Не знаю как вы, а я в детстве в пупсов не играла. Ну, за исключением визитов к кузине - которая старше меня на год. Это обстоятельство позволяло ей, до поры до времени, определять предмет забав, да и вообще в ее доме не водилось никаких зверушек, ни натуральных, ни искусственных. Аня обожала куклы. Она могла часами строить им гостиные, спальни и разыгрывать в них семейные сцены. Стоило мне переступить порог квартиры, как она с надеждой в голосе заявляла: "Ниня, ми с тобой ф дочки-матели иглать будем?" Любовь к сестре пересиливала скуку от этого рода занятий и я плелась пеленать Машку.
Зато я играла в мяч. Он вызывал у меня неописуемый восторг - такой упругий, яркий... и катать его можно и кидать... и вообще он прыгает!!! Но главенствовали в моем мире - животные. Не знаю, когда это началось, скорее с деревенской кошки Муськи - покладистой и позволяющей с собой вытворять что душе карапуза заблагорассудится. Айболит определял мой профессиональный статус лет этак до 5 и на вопрос: "Кем ты будешь, когда вырастешь?" - отвечала однозначно: "Будю личить белочек!" Мама в таких случаях картинно хваталась за голову, но однажды ее осенила гениальная мысль, которую она поспешила сообщить и мне: "Ниночка, а белочек не только лечат, но и усыпляют навсегда, когда это необходимо". Таким образом ветеринария была одним махом снята с повестки моего будущего. Но радовалась мама не долго, буквально лет 6, пока я не заявила, что стану лесником.
Когда мы въехали в квартиру на первом этаже, то мечтой моей родительницы стал дог. Но, походив в клуб служебного собаководства на техминимум и осознав что это такое, она взяла нам с братцем болонку. А поняв, что и болонку выгуливать в силу нашего юного возраста, не кому, то и ее унесла. Плакала я долго, обида засела крепко, идея собаки стала навязчивой. Но выревела я к первому школьному звонку только кота Федора. Не знаю, кто из нас кого больше обожал - я Федю или он меня. Ежедневно он встречал мой приход из школы восседая на форточке в любую погоду...
А потом был Кубик - моя первая собака - черно-белая дворняжка с хвостом-кренделем и умильным оскалом неправильного прикуса. Дворец пионеров с радостью принял нашу парочку в Клуб юных собаководов, тем более, что меня там уже давно знали как отпетую юннатку. Кубик мог всё. Ну, разве что летать не отваживался. Но 17 команд, включая "ползи" и "умри" выполнял беспрекословно. Терялся дважды. Во второй раз с концами в Лиепае... долго я еще после этого во сне прижимала его к себе с возгласами: "Нашелся!!!"... пробуждения тяготили...
Вместе с собаками в моем доме всегда уживались: голуби с перебитыми крыльями и прочими увечьями - потому как только они позволяли поймать себя на улице, пара-тройка хомячков (дрались они с завидной регулярностью, оставляя после драк трупы и ссадины на моей психике), крыса Европа с изумительным пятнышком на спине (именно она довела до истерики нашу математичку, так как забралась ко мне в портфель, который я открыла прямо перед носом учительницы)... и даже моя батарея центрального отопления как-то высиживала птичьи яйца, подобранные на чердаке общаги...
В Лиепайском парке летом меня атаковал бельчонок. Я и охнуть не успела, как он взлетел по колготкам, юбке и блузке прямо на руку, в которой я держала пироженку, и с умильным удовольствием впился в нее зубками. Ричик - так мы его окрестили в честь сына нашей классной руководительницы - растопил даже неприступное сердце моей бабушки и уехал с нами в Ижевск. Этот чудик дуплом выбрал фарфоровую вазу, подстриг верхушки библиотеки, обожал спать на моей голове и, если бы не спонтанно возникшая аллергия бабули, то долго бы озарял своим светом нашу жизнь. В лес мы его, конечно, не отпустили, а подарили Дому природы.
Оттуда же, с Балтики, закончив школу, я привезла и черно-бурую волоокую красавицу Джулю - своенравную, шикарную кошечку. Отличительной особенностью ее была полная невосприимчивость к гостям, в ноги к которым она впивалась торпедоносным броском из-под дивана, и кухонные кражи. Оставлять было нельзя решительно ничего, что пробуждало в ней аппетит. Лично я оказалась свидетелем сцены, как ковыляя на трех лапах она тащила в четвертой куриный окорок (видимо не поместившийся во рту). Шла очень сосредоточенно, ноша была не из легких, остановили ее мои тапочки, в которые Джуля уткнулась носом у порога. Затем последовало секундное раздумье, затем добыча, описав дугу, переместилась под табурет, а проказница шлепнулась на бок и принялась интенсивно умываться, урча хлеще атникварного холодильника и не забывая вылизывать шерстку. Я продолжала стоять. Джульетта, выдержав театральную паузу, вскинула на меня взгляд, всем видом говоря: "Разве ты не веришь, что я пять минут назад проснулась?"... Но стоила мне слегка пошевелиться, как она высвисталась из кухни, проскальзывая на повороте о паркет. Но самый масштабный подвиг был совершен ею во время моей прогулке с овчаркой Сантой. На плите мною был оставлен кипеть борщ, в ту пору еще мясной. К моему возвращению мясным он быть перестал, о чем свидетельствовали свекольные пятна на полу и подоконнике. Каким фантастическим образом ей удалось выудить со дна 4-х литровой кастрюли говядину из бурлящего бульона - для меня до сих пор секрет, но ни одного ожога она не получила. Характерец этой мадам вошел в анналы истории нашего клуба собаководства, так как переехала она в семилетнем возрасте жить к руководительнице оного - Милане. Милана выпросила ее под тем предлогом, что мол Джуля единственная, кто сможет выжить в питомнике, наводненном немецкими овчарками и другими четвероногими, отданными на частную дрессировку. И представьте себе - кошка полностью оправдала наши надежды, так как не только выжила, но еще и построила с грозными собаками взаимоотношения неприкосновения, очаровала всех местных котов и регулярно умножала свои гены.
А дальше началась эра доберманов, которых я ненавидела всеми фибрами, пока не приобрела себе щенка... Я восторгалась овчарками, я бредила овчарками, но ими уже занималась Милана... Так что возглавила я секцию "доберман" и счастлива этим до сих пор. Великолепные собаки. Спасибо, Милана!..