Аннотация:
Кроме давно и пристрастно любимых Шекспира и По, другие обращения к англоязычной (помимо Э. По и Э. Дикинсон - собственно к английской) поэзии были редкими и, по сути, единичными. Зато - к очень разным поэтам, разных эпох, характеров, мыслей и речей. От современника и поэтического соперника Шекспира, основателя "метафизической поэзии", страстного, мятежного и противоречивого Джона Донна; от удивительного сына XVIII века, философа-мистика, нежно-грустного и ироничного лирика (эти стихи меня в первую очередь и привлекали), кстати, еще и странно-оригинального художника, Уильяма Блейка - до великолепного Д. Г. Байрона и знаменитой поэтической четы XIX века: Элизабет Баррет и Роберта Браунингов; от изысканного и печального лирика-"прерафаэлитки" Кристины Джорджины Россетти, сестры не менее знаменитого брата, до глубокого поэта (впрочем, прославившегося главным образом своей прозой) Роберта Льюиса Стивенсона и не нуждающегося в представлениях Редьярда Киплинга (хотя в той паре стихов, которые перевел, для меня возник - совсем не тот, привычный, знакомый нам "железный романтик империи", первый же из этих стихов мне вообще не попадался в наших переводах, может - не повезло, не достало эрудиции). Наконец, оригинальнейшие поэты недавних времен: уникальный "парень из Шропшира", многоученый профессор-латинист - и дерзкий скептик-иронист, замечательно острый, живого человеческого голоса поэт, Альфред Эдвард Хаусмэн, ушедший из жизни в 1936-м, за два года до рождения Дома Мораэса, не менее ясноголосого поэта "повседневной жизни"... Кто-то из них манил и привлекал еще и тем, что обращался к жанру, который для меня самого дорог и интересен по-особому, - сонету. Тем заманчивей была задача - передать эту сложную форму, такую разительно-несхожую у, скажем, мощно-косноязычного Донна и изощренной (даже в личной построчной графике!) виртуозки К. Россетти или "простой" и глубинно-страстной Э. Б. Браунинг... Вообще, это захватывающе-интересно - пробовать дать в русском стихе "личный почерк", стиль, "манеру" и даже "рисунок стиха" таких разных мастеров версификации, как Р. Браунинг (вот у кого редчайшая структура ритма, рифмовки и строковой графики!) и А. Хаусмэн, страдающий Байрон и философствующий Киплинг... Изредка возникали - "непроизвольно", "сами собой"! - даже варианты переложений, где что-то заставляло как бы отступать от формальной "верности" оригиналу, по ритму, по "слову", но - диктовалось ощутившейся интонацией, нервом, "смысловым объемом" автора... Так у меня случалось и с гением-американкой Дикинсон, и с прославленным "Реквиемом" Стивенсона... Смущают эти случаи, неуютно чувствуешь себя, хотя в самооправдание и утешение, конечно, вспоминается (вестимо, всуе) классика: Лермонтов, великие переводы из Гейне и Гете, "поверху" - весьма мало "схожие" с подлинниками ... Впрочем, подобные дерзости у аз грешного все же редки...
|