Коп, старая продажная тварь, американец в третьем уже поколении, когда узнал кого убили, бежал до ближайшего телефона так, что у него дважды слетала фуражка, спешил гад сообщить старому Саймону о смерти его человека в нашем квартале. Докладывать было о чем: убийца сначала снял скальп с частью лица с еще живого человека, вспорол живот и только потом, когда уже вывались все кишки, перерезал горло, а его беременную жену пригвоздил к полу ломом, которым зимой скалывали лед у входа в подъезд, одним мощным ударом в середину живота. Судя по положению тела, женщина умирала долго, извиваясь как жучок проткнутый булавкой. Соседи криков не слышали (ну еще бы, все хотят жить) и дали очень мутное описание двух человек, приходивших и уходивших в их дом, по этому описанию можно было арестовывать полгорода, подходил каждый второй, грубо говоря никаких зацепок у копов не было, типичный висяк и если бы не ретивость продажной твари и не личность убитого вообще все спустили бы на тормозах, вызвали бы катафалк, погрузили трупы и отвезли бы их в морг. А так приехали настоящие сыщики, пинкертонцы, фотограф, что долго настраивал свою магниивую вспышку и тщательно фиксировал место убийства, позже появились два журналиста. Примерно в одно время с ними, чуть раньше буквально, на место убийства прибыл Нил и с ходу стал бушевать, запугивая зевак и наезжая на копов, суть его претензий сводилась к тому, что почему мол ни один гад не догадался сообщить Сэму или ему лично, что на земле мистера МакЛинча убили человека, которого мистер МакЛинч пообещал охранять? Кто теперь доверит свою жизнь Сэму? Что будет с его репутацией? Почему копов позвали, а детективов нет? Как потом не раз говорили очевидцы, если бы не лицензия детектива, Нила в тот день точно бы арестовали, казалось бы еще буквально слово и главный пинкертонец отдаст приказ арестовать мешающего вести расследование частного детектива, но именно в этот момент Нил смолк, демонстративно сплюнул и пообещав найти и наказать убийцу удалился. Один журналист усилено скрипел пером, видать описывая яркие подробности всей разыгравшейся на его глазах сцены.
Наши шпанюки писать не умели, но стояли в толпе зевак и все запоминали. Работа такая у них, все запомнить, потом доложить, у старшего для хронометража были даже часы, пусть с оторванной цепочкой, разбитым стеклом, но показывающие точное время, он регулярно на них поглядывал, запоминая во сколько появились копы, во сколько приехал главный пинкертонец, во сколько журналисты, один карапуз с газетами сразу сунулся к ним, мол не их ли изданием он торгует и не стоит ли ждать завтра сенсации?, ведь газеты с сенсациями хорошо разбирают, а, не ваше, а какое?, а большой тираж?, все-все не мешаю, ухожу. Нам вся информация полезна, вечером шпанюки расскажут все что видели нашему человеку, ответственному за сбор информации, он ее запишет и доложит, а мы будем знать, что от момента начала убийства, от первого раздавшегося крика, до прибытия копов на место убийства прошло сорок минут, и это с учетом того что до полицейского участка пешком не спеша всего десять минут ходу. Полезная ли нам такая информация? Конечно полезная. Так же полезно знать кто именно из жильцов, как только крики стихли, побежал в сторону полицейского участка. Или вот то, что главный сыщик прибыл вообще спустя два часа после прибытия первых копов, важна такая инфа? Конечно важна, за это время можно подкупить копов оптом и уничтожить случайно оставленную улику например или наоборот подбросить, если сразу не было возможности оставить ее на месте преступления. Еще полгода назад Сэм никак в толк не мог взять, зачем нам столько шпанюков и почему мы должны им платить почти наравне со взрослыми, а сейчас уже сам не раз признавал, без их вездесущих носов, глаз и ушей точнее, он уже как без рук и боится принимать решения не имея данных предварительной скажем так "разведки". По этому почти все дети наших бойцов с малых лет, были даже моложе меня, приставлены к делу на благо клана. Боро большой, знать нам надо много чего, так что без дела они никогда не сидят, шныряют то тут то там, днем стайкой даже в Гарлеме негритянском бывают, ну и записки, куда же без них, хоть мы и все чаще и чаще пользуемся телефонами, но все самые важные вещи им не доверяем, работаем по старинке: шифруя короткие записки или говоря главные вещи только при личной встречи. Манхеттан здоровый остров, сверху вниз по прямой свыше пятидесяти километров, по этому часть наших сорванцов, из тех кто почти взрослые и могут постоять за себя в случае чего, гоняют на специально купленных для этих целей велосипедах, многих шпанюков до нужных кварталов подвозят наши люди из компании грузоперевозок, некоторым давали деньги на метро и конку, но не баловали, считалось что если может за раз пробежать семь миль в один конец, пусть бежит, здоровее будет...
А я тем временем учился...
В первый свой день учебы, теоретически уже отстав от одноклассников где то на месяц, ведь мы не планировали что я всерьез буду посещать школу, переиграли в самый последний момент и то лишь по твердому настоянию Сэма, я явился к директору "школы Тиффани" на собеседование. Говорил он со мной не долго, сразу вспомнив меня как даровитого малого, и быстро заполнив все необходимые бумаги отправил меня в классы, где я должен был каждому из учителей, предметы которых я буду изучать, передавать свою копию моего назначения к ним на обучение. Первым уроком была история соединенных штатов. Вел ее уже старенький мужичок, в такой же старой как и он сам выцветшей кавалерийской куртке, пустой левый рукав которой был заправлен за пояс и как бы намекал нам, что этот дядька в современной истории штатов лично принимал участие. Вручив ему свои бумаги, подтверждающие мое право на обучение (не боись все оплачено) я окинул взглядом свой класс, с которым мне предстояло учиться, оценивая его. Помещение класса было рассчитано человек на сорок, большое, светлое, просторное, занято было чуть меньше половины мест, одни мальчики, ну да, у нас же тут раздельное обучение, для девочек построен отдельный корпус, огражденный к тому же и отдельным высоким проволочным забором помимо общего деревянного вокруг всей школы. Вглядываюсь в лица, в основном высокомерные спесивые рожи пацанов тринадцати-четырнадцати лет, есть пара ребят старше меня всего на год и лишь один пацан моего возраста, тоже надо полагать вундеркинд как и я, видно что зашуган, сидит в дальнем углу обособленно ото всех, но тоже старается на лице держать маску высокомерия как и его старшие товарищи, если бы не испуганный взгляд, получалось бы у него очень даже на уровне, но глаза пока выдают.
- Молодые люди, позвольте вам представить нового ученика, Томаса О`Брайена, отпрыска пусть не столь древнего и известного рода (сразу несколько скривившихся в презрении рож) как ваши, но своим знанием и образованностью, а главное и скорее всего единственное - финансами, могущим позволить себе образование в нашей школе, наверное (почти все, кроме одного парня, надо полагать тоже не благородного, излучают таки презрение: выскочка, торгаш, дворняга, читаю я в их взглядах). Пожалуйста Томас, выбирай любое свободное место и садись, - поворачивается ко мне учитель и делает приглашающий жест своей единственной рукой, склоняясь в шутливом полупоклоне, в котором сквозит неприкрытая насмешка надо мной (достаточно громкие смешки в зале тому подтверждение - издевается гад). Как же - школа Тиффани, отпрыски лучших семейств, где даже сын губернатора штата совсем не самый родовитый и тут - какой-то ирландский О`Брайен, даже не из собственного клана, а лишь как побочная ветвь клана МакЛинчей (именно об этом гласили мои бумаги по крайней мере, сам то я знал, что даже к побочной ветви МакЛинчей не отношусь, это просто бездетный Сэм хочет что б я был его сыном, пусть и незаконным, но хотя бы по бумагам).
- Спасибо сэр, есть правда одно но, вернее два. Первое, представив меня классу вы забыли представиться мне сами. Мне все время называть вас сэр или просто мистер? Своей прислуге я говорю обычно "эй бой" так же не утруждая себя запомнить их имена и не требуя мне представиться, пусть знают свое место, безумно рад, что вы знаете свое (скривился то как и покраснел, а что? Я воспользовавшись его промашкой и оскорбительным для меня представлением классу сравнил его в отместку с ниггерами, пусть знает что я тоже не лыком шит, и вообще я не "шит" если что). Второе, почему вы предлагает мне занять в классе не подобающее мне место, а только лишь свободное? Лично я считаю, что как лучший ученик этого класса (гул и тихий ропот, некоторые ученики от нахлынувших на них эмоций даже ногами по полу стали стучать), я вправе сам выбрать достойное меня место в классе - игнорируя все, подхожу к первой парте, той что примыкает к учительскому столу, медленно, старательно рисуясь и играя на публику, достаю чековую книжку и ручку "паркер", не ту дорогую, за два доллара, а специально для школы купленную, за семнадцать долларов: с золотым пером, корпусом из серебра со вставками золота, отчего она оказалась прилично таки тяжела, и украшенна в верхней части вензелем клана МакЛинчей с моей личной монограммой, на разработку которой я отдельно, не считая цены ручки, отдал еще шесть долларов артели художников, подрабатывающих такого рода кустарщиной. Глядя на сидящего за партой жиртреста лет пятнадцати (это в двадцать первом веке чем жирнее ребенок тем дешевле и не качественней он питается, в начале века двадцатого пока что все наоборот - жирность и упитанность главные признаки богатства и знатности) я сказал, сделав вид что начинаю заполнять чек. - Пятьсот долларов вам, молодой человек, что бы вы освободили мое место и впредь никогда больше до конца обучения его не занимали. Ваше слово?
Толстяк озирался по сторонам, он явно был в такой ситуации впервые, он бросал растерянные взгляды на троих схожих с ним комплекцией пацанов его возраста (кореша, и тоже спесивая знать, подмечаю тем временем я), потом на учителя, который как рыба молча разевал рот, тупо наблюдая за происходящим и ни во что не вмешиваясь, потом натыкался взглядом на меня, на мою лучезарную улыбку и ледяной холодности взгляд, и не знал что делать: "Соглашаться на деньги, встать и пересесть? Так это ж признать наглеца даже не равным, нет, выше себя. Боже, пятьсот долларов, папа на день рождения подарил всего двадцать, а тут целых пятьсот и за что? Просто признать этого мелкого выскочку "лучшим учеником"? Но ведь он никто, а я из рода Галифаксов, пусть и побочная и самая захудалая ветвь рода, которую не все даже признают в Европе, но тут то в штатах знатнее нас только принцы, в честь нас даже город назван, а этот ирландский мальчишка на принца не тянет, и мне признать себя ниже его? Да никогда. И деньги его мне не нужны. Черт, пятьсот долларов, это же целое состояние, откуда оно у него?"
Сказать слово "нет" у него так и не получилось, рот его не слушался, но сил на отрицательное мотание головой хватило все же.
- Окей, - сказал ничуть не расстроенный отказом я, точнее наоборот обрадованный но не подавал виду, денег мне было жалко и если бы блеф не удался я бы долго и часто себя корил бы за это глупое расточительство. Не спеша убрал ручку, чековую книжку, а потом также не спеша оттянул борт форменного пиджака левой рукой и, достав револьвер из наплечной кобуры соответственно правой, приставил его, нет не ко лбу, и не к переносице, строго к глазу жертвы, в дюйме-двух от него, что бы жирняк мог заглянуть вглубь ствола и его живое воображение помогало мне, рисуя у того в мозгу страшные картины, что может натворить с его хрупким телом пуля, выпущенная в упор, да еще и в глаз. (Не веришь читатель в действенность сего метода? Иди в тир и попроси любого человека приставить к твоему глазу заряженный шариком или пулькой спортивный пистолет на расстояние три-пять сантиметров от глаза. Смотри в глубь ствола. На сколько секунд тебя хватит? А ведь из воздушки человека не убить, в отличии от .22 калибра и в тире по сути тебе ничего не угрожает, это ж просто эксперимент, а у меня тут нешуточная борьба за лидерство в классе, считай сама жизнь на кону. А вообще я понимаю всю бредовость ситуации, но пусть будет эта сцена, а то мало динамики в книге да и ГГ пора уже становиться крутым суперменом). - Раз не нужны мои деньги, могу предложить немного свинца.
- Э-э-э, а-а, у...
- Считаю до десяти и клянусь Святым Патриком я нажму курок, - резко выкрикнул я, после чего направил ствол вверх, в потолок, и быстро сказал - Десять. - И тут же произвел выстрел, который не смотря на небольшой в общем-то калибр в закрытом помещении раздался как... как выстрел и раздался, некоторые ученики в классе испортили воздух, один даже упал в обморок, но ему быстро помогли подняться откачав ударами по щекам одноклассники, близко к обмороку был и толстяк, все еще не хотевший уступать мне мое место за лучшей партой класса, партой негласного лидера так сказать. Пришлось продолжать мой начавший затягиваться блеф, уже не выглядя так удачно как мне казалось в начале. Пока ствол после выстрела еще не остыл, я резким движением руки чуть ли не ткнул тому в рожу, пусть чувствует жар, пусть вдыхает кислый пороховой дым и понимает, что шутки кончались, не успев начаться. Подкорректировал руку, что бы ствол опять смотрел в глаз моего визави - Я снова начну считать до десяти, но второй раз, бог мне свидетель, руку не уберу! Шесть! Семь! Во...
Свалившись со стула славный жирный потомок древнего рода на карачках судорожно схватил свой портфель, писчие принадлежности и освободил таки мне место за партой, убравшись куда то в противоположный конец класса. Я аккуратно снял с боевого взвода курок револьвера, спрятал тот в кобуру, застегнул форменный пиджак, сел за парту, достал из своего портфеля принадлежности для урока и сложив руки как подобает приличному ученику приготовился слушать учителя, который после моего выстрела спрятался под своим столом и теперь лишь испуганно выглядывал из-под него. Ой, сдается мне не по праву ты дядя куртку кавалериста носишь, совсем не по праву, чтобы старый вояка да выстрела из дамской пукалки испугался?
В гробовой тишине был слышен топот ног в коридоре и вот в класс ворвались два охранника и директор школы, обвели класс глазами, убедились что все в порядке, охранники сразу приняли расслабленные позы, а директор обратился к вылезшему из-под стола учителю.
- Мистер Лоуренс, потрудитесь объяснить, что здесь черт побери произошло, нам показалось что прозвучал выстрел.
- Сэр, новенький...
- О`Брайн?
Встаю со стула и говорю, как можно убедительней и спокойней - Сэр, мистер Лоуренс имел неосторожность намекнуть что Соединенным Штатам независимость принесли исключительно лорды, сэры и пэры, а простой народ им только мешал в этом, на что я взял смелость экспериментальным путем доказать ошибочность такого мышления, и не у кого то, а у учителя истории! И путем практического применения оружия, - тут я жестом указал в полок в котором зияла маленькая аккуратная дырочка, ну да .22 калибр, удивительно что вообще пуля пробила потолочные доски - убедил мистера учителя да и весь класс за одно (Обвожу взглядом класс, все глазки прячут, никто не рискнул смотреть мне в глаза), что основной силой благодаря которой наши Соединенные Штаты получили независимость являлись представители всех сословий, а аристократия только лишь, и то не вся, примазалась к возглавившим борьбу за независимость нашей страны крупным землевладельцам и представителям бизнеса. И если копнуть чуть глубже (тут я немного повысил голос) то выясним, что в основном только среди аристократии были предатели, предавшие интересы американского народа и пошедшие на услужение английской короне, из-за чего собственно борьба за независимость затянулась по времени на несколько лет и принесла нашему американскому народу так много жертв. По этому намекать что я не так родовит, что бы обучаться в школе страны за которую мои предки проливали кровь в полках самого Джорджа Вашингтона, мой предок Патрик О`Брайн командовал взводом в сражении на Гарлемских высотах прикрывая отход Вашингтона на юг (самозабвенно вру я, по тому как в своем времени про это сражение смотрел историческую ленту и точно знаю, что проверить мои слова они не смогут, в архивах даже не всех лейтенантов сохранились имена, а взводами тогда командовали и вовсе сержанты) никому не позволю, тем более ряженому, что прячется под стол при звуке выстрела из дамского револьвера, но по какой то причине облачен в верхнюю часть мундира кавалерии Соединенных Штатов, бросая тем самым тень на нашу славную храбрую кавалерию.
- Браво Томас, браво, не знал, что в столь юном возрасте вы уже и отменный комедиант - директор даже обозначил хлопки руками, а потом решительно протянул руку ко мне открытой ладонью - Лично ставлю вам высший бал по знаниям истории страны, но теперь потрудитесь сдать мне свое оружие, до окончания занятий оно будет храниться у меня в кабинете и впредь вы не будете посещать уроки вооруженным.
- Но сэр, вторая поправка...
- Я знаю, что гласит вторая поправка к конституции, - жестким, стальным голосом перебивает меня директор, - Оружие! Иначе вы немедленно покинете стены нашей школы и никогда больше сюда не вернетесь.
Я вздохнул, расстегнул пиджак, извлек из кобуры револьвер, взял его за ствол и рукоятью вперед передал директору, сделавшему три шага ко мне, охранники стояли не шелохнувшись у входа в класс, один правда держал правую руку в подозрительно просторном кармане куртки, другой меланхолично жевал табачную жвачку и никак вообще не реагировал на внешние раздражители, я даже не поручился бы, а слышал ли он вообще о чем мы тут ведем речь? Так он выглядел поглощенным процессом пережевывания табака.
- Отлично, - сказал директор взвешивая мой пистолет в руке и убирая его в карман своего пиджака - Томас, потрудитесь завтра, не позднее полудня, внести в кассу школы четыре доллара, они пойдут на оплату ремонта потолка, испорченного вами.
Заменить доску и побелить ее, это максимум сорок центов, в десятикратном размере наказывает меня, но спорить я не стал - сам понимаю что глупостей натворил дурак, по-понтоваться немного решил, хорошо, что видать без серьезных последствий, все таки с Нилом мы ему ну очень много заплатили за мое обучение, по этому просто молча согласно кивнул. В классе раздались первые робкие перешептывания, я их понимал, ну да, что мне эти четыре доллара если я просто за уступку мне места десять минут назад предлагал пятьсот. А где-то внутри носилась озорная мысль - а все таки здорово я тут жути нагнал, зуб даю не закончится еще уроки, а у меня уже будет человек пять желающих стать моим лучшим другом, правда и как минимум четверо будут отныне считать меня злейшим врагом, но ничего, переживу.
Директор тем временем жестам указал охране выметаться, сам уже почти вышел из класса, но потом сделал шаг назад и полуобернувшись сказал - И еще, Томас, вы пришли сюда за знаниями, будьте любезны их получать, я лично запрещаю вам обсуждать и в слух озвучивать ваши выводы, касаемо персонала школы и их личностных качеств, - после чего бросил презрительный взгляд на историка и вышел, прикрыв за собой дверь.
Я сел на свое место, не дожидаясь разрешения мистера Лоуренса. За моей спиной ученики шептались, не громко, а учитель истории смотрел на меня разъяренным взглядом, ага как же, сначала с негром его сравнил, теперь усомнился в его храбрости, и что он тут пустым рукавом машет перед моим носом? Знаем плавали, видел я таких в моем времени "героев афгана", когда алкаш, от татуировок зоновских синий, зимой руки-ноги отморозив спьяну на себя комок напялит и строит брошенного на произвол судьбы ветерана. Так что смотри-смотри, гневайся, дурачок, думает меня взглядом напугать, ну-ну, думаешь почему я так безропотно смит&вессон отдал директору? Да потому, что в другой, хитро скрытой кобуре у меня настоящий ствол, пусть на два патрона всего, за то самых убойных. В слух то я конечно ничего говорить не стал, просто играл в гляделки с учителем. Он не выдержал первым, отвел взгляд. Не мудрено, я то чуть ли не с детства знаю, что если хочешь что б противнику казалось что ты его взглядом буравишь, надо смотреть не прямо в глаза, а в точку на переносице, строго по середине. Так вам гипноз даже не страшен, и оппонент ваш себя неуютно чувствует, ну если он конечно не знает про этот способ и тоже вам переносицу взглядом не буравит в этом случае играть в гляделки можно часами, пока не надоест.
Учитель что то начал бубнить по теме урока отойдя от меня к доске и выводить на ней мелом какие-то даты , но как я понял урок был сорван окончательно, ученики уже чуть ли не в полный голос обсуждали произошедшее в целом и мою персону в частности, мистер Лоуренс неубедительно, даже не оборачиваясь к классу, дрожащим от обиды голосом, призывал всех к порядку, а в это время в коридоре раздался звук колокольчика оповещающий всех об окончании урока...