Аннотация: Прода от 17/01/2011.Слегка дополнено. По прежнему сыро.
***
-Что ты несёшь?! Ты что, с ума сошел?! Этого не может быть!! - Влад Серпинский, шеф Инспектората Станции, в полнейшем ступоре вперил свой взгляд в своего помощника. И без того бледный, тот буквально посерел, но всё-таки повторил, лязгая челюстью и еле шевеля губами:
-Рас-с-порядитель у-убит. Его с-семья и ох-храна тоже. Тела обнаружил пятнадцать минут назад...
Дальнейшее Серпинский не услышал, лихорадочно обдумывая новую расстановку сил на Станции после насильственной смерти нового Распорядителя. Правая рука Карла, он никогда не переставал ощущать над собой его тяжелую руку. Сейчас он впервые смог вздохнуть свободно.
И теперь ему стоит подумать о своём будущем. Серпинский Распорядитель звучит гораздо лучше, чем Серпинский шеф полиции. Действовать надо быстро, пока остальные не узнали. Времени очень мало...
Он резко прервал лепечущего что-то бессвязное помощника:
-Среди тел был найден труп Брюса Вергера?
-Дда, его опознали в том числе...
'Превосходно! Старая крыса отправилась в крысиный ад. Надеюсь, жарить его там будут без масла на медленном огне' Серпинский задумчиво крутанул браслет на своём запястье.
'Итак, Вергер и Рихард мертвы. Бухгалтер и финансист, вечно стоявший за спиной Карла, и наследник. Кто ещё может претендовать на пост Распорядителя?
Эденштейн. Личный порученец Распорядителя по особо важным делам. Серый, невзрачный, но только до тех пор, пока не увидишь его глаза, холодные и безжизненные. И не поймёшь, что жив только потому, что твоя смерть не принесёт ему никакой выгоды. Серпинский вздрогнул. Даже сейчас, находясь в сердце службы безопасности Станции, он испугался.
'Тварь! Ну погоди, теперь тебе ничего не поможет! Теперь тебе не за кем стоять! И ты не спрячешься от меня, клянусь!
Взбудораженный смертью своего босса и открывшимися перспективами, он упустил из виду одну важную деталь. Убийц. Прикончив Шварцмайера, они сослужили ему отличную службу. Почему бы им не оказать ещё одну маленькую 'услугу'?
Касанием сенсора убрав с глаз растерянного помощника, Серпинский недовольно скривился, до чего тот был нелепым и потерянным. Но зато предан как пёс, исполнителен и никогда не ударит в спину. Активизировал систему общей связи, он произнёс:
-Говорит главный Инспектор. В связи с насильственной смертью нашего Распорядителя и чудовищной расправы над его близкими, я объявляю военное положение. Капитану патрульной службы, командиру отряда специального назначения - немедленно ко мне.
Серпинский довольно ухмыльнулся, представляя, какой переполох произвели его слова, и как люди будут ломать головы, думая, что будет на этот раз. Объявив военное положение, он блокировал абсолютно любую неподконтрольную ему деятельность на Станции. Вообще-то он мог сделать это только по прямому приказу Распорядителя, но вся прелесть ситуации в том, что он мёртв! Поэтому следует немедленно взять под контроль все жизненно важные объекты, благо и отличнейший предлог есть - поимка опаснейших преступников.
Когда в его кабинет вошли запыхавшиеся командиры самых боеспособных подразделений инспектората, люди, которым он доверял если не полностью, то на три четверти, Серпинский без намёков и двусмысленности заявил им:
-Итак, друзья мои, нам необходимо за кратчайший срок захватить власть на Станции. Смерть Шварцмайера нам на руку, поэтому я жду от вас чётких предложений - через тридцать минут первые отряды инспекторов уже должны быть отправлены. Да, чуть не забыл. Хотя я думаю, что убийцы уже давно вне нашей зоны контроля, перестраховаться не помешает. Поэтому следует занять оставшихся не у дел сыскарей их поисками ...
***
Дикий страх. Вот что я испытал тогда. Именно он толкал меня на самые безумные поступки. Я почти физически чувствовал его дыхание за своей спиной. Это он превратил мои внутренности в мерзлый ком. Он висел неподъёмными кандалами на моих ногах И это он огнём полыхал в моих жилах....
С трудом открыв глаз, я увидел нечто... Вот именно Нечто! Мне трудно описать это словами. Очень грубо и приближенно оно выглядело как вывернутый наизнанку недельный труп. Невероятно искривлённая и переломанная тварь протянула свою... руку? Лапу? Размочаленный кусок гнилой плоти с копошащейся в ней мерзкой живностью.
Сделал я глупейшую на первый взгляд вещь - в панике отмахнулся рукой. К моему безмерному удивлению, это сработало - тварь резво отскочила от меня.
Я бросился в противоположную сторону, туда, где, как мне казалось, был выход. Помещение, в котором я оказался, была шедевром самой извращенней фантазии. Зализанные, округлённые линии стен причудливейшей расцветки внезапно переходили в царапающие взгляд своей остротой углы.
Ломать голову, как же я здесь оказался ни времени, ни желания не было. Нужно было как можно быстрее уносить ноги, пока Это не передумало и не захотело из меня сделать своё подобие. Не уверен, что мне понравится, как оно будет это делать.
Вылетев в конец узкого коридорчика, я суматошно застучал по тому, что я с некоторым сомнением опознал как дверь. Что-то заскрипело в ней, и она медленно стала раскрываться. Не дожидаясь, пока она откроется полностью, я протиснулся сквозь щель.
Площадка, на которой я оказался, имела лишь один выход. Проскочив в него, я чуть не навернулся, не сразу заметив лестницу. Наверняка бы пересчитал своей головой с десяток ступеней. Но нет, обошлось. Каким-то чудом я сумел притормозить, и, перепрыгивая через две ступеньки, понёсся вниз. Надеюсь, что она хоть куда-нибудь ведёт...
Не такой уж и длинной она оказалась. Впрочем, уже через несколько секунд я горько пожалел о том, что она кончилась, когда столкнулся лицом к морде (бесформенное месиво вместо лица будем считать мордой) с четырьмя родственниками той твари, которая топала где-то выше на лестнице позади меня.
Путь назад отрезан. Впереди стоящие твари тоже не спешат уступать мне дорогу. Напротив, стоящие ближе всех ко мне начали отращивать такие очччень симпатичные такие шипы. Или жала. Или иглы. Как точнее назвать эти дрожащие отростки трупно-фиолетового цвета с желтовато-зелёными подтёками на бритвенной остроты кончиках?
Времени на раздумья как всегда не осталось. Страх, огнём полыхавший во мне, добавлял сил... Заорав, я бросился в самоубийственную атаку. К моему удивлению, твари не сумели оказать достойного сопротивления. Первой я что было сил ударил по 'голове'. Она с мерзким хлюпаньем смялась под моим кулаком. Вторую тварь, я, слегка приободрившись, ударил раскрытой ладонью. Она дёрнулась, пытаясь уйти от удара, но полностью избежать удара так и не смогла. Мои пальцы легко сорвали гноящийся слой плоти с её головы. При этом она странно дёрнулась и обмякла. Шипы, только что угрожающе шевелившиеся, обессилено обвисли.
Окончательно успокоившись, я, вместо того, что бы броситься бежать, кинулся на третью по счёту. Но едва я занёс руку, собираясь снести ей голову, стоящая за ней тварь атаковала меня издалека.
Собрав выращенные шипы на конце того, что у обычного человека является рукой, тварь резко выдвинула её в мою сторону. Издав щёлкающий звук, шипы исчезли, и одновременно с этим из 'груди' стоящей передо мной твари на меня фонтанчиком брызнуло кровавым гноем. В этот же момент моя ладонь чиркнула по месту, которое соединяло 'плечи' и 'головы' твари. И это было последнее, что я сумел сделать.
Хотя я, ощутив тупой удар в грудь, в запарке сделал пару шагов в сторону последней твари, внезапно подломившиеся ноги мгновенно остудили весь мой боевой задор. Это было настолько неожиданно, что я пластом рухнул на землю, не сумев даже подложить под себя руки, смягчая падение. Шероховатая поверхность площадки наждаком прошлась по моему лицу, сдирая кожу. Но я едва обратил внимание на это, пытаясь скрючиться и этим хоть как-то облегчить невероятную боль в груди.
Мгновение шло за мгновением. Краем затуманенного страданием сознания я заметил, как темнеет окружающий мир. Как из серебристо-серой площадка становится чёрной. Как сливается с ней видимый мне кусочек стены. Как стихают невнятные звуки, доносящиеся до меня.
В тот момент, когда тьма окончательно сомкнулась надо мной, я почувствовал, что кто-то стоит возле меня. Но кто - так и осталось для меня загадкой...
В абсолютном мраке я, ничего уже не соображающий от боли, пробыл недолго. появилось полное ощущение своего тела. Вернее, наглядного пособия - Что со своим телом делать НЕ НАДО.
Ободранное лицо, многочисленные разрывы мышечных волокон, порванные связки и сухожилия, левая рука, сломанная и согнутая в неестественном положении, сплющенные косточки правой кисти...
Но всё это померкло, когда я, безуспешно пытаясь отвлечься от боли криком (мысленным), осматривал то место на своей груди, куда попала кровь третьей твари. Две таких аккуратных дырочки. Насквозь. Болели они так, словно меня пронзило двумя раскалёнными стальными прутами...
Но, как будто этого было мало, одно из отверстий прошло аккурат через сердце. Словно скальпелем вскрыв левое предсердие...
Ставшие какими-то хрупкими и угловатыми, мои мысли бестолково носились в голове, сталкиваясь и крошась в пыль. Я никак не мог понять, кажется ли мне это или всё происходит наяву. Даже боль, терзавшая меня, отступила, сменившись странной отрешенностью. Непонятно откуда появилось желание, что бы всё как можно скорее закончилось...
'Ну, всё... Похоже, добегался я. Как же всё-таки глупо всё получилось... Почувствовал себя всесильным и получил по самое не могу. Проклятье!! Как же не хочется умирать, не узнав, что случилось со мной и моей семьёй!'
Апатия не проходила. Остатками сознания я понимал, что дёргаться бесполезно, но дикое желание жить не давало мне прекратить бессмысленную борьбу с самим собой. Мой мысленный взор снова заметался по всему телу.
Как и в прошлый раз, организм остался равнодушным к моим потугам. Чем больше я трепыхался, тем всё больше и больше злость сводила меня с ума. Как понял позже я, именно сильные эмоции послужили катализатором процесса.
В ...дцатый раз стараясь приоткрыть глаза (долго потом удивлялся, за каким мне, фактически трупу, тогда были нужны открытые глаза?!), я рассвирепел и случайно, вместо мышцы, поднимающей веко, сосредоточился на длинной ссадине на лице, последствии неудачного падения.
Ссадина (скорее большая царапина) ощущалась мной как неровная прореха в упругой, обтягивающей мышцы ткани, тянущаяся от брови до середины щеки. На фоне ранений от шипов, она выглядела абсолютно безобидной.
Вспышка боли молнией просверлила содрогающееся от страданий сознание. И без того тесный мирок моего тела сжался вокруг меня, грозя оборвать последнюю нить, связывающую меня с... Реальностью? Безумием? Чем бы оно не было, смерть - гораздо хуже.
Когда я был на грани потери сознания, что было равнозначно смерти, боль внезапно уменьшилась до вполне терпимого уровня. Я испытал такое облегчение, что не сразу заметил, что и раны в груди перестали приносить мне невыносимые муки. Такое резкое повышение болевого порога не могло не заинтересовать меня. Аккуратно, что бы не спровоцировать новый приступ боли, я осмотрел свое лицо. Если бы я мог заорать от радости, честное слово, я бы это сделал! Царапины не было. Прореха в коже затянулась, не оставив и следа.
'Так не бывает!! Не могут затягиваться раны сами собой! Хотя... Если принять за факт, что со мной творится что-то непонятное (кто бы сомневался...), почему бы этим странностям не иметь положительных черт? Всё началось, когда я пару суток пролежал с капельницей, странное лекарство в красном резервуаре. Что мы имеем дальше? А дальше мы имеем полную задницу - припадки, галлюцинации, которые тем не менее, были вполне реальными. Раны это подтверждают... Или нет? Вдруг всё это - бред агонизирующего мозга, сведённого с ума убойной дозой психотропных веществ?
Нда... Ты ещё поразмышляй, была ли реальной твоя прошлая жизнь, а не, допустим, чудным сном таракана? Как говорили древние: Я мыслю, следовательно, я существую. Примем за данность всё происходящее со мной, и попытаемся выпутаться из этого. Больше мне ничего не остаётся.
Я усилием воли смог заживить царапину, но смогу ли сделать то же самое с гораздо более серьёзными ранениями? Если не вспоминать ужасную боль в качестве расплаты за поистине 'чудесное' исцеление. Век бы его не видеть...'
Вот так, переливая из пустого в порожнее, я внимательно присматривался к своим ранам. Самое поганое было то, что я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как меня ранили. Я уже мог потерять слишком много крови, и далеко не факт, что я смогу 'исцелить' себя при таком раскладе. Ну что ж, будем рассчитывать на лучшее...
Так... Если я чувствую ткани и органы своего тела, и, судя по всему, могу многократно увеличивать скорость деления клеток, при этом действуя наугад, то мне следует не терять времени на пустые раздумывания и приступить к лечению. Главное, не залечить себя до летального исхода...
В первую очередь займусь сердцем. Пытаюсь максимально сконцентрироваться, вспомнить свои состояние и ощущения при заживлении ссадины. Нулевой эффект. Ещё три попытки результата не принесли. Ну что ж, если этому нужны сильные эмоции, то они будут!
Стараясь накрутить себя до предела, я припомнил всё плохое, что было за всю мою короткую жизнь. Прорвав барьер, который я держал всё это время и отгораживался им от воспоминаний, на меня хлынули ставшие застарелыми, и поэтому особо мучительные чувства. Ядовитая смесь - тоска, боль утраты и - лихорадочное желание узнать. Узнать и отомстить.
Сосредоточившись на разрезе, я мысленно стал сводить его края друг с другом. В груди зажегся маленький огонёк, распространяющий жжение и плюющийся искрами, как при сварке металлоконструкций. Именно такое ощущение породила регенерация. Это было гораздо приятней дикой боли, преследовавшей меня раньше. На концах разреза края уже сомкнулись, образовав едва заметный шрам.
Не знаю, сколько времени я провёл так, сосредоточившись. Но после того, как разрез полностью закрылся, я, не делая паузы и занялся входными и выходными отверстиями ран. По всем признакам огнестрельное ранение, но почему я видел только кровь и шипы?
Отверстия, пробитые неизвестно чем, были на удивление маленькими и... Аккуратными, что ли. Все-таки мне везёт, хоть и как утопленнику - кроме сердца, больше ничего не было задето. Даже кости. Пули (если это были они) прошли сквозь плоть между рёбрами, не зацепив их. Что не может не радовать...
Заживление их по-настоящему измотало меня. Я не ожидал, что могу так устать в таком состоянии. Что косвенным образом подтверждает реальность происходящего. Регенерируя, я то и дело терял то самое ощущение, замедляя и без того неторопливый процесс. Уже заканчивая, я заметил, как моё внутреннее 'око' (надо же как-то обозначить это явление) начало меркнуть. Прежде чем погрузится в ласковую тьму беспамятства, последним усилием я подтолкнул сердце, заставив его упруго сжаться. Внутреннее око угасало, оставляя меня погружаться в забытье. Остатками своего нового чувства я ощутил тихие толчки в груди.
' Я жив! Жив! И мне всё равно, что меня ждёт! Главное, что я жив!!'
Последнее, что я помню, - приглушенный звук удара, донёсшийся до меня издалека. Но мне могло и показаться...