Аннотация: Иногда, чтобы найти себя, нужно поблуждать в потёмках. Рассказ опубликован в альманахе "Порог-АК" (N30, 2019).
Джек радостно взвизгнул и встал на задние лапы, уложив передние на плечи Степану. Тот улыбнулся:
- Да, дружище! Я тоже рад тебя видеть! Пойдём гулять.
Пушистый хвост золотистого ретривера задвигался с утроенной скоростью. Лизнув Степана в щёку и нос, пёс опустился на четыре лапы и подбежал к двери, призывно оглянувшись на хозяина.
- Подожди секунду! Дай обуться!..
Выйдя за калитку, они направились по тропинке через парк. Вокруг никого не было, поэтому Степан спустил Джека с поводка. Пёс понёсся к ближайшему кусту, тщательно его обнюхал, затем поднял заднюю лапу и пометил территорию. Проделав это, он вернулся к хозяину и коротко, но требовательно гавкнул.
Степан улыбнулся и достал из кармана красный шипастый мяч. При виде любимой игрушки ретривер поднялся на задние лапы, несколько раз соединив передние движением, похожим на аплодисменты. Никто его этому не обучал, данный жест пёс придумал сам и демонстрировал при надобности. А надобность возникала исключительно тогда, когда собаке хотелось поиграть.
- А вот не дам! Сам буду играться! - и Степан подкинул мяч правой рукой, потом поймал и переложил за спиной в левую. Джек присел и наклонил голову набок, что свидетельствовало о крайнем удивлении. Затем он снова коротко гавкнул.
- На! Держи, вымогатель! - рассмеялся Степан и высоко подбросил мяч в сторону собаки. Ретривер ловко поймал игрушку зубами, подбежал к хозяину и, положив мяч у его ног, снова завилял хвостом.
- Хорошо, лови! - Степан забросил мяч подальше, и Джек весело понёсся по зелёной траве...
Позже к ним присоединились знакомый лабрадор и юный корги с большими ушами и трогательным взглядом. Собаки бегали по лужайке, играя в чехарду и догонялки, и Степан был счастлив почти так же, как и его питомец. А потом монотонный металлический голос произнёс прямо в ухо: "Сеанс окончен. Можете снять шлем".
Штурман грузового звездолёта "Альтаир" Степан Пегов выпрямился и потянулся пальцами к застёжкам на нижней полусфере. Сняв VR-шлем, он поднялся с терапевтического кресла, втиснутого в узкий медицинский отсек. Затем постарался пробраться к выходу, не задев ни один из множества врачебных аппаратов.
Вздохнув, Степан подумал, что с большим удовольствием общался бы с живым доктором, чем с компьютерной системой. Но медработников в штат транспортников не включали. Корабли этого типа строились так, чтобы отдать под груз как можно больше внутреннего объёма. Команда же размещалась по остаточному принципу, и лишнего члена экипажа просто некуда было девать.
Пробираясь через коридор к своей каюте, Пегов старался не глядеть на низкий потолок. От навязчивых мыслей о жуткой тесноте, вызывающих раздражение и беспокойство, его отвлёк разговор, проходивший на повышенных тонах где-то по соседству. Звонкий женский голос легко проникал через переборки:
- Громов! Ты меня слышишь?
В ответ раздался глуховатый мужской тенор:
- Э-э-э, Маша... Ты о чём?
Степан вздохнул. За переборкой располагалась каюта Виктора Громова, капитана звездолёта. Год назад Громов женился и добился, чтобы его супругу перевели на "Альтаир" на должность суперкарго. И всё бы ничего, но его избранница, Мария Снегова, оказалась человеком вспыльчивым, как трифторид хлора, и не стеснённым никакими предрассудками. Конечно же, это прекрасно дополняло интроверта Виктора, но излишняя эмоциональность Марии действовала на нервы остальным членам экипажа. Пегов подозревал, что именно из-за этого на "Альтаире" поменялся бортинженер.
Из-за переборки тем временем донёсся новый крик:
- Романтики и внимания! Чтоб я чувствовала, что я женщина и что ты меня любишь!
Что ответил капитан, Степан не расслышал, но голос Марии звенел, как сирена метеоритной тревоги:
- Я в этой железной бочке заперта, как рыба в консервной банке! Что я тут вижу, кроме полётного задания и грузовых деклараций? Центровочную ведомость? Да я уже на переборки скоро буду бросаться от тоски!
Последним, что нечаянно подслушал штурман, была реплика Снеговой:
- Сделай что-нибудь! Ты же мужчина!
Очутившись в своей каюте, Пегов вспомнил, что сразу после свадьбы капитан и суперкарго были похожи на самых счастливых во вселенной людей. Они трогательно заботились друг о друге, понимали с полуслова и, действительно, напоминали две части одного целого. Но некоторое время спустя монолитный фасад их супружества начали прорезать трещинки, сначала едва заметные, а затем - всё более глубокие и широкие.
Выпив таблетки, рекомендованные бортовым компьютером от кабинной лихорадки, Степан растянулся на койке и сразу же закрыл глаза. Он попытался представить себе, что находится не на "Альтаире", метко названном Марией "железной бочкой", а в родительском доме, расположенном в пригороде...
***
После приземления в космопорте Эдельвейса и разгрузки капитан собрал свою немногочисленную команду в главной рубке, тесной, как и любой другой отсек корабля, кроме, разумеется, грузовых трюмов. Окинув взглядом штурмана, суперкарго и бортинженера, Громов многозначительно объявил:
- У нас ЧП! Пожарное снаряжение - сто лет не проверялось. Увидят космопортовские - мы здесь зазимуем! По инструкциям "СтарТранса" проверку нужно делать раз в год. А у нас? Что вы можете сказать в своё оправдание? - и капитан вперил строгий взгляд в бортинженера. А тот развёл руками:
- Я не знаю. Наверное, это до меня напортачили. Я тут недавно и со всей документацией ещё не разобрался. Но, обещаю, что данный вопрос внимательно изучу и приму меры.
Громов в ответ произнёс самым нейтральным тоном:
- Я послал запрос местным пожарникам: они обещают уладить вопрос за пару дней и стоить это будет на пятнадцать процентов меньше, чем на Земле. Это почти покроет космопортовский сбор за лишние два дня. Прошу вас немедленно устранить эту досадную оплошность вашего предшественника и подробно отразить в журнале. Чтобы всё было по инструкциям и техрегламентам! Чтоб потом комар носа не подточил! Данные я переслал на ваш коммуникатор. Остальные получают увольнительную на двое суток...
Степан сначала обрадовался тому, что сможет вырваться из тесного звездолёта хоть на пару дней, но потом загрустил. Знакомых на Эдельвейсе у него не водилось и чем себя занять - он даже не представлял. Выйдя на бетонку, Пегов поднял голову и увидел небо. Голубое, бездонное, затягивающее, как водоворот. На контрасте с "Альтаиром" у штурмана даже голова закружилась, чего не случалось со Степаном никогда.
Тут он заметил капитана и суперкарго, которые спустились по трапу и уверенно направились к ближайшим строениям.
- Ребята, вы куда?
Громов быстро глянул на него, потом на Машу, а та вдруг улыбнулась штурману:
- Виктор решил мне показать что-то необыкновенное.
Пегов представил себе номер в космопортовской гостинице, почти такой же маленький, как его каюта, прокуренный бар для служащих "СтарТранса" и отбросил все мысли о приличиях и правилах хорошего тона.
- Меня с собой возьмёте?
Капитан снова глянул на жену. Было очевидно, что лишний компаньон не входил в его планы, но Мария, увидев замешательство Громова, почему-то пришла в прекрасное расположение духа и бодро заявила:
- О чём разговор? Конечно!
В космопорте Громов взял напрокат глайдер и задал маршрут. Летающая машина быстро набрала высоту и понеслась в сторону от главного города колонии. Равнина с прямоугольниками возделанных полей скоро сменилась предгорьями. А за ними уже виднелись хребты, поросшие сине-зелёными лесами. Местность выглядела столь живописно, что отпускники с "Альтаира" не могли оторваться от панорамных окон глайдера.
Вдали что-то блеснуло. Когда Маша заметила озеро, окружённое горами, на вершинах которых клубились лохматые кучевые облака, она с чувством выдохнула:
- Ух ты! Обалдеть!
Капитан и штурман полностью с ней согласились. Это озеро не просто красиво выглядело, оно потрясало своей картинностью, невозможной в обычной жизни. Так могло смотреться что-то лишь в дополненной реальности, когда над изображением чудесной местности ещё потрудилась бригада VR-художников, превративших пейзаж в нечто невероятное и фантасмагорическое.
- О-бал-деть! - медленно проговорил Громов, а Пегов лишь выдавил из себя долгое протяжное "У-у-у-у!".
Подсвеченные местным солнцем, чьи лучи проходили через неполную облачную завесу, сине-зелёные горы выглядели нереально объёмными. Пятна разных цветов менялись в этом переменчивом свете, как в калейдоскопе. А отражение в совершенно спокойной воде казалось окном в иной мир. Обрывистый правый берег из чередующихся полос разноцветных минералов, похожих на гигантские панно, выложенные мастерами-великанами из отполированных поделочных камней, довершал впечатление.
Через полчаса они пролетели над посёлком на дальнем краю озера и сели на стоянке возле теснины, образованной двумя сходящимися скалами.
- И куда теперь? - спросила Маша.
- Увидишь! - ответил Громов.
- Умеешь ты заинтриговать девушку!
Штурман же молчал, очарованный пейзажем. Всё своё детство и юность он провёл в равнинной местности, потому приозёрные горы совершенно пленили Пегова. Степан крутил головой, пытаясь запечатлеть в памяти здешние красоты, потом сделал несколько снимков служебным коммуникатором.
Подойдя к небольшому строению, Громов купил билеты и пригласил своих спутников войти. Они прошагали по дорожке с твёрдым покрытием, поднялись по ступенькам и очутились на склоне, поросшем сине-зелёными деревьями, похожими на земные хвойные и лиственные одновременно. Далее тропа вела в пещеру.
- А нам туда надо? - неуверенно спросил Степан.
- Ты сам решай, - ответил капитан, - но знай, что это место входит в ТОП-3 главных достопримечательностей Эдельвейса. Хочешь - оставайся снаружи, но потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Пегова чуть заметно передёрнуло, но он промолчал и двинулся следом за Машей. А та просто лучилась от восторга. Её лицо, по мнению Степана, слишком обыкновенное и ничем не примечательное, вдруг сделалось очень красивым. Штурман внезапно понял, за что капитан полюбил Снегову. Казалось, что от лица Марии в темноте исходил слабый свет, озарявший мокрые каменные стены.
Вскоре послышался монотонный рокочущий звук, усиливающийся с каждым шагом.
- Водопад? - спросил Степан, пытаясь перекричать этот влажный рокот.
- Он самый! - крикнул Громов.
За сотни лет вода, падающая с плато, расположенного чуть выше, пробила в слоистых породах высоченные щели самой причудливой формы. Мастерски подсвеченные, они являлись прекрасными декорациями, на фоне которых происходило главное зрелище. Мощный бурлящий поток разделялся на десятки ручейков, прозрачных, как слеза, и вновь соединялся в своём пути через камень. В дальнем конце пещеры вода шумно падала среди трав и сине-зелёно-красных мхов. Чуть ближе пенящиеся белые струи с рёвом обнимали выступы сланцев.
Говорить здесь не получалось, водопад не перекричишь. Но Маша выразила свои чувства, прыгнув на шею Громову и крепко обняв мужа. Даже штурман на время забыл о своём болезненном беспокойстве, любуясь неповторимым зрелищем.
А потом каменное основание под ними дрогнуло, и раздался грохот, заглушивший даже водопад. Людей окатило крупными брызгами, после чего в пещере сразу стало темно. Моментально отключилась вся подсветка.
***
Степан уцепился обеими руками за металлические перила ограждения. На него снова нахлынула паника, да ещё такая, какой он не испытывал раньше. В мыслях Пегов сразу попрощался с белым светом. Ему стало вдруг ясно, что из этой пещеры им никогда не выбраться, что они замурованы здесь навсегда, погребены в толще камня.
Степан вспомнил, как когда-то давным-давно с приятелями из детского сада отправился исследовать коллектор за оградой. Сняв решётку и забравшись в водовод, на дне которого скопились влажные палые листья, ребята поползли вглубь хода. Путь освещали факелом, а держал его Димка Зубов, двигавшийся первым. И в какой-то момент факел погас.
Кто-то из ребят заорал, что нужно убегать, и все сразу попытались выбраться наружу. А Пегов тогда зацепился петелькой на штанах за металлический штырь, торчавший из бетонной плиты, и не мог ползти ни вперёд, ни назад. Оставшись один, он очень явственно представил себе, что больше никогда не сможет выбраться из коллектора. И тьма, окружавшая Степана, казалась острозубым многолапым чудовищем, готовым броситься на Пегова в любой момент и растерзать.
Именно страх придал тогда мальчику сил: рванувшись, как бешеный, он порвал петельку и отцепился от арматурины. Потом Степан полз по коллектору, раздирая локти и набивая шишки на голове. А выбравшись на дневной свет - долго стоял под нежарким осенним солнцем, пытаясь успокоить нервную дрожь, сотрясавшую его всё тело. Приятели смеялись над Пеговым, а он, придя в себя, обругал Зубова всеми плохими словами, какие только знал, и обещал, что больше никогда не будет с ним дружить...
Острый приступ жалости к себе едва не заставил штурмана разрыдаться. И зачем он полез в эту пещеру? И какого лешего выбрал профессию космолётчика? Ведь была же у него в детстве другая страсть, которой вполне можно было посвятить всю жизнь...
От набирающей обороты панической атаки Степана отвлекло пятно света. Это Громов включил фонарик на своём коммуникаторе. Приблизившись к штурману, капитан прокричал в самое ухо:
- Идём обратно! Оттуда дует.
Они прошли по туристической дорожке с дюжину шагов, а потом уткнулись в каменное нагромождение. Возле него действительно ощущался ток воздуха, но отверстия оказались такими маленькими, что их даже не удалось найти.
После этого Громов уже в одиночку исследовал путь вперёд, но тоже быстро упёрся в преграду. Их заблокировало в галерее обвалами с двух сторон. Капитан попробовал связаться с кем-нибудь по коммуникатору, но толща камня не пропускала радиоволны. Оставалось лишь ждать, надеясь, что служащие в домике у входа не пострадали при катаклизме и вызвали спасателей.
Для Степана время тянулось невероятно медленно. Тьма оборачивалась вокруг него невидимыми сжимающимися кольцами. Становилось трудно дышать. Пегову показалось, что кислород в пещере вот-вот закончится. Перед его внутренним взором возникли спасатели, раскапывающие завал, и обнаруживающие три бездыханных тела. Степан прекрасно понимал, что свежий воздух постоянно подходит сюда, но паника не прекращалась. Воображение подкинуло новый кошмар: Пегову привиделось сквозь мрак, что камни в завале качаются и в ближайшее мгновение покатятся на них, погребая людей под своей многотонной массой. Штурман даже потрогал одну из глыб руками, но та сидела, как влитая.
Степан сделал дыхательные упражнения, пытаясь успокоиться. Потом, только лишь для того, чтобы чем-то себя занять, вспоминал навигационную карту окрестностей Эдельвейса. Затем перемножал в уме трёхзначные числа. Это быстро надоело, и тогда Пегов вернулся мысленно к последнему сеансу VR-терапии.
Перед внутренним взором возникла умная лохматая морда Джека. Из глубин памяти выплыл яркий эпизод подростковых времён, когда в жаркий день во время прогулки ретривер увидел небольшой прудик и залез в него охладиться. Степан тогда ругал собаку, требовал, чтобы пёс немедленно вылез на траву. А Джек лежал в пруду, высунув из воды лишь голову, и улыбался широкой собачьей улыбкой. Дескать, не хочу я отсюда вылезать и знаю, что в воду ты сам тоже не полезешь. И что ты мне сделаешь? Тогда Пегов впервые увидел эту хитрую улыбку своего любимца и запомнил её навсегда.
Услышав лай, Степан сначала посчитал его слуховой галлюцинацией и мысленно посетовал на то, что совсем уже стал плох. Но собачий голос становился громче и приближался. Тут уж штурман достал свой коммуникатор и посветил. От каменного завала отделилась светлая тень. К ним действительно пробралась собака!
Отцепившись от ограждения, Пегов бросился к четвероногому. Это был небольшой светло-коричневый лабрадор-ретривер, к ошейнику которого был привязан длинный шнур. Обняв собаку, пытавшуюся облизать штурману всё лицо, Степан нащупал на ошейнике коробочку, от которой этот шнур и отходил. Пегов тут же догадался, что лабрадор принёс переговорное устройство. Осветив прибор, штурман отцепил его от собаки, затем понялся на ноги и нажал кнопку. Прибор загудел. Степан прокричал в него:
- Я штурман Пегов с "Альтаира". Со мной ещё двое. Нас завалило возле водопада. Как слышите?
Прибор захрипел. Чтобы расслышать хоть что-то, Степан прижал его к уху.
- ... цу галереи. Повторяю, отойдите к ближнему концу галереи. Как слышно?
- Вас понял. Мы отходим в сторону билетного киоска.
Как их вызволяли, Степан запомнил плохо. Он стоял у каменного нагромождения и разговаривал с лабрадором, время от времени опускаясь на корочки и обнимая собачью морду. Жёсткий язык четверолапого спасателя был той самой ниточкой, которая удерживала штурмана над пропастью панической атаки. А когда их всех, наконец-то, вывели под вечернее небо Эдельвейса, бездонное, сияющее тысячами звёзд, Пегов потерял сознание.
***
Степан стоял возле трапа "Альтаира" и ждал. Время от времени он поглядывал в небо, и тогда лицо штурмана приобретало почти безмятежное выражение. Но когда Пегов переводил взгляд на звездолёт, зрачки его глаз расширялись, а губы стягивались в узенькую полосочку.
По трапу спустился Громов. Подойдя к Степану, он спросил:
- Как ты?
Штурман сглотнул и поднял глаза:
- Я не могу!
- Что ты не можешь?
- Не могу заставить себя подняться. Не могу войти на "Альтаир". Этот обвал меня доконал!
- А что сказали эскулапы?
- Подтвердили диагноз бортового компьютера. Кабинная лихорадка. Но я надеялся, что смогу долететь до Земли, а тут такое дело...
- Что ты чувствуешь?
- Как только я пытаюсь ступить на трап, меня захлёстывает паника. Пульс зашкаливает. Одышка. Аритмия. Виктор, я не могу! Это сильнее меня!
- Я тебя понял. Запрошу замену. Но ты уверен, что всё так плохо? Если в "СтарТрансе" узнают о твоей фобии - полёты тебе больше не светят. Ни в одной компании. Ни на одной планете! Ты это понимаешь?
- Да. Я уйду из флота.
- Ты уверен? Ты сможешь жить без полётов?
- Да.
- И чем займёшься?
- Есть у меня одна идея.
- Как друг советую, не поленись, пройди полное обследование и возьми медицинское заключение. А я тебе перешлю заверенные логи с бортового компьютера, сможешь получить выплаты за профзаболевание.
- Спасибо, Виктор!
***
Степан вышел из вагона монорельсового поезда на конечной станции. Далее Пегов направился пешком по тропе. Вокруг поднимались живописные горы, поросшие сине-зелёными лесами. Над ними висело бездонное голубое небо Эдельвейса, которым невозможно было насмотреться.
Отмахав больше часа без привалов, Степан увидел ровную площадку на плоской вершине небольшой горы, где стояли несколько многоэтажных домиков под остроконечными двускатными крышами. Рядом с ними угадывались гараж и стоянка глайдеров. Осталось сделать последний рывок.
Поднявшись по ступенькам в самое большое шале с вывеской "Спасательная станция Эдельвейс-18" на фасаде, Пегов открыл дверь и обратился к первому встреченному человеку:
- Здравствуйте! Я по объявлению. Где тут у вас питомник служебных собак?