[Рассказ первый] В узоре мести (Первый старец-2) [прим. 2]
Глава 1
[Три По Одному]
У ночного костра трое мужчин; дым стелется по пологому склону, сражаясь с туманом, что наползает от топей. На уровне Сущего защиты не заметить, но она есть на эфирном, кольцом. В закопчённом котелке булькает варево, могучий детина помешивает то палочкой, в которую была превращена ветвь, свежесрезанная и оструганная. Облачён не в военное, но в такое, чтоб защищало надёжно: куртка с бляхами из камнестали, штаны со вставками из булатика, с набойками сапоги. Грива тёмных его волос совершенно растрёпана, а у ног - перевязь разномастных пузырьков с плотно подогнанными пробками. Правую сторону лица обезображивает свежий шрам, местами даже со струпьями, тянется от скулы к глазу, и вместо глаза обычного глаз механический. Блики огня играют на выпуклой линзе и механизм время от времени жужжит крохотной диафрагмой.
- Так чего, Старый, точно думаешь, что нас в Лиге выбросило? - спрашивает детина, - не юг, не?
- Точно, Жила, точно, - отвечает второй из спутников, худой и седовласый старик. - Сейчас мы в Полуденных топях - должен был о них слышать, и если бы прошли дальше на восток, то попали бы в город Марзет.
- Слышал, а как же, - кивает здоровяк, - и то скверно, что от Талии уже недалеко.
- Да, на юг оно сейчас и ползёт - единственный путь, - говорит старик, - но далеко от нас не уйдёт - догоним, достанем.
Здесь стоит отметить, что прозвища Старый и Жила подходят этим двоим как нельзя лучше. Потому-то, наверное, и вытеснили имена настоящие. А может, всё дело в том, что первый из них - некромант, оставивший Лигу, а второй - дезертир, сумевший сбежать из штрафного легиона, вырваться. И если имя старца ещё можно из Эфира выудить, собрать из тумана и искр - Аскольд, - то имя здоровяка уже нет, сожжено огнём войны навсегда.
- Слушай, а лягухи здесь всегда так? - спрашивает Жила. - Ну, в смысле, такие громкие?
- Боюсь, что да.
- Заткни их, Старый, будь другом, хотя бы до той поры, пока я зелье сварганю. Через Эфир по ним, а? А то знаешь же, как я их с некоторых пор не люблю...
- Хорошо, я попробую, - и некромант застывает, переходит в транс.
- Ага, спасибо от всей души.
Оставив до поры котёл, Жила берётся за пестик и ступку, что тут же, у его ног. Бросает взгляд в сторону третьего из спутников, вид имеющего, мягко говоря, необычный. Начать с того, что из тех ундинионцев, которых называют выпуклыми; то есть при восточных чертах (узкие глаза, желтоватый оттенок кожи) лицо не плоское, а нормальное. Подобные на востоке - изгои, низшая каста, почему Ундинион зачастую и покидают, выбирают большой мир. Но при этом не разрозненны, не рассеяны, а сообщаются. Эдакая полусекта-полустрана, и называют они себя Последний остров. Превосходные мастера рукопашного боя, выпуклые, к тому же, обладают и своей особенной магией, так называемым искусством переворота, и практически каждый из них - перевёртыш.
Третий из товарищей невысок, иссиня-чёрные волосы оставлены лишь на макушке, и тянутся вниз длинной косой. Красный пояс перехватывает оранжевое одеяние, подобное простому отрезу ткани, как и на лбу тоже красное - вытатуирован иероглиф. Через пояс перекинуто оружие в виде двух сцепленных палок - нунчаку (или нунцяку, как называет сам выпуклый). И вот у этого уже имя, не прозвище - Таан До.
- Ну что, Таан, - обратился к другу Жила, - накатим по маленькой?
Выпуклый вышел из оцепенения медитации, встряхнулся, потянул воздух носом.
- Горюцка? - произнёс с ощутимым акцентом (несмотря на то, что заклинания многоязыкости устранили проблему различия языков в последнее время почти полностью, особые случаи всё ещё попадались, и Последний остров - один из них). - Я зе опять пьяный буду... голова - о-о-о!
Таан схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону, всем видом являя, как скверно ему бывает после возлияний.
- Да не переживай ты! - отмахнулся Жила. Он то плескал в ступку ярко-красное зелье, то отсыпал жёлтый порошок по щепотке, то усиленно работал пестиком. - Мы же по маленькой...
На лице Таана отразилась борьба чувств, но всё же подошёл, присел рядом. Процесс приготовления меж тем приближался к своему завершению: Жила добавил в напиток несколько крупиц из помеченного чёрным пузырька, в ступке вспыхнуло, поднялось облачко дыма.
- Ладно уж, - детина прошёлся пятернёй по спутанным волосам, - первым попробую, что наварганил...
Выдохнув, он отхлебнул прямо из алхимического сосуда, закашлялся.
- Зивой? - спросил Таан, постучав товарища по спине.
Пришла очередь обладателя косы пробовать зелье, и, отхлебнув самую малость, он сначала схватился за горло, потом принялся бить кулаком по земле.
- Ну, как? - ухмыльнулся Жила, - не потерял я сноровку?
- Хороса горюцка! - закивал Таан, - как зидкий огонь!
- А то! - был ответ. - Пусть не так хорошо, как умел братишка мой Баламут, но в алхимию тоже могу. Через неё-то, родимую, собственно, в своё время и сбегли...
Старый тем временем, успокоив лягушек, возвращается на физический план. Думает: 'Нас - трое, теперь только трое, и отсутствие ещё троих - зияющие раны. За что и идём мстить'. Три пары изгоев - некромант и его сын, обладавший необычным даром (из-за чего, собственно, и пришлось оставить Лигу, так как у мастеров появился нездоровый интерес); два дезертира, причём братья; ученик и учитель из выпуклых - собрал их Играгуд, и собрал в отряд истребителей. То есть тех, кто охотится на чудовищ, тех, чей дом - Междужье. Прямо того не добивались, но вскоре из среды выделились, и какой среды - сорвиголов и рубак! И среда их отметила, дала имя, что случалось лишь с самыми лучшими из отрядов - Три По Два.
Интерлюдия первая. Улицы города [прошлое]
Городок был большой (особенно по меркам Междужья), охватывал по окружности скалу, которую здесь называли Неприкаянной. Что именно Неприкаянной, выяснилось после допроса одного из местных; допроса, конечно, жёсткого - у ребят из отряда Гуго иначе и не бывает. Каждый из бойцов - метаморф, и сильный, сам Гуго чаще всего перекидывается в облачённого в броню чешуи быка (откуда и прозвище), группа же в целом известна среди истребителей как Рогатые. В Крюлоде их наняли, дали заклинание, благодаря которому городок под названием Кипучий Котёл можно было обнаружить, попросили сделать туда вылазку, а если совсем уж повезёт, то и кого-нибудь с собой прихватить. Звучало задание странно, тут не поспоришь, но у истребителей иначе и не бывает. Да и городочек вышел донельзя странный - сколько по Междужью не шатались, а никогда до того о таком не слышали. Ну, и влипли, крепко влипли, будто не в городок вошли, а в саму Дыру нырнули. Худо бы пришлось, если бы вечером того же дня трёхгранники не пожаловали, а на следующий и Райна со своим отрядом. То есть не одних их наняли, как выяснилось, да и не человек, похоже, нанимал, а цверг, людьми лишь прикрываясь. И как-то, одно за другое, одно за другое, пришли к выводу, что городок сей следует уничтожить...
* * *
С Рогатыми Бертран уже не первый год, но не боец, не метаморф, а целитель. И как бойня началась, как развернули на восточной окраине лазарет, его-то и поставили над врачевателями главным. Работы, как в таких случаях и бывает, сразу валом, и из палат он выбирался лишь к вечеру. Так было и теперь - по небу сумрак, Игнифер катится багряной каплей к закату. Бертран посмотрел на руки, и словно бы только теперь заметил, что те по локоть в крови, а за кровь цеплялись эманации чужой боли. При содействии Джула, прибившегося к отряду паренька, Бертран оттёр и одно, и другое. Джул же и указал затем:
- Смотрите, мастер, идут...
Подсобив себе небольшим заклинанием зрения, Бертран увидел, как из зарослей ржавого леса появилось двое, затем ещё двое, и ещё. Направились к одной из наспех сооружённых застав, то есть врагами быть не должны. 'Неужто они? - подумал с невольной радостью, - было бы здорово...'
* * *
От заставы шестеро прошли к лазарету, вёл их Рогатый по имени Арно. Бертран и Джул, соответственно, встретили.
- так это и правда вы! - вырвался у паренька возглас восхищения, - Три По Два...
- Ага, - ухмыльнулся один из северян, - зови меня Баламут. А это брат мой, Жила.
Бертран же посмотрел на того, кто, несомненно, был из шестерых главным - на старца, узкую фигуру которого скрывал серый плащ, а голову - большой капюшон. Тот посмотрел в ответ, и повеяло холодом, повеяло затхлостью, после чего сказал:
- Вижу, у тебя много работы, Бертран.
Прозвище некроманта целитель, разумеется, знал, как, наверное, и любой на окраинном западе, ответил:
- Да, Старый, у нас здесь всё серьёзно. То ли магия такая, то ли ещё что, не знаю, но вредные эманации просто тучей, и был бы признателен, если бы ты очистил от них лазарет.
Некромант поднял капюшон, являя белизну волос, в руке его появился костяной жезл с набалдашником в виде черепа. Сказал:
- Да, я помогу.
Небо чертят метеоры с хвостами в три полосы, обрушиваются на скалу в центре города. Грохот, дрожь тверди, дуновение тепла.
- Позволь мы туда, Старый, - говорит Баламут, - в самое пекло.
- Мы бы тоже хотели, - говорит старший из необычных ундинионцев, с лицами правильными, а не плоскими. В руках его диковинное восточное оружие, называемое нагинатой, похожие на простой отрез ткани одежды перехвачены чёрным поясом.
- Нет, не нужно, - покачав головой, Баламут взваливает на плечо самодельный проектор.
- Ну, как знаете, - Арно выглядит немного обиженным.
Два и два удаляются, и Баламут с братом следуют по улицам городка южнее, а Ундинионцы - севернее.
- Ещё и разделились... - вздыхает Бертран.
Старый тем временем спрашивает у Арно:
- Так Бык, говоришь, не у скалы, а где-то в городе?
- Да, вместе с нашими основными, - кивает тот, - и Райна там со своими тоже. Гнездо какое-то нашли, или что-то в этом роде.
- Это моё, отец, я чувствую, - говорит второй из магов, в плаще тёмно-зелёном, - позволь принять участие.
Старый заглядывает в Эфир, застыв на несколько мгновений в трансе, выходит с тяжёлым вздохом, говорит:
- Ладно, Тернис, иди, но, пожалуйста, будь осторожен.
* * *
После рассказа Арно Тернис ожидал увидеть что-то наподобие кокона, который свивают виверны, не меньше, но увидел лишь небольшой домик (Арно, кстати, до места его и провёл). Однако, потом почувствовал, понял - кокон был из силы, что охватывала домик полностью, и сходилась в точке у венца крыши, где из досок выступал нарост бурлящей, изменяющейся плоти.
- Ты кого это приволок, Арно? - спросил, подойдя, Скандир, правая рука Гуго.
- Это подмога, - поспешил пояснить тот, - из Три По Два парень.
- Угу, знаю тебя, - а это уже был сам Гуго. - Тернис, так?
Как один метаморф, так и другой были скалоподобны, но молодой маг не стушевался, ответил спокойно:
- Да.
Сила, окружавшая домик, тем временем Терниса тоже почувствовала, преобразовала нарост плоти в человеческий торс, и вот в руке копьё серого марева, и брошено. От молодого мага, однако, то прошло рядом - успел увернуться.
- Это ещё что такое?!.. - проревел Бык.
- Рассыпаться, разойтись! - вторила Райна, истребительница тоже известная, откуда и свой отряд.
- Я избавлюсь от этого, - сказал Тернис, и в руке его появилась простая тростниковая дудочка, - я уберу...
Излилась мелодия, протянулась полоса тёмно-зелёного, и нарост срезало, будто длинной стрелкой осоки. Тут же сила сошла, оставила домик, словно бы кокон сполз.
- Вот это магия! - Арно был в восхищении (как и все, впрочем), - вот это удар!..
- Так мы теперь что, и внутрь войти можем? - спросил Скандир.
- Да, - подтвердил Тернис.
- Сейчас и войдём, - сказал Гуго, - только вот это сперва, отрезанное, допросим.
Ничего особенного узнать, однако, не вышло, ибо жизнь из 'обрубка' ушла быстро, а твердил лишь одно:
- Моё имя Лестер, и это хуже осколков, это бесформенное...
Входить решили сразу, не отвлекаясь на построение плана.
- Предлагаю, Райна, много с собой не брать, - сказал Гуго, - по два-три человека.
- Предлагаю по одному, ибо там и так места мало, не развернёшься.
- Хорошо, давай по одному.
- И дудочника этого берём тоже.
- Да, дудочника берём обязательно!
* * *
Гуго морфировал в покрытого чешуёй быка, Скандир - в горгона. То есть в громадного, со склонённой головой вола, заключённого в кристаллическую броню, с кристаллами же на месте рогов. Последний двери и выбил (причём вместе с частью стены), за ним уже проследовал чешуйчатый бык. Третьей вошла Райна, держала в руках большую двустороннюю секиру, а следом Пайк, один из её бойцов, держал в руках огнеструй. Последним, соответственно, Тернис, подумал: 'Почти три по два, и только я без пары'. Знак показался плохим, но отмахнулся, убрал затаившийся страх прикосновением заклинания.
Обыскав дом, обнаружили проход вниз, и лаз был широк. До такой степени, что и Гуго протиснуться смог, и даже Скандир. Не менее широкой оказалась и каверна, буквально большой коридор; на стенках пузырилась серая слизь, со свода обвисала бахрома щупальцев. Серая жижа мерзко воняла, но она же и слабо светилась, позволяя ориентироваться в полутьме.
- Может, выжечь? - предложил Пайк.
- Нет, пока подожди, - покачала головой Райна.
Вышли в итоге к расширению, в центре которого был большой кожистый кокон, напоминал бутон диковинного цветка. 'Вот и кокон, - подумал Тернис, - и кожистый...'
- Ну, и говнище... - прошептал Пайк.
- Отходим, отходим, - Райна оттолкнула назад и огнеструйщика, и Терниса.
Вперёд же выступили бык и горгон, и последний выдохнул ядовитые испарения. Те охватили кокон облаком, по лепесткам пошли пузыри. Подобие бутона лопнуло, расплескалось чёрная слизь, и на свободу выбралась огромных размеров тварь. Обычное женское тело переходило в подобие паучьего брюха, его поддерживали три огромных ноги. Вскинув голову, тварь взревела, кинулась на метаморфов.
- Сможешь? - спросила Райна у Терниса, перекрывая своим криком рёв и стенания схватки.
- Попробую, - отозвался тот.
Взяв в губы дудочку, заиграл на запредельно высокой ноте, уходя за порог слышимости, и паучиху отбросило. Когда, оглушённая, споткнулась и повалилась, бык и горгон приняли на рога. А Тернис играл и играл, пока не появилась очередная 'стрелка осоки', и не срезала твари голову.
- Нет! - возопила отсечённая голова, - уничтожь его, уничтожь!..
И тело рванулось, тело отбросило быка и горгона, смяло затем Райну, успевшую ударить с хряском, смяло Пайка, так и не успевшего применить свой огнеструй. И до Терниса добралось тоже - убило, размазав по чёрному алым. Вот только перед смертью он успел доиграть, довести мелодию до конца. И с последним тактом отсечённая голова взорвалась, разлетелась сгустками слизи.
[Беглец]
Рана снова открылась, и чёрная кровь падала на землю тяжёлыми маслянистыми каплями. Когда-то его звали Гуго, был истребителем, но кто он теперь? Не Гуго, не истребитель, и вообще не человек - что-то новое, что-то другое...
Всё сложнее было хранить человеческую форму, и он, то и дело окутываясь серой дымкой, перетекал то в быка, то в динотавра, то есть полубыка-получеловека под чешуёй рептилии. Дабы восстановиться, нужна была кровь, и кровь человеческая. Но где достать в этих топях, где? Разве только пиявки, лягушки, да водяные крысы...
Однако, ему повезло, искомое будто само пришло в руки. Услышал приглушённые голоса, затем увидел составленный из обозов квадрат, поднятый на шаткое полотно гати.
- Гуляй-посёлок, - прошептала серая дымка, - роются в братской могиле, что под одним из болот...
Через дымку же он посчитал, и людей было много, было достаточно - более двух десятков. План у бесформенного созрел мгновенно: восстановиться, а затем разделить тело на два, создать копию. Копию же преследователям и подсунуть, пусть совершат свою месть. А потом придёт он и отомстит тоже...
Глава 2
[Динотавр]
С рассветом трое продолжили путь, возобновили преследование. Пробираясь вдоль трясины и ряски, с кочки на кочку, приметили вскоре квадрат гуляй-посёлка. Развёрнутый на широком полотне гати, утопал тот в хлопьях густого тумана, аура расходилась гнетущая, злая.
- Вот это тишина, так тишина, - процедил Жила, - даже и лягухи не квакают.
- Оно здесь. - Реплики Старого были короткими. - Ждёт нас. Живых нет.
- Тогда начали, - Жила скинул заплечный мешок, - тянуть нечего.
Принялся за сборку проектора, и сам механизм собрал буквально в пару мгновений. Затем залиты да засыпаны в лотки нужные снадобья, насажен раструб. В качестве же главного элемента - отмеченная снежинкой элариевая пластинка, заняла место в гнезде. В том, собственно, и состояла суть проектора: сначала интерпретировал заклинание, а затем расширял.
- Медритерный ты, - Таан До взмахнул нунчаку и тут же перехватил, - я давно узе готов!
- Ничего, - отмахнулся Жила, - мы редко, да зато метко!
- Прикрывайте, - бросил Старый, - я в Эфир.
- Прикроем, - отозвался Жила, - не беспокойся.
Туман меж тем поредел, появились первые зомби. Глаза их были залеплены - заполнены? - чёрным, движения лёгкие, почти бесшумные. Многие были в пиявках, облеплены, некоторые сращены через морфу с деревянными щитами повозок.
- Ну, что же, - встав справа от некроманта, Жила присел на одно колено, - очистим это местечко от скверны!
Проектор ударил гулко, вперёд ушёл ледяной луч, увитый спиралями инея. Разбил на осколки одного зомби, второго, третьего. На женщине, что была полураздета и груди болтались двумя пустыми бурдюками, луч остановился, и лишь заморозил её. Другая же, глухо взревев, оторвала гроздь пиявок, метнула. Жила лишь повёл слегка раструбом, и пиявки не долетели, разорвались кровавым паром. Затем переключён рычажок, исторгнута сфера, и в середине толпы вырастает высокий снежный цветок. Почти все зомби, что находятся рядом, застывают статуями, звук хрустящего льда.
Издав гортанный крик, ундинионец бросился в гущу врага, и то прыжок, то присест, то пробежка. Мелькая стремительно, будто язычок оранжевого пламени, он раздавал удары по всем направлениям, а замороженные тела разлетались со звоном, щедро разбрызгивая кровавую крошку.
- Так их, брат, - кивал Жила, - так!..
Старый тем временем закончил в Эфире, вернулся на уровень Сущего. Заклинание его забрало волю, выжало чёрное, и угрозы зомби не стало. Даже морфированных отбрасывало, опрокидывало, упокаивало.
- Ах, не успел, - сказал Жила, - хотел их ещё и огоньком...