Где то под полуразвалившимся перроном колеса тяжело заскрипели металлом по металлу и почти невидимая в темноте громадина замерла у края платформы. Двери с шипением растворились. Установилась абсолютная тишина.
Ипалит беззвучно выматерился и устало поднялся со скамейки. Она скрипнула ему вслед изрезанными редкими перекладинами. Ипа поднял с побитого бетона тяжелый рюкзак, забросил за спину и прислушался. Лес позади молчал.
Стараясь не смотреть вниз, Ипалит перешагнул небольшую бездну и ступил с щербатого бетонна на линолеум тамбура. В вагоне было темно. Света от единственного фонаря снаружи не хватало даже чтобы найти более менее пригодное место для сидения. Однако, Ипа неплохо видел в темноте. Он сел в углу деревянного диванчика спиной к единственному окну, забранному фанерой. Все остальные были выбиты.
Ипалит достал из рюкзака керосиновую лампу и поставил рядом на сиденье. Двери закрылись. Фонарь на перроне медленно пропоплз мимо, нанизывая выбитые окна на темноту.
В мятом коробке осталось всего несколько спичек. Ипа достал тесак из наплечных ножен и аккуратно расколол спичку на четыре части. Поезд уже набрал полную скорость когда со второй попытки лампу удалось засветить - перебинтованная рука немного мешала. Ипалит подкрутил фитиль, поднял лампу над головой и осмотрелся.
Желтый свет керосинки осветил поломанные скамейки и багажные полки с истлевшей сеткой, затянутые обычной в этих местах паутиной. В дальнем конце в проходе трухлявой грудой валялось несколько взрослых скелетов. Череп одного уставился прямо на Ипалита, беззвучно разинул пасть. Ипа этого не любил. Он пошарил вокруг глазами и сразу же нашел то что было нужно. В проходе на полу совсем рядом валялась тсантса.
Ипалит медленно нагнулся и поднял тсантсу с пола. Она еще не высохла окончательно и была довольно увесистой. Скальп был снят умело. Уши и брови были на месте. Кто-то ее обронил в спешке, потому что такую вещь обычно не выбрасывают. Из этого скаьпа могла бы получиться хорошая тсантса на экспорт. Татуировка на лбу и щеках делала тсантсу ососбенно ценной.
Но, необработанный должным образом, хороший кусок шкуры с короткими редкими и жесткими как у свиньи, волосками свернулся в комочек став похожим на смятую одноразовую перчатку. Можно переделать, но слишком много работы, да и не в бою добыта, подумал Ипа. Не целясь, он метнул тсантсу в кучу костей. Череп разлетелся на куски и слился с общей кучей. Больше на Ипалита никто не смотрел.
Ипа бережно сложил оставшиеся четвертинки спички обратно в коробок. Коробок убрал в пластиковый пакет и надежно свернул его одному ему известным способом. Затем он перетянул маленький аккуратный сверток резиновым колечком и спрятал в рюкзак. Спички теперь снова были в безопасности.
Ипалит снял перчатку с правой руки и засунул ее в карман на бедре. Из рюкзака он выудил банку слимфаста. Пластиковая крышка треснула. Ее пора уже было менять.
"Поменяю в конторе...", прошелестел он сам себе пересохшими и растрескавшимися как старая масляная краска губами, зачерпывая коричневатый порошок пластиковой меркой. Мерка получилась полная. Может и не хватить до дома если лопать таким темпом... Ипалит стряхнул половину обратно в банку. Осторожно отправил порошок в рот. Глотать было трудно. Слюны не было - он не пил уже две недели. Тем не менее вкус порошка он сумел почувствовать. Отдавал шоколадом. Ипалит убрал банку обратно в мешок и снова натянул перчатку на руку.
Проглотив, наконец, слимфаст, он почувствовал как устал. Колеса гремели на стыках и ветер суетливо врывался в разбитые окна. В остальном было спокойно...
Ипа проверил тесак на плече, пристроил голову на фанерной обшивке и закрыл глаза.
Это был его последний поход в Лес. Самое позднее через неделю он, наконец, увидит Вальку и Макса... Макс, наверное, его и не узнает. Сыну было было всего два года, когда Ипалита забрали на заготовки. Все случилось так быстро, что он даже не успел сообщить Вальке, за что его взяли. Может быть, она его тоже не узнает...
Тишина заставила Ипалита очнуться. Поезд стоял. Было так тихо, что ему показалось что он оглох. Ипа невольно помотал головой. Керосинка погасла. Сквозь выбитое окно светила щербатая звезда с кремлевской башни, подсвечивая мрачным багровым светом полог, натянутый над столицей. Говорили, что выше полога была только какая-то гигантская Башня в Останкино и что если на нее забраться, можно увидеть синее небо и Вольные Земли. Все это были холопские сказки. Может никакого Останкино и не было вовсе.
"Приехали что ли...", Ипалит посмотрел на часы. Оказалось, он спал не меньше часа, а ему показалось, что он только что прикрыл глаза. По спине поползли мурашки.
"Как же это я..."
Он сразу почувствовал на него кто-то смотрит из темоты. Ипалит, стараясь не смотреть в ту сторону, медленно наклонился и выхватив метательный нож из ботинка не целясь метнул его в темноту.
Ни звука. Ипалит быстро и бесшумно соскользнул на пол, укрывшись за спинкой сиденья. Тесак из наплечных ножен был уже в руке.
Вдруг под потолком застрекотала неоновая трубка и зажглась, осветив искусственным синюшным светом ободранные стены. Киса возник перед ним не издав ни звука. Ипалит просто увидел его прямо перед собой. Тот сидел на корточках и усмехаясь держал двумя пальцами ипалитов метательный нож за кончик лезвия.
"Дурак..." почти беззвучно просипел Ипалит. Киса усмехнулся в ответ и быстрым движением сунул нож обратно Ипалиту в ботинок.
"Я же тебя убить мог..."
"Не убил же... значит не мог..." Киса смотрел на него сквозь круглые очки в стальной оправе и щерился обломанным зубом.
"Шутки у тебя дурацкие..."
"Ладно брат не обижайся... на обиженных воду возят... привез?"
Ипа молча взял рюкзак и бросил Кисе.
Тот схватил мешок со всегдашней неуловимой быстротой. Ипа даже не успел заметить как он открыл мешок, как тот уже сунул туда свой длинный мягкий нос.
"Совсем свежие..." Киса вопросительно посмотрел на Ипалита и начал копаться в рюкзаке.
"Дай воды, пить хочу, смерть!", прохрипел Ипа вместо ответа.
"С собой нет, извини...в Кремле есть, потерпи..."
"Я две недели ничего не пил..."
"Хорошая..." Киса выудил из мешка рыжую тсантсу и вертел ее в руках.
"Она мне палец откусила..." Ипа вытянул вперед перебинтованую руку.
"Это бывает..." Киса мельком взглянул в его сторону.
"Я завтра домой, не успеет отрасти!"
"До свадьбы отрастет..." Киса как всегда, не стесняясь, употреблял запрещенные слова.
В Тронном Зале было относительно светло. Горело несколько лампочек в хрустальной люстре. Ипа тут же встал под ней и сорвав бинты с левой руки вытянул руку вверх. Культя на указательном пальце перестала кровоточить и сразу заметно затянулась.
"Пойдем, успеешь еще!" Киса с ипалитовым рюкзаком не останавливаясь прошел к высокой резной двери и толкнул створки. Ипа с сожалением последовал за ним в кладовые.
"Пятьдесят девять, шестьдесят. Тэкс... общий итог... будет...четыре тысячи ровно..."
Ипалит вынул блокнот.
"Какие четыре тысячи? Должно быть четыре тысячи две! Две даже экстра! Считать не умеешь?"
"Погоди-погоди, не торопись! Какие еще экстра? Не знаю никаких экстра. Зачем иностранные слова говоришь? Забыл? Нельзя иностранных слов говорить!"
Ипа сунул блокнот за пазуху и, почти как Киса, быстрым неуловимым движением схватил Митьку за ухо и прижал его носом к прилавку. Тот жалобно запищал.
"Хватит трепаться. Я свое дело сделал. Вы что обещали? Четыре тысячи сдал и свободен. Я добыл аж четыре тысячи две. Плюс палец. Вернее минус. Все, гони мою вольную и я пошел! Иначе я из тебя мухой тсантсу выстрогаю!"
"Правильно, правильно... забыл вот эти две посчитать, четыре тыщи две...", Митька потирал распухшее ухо и нехотя исправлял накладную.
"Прошу прощения гражданин Стрелок! Я ж не выдаю никаких вольных. Я кто? Простой кладовщик. Получите вы свою вольную, не горячитесь, Ипа! Пройдите к генеральному, он с вами на прощанье поговорить хотел. Поговоришь с генеральным и свободен! Хорошая..."
Митрий вертел рыжую тсантсу в руках с довольной ухмылкой. Затем бережно завернул в папиросную бумагу и уложил ее в ящик. Потом аккуратно сделал отметку в накладных и дал Ипалиту расписаться в его персональной накладной. Ипалит внимательно просмотрел документ, затем брезгливо взял изгрызенный карандаш и подмахнул бумажку.
"Ну вот и славно...", Митрий вернул один экземпляр Ипе, другой наколол на ржавый штырь на котором уже было наколото с десяток подобных бумажек и несколько расписок кровью.
Киса хлопнул Ипу по плечу. Ипа обернулся.
"Я мигом, получу свою вольную и обратно!"
"Ничего, я никуда не тороплюсь. Иди, я тебя сам найду...", Киса подмигнул и исчез за расколотым косяком.
По местным меркам Генеральный встретил Ипалита радушно. Ипе пришлось ждать пока он подпишет свои бумажки и аккуратно сложит их обратно в папку всего две минуты. За это время он успел оглядеться. На стене за спиной генсека висела огромная позолоченная рамища с портретом Президента-Императора. Стульев в кабинете не было. У Генсека по Уставу заготконторы не было ног и он препочитал сидеть на коврике у стола с подпиленными ножками. Посетителям предлагалось постоять в специальной яме вырубленной в полу. Генеральный предпочитал не поднимать голову чтобы увидеть глаза собеседника.
Ипалит сидел на краю ямы для посетителей и разглядывал книжные полки, заставленным тсантсами всевозможных размеров и расцветок. Он видел их уже тысячу раз. Пыль с них давненько не стряхивалась. Это было так очевидно что у Ипалита запершило в носу и он чихнул.
"Будь пожалуйста здоров, гражданин Ипалит..." неожиданно сказал генсек.
"Благодарствуйте", автоматически ответил Ипа.
"Как все прошло?"
"Все прошло как всегда. Без проблем... Если несчитать откушенного пальца..."
"Палец конечно жалко, но это ж все таки не ноги..."
"Вы хотели со мной поговорить, гражданин Генеральный? Я вас слушаю"
"Поговорить? Да собственно и говорить то особо не о чем. Ты слышал когда-нибудь про спецобоз?"
"Кто ж про него не слышал?" острожно ответил Ипа и внимательно посмотрел на Генерального. Про спецобоз слышали все, но говорить вслух боялись. Это была державная тайна. За разглашение полагалось отсечение туловища от головы - высшая мера наказания.
"Ну вот и хорошо. Спецобоз по расписанию уходит в шесть утра. Беня, начальник охраны, неделю назад ушел в лес, скотина..." Генеральный замолчал.
"Мало ли наших в лес ходит. Как уходят так и приходят. Я сам только что из леса вернулся..."
Ипа знал этого мужика. Беня был крепкий стрелок, отбывал "бессрочную" за связь то ли с экстремистами, то ли с сепаратистами, одним словом как и все ни за что. Он научил Ипу снимать тсантсы, метать ножи и видеть в темноте. Генсек вздохнул тяжело.
"Он насовсем ушел..."
"Что значит насовсем?"
"Насовсем значит насовсем. Навсегда..."
"Никогда не говори навсегда..."
"Продал он нас, гражданин Ипалит!" Генсек хлопнул могучей ладонью по столутак, что пыль снова начала есть Ипалиту глаза. Он снова чихнул.
"Продал? Кому это Беня умудрился нас продать? Кому мы нужны, скажите на милость?"
"Ясно кому - врагам дрежавы. Террористам-экстремистам. Дело я открыл, но депешу в центр пока не слал. Может вернется все же, тсантса лысая. Может случилось что. Я пока охрану не пилил. Успеется. Как ни крути, обоз нынче без охраны может остаться..."
Ипа знал, что в случае побега начальника весь личный состав подвергался экзекуции. После такой экзекуции личный состав мог встать в строй не раньше чем через пять-шесть недель. И то, какой от них был толк - доходяги, набранные с очередного этапа. В охрану брали в основном тех, кто не годился для Мясокрутки.
"...а без охраны отправлять обоз все равно что отдать стратегический товар прямл в руки врагу".
"Сочувствую вам, генеральный... не, я правда сочувствую и все такое...Так я могу уже получить вольную?", Ипа начинал нервничать.
"Не торопись... Все по порядку..."
"Послушайте гражданин Генеральный Секретарь Заготовительной Конторы Имени Четвертого Ноября!", Ипа взорвался. Это было не по уложению, но он знал что кое что он может себе позволить.
"Я свое отбыл! Четыре с лишком тыщи этих вонючих тсантс заготовил? Заготовил! В решении спецкомиссии что сказано? Вольную дать заготовителю Ипалиту немедленно по выполнении трудонормы. Трудонорма перевыполнена! Вот накладная! Где моя вольная?"
Генсек скрестил пальцы на столе и наконец удосужился поднять глаза на Ипалита.
"Твоя вольная подождет. Не время о себе думать, когда Держава в опасности..."
"Слушайте, Генсек, не тяните тсантсу за уши, давайте прямо - к чему клоните?"
"А клоню я к тому, что со спецобозом теперь пойдешь ты. Ты и Киса. Он начальником, ты комиссаром"
"Твою перемать! Каким комиссаром! Мне завтра на волю! Я ж все трудодни сдал! Меня по Правилу положено отпускать на волю! Вот накладная! Все по честному! Спросите Митьку!"
"Знаю! Знаю, Ипа... Правило есть Правило. Но по тому же Правилу у меня как у Генерального есть право задержать тебя в случае непредвиденных обстоятельств до выяснения вплоть до... сам знаешь чего"
"Да ничего я не знаю! Какое выяснение? Чего тут выяснять? Трудодни выполнил - на волю! Я ж пять лет оттрубил! Сколько я этого дерьма вам понатаскал?"
"Не кипятись. Ты теперь вольный парень, я не спорю. Но я обоз не имею права отпускать без сопровождения. Меня ж тогда самого... сам знаешь... на кол посадят. У меня опытных стрелков в наличии нынче практически нет. Есть конечно кое-кто, так... всякая шваль. Вам с Кисой в подметки не годятся. Одним словом так. Ты или завтра идешь с обозом или я велю тебе норму поднять еще на пару сотен. По причине... скажем... ввиду инфляции! Ты же сам знаешь цены на тсантсу нынче упали! Импорт падает, экспорта вообще никакого. Или наоборот...неважно. Серебряник подешевел вчера на тридцать три доли.
Ну да ты и сам все знаешь... Правило ведь что говорит? Права индивидуума могут неограниченно умаляться ввиду непредвиденных обстоятельств в случае непредусмотренной угрозы Державе...и так далее. Одним словом права твои - ничто в сравнении с нуждами Державы!"
"Да что ж такое!..."
"Да и еще... тут мне доносят, что ты иностранное слово употребил всуе..."
"Митька донес, тсантса гнилая!"
"За это сам знаешь что полагается. Два трудодня за каждую букву..."
"Да я ж не со зла..."
"Кому какое дело? со зла не со зла...Ты что сказал? Э-к-с-т-р-а. Шесть букв. Итого двенадцать трудодней"
"Послушайте, шеф, да когда ж вы меня за слова наказывали?..."
"Еще три... ш-е-ф. Итого восемнадцать"
"Считать научись сначала, пенек безногий..."
"Согласен, обшибся мальца. Было пятнадцать, теперь снова восемнадцать, ввиду неуставного обращения к непосредственному начальству"
Ипа плюнул в яму и замолчал.
"Вот и решай сам, что для тебя лучше - еще восемнадцать дней по лесу шататься или три дня туда и столько же обратно. Да еще и по загранице"
"Да что я там не видел в загранице этой? Меня жена и дети уже пять лет не видали! Они даже не знают есть ли я вообще! Родину я люблю...Слава Президенту-Императору и все такое..."
"Ну все, хватит. Иди в кладовые, получай довольствие, боекомплект... одним словом, выполняй приказание. Гражданин Митрий знает что положено по кмиссарскому пайку"
"Митька ваш - сукин сын каких поискать. За лишнюю ложку слимфаста родную сестру продаст"
"Не скажи! Гражданин-товарищ Митрий честно выполняет долг гражданина и патриота! А в чем таковой заключается? Немедленно нести начальству обо всем что супротив Правил и Уложения!"
Ипалита затошнило. Он встал в яме для посетителей, не заботясь о том, что стал выше Генерального на две головы.
"Ладно, хрен с вами и со всеми вашими патриотами... Схожу я с вашим обозом. Но в последний раз. Надпишите мне бумагу, дескать, по возвращении со спецзадания вольный гражданин Ипалит, отпущен на все шесть сторон... настоящую такую, реальную бумажку, чтобы никаких уже больше... а то смотрите, я тоже в Лес уйду и не вернусь". Насчет Леса Ипа приврал для красного словца. Ипа блефовал. Ему нужно было домой к Вальке и Максу. Если бы он остался в Лесу, их унтера сразу бы в капусту искрошили. Однако, Ипа знал что без него генеральный как без рук. А вернее без ног.
"Бумажку говоришь? Ты что ж слову Генерального Секретаря восьмого ранга не веришь? Обижаешь, стрелок..." Генеральный хмуро смотрел Ипалиту в пупок.
"А тут обижаться не на что. Слову нынче никто не верит. А вашим словом... вашим вообще только подереться... а бумажка, как ни крути, она всегда бумажка, это все знают"
Гнесек в ответ угрюмо засопел.
"Бумажку для личных нужд не полагается. Бумага только для коммунальных целей и по строгой разнарядке. Лишней бумаги для вас, уважаемый, не припасли-с, извиняйте"
Ипалит достал из внутреннего кармана накладную, выделанную из бракованной тсантсы и хлопнул ее на стол перед носом генерального обратной стороной вверх.
"Вот вам бумажка. На обратной стороне Правило писать не запрещает!"
"Но и не разрешает!" Генеральный продолжал упорствовать.
"Послушайте, гаржданин-товарищ Генеральный. Раз уж на то пошло, мне терять нечего. Восемнадцать трудодней я отпашу, не сломаюсь, чай не пальцем деланый. А вот вас уважаемый вышестоящий начальник, вернее сказать, вышесидящий, за срыв спецпоставок на кол посадят, не успеете ножкой дрыгнуть"
Генсек на мгновенье стрельнул злым взглядом на Ипалита ворочая небритой челюстью. Ипа невольно усмехнулся над собственной жестокой шуткой и продолжал:
"Не спросят вас также по какой-такой причине от вас спецы в лес уходят чуть не каждый день и почему план по спецпоставкам на экспорт выполняется черз пень-колоду..."
Генеральный снова опустил глаза и забарабанил пальцами по столешнице.
"Ну ладно-ладно, разошелся. Надпишу я тебе твою бумажку. Только не обессудь, одна заковыка. Как гражданин восьмого ранга, не имею права расходовать казенные чернила для нужд рядовых граждан...строгая отчетность за каждую каплю..."
Ипалит вытащил из наплечных ножен тесак. Положил на стол левую руку и быстрым скользящим движением отсрого как бритва лезвия отсек начавшую было подрастать культю указательного пальца. Кровь брызнула на стол и быстро образовала обширную черную лужицу.
"Давно бы так..." генеральный достал из чернильницы перо, аккуратно и не спеша стряхнул чернила обратно в чернильницу, затем послюнил перо и, обмакнув его в свежую Ипалитову кровь, начал выводить витиеватыми буквами расписку на оборотной стороне накладной.
"Обещается... выдать...вольную..."
Ипа вытащил из кармана засохший бинт и, скрипнув зубами, быстро перебинтовал свежую рану. Генсек продолжал бормотать:
Генеральный снова по привычке облизнул перо, сплюнул и брезгливо отодвинул от себя бумажку.
"Держи свою вольную... обидно мне..."
"Какая ж это вольная?...это ж только обещание дать вольную!...опять липу подсунули!"
"Липа, не липа, иначе не могу...хоть на кол меня сади!"
Ипалит, увешанный колчанами с бронебойными и зажигательными стрелами и прочим боевым имуществом и злой как черт, стоял посреди Тронного Зала, превращенного в барак для холопов. Холопы мигом смылись в коридор, как только он вошел. Только что смазанный боевой лук, притороченный за спиной, зазвенел тетивой, когда Ипа в отчаянии заорал на Кису:
"Ты знал, тсантса некондиционная?!"
"Скажем, догадывался..."
Киса улыбался как всегда беззаботно и смотрел на Ипалита, не мигая, сквозь сильные очки в подржавевшей оправе. Он только что побрил голову и от него пахло хорошим денатуратом. Новая кожанная амуниция поскрипывала на нем. Киса только что доел еженедельную похлебку из местных мухоморов. Тщательно облизав, он ложку засунул обратно в сапог. Похлебку из мухоморов полагалось только командирам и комиссарам перед спецоперацией. Холопам не полагалось ничего. Киса сидел у подножия гигантского треснувшего колокола, в незапамятные времена зачем-то притащенного повстанцами в Тронный Зал с площади, и нежно поглаживал себя по гладкой как яйцо макушке.
"Я слышал, что Беня из леса не вернулся. Догадывался..."
Ипа плюнул. Он знал что выглядел глупо, стоя под люстрой с вытянутой вверх левой рукой. Есть хотелось зверски, но он решил вида не подавать. Похлебка заманчиво дымилась, но он решил сначала подживить только что подкороченную им же самим культю. Палец было жалко, но зато в кармане лежала надписанная кровью ксива.
Его так и тянуло воткнуть тесак брату в пузо. Но он знал, что Кису даже оцарапать невозможно. Киса ловил пули зубами, не говоря уже о стрелах. А оот тесака он увернется с закрытыми глазами.
Брат был "бессмертный". Так звали тех, кто родился до Пришествия. Говорят, им всем успели сделать прививку для бессмертия. Единственный способ убить таких как он - вырезать сердце и печень и прятать их неделю в темном месте, пока тело не высохнет. Недодержи потроха всего час и "бессмертный" придет за ними и снова оживет. Так поговаривали в народе. Но никто не знал наверняка, "бессмертных" никому еще убить не удавалось. На то они и бессмертные. Кису назначил Ипе братом поселковый староста, когда Ипа еще под лавку ходил. Ипа Кисе завидовал, но уважал с детства. Но это было давно, еще в той жизни.
"Сам посуди, что я должен был тебе сказать? Все равно ты ничего не поделал бы... ты же против Уложения не попрешь. Практически... В Лес ушел бы? А?"
Ипалит молчал. Издевается как всегда. В Лес он не ушел бы. Итак надо радоваться - без права переписки всего пять лет дали. И он уже их практически отрубил. Всю жизнь в бегах потом. А у него жена и сын... Киса знал все прекрасно. Да только "бессмертным" ни жен ни детей не положено, вот они над нами и смеются.
Рана уже затянулась и палец чуть-чуть снова подрос, но продолжал саднить. Ему бы дневного света хотя бы на двенадцать часов, он бы заживил вообще все раны, подумал Ипа. Нам простым смертным, родившимся после Пришествия, бессмертие полагалось только после крематория.
Но в зимнее время света в Державе не полагалось. Политика маскировки и экономии соблюдалась строго. До перехода на летнее время оставалось еще два месяца, приходилось использовать каждую возможность чтобы заживить многочисленные раны. Подрастить отсеченные конечности многим бедолагам вообще не удавалось никогда. Человеки могли регенерировать только на свету, и то если ждать не больше полгода.
Впрочем, в этом смысле им с Кисой как вольным стрелкам было немного лучше по сравнению с генсеком. Тому отпиливали ноги каждую осень и отращивать их он мог начать не раньше мая, согласно Новому Уложению, и походить на своих двоих успевал лишь пару месяцев.
"За государственную пайку яйца готовы себе отрезать по шею, уроды..." думал Ипа.
"Гляди, уже ноготь пошел...", усмехнулся Киса.
Ипалит дернулся. Не хватало чтобы на границе придрались. Ногтей вольным стрелкам не полагалось. Хоть никто особо за этим не следил, но на границе лучше не рисковать, пальцы отчопают не успеешь глазом моргнуть. Таможник имел право выпотрошить любого на месте, кто ему покажется не по Уложению,.
На самом деле отросла только вторая фаланга. До ногтя нужно было стоять под такой тусклой лампой еще хотя бы сутки. У них суток не было. Обоз выдвигался через два часа.
На первый взгляд обоз не представлял из себя ничего особенного. Всего лишь ржавый тентованный четырехосный "экипаж" на резиновом ходу, нагруженный доверху крепко сколоченными защитного цвета ящиками, обитыми по углам металлом. В этих ящиках было бесценное состояние Державы, единственный товар, предназанченный для экспорта - тсантсы. С тех пор как двадцать лет назад из недр выкачали последнюю каплю нафты, газолин исчез из свободной продажи и полагался только для державных экипажей.
Где он хранился и в каких количествах - державная тайна. Нынешнее поколение даже не знало как он пахнет, газолин. Керосин и тот выдавали только вольным охотникам в день выхода по строгой мере.
Тсантсы, говорят, за границей хорошо шли в обмен на газолин и весь прочий импорт для державных нужд. Тсантсы добывали полувольные стрелки и "бессрочные", сосоланные в заготконторы дезертиры. Ипалит и Киса должны были доставить груз до Перевала и там обменять его на специальные ваучеры... Девять десятин полаглись в казну, остальное было долей генсека, посаженного Президентом-Императором в Центральном Округе "на кормление". На эту долю Генсек содержал свой Кремль, штат обслуги и делал с холопами что хотел. Во всяком случае, до той поры, пока царю не начинало казаться, что генсека пора менять. За место генсеки держались и их почти не меняли, за редким исключением.
Одиннадцать солдат сидели на корточках у заднего моста самоходного экипажа и тихо гудели меж собой. Как только увидали Ипалита издалека, все повставали и стали ломать шапки и кланяться ему в ноги. По Уложению при появлении старшего холопам говорить не положено.
"Да ладно, будет вам, мужики...", буркнул Ипа, но все равно было приятно почувствовать себя барином.
Ипа велел старшему холопу организовать выгрузить "достояние" из кузова и снова загрузить обратно поаккуратнее. Нужды особой в этом не было, но Ипа не хотел, чтобы солдатня сидела без дела. И потом ящики были навалены как попало.
Сам он взял двоих покрепче и не спеша пошел на склад за провиантом. Холопы плелись за Ипалитом, бряцая бестолково прилаженным снаряжением.
"Надо будет устроить им учения, что ли...", беззлобно подумал про себя Ипа.
С одной стороны не проходила досада на Генерального, что вольную не дал, с другой, Ипа немного волновался. Готовиться в поход Ипе было не впервой, а вот в загранку идти ни разу не приходилось.
Говорят там чудно. Люди, говорят, ходят на свободе и делают что хотят. Вода каждый день, слимфаст свежайший и хлебы без разнарядки. Кисельные реки, молочные берега... Или наоброт... Заграница, одним словом. Интересно. Может и к лучшему, что Беня из Леса не вернулся. Хоть разок на заграницу одним глазком взгляну.
Ипа получил на складе стрелы по счету и провиант. Всего-то и провианта было, хлебов семь штук - строго на неделю, да пару просроченных слимфастов в тщательно ободранных от иностранных наклеек жестяных банках. Воды не полагалось. Предполагалось что за неделю народ от жажды не подохнет. Вода была на строгом учете.
Киса, как положено, завязал кучеру глаза и обоз тронулся. Кучер был прикован к рулю теоретически навечно, но по Уложению, начальник обоза мог его отковать в экстренных обстоятельствах и частично скормить личному составу. Ипалит сидел рядом с кучером, Киса стоял на подножке у противоположного окна и сверяясь с картой в планшетке, указывал водиле дорогу. Солдаты молча поспешали пешком позади, бряцая плоховато прилаженной амуницией - отправились в спешке, не до учений было. Дороги не было видно, как они там разбирают куда ехать, хрен их знает, думал Ипа, плавно покачиваясь на мягком сиденье. В просторной будке экипажа было тепло и безопасано. Ипа наконец задремал по настоящему впервые за последние пять дней.
Проснулся он, когда выехали за пределы затемнения и Киса объявил привал. В небе мерцали звезды и ярко светила луна. У Ипалита захватило дух от восторга. Ипа никогда до этого не видел столько звезд сразу. В Лесу увидеть небо днем еще меньше шансов чем в затемененнйо столице. Неба в Лесу не имать, как говорили старые стрелки.
Остановились на околице полуохваченной деревни, пристроившейся в болотце у подножия плоского холма. Ипа таких поселений перевидал несчитано, да только все они были в пределах экономической зоны - под маскировочным пологом. Те, что стояли на открытом пространстве считались полуохваченными. Неохваченных вчистую говорят было по пальцам сосчитать, да и тех никто никогда не видал. Говорят они еще есть где-то далеко у Темноморского побережья высоко в Горах. Там говорят, шла когда-то операция по освобождению, но из-за отсутствия газолина то ли была отложена до лучших времен то ли просто заглохла сама по себе.
Печные трубы торчали на высоту не больше двух ростов, и как положено наглухо законопаченыы глиной в целях противопожарной беопасности, а вот полуразваленные срубы супротив правил были сложены из ошкуренного бревна. Ипа даже приметил кое-где окошки проверченные в стенах, что было, строго говоря вообще нелегально. Ипа только покачал головой, ну да не его это было дело. Крыши ни одной не было видно. По Уложению крыш ни в какой деревне не полагалось - что в охваченной, что в полуохваченной. В целях державной безопасности, чтобы унтерам удобнее было патрулировать на воздушных шарах.
Киса раздал солдатам по корке хлеба, те сразу же побросали ржавые арбалеты, кто где стоял, сели на землю и дружно принялись жевать. Киса достал спички и развел костер. Солдаты сразу перестали чавкать, увидя огонь. Кто-то тихо пробормотал:
"Не положено... огонь-то...", провякал кто-то. Киса только удивленно обернулся через плечо и солдаты снова молча зачавкали.
"Идите к огню чудаки. Чего мерзнете-то", с усмешкой сказал он им. Никто не шевельнулся.
"Ну что ж...раз так. Это приказ, все ко мне. За невыполнение - экзекуция. Оружие не забудьте прихватить..." Солдаты сразу же стали суетливо тесниться, краснея изхудалыми лицами у крошечного костра.
"Сейчас и вода будет...", сказал Киса обращаясь к Ипалиту.
Вдруг из темноты послышались какие-то странные звуки. Все замерли. Солдаты похватали арбалеты и завертели головами. Киса встал и огляделся.
"Не тряситесь, все нормально. Это люди..."
Ипалит тоже встал. В руке у него оказался тесак. Людей было много и они медленно выплывали из темноты как тени и окружали костер. Он сам использовал огонь как приманку не раз. Люди всегда тянутся к теплу. У Ипалита началась обычная нервная дрожь. Он знал перед схваткой с ним всегда так. Стоит пролиться первой крови и он снова в порядке. Ипа присмотрел ближайщего "лоха" и тесак его сам собой изговтоился к атаке.
Киса посмотрел на Ипу и покачал головой. Ипа вернул тесак в ножны. Киса был спокоен, значит все будет нормально. Киса, не делая резких движений, достал из мешка казенный хлеб и отломил краюху. Протянул кому-то в темноту. Оттуда сразу же потянулись руки. Киса продолжал ломать хлеб и раздавать корки направо и налево, а руки все тянулись из темноты и тянулись.
Ипа сначала считал, сколько кусков уже разошлось, но на цифре восемьсот сбился со счета и его -то стало снова клонить в сон. Он успел вздремнуть и снова проснуться, а Киса все отламывал и отламывал от хлеба куски и раздавал подходящим. Солдаты сидели молча разинув рты, забыв про свои недоеденные корки и арбалеты.
Наконец толпа исчезла обратно в темноту. Киса сел у костра, завернулся в одеяло и стал глядеть на огонь, улыбаясь. Рядом с ним неведомо откуда повился большой жбан с водой. Ипа не надеялся попробовать воды раньше чем через три дня.
"Налетай служивые", тихо скомандовал Киса и солдаты бросились к жбану со своими флягами. Ипалит перекусил слимфастом и тоже, наконец, запил его свежей водой. Он никак не мог вспомнить, откуда взялась эта вода.
Утром было пасмурно и почти так же темно как в затемненной столице. Но сквозь низкие облака, ощущалось солнечное тепло. Кучер завел экипаж и они снова двинулись. Повязки на глазах у него уже не было.
"За тем бугром должна быть река", махнул рукой Киса куда-то вперед. Никакого бугра Ипа не видел, как ни старался.
"По мосту на ту сторону, еще один большой переход и до таможни рукой подать..."
Бугор действительно оказался где говорил Киса. Ипа не разглядел его в тумане. Но с вершины бугра они увидали совсем не то, что ожидали. Никакого моста там не было.
Бескрайняя Водная ширь разлилась до самого горизонта. Обоз встал у самой кромки воды. Волны плескались в нескольких шагах от переднего бампера. Кучер не удержался и присвистнул. Поймав строгий взгляд Ипалита, тут же поджал губы и опустил виновато голову. Киса некоторое время стоял на подножке, вглядываясь то вперед на воду, то вверх на небо.
Вдруг он соскочил с подножки, сел на траву, стянул сапоги и аккуратно поставил их рядом. Некоторое время он сидел на траве, подставив лицо небу и шевеля пальцами ног. Ветер гнал волны и они осторожно плескались у самых его ступней.
Через несколько секунд Киса легко поднялся и подошел к кромке воды. Потрогал ногой волну. Волна вдруг спала, круги пошли по воде и сразу пропали. Поверхность воды успокоилась, волны исчезли и она стала гладкая и тугая как стекло до самого горизонта. Низкие облака отразились в ней как в зеркале.
Киса шагнул назад, вытер ступню об траву и вдруг как-будто разбежавшись прыгнул в воду. Вернее он вскочил на поверхность воды и заскользил по ней как по льду, расставив руки для равновесия. Стеклянная поверхность под ним прогнулась, но сразу же снова натянулась. Киса сначала медленно, затем все быстрее и быстрее заскользил по воде. При этом он смеялся и радовался как ребенок. Наконец он остановился и сделал несколько осторожных шагов. Оказавшись от берега на бросок ножа, он обернулся и замахал руками.
"Батя! Давай за мной!"
Кучер, разинув рот, смотрел на него. несколько секунд он не двигался. Затем, не глядя нашарил рукой рычаг, со скрежетом передвинул его. "Экипаж" дернулся и двинулся к воде. Охранники в панике заорали вслед...
Экипаж подполз к кромке воды и, не останавливаясь, двинулся дальше. Поверхность воды неслышно зазвенела, как будто собираясь лопнуть, но не лопнула и "экипаж" набирая скорость двинулся за Кисой.
Киса легко бежал впереди машины, время от времени оборачиваясь и со счастливой улыбкой махая рукой. Кучер с такой же счастливой улыбкой гнал громадную машину вперед по стеклянной поверхности бесконечного водоема. Ипалит стиснув зубы, смотрел на зияющую под тонкой пленкой невидимой поверхности бездну. Ему было жутко страшно и в то же время весело.
Солдаты некоторое время стояли на берегу, что-то крича вслед. Затем один из них подошел к воде и вступил на поверхность и тут же заскользил по ней как по льду. Упал и поехал на заднице, счастливо смеясь. Остальные гурьбой бросились за ним...
Кучер давил на педаль газа что есть силы, но догнать Кису не мог, а солдаты по-прежнему дурачились сзади, падали и вставали, но не отставали.
Совсем стемнело, когда они пересекли водохранилище аки посуху.
К таможне подъехали когда счетчик отскрипел пятьсот оборотов. Что показывали эти обороты Ипа не знал, спросить Кису стеснялся. Сам Киса отмалчивался. Он знал все, но брату не говорил. Рожденным после Пришествия, знать не полагалось. За излишнее знание по Уложению полагалось отсечение туловища.
Пустая улица окончилась тупиком. В стене, уходившей вверх в слабо светящуюся мутную темноту, можно было разглядеть огромные ворота. Киса соскочил с подножки и подошел к воротам. Тут же открылась незаметная прежде дверца в углу ворот и оттуда, изнутри хлынул яркий до боли свет!
Ипа невольно всрикнул. От неловкости он обернулся на кучера. Однако, тот зажмукрился и уткнул голову в руль. Приговор есть приговор. Навстречу Кисе из снопа света вышел Таможник. Дверь за ним снова захлопнулась и Ипалит на несколько секунд ослеп...
"Поехали!" Киса вскочил на подножку и перегнувшись через Ипалита сделал какое-то быстрое движение в сторону кучера. Ипа не успел понять что тот сделал, кучер заверещал как свинья, но завел мотор и машина с рокотом тронулась. Охрана, с закрытми глазами, семенила рядом, держась за постромки на бортах. Один из охранников, по неопытности, приоткрыл на секунду глаза и пораженный обилием света замешкался.
Ипалит увидел в зеркале как к нему тут же подскочили таможники в синих мундирах и, накинув специальные аксельбанты на шею несчастного, начали его душить. Охранник высунул язык и засучил ногами,. Таможники повисли на нем втроем, но тот никак не хотел выпускать из рук своих постромков и они все вместе огромной гроздью повисли у борта экипажа. Наконец один из таможников впился зубами ему в руку и пальцы солдата разжались. Все вместе рухнули в пыль. Через пару секунд удушаемый охранник под грудой потных синих мундиров исчез из поля зрения Ипалита. Ипалиту как комиссару разрешалось при пересечении границы Державы смотреть по сторонам, но не разрешалось оборачиваться. Один из таможников, увидев Ипалита в зеркале, шустро подскочил и разбил зеркало ударом приклада.
"Куда смотришь, тля!"
"Держать прямо, не сворачивать" это Киса кучеру. Тот сидел за рулем прямо, морщинистое лицо его жирно блестело от пота и крови. Глаза почти полностью вытекли Кучер стонал, видимо все еще болело, но руль держал крепко, привычный мужик.
"Подожди батя, проедем полосу и прозреешь, не успеешь оглянуться"
Ипу осенило.
"Так это ты ему глаза...?"
"Пришлось временно выколоть... приказ начальника поста... уложение... жаль одну единицу потеряли" небрежно пояснил Киса.
"Разговорчики!" окликнул его таможник, трусивший рядом с экипажем. Киса глянул на него со странным выражением и продолжил:
"Не останавливаться! Охране - глаза не открывать! Шаг вправо - шаг влево, попытка к незаконному пересечению границы" кричал Киса положенное по Уложению, при этом смотря назад вопреки тому же.
Один из таможников подскочил к подножке и попытался ударить Кису прикладом арбалета. Тот с известной Ипалиту ловкостью перехватил обшарпанный деревянный приклад, ловко выдернул арбалет из рук таможника и двинул тому его же прикладом по зубам. Таможник рухнул было в дорожную пыль как мешок, но тут же вскочил и побежал, выплевывая зубы и пытаясь достать Кису огромным тескам.
Киса досадливо цыкнул зубом, одной рукой ловко снял арбалет с предохранителя и выпустил стрелу в таможника. Стрела оказалась разрывная. Половину туловища таможнику разснесло в клочья. Некоторое время нижняя половина тела растерянно шагала, но,наткнувшись на пограничный столб упала и уже больше не вставала.
"Всем на подножки, держаться крепче! Батя, газу! Не останавливаться!"
Экипаж взревел нутром и, дурнувшись как бешеный, вжал Ипу в сиденье. Экипаж прыгал на неровностях как гигантская лягушка и гремел всеми своими железными суставами.
"право! Лево!"" кричал Киса слепому кучеру. Тот крутил баранку и дико при этом скалил редкие желтые зубы. Кровь лила тягчим черным ручьем из пустых глазниц и падала с подбородка на рулевое колесо. Руки кучера проскальзывали на черной гладкой поверхности, но он упорно перехватывал колесо и крутил, крутил, крутил...
Вдруг, из-за поворота показалась глухая стена. Здесь дорога раздваивалась и упиралась прямо в кирпичную стену, а другая круто поворачивала налево к воротам выходного контроля.
"Жми что ес ть силы прямо!" орал Киса
Ипалит невольно закрыл руками лицо и пригнул голову. Грузовик на полном ходу врезался в кирпичную стену и...ничего не произошло!