Аннотация: О первом задание, первое уголовное дело. Написан для конкурса: иронический дедектив.
Позвонила мне двоюродная сестра и поделилась своим горем:
-Пять мешков картошки у меня уперли, из фазенды ночью. Я в сенях поставила одиннадцать мешков, а утром только шесть насчитала. Сплю я чутко и услышала бы, если бы человек залез. А так, помяни мое слово, нечистая сила украла. Помоги найти картошку или расследуй, кто упер.
Я живу в Санкт-Петербурге и не так давно приехал из командировки. Сестра моя живет километров в семидесяти от Питера в не большом селе городского типа. Работала до пенсии дояркой на местной ферме. Там же на окраине этого села ей был выделен участок земли, на котором поставила простенький домик под шиферной крышей. Выращивала картофель и овощи для себя, делилась с родственниками и остаток продавала. Вот эти пять мешков, которые загадочно испарились в не известном направлении, предназначались для продажи.
-Надя! Как же я найду? Я же не умею это, - пытался я выкрутиться.
-А что я рылом не вышла? - начала она напрягать атмосферу.
-Что всю жизнь титьки коровьи дергала да в навозе копалась и теперь значит помочь мне и не кому, ни к чему. Другим ищешь..., слыхала, а мне не по рангу? - продолжила она на высоких тонах.
-Кому я ищу? - не понял я.
-Не знаю кому. А только люди сказали. Ну ладно. Спасибо на добром слове и за помощь. Век буду помнить!
-Да подожди ты. Дай подумать! А еще лучше приеду я в следующий выходной.
-Вот и ладно. Буду ждать. А я подумала, загордился совсем. Каким-то помощником по уголовным делам работает, а помочь не хочет. Ошиблась, значит. Тогда жду!
И здесь меня осенило, что она имела в виду - 'другим ищешь'. Уже год, как я зарегистрировался добровольным помощником передачи ЖДИ МЕНЯ, искал людей в Санкт-Петербурге и пытался искать по Европе, Англии и Америке с Канадой. Но это другое совсем дело, чем найти пропавший картофель, но слово 'не воробей' и нужно туда ехать.
В следующий выходной приехал к племяннице, дочери Нади, где всегда останавливался, когда приезжал, их навещать. Она жила в пяти километрах от матери в трехкомнатной квартире. Затем уже на машине мужа племянницы, тот был в отъезде, приехал с ней до матери и потом уже все вместе на фазенду.
Обыкновенный деревянный дом, одна комната метров десять и сени из досок метра два на два, все под общей крышей. Свет с улицы поступал через два не больших окна, которые глядели на общую улицу и на соседский участок. Собственный участок из окон не просматривался.
К своему удивлению я стал сразу все примечать, как будто детективом родился.
-Дом выглядит, как новый. Сколько лет ему? - спросил я.
-Так год, как поставили. Первый был больше этого. Да мой чумевой его сжег, - ответила сестра.
-Это как? - заинтересованно спросил я.
-Мой муж. Ты знаешь. Пьет часто запоями. Вот и тогда пил неделю и жил на фазенде. Домой нос не казал, а когда совсем пропился и жрать захотел, то домой явился. Корми мол. Ну, я в горячке ему и сказала:
-Надоело мне на это смотреть. Найму трактор, заплачу и снесу дом, чтобы ты там не гопничал. А он так спокойно ответил:
-Зачем деньги платить. И исчез. А потом, батюшки мои, ко мне прибежали и сказали, что дом мой горит. Это он спьяну надумал мне помочь и сжег дом, чтобы денег на снос не тратила. Вот теперь, сообща, новый поставили. Муж дочки помог, его отец, и сам виновник не открутился, трудился тоже.
Я вошел в комнату, где стоял старенький стол, пара таких же древних стульев и сделанный из не тесаных досок, топчан, на случай полежать. На обоих окнах висела густая паутина, в которых билась пара мух, но когда хотел их смахнуть, то сестра меня остановила:
-Не трогай. Они мне мух ловят.
-А воров они у тебя не задерживают?
В сенях ничего особенного не видно, следов взлома не было, а дверь ходила без шума. Осмотрел петли и заметил, что смазаны недавно свежим солидолом.
-Где стояли мешки? - спросил я.
-Шесть здесь, у двери в комнату, а другие пять мешков у двери на выход из сеней. Их тогда, завтра, обещали забрать и деньги заплатить, поэтому я ночевать осталась, чтобы отдать пять мешков, а шесть перевезти на квартиру в подпол - ответила Надя.
-Не вижу крючка, чтобы закрывать дверь на ночь. Был он?
-Не было. Как построили дом, так не было времени сделать, да и не нужен он. Уходим с фазенды на замок закрываем снаружи. А если здесь остаюсь, то в комнате есть крючок, а если в сени кто войдет, то дверь заскрипит, не приведи Господь. Мертвого напугает.
-А зачем же тогда смазала петли? - спросил я и продемонстрировал, как без шума ходила дверь.
-Сроду не мазала и времени на это нет. Работы всегда много, а не то, чтобы еще петли смазывать, - удивленно разглядывала она смазку на петлях.
-А муж твой. Мог смазать?
-Как же! Смажет он. Только жрать водку умеет и воровать, что плохо лежит.
-Так может он украл картофель?
-Нет. Не было его тут. Видели в соседнем городке, в дрезину пьяный. Я картошку сама тут поставила и здесь ночевала. Ни кого не было, а то я бы услышала. Без не чистой силы тут не обошлось. Вот тебе, Крест Святой.
-Ладно. Оставайтесь здесь. Пройдусь по соседям. Может они, что видели.
Глава вторая
Все соседи были уверены, что это дело рук мужа Нади, но почему, она утверждала, что это не его рук дело. Одна из соседок даже сказала, что видела его в тот день и не одного, а с кем то, но с кем не сказала, не признала и не совсем уверена, что в этот день видела или днем позже.
Муж Надежды был, конечно, тем фруктом, клейма негде ставить и полная загадка для нас, почему она с ним жила столько лет.
Просидел по тюрьмам лет пятнадцать, проработал в жизни девять лет. Баланс... Первый раз посадили за воровство и дали пять лет. Когда отсидел срок, то она сама поехала и забрала к себе в Новгородскую область. Тогда там еще жила.
Потом опять воровство и еще пять лет на государственное обеспечение. Сама Надя, за это время нашла в Ленинградской области место доярки и квартиру. Нужно переезжать. А как? Тогда паспортов на руки крестьянам не давали, чтобы не убегали работники из колхозов, а председатель не хотел ее отпускать. Тогда оставила она там дочь с родителями и уехала одна. Долго не отдавали паспорт в колхозе, она работала на новом месте без него. Хорошо, что новый директор совхоза вошел в ее положение и сам нарушал закон, прикрывая ее. Впрочем, своим трудом она все компенсировала.
Когда отдали паспорт, то взяла грузовик в новом совхозе и перевезла стариков, дочь и мебель. Жить бы и жить. Муж ее новый адрес не знал, и можно было развестись с ним, и он не узнал бы, где она обосновалась, но Надя, когда у мужа срок отсидки вышел, забрала его в Ленинградскую область. Чем только думала... Оказалась, что съездила до этого к нему на свидание и забеременела... Теперь, когда он приехал, родила, но муж ее по-пьянке сказал, что нагуляла и, схватив ружье со стены, выстрелил в женщину с грудничком на руках на ее руках. Пуля пролетела в сантиметре от них. Соседи прибежали, милиция и опять срок пять лет.
Теперь то, все надеялись, все. Сколько можно? Но не тут-то вам было. Снова забрала свое счастье и с тех он не работает, пьянствует. Дети выросли и ни разу у него на коленях не сидели. Денег не зарабатывал, детей не растил, по дому не помогал. Счастье... бабье.
К вечеру уехали к племяннице. Приехал домой муж ее, Николай, который был в курсе дела и спросил меня:
-Что-нибудь нашел? Да здесь и искать не надо. Муж ее, картошку украл.
-Вот и я думаю, что он, а Надя говорит, что не было его. Не видела, и кто дверь солидолом смазал, чтобы дверь не скрипела, - поделился я.
-Постой. Какую дверь? - спросил муж племянницы.
-Дверь в сени сильно скрипела. Теперь смазана солидолом и не скрипит.
-Опля! Вот оно! Он это, муж ее. Мне батя говорил, что Володя, мол, заходил, муж Нади, просил солидола. Мол, нужно смазать ворот на колодце, идет туго. Как раз, за день до пропажи дело было.
Ну что же расследование идет все ближе к завершению. Остается только понять, почему Надежда утверждает, что не слышала и не видела. Устала и крепко спала, а признаться не хочет. Мол, за сторожа осталась и на, тебе... из-под носа охраны мешки увели. Теперь вот обидно, что все лето растила картофель, полола и поливала, а пришло время попользоваться урожаем своего труда и нет половины картошки, вернее кто-то пользуется ею, без нее. Обидно...
Что можно еще предпринять? Пожалуй, ничего... Только подозреваемого допросит. Но он гусь тертый и не откроется просто так... Значит, нужно его ошеломить и сломать волю.
-Может его пытать? - предложил я Николаю.
-Не выдумывайте! - отсекла мое предложение Светлана, которая делала домашние дела и прислушивалась к разговору.
-Жалко его? Отец все же, - сказал Николай.
-Мне вас жалко. Вы же не садисты утюгом его жечь из-за картошки, - ответила та.
-Мы не утюгом. Мы ему одно место в сарае в тиски зажмем, ручку вытащим, рядом ножовку положим, а сарай подожжем. Сразу расколется, - вмешался я.
-Ха-Ха. Очень смешно! - съязвила племянница и ее добавила,
-Послушайте лучше, Пинкертоны. Когда ты, дядя Олег, по соседям лазал, то заходила на фазенду тетя Мария и спросила маму, что помог ли ей клофелин, который она дала отцу, когда он к ней приходил и просил дать что-нибудь от давления. Мол, маме плохо, давление высокое, а к врачу только через два дня сможет сходить и та дала сразу половину пузырька. Меня удивило, что мама не могла вспомнить этого случая, кивнула ей смущенно, мол, помогло, а мне потом сказала:
-Совсем дурная стала. Не помню ничего уже.
-И что с того следует? - спросил Николай.
-Сама не знаю. Только странно, как то. Папа беспокоится и ходит за лекарством, а мама потом не помнит, - поделилась Света.
-Что-то тут есть, - профессионально заметил я, и добавил:
-Надо допросить твоего папу. Ты, как дочь, разрешаешь нам? Мы его будем бить не сильно, но больно...
-Какой он мне папа. Делайте, что хотите, - дала свое согласия Света.
На следующий день я позвонил Надежде и спросил:
-Дома, твой?
-Дома. Вчера вечером явился. Теперь, гад, будет отлеживаться пару дней.
-Мы приедем сейчас. Но ему не говори, - предупредил я.
К обеду я с Николаем был у Надежды и без нее уже мы вошли в комнату, где лежал на разбитом диване муж Нади, Владимир. Был он не высокого роста, худощав. Про таких в народе говорят:
-Соплей перешибешь.
-Здравствуй, Владимир! - поприветствовал я, а Николай присел на стул, вблизи него.
-Здравствуй, Иваныч! Давно приехал? - сказал он, и глаза его беспокойно забегали. Видно чувствовал опасность.
Я уже давно вошел в роль сыщика и, поэтому не дал ему опомниться от нашего визита, и сразу атаковал по всем правилам психологической науки:
-Ты Владимир. Зачем дома начал воровать. Мы этого не простим тебе. Я провел следствие и выяснил, что ты с помощником украл картофель и продал его. Тебя видели свидетели, и мы нашли покупателя (вру напропалую) и тот готов подтвердить. Ты смазал петли солидолом, взятым у отца Николая. Взял клофелин у Марии. Если признаешься во всем, пообещаешь больше не гадить, где живешь, то может и простим тебе. А так отдадим тебя в милицию, и сидеть тебе опять, лет пять. Кроме того, теперь уже ясно, что алюминиевую сетку с забора и алюминиевый таз (вошел я во вкус и начал списывать другие дела - висяки) спер ты. Прежде, чем отдать тебя правосудию, отрихтуем тебя немножко, чтобы помнил нас...
Глава третья
Прошло две минуты молчания. Затем он стал, как то боком сползать с дивана и вот уже стоял на коленях и говорил, захлебываясь словами:
-Иваныч. Не губи ты меня. Не выживу я больше в тюрьме. Каюсь, я взял картошку и сетку с тазом в скупку цветных металлов снес. За все деньги получил и пропил. Я твоего батюшку хорошо знал, даже дружили с ним, когда я в калининской области жил. Бывало, напаримся в бане, и, как водится, водочки, бутылку, другую вместе и разопьем. Душевный человек был. Не губи ты меня. А бить это, пожалуйста, сколько влезет. Мы это с радостью примем. Заслужил. Бес меня попутал, и выпить сильно хотел.
-Расскажи, как дело было. О клофелине тоже, - приказал я строго.
-Да как было. Знал, что картошку копать будет. А мой приятель, Лешка, покупателя знал одного, который скупает картошку и не спрашивает откуда. Заранее солидолу у Димы взял, у твоего отца, - посмотрел он на Николая, - Смазал петли. Клофелину у Марии взял. Я видел как то, что принимала она клофелин. Ну, в день, когда она сидела на фазенде, пришел к ней. Все по-хорошему, с ней разговаривал и уважительно. Она это любит, когда к ней с уважением. Она и растаяла. Достал чекушку, а она огурчики с лучком закусить. Пока бегала в огород, то я в стаканы налил водки, как бы запорань, а ей туда лекарство намешал. Выпили. Она быстро свалилась на топчан, наверное, усталая была, да и клофелин подействовал. Я еще хотел на нее слазить, но у меня не зашевелился. Да и Лешка за забором ждал. Вынесли задворкам из огорода, а потом до дороги доперли и там спрятали. На следующий день приехали на машине и забрали. Пропили без остатка барыш.
-Вот значит, почему она ничего не помнит, - подумал я и сказал ему:
-Она же могла и не проснуться от этого. Ты сам-то понимаешь это?
-Я аккуратно сыпанул. Ничего бы не случилось, - заверил Владимир.
-А я думаю, чего это у меня голова два дня, как котел пустой звенела и болела, - воскликнула Надежда, которая уже давно слушала от двери.
-Спасибо вам, мужики. Поезжайте домой, а поговорю с ним. Славу Богу, что это не нечистая оказалась.
Дело было раскрыто, и я отправился вместе с Николаем к нему, домой.
На следующий день я стоял вместе со Светой и Николаем, на остановке и ждал автобус. Был понедельник, где то около двух часов и я направлялся с автобусной станции к себе домой. Издали мы увидели Надежду со своим мужем Владимиром, голова которого была забинтована, и они направлялись в нашу сторону.
Поздоровавшись с нами, Надя сказала:
-Домой едем. Автобус тоже отсюда к нам идет.
-Что с ним? - спросил я.
-Как вы ушли, то на меня нашло что-то. Схватила я, что под рукой было, а оказалась ножка от стула. Внуки играться притащили. Ну и начала я этой палкой его по голове бить. Все ему припомнила, ору без памяти и бью, бью... Он, гад, ни разу голову рукой не закрыл и не отвернулся. Как стоял на коленях, так и упал потом без памяти. Я опомнилась и ушла в свою комнату. А утром пришла, посмотрела... Батюшки мои. Голова разбита вдрызг и волосы в ране засыхают. Делать нечего. Бросилась выстригать, но поняла, что надо бы его к врачу. Вот теперь от врача идем с перевязки. Лечу его, гада, за свои деньги... Не дура ли баба!..