Амал Раф : другие произведения.

Пальмум Монетикус или Новые приключения Буратино

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
   "БУРАТИН КАРЛОВИЧ"
  
  "Пощадите, синьор Буратино! Завтра же ноги моей не будет в этом проклятом городишке, разрази его гром! Все!.. Пошел укладывать вещи..." "Не верю!" "Так... Почему это, вы мне не верите?" "Врете!" "Вас не проведешь... А если я предложу вам пять золотых? Представляете - пять полновесных золотых за одну жалкую, порядком задрипанную жизнь! Да в ваших руках она не стоит и дохлой мухи! Попробуйте продать дохлую муху за пять золотых, а я на вас посмотрю!.." "Вы совсем меня запутали, синьор Барабас! Я даже забыл, зачем пришел..." "Вот и отлично! Берите денежки и... скатертью дорога!" "А вы... обещаете исправиться?" "Завтра же начну бегать трусцой - клянусь своей печенью, будь она неладна! И селезенкой..." "Ладно. Давайте сюда ваши пять золотых. Пойду, брошу их в сточную канаву... Помните же, синьор Барабас, что вы мне обещали!.."
   Развлекая себя таким образом, Буратино дошел до конца темного, заваленного старыми, пыльными декорациями коридора и остановился перед неплотно прикрытой дверью. "Что встал?! - рявкнул на него внутренний голос, тут же, однако, смягчившись. - Сдрейфил, да?" "Ничего и не сдрейфил! Я, кажется, оружие свое где-то потерял..." "Раззява! Это же из реквизита вещь, дурья твоя голова! Ну? И что будем делать?" "Пойду, поищу..." "Я те пойду! Я те поищу! Из пальца будешь стрелять - не велика разница!"
   Издав возмущенный визг, дверь посторонилась, и Буратино шагнул в самое логово ужасного Карабаса Барабаса. Сам Карабас Барабас, привалясь к стене и нежно прижимая к себе контрабас, сидел на полу. Глаза его были закрыты, как у спящего, а короткие, волосатые пальцы беззвучно бегали по струнам.
   - Это я, синьор Барабас! - сообщил Буратино. - Ночь... Дай, думаю, зайду!
   В ответ ему раздалось:
  
   Я помню счастливое детство:
   Вот папа, вот мама, вот я...
   А в шаге от нас, по соседству
   Жила кукловодов семья...
  
   Казалось бы, плевое дело -
   Кому-нибудь каждый сосед!..
   Но это семейство задело
   Мое появленье на свет.
  
   И вот, как-то, темною ночью
   Явились меня воровать,
   И куклу, похожую очень,
   В мою подложили кровать...
  
   Никто не заметил подмену -
   Ни папа, ни мама, ни я...
   Все так же, от нас через стену
   Жила Барабасов семья.
  
   - Все поете!.. - напомнил о себе Буратино.
   - Ты - кто?! - Карабас приподнял левое веко, показав свету мутный, кроваво-красный глаз.
   - Буратино я! Директор кукольных театров.
   - Чурка ты с глазами, а не директор... Как здесь оказался?
   - Это очень грязная и запутанная история... - поморщился Буратино, живо представив себе крысиную нору, которой только что пробирался в квартиру Карабаса Барабаса. - А потом, у вас звонок на двери оборван...
   - Садись! - ответствовал Карабас, хлопнув по полу широкой, как лопата, ладонью.
   Буратино возмущенно засопел и... сел, куда было велено. Карабас продолжил:
  
   Что ж сталось с несчастным младенцем
   И кем он впоследствии стал?
   Чулан помню, тайную дверцу,
   Очаг на обрывке холста,
  
   Горшок, переезд за границу,
   Гастроли, счета за дрова,
   Ночлежки, какие-то лица,
   А дальше не помню, провал...
  
   Чикаго, Жулебино, Ницца,
   А дальше не помню - провал...
  
   Внимательно прослушав джазовую импровизацию на контрабасе до конца, Буратино сказал неожиданным басом: "А я, собственно, до вас по делу..."
   - Там, слева, посмотри! - был ему ответ.
   "Получилось! - возопил внутренний голос. - Хватай, и дуем отсюда! Чего ты возишься?!"
   - Нету здесь ничего, - протянул расстроено Буратино, возвращаясь на место. - Я везде смотрел.
   Карабас мгновенно прозрел и рывком оторвался от стены.
   - Ну, что ты врешь! - сказал он, облегченно переводя дыхание. - Вон еще сколько...
   И, протянув руку туда, где только что оконфузился Буратино, выудил за горлышко здоровенную бутыль с плескавшейся на дне виноградной водкой.
   - Треть, не меньше! - определил Карабас Барабас и вытащил зубами пробку. - Ну, шо швиданьицем!..
   Десять минут спустя голова Буратино уже покоилась на могучей груди Карабаса Барабаса и изливала, сквозь пьяные сопли и слезы, душу...
  
   Ах, как хорош был новый театр! Просторное фойе, зрительный зал с рядами восхитительно красных плюшевых кресел, гардероб, буфет!.. Оставалось только разогнать по углам пыль и...
   - Завтра же и начнем! - известил собравшихся вокруг него кукол Буратино. - Как говорится: куда конь с компотом, туда и рак с квашней! На этом, как будто и все...
   - Все? - не поверил своим ушам Арлекин. - А как же завтрашнее представление?
   - Так оно же завтрашнее, голова с бубенцами! - засмеялся Буратино. - Сегодня от завтра отличить не можешь?
   - Зубы почисть! - вмешалась Мальвина. - Играть все равно нечего...
   - Да ладно! Как это нечего?! - недоверчиво протянул Буратино. - А полька-бабочка? А история с колотушками и тумаками? Отличная программа для детских утренников!
   - Ха! - сказал Арлекин.
   - Ха-ха! - сказала Мальвина.
   - Ха-ха-ха! - подхватили остальные куклы.
   - Дураки какие-то! - пробормотал, сбитый с толку, Буратино.
   - Хам!- не осталась в долгу Мальвина. - Полено суковатое! А ну, извинись немедленно!
   - Вот еще! И не подумаю!
   - Ах, вот ты каков! - возбудился Пьеро. - На девочек с кулаками?! Пошли отсюда, ребята...
   - Ариведерчи, Дягилефф! - съязвил Арлекин.
   - Что значит - пошли?! - обомлел Буратино.- А я?..
   - А ты оставайся в своем замечательном театре! - отчеканила Мальвина. - Артемон! Укладываем чемоданы! Польку-бабочку ему подавай!.. Крепостник! Гадость какая, тьфу!..
   - Да! Подавай! Тьфу!.. - загалдели остальные куклы, разворачиваясь к выходу.
   - Да вы что?! - растерялся Буратино. - Я им вон чего, а они... Что ж мне теперь, этим, как его, здесь заниматься?.. ("Секонд-хендом" - подсказал внутренний голос.) Вот-вот!..
   - Сам дурак!.. Раньше надо было думать!.. Идем!.. Никого не забыли?
   - Ребята! Девочки... Мальвина!
   - А потому, что не умничай! Мы бедные, но гордые! - отозвалась Мальвина.
   - Да! - закричали на Буратино со всех сторон. - Что есть, то есть! Гордые мы! Понял?..
   - Понял, понял... - соврал Буратино. - Как тут не понять?
   - То-то же! - подвела итог Мальвина. - Ладно, на первый раз простим. Так что ты там себе нафантазировал?
   - Да я уж и не знаю теперь... - признался Буратино.
   - Вот, а лезешь! - торжествовала Мальвина. - Мы этого всего у Карабаса - во, как наелись... И ты туда же - командовать! Хорош, да?!
   Буратино стало, вдруг, ужасно совестно.
   - Ладно, уж!.. Иди, садись... - Мальвина проводила Буратино стеклянным взглядом и повернулась к коллегам. - Ну, мальчики и девочки, кто еще имеет желание выпендриться?
   Желающих не оказалось.
   - Что ж, подобьем бабки: репертуара нет, мыслей - никаких... На папу Карло надеетесь?
   Нет, на папу Карло никто не надеялся - за исключением Буратино, Мальвины, Пьеро и Пуделя Артемона его никто толком и не знал.
   - Что бы вы без меня делали! - смягчилась Мальвина. - Пьер! Голубчик... Скажите им.
   Пьеро говорил быстро, сбивчиво, но, в общем-то, понятно: Мальвину не ценили. То есть, может быть и ценили, но совершенно недостаточно.
   - Вы же знаете, она не такая, как все, - чуть не пел Пьеро. - Ее место в хрустальном дворце, а не в балагане... Она - наше все! Даже больше! Короче: следует создать условия.
   - Хм... - подумал вслух Буратино.
   - Нет, вы слышали?! - всплеснула ручками Мальвина.
   - Буратино! - загремел Пьеро. - Тебя здесь терпят только по старой привычке! Но всему есть предел!..
   - Это возмутительно! - всполошились куклы. - Совсем распоясался!
   - Еще одна подобная выходка и положишь ключ на стол! - пообещал Пьеро. - Заруби себе на носу!
   "О ё!" - подумал Буратино, втягивая голову в плечи. "Ёклмн!" - согласился с ним внутренний голос.
   А собрание, между тем, шло своим чередом. Куклы дружно лили на Мальвину елей с патокой и возмущались условиями прежнего ее содержания.
   - Теперь все будет иначе! - горячился больше остальных Арлекин. - Пусть только попробуют! Пусть только позволят себе что-нибудь такое! Ух, я им!.. Бедная моя крошка...
   - Все это слова! - перебил его ревнивый Пьеро. - Пустой звук! А вот мне, только что, пришла в голову настоящая идея! Драма! В двух актах. Я даже название уже придумал: "Любовь по-мексикански"!.. И знаете, кого я вижу в главной женской роли?..
   - Пьер, ты золотко! - прощебетала восхищенная Мальвина. - О!..
   - О! - подхватили куклы.
   - О, да!.. - согласился Пьеро. - Мальвина, передай мне, пожалуйста, рукопись - ты на ней сидишь... Так вот: в одном маленьком мексиканском городке... Где это? Ага!..
  
   ЛЮБОВЬ ПО-МЕКСИКАНСКИ
  
   В одном маленьком мексиканском городке, стоявшем посреди самой страшной мексиканской пустыни, жил замечательный поэт. Он был юн и влюблен, а та, кому он посвящал свои замечательные стихи, была родной дочерью Главного налогового инспектора города - жадного, бессердечного, жестоко угнетавшего несчастного поэта каждодневными придирками... Поэт был беден, и Главный налоговый инспектор решил изгнать его в пустыню, раз уж он все равно не платит налоги. "Завтра же выметайся из нашего чудесного города!" - сказал Главный налоговый инспектор несчастному юноше, не зная, что тем самым разлучает два любящих сердца!.. И влюбленный поэт, тяжко вздыхая и заливаясь слезами, пошел собираться в дорогу... Наступила ночь. Городок спал. Спал и Главный налоговый инспектор. Но не спала его дочь - она стояла на балконе и ждала своего возлюбленного... "Опаздываешь! - нежной свирелью прозвучал ее голос, когда несчастный поэт пришел с ней проститься. - За это ты прочтешь мне самые смешные из своих стишков..." "Увы, - отвечал ей поэт, - сегодня это будут самые грустные стихи на свете. Твой жестокий отец изгоняет меня в пустыню, где я непременно погибну - мне грустно и стихи вышли соответственные..." И он начал читать ей свои прощальные стихи. "Прям мороз по коже! - призналась дочь Главного налогового инспектора. - Пьер! Ты так сильно любишь меня?" "Еще бы! - отвечал ей поэт. - У меня и дел-то других нет!" Так они поболтали еще с полчасика и поняли, что жить друг без друга не могут. "А раз так, - подытожила дочь Главного налогового инспектора, - то, куда ты, туда и я! Берем моего ручного льва, пару бутылок лимонада и бежим..." И вот, они оказались посреди самой страшной на свете пустыни, и вскоре у Мальвины (так звали дочь Главного по налогам) закончилась сладкая газировка. "Пить! Пить!.. - стонала красавица. - Я гибну, Пьер!" "Нет, ты не погибнешь, любовь моя! - вскричал влюбленный поэт. - Я спасу тебя - видишь, моя бутылка все еще полна! Возьми ее себе и возвращайся домой, и вспоминай меня, когда не лень..." "Что с тобой, Пьер? - ужаснулась Мальвина. - Отчего ты лег на землю?" "Я умираю... - угасающим голосом прошептал бедный поэт. - Прощай, любимая!" "Нет! - вскричала дочь Главного налогового инспектора. - Я не притронусь к воде, которую ты сберег для меня! Я лягу с тобой рядом, и сама Смерть не посмеет нас разлучить!.. Финита ля комедия! Арто! Выпей за нас..." И она отдала бутылку с лимонадом своему ручному льву, а тот, жадно вылакав воду, долго и страшно выл над мертвыми Мальвиной и Пьером...
  
   - Охренеть! - первым нашелся Арлекин. - В том смысле, что здорово!.. Так себе прям и вижу, как вы валяетесь с Мальвиной посреди пустыни без признаков жизни! Молодец, Пьеро, дай-ка я тебя расцелую!
   И, не давая Пьеро вырваться, жарко зашептал ему на ухо: - Главный налоговый инспектор, так Главный налоговый инспектор! Я согласен!
   - Пусти! - вырывался Пьеро. - Дай мне сказать!..
   Наконец, ему удалось оторвать от себя Арлекина и укрыться среди галдящей кукольной толпы.
   - Что? Не слышу! - не унимался Арлекин. - Да замолчите вы, наконец?! Петруша, где ты, родной?
   Родной не отзывался, и Арлекин бросился к Мальвине.
   - Можешь на меня рассчитывать - я не подведу! Я просто рожден для этой роли! Главный налоговый инспектор - как раз мое амплуа! Вижу: ты - за! Дай-ка чмокну тебя по-родительски...
   - Место занято! - раздалось из-за его спины.
   - Петруша, да я ж подвинусь! - развернулся Арлекин к подоспевшему Пьеро.
   - Роль уже обещана Джузеппе... Извини, Арчи!
   - Когда успели?.. Ну, хорошо - пусть будет ручной лев! Знаешь, как я рычу и бегаю на четвереньках?
   - Охотно верю! Если Артемона понадобится подменить, обязательно буду иметь тебя в виду!
   - Ах, вы сладкие мои! - замедоточил Арлекин. - Спелись уже, значит? А я? А все остальные? О них вы подумали?!
   В зале вдруг стало так тихо, что даже Мальвина занервничала.
   - Пьеро, в самом деле, надо что-то делать... как-то трудоустроить их, что ли!.. - произнесла она ангельским голоском.
   - Ну, я не знаю... Кого-то можно обрядить ящерицами, змеями, там, всякими, - загнусил недовольно Пьеро. - Арлекина кактусом одеть ...
   - Кактусом?! - взвился Арлекин. - Меня?.. Ну, спасибо тебе, Петрушка, спасибо, блин ... Я буду колоться как сумасшедший - вот увидишь!..
   Пьеро почти уже нашелся, что ответить, но в этот момент в зал заглянул Папа Карло и позвал всех есть луковый суп.
  
   Билеты на "Любовь по-мексикански" разошлись как горячие пирожки: лучшие места достались комитету Несравненной Радости и Добродетели им. Св. Магдалины, галерка - юным эмансипэ из неформальной молодежной организации "Черные чулки", а все от них оставшееся скупили случайные, никак не организованные любители театрального искусства. И все, поначалу, шло просто замечательно - зал тепло принимал и Главного налогового инспектора - Джузеппе, и незадачливого поэта - Пьеро, и хорошенькую Мальвину, но... Гром все же грянул: в конце первого акта, когда дочь Главного налогового инспектора пыталась слезть с балкона, а Пьер старался ей в этом помочь, из второго ряда донесся неприятный, дребезжащий от старости голос: "Молодой человек! Следите за своими руками!.." Пьеро немедленно спрятал руки за спину, и Мальвина повисла в воздухе, болтая аппетитными розовыми ножками. "Пьер! Не будь тряпкой! - докатилось с галерки. - Хватай ее крепче и волоки сам знаешь куда!" Пьеро ухватился за Мальвину. "Молодой человек! - заскрежетал железом первый голос. - Вам кому сказано?! Немедленно прекратите ваши отвратительные домогательства!" "Молчи, старая дура! - поддержали Пьеро с галерки. - Пьер! Покажи себя мужиком!" "А!.. - огрызнулись первые ряды. - "Черночулочницы", шиворот вас навыворот! Вот мы вас ужо!.." "А ну, попробуй!" - прорычали в ответ. В этот момент Мальвина сорвалась с балкона и, усевшись на Пьеро верхом, ускакала за кулисы...
   - Антракт! - заорал Буратино и опустил занавес. Но было поздно... Битва уже кипела по всему зрительному залу и, сквозь разбойничий посвист и бабий визг, Буратино с болью различил треск ломаемых плюшевых кресел...
   - Караул!.. - еле слышно произнес кто-то за его спиной. Буратино обернулся и внутренне похолодел: весь трудовой коллектив театра собрался смотреть, как он, директор, станет наводить порядок.
   - Чего ты ждешь?! - взвизгнула Мальвина. - Они сейчас все там разнесут!..
   - Может, льва на них спустить? - попытался заступиться за Буратино Папа Карло.
   - Никуда я один не пойду! - огрызнулся Артемон. - Нашли стаффордширского терьера... Вон, у вас кактусы без дела болтаются!
   - Молодец, псина! - обрадовался Буратино. - Кактусы! Ура! Покажем им куськину мать!..
   Появление в зале кактусов и их активные перемещения внесли перелом в ход побоища - продолжая осыпать друг друга в темноте тумаками и ругательствами, обе воюющие партии дружно бросились к выходу. В азарте боя Буратино гнал врага до самого парадного крыльца, а когда вернулся, довольный одержанной победой, то дорогу в зрительный зал (в котором уже зажгли огни) ему заступил Папа Карло.
   - Лучше тебе этого не видеть... - сказал бывший шарманщик. - Пойдем со мной в буфет.
  
   Все сборы от спектакля, вопреки мольбам и угрозам Мальвины, ушли на ремонт.
   - Никто ничего не заметит, если ты, конечно, не придумаешь держать в зале свет... - похвалялся Джузеппе Сизый Нос неделю спустя. - Не работа - конфетка!
   - Да, ты молодец... - уныло отвечал ему Буратино.
   - Что такой кислый? Ты, это, давай соберись - на тебе весь театр...
   - Толку-то...
   - Это Петрушка во всем виноват! Ты его не слушай, ты сам давай!..
  
   - Ну, а ты что? - напомнил о себе Карабас Барабас.
   - Так я ведь с чем к вам и шел! - обрадовался Буратино. - Тут у военных железо кое-какое осталось ненужное... Еще с Великой войны! Представляете?!
   - Ну?
   - За пять золотых настоящий бронеавтомобиль отдают! На ходу! Публика будет рыдать от восторга, как я на нем выкачу на сцену!.. Милитари шоу!
   - Ну?
   - Что?
   - Я тут причем?
   - Айда со мной, а? На броневике? Пулемет вам дам... Подумайте, синьор Барабас!
   - Не хочу.
   - Зря! Ну, воля ваша... Пойду я.
   - Иди.
   Буратино с трудом оторвался от Карабаса Барабаса и, балансируя в воздухе руками, направился к двери. "Ты куда это? - окликнул его внутренний голос. - А деньги?"
   - Да! - обернулся к Карабасу Буратино. - А деньги? Так, чуть было, и не ушел...
   Но, вместо ответа Карабас Барабас завалился на правый бок и, свернувшись калачом, яростно захрапел.
   "Так! - подумал Буратино. - Очень мило!"
  И шагнув по направлению к открывшемуся тылу синьора Барабаса, с силой пробил в него ногой.
   - Что?!! Где? Кто это?! - очень оживился Карабас Барабас, подскочив на месте.
   - Сами знаете! Деньги давайте!
   - А, это опять ты... Какие еще деньги?
   - Пять золотых
   - Клянусь - ты самый нахальный мальчишка на свете!
   - Да? - засомневался Буратино. - А как же Пьеро?..
   - К черту твоего Пьеро! Я спать хочу, понял?!
   - Пять золотых, и спите, хоть совсем не просыпайтесь!..
   - Слушай, ну откуда ты такой выискался на мою голову? А потом, помнится, я уже давал тебе пять золотых...
   - Скажете тоже!.. Это когда было? Эй, не спать!..
   - Когда отдашь?
   - Я как-то об это совсем и не думал... Неделя - это сколько?
   - Три дня!
   - А две недели?
   - Четыре! И не секундой больше!
   - Идет!
   - А если не отдашь?
   - Ну, не отдам...
   - Ну и пошел отсюда вон тогда!.. Я спать буду...
   - Да погодите вы спать, синьор Барабас! Хотите, я оставлю вам свой чудный колпачок? В залог... Или мою замечательную курточку?
   - Все твое барахло гроша ломаного не стоит! Театр, синьор Буратино, театр!
   - Может - цирк?.. Мальвина иногда так говорит: цирк, да и только!
   - Какой еще цирк?!
   - А какой театр?
   - Твой театр, твой! "Молния"! Согласен?
   - Мой... Согласен. А дальше-то что?
   - Держи пять!
   - Давайте! - обрадовался Буратино и выставил вперед ладошку лодочкой, но вместо золотых на нее обрушилась здоровенная пятерня Карабаса Барабаса.
   - Дуремар! - загремел Барабас, не выпуская деревянные пальцы Буратино из своей ручищи. - Дуремар, черт вас раздери!
   В коридоре послышалась частая дробь босых пяток и секунду спустя в дверной проем просунулась заспанная физиономия Дуремара.
   - Свежайшие, восхитительнейшие пиявки! Можно в кредит...
   - К черту пиявок! Перо, чернила и бумагу! И что-нибудь - спрыснуть сделку... Мухой! Мы заключаем договор!
  
   - Да он пьян, как рабочий сцены! - всплеснула ручками Мальвина. - Пьеро! Он же на ногах не стоит!
   - С-стою! - возразил Буратино, наваливаясь грудью на стол.
   - Не смей так разговаривать с девочками! - возмутился Пьеро. - Скотина!
   - А ты кто такой?! - изумился Буратино. - Что это здесь за н-недоразумение, а?!
   - Пьер! - сказала Мальвина, не сводя с Буратино глаз. - Проверь, пожалуйста, в коридоре, голубчик...
   Пьеро резко распахнул дверь грим-уборной и выглянул наружу. Коридор был темен и пуст.
   - Говори, алкаш, - донеслось сзади. - Это ты увел мою лучшую пудреницу? Вся труппа на ушах...
   - Он, он!.. - подтвердил Пьеро, закрывая за собой дверь. - Кто же еще? Украл и пропил. Откуда у него деньги, у голодранца?..
   - Да?!.. - завертел головой Буратино. - А это вы видели? - И высыпал на стол один за другим все пять золотых.
   - Денежки! - придушенным голосом выдавила из себя Мальвина. - Проверь у него карманы, Пьеро - я его держу! Ой! Он клюется!..
   - Нет у него ничего больше... Только это. - Пьеро повертел в руках бумажку. - "Копия договора. Я, Буратино, владелец и бессменный директор театра "Молния", находясь в здравом уме и твердой памяти, обязуюсь вернуть полученные мной у синьора К. Барабаса пять золотых плюс проценты в четырехдневный срок. В случае невозврата вышеозначенной суммы (плюс проценты) в вышеозначенное время, театр "Молния" переходит в полное владение и безраздельное пользование..." Хороший почерк!
   - Дай сюда! - Мальвина вырвала листок из рук Пьеро и в секунду пробежала глазами весь текст. - Подонок! Ты же продал нас...
   - Не надо было, что ли? - засомневался Буратино. - Видели бы вы, как я торговался!..
   - Убийца! Ах, я умираю... Пьеро, подвинь ко мне кресло... - и, держась рукой за сердце, Мальвина свалилась в обморок.
   - Ты что наделал, дубина?! - закричал Пьеро. - Она без чувств!..
   - Я, может, тоже без чувств... - парировал Буратино. - Как ты меня назвал?
   - Как надо!
   - А ну, повтори!
   - Как надо, как надо, как...
   - На! - Буратино выбросил вперед руку и Пьеро, хватая ртом воздух, сложился пополам. - И еще разок! И вот так еще... Куда пополз?!..
   - Отставить! - скомандовала Мальвина катавшимся по полу друзьям пять минут спустя. - Буратино! Слезь немедленно с Пьеро...
   - Я уже заканчиваю!.. - отозвался Буратино, продолжая выколачивать из Пьеро пыль.
   - После закончишь! - отмахнулась Мальвина. - А сейчас... приведи себя в порядок, почисть зубы и ступай...
   - Куда это?
   - К Карабасу Барабасу, дружок! И без расписки не возвращайся.
   - Ты хочешь, чтобы я вернул ему деньги?..
   - Не говори глупостей... - отрезала Мальвина, сгребая монеты со стола себе за пазуху. - Пьеро! Поднимайся уже, пойдешь вместе с ним.
   - Ночь на дворе...
   - Как?! Вы еще здесь?..
  
   - Опять ты мне на пятку наступил! - шипел Буратино.
   - Я же не нарочно!.. Ничего не видно... - оправдывался Пьеро. - Ой! Что это?
   Сверху что-то громко заскрипело-затрещало-зашуршало и в ужасном свете серного пламени перед Буратино предстали пятеро полицейских, Карабас Барабас с горящей в руке спичкой и Пьеро, обнимающий за ногу своего прежнего хозяина.
   - Мамма мия! - пискнул Пьеро и, выпустив Карабаса Барабаса, сел на пол.
   - Папа Карло! - произнес Буратино, да так и остался стоять.
  
   Папа Карло бежал за тюремной каретой от самого театра, но кучер, видимо заметив преследование, подхлестнул лошадей и бывший шарманщик безнадежно отстал.
   - Обязательно куплю ему спортивные тапочки, как только освобожусь... - сказал Буратино, не в силах оторваться от крошечного, забранного решеткой и металлической сеткой окошка. - О-ё-ёй! Я, кажется, застрял!..
   - Вечно с тобой одни неприятности! - Пьеро ухватил Буратино за уши и с силой потянул. - А ну!.. Раз-два, взяли!
   - Исключительно неудачная конструкция, - поделился Буратино, высвободив, наконец, свой нос. - Уши отпусти...
   Пьеро нехотя разжал пальцы.
   - Скажи лучше, зачем ты просил у Папы Карло тротилу? Тюрьму взорвать хочешь?
   Буратино внимательно посмотрел на Пьеро и, не произнеся ни звука, покрутил у виска указательным пальцем.
   - Я сам слышал!.. - надулся Пьеро и, видимо, еще что-то хотел добавить, но в этот момент карета с грохотом въехала на мощенный булыжником тюремный двор и остановилась.
  
   Папу Карло встречали овациями.
   - Великолепная пробежка, дон Карлеоне! - как-то очень уж льстиво произнесла Мальвина. - Обязательно нужно написать об этом в стенной газете...
   - Что все высыпали? Шли бы лучше спать! - недовольно буркнул Папа Карло, все еще держась за бок. - Мальвина, деньги у тебя?
   - О чем это вы? - Мальвина громко фыркнула и повернулась к притихшим куклам. - А ну-ка, марш по кроватям! Вот как возьму сейчас хворостину!..
   Куклы мгновенно разбились на пары и организованно проследовали по указанному адресу. На площади перед театром остались лишь Мальвина., Папа Карло, Джузеппе Сизый Нос и Пудель Артемон.
   - Мальвина, я с тобой говорю! Пять золотых...
   - Папаша! - перебила его Мальвина. - Нельзя же при посторонних...
   - Это кто здесь посторонние?! - поднялась из-за мусорного бака Лиса Алиса. - Ты слышал, Базилио? Оказывается, мы - посторонние! Как тебе такое нравится?!
   - Возмутительно! - поддержал ее Кот Базилио, отплевываясь и отряхиваясь. - Тут места себе не находишь от волнения, а они морду воротят...
   - Вот, вот! - одобрила Алиса. - Вы бы, милочка, за собой лучше следили - у вас, вон, собаки без намордников по улицам гуляют...
   Артемон от подобной наглости потерял дар речи и, не произнося ни слова, с оглушительным лаем бросился на бродяг.
   - Караул! Грабят! Убивают! - завопили Лиса Алиса и Кот Базилио, и, не принимая боя, скрылись в ближайшей подворотне.
   - Откуда они здесь взялись? - изумилась Мальвина.
   - Так ты ж сама... - начал, было, Джузеппе Сизый Нос и тут же, все поняв, осекся.
   - Мальвина, где деньги? - опять завел Папа Карло свою шарманку.
   - Здесь! - хлопнула себя по груди Мальвина. - Как в сейфе!
   - Отдай, пожалуйста... Я иду к Тортиле - у нее блат среди судейских. Может, придется дать взятку...
   - И вам не будет совестно?! Я бы со стыда сгорела!
   - Будет. Но у нас нет другого выхода - надо выручать Буратино. И Пьеро...
   - Я иду с вами - вы совершенно не умеете договариваться!.. - Мальвина взяла Папу Карло за руку и, обернувшись назад, громко свистнула. - Артемон! Джузеппе!.. Не отставать!
  
   - Через минуту заканчиваем, господин Главный Начальник Тюрьмы...
   - Черт знает что такое этот ваш Бертильон! Возитесь, возитесь...
   - Случай уж больно сложный, господин Главный Начальник Тюрьмы. Этот вот, носатый, не знает, сколько ему лет...
   - Ну, а вы что?..
   - Выясняем.
   Буратино, лежавший на животе поперек стола, вдруг захихикал и задрыгал ногами.
   - Слушай, пацан, - взорвался полицейский, считавший у него годовые кольца. - Если ты не перестанешь брыкаться, я разберу тебя как конструктор. Невозможно работать!..
   - Так щекотно же очень! - пожаловался Буратино. - Прям ужас!..
   - Тридцать три года... - констатировал, наконец, полицейский и записал что-то в журнал.
   - Ого! - не поверил Главный Начальник Тюрьмы. - А что ж такой маленький? Карлик, что ли?..
   "Карлик ли я?" - подумал Буратино. "Папа у тебя кто? Карло?" - отозвался внутренний голос. "Ну, Карло..." "Ну и кто ты после этого?"
   - Пожалуй, что и карлик... - вздохнул Буратино, натягивая штанишки.
   - Куда их прикажете, господин Главный Начальник Тюрьмы?
   - В общую, к Бабусу. Он маленьких любит...
  
   - На что ты все время оглядываешься? - спросил Папа Карло у Мальвины, когда город остался позади. - Вся извертелась!..
   - А?.. Нет, ничего... - ответила Мальвина и вновь оглянулась. - Скажите, дон Карлос, у вас никогда не было такого чувства, что за вами подглядывают?
   - Нет, никогда.
   - Это потому, что вы не девочка... - сделала вывод Мальвина и взглянула на Папу Карло так, что тот поспешил отвести глаза.
   Полная луна выглянула из-за туч и осветила все вокруг. Мальвина опять оглянулась.
   - Мальвина!..
   - Ну что я могу поделать, когда они смотрят!..
   - Не выдумывай! Спят все...
   - Нет, Карло, она правду говорит! - вмешался Джузеппе. - Я тоже что-то видел.
   - Ой, я боюсь! - взвизгнула Мальвина. - Синьор Джузеппе, пойдемте домой!
   - Мальвина! Как тебе не стыдно!.. - разнервничался Папа Карло.
   - С вами мне ничего не стыдно! - огрызнулась Мальвина. - Мне страшно! Втянули ребенка в историю! Артемон! А ну, домой!..
   - Ну и ступайте! Надоели мне ваши истерики! - глаза Папы Карло сердито сверкнули. - Я и один прекрасно дойду! Давайте сюда золотые!
   - Хорошо же ты думаешь о своих друзьях, Карло! - устыдил его Джузеппе. - Что бы мы бросили тебя одного...
   - Да еще со всеми м... нашими деньгами! - в тон ему продолжила Мальвина. - Только пусть эти, которые там, куда-нибудь денутся...
   - Может, кинуть в них камнем?.. - подумал вслух Джузеппе. - Они и разбегутся...
   - А если они тоже станут кидаться камнями? - засомневался Папа Карло.
   - Тогда разбежимся мы! - подсказал Артемон.
   - Постой, постой... А ведь это мысль! - звонко хлопнул себя по лбу Джузеппе. - Слушай, Карло! Нужно сбить их со следа! Если мы разбежимся в разные стороны, они растеряются и отстанут от нас! Надо только договориться заранее, где встречаться...
   - Ну и голова же у тебя, Джузеппе!
   - Что есть, то есть... Так что?
   - Все знают большую старую иву возле пруда? Мальвина, Артемон - найдете? Вот и отлично! На счет три! Приготовились? Три!.. - и, подавая пример остальным, Папа Карло перемахнул через придорожную канаву и, продравшись сквозь кусты, побежал...
   Полчаса спустя, полумертвый от тревог и усталости Карло добрался, наконец, до пруда...
   - Думал, уже не дойду, - хрипел он, приближаясь к иве короткими, судорожными перебежками. - Все... или кого нет? Джузеппе, Артемон, что вы молчите?
   Джузеппе посмотрел на Артемона. Артемон посмотрел на Джузеппе. И тот, и другой были на месте. Не было Мальвины.
  
   Свободной оказалась койка в самом конце прохода.
   - Отлично устроимся, Петруха, - шепотом, чтобы никого не разбудить, сказал Буратино. - Лезь за мной!..
   - Куда с копытами на чистое? - раздалось с верхних нар. - Чертям места не знаете?..
   - Не бойся, Пьеро - нет здесь никаких чертей! - взбивая тощую тюремную подушку, произнес Буратино. - Дядя шутит...
   - А ну, прыгай в шахту, падла, пока я тебя на лифте не подвез!
   - Прыгай, Буратино! - взмолился Пьеро. - Давай прятаться...
   - Сюда ходи! - высунулась из-под нар взъерошенная голова.
   - Пойдем, Буратино! - Пьеро попытался поймать Буратино за ногу, но тот не дался.
   - Ты что, с приветом?!..
   - Сам с приветом! - эхом отозвались снизу. - Бабус проснется - всем кранты делать будет!
   - Что там за кипеш? - послышался сверху новый голос. - Чих, разберись...
   - Да тут, Бабус, чумазые не свой этаж заняли...
   - Объяви!..
   - Объявил, да они с понтами...
   - Бей в лоб - делай клоуна!
   - Ща!..
   С верхних нар свесились босые ноги. Не помня себя от ужаса, Пьеро выскочил в проход, заметался и, уже совсем потеряв голову, полез куда-то вверх....
   - Не спите, братия! - завыл он во весь голос, раскачиваясь из стороны в сторону. - Ибо явился среди вас тот, кому не стелют постелей, а он в них ложится!.. кого не зовут за стол, но сам он приходит, садится и ест!.. кто, слыша про Фому, говорит про Ерему!.. Братия! В доме отца его плывут облака, и играет музыка, во всякий день там игры и смех, и нет никого, кто бы сказал: "Уйду отсюда! Надоело мне это фуфло..." И поет ангел с голубыми волосами, но сквозь неземные звуки голоса его иные слышатся голоса!.. То ваши голоса, братия, ваши стенания и ропот: "Папа Карло! Пошли нам Буратино, дабы сын твой отворил двери наших темниц, дабы сокрушил он стены узилищ!" Возрадуйтесь, братия! Ибо, посланный явился, и ждет своего часа сокрытое во чреве его!
   Камера загудела, как потревоженный улей.
   - Точняк припадочный!.. - выразил общее мнение Бабус. - Или обколотый.
   - Тихо, братия! - не унимался Пьеро. - Истончите слух ваш, как точильщик истончает кончик иглы на оселке... Слышите?
   Стало так тихо, что каждый услышал биение собственного сердца.
   - Ну?!
   - Стучит что-то...
   - Ага! Тукает...
   - Это в нем! - указал на Буратино Пьеро. - Бомба!
   - Атас, братва! - скомандовал Бабус. - Нас здесь не стояло! - И с головой накрылся одеялом.
   То же сделали все остальные, включая Буратино. Пьеро медленно сполз на пол и затих, лихорадочно соображая - что же это такое он только что нагородил?..
  
   А в это самое время, в самом центре городской свалки, среди куч грязного тряпья и завалов поломанной мебели плакала маленькая девочка... "Бедные мои ножки! Куда же вы бежали? Бедные мои глазки! Куда же вы смотрели? И что мне теперь делать, бедная моя головушка?" - думала она. Мысли двигались по кругу - вслед за бедной головушкой опять скакали бедные ножки, а за ними... "Стоп! - скомандовала она себе. - Нужен антракт!" И, подобрав с земли ножку от стула, принялась копать. Потом достала из-за пазухи пять золотых и положила их в ямку. "Секретик!" - вздохнула девочка и, насыпав холмик земли, села сверху. Но сидеть просто так было скучно... "Бедная, бедная Мальвина, - подумала она. - Все тебя бросили, и никому-то на свете нет до тебя дела! Как ты радовалась, порхая по сцене глупым мотыльком, а теперь сидишь на городской помойке среди мусора и крыс! И все, что есть у тебя в жизни настоящего, стоящего - это пять золотых, но и те пытаются отнять, обездолить тебя..."
   Мальвина зевнула. "Ничего, ничего, Мальвунь - мы еще увидим небо в алмазах!" - сонно сказала она себе. И увидела небо в алмазах! "Вот это да!.. А цветник - вместо помойки?" Горы мусора тут же превратились в розовые кусты и садовые беседки. "Как, оказывается, просто! - восхитилась Мальвина. - А эти, с мешками на головах, пусть будут..." И в ту же секунду перед ней предстали двое хорошеньких ангелочков, с маленькими крылышками за спиной, но в остальном - совершенно голеньких.
   - Сидишь? - спросил тот, что повыше.
   - Сижу, - ответила Мальвина. - А почему вы так странно одеты, мальчики?
   Ангелочки переглянулись и тот, что был пониже, буркнул:
   - Дождь обещали. Денежки у тебя?
   - Ничегошеньки у меня нет! А зачем вам?
   - В землю бы закопали и надпись написали... - сказал тот, что повыше. - Впрочем, второе не обязательно. Ты хоть знаешь, милочка, что это за место?
   - Помойка сначала была, а теперь уж и не знаю...
   - Про "Поле Чудес" слышала? - поинтересовался другой - тот, что пониже.
   - Это то, что в "Стране дураков"?
   - Точно! - подтвердил высокий. - Так это оно самое и есть! Чудеса любишь?
   - Люблю!
   - Тогда слушай! Нужно выкопать ямку, положить в нее свои денежки, посыпать солью, полить водой и сказать: "Крекс! Пекс! Фекс!" И будет тебе чудо!
   - Ух, ты!.. Так и поступлю. В следующий раз...
   - Следующего раза не будет! Только этой ночью на этом самом месте происходят самые настоящие чудеса!
   - Да?.. Слушайте, мальчики, а не пойти ли вам погулять? Подышать воздухом минут десять?..
   Ангелочки переглянулись.
   - Ну, нет! - сказал тот, что пониже. - Была охота ноги ломать... Можем отвернуться, если ты стесняешься...
   - Только, чур, не подглядывать! - погрозила пальцем Мальвина.
   - За кого ты нас принимаешь, милочка... - обиделся тот, что повыше. - Очень нам интересно, что ты станешь делать!
   "У меня и соли-то никакой нет..." - расстроено подумала Мальвина, когда ангелочки повернулись к ней спиной, и в тот же миг в ее правой руке оказалась солонка. Мальвина щедро посолила место, на котором только что сидела и мысленно потребовала воды. И тотчас в левой ее руке очутилась чашка с водой. "Чего бы еще такого захотеть? - задумалась Мальвина, выливая воду. "Ой! Я не это имела в виду..."
   - Мальчики! - обратилась она к ангелочкам. - Как тут у вас с удобствами?
   Ангелочки переглянулись.
   - Дорогу видишь? - поинтересовался тот, что повыше и перед Мальвиной легла сияющая лунная дорожка. - Шагай по ней, не доходя - упрешься!
   - Спасибо! Только вы никуда не уходите, хорошо? Я только на одну минуточку...
   И Мальвина пошла. Но не успела она пройти и десяти шагов, как и впрямь во что-то уперлась.
   - Насилу тебя отыскали! - обрадовался Папа Карло, удерживая Мальвину за плечи. - Эй! Ты что? Спишь?!
   Мальвина хотела сказать, чтобы ее не задерживали, но в этот миг мимо нее с яростным лаем пронесся Пудель Артемон, и она открыла глаза.
   - Караул! Грабят! Убивают! - услышала Мальвина голоса ангелочков и испугалась.
   - Денежки... Там!
   - Скорее, Джузеппе! Нужно помочь Артемону! - крикнул Папа Карло, бросаясь вперед.
   Но Артемон уже со всем справился сам.
   - Р-аф! Давно у меня зубы чесались...
   - Ой! Смотрите! Что это?!
   Все обернулись и посмотрели туда, куда указывала Мальвина. Из кучки земли, розовея в свете разгорающейся зари, пробивалось маленькое, похожее на вешалку, деревце... Оно росло прямо на глазах - быстро наливающиеся на тоненьких его веточках почки со звоном лопались, выбрасывали из себя крошечные, свернутые в трубочку золотые монеты...
   - Это мое! Мое, мое! - срывая голос, закричала Мальвина. - Это я!.. Это - мне!..
   - Бедный ребенок... - едва мог вымолвить Папа Карло, приходя в себя. - Надо ей помочь...
   - Помогите мне, помогите мне, пожалуйста!.. - губы у Мальвины тряслись. - Нужно скорей унести отсюда ЭТО!..
   - Пойду, поищу какую-нибудь кадку... - сказал Джузеппе Сизый Нос. - Надо же!.. Чудеса...
  
  Весь остаток ночи Буратино выслушивал от Пьеро наставления - где, кому, когда и что говорить. "Нам бы только день простоять, да ночь продержаться... хотя это и из другой сказки!.." - шептал Пьеро. И Буратино согласно клевал носом, пока Пьеро, наконец, не умолк. Но наступило утро и вместе с ним в мир похмельной буратиновой дремы пришли новые звуки: шарканье ног, шлепки мокрой тряпки по полу и глухие, как из бочки, голоса...
  Для Ведроса Помоева, нелегального эмигранта из Пловдива по кличке "Дрозофил", день уже начался - вымытый пол влажно блестел и он, вытерев о штанины мокрые руки, нырнул к себе под нары, но тут...
  - Слышь, Дрозофил, носок верни! - раздался хорошо знакомый Ведросу голос и рядом с его головой упал рваный, некогда красный носок.
  Ведрос, кряхтя, выбрался наружу и, взяв двумя пальцами вонючую тряпочку, пошел ее относить.
  - А второй?! - изумился Баклуша, вор-карманник и "большой друг" Помоева.
  - Один был. Второй не был.
  - Как это - "не был"?! Я тебе что, адмирал Нельсон, в одном носке зябнуть?
  - Почем знаю... Второй не был.
  - Вот ты, баклан! Я чё - туфту тебе гоню? Два было, теперь один... Куда еще один заныкал?
  Ведрос Помоев, уже сообразив, что Баклуша просто так все равно не отвяжется, сделал вид, что ищет потерявшийся носок.
  - Не филонь, Дрозофил! - подзадоривал его Баклуша. - Ты в шахту прыгай - фраер он, что ли, поверху тебе плавать? - и не отставал от Ведроса, пока тот добросовестно, под ржание всей камеры, не прополз под обоими рядами нар. - Ну, нашел?
  - Нету второй.
  - Ты чё, смеешься, гад?! Как я тебе к завтраку выйду?
  - Может, кто взял?
  - А это тебе видней!.. Твое дежурство - с тебя и спрос!
  Ведрос, чеша в затылке, затравленно посмотрел по сторонам.
  - Паскуда ты, Дрозофил! А я тебя за честного пацана держал... - не унимался Баклуша.
  - Не знаю.
  - Что - "не знаю"? Я за тебя знать буду?! Может из братвы кто видел - походи, поспрошай...
  - Мне говорить не станут.
  - Так ты не бурей! Так, мол, и так, скажи - падла я последняя, вещь дорогую проморгал! Пожалейте, скажи, то да сё... Давай!
  Ведрос, секунду поколебавшись, вышел в проход и сделал "жалисное" лицо.
  - Граждане, господа хорошие! Через то, что до вас обращаюсь, не судите меня, не браните! Сам я не местный и если морда моя кому не нравится, за то извиняйте! А кто если попер носок навроде этого, тому я в ножки кланяюсь - отдай тот носок, а я вам песню спою!.. - и с песней двинулся вдоль рядов, высоко, как знамя, воздев над собой носок Баклуши.
  - Хорошо поете, молодой человек, - похвалил Ведроса Помоева Пьеро, когда тот, сделав круг, проходил мимо. - Вот только смысл ускользает по причине своеобычности вашего языка...
  - Сказать? - спросил Дрозофил, прервав рулады.
  - Скажите! Мы с другом большие любители музыкальных диковин...
  - Ничего не диковина, сам ты диковина... - насторожился Ведрос. - Шибко умный, да?
  - Не настолько, чтобы это могло вас шокировать... - извернулся Пьеро.
  - Ладно. Скажу! - решился Ведрос Помоев. - Жил-был парень один, пацан, и хотел жениться. Пошел невесту искать в горы. Зря ходил, а как вернулся, видит: ждет его на пороге жена с дочкой, здоровой уже кобылой. Понял?
  - Понял.
  - Носок давай!
  - Какой еще носок?!..
  - Как этот давай!
  - Да вы что, молодой человек? Нет у нас ничего подобного...
  - Зачем останавливал? Зачем вопросы спрашивал? Давай, говорю!
  - Слыш ты, насекомое!.. Жвала свои сомкни! - пришел на помощь Пьеро Чих с верхней койки.
  - У Баклуши носок пропал... - заныл Дрозофил.
  - Вали отсюда! В шахту, тля! А ты, Баклуша, хорош его прикалывать...
  - Я чё, для одного себя стараюсь?.. - расстроился Баклуша. - Эх, жисть!..
  - Ша! - подвел черту под обменом мнениями Бабус и, с неожиданной, для такого большого человека, ловкостью, полез вниз.
  "Ой-ой-ой!" - подумали одновременно Буратино и Пьеро, обозревая, сперва, огромный колышущийся живот, а затем и необъятной ширины спину (с видами Праги, но, почему-то, надписью: "Не забуду Баден-Баден") соседа сверху... Столь редкому единодушию, однако, не суждено было продлиться долго, потому, что уже секунду спустя Бабус втиснулся между малышами и одним неуловимым движением нижней полусферы избавил себя от Пьеро.
  - Пойди, погуляй!..
  Пьеро мгновенно вскочил с пола и с необыкновенным достоинством удалился гулять по проходу.
  - Как твое название? - спросил у Буратино Бабус.
  - Мое название Буратино...
  - Бура, значит... А меня зови Бабус. Что у тебя здесь? - легонько щелкнул Бабус ногтем по животу Буратино.
  - Бомба. С часами.
  - На фиг?
  - Стенку взорву.
  - А с тобой что будет?
  Буратино пожал плечами и виновато опустил голову.
  - Понятно. И когда?
  - Как рак на горе свиснет. Папа Карло сказал - самое время!
  - А часы зачем?
  - Ну... - задумался Буратино, так как инструкций на сей счет от Пьеро не поступало. - Я так думаю, чтобы время точное узнать. Потом...
  - Да... Предусмотрительный у тебя папаша...
  - Он добрый! - сказал Буратино.
  - Угу!.. - ответил Бабус.
  Разговор не клеился. И зря Пьеро напрягал слух: оба молчали.
  - Слыш, пацан, - окликнул Пьеро Баклуша, - будь друг - носок подай! Дрозофил, пакостник, зажилил, а мне ходить не в чем.
  Из-под нар тут же появилась рука с некогда красным предметом туалета. Пьеро взял его двумя пальцами и пошел относить.
  - А второй? - изумился Баклуша, разглядывая Пьеро сквозь прорехи в носке.
  Кто-то гаденько хихикнул и Пьеро понял, что попался...
  - Братия! - обратился он ко всей камере. - Скажите, братия: ждет ли сухой корки тот, кого зовут есть пышный каравай, вынутый из печи? Алчет ли кто сыскать дрянного медяка меж златых россыпей, если сказано: "Бери, что хочешь"? Истинно, истинно безумен тот, кто ищет малого и худшего, а большего и лучшего бежит! Братия! В доме Папы Карло луна и солнце висят рядом, а день и ночь сменяют друг дружку во всякое время, хоть каждые пять минут! Хочет ли кто царских одежд? Вот они, носи, сколько налезет! Голоден? Ступай в буфет и рубай, пока не лопнешь! Вот сын его сидит меж нас и не даст соврать!
   Бабус испытующе посмотрел на Буратино и тот кивнул.
  - Братия! Тридцать лет и три года произрастал сын Папы Карло в Муромских лесах, средь широких полей, меж тенистых дубрав как какой-нибудь русский богатырь... Чем он там занимался все это время, шут его знает... Извините, я волнуюсь! - сказал Пьеро, а про себя подумал: "Эк меня заносит!" - Так вот... Приходит он третьего дня к отцу своему и говорит: "Папа Карло, дай мне тротилу - не мочно терпеть, как страдает народ! Не тобой ли сказано: "Буратино! Ты последняя надежда человечества!" Пойду, говорит, освобожу его, человечество, и через то, глядишь, успокоюсь. Папе Карло, конечно, тротилу не жалко - вон его сколько!.. А Буратино жалко! Аж до слез!.. Но, делать нечего... "Ладно, - отвечает, - ступай! Вас, молодых, все одно не переспоришь! Петра с собой возьми - будет он чудесам и знамениям твоим свидетель, а мне утешитель на старости лет!"
  - Охота, братва, вам фраера этого слушать... Так-то и я могу: "Братия! Чудеса! Хурда-мурда..." - зевнул Баклуша. - Где мой носок? Скажи, если такой грамотный!
  - Сторож ли я... - начал, было, Пьеро, тут же, однако, передумав. - А вот носок ваш, если кто утаил - что тому будет? Темная тому, или как?..
  - Веселый ты, шкет! - попробовал улыбнуться Баклуша. - А может он просто пошутить решил - смеха ради...
  Закончить Баклуша не успел - с лязгом отворилась дверь камеры и в открывшийся проем, выбрасывая впереди себя костыли, прошествовал Кот Базилио...
  - Привет честной компании! - сказал Базилио, как только дверь за ним захлопнулась. - Примите с миром хромого и слепого инвалида...
  - Вон его лечи, калеку! - обрадовался Баклуша, победительно оглядывая остолбеневшего Пьеро. - А мы тут все здоровые! Сечешь?
  - Да это ж Пьеро! Вот так встреча... - расплылся в улыбке Кот Базилио. - А где Буратино - что-то я его не вижу?
  - Слепой, вот и не видит! - пробормотал Буратино, прячась за Бабуса.
  Пьеро, наверняка, поступил бы так же, но отступать было поздно, да, собственно говоря, и некуда.
  - Слушай меня, недоделанный, - обратился он к Базилио, - и не говори потом, что не слышал! Не желательно ли тебе дать дуба, дабы, воссмердев хуже прежнего, восстать живехоньким по слову его?!.. - И указал в сторону выглядывавшего из-за Бабуса Буратино.
  - Да вы что, пацаны?.. - обомлел Кот Базилио, подавленный размерами и зверским видом Бабуса.
  - А не желательно ли тебе покрыться коростой, заразится свинкой, чумкой и волчанкой, дабы излечиться тотчас по слову его?.. - наседал Пьеро.
  Базилио в ужасе закрутил головой.
  - Тогда брось костыли и ходи!
  Базилио бросил костыли и пошел.
  - Не хромай, симулянт! - одернул его Пьеро. - Так! Еще! Левой, левой... Стой, раз-два!
  - Во, дает! Ни фига себе! Полный атас! - восхищенно взревела публика. - А еще?!..
  - Извольте! - совершив изящный поклон, произнес Пьеро. - Снимай повязку, кошак, - глаз тебе лечить станем.
  - Не надо! - взмолился Базилио.
  - Надо, кися, надо!
  Базилио горестно всхлипнул и снял с глаза повязку.
  - Ну?! Как видно?
  - Так себе... - решил малость покобенится Кот Базилио. - Муть одна, вроде как в тумане все.
  - А вот я тебе сейчас резкость наведу! - пообещал Пьеро и широко замахнулся собственным, Кота Базилио, костылем.
  - Вижу, братцы! Вижу! - заорал Базилио. - Просто чудо, какая четкость изображения...
  Камера взвыла. Баклуша едва не свалился с верхней койки, а у Бабуса отвалилась челюсть. Пьеро кланялся без устали, пока, наконец, природная скромность не взяла в нем верх.
  - Не меня, не меня, Буратина Карловича благодарите!..
  - А еще я по воде могу ходить... - признался, польщенный вниманием, Буратино.
  Бабус хотел что-то выразить, но в горле его стал ком и ни с того, ни с сего защипало в носу...
  
  - Проходите, господа! - делая приглашающий жест, сказала Мальвина. - К сожалению, синьор Буратино находится в длительной командировке, а исполняющий его обязанности синьор Карлито занят на кухне. В этом легко убедится, если кто-нибудь из вас... присаживайтесь, синьор Барабас... соблаговолит проследовать за мной.
  - Вы очень любезны, сеньорита... - замялся Главный Судебный Пристав.
  - Мальвина! - подсказала ему Мальвина и сделала книксен.
  - Сеньорита Мальвина! Вы позволите, синьор Барабас?
  - О чем разговор?!.. Будьте, как дома!
  И Карабас Барабас, барином развалясь в кресле, принялся изучать зрительный зал театра "Молния". Главный Судебный Пристав и Мальвина вышли, но уже три минуты спустя вернулись в сопровождении Пуделя Артемона.
  - Надеюсь, все формальности улажены? - поинтересовался Карабас Барабас.
  - Да... В основном... - довольно неопределенно ответил ему Главный Судебный Пристав. - Синьор Барабас, для вас не составит труда предъявить сеньорите Мальвине долговое обязательство синьора Буратино?
  - Только из моих рук! Девочка, извините, с норовом ...
  - Как вам будет угодно.
  Карабас Барабас, сопя, полез во внутренний карман сюртука и извлек из него вчетверо сложенный лист бумаги.
  - Разверните, пожалуйста... - попросил Главный Судебный Пристав. - Можете убедиться, сеньорита!.. Это тот самый документ...
  - Подписи очень уж неразборчивые... - близоруко щурясь, произнесла Мальвина. - Ручки-то сильно трясутся, синьор Барабас?
  - Что?! - опешил Карабас Барабас.
  - То! - радостно крикнула Мальвина, выхватывая у него из рук и комкая договор. - Артемон! Ап!
  Бумажный шар описал в воздухе красивую дугу и исчез в открытой пасти Пуделя Артемона.
  - Ах, ты!.. маленькая мерзавка! Вы это видели, господин Главный Судебный Пристав?!
  - Что именно, синьор Барабас? - вяло отреагировал Пристав. - Я тут отвлекся на секунду...
  - Она скормила расписку своему блохастому псу! Каково, а? - топнул ногой Карабас Барабас и, вдруг, ухватясь за бока, громко захохотал. - Она думает, эта наглая выходка ей поможет!.. Ха! Как бы ни так! Есть еще постановление городского суда, моя куколка...
  - Вы не об этом, синьор Барабас? - перебил Карабаса Главный Судебный Пристав, выуживая из своего левого рукава комок бумаги. - Песик, песик, лови! Ай, молодец!
  Артемон с видимым усилием сделал новое глотательное движение и выразительно икнул.
  - Неслыханно! Это... это... как понимать?! - помертвел Карабас Барабас. - Что вы сделали, синьор Главный Судебный Пристав?..
  - С собачкой поиграл. Вы любите животных, синьор Барабас? - поинтересовался Главный Судебный Пристав.
  - Ненавижу!.. Это... это... сговор! Вы сговорились ограбить меня!
  - У вас есть доказательства?
  - Я буду жаловаться!
  - У вас есть свидетели?
  - Я этого так не оставлю!
  - У вас есть возможности?
  - Негодяй!..
  - Как?! Еще разочек, если вас не затруднит...
  - Мерзавец...
  - Ага! Оскорбление должностного лица при отправлении им своих служебных обязанностей. Что ж вы так при дамочке-то, а? Да еще и с собачкой? - укоризненно покачал головой Главный Судебный Пристав. - Свидетели, между прочим. Вы ведь не откажетесь выступить в мою защиту, сеньорита Мальвина?
  - А что мне еще остается, господин Пристав? - прощебетала Мальвина. - Синьор Барабас ужасно груб - это вам всякий скажет... Верно, Артемон?
  Артемон потупил глаза и, содрогнувшись всем телом, громко икнул.
  - А-а-а-а-а-а-а-а!.. - завопил Карабас Барабас и, заткнув себе рот кулаком с остатками бороды, бросился к выходу.
  - Ужасно грубый! - повторила Мальвина, провожая его взглядом. - Даже не попрощался...
  
  Главный Начальник Тюрьмы закусил коньячок долькой лимона и откинулся в кресле.
  - Ну, так что там?
  - Так вот, я и говорю, - продолжил Старший Надзиратель. - Играют!.. Всякий день у них, в "общей", новое: то "Города" какие-то, то "Колечко", теперь, "Ручеек"...
  - Жертв и разрушений много?
  - Так в том-то все и дело, что нет!.. Хоть бы один пострадавший!
  - Вот оно что... Да, подозрительно. Меры приняли?
  - Безотлагательно, господин Главный Начальник Тюрьмы, а как же?! Во время прогулки всю камеру верх дном перевернули, в каждую щелочку глядели!
  - И ничего?
  - Ничего!
  - Решетки, запоры, стены, дверь, пол, потолок?..
  - Не тронуты!
  - Час от часу не легче! Не мятеж ли готовят?
  - Может, и мятеж... А может, и не мятеж... Но беспременно что-то затевают, господин Главный Начальник Тюрьмы!
  - Зачинщики известны?
  - Есть у меня кое-кто на примете... Денек-другой дайте сроку - чтоб уж без осечки!..
  - Будь, по-твоему. Трудись. Поощрим.
  - Да нешто мы за чины да за награды!..
  - Ну-ну! Ступай...
  
  Папа Карло, с поварешкой за поясом и во всем белом, постучал в дверь, как было условленно.
  - Пароль? - спросили из-за двери.
  - Семью восемь - пятьдесят шесть! Отзыв?
  - Стеклянный, оловянный, деревянный! - ответили изнутри и принялись отодвигать шкаф. - Проходите!
  Папа Карло вошел. В мастерских царил полумрак - лишь в самом дальнем углу, занавешенном плотной шторой, сквозь щели пробивался свет.
  - Эй, подпольщики! - позвал Папа Карло еле слышно. - Эй! - повторил он чуть громче.
  - Что вы так орете?! - закричала, высунувшись из-за полога, Мальвина. - Тише можно?..
  - Можно! - крикнул Карло. - Идите-ка... обедать!
  Голова Мальвины исчезла. В занавешенном углу послышался шум возни, топот множества ног и резкая трель полицейского свистка. Затем, все стихло.
  - Все сыты! - сообщила Мальвина, показываясь вновь. - Всего вам доброго, синьор Карло.
  - Ну, нет! - не на шутку рассердился Папа Карло. - Сию же минуту отправляйтесь есть мою стряпню! Нечего делать из меня дурака!..
  - Никто из вас ничего не делает, не нервничайте так, пожалуйста. Вполне бы хватило нескольких бутербродов, в самом деле...
  - Как бы, не так! Стараешься, готовишь им обед!.. Мальвина! Мне нужно серьезно с тобой поговорить!
  - Ну, хорошо, хорошо!.. Мы уже идем...
  Мальвина опять скрылась за занавеской. Снова послышалась возня, топот ног и переливы свистка.
  - Выходи строиться! - откидывая полог, скомандовала Мальвина.
  И полтора десятка кукол, давясь и толкаясь, высыпали наружу.
  - Становись! Взяться за руки!
  Мгновенно разобравшись на пары, малыши замерли в ожидании новой команды.
  - Для приема пищи, сперва - в умывальник, затем в буфет - бегомм арш!.. - прокричала Мальвина и, проводив взглядом удаляющуюся колонну, развернулась к Папе Карло: - Идемте, идемте, что ж вы встали?
  - Погоди, Мальвина!
  - Что это вы меня руками хватаете?! Артемон! - завизжала Мальвина, пытаясь вырваться.
  - Послушай меня!..
  - Не хочу, не хочу я ничего слушать! Я есть хочу!..
  - Ничего с тобой за пять минут не сделается!
  - Артемон! На помощь!
  Артемон, услышав свое имя, выскочил из укрытия и с радостным лаем бросился к боровшейся с Папой Карло Мальвине.
  - Да уйди ты! - отпихнула его Мальвина, не давая себя лизнуть и в другую щеку. - Надо будет завести ротвейлера...
  Пудель Артемон поджал хвост и сел.
  - Зачем?..
  - За тем! - лязгнула зубами Мальвина и, вдруг, жалобно вскрикнув, прекратила борьбу. - Ой! Вы мне руку сломали, синьор Карло...
  - Не может быть! - испугался Папа Карло. - Вот беда... Нужно скорее сделать тебе перевязку, а того лучше - наложить гипс! Очень больно?..
  - Невыносимо! Будь здесь не такой грязный пол - рухнула бы без чувств...
  - Это я во всем виноват! Какая - левая или правая?
  - А... - закатила глаза Мальвина. - Мне уже все равно...
  - Правая, как будто, цела...
  - Значит, левая...
  - Артемон! Принеси скорее бинты и палку! Хорошую палку! Куда ты, Мальвина?
  Но Мальвина уже крепко стояла на ногах, выставив перед собой маленькие, крепкие кулачки.
  - Что, взяли?! Как дам - никакая палка не поможет!
  - Так ты мне все наврала?
  - Угу! - буркнула Мальвина и сделала левой ложный выпад.
  - Мальвина, как тебе не стыдно?
  - А вам? Вам часто бывает стыдно?
  - Случается... - сознался Папа Карло, отступая перед наскакивающей на него Мальвиной. - Ну, хватит! А то и впрямь что-нибудь себе сломаешь...
  - Только это и останавливает! - со вздохом согласилась Мальвина. - Ладно. Закончили. Артемон! Пшел на место!
  - Почему ты так себя ведешь? - возмутился Папа Карло. - Артемон, останься!
  - Не портите мне собаку, синьор Карло!
  - Я думал, Артемон для тебя в первую очередь друг, а потом уже... все остальное! Ну почему ты такая?
  - Что, не нравлюсь?
  - Не нравишься! Артемона заездила, с малышами ведешь себя, как фельдфебель с рекрутами! Превратила театр в казарму и рада!
  - А вы ждете, не дождетесь, когда вам на голову сядут!
  - Они же дети! Им играть хочется, петь, смеяться, бегать... может, даже, шалить!.. Немножко. А ты их пугаешь, рассказываешь им всякие ужасы!
  - Жаловались? Имена назвать можете?
  - Не знаю я никаких имен! И знал бы - не сказал! Но, я-то не слепой, вижу, что происходит! Как эта золотая оглобля у тебя завелась, ты совсем от рук отбилась! А я то, дурак старый, радовался еще: Буратино с Пьеро из тюрьмы вытащим, заживем...
  - Жалеете?
  - Наших-то? Как не жалеть...
  - Ну и зря! Ума наберутся, жизнь узнают. А, потом...
  - Что - потом?
  - Папаша! Что вы, новых себе не настругаете?
  - Ну что ты такое говоришь... Что ты вообще в этом понимаешь? Ты хоть знаешь, что такое привязанность, дружба, любовь, наконец?
  - Вот только про любовь мне не рассказывайте! Вот только не надо... Напробовалась я вашей любви во всех видах! Вареной, пареной, потрошеной, с хреном и уксусом! И цену ей знаю! Четыре сольдо с носа - вот красная ее цена! Травилась, топилась, давилась и в окошко прыгала из-за вашей любви! А почтеннейшая публика ковыряла в зубах, чесала языками и ржала! Любовь! Расточать улыбочки, кланяться и посылать воздушные поцелуйчики: "Ах! Приходите еще - мы для вас наизнанку вывернемся!" И почтеннейшая публика топает лопать мороженое и кататься на каруселях, а ты отправляйся в большой затхлый сундук с другими куклами и старым тряпьем!
  - Да я, разве, о такой говорю?..
  - А о какой еще?!
   - Настоящей!
   - Бесплатной, что ли?
   - Бескорыстной!
   - Бескорыстным бывает только сыр в мышеловке!
  - А как же Пьеро?
  - Болтун ваш Пьеро! И тряпка... Им сейчас в камере пол моют или щели от сквозняка затыкают! И любовь его такая же... Бескорыстная! Тьфу!..
  - Зачем ты так?
  - Зато честно!
  - Нет, жестоко!
  - Ой, правда! А вы не расскажете, добрейший синьор, скольким куклам отвернули в детстве головы?
  - Мм... У меня были другие игрушки!..
  - Вот! Вот вы и сказали самое главное! Мы для вас игрушки! Нас можно сломать, выбросить, с нами можно не считаться, не церемониться! Игрушки?! Ха! Это не серьезно!
  - Я никогда так не считал!
  - Да?! А кто вы такой, синьор Карло? Что вы решаете в этом мире? Вы сами игрушка в руках полицейских, судей, прокуроров, да и просто богатых, влиятельных людей! Что вы делаете здесь, среди кукол? Вы прячетесь от своих неудач в том, большом мире, где ничего не смогли добиться и теперь вышагиваете важно среди кукольной мелюзги, рядом с которой кажетесь себе великаном!
  - За что ты меня так ненавидишь?
  - Я? Вас?! Да кто вы такой, черт возьми?!
  - Папа Карло... - подсказал Пудель Артемон, за что немедленно получил от Мальвины чувствительный тычок в бок. - У-у-у...
  - Скоро, скоро уже!.. Недолго осталось! По струнке будете у меня ходить! Дышать, когда скажу! Любить, кого велю! Ненавидеть, на кого укажу пальцем! По свистку! По кивку! По первому моему пожеланию! И чтоб все в ногу! Короли с президентами - парами! Министры - шеренгами! Остальные - колоннами по четыре! По шесть!.. По восемь!.. - Мальвина перевела дыханье - перед ее стеклянными глазами маршировал уже весь мир! - Красота! А несогласных отправлю грядки с цветами удобрять! Вот уж зацветут, анютины глазки!..
  - Ну, все! Договорилась! С меня довольно! - оборвал Мальвину Папа Карло. - Сегодня же спилю твой фикус к чертовой бабушке, а тебя... Посажу в чулан! Можешь считать себя под арестом!
  - Артемон... - одними губами произнесла побелевшая, как простыня, Мальвина.
  - Я буду таскать тебе с кухни плюшки и подсовывать под дверь! - обнадежил ее Артемон.
  - Тьфу, на тебя! А-а-а-а! Поставьте меня немедленно на место! - закричала Мальвина, но было уже поздно: Папа Карло подхватил ее одной левой и перекинул через плечо.
  И напрасно маленькие кулачки барабанили по сутулой спине - бывший шарманщик был достаточно бесчувственным человеком.
  - Ну, что же ты не дубасишь меня дальше? - спросил Папа Карло, подходя к распахнутой настежь двери. - Выдохлась?
  - Боюсь сделать вам больно, синьор Карло, - тихо ответила Мальвина.
  - В самом деле? - крякнул от удивления Папа Карло. - Не стесняйся! Я почти ничего не чувствую!
  - В том-то весь и ужас... Если б вы только могли почувствовать то же, что и я...
  - И что бы это было?
  - Я скорее умру, чем скажу вам...
  - Вот даже как?! Какая-то страшная тайна?
  - Боюсь, что только для вас... Весь театр уже болтает!..
  - Да о чем?! - Папа Карло отодрал от себя Мальвину и попытался заглянуть ей в глаза. - Ничего у тебя не поймешь!
  - Не скажу, не скажу, не скажу! - захныкала Мальвина, пытаясь вырваться. - Не мучьте меня! Ну почему, почему я полюбила такого бесчувственного, такого недогадливого человека?!
  Папа Карло выронил Мальвину из рук и, отступив на шаг, схватился за печень.
  - Меня, что ли?..
  - А кого же?! - залилась слезами Мальвина. - Для кого я часами вертелась перед зеркалом? Наряды меняла всякий раз, дура! А он будто каменный!..
  - Да я ж... старик!
  - Не смейте так о себе говорить! - топнула ножкой Мальвина. - Вы сами не знаете, какой вы! Чудный! Милый! Единственный мой!
  - Так, стоп! - скомандовал сам себе Карло. - Это у тебя шутки теперь такие?
  - Да какие там шутки! - взвыла Мальвина. - Хоть в петлю лезь! Будь она проклята, любовь эта! На всех кидаюсь, рычу! Заметили, наконец-то! Ну, ведите меня в чулан скорее, сдохну там - вам хлопот меньше... На манной каше сэкономите!
  - Нет... Погоди... Дай подумать... Да что ж это?..
  - Поцелуйте меня, синьор Карло! Я никому, никому не скажу... Один только разочек, а?..
  - А-а-а-а... Нет! Извини... У меня, там, обед стынет... - заметался, не попадая в проем двери Папа Карло. - После поговорим...
  - Убежал! - констатировала Мальвина и слезы на ее щеках мгновенно высохли. - Дура я, дура! Нашла с кем откровенничать!..
  - Да не расстраивайся ты так! - ткнулся в нее носом Пудель Артемон. - Вернется он...
  - Это что еще за вольности?! Так-то вы защищаете свою хозяйку, господин Трус?
  - Мне не нравится, когда меня называют господином Трусом... - обиделся Пудель Артемон.
  - Что?! Бунт?! А ну, к ноге!
  - К ноге, к ноге... Заездила совсем.
  - Заездили бедного... Ну, иди, иди ко мне - я тебе за ушком почешу! - Мальвина обвила шею Артемона обеими руками и заворковала: - Собака-бояка моя! Не долго нам с тобой осталось... Годика через три станешь ты стареньким, оденет на тебя Папа Карло поводок и отведет на живодерню... Или в лодочку посадит и повезет купаться... с камнем на шее. И станешь ты у нас водолазом. Что задергался? Помнишь, я книжечку тебе читала? Дядю там обидели, и решил дядя немножко развеяться...
  - Папа Карло не такой! - стараясь не глядеть Мальвине в глаза, буркнул Артемон.
  - Дурачок ты мой глупенький!.. Та, с коровьим именем, тоже думала - не такой! А какой, а? А, сам-то ты, какой? Продал меня? Ну, скажи?.. Продал...
  Мальвина отпустила шею Артемона, и тот яростно принялся чесать у себя за ухом задней ногой.
  - Что же мне делать, бедненькой, несчастненькой? - думала вслух Мальвина. - Кто меня пожалеет, кто меня защитит? Нет на старого, злого Карлу управы - отвинтит он мне мою голову со всем, что внутри...
  - Права не имеет! - перестал чесаться Пудель Артемон. - Ты в эти, правохоронительные органы обратись...
  - Тебе бы все шутить! - осадила его Мальвина. - А потом вовек от них, паразитов, не отвяжешься! Присосутся, как пиявки...
  - Тогда, может?..
  - Что - может? Договаривай!
  - Да нет, глупость сказал...
  - Артемон!
  - Ну...ты же не станешь связываться с "Черными чулками", или с этими, из "Беспредельной Радости"?
  - А, почему бы и нет, собственно? Я, что, рыжая, преследования терпеть? Кто из них лучше, как ты думаешь?
  - Скорее уж, хуже...
  - В нашем случае, это одно и то же! Нет! Погоди! Молчи. Я монетку подброшу...
  Мальвина подкинула в воздух золотую монету и, поймав ее, принялась разгибать себе пальчик за пальчиком.
  - Черные чулки! - произнесла она замогильным голосом. - Артемон! Посторожи...
  Мальвина убежала за занавеску и через пять минут вернулась к Артемону с бумажкой в руке.
  - Вот, передашь! И помни: эта записка не должна попасть в чужие руки! В случае чего, ты знаешь, что делать!
  Артемон скривил морду, но кивнул. Он знал.
  
  - Море волнуется раз! - читал мантру Пьеро, раскачиваясь как ползунки на ветру. - Море волнуется два! Море волнуется три! Морская фигура - замри!.. Ну-с? Что тут у нас? Ага! Молодец, Филя! Сразу ясно всем, что ты звезда! Морская.
  - Заморская! - возразил Ведрос Помоев.
  - Не преувеличивай! - осадил его Пьеро. - Рыбка моя... Так! А это что еще за посиделки? - обратился он к сидящим на корточках заключенным. - Младшая группа детского сада на горшках?..
  - Потерпевшие кораблекрушение пережидают бурю на скалах, о которые разбилось их судно! - доложил Чих.
  - Много же вас спаслось! - посетовал Пьеро.
  - А сколько потонуло! - не остался в долгу Чих.
  - Ну, допустим... Море волнуется раз! - затянул старую песню Пьеро. - Море волнуется два... Море волнуется три... Морская фигура - замри! Что?! Опять?!
  - Теперь - морская! - сказал Ведрос. - Разницу видишь?
  - Сгинь! Чих, что на этот раз?!
  - Подразделение германской армии готовится к проведению ипритовой атаки на позиции противника! - отрапортовал Чих.
  - Тема какая-то у вас не морская...
  - Решили не ограничиваться!
  - Решили... Чих!
  - Я-я?!
  - Сильно не увлекайтесь! Ферштейн?
  - Натюрлих, герр Питер! Мы же понарошку...
  - Ладно... Поехали дальше! - и Пьеро вновь зачитал заклинание. - Опять сидите?!
  - А куда мы денемся?
  - Я сейчас! Не расходитесь...
  Пьеро птичкой взлетел на второй ярус, и принялся трясти резавшегося с Бабусом в "очко" Буратино.
  - Бура! Ну что такое?! Они снова все уселись!
  - Припухли, что ли? - уточнил Буратино. - Бабус! Айда разбираться! - и лениво пополз к выходящей на проход спинке койки. Бабус держался рядом.
  - Чё тут? - спросил Буратино у сидевшего под ним Чиха.
  - Играем... - ответил тот, выворачивая назад голову. - Группа заключенных, вставших на путь исправления, представляет детройтских рабочих, проводящих акцию саботажа на конвейере у Генри Форда.
  - Что я говорил? - влез между Буратино и Бабусом Пьеро. - Саботажники!
  - Буратин Карлович! - подал голос Баклуша. - А я не с этими, я сам по себе! Изображаю фигуру "Мыслителя", как его, черта?.. Кардена!... Похоже?
  - На павиана в зоопарке похоже! - высказал свое мнение Бабус.
  - А я вообще не с тобой разговариваю! Чё он лезет?! - ища поддержки у товарищей по игре, заорал Баклуша. - Еще неизвестно на кого сам был бы похож, если б не филонил!
  - Да я тебя!.. - задохнулся Бабус от баклушиной наглости. - Буратин Карлович, дозвольте посчитаться с этим гадом!..
  - Это кто еще здесь гад?! - возмутился Баклуша. - Не при старом режиме, чтобы поношения незаслуженные терпеть, слова собственного не имея! Не велите ему считаться, Буратин Карлович!
  - Дозвольте! - не унимался Бабус.
  - А ну, не бухтеть! - не выдержал Буратино. - Ишь, хай подняли - я и сам отлично посчитаюсь! Значит так: вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана... Буду резать, буду бить... Все равно тебе водить! - ткнул он в Бабуса пальцем. - Чур, ты водишь!
  - Как это? - не понял тот.
  - Ну, в салочки же! Догоняешь и салишь... - подмигнул Буратино Бабусу. - Салить умеешь?
  - А... Это? Ща! Сделаем!
  И Бабус (имевший весьма своеобразное представление об игре в салочки), поплевавши на ладони, соскочил вниз: первым от его руки пал осаленный Баклуша, вторым - Чих... Остальные бросились в россыпную, но Бабус туго знал свое дело, и уйти от него не было никакой возможности. Лишь Коту Базилио и Ведросу Помоеву удавалось до поры, верхом и понизу, ускользать от его долгих, широкозахватных рук. Но не таков человек был Бабус, чтобы долго терпеть от других безобразия и не выдумать собственных! "Держи их, Бабус! - подбадривали его Буратино и Пьеро. - Ах, чтоб тебя!" И улюлюкали, свистали, кувыркались и прыгали чуть не до потолка, что и было тотчас отфиксировано Старшим Надзирателем через замочную скважину. "Попались, голубчики!" - сказал он себе, а вслух громко, так, чтоб было слышно в камере, поинтересовался:
  - Бабус! Что это за буза, на ночь глядя?
  - В салки играем! - проревел в ответ Бабус, налегая всем весом и заваливая целый ряд нар...
  - На правила внутреннего распорядка не покушаетесь?
  - Не-е-е-е!..
  "Разберутся! - успокоил себя Старший Надзиратель. - Вон как шумят - это вам не "Ручеек"!.. Разберутся..."
  А Базилио и Дрозофил, лишенные Бабусом почвы под ногами и крыши над головой, забились в дальний угол и парализованные ужасом наблюдали за набегавшим на них убивцем... Но, в этот самый момент кто-то ловко дал Бабусу подсечку и тот, взмахнув руками, рухнул, как подкошенный.
  - Готов! - сказал Баклуша, потирая ногу. - Спекся, гадюка.
  - Доигрался! - согласился Чих. - Эй, братва! Давай-ка его грузить!
  Бабуса с огромными трудами оторвали от пола и уложили на единственные уцелевшие нары - Буратино и Пьеро, устроившись на верхней койке, не стали возражать. Даже, напротив...
  - Прикольных всем снов! - пожелал Буратино.
  - Завтра еще что-нибудь придумаем! - пообещал Пьеро.
  Но никто не поспешил смежить век, дабы, насмотревшись прикольных снов, поутру узнать, что же такое новое придумалось неуемному Пьеро - спать, после бабусовых эскапад, было не на чем... Один лишь Ведрос Помоев пытался сладить что-то из лежащих грудой обломков - остальные бродили как потерявшиеся в лесу лошади и тяжело вздыхали...
  - Чих! Ты способен спать стоя? - поинтересовался Баклуша.
  - Если свет погасить - может и способен... Ведрос! Га... Ни фига себе!.. - обомлел Чих.
  То, что так его поразило, походило на нары не больше, чем Буратино на своего отца и, тем не менее, это были они - корявые, скрипучие, готовые вот-вот развалиться...
  - Не дышите! - горячо зашептал Чих, наблюдая за тем, как Дрозофил змеей заползает под качающееся из стороны в сторону сооружение. - Уф! Получилось...
  - Ты чё, полезешь? - ужаснулся Баклуша.
  - Полезу! - сказал Чих и глаза его засверкали фанатическим блеском. - Я желание загадал!
  И он полез. Медленно. Осторожно. Почти не дыша. Все молчали. Нервные удалились и молчали издали. Кто покрепче - молчал тут же. И вот... Осторожно, как на гвозди опустил Чих на койку свое тело и еле слышно произнес:
  - Свет. Гасите...
  Щелкнул выключатель и свет погас. И в ту же самую секунду у Чиха оборвалось сердце и он, с грохотом и воем, полетел вниз.
  - Ну, Бабус! Ну, чё такое?! Чё ты устроил, а?! - заорал Чих, выбираясь из под обломков. - Бура! Ну что за дела?!
  - Кому там не спится? - раздался сонный голос Буратино. - Только закемарил...
  - Валить отсюда надо... Слышь, Бура!
  - Завтра, утречком... - зевнул Буратино.
  - Не, точно?!
  - Я чё те, баклан? Отвянь...
  - Слышали, пацаны? Как рассветет - рвем когти... Буратин Карлович распорядился... Перво-наперво, носками у Папы Карлы разживусь, а там... - зашептались в темноте.
  - Ты что, дурень?.. - услышал сквозь дрему Буратино злой шепот Пьеро. - Ты чё сказал?!
  "Дурень я?" - спросил себя Буратино. "Еще какой! - ответил ему внутренний голос. - Сказочный!" "Ну и что теперь?" "А сам-то как думаешь?"
  - Бабус! - позвал, полностью очнувшийся от грез Буратино, и прислушался.
  - А-а-а-а... - донесся снизу стон.
  - Бабус, а давай останемся, а? Пусть, кто хочет, свинчивает, а нам-то что? Бабус?..
  - О-о-о-о... - ответил Бабус.
  - Бабус, тебе будет плохо без меня...
  - Ы-ы-ы-ы...
  - Бабус! У тебя дети есть?
  Бабус хотел ответить, что да, есть, и много, но горло его сдавила спазма и он промолчал.
  - Нет у тебя детей, Бабус! И никогда не будет! - убежденно сказал Буратино и, поворочавшись еще немного, затих...
  А Бабус смолчал и на этот раз. Слезы душили его.
  
  - Нет никого! - сказал Папа Карло, зажав пальцами нос.
  - Да я это, Карло, я! Открой дверь!
  - Тут на замок снаружи закрыто, а у меня ключа нет!
  - Не ври! На щеколду изнутри заперто...
  - Это ты, Джузеппе?!
  - А кто же еще?!
  - Мало ли... Ты один?
  - Один, один, открывай!
  Карло отбросил щеколду и, сделав шаг назад, замахнулся табуретом.
  - Да я это! - крикнул Джузеппе Сизый Нос, пригибаясь. - Дай войти!
  - Заходи по одному...
  - Только не бей!..
  - Дверь...
  - Что - дверь?
  - Дверь за собой закрой... Так. Фу ты, черт! Джузеппе! Дружище! Как я рад тебя видеть!
  - Табуретку поставь.
  - Садись, садись! Что так поздно? Я чего только не передумал!
  - А!.. - махнул рукой Джузеппе, усаживаясь на подставленный ему Карло табурет. - Пропал театр! Ты бы только видел!..
  - "Черные чулки"?
  - Они... Вся шайка собралась! С битами, с цепями от велосипедов. Ужас! Гогочут, жрут прямо в зале, курят... Я им замечание хотел сделать, да вовремя спохватился. А то бы и меня - как тебя...
  - Да... А, что ж, Мальвина-то? Спалят ведь...
  - Спалят - тут к гадалке не ходи! Весь день сегодня бензин канистрами таскали - для чего ты думаешь?
  - Ну?!..
  - Факельные шествия проводить собираются! Пропал город!
  - Может еще обойдется... - произнес, сам себе не веря, Карло. - Обо мне ничего не спрашивали? Знают, что я у тебя прячусь?
  - Не... О тебе и думать забыли!
  - Вот даже как?! - расстроился, отчего-то, Карло. - Быстро...
  - Дел по горло! - попытался утешить его Джузеппе. - Золото мешками таскаем - только успевай поворачиваться! Мальвина орет! Эти, которые тебя... Ну, в общем, тоже без работы не сидят - охрана на них, шмон... Меня три раза сегодня обыскивали...
  - Эх, надо было сразу отобрать те пять золотых!.. Бедный Буратино! И Пьеро...
  - Вспомнил... Теперь пуговицу из театра не вынесешь!
  - Да, не вынесешь...
  - И ни у кого не получится!..
  - Да, не получится...
  - У меня получилось!
  Папа Карло внимательно посмотрел на Джузеппе. Джузеппе нахмурился и полез в карман.
  - На, держи! - сунув в руки Карло небольшой, но тяжелый сверток, буркнул он. - Должно хватить!
  - Джузеппе, друг! Да как же...
  - Слушай, Карло! Если ты когда-нибудь еще задашь этот вопрос - ты мне не друг! Понял?! И никогда им не был! Понял?!..
  - Могила, Джузеппе!..
  - То-то же!.. Давай, лучше, чай пить...
  
  Никогда еще дела комитета им. Св. Магдалины не были так плохи. Со времен суда над Галилеем случалось всякое, но такого не помнила даже сестра Арматурра, бессменный председатель "Несравненной Радости" на протяжении последних тридцати лет! А началось все с дворника Шарафутдинова, явившегося ни свет, ни заря к парадному подъезду...
  - Который мебель вперед выносить будет? - спросил он, ставя метлу к стене, и широким шагом продвигаясь вглубь вестибюля.
  - Куда в валенках, Ирод?! - заголосила сестра-кастелянша, устремляясь за ним в погоню.
  - Таошлама! Эйт, тетка, кая барырга?
  Сестра-кастелянша набрала в грудь побольше воздуха, дабы объяснить бестолковому Шарафутдинову, куда бы, по ее мнению, тому следовало идти, но в ту же секунду входная дверь вновь широко распахнулась и четверо полицейских в масках ворвались в помещение...
  - Где он?!
  Кастелянша выпустила из себя воздух и указала на дворника Шарафутдинова.
  - Твоя мамочка!.. - только и произнес тот, когда его выносили наружу.
  Но не успела сестра-кастелянша подивиться расторопности полицейского ведомства, как те же четверо в масках, да еще и с дворником в придачу, опять предстали перед ее глазами, тяжело дыша и толкаясь.
  - Твоя мамочка! - крикнул Шарафутдинов. - Рюволюцанер где?!
  Кастелянша отреагировала мгновенно, нажав красную кнопку на стене, где черным по белому было написано "Не трогать!" Взвыла сирена. И тотчас со всех сторон послышалось шарканье ног и клацанье вставных челюстей - комитет им. Св. Магдалины поднимался по тревоге как один человек!
  - Кто такие? - проскрежетала сестра Арматурра, пытаясь разглядеть взятых в кольцо посетителей. - Шарафутдинов, кого ты привел?
  - Мин бельмим! - отозвался дворник. - Почем мне знать? Мой мебель выносить хотел, а она окра!
  - Мы из полиции! - сознался один из задержанных. - У нас ордер, только я его предъявить не могу...
  - Почему? - не поверила сестра Арматурра.
  - Меня за руки держат. Он здесь, в левом кармане.
  - Проверьте!
  Минуту спустя все прояснилось. Полицейских пришлось отпустить.
  - Можете идти! - отчеканила сестра Арматурра. - Шарафутдинов, проводи, голубчик, этих господ!..
  - Прошу прощения, синьора! - сказал тот, у кого нашли ордер. - Мы обязаны произвести у вас обыск!
  - Вы в своем уме?!
  - Увы!
  - Но ведь это явное недоразумение!
  - Очень на это рассчитываю.
  Последовала тягостная для всех пауза.
  - Хорошо, - произнесла, наконец, сестра Арматурра. - Прошу следовать за мной...
  Но не успели синьора Арматурра и полицейские покинуть вестибюль, как в него вломились пожарные во главе с брандмейстером. Вновь взвыла сирена.
  - Что делают посторонние на пожаре?! Немедленно покинуть помещение!
  - Кто это здесь посторонние?!
  - Все! Выноси их ребята - они угоревшие!
  - Твоя мамочка! Метелка мой бирь, кяфер!
  Сестрам удалось отбить захваченного пожарными дворника Шарафутдинова и даже серьезно потеснить брандмейстера с его командой к выходу, но к тем на выручку уже шли бригады неотложной медицинской помощи, следователи прокуратуры, сантехники, электрики, служба спасения на водах и ветеринар. Видя, что сопротивление, ввиду неравенства сил, далее невозможно, сестра Арматурра выбросила белый флаг.
  - Мы сдаемся! - проскрипела она. - И требуем соблюдения Женевской конвенции в отношении военнопленных!
  - Выходите во двор! - обрадовались враги. - Нечего нам мешать...
  Дальнейшие события вокруг комитета им. Св. Магдалины протекали бурно, но, на редкость однообразно: все что-то искали... Искали пропавших детей, подпольщиков, утопленников, искали подложенную бомбу и пролитую ртуть, очаги возгорания и следы протечек, искали бациллоносителей и неисправную проводку, искали, но не находили... И от этого злились все больше.
  - Булды! - заявил дворник Шарафутдинов, вынося из разгромленного дома пуфик и диванную подушку. - Болше мой туда не ходи... Ходаем сакласын! Утыр, тетка!
  Сестра Арматурра села на предложенный заботливым дворником пуфик и заплакала. Остальные сестры, не в силах видеть ее слезы, разбрелись по городу, кто куда. Так прошел день. Стемнело. Без пяти десять в здание комитета явился Главный Судебный Пристав и выгнал всех вон...
  - Спаситель! - метнулась к нему сестра Арматурра. - Утешитель вдов и сирот!
  - А, бросьте! - отмахнулся Главный Судебный Пристав. - Просто делаю свое дело...
  - Но... что вы делаете?
  - Опечатываю помещение.
  - На каком основании?!
  - Сами знаете...
  - Да не знаем мы ничего!.. В чем нас подозревают? Скажите толком!
  - Вам скажи - вы жаловаться побежите!
  - Да это... Произвол!
  - Да, произвол, но совершенно законный! - гордо заявил Главный Судебный Пристав и, проверив на двери бумажку с печатью, важно удалился.
  Сестра Арматурра вернулась на свой пуфик. "Надо бить во все колокола, поднимать общественность!.." - тоскливо подумалось ей, но в этот самый миг сзади на ее плечо опустилась чья-то когтистая лапа...
  - Вельзевул! - вскричала сестра Арматурра, обнаружив у себя за спиной большого черного пуделя.
  - Артемон! - поправил ее Пудель Артемон. - Ультиматум читать станете?
  - Э-э-э... давайте!
  Сестра Арматурра приняла от Артемона исписанный детскими каракулями бланк и ушла к ближайшему фонарю читать послание. Минуту спустя, вернулась...
  - Никогда!
  - Никогда?!.. - передразнил ее Пудель Артемон. - Что, так и передать?
  - Нет! Стойте! Дайте обдумать...
  - Даю. Тридцать секунд.
  - Согласна!
  - Подпись поставьте. Построение перед главным входом ровно в девять.
  - Погодите! Здесь указано: "иметь с собой ложку, кружку, продукты питания на три дня"... А у нас дверь опечатана! Вот - сами извольте видеть...
  - Тоже мне проблема! Черный ход имеется?
  - Гениально!!!!!..
  
  Передача свертка с деньгами произошла вполне себе буднично.
  - Фамилии? - деловито осведомился Главный Начальник Тюрьмы, но, заметив замешательство Папы Карло, взял более душевный тон. - Ну, хотя бы, особые приметы укажите, пол...
  - Мальчики они! Буратино. И Пьеро. Может, помните?..
  - Да, да, да... Малыши такие смешные, верно? Отлично помню!
  - Как они тут?.. Не шалят?
  - Ну, что вы! Старший Надзиратель нарадоваться на них не может! Примерное, говорит, поведение демонстрируют!
  - Даже не верится...
  - В самом деле? У нас, вообще-то, быстро исправляются...
  - Шалуны они...
  - Да?! А я уж подумывал отпустить их на все четыре... Думаете, не стоит? Пусть еще посидят?
  - Отпустите!.. Я с них глаз теперь не спущу! Очень вас...
  - Хорошо! Будь, по-вашему! Минуток десять посидите здесь, пока я все улажу... Журнальчик, вот, пока что полистайте...
  Папа Карло взял со стола "Журнал приема и размещения заключенных" и сделал вид что читает. Дверь за Главным Начальником Тюрьмы закрылась. Дважды щелкнул запираемый ключом замок и все стихло.
  
  Мальвина прошлась вдоль строя "Голубых локонов" (бывших "Черных чулок") и осталась довольна.
  - Синьорина Короче, ко мне!
  - Есть! - рявкнула командир "Голубых локонов" и, печатая шаг, двинулась навстречу Мальвине.
  - Ну и?..
  - Госпожа главнокомандующий! Бригадир Короче по вашему приказанию прибыл!
  - Отлично, синьорина Короче! Как настроение бригады?
  - Рвутся в бой, госпожа главнокомандующий!
  - Молодцы! Выразите личному составу благодарность. От моего имени.
  - Слушаюсь! Разрешите исполнять?
  - Успеется! Следуйте за мной!
  Бригадир Короче взяла под козырек и, стараясь не затоптать главнокомандующего, засеменила вслед за Мальвиной. Не дойдя десятка шагов до группы новобранцев, та остановилась.
  - Что скажете, синьорина Короче? Как вам пополнение?
  - Дрянь! - откровенно ответила бригадир. - Я эту публику хорошо знаю!
  - Но, вы ведь не откажете им в известной опытности?
  - Я называю это старостью! Обозные клячи, тылы разве что прикрывать!
  - Тылы тоже кому-то следует прикрывать! Сработаетесь!
  - Не думаю...
  - А вам и не полагается думать!
  - Так точно! - гаркнула бригадир Короче и перестала дышать.
  Царапнув ее напоследок взглядом, Мальвина отвернулась и замахала кому-то из группы новообращенных.
  - Синьора Арматурра! Идите-ка сюда!
  Председатель комитета им. Св. Магдалины, намотав на кулак залитые свинцом четки, осторожно приблизилась.
  - Вот она я...
  - Бригадир Короче и сестра Арматурра! Я требую, чтобы вы помирились! Немедленно! Обнимите друг друга! Это приказ! Выполняйте!
  Вчерашние враги сейчас же вцепились друг в дружку мертвой хваткой. Борьба, как и ожидала Мальвина, шла на равных...
  
  От собственного крика у Буратино заложило уши, и он не сразу понял, что в камере посторонние...
  - И давно он так? - обозначил свой интерес к происходящему Главный Начальник Тюрьмы, когда Буратино, почуяв неладное, открыл глаза и закрыл рот.
  - Да с полчаса уже, наверное... - прикинул в уме Старший Надзиратель.
  - А вы, что ж?.. Порядка не знаете?
  - Двадцать пять лет служим... - обиделся Старший Надзиратель. - Хоть бы раз кто слово доброе сказал...
  - Ну, будет, будет! Отвяжи его лучше и второго мне разыщи.
  - Слушаю!..
  Пока Старший Надзиратель отвязывал Буратино от оконной решетки, Главный Начальник Тюрьмы, сопровождаемый толпой нижних чинов, прошелся по камере...
  - Кстати!.. Что это у вас все заключенные у двери в кучу свалены? Вот же свободные нары! И, обратите внимание - вполне себе удобные, крепкие! Все на них, конечно, не поместятся, но, при правильном соблюдении очередности, проблема отдыха в положении лежа может быть успешно разрешена. Такие вещи не следует пускать на самотек - стадное чувство среди низших слоев общества необычайно развито, но в том то и состоит наша задача, чтобы привить им некоторые культурные привычки! Как то - вставать при посещении камеры тюремным начальством...
  - Встать! - в один голос закричали младшие надзиратели, хватаясь за пустые кобуры.
  Куча-мала зашевелилась.
  - Лежать! Ведрос - душу выну! - как эхо донесся до работников пенитенциарной системы голос Бабуса.
  Все успокоилось.
  - То есть, как это - лежать?! - изумился Главный Начальник Тюрьмы. - Вы что же, и обед лежа кушать предполагаете?
  - Не бери на понт, начальник! - пискнул, выползший подышать Пьеро.
  - Взять! - коротко скомандовал Главный Начальник Тюрьмы, и охрана дружно бросилась ловить Пьеро.
  - Вот он! Держу! А-а-а! Попался!
  - Давай его сюда! - подоспел Старший Надзиратель. - Но, но, не балуй! Вот, ужо, господин Главный Начальник Тюрьмы пропишет вам ижицу! - и заржал радостно, как котят встряхнув Буратино и Пьеро железной рукой.
  - Полегче! - поостерег его Главный Начальник Тюрьмы.
  - Да чего с ними цацкаться? Все равно их, того...
  - Что - того?! У тебя, вон, дрова повсюду разбросаны! Что они вообще здесь делают?
  - Да не дрова это...
  - А что?! Чтоб сегодня же не было! - Главный Начальник Тюрьмы сделал страшные глаза и двинулся к выходу.
  "Сволочь какая! Вечно цепляется!" - подумал Старший Надзиратель, трогая обломки казенной мебели мыском сапога. Буратино и Пьеро немного освоились и болтали в воздухе ногами.
  - Куда их, начальник? - обратился к Старшему Надзирателю Бабус.
  - Молчи лучше!.. Наломал дров, так хоть помалкивай!
  - А ты скажи...
  - В печку, куда еще... Щепа одна!
  - Не дам! - медведем взревел Бабус и, разметав широко руки, двинулся на Старшего Надзирателя.
  Тот зажмурился и привалился спиной к стене. "Вот она, смертушка-то! - галопом пронеслось в надзирательской голове. - Хрусть, стало быть, и привет! Ни за что, ни про что..."
  Но, как известно, "ни за что, ни про что" никогда ничего не случается. Со Старшими Надзирателями, во всяком случае... И вот, пока один из них млел и мялся возле стены, пребывающее в подвешенном состоянии тело Буратино описало в воздухе замысловатую дугу и, встретив на своем пути тело Бабуса, произвело ногой пушечной силы удар... Руки Бабуса сами собой сложились внизу живота.
  "Два - ноль! - сообщил Буратино внутренний голос. - Читай эпитафию!"
  - Я тебе обещал!.. - начал свистящим шепотом Буратино, когда белое, как мука, лицо Бабуса оказалось на одном с ним уровне, но в этот момент Старший Надзиратель, придя в себя, взмахнул рукой и огрел им (т.е. Буратино) и Пьеро по широкой, с видами Праги, спине...
  - Гад! Вот же ты гад, Бабус!.. Заставить бы тебя самого... все отстирывать!..
  
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
   "МАЛЬВИНА В САХАРЕ"
  
  Папу Карло взяли сразу за воротами тюрьмы.
  - Превосходный типаж! - восхитилась сестра Арматурра, разглядывая бывшего шарманщика, как барышник лошадь. - Опухшее от пьянства лицо, отсутствующий взгляд!.. Как раз то, что нужно!
  - Я чё то не понял... - заволновался Буратино у Папы Карло на руках.
  - Да еще и с детьми-дебилами! Уси-пуси... Поставить во главе колонны!
  Папа Карло рванулся из державших его рук, но, получив четками по икрам, разом присмирел.
  - Даже и не думай! - улыбнулась ему сестра Арматурра. - Со мной не пройдет...
  На Папу Карло, как хомут, надели какой-то плакат и отволокли в самое начало растянувшейся на два квартала очереди.
  - Пьеро! - одними губами произнес Карло. - Взгляни, дружок, что это там у меня написано?
  - "Я попробовал соль в первый год своей жизни!" - прочел Пьеро. - Пап Карл, это правда?
  Не успел Карло подумать, что ответить, как прозвучала команда: "Массовка пошла!" и колонна двинулась вперед. Чтобы не быть затоптанным, Папе Карло пришлось, чуть ли не бежать всю дорогу - собравшиеся со всего города многодетные матери сразу с места взяли в карьер! Но вот, наконец, показалась площадь перед мэрией, на которой, сдерживаемая шеренгой "Голубых локонов" (полицейских нигде не было видно), колонна развернулась и встала. За спинами собравшихся прогрохотал автомобильный мотор.
  - Так вот! - донесся с подъехавшего броневика голос бригадира Короче. - Мы не позволим! Никому! Мы скажем им: "Нет!" Да... Синьора Арматурра! Поясните, что я имею в виду!
  - Сограждане! - проскрежетала сестра Арматурра, заняв свое место на крыше броневика. - Соль - вот причина всех наших бед! Соль вызывает жажду и тем самым толкает слабых, измученных хлоридом натрия людей в омут пьянства! Мы готовы осудить человека с бутылкой, но почему мы стыдливо молчим, когда кто-то, на наших глазах подносит ко рту соль? Соль разъедает нашу плоть изнутри! Организм мучается, принимая в себя вместе с пищей все новые и новые порции яда, организм через слезы, пот и иные отправления пытается избавиться от причиняемых солью тягот и страданий, но нет!.. Соль проникает в пищевой тракт снова и снова! Она везде! На каждом шагу! От нее нет спасенья! Но самое страшное, что жертвами соли становятся дети! Наши с вами дети! В отличие от взрослых, они еще не способны оценить всю степень опасности таких безобидных, с виду, белых кристаллов... Они тянут соль со стола, тащат ее из дома и рассыпают жуткую отраву, где попало!.. Что ужасного может случиться, думаем мы? Нам невдомек! А между тем, ничто не мешает такому ребенку отправиться на городскую свалку, выкопать ямку и положить в нее денежки!.. Откуда у ребенка деньги?! Кто дал их ему?! Не тот ли это, кто приучил его к виду и вкусу соли, не тот ли, кто нашептывает: "скажи: Крекс! Пекс! Фекс! Скажи: Крекс! Пекс! Фекс..."
  - Ужас какой! - вскрикнула, теряя сознание, особо впечатлительная дама.
  - Да, ужас! - подтвердила сестра Арматурра. - Лучшие люди города, сознающие свою ответственность за наш с вами покой, днем и ночью патрулируют подходы к городской свалке! Но достаточно ли подобных мер, спрашиваю я вас? И сама отвечаю: нет, нет и нет! Нужно раз и навсегда уничтожить это страшное место! Залить азотной кислотой! Засыпать каустиком! Забетонировать, опоясав оное минными полями, рвами, валами, надолбами и колючей проволокой! Это первое, с чего должен был бы начать демократически назначенный глава города, наш мэр! Но, что мы видим?! Свалка, куда стремится проникнуть всякий преступный элемент, даже не огорожена, а соль, этот яд, этот наркотик!.. столь же доступна, что и такой, несомненно, полезный продукт, как сахар!
  При слове "сахар" толпа пришла в неистовство. Именно этого эффекта и ожидала, сделавшая на последнем слове ударение, сестра Арматурра.
  - Да, сахар! Большинство собравшихся по зову сердца перед зданием мэрии - это женщины! Это чьи-то жены, сестры и матери! Где ваши мужья, сестры? Где ваши братья - матери?! Их нет с нами! Они далеко! Они отправились за океан искать сладкой жизни! И они не вернутся, пока в нашем городе свирепствует соляная мафия! Да, мафия! У которой руки по локоть в рассоле, у которой нет иных интересов, кроме наживы на нашей с вами беде!
  - Смерть мафиози! - заорали жены, сестры и матери.
  - Совершенно верно! - одобрила инициативу сестра Арматурра. - Но к кому вы обращаете ваши страстные призывы? Наверное, думаю я, к законной власти, от которой вправе ожидать соответствующих действий... Но, где она, эта законная власть? Где наш мэр? Почему он не с нами? Не означает ли это, что наш мэр против нас? А значит, на стороне мафии?
  В сторону мэрии полетели комья грязи и угрозы.
  - Достаточно! - остановила волеизъявления сестра Арматурра. - Достаточно было произнесено горьких, но справедливых слов! Но, может быть, наш мэр нас просто не слышит? Увлечен работой? Что вы скажете, синьорина Короче?
  - Вторая рота! Восстановите связь господина мэра с народом! - скомандовала бригадир Короче.
  Два десятка в черном с голубым фигур исчезли в здании мэрии.
  - Подождем... - предложила народу сестра Арматурра.
  Никто не возражал, тем более что и ждать пришлось совсем недолго: не прошло и пяти минут, как на балконе появился сам господин мэр с рубиновыми ушами, оформленным под яшму и бирюзу глазом, и с бумажкой в руках.
  - Я рад приветствовать в вашем лице лучших представителей нашего города! - прочитал он, с трудом разбирая почерк Мальвины. - Дорогие друзья! Я счастлив, что именно мне поручено передать вам радостное известие: госпожа Мальвина дала, наконец, свое согласие на то, чтобы нашему городу было присвоено ее имя! Бурые аплодисменты!
  - Бурные аплодисменты! - поправила мэра сестра Арматурра и, подавая пример остальным, яростно захлопала в ладоши. - Ура! Сахар!
  - Ура!.. - оживилась и загудела толпа.
  - Наша Мальвина?! - изумились Буратино и Пьеро, и, переглянувшись между собой, дружно уставились на Папу Карло.
  Тот только пожал плечами.
  - Граждане Мальвинеаполиса! - продолжил читать мэр. - Пришло время искоренить скверну солепоедания в нашем городе, изгнать соль из наших домов, с наших улиц и площадей! Пришло время... л-е... м-е... п-ю... Дальше неразборчиво...
  - Пришло время любить! - уела его сестра Арматурра. - Да, господин мэр, любить! Это божественное слово опорочено мерзкими устами развратников, замарано грязным языком сексопатологов! Но мы еще не забыли истинный, сакральный смысл этого слова! Святая Магдалина! Это не торгашеская формула - ты любишь меня, я - тебя... Вспомним Ромео и Джульетту! Вспомним, чем закончилась их беспорядочная, обращенная друг на друга, так сказать, любовь! Позволю себе цитату: "Нет повести печальнее на свете!.." Так вот: истинная любовь всегда однонаправлена, централизована и четко регламентирована! Да! Нам есть, кого любить! Всей душой, всем сердцем! Массово, так сказать, но организовано... Продолжайте, господин мэр!
  - На производстве и в быту, в будни и праздники, каждый день, каждый час, каждую... Опять неразборчиво!...
  - Пап Карл! Надолго это толковище? - заскучал Пьеро.
  - Не знаю.
  - Может, свалим как-нибудь?
  - Как тут... свалишь? Вся площадь оцеплена!
  - Низом можно попробовать... - влез в разговор Буратино. - Рыльники-то у всех вверх задраны... Должно проканать!
  - А если засекут? - заосторожничал вдруг Пьеро.
  - Я их отвлеку! - вмешался Папа Карло, опуская заговорщиков на мостовую. - Уходите...
  - А ты?!..
  - А-а-а... - махнул рукой Папа Карло и, привстав на мыски, громко выкрикнул: - А как же Крым, господин мэр?
  Услышав слово "Крым", мэр, сперва побагровел, затем побледнел, весь затрясся и выронил из рук бумажку.
  - Крым?! Крым всегда был итальянским! - брызжа слюной, закричал он. - Пользуясь нашей временной слабостью, дикий московит укрепился на крымских берегах, северный варвар овладел наследием величественной Генуи и прекрасной Венеции! На священных для каждого итальянца руинах Кафы и Солдайи он посеял овес для своих монгольских лошадей! Воздвиг отвратительные капища на могилах наших предков! Почему мы все это терпим?!..
  - Так в тексте? - поинтересовалась у сестры Арматурры бригадир Короче.
  - Какое там... Господин мэр!
  - Что - господин мэр?! - окрысился господин мэр. - Где Скуадра Адзурра, я вас спрашиваю? Где наша славная морская пехота?! Почему мы не стукнем кулаком по столу, не дадим Советам хорошего пинка под зад? Сколько еще наш родной итальянский Крым будет топтать сапог оккупанта?!
  - Твоя мамочка! - зарычали из толпы и притихшее, было, собрание заволновалось. - Сопсем дурак синен баш?!
  - Кто этот трибун? - выразила свой восторг мечущей в мэра треух фигурой бригадир Короче. - Кто этот исполин, этот могучий человечище?
  - Позвольте... - близоруко сощурилась сестра Арматурра. - А-а! Это князь Шарафутдинов, наш дворник!
  - Кня-а-зь?! - обомлела бригадир Короче. - Что же вы молчали?! А мы тут слушаем черти кого!.. Всем тихо! Тихо, я говорю! Слово имеет князь Шарафутинский! Просим, Ваше Сиятельство!.. Просим!
  Князь Шарафутдинов не стал долго ломаться. Он произнес короткую, но зажигательную речь сразу на двух языках. К сожалению, ни Буратино, ни Пьеро не могли уже услышать выступление нового мэра Мальвинеаполиса: к тому времени они были далеко...
  
  - Ребята! Буратино! Пьеро! - обрадовался Пудель Артемон. - Братцы, не посторожите минутку у входа? Мне только письмецо отписать...
  - Валяй! - смилостивился Буратино. - Петро, займи оборону!
  - Я быстренько! Я скоренько! - завертелся юлой Артемон. - Я одна нога там, другая здесь... - и, лизнув Буратино в нос, унесся огромными скачками.
  - Слушай, Бура, - сказал Пьеро, задумчиво разглядывая фасад театра. - Как ты думаешь - пустит нас Артемон к Мальвине, когда вернется?
  - Тут и думать нечего... - ответил Буратино и подумал: "Пустит?" "Не-а... Не пустит!" - отозвался внутренний голос. - Не пустит... - повторил Буратино.
  - Слушай, Бура, - сказал Пьеро. - Тебе не в падлу одному на стреме постоять?
  - А ты куда?..
  - Туда... - кивнул Пьеро на входную дверь.
  - А можно?..
  - Мне - можно!
  - А мне, значит, нет?! - возмутился Буратино. - Я здесь, если хочешь знать, вообще, типа, директор!
  - Чё ты ко мне вяжешься? Я, что ли, тебя не пускаю?!
  - А кто?!
  - Конь в пальто! - отрезал Пьеро и потянул на себя дверь.
  - Ну, нет! Я первый! - решил не уступать Буратино.
  - Нет, я!
  - Нет, я!..
  Друзья обменялись пинками и, изо всех сил мешая один другому, оба протиснулись, наконец, в вестибюль...
  
  - Боже, ну какой тупой! - ужаснулась Мальвина, отнимая от уха телефонную трубку.
  - Анхель - голюбой полёс?! Мой непонимайт! - неслось из микрофона.
  - Ангел с голубыми волосами! - прорычала Мальвина, возвращаясь к разговору. - Непонимайт?!
  - Найн! Голюбой полёс - не есть гут!
  - А марки - гут?
  - Марки - гут! - согласился с Мальвиной собеседник. - Марки - зеер гут! Голюбой анхель - я?
  - Я!.. Я - голубой ангел! А вот кто вы...
  Мальвина не успела закончить - дверь в кабинет распахнулась и Буратино, верхом на Пьеро, проскакал через всю комнату.
  - Одну минуту! - сказала Мальвина своему собеседнику и прижала телефонную трубку к груди.
  - Айн минут? - удивился тот, но возражать не стал. - Яволь! Айн! Цвай! Драй! Фир!.. Фюн...
  - Прекратите немедленно! - закричала Мальвина, ухватив свободной рукой Пьеро под уздцы. - Что делают посторонние в особо охраняемой зоне?!
  - Да! - поддержал ее, спешиваясь, Буратино. - Что делают посторонние в моем кабинете?! Валите-ка все отсюда!..
  - Пьеро! - трагическим голосом произнесла Мальвина. - От кого, от кого, но от тебя я такого не ожидала! Уйми своего дружка-уголовника - у меня важные переговоры с кинорежиссером из Германии, а вы тут скачки устраиваете!
  - Бура, ну чего ты?.. Пойдем, выйдем...
  - Если я выйду, то тебя вынесут!
  - Извините, господин режиссер - нам не дадут спокойно закончить! Ауфвидерзейн! Я вам перезвоню... - Мальвина положила телефонную трубку и уселась за письменный стол. - Значит так! Вы, двое! Немедленно мыть руки, чистить уши и бегом в тюрьму! Вас, небось, уже с собаками по всему городу ищут!
  - Да?! - протянул издевательски Буратино. - А это ты видела?.. - и потряс в воздухе справкой об освобождении.
  - Ничего не значит! Какой там номер телефона у Главного Начальника Тюрьмы? - спросила, глядя на Пьеро, Мальвина.
  - А ну ложь трубку, поганка, пока я стекляшки тебе не выдавил! - делая из пальцев "козу" зашипел Буратино.
  - Ой, боюсь, боюсь! - заблеяла Мальвина тоненьким голоском и нырнула под стол, но, уже секунду спустя показалась вновь, прижимая к груди что-то тяжелое и страшное... - Что, съел?!.. Считаю до трех!.. Раз! - сказала она сурово и взвела курок.
  - Атас, Бура! У нее волына! - выпучил глаза Пьеро.
  - Совершенно верно... Два! - пела Мальвина, изо всех сил давя на спусковой крючок.
  - Три! - в ужасе закричали Буратино и Пьеро, выбрасываясь в открытое, по случаю майской жары, окно.
  Из широкого, как у пушки, жерла вырвался сноп пламени, грянул гром, и всю комнату заволокло едким, отвратительно пахнущим пороховым дымом. Когда Мальвина пришла в себя, дым почти рассеялся и сквозь него отчетливо проступил кусок синего итальянского неба с мечущимися, взад и вперед, ошалевшими голубями...
  
  Здание тюрьмы тряхнуло так, что Бабус едва удержался на нарах.
  - Бура! - сказал он придушенным голосом и бросил карты. - Эй! Помогите мне подняться...
  Бабуса поднимали всей камерой, а затем, построившись в две шеренги, целую минуту стояли молча, пряча друг от друга глаза...
  
  - Мальвина! Мальвина! - скандировала толпа, когда среди ясного неба громыхнуло...
  - Что это было?! - присела от страха сестра Арматурра. - Бригадир Короче?..
  - Теракт, вы думаете?!.. - помрачнела бригадир Короче. - Солееды звереют?
  - Кто их знает...- опасливо глянула на нее сестра Арматурра. - Давайте-ка сворачивать мероприятие...
  - Раз-з-зойдись! - закричала на граждан Мальвинеаполиса бригадир Короче. - Во избежание несанкционированных жертв - по домам, бегом марш! Пошли! Пошли! Факельное шествие будете смотреть по месту жительства ... Господин мэр, гоните всех к чертовой матери!
  - Ходи, ходи! - крикнул князь Шарафутдинов. - Китегез моннан!
  - А сахар?! - возмутились демонстранты. - Два кило в руки обещали! Сволочи!..
  - Сам твой сволошь! - не поддавался новый мэр. - Твоя мамочка! Кем сина щикяр обистчал?!
  - Вот она! - выдохнула толпа, и сотни рук указали на сестру Арматурру.
  - А я и не отказываюсь... - насупилась та. - Будет вам сахар! Ужретесь...
  
  Плот с пассажирами, оставляя за собой черную борозду в сплошном, серебрящемся от лунного света поле ряски, выплыл на середину пруда и встал на якорь.
  - Где-то здесь... Сейчас поищем! - сообщил Дуремар и, опустив в воду сачок, принялся исследовать дно. - Есть! Зацепил!..
  Поверхность пруда вспучилась и из расходящейся кругами воды показалась большая змеиная голова.
  - Ну и как это называется? - поинтересовалась голова. - Сняли прямо с горшка!
  - Извините нас, синьора Тортила! - несколько смутившись, ответил Папа Карло. - Мы думали, вы просто спите...
  - Да, сплю! На горшке и сплю! Потому что ночь! А у вас, что здесь за сабантуй? Дня уже мало?
  - Днем на улицах патрулей до черта! - подал голос Буратино.
  - Дома сидите! Я, вон, триста лет из дома ни ногой... И ничего! И еще столько же просижу, если вы, паразиты, со свету меня раньше не сживете!
  - Не просидите, милочка! - включилась в разговор Лиса Алиса.
  - Это почему же? Ты, что ли, рыжая, мне не дашь?!
  - Я-я?! Да после таких ваших слов я минуты лишней здесь не задержусь! Дуремар! Верните меня на берег! Отпустите эту старую неврастеничку и гребите!..
  - Да успокойтесь вы, наконец! - не выдержал Карабас Барабас. - Какого черта... Мир, можно сказать, рушится, а они отношения выясняют! А у вас тут, чтоб вы знали, синьора Тортила, аэрация с рекультивацией и перепрофилированием назревают...
  - Я, молодой человек, самого Наполеона Буанапарта пережила!..
  - Наполеон на месте вашего пруда коммунальных объектов не возводил!
  - Стройка здесь будет, тетка Тортила... - пояснил карабасовы слова Дуремар. - Санаторий для первых лиц... Понимаешь?.. А на этом самом месте...
  - Что ли... плавательный бассейн?.. - с надеждой в голосе спросила Тортила.
  - Канализационный отстойник сама знаешь с чем...
  - О-о-о!.. И... и вы смолчали, Дуремар?! Как вы могли?! Выньте немедленно из-под меня ваш сачок! Вы мне отвратительны!
  Тортила была неправа, нападая на Дуремара. Он-то, как раз, сделал все что мог! На следующий день после обнародования планов администрации по "улучшению санаторно-оздоровительного обслуживания особо нуждающихся жителей Мальвинеаполиса", в газете для мужчин "Будем!" появилась его статья: "А как же пиявки?", в которой Дуремар призывал власти города к дискуссии... Призыв был услышан: очень скоро к зданию редакции подкатили два грузовика со штурмовиками и, высадив десант (в помещении "Будем!" разместился штаб "Голубых локонов"), увезли главного редактора и его заместителя в неизвестном направлении. Сам Дуремар дебаты, счастливо, избежал, отсидевшись в пустующей собачьей будке.
  - Околел бы, наверное, если б не синьор Барабас! Кормил, поил меня всю неделю, по ночам выгуливал!..
  - Как это - выгуливал?! - ужаснулась Тортила. - Как... собаку?!
  - Почему - как собаку? Как человека! То пиратом одноногим меня вырядит, то Ричардом III, а сам рядом ходит...
  - Какой ужас! - расчувствовалась Черепаха Тортила. - Простите меня, голубчик, дуру старую!
  - Да будет вам...
  - Нет, простите! - настаивала дура, подгребая ближе к Дуремару. - Вы так страдали... Ой, кто это?!
  - Да я это, Дуремар! Просто, на мне форма гимназистки юной надета...
  - Вам в ней... удобно?
  - Поддувает немного снизу, а так ничего...
  - Ноги побрейте...
  - Какие нежности! - фыркнула Лиса Алиса.
  - Да, пора переходить к делу! - вмешался Карабас Барабас. - Действовать, действовать, действовать! Но как?!
  - Как? - влез Пьеро.
  - Уйди! - отстранил его Карабас Барабас. - Научите нас, синьора Тортила! Сил нет! Днем еще ничего, а ночью самая жуть! Маньяки-солееды объявились: детей, говорят, крадут и кровь из них пьют, потому что соленая!.. И ничего против них не помогает - только если образ Мальвины-великомученицы кто у сердца держит, того не трогают! Это все слухи, конечно, а вот гроб о двенадцати колесиках я собственными глазами видел - ездит он от дома к дому и, если найдется у кого хоть щепотка соли, того, говорят, живьем на кладбище свозит!..
  - Бе-бе-бе! - опять влез Пьеро.
  - Да уйди ты! А еще, говорят, покушение на Самое было: бомбу в нее враги бросили, убить хотели, да ангел небесный крылом своим заслонил! И молвил слово ей таковое: "Ты, Мальвина, верным путем идешь, оттого-то мафия и злобствует! Ты зефирных дворцов с шоколадными колоннами для народа хочешь, а они весь мир солью потравили и оттого люди счастья собственного не видят!.."
  - И вы всему этому верите?! - изумилась Черепаха Тортила. - Вы!.. вы же взрослый человек!
  - Умом-то я понимаю, а сердцем все одно страшусь... - опасливо оглянувшись, зашептал Карабас Барабас. - Так, порой, солененького захочется, что подумаешь: "Может, я и есть тот маньяк-солеед, каким детишек пугают?" И сахар не помогает!.. А то, как сейчас, сам на себя злюсь - что ж я, думаю, дурак старый, кривляку эту в наставницы себе записал?!
  - Кто это - кривляка? - снова влез в разговор Пьеро.
  - Да Мальвина твоя разлюбезная! Пойди, погуляй! Буратино! Синьор Карло! Займите же его чем-нибудь...
  - За базар ответишь? - не унимался Пьеро. - Она бикса моя, Мальва-то!..
  - Отвечу!.. - заявил Барабас, поднимаясь во весь свой великолепный рост. - Ты, паршивец, меня уже достал!
  В прежние времена Пьеро испугался бы. Принялся бы прятаться, убегать или валяться в ногах, моля о пощаде. Но тюрьма сделала его свободным от подобных глупостей...
  - Порву! - выкрикнул он и не успели Черепаха Тортила, Папа Карло, Буратино, Дуремар и Лиса Алиса моргнуть глазами, как Пьеро прыгнул на Карабаса Барабаса и повис, уцепившись за концы его шейного платка.
  - Снимите это с меня! - завизжал Карабас, пытаясь стряхнуть с себя озверелую куклу.
  Но не тут-то было: Пьеро уже почти полностью заполз под бороду своего бывшего владельца и в руки не давался... Не желая быть свидетелем самого страшного, Черепаха Тортила дала дифферент на корму и, уйдя на глубину, легла на грунт.
  - Есть! - сообщил Буратино. - Ухватил за что-то!.. Тяните меня!
  - Пусти! - вырывался Пьеро.
  - Сам пусти! - парировал Буратино. - Слышь ты, альфонс тряпошный! Барабас нормальный пацан...
  - Кадык ему вырву - будет нормальный...
  - Да чтоб тебя!.. - осерчал Буратино и, упершись ногами в живот Карабасу Барабасу, потянул Пьеро изо всех сил...
  На карабасово счастье, душивший его платок сам собой развязался и Буратино с Пьеро полетели в воду...
  - Сачком, сачком их подцепляй! - заметался на плоту Папа Карло. - Дуремар! Ну что же вы?!
  - Кошмар какой-то! - сказала Лиса Алиса, схватившись за голову.
  - Поймал! - сказал Дуремар, выуживая из воды сачок.
  - Ух, хороша водичка! - сказал Буратино, с разбегу запрыгивая на плот.
  А Карабас Барабас ничего не сказал - он и дышал-то через силу!..
  Когда волнение на поверхности пруда полностью улеглось, Тортила продула баласт и всплыла...
  - Ну, вот что!.. Мне всегда есть что сказать, - известила она встречающих. - Но при этом вашем хулигане Пьеро я и рта не раскрою! Мне он кажется опасным...
  - Да нет, тетка Тортил! - рассмеялся Буратино. - Мы его за борт вывесили! Вон он, в сачке сушится!
  - В таком случае... Что, в таком случае? Ах, да... Переходим к опросу свидетелей! Алиса! Иди-ка сюда... А ты, Карло, приготовься...
  А о Пьеро все забыли. Вода лила с него ручьями, затекая в уши и рот...
  - Замочил... - ревел Пьеро. - Бура замочил меня... замочил кореша... замочил меня... па-а-а-адла-а!
  
  Утреннее заседание Совета Мудрейшин проходило нервно: продвижение мирового бренда "Мальвина в сахаре", сулящего в будущем баснословные барыши и полную власть над миром, в настоящем требовало лишь новых и новых расходов.
  - Я вам не дойная корова! - оповестила Мудрейшин Мальвина. -Учитесь экономить!
  - Да на чем? - всплеснула руками сестра Арматурра. - Производители вздувают цены на сахар! Кондитерские фабрики затовариваются! Рекламные агентства наглеют! Правительство Лихтенштейна поднимает ввозные пошлины!
  - Что вы вечно кипятитесь? - вмешалась генерал Короче. - Сказано - экономить, вот и экономьте!
  - А почему бы вам самой не подать нам пример? - съязвила сестра Арматурра. - Мундирчик выбрать поскромней... Квартирку попроще...
  - Не сметь!.. Не сметь со мной так разговаривать! - вскочила генерал Короче. - Я солдат! Мне вообще ничего не нужно!
  - Булды! - поймал ее лениво за руку князь Шарафутдинов. - Син кычкырасын, ул кычкыра - какой толк? Щакер нужин? Нужин! Лихтыншын нужин? Нужин! Взятка биргя? Нужин! Солдат туда-сюда? Опят нужин! Денги - юк! Нишлим? Сидим, курим!
  - Может быть, нам следует ограничить, временно, разумеется, размах наших операций? - спросила вкрадчивым голосом сестра Арматурра, заметив, что Мальвина хмурится. - В Африке, например? Там и без нас теперь беспорядки...
  Речь ее прервал телефонный звонок.
  - Какого черта? - устало спросила, взяв трубку, Мальвина. - Я занята... - и вдруг подскочила, как на пружине. - Проводи ко мне в кабинет! Я лечу!..
  - Что это с ней?! - удивилась генерал Короче бегству главнокомандующего. - Горим?..
  
  - Здравствуйте, господин...
  - Барон Ротшильд-младший! - представился господин Ротшильд и приложился к ручке. - Ах, какой с вас парфюм!
  - Ничего особенного... - протянула Мальвина, разглядывая посетителя. "Тоже мне, барон! - подумала она разочарованно. - Да у нас князь Шарафутдинов лучше одевается!"
  - Чем обязана?
  - Деточка! Я с вас любуюсь! Знаете, что мне сказала английская королева в последний раз? Она сказала мне: "Хаим! Уже садись - здесь все свои! Не делай мне церемоний!" Смешно, правда?
  - Прошу садиться, господин барон!
  Барон поблагодарил и сел в кресло.
  - Что же вам еще говорила Ее Величество? - поинтересовалась Мальвина после некоторой паузы.
  - Что и всегда! "Хаим, перестань таскать мои ложки!" или: "Когда ты позовешь меня опять в гости?" Самые обычные разговоры...
  - Королева запросто ходит к вам в гости?
  - Когда-то ходила, потом перестала...
  - Как это, должно быть, грустно... что перестала!
  - А-а!.. Она никогда не умела себя вести! Всюду совала свой нос! Пришлось ее, в конце концов, выгнать...
  - Как?.. Английскую королеву?!
  - Кого же еще? Конечно английскую королеву! А вы бы как поступили?
  - Ну... У меня никакого опыта по этой части!
  - Я вас умоляю!.. Вы бы ее просто убили, а я только выставил за дверь!
  - Да что ж она такое вам сделала?!
  - Сунула руку в кадку с моим Пальмум Монетикус! Вы себе представляете?!..
  - Что такое этот ваш... Пальмус... как его там?
  - Деточка! Ну что вы мне играете? Вы не знаете, что такое Пальмум Монетикус?..
  - Впервые слышу!
  - Тогда я попал по адресу! Нет, серьезно?..
  - Абсолютно!
  - Невероятно! Я себе думал, что такого уже не бывает! Боже ж мой... И что вы за меня скажете?
  - Что я должна сказать? - не поняла Мальвина.
  - Ой! Ну, за мой пинджак, брюки и остальной имидж? Вы же не думаете, деточка, что я захаживал к английской королеве в разных туфлях и без носков?
  - Вы еще и без носков?!
  - Да! Представьте себе! Барон Ротшильд-младший - без носков!
  - Вам бы, пожалуй, следовало их купить...
  - Да-а?! С каких шишей?.. Барон Ротшильд-младший беден, как мышь полевая!
  - Неужели ваша финансовая империя... того...
  - Таки нет!.. С империей, как раз, все в порядке! С ней полный ажур! Не в порядке я сам...
  И барон Ротшильд-младший, вкратце изложив свою биографию, перешел к сути:
  - Я не праведник, чтобы пить одну воду!.. Я копаюсь в земле, и мне требуется разрядка! Наутро, конечно, голова в глубоком... простите мне мою латынь, но, может быть, там ей и место? Одним словом, прихожу я как-то в себя, а подлец дворецкий распахивает дверь и заявляет: "Ваши родственники, сэ-э-р!" И не успеваю я открыть рот, чтобы крикнуть: "Гони их в кухню!", как весь этот кагал вваливается в мою спальню и начинает тянуть с меня деньги: "Хаим! Ты же в курсе, как страшно мы тебя любим! Мы так не любим собственных детей, будь им пусто! Но скажи, Хаим, когда ты перестанешь рвать нам сердце через свои кутежи? Если ты не знаешь, куда девать деньги - обратись к нам! Мы тебе не чужие!" Я начинаю нежно с ними прощаться, но они только мотают мордами: "Нет, Хаим, нет - мы не можем так легко тебя потерять! Бог сделает нам Содом и Гоморру за такое отношение! Конечно, мы готовы стерпеть и то, и другое, но ведь не за просто так! У нас тоже есть гордость!" Я называю им сумму. Они тоже называют мне сумму, но это совсем не та сумма, чтобы мне понравиться! Конечно, я выхожу из себя! Я начинаю демонстрировать моим родным различные части своего тела и вдруг замечаю посреди них Главного Королевского Судью и двух его заместителей!.. Каково?! Я тут же заворачиваюсь в простыню и делаюсь похожим на Понтия Пилата, но это только веселит моих родственничков еще больше! "Хаим! Ты дурак! Мы станем тебя лечить!" - говорят они мне и отправляют лечить. А ровно через два месяца я покидаю лучшую психиатрическую лечебницу Англии с помощью садовой лестницы!.. И вот я здесь!..
  - Но... с какой целью... барон?.. Я, конечно, сделаю для вас все, что в моих силах, но право, стоило ли из-за пары носок тащиться в такую даль?
  - Барон Ротшильд-младший не нищий, чтобы нуждаться в каких-то там носках! Я здесь, потому, что выбрал вас орудием моей мести! Как вам такое счастье?
  - Ну, знаете ли!..
  - Что вас не устраивает?!
  - У меня много других, не менее важных дел!
  - Какие у вас могут быть "не менее важные" дела?
  - Разные! А потом... Почему именно я?
  - Вы молоды, вы неопытны, вы даже не знаете, что такое Пальмум Монетикус! Чего же мне еще желать?
  - Благодарю вас, барон, за то, что нашли для меня время! Вас проводят...
  - Ну, как вам будет угодно... - сказал, поднимаясь из кресла, Ротшильд-младший. - Позволите один последний вопрос?
  - Последний... позволю...
  - Если вы обещаете не бросаться на меня с кухонным ножом, не бить по голове ножкой от стула... (Мальвина пожала плечами) и сами не собираетесь умирать с сердечного приступа... (Мальвина кивнула), я бы очень поинтересовался, деточка: сколько таки золота приносит ваше денежное дерево, ваш Пальмум Монетикус?..
  У Мальвины перехватило дыхание...
  - Измена! - прошипела она. - Кто... кто вам меня продал?!..
  - Посмотрите через мой карман, деточка, - сказал Ротшильд-младший холодно, демонстрируя Мальвине дыру в подкладке пиджака. - С вас достаточно?..
  Мальвина замотала головой.
  - Ну, хорошо! Я скажу! Все более-менее приличные состояния приносит только Пальмум Монетикус, денежное дерево! И плюньте в глаза тому, кто скажет, что это не так! Некоторые выскочки, правда, ухитряются зарабатывать кое-что на нефти, но это уже моветон - мы их в свой круг не допускаем! А вы себе подумали, что одна такая?
  Мальвина кивнула.
  - Так вот нет! У каждого миллионера есть свой Пальмум, но не каждый миллионер умеет правильно с ним распорядиться! Он сыплет соль, крексит, фексит, пексит, а потом удивляется: ах, почему я не Ротшильд?! Так какой у вас урожай, госпожа Мальвина?
  - Сто шестьдесят восемь фунтов, в среднем...
  - В неделю?
  - В день...
  - В день?!.. Так... какого же размера у вас растение?
  - Метров пять в высоту...
  - О-о! Монстр! Я могу вас очень поздравить - мой был меньше! Хотя давал, само собою, больше... Тут дело в правильной подкормке и уходе. Всего вам доброго, госпожа Мальвина!
  - Куда же вы?! - перепугалась Мальвина.
  - А разве у вас нет "не менее важных" дел, чем слушать какого-то Ротшильда?.. Я вас умоляю...
  - Какой вы злой, милый, милый мой барон! - ухватив Ротшильда-младшего за штанину, произнесла Мальвина игриво. - Я вас никуда не пущу! Хотите что-нибудь выпить?
  - В хорошей компании? Что ж...
  - Мудрейшины подойдут? Нет... Ну их к черту! При них не поговоришь... А хотите, я их совсем разгоню? Будете моим единственным заместителем!
  - Покажите мне ваш Монетикус и если он такой, что вы говорите...
  - Такой, такой, не сомневайтесь!..
  - Увидеть бы, а уж там...
  - А уж там?.. Ну ладно, давайте мне вашу руку!..
  Ротшильд-младший протянул Мальвине руку и, что-то блестящее выскользнуло из его рукава. Он тотчас засунул это "что-то" обратно, но Мальвина все равно заметила...
  - Что это у вас?
  - Рука, деточка, - сказал Ротшильд-младший и, обхватив одной кистью обшлаг рукава, покрутил другой в воздухе. - Самая обычная баронская рука...
  - Нет, внутри еще что-то было!..
  - Деточка, если что и было, то сплыло...
  - Барон, я не ребенок! Покажите!
  - Да я сам не знаю, что там может быть... - сдался, наконец, Ротшильд-младший.
  - Забавная вещица!.. - улыбнулась Мальвина, извлекая из рукава господина барона столярную пилу. - Что это?
  - Понятия не имею! Может, пилка... для ногтей?..
  - Великовата... вам не кажется? Даже, для такого барона, как вы!
  - Я только предположил... Видите ли, деточка, эта вестчь не моя! Пиджачок-то у соседа по палате одолженный, а пилками я в жизни не пользовался! С трех лет ногти грызу...
  - Да-да-да... - вдруг сделавшись какой-то сонной, протянула Мальвина.
  - Когда вы не хотите, мы можем никуда уже не идти... Что я, Пальмум Монетикус не видел?
  - Нет, отчего же? - встрепенулась Мальвина. - Пойдем! Непременно пойдем! Вот только носочки, сперва, примерите...
  - Ах, об чем вы все время думаете...
  - Я думаю исключительно об вас, мой милый барон! - вспрыгивая на приступочку и усаживаясь с нее на край письменного стола, прощебетала Мальвина. - Прошу!
  Из тумбы, сам собой, выскочил большой металлический ящик...
  - Они там! - хихикнула Мальвина. - Суйте руку!..
  Барон Ротшильд-младший насторожился.
  - Право, не стоит так себя беспокоить...
  - Барон! Мы теряем время!
  - Он такой глубокий!..
  - Барон!
  - Ну, хорошо, хорошо... - уступил Ротшильд-младший и с явной неохотой полез в ящик. - Капканов нет?
  - Ну, что вы... - протянула Мальвина, нажимая на скрытую краем столешницы кнопку. - У нас по-простому!
  - Ой-ой-ой! - запричитал Ротшильд-младший, по самое плечо прикушенный подлым ящиком. - Пустите! Мне больно!
  - Какой вы нежный! - посетовала Мальвина. - Ну, разве ж это больно? Вот это, - покрутила она пилой перед носом господина барона, - действительно может быть больно!
  - Что вы с меня хотите? - цепенея от ужаса, спросил Ротшильд-младший.
  - Еще не придумала!
  - Отпустите!
  - Неудачное предложение!
  - Я вам все скажу!..
  - Все не надо...
  - Что же вам надо?..
  - Какой вы недогадливый! Или... хитрый?!
  - Не понимаю!
  - Не понимаете... - вздохнула Мальвина и поцокав языком, предъявила Ротшильду-младшему надпись на ручке пилы. - Джи. Си. Эн. Так помечает свой инструмент Джузеппе Сизый Нос, мой столяр.
  - Я все объясню!..
  - Не свистите! Итак... Вы клептоман?
  - Я-я?! - изумился Ротшильд-младший и тут же закивал. - Да, да... Конечно!
  - Вы таскаете ложки со стола, мыло из умывальника, столярный инструмент...
  - Никак не могу удержаться! - пожаловался барон-клептоман.
  - ...и при этом, вышвыриваете из своего дома английскую королеву за одно-единственное, невинное проявление женского любопытства! Что вы скрываете?!
  - Вам я все открою...
  - Конечно, откроете! - усмехнулась Мальвина, делая пилой движения, каким обычно пилят дрова. - Так что вы подсыпали вашему Пальмум Монетикус вместо соли?
  - Мне трудно говорить...
  - А так? - спросила Мальвина, приставляя пилу к плечу Ротшильда-младшего. - Повторяю вопрос: если не соль, то что?..
  - Осторожно! Она острая!.. - пискнул барон.
  - Не отвлекайтесь! Если не соль, то что?!
  - Сахар!
  - Сахар?! О-о-о... - простонала Мальвина.
  - Или сахарин! Но сахар лучше...
  - А какие слова при этом говорили?
  - Ну-у... самые обычные...
  - Крекс! Пекс! Фекс?
  - Кажется...
  - Кажется?!
  - Только задом наперед! Фекс! Пекс! Крекс!
  - Барон, вы прелесть!
  - Отпустите меня, деточка... Я уже все вам сказал!
  - Барон! Не будьте занудой! Я должна сперва проверить... Посидите пока тихонечко, а как вернусь - все обсудим! Идет?
  - Мне ничего уже не нужно!
  - Да?.. А мне нужно! Ух, что я с вами сделаю... в случае чего! - погрозила Мальвина пальчиком и выбежала, хлопнув дверью.
  Барон Ротшильд-младший тут же стянул свободной рукой с себя ботинок и пальцами ноги принялся исследовать тот край стола, на котором минуту назад сидела его мучительница ...
  
  Мальвина разогнала кукол чистить зубы и осталась в мастерских одна со своим Пальмум Монетикус.
  - Лапа моя! - погладив гладкий, лакированный ствол, проворковала она нежно. - Мамочка сладенького тебе принесла! Будем кушать?
  Пальмум не ответил ей... Тогда Мальвина раскрыла кулек с сахаром и высыпала содержимое в кадку. Следом вылила чашку воды.
  - Фекс! Пекс! Крекс! - сказала она Пальмум Монетикусу. - Ну, давай!..
  С дерева посыпались золотые листочки - от почти полновесных, до самых маленьких.
  - Ну, допустим... - сказала себе Мальвина, пережидая золотой дождь. - Это у нас перезагрузка. А дальше?..
  А дальше произошло страшное: Пальмум Монетикус издал неприличный звук, выбросил из себя целый ворох фальшивых облигаций и просроченных долговых обязательств, да и загнулся... "Дефолт... Твоя мамочка!.." - еще успела ужаснуться Мальвина до того, как ее повлекло в глубокий, затяжной обморок...
  
  - Чуть руку мне не отпилила! - жаловался Дуремар, передавая Карабасу Барабасу нос Рошильда-младшего. - Синьор Барабас, вы меня слышите? Это следует немедленно вывезти из города и тайно закопать!
  - Сделаю! - пообещал Карабас. - Так, значит, ничего не получилось?
  - Какое там! Ноги едва унес!
  - Ангел небесный с ней в паре работает! - заговорил Карабас Барабас убежденно. - Одна шайка-лейка...
  - Переодеться бы мне во что-нибудь неприметное... Да к себе, домой, в будку!
  - Выбирайте! Супротив нее мы насекомые... Всех нас к ногтю следовало бы... - вернулся Карабас к любимой теме, но тут в дверь позвонили...
  - Не выдавайте меня! - ныряя под паранджу, застонал от ужаса Дуремар. - Спросят, скажите, что я ваша тетка из Самарканда! Очень строгих правил...
  В дверь забарабанили. Барабас пошел открывать...
  - Удавиться спокойно не дадут! - бубнил он под нос себе недовольно. - А вот, ежели, от конины их в сахаре меня наизнанку выворачивает? Ежели я без соли с ума свихиваюсь? Пусть берут!..
  Но за дверью Карабаса Барабаса ждал не взвод "Голубых локонов", не гроб о двенадцати колесиках, а самый обыкновенный деревянный мальчишка...
  - Получилось! - на всю улицу заорал Буратино, едва Карабас Барабас открыл ему дверь. - Город объявлен на осадном положении! Всех носатых хватают! Здорово, правда?! - и, поманив к себе Барабаса пальцем, на ухо спросил, понижая голос. - Пьеро не видели? С утра его ищу...
  
  В Мальвинеаполисе царила неразбериха, какая бывает на корабле, с которого на берег побежали крысы. Ничего не понимающие горожане высыпали из своих домов. К их неописуемому удивлению с улиц и площадей Мальвинеаполиса исчезли не только полицейские, но и патрули "Голубых локонов", что было совсем уж странно. Сам собой возник стихийный митинг.
  - Бей носатых! - крикнул кто-то, взобравшись на столб с репродуктором. - Житья от носатых не стало! Они против власти народной агитируют! Они с солеедами заодно!..
  - Э-э! - сказали в толпе. - Да он сам - носатый!
  - Да вы что, братцы?! - не поверил тот, но на всякий случай взобрался повыше. - Какой же я носатый? Я ушастый...
  - Да ты в профиль-то себя видел? Носатый и есть! Тяни его вниз, ребята - он сам себя выдал!
  Ушастому наверняка пришлось бы солоно, но на его счастье, вдруг, ожил репродуктор, за который он держался обеими руками.
  - Бразерс энд систэз! - прозвучал, сильно искаженный динамиком, голос Мальвины-великомученицы. - К вам обращаюсь я, френдс а майн! В эти самые клокс, в эти самые минитс решается главный вопрос современности: туби, о нот туби? Туби ли нашему замечательному городу, туби ли свободными его жителям, туби ли Великой Сахарной революшен? Сори! Мне недостает слов, которыми можно описать трагический характер последних событий... Джаста момент!
  Мальвина сделала великолепную паузу, после которой опять назвала своих слушателей "братьями энд сестрами" и, несмотря на ограниченный словарный запас, перешла к описанию последних событий. Ход их был ужасен и оптимистичен одновременно: по сведениям комитета "Несравненной радости" им. Мальвины-страдалицы, мафия всего мира, готовясь предпринять беспрецедентное по масштабам наступление на завоевания Мальвиновой революции, сосредоточила в районе фаст-фуд "Трех пескарей" ("Да это же совсем рядом!" - охнули в толпе) не менее двух танковых армий... К месту предполагаемой атаки немедленно выехала правительственная комиссия в составе маршала Короче и офицеров ее штаба... Сведения подтвердились: враг уже запускал моторы, чтобы двигаться на Мальвинеаполис. "Не пустим! - решили отважные офицеры. - Пусть ни одна из нас не вернется, но неприятельские танки не войдут в наш Священный город!" И они приняли неравный бой! И все погибли, но не пропустили к Мальвинеаполису врага - понеся огромные потери, он в панике отступил! Среди личных вещей мисс Короче, Мальвине попался листок бумаги с последними записями маршала... Это были стихи...
  ... - "Ах, оставь!" - так назвала она свою лебединую песню! У нас есть возможность услышать этот шедевр, этот хит в исполнении хора литл бойс энд литл герлс при радиостанции "Эхо Мальвинеаполиса"...
  Грянул оркестр и на собравшихся перед репродуктором обрушилось:
  
  Оставив на младших родимый очаг,
  Отдав им ключи от квартиры,
  С Мальвиною в сердце, с отвагой в очах
  Творим мы историю мира!
  
  Подруга! Я вижу, как рвешься ты в бой,
  Затвор у винтовки лаская!
  Не домик в деревне - пожар мировой!..
  Мы вместе с тобой зажигаем!
  
  А помнишь наш глобус? Подумать, кто б мог,
  Как скоро увидим мы берег
  И в водах индийских отмоем сапог
  От пыли европ и америк!
  
  А там, утерев рукавом кровь и пот,
  Мы вспомним, достигшие цели,
  Как девичьей грудью ложились на дот!..
  Как в битвах себя не жалели!
  
  Оставь, наконец, свой нелепый очаг!
  Не мы тебя - время торопит!
  С Мальвиною в сердце, с отвагой в очах
  Займи свое место в окопе!
  
  - Слип май френд! Спи спокойно, сладкая наша! - проникновенно произнесла Мальвина, когда детские голоса умолкли. - Никогда уже не отмыть тебе сапоги в океане оф Индиан, но это за тебя сделают другие! В Париже энд Лондоне, в Нью-Йорке энд Берлине, в Буэнос-Айресе энд Санкт-Петербурге прошли массовые манифестейшн, миллионы людей требуют призвать к ответу твоих киллерс! И мы, жители Мальвинеаполиса, вступая в боевые дружины, клянемся идти проложенной тобой авеню, не щадить своей лайф и вечно помнить твое нейм! Слип май хироу! Гуд бай, Короче!..
  - Предлагает всем разойтись по домам! - достаточно вольно перевел последние слова Мальвины Ушастый.
  - А ты почем знаешь, Носатый? - поинтересовались из толпы особо бдительные.
  - Да не носатый я! Вон у меня, уши какие!
  - А нам без разницы! Спускайся, давай, вниз, шпиен!
  
  Штаб маршала Короче (харчевня "Трех пескарей"), услышав по рации известие о собственной гибели, перестал чавкать и дослушал речь главнокомандующего в гробовом молчании.
  - Мы, кажется, что-то пропустили?.. - поинтересовалась у маршала Короче начальник штаба Дурнайа.
  - Это... какая-то чудовищная ошибка! Нужно немедленно связаться с главнокомандующим!
  - И что ты ей собираешься сказать? Ку-ку, я живая?!
  - Полковник Дурнайа! Вы забываетесь!
  - Короче, не будь дурой - нас больше не существует! Ни тебя, ни меня! Нас списали! До тебя не доходит? Сняли с вещевого, пищевого и денежного довольствия!
  - Ерунда! Когда все разъяснится, всех восстановят!
  - Да ну?! После сегодняшней речи мы уже история! Ты хочешь лишить нашу родину героев? Отнять у нее победу?! Нет, Короче, твоя песенка спета!
  - Как ты смеешь?!.. Я боевой маршал! Я... Мне... Отставить! Если революции нужна моя жизнь, я ее отдам! Сколько танков у противника? Капитан Маккарони?..
  - По данным, полученным от главнокомандующего - около полутора-двух тысяч!.. - доложила капитан. - Но это цифры еще до боестолкновения...
  - Вот видите! Наверняка уже меньше! У нас отличная позиция: в город ведет единственная дорога, бойцы успели окопаться! Ничего, ничего... Пусть идут! Нам есть, чем их встретить!
  - Чем же это? - подала голос полковник Дурнайа. - Одной музейной пушкой? Да и к той снаряды никак не подвезут!
  - А это уже ваша вина, полковник! Выставьте мины! Раздайте бойцам гранаты! Если будет нужно, я сама пойду на танки! Грудью! Что вы ржете, дуры?
  - Тихо, девки! - скомандовала полковник Дурнайа и смех постепенно стих. - Не у всех такой мощный арсенал, маршал.
  - Обвяжутся гранатами и вперед! Терять все равно нечего...
  Стало очень тихо. Десятки злых глаз смотрели на Короче не мигая.
  - В общем, так, девки... - заговорила, разряжая накаляющуюся атмосферу, полковник Дурнайа. - Мы свою задачу выполнили! Так считает наш Верховный главнокомандующий, - повысила она голос, заметив, что маршал Короче хочет что-то сказать. - А, значит, так оно и есть! Все! По домам!
  - А рядовой состав? - уточнила капитан Маккарони.
  - Распустить!
  - Отставить! Полковник Дурнайа! Я отстраняю вас от занимаемой должности!.. - закричала маршал Короче.
  - Слушай, Короче! Ты три раза оставалась на второй год, и терять тебе действительно нечего... - начала вполне спокойно полковник и вдруг сорвалась на визг. - Но это еще не значит, что ты и с того света будешь нами командовать!..
  
  Открытый "Фиат" с комиссией из Центрального Госкомитета по налогам и сборам, пытаясь обогнать движущуюся к городу колонну, съехал на обочину и там застрял.
  - Толкнуть надо! - сказал, заглушив мотор, водитель.
  - Толкай! - ответил один из членов комиссии.
  - А за рулем кто останется? - спросил шофер.
  Члены комиссии переглянулись и ничего не ответили.
  - Солдатики! Подтолкните, а? - обратился шофер к бредущим мимо военным.
  - Да пошел ты!.. - дружно ответили те.
  - Да это ж девчонки сопливые!.. - подивился водитель "Фиата". - Вот так вояки!.. Кино, что ли снимают? - обратился он к членам комиссии.
  Запрос был проигнорирован.
  - Ладно... Девушка, девушка! - закричал, заметив "солдатика" постарше, шофер. - Помогите приезжим!
  - Святая Мальвина подаст! - ответила полковник Дурнайа и еще что-то хотела добавить, но ее отвлекли.
  - Дурнайа! Слушай, - подбежала к полковнику запыхавшаяся капитан Маккарони, - тут девки спрашивают, что в сочинении писать? Ну, "Как я провела лето?" Правду?..
  - Пусть только попробуют!
  - А что ж писать?
  Ответа полковника шофер не расслышал - она отошла уже достаточно далеко. А скоро и вся колонна, шаркая ногами и безбожно пыля, скрылась за пригорком.
  - Пассажиров берете?
  Водитель обернулся - посреди дороги, утирая пот с разгоряченного лица, стояла здоровенная деваха, вся увешанная цацками и пецками, с переносной рацией за плечами.
  - Сами загораем...
  - Ну и черт с вами!..
  - Эй! Погоди! Может, толкнешь?
  - И что будет?
  - Мы поедем...
  - А мы?.. Останемся?
  - Найдется у нас для девушки местечко? - спросил у членов комиссии водитель.
  Члены пожали плечами.
  - Найдется! - улыбнулся девахе шофер. - Рядом со мной сядешь!
  - Я согласная! - помягчела та и, сгрузив рацию на переднее сидение, побежала толкать машину.
  - Ну и здорова ты! - восхитился шофер, когда попутчица выволокла "Фиат" на дорогу и уселась рядом с ним прямо на рацию.
  - Разговорчики!
  - Да я так, к слову...
  - Поехали!
  Машина дернулась, вильнула, выровнялась и понеслась по дороге, быстро нагнав недалеко ушедшую пехоту.
  - Шире шаг, шалавы! - закричала, перекрывая шум двигателя, веселая пассажирка.
  - Ученья у вас что ли? - поинтересовался шофер.
  - Не... Ученья у нас первого начинаются. А пока, эти... Каникулы!
  При въезде в город автомобиль с комиссией подвергся нападению. Из толпы, встречавшей прибывающих наскоро сляпанными транспарантами с лозунгами: "Слава оккупантам - освободителям!", "Мы - свои!" и: "Вэлком, не стреляйте!", наперерез машине выскочила сумасшедшая старуха и бросилась на капот с криком:
  - Родимые! Дождались!
  Водитель едва успел затормозить...
  - Отставить! - прорычала его соседка, поднимаясь во весь рост. - Арматурра, сволочь ты старая! Ты чего движению мешаешь?!
  Старуха подняла голову и, увидев, с кем имеет дело, мгновенно ретировалась. Путь был свободен. "Фиат" дернулся, вильнул, выровнялся и понесся по улицам Мальвинеаполиса, уже нигде не снижая скорости.
  - Стой, раз-два! - скомандовала деваха, когда автомобиль заехал в какой-то проулок. - Прибыли!
  - А где же здесь мэрия?! - удивился шофер, остановив машину. - Трущобы какие-то...
  - Это вам назад надо. Мы ее только что проехали.
  - Что ж ты не сказала?..
  - Зачем? - просто спросила пассажирка и, распахнув переднюю дверцу, выбралась из автомобиля.
  Шофер даже не нашелся, что ответить на подобную наглость. Деваха потрепала его по щеке и, закинув за плечо свою рацию, сердечно посоветовала:
  - Долго не стойте, а то вам шины порежут...
   Тем временем к машине подошла совсем маленькая и совсем грязная девочка, и, заглянув в лицо пассажирке, всплеснула по-бабьи руками и громко закричала:
  - Мама, мама! Лизетти вернулась!..
  - Где эта мерзавка! Тащи ее сюда! И ремень... - донесся до членов комиссии грудной женский голос.
  - Поехали! - сказал один из членов комиссии и "Фиат", оставив жителям трущоб густые клубы сизого дыма, умчался туда, откуда появился.
  
  - Ес-с! Теперь уже можно сказать со всей определенностью - это Виктори! Враг отступает на всех направлениях, каждую минит то в одном, то в другом городе ворлд вспыхивает Мальвиновая революшен! Наши сэтилитс выходят из подполья...
  - Извини, Мальвина... - сказал Пьеро.
  - Вот, принесли нью сводки нашего победного шествия... - крикнула в микрофон Мальвина и, подскочив к Пьеро, зашептала ему на ухо: - Ты что орешь?!.. Я в прямом эфире!..
  - Я отключил тебя еще час назад...
  - Ши-ит! Ты сделал это?!.. Накануне победы?!
  - Да какая там победа... Город к сдаче готовится!
  - Этого быть не может!
  - Падла буду, в натуре... Из всех окон простыни белые вывешены! Конфискованную соль прямо со складов всем желающим раздают!
  - Кучка предателей! Комитет немедленно примет к ним соответствующие меры...
  - Комитет сам и раздает...
  - Майн ши-ит! А "Голубые локоны"?..
  - Дезертируют... Поголовно! Прямо на улице переодеваются в черные чулки и разбегаются!
  - О-о, люди! Имя вам... Впрочем, так я и думала! А Артемон?
  - Я оставил его узлы сторожить ...
  - Что я говорила?! Чем лучше я узнаю людей, тем больше люблю Артемона! А мои куклы?
  - Они с тобой! Но, видишь ли... Их слишком много...
  - Что это значит?
  - Я думаю, бежать следует втроем: тебе, мне и Артемону... Артемон понесет вещи.
  - Бежать?!
  - Ну да... У тебя же "малина" в деревне - заляжем так, что с собаками не найдут!
  - Мне... в деревню?! В глушь?!
  - Лучше в глушь, чем в утиль! Из Рима опять звонили, угрожали!
  - Вот фашисты!
  - Отсидимся, пока все не уляжется...
  - Я уже сказала - нет! Я остаюсь!
  - Тебя же порвут! Растопчут! Утилизируют!..
  - Пусть только попробуют! Пусть только сунутся!.. Воссияет ослепительный белый свет и явится Он! И заберет меня с собой!..
  - Кто это - Он?
  - Да... ты же не знаешь... Мой избранник! Он такой, такой огромный! Могучий! Бесстрашный! У него красные глаза, а вместо сердца - пламенный мотор!
  - Паровоз, что ли?..
  - Сам ты паровоз! Он только внутри машина, а снаружи - человек! Он из будущего...
  - Когда это ты с ним познакомиться успела? - набычился Пьеро. - Когда я на нарах парился?
  - Я еще толком не придумала... А ты что, ревнуешь?
  "Э-э-э... Да у нее крышка совсем соскочила! Ёклмн! А может, оно и к лучшему?" - подумал Пьеро, но вслух сказал:
  - Да ты чё... Слушай, Мальвунь, я сбегаю, в дорогу тебе соберу, а ты подожди меня пока, ладушки?
  И, не дожидаясь ответа, бросился из мастерских, прыгая через три ступеньки, в кабинет директора...
  - Алло! - закричал он, хватая телефонную трубку. - Тетенька, тетенька! Соедините меня с клиникой доктора Крюгера!.. Очень вас... Хорошо! Я жду...
  
  - Слушай, дворник! - сказал водитель "Фиата", поравнявшись с мужиком в дворницком фартуке и с мешком на плече. - Где тут у вас мэр сидит? Полчаса уже плутаем!
  - Твоя мамочка! - закричал мужик. - Зачем сидит?!
  - Зачем все мэры сидят?.. Чтоб порядок в городе был! Дом такой должен иметься, для всякого начальства... Не знаешь, что ли?
  - Юк! Бельмим...
  - Какой же ты после этого дворник? Гнать таких дворников надо... Стой! Куда пошел? Телеграмму-то отсюда дать можно? "Молнию"?
  - "Молния"? "Молния" знаю! - оживился дворник. - Анда бар! - и махнул рукой в сторону театра "Молния".
  - Ладно! Свободен... - бросил шофер, заводя мотор.
  Автомобиль, как всегда, дернулся, вильнул, выровнялся и, разогнавшись, лихо завернул в конце улицы за угол, где лоб в лоб столкнулся с санитарным фургоном, минуту назад подъехавшим к театру "Молния" по срочному вызову.
  - Ты где машину ставишь, обезьяна?! - заорал шофер "Фиата". - Совсем уже охренел?!
  Водительская дверь фургона со скрипом открылась, и двухметрового роста Горилла Тук тяжело спрыгнул на мостовую.
  - О, черт!.. - простонал шофер "Фиата", вцепившись побелевшими пальцами в рулевое колесо.
  Горилла Тук хорошо поел. Если бы он поел плохо или совсем не поел, то все могло закончиться ужасно, а так, он просто вырвал руль из рук водителя "Фиата" и запустил его на околоземную орбиту. После чего не торопясь вернулся к санитарному фургону и сел на свое место. Из здания театра побежали куклы; выскочил Пудель Артемон и, скуля, забился в угол; появились санитары, в руках у которых дергалась и крутилась Мальвина - на водителя "Фиата" это не произвело никакого впечатления. Он был в состоянии ступора. И напрасно Мальвина взывала: "Терминатор! На помощь! Терминатор! Где ты? Позовите Терминатора!" - все внимание, все мысли и чувства потрясенного водителя сосредоточилось на том месте рулевой колонки, где должен был быть руль. Которого не было. Он пришел в себя лишь тогда, когда санитарный фургон сдал назад, развернулся и уехал...
  - Вот черт! - сказал шофер "Фиата", с виноватой улыбкой поворачиваясь к своим пассажирам. - Теперь, разве что толкать!
  - Толкай! - ответил один из членов комиссии. А другой только пожал плечами.
  
  - Тише, дети! - попытался перекричать расшалившихся кукол Папа Карло. - Видишь, Касымыч, какая штука... Вроде и не мешается особо, да я замечаю, мальчишки лазать на него повадились - убрать, думаю, от греха...
  - Усал малайлар! - согласился дворник Шарафутдинов, разглядывая Пальмум Монетикус. - Якши! Дровам пойдет, мин алам.
  - Вот и хорошо! И мне спокойней! - прокричал Папа Карло в наступившей вдруг тишине. - Что?!..
  - Твоя мамочка! - прошептал дворник Шарафутдинов, глядя поверх его плеча.
  Папа Карло обернулся - шагах в десяти за его спиной, теребя руками узелок, стояла Мальвина... Наголо остриженная, в клетчатом сиротском платьице, с тоненькими, "иксом" ножками она ничем не напоминала прежнюю, некогда нарядную, с великолепными голубыми локонами красавицу-куклу...
  - Тук, тук, тук! - сказала Мальвина каким-то неживым, механическим голосом. - Кто, кто в теремочке живет? Кто, кто, в невысоком живет? Я, Мышка-норушка! Я, Лягушка-квакушка! А ты кто? Я кукла Маша! Пустите меня к себе жить...
  - Уходи, откуда пришла! - закричал на нее Буратино. - Не нужно нам белоручек!
  - Буратино! - вмешался Папа Карло. - Ну, куда она пойдет?..
  - Могу пол мести, по сусекам скрести, кашку варить, деток кормить... - сообщила о себе Мальвина все тем же ровным, без интонаций, тоном.
  - Ходаем сакласын! - едва слышно произнес дворник Шарафутдинов, наваливаясь на Пальмум Монетикус, от чего тот начал крениться...
  - Вот видишь! Кашку может варить - тоже дело! - обрадовался Папа Карло, двинувшись навстречу Мальвине.
  - Твоя мамочка! - закричал Шарафутдинов, пытаясь удержать потерявшее равновесие дерево. - Берегись!..
  Пальмум Монетикус падал точно на Мальвину, а та так и продолжала стоять, не шевелясь и не мигая! Происходящее было столь нелепо и, вместе с тем, ужасно, что Папа Карло зажмурился... Неведомая сила бросила его вперед и вбок, под удар рушащегося дерева...
  - Нет!.. - еще успел крикнуть он, когда его смяло, раздавило, расплющило...
  - Папа Карло! - выдохнул Буратино и прыгнул к еще содрогавшемуся от удара Пальмум Монетикус. - На помощь!
  - На помощь! - завизжали куклы, бросаясь за ним следом.
  - На помоч! - крикнул Шарафутдинов, по-медвежьи обхватывая ствол тяжелого, будто свинцом налитого дерева. - Ша-а-йта-а-н!..
  Бывшему князю понадобилась вся его недюжинная сила, чтобы чуть приподнять и отбросить Пальмум Монетикус в сторону. Папа Карло лежал на животе. Когда его перевернули на спину, он застонал и с трудом приоткрыл глаза...
  - Живой... - сказал Шарафутдинов с облегчением. - Твоя мамочка...
  - Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу...- оповестила всех Мальвина бесцветным голосом.
  - Убью, заразу! - взвился Буратино. - Из-за тебя все!..
  - Буратино... - едва слышно позвал Папа Карло.
  - Я здесь, папа! Я здесь!
  - Не тронь... ее... она... видишь, какая... не тронь...
  - Дохтур нужен скорей зват! - забеспокоился Шарафутдинов.
  - Артемон, беги! - скомандовал Буратино и вернулся к Папе Карло. - Не волнуйся, папа! Ты как?
  - Ничего... не бойся...
  "Врет!" - сообщил Буратино внутренний голос. "Папа Карло никогда не врет!" - подумал Буратино. "Он умирает!" - жестко парировал внутренний голос.
  - Не-ет! - закричал Буратино и, припав к плечу Папы Карло, зашептал: - Не умирай, папочка!.. Не умирай, прошу тебя... А не то, я тоже умру!
  - Не умирайте, Папа Карло! - заревели куклы. - Не умирай, Буратино!
  Как ни держался Карло, но и у него заволокло слезами глаза. От жалости к малышам, да и к себе самому, тоже... "Только налаживаться, вроде, стало и вот, на тебе..." - подумал он с горечью. И тут... Кто-то довольно грубо потряс его за плечо.
  - Вставай, Карло! Брат к тебе пришел!
  "Джузеппе! - подумал Карло. - Что он несет? Нет братьев у меня..."
  - Есть! - возразил Джузеппе Сизый Нос. - Ты не знаешь! Вас в детстве поменяли, когда ты еще куклой был! Вставай!
  И опять затряс!..
  - Да отстань ты! - отмахнулся Карло и открыл глаза.
  - Сам просил разбудить, а теперь дерешься! - обиделся Джузеппе, потирая ушибленное ухо.
  Карло сел на постели и огляделся: он был в своей каморке и никого, кроме Джузеппе Сизого Носа, рядом с ним не было...
  - Чего дерешься?!
  - Да... - сказал Карло, окончательно просыпаясь - Извини, Джузеппе!
  - Извини, извини...
  - Ну, ладно тебе... Ты говорил, брат у меня?..
  - Какой еще брат? Ничего я такого не говорил!
  - А-а-а... Крепко я спал?
  - Как конь храпел! Ох, и погуляли мы вчера! Вешалка на тебя упала... Помнишь?
  - То, что было не со мной - помню... - растерялся Карло, нащупав у себя на лбу шишку. - Вешалку... не помню...
  - Надо было сразу монетку приложить... А я тебе говорил! Ладно, вставай! Мальвина уже билеты раздает...
  - Как она... себя чувствует?
  - Да ей-то что сделается?! Чудак человек! Вставай уже... Вот! Куртку надень!
  - Это откуда... такая?!
  - Одевай, одевай, твоя! И шляпу возьми - шишку хоть прикроешь!
  - Спасибо тебе, Джузеппе!
  - Спасибо, спасибо... А сам дерешься! Что снилось-то хоть?
  - Да так, ерунда всякая... Вроде как, будущее...
  - И как там, в будущем?..
  - Дождь! - сказал Карло, открывая дверь. - Льет... Да! А насчет будущего... Знаешь, могло бы быть и лучше! Но ведь это был только сон, правда?..
  
  
  
   P.S. АХТУНГ! Чтоб вы знали: за возможные нежелательные ассоциации (домыслы, вымыслы, замыслы, помыслы, розмыслы и т.п. инсинуации) политического, метафизического, исторического и иного порядка, возникающие по вине читателей, автор данного произведения никакой ответственности не несет!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"