Живу я вдалеке от города. Городская жизнь настолько шумна и безумна, что иногда вызывает во мне страх. Я сознаю, что это неизбежный плод цивилизации. Жизнь как движение колеса, спущенного с горы, неимоверно ускоряется год от года и, несмотря на то, что я это понимаю, всё-таки не могу привыкнуть к этой мысли и заставить себя жить как другие.
Ещё каких-нибудь 10-15 лет назад улицы моего родного города радовали прохожего чистотой и ухоженностью. Редкие горожане проходили по ним, не спеша, направляясь по своим нехитрым делам в разные стороны. Но в один миг они изменились, горожане, словно в панике понеслись по ним куда-то, толкаясь, и сбивая друг друга с ног. С каждым годом эта гонка нарастала и, наблюдая её, я чувствовал пронзительную боль за свой город, а может быть и за весь мир, кинувшийся в будущее с необдуманной горячностью.
Я заметил, что со временем сами люди изменились. Они стали жёстче и расчётливее. Временами я входил в этот нескончаемый людской поток и с любопытством смотрел в глаза прохожих. Но спешащие люди с бездушными лицами и пустыми глазами не замечали меня. Они не видели ничего, кроме проблем, находящихся внутри них. Они погрузились в свои заботы и, казалось, сделали это специально, потому что панически боялись окружающей их атмосферы, которую они создали сами.
Движение - их религия. Движение - это их жизнь. Они никогда, поверьте мне, никогда не остановятся, а будут всё также бежать вдаль до конца своих дней. Но я надеюсь, что когда-нибудь кто-то из них остановится. И он сделает это тогда, когда движение ещё одного нового потока замедлится и станет размереннее. Возможно, они осознают, что бежали по кругу, а возможно и нет. Тогда они оглянутся и, наконец, заметят, что пробежали мимо своей судьбы, оставив её далеко позади, и толпы несущихся на них последователей не позволят им вернуться, загораживая собой путь к истине. И тогда одни из них оцепенеют, а другие лишь криво ухмыльнутся, потому что давно утратили веру в такие понятия, и с удвоенным рвением продолжат гонку. Будут и такие, которым не хватит воли открыть глаза и дать своим мыслям успокоиться. Их сомнёт бегущая толпа, и даже слабые крики их потонут под топотом тысяч ботинок.
Но те, кто поймёт всё, или хотя бы часть того, что они захотят понять, отметая от себя мысль, что происходит только неизбежное, наконец, осознают, что, летя всю свою жизнь по людским потокам в человеческом океане, они делали всё не так, как замыслили ранее, и, что счастье, возможно, уже не вернуть никогда.
Конечно, нет жалости к тем, кто на середине пути упал и не смог продолжить нестись к заветной цели, которая как горизонт отодвигается по мере приближения к ней. Не промелькнёт и частицы мысли в их головах, как огромная буря подхватит их и понесёт за собой либо сровняет с землёй тотчас же. Они прах. Пыль, в которую они сами превратились, истирая себя с годами понемногу. Одно падение, и их не существует. А что же другие? Никто из них не может даже представить то, что откроется тем, кто будет просто жить после этой гонки размеренной жизнью (а ведь они надеются на это...). Тогда во имя чего эта гонка?
Но те, кто на середине пути вдруг остановятся и смогут, не подчиняясь потоку, оглянуться по сторонам, осознавая происходящее, сумеют ли они выбраться?
Надеюсь, есть люди, не поддавшиеся этому движению. Они должны были найти в себе силы, как сделал это я, отрешиться от действительности и уехать. И пусть они обречены на то, чтобы ежечасно горько признавать, что стали одиночками, но взамен у них появится возможность размышлять и каждую минуту открывать себе мир с разных точек зрения, мыслить пространственно, а не по прямой.
Да, я другой! Да, я стою на обочине жизни и, наблюдая за ней, могу спокойно смотреть на титанические усилия тех, кто бежит по круговой дороге, чтобы прийти сюда либо сломленным жизнью, либо жестоким и всесильным снаружи и жалким и убогим внутри.
Посмотрите на них. Их взгляд устремлён вперёд как у зашоренной лошади. Они не имеют ни времени, ни возможности взглянуть хоть раз на небо. Они не знают, как переливаются проступающие в вечерних сумерках звёзды, как исчезает по утрам над горизонтом огромная круглая Луна. Я удивлюсь, если узнаю, что они на прошлой неделе любовались рассветом и заворожённо следили за карабкающимся наверх раскалённым светилом. А сколько оттенков неба они смогут перечислить? Они пишут стихи? Сочиняют песни? Что делают они, кроме того, как бегут каждое утро по выверенному до сантиметра маршруту? О чём мечтают они, выбирая свою новую цель, чтобы устремиться в другие дали, раскидывая по пути жалкие остатки своих мыслей и огромные кучи золота?
Я уехал из города. Я купил себе дом в прекрасной спокойной местности на холме, склоны которого поросли клевером. Здесь я могу часами изучать дивные рисунки облаков, что вычерчивает небо своим невидимым пером. Эти загадочные, исполненные таинственного смысла рисунки наталкивают меня на удивительные размышления, и странные мечтания проникают в моё сердце. Я становлюсь мудрее, читая волшебную книгу природы с таинственными письменами, не видимыми для других.
Я уверен, что, лёжа на пологом склоне холма у своего маленького дома, и устремив взгляд в бесконечность синих тонов неба, обрамлённую гигантскими глыбами белоснежных облаков, я навсегда избавлюсь от тревожной мысли, которая посещает меня так часто. Да, как бы ни была прелестна уединённая жизнь вдали от города, как бы ни были светлы дни моих многочасовых мечтаний, суматоха, существующая где-то там, за синеющими вдали холмами, вторгается в мои мысли.
Я стал бояться. И страх посещает меня всё чаще и чаще. Я боюсь и мысли своей, и её осуществления. Того, что когда-нибудь эта волна докатится и до сюда. Я опасаюсь того, что может случиться со мной, когда это произойдёт. Я не могу представить, что мельтешащие ноги грубыми подошвами истопчут мой клевер, что едва видные витые тропинки на склонах холмов превратятся в разбитые колеи с чавкающей под ногами грязью. Трава пожелтеет и измельчает. Певчих птиц сменят жадные крикливые вороны. Небо станет серым и тусклым. Уже не будут так отчётливо видны звёзды ночью, заглушённые электрическим светом. Станет шумно и дымно. Улетучится свежесть, и придут нескончаемые головные боли. Но что же станет со мной? Я умру? Едва ли. Скорее я зачахну как придорожный одуванчик, задохнувшийся в пыли. Но я не желаю такой жизни! Я хочу уединения и свободы! Хоть какой, но свободы!
Уже много дней я не жмурюсь под ласковыми лучами тёплого солнца. Нет. Я копаю. Да, да, я копаю. Я строю убежище. Надёжная защита мне необходима. Расстояние не спасёт меня. Жизнь, город, люди, шум, неуёмное веселье, говор, свист, грохот, скрежет, жестокость, расчёт, проницательность, честолюбие, жадность, похоть, фальшь, игра, лесть... неужели всё это придёт сюда? Когда? Сколько лет, месяцев, недель мне осталось ждать? А может дней?.. что будет, если я не успею???
Я должен спешить! Я работаю по двенадцать часов в день, я неустанно копаю. Мой просторный сухой подвал, похожий на норку мышки из сказки, давно превратился во мрачную грязную пещеру. Повсюду земля и глина. Он больше не похож на жилище. Это скорее темница. Но лучше так. Так безопаснее. Ведь если они ворвутся в дом и пройдут по всем комнатам, то не найдут меня и решат, что я сбежал и пойдут искать меня в другом месте. А если нет? Что, если они всё-таки проверят подвал? Нужна потайная комната, где я смогу переждать нападение! Да, сырость и грязь отпугнёт их, и они не станут искать меня здесь. А я смогу переждать, посмеиваясь над их глупостью.
Холмы стали выше. На них уже не растёт клевер и ветер не колышит своим дуновением стебельки цветов, тянущихся к солнцу. Холмы покрыты слоем грязи, песка и глины. Ходы! Я делаю ходы. Ходы! Ходы! Ходы! Пути для отступления. Я понял, что их не остановит грязь, они не остановятся ни на мгновенье. Их увлекут ходы. Они, как свора, кинутся за мною. Но тут их ждёт сюрприз. Куда пошёл я? Вправо иль налево? Ха! Они в смятении. Дано ли знать им, что я в укромной нише жду у входа?! Пусть ищут среди тьмы они меня! А я исчезну потихоньку... я исчезну.
Но если наверху они оставят стражу? И если мне не выбраться никак? Как быть? Как быть? Я мыслю и копаю. А если вырыть лабиринт? Пусть это будет сложный лабиринт! С бесчисленными тупиками. Тоннели на десятки миль длиной. С бесчисленными рукавами. Вот, где погибнет лютый враг!
Да! Пусть в погоне забредут они в ужасные и тёмные тоннели! По кругу пусть они опять идут, измучившись от голода и жажды. Вот такова цена моей свободы! Когда они на мрачных этажах посмотрят на чернеющие своды, пронзит их боль. Чудесный будет миг! От безысходности они погибнут! А мир, их мир, он даже и не вспомнит...
Ха-ха-ха! Но что это? Я слышу голоса... Они? Уже они? Идут? Бежать! Быстрей! Скорее! Ведь не спасут ни двери, ни замки... ни лабиринт, ни тьма... бежать, бежать. Вперёд ... к мечте...