Альтшуль Павел Михайлович. Есть место свету (ч.24)

- Это тебе не нужно, - сказал он, забирая "Юнкерс", но Грильяр, капризно заурчав, отнял его обратно. Оно и понятно, ведь пистолет для него - символ, засаженный поглубже, чем просто в разум, поэтому раскуроченный рассудок не участвует в этих операциях.

- Значит, нужно? - удивился следователь, - Да какая разница.

Поставив разбойника ровно, особый следователь оценил свою работу. Убедился, что Доине, вскарабкавшийся и обессилено лежащий на ступенях на четверть витка ниже по лестнице, теперь точно его видит. Посмотрел в небеса, будто извиняясь за что-то неминуемое.

Одним рывком сорвал на бандите все кольца химических детонаторов.

Повалил дым, запахло газовым выхлопом.

До Грильяра внезапно что-то дошло, - опять сработал его главный безусловный инстинкт - и он схватился за перевязь с шипящей взрывчаткой. Не позволяя ему освободиться, Мийер-Майер приставил "Хенкель" к его горлу. Почти придя в себя, разбойник впился в держащую тот руку.

Курок мастер-оружия стукнул в капсюль внутри барабана.

- Франко! - прокричал Мийер-Майер, - Держись крепче!

Тело верховного повелителя трущоб полетело вниз параллельно расширяющейся трубе, оставляя шлейф сизого дыма, легонько светясь точками взведенных запалов. Достигнув крыши "Фон Морганна", оно пробило вентиляционное окошко (с него буквально вчера сняли защитную решетку), внутри рухнуло между стеллажами запасного хранилища сырья (их переставили всего пару дней назад), упало прямо в шахту подъемника (демонтирован неделей ранее из-за поломки), не задело колонны ящиков с готовой продукцией (раздвинуты не более десяти суток назад), проломило деревянный настил в полу (которым уже месяц как прикрыли дыру от сорвавшейся с крепления тяжелой сушилки). Падая в помещении глубже, тело не зацепилось ни за один крюк, ни за одну цепь или блок внутрецехового конвейера, провалилось сквозь свободное место в сплетении паропроводов главного машинного зала, долетело до дна склада топлива. И только там разбилось о цистерну с нефтью.

"Бум!" - одними губами произнес особый следователь.

Темно-желтая вспышка просветила "Фон Морганн" насквозь. Содрогнулись стены, в движение пришло все крыло завода вокруг центральной трубы. Сейсмическая волна затрясла холм, взрыв жидким огнем вырвался из окон по периметру машинного зала, снес перекрытия внутри него, прошел вверх все этажи крыла, вздувая и лопая крышу, как пленку гнойного пузыря. Освободившись, он взмыл грибом пламени, пироклазмом раздробленных плавящихся кирпичей, раскаленного пепла, обрывков потекшей кровли, испаряющихся фрагментов и пылающего газа.

Расползаясь по крылу, нефтяное пламя породило целый каскад новых взрывов. Последовательно взлетели на воздух запасы внутри склада, с ними подорвались укладки бандитской взрывчатки у подножья трубы, а еще через мгновение черед дошел до нитроглицерина в цеху.

Пластины ненарезанного пироксилина, взрывчатая паста для промышленной взрывчатки, артиллерийский порох обращались в огонь и один за одним.

Внутри крыла начинают разрушаться стены, в огненном урагане падают опоры агрегатов машинного зала. Прожигая свой фундамент, смятым и раздавленным улетает в подвалы главный котел паровой системы, чьи печи выдыхали отход в центральную трубу фабрики.

Сама башня-ортханк тоже закачалась. И, не выдержав, начала проваливаться вовнутрь, сокращаясь в высоту, которая в квадратичной пропорции превращалась в тучи мельчайшей пыли и крошек.

Ступени вылетели из-под Доине, оказались сбоку от него. Скатываясь по накреняющейся трубе, он попытался затормозить, стал цепляться за все подряд, за каждый выступ, каждую трещину, любую неровность.

На его пути возник остаток крепления лестницы, его обломанные железные прутья, на которые он немедля налетел, превращая плащ в длинные полосы лохмотьев, оставляя на заостренных штырях резину внутреннего рукава. Протыкая ими саму руку.

И вот теперь он, наконец, почувствовал боль. Рука взорвалась ею гораздо сильнее, чем вся та взрывчатка, что превратила цех "Фон Морганна" в огненный шар. От этой боли, от адовой агонии, что разлилась по телу вместе с ней, агент ослеп и оглох, и поэтому не увидел, как труба переломилась пополам, как из-под него ушел наклон, и как он камнем полетел к огненной геенне, разевающей зев во взорвавшемся цеху. Не понял, что задержало его падение, на чем он ненадолго повис.

Через какое-то время последовал удар, проминающий ребра внутрь легких - он дал знать, что под агентом оказался кусок горизонтальной поверхности, что Доине, наконец, упал. Однако сознание успело милосердно покинуть его, так что он не почувствовал, как основную энергию приняла на себя его левая рука, неудачно вывернувшаяся после ранения. Как кости лопнули, вылезая наружу сквозь покрытую язвами поверхность, заменяющую на ней кожу.

От бежевого плаща остались неровные обрывки; мощные ботинки с толстыми прорезиненными подошвами - изодрались. Очки, помилованные судьбой не единожды - разбились, их дорогая оправа - смялась, а осколки красных линз пронзили веки. Но то, что из расщепленной руки короткими толчками тек парящий экссудат, что грудь агента еще слабо вздымалась во вдохах, говорило, что он жив, что не канул в реку загробного мира, не исчез из реальности бесследно, как сотни тех, кто оказался внутри завода в момент взрыва.

Но вскоре неверная опора агента тоже накренилась, и он соскользнул, исчезая в пыльной утробе за останками фабричных стен.

Мир окончился камнепадом, засыпающим Франко Доине.

А ортханк все продолжал и продолжал заваливаться. Его нижние части уже катились по скату холма, средние - дождем сыпались на жилые общежития вокруг завода, верхние, склонившиеся в почти горизонтальное положение - ускоряясь, летели к земле. Тень оседающей трубы прорезала густоту красного пожара как сделанный из тьмы клинок гигантского демона-разрушителя миров. Тонущим кораблем ортханк исчезал в волнении красно-коричневого моря, что взбухало на месте исчезнувшего крыла и постепенно поглощало другие цеха завода, его холм и кварталы вокруг него. Что расширялось и разуплотнялось, как бесцветная звезда.

И на самой вершине оседающей трубы, в расступившихся клубах дыма, не тронутый облаками жалящих осколков и пыли, смеясь, хохоча, попирая ногами ту, падающую и поверженную, триумфально стоял непобежденный особый следователь Агнус Мийер-Майер.

* * *

- ...Так зачем вы это делаете, господин Виелле? В чем причина вашей поддержки? Какой вам с этого всего прок?

- Я мертв, господа, а мои труды узурпированы Гильдией.

Считайте личным мотивом.

Октябрь, 2010

Авторская редакция, сентябрь 2013

Комментарии: 2, последний от 11/05/2013. © Copyright Альтшуль Павел Михайлович Размещен: 05/05/2013, изменен: 05/05/2013. 7k. Статистика. Статья: Проза Есть место свету(часть_2)		Ваша оценка:
Аннотация: Последний, двадцать четвертый эпизод второй части "Project Noir: Le dernier et seul espoir de Franco Doïnet". Большой взрыв, большое падение и большое признание. А все дело в чем? "- Я мертв, господа, а мои труды узурпированы Гильдией. Считайте личным мотивом". И конечно же THIS IS NOT THE END! Несмотря ни на что...

Альтшуль Павел Михайлович : другие произведения.

Есть место свету (ч.24)