Один из главных мифов, спровоцировавших или, по крайней мере, послуживших поводом для начала революции - это миф о Распутине. Представление о необразованном крестьянине, влияющем на внутреннюю и внешнюю политику. Искажению подверглась также личность этого человека. Несмотря на все свои многочисленные и ярко проявляемые недостатки, Распутин не был тем "чудовищем", какое из него сотворили. Он никого не убивал, он не призывал никого убивать, и не поощрял насилия как такового. Бросаясь в крайности, в пьяные загулы, он всё же оставался глубоко верующим человеком.
Если трезво подходить к фактам, то легко удостоверить, что никаким реальным влиянием Распутин не обладал. Даже влияние Императрицы на внутреннюю политику многие сильно переоценивали.
Генерал Спиридович (близкий ко двору): "Государь очень часто поступал против Её советов, руководясь своим опытом. Иногда его решения совпадали с желанием Царицы. Утверждать же огульно, что Государь делал по управлению только то, что хотела Царица - это большая ошибка. Это значит - не знать фактов и принципов Государя".
Генерал Воейков (комендант Двора): "Можно думать, что Государыня под влиянием Распутина, распоряжалась всеми назначениями и разрешала важные государственные вопросы. Если судить по результатам, число лиц, кандидатуру которых поддерживала Императрица, было прямо ничтожно. Что же касается вмешательства Её Величества в управление государственными делами, я лично могу констатировать, что его не было".
Переоценивали и распутинское влияние на саму Императрицу.
Одна из немногих Её близких подруг баронесса Буксгевден свидетельствовала: "Вопреки общепринятому мнению, Распутин ни в коей мере не занимал всех мыслей Императрицы. В книге Её жизни он был одной-единственной страницей, которую Александра Фёдоровна открывала лишь в том случае, если Ей требовались новые стимулы в Её вере или же если Цесаревич заболевал".
Безотлучно находившаяся при Царской Семье Лили Ден также настаивала, что: "влияние Распутина на Императрицу существовало лишь в воображении её недоброжелателей", и что "Распутин не имел политического влияния, как не имел влияния и при решении других вопросов".
Распутин был приближен ко Двору, но не настолько близок, как это расписывали.
Флигель-адъютант Фабрицкий (на протяжении нескольких лет несший службу рядом с Царской Семьёй): "Подтверждаю, что с 1905 по 1914 г. в годы моей большой близости ко Двору, я ни разу не слыхал из уст Государя и Его Семьи имя Распутина и ни разу не видал его при Дворе, несмотря на то, что вся Россия говорила о его какой-то особой близости к Высочайшим особам".
Граф Фредерикс (министр Двора и ближайшее к Николаю II лицо) в разговоре с Рузским о Распутине подчёркивал, что "совершенно его не знал".
Поверенный Александры Фёдоровны граф В. Шуленбург: "Никогда в жизни не видал его (Распутина)".
Генерал Глобачёв (начальник петербургского охранного отделения): "Во Дворец за последние два года Распутин ни разу не ездил".
Князь Жевахов (товарищ обер-прокурора Св. Синода): "На ответственные посты назначались часто люди, не только никогда не видавшие Распутина, но и определённо враждебно к нему настроенные".
Ф. Безак (депутат Гос. Думы): "Распутин совсем не имел того влияния на государственные дела, какое приписывалось ему, как не имел и влияния на назначения разных сановников".
Солоневич (публицист): "Самое страшное изобретение революции было сделано петербургской аристократией. Это - распутинская легенда... Распутин лечил гипнозом. Это была его единственная функция - никакой политической роли он не играл. При рождении и при почти конце этой легенды я присутствовал сам. Родилась она в аристократических салонах".
Васильев (директор департамента полиции): "Предвестники революции стремились сделать из Распутина пугало, чтобы осуществить свои сатанинские планы. Поэтому они распускали самые нелепые слухи, которые создавали впечатление, что только при посредничестве сибирского мужика можно достичь высокого положения".
Виктор Рейнбот (судебный чиновник): "Значение влияния Распутина создали Бобчинские и Добчинские с министерскими портфелями".
Сам Николай II: "Вы придаёте Распутину совершенно несвойственное ему значение. Распутин - это простой мужик, который какою-то необычайною силою, облегчает страдания моего больного сына. Обращение Императрицы к его помощи - это наше семейное дело".
Историк, эмигрант Ольденбург: "Переписка Государя и Государыни, - опубликованная советской властью, - даёт возможность документально установить, насколько неверно было представление о властном влиянии Распутина на ход государственных дел. Представление о политическом влиянии Распутина было поэтому легендой - вредной легендой".
Историк, офицер Гордеев: "Причины катастрофы, которые долго муссировались массовой прессой - Распутин, измена при Дворе, бездарного Императора и его окружения, - не выдерживают никакой критики и имеют только одну цель - скрыть настоящие, глубокие, закулисные причины".
Вырубова (доверенная Императрицы): "Каждый шаг Их Величеств записывался. Если я говорю, что Распутин приезжал 2 или 3 раза в год к Их Величествам,- то можно проверить по точным записям полицейских книг... С 1911 года он не играл никакой роли в их жизни".
Отсутствие какого-либо "распутинского влияния" было доказано судебным порядком революционными властями.
Председатель следственной комиссии Временного Правительства полковник фон Раупах: "Из камер-фурьерских журналов, в которых записывалось каждое посещение Распутина, видно, что во время войны, например, он вызывался во дворец только тогда, когда Царь возвращался к семье". (Это время, якобы, наибольшей близости "старца" к Царской Семье. Если верить пуришкевичам и милюковым, когда он назначал угодных ему министров и нашёптывал советы о сепаратном мире).
Член чрезвычайной следственной комиссии товарищ прокурора Руднев: "Следствием был собран многочисленный материал относительно просьб, проводимых Распутиным при Дворе... Но решительно не было добыто никаких указаний о вмешательстве Распутина в политические дела. Что касается до столь нашумевших отношений его с Штюрмером, то в действительности отношения эти не выходили из области обмена любезностями... Не больше была связь с Распутиным и у министра внутренних дел Протопопова. Среди бумаг Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных лиц, не было найдено ни одного факта, указывающего на влияние Распутина на внешнюю и внутреннюю политику".
Из допроса следственной комиссией Протопопова:
"Смиттен: Бывали ли случаи, что вы через Распутина представляли на усмотрение Государя или Государыни какие-либо сведения, касавшиеся положения государства?
Протопопов: Нет.
Смиттен: Это совершенно исключается?
Протопопов: Да".
Удивительно, как историки, продолжающие муссировать "распутинскую" тему, не добавляют, что из Царского Села шёл телеграфный провод в Берлин. Ибо и в это сто лет назад многие верили.