Калли Nieh-Ta : другие произведения.

Из Ниоткуда в Никуда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что ж, первые главы. Пока еще сыроватые, поэтому надеюсь на вашу поддержку и в обязательном порядке указаний на ошибочки и ляпусы))) Прошу вас, оставляйте оценки и комментарии, а то мне уже становится страшно да боязно...

    ПОСЛЕДНЕЕ ОБНОВЛЕНИЕ 17.11.2009

    Она всего лишь синеглазка, лишенная Второй сущности. Весенняя ночь, трепетное дыхание летнего ветра. Дочь Детей Гор, потерявшая все, но не разучившаяся чувствовать. Он всего лишь старший сын графа, ищущий себя. Серый зимний лед в его глазах а лица не видно за бесстрастной маской воина-убийцы... Земля клана Теней - его дом. Вечные враги. И нельзя ничего исправить, не в нашей власти сделать это. Но что соединит их? Заставит пересмотреть свои взгляды на жизнь?.. Тссс... Тише. Не разбудите их. Молчите, высокомерные графы, молчите, гордые короли, молчите и вы, всемогущие Боги. Не нарушьте покоя их тревожного сна...

    ЗАМОРОЖЕНО

  Глава 1
  
  - Согласились бы вы сойти с ума, чтобы узнать, что же скрывается за гранью разума? - Задал когда-то мне вопрос старый прорицатель.
  Возможно, некоторые и сказали бы: "да", но большинство ответов отрицательные. Потому что это поступок мало зависит от нас самих, потому что слишком многое держит нас на этой грани... Друзья, родные, совесть. Сумасшедших презирают, ненавидят, жалеют, не замечают, но нет ни одной доброй эмоции, ни одного светлого чувства. Мало кто готов протянуть таким людям руку помощи, приютить, обогреть, накормить. Страшно. Боязно. И даже противно.
  А быть может, такие люди, лишенные способности мыслить так, как это делают другие, намного мудрее нас, каждого из нас. Да и всех вместе тоже. Не верите? Что ж, ваше право.
  Но именно поэтому я не дала отрицательного ответа. Потому что не верила, что для таких людей мир потерян. И, главное, за что? За то, что они - другие?.. Это ведь так несправедливо...
  Впрочем, и утвердительного ответа не дождался мудрый прорицатель. Потому что сначала я была намерена узнать и изведать все, что находится перед гранью Разума...
  Я и не знала тогда того, что никогда ничего не зависит от моего решения.
  (Евсеница, Дитя Гор. Послание, оставленное на Семейном Камне. Дата неизвестна)
  
  Виконтесса Волеандор из клана Детей Гор.
  
  Трепетавшее пламя свечи уныло освещало комнату, в которой преобладал светло-бежевый цвет. На потускневших обоях плясали странные тени. Евсеница Глински, виконтесса Волеандор, тихо и незаметно лежавшая на узкой кровати с резными деревянными ножками, едва слышно застонала и обратила измученное лицо к потолку. Он не такой страшный. На нем нет этих ужасных теней. Девушка не разрешала зажигать свет, он ее пугал и раздражал, да и вообще она предпочитала держаться подальше от окон и хорошо освещенных помещений. Другое дело свеча. Ее свет не пугал, а мягко согревал, не вызывая желания зажмуриться и затушить маленький огонек. Если бы еще не эти страшные тени...
  Девушка всхлипнула и снова посмотрела на потолок. Тусклый свет достигал его, поэтому там не было ничего, что могло бы быть опасным. Она уже не помнила той жизни, когда гуляла под лучами солнца вместе с другими. Воспоминания были пугающими и такими ненавистными. Человек, кто сделал с ней ЭТО, давно был забыт ею. Она не жила. Она лишь существовала.
  Дверь тихо приоткрылась, и слабый огонек свечи затрепетал еще сильнее, грозясь совсем погаснуть.
  - Нет, - прошептала девушка, снова всхлипнув.
  На пороге возникла хрупкая фигурка служанки.
  - Закрой, закрой дверь, скорее, - пролепетала девушка.
  Дверь с тихим скрипом закрылась, а служанка, подобрав юбки, присела рядом с девушкой на кровать.
  - Госпожа, Евсеница, сегодня Вам лучше? - Участливо проговорила девушка, садясь рядом с больной. - Доктор, сказал, что Вам лучше, правда-правда, - лицо девушки осветила улыбка, но Евсеница оставалась невозмутимой и неотрывно смотрела в одну точку на потолке. - А вы знаете последние новости?
  Девушка не ответила.
  - Сегодня вышла замуж Ваша сестра, - тем не менее, сказала служанка.
  - Сестра, Марьяша? - Впервые в голосе Евсеницы проступил интерес к происходящему. - У меня есть сестра?
  - А Вы не помните, госпожа? - Ахнула Марьяша. - Да, Ваша сестра, госпожа Ярица. Ее муж - очень приятный молодой человек из обедневшего графства Ортоль. Видели бы Вы Вашего папеньку, когда госпожа Ярица сообщила о своей грядущей помолвке! - Защебетала служанка. - Он чуть ли не изошел огнем праведного гнева! Но Ваша матушка его успокоила, и господин Дитрих изволил сменить гнев на милость.
  Так вот откуда была музыка, которая достигала ее слуха даже сквозь зажатые уши!
  Евсеница уже начинала забывать о том, что кроме этой комнатки и нее в этом мире существуют еще другие люди и другие дома.
  - А еще доктор сказал, что, возможно, еще не все потеряно, и Вы будете ходить, - радостно и совершенно искренне сказала Марьяша.
  - Ходить? - Переспросила Евсеница, равнодушно посмотрев на служанку, и повторила еще раз это слово, словно стараясь распробовать его: - Хо-дить.
  - Да, господин доктор сказал, что появилось лекарство, которое может помочь! - Девушка прямо-таки светилась счастьем.
  На миг в затуманенных равнодушием темно-синих глазах Евсеницы промелькнула застарелая боль.
  - Они нашли его? - Внезапно повернувшись к девушке и схватив ее за руку, спросила она. Марьяша не испугалась. Из всех обитателей дома она была единственной, кто приходил в эту комнату и разговаривал с ней. Даже родители не навещали убитую горем и сошедшую с ума дочь. Марьяша была не из таких, и потому изо всех сил старалась разговорить девушку, понимая, что одиночество и запертая комната не способствуют скорому выздоровлению. - Нашли, Марьяша, нашли ЕГО? - В горящих глазах Евсеницы горел огонь мести.
  Но затем взгляд снова стал бессмысленным, слабая рука упала на одеяло, а бледное лицо перестало выражать какие-либо эмоции.
  - Нет, - внезапно помрачнела Марьяша. - Но его ищут. Он должен быть наказан! - Почти воскликнула девушка.
  - Кто, Марьяша? Кто он? Я не могу вспомнить!.. - Хныкнула Евсеница.
  Марьяша вздохнула и еще раз мысленно прокляла того, кто сделал ТАКОЕ с ее госпожой.
  - Вам нужно принять лекарство, - спустя несколько минут проговорила служанка, отсчитывая капли снотворного на серебряную ложку. Ей было самой противно оттого, что приходится врать своей госпоже. Но другого выхода не было. - Вот, выпейте, госпожа.
  Евсеница послушно открыла рот, позволяя горькой жидкости пролиться в рот. Она уже давно перестала ощущать вкус. Но смутно понимала, что вслед за этой каждодневной процедурой последует сон. Этот ужасный сон. Марьяша получше укутала давно онемевшие ноги Евсеницы одеялом. В этом не было нужды. Она никогда, никогда не сможет больше ходить...
  - Спокойной ночи, госпожа Евсеница, - чуть заметно поклонившись и затушив свечу, сказала Марьяша, открывая дверь. - Да привидятся вам благословенные сны.
  Евсеница осталась одна в темной комнате. Как же ей было страшно! Синие глаза наполнились слезами, и девушка снова ощутила легкий ветерок, пугающий ее, от которого по спине бежали мурашки. Нет, пожалуйста, нет!
  ***
  И снова степь. Бесконечная, скучная и пугающая. Здесь она опять совсем беззащитна. Ей некуда прятаться.
  Как по давно отрепетированному сценарию Евсеница открыла глаза и тихо застонала. Снова онемевшие руки были связаны, и снова сзади нее сидел Он.
  Девушка снова могла ходить. Она хотела ходить, но у нее не было возможности выбраться из седла. Он провел рукой по ее волосам.
  - Ну, здравствуй, - усмешка.
  Евсеница зажмурилась. Как она хотела его убить! О, она бы все отдала за то, чтобы он умирал в страшных муках, и его душа никогда не нашла покоя!
  - Кто ты? - Опять этот же вопрос.
  - Последний из Проклятых, разве ты еще не узнала меня, Выбранная? - Показное удивление.
  - Как тебя зовут? - Почему-то именно имя казалось самым важным Евсениице. Сейчас он его снова произнесет. А завтра она не сможет его вспомнить.
  - Кие-ранн. Гуляющий с Дьяволом к Вашим услугам, - насмешливо представился мужчина.
  Запомни! Запомни это имя!
  Этот сон повторялся снова и снова, без конца, с самого того момента, который переломил ее жизнь... Здесь, во сне, девушка все понимала и здраво мыслила, но стоило проснуться, как все забывалось, а сознание затуманивалось, отбирая возможность понимать.
  Внезапно, как и бывает во снах, пейзаж резко поменялся. Вместо бескрайней степи появились лес и горы, возвышающиеся где-то вдали. Евсеница знала, что они направляются к горам.
  - Почему именно я? - Вопрос вырвался помимо ее воли, она не могла избежать постоянно повторяющегося сценария сна.
  - Ты выбрана Мною, Гуляющим с Дьяволом.
  Евсеница замолчала. Невыносимо было слышать этот спокойный ненавистный голос.
  - Лучше смерть, - твердо сказала девушка.
  Мужчина расхохотался.
  - Конечно, Выбранная, конечно, смерть! Но прежде, ты поможешь мне... Точнее, твоя кровь.
  Евсеница испытала непреодолимое желание плюнуть Проклятому в лицо. Ему нужна была ее кровь. Кровь Одной из Детей Гор. О, святые небеса, как же ей хотелось перевоплотиться сейчас же, сию же секунду!
  Но это лишь сон. Сон, и ничего больше. А когда он закончится, будет еще хуже.
  Она потеряла ее. Навсегда потеряла свою вторую ипостась, Часть Души, свою половинку... Для Одной из Детей Гор это было просто невыносимо! Она отчетливо понимала это сейчас, в этом ужасном сне, ставшим ее кошмаром, дополнительным проклятием, когда Вторая Жизнь еще была с ней... Это ОН отдал ее Проклятому! Почему же они так долго не могут ЕГО найти?! Все же так просто: ОН кровный враг Детей Гор. Он - Сын Теней. И пусть они ненавидели Проклятых, как и наш народ, они не боролись... Они позволяли делать им то, что те делали!!!
  Все же так просто... Ее родные не знают! Не знают, кого ищут... Евсеница должна, обязана их предупредить!.. Но она не сможет об этом думать, проснувшись.
  Их путь лежал через чей-то лагерь. Сочувствующие взгляды женщин и грустные качания головой мужчин выводили Евсеницу из себя. Неужели они не спасут ее? Неужели даже не попытаются? Девушка обращала глаза, полные мольбы к каждому встречному, но никто, никто не готов был рискнуть своей жизнью за нее.
  Повинуясь едва слышному приказу Проклятого конь остановился.
  - Мы приехали, светлейшая госпожа, - издеваясь, произнес Кие-ранн.
  Евсеница промолчала, безропотно позволяя стащить себя с верхового животного и перекинуть через плечо. Скоро этот кошмар закончится, чтобы уступить место новому.
  
  В пещере было пусто и тихо. Но едва Проклятый подошел к алтарю и положил на него девушку, из призрачных теней выступили вперед четыре фигуры, облаченные в серые одежды. Лица скрывали длинные капюшоны. Евсениице так хотелось увидеть их лица! И она видела их. Видела и снова кричала от ужаса. Лиц не было. Вместо них клубился серый туман.
  - Ты привел ее, Последний из Проклятых? - Свистяще осведомилась одна из фигур.
  Кие-ранн согнулся в почтительном поклоне, преклонив одно колено, и опустил голову.
  - Да, мои Владыки.
  - Встань, - велела фигура.
  Гуляющий с Дьяволом повиновался.
  - Начинай обряд. - Новый свистящий приказ.
  - Да, Владыки.
  Евсеница закрыла глаза и позволила себя раздеть, а затем надеть странную белую рубашку с дыркой слева...
  Девушку уложили на серый холодный камень и крепко привязали веревками к железным крючьям. Она открыла синие, полные ужаса и страха глаза.
  Он уже занес кинжал. Сейчас, еще чуть-чуть!.. Она проснется, как всегда, на рассвете, и больше не сможет заснуть. И забудет этот сон, забудет...
  Но вдруг отчетливо пришло понимание, что в этот раз она действительно умрет. Что-то изменилось. Сон пошел не так, как обычно. Точно. У входа в пещеру кто-то стоял. И он тоже умрет!
  Медленно опускался кинжал. Фигуры в серых одеяниях уже потянулись серым туманом к ее сердцу. Сейчас они были беззащитны. Но с ними Проклятый.
  Евсеница зажмурилась, услышав свист стрелы. Время ускорилось. Кинжал отлетел, ударившись о стену, одна из фигур осела на пол. Она была мертва. Это девушка понимала так же отчетливо, как слышала сейчас звуки борьбы. Но не решалась побороть страх и открыть глаза. Слишком страшно...
  - Ты еще заплатишь за это... - Прошелестело прямо над ухом девушки. От этого голоса ей хотелось сжаться в комок и заплакать.
  Она не знала, сколько времени пролежала на алтаре, когда вдруг почувствовала, что онемевших от холода пальцев коснулось что-то теплое. А в следующий миг правая рука Евсеницы была свободна. Потом ее подняли и закутали в теплый плащ.
  Когда Евсеница поняла, что находится на чьих-то руках, а в глаза светит солнце, она решительно открыла глаза, собираясь сделать хоть что-нибудь, чтобы вновь не оказаться в лапах Проклятого...
  Но это был не Проклятый. Евсеница вдруг заметила, что дрожит и прижимается к своему спасителю. Но как ему удалось?!
  - Спасибо, - едва слышно шепнула она и посмотрела на незнакомца. Кто бы он ни был, он точно знает, ЧТО должно было произойти сейчас в пещере.
  Мужчина что-то проговорил на незнакомом языке.
  - Не понимаю, - проговорила Евсеница, хотя по интонации, с которой были сказаны слова, можно было понять, что прозвучало что-то вроде: "не бойся". И девушка постепенно уняла дрожь и бешено колотившееся сердце.
  - Диэ-танн? Ирэз? - Снова спросил мужчина.
  Девушка беспомощно покачала головой и попыталась рассмотреть своего нежданного спасителя. Густые темно-каштановые волосы (в которых нет-нет, да и мелькали синие сполохи) были заплетены в длинную косу, доходившую незнакомцу до пояса. Несколько выбившихся из косы прядей то и дело падали на лицо, и мужчина сдувал их, выглядев при этом очень смешно. Евсеница даже позволила себе хихикнуть и устроиться на руках каштаноговолосого поудобней. И в тот же миг почувствовала, как напрягся незнакомец, хотя и не сбавил шага. Не понимая, что произошло, девушка удивленно окинула взглядом доступные части тела мужчины, и лишь покачала головой, увидев едва заметную синюю иглу в правом его плече, вокруг которой продолжало расползаться пятнышко крови. Прощальный подарок Проклятого - Дротик Смерти, так называли это оружие Дети Гор. Для любого живого существа яд, который был на наконечнике, был смертелен.
  Еще не до конца понимая, что делает, Евсеница потянулась руками к плечу своего спасителя, и тут же ощутила прилив тепла к рукам. Почти забытое чувство... Девушка упивалась своей вновь обретенной, хоть и ненадолго, силой. Вокруг рук Евсеницы начал сгущаться белый туман с золотыми сполохами, который неуверенно ткнулся в рану, а затем начал обволакивать плечо незнакомца, растворяя иглу и заживляя рану. Целительство - один из даров Детей Гор.
  Мужчина дернулся и с удивлением посмотрел на Евсеницу, которая блаженно сощурила глаза.
  Ему было знакомо то чувство, внезапно охватившее его. Но откуда? Яд отторгался его телом, и он не мог больше ни о чем думать, все силы уходили на то, чтобы справиться с болью.
  Наконец, девушка убрала руки, и устало вздохнула. Как и всегда, после использования дара ей хотелось спать.
  Спать?! Но... Она и так уже спит! Только сейчас к Евсениице пришло осознание того, что сон не такой, как прежде, и что она до сих пор не проснулась! Но, почему?
  Мужчина заметил волнение и непонятный страх в глазах девушки и остановился.
  - Кто ты? - Спросила она на своем языке, но была не понята. Девушка вдруг отчетливо поняла, что теряет сознание, хотя и не представляла себе, как это возможно во сне.
  
  Когда Евсеница открыла глаза, за окном уже стемнело. Она пошевелилась и аккуратно села. Задремавшая служанка встрепенулась, что-то коротко сказала и выбежала из комнаты. Девушка стала молча рассматривать помещение. Первое, что привлекло ее внимание, были коричневые шторы, спускавшиеся до самого пола. Сквозь небольшую щелочку между ними нехотя проникал лунный лучик. На улице было тихо и темно. Несколько подсвечников на стенах с маленькими зажженными лампами в виде свечей освещали небольшое красно-коричневое помещение. Одна кровать, на которой сейчас сидела Евсеница, пара стульев, столик и шкаф - вот, собственно и все. Обои были простые, без модных в нынешнее время завитушек. Девушка чуть прикрыла глаза, она отвыкла от электрического света - последнего достижения науки и магии. Да что там говорить, она к нему никогда и не привыкала.
  Дверь приоткрылась, и на пороге возникли двое мужчин. Один из них был ее сегодняшним спасителем.
  "Совсем еще молодой". - Подумала Евсеница и покачала головой. Темно-серые глаза смотрели прямо, между бровями уже появилась складка. Это говорило о том, что ему пришлось очень рано повзрослеть. Второй же был уже в преклонном возрасте, в темных волосах, собранных в хвост, уже виднелись серебристые, как иней пряди, а под взглядом мудрых голубых глаз девушка почувствовала себя только что вылупившимся птенцом.
  Они коротко кивнули Евсенице, и сели на стулья, которые стояли напротив ее кровати.
  - Приветствую Вас, госпожа, - Вдруг отчетливо произнес старший на Киерне, Всеобщем языке. А она и не догадалась начать разговор на нем. Впрочем, как и ее спаситель. - Я Кивриин Траммп, граф Здински. - Продолжил мужчина. - Сын клана Теней.
  Евсеница вздрогнула и застыла. Из огня да в полымя! И угораздило же ее попасть к своим злейшим врагам! Но затем девушка подобралась.
  - Дочь клана Серого Тумана, - солгала она. - Евсеница Цибральски, графиня Эрртиш.
  - Добро пожаловать, Дочь Серого Тумана. - Произнес Старейшина (а в том, что это был именно старейшина рода - Евсеница не сомневалась). - Надеюсь, вы не откажетесь от титула Гостьи Дома?
  - Вы слишком добры к незнакомой девушке, граф, - едва заметная улыбка тронула губы девушки, а затем повернулась к Младшему. - Могу ли я узнать Ваше имя?
  - Сын Старейшины клана Теней, Лекстрий Трамп, виконт Здински.
  - Позвольте выразить Вам мою благодарность за спасение жизни, от имени всего моего рода. - Официально и сухо сказала Евсеница. - Я всегда буду готова отдать Вам Долг, виконт.
  Узнал бы отец, что его дочь - должница Клана Теней - прибил бы, не задумываясь. И правильно бы сделал.
  - Вы знаете, почему выбор Проклятого пал на Вашу семью? - Осведомился Старейшина.
  - Нет, граф. Насколько мне известно, я последняя из графов Цибральски Эрртиш. У них не было повода выбирать меня.
  - Что же случилось с Вашими родителями?
  - Они погибли пять лет назад, когда шла война между кланами Детей Гор и кланами Теней, - снова солгала девушка.
  - Но, насколько мне известно, клан Серого Тумана поддерживал нейтралитет, - как бы случайно заметил Лекстрий.
  - Да, безусловно, - продолжала бесцветным голосом Евсеница. Врать она умела. - А я слышала, что у клана Теней до этого времени не входило в привычку вытаскивать благородных девиц из лап Проклятых, - девушка холодно улыбнулась, смотря собеседнику в глаза, словно бросая вызов. Лекстрий ответил ей такой же улыбкой, но продолжать эту тему не стал. Значит, им обоим есть, что скрывать.
  Старейшина, коротко кивнув сыну, вышел, молчаливо предлагая ему самому "допросить" девушку.
  - Что ж, графиня, я полагаю, Вы не откажетесь от вступления в наш клан, - продолжил Лекстрий.
  Евсеница еле удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Но вновь обретенная способность ходить и мыслить как раньше, пусть даже во сне, была дороже.
  "В конце концов, это лишь сон". - Напомнила себе девушка.
  - Большая честь для меня, - наконец, вежливо проговорила она и кивнула головой.
  
  Виконт Здински из клана Теней.
  
  Виконт устало откинулся на спинку стула, когда вышел его отец. Может, он зря так поступил, спас девушку? Что-то с ней было не так.
  Лекстрий нахмурился, пытаясь вспомнить, что. Но нужная мысль постоянно ускользала. Он подумал, что неплохо было бы узнать это, и это значит, что придется принять девушку в их клан. Хотя, собственно, почему бы и нет? Она его должница.
  - Что ж, графиня, я полагаю, Вы не откажетесь от вступления в наш клан, - сказал мужчина и чуть заметно улыбнулся. - Считайте это нашей благодарностью за спасение моей жизни.
  Евсеница осталась невозмутимой, однако на миг в ее глазах мелькнуло что-то, похожее на... боль? Ненависть? Ах, нет, не может быть. Наверное, ему только померещилось. Впрочем, она уже однажды поставила его в тупик, когда залечила едва заметную ранку на плече, которую он сначала и не почувствовал. А когда бы он, наконец, заметил, то было бы уже поздно - он бы умер. Значит, дочь Серого Тумана тоже спасла ему жизнь, и это вполне можно считать выплатой долга. Но, с другой стороны, Евсеница не вспоминала об этом.
  "Каким ты стал подлым!". - Упрекнул виконта внутренний голос, но тот только мысленно отмахнулся и стал рассматривать свою собеседницу. Прямые черные волосы достигали талии, но это Лекстрию говорило только о знатности рода девушки. Бледная кожа, пухлые губы, не очень высокие скулы, упрямо вздернутый нос. Виконт еле удержался от усмешки. Но вот ярко синие глаза... если бы кто раньше упомянул о таком цвете, он бы самолично высмеял лжеца. А сейчас...
  - Виконт, - подала вдруг голос девушка. - Могу ли я задать один вопрос?
  - Задавайте, - кивнул он.
  - Что ж... - Девушка задумчиво посмотрела на него, и в ее взгляде опять мелькнуло что-то странное. - Вам не кажется, что это лишь сон?
  - Сон? - Удивился мужчина. Может, Проклятый уже успел сделать что-нибудь, что привело к потере ума?..
  - Да, сон. Причем мой. - Продолжала девушка.
  Пользуясь доступной силой, виконт незаметно потянулся к ее сознанию, пытаясь понять, что она хочет этим сказать. Но наткнулся на глухую стену.
  - Виконт, виконт, - покачала головой девушка, - не стоит, право.
  Но, прежде чем она выкинула его из своего сознания, он успел заметить, что Евсеница говорит правду. Но как же так?
  - Вы, наверное, гадаете, как такое может быть? - Спросила дочь клана Серого Тумана. Мужчина пристально посмотрел на нее. - К сожалению, этого я Вам сказать не смогу.
  - Почему же? - Вырвалось у виконта.
  - Потому что сама ничего не знаю, - пожала плечами девушка. - Обычно мой сон обрывался, когда Проклятый опускал клинок... - Девушка едва заметно напряглась.
  - Вы видите один и тот же сон? - Спросил заинтересовавшийся виконт.
  - Да, виконт Лекстрий, уже пять лет.
  "Она лжет". - Уверенно сказал внутренний голос. Лекстрий нахмурился.
  - Почем я должен Вам верить? - Спросил он.
  - Вы мне ничего не должны, - беспечно ответила девушка и откинулась на подушки. - Впрочем, виконт, я устала. И, если во сне это возможно, я хочу спать.
  - Приятных сновидений, графиня. - Вежливо отозвался Лекстрий, мысленно сжимая кулаки. Его только что элементарно послали!
  
  ***
  - Что же ты делаешь, Свобода? - Пожурил седовласый мужчина бойкую девушку с озорной улыбкой.
  - Ветер, ты же знаешь, что ничего запрещенного! - Воскликнула девушка и отбросила ярко рыжие косы за спину.
  - Ты нарушаешь правила...
  - Неправда! - Возразила Свобода. - Любовь, Время, Мечта, ну скажите ему...
  - Ох, не знаю, - сказал Время, задумчиво проводя рукой по двуцветным волосам.- Слишком мало времени отпущено на это...
  - А я полностью согласна с Ветром! - Возмутилась спокойная доныне Вода. - Это неправильно!
  - Ну и что? - Тихо осведомилась Мечта. - Где это видано, чтобы Наши Дети поступали правильно?
  - Права ты, Мечта. - Вздохнул Огонь. - Только вот Правила-то мы придумывали сами... Возможно, все-таки стоит рискнуть?
  - Не знаю, - раздражено передернула плечами Жизнь. - Этот риск может не оправдаться, и тогда начнется война. Война жестокая и вечная.
  - Почему бы не дать один шанс? - Проговорила Вечность.
  - Этот шанс может обернуться катастрофой! - Прошептала Любовь.
  - Мне почему-то кажется, что в этот раз все будет иначе, - улыбнулась Смерть, прикрыв глаза.
  - Ты не видишь их в своих чертогах? - Спросила Земля.
  - Нет.
  И снова поднялся шум. Боги спорили, что-то доказывали друг другу, кричали, хватались за голову... И на все это с теплой улыбкой взирала Судьба. Серебристые волосы струились по плечам ее, отражая свет множества жизней, горели подобно ласковому огню.
  Именно от нее зависело решение Совета.
  - Есть ли шанс, братья мои и сестры? - Наконец прозвучал глубокий голос, и вмиг в Небесных Чертогах воцарилась тишина.
  - Да. - Встав, проговорила Свобода.
  - Надеюсь, все вы понимаете, какие последствия ожидают вас в случае неудачи.
  Ветер недовольно покачал головой. Огонь бросил громким шепотом пару громких слов.
  - Понимаем, Создавшая. - Поклонилась Свобода. - И поэтому просим Вас об этой услуге - дайте им свободу самим творить свою судьбу!
  О многом сейчас просила Свобода, о многом...
  - Да будет так. - Наконец, произнесла Судьба.
  И понеслись, помчались невидимые силы к хозяйке, чтобы возродиться в новом дне и исполнить веление...
  
  Глава 2
  
  Счастье. Каждый понимает его так, как понимает, и ждет именно того счастья, о котором мечтал. Для кого-то счастье - обрести семью, для кого-то - сделать другого человека счастливым...
  А мне всегда казалось, что счастье есть всегда и во всем. Просто мы иногда его не замечаем. Счастье в новом дне, в пении птиц, в журчании весеннего ручейка, счастье любить и быть любимым, счастье просто жить... Стоит это понять - и душу охватывает такой восторг, что невозможно найти такие слова, которые смогли бы его описать. Но, так уж устроен человек, что он не успевает ценить каждое мгновение, каждую секунду своего маленького счастья. Сначала не успевает, а потом забывает, как это делается... Он вспомнит о том, что умеет видеть счастье в, казалось бы, совершенно очевидных вещах только тогда, когда придет время ему уйти...
  Почему так происходит, не знает никто. Иногда я думаю, что даже Всезнающие Боги. Ведь так странно: знать, но не ценить.
  И все же, я надеюсь, что когда-нибудь найду СВОЕ счастье, пусть оно и отличается от счастья других...
  (Евсеница, Дитя Гор. Из записей в личном дневнике, без даты)
  
  Виконтесса Волеандор из клана Детей Гор.
  
  Евсеница проснулась от того, что внизу, на первом этаже дома графов Волеандор было непривычно шумно. Для рассвета. Девушка всегда просыпалась намного раньше, чем остальные жильцы дома. Виной тому был ее сон. Стоп. Сон? Евсеница от неожиданной мысли резко села на кровати. Она думает? Она понимает?! Она помнит!!!
  Девушка новым взглядом обводила комнату, которая за пять лет превратилась в настоящую темницу. Что же ей снилось? Сначала все было, как обычно, но потом... Евсеница обратно упала на подушки и тихо застонала. Она попала к своим врагам. Но... Почему же тогда прошло ее безумие? Как ее сон связан с тем, что она вновь обрела способность мыслить? И, главное, как это возможно после потери части своей сущности?
  Виконтесса нетерпеливо позвонила в колокольчик, который взяла с прикроватного столика. Подождала пять минут. Снова позвонила. Что это слуги себе такое позволяют?! Когда Евсеница была уже готова снова позвонить, на пороге появилась Марьяша.
  - Добрый день, госпожа, - вежливо поприветствовала виконтессу девушка. - Как Вам сегодня спалось?
  - День? - Удивленно вскинула правую бровь Евсеница, от чего морщинка на переносице разгладилась, и бледное лицо на миг утратило болезненный и измотанный вид.
  - Да, графиня, - ответила служанка. - Вы сегодня спасли почти до полудня!
  - До полудня?! - Вскрикнула девушка и снова резко села, опираясь на руки.
  - Госпожа, вам нельзя делать резких движений! - Обеспокоено проговорила Марьяша и вдруг остановилась. - Моя госпожа... Вы снова... Не может быть! Я сейчас же пошлю за господином доктором!
  - Не надо! - Помотала головой девушка. - Позже!
  - Но, госпожа... Это же чудо!
  - Потом, - с нажимом повторила Евсеница. И, подумав, удивленно добавила: - Надо же! Я хочу есть!
  - Конечно, госпожа! - Рассмеялась служанка и направилась к выходу из комнаты, но на пороге обернулась. - Но, хотя бы Вашим родителям я могу сообщить эту счастливую новость?
  
  - Я думаю, да, - проговорила девушка и еще раз мысленно произнесла "думаю"... Она снова может думать!
  Марьяша выскочила из комнаты, и виконтесса Волеандор услышала быстрый цокот маленьких каблучков по лестнице.
  Евсеница провела рукой по простому узору на светло-бежевых обоях, улыбнулась, оперлась руками о кровать и села, откинувшись на спинку. Внезапно девушка нахмурилась, как будто ее не устраивало что-то в ее комнате. Викнотесса нахмурилась, пытаясь понять, что именно.
  - Ваш завтрак, госпожа, - вновь вошла сияющая Марьяша, и из коридора, куда выходила дверь комнаты Евсеницы, брызнул солнечный свет.
  Точно! Ей не хватало окна... Хотя свет и сейчас немного пугал девушку, она стремилась к нему, зная, что он не причинит ей никакого вреда.
  - Спасибо, Марьяша, ты можешь идти... - Служанка направилась к выходу. - Впрочем, постой. Ты можешь сообщить Алисию, чтобы он отодвинул шкаф от окна?
  - Конечно, госпожа виконтесса.
  Евсеница принялась за завтрак. Она никогда прежде еще не была так голодна! Стакан молока, горячая булочка, кусок сыра... Девушка блаженно зажмурилась и с наслаждение вдохнула такие соблазнительные запахи.
  Когда с едой было покончено, виконтесса вновь позвонила в колокольчик. Через несколько минут в комнате стояли Марьяша и Алисий, мальчик-найденыш, который остался служить в их доме.
  Девушка с улыбкой посмотрела на Алисия. Белокурые волосы были перевязаны простой серой лентой, но их хвоста нет-нет, да и выбивались отдельные пряди. За те пять лет, что она его не видела, мальчик изменился и вырос. В карих, не по-детски уже серьезных глазах читался едва различимый испуг, хотя раньше Евсеница часто проводила время в компании теперь уже юноши, несмотря на разницу положения в обществе и возраст (он был младше виконтессы на два года). Отец Евсеницы часто ругался, завидев их вдвоем, шепотом подстраивая очередную пакость.
  И все-таки сейчас Алисий ее боялся. Евсеница его понимала. Когда случилось ЭТО, он был рядом, но ничем не смог помочь... Мальчик был не из их клана, его даже не пытались обучить основам магии. Что ж, посмотрим, как он отреагирует на их общий приветственный жест. Девушка подняла сжатую в кулак руку.
  - Сенька! - Радостно воскликнул парень и просиял. Сенька... Только Алисию виконтесса позволяла себя так называть. Впрочем, он был ее единственным другом, и девушке было все равно, что о ней подумают.
  - Да, я, - радостно засмеялась Евсеница и протянула к парню руки. - Ай! Стой, Лис, задушишь!
  Когда возмущенная Марьяша смогла их расцепить, Евсеница озорно улыбнулась и с неприкрытым интересом стала рассматривать Алисия. Тот сначала недоуменно осмотрел себя. Потом бросил косой взгляд на виконтессу и покраснел.
  - Что?
  - Ничего, - успокоила Евсеница мальчишку и вдруг улыбнулась. - Ты так вырос... Девчонки, небось, толпами бегают, да? - Девушка весело подмигнула смутившемуся Алисию.
  - Ну... - Замялся он. - Знаешь, а ты тоже...
  - Что? - Приподняла правую бровь виконтесса.
  - Изменилась. - Выпалил парень и снова покраснел. Чего это он?
  Ах, да. Прошло пять лет... Пять долгих тяжелых лет, после ТОГО случая. Но, ничего. Евсеница нахмурилась. Ей предстоит сильно измениться. Пять лет детства уже не вернешь, но она найдет способ отомстить.
  - Марьяша, дай зеркало! - Потребовала Евсеница.
  Служанка безропотно подала небольшое серебряное зеркало, которая девушка нетерпеливо выхватила у нее из рук.
  - Святые небеса! - Выдохнула девушка. Неужели, это действительно она?!
  На Евсеницу смотрело бледное лицо, не видавшее солнечного света, с которым резко контрастировали длинные прямые черные волосы. Мать Евсеницы, графиня Алхена, говорила, что такие волосы в их семье были только у ее бабушки, которая, судя по рассказам знавших ее джентльменов преклонного возраста, была писаной красавицей. Евсеница на это только пожимала плечами - для нее тогда пожилая графиня Волеандор была всего лишь любимой бабушкой.
  Но глаза... Свои синие глаза она унаследовала от отца. Единственная из их семьи. Два ее старших брата-близнеца, Эгор и Евстахий, а также сестра Ярица были зеленоглазыми и светловолосыми, как и мать. В клане Детей Гор особое внимание уделялось глазам. Считалось, что их цвет определяет дальнейшую судьбу. Зеленый у мужчин означал судьбу воина, у женщин - верной спутницы жизни. А синий... Он имел одно значение для всех. Точнее, НЕ имел. Синий цвет означал неизвестность, не имел предопределения. Это значило, что человек сам строит свою судьбу, и никто и ничто не может повлиять на ход событий в его жизни. Поэтому синеглазых немного опасались. Среди них были великие люди и великие предатели, деяния которых так или иначе вошли в историю. Отец Евсеницы, граф Дитрих, прославился битвой на реке Зигне десять лет назад во время войны, получившей название Грозовая, когда он со своим небольшим отрядом проник во вражеский тыл и освободил несколько сотен пленных... Впрочем, все начинания графа Дитриха сбывались. Причем успешно и именно так, как он этого хотел. И граф надеялся, что Евсеница унаследует этот дар. Но кто же знал, что в пятнадцать лет она окажусь лишена второй сущности? Для Детей Гор нельзя было представить худшей участи...
  Девушка заметила пролегшую морщинку на переносице. Но поразила ее вовсе не бледность, а то, что она почла в собственных глазах, чего опасалась больше всего. Месть. А жить ради мести - это ниже достоинства семьи Волеандор.
  - Марьяша, - безучастным голосом сказала Евсеница, отдавая зеркало служанке. - Оставь нас, пожалуйста, одних.
  - Но... - Начала было служанка, но осеклась. Затем коротко кивнула и быстро вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
  Евсеница вздохнула и посмотрела на Алисия.
  - Скажи, ты тоже прочел ЭТО в моих глазах?
  Парень кивнул.
  - Плохо. - Снова нахмурилась девушка.
  - Сенька... Ты даже не представляешь, как я рад, - улыбнулся Алисий, стараясь отвлечь Евсеницу от невеселых дум. - Можно сесть?
  - Да, конечно...
  - Знаешь, - снова подал голос парень, удобнее устраиваясь на кровати виконтессы. - За эти пять лет многое изменилось. Сменилась власть, теперь глава клана - Дриггет Фэхаррэт из рода Покроже, Ярица замуж вышла...
  - И мы тоже изменились, Лис, - тихо проговорила Евсеница, прикрыв глаза. - Я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы отомстить тому, кто сделал со мной ЭТО.
  - Позволь помогать тебе, - проговорил Алисий, взяв руку девушки в свою.
  Виконтесса улыбнулась.
  - Спасибо. Никак не могу привыкнуть к мысли, что ты вырос. Боюсь, для меня ты навсегда останешься двенадцатилетним мальчишкой, с которым мы роняли с дерева воронье гнездо на голову старому дворецкому Тритту.
  - Да уж, - усмехнулся парень. - А ты для меня четырнадцатилетней девочкой с короткими, всегда взъерошенными волосами и озорной улыбкой.
  - Они сильно отрасли за эти пять лет, - задумчиво проговорила Евсеница, теребя в руках черную прядь волос. - А помнишь, как мы развлеклись в мой последний нормальный день рождения?
  - Ты о том, как по скатерти ползали Прозрачные черви? - Развеселился парень. - Да, помню!
  - И все жеманные зеленоглазые барышни падали в обмороки!
  - А потом твой отец проводил с тобой серьезную беседу на тему "когда же ты, дочь, наконец, повзрослеешь"...
  - И оттаскал тебя за ухо, потому что ты подглядывал в замочную скважину за нами, - рассмеялась девушка.
  Они замолчали, вспоминая давно ушедшие дни с легкой полуулыбкой на глазах.
  - Может, - тихо сказал Алисий спустя несколько минут. - Тебе все-таки удалось вернуть свою вторую сущность?
  - Нет, - покачала головой Евсеница. - Если бы это было так, я не лежала бы сейчас на этой кровати без возможности использовать ноги...
  - Господин доктор сказал, что еще реально вернуть тебе возможность ходить.
  - Хотелось бы верить, - грустно вздохнула девушка. - Лис, позови Марьяшу, пожалуйста. Я хочу выйти на солнце. А то цвет моей кожи медленно, но уверенно приближается к цвету ядовитой шиповки... [прим. Авт.: ядовитая шиповка - небольшой гриб бледно-голубого цвета, стреляющий ядовитыми спорами при приближении опасности; наделен примитивным разумом].
  - Да, конечно...
  
  Едва умытую, одетую и причесанную девушку вывезли в специальном кресле на улицу, как тут же послышались со стороны моря крики чаек, несущих радостную весть на белых-белых крыльях...
  - Здравствуйте, мои названные сестрицы, - улыбнулась Евсеница. Она так боялась улыбаться, думала, что разучилась!
  О, как часто маленькая виконтесса, тогда еще совсем не виконтесса, а просто маленький ребенок, сбегала из дому, чтобы вместе с чайками покружить над морем, чтобы полюбоваться тем, как меняет оно свои бесконечные цвета, чтобы почувствовать себя свободной...
  - Здравствуйте, белокрылые чайки! - С грустью воскликнула девушка. - Здравствуйте и прощайте, ибо никогда мне уже не летать с вами над водной гладью! Потеряла ваша сестрица себя, потеряла...
  А по щекам уже катятся горькие слезы. Как же больно осознавать, что ты больше не одна из этих прекрасных, гордых и независимых существ!
  Но не улетали чайки. Все кружились над Евсеницей, их радостные крики на миг замолчали, чтобы снова возникнуть, но уже без тени счастья... Плакали чайки, плакали о своей, навсегда потерянной, госпоже.
  И застыли горестными статуями радостные еще минуту назад и счастливые родители. Не свершилось чуда. Не вернулась сущность...
  - Не плачь, дочь. Не престало плакать наследнице дома Волеандор. - Тяжелая рука отца легла на плечо девушке.
  Евсеница оглянулась.
  - Отец, ты не можешь сделать наследницей бессильную калеку... - Горький шепот.
  - Почему же, дорогая? - Мама. Сколько же участия было в ее голосе...
  Почему, почему же тогда они так редко приходили навещать ее?
  Наверное, этот вопрос слишком рвался наружу, было бы странно, если бы граф не заметил его.
  - Потому что никогда ни перед кем нельзя показывать свою слабость. Даже перед родными.
  Девушка улыбнулась. Но не была эта улыбка счастливой.
  - Тем более, после того, как вы очнулись, я смогу вновь даровать Вам способность ходить. - Сказал подошедший доктор.
  - Я не достойна того, чтобы считаться наследницей. Для этого нужно хотя бы выйти замуж... А кто возьмет в Дом калеку, да еще и синеглазую?
  - Ты не будешь калекой! - Подскочила к Евсенице старшая сестра.
  - Ярица, сущность не вернуть... Она ушла навсегда. А без нее я умру очень скоро... Быть может, даже не дожив до ста лет.
  - Что ты такое говоришь? - Ужаснулась Ярица, изумленно распахнув глаза. - Мама, Папа, доктор, это ведь неправда, да?
  Все молчали. И тягостным было это молчание.
  Но не отступит Евсеница. Не сломается. И найдет способ отомстить, во что бы то ни стало.
  
  
  Виконт Здински из клана Теней.
  
  Время. Безжалостное, всепоглощающее, беспристрастное. В нем наше спасение и наше проклятье. Все мы зависим от времени в той или иной степени. Но понимаем это только тогда, когда приходит пора уходить, растворяться в этом мире.
  Я никогда раньше не задумывался об этом, пока однажды не увидел смерть. Время великое и безжалостное, может быть жестоким и великодушным. Ему все равно: богат ты или беден, черна ли твоя душа или непорочна. И никак не оттянуть то, что предназначено всем нам, никак не избежать Вечного Сна. Будь ты хоть семи пядей во лбу, тебе не уйти от смерти. Равно так же, как и от рождения.
  Проходит время - и мы меняемся. Остаемся такими же, как и раньше, но становимся другими. Это сложно объяснить, можно только почувствовать, ощутить...
  Но, что самое удивительное, не меняется природа. Осенний ветер будет так же срывать золотые листья с деревьев и через сто, и через тысячу лет. Мороз будет снова и снова украшать окна домов причудливыми прозрачными узорами. Весна будет дарить радость жизни и любовь, а лето - приносить лесные подарки и дарить тепло. Что уж говорить о Солнце, Луне и о звездах? Они были, есть и будут.
  А мы не вечны. Мы рождаемся и умираем, строим новые дома и разрушаем старые, дарим жизнь одним и отнимаем ее у других, воюем и заключаем миры, хотя, если подумать, то ничего этого не нужно. Мы - всего лишь маленькие песчинки для Вечности. Но если бы мы ничего этого не делали, то и существование наше на этой земле не имело бы смысла.
  Порой мне даже кажется, что время нас не замечает, так коротка наша жизнь. Но это не так. Иначе бы мы не смогли меняться...
  (Лекстрий, клан Теней. Отрывок из записей в книге Рода, дата неизвестна)
  
  Виконт проснулся поздно. Странно, он ни разу не спал почти что до полудня.
  Солнце лениво пыталось пробиться в светлую комнату сквозь белые, как первый снег, занавески, за окном пели в саду птицы. И странно все это было виконту, чудно...
  Внезапно он нахмурился, вспомнив странный сон. Что бы он мог означать? Надо будет обязательно узнать это у Астронома! И еще эти слова девушки... Откуда она знала, что он спит? И что, самое главное, графиня делала в ЕГО сне?
  Лекстрий, окончательно запутавшись, поменял свое решение и подумал, что пока не будет об этом никому рассказывать. Впрочем... Подождет. Посмотрит.
  Раздался робкий стук в дверь.
  - Входите. - Произнес виконт Здински, спешно завязывая темные волосы в хвост.
  - Господин Лекстрий, изволите спускаться к завтраку? - Дворецкий поклонился.
  - Через несколько минут, Валий.
  Пожилой дворецкий бесшумно исчез, прикрыв за собой дверь.
  А виконт снова подумал о том, что прошло уже много лет, а поиски его брата или его убийц не продвинулись ни на шаг...
  Жалко. Значит, ему придется становиться наследником. Но не хотел этого Лекстрий. Слишком много стояло на кону. Его Свобода. Свобода с большой буквы и во всем понимании этого слова...
  Лекстрий спустился в столовую и сразу же встретился глазами с недовольным взглядом голубых, как летнее небо, глаз.
  - Ты поздно, сын, - небрежным тоном заметил он.
  - Прости, отец. - Ты же знаешь, что раньше такого не случалось.
  - И, надеюсь, больше не повторится. - Холодно сказал граф и поднес к губам чашку с горячим напитком.
  Аромат зеленого чая с лотосом распространялся по комнате и заставил Лекстрия просить на завтрак именно его.
  Наступило молчание, под тяжестью которого Лекстрий молча ел свежую выпечку.
  - Что ж, сын, - начал говорить Кивриин. Лекстрий напрягся. Такое начало разговора ему не нравилось и явно не предвещало ничего хорошего. - Я, как Глава Дома, обязан оставить наследника. Как ты знаешь, наследником может стать либо единственный, либо младший сын.
  Лекстрий кивнул.
  - Поиски продолжаются, отец.
  - Они не принесли результата раньше, не принесут и позже, - поморщился Глава.
  Он ничего не сделал для того, чтобы найти сына. Ненавидел его. Презирал. Желал отомстить за то, что его рождение унесло за собой жизнь самого дорогого для него человека. Мать Лекстрия и его жену.
  Поэтому Младший Здински занимался поисками один. Уже много-много лет...
  - И тебе, как будущему наследнику, необходимо жениться.
  Лекстрий закашлялся, подавившись.
  Что?!
  - Что?! - И повторил свою последнюю мысль вслух.
  - Я невнятно выражаюсь? - Холодно осведомился граф.
  - Отец, я не могу жениться сейчас!
  - Конечно, не сейчас. Через год, когда достигнешь своего совершеннолетия.
  - Тогда я не смогу продолжать поиски моего брата, - тихо заметил Лекстрий.
  - И не надо. Наверняка он уже мертв. - Лед и безразличие.
  "Как же ты можешь, отец..." - хотелось сказать виконту. Но не мог он перечить своему отцу. Не в его власти это было.
  - Через месяц я даю бал. На нем будут представительницы всех знатных домов. А тебе предстоит выбрать себе невесту. Выбирай любую, денег у нас достаточно...
  Вот так всегда. По мнению отца Лекстрия деньги решали абсолютно все. Но любовь и деньги - понятия несовместимые. Впрочем, ему и некогда сейчас любить.
  Проклятая война! Проклятые Дети Гор! Почему же Владыки подписали мир?! Почему не уничтожили этих зверей, этих выродков?! О, как ему хотелось, чтобы не было никогда никакой войны, а еще лучше - чтобы никогда не рождались Дети Гор. Они отняли у него единственного, кому он мог доверять - его брата, его младшего братишку...
  Лекстрий в бессилии сжал кулаки.
  - Я не смогу быть Главой Рода, отец, - предпринял виконт последнюю попытку вырваться. - Я слишком ценю свободу.
  - Значит, придется тебе переменить свое мнение и переступить через свои принципы.
  "Это невозможно!" - Хотел возразить Лекстрий, но Кивриин уже встал, показывая, что разговор окончен.
  А Лекстрию только и оставалось, что смотреть и беззвучно шептать:
  - Где же ты, брат?..
  А довольный Кивриин Трамп послал уже к художнику с денежной просьбой за пригласительными открытками. Он не мог понять сына. Это ведь счастье, что он может выбирать себе спутницу жизни и мать его детей сам... Не понимал Глава Дома, что нельзя купить Любовь, нельзя ее навязать насильно.
  
  Глава 3
  
  Осень. Золотая, солнечная, дождливая, пасмурная... Все это Она - Осень. Символ увядания, и в то же время - надежды на новую жизнь. Может быть тихой и завораживающей, такой, когда ты выходишь на улицу и понимаешь, что попал в сказку. С тихим шелестом опадают янтарные листья и ложатся тебе под ноги, устилая лесную тропинку золотым ковром. Легкий ветерок поднимает листья с земли и кружит их, играется. Лучики солнца пробираются сквозь сплетения веток и щекочут веснушчатый нос, ласковыми бликами ложатся на землю.
  Иногда же бывает осень темной, унылой, словно обиженной на что-то. Тогда ясное небо заволакивают серые тучи, и не виден сквозь их сплошную пелену сверкающий диск солнца... Мокрые серебристые струйки змейками скатываются на землю, смывая все плохое и ненужное, а иногда жестоко бьют по листьям, в слепой ярости срывая их с веток. Бушует природа, гневается на своих нерадивых детей. Страшно.
  А у жизни есть своя осень, которая может быть и тихой и волнующейся. Еще не старость, но уже и не молодость. Иногда она наступает раньше, иногда позже, у всех по-разному. Ведь как не похожа одна на другую осень, так не похожи и наши жизни.
  Я надеюсь, что осень моей жизни будет напоминать эту: спокойную и осторожную, теплую и нежную... Тогда не страшно будет ждать зимы.
  (Евсеница, Дитя Гор, послание на пергаменте, 226 год от Великого Солнцестояния)
  
  Как бы ни было тяжело, каким бы сильным ни было желание отступить - идти. Идти вперед, не оглядываясь на обманчиво наивное прошлое, не останавливаясь, чтобы отдохнуть в жестоком настоящем и не рассчитывая на доброту будущего. Идти...
  Евсеница часто проговаривала про себя эти слова последний Лунный месяц. Снова и снова она пыталась встать на ноги и падала. Карабкалась к жизни и срывалась.
  Она старалась быть сильной. На все оханья служанок, обнаруживших свою госпожу не в кровати, а на полу после очередной попытки встать, Евсеница отвечала холодом в глазах и плотно сжатыми губами. Молчала, когда ее тихо обсуждали за стенкой, даже когда разговоры эти ее оскорбляли. Вот и сейчас сидящая в своей комнате виконтесса слышала, как шепчутся служанки за дверью.
  - Думаешь, господин действительно сделает госпожу Евсеницу наследницей? - Осторожно начинала самая молоденькая - Тасья.
  - Вряд ли. Ты же видишь, как она, бедная, мается. И не может даже встать... Что уж тут говорить о потерянной сущности. - Важничала грузная Варьяна, повариха.
  
  - Сгубили девочку нашу, ироды проклятущие, - причитала старая Изида, няня еще матери Евсеницы. - Люди черные, предатели злосчастные...
  - Да замолчи ты уже, Изида! - Чуть громче раздался голос Варьяны. - Своими причитаниями не то, что вытащишь виконтессу молодую - нас в землю сведешь!
  Евсенице надоело слушать эти разговоры. До такой степени надоело, что она была готова взвыть от отчаяния. Даже служанки не считали ее человеком!
  Стиснув зубы она снова взялась за резную спинку кровати и попыталась встать. Она не говорила никому, что вот уже неделю как стала чувствовать свои ноги. Массаж, который ей делали три раза в день, теперь пришлось переносить, закусив губу до крови, до того это было больно, а о попытках встать и говорить нечего.
  И снова адская боль... У виконтессы складывалось такое впечатление, что по ногам бьют тяжелым молотком.
  Ничего. Никакого результата не давали ни дорогостоящие лекарства, ни массаж!
  - Дьявол! - Простонала девушка, падая на пол.
  В комнату тут же вбежали служанки, поахали, поохали, подняли госпожу, начали что-то обеспокоено говорить.
  Евсеница не слушала. Лишь повторяла про себя слова:
  "Не сдаваться! Не сдаваться! Ибо если ты сдашься, никто тебе не сможет помочь..."
  Она выглядела сильной, как ее всегда и учили.
  - Видать, железная у нас виконтесса, - покачала головой Тасья, прикрывая дверь.
  А ночью никто не мог видеть, как она плачет в подушку или в слепой ярости бьет кулаками по непослушным ногам...
  
  Раздался стук в дверь.
  - Войдите. - Сухо сказала Евсеница.
  - Сень... - На пороге стоял Алисий. - Ты ведь опять пыталась встать, да? - Тихий вопрос, на который он и так знает ответ.
  Виконтесса промолчала. Зачем подтверждать очевидное?
  - Ну, зачем ты так? - Мальчик присел на кровать рядом с девушкой. - Зачем ты себя уматываешь?
  - Лис, я хочу ходить. Неужели это так сложно понять? - Упавшим голосом отозвалась виконтесса. При друге она могла чуть-чуть выпустить свои эмоции наружу...
  - Доктор же сказал, что это длительный процесс, - попытался успокоить подругу Алисий.
  - Ты действительно в это веришь? - Иронично спросила Евсеница, поворачивая бледное лицо к собеседнику.
  Алисий промолчал. Действительно, он не раз сам видел алчный блеск в глазах доктора, когда тот в очередной раз пересчитывал огромную сумму денег, выплачиваемую на лечение отцом Евсеницы.
  - Ему же выгоднее подольше меня "лечить", чтобы иметь стабильную прибыль. - Горько усмехнулась девушка. - А когда я умру от преждевременной старости, он скажет: "извиняйте, господа графы, сделал все, что смог". И разведет руками, сделав при этом честные-пречестные глаза...
  - Сенька! - Рассердился Лис. - Что ты такое говоришь?
  - Правду, Лис, правду. - Вздохнула виконтесса. - А она, эта правда, в большинстве случаев, горькая.
  - Ты изменилась, - изумленно поглядел на девушку Алисий. - Это те сны на тебя так влияют, да? - И серьезный взгляд.
  - Сны тут не причем. - Рассердилась Евсеница. - Мне с того... - Она покосилась на дверь и шепотом добавила. - С того раза больше не снился ни Проклятый, ни чужой клан.
  Алисию она единственному рассказала о том, что с ней произошло в странном сне. Да и то, не все... Потому что не все помнила. Не помнила, как зовут виконта, спасшего ее, не помнила то, о чем с ней говорили, не помнила места, где она находилась и тем более Род. Только клан. Клан Теней... И с течением времени стала склоняться к варианту, что это был всего лишь обыкновенный сон, ничего не значащий для нее.
  - Помоги-ка мне встать, - задумчиво проговорила виконтесса, глядя поверх светловолосой головы.
  Алисий удивленно вскинул брови, на его лице быстро сменяли одна другую эмоции: изумление, шок, гнев, обида... и еще много чего, но Евсеница уже начала приподниматься.
  - Ты сошла с ума, - проговорил парень, даже не спрашивая, а констатируя факт. - Сенька, ты ведь даже ног не чувствуешь!.. - Шепот.
  - Чувствую, Лис. - Серьезно сказала девушка, массируя тонкими белыми пальцами ноги.
  - Как? - Воскликнул друг виконтессы. - Когда? Почему ты сразу ничего не сказала?!
  - А сам ты не догадываешься? - Иронично спросила Евсеница, рассматривая складки на одеяле и пропустив первые два вопроса мимо ушей. - Думаешь, если бы эта новость стала общеизвестной, мне бы дали выздороветь?
  - Но я... - Обиделся парень.
  - Знаю, ты не сказал бы. Но у стен тоже есть уши...
  - Тогда зачем ты мне сказала это сейчас?
  - Потому что сегодня я встану на ноги. - Девушка решительно села, опираясь руками на кровать. - И перестану нуждаться в услугах доктора.
  - Ты не сможешь... - Как-то обреченно прошептал Алисий.
  - Посмотрим.
  И под изумленными глазами друзей одна нога, пошевелившись, коснулась пола. Евсеница напряглась, усилием воли заставляя другую съехать по одеялу ко второй.
  Отдышалась. Потом неуверенно улыбнулась парню, который, не отрываясь, смотрел на девушку испытующим взглядом.
  - Давай. Помоги мне.
  Друг послушно присел рядом и еще раз посмотрел на виконтессу.
  - Давай же! - Почти приказала она. - Чего ты ждешь?
  Алисий решительно взял левой рукой Евсеницу за талию, а правой ее руку, которая легла к нему на плечо.
  Снова вопросительный взгляд.
  Уверенный кивок.
  Алисий медленно поднимался, следя за своей госпожой и подругой.
  Та как то предвкушающее улыбалась, несмотря на то, что еще больше побледнела от напряжения и ожидания боли, которая не замедлила прийти.
  Виконтесса зашипела и стиснула руку друга.
  - Может, хватит? - Робко спросил парень, прекрасно понимая, однако, что если его госпожа решила что-то, то переубедить ее будет не легче, чем вызвать снег летом.
  Девушка немного постояла, прикрыв глаза и стараясь отвлечься от боли.
  - Давай. - Тихая уверенная просьба. И последующий за ней шаг.
  Шаг. Сквозь боль, нестерпимо режущей ноги. За себя, за отца, за Род. От нее сейчас, казалось, зависело все. Вся судьба ее Рода и даже клана.
  Шаг. Идти. Идти, не отвлекаясь на то, что из собственной груди вырывается еле слышный стон.
  Шаг. Идти, не обращая внимания на предостерегающий шепот друга.
  Идти и не сдаваться. Ибо если ты сдашься, тебе никто не сможет помочь...
  
  Виконт Здински из клана Теней
  
  Свобода. Что это? Возможность парить в воздухе, подхватываемым ветром, плыть по течению, огибая подводные камни, идти по жизни легко и непринужденно, не оставляя за собой того, что может принести тебе страдание... Независимость, гордость, честь, воля, возможность думать и принимать решения самостоятельно, самому делать выбор и исправлять ошибки. Все это свобода для меня.
  Я часто сравнивал свободу с ветром. Он независим и свободен, непреклонен и горд, никому не остановить его. Бывали и такие смельчаки, которые пытались воевать с ветром... Но я всегда знал, что это бесполезно.
  А сейчас... Пожалуй я признаю, что ошибался. Свободу невозможно почувствовать, пока тебя не лишат ее, скрутив железными обручами обязанностей и бесправия. Ничто, ничто так не угнетает, как потеря своей собственной свободы, своего внутреннего стержня, который мы не всегда замечаем. Но именно он вытаскивает нас из самых запутанных нитей судьбы, которыми нас постоянно оплетает жизнь, именно этот стержень не дает нам сломаться и упасть на колени под тяжестью прожитых лет, горя, отчаяния и безысходности.
  Но что делать, если все-таки лишаешься стержня-свободы? Как жить дальше, не боясь оступиться?
  Я должен найти ответ, иначе мое существование не будет иметь смысла.
  (Лекстрий, клан Теней. Случайные мысли, 226 год от Великого Солнцестояния)
  
  Зал был освещен тысячами свечей по старым традициям. На витражных стрельчатых окнах плясали разноцветные блики. Высокий потолок изображал древнюю, как мир, битву Двух Королей, а бледно-желтые колонны пестрели знаками-оберегами. Видными, правда, только семье Здински.
  Молодой виконт скучающим взглядом обводил зал, временами отпивая из бокала, в котором плескалось бесценное черничное вино, выдержанное около ста лет. Каштановые, отливающие золотом в свете настенных ламп волосы были забраны в косу, секрет плетения которой передавался из поколение в поколение. Серые глаза смотрели на празднество грустно и даже осуждающе.
  Зачем его отец устроил это?
  По небольшому залу кружились в танце молодые пары, некоторые девушки знатных Родов стояли у бледно-желтых колонн, временами бросая на Лекстрия многозначительные взгляды, и тут же отворачивались.
  Нет. Ни одна из них никак не могла подходить на роль его жены.
  Виконт еле удержался от того, чтобы не поморщиться, и натянул на лицо приветливую улыбку. К нему плавной походкой, чуть покачивая бедрами, шла дочь советника Главы Клана.
  Виконтесса Катья Дорас графства Терра была потрясающе красива, если не сказать идеальна. Изящные черты лица, черные, как смоль, глаза, серебристые волосы, великолепная фигура. К ее внешности нельзя было придраться, большая половина девушек, видевших дочь советника хотя бы раз в жизни, старалась скопировать образ Катьи. Это-то и не нравилось Лекстрию. На его взгляд она была ненатурально красива. Красива какой-то безжизненной красотой. Как кукла.
  Но не только это заставляло виконта держаться в стороне от дочери советника. С томным взглядом и ангельским ликом совершенно не сочетались характер ее и мысли. Она была коварна, расчетлива, хладнокровна. Лекстрий не сомневался, что при необходимости Катья пойдет по трупам, лишь бы добиться своего. Впрочем, в этом они мало отличались, но все-таки виконт опасался этой хищницы, по которой сходило с ума множество мужчин разного возраста.
  - Добрый вечер, виконт, - склонила голову виконтесса Дорас, подходя ближе к Лекстрию.
  Виконту же захотелось отшатнуться от нее, как от ядовитой кобры.
  - Приветствую Вас, виконтесса из графства Терра, рад видеть Вас Гостьей нашего Дома. - Ритуальная фраза. На самом же деле виконту хотелось поскорее скрыться от Катьи, но, к сожалению, было поздно.
  - Я вижу, Вы скучаете? - Проворковала она, и в ее глазах зажглись желтые огоньки, показывая на миг вторую сущность. - Неужели на этом балу не найдется ни одной особы, что смогла бы растопить лед в Ваших глазах?
  - Боюсь, Вы ошибаетесь, виконтесса, - вежливо отозвался граф. - И, я бы не советовал показывать даже мне Вашу ипостась, кроме моей семьи это может заметить другой Дом, не так дружественно настроенный по отношению к Вам.
  - Брось этот высокопарный тон, Лекстрий, - сморщила тонкий, белый от пудры, носик Катья. - Ты же знаешь мое к тебе отношение.
  - Прошу прощения, виконтесса, я не понимаю, о чем Вы. - Холодно сказал Лекстрий, смотря ей в глаза.
  - Думаешь, мне действительно неизвестно значение этого бала? - Усмехнулась дочь советника.
  Виконт внимательно изучил взглядом ее фигуру, пышные юбки длинного платья, намеренно остановившись на более чем открытом вырезе. Так могло показаться со стороны. На самом же деле Лекстрий заметил, что на шее девушки поблескивает золотом крохотный талисман подчинения. Достаточно одеть его на человека...
  "Так вот, что ты задумала, виконтесса" - усмехнулся про себя сын Старейшины. - "Ничего не выйдет, моя дорогая Катья. Если я и женюсь, то только на той, в ком буду уверен, или, в крайнем случае, на той, кого будет легко убрать... Но, к тебе, дорогая моя виконтесса, ни одно из этих определений не относится"
  Еще дочь советника была воином. Опасным, безжалостным и жестоким, что неудивительно, особенно учитывая то, что второй сущностью девушки была Львица. И не хотелось, ой как не хотелось бы Лекстрию встретиться с ней в бою...
  Виконтесса перехватила взгляд старшего сына графа, но истолковала его по-своему, и на миг, ее губы искривила победная улыбка, а в глазах промелькнул хищный блеск.
  - Виконтесса, сожалею, но данное мероприятие никак не относится к Вам. - И это была чистая правда.
  - Вы так уверены в этом, виконт? - Обвораживающая улыбка.
  Лекстрий смерил ее настороженным взглядом. Хищник внутри него недовольно заскребся, предупреждая об опасности.
  - Да, виконтесса. Хотите вина? - Предложил виконт, внезапно осененный мыслью подсыпать снотворное. Или яд. Впрочем, его и так достаточно у нее в собственной крови.
  - Вынуждена отказаться, Лекстрий, - притворно вздохнула виконтесса. - У меня с детства аллергия на чернику... Может, Вы пригласите девушку на танец? - Кокетливая улыбка, легкий реверанс.
  Виконт напрягся, хотя внешне никак не выдал своих чувств. Оркестр заиграл "Ночные пляски", быстрый танец, где у виконтессы будет прекрасная возможность надеть ему на шею амулет. Он должен будет опередить Катью.
  И понеслась стремительная, как струи водопада, музыка, зазвучал смех, а виконт с виконтессой оказались возле остальных танцующих.
  И в один момент Лекстрий понял: пора.
  - Катья, я должен тебе кое-что сказать, - тихо прошептал он на ухо девушке.
  - Говори, виконт, я слушаю, - заверила его Катья.
  Лекстрий чуть наклонил голову, положил одну руку на талию дочери советника, а вторую на плечи девушки.
  - Лекстрий, - прошипела виконтесса. - Что ты себе позволяешь?!
  Виконт удивленно отнял руки. На его лице можно было прочитать смущение, изумление, разочарование, обиду... и хорошо скрытое злорадство.
  - Но я думал, ты сама хотела этого, - "виновато" проговорил виконт. - Что ж, вынужден принести Вам свои огромные извинения, виконтесса Терра. Я не хотел задеть Ваших чувств... Простите меня, виконтесса. Я все неправильно понял.
  Лекстрий развернулся и быстро затерялся в толпе, оставив дочь советника хлопать глазами и спрашивать себя, что же это было.
  А о тончайшей золотой цепочке, лежащей у него во внутреннем кармане праздничной туники, знал только он.
  
  Впрочем, довольно скоро вечер был налажен.
  Уже час танцевал молодой виконт с белоглазой и светловолосой Тасией Волконски из Рода Цези. Девушка, несмотря на то, что родилась в богатом и процветающем доме, была наивна и с детства испытывала светлые чувства к Лекстрию. Он знал это. И именно ее детская непосредственность и слепая любовь заставили виконта сделать свой выбор.
  Что ж, отец, ты хотел мне жену - ты ее получишь!
  Сын Старейшины улыбнулся одной из самых своих ослепительных улыбок и посмотрел в счастливые глаза своей будущей жены. Да, ему придется ее обманывать. Но, несмотря на это, в их Доме будет царить уют или, на худой конец, его подобие, потому что девушка любит его.
  "И не будет препятствовать поискам брата" - добавил про себя граф. Снежный барс внутри виконта довольно заурчал, приветствуя его выбор, а в глазах Тасии промелькнула улыбка ее сущности - белой волчицы.
  - Я вижу, ты сделал выбор, сын. - Тихо подошедший отец заставил Лекстрия вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей.
  - Да, отец. Прошу меня извинить, Тасия Волконски, - поклонился виконт и, на прощанье подарив сияющей девушке улыбку, вышел с отцом из круга танцующих.
  - Род Цези, значит, будет новым нашим союзником... - Задумчиво проговорил граф. - Хороший выбор, Лекстрий.
  - Она будет хорошей женой и хозяйкой, отец.
  - Я доволен, что мы поняли друг друга, - краешками губ улыбнулся Кивриин. Глаза его, однако, оставались холодными. - Я сегодня же поговорю с ее отцом, через несколько недель твоя невеста переедет в наш дом. А ты немедленно отзовешь своих слуг и закончишь, наконец, эти бессмысленные поиски брата.
  Лекстрий закусил губу от досады, молча наблюдая за тем, как его отец направляется к графу Волконски.
  - Я все равно найду тебя, брат. Где бы ты ни был.
  
  ***
  - Что?! - В голосе мужчины прорезалась ярость. - Как ты могла его потерять, дочь?!
  В комнате висело такое напряжение, что Катья боялась лишний раз пошевелиться.
  - Вот что, Катья. - Сурово произнес седой мужчина. - Ты совершила эту ошибку - тебе и исправлять ее.
  - Да, отец. - Покорно склоненная голова и последующая за ней уже привычная боль от чужого проникновения в голову...
  
  Глава 4
  
  - Никогда не говори никогда, - говорил мне когда-то очень давно мой наставник.
  А я часто ошибалась, не слушая его. Как это не говорить? Ведь я точно знаю, что никогда не смогу заблудиться в сосновом бору или утонуть в речке. Или то, что никогда не буду убивать себе подобных.
  Я возражала своему учителю, приводя в пример похожие мысли. Но мудрый старец только усмехался в седую бороду и трепал меня, еще маленькую пятилетнюю девушку, по черным кудрям.
  Пожалуй, сейчас я понимаю, что наставник мой был прав. А я ошибалась. Снова и снова ошибалась, не внимая его мудрым речам.
  Часто осенью мы с ним ходили на болота - собирать клюкву. Учитель говорил, что каждая ягодка - это результат многодневной заботы кустика и желания жить. Я пожимала плечами, искренне не понимая, почему кустики должны прилагать такие большие усилия, чтобы вскормить даже один плод, ведь их здесь так много... На что учитель, улыбаясь, отвечал: нас, людей, тоже много на планете. Мы, как ягоды, разбросаны по всей ее поверхности. Но, чтобы завоевать право на жизнь, человек должен приложить немало усилий. Когда подрастешь, твоя мать расскажет тебе, сколько нужно сил и времени потратить, не жалея себя, чтобы на свет появилась новая жизнь.
  Я тогда задумалась. Если мы такие бесценные - почему сейчас война? Разве вправе кто-то отнять у тебя то, что ему не принадлежит? Разве вправе он отнять у тебя жизнь? А вместе с ней вырвать тебя из сердца родителей, которые отдали все силы на то, чтобы эта жизнь имела право на существование?
  Учитель покачал головой и сказал, что никто не вправе этого делать. Но война не может быть милосердной, ибо несет с собой лишь горе и смерть.
  А на следующий день моего наставника убили. Я тяжело переживала эту потерю, но тогда поняла одно: нет больше в этом мире той Евсеницы, которую он знал...
  (Евсеница, дитя Гор. 227 год от Великого Солнцестояния)
  Евсеница потянулась и с улыбкой открыла глаза. Но увиденное заставило ее нахмуриться.
  Окно занавешивали тяжелые коричневые шторы, обстановка в комнате поменялась неузнаваемо.
  Внезапная догадка робко постучалась в голову девушки.
  - Не может быть... - Прошептала виконтесса, со стоном откидываясь обратно на подушки. - Снова этот сон...
  Однако здесь не было Проклятого, и это заставляло сердце биться чаще в надежде на что-то... Только на что?
  - Госпожа, Вы уже проснулись? - В комнату заглянула пожилая женщина.
  - Да... - Девушка запнулась, выжидающе посмотрев на служанку. Та до сих пор не назвала ей имени.
  - Маретта, - спохватилась женщина. - Зовите меня Мареттой.
  - Маретта, я могу принять ванну? - Спросила Евсеница, спуская ноги и одевая мягкие тапочки.
  Потом внезапно похолодела. Если это сон, то почему все как в реальной жизни? Не знала этого Евсеница. Не знала. А должна была догадываться.
  Но можно ли во сне принимать ванну?
  - Конечно, графиня, я сейчас пришлю служанок.
  Виконтесса вдруг вздрогнула, ей показалось, что за ней наблюдают. Евсеница оглянулась по сторонам, и, успокоенная, снова посмотрела на дверь. Интересно, служанки и глава Рода тоже помнят этот сон? Если да - то девушке будет ой как непросто играть свою роль так, чтобы никто ничего не заподозрил. Ведь слуги зачастую намного проницательнее хозяев...
  Додумать эту опасную мысль ей не дали. Дверь с тихим скрипом раскрылась, впуская двух молоденьких девушек.
  Служанки едва заметно поклонились Евсенице, проводили в ванную и помогли раздеться.
  Девушки насыпали благовоний в прозрачную, как горный ручей, воду и вышли, следуя безмолвному приказу синих, как ночное небо, глаз.
  Евсеница крепко задумалась. Неспроста было все это... И снова подумала девушка, что все слишком реально для простого сна. Нахмурившись, она попыталась свести и объяснить все логически, но быстро забросила это занятие: у нее ничего не выходило, хотя недальновидностью Евсеница не отличалась.
  - Что же вы хотите, Боги? - Прошептала она, закрывая глаза.
  Сны ей не снились уже давно. С тех пор, как она обрела разум... но отчего же ей так тревожно, почему душа нестерпимо ноет, предупреждая об опасности? Или это от волнения?
  Виконтесса Волеандор окончательно запуталась и чуть не расплакалась от досады. Почему ей ничего не понятно? Девушка прикусила нижнюю губу, напряженно вспоминая, что ее так тревожит.
  От внезапной мысли она чуть не вскрикнула и прикрыла рот рукой. Обреченные на сон... Неужели она обречена?.. неужели нет выхода из этой ловушки? Вечные сны... Это проклятие, нависшее над этим миром. Чем она провинилась перед вами, жестокие Боги? Неужто вы не ведаете сострадания и прощения? Неужто плата за разум так высока?..
  Ведь Обреченный на сон растворялся в своих грезах, рано или поздно навсегда оставался в них... Вечные сны могли быть ужасными и прекрасными, жестокими и милосердными, смотря как Обреченный провинился перед Богами... Но что не так сделала Евсеница?
  Девушка задумчиво втирала в волосы густой травяной настой. А если она ошиблась, и это вовсе не Вечный сон? Но что тогда?
  Сможет ли она выбраться из него, своего сна, ставшего проклятием? Сможет ли вновь почувствовать себя настоящим человеком?.. Вряд ли. Недоступно теперь ей это чувство, утеряно оно вместе со второй сущностью...
  По щекам потекли горячие слезы. Ее враги... ее враги сделали с ней это, но кто они? Какое имя у ее карателя, что обрек ее на жалкое существование? Ибо без сущности жить нельзя, возможно лишь существовать... Но не этого хотела Евсеница! Дом, любящий муж, свора маленьких детей - все это так и останется мечтами, ведь никто не захочет брать в жены синеглазую увечную девушку... Никто. И от этой мысли становится так тяжело и больно, как будто медленно тебя лишают друга - верного и единственного. Больно. Но ничего нельзя уже исправить. Не летать ей теперь белой чайкой. Не любоваться волнами непокорными, не подставлять крылья свои бродяге-Ветру, не мчаться к Солнцу на рассвете, приветствуя его песней надежды! Надежда... Надежда - это обман. Глупо надеяться, когда давно погас последний шанс на возвращение... Глупо и страшно. Потому что не просто было Евсенице свыкнуться с мыслью, что не ровня она теперь остальным, даже серым мышкам-служанкам...
  Виконтесса вышла из ванной и завернулась в мягкое пушистое полотенце. Что бы с ней не случилось, не позволит она обращаться с убогой! Девушка топнула босой ножкой в слепом негодовании. Не позволит. Никогда...
  "Никогда не говори никогда..."
  Учитель... у Евсеницы порой складывалось впечатление, что умел предвидеть он грядущее, да в сущности, так оно почти и было. Просто мудрый наставник умел видеть намного дальше остальных, ибо видел он душу человеческую, читал ее, как открытую книгу. Ничто не могло укрыться от его серых глаз...
  Девушка тряхнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания.
  Нельзя ей быть слабой. Нельзя. Не здесь, не сейчас. Где кругом - враги, жаждущие смерти ее... Пусть пока и не знают они, кого приняли в свой клан, кто стал должницей дома Здински...
  Едва вышла виконтесса из ванной, как тут же ей принесли платье, зашнуровали его сзади, да так сильно, что не продохнуть стало. И вновь подумала Евсеница, что слишком уж сон ее похож на действительность...
  - Госпожа, пройдемте к зеркалу, нужно высушить ваши волосы...
  Виконтесса очнулась от своих мыслей и с удивлением оглядела себя. Платье было необычным. Для нее. Слишком пышное, праздничное... Девушка чувствовала себя так, как будто у всех горе, а здесь - всегда праздник. И грустно становилось от этого девушке, грустно и боязно. Тени - жестокие убийцы, интриганы, хищники, не знающие пощады и сострадания. Холодные и чужие. Им не место на этой земле... Но не имеет права Евсеница оступиться и выдать свое происхождение, не может... Погубят иначе ее, не пожалеют ту, что притворялась.
  Служанки аккуратно заплетали черные пряди в две длинные косы, вплетая сиреневые ленточки в тон платью и искусственные цветы.
  "Неживые..." - Подумала Евсеница. - "Мертвые, как и души клана Теней!"
  - Госпоже что-то не нравится? - Удивленно переспросила девушка-мышка.
  - Цветы... - произнесла Евсеница.
  - Вам не нравятся цветы? Сейчас, госпожа, мы вплетем Вам другие...
  - Нет, - покачала головой виконтесса. - Они мертвы...
  - Но ведь настоящие цветы завянут очень скоро, если их сорвать... - Попыталась возразить младшая служанка, но тут же замолчала под предостерегающим взглядом старшей.
  Но Евсеница как будто не заметила этого.
  - Нет у этих цветов души, а у живых, тех, которые можно собрать на лугу, есть... неужели вы не понимаете?
  Девушки переглянулись: странная была их госпожа, чудная...
  - Госпожа, если вы хотите, мы можем нарвать вам настоящих цветов! - Неуверенно предложила младшая девушка.
  - Не надо! - Воскликнула девушка и пояснила: - Вы представьте: если все захотят украшать свои волосы живыми цветами, то меньше их станет... намного меньше. Может, вообще не останется ничего. Умрут луга, умрут залитые солнцем полянки леса... А сколько бабочек погибнет да пчелок!
  - Чего же вы хотите... Госпожа? - Насмешливо проговорил виконт Здински, с интересом наблюдая эту сцену.
  Вздрогнула Евсеница: не заметила она его, не почувствовала приближения врага. А должна была. Тотчас в девушке все напряглось. Она еле держалась, чтобы не броситься на врага заклятого. Но нельзя, не позволительно...
  Вдох-выдох...
  Вдох - спокойствие, смелость.
  Выдох - ненависть, робость.
  Выдох-вдох...
  Сосчитать до семи и открыть глаза. Ни намека на бурные чувства, терзающие ее душу, не осталось во взгляде ночного неба.
  - Доброе утро, виконт.
  - Доброе, графиня, и впрямь доброе. - Граф галантно поцеловал ей руку, отчего Евсенице снова захотелось причинить ему боль. - Надеюсь, я не сильно вам помешал?
  - Нет, виконт, что Вы.
  Повинуясь движению брови виконта, девушки быстро вылетели из комнаты.
  - Я думаю, нас ждет серьезный разговор, графиня Эрртиш.
  "Догадался!" - Мелькнула паническая мысль. - "Он догадался! Сейчас протянет руку и..."
  Евсеница силой воли заставила себя успокоиться, подавив в себе трусливую мысль о том, чтобы зажмуриться.
  - Я Вас слушаю, виконт.
  И все-таки Евсеница подумала, что повела себя очень глупо, когда вылечила виконта. Судя по странному взгляду, который говорил, что, несмотря на внешнюю молодость, этот человек многое пережил и отгадывал и не такие загадки, виконт вполне мог догадаться об ее истинном происхождении.
  
  Виконт Здински из Клана Теней.
  
  Что такое страх? Зачем он нужен, какую роль играет в нашей жизни?
  Раньше, мальчишкой, я считал любые страхи и опасения проявлением трусости и слабоволия, а потому, подавив в себе позорное чувство, на спор ходил ночью на кладбище, переплывал реку со стремительным течением, участвовал в драках и потом месяцами лежал в лазарете с травмами... Соседские мальчишки передо мной изображали восторг, легкую зависть, признавая свое поражение, но за спиной плевались и называли меня выскочкой и сумасшедшим.
  Я думал, что все эти жестокие слова были продиктованы завистью, поэтому старался не обращать на них внимания, проходя мимо с гордо поднятой головой. Однако я ошибался. Но когда понял, что все мои поступки отнюдь не являлись проявлением смелости, было поздно, и я жестоко за это поплатился.
  Они напали ночью, с оружием, смазанным ядом, не чтобы убить, а чтобы проучить зарвавшегося выскочку.
  Я отбивался, используя приемы, которым меня обучил наставник. Но что мог противопоставить десятилетний мальчишка здоровенным мужикам, среди которых были старшие братья тех, которых я считал своими друзьями?.. Одна из отравленных игл попала в ногу, но я не обратил на это внимание, пока не попытался обернуться снежным барсом. Они усыпили мою вторую сущность...
  Тогда меня спас случай. Глупое, случайное мгновение, которое позже изменило всю мою жизнь. Один из нападавших внезапно закричал. Я повернулся, надеясь на то, что кто-то пришел мне на помощь. Так оно и было. В лицо моего врага вцепились когти сокола, в котором я с ужасом узнал младшего брата...
  - Валентин, уходи! - Успел крикнуть я, прежде чем оказался схваченным.
  Брат тут же метнулся к тому, кто посмел поднять руку на меня, я вырвался и побежал.
  И только потом сообразил, что не слышу над собой шелеста крыльев сокола... Я беспомощно оглянулся, однако брата не было нигде поблизости.
  Оказалось, что он убежал из дома, потому что отец, с самого рождения презиравший младшего сына, вновь накричал на него. Валентину было всего пять лет...
  Не слишком активные поиски тоже ни к чему не привели, но я не смирился. Как раз тогда я понял то, что людям по своей природе свойственно бояться. Полное отсутствие страха сделало бы нас очень уязвимыми и бессердечными, как мраморные статуи, которые на самом деле очень хрупкие...
  И я боялся. Не за себя, за брата. И этот страх делал меня сильнее. А смелость... Настоящая смелость состоит в том, что ты находишь в себе силы посмотреть правде и своему страху в глаза, не отрывая взгляда и не пряча чувства. Смелость - это умение брать на себя ответственность за свои поступки...
  (Лекстрий, клан Теней. Случайные мысли, 227 год от Великого Солнцестояния)
  
  Когда виконт зашел в комнату графини Эрртиш, две девушки-мышки вплетали в черные волосы цветы.
  Девушка внезапно нахмурилась, после чего сказала, что цветы мертвы. Однако от живых тоже с испугом и гневом отказалась.
  Виконт вновь поймал себя на мысли, что слишком уж реалистичен его сон для того, чтобы быть просто видением. Но, так или иначе, это был именно сон. А иначе на кухне сейчас раздавался бы веселый щебет его будущей жены.
  Заслушавшись словами девушки, виконт невольно вмешался и спросил, чего же хочет графиня. Помимо его воли вопрос с долей насмешки сам сорвался с его губ.
  Лекстрий мрачно напомнил сам себе, что принял решение: заслужить доверие графини. А насмешки - вряд ли лучшая тактика для его завоевания, пусть он сам и не собирается никому доверять.
  - Доброе утро, виконт. - Спокойно поприветствовала Лекстрия девушка, хотя за минуту до этого - виконт мог поклясться - была готова броситься на него и убить. Вопрос же виконта остался без ответа.
  Наследник Рода откровенно не понимал, чем могла быть вызвана такая вспышка ярости, на миг исказившая лицо девушки.
  - Доброе, графиня, и впрямь доброе. - Лекстрий прикоснулся губами к руке графини, отчего та снова напряглась. - Надеюсь, я не сильно вам помешал?
  - Нет, виконт, что Вы.
  Повинуясь движению брови Лекстрия, служанки быстро покинули покои девушки.
  - Я думаю, нас ждет серьезный разговор, графиня Эрртиш.
  Что-то неуловимое промелькнуло на лице его собеседницы, однако, лишь на мгновение.
  - Я Вас слушаю, виконт. - Произнесла графиня, смотря в лицо Лекстрию.
  Однако от внимания наследника Рода не ускользнуло то, что внешнее спокойствие графини Эрртиш является напускным. Глаза на миг выдали свою хозяйку, в бесконечной синеве отразилось такое количество чувств, что виконт не взялся их расшифровывать. Впрочем, ему могло это и показаться, потому как, после того, как графиня вновь подняла взгляд на виконта, глаза казались подернутыми дымкой, как будто девушка загнала все эмоции на самое дно души, где их никто не мог разглядеть.
  Виконт перевел взгляд на руки Евсеницы и заметил, как сильно сжимают тонкие пальцы ручки кресла, до того сильно, что побледнели еще больше.
  - Что с Вами, графиня? - Удивленно спросил виконт, который никак не мог понять, что же стало причиной такого поведения спасенной им девушки.
  Поведение графини и впрямь можно было назвать странным, однако, Лекстрий успокоил себя тем, что настороженность - это обычная вещь. Особенно, если находишься в чужом доме... Где малейшая ошибка может стоить если не жизни, то точно чувства достоинства.
  - Все в порядке, виконт, не стоит волноваться. Немного кружится голова...
  - Я скажу Маретте, чтобы она приготовила отвар, - кивнул Лекстрий, вполне удовлетворенный таким ответом.
  Но девушка остановила его.
  - Право же, виконт, не стоит.
  - Как скажете, графиня. - Лекстрий чуть прищурил глаза, гадая, с чего же лучше начать разговор. Однако девушка уже поняла, зачем понадобилась мужчине.
  - Вы хотите знать, откуда мне известно, что это сон? - Прикрыв глаза, спросила Евсеница. - Не так ли?
  - Вы совершенно правы, графиня. Я чрезвычайно удивлен Вашей проницательностью.
  Последнее предложение прозвучало двояко, но виконт постарался не обращать на это внимания. Он привык так говорить, а от привычек очень трудно избавляться... Особенно, если они сформировались, как своеобразная защита.
  - Что ж, виконт, я отвечу на Ваш вопрос. - Девушка вздохнула и посмотрела прямо в глаза цвета грозового неба. - Так вот, мне доподлинно неизвестно, что это сон. И я не уверена, что буду его помнить.
  - Но вы же говорили... - Вспылил Лекстрий, сраженный наглым враньем, что позволила себе графиня в первый день их знакомства.
  - Я говорила, что МОЙ сон повторялся. - Перебила его Евсеница, внимательным взглядом рассматривая виконта. - Однако он изменился, и теперь я ни в чем не уверена и знаю ничуть не больше Вас.
  Лекстрий устало потер рукой переносицу и произнес:
  - Не знаю, почему, но я Вам верю, графиня. Пока верю.
  - Однако Вам интересно, что с Вами происходит и почему этот сон помним мы оба?
  - Почти. - Ответил виконт, хотя девушка вновь отгадала его мысли. Именно отгадала, прочитать их было невозможно, потому что Лекстрий давно научился защищаться от чужого проникновения в его голову... - Как бы глупо не прозвучал мой следующий вопрос, но... Скажите, графиня, а Вы действительно существуете?
  Девушка, казалось, была ничуть не удивлена таким вопросом.
  - Да, виконт Лекстрий. Я действительно... существую.
  И почему-то Лекстрию вдруг показалось, что эти слова дались девушке с трудом, и что вместе с ними невольно вырвалась какая-то непонятная боль.
  "Что же Вы скрываете от меня, графиня?" - Мысленно усмехнулся он.
  - Тогда появляется еще один вопрос.
  Графиня вновь подняла взгляд невозможно синих глаз на виконта.
  - Почему кроме нас никто не помнит этот сон и почему мы не знаем друг друга в реальной жизни, зато во сне мыслим так же, как если бы все это происходило в реальности?
  - Целых три вопроса, виконт, - мягко заметила Евсеница, однако Лекстрий не обратил на это замечание внимания, ожидая продолжения разговора. - Но, поверьте, ни на один из них я не знаю ответа.
  - Но у Вас есть предположения, не так ли? - Тихо спросил виконт, не зная, чего можно ожидать от этой странной девушки.
  - Вы совершенно правы.
  - Какие же?
  - Возможно, это Вечный сон...
  - Что?! - Воскликнул виконт.
  Обстановка в комнате внезапно покрылась туманом, и Лекстрий очнулся на собственной кровати. Рядом он увидел обеспокоенное лицо Маретты.
  - Мой господин, Вы кричали во сне, и я подумала, что Вам нужна помощь, - пролепетала служанка, увидев, что на дне серых глаз плещется гнев.
  - Со мной все в порядке, - холодно ответил Лекстрий, заметив, что повторил слова странно девушки. - Вы можете идти, Маретта.
  Служанка кивнула, направившись к выходу, и, может, виконту только показалось, что из-за двери послышался облегченный вздох...
  Наследник Дома улыбнулся. И что-то в этой улыбке было странное. Власть. Превосходство. Сила.
  Поверила. Рассказала. Но все ли так просто, как ему кажется?
  
  Глава 5
  
  Миром правит музыка. Кто сказал, что это не так? Ошибочно мнение, что музыку сотворили мы - люди...
  Она была всегда. Еще задолго до нас, до нашего воцарения в этом мире.
  Ляг поздним вечером на крыльце, закрой глаза и послушай: ветер шуршит листьями, лаская их в воздушных потоках, трещит сухая ель в лесу, где-то недалеко игриво журчит ручеек, дразня неподвижные камни и питая землю влагой... Чем не музыка? И создана не людьми - природой.
  Люди же только придумали способы извлечения музыки. Прислушайся: в старинной мелодии, наигрываемой на лютне, можно различить шум прибоя, а в печальном голосе красавца-менестреля - голос лета. И ведь не поймешь сразу, не догадаешься. Только всколыхнется что-то нестерпимо нежное в сердце, проснется ото сна музыка души и разольется по телу теплая волна понимания.
  Без музыки мы бы погибли. Она заставляет нас чувствовать... Вновь и вновь вспоминать ушедшее, грустить о том, чего не вернуть, радоваться чему-то искренне, без лишних мыслей, заставляет по-детски сверкать глаза счастьем и добротой, помогает любить... Но часто мы забываем прислушиваться к советам мелодии жизни, и это непростительная, печальная ошибка.
  Музыка, в отличие от нас, вечна. Мы приходим и уходим, а она остается, такая же молодая и бесконечно мудрая, какой была несколько веков назад. Она терпеливо переливается всеми гранями своей сущности под пальцами барда, не перечит чудному голосу менестреля... Музыка наблюдает за нами с материнской улыбкой, и старается не вмешиваться в наши жизни без надобности.
  Она олицетворяет жизнь. Она опекает нас... Ведь, в конце концов, мы все тоже дети музыки...
  Музыки любви.
  (Евсеница, Дитя гор, 227 год от Великого Солнцестояния)
  
  Месяц Снежень нехотя уступал место Первачу, напоследок хорошенько подморозив землю. Солнце все чаще пробивалось сквозь сплошной белый слой туч, и последние снежинки сверкали в его лучах как-то по-особенному. Видно чувствовали, что скоро, очень скоро оборотятся они водой и звонкими молодыми ручейками потекут оповещать мир о пришедшей весне.
  "Весна пришла!" - Шептал вечный странник Ветер.
  "Весна! Весна!" - Шелестело Серебряное море.
  "Весна снова нас посетила!" - Радостно кричали чайки.
  Там, где снег немного уже подтаял, из земли пробился к солнечному свету маленький зеленый стебелек подснежника. Совсем еще слабый, но уверенный, что как-нибудь справится.
  "Весна..." - Выдохнул он.
  Все были рады грядущему теплу и переменам. Ведь так долго пришлось ждать! Целых три месяца! Но дождались, дозвались красавицу-Весну, и теперь радуются ее возвращению.
  Евсеница тихо спускалась по ступенькам лестницы, держась за перила и стараясь, чтобы как можно меньше скрипели старые доски.
  Сегодня такой прекрасный рассвет! И море... Тоже, какое-то особенное.
  Серебряное море... Как много важного в ее жизни связано с ним.
  " - Евсеница! Евсеница! Смотри, что я нашла! - Кричит счастливая Ярица младшей сестренке-глупышке. - Смотри!
  Радостная Ярица открывает ладони, а на них лежит белоснежная ракушка.
  - Где ты нашла ее? - Спрашивает черноволосая девочка с завистью оглядывая жемчужный домик. - Там ведь внутри жемчужина, верно?
  Довольная старшая сестра кивает и вытаскивает из кармана еще одну такую ракушку, только цвет другой, не белый, как снег морозным утром, а нежно-розовый, как небо на рассвете.
  - Держи! - И в маленькие ладошки падает что-то ценное.
  Евсеница с любопытством оглядывает подарок, все никак не решается открыть, посмотреть, что же внутри.
  - Открывай же, - торопит ее старшая сестра, уже державшая в руках круглый кусочек перламутра.
  Ей тоже интересно посмотреть, какого размера будет розовая жемчужина.
  Евсеница пожимает маленькими плечиками и стучит ракушкой о камень на берегу. Потом аккуратно раскрывает раковину...
  Раздается восхищенный вздох.
  - Такая большая... - Выдыхает Ярица с легкой завистью.
  - Такая красивая... - Восторженно вторит ей Евсеница. - А можно я ее положу в мой медальон? - Вдруг спрашивает она у старшей сестры. Она давно думала, что же ей туда положить. А то пустой медальон, подаренный бабушкой, носить не интересно...
  - Конечно, можно! - Смеется Ярица, проводя рукой по коротким черным кудряшкам сестренки.
  А через два года медальон спас ей жизнь, в него попала отравленная игла... А ведь убийца метил в сердце!.."
  Евсеница вздохнула и прищурилась.
  Горизонт постепенно становился красным, а небо приобретало все оттенки фиолетового, розового и синего цветов.
  Девушка подошла еще ближе и, помявшись, вошла в воду. Серебряное море всегда было теплым, даже если на улице был мороз.
  Ветер попытался игриво задрать короткую льняную юбку, но девушка лишь фыркнула на проделки проказника. Весенний ветер всегда такой: задиристый, молодой и смеющийся. Ведь он несет запах весны. Евсеница часто сравнивала его с задорным веснушчатым мальчишкой лет двенадцати, который не слушал ничьих советов и жил в собственном придуманном мире.
  - Госпожа Евсеница! - Раздался взволнованный голос Тасьи.
  Девушка подставила лицо восходящим лучам и вздохнула.
  Теперь придется возвращаться в дом...
  - Моя госпожа! - Укоризненно причитала Тасья. - Вам нельзя еще отходить от дома так далеко...
  - Тасья, десять шагов - это далеко? - Мягко спросила Евсеница у служанки, хотя сама уже чувствовала, что ногам нужен отдых.
  Девушка смутилась и подала руку Евсенице, помогая дойти до дома.
  Но дальше крыльца их не пустили.
  - Вам нельзя сейчас в дом. - Виновато глядя на виконтессу, сказал дворецкий, загораживая вход.
  - Отчего же? - Изумилась Евсеница, посмотрев на Тасью.
  Девушка опустила глаза. Дворецкий промолчал.
  - Что-то случилось, Карл? - Вновь спросила виконтесса, начинавшая волноваться.
  В этот миг из дома выбежал Эгор. Увидев сестру, он остановился, глядя на нее серьезными глазами и словно раздумывая, стоит ли говорить сестре... Только что говорить? И почему сердце так тревожно бьется, словно предупреждая о беде?..
  - Эгор, что?.. - Наконец, решается Евсеница.
  Эгор поджал губы и тихо произнес:
  - Матушка умерла.
  Девушка широко открыла глаза, собираясь что-то сказать, еще не веря, но чувствуя, что все правильно сказал Эгор... А затем бросилась к брату и спрятала лицо у него на груди. Эгор вздохнул, обнял сестру за плечи и прижал к себе. Он всегда так делал, когда ей было плохо...
  Так они стояли, пока слезы не иссякли, а рубашка Эгора не промокла от соленой влаги.
  Почему сейчас?
  Они ведь так и не успели узнать друг друга как женщины...
  - Ничего, сестренка, - погладил Эгор всхлипывающую Евсеницу по голове. - Как-нибудь переживем...
  Он говорил мягко и спокойно, однако девушка знала, каких трудов стоило брату держать себя в руках.
  Это была уже вторая смерть в ее семье.
  Месяц назад Евстахий неудачно упал с лошади, тогда Евсеница не хотела, не могла поверить в то, что нет больше золотоволосого солнышка-брата, ей не хотелось дальше жить... Пока он был жив, с его лица никогда не сходила добрая улыбка, а изумрудные глаза были глубокими и необычными, такими, что под их теплым взглядом хотелось растаять свечкой. А когда Евсеница болела... Евстахий всегда читал ей сказки на ночь и никогда не уходил, если она просила остаться: так и сидел до утра, не смыкая глаз... А потом его не стало. Глупо, невозможно. Но так случилось. И никому не дано повернуть время вспять, чтобы успеть, чтобы исправить чью-то судьбу.
  А теперь мать. Болезнь проявила себя два месяца назад. Доктора, знатоки своего дела, не могли определить, что с графиней Алхеной. И только тогда, когда было уже поздно, как гром среди ясного неба прогремел диагноз: ветряная лихорадка. Доктора были бессильны что-либо сделать...
  - Эгор, - тихо позвала брата Евсеница. - Почему все так?
  - Потому что это - жизнь. - Так же тихо ответил светловолосый юноша.
  - Жизнь... - Задумчиво повторила Евсеница и покачала головой. - Это не жизнь...
  - Что же ты назовешь жизнью, сестренка? - Мягко спросил Эгор, заглядывая в темно-синие глаза.
  Но девушка только покачала головой. Ее бы не поняли. Да и как можно ответить на этот вопрос кому-то, если и себе еще не дала она ответа? А чувства... Их не выразишь словами. Незачем...
  - Тебе нужно в дом, Евсеница, - сказал Эгор, легко поднимая сестру на руки. - Нельзя рисковать вновь обретенным здоровьем... - И добавил шепотом: - Я не смогу жить, если что-нибудь случится и с тобой.
  - Эгор, не в нашей власти изменить то, что уже написано, - улыбнулась девушка, заглядывая брату в лицо. - Не гневи Судьбу-матушку.
  - Боги жестоки. - Возразил Эгор. - Почему мы должны повиноваться им?
  Он поднялся по лестнице и положил сестру на кровать.
  - А мы, Эгор? - Горько спросила виконтесса. - Разве мы не жестоки?.. Разве войны - не дело рук наших, людских?
  Брату нечего было на это ответить. Слишком много видел он страданий, чтобы упрекать сестру в том, что не права она.
  - Прости, сестренка. Мне нужно навестить отца...
  - Хочешь, я пойду с тобой? - Спросила Евсеница, приподнимаясь на локтях.
  Но Эгор лишь покачал головой.
  - Береги силы, Евсеница. - Тихо промолвил он. - Потому что кажется мне, что еще понадобятся они тебе...
  Евсеница осталась одна. Она так боялась одиночества... Ведь, когда брат уйдет на восточные границы, будет некому ее защищать и понимать. Так, как это делала мама.
  - Мама... - Прошептала девушка, а по ее щекам катились слезы. - Почему, мама?..
  Но никто не ответил. А молодая виконтесса так и лежала, бездумно глядя в потолок и ощущая себя беспомощной и никому не нужной.
  - Сенька... - В проеме двери показалась светлая голова Алисия. - Можно к тебе?
  - Да. - Ответила Евсеница, даже не смотря в сторону друга.
  - Сень, все будет хорошо... - Он присел на краешек кровати и провел рукой по черным волосам девушки.
  Евсеница приподнялась и порывисто уткнулась в грудь Алисия.
  - Лис, мне так плохо! - Искренний шепот разогнал коварную тишину.
  - Знаю. - Отозвался мальчик, немного неловко придерживая Евсеницу. - Но ты справишься. Ты сильная...
  Евсеница снова всхлипнула, но уже тише, и постаралась справиться со своими эмоциями.
  - Ты прав, Лис. - Твердо произнесла она. - Я должна справиться.
  - В следующем месяце в городе будет проходить ярмарка, - попытался отвлечь подругу мальчик. - Хочешь, сходим?
  - Хочу, - улыбнулась Евсеница. - Если наставник позволит...
  - Прости, - внезапно покраснел Алисий. - Я забыл, что ты...
  - Уже почти все в порядке, Лис. - Ответила девушка. - Я даже договорилась о тренировках...
  - Так значит, ты решила?.. - Пытливо заглядывая в глаза виконтессе, произнес Алисий.
  - Да. - Чуть нахмурилась виконтесса. - Я поклялась, что отомщу за себя и свою потерянную сущность.
  - Не пристало женщине держать в руках оружие, - горько усмехнулся граф Дитрих, встав на пороге.
  Евсеница чуть вздрогнула и повернула голову.
  - А если нет никакого другого выхода, отец? - Грустно спросила виконтесса.
  Выбор есть всегда?.. Достаточно сказать, что он иногда просто есть. А сделанный однажды выбор уже не повернешь и не истолкуешь по-своему.
  - Тогда я желаю тебе мужества, дочь. - Серьезно проговорил граф и повернулся, чтобы уйти.
  - Папа... - Внезапно позвала его Евсеница. - Я правда не могу поступить иначе.
  Граф Дитрих обернулся, глядя на дочь тяжелым взглядом синих глаз, а потом еле заметно кивнул.
  - Я знаю.
  Евсеница улыбнулась сквозь слезы. Он понял. Все понял и не стал мешать.
  - А кто наставник, Сенька? - Тихо спросил Алисий.
  - Граф Димитрий.
  - Что? - Широко раскрыл глаза юноша. - Но он же...
  - Он друг моего отца, Лис. И я ему доверяю.
  - А ты знаешь, что говорят родные тех, кого он обучал? - Обреченно спросил Алисий. - Что у того, кто прошел обучение и возвращался домой, больше не было души...
  - Не верь злым языкам, Лис. Граф Димитрий воспитывает великих воинов.
  - Но я не хочу, чтобы ты становилась такой же! - С горечью в голосе воскликнул юноша. - Воином и убийцей...
  - У меня нет выбора, - сокрушенно покачала головой Евсеница. - И ведь не всегда воин становится убийцей.
  - Выбор есть всегда, - возразил Алисий, но уже знал, что переубедить подругу у него не получится.
  - Не в моем случае. - Вздохнула девушка, мысленно возвращаясь к своему сну.
  Виконт Лекстрий был опасным противником. Хищником. Кукловодом, привыкшим дергать за нити-души других людей... И он, скрывая свою истинную сущность под маской дружелюбия, хотел развеять тот ореол тайны, что окружал Евсеницу. А если ему это удастся, то ждет ее неминуемая смерть...
  А за окном журчали ручьи.
  Весна не знала, что в тот день, когда она пришла сменить холодную подругу-Зиму, заледенел кусочек души черноволосой и синеглазой девушки, навсегда заледенел, потеряв веру в жизнь.
  А, может быть, знала, и потому спешила скорее растопить весь лед на улице, чтобы треснул лед в душе.
  
  Виконт Здински из Клана Теней.
  
  Часто у нас складывается обманчивое впечатление, что мы всемогущи, как Боги. Так ли это?..
  Разумеется, нет.
  И я ошибался, потому что был уверен в том, что мне подвластно все...
  Разве можно остановить камнепад? Уберечь друзей от лавины, которая с минуты на минуту настигнет вас? Возможно ли остановить время, хотя бы на мгновение, чтобы можно было предотвратить то, что должно случиться?
  Нет.
  А я полагал, что можно, и потому жестоко поплатился за это. Не уберег брата, не уберег отца. Первый пропал, как будто растворился туманной дымкой поутру. Второй же замкнулся в себе и постепенно тоже исчез. Запутался в мыслях, чувствах, эмоциях и растворился в собственной душе. А я...
  А я ничего не мог с этим поделать. И это бессилие, внезапно свалившееся на мои плечи непосильной тяжестью, угнетало и пыталось сломить...
  Я хотел, но не мог переделать чужую жизнь. И тогда я понял, что надо переделывать себя, а не других... Но только вот кто сможет объяснить подростку те истины жизни, которые известны всем взрослым, но о которых не имеет ни малейшего представления ребенок?.. Не было в тот момент рядом со мной такого человека... Не было.
  Смотрите же, что из этого получилось! Я не узнаю себя. В кого я превратился?.. В воина? Нет. В жестокого убийцу, для которого чужая жизнь - ничто. А разве не я так рьяно защищал право других на эту жизнь? Печально, но на этот вопрос я не могу ответить сам себе до сих пор. Я потерял себя.
  Погнавшись за призрачными надеждами, манящими счастьем, и целями, такими пьянящими и сводящими с ума, я не замечал ничего вокруг себя, не замечал того, что, возможно, какой-то мой шаг только отдалял меня от желаемого... Получил ли я то, чего хотел?
  Нет. Я оказался рядом со своей надеждой, но в то же время бесконечно далеко от нее. Так далеко, что как будто бы летел назад, а не вперед. И, оглушенный запахом мечты, стал тем, кого ненавидел и презирал больше всего на свете.
  Я ненавижу сам себя. Забавно, да? Не заметил я, как стал исчезать. А все, что видят остальные - лишь маска, намертво приросшая к моей сущности...
  Сможет ли кто заставить меня измениться?
  Может быть. Боюсь надеяться - надежды не существует. Или она просто обходит меня стороной...
  (Лекстрий, клан Теней, 227 год от Великого Солнцестояния)
  
  Рассвет встретил Лекстрия розовыми перистыми облаками и шумом далекого Серебряного моря.
  Особенный день...
  Виконт едва заметно нахмурился, пытаясь понять, чем же именно, но все мысли неизменно возвращались к предстоящему мероприятию.
  Его свадьбе. Нежеланной, ненужной...
  Лекстрий поджал губы, внезапно осознав, что этот день навсегда лишит его того обманчивого призрака свободы, что витал над ним. Будет семья, будут наследники, будет радость, разочарование, любовь... Но не с ним. Видно, за что-то провинился Лекстрий в прошлой жизни, что Судьба наградила его столь щедрым в своей жестокости подарком. Что может быть хуже, чем видеть любовь и не ответить на нее? Хуже может быть только знание, что от этого страдает другой человек...
  Виконту давно уже было все равно на чужую жизнь, да и своей он не ценил. Но, дав клятву девушке из Рода Цези, он будет обязан защищать ее честь и жизнь до последнего вздоха, до последней капли крови, если это понадобится. И не будет прощения тому, кто нарушит эту клятву! Не будет ему ни прощения, ни покоя...
  Тасия... Девушка-волчица, умеющая любить. Просто любить, не усложняя свою жизнь пустыми надеждами. Она просто смотрела на него и любила. И Лекстрий всем своим существом понимал, что лучшую подругу жизни он не найдет, но... Но все чаще появлялось у виконта ощущение, что он делает ошибку. Недопустимую, страшную. Роковую. Но ничего уже не исправить. Осталось только покориться воле Матушки-Судьбы.
  Наследник Рода грустно улыбнулся, внезапно вспомнив странный сон, который графиня назвала Живым... Графиня. Странная девушка с иссиня черными волосами и пронзительным взглядом синевы ясного неба. Ее окружала тайна... Но Лекстрий любил загадки. И чем больше была тайна, тем больше хотелось ему приоткрыть ее занавес, пусть и получив после этого по любопытному носу.
  Но она догадывалась, что Лекстрий не показывает своего истинного лица, скрываясь за бездушной маской... Никто раньше не мог узнать об этом, а она догадалась. Но вот разглядеть истинный облик не выйдет ни у кого. Слишком уж плотен кокон лжи и лицемерия, что окружает его. Может, она видела этот кокон... Да, это могло бы многое объяснить. Особенно тот огонек ненависти, обжигающий душу. За что ей ненавидеть его? Этого Лекстрий не знал, и почему-то не хотел знать.
  А сон... Все сны имеют обыкновение когда-нибудь обрываться.
  - Господин! - Послышалось из комнаты.
  Виконт недовольно поморщился, но все-таки покинул балкон и вошел в комнату, где его ждала уже Маретта, пожилая женщина лет пятидесяти...
  - Господин, Ваш отец просил передать Вам, что церемония венчания начнется сразу после того, как солнце начнет спускаться к горизонту...
  - Спасибо, Маретта, ты можешь идти.
  - Но... - Смутилась женщина. - Вы должны успеть подготовиться и...
  - Иди, Маретта. Я уже готов.
  Виконт посмотрел на закрывшуюся дверь, устало вдохнул и подошел к резному шкафу, куда еще вчера слуги повесили церемониальный костюм. Черно-красный.
  Лекстрий задумчиво рассматривал шелковую красную рубашку и черные штаны. Красный и черный - цвета Рода Здински - никогда не нравились виконту. Черный был слишком мрачным, нес собой тьму и хаос, как смерть. Красный - цвет заката-предвестника войны, цвет крови... А сегодня ему придется соединить кровь и смерть во имя жизни.
  Лекстрий горько усмехнулся, проводя жесткой ладонью по шелку. Ткань была тонкой и гладкой, совсем не похожей на черную кожу, которой была обита рукоять его меча... Виконт поспешно убрал руку. Кровь и смерть...
  Наследник Дома медленно подошел к узкой кровати, сел и закрыл лицо руками. Никогда ему еще так не хотелось, чтобы время замедлило бег, как сегодня. Хотя бы на несколько часов...
  Поймет ли Тасия, что он обманывал ее? Что нет и не было никаких чувств?.. Сможет ли понять? Не простить, нет. Этого он не заслужил.
  - Боги, если вы меня слышите, - еле слышно прошептал Лекстрий. - Пожалуйста, помогите ей понять...
  Молодой весенний ветер подхватил искренние слова и понес их ввысь, туда, где сможет их услышать сама Судьба.
  
  Сотни свечей горели в Большом зале, отражаясь в высоких зеркалах и лаская в иллюзорном огне холодный мрамор пола.
  Гости Дома подходили к графу Здински, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Кивриин отвечал сдержанным кивком головы и чуть приподнятыми уголками губ.
  Дамы в полголоса обсуждали новости и сплетни Дворца, новые платья и невесту будущего графа. То и дело до спрятавшегося за колонной в тени Лекстрия долетали обрывки их разговора и переливчатый смех.
  - Говорят, виконт в последнее время сам не свой, - тихо сказала юная девушка лет семнадцати с длинными каштановыми волосами. - Лицом осунулся, да под глазами тени залегли...
  - А ты больше слушай, что тебе злые языки треплют, - фыркнула другая девушка, тряхнув рыжими кудрями. - Я сама недавно видела Лекстрия... Повезло Тасии, ничего не скажешь.
  - Лично я вообще не понимаю, что он в ней нашел! - Возмутилась третья гостья, чуть склонив голову. - Белоглазая, светловолосая... Как моль!
  - Тише, Диана, - испуганно шепнула первая девушка. - Еще услышит кто...
  Виконт с трудом подавил желание подойти к девушкам, но решил, что, в конце концов, это всего лишь сплетни, и отошел к двери, ведущей на лестницу.
  
  - Мы собрались здесь, чтобы соединить союзом брака два любящих сердца, - начал речь жрец храма Любви. - Виконта Дома Здински Лекстрия Трамп и виконтессу Дома Цези Тасию Волконски. Готовы ли Вы, Лекстрий, взять на себя ответственность за честь и жизнь Тасии?
  - Да. - Чуть слышно ответил виконт.
  - Согласна ли ты, дочь моя, покинуть свою семью и стать частью судьбы Лекстрия?
  - Да. - А светлые глаза сияют счастьем.
  - Да соединят ваш союз Боги, дети мои. - Жрец поднял руки - и тотчас закружились над Лекстрием и Тасией красно-золотые лепестки, заключая молодых в кокон, а в волосах появляется по пряди золота.
  И тянутся навстречу друг другу руки...
  И встречаются два взгляда...
  И показываются в глазах Вторые сущности: снежный барс и белая волчица...
  ***
  Встрепанные рыжие косы взметнулись вверх за недовольной хозяйкой.
  - Любовь, но как же так? - Воскликнула она. - Они ведь не любят друг друга!
  - Знаю, Свобода. Но не ты ли дала шанс нашим детям?
  - Я. Но детям свойственно ошибаться, а долг родителей - оберегать их от неправильных поступков...
  - Не ссорьтесь, - окликнула их сереброволосая женщина и, улыбнувшись, добавила: - Всему свое время.
  
  Глава 6
  
  У вас когда-нибудь сбывались самые заветные мечты? Если да, то вы меня поймете.
  Помните ли вы то ожидание чего-то бесконечно прекрасного и желаемого? А помните ли вы тот момент, когда осуществилось ваше желание?
  Думаю, да. Такие моменты не стираются из памяти, словно навсегда оказываясь написанными на бесконечном листе души...
  О чем мечтаю я?
  Сложно сказать. Знаю только, что о чем-то светлом и добром, что могло бы помочь обрести моей душе покой. Вот только возможно ли это? Особенно тогда, когда душа уже забыла, то такое счастье?.. Хотелось бы верить, что возможно. Иначе нет смысла жить.
  Было время, когда я не знала боли: окруженная заботой и любовью я редко задумывалась, почему в соседнем доме так часто раздается детский плач. Только позже я узнала, что отец этой семьи погиб на войне, а мать с двумя детьми остались одни. Совсем одни. Им никто не был готов протянуть руку помощи...
  А ведь те дети ничем не отличались от меня. И у них тоже была своя мечта... Они мечтали о том, чтобы известие о смерти отца и мужа было ошибочным, о том, чтобы он вернулся живым и невредимым с той войны.
  Но Клан Теней никогда не оставлял живыми даже мечты, убивая их с особой жестокостью. Было такое ощущение, что уничтожение чужых желаний было им приятно...
  Как бы я хотела, чтобы никогда не было этой войны! Чтобы никогда не замерзали в снегах бессердечности мечты, а желания исполнялись... Но Клан Теней не оставил нам даже надежды на возрождение душ.
  А жаль... Возможно, сейчас я не знала бы такого чувства как ненависть.
  (Евсеница, Дитя Гор, 228 год от Великого Солнцестояния)
  
  Утро выдалось хмурым и неприветливым. То и дело вдали раздавались слабые раскаты грома, которые все приближались.
  Евсеница встала с кровати и, посмотрев вокруг, с тоской поняла, что она снова спит.
  Девушка спустилась вниз и поинтересовалась у одной из молоденьких служанок, может ли она увидеть виконта.
  - Виконт Лекстрий уехал на охоту, госпожа, - ответила виконтессе девушка. - Еще ранним утром.
  Евсеница накинула светлую шаль и выглянула во двор.
  Небо хмурилось, изредка нарушая предгрозовую тишину раскатами грома.
  "Будет буря..." - как-то отстраненно подумала она, но так и осталась стоять на последней ступеньки высокого крыльца.
  - А давно уехал виконт? - Спросила Евсеница у той же служанки, когда та выбежала мимо нее во двор.
  - Еще до рассвета, госпожа, - пожала плечами та и направилась исполнять поручение поварихи.
  Евсеница нахмурилась: нехорошее предчувствие кольнуло сердце.
  За несколько месяцев виконт Лекстрий стал единственным человеком, который мог понять ее полностью. Но доверять ему Евсеница не могла, он был сыном Клана Теней... Убийцей. Жестоким и беспощадным убийцей.
  Поначалу девушке было очень сложно скрыть свою ненависть, но потом она научилась обуздывать свои чувства, чему отчасти поспособствовал наставник в реальной жизни.
  А здесь... Было что-то странное в виконте, и Евсеница пока еще сама не могла понять, что именно. Но одно она узнала точно: не все то правда, что рассказывают злые языки. Может быть, Клан Теней тоже умеет чувствовать... Девушка каким-то образом понимала, что Лекстрий носит маску не потому, что ему этого хочется, а лишь для других. Чтобы не казаться слабым? Возможно. Но девушка знала, что ему тяжело оставаться таким, каким его видят другие.
  Нет, Евсеница не оправдывала его, ни в коем случае! И неприязнь никуда не делась... Но не было уже той испепеляющей, сжигающей изнутри ненависти, которая застилала глаза, стоило ей только лишь взглянуть на виконта.
  А он ждал. Ждал ее доверия, не понимая, что никогда не сможет дождаться. Просто потому, что слишком разные, просто потому, что враги...
  Как-то Лекстрий рассказал ей, что в реальной жизни у него есть жена, которую ему надо оберегать, которую он не любит, но подчинился воле отца, что недавно родился наследник, которого приходится любить.
  Долго тогда слушала Евсеница, не перебивая виконта, давая ему возможность выговориться, а потом лишь спросила:
  - Почему же ты подчинился воле отца?
  - Потому что он мне отец. - Серьезно ответил Лекстрий, и в его глазах на миг проскользнула грусть. - Каким бы он ни был, он остается моим отцом. Единственным человеком в этом мире, кому я доверяю.
  
  На лицо девушки упали первые капли дождя. А виконта все не было.
  - Открывайте ворота! - Прокричал вдруг, будто прочитав ее мысли, мальчик-слуга. - Виконт Лекстрий возвращается!
  Едва Евсеница взглянула на наследника Рода, сразу же поняла, что случилось что-то страшное. На миг их глаза встретились, а потом Лекстрий сполз с лошади, упав на землю лицом вниз.
  Виконтесса уже понимала, что он ранен и то, что, скорее всего, никто не сможет помочь виконту, кроме нее. Но так велик был соблазн остаться в стороне, чтобы умер один из врагов...
  Евсеница закусила губу, наблюдая, как слуги несут своего будущего графа к крыльцу. Оставить его умирать?..
  "Я должен найти брата..." - Всплыла фраза, брошенная Лекстрием одним из зимних вечеров у камина. - "Я не верю, что он погиб"
  А ведь он тоже человек... Помочь?
  "Из-за Детей Гор у меня не стало старшего брата..." - Обвинение, брошенное словно вскользь, но весь удар пришелся по ней.
  Заслужил ли он спасения?
  Времени на раздумья не оставалось, и Евсеница ринулась в дом.
  - Быстро отнесите виконта в его комнату. - Виконтесса не любила командовать, но сейчас у нее не было выбора. - Принесите чистые бинты и горячую воду.
  Слуги посмотрели на сосредоточенного графа Кивриина, отца Лекстрия, а тот смерил внимательным взглядом раскрасневшуюся девушку.
  - Ты сможешь ему помочь? - Тихий вопрос, адресованный только ей.
  - Я... попробую. - Так же тихо ответила Евсеница.
  - Выполнять! - Рявкнул граф.
  Испуганные слуги быстро принялись исполнять приказ.
  
  Когда Евсеница осталась наедине с Лекстрием, она сразу заметила то, что пропустил граф Кивриин, вытаскивая стрелу из левого плеча сына, а именно: три тонких синих иглы... Подарки Проклятых.
  Быстро вытащив их, девушка закрыла глаза, взывая к силе, которая была здесь ей доступна, и протянула руки над Лекстрием.
  Белый туман с золотыми сполохами робко потянулся к самым маленьким, но самым страшным ранам, оставленным Дротиками Смерти, неуверенно ткнулся в плечо, совсем как маленький котенок носом, и стал бережно обволакивать виконта. Евсеница улыбнулась, не открывая глаз: его еще можно было спасти.
  Девушка не знала, сколько времени пришлось ей просидеть на краешке роскошной кровати, вытянув руки над наследником Рода, но когда яд ушел из тела Лекстрия, солнце уже скрывалось за горизонтом.
  Евсеница аккуратно наложила повязку на почти затянувшуюся рану на плече и вышла из комнаты, около которой собрались почтив се слуги и сам граф Кивриин.
  - Жив. - Ответила она на тревожный взгляд графа, и тот заметно успокоился.
  - Спасибо Вам. - Кивриин слегка поклонился. - Я считаю спасение жизни моего сына достойной платой за вашу жизнь. Вы свободны от Долга.
  Евсеница кивнула, чуть улыбнувшись. Оказывается, Клан Теней - тоже люди. Они тоже переживают, любят и надеются... Как и Дети Гор.
  Может, не такие уж они и разные?..
  Если бы и Боги так считали!..
  
  Виконт Здински из Клана Теней
  
  Почему мы совершаем ошибки? Казалось бы: идем по прямой дороге, точно зная, чего ждать от жизни и помня опыт предков, но нет-нет, да и свернем не на ту тропинку.
  Много ли я совершил ошибок?
  Да. Я даже перестал их считать, потому как, что ни шаг, то ошибка. Порой у меня складывалось такое впечатление, что я пытаюсь идти против течения, натыкаясь на новые подводные камни, услужливо подставляемые мне быстрой рекой, имя которой - жизнь.
  Где же оборвалась моя заветная тропинка? Когда это случилось, и почему я заметил обрыв слишком поздно? Слишком поздно для того, чтобы можно было вернуться назад и попытаться прожить те мгновения заново.
  Мои ошибки, как шипы внутрь, режут сердце, и с каждым разом этих шипов становится все больше и больше. И не исправить ничего, не изменить... Что же случится, когда на ошейнике, сжимающем его сердце, не останется места для новых шипов? Порвется ли он или убьет меня?
  Я не знаю. Я давно перестал бояться совершать ошибки, но до сих пор не могу привыкнуть к той плате, которую с меня за это требуют. Что мне останется, когда плата окажется слишком высока?
  Я думаю, у меня все равно отнимут то, что посчитают нужным. Таков закон: за свои ошибки надо платить. Вот только они, эти ошибки, могут стоить жизни.
  Осознание неправильности своих действий... Что может быть хуже? Только неопределенность, связанная с ожиданием после уже совершенной ошибки. Когда нет возможности действовать или от тебя уже ничего не зависит. Когда ты теряешь контроль над ситуацией и понимаешь, что ничем не сможешь помочь. Когда все случилось, а ты все еще не знаешь, жив или уже нет.
  (Лекстрий, клан Теней, 227 год от Великого Солнцестояния)
  
  Он выехал за ворота, когда до рассвета еще оставалось около двух часов, и сразу пустил застоявшегося коня в галоп, наслаждаясь пьянящим и таким желанным чувством полетаю Это было совершенно непередаваемое ощущение радости, Лекстрий закрывал глаза и позволял каждой клеточке тела почувствовать свежий ветер. А ветер запускал свои шаловливые пальцы в его волосы и трепал их, стараясь запутать.
  Слугам виконт сказал, что поедет на охоту, впрочем, на какую охоту, он не уточнял. Да и собак брать с собой не стал. Зачем снежному барсу собаки, когда его клыки и когти смертоноснее других клинков?
  Едва мужчина въехал в лес, как за его спиной сомкнулись стеной могучие стволы деревьев. Лекстрий усмехнулся: в этом лесу никто его не найдет, если он сам этого не захочет.
  Виконт привязал коня к дереву, и чуть слышно прошептал ему на ухо, чтобы тот ждал хозяина. Конь фыркнул ему в лицо: мол, и сам знаю.
  Лекстрий улыбнулся уголками губ, закрыл глаза, раскинул руки и глубоко вдохнул, призывая вторую сущность. Вокруг него радостно закружился белый туман, нежно касаясь лица и тела виконта белыми язычками. Еще мгновение - и между деревьями стоит снежный барс. Он потянулся и нехотя пустил в себя и сущность Лекстрия.
  "Мрр... Давно мы не гуляли" - предвкушающее пропел кошак.
  "И правда" - так же мысленно отозвался Лекстрий. - "Нам стоило бы почаще устраивать такие прогулки".
  Барс довольно заурчал и сорвался с места, уклоняясь от назойливых веток, норовящих хлестнуть по его морде.
  Лекстрия охватило знакомое чувство полноценности, полного слияния со второй сущностью. Оно было неуловимым, как ветер и таким родным, как руки любимой женщины...
  Снежный барс остановился, разглядывая старое дерево, потом подошел к нему, потянулся и выпустил коготки.
  "Что ты делаешь?" - насмешливо спросил Лекстрий.
  "Когти точу, непонятливый ты наш" - мурлыкнул зверь.
  Они так увлеклись обдиранием несчастного дерева, что не заметили чьего-то пристального взгляда за спиной.
  "За нами следят" - просветил Лекстрия барс. - "Рррр... Опасный!"
  "Давно?" - недовольно спросил виконт. Ему было неприятно, что вторая сущность была наделена лучшими инстинктами.
  "Минуты трррии. Давай поохотимся на него?" - внезапно предложил снежный барс.
  Лекстрий почувствовал, как по телу приятной волной разлился азарт охоты, но человеческая сущность требовала остановиться.
  "Это может быть опасно" - попытался вразумить кошака Лекстрий, но вторая сущность уже не слушала его, медленно разворачиваясь.
  - Вот я и нашел тебя, Посмевший Мешать Обряду, - усмешка на губах мужчины заставила барса наклонить голову и задуматься, не будет ли этот зверь сильнее его. - Я обещал, что ты заплатишь за это.
  Кие-ранн, Последний из Проклятых, выбросил руку вперед.
  "Что он с нами делает?" - спросил заметно струхнувший барс.
  "Не знаю. Но точно ничего хорошего..."
  На свою беду Лекстрий оказался прав - и в следующий миг тело барса выгнулось дугой, а виконт ощутил, что вновь становится человеком. Но откуда тогда такая ноющая пустота в груди?
  - Ты заплатишь за это своей второй сущностью. - холодно проговорил Гуляющий с Дьяволом.
  Лекстрий согнулся от невыносимой боли, чтобы в следующий миг понять: снежного барса больше нет...
  - Ты ответишь за это! - прорычал он, резко вставая и бросаясь на Проклятого.
  Но тот лишь выставил вперед руку - и Лекстрия отбросило к дереву. А через миг левое плечо пронзило жгучей болью.
  - Думал, если смог убить одного из Владык, то вправе считать себя сильнее нас? Глупец. Прощай же, Посмевший Прервать Обряд. - Проклятый остановился, словно что-то обдумывая, а потом выпустил из руки три Дротика Смерти, чтобы не оставить Лекстрию и шанса на жизнь.
  Только недооценил он Наследника Рода. Ох, недооценил.
  
  Когда Лекстрий добрался до коня, тот уже успел оборвать хлипкую веревку, которая держала его. Потом он опустился на колени, чтобы хозяину было легче на него взобраться. И как только Лекстрий взял в руки поводья, сорвался с места и понес его к дому.
  Все последующие события слились для виконта в одно разноцветное пятно: поля, дома, ворота, слуги, испуганное лицо отца, сосредоточенное лицо девушки... Как же ее зовут? Евсеница?
  Громкие голоса, и снова его несут куда-то наверх... Он попытался попросить, чтобы привели девушку из Клана Теней: в прошлый раз именно она спасла его от Дротика Смерти, но не успел, снова погрузившись в темноту.
  То рядом, то чуть поодаль от Лекстрия проносились какие-то странные тени, в то время как он как будто бы висел в воздухе, не имея опоры под ногами.
  - Потерял! - ухмыльнулась одна из теней прямо рядом с ним. - Потерял, потерял!
  "Кто вы?" - хочет спросить он, но не может. Какая-то неведомая темная сила не дает ему ни воли ни свободы...
  - Потерял, Лекстрий, ты потерял свою Вторую Сущность, - шепчет на ухо другая тень.
  А у него нет сил даже на то, чтобы обернуться...
  Когда Лекстрий очнулся, в комнате была только одна из служанок, которая тут же заставила выпить Лекстрия какой-то отвар, вкуса которого он не почувствовал.
  
  Внезапно сон оборвался. Лекстрий часто дышал, а потом повернул голову налево и наткнулся на испуганный взгляд голубых глаз.
  - Ты кричал... - шепотом сказала Тасия.
  - Я знаю. Спасибо, что разбудила, - хрипло отозвался Лекстрий.
  - Я... Я так испугалась, - всхлипнула девушка.
  Наследник Рода обнял ее и прошептал:
  - Не надо, не плачь. Все хорошо, тебе нечего бояться. Я не допущу, чтобы тебе сделали плохо...
  Успокоенная словами мужа, Тасия быстро пригрелась в его объятиях и уснула.
  А Лекстрий прикусил губу до крови и еле сдержал рвущийся наружу горький крик: барса больше не было.
  Значит, Евсеница была права?
  Он запутался в Вечном сне?..
  
  Глава 7
  
  Вы никогда не задумывались о том, почему человек живет?
  "Он живет, потому что так есть" - ответят мудрецы.
  "Он живет, потому что у него бьется сердце" - скажут философы.
  "Он живет, потому что у него есть мама" - улыбнется ребенок.
  А я отвечу, что человек живет, пока у него есть чувства в сердце. Вся его жизнь состоит из сплошной волны ощущений и переживаний. Любовь, ненависть... Так ли это важно, ЧТО именно ты умеешь чувствовать?..
  Человек без чувств перестает быть человеком, а его жизнь превращается в существование.
  Вы никогда не задумывались, почему мы умираем, а дубы стоят столетиями, наращивая все новые кольца? Почему махаоны на зиму засыпают, а мотыльки-однодневки умирают с заходом солнца?
  Мы, как однодневные бабочки, смотря на вечное, осознаем, что наша жизнь коротка, словно один единственный день, и как и они стремимся за всю свою жизнь сделать как можно больше, научиться всему, чему можно и чувствовать столько, сколько никто в этом мире не чувствует.
  Неужели это не прекрасно?..
  Были бы мы бесчувственны и безразличны ко всему, стали бы вечными, но радости нам это не прибавило бы. Так и существовали бы, не понимая, зачем мы есть.
  Быстро живем, быстро чувствуем, быстро умираем... Но зато у нас остается так мало времени на холод и безразличие. Нам некогда быть отрешенными от всего, нам некогда думать о себе, мы отдаемся во власть чувств и эмоций, кружась в их радостном хороводе.
  И это жизнь.
  Прекрасная, завораживающая, неповторимая, замечательная жизнь.
  А уж то, какой она будет для вас, зависит только и только от вас!
  (Евсеница, Дитя Гор, 228 год от Великого Солнцестояния)
  
  Солнце окрашивало зелень лесов в теплые красно-золотистые тона, и на небе уже можно было увидеть едва заметный растущий месяц. Особо наглые лучики светила проникали в дом через прозрачный хрусталь окон и, преломляясь, рассыпались миллионами искр по полу, стенам и даже потолку.
  Ярко-оранжевая рябина купалась в уходящем свете, как в собственном цвете, становясь от этого только привлекательней для маленьких пичужек, которые не пожелали дождаться зимы, чтобы полакомиться терпко-горькими ягодами. Глупые, ведь в тихие вьюжные вечера с медом да под звуки лютни вкуснее...
  Рыжая кошка, сидящая на крыльце, внимательно следила за алой лентой, которой были завязаны черные волосы. Длинная коса то взмывала вверх вслед за своей хозяйкой, то послушно уходила в сторону, повинуясь едва заметному движению тела, то грациозно опускалась вниз, ложась на кажущуюся хрупкой спину.
  Взмахи сабель становились все менее резкими, а движения их хозяйки все более медленными.
  - Ты устала, - ровный мужской голос не спрашивал, не уточнял - констатировал факт.
  - Нет, наставник. - Евсеница упрямо вскинула голову, сдувая черную челку с лица.
  - Правило первое: никогда не переоценивай себя, - глазами улыбнулся граф Димитрий, откидывая за спину длинный хвост, в который были собраны его светло-серебристые, но не седые, волосы.
  Евсеница с минуту стояла, пытаясь придумать достойный повод для продолжения тренировки, но потом, признав свое поражение, кивнула:
  - Да, наставник.
  Они помолчали. Евсеница убрала легкие сабли в наспинные ножны и подумала, что скоро, очень скоро ее слуги найдут того, кто стал виновником того, что она лишилась второй сущности. И тогда... И тогда свершится ее месть. Главное, чтобы ее воины в запале не тронули того, с кем Евсеница хотела поквитаться лично. Семью, друзей, родных загадочного врага ей было не жалко. Наоборот. Пусть он тоже страдает. Пусть поймет, что такое боль!
  Девушка горько усмехнулась: у нее явно не доставало сил и опыта для того, чтобы сразиться с виновником всех ее злоключений.
  - Евсеница... - внезапно проговорил граф Димитрий. - Могу я задать один вопрос?
  - Задавайте, - склонила голову девушка и вопросительно посмотрела на наставника.
  - Зачем тебе это?
  Такого вопроса она не ожидала, поэтому не сразу нашлась с ответом. Врать графу Димитрию было бесполезно. А говорить всю правду - равноценно самоубийству.
  - Чтобы отомстить, - наконец, решается девушка и прямо смотрит в непроницаемые голубые глаза.
  - Месть - это личное дело каждого... - задумчиво сказал наставник, и Евсеница кивнула. - Однако не забывай о том, что ты не только мстительница, но и дочь своего отца. Подумай о том, что будет, если ты не выиграешь эту схватку.
  Виконтесса вздрогнула. Граф как в воду глядел: она и сама в последнее время все чаще задумывалась об этом. Но... Решение принято, и уже поздно его менять.
  Не так давно ей стало известно, что ее старший брат не случайно погиб. Его убили. Подло, низко и безнаказанно. Кто это был? Евсеница не знала этого. А когда сообщила обо все Эгору, тот лишь нахмурился и посоветовал не "лезть не в свое дело"... Но как она может оставаться в стороне, когда где-то по улицам Мира безнаказанно ходят невредимые убийцы? Как она может не пытаться узнать что-либо?..
  - Не забывай о том, что ты живой человек... И лишь один неверный шаг отделяет тебя от того, чтобы перестать им быть. Твое тело будет жить, но твоя душа умрет. - голос наставника вывел девушку из задумчивости.
  - Наставник... Неужели вы думаете, что моя душа может существовать после того, как от нее оторвали кусок? - тихо спросила Евсеница, чувствуя, как глаза наполняются соленой влагой.
  - Твоя душа сильнее этого, Евсеница, - твердо сказал граф Димитрий, после чего, обозначив головой кивок, развернулся и пошел прочь.
  Евсеница задумчиво смотрела ему вслед: его удаляющаяся фигура чернела на фоне заходящего диска солнца, а сам граф казался сказочным персонажем рыцарского романа, которыми так раньше увлекалась Евсеница. Он действительно был не похож на остальных: всегда холодный и скрытный, красивое лицо не выражает никаких эмоций... Да что там лицо! Казалось, на всем его теле живут только глаза! Серо-голубые, с причудливыми серебристыми искорками, они смеялись и грустили, ненавидели и плакали. Не всем дано читать по глазам, но Евсеница, похоже, научилась. Да и как не научиться, если только по глазам можно предугадать, какой удар твой противник нанесет следующим!
  А в этот раз она не сумела этого сделать - и он нанес удар по самому сокровенному... По ее душе. И, что самое ужасное, он был прав... Во всем прав.
  Вот только Евсеница так и не поняла, кому принадлежала та боль в глазах, когда наставник произносил последнюю фразу... Была ли она предназначена ей? Или это связано с жизнью самого графа?.. А, впрочем, какое ей дело до чужих бед! В своих бы разобраться...
  Девушка вздохнула, направляясь к дому: граф Димитрий неизменно порождал в ее сердце какую-то странную тянущую тоску по чему-то давно ушедшему, но источник этой боли принадлежал именно Димитрию, не Евсенице... но это не самое главное. Важно то, что именно эта тоска заставляла ее Жить. Почему? Кто знает... Возможно, это было просто осознание того, что ты не одинок в своем горе. Пусть, может, с ним случилась совсем другая беда, но он знает, каково это - носить на сердце камень. Знает и может понять ее, как никто другой, возможно, никогда не сможет понять. А это так важно для нее именно сейчас! Как тонкая ниточка, которая отделяет ее от треска рвущейся ткани жизни, как последний шаг последний шаг перед темной пропастью, как единственная надежда, заставляющая матерей ждать своих сыновей с войны...
  Евсеница дернула головой, отгоняя непрошенные мысли, бередившие душу. Несколько прядей выбились из черной косы и упали на лицо. Интересно, что бы сказала ее бабушка, если бы увидела свою внучку в таком виде?..
  Евсеница усмехнулась: наверняка сказала бы, что не пристало виконтессе Волеандор ходить, как дикарке, в мужской одежде, да без прически... И была бы права. Но что поделать, если так сложилась ее судьба, что приходится ей носить штаны и рубашку, а времени на то, чтобы сделать прическу, просто нет?
  - Сенька, вернулась, наконец! - радостный оклик заставил Евсеницу оглядеться по сторонам. Но никого не было рядом...
  Внезапно раздался треск - и на тропинку свалился сук, который оседлал Алисий.
  - Ой... - мальчик покраснел и смущенно улыбнулся.
  - Тьфу на тебя, Лис, напугал! - рассмеялась девушка, подавая другу руку. - Боги, Лис, сколько тебе лет?
  - Девятнадцать...
  - А ведешь себя так, как будто тебе еще десяти нет, - хмыкнула Евсеница. - Лис, где ты видел юношей твоего возраста, которые лазили бы по деревьям? Тебе жениться пора уже, а не в следилки играть.
  - Нет, не наказывай меня так жестоко, прошу тебя! - парень плюхнулся на колени и картинно воздел у Евсенице руки. - Я не перенесу и дня семейной жизни!
  - Это ты у Эгора нахватался? - сурово спросила девушка.
  - Угу, - вздохнул Лис, поднимаясь. - Жениться... Было бы на ком.
  - А вон, пожалуйста, на Мане, соседской девушке, что прислуживает графине Старлин. Тихая, красивая, а главное - скромная девушка.
  Лис иронично приподнял бровь:
  - А ничего, что я не люблю ее?
  - Ну, тогда...
  - Эх, Сенька, поверь, в округе нет той, которая могла бы быть моей женой.
  Он отчетливо сделал акцент на слове "могла", но Евсеница не пожелал замечать того, что должна была заметить.
  - Тогда что ты собираешься делать? - склонила голову набок виконтесса. - Быть холостяком до самой смерти?
  - Была бы моя воля - взял бы в жены тебя!.. Но мое положение...
  - Лис, послушай, - Евсеница перебила его. - Я поговорю с отцом, он освободит тебя от обязательств перед нашим Родом. Через год ты достигнешь полнолетия и...
  - Сень, ты же сама знаешь, что он не сделает этого.
  - Почему? - девушка села под дерево и потянула за собой юношу.
  - А сама ты не понимаешь?.. - горькая усмешка застыла на лице юноши.
  Девушка только вздохнула: она понимала. У графа действительно не было причин, по которым он должен был бы освободить Алисия. А мальчик давно вырос. Теперь он уже не тот наивный ребенок, каким был, когда они вместе шалили... И эта тоска в глазах... Отчего она?
  - Лис, что случилось? - тихий вопрос заставил его вздрогнуть.
  - Ничего. - друг прикрыл глаза и еле слышно вздохнул.
  - Но я же вижу, что...
  - Ничего ты не видишь! - внезапно вскочил Лис. - Я же люблю тебя, а ты...
  - Лис, я тоже тебя люблю, - удивленно откликнулась Евсеница: она не могла понять, что так взволновало ее друга. - Ты мне, как брат...
  - Я же говорю, что ты не понимаешь. - Он сел обратно и закрыл ладонями лицо. - Что я наделал?..
  Светло-золотистые волосы рассыпались по плечам, полностью скрывая его голову. А Евсеница смотрела на него со смешанным чувством вины и обиды. Вины за то, что не могла принять эти чувства, а обидно ей было то, что сама она ни разу не влюблялась...
  - Лис...
  - Не надо, Сень. - откликнулся юноша, поднимая глаза на девушку. - Я все понимаю. Но ничего с собой не могу поделать. Прости.
  Он встал, раскинул руки и, призвав свою Вторую сущность, птицей поднялся в небо, оставив девушку одну разбираться с тем количеством чувств, что окутывали ее.
  
  Виконт Здински из клана Теней
  
  Почему так получается, что те, для кого ты что-то значишь, ничего не значат для тебя?.. Почему любовь не бывает обоюдной? Почему обязательно должен кто-то страдать? Почему в паре есть командир и подчиненный, где, наконец, Боги, ваше хваленое равенство?
  Нет, ничего этого нет. Один любит, другой принимает эту любовь или не принимает. Один испытывает искренние дружеские чувства, другой ими пользуется. И, наконец, один живет, а другой умирает. Почему?
  Глупо искать ответы на эти вопросы, их не существует. Можно всю свою жизнь потратить на то, чтобы найти человека, который бы разделял твои взгляды на жизнь, но все это будет зря.
  Порой у меня складывается впечатление, что каждого человека окружает сплошная стена: мы не слышим друг друга, не понимаем... Мы плещемся в собственном Эго, как в ванне, наполненной до краев водой, и этой "воды" на наш взгляд, нам вполне достаточно. Вот только иногда в стене бывают бреши... И такой человек становится и самым счастливым и самым несчастным одновременно. Он начинает слышать, чувствовать, понимать не только себя, но и окружающих. И тогда ему становится мало себя, и он подсознательно ищет того, кто мог бы заполнить эту дыру в его стене, эту брешь в душе... Ищет и не находит.
  Вы спросите, есть ли у меня такая брешь? Порой мне кажется, что есть. Кажется, что я начинаю понимать все вокруг себя, но вряд ли это так. Разве я думал о семье тех, кого убивал? Разве я думал о ком-нибудь, кроме себя, когда искал брата? Нет! А, значит, я ничем не отличаюсь от других. И маска моя - не маска вовсе, а настоящее, истинное лицо. И если ты попытаешься снять эту мнимую маску, то сможешь отодрать ее от себя только с собственным лицом. А человек без лица... Кто он? Никто. Марионетка, слуга, раб...
  Я не хочу быть рабом. Но и себя мне не хватает. Есть ли выход? И если есть, то можно ли отыскать его в дебрях бесчувствия, лжи и лицемерия?
  (Лекстрий, Клан Теней, 228 год от Великого Солнцестояния)
  
  - Звезды с неба упадут в ладони,
  Когда ты уснешь, дитя...
  Луна улыбнется и скатится на землю...
  Засыпай, дитя, тебе нечего бояться в этом доме.
  
  Лекстрий слушал тихую колыбельную своей жены и, не отрываясь, смотрел на своего сына. Ребенок никак не затихал, все плача и плача. Что же такое с ним сегодня? Тасия уже сама держится из последних сил, да и у него веки закрываются.
  - Лекстрий, - тихий усталый голос заставил виконта перевести взгляд на жену. - У него жар...
  - Я пошлю за доктором, - мужчина кивнул, почти выбежав из комнаты, но успел заметить испуганное лицо матери своего сына. Испуганное за жизнь их ребенка.
  Спустившись, Лекстрий подозвал одного из слуг и, написав доктору записку, отправил того в соседнее поместье, благо то было недалеко. Только бы ничего серьезного...
  
  - Прошу прощения, виконт Здински, мне надо с вами поговорить, - кивнул граф Сенетрий Лекстрию после тщательного осмотра малыша и жестом предложил выйти за дверь.
  - Сенетрий, что?..
  - Плохо, - доктор встретил взволнованный взгляд виконта и продолжил: - У нас не лечат такие болезни. Мне жаль.
  - Он... сколько?
  - Месяцев пять-шесть. Лекстрий, прошу Вас, успокойтесь. Вы с Тасией молодая пара, будут у вас еще дети!
  - Нет... - виконт обхватил голову руками. - В роду Волконски все девушки способны породить жизнь только один раз...
  Сенетрий пристально посмотрел на наследника Рода и промолвил:
  - Виконт, все, что я могу сделать - это облегчить его муки, но не больше. Мне, правда, жаль, но я ничем не смогу помочь. Здесь нужна сила Истинного Целителя... И, насколько мне известно, такие рождаются только у Детей Гор.
  - Я понимаю, граф. - Лекстрий, совладав со своими эмоциями, посмотрел на доктора. - Я ничего не скажу Тасии.
  - Воля Ваша, виконт, - развел руками Сенетрий. - Хотя, может, Вы и правы. Ни к чему волновать лишний раз молодую мать. К тому же... Чем Судьба не шутит? Возможно, Тасия сможет еще иметь детей...
  - Как бы мне хотелось, чтобы Вы оказались правы, граф, - вздохнул Лекстрий, провожая Сенетрия до двери.
  В комнату он вошел уже абсолютно спокойным, скрыв истинные чувства за уже привычной ледяной маской.
  - Что?.. - Тасия подскочила с места и подбежала к мужу. - Лекстрий, чем он болен?
  Глядя в глаза жены, полные надежды, виконт не смог сказать правду. Через силу улыбнувшись и обняв жену, он прошептал:
  - Все будет хорошо.
  И она поверила. И не нам упрекать ее в том: только матери смогут понять ее, настоящие матери, истинные и любящие.
  
  И никто не узнал, что ночью Лекстрий ушел из дома за тем, кто смог бы помочь его сыну. И пусть он пока не знает, куда идти, но он найдет. Он обязан найти лекаря! Лишь бы успеть...
  Щеку обожгло ледяным поцелуем, и Лекстрий поднял глаза к темному бархату неба, где не блестело ни одного окошка богов - звездочки... Начинался снегопад. Так бывает часто: затяжная осень с серыми тяжелыми облаками или со светлым голубым небом и солнышком - обманчиво теплым. А потом - раз! - и уже зима, а ты даже не успеваешь понять, когда она началась. Виконт не смог подавить горестного вздоха: он ждал отвращения ко снегу, как это было всегда, когда с ним была его Вторая Сущность, его снежный барс, его Половинка души... Но Лекстрий ничего не почувствовал. Снег и снег. Идет, падает стеной, кружится белыми мушками-проказницами. Да какая, к Бездне, разница!
  Лекстрий со всей силы ударил кулаком о замерзшую кору дерева. Да так и остался стоять, прижавшись лбом к холодному золоту тополя. Руки замерзали, но Наследник Рода не чувствовал холода, сейчас он обращал внимание лишь на пустоту, стремительно разверзающуюся внутри. Она поглощала душу, затягивала в свой омут чувства и эмоции, кроме отчаяния и слепой ненависти, неизбежно проступая горечью в глазах Лекстрия, с каждым мгновением все больше и больше...
  Ничего. Лекстрий опустил глаза: это же сколько он тут стоял, если снегу столько нападало?.. Он набрал в руки снега и протер лицо. Надо спешить. Виконт остановился на миг и поправил себя: надо успеть.
  ***
  - Смерть, что это такое? - возмущенный голосок раздался прямо над ухом одной из Прядильщец.
  - Свобода?
  - Смерть, я не понимаю, зачем тебе понадобилась жизнь этого ребенка?
  Богиня посмотрела на маленькую тоненькую серебристую ниточку в руках: короткую, почти не блестящую...
  - Свобода, ты сама преподнесла им этот Дар. Чего же ты хочешь?
  - А если он найдет?..
  Смерть загадочно улыбнулась:
  - Значит, так тому и быть, не правда ли, Судьба?
  - Правда. Все правда, - едва заметно кивнула серебловолосая женщина. - На то мы и даровали им истинную свободу... Хоть они этого еще и не поняли.
  
  Глава 8
  
  Эту легенду я слышала от моего деда, а еще раньше ее рассказала ему его прабабка. Когда я была маленькой, я никак не могла понять, какой именно смысл заложен в нее. Ведь у каждой легенды, у каждой сказки, у каждой пословицы есть свой Смысл. Именно Смысл. И понимание его дает нам большие возможности: принять, понять, чувствовать, быть мудрее, жить, в конце концов... Я хотела бы, чтобы память об этой легенде не стерлась, и, надеюсь на то, что рукописи не горят и не тлеют.
   "Когда-то в одном из Древних лесов, когда люди жили еще бок о бок с природой и не разучились ее чувствовать, сразились две муравьиные семьи. Война была затяжная и непростая, а о ее причинах Королевы Муравьев забыли: им было не до того, они не следили за своими солдатами, за их численностью и за тем, как они живут. Все, что требовалось от Королев - это породить новое потомство для Армии. Королевы не слишком заботились о том, чего может стоить им победа в их войне.
  И когда, наконец, война закончилась, и одна из Королев была с позором изгнана с территории другой Королевы, оставшиеся муравьи остановили свой взор на их родном доме и вдруг поняли, что с таким муравейником им не пережить следующую зиму; новый же построить они просто не успевают: солдат почти не осталось, а Королева за время войны постарела и не могла больше приносить потомство. Надо было свергать Старую Королеву... Это понимал каждый, однако также все понимали, что Старая Королева уничтожит первое же яйцо с Новой Королевой.
  И пошли тогда три самых мудрых муравья к Старой Королеве и стали вести такие речи:
  - Госпожа наша, дом наш разрушен, отстраивать его заново мы не успеваем: сил нет, война истощила всех твоих солдат до предела. Позволь же нам уйти в безопасное место.
  Королева была уже так стара, что не могла никуда идти, но она была очень горда и никогда бы не призналась самой себе в этом, а потому последовал равнодушный ответ-приказ:
  - Муравейник отстроить любой ценой. Не для того мы столько воевали за эту территорию, чтобы потерять ее сейчас из-за угрозы каких-то холодов.
  Королеве казалось, что она произнесла очень мудрые и напыщенные речи, однако мудрые муравьи прекрасно услышали то, что их Королева оставила в мыслях. И поняли они, что надо как-то спасаться самим.
  А надобно сказать, что в строю был один странный молодой воин, который не успел пройти всю войну, но повидал достаточно. В момент разговора Королевы с мудрыми муравьями воин проходил мимо дверей и услышал их. И тогда он понял, что нет теперь смысла скрываться и открыл истинное лицо мудрым муравьям. Воин был Новой Королевой.
  Через несколько дней все муравьи покинули свой дом и отправились за Новой Королевой в укрытие.
  А Старая Королева так и осталась сидеть на своем троне в компании со своей гордыней. И горько плакала она, но никто ее не слышал..."
  Часто наша гордыня играет с нами злые шутки. Не поддавайтесь ей. Даже если вам кажется, что иного выхода нет, не поддавайтесь! Я уже поддалась один раз: посмотрите же, что из этого вышло!
  (Евсеница, Дитя Гор, 208 год от Великого Солнцестояния)
  
  Евсеница открыла глаза и вздрогнула. Вокруг падал снег, а она, как была в одной сорочке... Да что ж это такое! Почему она здесь? Граф Кивриин освободил ее от Долга... И почему она не в доме Трамп?
  - Боги, боги, что же вы делаете?.. - дрожа от холода, спросила Евсеница и пошла босиком по снегу, сама не зная, куда.
  Снежинки оседали в черных волосах, но не таяли, до того было холодно. Луна изредка вылезала из под одеяла тучек, чтобы взглянуть на усталую и замерзшую путницу. А Евсеница боялась. Ноги замерзали, и к ней снова возвращалось ощущение, что она беспомщна...
  - Графиня Здински? - удивленный оклик заставил ее резко обернуться и потянуться к плечам: обычно в наспинных ножнах у нее были мечи. - Что ты... Что вы здесь делаете?
  Евсеница поймала себя на мысли, что она почти облегченно выдохнула.
  - Виконт Лекстрий? Этот же вопрос я бы хотела задать вам.
  - Графиня, похоже, что нас снова столкнул Живой сон, - на секунду выглянувшая луна осветила чуть заметную улыбку, и руки, набрасывающие на плечи девушки меховой плащ. - Как же вы очутились здесь даже без обуви?
  - Думаю, Боги решили дать вам шанс немного побыть мужчиной, - откуда-то из недр пушистого меха послышался приглушенный голосок. - Благодарю Вас, виконт.
  - Графиня, Вы намекаете на то, что до того, как набросил на вас плащ, я не был мужчиной? - мужчина откровенно забавлялся.
  - Нет, что Вы, как можно. - чуть прохладнее ответила Евсеница. Совсем просто, без каких-то задних мыслей... А ведь опасно. Опасно доверяться врагу.
  - Что ж, в таком случае, разрешите мне побыть мужчиной подольше, графиня. - с этими словами Лекстрий подхватил виконтессу на руки.
  - Лекстрий! Что Вы делаете? - Евсеница хотела, чтобы голос звучал грозно, но почему-то получилось лениво и почти томно.
  Нет, нет, нельзя спать. Ни в коем случае нельзя.
  - Виконт, - Евсеница снова позвала Лекстрия. - Как вы думаете, почему мы здесь?..
  Молчание затянулось, было слышно лишь похрустывание снега под ногами, да тихая песня ветра. Виконтесса даже подумала, что он не собирается отвечать, однако скоро раздался тихий голос:
  - Это из-за меня, я думаю.
  - Почему?
  - Я ушел из поместья. И потому я должен попросить прощения у Вас, графиня. Если бы я остался дома, вы бы не мерзли на улице в одной сорочке.
  - Если Вы остались дома, - глухо сказала Евсеница. - Случилось бы что-нибудь более страшное... Ведь я права?
  - Да, вы правы. - достаточно сухо подтвердил Лекстрий. - Графиня, я должен попросить Вас о помощи.
  - Просите. - сонно отозвалась Евсеница.
  - Мне нужен Истинный Целитель.
  Сон как рукой сняло.
  - Вы говорите о... Я не ослышалась? - осторожно переспросила девушка.
  - Вы не ослышались, графиня.
  - Что вы знаете об Истинных Целителях, виконт? - тихо спросила Евсеница.
  - Только то, что им под силу вылечить то, где остальные бессильны. - уклончиво ответил Лекстрий.
  Евсеница задумалась. Дать надежду? Но что тогда будет с ней?..
  - Я знаю одного... Но этот Целитель принадлежит клану Детей Гор, - наконец, задумчиво проговорила Евсеница.
  - Я готов отдать свою жизнь, как плату, если потребуется.
  Вполне приемлемая плата. Евсеница вздохнула. Скорее всего, так и получится...
  - Виконт... Заболел Ваш сын?
  Он долго молчал. Так долго, что Евсенице показалось, что Лекстрий не слышал ее вопроса. Но после долго молчания последовал тихий-тихий ответ:
  - Да. Насколько хорошо Вы знаете Истинного?
  "Каждый день смотрю на него в зеркало..." - отрешенно подумала девушка. Только...
  Внезапная мысль повергла ее в отчаянии. Она забыла... Как она могла забыть?! Лишена. Лишена сил вне Сна.
  - Настолько, чтобы утверждать, что даже за вашу жизнь он не возьмется делать то, о чем вы хотите попросить. Простите, Лекстрий.
  - Евсеница...
  Девушка вздрогнула. Он впервые назвал ее по имени... До этого было холодное и безликое "графиня". Собственное имя в этом странном сне упало камнем в пустоту.
  - Прошу Вас. Помогите мне.
  И сердце ее дрогнуло. Она прекрасно понимала, что это опасно, но... Но ведь нельзя было губить только что родившуюся жизнь! А вина будет лежать на ней!
  - Виконт. - выдохнула Евсеница.
  - Да?
  Может, все еще можно исправить? Может. Она сможет помочь ему во сне?
  - Поклянитесь, что не причините Истинному никакого вреда и не заставите его делать это против его воли.
  Минута тишины, а потом тихое:
  - Клянусь именем Рода.
  - Я постараюсь помочь Вам.
  Она скажет. Обязательно скажет, но потом. Когда будет готова.
  ***
  Огонь согревал. Теплые любопытные язычки пламени поднимались вверх, играясь с поленьями, поджигая их и тут же вновь уходя, чтобы понаблюдать за зрелищем издалека.
  Евсеница любила смотреть на огонь. Может, просто потому, что он заставлял не думать. Так странно звучит эта фраза: заставлял не думать. Но это было именно так, девушка была в этом уверена. А почему... Это ведь, в сущности, не так важно?
  Лекстрий неслышно опустился рядом на пушистый ковер. Евсеница не повернула головы, какая разница?.. Она показала свою слабость перед ним...
  - Графиня?
  - Вы что-то хотели, виконт? - вежливо приподнятое лицо, тоска в глазах...
  - Да. - ответная тоска.
  - Что же это? Говорите, Лекстрий, я Вас слушаю.
  Он еще немного помолчал, прежде чем ответить, но его вопрос заставил Евсеницу досадливо поджать губы и отвернуться:
  - Почему вы так ненавидите меня?
  - С чего подобная мысль посетила Вас? - она так старалась не выдать дрожи в голосе...
  - Евсеница, будьте честны хотя бы с собой.
  - Вы сомневаетесь в моей искренности с собой?
  - Сомневаюсь.
  Девушка подняла глаза к потолку, чтобы Лекстрий не заметил этой минутной слабости - блеска в ясных синих глазах...
  - Значит, у меня есть на то причины. - чуть слышно прошептала она.
  
  Виконт Здински из клана Теней.
  Боль... Делает ли она нас сильнее?
  Как я хотел бы получить ответ на этот вопрос! Физическая, душевная... Боль не может причинять ничего, кроме боли. Не так ли?
  Я недавно смотрел в окно: шел дождь. Плакал... Боль со вкусом дождя, ощущение холодной воды на лице... Слишком много многоточий. Боль не может заканчиваться многоточием, потому что не может длиться вечно! Боль. Боль? Боль! Но никак не Боль... Почему же у некоторых она, вопреки всему, длится вечно? Почему нельзя ее заменить Счастьем? Почему?..
  Были бы силы, я бы усмехнулся над тем, что пишу сейчас. Данные рассуждения, не скрою, показались бы мне смешными, недостойными того, чтобы быть моими мыслями. Но они есть. И никуда от этого не деться, не скрыться... Лишь надеяться и терпеть. И, быть может, еще ждать... Чего? Рассвета. Рассвета, предвещающего не плачущий дождь, а яркое солнце?..
  (Лекстрий, клан Теней, 228 год от Великого солнцестояния)
  
  Лекстрий протянул озябшие руки к камину. Сон... Как может быть сон реальностью, а реальность сном? Виконт уже давно запутался в переплетении судеб: его и этой странной девушки с задумчивыми синими глазами. Кому было нужно, чтобы они встретились?.. Нет, виконт не знал ответа. Он просто хотел жить...
  - Ваша ненависть, - он грустно улыбнулся. - Имеет ли она достойную причину?
  - А Вы как думаете, Лекстрий? - графиня не спешила поворачиваться, продолжая следить за игрой пламени.
  Огонь. Теплый, яркий, живой. Он может растопить лед, превратить снег в воду, согреть тело... Но подвластен ли ему лед сердца?
  - Я думаю... - виконт чуть помолчал. - Да какая разница, что я думаю. Мои мысли не смогут искоренить Ваши чувства.
  Девушка усмехнулась, оставив на губах искреннюю улыбку.
  - Вы правы. Не смогут.
  Снова наступила тишина. Нет, не то неловкое молчание, что заставляет юношей лихорадочно искать тему для разговора, а девушек досадливо смотреть в землю, нет. Просто невольным попутчикам по Сну нужно было примириться с собой. Ведь мы можем всю жизнь бороться с внешними врагами, так и не разобравшись с внутренними. А это ошибка. Непростительная и глубокая ошибка, ведущая к заключению собственной души в железные прутья нами же. Хочешь узнать остальных - познай себя... Но так ли легко это сделать?..
  Все остальные звуки, как будто, перестали существовать: лишь треск дерева в огне, да чуть слышное дыхание двух совершенно разных, и в то же время таких похожих людей. Так невозможно? Может быть... А, может, и Боги иногда ошибаются.
  - Виконт, Ваш сын... - голос девушки ворвался в пустоту, пробуждая застывший мир от кратковременного сна. - Чем он болен?..
  - Какая-то редкая болезнь. - Лекстрий повернулся к ней. - Я...
  - Лекстрий. - синие глаза внезапно наполнились слезами. - Послушайте, я не доверяю Вам.
  Мужчина накрыл ее руку своей рукой и глухо ответил:
  - Я знаю.
  - Но я не могу лгать. - одинокая слеза скатилась по белой щеке, оставляя на ней едва заметный соленый след.
  - О чем Вы?
  Девушка долго смотрела ему в глаза, а он ловил ее взгляд, стараясь понять то, что не было высказано.
  Потертый бордовый ковер, старый мраморный камин, в котором тихо потрескивали сгорающие поленья. Они, как и души сидящих друг напротив друга людей , пытались справиться с охватившим их жаром.
  Отчаянный, но прямой взгляд синих, как вечернее небо глаз, и серая грозная сталь напротив. Нет, не было слов. Но были взгляды... Не то ли это ощущение близости, когда не нужны слова? Когда одними только глазами можно сказать, увидеть и понять?..
  - Я не смогу Вам помочь. - наконец, решается нарушить хрупкую тишину девушка.
  Тишина разлетается на тысячи хрустальных осколков, каждый из которых обиженно звенит, соприкасаясь с полом.
  Лекстрий подавил дрожь и нахмурился.
  - Но Вы же говорили...
  - Да. Я забыла...Она давно лишилась своих сил.
  Она? Простая оговорка или...
  Виконт поджал губы. Выходит, все зря? Зря он отправился искать Целителя и зря затеял этот бессмысленный разговор? Нет, нет, этого просто не может быть. Так просто не должно быть! Это неправильно...
  Наверное, слишком многое отразилось в его глазах, непозволительно многое, но отвести взгляд он уже не успел.
  - Послушайте, Лекстрий, - быстро заговорила она. - К Целителю вернутся силы, если он завершит одно начатое дело.
  - И какое же это дело, осмелюсь спросить?
  Он не верил. После того, как он посмел довериться этой хрупкой черноволосой девушке, он уже ни во что и никому не смог бы поверить.
  - Месть. - тихий шепот разрезает напряженность, как раскаленный нож масло.
  И падают одна за другой секунды, оттягивая мгновение понимания, падают и разбиваются о хрупкую ткань бытия, которую, оказывается, так легко порвать.
  - Кому же?
  - Проклятому.
  Колючей морозной болью отозвалось имя в сердце у Виконта, иглой пронзило все его существо и отраазилось на лице нестерпимой тоской по давно утерянному и невозвратимому. А в голове траурным набатом гремели слова:
  - Ты заплатишь за это своей второй сущностью!
  Так и случилось. Возможно, ему стоило винить во всем хрупкую девушку, сидящую перед собой, но это был бы лишь еще один шрам на и без того изрубцованную душу. Нет, нет. Не надо обманывать хотя бы себя: он просто не мог поступить по-другому! И так слишком много крови проливается в этом мире, из которой лишь малая часть на его совести и чести. Не мог он допустить еще одной смерти!..
  - Лекстрий? - девушка тревожно вглядывалась в застывшие темно-серые глаза. - Вам знакомо это имя?
  - Мне? - горько переспрашивает виконт. - Знакомо ли МНЕ?
  И в памяти возникает образ: Лекстрий, лежащий при смерти и дротики Смерти...
  - Это был только сон! - восклицает девушка.
  - Сон? Только сон? О, нет, дорогая моя. Это был Живой Сон.
  Девушка уже не замечает соленую слезу, оставляющую след на горячей щеке. Ей было... жалко сидящего напротив человека. Жалко не Сына клана Теней, а измученного Живым Сном человека, потерявшего почти все. И Лекстрий видел эту жалось, но она не была ему нужна!
  Виконт подавил рвущиеся из груди упреки и отвернулся: злость медленно уходила, потеряв из виду печальные синие глаза.
  - Кие-ранн, Гуляющий с Дьяволом, Последний из Проклятых... Много имен у Смерти.
  - Он не смерть. - покачала головой Евсеница, опасаясь глядеть на него. - Он лишь Бог Прошлого. Забытый и никому не нужный... Но не менее опасный. Ах, Лекстрий, если бы я только могла его отыскать! Но теперь я понимаю: нельзя, нельзя...
  - Почему же? - он удивленно переспрашивает и, не в силах больше сдержать гневную речь, поворачивается.
  - Потому что если я его найду, я убью его! - громко шепчет девушка, избегая встречи взглядов. - А ведь это грех...
  Лекстрий долго на нее смотрел. И от этого пристального и тяжелого взгляда девушке становилось еще горше...
  - Нельзя исправить Зло Добром.
  - Вот видите, - укоризненно заметила Евсеница. - Вы сами это говорите... совершая Зло, Добро теряет свою сущность.
  Лекстрий удивленно смотрит на нее. Он не привык задумываться над своими действиями, продиктованными чувствами. Но все чувства этого маленького синеглазого существа с чистой и сильной душой были противоречивы, как огонь и вода, и виконт сам начинал путаться в их переплетениях.
  - Как же тогда, по-вашему, следует поступить?
  - Я... - девушка повернула голову к огню и долго смотрела на игру пламени, прежде чем ответить: - Я не знаю. А как поступили бы Вы?
  Виконт потер ладонью подбородок, чувствуя рукой двухдневную щетину. Сложно представить себе одновременно такой легкий и сложный вопрос. Как бы он поступил? До знакомства с графиней, он бы, не задумываясь, ответил на этот вопрос. Но сейчас всем его существом завладело странное противоречивое чувство... Как же быть?
  - Я бы нашел третий выход.
  Девушка продолжала задумчиво созерцать золотисто-красные огненные переливы.
  - Первый - месть, второй - прощение... А третий? Какой же третий выход, Лекстрий?
  - Не знаю. - он вдруг безмятежно улыбнулся. - Но поискать ведь стоит, так?
  - Возможно... - осторожно отозвалась графиня, пряча в глазах теплую искру.
  Но не совершают ли они ошибку?
  Что, если из этого лабиринта страданий нет выхода?
  Что, если впереди лишь тупик?..
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"