Аннотация: Чтобы защититься от врагов, можно нанять телохранителя. Но кто защитит душу? Особенно если кому-то угодно уничтожить ее, но своим орудием он избирает души ни в чем не виновных людей. Добро и зло не ведут битву, а становятся мерилом человеческих душ
Душа.
Сотни лет люди спорили, есть ли она? Лично для меня доказательством наличия души всегда было это чувство, знаете, когда машина резко идет на спуск: будто из живота какой-то импульс резко поднимается к горлу и дыхание на мгновение захватывает.
Душа...
Глава 1. Девушка в коме.
Солнце, аккуратно прорезая лучами уютные облака, светило нежно и ласково. Погода теперь наладилась, ежедневное тепло пробуждало в людях надежду, что эта весна, уж точно, в этом нет никаких сомнений, принесет разрешение всех проблем и все наконец-то и правда будет хорошо. Прохожие подставляли лица приятному ароматному ветру, вытягивая шеи, будто стараясь коснуться подбородками этого чуда. И улыбались друг другу, смеялись без повода.
Агата не слышала скрипа шин, звука удара, воя примчавшейся скорой, не чувствовала, как большой и наверняка дорогой автомобиль незаконно попытался столкнуть ее с перехода, как ее перевернули и трогали (щупали пульс, искали дыхание, вроде, нашли), как ее положили на носилки, как пожилая серьезная доктор спорит с молоденьким приятным полицейским. А может быть, слышала и чувствовала. Агата смотрела на это теперь будто приклеившееся к одному месту наглое солнце и не могла понять, что за музыка играет у нее в мыслях.
"Если бы только вспомнить эту мелодию", - думала она, хмурила брови и кусала губу.
-Девушка в коме! - надрывно сообщала пожилая серьезная доктор кому-то, наверное, заинтересованному в трубке. А потом еще какую-то, наверное, важную информацию и цифры, которые ничего ровным счетом не могли значить, ведь нисколько не помогали вспомнить этот набор нот. А доктор закончила говорить по телефону, поправила кислородную маску и нежно провела рукой в резиновой перчатке по совершенно неподвижному лицу Агаты. Затем отвернулась и как-то совсем неравнодушно поджала губы, будто не желая смотреть в эти неподвижные неморгающие глаза, уставившиеся в потолок скорой.
Глава 2. Добро пожаловать в психбольницу!
Что-то неуловимо и в то же время кардинально изменилось. Зачесался нос и нестерпимо захотелось чихнуть. Агата, не желая просыпаться, поморщилась и поводила губами туда-сюда, зуд в носу ослаб, но сон уже прошел. Простонав от досады, Агата зевнула, не прикрывая рот, потянулась и похрустела пальчиками на ногах. Потом хмыкнула, представив, что бы ей сказала на это Ася - новая уже третья Агатына мачеха. Обрадовалась, что теперь живет одна и решила, что этот мир не так уж плох и заслуживает, чтобы она открыла глаза.
Открыла. Вздрогнула. Рывком села на кровати.
-Твою мать! - Ася была бы в ужасе от ее манер.
Вместо привычного большого окна в ее спальне, Агата увидела странную светлую стену, обтянутую каким-то мягким даже на вид материалом. Заставляя себя дышать, осторожно повернула голову, поняла, что находится в небольшой квадратной искусственно освещенной комнате без окон. У одной из одинаковых стен в углу стояла большая кровать, на которой, собственно, и сидела потрясенная Агата, по соседству пустая тумбочка, дальше крошечные деревянные стол и стул, а рядом какое-то совсем непропорциональное, но очевидно удобное кресло, которое никак не хотело вписываться в обстановку. Все было светлое, как будто боялось вывести обитательницу из себя, даже стол и стул были покрашены в тон к стенам и кровати, а кресло было цвета черного кофе и приковывало взгляд.
-Добро пожаловать в психбольницу, Агата! - зло поприветствовала сама себя девушка и сложила руки на груди. Потом набрала в грудь воздуха, собираясь вслух рассуждать, как такое могло произойти, уже открыла рот и... тут же захлопнула его, справедливо полагая, что если тут есть камеры и за ней наблюдают доктора, они только убедятся в ее ненормальности.
Агата много смотрела фильмов про то, как совершенно здоровых людей помещали в психиатрическую лечебницу, и была точно уверена, что пытаться выбраться, брыкаться и громко уверять всех, что здорова - самая неудачная идея. Надо вести себя спокойно, всем видом демонстрируя адекватность. Поэтому она еще раз осмотрелась в поисках камер, поняла, что их не хватает, как не хватает в этой комнате многого другого - окон, хорошего завтрака и двери. Да, это она должна была заметить раньше, все стены абсолютно одинаковые, дверей нигде нет.
"Как же они за мной наблюдают?" - думала она, укоризненно качая себе головой, что раньше не заметила отсутствие дверей. "Ну точно, одна из стен только кажется стеной, на самом деле она - стекло и за ней стоят доктора!" - убежденная, что за ней наблюдают, размышляла Агата.
Потом представила себя, сидящей в удобной теплой персиковой пижаме на кровати со сложенными на груди руками и суженными глазами, подозрительно рассматривающей совершенно невозмутимые стены. Рассмеялась, грубо одернула себя и укоренилась в мысли, что за психически здоровую ей такими темпами не сойти.
В третий раз окинула комнату взглядом. Завтрак не появился. Стены предательски хранили молчание.
Глава 3. Лот номер 13.
- Господа! Прошу еще немного внимания! Торги еще не окончены!- строго обведя взглядом достопочтенную публику, прокричал невысокий тощий мужчина, одетый в качественный черный костюм с галстуком, в каких наши политики предпочитают бывать на публике. Все в этом мужчине как бы говорило о его высоком положении и недюжинном уме. На вид ему было около пятидесяти пяти, глубокие морщины вокруг глаз выдавали этот немалый возраст. Но сами глаза так яростно и озорно блестели, что вы бы никогда не дали ему больше двадцати лет. Хотя, разумеется, ни то, ни другое предположение оказалось бы неверным.
Эорлей - а именно под таким именем его знали все присутствующие на этом странном аукционе - и сам не смог бы сказать, сколько ему лет, ибо во-первых, для него время текло иначе, а во-вторых, я только намекну, что в момент, когда нашу Землю населяли одни только рептилии, Эорлей уже многие века устало наблюдал за этим миром.
- Господин Эор, мы все здесь занятые люди, - смех грянул в зале после слова "люди", а веселый зеленоглазый парнишка в зеленой же кепке, которому принадлежала эта реплика, продолжил: - Не тяните!
Странно, но, не смотря на очевидную разницу в возрасте, господин Эорлей никак не отреагировал на неуважительные замечания юнца, даже не прикрикнул на него по-отечески. Что ж, остается предположить, что и юнец не так прост, как нам кажется. Аукционист в это время продолжил:
- Лот номер 13.
Он небрежно махнул рукой в сторону и тут же из ниоткуда прямо в воздухе появилось изображение комнаты со светлыми стенами и девушкой, сидящей на кровати.
Смех и разговоры тут же стихли. Все присутствующие неотрывно смотрели на девушку, пытаясь на глаз определить ее ценность. Помощники и ассистенты - а этих всегда видно даже в большой толпе по готовности внимать распоряжениям начальника, написанной на их лицах - что-то быстро помечали, кто ручкой в блокноте, кто пальцем в большом планшете, один даже на пергаменте гусиным пером размазал чернила (старой школы, наверное, парень).
Девушка тем временем что-то беззвучно сказала, сложила руки на груди и начала строго осматриваться вокруг, будто перед ней стояли сильно нашкодившие дети. Ее темные волосы были аккуратно собраны сзади в косу, но так как все ее видели спереди, об их длине можно было только догадываться. Абсолютно обычное человеческое лицо, большие карие глаза, фигуру под персиковой пижамой и одеялом не разобрать.
- Совсем молодая женская душа, - зачитывал сквозь старинные очки господин Эорлей с новенького пергамента. - Впервые в теле человека. Ранее была около ста лет по Земному летоисчислению виноградной лозой, столько же бактерией Сибирской язвы, пять лет снежным барсом. Как вы понимаете, каждое из воплощений оставило свой след в характере. Никогда не покидала пределы Солнечной системы. Человеческая женщина 22 года, считает себя православной...
- Какой валютой? - выкрикнули справа, но Эор никак не отреагировал, а только продолжил.
- Качественный состав: доброта к злу как 7 к 6; смелость к трусости как 1 к 1, сочувствие к жестокости как 2 к 1... - и так Эорлей начал перечислять разные человеческие качества, соотнося их с какими-то пропорциями. В то же время возле господина Эорлея по мановению его руки появились различные диаграммы, графики зависимостей и схемы, например, соотношения вспыльчивости к терпеливости, правдивости к лживости и еще многое другое. Появились эти данные рядом с изображением девушки, которая, кстати сказать, сейчас встала и начала ходить вокруг кровати, прикасаясь, присматриваясь, а иногда и прислушиваясь к мягким стенам, только что на вкус их не пробовала.
Почтенные господа что-то посчитывали, кто на чем горазд. Их бедные помощники усердно и кропотливо перечерчивали схемы с неразборчивыми пометками, кое-кто даже зарисовал разными карандашами девушку в профиль, фас и сверху, отметил, бог знает зачем, расстояние между ее глазами, подписав какой-то, вероятно, греческой буквой.
Наконец, Эорлей окончил зачитывать. Снял и аккуратно сложил очки. Обвел всех взглядом и произнес:
- Итак, господа. Лот номер 13, душа, нареченная Агатой. Валюта - счастье...
- Счастье?!.. Вы, верно, шутите?.. Подумать только, счастье!.. - послышалось недовольное со всех сторон, но аукционист невозмутимо повторил:
- Валюта - счастье. Первоначальная цена: одни сутки чистого счастья.
Тут же в зале началось что-то невообразимое.
- Целые сутки?! - вспылил мужчина в сюртуке и с моноклем.
- Позвольте, господин! В ней доброты меньше, чем в том палаче с прошлого раза! - возмущалась пожилая женщина в бархатном салопе.
-Да это же целое состояние. Чистое счастье. Люди и за три жизни столько не получают, - закричала белокурая девочка лет семи, похожая на ангела с удивительными черными глазами.
- Мой друг, она и не смелая, но и не трусливая. За что здесь столько счастья? - спокойно спросил тот же парень в зеленой кепке. Но на сей раз в нем не было ни капли бравады. Он не сводил взгляда салатовых глаз с изображения девушки, которая теперь уже сидела в позе лотоса на кровати, делая вид, что медитирует, но периодически то чесала голую пятку, то одним глазом пристально оглядывала стены.
- Вот именно, господа, вот именно, - многозначно подняв бровь, ответил господин Эорлей, даже не пытаясь прекратить балаган. Все мгновенно смолкли, а уже через секунду начали шептаться со своими помощниками.
Мужчина в сюртуке и с моноклем быстро перебросал туда-сюда костяшки на затертых счетах, подпрыгнул на месте и выпалил:
- Даю двое суток!
- Ставка двое суток, кто больше?
Женщина в бархатном салопе, прищурив глаза, зачеркнула какое-то деление в столбик, вместо этого разделила исходное на нуль, получила плюс-минус бесконечность и громко сказала:
- Двое суток и шесть часов.
- Ставка двое суток и шесть часов, кто больше?
Белокурая девочка с удивительными черными глазами хитро улыбнулась:
- Трое суток!
- Трое суток и двенадцать часов!
- Трое суток и двенадцать часов, кто больше?
- Трое суток и тринадцать часов.
- Трое суток и тринадцать часов - раз. Трое суток и тринадцать часов - два. Трое суток и тринадцать ча...
- Неделя самого чистого счастья!
Глава 4. Ставки сделаны.
- Сорелия, ты сегодня удивительно прекрасна, - проговорил темноволосый мужчина в сером костюме, прикасаясь губами к изящной ручке, затянутой в идеальную черную перчатку. Мужчина и сам был невероятно прекрасен, просто воплощение всех самых смелых фантазий. Высокий, статный, в его зеленых глазах, казалось, сама весна. На шее у него был зеленый галстук-бабочка, совершенно не сочетавшийся со строгостью серого костюма, зато так чудесно подходивший под цвет его глаз, что можно было решить, что рисовали их с одной палитры, и навевавший воспоминания о какой-то кепке.
- Сегодня? - засмеялась белокурая девушка лет двадцати, похожая на ангела с удивительными черными глазами. - Хочешь сказать, что обычно я выгляжу посредственно?
- О нет, что ты! Посредственность - это точно не о тебе. Твой вчерашний образ многим запомнится, - так же смеясь, ответил он. - Хоть ты и заставила нас всех почувствовать себя немного, как это говорят на Земле, педофилами.
- Мисс Сорелия, признаться, все мы здесь на Олимпе тайно желали вас! - будто страшную тайну с придыханием прошептал он ей.
- Амориил! Ты беспросветный хам! - притворно возмутилась Сорелия и ударила мужчину сложенным веером, но в черных глазах плясали такие чертята, что Амориил ни на секунду не смутился. И они оба, не выдержав игры, звонко рассмеялись так, что все, кто был поблизости, с интересом на них посмотрели. Находились они на каком-то приеме и сомнительно, что сами они помнили, чей это прием.
Здесь все знали друг друга в большей или меньшей степени. Целые тысячелетия они находились бок о бок. За это время успевали стираться и любовь и ненависть. Кто они? Люди называют их Богами. Многие из них были забыты вместе с народами, почитавшими их, но оставались все такими же влиятельными и сильными. Они и сами не смогли бы сказать достоверно, кто они есть, откуда появились, как появляются новые и куда исчезают совсем старые. Но единственное, что ценили эти создания - эмоции.
- Амор! Релли! - раздалось в толпе. - Вы снова паясничаете! - и к ним вышел невысокий молодой мужчина в костюме с бокалом шампанского в руке. На лице ни следа от вчерашних морщин, и больше сорока лет ему не дал бы даже самый придирчивый критик.
- И обязательно ему каждый раз сокращать наши имена, - наморщив свой идеальный носик, вымолвила девушка, ни к кому не обращаясь.
- Эорлей, - чуть склонил в приветствии голову Амориил.
- Дядя Эор, - присела в шутливом реверансе Сорелия.
- Подумать только, и этим двум сорванцам когда-то поклонялись люди, - шутливо произнес Эорлей.
- И почему он каждый раз нас отчитывает! - в шутливом отчаянии произнес Амориил.
- Потому что старше и сильнее вас вместе взятых, - усмехнулся он и добавил, - Ну, какие новости? Давно я не выбирался на приемы. Как ваш Олан?
- Олан? Мы уже и думать о нем забыли, дядя. Он пошел на поправку, а на счетах так и осталась середина.
- Как дети, ей богу, - прищурил глаза Эорлей. - Вы спорили на 48 часов отчаяния, куда он попадет, а как только появились новые игрушки, забыли о нем напрочь! Если бы римляне только знали, что вы самые безответственные брат и сестра в мире...
- Брат и сестра, - засмеялся Амориил, совершенно наплевав на приличия, и толкнул Сорелию локтем в бок. Разумеется, и Эорлея они звали дядей чисто символически, потому что относился он к ним как добрый дядюшка, и друг другу могли быть, кем пожелают.
- Я придумал вам новую игру, - хитро произнес господин Эор, внимательно наблюдая за реакцией племянников. Те резко перестали смеяться и пристально смотрели на дядю, как хищники готовые к прыжку.
Когда твое существование длится тысячелетия, становится неимоверно скучно. А господин Эорлей всегда придумывал забавные развлечения.
- Ах вы мои стервятники! - засмеялся он, глядя на их сосредоточенные лица. - Если правильно помню, вы оба вчера приобрели по неплохой душе. И Олан до сих пор не склонился ни к одной стороне, хотя мы все знаем, что это его воплощение не протянет и года по земному летоисчислению. Вы слышали об ангеле и демоне, сидящих на плечах смертных?
- Глупые легенды? - произнесла Сорелия.
- Ну и что ж? - проворчал Эор, недовольный тем, что его перебили. - Пусть ваши души станут ими.
- Хм, идея хорошая, - проговорил Амор.
- Я всегда играю черными! - воскликнула девушка. - Ставлю три дня радости.
- Радости? Как дети, играйте по-крупному, - подначивал Эорлей, наблюдая за азартным огнем в глазах племянников.
- Тогда счастья, - предложил Амор.
- По рукам, три дня счастья - заключила Сорелия, протягивая руку Амориилу.
Эорлей разбил их рукопожатие, этим легким взмахом решив три судьбы, и зычным голосом провозгласил:
- Ставки сделаны, господа!
Еще немного поговорив ни о чем, обсудив какие-то события, Эорлей отошел в сторону столов, за которыми уже во всю играли в покер и курили восхитительнейшие сигары, обмакивая их в старинное вино. И если бы кто-то видел сейчас его выражение лица, он тотчас почувствовал бы себя жестоко обманутым.
Глава 5. Галимая физика.
Агата сидела на кровати и играла сама с собой в крестики-нолики. Крестики постоянно побеждали. Агату это очень расстраивало, ей казалось, что это символ того, что ей пора ставить крест на своей жизни. Эй никогда отсюда не выбраться.
Девушка не знала, сколько времени она провела в этой комнате, часов не было. Если бы спросили у нее, она бы сказала, что находится здесь уже третьи сутки. Такой вывод она сделала, потому что два раза на длительное время приглушали освещение. Наверное, имитировали ночь. Но с таким же успехом они - кто эти таинственные они - доктора психбольницы, террористы или пришельцы - Агата пока еще не решила - могли приглушать свет хоть каждые 6 часов, хоть 40. Ощущение времени совершенно пропало. На всякий случай она поспала, постоянно просыпаясь. Не от шорохов, в этом месте вообще не было никаких звуков, кроме тех, что издавала сама Агата.
За все время ее покормили пять раз. Каждый раз еда появлялась на столе без звука, когда Агата отворачивалась или просто отвлекалась на свои мысли, так же бесшумно исчезала. А вчера (ее личное вчера) вместе с завтраком появилась тонкая тетрадь с желтоватыми мягкими страницами и упаковка цельных графитовых карандашей. Сначала Агата написала на листе "Кто вы? Что вам нужно?" и подолгу показывала всем стенам в надежде, что кто-то появится и объяснит ей все. Потом написала "Я готова к сотрудничеству", долго размышляя, к сотрудничеству или к содействию она готова. Но решив, что если это террористы и они хотят сделать из нее смертницу, то к содействию она совсем не готова. И еще несколько таких же посланий, даже один раз написала "Меня зовут Агата". Но невоспитанные стены знакомиться с ней не пожелали.
Несколько раз, особенно по утрам, когда Агата вспоминала о справлении, простите, естественных человеческих потребностей, в одной из стен появлялась маленькая дверь. Сначала Агата решила, что это выход, и бросилась к ней со всех ног, не задумываясь, как она появилась. Но попала в небольшую голубую ванную комнату. В ней стоял белый унитаз, такая же раковина и маленькая ванная. На полочке лежали запечатанные мыло, зубная щетка и паста, сложенное полотенце и чистый комплект пижамы и белья, такие же, как была на Агате, но другого цвета. Все идеально подходило по размеру.
Сейчас Агата сидела в зеленой удобной пижаме и отчаянно болела за нолики. Но совесть не позволяла ей играть нечестно и крестики в который раз за это утро побеждали. Она уже всерьез думала бросить это дело и перейти на сторону крестиков, как вдруг кресло мягко покашляло, привлекая ее внимание.
Агата резко повернулась к креслу, в котором не раз уже сидела сама, и увидела в нем молодого приятного мужчину. Он вальяжно закинул ногу на ногу и насмешливо смотрел на девушку. Агата почувствовала себя совершенно неловко в этой пижаме, которая своим цветом предательски сочеталась с цветом глаз этого незнакомого мужчины.
- Привет, меня зовут Амориил, - задорно улыбнулся мужчина.
Улыбка сделала его и без того приятное лицо совсем уж располагающим. Это вызвало у Агаты желание съездить ему по лицу чем-то тяжелым и ответить что-нибудь в духе "Я занята, выметайся из моих покоев". Но и покои были не ее, и выместись из них больше хотелось Агате, да и что это за слово вообще такое - "покои".
-Агата, - хрипло выговорила девушка и сама ужаснулась своему голосу. Пока была одна, она старалась не болтать сама с собой и даже не петь. Непроизвольно прочистила горло и замерла, до того этот звук показался ей громким и неуместным.
- Приятно познакомиться, Агата, - еще шире улыбнулся мужчина.
- Что вам нужно? - выпалила она, забыв, что сначала в списке было "Кто вы?", а его имя ну никак не являлось ответом.
- Как себя чувствуешь? - проигнорировал Амориил ее вопрос.
Агата на всякий случай прислушалась к себе. Чувствовала она себя, как назло, прекрасно, выспалась, проголодаться не успела, даже ноги еще не затекли. Тут же подумала, может, стоит встать с кровати, раз он так пристально смотрит. Но кочевать под его взглядом от кровати к стулу не хотелось, стоять перед ним, когда он тут, как король, сидит, хотелось еще меньше. Решила оставить все, как есть.
- Нормально, - с трудом выдавила она из себя. А потом решилась. - Послушайте, Аморил...
- АморИИл, - перебил он ее, но подумав, добавил. - Хотя можешь называть меня Амор, - и спустя несколько секунд. - И обращайся ко мне на "ты".
Этим он еще больше вызвал раздражение у Агаты. Подумаешь, ошиблась. Нечего сидеть тут с такими глупыми именами. А теперь ведет себя так, будто она и вовсе не способна запомнить его имя. Но постаралась успокоиться, два раза вдохнула-выдохнула и попробовала начать еще раз.
- Послушай, Амориил, - чем вызвала только его ухмылку, - Я совершенно не понимаю, где я, кто вы и для чего я вам нужна. Если вам нужны деньги, я дам контакты моего отца, он не особо богат, но выкуп заплатит обязате...
- Хватит, - жестко оборвал он ее. И презрительно выговорил. - Люди.... Одни деньги на уме.
- Но что тогда?.. - в третий раз попробовала Агата, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. Все. Сейчас он начнет ставить над ней опыты. Или заставит надеть бомбу и идти взрывать христиан.
Но он только небрежно махнул в сторону рукой. В воздухе тут же появилось полупрозрачное изображение с размытыми краями. Какая-то больничная палата. "Голограмма", - мысленно сказала сама себе Агата, чтобы не удариться в панику, хотя, разумеется, никогда никаких голограмм не видела.
- Присмотрись. Это ты, - достаточно грубо сказал мужчина. Было видно, что своими словами о деньгах Агата его разочаровала и разозлила.
"Какие мы нежные", - подумала девушка, но все равно присмотрелась.
На изображении без движения лежала девушка, ужасно похожая на нее, Агату. В больничной одежде, вся опутанная проводами, в вене на руке катетер для капельниц, кое-где бинты, на белой фарфоровой коже ярко и неуместно выделялись ссадины, синяки и царапины. С одной стороны стоял монитор и равнодушно рисовал кардиограмму ее сердцебиения, рядом с ним - другой аппарат, который заставлял легкие девушки неестественно равномерно, но упрямо, наполняться воздухом. С другой стороны стоял пустой стул, наверное, для посетителей.
- Не может быть... - прошептала Агата. Невольно прислушалась к себе еще раз. Но все так же физически чувствовала себя прекрасно.
- Ага, отрицание, процесс пошел, - снова улыбнулся он, но на этот раз как-то злорадно. - Давай быстро пробежимся по стадиям, мне бы подошел торг, ну на крайний случай, смирение.
- Да нет! - воскликнула девушка.- Этого просто не может быть. Я же здесь. Я не могу быть там, - и махнула в сторону изображения.
- Там, как ты выразилась, твое тело, Агата. Ты в коме. Здесь, - он указал рукой на кровать. - Твоя душа.
В этот момент на изображении к лежащей девушке подошла молодая красивая женщина с больничным халатом на плечах. На ее лице ярко отпечаталось неподдельное переживание и скорбь. Густые волосы цвета спелой пшеницы были туго стянуты в хвост, на заплаканном лице ни капли косметики. Но, не смотря на красные глаза и искусанные губы, она была удивительно красива. Это была Ася. Третья мачеха Агаты. Подтянув ближе стул, она селя рядом с кроватью, взяла бледную ладонь девушки, начала ее гладить, будто пытаясь согреть, и что-то бесшумно зашептала, изредка вытирая платком текущие по лицу слезы. Девушка на кровати никак не реагировала.
В этот момент Агата с пугающей ясностью осознала, что это правда. Агату подделать можно. Асю подделать никак нельзя. Ее жесты, пластика, даже взгляд. Рядом с ней Агата и себя всегда чувствовала особенной.
- Я умерла?
- Говорил же, в коме, - с досадой произнес Амориил. Но очевидно было, что досада эта вызвана скорее тем, что Агата так медленно думает. Девушку ему было ничуть не жаль.
Агата сидела молча, уставившись на эту немую сцену в больнице. Хотелось плакать, но слез не было. Мозг отказывался принимать происходящее и продолжал все анализировать.
- Соображай быстрее, - недовольно произнес Амор. - Мне становится скучно.
Он произнес последнее слово так, будто это грозило Агате, да и всему миру, крупными неприятностями. Но девушка продолжала размышлять о чем-то. Тогда он еще раз махнул рукой, и изображение бесшумно исчезло, будто и не было его никогда. Тогда Агата вздрогнула и резко повернулась к Амориилу. Она поняла, что именно здесь не сходится.
- Ты сказал - душа? - требовательно спросила она.
- Именно, - радостно ответил мужчина, полагая, что сдвинулись с мертвой точки.
- Но я ем, устаю, сплю, даже, извини, в туалет хожу! - провозгласила Агата так, будто разоблачила самого злостного обманщика.
Но Амориил лишь искренне и громко расхохотался.
- Я думал, дело в том, что ты тупая, - невежливо начал он. - А вся проблема в том, что ты слишком много думаешь.
Агата обиженно сложила руки на груди и громко засопела.
"Вот, а еще дышу и даже чувствую запах молодой травы и весеннего дождя от тебя!" - хотела крикнуть она, но не успела решить, что важнее - правда или то, что она обижается.
- Ты делаешь все это, потому что считаешь нужным.
- Ну уж нет, я делаю это, потому что нуждаюсь в этом.
- Детка, душа - это сгусток энергии, сдерживаемый сознанием. Здесь нет ничего сильнее сознания. Это там внизу тебя ограничивает твое физическое воплощение. Ты думаешь, что хочешь чего-то, потому что привыкла так делать. Но мы все-таки предпочитаем есть и спать, потому что это доставляет нам удовольствие. Но, как ты сказала, в туалет не ходим, это нам удовольствие не доставляет, - Амор откровенно потешался над ней, его зеленые глаза задорно блестели. Замешательство девушки начало его веселить.
- А как же элементарный закон сохранения массы и энергии?! Еда же должна куда-то деться! - сама не понимая, почему ее так зацепил этот вопрос.
- Держи свой закон, - и он засмеялся, жестом фокусника взмахнул руками и в сторону Агаты полетели десятки разноцветных бабочек, окружили ее, ласково касаясь нежными крылышками, растрепали немного волосы и... рассыпались золотым доджем, не оставив нигде и следа.
-Да идите вы со своей галимой физикой! - опять обиделась Агата, но бабочки ей понравились.
-Если ты перестанешь дышать, то не умрешь, уверяю тебя. Просто ты должна это осознать, - успокаиваясь, произнес Амор.
Из вредности Агата с силой выдохнула весь воздух, что был в легких, и задержала дыхание. Амориил лишь насмешливо наблюдал за ее действиями, не пытаясь остановить. Сначала, разумеется, ничего не произошло, потом неудержимо захотелось вдохнуть, голова начала кружиться. Агата уже совсем решила, что он издевается над ней и, чувствуя приближение обморока, собиралась начать дышать, как услышала его тихий голос.
- Просто позволь себе поверить, Агата. Давай, милая, не упрямься, - лаково прошептал он.
И Агата почувствовала, что мир прояснился, головокружение медленно проходило, мысли думались с прежней легкостью.
Девушка с досадой вздохнула - все-таки дышать как-то привычней - и откинулась на подушки.
Амориил тихо и по-доброму рассмеялся.
- Я даже утомился доказывать тебе, что ты не верблюд.
- Вот сейчас как возьму, и сойду с ума от всей этой информации! - пригрозила Агата, почему-то чувствуя, что совершенно нет сил на то, чтобы злиться или спорить.
- Души не сходят с ума, - в который раз засмеялся Амор, и пояснил. - Психические расстройства - это сбои в работе нейронов мозга. А у тебя и мозгов-то нет, - снова начал подшучивать он.
Агата обратно села на кровати.
- Да уж побольше, чем у тебя! - не успев остановить саму себя, ляпнула девушка, и... показала ему язык, ожидая, что сейчас в нее что-то полетит.
- Ты знаешь, что почти сотню лет была бактерией какой-то там язвы? - рассмеялся Амориил и тоже показал ей язык, только у него он был раздвоенный и тонкий, как у змеи. Потом спрятал его и повторно показал уже обычный человеческий розовый язык.
- Позёр, - буркнула Агата, но почему-то совсем не удивилась змеиному языку. - А ты тоже душа?
- Нет, детка. Я Бог, - важно заявил мужчина.
Агата с сомнением осмотрела еще раз его с головы до ног. Вспомнила, как вчера вечером перед сном читала старые выученные еще в детстве молитвы. Эти незамысловатые слова всегда напоминали ей о маме и окутывали чувством безопасности. Будто мама все еще жива и защитит ее от всего. Агата верила в Бога. Но в такого, каким он изображен на бабушкиных иконах. У этого же ни бороды, ни смиренного взгляда, что уж о нимбе говорить.
- Что это за Бог в джинсах и кедах ходит? - ляпнула от неожиданности она.
- Язва, - обиделся Амор. - Сама вообще в пижаме и босиком.
Агата тоже обиделась. И ничего отвечать не стала. Пусть ему будет стыдно.
Стыдно Амориилу не стало. Наверное, ни к чему богам совесть.
Глава 6. Экскурс в новую реальность.
Так молча они просидели около минуты, сверля друг друга обиженными взглядами. Первая не выдержала Агата.
- И что дальше? Будешь взвешивать мою душу? - спросила она.
- Третий раз говорю: ты в коме, а не умерла, - закатил глаза Амориил.
- Тогда что? Что тебе нужно?
Амор резко стал серьезным.
- Ну, вот и начало конструктивного диалога, - сказал он. - Но сначала небольшой экскурс в твою новую реальность. Существует бесконечное количество миров. А в каждом мире бессчетное количество душ. Они воплощаются и перевоплощаются...
- Все-таки реинкарнация... - прошептала Агата, но Амор посмотрел на девушку, нахмурив брови, и она прикусила язык.
- ...Мы следим за соблюдением баланса...
- Мы? Значит, ты не один такой Бог?
- Не один, - он опять строго посмотрел на нее. И вернулся к рассказу. - Главный показатель, как это банально ни звучало бы, уровень добра и зла в человеке на момент смерти. Считается через простейшую пропорцию. Большинство, да что там, практически все души держатся в середине...
- А я?
- А ты еще обычней! - вконец разозлился Амориил. - Еще раз перебьешь, зашью тебе рот красными нитками!
В том, что он выполнит угрозу, Агата не сомневалась ни секунды, поэтому изобразила, как закрывает рот на ключик, а ключик выбрасывает в сторону, и преданно уставилась ему в глаза. Амор только устало покачал головой.
- Так вот, пропорция, - Агата хотела было напомнить, что он остановился на "держатся в середине", но не решилась, и Амориил продолжил. - Среднее значение примерно около единицы с незначительными отклонениями. Тогда душа отправляется на перерождение. Нарушение баланса происходит только при достижении коэффициентом определенных значений: для добра это два с половиной (2,5), для зла - нуль целых, двадцать пять сотых (0,25).
Тут Амориил надолго замолчал, глядя в одну точку у Агаты за спиной, будто размышляя, что сказать дальше. Агата развернулась и тоже посмотрела в ту сторону, ожидая увидеть знакомую стену, но вместо стены было широченное окно, а за ним прекрасный вид на бушующий океан, остервенело разбивающий своей мощью каменистые серые скалы. Девушка тоже засмотрелась на эту неприкрытую силу, пытаясь осознать все услышанное.
- Когда отклонение достигает этих значений, душу изымают, - тихо продолжил он, не уточняя, что никто из них - богов - не знает, кто и как изымает эти души. - Души с преобладающим злом отправляются в Чистилище, души с добротой - становятся богами.
На самом деле Амориил пересказал ей только догадки и сплетни в среде богов. Никто не знал достоверно о существовании Чистилища. А уж предположение, что богами становятся от доброты душевной, и вообще больше похоже на шутку. Все эти сплетни сочинялись из страха. Боги боялись этой неизвестности. Да, они обладали невероятной силой, могли при желании изменять этот мир, могли убить или оживить сотни и даже тысячи человек одним щелчком пальцев. Многие из них покровительствовали народам или животным. Но этот процесс - воплощение и перевоплощение душ в физические тела - происходил совершенно без контроля богов. Больше того, они никак не могли повлиять на этот процесс. Было что-то или кто-то гораздо более могущественный, чем они.
Но говорить об этом молодой слабой душе Амориил не стал.
Глава 7. На сторону добра.
- В общем, мне надоело рассказывать, - немного помолчав, сказал Амориил. - На Земле есть один человек, зовут его Олан. Его коэффициент сегодня с утра был равен нуль целых девяносто шесть сотых (0,96). Понимаешь, что это значит?
- Что он посередине, и самую малость склонился к злу, - совершенно не понимая, к чему ведет Амор, пробормотала Агата.
- Умница, - немного помолчал, а потом твердо добавил. - Ты должна за год перетянуть его на сторону добра.
Агата откровенно растерялась. В голове шумело от потока новой информации, которая кардинальным образом переворачивала ее мироощущение. Девушка ощущала себя абсолютно беспомощной и не могла отделаться от чувства, что ее с кем-то перепутали.
- Почему ты молчишь? - вывел ее из задумчивости настойчивый голос Амориила.
- У меня тысяча вопросов, - честно ответила она.
Амор странно улыбнулся, будто она сделала именно то, чего он от нее ждал.
- У меня не так уж много времени, - сказал он, хотя у него в распоряжении и была целая вечность. Он справедливо опасался, что Сорелия не будет тратить время на разговоры, а значит, и ему следовало бы поторопиться. - Я отвечу только на пять любых вопросов. Так что думай, что ты больше хочешь знать.
Агата задумалась, пытаясь из целого роя неясностей выбрать самые важные. Единственное, в чем она была уверена, что бог уже все за нее решил. Еще она обратила внимание на резкие перепады его настроения, а значит, спорить и злить его - не лучшая идея.
- Как? - наконец спросила она.
- Что - как? - ухмыльнулся Амориил.
- Как я должна его...хмм... перетягивать, - пояснила Агата, сама не до конца уверенная, что верно сформулировала вопрос.
- Уместный вопрос. Мы не оговорили никаких ограничений, - он задумчиво потер рукой подбородок, а Агата для себя отметила, что в деле замешан кто-то еще. - Значит, никаких ограничений и нет, - он с гордостью посмотрел на девушку, будто только что она подсказала ему номер выигрышной лотереи. - Ты можешь делать все, что придет тебе в голову. У тебя практически безграничные возможности.
"Даже бабочек могу?" - едва не спросила Агата, но вовремя поняла, что вредный бог засчитает это как второй вопрос. "Сама выясню", - решила она.
- Можешь воплотиться в своем или другом облике и стать ему другом или любовницей. Можешь проникать к нему в сны, подсовывать гороскоп или нашептывать правильные поступки. Только с ума бедолагу не сведи, - хохотнул он. - В общем, делай все, что посчитаешь нужным. Единственное ограничение здесь - он не должен знать правду о тебе и твоих целях. Его действия должны быть, как говорят на Земле, от сердца. Все, что делается из расчета "за это я попаду в рай" при подсчете коэффициента не учитывается. Поняла?
- Более или менее...
- Давай следующий.
Девушка опять задумалась.
- Почему именно я? - задала, пожалуй, самый волнующий ее вопрос. Всем людям свойственно задаваться им, когда что-то плохое приходит в их жизнь.
- Ну конечно, - усмехнулся он. - Ладно, отвечу честно. Во-первых, ты у меня есть. Хотя и приобретал я тебя без какой-то цели. А во-вторых, ты молодая и очень близка к середине. До этого у тебя было всего три воплощения, тебя еще не отягощают ни сомнительный опыт, ни мнимая мудрость. Ты могла бы стать, какой пожелаешь. Но теперь ты принадлежишь мне, и я могу сделать тебя, какой пожелаю. Все, давай дальше.
- Зачем мне делать это? Мое тело умрет, и я отправлюсь на перерождение - я посередине! - выпалила Агата, не успев сдержать себя.
Амориил зло рассмеялся, но все же ответил.
- Тебе это нужно даже больше, чем мне. Я предлагаю тебе сделку. Если к концу года он перейдет к добру, я восстановлю твое тело, и ты вернешься к старой жизни на Земле. Даже память тебе подчищу, если захочешь...
- А если нет?.. - опять вырвалось у Агаты.
- Отправлю в Чистилище, - злорадно засмеялся он. - Собственно, я мог бы тебя заставить и по-другому. Внезапно у Аси обнаружили бы неизлечимую болезнь, или пытал бы тебя. Вариантов масса. Не заставляй меня прибегать к ним. Честно говоря, ты мне не нужна. Ты не слишком умна и у тебя скверный характер.
И Амор замолчал, пристально глядя на девушку. Он ее не торопил, хоть и сказал, что спешит. Агата тоже молчала. Она судорожно пыталась сообразить, что ей важнее сейчас узнать. Она не хотела в Чистилище. Да и в принципе умирать очень не хотела. Время поджимало. Надо было бы узнать подробнее об этом парне - Олане. Ей придется с этим справляться. Но что-то во всем этом не сходилось.
- Ты сказал, что приобрел меня...
- Я так сказал? - поморщился бог.
- Сказал, - уверенно кивнула Агата. - Я не умерла и коэффициент у меня около единицы. Как это - ты приобрел меня?
- Ммм... - проговорил Амориил, пристально глядя на Агату, будто только что увидел ее. - А ты умнее, чем показалась сначала. Что ж, раз начал отвечать честно... Откровенно говоря, никто не знает правды. Есть некий господин Эорлей, может быть, когда-нибудь с ним познакомишься. Ходит множество слухов, в основном они склоняются к предположению, что либо сам Эорлей, либо его знакомый обладает артефактом под названием Ловец Душ. Кто-то считает артефакт мифом. Кто-то жизнь положил на то, чтобы найти его. Видишь ли, у обладателя души появляются свои преимущества, - он немного помолчал, а потом продолжил. - В любом случае, у господина Эорлея всегда можно приобрести неплохую душу. Сейчас ты принадлежишь мне, Агата, смирись с этим.
Он весело посмотрел на девушку. Тут правая рука Агаты медленно поднялась к лицу, коснулась одним пальцем своего же носа и безвольно упала на кровать. Как ни старалась Агата, рука ее не слушалась, ей полностью управлял Амориил.
- Ладно, детка, сегодня отдыхай. Я завтра утром зайду за тобой, - быстро свернул разговор он, поднялся из кресла и направился к дальней стене.
-Стой! - закричала Агата, понимая, что сейчас он уйдет.
Но он уже преодолел это расстояние, в стене из ниоткуда возникла дверь.
- Стой! Почему именно Олан?
- О, кстати, чуть не забыл. Будет еще одна душа. У нее будет задача перетянуть Олана на сторону зла. Я вас завтра, наверное, познакомлю.
- Зачем тебе это? Чья эта вторая душа? Кто она? - кричала Агата, но Амориил уже вышел, подмигнув напоследок.
Дверь исчезла в ту же секунду, как он ее закрыл.
На столе Агату ждал обед.
Глава 8. Год. Мне жаль.
Олан стоял у широкого окна в корпусе приемного отделения Онкологического Научного Центра. Смотрел куда-то вдаль, даже не пытаясь сфокусировать взгляд на деталях городского пейзажа. Да и что ему здесь рассматривать. Вон справа высится новенький корпус позитронно-эмиссионной томографии, весь из стекла и стали, блестит на солнце, даже смотреть больно. Справа реабилитационный корпус, он совсем другой, кирпичное здание с большими окнами хоть и старое, но видно, что не зря лечение здесь стóит запредельно дорого. Перед входом большой парк с множеством клумб, цветов еще нет, но трава уже позеленела, и на деревьях набухли толстые почки. По тропинкам гуляют больные, кто сам, кто в компании людей, пришедших их навестить.
Олан знал здесь каждую скамейку. И каждый из корпусов легко представлял изнутри, стоило только закрыть глаза. Здесь он провел, казалось, всю свою жизнь. Вон окно его старой палаты на третьем этаже, герань в горшке расцвела. Там он жил во время полихимиотерапии. А чуть ниже и правее окна реанимации - пустые стерильные подоконники напоминали о временах после многочисленных операций.
Парень провел рукой по точащему ежику волос и посмотрел на свое отражение в окне. Он увидел знакомое овальное лицо, карие глаза, ровный нос. Темные, почти черные волосы едва отросли на пару сантиметров за этот год и теперь топорщились в разные стороны. Провел пальцем по пушистым темным ресницам и потер бровь. Совсем недавно он привык к этому новому облику.
"Болезнь вернулась, мне жаль. Необходимо снова вернуться к лечению, прошлый раз очень хорошо помогло радиационное облучение и еще можно попробовать лекарство новое, недавно одобренное..." - тараторил доктор Стейдж.
"Сколько?" - тихо проговорила мама Олана.
"Год. Мне жаль" - после небольшой паузы прошептал Стейдж, пряча глаза, будто это была целиком его вина. Олан тихо вышел из кабинета. Родители остались обсуждать курс нового лечения. И вот теперь он стоял у окна спиной к кабинету с табличкой "Доктор медицинских наук К. Стейдж" и ждал родителей.
В ушах звенело "Год. Мне жаль".
"Мне жаль, мне жаль, мне жаль..." - бесконечно повторял себе Олан, обхватил плечи руками и прислонился лбом к прохладному стеклу. Неужели всего год? Но ведь доктора давали и того меньше. И ничего, уже много лет с того прогноза прошло.
Олан смутно помнил то время, когда в его жизни не было болезни. Когда можно было спокойно общаться с друзьями, играть в футбол, ходить в обычную школу и думать, что впереди еще целая вечность. Ему было двенадцать, когда поставили страшный диагноз: лейкемия, рак крови. Казалось бы, двенадцать лет не так уж и мало для счастливой жизни. Но в памяти Олана почему-то отпечатались только эти десять лет войны с собственным организмом. Он хорошо знал, что такое отчаяние и надежда.
Тем не менее, у Олана было много друзей. С большинством из них он познакомился здесь же. С другими через интернет или в других клиниках. Он видел и чудесные излечения, и тяжелые болезненные смерти. Он сам перепробовал практически все варианты, два раза даже соглашался на экспериментальное лечение.
И вот, полтора года назад болезнь отступила. Наступила полная ремиссия.
В двадцать два года Олан наконец-то смог сдать выпускные экзамены и получить аттестат. В двадцать два года он, наконец, окончил школу. И легко поступил в университет на специальность, о которой давно мечтал. Вернее, мечтал он стать космонавтом (так и не вырос из этой детской мечты всех мальчиков). Но поступил на ракетостроение. Не он сам, так хоть творение его рук увидит открытый космос. Стал ходить на занятия, общаться с людьми, у которых не было этой постоянной печали и ожидания смерти во взгляде, он завел собаку, даже заниматься спортом начал понемногу.
И вот все мечты снова рушатся у него на глазах. Неужели снова придется вернуться к этой борьбе за жизнь? Неужели, снова придется вернуться сюда?
"Год. Мне жаль". Олану тоже дико жаль. Он невольно коснулся шрама возле ключицы, где долгое время находился катетер для химиотерапевтических препаратов. Все шрамы на теле Олана принадлежали либо старой жизни - разбитая на футболе коленка, шрам над бровью от весла на неудачной рыбалке, либо, как этот на ключице, были от бесконечных пункций, операций и процедур.
"Неужели снова?!" - в отчаянии повторял Олан.
За спиной скрипнула дверь - из кабинета вышли родители в сопровождении Стейджа. Доктор коротко попрощался с ними, еще раз за что-то извинившись, и ушел куда-то по коридору. Олан отвлекся от своих мыслей и повернулся к родителям.
- Мам, я не буду лечиться. Не в этот раз... - начал он.
- Но Олан! - испуганно воскликнула мама.
- Нет, мам, послушай. Я больше не могу так...
- Пожалуйста, ради нас с папой... - попробовала еще раз женщина.
- Пожалуйста, ради меня, мам. Выслушай, - он смотрел на мамину аккуратную жемчужную сережку в правом ухе, боясь, что если поднимет взгляд, если увидит слезы в маминых глазах, то уже не сможет воплотить решение, которое далось ему с таким трудом. И сбивчиво продолжил, пока уверенность не покинула его. - Я знаю наперед все твои слова. Что всегда есть шанс, пока ты жив, как важно бороться, и не опускать лапы, иначе сметану никогда не взбить... Вы всегда были рядом, и я благодарен вам безмерно. Но этот год... Он был самый счастливый в моей жизни. Я устал бороться. Я хочу прожить столько, сколько мне осталось. Но не лысым и в дырках от уколов, а как нормальный человек...
Мама не могла больше сдерживаться. Она рывком обняла сына, прижалась лицом к его груди и беззвучно заплакала.
Отец ничего не сказал, лишь кивнул, сильно нахмурив брови. Он всегда хорошо понимал сына, ему не требовалось что-то объяснять.
Никто больше не отговаривал. А солнце за окном светило ярко и задорно, будто радовалось чему-то, будто в этом мире еще осталось что-то хорошее.
Глава 9. Не дýши, а колбаса.
Все оставшееся время Агата не спала. Она дважды перекусила, но ела только десерты. Попробовала сесть на шпагат - получилось с первого раза и безо всякой боли, со всей силы подпрыгнула - ударилась головой об потолок, захотела оказаться в другом конце комнаты - открыла глаза в сантиметрах от стены. Но бабочки не получались, как бы Агата не размахивала руками, и за пределами комнаты оказаться тоже не удалось.
Поздно вечером, когда свет уже приглушили, девушка заметила лежащую на столе тонкую папку. Агата в это время спокойно ходила по потолку, хотя и это ей уже порядком наскучило. "Тоже мне суперсила", - недовольно подумала она. - "У каждой мухи такие таланты". Сколько времени там пролежала эта папка, Агата не знала, возможно, она появилась еще в момент ухода Амориила.
Девушка легко спрыгнула на пол, представляя себя всесильной женщиной-кошкой или Ларой Крофт на худой конец. Воображение легко заменило зеленую пижаму черным латексным комбинезоном.
"ОЛАН", - было красивым ровным почерком написано на белой обложке.
Агата, не раздумывая, открыла папку. На первом листе была большая фотография молодого парня чуть за 20. Солнце блестело в темных коротких волосах, кожа бледноватая. Смотрит куда-то в сторону и явно не догадывается о том, что его снимают в этот момент. Цвет глаз из-за ракурса и освещения не разобрать - темные. Синий пуловер немного висит на нем, хотя по плечам видно, что размер подобран верно. В ушах наушники, провод которых уходит куда-то в карман темных джинсов.
Внимательно рассмотрев изображение, девушка перевернула страницу. Справа под названием "Данные о воплощении" в столбик перечислена основная информация. "Имя - Олан, фамилия - Фёрст, возраст - 23 года", - начала читать Агата. "Мать... Отец.... Так, место жительства, род занятий...". На второй странице "Предпочтения". На третьей "Данные о душе", увидев словосочетание "качественный состав", девушка ухмыльнулась.
- Состав... Не души, а колбаса, - хмыкнув, пробормотала она себе под нос.