Аннотация: Николас Датор и Тенперон Даркхам наконец-то снова встретились. Только не радостна их встреча:враг со дня на день покажется у стен столицы... А Андроник Ласкарий уже строит планы по занятию Тайсара...
Королевство. Тронгард.
На каждом углу, в каждом кабаке, в каждом доме говорили о скором собрании Сейма. Многие совершенно не понимали, почему Фердинанд решил начать его, когда война с тайсарами ещё далека от завершения.
Армия, которая должна была остановить степняков у Чёрной речки, отступала к Тронгарду. Только сейчас люди вдруг поняли, что нынешняя война совсем другая. Раньше южные соседи отступили бы, понеся такие потери.
К тому же всё чаще стали шептаться о том, что вместе с тайсарами на столицу идёт один из Людольфингов. Кажется, Конрад. И он вроде даже объявил себя новым огнарским королём. При упоминании об этой "коронации" многие тронгардцы смеялись в кулачок. А если точнее - большинство жителей Белого города.
Жители Чёрного города, лишённого серьёзных укреплений, вели себя иначе. Они помнили, что при прошлом короле, Реджинальде, жилось несколько лучше. Хотя бы потому, что ненавистных бедноте дворян и придворных Людольфинг пытался ставить на место. А что он сделал с гвардией? А как же Особая охрана, в которые пошли многие простые люди? Бедняки считали, что Конрад мало чем отличается от своего брата, и едва власть перейдёт к нему, настанут счастливые деньки. А пока власть будет переходить, можно и немного подзаработать. Скажем, под шумок ограбить дом богатого купца или дворянчика. Всё будет честно: они грабили нас, а мы потом пограбим их.
И подобные настроения царили по всему Онтару. Все словно забыли об угрозе голода, чуть не наступившего при Реджинальде. О постоянных сражениях и стычках со сторонниками Огнаридов. О похоронах, без которых ни одного дня не прошло. О тысячах погибших, так и оставшихся лежать в далёкой земле, не удостоившись даже груды камней над бренным телом.
А ненависть к магам перенеслась с разогнанных алых на Гильдию. Ведь и те, и другие волшебством владеют - так в чём отличие?
Народ слишком быстро забывал о старых неурядицах, когда появлялись новые.
Тенперон считал, что идея созвать Сейм как можно скорее или погубит Фердинанда, или сделает его марионеткой в руках дворянства. Чего стоили одни права, которые были даны собранию выборных из Владений! Артуа и Даркмур явно старались ради себя, любимых. Учитывая, что не менее половины выборных прибудет в Тронгард именно из их Владений. Пока тайсары грозят с юга, дворянство Сагирины, Жаке, Сегюра, Мишеля отказалось направить своих представителей. "Все воюют с врагом, спасая страну и служа её истинному благу мечом и копьём. А не языком и руганью, как многие" - примерно в подобном тоне отвечали южане.
Даркхам стоял на вершине Заклинательной башни. Он смотрел на юг, где в любой момент могли показаться разъезды степняков. Тайсары, судя по поступающим в столицу вестям, день за днём оттесняли остатки Центральной армии всё ближе и ближе к городу.
Чассер и Вебстер, два крупных города на пути у тайсаров, открыли свои ворота захватчикам. Точнее, "королю" огнаров Конраду I Людольфингу.
Последний рубеж перед городом, Тиргард, который располагался в нескольких днях пути от столицы, заняла Центральная армия. От неё осталось четыре или пять тысяч воинов. Большинство - айсарские наёмники Гильдии.
Тенперон был горд за своих воинов: именно фаланга смогла несколько раз остановить тайсарскую конную атаку. После этого степняки боялись наступать в лоб. Вместо этого воевала магия.
Архимаг сжимал кулаки, ругая себя за глупость: он не думал, что огнарские волшебники используют свой дар против собратьев. И только потом понял, что они уже это сделали, в Войне за престол. Однако в ней же погибло и большинство боевых магов. В основном - во время штурма Гильдии Эдмоном Рошфором.
А теперь приходилось оставшихся держать в столице: вдруг сторонники Людольфингов решат поднять восстание? В последние дни Войны за престол подобное получилось. Правда, тогда столицу почти смогли захватить сторонники Эдмона Рошфора.
Тенперон надеялся, что сможет предотвратить это. А ещё - склонить Гильдию и короля разрешить использовать некромантию. Раньше сам Архимаг думал, что это мерзкая и ужасная, к которой мир ещё не готов. Но других путей развивать волшебство больше не было. Потолок знаний был достигнут. Сколько прошло с создания нового заклинания без помощи эфира? Семьдесят лет. Не менее шестидесяти лет прошло между созданиями двумя абсолютно непохожих артефактов. Николас Датор смог создать такой. Однако принцип-то почерпнул в охранных амулетах! Принцип старый! Всё старое! Нет ничего нового уже многие годы!
Лишь магия смерти стала настоящим прорывом. Кто мог раньше додуматься использовать не стихии, а самих людей, их эмоции, мощь, идущую от страданий и боли? И сам Архимаг был настолько глуп, что решил запретить её. И первым же снова стал использовать.
Это было даже странно: за какие-то полгода из самого яростного противника некромантии стать одним из лучших специалистов по ней. Может быть, единственным. Ведь сейчас только сила смерти поможет остановить тайсаров.
Стихийную магию когда-то решили больше не использовать в сражениях не без причин.
Мощные выбросы стихийной энергии нарушали Равновесие. И это сказывалось на окружающем мире. Скажем, там, где воевали несколько мастеров огненной магии, вскоре начинали бушевать пожары. И потушить их было не так уж и легко. В день зимнего солнцестояния могла наступить такая жара, что земля трескалась.
А уж если в битву, кроме огненных магов, вступал познавший тайны земной стихии...
Вы когда-нибудь видели, как разверзалось речное или морское дно, и в землю утекала целая речка? А наверх поднималась раскалённая магма.
В последнем сражении, где воюющие стороны применяли волшебство, было выброшено столько магической энергии, что тьма спустилась на землю, и солнце не появлялось несколько дней. Это испугало всех участников того боя. И был подписан Договор братской крови.
Однако его нарушили.
Некромантия же, как считал Тенперон, практически не влияет на Равновесие в привычном смысле. По мыслям Архимага, скорее магия смерти действует на самого волшебника. Но как именно? Предстояло узнать. И лучшим способом это сделать оставалось применить её по-настоящему. В бою с тайсарами. Если степняки внезапно не остановятся у самой столицы и не повернут назад, отдав на растерзание выживших Людольфингов и их помощников из огнаров.
Такое бывает только в сказках. Поэтому степняки вскоре обрушатся на Тронгард. И никто не сможет их остановить.
Нехорошее предчувствие мучило Тенперона. И час от часу оно становилось всё сильнее и сильнее. Что-то должно было произойти в ближайшие же дни...
Энрике Сагирина и маршал Ревенкьюл с болью в сердце смотрели на преданный огню городок Трандир, оставшийся у них за спиной.
На довольно-таки большом расстоянии был слышен треск горящего дерева и крики умирающих под падающими крышами людей. Конрад Людольфинг приказал заживо спалить тех, кто отказался присягнуть ему на верность. Таких несчастных набралось примерно с три сотни. Выживших было не более пятидесяти. Хоть они и ждали прихода "доброго короля Конрада", но увидев, что тайсары творят в захваченном городке...Вам бы понравилось, когда в ваш дом врываются чужаки, берут всё (и даже всех), кого захотят и угрожают смертью, если кто-то хоть попытается помешать?
Многие погибли, не побоявшись угроз. Семь тайсаров навечно обрели здесь свой приют. Некоторые огнары ещё не забыли, как нужно сражаться. Жаль, что таких было слишком мало.
Герцога и маршала окружал где-то с десяток тайсаров. Похоже, огнарским предателям не доверяли. Степняки злобно косились на пленников, но и только. Даже мечи лишний раз не вынимали из ножен, недвусмысленно показывая остроту заточки. Не самой лучшей, надо заметить. Но и такой достаточно, чтобы вспороть рубахи Ревенкьюла и Энрике.
- Вы видели, что Конрад сотворил с деревней и её жителями? - Сагирина даже не пытался сдерживать свой гнев. - Как тот, кто называет себя правителем страны, может так жестоко поступить с людьми? Теми, кто может стать его подданными? Это немыслимо!
- Успокойтесь, герцог, и поберегите свой гнев для благих дел. Скажем, - Ревенкьюл бросил взгляд на ухмылявшихся стражников. - На убийство милейших тайсаров. Мне особенно не нравится ухмылка вон того, что едет впереди.
Степняки, похоже, хорошо владели огнарским языком, и потому смогли оценить "шутку". Всё чаще и чаще солнечные блики играли на металле клинков стражи, без повода покидавшей ножны.
- Ваши шутки - это всего лишь гонор бессильного человека, маршал. Что мы сможем сделать с этой армией? Я-то смогу, попади мне в руки оружие, прорваться к Конраду. Но что это изменит? Смогу ли я его убить? Остановит ли это армию тайсаров? Кстати, мы даже не видел предводителя степняков.
- Это Вы так считаете, герцог. Каган Сарлек лично ведёт своих батыров в сердце северного соседа. Конрад постоянно находится поблизости от повелителя тайсаров.
- Получается, что кто-то из тайсаров, что находились в доме старосты деревни вместе с Людольфингов, был каганом Сарлеком, владыкой каганата?
- Почему бы и нет, герцог? Всё может быть, - Ревенкьюл внезапно замолчал, и вновь продолжал лишь спустя несколько минут. - А как называлась тот городок, милорд Энрике? Эти места мне кажутся очень знакомыми.
- К сожалению, я не знаю, возможно...
- Трандир, - вдруг сказал ближайший к Ревенкьюлу тайсар, не поворачивая головы. Давал понять, что других слов пленники от него вряд ли дождутся.
- Получается...- герцог во второй раз за время плена оказался потрясён. На этот раз он думал, что лучше бы не слышал слов тайсара. - Получается, что мы в полутора днях пути от Тронгарда, маршал?
- Я несколько раз охотился в окрестных лесах, милорд. Вот почему всё здесь казалось очень знакомым. - Спина маршала похолодела. Липкий пот страха выступил на ней. - Боюсь, что вскоре мы увидим столицу. И что-то не хотелось бы мне её увидеть в подобных обстоятельствах так скоро...
Вести приходили одна другой тревожней. Несколько крестьян, бежавших из сожжённой тайсарами деревни, уверяли, что тайсары смогли опрокинуть остатки Центральной армии. Но как об этом узнали трое простых людей, еле унёсших ноги из горящего посёлка?
Маги Тиргарда смогли передать по Светильнику Тара, что степняки обошли город, оставив для блокады огнарского войска несколько тысяч всадников. Смертельно опасно для пехоты пытаться выйти в поле или прорваться к столице: перебить могут. Отставших воинов и арьергард уничтожат. Затем искрошат авангард, Ну а потом - дело техники, как любили говорить ксариатские тактики.
Из окрестностей в столицу ежедневно прибывали малочисленные дворянские дружины и городские ополчения. За ними шёл простой люд, бежавший от тайсаров.
С каждым днём становилось всё труднее и труднее сохранять спокойствие и порядок в Тронгарде. Кроме того, что вскоре могли начаться проблемы с размещением беженцев, так ещё и жители Чёрного города чуть ли не каждый час посылали делегации к королю. Сначала просили, но постепенно уже начинали требовать обеспечить достаточное количество воинов для обороны этой части столицы. Боялись, что тайсары решат ограбить, а потом сжечь Чёрный город, когда подойдут к Тронгарду.
А войск катастрофически не хватало. Северная армия со всей возможной поспешностью маршировала к столице, но не успевала.
Герцоги Эр-При и Жаке, маршалы Восточной и Западной армий, пытались сжать в тиски армию степняков. Этому мешали ежедневные стычки с подкреплениями из каганата и летучими отрядами, веером разъехавшимися по огнарским землям.
Король еле смог собрать примерно девять тысяч воинов в столице. В замках и городах Онтара практически не осталось гарнизонов. Советники короля боялись, как бы степняки не передумали напасть на Тронгард, вместо этого решив захватить земли вокруг него. Нескольких тысяч воинов с хорошими осадными машинами хватило бы, чтобы меньше чем за месяц покорить весь Онтар. А уж если бы армия Блад Торна тоже оказалась бы заперта в столице - Север Королевства запылал кострами горящих замков и деревень.
Однако Владетели Артуа и Даркмур успокаивали короля и народ, не уставая повторять, что тайсарская армия выдохлась. Встать лагерем у ворот столицы - всё, на что хватит сил у войска Сарлека. Каган лично вёл свои тумены к сердцу северного соседа, ведя в поводу марионетку Конрада Людольфинга.
Лишь Архимаг Тенперон пытался раскрыть глаза королевскому двору на грозящую городу опасность: магию. Если тайсары смогли привлечь к себе боевых магов, искусных в умении рушить стены, то Тронгарду долго не продержаться. Гильдия попробует противостоять, но в её столичном отделении осталось не так уж и много искушённых в боевом волшебстве людей. Самые крупные специалисты уехали в Магическую академию.
Никто не знал, что Тенперон специально отправил их туда под благовидным предлогом - восстановлением и расширением самого престижного учебного заведения для волшебников в стране.
Едва король и народу поймут, что на стороне врага стоит магия, и нет других способов противостоять ей, кроме...
Тенперон всегда обрывал эти свои мысли, боясь, что его план сорвётся. Ведь ещё немножко - и сбудется его мечта! Волшебство заиграет новыми "гранями", шестая стихия будет подвластна магам. Наступит Золотой век Гильдии! Человек обретёт власть над смертью и страданиями, и никто не сможет противостоять ему. И всё благодаря ему, Архимагу Тенперону Даркхаму!
И причём это поймут не только столичные жители: выборные из других частей Королевства прибыли в Тронгард. Фердинанд, то ли в порыве величайшей глупости, то ли - безграничной храбрости (эти чувства, впрочем, у короля не так уж и разнились) всё-таки горел желанием устроить Сейм. Правда, выяснилось, что даже менее чем в половинном составе выборные занимают отведённое под их собрания здание.
Ну да ничего, скоро должно было быть закончено здание, рождавшееся из руин Малого коронного дворца...
Тенперон, сидевший на королевском совете, собравшемся поздно вечером в покоях Фердинанда, внезапно прервал свои раздумья. Его кожа покрылась мурашками, в ушах зашумело, а в глазах помутилось. Вслед за этим пришло совершенно новое чувство: нос уловил слабенький аромат.
Свежесть травы, покрытой росой, смешавшаяся с запахом могильной пыли и свежей крови. Такое прежде Тенперон не ощущал. Разве что...
Ну да! Так пах Астрал! И это было очень странно: раньше Даркхам не обращал внимания на запах стихии смерти. Ныне он чувствовал его даже вне Астрала. Так что же случилось?
На ум как-то незаметно пришло одно-единственное имя: "Николас".
- Что это с Вами, мэтр маг? - обратился к Архимагу король Фердинанд. Его лицо источало неуверенность и беспокойство. Волшебник так внезапно переменился в лице. Вдруг случилось что-то опасное? Ведь подобные Тенперону люди чувствуют тоньше, чем другие.
- Что? - лицо и голос Тенперона казались озадаченными. Он как будто не слышал обращённых к нему слов. Так выглядят разбуженные люди посреди ночи: бегающий взгляд удивлённы глаз, разум, ещё не успевший понять, где очутилось подвластное тело и что происходит вокруг. - А, Ваше Величество, я просто раздумывал над каким-нибудь способом утихомирить Чёрный город.
- Надеюсь, Вы поделитесь Вашими мыслями, мэтр маг? - Фердинанд поверил магу. А вот Артуа и Даркмур, бывшие рядом, похоже, и в грош не ставили объяснение мага. Творилось явно что-то не то.
И снова было путешествие. На этот раз, правда, вместо унылой дороги из Беневаля в Лотарингию на лошади предстояло одолеть речную гладь на лёгких кораблях.
Из владений барона Карла мы отплыли на следующий день после избрания выборных от Владения. Всего нас было около тридцати человек. Все - очень разные. Жаль, что мне не дано было увидеть их облик, но зато вот голоса...
Унылые и жизнерадостные, писклявые, более подходящие птицам, и басовитые, истинно медвежьи, полные внутренней силы и слабые, безвольные. Ни один не был похож на другой! Стоило потерять зрение, чтобы познать всё это. С каждым днём мне всё проще было определить, какие чувства одолевают человека. Иногда казалось, что ещё чуть-чуть - и я угадаю мысли. Но...Жаркий день сменялся полной холодом ночью, та - напоенным свежестью утром, но больше, чем чувства, я не мог угадать по голосу. Что ж, и так мне было слишком много дано. Знать потаённое собеседника - в обмен на зрение. Многие бы с радостью пошли на подобную сделку. Только вот меня никто не спрашивал, согласен я или нет.
Рядом со мной постоянно был Конрад Монферрат и один из младших сыновей Карла Лотаринга, Роланд.
Молодой, лет семнадцати, баронет грезил старинными легендами, похождениями героев древности, прекрасными дамами и славной гибелью на поле брани. Интересно, он уже успел побывать хотя бы в одном бою?
Я подловил себя на мысли, что считаю баронета глупее и даже, как ни странно, моложе себя. Но почему? Ведь по годам Роланд старше. Да, годами он взрослее - но не душой. Сын барона Лотаринга не общался с Даркосом, снова и снова не видел гибель сотен людей, не участвовал в добром (хотя, нет, скорее, злом) десятке сражений, не дано ему было лицезреть поединок Эдмона и Тенперона...
В конце концов, Роланду не приходилось брести сквозь тьму слепоты!
Похоже, Карл отправил своего сына взрослеть. Тот должен был понять, что его идеалы - всего лишь блеск, тени прошлого. Ныне не стало тех благородных рыцарей, а войны всё чаще выигрывали не на поединке, а в кровавой битве или за столом переговоров.
Да что говорить, если говор слово "рыцарь", всё чаще и чаще имели в виду не поборника добра и справедливости, а дворянина. Или даже тяжёловооружённого всадника, не заработавшего право войти в благородное сословие. Время рыцарей древности проходило. Только такие идеалисты, как Роланд, или герои, подобные Владетелю Сан-Зару, не позволяли идеалам чести и доблести стать пусть красочным и ярким, но седым прошлым...
- Милорд, - было смешно слышать, как Роланд своим ломающимся голосом обращается ко мне подобным образом. Похоже, панибратство своего отца он не унаследовал. Я, признаться, начинал скучать по барону Карлу. Было в нём что-то от наших древних предков. Что-то, что располагало к себе и доставляло радость от дружбы с подобными людьми. - Николас, не врут ли люди, будто бы Вы видели восстание в Тронгарде и последние минуты мятежника Эдмона Рошфора?
- Боюсь, что люди говорят правду. Во всяком случае, как её понимают, - в последнее время я всё больше и больше стал думать над событиями Войны за престол.
Реджинальд Людольфинг старался сделать свою страну сильнее. Да, опыта и хороших советников ему не хватало. Однако в его короткое правление кто бы смел думать, что враг воспользуется огнарской рознью и подойдёт к самой столице? Да никто! Даже тайсары и аркадцы почти что и не вмешивались.
А теперь? Когда никто внутри страны, вроде, и не оспаривает власть Фердинанда, тайсары у Тронгарда, другие соседи уже подумывают, не стоит ли вмешаться...
Что это? Обычное стечение обстоятельств, или злой рок? Месть богов за смерть короля огнарского? Ведь прав у Реджинальда если и было на престол меньше, чем у Огнарида, то не намного.
Король погиб. Помазанник божий. И месть небесных владык уже нависла над страной.
Что-то я становлюсь фаталистом....
- А разве они понимают правду неправильно? Узурпатор свергнут, истинный король на престоле, мятежник Эдмон заслужил смерть. Все преступники и изменники наказаны Что тут неверно, милорд?
--
- Всё верно, милорд баронет, да только смотря с какой стороны подойти к тем событиям. "Узурпатору" корону вручил его предшественник, король Альфонсо. Те, кто должен был верно служить правителю, изменили ему. Я нисколько не умаляю вину Эдмона, предавшего своего владыку и решившего подчинить себя смерть. Однако он погибал за свои идеалы. Он мечтал расширить горизонты магии и волшебства. Рошфор погиб от руки своего единственного друга, моего учителя, Тенперона Даркхама. Это с точки зрения "изменников" мы, победители, были предателями.
- Милорд, я не ожидал, что такие слова может сказать, - Роланд замялся. Его голос полнился стеснительностью.
- Что такие слова может сказать подросток, которому даже не исполнилось и шестнадцати? Может, милорд, всё может такой подросток, который прошёл всё, что суждено было пройти мне. И ещё предстоит пройти...
- Господин, мы подплываем, - Конрад, до того молча стоявший в шаге или двух от меня, наконец-то вступил в разговор. Честно говоря, он этим очень сильно мне помог.
- Замечательно! Кажется, порт совсем недалеко от столицы? Я бывал здесь лишь проездом.
- Насколько я знаю, несколько часов пути на конях - и мы увидим крыши Тронгарда.
- Надеюсь, что не шатры тайсаров...
- Господин, похоже, нас встречают! - судя по радостному голосу Конраду, явно не степняки. Хоть что-то радовало.
Выборным от Беневаля устроили пышную встречу. Даже несмотря на угрозу тайсаров, авангард которых мог появиться в любую минуту, всё прошло как нельзя лучше.
В порту выстроился почётный караул из гвардии в четыре ряда, по два справа и слева от пирса. Под музыку трубачей и барабанщиков к выборным вышел новый канцлер, граф Айвор Рандармур. Он был из очень влиятельной семьи, чьи земли располагались в Артуа. Айвор участвовал в походе Фердинанда к Иоанну Дуку Ватацу. Вместе с нынешним королём бился с партафцами. Замечательный воин. И никудышный придворный. Он совершенно не умел управляться со своими подчинёнными, да и талантом организатора оказался обделён. При назначении Айвора канцлером большую роль сыграло влияние его семьи и дружба с Фердинандом.
Рандармур был недурён собой: статен, светловолос, всегда старался одеваться по последней моде, безукоризненно, с шиком. Вот и теперь вместо камзола или, скажем, кольчуги, более подходящей по нынешним временам, Айвор облачился в сверкающую камнями и золотым шитьём короткую аркадскую тунику и белые бриджи до колен. Всё это, конечно, я узнал со слов Конрада и Роланда. А сам Айвора только слышал. Однако и его голос говорил о многом. Я бы сказал, что нынешнему канцлеру более пристало сражаться на рыцарских турнирах, чем заниматься государственными делами. Что-то в голосе Рандармура было от лихого воина и прожигателя жизни. Но не от канцлера. Нет, определённо не от канцлера.
- Его Величество имеет честь поздравить Вас с прибытием в Тронгард! Эта минута навсегда запомнится Королевству как страница. Открывающую новую эру. Эру, в которой дворянство и король рука об руку пойдут вперёд, в великое для Королевства будущее!
Похоже, даже сам Айвор не верил в эти слова. Тогда чего он ожидал, произнося их? Вряд ли многие дворяне прислушаются к речи канцлера. А если и прислушаются, то примут за очередной церемониал. Большая часть дворянства издавна шла вместе с королём. Только Война за престол расколола благородное сословие. Вместе со всей страной. Даже сейчас многие готовы пойти за Людольфингами. Я бы сказал, особенно сейчас. Многих останавливает только личность "короля" Конрада. И те помощники, на чьих копьях он мечтал войти в Тронгард. Тронгард, распахнувший свои ворота перед нами!
Шум столицы оглушал! Чёрный город, как обычно, шумел и гудел во сто крат мощнее, чем Белый. Простые рабочие и мастеровые, нищие и мелкие торговцы посылали нам проклятья вслед. Они считали, что дворянство повинно в обрушившихся на страну бедах. Многие просто завидовали нашей сытой жизни. Правда, в представлении жителей Чёрного города мы жили намного лучше, чем на самом деле.
К счастью, выборных охраняла гвардия. И чернь боялась от угроз и проклятий перейти к делу. Но будь воинов рядом на десяток меньше, и точно полетели бы камни. А вслед за камнями потекла бы кровь, обагряя мостовые, которые совсем недавно высохли от неё.
Сколько же я здесь не был? С самого экзамена. Да, я стал магом. Настоящим магом. Эта мысль как-то отошла на второй, затем - на третий план...
Но здесь, в столице, штаб-квартире Гильдии, я снова осознал, что такое быть волшебником. Жаль, что больше мне не управлять стихиями: слепому недоступна магия. Во всяком случае, та, что мне известна. Без нормального зрения нельзя повелевать потоками стихийной энергии.
И вдруг я услышал далёкий шёпот, шелест листьев, чиркающую о могильный (я точно знал, что могильный!) камень ветвь. Странные звуки шли откуда спереди и справа. Мы как раз проехали сквозь Святые ворота - восточные, самые близкие к порту. Они как раз располагались напротив Квартала магов. Будь у меня глаза, я бы даже увидел башни Гильдии. Особенно красиво выглядела бы Заклинательная. Может быть, даже силуэт учителя, практикующегося в волшебстве. Или взирающего на юг, откуда вот-вот должны были показаться авангарды вражьих войск.
- Что ты имеешь в виду? - я уже слышал, как процессия останавливается, раздаются удивлённые возгласы и даже сбивчивые приветствия и благодарность.
- Впереди я вижу мантии волшебников. Кажется, даже Архимага. Белое облачение, странный на вид посох...
- Тенперон...
Гильдия решила встретить одного из своих членов. И встреча это была настолько помпезной, что затмила даже приём в порту.
- Милорд, это поистине королевский приём! Я не сомневаюсь, что он оказывается нам. Боги! Там сам Архимаг! - вторил Конраду Роланд Лотаринг. Он был невероятно радостен оттого, что мог увидеть великого Даркхама, одного из первых врагов Реджинальда и Эдмона.
- Что там? Что происходит? Конрад, рассказывай! - мне не терпелось узнать, что творится вокруг.
- Конный эскорт. Четыре или пять десятков воинов в латах, шлемы с плюмажами. Знамёна. Несколько, судя по всему, королевских остальные пока что не разглядеть. Ага! Теперь лучше видно: коричневое полотнище, голубая волна посередине, встающее над ней золотое солнце и молния под ними. Это, наверное, знамя Гильдии или айсарских наёмников. Ну да, точно! В эскорте -почти сплошь айсарские лица, - и тут Роланд перебил Конрада.
- Эскорт окружает нескольких магов. Один из них - точно Архимаг! Знаменитая. Прославленная в боях мантия и легендарный посох скажут о звании Тенперона лучше, чем самый красноречивый герольд! А от его спутников-магов так и веет силой и могуществом! - но и Конрад отыгрался, встряв между дифирамбами Роланда.
- Четверо волшебников, кроме Архимага. Наверное, магистры стихий. Или просто Тенперон решил взять именно такое количество членов Гильдии. Даркхам пропускает выборных, изредка кивая самым знатным или наглым, охочим до внимания самого Архимага дворянам. Кого-то выискивает глазами...
- Он нашёл! Архимаг смотрит на нас. Похоже, на его лице расцветает улыбка. Поистине царственный и преисполненный внутреннего достоинства жест рукой, в котором зажат легендарный посох - и эскорт двигается к нам! Посмотрите только! - Роланд забыл, что я слеп. А может, обращался не столько ко мне, сколько к окружающим. - Я даже не мог подумать, что тайсары смогут так слаженно управлять конями и двигаться парадным маршем. Однако я оказался не прав! Конные гвардейцы и в подмётки не годятся по пышности и красоте эскорту Гильдии! Ну каков шаг! Какова красота движений!
Сын Лотаринга увлёкся, а вот Конрад продолжал рассказывать по существу, заставив замолчать хотя бы на несколько мгновений баронета.
- Приближаются к нам. Гвардейцы и выборные пропускают, дают дорогу айсарам и магам. То ли боятся, то ли ещё что. Тенперон отправляет коня в галоп. Он уже скоро будет рядом...
- Николас, ученик! Как давно я тебя не видел! Не ожидал увидеть тебя среди выборных! К счастью, успел приготовить тебе скромный приём! - голос Тенперона немного изменился. Стал не более грубым, нет. Скорее, очень беспокойным. И даже, с позволения сказать, глубоким.
Однако я не обращал никакого внимания на слова приветствия моего учителя. Скорее - на тот странный звук, который я услышал недалеко от Тронгарда. Оказывается, он исходил от учителя. Странно, очень странно. Шум осенней листвы вклинивался в звуки голоса Тенперона, и получалось совершенно дикое сочетание. Скорее. Так бы учитель говорил, топча осенние листья, упавшие на кладбищенскую землю, а голые ветви ивы скреблись бы о могильные камни. Меня даже передёрнуло от подобного сравнения. Однако почему вновь и вновь оно приходило на ум? И почему, конце концов, я продолжал ощущать этот странный звук?
- Благодарю, учитель. Надеюсь, я не доставил Вам никаких неудобств. Похоже, нескольким десяткам воинов Гильдии пришлось в порядке учиться ездить парадным шагом на лошадях?
- К счастью для меня и для них, нет. Это все, кто умеет ездить на лошади. Если бы конных наездников среди айсаров было больше, встречающий тебя эскорт оказался бы намного величественней.
- Не только меня, но и моих спутников. Со мной в столицу прибыли Конрад Монферрат, первый рыцарь, принёсший мне клятву верности, и баронет Роланд Лотаринг, сын Карла Лотаринга, со свитой и охраной.
- Тогда я рад приветствовать от имени Гильдии и их, - пауза. Похоже, Тенперон приветствовал кивком головы (на большее вряд ли бы расщедрился) моих спутников.
- Радушие Гильдии не знает границ, милорд Архимаг! Я несказанно рад лицезреть великого борца, не пожалевшего своих сил, готового пожертвовать жизнью ради воцарения истинного короля, - Роланда опять занесло. Похоже, баронет, нервничая, изъяснялся весьма возвышенным языком. Такое больше пристало в Аркадии, чем в Тронгарде. Особенно в нынешнее неспокойное время, когда скорость важнее, чем красота...
- Моя слава и помощь Фердинанду Огнариду сильно преувеличены, - Тенперон решил остановить поток красивых слов. - Однако благодарю за столь лестный отзыв о них. И не могу не заметить, как я рад видеть гостем Гильдии сына барона Лотаринга. Надеюсь, он всё в таком же хорошем здравии и бодром расположении духа?
- Моего отца годы донимают меньше, чем многих других огнаров. Поэтому к моей старости. Скорее всего, мы только начнём слышать жалобы на ревматизм и воспоминания о "старых добрых временах".
- Скорее, об интересных, - Тенперон снова прервал Роланда. - Николас, позволь мне сопровождать тебя в поездке к королю. Думаю, что Фердинанд будет не долго задерживать выборных, и к вечеру ты и твои спутники смогут воспользоваться гостеприимством Гильдии.
- Вы знаете мой ответ, учитель, - улыбка показалась на моём лице. Правда, всего на мгновение.
- Хорошо. Тогда не стоит задерживаться! Вперёд! Между прочим, Николас, куда ты смотришь? Что привлекает твой взгляд?
Похоже, я всё-таки смотрел не прямо на учителя. Что ж, придётся сознаться, что я слеп. Мне почему-то казалось стыдным признаться Тенперону в своём недуге.
- Боюсь, что мой взгляд будет теперь блуждать вечно. Я ослеп, учитель. Похоже, у моего амулета оказалось несколько сильных недостатков. Гильдия удержит в своих рядах человека, утратившего способность видеть потоки стихийной энергии?
Тенперон замолчал. Это давило и угнетало сильнее, если бы учитель ругался или пытался зло шутить. Тенперон всегда молчал, когда слышал неожиданную и неприятную новость. Надеюсь, его лицо не стало в ту минуту отрешённым - так случалось, когда приходили ужасные новости.
Боги, верните мне зрение хотя бы на миг! Я готов был отдать целую жизнь, лишь бы увидеть лицо Тенперона. Но боги остались глухи к моим мольбам. А может, моей жизни им показалось слишком много?
- Думаю, что силу у мага может забрать лишь Тарик. Или Равновесие. Но я не чувствую, чтобы ты вместе с глазами потерял талант. Скорее, приобрёл новые знания и могущество. О твоей слепоте не время и не место говорить. Лучше будет, когда ты мне всё расскажешь по порядку в Гильдии. Или в королевском дворце. Сомневаюсь, что речи короля будут содержательнее, чем слова канцлера. И не спрашивай, откуда я знаю, что вам говорил Айвор. Он повторял свою речь передо мной и королём раз десять или двенадцать. Поверь, это было жутко скучно. Странно, что выборные ещё держатся на ногах, а не валяются на земле, храпя.
Даркхам пытался разрядить обстановку не самыми лучшими своими шутками. А может, и самого себя успокоить: узнать о том, что амулет сделал ученика слепцом, было не так уж и просто для Архимага...
Тенперон Даркхам был просто поражён. Это было худшей новостью за очень долгое время. Николас Датор, которого Архимаг желал уберечь всеми силами, стал слепцом из-за магии! Как он раньше не сообразил, почему ученик кажется очень странным? Николас и вправду сильно изменился. Возмужал. Лицо посерьёзнело, вытянулось, осунулось. Волосы потеряли былой блеск. Даже осанка стала другой. Казалось, что Николас вот-вот завалится набок, и оттого старается вжаться в седло, чтобы удержаться.
Однако кроме слепоты, Николас приобрёл ещё что-то. Неужели он тоже побывал в Астрале? Но как, каким образом? Может быть, нашёл где-то алого мага, сбежавшего ищеек Гильдии, забившегося в норку? А потом вышедшего на волю и нашедшего подходящего ученика? Полнейшая глупость! Николас никогда не воспользуется некромантией или услугами алого мага. Он честен и более привержен идеалам, чем даже когда-то был Тенперон.
Хотя, конечно, всё могло измениться, но...Но скорее всего, Датор нашёл какой-то иной способ выхода в Астрал - без помощи некромантии. И надо будет узнать, что это.
Но мысли об этом отошли на второй план: счастье видеть ученика возобладало! Пусть все остальные выборные видят, как Гильдия относится к своим! Даже король не смог бы собрать менее чем за час такой великолепный эскорт, как встречал Николаса!
Пусть народ огнарский видит, у кого больше власти, кто сможет в трудную минуту защитить простых людей и страну. Пусть огнары задумаются и сравнят: потрёпанную и уставшую, умаявшуюся от безделья гвардию и лихих айсаров Гильдии.
По дороге в королевский дворец я говорил с Тенпероном.
- Николас. Ты ведь уже знаешь, что в самом скором времени сюда могут пожаловать тайсары? - голос полон беспокойства. А вот лицо, скорее всего, застыло маской уверенности и безразличия.
- Сомневаюсь, что с ними будет сложнее справиться, чем с реджинальдистами или алыми магами, - но и в моём голосе уверенности явно не хватало.
- Если Блад Торн успеет подойти. И если у Конрада не будет в городе сторонников, которые смогут открыть ворота или перетянуть часть гарнизона на сторону Людольфингов. А иначе... - Тенперон замолчал. Он явно ждал, что отвечу за него. Угадаю его мысль.
- А иначе придётся строить баррикады и ждать чуда, учитель? Вы об этом хотите сказать? - Похоже, я всё-таки угадал.
Тенперон облегчёно вздохнул.
- Да. Особенно трудно придётся из-за собрания этого глупого Сейма, - пауза. Похоже, Тенперон удостоверился, что ни Роланд со своей свитой, ни Конрад "не обратили внимания" на его последние слова. - Когда идёт война, намного нужнее воины, а не риторики. Однако Фердинанд не хочет слушать голоса разума. Он скорее прислушается к советам Артуа и Даркмура.
- Которые никогда не были особенно хороши и полезны для страны. Учитель, а мы сможем...
- Выстоять? - теперь уже Тенперон угадал ход моих мыслей. - Я надеюсь. Но, поверишь ты или нет, Николас, я сомневаюсь в нашей удаче. Особенно если Сарлек бросит на нас боевых магов. Мятеж Эдмона дорого стоил Гильдии и всем обладателям волшебного дара. Слишком мало стоящих мастеров осталось в столице и на стороне короля Фердинанда.
- Тогда остаётся надеяться на чудо, учитель. Чудо, которое мы должны будем сотворить как можно скорее, - я старался говорить как можно уверенней. И странное дело: я и вправду верил в свои слова. Я верил в то, что мы сможем сотворить чудо. Как в прежние времена: враги наседают, окружают, уже ждут, когда смогут схватить за горло. И вдруг - один ловкий ход, манёвр. А потом победа уже у нас в руках, а противник разбит в пух и прах.
- Остаётся надеяться, Николас...
- А разве маги не творят чудеса изо дня в день, прерываясь лишь на беседы о смысле жизни, тайнах и чудесах нашего мира и сокровенных искусствах волшебства?
- Почти что, - ответил мы с Тенпероном хором. Причём ещё и одновременно представив себе, скажем магистра Родриго.
Да, может быть, иногда он говорил о вечном. Между пререканиями с магистром воды, экспериментами, трапезами и сном. Ах, ну да, ещё же оставались его вечные шутки над членами Гильдии. Что-то вроде "безобидных" огнённых мин-ловушек или самовозгорающихся ночью простыней...
- Да, маги почти всё время проводят время за подобными занятиями...
Роланд, наверное, до конца своей жизни не смог понять, почему я и Тенперон начали хихикать после этих слов.
Тайсарский каганат. Окрестности столицы.
Разведчики, разосланные Андроником в разные стороны, сообщала, что вокруг столицы тайсаров собираются конные орды. Скорее всего, противник намеревался подождать, пока имперские легионы окажутся скованы осадой Тайсара, а потом одним ударом покончиться с чужаками. Что ж, они просчиталась. В самом сердце каганата появились худшие для любого народа враги - предатели. А если точнее, предатели, желающие власти. Ведь это один из любимейших всеми богами зла пороков. Единожды вкусив от плода, дающего право повелевать другими, хочется притрагиваться к нему снова и снова. А если кто-то будет мешать вкушать, то руки потянутся к горлу этого глупца, решившего ограничить "великого и единственного".
Царь Танхар оказался худшим врагом своему народу. Давно пребывая в тени кагана Сарлека, тщедушный тайсар желал когда-нибудь не только царствовать, но и править. Всё чаще червячок грыз его душу с начала неудач Сарлека в тарнской войне. Из раза в раз тайсары шли на штурм крепостей и южан, и из раза в раз откатывались, захлёбываясь кровью. Каган, однако, верил, что вскоре всё изменится. А вскоре сделал очередную ошибку, казавшуюся тогда многим придворным хитроумным политическим ходом. Каганат приютил множество бежавших от Фердинанда реджинальдистов, в том числе и братьев Реджинальда Людольфинга. Каган приблизил Людольфингов к себе, и ежеминутно они шептали ему, просили, требовали, умоляли пойти войной на Королевство. Убеждали, что едва тайсарская армия опрокинет хлипкую королевскую армию, как народ огнарский, лишённый опасности со стороны войск и могущественных южных Владетелей, с распростёртыми объятиями примет "освободителей". Сулили горы золота и обширные территориальные приобретения, помощь в войне с тарнами, вечную дружбу. Сарлек долго колебался, думая, как же поступить. Но самым сладким плодом, от которого каган не смог отказаться вкусить, было обещание Конрада Людольфинга признать себя вассалом тайсарского повелителя. Тщеславный Сарлек не смог противиться такому соблазну, и лично повёл свои тумены на север, огнём и мечом добывать обещанное.
Каган оставил в столице нескольких своих темников, которых считал лавной опорой в стране. Однако и тут Сарлек просчитался. Один из его "верных друзей" оказался не менее падок до обещаний власти и богатства. Царь Танхар посулил темнику Деврету звание Великого темника, властного над всеми батырами каганата. А ещё - дочку Сарлека в жёны, прекрасную Сарлию. Отец оставил своё единственное чадо от законной жены на попечение Деврета и наложниц из гарема. Темник не спал ночами, мечтая о первой красавице каганата. Это тоже было причиной, по которой Деврет решился на измену кагану.
Но вся задумка так и не была бы осуществлена, не отправься все остальные темники отражать наступление маленькой аркадской армии. Однако дни шли за днями, а легионеры продолжали маршировать по степи, потом и кровью доказывая своё право идти по выжженной солнцем тайсарской земле. Темники всполошились, решив собрать почти все оставшиеся силы в кулак и встретить их совсем недалеко от столицы. Тактика выжженной земли не сработала: аркадцы каким-то непонятным образом находили тайные караванные тропы, с ещё не отравленными колодцами. А без пищи, похоже, воины Андроника могли прекрасно обойтись в походе. Недаром легионы Ласкария смогли прорваться к столице Партафы. И ещё раз доказали свою ставшую легендарной удачу: решающее сражение оказалось тайсарами проиграно. Нет, поле битвы осталось за степняками. Только вот аркадцы, совершенно не обращая внимания на огромное численное превосходство врагов, просто-напросто рванули вперёд, к Тайсару. Прорвав каким-то непостижимым образом окружение. Тайсары, видевшие тот прорыв, начали говорить, что Андроник призвал на помощь силы самой преисподней из своей религии.
В столице, впервые за время существования каганата, началась паника. Багатуры, управлявшие остатками гарнизона, слали во все концы родной земли приказы собираться всем, кто ещё способен держать в руках оружие, к столице. Казалось, сами боги ополчились против тайсаров: враг, несмотря на всё, теперь стоял у стен самого Тайсара. Но народ ещё не знал, что это ещё далеко не самое страшное, что им предстоит испытать в этой войне. Что такое чувство страха перед осаждающими твой родной дом извечными врагами по сравнению с уничтожением его?
Андроник Ласкарий, не теряя ни минуты после разговора с послом от Танхара, собрал военный совет. Сперва он выслушал каждого офицера, начиная с самых низших чинов, и закончив легатами. Все сошлись на том, что каждая потерянная в бессмысленной осаде минута потом выльется в гибель всей армии. К тому же попытка - это вам не унгуртская пытка, не умрёшь в мучения, попробовав войти во вражескую столицу под покровом темноты. К тому же многие, участвовавшие в походе на Ипартафар, говорили, что ситуация даже лучше, чем тогда. Ворота-то сами жители откроют, и не придётся прорываться к султанскому дворцу, оплачивая каждый шаг к сердцу Партафы жизнью десятка храбрейших и достойнейших воинов.
Некоторые, правда, указывали на то, что тайсарам нельзя верить. Вдруг это ловушка? Непобедимую армию просто решили взять хитростью, а желание Танхара завладеть властью в стране - только предлог, уловка? Как царь сможет спокойной восседать на завоёванном чужими руками престоле, когда аркадские легионеры вынуждены будут вернуться домой? Не останутся же воины здесь, в самом центре степи?! Да, можно будет вытребовать у Танхара огромный кусок плодороднейших земель, когда-то кормивших практически всю Северную Ксариатскую империю. Но всю страну подчинить себе, во всяком случае пока, не удастся. За один день тайсары не покорятся аркадцам, и империи многие годы придётся потратить, гоняя слишком малочисленные легионы по степи. А вдруг ещё и соседи по-настоящему испугаются растущей мощи страны? После похода в Ипартафар насторожилось всё южное побережье Огнарона. А что будет, когда легионерские сапоги начнут топтать восточные границы Тайсарского каганата? Даже ослабшие огнары решат попытать счастья и урвать кусочек. Не говоря уже о не очень потрёпанных тарнов? Южане быстренько спросят: "Мы что, зря демонову уйму времени воевали со степняками на своих границах? Уступочку бы пора взять". И согласятся. И придут. И возьмут уступочку. И отхлынут аркадские легионы. К тому же империя уже начинала выдыхаться. Даже не самые большие потери и быстрая война с Партафой напрягла все её силы. Ещё нескоро император сможет возместить убытки за счёт вновь присоединённых земель, на которых надо тоже содержать пограничные отряды, заставлять повиноваться давно поселившихся там партафцев и вольнолюбивых горцев. А уж тайсарские степи, в которых слишком мало местечек, удобных для создания форпостов империи, которые станут оплотами аркадского закона и культуры, потребуют гигантски расходов. Зато можно будет переселить сюда, на чернозёмы, множество обнищавших крестьян и жаждавших земли легионеров-ветеранов и федератов. Ласкарий прекрасно понимал, что понадобится лет десять-двадцать, чтобы тайсарские земли стали ещё одной жемчужиной в императорской диадеме. Поэтому Андроник всё же решил, что зависимый правитель на престоле каганата и большие земельные приобретения лучше, чем анархия и попытки покорить кочующие степные племена. Ласкарий решился довериться тайсарскому послу.
План, предложенный Танхаром, не был лишён простоты и изящности. Сперва к городу под покровом тьмы подходит отряд легионеров. Ворота открываются верной царю стражей, аркадцы входят и помогают сторонникам Танхара вырезать не присоединившихся к заговору крепостных стражников. Затем блокируются подходы со стороны городских улочек к уже открытым настежь воротам, в которые входит основная масса войска. Всё это планировалось сделать на следующую ночь: время было слишком дорого. К тому же именно тогда караул у ворот будут нести верные Танхару и Деврету воины. Подтверждения согласия аркадцев не нужно: гонца вполне могут перехватить, и тогда план рухнет. Просто в условленное время калитка в воротах будет отворена.
Однако Андроник внёс весьма заметные поправки в план нежданно-негаданно свалившихся на него "союзников" среди тайсаров. Самым главным изменением было то, что не один отряд отправлялся к воротам. Точнее, к воротам-то шёл, но ещё три должны были нацелиться на соседние с воротами угрюмые серые башни. Они заметно возвышались над стеной: то были остатки старинной ксариатской крепости, на руинах которой возвели Тайсар. Хлипкие стены, которых оказались лишены практически все остальные постоянные поселения тайсаров, служили чем-то вроде дани уважения тому древнему граду.
Гарнизон всего в две сотни воинов храбро отражал штурмы многотысячного войска вождя Тайсара. К тому времени варвары из Снежной пустоши научились брать укрепления не только длительной осадой или молниеносным ударом, нахрапом. Пленные ксариатские инженеры научили северян строить осадные орудия. Но даже это не помогло взять ту крепость быстро. Только через два месяца, когда в Серых башнях осталось только сорок израненных воинов да несколько тысяч жителей, город наконец-то смогли взять. Тайсар решил, что только это место достойно стать сердцем его страны.
Сам Ласкарий решил пойти вместе с воинами отрядами, чьей целью оказалось взятие самой высокой башни Тайсара, Голубиной. Сорок футов в высоту, она господствовала над всем городком. Сперва Андроник намеревался войти в город вместе с отрядом, которому должны были открыть ворота люди Деврета. Однако офицеры отговорили полководца, упирая на то, что дрункарий не имеет право так рисковать. Ведь если тайсары и вправду решили устроить ловушку, или о плане предателей стало известно сторонникам Сарлека, то именно там, у ворот, Андронику будет грозить наибольшая опасность. "Если воина можно заменить, то с великим символом так легко не поступишь" - глубокомысленно изрёк Валент.
Андроник старался доказать, что даже если в городе их ждёт ловушка, то у ворот, когда там будет не больше сотни-двух воинов, она вряд ли захлопнется. Скорее уж враги подождут, когда вся армия соберётся в одном месте, в жуткой теснине между улочками и стенами. Но соратники оказались непоколебимы. Тогда Андроник, смеясь, сбросил с себя плащ с пурпурной каймой, под которым сверкала обычная, без всяких украшений или чеканки, лорика простого легионера.
- Тогда я пойду с теми, кому грозит настоящая опасность. Ведь если слушать Вас, то можно подумать, будто безопасней всего сейчас в воинстве Сарлека.
Надо, правда, отметить, что мало кто понял и до конца осознал всю глубину этой реплики Андроника. Наверное потому, что и сам Ласкарий не очень хорошо понял, что же он изрёк...
Ночь. Не так уж она и тиха. Сверчки заводят свою извечную, грустно-серьёзную песнь. Редкие птицы кружат над степью, высматривая беспечны мышей-полёвок или что-нибудь ещё себе и своим птенцам на пропитание. А какая-то большая, чёрная, гротескная масса движется к неровным стенам, над которыми возвышаются старинные башни, которые с какого-то древнего, ныне забытого языка переводятся как "одинокие стражи". Может, охрана, что сейчас скрылась в этих башнях, и призвана прогнать одиночества эти каменных великанов, и не справляется? Может, именно поэтому к ним подходит та чёрная масса, на поверку оказавшаяся отрядом?
Но башен слишком много, да и воротам требуется компания. И потому отряд разделяется на пять частей. Каждая группка, сохраняя давящие на человеческий разум тишину и спокойствие, идёт к своей собственной цели. А стражи развлекают унылых каменных великанов, не замечая тех, кто призван заменить их и отправить на вечный покой.
Андроник Ласкарий не видел ничего, кроме своей цели. Голубиная башня, словно желавшая проткнуть небесную гладь, поиграть с облаками, высилась шага в двухстах. На стенах мелькали огоньки факелов, и чем ближе такой огонёк приближался к отряду, тем больше усилий легионеры тратили на сохранение тишины. Какой-то ветеран справа от Андроника тяжело задышал, однако смог справиться со своим дыханием, восстановить его, не желая привлекать внимания к степи. Тайсары, похоже. Были совершенно непривычны чувствовать себя в положении осаждённых. Хотя бы потому, что чаще всего именно степняки осаждали вражьи города, а не наоборот. А уж что говорить о столице каганата? Былой успех сыграл злую шутку: стража не разглядела в темноте надвигающуюся угрозу. Или, может быть, просто люди Деврета сделали своё дело, и стражу поразил резкий недуг близорукости?
Андроник силился разглядеть своих воинов из других отрядов. Что там сейчас с ними, подошли к башням, воротам? Нет, это можно будет выяснить потом. А сейчас предстояла трудная задача.
Тот самый ветеран, с одышкой, раскрутил "кошку", острый крюк на верёвке. Воины стояли у самой крепостной стены, у подножия Голубиной башни. Осенив себя знаком Аркара, после условной команды Андроника - кивка - ветеран бросил кошку вверх, на стену. Верёвка раскрутилась, металл крюка еле заблестел в слабом свете звёзд. Мгновенье тишины - и глухой удар зацепившейся "кошки" о камни стены. Ветеран, приложив палец к губам, потребовал абсолютной тишины. Андроник боялся даже вздохнуть: сейчас начался самый важный и опасный этап. Если стража услышит шум от крюка и прибежит - то отряд Ласкария погубит всё дело. Хотя, конечно, если и тут дозор несут заговорщики, то краха можно будет избежать. Правда, в любом случае Андроник приказал вырезать всех стражников, что стерегут башни и стены - "от греха подальше", как любят выражаться в народе. Даже и мысли о том, чтобы поберечь союзников среди тайсарского гарнизона, не мелькнуло в голове у Ласкария. Каждый степняк заслужил, в глаза аркадцев, смерть. Хотя бы потому, что их предки захватили земли нынешние земли каганата.
Минуты сменялись минутами, а вражеский дозор всё не появлялся. Тогда Андроник взмахнул рукой, и легионеры стали взбираться по верёвке наверх. Первым отправился ветеран, бросивший "кошку". Это был неписаный закон в аркадской армии: первым вещи наподобие осадной лестницы или "кошки" должен опробовать тот, кто их установил или закинул. Вторым, уже по собственному почину, полез Андроник. Дрункарию было довольно тяжело взбираться по верёвке. Как минимум из-за того, что никогда прежде Ласкарию этого не приходилось делать. Лорика тянула вниз, спата оттягивала пояс. Но Андроник, крепко стиснув зубы, продолжал взбираться. И вот - он уже на крепостной стене, ноги наконец-то ощутили твёрдую поверхность.
Ласкарий огляделся. Поблизости, вроде, тайсаров не было. Разве что на вершине Голубиной башни горел огонёк. Там грелась смена дозорных. Шагов на двести в обе стороны было пусто. Тогда пора начинать. Андроник прижался к башенной кладке у входа в "одинокого стража". Старинная подруга спата оказалась у него в рука, приятно холодя ладонь. Ласкарий немного успокоился. Легионеры, один за другим, присоединялись к дрункарию. Постепенно на вершине собралось тридцать воинов. Лишь двое ещё карабкались. И внезапно, слева, в направлении ворот, показались огни факелов. Андроник крепко сжал рукоять спаты. Легионеры напряглись. Мгновения растягивались в вечность. Кто-то нервно сглотнул. Воины приготовились к бою.
Свет факела всё приближался. Постепенно можно было разглядеть и силуэт того, кто нёс кусочек солнца в царство. А потом, когда Андроник готов уже был отдать приказ убить дозорных, факелоносец на чистейшем аркадском языке выразил своё мнение о том, как себя должен вести отряд, что должен скрытно овладеть Голубиной башней...
Особый предмет, наделённый свойствами передачи словесных и других образов на далёкие расстояния.. Применяется Гильдией для связи.
При Фердинанде Огнариде - хранитель королевской печати, отвечал за секретариат королевского дворца и встречи иностранных послов.
Квартал, в котором располагались лавки, торговавшие магическими безделушками и артефактами. Также здесь было множество домов, с жившими в них волшебниками и их слугами.
Название, закрепившееся за ксариатским городом Ксарополем среди воинов вождя Тайсара. Лишь позднее столица нового государства получила название в честь сподвижника Огнара.