Джун вернулся домой на рассвете, когда роботы-уборщики уже закончили намывать тротуары второго яруса. Только на площади Часов одинокий техник в оранжевой спецовке еще наблюдал за тем, как отскребают последние граффити. Пожалуй, это был единственный час в городе, когда становилось тихо, когда ночная жизнь уже закончилась, а дневная только-только начиналась.
Подъем в лифте на пятидесятый этаж был достаточно долог, чтобы успеть рассмотреть в зеркале отросшую за четыре дня щетину, синяки под глазами, ссадину на левой скуле и старый толстый шрам через всю правую щеку - его нормальный рабочий вид, когда требовалось сидеть ночь напролет за игорным столом в заведении поплоше.
Для обычной жизни и офиса шрам, как и возможные ссадины, легко замазывался тональником - спасибо науке за достижения в области косметики, - синяки проходили, стоило пару ночей нормально выспаться, а щетина удалялась кремом-депилятором.
Свое "официальное" кукольное лицо Джун не любил, но не мог не признать, что оно позволяло получить гораздо больше льгот и одолжений, чем он заслуживал.
В квартире шумел душ и пахло апельсинами. Джун вспомнил, что не только не позавтракал, но даже и не поужинал. Он сбросил куртку на пол - она была настолько грязна, что вешать ее в шкаф не хотелось, - стянул ботинки, поочередно наступив на пятки, и пошлепал в одних носках на кухню. Где-то там должна была оставаться пицца.
Барная стойка, обеденный стол и рабочая поверхность у плиты были девственно чисты. Джун заглянул в холодильник - и там пиццы тоже не оказалось. В животе буркнуло, Джун на всякий случай заглянул еще и в морозильник - ну а вдруг.
За спиной открылась дверь ванной.
- Где моя пицца? - рявкнул Джун, не оборачиваясь.
- Я ее выбросил, - растерянно ответил Хук.
- Какого черта! - Джун развернулся и бросил на него гневный взгляд. - Это был мой завтрак!
- Мистер Хан, она позеленела. - Надо было отдать должное Хуку, даже в половине седьмого утра в одном полотенце на бедрах он был предельно вежлив.
- От плесени еще никто не умер! - В трудные годы своего детства на улицах Владиполиса Джуну приходилось есть и не такое. - Вон у тебя сыр в холодильнике весь зеленый, сколько он там стоит, двадцать кредов за килограмм?
- Сыр не зеленый, он голубой, и это...
- Голубой - это я, а сыр зеленый! - Распахнув дверцу, Джун вытащил кусок наружу и ткнул им в сторону Хука. - Вот! И что я теперь жрать должен?
На лице у Хука появилось задумчивое выражение. За те пять дней, что прошли с момента въезда в квартиру, Джун уже понял, что новый сосед не просто сама вежливость, а вообще очень совестливый человек, так что манипулировать им не составляло труда.
- Эмм... бутерброд будете?
- С этим?! - Джун поднес сыр к носу и сморщился от запаха. - Фу, гадость какая.
Хук подошел к барной стойке и неуверенно поднял коробку с овсяными хлопьями.
- Я это не ем, - брезгливо скривился Джун.
Сосед его, судя по набору закупленных продуктов и кастрюлек, был из тех озабоченных правильным питанием чудиков, что готовили всякие органические штуки, но Джун к ним точно не относился.
Хук подвинул Джуна у холодильника. Взгляд его на мгновение задержался на коробке с круасанами, но тут же двинулся дальше - он уже усвоил, что Джун терпеть не может сладкого.
- Стейк?
Джун сделал вид, что задумался. Этот здоровенный кусок мяса понравился ему с первого взгляда, еще когда он искал пиццу.
- Пойдет, - кивнул он.
Хук вытащил стейк и полез в шкаф за сковородой, и тут, видимо, вспомнил, что он все еще в одном полотенце.
- Я сейчас переоденусь.
- Я не завтракал и не ужинал, - недовольно проинформировал его Джун.
- Я быстро.
- И не обедал, - соврал Джун.
Хук внимательно посмотрел на него - все-таки иногда полезно выглядеть побитым жизнью - и включил плиту.
Джун довольно уставился в его сердитую спину. С этого ракурса Хук был вполне ничего. Костюмы превращали его в тюфяка, но на самом деле он был просто широк в кости и весь покрыт мышцами. Пластами мышц, которые напоминали Джуну о геологических пластах, как на разрезе в музее науки. Хотя тонкий слой жирка наблюдался.
- Мясо по идее должно нагреться до комнатной температуры, прежде чем его жарить, - сказал Хук, все так же спиной к Джуну.
- Сойдет, я не привередливый, - отмахнулся он, втягивая носом приятный запах.
- Салат?
- Не надо.
- Хлеб?
- Давай.
На стойку перед Джуном опустилась тарелка с мясом и хлебом.
- Прошу, мистер Хан.
Потом - вилка с ножом и салфетка.
- Приятного аппетита, мистер Хан.
Вежливо-то как. Джун понял, что переборщил.
- Спасибо, Хук, - сказал он, попытавшись сделать вид, что действительно благодарен.
Сосед ничего не ответил - удалился в свою комнату.
Он появился в гостиной вновь минут через пятнадцать, в белой рубашке с запонками, черных блестящих туфлях и в очередном костюме, когда Джун доедал стейк.
- Вкусно! - сообщил ему Джун с набитым ртом. - Ты куда так вырядился?
Хук вытащил из соковыжималки кувшин - апельсинами запахло еще сильнее - и налил сок в два стакана.
- На работу. Меня переводят в новую группу.
- В какую? - полюбопытствовал Джун.
- Насколько мне известно, это засекреченная информация.
Не больно-то и хотелось.
- Хочешь произвести впечатление на новое начальство?
Хук в несколько глотков осушил стакан.
- Просто хочу хорошо выглядеть.
- С этим тебе только хирург поможет, - фыркнул Джун ему в спину.
Сосед никак не отреагировал.
Тихо закрылась входная дверь.
Джуну почему-то стало стыдно за последнюю сказанную фразу. Может потому, что стейк оказался действительно вкусным. "Наверное что-то есть во всей этой органической хне", - отстраненно подумал Джун, собирая хлебом последние капли мясного сока с тарелки.
Приняв душ и пару часов поспав, Джун пешком дошел до офиса - квартира, с какой стороны ни посмотри, была выше всяких похвал. Выглядел он не особо презентабельно, пришлось воспользоваться задней дверью.
Дверной проем в помещение их группы перекрывала широкая спина Удо Шуле. Джун попытался рассмотреть, что происходит внутри, через его плечо, но взгляд уперся в изумрудно-зеленые кудряшки Мишеля Карно.
- Что там? - Джун двинул Шуле кулаком под ребра.
Тот обернулся.
- Новенький, - процедил он, не разжимая зубов - ничего личного, просто обычная манера Удо разговаривать. - Бухгалтер типа.
У Джуна зародилось подозрение.
- Как он?
- Главное в темноте с ним не столкнуться, - прошептал Шуле.
- Угу, - также шепотом добавил Мишель. - Посадить его на допросы - от одного вида народ расколется.
Ну точно.
- Дайте пройти. - Джун протиснулся между ними.
Рядом с начальником группы, специальным агентом Хельгой Айхгорн, стоял Хук. Они, в общем-то, даже неплохо смотрелись вместе, подумалось Джуну, вырядившийся Хук и длинная и худая Айхгорн в ее вечном брючном костюме цвета шоколада, почти сливавшемся с ее кожей.
- Детективы Лесли О'Малли и Макс Петровски из убойного отдела полиции Трейдпорта. - Похоже, Айхгорн только начала представление команды. - Агент Сугияма Иори - торговля оружием, агент Саймон Сикорски - наркотики, агенты Удо Шуле, Мишель Карно и Хан Джун Су - борьба с организованной преступностью.
- Рад познакомиться, - Хук четко по-военному кивнул.
Точно, Джун вспомнил, что в его файле значилось три года в армии, правда подробности раскопать не удалось.
По опыту Джуна, каждый сотрудник МБР, меняющий отдел, начинал первый день с подробного знакомства с новыми коллегами, однако Хук, едва закончились представления, засел за работу, отгородившись звуконепроницаемым полем. Расшифровывая сделанные за последние четыре дня записи, Джун несколько раз бросал взгляд в его сторону - тот не отрывался от трех мониторов, время от времени надевая на нос тонкую стальную оправу АИМа.
- Ну что там? - Мишель присел на край его стола, закинув ногу на ногу.
- Расшифровываю, - буркнул Джун, старательно игнорируя его ярко-красные туфли на шпильках, странным образом не сочетающиеся с классическими серыми мужскими брюками.
- Когда встреча будет? - Мишель переложил ноги.
- Откуда мне знать? Расшифрую - скажу! Освободи стол! - Спихнув Мишеля, Джун схватил половину стопки распечаток и положил их на освободившееся место. - Как закончу, отправлю тебе запись. Вали работай!
- Он ждет, что ты заметишь его туфли, - развернулся к Джуну сидевший спина к спине с ним Шуле.
Джун фыркнул.
- Сорок пятый размер и шпилька - вещи несовместимые.
Лицо Мишеля обиженно вытянулось, он развернулся и, стуча каблуками, обиженно удалился за свой монитор.
- Хотите свести с ума гермафродита - подсуньте ему гея, - покачал головой Шуле ему вслед.
Джун поморщился, но ничего не сказал. Шуле был его контактом все те четыре года, что он проработал под прикрытием в Янь Гуиби, и был одним из немногих людей, кому Джун доверял и многое прощал. С Мишелем Джун столкнулся позже, когда тот и Шуле вытаскивали Джуна, раненого и измотанного двумя неделями погони, из трущоб Мирганды. Джун был благодарен за спасение, всего лишь благодарен, да и сил не было огрызаться и выстраивать стену - Мишель, который, похоже, влюбился с первого взгляда, принял это за намек на надежду, которую не потерял до сих пор.
Оборвав поток воспоминаний - все равно ничего уже не исправить, - Джун вернулся к работе. Записанный разговор между торговцами оружием Ким Сен Аном и Анитой Чжой, которых МБР подозревала в связи с семьей Ли, велся на дикой смеси диалектов, да и собеседники не отличались классическим произношением и хорошей дикцией. АИ расшифровывал, что мог, непонятые слова в тексте заменялись зелеными прямоугольниками. Когда они только начинали слежку и запись разговоров, практически весь монитор был зеленым, сейчас, спустя почти месяц, непонятых слов было одно-два на предложение.
Джун ткнул пальцем в очередной прямоугольник - АИ проиграл запись. Еще раз.
- Красное небо, - сказал Джун, - слэш Рассвет слэш Закат. - Сложность еще заключалась в том, что два слова вместе могли обозначать нечто третье.
В углу монитора замелькало сообщение. "Готово уже? М." Оставив сообщение без ответа, Джун перешел к следующему прямоугольнику. "Мирадо", - проиграл запись АИ. Джун нахмурился и снова ткнул пальцем в монитор. "Мирадо", - повторилось в наушниках. Что за хрень это "мирадо"? Он посмотрел на текст. "Сейчас мирадо. Потом два". Ну конечно!
- Миллиард, - ткнул Джун на загадочное слово.
Судя по всему, в этом загадочном Рассвете или Закате готовилась большая сделка. Знать бы, где это. Он продолжил разбирать запись, в надежде найти указание на дату или место поточнее.
Каждые два часа Мишель присылал сообщение с вопросом: "Ну когда?" Джун игнорировал их до самого вечера, пока не разобрал все непонятные места. Он сохранил файл и велел АИМу отправить запись Карно и Шуле с копией на Айхгорн.
Стук каблуков Мишеля был слышен даже сквозь наушники. Джун бросил взгляд в угол экрана. "Ваше письмо отправлено".
- Джун...
- Ушло уже! - Джун сдернул наушники и обернулся, чтобы увидеть, как на глаза Мишеля наворачиваются слезы.
- Я уже ушло... - едва проговорил он дрожащими губами.
Черт... Джун понял, как это должно было прозвучать для гермафродита.
- Письмо ушло, придурок! - крикнул он вслед Мишелю, но тот уже вышел за пределы изолирующего поля.
Черт! Джун часто специально обижал людей, но сейчас-то вышло ненамеренно. Он подумал, не написать ли сообщение с объяснением. Даже открыл мессенджер. Несколько минут смотрел на пустой экран, пытаясь придумать, как бы извиниться, но в итоге решил, что не стоит.
Лето закончилось, и в Трейдпорте полили дожди. Джуна всегда удивляло, что, в отличие от Мирганды, тут даже осенью было чисто. Вода заливала мостовые, и разноцветные огни: от машин, флаеров, светофоров - превращали их в сверкающую мозаику. Роботов-уборщиков выпускали несколько раз в день собирать опадающие листья, и Джуну было даже несколько жаль - ему нравились желтые и красные пятна на зеленой траве, нравился запах увядания и то, как высохшие листья хрустят под ногами.
С соседом они, вопреки всем стараниям Джуна, ужились.
Он еще раз пробовал провернуть трюк с пиццей, оставив половину на барной стойке, когда в следующий раз ушел записывать разговоры на все выходные. Но, вернувшись утром в понедельник, обнаружил поджидающую его тарелку с дымящимся бараньим рагу и записку "Приятного аппетита. Дж. Х." Постепенно завтраки по понедельникам стали привычкой.
Джун пробовал разбрасывать по квартире свою "рабочую" одежду, грязную, пропахшую марихуаной, мочой и пищевыми отходами, ожидая, что Хук или возмутится, или - раз уж он такой добрый - постирает. Но одним прекрасным днем обнаружил эту одежду аккуратно упакованной в герметичный мешок.
Хук обладал способностью засыпать под громко орущий Галанет. А когда Джун однажды заявил, что собирается спать и ему нужна тишина, тот просто достал наушники, словно ждал от него такого хода. В другой раз Джун сказал посреди футбольного матча, что хочет посмотреть передачу про традиционные искусства Старой Земли, Хук спокойно отдал ему пульт. Джун выдержал десять минут - футбол был, естественно, интереснее - и отдал пульт обратно, сделав вид, что увидел то, что собирался. Хук невозмутимо переключил на футбол, никак не прокомментировав его действия.
Джун раскладывал на видных местах порножурналы для геев, забил весь шкафчик в ванной косметикой, даже закапал кремом для депиляции весь пол, только чтобы обнаружить, что робот уже настроен на ежедневную очистку канализации от волос и пола от липких продуктов, вплоть до воска.
На всевозможные гейские подначки Хук не реагировал никак. Максимум - недоуменно пожимал плечами.
Почувствовав себя ребенком, чьи возможные капризы и трюки уже предусмотрены взрослым, Джун сдался. В конце концов, настраивал он людей против себя для того, чтобы они оставили его в покое, а Хук и так его не трогал.
Хук вообще был довольно замкнут. Ни с кем из группы вне работы он не общался - приходя в офис, сразу садился за свой компьютер, обедал либо с высокой блондинкой из отдела внутренних дел, либо выходил наружу. Джуну даже было интересно, один или с кем-нибудь, хотя в плане женщин Хук был безнадежен: он либо пугал их своей внешностью, либо широтой жеста при первом же знакомстве. Например, миз Лерош, нашедшая Джуну квартиру, считала Хука чем-то средним между маньяком и мафиози - Хук умудрился подарить ей букет из двадцати одной розы, едва заявившись в риэлтерскую фирму миз Лерош.
Дело семьи Ли шло ни шатко, ни валко: О'Малли и Петровски пасли Кима и Чжой, Сугияма и Сикорски отрабатывали свои линии, Хук копался в финансовых потоках. Сам Джун записывал разговоры. Каждую пятницу он уходил в одно из игорных заведений в корейском квартале и проводил сутки за столом с костями или картами, пока спрятанное в его коммуникаторе устройство считывало звуковые колебания со стены внутренних кабинетов - Джуну пришлось заучить наизусть архитектурные планы почти десятка зданий. Будние дни уходили на расшифровку текстов. А потом Шуле и Карно пытались выудить из них что-нибудь полезное.
В этот понедельник на завтрак было тушеное мясо с баклажанами и острым перцем, ничуть не пострадавшее от того, что Джун съел его холодным, проснувшись в половине первого после особо длинной ночи. По пути в офис Джун решил срезать через дворы - если бы, вернувшись с обеда, Айхгорн не обнаружила его за столом, наверняка его бы ждал выговор - и невольно остановился у детской площадки, настолько иной оказалась тут жизнь по сравнению с той, которую он наблюдал ночью: матери и отцы с колясками, беззаботно играющие дети... Джун, выросший на улице, не то чтобы завидовал, но ему хотелось бы, чтобы у него была вторая жизнь, в которой бы досталось беззаботное детство.
Здесь, во дворе, было мирно. Красиво и аккуратно, если не считать нескольких строительных блоков, лежащих перед одним из подъездов.
Мимо Джуна с воплем пронесся мальчишка лет семи.
- Деннис! Деннис! Стой!
Джуна едва не сбило коляской - за мальчишкой бежала женщина, очевидно мама или няня, пытаясь удержать в руках большой бумажный пакет. Мальчишка добежал до подъезда, ловко обогнув строительные блоки, и, подпрыгнув, приложил ладошку к замку.
- Деннис, не смей заходить один в лифт!
Добежав до блоков, женщина проскочила между ними, но тут же обернулась - расстояние было слишком узким, чтобы коляска проехала между ними самостоятельно, - и пакет вырвался у нее из рук. На брусчатку посыпались апельсины. Долю секунды поколебавшись, женщина протащила коляску и помчалась в подъезд, где уже скрылся мальчик.
Джун усмехнулся. Ему бы такие проблемы. Он собирался уже продолжить свой путь, как рядом с апельсинами появился Хук с куском бутерброда в руке. Запихнув бутерброд в рот, Хук присел на корточки и принялся собирать апельсины в пакет. "Отличный метод познакомиться", - подумал Джун, но Хук, закончив, просто поставил пакет у двери и удалился.
Джун покачал головой: нельзя быть настолько бескорыстным.
- На каждую тысячу добровольных пожертвований законодательно разрешено использовать сто пятьдесят кредов из личных средств. На прошлую предвыборную кампанию сенатору Ли удалось собрать два миллиона триста одну тысячу четыреста пятьдесят кредов. При этом из личных средств он потратил триста сорок девять тысяч кредов, - Хук нарисовал числа маркером. - Таким образом, получаем нарушение...
- Это мелочи, Джейсон, - оборвала его Айхгорн, считавшая не хуже АИ.
- Это мелочи, - согласился с ней Хук, - но эти мелочи дают нам возможность покопаться в пожертвованиях Ли, не вызывая подозрений. - Он подчеркнул первую сумму. - Два самых крупных спонсора Ли - Бристон Ллойд и Брайан Каллахер. - Он записал имена под цифрой.
- Ли лоббирует добычу иррилия на астероидах Стансы для Ллойда и закон о продаже шестидесятипроцентного алкоголя для Каллахера. - Сугияма заинтересованно подалась вперед, очевидно заинтересованная тем, куда клонит Хук.
- Верно, - кивнул тот, зачеркнул Ллойда и подчеркнул Каллахера. - В связи с мораторием последних двух лет, Каллахер показывает падение прибылей, однако дает Ли полмиллиона на кампанию. Эти деньги имеют один источник, группу развлекательных клубов: "Аврора", "Чайнатаун" и "Золотой дракон". Но как раз эти клубы должны были больше всего пострадать от моратория.
Джун, как всегда клевавший носом на понедельничных обсуждениях, вдруг почувствовал, как с него слетел сон. Что-то в словах Хука привлекло его внимание. Аврора! Красное небо слеш рассвет слеш закат - Аврора. За прошлый месяц О'Малли и Петровски дважды проследили Кимом и Чжой до этого клуба, но внутрь сунуться не рискнули. Джун едва не подскочил на стуле. Наверняка там что-то происходит.
Шуле толкнул его локтем в бок.
- Аврора, - прошептал ему Джун.
Шуле кивнул и тайком показал большой палец.
- Тебе придется сунуться туда.
- Как? Ким и Чжой меня видели как "игрока". "Аврора" слишком шикарное заведение.
- Ну оденешься получше, прическу поменяешь - не узнают, - наклонился с другой стороны Мишель.
- Эти - узнают, - фыркнул Джун, - у них глаз не хуже Паштских таможенников.
- А если Аюми? - предложил Шуле.
- Ни за что! - Перспектива снова изображать женщину не вызывала никакого восторга.
- А придется, - вкрадчивый голос Айхгорн вторгся в их разговор, и Джун обнаружил, что вся группа с интересом смотрит на них.
Черт!
К счастью, в расшифрованных записях не оказалось упоминаний "красного неба", и Джун, облегченно вздохнув, вернулся к рутине - по крайней мере неделю от него не потребуется влезать на каблуки и надевать парик.
Когда Хук сдвинул с места строительный блок, у Джуна буквально упала челюсть. Сколько они могли весить? Сто пятьдесят? Двести килограмм? Было видно, что Хуку приходится напрягаться, но Джун вообще не мог представить себе, чтобы один человек сумел с ними справиться. А Хук убрал с дорожки к подъезду сначала один, потом другой. После чего спокойно надел пиджак и пошел в офис.
Минут через десять из подъезда вышла женщина, та самая, которая неделю назад рассыпала апельсины. Увидев, что дорожка свободна, она прижала руки к груди и мечтательно улыбнулась. Похоже, это был даже не второй раз, когда Хук ей помог.
Продолжая улыбаться, женщина пошла вслед за коляской. Поравнявшись с Джуном, она стрельнула в него глазами, покраснела и отвела взгляд.
"Дура", - раздраженно подумал Джун. Впрочем, настроение у него было со вчерашнего дня хуже некуда - Ким и Чжой в четверг собирались в "Аврору". Сугияма, Мишель и даже Айхгорн вчера пришли посмотреть, как Джуну подбирают парик в отделе снабжения, и с того момента у Джуна звенело в ушах: "Ой, ты такой хорошенький!"
Дождь моросил с обеда, а вечером, когда Джун, с трудом отбившись от Мишеля, собрался за женской одеждой, полил всерьез. Пришлось заскочить в ближайшее кафе. Он стряхнул воду с плаща и бросил взгляд на меню над стойкой. Стоило выпить чего-нибудь горячего, иначе Аюми в четверг хрипела бы, как перепивший грузчик.
- Простите, ваши инициалы Д. Х.? - вдруг дернули его за рукав.
Джун машинально кивнул, оборачиваясь. Женщина, задавшая этот вопрос, показалась смутно знакомой, но он не смог сообразить, где ее видел.
- Позвольте угостить вас. - Женщина потащила его за локоть к своему столу.
- Эээ... - Джун несколько растерялся от ее настойчивости. Настолько беспардонно к нему еще не приставали. - С чего бы?
- Вы мне столько раз помогали, - женщина толкнула его на кресло, - что я просто обязана! Я была так рада, что вы согласились прийти!
- Согласился? - недоуменно переспросил Джун.
- Да! - радостно кивнула женщина и протянула ему салфетку.
На салфетке было написано "С большим удовольствием, Д.Х."
- Ой, да вы промокли! - Она всплеснула руками. - Я сейчас возьму вам латте с корицей и медом!
"Какая гадость", - подумал Джун и обернулся ей вслед. Он хотел крикнуть: "Не надо", но в этот момент женщина налетела на вошедшего Хука, и тут Джун сообразил, где ее видел.
Женщина с апельсинами, только не взмыленная, а хорошо накрашенная и в вечернем платье, а Д.Х. - это Джейсон Хук.
Черт побери!
Хук что-то сказал женщине, Джун не расслышал, та возмущенно уставилась на него. Чувствуя, что сейчас произойдет очередное поражение Хука на женском фронте, Джун решил подойти поближе.
- Понятия не имею, кто вы такой! - сердито сказала женщина Хуку.
- Но как же... - Тот протянул какую-то бумажку, должно быть, приглашение женщины встретиться.
- Это не вам. - Она вырвала из рук Хука записку.
- Но тут сказано "за вашу помощь"...
Джуну вдруг стало его жалко. И даже как-то обидно за него.
Женщина обернулась и, увидев Джуна совсем рядом, ткнула в него пальцем.
- Я приглашала его!
- Понятия не имею, почему вы так считаете, - холодно сказал Джун. - Я и пальцем ради вас не пошевелил. - Женщина удивленно приоткрыла рот. - Д.Х. - это он.
- Но... но... - Женщина посмотрела Хуку в лицо. - Если бы я знала, что вы выглядите так, я бы не стала вас приглашать! - выпалила она.
Глядя на окаменевшего Хука, Джун почувствовал, что закипает.
- Если вы считаете, что внешность важнее благородства, вы его не заслуживаете. Пойдем, Джейсон. - Джун взял Хука за локоть. - Не трать время на эту идиотку.
Он протащил несопротивляющегося Хука пару шагов и обернулся:
- Кстати, ваша внешность тоже оставляет желать лучшего.
На улице все так же лило. Джун поднял воротник, готовясь выйти под дождь, но тут Хук раскрыл над ним зонтик.
- Все женщины - дуры, - сказал, ни к кому особо не обращаясь, Джун.
"Каким бы дорогим ни был парик, голова под ним все равно чешется", - пришел к выводу Джун, а молнию на спине ввели в моду в этом сезоне люди, понятия не имеющие об анатомии. Он снова попытался дотянуться до язычка и снова потерпел неудачу.
Блядство!
И где только черти носят этого Хука, когда он нужен! А ну да, конечно, девочка из приемной, как ее, Оми, очередной объект заботы Хука, согласилась попить с ним кофе. Тьфу. Наверняка и с этой у Хука ничего не выйдет.
Джун переключился на макияж. С его лицом хватало тональника и парика, чтобы выглядеть женщиной, но в этом сезоне вечерний макияж должен быть ярким, и если Аюми хочет попасть в "Аврору", она должна будет соответствовать всем модным тенденциям.
Джун открыл журнал на фотографии Химико Солаж.
Розовые с красным тени, розовые румяна, так чтобы было видно в темноте ночного клуба.
Готово.
Чулки. Каблуки.
Джун повертелся перед зеркалом и несколько раз подпрыгнул, проверяя, как держатся накладки на бедрах и груди.
Хлопнула входная дверь.
Ну вот, он же говорил, что Хук вернется ни с чем.
Джун наклонился, чтобы подхватить сумочку - длинные волосы парика упали ему на глаза.
- Хук! Застегни мне молнию на платье! - крикнул он, старательно имитируя женский голос.
Убирая пряди с лица, Джун вышел в гостиную. Рядом с Хуком стояла миниатюрная брюнетка - та самая Оми - и переводила взгляд с Хука на него. При виде ее чуть глуповатого лица Джуна вдруг охватило раздражение.
- Застегни! - Подойдя к Хуку, Джун повернулся к нему спиной.
- Я на работу, - сказал он вслух и вышел за дверь, покачивая бедрами.
В "Аврору" его пустили без вопросов. Джун устроился на высокой табуретке, положив сумочку с подслушивающим прибором на стойку.
- Апельсиновый сок, будьте добры, - помахал он бармену.
Тот мгновенно принес заказ и спросил, поставив стакан перед Джуном:
- Леди не желает коктейль?
- Нет, спасибо, - чуть свысока улыбнувшись, отказался Джун: не столько потому что работал, сколько потому что его выносило буквально от глотка алкоголя.
Стакан успел опустеть наполовину к тому моменту, как Ким и Чжой показались в клубе. Цепким взглядом окинув зал, они направились... совсем не в ту сторону, которую вычислили Карно с Шуле.
Блядство!
Джун как можно незаметнее соскользнул с табурета и, лавируя в толпе, попытался представить себе, где должно находиться помещение для переговоров. План изображал в том конце здания несколько складских помещений.
Джун, как он надеялся, незаметно проскользнул в полутемный коридор, успев заметить дверь, за которой скрылась затянутая в черно-желтую футболку спина Кима. Джун прошел чуть дальше и прислонился к стене за косяком, понимая, что если его тут обнаружат, придется придумывать вескую причину для своего тут нахождения.
Он повернулся так, чтобы зажатая под мышкой сумочка оказалось повернута цветочком в сторону нужной двери. Считыватель колебаний был настроен на большее расстояние - пришлось немного повозиться, прежде чем вшитый в шов датчик завибрировал, уловив знакомые голоса.
Запись пошла.
Фух! Джун настороженно огляделся, но, похоже, по этому коридору особо не ходили.
Прошло пять минут, десять... Ноги, отвыкшие от каблуков, заныли.
Вдруг дверь открылась и в проеме показалась мускулистая рука.
- В таком случае, все отменяется, - произнес обладатель руки, и сердце Джуна ухнуло в пятки.
Он знал этот голос. И он знал эту руку - он отчетливо помнил, как она потрепала его по разодранной щеке. Ты пригрел змею на груди, босс Цзи. Надо бы тебе лучше следить, кого берешь. Надо же, такой милашка - и коп.
Моралес. Эрнандо Моралес. Торговец оружием.
Джун заледенел от страха. Моралес знает его в лицо. Более того, Моралес знает в лицо страхующих его Шуле и Карно. И это не тот человек, который поверит, что дамочка заблудилась в темном коридоре в поисках туалета.
Мысли бешено заметались в поисках правдоподобной отговорки.
- Я сказал свои условия. Не нравится - до свидания.
- Мы согласны.
Дверь снова закрылась. Джун почувствовал, как у него подгибаются колени. Уйти сейчас - пропустить момент сделки. Не уйти - возможно, не уйти совсем. Моралес просто пристрелит его без разговоров.
Думай, думай, думай. Что может делать женщина одна в коридоре?
Решение пришло вдруг. Плакать. Если красивая женщина плачет в темноте, никто не спросит ее, что она тут делает.
Вспомните самое трагичное событие в вашей жизни - учили на курсах актерского мастерства.
Эдди умирал долго и болезненно. Последнюю неделю его держали на опиатах. Только в последний день он попросил оставить его в сознании. Боль его была настолько невыносимой, что из-под закрытых век сами собой текли слезы. Джуна никто и никогда не любил так, как Эдди. Вернее Джуна никто не любил - хотели, да, желали обладать, видели в нем красивую игрушку. Но только Эдди заставил его закончить школу, Эдди подтолкнул его в университет, Эдди ругал его, мог дать подзатыльник - для Эдди он был человеком, а не телом.
Слезы потекли по лицу. Джун потер глаза, размазывая тушь. Вовремя - дверь снова открылась. Джун отвернулся к стене.
- Кто здесь? - раздался сзади голос Моралеса.
Джун всхлипнул и снова подумал об Эдди. Задрожал, изображая сдерживаемые рыдания.
- Эй. - На плечо легла тяжелая ладонь. - Ты чего? - Его грубо развернули.
- Он... он... он... - принялся заикаться между всхлипами Джун.
Моралес поднял его лицо за подбородок. Джуну только оставалось надеяться, что полутьма, размазанная тушь и прилипшие к мокрым щекам волосы не дадут его узнать.
- Кто обидел такую красавицу? - спросил Моралес почти мягко.
- Джей... Джей... сон. - Джун понятия не имел, почему использовал это имя.
- Хочешь, я его побью? - Моралес обнял его за плечи и повел в зал.
Джун замотал головой.
- Он... он большой...
- Что, больше меня?
Джун прикинул рост Хука и кивнул. Они дошли до барной стойки.
Черт! Если так пойдет, вечер Джун закончит у Моралеса в постели. Он обвел взглядом зал в поисках возможного выхода.
- Вот, держи, малышка. - В руки ему вложили бокал с коктейлем. Пришлось сделать глоток. Джуна передернуло одновременно от "малышки" и от маргариты: и то, и другое было невозможно приторным на его вкус.
От алкоголя сразу стало нехорошо. Джун поднял глаза на Моралеса - надо было как-то объяснить, что он не пьет спиртное - и тут с ужасом заметил Хука. Видимо, что-то отразилось у Джуна в глазах: Моралес обернулся и смерил Хука взглядом.
- Ты кто такой? - подозрительно прищурился он.
Хук только повел бровью:
- Это ты кто такой, и что ты делаешь с моей девушкой?
- Это он тебя обидел? - Моралес обернулся к Джуну.
Джун кивнул, совершенно не понимая, какого черта Хук тут делает. Хук был возможным выходом, однако если Джун вдруг начнет объяснять, что они поссорились, это будет выглядеть подозрительно.
Джун отставил коктейль и, пошатнувшись, поднялся со стула, во второй раз за вечер лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать.
И тут Хук его удивил. Словно в замедленной съемке Джун увидел, как тот становится на колено. Этот жест был не из этого времени - из старого кино, из исторической книги, из трагической пьесы.
- Прости меня, - сказал Хук, беря руку Джуна в свои ладони. - Прости меня, я был не прав.
Хук легко прикоснулся губами к его пальцам. Сердце Джуна совершило кульбит, и он почувствовал себя принцессой из сказки. Где-то на улице их должен ждать белый конь...
- Я люблю тебя, - проникновенно продолжил Хук, нежно глядя на Джуна снизу вверх. - Пожалуйста, прости меня.
Джун каким-то краем сознания понимал, что Хук играет, но сам вид его, стоящего на коленях и смотрящего так виновато и влюбленно...
- Джейсон... - прошептал Джун, слишком потрясенный, чтобы выговорить хоть что-нибудь более связное.