-- Нет, пока еще нет. Однако же прогресс феноменален! Вы говорите, её лечат русские врачи?
-- Нет, врачи швейцарские. Давос, клиника доктора Хиршбаума. Но некоторые из применяемых там препаратов - да, русские. В частности, вот тот, которым лечат девочку. Вы знаете о высоком госте, который...
-- Русский кронпринц? Да, разумеется. Громкий случай, доктору Хиршбауму очень повезло!
-- Так вот, для его лечения разрабатываются какие-то особые препараты, их испытания поручено провести тому же доктору Хиршбауму...
-- Вы хотите сказать, что на этом невинном ребенке испытывали какую-то русскую таблетку? Это бессовестно и...
-- Профессор, вы же сами ставили диагноз. Моя дочь не дожила бы до следующего Рождества... Если бы не эти "таблетки"!
Ноябрь 1896 года, Париж.
Янкель внимательно посмотрел на человека, предлагающего ему столь странный гешефт. Ничего не разглядел - могучие заросли густопсовой бороды цвета перца с солью надежно скрывали нижнюю часть лица, сросшиеся густые брови и зачесанные на лоб волосы - все остальное. Еще клиент носил модные зеркальные очки и длинный кожаный плащ, под которым виднелся толстый моряцкий свитер грубой вязки и магазинные серые брюки, заправленные в сапоги. Странная, в общем, фигура.
-- Значит, я должен выправить для вас патенты на этот, как вы его называете, "автомат"... Потом заказать изготовление партии автоматов там, где вы скажете. Потом продать патенты тому, кому вы скажете. Так?
-- Да, практически. Только сначала вы закажете автоматы в Эйбаре, фирме "Анитуа и Чарола", двести штук. Пока они будут их изготовлять, получите патенты. Потом передадите мне сто восемьдесят автоматов, остальные двадцать вместе с документами представите в Барселоне покупателю.
-- Покупатель вам уже известен?
-- Мосье Янкель, не надо меня недооценивать! Конечно, я знаю, кто с радостью выложит денежки за мой "Полонез"! Недавно в Барселоне швейцарским инженером Карлом Фогелем создана фирма "Испано-Сюиза", основной капитал - швейцарский, но вложились и несколько испанских грандов. Заводик, на котором они планируют производить велосипеды, мотоциклеты и автомобили, для производства автомата оборудован более чем хорошо...
-- Это не гарантирует их интереса к производству оружия, - Янкель лихорадочно просчитывал варианты, и они ему не очень-то нравились. Так выходит, что по окончании всего этого дельца посредник на контракте фигура совершенно лишняя. И на могилке у него напишут "Я слишком много знал". -- Вы уверены, мосье Огиньский?
-- Разумеется, уверен! - раздраженно отозвался бородач. -- Как только они увидят автомат в действии - ухватятся, как голодный за гуся! Ещё вам, кстати, потребуется наладить контакт в Германии, с неким Людвигом Лёве. Он владелец "Дойче Ваффен унд Муниционенфабрик", производите оружие и боеприпасы. У него закажете партию патронов, часть тоже передадите мне, часть потратите на испытаниях. Лёве скажете, что на эти патроны таки будет спрос, чтобы он производство не прекращал...
Сопровождавший объяснения жестикуляцией бородач, представившийся Рышардом Огиньским - имя и фамилия наверняка к реальности не имели никакого отношения - взмахнул рукой, плащ на мгновение распахнулся, мелькнула парная наплечная кобура с торчащими из подмышек могучими пистолетными рукоятями...
Янкель, работавший посредником в сфере, где репутация человека стоила очень дорого, а жизнь порой не стоила и гроша, внезапно понял, что убивать его никто не будет. Наоборот! Сделано всё, чтобы необходимости в его убийстве не возникало. Недаром же этот "Огиньский" заявился к нему в бороде, наклеенных бровях и парике, в одежде, которую в своем натуральном виде он не наденет никогда! Когда старого еврея спросят - а каков видом был этот самый поляк, для которого Янкель суетился по всей Европе... А спросят обязательно, и спрашивать будут люди, которым таки лучше бы предоставить какие-то ответы! То Янкель не сможет сказать ничего. Ну, борода. Ну, брови. Парик. Очки, плащ...
А вот про пистолеты необходимо будет промолчать!
-- Вы сказали, что у вас есть какие-то особые условия?
-- Таки да, есть. На всех автоматах, что будут сделаны в Эйбаре, должна быть только одна надпись, - и клиент, порывшись в кармане, протянул Янкелю кусок плотного картона, на котором черной тушью были каллиграфически выписаны три строчки:
Mikhail Oginskiy
POLONEZ cal.9x19
Patent brevette.
-- А эйбарские производители согласятся? - слегка усомнился Янкель. Только для вида - он-то эйбарцев знал, там вопросами законности не слишком интересовались. Страна басков, как и вся Испания, была слишком бедна.
-- Уверен в этом! И вы должны внести в контракт непременным условием, чтобы и на автоматах барселонского производства было написано то же самое.
-- Тогда, я думаю, нам надо будет брать патент и на наименование тоже. Чтобы продать все в комплексе, если вы понимаете, о чём я.
-- Мосье Янкель, вы вполне оправдываете свою репутацию!
Декабрь 1896 года, Лозанна.
Компания "Норд Остеррайх Кнайф энд Картриджез", филиал которой только что зарегистрировал в налоговом ведомстве швейцарского кантона ______ разговаривающий со странным, смешанным акцентом человек в роскошной русской шубе, пока что вообще никак не существовала. А предназначением её был выпуск трех вещей - карманных складных многофункциональных ножей, револьверов и патронов для них. Зачем понадобились такие сложности, человек, зарегистрировавший фирму и сейчас отправившийся снимать контору, из которой он уже завтра свяжется с представителями бельгийских, немецких и испанских мелких оружейных фирм, чтобы заказать у них партию револьверов революционно-нового типа, не имел никакого понятия.
Для него фраза "тяжелый армейский "Нокк"" не значила ровным счетом ничего.
Ну, будет он не многоствольным, а шестизарядным... Все равно - как звучит, а?
Январь 1897 года, Льеж.
Леон Наган откинулся в кресле, продолжая сверлить тяжелым взглядом лежащий на столе странный толстоствольный револьвер. Предложение русских было, вообще говоря, более чем щедрым. В обмен на часть акций предприятия - разрешение производить русский армейский "Наган М1895" с обтюрацией для свободной продажи, и лицензия на использование патента на интегрированный глушитель для револьвера. Именно для "Нагана", любой другой револьвер выдаст себя прорывом газов между рамкой и барабаном! Одно это сделает револьвер фаворитом рынка, а ведь у их с братом детища были и другие достоинства! Кроме базового трехлинейного, русские предлагали производить "Аспид" - Леон, как истинный протестант, читал Библию и мог оценить мрачный русский юмор - еще двух или трех калибров. Два боевых, девятимиллиметровый и "44-й" русский, 10,67 мм. И ещё 5,6-мм кругового воспламенения, как тренировочный и спортивный.
Заманчиво, черт побери!
И черт с ними, с акциями. Проданный русскому военному ведомству "со всеми потрохами" револьвер с обтюрацией газов был, похоже, их с братом "лебединой песней". Русские военные, потребовав при заключении договора передать им все права и отказаться от производства револьвера для кого бы то ни было, кроме их самих, похоже, точно знали, что делали. Видел он уже их новые револьверы, с откидывающимся в сторону барабаном, цельной рамкой и одновременным выбросом всех гильз. В таких можно применять самые мощные патроны... Что русские с удовольствием и делают! За такими револьверами - будущее. И прежние творения их фабрики, что до сих пор производятся и состоят на вооружении - в Швеции, Норвегии, Голландии, иных странах - уже безнадежно устарели... Ничего нового "братья Наган" уже не придумают. Возраст не тот, да и Эмиль, главный "придумщик", испортивший себе зрение за чертежами, отошел от дел...
Но если все пойдет так, как он предполагает - то их с братом револьвер, "лебединая песня", еще прославит их имя! И обогатит, конечно, куда же без этого!
Июнь 1897 года, Мадрид.
Раннее летнее утро встречало гостей королевской столицы прохладой садов и парков. Только где-то в районе Университетского городка и Каса-дель-Кампо к небу поднимались клубы густого маслянистого дыма и доносилось глухое уханье гаубиц. Минометов отсюда, из центра города, услышать было нельзя, но они там наверняка были. Последние остатки мятежных бандер, закрепившиеся в каменных зданиях университетского комплекса, брать "в штыки" никто не собирался. Университет, в конце концов, можно построить новый! Найти же новую пехотную бригаду, полностью вооруженную и даже уже слегка обученную по русским методикам - задача куда как серьезнее!
На большой покатой площади, верхнюю часть которой замыкала ограда казарм Монтанья, среди трупов, неопознаваемых каких-то обломков и неразобранных баррикад, беседовали двое. Один, небольшого роста молодой офицер с не по возрасту крупными звездами на петлицах табачного цвета "французского" кителя, весь перетянутый ремнями русского офицерского снаряжения, курил, закинув за спину самозарядную "Росомаху" кавалерийского образца. Второй, в полковничьих погонах, с аксельбантом генштабиста и невыразительным и плохо запоминающимся лицом военного агента, изволил гневаться.
-- Послушайте. Муравьев. Вас никто не уполнамачивал! Вы всего лишь штабс-капитан, да и то только потому, что гвардеец! Подполковничьи ваши звездочки...
-- Временные, я знаю. Полевой патент, угу... - лейтенант-колонель Муравьев, отходящий от безумных двадцати часов непрерывной беготни, стрельбы и неясной обстановки, пребывал в настроении благодушном и расслабленном, потому был непривычно для знающих его тих, умиротворен и не пафосен. -- Что вас так беспокоит-то? Ну, устроили местные генералишки заговор с целью вернуть Вейлера на Кубу. Ну, провалился заговор, застрелился Вейлер. Остальные, невзирая на, решили поставить на карту всё оставшееся и учинили мятеж. Оставшиеся верными правительству войска мятеж успешно подавили. В чем проблема?
Генерального штаба полковник Половцев хотел было взвыть и постучаться головой о стенку. Как его и предупреждали, Муравьев отличался непрошибаемой наглостью и своевольством грандиозных масштабов... Стоило только на пару дней отлучится из города, проверить развертывающееся в Эйбаре строительство - и нате вам!
-- Господин штабс-капитан! Смерть генерала Вейлера вызвала множество вопро...
-- Господин полковник! Генерал Вейлер застрелился, оставив предсмертную...
-- Господин штабс-капитан, запиской той можете подтереться, а смерть генерала Вейлера от трех пулевых ранений, два в корпус, одно в голову - это самоубийство? Да не смешите вы окрестных кошек!
-- Да что вы привязались к этому несчастному покойнику? Ну, застрелился и застрелился, туда ему и дорога! Его уже все равно кремировали...
-- Как это - кремировали?
-- Сгорел труп. В пожаре. Вон, Университетский городок горит - видите? В его морге он и лежал. Морг разнесли гаубицы, вдребезги, а что осталось - то сгорело. Опознанию не поддается!
-- Так он же...
-- Господин полковник, можете мне поверить - если труп генерала Вейлера не найдет никто и никогда - для всех это будет куда как лучше! Так что - труп сгорел, записка предсмертная - вот она, пожалуйста. Будучи опозорен смещением, не вижу для себя другого выхода... и тэдэ. Дата, подпись... Все чисто, комар носу не подточит!
-- Ну да. Записка отпечатана на пишущей машинке, которых генерал не признавал в принципе, и подписана так, будто не боевой генерал последний рапорт подает, а курица лапой водит! Написана же опять таки не боевым генералом! Истеричная институтка так писать не будет!
-- Подавил мятеж. Вверенными силами. Согласно устава. В чем проблема?
Полковник подавил стон. Голова начинала болеть уже всерьез. Под глазом дергался мускул. Еще пара минут такого диалога - и он сам этого гвардионца здесь прямо и пристрелит. И прикопает. Ибо довел, ...!
-- Штабс, расскажите последовательно. Как, что, где, почему...
-- Вчера днем к нам в расположение прибыл теньент гвардейского полка. Сообщил, что в расположении части происходят странные вещи, которые предприняты приказанием командования, с которым он спорить не может. Я поднял школу в ружье, отправил сообщение в бригаду и по остальным частям гарнизона, и направил разведку в ближайшие части гарнизона.
-- Что за теньент такой? Как звать? Где он вообще?
-- Он где-то здесь валяется. Прямое попадание, от него нашли только петлицу, сапоги и "Маузер" покореженный. Ну, и ещё несколько кусков отдельных. Документов его, я думаю, мы не найдем. А звали его Хуан. Хуан Исидор Карлос Доминго Перон. Так вот, разведка доложила, что в отдельных полках гарнизона идет буча, а другие примкнули к мятежу. Штаб-квартира мятежников - здесь, в казармах Монтанья. Приняв решение нанести удар в самое сердце мятежа, я присоединил к своим силам артиллерийский дивизион и начал штурм казарм. На помощь мятежникам подошли другие силы, ко мне присоединилась наша бригада. Казармы взяты, силы мятежников уничтожены. Последних вон добивают... Это там бандеры иностранного легиона, они в казармы не успели просто.
-- И все это вы можете подтвердить документами? Показаниями свидетелей?
-- Полковник, я понять не могу - чего вы так нервничаете? Зачем мне какие-то там свидетели? Чего свидетели вообще?
Полковник натурально зарычал и начал судорожно рвать пистолет из кобуры.
-- Э-эээ-эй! Вы чего это?
Тяжело дышащий генштабист, с видимым усилием взяв себя в руки - был ощутимо слышан зубовный скрежет - вбросил вороненую "Мантикору" обратно в кобуру, аккуратно застегнул ремешок.
-- Штабс-капитан, вы в самом деле не понимаете, что натворили? С посторонней точки зрения... как все это выглядит? Русский офицер, возглавляющий школу подготовки личного состава для охранных отрядов, безо всяких причин поднял в ружье вверенный ему личный состав, подчинил себе соседние части... Посадив при этом под домашний арест весь командный состав в звании от лейтенанта и выше! Устроил уличные бои прямо в центре столицы. Перестрелял уйму высокопоставленных военных... Скольких генералов вы расстреляли?
Штабс-капитан, ничуть не смущенный и даже слегка гордящийся, провел в воздухе замысловатую черту кончиком сигары, оставляющей за собой голубоватый дымок.
-- Дюжины полторы, кажется...
Все, что мог сказать на это генштабист - это простонать "О, чорт!" и замысловато выругаться. Расхлебывать эту чудовищную историю он будет долго!
Август 1897 года, Париж.
Книжонка, напечатанная на откровенно поганой, газетного качества бумаге, была издана, если верить ей самой, типографической фирмой "Посев". На сером картоне обложке щерился ухмылкой человеческий череп со скрещенными костями, выше него было напечатано мелко: "Карманная библиотечка анархиста. Выпуск 1" и чуть более крупно - "Свобода или смерть!". Ниже черепа, совсем крупным шрифтом - "Михаил Огиньский. ПОЛОНЕЗ. Инструкция по изготовлению и применению".
-- Откуда они могли взять наш почтовый адрес? - недоумевал один из троих, сидевших в маленькой комнатенке, выгороженной из большой мансарды новопостроенного доходного дома на Монмартре. Вопрошавший был молод - впрочем, старше двадцати трех здесь не было никого - высок, тощ, длинноволос и растрепан. Второй, столь же гривастый, рост имел поменьше, носил очки и щеголял ухоженной бородкой типа "черт". Сейчас он внимательно вглядывался в схемы на страницах брошюрки.
-- Откуда-откуда... Наверное, из газеты, что мы выписывали. Или книги заказывали какие... Ты лучше посмотри, какая замечательная штука выходит! - чем внимательнее второй рассматривал наброски чертежей и таблицы характеристик, тем больше безумной радости сверкало за стеклышками его очков. -- Я такую штуку могу в обычной слесарной мастерской изготовить! Здесь приведены все типоразмеры, стандартные сорта сталей и сплавов, пружины... Смотри, здесь даже есть список фирм, которые изготавливают что-то похожее! Главное - патроны раздобыть... О, ты гляди! Здесь есть даже таблица по боеприпасам с коэффициентами пересчета!
Третий, до того индифферентно покачивавшийся на стуле, внезапно встал. Стул с грохотом упал. Остальные двое подскочили.
-- Говоришь, этот... "Полонез"... ты сможешь собрать в любой слесарной мастерской?
-- Да. Только понадобятся средства на закупку материалов. И патроны, надо заранее знать, какие - чтобы купить пружины нужных марок!
-- Это я достану. Есть возможности. Ребята, вы понимаете, что сделал для мирового анархизма этот поляк?
-- Ещё бы! - кровожадно ухмыльнулся первый. -- Возможность производить пулеметы в любой мастерской... Она изменит мир! Только теперь рабочий человек стал полностью свободен! Только теперь, когда на подтвержденную силой волю Системы могут ответить очереди "Полонезов"...
-- Этот парень - точно гений! Придумать такую штуку, которую может сделать любой слесарь - это надо ума гора-аздо больше, чем обычному человеку отпущено. Совершенная в своем роде машинка вышла!
Октябрь 1897 года, Барселона.
Молодой директор компании "Испано-Сюиза" пребывал в ярости. Его надули! Продали за чудовищные деньги патенты, а теперь вот - извольте любоваться! На столе, брошенные веером, валялись несколько брошюрок "Карманной библиотечки анархиста" - выпуски первый, второй и третий. Причем первого было несколько штук, слегка различающихся между собой - для ускорения производства неизвестный заказчик, укрывшийся за явно подставным издательством "Посев", раскидал тираж по нескольким типографиям.
Второй и третий выпуски "библиотечки" директору ХИССО были совершенно не интересны. Вопросы агитации и пропаганды анархизма и общая и специальная подготовка боевых групп... Пусть этим специально на то уполномоченные люди занимаются! ХИССО же интересуют вопросы деловые - насколько снизятся продажи их "Полонеза" после того, как первый выпуск с детальными его чертежами разлетелся по всей Европе? Что снизятся - это и к гадалке не ходи, если машинку можно собрать в слесарной мастерской за сущие гроши, то никто не будет приобретать фабричное изделие!
-- Не думаю, херр директор, нет, - Карл Фогель покачал головой. -- Я провел эксперимент. Собрал несколько таких вот штук, все точно по инструкции... Это не автомат, это - дерьмо!
-- Что?
-- Это не оружие, это - дерьмо. Шайзе. Один магазин, если очень повезет - два. Не более. Не ронять, не стучать, лучше всего просто выбросить!
-- Хмммм... Не могу сказать, что это к лучшему. По-моему, это может вообще отбить охоту пользоваться оружием такого рода! - обнадеженный директор все же не желал поддаваться беспочвенному оптимизму. И подыскивал адекватные возражения. -- Что так, что этак, а клиентуры мы лишаемся!
-- Херр директор, мы её приобретаем! Вы третью брошюрку не читали? А я вот ознакомился... Там рекомендуется собирать боевую группу из трех-пяти человек. Вооружение - "полонезы", дробовики, пистолеты "Маузер" или "Борхард". Конечно, бомбы. Как вы думаете, сможет ли полиция с нынешним своим вооружением бороться с вооруженными подобным образом анархистами?
-- Да, с винтовками и револьверами в городе против подобной группы...
-- Именно, херр директор. Именно. Во всей Европе оружие подобного рода производят три компании. Мы, французский "Гочкисс" по русской лицензии и сами русские. "Гочкисс" производит очень-очень качественный автомат, еще более качественный карабин. Поскольку они качественные - они дорогие. Очень. Русские вообще оружие такого рода на продажу не делают и в ближайшее время не начнут. Им ещё армию перевооружать. Остаемся...
-- Остаемся только мы! Вы правы, Карл. Вы правы. Наши автоматы для полиции, которая будет бороться с анархистами - самое оно. Качественное недорогое оружие... Но только действительно качественное! Чтобы покупатель мог сравнивать то... безобразие, которое будут лепить в слесарных мастерских анархисты, с нашими добротными изделиями.