Кто из нас не знает о словах-паразитах? О том, как они выдают начищающего графомана, о том, как их надо вычищать и вытравливать, et cetera, et cetera.
Кто не плясал джигу, увидев в чужом тесте "так сказать" или "так вот", и не посылал бедолагу-автора в Бобруйск? Кто из оных бедолаг, вернувшись через пару годков из Бобруйска, не проделывал то же самое с молодой порослью? "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем," - сказано в книге Екклесиаста (гл. 1, ст. 9), но сейчас не о том. Давайте лучше попробуем разобраться в смысле и значении некоторых слов и выражений, кроме того, что употребившего их автора надо послать в Бобруйск. Последнее мы всегда успеем.
Итак, начнем со слова "итак". Находятся господа, для коих оного слова в начале абзаца уже достаточно для вынесения самого нелицеприятного вердикта. Вместе с тем, иногда (как это не парадоксально) автор действительно подытоживает вышесказанное.
"Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути."
К счастью, этот автор сегодня недосягаем для критики. И это несмотря на то, что помимо крамольного начала он за какие-то двести пятьдесят семь знаков (включая пробелы) трижды употребил местоимение "я", дважды - "мне", и вообще проявил вопиющее неуважение к читателю как беспардонным яканьем, так и неуместной и несмешной иронией. Но, тем не менее, я все же рискну процитировать и то, что начинающейся с пресловутого "итак" тирады, предшествовало:
"Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками N 1 и N 2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать."
К счастью для нас (я знаю, что второй раз сказал "к счастью", но разве это не так?), так вот, к счастью для нас Антуан Сент-Экзюпери веры в себя полностью не утратил. Но не будем на нем останавливаться. В конце концов, этого молодого (то есть, так и не успевшего состариться) и бесспорно талантливого автора вполне можно объявить исключением. Ну так вуаля еще один пример.
"Итак, будем продолжать. Цветы, сундуки, подарки и шляпные картонки миссСедли уже уложены мистером Самбо в карету вместе с потрепанным кожанымчемоданчиком, к которому чья-то рука аккуратно приколола карточку мисс Шарпи который Самбо подал ухмыляясь, а кучер водворил на место с подобающимслучаю фырканьем, и вот настал час разлуки. Его печаль была в значительноймере развеяна примечательной речью, с которой мисс Пинкертон обратилась ксвоей питомице."
Должно быть, достопочтенный читатель обратил внимание на тяжеловесность предложений. Однако иностранные имена и атрибуты минувших лет, как, например, "кучер", не могли не навеять на мысль, что подсунута цитата классика. Причем, классика, судя по всему, забугорного. Где ему знать, как оно по-русски правильно будет тексты писать? Да и переводчики могли понатворить. Что ж, вот как оно было в оригинале:
"Well, then. The flowers, and the presents, and the trunks, and bonnet-boxes of Miss Sedley having been arranged by Mr. Sambo in the carriage, together with a very small and weather-beaten old cow's-skin trunk with Miss Sharp's card neatly nailed upon it, which was delivered by Sambo with a grin, and packed by the coachman with a corresponding sneer - the hour for parting came; and the grief of that moment was considerably lessened by the admirable discourse which Miss Pinkerton addressed to her pupil."
Обратите внимание, как построено предложение. Даже если Ваши знания английского оставляют желать лучшего, нетрудно заметить, что переводчик таки пошел на поводу русскоязычных врагов сложных предложений, и разбил единственное "вещественное" предложение абзаца надвое.
Но вернемся к пресловутому "well, then". Или, итак, будем продолжать. Разве может тут не броситься в глаза полное отсутствие информативности целого предложения? И если в XIX веке, который современникам казался "ужасным", "шумным", и, не поверите, "просвещенным", так вот, если в тихом спокойном XIX веке недалекий читатель мог позволить потратить драгоценное время на такие вот "well, then", а тем паче "итак, будем продолжать", то наш продвинутый современник привык иметь дело только с отточенной, выверенной и, главное, очень нужной информацией (одна каждодневная реклама чего стоит). Но все же, не могу не оказать Уильяму Теккерею (а это был именно он) той же услуги, что была оказана ранее Антуану Сент-Экзюпери. А именно, приведу небольшой кусочек "Ярмарки тщеславия" этому самому "итак" предшествовавшему.
"Когда наступил день отъезда, мисс Седли стала в тупик, не зная, что ей делать: смеяться или плакать, - так как она была одинаково склонна и к томуи к другому. Она радовалась, что едет домой, и страшно горевала, что надорасставаться со школой. Уже три дня маленькая Лора Мартин, круглая сиротка,ходила за ней по пятам, как собачонка. Эмилии пришлось сделать и принять, покрайней мере, четырнадцать подарков и четырнадцать раз дать торжественнуюклятву писать еженедельно. "Посылай мне письма по адресу моего дедушки,графа Декстера", - наказывала ей мисс Солтайр (кстати сказать, род ее был иззахудалых). "Не заботься о почтовых расходах, мое золотко, и пиши мне каждыйдень!" - просила пылкая, привязчивая мисс Суорц. А малютка Лора Мартин(оказавшаяся тут как тут) взяла подругу за руку и сказала, пытливозаглядывая ей в лицо: "Эмилия, когда я буду тебе писать, можно называть тебямамой?"
Я не сомневаюсь, что какой-нибудь Джонс, читающий эту книгу у себя вклубе, не замедлит рассердиться и назовет все это глупостями - пошлыми ивздорными сантиментами. Я так и вижу, как оный Джонс (слегка раскрасневшийсяпосле порции баранины и полпинты вина) вынимает карандаш и жирной чертойподчеркивает слова: "пошлыми, вздорными" и т. д. и подкрепляет ихсобственным восклицанием на полях: "Совершенно верно!" Ну что ж! Джонсчеловек обширного ума, восхищающийся великим и героическим как в жизни, таки в романах, - и лучше ему вовремя спохватиться и поискать другого чтения."
Не правда ли, хорошо сказано? Хотя до "мистера Джонса" (или его русскоязычного духовного брата) дойдет едва ли.
Итак, с "итак" мы, кажется, разобрались. Я перекрестился, на случай если Вы, дорогой читатель, мне это посоветовали. Я часто крещусь, и не только когда мне что-то кажется. Если же Вам показалось, что приведенные мною ссылки ничего не доказывают, что ж, для Вас самое время спохватиться и поискать другое, более подобающее чтение. Хотя искренне надеюсь, что это не так, а посему продолжаю. А на повестке дня у нас уже маячит следующий изгой модерна, а именно оборот "так вот". Что же означает это пресловутое "так вот", кроме как непрофессионализм в русскоязычном тестоделании. Давайте опять посмотрим несколько примеров.
"Он медленно поднялся со стула - ростом он был шести футов, а весил добрых семь пудов, - так вот, повторяю, он медленно поднялся на ноги, надел фартук и рукавицы и снял со стены топор!"
"Должен сказать вам, что очень скоро после моего приключения с мисс Клоппер и этим трусливым негодяем Уотерсом (через день после того, как он нанес мне оскорбление, его корабль ушел в плавание, иначе не сносить бы ему тогда головы; в настоящее время он живет в Англии и даже стал моим родственником, но я, конечно, с ним не знаюсь), - так вот, вскорости после этих злоключений произошло еще одно печальное событие, принесшее мне еще одно тяжкое разочарование."
"На второй день пребывания в Стритли мы с Джорджем и собакой, покинутые на произвол судьбы (Гаррис запропастился неведомо куда; среди дня он вышел побриться, потом вернулся, потом ровно сорок минут начищал свои башмаки, и больше мы его не видели), так вот, мы с Джорджем и собакой прогулялись вечерком в Уоллингфорд, а на обратном пути забрели в маленькую прибрежную гостиницу, чтобы отдохнуть, закусить и прочее."
Два первых отрывка принадлежат перу уже цитированного ранее Уильяма Теккерея (признаю, я неравнодушен к творчеству оного автора) и взяты из достаточно небольшого рассказа "Роковые сапоги". Третий отрывок, думаю, в представлении не нуждается, но на всякий случай (чем черт не шутит в наш просвещенный век) все же назову имя автора. Это Джером Клапка Джером.
"Но позвольте! - может возмутиться дотошный читатель. - Вы все показываете нам переводы каких-то там французов-англичан. В русских же традициях..." Хорошо, вот еще пара примеров.
"План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха."
"Однако повезло не так уж, как бы нужно было! На Ивана пахнуло влажным, теплом и, при свете углей, тлеющих в колонке, он разглядел большие корыта, висящие на стене, и ванну, всю в черных страшных пятнах от сбитой эмали. Так вот, в этой ванне стояла голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках. Она близоруко прищурилась на ворвавшегося Ивана и, очевидно, обознавшись в адском освещении, сказала тихо и весело:
- Кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы, с ума сошли?.. Федор Иваныч сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же! - и махнула на Ивана мочалкой."
Узнали Михаила Афанасьевича, еще одного так и не успевшего состариться и, безусловно, талантливого автора? Узнали? Вот и славно. Я же для завершенности картины обращусь к еще одному, уже почти современному, классику. Это также будут отрывки из одного произведения, и, полагаю, скорее всего, Вы его узнаете.
"Пока я учился в Пэнси, я жил в новом общежитии, в корпусе имени Оссенбергера. Там жили только старшие и младшие. Я был из младших, мой сосед - из старших. Корпус был назван в честь Оссенбергера, был тут один такой, учился раньше в Пэнси. А когда закончил, заработал кучу денег на похоронных бюро. Он их понастроил по всему штату - знаете, такие похоронные бюро, через которые можно хоронить своих родственников по дешевке - пять долларов с носа. Вы бы посмотрели на этого самого Оссенбергера. Ручаюсь, что он просто запихивает покойников в мешок и бросает в речку. Так вот этот тип пожертвовал на Пэнси кучу денег и наш корпус назвали в его честь. На первый матч в году он приехал в своем роскошном "кадиллаке", а мы должны были вскочить на трибуны и трубить вовсю, то есть кричать ему "Ура!". А на следующее утро в капелле он отгрохал речь часов на десять. Сначала рассказал пятьдесят анекдотов вот с такой бородищей, хотел показать, какой он молодчага. Сила. А потом стал рассказывать, как он в случае каких-нибудь затруднений или еще чего никогда не стесняется - станет на колени и помолится богу. И нам тоже советовал всегда молиться богу - беседовать с ним в любое время. "Вы, - говорит, - обращайтесь ко Христу просто как к приятелю. Я сам все время разговариваю с Христом по душам. Даже когда веду машину". Я чуть не сдох. Воображаю, как этот сукин сын переводит машину на первую скорость, а сам просит Христа послать ему побольше покойничков. Но тут во время его речи случилось самое замечательное. Он как раз дошел до середины, рассказывал про себя, какой он замечательный парень, какой ловкач, и вдруг Эдди Марсалла - он сидел как раз передо мной - пукнул на всю капеллу. Конечно, это ужасно, очень невежливо, в церкви, при всех, но очень уж смешно вышло. Молодец Марсалла! Чуть крышу не сорвал. Никто вслух не рассмеялся, а этот Оссенбергер сделал вид, что ничего не слышал, но старик Термер, наш директор, сидел рядом с ним на кафедре, и сразу было видно, что он-то хорошо слыхал. Ух, и разозлился он! Ничего нам не сказал, но вечером собрал всех на дополнительные занятия и произнес речь. Он сказал, что ученик, который так нарушил порядок во время службы, недостоин находиться в стенах школы. Мы пробовали заставить нашего Марсаллу дать еще один залп во время речи старика Термера, но он был не в настроении. Так вот, я жил в корпусе имени этого Оссенбергера, в новом общежитии.
"Особенно я помню один день. Это был единственный раз, когда мы с Джейн поцеловались, да и то не по-настоящему. Была суббота, и дождь лил как из ведра, а я сидел у них на веранде - у них была огромная застекленная веранда. Мы играли в шашки. Иногда я ее поддразнивал за то, что она не выводила дамки из последнего ряда. Но я ее не очень дразнил. Ее как-то дразнить не хотелось. Я-то ужасно люблю дразнить девчонок до слез, когда случай подвернется, но смешно вот что: когда мне девчонка всерьез нравится, совершенно не хочется ее дразнить. Иногда я думаю, что ей хочется, чтобы ее подразнили, я даже наверняка знаю, что хочется, но если ты с ней давно знаком и никогда ее не дразнил, то как-то трудно начать ее изводить. Так вот, я начал рассказывать про тот день, когда мы с Джейн поцеловались."
"В Хуттонской школе я как-то прочитал одну книжку про одного ужасно утонченного, изящного и распутного типа. Его звали мосье Бланшар, как сейчас помню. Книжка гадостная, но этот самый Бланшар ничего. У него был здоровенный замок на Ривьере, в Европе, и в свободное время он главным образом лупил палкой каких-то баб. Вообще он был храбрый и все такое, но женщин он избивал до потери сознания. В одном месте он говорит, что тело женщины - скрипка и что надо быть прекрасным музыкантом, чтобы заставить его звучать. В общем, дрянная книжица - это я сам знаю, - но эта скрипка никак не выходила у меня из головы. Вот почему мне хотелось немножко подучиться, на случай если я женюсь. Колфилд и его волшебная скрипка, черт возьми! В общем, пошлятина, а может быть, и не совсем. Мне бы хотелось быть опытным во всяких таких делах. А то, по правде говоря, когда я с девчонкой, я и не знаю как следует, что с ней делать. Например, та девчонка, про которую я рассказывал, что мы с ней чуть не спутались, так я битый час возился, пока стащил с нее этот проклятый лифчик. А когда наконец стащил, она мне готова была плюнуть в глаза. Ну так вот, я ходил по комнате и ждал, пока эта проститутка придет."
Джером Дейвид Сэлинджер, "Над пропастью во ржи".
Но, пожалуй, хватит эксплуатировать классиков. Давайте лучше попытаемся разобраться, что их всех, таких непохожих, объединяет. А объединяет их то, что все они - великолепные рассказчики. Действительно великолепные рассказчики, потому что им было, что рассказать. А когда человеку есть, что рассказывать, ему есть и что уточнять. Возьмем, например, самый первый и самый короткий пример Уильяма Теккерея:
"Он медленно поднялся со стула - ростом он был шести футов, а весил добрых семь пудов, - так вот, повторяю, он медленно поднялся на ноги, надел фартук и рукавицы и снял со стены топор!"
Можно было просто сказать: "Он медленно поднялся на ноги, надел фартук и рукавицы и снял со стены топор!", а о шести футах и семи пудах сообщить чуть раньше. На страницах книги это не так уж и сложно. При устном рассказе чуть сложнее, но таки отнюдь не невозможно. Но, главное, стало бы от этого лучше? Едва ли. Потому что информация у Теккерея была подана именно тогда, когда она требовалась.
В устном рассказе это происходит само собой, и потому дабы не запутаться и структурировать речь, и нужны такие слова-флаги, как "итак" и "так вот". И если они использованы по делу, то являются они отнюдь не паразитами, а очень даже нужными и полезными штуками. И это вне зависимости от того, использовал их М.А. Булгаков, У. Теккерей, Д. Сэллинджер или никому не известный Вася Пупкин.
"Но ведь так может говорить абсолютно любой! - возможно уже возражает кто-то из читателей. - Зайдите на любой сетевой сайт с байками и увидите много такого. Разве ж это интересно? И разве это литература?"
Отвечу. Нет, большинство сетевых творений, написанных разговорным языком, неинтересно и не является литературой. Но отнюдь не по причине использования разговорного языка как такового, но, отчасти, ввиду его неправильного использования, и в большей мере из-за убогости содержания. Последнего обычно не лишены и "признанные мастера" развлекательных жанров.
Это, как дорожные знаки и указатели. Когда тебя заранее предупреждают о повороте, о том, что нужно снизить скорость (и через сотню метров понимаешь, что предупредили совсем не зря), о том, что на дороге идут ремонтные работы и т.д. Вскоре к этому привыкаешь и перестаешь осознанно замечать (а лишь инстинктивно реагируешь на знаки, как таковые), но возможны и варианты. Скажем, если указатели не соответствуют действительности, то они, разумеется, будут только мешать. Как и едва ли сыщется прок от "лежащего полицейского" на и без того ухабистой дороге.
Скажу больше, уже работая над этой статьей, я поймал себя на мысли, что даже в простом разговоре на русском языке мне порой не хватает слов "allora" (итальянск., итак) и "senti" (итальянск., слушай). То есть, по-русски такие же обороты есть, но они все больше выходят из обращения, а посему звучат немножко в диссонанс. И что печально, что настоящие слова-паразиты, благодаря снижению цензурных планок, не только не уменьшаются, но цветут и пахнут.
С "итак" и "так вот", кажется, разобрались. На очереди другой лже-паразит "так сказать". И снова примеры из классики:
"Я знавал одного молодого человека, который учился играть на волынке. Прямо удивительно, какое сопротивление ему приходилось преодолевать. Даже от членов своей собственной семьи он не получал, так сказать, активной поддержки."
"Мы собрали во время стирки всю грязь, которая скопилась в реке между Рэдингом и Хэнли, и, так сказать, вмыли ее в наше платье."
"Конечно, ни Иванушка, ни этот клетчатый не толкали под трамвай несчастного председателя МАССОЛИТа, физически, так сказать, его падению под колеса не способствовал никто."
Снова Джером К. Джером (первые два примера) и М.А. Булгаков (последний пример), но это так, чисто для информации. Дабы не быть еще большим занудой, чем есть, скажу сразу: выражение "так сказать", если оно употреблено правильно, означает, что слово предшествующее ему или грядущее за ним (какое именно понятно из контекста) употреблено не совсем в его точном, так сказать, каноническом значении. Иными словами этот оборот является флагом-указателем на иронию. "Как смех за кадром," - скажет кто-то. "Нет, - отвечу я. - Хотя сильно спорить не буду." В принципе, полное удаление сего оборота хорошей иронии не убьет. Но попробуем глянуть на ситуацию с высоты птичьего полета. Те, кого оборот "так сказать" раздражает, как правило, не понимают иронии ни с ним, ни без него. Скажем, фраза - "конечно, ни Иванушка, ни этот клетчатый не толкали под трамвай несчастного председателя МАССОЛИТа, физически его падению под колеса не способствовал никто" - при отсутствии пиетета к автору была бы ими обхаяна (да, именно, обхаяна и никак иначе) за обилие канцеляризмов. Для человека же, профессиональным текстоделанием не испорченного, с оборотом "так сказать" фраза будет, пожалуй, чуточку лучше, нежели без оного. И устно, и на бумаге. Ну а раз так, к чему тогда все остальное? То есть, к чему избегать сего оборота понятно. Для маленького писателя избегать его нужно, чтобы угодить таким же маленьким писателям, и в первую очередь тому маленькому редактору, что стоит на распределителе. Потому что мозги большинства маленьких редакторов отформатированы, и не лучшим образом. Надо только помнить, что это единственная причина, и никакой другой "объективной" предпосылки тут нет. Даже, так сказать, массовый читатель никоим образом не предпочитает У. Теккерею, Дж. Джерому, М. Булгакову гораздо более грамотных мэтров от попсы. Если, конечно, первые до этого массового читателя вообще доходят.
Ну вот, разобрались, так сказать, с "так сказать", теперь несколько слов об якобы непонятных (непонятно только кому непонятных) словах и выражениях. Я вот, в начале статьи упомянул выражение "в Бобруйск", и где-то в середине вспомнил Васю Пупкина. Кто-то уже скривил физиономию со словами: "широкая публика это не поймет". Прецеденты у меня уже были. Но хотелось бы спросить: "Покажите мне того, кто не понял во всем объеме смысл сих оборотов? Я хочу видеть этого человека!"
Дело в том, что каждый язык имеет свои устойчивые ассоциативные ряды. Так что принятие города Бобруйск и фамилии Пупкин в качестве нарицательных обозначений было не случайным. И понятны они абсолютно любому человеку, свободно владеющему русским языком. Включая детей и внуков белоэмигрантов, никогда с сетевой русскоязычной субкультурой не сталкивавшимися. Не в обиду жителям Бобруйска и господам Пупкиным, но так получилось. В конце концов, ничего шибко оригинального в суб-культурной среде нет и быть не может.
Или, скажем, выражение "работал как папа Карло" будет понятно даже лицам с творчеством Алексея Николаевича Толстого незнакомым. Тем более что сей толстовский аналог Джапетто из сказки Карло Колоди славился отнюдь не изнурительным физическим трудом.
Жизнь, конечно, вносит коррективы. Реальный Василий Пупкин из Бобруйска, ко всему прочему профессор ботаники, может оказаться знаменитым путешественником, "снежным барсом", рукопашником, бардом, героем нескольких войн и все такое, да и просто достойным во всех отношениях джентльменом, и тогда у всех его знакомых возникнет смещение ассоциаций. Но только у его личных знакомых. Я опять сожалею.
Честно говоря, не так давно задумался, а что если бы Николай Васильевич Гоголь назвал героя своей поэмы не Чичиков, а, скажем, Бендер (шутка, конечно, но в каждой шутке...), или хотя бы Чичинский (признаю, моя польская кровь играет, так что ж?). Ну и поправил героя в оную сторону. Какую оную? О. Бендера. Если не понятно, я опять сожалею. Особенно, если вам больше двадцати лет, ибо в таком случае это, скорее всего, уже не лечится. Но вернемся к гоголевскому герою. Смею полагать, что измени он его таким образом, "Мертвые души" сегодня были бы много популярнее. Тем не менее, жизнь не знает сослагательных наклонений, и ничего не мешает нам получать удовольствие от "Мертвых душ" такие, какие они есть.
Бывают и исключения. Скажем, ирония "вот - елка на ять, как говорит Витенька (Мышлаевский)", после нескольких витенькиных "женщина на ять" уже может и ускользнуть. Но разве это испортило пьесу "Дни Турбиных", вот именно такую, какая она есть, вот именно для сегодняшнего читателя? По моему скромному мнению, нет. И, надеюсь, я не одинок.
Ну вот, с якобы непонятными словами, кажется, тоже разобрались. Уже хотел было закончить, но вспомнил еще об одном обвинении из той же оперы, прозвучавшем лично в мой адрес. А именно, я начал рассказ (а точнее, небольшую повесть) словами: "Все события и персонажи повести вымышлены. Всякое сходство с реальными событиями и людьми - случайно." Как вы думаете, что я услышал? "Это такой штамп, что..." Дальше у критика (весьма маститого, к слову, критика) кончились слова.
Что тут сказать? Для тех, кто не понимает (думаю, тот критик не одинок), объясню. Фраза сия в переводе с дипломатического языка означает, что автор не хочет, чтобы кто-то из его знакомых предъявил к нему претензии на предмет использования событий из его (или ее) жизни и написания пасквилей, порочащих его (или ее) доброе имя. Если же претензии все же возникнут, то можно восхититься совпадением и процитировать Екклесиаста: нет ничего нового под Солнцем. А если опасения грядущих претензий возникли... Вы правильно поняли, это значит, говоря о выдуманности всех героев и событий, автор немножечко лукавил.
Конечно, возможно и другое. История русскоязычной (да и не только) литературы знает примеры, когда фраза сия использовалась исключительно с целью показаться "не таким (такой), а на рубль дороже". Но джентльмен (для тех, кто не понял этого слова, поясню, человек благородный), так вот, человек благородный должен вменять автору лучшие мотивации, пока он, автор этот, не доказал обратное. "Никто никому ничего не должен!" - воскликнет кто-то. "Правильно, - отвечу я. - Если не выполняется первое условие, то есть, тот, кто якобы никому ничего не должен, не является джентльменом."
Ну вот, дорогой читатель, и настало время резюме. Читайте и перечитывайте классику, господа! Старую добрую классику. Уильяма Теккерея, Чарльза Диккенса, Джека Лондона, Герберта Уэллса, Джерома К. Джерома, Сомерсета Моэма, Джерома Дейвида Сэлинджера, Антона Павловича Чехова, Александра Грина, Илью Ильфа и Евгения Петрова, Аркадия Аверченко, Михаила Булгакова, Владимира Набокова, и много, много, много кого. Читайте и современников. Не делайте разницы к предъявляемым требованиям. И наслаждайтесь произведением, а не тем, насколько оно профессионально выполнено, и насколько его автор с вашей точки зрения "усек" чаяния "лохов". Ибо в противном случае, именно вы к этим самым "лохам" принадлежите в первую очередь. "Mi dispiace,"- как говорят итальянцы. И это вне зависимости от вашего самомнения, послужного списка, кошелька, et cetera. Хотя, с другой стороны, можно объявить сей скромный труд полным бредом, и послать автора в Бобруйск. Это уже решать Вам.