Алевтина Михайловна шла по двору бодрым шагом но, свернув к подъездной дорожке, резко сбросила скорость и невольно прижала руку к груди. Ну вот, опять! Она аккуратно, словно боясь себя расплескать, опустилась на лавочку у крыльца и забросила в рот таблетку нитроглицерина. Через несколько минут отпустило, но она ещё посидела, подставляя лицо солнечным лучам.
Они уже не грели, и скоро осенняя прохлада забралась под одежду, заставляя поёжиться. Хорошо, что двор удачный: ветер, который всегда свистит возле соседних домов, сюда почти не забредает, но сейчас даже лёгкие его порывы обдирали золотые листья с рослых берёз, стоявших вдоль дома, швыряя на бурую траву и асфальт проезда. Юный клён, пылавший ало-багряным костром, ещё не осыпался и только чуть подрагивал, когда порыв был особенно сильным.
Алевтина Михайловна вздохнула: давно ли берёзки были такими же, чуть выше человеческого роста. Она сама сажала их на субботнике. А вон вымахали! Жизнь прошла - и не заметила как. Работала много и трудно, с мужем разошлась, детей вырастила. Рвалась путешествовать, да всё как-то не складывалось, оставляла на потом. Разве что читала и читала, словно пытаясь наверстать в книгах всё то, чего не успела в жизни. А сейчас вроде и время есть, и с деньгами, если надо, дети помогут, да только ехать уже никуда не хочется. И спина не гнётся, и сердце прихватывает. Какие путешествия, когда до магазина сходить иной раз проблема! И поговорить не с кем: про быт и внуков неинтересно, о сериалах - скучно, о здоровье, которого уже нет - совсем тоска. Дети разъехались, две подруги померли, одна - далеко. Раза два в год встретиться - уже праздник. Только книги и поддерживают, как верные друзья, да котёнка подобрала прошлой зимой.
- Муся-Муся, - позвала негромко, но кошка не отозвалась. Видно, не нагулялась ещё мурлыка.
Рядом опустилась на скамейку соседка из квартиры напротив, завела разговор. Алевтина Михайловна слушала монотонные жалобы на болячки и сочувственно кивала, с завистью поглядывая на подростка, который носился по двору на гироскутере. Жаль, что в прежние времена их не было. Здорово было бы попробовать. Интересно, долго на такой штуке учиться? А если не удастся удержать равновесие?
Она сейчас с куда большим удовольствием обсудила бы с этим пацаном технические характеристики и нюансы управления его игрушки, да только разве ему интересна старуха!
Соседка заметила её взгляд.
- Это Витька из того дома. Никакого с ним сладу, что за молодёжь пошла! Вот гоняет, гоняет... А если кого-то собьёт?
Алевтина зыркнула на неё, пробурчала:
- Нормальная молодёжь. Весёлая.
Интересно, если попросить у парня прокатиться, даст? Почему нет? Самому забавно будет посмотреть, как бабка осваивает молодёжную технику. Но опасение упасть и - вдруг не повезёт - что-нибудь себе сломать удерживало от просьбы. Эх, а здорово было бы!
Соседка уже жаловалась на собственных внуков, но Алевтина дослушивать не стала, углядев серый бок за ветками шиповника:
- Муська, чертовка! Кис-кис-кис! А ну домой!
Уже в квартире появилось неприятное чувство, что кто-то наблюдает. Муська повертелась, поела, посидела на коленях и вновь стала уныло мявкать под выходными дверями.
- Ладно уж, иди, гуляка!
Она спустилась вниз, чтобы выпустить кошку из подъезда и вернулась. Чувство тяжёлого недоброжелательного взгляда не проходило. Пришлось задёрнуть все шторы и включить свет куда раньше, чем это делалось обычно, но не помогло. Может, обиженная соседка гадко думает, и это давит тень её мыслей? Во всякую чертовщину Алевтина не верила, а вот в то, что ещё не всё известно о биополях - да. Не зря же почти три четверти людей чувствуют взгляд, устремлённый им в спину, хотя наука никакого объяснения этому дать пока не может.
Она выпила чаю с печенькой, подошла к окну и отодвинула штору. Догорал закат, и вместе с темнотой нарастала непонятная тревога. Налился тяжестью затылок, боль тонко покалывала виски.
Она приняла таблетку. Зубы заняли привычное место в стакане с водой. Постелила, навалив подушек, чтобы удобней было сидеть, и придирчивым взглядом окинула книжную полку на всю стену. Взгляд скользнул по строгим тёмным корешкам классиков и переместился к весёлому разноцветью фэнтези. Вот. Это, пожалуй, сойдёт. Хотелось чего-то лёгкого и необременительного. Она вытащила томик, на обложке которого юная красавица в средневековом наряде обнимала неведомую зверушку, а за её спиной высились две мужских фигуры - золотоволосый остроухий парень со слащавой улыбкой, явный эльф, и мрачный мужчина в чёрном с серебром камзоле и с серебристыми же длинными волосами - то ли вампир, то ли некромант.
Дама оказалась студенткой-попаданкой. Она дерзила, очаровывала, бухала с эльфами и приятельствовала с драконом. Неизвестный тип в чёрном то и дело попадался на её тернистом пути, но так и оставался загадкой. Алевтина Михайловна нашла парочку серьёзных логических провалов в сюжете и несколько косяков поменьше, но в целом сочла книгу весьма занимательной и дочитала почти до середины. К тому времени, головная боль, сперва почти незаметная, стала невыносимой, веки отяжелели, а буквы стали прыгать перед глазами.
Теперь самое сложное. Спихнув лишние подушки на пол, она принялась ложиться. Найти позу, при которой не болит спина, но при этом не затекает шея, было трудной задачей, да ещё и руку пристроить следовало так, чтобы плечевой сустав тоже оставил в покое. Сегодня, как назло, всё оказалось хуже обычного. Особенно простреливало шею. Не стоило читать так долго!
Сон сморил быстро, да и ночь прошла неплохо. Алевтина Михайловна ни разу не вставала. Кажется, ей что-то снилось - доброе, мягкое и лёгкое, ванильное, с мерцанием золотых искр и перезвоном колокольчиков, но сон стремительно ускользал, стоило начать просыпаться, и она, не открывая глаз, снова полностью отдавалась его неспешному течению. Пробуждение оказалось таким же редкостно приятным: нигде ничего не ныло и не стреляло. Даже старенький диван не топорщился буграми, а мягко держал в объятиях. Подушка ласкала щёку. Двигаться не хотелось. Так сладки минуты, когда ничего нигде не болит!
Она полежала немного с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить ночные видения, но они ускользнули бесследно, оставив послевкусие сказки. И вообще Алевтине Михайловне было как-то странно, не так, как обычно.
Рядом слышалось тихое сопение, и даже сквозь закрытые веки чувствовалось солнце. Надо вставать и идти гулять. Золотая осень пролетит быстро, потом зарядят дожди. Нельзя пропускать последние погожие дни. Сейчас выпить кофейку и сходить за Муськой...
Но если Муська гуляет, кто сопит?
Она открыла глаза и с удивлением оглядела незнакомую комнату. Зрелище парализовало. Тихое сопение за спиной ввергало в панику. Алевтина ещё раз закрыла и открыла глаза, затем озабоченно поджала губы, сильно ущипнула себя за бедро и только тогда подскочила.
Больно, но бесполезно. Ничего не изменилось. Чужая комната и тело рядом. Впрочем, из-под одеяла торчала только голова, виднелся лишь затылок. Каштановые кудри разметались по подушке.
Алевтина Михайловна несколько секунд с ужасом глядела на эту голову. Возможно, что даже отрезанная произвела бы на неё не настолько сильное впечатление. Затем она, стараясь не разбудить нежданного соседа, огляделась. Стены, обтянутые розовым шёлком, мягко блестели. Белые тяжёлые шторы обрамляли окно, за которым голубело небо, у стены стояли золочёные стулья, обтянутые салатовой тканью. Такого же цвета балдахин не давал рассмотреть потолок и остальную часть комнаты.
Ладно, значит не сон.
Голова упорно отказывалась выдавать идеи. Информации не хватало. Немного поколебавшись, Алевтина Михайловна встала, двигаясь так осторожно, словно от резкого движения непонятный мир вокруг мог рассыпаться. Но ничего не случилось.
В квадратной комнате, больше никого не было. Два узких шкафа, сундук и комод она оставила на потом, а первым делом оглядела себя в большом зеркале.
Не зря Алевтине показалось непривычно в этом теле! Обнажённой девушке в ночной рубашке, которая встревоженным, слегка ошалевшим взглядом глядела на неё из зазеркалья, могло быть лет двадцать. Всклокоченные со сна короткие волосы на солнце отливали вишнёвым, но вообще были почти чёрными. Отёкшие веки, помятая физиономия - вид как с похмелья. Не сказать, чтоб толстая, но пухленькая.
Покосившись на спящее тело, Алевтина Михайловна стала исследовать доступное пространство.
В углу за ограждением узкая лестница уходила вниз, в мягкий полусумрак. Виден был лишь один пролёт. Окна смотрели на все четыре стороны. Быстрый осмотр позволял предположить, что спальня находится на верхнем этаже башни, вероятно, такой же, как и три остальных по углам громадного здания. По периметру плоской крыши прогуливались две пары в одинаковой униформе. Стражники значит. В центре крыши - непонятное сооружение: то ли домик, то ли ещё одна башня. С одной стороны здания - небольшой парк правильной планировки, за кронами поблёскивает вода. С трёх других остроконечные черепичные крыши. Внизу по улице шли люди и ехала повозка, запряжённая... нет, сверху было не рассмотреть, тем более что зверь был весь чёрный и с высоты казался аккуратной плоской кляксой. Что-то толстое и бесформенное.
Сначала одеться. Ужасно неудобно, если её застанут в практически голом виде. Одежда оказалась аккуратно развешена на специальной подставке и разбираться особо не пришлось. Серая нижняя юбка, которая должна создавать объём, верхняя - тяжёлая, матовая, похожая на замшу, вишнёвого цвета, светлая рубаха, ворот которой стянут на шнурок и чёрный атласный корсаж.
Руки сами разбирались в незнакомых тряпках, в то время как душу охватывала тягостная безнадёжность. Место непонятное, архитектура вроде готической, похоже на Европу, но автомобилей или реклам не заметно. Животное в упряжи - явно не лошадь, скорее какой-нибудь як, но откуда як в Европе? Средневековье какое-то...
Как сюда попала, неясно, да и неважно сейчас, но выбраться не светит. Положеньице, конечно, аховое. Даже если это родная Земля, всё равно мир чужой, язык незнакомый, уклад неизвестный... Возможно ещё чума, оспа и прочие радости жизни.
Молодость и приключения это прекрасно, конечно, но не в такой ситуации.
Дом, в котором она оказалась, выглядит роскошно и сам по себе, а по сравнению с соседними особенно великолепен. Девица, которой она стала, похоже, из приличной семьи, да толку с этого? Достаточно открыть рот - и разоблачат. Прикинуться немой тоже не вариант. Каждый жест, любое движение будут кричать о подмене всем, кто знаком с оригиналом.
Она прервала свои размышления. На подставке осталась висеть рубаха с кружевом брюки и двое панталон - простые и с пышным кружевом. Безусловно, следовало взять кружевные, но брезгливость не позволяла надеть чужое бельё. Пришлось буквально уговаривать себя, что тело-то тоже чужое, и как раз оно их и носило.
Затем Алевтина Михайловна оглядела себя в зеркале ещё раз, причесала пальцами волосы, снова взглянула на спящего и продолжила размышления. Кто этот мужик? Если муж, то вряд ли ему понравится, что жену подменили. А если нет, кто она ему? Содержанка, случайная партнёрша? Одежда на ней добротна, но не сказать, чтоб шикарна. Вполне вероятно, что служанка. Это ещё куда ни шло. Она не без рук, может и приспособится, а если нет, то выгонят, и придётся как-то устраиваться самой.
Организм, тем временем требовал своё. Под кроватью ничего похожего на ночную вазу не оказалось, зато нашлась громадная почти пустая бутылка. Хочешь не хочешь, придётся спускаться. Алевтина Михайловна замерла перед узкой пологой лестницей, страшась рвануться в неизвестность...
- Эй, Мина, ты куда?
Она вздрогнула и обернулась. Голос был довольно низкий и хриплый, но взлохмаченное существо с припухшей физиономией, сидевшее на кровати, безусловно, относилось к женскому полу по всем остальным признакам. Не любовник, а подруга! Может, и сестра. Новоявленная Мина испытала немалое облегчение. Ещё одно открытие состояло в том, что она прекрасно понимает язык и вполне может на нём ответить.
- Не хотела тебя будить.
Девушка поморщилась:
- У тебя голова не гудит? - она изогнулась и, демонстрируя крепкие ягодицы, достала бутылку из-под кровати. - Допиваю?
Немало удивив Алевтину Михайловну, она не стала пить из горла, а бодро прошлёпала босыми ногами к комоду:
- Погоди, я тоже в умывальню пойду.
Среди кучи всяких шкатулок и бутылочек обнаружилось два фужера. Девушка налила, выпила и бросилась одеваться. Алевтина нетерпеливо переминалась на верхней ступеньке. Ну, может и уладится всё. С языком, вот, обошлось, а тут ещё и подружка обнаружилась, которая при должной осторожности может посвятить в здешние реалии. Мина, так Мина. Не самое благозвучное имя, но сойдёт. Надо так себя и называть. Узнать бы только, как обращаться к подружке.
Долго ждать не пришлось. Девушка закончила одеваться, подскочила к Мине, коротко поцеловала её и первая помчалась вниз, оставив растерянную попаданку задохнувшейся от неожиданности: страстный поцелуй нельзя было счесть ни дружеским, ни сестринским.
Решив, что с неприятностями придётся разбираться по мере поступления, Мина поспешила следом.