- Но вы говорили, что довезёте до самой Терлионы, - сказал я растерянно и возмущённо.
- И доедешь, - кивнул караванщик. - Здесь о разбойниках и не слышали, и всего день пути. Мы крюк делать не будем, а Филин едет в Терлиону. Я с ним говорил. Он возьмёт тебя в свою повозку.
Караванщик замолк, выжидающе глядя на меня. Под его взглядом я достал кошель, вынул оттуда две золотые монеты и без слов опустил их в протянутую ладонь.
- Ты сможешь найти Филина у восточного костра, эльф, - сказал караванщик, доставая свой мешочек с монетами.
Он ещё рылся в мешочке, разыскивая мелочь для расчёта, а я уже направился на поиски Филина. Знал многих в караване, но это прозвище было мне незнакомо.
Нашёл я его довольно быстро. Посмотрел на приземистую широкую фигуру с недлинной окладистой бородой и расстроился: гномов я недолюбливаю за мелочность и скаредность, а Филин оказался типичным гномом. Можно было бы и пешком пройти оставшуюся дорогу, да на следующий вечер надо было заступать на дежурство, поэтому я всё-таки решил ехать с этим коротышкой.
Мы договорились, что подойду утром, и я вернулся на ночь к своему костру.
После завтрака я аккуратно уложил свою котомку и пошёл к Филину. Всклокоченный гном заканчивал укладывать вещи в обычную некрытую телегу.
Лошадка, запряжённая в неё, была до смешного похожа на хозяина: такая же низкорослая, коренастая и мохнатая.
Я забросил котомку в телегу и залез сам. Здесь было грязно, на дне - остатки соломы и какого-то мелкого сора. Мне всегда казалось, что гномы чистоплотны. Или это только мне с попутчиком так повезло?
Наконец, гном закончил возиться со своим скарбом, сам взгромоздился на телегу и подхлестнул лошадку. Мы тронулись.
- Сколько возьмёшь? - поинтересовался я.
- Не беспокойся, - весело ответил он, свою пару серебряных я уже с караванщика получил. Он тебе доставку до города обещал, значит ему и платить. Угу?
Я кивнул. Какая мелочность! Пара серебряных! Как раз столько я вчера и не взял у караванщика. Тот, выходит, оплатил мою дорогу моими же деньгами.
- Тебя звать как?
- Натаниэлем зови, - ответил я, - полное тебе не выговорить будет.
- Угу, - буркнул Филин, покосившись на меня, и замолк.
Молчание тяготило, и я попробовал было завязать разговор, но гном отвечал односложно, а то и просто угукал. Понятно, почему его прозвали Филином! Скоро я замолк, и мы так и ехали в угрюмой тишине. Дорога шла лесом, но я с большим трудом смог расслабиться и наслаждаться окружающей природой, слишком уж меня раздражала нахохленная фигура гнома, держащего поводья. Какой из него собеседник! Гномы только руками работать умеют.
К середине дня погода стала портиться, небо затянуло облаками, порывистый ветер бросал в лицо дорожную пыль. Я прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на редкое неразборчивое бурчание моего спутника. Почувствовав, что лошадь встала, я осмотрелся.
Филин остановился у придорожной таверны - место хорошо знакомое, доводилось иногда здесь обедать. Дом с низкими окошками выглядел угрюмым и вросшим в землю, но я знал, что внутри уютно, а кормят вкусно и сытно, хотя и дороговато. За время моего отсутствия здесь ничего не изменилось, и пообедал я с удовольствием, наслаждаясь каждым кусочком, даже вид Филина жадно уничтожающего свою порцию, мне не испортил аппетита.
Подошла хозяйка. Филин хотел взять еду с собой, и они начали обсуждать это. Я, положил деньги на стол и вышел на крыльцо под навес, чтобы не слышать, как он отчаянно торгуется. Жаль, что согласился ехать с ним. Ничего страшного не случилось бы, если бы и не вышел сегодня на службу. Всякий понимает, что в путешествии могут случиться непредвиденные задержки.
Начал накрапывать дождь.
- Может, здесь переждём? - предложил вышедший гном.
Крошки, застрявшие в бороде, производили неприятное впечатление. Я отвернулся и, глядя на дорогу, сказал:
- Мне в Терлиону к закату надо. А дождь хоть пыль прибьёт.
Филин вздохнул и пошёл отвязывать лошадь. Скоро мы снова ехали по лесной дороге.
Дождь припустил сильнее.
Гном оглянулся на меня, поёрзал на месте, снова оглянулся и полез в свой мешок. Что он достал, я не видел, только заметил, что губы Филина беззвучно зашевелились. Лошадка, почуяв, что вожжи ослабли, замедлила было свой ход, но Филин уже снова подхватил их.
Лошадка пошла размашистой рысью. Дождь хлестал струями, но, над нашими головами они расходились в стороны и потоками стекали на обочины, растекаясь ручейками- я и не знал, что бывают такие амулеты.
Ливень прошёл быстро. Когда подъезжали к воротам Терлионы, тучи уже разошлись, и небо окрасилось яркой палитрой заката.
- Натаниэль, - окликнул меня гном, - сколько сейчас в воротах берут, знаешь?
- Пять серебром, - ответил я, стараясь не улыбаться.
- Это ещё ничего, - с облегчением сказал он. - Ты как? Успеешь?
- Уже успел! - довольно ответил я.
Наконец-то избавлюсь от его общества!
Я достал из котомки форменный плащ, и, спрыгнув с телеги, накинул его на плечи. Вышедший навстречу стражник вскинул руку в приветствии:
- Не ждали уже, что появишься. Принимаешь команду?
Я кивнул, и повернувшись к Филину сухо сказал:
- На территорию Терлионы запрещается ввоз амулетов, которые могут оказывать пагубное влияние на природу и естественные процессы в ней. Я не могу пропустить вас в город.
Гном остолбенел, но после минутного замешательства неуверенно возразил:
- Да какое там влияние? Это же ерунда!
Я с безразличным видом смотрел над его головой.
- Натаниэль, - робко сказал он, - мне очень надо...
Я посмотрел ему в глаза и вопросительно вскинул бровь.
Он понял.
- Сколько?
Голос звучал обречённо.
- Семь золотых, - холодно сказал я.
Филин охнул, но полез за деньгами. Я махнул, чтобы открывали ворота. Когда Филин скрылся за поворотом, я, отвечая на приветствия, отделил три монеты - по монете на каждого, и раздал их.
- За что взял? - поинтересовался кто-то.
- Да ни за что! - легко ответил я. - Так ему и надо, этому сквалыге!