Сам-то он говорил, что в переводе с греческого "Антон" означает - "противник", с латинского - "состязающийся". Остальные, правда, склонялись к тому, что в переводе с русского "Антон" означает Тошный... Тоненькие ручки и ножки, полупрозрачная кожа, жидкие волосики и остренький профиль. Ну, а к двадцати пяти округлившийся животик и вовсе довершил облик беременного опарыша.
Когда рассказывали анекдоты, он подозрительно смотрел на говорившего, а потом с омерзительным апломбом вопрошал: "И что тут смешного?" После подробных объяснений, Тошный ядовито объявлял все это глупостью и идиотией - "Тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО смешно?". Впрочем, компания не обижалась. Наоборот, это доставляло всем вокруг своеобразное удовольствие и продляло веселье. Для большой компании своевременно подпущенный дурак - не в тягость, а в радость. Кому не приятно почувствовать себя чуточку умнее, чем есть на самом деле?
Женился Антоша рано, хотя его натура не любила ощущать моральное давление. Но стирка-глажка, то да се... И жену себе он выбрал особенную. Происходила Оля из неполной, но чрезвычайно религиозной семьи. Мама ее была не то свидетельницей Иеговы, не то адвентисткой Седьмого дня в очень запущенной стадии. А когда братья-сестры подросли, то решительно отвергли спасительный целибат и неудержимо переженились/повыходили замуж. Жилплощадь сразу превратилась в нечто, неуловимо напоминающее переполненные камеры городского СИЗО. И вот тихая, скромная и непритязательная Оля переехала в отдельную однокомнатную квартиру к мужу единственному, навеки данному. И началось.
По утрам Оля возносила молитвы Иегове или еще какому Бодхисаттве, затем посещала лекции философского факультета Университета, потом шла по магазинам и возвращалась домой. Готовила-стирала, а вечером, если не было обязательных церковных мероприятий, занималась художественной резней по дереву. Антоша же учился в Бауманском. По магазинам он не шлялся - еще бы, это не мужское дело. Мужское же дело было такое - сидение за компьютером и употребление благ семейной жизни.
Изредка он развлекал себя религиозными диспутами.
- Эй, а я не понял! Например, если кошелек подрежут, должен ли я в ментовку идти? Вот тут написано, что "ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку."
- Перестань, пожалуйста. Нельзя Библию воспринимать как инструкцию к стиральной машине. Ведь смысл в том, что Бог учил любви! Если каждый будет жить так, чтобы уменьшать количество зла в мире, то зло исчезнет. Если любить людей, если жить по законам добра, то и все вокруг будут становиться лучше и добрее...
- Не-ет, давай разберемся! Например, тебя схватили в темной подворотне и насилуют в четыре руки! Будешь ты подставлять левую щеку, если тебе ввалили за правую? Давай, отвечай по честному. Я слушаю.
- Боже, не могу этого больше слышать! - И Оля в слезах убегала в ванную. А умиротворенный убедительной победой в споре, Антоша сладко засыпал.
И вот однажды он узрел на книжном развале "Сатанинскую Библию" ЛаВэя. Купил сразу, польстившись на звучное название. Шел домой и представлял, как придет жена, да и найдет эту книжицу у себя на столе. То-то смеху будет! Да и вообще, интересно, что там такого сатанисты понапридумывали. И диспуты, поди, поживее пойдут.
Книга и в самом деле оказалась исключительно полезной. Ибо написана была как бы специально для Антона и подводила под его природный эгоизм серьезный философский базис. Особенных извращений там, однако, не оказалось, но деньги потратились не зря. Беседы "о боге" оживились настолько, что Оля стала запираться в ванной чуть не каждый вечер.
А на Пасху Антоша явился домой в обновке. Черная майка с надписью "Fuck Jesus" должна была символизировать оригинальность суждений, духовную свободу и широту взглядов обладателя.
Оля убежала домой. Но там все места уже были бесповоротно заняты. Пришлось вернуться к мужу. Долго ли коротко ли, но после очередного нервного срыва девушка оказалась в известном заведении на Загородном шоссе. И Антон немедленно развелся. Он же не обязан жить с сумасшедшей психованной шизофреничкой, верно ведь? А потом рассказывал о том, как его жена рехнулась из-за бога, дура. Предметом особой гордости являлось полное отсутствие имущественных претензий со стороны этой идиотки. Такие дела.
Сытый был человеком широких взглядов. По молодости лет он не воспринял всю эту ситуацию как положено, но осадок остался. И как-то постепенно интенсивность общения с Тошным и компанией стала сходить на нет. А лишенный энергетической подпитки от семейных сцен, Тоша придумал себе Цель Жизни.
Цель Жизни была простая и незамысловатая, как туалетная бумага за три рубля - перманентное улучшение жилищных условий. Антон стал копить деньги. Зарабатывал он неплохо, занимаясь написанием графических интерфейсов на Дельфе. Удавалось каждый месяц откладывать около трех-четырех сотен убитых енотов. Еда и одежда употреблялась самая незамысловатая, без затей. Предметы длительного пользования (магнитофон, компьютер, стиральная машина, дуротрон и даже подержанная за одно место "шестерка") были приобретены в течение недолгой семейной жизни. Больше ему ничего не было нужно, а оргазм он получал, когда вносил в банк очередной платеж. Ибо каждый сэкономленный рупь приближал к покупке двухкомнатной квартиры.
Надо отдать должное - копить Антон умел. Многочисленные банковские кризисы обошли его стороной, и вот через четыре года потребная сумма лежала на депозите. Комбинация была такая. Однокомнатная квартира продается чеченцам. На вырученные деньги у третьих лиц покупается хата меньшей площади для хозяев двухкомнатной квартиры. Только после этого двухкомнатная квартира освобождается, ее хозяева получают оставшуюся сумму и съезжают. Сделка сложная, требующая дополнительных откатов риэлтерам...
И вот как-то февральским вечерком у Сытого зазвонил телефон.
- Вечер добрый!
- А-а, привет...
- А у меня радость! Вот, переезжаю. В двухкомнатную!
- Поздравляю...
- Слушай, тут такое дело. Не мог бы ты помочь с вещами? Грузчики дерут такие бабки, не поверишь! Не, не диваны, а так, всякую мелочевку. Завтра, а? А уж я проставлюсь, как положено.
Сытый был тогда человеком отзывчивым и согласился, несмотря на то, что мороз был градусов 25, будний день и большой радости от общения с до тошноты дотошным Антошей он не испытывал. Но нельзя же быть бесчувственным чурбаном. Людям надо помогать! И тогда воздастся! Словом, Сытый в восемь утра уже мерз на улице в ожидании.
Если без излишних подробностей, то пить водку сели только в девять вечера. Новосел не пил - экономия, да и банку он не держал - а Сытый, тот да. Несмотря на скромность застолья и то, что каждый кусок и глоток сопровождались горестными взглядами, намерзшийся грузчик не церемонился и уполз по обжигающему холоду только ближе к закрытию метро.
А потом было лето. И Антоша предложил съездить на дачу на машине. Не на свою дачу, а на дачу к Сытому. Отчего да почему тот согласился, черт его знает, но сели, да поехали. Грибы там, свежий воздух, ночной костерок и все такое. Денька через два вернулись в Москву и, уже прощаясь, Антон спокойно, как само собой разумеющееся, бросил:
- Ну что, с вас по двести пятьдесят рублей на бензин. На троих делим.
Сытый всегда любил хорошую шутку и засмеялся открытым чистым смехом. Но Антон не улыбался.
- Значит, с меня пятьсот, да?
- Ну, ясно, на троих ведь.
- Так пятьсот?
- Все по честному, ага.
Сытый достал купюру с широкой дружеской улыбкой. Правда знающие люди утверждали, что завидя такой оскал, обычно хочется бежать куда подальше. Очень редко подобная улыбка озаряла открытое и честное лицо Белого всадника. Однако Антон видел только коричневато-розовую бумажку. И уехал с чувством глубокого удовлетворения. А жена потащила Сытого за рукав домой, от души напоила домашнего приготовления настойками и постаралась придать этому событию оттенок легкой курьезности. Сытый прятал холодные трезвые глаза и пьяным голосом соглашался "чисто конкретно на все сто".
*****
В этот раз Карма решила воспользоваться телефоном. В роли посланца судьбы выступил двоюродный брат жены Сытого. Он занимался страхованием жизни и имущества, а также вел наследственные дела.
Братец Коля был приглашен "на чай". На этот же "чай" позвали и Антошу. Братец Коля задавал разные вопросы по поводу нестабильно работающих компьютеров, а Антоша в три горла жрал халявную еду. Так прошло часа полтора и здесь Сытый, тяпнув очередной стакан, как бы невзначай перевел разговор в плоскость профессиональной деятельности Коли. Коля расцвел. Сытый задавал один дилетантский вопрос за другим. А потом обратился непосредственно к внимательно следившему сквозь бутерброды за разговором другу детства.
- А как ты, застраховался?
- Да ну, еще деньги тратить на всякую фигню... На хрен страховаться. Пока я жив - мне по фиг. А после меня - трава не расти!
- Не, а вот если твой дом чечены подвзорвут? Вот что ты будешь делать?
- Да какие такие чечены?
- Какие-какие... такие. Чеченские. Вот представь: ты всю жизнь пашешь-пашешь, копишь-копишь, и вдруг - бабах! Ни квартиры, ни стиральной машины... Все, что нажито честным трудом, все погибло!
- Да нет никаких чеченов. Все уже, больше ничего не взрывают...
- Не скажи, - вступил в разговор Коля, - всякое бывает. Вот у нас случай был...
- Ну, хорошо. Не чечены. Вот ты, Тоша, едешь на своей жестянке за город. И тут, бемс! - Камаз, груженый навозом. А ты ни жизнь не застраховал, ни завещания не написал... Ты всю жизнь пашешь-пашешь, копишь-копишь, а потом - раз, и все, что ты накопил, никому не достанется. То есть достанется твоему племянничку. А что? Он паренек хороший, за всю жизнь и копейки не заработал. А здесь и квартира ему, и счет в банке. И стиральная машина... И баба у него - просто чудо-чудное...
Антон же ненавидел своего двоюродного племянника лютой злобою и этого особо не скрывал. Но из всех родственников у него ближе племянничка никого не было. Мысль о том, что все достояние может оказаться в руках этого раздолбая, в голову сама придти не могла. Но Сытый помог. Он знал, на какие кнопки нажимать и кого за какие струны дергать.
Брат Коля, довольный интеллектуальностью беседы, начал радостно комментировать.
- У нас был случай. Клиентка одна жила в гражданском браке. А мужик отношения оформлять в загсе не хотел. Раздел и наследование имущества, знаете ли... И вдруг раз! - тетка ни с того ни с сего возьми да и роди!! Мужик, ясное дело, сбежал. Алименты не платил, никак мать с сыном не содержал, хоть и буржуй был самый натуральный. Сынок рос-рос и вырос. Мужику этому морду лица бил! Чуть не убил, еле оттащили. У мужика того братья-сестры родные были, дяди-тети разные. Наследники, типа. А мужик жадный был, с кем надо не поделился, и добрые люди два кила пластида не пожалели. Шуму было на всю округу! Бошку в ста метрах нашли. А завещания нет. Ну что? Все до копеечки - родному сыну. Во как! А сами - убить были готовы друг дружку. Закон суров! Ну, давай тяпнем - за справедливость!
Антон помрачнел. Он любил доводить окружающих до белого каления, пил из них жизненную энергию и ею напивался досыта. Но очень не любил, когда кровь начинали сосать у него. У Сытого загорелись глаза.
- В самую точку! Закон суров! Это очень верно подмечено. Кстати, ты не горюй, Тоша. Если бы не раздел "Наследственное право" Гражданского Кодекса, то все твое нажитое добро отходило бы государству. Какая бессмысленная трагедия! А у тебя все в порядке - помрешь, а наследник второй очереди уже готов принять наследство в полном объеме. А государству, вампиру ненасытному - кукиш с маслом.
- А ты вот разведешься, так у тебя жена половину оттяпает! - сделал слабую попытку перейти в контратаку Антоша.
- Да мы с ней любим друг друга, дурак, - отмахнулся Сытый как от мухи. - И вообще, все болезни от нервов, и мы будем жить, пока последняя звезда не упадет с небес. Кстати, если ты женишься, то племяшу - хрен. Подумай над этим. Сидишь тут вместо того, чтоб имуществом своим чисто конкретно распорядиться...
- Да плевать мне на то, как там будет потом! Че ты пристал! Пока я жив, буду делать, что хочу! Жить надо - здесь и сейчас! Вот и ЛаВэй говорит...
- Это хорошо, это правильно. Это ты верно подметил. Ты меня не слушай, это я так, спьяну треплюсь... Дольше проживешь - больше наживешь, верно? Чем ты дольше жить будешь, тем радостнее твой наследник будет потом гопака отплясывать... ой, ты извини, это все водка, проклятая... Главное - надо понимать, что ни одна твоя копеечка не пропадет втуне. Она, эта копеечка, в дело пойдет, на радость, так сказать, людям...
- Все, хватит, пора мне. - и гость в расстроенных чувствах выбежал из поганой берлоги Сытого-упыря.
*****
Антон тащился домой в мрачнейшем настроении. Сытый этот, сволочь, нажрался в хлам, алкаш чертов, всю душу избередил. "Да я еще всех вас переживу! Не пью, не курю. Деньги зарабатываю, не то, что некоторые. Да пошел он..."
Он решил зайти в гастроном, что на углу Профсоюзной и Дмитрия Ульянова. Там всегда можно было купить макароны всего по 15 рублей пачка. Тут взгляд его уперся в рекламный щит очередного бакалейного "бутика". Идиотский слоган "Кто не курит и не пьет - тот здоровеньким умрет!" резанул глаз. Вот же ж блин! Все одно к одному. Черт бы побрал этого идиота!
Естественно, никаких макарон в магазине не оказалось. Потратив втрое больше денег, чем планировал, Антон, наконец, добрел до дому. Открыл дверь и тут телефонный звонок ввинтился в теплую тишину квартиры. Брать трубку очень не хотелось. Но ведь мало ли что?
- Здарова, Антончик! Когда ты себе мобилу купишь? - племянник Кирюша был, как всегда, омерзителен.
- Чего тебе?
- Да так, вот позвонил узнать - как ты? Мы тут с Ленкой за твое здоровье пьем, вот!
- Ну все, пока, у меня дела... - и здесь достали!
- Погоди, трубку не бросай! Я у тебя стольник бакинских хотел стрельнуть, с зарплаты отдам.
Трубка ударила по рычагу так, что пластик пошел трещинами. Против воли всплыло - "Чем ты дольше жить будешь, тем радостнее твой наследник будет потом гопака отплясывать..."
Антон вырвал телефонный шнур из розетки. Надо расслабиться. Сходил в гости, вот ведь... Ткнул пультом в телевизор.
- "СТРАХОВАНИЕ ЖИЗНИ! РАЙСКИЕ УДОБСТВА! СТРАХОВАЯ КОМПАНИЯ "ЭДЕМ" - У НАС ОТКРЫТЫ ДВЕРИ ВСЕМ!!!" - Голосом радостного дауна завыла реклама. Щелчок и экран померк.
Антон дрожащими руками осторожно включил магнитофон. Из трехсотваттных колонок неспешно потекла в комнату мелодичная композиция с диска Ника Кейва "Death is not the end." Антон подпрыгнул в кресле и поспешно вырубил дьявольский агрегат.
И вот что теперь делать? Может, спать лечь? Видно уж день такой. Бывает. Ничего. Почитать чего-нибудь и спать.
Антон сунул руку в стопку книг. Достал свою любимую. На черной обложке готическим тиснением алела надпись " Антон Шандор ЛаВей САТАНИНСКАЯ БИБЛИЯ XXII Anno Satanas". Вот уж что-то, а это не подводило никогда. Открыл не глядя:
"Сильная духовная любовь обогащается сексуальной любовью, которая, без сомнения, является необходимым ингредиентом любых удовлетворительных отношений; но из-за различия в сексуальных пристрастиях сторонняя сексуальная деятельность или же мастурбация приносит необходимую поддержку и разрядку."
Етить все налево! Видать, не судьба. Ну почему вот так все сегодня хреново, а? Придется, все-таки, попытаться заснуть... Надо подумать о чем-нибудь приятном. Завтра на работу. А через неделю - зарплата. Еще года три-четыре и можно будет переехать в трехкомнатную. Цены, конечно, кусаются... Но на вторичном рынке можно чего-нибудь найти более-менее по средствам. Работа не пыльная. Деньги прибавляются. Забытье постепенно укутало воспаленный мозг темным покрывалом.
Был сон, и в том сне играла тихая печальная музыка. В соответствии с черно-бордовым интерьером лица у немногочисленных людей, застывших в скорбном молчании, прямо как императорские пингвины, были ханжески грустны. Антоша любил, когда у окружающих грустные лица - это означало, что из них истекает энергия. Только в этот раз отчего-то было неуютно. Наверное, дело было в том, что тоска на лицах была фальшива, как "Ролекс" за сто рублей. Вот его близкие и дальние родственнички, несколько знакомых, пара коллег с работы. Что они тут делают? А они столпились у возвышения, на котором стоит корявый некрашеный многоразовый гроб-"шаттл". А в гробу - в гробу он, Антошенька! В ногах - пластиковые цветы, на груди - черная книга с красным готическим шрифтом. Окружающие стоят нервно, переминаются с ноги на ногу, украдкой поглядывают на часы, морщатся - формалиновый дух бьет по глазам.
И приглушенные разговоры:
- Не, кремация - это самое дешевое, ты что? И памятника не надо, и за участок на кладбище не платить...
- А прах то куда?
- Куда, куда? Я ж наследник, блин. Значит, и дача мне отходит. А на даче - цветочки-яблони. Пепел, он - хорошее удобрение.
- Да, вот повезло тебе! Поздравляю.
- Да уж, спасибо. Щас отмучаемся - и ко мне. Отмечать будем!
- Вот уж попляшем-погуляем. Скорее бы, а то дышать нечем... Маленький, а вонищща - чисто скунс...
Картина расплывается и вот уже другая комната, только не с траурным убранством, а строгая и светлая. За столом двое - дородная серьезная тетя и племянник Кирюша. "В соответствии с Гражданским Кодексом Российской Федерации вы являетесь единственным наследником всего движимого и недвижимого имущества, принадлежавшего ныне покойному гражданину..."
Антон проснулся в холодном липком поту. "Так дальше нельзя. Надо что-то делать. А может, взять и завтра же оформить завещание? Это мысль! Завтра же поехать и все оформить. Главное, чтоб не на племянника..."
*****
- Желаете оформить завещание? На все имущество - и движимое и недвижимое? Отлично, просто отлично! А на кого? - Последний вопрос толстенького очкастого нотариуса неожиданно поставил Антошу в затруднение. А ведь действительно - на кого?
Спустя полчаса Антон изнеможденно выполз из нотариальной конторы. Вопрос с завещанием решен не был. Нотариус справедливо втолковывал непонятливому клиенту, что если есть завещание, то должен быть и наследник. А вот на эту почетную роль никто, ну совершенно никто не подходил. Хоть тресни! Вот если бы можно было все свое имущество уничтожить по факту смерти... Но как? Отдать, может, государству? Это ведь почти то же самое, что сжечь... Не-ет, государство - это тоже какие-то люди. Что делать? Как быть? Вот с такими мыслями он приехал в тот день на работу.
Хмуро уставившись в монитор, Антоша усиленно размышлял над проблемой. Во всех книгах, где описывались самые распоследние подонки, состояния оставлялись приютам для кошек. Но для Антона кошки все равно оставались чем-то слишком светлым и недостойным. Может, основать фонд своего имени? И премию отдать тому, кто изобретет, скажем, телепортацию? Или первым долетит до Сириуса? Но опять таки, а если долетят? Ведь к тому моменту могут набежать очень нехилые проценты... Так, не надо суетиться, надо представить себе, кого же это самое наследство не обрадует, а наоборот, расстроит? Может, всем гражданам России в равных долях? Выйдет копеек по пять-десять на одно совершеннолетнее рыло. И пусть люди радуются!
- Тош, в чем проблема? - Шеф заметил особую молчаливую сосредоточенность своего сотрудника и решил подбодрить. - Опять не компилится?
- Да нет, все в порядке. О завещании своем вот думаю... - Механически ляпнул Антоша.
Брови Шефа поползли на лоб. В тридцать лет о завещании обычно задумываются люди с нетрадиционным складом мыслей. Психи, то есть.
- Дело нужное, не буду мешать. - Шеф отошел, осторожно косясь на бледное лицо с синими кругами под бесцветными глазками.
В конце рабочего дня Антоша переступил порог родной конторы, и тут его осенило. Надо завещать нажитое самому себе! Это же элементарно! Пусть кто-нибудь докажет, что он в прошлой жизни был им, Антоном Валентиновичем, и дело в шляпе!
Однако на следующий день ему в доступной форме объяснили, что в таком случае - случае отложенного наследования - имуществом все равно должен кто-то управлять: либо банк, либо трастовый фонд, либо доверяемое физическое лицо. Тоша закрутился-завертелся. Он лазил по Интернету, консультировался у юристов, но ни один из вариантов никуда не годился. Он стал раздражителен и похудел за месяц на шесть килограммов. И тут выход нашелся - "Ритуал"! Юридически безупречный документ состоял из восемнадцати страниц. Там был элитарный канадский супергроб "Фараон" с подсветкой и встроенной стереомузыкальной системой, там были розы и великолепный фейерверк ценой в остаточную стоимость оцененного по рыночной стоимости движимого и недвижимого имущества. Наследникам оставалось посмотреть потрясающий салют и разойтись, глотая валидол и слюни! Вот вам всем!!!
Антоша наконец-то заснул спокойно. А на следующий день взял заслуженный отпуск и отбыл на три недели в Хургаду по горящей путевке - посмотреть на Красное море, пометить пирамиды и вообще отдохнуть. Конец - делу венец.
Экскурсия в Луксор должна была состояться на четвертые сутки. День выдался отличный - нежаркий, с легким теплым ветерком. Все складывалось на редкость удачно, и Антон даже не удивился, обнаружив на асфальте большой черный бумажник-портмоне. Остановился рядом, не спеша огляделся и хищно ухватил теплую тугую кожу. Но тут из раздвинувшихся дверей отеля вывалилась галдящая группа туристов, и пришлось с независимым видом идти к своему туристическому автобусу. В прохладном полумраке на заднем сиденье Антоша дрожащими руками отстегнул клапан и застыл как загипнотизированная кобра. Внутри были деньги! Баксы! Огромная толстая пачка! А еще..., а еще - так, кредитки, водительские права... Но в автобус уже лезла галдящая толпа согрупников и пришлось упрятать добычу поглубже. Он сидел с блаженной улыбкой. Да! Это знак, что все сделано правильно! Даже на вскидку - найденная сумма пятикратно покрывала поездку... Вот вам, гады! Мягко и почти бесшумно они тронулись.
Тихо шелестел прохладный воздух из системы кондиционирования. За стеклом мелькали скалы, песок и жиденькие пальмы. Дорога неуклонно шла в горы. Смотреть было особенно не на что, и он стал дремать, держа руки на приятной выпуклости внутреннего кармана жилетки. Вскоре автобус остановился около какой-то местной достопримечательности. Антон вылезать не стал, лишь поудобнее откинулся на кресле и уже потянулся пересчитать прибыль, как вдруг...
Жуткий удар в спину, затем краткое ощущение невесомости... Затем темнота.
*****
Тьма медленно-медленно уступала место мягкому ласкающему свету. Было хорошо и легко. Легкое неудобство ощущалось в левой руке. Он попробовал пошевелиться - тело было как ватное. Из далекого далека приплыл мерный звук, похожий на автомобильную сигнализацию. Над ним склонилось бородатое загорелое лицо.
- Do you listen for me? - Гортанный акцент и упрощенная речь выдавали аборигена.
- Yes, - язык слушался с трудом. "Жив, я жив! Это клиника. Что со мной?"
Как бы в ответ на невысказанный вопрос, бородач что-то затараторил. Отчетливо можно было разобрать только "everything is all right with you", что подтверждалось белозубой улыбкой и выставленным большим пальцем.
- Is the bag for money yours? - В руке бородача была зажата давешняя находка.
- O'yes, yes! It's my, my!
- Congratulation, Mister Barkley! You"re lucky to be alive! One Russian tourist lost his life! Terrible accident! But you have no one fracture! Fine! Please, rest well for the time being...
Бородач еще продолжал что-то лопотать, но Антон больше не слушал. Он блаженно улыбнулся и уплыл снова в волшебный мир опиатных анестетиков. Последней мыслью было - "Какой же я счастливчик!"
Через какое-то время, неопределимое отключившимися биологическими часами, он окончательно пришел в себя. Попробовал встать, но тут же появившаяся медсестра жестами уложила его обратно. Принесла что-то жиденькое в пластиковом стаканчике и заботливо поднесла ко рту.
- Drink, please, drink. It's vitamin-cocktail...
Жидкость была вкусной, прохладной. В мозгу закрутились мысли о размере страховки - Антоша явно пошел на поправку.
Сексапильная сиделка в коротеньком, ослепительно белом халатике, тем временем слегка повернула койку. Прямо перед ним оказался огромный монитор дуроскопа.
- Maybe, d'you want to watch TV? You can use a remove control, - под руку плавно легло стильное устройство.
- Thanks.
- Do you want anything else?
- No.
-I'll come back very soon. Don't worry...
Антоша остался один. Слабость и затуманенность медленно отступали. Он ткнул в какую-то кнопку на пульте. Экран осветился вспышками выстрелов - шел очередной безликий боевик. Другая программа показывала омерзительных толстых теток. Он стал переключать каналы один за другим. Все по-английски, ни хрена не понять. Вдруг экран залился спокойной синевой и приятный разборчивый баритон начал вещать что-то про каких-то повстанцев. Новости.
Он попытался вслушаться. Но сменяющиеся кадры опережали звук и понять, что там буровят эти американцы, было тяжело. Очередной сюжет, однако, сразу приковал внимание пациента. Под скалистым обрывом нехотя чадили какие-то обломки. Катастрофы и происшествия всегда согревали утонченную антонову душу. Камера показала носилки с пластиковым мешком, затем карету скорой помощи, полицейские и пожарные машины. Потом какая-то белобрысая, смутно знакомая рожа. Затем крупным планом показали его туристическую группу. Те, идиотски запинаясь, косноязычно бубнили что-то. Слышно было плохо, сверху шел перевод на английский.
Вдруг ни с того ни с сего в кадре оказался племянник Кирюша. Физиономия его, обычно дебильно радостная, в этот раз была исполнена глубочайшей неподдельной скорби. "Да это ж мне чудится... Видно, наркоту какую подмешали". Камера тем временем плавно сместилась, и весь кадр занял роскошный лакированный саркофаг, достойный Рамзеса II. "Вот черт, я ведь себе такой же выбрал..." Переводчик, решив подчеркнуть трагичность и патетику момента, замолк и сразу стал слышен необычайно искренний голос, от которого дрожь бежала по телу, и немедленно становилось тошно.
- Отличительными чертами Антона Валентиновича были скромность, чуткость и внимательность к людям. Он пользовался заслуженным авторитетом и большим уважением со стороны всех, кто его знал, работал и общался с ним. Друзья любили его и ценили его человеческие качества. Он оставил о себе добрую светлую память. Мы никогда не забудем этот трагический скорбный момент.
Установилась тишина. Затем, уже по-деловому, голос продолжил.
- Гражданская панихида, в соответствии с волей покойного, завершится траурным фейерверком.
Последним кадром было темнеющее небо. А потом оно расцвело всеми цветами радуги, заискрилось блестками и осыпалось ярким звездопадом.
"Мистер Беркли" попытался что-то прохрипеть. Дрожащие ручки протянулись к телевизору в тщетной попытке прекратить, остановить... Затем тишину VIP-палаты каирского Англо-американского госпиталя прорезал ужасный рев смертельно раненого зверя...
*****
Заведующий отделением Психиатрической больницы Љ 1 им. Н.А. Алексеева Иосиф Витальевич Гершензон отомкнул ключом сейф с особо ценными медикаментами и любовно нацедил треть стакана медицинского спирту. Иосиф Витальевич алкоголиком пока не стал, но работать в таком специфическом учреждении без дозы было совершенно невозможно.
Иосиф Витальевич сегодня в очередной раз безуспешно пытался победить персональный компьютер. Включал и выключал он уже уверенно, а вот дальше начинались сложности. Мудреный агрегат постоянно пытался выставить себя умнее хозяина, а налить ему спирту Иосиф Витальевич не мог - и тот упирался. Например, при наборе текста на экран зачем-то постоянно вылезает скрепка с глазами! И еще подмигивает участливо так - дескать, не волнуйтесь, алкоголики - это наш профиль... Скрепка эта до боли походила на самого Иосифа Витальевича, чем особенно травмировала его нежную душу.
Иосиф Витальевич долил в стакан дистиллята, размешал серебряной ложечкой, грустно посмотрел сквозь зарешеченное окно... Ветрено, но дождя пока нет. И то хорошо. Таки День независимости, салют должен быть. Салют Иосиф Витальевич любил и всегда наблюдал его, поднимаясь на плоскую крышу седьмого корпуса. Туда же сходились коллеги с ночной смены. Надо будет узнать, может эту проклятую скрепку можно куда-нибудь засунуть... Нервы-то не стальные. Иосиф Витальевич с извечным еврейским смирением вздохнул и накатил стакан одним махом...
На ящике уже сидел дежурный врач из соседнего отделения интенсивной терапии для буйнопомешанных. Врачи между собой их называли "буйками".
- А, здаров, Иосвиталич!
- Вечер добрый, Кирилл Лексееич. Как сам?
- Во, видал? - Кирилл Алексеевич показал Иосифу Витальевичу обмотанный лейкопластырем указательный палец. - Буек зубастый попался! Но ничего, у нас, сам знаешь, не забалуешь. - И Кирилл Алексеевич, могучего сложения мужик, показал сбитые костяшки на другой руке.
- Ничего себе, ай-яй-яй. Ну, надо простерилизовать. На-ка вот, вздрогнем.
- Ну, лыхаем!
- Лыхаем.
- Кирилл Лексееич, у меня там проблема с компьютером. Скрепка какая-то постоянно лезет. Не знаешь, что там можно сделать?
- А ты компьютер мыл?
- ?
- Компьютер мыл, спрашиваю?
- А что, надо было?
- Ну ты, Иосвиталич, темнота, а еще еврей! Видел на мониторе надпись - "Мой компьютер"? Во, это такое напоминание, чтоб, значит, спиртом протирать не забывал. А то вирусы заводятся. Слыхал про компьютерные вирусы, ась?
Иосиф Витальевич побледнел. Он за два месяца компьютер спиртом ни разу не протирал...
- Ладно, шучу, - заметив неподдельный испуг коллеги, успокоил Кирилл Алексееч. - Кликаешь правой кнопкой мыши в скрепку, нажимаешь "Hide" и все дела.
- А...э... А еще раз поподробнее...
- Ладно, щас салют отсмотрим, покажу тебе все. А вообще компьютеры - зло. От них все беды. Вот кто, ты думаешь, меня за палец прихватил? Программист! Ага.
- Да ты что?
- Ага, настоящий программист. Псих полный. Попал в Египте в аварию и рехнулся. Ничего, у нас тут не курорт, через неделю будет тихий - слюни пускать, под себя ходить и конверты клеить.
Кирилл Алексеевич мечтательно улыбнулся. Он был настоящий профессионал. У него любой, даже самый буйный буек, через пару недель становился покорным, на все согласным созданием. Сочетание аминазина, галоперидола и шоковой терапии творило настоящие чудеса.
В это мгновение черно-синее небо осветилось красными и желтыми всполохами. Врачи притихли и с детским восторгом смотрели на жиденький казенный салют.
- Да... Кстати, этот мой псих-то, знаешь, что учудил? Написал перед отпуском завещание. В тридцать-то лет! Типа похоронить себя завещал по высшему разряду. Все, значит, что нажил - квартира там, дача-машина и все такое - все-все по факту смерти должно быть продано. Гроб с музыкой себе лично выбрал! Не гроб - сказка... Цветочки-розочки, еще что-то по мелочи. А сколько денег останется - на посмертный фейерверк. Ну и что? Когда ихний автобус в обрыв навернулся, так там понаехали спасательные службы, пожарники, полиция эта ебипетская... Машины в хлам. А в тачке, что в автобус въехала по пьянке, американ сидел. Не знаю уж как там все было, а бумажник американа, с правами, бабками и прочим оказался в кармане этого чудика. Ебиптяне документы нашли, обделались - еще бы, американский подданный пострадал! - и в клинику его. А русского, ну то есть настоящего янкерса, в труху перемололо - опознать вот так вот в лицо нельзя. Да и чего опознавать? Янкерс в повязках, но живой, в клинике, а русский - в пакете, типа все в порядке! А больше никто не пострадал! Понял, нет? И что ты думаешь? Жмура в цинку запаяли - и консерву на родину. А у нас как? Вызвонили родственничка, тезка мой, блин... Родственничек даже в ящик не заглянул, бумаги подмахнул, мол, опознал дядюшку родного - и поскакал наследство оформлять. Ну там, туда-сюда, пока суть да дело, а завещание в силу вступило. Что там было...! Это мне уж потом знакомый патологоанатом за пузырем рассказывал. А пиротехникам - им что? Такой заказ! И чтоб ты думал? И имущество реализовали в момент, похоронили на хер и фейерверк зажгли такой, что любо-дорого. Племяш его чуть тоже к нам клиентом не попал, водка только и спасла. Ага, шибздик этот в палате ебипетской очнулся - а там сюжет про загадочную русскую душу прямо по CNN. Из тамошнего консульства бумаги потом пришли - клиенту-то прям в больнице крышу снесло - бегал там по этажам в бинтах - чисто "Мумия возвращается". Зомби в кровавом угаре!
Помолчали. Последний пиротехнический изыск тем временем увял на фоне уже черного небосклона.
- Ладно, Еся, по последней - и под танк. Пойду, шиза проведаю, аминазина ему еще задам на ночь. Вдруг у него эпилепсия какая после салюта началась? Хотя угостили его мы его изрядно... Ну, а потом к тебе загляну. Скрепку будем душить. А вообще, говорят, красиво у него на похоронах было...