Андреев Николай Юрьевич
Рыцари Белой мечты. Вихри враждебные. Глава 7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 7. Власть в Ужгороде переходит Народному совету Ужгорода во главе с Бобревым. Дмитрию Петрович нужно в кратчайшие сроки установить здесь народную русинскую власть, чтобы приготовиться к борьбе с правительственными войсками венгров или чехословаков. А тут еще и Августин Волошин, создавший альтернативный орган власти, желающий отдать Закарпатье в руки венгров

Глава 7

   Дмитрий Петрович, помимо всякого своего желания, оказался в самом центре внимания, и более того - командования. Теперь он раздавал приказания, к чему совершенно спокойно относился капитан Рогов. Он окончательно уверился в мысли, что "простой русский инженер" пришел с "большой земли" (эту фразу Бобрев тоже перенял у Великого князя, прицепилась незаметно). Тут же безоружную сводную роту Дмитрий Петрович направил к гарнизону. С солдатами пошли русины, все громче и громче скандировавшие "Свобода!" и "Русь!". Сам же "простой русский инженер" попытался создать подобие революционного комитета, по опыту пятого года. Конце концов, должен же кто-то взять власть в городе и худо-бедно ее организовать!
   - Иван Петрович! Иван Петрович! - спустившись с "трибуны", Бобрев разыскал Гецко. - Вы нужны мне.
   - Это мы с радостью, - улыбался во все зубы Иван Петрович.
   Видно было, что он несказанно рад шансу принять участие в исторических (а уже можно было смело говорить - поистине исторических!) событиях.
   - Надо собрать самых толковых русинов Ужгорода...Да хоть там! - Бобрев показал на здание ратуши. - Вот здесь создадим Ужгородский совет! Или ...как там...раду!
   - Лучше совет. Так оно понятнее, - кивнул Гецко. - А Вы бы, Дмитрий Петрович, людей собрали да заняли здание...
   - Я? - Бобрев кивнул. - Это мы попробуем...
   И точно: надо же было здание занимать! Бобрев стукнул себя по лбу. Вот что значит полное отсутствие опыта руководства революциями!
   - За мной, русины! За мной! Это наш город - и нам здесь брать власть! За Русь! - Бобрев буквально вспорхнул на трибуну, чтобы его могли заметить со всех концов площади. - За мной! На ратушу!
   И он сбежал со столов, уверенно шагая к приземистому зданию. Ноги сами собой вывели "простого русского инженера" к лежавшему на булыжниках истоптанном венгерском флаге. Вот так, в одночасье, рушилась старая власть. Но заступит ли на ее место новая?
   - Двери не ломать! Не ломать! Это же все на ваши же деньги построено! - прикрикнул Бобрев на группку парней, вовсю бившихся в двери ратуши.
   Но, подойдя к закрытым наглухо створками, Бобрев плюнул и сам наддал плечом. Послышался звон битого стекла: разбили окно первого этажа, и туда уже вовсю забирались по спинам товарищей мужики с дубьем (и где только раздобыли?). Послышался грохот, и двери ратуши открылись вовнутрь, да так неожиданно, что Бобрев едва-едва сохранил равновесие.
   - Заходим! Заходим! Нужна мебель! Рухлядь какая-нибудь! Доски! Нужно проходы закрыть баррикадами!
   По опыту февраля Бобрев помнил, что вовремя не возведенная баррикада - своевременно подавленное восстание. Поэтому с этим делом нужно было торопиться. Тем более кто знал, что предпримут венгерские власти? Вдруг на пути в Ужгород подкрепления из Мукачево или еще откуда, пулеметы, а пусть даже и авиация! Австро-венгерская армия оставила после себя уйму трофеев, которые Будапешт не мог не использовать. А потому нужно было приготовиться к попытке правительственных войск занять город. Да только что же им противопоставлять, если сам гарнизон вот-вот может явиться! Оставалась надежда, что местные, - а здесь остались в основном русины или венгры, давным-давно осевшие на этих землях, - не сразу примутся палить по соседям, друзьям и родне. Хотя, кто ж его знает!
   Люди расползались по ратуше, хватая, что только под руку попадется, и тащили к выходу. Кто-то принялся валить шкафы, но Бобрев их тут же остановил. Там ведь могли быть документы, и не дай Бог они пострадают! Годами потом придется восстанавливать!
   В одной из комнат в угол забился сторож, тоже местный, в вицмундире. Он просил - как понял Бобрев - ничего не трогать, не ломать. Мужики бубнили, что все останется на своих местах, и вытолкали сторожа из комнаты.
   - Эй! - Бобрев обратился к толпе человек из десяти. - Доски нужны! Связаться надо с пилорамой!
   - Будет, - ответил самый высокий из толпы и, дав знак товарищам, отправился прочь из ратуши.
   Как бы Бобрев и его товарищи по труду не старались, но в считанные минуты случился настоящий кавардак. Кресла были или повалены, или утащены, вовсю шкафы поменьше тащили к дверям, столы оказались прислонены к окнам. Были бы пулемет - давно их дула смотрели бы на площадь.
   - Пулеметов! Сюда бы десяток пулеметов! - вздохнул Бобрев. - Или винтовок сотню!
   Дмитрий был уверен, что в здешних лесистых краях, у отрогов Карпат, мало кто не охотился хотя бы раз в жизнь. Да и Великая война должна была сделать из местных мужчин бойцов. Хороших или плохих, Дмитрий надеялся так и не узнать.
   - Дмитрий Петрович! Дмитрий Петрович! Как просили! Нашел! Всех нашел! - раздался голос из-за спины Бобрева.
   Он как раз помогал тащить стол к окну, выходившему на площадь.
   Дмитрий Петрович остановился, приосанился. Перед ним возникла группка человек из пятнадцати, большинство походило на сельских учителей, остальные - на приказчиков ужгородских заводов. Да верно, они таковыми и являлись.
   - Значит, так, Иван Петрович. Объясняю задачу. Объясни товарищам, что надо разделить весь город на...сколько вас?
   Бобрев посчитал. Ага, семнадцать, если вместе с Гецко.
   - Весь город на семнадцать частей. Нужна карта Ужгорода. Раздобудете? - Петр Иванович кивнул. - Хорошо. Каждый из вас будет руководить одной из этих частей города. Там люди, они только и ждут, кто бы их возглавил. Времени мало. Теперь вы все - Народный совет Ужгорода. Последний представитель власти, - это Бобрев сказал про сторожа, - сбежал, да и власти той не осталось после революции в Будапеште. Значит, нужно будет требовать присяги от жандармерии, гарнизона, почты, заводчан, школ присяги на верность русинскому совету и народному совету Ужгорода. А потом - как-то сохранить нормальную жизнь города...
   Бобрев взял паузу. Великий князь говорил о том, что в любой момент сюда могут выдвинуться чехословацкие и французские части... Успеет ли их задержать нависающая над перевалами, оставленная там для обороны границы "Железная дивизия"? Пусть страх перед вводом имперских войск отсрочит активные действия чехов и французов. Значит, у Бобрева оставалась неделя-другая для утверждения власти. После этого сюда могли двинуться венгры, к тому моменту они уже должны были разобраться, кто у них там за, а кто против революции и новой власти.
   Но - главный вопрос - сколько же здесь нужно было продержаться Бобреву?.. Вдруг клятая Антанта надавит, и Россия не сможет вмешаться напрямую?.. А если чехи пойдут на принцип "кто успел - того и земля"?.. Опять же, у них там двинутый сумасшедший французский генерал, о котором Дмитрий Петрович был наслышан еще со времен войны...
   К черту сомнения! Требовалось действовать, и действовать быстро! Не до формальностей!
   - Иван Петрович, переведи! - начало было Бобрев, но осекся.
   Только что созданный Народной залился смехом в едином порыве.
   - Да все мы понимаем! - ухмыльнулся самый молодой из "новых лидеров". - Не чужие люди!
   - И это самое главное! - крупинка всеобщего подъема коснулась и Бобрева. - За дело! Выходим к народу! Надо произнести речь! Представиться!
   - Да нас и так все здесь знают! - еще сильнее залился Гецко.
   - Все равно! Надо! - совершенно серьезно повторил Бобрев.
   - Надо - так надо, - кивнул Иван Петрович.
   Ратуша заполнилась людьми до отказа. Они уже вовсю разглядывали помещения, куда годами не заходили либо же были изгоняемы венгерскими чиновниками. То и дело они поднимали глаза кверху, разглядывая картины и лепнину, копались в шкафах... Правда, не все были настроены только лишь на разглядывание. Дмитрий лично поймал за руку одного мужичка, уже схватившего стоявший в одном из кабинетов штоф коньяка и хотел его распить. Тех же, кто утянул ковер из швейцарской, потом никто не смог найти. Революция, понимаете ли. Бобрев словил себя на мысли, что оказался по ту сторону баррикад, но тут же отогнал сравнение: в этот раз идет речь о свободе целого братского народа от власти, которая и так снесена будапештским восстанием.
   На площадь все собирался и собирался народ. Десятки людей вот уже почти час бегали по домам, разнося радостную весть: ратуша наша! Ратуша наша! Власть наша, русская! Кажется, целых шесть веков такого не бывало, а может, и все семь.
   Люди толпились, и по лицам их было видно: надежда направляет их и дает силы. Затянули песни, то грустные. То радостные, в разных концах площади, уже не вмещавшей собравшихся. Послышались слова молитв. Дмитрий чувствовал огромный духовный подъем, который будто бы поднимал его над площадью. Он чувствовал, что прикоснулся к истории, а может быть, даже сделал ее, - кто знает?.. Наверное, никогда больше в своей жизни он не чувствовал такого душевного ликования, когда сердце вырывалось из груди, а разум словно бы наполнился легкой чарующей музыкой.
   - Дмитрий Петрович, Ваше, - Гецко особо то выделил, - слово.
   - Нет, ваше - русинское. Теперь вы здесь власть, - покачал головой Бобрев. - Я лишь сказал нужное слово в нужном месте, в нужное время.
   Этот низенький смугловатый человек только лишь пожал плечами. Люди принесли еще столы из ратуши, и теперь здесь была настоящая, огромная трибуна, как бывало в редкие праздники или на выходах монарших особ. Видно было, что Народный совет (Бобрев уже начал приучать себя к этому слову) - все как один - полнился волнением и вместе с тем решительностью. Никогда прежде ни один из этих людей не оказывался в подобной роли, да и вряд ли задумывался о чем-то подобном. Случайность поставила всех их в совет, который, правда, существовал только одним лишь своим названием, - и больше ничем.
   Площадь вся была озарена факелами и лампами, которые принесли с собой ужгородцы. Неверный свет озарял их напряженные лица, готовые внимать любому слову с трибуны.
   Дмитрий напрягся. Молчание разлилось по площади. Люди зашикали друг на друга. Гецко жестом предложил Бобреву вернуться на трибуну, но тот покачал головой и шагнул назад. Первым, оглядевшись по сторонам, взял слово Иван Петрович. Он в пару прыжков оказался на трибуне и начал речь. Бобрев поспешил извиниться - перед самим собой - за поспешные выводы. Нет, к революции готовились. Как минимум, один человек: даже при всем "интуитивном" (значит, практически никаком) знании русинского, Дмитрий чувствовал, что подобную речь за минуту не придумаешь. Нет, она долго зрела в уме и сердце Ивана Петровича, и он наконец-то поделился своими потаенными мыслями с соотечественниками.
   Бобрев разобрал и слова про судьбу края, и про историю русского народа (именно так - русского), и про шанс, который выпадает раз в сто лет. Отступи сейчас русины, сдайся на милость новой чужеземной власти, вернись под лоно венгров - и все, пройдет век-другой, чтобы Бог снова дал такую возможность. Надо брать власть сейчас и биться за нее до последнего. У русинов Закарпатья не оставалось почти ничего, кроме гор, земли - и свободы самим решать свою судьбу. А значит, у русинов было все. И Бог в этот раз не должен был отвернуться от народа, сражавшегося за душу свою вот уже седьмой век.
   Площадь, до того погруженная в молчание (редко кто переговаривался между собой или одобрительно восклицал), вдруг, в едином мощном порыве, взорвалась криком: "Русь! Россия! Воля!". Случайно или нет, но тут же поднялся колокольный звон - и дрожь пробежала по крышам, улицам и площадям древнего Ужгорода. Прошлое рушилось, а будущее только еще предстояло создать.
   Бобрев затаил дыхание, взирая на многолюдный народ, собравшийся здесь. Люди все прибывали и прибывали, и голоса их вливались в общий хор. Это была сила, которую требовалось направить, и...
   С той стороны площади, что вела к гарнизону, началось столпотворение. Люди заволновались, расступаясь. Бобреву пришлось вскочить на трибуну, чтобы лучше разглядеть, что же происходит. Впереди шествовал - освещаемые неверным, дрожащим светом - Рогов, поминутно оглядывавшийся назад и что-то кричавший. За ним, в несколько рядов, двигались бывшие (уже точно бывшие!) пленные и солдаты в венгерской форме. Те озирались по сторонам, боясь, как бы на них не ринулась толпа.
   Ужгородцы, те, что стояли ближе всех к солдатам, взялись за руки, образовав тем самым коридор. Сквозь забор из рук вряд ли бы смог проникнуть какой-нибудь особо буйный человек. Да и с чего вдруг? Солдаты гарнизона совершенно не показывали враждебности, и если кого стоило сейчас бояться, то это самих жителей. Ну да, у бойцов в серых шинелях были винтовки на плечах - но что могла сделать скованная волнением сотня против пяти, а может, шести тысяч поверивших в себя людей?
   Еще не поняв этой простой мысли, но уже почувствовав превосходство, русины осмелели. Коридор позади солдат сомкнулся, едва те выстроились перед трибуной. Сгрудившийся на трибуне совет глядел на бойцов, а те - на появившихся из ниоткуда новых властителей города (во всяком случае, так прямо и заявил Рогов, как позже выяснилось). Молчание затянулось. Точнее, затянулось бы, не прояви себя Владимир Николаевич.
   - Чего кота за хвост тянуть! А ну! - капитан прищурился, выискивая Бобрева, а найдя, довольно ухмыльнулся. - Как там сейчас власть в Ужгороде кличут?
   - Народный совет Закарпатья, - моментально выпалил Дмитрий.
   До него начало потихоньку доходить, что же происходит.
   - Слышал? - Рогов развернулся и за шкирку выволок из толпы венгерских шинелей унтера. Тот чем-то походил на Гецко, разве что был повыше да волос под фуражкой, кажется, было больше. - А ну! Присягай на верность Народному совету Закарпатья и русинскому народу! Быстро!
   Рогов убрал руку, но унтер все так же затравленно поглядывал на высоченного русского офицера. Вооруженный "наганом", с отрядом в сотню человек - он боялся безоружных русских военных, или...или просто не знал, что делать. До него не могло не дойти известие о крахе старого венгерского правительства, и получалось так, что уже вторая присяга за год становилась пустым звуком. На виду у тысяч людей, ему приходилось принимать решение.
   - Гий! Гий! - возглас, поднятый вдалеке, волной пронесся к центру площади, крепчая.
   Как успел узнать Бобрев, "гий" значило у здешних жителей "да". Толпа требовала присяги.
   - Гий! Гий! - Дмитрий Петрович только через мгновение понял, что это его собственные уста подхватили общий крик.
   Что же творилось с солдатами, которые, верно, родились в Ужгороде либо соседних городках?..
   - Гий! - гордо воскликнул Гецко.
   Унтер, едва поднялись крики, затравленно опустил голову. В нем боролась верность рухнувшему - уже можно было смело об этом говорить - государству и чувство единства с земляками. Толпа - сама не зная того - наносила последние удары по солдатской душе.
   Но вот все замолчало. И если во время речи Гецко кто-то говорил, то сейчас разве что факелы потрескивали да слышался шорох сапог и башмаков.
   Унтер опустился на колено. Примеру его последовали остальные солдаты гарнизона. Они начали что-то говорить по-русински, но Бобрев понял лишь про войну и верность.
   Дмитрий перевел взгляд на Гецко. Тот довольно кивал на каждое слово бывших венгерских бойцов, ныне ставших первой ротой армии Закарпатского края. Едва те закончили слово и поднялись, как площадь взорвалась радостным "Гий!". Да! Первый отряд перешел на сторону русинского народа!
   Рогов с гордым видом скрестил руки на груди. Он одобрительно кивнул унтеру, и тот наконец-то кивнул в ответ. Былого напряжения не было. Кто-то из девушек даже кинулся к бойцам. То ли родные, то ли подружки, то ли просто впечатлительные особы, - и принялись обнимать. Один поцелуй достался даже Рогову: невысокая девушка чуть ли не подпрыгнула, чтобы добраться до щеки неприступного капитана. А тот удивленно потел "рану", а затем стал почесывать затылок. Да он сам не знал, как себя вести! Русины подходили к ставшими уже полностью своими солдатам, чтобы поздравить и себя, и их с этой маленькой победой.
   К Гецко подбежал паренек лет шестнадцати, что-то отрывисто воскликнул и устремился к унтеру.
   Рогов было встал на его пути, но новоиспеченный командир первого русинского отряда вышел вперед и вступил с парнем в разговор.
   - Люди хотят записаться в дружину, - ответил Гецко на немой вопрос Бобрева.
   - Первую карпаторосскую дивизию, - поправил его Дмитрий Петрович. - Первую, но, надеюсь, не последний.
   Иван Петрович довольно ухмыльнулся.
   К Бобреву подошел Рогов:
   - На два слова бы Вас, Дмитрий Петрович, - капитан глазами показал на ратушу. - Там, в штабе, сподручнее будет.
   Бобрев кивнул, и они вдвоем быстро направились в ратушу.
   Многие не покинули здание ради того, чтобы услышать речь Гецко, но продолжили "обустраиваться". Почти у всех окнах теперь были навалены кучи хлама, долженствующие служить укреплениями. Кто-то даже раздобыл охотничье ружье, и теперь сидел за одной из таких баррикад, поглядывая на боковую улочку.
   Рогов одобрил расторопность дружинника, похлопав того по плечу. Тот радостно поклонился, покрепче сжав старое ружьишко. Бобрев подумал, что у местных уже давно на руках должны были бы осесть винтовки развалившейся австро-венгерской армии... Интересно, много ли таких припрятано? Да и арсенал...Где-то же есть арсенал!
   - Вот здесь достаточно тихо, - наконец произнес Рогов, когда они оказались в дверях какого-то небольшого кабинета. На счастье, половину стены здесь занимала карта (плохонькая - но другой не было) комитата. - Хорошая штабная комната получится...А, да. Дмитрий Петрович, людей четыреста пятьдесят - пятьсот. Это если считать солдат гарнизона и наших. Сколько там присоединится местных, Бог весть. Город крупный. Кто и когда придется пробовать его на зуб, - это тебе лучше знать.
   Рогов сказал это как бы между делом, так сказать, признавая компетентность Бобрева по умолчанию. Но вот беда - Дмитрий Петрович сам не мог с точностью сказать, что же произойдет дальше. Было чувство, что лишь Великий князь в силах это сделать. Великий князь...Так...
   - У нас, думаю, не больше недели. Максимум- полутора. Чехи к западу.
   - Сколько дивизий? - спокойно спросил Рогов.
   - Не знаю, - пожал плечами Бобрев. - Думаю, две-три, не меньше.
   - Ну, нам и одной за глаза хватит, - склонил голову Владимир Николаевич. - Знаешь, Дмитрий Петрович, воевал я под началом Антона Ивановича, недолго правда. Правду говорят, что он телеграмму направил "Возможности обороняться не имею, принял решение наступать"?
   Владимир Николаевич ухмыльнулся, и тут же перебил открывшего было рот Бобрева.
   - А пусть даже и не говорил, идея здравая. Сюда газеты приходили, люди всякие вести доставляли... - Рогов, кажется, впервые замялся. - Правду говорят, что по ту сторону Карпат наши?
   - И да, и нет, - пожал плечами Бобрев. - Некоторые силы стоят, но окончательного решения о присоединении Галиции еще не было. Большая игра великих держав.
   - Игра... Держав... Главное, Россия близко. Там, глядишь, силы найдем. Значит, нужно к перевалам прорываться До самых Карпат русины, да и по ту сторону, вроде, тоже. Только с начала войны поменьше русских людей стало, поменьше...Если бы не клятые австрийцы...
   Рогов отмахнулся.
   - А, чего уж тут гадать. В общем, смотри. Ты здесь верховодишь, должен знать, - Владимир Николаевич, до этого стоявший в дверном проеме, зашел в кабинет, подвинул хлипенький стол и подошел вплотную к карте. - В общем, так.
   Владимир Николаевич выпрямился. Глаза его заблестели: наконец-то любимое дело!
   - У нас пятьсот штыков. Может быть, мобилизуем еще столько же. Или больше. Или меньше. Кратчайший путь - через Перечин на Жорнаву. Здесь почти напрямик, как для предгорий, но слишком уж близко к чехам. Можно через Мукачево на Воловец. Путь длиннее, но мы закрываем дорогу от чехов, открываясь венграм. Напрямик, через леса и горы, не получится...
   - Разве что самолетами, - перебил Бобрев.
   - Сколько теми самолетами пушек привезешь? Винтовок? Людей? - отмахнулся Рогов. - Нужен сухопутный путь. Сил есть, чтобы только одну дорогу удержать, на большее сейчас надеяться нельзя.
   Но основную часть - на охрану города. Мало, но...
   - Будем строить баррикады? - Бобрев дал понять, что не стоит тратить время на разжевывание подобных мелочей.
   - Лучше, - ухмыльнулся от уха до уха Рогов. - Выстроим настоящую защитную линию. Окопы. Бруствер. Дровяные укрытия. Со стороны Мукачево к городу примыкает кирпичный завод. Думаю, там могут поделиться материалом для укреплений. Позовем людей принять участие в работе. Не Верден, но для Ужгорода - тоже неплохо будет. А ты, Дмитрий Петрович...
   - А мы к этом времени должны будем перетянуть на свою сторону другие города Закарпатья, - продолжил мысль капитана Бобрев. - Сделаем, что сможем.
   - Вот и хорошо. Но помни: нужна связь с Россией, позарез нужна! - Рогов прямо-таки вцепился ручищами в правую руку Бобрева. - Нужна! И пулеметов бы! Настоящих, не дрянных "шварцлозе"! С ними лучше разу сдаваться! Гадость, не оружие! "Виккерс-максимы" нужны!
   - Что будет в моих силах, сделаю, - кивнул Бобрев.
   А сам задумался: как же он сможет раздобыть здесь, в бывшей Австро-Венгрии, хоть что-то неавстрийское?..
  
  
  
  
  
  
  
  

11

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"