Высокие потолки, светло и душно. Он сидит рядом, пытается подвинуться ко мне ещё ближе, зажимая в самый угол скамейки. Что-то рассказывает.
- А мы с ними вообще на коротком поводке, ни туда ни сюда.
- Да уж, - я закуриваю, - не письки на заборе рисовать.
Он смеётся. Ты подумай, "не письки на заборе рисовать"...
- А зимой даже не то, чтобы холодно, не это главное...
- Понимаю, - я его перебил. Мне хочется уйти поскорее. Уйти или заснуть. Эта коричневая мразь не позволит мне ни того, ни другого.
Но он не унимается.
- Да я вот, бывало, от Красногвардейской до Павелецкой за столько катаюсь, а они в месяц...
Вдруг он замолкает. Хвост поднимается и на белый кафельный пол с громким шлепком падает кусок говна. Человек-лошадь обосрался.
Он смотрит на сделанную им только что кучу. Потом на меня. Он красный, как помидор. Взрослое, лет сорока, существо, на моих глазах начинает реветь, как девчонка.
Правда, недолго. Вскочив на ноги, он бежит к двери, резким движением руки чуть-ли не срывает её с петель, и убегает. В слезах, как девчонка.
Высокие потолки, светло, душно и воняет говном. Я опять в гордом одиночестве жду своей очереди.