Сколько Увалар со спутниками прошёл по колоссальным коридорам древних катакомб, было известно лишь богам. Но эти долгие походы уже не так сильно выматывали туманных людей. Голод и жажда теперь могли проявиться у них только на седьмой или десятый день. Но даже если бы они всё-таки проявились, то померкли бы на фоне тех эмоций, что теперь захлёстывали воинов Увалара.
Огромные стены, уходящие вверх настолько, что даже новые, видящие в темноте глаза не могли разглядеть потолка, давили на сознание, вызывая чувство крошечности и абсолютной беспомощности, а странное магическое поле, висевшее где-то там, во тьме, порой порождало страх такой силы, что группа могла остановиться в полном оцепенении, но Увалар с лёгкостью мог отогнать его от своих спутников, страх не мог пробраться в его ум и сердце и поэтому он стал для воинов не просто командиром, ведущим их по извилистым лабиринтам, нет, он стал для них своеобразной свечёй среди бесконечного мрака и огромных стенных плит.
Граф также мог вселять в сердца истинную надежду, без которой путники уже давно бы двинулись обратно, наплевав на спасение своего края и гордость.
Но всё же с каждым днём пути, с каждым часом, проведённым в этом месте, даже эта надежда потихоньку рушилась, заменяясь тёмными мыслями, среди которых отчетливее всех крутилась одна - сомнение.
Сомнение в Уваларе, в том, что он лишь сумасшедший, верящий в некое спасение их края от великого "Дара" . Но вскоре даже эта мысль бесследно пропала, а может и затаилась в самых тёмных уголках души, которую так же, как и тело, изменил туман.
А случилось это потому, что спустя дни пути, Увалар наконец привёл своих спутников к месту, где, по его мнению, должно было храниться то самое "Спасение".
Извилистый коридор, по которому шли путники, наконец кончился огромной комнатойт овальной формы и усеянной колоннами, такими же колоссальными, как и всё вокруг.
Эту комнату, как и катакомбы, время обошло стороной и от этого, всё её великолепие сохранилось во всей своей неповторимой красоте.
Огромные колоны, расписанные самыми причудливыми картинами, изображавшими неописуемых и пугающих созданий ночи, которых когда либо видел свет, образовывали три круга внутри этой комнаты.
По замыслу неведомого художника, расписавшего их, колоны должны были создать какой-то хитросплетённый сюжет, которого Увалар так и не понял. Он не понял его из-за того, что колоны уходили высоко-высоко вверх, туда, куда не могло проникнуть никакое зрение и поэтому часть истории просто напросто ускользала от взора.
Но всё же это зрелище, казалось, поразило даже Увалара, который представлял себе то место, что ожидало их в конце катакомб. На самом деле , те образы которые граф рисовал себе в долгие часы пути, ни в какое сравнение не шли с тем, что он увидел своими глазами, и поэтому даже Увалар сейчас стоял, заворожённый таким зрелищем.
Но он смог в конце концов перебороть это сковывающее величие и красоту.
Мысли, о хранившемся где-то в этой комнате спасении, вновь стали главенствовать в его разуме и от этого Увалар, резко сорвавшись с места, зашагал в самый центр этого хранилища древности.
В центре, как он и ожидал, было углубление, в котором покоился огромный сундук, отделанный золотом. На его крышке был точно такой же орнамент, что Увалар видел на воротах и это означало, что именно в нём и хранилось то самое спасение.
Именно для транспортировки этого сундука на поверхность Увалару потребовалось сопровождение, но даже такое лёгкое дело, которое могли провернуть и обычные крестьяне, Увалар сумел обратить себе на пользу. "Теперь, когда я выйду из этих катакомб, у меня в союзе будут самые могущественные люди будущего, которые помогут мне возродить мою некогда могучую империю." Думал граф, отдавая чёткие приказы по поднятию и погрузке сундука на специальные носилки , которые группа всё это время несла с собой.
Эта мысль часто ещё посещала Увалара, когда он выводил на поверхность десятерых своих спутников, легко идущих позади него и несших на своих плечах огромный золочённый сундук, слабо освещающий древние стены его бывшего хранилища.