Аннотация: Всё кажется смешным, пока происходит с кем-то другим.
(автор предупреждает, что все описанные ниже события являются плодом его безответственного воображения, но любые совпадения имен, названий и адресов, определенно, злонамеренны)
Всё кажется смешным, пока
происходит с кем-то другим (с)
Он никогда не считал себя лохом. Нет, проколы, конечно, случались, но настолько мелкие и незначительные, что Игорь просто выкидывал их из головы как не стоящий сожаления спам. Он шел по жизни легко, как клоун со связкой рвущихся к небу шаров. Он знал секрет, вернее, он по-другому не мог. Все, что дарило радость - было желанно и значимо, а что норовило ранить, куснуть - проносилось и оседало где-то там... далеко... куда он никогда не дойдет. Но однажды... однажды он все-таки дошел.
И не мог уснуть, и курил одну сигарету за другой, и будто со стороны наблюдал как растревоженный серпентарий его обнаженного "Я" стягивается, скручивается в сочно хлюпающую клоаку средневековых страстей. Он стенал и алкал этот чад, эту слезную сырость подвалов, этот грохот кандальных цепей, эти жуткие вопли. И на фоне всего его собственный вкрадчивый шип:
- Так, говоришь, отжимает?.. И что же она отжимает?.. Ягоды?.. Нет?.. Ах, ты так решил? Досадно... досадно... А яйца она отжимает?..
Нет, маньяком он не был. Он был бюджетником... и кандидатом, и трижды лауреатом, и подающим надежды, и все же он был этим словом. Не словом - плевком. Впрочем, не бедствовал - кормился от грантов... когда доживали до выплат. И отстегнув на нужды, и раскидав на состав, и вбухав в поездки, скрепя сердце (треть драло государство), переводил в зарплату. И жена закупала еду... на год, до следующей осени. И тогда уже спали спокойно. И почти... ну, почти ни в чем не нуждались.
А вообще-то жилось хорошо. Начальник - золото, жена любимая, теща... даже теща, с которой работал бок о бок, не всякий раз вызывала изжогу. Но мир не совершенен... и в сравнительно светлых научных буднях выпадали неизбежные черные дни. Те, когда за ради престижа и статуса приходилось бросать все и писать рецензии. Почему за ради престижа? Да потому что за ради денег (таких денег) такого не делают. Вот в голодный год, за блокадную пайку... Но... шеф просил, и он соглашался. И, выжимая из неудобоваримых текстов жалкую струйку мутноватого смысла, нашептывал в утешенье: крепи, созидай - и воздастся. И крепил. И созидал. И в который уж раз завершил. И на радостях... эх, на радостях двинул с женой в магазин...
Вернее, его туда повели. Сам бы он не пошел. Никогда. Общество потребления Игоря истощало, а страх скоплений прямоходящих мог бы смутить даже благоразумно вымерших в плейстоцене пещерных львов. Но жена...
Жена страдала. Громко и однозначно. Дело в том, что единственный в доме утюг уже с месяц вел себя как издерганный недержанием пивоман - вместо дозированного выхлопа выдавал все и сразу. На гладильную доску, на стол, на диван... Словом, на то, до чего мог доплюнуть... включая устои. Женщина упирала руки в боки, и самооценка Игоря проседала под бронебойной риторикой безутюжного горя.
Мало того, вопреки бородатым столпам, качество стремительно перерождалось в количество. Гора белья росла с каждой стиркой. По утрам, роясь во все увеличивающейся куче, Игорь отгонял мысль о сознательном саботаже любимой. Любимая дрыхла - совесть чиста - дивайс не работал.
И он сдался. Ближайший торговый муравейник находился в паре верст, на Черемушках.
Супруги вошли в огромный разгороженный на клети зал и двинулись прямо. Отделы с утюгами попадались на каждом шагу - выбирай и проваливай. Игорь открыл было рот, но... промолчал, потому что рядом с ним... нервно подрагивая ноздрями, истекая голодной слюной, пружинно вышагивала оголодавшая до всеядности Тигра. По выцеливающим жерлам сузившихся зрачков, по маске, сведенной до желваков - Тигра хотела всего. Но всего было нельзя. Даже понадкусывать. И она это знала.
Игорь решил терпеть. Час-два - и жена выдохнется. В конце концов, Новый Год чаще...
Неожиданно Ирка потянула за рукав. Он притормозил, сменил направление и послушно приблизился к небольшому, заставленному агрегатами, стенду.
Вот тут все и началось. И в начале, как водится, было слово:
- Нам нужна соковыжималка.
Вероятно, с такой же обезоруживающей прямотой Михайло Илларионович требовал у Александра Васильевича пленных на расчистку Измаила от тридцати тысяч турецких трупов.
- А утюг?
- Утюг, тоже.
Ну, что тут скажешь?.. Даже если бы Игорь был слеп, глух и туп, ему хватило бы вибраций эфира. Жизнь Игорь любил.
- Давай глянем...
Они подошли к продавцу.
- Мы хотели бы выбрать соковыжималку... - отважно начала женщина.
Продавец сделал серьезное лицо и указал на ближайшую стойку.
- Если нужно, чтоб отжимала, берите Борк... - взгляд оценивающе скользнул по покупателям - можно Мулинекс, - указующий перст сместился в направлении средней полки и остановился на чем-то, смутно напоминающем бензобак мощного мотоцикла.
- Такая большая... - в голосе Ирки задрожало сомненье.
- А смородину?.. смородину она отожмет? - неистребимые свойства нашей подмосковной оскомины, с некоторых пор, внушали Ирочке ужас.
А все оттого, что мужик у ней был не просто хороший, а исключительный. Он ездил на дачу к теще. Ездил один, без жены. Вообще-то Ирочка природу любила, но не на шести сотках. А ему нравилось. Возможно потому, что кроме жены и тещи имел еще тетку - тетку по матери. У тетки тоже была дача. Но там он не мог. А тут...
Тут его понимали и ничего не требовали. И лес наползал на ограду, и чуть в глубине среди ржавеющего лома, рваных шин и раскисших обрывков попадались грибы. А с наступлением темноты разгорался костер... и шумели редкие поезда, и светила луна, и огромные черные ели обступали зубчатой стеной...
Спать шел с рассветом. Поутру же, далеко за полдень, он спускался в садоогород и, неторопливо потягивая студеное молоко, озирал тещины кущи. Марево хвойных паров пьянило и навевало, жидковатый дымок Winstonа крепчал ароматом Герцеговины, Игорек расправлял плечи, выбирал жертву и приступал, и до самого вечера косил, корчевал, межевал, а еще... он собирал смородину.
Теща собирать не любила, читай - не собирала. Даже оправданьями себя не утруждала. Потому как - free will. В семействе жены эти слова давно уже перешагнули из мечты в диагноз. Каждый делал, чего хотел и не делал, чего не хотел. Навязывать мнения, выдвигать требования, будить спящего - считалось кощунством. Правда, орать в телефонную трубку, врубать новостные децибелы и привечать забредших заполночь гостей - не возбранялось. Все звуки, доносящиеся из общей среды обитания, приравнивались к стихии.
Игоря это забавляло - благо жили отдельно. Однако видеть гибнущий урожай он не мог. И собирал. И возил домой. И делал настойки. Вернее делала их жена, а он сидел и смотрел... и млел. Ему вообще нравилось смотреть, когда та работала. Было в этом что-то правильное.
Ирочка не возражала. Отпахав в родительском гнезде до тридцати и в одночасье прозрев, она скинула первого мужа и повзрослевшего сына на попечение свободолюбивых предков и, заливаясь счастливой слезой, сбежала "голой и босой". Игорь ее понимал. В гнезде было весело всем, кому было куда уйти. Особо гостям, ежли побольше, и пошибче, и каждый день. Ирке же уйти было некуда. И смех все чаще перетекал в истерику, а ночные прогулки - в бесконечные блуждания по безлюдно-диковатой территории Кащенского заказника.
Зато теперь она любила тишину. И порядок. И его. И очень сильно.
Но вернемся к ягодам. Кустов было много. По всему периметру. И субботу за субботой, воскресенье за воскресеньем Игорек просиживал под этой развесистой клюквой. А потом тащил. А потом глядел, как жена набивает канистры, а спустя месяц сливает настой и распихивает проспиртованные ягоды по морозилкам (выкидывать - жалко, отжимать - муторно).
И вот наступил ноябрь - в преддверии второй сногсшибательной волны кризиса время закупать сливочное масло и закладывать в закрома. А морозилки обоих холодильников забиты как турецкие сухогрузы.
Словом, женский демарш под собою имел...
Продавец уловил акцент-поинт, набрал в рот побольше воздуха и выдал пространную, наукообразную сентенцию. Ирочка преисполнилась, а вот Игорьку отчего-то не глянулось. Будь супруга собакой, он бы дернул за поводок и поволок к выходу. Но... жена была человеком.
- Сколько?
- Шесть девятьсот девяносто...
- Нет.
- Да! - сказала жена, и вселенная поперхнулась.
Лица застыли гранитными барельефами. Миг растянулся чулком. Спасите наши души! Приоритеты заскрежетали и сдвинулись. Пропадай рецензионный навар! Именно столько он срубил за тошнотворную двухнедельную каторгу. А ведь просто был честным, просто понимал, что большинство представлений написаны такими же как он, чудаками, которым никак, ну никак не прожить на зарплату, и оттого зарежет он их или пропустит, зависит не покупка новенькой тачки, или подержанной яхточки, а будет ли у них на столе хлеб. Потому и лазил по интернету, и вникал в далекое и непонятное, и голова его пухла от мышиных пометов и пчелиных подморов, от нано-примочек и панацей.
- А утюг?
- Самый простой - подольше протянет.
- Ладно...
Последний вопрос - риторический, так, для самоуспокоения.
- В случае чего... вернуть можно?..
- Разумеется. Утюг сюда, а соковыжималку через сервис.
Игорь не понял, но разбираться не стал. Его мутило и хотелось на волю.
Последовал быстрый выбор утюга, кассовые формальности и расставание с честно нажитыми...
Из магазина вышли затемно. Закурили.
- Ты уж отожми чего, как придем.
- Ага, - лицо жены белело задумчивостью.
Коробка, несмотря на размеры, оказалась сравнительно легкой - хоть тачку не ловить. Нырнули в метро и через полчаса были дома.
Разделись, перекурили и в бой - Ирочка опустошала морозилки, Игорь - распаковывал агрегат. Да... На крохотной шестиметровой кухоньке стальная махина выглядела странновато. Было в ней что-то инопланетное и совсем недружественное. Женщина позеленела лицом, но энтузиазма не растеряла, только быстрее забегала.
Вскоре все ягоды были достаты. Игорь оглядел образовавшуюся гору, пошел в ванну, выбрал таз, залил до половины горячей водой, водрузил на кухонный стол и, с полным правом, предался созерцанию. Чем не идиллия - жена моет, муж обмывает.
Часики тик-так. Слово за слово - соковыжималка сполоснута, смородина разморожена, инструкция прочитана. Время "Ч". Ирочка засыпает ягоды в приемник и задает максимум оборотов. Вжжжик. Ягоды исчезли. Вместо них по всему прозрачному колпаку - темно-красное жижло. В таре для жмыха - много этого самого. В стакан для сока капают две скорбных слезы. Агрегат смородину потребил, и перевел... в то, чего потреблять не хотелось.
У Ирочки образование высшее, мало того, техническое, потому сдается не сразу. Часа через два, когда в отчаянии скармливает шеретовке сочное красное яблоко. Вжжжик. В сокоприемнике - фиг. В таре для жмыха - светло-коричневая кучка. Незабвенные воспоминания детства - полки ломятся от зеркально-баночного изобилия - его у нас много.
Увидев лицо жены, Игорь понимает, что пришло время мужчин. Лезет на балкон, достает мешок теткиной антоновки и жмет на старт. Ирочка занимает угловое кресло. Закуривает. Слов нет у обоих. Иногда лучше...
Ура! В стакан полилось, но... наблюдателям приходится туго. Его спасает водка, ее - пустой желудок.
И все же... вот вам дети великой эпохи! Вертикальная улыбка фортуны отражается на восковых лицах гуэмпленовским оскалом несокрушимого оптимизма. Пара сигарет. Она перемывает составляющие, он - пакует. Отрицательный результат - тоже результат... в понедельник сдадут, и деньги целее.
Уже за полночь женщина прибирается на кухне, перемалывает в стареньком комбайне остатки ягод, откидывает на сито и, во искупление, готовит курицу. Новый рецепт - телекулинария. Курица получается красивой, но... несъедобной.
- Для свиноферм. Для многодетных семей... у которых сад, огород и больше ни хрена, никакой привередливой скотины.
Игорь доволакивает жену до кровати, зажигает лампу и дает Веллера.
- Почитай - полегчает.
- Думаешь?
- Уверен.
Она читала все воскресенье. Помешательство героического поколения вдохновляло размахом. Хотелось подвигов и массовых расстрелов. Массовых расстрелов в особенности...
Зато в понедельник была как новенькая.
Услышав доносящееся с кухни бравурное пение, Игорь решил довольствоваться малым: выхлебал кофе, выкурил сигарету и тенью вымелся на работу, а она...
Она достала сопроводительную документацию и уселась перед телефоном. Предстояло выяснить, что же означала та оброненная продавцом фраза про "сервис". После нескольких звонков суть не прояснилась, но местоположение обозначилось.
Справедливость требовала поступка. Обрядившись попроще, Ирочка ухватила соковыжималку и потащилась на другой конец города. Ее вина, ее и спина. Добравшись до сервиса (полуподвала с сине-красной табличкой над притаившимся входом), Ирочка толкнула дверь и пропихнула внутрь свою невзгоду.
В заставленном коробками помещении обреталось две девчушки, два компа, два стола и один ксерокс. Из второй и, похоже, единственной смежной комнаты не доносилось ни звука.
- Здравствуйте, мне нужно заключение о том, что вот это - работает.
Девчушки воззрились на гостью, на припертый дивайс, друг на друга... - переварить услышанное было не просто... но они справились. Тем более что схема делопроизводства вариантов не знала.
- Заполняйте бланк и сдавайте в ремонт.
- Но она же в порядке.
- Так положено.
- А можно поговорить с мастером?
- У него выходной. И вообще, у него много заказов...
- Но мне только акт...
- В течение десяти дней.
Ирочка смутно припомнила, что по правилам сдачи ей предоставляется на возврат четырнадцать суток. Трое уже прошли.
- А когда будет мастер?
- Завтра.
Она покорно заполнила бланк, взяла телефон конторы... с тем и отчалила.
Нет, она не расстроилась, даже повеселела. Во-первых, руки не оттягивала осточертевшая ноша, а во-вторых, ситуация выглядела знакомой, в чем-то даже ностальгической. Алгоритм решения напрашивался сам собой.
С утра во вторник позвонила в контору: ну, слава те! Краткий разговор с мастером закончился словом "приезжайте". Ирочка вздохнула и пошла на второй заход. Мастер выдал акт, а после минутного колебания принял и обещанное поощрение за срочность.
Вытащив коробку на улицу, женщина подставила лицо под медленно падающие снежинки и ощутила снизошедшую благодать - пол дела сделано, а на часах только пять.
Метро, две лестницы, и вот перед ней врата "большого хорошего магазина". Нужный отдел нашла быстро, но решила не торопиться. Терпеливо дождалась пока субботний продавец освободиться и бухнула перед ним хваленый товар.
- Возврат? - работник торговли невозмутим как индеец.
- Увы, ягод она не отжимает.
- Да?
- Ага.
- Пишите заявление.
Он достает ручку, бумагу, диктует шапку... причина сдачи, число, роспись и, схватив исписанную бумажонку, исчезает в одном из проходов.
Ирочка остается стоять. Из салона выходит напарник.
- Возврат?
- Ага.
- А чего?
- Не отжимает.
- А... чего не отжимает-то?
- Ягоды.
- Так это другую надо.
- Спасибо, обойдусь.
- А эту у вас не примут. Вон и в акте написано, что работает.
- Но по закону...
- А вы его знаете? Читайте... - и тычет в товарный чек.
Ирочка напрягает зрение. Внизу мелким шрифтом впечатано: "Товар, контактирующий с пищевыми продуктами, а также технически сложный товар бытового назначения включен в Перечень непродовольственных товаров надлежащего качества не подлежащих возврату или обмену на аналогичный товар другого размера, формы, габарита, фасона, расцветки или комплектации, утвержденный Постановлением Правительства Российской Федерации ?55 от 19 января 1998г. (последняя редакция от 25.12 2006г.) Полная информация о товаре получена". Далее - графа покрупнее: Подпись покупателя.
И вот тут до нее начало доходить.
Вернулся субботний продавец.
- Ваше заявление принято. Можете идти. В течение десяти дней мы пришлем вам ответ.
- Но вы же не заставите меня тащить этот гроб обратно домой!
На лице молодого человека нарисовалось сочувствие.
- К сожалению, придется. Посудите сами - здесь же не склад. Как я могу оставить товар, который не числится?
К этому моменту она уже все осознала, но еще не смирилась. Надежда умирала долго, мучительно и громко. То есть сначала она умирала тихо. Она пыталась найти компромисс, сострадание, совесть и, не обнаружив ничего из вышеперечисленного, стала умирать с музыкой. Хватило минут на десять. Работники соседних отделов наслаждались спектаклем. Продавец пошел пятнами. В конце концов, объявился дежурный по территории.
- В чем дело?
Не стесняясь более в выражениях и для доходчивости называя вещи своими именами, Ирочка изложила суть. Менеджер вытащил визитку и пообещал "ответ" не отсылать, а вручить собственноручно, если она соблаговолит подъехать.
Вот такие дела... Ирочка подняла опостылевший короб, кинула напоследок обидное и покинула сцену.
Муж принял известие стоически. В конце концов, семь тысяч - это только семь тысяч. Они включили телевизор, заценили очередную шутку верхов, посмотрели погоду... и впали в тихую расслабень. Игорь от нечего делать развернул чек...
- Слушай, на нем же нет росписи!
И, правда. Ай-яй-яй... Как же она не заметила? Продавец лопухнулся - не заставил покупателей расписаться. Это что ж теперь получалось... Их не ознакомили с инструкцией, с правилами продаж, даже с этой тыканной статьей, которую так к месту раскопали под кризис. Просто всучили кота в мешке и забрали деньги.
Игорь поднял телеса с дивана и пошел к компьютеру. Через десять минут у них были координаты "Союза потребителей". Смущала только приписка: "В виду загруженности линий приезжайте по указанным адресам. Мы всегда найдем для вас время". Ну что ж... утро вечера мудренее.
В среду жизнь началась с дозвонов. Линии и впрямь оказались заняты. Ирочка уже собралась ехать, но, стоя в дверях, попробовала в последний раз и попала. В трубке раздался длинный гудок, а следом нетерпеливый мужской голос:
- Союз потребителей.
- Могу ли я вкратце изложить вам свою проблему?
- Да, я слушаю.
Она изложила.
- Они правы. Ничего нельзя сделать. Товар, контактирующий с пищей, возврату не подлежит.
Ирочка повесила трубку. Она, конечно, могла бы попытаться втолковать "нетерпеливому" про роспись, но... она слышала его голос, слышала интонации и она их узнала. Обескураживающая реальность проступала как изображение на фотоснимке: каждый день сотни, а может и тысячи, таких же лохов покупают такой же хлам. Каждый день появляются, множатся искатели справедливости. И если вовремя не приоткрыть клапан, не спустить пар - котел жахнет. А так... позвонил... приехал... и тебе доходчиво, обстоятельно разъяснили, что ты дурак, что жизнь говно, посочувствовали, развели руками и отправили восвояси. И ведь было уже. Было! Клиники для наркоманов на средства наркоборонов, длящиеся годами судебные слушанья, заморочки инстанций - все лишь различные виды амортизаторов на ухабах воровства и безвластия.
Ирочка медленно разделась и улеглась на диван. Где ты, Веллер... дай своей крови. Дай забыться, упиться одержимостью предков. Дай поверить, что жив человек.
К семи вечера лекарство подействовало. Она оделась и пошла на прогулку. Ноги сами привели в "большой хороший магазин".
Продавцы оказались не те, но после вчерашнего ее узнавали. С доброжелательно покровительственной улыбкой выслушали вдохновенное вранье про посещение юридической консультации, про отсутствие росписи, про статью о мошенничестве (которую Ирочка еще не читала, но о существовании которой догадывалась), мало того, после короткого препирательства взяли бумажку с номером мобильника (может директор все-таки не захочет судебного разбирательства и предпочтет мир...)
Вернувшись домой, рассказала мужу:
- Понимаешь, это ж мошенничество!
Тот подумал, пожевал губами...
- Знаешь, в Штатах ты бы их засудила, аргументация неплохая, но даже после литра сивухи я не поверю, что наша милиция этим займется.
- Но ведь таких, как я, много...
- И что? У них грабежи, мордобои... а ты со своей соковыжималкой...
- А если я бескорыстно, если мне ничего не нужно, ни семи тысяч, ни уголовного дела... просто чтоб взяли чек и проставили "Технопрайд" на бабки...
- Один хрен ничего не начнут, пока вещдок не припрешь... Тебе это надо? Да к тому ж, соковыжималка в хозяйстве не лишняя... мало ли у кого яблоки пропадают...
- Ты прав... постой... ведь у Михалыча в феврале юбилей!
Дело в том, что начальник у мужа был еврей. Самый настоящий еврей! Не выдохшаяся в скрещиваниях полукровка, а полноценный представитель семитского рода. Его энергия не знала границ. Он рыл и стяжал как грызун. Истинный гений организации - он умудрялся взнуздать даже тех кто, очутившись в сытном буйстве субтропиков, сдох бы в метре от банановых зарослей. Вступив в должность, Александр Михайлович первым делом отремонтировал сортиры, и до сих пор, до сих пор! в них была туалетная бумага. Что же касается подчиненных, то грантов не имели только безрукие. Он сам контролировал и распределял, сам организовывал конференции и выезды за рубеж, не упускал ни одной плодоносящей идеи, ни одного затрапезного факта - все гнал во благо.
А еще у него была дача. Маленький домик с десятком прибранных грядок. И на этом обетованном клочке росли шесть яблонь. А поскольку супруга Александра Михайловича была из того же замеса, в урожайные годы семейство имело кошмар. Ну, куда, скажите, девать эти десять ящиков?! Александр Михайлович втискивал их в машину и пер на работу. Мужской состав затаскивал на четвертый этаж и сваливал в кабинете. Чаепития перерождались в чаееденья, сотрудники в капибар, а святая святых - в овощную базу. От яблок тошнило. Они гнили. Они выделяли этилен и губили любимую хою. Хоя жухла и вяла. И Александр Михайлович увозил недоетое взад.
Что происходило дальше, не знал никто. Но догадывались... и проявляли такт.
Игорь задумался. Идея казалась неплохой... К тому же, до юбилея еще далеко... есть время на варианты.
Утром в четверг Ирочка пересмотрела документацию и разыскала телефон пресловутого салона.
- Здравствуйте, это "Технопрайд"?
- Нет, это коммутатор. Минутку подождите.
После нескольких гудков ей ответил вежливый мужской голос. Собственно говоря, все голоса в "большом хорошем магазине" были мужские и вежливые.
- Салон "Технопрайд".
- Я по поводу соковыжималки.
- Слушаю вас.
- Могу я поговорить с директором?
- К сожалению нет.
- Почему?
- У нас нет его телефона.
- А что у вас есть?
- Юридический адрес.
Что такое юридический адрес Ирочка знала. По молодости подрабатывала, набивая комплекты документов для нарождающихся фирм. Юридические адреса продавались и покупались. Их вместимость превышала вместимость советского автобуса. Если на одном скапливалось больше двухсот постояльцев, его забывали и возрождали, по мере того, как часть рогов откидывала копыта.
- А можно узнать, пришел ли ответ на мое заявление.
- Ничем не могу помочь. Неужели вы думаете, что директор сам пишет ответы? Этим занимается юридический отдел.
- Тогда дайте телефон отдела.
- Попробуйте позвонить по номеру... - ей продиктовали. Это был телефон коммутатора.
- Но мне...
Короткие гудки.
Она набрала затверженные цифры и попросила соединить с юридическим отделом. Ее не поняли.
Оставалась визитка. Под номером все того же коммутатора было написано: Сергей Сергеевич Боровик.
Ирочка позвонила и попросила Боровика. Отзвучали призывы, потом тишина, потом отбой. И так десять раз. Бедные телефонисты.
Только вечером что-то у них не заладилось. Отработанная система дала сбой, и вместо гудков в трубке послышался мужской голос. И был этот голос... Ну что сказать?.. Такой понимающий, такой проникновенный, с такой подкупающей хрипотцой... Ей захотелось плакать. Да! Это был Боровик! И, конечно же, он во всем разберется... И, конечно, перезвонит... Только сейчас уже поздно, но завтра...
Как же хотелось поверить!
Нервы у Ирочки оказались не железными. Ее развезло. Игорь перетащил супругу к телевизору и включил первый. Там обсуждали часовые пояса. Она ела. Он пил. Оба, наплевав на режим, предавались любимым грехам. А тем временем ток-шоу набирало обороты. Сперва было забавно, потом непонятно, потом...
Собравшиеся за подковообразным столом выглядели состоявшимися. Каждый оратор сопровождался подстрочником социального статуса. Статусы внушали, но дискус... Создавалось впечатление, что большинство трибунов не в ладах примитивным счетом. Предлагая сократить 11 поясов вдвое, они почему-то решали, что время для Забайкалья сдвинется часа на два. Основания для переустройства и вовсе отдавали клиническим солипсизмом - главным аргументом выдвигалось неудобство чиновников. Судя по тому, с каким трудом риторам давалась арифметика, их собратьям и впрямь приходилось туго... Но при чем тут миллионы сограждан?! Снабдите чинуш калькуляторами!
Чем дольше длилось ток-шоу, тем страньше и страньше делалось на душе. Дискуссия поражала. "Как же они будут спать, когда светло?" Ответ: "Повесят занавески". Оппонент: "А вдруг с потенцией начнутся проблемы, упадет рождаемость?.." Нам бы их заботы! В общем, как говаривал Герцен: "Страшно далеки они от народа". И ведь что удивительно, никому даже в голову не пришло, что там, где еще живут, живут за счет трудодней и маленьких производств - этаких "свечных заводиков". И выплаты на тех "заводиках" копеечные, оттого у каждого работяги есть свое собственное подсобное хозяйство: с десятком курей (утей), овцами (козами), иногда коровой, то есть с живностью, которой накласть на гениальный посыл. И как, скажите, совместить время этой скотины с часами работы "заводика"?
А еще был среди приглашенных этакий вылощенный до ботиночного блеска представитель дальнего округа. Так клялся и божился, что в его преснопамятной вотчине никто ничего не заметит. Надо полагать, детей там не рожают. А если рожают, то - заметить придется, потому что у детсадов, поликлиник и школ есть такая неприятная вещь как режим. К слову, про телевизор с сериалами тоже запамятовали. Вся страна на ящике как на игле - сдвинь попробуй...
В итоге, по самым оптимистичным прикидкам выходило три часа темноты в плюсе. Здравствуй соха - прощай электростанции!
Но эфирные альфа-самцы этого не разумели. Они вообще были не отсюда и не этого вида.
Естественным образом возникал вопрос - какие же остальные, те, что остались за кадром? Может, во власть набирают по принципу недостаточности - чтоб не умнее вышестоящего. Ну, к примеру: Путин назначает преемника послабже, чтоб с лидерством проблем не иметь, преемник подбирает замов, руководствуясь тем же. "Друзья и соратники", твердя: "не надобны умные, надобны верные" просеивают нижние уровни... И результат превосходит все ожидания - выстраивается грандиозная пирамида - пирамида из дураков.
Классик не врал - история повторяется. Но отчего-то не верилось, ну никак не верилось, что эти доживут до семнадцатого.
Ирочка перестала есть и начала грызть лед, Игорь отставил вино и достал водку.
- Слушай, а ведь не мы одни на это стыдобище пялимся.
- И чего?.. Пока водка есть, русский мужик на баррикады не пойдет. Он в магазин пойдет. Вот если бы у меня сейчас не было, я бы сбегал.
- Говорят, акцизы повысят...
- Говорят, но водка будет. Самосохранение - это инстинкт. Для него ума не надо.
- Но ведь есть же предел!
- Есть.
- А когда, когда?!
- Когда технологии отменят баррикады.
- Это как?
- Они сейчас все на интернет завяжут - банки, инфраструктуру, армию... А у каждого в доступ... поди - уследи. На дворе 2009. До семнадцатого восемь лет и одни выборы. Если ведмедик останется, ему прямой путь в Николаши, если Путин - агония затянется, если Лужок...
- Не напрягайся, фантазии не хватит, у нас все ситчики - обхохочешься.
На следующий день Ирочка приводила квартиру в порядок и прислушивалась, не зазвонит ли телефон. А тот будто умер. Как стемнело, начала донимать коммутатор и попыток через семь выудила Боровика.
- Да, да... Я вас помню. Я с утра вам звонил. Подошел мужчина. Видимо, ваш муж. Он вам не передавал?
- Нет.
- Я сейчас в зале. Ответ пришел. Там довольно сложно. Юридические формулировки. Минут через пять подойду в офис, перезвоню.
- Хорошо. Буду ждать.
Она нажала отбой и тут же набрала мужу.
- Нам утром кто-нибудь звонил?
- Никто.
Выходит, Боровик врал. В ушах все еще звучал его голос. Наверно, за голос и взяли. Такой талант. Мог бы озвучкой зарабатывать.
Ирочка подождала минут двадцать и решила ковать пока горячо. Раз на десятый подошел секретарь. Сказал, что Боровик все еще в зале. Что "ответ" - документ юридический, с печатями и лежит у начальника в сейфе, по этой причине зачесть он его никак не может. А Сергей Сергеевич обязательно подойдет... к половине девятого.
Все. Дальше отзывался только телефонист. Без четверти девять измученный мальчик объявил, что все ушли.
Надежды умерли, завяли лютики, и Ирочку отпустило. Нет у них никакого юридического отдела, и "ответа" тоже нет, возможно, нет даже директора. Просто есть лавочка, где тебе всучивают то, на что ты клюешь. Если, к примеру, ты хочешь печь пироги и в состоянии поверить, что с этим справится миксер - станешь счастливым обладателем миксера, который... вот незадача... впрочем, дальше не их забота.
Вернулся с работы муж. Увидев благоверную, предложил прогуляться. Они оделись и вышли на улицу.
А дальше... дальше шли и разговаривали и, как ни странно, были счастливы. После пережитой нервотрепки окружающая действительность представлялась восхитительно нереальной.
Только вдумайтесь. Оглядитесь! Горят фонари, вывозится мусор, из кранов течет вода, а батареи дышат теплом. Это же чудо! Самое настоящее Чудо!
И пусть коммунальщики в сотый раз красят то, что проще помыть - мы с кайфом подышим! Пусть газоны смывает дождем, и Москва утопает в грязи, но ведь где-то под ней есть асфальт! Пусть по весне отопление вяло, но газ-то идет! И пусть, пусть Москва прорастает чудовищной челюстью сот. Но город живет! Слышите, город живет!
Этим вечером они простили ему все: загребущую лапу жены, оккупацию рынков, снос уютных жилищ, Церителли! Он держал их город. Их родной город. Держал вопреки маразму и жадности, разрухе и лжи. Держал, как умел, но ДЕРЖАЛ.
А когда вернулись домой, достали каждый свое, уселись в кресла и погрузились в атмосферу любви и взаимопонимания. Борьба окончилась. Они сдались. И все же...
Разговор то и дело съезжал на избитую тему. Будто где-то саднило. Будто что-то еще оставалось... Нет, не надежда. Эта дурь умерла безвозвратно, и на ее месте теперь красовалась выжженная, хорошо унавоженная плешь. Но на этой плеши начали пробиваться ростки. И ростки эти походили на зубы. Нет, злости не было. Но была жажда. Жажда возмездия. И у женщины она была больше.
Он предлагал - она отвергала. Он предлагал лишь за тем, чтобы выпустить пар, она отвергала, будто готовилась к битве. Женские возражения поражали осмотрительностью и цинизмом, и от этого многообещающего сочетания ему становилось не по себе. Заметив, что муж прикуривает одну от другой, Ирочка поубавила пыл.
- Пойми, я всего лишь решаю задачу. Я вовсе не собираюсь вскакивать и бросаться на амбразуру. Я просто пытаюсь понять - а возможна ли месть.
- Допустим. Тогда определись. Кому именно ты хочешь отомстить? Продавцу?
- Нет, он - винтик. Я хочу отомстить "Технопрайду", этой гребаной лавочке, этому Боровику!..
- Что, задел?
- Да. Да! Задел! Я поверила. Понимаешь, поверила! Не как топу, как человеку!
- Это серьезно... Как насчет ртути? Пара битых термометров. У кого найдуть, того и побють.
- Там кругом камеры. И меня и тебя знают в лицо. Нужен либо третий, либо профессиональная маскировка. Третий опасно, а в искусстве перевоплощения мы не копенгагены.
- Да уж... А как было бы здорово... Зашел, пролил, позвонил и готово - рынок встал. Ассенизаторы в химкомплектах, торгашей на улицу, разбор полетов, "Технопрайд" к... матери взашей... - доброе лицо Игоря расплылось в мечтательной улыбке.
- Не пойдет.
- Можно найти бомжа и дать денег, чтоб насрал.
- Где?
- Ну, прямо там, посередь прохода, снял штаны и... или обоссал. Картинка!
- Не эстетично.
- Много ты понимаешь. Народ одобрит. Прикинь... день за днем приходит и обоссывает. Установим тариф. Самому надоест, друзей позовет. Насрал - тысяча, нассал - пятьсот.
- Во-первых, за такие копейки он под мордобой не пойдет. А бить будут. Во вторых, заказчиков тут же вычислят, и сладкая жизнь начнется уже у нас. Тебе оно надо?..
- Ммм да... Слушай, а если письмо?! Хорошо проклеенный конверт с ртутью?.. Но как отследить доставку...
Мстители впали в прострацию. Игорек потянулся к пульту и включил телевизор. На экране очередное сытое рыло ратовало за экономию. Виноватыми объявлялись зажравшиеся интеля. Горе-бюджетник почувствовал себя пиявкой на розовом теле нарождающегося капитализма и поспешил переключиться на первый. Там "Великий и Ужасный" вдохновлял поднимать деревню суперкомпьютерами.
- Интересно, он пахать на них собирается?..
- Ты не понял. Он же в тачках мыслит. Если супер - значит крутая, а если крутая значит лошадиных сил больше.
- Да, будущее за интернетом.
И тут Ирочку осенило.
- Стой, стой! Как ты сказал?! Я знаю! Знаю, что делать!
Он глянул на жену и понял, что назад пути нет - отвлеченная гимнастика ума не удержалась и разродилась плодами... и плоды эти сейчас повалятся прямо на его многострадальную голову.
- Ну???
- Мы поместим объявления: Боровик ищет партнера. У них же там коммутатор. Прикинь...
- Пидарас... значит...
- Ага. И еще какой! Сколько, по-твоему, гей-сайтов?
- До хрена. Нам все не окучить.
- Двадцати хватит! - жена залилась счастливым смехом.
- Но взгреют только Боровика.
- Есть еще сайты работ. В кризис самое оно. Представь: "В салон "Технопрайда" срочно требуются привлекательные юноши нетрадиционной ориентации. Зарплата продавца от 25 до 30, менеджера от 35 до 50 тысяч. Прописка не обязательна.