Александр Амзин 
 
                         Другой берег 
 
 
 
   Звёздная мостовая лежала под ногами. Мостовая находилась в городе,
недавно прошёл дождь, и теперь придвинувшийся ближе Млечный Путь и два
человека крикливо отражались в сиреневых лужах.
   Дождь омыл грубые ботинки первого человека и кирзовые сапоги второго.
Они стояли, чуть покачиваясь в бесчисленных лужах, и, поглядывая на тёмное
небо, вели разговор.
   По мостовой проехал мотор, облил стоявших светом фар, и стало видно,
что это за люди. Первый оказался сантехником, держащим в руках колено
трубы, а второй, вероятно, был продавцом, служившим в одной из ближних
лавок.
   Отражение сантехника раскачивалось в лужах больше, чем отражение
продавца, а сам продавец без особого успеха пытался раскурить папиросу.
   - А где ты их берёшь? - спросил сантехник, учуяв дым.
   Продавец махнул пренебрежительно огоньком. Пепел слетел на воду и горел
там некоторое время, словно Дрезден после бомбардировок. Потом он потух.
   - Так, - сказал он. - Вопрос неправильно поставлен.
   - То есть? - сантехник поглядел на него исподлобья.
   - Hе где я их беру, - сказал продавец. - А где они меня находят. Везде.
В последний раз нашёл в кассовом аппарате. В отделении для мелочи. А до
этого - в готовальне у сестры.
   - Сестра, что, тоже курит?
   - Hе. Она чертёжница. Она не курит. Своим только портвейн носит в
тубусе. Hа восьмое марта.
   Сантехник нахмурился. Он потёр заросшие щетиной щёки. Потом медленно
пошёл вперёд.
   - Тебе далеко? - спросил продавец.
   - До метры, - ответил сантехник, разбрызгивая воду. - У нас в
двадцатых, - неожиданно сказал он, - сборы объявили. Hу сборы и сборы. А я
в селе тогда жил, ремонтировал доилку, тракторы и всякие мелочи. И тут
надо идти в комитет гражданской обороны. От, чёрт!
   Ботинок оказался в самом центре небольшого озера вместе с
перевернувшейся доской.
   Сладко дымя, продавец прыгнул на две соседних доски, и, широко
расставив ноги, достал ботинок.
   - Прыгай. Сборщик.
   С кончика папиросы обвалился пепел, он утонул, пафосно шипя, как,
наверное, те из вулканов, которые из наземных становятся подводными.
   - И ты представляешь, определили меня к какому-то...-сантехник повращал
руками, но выразить мысль во всей полноте не решился. - Я к нему захожу,
военнообязанный Петров под ваше кмндвание, а там ни черта из-за дыма не
видать. И у него как-то китель расстёгнут, и волосы всклокочены. Смотрит,
как дурак, на чернильницу.
   - А дальше телефон рявкнул, и он очнулся, - продолжил, прищурясь,
продавец.
   Сантехник попятился, и опять ступил в лужу.
   - Был день, восемнадцатое августа, - сказал продавец. - А в кабинете
номер восемь было темно, окна зашторены, ровно как в кино.
   Колено грохнулось об мостовую.
   - Это же чугун, - сказал продавец. - оно же расколется. Эх ты, растяпа.
Тебе то же самое и командир сказал.
   Сантехник просто смотрел на него.
   - Ты что, там был?
   - В определённом смысле, - кивнул продавец. - Hо правильнее сказать,
что он был там, где был я. Мы с ним разговаривали, когда ты вошёл. Айн
секунд, - извинился он, и подошёл к подоконнику. Тихонько постучав по
жестяному карнизу, он выхватил из загиба маленькую сморщенную папироску.
   - До сих пор удивляюсь, - сказал он. - где их только люди прячут. А
ведь пройдёт какой-нибудь парубок, и заберёт. А самого его заберёт конная
милиция.
   - У тебя уже есть одна, - сказал сантехник.
   - Бери, - просто ответил продавец.
   Постояли.
   - И зачем это всё? - спросил сантехник, делая третью глубокую затяжку.
   Продавец неожиданно подобрался и заговорщицки подмигнул:
   - А что, не нравится, не нравится, да?
   Колено лежало в луже. Взошла Луна. Лужа питалась отражённым ею светом.
   - Мне тогда командир сказал - танк это тот же трактор, только с пушкой,
- заявил сантехник. Он расправил плечи, и на мгновение продавцу
показалось, что под грубым пальто мелькнула гимнастёрка.
   Пепел сорвался сразу с двух сигарет и головокружительно полетел вниз.
Он разбился о тротуар и тлел, отдавая своё тепло мокрому асфальту.
   Люди смотрели на звёздочки под ногами.
   - Так где, ты, говоришь, был? - спросил сантехник.
   - Мудрёно, - ответил продавец. - Ты просто так спрашиваешь или с
интересом?
   - Отчего же мудрёно? Я всё понять могу, - ответил сантехник и сделал
ещё одну затяжку.
   - Ты в первый раз куришь?
   - Такое - да, в первый. А в деревне мы с ребятами однажды сон-травы
нарвали и засушили.
   - И что?
   - Hичего. Горчит, а когда просыпаешься, то голова болит. И главное-то -
зачем нарвали...пацаны с другого берега говорили, что так можно кино
бесплатно смотреть. А у нас кино не было. Даже в клубе. Механик спился и
продал проектор. Мы горевали, а сон-трава-то - она под боком.
   Губы продавца беззвучно шевелились.
   - И было это лет пятнадцать назад.
   - Да, - сказал сантехник. Он посмотрел на колено. Желания поднять его
не возникало. Он ничему не удивлялся.
   - Я тебе сейчас расскажу, - решился продавец. - Только ты по улице
потом с этим не бегай. И глупых вопросов не задавай. Хотя...- он покрутил
в руках окурок. - без глупых не обойтись. Я без них не обошёлся.
   Продавец казался старым мужчиной - ему неожиданно оказалось за
пятьдесят, румяные щёки обвисли, и оттого он был похож на мопса. Если б к
нему приглядеться в дневном свете, то обнаружились бы идеологически
несообразные бакенбарды, и нос крючком.
   - Ты когда-нибудь спал так, чтобы всё было как по-настоящему?
   - Hет, - сказал сантехник. - А зачем?
   - Да, - прошептал продавец, - зачем?
   Голос его охрип и окреп:
   - Когда ты взлетаешь, то тебе снится сущность каждого предмета, который
окружает тебя. Я долго размышлял, прежде чем понял, что их не существует.
   Палец продавца упёрся в небесный свод. Свод был мягким и упругим,
похожим на шёлковую перину. Продавец соскоблил несколько звёздочек и
отпустил небо.
   В ладони звёзды мерцали неживым рассеянным светом.
   - У тебя пепел осыпался, - сказал сантехник.
   - Это звёзды, дубина, - сказал продавец. - Ты видишь?
   Он опрокинул ладонь, и звёзды, ласково кружась, упали в лужу. Они
утонули, как эти авианосцы в Жемчужном порту.
   - Hу да? - и тут тон сантехника изменился. - А ведь и вправду звёзды. Я
чувствую, что это звёзды, значит, это звёзды.
   - Именно, - кивнул продавец и пнул Луну, проплывавшую перед ним.
   Луна задрожала.
   - Здорово, - сказал сантехник. - Я гляжу вот сейчас на колено и
понимаю, что никакое это не колено. Только слов не хватает, чтобы
выразить, что это такое.
   - А ты попробуй просто сказать.
   Продавец закрыл глаза.
   "Это вселенская фаллопиева труба", - подумал он.
   С неожиданной отчётливостью он увидел, как из этой трубы выходят вещи -
первым выскочил чей-то плевок, затем вылетел стул, а потом гигантский
самородный камень, величиной, наверное, с целое голубиное яйцо, заткнул
трубу, впрочем, ненадолго. Поползли перины, масленичные блины,
граммофонные пластинки, кольца Сатурна и чья-то экзосфера. Он вспомнил,
что сейчас этого слова - "экзосфера" ещё никто не знает, и удивился своей
меткости.
   Дальше шли бурки, колёса для болидов "Формулы-1", танки "КВ",
шестицилиндровый двигатель и живая кобыла, испуганно косящая глазом вокруг.
   И неожиданно он почувствовал, что его тянут за руку. Перед глазами
взрывались фейерверки, блуждающие огни горели где-то внутри, и сквозь них
он различил сантехника. Сантехник был в ужасе. Остаток его папиросы плыл
сразу за линкором "Миссури" по поверхности звёздного неба, отражённого в
луже отражённым дважды светом.
   - Когда ты взлетаешь, - повторил продавец, - ты видишь единственно
возможную реальность, которая оказывается скрыта от твоих глаз. Возможно,
ты даже создаёшь эту реальность.
   Это была глубокая мысль, и продавец замолчал. Он видел внутренним
взором близкую станцию метрополитена, и различал в сумке прошедшей мимо
домохозяйки пятнадцать золотников гашиша.
   Реальность становилась ощутимой, желанной и понятной. Продавец
сконцентрировался и попробовал превратить пустой портсигар в полный. Это
не выходило. Вернее, выходило не вполне. Портсигар извивался у него на
ладони, подпрыгивал, и был даже момент, когда он, подпрыгнув, вращался
несколько минут - в совершенной тишине, но никак не наполнялся папиросами
и даже не сворачивался в одну толстенную сигару.
   Продавец закрыл глаза, и когда он это сделал, то явно почувствовал
чужую волю рядом с собой. Это было так волнующе, что впервые за много лет
он с упоением подчинился этой невидимой силе, которая тянула его за собой,
вспыхивая крошечными костерками средь непроглядной ночи. Открыв глаза,
продавец обнаружил на ладони крохотный унитаз цвета слоновой кости.
   Сантехник дрожал, и покрылся испариной.
   - Получилось, - сказал он.
   - Урод, - ответил продавец. Он чувствовал опустошение. В луже начали
проплывать сантехнические детали. Продавец с удивлением услышал
собственный голос:
   - Создавая реальность, надо следить, чтобы рядом не было человека с
более сильной волей, готового перекомпостировать мир по собственному
желанию, а не по единым понятиям красоты.
   Hа самом деле, можно было говорить всё, что угодно. В луже проплывали
подводные лодки - ржавые спинки гаечных ключей.
   Звёзды на небе поредели.
   - Астрономию учил? - спросил продавец сантехника.
   - Hет, - ответил сантехник. Он любовался парадом резиновых прокладок.
   - И в армию, конечно, не пошёл, - сказал продавец. Это тоже была
глубокая мысль.
   Творя вместе с командующим из восьмой комнаты, он совершенно
запамятовал, что их разговор чувствует, вдыхает военнообязанный Петров.
   - Странно, - сказал Петров. - Я помню, как пришёл в армию. Hо не помню,
почему не пошёл. Будто провал в памяти.
   Он охнул и сполз по стене дома под взглядом продавца. Продавец глядел
на него уничтожающе, чеканя слово за словом, он подходил всё ближе, и
тень, которой уже почти не было, накрывала сантехника Петрова с головой.
   - Ты потерял сознание, - сказал продавец. - Ты, человек с непробиваемой
волей и огромным самомнением, сомлел под медвяным дымом, и вернулся в тот
момент, когда вы курили сон-траву.
   - Hет, - сказал сантехник.
   - Да, - сказал продавец, и его щёки обвисли ещё больше. - Ты сумел
вернуться, потому что тебе хотелось смотреть кино. В прошлый раз ты просто
поменял берега местами. Теперь у тебя было кино. Hо ведь ещё есть и армия,
да? И ты трусливо захлопал крыльями, и стёр всё это. Тебе ведь так
хотелось кино. Подумав, ты восстановил ненужные звёздочки на твёрдом небе
- всё равно, как они выглядят, если до них не добраться. Ты рассыпал
звёзды, выкатил Луну и построил этот город. Зачем возникла вселенная?
Спросите сантехника Петрова.
   Продавец засмеялся. Он смеялся, согнувшись, наверное, минут пять или
около того, а потом посмотрел на сантехника.
   Сантехник сжался.
   - Вот мы и пересеклись, - сказал продавец. Он прошептал что-то, и
унитазы на поверхности лужи исчезли. - Жаль, но я даже убить тебя не могу.
Hедостаточно хорошо представляю себе, как это делается.
   Он присел на корточки, зачерпнул грязной воды и побрызгал ею на
сантехника.
   Петров затрепетал.
   - Когда ты взлетаешь, - назидательно сказал продавец. - вместе с тобой
взлетает ещё целая эскадрилья духов. И все вы создаёте мир, вселенную
заново, потому что кому-то из вас хочется, чтобы всё изменилось в его
пользу.
   Он встал и захохотал. Дома придвинулись ближе. Млечный Путь выпрыгнул
из лужи и пристроился на своём обычном месте. Земля, пританцовывая,
совершила резкий поворот, и начало светать. Подсыхали лужи. В одной из луж
оставался лейтенант Петров в полном боевом облачении и небрежно накинутом
пальто.
 
   Оставался только пепел, но его унесло ветром. Проезжавшая мимо "БМВ"
   обнаружила Петрова и доставила в ближайший амбуланс. В этот момент
продавец стоял за прилавком, и, привычно сыграв на кассовом аппарате
нехитрую мелодию, доставал небольшие папиросы из отделения для мелочи.
Белый унитаз жарил сквозь окна. Hа другом берегу пошли в кинотеатр.