Аннотация: Цикл рассказов про командированных мужиков во главе с Иванычем. Ох уж этот Иваныч! Приятного прочтения! )))
Цивилизация движется по пути прогресса. Вот и настал для нас с Вами тот момент, когда автомобиль, к примеру, стал уже не роскошью, а средством передвижения. А сенсационные когда-то изобретения - радио и телефон, теперь преспокойно умещаются в одной маленькой коробушке. "Мобиле", как принято ныне называть столь доступную вещь даже для наших детей. А что? Растём над собой, имеем возможность знать в любой момент, где находится наше ненаглядное чадо. Волнуемся за него. Порой и воспитывать начинаем, так сказать, на расстоянии, давая указания о дальнейших действиях. И нам совсем не важно, что родное дитятко находится не в прямой видимости, а где-то в стороне, с приятелями. Мы и так знаем, что ему под носом сырость вытереть надо платочком, который расположен в правом нагрудном кармане курточки... Словом, жизнь берёт своё, и остановить её течение мы не в силах, вот и пользуемся благами по своему усмотрению. Но никогда не забываем свои корни. То, что все мы - дети природы. Поэтому и возвращаемся иногда к истокам. К первозданному - к заложенным изначально инстинктам. Но, всё по-порядку.
Знаменательное событие для мужского племени - открытие сезонной охоты на водоплавающую дичь. И вновь собралась весёлая да удалая компания во главе с Иванычем на лоно природы. Не будем описывать преддверие мероприятия - беготню по магазинам, снаряжение патронов, суету и телячий восторг ожидания вольности и простора, а сразу перейдём к, так сказать, самому смаку.
Охота! Начинающая уже жухнуть и терять зелёную окраску листва на деревьях и кустарнике. Запах прелости, оседающий терпким привкусом на языке. Чарующие звуки живой среды, прозрачность свежего воздуха и барашки белоснежных облаков на фоне лазурного неба. Дурманящий сизый дымок костра, медленной струйкой убегающий вслед за облаками и стаями перелётных птиц. Красота...
Тщательный инструктаж перед открытием стрельбы, расстановка по номерам всех членов команды, обследование доступных подходов к водоёму - затопленной низине, поросшей когда-то густым лесом, от которого остались нынче только трухлявые стволы деревьев, напоминающие сейчас прямые столбы, устремлённые сломанными вершинами к небесам. Шутливое пожелание друг другу "Ни пуха, ни пера!" Недолгое чертыхание с надувной лодкой, проверка оружия и боеприпасов с обязательной опаской: "Хватило бы, а вдруг дичи будет немерено?" - и мы на воде. А мне сегодня повезло, я попал по жеребьёвке в пару к Иванычу. Ему, говорят, всегда сказочно "катит пруха". Настроение самое разудалое. Вёсла весело плещут по поверхности, лодка разрезает носом водную гладь, разгоняя в стороны ковёр ряски. Тёмная дорожка стоячей воды тянется за кормой. Иваныч принимается выбирать удобное место для стрельбы. Первобытный инстинкт берёт своё. Добыча, где ты? Та, что пожирнее да помясистее. И чтобы с лёту - прямо в руки! Табунами - ровными рядами и колоннами. Мечта стрелка.
Наконец, узрев только ему приметную огневую точку, Иваныч изрёк:
- Вот здесь, Вован, и засядем. Греби вон к той утиной кочке, возле спаренной берёзы. Там и кусты ивняка имеются, ежели чего - прикроют нас от берега...
- Хозяин-барин!
Я рулю в указанный угол. Авторитет Иваныча непререкаем. Кряхтя от удовольствия, он поясняет:
- Вот прямо на кочку лодку затащим, чтобы ветром не понесло. И привстать можно будет на крайний случай. Так стрелять удобнее.
Словом, все команды старшего выполнились без пререканий, точно и в срок. И теперь мы сидим, озираясь, в предрассветных сумерках, в ожидании лёта. Слышно, как за кустами где-то перекрякиваются утки, да шелестят клювами, поедая водную растительность. Слышно, да не видно. И это раздражает. Чего бы им не полетать, не покружить над родным водоёмом? Так нет же - сидят, пернатые, не вылазят. С разных сторон уже слышна разгорающаяся пальба, гулким эхом затихающая где-то за лесом. А у нас - тишина. Ни свиста крыльев приближающейся стаи, ни шума от садящихся на воду птиц... Лишь кряканье и громкое издевательское чавканье прожорливого водоплавающего племени. Не лопнут они там от переедания, в конце концов?! Сколько можно есть?! А крылья размять? Как потом на них, атрофированных, лететь на юга? Не смогут ведь!
Острое желание - оказать помощь глупым уткам, сподвигает Иваныча на решительные действия, и он встаёт. Я успеваю лишь сказать "кря", пытаясь предупредить напарника о малом объёме нашего судна, в отличие от старого восьмиместного баркаса, на днище которого свободно можно было танцевать чарльстон. Но Иваныч уже успел принять вертикальное положение и облокотился на два трухлявых берёзовых ствола, жаждя подсмотреть: что же творится за густым кустарником? Видя эту картину, я зажмурился, боясь спугнуть мгновение...
Резкий треск ломающейся древесины и сильный всплеск заставляют открыть глаза. Иваныча в лодке нет. И одной берёзы тоже. В вертикальном положении. Они - в воде. Одно (бревно) неподвижно, другой (Иваныч) - активно борющийся со стихией.
Рывком добирается Иваныч обратно (прямо мировой спринтер по заплывам через Ла-Манш) и грузно переваливается через борт, возвращаясь ко мне. Я опускаю взгляд - бедовое судно наполовину затоплено водой. Титаник, да и только. Напарник, чертыхаясь, занимает своё место и осматривает окресности.
- От итить его колесом! - изрекает он.
Я замечаю вдруг - ружьё, которое было приставлено к левому борту стволами вверх, отсутствует. Вспомнив о том, что лодка накренялась вправо, понимаю, что оно находится уже на дне водоёма. Немного подумав, решаюсь раздеться и нырять. Но сообразительный Иваныч не даёт мне этого сделать.
- Сиди, чего уже тут нагишом лазить? Всё одно! - и он прямо в одежде ныряет в воду. Появившаяся над поверхностью голова изрекает: - А глубоко, итить его конягой! - потом отфыркивается и выносит вердикт: - Погодь-ка! Что-то подцепил...
Держась одной рукой за лодку, а другой за оставшийся от берёзы пень, подтянул он сведённые вместе ноги вверх. Из воды показался пучок хвороста-топляка, а между веток столь желанный ореховый приклад родной вертикалки "ИЖ-27". Обрадованный, я ухватился за ружьё и вернул себе собственность. Иваныч вновь забрался ко мне, воды прибавилось. Сейчас наша посудина больше всего напоминала подводную лодку, облепленную утиными перьями и ряской. Вот только самих хозяек перьев мы так и не видели...
Но на этом наши с Иванычем злоключения не закончились. Едва мы собрались "сняться с якоря", т.е. стянуть надувное плавательное средство с утиной кочки, как после внезапного хлопка раздался противный звук шипения, и передний отсек лодки сдулся. Иваныч, моментально сообразивший, в чём дело, шустро развернулся кругом и повис на оставшемся стоять вблизи древесном стволе, ну, или, если быть точным, мёртвой берёзе. Я даже не удивился, когда с громким треском труп дерева своей последней песней жизни увлёк за собой моего напарника. В третий раз оказался Иваныч в воде.
Не буду досаждать читателю нудным повествованием дальнейших приключений. Скажу лишь, что благодаря героическим усилиям, с большим трудом мы, наконец, ступили на земную твердь. Надолго же нам запомнилась эта охота! Коллективу длительное время хватало запала, чтобы смеяться над случившемся каждую свободную минуту. Самым пиком комичности явился миг, когда я предложил Иванычу - ехать домой и переодеться, на что он резонно во всеуслышание заявил:
- Не дождётесь! Мы сюда за добычей приехали, а охота, она - пуще неволи! Итить её в подоконник!