Магия по направлению и характеру силы делится на две ветви - основную и побочную. К побочной магии я отношу гадания, заговоры, привороты, всяких разновидностей магические амулеты, а также - наименее изученный на сегодняшний день "эффект отдачи", так называемый эффект Танадоры - следствие действий мага, производимых над силой.
Магия основная делится на высокую и низкую. Последняя, соответственно, всегда черная, это магия шаманов, знахарок и деревенских колдуний разного масштаба, которая обычно не считается мэтрами достойной внимания - а зря, так как доказано уже, что наиболее простое действие с силой дает наиболее сильный и ощутимый результат. Высокая же магия подразделяется на белую и черную - по характеру действий над силой и, что важнее, определенным духовным качествам мага, производящего действия, равно как и по тем изменениям, которые вызывают действия.
*
--
К черту, Гиль!
--
Пей и наслаждайся жизнью. Что, хорошо - во второй раз?
--
Да прекратишь ты! Говорил же, не понимаю твоих дурацких намеков. - Мараш не только начинал кипятиться (что было довольно опасно в обществе Ночного Стража), он ничего не понимал из того, что говорил Гильдефорт, а ничего не понимать Мараш не любил. С каким бы удовольствием он оказался бы сейчас на посту над Воротами! Однако следовало терпеть еще, по крайней мере, часа два.
Обычно Мараш не часто оказывался в башне Ночного Стража, поэтому принял приглашение Гильдефорта распить бутылку какой-то чрезвычайно экзотической гадости, которую выловил у контрабандистов таможенный маг. На бутылку было наложено двойное заклятие, что дало повод думать, будто там скрыто нечто особенное. Теперь Мараш сильно подозревал, что дважды зачарованная бутылка - всего лишь отвлекающий маневр, способ провести что-то более существенное. Кроме того, он все больше утверждался во мнении, что пришел сюда абсолютно зря, бесполезно - раньше он рассчитывал на очередные туманные намеки Гильдефорта, которые часто помогали выяснить что-нибудь, однако теперь у Ночного Стража было невозможно выпросить совет - в ответ он слышал абсолютно фантастические бредни, в которые не мог поверить, хотя и знал, что Гильдефорт - фигура донельзя загадочная. В отношении Гильдефорта он мог поверить во что угодно, однако считать, что он, Мараш, живет уже вторую жизнь - это слишком.
*
Протокол судебного заседания о деле бывших мятежников ( ХI-23).
Подследственные:
--
Эдрик Виннар Айсент, виконт (после свержения монархии лишен титула и имущества в пользу казны Совета), профессор, автор ряда трудов по истории и теории магии, один из сильнейших магов Лаэрры.
--
Антер Гитваль, друг Э. В. Айсента, теоретик магии.
--
Клодиа Фербен-Гиссен, маг-практик, до свержения - преподаватель кафедры практической магии Университета, после лишилась имущества и работы.
--
Тэддо Шульт, маг-практик, приезжий из Калеха, ученик Э. В. Айсента.
--
Торнмунд Талиэсте, приезжий с Севера, скальд, маг-практик.
--
Сэр Паранид д'Ореад, рыцарь, маг-практик. Происходит из старинного рода д'Ореад, приближенного к монарху. Опасен.
--
Актиар д'Астэ, маг-практик, преподаватель кафедры магической медицины Университета Лаэрры.
--
Ференика Иллас, маг-теоретик.
Студенты Университета Лаэрры из числа учеников Э. В. Айсента, общим числом - 12 человек.
Подследственные обвиняются Высоким судом Лаэрры в организации мятежа. Руководителем мятежа можно считать Э. В. Айсента. Утром 14 месяца листопада они отбили захваченный ранее солдатами Совета Малый магический замок, бывшую резиденцию монарха. При нападении были ранены три солдата охраны, остальные перенесены в иное место посредством магии. Позже заговорщики пытались заставить Совет уступить их требованиям, угрожая применить высшую ступень магии (см. комментарий уполномоченного по магии Тодриса Экмана). После краткого совещания Совета было решено брать Малый замок штурмом. Мятежникам удалось продержаться до следующего утра. К тому времени убиты были семеро студентов, а также А. д'Астэ, Т. Шульт и Ф. Иллас. К этому времени Э. Айсент, который понял, что его дело проиграно, попросил перемирия для своих соратников - многие были ранены или уже умирали. Однако Совет решил уничтожить саму сущность мятежа, провести так называемую "показательную расправу". В ответ на действия Совета Э. Айсент осуществил свою угрозу и применил магию высшей ступени, после которой войска были уничтожены, три башни Малого замка разрушены, а сам Э. Айсент исчез. Тела его не обнаружили.
*
Гильдефорт наклонил бокал, и жидкость вспыхнула зеленым, по ее поверхности пробежал огонек пламени, который тут же и потух, замкнувшись в округлости стекла.
--
Шульт говорил, что главное - видеть вечность в мгновении. - Жидкость чуть мигнула и поменяла свой цвет на теплый желтый. - Эти калехские горцы такие странные... В чем-то они правы. Наступает время, когда прошлое и настоящее замыкаются сами в себе. Слушай, слушай, Мараш. Эти старинные сказки иногда бывают полезны.
Марашу ничего не оставалось, кроме как слушать. Глядя на Ночного Стража невозможно было понять - пьян он или как обычно вещает что-то о будущем и прошлом. Он встал с низкого кресла и принялся рассматривать предметы, которые в беспорядке валялись на книжных полках. Башня Гильдефорта была доверху заполнена старыми книгами, магическими амулетами, потерявшими силу, ржавым оружием. Книжные полки сплошь покрывали стены, уходя все выше и выше. К ним подводили винтовые лестницы из темного металла, который чуть пружинил под ногами, но был удивительно крепким. В воздухе пахло пылью, чуть ощутимо - принесенным вином и ночью - где-то на самом верху башни было открыто окно.
Рассматривая полки, Мараш уходил все дальше от Гильдефорта, оставшегося любоваться бокалом, но голос его был слышен даже яснее - башня отражала звук собой и чуть преломляла его. Обернувшись на голос, который показался громче, Мараш остановился рядом с запыленными песочными часами, взял их в руку. На верхнем получашии была трещина, он перевернул часы, и песок вперемешку пылью посыпался под ноги. Мараш поспешил поставить часы обратно.
--
Да, это часы Шульта. Ты помнишь? Он взял их с собой перед штурмом, а потом сидел и смотрел. Я удивился и спросил: "Что ты делаешь?" Он усмехнулся и сказал: "Считаю вечность." Помнится, в первый раз я смотрел на него как на диковинную зверюшку. Маленький, загорелый, как бронзовая статуя божка, раскосый. Ты мне рассказывал, что встретил его на Рыночной площади. Ты оказал ему услугу, а он поклялся всюду следовать за тобой. Потом он оказался недурным магом.
*
Выдержки из протокола по делу о бывших мятежниках.
"После того, как на месте появились войска Совета, ближайшему другу Айсента А. Гитвалю удалось скрыться. Солдаты захватили К. Фербен-Гиссен и Торнмунда Талиэсте, сэр д'Ореад предпочел умереть сражаясь. Уцелевшие участники заговора были подвергнуты пыткам по приказу Совета. К. Фербен-Гиссен скончалась от пыток, Торнмунд Талиэсте был убит при попытке северян, бывших в городе, освободить его. Нахождение А. Гитваля выяснить не удалось. Студенты, участвовавшие в мятеже сосланы на о-ва Иси, Тербен.
*
--
Клодиа Фербен-Гиссен присоединилась к нам совершенно неожиданно. Правда, в Университете многие были недовольны захватом власти Советом, сплетни и вести распространялись моментально. Но никогда бы не подумал, что Клодиа решится на мятеж. Самый строгий профессор, она лишь раз смогла позволить себе преступить правила. В один из перерывов, она подошла ко мне в Витражном зале, тихо отвела в сторону и сказала:
--
Гитваль, с тем, что творится в городе, надо что-то делать. Так не должно быть. Думаю, Вы подскажете, к кому мне обратиться.
В этот момент Айсент уже был объявлен вне закона, как и Паранид.
Клодиа Фербен-Гиссен мне запомнилась как самый педантичный и дисциплинированный участник нашего общества. Она приходила, тихонько садилась и слушала все, не перебивая, потом спрашивала, причем именно то, что не сказали остальные, всегда старалась выполнить задание, которое ей поручали с таким же старанием и качеством. Чуть напудренные волосы, неприметная одежда, сжатые губы - редко кто замечал ее на улице, разве что студенты здоровались. Это было необходимо для нашей работы - ей не приходилось бывать на виду, да она и была этим довольна. Я знал ее так недолго, что не заметил за ней никаких слабостей. Не сомневаюсь, что именно так, сжав губы, строго, она смотрела и на своих палачей.
*
Э. В. Айсент, "О высшей степени магии":
Высшая ступень магии по природе своей не относится ни к одной из существующих разновидностей магического воздействия. Магия достигает такой силы, а маг так влияет на природу, что само воздействие не удается охарактеризовать как злое или доброе, а магию, соответственно, как черную или белую. Этот уровень мастерства превыше всего из употребляемого ныне магами, такие заклятия разрабатывали маги древности, подтверждения чему мы видим в сагах народа Севера. Не удивлюсь, если изменения природы, влияние на силу подобного масштаба, изменяли что-то и в самом маге; это делала побочная магия, однако эта сторона высшей ступени магии еще не до конца мной изучена...
*
Мараш прошел еще один виток спиральной лестницы. Слова Гильдефорта зачаровывали, звучали, как колокол, отражаясь от стен, приобретали удесятеренное значение, что-то будили глубоко внутри. Здесь, чуть выше, было совсем темно, и он пустился за подсвечником. Гильдефорт, скрестив руки на груди, сидел в глубоком кресле, в глазах его, отражаясь, мерцал блеск свечей.
Мараш нашел еще один подсвечник и теперь чуть наклонял его, пытаясь зажечь от первого.
--
Ференика Иллас. - медленно проговорил Гильдефорт. - Ференика Иллас была избалованным ребенком, до сих пор я думаю, что, не приведи ее Паранид к нам, она нашла бы себе другое развлечение и осталась бы жива. Ее отец - крупный виноторговец, легко согласился с новой властью. Однако Кораш Иллас всегда мечтал из доченьки сделать, по меньшей мере, графиню и прощал ей все, что только мог. Похождениями и забавами Ференика славилась по всей Лаэрре. Я был удивлен, когда однажды вечером ее карета остановилась рядом с твоим домом. Но ты лишь улыбнулся и спустился, чтобы открыть ей дверь.
*
Роскошное платье Ференики было помято, местами залито шампанским и припорошено пылью, как самой лучшей пудрой. Сама она сидела на лежанке, упрямо хмурила брови и пыталась доказать нам, что крайне заинтересована в восстановлении монархии в Лаэрре. Мы не верили. Ференика качала ножкой, кусала губы и сердилась. Пришел Паранид, не выспавшийся, взъерошенный и оттого казавшийся еще более добродушным, чем обычно. Напился воды из кувшина для умывания, взглянул искоса на гостью и пошел обратно - спать. Паранид жил у тебя с момента конфискации его дома, когда устроил драку и ранил пятерых стражников.
Рассвет поднимался над старым кладбищем, так медленно, как будто солнце, по меньшей мере, рождалось заново. Я стал тушить оставшиеся с ночи свечи.
--
Да поймите вы, мне наплевать на монархию, - хрипло заговорила вдруг Ференика. - Мне плевать, кто будет сидеть на троне, одна задница или семь. Мне скучно, понимаете? Мне чудовищно скучно. Я маг-теоретик, я закончила Университет, умею фехтовать, стрелять из арбалета и прочее - что понадобится, но я здесь погибаю, мне скучно! Я здесь не нужна никому, включая папочку, через год-два он меня продаст еще кому-нибудь, кому понадобится красивая игрушка. А в вашем деле я могу принести пользу.
--
Ференика, послушайте, - начал я. - Мы не хотим брать женщин вообще, не только Вас. Нам стыдно обрекать вас на это - скрытность, гонения, возможно, придется сражаться или бежать. А женщины слабы...
--
Понятно, Вы считаете, что я не смогу терпеть пытки и выдам вас? Вот, смотрите, - она поднесла руку к горящей свече, внесла ладонь в пламя, перпендикулярно. Пламя чуть затрещало, рука на просвет показалась очень узкой и красной - как воск ритуальных свеч. Ференика закусила губу и закрыла глаза, но терпела молча. Я бросился откинуть руку, но ты успел раньше. Ты сказал тогда: "Никому не позволю говорить, будто нас здесь пытают не хуже, чем в Совете."
После того, как ожог смазали каким-то калехским лекарством Шульта, перевязали и уложили Ференику спать, мы вышли на порог. Твой дом у старого кладбища стоял так одиноко, что не было нужды скрываться, но мы спрятали карету в огромном старом сарае, шатком и дырчатом. В нем пахло яблоками, лошадьми и сеном. Утро было росистым, словно слезы стекали по позолоте кареты.
--
Зачем ты ее принял? - спросил я.
--
Она мне понравилась. И потом, она неплохой маг, как я слышал.
*
Подсвечник освещал лестницу, пыльные книги, бросал тени. Тень Мараша казалась абсолютно непохожей на него - большая и угловатая, она занимала собой половину противоположной стены. Мараш поглядел вниз и поднялся выше. Он старался не обращать внимания на то, что говорит Гильдефорт, но слова помимо его воли будили какие-то странные образы. Он никогда не замечал за собой склонности к ясновиденью и прочему, чем занимаются маги или гадалки, сидящие на Рыночном мосту, но сейчас он будто видел всех эти людей, о которых ему рассказывали - они, как тени, стояли за его плечом, пару раз он даже обернулся. Ему казалось, что он видит их всех, тех о ком сказали и тех, о ком не говорили ни слова.
Торнмунд Талиэсте, светловолосый варвар, который так широко улыбается, что его улыбка отражает свет солнца. Серые глаза его кажутся озерцами воды, которая остается на скалах после дождя. Его голос сильный, чуть глуховатый - он монотонно поет какую-то песню, и смысл ее вдруг становится ясен, или же голос становится яростным, выкрикивая какое-то короткое заклятье, которое бьет точно в цель, словно пущенная стрела. Когда оно было, это путешествие на Север? Сейчас или тогда?
Торнмунд лежит на дне рыбачьей лодки, смотрит прямо небо. Созвездия Севера отличны, и Мараш не находит знакомых. Торнмунд тихо говорит:
--
Когда небесный волк сожрет луну и солнце, на земле наступит вечная темнота и вечный холод. С каждой ложной клятвой волк все сильнее, люди невольно помогают ему. И все же мне не хотелось бы, чтобы конец света произошел на моей памяти. - Торнмунд смеется, даже в темноте видно.
Прозвище Торнмунда - Талиэсте, Говорящий. Он скальд, в совершенстве знает рунную магию своего народа, заклинательную магию слова. Помнит наизусть многие саги, он учил меня языку.
Актиар д'Астэ, медик, травник. Мы с ним собираем травы в моем поместье к югу от Лаэрры. Склон пахнет чабрецом, руки в травяном соке. Ветер точит скалы, которые чуть выглядывают черным из-за цветов. Актиар не устает рассказывать о каждом растении, которое он срывает.
--
А вот этот, Пятилистник волокнистый, на магическом зовется Actia Litinium, а в народе называют его вечной травкой. Про него даже легенда есть - тот, кто его сорвет в ночь полнолуния и слова заветные скажет, непременно станет бессмертным. Вот только слов этих никто уже не помнит...
--
Актиар, ты веришь в это?
--
Не очень. Для того, чтобы остаться в памяти, мало заветных слов и травки.
*
--
Хэй, ты слушаешь? - Гильдефорт окликнул Мараша, вырывая его из солнечного дня в лугах. Он понюхал руки - казалось, что все еще пахнут травами.
--
Что до меня... Трудней всего рассказывать про себя. Я ненавидел тебя - как и многие. Ты был слишком удачлив, слишком богат, слишком красив. Таким все дается сполна от рождения, даже рукой пошевелить не надо. Ты всегда был талантливей меня, много талантливей. Именно ты придумал эту классификацию, над которой я так бился. Даже более - открыл побочную магию, и все пришло в порядок. Я был близко. Но не настолько.
Тебе удавалось слишком многое, мэтры поговаривали даже, что сама сила влюблена в тебя. Ты смеялся, но я заметил: другим приходится приказывать, тратить свои ресурсы на то, чтобы повлиять на силу, тебе же надо только попросить. Ты придумал ввести магическим язык северян, но остальным это не так уж и помогло, ты всегда оставался на шаг вперед - настолько, чтобы было видно, как ты бежишь, четок каждый шаг, но догнать тебя невозможно, всегда чуть-чуть отстаешь. В этом - вся твоя суть, а еще - побочная магия. Нечто стихийное, неуправляемое. Уже с одним таким открытием люди входят в историю, но ты как будто не обратил на это внимания, просто сказал им всем: "А еще есть побочная магия", а сам стал разбираться с ней, оставив их копаться и буквоедствовать. У тебя даже выражение такое было: "Это просто побочная магия" - когда что-нибудь не удавалось в заклинании, ты искал этому причину в прошлом. "Это просто побочная магия" - говорил ты, когда события шли немного по-другому.
Уже за одну эту фразочку следовало тебя возненавидеть. Ты обращался со своим даром, как уличный мальчишка со скрипкой. И я ненавидел тебя - долго. Настолько долго и сильно, что приблизился к тебе, хотел нанести удар - чтоб больнее. Но однажды ты сказал: "Знаешь, Ги, а ведь все это пустота, я скрываю свою пустоту. Все эти друзья - завтра они будут чураться меня, если узнают, кто я, если меня покинет слава. И лишь тебя я считаю другом."
Скорее всего, ты просто был пьян тогда, но я запомнил эти слова, ухватился за них, как за соломинку. Я старался стать тем, кем ты меня считал - другом. Получилось ли, не знаю. Не думаю, чтобы тебе нужен был кто-то. Ни я, ни даже эта Ференика - тебе действительно она нравилась, но... Я всегда считал тебя эгоистом, чуть холодноватым, неспособным на любовь или дружескую привязанность. Я очень удивился тогда, очень...
Когда?
Когда ты поднялся и над ее телом произнес заклятие магии высшей ступени.
*
Ференика. Имя женщины. Лаванда. Поблекшие от серости рассвета кудряшки - в беспорядке рассыпались по плечам, по расколотому мозаичному полу. Они припорошены известкой, штукатуркой, запачканы чем-то темным.
Дыхание - свист: вдох-выдох, тяжелей, чем поднять каменную плиту. Избалованный ребенок, губы становятся бледными, как у фарфоровой куклы. Почему я не могу вспомнить ее лицо?
--
... да, она действительно была красива, но я все равно не мог понять, зачем она тебе. Думаю, очередная красивая игрушка, не более, да и сама она это понимала.
Поэтому и оставалась с нами до последнего.
До последнего... Я вижу других, но не ее.
Паранид, держа в руках поводья, умывается у деревенского колодца. Влажные капли блестят, переливаясь, в его русой бороде. Он опрокидывает на себя ведро теплой колодезной зелени - вода пенится, как вино.
Паранид забияка, шут, первый дуэлянт Лаэрры. Он удивительно силен - к чему ему еще магия? Однако в магии он потрясающе неопытен, он обнажает душу - этакий медвежонок. Паранид любит скачку, скорость; мы познакомились с ним когда пытались перегнать друг друга. Ветер рвал его волосы. Ветер пах корицей и пылью с холмов.
--
Мой дом там, за холмами, - говорил он, вспоминая легенду о происхождении своего рода из кочевников, - и однажды я вернусь туда.
*
Выписка из дела о бывших мятежниках.
Комментарий уполномоченного по магии Тодриса Экмана.
Высшая ступень магии - совокупность разновидностей воздействия на мир посредством магии, описанная Э. В. Айсентом в его труде "О сущности магии". По оценке Магического Совета, Э. В. Айсент был единственным из живущих ныне магов, способным на это. Возможно, заклятие было взято им или составлено на основе древних заклинаний, описанных в сагах народа Севера, куда ездил Э. В. Айсент (там его сопровождал Торнмунд Талиэсте, который может являться ценным свидетелем, он может знать.... <...>)
Утром 15 числа месяца листопада магия высшей ступени была применена Э. В. Айсентом. В результате перестали существовать 2 отряда лучников (около 40 человек), 1 отряд копейщиков, две катапульты. Три башни Малого магического замка были стерты с лица земли - не осталось никаких руин или камней. Выжили только оставшиеся мятежники. Сам Э. В. Айсент исчез, предположительно - развоплотился по закону побочной магии, открытому им самим.
*
Мараш поднялся до самой вершины башни и теперь спускался обратно. Подсвечник в его руке чуть вздрагивал и ронял желтые капли воска. Гильдефорт продолжал.
--
После разгрома мятежа я долго скрывался на островах западного архипелага, побывал на островах северян. Потом понял, что должен вернуться в Лаэрру. Здесь достаточно было жить тихо, ничего не нарушая - сейчас Совет не очень интересуется внутренними делами и каким-то бывшими мятежниками. Им гораздо важней устроить дела на границах, да ты и сам знаешь.
Мараш действительно знал - как Страж, он был посвящен в некоторые детали политики Совета. На море было неспокойно, а с суши надвигалась опасность. Кочевники воевали, то и дело нападая на границы Лаэрры, задерживали торговые караваны. Совет постепенно терял поддержку и уважение народа.
--
По моим расчетам воздействие магии высшей ступени было незаметным, все не ограничивалось лишь уничтоженным войском и разрушенными башнями. Но здесь нарушался закон воздействия: такое изощренное заклинание дало простое и сильное воздействие - разрушение, сила же побочной магии наоборот, должна была быть практически незаметна. Возможно, ты не учел этой специфики. Как бы то ни было, я не верил в твое развоплощение. На Севере я изучал действие магии высшей ступени по сагам, потом пытался разобраться в твоих собственных записях и в том, что ты рассказывал нам об этом. В конце концов, я пришел к выводу, что ты не развоплощен, но твое сознание слито с сознанием совершенно постороннего человека. Скорее всего, теперь ты абсолютно лишен магических способностей, но невольно все же напоминаешь Эдрика Айсента.
Мои поиски продолжались около двадцати лет, я знал, что ты находишься в Лаэрре, но не подозревал, что ты служишь Совету. Очевидно, это пришло со свойствами новой личности или явилось следствием действия побочной магии. Окончательно удостоверился я совсем недавно, когда ты говорил с северянами на их языке, хотя ни разу не был на островах, а магический язык не знает даже Страж.
Гильдефорт поднялся, поставил бокал на стол.
--
Очевидно, теперь надо сказать, зачем же все-таки я искал тебя. Так вот, я хочу, чтобы ты возглавил новый мятеж. Все подготовлено, согласись, лучше момента ты не придумаешь. Какой-то королевский родственник остался жив, он ждет на границе. Мы займем город быстро, за одну ночь - это положение слуг Совета дает кое-какие преимущества.
--
Я ничего не помню из того, что знал когда-то... - Мараш пытался отказать и одновременно не слишком разозлить Гильдефорта.
--
Тебе не придется ничего делать - ты нужен нам только в качестве номинального главы мятежа. Народ слагает про тебя легенды, за тобой пойдут даже, если ты ничего не сможешь.
Мараш постарался отойти так, чтобы его и Гильдефорта разделял тяжелый стол, запыленный и заваленный картами города. Сквозь бокал вина лицо Ночного Стража казалось гневно-красным.
--
Отчего ты молчишь? Ты же вспомнил наших друзей, ты помнишь, как они умерли и кто их убил...
Да, я помню.
Прошлое и настоящее замыкаются в себе...
--
Надо что-то делать. Так не должно быть.
--
Главное - видеть вечность в мгновении.
... эта сторона высшей ступени магии еще не до конца мной изучена...
--
Я здесь не нужна никому. Я красивая игрушка, не более.
--
С каждой ложной клятвой волк все сильнее... Вечная темнота и вечный холод...
Гильдефорт, опершись руками о стол, всматривался в лицо Мараша.
--
Решайся! Ты получишь очень многое.
--
Мне не хотелось бы, чтобы конец света произошел на моей памяти.
--
Что?
--
А это Пятилистник волокнистый, вечная травка. Тот, кто его сорвет в ночь полнолуния, непременно станет бессмертным.
--
Ты веришь в это?
--
Для того, чтобы остаться в памяти, мало заветных слов и травки.
Ветер. Ветер пахнет корицей и пылью.
--
Мой дом там, за холмами. Когда-нибудь я вернусь туда.
--
Решайся же!
--
Это просто побочная магия. Время замыкается в кольцо, а я считаю вечность. Это просто побочная магия.
--
Нет, Ги.
--
Убирайся отсюда!
*
Мараш вышел на улицу, в ночь, ускорил шаги. Скоро Гильдефорт одумается, будет искать его. Нужно поскорее добраться до Ворот.
Он мог бы объяснить Гильдефорту, сказать ему.
--
Я действительно помню, как умерли наши друзья и кто их убил. Именно поэтому я не хочу поднимать мятеж, снова топить город в крови. Ты мыслишь странными категориями - любил - не любил, нравится - не нравится... Ты ни разу не ощущал кровь на своих руках. И хоть я не считаю власть Совета справедливой, сейчас мятеж сделает страну беззащитной перед угрозой внешних врагов.
--
Я действительно помню, как умерли наши друзья. Я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу пережить конец света заново.
Но для того, чтобы понять это, мне понадобилось видеть чужие смерти, пережить самого себя, пережить действие побочной магии. Поэтому ты сейчас не поймешь меня, поэтому я ничего не объясняю.
"Не удивлюсь, если изменения природы, влияние на силу подобного масштаба, изменяли что-то и в самом маге; это делала побочная магия, однако эта сторона высшей ступени магии еще не до конца мной изучена..." Э. В. Айсент, "О сущности магии".