Аннотация: [Исходники-1] Глава, которая должна была завершать том третий - эдакий факультативный материал. Но, по здравом размышлении, оттуда её убрал. Здесь же, в Области фрагментарного, ей самое место. Ей и предоставим честь открыть программу.
[1]
Хорошо помню момент начала - тот первый воткнутый в землю флажок, после которого и началось освоение. Был летний вечер, зной шёл на убыль, ваш покорный примостился на лавке у дома и размышлял над вопросом Данилы Багрова: "В чём сила, брат?" Почему один силён, а другой слаб? Или первый лишь потому и силён, что слаб другой? А если, скажем, слаб я, то как мне обрести силу? И так далее, и так далее. А дальше произошло следующее: я словно бы к чему-то подключился и пошёл сброс информации, как на флэшку. Звучит как весь тот эзотерический бред, с которым борются "воинствующие атеисты", понимаю, но тем не менее. Думается, нечто подобное пережил и Вадим Зеланд, поймав на антенну сны о шелестящих звёздах и яблоках, падающих вверх. Для большего понимания процитирую:
"Проснувшись, я с сожалением осознал, что не помню продолжение сна. Однако у меня оставалось ясное ощущение, будто Смотритель вложил в меня какую-то информацию, которую я был не в состоянии выразить словами. В памяти отпечаталось лишь одно непонятное слово - Трансерфинг. Единственная мысль, которая вертелась у меня в голове, была о том, что нет необходимости самому благоустраивать свой мир - всё уже давно создано без моего участия, и для моего же блага. Не следует так же бороться с миром за место под солнцем - это наименее эффективный способ. Оказывается, мне никто не запрещает просто выбирать для себя тот мир, в котором я хотел бы жить".
Вообще, есть подозрение, что черпали мы с Зеландом из одного источника, только каждому достался свой аспект...
[Вклейка первая] Вехи
2002 г., лето
Зарождение мысли о силе и спокойствии, как двух фундаментальных началах, и дальнейшие, очень дальнейшие размышления на сей счёт. Поскольку обучался тогда в сфере связи, основные термины оттуда и были почерпнуты. Скажем, благодаря тому, что присутствовали такие предметы, как "Теория электрических цепей" и "Теория электрической связи", свои размышления Теорией и назвал. Также с СПП и СИП - это стойка первичного и стойка индивидуального преобразования соответственно, составляющие многоканальной аналоговой связи. Теперь подобного, наверное, уже и нет - сплошь вытеснено "цифрой".
Со временем Теория разделилась на три: теорию об элементах, теорию о индивидах и теорию о Системе. Все эти названия в юношеской своей страсти к изобретению терминов и использовал, но позже сократилось до "Трёх теорий", а затем и до 3т.
2004г.
Откос от армии - первое серьёзное применение 3т на практике. Признаться, и сам не думал, что получится, но теоретические построения и правда вылились в практический результат. Именно тогда я и поверил в 3т по-настоящему. 3т перестала быть "игрой для ума", приобрела статус "чего-то большего".
2006-07 гг
2 года. И значок копирайта к этим слову и цифре...
Что не убивает, то делает сильнее? Ну, да, хотя тут даже больше: один я был убит, другой - родился. То же самое произошло и с 3т: оболочка осталась прежней, но в корне изменился дух.
2008 г.
Обретение нового имени - АрыкЪ - и все сопутствующие события. Начало трудов над циклом с рабочим названием "Падение Играгуда", и, как квинтэссенцией всего цикла, 3т.
[2]
Первый вариант моей эпопеи, как бы это помягче сказать, был грандиозен и назывался Семикнижием. Ну да, ну да, в духе Моисея и сорока лет по пустыням. А если не юлить и сказать прямо, то в духе Ника Перумова и энного числа книг за Упорядоченное. Я бы даже сказал, в худших традициях Ника Перумова...
Здесь, думается, надо сделать отступление о моём отношении к творчеству Ника, расставить точки над "ё". Сейчас, скажем так, я из него вырос, но ускорение в направлении литературы придал мне именно он, потому останется в личном зале славы навсегда. Но не будем заострять, вернёмся к моей эпопее.
Так вот, состоять мегацикл должен был из трех подциклов:
Чтобы охарактеризовать первый подцикл, будет достаточно двух слов - "Война мага". Та же уйма персонажей, как и у Перумова, тот же армагеддон, бессмысленный и беспощадный. Только у меня всё было бы ещё ужасней, поскольку в качестве персонажей планировалось взять свой школьный класс, все двадцать четыре юнита, и запихать в сюжет (!). Действуя в разных концах мира, они явили бы полную... да что там, полнейшую! - картину светопреставления. Мир в первых вариантах назывался Играгудом, и он должен был не то что сдвинуться, а полностью накрыться. И во многом по вине этого самого класса, как требуют законы жанра.
Хотя намётки движения в сторону верную были уже тогда. Приведу в качестве примера отрывок из ряда первых черновиков, которые в совокупности назывались "Выпуск".
[Вклейка вторая] Последнее испытание ( отрывок из "Хроник магов")
"Последнее испытание выпускники и выпускницы проходили отдельно, каждый в своём сегменте. Нас, выпускников, было двенадцать, сидели мы в восполняющих ману механических креслах. Я по очереди был третьим, после Мартына и Макса. Четвёртым шёл Рем, занимал правое от меня кресло, лицо его, каменное от переизбытка уверенности в своих силах, раздражало.
И вот, началось; урча механизмами, камера испытаний поглотила Мартына. Затем вновь тишина, время течёт неспешно, лениво переливается. Из камеры испытаний не доносилось ни звука, каменное лицо Рема неожиданно дёрнулось - неужели уверенность лишь напускная? Заурчал механизм, утянул кресло Макса, моё передвинулось в начало линии. Энергии Цитадели действовали на знак кодировки, очищали мои тонкие тела от внешних влияний, словно бы омывали водой. Прошли, быть может, минуты, но мне они показались вечностью, а затем двери разошлись, и кресло повлекло в тёмный зёв коридора...
Оказался я в предварительном помещении, где подхватили очередные механизмы. Одни что-то вводили через тонкие иглы, воздействуя на сущее тело, другие, более сложные, воздействовали на остальные мои тела. Влияние одних энергий я узнавал, сплетения других представляли загадку. Наконец обработка была завершена, в своде открылся люк, из него опустились подвижные гофрированные жгуты. Сноровисто освободив от одежд, они повлекли меня в камеру испытаний - сам я пошевелиться уже не мог.
В камере испытаний было пусто, однако плиты пола раздвинулись, и вверх потянулись подобные змеям жгуты. Охватив меня мягко, они присасывались к позвоночнику, рукам и ногам. Я полулёг на них и расслабился. Те жгуты, что доставили, тихо исчезли под сводом, камера закрылась, а я ощутил на затылке самый большой, самый главный жгут. Когда он присосался ко мне, Последнее испытание началось".
Во втором подцикле в роли рассказчика выступал некромант Иосиф, альтер эго автора, что должен был переходить вслед за армагеддоном с плана на план, пока не наступит окончательный "бадабум". В Сущем бы, к примеру, дела обстояли так: Игнифер, мятежный бог людей, вырывался бы из тюрьмы, куда его заключили, а была это звезда, аналог Солнца. Ход этот, кстати, я изобрёл независимо от авторов игры "Heroes of Might and Magic V", поместивших Ургаша, злобное божество, в ядро планеты, но разве же теперь докажешь? С освобождением Игнифера звезда взрывалась бы, причём описание процесса шло бы примерно по тому же плану, что и у Желязны с Томасом.
[Вклейка третья] Плазмоты ( отрывок из романа "Светило")
"Среди конвекционных сот в верхних слоях солнечной атмосферы скользит существо, похожее на мыльный пузырёк. Сохраняя равновесие, оно движется по вздымающимся колоннам перегретого газа и низвергающимся потокам газов свежеохлаждённых.
Конечно же, атмосфера не похожа на газ, состоящий из свободно плавающих атомов и молекул. При температуре порядка пяти тысяч восьмисот градусов солнечная фотосфера оказывается слишком горячей. Повинуясь действию температуры, простые молекулы теряют атомную структуру и превращаются в плазму, поток заряженных частиц: ионы, положительно заряженные протоны и ядра водорода, отрицательно заряженные электроны. Весь этот колышущийся поток испытывает постоянное давление мощных энергетических фотонов, и фотосфера являет собой симбиоз активности и накопленного потенциала.
_Тепло!_
_Поток!_
_Энергия!_
_Подъём!_
Сквозь доносящийся из конвекционной зоны плазменный гул, похожий на рёв реактивного двигателя или пожарную сирену, на сверхзвуковых частотах слышится голос существа. Эти пульсирующие крики не что иное, как пузырьки, ритмично вырывающиеся из сравнительно лёгкой по весу плазмы.
Непостижимо, как в этом аду может что-то существовать. Однако между густым, жарким, гамма-излучающим ядром и тонкой, горячей короной видимого света лежит достаточно стабильная область. Порой притяжение друг к другу положительно и отрицательно заряженных ионов может перевесить взаимную неприязнь давления и тепла.
Электроны и протоны, положительные и отрицательные частицы соединяются в постоянном заряде, не похожие ни на атомную решётку, ни на жидкую плазму. Для вашего удобства назовём это явление союзом потенциалов и влияний, а существо - "плазмотом". Плазмоты представляют собой магнитные поля различных конфигураций, вихрем несущиеся через солнечную атмосферу".
С гибелью звезды погибал Играгуд, а поскольку имел статус узловой точки, так называемой Колыбели, то запускались процессы Большого сжатия. На сжатии Сущего в точку история Сущего и завершалась бы. В общем, из армагеддона "Воспоминаний некроманта" и выросло в итоге Первое Противостояние цикла 3т. С Первого Противостояния я и думал начать, когда готовил переработанный вариант, но понял, что лишнее, и оставил за кадром. Так Семикнижие, сократившись вроде бы до трилогии, почти сразу стала дилогией...
Завершающей книге предстояло быть утопией, откуда и название. Название, раз уж на то пошло, из Перумова, инверсия на "Землю без радости", но не суть. Книга эта представляла бы собой альтернативную концовку в духе финала "Lost" - что было бы, если бы Иосиф и компания в ключевом эпизоде "предыдущих серий" совершили бы иной выбор, а не тот, который совершили. Состояла бы она из трёх сводов в шесть, двенадцать и двадцать четыре диалога соответственно, а проходили бы они в трактире, что, опять же, в предыдущих сериях был одним из основных мест действия.
[Вклейка четвёртая] Трактир "Полосатый кот" (отрывок из "Земли радости")
"Некромант и его кот выбрались на мощёную булыжником площадку, зажатую меж двух торговых домов, словно ущелье. В конце площадки находился трактир, больше похожий на деревенский дом. Судите сами: сруб из простых брёвен, лишь немного пропитанных алхимическим раствором, двускатная крыша, окна с резными ставнями, двустворчатые двери с кольцами. Однако, буде кто засомневается, что здесь трактир, а не изба, в обратном убеждала вывеска. Изображён на ней был кот с ухмыляющейся от уха до уха мордой, да ещё с кольцом в левом обгрызенном ухе. Стоял котище на задних лапах, в передних держал большие буквы, что складывались в следующее: "Полосатый кот". По кромке вывески шла светоносная трубка, замыкалась кольцом. Днём по ней бежала идеально прозрачная, как после заклинания очищения вода, и казалось, что улыбка кота от этой прозрачности ещё шире. Ночью же трубка принимала ядовито-зелёный цвет, и улыбка кота становилась зловещей.
- А похож, похож, - некромант потёр подбородок, бросил взгляд на кота, - разве что с серьгой перебор...
Он прочитал заклинание, что обеспечивало вход в трактир в любое время дня и ночи, кот у ног выгнулся, словно бы в предвкушении. Двери скрипнули, разошлись, позволяя некроманту и его питомцу пройти, затем снова закрылись. Внутри было темно, пахло стружкой волшебного дерева, пахло пивом, разбавленным магией. Глаза у некроманта и его кота засветились, и засветились одинаково - зелёным. Впереди располагалась просторная зала, по левую руку - трактирная стойка, по правую - уборная, или умывально-отливальная комната, как называл её в шутку сам хозяин. Всё это некромант знал, так как принимал в устроении трактира непосредственное участие, ведь Илион, хозяин трактира, не просто его друг, а одноклассник. Как и Лир, третий из создателей, который должен был сейчас бросить свои дела и поспешить сюда. Что дальше? А дальше как всегда, как в старые добрые! Впрочем, сегодня некромант Иосиф намерен попотчевать друзей кое-чем особенным, одной интересной теорией..."
[3]
К счастью, я не только понял, но и принял, что получается у меня отнюдь не карамель, почему и отложил эпопею в долгий ящик, а сам переключился на другие проекты. Вернулся же к работе благодаря ещё одному автору, с которым пусть и не черпаем из одного источника, но мыслим в одном направлении, в синхронном, так сказать, режиме. Речь о Борисе Акунине, он же Григорий Чхартишвили, и его теории, она же аристономия. Моментом озарения для меня стала форма произведения, а именно роман идей, когда художественная линия переплетается с линией философской, и, взаимопроникая, не просто поддерживают одна другую, а выводят посыл на новый, более высокий уровень. "Эврика!" - воскликнул я, и маховик переработки раскрутился.
Тем не менее, ещё пару лет масса добиралась до уровня критической - искал крепкий рычаг, искал место, куда его приладить, наращивал мускулатуру, чтоб хватило сил передвинуть. Роль финального аккорда суждено было сыграть критическим работам Г. Л. Олди, они-то и обеспечили переход от проектирования к построению. Теперь здание возведено, и, думаю, понятно, почему считаю его своим magnum opus.