Anasta Candle : другие произведения.

Её величество Тарья Турунен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тарья Турунен в своей жизни добилась многого: она была известна и любима своими поклонниками. Но никто, даже она сама до какой-то поры, не знал, что на самом деле в ней течёт королевская кровь. Однако до короны ещё нужно добраться...

Пролог

  
   Приглушённый свет, льющийся со сцены синеватыми отблесками. Толпа, застывшая в благоговейном трепете внизу. И музыка.... Она пронзает тело, будоражит сердце, пробуждая какую-то волшебную энергию. Энергия переполняет душу, переполняет лёгкие. От её избытка щиплет глаза. Она выходит наружу прекрасной песней. Именно такое состояние называется вдохновением.
   Она стоит посреди сцены. Свет, музыка, внимание зрителей - всё направлено на неё. С детства Тарья не боялась публики. И сейчас она держалась достойно, царственным взглядом оглядывая свои владения. Она была великолепна, впрочем, как и всегда.
   Концерт уже подходил к концу. Несмотря на наслаждение, на великолепие музыки и радость поклонников, чувствовалась усталость. Но вот, последние строчки спеты, последние аккорды доиграны, сделан завершающий поклон.
   С радостью от хорошо сделанной работы, с блаженным утомлением, рок-дива вернулась в гримёрку.
  
   Он стоял в отдалении, незаметный среди толпы. Только когда прекрасная певица смогла освободиться и остаться в одиночестве, он обратил её внимание на себя.
   - Добрый вечер.
   - Вы что-то хотели? - Тарья Турунен устало взглянула на незнакомца. Её смутила его одежда: бархатный камзол, высокие сапоги с узорчатыми золотыми застёжками, длиннополая шляпа и длинный плащ со стоячим воротником. Будто он пришёл с какого-то карнавала, а не с рок-концерта.
   - Я прибыл к вам с личным поручением, ваше высочество, - мужчина учтиво склонил голову.
   - Извините, что? - Тарья подумала, что ослышалась: с чего бы вдруг кому-то обращаться к ней как к "её высочеству"?
   - Не удивляйтесь. Вам всё будет понятно. Только прошу, это очень личное.
   Незнакомец протянул женщине конверт, запечатанный сургучной печатью. Судя по весу, в нём было что-то тяжёлое.
   - Что это?
   - Послание от вашей бабушки по отцовской линии. Советую его прочитать здесь, чтобы вы смогли задать мне некоторые вопросы.
   Всё ещё недоумевая и вполне рассчитывая на вариант, что это - чей-то розыгрыш, Тарья пристальнее всмотрелась в печать, прежде чем сорвать её. На блине сургуча неправильной формы был изображён круг, внутри которого расправила крылья длинношеяя птица с раздвоенным хвостом.
   Под печатью была приписка: "Прошу передать потомку крови королей Ньёмердалля".
   Распечатав конверт, певица достала оттуда лист пергамента, написанного на языке, алфавитом очень похожем на её родной язык, но непонятном в плане лексики. Вслед за письмом из конверта выпал массивный медальон на серебряной цепочке. Золото медальона было очерчено серебряной каймой со вставленными туда бриллиантами, а в середине таким же способом - серебром и бриллиантами - была изображена та же птица, что и на сургучной печати.
   Женщина положила медальон в ладонь, ненарочно прижав его к листку с посланием. В этот же момент украшение сверкнуло, и, вглядевшись в текст, Тарья осознала, что понимает его. Стараясь ничему не удивляться, она принялась читать.
   Пока брови Тарьи Турунен поднимались всё выше, лицо посланника оставалось невозмутимым. Наконец, оторвав взгляд от письма и уставившись на мужчину с недоумением, певица произнесла:
   - Это что, шутка?
   В послании говорилось, что она, как носительница фамилии Турунен, является наследницей правящего рода какой-то страны, называемой Ньёмердалль. Что кулон с изображением герба Ньёмердалля - летящей птицы с раздвоенным хвостом - один из символов королевской власти, и что наследнику стоит вернуться в Ньёмердалль и занять престол. И ещё было сказано что-то про революцию и необходимость правящей семьи сто лет назад бежать в Финляндию.
   - Разве я хоть немного улыбаюсь? - всё так же невозмутимо ответил посланник.
   - И почему я должна вам верить?
   - Позвольте, я покажу, - незнакомец подошёл ближе, взяв из рук женщины медальон и умелым движением надел его на шею Тарьи.
   В следующий миг украшение ярко вспыхнуло, переливаясь от глубокого синего оттенка до ярко-алого рассеянного света.
   - Превосходно.... Великолепно... - мужчина, не отрываясь, заворожено глядел на этот свет, хотя его сияние должно было уже ослепить его.
   - Что за? - Тарья понимала: ни одна светодиодная лампочка не смогла бы гореть настолько ярко, чтобы затмевать даже свет ламп на потолке.
   - Ваше высочество, - сказал посланник, садясь на одно колено и целуя руку рок-дивы, - позвольте, я вам всё объясню....

Глава первая. The Shadow Self

  
   - В середине прошлого века в Ньёмердалле разразилась революция. Кровавая междоусобная война. Родители вашего отца, не дожидаясь указа о свержении, бежали, спасая свои жизни и жизни своих детей. Они нашли способ переместиться в тот мир, откуда вы прибыли. Но гражданская война, развернувшаяся в Ньёмердалле, унесла на тот свет множество жизней, так ничего и не решив. Страна осталась без правителя на растерзание другим государствам. На политической арене сейчас идёт настоящая борьба за владение землями Ньёмердалля.
   Король Сайганский широкими шагами мерил зал аудиенций, рассказывая Тарье историю её королевства. Женщине сразу понравился этот энергичный молодой человек с рассудительностью и пытливым интересом во взгляде. Видно было, что, несмотря на молодость, он много знал и готов был помочь.
   Этим утром Турунен связалась с незнакомцем, который передал ей накануне загадочный конверт. Обдумав за ночь произошедшее событие, она решила довериться посланнику и продолжить начавшуюся историю. Всё-таки этот человек не походил на сумасшедшего, а сияние медальона совсем сбило с толку. Мужчина, оказавшийся послом сайганского короля, сообщил ей, что развеет все её сомнения одним заклинанием. И он перенёс предполагаемую наследницу во дворец своего господина. 
   Посол не ошибся - рок-звезда лишилась всех сомнений, впечатлившись необычным перемещением. А потом ей сообщили, что правитель Сайгани ждёт аудиенции с кандидаткой в королевы. Король любезно встретил Тарью Турунен, пообещав подробно объяснить происходящее.
   - Понятно. Ну а вам-то, какая выгода от меня, раз вы заслали посла за мной? Тоже хотите с моей поддержкой захватить себе кусок Ньёмердалля? - Тарья стояла, прислонившись к колонне и скептически рассматривая свои перспективы. Она не верила в безвозмездную помощь в политике - в таких важных вещах нельзя быть доверчивым.
   - Мне не нужна война. Если вражда между странами перейдёт в боевые действия, я буду туда втянут. Как союзник одной из сторон. Я не хочу выходить из этого альянса, но и воевать не хочу. К тому же, я надеюсь, вы меня поймёте: я придерживаюсь гуманистических взглядов. Мне жаль будет народ Ньёмердалля. Революция оставила после себя лишь голод и запустение. Эти люди нуждаются в чём угодно, но только не в войне.
   Тарья кивнула. Причины были довольно весомыми.
   - Хорошо. Хотя я ещё не совсем верю, что это не какая-нибудь шутка. 
   - Вы согласны помочь? - король с надеждой взглянул на певицу. В его взгляде читалось, что ему откровенно надоела эта вражда, и всё, что он хочет - это поставить точку в вопросе господства над Ньёмердаллем. 
   - Да, - ответила Тарья.
   - Тогда завтра утром мы отправимся на корабле в Ньёмердалль. Мешкать нельзя. А пока останьтесь здесь, осваивайтесь. Мой дворец и слуги в вашем распоряжении.
   Правитель Сайгани жестом приказал дворецкому проводить гостью, и они оба ушли.
   Тарья Турунен решила посетить королевский сад - ей сказали, что это идеальное место для отдыха и размышлений в уединении. Сад действительно оказался очень уютным тихим местечком с парой беседок, фонтаном и гамаками среди персиковых деревьев. Солнечная Сайгани всегда встречала гостей теплом, даже сейчас, зимой, поэтому гулять по саду было одно удовольствие.
   Женщине было о чём подумать. Она так быстро пошла на поводу у таинственного посланника, что не успела даже толком попрощаться с семьёй. К тому же ей посоветовали ничего не говорить родным, чтобы не навлекать на них опасность. Всё-таки в политических интригах все средства хороши, да и, пока она не освоится на новом месте, лучше будет им оставаться в неведении. Одно Тарья знала точно: ближайшее время она будет сильно скучать по Марсело и Наоми. 
   Вещей певица с собой почти не брала: король Сайганский пообещал обеспечить её всем необходимым. Что ж, пока ещё ничего нельзя оценить.
   И почему именно она? Всю жизнь Тарья жила, даже не подозревая о своём происхождении. Она всегда была лучшей, что в музыкальной школе, что на сцене. Да, Туомас Холопайнен говорил о её харизме, но чтоб настолько.... К тому же у неё есть братья, один из которых - старший. Но уж кому как не мужчине управлять королевством?
   Женщина неспешно прогуливалась по аллее. Да, сад был очень живописен. Из-за деревьев выглядывали ажурные арки дворца, через которые в сад, находящийся с северной стороны здания, проникали лучи солнца. Вдоль аллеи пестрели клумбы с диковинными цветами. Некоторые персиковые деревья уже начинали цвести, создавая атмосферу сказки и спокойствия.
   Спокойствие.... Как и любой звёздной личности, Тарье его не хватало порой. Она понимала короля Сайгани, приказавшего высадить этот сад. Как жаль, что ей уделили всего лишь день умиротворения, чтобы прийти в себя и подготовиться к грядущим трудностям....
  

***

  
   Тёплый бриз, провожавший небольшой торговый корабль, когда он отплывал от берегов Сайгани, давно сменился суровым муссоном. Вот уже неделю судно с экипажем и несколькими пассажирами: послом короля Сайганского, парой слуг и самой важной персоной - Тарьей Турунен - бороздило просторы океана. Прямо по курсу маячили скалы - капитан сказал, что уже этим вечером корабль высадится в Хёлкане, столице и, по совместительству, главном порту Ньёмердалля.
   - Эта страна располагается на полуострове; горы пересекают её с юго-запада на восток и уходят дальше, на континент. Южная и северная части полуострова омываются двумя морями, а западная часть выходит к океану. Погода там, конечно, не самая тёплая. Сейчас, зимой, в Ньёмердалле снежно. Если учитывать близость к морю, то морозов как таковых нет. С северной стороны, за горами, теплее - ветер пригоняет облака, которые задерживаются высокими скалами. Там теплее, часто идут дожди. С южной стороны красивее, много рек и лесов. Внимание гостей часто привлекают живописные лесные берега.... 
   Посол голосом опытного экскурсовода рассказывал о стране. Тарья внимательно слушала его. Впрочем, что-то подобное она и ожидала услышать о Ньёмердалле, но мужчина говорил действительно интересно.
   Женщина уже успела узнать некоторые подробности порядка престолонаследия в её королевстве. Наследник должен обладать тремя вещами: медальоном Дара, браслетом Силы и тростью Власти. Медальон Дара сейчас покоился на шее хозяйки. Этот магический артефакт определял наследника. Оказалось, что к Тарье обратились именно потому, что она была самой известной из семьи Турунен, а яркое свечение медальона без сомнений дало понять, что она - лучшая кандидатка в королевы. Но, похоже, свечение было единичным явлением, так как больше медальон не подавал признаков своего предназначения.
   Трость Власти изначально должна была находиться в королевском хранилище, но после революции её потеряли. Ходят слухи, что она хранится в горах, в разрушенном Старом Дворце. Её предназначение намного проще: если Медальон Дара указывает на возможность человека быть правителем Ньёмердалля, то трость уже является символом признания права на трон. 
   Браслет Силы - магический артефакт, дарующий владельцу способности мага. С его помощью можно обороняться, перемещаться в пространстве и многое другое. Королевская семья сберегла тайну о Хранителе, у которого находится браслет. Он сам встречает наследника, когда это нужно, то есть когда все остальные артефакты найдены и наследник доказал, что он достоин престола.
   - Ваше высочество, всё в порядке? - посол коснулся плеча Тарьи, которая засмотрелась в мрачную дымку неба над водой.
   - Да, задумалась немного. Что это за корабли на горизонте?
   - Это... - мужчина какое-то время вглядывался вдаль, а затем встревожено воскликнул: - Это же военные суда Дакарлейма! Что они здесь делают?! Я же лично присутствовал на подписании договора о невмешательстве!
   Посол в панике заметался по палубе, затем поднялся к капитану, оставив женщину в одиночестве. Тарья снова взглянула на корабли. Они приближались слишком быстро...
   Два огромных монстра очень скоро выросли перед сайганским торговым корабликом, казавшимся крошечным по сравнению с этими судами. По всей палубе разносились отборные ругательства капитана и посла - тот уже не заботился об изысканности своей речи. Один из дакарлеймских кораблей направил пушку на свою жертву, и раздался выстрел.
   Громкий треск досок, плеск воды, фонтан брызг и обломков - всё это оглушило сайганцев и Тарью. Палуба сильно накренилась, люди посыпались в воду. Наследница ньёмердалльского престола, не удержавшись, тоже оказалась среди ледяных волн. Дыхание почти моментально перехватило, и единственное, что женщина смогла сделать - это ухватиться за широкую доску....
  

***

   Мощные волны ритмично качали старенькую лодчонку. Мигель ловко вытаскивал сеть из воды, попутно пытаясь удержать равновесие на хлипком судёнышке. Парень почти весь день провёл в море, на небольшой глубине, пытаясь поймать хоть что-нибудь, но пока кроме пары горстей мелкой рыбёшки в его сети ничего не попало. Оно и понятно - зимой рыба покидает эти места, а нищие рыбаки не имеют возможности на своих лодках отплывать далеко.
   Вообще, Мигель занимался рыболовством с детства - это было для него единственным способом выжить. Будучи покинутым родителями ещё в младенчестве, он вырос в лежащей неподалёку от моря деревне под присмотром рыбаков. Сейчас Мигелю было двадцать два года, и он неплохо владел своим ремеслом. 
   Пора было всё-таки плыть домой: вечерело, да и есть очень хотелось. В последний раз парень ел прошлым днём, а сегодня у него во рту не было ни крошки. Тех рыбёшек, что он наловил, хватило бы на скромный ужин. К сожалению, продать ничего не удастся - улов слишком маленький. Мигеля уже тошнило от рыбы, но больше ничего съестного у него не было, да и у соседей тоже негусто. Парень не хотел причинять кому-либо неудобств.
   "А всё это проклятая смута! Делят, делят власть - никак поделить не могут, а простой народ страдает", - думал Мигель, сворачивая сеть. Он уже собирался отплывать в сторону берега, но тут со стороны утёса увидел что-то, что привлекло его внимание. Подплыв ближе, Мигель сумел разглядеть женщину, вцепившуюся закоченевшими пальцами в какую-то доску. Она подняла голову и, увидев спасительную лодку, прошептала посиневшими губами: "Помогите"...
   Рыбак, сильнее налегая на вёсла, направил судно в сторону женщины и скоро поравнялся с ней. Чертыхаясь, парень попытался втащить её в лодку, и у него это не сразу, но получилось. Женщина тряслась от холода, с неё обильно стекала вода. Она пыталась приподняться на локте, но лодка покачнулась, и она упала.
   Мигель недоумённо оглядел незнакомку: на вид ей было не больше сорока, одета богато, хотя дорогое пальто, отороченное лисьим мехом, побывав в солёной воде, сейчас представляло собой достаточно жалкое зрелище. Мокрые тёмные волосы прилипали к лицу, но всё равно были отчётливо видны выдающиеся скулы и впалые щёки, что вкупе с острым подбородком придавало лицу незнакомки особую строгость и... аристократичность, что ли. 
   Женщина дрожала, судорожно дыша. Парень активно работал вёслами, направляя лодку к берегу и изредка обеспокоенно поглядывая на незнакомку. Наконец, нос рыболовного судна уткнулся в песок, и Мигель, пригибаясь под весом своего "улова", потащил женщину к своему дому, благо, он находился совсем рядом. Она уже не соображала, что происходит, провалившись в полуобморок.
   Дома, положив женщину на свою кровать, парень попытался раздеть её. Это было необходимо, так как мокрая и холодная одежда мешала телу согреться. Снять пальто более-менее удалось, а вот с платьем пришлось повозиться - оно набухло от воды и не хотело сниматься. Конечно, Мигелю жаль было портить такую дорогую одежду, да и хозяйка платья бы не обрадовалась, но ему пришлось воспользоваться ножом, чтобы его снять. Рыбак не задумывался, как это выглядит со стороны - он спешил. Натянув на бледное холодное тело незнакомки свою старую, но добротную тёплую безрукавку и накрыв различным тряпьём и шкурами - всем, что могло укрыть и согреть, - парень начал споро растапливать печь. Благо, хотя бы дров у него было достаточно. Затем, подумав немного, Мигель накинул свой тулуп и валенки, лежавшие у входа, и выбежал на улицу.
   Тарья очнулась, когда уже начинало темнеть. Недоумённо повертев головой, она попыталась встать. Было жарко; гора тряпья, которой женщина была укрыта, сковывала движения, и требовалось приложить усилие, чтобы скинуть всё это с себя.
   Наконец, ей это удалось, и Тарья смогла сесть и оглядеться. Она сидела на старой узкой кровати в углу какой-то тёмной избёнки, низенькой и маленькой - можно было сделать два шага и оказаться у противоположной стены. Тёмные от копоти доски, жуткий беспорядок, скудное освещение, стойкий запах рыбы: варёной, вяленой, сырой, тухлой - создавали не очень приятное впечатление о месте, куда Тарья каким-то образом попала.
   Женщину удивил ещё тот факт, что одета она была в какую-то потрёпанную длинную полосатую безрукавку на голое тело. Это не могло не насторожить, так как Тарья точно помнила, что её одежда была куда богаче. Тёплое платье из хорошего сукна с ньёмердалльской традиционной вышивкой, дорогое пальто, отороченное лисьим мехом, высокие сапоги из толстой дублёной кожи - все эти вещи были подарком сайганского короля и единственной одеждой из этого мира, принадлежащей Тарье.
   Приглядевшись, женщина увидела, что и платье, и пальто сушились у печки. За печкой был виден чей-то силуэт. Тарья кашлянула, привлекая к себе внимание.
   К ней вышел парень лет двадцати, худой, с растрёпанными сальными волосами неопределённого тёмного цвета, жидкой щетиной и быстрыми ярко-зелёными глазами. Одет он был крайне бедно: рваная рубаха до колен, подпоясанная засаленной верёвкой, запачканные сажей штаны из грубого материала, с пузырями на коленях, и башмаки, тоже достаточно потрёпанные жизнью.
   - Добрый вечер, - смутившись пристального взгляда, проговорил парень и неловко замолчал.
   - Добрый вечер,- ответила ему Тарья. - Постойте.... Я, кажется, вас помню. Вы на лодке подплыли, когда я пыталась не утонуть в море, я правильно понимаю?
   - Да. Вы так замёрзли, что уже бы не доплыли. А я не мог бы вас бросить, поэтому привёл в свой дом. Меня, кстати, Мигель зовут!
   - Спасибо за помощь, Мигель, - женщина улыбнулась. - Меня зовут Тарья. 
   - Как вы себя чувствуете? - счёл своим долгом обеспокоиться Мигель. Он достал из печки покрытый слоем копоти железный чайник, налил в жестяную кружку какую-то дымящуюся жидкость и протянул её Тарье. - Выпейте. Это отвар бабки Ханны, она - лучшая травница в нашей деревне. Ханна говорит, что ещё ни один рыбак, зимой оказавшийся в море, отведав настойки, не заболевал от холода.
   Тарья чувствовала себя неплохо, но она решила послушаться совета парня и выпить горячий, пахнущий травами отвар. Мигель вызывал у неё доверие: он выглядел совсем бесхитростно, даже как-то простовато.
   - Я - здешний рыбак. Ловлю здесь, в море, рыбу. Только сейчас ни черта не ловится, так как вся рыба уплыла далеко от этих мест - каждую зиму так, - Мигель начал рассказывать о себе, понимая, что его необычной знакомой будет интересно это услышать. - Ну, в общем, я собирался уплывать уже, и тут вижу - вы. Вы были так измождены.... Как вы оказались в море?
   - Мы плыли из Сайгани, а потом на нас напали суда Дакарлейма. Я не знаю, почему, но...
   Тарья машинально потянулась к Медальону Дара и с ужасом обнаружила, что заветной цепочки на шее нет. В момент в груди похолодело.
   - Ой. Ваш медальон? - Мигель правильно истолковал её жест и испуганный взгляд. - Не волнуйтесь, он у меня.
   Парень достал из-за пазухи украшение, тускло блеснувшее в скудном освещении избы, и протянул его женщине:
   - Я сначала очень удивился, зачем вам медальон с гербом Ньёмердалля, но бабка Ханна сказала, что это не просто обычная золотая бляха. Ханна очень мудрая. Она сказала, что хозяин этого медальона пришёл, чтобы спасти нас от нищеты. Она сказала, что с ним придёт благодать.
   - Что ж. Кое в чём ваша Ханна не ошиблась, - усмехнулась Тарья, с облегчением застёгивая цепочку на шее, - я - хозяйка этого медальона. Не знаю, насколько хорошо вы будете жить после моего вмешательства, но мне поручено одно важное дело. Мне сейчас нужно в Хёлкан, однако я не знаю дороги. На сайганском корабле мы бы уже были там, однако, увы, не получилось.
   Тарья развела руками и улыбнулась, демонстрируя отчётливые ямочки на щёках.
   - Постой, Сайгани? - Мигель снова собирался достать что-то из печки, но, задумавшись, застыл. - У моей матери были сайганские корни. Как забавно.... А я там ни разу не бывал. А правда, что там никогда не бывает снега и весь год можно собирать урожай?
   - Да, - честно ответила Тарья, немного посмеиваясь над удивлением паренька. Он и вправду реагировал, как мальчишка, и за этим было интересно наблюдать.
   - Везёт же людям в этой чудно?й стране. А у нас даже хлеб не везде растёт. Только рыбой и живём, и то, только когда есть. Проклятая смута! 
   - Смута? - заинтересовалась женщина. Она сочла полезным узнать мнение Мигеля как представителя простого народа.
   - Наверху всё делят, к кому под плеть пойти: к Дакарлейму или же к Наральдии. Одни говорят одно, другие - другое, а до нас, простых деревенщин, никакого дела нет! А здесь, в этой части Ньёмердалля, вообще житья нет. Летом-то ещё прожить можно, рыба близко к берегам подплывает. Её лови да в городе на рынке продавай. А зимой вот и чтоб поесть-то не хватает.
   Мигель достал из печи небольшой дымящийся котелок. Тут же резко запахло варёной рыбой, причём не очень умело приготовленной. Парень предложил Тарье. Женщине варево показалось противным, но нищий рыбак сказал, что это единственная еда, которая у него есть, и лучше поесть сейчас, чем голодать потом, да ещё надо бы восстановить силы после вынужденного плавания в ледяной воде. В общем, он уговорил её разделить эту скромную и не очень вкусную трапезу с ним. Сам Мигель жадно набросился на свою часть этой похлёбки, состоявшей из воды, пойманной сегодня рыбы и горсти пшена, нарытого где-то за печью.
   Путешествие в Хёлкан они решили начать завтра утром, так как уже стемнело, а идти куда-то в сырую зимнюю ночь было просто безумием. Кратчайший путь в столицу должен длиться примерно неделю: если Тарья и Мигель отправятся рано утром, то уже к вечеру будут в ближайшем городке, где местные рыбаки продают свой улов. Оттуда два дня до подножия гор. Ещё день займёт переправа. Тарья ещё думала, что во время перехода по горам неплохо было бы поискать Старый Дворец и узнать, где находится Трость Власти. После переправы максимум три дня - и будет Хёлкан.
   Но это в лучшем случае. Никто из них ни разу не ходил пешком на такие большие расстояния, однако и денег на лошадей ни у парня, ни у женщины не было. Мигель рассказывал, что он дальше ближайшего городка нигде не бывал, однако помочь Тарье добраться до столицы он согласился, так как свято верил в то, что она - избавительница Ньёмердалля. Женщина же не раскрыла ему, почему именно она избранная - парень мог проболтаться кому-то о королевской крови, а в этой стране наверняка полно тех, кому это может быть интересно не в самом выгодном для певицы смысле. Вспомнить хотя бы внезапно появившиеся дакарлеймские суда.
  

***

  
   Вдали плескалось об утёсы северное море. Его шум перекликался с криками вездесущих чаек, ныряющих за рыбой. Они были слышны даже здесь, среди тишины заснеженной равнины. 
   Природа вокруг не впечатляла: мокрый грязный ноздреватый снег покрывал обступившее путников поле. Кое-где торчали чёрные прутья кустарников и сухие стебли высоких трав, но ничто не разбавляло чёрно-белого однообразия пейзажа, даже домики окрестных деревень, чернеющие на горизонте. Небо с утра было закрыто тёмно-серыми, мокрыми, тяжёлыми, как и сам снег, тучами, что, естественно, отнюдь не добавляло радости открывшейся перед Тарьей картины.
   Они с Мигелем вышли из дома, когда ещё только светало. Никаких вещей с собой ни у кого не было: в бедной избе рыбака не нашлось ничего, что пригодилось бы в пути, кроме карманного ножа, который часто помогал ему в его деле. Из одежды же было только то, что путешественники надели на себя.
   У Тарьи было её же пальто и сапоги, но платье, безнадёжно испорченное ножом Мигеля, было заменено одёжкой самого парня. Он отдал самый хороший тёплый свитер, что у него был, и рыбацкие штаны, которые пришлось затянуть верёвкой - рыбак не мог позволить себе даже нормального пояса. Парень был одет примерно так же, только ещё потрёпаннее. На нём был старый подточенный молью тулуп, а на ногах - разношенные валенки с галошами.
   Вид, конечно, у Тарьи и её спутника был не самый привлекательный. Известная рок-дива никогда не представляла, что ей придётся идти в такой одежде, выглядеть, как нищенка, откуда-то откопавшая дорогое пальто, но выбора не было. Хотя бы в таком наряде было тепло и удобно, а это - главное для длительного путешествия.
   - Меня отец хотел назвать Тапани, - говорил Мигель, рассказывая о себе, - и это всё, что я о нём знаю. Он бросил нашу семью, ничего не сказав, когда мне не было и года. Достаточно подло с его стороны, мать больше не хотела, чтобы что-то было связано с ним. Бабка Ханна сказала, что ребёнок не должен называться именем, данным его отцом, отрёкшимся от семьи, мол, это проклятие для ребёнка. Мать, так как она любила свою родину, Сайгани, назвала меня по-сайгански, Мигелем. Эх, жаль я никогда не смогу попасть в Сайгани!
   - А где сейчас твоя мать? - спросила Тарья. Они с Мигелем легко перешли на фамильярные отношения - так удобнее было общаться, несмотря на значительную разницу в возрасте.
   - Она умерла, когда я ещё и кормиться от её груди не отвык. В какой-то момент у неё не стало молока, а затем она сильно заболела. Меня приютил один из рыбаков, я рос с его детьми и познавал их ремесло.
   -Жалеешь о её смерти? - сочувствующе вздохнула женщина.
   - О чём мне жалеть? - безмятежно откликнулся Мигель. - К счастью, у меня есть дело, не дающее мне совсем протянуть ноги. Мать я и не помню почти, отца и не знал - чего о них грустить-то?
   Тарья пожала плечами. Мигель продолжал о чём-то говорить, и эти разговоры скрашивали длительный путь, сопровождаемый унылым пейзажем. Дорога уходила всё дальше от моря, всё чаще появлялись оголённые скелеты деревьев.
   Идти было легко: снег лежал едва ли по щиколотку, а главную дорогу уже давно протоптали лошади с повозками и пешие путники. Парень отлично знал этот путь: летом он на телеге отчима отправлялся в город, чтобы продать улов и на полученные деньги купить всего необходимого.
   Жил он один, в избе, оставшейся без хозяина - одинокого древнего старика, почившего, когда Мигелю исполнилось тринадцать. Тогда отчим и сказал пасынку жить отдельно, чтоб не мешаться под ногами. Мигеля всё устраивало: соседи всегда готовы были помочь, в любое время можно было обменять покупки в городе на овощи и свежее молоко. Жаль только, что всё меньше достатка было у людей, да и природа в этих краях всё меньше радовала земледельцев и рыболовов.
   Уже порядком стемнело, когда поблизости загорелась россыпь огней - то светились окна невысоких, в основном, двухэтажных домов и уличные фонари. Утоптанный снег постепенно исчезал, обнажая булыжную мостовую.
   Городок походил на какую-нибудь иллюстрацию к рождественским сказкам: мощёные улицы, черепичные крыши домов с дымящими кирпичными трубами, старинные фонари на улицах. Всё это было прикрыто снежком, и из-за освещения не бросались в глаза какие-либо изъяны. Хотя днём наверняка бы обнаружились бедность, грязь и нищета провинциального города.
   Мигель не разделял восторга спутницы. Его уже шатало от голода и усталости: с прошлого вечера они ничего не ели, и его молодой организм, и так ослабленный частыми голодовками, просто не справлялся с нагрузкой. Парень прислонился к стене какого-то здания и грустно посмотрел на Тарью.
   - Постой, я не могу больше. Я устал... и есть хочу.
   Тарья чувствовала себя не лучше, но у неё ещё оставались силы, чтобы идти. Правда, она не знала, куда они должны в конечном итоге попасть. Ей казалось, что рыбак, часто бывавший здесь, должен знать о каких-нибудь бесплатных ночлежках.
   - И что ты предлагаешь? - она обеспокоенно посмотрела на Мигеля.
   - Я не знаю. У нас нет денег, и единственное, что остаётся - проситься кому-нибудь в дом.
   - Как нищие?! - Тарья сама не понимала, чего в её голосе было больше: возмущения или удивления. За всю свою жизнь она ни разу не предполагала, что ей придётся ходить по домам и проситься на ночлег. Не на это она рассчитывала, когда согласилась на авантюру с короной!
   - А выбора больше нет. Либо ночевать на улице, но есть риск замёрзнуть. Я сам никогда не опускался до этого, но иначе.... Постой! Ты говорила, что неплохо поёшь? В трактире "Тёмный Источник", я видел, нередко останавливаются барды. За их песни их бесплатно кормят, только вот ночевать там негде. Ай, ладно, там придумаем что-нибудь. Поесть ужасно хочется.
   Тарья кивнула. Мигель, покачиваясь, отлип от стены и поплёлся вперёд, к заветному трактиру. Для певицы, популярной в родном мире, этот вариант ещё был более-менее приемлемый, но немножко смущала фраза "неплохо поёшь". Во время их долгого, длиною во весь путь, разговора, женщина пару раз упомянула, что имеет высшее музыкальное образование, но это означало совсем не "неплохо". Тарья думала, что её талант заслуживает более высокопарных эпитетов, но, видимо, парень судил так только потому, что ещё не слышал голоса финской рок-дивы.
   Трактир показался очень быстро. Он находился на центральной улице, и не найти его было просто нельзя: красочная вывеска яро зазывала зайти и поесть в "Тёмном источнике". Хотя само заведение не казалось мрачным, и непонятно было, с чего такое название.
   Внутри было полно народу: трактир явно пользовался популярностью у простых горожан и заезжих торговцев, остановившихся здесь, чтобы выпить крепкого пива после утомительного дня. Мигель говорил, что сам иногда захаживал сюда, когда было хорошо с деньгами. На двоих, зашедших внутрь, никто не обратил внимания.
   Пробираясь через гудящую толпу завсегдатаев, парень со своей спутницей направились напрямик к хозяину трактира, орудующему за стойкой с выпивкой.
   - Добрый вечер, - произнёс Мигель, обращаясь к трактирщику.
   - Что надо? - грубо бросил тот, искоса оглядывая тех, кто к нему обратился.
   - Мы - странствующие барды. Она - хорошо поёт. Мы бы хотели выступить здесь в обмен на ужин, - пояснил парень, указывая на себя и Тарью.
   - С каких это пор каждый бродяга считает себя бардом? - хмуро улыбнулся мужчина, делая акцент на слове "бродяга", - у вас даже гитары, или чего там ещё, нет!
   - Она, Тарья, - оперная певица! - в отчаянии воскликнул Мигель, всплеснув руками.
   - Ну-ну, - трактирщик еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Эти двое людей, выглядящие совершенно жалко, не вызывали никакого уважения, а их эмоции просто смешили.
   Тарья чувствовала, что начинает закипать. Её, известную рок-звезду, чей голос принёс известность Nightwish, считают обычной бродячей попрошайкой, недостойной даже внимания! Любому бы на её месте было обидно, что уж говорить про саму финскую диву.
   - Если эта, с позволения сказать, "оперная певица", - хозяин заведения бросил насмешливый взгляд на застывшую в молчаливом негодовании Тарью, - соизволит показать нам свой голосок, то, так уж и быть, я накормлю вас за счёт заведения. Но вы должны меня по-настоящему впечатлить!
   - Да-да, спой нам! - воскликнул какой-то пьяный мужлан поблизости и заржал, словно старый мерин, прямо в лицо женщине.
   В этот момент все, кто, так или иначе, стал свидетелем этого разговора, сочли своим долгом поглумиться над незадачливыми нищими.
   - А вот и спою, - тихо процедила Тарья и пошла на сцену, что расположилась напротив входа.
   Ей было неприятно от этого отношения к ней, она была обижена. Ей хотелось показать, что она лучше, чем они считают. И из этого чувства рождалось вдохновение.
   Зал наполнился музыкой, будто она шла из каких-нибудь невидимых колонок. Было непонятно, кто играл, но игралось явно что-то знакомое. Взгляд женщины упал на медальон. Он сверкнул, будто подмигивая певице, и в этот момент Тарья вдруг узнала мелодию. Да, эта песня как ничто другое подходила сюда.
  
   We can laugh at it now
I don't mind all the burning daggers
Piercing me, shaping me
Turning the blade on you.

I revealed my escape
Sweetest mutiny, ship was sinking
Deeper and deeper and deeper
On top of you.

Oh, how does it feel?
Now when there's no way out
You married your own hell
Couldn't get out of your own mind.

Now I have the key
Out of the downwards spiraling conspiracy
Just look at me
Just look at...

Diva, Diva, Diva, Diva!

When you chiseled your scene
So delusional, almost got me
Started to question my sanity
Cause of you.

I've been tasting the salt
Couldn't stand all the rats on board
I walked down the plank as the curtains
   Dell down on you.

Oh, how does it feel?
Now when there's no way out
You married your own hell
Couldn't get out of your own mind.

Now I have the key
Out of the downwards spiraling conspiracy
Just look at me
Just look at...

Diva, Diva, Diva, Diva!

Just look at
Diva, Diva, Diva, Diva!
   Она смотрела, как сотня насмешливых взглядов становится удивлёнными, а затем и восхищёнными. Тарья торжествовала: все унижения были напрасными, и она ещё стоит своего! А дальше было такое привычное и такое удивительное чувство: бывшая солистка Nightwish ощутила, будто она сейчас на своём концерте, и это - её зрители, а вместо оркестра и всяких рок-групп был волшебный медальон.
Oh, how does it feel?
Now when there's no way out
You married your own hell
Couldn't get out of your own mind.

Now I have the key
Out of the downwards spiraling conspiracy
Just look at me
Just look at...

Diva, Diva, Diva, Diva!

Just look at
Diva, Diva, Diva, Diva!
   Она пела, а Мигель заворожено наблюдал за тем, как она перевоплощается на сцене. Как во взгляде появляются властные нотки, как великолепно смотрится она в окружении внемлющей публики. Его сердце билось от волнения, от восхищения и восторга. Пела сама Дива, и как же манил этот величественный голос! Мигель забыл о голоде и усталости, удивляясь своим новым ощущениям.
   А Тарья всё пела. Медальон, казалось, сам выбирал, какую песню играть дальше, и он явно не ошибался в выборе. Неожиданный концерт привёл публику в восторг, и лишь через час Мигель окликнул её. Сойдя со сцены, Тарья устремилась к столику, за которым он сидел. Он уже давно поджидал её и радостно улыбнулся ей, когда она села напротив него.
   - Тарья, это было великолепно! - живо начал рассказывать парень сразу, как только она в задумчивости опустилась на стул, - Тебе удалось их впечатлить!
   - Да уж, - отозвалась женщина. Она не была сейчас способна на столь яркие эмоции: концерт дался ей очень тяжело. Ей хотелось лишь поесть и как-нибудь отдохнуть. Как раз в этот момент у их столика появилась молодая подавальщица.
   - Хозяин приказал подать вам это, - скромно сказала она и начала сгружать с подноса блюда. Мигель аж присвистнул: им не пожалели подать каждому по небольшому жареному перепелу с тушёной капустой и по кружке пива.
   Парень сглотнул мгновенно набежавшую слюну и накинулся на еду, как только она оказалась перед ним. Давно он так вкусно не ел; его сегодняшний ужин сильно отличался от того, чем он питался до этого, и что успело ему надоесть аж до тошноты. Поэтому поедание зажаренной птицы вызывало у него величайшее наслаждение.
   Настроение Тарьи быстро поднялось. Её радовало, что здесь ей пригодились её умения, что голодными они сегодня не останутся, что ей удалось утереть нос тем, кто посмел смеяться над ней и Мигелем. Она верила: и остальные проблемы решатся.
   Трактир уже собирался закрываться; народу становилось всё меньше, и путники, наевшись, уже собирались уходить. Встав из-за стола, Мигель и Тарья направились к выходу, но их окликнули.
   К их паре подошёл высокий долговязый мужчина. На нём была немного потёртая кожаная куртка, вельветовые штаны с широким ремнём и высокие сапоги. Гладко выбритое лицо обрамляли пышные завитые мелкими кудрями тёмные волосы с чётко выраженными залысинами. В руках этот человек вертел аляповато-яркую трость с круглой загнутой рукоятью.
   - Хей. Это вы - та дива, что выступала тут только что? - спросил он, обращаясь к Тарье. - Великолепный концерт. Что это за магия, с которой вы создали эту музыку?
   - Ну, не знаю... - певица не хотела раскрывать секрет своего медальона, - само получается. А вы маг, что ли?
   Последнее она сочла, с учётом всей фэнтезийности этого мира, вполне вероятным.
   - Ха-ха, нет, - рассмеялся мужчина, - я слышал немного. На самом деле я - хозяин одного передвижного цирка, и мне бы очень хотелось вас, - он направил наконечник трости на них, - пригласить работать с нами.
   - В цирке?!!! - в один голос воскликнули поражённые Мигель и Тарья.
  

Глава вторая. My Winter Storm

  
   - Так нормально? - Мигель натянул крепкую верёвку и завязал её на два узла на загнутом железном штыре.
   Софи, девочка-гимнастка лет десяти, ловко запрыгнула на подвешенный над полом обруч и сделала пару несложных акробатических трюков.
   - Ага, сойдёт, - кивнула она, легко приземлившись на белое холщовое покрытие арены.
   Мигель удовлетворённо кивнул, оценивая свою работу. Когда он, в качестве сопровождающего, остался вместе с Тарьей в бродячем цирке, ему тоже нашлось занятие. Натренированные руки рыбака хорошо справлялись с развешиванием канатов, трапеций и другого циркового оборудования, из-за чего у работников стало меньше проблем. Так же и с освещением: Мигель хорошо приловчился работать со многой техникой, и теперь артисты во время представления не заботились ни о чём, кроме своих номеров.
   Пока парень настраивал оборудование, Тарья готовилась к представлению в общей гримёрке. Ей выдали красное платье в комплекте с длинными перчатками до плеча, крепящимися на средних пальцах рук. В этом платье когда-то выступала дрессировщица животных, но впоследствии оно уже потрепалось, и у артистки появилось новое, а это так и осталось лежать среди реквизита. Тарье оно пришлось в пору, а смотрелось куда приличнее, чем тряпьё Мигеля.
   Рок-звезда никогда бы не подумала, что её талант будут использовать в бродячем цирке. Ей казалось, что она выше всего этого. Но в тот вечер, когда к ним подошёл хозяин, а по совместительству директор, кассир, распорядитель, фокусник и клоун цирка, Тарья слишком устала. Её не прельщала перспектива таскаться по домам, прося впустить переночевать, а тут им с Мигелем сразу предложили и ночлег, и работу, и компанию в нелёгком пути - циркачи направлялись туда же, куда и будущая королева со своим спутником. В общем, сложно было отказаться от столь заманчивого предложения....
   Рядом, на заменяющем стул тюфяке, сидела сама дрессировщица, молодая женщина Джекки. Она старательно зашнуровывала высокие кожаные сапоги на ногах. В своём костюме она напоминала то ли охотницу, то ли пиратку: кожаный корсет, обтягивающие брюки, блузка и неровно остриженные короткие светлые волосы под небольшой круглой шляпой. Джекки дружелюбнее всех отнеслась к новым артистам, когда их привёл директор. С Тарьей она быстро сдружилась, а та прониклась к ней взаимной симпатией.
   Пока артистки готовились к выступлению, между ними завязался дружественный разговор, основная тема которого была связана с работой в цирке.
   - Мне больше всего нравятся в работе эмоции, которые появляются у детей. Знаешь, мне кажется, призвание бродячих циркачей - нести в мир чувство сказки и чуда. Процесс дрессировки нехитёр, но для детей это кажется настоящим волшебным миром.
   Джекки закончила шнуровать обувь и, неловко встав с неудобного тюфяка, подошла к зеркалу, у которого певица занималась своим гримом.
   - Думаю, ты права, - при разговоре о детях Тарья часто вспоминала свою дочь Наоми. Да, она сильно скучала, а ещё сильнее беспокоилась: как она там сейчас, без матери? Как чувствуют себя те, кого она так странно и неожиданно покинула: Марсело, друзья, фанаты....
   Джекки любила говорить о детях. Как-то она призналась, что сама хочет ребёнка, но боится беременеть. Ей уже было под сорок, но без мужа, не имея средств на жизнь, только работу в цирке, которой рождение сына или дочери может помешать, выбора не оставалось.
   Потом, достав из ящика с реквизитом свой жезл, на который она насаживала вкусности для своих животных, и ещё кое-какие вещи, дрессировщица ушла. Тарья тоже собиралась выйти, но ненадолго задержалась. В это время в гримёрку вошла Оили, мать Софи, вместе с дочкой. Молодая женщина была гимнасткой, стройной, с широкими плечами, сильными ногами и короткой мужской стрижкой. Взгляд Оили, казалось, постоянно выражал презрение к окружающим и брезгливость. Он не менялся, даже когда гимнастка общалась с дочерью, хотя по отношению к Софи она проявляла постоянную, порой даже чересчур, опеку.
   Женщина усадила девочку на тюфяк и начала снимать толстые шерстяные носки, которые, вкупе с тёплым шерстяным платьицем, та носила вне выступлений.
   - Мам, - Софи кивнула в сторону Тарьи, которая ещё не успела уйти.
   - Ах, - вздохнула мать и, нахмурившись, подошла к женщине, громко возмущаясь: - ты что, не видишь, здесь ребёнок переодевается! А ну, вышла отсюда! Ишь, какая наглость!
   Тарья оторопела. Давно на неё так не кричали, очень давно. Может, со времён школьной скамьи.... И непонятно: пытаться дать отпор или не стоит?
   В это время из-за занавески, имитирующей дверь в гримёрку, показалась чья-то рука и дёрнула певицу за рукав. Та поспешно вышла из комнатки. За занавеской стояла Джекки. Она поманила Тарью за собой, и они вместе отошли подальше оттуда.
   - Лучше сразу выходить, иначе Оили может такое устроить.... Видишь, не понравилась ты ей, - сочувственно вздохнула дрессировщица. - Она - тот ещё экспонат. Не завидую я её дочке.
   Тарья кивнула. Софи была достаточно умной и самостоятельной девочкой, но мать, кажется, сильно опекала её. С такими матерями часто бывает очень сложно, а тут ещё личная ненависть... непонятно, из-за чего!
   - Завидует она тебе, завидует, - уверенно заключила Джекки и свистнула.
   На её свист примчались три лабрадора: забавные пёсики со светло-кремовой шерстью, породистые. Они радостно накинулись на дрессировщицу и принялись облизывать её.
   - Ах, всё, всё, - расхохоталась Джекки, и собачки отстали от неё. Женщина села на корточки, разворачивая прихваченную из гримёрки одёжку для них.
   Лабрадоров звали Принц, Лорд и Шах. Джекки подобрала их на улице: их хозяева, какие-то богатые люди, то ли выбросили за ненадобностью трёх хорошеньких породистых щенят, то ли умерли или переехали. Псы очень полюбили свою дрессировщицу, а она изливала на них свою нерастраченную на материнские ласки нежность.
   Ещё у женщины были две козочки: Наяда и Грация. Грация была милой беленькой девчонкой с маленькими рожками и изящными копытцами. Её Джекки забрала у деревенских жителей, когда узнала, что животное вели на скотобойню, так как она не могла давать молоко и рожать козлят. Наяда была пегой козой, которую забыли на пастбище, и из-за этого она чуть не утонула в реке. Дрессировщица спасла её, а та взамен стала преданной, послушной и умной красавицей.
   - Я люблю животных, - ласково приговаривала Джекки, надевая Шаху шаровары и тюбетейку. Шах был темнее своих товарищей окрасом, за что и заслужил такую кличку и образ восточного правителя. - Поэтому они любят меня. И слушаются без всякого насилия. Я слышала, в других цирках дрессировщики намеренно морят голодом животных, чтобы они были послушными и выполняли трюки за кусочек лакомства. Ужас.
   Джекки поёжилась. Тут со стороны арены заиграла труба, и мимо женщин пробежал господин Харри, директор цирка, уже одетый в пёстрый наряд клоуна с выкрашенными в ярко-красный цвет кудрями. Подготовка к представлению началась. Она прошла быстро: это был скорее повод размяться гимнастам и настроить нехитрое оборудование. Тарья тоже готовилась: даже наличие магического медальона не означало, что выступать можно было, не распевшись. Но певица в своих силах была уверена.
   Пение Тарьи являлось музыкальным сопровождением выступления маленькой акробатки Софи. Девочка очень хорошо исполняла свой номер, легко порхая под куполом цирка с помощью верёвок и подвешенных обручей. Мать девочки, тоже гимнастка, позаботилась о том, чтобы её дочка научилась этому искусству. Может, Софи действительно это нравилось, либо просто её научили чему-то, чтобы она была полезна цирку и матери.
   Зал постепенно наполнялся народом: в основном, места занимали детишки жителей среднего достатка, иногда с родителями, иногда - без. Те, кто побогаче, лизали сахарных петушков или жевали пряники с яркой необычной глазурью, которые были в диковинку здешней ребятне. Цирк явно обогащался за счёт стремления детей попробовать и посмотреть нечто необычное. Да, с их любопытства хорошо грести деньги. Недаром Мигель когда-то сказал Тарье: "В этой стране богатыми могут быть только торгаши, трактирщики и циркачи, причём последним народ радостнее всего несёт свои деньги". Это сказано было не со злости, но факт оставался фактом.
   Труба заиграла незамысловатую задорную мелодию, во время которой господин Харри вышел к зрителям и поприветствовал всех. Потом он объявил первый номер, и участники шоу вышли на сцену.
   Номер Тарьи и Софи был как раз после номера Джекки. Та, вдоволь наигравшись со своими чудесными собачками на публике, возвращаясь за кулисы, пожелала удачи певице и маленькой гимнастке.
   - На что ей удача? - тут же презрительно хмыкнула Оили, стоявшая неподалёку и не спускавшая взгляд с Софи, вертящейся рядом с Тарьей, - У неё же и так всё превосходно получается! Слишком уж превосходно.
   Гимнастка кинула на певицу злобный взгляд. Та, поморщившись, попыталась проскользнуть поближе к кулисам.
   - Оили, что ж ты, в самом деле, взъелась? - недовольно пробурчала Джекки, на дух не переносящая какую-либо вражду. - Ты ж самого первого вечера ненавидишь ни Тарью, ни Мигеля.
   - А за что мне их любить? Эта женщина ведёт себя, как королева. Ходит, задрав нос, будто лучше всех нас здесь.
   - С чего ты это взяла?
   - А как иначе? У неё ж дар, видите ли! Директор за ней чуть ли не по пятам ходит, носится с ней, как преданная собачка!
   - Эй, на собак-то не ссылайся! - прервала женщину Джекки, прижимая к своей груди радостно скулящего Принца.
   - А напарник её вообще никчёмный... - продолжала свои мысли Оили, взглянув на спешащего к кулисам Мигеля. - Никакому цирковому мастерству не обучен, зачем за нами тащится - непонятно. Только ради этой "дивы" его и взяли.
   - Тише ты, - Джекки покосилась на видимую из-за кулис часть арены, где во всю разглагольствовал клоун, - представление же!
   - Кто же в гости к нам пришёл?
   Ах, какая встреча!
   Дива песни нам споёт
   В этот зимний вечер! - нараспев прочитал клоун-распорядитель и объявил, уже более официально: - Дамы и господа! Сегодня вам очень повезло, потому что сейчас, на этой арене, для вас споёт прекрасная Дива. Встречайте: на арене выступают Дива Тарья и наша юная гимнастка Софи!
   Под аплодисменты Харри ушёл со сцены, и из-за кулис вышли девочка в красном купальнике и чулках и женщина в платье такого же цвета.
   Неожиданно свет плавно померк, и купол озарился алыми всполохами, будто на нём играло пламя. Одежда выступающих засветилась мягким рассеянным светом, заиграла музыка: "My Little Phoenix"
   Софи ухватилась за свисающую петлёй верёвку и стала раскачиваться, как на качелях, всё выше и выше....
   Gracefully, she's circling higher,
She has the wind beneath her wings
And looks down on us
She said:

Robbed of my innocence
Had no more time to play
I sure got my feathers burned
But I'm stronger than the flames

Here she comes, here she comes
I've been waiting for so long
Here she comes, rose again from the flames
My little phoenix

Eternity is set in her eyes
Throwing sparks back at the world
That'll never die
And I think:

She was robbed of her innocence
Had no more time to play
She's only a little girl
But she's stronger than the flames

Here she comes, here she comes
I've been waiting for so long
Here she comes, rose again from the flames
My little phoenix
   Софи взлетела на трапеции и ухватилась за обруч. Выпрямив ноги, она стала вращаться вместе с обручем и, зацепившись ногами за два кольца, ловко изогнулась в шпагате, а затем ловко подпрыгнула, схватившись за верёвку, как обезьянка.
Here she comes
I've been waiting for my little phoenix

You've got to get close to the flame
To see what it's made of
You've got to get close to the flame
To see what you are made of

Here she comes, here she comes
I've been waiting for so long
Here she comes, rose again from the flames
My little phoenix!
   Всякий раз, когда Тарья пела, Мигель забывал все свои дела. Он замирал, стараясь не упустить ни одного вдоха его Дивы. Он отдавался во власть её музыки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он влюбился в неё, в её голос, с самой первой услышанной им песни. И парень хотел бы признаться в этом, но наверняка Тарья уже слышала все слова восхищения, а то бушующее в его груди чувство он не в состоянии был описать.
   Номер закончился, гимнастка и певица ушли с арены. Мигель лишь смущённо улыбнулся Тарье и погладил девочку по гладко причёсанным и затянутым в пучок волосам.
   Малышка тихо рассмеялась, шепнула что-то на ухо Мигелю, тот улыбнулся. Девочка начала рассказывать какую-то свою детскую шутку, шёпотом, конечно, чтобы не мешать представлению. Парень сел на корточки, слушая её. Тарья тоже слушала шустрый девчачий лепет. 
   Софи быстро полюбила новичков. Особенно, как казалось, она привязалась к Мигелю. Ей нравилось часы напролёт рассказывать ему о своих делах и фантазиях, а Мигель увлечённо слушал маленькую гимнастку. Он давно не общался с детьми, и для него в диковинку было такое доверительно-ласковое отношение к его персоне. Парня никто не любил так сильно, никому ещё не было так интересно его общество.
   Представление скоро кончилось, и народ разошёлся. Артисты складывали инвентарь, гасили освещение. Мигель занялся разборкой техники. Время летело привычно быстро; все чем-нибудь занимались, и лишь после нехитрого ужина у костра разбитый циркачами лагерь потихоньку затих.
   Плотные кучевые облака над деревенькой, где остановился бродячий цирк, уже начинали синеть. Совсем рядом чернела стена гор, с которых на землю опускался промозглый туман. Шлёпая по мокрой грязи вперемешку со снегом, Оили возвращалась с речки в цирковой фургончик, в котором ночевала женская часть артистов. Гимнастка ходила стирать одежду, свою и дочери.
   Уже на подступе к фургону женщина заметила, как несколько теней мелькнуло в сторону циркового шатра.
   Прищурившись, Оили подошла ближе к шатру и первое, что привлекло её внимание, была военная форма двух мужчин. Дакарлеймская форма. Они разговаривали о чём-то с господином Харри, и это заставило гимнастку насторожиться.
   - Давайте завтра, после представления, мы как раз уже собираемся уезжать. А то, если вдруг что случится, я не хочу терять публику в последний день. Я найду способ передать вам....
   - Договорились. Если что, мы будем неподалёку. Это аванс...
   Послышался звон монет. Затем дакарлеймцы ушли, а Харри отправился в фургон, где обычно ночевали мужчины.
   - Вот твари. Дакарлеймцы! - прошептала себе под нос женщина и тихо пошла туда, куда первоначально и отправлялась.
   Оили ненавидела дакарлеймских солдат. Ненавидела всеми фибрами своей души. И тому была причина.
   В прошлой жизни Оили была молоденькой балериной в столичном театре. Она быстро стала примадонной и была замечена одним дакарлеймским офицером, который однажды решил отдохнуть на просмотре балета в стране, почти завоёванной его солдатами. Балерина очень понравилась офицеру, и он легко добился от неё нежных чувств. В общем, Оили забеременела от него. Узнав об этом, солдат исчез из поля зрения, а женщину выгнали из театра, так как из-за большого живота она не могла танцевать. Оили осталась одна, без крыши над головой, с ребёнком на руках и твёрдым убеждением, что дакарлеймцы - сплошь предатели и озабоченные эгоисты.
   Гимнастка вернулась в фургон, уложила дочь спать, немного пообщалась с остальными артистками. Она боялась, что её настороженность заметят, но никто не спросил её ни о чём.
   Ночь сгустилась, гася свет в округе. Цирк заснул крепким сном. Не спала только Оили. Когда прошло достаточно времени, чтобы все заснули и не застали её бодрствующей, женщина встала и скользящим шагом прокралась к спящей на одной из куч тряпок, которые заменяли бродячим циркачам постель, Тарье Турунен.
   Оили нужен был её медальон. Она была точно уверена, что именно его искали дакарлеймские солдаты, что он обладает какой-то магией. Наверняка с помощью него певица использовала свой дар.... Отобрала у гимнастки её славу.
   Таинственное украшение, поблёскивающее на груди Тарьи, манило своей силой. Оили хотела снова стать лучшей артисткой этого цирка. Когда не было этой бродячей певицы, она была самой талантливой в своём окружении. Именно ради её номеров и номеров её дочери зрители шли в цирк, её трюкам удивлялись. А теперь все собирались только чтобы посмотреть на волшебную Диву с великолепным голосом и необычной музыкой.
   Если медальон действительно способен проявлять таланты и преобразовывать их в мастерство, то Оили должна была забрать его. Она будет великолепнейшей и знаменитейшей артисткой или лишит этой возможности соперницу. Если нет - то хотя бы Тарья не станет так известна, как сейчас, уступив место гимнастке.
   Оили уже наклонилась к телу спящей певицы и стала искать пальцами застёжку цепочки медальона. Женщина была напряжена - она опасалась, что её соперница проснётся, и её выходка обернётся ей позором.
   - Мама... - вдруг прошептала Софи, просыпаясь. Она выползла из угла, где спала с матерью, и подошла к Оили. - Мама, что ты делаешь?
   - Чего тебе, Софи? - бросила женщина, раздражённая неожиданным вмешательством дочери.
   - Воровать нехорошо, мам, - девочка подошла с ней. - А я попить захотела...
   - Мне лучше знать, что хорошо, а что - плохо! - огрызнулась мать, но, вздохнув, пошла вместе с дочерью на улицу, где находилась бочка с водой.
   Налив в железную кружку холодной воды, Оили дала её Софи и подождала, когда та допьёт. Затем они направились было обратно, но перед ними из фургона вышла сама Тарья. Очевидно, она вышла за тем же, что и мать с дочерью. Выругавшись про себя, гимнастка повела дочь в фургон, где легла рядом с ней на свою постель.
   Раз уж кто-то проснулся и заходил, то и остальные тоже должны были проснуться: помещение было тесным, а полы скрипучими. К тому же Софи теперь будет следить за матерью. Так как в первый раз Оили решила покуситься на покой полюбившейся Тарьи, то и второй раз не преминёт, а девчонка этого не хотела. Значит, план гимнастки этой ночью провалился.
  

***

   - Тарья, а можно ваш медальон посмотреть? - Софи стояла перед певицей, всем видом выражая своё наигранное любопытство.
   - Прости, Софи, - Тарья села на корточки перед девочкой, - Этот медальон очень дорогой, и мне нельзя никому его отдавать.
   Малышка пожала плечами: её, в общем-то, и не интересовали серебряные украшения, просто это была просьба матери. Софи не понимала, с чего это вдруг Оили понадобилось украсть его. Девочке не хотелось причинять кому-либо неудобств.
   - Тебе что, жалко, что ли?! - перед Тарьей выросла Оили. - Дай ребёнку поиграться с медальоном!
   Певица встала, чтобы возразить, но тут из-за кулис вошёл Харри и, увидев спор, улыбнулся:
   - Нет уж, Оили, ты неправа. Такие дорогие вещи - не игрушка! Тарья, я как раз хотел поговорить с вами об этом медальоне. Пройдёмте со мной на улицу?
   Тарья насторожилась, но кивнула. Хозяин цирка производил впечатление умного человека, может, он скажет что-нибудь полезное....
   Мигель, услыхав это, побежал за господином Харри и своей спутницей. Ему позволили присутствовать во время разговора. Прошло уже два часа с окончания представления, циркачи сворачивали вещи - больше они в этой деревне не собирались оставаться - но помощь парня уже не была нужна.
   Они втроём вышли на свежий воздух. Оили, встревожившись, притаилась за занавесью, отделяющей гримёрку от улицы. Ей нужен был медальон, и она не позволит, чтобы кто-то завладел им. Особенно дакарлеймцы.
   - Вы что-то хотели мне сообщить? - начала разговор Тарья.
   - Вы слышали, для чего предназначен этот медальон? - таинственным голосом начал директор.
   - Ну? - бросила женщина. Она видела, как Харри юлит, и пыталась понять, что он хочет сказать.
   - Этот медальон - реликвия наследников королевской крови Ньёмердалля! Он укажет на обладателя королевской крови и наследника, если произнести одно секретное слово! Знаете, когда я впервые увидел вас в том трактире, я сразу понял: передо мной - королева! Я хочу сказать, что и ваш взгляд, и вид, и дар - всё говорит об этом происхождении.
   - Это я знаю, - кивнула певица.
   - Но вы знаете заветное слово? С помощью него можно пробудить медальон, и он покажет все свои способности, а не только проекцию вашего дара.
   - Не знаю. Но я знаю, что этот медальон принадлежит мне по праву, - Тарья не стала напрямую говорить, что она - будущая королева, чувствуя какую-то опасность, подкравшуюся к ней.
   - С вашего позволения, я возьму медальон. Думаю, моих познаний хватит, чтобы узнать это магическое слово. Вы же доверяете мне.
   - Простите, - покачала головой Тарья, - но даже вам я не могу отдать эту реликвию. Вы же сами сказали, она не должна находиться у кого попало.
   - Пожалуйста! - умоляюще протянул клоун. В его выражении лица не было ничего настораживающего, он, казалось, просто кривлялся и при этом был серьёзен. 
   И тут за занавесью дёрнулась Оили. Она не выдержала. Гимнастка выбежала и встала между Тарьей с Мигелем и директором.
   - Нет! - после неловкого молчания сказала она Тарье. - Не отдавай ему медальон! Он нужен дакарлеймским солдатам.
   - Оили? Что ты здесь делаешь? - хмуро воскликнул хозяин цирка. 
   Все трое: Тарья, Мигель и Харри с недоумением смотрели на гимнастку. Та, видя, что от неё ждут продолжения, пыталась что-то придумать. Ей нужен был этот медальон, и она не собиралась отступать.
   - Я видела: вы, господин Харри, вчера встречались с солдатами Дакарлейма. Не отпирайтесь, вы решили отдать им этот медальон за деньги!
   - Что ты несёшь, Оили? - директор оторопел. 
   - Медальон мой, и больше ничей! - наконец, не выдержала Оили.
   - Это мы ещё посмотрим! - выкрикнул Харри и свистнул.
   Из-за полога циркового шатра вышли двое солдат в дакарлеймской форме. Они с суровыми лицами наступали, обнажив ружья, направленные на предполагаемую наследницу престола и её спутника. Увидев их, Тарья с Мигелем отступили на шаг назад. Они понимали: их убьют. Убьют, так как наличие обладателя королевской крови уменьшит шансы других стран на господство в Ньёмердалле.
   - Что тут происходит? - услышав крики Оили, Джекки поспешила снова выручать свою подругу Тарью из лап капризной гимнастки. Как и следовало ожидать, за дрессировщицей последовали её верные лабрадоры: Принц, Лорд и Шах.
   Увидев развернувшуюся картину, Джекки бросилась к Тарье. Собаки поняли свою хозяйку слишком буквально и ринулись нападать на солдат. Шах быстрее всех добежал до ближайшего солдата и вцепился в полу его шинели. Тот выругался и равнодушно спустил курок. Собака, скуля, разжала челюсти.
   - Шах! - горько всхлипнула дрессировщица. Женщина не могла поверить, что её любимца убили. Она бросилась на военных, но те хорошо знали своё дело и свою цель. Джекки помешала им, и с ней расправились так же, как и с её питомцем, просто пустив пулю в живот....
   Секундное замешательство позволило Тарье с Мигелем броситься прочь из этого места. Когда они прибегали мимо простреленной артистки, та вцепилась в сапог певицы, умоляя взять её с собой. Парень взвалил умирающую женщину на плечи, и они втроём побежали к горам.
   Бежать было тяжело. К тому же солдаты не собирались оставить их в покое. Да, Принц и Лорд задержали преследователей так, что беглецы смогли отойти на расстояние, с которого попасть из средневекового ружья получится не у каждого, но это расстояние вскоре начало сокращаться. Джекки хотела что-то сказать, пока силы не покинули её тело. Решено было остановиться, спрятавшись за ближайшей глыбой, торчащей из земли на склоне у гор.
   Они положили Джекки в мокрый снег под камнем. Женщина тяжело дышала, прижав руки к животу. По её пальцам сочилась кровь, впитываясь в чёрный камзол и капая на снег; губы тоже были в крови. Мертвенно-бледное лицо выражало муку, и физическую, и душевную. Дрессировщица знала, что поступила неразумно, поддавшись чувствам и бросаясь под пули. Просто её собаки были единственными существами, которых она любила больше всего на свете.
   Минуты Джекки уходили. Надо было сказать то, что она узнала, что могло помочь её новым и уже бывшим друзьям....
   - Пещера с гербом... Неподалёку... - Джекки протянула куда-то в сторону слабую руку, - Я слышала... Мой зимний шторм... Мой зимний шторм... Мой зимний шторм...
   Она трижды повторила эту фразу, будто акцентируя на ней внимание. Мигель и Тарья непонимающе переглянулись. Дрессировщица выдохнула и закрыла глаза. Больше она ничего не сказала. На её мертвенно-бледном лице так и застыло выражение грусти.
   - Солдаты! - напомнил парень. - Они уже близко.
   Тарья кивнула, и они продолжили побег.
   Подниматься по склону было трудно, но там находились пещеры, в которых была вероятность спрятаться, хотя преследователи наверняка хорошо видели на открытой местности, куда улизнули беглецы.
   - Тарья, смотри! - неожиданно воскликнул Мигель, когда они пробегали мимо очередной пещеры. - Герб Ньёмердалля!
   - Неужели Джекки про эту пещеру говорила? - Тарья, задумчиво глядя на выдолбленный в каменной стене рисунок, вошла внутрь.
   Вдруг её медальон засиял пульсирующим светом и почему-то потянул женщину вперёд.
   - Здесь проход, - каким-то образом поняла будущая королева, - и он открывается магическим словом. Тем, что указывает наследника.
   Тарья сняла медальон и, держа цепочку, подняла руку над головой.
   - Но каким? - недоумевал Мигель.
   Тарья не знала. Однако в её голове вертелась фраза, не давая сосредоточиться. Почему-то ей всё время вспоминалось название её первого полноценного сольного альбома, наверное, навеянное последними словами цирковой дрессировщицы.
   - Тарья, быстрее, солдаты уже почти здесь, - встревожено прокричал парень, вслушиваясь в нарастающий топот сапог.
   Думать было некогда. "Мой зимний шторм" - очень знаковое словосочетание для бывшей солистки Nightwish. Может, об этом хотела сказать Джекки?
   - My Winter Storm! - вздохнув, твёрдо произнесла женщина. 
   Медальон ярко засиял, и тяжёлая стена вдруг отодвинулась. То, что было за ней, на мгновение ослепило путников своим сиянием...
   Дорога, сияющая белым, будто сотканным из звёздных лучей светом, озарила бушующую в ущелье бурю. Тропа добежала до старого, кое-где разваливающегося замка. Тут же распахнулись его ворота и зажглись фонари над ними. Повсюду в замке загорелись факелы, от стен отходила тающая ледяная корка. Вмёрзшие в стены, спящие уже столетним сном, проснулись маленькие нимфы. Очнувшись, они летели в центральный зал.
   Когда свет дошёл до этого зала, горстка пепла, что лежала в жаровне посреди помещения, заискрилась и затрепетала. Проснулся древний старик, охраняющий жаровню и весь дворец.
   - Настало время! - торжественно проговорил он, подходя к волшебному пеплу...
  
   Увидев за отодвинувшейся стеной проход, Тарья схватила Мигеля за руку, и они вбежали в сияющий горный тоннель. Дакарлеймцы уже было настигли их, но стены плавно задвинулась на место, как только наследница и её спутник переступили через порог, и солдаты не смогли догнать своих жертв.

***
   Дорога в тоннеле светилась мягким светом, озаряя обледеневшие стены. Наверное, до революции её использовали как тайный ход к Старому Дворцу для членов королевской семьи. Идти по нему было легко и уютно.
   Мигель шёл, понуро опустив голову. Смерть Джекки произвела на него гнетущее впечатление. Но больше всего его тревожила неожиданная новость о происхождении его спутницы.
   - Значит, королева? - начал он.
   Ему тяжело было признавать это. Да, большая честь - путешествовать с королевой, но.... Теперь он понимал, что уж точно недостоин её внимания. Он для неё - никто, простой рыбак, случайно встретивший её после кораблекрушения. А он так хотел чем-то впечатлить её. Но признаться ей в своих чувствах означает стать посмешищем в её глазах. Он недостоин...
   - Да. Я не рассказывала об этом, боялась, что это будет опасно для нас. Но да, я, предположительно, королева и иду, чтобы занять трон Ньёмердалля.
   - Прошу, расскажи ещё что-нибудь о себе! Не бойся, я уже всему поверю...
   - Хорошо, - подала плечами Тарья, - я - Тарья Турунен, родилась и выросла в совсем другом мире. Мои бабушка с дедом, король и королева Ньёмердалля, бежали туда во время революции. Там я жила и до недавнего времени не подозревала о существовании этого мира. В том мире я - известная певица, рок-звезда, так сказать...
   Тарья начала рассказывать о себе, о Финляндии, о Nightwish, о том, как её уволили из группы. Мигель слушал её с интересом, не перебивая, благо, женщина подробно объясняла непонятные несведущему в современных технологиях парню моменты.
   - Тебе действительно было обидно, когда тебе пришлось уйти из группы? - спросил Мигель, когда речь дошла до увольнения.
   - Да. Признаться, я была шокирована письмом Туомаса. Я до сих пор не понимаю, почему он так поступил. Но у меня пока есть возможность творить и выступать. Я начала сольную карьеру, мой муж мне с этим хорошо помогает.
   - Муж? - от этих слов внутри у Мигеля всё похолодело. Если у Тарьи есть муж, то он, парень, точно не добьётся её сердца. Вряд ли она, известная певица, наследница престола, будет менять любимого мужчину на нищего рыбака, который к тому же в два раза младше неё.
   - Да. Его зовут Марсело. Марсело Кабули. Мы познакомились, когда Nightwish выступали в Аргентине. Он был нашим продюсером. Мы полюбили друг друга. Кажется, это тоже не понравилось Туомаса Холопайнену. Но я люблю Марсело. У нас есть дочь, Наоми.
   - Красивое имя, - парень постарался искренно улыбнуться, однако в душе у него было неспокойно. У него не было любимой девушки, не было семьи. Да что там говорить: его отчим не был особо ласков даже со своими сыновьями, не то что с пасынком. Суровый деревенский быт не предполагал нежную любовь между отцами и детьми, между супругами. Мигель просто завидовал Тарье.
   Дорога продолжалась. Солнца не было видно, так что понять, сколько времени прошло, не представлялось возможным. Царила тишина, даже попытки начать хоть какой-нибудь разговор не помогали. Произошедшие у цирка события оставили мрачный след в памяти путников, а грусть парня добавляла тяжести в эту атмосферу.
   Они даже не заметили, как тоннель закончился. Ледяные стены просто оборвались, будто срезанные сильной снежной бурей. Было уже темно и не видно ничего дальше шага, лишь светящаяся тропа не давала сбиться с пути. Мигеля едва не сдуло порывом ветра, но Тарья хорошо держалась на ногах, и он смог ухватиться за её рукав.
   Однако очень скоро путь кончился у ворот Старого Замка. Очевидно, ворота простояли открытыми достаточно долго, так как внутрь порядочно намело снега. Женщина и парень вошли, оглядывая холл. Средневековый дворец выглядел мрачно, холодно и пустынно. Видно было, что за этим местом, по крайней мере, за прихожей, давно не ухаживали.
   Шаги путешественников зазвучали шлепками по талой воде.
   - Эй, есть здесь кто-нибудь? - сложив ладони рупором, прокричала Тарья. Её слова эхом разлетелись по дворцу.
   Однако она понимала, что это был глупый вопрос. Вряд ли кто-то мог ждать путников в замке, спрятанном в горах вдали от чужих глаз. Но вдруг перед парнем и женщиной возник небольшой огненный шарик. Он заколыхался и раскрылся, как бутон лилии. В шарике оказалась маленькая фея, сияющая, словно язычок пламени. Она вытянулась, сложив руки за спиной, и тоненьким голоском произнесла:
   - Приветствую вас, путники! Мы рады видеть вас в этой обители волшебства и преданий королей Ньёмердалля. Особенно вас, королева!
   - Здравствуйте, - кивнула Тарья.
   - Я - нимфа, одна из хранительниц магии королевства. Старый Замок стал приютом для нас во время революции. Пойдёмте же. Хозяин ждёт вас!
   Взмахивая узорчатыми огненно-оранжевыми крыльями и оставляя след искрящейся пыльцы, нимфа вспорхнула к центральной лестнице. Гости направились за ней. Их путь освещался факелами, горящими на стенах. Удивительно, что при сильной влажности они не дымили, а горели ровно, будто лампочки. Гранитный пол был залит водой; она стекала со стен, капала с потолка. Было тепло, хотя через открытые окна должен был врываться ветер, занося в замок холод и снег.
   - Замок уже сотню лет был погружен во льды, - вещала нимфа, - но Медальон Дара вызвал нас из долгого сна. Мы - хранители этого места, хранители магии Ньёмердалля. Когда вы займёте престол, королева, мы сможем вернуться туда, где жили изначально. Поэтому мы готовы служить вам.
   Они поднялись на второй этаж. Здесь тоже были следы многолетнего оледенения. Но чем дальше по коридору шли путники, тем суше становилось. Однако мрачный готический стиль замка всё ещё сохранялся. 
В центре коридор становился обширным залом с окнами, колоннами и лестницей на третий этаж, и этот этаж полностью занимал центральный зал, или Зал Церемоний, как его ещё называли.
   Там было светло: в острых сводах крыши были окна, кое-где выбитые бешеной вьюгой; огоньки огромной свечной люстры отражались в отполированном до зеркального блеска мраморе пола с мозаичными узорами; в жаровне посередине зала лежал магический пепел. Повсюду сновали маленькие нимфы. Когда долгожданные гости вошли в зал, вся суета тут же остановилась. Нимфы приветствовали королеву и её спутника.
   - Так-так-так... - из-за колонны вышел низенький старик, совсем седой, с длинной бородой, изогнутой тростью и в белом балахоне до пят, - значит, я был прав, и пора настала. Рады приветствовать вас, ваше высочество, - он сделал низкий, до пола, поклон. - Зовите меня Старец. Просто Старец.
   - Приветствую вас, Старец, - отвечая ему в том же тоне, Тарья отвесила поясной поклон. Мигель неловко кивнул вслед за ней. 
   Парень немного побаивался проницательного взгляда Старца. Он казался таким мудрым, что от его внимания не скрылась бы ни одна потайная черта души. Поэтому было страшновато показаться ему глупым юнцом.
   - Мы ждали вас. И вот, знак был подан. Путники, подойдите сюда!
   Старик торжественно подвёл людей к жаровне. Вокруг них столпились восторженные нимфы.
   - Феникс, что ждал столетие, почувствовал энергию Медальона Дара. Ваше высочество, прошу вас, достаньте медальон!
   Тарья послушно расстегнула две верхних пуговицы пальто, обнажая волшебное украшение. Неожиданно оно засияло, и его сияние было похоже на всполохи огня.
Пепел в жаровне зашевелился, в воздух взлетели яркие искры. Сероватая пыль поднялась над жаровней и стала постепенно разгораться, принимая очертания крупной птицы. Птица расправила крылья, вытянула шею; её раздвоенный хвост поднялся, как и было изображено на гербе. Все присутствующие восхищённо ахнули, а Феникс опустил голову и посмотрел на королеву. Тарья ощутила на себе жгучий взгляд, похожий на человеческий.
   - Свершилось! Это вы, королева! - торжественно произнёс Старец и вновь положил низкий поклон.
   Феникс закончил превращение и уселся на перекладину в чаше жаровни. Тут же к нему слетелись нимфы, норовя погладить необычное существо. Они благоговейно касались его своими маленькими ручками, а Феникс, закрыв глаза, мерно покачивался.
   - Что это было? - спросила Тарья, убирая медальон. Это представление с фениксом было таким фееричным и так мало значило для неё, что было непонятно, зачем всё это произошло.
   - Меньше недели назад во дворец, что в Хёлкане, пришло письмо из Сайгани, в котором говорилось, что вы на сайганском торговом судне отплыли и направляетесь к нам. За день до этого я заметил, как шелохнулся пепел Феникса: впервые за долгое время было произнесено магическое слово. Я был ещё юнцом, когда увидел, как старый Феникс сжигал себя. Это было ещё в Хёлкане. Моя мать сказала, что он символизирует закат королевской эпохи Ньёмердалля. Но, как и Феникс, она возродится. А после сожжения случилась революция. Все, кто мог, эмигрировали в другие страны. А моим родителям и мне поручили хранить Трость Власти и пепел Феникса. Мы скрылись в Старом Дворце, а эти нимфы, населяющие леса Ньёмердалля, стали моими помощницами. Родителей нет в живых, а мне уже исполнилась сотня лет. И вот, мой долг исполнен!
   Старик посмотрел на Тарью. В его тусклых, полузакрытых под тяжестью густых белых бровей глазах блестели слёзы счастья.
   - Мы пришли за Тростью Власти. Вы ведь храните её? - женщина поняла, что пора переходить к делу.
   - Да, но вы, наверное, устали с дороги. Ночь на носу, сейчас не до церемоний, - покачала головой одна из нимф, что слушали разговор.
   - Да уж, - вздохнул Мигель, выйдя из ступора. До этого он был в шоке и боялся проронить хоть слово, чувствуя себя неловким и ненужным при столь величественном событии, но сейчас его прорвало: - не знаю, как Тарья, а я просто с ног валюсь. И... мы с утра ничего не ели.
   Тарья посмотрела на него, но парень лишь пожал плечами. Ему было плохо: усталость вкупе с голодом были причиной того, что он чуть не падал. Он очень хотел отдохнуть, а перспектива бессонной ночи приводила в ужас.
   - Ах! - всплеснула руками нимфа и махнула рукой, предлагая гостям спуститься.
   Их привели в столовую. Здесь, казалось, не было следов многолетней разрухи и запустения: большая люстра и четыре канделябра, по пять свеч на каждом, хорошо освещали помещение; окна закрывали свежие занавески, а посреди зала стоял стол, накрытой чистой белой скатертью. Мигель, увидев расставленные на столе яства, чуть не подавился слюной: половину из них он никогда и не пробовал.
   Блюд было немного, но они отличались изысканностью и искусностью подачи. Здесь были и жаркое, и колбасы, и соленья, а на десерт подавалось желе из фруктов и бисквит. Правда, по причине зимы и сурового климата не было свежих овощей и фруктов, но всё, что было, выглядело аппетитно.
   Нимфы исправно прислуживали за ужином, заменяя дворецких и официантов. Мигель поначалу растерялся, так как он не знал правил приличия и этикета, но потом, поняв, что иначе он останется голодным, просто выбрал по наитию столовый прибор и принялся за трапезу. Никто не делал замечаний, не посмеивался над ним. В столовой были созданы все условия, чтобы ужин прошёл с максимальным комфортом.
   Потом их повели в покои. Мигелю и Тарье подготовили две соседние комнаты. Когда они проходили по коридорам дворца, Тарья всё же приуныла: хотелось нормального отдыха в нормальной постели, но в замке было так пусто и сыро, что вряд ли стоило на это надеяться. Хотя обстановка столовой, сколь удивительно это ни было, вселяла веру в обратное.
   И то, какой оказалась спальня, дало Тарье повод выдохнуть с облегчением и даже с восхищением. Женщину поджидала весьма уютная комнатка. Чистая мягкая кровать с балдахином была истинным воплощением мечты о приятном отдыхе. Рядом с кроватью висел ночник, а на одеяле лежала какая-то аккуратно сложенная одежда.
   Развернув её, будущая королева не могла скрыть возгласа счастья: это было новое, добротное платье из хорошего тёплого материала.
   - Королеве не пристало путешествовать в таком виде, - пояснила нимфа, подлетая к подарку, - поэтому примите в дар от нас это. Дорожное платье очень удобно как для похода, так и для отдыха. Вы сами в этом убедитесь. Ещё вам дадут пальто, так как ваше уж очень потрёпано.
   - С этим я согласна, - сказала Тарья.
   Ей самой было стыдно ходить в тех лохмотьях, что выдал ей Мигель, просто выбора не было. Но вот, жизнь начинала налаживаться, и теперь наследнице не придётся ходить, как нищенке.
   Уже лёжа в постели, когда нимфа, погасив свечи на люстре и ночнике, улетела, Тарья с улыбкой осознавала, что впервые за длительное путешествие она уснёт с таким комфортом.
  
   Мигель тоже несказанно был рад своему ложу и той одежде, что дали заботливые нимфы. Он с наслаждением улёгся на кровать, и в его комнате погас свет. Наступила тишина.
   Сквозь эту тишину послышались чьи-то шаги, слишком тихие для человеческих, но различимые, а также странный шорох. Преисполненный любопытства, парень вышел в коридор. Там уже было темно, и тем заметнее был светящийся жёлтым светом подол платья, который завернул за угол. Что-то дёрнуло юношу пройти вслед. Он сделал это и предстал перед силуэтом высокой женщины в сияющей одежде....
  

***

  
   - Тарья Сойле Сусанна Турунен Кабули! - Старец торжественно воздевал руки к потолку, стоя в центре Зала Церемоний, у одного из лучей звезды, выложенной как один из мозаичных узоров мраморных плит. В правой руке старик держал витую золочёную трость с овальным набалдашником, который представлял собой выгнутую копию Медальона Дара. На левом плече у Старца сидел Феникс. - Так вас называют в том мире, так зовут и в этом! Вы пришли сюда, чтобы подтвердить своё право называться членом королевской семьи Турунен и наследником трона Ньёмердалля. Ваш медальон да будет тому подтверждением. Пусть будет сказано - My Winter Storm!
   Тарья Турунен стояла напротив Старца. "My Winter Storm" - повторила она, и её медальон вновь засиял тем светом, который дал сайганскому послу уверенность в её персоне. Откуда-то поднялся ветер, растрепав волосы, померк свет. Мудрец вытянул трость перед собой, предлагая женщине взять её, и громогласно, что было странно для его старческого голоса, воскликнул:
   - Я подтверждаю, что вы - принцесса и наследница Ньёмердалля по праву. Пусть все присутствующие будут свидетелями. Властью, данной мне, я передаю вам Трость Власти как знак вашей избранности. Только истинные короли достойны владеть ей!
   Тарья протянула руку и взяла Трость Власти. Её рукоять приятно ложилась в ладонь и была тёплой, будто трость, как живое существо, пыталась этой теплотой выразить своё счастье иметь такого хозяина.
   Старец упал на колени, благодаря высшие силы за то, что позволили ему дожить до такого момента. Ветер постепенно стихал, волнение присутствующих на церемонии прекращалось.
   Мигель всё это время стоял в отдалении, хмуро думая о своём. Он видел счастливое лицо Тарьи - вот она, спасительница Ньёмердалля! Парень завидовал, завидовал и злился. Он злился на себя, за то, что не может быть с ней, злился на неё, за то, что она не понимала. Но он не решался объяснить.
   - Вы закончили? - спросил Мигель, подходя к Тарье, когда старик поднялся с колен.
   - Да, - ответил Старец, счастливо улыбаясь. Феникс взлетел с его плеча, осеняя дорогих гостей своими крыльями. - Теперь вы можете продолжить свой путь. Нимфы собрали вам всё необходимое в дорогу. Вы спуститесь по тропе, которую они укажут. У подножия вас будут ждать лошади. Они сами отвезут вас, куда надо. А у меня остались последние часы моей бренной жизни.
   Прилетела одна из нимф, приглашая людей спуститься вниз, к южным воротам. Все трое последовали за ней. Снаружи давно уже не было бури, погода стояла солнечная и не сильно прохладная. Остановившись у выхода, путники горячо распрощались со Старцем, а он произнёс напутственную речь:
   - Род Турунен отличался яркими и разнообразными талантами. Каждый член семьи был особенным самоцветом. Как я понял, Тарья, ваш талант - пение. Это прекрасно. Вы развили его так, что он приобрёл доселе невиданную силу. Поэтому Медальон выбрал вас наследницей. Удачи, ваше высочество. И вам удачи, Мигель.
   - Ага, - тихо буркнул парень и вежливо добавил: - благодарю вас, Старец.
   - Прощайте, - поклонилась Тарья.
   - Прощайте, - улыбнулся старик.
  

Глава третья. Colors in the Dark

  
   Вид на южную часть Ньёмердалля с высоты склона завораживал. С западной стороны было видно лазурное море, весело плескающееся в солнечных лучах, а с восточной вдаль уходили густые леса, прерывающиеся проплешинами лугов, полей, деревень и городов. Всё это ослепляло белизной искрящегося на солнце снега. По небу плыли медленные кучевые облака, но, в отличие от северной стороны, здесь погода была морозно-весёлая. В такую погоду хорошо вспоминать детство, когда наступают каникулы и можно не идти в школу, а гулять, гулять и ещё раз гулять: на лыжах, на коньках или с санками.
   По протоптанной снежной тропинке из расщелины между скал выходили двое: парень лет двадцати, в тёплом кожаном камзоле, брюках и высоких сапогах, отороченных мехом, и женщина сорока лет в бежевом вельветовом пальто с высокими плечами, широким рукавами, сужающимися у запястья, и узорчатыми застёжками. Ещё на женщине было длинное бархатное дорожное платье с высоким воротником. В руках она держала трость, обмотанную грубой верёвкой, чтобы никто не заметил золотого витого древка и рисунка на набалдашнике.
   - Красиво здесь, - произнесла женщина, оглядывая пейзаж. Они дошли до развилки тропы: одна из её ветвей шла прямо вниз, к главной дороге, а другая уходила серпантином к морю, - тут уж и до Хёлкана недалеко. Знаешь, Мигель, я рада, что скоро путь закончится.
   - Угу, - сердито пробубнил парень, - конечно! Тебе же не терпится стать королевой!
   - Да нет же, - начала отпираться Тарья. - Я говорю про то, что дорога, наконец, закончится. Понимаешь, я не привыкла к столь долгим пешим путешествиям!
   - Ну конечно! Ты же нежная принцесса, обладательница королевской крови!
   - Да что на тебя нашло?!
   Тарья понимала, что спорить глупо и несолидно. К тому же Мигель почему-то сам нарывался на скандал. Он с утра был сам не свой: хмурый, ворчливый. Будто обижался на что-то. Он даже не смотрел на церемонию вручения Трости, хотя зрелище было довольно эпичное. Он всё время ходил в задумчивости, а теперь ещё и начал обвинять будущую королеву в том, о чём она даже и не думала.
   - Знаешь что? - зло воскликнул парень. - Если тебе так хочется добраться до своей короны, - он скорчил насмешливую гримасу, - то и катись отсюда! Одна. Думаю, дорогу тебе подскажут. Лично я не хочу иметь никакого дела со всяческими аристократами и прочей мишурой, к которой ты стремишься! Прощай!
   Мигель повернулся и, пнув валявшийся под ногами камешек, бодро зашагал по тропинке, уходящей в сторону.
   - Мигель! - окликнула его Тарья, но парень предпочёл сделать вид, что не услышал.
   Женщина сначала намеревалась догнать его, но потом решила, что справится и без него. Ей вдруг стало обидно. Почему Мигель так повёл себя? Банальная зависть? Но ведь за весь их поход Тарья не подавала и повода, чтоб её считали зазнайкой. Она не показывала своего превосходства. Однако это был второй случай за последнюю неделю, когда ей так сильно завидовали. Первой была Оили. Теперь - Мигель. Но это ничуть не радовало.
   Ещё певица не стала догонять своего спутника потому, что этот случай ей напомнил другой момент, тринадцатилетней давности. Тогда её тоже кинули, навязав преувеличенные обвинения и ошарашив неожиданностью. Тогда Тарья тоже осталась одна, обиженная и подавленная. И теперь всё повторилось. Но если тогда женщина сама смогла продолжить путь, то и сейчас сможет!
   Тарья спустилась с горы. Там, у самого её подножия, женщину встретил небольшой уединённый домик, к изгороди которого были привязаны лошади. Хозяин находился рядом: он ремонтировал ограду, дожидаясь, когда придут путники, которым эти лошади предназначались. Он очень удивился, увидев, что спустилась только одна женщина, но Тарья, показав медальон, развеяла все его сомнения, и он радушно отдал ей одного из скакунов.
   Уезжая, будущая королева то и дело смотрела на маленькую чёрную точку, пробирающуюся вдоль скал....
  

***

   Лошадь оказалась очень послушной. Она скакала, не сходя с дороги, и явно хорошо знала путь. Пару раз Тарья останавливалась на привал, благо, их с Мигелем снабдили большой дорожной сумкой, набитой всем необходимым для дальнего путешествия. Там были еда и вода, которых хватило бы на три дня далеко не экономного потребления двумя людьми, а также деньги и даже фляга с вином.
   Откуда же в старинном замке взялись свежие продукты? Да и одежда, подходящая по размеру, не могла сшиться за несколько часов с момента прибытия гостей. Тарья как-то задала этот вопрос нимфам, на что они ответили, что у них есть способность мгновенно перемещать вещи. К тому же о прибытии наследницы и её спутника волшебные существа узнали заранее, как только Медальон Дара открыл тайный проход.
   Нимфы были очень любезны: они позаботились о том, чтобы дальнейшее путешествие их гостей было достаточно комфортным.
   Одно беспокоило Тарью: когда они с Мигелем расстались, он не взял даже части содержимого сумки. Куда он теперь пойдёт? Как он дальше будет в незнакомом месте, без денег, без ничего?
   Вечерело. На улице становилось холоднее, и женщина уже приглядывалась к местности, раздумывая, где же можно было бы устроиться на ночлег. Она ехала по просёлочной дороге мимо богатых домиков, поместий и дачных участков. Места попадались красивые, но вряд ли кто-нибудь из здешних обитателей пустил бы странницу к себе переночевать. Однако лошадь продолжала идти, будто не чувствуя усталости, а когда Тарья попыталась остановить её, она лишь фыркнула и пошла дальше.
   Скакун остановился у ворот какого-то роскошного особняка. Раскачиваемый ветром, фонарь на увитой сухим плющом арке освещал площадку перед воротами и небольшую вывеску у входа.
   - "Усадьба семьи Турунен" - прочитала Тарья, спешиваясь. - Старец решил, что я должна посетить это место?
   Особняк не казался пустынным: в нём явно кто-то жил. Стоило ли рисковать и тревожить покой жильцов в столь поздний час? Наверное....
   Тарья постучала в молоточек у ворот. На стук вышел заспанный сторож - горбатый низкий старик с грубым лицом, взъерошенной бородой и тёмной морщинистой лысиной.
   - Что вам угодно? - хмуро спросил он.
   - Добрый вечер, - вежливо начала Тарья, - я - всего лишь путешественница. Понимаете, ночь застала меня в дороге, а гостиницы или постоялого двора поблизости нет. Разрешите напроситься к вам на ночлег.
   Женщина сама не понимала, откуда она знает, как нужно говорить, чтобы её поняли и не послали куда подальше. Но сторож скептически оглядел её и, буркнув "подождите, я поговорю с хозяевами", удалился.
   Ждать пришлось недолго. Через десять минут одна створка ворот отворилась, и сторож пропустил Тарью внутрь. Она прошла по слабо освещённой декоративными фонариками дорожке, тщательно выметенной и ухоженной. У крыльца Тарью ждал кто-то из слуг. Ей отворили дверь, и нежданная гостья вошла внутрь особняка, где её встретили уже сами хозяева.
   Хозяином дома, до революции являвшегося загородной родовой усадьбой королевской семьи, был прибывший в Ньёмердалль вместе с интервенцией пожилой дакарлеймец Джон. Он жил здесь со своей женой Амандой, которая приехала к мужу после того, как он освоился на подконтрольной Дакарлейму территории. Супруги вполне любезно приветствовали Тарью, хотя их происхождение заставило гостью насторожиться.
   Её привели в небольшую гостиную на втором этаже. Это была проходная комната с уютным мягким диваном, журнальным столиком и фортепиано. Она, скорее всего, не была рассчитана на большое количество людей и предназначалась для уединённого семейного досуга по вечерам.
   Аманда сразу ушла к себе, а её супруг остался, чтобы сказать принятые правилами вежливости слова.
   - Гостиная в вашем распоряжении, - говорил Джон. - Можете делать, что хотите. Если желаете, вам могут принести ужин.
   - Нет, спасибо, я не голодна, - покачала головой Тарья. Ей больше хотелось остаться одной, так как она очень устала.
   - Тогда приятной ночи, - вежливо улыбнулся дакарлеймец и удалился, закрыв за собой дверь.
   Женщина уселась на диван и грустно вздохнула. 
   Ей не давала покоя их с Мигелем ссора. Со стороны Тарьи не было никакой вины, сколько бы она ни копалась в себе. Наследница ещё сама не разобралась в этой ситуации с короной, чтобы кичиться перед своим попутчиком. Но для зависти нужен лишь факт. Но нет, это не совсем зависть. Мигель - очень хороший человек, он далеко не дурак, чтобы вести себя так глупо даже из-за этого чувства.
   Ещё не покидало чувство дежавю. Да, Мигель бросил Тарью одну, обвинив её в эгоизме и надменности. Так же поступил и Туомас Холопайнен, публично представив солистке Nightwish письмо об увольнении. Так же подло и неожиданно. А главное, непонятно. 
   А может, и понятно. Они с Туомасом были знакомы с детства. Когда он объявил, что не хочет видеть Тарью в группе, были намёки на обиду за то, что певица вышла замуж за аргентинского продюсера. Однако в публичном письме Туомаса был несколько иной подтекст, но всё же.... В народе поползли слухи о том, что Туомас любил Тарью и ревновал к Марсело.
   Может, в случае с Мигелем то же самое? Только здесь такое предположение более реально. Рок-звезда заметила, какими глазами он смотрит на неё. Не каждый поклонник так восхищается её талантом. Может, он не хотел её видеть, понимая, что его шансы малы? Вполне возможно. Наверное, это и обидело его. А она не поняла сразу.
   Как печально. На сердце тяжёлым камнем воцарилась тоска. Это было противное чувство: одновременно и хотелось рыдать, и не получалось выдавить ни слезинки. Тарья вспомнила, что в такие моменты ей помогала музыка.
   Фортепиано стояло в противоположном углу. Женщина встала и подошла к нему. Да, ей хотелось играть. В голову пришла песня из Colors of the Dark. Подняв крышку клавиатуры, Тарья села за инструмент и дотронулась до клавиш. Они послушно стали играть выводимую певицей мелодию вслед за первыми словами:
   Five hundred letters from a stranger at my door
   Five hundred letters, words like scars no one can see

It felt so innocent, a childish game
Lines of poetry without a name
Waves of paranoia washed upon the page
And soon obsession turned to rage

Why do you love me?
Why do you want to hurt me?

Five hundred letters from a stranger at my door
Five hundred weapons I can't take it anymore
Five hundred letters, words like scars no one can see
Five hundred secrets, slowly killing me

At the mercy of a violent hand
Drawing images in my head
I can't escape the way I feel inside
In every shadow just a breath behind
  
   Где-то далеко Мигель, задремавший на старом пне у тропинки в лесу, вздрогнул и прислушался. Сначала ему показалось, что он ослышался. Но нет, мелодия действительно была слышна. Она играла будто из самого сердца:
   "Why do you love me?
Why do you want to hurt me? "
   Он помнил голос Тарьи. Он думал, что это она поёт где-то рядом. Он бегал по округе, ища её, но не нашёл. В отчаянии он сел на всё тот же пень и разрыдался.
   Five hundred letters from a stranger at my door
Five hundred weapons I can't take it anymore
Five hundred letters, words like scars no one can see
Five hundred secrets, slowly killing me

They found the final letter lying by his side
A smile was on his face, cold as ice
One last message written only for me
Now you won't forget
"I'll see you in your dreams"
  
   Five hundred letters from a stranger at my door
Five hundred weapons I can't take it anymore
Five hundred letters, words like scars no one can see
Five hundred secrets, slowly killing me...
   - Аманда, ты слышала музыку? - Джон расхаживал по спальне супругов, чётко меряя шаги. Он, заядлый охотник, умелый военный, имел острый слух и легко мог расслышать, что происходит этажом ниже.
   - Ну да, - пожала плечами Аманда. Она сидела за трюмо в своём домашнем платье дакарлеймского покроя и смывала аккуратно наложенные румяна, - играют на фортепьяно.
   - А тебе не кажется, - строго начал Джон, - что в этом доме только одно фортепиано, на втором этаже, до которого можно добраться, не взламывая запертый подвал. И то, оно сломано. А во-вторых, ты слышишь, что играет не только фортепиано?
   - Да... - Аманда задумалась. - Но как?
   - Эта женщина. Та, что мы сегодня впустили. Она - не простая странница. А играет хорошо. У неё талант, поддерживаемый магией. А знаешь, что это значит?
   Джон залез в платяной шкаф и вытащил оттуда ружьё. Военное ружьё, какие выдают дакарлеймским солдатам. Мужчина позвал слугу и приказал сообщить его друзьям, чтобы те пришли к нему, а также принести его шинель и сапоги.
   - Джон, ты куда? - воскликнула Аманда, наблюдая за сборами мужа.
   - У меня приказ, - отрезал тот, щёлкая затвором ружья. Однако, увидев непонимающим взгляд супруги, решил пояснить: - Эта женщина - наследница рода Турунен. Законная королева Ньёмердалля. Если она займёт трон, Дакарлейму не видать колоний здесь. Мы с тобой вылетим из этого поместья, как пробки! Мне приказано помешать ей.
   Джон вышел, хлопнув дверью.
  
   Тарья доиграла последние ноты. Ей стало легче. Захлопнув крышку, она уже собиралась идти спать, как вдруг тонкий детский голос, раздавшийся из ниоткуда, воскликнул:
   - Ах, это было великолепно!
   Тарья обернулась. На самом фортепиано сидела девочка лет тринадцати. Лунный луч, выглядывающий из не до конца зашторенного окна, пронизывал её насквозь. Фигура девочки светилась, и сразу было понятно, что она была призраком. 
   Певица не испугалась. Призрак был настроен дружелюбно. Девочка весело болтала ногами, которые иногда проходили через инструмент, и тихо посмеивалась.
   - Ты кто? - спросила женщина.
   - Меня зовут Тарья. Тарья Турунен, как и вас.
   Девочка была очень похожа на Тарью в детстве, будто сошла с детских фотографий финской певицы. Из этого следовал логичный вывод:
   - Ты - это я из прошлого?
   - Нет, - призрак рассмеялся. - Я просто ваша даааальняя родственница. Душа одной из ваших предшественниц.
   - Зачем ты пришла, Тарья?
   - Я об этом и хотела поговорить. Хранитель признал вас. Он хочет видеть вас, чтобы закончить ваш путь к трону и короне.
   - Хранитель? - с интересом произнесла Тарья. - Тот Хранитель, которому принадлежит Браслет Силы?
   - Он самый, - кивнула девчонка. Она спрыгнула с фортепиано и подлетела к наследнице, - но нам нужно спешить. Тот дакарлеймец, что захватил этот особняк, тоже узнал вас. И он направляется, чтобы убить.
   Она уцепилась за рукав женщины очень сильной для призрака хваткой и потащила куда-то к дивану. Там, замаскированная обоями, оказалась потайная дверь. Открыв её, девочка помчалась по узкому проходу, увлекая за собой Тарью. Уже на приличном расстоянии от гостиной беглецы услышали, как туда ворвались солдаты...
   Тайный проход привёл на кладбище. Было уже за полночь, когда среди присыпанных снегом надгробий появилась фигура женщины, сопровождаемая призрачным силуэтом девочки. Они вдвоём направлялись к центру кладбища, расположенного под стеной королевского дворца. Их целью была старинная часовня над усыпальницей королей.
   Им никто не мешал. Тарьи вошли в часовню и направились к склепу.
   - Прошу вас, подождите здесь, - попросила девочка, - я скоро приду.
Она скрылась в склепе, оставив женщину в одиночестве. За время её отсутствия Тарья успела рассмотреть часовню.
   Первое, что бросилось в глаза - это отсутствие каких-либо знакомых религиозных знаков. Что натолкнуло на мысль: стоило бы расспросить о местных религиях. Потом наследница фамилии Турунен увидела над лестницей, ведущей вниз, в склеп, какие-то изображения, выполненные лепниной на стене. Это было родословное древо. За него-то и зацепился взгляд потомка королей Ньёмердалля.
   Древо было обширным, древний род как-никак. Среди носителей фамилии Турунен было, наверное, с десяток женщин, носящих имя Тарья. Ещё несколько королев носили имя Фредриика. Но больше всего имён начиналось именно на "Т". А ещё среди королей было распространено имя Тапани. 
   "Меня отец сначала хотел назвать Тапани..." - эта фраза, произнесённая Мигелем, почему-то вспомнилась Тарье. Ещё ей вспомнилась это необычное стремление её отца называть своих детей именами на "Т": Тимо, Тони, Тарья. Да и сам он - Теуво...
   Женщина хотела и дальше развивать свои разгадки, но тут из склепа вышел ещё один призрак в сопровождении маленькой Тарьи. Это был высокий молодой мужчина в длинном плаще с острой бородкой, волосами до плеч и пронзительным взглядом из-под выдающихся бровей. В обличье привидения этого нельзя было увидеть, но Тарье казалось, что при жизни его борода, волосы и брови должны были быть жгуче-чёрными, чернее угля и перьев ворона.
   - Приветствую вас, королева, - официально-покровительским тоном начал он.
   - Здравствуйте, - ответила ему Тарья.
   - Тарья Сойле Сусанна Турунен Кабули? - строго, словно учитель, спросил призрак.
   - Да, это я.
   - Докажите!
   Тарья показала посох. С него слетела обматывающая его верёвка, демонстрируя Трость Власти. Затем женщина вытащила спрятанный под воротник Медальон Дара и произнесла заветное "My Winter Storm". Медальон тут же засветился, на что мужчина кивнул и произнёс:
   - Зовите меня Тодори. Я знаю, имя необычное, но не о нём речь. Я - один из ваших предков. Моё призвание - встречать новых королей при восшествии на престол, при прощании с жизнью и при общении со своими потомками после смерти. 
   - Это как? - не поняла Тарья.
   - Потом расскажу. У нас будет много времени для знакомства. Но пока я должен завершить начатое. Итак, я вижу, что вы - та, за кого себя выдаёте. Пусть свидетелями будут Тарья, самая юная погибшая принцесса, а также все предки, погребённые здесь, чьи души незримо сейчас присутствуют на этом моменте. 
   Тодори повернулся в сторону родословного древа и, воздев руки, обратился к предкам:
   - Души тех, кто нёс корону, и родственники этих душ. Имею ли я право отдать этой женщине Браслет Силы? Достойна ли она принять власть?
   Будущая королева чуть не вскрикнула от страха и изумления. Перед ней представали десятки призраков: дородные старики и старухи, зрелые мужчины и женщины в дорогих нарядах, в которых их когда-то хоронили. Они нестройным хором отвечали Тодори:
   - Имеешь право! Достойна! Она - гордость нашей крови!
   - Тарья Сойле Сусанна Турунен Кабули! - Тодори вновь смотрел на женщину. - Ваши предки признали в вас родную кровь. Поэтому, властью, данной мне, я вручаю вам Браслет Силы, тем самым подтверждая законность вашей власти!
   Призрак поднял руку, и над его ладонью завис золотой браслет с бриллиантовым узором и рисунком в центре, схожим с рисунком на Медальоне Дара и Трости Власти. Тодори передал наследнице этот браслет. Тарья застегнула его на правом запястье. Мужчина кивнул. Остальные призраки, кроме маленькой Тарьи, с видом выполненного долга медленно исчезли.
   - Вот и всё, - улыбнулся мужчина. - Теперь вы официально признаны королевой и допущены к коронации. Однако...
   - Тодори! - вдруг дёрнула его за подол плаща маленькая Тарья. - Кто-то идёт сюда. Я услышала стук сапог. Солдатских сапог. 
   - Кто-то узнал, что вы здесь, ваше величество! Тарья, признавайся, за вами кто-нибудь гнался из усадьбы?
   - Ой, чёрт! - надулась девочка. Если бы призраки могли краснеть, её щёки заливались бы красивым ярко-красным румянцем. - Это я виновата! Я, дура, забыла закрыть дверь в потайной проход. Что теперь делать, Тодори?
   - Успокойся, Тарья, - поучительно сказал мужчина. - Не забывай, что у твоей тёзки сейчас находится на руке Браслет Силы. Думаю, что уж от горстки солдат мы сможем защититься.
   - Что? - певица не поняла замысла Тодори. Да, на её руке сиял браслет, но она не знала, как им управлять.
   Меж тем в часовню вбежали несколько дакарлеймских солдат с ружьями наперевес, во главе с Джоном.
   - Всем стоять! - диким криком приказал Джон. - Я пришёл по вашу душу, Тарья!
   По спине женщины прошёл холодок от его грозного взгляда, но вдруг её плечо ощутило приятное тепло. Призрак, подбадривая, положил на него свою руку.
   - Всё нормально, - спокойно начал Тодори. - Тарья, поднимите руку с браслетом. Почувствуйте, как его сила течёт по вашей руке.
   Женщина почувствовала. Будто горячая жидкость расходилась по жилам. Это была энергия, чистая и приятная.
   - Направьте её! - резко выкрикнул мужчина, из-за чего Тарья Турунен вздрогнула. Из браслета вылетела молния, озарив полумрак часовни. Она попала в набалдашник трости и, раздробившись на несколько частей, ударила по неприятелям. Солдаты скорчились и упали на пол. Послышался стук роняемых ружей.
   - Они... Они живы? - забеспокоилась певица. Она боялась, что убила солдат, а ведь стать убийцей - самое последнее, что хотела бы сделать Тарья.
   - Да. Случайное заклинание не должно нарушить вашу непорочность и душевную чистоту, королева. Они скоро очнутся, но не вспомнят этих минут. Девочка моя, позаботься, чтобы они не увидели это место, - Тодори отправил девочку-призрак к остальной родне, чтобы там ей помогли убрать тела. Маленькая Тарья послушно кивнула.
   - Тогда... Это круто!
   - Это очень сильный артефакт, ваше величество. Поэтому мне поручено охранять его.
   - Так кто же вы? - наконец, смогла спросить женщина.
   - Я - душа покойного Тодори Турунен, вашего предка. Вы можете увидеть его портрет где-то в середине родословного древа. Когда я был ещё мальчиком, меня считали ненормальным, умалишённым. К тому же никаких талантов я не проявлял. Каково же было удивление родителей, когда на церемонии представления наследников, а она проводится, когда старшему из наследников исполняется восемнадцать, то есть мне тогда было девять.... В общем, когда Медальон Дара выбрал меня королём. Это было странно, потому что в нашей семье были талантливые учёные, художники, танцоры. А у меня, как думала родня, таланта не было. Точнее, он был. Я мог разговаривать с душами мёртвых. Но из-за этого меня считали ненормальным и не воспринимали всерьёз, пока меня не заметил и не взял в ученики один придворный маг. Он разглядел во мне способности некроманта. Я стал первым королём-некромантом. А после моей смерти мне сказали остаться среди живых. Некромантия - очень страшное явление. Не знаю, было ли это наказанием или наградой, но я стал связью между живыми королями и мёртвыми. Именно я встречал души почивших сородичей и общался с мёртвыми. Ко мне приходили за помощью живые, я вызывал для них предков. А потом мне поручили хранить Браслет Силы и вручать его наследникам на коронации, как вам сейчас. Через меня прошло много поколений королей.
   - Постойте, - решила выяснить Тарья, - вы говорили, что вас оставили призраком после смерти. К тому же вы общаетесь с мёртвыми. Но кто встречает вас там, на Небе? Боги, Господь, инопланетяне? 
   - Никто не говорит об этом, - покачал головой Тодори. - Мёртвым запрещено рассказывать что-нибудь на эту тему. Иначе бы мне сильно влетело за занятия некромантией. Когда моя душа покинула тело, она оказалась в кромешной тьме. Не было ничего. Только голос говорил со мной. Он не одобрил мои способности, но и не разгневался, очевидно, понимая, что именно он дал мне этот талант. И отправил на землю. Так что я не знаю, Кто управляет миром.
   - А тогда какая в Ньёмердалле религия?
   - Их много. До революции это была языческая страна, а в округах процветало присущее только этой стране и этому миру христианство, занесённое из вашего мира. Но после революции государственной религии не стало. Народ у нас не очень набожный, различные вероисповедания собраны в обособленные общины.
   - Понятно. Светское государство, значит?
   - Да. Но вы можете сделать его другим, королева.
   В это время вновь появилась маленькая Тарья. Она подплыла к Тодори, внимательно смотря на него.
   - Чего тебе, девочка моя? - мужчина ласково посмотрел на неё.
   - Тодори, поздно уже. Мне кажется, Элина заждалась нас. Да и негоже королеве ночевать в часовне.
   - А тебе не кажется, что перед этим Элину нужно предупредить о приезде королевы? - наставительно заметил Тодори.
   - Так её уже до нас предупредили. Она же ждёт, - пожала плечами девочка-призрак.
   - Да? Ну, смотри.
   - Тарья, пойдёмте! - радостно воскликнула Тарья-младшая и потащила женщину за рукав к выходу.
   Они пошли мимо могил с памятниками, надгробиями, статуями. С неба светила полная луна, иногда заслоняемая кучевыми облаками; в её лучах искрились мелкие снежинки, витающие в морозном воздухе. Это было бы отличным фоном для какого-нибудь мрачного клипа про смерть, например, "Undertaker" из "The Shadow Self".
   - Поскорее бы тебя приняли во дворец! Ты увидишь, как там красиво! - девчонка торопилась показать дворец и жизнь в нём Тарье, как человек, желающий поскорее похвастаться своими знаниями и показать то, что ему нравится, чтобы услышать возглас восхищения.
   - Тебе там нравилось? - спросила наследница.
   - Да. Я мало где успела побывать. Я родилась болезненной девочкой. Но медальон выбрал меня королевой, когда мне было тринадцать. От меня кто-то хотел избавиться, и меня убили, сославшись на несчастный случай. Но я смогла рассказать, кто это сделал. Однако и оживить меня никто не мог. Я не хотела покидать мир живых, и Тодори вымолил мою душу себе в помощники. Он первый год называл меня "чистой душой". Это немного льстило, - девочка засмеялась.
   - Ты видела, что происходит там, после смерти?
   - Наверное, да. Но я не помню. Все мы, снисходя до общения с живыми, забываем на время, что с нами было в Вышнем Мире, кроме того, что Великим Промыслом велено было передать живым. Мы помним только Его голос и темноту. 
   - Интересно, зачем так делается?
   - Чтобы сохранить свободу выбора, - пожала плечами девчонка, - конечно, легче выполнять заповеди, когда ты уверен, что их необходимо выполнять. Но тогда теряется вся суть религии как взаимоотношения Любящего Создателя и Его чад.
   Продолжая размышления на философскую тему, они преодолели садовую ограду. Точнее, женщине пришлось искать какую-то лазейку, а девчонка-призрак просто просочилась сквозь преграду. Дальше в метре от них стояла высокая крепостная стена, за которой уже находился дворец. Через неё можно было пройти только мимо стражи. Две Тарьи направились к главным воротам.
   У ворот стражники сурово скрестили алебарды перед женщиной и призрачной девочкой.
   - Эй, пустите нас! - закричала маленькая Тарья. - Перед вами наследница трона Ньёмердалля! 
   - Что вам надо? - жёстко бросил один из солдат.
   - Я же говорю! Пустите нас! - вновь воскликнула девчонка.
   - Не молчите уже! Отвечайте! - стражник начал злиться.
   Тарья, стоявшая до этого и молчавшая, следя за действиями своей младшей тёзки, открыла рот, чтобы что-нибудь сказать...
   - Чёрт! - вскрикнула душа маленькой наследницы. - Они меня не слышат! И не видят, по-моему, тоже!
   - Я - наследница трона Ньёмердалля. Пришла, чтобы занять принадлежащий мне по праву трон! Пустите меня, я могу доказать это право! - решительно произнесла певица.
   Она уже собиралась протянуть охраннику руку с Браслетом Силы, но её прервал чей-то женский голос.
   - Что за шум? - строго спросила молодая женщина, появившаяся из-за ворот по ту сторону воинских алебард.
   - Элина! - радостно возопила маленькая Тарья. - Хоть кто-то меня поймёт.
   - Кто вы? - не обращая внимания на призрака, Элина продолжала опрос.
   - Я - наследница Ньёмердалля, - повторила Тарья.
   - Да неужели?! - презрительно хмыкнула Элина. - Стража! Гоните её отсюда! Это самозванка!
   - Постойте! - певица не ожидала подобной безапелляционности и скоропалительности, - у меня есть доказательства! - Тарья протянула руку с браслетом и Трость Власти, демонстрируя своё право.
   - Подделка, - всё таким же, не требующим возражений, тоном ответила женщина. - Стража, что вы стоите?
   Двое стражников начали надвигаться. Тарье и её маленькой проводнице пришлось отступить. Их с позором прогнали от ворот, и им ничего не оставалось, кроме как возвратиться в часовню на кладбище.
  
   - А я советовал тебе не торопиться, - наставительно выговаривал девочке Тодори, пока Тарья-старшая усаживались на предусмотрительно уложенный в углу часовни соломенный матрас. - Ничего, королева может переночевать и в часовне, а завтра разберёмся. Благо, здесь тепло и безопасно.
   Женщина обхватила руками колени. Ей было грустно. Столько времени и сил было потрачено на достижение этой цели. И тут: "Самозванка! Подделка!" Неужели это действительно так? Неужели её труды не стоят и выеденного яйца? Неужели, когда уже всё сотню раз доказано, всё разрушится из-за одного пункта? И ей, наследнице, придётся спать на соломе в часовне над склепом. А вдруг это действительно подделка и глупый розыгрыш?
   На сердце стало ещё тяжелее. Это была уже настоящая депрессия. Или она просто устала... Тарья почувствовала, что её глаза наполняются влагой....
   В воздухе разлился лучистый тёплый свет. Перед рыдающей королевой возникла молодая женщина. Это была та самая Элина: рыжеволосая, с толстой косой до пояса или даже чуть длиннее, а также с россыпью веснушек на круглом лице. Одета она была в сияющее алое платье. Элина смотрела на Тарью, и та вблизи смогла разглядеть что-то знакомое в её взгляде.
   - Добрый вечер, Тарья Турунен! - произнесла Элина.
   - Что вы хотели? Может, поясните мне, по какой причине вы решили так быстро прогнать меня, даже не удостоверившись? - Тарья подняла на неё глаза. Девочка-призрак, до этого выяснявшая отношения с Тодори, тоже любопытно уставилась на гостью.
   - Простите меня за этот инцидент, - тихо покаялась Элина. - Но я сделала это ради вашей безопасности. Охрана, что должна была окружать вас во дворце и защищать от недоброжелателей, не была готова. Кое-кому следовало бы предупредить сразу, - женщина выразительно посмотрела на маленькую Тарью, - а не рваться напролом через главные ворота. Кто-то может распустить слух о появлении королевы, а во дворце полно интервентов и интриганов. 
   - Значит, - с надеждой взглянула певица.
   - Значит, это всё было наиграно, чтобы стража ничего не заподозрила. Хотя, скорее всего, тайна вашего прибытия всё равно раскрыта. Кстати, малышка, - Элина на мгновение повернулась к девочке, - чтобы не возникло вопросов: это я сделала тебя невидимой для солдат, иначе это вызвало бы недоумение у них.
   - И что нам теперь делать? - задала резонный вопрос живая Тарья.
   - Прошу вас, королева, потерпите неудобства всего одну ночь! Я предлагаю вам переждать ночь здесь, а завтра уже будут готовы ваши покои и личная охрана, - Элина опустила глаза, но не от стыда, а от раздумья.
   - Вас же Элина зовут? - уточнила Тарья.
   - Да, но вы можете называть меня Феникс.
   - Феникс?! - певица вдруг осознала, почему взгляд этой женщины показался ей столь знакомым. - Вы - тот самый феникс, который воскрес из пепла, там, в Старом Замке?
   - Да, - ответила Элина, - я была тем фениксом. Но также я - первая помощница всех королей. Существует легенда, и она правдива, что кто-то из первых королей-магов, когда умерла одна из фрейлин его жены, которую та очень любила за деловые качества, создал феникса по образу и подобию этой фрейлины. И пусть мне всего два дня, я после своей смерти сохранила всю мудрость прошлых веков. Так что вы можете положиться на меня, королева. Если вас смущает моя молодость, я могу выглядеть старше. Мой возраст не зависит от внешности.
   - Хорошо, - произнесла Тарья.
   - Доброй ночи, ваше высочество, - поклонилась Элина и растаяла в воздухе.
   Тарья закрыла глаза и попыталась заснуть. Где-то в другом углу часовни возмущалась её маленькая тёзка:
   - Нет, ну это безобразие: заставлять королеву ночевать в склепе!
   - Успокойся, девочка, не надо паниковать раньше времени, - рассудительно говорил Тодори, - это - ещё не самое худшее. Завтра всё будет хорошо. Видишь, всё разрешилось...
   Дальше Тарья ничего не слышала. Она провалилась в тяжёлый, глубокий сон.
  
   ***
   Она проснулась рано утром, опухшая и помятая. В подаренном нимфами Тарье платье было очень удобно спать, тут эти волшебные существа оказались правы, однако события прошедшего дня давали о себе знать.
   Встав, Тарья вышла из-за угла. В часовне никого не было. Осматриваясь, женщина заметила лестницу в склеп и решила спуститься.
   В склепе совсем не пахло тленом, хотя здесь и витал какой-то могильный дух. Его не могли перебить ни благовония, ни откуда-то взявшиеся посреди зимы живые лилии. А может, это всё и создавало атмосферу величественной и неизбежной тишины. Сюда неплохо приходить, чтобы отдохнуть от суеты, ощутить поддержку ушедшего поколения, найти утешение.... Тарья будто всем телом ощущала неотъемлемую связь со здесь лежащими.
   - Я рада, что вы захотели познакомиться с нашими покровителями, - в тишине раздался голос Элины. - Они тоже рады вам. Они всегда рады оказать вам помощь. Не все, конечно, но семья для них - святое. 
   - Мне это место показалось каким-то... уютным, что ли...
   - Предки следят за этим местом. Их добрые души и притягивают сюда несчастных.
   - Вы зачем-то пришли, Элина? - Тарья повернулась к Фениксу. 
   - Да, ваше высочество, - Элина кивнула, - всё готово. На выходе из часовни вас будет ждать стража. Вы в безопасности дойдёте до своих покоев. Вас ждут.
   - Я иду, - ответила королева.
   Она, в сопровождении девушки-феникса, вышла из часовни. Там её действительно ждали. Шестеро доблестных охранников заключили наследницу в кольцо и никого не подпускали на всём протяжении пути. Элина в обличье Феникса летела рядом.
   Дворец оказался большим. Наверное, чтобы его полностью изучить, понадобился бы минимум месяц, и всё равно до конца жизни будут отыскиваться различные лазейки, потайные ходы, новые комнаты. Каждый король вносил свои изменения в планировку дворца, в основном, достраивая, пристраивая и создавая причудливые хитросплетения комнат и коридоров. Это место было отличным оружием и убежищем. Здесь создавались отличные условия для прослушивания: полые стены, тайники почти везде. Здесь также можно было быстро попасть из одной комнаты в другую: за каждым гобеленом, в каждой нише, у каждой статуи находился проход. Очевидно, что дворец был обителью интриг и заговоров.
   Тарью отвели в королевские покои. Там уже находились некоторые слуги, был накрыт завтрак. Вышколенная прислуга встретила наследницу с подобающим почётом. Её комната поражала обширностью и богатством обстановки. Она соединялась с личным кабинетом правительницы и личной же ванной комнатой. При желании, в таких покоях можно было бы прожить, практически не выходя за их пределы. 
   Впрочем, Тарье действительно посоветовали первую неделю, до коронации, из комнаты лишний раз не высовываться. Еду ей будут приносить вверенные её высочеству люди, чтобы избежать возможности отравления. У покоев постоянно будет дежурить стража, поэтому в них, и только в них, можно чувствовать себя в безопасности.
   А Тарья была бы и рада тем условиям и тому почёту, с которыми её приняли во дворце. Ей льстило, что о её здоровье так заботятся. Но эта вечная настороженность и тотальная слежка мешали ей почувствовать себя дома. Даже будучи рок-звездой, за которой наблюдают тысячи поклонников, она не испытывала столь пристального внимания к своей персоне. Там на Тарью смотрели фанаты с любовью в глазах, а здесь - подконтрольный ей народ, с надеждой в сердце.
   Пока королева завтракала, ей подготовили ванну. Какое же это было блаженство - окунуться в тёплую мыльную воду после долгого странствия! Страшно подумать: за всё это путешествие не было возможности даже нормально умыться и помыть голову. До этого Тарья сетовала, что продолжительные туры являлись утомительным адом для неё. Но они - всего лишь приятные прогулки по сравнению с тем путём, который женщина проделала за последнюю неделю.
   Тарья всё сильнее скучала по своим родным, по милому домику в солнечной Испании. Там тепло и хорошо, там можно на какое-то время укрыться от суеты, которая ежечасно окружает королевский дворец с его переходами и слежками. Когда всё уляжется, королева обязательно покинет это место. Загородный дом семейства Турунен был куда уютнее здешнего лабиринта. Наверное, предки Тарьи как раз об этом и думали, строя усадьбу в пригороде Хёлкана.
  
   - Ваше высочество, через неделю будет коронация, - Элина шла рядом с королевой, разглядывающей книги, лежащие на полках маленькой библиотеки в кабинете правительницы. 
   После принятия ванны Тарья чувствовала себя прекрасно. Она решила изучить свой кабинет, пока есть желание, ведь здесь находилось много чего интересного и необходимого.
   - Я знаю, - ответила она, поглаживая корешок толстой книги в зелёном переплёте.
   - Позвольте мне помочь вам подготовиться к этому дню. Это ведь мои обязанности. Организацию церемоний я возьму на себя, но вам всё равно предстоит многое узнать за эту неделю.
   - Да на здоровье. Я мало что знаю о своей стране, и это совсем не подобает королеве, - Тарья засмеялась.
   Да, изучить историю Ньёмердалля, его традиции и обычаи определённо стоило. Не говоря уже о том, что это спасёт от скуки в ближайшие дни. Благо, Элина, как особо приближённая к правительнице персона, обещала сама распорядиться насчёт предстоящей коронации и банкетов. Это было на руку Тарье, так как о многом ей ещё только предстояло узнать...
   Неделя, как и следовало ожидать, прошла быстро, в постоянных хлопотах. Тарья сочувствовала Элине, которой приходилось решать проблемы проведения необходимых по традиции мероприятий, таких как коронация, торжественный парад и военная присяга королеве, народные гуляния, обязательные банкеты во дворце и в здании посольства. Главная помощница королевы часто советовалась с Тарьей о том, кого следует пригласить, где разместить гостей, как бы королева хотела выглядеть на празднике, что бы она хотела видеть там, в рамках традиций, конечно. При этом Элина всегда оставалась невозмутимой, как уже много раз проделавший такое заместитель королевы.
   Тарья была в курсе всего, что должно будет происходить в этот заветный день. Её радовало, что Элина отказалась от традиционного бала в пользу банкетов, так как понадобилось бы много времени, чтобы привыкнуть к особенностям ведения бала в Ньёмердалле. Может, это было бы и прекрасное мероприятие, но Тарья и без подготовки к балу достаточно уставала в эти дни.
  

***

   Но вот настал день коронации. Это был волнительный день. И Тарья понимала, что волнительным он был не только для неё.
   Её разбудили рано: за окнами ещё была темень, и многие спали, но среди придворных уже распространилась эта радостная и будоражащая суета. То и дело мимо проносились слуги, доделывая то, что нельзя было подготовить заранее. После лёгкого завтрака будущую королеву отвели в примерочную, где её уже поджидала целая бригада слуг, ответственных за её внешний вид.
   - Я пригласила самых талантливых модисток, которых только нашла, - говорила Элина, пока две девушки лёгкими быстрыми движениями наносили макияж, то и дело отходя и оценивая свою работу.
   - Мне кажется, или их слишком много? - да, даже в бытность рок-звездой Тарья не могла похвастаться таким количеством визажистов, активно принимавших участие в создании её образа.
   - Не больше, чем требуется, чтобы моя королева выглядела достойно, - твёрдо ответила девушка-феникс.
   Уже начинал алеть рассвет. Повсюду гасились свечи и лампы, а королеве пора было примерять платье.
   Платье было сделано из изумрудно-зелёного шёлка, искрящегося под лучами света. Монотонность основного цвета разбавляли синие узоры, сверкающие ультрамарином самоцветы и позолоченная тесьма, идущая вдоль подола и разреза, откуда вниз, переплетаясь, почти до конца корсажа, а также опоясывая бёдра. Цвета были выбраны традиционные: зелёный символизировал единение с природой, синий - благословение Неба, жёлтый - озарённый солнцем путь правителя.
   Платье оставляло плечи открытыми; широкие рукава крепились к нему с помощью синей шнуровки, а высокий стоячий воротник - с помощью жёлтой тесьмы. Ещё у платья была вторая, синяя раскрытая юбка, переходящая в жёсткий корсет, поддерживающий грудь.
   Что и говорить, наряд был великолепным и определённо шёл Тарье. Дорогой материал был приятен на ощупь, и, надевая его, женщина чувствовала себя настоящей королевой. Она уже забыла, в чём ей приходилось ходить до этого. Мало того: она уже забыла, что пришлось ей пережить. Дело шло к завершению, а большего и не надо.
   Лёгкие пальцы мастерицы с изяществом убрали волосы в аккуратную причёску. Уже выходя из примерочной, Тарья задержалась у зеркала. Оглядев свой внешний вид, она гордо подняла голову, смотря, как идёт ей образ королевы. Затем её повели в тронный зал.
   В просторном светлом зале было немного народа: в основном, приближённые сановники. Они подобострастно кланялись, уступая путь королеве. На возвышении у тронов Тарью ждал пожилой мужчина с позолоченным ларцом в руках. Тарья и Элина подошли к нему; Тарья встала напротив, а Элина повернулась, смотря на королеву. 
   - Тарья Турунен! - громогласно воскликнул мужчина, открывая ларец. - Вы проделали долгий путь, чтобы доказать своё право на корону. И вы доказали! Поэтому я торжественно даю вам то, что необходимо для коронации: ваши семейные реликвии, Медальон Дара, Трость Власти и Браслет Силы. Владейте же ими мудро!
   Элина поочерёдно доставала из ларца медальон, трость и браслет. В первый день, когда Тарья появилась во дворце, она отдала эти реликвии ответственному за их сохранность человеку, чтобы потом публично принять их от него. Теперь, когда все придворные увидели вступление королевы на престол, Тарью вывели на улицу, где её посадили в карету с открытым верхом. Ехать в такой карете было холодно, особенно зимой, в открытом наряде (хорошо, хоть дали накидку), но так велел обычай: люди должны видеть королеву.
   Рассекая заполненные беснующимся при виде королевы народом улицы, карета мчалась на королевское кладбище, к часовне, где неделю назад остановилась Тарья. Там, в окружении всё тех же сановников и призраков, видимых только членам королевской семьи и магам, наследница произнесла заученную молитву, в которой она благодарила за оказанную честь стать правителем и просила поддержки на нелёгкой стезе.
   Затем карета вновь понесла королеву, но теперь уже на центральную площадь Хёлкана, или Площадь Королей, как её ещё называли. На самой площади, перед зданием ратуши, было не протолкнуться от народа, собравшегося поглазеть на церемонию, поэтому кучеру пришлось свернуть на одну из улиц, чтобы проехать к заднему входу в это здание.
   Перед ратушей, на парадном крыльце, на глазах у восторженной толпы и должно было произойти исторически важное для Ньёмердалля событие. Страна, наконец, выйдет из разрухи. Так надеются люди, а Тарья обязана выполнить их надежды.
   Она стояла, величественная и красивая, возвышаясь над толпой. В глазах Тарьи было восхищение. На шее блестел медальон, Трость Власти приятно грела ладонь, а запястье стягивал Браслет Силы. Важный сановник официальным голосом зачитывал приказ:
   - Тарья Сойле Сусанна Турунен Кабули, рода Турунен, пятидесятая наследница трона Ньёмердалля! Сегодня мы собрались здесь по очень торжественному случаю. Я имею честь возложить на вас венец королевской славы! Вы - полноправная королева. Пусть свидетельством этому будут Браслет Силы, Трость Власти и Медальон Дара! Они - гарант законности вашего правления, и поэтому я без сомнения венчаю вас на трон! Есть ли кто против этого решения?
   Люди взволнованно молчали, слышно было, как поскрипывает вывеска какого-то магазина на другой стороне площади. Но возгласов несогласия не было.
   - Тогда, властью, данной мне, я объявляю Тарью Турунен королевой Ньёмердалля!
   На голову Тарьи водрузили массивную золотую корону. По форме она напоминала веер; золотые зубья расходились в стороны, символизируя солнечные лучи. Они были усыпаны сверкающими мелкими бриллиантами с вкраплениями изумрудов и сапфиров.
   Прогрохотало троекратное "Ура" над площадью. Зазвучал гимн восставшей из столетней разрухи страны. В нём восхваляли короля, восхваляли Ньёмердалль. По всему городу поднимались опущенные флаги, один из флагов затрепетал над зданием ратуши, ещё несколько - над виднеющимися невдалеке башнями дворца. Загремели пушки с крепостных стен в честь королевы.
   Народ пел гимн. Пел от всего сердца, и в этом праздничном многоголосье выделялся один, схожий для всех мотив - надежда. Не будь её, люди бы не выбегали из домов, не наполняли бы улицы и площади, не подбрасывали бы в небо шапки, не закидывали бы карету королевы лепестками сухих цветов.
   Тарья слушала этот хор, затаив дыхание. Она смотрела в тусклое зимнее небо, радуясь и недоумевая: неужели это не сон? Как же всё-таки так: она - королева? Никогда она не чувствовала такую торжественность момента, никогда....
  

***

  
   - Граф Таварнейский. Его родители эмигрировали во время переворота. Он очень ратует за благополучие Ньёмердалля. Давно мечтал о возвращении домой и возрождении династии Турунен. Считает, что в вашем приезде - спасение королевства. Советую вам подойти к нему как можно скорее после встречи гостей.
   Почтенный старик поклонился Тарье и поцеловал её руку. Элина присела в реверансе. 
   Она стояла рядом с Тарьей в бальном зале королевского дворца, встречая прибывающих на банкет гостей. Девушка-феникс представляла королеве всех этих людей, пока они с важным видом отдавали свои пальто дворецкому и степенно поднимались по лестнице в зал. Она рассказывала о каждом из них, приговаривая "королева польщена", "королева рада видеть вас", каждый раз, когда какой-нибудь мужчина целовал хозяйке банкета руку или какая-нибудь женщина приседала в реверансе.
   Элина была одета в бордовое пышное платье с открытыми плечами, рукавами-тюльпанами и чёрными кружевами. Платье было усыпано крупными блёстками. Девушка изящно обмахивалась большим веером, выполненным в тон платья. Она не излучала сияние, как это было раньше, и не выделялась среди толпы обычных людей. Но её взгляд, не выражающий ничего, её строго официальная речь выдавали, что Элина была хорошо подкована в ведении светских мероприятий.
   - Графиня Алли Рьямдерская. Вдова, с двумя дочерьми. Во время революции со своими родителями пряталась в деревне, но выросла в преданности вашему роду. Её мать была настоящей светской львицей, думаю, Алли тоже не отстанет от матери.
   Графиня Рьямдерская сделала реверанс, выражая свой восторг организованным мероприятием и радость от появления в столь высоком свете.
   - Благодарю вас, - вежливо кивнула Тарья.
   - Королева рада вашему приезду, графиня, - в который раз произнесла Элина.
   Дочери графини тоже жеманно поклонились правительнице и прошли вслед за матерью. А на лестнице показалась знакомая фигура.
   - А вот и главный гость банкета, - объявила Элина. Теперь в её взгляде появились нотки радости и восторга. - Король Сайганский, собственной персоной. Думала, он всё-таки не поедет сам, но нет. Он очень волновался, когда вы пропали без вести во время кораблекрушения. Считалось, что весь экипаж и пассажиры погибли. Он не верил до последнего, завалил письмами с вопросом, нашли ли вас, хотя бы ваше тело. В первую очередь советую подойти именно к нему.
   - Обязательно, - заверила Тарья.
   Король Сайгани уже подошёл к ним вплотную. Он, как полагается правилами приличия, поцеловал нежную ручку королевы, при этом сильно сжав ладонь, будто не заметив этого от волнения.
   - Моя королева! - воскликнул он, глядя в глаза Тарьи, как преданный пёс, встречающий хозяина после работы. - Как я счастлив, вы не поверите! Это просто восхитительно! Я, я не знаю, как передать. Это словно камень с души... Благодарю!
   - Королева очень вам признательна, - не меняя тона, произнесла Элина, - она обязательно подойдёт к вам. Ей тоже очень хочется пообщаться с вами.
   Мужчина прошёл в зал. Тарья напоследок посмотрела вслед, но к ней уже подходили ещё гости. Среди них была хрупкая белокурая девушка с большими голубыми глазами, приехавшая со своим мужем.
   - Молодая баронесса Деаделиана де Гантау и её муж, Артуа де Гантау. Они прибыли из Ле Альтеры - страны на противоположном краю нашего континента. Кстати, они тоже увлекаются музыкой, особенно в вашем любимом жанре, - Элина выразительно посмотрела на Тарью. - Вы - кумир мадам Деаделианы. Думаю, у вас будет много общего для разговоров.
   Наконец, закончив встречать гостей, Тарья смогла немного расслабиться. Теперь, перед застольем, нужно было поговорить с гостями, лично с каждым. В идеале, стоило не оставить без внимания всех присутствующих в бальном зале, но, скорее всего, получится пообщаться лишь с самыми важными персонами. Конечно, первым в очереди был сайганский король, один из немногих, с кем королева уже была знакома.
   - Всё получилось? - первое, что спросил молодой мужчина, когда Тарья подошла к нему. Потом, видимо, решив, что сказал глупость, он поправился: - Простите, наверное, не с этого стоило начать разговор. Просто это единственное, о чём я думал в последнее время.
   - Я вижу, - королева позволила себе усмехнуться. В этом человеке она чувствовала что-то душевно родственное, - вы так беспокоились, что, бросив все свои дела, рванули в мою холодную страну сразу, как только получили хоть какую-то весточку от меня.
   - Да уж, - вздохнул король, теребя свою алую мантию из толстой махровой ткани с соболиным мехом на плечах, - в вашей стране действительно очень холодно, особенно для нас, горячих сайганцев. Однако Сайгани и Ньёмердалль имеют больше общего, чем кажется. Вы думаете, почему именно я поручил разыскать вас в том мире? Просто наши семьи когда-то дружили, и я, как наследник сайганской правящей династии, должен был хранить главную семейную реликвию вашей династии. И кстати, если захотите, отправляйтесь к нам. Недалеко от моего загородного имения есть вилла, построенная вашим прапрадедом для отдыха. Когда наскучит холод Ньёмердалля, приезжайте туда.
   - С радостью, - честно ответила женщина. - Знаете, мне решительно не понравился этот дворец. Здесь постоянная суета и интриги. Старый замок сырой, к тому же до него трудно добраться, а загородная усадьба вряд ли спасёт от стресса. К тому же, хоть я и родилась в северной стране, тёплый климат мне больше по душе. Надеюсь, я скоро справлюсь с проблемами поднятия страны и вытеснения дакарлеймских и наральдийских интервентов.
   - Дакарлеймских... - король погрустнел. - Сколько же они попортили мне крови! Они убили моего лучшего посла! Я им никогда не прощу.
   - Я бы отомстила им за вас, тем более присутствие их армии в моей стране меня ничуть не радует. Вы же, насколько я знаю, принадлежите не их военному блоку. 
   - Да, я состою в альянсе, лидером которого является Наральдия. Но, хотя её влияние на политическую обстановку в Ньёмердалле менее значительно, всё же оно существенно, и любые военные действия с вашей стороны спровоцируют оба союза на ответный удар.
   - И как же быть? - недоумевала Тарья. - Именно этого вы и не хотели.
   - Я много думал в последнее время, - король отвёл взгляд в сторону, собираясь с мыслями. - И пришёл к выводу, что я проживу вне альянса. Дружба с семьёй Турунен мне важнее головоломки с мобилизацией своих войск. Поэтому Сайгани вышла из союза. Так я смогу оказать вам помощь. У меня есть неплохой знакомый с военным прошлым и стремлением подняться на вершину карьеры в сфере управления. Он отлично подходит на роль министра обороны. Пусть послужит у вас на этой должности, и если всё получится, верну его себе, когда вы найдете ему достойную замену среди своих.
   - Вы очень любезны, ваше величество. Я, пожалуй, приму этот подарок - всё равно страну с колен ещё поднимать, а свежие умы мне нужны.
   - Кстати, - мужчина заинтересованно улыбнулся, - я слышал, в вашей стране ещё с революции действовала добровольческая армия, которой командовали не предавшие королевскую присягу офицеры, собиравшие молодёжь против интервентов и революционеров. Эта армия продержалась вплоть до вашего появления и действует подпольно до сих пор. Что сейчас вы будете с ней делать?
   - Она официально станет армией Ньёмердалля. Думаю, она скоро пополнится новыми добровольцами...
  

Глава четвёртая. What Lies Beneath

   На главном городском рынке было мало посетителей. Хотя мало для основного рынка Хёлкана - понятие относительное. Здесь постоянно находилось не меньше сотни человек: торговые ряды снабжали весь город. Мало народу было здесь по причине середины буднего дня, окончания месяца. Простые работяги были заняты, да и денег почти не было ни у кого: на фабриках только через неделю выдадут зарплату, если вообще выдадут, а одинокие ремесленники не могли похвастаться спросом на товар.
   Но даже при таких обстоятельствах рынок привлекал множество нищих и попрошаек. Простые горожане, в основном, люди бедные, поэтому от них не стоило ожидать стоящих подаяний. Слуги богачей, отвечающие за деньги господ, не давали нищим ничего, лишь сами богачи, изредка захаживающие в торговые ряды, удостаивали попрошаек скромными подачками.
   Но всё равно рынок считался лакомым местом для людей, не способных заработать деньги собственным трудом. В большом скоплении покупателей то и дело можно было встретить какого-нибудь оборванца, просящего милостыню или пристающего к прохожим с просьбой дать хоть какую-нибудь мелочь: на опохмел, на пропитание, на содержание семьи. Каждый выдумывал свою слезливую историю в меру своей изобретательности.
   И среди таких вот убогих можно было встретить двадцатидвухлетнего паренька, небритого, с растрёпанными тёмными волосами. Он не был похож на оборванца: его одежда была новой, хотя и со свежими следами бродяжнической жизни, и совсем не бедняцкой. Он всегда выглядел печально и рассеянно, будто его мысли были далеко от здесь происходящего. Парень не канючил, как это делали многие попрошайки, а просто стоял у каких-нибудь рядов, протягивая руку и с мольбой смотря на проходящих мимо покупателей.
   Мигель сам удивлялся, как он смог докатиться до такой жизни. Он был простым трудягой-рыбаком, его жизнь была скучна и обыденна: ловля рыбы, её готовка, продажа. Он всегда мог рассчитывать на скудное, но пропитание. Пока в его жизни не появилась Тарья...
   Тарья. Она втянула его в авантюру, вырвала из накатанной замкнутой колеи деревенского жителя. Мигель сам ввязался в это дело, не зная, почему. Может, так сладки были рассказы бабки Ханны о пришедшей избавительнице, может, свойственная юношам страсть к приключениям дала о себе знать, но Мигель решил проводить Тарью до Хёлкана.
   Прошёл месяц с того момента, как они расстались, там, на склоне гор. Он специально спровоцировал ссору, так как ему тяжело было находиться рядом с недосягаемой, но столь желанной Дивой. Мигель надеялся забыть о своём глупом желании. Но каждый день, каждый час - постоянно - он грезил о ней. Грезил о Тарье. И никакие трудности не спасали от этой мечты.
   Поначалу было тяжело. Парень не взял с собой ни денег, ни провизии. Идти предстояло через лес и пару деревень. Первую неделю Мигель постоянно голодал, пока не добрался до столицы. Там было полегче: в бедных районах можно было найти приют, а занятия попрошайничеством помогали не протянуть с голоду ноги. Большего парень не умел: он всю жизнь возился с рыбой и снастями, а к выживанию в большом городе приспособлен не был.
   После коронации две недели проводились гуляния. Народ праздновал, и для праздника были созданы все условия. Под открытым небом устраивались столы с бесплатной выпивкой и закусками. Щедрость хёлканских градоправителей позволила Мигелю не голодать все эти дни и при этом не потратить ни монеты.
   Но праздник стих, и вновь пришла нужда. Мигель быстро научился просить милостыню, выбирать людные места, отмечать "полезных" прохожих. Ему не нравилось это. Вечерами, когда он, пытаясь согреться у костра, рядом с которым собирались бездомные в квартале, где парень обосновался, его снедала тоска. Тоска и стыд.
   Кто-то бросил Мигелю под ноги горстку медных монет. Парень нагнулся, чтобы подобрать их. Денег было немного, но у него ещё оставалось кое-что со вчерашнего дня, да и сегодня удалось получить что-то. На эту сумму можно купить буханку хлеба и небольшой кусок сыра.
   Мигель не ел ничего уже второй день. Живот давно сводило от голода, и парень, пересчитав тусклые мелкие монеты, пошёл искать хлебный ряд.
   В его жизни наступил тупик. Он ничего не умел, чтобы начать достойную жизнь в городе, а в рыбацких поселениях коренные жители очень враждебно относились к чужакам, так как улова на всех не хватало. Их общине отвечать за малознакомого парнишку не очень хотелось. Здесь не было свободной торговли, как на северной части Ньёмердалля, здесь люди, занимающиеся одним делом, собирались под руководством хозяина и делили на всех членов общины сумму, которую хозяин выдавал им. Даже революция не смогла разломать такой строй.
   Мигель не знал, как выбраться из этого тупика, откуда путь только один: опуститься ниже. Но это не самый привлекательный путь, и парень понимал всю свою безнадёжность.
   Потратив всё до последней монеты, бывший рыбак направлялся к выходу с рынка. От прилавков с выпечкой и мясом, которое жарили тут же, исходили запахи, которые сводили голодного юношу с ума. Мигель собирался уйти поскорее отсюда, чтобы эти ароматы не дразнили его аппетит. Он ещё вернётся на рынок, но пока что надо хоть что-нибудь поесть.
   Уходя с рыночной площади, парень по невнимательности чуть не натолкнулся на столб. Резко вынырнув из раздумий из-за этого происшествия, Мигель поднял глаза. На широком обшарпанном деревянном столбе обычно вешали объявления, и среди прочих бумаг висел свежий плакат: "Набор добровольцев в Королевскую армию Ньёмердалля".
   Бывший рыбак задумался. Сейчас, когда на носу была война с Дакарлеймом, а об этом последнюю неделю толковал весь город, в армию будут набирать всех мужчин, способных держать оружие. Там же и обучат военному ремеслу. Раз податься больше некуда, армия - неплохой вариант. Там хотя бы кормят.
   На плакате был указан адрес ближайшего пункта сбора. Этот пункт, судя по адресу, находился на побережье, в трёх днях пути от Хёлкана. Обдумав свои перспективы, Мигель пожал плечами и направился к себе, в место, ставшее ему теперь заменой дома - ниша между тесно жмущимися друг к другу домами в трущобах, в которой было устроено нечто вроде шалаша из драных тряпок и одеял. Парень ещё не решил, как поступить лучше, однако хлеб и сыр следует приберечь...
  

***

   Просёлочная дорога, представляющая собой замёрзшую уродливыми колдобинами грязь, выходила из заснеженного березняка и шла вниз по склону вдоль побережья. Уже на выходе из леса можно было увидеть дымок полевой кухни, серебристым столбиком зависающий неподалёку. Паренёк, облокотившись на берёзку у дороги, вгляделся вдаль и, приободрённый, поправил потрёпанную холщовую котомку, съехавшую с плеча.
   Спотыкаясь на кривой колее, он побрёл дальше к морю и вскоре, на спуске, увидел сам лагерь. Там были две старые землянки, военная палатка и кухня под открытым небом. Жизнь в лагере текла размеренно: какой-то солдат колол дрова, кто-то тренировался. Вокруг территории шагали двое караульных с ружьями наперевес. Звуки этой жизни отчётливо были услышаны, когда Мигель увидел их источник. Пока никаких войн объявлено не было, лагерю нечего было скрываться. Парень зашагал ещё бодрее.
   Дорога привела к отмеченной сапогами часовых территории лагеря достаточно быстро. Только Мигель успел сделать шаг по направлению к ближайшему солдату, сосредоточенно практикующему технику владения солдатским ножом, как к нему подбежал один из караульных.
   - Кто таков? Что надо? - в голосе солдата действительно читался интерес, а не просто заученная фраза устава.
   - Я доброволец. Хочу записаться в армию Ньёмердалля, - просто ответил Мигель.
   - Доброволец? - караульный покачал головой, оглядев потрёпанный вид парня, и, указав на ближайшую землянку, произнёс: - иди туда, там тебя встретит начальник нашего взвода, младший лейтенант Вилл Маттинен, он разберётся.
   Немного волнуясь, Мигель вошёл в землянку. Знакомый мрак старого тесного помещения с единственным закопчённым окном не сразу позволил разглядеть обстановку. В землянке была печь, несколько раскладных кроватей и походный стол, за которым, изучая стопку бумаг, сидел молодой человек в потрёпанной лейтенантской шинели. Ещё в помещении находилось двое солдат: один старательно подметал пол у кроватей, другой пришивал пуговицу на воротнике. Иногда парни перешучивались. Обстановка была расслабленной и весёлой.
   - Кто здесь? - младший лейтенант поднял голову.
   - Добрый день, - начал Мигель, - я бы хотел записаться к вам добровольцем.
   - Добровольцем? - Вилл встал, разглядывая парня. Потрёпанный, небритый, он не вызывал недоверия: обычно такие люди, которым нечего было терять, и приходили в армию своим путём. Мужчина вышел из-за стола и подошёл к новобранцу. - Добровольцем - это хорошо. Нам как раз такие и нужны. Кто ты?
   - Мигель, сын Ирджо, рыбака с северной части Ньёмердалля.
   - С Севера? - удивился младший лейтенант. - А, ладно. Что ж, Мигель, рад познакомиться. Хочешь служить Родине?
   - Ну... да как бы... - стушевался Мигель. Его растерянность можно было понять - шёл-то он не совсем за этим.
   - Ну и хорошо, что хочешь! - Вилл Маттинен рассмеялся и хлопнул парня по плечу. - Иди к старшему взвода, там тебе выдадут форму и расскажут устав.
   Новоиспечённый солдат кивнул и вышел. Растерявшись, он не сразу нашёл старшего, но остальные отнеслись к новичку дружелюбно и помогли с поиском.
   Мигелю выдали форму: серый бушлат с нашивкой в виде дореволюционного знака Вооружённых Сил Ньёмердалля, вернувшегося в обиход с восшествием королевы на престол, зимние ботфорты и тёплые штаны. Одежда была новой, но сшитой наспех. Оно и понятно: теперь, когда правитель на троне, стоит скорее разобраться с интервентами, а значит, скорее собрать и обеспечить армию. Неудивительно, что сразу после коронации королева приказала устроить повсеместные наборы добровольцев. Однако поставки продовольствия ещё не совсем наладились, хотя ближе к столице этого и не ощущалось.
   Из размышлений Мигеля вывел громкий голос командира:
   - Взвод, стройся!
   Возле палатки засуетился народ; солдаты выстраивались в шеренгу по росту, и парню тоже следовало идти туда.
   Взвод состоял из десяти человек разного возраста - от восемнадцати до тридцати. Одиннадцатым был начальник, младший лейтенант Маттинен. Он расхаживал вдоль шеренги, с любопытством наблюдая за тем, как Мигель пытается найти своё место в строю. Он не насмехался: остальные солдаты, будучи новичками, так же растерянно вели себя в первый день среди солдат.
   - Товарищи рядовые, как говорится, в нашем полку прибыло. Только у нас взвод, но не суть важно. Рядовой Мигель, шаг вперёд.
   Мигель неловко вышел, боязливо посматривая на остальных.
   - Этот парень будет служить с вами бок о бок. Надеюсь, он найдёт своё место в нашем дружном и слаженном коллективе. Не так ли? - Вилл выразительно посмотрел на двоих солдат, переглянувшихся с еле заметными улыбочками, из чего было видно, что эти ребята - главные задиры здесь. - Указания понятны?
   - Так точно! - прогремел хор девяти голосов.
   - Рядовой Мигель, вернуться в строй, - скомандовал младший лейтенант и продолжил: - Взвод! Напраа-во! На обед шагом марш!
   Колонна солдат развернулась и отправилась к вкопанному в снег столу рядом с кухней и двум деревянным лавкам по разные стороны от него.
   Каждому солдату полагалась железная миска, ложка и кружка. Посуда пестрела разнообразием: её явно собирали с окрестных домов, а не выдавали по уставу, как одежду. Готовили и накрывали обед местные бабы. На столе было негусто: по половнику бобовой похлёбки, куску чёрного хлеба и кружке чая каждому, на второе - перловая каша.
   Мужики ели, не торопясь, шумно перешучиваясь и разговаривая. Вилл Маттинен разговаривал с подчинёнными на равных, иногда подтрунивая над кем-нибудь из сослуживцев.
   Мигель почти не разговаривал. Он ел молча, рассеянно думая о своём. В его голове мысли о Тарье переплетались с мыслями о том, как заслужить уважение во взводе, если он мало что знает о службе в армии. Привыкший всё делать в одиночку, парень не нуждался в разговоре, особенно среди малознакомых людей.
  

***

  
   Прошли три недели. В это время Мигель смог кое-как ужиться в своём взводе. Вилл особо не напрягал своих людей в плане физической подготовки, хотя даже утренние пробежки на относительно небольшие расстояния давались с трудом. Командир больше делал упор на бытовую составляющую солдатской службы: уборка, колка дров, помощь на кухне и прочие проблемы военного лагеря. Те, кому заданий не оставалось, получали приказ "тренироваться" и были предоставлены сами себе с условием, что самые преуспевшие в военном деле будут обучать менее умелых сослуживцев.
   Мигеля неплохо научили владеть ножом и саблей - единственным оружием, которое было доступно. Хотя парень не был уверен, что с такими знаниями он не побоится пойти в бой.
   Однако время шло. Разлетелся слух, что в Хёлкан прибыл военный министр из Сайгани и что в скором времени начнётся война. В лагере только об этом и шли разговоры. Солдаты были в недоумении и слегка опасались начала боевых действий.
   И вот, в начале первого весеннего месяца командиру взвода пришёл приказ направляться на северо-восток, к восточной части Ньёмердалля - отрезку побережья перед материком. Там уже собирались батальоны, предназначенные для Дакарлеймской кампании.
   Переход с западного побережья на восток занял пять дней резвого марша с привалами на обед и на ночь. Мигель никогда не чувствовал себя таким уставшим, как после этого похода. Но к вечеру пятого дня взвод Вилла Маттинена был уже в воинской части, где расположился один из батальонов, а сам младший лейтенант докладывал в штабе о прибытии.
   Их разместили в небольшой казарме, бывшей когда-то чьей-то усадьбой. Здание было старым, но добротным. Конечно, о богатстве его прежних жителей не было и речи: от дома остались лишь стены. В комнатах расставили кровати - в каждой комнате расположилось по роте.
   Взводу Маттинена дали отдохнуть всего день. В течение этого дня в батальон прибывали ещё взводы. Их формировали по ротам и размещали в старой усадьбе. Всё это время царила безмятежность, и даже какая-то безалаберность, что было на руку задумчивому Мигелю. Он не собирался присоединяться к какой-либо дружеской группировке - ему хватало непродолжительного общения.
   Но вот, доложили, что батальон сформирован. В то утро всех выстроили на плацу - утоптанной площадке перед казармой - и представили командира.
   Перед колоннами из пятисот стоящих по стойке "смирно" солдат торжественно промаршировала женщина в военной форме. Она остановилась ровно в центре свободной части плаца, пристально глядя на батальон. По строю прошёл шёпоток, который женщина прервала зычным голосом:
   - Здравствуйте солдаты!
   - Здравия желаем, госпожа подполковник! - прогремело в ответ. Самые зоркие из военнослужащих в первых рядах сразу рассмотрели подполковничьи погоны на её тёмно-зелёном кителе. Тем, кто разглядеть не успел, оставалось лишь подхватить фразу более-менее стройным хором.
   - Зовите меня подполковник Хельга Ярвинен или госпожа подполковник! - требовательно продолжала женщина. - Так уж получилось, что меня назначили командовать вами, и я надеюсь, я останусь довольна вашим батальоном...
   Подполковником была женщина лет тридцати, с короткой светлой стрижкой, причём левые пряди были длиннее, чем правые. Левую бровь и щёку пересекал уродливый тёмный шрам, но в остальном лицо было миловидно. Офицерский китель с поясом подчёркивали ладную фигуру, а высокие, до колен, чёрные ботфорты с синими брюками придавали мужественности её образу.
   - Сильная тётка, - шепнул кто-то справа от Мигеля своему другу, выразительно дёрнув бровями.
   - ... И ещё! Я не потерплю никаких сексистских шуточек в мой адрес! - в голосе Хельги читался праведный гнев, - Я к вам обращаюсь! - казалось, линия её взгляда была видна, и она точно указывала на двух шутников рядом с Мигелем. - Думаете, если вы стоите в последних рядах, то вам всё можно? Запомните, бойцы! Я вижу всё и всегда, и не стоит меня разочаровывать! Батальон, слушай мою команду! Напра-во! По ротам, в столовую шагом марш!
   Так и началось знакомство с подполковником Хельгой Ярвинен. Мигеля такое отношение к подчинённым испугало. Даже отчим не был так суров, как эта женщина. В тот же день она навела в батальоне тотальный порядок, раздавая приказы направо и налево. Хотя, возможно, так и должно быть в армии, где дисциплина - превыше всего.
   После этого дня начальство конкретно взялось за моральную и физическую подготовку бойцов. Их муштровали бегом на большие расстояния, стрельбой, техникой рукопашного боя и владения холодного оружия. Мигель никогда не помнил, чтобы он так уставал, чтобы чувствовал себя таким слабым... беспомощным.... Тренировки давались ему с трудом, видно было, что они рассчитаны на более крепких солдат. Каждый вечер парень приходил к своей кровати усталый и обессиленный, как выжатая половая тряпка, и просто падал, мгновенно засыпая.
   Он надеялся, что жёсткая физическая нагрузка избавит его от навязчивых мыслей о Тарье, но нет. Он остался один. Его огорчала собственная слабость, ему больно было от собственной ничтожности. Но Мигеля окружали незнакомые люди, которые либо игнорировали его, либо насмехались над его неуклюжестью. И некому было излить душу, да парень и сам сторонился чужаков.
   Однажды взвод Мигеля отрабатывал технику нанесения ударов на больших мешках, забитых опилками, которые были подвешены на перекладине. Мешки тяжело покачивались от ударов нещадно лупящих их солдат. Напарник Мигеля, громадный верзила со злым лицом и вечной ухмылкой, со всей силы ткнул мешок кулаком, тот с размаху толкнул паренька, и он отлетел шагов на десять, прямо под ноги проходящей мимо Хельги.
   - Чего разлёгся? - строго спросила женщина, слегка пнув парня сапогом.
   - Ах, прошу прощения, госпожа подполковник, - вздохнул Мигель, вставая.
   - И зачем только в армию пошёл, раз даже по мешку ударить не можешь? - презрительно скривилась офицер. - Наберут сюда детей, а молока не завезут....
   - Ну, знаете, - начал было оправдываться солдат, - у меня были причины....
   - Рядовой, - Хельга посмотрела на него с удивлением, как смотрит учительница на малыша, сказавшего какую-то глупость, - это был риторический вопрос. Мне совершенно плевать, что двигало тобой, когда ты шёл сюда. Будь добр исполнять приказ...
   Подполковник уже собиралась уходить.
   - Плевать?! - Мигель рассердился. Он был обижен и на себя, и на Хельгу. За то, что показал себя слабаком перед женщиной. - Ну, конечно! Вам, с вашей офицерской колокольни, конечно, будет наплевать на простых людей, которые пытаются исполнить ваши прихоти, хотя это не всегда под силу! Но вы же офицер! Вы же подполковник! Вам не до нас, рядовых!
   Парень прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего.
   Хельга повернулась, не ожидав столь наглого выпада со стороны солдата. Она нахмурилась и сквозь зубы процедила:
   - Рядовой Мигель! Наряд вне очереди за неподобающее отношение к старшему по званию! И ещё наряд - за недобросовестное выполнение поставленной задачи!
   Затем, злобно фыркнув и взглянув на остальных солдат, ставших невольными свидетелями этой сцены, добавила:
   - У меня пятьсот человек здесь. И я должна за всеми присматривать. Если ты, рядовой, покажешь мне, что ты - один из пятисот - достоин моего внимания, я его тебе уделю!
   И, повернувшись на каблуках, отправилась дальше.
  
   Вечером, моя пол в холле казармы, Мигель, огорчённый воспоминаниями об этом инциденте и задыхающийся со стыда, остановился возле зеркала.
   Его обидело это показное равнодушие Хельги, это презрение с её стороны. Но, посмотрев на себя, парень понимал, что недостоин другого отношения.
   В зеркале на него смотрел худощавый юноша. Когда остригли его волосы и сбрили щетину, он стал выглядеть ещё более молодо и жалко. Ярко вырисовывались впалые щёки и большие на фоне худого лица уши. Форма сидела мешком и выглядела неаккуратно на фоне его бледной физиономии. От этого Мигель впал в ещё большее отчаяние.
   Ну, ничего, он ещё отомстит Хельге за унижение.
  

***

  
   Меж тем Дакарлеймская кампания развернулась полным ходом. Партизанские отряды Ньёмердалльских войск выманивали иностранных солдат, иногда убивая их. Они обращали внимание на себя, заставляя дакарлеймское правительство задумываться над формированием из своих интервентов полноценной армии. Это бы вытащило неприятелей из своих нор, а биться армия на армию, как известно, легче, чем истреблять рассыпанных по всему Ньёмердаллю солдат.
   По всей стране шли стычки. Дакарлеймцев и наральдийцев активно пытались выгнать. Партизаны теснили их к материку. Там уже несколько батальонов, включая батальон Хельги, должны были поддержать преследование и прогнать войска интервентов до Дакарлейма и Наральдии.
   Мигель уже успел испытать себя в паре боёв. После первой битвы он долго не мог отойти от шока, как любой новобранец, увидевший кровь и услышавший залпы орудий. Но когда парень уже вошёл во вкус и у него начало неплохо получаться, кампания зашла в тупик - неприятели очнулись и начали набирать силы. Пока верховное руководство решало, как повести войска дальше, армия взяла передышку. Батальон остановился у моря, почти у гор, уходящих к материку.
   К этому времени Мигель уже неплохо натренировался. Он старательнее занимался силовой подготовкой и, как дополнение для себя, втёрся в доверие к одному офицеру и брал у него уроки фехтования - такова была часть его плана "мести". Парню даже начало это нравиться: в нём заиграл дух авантюризма, и он стал проникаться этой странной романтикой войны.
   Весна вступала в свои права. Снег таял, обнажая проклюнувшиеся подснежники. Громко щебетали птицы - скоро для всего живого наступит пора любви и возрождения. Море, ещё холодное и чёрное, плескалось об утёсы совсем рядом, и по утрам над ним поднимался слоистый туман.
   Солдатам выдали новую форму: она теперь была зелёной, более лёгкой и удобной, чем прежняя. Правда, вечерами в ней было холодно, но зато не приходилось потеть, что было очень важно для условий похода.
   В этот тёплый день Мигелю не выпало никакого значительного поручения, и он бесцельно прогуливался по деревне, в которой остановился их батальон. Точнее, цель у парня была. Он сходил в лес и нарвал подснежников, потом заскочил на склад оружия и стащил оттуда шпагу. И вот так, подготовившись, он шёл к избе, в которой расположился штаб начальства.
   Хельга Ярвинен как раз выходила оттуда. Ей сообщили, что сегодня приедет главнокомандующий ньёмердалльской армии, и она намеревалась позвать кого-нибудь, чтоб помог ей подготовиться к встрече столь высокопоставленной особы.
   Но Мигель об этом не знал. Поэтому, подойдя к перекошенной калитке, он облокотился на неё, чтобы придать своему виду развязности.
   - Какой прекрасный день, госпожа подполковник! - обратился он к ней.
   - Чего тебе? - хмуро процедила Хельга.
   - Я вот подумал: раз день так прекрасен, не стоит ли нам прогуляться, - парень демонстративно повертел в руках букет.
   Мигель никогда почти не разговаривал с девушками и уж тем более не заигрывал с ними. Он понимал, что выглядит нелепо, но постарался отогнать мысли о стыде подальше, чтоб не покраснеть. Ведь он этого и добивается - разозлить Хельгу.
   - Я тебя убью! - взвилась женщина. - Забыл, кто я такая?
   Мигель скользнул взглядом по бедру подполковника: как он и ожидал, её шпага была при ней. Значит, его план осуществим.
   - Нет, госпожа подполковник! Но попробуйте, убейте! Устроим дуэль? - насмешливо произнёс он, хотя было не до смеха.
   Мигель вытащил свою шпагу из ножен. Холодной молнией сверкнул клинок, уставившись на грудь Хельги. Это было приглашение на поединок.
   - Ах, так! - воскликнула женщина, обнажая свою шпагу.
   Они выскочили на улицу, огласив её звоном оружия. Уже ненужный букетик подснежников остался лежать в сугробе под забором. Хельга уверенно нападала, а Мигель так же уверенно отражал. Его волнение, которое охватывало парня до дуэли, исчезло. Остался лишь азарт. Ему казалось, что это - какая-то игра, и они с Хельгой должны хохотать и подшучивать, как два друга. Женщина же была сосредоточена. Стиснув зубы, она наносила удары, не замечая, что вокруг них уже столпился народ, делая ставки. Большинство считало, что победит подполковник, но ей было всё равно: она хотела лишь наказать Мигеля за его дерзость.
   Атака! Парень еле увернулся, ругая себя за невнимательность. Ещё удар. Он был отражён, но Мигель понимал, что долго так не сможет, так как попросту устанет, не добившись ничего. Он подгадал момент и не дал женщине вновь напасть на него. От его удара шпага Хельги вылетела из её рук, упав в свалявшийся сугроб. Хельга попыталась поймать её и упала на спину. Парень с размаху вонзил свою шпагу в снег между рукой и грудью соперницы и, ликуя, произнёс:
   - Подполковник Хельга Ярвинен! Сдавайтесь... - самодовольная улыбка скользнула на его губах, - я победил!
   Хельга смотрела на него со смесью удивления и восхищения во взгляде. Так смотрит мастер на ученика, превзошедшего его в своих умениях.
   - Да уж, не ожидала, - женщина встала, Мигель подал ей шпагу. - Даже и не знаю. По идее, я должна тебя наказать за неподобающее отношение к старшим по званию и за незаконное использование оружия. Но, признаю, ты сумел меня поразить!
   - Теперь я достоин вашего внимания? - насмешливо произнёс парень.
   - Посмотрим... - протянула Хельга, всматриваясь в солидную тучную фигуру, маячащую у входа в деревню. - Эх, ты! Из-за тебя я забыла, что к нам главнокомандующий приезжает. Ладно.... Приказываю тебе убраться в штабе до его прихода!
   Мигель кивнул и пошёл в избу, в которой расположился штаб. Убираясь, он услышал их диалог через незакрытую из-за перекошенности дверь:
   - Здравия желаю, господин главнокомандующий!
   - И вам не хворать, подполковник... Хельга, я полагаю?
   - Так точно! - чётко отвечала женщина.
   "Хельга... - думал парень, - Она такая сильная и жёсткая. Интересно, что двигало ей, когда она пошла в армию? Становилась из женщины мужчиной? Добивалась уважения среди мужчин?". Он восхищался её мужеством и гордился, что смог одолеть её.
   Она явно тянула время, умело обращаясь с важной шишкой - самим министром обороны! Они говорили о войне, о погоде, да вообще о многом. В избу они зашли, когда Мигель уже убирал метлу на место. Главнокомандующий даже не заметил парня, притаившегося в тёмном углу. Он разговаривал с Хельгой:
   - А вам досталась самая сложная и важная задача: вы возьмёте удар дакарлеймцев на себя и погоните их до самой ихней столицы. Я вам покажу план действий.
   Мужчина развернул карту, свёрнутую рулоном у него под мышкой, и положил на стол. Он пододвинул лампу - в избе было достаточно сумрачно - и стал переставлять какие-то флажки, объясняя свои манипуляции. Мигель вытянул шею, наблюдая за происходящим на карте.
   - Да, очень умный ход, - согласилась Хельга. Она не собиралась льстить - ей действительно это показалось правильным. - Как хорошо, что королева поставила на пост министра обороны именно вас.
   - Да, - задумчиво согласился главнокомандующий, - она мудро поступила, передав мне полное право вести войну самостоятельно.
   - Мне кажется, это правильно. Война - не женское дело...
   И тут Мигеля прорвало. Невозможно сдержаться от шутки, которая кажется смешной и остроумной.
   - Сказала женщина-офицер, - выпалил он.
   - Мигель! - одёрнула его Хельга, напоминая о субординации, но главнокомандующий уже заметил его.
   - Вы что-то хотели, молодой человек? - произнёс он.
   - Да, господин главнокомандующий, - Мигель вышел из угла и, проглотив ком неловкости, продолжил, - разрешите вмешаться! Мне кажется, при этом манёвре лучше пойти вот так...
   Он начал переставлять флажки и фигурки на карте, действуя по интуиции.
   Этот план у него возник, когда он из-за угла наблюдал за происходящим. Парень понимал, что не имеет права вмешиваться, но что-то твердило, что главнокомандующий отметит его смекалку. И это что-то дёрнуло Мигеля на столь опрометчивый шаг.
   - А потом вот так и так. Так у нас будет больше шансов...
   - Да ладно? - перебил его мужчина. Он сердился: не каждому понравится, когда какой-то мальчишка лезет его поправлять. - И на каких основаниях вы пришли к этому выводу?
   - По наитию... - Мигель смутился.
   - Ах, по наитию?! - взбесился главнокомандующий. - Запомни, парень: это не детская настольная игра! Это война! Здесь "по наитию" не прокатит. И вообще, рядовой, что вы здесь делаете? Хельга, зачем посторонних водите?
   - Виновата, господин главнокомандующий, - спокойно ответила женщина. - Мигель, выйди, пожалуйста.
   - Есть... - Мигель покраснел и пулей выбежал из избы.
   Главнокомандующий презрительно зыркнул вслед за ним и вновь уткнулся в карту.
   Он долго изучал предложенную Мигелем тактику и вдруг произнёс:
   - А ведь парнишка прав. Хельга, сбегайте за ним.
  
   Он бежал к берегу, глотая слёзы. Ему было стыдно и обидно. Только что его триумф обернулся позором. Он сам в этом виноват, но не понимал, почему так поступил. Наверное, думал, что, раз удалось одолеть Хельгу, удастся уделать и Главнокомандующего. Он придумал идеальный план, надеялся, что его оценят, но нет. Неужели он действительно ни на что не способен?
   Мигель остановился. В метрах шести под его ногами плескалась вода. Она манила своим холодом сгорающего от стыда парня, а он вспоминал то, что предпочёл бы забыть.
  
   В Старом Дворце было уже тихо. Мигель собирался отойти ко сну, как вдруг сквозь эту тишину послышались чьи-то шаги, слишком тихие для человеческих, но различимые, а также странный шорох.
   Преисполненный любопытства, парень вышел в коридор. Там уже было темно, и тем заметнее был светящийся жёлтым светом подол платья, который завернул за угол. Что-то дёрнуло юношу пройти вслед. Он сделал это и предстал перед силуэтом высокой женщины в сияющей одежде....
   У женщины были длинные густые рыжие волосы, заплетённые в косу, и веснушки, рассыпанные по всему лицу. Она вся сияла, в буквальном смысле.
   "Раз уж пришли, пойдёмте за мной в Зал Церемоний. Я покажу вам кое-что" - загадочно сказала она, и Мигель пошёл вслед за ней.
   В центральном зале их ждал Старец. Женщина поставила парня перед стариком. Тот кивнул.
   - Значит, у Ньёмердалля есть ещё наследники, кроме братьев Тарьи? - спросил он.
   - Я думаю, - качнула головой женщина.
   Она достала какой-то острый осколок стекла и попросила руку Мигеля. Проведя по его ладони осколком, она всмотрелась в обагрившийся кровью порез и стала водить над ним рукой, как гадалка.
   - Надо же. Кровь Теуво Турунен, отца Тарьи. И кровь какой-то незаконнорождённой сайганской принцессы. Каролины Бонреччи, скорее всего. Это же можно считать чистой королевской кровью?
   - Вполне, - ответил Старец. - Но Медальон уже выбрал Тарью. Да и у неё братья...
   - Её путешествие небезопасно. Он - ближайший к трону наследник. Посмотрим.
   - Что всё это значит? - воскликнул Мигель.
   - То, что ты не знал. Твой отец - отец Тарьи, Теуво Турунен. Вы с ней сводные брат и сестра, - ответила женщина.
   - Что?! - парень еле сдерживался, чтобы не закричать. Его снедали удивление и отчаяние.
   Если они - кровные родственники, то Мигелю никогда не добиться любви Тарьи. Она будет любить его как сестра, но не как девушка. Все надежды и мечты парня рухнули в одночасье.
   - Прими это, - ухмыльнулся Старец. - Это даже хорошо.
   - Прошу, Тарье только не говорите... - взмолился Мигель.
   - Хорошо, - в недоумении покачала головой женщина....
  
   Мигель стоял на обрыве. Внизу колыхалось море. Он знал, почему решил поссориться с Тарьей. Почему решил пойти своей дорогой. Это было невыносимо: быть рядом и не иметь близости.... Он надеялся забыть, но она не забывалась.
   Из-за действия медальона он часто слышал её песни. Они играли в его голове. Мигель помнил некоторые наизусть. И одной из них была "I Feel Immortal"
   Whenever I wake up
I'm lost and always afraid
It's never the same place
I close my eyes to escape
The walls around me
And I drift away
Inside the silence
Overtakes the pain
In my dreams
   I feel Immortal
   I am not scared
No, I am not scared
I feel immortal
   When I am there
When I am there
   Кто он? Старец сказал, что "род Турунен отличался яркими и разнообразными талантами. Каждый член семьи был особенным самоцветом". Но Мигель - тоже член семьи Турунен. Неужели он - выродок, не умеющий ничего, без какого-либо таланта? Неужели он - позор для своих родственников?
  
   Whenever I wake up
The shards of us cut within
Always the same day
Frozen all in the fringe
I surrender to the sleep
And leave the hurt behind me
There's no more death to fear
In my dreams
   I feel Immortal
   I am not scared
No, I am not scared
I feel immortal
   When I am there
When I am there
   Мигель надеялся, что сейчас, когда он смог победить человека, стоящего выше по званию, он найдёт свой талант. Но нет. Это - лишь удача, не более. Он ни в чём не смыслит, а только всё портит.
   Парню было стыдно, и он рыдал, захлёбываясь и не скрывая слёз. Он не мог жить. С грузом обид, с грузом осознания своей никчёмности.... Он - никто в этой жизни, и незачем оставаться в ней.
  
   So far or right beside me
So close but they can't find me
Slowly, time forgets me
I'm lonely, only dreaming
  
   Всё решено. Лучше будет, если он уйдёт.
   Закрыв глаза и оборвав все нити, связывающие его с этим миром, пытаясь не думать ни о чём, Мигель шагнул в чёрную пропасть, поглотившую его холодом и солёной водой. Он не сопротивлялся, вдыхая её. Пусть он умрёт, оставив своё бренное никому не нужное тело здесь, но потом он будет свободен от этой ужасной жизни.
  
   I feel Immortal,
   I am not scared
No, I am not scared
I feel immortal
   When I am there
When I am there
   Хельга вышла из штаба, как приказал ей главнокомандующий. Она искала глазами только что выбежавшего парня.
   - Мигель! - позвала она, но ответа не было.
Проходящий мимо солдат сообщил, что видел, как он побежал к берегу. Хельга кивнула и скорым шагом направилась в указанную сторону. 
   На окраине деревни ей удалось увидеть фигуру солдата, стоящего над обрывом. Женщина зашагала быстрее, предчувствуя неладное. Вдруг фигура пропала, словно провалилась сквозь землю.
   - Мигель! - Хельга закричала, и в её голосе звучал испуг. Она побежала, так быстро, как только могла, с широко раскрытыми глазами и дико бьющимся сердцем.
   Подбежав к высокому крутому берегу, Хельга поняла, что её опасения были не напрасны. По чёрной воде расходились круги и пузыри.
   - Нет! Мигель! - в отчаянии крикнула женщина, бросаясь в воду. 
   Ледяная мгла окружила её, но Хельга не позволила дать себе слабину. Пытаясь держать глаза открытыми, хотя это было сложно в солёной воде, она нащупала край рукава солдатского бушлата и изо всех сил потянула его. Тело поддалось с трудом, но пора уже было всплывать: лёгкие распирало от недостатка воздуха, сдерживать вдох становилось всё труднее.
   Таща Мигеля за рукава, женщина выволокла его на узкую полоску песка у крутых камней. Она вспомнила, как её учили помогать утопающим, и приступила к оказанию первой помощи. Парень здорово наглотался воды, но она ещё не успела нанести его организму повреждений. Когда вся жидкость была выкачана, Мигель закашлялся и приподнялся, осматриваясь ошалелым взором.
   - Хельга? - непонимающе уставился он на подполковника.
   - Да, - выдохнула женщина, ещё не до конца осознав, что всё страшное позади. - С чего это ты решил искупаться? Обиделся, что ли?
   Мигель лишь вздохнул и попытался встать. Хельга помогла ему, и они вместе пошли по песку до места, где берег был не такой крутой и можно было подняться. Парень облокотился на плечо женщины - после произошедшего его ноги подкашивались.
  

***

   - Съешь хоть что-нибудь, Мигель. Ты ведь все два дня не ел ничего.
Хельга придвинула к кровати тарелку с перловой кашей, но Мигель лишь качнул рукой, отказываясь от еды.
   После попытки утопления его положили в лазарет, чтобы он смог прийти в себя. Но к вечеру у парня поднялась температура, ему стало трудно дышать - сказывалось долгое нахождение в холодной воде. Его ослабленный постоянными нагрузками, волнениями и скудным питанием организм не выдержал этого испытания. Узнав об этом, Хельга постаралась как можно чаще дежурить возле него. Она сама не понимала, почему так заботится о жизни какого-то рядового солдата. Может, потому, что ей не хотелось потерять ценного вояку не в бою, а из-за какой-то простуды, а может, он и вправду задел что-то в ней своим появлением, какую-то тревожную и скрытую струну.
   С каждым днём Мигелю становилось всё хуже. Скоро любой его вдох стал превращаться в затяжной тяжёлый кашель. Следующие два дня температура не спадала, а медицина была бессильна: ещё не изобрели в Ньёмердалле таких лекарств. Иногда парень начинал бредить.
   - Нет, я не хочу, Хельга, - голос Мигеля невозможно было узнать: он стал грубым, хриплым.
   - Что ж тебя так угораздило? - женщина провела пальцами по горячему лбу парня. Неизвестно, почему, но она начала испытывать к нему какую-то жалость и... нежность.
   Этот вопрос был риторическим: в прошлые разы, когда она задавала его, Мигель лишь пожимал плечами и отворачивался. Но сейчас его будто прорвало.
   - От безысходности, Хельга, от безысходности. Помнишь, ты спросила, зачем я такой неумелый пришёл в армию? А мне просто некуда было идти. Я ничего не умел. Я был простой рыбак, но обстоятельства заставили меня покинуть родной дом. У меня не было ни денег, ни каких-либо умений, поэтому я и стал солдатом-добровольцем. Надеялся, что здесь я смогу выделиться, но... Не получилось...
   Мигель засмеялся, но его хриплый смех перешёл в продолжительный кашель.
   - Я думал, ты не поймёшь этих причин. Ты же офицер!
   - Напротив, - покачала головой Хельга. Она откинула падающую на глаза прядь светлых волос, обнажая ярко выделяющийся на красивом лице шрам. - Я тоже пришла в армию от безысходности. Это грустная история. Всё началось с этого шрама. Наверное, ты, как и все, думал, что этот шрам я получила уже в боях, но нет. Мои предки были небогатым помещиками, но из-за революции и завоеваний дакарлеймцев моим родителям пришлось поселиться в деревне. Жили мы бедно, мамка с отцом пили, денег почти никогда не было. Мне пришлось пасти соседских коз, чтобы прокормиться. В один из таких дней на пастбище набежали волки. Я - маленькая десятилетняя девочка - осталась одна против стаи волков. Благо, односельчане вовремя прибежали. Один из волков набросился на меня, его оторвал от моего тела один крестьянин. Волк был выше меня ростом, представляешь! - Хельгу передёрнуло: воспоминания об этом моменте до сих пор пугали её. - Волк расцарапал мне бровь и чуть не выдернул глаз. Глаз спас один талантливый лекарь, который останавливался у нас в деревне, но шрам так и остался. 
   - Ты знаешь, а он идёт тебе, - почему-то заметил Мигель.
   - Это сейчас меня невозможно представить без него. Но тогда моя жизнь стала адом. Мои родители и так недолюбливали меня: они видели во мне обузу, которую тоже надо кормить, хотя я пахала на троих. Но я же девочка! Теперь побои не прекращались ни на день. Родители били меня поочерёдно. За то, что не уберегла лицо. За то, что меня, уродину без приданого, никто не возьмёт замуж. Меня постоянно упрекали, что я так и останусь вековухой, никчёмной, которая надорвётся где-нибудь на пастбищах. Некоторые соседи жалели, но их мнение было таким же. И в итоге я поверила в то, что я не смогу найти места в жизни. И тогда я решила уйти из этого ада. Выбор пал на бывшую Королевскую армию. Она действовала подпольно, совершая, в основном, партизанские вылазки. Но в ней сохранились дореволюционное командование и политические взгляды. Это было собрание людей, преданных уже свергнутому королю. Я не любила ни революционеров, ни интервентов, поэтому пошла именно туда. Тяжело было поначалу, но, как видишь, я смогла стать своей среди мужчин... Стать мужчиной... - что-то в горле у Хельги сжалось, и последнюю фразу она произнесла сдавленным голосом.
   - Ты смогла - и это главное, - прошептал Мигель. Говорить ему удавалось с трудом.
   - Поначалу со мной обращались, как с игрушкой для любовных утех. Да и мне было всё равно: я хотела понять, каково это. Мужа-то у меня не будет. Это сейчас я знаю свою цену, цену офицера и командира. Но я очень хочу семью, Мигель. Не представляешь, как хочу.
   - Я тоже, - вздохнул парень и закашлялся. - Я был приёмным ребёнком. Отчим ни с кем из нас, даже с родными сыновьями, не нянчился. Мы быстро постигли взрослую жизнь - таков уж деревенский быт, сама знаешь. Я в тринадцать лет жил один и работал. Я не знал ни отца, ни матери, ни семейного счастья. Потом я встретил женщину, которая привела меня в Хёлкан, и понял, как мне этого не хватает.
   Так горе одного человека настроило на откровение их обоих. Мигель начал обращаться к Хельге как к другу, не думая о субординации: терять ему было нечего. Хельга ещё не понимала, что притягивает её в этом парнишке: схожие ли судьбы или этот огонь мечты, что блестит в его глазах? Этот слабак рядовой оказался интереснее, чем она предполагала. Женщина вдруг поймала себя на мысли, что привязалась к нему.
   Но признаться в этом было уже поздно.
   - Ты пытался утонуть потому, что решил, что бесполезен? - вдруг спросила она. Парень кивнул. - Тебя обидели слова главнокомандующего.... Но ты не знаешь, что произошло дальше. Мигель, он увидел смысл в твоих словах. Просто ты сказал их не в положенное время. Но он оценил твой талант. Да, он так и сказал: у тебя талант стратега! Сегодня он отправил письмо королеве. Ты встретишься с ней. Тебя отправят в Сайгани, учиться военному мастерству. Он предложил это королеве. Только поправляйся быстрее.
   - К королеве? - парень оживился, насколько он мог в своём положении. В его потухших глазах заиграла жизнь. Это был шанс снова встретиться с Тарьей... шанс поверить, что у него тоже есть талант....
   Мигель воодушевлённо приподнялся с жёсткой солдатской кровати, но тут же упал. Он глухо задышал, к лицу притекла кровь.
   Хельга смочила полотенце в каком-то отваре и провела по пылающему лбу и щекам больного. Мигель улыбнулся от наслаждения. Его воспалённые глаза стали закрываться. Женщина убрала полотенце и притихла.
   - Попробуй поспать, - с нежностью прошептала она.
   Мигель быстро провалился в глубокий тяжёлый сон.
  
   Его метало по бредовым сновидениям. То он видел себя, закопанного под землёй; влажная земляная толща давила его, сдавливала грудь, не давая вздохнуть. То он бежал по палящему жарой выжженному полю, и духота накатывала на него удушливой волной. То он оказался в горах, закованный в лёд, и холод пронизывал его тело ознобом, а грудь сковала ледяная корка.
Потом калейдоскоп бреда выкинул его в зал какого-то дворца. Залитый солнцем, он был прекрасен, но, уже привыкший к мучительным видениям, Мигель не сразу заметил, что этот сон был очень реалистичным.
   В центре зала на высоком троне восседал старик. Он был одет в роскошные лёгкие одежды, а на голове его сияла корона. Вокруг стояли какие-то вельможи, а у подножия трона стоял мужчина лет пятидесяти в необычной одежде.
   - Говорю я вам! Я - Теуво Турунен, наследник трона Ньёмердалля! - кричал мужчина, пытаясь что-то втолковать королю.
   Дыхание Мигеля перехватило: он видел своего отца!
   - Пусть это решит Медальон Дара, - спокойно отвечал старик. Он качнул жезлом, и слуга вынес какой-то конверт. - Коснитесь этого конверта, и произнесите заветные слова.
   Теуво коснулся конверта, произнёс "My Winter Storm", но ничего не последовало.
   - Вы не наследник. Медальон никогда не врёт, - так же бесстрастно сказал король. - Не задерживайте больше меня. Пойдите прочь.
   Двое стражников подошли и увели Теуво из зала, приказав "больше не тревожить сайганского короля".
  
   Картинка сменилась. Теперь перед Мигелем встал цветущий парк, окрашенный в розовые тона лучами заката. Теуво шёл, держа за руку женщину тридцати пяти лет. Она была одета в лёгкое, явно дорогое платье, а аккуратная причёска и чёткий профиль выдавали благородность происхождения.
   - Ах, Каролина, как здесь красиво! Я бы хотел почаще приезжать сюда....
   - Да. Ты так часто куда-то пропадаешь, Теуво, - ласково улыбнулась женщина. - Но я надеюсь, скоро мы будем навсегда вместе. Я хочу тебе сказать... у меня будет сын.
   Теуво взглянул на чуть припухший живот Каролины и радостно произнёс:
   - Я назову его Тапани.
   И они поцеловались.
  
   Вновь всё поменялось. Теперь парень находился в каком-то хранилище.
   Теуво возник из ниоткуда, будто телепортировался. На руках он держал младенца. Он, постоянно оглядываясь, прошёл к стойке, на которой лежал всё тот же конверт с медальоном. Приложив ручонку мальчика к конверту, мужчина произнёс заветные слова. Теперь под бумагой в полумраке хранилища можно было различить слабое-преслабое свечение.
   - Значит, всё правильно. Но ты - не наследник.... Значит, остальные дети.... - задумчиво говорил Теуво.
   Вдруг малыш пронзительно закричал, и его плач эхом разнёсся по хранилищу. Из-за массивных дверей, ведущих в коридор, послышались шаги стражников.
   - За нами идут... - прошептал мужчина и исчез, так же, как и появился.
  
   И новое место. Теперь это была старинная усадьба. Мигель узнал её: к этой усадьбе он, будучи мальчишкой, часто бегал с соседскими детьми.
   За окном было пасмурно; белый свет освещал комнату, где на выцветшем ковре расположилась в скрипучем кресле-качалке заплаканная Каролина. Она качала на руках малыша, пытаясь успокоить его.
   На диване в углу безучастно сидела с вязанием бабка Ханна, а у окна стоял Теуво.
   - Значит, всё это время ты жил на две семьи?! - истерично воскликнула Каролина. - Я догадывалась! Я знала это! Я надеялась, что наш сын удержит нас! Но ты уходишь! Зачем?
   - Пойми, - Теуво в несколько шагов преодолел расстояние между ним и женщиной. - Так будет лучше для нас.
   Он стал на колено, припав губами к ладошке Тапани.
   - Каролина, я верю, у Тапани великое будущее. Вот увидишь.
   - Я надеялась, мы увидим это вместе, Теуво... - Каролина посмотрела в глаза мужчины, а потом опустила голову, захлёбываясь рыданиями.
   Решительно встав, Теуво вышел из комнаты.
  
   Теперь Мигель и Теуво стояли посреди кладбища. Мужчина задумчиво бродил возле могил, пока не остановился возле одной. Из-за плеча отца Мигель смог прочитать: "Покойся с миром, Марьятта Турунен".
   - Что же я наделал, - грустно вздохнул Теуво, вглядываясь в надгробие. Он постоял с минуту над могилой жены и направился к выходу, к трассе.
   Выйдя с кладбища, Мигель ощутил шум неизвестной ему жизни. Но, как ни странно, он понимал, что происходит и что окружает его.
   На обочине стояла чья-то машина, из которой доносились звуки радио. Ведущий говорил о Nightwish и упомянул, что "талантливая певица Тарья Турунен стала несомненным украшением группы".
   - Всё-таки Тарья - наследница... - подумал вслух Теуво. Он выдавил стон и побрёл вдоль трассы...
  
   Знакомая изба. Здесь жила бабка Ханна, сколько Мигель себя помнил. Старуха сидела в старом кресле, штопая свой передник. Неожиданно в дверь постучали.
   - Войдите... - проскрипела Ханна.
   В избу вошёл Теуво.
   - Здравствуйте, Ханна, - почтительно поприветствовал он.
   - А, это ты, похабник? - Ханна, всегда добрая и улыбчивая, сейчас стала мрачной и сердитой. - Зачем пришёл?
   - Я хочу увидеть свою жену, Каролину Бонреччи.
   - Многого хочешь! - съязвила старуха. - Нет твоей Каролины. Погибла она без тебя, пока ты и не вспоминал о ней!
   - Как погибла? - Теуво опешил. Мигель отчётливо увидел, как внутри у его отца всё обрушилось. - Не может быть.... Могу ли я хотя бы увидеть Тапани?
   - Не знаю никакого Тапани! - строго ответила бабка. - Проваливай отсюда!
   И она, не вставая с кресла, замахнулась на него своей клюкой. Делать нечего: Теуво вышел, прикрыв за собой дверь.
   И в тот же миг бабка Ханна пропала. Мигель ощутил какую-то пустоту, а ещё реальность. Реальность времени, которое замедлило сейчас свой ход. Реальность происходящего, в котором он сам мог принять участие. Теперь Мигель был уже не сторонним наблюдателем.
   Он вышел на улицу. Теуво сидел на крыльце. Он выглядел лет на двадцать постаревшим.
   - Отец! - воскликнул парень. - Отец, это я, Тапани!
   Не оборачиваясь, Теуво встал и, смотря вдаль, заговорил, будто сам с собой.
   - Однажды, разбирая вещи своей матери, я наткнулся на послание. Так я узнал, что принадлежу королевскому роду Ньёмердалля. Потом уже я нашёл способ переместиться в Сайгани, чтобы доказать право на престол. Но что-то пошло не так. Медальон не признал во мне наличие королевской крови. Это я сейчас понимаю, что просто не пришло время, просто Ньёмердалль не был готов к возвращению правителя. Но тогда я испугался. Я хотел, чтобы семья жила жизнью, достойной королей, однако всё пошло не по плану. Через какое-то время я встретил Каролину. Она была незаконнорождённой дочерью сайганского короля. Каролина не имела права на престол, но в ней текла часть королевской крови. И тогда я подумал, что Медальон может принять только чистокровных королей. Если один из моих детей займёт престол, мы все переедем во дворец и будем жить роскошнее, даже чем раньше. А у нашего с Каролиной ребёнка было больше шансов - он же будет вроде как чистокровный. Но потом я понял, что достойнее всех была Тарья. Дело в том, что водить детей в хранилище, контролируемое стражей, было опасно, ведь доступа к нему я не имел. Я смог провести только Тапани, а потом я был замечен. Наверное, они усилили охрану. Я больше не рискнул. Я решил покинуть вас, чтобы быть рядом с моей дочерью. У Тарьи был прекрасный талант, поэтому между Каролиной и Марьяттой я выбрал Марьятту. Но любил я их обеих. Я надеялся, что, когда придёт время и Тарья станет королевой, я примирюсь с Каролиной и воссоединю наши семьи. А когда Марьятта умерла, я понял, что Тарья достаточно освоилась в этой жизни. Я беспокоился о вас, поэтому я вернулся в ту усадьбу. Найдя там лишь чужаков, я отправился к Ханне. Что было дальше - ты знаешь. Я думал, ты тоже умер.
   - Нет, - отвечал Мигель. Его звонкий голос прорезал тягучую тишину. - Каролина назвала меня Мигелем, потому что Ханна решила, что имя, данное тобой, проклянёт меня. Поэтому она сказала тебе, что не знает никакого Тапани. А мать моя умерла, простудившись, когда мы бежали из усадьбы. Эту усадьбу захватили дакарлеймцы. Они завоёвывали всё на своём пути. Когда она умерла, Ханна отдала меня в семью рыбака, и он воспитывал меня всё это время.
   - Прости меня, Тапани... или Мигель.... Я бросил вас, чтобы потом вернуться и дать вам лучшую жизнь. Но я не успел.
   - Ты не виноват. Та семья была для тебя важнее. А я бы всё равно увиделся с тобой...
   - Я буду ждать нашей встречи, сын... - Теуво обернулся, улыбнувшись парню, и сон растворился....
  

***

   Мигель открыл глаза. Судя по лучам, бьющим в заляпанное окно с восточной стороны, было утро. Потянувшись, чтобы размять воспалённые мышцы, он встал, засунув ноги в валяющиеся под кроватью сапоги. Ему вдруг остро захотелось выйти, вдохнуть в сдавленную болезнью грудь свежего воздуха.
   Озираясь в поисках своего бушлата, парень вдруг увидел Хельгу.
Наверное, она всю ночь провела рядом с ним в лазарете. Женщина дремала, прикорнув на стуле в углу. С руки её свисала тряпка с зеленоватыми разводами лечебного отвара.
   - И всё-таки ты меня полюбила, - прошептал Мигель, всматриваясь в её лицо, и беззвучно засмеялся. Несмотря на то, что его ломало от лихорадки, он был почему-то весел.
   Накинув бушлат, он вышел из домика навстречу сырому рассвету. Парня знобило, но всё равно глоток свежего воздуха принёс ему облегчение. Да, стоять на ногах было тяжело, но та красота, которую несла в эти земли весна, по-настоящему заворожила Мигеля. Покачиваясь и потеплее кутаясь в бушлат, парень ступил на грязную тропинку. Постоял минут пять и хотел уже возвращаться, как вдруг какая-то сила толкнула его, и в глазах всё помутнело.
  
   В озарённой рассветом комнате родовой усадьбы было светло и уютно. Тарья сидела за фортепиано, наигрывая мелодию. Иногда она поднимала глаза и что-то поправляла в нотном листе на подставке. Теперь, с Медальоном Дара, ей стало легче сочинять музыку, и это скрашивало скучные королевские будни. Фортепиано давно починили, играть на нём было одно удовольствие.
   Двустворчатые двери в гостиной резко отворились, и вошла Элина. От всколыхнувшегося её вторжением воздуха кипа листов слетела с фортепиано и, недовольно шелестя, рассыпалась по ворсистому ковру.
   Элина подняла один из листков и заинтересованно скользнула по нему взглядом.
   - Прекрасная мелодия, моя королева, - искренно улыбнулась женщина-феникс, отдавая лист Тарье.
   - Вы услышали её, всего лишь взглянув на листок? - удивилась певица.
   - Я уже много лет служу талантливейшему роду Ньёмердалля. Естественно, я вобрала в себя таланты всех королей. Мне нетрудно услышать музыку, лишь прочитав ноты.
   - Странно, что при этом вы считаете себя слугой королей.
   - В этом моё призвание, - твёрдо ответила Элина и присела, чтобы собрать разлетевшуюся бумагу.
   - Зачем вы пришли Элина? - поинтересовалась Тарья.
   - Время пришло, - женщина положила листы на фортепиано и продолжила: - Вы достаточно укрепили своё положение здесь, ваше величество. Но в том мире вас уже давно ждут. Стоит показать своим родным, кто вы на самом деле, королева.
   - То есть? - Тарья просияла. Она радостно встала и закрыла фортепиано.
   - Вам пора возвращаться. Теперь это можно сделать. Я всё расскажу вам.
   Элина протянула королеве руку и вывела в центр комнаты.
   - Заклинание легко выучить, - улыбнулась женщина-феникс и начала объяснять....
  
   Тарья не заметила, как очутилась во дворе своего недавно отстроенного дома. Она уже предвкушала, как откроется дверь её дома, и она обнимет Марсело, а затем возьмёт на руки Наоми. Хотя, возможно, та сейчас в школе.... Всё равно. Тарья так долго ждала, что руки теперь сами тянулись к дверному звонку.
   Вдруг Тарья поняла, что она не одна. Обернувшись, женщина чуть не вскрикнула от удивления. Перед ней стоял Мигель, и что у него был за вид!
   Он сильно изменился с момента их расставания, и, пожалуй, изменился не в лучшую сторону. Он осунулся, его лицо стало бледным, а под глазами темнели мешки. Без своих растрёпанных косм и щетины он казался ещё моложе и худее, а потрёпанный солдатский бушлат поверх измятой рубашки и грязные сапоги лишь подчёркивали, как жалок его вид. Парень стоял, оперевшись на стену дома, будто без этой опоры он мог упасть.
   - Тарья, - прохрипел он и попытался вдохнуть, чтобы продолжить свою фразу, но зашёлся жутким кашлем, согнувшись пополам. Он попытался встать, но, задыхаясь, покачнулся вперёд.
   - Мигель! Что с тобой? - Тарья мигом подлетела к нему, чтобы поддержать, а затем подбежала к входной двери и надавила на кнопку звонка.
   После протяжного трезвона на крыльцо вышел Марсело и, увидев разворачивающуюся перед ним картину, чуть не потерял дар речи.
   - Тарья?! Как ты?..
   - Марсело! Скорую!!! - взмолилась женщина, взвалив на плечо Мигеля. - Всё потом, вызови скорую, тут человеку плохо!
   Марсело метнулся в дом за телефоном, а Тарья внесла парня в ближайшую комнату и уложила на диван. Мигель смотрел на неё измученными глазами.
   - Как ты здесь оказался? - просила его она.
   - Из-за медальона, - Мигель не понимал, почему, но этот довод казался ему правильным.
   - Но зачем? - недоумевала Тарья.
   - Просто мы связаны, - парень говорил быстро, чтобы сохранить воздух, но он не смог кратко изложить мысль. Выдох кончился, но нужно было продолжать. Мигель закашлялся, - так много рассказать.... А я не могу.... Твой отец... я - твой брат... я не хотел этого.
   Тарья слушала его реплики, прерываемые кашлем, смутно понимая, о чём он говорит. От происходящего волосы у неё на голове становились дыбом. Вот так сюрприз ожидал её дома....
   - Тарья, я вызвал скорую. Они приедут с минуты на минуту, - в комнату вошёл Марсело и, переводя взгляд с парня на супругу, выдал: - Может, объяснишь мне, что происходит? Где ты пропадала эти два месяца?
   - Это долгая история, - начала Тарья. Она вдруг испугалась: поверит ли супруг её рассказам? И какой реакции от него ожидать. - Она началась ещё с моей бабушки...
   Тарья начала рассказ о том, как узнала, что является наследницей, о Ньёмердалле и Сайгани, об их с Мигелем путешествии. Мигель всё лежал, прикрыв глаза. Ему эта история была знакома и ничего, кроме эмоций Тарьи, его не интересовало. Но когда женщина дошла до момента их расставания, после которого начиналось самое интересное, повествование прервалось. Приехал доктор.
   Мигеля удивил этот врач. Он не был похож на тех лекарей, которых он встречал в Ньёмердалле. Этот человек оперировал незнакомыми терминами и использовал необычные предметы. При этом вёл себя спокойно, будто для него это не было неизлечимой болезнью.
   - Думаю, у него пневмония, - вынес доктор свой вердикт. - Симптомы налицо. Правда, пневмония сильно запущенная. Возможны осложнения. Советую госпитализировать.
   - Я буду жить? - вопросительно поднял брови Мигель.
   - Если не терять времени, то определённо будете, - насмешливо улыбнулся доктор, собирая чемодан, пока Тарья заполняла какие-то бумаги. - обратились бы раньше, то вообще без вопросов. Вам выпишут курс антибиотиков, и под наблюдением в больнице вы мигом на ноги встанете.
   Врач ушёл, а Мигель удивлённо выдавил:
   - Надо же! У вас тут можно почувствовать себя бессмертным...
  
   Прошло две недели. Мигель стоял у окна своей палаты, рассматривая открывающиеся перед ним ландшафты современной Испании. Он опять думал. Это было его любимое занятие - думать. Теперь, когда конфликт с Тарьей исчерпал свою силу, новые мысли нахлынули на него волной. Да, Тарья удивилась её с ним родству. Возможно, даже поняла причину их ссоры, глупую причину, придуманную парнем, чтобы пожалеть себя. Но Мигель так и не смог чётко сформулировать признание в симпатии к ней. Он почувствовал снова своё одиночество. Ведь, по сути, он не достоин даже улыбнуться своей сводной сестре.
   Ещё где-то в этом мире живёт отец Мигеля. И, скорее всего, Тарья устроит встречу с ним. Какое странное чувство - встретиться с тем, кто является твоим ближайшим родным, но которого ты даже не помнишь в лицо.
   Но Тарья и Теуво занимали лишь малую толику его мыслей. Больше всего Мигель думал о Хельге. Он не помнил ни одной женщины, что стала так привязана к нему. Он даже не мог подумать, что имеет так много общего с грозным подполковником ньёмердалльской армии. А о симпатии не мог даже мечтать. Да, он собирался показать ей, на что способен, разозлить её, чтобы вызвать на бой. А что получилось? Она сидела с ним, будто настоящая сестра милосердия, готовая в любую минуту оказать помощь. Ей стало жалко? Наверное.
   Нет, это не жалость! В её глазах парень увидел страх. Страх за его жизнь. Это льстило и пугало. А пугало потому, что Мигель оставил её. Он оставил Хельгу одну, уйдя, не предупредив. Больной, хилый, разбитый. Что она могла подумать? Столько времени он провёл в больнице - уже две недели! Лишь бы она руки на себя не наложила за это время.
   В палату вошли Тарья, Наоми и лечащий врач Мигеля. Наоми радостно побежала к Мигелю, таща большой пакет с продуктами - передачу для больного. Его племянница была чем-то похожа на маленькую гимнастку Софи: такая же юная, смышлёная и так же любящая Мигеля. Он улыбнулся, забирая из рук девочки пакет. Потрепал по головке. Затем поднял глаза на Тарью.
   - Как хорошо, что я вовремя попал сюда. Там бы я, наверное, умер. Но, при всей приятности нахождения здесь, я очень жду выписки. Доктор, когда же? - вопросительно взглянул на врача парень. - Я уже неделю чувствую себя отлично, но вы всё не отпускаете.
   - Я думаю, скоро, - доктор взглянул в историю болезни Мигеля. - Мы бы выписали вас раньше, но курс антибиотиков дал кое-какие осложнения на кишечник. Вы явно не привыкли к подобным лекарствам.
   - Есть такое... - смутился парень.
   Тарья внимательно посмотрела на него. Внутренние переживания не могли укрыться от умудренной жизненным опытом женщины.
   - Могу я задать тебе вопрос, Мигель? - строго спросила она. - Чего ты так спешишь в Ньёмердалль. Ты так восхищался продвинутостью этого мира, но с каждым днём ты становишься всё мрачнее. В чём причина, братец?
   Мигель отвёл взгляд. Тарья вновь отвлекла его от радости их встречи.
   - Я оставил там кое-кого, - сухо произнёс он. - Она, должно быть, ищет меня.
   - Она? - поразилась женщина. - Могу я узнать, кто? Ты же понимаешь, что я могу привести её сюда.
   Для Тарьи это было бы вернейшим исходом проблемы. Её сердце разрывалось от того, как страдал её брат. И да, она была рада, что его там ждёт кто-то, особенно если это - женщина. Тарья помнила, как их встреча ввела парня в отчаяние, а теперь ей захотелось познакомиться с той, которая полюбила Мигеля.
   - Её зовут Хельга Ярвинен, - при упоминании её имени в груди парня холодело, будто сердце останавливалось от волнения. - Подполковник Хельга Ярвинен, командир батальона, в котором я служил. Она должна была сопровождать меня во дворец по приказу министра обороны, как лучшего и подающего большие надежды солдата....
   - Я приведу её к тебе, - твёрдо пообещала Тарья.
  

***

   Хельга налила в стакан дешёвого коньяка и убрала бутылку под стол. Вот уже неделю она находилась в гостиничном корпусе дворца, ожидая появления королевы, отъехавшей куда-то по важному делу. В соседней комнате сидел солдат из её батальона. Умный, выносливый, хороший парень. Но не Мигель.
   Главнокомандующий отъехал в столицу с письмом к королеве, в котором он дал рекомендации на талантливого бойца. Хельга должна была сопровождать этого бойца, Мигеля, как нетрудно было догадаться. Но из-за болезни парня отъезд пришлось отложить. А потом Мигель пропал.
   Хельга до сих пор металась в сомнениях, куда он мог деться, смертельно больной, отчаявшийся. Если только к морю, опять. Хотя караульные не видели никого, да и море не прибивало ничего необычного к берегам, но женщина не могла успокоиться. Однако приказ был отдан, и главнокомандующий очень хотел поскорее найти подающего надежды солдата, чтобы воспитать из него достойную замену и со спокойной душой укатить в свою Сайгани. Вот и пришлось Хельге искать среди своих более-менее талантливого вояку и двигаться с ним в Хёлкан. А тут ещё и отъезд королевы....
   Хельга понимала, что за эти дни она начала потихоньку спиваться. Под столом в отведённой ей комнате всегда стояла бутылка коньяка и стакан, к которому женщина периодически прикладывалась. Эх, как это не подобает офицеру! Но Хельга не могла устоять: слишком много поражений, слишком тяжела разрушенная надежда.
   Только что ей доложили, что с минуты на минуту придёт королева. Хельга не думала, что скажет ей. Она думала, стоит ли пить жгучую жидкость, плещущуюся в стакане, или лучше не представать перед столь высокопоставленной особой пьяной. С другой стороны, всё равно она никак не сможет оправдаться.
   Резко выдохнув, женщина запрокинула стакан и занюхала рукавом кителя. Приятное тепло растеклось по желудку, и Хельга уже настроилась получить слабое удовольствие от напитка, когда в дверь постучали.
   Она рывком поставила стакан под стол и придвинула стул, чтобы не было заметно. Потом рванулась к двери и открыла её. Портрет недавно коронованной правительницы Хельга уже успела увидеть, да и ей было велено ждать почтенную гостью, поэтому вид статной женщины в сопровождении стражника сработал для Хельги, как хлопок. Она вытянулась в струнку по стойке "смирно" и отдала честь, отчётливо оттарабанив:
   - Здравия желаю, госпожа королева!
   - Вольно... - машинально произнесла Тарья, и взволнованная Хельга опустила руку, которой отдавала честь. - Хельга.... Я пришла к вам по поводу Мигеля. Помнится, у вас было задание привести его сюда.
   Тарья осмотрела избранницу своего сводного брата: красивая, хотя лицо откровенно портил шрам. Взволнованная - значит, и правда ждёт его. В глазах грусть, и хочется её приобнять и утешить. При этом строит из себя сильную женщину и старается отвечать по уставу. Отличительный признак женщины-солдата.
   - Так точно, ваше величество, - отрапортовала офицер, и в её груди всё похолодело, - только... разрешите доложить. С этим произошли кое-какие проблемы, и...
   - Я знаю, Хельга, - прервала её Тарья. Подполковник вдруг подумала, что королева обращается к ней как-то... по-дружески. - Ты, наверное, скучаешь по нему. Я знаю, где он.
   - Вы его видели?! - громко воскликнула Хельга. Ей показалось, что упал камень с её души и на глаза навернулись слёзы. - Где? Он жив? Прошу вас, ваше величество!
   Она была готова упасть на колени и целовать подошвы её ботинок, лишь бы ей показали Мигеля. Хельга не контролировала эмоции: её так долго волновали эти вопросы, к тому же она быстро пьянела.
   Тарья отреагировала на этот выпад спокойно, и Хельге не пришлось падать: королева сразу пообещала привести её к нему.
   - Благодарю вас, королева... - низко склонилась Хельга. Её лицо скривилось от рыданий, а шрам проступил ещё заметнее.
   - Идём, - снисходительно произнесла Тарья, подавая офицеру руку. - Он тебя тоже ждёт.
   В глазах Хельги ярко заиграло счастье, и она с радостью пошла за королевой.
  
   Мигель стоял в задумчивости перед окном, так же, как и день назад, когда он рассказал Тарье о Хельге. Он с нетерпением ждал своего командира, эту женщину, зачем-то открывшую ему свою душу и этим понравившуюся парню. Он ждал её, но всё равно не был готов к резко распахнувшейся двери и вбежавшему в палату урагану в белом халате. Хельга с радостным криком "Мигель!!!" набросилась на него и сжала в объятьях.
   "Надо же, какая сила!" - восхитился Мигель, обнимая свою женщину.
   - Мигель... я ждала тебя, но не верила. Думала, ты умер. Как же ты пошёл, такой больной!
   - Я не ожидал этого, Хельга, - ответил Мигель, и по щеке его проскользила слеза радости и облегчения. - Но, согласись, здесь я совершенно здоров, и скоро мы будем вместе.
   - А ты поправился, - удивлённо заметила Хельга, ощупывая проступившие мышцы парня.
   - Здесь неплохо кормят, - тихо рассмеялся Мигель, кладя голову ей на плечо и вдыхая аромат давно не мытых волос солдата. - Я люблю тебя, Хельга, - эта фраза прозвучала с невероятным облегчением.
   - Я тоже, Мигель, - выдохнула Хельга, будто неожиданно признавшись в этом самой себе.
   Тарья умилённо наблюдала за этой картиной и перенимала радость этих двоих. Как же удивительно: выступать в роли свахи.
   Кто-то взял запястье певицы. Она обернулась и увидела улыбающегося Марсело. И неожиданно Тарья рассмеялась.
  

Эпилог

  
   - За верную службу Ньёмердаллю, за заслуги перед Отечеством, за успешный исход битвы при Бухте Медуза вице-адмирал Мигель Тапани Турунен награждается Королевским Орденом второй степени и получает звание адмирала! Поздравляю вас.
   Высокопоставленные чиновники, окружившие престол королевы, сдержанно зааплодировали. Смущённо улыбаясь, Мигель смотрел, как Тарья надевает ему орден и новенькие погоны. Но он знал, что заслужил их.
   Прошло уже двадцать лет. Для адмирала это мало, но всё же. Однако Мигель начал этот путь с нуля и был горд собой, наблюдая за тем, что получилось.
   После выписки из больницы Мигель направился в Сайгани, чтобы постичь военное дело в одной из престижных академий. Но, проучившись один курс, парень понял, что ему ближе военно-морское дело, и стал моряком. Он проявил себя во многих морских баталиях, получил кучу наград и несколько внеочередных званий. При этом он первое время старался никак не контактировать с королевой и не подавать вида, что они родствениики. Он прошёл путь самостоятельно, без льгот и поблажек. И многого добился.
   Сейчас в тронном зале его награждают новым внеочередным званием и главной военной наградой. Где-то среди присутствующих за ним наблюдает Хельга и их дети: двое сыновей и дочка. Ещё на церемонии присутствуют братья Тарьи, Тони и Тимо, тоже со своими семьями. И Мигель рад видеть их: теперь, когда он развил в себе талант флотоводца, он не стыдится своих, когда-то ничтожных, способностей. Да, Тони и Тимо тоже приняли его в семью, чему Мигель, уже солидный мужчина, был несказанно рад.
   После церемонии награждения Тарья и её родные, а также некоторые друзья, отправились в загородную усадьбу - отпраздновать награждение. Там, в просторном обеденном зале, уже был накрыт роскошный стол, с дорогим вином и изысканными угощениями.
   Когда большая, весёлая и шумная, компания расселась по местам и приготовила бокалы для первого тоста, с места встал Мигель. Он давно готовил эту речь и, как виновник торжества, сейчас собирался сказать её.
   - Дорогие гости, - торжественно начал он, держа в ладони бокал красного вина, - сегодня мы собрались по очень радостному случаю. Я рад, что вы все пришли поздравить меня с новыми достижениями. Но этот тост я хочу посвятить двум женщинам, без которых я вряд ли бы вступил на эту стезю. Первая женщина сейчас сидит во главе стола. Это наша королева Тарья Турунен. Именно из-за неё я пошёл дальше, чем обычно, увидел мир, простирающийся за окраины моей деревни и клочка моря, в котором я ловил рыбу. Именно её харизма толкнула меня на самостоятельный путь, который привёл меня к плачевному, как мне тогда казалось, состоянию. Она, как говорится, вывела меня из зоны комфорта, дала необходимый толчок. За это я благодарен Тарье.
   Мигель замолчал, переводя дух. Тарья в ответ качнула бокалом.
   - Вторая женщина, которой я хочу посвятить этот тост, - продолжал мужчина, - тоже находится здесь. Это моя жена, Хельга Турунен, бывшая раньше подполковником Хельгой Ярвинен, командиром нашего батальона. Это сейчас она полковник в отставке, а тогда она была бойкой дамой. Именно она своими упрёками пинала меня, чтобы я поднимался с колен. Из-за неё я стал развивать свои навыки, чтобы показать этой командирше, на что я способен, - Хельга, услышав это, хихикнула, вспоминая их первую дуэль. - Но, несмотря на её упрёки, она всегда поддерживала меня, поддерживала весь свой батальон. Она была сильна, и с её силы и решительности я брал пример. Она не дала мне пасть духом и свернуть с победного пути. Выпьем же за наших муз, друзья!
   Зал заполнился звоном бокалов. Мигель сел, чокнулся со своей женой, и они ласково переглянулись, прежде чем выпить вина.
   Позже, когда ажиотаж, присущий первым минутам застолья, утих, Мигель, как бы невзначай, вышел в холл. Там, на резной тумбочке, лежал в футляре Медальон Дара. Оглядевшись, мужчина достал медальон и надел на шею, произнеся заветные слова. Медальон засветился ровным светом, не таким красивым, как у Тарьи, но столь же ярким.
   - Ты рад этому? - из-за спины послышался голос Хельги.
   - Очень, - ответил Мигель, поглаживая серебряную цепочку. - Я горжусь, что стал полноценным членом семьи Турунен. Как можно не радоваться этому?
   - Я тоже тобой горжусь, милый, - улыбнулась Хельга и положила подбородок на плечо мужу. Он обернулся и поцеловал её. Она подхватила его поцелуй, каждым движением губ выражая свою любовь. Они стояли, обнявшись, как и двадцать лет назад....
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"