Андреев Николай Юрьевич : другие произведения.

Крылья чёрные (Рыцари Белой Мечты-2). Глава6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обновление от 17 сентября 2009 г. Первая часть эпопеи вышла в "Эксмо"-"Яузе" под названием "За Русь святую!" В т.ч., продаётся в интернет-магазинах my-shop http://www.my-shop.ru/shop/books/480472.html и в и-магазине "Болеро" http://www.bolero.ru/books/9785699369058.html?terms=За%20Русь%20святую

  
   Глава 6
  
   Алексеевский. Далее, адмирал, позволителен еще вопрос. Ведь не обращалось внимания потому; что тот, кто должен обращать внимание, не делал этого. Главой всех военных сил был император, и императорская фамилия и династия распределяли между собой все важнейшие роли, а над всеми, как глава военных сил, был император?
 Колчак. Тут были общие причины. Я видел здесь, на Востоке, как мы вели боевую подготовку, чем занималось командование, чем занимались командиры. Конечно, общая
   Система была неудовлетворительна.
 Алексеевский. У нас есть поговорка, что рыба начинает разлагаться с головы. Но приходили ли вы к убеждению, что именно сверху нет ничего, кроме слов, в отношении ответственности и руководства?
 Колчак. Я считал, что вина не сверху, а вина была наша, - мы ничего не делали... Я думаю, что я прав, потому что когда после японской войны группы офицеров взялись честно за свое дело, когда они прежде всего смотрели нy то, на что им нужно было смотреть, т. е. на создание органа, который бы занялся подготовкой к войне, - когда у этого маленького кружка явился подъем знаний и известное добросовестное отношение к своим обязанностям, которое явилось как известный результат событий, тогда мы создали Флот, независимо от того, какой был политический строй. Так что я повторяю, - вооруженная сила может быть создана при каком угодно строе, если методы работы и отношение служащих к своему делу будут порядочные. Наоборот, при каком угодно строе, если такого отношения не будет, вы вооруженной силы не создадите.
   Из протоколов допроса А.В. Колчака, 23 янв. 1920 г.
  
  
   Александр Васильевич наконец-то улучил свободную минутку для того, что написать любимой Анне Васильевне о том, что произошло в Константинополе за последние дни. Но, похоже, не то что минуты - и целого дня не хватило бы на расписывание всех подробностей! Тем более, когда болит правое плечо, задетое пулей бесстрашного турка.
   Колчак вспоминал прошедшее, вспоминал тех повстанцев - и не узнавал турок...На смену далеко не самым сметливым и храбрым солдатам, уступившим столицу практически без боя, словно другие люди пришли. Эти дрались храбро, не щадя собственной жизни, чего давно никто не ждал от турок...
   И это было страшно, на самом деле страшно: ведь Стамбул мог закипеть, да так, что крохотному русскому гарнизону не удержаться! Что же произошло с местными? Хотя...Какие там местные...Да, какие?
   Последних константинопольцев - византийцев - перебили в конце двадцатых годов прошлого века, в отместку за восстание их братьев по вере в Морее. Да и то, какие это были византийцы? Прозябавшие в одном-единственном квартале города, который построили их великие предки, они совсем не походили на бесстрашных иконоборцев, борцов с Западом и Мусульманским миром, победителей сельджуков и владык полумира... Вот и их победители-османы (или муслим, как они себя прежде называли), стали походить на побеждённых. Ну разве что младотурки что-то пытались поменять: началось всё с братания православных с турками под крики "Свобода! Равенство! Братство!". Красиво началось, солидно, и начало это сопровождалось бесчисленными надеждами и верой в будущей. Хорошо началось - а кончилось резнёю миллиона армян... С этими младотурками тоже надо было что-то делать...Сколько же всего предстояло...
   Колчак прервал понёсшиеся было в необозримые дали эти мысли-скакуны и начал выводить химическим карандашом строки письма любимой...
   "Константинополь
   Милая, бесконечно дорогая, обожаемая моя Анна Васильевна,
   Несколько дней тому назад я получил письмо Ваше из Ревеля. Вы знаете и понимаете, как это тяжело, какие нервы надо иметь, что переживать это время, это постоянное сражение за город, овеянный веками бессмертной славы.
   После событий, известных и Вам, и всей России, я поставил первой задачей сохранить в целости город, вооружённую силу и, главное, шаткое равновесие между турецким и нетурецким населением. Как хорошо я это выполнил - судить не мне, но до недавнего времени экспедиционный корпус и город был управляем мною решительно, как всегда: подготовка, занятия и оперативные работы ничем не были нарушаемы.
   До недавнего времени...Признаться, милая моя Анна Васильевна, чувствую себя на готовом открыться вулкане или на заложенном к взрыву пороховом погребе, и я не поручусь, что самые опасные моменты уже миновали.
   Десять дней я почти не спал, и теперь здесь, в "резиденции", в тёмную мглистую ночь, я чувствую себя смертельно уставшим, по крайней мере физически, но мне хочется говорить с Вами, хотя лучше бы лечь спать. Ваше письмо, в котором Вы описываете петроградские и берлинские события, я получил в один из очень тяжёлых дней, и оно, как всегда, явилось для меня радостью и облегчением, как указание, что Вы помните и думаете обо мне. За эти дни я написал Вам короткое письмо, которое отправил в Ревель с к. 1-го р. Володзиевским, но Вы, видимо, очутились в Петрограде и письма мои Вы получите только в Ревеле. Но я думал о Вас, как это было всегда, в те часы, когда наступали перерывы между событиями, телеграммами, радио- и телеграфными вызовами, требующими тех или иных поступков или распоряжений. Могу сказать, что если я тревожился, то только о Вас, да это и понятно, т.к. я не знал ничего о Вас, где Вы находитесь и что там делается, но к обстановке, в которой я находился, я относился "холодно и спокойной", оценивая её без всякой художественной тенденции.
   После капитуляции Порты - или, что правильней, младотурок, - Константинополь нельзя было назвать мятежным городом. В 2-3 кварталах было брожение, бывшие подданные Порты громили лавки и дома турок, с этим было трудно что-либо поделать: века издевательств не прошли даром, озлобленные за годы войны люди вымещали свои страхи на бывших хозяевах. Сутки прошли в постоянных указаниях и приказах относительно действий гарнизона, который вверен моему руководству. Я лично старался принять все меры предупреждения случайностей и дальше относиться уже по возможности с равнодушием. Чего не можешь сделать, всё равно не сделаешь.
   Вы не сердитесь на меня, Анна Васильевна, за эту болтовню? Мне хочется говорить с Вами - так давно не было от Вас писем, - кажется, точно несколько месяцев. Я как-то плохо начал представлять Вас - мне кажется, что Вы стали другой, чем были год, два года тому назад. Простите, я начинаю говорить вздор - и лучше перейду к уже ставшему привычным делу, к описанию недавних событий.
   Погромы, останавливаемые в одном квартале, тут же переносились на другой, но вот-вот начало казаться, что всё может прекратиться. Но это было ложное впечатление. Поступило известие о нападении турок на наш патруль - и мне пришлось выехать на место, дабы разобраться, что происходит. К сожалению, в дороге случился неприятный инцидент, о котором, может быть, я расскажу при личной встрече. Не волнуйтесь, милая моя Анна Васильевна, мне ничего не угрожало. К сожалению, угроза нависла над всем корпусом и местным населением: с того моменты уже нельзя было привести людей к миру. Кровь пролилась, и её уже было не остановить.
   Я объявил, не скрою, с огромным душевным трепетом и волнением, о выселении турецкого населения из Константинополя - в ином случае ему грозила бы расправа, отмщение за резню греческого, сербского, болгарского и армянского населения. Допустить этого было нельзя.
   Вчера же началось само выселение. В силу недостатка времени и поспешности не всё, что необходимо было сделать, оказалось сделано. Но это я понял только сейчас. В том, что случилось вчера, моя вина, я это понимаю и, надеюсь, смогу искупить эту вину. Огромное число людей - и жалкая кучка наших солдат, призванная сохранить порядок этого повторения бегства из Москвы жителей в Наполеоновскую войну. Мер, принятых мною, оказалось недостаточно - и поэтому пострадали люди, не важно, турки, русские, греки или братья-славяне.
   В некоторых домах прятались башибузуки, внезапно проявившие себя и открывшие огонь по всем, в кого только могли попасть. Немедленно начался хаос. Ужасное состояние - приказывать? не располагая реальной силой обеспечить выполнение приказа. В тот день, как никогда прежде, я понял, каково это: видеть свое бессилие и ощущать на себе последствия своих же ошибок.
   Лишь солдаты и офицеры Лейб-гвардии Кирилловского полка сумели утихомирить этот Бедлам: башибузуков, которых оказалось три с половиной десятка, удалось уничтожить. Но они своими выстрелами нанесли непоправимый ущерб: эффект от выселения турецкого населения был подогрет жаром этих защитников мусульманской веры и Блистательной Порты. Неисповедимы пути Господни: почти пять веков назад лишь немногим больше греков и латинян обороняли последний оплот Византийской империи, теперь же только три десятка человек встало на защиту Истанбула...
   Но я снова начинаю говорить вздор и кончу письмо..."
   - Александр Васильевич! - Колчак вздрогнул, услышав голос Смирнова. - Саша! Чертовски плохие новости!
   Адмирал смежил веки: он приготовился услышать о новых стычках, о новых взрывах и новых смертях. Колчак всё острей воспринимал каждое подобное известие, воспринимая как доказательство собственной импульсивности, поспешности, глупости. Александр Васильевич с лёгкостью мог по черноте превзойти майскую грозовую тучу, а измождённостью (из-за постоянного волнения острейшего переживания) лица - фиваидского аскета.
   - Только что телеграфировали! - пепельно-бледный Смирнов потряс ворохом телеграфных лент. - В Турции переворот. Турки устроили натуральный Конвент или Совет, заперли всех младотурок, до которых смогли дотянуться, место султана и триумвирата занял какой-то Мустафа Кемаль. Этот Конвент...объявил войну нам...Джихад хотят устроить занявшим Истанбул неверным. Проглядели, Саш!
   - Проглядели...Как же всё не вовремя...Как же всё нехорошо...- Колчак со всей силы ударил кулаком по столу, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. - Немедленно наладьте сообщение с Крымом и Петроградом, если удастся - с Берлином. Великий князь должен немедленно узнать, что здесь происходит. Ну вот и снова - война...Господи, когда же ты дашь нам хоть неделю мира...
   Адмирал воззрился на фотокарточку Анны Васильевны - но даже вид любимого человека не смог принести успокоения...
  
  
   На другом конце Европы, в Берлине, сам Великий князь, Кирилл Владимирович, чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Утренний свет, ворвавшийся в окна русского посольства, освещал листки запоздавших телеграмм из Турции. Всего лишь несколько полосок бумаги, наклеенных на картон, не больше сотни букв - а ведь сколько всего они несли в себе, эти буквы...
   Мустафа Кемаль...Ну да...Этого стоило ожидать! Правда, в реальной истории он проявил себя много позже занятия иностранцами Стамбула - ну так и обстановка сейчас была иной! "Гяуры" в Истамбуле! Русские попирают Айю-Софию! Полумесяц вот-вот падёт! Бей гяуров!
   Кирилл Владимирович буквально осязал ярость турок, слышал ещё далёкие, но с каждым мгновеньем приближающиеся крики "Бей гяуров!". Там, на землях древней Анатолии и Галатии, подняли голову настоящие турки, туркмены. Прозябавшие до того в бедных городах и деревнях, оттеснённые потомками ренегатов от всех постов в Блистательной Порте, теперь они взяли инициативу в свои руки. Там же, скорее всего, были озверевшие от бессилия и поражения турецкие солдаты и офицеры, и авантюристы всех мастей, и беженцы из Трапезунда и Синопа. Но главное - там был Кемаль-паша, "Безупречный паша", выходец из Салоник, блестящий офицер и поклонник Запада, создатель тайных обществ, командир турецких частей в Галлиполийском сражении. Мустафа сражался против французских частей - и победил воинов Франции, той Франции, которая внушала ему уважение и благоговение. Поражение Турции в войне подтолкнуло его к действию, как и его соотечественников - и теперь он стал знаменем турецких патриотов.
   - Но какого же...- Кирилл вставил отнюдь не печатное слово. - Какого же они сейчас все проснулись? Ведь в той, - Сизов-Романов вложил уйму самых различных смыслов в это слово, - в той истории Кемаль поднял народ только в начале двадцатого...
   И ведь не двинешь против этих инициативных "товарищей" Кавказскую армию - запрещено предварительными условиями мирного договора! Проклятье!
   - Проклятье! - вслух повторил Кирилл.
   Но кроме проблем с Кемалем, перед регентом встали и другие, одна другой не легче. И в первую голову - золото...
   Кирилл Владимирович желал вернуть на Родину все те средства, которые до Февраля оказались на "хранении" в других странах. Скажем, чего стоили сто пятьдесят чемоданов с золотом и драгоценностями, оказавшиеся вскоре после Нового года в Англии! Или - десять пароходов, груженных всё тем же проклятым металлом, отправленных в Северо-Американские Соединенные Штаты для создания всемирной валютной системы. Или - оплата заказов для Русской армии: поставщики, ссылаясь на тысячу и одну причину, отказывались возвращать уплаченные царским правительством деньги за так и не поставленные вооружения. Большинство фирм предлагало следующую схему: Россия дожидается завершения поставок, получает свои пулемёты, винтовки, каски и прочее, а деньги остаются у производителей. Вот только - зачем теперь были тысячи пулемётов, миллион винтовочных патронов и сотни тысяч винтовок? Армию военного времени всё равно вот-вот демобилизуют - но и это принесёт массу сложностей. Многие миллионы русских людей вернутся домой -и ...и что будет? Многие из них сперва не смогут зажить мирной жизнью. Они будут просыпаться в холодном поту, слыша собственный крик: "Германцы окружают! Браты, германцы!". В каждом шуме, в каждом свисте им будет чудиться артиллерийская бомбардировка или полёт "стрел", сбрасываемых с австрийских самолётов. О, те, кто выжил после таких обстрелов, не забудет картины, писанной кровью их друзей. Никогда не забудет.
   "Хавайсь!" - шестым чувством, нутром ты почувствуешь, что началось что-то жуткое. Только через секунду-другую ты услышишь или, нет, даже кожей ощутишь, что вот-вот посыплются с неба "огненные подарки" германцев. И точно - унтер крикнет, что начался артиллерийский обстрел!
   Тебе повезёт, если ты в этот момент будешь сидеть в хорошей, укреплённой траншее где-нибудь на Западном или Северном фронте - там-то привычные к такому, там и "лисьи норы", в которых можно переждать ад, и глубокие ходы-выходы, которые могут остаться целы после бомбардировки. А вот если ты где-нибудь на Кавказском фронте, в горах которого чёрта с два даже окопчик выкопать, или на том же Западном, только где-нибудь в болотах, по колено в жиже вонючей: всё, даже "письма писать" поздно.
   Ты только и успеешь, что вжаться в пол траншеи и закрыть голову мозолистыми ладонями, шепча полубезумно: "Только б не меня, Господи, только б не меня...Пронеси, Царица Небесная..." - и вот уже Армагеддон придёт, специально для тебя, раньше срока. Громовые раскаты у самого уха, дрожащая земля, больная "колотуном", поменяется местами с огненными небесами, засыпав тебя с ног до головы...
   Может быть, этот ад будет длиться минуту-другую, может быть, целый час - ты ещё не знаешь, секунда покажется тебе растянувшейся до вечности, и ты только и будешь, что отсчитывать каждую дрожь земли, каждый свист падающего где-то рядом вражьего снаряда. Поджилки будут трястись похлеще земли под твоими ногами, а в голове будет одна лишь мысль: "Только б не меня...Только б не меня...Ещё б пожить...Ещё б...".
   И когда-нибудь Армагеддон решит, что надо придти позже - и на краткое мгновенье тишина накроет саваном траншею. Ты ещё долго будешь ждать продолжения ада - а он всё не будет приходить, и тогда ты, неуверенно, робко, вздрагивая при малейшем шуме, поднимешь голову...И...И увидишь...
   Кирилл вздрогнул: в дверь постучали. Три коротких стука - так стучал только Милюков, собираясь принести отнюдь не благую весть...
   Сизов подумал: интересно, а Колчаку точно так же доложили о "возрождении" Турции под эгидой Кемаля-паши? Или у него всё было ещё хуже...Хотя...Он ведь буквально из боя за Стамбул вернулся...Повстанцы, всё такое...
   - Кирилл Владимирович, знаете, всё точно как у Гоголя в бессмертном "Ревизоре", - Милюков был отнюдь не весел...
   - Из Москвы сообщили? Про Алексея? - у Кирилла уже выработался нюх на плохие новости...
   Милюков коротко кивнул...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"