Аннотация: Я поправил цветы на ее могиле. Однажды она вернется. Так возвращается волна на пустынный берег - та же, и неуловимо иная.
Обратная сторона тьмы
Я поправил цветы на ее могиле. Однажды она вернется. Так возвращается волна на пустынный берег - та же, и неуловимо иная.
Начал накрапывать дождь. Первые легкие капли зашелестели в траве.
Тысячу лет спустя.
Огненный след прочертил небо.
Мои губы шепнули проклятье, а сердце дрогнуло.
Я поджидал их в ущелье - там, где среди замшелых валунов нежно звенит ручей, дающий начало великой подземной реке. Заросли папоротника скрывают кости тех, кто пытался перейти его вброд. Я смотрю на ручей, в который раз пытаясь понять - почему эти воды не помогли мне забыть ее?
По ущелью летит эхо шагов, затем из-за поворота выходит целая процессия. Люди. Я так давно не видел людей.
Заметив меня, они останавливаются. Ряды смешиваются и процессия превращается в толпу. Они не ожидали кого-то здесь встретить. Величественный старец в запыленных одеждах решительно направляется ко мне. Движения старца энергичны, а посох в его крепких руках скорее оружие, чем опора.
- Как называется эта местность, юноша? - спрашивает он, воинственно вздернув седую бороду.
- Армагеддон. - отвечаю я, чтобы не разочаровать его.
Старец, не заметив моей иронии, удовлетворенно кивает и оборачивается к остальным.
- Армагеддон! - торжественно провозглашает он, точно именно это место было целью их странствия.
И вдруг что-то происходит с окружающим миром. Среди темной толпы словно вспыхивает и раскрывается хрупкий, изящный цветок, озаряя нежным светом усталые лица. Да, несомненно... Я узнаю ее всегда, в любом воплощении. Узнаю, как бы ни пытался этого избежать. Ее нежный лик в трепещущей вуали света заставляет сердце мое замереть. Это она. Вернулась. Та же, и неуловимо иная.
Наши встречи во все времена - это вспышка. Это упоительный миг, когда тончайшая грань между сном и явью вдруг исчезает. Это огненный вихрь, в котором сгораем мы оба.
Неотвратимая, как утро, она несет в себе свет, который изгоняет меня. Но она всегда отправляется следом.
Она стремится ко мне, словно мотылек на пламя. Почему ее неизменно влечет мнимое сияние тьмы?
Чтобы спасти ее, я исчезал в ледяных просторах Вселенной, путал следы смертями и перевоплощениями. Но даже самые хитроумные планы бегства ничего не могли изменить.
Я пытался помочь ей и подсылал лучших агентов. Она влюблялась в них, чтобы вскоре забыть. В лучшем случае, это давало небольшую отсрочку. Однажды ей подмешали в вино воду ручья, что струится в тишине этого ущелья. Она тихо уснула, а наутро забыла все. Я облегченно вздохнул. Но вскоре, в одну дождливую ночь она появилась, растерянная, на пороге моего дома. Капли дождя смешивались на ее лице со слезами. Она не помнила собственное имя, но повторяла одно из моих тайных имен.
Я пытался забыть ее, и для этого пришлось достичь вершины могущества. Я окружил себя сонмами демониц, разверз между нами пылающие бездны, возвел скалы, простер пустыни, разбросал в них бесчисленные Вавилоны, населил их кровожадными чудовищами и химерами. Она преодолевала все преграды с лучезарной улыбкой, и чудовища из чудовищ кротко следовали за ней. Грязь не пристает к ее маленьким израненным стопам. Тьма не проникает в ее страстное сердце.
Она делает шаг. Толпа расступается, настороженно поглядывая на отвесные стены ущелья.
Валуны, разбросанные в кажущемся беспорядке, вдруг превращаются в демонов и быстро окружают людей.
Я сам превращаюсь в демона, чтобы затеряться среди остальных, но она направляется прямо ко мне. Робкая улыбка узнавания расцветает на ее нежных губах.
Все замирает. Люди и демоны превращаются в соляные столпы, уменьшаются, исчезают. Весь мир летит в никуда, точно лист, сорванный ветром.
- Видишь, мы снова встретились. - говорит она так, словно мы расстались только вчера. Словно не было этих дней и ночей непроглядной тьмы. Словно не было ни цветов на ее могиле, ни самой этой могилы, затерянной на краю забытого мира. Словно не было боли памяти длиной в тысячу лет.
- Мы не можем быть друг без друга. - говорит она тихо. - Что есть тьма без света, свет без тьмы?
Я смотрю в бездну ее глаз, сияющую чистым светом. Смотрю, борясь с ощущением, что только сейчас прозрел. Чтобы пройти весь этот путь, ей тоже пришлось стать всемогущей. Только на своей стороне.
Теперь мы разные, как день и ночь. Ее всепобеждающая Сила исцеляет и возрождает, создает оазисы в мертвых пустынях, помогает нежному ростку пробиться сквозь камень.
Одно мое имя уничтожало миры. Куда падал мой взгляд, оставались лишь пыль и пепел. И вот мы стоим, глядя друг другу в глаза.
- Я тоже пыталась победить нашу любовь. - признается она.
Я вижу.
В светлой глубине ее глаз застыл лед бесчисленных потерь и предательств.
Я вижу.
Серце исполосовано множеством шрамов.
Я вижу.
Тяжесть несказанных слов.
Иногда думаешь, что у слепоты есть серьезные преимущества. Но уже слишком поздно для слепоты.
"Это судьба" - убеждали одни.
"Это болезнь" - возражали другие.
"Это одержимость" - утверждали третьи.
Я лишь усмехался, как усмехаюсь сейчас. Все они ошибались.
Мы обречены следовать друг за другом из жизни в жизнь, скрываться, настигать и убивать друг друга этой проклятой любовью. Насколько все было проще, когда мы еще не вырвались из круговорота перевоплощений. Мы любили, не отягченные памятью прошлого. Тогда каждая встреча казалась первой, каждая любовь - единственной, а будущее - светлым и неизвестным. Тогда спираль еще казалась бесконечной дорогой. Тогда мы не видели, что это всего лишь продолжение того вневременного полета, в которой смерть не точка, а грань. Тогда мы действительно были мотыльками, упорно бьющимися о раскаленное стекло лампы. Мотыльками, счастливыми в своей слепоте. Но много ли принесло наше прозрение? Теперь спираль кажется сцепленным набором колец, сквозь которые продето перекрученное полотно мира. И лампа, и мотыльки, и дорога, и соляные столпы вдоль этой дороги, напоминающие демонов и людей - лишь тусклые рисунки на расползающемся полотне. И пока ветхое полотно все еще цело, и мы пока живы, нам остается только игра.
Только игра, как маленькая дверь, тщательно нарисованная на декорации.
Чтобы уязвить ее, я призываю Ночь, прекраснейшую из рабынь.
Но едва я отворачиваюсь, как Ночь уже ластится к ней, изнывая от вожделения. Моя рука мгновенно превращается в бич, который звонко щелкает над головой Ночи (я должен быть таким в глазах ее свиты). Ночь отступает. Слезы дрожат в ее прелестных глазах. И я не уверен чего в этих слезах больше - страха боли или острой горечи внезапного обретения и мгновенной утраты.
Ночь исчезает. А нам остается игра.
Черное на багровом и золотом. Руины встают среди равнин пепла и мертвых песков. Громоздятся, точно тяжелые тучи, несущие в себе последнюю грозу мира. Вот, таков он, финал всякой любви.
Среди камней, опрокинутых колонн и расколотых статуй вырастают деревья. Все утопает в буйном цветении, ледяной воздух ущелья вибрирует от ароматов.
Я усмехаюсь:
- Твое упорство - черта нашего мира.
В моей свите заулыбалась, в ее - нахмурились. Но я-то знаю, что многие из них давно принадлежат мне.
По мановению моей руки стены ущелья смыкаются далеко вверху, образуя свод. И тотчас яркие фрески проступают на усталом, изъеденном временем камне. Живые краски дерзко озаряют ущелье теплым светом. Стены ущелья отступают, люди и демоны оказываются за пределами этого света, в неразличимой сумрачной дали.
Мир - полотно, запутавшееся в ржавых кольцах.
Маленькая нарисованная дверь. Вновь попробуем через нее убежать?
Последний шаг. Наши руки соприкасаются. Мир погружается в мягкую, трепетную тишину.
Мои пересохшие губы едва касаются ее нежной шейки.
- Что ты делаешь? - шепчет она, смеясь. Этот тихий смех, этот прерывистый шепот сводят меня с ума.
- Я так ждал тебя... - слышу я собственный голос. - Я делал все, чтобы ты пришла.
И это правда. Я изобретал препятствия на ее пути, не признаваясь себе, что это лишь умножает ее могущество.
Ее глаза затуманиваются.
Сколько лет мы согревались предвкушением этой минуты...
- Нет! - вдруг выдыхает она и отступает на шаг.
Мир вокруг вздрагивает, словно отражение на темной воде, потревоженное внезапным ударом.
- Нет! - слышу я и в следующий миг мои руки обнимают пустоту.
Она оказывается где-то далеко. Облака клубятся между нами, а позади нее грозно сверкают сомкнутые щиты воинства.
- Нет... - повторяет она. Ее голос доносится отдаленным раскатом грома, мелодичным и прекрасным.
- Почему?
Мой голос летит через облачную равнину и плещется потоками пламени у ее ног. - Теперь, когда мы вырвались из круговорота перерождений, ничто не мешает нашей любви.
Она горько усмехается. Ее усмешка разливается в глубокой черноте звездного неба ярким сиянием.
- Мы не можем любить друг друга... - тихо произносит она. Ее голос - нежная мелодия в поднебесье - останавливает реки далеко внизу и они текут вспять.
- Да почему же! - кричу я. С неба срываются звезды, оставляя на темном бархате медленно гаснущие росчерки. - Что тебе мешает сейчас?!
Она кивает на свое воинство.
- Они были чудовищами. Они поверили мне и стали людьми. Я заново создала их и теперь не могу их оставить. Даже ради нашей любви.
Ее слова проливаются между нами огненным дождем.
Внутри меня разверзается страшная пустота. Более страшная, чем тьма беззвездного неба, зияющая над нами.
- При чем тут они! - восклицаю я, отчаянно пытаясь удержать пустоту. - Я обучил их искусству предательства и они меня предали. Оставайся их госпожой, я все равно люблю тебя!
Руины превращаются в тучи, сбросив цветущий покров, точно прах... Последняя гроза мира, пробуждаясь, медленно ворочается внутри клубящейся тьмы.
- Оставайся их госпожой!
Между нами мечутся изломанные веера молний. Теперь виден только ее сияющий силуэт.
Она печально качает головой. Пустые небеса отзываются вихрем музыки, захватывающей и неистовой.
Она больше не похожа на изящный цветок. За ее спиной медленно распускаются огненные крылья.
Небеса стонут голосами обезумевших скрипок и флейт.
Я закрываю глаза, чтобы не видеть рек, бурых от крови. Раздутые тела людей и демонов безжизненно кувыркаются в пенных потоках, и...
- Я тоже люблю тебя..., - печально вздыхает она и называет имя мое.
Тьма хлынула из меня, точно дым. Бездна, полная быстрых теней, от одного вида которых мне самому становится жутко. В каком-то оцепенении я смотрю, как хищный смерч тьмы мчится, танцует, расшвыривает облака, опрокидывает ее войско. Имя мое, точно всадник на бледном коне, победно летит следом, оставляя за собой выжженную равнину и черные, слабо тлеющие островки скорченных тел. Земля умоляюще протягивает к небу колеблющиеся щупальца дыма.
- ... но мы не стали свободнее. - договаривает она. Ее голос тонет в оглушительном бронзовом реве. Откуда-то издалека, из-за остатков ее разгромленного войска ударяют ослепительные лучи. Они вспарывают тьму, словно истлевшую ткань. Имя мое, упоенно танцующее над медленными дымами сражения, оказывается в потоке этого невыносимого света и рассыпается.
Ржавые кольца застонали и лопнули. Где-то там, выше неба раскрылось, освобожденное, старое тяжелое полотно.
В нежном свете зари хлопья черного пепла, кружась, опускаются раскаленную землю, в которой сгорели дотла все ростки и все зерна. Мертвый дождь падает на мертвую землю. Горькие слезы пустых небес...
Я исчезаю, как чуть раньше исчезло Имя мое - словно волна ударила, опрокинула и уносит от берега. Это смерть. Это забвение. Это мгновение тишины, в котором увязли все крики и стоны. И пока немота торопливо добирается холодными пальцами до моего горла, я выталкиваю слова, сказанные вечность назад.
- Что есть тьма без света, свет без тьмы?
- Слишком поздно. Теперь мы слишком сильны, чтобы быть вместе. - отвечает она. Ее голос чуть заметно дрожит.
"Еще тысяча лет ожидания..." - успеваю подумать я и успеваю увидеть новый свет, льющийся с непривычно яркого неба на незнакомую землю.
...однажды на исходе времен, когда я стану камнем, она вернется - печальным дождем, легким ветром, нежным рассветом - чтобы согреться тьмой во мне, имя которой - любовь.