Аннотация: Адепты могут путешествовать по физическим телам и прогнозировать реальность; вот только по времени им не удается передвигаться или... не удавалось?!
История с кейсом или Инкубатор Времени
Часть I. Адепт Клаус
Западный Берлин. 17.00 по местному времени. Район Бранденбургских ворот.
Адепт Клаус уже пожалел, что ввязался в эту историю. Силы оказались слишком не равными. Охотники приближались с каждой минутой...
Генерируемая ими серая энергия была настолько мощна, что даже не сопротивлялась попыткам противодействия. Напротив, используя каждый шаг, каждое усилие Клауса бежать, она все больше приближала его к одной, только ей известной цели...
Клаус нервно оглянулся вокруг - поезд подземки подходил к следующей станции. Объявили ее название. Клаус дернулся и выскочил на перрон. И точно: 'Аденауэрплатц!' Но ведь он только что сел на платформе 'Шарлоттенбург', на поезд, следующий в направлении Шпандау... То есть он прибыл сейчас в сторону, совершенно противоположную выбранной!
Это происходило с ним уже не раз. Садясь в автобус, он обнаружил, что тот идет по маршруту, никак не соответствующему его номеру. Возможно, какой-то автобус и шел с такими же остановками и в таком направлении, но уж никак не этот.
Клаус, в испуге выскочив из него и решившись, было, в нужную сторону пешком, заметил что, шагая вперед, перемещается чуть назад и влево.
Не в силах сопротивляться, Клаус нырнул в подземку.
И вот теперь - новая напасть: поезда тоже шли не туда... Они двигались в направлении, никак не зависящем от хода их движения - порой в прямо противоположную сторону!
"Здесь стоит ездить, только если знаешь, - подумал, было, Клаус, совсем запутавшись в переходах, но тут же одернул себя. - Какого черта?! Что тут знать, если я двигаюсь теперь все время не туда! Я перемещаюсь к какой-то, совершенно неизвестной мне цели..."
Он с досадой отметил, что очередная хитрость не удалась: сев на поезд, двигающийся перпендикулярно вынужденному движению на одной ветке подземки, он вышел из вагона на другой.
То есть теперь он попал из одного поезда в другой!
Подробно осмотрев маршруты на карте, он сделал неутешительный вывод: они не пересекались никак...
Дело оказалось еще хуже, чем он предполагал. Для перемещения Клауса в пространстве не требовалось средства транспорта; вероятно, и стоя на месте, он бы двигался к заданной кем-то точке.
В совершенном отчаянии, оказавшись на станции 'Тииргарден', Клаус решился на первое, пришедшее в голову. Как он знал, в этот день недалеко от платформы была барахолка. Надеясь, сам не зная на что, он решил сойти.
***
Не доверяя более никакой технике, избегая эскалаторов и лифтов, Клаус пешком поднялся из подземки и облегченно вздохнул: он оказался на улице Семнадцатого июня. То есть там, где и ожидалось.
"Кажется, - подумал он с облегчением, - перемещение в двух плоскостях, одновременно вверх и вперед, мне еще удается".
Как можно использовать новое открытие, он сообразить не мог - бегать от преследователей только по ступеням не представлялось возможным. Клаус, было, вообразил, что, купив лестницу и приспособив пластиковый ящик из-под пива, он мог бы, подкладывая его с одной стороны, передвигаться одновременно по горизонтали и по вертикали, двигаться при этом вперед. Однако позволить себе такое на улицах Берлина он вряд ли сумел бы, и мысль была отброшена.
На платформе Клаус снова осмотрелся. Внизу и чуть справа виднелись тенты - там и находилась барахолка. Еще раз оглядевшись по сторонам, Клаус медленно двинулся в переход.
От первых палаток блошиного рынка его отделяло метров сто. Это пространство таило в себе опасность. Но делать было нечего, и он двинулся вперед.
Надеясь, что сила инерции поможет ему хотя бы в первый момент, Адепт разогнался и с ходу вклинился в отделявшее его от рынка пространство.
И тут же понял, что переоценил свои силы. Это было, как с разгону войти в быструю реку - его сносило в сторону. Словно сила течения сбивала с ног, стремясь увлечь в пучину. Чем дальше - тем становилось трудней: теперь ему казалось, что он плывет, бесполезно перебирая ногами, утратившими уже опору. Однако пришедшая аналогия отчасти помогла: с испугу Клаус начал двигать руками, грести.
Сила, кажется, не ожидала такого поворота. Адепт некоторое время двигался в сторону рынка. Разгон все же помог ему, и теперь, умело, лавируя в стиле брас, он продвинулся еще метров на пятнадцать - появилась надежда.
Однако враждебная сила приспособилась и тут - оправившись от минутного замешательства, она снова потянула в сторону.
Адепт Клаус, не раздумывая, сменил стиль плаванья. Теперь он двигал руками попеременно, как бы плывя кролем.
Сила снова отпустила его; он продвинулся еще.
Так, петляя и извиваясь, сменив все известные ему стили, он приблизился к рынку тигровой акулой и окончательно вплыл на территорию как парусное судно, использовавшееся колонизаторами Северной Америки для перевозки рабов.
***
Оказавшись в безопасности, Адепт отдышался. Все успокоилось. Для проверки он сделал шаг вперед. Потом еще один. Затем в сторону. Направление движения соответствовало задуманному.
Клаус прогуливался по рынку в полной эйфории; последние несколько дней изнурили его совершенно.
Операция, в которой он участвовал, никак не выделялась среди прочих. Документы и файлы, которые ему поручили добыть, были сверхсекретны, но лишь с точки зрения людей. В них ничего не говорилось об истинном положении дел. В документах не упоминалось ни об Охотниках, ни об Адептах, не было никакой информации о Сером правительстве, о том, как оно управляет планетой Земля...
Сама операция проводилась в Париже. Пунктом эвакуации была намечена Москва. Все шло по плану. Ничто не предвещало неприятностей. Трудности появились сразу после того, как он завладел кейсом...
В какой-то момент он обнаружил, что перестал двигаться в нужном ему направлении. Никакие попытки выйти в Астрал не помогали: словно какая-то неведомая, могущественная сила приковало его к физическому телу намертво, не отпуская ни на минуту и не давая даже опомниться...
Что и говорить - борьба с незнакомой, неожиданно проявившейся судстанцией измотала Клауса. Он не понимал природы случившегося, и оттого не мог придумать, как теперь спастись. В результате, опустошенный морально и физически, после нескольких дней отчаянной борьбы он оказался вместо Москвы в Берлине!
Вышагивая теперь между палатками блошиного рынка и бдительно следя, чтобы не пересечь случайно его границу, Клаус размышлял:
"Хорошо-то оно, конечно, хорошо, что, наконец, отпустило... Только почему? И как мне действовать дальше? Ведь уже начинает темнеть и многие из продавцов собираются уходить? - И, действительно, почти каждый второй прилавок был пуст. - Даже если допустить, что причина кроется не в самом месте - в смысле его определения - "рынок" - а в месте, в смысле его физического нахождения - участок с такой-то площадью и такими-то координатами - так что ж? Мне тут теперь на скамейке жить?! - Он уже с меньшей симпатией оглянулся вокруг. Скамеек на улице, где был устроен рынок, не наблюдалось. - К тому же тут и скамеек нет. - Это почему-то особенно расстроило Клауса. - А если дело в первом, так еще хуже... Как только все разойдутся, рынок перестанет существовать, и меня тут же снова потянет!" - И правда, что теперь делать, Адепт не понимал - изображать плавающие объекты всю оставшуюся жизнь не улыбалось.
Тут на глаза ему попалась целая россыпь старинных дверных ручек. Мысли сменили направление.
"А что, если мне сменить тело?" - Такого он не делал еще никогда. Конечно, он помнил свои предыдущие инкарнации и мог управлять процессом рождения, как и все остальные Адепты, но он никогда, никогда не пытался вселиться в тело уже существующего человека.
Он слышал от Адептов высшего пути какие-то смутные предостережения, о чем-то таком ходили слухи, но никто и никогда не говорил о деле конкретно, а Клаус не спрашивал. Зря...
"Но если они тянут мое астральное тело, а не физическое, так какая им разница, как я буду... - продолжал Клаус обдумывать неожиданную, но уже не кажущуюся такой спасительной идею. - Конечно... - разочарованно пришел к выводу он. - Какая им разница, они и знать не знают, как я сейчас выгляжу. Наверняка даже понятия не имеют - мужчина я или женщина! Ведь физическое тело - это всего лишь маска, мишура. Грим, который меняй не меняй, а как ни намажься - если в люк канализационный провалишься - блондин ты или брюнет - одно дело - конец!"
Так, раздумывая и продвигаясь меж лотков, Клаус увидел лампу.
"Красивая какая! - Та и вправду поражала гармоничностью пропорций. - Видать, дизайнерская вещь". - Он не мог оторвать от нее взгляда. Клаус был ценителем и знал в этом толк.
- Was kostet das? (сколько это стоит?) - спросил он скорее ради интереса - ему сейчас было не до лампы.
- Zwei hundert euro! (Двести евро!) - значительно ответил хозяин.
- Danke. (Спасибо) - поблагодарил Клаус, подумав, что "заряжает" мужик не кисло.
И тут ему пришла в голову еще одна мысль.
"А что если мне вещью перекинуться? В буддизме у них тоже душа есть; а я же буддист. Значит, легко смогу вещью стать. Какое-то время перекантуюсь. Только что это мне даст? - Он озабоченно остановился, делая вид, что продолжает рассматривать лампу. - Предмет самостоятельно перемещаться не может. Его перемещают другие. То есть, влияние Силы должно прекратиться. Чтоб человек свою лампу на комод поставил, а на завтра под диваном нашел - такого вмешательства даже Охотники позволить не могут. Табу. Значит, на время оставят в покое. Я для них как бы исчезну. - Однако минус здесь тоже есть, - возразил Клаус сам себе. - Я буду подчинен чужой, не контролируемой мною воле. Я не смогу ни бежать, ни скрыться, случись что".
С такими мыслями он передвигался от лотка к лотку и вдруг остановился, пораженный. Прямо перед ним, за столом со старинными масками и амулетами, стоял смуглолицый высокий араб.
"Адепт Грегор... - потерянно сообразил Клаус. - Адепт седьмого пути... " - он в оцепенении смотрел на продавца. Что ему ожидать от такого появления, он не мог вообразить даже приблизительно...
***
- Ну, рассказывай, - начал Грег устаиваясь за столиком турецкой закусочной.
Клаус боязливо сел рядом - он еще не опомнился от своего чудесного спасения.
История с рынком прояснилась просто: среди старых вещей время течет по-другому. Вещи как бы здесь и сейчас. На самом же деле принадлежат другой эпохе, и все у них давным-давно уже было, случилось, пережито и осталось в прошлом. И от этого пространственно-временного дуализма генерируется среди них что-то вроде Поля Времени. Вроде они есть, а вроде и нет их уже. Так что и те, кто среди них находится, тоже в прошлом оказываются.
Этот эффект Грегор открыл случайно и по мере возможности использовал. Он тоже от кого-то скрывался, довольно долгое время. Вот и открыл в Берлине комиссионный магазин. Сам из него ни на шаг. Если надо в город - мальчишка ходил. "Ученик", - многозначительно пояснил Грег, и Клаус ужаснулся: "Это какую же Силу нужно было иметь, чтобы у Адепта седьмой ступени в учениках числиться!"
Вот и сейчас. Спас Грег Клауса до смешного просто: купил ему поюзанные кроссовки и свитер секонд-хенд. А для страховки еще и кепку в клеточку. 'В самые, - говорит, - опасные моменты надевать будешь. Она для них вроде шапки-невидимки. Самая, среди всей одежды, старая вещь. Лет сто ей будет'.
Одетый в вещи которые свое отжили, переместился Клаус в прошлое и для преследователей исчез.
На том и порешили, договорившись сегодня же вечером встретиться.
- Да что тут рассказывать, - Клаус помрачнел еще больше. - Ты же знаешь, наверное. Я в этой жизни на МИ-5 работаю. На английскую, то есть, разведку... Проводили обычную операция по внедрению. Файлы нужно было с информацией забрать. У изобретателя какого-то ... долбанного, - Добавил Адепт в сердцах. - Кто бы знал, что так все кончится... В общем, ехал он на встречу. Наши автобан перегородили и давай стрелять. Чувак в панике. Своим звонит - спасайте, мол, попал, совсем кранты, щас ласты склею, - Клаус от волнения перешел на не свойственную ему лексику. - Звонок на перехвате. По адресу не дошел. Наши отвечают - голос смоделировали, все чин чином. - Едем, мол, такого-то послали - меня описывают.
- Подожди-ка, - перебил Грегор, разливая пиво. - А зачем такие сложности? Раз его уже взяли, так и забирали бы что нужно и по домам...
- По домам... - недобро усмехнулся Клаус. - Кто же такое сам отдаст? В общем, покрушил я мерсов с пяток из автомата; два на таран брать пришлось - в лепешку. Вместо людей, понятное дело - манекены внутри. Для достоверности, - зачем-то добавил он, делая глоток - Грегор в таких пояснениях не нуждался. - В общем, как до человека добрался - у того глаза с блюдце, трясется весь. В руках кейс и граната осколочная с вынутой чекой, того гляди, от страха выронит. А ты - забрать... Мне-то он кейс отдал. Что с мужиком дальше, не знаю. Через час весь район оцеплен, вертолеты, спецназ... Потрошат его щас с пристрастием, думаю. Только поздно - кейс-то у меня.
- У тебя? - удивился Грегор - В руках у Клауса не было ничего.
- В Москву посылкой отправил. Ценной... - закончил тот расстроено.
- Так. - Грегор был настроен решительно. - Раз Охотники за эти файлы так уцепились, значит есть там и для нас что-то ценное. Ты ведь, что там внутри, я полагаю, не знаешь?
Клаус промолчал. Вопрос был риторическим. Грег знал о разведработе не по наслышке.
- Тебе нужно в Москву. Бандероль свою выручать. А там посмотрим. - Он подозвал официанта.
- Да куда же мне? На всех границах мое описание - здесь, я уверен, Охотники постарались... Или, - он настороженно посмотрел на Грега, - тело менять будем?
- Тело менять будем, - ответил Грег, расплачиваясь. - Но потом. Уйдешь через Интернет, - закончил он, вставая. - Все инструкции завтра утром. Встречаемся в кафе на Александерплатц; оттуда же и отправишься в Москву. Он хлопнул застывшего в изумлении Клауса по плечу и встал.
- Пока! - он вышел так же бесшумно, как и появился. На улице накрапывал дождь...
***
На входе было очень больно - Клаус почти задохнулся - сетевой кабель болтался в разъеме, и скорость передачи периодически падала. Повышаясь от подергивания кабеля, она скоро падала снова. Оттого отправление Адепта по Интернету было мучительным. Он словно впихивался в отверстие, которое было явно меньше его размеров; в довершение всего в момент прохождения Клауса через разъем контакт пропал.
Часть Адепта уже перешла в стекловолоконную линию, а другая, застряв в разъеме и беспомощно болтая ногами, пыталась пролезть, но не могла.
Повезло, что оператором был Грег. Он сразу почувствовал неладное и дернул за кабель. Правда, едва не перестарался - шнур почти оборвался. Случись это, Клаус мог остаться инвалидом - его астральное тело лишилось бы ног...
***
Программист Глеб Астероидов сидел на работе и скучал. Работать ему надоело, а спать он не хотел. От такой безысходности и беспросветности существования не оставалось ничего, кроме как сидеть в Интернете.
Это занятие Астероидов тоже не любил. Но ничего не делать было хуже.
Контора, в которой он работал, загибалась уже не первый год, становясь все хирее с каждым днем, но как-то не загибалась.
Оттого, пьет на работе Астероидов или нет, не проверяли.
Так что пиво лилось рекой, начиная с утра и заканчивая поздним вечером уже дома.
"Ленка, одноклассница, симпатичная была... Ну и рожа теперь, - пробубнил Астероидов, комментируя известный сайт. - А ведь красавица была, - процитировал он малоизвестного Интернет писателя по фамилии Гашишкин, - даже без водки...".
Он устало вздохнул. Работы было много, а работать не хотелось. Впрочем, как обычно.
В дверь осторожно постучали, и на пороге появился его непосредственный начальник Алексей Юрьевич Наралянский.
Он осторожно вдвинулся в дверной проем, чуть пугливо взглянув на Астеридова. Наралянский был и директором и хозяином одновременно. Только хозяйство его, теперь как-то непрезентабельно сморщившись, с каждым днем кренилось все больше.
А с тех пор, как он прикупил небольшой заводик, производящий керамику, и открыл там новую линию дизайнерских чайников, так и на аренду перестало хватать... Бизнес оказался не прибыльным, так что зарплату Астероидову, как, впрочем, и остальным сотрудникам, задерживали с завидной регулярностью месяца этак на три.
- Что? - раздраженно спросил Астероидов: из соображений экономии недавно уволили бухгалтера и дизайнера, а поскольку работать тем приходилось на компьютере, то - по здравому рассуждению уважаемого Алексея Юрьевича, самого же пораженного новой, неожиданно открывшейся перспективой сэкономить больше: считать финансы и заниматься дизайном было поручено программисту. Так как появилось у него теперь свободное время: компьютеры уволенных освободились и обслуживать их было не нужно! Мысль двинулась, было, дальше: "А может уволить всех, кто работает на компьютерах? Тогда программисту не нужно будет настраивать и эти машины. А значит, в свободное время Глеб смог бы работать вместо тех, кто за этими компьютерами раньше работал... Кто как не программист сможет теперь размещать рекламу и отпускать товар!" - Об этом плане Глеб Астероидов еще не знал.
- Мне бы здесь бизнеспланчик составить, Глебушка... - просительно протянул начальник, опасаясь отказа. И не зря.
- Нет! - категорически отрезал Астероидов, даже не дослушав. - Нужно еще счета оплатить и упаковку майонеза новую нарисовать. И вообще... - захотелось вставить про зарплату.
- Хорошо, хорошо, - Алексей Юрьевич скрылся в проеме так же бесшумно, как и появился. Он тоже уловил в надвигающейся тишине неприятный вопрос. Платить не хотелось.
Астероидов глотнул пива и снова уткнулся в монитор. "Так, посморим-ка мейл, может от Машки что, - он привычно щелкнул по клавишам, заходя на почтовый сервер. На экране появилось новое сообщение. - На рассылку не похоже', - подумал Глеб и кликнул мышкой.
В тот же момент что-то неуловимо переменилось. Он замер перед экраном, зачарованно глядя на него, но уже ничего не видя: картинка исчезла. Вместо нее по экрану с огромной скоростью мелькали столбцы формул и символов. Астероидов, однако, понимал, что показывает монитор. Только понимание это стало теперь не зрительным, а скорее интуитивным.
Он анализировал транслируемые сигналы, мысленно совершая операции и вычисления, видел сквозь изображение, как работает каждый узел компьютера; физически ощущал потоки электронов, идущих по проводам...
Астероидов откинулся в кресле. С каким-то новым, непривычным выражением осмотрелся он вокруг. Пива больше не хотелось. Да и сидеть здесь...
Снова раздался стук.
- Глебушка, а может, посчитаешь наш бизнеспланчик, - словно 'новый' инсталировался на пороге Алексей Юрьевич. - Ведь удайся он, зарплатку получим! - он решил идти ва-банк.
Астероидов в упор, нехорошо, посмотрел на начальника. Тот попятился.
- Да я что, да я ничего! - выражение лица программиста его испугало. - Я как-нибудь потом, в следующий раз! - Зачастил Алексей Юрьевич, опасаясь происшедшей перемены.
- Дай! - Лаконично и как-то даже угрожающе подал голос Глеб. - Бумаги давай. - Уточнил он, видя, что сказанное испугало начальника еще больше, и тот снова двинулся по стенке к дверям.
Наконец, протянул план.
Глеб взял и, бегло взглянув, поморщился.
- Плитка твоя не пойдет. Прогоришь. А я - увольняюсь! - Он встал и, на ходу накидывая пиджак, прошел мимо остолбеневшего босса; - Гуд бай! - Бросил он через плечо и, тихо притворив за собой дверь, вышел. Впереди была новая, неизведанно опасная, но тем самым и привлекательная, жизнь.
***
Встречу назначили в молодежном магазине под названием "Интерпозитив". Музыка орала нещадно. Играл ди-джей. Астероидов уверенно прошел к кабинкам для переодевания. Ощупав в Астрале пространство, он отправился к третей слева. Оглянувшись по сторонам, зашел. Внутри примеряла бюстгальтер симпатичная девица. На полу стоял кейс. Не говоря ни слова, Астероидов взял его и молча вышел.
Затем он сел на троллейбус и, доехав до ближайшего вокзала, поместил кейс в ячейку для хранения багажа. Выйдя оттуда он прогулялся и, где-то через час все еще повторяя про себя на разные лады шифр, скрылся в недрах близлежащего Интернет-кафе.
Часть II. Попавший в Колесо Сансары или Адепт циклической кармы.
Владлен Борисович Аврамович и сам не понимал, каким образом его сюда занесло и что теперь можно было бы предпринять для своего освобождения.
Мысль, остававшаяся для него до сих пор не проясненной, заключалась в следующем: А если я снова поведу себя не так как раньше?! Если снова попытаюсь что-то изменить? Что-то сделать по-новому? Какая жизнь ждет меня тогда впереди? И будет ли она чем-то лучше уже не раз случившейся?
Он прошел в ванную комнату, на ходу разворачивая газету.
'Империя Аврамовича стремится к мировому господству!', 'Он уже победил... у власти нет выбора', 'Невероятная интуиция...' - Пестрели газеты заголовками.
'Козлы. - Холодно и отрешенно шевельнулась мысль, полная неприкрытого сарказма. - Интуиция! Да я просто знаю, что сделать, что бы все произошло опять так, как я знаю - это произойдет и случится, если я поступлю определенным образом! А ведь шаг в сторону, шаг вперед медленнее, чем это должно было бы сделаться, и все...' - здесь в его размышлениях образовался безнадежный вакуум, и он перестал думать о том, о чем думал уже не раз, не десять, даже не тысячи раз...
Раздался звонок. На том конце холодно прозвучало:
- Доброго утра, Владлен Борисович. Все в силе?
- Да... встречаемся в 'Империале', как договорились. - Он так же холодно попрощался и посмотрел на трубку с некоторой досадой.
'Так, теперь кофе. Главное, бутерброд не перепутать! - испуганно одернул себя Владлен Борисович, обливаясь холодным потом от одной только мысли, что, выбери он сейчас другой бутерброд - скажем, с икрой, а не с мясом, как обычно - случилось бы что-то непоправимое.
Он позавтракал, оделся. Еще раз посмотрел в зеркало, придирчиво заключая: 'Так, платок в нагрудном кармане чуть торчит, не больше обычного, на правом ботинке пыль...' Что бы с ним случилось, торчи платок из кармана чуть больше, или сотри вчера домработница пыль с его ботинка - он не знал. И не хотел бы узнать. Хотя легко мог это сделать.
За открытой дверью ждали телохранители. Под прикрытием он прошел к лимузину, и через некоторое время кортеж двинулся вперед.
***
К 'Империалу' подъехали без пяти три. Охрана Дохорковского была уже на месте.
'Самого еще нет'. - Удовлетворенно заключил Владлен Борисович, пытаясь вообразить, как случилась бы его дальнейшая жизнь, прибудь его партнер против обыкновения сегодня первым.
Ему открыли дверь. Он прошел, не мешкая, в зал переговоров.
Скоро на улице раздался рокот моторов и, минуту спустя в зал вошел человек лет пятидесяти в ладно скроенном костюме и дорогих очках.
Секретарь достал документы. Молча подписали. Все было оговорено не раз.
Империя Аврамовича перешла в другие руки.
Теперь этот смуглый человек мог повелевать миром, как хотел... Деньги за сделку были им уже заплачены.
- Ну что ж, - скрипучим, словно не довольным, голосом заключил Дохорковский. Мне теперь Президента в ковер закатанного принесут! - он рассмеялся. Владлен Борисович сухо улыбнулся. Он знал немного больше о будущем, ожидавшем его собеседника...
***
Выйдя из зала заседаний, Владлен Борисович подозвал начальника службы безопасности. Достал из кармана диктофон. Отдавая, добавил: 'Должно быть передано Президенту сегодня же'. Начальник развернулся и отравился к черному ходу. Вскоре оттуда отъехали и стали удаляться в сторону Кремля три 'Гелендвагена'. То, что приказанное будет исполнено незамедлительно, у Владлена Борисовича сомнений не вызывало. Он это просто знал.
***
Фанат компьютерных игр умер в интернет-кафе после трех суток сражений
14 октября 2007 г.
Московский любитель компьютерных игр скончался в интернет-кафе после проведения игрового марафона, сообщает британское агентство The Register.
Безработный гражданин провел за компьютером 36 часов без еды и сна. Его тело было обнаружено в туалете интернет-кафе, куда он вышел, чтобы умыться. Предполагаемая причина смерти - кровоизлияние в мозг.
В феврале 2002 года аналогичный случай произошел в США. Во время длительной игры с использованием приставки Nintendo умер несовершеннолетний житель Луизианы.
Мать подростка подала в суд на компанию Nintendo, обвинив ее в непреднамеренном убийстве ее сына.
Источник: Вenta.Ru
***
В новом теле Глеб чувствовал себя неуютно. Жал воротник, руку оттягивал какой-то тяжеленный браслет. Когда выдалась минута, разглядел - огромного размера 'Роллекс'. 'Черт побери, еще бы в наручники меня заковали, даром из платины сделаны - словно гиря!' - Он оглянулся по сторонам. Охрана уже оцепила вестибюль, все было готово к выходу. Глеб, однако, медлил.
Он не вникал в дела, которыми занималось взятое им на прокат тело. Но атмосфера нервозности не нравилась интуитивно. 'В конце концов, если меня убьют, будет больно и неприятно; - подумал Глеб отстраненно. - К тому же это может спутать все карты. Он задумался.
То, что он принял за безопасность, завладев вчера телом какого-то навороченного олигарха, которого он и видел-то всего один раз, да и то по телевизору, оказалось на деле нешуточным геморроем. Богатство, охрана и недосягаемость для правоохранительных структур - все, что сулило безопасность и свободу передвижений... оказалось иллюзией!
Вчера, решив выбрать это тело, Глебу пришлось применить все свои знания Адепта.
Сперва он, получив кейс с образцами, тут же отправился на Ленинградский вокзал. Там, сдав кейс в камеру хранения, предусмотрительно выбрал ячейку с шифром. Номер. Это главное. Ничего другого, кроме воспоминаний, взять с собой в новое тело он не мог.
Затем вышел в Интернет. На этот раз из проверенного места, где с проводкой-то уж точно в порядке. Воспоминания о берлинском кафе, где он чуть не лишился ног, не давали покоя до сих пор.
Пробрался на сервер оператора мобильной связи, где не без труда нашел телефон директора фирмы, которой владел Дохорковский. Затем, проникнув в его телефон и порывшись в записной книге, нашел номер мобильника Самого. Переместившись в трубку, он при первом попавшемся разговоре забрал тело. Присутствовавшего там до него астрального индивидуума пришлось убить...
В начале Глеб планировал лишь подавить его. Тело было нужно временно, и понапрасну уничтожать астральные сущности было не в привычках Астероидова. Однако сопротивление, которое он встретил, удивило его и едва не спутало все карты.
Темная, встретившая его внутри тела сущность начала затягивать словно болото. Это было для Глеба совершенно неожиданно: обычно он сталкивался с противодействием. Как правило, это была борьба за обладание физическим телом.
Теперь же случилось странное: астральная сущность, обитавшая в теле, словно приглашала его. Она оказалась болотом, в которое угодил он - Глеб - безо всякой надежды выбраться! Топь засасывала его все глубже и глубже; он пытался выкарабкаться, дергался и извивался, с каждой минутой погружаясь все больше.
Вокруг была выцветшая равнина с редкими березками на выступавших из коричневой, затхлой воды кочках. Над пропитанной торфом водой стелился утренний туман. Солнце, едва появившись из-за горизонта, почти не грело. Надо всем этим был какой-то муторный отпечаток приближающейся смерти.
Глеб, не ожидавший ничего подобного, опешил. Если, конечно, можно было применить понятие 'опешил' к барахтавшемуся в мутной коричневой жиже, затягиваемому все глубже в смертельный водоворот, раздетому, беззащитно белому телу с выпученными от ужаса глазами...
Когда вода дошла до подбородка, Глеб понял: все серьезно. Никто и ничто не могло помочь ему в этой бессмысленной и безучастной ко всему пустыне. Скоро голова его скрылась под водой. Трясина затянула его окончательно...
Из-под воды он увидел поверхность болота. Она заросла мхом, лишь в некоторых местах покрывая поверхность. Грязь, в которую он погрузился, перекрывала обзор. Он перестал сопротивляться, решив выждать.
Стихия же, его поглотившая, теперь, казалось, сама не понимала, что делать дальше.
Она даже в какой-то момент начала Глебу улыбаться. Беззубо, с нелепо угрожающим оскалом, пытавшимся, впрочем, изображать приветливость, болото радовалось только ему одному известному, но, несомненно, радостному событию; через мгновение все снова смешалось. Словно какой-то тревожный сигнал дошел уже до... мозга! Да, конечно же: мозга болота... которого у него не может быть, но все же, видать, случилось.
Болото начало превращаться в лаву. Через минуту оно стало пеплом, осыпающимся на гибнущий город, для которого извержение вулкана было полной неожиданностью. В панике выбегали жители из домов, пытаясь укрыться от землетрясения; напрасно... Они гибли целыми семьями, погребенные под слоями пепла... Не спасся никто.
Глеб наблюдал за происходящим со стороны. В этот момент его астральное тело превратилось в африканца, сидевшего не берегу Нила.
- Так что ж вы! Работать-то попробовали бы? - спросил африканца заезжий журналист европеец.
- Не можем. - Лаконично парировал африканец. - Это вы, белые, можете. А мы - нет. Последние слова африканца прозвучали безапелляционно. Он даже ткнул себя для убедительности рукой в грудь. Жест получился, в противоречие смысла, героическим.
В этот момент к шалашу подошла молодая и весьма симпатичная женщина негритянка. Приветливо улыбнулась.
- Хорошая жена. Пятая жена! - Неожиданно прокомментировал африканец, повертев палочку, торчащую из темени.
- Пятая?! - встрепенулся европеец. - Так у вас пять жен!? А говорите кормиться нечем, дети с голоду пухнут? - В его голосе прозвучало вопросительно-завистливое.
- Предыдущих крокодил съел. - Кратко пояснил абориген с сожалением. - Когда белье в реке стирали...
- Ну, тогда, конечно, - с заметным облегчением закрыл тему европеец.
Глеб еще раз повертел у себя в голове палочкой. Волны наслаждения накрыли с головой. Теперь он был в Нирване. Пространство лучилось золотым светом. В бесконечности плыли серебряные облака. Глеб растворился в сияющем пространстве; он сам превратился в эту благостную и бесконечную пелену, он перестал быть, престал существовать...
Здесь и пришла ему в голову спасительная идея.
Он стал командиром зенитного расчета.
- Заряжай! - что было сил, прокричал он. - Цель: облака!
Расчет пришел в действие. Подносящий подавал снаряды. Заряжающий быстро закатывал болванку в замок. Наводящий, крутя колесо, что было сил менял прицел. Тут же раздавался выстрел, и снаряд, разрывающийся в воздухе, разгонял одно облако за другим. Вскоре стало безоблачно, как накануне Олимпиады в Москве. 'То-то, - мстительно выдохнул Глеб, вытирая пилоткой пот со лба. - Нет никакой Нирваны больше...
Он молча кивнул выстроившимся перед ним в шеренгу подчиненным и торжественно поднял руку. Разговоры смолкли. Глеб не торопился с речью. Он еще раз оглядел своих солдат, и после паузы веско скомандовал: 'Все свободны!'
Что хотел выразить Глеб такого рода странной командой, и к какому порядку действий она должна была бы привести, он не смог бы объяснить и сам. Однако его солдаты словно ждали именно этих слов; они с радостным гомоном вышли со съемочной площадки и, расположившись сразу за камерами, начали переодеваться.
Костюмер еле успевал отмечать у себя в блокноте сданную одежду: 'Гимнастерка солдатская, размер сорок четыре, инвентаризационный номер..., рубашка нательная...'
Вскоре все облачились в свою обычную одежду и, не прощаясь, начали расходиться по домам.
'Значит, Нирвана больше не существует? - Глеб озабоченно почесал затылок, не зная, радоваться такому выводу или нет. - А раз Нирвана была в моем сознании, а ее больше нет, - продолжил он, решившись не отступать от посетивших внезапно, но, кажется, важных умозаключений, - то получается, что и меня нет! - Этот вывод озадачил его, но не настолько; впереди замаячило что-то по настоящему спасительное. Он продолжил - Но я - это же он! ОН!! Тот, чье тело я теперь взял, вернее, взять, сперва, попытался, а теперь... - тут он даже замер от внезапно посетившего его решения: - я сделал это!!! - Глеб нервно прошелся вдоль еще горячего зенитного орудия, от волнения зачем-то заглянув в прицел. В прицеле было темно. - Ночь. Куда мы стреляли, там была ночь. - Подумал, было, Глеб, но тут же вернулся к мысли. - Значит... - он еще не совсем доверял найденному вдруг решению. - Значит, раз меня нет, то и его тоже нет... то есть, я его уничтожил! - Радость захлестнула Глеба, и он, не в силах удержаться, пошел в пляс.
Чуть отдышавшись после серии акробатических этюдов, которыми закончился его танец (хотелось посдержанней, но не вышло), Глеб еще раз повторил про себя объяснение: 'Конечно, не стало Нирваны; значит, не стало меня; а так как он меня поглотил, то мы теперь были одно; выходит, что и его нет! НЕ СТАЛО ЕГО!!! Так получается, и бороться больше не с кем. - Глеб с облегчением вздохнул, только теперь осмотревшись в новом теле.
Чувство тянущего воротника и 'гиря' на руке, впрочем, были не единственным неудобством. Смокинг, подчеркивая выгодно фигуру, все же сильно жал.
***
Дохорковский, словно в нерешительности, остановился на пороге конференц-зала. Он не спускал взгляда с удаляющейся спины партнера.
'Этот маленький еврей конечно профан, но все же... что-то мне не нравится, как он на все быстро так согласился... - и глаза у него ... - Аврамович в этот момент оглянулся, да так и застыл. Наконец, коротко кивнув еще раз улыбнувшись, покинул переговоры.
Выйдя из зала заседаний, Владлен Борисович подозвал начальника службы безопасности. Достал из кармана диктофон. Отдавая, добавил: 'Должно быть у Президента сегодня же'. Начальник развернулся и отравился к черному входу. Вскоре оттуда отъехали и стали удаляться в сторону Кремля три 'Гелендвагена'. То, что приказанное будет исполнено незамедлительно, у Владлена Борисовича сомнений не было. Он это просто знал. Но теперь не наверняка.
***
Глеб проявился из тела Дохорковского на мгновение.
Этого ему, однако, хватило, чтобы осознать всю тяжесть нависшей над ним опасности. Он даже на мгновение застрял в Астрале между существованием своей личности в теле чуждого ему индивидуума и существованием этого индивидуума как части себя - так поразило его увиденное.
Быстро пробив ментальный слой, он затаился. Его трясло. Случившееся поразило не столько своей почти состоявшейся безысходностью. Он был в шоке от небывалого; необъяснимого, невозможного открытия!
Тот, с кем он только что разговаривал; его партнер, Владлен Борисович Аврамович был так же Адептом!
***
Глеб собрался с мыслями, пытаясь обобщить полученную информацию. Выходила... билеберда.
Стараясь не вдумываться в открывшиеся ему только что подробности, он медленно проговорил про себя суть понятого. Получалось, что тот, кто выдавал себя за человека, Владлена Борисовича Аврамовича, оказался на самом деле...
'Адепт циклической Кармы! - с дрожью в голосе произнес он новое для себя определение. - Адепт, замкнувшийся в своем существовании... Все время попадающий в одно и то же тело в один и тот же момент времени. Умирающий в этом теле и рождающийся все время в нем же... снова и снова.
- Как же такое вообще возможно?! - Вскричал Глеб, уже и сам не понимая, куда его занесло. - Если только... он не совершит или с ним не случится что-то такое, что нарушит его существование; что потревожит или переменит сложившийся уже за тысячи жизней порядок вещей.
Но ведь Адепт Клаус впервые занял тело Глеба. Глеб никогда ранее не попадал в тело Дохорковского. А значит... значит, что Адепт циклической Кармы, ловкий еврей Аврамович, впервые встретился теперь - уже не с человеком Дохорковским, а с Адептом Клаусом находящимся в его теле. Так значит, ему теперь конец...
Клаус, от пережитого шока почти переставший чувствовать себя Глебом Астероидовым, решил действовать.
Он поднялся на капитанский мостик и, не обращая внимания на вытянувшийся по струнке расчет, прильнул к окулярам перископа. Одев наушники и, положив руки на рычаги управления, он начал поднимать подводную лодку из глубины. Одновременно он не спускал глаз с экрана монитора. Там быстро мелькали кадры. Клаус просматривал мысли Адепта циклической Кармы.
С каждой минутой лицо Дохорковского все больше темнело. Переводя взгляд на другой экран, он видел фрагменты аппроксимации будущего: то, что сделает или о чем подумает Владлен Борисович в ближайшие сутки, показывалось с вероятностью почти в сто процентов.
'Действовать безжалостно и осторожно, - прошептал Дохорковский, набирая телефон службы безопасности. - Цена тому - жизнь'.
***
Владлен Борисович занял место в головной машине, и кортеж тронулся.
Что-то не давало ему расслабиться. Какой-то штрих сегодняшнего события не укладывался в картину, виденную им уже много тысяч, десятки тысяч раз. Он попытался проанализировать свои чувства - не получилось. Все было, вроде бы так же... Как и в прошлый раз; как и десяток жизней назад! Как и во время сотен тысяч жизней, которые он прожил уже в этом теле - все, кажется, было прежним.
Дохорковский всегда провожал его, глядя вслед победно и сдержанно холодно. Он так же ему кивал, но... точно! В этот момент что-то словно привиделось Владлену Борисовичу в его теперешнем взгляде. Словно вылез из коробочки чертик и, испуганно зыркнув, скрылся опять в недрах его партнера.
'Знает! - холод тона никак не вязался со страшным смыслом догадки. - Ведь, если теперь все произошло по-другому, значит, и жизнь моя переменится. Значит, и Колесо Сансары, в котором я живу, в которое я закован словно белка в колесе, может оказаться разорванным навсегда'.
Ему вспомнилось самое начало. Как он родился. Затем, рано оказавшись без родителей, не в пример сверстникам пробился. Помогли родственники и недюжинный ум. Он быстро разбогател и, счастливо и долго пожив, так же спокойно умер.
Каково же было его изумление, когда он - почти сразу после смерти и, не пройдя обряда реинкарнации, родился снова... в том же самом теле!
Он снова вырос. Снова прожил ту же жизнь, из осторожности не совершая никаких поступков, отличных от тех, которые он уже раньше совершал. Логика была проста - остаться или нет без родителей, было не в его власти; остальное же развивалось по предыдущему сценарию. Он быстро стал миллионером, заводя нужные знакомства, тем же самым уже привычным образом зарабатывая деньги. Снова умер и... снова родился в том же теле в тот же самый момент!
Так повторялось бесчисленное количество раз. Некоторые из прошлых своих жизней он вспоминал с плохо переносимым раздражением - он пытался что-то подправить. Казалось бы - что может быть плохого в исправлении самим же собою сделанных ошибок, о которых ты знаешь наперед и знаешь, как теперь нужно поступить, чтобы их больше не сделать...
Было и другое: из прошлых, бесконечно повторяющихся одинаковых жизней он помнил до подробностей номера выигрышных лотерейных билетов, да что там... даже учить билеты экзаменационные в институте ему было больше не нужно.
И вот однажды, зная, что вытащенный по теормеху билет будет двадцать третьим - а он его в предыдущих жизнях не учил и экзамен с грохотом проваливал; - теперь же выучил.
Каково же было его изумление, когда, привычно сунув руку в кипу слипшихся листочков и уже приготовившись произнести 'двадцать три' увидел, что номер билета - двадцать восемь! Этот билет он знал и так. Сдал.
Выйдя после экзамена из института, он угодил под проезжавший мимо грузовик.
Оставшуюся часть этой жизни он пролежал с парализованными ногами в приюте для инвалидов. Как ни пытался пробиться - красть составы с нефтью лежа в постели не удавалось. Жизнь получилась не из приятных.
Владлен Борисович потом много думал об этом. И решил - больше не пытаться. Изменив настоящее, никогда не знаешь, чем изменения обернуться через неделю, месяц, год. А жизнь, ему уже известная, была хороша. А от хорошего, как говорится - нечего искать лучшего. Он и не искал.
И вот сегодня он увидел перемену. Перемена эта касалась того, что было для него незыблемым.
Это не он поступил по-другому. Без всякого к тому повода, причины; обстоятельства переменились сами - его кто-то узнал.