Левицкий Андрей : другие произведения.

Путь одиночки. Сектор-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.95*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если ты остался один посреди Сектора, тебе не поможет никто. Не помогут охотники на мутантов, ловчие, бандиты, мародеры и другие обитатели Сектора - для них ты пришлый. Чужой. Тебе не помогут звери, населяющие эти места: для них ты просто добыча. Жертва. За тебя не заступятся бывшие соратники по оружию, потому что отдан приказ на уничтожение и теперь тебя ищут, чтобы убить. Ты - беглый преступник. Дичь. И уж тем более тебе не поможет эта враждебная территория, которая язвой расползлась по телу планеты. Для нее ты лишь еще один чужеродный элемент. Враг. Ты - один. Твой путь - путь одиночки. И путь этот лежит через разрушенные фермы, заброшенные поселки, покинутые деревни. Через леса, полные странных искажений и населенные опасными существами. Через все эти гиблые земли, которые называют одним словом: СЕКТОР.
  Андрей Левицкий
  Виктор Глумов
  Антон Кравин
  
  
  ПУТЬ ОДИНОЧКИ
  
  
  Часть первая
  СЕКТОР
  
  
  Глава 1
  
  Москва, здание Министерства аномальных ситуаций (МАС)
  
  Из окна своего кабинета на седьмом этаже Генрих Юрьевич Ротмистров видел Барьер - бетонную стену с "колючкой" поверху - и огражденный переход от подъезда дома, в котором он находился, до КПП. И бойцов у шлюза. Оттуда как раз выезжал патрульный бронетранспортер, и Ротмистров мысленно пожелал солдатам не попасть под Всплеск. Шел мелкий дождь, БТР матово отблескивал.
  А дальше простирался Сектор.
  Ротмистров привык к этому виду - МАС отстроило у Барьера хорошо армированную, с усиленной арматурой высотку. Новоиспеченному начальнику Службы контроля за оборотом биотина выделили кабинет мало того что на седьмом этаже, так еще и окнами на Сектор.
  Начальство покрупнее предпочло сидеть лицом к Москве. Мелкие клерки наглухо закрывали жалюзи. Но Ротмистров любил Сектор. Он даже несколько раз бывал за Барьером, правда, глубоко не забирался.
  Осень выдалась на удивление теплая, и к середине октября листья еще не опали. Сквозь серую пелену дождя виднелись яркие, будто светящиеся, осенние деревья, и сейчас Сектор казался уютным, обитаемым, мирным. Типичный подмосковный пейзаж: лес, какие-то постройки, дорога...
  По дороге ехал БТР.
  Естественно, Сектор не был ни уютным, ни обитаемым, ни мирным. Где-то там, дальше от Барьера, бродило дикое зверье, сводили с ума, калечили и убивали людей искажения... Там проводники сопровождали группы, жили следопыты, нелегальные охотники, отстреливающие мутантов. Сектор был образованием нестабильным, и снаружи, за Барьером, работали ловчие, как называли молодцов, промышлявших хамелеонами.
  - Генрих Юрьевич! - ожил коммуникатор. - Капитан Астрахан прибыл.
  - Через пять минут.
  Ротмистров устроился за большим дорогим столом (вся мебель в этом кабинете была дорогая, как и большинство других вещей в его жизни - Генрих Юрьевич любил комфорт и роскошь). Он развернул на мониторе личное дело капитана - нужно освежить в памяти детали. Бегло просмотрел послужной список, награды и взыскания... Хорошо повоевал Данила Астрахан, в горячих точках был. И ушел со службы после конфликта с командиром. Своеволен, упрям. Все еще капитан, карьеру не делает, в штабе сидеть не хочет. Но профессионал, этого не отнимешь. Причем профессионал как раз нужного профиля.
  Генрих Юрьевич закрыл личное дело и сказал в коммуникатор:
  - Зовите Астрахана.
  Дверь отворилась, вошел невысокий брюнет. Откозырял, представился. Ротмистрову этот человек не нравился: от скулы до виска шрам, нос сломан, глаза холодные и общий вид - презрительный. Капитан смотрел на хозяина кабинета, но казалось, не замечал его. Стоял навытяжку, ждал приказаний.
  Ротмистров улыбнулся. Астрахан ответил кривой усмешкой.
  - Присаживайтесь, капитан. Разговор будет долгим...
  Данила Тарасович Астрахан, похоже, не удивился тому, что его вызвали к генерал-майору Ротмистрову. До этого начальник Службы контроля за оборотом биотина с капитаном не общался, приказы тот получал от своего непосредственного командира, майора Гриценко. Сейчас Ротмистров внимательно наблюдал за бойцом, но Астрахан оставался невозмутим, как удав.
  - Вот, засвидетельствуйте. - Генрих Юрьевич через стол протянул ему планшет с подпиской о неразглашении.
  Астрахан ознакомился и приложил большой палец.
  - А теперь к делу. Разговор наш - конфиденциальный, сами понимаете. Давайте начнем издалека, я люблю излагать по порядку.
  Астрахан ничего не ответил, только взгляд сфокусировал на Ротмистрове. Глаза у капитана были такие... диковатые глаза, с легкой безуминкой.
  Генрих Юрьевич развернул на планшете карту Сектора. Территория была обведена красным: скорее овал, чем круг, с центром в Дубне, некогда закрытом наукограде. Истинный эпицентр, он же Глубь, находился на острове Могилевский. Граница Сектора пролегала по более или менее крупным населенным пунктам: Кесова Гора и Тверь на севере, Плещеево на востоке, Лобня на юге, Пречистое на юго-западе. Сергиев-Посад, красивейший город с богатой историей, малая родина Ротмистрова, остался в аномальной зоне.
  Сектор. Сто семьдесят километров загадок с тремя поясами опасности. Первый пояс обозначался желтым - тридцатикилометровая зона от Барьера до Дмитрова, относительно обжитая. Ее по мере возможности контролируют патрули МАС, охотники бьют мутантов, хамелеонов и добывают "сувениры" в основном здесь. Всплески тут ощущаются слабо, в периоды затишья работает электроника, тварей и всяких опасных искажений относительно мало, опытному человеку их легко обойти.
  А вот если во Втором поясе опасности, оранжевом, шарахнет Всплеском, сердце немолодого человека может не выдержать. Лучше туда не соваться, что МАС и делает. Зато там кишат браконьеры, гибнут пачками и все равно лезут, да беглые зэки, поговаривают, образовали общину. События в оранжевом поясе происходят странные, взять, например, Дмитров, где пропали все люди, когда появился Сектор, а некоторые... Ротмистров вспомнил фотографии - мертвецов, вмурованных кто в асфальт, кто в дерево, кто в стену дома, - и повел плечами. Это напоминало результаты "филадельфийского эксперимента".
  Ученые, в том числе отец Данилы Астрахана, открыли исследовательский центр в Институте акустики, возле самой Глуби. Что там делали, Ротмистров не знал - уровнем доступа не вышел. Это уже Первый пояс опасности - красный круг, очерчивающий Дубну. Все, кто побывал там, меняются, многие сходят с ума.
  - Вам знаком этот участок? - Он пододвинул к Астрахану планшет, где пульсировала зеленая точка - пункт назначения. - Тверская область, болото, Третий пояс опасности. По нашим данным, оттуда за Барьер идут нелегальные поставки биотина. Данила Тарасович, вы сын Тараса Петровича Астрахана - думаю, про свойства биотина вы знаете не хуже меня и должны осознавать, какую угрозу представляет для государства его утечка.
  - Представляю, товарищ генерал-майор.
  - Так вот, в указанном районе действует группировка контрабандистов. Как выяснилось, они обосновались там давно. Твоя, - Генрих Юрьевич для убедительности перешел на "ты", - задача - захватить их главаря, Федора Михайловича Кострова по прозвищу Фидель Кастро. - Он протянул капитану фотографию мужчины. - Не убить, не покалечить, а захватить и доставить ко мне. Карту его постоянного лагеря, маршрут - всё получишь.
  Ротмистров ждал вопросов, но Астрахан, рассматривая снимок "клиента", только произнес: "Так точно!", - и Генрих Юрьевич, украдкой поглядывая в его невозмутимое лицо, продолжил:
  - У Кострова есть дочь, Владислава. Будешь смотреть досье? Всё в этой папке. Влада интересная девушка: отец интеллигент, а дочка боевая, проходила подготовку в военных лагерях, пыталась вступить в армию, но то ли не получилось, то ли передумала... Значит, так, Данила, пойдешь со своими людьми. Нечипоренко, Белов, Лазебный - правильно? Проводником будет Глеб Кузьмин, надежный человек. Получишь схему лагеря, но очень приблизительную, ее сделал осведомитель с чужих слов. Выхо#дите завтра на рассвете. Ни одна живая душа про операцию знать не должна. Есть подозрение: в МАС завелась крыса, шпион Кострова, передающий ему информацию. Мы занимаемся этим, но пока не можем вычислить агента контрабандистов.
  Астрахан придвинул к себе карту и принялся ее изучать. Его молчание становилось неприятным, оно будто давало капитану какое-то преимущество над собеседником, ставило его выше генерал-майора. Ротмистров знал карту наизусть и видел, на что обращает внимание Астрахан, где задерживается его взгляд.
  Болота под Тверью - место плохое. Казалось бы, от Глуби далеко, но искажений на севере Сектора больше, чем на юге, мутантов и всякой агрессивной фауны тоже больше. Хуже того, Тверь, разделенная Барьером пополам, населена. И люди в официально нежилой части недружелюбные: ловчие, перекупщики, наживающиеся на сплаве из Сектора желез хамелеонов - источника биотина - и "сувениров", беглые уголовники... МАС несколько раз зачищало Тверь, но дрянь и шваль снова туда стягивается.
  Конечно же Астрахан понимает, что заходить придется со стороны Твери. Потом - лесами и болотами к хорошо укрепленному и защищенному лагерю.
  - Какое оружие? - внезапно спросил Астрахан, отвлекшись от карты.
  Ротмистров едва не вздрогнул. Есть в этом капитане что-то неуправляемое, напоминающее о волке. Его загнали в собачий питомник армии и посадили на цепь Устава, но все равно "приручить" таких людей практически невозможно, в душе они остаются вольными хищниками. "Тебе бы с моджахедами по горам лазать да засады нашим патрулям устраивать, - подумал Ротмистров, - а не группу российского спецназа на задания водить. За что там тебя выгнали из армии, а, капитан? Да не просто списали - выперли со скандалом, с шумом!"
  Вслух же он сказал:
  - Вчера со своим отрядом ты взял схрон следопытов, так? И оружие вы еще сдать на склад конфиската не успели. С ним и пойдете. Рисковать операцией и давать официальное разрешение я не могу - сольют информацию, Фидель успеет уйти. Возьмете оружие, приедете в Тверь. У вас у всех пропуска за Барьер есть? Хорошо. Там встретитесь с Кузьминым. После выполнения задания гарантирую премию и пять отгулов.
  Астрахан снова уткнулся в карту. И что он там надеется увидеть? Снимки старые, над Сектором спутники "слепнут", а классическая картография там - занятие смертельно опасное. Сколько ученых сгинуло - не сосчитать. Кто погиб в искажении, кого сожрали звери, а кого убили местные.
  Ротмистров глядел на капитана с возрастающим раздражением. Он любил все обсудить в деталях, план на каждый шаг составить, до подчиненного донести. А капитан Астрахан молчал и, похоже, дела ему не было до замыслов генерал-майора. Так же на последнем совещании по общей стратегии исследований Сектора молчал его отец, профессор Тарас Петрович Астрахан, - и такие же двоякие чувства, смесь уважения и настороженности, вызывал Астрахан-старший у начальника Службы контроля за оборотом биотина.
  Наконец Астрахан-младший отодвинул от себя планшет.
  - Значит, мы должны захватить контрабандиста Кострова по кличке Фидель и доставить его в Москву для проведения следственных мероприятий. Действовать самостоятельно, оружие - из конфиската. А что делать с другими контрабандистами? Обезвредить? Боевые действия в лагере разрешены? Использование взрывчатых веществ?
  - Ни в коем случае. Жертв быть не должно.
  В серых глазах капитана Астрахана мелькнуло нечто, чего Генрих Юрьевич Ротмистров не смог понять.
  
  
  Глава 2
  
  Сектор. Тверская область, лагерь Фиделя и округа
  
  Когда Данила занял позицию для наблюдения и вытащил бинокль, Кузьмич - чудо-проводник, сосватанный Ротмистровым, - обошелся тем, что поднес ладонь ко лбу и нахмурил косматые брови.
  Он вообще был тот еще тип, этот Кузьмич. Этакий нескладеха-увалень, лесник-пропойца из анекдота. Рыжая клочковатая борода, кирзовые сапоги, полотняный вещмешок, допотопный маскомплект расцветки "березка", СКС такой древний, что деревянное цевье вытерто до белизны, и разве что шапки-ушанки не хватало для полноты образа. Тем не менее по Сектору Кузьмич ходил как по своему дому - уверенно, быстро и ровно. Страхов не нагонял, жутких баек не травил, искажениями не пугал и благодаря склонности молчать в представлении Астрахана был близок к образу идеального проводника-следопыта.
  В общем, дело свое Кузьмич знал. А что странноватый он... все хорошие проводники с придурью - Сектор так на них действует.
  К лагерю Фиделя шли сначала по асфальтовой дороге, потом по накатанной бронетранспортерами грунтовке, затем свернули в лес. Кузьмич чувствовал себя вольготно, подмечал только ему известные знаки и, насвистывая и подпрыгивая, шагал впереди. По пути пару раз попадались пары охотников - браконьеров или официальных, Даниле было не интересно. Кузьмич вел себя с ними излишне эмоционально, пожимал руки, обниматься лез.
  Вскоре начались болота, перемежаемые замшелыми полянами с недозрелой клюквой. Мох пружинил под ногами, розовели нанизанные на стебли бусины ягод, иногда встречались грибы - крупные, влажные, с темно-бурыми шляпками. Ни одной твари по пути не попалось. Зато Данила узнавал про искажения - его предупреждала сигналка, полезный "сувенир" в тонком полотняном мешочке на шее. При опасности сигналка леденела и тихо потрескивала. Кроме того, она смягчала воздействие Всплеска. Данила отобрал эту штуку у следопыта во время облавы пять месяцев назад, но так и не собрался найти покупателя, всё руки не доходили. Штука дорогая, хотя теряет свойства в течение полугода.
  Наконец добрались до заболоченного пролеска недалеко от лагеря контрабандистов. Сосны здесь росли на мшистых кочках, между которыми стояла черная затхлая вода, усыпанная золотой листвой. Кое-где сосны проигрывали воде право на жизнь и торчали черными, словно обугленными скелетами.
  - До наблюдательного поста метров триста еще, - прошептал Кузьмич. - Ближе сейчас всей толпой не будем подходить - опасно.
  Оставив бойцов в пролеске, капитан с проводником пробрались поближе к лагерю и залегли.
  Данила подкрутил бинокль. Точка обзора не самая лучшая, но еще ближе подкрадываться рискованно, да к тому же туман сгущается. С одной стороны, это хорошо, с другой - скверно. Капитан, облаченный в костюм снайпера типа "Леший", он же "Кикимора", занял позицию возле поваленной сосны. Кузьмич, нелепый в своей "березке", привалился к пеньку и жевал незажженную беломорину, стараясь таким образом утолить никотиновый голод. И при этом Данила чувствовал себя как на ладони, а вот проводник сливался с окружающей обстановкой по принципу "давно здесь сижу".
  Тревожно. Сыро.
  А ведь Кузьмич действительно здесь как дома - он проводит в Секторе больше времени, чем за Барьером. Матерый...
  - Видишь "гнездо"? - спросил Кузьмич, вынимая папиросу изо рта и жадно принюхиваясь к табаку.
  - Вижу, - сказал Данила, разглядывая в бинокль наблюдательный пункт - "гнездо".
  Больше всего "гнездо" напоминало детский домик на дереве. Косо-криво сколоченный из старых досок и кое-как замаскированный ветками, обросший мхом (до болота было рукой подать), наблюдательный пункт выглядел заброшенным, если не обращатьвнимания на деревянную лестницу, прислоненную к стволу.
  Стоп. Движение. Там кто-то есть. Кто-то прячется...
  Данила отполз за сосну, убрал бинокль, вытащил наскоро набросанную осведомителем Ротмистрова схему лагеря. Сверился с компасом. Ага, все верно. Триста метров до "гнезда", потом ров с водой - контрабандисты запрудили ручей, перенаправив воду вокруг лагеря. Дальше пустырь с пеньками срубленных деревьев, мерзкий такой пустырь - простреливается вдоль и поперек, и не заляжешь. Еще дальше - забор, по всей видимости из тех самых срубленных деревьев... Что было за ограждением, автор схемы представлял себе в самых общих чертах: "Бараки - 4 шт., вольер - 1 шт., склад прод. - 1 шт., склад оруж. - 1 шт.". За забор осведомитель проникнуть не смог и составлял план с чужих слов. Ну что ж, спасибо и на этом...
  - Других подходов к лагерю нет? - спросил Данила.
  - Нету, - буркнул Кузьмич и раздраженно скомкал папиросу в кулаке. - Болота кругом - какие, ети его, подходы? Тут они ходють. Всё увидел, капитан?
  - Надо возвращаться, - сказал Данила, сверившись с часами. Свои "суунто" с баллистическим калькулятором он оставил дома - толку от электроники в Секторе было мало, пришлось надеть старые механические "командирские".
  Данила закинул "винторез" за спину, поправил многочисленные ленты маскировочного костюма и неторопливо зашагал по своим следам обратно, к бойцам подразделения.
  По долгу службы капитан Астрахан бывал в Секторе регулярно, даже имел бессрочный пропуск-"вездеход", и всякий раз ему было здесь не по себе. Особенно в одиночку. Но он ведь не проводник, как Кузьмич, его дело - следопытов, ловчих да перекупщиков задерживать, а эту братию легче и проще брать за Барьером, на сдаче товара. Захватывать же их в собственном логове, да еще живыми, да с приказом "никого не убивать" - спасибо, генерал-майор Ротмистров, удружил...
  "Хотя какая разница?" - подумал капитан, шагая за Кузьмичом. В последнее время он все чаще с равнодушием относился к новым операциям. Это не нравилось ему самому, но сделать Данила ничего не мог. Командование, его приказы, армейская реальность служили источником все более сильного раздражения, которому в конце концов обязательно понадобится выход.
  Не убивать так не убивать. Главное, чтобы бойцы не подвели...
  Бойцы не подвели. Они вежливо разрешили командиру пройти через первую засаду (ее Данила сам здесь и обозначил), а потом он почувствовал, как к его кадыку приставили лезвие ножа.
  - Здравия желаю, товарищ капитан, - прогудел на ухо знакомый голос - Нечипоренко.
  - Развлекаетесь, прапорщик? - спросил Данила брюзгливо.
  - Тренируемся, товарищ капитан, - бодро доложил Виталик Лазебный, контрактник третьего года службы, поднимаясь с земли в ворохе веток.
  Данила прошел в полуметре от подчиненного, не заметив его в засаде. Молодец, заматерел пацан.
  - Совмещаем, на, приятное с полезным, - сплюнул сквозь зубы третий боец, Паша Белов, чье уличное прошлое наложило неизгладимый отпечаток на манеру разговаривать. - Скучно, чё еще делать-то, на?
  - Вам что Кузьмич сказал? - нахмурился Данила. - Сидеть тихо, поодиночке не ходить, по возможности вообще не отсвечивать. А вы устроили тут казаки-разбойники...
  - Виноваты, товарищ капитан, - пробасил Нечипоренко. - Виновные будут строго наказаны.
  - Приговорены к расстрелу, на! - тихонько заржал Белов.
  Совсем распустились, балбесы. Хотя что тут сделаешь - спецназ. Эти строем ходить не будут.
  Балбесы или нет, но троица работала с Данилой уже давно, и на каждого из них он мог положиться, как на самого себя. А подурковать перед операцией - святое дело...
  - Значит, так, - сказал Данила, стаскивая с себя "лешего". - Ситуация плохая. - Он опустился на одно колено, расстелил на земле схему. - К лагерю удобнее всего подходить с этой стороны, с других - болота, Кузьмич говорит, топкие. До лагеря где-то полкилометра. Метров двести все нормально, лес. Дальше склон, все просматривается. Пробираемся ползком. Часа полтора мы на это потратим. Потом "гнездо", там часовой, его надо будет снять по-тихому и без крови. Займешься, Белов. Но без трупов, понял?
  - Понял, на...
  - За "гнездом" небольшой ров с водой. В воду соваться не будем - хрен его знает, кто в ней живет. Поэтому с собой возьмем жерди, наведем переправу. Дальше пустырь. Метров сто придется пробежать. Забор берем с разбега, с помощью все тех же жердей.
  - Ой, не нравится мне это, капитан... - проворчал Нечипоренко. - Бежать стометровку, да еще с жердиной... Положат нас там, как кроликов.
  - Не положат, - отрезал Астрахан. - На нашей стороне фактор неожиданности, туман и темнота. Нападения они не ждут. Поэтому, если пройдем забор тихо, дальше шерстим лагерь, ищем вот этого типа.
  Он выложил перед подчиненными фотографию Кострова. Лет сорок - сорок пять на вид, узкое лицо, пепельные волосы до плеч, аккуратная седеющая бородка, печальные зеленые глаза - похож на рафинированного интеллигента, такого даже бить как-то неудобно. И что он в Секторе забыл? Сидеть бы ему над колбами в лаборатории.
  - Шприц-тюбик с транквилизатором держать под рукой, тип нужен живым.
  - Не люблю я эти шприцы, - поморщился Лазебный, потирая кулаком о ладонь. - Может, по старинке, а, капитан? Тюкнем нежно по затылку...
  Астрахан скептически посмотрел на кулаки Лазебного - каждый был размером с голову Кострова.
  - Отставить "нежно". Клиента усыплять шприцем. Если при нем будет охрана - можно и тюкнуть, но очень аккуратно. Эвакуация клиента - на тебе, Виталик. Прапорщик прикрывает отход. Задача ясна?
  - Это-то понятно, - хмыкнул в усы Нечипоренко. - А что, если спалят нас? На пустыре или на частоколе? Валим всех, кроме бородатого?
  - Если произойдет срыв операции, - тихо, но внушительно сказал Астрахан, - будем применять светошумовые гранаты и вести подавляющий огонь. Поверх голов. Таково распоряжение высшего руководства.
  - Твою мать! - не сдержался Белов. - Они чё там, на, вообще шизанулись? Как это - поверх голов, на?
  - Повторяю: такой приказ. Нам противостоит группа плохо вооруженных и необученных гражданских, промышляющих контрабандой биотина. Если они начнут пальбу, вполне вероятно, что заденут друг друга. Еще вопросы есть? - с нажимом спросил Данила.
  - Так вот зачем мы эти пукалки с собой тащили... - прозрел Лазебный, покачав в своей ручище крошечный "хеклер-кох". - Вопросов больше не имею, товарищ капитан.
  - Значит, заденут друг друга... - философски рассудил прапорщик Нечипоренко и погладил легкий пулемет "Миними".
  Белов, как обычно, оказался последним, до кого дошло.
  - А! - восхищенно шепнул он. - Понял, командир! Всё понял, не жирафа, на!
  - Тогда у нас час на отдых, - скомандовал Астрахан, машинально притрагиваясь к висящему на шее полотняному мешочку с сигналкой. - Будем ждать темноты.
  
  * * *
  
  Над болотом поднимался туман - ослепительно белый на фоне вечернего неба, затянутого пеленой. Сидя на пороге отцовского дома, Влада щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, и одновременно думала, что туман - это плохо. В тумане прячутся искажения, которые трудно почувствовать. Когда она только переселилась в Сектор, едва не погибла в темпоралке: дух блуждал то ли в прошлом, то ли в будущем, а к телу подбирались чупакабры. Благо, стая состояла из трусливого молодняка, а рядом проходили охотники и спасли девушку, бредущую наугад. Да и с толка туман сбивает - как живой, подвижный и дышит. Если спрячется там что - не почуешь.
  Налетел ветерок, дохнул тиной. Влада потрясла "зиппу" и сунула ее в карман камуфляжной куртки, нащупала там же китайскую зажигалку. Прикурила, закрывая огонек рукой, и сощурилась.
  Заскучав, в вольерах лаяли охотничьи псы, родезийские риджбеки - видимо, почуяли хамелеона. Влада взяла автомат, прислоненный к двери, дошла по настилу до ограды из бревен, открыла обзорное окно: лес, поскрипывают сосны, стонет то ли птица, то ли порождение Сектора. Сегодня на хамелеона не ходили - нестабильно, да и контейнеры со вчерашними железами еще не сплавили - опасно, от "крота" из МАС поступили сведения, что готовится облава и лучше носа из поселка не высовывать. Сюда вряд ли рискнут послать людей - поди доберись. Если твари не сожрут или в искажение не вляпаешься - увязнешь в болоте, не зная троп. Хорошее место, надежное.
  Девушка вернулась на порог, села. Перед закатом почему-то всегда звуки становятся отчетливыми. Отец с Циклопом еле слышно бормочут, в соседней хижине игроки щелкают костяшками домино.
  Влада просто не могла отпустить в Сектор отца одного - он слишком увлекающийся и доверчивый, да к тому же боец никакой. Но вообще кисло тут живется; если по Сектору не бродить, с ума сойти можно. Поначалу она страдала от скуки и отбивалась от назойливых поклонников - на двенадцать мужиков всего три бабы, из них незамужняя только она, да еще молодая, симпатичная. Пришлось объяснять им по-мужски. Силу следопыты, охотники и проводники, населяющие лагерь, уважали, и вскоре признали в дочери Фиделя равную. Точнее, равного, даже Владиком ласково стали называть.
  Докурив, она сунула сигарету в переполненную консервную банку, похожую на ежа из-за торчащих во все стороны бычков, и потянулась. Сегодня ее дежурство. Еще одно скучное дежурство и бессонная ночь. Спасибо хоть похолодало и комары не заедают.
  Зазвонил колокольчик с той стороны ворот. Влада вскинула автомат, прислушалась: условленных четыре раза - значит, свои. Она кивнула высунувшемуся из хижины отцу и на цыпочках пошла открывать. Вернее, сначала посмотреть, кто пожаловал, а открывать потом - мало ли... Подошвы тихо постукивали по доскам - настилами была покрыта заболоченная земля почти по всему лагерю.
  У ворот стоял, беспрестанно оглядываясь, Леший, дозорный из "гнезда". Лицо его покраснело - бежал от кого-то, что ли? Влада потянула за рычаг - щеколда заскрежетала, щелкнула, и Леший просочился на территорию лагеря, едва меж створок появилась щель. Отстранив Владу, он зашагал по доскам, соединяющим все дома, к ее отцу.
  - Фидель, велели передать. Срочно. - Дозорный достал из нагрудного кармана сложенную вдвое половину тетрадного листа. - Проводник один, Заноза, сказал, что встретил второго проводника, Кузьмича. - Леший шумно почесал в затылке. - Тот второй, который это написал, ведет сюда группу. Нарочно медленно ведет, чтобы товарищ его добежать до нас успел и передать. Вот Заноза и передал.
  Влада покосилась на отца. Тот взглянул на листок непонимающе, развернул его и принялся читать. Седые брови взлетали и опускались, он делался все более озабоченным. С Фиделем Кастро отец не имел ничего общего, скорее напоминал Арамиса из "Трех мушкетеров".
  - Господи! - пробормотал он и протянул записку Владе. - Что это значит? Нас на этот раз не то что не прикрыли - даже не предупредили!
  Влада пробежала взглядом послание. Спотыкающимся почерком там было написано:
  
  Диверсионная группа, состав - 4 чел., нападение планируется сегодня ночью. Цель - захват заложника. Применять оружие им запрещено. Будьте наготове. Ваш К.
  
  Влада выругалась и скомкала листок. Отец покачал головой:
  - Кажется, я понимаю, в чем дело. Это конец!
  Из хижины вышел одноглазый Циклоп - высоченный амбал, правая половина лица обезображена ожоговыми шрамами. Он навис над Фиделем, веко на ослепшем глазу задергалось.
  - Не конец, а один из этапов, - пробасил Циклоп. - Не забывайте: это Сектор, и достать нас не так-то просто.
  - Вот именно - этап! Этапом до Твери!
  - Папа, - проговорила Влада спокойно, - предупрежденный вооружен. Мы отобьем нападение, а потом что-нибудь придумаем.
  Отец взглянул исподлобья и вздохнул:
  - Опять место менять? Зря, изначально всё зря. Мы горстка неудачников...
  - Папа!
  - ...и вряд ли сможем что-то изменить, попадем меж гигантских шестеренок системы, она перемелет нас, как тараканов...
  Приоткрыв рот, Циклоп смотрел единственным глазом то на Владу, то на Фиделя.
  Когда на отца находила блажь, он становился чертовски убедительным, заражал энтузиазмом окружающих и они следовали за ним. Так и сюда пришли в надежде помочь тем, кто нуждался в биотине. Сколько детей удалось бы спасти, если дать им дозу биотина! Сколько смертей можно было бы избежать! Нет, теперь Россия скорее не на нефтяной игле, а на биотиновой. В страну поступают миллиарды, а кому стало жить легче? Разве что руководству МАС, тем, кто у кормушки.
  Пока отец вещал, Влада похлопала по плечу часового и протянула Циклопу записку проводника:
  - На нас ночью планируется нападение. Надо собирать людей и укреплять оборону. Сегодня ночью будет жарко, вряд ли удастся отоспаться. Их преимущество - это сработанная диверсионная группа, наше - мы предупреждены и нас больше.
  Оставшийся без внимания отец замолчал, Влада продолжила:
  - Циклоп, собирай людей у нас в хижине, только тихо. Па, ты иди в дом - и ослу ясно, кто их цель. - Она взглянула на дозорного: - Возвращайся на пост. Как там огневая точка? Патроны есть? В помощь кто-нибудь нужен?
  Леший тряхнул кудлатой головой:
  - Всё в норме.
  - Тогда топай. Папа - в дом! - Приобняв за талию, Влада увлекла отца в хижину. - Идем, идем, ведь они за тобой сюда явились!
  Во всем, что касалось безопасности и охоты, Фидель полагался на дочь. Когда он читал лекции в университете, она пропадала на тренировках. Пока он занимался наукой, дочь училась управлять своим телом и бить морды.
  В комнате было сумеречно. Влада завела дизель-генератор - мигнув, вспыхнула лампочка - и уселась на грубую деревянную скамью, застеленную одеялом. Скрестив руки на груди, отец мерил шагами комнату. Замер, опершись о печь. В последнее время он сдал: поседел, исхудал, черные круги залегли под глазами, и виновато в том было не отсутствие человеческих условий, а информационный голод - ни книг тебе, ни Интернета, ни пытливых студентов, к которым он привык. Отец пожертвовал всем ради попытки изменить мир к лучшему.
  Когда Циклоп привел мужское население фермы, Фидель уселся на скамью рядом с дочерью.
  - Все в курсе, да? - уточнила она.
  - А шо за гад вот это на нас прет?! - взревел мелкий жилистый Сморчок.
  - Тихо! - Влада приложила палец к губам. - Говорить тихо. Они - профессионалы, потому логичнее было бы просто их перебить. Но еще лучше - взять пленного и выяснить, кто организовал операцию и что случилось с человеком, который нас крышует. Когда стемнеет, подходите к воротам, к тому времени я организую боевые посты и огневые точки. На их месте я напала бы на рассвете, когда самый крепкий сон и дозорный начинает клевать носом, но перестраховка не помешает. Всем всё ясно?
  Ответом ей было молчание.
  - Если честно, я сама не обдумывала подробности, так что с детальным планом ознакомлю вас ближе к делу. Всё, расходимся
  Мужчины, обсуждая новости, направились к выходу. Десять спин. Циклоп и отец остались. Влада пыталась усидеть на месте, но не смогла и пошла делать обход. Циклоп захромал следом - опекал. Несмотря на габариты, он был не слишком хорошим защитником, потому что калека: правая нога плохо гнулась в колене, а рука - сплошной шрам - висела плетью и не поднималась выше груди.
  Почерневшие от влаги доски скользили под подошвами и едва заметно поскрипывали. Влада сновала от дома к дому, прикидывая, где выгоднее сделать засаду. Возле обзорных окошек - однозначно, но где еще?.. Когда она проходила мимо вольера, пять рыжих псов породы риджбек заметались вдоль решетки. Собаки вряд ли помогут - они на хамелеонов натасканы, и неизвестно, накинутся ли на чужаков, - но даже если нет, противник может растеряться при появлении псов.
  Со скрипом открылась дверь вольера, и риджбеки рванули на свободу. Зулус, охотничий пес Влады, повернул назад и ткнулся носом в ее живот. Девушка погладила его по короткой жесткой шерсти. Красивое животное - грациозное и грозное, в Африке с ними ходили на львов, по крайней мере так пишут. Зачем аборигенам львы, когда вокруг полно антилоп и зебр, Влада представляла слабо. С детства она питала слабость к крупным собакам, отец поддался уговорам и купил взрослую суку риджбека, Весту. Веста вскоре умерла, но успела дважды ощениться. Зулус из первого помета, бракованный, зато самый смышленый.
  Убедившись, что у Влады появился охранник, Циклоп сказал:
  - Я к Фиделю.
  - Правильно, будь с ним, - согласилась Влада. Она потискала пса - тот закатил глаза, засопел и развесил брылы.
  Дальше Зулус следовал за ней шаг в шаг - чуял недоброе. Стоило хозяйке встретиться с ним взглядом, пес тут же начинал махать хвостом, будто силился что-то сказать. А глаза - грустные-грустные, вполне человеческие, умные.
  Смеркалось. Влада остановилась у ворот, Зулус сел у ее ног. Зарычали дизель-генераторы - зажегся свет в окнах. Ветряк с флегматичным гудением рассекал воздух стальными лопастями.
  Начал собираться народ. В лагере, включая женщин и двух подростков, жили двадцать человек, сейчас - восемнадцать, большинство - следопыты и охотники, было несколько проводников, чувствительных к искажениям. Фидель привлекал людей разными способами: кто-то пошел за ним, вдохновленный его идеями (была у отца Влады харизма, была), некоторым неудачникам просто хотелось к кому-то прибиться, другие, подозревала Влада, прикарманивали часть добытых "сувениров" и тайно перепродавали их.
  Ранним пташкам она определила места у маленьких сторожевых окошек в заборе - их было четыре, в полуметре от настила. Итак, четыре огневые позиции есть.
  - Ждать до последнего, - проинструктировала она. - Крик не поднимать. Нам надо подпустить их поближе. Открывать огонь, когда они будут уже у стен.
  Распределив всех по боевым постам, Влада села у порога своей хижины и закурила. Ждать.
  Зулус зевнул и уставился на своих младших братьев, с топотом носившихся по узкой деревянной улице. К своим двадцати пяти Влада познала предательство и потому ценила собак больше некоторых людей. Человек - тварь алчная и продажная, причем продает и предает ради химер - шелестящих бумажек, реальная цена которым - ноль. Собака не предаст никогда.
  
  * * *
  
  Обычный человек работу спецназа знает по фильмам и книгам и в результате имеет весьма искаженное представление о том, как все происходит на самом деле. Нет, конечно, погони, перестрелки, взрывы и штурмы (и что там еще показывают в кино) тоже случаются, но им предшествует медленная, кропотливая подготовка. Сбор разведданных, аэрофотосъемка, анализ полученной информации, рекогносцировка, планирование...
  Здесь на все это не было времени, и Данила вскарабкался на высокую ель, скрытый от глаз дозорного молодым леском
  Отсюда лагерь просматривался сносно: дома до середины окон, земли не видно, но и фиг с ней. Балансируя, Данила достал бумажный лист и карандаш. Глянул в бинокль. Итак, что имеется: трехметровый забор, за которым два длинных сруба, похожих на бараки, с несколькими входами. Бараки торцами подходят к забору. Прямо в середине поселения, ровно между бараками - проход, упирающийся в добротный, отдельно стоящий дом. Справа от него - продолжение Г-образного барака, слева - еще один барак. Вероятнее всего, объект в доме по центру.
  Словно по заказу, отворилась дверь и вышел он - Фидель Кастро. Тотчас рядом возник одноглазый здоровяк - видимо, сидел на крыльце.
  Набросав схему, Данила попытался разглядеть, что за вторым рядом домов, но не смог. Скорее всего, там склады и забор пониже - над крышами он едва возвышался. Капитан нанес на карту склады и поставил на доме Фиделя жирный крест. Интересно, часовых на воротах сколько, один или два?
  На ели он просидел минут десять, за это время к Фиделю подошел еще один мужик, потом исчез. Объект вернулся в дом. Больше ничего интересного не происходило, и Данила осторожно спустился.
  Когда он вернулся, уже смеркалось. Командира тотчас окружили бойцы. Расстелив схему и закурив, капитан проговорил:
  - Прорываемся с тыла, в районе предположительно складов, там точно не будет дозорных. Вот в этой отдельно стоящей избе - объект. Я и Лазебный берем его, остальные занимаются часовыми. Уходим через основные ворота, Белов и Нечипоренко прикрывают. Расклад понятен?
  Теперь надо дождаться темноты, не выдать себя и атаковать перед рассветом, когда сон валит с ног часовых. Часть рюкзаков с припасами решили оставить с Кузьмичом.
  Ночь выдалась безлунная, звездная. Выступили, когда начала рассеиваться тьма и по лесу белыми струйками потек туман. Ползти по-пластунски в темноте, в "лешем", с оружием и боеприпасами - удовольствие ниже среднего.
  Но прежде надо было попасть в "гнездо" и снять часового. Точнее, гнездового.
  Они подползли к "гнезду" настолько близко, что даже шептаться было опасно. Объяснялись жестами.
  "Ты, - ткнул Данила в Белова и показал вверх: - Туда. - Движение ребром ладони по шее, потом палец прижат к губам. - Снять, но тихо".
  "Понял", - кивнул Белов.
  "Ты и ты. - Данила по очереди показал на Лазебного и Нечипоренко, поднял сжатый кулак. - Ждать. - Двумя пальцами показал на глаза. - Смотреть в оба".
  Два кивка в ответ. Отмашка Белову. Тот уже избавился от оружия и ловко, как обезьяна, начал карабкаться на дерево.
  Тишина. Тишина. Тишина... "В нашем деле сколько ждешь - столько потом живешь в раю", - вспомнилась Даниле любимая присказка их начальника по боевой подготовке. Тишина... Глухой удар. Бряцание железа. Вот черт... Просил же - тихо! Классический ляп при снятии часового: ты его вырубаешь, а он роняет оружие. Хорошо хоть без случайного выстрела обошлось.
  Белов высунулся из "гнезда", махнул Даниле - давай, мол, дело сделано.
  Белов слез, перекатился, подобрал свой автомат и показал "окей". Астрахан выждал минуту - на всякий случай, но вроде обошлось. Шум никто не услышал. Тогда он, пригнувшись, подбежал к дереву с "гнездом" и указал на лестницу. Его поняли без слов. Можно двигаться дальше - опять ползком, медленно и печально.
  Возле рва сняли с себя маскостюмы - все равно этим путем возвращаться, - остались в жилетках из кевлара, прикрытых легкими камуфляжными куртками.
  Так, ров: в ширину метра два, сколько в глубину, лучше не думать. Перекинуть лестницу. От нее до поверхности воды - около метра. Пора наводить переправу. Лазебный без труда поднял лестницу, сколоченную из сосновых досок, перекинул через ров, проверил на прочность. По замшелому склону покатились комья земли, с тихим всхлипом упали в темно-серую воду.
  Первым через ров Данила отправил Белова как самого легкого. Потом Нечипоренко перебросил Белову "миними" и рюкзак с патронами. Избавившись от лишнего груза, прапорщик осторожно заполз на лестницу, она прогнулась, но выдержала.
  Данила дождался, пока Нечипоренко преодолеет водную преграду, вернет себе оружие и займет позицию. Только после этого капитан пополз сам. Оставался Лазебный - сто килограммов мускулатуры, и это не считая оружия. Незаменимый при вышибании дверей боец в данном случае мог запросто завалить всю операцию, рухнув в воду вместе с обломками лестницы.
  И черт с ним, с Лазебным - не сахарный, в воде не растает, а вот лестница... Без неё забор преодолеть будет непросто, хоть и взяли пару жердей для подстраховки.
  Ну, здоровяк, давай. Данила затаил дыхание. Давай помаленьку...
  Лазебный справился. Он ведь в молодости штангистом был, а эта публика только выглядит грузной и неповоротливой. На самом деле, телом они владеют не хуже гимнастов, и работать с собственным центром тяжести их учат в первую очередь. Вот и Лазебный какими-то неуловимо плавными движениями перетащил свою тушу на тот берег рва.
  Медленная часть операции осталась позади, теперь быстрая...
  Впереди простиралось метров пятьдесят просеки, усеянной пеньками срубленных деревьев. Из-за ограждения простреливался каждый квадратный метр. Тут ползи не ползи, а заметят как пить дать. И завалят. Поэтому лучше уж преодолеть открытое пространство как можно скорее. Изобразили мишень "Бегущие кабаны"...
  Разбились по парам. Данила и Белов с лестницей встали впереди. Тяжеловесы Лазебный и Нечипоренко - за ними
  - На счет "три", - шепотом сказал Данила. - И раз... и два... и три!
  Рывок вперед. Вперед! Бегом! Не останавливаться! Держать темп! И смотреть под ноги. Не дай бог споткнуться о пенек.
  Есть. Добежали. До забора - рукой подать. Теперь тихонько, ползком... Впереди приглушенно гудели дизель-генераторы, басовито залаяла собака - Данила замер, прижав палец к губам, его люди тоже затихли. Продолжили путь, когда собака угомонилась.
  Под ногами хлюпала жижа - местность была заболоченной. Наконец достигли части забора, которая не просматривалась из "гнезда". Здесь Данила обнаружил еще одни ворота, даже не ворота - калитку. Судя по заросшей тропке, калиткой пользовались крайне редко. Капитан сделал четыре шага назад, они с Беловым прислонили лестницу к ограде и полезли первыми. Перемахнули через забор и распластались на поржавевшей жестяной крыше сарая.
  Рядом с Данилой лег тяжело дышащий Нечипоренко, правее - Лазебный.
  Данила на четвереньках подбежал к краю крыши и спрыгнул одновременно с Беловым. И в этот момент раздался первый выстрел. Белов вскинул руки недоуменно, странно дернул головой и рухнул, как куль. Тут же грохнула еще пара выстрелов, пули с чмоканьем впились в бревна сарая в паре сантиметров от Астрахана.
  Одновременно с выстрелами спустились Лазебный и Нечипоренко и бросились в стороны. Данила забился в пространство между двумя сараями, пытаясь вычислить, откуда стреляют. Палили из-под дома Фиделя, стоящего на сваях (вот как, оказывается!), из окна, а также из вольера с собаками, справа, слева... Кто-то строчил от калитки - укрылся за сараем неподалеку от Данилы
  В другом конце деревни крикнули:
  - Они прорвались! Быстрее к сараям!
  Засада означает, что операция провалена и кто-то слил инфу местным.
  - Прорыв! - скомандовал Данила и бросился вперед, к дому Фиделя, виляя из стороны в сторону.
  Надо было прорваться в середину, чтобы контрабандисты начали валить друг друга. Бойцы вроде поняли. Капитан выстрелил несколько раз, перезарядил "винторез". Под ногами хлюпало. Данила присел под стеной очередного сарая, который тоже оказался на сваях. Пригибаясь, к нему подскочили Нечипоренко и Лазебный.
  - Как Белов?! - прокричал Данила, пытаясь поймать хоть кого-то в прицел "винтореза".
  - Мертв, - ответил Лазебный. - В шею, навылет.
  - Прапорщик, прикрой! - скомандовал капитан. - Проверю дверь сарая, вдруг кто внутри.
  - Понял!
  В них палили со всех сторон, не экономя патроны. Данила подскочил к двери, дернул - заперта, что и требовалось доказать. Он поднырнул под сарай, и бойцы присоединились к нему. Противники наконец перестали стрелять куда ни попадя и попытались разобраться, где, собственно, настоящие цели.
  - Надо валить, капитан! - внес предложение Нечипоренко, меняя ленту в пулемете.
  - Надо, - согласился Астрахан. - На крыши - и в лес, но сначала проверить центральный дом на сваях.
  - Капитан, объект нам уже не взять!
  - Попытаюсь, - упрямо мотнул головой Данила. - Прапорщик, огонь на подавление. Прикрывайте!
  Застрочил пулемет, Данила заметил шевеление под сараем справа, прицелился, но тут в поле зрения выскочили собаки, и он скрипнул зубами. Всё этой ночью не в масть! Против такого козыря особо не поиграешь, свора натасканных доберманов или волкодавов стоит взвода спецназа - разумеется, в ближнем бою и на своей территории.
  - Капитан, отходим! - заорал Лазебный.
  А толку? Противник, которого принял Сектор, все равно выследит с собаками и догонит...
  Он пальнул в сторону пулеметчика, выкатился из-под сарая и со всех ног бросился к крыльцу небольшого дома. Добежав, рванул дверь. Тоже заперто.
  - Стоять! - рявкнул кто-то за спиной у Астрахана. - Оружие на землю!!!
  Данила обернулся. Его держал на мушке здоровенный бугай с покрытым шрамами лицом, тот самый, которого он уже видел. Одного глаза у бугая не было, что не мешало ему уверенно выцеливать врага из старенького, но надежного карабина "Вепрь".
  - Стою, - сказал Данила, тяжело дыша.
  - Оружие брось, велено! - заорал одноглазый, и в эту самую секунду Лазебный, выскочив из-за склада, снес ему полголовы короткой очередью.
  Собаки с лаем приближались. Данила, быстро вскарабкавшись по боковой стене дома на крышу, встал на одно колено и принялся стрелять одиночными, быстро поворачивая ствол. Раздалось пыхтение, на крышу вскочил Лазебный и залег рядом, сразу открыв огонь. Внизу бешено заорал Нечипоренко, донесся звериный рык. Не успел! Лазебный вскочил было, но когда над самой головой просвистели пули, снова лег. Данила тоже упал на брюхо.
  - Бегите, я их задержу! - прохрипел Нечипоренко.
  - Уходим, - скомандовал Данила. - Вперед!
  Они спрыгнули с крыши, пронеслись между сараями, выстрелами завалив двух бешено лаявших псов, залезли на тот сарай, что стоял возле ограды, и, с разбега перемахнув через забор, провалились в вязкую жижу по бедра.
  Лазебный приземлился удачнее, помог Даниле выбраться из трясины. Оборачиваясь, кинулись прочь от лагеря. Вот спрыгнул Нечипоренко, пальнул для острастки и бросился бежать. Не успел Данила обрадоваться, что боевой товарищ жив, как тот, раскинув руки, упал ничком.
  Презревая опасность, Данила рванул к Нечипоренко, Лазебный его прикрывал, стреляя наугад. Распластался рядом с телом Нечипоренко, Данила нащупал пульс на сонной артерии - прапорщик был мертв.
  - Уходим через болото, - решил Данила,. - Враги пустят собак, вода собьет псов со следа. Ходу!
  - В топь затянуть может! - Лазебный побежал за капитаном.
  Залаяли собаки - так и есть, погоня. Астрахан обернулся, но в полутьме и тумане было не разобрать, открыта ли калитка. Они двигались вперед, в белесое марево, где могло прятаться непойми что. Без проводника - хана. Но лучше самим попытаться, чем рассчитывать на предателя.
  - Твою мать! - взревел Лазебный, когда из-за холма к нему метнулась четвероногая тень и легко сшибла здоровенного спецназовца на землю.
  "Хеклер" отлетел в сторону, а тень, оказавшаяся огромной рыжей псиной неизвестной Даниле породы, поставила лапы на грудь Лазебному и злобно ощерила клыки. Данила вскинул "винторез".
  Осечка! Нет времени устранять. Перехватить автомат за ствол (раскаленный металл глушителя обжег ладони), размахнуться и врезать собаке по башке прикладом!
  Есть! Псина, взвыв, отлетела в сторону. Теперь что там с осечкой?.. Ну да, типично: бракованный патрон. Передернуть затвор...
  Собаку он добивать не стал: та даже встать не могла.
  Данила поднял с земли Лазебного.
  - Зулус! - закричали сзади женским голосом. - Зулус, взять!
  Данила дважды выстрелил на голос, обежал собаку - преданный пес все-таки попытался укусить его, - и ломанулся, толкая в спину Лазебного, в сторону болота.
  Под ногами зачавкала жидкая грязь. Над болотом занимался рассвет.
  
  * * *
  
  Влада не знала, будут ли враги атаковать с центрального входа, с тыла или с флангов, и разместила людей по всему периметру. Главные ворота охраняли обитатели двух общежитий. Двое залегли в сырости под бревенчатыми домами, двое караулили в распахнутых окнах. Тыл прикрывали шестеро: один в вольере с собаками, второй в доме отца, третий под сваями, четвертый под складом, пятый на складе, внутри, шестой - около Г-образного общежития. Остальные прикрывали фланги.
  Когда люди заняли огневые позиции, воцарилось молчание. Казалось, воздух от напряжения трещит электрическими разрядами. Чем больше проходило времени, тем угрюмее делались лица мужчин.
  В безлунном небе переливались звезды, внизу тускло светились фонари, и трудно было понять, что происходит в темноте за периметром. Генератор ревел, заглушая звуки. Влада надеялась, что врагам ночью встретится голодный хренозавр или стая вырвиглоток.
  Псы, нарезвившись, залегли спать в вольере, только Зулус остался охранять хозяйку. Время текло медленно, туман росой оседал на волосы. Чтобы они не отсырели, Влада надела камуфляжную кепку. Хотелось курить, из лесу тянуло сыростью и холодом.
  По совету дочери, отец заперся в одном из домов, ничем не выделяющемся среди других. Большой сруб на сваях нападающие, скорее всего, сразу вычислят, а вот найти главу лагеря в одинаковых постройках будет тяжело. От помощи Циклопа отец отказался, и тот засел на соломе в сарае неподалеку.
  Мокро, грязно, опасно. Сейчас Влада мечтала о накрахмаленных простынях, о своей маленькой квартирке, теплой, с горячей водой и туалетом. Мысленно раскручивала клубок событий: устроиться на нудную работу, по выходным валяться перед телевизором, иногда ходить на тренировки. Можно пойти инструктором, тогда не так скучно, но все равно тоска зеленая. Кому Влада там нужна? Ни подруг, ни родственников. Здесь же - отец, которому необходима ее помощь, люди, ставшие ее семьей. Всеми забытые, отвергнутые миром, они нашли тут пристанище и по-своему счастливы. Да и Сектор благосклонен к Владе, она слывет одним из самых удачливых проводников.
  Нет, ее место здесь, и умрет она здесь, под пронзительно яркими звездами.
  Ближе к утру, когда сон смыкает веки самых выносливых, ночь еще не закончилась, но линия горизонта уже посветлела, залаяли собаки, и вздохом пронеслось по поселку: "Идут!" Влада мотнула головой, избавляясь ото сна, и на цыпочках побежала к главным воротам. Отодвинув дозорного, глянула в щель обзорного окна: темнота, над кочками болота стелется туман.
  - Никого нет, - шепнула она.
  Дозорный показал жестами - ползут, мол, смотри. Влада закусила губу и напрягла глаза... ничего. Вдруг дернулся стебель камыша. Присмотрелась: так и есть, ползут! Она пустила к окошку дозорного, а сама залегла на полу дома, что напротив ворот, прицелилась в темноту. Кровь колотилась в висках, ладони взмокли: одно дело - гопникам задницу надрать, другое - воевать с профессионалами.
  Штурм начался - застучал автомат. Кто-то вскрикнул, выматерился, крик утонул в грохоте выстрелов.
  Зазвенел разбитый фонарь, и стало темнее. Влада, так никого и не увидив, забилась в щель между пристройкой общежития и забором, а когда высунулась, пули чиркнули о дерево над головой. Пришлось стрелять вслепую. В темноте трудно было разобрать, кто свой, кто чужой. Продуманная оборона лагеря превратилась в ничто, в кровавую мешанину.
  Залаяли собаки, рванули из вольера. Взвизгнул подстреленный пес. Влада поспешила на лай, перепрыгнув через распростертое тело, обогнула собак, которые рвали кого-то из чужаков. Мужики стояли рядом и матерились, незнакомец орал. Остальные сбежали. Влада распахнула калитку: так и есть, два черных силуэта удирали по болоту. Влада дала по ним очередь - мимо. Чтоб вас в трясину засосало, сволочи!
  Зулус танцевал рядом, ожидая команду. Влада указала вперед и крикнула в запале:
  - Убей!
  Пес рванул за беглецами.
  Пули чиркнули о доски над головой - Влада инстинктивно пригнулась и только тут сообразила, что отправила верного друга на смерть. Взвизгнул Зулус и исчез из поля зрения, а беглецы растворились в тумане. Первый порыв был - бежать следом, расстрелять их, уничтожить, но Влада понимала, что скорее они убьют ее, и что теперь на ее руках не только кровь товарищей, но и Зулуса.
  Дрожащими пальцами она достала сигарету, прикурила и затянулась так глубоко, что закружилась голова. Выпустила дым, сразу затянулась опять.
  Сквозь шум генераторов прорывалась ругань, голосила женщина. Валька? Юля? С сигаретой в зубах Влада пошла на крик: люди толпились у сарая, в сумерках не разобрать было, сколько их. Темные тела на полу. Только сейчас дошло: умерли те, кто стал родным, с кем она делила последний кусок хлеба. От погибшего оттаскивали светловолосую Юльку; значит, это ее муж Коля, он же Никола - молодой, наивный идеалист, мечтавший о равенстве и братстве во всем мире... А рядом с его телом кто? Подойти страшно. Шаг, еще шаг. Кто-то большой, грузный...
  Циклоп! Ноги подкосились - Влада упала на колени. Циклоп дружил с ее отцом и помнил Владу семилетней. Неуклюжий, немного доверчивый Вовка! Кто-то положил ладони на плечи - Влада дернулась, вскинула голову: отец. Живой и невредимый. Она встала, поджав губы, отряхнулась и заговорила:
  - Мы должны их догнать. Казнить. Но сначала - допросить, чтобы понять, кто организовал эту операцию и чего ожидать в будущем. Потом я сама убью их! Берем оружие - и за мной.
  - Чё, прям в болото? Да сгинули они уже, - пробормотали из толпы.
  - Трусы остаются дома. Ну, кто со мной?! - Влада вскинула руку с автоматом.
  Ее поддержали все.
  - Разделимся и обойдем болото с двух сторон. Если они куда-то вляпались, снимите с них скальпы и принесите в поселок. Вперед!
  Ярость клокотала в сердце и выплескивалась словами. Крушить, ломать, жечь! За Циклопа и Николу, за тысячи детей, которым родители не могут купить биотин. Конечно, лучше продать инъекцию молодящейся старухе и жирному старику-миллионеру: у них есть деньги!
  У ворот Владу остановило возмущенное тявканье, она обернулась: пошатываясь на мощных ногах, стоял риджбек, еле-еле стоял, но пытался идти за хозяйкой и негодовал, что его не берут на охоту. Первая мысль была: "Живой!" Вторая: "Ранен!" Влада метнулась к нему, осмотрела - видимых повреждений нет - и обняла за шею:
  - Извини, Зулус. На этот раз без тебя.
  
  * * *
  
  Группа Влады состояла из троих мужчин и двух собак. Шли молча, берцами собирая росу. Мох под ногами пружинил и подталкивал. Стояла такая тишина, что слышно было, как дышат собаки и с тихим всхлипом падают в воду листья берез.
  Сектор. Тихий, осенний, обманчиво-уютный. Капли дрожат на паутине. Пахнет грибами и древесной корой. Надо подавить ярость, она мешает чувствовать искажения. В команде все были проводниками - даже если что-то ускользнет от глаз, кто-нибудь обязательно почует аномальное образование Сектора...
  Очередное безумие. Где гарантия, что отряд устоит против двух профессионалов? Да и собак жалко, постреляют их. Но во-первых, наемников нельзя отпускать, во-вторых, нужно выпытать, кто им дал задание и какое именно, и в-третьих, в Секторе профессионалы превращаются в беспомощных щенков.
  - Ищи! - скомандовала Влада, указав на отчетливый след.
  Собаки опустили головы и бодрой рысью рванули вперед, Влада - за ними, но тут бегущий впереди Барон попятился, поджав хвост. Юна тоже остановилась, заскулила. Влада, насторожившись, подошла к ним, потеребила холки.
  
  * См. примечания
  - Паранойка*, - констатировал Свен, брат погибшего Николы.- Вот же елы-палы! - Они прям туда вляпались. Скорее всего, хана им.
  Влада обернулась: Свен тряхнул головой, откинув пряди светлых волос, и поджал губы, желваки проступили на щеках, скулы заострились. Свен и Никола были, можно сказать, местными. Когда возник Сектор, они жили в Дмитрове, где до сих пор чертовщина творится. Отец подростков исчез, мать во время катастрофы вмуровало в стену так, что они сами не смогли ее вытащить и отправились за помощью. До патруля дошли, никуда не вляпались, потому что Свена Сектор принял, подарил ему чутье. По пути мальчишек встретили военные и посадили в карантин, а все люди Дмитрова, которых постигла участь матери Свена и Николы, погибли, как и те, кто пришел им на помощь. Мальчиков определили в детдом. Сироты без проблем поступили в медицинский, но не доучились и, никому не нужные во внешнем мире, вернулись в Сектор. Теперь у Свена не осталось никого...
  На востоке горизонт наливался розовым, еще минут десять - и брызнет солнце, заиграет в каплях росы. Мирный пейзаж, ничего зловещего, но если попасть в искажение под названием "паранойка", рассудок туманится и человеку кажется, что его жизнь под угрозой. Трусы начинают убегать и прятаться, смельчаки - нападать и убивать товарищей.
  Влада прислушалась к чувствам: тревога, страх, будто враг где-то рядом... Вот так и срабатывает чутье проводника, искажения начинают ощущаться на расстоянии. Но для этого нужно настроиться, освободиться от лишних чувств, чего Владе сейчас никак не удавалось.
  - Обходим, - сказала она.
  Собаки растеряли задор, косились в сторону невидимого искажения - оно и в самом деле никак не выглядело, у него просто не было внешнего вида - и вздрагивали от каждого звука. Когда Влада только осваивала умение проводника, все искажения она чувствовала одинаково: здесь что-то чужеродное, опасное, и всё. Вот и риджбеки, которые не боятся ни зверя, ни порождений Сектора, сейчас тру#сят. Кошки же в Секторе вообще с ума сходят. Валька, жена Кабанчика, привезла с собой кошечку. Та орала, пока ехали по Сектору, потом забилась под кровать и там продолжала вопить. Заткнулась, только когда охрипла. Не ела, не пила, гадила под себя, да так и околела. Наверное, она видела то, что скрыто от человеческих глаз, и это ее убило.
  Влада целеустремленно шагала вперед, раздвигая ветви низкорослых, худосочных березок, и старалась сосредоточиться, очистить разум от постороннего. Собаки труси#ли по обе стороны - знали, кто их кормит и кого нужно защищать в первую очередь. Позади пыхтели мужики.
  - Стойте! - прошептал Свен, почесал щеку, поросшую рыжеватой щетиной, и указал под ноги.
  Влада сощурилась: след, еще один. Расстояние между отпечатками ступней большое - мужчина бежал, и ноги его подворачивались. Вроде бежал один, а может, и нет, тут мох повсюду, не видно ни черта.
  - Ищи! - скомандовала Влада.
  Барон и Юна ткнулись носами в мох, вытянули хвосты и рванули на восток. "Не уйдете, уроды", - с мрачной уверенностью подумала Влада.
  
  
  Глава 3
  
  Сектор. Тверская область, болота
  
  Над болотом плыл туман. Виталик Лазебный снова споткнулся и упал, Данила рывком поднял его - тяжеленный, штангист! Оба запыхались, воздух был настолько сырой, что казалось, водой дышишь. Мох пружинил под ногами, когда они бежали, почва прогибалась и дрожала, тряслись деревца - осины, березы и сосны, низкие, максимум в рост Лазебного.
  Серело небо, уже не видно было звезд, а болото все не кончалось. Данила вспомнил про искажение под названием "бродила" - человек, попавший в него, ходит кругами, сам того не замечая, может часами топтаться на одном месте.
  - Не утонем, капитан? - хрипло, с присвистом, спросил Виталик.
  - Нет. Это клюквенное болото, под нами метры мха.
  - Надо же, - вяло удивился Лазебный. - Никогда не видел, как клюква растет. Думал, она кустами. Развесистая...
  - Замолкни. - Данила остановился, огляделся. Вон впереди стена леса, настоящего, не карликового. Значит, твердая почва. Вообще болото - это хорошо, собаки не возьмут след.
  Виталик, отдыхая, опустился на корточки.
  - Смотри, капитан, подберезовики!
  Уже достаточно рассвело, чтобы Данила увидел толстоногие грибы с маленькой темной шляпкой, на которые указывал Виталик. Городской житель, Данила дикую природу не ценил и не любил. Хватило ему нехоженого Памира, Кавказа хватило на всю жизнь.
  - Заткнись, - повторил он. Достал карту и, подсветив ее фонариком, сверился с компасом. До Твери не так далеко, если он правильно понимает, где находится. Так. Теперь в лес и прямо, прямо, прямо, а главное - быстро. Задание провалено, его люди мертвы. Ох, припомнит Астрахан генерал-майору Ротмистрову надежного проводника Глеба Кузьмина! Ох и припомнит! А если еще одна операция в этом районе будет, спецом пойдет в лагерь контрабандистов - мстить.
  Три года с этими мужиками работал. Матери Белова, конечно, сообщит начальство, но соболезнования выражать поедет командир группы - капитан Астрахан. И смотреть Пашкиным родителям в лицо придется ему. Данила знал, что прочтет во взглядах: "Почему не уберег? Почему не ты, а Пашка наш?"
  О родне Нечипоренко - жене и двух мальчишках - Данила мысль отогнал.
  "Да, мы - специальное подразделение МАС. Да, мы рискуем жизнью каждый день. Но мы не на войне, и наши близкие не ждут, что мы погибнем и даже хоронить будет нечего".
  Хотя отцу Данилы, профессору Астрахану, плевать на сына. Сгинет, не сгинет... Когда Данила служил под начальством Алана Мансурова на Памире, отца это не волновало. Сейчас - тем более. Работа Данилы в МАС - только повод припомнить, кто его сюда устроил после скандального увольнения из армии.
  - Капитан... - напомнил о себе Виталик.
  - Вперед, быстро. - Данила указал направление.
  У них еще достаточно было патронов, хватало гранат, но оба вымотались, и он понимал, что от вероятных преследователей не отбиться. Ну никак не отбиться. Остается надеяться на свою удачу, на нюх свой.
  Нехорошее предчувствие кольнуло, когда сигналка на шее, защищающая от Всплеска, сделалась холодной. Опасность? Данила даже оглянулся, но ничего подозрительного не увидел - и отпустило. Мирный пейзаж, кочки моховые, скрывающие грибы и зреющую клюкву, низкорослые деревца, такой близкий просыпающийся лес, осенний, молчаливый...
  Стой! За тобой погоня! Лазебный... он вообще друг, а? Уверен в этом? А может, предатель? Как Кузьмич?
  Данила замер, уставился на Виталия. А ведь действительно. Лазебный - старый товарищ, но что Данила знает о его мотивах? О причинах его поступков?
  Лазебный в ответ вытаращился на капитана, разинув рот.
  Здоровенный бугай. В рукопашном бою Данила, может, выстоял бы... а может, и нет. Виталий - тренированный, реакция у него хорошая.
  Они смотрели друг на друга.
  Из-за тебя, капитан Данила Астрахан, погибли друзья Лазебного. Сам знаешь: подчиненные всегда дружат между собой против командира. Ты, офицер, не спас ни прапорщика, ни Пашку. Виталик тебя ненавидит. Он сейчас тебя убьет!
  У Виталия мелко задрожала челюсть. Даниле скрутило желудок. Паника усиливалась... Сейчас Лазебный накрутит себя и попытается напасть.
  Губы Данилы сами собой скривились в презрительной и хищной усмешке.
  Если на тебя собираются напасть - атакуй первым. Если тебя ударили - убей. На зло можно отвечать только бо#льшим злом.
  И при этом он чувствовал растерянность и подступающую панику. Что-то не то! Происходило что-то неправильное, но что - не понять. Он потянулся за пистолетом, аккуратно, стараясь не выдать себя.
  Атакуй первым. Убей врага. Убей друга, друзья могут причинить куда больше зла. Убей. Убей - и спасайся бегством, в лес, под защиту деревьев, кругом враги!
  Но Данила медлил. И Виталий тоже.
  - Капитан, - прошептал он, широко раскрыв глаза, - капитан, слышишь? Капитан!
  Данила позволил себе прислушаться. Вопит болотная птица. Очень неприятно вопит, тоскливо и тревожно...
  - Капитан! - Голос Виталия стал тонким, мальчишеским. - Капитан, что это?! Какого хрена?.. Капитан!!!
  Пистолет в руке. Теперь главное - скорость реакции. Лазебный моложе, Данила - опытнее. У кого преимущество? Правильно, у того, кто нападет первым. Не говорить, не отвлекаться... Никогда не разговаривай, бей сразу, при первом признаке агрессии. Лучше вмазать и потом привести человека в чувство, чем сдохнуть. Дистанция, отвлекающие маневры... просто бей. Вооружен противник или нет, готов он к бою или просто пьян и нарывается - бей. Или стреляй. В своего боевого товарища, в Виталика Лазебного, неплохого парня, как на беду, переметнувшегося в стан врага...
  Да какого, к черту, врага?!
  Он - враг. Все кругом - враги. Погоня близко. Искажения - прямо под ногами. Твари Сектора ждут первого луча рассвета, чтобы наброситься на тебя. Они тебя сожрут, мир враждебен. Убей его - и спасайся. Ты сможешь. Ты - сильный и осторожный.
  Данила медлил, проклиная себя за каждый миг промедления. Виталий, кажется, не замечал его намерений. Он шагнул к Даниле, и тот непроизвольно отступил. Виталий выше, у него длиннее руки и ноги, он дотянется, и если уж Данила почему-то не может выстрелить, единственный шанс - поднырнуть, захватить, сделать подсечку. Враг упадет в мох - оседлать его, не дать схватить себя, придушить...
  - Капитан! Поздно, они здесь!
  Кто?! Данила выхватил пистолет.
  Виталий сунул руку под бронежилет. Данила отпрыгнул, прицелился...
  Ночь отступила под натиском рассвета. Заорала еще громче болотная птица.
  Кругом враги! Они уже рядом, ты просто не видишь их. Человек беспомощен перед Сектором, здесь опасность скрыта, здесь каждый лист, каждая кочка таят угрозу...
  Фонтаном ударила кровь. Данила раньше не видел такого. Она плеснулась вверх, вниз и в стороны из-под бронежилета... Данилу оглушило, он перестал слышать и понимать, что происходит. Горячие брызги попали на лицо. Он отшатнулся, выставив вперед руку с пистолетом. Но стрелять не стал. Враги могли услышать.
  Пошатнувшись, контрактник третьего года службы Виталий Лазебный завалился на спину.
  Вдалеке залаяли собаки. Данила, забыв, что нужно дышать, побежал. Он несся вперед огромными прыжками, и мысли метались в голове.
  От чего умер Лазебный? Искажение? Или он, Данила, сделал что-то?! Но он же ничего не делал!.. Или делал - но не понимал? Или Лазебный сам подорвал себя?.. И кто теперь преследует его? Куда бежать, где скрыться от беспощадного, полного врагов мира?
  Данила не слышал ничего, кроме стука крови в ушах. Он не разбирал, куда бежит, только прыгали вверх-вниз деревья настоящего, большого леса да пружинил мох под ногами, и казалось, что гонке этой, дикой охоте на Данилу Астрахана, не будет конца.
  Какое-то смахивающее на обезьяну существо метра полтора ростом выпрыгнуло на него из зарослей и заклокотало глухо. Данила выстрелил на бегу, целясь в голову, - башка твари разлетелась ошметками.
  Он перепрыгнул через труп и, пригнувшись, нырнул под елки.
  Кочки высокие, крутые. Ветви цепляются за капюшон, за рукава. Ноги скользят на мокром от росы мху.
  Данила наступил на гриб, грохнулся, съехал в низину, едва успев защитить лицо. Остро запахло осенним лесом, он перевернулся, на четвереньках побежал по оставленному ручьем извилистому следу между холмами.
  Сочно хрустели раздавленные свинушки и сыроежки. Во рту стоял привкус крови. Мешало оружие, но Данила ни за что не расстался бы с ним - враги были кругом, враги ждали вон там и вон там тоже. Он в последний миг заметил круг будто вытоптанной кислицы и мутное дрожание воздуха над ним - верный признак гравицапы, искажения, которое расплющивает неосторожных в лепешку.
  Выбрела навстречу очередная тварь, сонная, медлительная, размером с некрупную собаку. По пятнистой шкуре Данила опознал чупакабру - читал в кратком справочнике. Встав на одно колено, он выстрелил, и тварь мигом сдохла.
  Дальше, дальше, дальше! Быстрее! Главное - выбраться! В Тверь, к людям.
  А не ты ли сам убил Виталика? Может быть, ты убил и остальных? Тогда тебя ждут муки совести, менты и зона - реальная зона, с бараками и зэками. Если ты не сдохнешь раньше!
  Вскочив, он побежал, прикрывая лицо от ветвей, и даже деревья пытались схватить, удержать, удушить его, паутина залепляла глаза, солнце слепило, блестела роса, ноги разъезжались.
  А не ты ли сам убил их всех?
  Залаяли собаки - совсем близко. Выбившись из сил, Данила остановился. Его шатало, кидало из стороны в сторону. Дыхание сбилось, горло драло холодным утренним воздухом, пот заливал глаза, и кололо в боку.
  Враг близко.
  Данила поднял перед собой пистолет. Ничего, он успеет выстрелить, обязательно успеет!
  А не ты ли убил их всех? Провалил задание и убил своих товарищей? Выход есть. Выход рядом. И уже не будет страшно.
  Рассмеявшись безумным смехом, Данила опустился на колени. Силы оставляли его, но должно же их хватить на один-единственный выстрел, всего на один.
  Часто и прерывисто дыша, капитан Астрахан зажмурился, сунул ствол в рот, языком ощутил кислый холод металла. Вот и всё.
  Собака зашлась хриплым лаем, почуяв дичь. Женщина крикнула:
  - Вот он!
  Данила попытался выстрелить. Палец, слабый, будто чужой, не слушался. Он старался изо всех сил, он даже открыл глаза, чтобы видеть лица врагов, оскаленную морду рыжего пса, перекошенный рот женщины.
  А потом стало темно, и Сектор исчез.
  
  * * *
  
  В лесу что-то глухо ухнуло, как граната взорвалась. Влада встрепенулась и замерла. На нее налетел Гриф; отшатнулся, виновато закрутил гладкой, как яйцо, головой на тонкой шее, нервно повел плечами.
  Грохнуло рядом, сразу за паранойкой. Поубивали они там друг друга, что ли? Или один замочил второго? Искажение, как назло, имело приличный радиус. С некоторыми искажениями так бывает: энергетическое ядро - несколько десятков сантиметров, не больше, а пространство, накрытое его действием, может быть метров до пятисот. Обходить пришлось по болоту, Влада шагала впереди всех, прощупывая палкой почву, чтобы в трясину не затянуло. Бурая жижа хлюпала под ногами, просачивалась сквозь шнуровку берцов. Позади тихо переговаривались:
  - Так и знал, что новый командующий армейскими патрулями, которые в Твери, самовольничать начнет, чтобы выслужиться, - сказал Свен и сплюнул. Глаза у него ввалились и покраснели, нос заострился. Такие лица бывают у тех, кто при смерти. Из сильного мужчины будто разом выпили жизнь.
  - А то! - отозвался Гриф.
  Когда Фидель только перебрался в Сектор, а Влада открыла благотворительный фонд, Гриф умирал от острого лейкоза. Тогда его звали Александром Никоновым, он был единственным сыном преподавательницы английского. Она была давней знакомой Фиделя, так что Саше первому достался благотворительный курс лечения. Парень выздоровел, а волосы, выпавшие от химиотерапии, так и не выросли. Зато Сектор поселился в Грифе и привел его в лагерь Фиделя. Из "дееспособного" населения он был самым молодым.
  Влада надеялась, что Свен прав. Тогда все просто: отцу следует передать весточку человеку в МАС, который крышует лагерь Фиделя, и самодура быстро поставят на место. Но интуиция подсказывала, что не все так просто и радужно.
  Когда болото закончилось, собаки вопросительно уставились на Владу, она указала вперед и побежала. Автомат бил по спине, подгоняя.
  Юна и Барон, исчезнув в пролеске, залаяли. Неужели догнали? Влада зажмурилась, ожидая грохота выстрелов и визга, но нет, собаки смолкли и наступила тишина. Подбежав ближе, девушка услышала чавканье и уханье, в нос шибанул слабый сероводородный дух.
  - Вырвиглотки! - проговорил Свен, прищурив льдистые глаза. - Что делать? Отступаем? Я против.
  Вырвиглотки - небольшие твари, что-то среднее между крысой и лисицей, и в отличие от остальных порождений Сектора даже симпатичные. Они всегда нападают стаями. Если стая большая, спасти могут лишь огнемет и граната, брошенная вовремя, потому что, почуяв кровь, вырвиглотки звереют и атакуют с яростью берсерка.
  Влада перешла на шаг и, отстегнув от пояса гранату, крикнула:
  - Барон, Юна, ко мне!
  Облаяв напоследок вырвиглоток, собаки вернулись. Странно, что твари на них не напали. Наверное, у вирвиглоток есть чем поживиться. Уж не врагов ли терзают?
  Вырвиглотки были заняты: гукая, они облепили труп и жрали, чавкая, хрустели перегрызаемыми костями. Труп лежал на спине, носки берцов смотрели в разные стороны. Судя по разбрызганной вокруг кровище и ошметкам плоти, в него выстрелили из РПГ.
  - Ложись! - скомандовала Влада, метнула гранату и упала в мох, заткнув уши.
  Громыхнуло. Отряхнувшись, она встала - вырвиглоток разметало по поляне, три посеченные осколками твари уползали в кусты, а труп... Комок тошноты подступил к горлу, и Влада отвернулась, но обглоданное лицо с торчащими скуловыми костями стояло перед глазами.
  - Ох ты ж... - пробормотал Сухов, бывший полицейский, присаживаясь возле трупа на корточки.
  Никто не знал, сколько лет Сухову. Худой, с бритым черепом, обтянутым землистой кожей, со впалыми щеками и глубоко посаженными глазками, он мог сойти и за пятидесятилетнего, но сам Сухов утверждал, что ему двадцать два. Влада в этом очень сомневалась. Сухов прибился к лагерю Фиделя случайно, его нашли умирающим в лесу и вы#ходили. Выяснилось, что он - бывший сотрудник УБОП. Влада полагала, что во внешнем мире он перешел дорогу влиятельным людям и подался в Сектор, куда они не дотянутся. Сухов был лучшим стрелком в лагере, а вот в рукопашном бою Влада его превосходила.
  - Эк его... - добавил он.
  - Из РПГ стреляли? - спросила Влада. Подходить к трупу не было никакого желания, да и мужики стояли в сторонке и брезгливо морщились.
  - Да не! - Сухов равнодушно перевернул труп. - Как будто изнутри разорвало, никто в него не стрелял.
  - Наверное, словил паранойку и взорвал гранату под кевларом, - предположил Свен.
  - Труп теплый? - спросила Влада.
  - Да, свеженький.
  - Значит, его напарник далеко не ушел - за ним! - Влада пнула трупик вырвиглотки и прокричала: - Барон, Юна, искать!
  Следы второго бойца обнаружились неподалеку, и уводили они в лес. Если до воды доберется, то собаки могут потерять след; с другой стороны, если он попрется к болоту, то наверняка вляпается в искажение тлен, состарится мигом и подохнет. Это было бы хорошо, но хотелось врага допросить.
  Собаки, исчезнувшие в пролеске, залились лаем. Влада ускорила бег, выскочила на опушку и не сразу поняла, что происходит: риджбеки облаивали какую-то торчащую из земли толстую корягу. Присмотревшись, Влада поняла, что это спецназовец. Весь заляпанный кровью и грязью, с ошметками плоти, прилипшими к волосам, он стоял на коленях и пытался застрелиться.
  - Вот! - крикнула Влада, рванулась вперед и долбанула его прикладом в висок.
  Спец булькнул, закатил глаза и рухнул в траву, к ее ногам. Собаки бродили вокруг него и тыкались носами в тело.
  - Живой? - спросил подоспевший Свен. На заострившемся лице - ни тени эмоций, даже одышка его не мучила, словно он робот, а не человек.
  Сухов проверил пульс на шее врага, кивнул - живехонький - и принялся его обыскивать, комментируя:
  - Хорошо прикинутый. Что у нас тут? Гранаты. "Винторез"! О, как повезло, нож "СОГ-Пентагон"... Очень дорогой, себе его оставлю, вы не против?
  Влада отодвинула мародерствующего Сухова, повторно обыскала наемника (ничего ценного) и спросила:
  - Наручники есть у кого-нибудь?
  Мужики помотали головами. Хреново, придется связывать. Этим делом занялся Свен - выкрутил руки пленника за спину, стянул кисти веревкой.
  - Ноги вязать? Тащить по болоту замахаемся.
  - Не надо. - Влада пинком перевернула тело: молодой еще, шрам от скулы до виска, жесткая линия губ, острый подбородок. Симпатичный, хотя хищник хищником. Влада сплюнула под ноги. Тварь! Возможно, именно этот "симпатичный" убил Циклопа. Он пришел убивать и потому не дождется снисхождения, и смазливая рожа ему не поможет! - В чувство его привести бы, чтоб сам топал.
  Свен проговорил, опершись на карабин:
  - Как? Он же не сам в обморок упал, а ты его отоварила. Не по щекам же теперь хлопать. Вообще подохнуть может, а зачем нам труп? Я бы с ним живым... побеседовал.
  - Невелика потеря, - буркнула Влада и села на корточки рядом с телом. - Хотя нет, велика. Допросить его надо!
  И что с ним делать? Она потерла спецназовцу уши, под носом надавила - видела в фильме, что так делают, - по ушам похлопала. Нет эффекта, валяется бревном. Перестаралась.
  - Может, контрольный в голову? - предложил Сухов, поигрывая ножом. - Или лезвием по горлу, чтоб пулю не тратить на гада.
  Видимо, в пленнике Сухов видел тех, кто выжил его из Москвы. Он единственный страдал в лагере. Улыбался, конечно, шутил, но иногда забывал притворяться. Заглянешь в его глаза - а там такая тоска...
  - Нет, надо его допросить. Ждем десять минут и волочем по очереди. - Не выдержав укоризненных взглядов, Влада всплеснула руками: - Да что вы пялитесь? Его надо допросить! Потом хоть режьте его, хоть бейте, хоть в болоте топите!
  В указанный срок пленник так и не очнулся.
  - Чё делать будем? - поинтересовался Свен.
  - Контрольный в голову! - со злобой повторил Сухов. - И по горлу лезвием!
  Горестно вздохнув, Влада взглянула на молчаливого Грифа:
  - Поможешь тащить?
  Парень кивнул.
  - Лучше волокушу сделать из куртки, она удобная, я ведь длинный, - посоветовал Гриф.
  Пока решали, как поступить, пленник застонал. Влада направила на него автомат. Веки спеца задрожали, он открыл глаза и сощурился. Вскоре сфокусировал взгляд, увидел ствол и разинул рот. По его лицу пронесся вихрь эмоций: негодование, злость, страх, удивление...
  - Очухался, гнида! - прошипела Влада с ненавистью, вспомнив Циклопа.
  Со стоном пленник дернулся, понял, что связан, и пробормотал:
  - Голова... Контузия. - Вдруг он вытаращился на березки. - Где я? Что со мной? Кто вы такие? Девушка, вы же не чурки, почему я связан? Где моя рота?
  - Не надо косить под дурачка, - сказала Влада.
  Пленник подвигал связанными руками, снова уставился на деревья, мотнул головой, скривился от боли и прохрипел:
  - Кто вы такие? Что я тут делаю? Я помню, как мы поджидали караван с героином в ущелье, но нас сдали, и они напали первыми. Граната... Почему я здесь?
  - Не спускайте с него глаз, - велела Влада. - Смотрите, чтоб не развязался, и держите оружие подальше. Это хитрая и опасная тварь, натасканная на убийство, ясно?
  Спец сидел сгорбившись и прямо в душу смотрел честными глазами побитого пса. Хитрожопая сволочь! Это ж надо так играть! Талант погибает... Талантище! Накатила ярость, Влада сделала к нему два шага и точно, без замаха, ударила кулаком в нос - голова спеца дернулась, откидываясь вверх и влево. Из разбитого носа пошла кровь, закапала на броник.
  - Это за что? - прогнусил он. - Что я сделал? Почему я здесь, а не в горах?
  Влада наклонилась над ним и прошипела:
  - Ты еще спрашиваешь, гнида? Это я должна спрашивать! Кто, сука, тебя нанял?!
  - Я не понимаю! Девушка! Если я что-то сделал, то не могу объяснить...
  Влада рассмеялась - отчаянно и зло. Вскинула автомат и направила пленнику в живот:
  - Класс! Он не может объяснить! И как убивал, не помнишь? И кто твой заказчик?
  - Кого убивал? - Взгляд пленника перескакивал с лица на лицо, в голосе было отчаянье. - Какой заказчик? Что происходит? Если я в заложниках, то за меня заплатит государство...
  Подошел Гриф, шепнул Владе на ухо:
  - Похоже, ему память отшибло, как в кино.
  И правда - как в кино. Сколько раз Влада получала по голове, сколько нокаутировала соперников (правда, не прикладом по башке) - ни у кого ни разу не отшибало память, потому она была убеждена: пленник притворяется, чтобы не сдавать заказчика и отсрочить свою гибель. Он же не идиот и понимает, что, когда назовет все имена, получит в лучшем случае пулю в лоб, а в худшем... Потому надо убедить его, что быстрая смерть предпочтительнее медленной.
  - Сначала я прострелю тебе коленную чашечку... Нет, - Влада прицелилась спецу между ног. - Сначала - выстрел туда.
  Пленник дернулся и инстинктивно пополз от ствола - испугался. Влада продолжала:
  - А так я застрелю тебя быстро, обещаю. Ну, так кто твой заказчик?
  - Расскажи хоть, что я сделал, - проговорил пленник обреченно.
  - Мама на ночь сказки пусть рассказывает, - огрызнулась Влада.
  - Это похоже на бред, но я правда не помню, что было. Я - Данила Астрахан, командир диверсионного отряда...
  - Продолжай!
  - Но больше ничего не помню!
  Свен, стоявший чуть поодаль, заметил:
  - Они почти всегда вспоминают прошлое, и происходит это быстро. Как бывший врач, я ставлю диагноз - сотрясение, возможно ушиб мозга. Ретроградная амнезия - частое явление, у тебя ж, Владик, рука тяжелая. К тому же паранойка могла повлиять.
  - Всё расскажет. - Влада снова прицелилась спецу между ног.
  Нужно быть сильной и идти до конца. Палец придавил спусковой крючок. Влада вспомнила Циклопа, воющую Юльку, Зулуса... Вспомнила, как они жили одной семьей и всем было хорошо, а потом пришли эти люди и всё разрушили.
  - Я считаю до трех. Раз... два...
  Дилемму "стрелять или не стрелять" разрешил Сухов:
  - Ну, сестра, так он точно ничего тебе не скажет.
  - От болевого шока загнется, - поддержал Свен.
  Молчаливый Гриф был с ними солидарен и басовито угукнул. Они отошли немного в сторону, Влада выглядывала из-за плеча Сухова, чтобы пленник не сбежал под шумок, но тот сидел, как поленом прибитый. Слово взял Свен. Если бы взгляды убивали, то пленник уже рассеялся бы на атомы от его ненависти.
  - По правде сказать, я тоже не верю этим россказням. Я знаю, как человеку сделать по-настоящему больно, и он при этом будет в сознании. Оставите нас на часок вдвоем - как миленький расколется. - В голосе Свена звенел металл. - Он узнает, что такое ад на земле. Хоть так за брата отомщу.
  Влада криво усмехнулась:
  - Да-а-а, вы, мужики, даже котов не даете кастрировать, солидарность у вас. Тьфу! Если бы я не знала вас так хорошо, подумала бы, что вы с ним заодно. Ну ладно, вот он перед тобой, сделай ему больно!
  Разминая суставы, Свен вразвалку подошел к пленнику и плотоядно улыбнулся. И лишь теперь ожил, оттаял. В его льдистых глазах заполыхал огонь.
  Да, этот щадить не станет. Влада призналась самой себе, что не смогла бы нажать на спусковой крючок, а если пересилила бы себя, то радости ей это точно не принесло бы. Что поделаешь - баба, слабая, как ни расти из себя бойца.
  В руке Свена блеснул нож. Сгорая от нетерпения, он поднес клинок к глазу пленника и оскалился. Жертва смотрела возмущенно.
  А если и правда спец не помнит себя? Каково это - очнуться непонятно где, в лапах садистов? Вдруг он на самом деле думает, что мочил моджахедов в горах? А тут открыл глаза - и его свои собираются валить...
  Отставить сопли!
  - Не-е, - вздохнул Свен. - Не успею, в этом деле время нужно, чтобы он вспомнил даже то, чего не знал, а здесь только начнешь потрошить - твари сбегутся. Давайте его в деревню заберем. Тут, в общем, недалеко. Только рожу бы ему умыть, чтобы кровь всякую дрянь не привлекала. А там подвешу его в сарае... дело пойдет!
  - Хорошо, - бросила Влада, и у нее полегчало на душе: пытка откладывалась. Хотя если пленник не помнит себя, то и отвечать за совершенное преступление вроде и не должен... Как же, не помнит! Лжет он, придуривается!
  Под присмотром Грифа пленника повели к ближайшей луже, ткнули головой в воду и вымыли лицо.
  Влада хрустнула пальцами и потрепала Юну за холку. Добыча почему-то не радовала ее. Казалось, что от души отрезали огромный кусок, и непонятно было, заполнится ли когда-нибудь пустота.
  Вскоре двинулись в обратный путь. Спеца гнали впереди, держа под прицелом. Он шлепал по болоту и оглядывался, пытаясь посмотреть в глаза Владе. Нашел самую слабую и на жалость давит. Нет, дорогой, ничего у тебя не получится!
  
  
  Глава 4
  
  Сектор, Тверская область, лагерь Фиделя
  
  Сначала Данила различил звуки - вроде бы голоса#. Разлепил веки - свет резанул по глазам, в голове будто граната взорвалась. Сквозь навернувшиеся слезы он разглядел что-то черное... силуэт... Проморгался: да он под прицелом! И целится в него девушка - молодая, черненькая, ничего так... Да это ж дочь Фиделя! Точно!
  Башка раскалывалась, Данила лихорадочно пытался сосредоточиться, но мысли разбегались... Девка, автомат, собаки, какие-то мужики... Ч-черт! Что за дерьмо?
  Девушка скривилась и прошипела:
  - Очухался, гнида!
  Вот так! Первым порывом было вскочить, выхватить у нее автомат - и прикладом в шею; потом откатиться, скосить очередью лысого задохлика, в котором угадывался лучший боец, затем - блондина, следом - молодого, тоже лысого, но еще и безбрового дылду. Дернувшись, Данила обмяк: связан, башка болит, в глазах темнеет. Четверо врагов навели стволы. Вот же попадалово!
  Все-таки что случилось? Перед глазами пронеслось недавнее прошлое, будто его отматывали назад: сумерки, штурм лагеря контрабандистов, засада, собачий лай, кочки-мох-вода, а потом - смутно. В искажение вляпался, что ли? Та-а-ак... Эти люди, получается, преследователи. Все-таки догнали. Если не пристрелили, значит, чего-то хотят. А что они могут хотеть? Информацию. Если так, начнут пытать. Нужно притвориться беспамятным, чтобы выиграть час-другой, а за это время подвернется удобный случай для побега. Или не подвернется.
  Данила попытался шевельнуть пальцами, но не почувствовал их - запястья передавило веревкой. Для начала надо попытаться ослабить путы. Если долго-долго сокращать мышцы, веревка растянется. А там - освободиться и действовать по обстоятельствам.
  Придав лицу жалостливо-придурковатое выражение и оглядевшись, Данила проговорил:
  - Голова... Контузия. Где я? Что со мной? Кто вы такие? Девушка, вы же не чурки, почему я связан? Где моя рота?
  - Не надо косить под дурачка! - продолжала яриться девка. Мужики тоже глядели волками.
  Сообразив, что пару минут жизни выиграл, Данила продолжил гнуть свою линию в надежде разжалобить бабу:
  - Кто вы такие? Что я тут делаю? Я помню, как мы поджидали караван с героином в ущелье, но нас сдали, и они напали первыми. Граната... Почему я здесь?
  - Не спускайте с него глаз. Смотрите, чтоб не развязался, и держите оружие подальше. Это хитрая и опасная тварь, натасканная на убийство, ясно? - сказала дочь Фиделя своим, шагнула к Даниле и вмазала ему по носу.
  Одна собака заворчала, вторая коротко тявкнула. Мир померк для капитана во второй раз, по голове как кувалдой огрели, по губам потекла кровь. Некоторое время в ушах звенело, перед глазами плясали "мушки". Гениально, ничего не скажешь: вырвиглотки, идите сюда, тут кровь!
  - За что? Что я сделал? Почему я здесь, а не в горах? - Собственный голос еле пробивался сквозь звон, заполняющий мир.
  Девка наклонилась и прошипела:
  - Ты еще спрашиваешь, гнида? Это я должна спрашивать! Кто, сука, тебя нанял?
  Понятно, в чем дело. Им нужно имя нанимателя, но хрен они что узнают.
  Она продолжала разоряться и угрожать, прицелилась Даниле между ног, в ее взгляде читалась решимость. Он исправно изображал из себя дурачка, который ни в чем не виноват и боится ее до колик. Для пущей убедительности Данила даже начал отползать на заднице, сжимая-разжимая кулаки и думая, что он и правда боится. Ни один моджахед еще не пугал его так, как эта сумасшедшая девка, целящаяся между ног.
  На помощь пришла мужская солидарность. Побрызгав слюной в споре со своими, дочь Фиделя таки велела сопроводить Данилу в деревню, где он будет допрошен с пристрастием. То есть побег надо планировать по пути. Хорошо, что веревка постепенно растягивается. Только бы не растереть запястья - кровь привлечет внимание конвоиров.
  Данилу пустили вперед и взяли под прицел. Это осложнило ситуацию: труднее будет развязаться. Стоит рыпнуться - они начнут стрелять, и если даже промажут, здоровенные собаки настигнут беглеца и завалят. Интересно, что это за порода? Рыжие, мускулистые, вислоухие... похоже на смесь дога с питбулем, вдоль позвоночника - полоса шерсти, стоящей дыбом.
  Вдруг мешочек с сигналкой, о котором Данила забыл, сделался обжигающе горячим - он аж зашипел от боли. Если камень проснулся, значит, скоро будет Всплеск. Обернувшись, Данила оценил ситуацию: позади - светловолосый, из-за него торчат локти задохлика, следом идут баба и молодой дылда.
  В ушах зазвенело - предвестие Всплеска. Собаки заскулили. Фиделева дочка принялась чесать ближайшую за ухом и озираться в поисках опасности.
  Всхлипнув, блондин сжал руками виски и повалился на колени, тонко заорал задохлик и завертелся на месте, безбровый парнишка вытаращил глаза, собаки, воя, забились в судорогах. Началось. Но как-то уж больно интенсивно, вон как местных проняло!
  Данилу тоже зацепило Всплеском, но "сувенир" смягчил воздействие - только слегка затошнило да усилилась головная боль.
  Встать, выбить автомат у светловолосого, пнуть его в живот. Есть! Падает тюком и даже не сопротивляется. Руки никак не освободить - веревка впивается в кожу. Найти нож! Данила метнулся к задохлику, заметив на его боку свой любимый "пентагон", присел, кое-как вынул клинок и, оглянувшись на движение, вовремя рухнул в мох: девчонка спряталась за блондина и пыталась прицелиться.
  - С-сука... - захрипела она и нажала на спусковой крючок. Хотя ствол автомата дергался в трясущихся руках, девчонка почти попала - пули просвистели над головой.
  В идеале Данила рассчитывал перерезать веревки, взять автомат и перестрелять к чертям всех, кроме девки. Ее взять в заложники. Она не только поможет заполучить Фиделя, но и выведет в Тверь: раз от Всплеска ее корячит меньше, чем остальных, значит, проводник она неплохой. Теперь же план рушился: нож Данила добыл, но девка встала и, покачиваясь, зашагала вперед с твердым намерением пристрелить врага - как ни крути, он не успеет перерезать веревки и взять автомат.
  Данила вскочил и рванул по болоту, перескакивая через мшистые кочки. Ладони сжимали шершавую рукоятку ножа.
  Позади застрочил автомат - зачвакали пули о воду, взбивая фонтанчики. Закружились рубиновые листья на поверхности лужи. Данила ломился вперед, молясь, чтобы Всплеск длился как можно дольше. Сигналка обжигала грудь. Отрешиться от боли - и вперед! По воде, чтоб собаки не взяли след.
  Обежав валежник, он узкой замшелой насыпью помчался дальше, пытаясь перерезать путы и не пораниться. Кровь - это смерть. Хотя... можно резаться: все равно одежда вся в крови, что набежала из разбитого носа.
  Всплеск все еще продолжался - хорошо. Небывалой мощности Всплеск. Пространство звенело от напряжения, по мутному небу плыли сполохи, напоминающие северное сияние. Погони пока слышно не было. Данила перевел дыхание: вроде оторвался.
  Спустившись с замшелой насыпи в воду, он прошлепал назад через лужу, двинулся на запад, потом по воде вернулся в исходную точку и побрел дальше. Так он несколько раз путал следы, чтобы сэкономить время. Сигналка начала остывать - Всплеск закончился. Теперь надо быть крайне осторожным и тихим, не вляпаться в искажение, не встретиться с тварями, ведь из оружия - только нож. Что сделаешь тем ножом?
  Болото закончилось, он ступил на твердую почву. Сколько прошло времени? Полчаса? Минут десять преследователи будут приходить в себя, а потом бросятся в погоню. Если собьются со следа, это задержит их максимум на полчаса. Будь они в горах или в обычном лесу, он разделался бы с преследователями без труда, в Секторе же эти люди в своей среде, знают местность и все ее опасности, а он тут чужак. Глубоко вдохнув, Данила снова побежал.
  Ветви хлестали по щекам, рассыпая золотые, бурые и багряные листья, пот застилал глаза. Проплывали поросшие мхом сосновые стволы.
  Лес не просто опасен, он смертоносен. Угодив в искажение, можно поджариться заживо, сойти с ума, мгновенно состариться, тебя может расплющить или вывернуть наизнанку. "Что угодно, только не сделаться дряхлым стариком", - думал Данила на бегу. Благо, искажение тлен можно заметить по трупикам животных, к тому же это постоянное искажение, а не "бродячее", как микроволновка, паранойка или гравицапа.
  Внезапно "сувенир" похолодел - и Данила остановился, отступил на шаг, задыхаясь. Сигналка снова стала теплой. Она так предупреждает об искажении. Шаг вперед - и опять грудь словно льдинкой кольнуло. Надо обходить. Раздвинув болотную траву, Данила ступил в воду и по пояс провалился в топь.
  Так. Не двигаться. Вытянуть руки, распластаться и медленно вытаскивать себя из трясины. Трава выскальзывала из ладоней и вырывалась с корнем, но все-таки удалось вылезти.
  Камуфляжная куртка и штаны собрали тонну грязи, Данила провел по груди руками сверху вниз - с чавканьем потекла жижа. Похоже, только спина осталась сухой. Холода, правда, не чувствовалось - но это пока, ночью будет около нуля. Нужно двигаться. Промедление - смерть. Хотя что так смерть, что эдак. То, что он до сих пор не вляпался в искажение и не встретил порождения Сектора - чудо.
  На ходу Данила достал из-за пазухи карту с расплывшейся от воды южной частью Сектора. Все, что нужно, было видно. Сейчас он движется на северо-восток от лагеря контрабандистов. Надо поворачивать на северо-запад, к Твери. Данила срезал молодую осинку, сделал из нее подобие клюки с веткой-крюком вместо набалдашника. Теперь трясина не страшна.
  Он пересек небольшое болото и двинулся на запад. Места по пути попадались все больше гиблые: мертвые, почерневшие рощи и мох, толщи мха, усыпанного незрелой клюквой. Кустарники уже сбросили листву и хватали за полы куртки. У берегов надувались пузыри, лопались, источая вонь тухлятины. Вдалеке пела девочка переливчатым голоском, и от ее песни волосы вставали дыбом, потому что никакая это была не девочка, а что за тварь такая - не хотелось и думать. Несколько раз Данила видел темные тени в мутной воде. Неведомые твари резвились, и листья кружились в водоворотах. Теперь он старался держаться подальше от воды.
  Преследователи отстали, и ощущение опасности ослабло. Все чаще Данила вспоминал о тварях Сектора и чувствовал спиной недобрый взгляд, но когда оборачивался, позади никого не было. Казалось, что Сектор - огромное живое существо. Деревья и кусты - его шерсть, ветер - дыхание, а твари - глаза, уши и лапы. Человек здесь чужак, абсолютный чужак, на него смотрят в лучшем случае с подозрением и недоверием, а в худшем - с кровожадной ненавистью.
  И это здесь, в Третьем поясе, а что происходит в Глуби? Мрачная, недоступная область в сердце этих земель, откуда катятся Всплески и расходятся хамелеоны, словно там находится некий странный источник, порождающий их... Туманный, загадочный центр Сектора, откуда, по сведениям капитана Астрахана, не возвращался еще никто.
  Потеряв направление, Данила остановился, чтобы отдышаться и свериться с картой. Он в Тверской области, но Тверская область большая. Если прикинуть по времени и средней скорости бега, получается... а чупакабра его знает, что получается, не по прямой ведь бежал. Допустим, вот это болото - Чистый мох, до города - двадцать шесть километров на север. Тверь - не деревня, ее трудно не заметить, значит, единственный путь - очень быстро идти вперед, сверяясь с компасом. Если повезет, встретится патруль, хотя вряд ли, не любят они здешние места, всё больше у Барьера промышляют.
  В обычном лесу Данила точно добрался бы до Твери до темноты, но вокруг - Сектор, прямых дорог нет, искажения приходится огибать. Вещи бы просушить, сожрать что-нибудь, так ведь нет ничего... "Ладно, мы тренированные, просто так не сдохнем".
  Кое-как отчистив грязь с лица и одежды, он пошел не прямо на север (там поля, заросшие за прошедшие годы молодыми березами и осинами, не пролезешь), а на северо-запад, по нормальному древнему лесу. Если верить карте, вокруг полно заброшенных деревень. Они еще до того, как Сектор появился, вымерли: молодежь разъехалась по городам, старики - по кладбищам. Но что-то осталось, срубы так быстро не гниют, значит, можно забиться в угол, развести костер.
  Сперва Данила подумал, что вышел на опушку. Потом понял, что судьба вывела его к заброшенной деревне.
  - Спасибо тебе, Сектор, - пробормотал он, озираясь.
  Сады разрослись и закрыли дома, заборы упали, деревенская улица была неотличима от просеки в лесу. Впереди обозначились зубцы разрушенных кирпичных стен то ли школы, то ли магазина и темные бревна сруба под провалившейся крышей.
  Прислушался: собак не слышно. Сильно отстали. Надолго ли?..
  После купания в топи бил озноб. Перед глазами всплыло кровавое месиво, в которое превратился Виталик Лазебный. Сунуть гранату себе за пазуху... Мерзкая смерть. Врагу не пожелаешь. А ведь Виталик сделал это сам. Собственной рукой. До какой же степени Сектор способен выворачивать наизнанку мозги?..
  И ты, боец Астрахан, сейчас в самой заднице этого самого Сектора. Один. Без связи. Без снаряжения. Без оружия. Мокрый и голодный. С ножом и острым желанием выжить.
  Огонь бы развести... Но некогда. И нечем. Поэтому будем греться движением.
  С шага Данила перешел на легкую трусцу. Болото, слава богу, осталось позади, под ногами опять была твердая почва. Даже больше того - дорога. По крайней мере, когда-то это было дорогой, в меру убитой грунтовкой. По которой никто не ездил... давно. Лет десять, а то и все тринадцать. И в деревне никто не жил где-то столько же. Видимо, жители ушли отсюда сразу после землетрясения на Могилевском или же были эвакуированы годом позже, когда военные начали возводить Барьер.
  Кто теперь обитал в почерневших, покосившихся избах, оставалось только догадываться... Но кто-то там обитал, точно - Данила это загривком чуял. Он шел по центральной улице деревеньки мимо заброшенного магазина с вывеской "Гастроном", мимо опорного пункта полиции с выбитыми стеклами, полусгоревшего (молния, наверное) здания сельсовета - и никак не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают.
  Такое уже бывало с ним пару раз на Кавказе и на Памире. В стрессовой ситуации чувства обостряются до такой степени, что начинаешь ощущать пристальное внимание снайпера еще до того, как краем глаза заметишь блик прицела на склоне горы.
  Похожее было и тут. Только не снайпер, что-то другое. Хищное. Быстрое. Опасное.
  Все мышцы напряглись, по спине прошел холодок. Древние инстинкты требовали бежать, немедленно, сломя голову, куда глаза глядят. Усилием воли Данила инстинкты подавил. В интуицию как сверхспособность он не верил, считал ее просто способом подсознания обрабатывать массив информации, на которой не акцентируется внимание. Очень полезное свойство.
  Вот только что# он такое заметил - услышал? унюхал? - от чего его напрягло, как охотника перед волчьим логовом? Данила еще больше сбавил скорость, по возможности незаметно озираясь по сторонам.
  Что-то там было. Вон там, за избой, в запущенном палисаднике. И вон там тоже, на заросшем бурьяном огороде. Движение, очень быстрое, практически неуловимое глазом.
  Какой-то зверь. Кошка? Да ну, какая кошка в Секторе?.. Нет, это местная живность, твари-мутанты. А они опасны все, без исключения. Понять бы, что именно там бегает. Ну-ка, тварь, покажись!
  Но прежде чем Данила сумел разглядеть загадочного зверя, что-то ударило его в спину - несильно, но неожиданно, сбивая с ног. Отточенные рефлексы превратили падение в кувырок, и только благодаря этому тварь, прыгнувшая на Данилу с крыши ближайшей избы, не удержалась на его спине.
  Данила прокатился по некрупной твари, придавив ее своими семью десятками кило (а если считать с бронежилетом, то и больше), поэтому когда он вскочил на ноги, выставив перед собой нож, пришибленная зверюка с трудом поднялась на четыре лапы.
  Голое пятнистое тело, мощные задние лапы с загнутыми когтями, узкая хищная голова. Длинный бледно-розовый хвост нервно хлещет по бокам. Размером - с некрупную дворнягу, весит килограммов пятнадцать, не больше.
  "Чупакабра. Отличается злобным нравом и высокой прыгучестью. Что логично - задние лапы вон какие здоровые. Охотятся стаями, поодиночке - крайне редко. Будем считать, повезло".
  Чупакабра по-собачьи встряхнула головой и вся подобралась, как сжатая пружина. Сейчас прыгнет. Данила провернул нож в руке. "Пентагон" - обоюдоострый кинжал, но одна кромка у него простая, а вторая - зазубренная. Когда речь идет о вспарывании чего-то живого - с костями, сухожилиями и внутренними органами, вторая предпочтительнее.
  Тварь посмотрела на Данилу и, чуточку склонив голову набок, застрекотала, как гигантский сверчок.
  "Ну, давай! - мысленно подбодрил он. - Прыгай!" Отставил ногу, поднял свободную руку и поводил клинком в воздухе, разминая запястье.
  За спиной раздался ответный стрекот. А вот и стая.
  Дальше события развивались молниеносно. Одна тварь бросилась сзади на шею, вторая атаковала запястье вооруженной руки.
  От первой атаки спас бронежилет, а от второй - везение. Вторая чупакабра промахнулась, пролетела мимо Данилы. Когти первой пропороли куртку, но бессильно царапнули кевлар на спине, а зубы впились в воротник, опасно клацнув в сантиметре от шеи.
  И тут оглушенная чупакабра, которая стояла перед Данилой и созывала стаю, атаковала его в пах. Промедли спецназовец хоть мгновение - она бы проделала с ним то, что ветеринары цинично называют "дефабержирование". Но Данила успел отреагировать, и чупакабра нарвалась на поднятое колено.
  Потом в дело вступили рефлексы. Ударить тварь номер один рукояткой ножа по голове. Закинуть руку за спину, схватить за шкирку тварь номер два, сорвать с себя, метнуть в тварь номер три. Придать им обоим ускорение пинком. Дважды пырнуть первую тварь - в шею и в пятнистое брюхо. Развернуться к двум оставшимся.
  Поправка: к пяти оставшимся. Пока он разбирался с первой волной нападающих, стая удвоилась. Сколько же их там прячется по избам и палисадникам?!
  Данила медленно попятился, стараясь прижаться к забору, чтобы обезопасить спину. Чупакабры нападать не спешили - судя по всему, ждали подкрепления. Две самые смелые вышли вперед и обнюхали труп сородича.
   "Сейчас они меня окружат, - прикинул Данила, - и нападут по разным уровням. Одни будут прыгать с крыш и заборов, целя в голову и шею, другие - бросаться в ноги, чтобы не убежал. И всё, ножом не отмахаться. Огнемет бы сюда... Или хотя бы дробовик!"
  Так как ни того, ни другого в пределах досягаемости не наблюдалось, а число чупакабр росло на глазах (твари выползали из подвалов и окон, выныривали из зарослей бурьяна и спрыгивали с телеграфных столбов), Данила выворотил из забора наименее сгнившую штакетину и двумя взмахами ножа превратил ее в копье, заточив один конец.
  Чупакабр вокруг было уже больше десятка. Переговариваясь тихим стрекотом, они медленно сжимали кольцо. И это были только те, кого он видел. А самый опасный противник - тот, кого ты не видишь.
  Вокруг было слишком много мест, где могла спрятаться такая мелкая и шустрая тварь, как чупакабра. Деревня, конечно, не город, но главная проблема ведения боя в урбанизированной обстановке тут сохраняется: помимо спереди-сзади-слева-справа противник может быть еще сверху (этажом выше) и снизу (в подвале или погребе), что дает атакующим преимущество. Поэтому место грядущего боя надо было срочно менять.
  Данила перехватил заточенную штакетину, сделал обманный выпад ножом в сторону ближайшей чупакабры - та резво отпрыгнула, зашипев и оскалив клыки, - и проткнул копьем ее родственницу. Насквозь, но не насмерть - нанизанная на кол зверюка заверещала и забилась в агонии, разбрызгивая вокруг белесую, точно гной, кровь.
  Лучше и придумать было нельзя. Данила метнул копье с подыхающей чупакаброй в стаю (твари шарахнулись врассыпную), а сам перемахнул через забор и бросился бежать.
  Сейчас спасение было в скорости.
  Бегать в бронежилете - занятие весьма изнурительное, капитан понимал, что времени у него немного. Сейчас чупакабры придут в себя и бросятся в погоню, и оставалось только надеяться, что в процессе погони они растянутся в цепь и будут нападать по одной штуке за раз.
  Он успел добежать до опушки леса, когда легкие все-таки не выдержали. Чтобы не упасть, вцепился в ствол дерева и замер, жадно хватая ртом воздух. Грудь горела огнем, в левом боку кололо не по-детски. Стареешь, боец Астрахан...
  Данила обернулся, чтобы оценить, насколько удался его маневр по рассеиванию стаи, и обомлел. Чупакабры - вот ведь умные твари! - преследовали его неторопливо и спокойно, словно понимая, что никуда он от них не уйдет. Они сохраняли общий рисунок стаи - этакую подкову, в которую собирались зажать Данилу.
  Умные. Слишком умные. Мутанты ведь, дети Сектора...
  От увиденного у Данилы проснулось второе дыхание, а еще - дремучие, первобытные инстинкты загнанного зверя. Он сломя голову ломанулся в лес, не разбирая дороги и перепрыгивая через поваленные деревья, которых тут почему-то попадалось исключительно много.
  Он не смог бы потом ответить, сколько так пробежал. Мозг отключился, работали только ноги. Бежать, чтобы выжить. Самое древнее занятие из всех известных человеку. Бежать, пока есть силы. А потом бежать еще. Без сил, но бежать...
  Кусочком льда бился в грудь ставший неожиданно холодным "сувенир".
  Что так, что эдак - смерть.
  Надо бежать!..
  В какой-то момент Данила понял, что дальше двигаться не может. Чудовищная тяжесть навалилась на плечи и придавила его к земле. Немыслимая, нечеловеческая усталость сковала мышцы, и каждый шаг вдруг стал даваться, как последний в этой жизни. Невидимые тиски сдавили череп, и он почувствовал, как что-то режет, выдавливает ему глаза. Из носа побежала тонкая струйка крови.
  Всё, отбегался. Каюк...
  В этот самый момент кто-то схватил его за воротник и рванул назад.
  
  * * *
  
  Всплеск долбанул с такой силой, что от боли потемнело в глазах. Влада всхлипнула, у нее подкосились колени. Наверное, нечто похожее чувствует человек в гравицапе - невидимые тиски сжимают голову, выворачивают желудок.
  Оглушенная, Влада некоторое время не замечала, что происходит вокруг, - деревья, небеса, кочки слились в бурое пятно, словно мир превратился в гигантскую центрифугу. Но Сектор благосклонен к проводникам, Всплески они переживают легче других людей, и вскоре зрение вернулось. Трупами валялись односельчане, а вот пленник был бодр. Фантастика! Как ему это удается? Неужели у него сигналка?
  Крадется. Присел возле Сухова, потянулся к ножнам. Вот же дрянь поганая! До чего же тяжел автомат и слабы руки! Вскинуть его, прицелиться, насколько это возможно, шагнуть вперед и нажать на спусковой крючок... Отдача рвала автомат из рук, каждый толчок сопровождался болью, будто не она стреляет, а в нее.
  Пленник бросился к воде, Влада зажмурилась, из последних сил сжимая автомат, разрядила магазин, надеясь, что зацепит беглеца, но вскоре он исчез из виду. Тогда она встала на четвереньки, и ее вывернуло.
  Собаки сначала дергались, потом затихли и лишь поскуливали, закатив глаза. Владе казалось, что она умирает. Нет, весь мир умирает. Повалившись на бок, она обняла Барона и застонала. Наверное, ощущения во время Всплеска напоминают наркоманские ломки. Мысли разлетелись из головы, осталась одна цель - выжить.
  Как только Всплеск закончился, навалилась усталость. Каждая жилка стонала, просила отдыха, будто Влада бежала марафон. Барон зашевелился, освободился из объятий и попытался встать, но лапы разъехались, и он плюхнулся пузом на землю, как недельный щенок. Кое-как заставив себя сесть, Влада встретилась взглядом со Свеном. Глаза у того еще больше запали, выглядел он больным. Сухов с трудом поднялся и стоял, опираясь о ствол - неуверенно, как забулдыга. Гриф лежал с разинутым ртом. Влада подползла к нему, нащупала пульс на сонной артерии: сердце бьется.
  - Сашка! - прохрипела Влада и потормошила его. - Гриф, хватит придуриваться!
  Парень замычал и причмокнул. Разлепил одно веко, лишенное ресниц, другое, перевернулся на живот и ткнулся лицом в мох. Безволосый затылок его мелко дрожал.
  - Эк шарахнуло! - заплетающимся языком проговорил Свен. - Даже меня, проводника, приложило так, что думал - всё, конец!
  - Я такого не помню, - шепнул Сухов и потер бурую кожу лысины.
  - Никто... не помнит, - пробубнил Гриф.
  - Хех, а масовец-то наш сбежал, - вздохнул Сухов. - Зря вы меня не послушали, контрольный в голову его остановил бы.
  Влада зыркнула на него злобно и снова ощутила себя неумехой. Связанный масовец обвел их вокруг пальца, а всё почему? Потому что тщательнее надо проводить обыск, присматриваться к деталям. Заметь она сигналку, не пропало бы даром столько усилий... Из раздумий ее вырвал горестный возглас Сухова:
  - Сволочь, уволок! - Он хлопнул себя по боку. - Такой нож спер!
  Влада помассировала виски, заставляя себя сосредоточиться.
  - Значит, веревки он перережет. Огнестрел на месте?
  Бойцы схватились за оружие. Гриф сказал:
  - Вроде да.
  - Хорошо. Очухиваемся и продолжаем преследование. Сашка, ты как?
  - Хреново, но живой, - ответил Гриф убитым голосом. - Минут пять дайте, а?
  Пока ждали, Влада два раза роняла сигарету, потом непослушными пальцами не могла справиться с зажигалкой. Наконец прикурила и уставилась в беловато-синее небо. В голове вертелось: Сектор - кусок нереальности. Зимой здесь на пять-десять градусов теплее, чем во всей округе, причем температура повышается ближе к эпицентру - Глуби; небо белесое, хотя должно быть пронзительно-синим. Туман постоянно, опасность на каждом шагу... А все равно ей тут комфортнее, чем в городе.
  Свен оклемался, сел на корточки рядом с Грифом, толкнул его, вынул из-за пазухи флягу:
  - Выпей вот. Три маленьких глотка - и будешь как новенький. Травяная настойка, брат делал. - Свен перекрестился и посмурнел, подождал, пока Гриф отхлебнет положенные три глотка, и продолжил, вставая: - Идемте, что ли? Не пр-р-рощу ему брата! Сам на крючьях подвешу и выпотрошу!
  - Такой настрой мне нравится! - Влада вскинула автомат. - Барон, Юна, след!
  Собаки потрусили вперед без азарта.
  Сил после Всплеска не осталось, но Влада упрямо бежала, следом пыхтели Свен с Грифом, хекал Сухов и утверждал, что погоня бессмысленна: одиночку с ножом в Секторе сожрут в течение пяти минут.
  Влада молчала - экономила силы. По ее недоработке погибли Циклоп и Никола. Спланируй она оборону более грамотно, ничего подобного не случилось бы. По ее же вине сбежал единственный выживший налетчик. Ну кто мешал как следует его обыскать? Сухов ведь пытался! Догнать беглеца надо во что бы то ни стало. А если не догнать, то хоть убедиться, что он сдох, забрать его череп и сделать из него пепельницу.
  Вскоре собаки сбились со следа: бегали вокруг то ли озера, то ли лужи, тыкались носами в мох, сопели. Влада металась за ними, потом остановилась передохнуть. Рядом надрывался кашлем Сухов. Свен пустил по рукам флягу, дабы все хлебнули настойки брата и укрепились в ненависти к врагу. Спирт обжег горло, во рту долго горчило от трав. Едва восстановилось дыхание, как собаки взяли след - Влада победоносно улыбнулась.
  Ее радость длилась недолго: возле гравицапы псы след потеряли. Может, вляпался гад в искажение? Влада сощурилась, пытаясь отыскать труп. Не так это и просто, на нем ведь камуфляжный костюм, а впереди - сосновый лес. По идее, расплющить беглеца должно было практически сразу при контакте с искажением.
  - Мужики, может, вы более глазастые. Впереди, метрах в десяти от нас, - гравицапа, наш друг мог туда по неосторожности влезть, но я не вижу его тело.
  Попутчики уставились вперед и вскоре сдались. За всех ответил Гриф:
  - Ничего. Нет его там.
  - Говорил же: без толку! - напомнил о себе Сухов.
  - Поворачиваем, - вздохнула Влада и зашагала назад, подавленная и опустошенная.
  
  * * *
  
  На подходе к лагерю, возле "гнезда", сидел нахохлившийся Леший. Влада возликовала - надо же, живой! - сдержала порыв, не бросилась обниматься, лишь кивнула ему.
  Толкнула деревянные ворота: не заперто. Навстречу начали выходить односельчане. Из-за длинного сарая выскочил Зулус, прыгнул на хозяйку, едва не сбив ее с ног, и принялся лизать руки, щеки, лоб. Влада улыбалась, чесала его и приговаривала:
  - Дружище, как же я тебе рада!
   Когда с телячьими нежностями было покончено, Влада заметила отца. Шагнув навстречу, он сгреб дочь в объятия, похлопал по спине.
  - Мы его упустили, - проговорила она, глядя ему в глаза. - Собаки потеряли след возле гравицапы, но тела там не было. Как другая группа?
  - Вернулись, не найдя след.
  У бревенчатой стены лежали трупы Циклопа и Николы, накрытые простыней. Рядом валялись плохо обработанные доски и стружка. Не обращая внимания на вернувшихся, глухонемой Бирюк сколачивал гроб. Скорбно вздыхал проводник Кузьмич.
  - Где именно? - спросил Фидель.
  - В десятке километров отсюда, северо-восточнее. По идее, он должен был ломиться в Тверь, но видимо, решил обойти. Или подох.
  - Или нагрянул к Цыбулько, - добавил Кузьмич. - Больше некуда. Цыбулько ж вояки крышуют, там масовец и рассчитывает встретиться со своими. Он же не дурак по Сектору без оружия шариться. Если и у Цыбулько его нет, значит, он мертв. Если же он там, то старый черт выдаст его нам.
  Влада имела радость сталкиваться с Назаром Цыбулько. Наихитрейший тип, способный продать на органы собственных детей. Удивляться нечему: везде, где пахнет поживой, таких пруд пруди, но было у Цыбулько еще много прекрасных качеств, из-за которых держаться от него следовало исключительно в зоне видимости прицела. А точнее, его нужно было все время держать под прицелом...
  Последняя встреча закончилась тем, что Цыбулько получил по морде. Не сдержалась Влада. Потом этот урод отцу нажаловался, сказал, что обидимшись.
  - Ты же знаешь, - покачала головой Влада, - он меня на порог не пустит.
  - Значит, придется нам вместе идти, - кивнул отец. - Я бы на месте беглеца пробыл там до ближайшего патруля.
  Столпившиеся вокруг люди слушали внимательно. Влада судорожно вздохнула. Ноги подкашивались, нечеловечески хотелось пить и есть. Отец спросил:
  - Валя, обед готов?
  Валя - худенькая серая мышь - закивала:
  - Идемте, накормлю.
  Хлебая суп, Влада не чувствовала вкуса. Отец сидел напротив и ел элегантно, промокая рот салфеткой. Зулус лежал в ногах и сопел. Звенели ложки. Отец придвинул тарелку с отбивной и овощами и проговорил вполголоса:
  - Цыбулько уже полгода слюнки пускает на одну вещь. Если поможет нам, даром отдам. Только поэтому на него можно будет рассчитывать.
  - Па, но он же мерзавец натуральный!
  - Пойдем вместе, договариваться с ним буду я. Так ты согласна?
  - Согласна, - кивнула Влада. - Но будь с ним осторожен.
  - Я не так глуп, прост и наивен, как кажусь.
  Влада бросила кость Зулусу, поднялась и сказала:
  - Внимание через полчаса идем к Цыбулько. Беглец предположительно там. Вооружаемся, берем с собой воду и веру в лучшее. - После чего, снова опустившись на скамью, добавила: - Зулус, нам с тобой предстоит работенка. Готовься.
  
  
  Глава 5
  
  Сектор. Тверская область, брошенная деревня
  
  Чудик, першийся в гравицапу, развернулся и выкрутил руку Момента, да так, что хрустнул локоть. Но Момент сам кое-чего умел - из захвата ушел, чудика выдернул подальше от искажения, вырубил и защелкнул наручники на кистях у него за спиной. Опасный, сволочь. Буйный. Наверное, паранойку словил, вот и прет напролом. Если такого не обезвредить, можно жизнью поплатиться.
  Момент перевернул чудика: суров! Шрам от скулы до виска, резкие, хищные черты лица. Обыскал карманы, но в нагрудном не нашел паспорта, значит, не проводник. Оружия, если не считать ножа, при нем не оказалось. Кевлар навел на мысль, что это военный или сотрудник МАС - ни вольные, ни проводники из клуба ничего такого не носят. Похлопав его по щекам, Момент проговорил:
  - Бро, очнись!
  Чудик проморгался и сжал челюсти. Потрепанный, безоружный, грязный, морда в кровище. И как его не сожрали? Момент качнул головой:
  - Бро, ты совсем дятел? Какого в гравицапу пёр?
  Кажется, чувака основательно уже приложил Сектор. Взгляд его - совершенно безумный - остановился на спокойном лице Момента, и чудик наконец начал врубаться.
  - Ты кто? - просипел он. - Тут чупакабры.
  - Да ты что? То-то я думаю: тут же чупакабры! - откликнулся Момент. - Но на самом деле они тут были. Они, бро, в отличие от тебя не идиоты, они в гравицапу не полезут, даже близко не подойдут, свалили они. Да и я им помог из автомата свалить... А вот ты у нас, кажется, таки идиот, раз прямиком в нее, родимую, попер что твой танк и...
  Момент болтал и болтал, молол чушь, не забывая присматриваться к парню. Тот сел, подергал руками, но снять наручники не попросил. И непонятно, почему в крови, почему один да без оружия. Дезертир, что ли?
  - Кто ты такой? - прохрипел этот загадочный тип.
  - А я, бро, проводник. Вольный чувак, шарюсь по Сектору, меня никто не трогает, я никого не трогаю, все Генку Момента знают. Зовут меня так - Гена, можно Геша, лучше - Момент, потому что я всё моментом делаю, шустрый. А ты кто будешь?
  Косится с подозрением, смотрит, как прицеливается. Не верит, а потому не назовется, соврет. Видимо, есть что скрывать чуваку.
  - Я, между прочим, жизнь тебе спас, - добавил Момент с упреком.
  - Сколько хочешь за это?
  Момент присвистнул. Точно масовец - законов здешних не знает, тассказать, не по понятиям живет, всё в деньги переводит.
  - Тысячу баксов? Две? МАС заплатит.
  - Нет, бро, не надо мне от них ничего.
  - Сам заплачу. Две? Три? Мне надо выбраться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
  Пару тыщ стрясти с несведущего масовца - неплохо. Но заплатит ли? А если копыта отбросит по дороге тем или иным способом, а Моменту потом перед МАС отвечать за смерть их человека? Не стоит рисковать, пусть валит на все четыре стороны. Или в Секторе их семь? Девять? Это такое место, здесь всякое бывает - и с пространством, и со временем.
  Хотя куда он валить будет? Без оружия, без снаряги, без припасов? Вот же, задери его Сектор, неудачно вышло! Влип, таскайся теперь с ним...
  Но с другой стороны, почему бы не попытаться подружиться с кем-то из военных? - смекнул вдруг Геша Момент. Это может быть пользительное для здоровья знакомство, хоть дырявая, но крыша.
  Он сел по-турецки рядом с масовцем (если то, конечно, в натуре масовец) и по-свойски произнес:
  - Не смотри на меня волком, бро. Я не знаю, кто ты, а потому наручники снимать пока еще опасаюсь. Вдруг ты под паранойкой мне мозги вынесешь? Вдруг ты псих, а? Только беззастенчивые психи по Сектору в таком виде шатаются. Потому я прямо так отведу тебя к Цыбульке, и ты мне спасибо скажешь. А там захочешь отблагодарить - найдешь.
  Спасенный скрипнул зубами в ответ.
  - Понимаю, бро, - покивал Момент, - неприятно это, с железяками на клешнях. Давай вот еще так: от гравицапы отойдем, посидим, покурим, ты мне хоть расскажешь, кого я вытащил.
  Боец, естественно, не расслабился, но и Момент пока что мало доверял новому знакомцу. Возникал с ходу целый ряд вопросов, среди которых основной: как это безоружный человек выжил в Секторе? Судя по тому, куда он забрался, не первый день здесь шарахается. Момент запустил руку в дреды и поскреб затылок. Пленник покосился на него, но промолчал.
  Геша Момент знал, какое впечатление производит, и очень этим гордился. Люди его не боятся и не опасаются. Они замечают бородку, пыльно-белые дреды, расхлябанную одежду, плавные движения и сразу решают, что перед ними - безопасный укурок. А то, что Момент под два метра ростом, и какое у него телосложение - это как-то ускользает. В камуфляже и постриженный Момент выглядел бы вполне опасным. Вот как спасенный - вроде невысокий, вроде замученный, а сразу видно, что убить может. Причем без особого напряга и душевных метаний.
  За этими размышлениями Момент отвел его подальше от гравицапы, сел на поваленную сосну, похлопал по сырой коре рядом с собой:
  - Присаживайся, бро, побазарим, покурим. Будешь? - Он вытащил портсигар с самокрутками, открыл, но пленник вежливо отказался. - Ну как хочешь, а я, бро, пыхну. Как тебя занесло в Сектор?
  Задумался - видимо, соображает, говорить правду или соврать. Момент "взорвал" самокрутку, затянулся, задержал дым, выдохнул через нос. Пленник молчал. Ну и что с ним делать? Нет, ну это - благодарность, да? Святой Джа! Не, бро, так не пойдет, сейчас мы тебя разговорим, мы из тебя всю правду вытащим. Еще одна затяжка...
  - Точно не хочешь, бро? Это ты зря. Сектор не любит суеты. Ну сам подумай, ты же аж вон куда добрался, значит, соображаешь: Сектору нужно доверять. Почувствуй его - и моментом ваще все станет ясно. Так, бро?
  Пленник прищурился и спросил:
   - Что ты думаешь о Фиделе?
  Вот так, значит. Значит, дело связано с Фиделем, и у этого товарища с ним то ли терки, то ли общее что-то. Скорее первое. И чё ему сказать? Что Фидель - друг? Он никому в Секторе не друг!
  - Бро! - Момент просветлел лицом, решив быть правдивым, как Христос. - Чувак! Эта сука, Фидель, меня кинул. Он и доченька его, Влада, ее еще Бестией зовут. Фидель, понимаешь, железы через Барьер передает по своим каналам, ну, я подвалил такой - мол, чувак, давай и я кое-чего передам. А он, понимаешь, бро, идейный - гусары денег не берут, все такое. Короче, "сувенир" забрал, хороший, клевый даже - адреналинка, знаешь?.. Как, бро, не знаешь? Да ладно, ее же военные используют. Короче, такая фигня: кристалл типа кварца, только багровый, вытаскивают из озверина, а озверин - искажение жестокое, пойди оттуда выберись... Что, и про озверин не знаешь?
  Видимо, чудик знает всё из путеводителя, а Сектор видел из окна броневика. Прочувствованная речь не возымела действия: рожа пленника оставалась каменной, и тогда Момент сменил тактику:
  - Значит, так, бро. Ты, значится, мне не мешаешь, пока я занимаюсь своими делами, а потом я тебя отправляю к Цыбульке, от него выберешься, он масовская шестерка. Лады?
  - Наручники снимешь?
  Момент покачал головой. Хрен знает, что за человек. Вдруг оружие отнимет, пристрелит и по своим делам пойдет?
  - Тогда веди прямо сейчас к Цыбульке твоему, - решительно сказал чудик и поднялся. - Ну?
  Вроде согласен. Значит, скорее не зэк, а таки масовец. Хотя масовцы хуже зэков бывают, им закон не писан. Веди его... Ага, прям побежал. Столько перся сюда, чтоб цацку добыть редкую - и веди его. Фигу тебе, а не "веди прямо сейчас". Щурится, наблюдает... Что это с ним?!
  Глаза пленника внезапно округлились, губы поджались, он вскочил:
  - Твою мать!
  Момент развернулся рывком: чего чувак разошелся - шарахается, дергается? И увидел, что пленник пытается стряхнуть ларву, ползущую по куртке. Тварь с кулак размером прицепилась крепко и ползла к открытой шее, длинный яйцеклад подрагивал.
  Момент не любил насекомых. Не то чтобы боялся, просто они вызывали острейшее чувство брезгливости: и сегментики на брюшке, и подвижные хищные морды, и фасеточные глаза без выражения. А эта ларва была особенно мерзкой - морда вытянутая, увенчана жвалами, две пары зеленоватых усов, фасеточные лупалки и округлое брюшко, разделенное на сегменты. Ну, и главное украшение твари - пятисантиметровая кишка яйцеклада, который скорее не кишка, а игла, так ее растак!
  И тут выяснилось, что на пленнике не одна ларва, что ниже по нему ползут еще другие.
  - Наручники расстегни!!! - Чувак принялся очень бодро кататься по земле, сминая мерзких тварей.
  А они всё летели и летели. Момент, отмахиваясь, выхватил из кармана ключи от наручников и бросился к пленнику, ударив растопырившуюся в полете ларву. Шмяк!
  - Стоять! - приказал он, и пленник замер мордой в траву.
  Момент одной рукой отбивался от тварей, второй пытался освободить парня. Наконец ключ провернулся - чудик вскочил, сбил ларву с Момента, схватил валяющийся прут - и тот в его руках расплылся по воздуху, пропал из видимости. Бывший пленник крутился вокруг своей оси с немыслимой скоростью, а покалеченные твари разлетались в стороны. Блин, не иначе спец тренированный, вот послал Сектор спутника в дорогу!
  У насекомых нет мозгов, но ларвы каким-то своим ганглием сообразили, что так просто жертвы не дадутся, и расселись по деревьям. Доносилось потрескивание, от которого у Момента окончательно испортилось настроение. Этому способствовало также и то, что пришлось освободить чудика. Что за человек - фиг знает. И ведь не бросишь его - пропадет. А с собой тащить - гемор.
  Момент, слегка попятившись, шумно вздохнул и уставился на парня:
  - Что мне с тобой делать?
  - Еще раз предлагаю три тысячи долларов за то, что ты меня выведешь. Просто доведешь до ближайшего патруля.
  - Я - человек небедный, - сказал Момент, - и тут на заказе. Так что придется тебе, друг, подождать.
  Спец, с опаской глянув в лес, достал из заднего кармана смятую сигаретную пачку, покопался в ней. Вытащил сигарету - согнутую, но не сломанную, - расправил, сунул в зубы.
  - Зажигалку дай.
  Момент протянул "зиппу", спец прикурил и вернул зажигалку:
  - Я не могу ждать.
  - Кто ж за тобой гонится? - Момент ногой толкнул расквашенную ларву: она продолжала ползти, хотя хитин был проломлен и красноватое крыло волочилось по траве. Скривившись, Момент отвернулся.
  - Фидель, - раскололся наконец чудик. - Меня преследует Фидель.
  - А, ну так это нормально, бро, и почти не страшно. Он все время кого-то преследует. Животное территориальное, слыхал про такое? Охраняет владения. Единственное, что у него страшное, - собаки и доча, сука та еще. Влада Бестия, ну, я говорил, бро.
  Спец криво улыбнулся, выдохнув дым ноздрями.
  - Имел счастье познакомиться. Давай уже скорее сделаем твое дело и свалим отсюда.
  Вроде он нормальный, решил Момент. Ну, относительно. А помощь будет кстати. Но все равно надо быть настороже.
  - У преследователей - собаки, - сообщил масовец. - Нужно сбить их со следа. Есть рядом ручьи?
  - Есть круче. Есть, бро, перец. Сейчас мы собак со следа так собьем, что у них носы поотпадают.
  Момент сел обратно на бревно (штаны на заднице уже промокли от напитанной влагой коры, и сидеть было холодно), вытащил из рюкзака кисет с травой и два пакетика молотого чили. Жалко, конечно, обидно и досадно - хорошая дурь, забористая, но для правого дела можно и пожертвовать. Смешать с перцем, в мешочек, потом мешочек - на ногу. У любого пса нюх отобьет.
  - Все-таки как зовут тебя, бро?
  - Меньше будешь знать - дольше проживешь.
  Настаивать Момент не стал - его право.
  Когда все было готово, выдвинулись. Проводник шел впереди и каждый миг ожидал удара в спину - такая волна агрессии исходила от спасенного.
  - Данила, - решился-таки представиться спец.
  - Слушай, Данила, бро, ты в гравицапу чуть не влип, так? А знаешь, что в гравицапах водится?
  - Гравитация, - проявил эрудицию Данила.
  - Облегчалка! - наставительно воздел палец Момент. - Это такая цацка, ее в рюкзак положишь - он легче станет. "Сувенир" под названием "облегчалка" стоит денег. И сдается мне, бро, в той гравицапе она лежит, нас дожидается. Вытащим моментом, деньги - пополам, твою половину я сразу в счет долга спишу. Скажем, триста баксов. Устроит?
  Данила хмыкнул, разминая запястья. Прищурился на спасителя как-то не по-доброму. Момент аж пожалел, что его освободил. Ща ка-ак... Нет, не "как". Масовец произнес:
  - Не устроит. Но я тебе помогу. Исключительно на добровольных началах. Как жест, значит, дружеский.
  Момент поскреб подбородок. Темнит спец, запудрить мозги хочет, а потом еще так повернет, будто он, чудик, - главный. Ладно, облегчалка на дороге не валяется... то есть как раз валяется, но поди возьми.
  Осторожно приблизились к искажению. Гравицапу узнать легко - трава и мох в ней не просто примяты по кругу, а вплющены в землю. Эта была большая - метров пять в диаметре, но не сплошная. В центре гравицапы был островок (маленький, в метр) нормальной растительности. Кольцо, значит, а не сплошной круг. Это хорошо. Это как "глаз смерча".
  - Видишь? - спросил он. - Вон там трава нормальная, бро. Это значит, если прыгнуть и туда попасть, окажешься внутри, но в безопасности. Главное - в прыжке землю ногой не задеть, а то заплющит.
  - И чего?
  - И ничего. Ага, а вот и цацка! - Момент указал Даниле на утопленный в мох и почву "сувенир".
  Облегчалка - похожий на гальку камешек, плоский, овальный, черный с металлическим отблеском. Эта была компактной, на ладони поместилась бы. А сильная она или нет - зависит от многих факторов - например, от того, сколько жизней гравицапа загубила. Но вообще, место хоженое. Наверняка уж больше одной...
  Момент потер руки и облизнулся. Никому не продам, себе оставлю. Суну в рюкзак, всё полегче таскать будет. Подошел вплотную к границе искажения, протянул над пятном вмятой травы руку - кожу чуть закололо, неприятно, как статическим электричеством, но вниз не повело, и то хорошо.
  - Не опасно? - спросил масовец, держась позади.
  - Не, бро. Тебя заколбасило, потому что ты наступил. В гравицапу наступать нельзя. А так - хоть летай над ней, хоть с шестом прыгай.
  Достать цацку, как на жаргоне проводников и браконьеров назывались "сувениры" Сектора, не было никакой возможности. В другой раз Момент, может быть, плюнул бы и дальше пошел. Но тут ему как вожжа под хвост попала: ведь прямо под носом лежит.
  - Знаешь, бро, давай так: я прыгну в центр, оттуда дотянуться получится. А ты страхуй.
  - Как это - страхуй? Тебя там сплющит, да и всё.
  - Не сплющит, в первый раз, что ли? Я моментом. Метнусь туда и обратно.
  - Помрешь - без денег останешься.
  Тоже верно. Момент подергал себя за дреды (всегда помогало придумать что-нибудь дельное) и решил действовать как обычно, без прыжков.
  Из рюкзака он вытащил крепкую веревку и "сачок" - длинную телескопическую палку с проволочным кольцом, на которое крепилась прочная сетка. Вроде того приспособления, каким в деревне яблоки с веток снимают. Веревку Момент затянул на поясе, тщательно отмерил расстояние до ближайшей сосны и привязался. Проверил: длины как раз хватало, чтобы подступить к краю искажения, но не войти в гравицапу.
  Теперь "сачок" в руки.
  - Слушай, бро: ты следи, чтобы меня не того... не съели. А если вдруг чего - выдергивай меня на фиг подальше, вроде как я тебя. Усёк?
  - Усёк.
  Момент помедлил: не столкнет ли его масовец в искажение? Не, вроде не должен. Вроде настроен нормально, успокоился, рассчитывает на помощь, даже глаза горят - любопытно ему. Да и лицо у него такое... не добренькое, хищное, но и не злобное, а главное - не подлое. Да и куда ему без проводника в Секторе?
  Произнеся короткую и по большей части матерную молитву великому Джа, Момент перехватил "сачок" поудобнее. Тот был легкий - углепластик и проволока, - но прочный. Как раз для таких дел. Теперь надо встать на самом краю, чтобы от носков до гравицапы - сантиметров пять. И аккуратно... аккуратненько...
  "Сачок" дернуло вниз, Момент наклонился, веревка врезалась в пояс.
  Гравицапа оказалась с сюрпризом: сильнее, чем Момент решил поначалу. Но он не выпустил орудие, поддел облегчалку.
  - Назад давай! - крикнул масовец.
  - Отстань, бро! Ща...
  "Ща" не получилось. Сосна, надежная на вид, хрустнув, накренилась, и Момент полетел вперед, прям как Данила, носом в гравицапу. Но масовец не сплоховал - перехватил веревку и выдернул проводника назад.
  "Сачок" с добычей Момент так и не отпустил.
  - Обидно, бро... - Ему было неудобно: чуть не помер, показав себя не бывалым чуваком из Сектора, но чайником. - Ну, это... Спасибо, чё уж там.
  Когда-то Момент был заядлым рыбаком, а потом попал в Сектор и понял: здесь тот же азарт плюс адреналин, плюс осознание, что это чужая территория. Стоит пробраться за Барьер - и территория твоя, ты и еще пара сотен избранных могут бродить где угодно и жить как хочется, самостоятельно устанавливать законы и правила, и никто не приказывает, не надзирает за тобой.
  - Бро, ты рыбалку любишь? - спросил Момент, с удовлетворением разглядывая "сувенир".
  - Не особо, больше охоту. А чего спросил?
  - Да вот, бро, добыча "сувенира" похожа на рыбалку. Каждая рыбка по-своему клюет и в разных местах водится. Правда, наживка - всегда ты сам. Одновременно рыбалка и русская рулетка - поможет тебе Сектор или нет. Круто, а?
  
  * * *
  
  До лагеря Назара Цыбулько путь был неблизкий.
  Почти всю дорогу молчали, хотя для Момента это было непривычно, когда есть компания. Он прислушивался и принюхивался к Сектору изо всех сил. Короткий осенний день еще не померк, листья берез светились в туманной серости сусальным золотом, багровели осины, бересклет принарядился сережками. Пружинил мох, в траве попадались грибы - свинушки, подберезовики, белые. Момент иногда нагибался, срезал особо аппетитный гриб и прятал в рюкзак, который стал ощутимо легче. У Назара, видимо, ночевать придется и ужинать там же, а грибы - это вкусно и питательно.
  Искажения тоже встречались, но далекие и неопасные. Метрах в шести по правую руку Момент почувствовал укурку, остановился, прислушиваясь к ощущениям. Да, вроде она. Оглянулся на Данилу... Оп-па. Что-то все-таки висело у него на груди под одеждой, и сейчас он задумчиво это щупал. И смотрел прямо в направлении укурки.
  - Что там?
  - Укурка, по-научному - провокатор снижения адекватности, - сообщил Момент. - Мелкая, слабая. Забредешь - и ни шмали, ни бухла не надо, сразу обдолбанный. Надо запомнить, пригодится. А как ты, командир, их чуешь, искажения?
  - Ничего я не чую. Ты залип - я и спросил.
  Ох, какие мы загадочные. Ладно, не хочешь, не рассказывай.
  В Секторе нет троп и нет дорог, есть направления. Те трассы, что были до того, как Сектор возник, давным-давно пришли в негодность, а тропинки заросли. Хороший проводник не ходит по одному маршруту два раза. Конечно, контрабандисты используют для сплава товара постоянные каналы. Но постоянство в Секторе - к скорой смерти.
  Сектор изменчив. Нельзя измерить интервал между Всплесками - он все время разный; нельзя предсказать, где появится, а где исчезнет искажение, какую форму примет хамелеон и какой зверь выпрыгнет из зарослей. Это только для кабинетных работников все просто: есть постоянные искажения, есть "ползучие", бывают психические и физические... Вас бы в Сектор, господа ученые, и чтобы по карте, по карте своей шли!
  Но главное - не изменчивость даже. Сектор нужно чувствовать. И хорошо, что так, иначе проводников было бы в разы больше, в десятки раз, или МАС наложило бы таки волосатую лапу на все богатства Сектора. Сектор сам выбирает, кому здесь быть. Моменту иногда думалось - Сектор живой. Идешь ты один-одинешенек, но словно рядом с тобой ступает некто невидимый и то ли толкнуть хочет, то ли поддержать. Момента невидимый берег, потому он и рисковал иногда наведываться в Сектор без напарника, остальные ходили сработанными парами. Командами - реже, потому что трудно найти надежных людей, которые прикроют тыл, а не помогут сгинуть.
  Напряги все чувства - пять общепризнанных и множество отвергнутых официальной наукой. Останови мысли, сосредоточься, растворись в окружающем. Научись видеть, а не смотреть, слышать, а не слушать. Но ни медитативные практики, ни религиозные техники - ничто не поможет тебе, если ты не одарен особым чутьем. Если Сектор не принял тебя, как, полушутя, а на самом деле серьезно, говорят проводники.
  Момента Сектор принял сразу и уже не отпускал. Момент курил траву, часто бывал в Секторе пьяным, терял друзей, засыпал в полуметре от искажения, попадал в сильнейшие Всплески - и при этом оставался цел и невредим. Он приобрел репутацию самого удачливого, а значит, самого лучшего проводника в Секторе, по крайней мере в северной части. Он за Барьер-то выбирался не так часто и не жил на одном месте подолгу. У него нет друзей, зато полон Сектор приятелей.
  А тут масовец Данила, прошатавшись черт знает сколько по Сектору без оружия и проводника, демонстрирует чутье. В принципе, если Данила обладает способностями проводника - это все объясняет. Но не похож он на проводника! Чем - Момент не взялся бы объяснить, но не похож. А значит - хитрит черт. И следить поэтому за ним нужно с удвоенным и утроенным усердием.
  Данила, поравнявшийся с Моментом и шагавший с ним бок о бок, резко вскинул кулак, согнув руку в локте. Этот жест даже Момент знал: "Замри". Он тут же замер и прислушался к ощущениям. Увлеченный размышлениями о масовце, он потерял чувство единения с Сектором, и чутье ослабло. Хотя еще шаг-другой, и микроволновку, притаившуюся прямо по ходу, Момент почуял бы.
  Но Данила успел первым. И снова он щупал грудь и хмурился. Может, православный и за крестик чуть что хватается?
  Момент решил больше не мучиться вопросом.
  - А что у тебя под рубашкой, командир, бро?
  - Что за дрянь впереди, Момент?
  - Микроволновка. Смертельная штука, момент - и нет тебя. Так что ты, бро, молодец. Вовремя засек. В проводники не хочешь пойти?
  Масовец странно на него взглянул. Настороженно. Ох, что-то тут не чисто, что-то тут поганое кроется! Сейчас выяснится, что этот чудик - и не человек вовсе, а хамелеон какой-нибудь.
  Момент отследил направление своих мыслей и решил, что предыдущий косяк был последним на сегодня, а то на измену без всякой паранойки можно подсесть.
  - Не, а что, бро, чего таланту пропадать? Я тебя поднатаскаю. Ну сам подумай, что тебе в МАС ловить? Очередное звание? Чувак, Сектор - это свобода! Это ваще свобода от всего. Сюда люди не только от системы, от себя бегут!
  На проповедь Данила не отреагировал - что-то соображал, прикидывал.
  - Нет у меня способностей, Момент. Я умею убивать, воевать, а больше ничего. Так... Обходим микроволновку слева? Там подлесок реже.
  Момент кивнул
  Чтобы обогнуть искажение, потратили полчаса. Пришлось прибавить шагу - ночевать в этом лесу Момент не согласился бы ни за что, идти по нему в темноте - тем более. Есть два Сектора - ночной и дневной. Днем все просто и понятно: вот тебе искажения, вот тебе твари, вот хамелеоны. А ночью Сектор принимается за твое сознание. И ты понимаешь, что самый главный враг человека - он сам.
  
  
  Москва, здание Министерства аномальных ситуаций (МАС);
  Тверь, тренировочный лагерь Министерства обороны
  
  Генриху Юрьевичу Ротмистрову ранним утром испортили настроение. Генрих Юрьевич как раз допивал кофе, прекрасный эспрессо из новейшей кофемашины, и собирался ехать на работу, косился на свой Vertu (сдержанный дизайн, но сразу видно цену) в ожидании вызова. Понимал, что рано, что капитан Астрахан еще только завершил операцию. Но не мог не подрагивать от радостного нетерпения.
  И телефон таки зазвонил.
  Майор Гриценко, непосредственный начальник капитана Астрахана, бил тревогу. Капитан сгинул в Секторе вместе со всей своей группой.
  Майор, человек не сильно умный, зато шустрый, развел очень бурную и не менее хаотичную деятельность. Он поднял на ноги всех, кого смог, лично дозвонился до Твери, узнал, что Астрахан с бойцами в Сектор входили (по "вездеходам", без специально подписанного разрешения), потом выяснил, что вооружение на складе Астрахан не брал, сопоставил это с данными из КПП и запаниковал. Остальные действия Гриценко плохо поддавались осмыслению, и Ротмистров вынес из сумбурного монолога майора только основную версию произошедшего: связавшись с преступниками, Астрахан дезертировал.
  Гриценко посыпа#л голову пеплом, запинался, заикался, каялся, ныл, хотел немедленной отставки и трибунала. Ротмистров заткнул его, приказав молчать о случившемся (половину МАС Гриценко уже обзвонил, может, хоть вторую не успел), и поехал на работу.
  Ну как, как можно было меньше, чем за сутки, обнаружить пропажу Астрахана?! Майор что, всех своих бойцов каждый вечер обзванивает, спокойной ночи желает?!
  Все пошло наперекосяк.
  Оказывается, слухи о пропаже отряда долетели до высшего руководства. Секретарь встретила Ротмистрова фразой:
  - Вас наверх вызывали, к самому.
  У Генриха Юрьевича не было времени все переиграть, спланировать, пришлось действовать быстро, чего он не любил. Министр, человек гражданский, в прошлом - продавец диванов и другой мягкой мебели, происшествие воспринял по-своему: не как нарушение дисциплины, а как попытку экономического преступления. Зачем вооруженный отряд поперся в Сектор? И ежу, а уж тем более министру понятно: за деньгами. Сектор - это бизнес, и бизнес крайне прибыльный. По сравнению с биотином, нефть - детский лепет. Нефть-то много у кого есть. А биотин, лекарство от старости, - только в России. И "сувениры" - тоже только у нас. И все контрабандисты бросают вызов министру, отнимая у него деньги.
  Резолюция чиновника была проста и понятна: дезертиров поймать, привести, допросить и посадить, чтобы другим неповадно было. Майора Гриценко - наказать, раз за своими людьми не уследил.
  Ротмистров на подгибающихся ногах вернулся к себе, рявкнул на секретаршу, заперся в кабинете, вытащил плотный лист бумаги из ящика стола, вооружился карандашом и принялся думать. Была у него такая привычка: не схемы на планшете рисовать, не писать план в файле, не диаграммы составлять, а на листе бумаги карандашом, по старинке, чертить кружочки и прямоугольники, связывая их между собой стрелочками.
  Значит, что мы имеем? С официальной точки зрения Данила Астрахан - преступник. И все бы ничего, но Данила вернется и расскажет, зачем ходил и кто ему приказал задержать Фиделя. Дальше - два варианта развития событий, и оба хреновые.
  Первый: начальство сначала хвалит Ротмистрова за задержание контрабандиста. Потом допрашивает контрабандиста и выясняет много интересного. Например, что Генрих Юрьевич уже давно бросил вызов министру, отнимая у него деньги.
   Второй: начальство с самого начала вовсе не хвалит Ротмистрова за задержание контрабандиста, потому что операция не была согласована, группа Астрахана вооружилась контрафактным оружием... И тут дело может даже не дойти до допроса Фиделя.
  Если бы Астрахан успел раньше, если бы идиот Гриценко не поднял хай, Ротмистров разобрался бы с Фиделем по-тихому и до министра даже слухов не дошло бы... Что же, некого винить. План был недоработан, и теперь его нужно исправить.
  Руководство требует найти капитана и доставить его в Москву? Это можно. Но тогда станет известно, что Ротмистров отправил группу Астрахана на операцию по собственной инициативе, просто потому, что ему понадобился слишком много о себе возомнивший Фидель. Генрих Юрьевич зарабатывал огромные деньги на поставках от Фиделя, который считал, что помогает обездоленным. Но теперь Фидель пронюхал что-то и больше не желает работать совместно... Для этого и требовалось привезти его сюда - чтобы поговорить по душам, прижать как следует.
  Значит, надо немного изменить приказ: при задержании капитана устранить. А если рядом окажется Фидель - убить и его, тогда уж точно концы в воду. Да, Ротмистров многое потеряет, но в случае, если Астрахан вернется в Москву, он потеряет еще больше.
  Хорошо, теперь прикинем по карте, где может быть Астрахан. Если операция прошла успешно, Кузьмич поведет группу в Тверь, и значит, скоро Данила уже будет на КПП. Этого допустить нельзя.
  Генрих Юрьевич связался с группой захвата и велел торопиться: по всем расчетам выходило, что времени осталось мало. После чего позвонил своему давнему должнику, начальнику военных патрулей, и попросил оказать услугу.
  Сектор постоянно, ежедневно, патрулируется - плохо, если честно, из рук вон плохо. Патрули закрывают глаза на охотников, берут взятки, сами приторговывают "сувенирами" и железами, не брезгуют грабежом, а уж охотой на хамелеонов - и подавно. На взгляд Ротмистрова, никакой пользы, кроме вреда, от патрулей не было. На его памяти они взяли только нескольких мелких перекупщиков, а самых известных, слава о которых гуляла по Москве, не трогали. Объяснялось это не только пофигизмом срочников и контрактников, загнанных за Барьер, но и повышенной жадностью военного начальства.
  Раньше Сектор "держала" армия. Теперь всем там заправляло МАС, и военные бесились: на их долю осталась невыгодная охрана Барьера. МАС потихоньку и кормушку патрулей под себя подгребало, уже законопроект готовился: патрулирование в Третьем поясе опасности (это где электроника еще работает) осуществлять силами подразделений Министерства аномальных ситуаций. Но пока что...
  Полковник Гаевский ехать в МАС отказался, сославшись на занятость, и Ротмистров, плюнув на кучу дел, поехал к нему в тренировочный лагерь патрульных - в Тверь. Уже минул полдень, когда Генрих Юрьевич, раздраженный внезапными переменами в жизни, был на месте.
  Барьер проходил по берегу реки, разделявшей город на две части. Южная - уже Сектор, северная - еще нет. Тренировочный лагерь, которым руководил Гаевский, отчасти базировался в безопасном месте, но имел филиал и в Секторе. Обычная воинская часть: забор, казармы, столовая, клуб, магазин. Рядовые, офицеры... Полковник Гаевский был у себя. Служебную машину Ротмистрова пропустили без вопросов, и в кабинет Гаевского Генрих Юрьевич вошел без очереди.
  Полковник - худощавый сутулый мужчина лет шестидесяти, с одним глазом (второй, окруженный фиолетовым родимым пятном, был всегда закрыт, веко ввалилось; говорили, что правый глаз Гаевского высох после того, как образовался Сектор, - последствие непонятного излучения), сквозь толстое стекло очков уставился на Ротмистрова. Ни приязни, ни удовольствия от встречи в его взгляде при всем желании нельзя было сыскать. И не удивительно: Владимир Александрович Гаевский как-то попался на контрабанде желез. Схема была очень простая: патрульные грабят проводников, а также сами охотятся на хамелеонов, железы вырезают, сдают Гаевскому, а тот переправляет их за Барьер и передает перекупщикам. Просто, прибыльно, не пыльно. Но вмешалась Служба по контролю за оборотом биотина. И пошел бы Гаевский под трибунал, а потом в тюрьму, однако Ротмистров рассудил, что полковник ему еще пригодится. Отмазал...
  И вот действительно пригодился.
  - День добрый, Владимир Александрович. - Генрих Юрьевич пожал влажную ладонь Гаевского. - Не телефонный разговор, поэтому вот, решил к тебе приехать.
  За спиной полковника висел фотопортрет президента, Ротмистров мельком взглянул на него. Президент, моложавый, гладкий, улыбался одной стороной рта - ласково, как сытый людоед. Президент употреблял биотин и не скрывал этого. Бедолаги из оппозиции скрежетали зубами и доили спонсоров в надежде не помереть раньше всенародно избранного.
  Ротмистров и себе делал инъекции, не часто, правда, раз в полгода. Омолаживающего эффекта такое применение не давало, но в тонусе поддерживало. Наверняка и Гаевский употреблял. Зарплаты полковника на это ни за что не хватило бы, но для своих МАС делал хорошую скидку.
  - Присаживайся, Генрих Юрьевич. Ты извини, проверка у меня, стоит на час отлучиться - такого наворотят...
  - Да я ненадолго. Просьба у меня небольшая. Ты не волнуйся, ничего противозаконного. Понимаешь, Владимир Александрович, дело деликатное. Боец у нас дезертировал. Надо бы его побыстрее поймать и... стереть.
  Гаевский, сняв очки, почесал вечно закрытое веко. На морщинистом лице его отразилось сомнение.
  Нет, не откажет, не посмеет. Ротмистров продолжил вкрадчиво:
  - Ты бы, Владимир Александрович, не в службу, а в дружбу, с патрулями связался, ориентировочку передал. Официальный приказ, сам понимаешь, будет на задержание. А неофициально - убрать его надо, дезертира. Его и Фиделя.
  - Кострова? - уточнил полковник; Ротмистров кивнул. - Зря ты, Генрих Юрьевич, Кострова-то... Хороший он мужик, пусть и бестолковый.
  - Так надо.
  Гаевский снова задумался. Поднял трубку аппарата закрытой связи, повесил обратно.
  - В каком он квадрате?
  - А кто же его, дезертира, знает? - очень натурально удивился Генрих Юрьевич. - Это ты мне скажи, где он может быть.
  - Если вместе с Костровым стереть... Так что#, у него, у Фиделя? Или мог осесть в Твери, здесь швали много за Барьером. Еще в этом районе из известных персон, вокруг которых много людей крутится, дед Назар есть, который Цыбулько...
  - Про этого даже я наслышан. А что же твои орлы его еще не взяли, Цыбулько-то, если ты знаешь, где он?
  Гаевский поморщился, и Ротмистров понял все без слов: через беспринципного Цыбулько полковник тоже получает железы на биотин. И деньги получает с того же Цыбулько - процент. А инъекции-то нужны! Не молод Владимир Александрович, все мы не молоды, и всем нам хочется и крепкую репродуктивную систему, и чтобы рак старческий не маячил у разверстой могилы... И чтобы (чем черт не шутит!) высохший глаз обратно вырос. Очень хочется жить долго, счастливо, не оглядываясь через левое плечо на спутницу возраста - Смерть.
  - Ладно, - с легкостью согласился с невысказанными доводами Ротмистров.Назара можешь не трогать. Лучше старое, известное и измеренное зло, чем много новых и наглых... А вот Фиделя, Владимир Александрович, ты достань. Впрочем, он вторая цель, главное - дезертира устранить.
  - Что за дезертир-то хоть? - осведомился Гаевский.
  - Данила Тарасович Астрахан. - Ротмистров вытащил из дипломата личное дело капитана и подал полковнику.
  - Родственник нашего профессора?
  - Сын.
  Владимир Александрович глубоко вздохнул и снова почесал глаз. Ротмистрову показалось, что откажет ему Гаевский в просьбе, - тогда придется давить, шантажировать, а может статься, даже действовать самому.
  - Паршиво, Генрих Юрьевич. Астрахан-старший - уважаемый человек, сам понимаешь...
  - Да я его сто лет знаю, профессора нашего гениального, он же в МАС работает. И вот что я тебе скажу, Владимир Александрович: на сына ему глубоко и искренне плевать. Если действия сына могут повредить карьере отца - отец сам его пристрелит. Понял?
  - Даже так? Ну что же, понял. - Полковник опять потянулся к телефону, набрал короткий номер. - Гаевский говорит. Кто у нас дежурный сегодня по первому поясу? Ко мне его срочно!
  Генрих Юрьевич, крайне удовлетворенный, откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на животе. Вот и всё, проблема решилась. То есть не совсем еще, но почти решилась. Жаль, конечно, бойца Астрахана, да что поделать. С другой стороны - никчемный же был человек, упрямый, своевольный, хладнокровный убийца. Сравнить его жизнь с жизнью Ротмистрова - и сразу становится понятно, кто для общества нужнее и полезней.
  
  
  Глава 6
  
  Сектор. Лагерь Назара Цыбулько
  
  Остановились метрах в двадцати от наполовину сгнивших ворот, выкрашенных буроватой краской, которая вздулась ожоговыми волдырями. Будешь идти мимо - и не подумаешь, что за воротами жизнь. Если тут и была тропинка, ее скрыли опавшие листья.
  - Типа мы на месте, бро, - улыбнулся Момент.
  Последнюю часть пути шли быстро - промокший Данила не чувствовал ног и старался поскорее согреться. Происходящее все больше казалось ему сумасшедшим сценарием, и было подозрение, что это не конец фильма, а только начало. Хотелось одного: попасть в тепло, и чтобы сумасшествие поскорее закончилось.
  Геша Момент сел на корточки и принялся отвязывать от ботинок тряпки с перцем, комментируя:
  - Лучше не вызывать подозрений, иначе не пустят.
  Данила и сам все понимал. Многословный товарищ его раздражал, тоже умник нашелся. Молчание не всегда говорит о наличии ума, но часто свидетельствует об отсутствии глупости. Он сам не любил попусту трепаться, Момент же фонтанировал словами. Наверное, даже после его смерти язык будет еще полчаса шевелиться.
  - Всего под Цыбулько шесть человек, трое - отморозки. Такие дела, бро. Так что ты молчи, к ним подход особый нужен.
  - Можно ли доверять твоему Цыбулько? - Прищурившись, Данила изучал лагерь вероятного противника: несерьезные ворота и руины КПП, даже забора нет, сгнил; где-то тут должен быть дозорный пост, не могут же они главный вход без присмотра оставить. Наполовину опавшие березы отлично просматривались - негде там спрятаться. Скорее всего, пост за теми молодыми елями.
  - Ни в коем случае, бро! - запоздало ответил Момент. - В его лагере вообще никому доверять нельзя.
  Данила вымотался и замерз. Несколько раз похоронив себя, а потом воскреснув, он потерял страх смерти и решил в этот раз плыть по течению. Что бы там ни было, сейчас бы хоть погреться и одежду сменить.
  - Оружием у него можно разжиться?
  - Всегда, бро. Вот ты меня действительно удивишь, если скажешь, что у тебя есть бабло.
  Когда направились к воротам, Данила снова прищурился в поисках дозорного пункта. Колючая проволока давно проржавела напрочь, но деревья росли частоколом, и пройти можно было только по присыпанной листьями асфальтовой дороге.
  Скрипнули петли, и он очутился за воротами, где царило такое же запустение. Дозорный пункт - выкрашенный темно-зеленым "скворечник" на сваях - притаился между елями.
  - Стоять! - проорали оттуда. - Кто такие? Куда направляемся?
  Будка была сварена из толстых листов железа. Из бойницы торчал автоматный ствол.
  - Ты чё, бро, Момента не признал? По делу, к Назару.
  - С тобой кто? Первый раз его вижу.
  - Все мы когда-то попадаем сюда в первый раз, - философски заметил Момент. - Вишь, как чувак угваздался - в трясину угодил.
  - Любитель, мля, - проворчали в будке. - Ладно, проходите.
  Момент в ответ любезно оскалился и танцующей походкой направился вперед. Данила пошел за ним. Так сразу и не скажешь, что тут была асфальтовая дорога, даже молодые березки укоренились. Корни пробили асфальт, в трещинах буйствовали трава и молодая поросль деревьев. Еще с десяток лет - и зарастет народная тропа к известному всеми контрабандисту, перекупщику и барыге Назару Цыбулько.
  Запахло дымом. Данила инстинктивно напряг плечи: между лопатками ощущался прицел внимательных глаз.
  Не первый день Данила бродит по Сектору, уже привык к духу запустения и едва заметному, кисловатому запаху ржавчины, витающему в подобных местах. Но раньше он был вне жизни Сектора, наблюдал ее со стороны и пытался контролировать, сейчас же с глаз будто сорвали повязку и он взглянул на Сектор и его обитателей по-другому, прикоснулся к их быту, ощутил себя пришедшим в этом мир чужаком, которому предстоит заново научиться жить.
  Вот кладбище "Уралов" и "ГАЗов", просевших на спущенных шинах. Прохудились кабины, помутнели стекла. Из-под некоторых машин проросли деревца и заключили железные туши в объятия, приподняли, сплюснули с боков.
  Слева белели то ли ангары, то ли бараки с обвалившейся штукатуркой, тянули к небу гнутую, изъеденную ржавчиной арматуру. Ни признака жизни, Данила даже засомневался, что поблизости кто-то обитает, но вскоре услышал голоса. Кто-то вроде бы пел, бренчала гитара. Потом она смолкла, раздался взрыв хохота.
  Миновали кладбище машин и ржавые контейнеры для крылатых ракет, обогнули развалившийся барак и очутились на очищенном от деревьев и листьев асфальтовом пятачке. По периметру стояли целехонькие КУНГи, "кузовы унифицированного габарита", снятые с приговоренных к смерти машин. В некоторых жили - из труб валил дымок. Впереди располагалось более или менее целое двухэтажное здание с жестяной крышей, разрисованное граффити. В правом крыле уцелели стекла, левое чернело провалами окон. Первый этаж напоминал ангар: пара железных ворот, окна - узкие прямоугольники.
  Чем ближе к людям, тем слабее дыхание смерти. Здесь ноздри щекотал дым костра, кто-то надтреснутым голосом пел:
  
  Идет охота на волков, идет охота!
  На серых хищников, матерых и щенков...*
  
  Однако, угадал с песней невидимый исполнитель. Сразу повеяло детством и походами, спортивным лагерем в Крыму и песнями о черном альпинисте...
  
  * Здесь и далее цитируется песня В.С. Высоцкого "Охота на волков".
  
  Обогнув первый КУНГ, Данила увидел костер, вокруг которого сидели трое мужчин: двое спиной, один, чернобородый в болоньевой куртке с капюшоном, - лицом к незваным гостям. Чернобородый бил по струнам и пел с таким упоением, что гостей заметил не сразу.
  
  Наши ноги и челюсти быстры.
  Почему же, вожак, дай ответ,
  Мы затравленно рвемся на выстрел
  И не пробуем через запрет?
  
  Волк не должен, не может иначе!
  Вот кончается время мое:
  Тот, которому я предназначен,
  Улыбнулся и поднял ружье.
  
  Момент замер поодаль и приложил палец к губам, его лицо расплылось в довольной улыбке, и Данила тоже почувствовал острое желание не бежать от погони сломя голову через болота и расставленные флажки, а протянуть руки к костру, хлебнуть мутной жидкости из бутыли, что стоит возле гитариста, заесть кусочком душистой буженины...
  Один из "камуфляжных", тот, что сидел спиной, потянулся к буженине, разложенной на целлофановом пакете и, ощутив взгляд гостя, обернулся:
  - Опачки!
  У обернувшегося было простецкое лицо, залысины на висках, широкий нос, пухлые губы и щеки, раскрасневшиеся то ли от жара костра, то ли от самогона... Чернобородый отложил гитару, встал и, огибая костер, направился к пришлым.
  - Виталя, ты глянь, на огонек прилетел Момент, крысюк! - пророкотал он напористо, но без особой злости. - Как оправдываться будешь? Пошли по твоему совету, чуть все не подохли! Неопасно, да?! Виталя сирену поймал, чуть Казанову не изнасиловал...
  У костра парень, по-видимому, тот самый Казанова, с кудрявыми каштановыми волосами, свисающими до плеч из-под военной (трофейной, вероятно) фуражки, хохотнул.
  - ...связать пришлось. А был бы ты рядом, тебя бы связали, чтоб знал!
  Захохотали все, кроме румяного Витали, тот просто улыбнулся и потянулся к шампуру. Данила сглотнул.
  - Никак не буду оправдываться! - сразу пошел в атаку Момент. - С чего мне отмазываться? Я сказал, что знал, предупредил, что опасно, а что Сектор изменчив, вы должны были знать и без меня, чуваки. Не так, что ли?
  Сказал он это очень уверенно, с вызовом, и показная агрессивность мужиков, и без того вялая, сошла на нет. Чернобородый дернул себя за длинные волосы с седыми дорожками, дыхнул перегаром:
  - Одним разом поседел, чтоб тебя!
  - Я ж не поседел! - возмутился кудрявый Казанова. - А мне больше вашего досталось.
  - У тебя рожа смазливая, тебе не привыкать...
  - А ну заткнитесь!
  Все повернули головы на голос. Чуть наклонившись вперед, от ангара шагал мужчина средних лет, жилистый, с черными усами, похожими на щетку пылесоса. Черты узкого лица не запоминались - только усища эти да кустистые брови. Ну, еще черные, глубоко посаженные глазки. Глазки сновали, как руки карманника, ощупывали взглядом, встряхивали и ни на ком не задерживались подолгу. Еще обращала на себя внимание одежда: темно-синие спортивки с тремя полосками по бокам - типа "Адидас" - и облезлая кожаная куртка, сужающаяся книзу.
  - Кардан, скока тебе говорить можно, шоб ты не бухав? Опять пяный. Еще раз увижу тебя пяным, хрена тебе свинячого, а не обмена
  Бородач погрустнел и сел к костру, а новоприбывший обратился к Моменту:
  - Ну а ты шо припэрся? Шо тэбе?
  - Назар, бро, человека привел.
  Назар Цыбулько подвигал усами, потер подбородок. Данила ощутил себя рабом на невольничьем рынке, криво ухмыльнулся и выложил правду:
  - Я патрульный МАС, мои люди погибли, теперь мне нужно назад. Я уйду с первыми проводниками, которые двинутся в Тверь.
  Цыбулько подбоченился, выпятив усы. Если у большинства животных основной выразитель эмоций - хвост, то у него обязанности хвоста выполняли усища.
  - А мне шо с того? МАС-хренас... Бродят тут усякие.
  Данила знал, что любое более или менее постоянное поселение существует, пока оно угодно МАС или военным. Как только перестает быть нужным - масовцы устраивают зачистку. Поселок контрабандистов, судя по всему, под самим Ротмистровым и еще будет им использоваться. Не с зарплаты же он себе "майбах" купил.
  - Назар, на твоем месте я не стал бы ссориться с сотрудником силовых структур, - начал Данила. - Тебе заплатят, обещаю. Ты же знаешь, что все, кто оказывает гласную или негласную помощь сотрудникам министерства, в обиде не остаются.
  Чернобородый Кардан принялся перебирать струны гитары. Мужчины у костра с интересом следили за Цыбулько, который думал, двигая усами и теребя подбородок. Наконец он махнул рукой:
  - А шоб вас! Гешка, а сам шо его не проводишь до поста?
  - Не с руки мне назад переть, бро, хотел по болотам пошариться. - Момент кивнул на КУНГи. - А чёй-то у тебя за поселенцы?
  - Хрен на редьку меняють. Цацки на оружие и усякое такое, - пробормотал хозяин, направляясь в ангар. - Ладно, топайте за мной.
  К ангару он пер, отклячив зад и наклонившись вперед, словно хотел протаранить стену головой.
  - Бро! - окликнул его Момент. - А если я у тебя перекантуюсь до утра, ничё?
  - Тебе можно.
  Момент подмигнул Даниле. Похоже, Геше здесь были рады, поселенцам - рады не очень, а ему, Даниле, совсем не рады. Сектор жил своей жизнью и пытался отторгнуть чужеродный элемент. Хорошо, с проводником повезло, он хоть и балабол, но со всеми знаком и с большинством дружен.
  А еще здесь, в Секторе, свобода... Или видимость свободы. Башмак за спиной в виде МАС, конечно, есть, но за Барьером тот, кого тяготят законы и правила, чувствует себя аквариумной рыбкой, выпущенной в мутную реку с омутами и водоворотами. Здесь другие правила, и они должны быть прошиты в душе, иначе не выживешь.
  - Назар, а у тебя оружие есть? - спросил Данила.
  - У долг не даю, - буркнул Цыбулько, сворачивая к торцу здания, где был вход.
  - А если поменять на хорошую вещь?
  - У вон тех меняй, - хозяин махнул на КУНГи. - Я меновую торговлю не веду.
  Момент покосился на Данилу, но тот не стал объяснять, что не сильно рассчитывает на помощь МАС или военных патрулей. Интуиция, никаких на то особых причин, но Данила предпочел бы впредь ходить по Сектору при оружии. И цацку, спасшую ему жизнь, не жалел. Автомат понадежней будет.
  - Ступай, Геша, я скоро приду. - Подождав, пока они исчезнут в ангаре, Данила направился к ближайшему костру и обратился к чернобородому, по-прежнему занятому гитарой: - Нужны калаш и патроны. Есть?
  Глаза бородача сверкнули, он белозубо улыбнулся:
  - Есть цацки. За полцены отдам, ей-богу!
  - Мне нужен автомат.
  - А почему именно автомат?
  Данила пожал плечами, вспомнив одну присказку, которую любил повторять знакомый спец из другой масовской бригады:
  - Бог создал людей, Сектор создал мутантов, а Калашников сделал их равными.
  Бородач задрал брови - и расхохотался, ухая и хлопая себя по ляжкам.
  - Э, слыхали?! - Он оглянулся. - Слыхали, чего парниша брякнул? Ха! Ну ты, короче... автоматы самим нужны, мало их. Сколько бабла отсыплешь?
  Данила снял с шеи шнурок с мешочком, где лежал "сувенир", или по-здешнему "цацка". Жаль отдавать, полезная штука, но скоро выдохнется, а оружие нужно.
  - Знаешь, что это? - Он показал камень.
  По роже видно было - знает бородач, просиял, но спохватился и придал лицу скучающее выражение:
  - Ерунда какая-то. Даже если это то, о чем я думаю, оно полезно бакланам, а мы калачи тертые, обойдемся.
  - Как хочешь, - пожал плечами Данила и собрался уже идти, но Кардан положил руку ему на плечо:
   - А сигареты есть?
  Данила заглянул в пачку - восемь штук осталось - и протянул две:
  - Извиняй, брат, самому мало, дотянуть бы до Барьера.
  - Оружие у Цыбульки, он по жизни барыга, возьмет твою штуку, перепродаст, что ему, - сказал Кардан. - Жа-а-дный, сволочь! Пожалел табаку горсть, а наш кончился! Ты ему не доверяй, он мать родную продаст, фашист. И это, торгуйся с ним, у него канал налажен, он найдет, кому штуку загнать, а оружие у него гниет. Сгниет - выбросит, а за полцены честному человеку не продаст.
  Данила кивнул:
  - Благодарю.
  Ему хотелось остаться, слушать треск костра и незатейливые байки следопытов. Здесь было... ну да - спокойно и душевно, несмотря на напускную грозность Кардана: каждый здесь друг и брат своему напарнику, и даже чужаку не выстрелят в спину и не отнимут последнее. А вот в Цыбулько Данила сомневался. Кривенький человечишка, с гнильцой.
  Он направился к Моменту.
  Заперев за собой входную дверь ангара, Данила поднялся на второй этаж по лестнице, едва различимой в свете узких окошек, и зашагал на голоса по длинному коридору. Толкнул дверь: а вот и местные. В нос ударил специфический запах лапши быстрого приготовления - трое бритых налысо мужиков ужинали. Подняли головы. Крайний машинально схватился за обрез, и Данила спросил:
  - Назар где?
  - А ты кто?
  - К главному меня отвел, живо! - рявкнул Данила - и сработало.
  Цыбулько с Моментом сидели в другой комнате. На столе поверх газет стояла консервированная гречка с тушенкой, манили нарезанный крупными ломтями ржаной хлеб и банка соленых огурцов. Копченое сало с прожилками мяса Цыбулько придвинул поближе к себе. Довершала натюрморт, естественно, горилка. Начинало смеркаться, и чадящая свеча бросала отблески на плакат, косо приколоченный к стене, - рекламу пива "Сармат".
  От ухающей буржуйки тянуло теплом. Данила поборол желание снять влажный костюм и берцы, положил на стол сигналку и сказал:
  - Назар, я знаю, что это дорогая вещь, она спасала мне жизнь, но теперь мне нужнее оружие. - Потом, не спросив разрешения, взял большой кусок хлеба, намазал на него тушенку с гречкой, вытащил огурец из банки и стал есть.
  Цыбулько сжевал кусок сала, зажмурился от удовольствия, опрокинул в рот рюмку водки и крякнул.
  - Чого тэбэ?
  Момент наблюдал за ними, заведя руки за голову и вытянув ноги.
  - Бро, да у него тут целый склад. Не жмись, Назар, пусть выберет, все равно при выгоде будешь. Святой Джа, да пусть хоть посмотрит, что ли! Я такого богатства больше нигде не видал.
  Цыбулько съел еще один кусок сала и сказал:
  - Не видев - и николы не увидишь.
  - Да ладно, Назар, вот ты такой...
  - Чортяка з вамы, йдемо, - перебил хозяин.
  
  * * *
  
  Когда-то, еще в армейской учебке, Данила слышал байку о том, что во время Великой Отечественной войны из Америки в Союз по ленд-лизу поставляли не только джипы "Виллис" и банки с тушенкой, но и какое-то совершенно немыслимое количество стрелкового оружия - "томпсоны", "гаранды" и даже легендарные "Кольт-1911". Но на вооружение всю эту красоту не приняли ввиду отсутствия подходящих боеприпасов и законсервировали прямо в фабричной смазке до лучших времен. Отложили, что называется, в закрома Родины, а потом, во времена зарождающегося капитализма, стали потихоньку продавать населению.
  Попав на склад Назара, Данила понял, что байка эта - вовсе не байка, но сущая правда, а склад и есть те самые пресловутые "закрома Родины".
  Чего тут только не было... Американские "томми-ганы", словно прямиком из гангстерского кино. Автоматические винтовки Браунинга. Карабины "Гаранд". Разумеется, "кольты". Трофейные немецкие МП-40, ошибочно именуемые "шмайсерами". Герой мифов и анекдотов "Штурмгевер", который из-за внешнего сходства записывают в прародители "калаша". Винтовки "Маузер", до сих пор ценимые охотниками. И конечно же старые добрые ППШ и ППС (последний Данила считал вообще самым удачным пистолетом-пулеметом Второй мировой), снайперские винтовки Токарева, СКС, АК-47 чуть ли не пятидесятых годов выпуска...
  И все это богатство - практически не пользованное, в масле, новенькое... Глаза разбегались, слюнки текли, а руки сами тянулись к стволам.
  Во время большой эвакуации 2015 года, когда военные спешно вывозили из Сектора все, что только можно было вывезти, и так же спешно возводили Барьер, про этот склад, очевидно, попросту забыли в суматохе. А уж когда его прибрал к рукам предприимчивый выходец из Украины по имени Назар Цыбулько, превратив в опорную базу своего "купи-продай-обмани"-бизнеса, богатство закромов начало прирастать в геометрической прогрессии.
  Так среди оружейного антиквариата появились заслуженные ФН ФАЛы и новехонькие М-468 "Грендель", последние модификации АК-12, штурмовые дробовики АА-12 и "Келтек КСГ", экзотический "Страйкер" южноафриканского производства, старые добрые РПГ и "Шмели", и даже - вот уж откуда он взялся, Данила себе не представлял - противотанковый комплекс "Джавелин", сто#ящий сумасшедших деньжищ.
  Все это добро было аккуратно разложено на стеллажах. Стеллажи простирались в сумрачные недра склада на неопределенное расстояние и поднимались почти до самого потолка, с которого свисали на витых шнурах тусклые лампочки. Словом, тут было где покопаться...
  - Шо, нравыця? - хитро прищурился хозяин. - Давайте, хлопчики, но быстрэнько. Обырайте, шо вам надо, а потом поторгуемося...
  Момент восхищенно присвистнул:
  - Богато живешь, Назар! И что, можно вот так вот брать и рыться?
  - Рыться-то ройтэся, главное - не зарыватыся, - веско сказал Цыбулько.
  Данила молча зашагал вдоль стеллажей, оценивая все это богатство.
  В первую очередь надо было заполучить пистолет... Вот "кольт" 45-го калибра - агрегат, конечно, серьезный, но уж очень медленный, и всего на семь патронов. "Глоков" в хозяйстве Цыбулько не водилось - слишком популярный ствол, быстро разбирают, зато в глубине одного из стеллажей обнаружился "Зиг-Зауэр П-229" под оригинальный патрон 357 Зиг - этакий пистолетный "магнум" с бутылочной гильзой, идеальное сочетание мощности и приемлемой отдачи.
  - Патроны к нему есть? - осведомился Астрахан.
  - У мэнэ все есть, - важно кивнул Цыбулько. Он опять что-то жевал, шевеля усами.
  - Ну на фига тебе эта экзотика? - удивился Момент. - Вон, смотри, ТТ, идеальная волына, бро! Патроны к ней у любого можно сменять на банку тушенки. Или вот - "Беретта-92", классика! Патрон самый обычный, но если пули надрезать - такой "дум-дум" получится, вырвиглотку на куски рвет!
  Данила снисходительно хмыкнул.
  - Ты жену поучи щи варить, салага, - сказал он, возвращая Моменту "стечкин" и убирая "зиг-зауэр" в кобуру. Три запасных магазина он рассовал по подсумкам. - Где тут у вас длинноствол?
  С длинностволом все оказалось сложнее. Во-первых, Данила был совершенно не уверен в прицельных приспособлениях - по уму, любое оружие после покупки надо пристрелять; а во-вторых, тяжело оценить качество УСМ и газоотводного механизма без полной разборки. Он выбрал несколько образцов, имевших наименее потрепанный вид, деловито разложил на полу два АКС-74 и один "бушмастер", он же "масада", весь обвешанный коллиматорами, фонариками, дальномерами и целеуказателями. Вся эта электроника на "бушмастере" ни фига не работала, вероятно сполна испытав на себе Всплеск, а то и не один, поэтому Данила быстро разобрал первый АКС-74.
  - Э нет, бро, - возразил Момент, - ты, конечно, спец по стволам, сразу видно, но тут ты меня послушай. Тебе до Твери пилить километров тридцать, так? А это самая окраина Сектора. Если ты кого и встретишь, то либо бандюков в брониках, либо тварей вроде шестилапа. Калибр больше нужен!
  Пожалуй, к этому совету стоило прислушаться. Опять-таки воевать предстояло в лесу, где пробивная сила пули имеет большое значение. Проблема заключалась в том, что модификации "калаша" подходящего калибра имели несколько плачевный вид - с обмотанным изолентой цевьем, погнутым прикладом и сбитой мушкой. Был, конечно, еще антиквариат из пятидесятых, но его надо было грамотно расконсервировать после стольких лет хранения, удалить загустевшее масло, прочистить все баллистолом, опробовать и опять-таки пристрелять... Ни времени, ни баллистола у капитана Астрахана не было.
  "Винторез" было бы славно найти - взамен отобранного бойцами Влады, но вот как раз "винторезы" на складе Назара Цыбулько отсутствовали.
  - Дехфицит, - развел он руками.
  Пришлось взять "Хеклер-Кох 417" - массивную дуру под натовский патрон 7,62х51. Как и вся продукция "Хеклер-Кох", эта винтовка отличалась чрезмерной сложностью конструкции (сумрачный тевтонский гений не может не наворотить черт-те что и сбоку мушка) и благодаря мощному патрону сильной отдачей. Очередями из нее стрелять, конечно, невозможно (вернее, бессмысленно - слишком задирает ствол), но стрелять очередями - изначально занятие идиотское.
  Данила бросил взгляд на Цыбулько - мол, как, не вышел я еще за пределы кредитной линии? - и, так как тот безмятежно жевал, продолжил шопинг.
  Оставалось подобрать что-то для ближнего боя. В меру мощное и компактное. На случай встречи с чупакабрами, ларвами и им подобными мерзопакостными тварями. Очень уж неприятные впечатления остались у Астрахана от чупакабр и ларв...
  Южноафриканский "Страйкер" оказался идеальным вариантом. Выглядит, конечно, нелепо, как револьвер переросток, зато двенадцать патронов в барабане, и если патроны с картечью, может выдавать вполне себе ураганный огонь.
  Укомплектовавшись оружием и боеприпасами, Данила впервые за последние сутки почувствовал себя в своей тарелке. Пропало противное ощущение беззащитности. "Вот теперь мы повоюем", - подумал он довольно.
  - Ну ты даешь, бро! - сказал Момент. - Как на войну собрался. Тут пилить - ну два дня, ну три, если много искажений.
  - Идешь на день - соберись на неделю, - процитировал Данила старую военную мудрость. - Оружие лишним не бывает.
  Пройдясь по мелочам - пара дымовых шашек, четыре осколочные гранаты, два фальшфейера и два химических факела, - он неожиданно наткнулся на упаковку промышленных термитных карандашей и не удержался, сгреб горсть и сунул в карман. Пригодится...
  - Ну шо, хлопцы, - сказал Назар. - Цацка твоя стоит полтора кусаря.
  - Да ты чё, Назар? - возмутился Момент. - Каких полтора куска?! Да ей вообще цены нет! Ты ж знаешь, как ее добывают!
  - Знаю. Но вещь бэ-у. Тоесь, була в употреблении. Добре - два куска, но больше нэ дам, это правильна цена. Зараз пидрахуемо, то есть посчитаемо, стволы и побачым, скильки вы мени доплатите...
  - Пидрахуе он! - пробормотал Геша, скривившись.
  Хозяин вытащил калькулятор и начал тыкать сальными пальцами в клавиши, хмуря лоб и шевеля усами. За спиной у него нарисовался один из его бойцов. Данила решил было, что Цыбулько опасается получить прикладом в зубы и остаться без стволов, побрякушки и зубов (не без оснований, кстати, опасается - Геша вон тоже подтянулся весь, перехватив "Вепрь" поудобнее), но боец нагнулся к уху начальника и прошептал так, что все услышали:
  - Там к вам пришли.
  - Хто? - недовольно оторвался от калькулятора Цыбулько.
  - Военные вроде...
  - Военные? Армейские, нэ МАС? Це точно? - засуетился Назар.
  - Вроде армия. Ну форма-то зеленая...
  - Идиот, - вздохнул Цыбулько. - Погоны в них е?
  - Я не посмотрел... - виновато понурил голову боец. - Вроде армейские.
  - Ну, дывись у меня! - погрозил ему кулаком барыга. - Сходи спытай, шо им треба.
  Когда боец ушел "пытать", Цыбулько повернулся к Астрахану и объявил:
  - А с тебе, хлопцю, ще чотыреста долярив. Але можно и еврами.
  Данила задумчиво поиграл желваками. Вариантов было два: вломить Назару и пробиваться к выходу с боем, либо вернуть на полки что-то из оружия. Тот же "Страйкер", например...
  Расставаться с оружием не хотелось.
  - Цыбулько! - раздался на складе зычный голос. - Совсем охренел?! Ты чего нас у входа мурыжишь?! И чмыря своего забери, больно умный он у тебя.
  Чмырь, которого совсем недавно назвали идиотом, а теперь повысили (или понизили?) до "больно умного", прихромал к барыге, зажимая разбитый нос. Из носа капала кровь.
  - Армия, - прогундосил боец. - Старший лейтенант у них главный, два прапорщика и четверо рядовых.
  - Армия - это хорошо! - Цыбулько от радости перешел на чистый русский язык с легким московским акцентом. - Армия нас охраняет, армия нас бережет. Армии мы всегда рады!
  "Значит, армия тебя и крышует", - понял Данила. Он, впрочем, тоже был рад появлению армейских. Конечно, вокруг Барьера стояли в основном тыловые крысы, коррумпированные по самое не могу - а попробуй не скурвиться, когда мимо тебя такой поток денег течет каждый день! - но с армейскими капитан Астрахан общий язык найдет. Армия не любит МАС, и это понятно, МАС вообще мало кто любит, значит, размахивать корочками не будем, а будем упирать на славное ветеранское прошлое. Ну а если этот старлей совсем ссученный, денег ему пообещать...
  - Здравия желаю! - гаркнул Цыбулько, когда армейский патруль вошел на склад.
  Старлей был ссученный - это стало ясно с первого взгляда. Заплывшая жирком морда, брюшко свисает, автомат болтается на ремне, как седло на корове. Этого ветеранскими байками не проймешь, этот только деньги любит. И водку. Вон, нос весь в прожилках... Не зря говорят, что в нашей армии от цирроза погибают чаще, чем от пули.
  А вот патруль вроде ничего. Боевой. Оружие держат грамотно, палец на спусковой крючок не кладут, по складу рассредоточились, контролируют каждый свой сектор.
  - Привет, Цыбулько! - махнул рукой старлей. - Всё барыжишь?
  - Крутимся потихоньку... Заробляемо як можем... Якщо вам щось потрибно, то вы кажыть, не стесняйтесь.
  - Да уж не постесняюсь, - хохотнул старлей, подозрительно глядя на Данилу и Момента. - Это кто такие?
  - Следопыты мы, - ответил Момент. - За припасами пришли.
  - Следопыты? - нахмурился старлей. Он посмотрел прямо на Астрахана и наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить, не встречались ли они раньше. Пропитые мозги ничего старлею не подсказали, и он перевел взгляд на Цыбулько. - Слушай сюда, барыга, дело есть. Важное. По оперативной информации, в Секторе находятся два особо опасных преступника. Первый - Федор Костров, контрабандист, знаешь такого?
  - Авжеж. Фиделя тут кожна собака знает. Он же того... долбанутый. На всю голову.
  - Вот, - важно кивнул старлей. - Поступило распоряжение этого Федора-Фиделя пустить в расход. А вместе с ним приказано уничтожить опасного дезертира и террориста Данилу Астрахана, бывшего офицера МАСа.
  Данила едва не подскочил, в голове будто перевернулось все, екнуло в груди. Ни черта себе расклад! Да что они там, совсем охренели? Это что за игры начались?!
  - Где-то у меня была его фотка... - продолжал вещать старлей. - Рябченко, дай рюкзак!
  - Ща...
  Данила поймал удивленный взгляд Момента. Еле заметно кивнул: меня, меня ищут. Да уж, ситуация складывалась, мягко говоря, неловкая. А ведь патрульные разбираться не будут. По уму, надо бы сдаться и попросить препроводить "опасного дезертира и террориста" в МАС, а там уже поставить всех на рога и вывести на чистую воду... Если доживет. Придется решать проблему силовым путем, другого просто не видно.
  - Вот! - торжествующе сказал старлей, показывая фотографию капитана Астрахана.
  И когда на сытой физиономии старшего лейтенанта отразилась смесь узнавания, удивления и ужаса, Данила выстрелил ему в ногу из "страйкера" и рыбкой нырнул за стеллажи.
  Заряд картечи разнес старлею коленную чашечку. Он рухнул, побелев от болевого шока, и завопил. Патруль, только что грозно и высокопрофессионально сканировавший сектора и контролировавший обстановку, впал в оцепенение - слишком уж неожиданно оно получилось.
  Тем и отличается человек опытный и обстрелянный от человека пускай и подготовленного, но пороха не нюхавшего: когда обыденная и привычная ситуация за долю секунды сменяется боем, вся наука вылетает из головы, уступая место первобытным рефлексам "замри и прикинься трупом, авось не сожрут". Проще говоря, перестрелка - такое дело, что требует привычки, а у бойцов просто не хватало опыта.
  Этим и воспользовался Астрахан. Он еще дважды выстрелил из дробовика, лежа на полу и целясь в ноги. Один раз попал, выведя из строя прапорщика Рябченко, второй - промахнулся. Потом перекатился и четыре раза шмальнул в потолок, особо не целясь. Картечь разбила три лампочки из пяти, и склад погрузился в еще более густой полумрак. Момент к этому времени тоже оказался за стеллажом, неподалеку от Данилы.
  - Отделение - к бою! - заорал кто-то из служивых, и загрохотали по полу армейские берцы - солдаты бросились врассыпную. Кто-то даже пальнул из "калаша", скорее для острастки, чем рассчитывая куда-либо попасть.
  - Окружай его! Вон там! Там!
  Они тоже попрятались за стеллажами, но ближе к выходу. У одного из солдат в магазине были трассеры, и он четыре раза выпалил туда, где, по его мнению, находился противник. "Умный очень", - подумал Данила. Сменив "страйкер" на "зиг-зауэр", первую пулю он положил точно в центр массы стрелка, то бишь в грудь, прекрасно зная, что мягкая пистолетная пуля не пробьет бронежилет, а только собьет солдата с ног или, по крайней мере, с дыхания. Вторую и третью выпустил над упавшим, чтобы тот лежал и не отсвечивал. Страшно не хотелось убивать своих... Но тут Цыбулько заорал дурным голосом:
  - Мочи их, хлопцы!
  И ситуация кардинально поменялась. В склад ворвались охранники барыги. Не отличаясь ни особой подготовкой, ни высоким интеллектом, они сразу от двери начали палить во все стороны из всех стволов, защищая хозяина. Цыбулько скрючился на корточках у стены и ткнул пальцем в Момента, который до сих пор участия в перестрелке не принимал и тихо-мирно хоронился за стеллажом.
  - Его, его мочите! Валите на хрен москаля!!! Это он второго сюда привел!!!
  Пока солдаты привыкали к мысли, что теперь по ним стреляют и сзади, и спереди, Данила отвлекся на бандитов Цыбулько, тоже рассредоточившихся за стеллажами. Одного, самого крупного, подстрелил Момент из "Вепря", двух снял он сам. Еще один, как-то прокравшийся сбоку, неожиданно вырос за спиной следопыта-проводника и вскинул обрез.
  - Падай! - гаркнул Данила.
  Момент, хоть и выглядел заторможенным наркошей, отреагировал мгновенно, оправдывая свою кличку, и в один момент распластался на полу. Данила дважды выстрелил из "зиг-зауэра", отправив бандита к его предкам, Момент же, вытащив "стечкин", спокойно и даже почти меланхолично выстрелил дважды под нижней полкой стеллажа в сторону двери и перекатился, спасаясь от ответного огня.
  Окрик Данилы, конечно, спас жизнь проводнику, но привлек нежелательное внимание к самому Астрахану со стороны солдат и раненого старлея. Последний умудрился вскинуть автомат и выпустил длинную очередь.
  Стрельба очередями, как совсем недавно вспоминал Данила, - занятие идиотское. Все пули прошли мимо, так как ствол безбожно задрало вверх и влево (стрелок держал "калаш" одной рукой, второй пытаясь зажать кровоточащее колено). Но свое местоположение старлей обозначил, и в него начали палить и солдаты, и бандиты.
  Тут уж Астрахану стало не до сантиментов. Сменив пистолет на штурмовую винтовку, он перебежал к дальним стеллажам и принялся огрызаться всерьез. Мощный "хеклер" рявкал в замкнутом помещении, как ручная граната. Где-то справа бабахал "Вепрь" Момента. В ушах звенело. В воздухе висел запах гари и крови.
  Перестрелка принимала затяжной характер позиционной войны, а Даниле это было совсем невыгодно. И как раз в тот момент, когда он принял решение прорываться к выходу и потянулся за гранатами, ситуация на складе в очередной раз кардинально поменялась.
  Дверь, которую один из бандитов запер изнутри, вышиб направленный взрыв, впустивший внутрь сноп яркого солнечного света. Из этого сияния в склад вбежали, стреляя на ходу, человек десять, среди которых Астрахан с изумлением опознал Владу и ее "долбанутого на всю голову" отца Федора Кострова, то есть Фиделя, то есть объект провалившейся операции.
  Свежие силы очень быстро подавили сопротивление армейского патруля, но завязли в ожесточенной перестрелке с бандитами. Данила в очередной раз сменил позицию, но огня не открывал, внимания к себе не привлекал и выжидал, пока кто-нибудь кого-нибудь окончательно нагнет.
  - Хреновое место, бро! - объявил Момент, неожиданно выкатившись из-за стеллажа и перезаряжая "Вепрь". - Это ж ящики с патронами, а ты за ними прячешься. Вообще, по-моему, пора сваливать. Им тут и без нас весело, как в цирке.
  - Пора, - согласился Данила.
  - Прекратить огонь! - неожиданно громко гаркнул Костров. - Всех касается!
  Как ни странно, его услышали и даже послушались. Причем и бойцы Фиделя, и бандиты.
  - Мы пришли сюда не воевать! Нам нужен диверсант, который напал на наш лагерь! Я хотел бы говорить с Назаром Цыбулько!
  Упомянутый Назар Цыбулько лежал у стены, обильно заливая пол вокруг темно-красным. Когда попали в хозяина - никто и не заметил в суматошной перестрелке, но огнестрельное ранение в грудь было, говоря языком медицины, не совместимым с жизнью.
  - Убили его... - сообщил кто-то из бандюков. - Завалили нашего Цыбульку.
  - Тогда кто тут главный? - спросила Влада.
  - Хрен его знает... - ответили бандиты.
  - А зачем вы тогда вообще воюете? - удивилась девушка. - Вам же за это не платят. Идите себе, мы вас не тронем. А то сейчас армия нагрянет, и всем каюк.
  "Умная, сучка", - оценил Данила, вытаскивая из кармана термитный карандаш. Как чувствовал, что пригодится.
  Термит - очень интересное вещество. Простейший состав, смесь алюминия с оксидом железа, а температура горения больше тысячи градусов. Правда, воспламенить его не так-то легко, но в карандаше для этого предусмотрен запал. Вот его-то Данила и поджег, после чего спокойно сунул карандаш в ящик с патронами и бесшумно скользнул вдоль стены, низко пригибаясь, в сторону выхода. Момент так же тихо последовал за ним.
  Бандиты, осознав бессмысленность продолжения схватки и численное превосходство противника, выходили из укрытий, держа людей Кострова на прицеле.
  - А барахло? - жадно спросил один. - Барахло как делить будем?
  - Поровну, - ответила Влада.
  - Э нет, - возразил бандит. - Не канает. Нам Цыбулько должен был, а вы приперлись такие борзые - и поровну...
  Ситуация, вроде бы только что сдвинувшаяся в сторону успокоения, опять начала обостряться.
  - Да не тронем мы ваше барахло! - в сердцах махнул рукой Костров. - Нам диверсант нужен, мы же не грабители какие-то...
  - Что за диверсант? - удивился бандит, и в эту секунду догорел запал карандаша.
  Термит негромко хлопнул, воспламеняясь, и через мгновение от жара начали взрываться патроны.
  Звучало это так, как будто по бандитам и костровцам открыли огонь из сотни стволов одновременно. По складу засвистели пули, рикошетя от стен и потолка, и люди тут же начали палить в ответ.
  Пользуясь неразберихой, Данила с Моментом рванули к выходу, но тут у них на пути возникла Влада. Она единственная предпочла не отвечать на непонятную стрельбу, а поискать укрытие - и в полном соответствии с законом подлости, это укрытие оказалось на пути беглецов.
  - Ты?! - выдохнула Влада.
  - Я, - подтвердил Данила и врезал девушке под дых.
  Влада сложилась вдвое, спецназовец поднырнул под нее, взвалил на плечо и рванул к выходу.
  Сзади, отстреливаясь, бежал Момент.
  
  * * *
  
  Руки были связаны за спиной - наспех, больно, но хотелось верить, что ненадежно. Спец... как его там?.. Архангельск? Астрахань? Влада в детстве путала эти города. В общем, враг крепко держал ее за локоть и ломился сквозь лес, девушка едва успевала за ним. Продираясь сквозь кусты, он защищал лицо рукой, Владе ветви хлестали по щекам, и, чтобы не остаться без глаз, она щурилась, жмурилась, отворачивала голову в сторону.
  Позади бежал здоровенный, похожий на хипповатого скандинава хрен с дредами и глазами укурка. Не уйти. Вырвешься - и только получишь по шее от этого наркомана.
  Зацепившись за корень, Влада чуть не растянулась, спец дернул ее за руку, едва не вывихнув плечо. Веревки впились в запястья, она выругалась и поняла, что надо быть осторожнее. Если вырваться и побежать в сторону и на выстрелы, будет шанс. Хотя вряд ли - догонят. Да и те, кто напал на Цыбулько, не слишком дорожат чужими жизнями - пристрелят под шумок, и всё.
  Или все-таки попытаться? Сделать подсечку, пнуть его... Не будет же он стрелять в спину? Влада искоса заглянула в лицо спеца и решила: будет. Загнанный в угол человек способен на многое, а хладнокровный убийца, такой, как этот зверь, - и подавно. Так что лучше дождаться удобного случая.
  Кровь колотилась в висках молотом, заглушая выстрелы. Всё дальше и дальше... Шлеп - ударила ветка по щеке. Все лицо исполосовано, черт! Ничего, царапины затянутся, уцелеть бы. А жить ой как хочется! И не жила-то толком, не видела ничего, кроме мордобоя и Сектора.
  К счастью, лиственный лес сменился сосняком, спец ускорил шаг, и Влада побежала. Подстраиваться под его походку было неудобно, ноги заплетались. Ныли запястья и рука, за которую спец дергал, когда она отставала.
  Высоченный хрен с дредами даже не запыхался. Когда Влада делала два шага, он - один. Уже не слышно было выстрелов. Интересно, как скоро отец поймет, что дочь жива и ее надо спасать?
  Вскоре спец выдохся и остановился. Влада скосила глаза: вид у него был не ахти, на виске, возле шрама, пульсировала венка.
  - Я не въехал, бро, на фига нам девка? - сказал хрен с дредами.- И ваще, чё это было? Чё на нас патрульные набежали, а?
  До чего же знакомая у него рожа... Влада напрягла память, но тщетно - она плохо запоминала лица. То ли появлялся этот укурок у них в лагере однажды, то ли... Нет, не вспомнить сейчас.
  Спец глянул на напарника и ответил:
  - Уходи. Со мной рядом, похоже, опасно.
  - Ты ж, так тебя растак, масовец? Или ты трындел? А? Во что мы ввязались?
  - Трындел - звание такое, по-другому "замполит" называется. Гена, уходи, девчонка - проводник, я не пропаду. Точнее, мне что так пропадать, что эдак. Подставили меня, похоже. Все стало совсем всерьез, так что иди своей дорогой, а я уж как-нибудь сам.
  - Ну уж нет, бро, - мотнул дредами хрен по имени Гена. - Ты мне жизнь спас.
  - Ты - мне, я - тебе, да и ладно, квиты.
  Влада поглядывала то на одного, то на другого. Какое благородство, ёлы-палы! Как нападать на спящий лагерь, девушку связывать и руки ей выкручивать - так и хорошо, а тут альтруизм аж фонтанирует: "Ах, оставь меня, спасайся сам!" Она сплюнула под ноги.
  Гена отстегнул от пояса флягу, глотнул воды и протянул подельнику; тот присосался, его кадык задергался. Джентльмены. Хоть бы даме предложили, уроды!
  Будто прочитав мысли Влады, спец поднес флягу к ее губам, позволил сделать пару глотков и буквально вырвал горлышко из зубов.
  - Так чё случилось-то? Чё ты начудил? - не унимался Гена.
  - Надо выбираться отсюда, времени мало. - Спец опять дернул Владу за руку. - Всё, дальше бежим.
  И снова - кусты, ветви, кочки, скользкие грибы и паутина, склеивающая ресницы. Влада старалась ни о чем не думать: она привыкла быть вожаком стаи, а тут вдруг - жертва.
  На протяжении всего пути спец приказывал Гене отстать, а тот не соглашался и просил рассказать, что же случилось. Спец молчал и танком пер вперед.
  В спину будто толкнули, Влада открыла рот, чтобы предупредить об опасности, но Гена крикнул:
  - Стоять! Это бродила! - Он зажмурился, будто принюхиваясь. - Обходим, здоровенная, зараза. На восток идем. Там будет село заброшенное и грунтовка.
  Повернули направо и вышли к пролеску. "Ну всё, теперь хана, - решила Влада. - Раньше ведь это поле было, сейчас заросло осинами, березами и непонятными колючими кустами..."
  Гена ломанулся в кусты, но девушка остановилась:
  - Не пойду. Не хочу без глаз остаться - раз. Два: если поцарапаемся - сожрут. Три: там ларвы. И четыре: не факт, что сможем продраться.
  Спец задумался, Гена вылез из кустов и стал чесать в затылке. Его дреды собрали мелкие листья, сучки, паутину и напоминали паклю.
  - Да мы моментом! - заявил он наконец. - Она небольшая, вырубка-то.
  И тут Владу осенило: патлатый - легендарный укурок Момент, способный выкрутиться из любой передряги! Момент этот любил гонять хамелеонов на Кубе - территории, подконтрольной Фиделю. Его раз предупредили, два предупредили, не выдержали и устроили облаву - не уничтожения ради, а воспитания для. Убегая, Момент нырнул в темпоралку и исчез. Влада тогда в Твери была, ей Кабанчик рассказывал. Что ж, выбрался Момент, и слава Сектору...
  Спец качнул головой:
  - Она дело говорит, лучше обойти.
  Влада соврала - ларв на вырубке не было. Она заметила, что именно ларв люди боятся больше всего - смерть медленная ужаснее быстрой. А еще страшнее знать, что у тебя внутри растет личинка, чужак...
  Момент вздохнул, сощурился, глядя на Владу, и полез в карман. Все так же щурясь, протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Девушка шарахнулась и пригнулась.
  - Да стой ты, дура! Щеку расцарапала, заклеить надо.
  Влада подчинилась, закрыла глаза, позволяя ему стереть кровь и прилепить лейкопластырь. Когда он закончил, сказала:
  - Эх, Момент, разве по-человечески так с девушкой? По-людски? Своих подставляешь ради этого убийцы масовского!
  Рожу Гены перекосило.
  - Это ты-то - своя? Ты?! Ну-ну. На своих охотиться - это, значит, по-людски? Собаками травить - по-людски, да? Из-за вас мой пес в трясине погиб, я сам чуть не загнулся! - Не дожидаясь ответа, Момент зашагал в сосняк, и спец поволок Владу следом.
  - Никто из наших не хотел твоей смерти, - возразила она. - И собаки бы тебя не тронули. Мои люди хотели тебя изловить и провести беседу. Неужели ты поверил...
  - Поверил, - буркнул Момент, не оборачиваясь. - Бро, ты ж убедился, какая это стерва, да?
  Спец ответил на удивление здраво:
  - Насчет меня она была права. Я заслужил.
  Влада аж зауважала масовца. Вот бы в рожу Момента заглянуть перекошенную! Надо же, адекватный мужик попался...
  - Может, тогда отпустишь меня? - спросила она. - Если уж я права?..
  - Не отпущу. Но если не будешь делать глупости и наглеть, ничего страшного с тобой не случится. Ничего личного, сама понимаешь, просто я жить люблю.
  Влада скрипнула зубами от бессилия. Да, конечно, ничего личного. Чаще всего нам делают больно, не желая зла. Просто мы стоим на дороге, по которой кто-то едет на своем катке... Выйти, предупредить? Ха! Это тормозить машину надо, потом снова заводить. Извините, гражданин-товарищ, я вас не знаю и проедусь по вам. Не знаю ваших родственников, которые будут лить слезы на похоронах. Если я вас не знаю - вы вне моего мира.
  По пути попались микроволновка и стая чупакабр. Спец на чупакабр отреагировал слишком бурно: вскинул ствол, нахмурился и заматерился.
  - Не вздумай стрелять - привлечешь внимание, - предупредил Момент. - Они не нападут, нас слишком много.
  Влада молчала. Если раньше она слепо ненавидела спеца и всю его братию, рисуя их кровожадными монстрами, то теперь разглядела в нем человеческое: любовь к жизни и стремление к своеобразной справедливости. Надо же, не стал бить морду за то, что она на болоте пыталась проделать с ним такую унизительную и болезненную процедуру, целясь между ног и всерьез готовясь выстрелить, - признал, что она имела на это право.
  Лес закончился асфальтовой дорогой, присыпанной хвоей и частично поросшей мхом. Уже полегче. Влада сказала:
  - Если и дальше двигаться направо, можно выбраться на трассу и почти спокойно дойти до Твери.
  - Ага-ага, именно - почти спокойно, - закивал Момент, указывая на смятый шинами мох. - На вездеходах шли, и совсем недавно. Кого это ищут, вы не подскажете? Если долго-долго-долго, если долго по дорожке - можно к масовцам прийти.
  - Рев моторов издали слышно, - снова высказал здравую мысль спец. - Успеем спрятаться, вот только в ней я сомневаюсь.
  - Меня, между прочим, Владой зовут, - представилась девушка и добавила: - Вот и познакомились.
  Спец зыркнул на нее как на трофей - а оно еще и разумное?! - и промолчал. Зато встрял Момент:
  - Бестией тебя зовут, все знают. Давай уж называть вещи своими именами.
  - Ладно, Моментушка, пусть будет так.
  Если поначалу Влада терзалась виной и беспомощностью, то сейчас немного успокоилась: она убедилась, что попала в руки пусть стремных, но относительно нормальных людей, не садистов. Ее не собираются резать и насиловать, просто тянут куда-то.
  По замшелой ровной дороге было приятно идти. Зато все больше обращала на себя внимание боль в перетянутых запястьях, и безумно хотелось курить.
  - Мужики, а давайте покурим? - предложила Влада. - Ушами же опухшими за ветви цепляться будем!
  - У тебя есть сигареты? - Спец воззрился с надеждой.
  - В нагрудном кармане.
  Наконец-то спец ее отпустил, по-хозяйски расстегнул пуговицу на кармане куртки, выудил пачку, кивнул, удовлетворенный, и сунул сигарету в рот Владе, вторую - себе, щелкнул зажигалкой. Момент раскурил косяк. Говорят, что у многих проводников способности от дури обостряются. Влада пробовала и чуть с ума не сошла: всюду опасность мерещилась.
  Спец взял девушку под руку и продолжил путь. От дыма глаза слезились, Влада щурилась и спотыкалась. Когда она уже докурила, на пути попался поржавевший указатель. Какой-то весельчак стер буквы, и "Вашутино" превратилось во "Вши". Ниже подписали: "Осторожно - засасывают насмерть".
  Дул ветер, указатель качался, поскрипывая. С утра было солнечно, к полудню наполз туман и спрятал солнце. Только сейчас Влада заметила, что одежда спеца пропиталась грязью. В трясину, видно, угодил, когда убегал.
  - Что за село? Туда пойдем или обходить будем? - обратился Момент к Владе.
  - Руки развяжи, тогда скажу.
  - Лучше обойти, - посоветовал спец.
  - Нет, - сказала Влада жестко. - Село опустело еще до того, как появился Сектор. Ничего там опасного не водится. Если обходить, можем полдня плутать, вокруг заросшие поля и вырубки.
  Привычная картина: дырявые крыши, засыпанные землей и поросшие кустами, провалы окон, гнилые заборы, дома, утонувшие в зарослях вишен и сирени. Природа наступает на очаги цивилизации, чтобы смять, задавить, растворить. Особенно тоскливо вечером запереться в таком доме и слушать, как стрекочут чупакабры и призраком стонет неведомая тварь, как невидимыми волнами плещется в борта твоего утлого суденышка Сектор.
  Дорога раздвоилась, Влада подбородком указала направление:
  - Нам прямо. Еще немного, и трасса будет.
  Шли молча. Миновали село. Когда до трассы осталось всего ничего, спец прижал Владу к себе и шепнул:
  - Ты, главное, не шуми.
  И тут они услышали голоса. Разговаривали негромко - значит, патрульные где-то рядом. Если это патрульные...
  Влада решила не нарываться и на цыпочках засеменила с дороги в заросли кустов. Поскользнувшись, съехала в кювет. Спец прижал ее голову ко мху и замер.
  Люди приближались, их было минимум трое. Один говорил тонким, почти женским голосом, второй басил, третий хрипел и через слово матерился. Он рассказывал о городе-призраке, который то появляется, то исчезает. Иногда оттуда приходят странные люди, а те, кто попадает туда, не возвращаются.
  Как только эти трое прошли, зарокотал мотор, и Влада уже сама ткнулась носом в мох.
  Проревел вездеход. К счастью для спеца с Моментом, патрульные выполняли работу из рук вон плохо и придорожную территорию не прочесывали.
  - Что ж ты сделал-то, бро? - пробормотал Момент, обращаясь к приятелю. - Вон кипиш какой!
  Влада не сдержалась:
  - Да ничего он не сделал! Напал со своими головорезами ночью, убил двоих наших, только и всего... Но не на тех рыпнулся, у нас есть покровитель.
  - Заткнись, а? - скривился Момент. - Сволочная ты все-таки девка! Не надо только рассказывать, какие вы правильные и хорошие, трудитесь, чтобы осчастливить человечество. Где они, осчастливленные? А у вас у каждого небось счет многомиллионный. Попробуй попади на вашу территорию - грабите, как последние бандюки.
   Влада задумалась. Что-то подобное она подозревала - значит, ее люди разбоем промышляют. Надо будет с этим разобраться. Сейчас желательно промолчать, не опускаться до уровня Момента, но Влада не сдержалась:
  - Не затыкай меня, Гешенька. Когда вернешься в цивил, набери в поисковике: "Благотворительное сообщество "Спаси жизнь" и посмотри, кто в соучредителях. И заметь, я не на "бентли" рассекаю и не клею кобелей, а шарюсь по Сектору, жизнью рискую. Потому что... да потому что все сидят и орут, что биотин должен стать общественным достоянием, но ни одна тварь задницу не подняла, не попыталась что-то изменить! - Влада сама чувствовала, что распаляется, но не могла остановиться. - Крошечная инъекция стоит десятки тысяч! Молодые умирают, а богатые старики, которые страну обобрали, омолаживаются, отнимают их жизни!
  - Ша! - вскинул руки спец.
  Влада его проигнорировала:
  - И ты, Моментушка, такой же паразит! Мы хоть что-то пытаемся сделать, а вот такие твари приходят ночами и...
  - Заткнись! - Данила прижал девушку к влажному мху. - Замолчи. Полон лес патрульных.
  Она вырвалась, села, подтянув колени к подбородку, и замолчала. Момент тоже молчал, только сопел обиженно.
  
  * * *
  
  Всю дорогу Данила пытался собрать отдельные события в единую картину, чтобы понять, во что же он такое вляпался, и каждый раз приходил к одному более или менее логичному выводу: его группа выполняла нерегламентированное задание Ротмистрова, который крышует контрабандистов во главе с Фиделем, у них возникли разногласия, и Ротмистров захотел Фиделя к себе "на поговорить", потому что источник дохода некислый. Далее рождались две версии. Первая: позже что-то изменилось, и Ротмистров спешно дал приказ на ликвидацию диверсионной группы, чтобы никто не догадался, какие делишки генерал-майор обделывает. И вторая, более правдоподобная: что-то опять же пошло не так, наверху прознали об этих делах, приказ спустили оттуда. Может, кто-то пытается Ротмистрова подсидеть?..
  Как бы то ни было, приказ на уничтожение капитана Данилы Астрахана принят к исполнению, в Москву и Тверь уже поступили ориентировки на него, и единственный способ выжить и вернуть свое честное имя - доложить о случившемся начальству Ротмистрова. Девчонка даст свидетельские показания и подтвердит, что Фидель работал по указке Генриха Юрьевича...
  Сначала Данила думал, что Влада по прозвищу Бестия - сорвиголова, адреналинщица и отморозок. Но заведя речь о благотворительном сообществе, она преобразилась: карие глаза метали молнии, щеки разрумянились. А ведь верит, в каждое слово верит! Наивная закомплексованная женщина, которая пытается изменить мир...
  Данила спросил шепотом:
  - Влада, тебе что-нибудь говорит фамилия Ротмистров?
  Она кивнула:
  - Отец, по-моему, его упоминал. Больше ничего не знаю. Контакты с внешним миром - его задача, моя - охрана лагеря.
  - Ты говорила, что кто-то вам помогает в МАС. Кто?
  Влада дернула плечами и посмотрела грустно:
  - Отец его не называл. Все просто знали, что есть такой сочувствующий. Он и с благотворительным сообществом здорово помог, и вообще это его идея была, насколько я поняла.
  Данила потер колючий подбородок. Пока все сходится. Поселок работал на Ротмистрова за идею, тот, имея немерено денег, иногда подкидывал крохи, чтоб идея не увяла, а Фидель и компания рады были стараться. Идиоты. Хорошо хоть разговорилась Бестия. Пока не передумала, надо продолжать допрос.
  - Может, у вас за последнее время испортились отношения с покровителем?
  - Не знаю. Отец недавно в цивил ходил, вернулся подавленный. Что случилось, не сказал.
  - Теперь я тебя удивлю, - взглянул на девушку Данила. - Пока вы тут убиваетесь, ваш покровитель ездит на "майбахе" и смотрит на всех как на говно. Скорее всего, твой отец понял, что# этот человек собой представляет, и решил отойти от дел. Покровитель, чья фамилия Ротмистров, послал меня с отрядом, чтобы я доставил Фиделя в целости и сохранности для беседы. А убеждать ваша "крыша" умеет - не сомневайся.
  По мере его рассказа глаза Бестии все больше и больше округлялись, а лицо вытягивалось. Момент, скрестивший ноги и руки, вытаращился на Данилу и даже уши его, кажется, повернулись, как локаторы.
  - И еще. Военные не только по мою душу пришли - у них приказ убрать Кострова, мы это на складе от них же и услышали за минуту до того, как вы ввалились. Скажи, Момент?
  Геша кивнул.
  - Так что, Влада-Бестия, сейчас мы в одной упряжке, и нам надо вместе думать, как выпутываться.
  Поверила, не поверила? Во взгляде - подозрение. Взрослая девушка, а когда не надо - наивная, когда же следовало бы прислушаться - упрямая.
  - Развяжи! - почти взмолилась она, но Данила покачал головой и выглянул из кювета, который мысленно окрестил окопом: чисто, и мотора уже не слышно.
  - Можно идти, - сказал он, пропуская вперед попутчиков. Момент взбежал по склону на четвереньках, Влада два раза поскальзывалась на влажном мху, тогда Геша спустился и вывел ее, обхватив за талию.
  Данила взял девушку под руку: мало ли, что у нее на уме. Влада дернулась, пытаясь освободиться, и уронила горестно:
  - Как же вы задолбали! На фига вы меня с собой тащите?
  - Мне нужно, чтобы ты рассказала все, что знаешь о Ротмистрове.
  - Я в глаза его не видела! Это вам отец нужен.
  - Пока ты с нами, Фидель будет заинтересован в сотрудничестве.
  Точно, бестия: глазища сверкают, брови - стрелами у переносицы, черные волосы - дыбом. Асоциальный элемент нашел себе место в лесах Сектора, теперь же его пытаются вырвать из естественной среды обитания... "Сектор не отпускает", как говорят проводники.
  И Данилу Сектор может не отпустить живым.
  По дороге только один раз пришлось прятаться от патруля. Из-за пожухлой травы Данила наблюдал, как мимо катит красавец-вездеход "Урал" - бестолково-белый, чужеродный в Секторе. Странно, но Данила уже не ощущал себя тут чужаком. Чужаки там, в вездеходе.
  Момент лежал, вжавшись в землю, Влада не шевелилась и вроде даже не дышала.
  - Всё, бро, - шепнул Геша, - дальше идем лесом. Видишь, как тебя ищут? Наверное, товарищу, которого ты называл, очень не хочется, чтобы узнали его секрет. И тебя, девушка, это тоже касается. Ну, вперед, что ли?
  По пути Влада впала в прострацию, молча смотрела перед собой и волочилась, еле переставляя ноги - приходилось все время подгонять. Похоже, кончился запал.
  Когда завоняло сероводородом, глаза девушки округлились и она качнулась к Даниле:
  - Вырвиглотки!
  - Японский бог! - Момент потянулся за дробовиком. - Блин, и огнемета нет.
  Завоняло сильнее, зашуршали, задвигались кусты, донеслись фырканье и попискивание. Данила с Моментом встали спиной к спине, Влада прижалась сбоку и едва не закричала:
  - Развяжите, мать вашу! Да развяжите же, блин!
  - Заткнись ты! - рыкнул Момент.
  Девушка села и втянула голову в плечи. А вот и твари - сплошной серо-желтый поток, узкие мордочки с черными носами, бусины глаз, высунутые языки. Бегут бок о бок, уже давно, клочья пены падают на землю.
  Момент витиевато выругался и пальнул из дробовика, Данила выстрелил из "страйкера" - две твари забились в судорогах, остальные же продолжили катиться живой лавиной. "Спасайся, скорее!!!" - вопил инстинкт самосохранения. "Поздно, не успеешь", - выносил приговор здравый смысл.
  Мир замедлился. Языки. Пена падает. Иглы зубов. Всех не перебьешь. Но бегущие впереди твари не стали прыгать, обежали людей, как вода огибает препятствие, и устремились в лес.
  - Что это было? - пролепетала Влада, поднимаясь, когда вся стая исчезла за деревьями. - Я видела, как они человека обглодали... до костей сожрали за минуты!
  - Да-а-а, - протянул Момент. - Всесекторная миграция вырвиглоток. Перенаселение. Побежали топиться - впереди, километрах в десяти, река. А нам, бро, надо придумать, как на ту сторону перебраться. Вот будем идти по мертвой части Твери, а ты думай.
  - Ладно, - сказал Данила. - Всё, теперь идем.
  Шли осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Шелестел, потрескивал лес, ухал на разные голоса, что-то мельтешило в подлеске.
  - Чё-то движуха какая-то, - нахмурился Момент. - Вот чего-чего, а тварей возле Твери всегда меньше. А сейчас гляньте, - он повел рукой, - прям кишат, и всем им с нами по пути. Не нравится мне это.
  - Нас не трогают, и на том спасибо, - подала голос Влада.
  Едва она договорила, дорогу перебежала стая чупакабр. Помня деревню, где его чуть не сожрали, Данила вскинул "страйкер", но твари не удостоили его вниманием.
  - И чё это значит? - Момент почесал в затылке, заодно вынул из дредов ветку.
  Влада пожала плечами. Вырвиглотки взбодрили ее, но сейчас она снова впала в прострацию.
  Пересекая почти целехонький коттеджный поселок, Данила часто оборачивался, чувствуя спиной взгляд чужака, но позади никого не видел. Он терпеть не мог подобные почти замкнутые пространства: с двух сторон глухие двухметровые ограды, оплетенные вьюном. С них таращились покосившиеся видеокамеры, ослепшие навсегда. Если нагрянет патруль - постреляют путников, спрятаться-то негде, только бежать вперед. Владе тоже было неуютно, она озиралась и вздрагивала; наконец, не выдержав, нарушила молчание:
  - Вот уж где можно грабить награбленное. Сколько денег пропало!
  - Я здесь лазал за заборы, когда только осваивал Сектор, - признался Момент. - Хозяева всё добро успели вывезти, а что не успели, военные растащили. Нечего тут больше грабить.
  Улица закончилась КПП и шлагбаумом, за которым гнила "копейка" со спущенными шинами. Дальше, за изгибом асфальтовой дороги, покачивал зелеными вершинами сосняк.
  С дороги пришлось свернуть - она уходила в сторону от их пути, - и снова мох и хватающий за одежду подлесок, буреломы и невидимая опасность. Ноги Данилы ныли, берцы набили кровавые мозоли. Вот бы сейчас в душ, растянуться на кровати и проспать суток несколько! Но - последний рывок... Собрать все силы - и грудью сорвать ленту на финише.
  Лес всё не кончался. Момент побежал трусцой, он уже не комментировал искажения, просто предупреждал об опасности и говорил, куда идти. Влада держалась молодцом, не ныла. Путь преградила кривая стена, над которой виднелись крыши и гнулись трубы буржуек.
  - Гаражи, - объяснил Момент. - Всё, считай пришли. В городе опасно, я сам схожу все выясню, а вы выбирайте любой и ждите меня там. Одно только меня интересует, бро... Что-то ты мне, помнится, обещал, а?
  - В Москве смогу отдать, - сказал Данила, - валютой. Устроит?
  Гена молча кивнул и отправился на разведку.
  Данила нашел относительно целый двухэтажный гараж с приоткрытыми воротами и, держа Владу под руку, поднялся по лестнице. Наверху обнаружились разложенный диван и старенький стол с двумя табуретками, неработающий электрочайник, упаковка соленых сухариков и пустые бутылки пива под окном. Желудок заурчал нечеловечески, просто адски хотелось есть, Данила потрогал упаковку - пустая. Влада рухнула на диван, капитан развалился рядом. Девушка заворочалась и сделала вид, что уснула, потом приоткрыла глаза, долго косилась и все-таки спросила:
  - А ты правда воевал или соврал?
  - Ну, не совсем воевал, - ответил Данила тихо. - В Средней Азии потрошил караваны с героином. Сначала мы его изымали и сдавали начальству, а потом начали сжигать - поняли, что теперь им приторговывают не моджахеды, а наши.
  - Хм-м-м... Благородный, значит, вояка. - Влада иронично прищурилась. - Все равно, с кем воевать, да? С мужиками деревенскими, которые никого не трогают, с женщинами? На кого укажут, того и прихлопнешь?
  Ее слова ударялись камешками о бетонную стену и отскакивали. Поборов лень, Данила ответил:
  - Был приказ взять предводителя контрабандистов, Фиделя, и доставить к Ротмистрову в целости и сохранности, причем вас нам тоже запрещалось убивать. Для меня - что вы говнюками были, что Ротмистров.
  - А если бы зачистить приказали? - не унималась Влада.
  Вот настырная! Данила открыл глаз: привстала, нависла над ним, ждет ответа. Сообразив, что не дождется, девушка повернулась спиной и затихла.
  Бестию предстоит переправлять через реку, желательно, чтобы она поняла, что никто не причинит ей вреда и лучше выкручиваться вместе. Для этого надо сделать первый шаг к примирению. Данила покосился на сведенные за спиной тонкие руки: запястья багровые, пальцы сцеплены. Он вынул нож, схватил Владу за руку и велел:
  - Не дергайся.
  Острое лезвие разрезало веревки. Девушка вскочила с дивана прыжком, выставила руки перед собой, собираясь драться. Данила косо ухмыльнулся:
  - И что? Целого дня тебе не хватило, чтобы осмыслить происходящее?
  Она прижала кулаки к бедрам, но садиться не спешила.
  - Ротмистров хочет избавиться от меня и Фиделя. И лишние свидетели вроде вас с Моментом ему тоже не нужны. Я был только его инструментом, что тут сложного для понимания? Враг моего врага...
  - Мой союзник. Другом тебя назвать язык не поворачивается. - Влада поглядела на лестницу.
  "Зря, ох, зря освободил девку! - подумал Данила. - Сейчас бы сгреб ее в охапку и уснул, а теперь следи за ней, напрягайся, она ведь не дура - сразу наутек не бросится, выждет время, расположит к себе, оружием обзаведется... Или все-таки сообразила, что сейчас лучше быть заодно?"
  Она потерла запястья, скривилась, сцепила пальцы и хрустнула суставами. Нагнулась, коснувшись пола, распрямилась, вытянула руки над головой.
  Данила отметил, что движения у нее отточенные, четкие. Девчонка - боец, это видно, но опыта не хватает. Поднатаскать бы ее...
  Влада села на коврик, скрестив ноги по-турецки. Потом встала, легла рядом с Данилой и повернулась к нему спиной.Он чувствовал, что засыпает, но изо всех сил старался не спать - надо было дождаться Момента...
  
  
  Глава 7
  
  Сектор. Тверь
  
  Геша Момент любил Тверь и раньше, до того как возник Сектор, и сейчас. До катастрофы он был еще подростком, и в Тверь ездил к папиным родственникам: купание в Волге, рыбалка, костры, дядя Веня, говорливый и улыбчивый... Сейчас город, естественно, был совсем не такой. Но Момент все равно по старой памяти любил его.
  Оставив Данилу Астрахана сторожить пленницу, он первым делом отыскал укромное место (сзади - стена дома, впереди - кусты и деревья), уселся на мокрые листья и, прикрывая огонек ладонью, закурил. Без дури Момент по городу шастать не решился бы: утреннее побоище и дневной переход лишили его последних моральных сил, да и физических тоже, и сейчас проводник совсем не походил на того душку и рубаху-парня, которого в Твери знали и любили.
  Через пять минут он уже пришел в привычное благостное состояние, расслабился и начал чувствовать Сектор. Ведь Тверь - это еще Сектор. Нужные Моменту люди в центр, к Волге и Барьеру, не совались, жались по окраинам, унылым и панельным, как в любом городе. Сильный ветер с реки, мелкий дождь, темный город... и слабенькие искажения.
  Самое знаменитое заведение "теневой" Твери, таверна "Укурка", как раз у искажения и стоит. Как несложно догадаться из названия, на границе укурки - того, что ученые называют "провокатором снижения адекватности". Хозяевам даже тратиться на закупку продуктов не приходится, ну так, по мелочи. Обнесли искажение забором, пускают за умеренную плату. Берут рублями, долларами, "сувенирами" и даже информацией, а также патронами и прочими боеприпасами.
  У Момента при себе были и патроны, и информация, да и вообще знали его в "Укурке" и любили. Затушив самокрутку, он поднялся, отряхнул зад и, стараясь не переломать ноги на раскрошившемся асфальте, отправился в таверну.
  Слышно ее было издалека: гудел генератор, кто-то пел под расстроенную гитару. Геша остановился, полюбовался открывшимся зрелищем.
  Искажение выбрало Пролетарский район, парк Текстильщиков, и заняло южную его часть. Под таверну переоборудовали здание ресторана, построенное незадолго до катастрофы и появления Сектора - двухэтажное, в псевдорусском стиле, отделанное деревом. Правда, отделка пострадала во время стычек с МАС и военными (сейчас-то "Укурку" не трогали, она существовала полулегально - Момент точно знал, что ее хозяина Гарри крышуют чиновники из тренировочного лагеря Минобороны), и местами брус закрыли рекламными щитами, старыми, еще до Сектора появившимися.
  Щиты разрисовали в меру силы таланта и чувства юмора самодеятельные художники, по периметру повесили гирлянды, получилось празднично и симпатично. Здесь были и изображение хамелеона в стиле примитивизма, и кубические чупакабры, пятна на шкурах которых образовывали кельтский орнамент, и символическая фигура проводника, напоминавшая Прометея. Правда, вместо орла печень атланта клевал масовец в черной форме... Момент и сам приложил руку к оформлению и до сих пор гордился этой работой. Она называлась (о чем никто не догадывался) "Душа Сектора" и представляла собой неумелую, но старательную копию "Демона поверженного" Врубеля, насколько Момент, бывший в Третьяковке в последний раз в третьем классе, эту картину помнил. Переломанные крылья, руки, ноги, выкрученные невозможным образом, а в центре композиции - глаза, пылающие своеволием. Хорошо получилось, в общем, хотя нечуткие к искусству проводники и ловчие называли полотно "Жертва гравицапы".
  Забор, огораживающий искажение, был подсвечен фонариками, и охраняли его люди Гарри.
  Момент вышел на освещенную площадку у входа, кивнул вышибале, поручкался, лениво осведомился:
  - Гарри у себя?
  Вышибала его признал, указал на дверь: проходи, мол, для тебя - на месте Гарри. И Момент вошел в душное тепло таверны. Гардеробщик убедительных габаритов потребовал сдать оружие - он сдал и даже позволил себя обыскать. Дурь гардеробщика не интересовала, а драться Геша умел и руками. В зале горланили, спорили, ели проводники и вольные ловчие, военные и масовцы, мелкие перекупщики "сувениров" и карточные шулеры.
  Танцевала на сцене не слишком симпатичная девчонка - лениво, расслабленно. На нее смотрели мало. Но Гарри считал, что без стриптиза таверна - не таверна, а так, одно название. Момент как-то в горячке спора возразил, мол, таверна - это с цыганами, а вот кабак или салун... Но Гарри слово "таверна" очень нравилось. Так и повелось.
  Основная движуха происходила не в помещении, а в парке, в искажении. Гарри несколько раз пытался поставить там шатер, чтобы посетителей дождем не поливало и снегом не засыпало, но не получилось - в укурке все начинали хихикать, и что-то построить не было решительно никакой возможности.
  В темном углу, нахохлившись, восседал старик Невермор с крючковатым носом, в черном сюртуке. Завидев Момента, старый ворон оживился, сделал этак ручкой, типа присаживайся, бро, побазарим. Невермор скупал "сувениры", сейчас Момент был пуст, поэтому вежливо кивнул и двинул себе мимо него через зал к неприметной двери справа от барной стойки.
  Попадались в Секторе ретрограды, считающие туман искажения небезопасным и потому пьющие в баре. Момент и сам не жаловал укурку, вообще сторонился искажений, даже самых невинных. Никто не знает, как Сектор влияет на тебя, пока ты в эйфории валяешься на газоне парка, с восхищением пялишься в небо и хохочешь над тучками. Никто не гарантирует, что ты сам вернешься из этого состояния (в особо сильных укурках народ помирал, находили потом трупы с блаженными улыбками на разлагающихся лицах). Конечно, служащие таверны тебя вытащат - они тренированные, их укурка берет чуть слабее, о долге не заставляет позабыть. И всё же.
  Геша присел на высокий табурет, махнул бармену. Сегодня работал Косой, тот понял сразу - нацедил сто граммов вискаря, лед класть не стал. Момент жахнул залпом, утер рот, Косому подмигнул и направился к Гарри.
  Здесь тоже была охрана - молчаливые тройняшки, ничем не примечательные, но смертельно опасные. Обыск, тщательный, даже зажигалку забрали, - и дверь распахнулась.
  Гарри сидел за столом и что-то писал. Момент остановился на пороге, любуясь.
  Преступление это - говорить о хрупком, маленьком (едва ли полтора метра ростом) создании со светлыми волосами, вздернутым носиком и огромными карими глазами в мужском роде. Но тут Гарри была неумолима: попробуй кто назвать ее Аленкой - пулю в лоб, и до свидания. Поэтому Момент и не пытался.
  - Гарри, - позвал он чуть более нежно, чем это допускалось между ними на людях, - привет, бро!
  Она вскочила, перемахнула через стол, сметя бумаги, и повисла на шее Момента. И разревелась. Момент гладил ее по волосам и с тоской думал, что слишком это для Аленки - все время быть Гарри. Командовать мужиками, держать таверну, ни от кого не ждать помощи и поддержки. Вести бизнес, доказывать всем и каждому, что она - сильная, очень сильная и крутая. Метать ножи, стрелять без промаха...
  - Эй, - шепнул Момент, - бро, все в порядке, я тут. Расскажи, кто обидел, я его моментом пришибу.
  Гарри помотала головой. Момент крепче сжал объятия.
  В прошлый раз они поругались, так поругались, что он еле живым ушел. Гарри сперва кидалась в него подушками, потом до пистолета добралась, а стреляла она метко, и Момент чудом уцелел, и не переставал орать ей, что она - дурища конченая, что пора бы уже наиграться, что нельзя так жить, рано или поздно и таверну прикроют, и саму ее в лучшем случае посадят, а Момент ей передачи носить не хочет, а хочет он, чтобы Гарри наконец образумилась, переехала в Москву, да что там в Москву - валить отсюда надо, он из страны ее увезет, потому что невозможно же...
  Невозможно ходить по Сектору, зная, что Гарри могут убить в любой миг.
  Невозможно засыпать, зная, что она плачет в подушку.
  Невозможно собирать "сувениры", пока она совсем одна.
  И тогда Гарри успокоилась и велела ему выметаться. Он хлопнул дверью, ушел и три недели старался забыть о таверне "Укурка" и ее хозяйке.
  - Генка, прости! Прости меня! Я думала, тебя уж в живых нет...
  Обалдеть! Алена говорит о себе в женском роде. И не ругается. И плачет!
  - Что случилось? - Геша осторожно отцепил ее от себя, отвел в угол, усадил на мягкий диван. - Кого убить?
  - Меня убить, дуру! - Гарри стукнула кулаком по коленке. - Зачем я в это ввязалась? В последнее время только и слышу, что прикроют таверну, а я что буду делать?
  Момент знал, что во внешнем мире ей некомфортно, что Аленка, до того как перебралась в Сектор, подумывала об эмиграции. В России, в нашем времени, в существующей реальности, она просто не могла прижиться с ее вычитанными в книгах идеалами и верой в благородство... И предложить ей Гена мог только одно.
  - Гарри, - запуская пальцы в волосы девушки и притягивая ее к себе, сказал он, - ты же знаешь. Только решись - и уедем. Я визы сделаю, деньги есть. Сядем в самолет и улетим, куда хочешь, моментом улетим, бро.
  - Хорошо, - она вытерла слезы и улыбнулась, - я согласна. Я много думала и решила: согласна. С тобой уеду. Когда?
  Она ждала, конечно, что Момент скажет: "Прямо сейчас", но он не мог так сказать. Поэтому, заранее готовясь к истерике, ответил:
  - Думаю, бро, через неделю. У меня дело образовалось, надо его закончить. Не могу я друзей бросить. И мне твоя помощь нужна, Гарри, сам понимаешь...
  Нет, истерики не последовало, но Гарри напряглась, отстранилась:
  - Ты за этим пришел? Чтобы я тебе помог?
  - Не-а, бро, это повод был помириться. Я к тебе пришел, потому что хотел к тебе прийти. Так понятно, бро? Ну и ладненько.
  Она снова расслабилась, и Момент перешел к делу:
  - В общем, такая, бро, засада. Я тут одного чувачка спас, потом он меня спас, надо его теперь за Барьер вывести, а то его МАС, походу, очень не любит.
  - Что за человек?
  - Не перебивай, бро, нормальный чувак, туповат, правда, зато надежный. Я так понял, его МАС подставило, а теперь гонится за ним, чтобы устранить. Ну и девка с этим чуваком.
  - И ты по своим каналам не можешь?
  Момент задумался, заново прикидывая варианты. Одного Астрахана он бы без проблем вывел. Даже с Владой этой Костровой вывел бы, если бы девка шла добровольно. А вот пленницу тащить тем путем... не, не вариант.
  Он изложил Гарри обстоятельства, умолчав, правда, что Влада в Москву, мягко говоря, не хочет. Моральные принципы Алены он знал - она бы не стала помогать, узнав, что Бестию связали и силком тащат. Сказал, что у той крыша поехала, пришлось для ее же безопасности связать. Что она не понимает, где находится и что вообще происходит, бредит все время. Сейчас Данила ее сторожит, а он, Момент, отправился помощь искать.
  Вот вывести Бестию с другом из Сектора, там еще в Москве немного им помочь - и можно сваливать из "этой страны". Вместе с Гарри.
  Момент уже жалел, что связался с Астраханом и именно сейчас, пока Гарри согласна уехать, пока не передумала, нельзя схватить ее в охапку и бежать.
  - Давай ты пойдешь с нами? - без особой надежды предложил он.
  - Ну уж нет. Если решили уехать, мне надо дела передать. Надеюсь, таверна еще какое-то время продержится. Не могу я все так бросить, неделя мне точно нужна. Ладно, пока мы совсем не отвлеклись, давай подумаем, что делать.
  Она поднялась, пересела за стол, развернула карту. Момент встал сзади, заглядывая через плечо Гарри и испытывая смутное беспокойство сродни предчувствию. Нельзя ее оставлять. Нельзя, невозможно... Но надо.
  
  * * *
  
  Даже обычный захолустный городок, да что там - любой район любой столицы небезопасен ночью. Подвыпившие граждане выплескивают агрессию, стайки подростков ищут слабую жертву, девицы - приключений на свою задницу или другое место, полиция - поживы. Самая большая ошибка, которую может допустить мирный (и не очень) прохожий - расслабиться, попасть под обаяние ночи, поддаться успокаивающему "да я тут живу, я тут каждую собаку знаю". Кстати, собаки, особенно бездомные, тоже опасны. А уж в Секторе, в Твери...
  Данила шел замыкающим, Момент - впереди, Влада - в середине. Момент, вернувшись со встречи и обнаружив развязанную Бестию, избухтелся весь, прочитал сбивчивую лекцию на тему "Почему нельзя никому доверять", но Данила его переубедил. Не то чтобы Момент начал доверять девчонке, но здравый смысл подсказывал, что сейчас она неопасна. Ну куда деваться с подводной лодки? Куда она убежит из этого города - кинется к патрулям, к местным бандитам? Нет, сейчас ей надежнее с Данилой и Гешей. Из того и следует исходить.
  Когда троица миновала гаражи и предместья, из осенней непроглядной темноты послышались голоса. Несколько человек вяло переругивались. Момент остановился, парочка его догнала.
  - Застава, что ли? - спросил Данила. - Или патруль?
  - Местные, - шепнул Момент. - Ничего, бро, ща пройдем. Главное, морду безразличную сделай. И Бестию держи крепче, вроде как подпила она и мы ее волочем. - И он, насвистывая, засунув руки в карманы, двинулся к заставе.
  Дорогу перегородили, врубили работающий от генератора прожектор. У самодельного шлагбаума стоял "жигуль" с распахнутыми дверцами, в салоне скучали четверо. Заметив Момента, водитель выскочил, направил на проводника автомат:
  - Стой! Кто идет?!
  - Момент, бро. - Геша поднял руки. - Всё путем, бро, это со мной чуваки.
  - Кто такие?
  - Проводник новенький, я его, это... Бойцом зову. Ну и девушка. Что, бро, не понимаешь, зачем девушек в город водят?
  - А документы у Борца есть? - прищурившись на Данилу и двинув челюстью, поинтересовался охранник.
  - Какие документы, бро?! - возмутился Момент. - Мы вольные проводники, не собаки МАС! И Боец он, а не Борец, не путай!
  - А форма на нем откуда?
  - Дезертир я, - признался Данила. - Документов нет. Обыскивать собираешься?
  - Дался ты мне, лапать тебя! Момент, с тебя косяк. Не знал бы тебя - проверил бы, за что его Бойцом прозвали.
  - И это, чувак, было бы последнее, что ты сделал в своей короткой, но глупой жизни. - Момент вытащил из нагрудного кармана кисет и бросил охраннику. Тот сцапал мешочек, как лягушка муху. Хоп - и нету.
  Шлагбаум поднимать не стали, пришлось подлезать. Данила отметил, что в машине не спали. Доведись прорываться с боем - еще не факт, что получилось бы. Из Влады помощник никакой, оружия ей не дали. Момент... ну да, Геша - вполне себе боец, хоть и наркоша конопляный, но в любом случае шума лучше не поднимать.
  - Куда теперь? - спросила Влада. - К Барьеру?
  - К реке, бро, топить тебя будем, как тот Герасим свою корову.
  - Какую корову? - Влада аж остановилась.
  - Свою, чью ж еще? - Момент похлопал себя по карманам и вытащил портсигар. - Классику читать надо. "Му-му".
  Данила шагнул вплотную к проводнику и отобрал у него запасы дури. Момент возмутился:
  - Эй, ты чего?! Верни моментом!
  - Хватит с тебя, - отрезал Данила, пряча портсигар. - Пока из Сектора не выйдем - ни затяжки не получишь. Ну, могу сигаретами поделиться.
  Момент повздыхал, поругался, но в драку не полез.
  "Итак, что мы имеем? - размышлял Данила, шагая за проводником. - Незнакомый город, который патрулируют не только военные, но и местные группировки. И наверняка между этими группировками нет согласия и договора о сотрудничестве. Остается надеяться, что Геша Момент об этом знает и помнит, со всеми на "ты", и что никто не начнет палить без предупреждения".
  Древняя Тверь тонула в ночи. Ветер шелестел ветвями деревьев, под ногами чавкала грязь; местами, где сохранился асфальт, было скользко - опавшие листья превращались в кашу. Пахло осенью, интенсивно, до чесотки в носу, до чиха и кашля. Не благородно-слабый аромат грибного леса, но терпкий дух города, особенный, ни с чем не сравнимый: мокрый бетон, бензин (мало, все-таки Сектор), расплывшиеся в лужах бычки, тушеная капуста...
  Данила потер ладонями уши. Изо рта при дыхании вырывался пар, мерзли руки. Влада клацала зубами и вздрагивала, но не жаловалась.
  - Видишь, бро? - Геша указал на горящие электрическим светом окна пятиэтажки вдалеке. - Это тренировочный лагерь Минобороны. И нам туда не надо. Хотя ваще они, конечно, правильно сделали. Это только кажется, что граница Сектора - размытая такая. Ну подумаешь, полкилометра от Барьера в одну сторону, в другую... Но сюда Всплеск, бро, моментом добивает, пусть и слабый. А туда, за Барьер, - не-а. И чупакабр там нет. И ларв. И вырвиглотки не вылезают. Вот хамелеоны, чувак, - эти да, эти, сука, шустрые, везде лезут.
  Короткая лекция Момента напомнила Даниле курс "повышения квалификации" при поступлении в МАС. До последних дней ему везло, он в Секторе был только в Первом поясе, как эти солдатики из тренировочного лагеря.
  Со стороны пятиэтажки послышались вой сирены и - почти одновременно - беспорядочная стрельба.
  - Ого! - Момент замер. - Слышите, как воет? Прорыв, бро, и вряд ли бандитами. Повезло.
  Данила вспомнил давешнюю миграцию вырвиглоток... Значит, твари не суются за Барьер? А ну# как сунутся, что горожане им противопоставят? Огнеметы? Автоматы? Гранаты? Испуганные женщины и дети все равно станут их добычей. Да и мужики, что уж там юлить - не тот нынче мужик, не тот...
  - Тогда пойдем шустрей, - посоветовала Влада, - пока они отвлеклись.
  Момент согласился было, но, услышав шум мотора, ухватил ее за руку и втащил в темную подворотню. Тут воняло вовсе не осенью и не листьями - жители Твери приспособили переулок под свалку пищевых отходов. Чупакабра, рывшаяся в отбросах, прянула в сторону еле различимой тенью. Данила узнал ее по общим очертаниям и по характерным движениям. Надо же, одиночная...
  - Надо же, - шепотом повторила его мысль Влада, - одна, а? Они же как собаки. Я слышала, что в городах, ну, где людей много - в Икше, в Твери, в Дмитрове, - они вживаются в экосистему, по помойкам шастают. Интересно, в Дубне так же?
  - В Дубне, чувиха, всё не так. Там до Глуби рукой подать. Знаешь, как местные Глубь зовут?
  - Могильник? От "остров Могилевский", наверное.
  - Хрена, чувиха! "Сердце", во как. И они, бро, правы. Тс-с!
  Мимо, рыча и кашляя мотором, пронеслась колымага. Ехала она, по-видимому, к тренировочному лагерю. Стрельба прекратилась, сирена больше не выла, снова стало тихо. Данила утер выступивший пот (организм, видно, подустал и решил выдать нехарактерную реакцию), закурил. Момент жестом попросил сигарету, Влада тоже потянулась к пачке. Постояли, посмолили.
  До сих пор Момент ничего конкретно не рассказывал - когда вернулся в гараж, сообщил только, что разведал дорожку за Барьер и надо срочно идти. Теперь же Данила решил все-таки уточнить, куда именно они направляются.
  - К Волге, бро, - ответил Геша. - И карту свою убери, один хрен ничего не поймешь. Я дворами вас протащу, а то моментом на патруль напоремся, объясняй потом, кто мы такие. Вон Бестия нас и сдаст, помяни мое слово, бро!
  Влада беззлобно, но сильно саданула ему в бок кулаком. Момент потер ушибленное место и продолжил:
  - Там лодку надыбаем. Дали мне контакты... Ну и еще надо кое-куда заглянуть, с человечком проститься. Или не надо? Блин, не могу никак сам решить... Не, бро, не надо.
  - Ты бы определился, Момент, чего тебе надо, чего не надо, - посоветовал Данила. - Ты у нас проводник, конечно, но неопределенность в планах я не люблю.
  - Ну и двинули тогда. - Геша отбросил бычок. - Пока нас тут не попалили.
  Прежним порядком пошли по темному городу. Влада спотыкалась - наверное, плохо видела в темноте, да и Даниле приходилось несладко. Момент изредка подсвечивал путь фонариком, но сразу гасил его, как только начинался участок, чреватый встречей с возможным противником.
  Данила уже потерял счет времени, когда город закончился и впереди показалась темная лента Волги.
  
  * * *
  
  Лодка покачивалась в условленном месте, с тихим всхлипом вода лизала сваи без настила - остатки небольшого причала. Оглядевшись, Момент поспешил к лодке, Данила и Бестия следом, и тут из темноты выплыл силуэт, шагнул навстречу. Маленький человек, Моменту едва по грудь.
  - Гарри! - Он сгреб ее в объятиях, словно не видел год. - Не стоило самой приходить, опасно.
  - Ничего.
  Теплые пальцы коснулись щеки - Геша забыл и о миссии, и о Даниле с Бестией.
  - Я пришла проводить и скоро уйду. Прощаться не люблю, и чувство паршивое - будто в последний раз тебя вижу.
  - Так всегда, Гарри. - Момент наклонился к ее уху и прошептал: - Девчонка наша пришла вроде в себя, теперь своим ходом топает.
  Гарри, отстранившись, оглядела Бестию с Данилой и продолжила:
  - Переправа охраняется: патрули, прожекторы, беспилотники. Ну и твари всякие.
  Речных тварей Момент видел достаточно за свою жизнь и попасть к ним в щупальца и зубастые пасти не стремился. Одна надежда, что патрульные катера их всех распугали.
  Сам Геша обычно выходил за Барьер по-другому. Во-первых, он старался из Сектора выбираться в районе Москвы, а не Твери, но и в Твери предпочитал мост, взятку, поддельные документы, а не форсирование водных преград. Однако на этот раз с ним был капитан Астрахан, которого искали и МАС, и военные. И Бестия была - тот еще подарочек.
  Вот на фига он в это полез? Ну, спас его Астрахан, так ведь и Момент его спас, мог бы спокойно сейчас развернуться и уйти с Гарри, а эти двое пусть сами дальше воюют.
  Все доброта его проклятая!
  
  * * *
  
  Грести Момент не умел. Сидел неправильно, чересчур сгорбившись, весла держал неловко, слишком глубоко погружал их в воду, ногами в подставку не упирался, тянул руками, а не спиной... И самое противное - громко плюхал веслами при каждом гребке.
  Через пару минут Данила не выдержал и сел на весла сам, выгнав Момента на нос, а Владу усадив на свое место на корме. С точки зрения баланса лодки легкую девушку надо было сажать вперед, но Данила не хотел выпускать ее из поля зрения. Как-то не по себе ему становилось от мысли, что за спиной будет сидеть пускай и безоружная, но слишком уж борзая, резвая Бестия...
  Узкая плоскодонка, древняя настолько, что невозможно было определить, какого она изначально была цвета, с Данилой на веслах пошла тише и быстрее. Лишь поскрипывали весла в уключинах да тихонько плескалась вода за кормой. Данила погружал весла в воду наполовину и сильным плавным рывком посылал лодку вперед. Момент и Влада крутили головами, глядя по сторонам, высматривали лучи прожекторов с противоположного берега. Попадешь в такой луч - и пиши пропало. Взвоет сирена, полоснет очередь из крупнокалиберного пулемета, примчится патрульный катер, и опасный террорист Астрахан с двумя сообщниками будет окончательно и бесповоротно нейтрализован.
  - Стой! - прошептал Момент, вскинув кулак.
  Данила погрузил оба весла в воду и сделал мощное движение от груди вперед, затормозив плоскодонку.
  - Назад! - подсказала Влада. - Назад и вправо!
  Луч прожектора рыскал по поверхности реки метрах в двадцати от них - видимо, солдату на вышке стало скучно и он решил поиграть в дискотеку, подсветить ночную Волгу. Но можно и нарваться... Левым веслом - гребок, правым - толчок, лодка медленно поворачивается на одном месте. Теперь легкий гребок, еще один, суши весла, пусть лодка скользит по воде...
  Луч миновал середину реки и начал шарить по противоположному берегу. Данила налег на весла, заставив плоскодонку легко и быстро проскочить опасную зону.
  Намахавшись веслами, он весь взмок, и это было плохо. Не только по гигиеническим соображениям: насколько знал капитан Астрахан, Барьер (а этот участок Волги, разделивший Тверь на "просто Тверь" и "Тверь теневую", формально являлся частью Барьера, хоть и без бетонного забора и колючей проволоки) патрулировали беспилотные стратосферные летательные аппараты, в просторечии - стратосферники. А оснащены они были тепловизорами, и чем сильнее ты согрелся холодной осенней ночью, тем ярче будет пятнышко на экране и тем скорее будет обезврежен дезертир и террорист Астрахан.
  Конечно, тепловизор можно обмануть. Простейший способ - завернуться в термоодеяло из фольги. Удобная вещь, есть в каждой походной аптечке, блокирует процентов восемьдесят теплоотдачи... Только вот термоодеял у них не было.
  Матерые ловчие-контрабандисты поступают еще элегантнее: покупают у военных графики полета стратосферников и совершают свои рейды, когда над головой чистое небо. Будь у Момента и Данилы чуть больше времени и денег, и этот вариант был бы вполне осуществим, но... Ни времени, ни денег лишних не было. Поэтому дезертир Астрахан и его сообщники форсировали Волгу, положившись на старое доброе "авось". И если от прожекторов они еще как-то уворачивались, то от стратосферников никуда не денешься, оставалось только надеяться, что пронесет... Тем более до противоположного берега всего метров сто.
  Но нет, не пронесло.
  Взвыла сирена, и сразу с полдюжины лучей прожекторов вдруг сошлись в одной точке, подсветив плоскодонку со всех сторон и ослепив ее пассажиров.
  - Твою мать, - прошипел Момент. - Вляпались все-таки!
  - Эй, на лодке! - прогремел над рекой усиленный мегафоном голос. - Суши весла!
  Данила положил весла на корму. Издалека донесся шум мотора. Катер. Времени было в обрез, и капитан начал быстро расстегивать бронежилет. Во-первых, тяжелый, в нем не поплаваешь, а во-вторых, кевлар от намокания теряет пуленепробиваемость...
  Катер выскочил из темноты, заложив крутой вираж, и плоскодонка закачалась на поднятых им волнах. Это был "Чибис" - маневренная высокоскоростная патрульная посудина, способная глиссировать над водой. Да, от такого на веслах не уйдешь...
  Пока катер, заглушив мотор, накатом приближался к лодке, Момент схватился за "Вепрь".
  - Не дури! - приказал Данила, откладывая свой "хеклер-кох" и проверяя, легко ли ходит "пентагон" в ножнах. - Полоснут из пулемета - от нас одни щепки останутся и кровавый паштет. Вы им голову подурите минутки две, а я разберусь.
  - Ты куда? - спросила Влада.
  - Поплаваю. - Данила, перевалившись через борт, без всплеска ушел под воду.
  Вода была ледяная. Он сразу всплыл, схватился за борт и начал дышать медленно и глубоко, позволяя организму привыкнуть к холоду. Тем временем катер приближался к лодке с другой стороны.
  - Кто такие?! - рявкнули в мегафон.
  - Туристы мы! - дрожащим голосом ответил Момент. - Заблудились...
  - Спасите нас, пожалуйста! - подхватила Влада. - Мы не знаем, как сюда попали - течением принесло...
  Молодцы, оценил Данила. Организм, офигевший от ледяной воды, смирился: пульс упал до приемлемого уровня, можно было нырять. Конечно, нырять не хотелось - куда как проще оплыть вокруг лодки и катера, но вот незадача: подплывешь с носа - можешь попасть под луч прожектора, рискнешь плыть вокруг кормы, а там кто-нибудь очень умный врубит двигатель, и тебя перемелют лопасти гребного винта.
  Поэтому выход был один - нырять.
  Профессионалы-фридайверы могут задерживать дыхание на десять минут и погружаться на глубину около ста метров. Ну, на то они и профессионалы, к тому же к таким погружениям готовятся несколько часов, понижая температуру тела, замедляя метаболизм и возвращаясь по эволюционной лестнице на пару ступенек назад, к морским млекопитающим...
  В армейской разведке Астрахана научили процедуре попроще. Делаешь глубокий выдох. Когда тебе кажется, что воздуха в легких не осталось, напрягаешь мышцы пресса и диафрагму, выталкивая из альвеол всё без остатка. Потом медленно и спокойно начинаешь вдыхать. Повторить три раза. (Если больше - наступит гипервентиляция, штука опасная при нырянии, из-за этого понижается уровень углекислоты в крови и можно не почувствовать, что кислород заканчивается.) На третьем вдохе, в самом конце, сделать три интенсивных глотка воздуха, "утрамбовать легкие", как это называется на жаргоне ныряльщиков. Погрузить голову в воду, перевернуться вверх ногами - так вода тебя не вытолкнет, и одним плавным гребком отправить себя на глубину.
  На глубине было холодно и темно. Силуэты лодки и катера подсвечивал прожектор - по ним удобно ориентироваться. Данила проплыл под плоскодонкой, коснулся рукой катера ниже ватерлинии и поплыл еще глубже, стараясь пройти под килем. Тут главное - не суетиться. Чем резче движения, тем быстрее мышцы сжигают кислород. Медленно. Плавно. Еще плавнее... А вот и киль. Всплываем.
  Что-то коснулось лодыжки. Как будто... водоросли? Нет, другое... Щупальце!
  Подавив желание рвануться к поверхности, Данила повернулся вокруг своей оси, высвободив ногу, и без шума всплыл у борта катера.
  - Ты мне голову не морочь, нарик обдолбанный! - надрывался мегафон. - Я вот щас как долбану из пулемета!!! А ну быстро положь ствол!
  Так, Момент продолжает развлекать патруль. Это хорошо. Данила подплыл к корме катера - тут фальшборт был пониже, - зацепился за спасательный круг и подтянулся. Как он и ожидал, все солдаты собрались на другой стороне палубы, наслаждаясь дуракавалянием Момента и Влады.
  - Не стреляйте! - как раз визжала Влада. - Я беременна!
  Астрахан, ухмыльнувшись, залез на борт. С него ручьями текла вода, но это было не важно. Вверх по лесенке. Два солдата у пулемета, офицер с мегафоном. Еще трое стоят на нижней палубе: один управляет прожектором, двое других целятся в плоскодонку из "калашей".
  Первого пулеметчика Данила схватил правой рукой за шею, левой за мошонку, и просто вышвырнул за борт. Второго срубил ударом по основанию черепа. После чего выхватил "пентагон", отмахнулся от вялой атаки офицера (тот попытался ударить тем, что было у него в руках, то бишь мегафоном), перехватил руку, заломил за спину и приставил лезвие к горлу.
  - Всем стоять! - рявкнул он. - Оружие на палубу!
  Троица на нижней палубе развернулась, ошалев от неожиданности, и этим тут же воспользовался Момент. Выхватив "стечкин", он влепил короткую очередь прямо в прожектор. Брызнули осколки, взорвалась лампа, и катер погрузился во тьму, изредка нарушаемую шальным лучом света с береговых прожекторов.
  - Оружие на палубу! - повторил Астрахан и посильнее прижал лезвие к шее офицера. - Прикажи им!
  - Делайте... что он... говорит... - просипел офицер.
  Солдаты неуверенно положили "калаши".
  - А теперь прыгайте за борт, - скомандовал Астрахан. - Ну!
  - Прыгайте... - подтвердил офицер. Астрахан наконец-то рассмотрел погоны - капитан. Коллега, блин...
  Парни неловко перевалили за борт, к барахтающемуся там пулеметчику. Момент и Влада живо перебросили рюкзаки и сами перемахнули на палубу катера.
  - А ты, капитан, бери этого бойца, - Данила указал на вырубленного солдата, валяющегося под ногами, - и перебирайся на лодку. Потом своих выудишь. И не дури, понял?
  - П-п-понял, - кивнул капитан, взваливая на плечо бесчувственное тело подчиненного и неуклюже спускаясь по трапу.
  Данила спрыгнул следом.
  - Момент, заводи мотор! - крикнул он. - Влада, держи штурвал!
  Схватив багор, он оттолкнул плоскодонку от борта катера. Взревел двигатель, в ночном воздухе завоняло солярой и дымом. Катер начал мелко вибрировать.
  - Куда рулить? - спросила Влада насмешливо, но с уважением в голосе. Наверное, на нее произвело впечатление, как Астрахан разобрался с экипажем катера.
  Рядом с разбитым прожектором стоял стационарный прибор ночного видения, к нему-то Данила и прильнул.
  Берег: четыре сторожевые вышки с прожекторами. Два бетонных ДОТа. Пристань с несколькими моторками и еще одним катером. Вокруг катера - суета, кто-то спешно грузится, собираясь отчаливать и устраивать морской бой на Волге.
  Последнее в его планы не входило.
  - Правь на пристань! - крикнул он.
  - Спятил?! Нас же в клочья разнесут!
  - Делай, что говорят! - приказал Данила и метнулся к Моменту.
  - Ты чего задумал, диверсант? - осведомился проводник. - На таран их возьмем?
  - Хватай вещи, оружие и иди на нос. По моей команде прыгнете с ней за борт. Если попытается сбежать, разрешаю бить по голове. Все ясно?
  - Все! - повеселел Момент и потрусил на нос катера.
  Данила присел, открыл крышу машинного отделения. Так, вот это грохочущее и воняющее - мотор. Вон там - аккумулятор, это генератор, а это, дорогие мои, топливные баки.
  Достать термитный карандаш, зажечь запал. Сунуть под топливный бак. И ходу!
  - Прыгайте! - заорал Данила и сиганул за борт.
  Он успел всплыть и по-собачьи встряхнуть головой, когда Момент, схватив Владу в охапку, прыгнул следом. Катер бодро пронесся мимо них в сторону пристани, постепенно забирая левее из-за течения Волги.
  Из ДОТов по катеру ударили счетверенные зенитные пулеметы. От рубки полетели куски, и в эту секунду воспламенился термит.
  Соляра - не бензин, конечно, взрывается не по-голливудски эффектно, но все-таки взрывается. Над ночной Волгой полыхнуло пламя, и горящий катер, не сбавляя скорости, продолжил плыть к пристани. Ребятки в ДОТах, охранявшие Барьер, слегка охренели от такого эффекта своей стрельбы - они-то планировали катер затопить, а не взорвать, и даже стрелять перестали от удивления. Но тут начал детонировать боезапас на катере, и ДОТы опять открыли огонь.
  В общем, дурдом был еще тот. Диверсия удалась.
  Данила кролем подплыл к Моменту с Владой и махнул рукой в сторону берега, подальше от заставы, пристани, ДОТов и творящегося там переполоха.
  - Туда, - сказал он, сплевывая воду. - Вон к тем зарослям...
  Плыть было всего ничего, метров тридцать, но к тому времени, когда под ногами наконец-то появилось песчаное дно, Данила успел здорово продрогнуть. И ведь костер не разведешь, не согреешься. Хотя сейчас им предстояло долго и быстро бежать подальше от Барьера.
  Первым на берег выбрался Геша. Вытащил из воды рюкзак, вытряхнул воду из "Вепря", отсоединил магазин, подергал затвор, снова зарядил оружие и, вскинув его к плечу, сказал:
  - Можно.
  Следом выползла на четвереньках Влада, не привыкшая плавать ночью, в ледяной воде да под пулеметным огнем. Но Бестия не была бы Бестией, если бы позволила такой ерунде вывести себя из боевого настроя. Очутившись на берегу, она вскочила и начала озираться - то ли высматривая солдат, то ли прикидывая, куда бежать.
  Данила выходил из реки последним. Ему оставалось всего пара шагов до берега, когда вокруг щиколотки сомкнулось уже знакомое щупальце. Только если на глубине загадочная тварь до него слегка дотронулась, то тут захват оказался на удивление сильным.
  - Твою мать! - успел выругаться спец. Невидимая подводная тварь рванула его за ногу, увлекая обратно в реку.
  Даже воздуха в легкие набрать не смог - тело вмиг обожгло холодом, спеленало темнотой. Достать нож! Данила выхватил его из ножен и со всей силы полоснул по щупальцу. Попал?! Его рвануло вниз, поволокло по дну, макнуло в ил, где он наткнулся на округлое, шершавое тело - и вонзил лезвие, провернул в ране, дернул на себя. Его снова подбросило, ударило обо что-то твердое, вышибая из легких воздух. Заплясали разноцветные круги.
  Перед тем как вдохнуть, Данила увидел далекий, дробящийся волнами луч прожектора.
  
  * * *
  
  Всплеск черной воды - и крутой спец Данила исчез в воде. Момент, охнув и выматерившись, разразился тирадой - типа, столько пережили, почти добрались, и на# тебе, прощай, чувак, бро, Боец, Данила, сожрет тебя неведомое водное порождение Сектора...
  Пританцовывая, Влада скинула промокшую куртку и крикнула:
  - Нож есть? Давай его мне!
  - Ты чё задумала?
  - Быстро, я сказала!!!
  Геша повиновался. Влада взяла финку обратным хватом, повертела в руке: попса, конечно, но ничё, сойдет.
  - Ты сдурела, да?
  Не обращая на него внимания, девушка набрала побольше воздуха в легкие и нырнула. Она не задумывалась над тем, что шансы спасти спеца стремятся к нулю, просто делала, что считала должным и правильным, как поступала всю жизнь. Натура такая - собачья, Влада обречена защищать тех, кого взяла в свой круг.
  Мозг отключился, остались рефлексы. Чернота, ничего не видно. Вытянутая рука погрузилась в мягкое, вязкое - ил. Справа, заслоняя свет прожектора, поднималась муть. Там!
  Влада вынырнула, чтобы хватануть воздуха, и на нее обрушился вопль Момента. Хрен с тобой, Геша! Она сделала несколько гребков, и мощным течением ее отбросило назад - что-то метнулось в глубине, понеслось прочь. В нескольких метрах заклокотали пузыри. На мгновение включился мозг, воображение нарисовало, как вокруг расползается алая муть крови...
  Отставить, Бестия! Вдох - и ныряй, раз уж ты в воде.
  И снова холод, и чернота, хорошо, что тут до дна всего метра два-три. Не выпуская ножа, Влада провалилась в ил, коснулась дна, обшарила пространство вокруг - ничего. Черт! Дыхания не хватает! Еще вдох. Ил. Искать!
  Без толку, всё без толку, унесла его тварь.
  Ныряя в третий раз, она ударилась рукой о торчащую наискось железку, ухватилась за нее и сползла вниз, где наткнулась на что-то мягкое. Схватилась за ткань. Так. Теперь толчок - и всплыть с неповоротливой тушей!
  Широко разевая рот, одной рукой Влада держала тело, другой гребла к берегу, помогала себе ногами и боялась, что не справится. Еще рывок. И еще. Не думать о том, что у тебя в руках - выпотрошенные останки. Все хорошо, у тебя получилось...
  Но снова и снова перед глазами вспыхивали картинки из фильмов про акул - когда в этих фильмах кого-то вытаскивали из воды, выяснялось, что откачивать уже нечего...
  Впереди замаячил силуэт Момента. Ноги Влады коснулись скользкого ила, она выползла на берег и упала, ткнувшись лицом в песок.
  Одним глазом девушка наблюдала, как Момент затаскивает неподвижного спеца себе на колено лицом вниз и хлопает его по спине, не забывая оглядываться - метрах в пятидесяти шлепала веслами по воде плоскодонка с ограбленными военными.
  До искусственного дыхания дело не дошло: как только вода вылилась из легких, спасенный начал судорожно кашлять, захрипел, схватился за горло.
  Влада ухмыльнулась. Получилось, хорошо.
  - Сваливать надо, - пробормотал Момент. - Боец, бро, ты как?
  - Жи... вой... вро... де... - выдавил Данила.
  - Идти сможешь?
  - Попыта... юсь. Спасибо... Момент.
  - Да я-то ничё, бро, это Бестия тебя вытащила.
  Данила закашлял с удвоенной силой. Влада рассмеялась и заставила себя сесть, потом встать.
  - Ну, веди. Куда теперь? - обратилась она к спецу.
  Данила, стоя на четвереньках, повел головой на юг и сказал сипло:
  - В Москву.
  
   []
  
  
  
   []
  
  
Оценка: 5.95*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"