Альтшуль Павел Михайлович : другие произведения.

Этот город (ч.11)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одиннадцатый эпизод "Нуара", в котором мы узнаем, что узоры на одежде иногда умеют шевелиться, и что за темные делишки не всегда следует та расплата, которую ожидаешь. И, надеюсь, никто из вас не сомневался, что агент и следователь, атакованные в городской канализации ордой темных, выйдут из нее живыми?

* * *

   Гаспар торопился, как не торопился никогда в жизни, и тому были веские причины. Ночь складывалась отвратительно, все его сегодняшние труды имели шанс вылететь в трубу размером с ортханк, а для того, чтобы превентивно залить возможную страшную неудачу, у него как по каре небес не было ни капли спиртного.
   А начиналось все в чем-то даже оптимистично. От хорошего источника пришел сигнал, что в условленном месте, в строго определенное время щедрому господину требуется специфический товар. Далеко не редкий - такого даже по вокзалу ходило без недостатка, бери голыми руками. Но необычный - это свойство заключалась не столько в преступности использования такого предмета в качестве объекта торговых отношений, сколько в том, что кроме закона, который Гаспар в гробу видал со всеми его блюстителями, за него могли наказать даже собственные сотоварищи-уголовники.
   В череде злоключений в первую голову сыграли кретинские временные ограничения, которые лишили нищего не только полноценной возможности выследить, похитить и нейтрализовать добычу, но и хоть какого-либо выбора. Действовать из-за них пришлось по-тупому, напролом, подбирая кандидатов в товар в круге самой ближней досягаемости.
   К счастью нечто подобное как раз было у его собрата по вокзалу - одноногого, лишившегося почти всех пальцев военного инвалида (настоящего, в отличие от Гаспара), изувеченного в одной из бесчисленных мясорубок, в которые успела ввязаться еще Империя, а Республика преданно поддерживала.
   Несчастный калека вечно оплакивал ушедшую от него жену. Пил горько, жесточайше, постоянно и бессмысленно. И всегда делился с Гаспаром, согласным за глоток воняющего скипидаром технического дистиллята слушать до тех пор, пока рассказчик не проваливался в мертвецкий пьяный обморок. Плевать в такой колодец было, конечно, шагом дурным, но дельце подворачивалось уж слишком лакомое.
   Поэтому в качестве приманки и угощения в ход пошел флакон древесного спирта, припасенного Гаспаром на особый случай. Опоить калечного ветерана как обычно оказалось легче легкого, после чего нищий перешел непосредственно к объекту охоты - к его малолетней дочери. Она тяжело хромала на поломанную в младенчестве ногу, а слипшиеся светлые волосы жестоко поел лишай, но именно это помогало ей собирать для отца, не способного уже и милостыню просить, какие-то деньги, девяносто пять сотых которых уходили на дешевый бездарный алкоголь. Однако довести ее до беспомощного состояния почему-то не оказалось чем-то плевым: прежде чем малявка утихомирилась, нищему пришлось ее порядочно бить. И это притом, что по недосмотру ей удалось допить за папашей последние капли этиловой отравы. Но с другой стороны ни глаза, ни телесная целостность заказчику нужны не были, а понадобятся ли ей в дальнейшем, и будет ли у нее это дальнейшее - безразлично.
   И после этого попрошайка проклял чертову срочность заказа со всей доступной яростью. Девке же было не больше семи лет! Целость не была нужна ей ни в каком из смыслов и мест - источник об этом недвусмысленно молчал. А когда еще Гаспару выпадет такое счастье? При этом единственным фактором, способным чуточку омрачить удовольствие, стало бы то, что девка бы не кричала! Но проклятые стрелки на часовой башне своим идиотским движением бездушно отнимали у него и уникальную возможность удовлетворить секретное пристрастие.
   С того момента все было против него. Даже драную-передраную шинель девкиного отца, в которую Гаспар намеревался завернуть трофей, своровала какая-то гнида, коей он всенепременно выдавит глаза, если найдет. Через какое-то время ему удалось отыскать старый грязный мешок из-под соли, но прежде, чем это случилось, ему пришлось за ногу протаскать добычу туда-обратно не менее чем через четверть вокзала. Потом он еще невосполнимо долго пытался замотать ее так, чтобы тело не бросалось в глаза, а сама она при этом ненароком не задохлось.
   При переходе через город, по самым темным и бедным его улицам, нищего перехватил полицейский патруль - будто у них было чутье на подобного рода ситуации. Сойти за полоумного не получилось - один из карабинеров неплохо знал попрошайку. И пока тот шарил по карманам в поисках чего угодно, способного сойти за оброк, патрульный успел попинать сверток. После его слов, что, дескать, у них Гаспаром еще будет разговорец, нищий потерял уверенность, что меж слоев грубой ткани тот не увидел руку, которую нищий привязал уж очень наспех.
   А под самый конец, когда начинавший шевелиться куль был запихнут в условленный тайник, и Гаспар должен был отправляться в другое место, где его ожидали с десятью кронами, он еще и заблудился. Нужный переулок как будто бегал от него, и его поиск съел весь последний неприкосновенный запас минут и секунд. Когда же попрошайка, отчаянно опаздав, таки нашел его, то в бесовской злости увидел, что оттуда в противоположные направления ведут сразу две крохотные тупиковые улочки. Выбирая сторону, он понимал, что если и угадал, то все равно может там уже никто не найти.
   Так что Гаспар торопился так, будто от этого зависела его жизнь.
   От проулка, зажатого между высокой глухой стеной и башней завода, оплетенной сточными, пневматическими и вентиляционными трубами, оставалось одно название. Он был узкий настолько, что нищий мог катиться по нему, толкаясь только с одной стороны, из-за чего ящик постоянно утыкался, терся о маслянистый кирпич и тормозил. Со злости кусая горькую от сажи бороду и вполголоса плюясь проклятьями, Гаспар упирался в стену и снова разворачивал его, пробуя продолжить движение. На середине переулка, вывернувшись, он решил одновременно толкнуться сзади и сбоку и тут же снова застрял. На секунду безудержно возжелав вышвырнуть свои утюги ко всем чертям, нищий вдруг понял, что уперся вовсе не в стену. А повернувшись, увидел на бортике ящика босую ногу.
   - Здравствуй, - ласково сказал тип, перегородивший ему дорогу.
   Попрошайка отпрянул, но его средство передвижения не сдвинулось с места.
   - Ты кто такой? - напрягшись, буркнул он.
   - Тот, кого ты так страстно желал встретить.
   Стоящая перед ним личность была воистину поразительной. Сюртук, брюки и вся остальная одежда были точно не плебейскими, к тому же что-то подсказывало Гаспару, что его странный собеседник не врет, действительно ожидая именно его. Но сочетание из добротной одежды и отсутствия обуви почему-то заставляло нищего, давно пугающегося в жизни только момента, когда бутылка показывала дно, сильно и безосновательно нервничать.
   - А я уж хотел тебя искать, - продолжал босоногий субъект, - Боялся, что наше свидание может не состояться сегодня. Мне было бы очень грустно.
   Странная личность убрала ступню, и Гаспар тут же отъехал от него на небольшое расстояние.
   - К чему была такая спешка? - быстро спросил он, пытаясь отделаться от назойливого чувства тревоги.
   Незнакомец поразился.
   - Это вопрос к тебе. Это же ты так стремился ко мне, а не наоборот. Вот если бы ты не пришел, был бы другой вопрос. А так - ответь сам.
   - Что за херь! - ядовито, как вырывающийся из трухлявого пня плесневый газ, зашипел нищий, - Сверхсрочно! заказ! сейчас же! быстро! Твердили!
   Незнакомец долго смотрел на него.
   - Лично я не заказывал ничего, - наконец сказал он.
   Гаспар издал злобный булькающий рык, полный ненависти к мудацкой человеческой тупости и говняной капризности. Из-за них, из-за сраного желания какого-то лопающегося от обжиралова обоссаного дерьмоеда, от того, что тот захотел получить искомое на пару минут раньше, такие люди как он - Гаспар - честно выполняющие указания, лишаются и без того редких радостей! И пусть эта заплывшая салом вошь в недочеловеческой шкуре сейчас нежданно решит одарить его всеми своими сокровищами - даже это не сможет перевесить тяжесть неоправданно, бессмысленно упущенного шанса!
   - Дьявольщина! - стонал Гаспар, - Посредник! Ненавижу!
   - Сожалею, если ты ожидал иного, - сказал незнакомец с сочувствием.
   Нищий, стараясь успокоить себя мыслями о десяти кронах, попытался дышать глубже.
   - Ладно, хватит языком молоть, - произнес он тише, - Девка там, где должна быть. Пора бы и расплатиться.
   - Расплата, говоришь? - его собеседник хмыкнул, - Ну, как скажешь. Позволь, я посмотрю, что у меня есть по твою душу.
   В руках у него металлически блеснуло.
   И на серебряники это не походило.
   - Да что за!? - запоздалое понимание кольнуло нищего под ребра.
   Он принялся разжигать спрятанную лампу, около которой мелькнула рукоятка кремневой пистоли. Стоящий в темноте субъект с ангельским терпением ждал. И даже когда ему в лицо плеснул желтый луч, протискивающийся сквозь грязное стекло, он не отвернулся и даже не моргнул.
   Теперь попрошайка видел, что незнакомец был странным не только своей босоногостью. Из-под его сюртука без пуговиц, распахнутого не по погоде, пробивалась красная рубашка, на которой изломанной формой был заключен замысловатый крест. Волосы его были цвета прокисающего молока, такого, как если смотреть на то сквозь сито для просеивания муки; и лежали они в каком-то удивительно гармоничном беспорядке, который может быть только у очень талантливых и слегка тронутых на этой почве людей. В светлых глазах заключалась какая-то совершенно нечеловеческая ясность. Смотреть в них было почти тем же самым, что вглядываться в безоблачное небо, скованное крепким морозом. Да, именно небо, подумалось Гаспару, хотя за жизнь в Нуаре он забыл как оно выглядит по правильному, а не сквозь несколько слоев бурого городского воздуха. Да и все свое обозримое прошлое он поднимал голову вверх только для того, чтобы заглянуть в лицо очередной жертве и увидеть ожидаемое, сулящее мелкую монету отвращение.
   "Надо было поворачивать в другую сторону" - произнес кто-то внутри гаспаровой головы. Потом он понял, что голос принадлежал стоящему напротив субъекту, хотя тот даже не разжал губ, растянутых в пугающей, широкой, почти от уха до уха, улыбке. В следующее мгновение лицо незнакомца отразило такое облегчение, будто страшное, потустороннее мучение только что оставило его навсегда. Расплылось в гримасе бешеного, параксического счастья...
   ...И внезапно весь его удивительный и разрозненный образ сфокусировался в тонкий концентрированный луч животного преисторического ужаса, до самой последний клетки заполнившего Гаспара. Челюсть нищего самопроизвольно отвисла, как если бы в ней перерезали все мышцы и сухожилия, и та осталась висеть на одной коже. Из уголков рта обильно заструилась слюна.
   Сознание попрошайки, как пустая банка, заполнялось этим образом, до размеров которого начал быстро стягиваться мир. Свет лампы померк, но нависающий над ним монстр как будто начал сиять сам, изнутри, чтобы нищий не пропустил ни малейшей детали. У Гаспара одновременно потекло из глаз и из носа, он не заметил, как не сдержал мочеиспускания. Из его памяти стерлись все события, предшествующие этой встрече, он превратился в тряпичную куклу, обивка которой была плетена из страха, а нити, крепившие ее к рукам кукловода, оборвались. Забыв, что можно кричать, Гаспар растворялся и без следа исчезал в видимом только ему свете, который до воспаленных внутренностей срывал с него остатки всех чувств, оставляя лишь жесткий, пористый, впитывающий страх.
   Незнакомец с интересом смотрел на свои руки - левая была гладкой, лишенной всех линий, правую, без ногтей, как будто вынули из кипящего масла. В раскрытых ладонях лежали два куска железа изврещенческой формы.
   - "Инвидиа" и "Ацедиа", - оценивающе сказал он, - Ну, значит, ты их заслужил.
   Белый крест на красном фоне, изламываясь еще сильнее, изменил форму и повернулся против часовой стрелки.
   Наутро нашли труп, лишь отдаленно напоминающий по обводам человека. Отсутствие ног списали на особую жестокость убийства, так как кроме них у тела отсутствовало, было удалено и разложено рядом, вырезано и превращено в месиво или пересажено в удивительное и совершенно неподходящее для этого место еще очень и очень много каких частей.

* * *

   Прорезиненные подошвы высоких ботинок и каблуки элегантных белых туфель ступили на бетонные ступени.
   - Я уж хотел думать, что все, отпрыгался Агнус Мийер-Майер, - весело говорил следователь, - Ан нет, жив-здоров. Да еще и в приятной компании.
   - Воздержись от такого высказывания.
   Агент и следователь поднимались по лестнице основного корпуса полицейского управления. Попадающиеся на пути стражи порядка шарахались от них, как от паровозного отвала.
   - Извини, если обидел тебя, устроив это... ммм... приключение, - беспечно продолжал следователь, - Тем не менее, ты со мной за ночь сделал больше, чем вся полиция вместе взятая за энное длительное время. Не находишь, что оно того стоило?
   - Потрачено время, израсходовано активное серебро, подтверждений существования организованного культа не найдено, - перечислил агент, - Стоит многого.
   Следователь рассмеялся.
   - Темные не будут держаться такой стаей в одном месте, если их не пасут. Тем более, мы оба видели в той ржавой трубе то, что мы там видели. Говоря о вырождении темных, я естественно не имел в виду, что они уменьшились до человеческих габаритов.
   Дверь в кабинет главы полиции шумно распахнулась. Жан-Пьер испуганно выскочил из кресла своего начальника.
   - Господина Боннэ нет на месте, - краснея и запинаясь, выпалил он.
   Прицел агентских линз лег на него гранитной тяжестью.
   - Его надо быстро найти, - посоветовал Доине, будто предоставляя последнее желание.
   Надеясь, что вместе с кабинетом за спиной скроется и стыд за глупый эпизод, адъютант вылетел в коридор.
   Доине в опасной нервозности прошелся по помещению. Его взгляду стали постоянно встречаться несущественные, раздражающие перемены в обстановке. Так около идиотского кактуса образовалась фигурная леечка, на столе осталась лежать открытая на середине книга со стихами, автор которой, для разнообразия, был разрешен. Попадались какие-то прочие мелочи, бесполезные навовсе, не способные занять тянущиеся как пытка пустые минуты.
   - Определенный шанс у нас есть, - заметил следователь, устраиваясь на скрипучем стуле с удобством, что вроде как сделать было невозможно, - Особенно с учетом твоих чрезвычайных прав. Так что и на начальника полиции есть свой рычаг.
   - Дарованный им самим, - неприязненно бросил агент.
   - Тем не менее, - закончил Мийер-Майер, закидывая ногу на ногу.
   На пороге появился Грегуар Боннэ. Увидев агента со следователем, он остановился в дверях и долго разглядывал их обоих с ног до головы и обратно.
   - Впечатляюще, - наконец изрек он.
   Робко выглядывающий из-за его спины Жан-Пьер сначала не понял, к чему это относится. И только позволив себе задержать на Доине взгляд дольше полсекунды, увидел перемены его внешности. С грязных буквально доверху ботинок агента слоями отваливалась подозрительного вида буро-зеленая масса. Полы плаща были измазаны почти до пояса. Лицо покрывали пороховыми разводами, на фоне которых отчищенные очки смотрелись чужеродно.
   - Приношу извинений за наш вид, - приветственно поклонился следователь, - Но тем, кто только что вернулся из логова темных, это простительно.
   Самому Мийер-Майеру было возможно извиняться разве что за слегка запачканные туфли и мелкие, почти незаметные светло-серые пятна на манжетах. Несколько пыльных отметин на лице придавали его полуулыбке особенный шарм.
   - Право, не знаю, что и сказать, - признался начальник полиции, - Вы ходили в столь немилые места только затем, чтоб поближе пообщаться с мутантами?
   - С их хозяевами, - ответил Доине, - культом темных. Он обнаружен.
   В его голосе не дрогнула ни одна нотка.
   Боннэ прошел к своему столу, поднял раскрытую книгу и вопросительно глянул на своего помощника. Тот быстро забрал ее и, втягивая голову в плечи, вернул на место в шкафу.
   - Ну, это меня не удивляет, - сказал главный полицейский с неодобрением, хотя предназначалось оно Жан-Пьеру, - Например, даже мой адъютант может подтвердить, что в городе легко найти несколько сумасшедших, которые наслушались богохульных мифов, что опровергнуты десятилетия назад. Ведь так, Жан-Пьер? И эти люди считают, что если они зарежут кошку, то несуществующее божество одарит их всеми немыслимыми благами. Подозреваю, что мутанты их не трогают из жалости. Либо брезгуют.
   - Речь не о шабаше разрозненных и покалеченных, - агент начал цедить слова сквозь зубы, - Не о том, что сообщали вы. История, к которой вы любите апеллировать, учит, что источником заражения всегда является именно культ. А прямо под ногами граждан стратегически важного города находится организованное скопление поклонников ложного бога!
   - И вами могут быть предъявлены доказательства, - логично предположил Боннэ.
   - Без счету! - не моргнув глазом поддержал агентскую ложь Мийер-Майер, - Но все они остались под землей. Единственное, что может быть представлено полиции прямо сейчас - слова двух сыщиков: господина агента и мои.
   - Слова, - начальник полиции откинулся в кресле, запуская пальцы в бородку, - Эфемерная субстанция.
   Его охватило раздумье.
   - Грегуар, ты же не станешь в действительности полагать, что мы полезли в говноприемник просто на экскурсию, - настаивал следователь под молчание Доине, который с железным лицом уступил право вести переговоры, - Я помню, что полицейская операция может быть потребована с нашей стороны без права отказа. Но лично я предпочел бы осознанное решение с твоей стороны, и желательно скорое. Иначе саботаж случится сам собой - оттого, что шестиногие звереныши элементарно расползутся по своим делам.
   - Безвесная, пустая материя, - не слушал их начальник полиции. Голос его замедлялся, взгляд застыл, будто он что-то пересчитывал в уме, а произносимые перед ним слова уже не могли никак повлиять на исход.
   Мийер-Майер жестом прервал Доине от того, что он хотел сказать. И агент... подчинился.
   - Вам это удалось? - не выдержал адъютант, - Вы можете привести нас к ядру заразы, уничтожение которого избавит нас от всей мутантской напасти? Вас двоих должен благодарить весь город!
   - Что вы, все сделал господин Доине, - снова поклонился следователь, широким движением указывая на агента, - Я был лишь беспомощным статистом.
   Хотевший добавить что-то еще Жан-Пьер забыл закрыть рот. На лице агента вновь не дернулся ни один мускул.
   - Говоря более, именно действия Франко, - не унимался Мийер-Майер, - его память, способности к рациональной интерпретации любых полученных данных - ну и немного удачи, - внесли решающий вклад в нашу экспедицию!
   - Жан-Пьер, - вернулся в разговор начальник полиции, - На время операции оставляю управление полицией на тебя. Дополнительные инструкции у меня в сейфе. Но перед этим - объявляй общую тревогу. Пусть господин Трагэ собирает всех людей, кто сейчас доступен. Разрешаю использовать резервный арсенал. Распоряжайся. Я же, господа, отправлюсь с вами. Командир должен быть рядом с местом действия, даже если в этот раз его бойцов будет вести кто-то другой.
   Он обвел всех долгим взглядом, проверяя, добились ли его слова хорошего эффекта.
   - Жан-Пьер, не зевай.
   Адъютант кубарем вывалился из кабинета.
   - Надеюсь, вы понимаете, какой риск я на себя беру? - в глазах начальника полиции поблескивало лукавство, - И какой смертельной опасности подвергнутся мои люди?
   - Одолжения не нужны, - бросил Доине, - Сомневаетесь - отменяйте. Я готов действовать без поддержки.
   - Пусть возможные последствия никого не беспокоят, - перебил Мийер-Майер, - Министерство берет на себя всю ответственность.
   - Неожиданность за неожиданностью! - всплеснул руками Боннэ, - И оно делает это в вашем лице?
   - Ну а если и в моем?
   - Согласен.
   Несмотря на ту скорость, с которой за агента обделывали порученные ему дела, огонь за красными линзами, сжавшийся до размеров металлической искры, оставался слепыми и безнаправленным.
   - Где расписываться кровью? - вежливо спросил Мийер-Майер.
   Начальник полиции, не глядя, снял со стопки бумаг на столе верхний бланк и преспокойно подал его следователю. Отметив предусмотрительность хозяина кабинета, Мийер-Майер стал заполнять на нем свободные графы шеренгами наклонных каллиграфических букв.
   - У вас есть не менее получаса, - сообщил Боннэ, наблюдая за тем, как на бумаге появляются заветные строки, - Какими бы выдрессированными не были мои подопечные, сделать что-то мгновенно они все еще не в состоянии.
   Следователь поставил на листке двухэтажную фигурную подпись и передал его главному полицейскому. Поднеся к глазам крошечный монокль, Боннэ проверил написанное.
   - Время, чтобы с пользой его потратить, есть, - начальник полиции удовлетворенно отложил страницу.
   - Тогда будем улаживать дела, - легкомысленно сказал Мийер-Майер и вывел Доине в коридор.
   Там царило оживление, граничащее с легкой формой оторопи. Заранее напуганные полицейские чины, вынутые из кабинетов тревожной командой, шныряли по этажу. Агента со следователем они огибали по максимальному радиусу, отводя взгляды и прячась в воротники.
   - Зачем меня поддержал? - холодно спросил Доине.
   Мийер-Майер задумался.
   - Если бы я был тобой, - предположил он, - я бы коротко, с презрением к словам ответил "экономия времени". Но когда я начинаю строить суровые мины, меня тут же пробирает на смех.
   Красные стекла в очках агента стали почти непрозрачными.
   - Все очевидно, Франко. Слава мне не нужна. Она у меня уже есть, я известен. Так почему бы не поделиться с тобой?
   - Любопытство.
   - Сродни сорочьего.
   - Запомню.
   - Воспринимаю, как благодарность, - весело крикнул ему вслед Мийер-Майер.
   Весть о всеобщей тревоге разносилась по управлению с неотвратимостью девятибалльной океанической волны.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"