Альтшуль Павел Михайлович. Есть место свету (ч.4)

* * *

Завершив триумфальную оккупацию Нуара, воздушные массы объявили штиль и застыли в бездвижном пиршестве духоты и застоя. Повинуясь тягостному непогодью, город и сам стал замедляться, тормозимый топкой трясиной напитанного испарениями воздуха, апатично утопая в омутце инертности, заглушая свой обычный набор ночных звуков и движений.

Сняв очки, Доине потер беспокоящие еще с утра глаза, выдавливая из уголков засохший гной. Сообщение об атаке темных почему-то было настолько секретным, что агент узнал о нем только благодаря длительной задержке в управлении после заката. Желая разобраться в причинах, он не без труда отыскал распоряжавшегося процессом безымянного лейтенантика, а выслушав его мычание, инкриминировал ему прямое нарушение приказа и, дав гарантии скверных последствий, немедленно отстранил от службы. Доехав на полицейском вагонете до места, подозрительно тихого как для объекта происшествия, так и для дворянского квартала в целом, он нашел взвод карабинеров, растерянно теребящих в руках обычные дульнозарядные ружья войскового образца. По их лицам было видно, что они сами не до конца понимают, что происходит.

Управлял ими знакомый капрал, гордо блистающий новеньком мундиром с унтер-офицерскими петлицами. Полоса, перечеркивающая на них знаки различия, говорила, что звание получено фактически, но еще не подтверждено аттестационным патентом, и осчастливленного повышением полицейского еще ожидал тернистый путь через перевалы уставов, экзаменаций и проверки биографии с идеологической верностью. В теории. Как было сейчас, агент не интересовался с момента перевода в Канцелярию, но вряд ли по-другому, нежели во всех остальных делах Республики.

Вероятный унтер-офицер, увидев Доине, вытянулся как струна. Громко и неожиданно поданная им команда "Смирно!" заставила карабинеров дергано построиться в две шеренги, а сам он чеканным шагом промаршировал к агенту, отсалютовал и доложил по форме, исключающей у него проблемы со знанием устава. Согласно его словам, в блокированном здании, названным им публичным домом, предположительно находится группа мутантов, численностью до трех рыл - именно таким наименованием он и воспользовался. По указанию того самого лейтенанта на объект был направлен сводный отряд из дежурных и патрульных бойцов. Подготовка к очистке зараженного объекта завершится в ближайшие минуты.

После этого рапорт скатился в гимнастику на снарядах уставных положений и практической ценностью не обладал. Под аккомпанемент квадратно-гнездовой речи капрала, поддавшегося приступу неконтролируемой дисциплины, Доине крутил в памяти сеть мутантских атак, совмещал ее с картой города и прикидывал, насколько далеко цель сегодняшнего нападения находится от ближайших переходов канализаций в катакомбы.

Само атакованное здание было бы правильнее назвать дворцом: с эффектным портиком, увенчанное бельведером и богато украшенное с фасада лепниной и барельефами. С классических тумб в полицию целились вооруженные херувимчики, сияющие отполированными задами и масляными пятнами за крошечными ушками; рядом позировали томно глядящие мраморные нимфы без одежды, которых похотливо обхаживали каменные фавны, тоже заглянувшие из другой мифологии. Закопчена композиция была только сверху, куда не дотягивались ни руки прислуги, ни взгляд посетителя. А ощущение, что всему требуется ремонт, являлось родным по отношению к любой архитектуре, простоявшей под нуарскими ортханками несколько лет, и к реальному состоянию вещей отношения не имело.

Капрал усилием воли сумел разорваться между очевидно невеликим вниманием агента к его словам и сводом обязательных правил, закрыл рот, но был быстро заменен маленьким седеньким человечком, выскользнувшим из приоткрывшихся щелью парадных дверей здания. На полусогнутых тот просеменил под толстоногой колоннадой и, щурясь и загодя кланяясь, поспешил к плицейским. Его внешность как срисовали с придворной гравюры предыдущей эпохи: одетый в старомодный богато расшитый камзол с кружевными манжетами, чуть лысенький, с седоватыми бакенбардами. В смешной нервозности, с которой он шевелил каблуками лакированных туфель при сияющих пряжках, чувствовалась мера обременительной трусливой ответственности за разоряемое темными заведение. Маячащие за его спиной дюжие напудренные бандиты, для лоску обозванные охраной, если и прибавляли ему смелости, то самый мизер. Мешали ли этому надетые на них белые кюлоты, обтягивающие их, как лосины медведей, или все дело было просто в его трясущихся поджилках - неизвестно.

Мелкими шажками человечек пробежал мимо штатски одетого Доине к самому старшему человеку в форме, но, удивленно приложив к глазам лорнет в позолоченной оправе со сканью, увидел недополученное недоофицерское звание.

- А где же господин лейтенант? - растерянно всплеснул руками он.

Доине раскрыл перед ним удостоверение, и лицо человечка окрасилось под цвет камзола.

- У нас все по закону! Все-все по правилам! - воскликнул он, глотая воздух, - Нам нужно лишь отсутствие гласности! Господин чиновник, вы же понимаете, какое это щекотливое дело! Наша репутация! Престиж! Это лучшее заведение в городе, мы не можем позволить себе скандала, который может нам повредить!

Совладав с первым испугом, он изменил тактику, взял агента под локоть и, прилипнув к нему вплотную, заговорив громким шепотом:

- Я, как гофмейстер, - тараторил он, еще больше ускоряясь, когда агент разорвал кольцо его рук, - готов подтвердить для вас все-все-все договоренности, достигнутые с полицейским офицером! Я готов даже на большее, если вы считаете их недостойным вашего высокого...

Им так овладело стремление срочно преподнести агенту ценное предложение, что он не расчувствовал окатившую его волну презрения. Замолк он, лишь увидав, как к нему приближается капрал, гневно сжимающий рукоятку сабли. Решительно встав между ним и агентом, будущий унтер-офицер громко, с нажимом и скачущими желваками потребовал:

- Есть ли новая информация? Нужно все, что известно!

Разбойники за плечами самоназванного гофмейстера недовольно перемялись с ноги на ногу, но их начальник стал раболепно излагать, проявляя способность семенить и на словах.

Лишних жертв, по его пересказу, не было. Прорыв произошел между первым этажом и подвалом, но не из канализации, как любят нападать темные, а сквозь стену, которую твари быстро и удивительно легко пробили. Пришедший на шум охранник был задавлен обломками рухнувшей кладки. Мутанты его не тронули, а сразу убежали глубже. Их получилось запереть, и за время, которое они потратили на вылом люков, все заведение удалось эвакуировать.

Режущее по ушам слово "эвакуировать" бордельный командир произнес так, будто пригодность к этому процессу является чем-то само собой разумеющимся для предприятий подобного развеселого толка.

Небеса, продолжал говорить гофмейстер, были на их стороне. Обычно рабочее время не бывает тихим, но в этот раз посетителей супротив обыкновения было немного, да и тех удалось сплавить под очень благообразными предлогами, сдобренными щедрыми обещаниями. Может быть, помогли только что завершившиеся праздничные дни, и от отдыха еще отошли не все. Может, опять в Столице или подобном городе прошло мероприятие, которое каждая светская персона считает долгом посетить. Остальные объяснения Доине оставил слушать капралу.

Восприняв действия агента, как приказ, карабинеры развернулись в плотный порядок и, выставив штыки, заняли позицию напротив дверей здания. Вид ружей вызвал у гофмейстера бурную реакцию, он поперхнулся словами, его глаза расширились в неподдельном ужасе, но памятую о нервных подчиненных мрачного государственного служащего, он не решился хватать Доине за полу плаща.

- Пожалуйста, не надо пальбы! - взмолился он, кружевным платочком стирая пот с лысинки - Не повредите пол! Очень, очень дорогое дерево! Вы не представляете, что будет если...

- Не стоит указывать высокому чиновнику, что ему делать, - цедя сквозь зубы, прервал капрал, - Кончиться может плачевно.

Полицейский отряд осторожно двигался по полутемным помещениям. На их пути сменялись залы и зальчики разных размеров, заполненные вычурной мебелью. Окна были завешены плотными шторами, расшитыми темно-золотой нитью, с которых до пола спускалась собранная из толстого шнура многоярусная бахрома. Тяжелые драпировки, портьеры, обивка рюшастых диванчиков с пышными пуфами - все оказывалось неизменно кровавого цвета. Везде главенствовала пустота и тишина, комнаты, предназначенные для тех, кто определился с видом забавы, были закрыты на ключ, свет внутри них - погашен. На столах все еще находились подносы с приготовленными для клиентов угощениями, но буфеты с дорогим алкоголем стояли запертыми. Покидая рабочие места, прислуга заботливо отключила все освещение кроме минимально необходимого, не оставив после себя ни одного упавшего кресла, ни одной потерянной побрякушки или раздавленной виноградины. Ни следа паники и бегства. Фраза "организованно, как пожар в борделе" в этом свете почему-то меняла окраску.

Приняв на себя роль адъютанта, капрал двигался по правую руку Доине, был четок и дисциплинирован. Всем видом он проявлял готовность выполнять приказы непререкаемого авторитета и распространять это чувство среди других. В его взоре больше не горела необходимость ценой жизни защищать столичного гостя - перестав быть просто приказом, она превратилось во что-то совершенно естественное, не занимающее и толики внимания.

- Бесценные вазы! Картины! Гобелены! Невероятной стоимости! - тихо причитал увязавшийся за ними гофмейстер, по-куриному суча ножками, - Прошу вас! Я готов на что угодно ради их сохранения!

Молниеносно переменив направление шага, около него возник Доине. Откинув полу кафтана одного из помаженных "охранников", он извлек из потайной петли на его боку толстый пистолет и, до того как бандит смог что-то понять, вставил оружие в руки раскрывшего рот гофмейстера. Затем сделал шаг в сторону и полным неприязни жестом предложил идти первым. Гордый сценой капрал задавил ухмылку.

- Господин агент, приношу извинения за действия этого человека, - негромко сказал он, когда их больше никто не преследовал, - Я не сообщил ему, что перед ним эмиссар, - это слово казалась полицейскому очень солидным, - из Столицы. Причина только в этом.

- Выслуживаться бесполезно, - наконец изрек Доине.

Недосостоявшийся унтер-офицер побледнел и вытянулся по стойке смирно.

- Никак нет, господин агент! - выпалил он, смотря строго перед собой неморгающими глазами, - Не имею сего желания, господин агент!

Доине долго пытал его прямым взглядом, но тот, сглатывая, выдержал. Не врет?

- Вольно.

Не найдя ничего на первом этаже, группа отправилась к месту прорыва, где вместо оговоренного "подвала" их взорам предстал целый подземный этаж, потолки которого имели не меньшую высоту, чем наверху, а задраенные люки в полу непрозрачно намекали на продолжение внизу. На стенах висели фальшивые рамы, завешанные теми же тяжелыми портьерами, а свет давали притушенные химические колбы. По помещениям гулял слабенький ветерок, в стенах что-то подозрительно шуршало и постукивало. Когда обнаружился источник шума - он исходил из-за крупной драпировки - напрягшийся капрал послал отряд к нему. Несколько стволов взяли ткань на прицел, после чего та была резко откинута, но за ней спряталась только слегка потресканная дверь с разомкнутым висячим замком. С наскоку выбив ее, карабинеры ввалились внутрь, наставив ружья на нервные вскрики. От занимавшего почти всю комнату-клеть железного монстра в стороны прянули тусклые мороки, определить в которых людей позволила лишь скудно светящая под потолком копотливая лампа, и то по истечении пары мгновений. Когда и те разглядели полицейскую форму на нежданных гостях, спертый, наполненный запахом машинной смазки воздух наполнился ужасом. Один из узников комнаты со стоном выхватил пистоль, но тот был быстро выбит, а сам хозяин получил прикладом в лицо. Остальные не сопротивлялись, и их прижали к стенам штыками.

- Не всю еще кровь выпили, звери! - разразился ударенный, сплевывая красным с разбитых губ, - Стреляйте же! Доведите дело до конца!

От его слов прижатые вздрогнули. Часть их в панике попыталась заткнуть его, но штыки мгновенно вернули их на место. На нескольких рубахах места уколов намокли темным.

- Не даете работать, ублюдки, - заходился тот, безуспешно пытаясь приподняться с колен, - Запрещаете! Убейте уж, наконец, шавки режима! Исполняйте сучий долг!

Железным мастодонтом, натужно гудящим трубами и пощелкивающим, оказалась машина принудительной вентиляции. Она по инерции еще перебирала конструкциями, и тени от ее длинных рукояток, отполированных ладонями до серебряного блеска, мерно покачивались вверх-вниз на лицах пойманных. Их было восемь человек - по четыре на каждую ручку. Прескверно одетые, худые и грязные - их или забыли во время эвакуации или попросту не посчитали достаточно ценными, и они так бы и продолжали крутить механизм, пока их не разорвали бы темные, либо не отпустил вернувшийся после тревоги наниматель.

Капрал посмотрел на Доине, покидающего помещение, и жестом приказал карабинерам следовать за ним.

- Повесить бы тебя, - злобно пригрозил он обладателю пистоли, мстительно приставляя лезвие сабли к его горлу, - Попытка покушения - знал бы на кого!

Перед уходом все-таки приложив его рукояткой по шее, полицейский догнал группу и немедленно попытался объяснить агенту ситуацию:

- Работают без лицензии, - вполголоса произнес он, - Выгнали с завода, за сопротивление чему-либо отказали в продлении документов на право трудоустройства. То, что они делают - не совсем честно.

Агент шел дальше.

- Мутанты, понял, - кивнул капрал, - Бойцы! Шире шаг!

Очень скоро начались следы темных - знакомые отметины от когтей, борозды в полу, вонючие лужицы слюны. Первую тварь они встретили в следующем зале, где она в окружении перевернутой мебели караулила декоративно выглядящую дверку, с петлями вырванную из стены. Увидев карабинеров, чудовище приоткрыло узкую щель рта и подало высокий, неадекватно звучащий голос, более всего походящий на "рычание птицы".

Быстро сомкнув линию, отряд приготовился принять ее на штыки. Та и в самом деле сделала рывок вперед, раскрыв длинные клещи с ассиметричными створками, но на этом атака и закончилась. Не сводя с людей узкие черные глазки, смотрящие с клювообразной пластинчатой головы, темный отполз назад, прижался к полу и по-скорпионьи выгнул хвост. На второй попытке, когда имитация нападения повторилась еще бесхитростнее, тварь получила заряд активного серебра, испустила что-то среднее между визгом и шипением и вывернулась мостом, встав на двух точках - затылке и пятках ног. Капрал довершил дело, несколько раз рубанув ее саблей под костяной капюшон и почти отделив голову от хитинового тела.

За выломанной дверкой находилась шахта технической винтовой лестницы, поверхность которой была вся изрезана костяными шпорами. Как свидетельство того, что по ней поднималось что-то очень большое и тяжелое, часть ступенек была погнута или продавлена. Вниз, навстречу карабинерам по ней как по трубе спускалось звуковое сплетение из томной мелодии механического фонографа и ритмичного тяжелого стука.

Длинные ружья в тесный бетонный колодец не поместились, и пока отряд регулировал ремни, чтобы оружие удобно легло за спиной, не цеплялось штыками и не покалечило соседей, на лестницу пролез Доине. Потеряв его из виду, капрал стиснул зубы от ненависти к дурному армейскому оружию и заставил бойцов немедленно отправиться за агентом. Взобравшись вслед за ним по шахте, они выбрались вновь на первом этаже, в зале, украшенном еще богаче, чем все виденные ими до этого. От остальных помещений этажа он был отделен стеной, и попасть в него можно было только через подземную часть борделя. Темные выглядывали здесь ненадолго, разломав один диван и сбив масляную картину, запечатлевшую непременных обнаженных нимф на фоне моря и тигра.

В это же время стук сверху усилился, а потом что-то громко обрушилось. Едва не упустив агента во второй раз, карабинеры бросились обратно в шахту. На втором этаже группу ожидал такой же по планировке зал, но весь в тонах ночного неба с серебряными звездами. Под потолком витал дух благовоний, в который влилась сухая кирпичная пыль, еще не осевшая на учиненный темными разор.

Мутантами здесь было исследовано все: они переворачивали, вырывали паркет, распарывали бархат на стенах и потолке, искали что-то с упрямостью полудрессированного кретина, которому под лобовую кость вбили сверхважную цель, но не объяснили как ее добиваться. В нескольких местах они до сквозных дыр разломали стены, а на месте входа в единственный кабинет оставили рваную пробоину.

Большой монстр, поднявшийся на задние лапы и опирающийся на хвост, был виден уже сквозь нее. Он стоял у противоположной стены, внимательно приглядываясь к наметившейся в ней бреши и легонько пробуя ее руками, выгиб двойных локтей которых вызывал болезненные ощущения в суставах. Пригнувшись, он раскрыл длинную крокодилью пасть, из которой жидким потоком полилось слабое посвечивание, и направил ее в дыру. Результат его устроил, он отстранился на полшага и выпустил из единственной боевой конечности пару телескопических когтей. Поковыряв ими края пролома, вывалил из кладки несколько кирпичей. Один упал ему на лапу, и чудище, шипя и вскидывая культю второй конечности, отпрянуло, продемонстрировав отряду красный перекошенный лик на спине, на котором отсутствовала часть рельефа.

В фонографе закончился барабан, игла переехала на начало, и мелодия после небольшого промежутка заиграла заново. Химера, уже нацелившись опять на стену, среагировала на это нервно, поэтому тумба, на которой стоял музыкальный инструмент, пошатнулась от задевших ее когтей. Монстр рукой обшарил источник звука и несколько раз вдохнул воздух раскрытой на ладони червиной пастью. Фонограф заел, но всего на секунду, а когда заиграл заново, чудовище о нем успело забыть, так как продолжило увлеченно ломиться сквозь стену, широко размахиваясь спинными лезвиями и каждым ударом выбивая из нее заметный кусок.

Стараясь не дышать, капрал поднял руку для приказа.

От оглушающих выстрелов зал заволокло плотным пороховым дымом, модулированный визг слился с треском хитина, и темный, свалившийся с потолка и принявший в себя весь залп, откатился к старшей твари, шипами на лапах собирая ковер.

Вздрогнувшая, присевшая и притянувшая к себе все конечности химера ошеломленно повернула голову. Как только глаза-щелочки наискось прорезанной маски на ее верхнем нёбе встретилась с лицом Доине, монстр с тяжелым вдохом захлопнул пасть. Встретившиеся челюсти издали лязг медвежьего капкана.

Длилось замешательство не дольше одного удара сердца. Темный, с которого пластами отслоился панцирь, перевернулся на лапы и, пробуксовывая по бесценному дереву пола, понесся на штыки. Доине адресовал ему выстрел и проскользнул мимо скорчившегося мутанта внутрь кабинета.

Как будто не веря органам чувств, химера выкинула в его сторону обе руки и нервозно втянула запах, но тот только подтвердил ее ощущения. Монстр онемел, как если бы увидел привидение, его программа действий сбилась, и он ничего не предпринял даже когда "Мессершмитт" нацелился ему в голову. Только неуверенно протянул к нему ладонь - ту самую, которую мастер-оружие разворотило в складском квартале, и которая теперь срослась в переплетение тонких костей, натянутых связок и шелушащейся кожи.

Во вспышке серебряная пуля покинула ствол. Однако ушла она мимо, так как раненый темный едва не хватанул Доине за ногу клещами-церками хвоста.

Химера, все еще как во сне, прижалась к побитой стене, и следующий заряд точно достался бы ей, если бы младшая тварь опять ее не защитила. Подтянувшись на когтях, мутант как из катапульты бросил себя на агента. Жгущее ранение и набранный колоссальный импульс не позволили бы ему попасть точно, но все же он по-кошачьи извернулся и почти добрался когтям до бежевого плаща. Вынужденный убраться с его пути Доине всадил ему под панцирь еще один выстрел.

Отрезвленная душераздирающим визгом химера затравленно отпрыгнула и, взвыв сама, всей массой обрушилась на проделанную брешь, в облаке крошек проваливаясь за нее и оставляя снаружи обломанное у основания лезвие.

Внутри клетушки, еще меньшей, чем конура вентиляционной машины, монстр вскочил, громко стукнувшись загривком о потолок. Открывая и закрывая пасть, внутри которой аритмично пульсировал свет маски, обшарил бешеным взглядом весь кирпичный мешок. В каком-то безумии стал ощупывать его и толкать стены, будто силясь их раздвинуть. А прекратив, в отчаянии заревел и, поджимая когтистый боевой придаток, метнулся в уводящий из комнатенки проход, оставляя на его углах обрывки кожистого панциря с груди, не отросшего до конца и поэтому мягкого.

- За ней! Догнать! - закричал капрал.

Приказу успели последовать только несколько человек. Потом оставшийся в кабинете мутант поднялся на задние конечности и, превозмогая боль, заслонил дыру. По-медвежьи поднимая над головой гигантские придатки-серпы, он обрушился на первого, кто рискнул подойти, но им оказался Доине. Тот мечом перехватил обе пикирующих в него хитиновые косы, они с хрустом надломились, и темный, обессилено зарычав, зубами вцепился в лезвие. Приседая под его массой, агент до звона напряг руки, уперся в заблокированный меч и, перебарывая втрое превосходящего размерами мутанта, вывел его из равновесия. А опрокинув, тут же послал ему третий заряд активного серебра.

Монстр пережил и это ранение, оставшись неспособным даже ползти, но все равно продолжив исступленно сопротивляться. Ближайшему карабинеру он чуть не перекусил ногу, а попытки дотянуться до людей остатками боевых конечностей прекратил только после того, как их перерубили. И лишь когда израненному мутанту полностью раздробили череп, перебили шею, а тело пронзили штыками, он перестал извиваться, последний раз выдохнул сквозь разорванное горло и, наконец, испустил дух. Расслабиться капрал позволил, лишь предварительно приставив пистолет к вскрытой хитиновой голове и спустив курок, окончательно убеждаясь, что теперь-то тварь точно и несомненно мертва.

Чудом не покалеченный боец пригнулся, чтобы получше рассмотреть пускающую пузыри тушу, но та внезапно исторгла газ, громко хлюпнула и быстро заполнила пол под собой вонючими нутряными соками. Лишившийся всякого любопытства полицейский осенил себя священным знамением и, сплюнув, неприязненно толкнул мертвого монстра ботинком.

- Не трогай, - посоветовал ему товарищ, - Зараза от них идет.

Карабинер быстро отошел, старательно вытирая подошвы о ковер, тоже видимо бесценный.

- Респиратор надень, чудик, - сказал кто-то еще. Это происходило уже за спиной агента, внимательно изучающего развороченное помещение.

Ничего особенного в нем не было - очередной кабинет борделя, может с более роскошной спальней. Стилизованный подо что-то. Очень сильно разгромленный. Островком абсурда в море хаоса в нем продолжал работать фонограф.

- Перезарядить оружие, разделиться по трое, проверить все здание, - распоряжался капрал.

Агент зашел в клеть, из которой скрылась химера: каменный мешок, ни мебели, ни освещения, ни элементарной штукатурки или каких-то других следов жизни. Будто кто-то взял и вырезал из здания куб пространства, заложив его кирпичом в четыре слоя.

А потом изрисовал его весь белыми крестами, лучи которых посередине перегибались против часовой стрелки. Символы, начерченные чем-то вроде побелки, вырезанные чем-то очень острым или просто процарапанные, покрывали почти все грани клети кроме самого верха. Они были разного размера, старые и новые, полустершиеся и относительно свежие.

Из прохода донеслись шаги возвращающихся бойцов, но Доине рукой остановил их в проходе, создав затор. Указал им на пол, на кресты, затоптанные пробежавшей химерой и их же подошвами, молчаливо заставив карабинеров перепрыгивать рисунки.

- Упустили, - доложил самый взмокший боец, отдыхиваясь, - Ушла гадюка. В канаву сиганула, и только мы ее и видели.

- Да разве этими дудками ее прибьешь?! - воскликнул второй, гневно потрясая ружьем, - Где нормальное оружие?! Где порох?! Почему Бонне не позволит...

- Молчать! - оборвал капрал, - Не повышать голос в высоком присутствии.

Недовольно засопев, карабинер покосился на Доине и закрыл рот.

Тем временем агент залез в проход, за которым вытянулся подземно темный коридор с прямоугольником улицы на конце. Вынужденно смотря над очками, он прошел по нему. С другой стороны его ожидала повисшая на одной петле дверь, которая находилась на уровне второго этажа от земли. Сразу за ней был вертикальный обрыв вниз, с узенькой приставной лесенкой, покрытой засохшей, а потом заново отсыревшей грязью. Вокруг расползся какой-то глухой проулок, зажатый зданиями со всех сторон, в одну сторону кончающийся сточной канавой, в другую - поворотом на точный его близнец, разве что еще более сырой.

Вернувшись в клетушку, агент принялся рассматривать непонятные кресты. Пол, покрытый ими плотнее всего, был засыпан кусками кирпича, которые Доине стал осторожно убирать.

Орнамент под ними менялся не сильно: кресты варьировались углом наклона, размером и возрастом. Неожиданно агент наткнулся на дерево - сначала на щепку, потом на целую дощечку, лакированную, рельефную и чуть надломленную. Пройдя по ним, как по нити, нашел большую пыльную раму с крест-накрест разрезанным полотном, стоящую рисунком к стене. Перевернул ее и, вытащив ближе к свету, сложил болтающиеся лепестки холста.

С портрета, хмурого, как готический собор, в лицо Доине ударила плотная масса мрака. Картина изображала черного, злого человека, деспота и угнетателя, взирающего с изображения глазами, полными слепого самодурства, излучающими бездумную, тупую, мелочную тиранию. Человека, всеми своими чертами показывающего переполняющее его чванство, дурную спесь и возведенную в ранг религии ненависть к интеллекту. Служащего иллюстрацией гордыни, как самого страшного смертного греха. Гордыни бессовестной, торжествующей над разумом... Доине понял, что морщится, бессловесно обругал себя и поставил портрет на место.

- Осмотреть, задокументировать, - приказал он, - Качественно, не так, как привыкли. Не просто проверю, буду изучать.

- И не рассчитывать, что господин агент что-то забудет! - тоже не шутя, добавил из-за его плеча капрал. С того момента, как Доине на его глазах руками повалил двухцентнерового монстра, он держал спину еще прямее.

Строго оценив прилежность полицейских, агент быстро прошел по зданию. Убедился, что отряд в точности повторил маршрут темных почти от самого места прорыва. Выяснил, что кроме виденных во время операции залов, а так же подвального закутка, куда темные вломились, и откуда люди гофмейстера успели убрать труп и камни, все остальные помещения не пострадали вовсе. Кухня со всеми ее ароматами и немыслимыми припасами - и та не подверглась разграблению. А жилые комнатки, тоже не бедные, и вовсе выглядели так, будто их хозяйки незначительно отлучились и вот-вот вернутся: дамские принадлежности в них лежали художественно разбросанными, на туалетных столиках перед большими трюмо располагались орга?ны флакончиков с косметикой. Глядя на эти используемые для визуального украшательства предметы, Доине ощутил ироничность использования слова "хозяйка" по отношению к ходячему товару известного назначения. Не ухмыльнулся даже одними губами.

И ни в этих комнатках, ни в залах, ни в обильных кладовых, ни вообще где бы то ни было он не нашел ничего, что бы могло увлечь темных настолько, что они никого не сожрали. Более того, твари делали что-то осмысленное: оба мутанта своими действиями явно выигрывали химере время. Да и та вместо того, чтобы рвать на куски каждого встречного, что-то усиленно искала. Мало похоже на вылазку очумевших от голода монстров.

Напоследок Доине еще раз перехватил капрала, который каким-то образом сумел оправиться пуще прежнего сам и заставил сделать то же самое своих подчиненных.

- Господин агент, не могу знать! - ответил он, - Для определения причин атаки требуется экспертная оценка, господин агент!

- Запахи?

- Цемент... это от сломанных стен... порох, но это от нас... Пряное... приправы какие-то? - неуверенно перечислил он, потягивая носом, но потом осекся, - Не чую ничего необычного! Приправы не привлекают темных, господин агент!

В угрюмой задумчивости Доине кивнул.

- За главного. Отвечаешь.

- Есть! - блеснул глазами будущий унтер-офицер, всецело доказав, что теперь он готов расшибиться за единственное слово одобрения со стороны уважаемого посланца Тайной Канцелярии.

Доине пошел на выход из здания. Верно мыслит полицейский служака. Узко, сугубо в своем русле, но верно. Плоть - вот что всегда нужно мутантам. А ее концентрация на квартал здесь заметно меньше чем в других частях города, охраняют ее целостность намного активнее, ну а всякой посторонней, забивающей ее запах дребедени - просто без счету. "Приправы не привлекают темных". Меткая аллегория.

Агент остановился под колоннадой, где на контрасте с ночью еще виднелся дежурный свет из борделя. Сняв очки, проверил их на чистоту, после чего долго оттирал. В противоток ему заходила охрана с нервно расстегнутыми кафтанами; с ними бежали люди в рабочих фартуках с инструментами в руках. Мелкий человечек, на кривых ножках подкатившийся к Доине и беспрерывно промокающий лоб платком, оказался недавним гофмейстером.

- Пожалуйста, молю вас, заклинаю! - заикался он, - Не позвольте этому событию стать новостью! Страшный, ужасный удар по нашей репутации!

Глаза болели так, что игнорировать это становилось невозможно. Любое прикосновение к ним вызывало острую резь, эхом плывущую по нервам и оседающую жжением под резиновым рукавом.

- За сохранение тайны мы будем премного благодарны! - уверял его гофмейстер, - И не только на словах!

- Обращайтесь к командиру операции, - ответил агент, оставив того стоять с открытым ртом.

Комментарии: 1, последний от 15/12/2012. © Copyright Альтшуль Павел Михайлович Размещен: 15/12/2012, изменен: 15/12/2012. 31k. Статистика. Глава: Проза Есть место свету(часть_2) Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Вместе с четвертым эпизодом второй части "Нуара" мы продолжаем путешествие по достопримечательностям неприветливого города. В одной из них снова общаемся с темными и встречаем старую подружку, успевшую отрегенерировать раны, но, к счастью, не отрастившую отрубленную клешню. Происходят все эти приключения в стенах очень интересного места, с очень-очень занимательными рисунками в е его "тайных комнатах". По конец узнаем, что не привлекает канализационных мутантов, и крепко задумываемся.

Альтшуль Павел Михайлович : другие произведения.

Есть место свету (ч.4)