте. Оп-па на! Значит, сейчас нам с Андрюхой предстояло рассосаться по мастям и областям. Что же, данное дело нужно было срочно обмуслякать. Молодец, Андрюха - за все время слова не проронил, все впитывал, как губка, пока я дурака валял. Но он у нас со школы заучкой был. Зато человеком потом стал, не то, что многие другие. А вообще мне здесь, чем дальше, тем больше нравилось. Вокруг сплошные пейзажи, куда ни глянь. И какой-то порядок во всем ощущается на удивление. И красиво, и по уму, ей Богу. Короче, тут похоже все при делах. Ну, ничего, мы с Андрюхой тоже себе местечко найдем, не хуже прочих. В Реальности еще не такие косточки разгрызали. - Веди нас, Авгур в свой оружейный супермаркет, как-нибудь прорвемся! * * * * Андрей Винокуров. Время браться за оружие Женька ляпнул насчет супермаркета, и как оказалось, не слишком погрешил против истины. Приземистое длинное здание барачного типа из добротно обтесанного дикого камня. Никаких тебе красивостей, типа резных наличников. Все строго и солидно, как полагается серьезному заведению. Или склад стеклотары или похоронное бюро - одно из двух. Хозяин Африкан - среднего роста приземистый мужик совсем не героической наружности. Кряжистый, ухватистый, с продувной физиономией завзятого торгаша. Представьте себе древнего ростовщика, ведущего разные темные дела, но умеющего за себя постоять, и не ошибетесь. Игрок. Позже я узнал, что он из той породы людей, именуемых 'крафтерами', для кого торговля и экономика важнее войны, любви и приключений. Зато он ежемесячно выводил в реал такие суммы, что ого-го. Молодчик, одним словом. Он лично нас встретил, провел по залу, показал товар. Тут, похоже, оказалось собрано все, что могло как-то навредить великому творению Божьему или защитить оное. Одних видов копий выставлено было столько, что хватило бы в Реальности на кованый забор для средней руки коммерческого банка. Вот и наступило для нас с Женьком время 'Ч'. Время, когда предстояло сделать выбор и взять в руки оружие, с которым потом мы долго не расстанемся. Мой приятель сразу ухватил в руки лук. Чары этой рыжей фемины явно не прошли для него даром, хотя девица в его направлении даже бровью не повела. Как и в моем. Но мне, в отличие от Женьки, этот вопрос в данный отрезок времени был абсолютно фиолетовым. Африкан добродушно посмеялся, забрал лук и предложил выбрать образец из другой оружейной стойки. Взятый Женькой оказался для двадцатого левела. Новичок из него даже стрекозу не собьет. Тупо не хватит силенок, чтобы тетиву натянуть. Потом Женя уцепил длинный японский лук 'юми', но по совету Спириуса, также отложил его в сторону и, в конце концов, остановился на небольшом тугом скифском луке с округлыми плечами, предназначенном для ближнего боя. Логично, нам предстоит, по сути, диверсионная операция, а не война в составе пехотного строя. Вторым оружием был выбран грозный шотландский палаш горцев - 'Highland broadsword', с корзинчатой гардой, широким лезвием. То, что надо. Если нужно кому-нибудь сделать больно. На тело ему сначала примерили стеганый поддоспешник, а сверху надели безрукавный колонтарь, состоящий из пластин, соединенных кольчужными звеньями. И то верно - раз выбрал лук, изволь держать руки свободными. Дальше он ушел присматривать шапку, пояс и сандалии, а Спириус с Африканом плотно занялись моей персоной. Со мной им было и легче и тяжелее. Легче - потому что я уже четко решил, что возьму. Тяжелее - потому что меня с моего выбора оказалось - фиг сдвинешь. Я взял два оружия ближнего боя. В одну руку - валлонскую шпагу, в другую - чекан . Легких противников я собрался колоть, а плотно упакованных доставать топором по тыкве. Я категорически отказался от кольчуги или лат, предпочтя легкий кожаный панцирь. Ну, на кой мне снижать маневренность и пытаться прикрыть свою шкуру, когда я держу в руках чекан и шпагу, которыми можно сблокировать удар. Зато настоял на плотных защитных наручах. Будет жарко, но я стерплю. Важнее оставить руки целыми. Африкан философски пожал плечами, а Спириус пожевал свои губы и сказал: 'Наверное, в этом что-то есть. Что ж, поживем - увидим'. Под оба оружия по моей просьбе подобрали добротные легкие деревянные ножны, которые крепились на спине, посредством опоясывающего ремня, причем я сразу же умудрился поцарапать чеканом плечо. Но ничего - привыкну, зато руки не заняты и по ногам ничего не волочится. Мы закончили экипировку, Спириус расплатился. Счет составил двенадцать сестерциев. Я решил запомнить цифру, чтобы потом как-нибудь ее законвертировать в голове. Африкан кликнул слугу, шустрого коротышку-бородача и предложил закрепить сделку кувшином холодного вина с его виноградников. Отличная идея, с учетом того, что нам за день основательно напекло голову жаркое баркидское солнце. Мы расположились в теньке за накрытым столом на заднем дворике магазина, хлебнули вина, хором признав его отменные вкусовые качества, и повели неторопливую беседу. Сначала Африкан начал задавать наводящие вопросы насчет нас - мол, кто такие, как попали в Мидгард, но Спириус довольно ловко съехал с темы, и я это оценил. Дошлый квадратный дядька Африкан вполне кроме оружия мог торговать еще и информацией, а нам лишняя огласка в нашем деле была совершенно ни к чему. Потом, в угоду хозяину мы потрепались 'за экономику и торговлю'. Я узнал, что оружие и артефакты (это такие бирюльки, что дают усиление прокачанным навыкам) изготавливают местные реликтовые племена - блеммии и панотии. По понедельникам в Мидгарде самопроизвольно возникает куча разных ресурсов, которые служат меновым товаром, в том числе и болванки для артефактов и снаряжения, из которых аборигены производят изделия на потребу всего народонаселения. Африкан посетовал на свой баркидский филиал - уже два месяца от него не было ни слуху, ни духу. Я взял это дело на заметку, как возможную легенду для поездки на Баркид. Повод для визита вполне убедительный - за такое сразу голову срубить никак не должны. Бизнес - он в любом мире - штука уважаемая. Потом мы откланялись. Чувствовалось, что Спириус не хочет тут задерживаться дольше, чем диктовали правила вежливости. Африкан заявил, что всегда будет рад нас видеть, и вскоре мы станем его постоянными гостями - с десятого левела нам придется обменивать шмотки с доплатой на более мощные, да и артефакты уже можно будет начать присматривать. Раньше десятого уровня усилители просто не работают. Как говорится: 'деньги будут - заходите'. Через десять минут мы шли по окраине города, до зубов вооруженные и гордые собой, как дети, получившие от Деда Мороза в подарок железную дорогу. Махора так и подмывало, попробовать лук в деле на какой-нибудь вороне, но он себя с трудом охолаживал. Спириус смотрел на нас с улыбкой, но внутри, наверное, ржал до коликов. Городок был ничего себе - смесь античных Афин с Урюпинском. Низенькие глинобитные хижины и дома из песчаника, побеленные известкой, соседствовали с респектабельными 'палаццо'. Во дворах - оливковые и персиковые деревья. Периодически попадалась живность в виде свиней или взъерошенных пятнистых коз. Одну такую, беззастенчиво плюющую свысока на труды Ньютона, мы даже заметили в двух метрах от земли, верхом на каштане, преспокойно жующей его темно-зеленую листву. Народу попадалось немного. В основном лоточники со всякой снедью, да снующие туда-сюда ремесленники в промасленных фартуках. Один раз мимо нас восемь юнитов протащили крытый паланкин с каким-то вельможей. Окна портшеза были наглухо завешены цветными портьерами, но при виде нас их сдвинули в сторону, и Спириусу из него сделала приветственный жест алебастровая женская ручка с драгоценными колечками на тоненьких пальчиках. За ручкой последовала изящная белокурая головка. Мы с Женькой приросли к земле. Не каждый день удается вживе лицезреть Мерилин Монро собственной персоной! Дамочка, довольная нашей реакцией, кокетливо захихикала и скрылась в глубине носилок. - Это кто такая? - взвился Женька. - Да так, - уклончиво ответил Спириус. - Одна любительница острых ощущений. - Познакомишь? - Легко. Уже год тут, а все еще десятого уровня. Дошла до изменения внешности и все. Дальнейшее продвижение в ранге ее совершенно не интересует. А вот любовь и романтика - очень интересуют. Она второй раз десятая. До этого также разменяла десятку, стала Мерилин Монро и поставила себе цель - соблазнить всех мужчин острова. Добилась своего, да и потом не остановилась на достигнутом, а продолжила в том же духе. Пока на одной охоте с ней не случился прискорбный несчастный случай. Сразу у нескольких женщин в результате оплошности сработали спусковые вороты арбалетов. Четыре болта между лопаток. Очень кучно вошли. И вот теперь она снова десятая и снова - Мерилин. Упорная девушка. - Частолюбивая и экстравакантная, - поддакнул Женька. - Но меня это устраивает. - Актерская внешность очень популярная? - спросил я. Теперь присмотревшись к Спириусу, я нашел в нем некоторые черты от молодого Кирка Дугласа. - Да как сказать, - задумчиво произнес он. - Пару лет назад была в моде. Потом стало считаться зазорным - быть копией чьей-то личины. Хотя многие неосознанно копируют свои идеалы. На Альба Лонга еще очень лояльно к этому относятся. В Баркиде или Дакии можно за подобные штуки подвергнутся публичному осмеянию. Беатриса - а вы ее только что видели - в своем упорстве подражания скорее исключение, чем правило. - Юстина не такая? - невинно поинтересовался Женя. - Что ты, - отмахнулся Спириус. - Юстина совсем не такая. Она - гордость Альба Лонга. Ей очень сложно понравиться. - Да ладно, - засомневался мой друг. - Девственница ничем не лучше развратницы. Обе думают, в сущности, об одном и том же. Все такие. Даже твоя амазонка. - Ну, до этого не дошло, - хмыкнул Авгур. - Юстина строгая, но совсем не 'синий чулок'. Там же, на одной из улочек, я впервые увидел блеммий. Два невообразимо ушастых создания понуро толкали перед собой тачку с каким-то хламом. - 'Чебурашки' артефакты на продажу везут, - пояснил Авгур. - У них цены намного ниже, чем в оружейных лавках, но тут можно нарваться на всякую подставу. - Это типа кидалова или что? - тут же заинтересовался Женька. - Это типа купишь фигню, которая или работает через раз или вообще - 'не алё'. А в бою, бывает, на это крепко рассчитываешь. Вот мы и пришли. Это термопола - заведение среднего класса. Есть еще попиньи и виннерои, тоже из этой серии. В центр города мы сегодня не идем - не хочу пока вас светить перед народом. Потом объясню почему. Где-то вдалеке гулко ударил колокол. Мы насторожились, но Спириус растолковал, что это всего лишь сигнал к открытию публичных терм - это типа наших саун со спа-массажем. Кабак оказался обыкновенным навесом, под которым рядами были поставлены дощатые столы с деревянными лавками. Древесина ярко красного цвета, тщательно отполированная, смотрелась просто, но симпатично. Со свободными местами оказались проблемы, но Спириус просто указал пальцем на понравившийся стол, и оттуда мгновенно выпроводили каких-то оборванцев. Люди здесь были в почете, что и говорить. Видно, что к нам относились с изрядной долей не только уважения, но и испуга. Хозяин, пожилой плешивый дядя с головой, как пистолетная пуля, умелся внутрь кабака распоряжаться, и его у нашего стола сменила симпатичная барышня, невысокая, но ладненькая со стройной фигуркой, проглядывающей из-под мешковатого передника. Свеженькая, как клеверный листок после дождя, она, мило смущаясь, принимала наш заказ. - Принеси-ка нам жареного ягненка с овощами, головку козьего сыра с пряностями, капустный салат с медом и пару кувшинов холодного вина. Если есть что-то особенное, можешь предложить, - Спириус говорил по-деловому, но в его речи сквозил оттенок надменности и легкого презрения к простолюдинам. Я подумал, что так тут, наверное, принято. Люди, Игроки - Высшая раса, Хозяева Мира. - Если высокородные господа позволят, я хотела бы предложить глобули с устрицами. Их только что испекли на кухне, - скромно опустив глазки в пол, произнесла девушка. - И сама почаще подходи, посиди с народом, нам с тобой будет веселее, - ввернул Женька. Барышня вспыхнула до корней иссиня-черных волос и с торопливым поклоном отступила к барной стойке. - Ну, зачем ты так, - шутливо заметил Спириус. - Эта бедняга теперь неделю спать не будет. Сам гражданин на нее обратил внимание. Это большая честь. Теперь она от нас ни на шаг не отойдет. - Жениться-то хоть не придется, ежели что? - ухмыльнулся мой приятель. - А то я почему-то при виде любой симпатичной девушки чувствую себя подлецом. - Насчет женитьбы - это вряд ли. Хотя, она, по-моему, дочка хозяина. Тут все как в жизни. Ну, в Реальности, я имею в виду. Советую - сначала присмотрись, а потом во все тяжкие. В центре есть, кстати, пара очень приличных лупанариев . Рекомендую. - Лупанарии? Это где на Луну смотрят? - И туда тоже, я тебе потом объясню, - пообещал я Жене, потому что Спириус мучительно пытался сдержать пароксизмы смеха. Наконец он с усилием вытолкнул набранный в легкие воздух и призвал нас к вниманию: - Ладно. Теперь к делу. Сейчас едим, пьем, гуляем. Можете себя ни в чем не ограничивать, в Реальности похмелья не будет, но помните - завтра у вас здесь первые испытания. Надо будет быть в форме. Потом на выход. Входят в Мидгард со своего компа, выходят через камни Иммерсии или Камни Выхода. Их на Альба Лонга пять - в центре города и по окраинам острова. Сразу после того, как доберусь домой - пришлю на мыло все материалы по нашей локации. Карта острова, карта Баркида, флора, фауна, обычаи и законы, древо навыков и варианты их прокачки, оружие и артефакты, наставления по морскому делу, отдельная вводная лекция по Альба Лонга - экономика, ресурсы, принципы крафтинга, политическое устройство, вывод и ввод денег, Ветвь Веймаров и Лига Эквитов. - Веймаров? Это откуда Юстина? - оживился Женька. - Да. Все в методичках. Изучите внимательно. Не знаю, какие у вас планы на завтра в реале, но настоятельно рекомендую все отменить и плотно засесть за учебники. Иначе здесь можете нарваться на крупные неприятности. Потом, после получения ключей, мы вас подключим к временному парадоксу, тогда времени будет навалом. А пока используйте его рационально. Завтра пойдем в Кровавый Лабиринт. У нас его называют еще Лабиринтом Новичков. Там придется убивать. - Людей? - нахмурился я. - Нет. Всяких монстров и смрадных гадин. В основном - насекомых и паукообразных. Они там для этого и существуют. Его проходят все. Пройдете и вы, тем более, что будете вдвоем. На выходе станете третьими или четвертыми левелами. Это значит, что придется брать навыки. Изучите, как это делается. Обдумайте свой выбор. - Может, что присоветуешь? - предложил я. - Нет, - категорически ответил Спириус. - Это против правил. Это должен быть ваш, и только ваш выбор. А теперь - пора немного расслабиться... * * * *
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"