Аннотация: Есть необычные встречи, но нет случайных...
--
На рельсах сидел человек... Может, и ничего в этом особенного не было - вот вы, скажем, идёте мимо, рядом с железнодорожной насыпью - сидит кто-то на рельсах.. Ну ладно - присел пока отдохнуть; утомился! Но тут было другое дело, этого сидящего увидел - вдруг! - машинист из своей кабины, кабины поезда, только проехавшего мост и приближающегося... к этому отдыхающему. Василий, машинист, сразу сообразил, что короткосрочные отдыхи этому товарищу уже не помогают, и тот задумал отдохнуть посерьёзней. "Не, я тебе, извини, не помогу!" - с колотящимся сердцем, но всё-таки держа себя в руках, выпаплил про себя машинист и рванул на себя ручку экстренного тормоза.
Бешенный скрежет, вагоны сзади стучали натыкаясь друг на друга, подталкивая глупый локомотив, вздумавший остановиться ни с того ни с сего... Поезд замер метрах в трёх от сидящего. Василий мог рассмотреть из кабины, что глаза у того закрыты. "Может, он уже.. того? - от страха..."
Машинисту хотелось вылезти и дать хорошего подзатыльника этому, как бы его назвать... Он вылез и остановился возле сидящего на рельсах человека.
Человек вздохнул.
-Значит, жив, - вслух констатировал машинист.
-И охота вам только тормоза портить, - произнёс сидящий, не открывая глаз, - ехали бы себе дальше как ехали..
-Ну до тормозов нам дела нет, они не мои, они на балансе, - сказал, смиряя остатки гнева, машинист. - А ты всё-таки зря тут уселся. Другой бы и не заметил - разнес в пух и прах...
-В прах, - повторил с улыбкой самоубийца и наконец посмотрел на своего неудавшегося палача, - вот это бы то, что надо.
-Не хочется жить? - полюбопытствовал машинист.
-Нет сил, нет смысла, - уныло продекламировал парень.
- Хе! - только и вырвалось у прожившего уже добрую часть из отпущенного (и точно вдвое больше, чем этот второй, дурень) человек.
-Жизнь - просто глупость, вы мне поверьте, - говорил самоубийца машинисту, - она не стоит тех потуг, которые мы на неё тратим. Так не лучше и не разумнее ли... просто..
-Да что ты знаешь о ней, о жизни, сопляк! - не выдержал Василий.
-Всё, - буркнул сидящий; потом всё-таки решил поправиться:
- Достаточно.
-Да уж видно недостаточно. - Машинист присел рядом с парнем на рельсы. - Я, знаешь, тоже когда-то думал, что знаю - достаточно ! Помереть мне и тогда в голову не пришло - не такое было у нас воспитание, чтобы жизнью так запросто расбрасываться! - а вот забыться, отдать себя - это пожалуйста. Даже приветствуется. И я... - Он на минуту задумался, а парень, не подавая вида, слушал, ждал продолжения.. - Я забылся в работе. Работал, как проклятый, - почти сутки напролёт; не было уже времени ни думать, ни сожалеть.. Я приходил домой - а общежитие было совсем недалеко от завода.. приходил домой, значит, в комнату свою - обычно думал, не сделать ли ещё чего, по дому, да и поесть бы не помешало - снимал кепку, сбрасывал фуфайку и...
-Что? - не выдержал паузы самоубийца.
-Что-что.. Падал! Бывало засыпал, ещё на подлете к подушке.
-Ну да ладно вам это. - Самоубийца расстроился и опять отвернулся, опустив голову.
Машинист выплыл из своих воспоминий и посмотрел не него. " Не верит, что ли?"
-Не веришь? - сказал машинист. - Ну дело твоё. - Он встал. - Тут скоро маневровый локомотив будет проезжать - нужно освободить ему дорогу...
Парень уже был готов безучастно вздохнуть на это - но вдруг его подняли без всяких объяснений и поволокли в сторону стоящего и тихо бухтящего в ожидании продолжения пути поезда.
-Пошли, пошли, - приговаривал Василий, без особого труда увлекая хилого отказника от жизни. - Залезай.. Залезай, говорю!. Нечего на рельсах сидеть. А если бы из-за тебя весь состав с рельсов бы сошёл - ты вон какой костистый, а там триста тонн зерна! Ага, то-то и оно, задумался?. Люди есть хотят, им это для жизни нужно! и жить хотят - ага, понял?! - а ему смерти подавай. Ну а я хотя бы, машинист, - чем перед тобой провинился? Ему уйти красиво захотелось (куда-то там), а тут и трава не расти - ну смотри на него...
Затолкав парня в кабину, залез сам и снова дал работу недовольно шумящему двигателю. Машина заревела, поезд медленно пошёл вперёд - как и раньше не видя никаких преград..
-Тебя как зовут? - повысив голос, чтоб было слышно, спросил Василий.
-Иван, - буркнул парень из угла кабины, куда он забился (и выглядел крайне угрюмо).
-Ну так!. - воскликнул водитель поезда, - с таким именем умирать ни к чему. Только и жить!
Поезд благополучно, вагон за вагоном, проехал то место, где только что сидел человек и, разгоняя ход, пошёл дальше. "Путь у нас долгий, - думал Василий, - поглядывая на нежданного спутника, - всё расскажешь, успокоишься... И я - тоже успокоюсь".
----------------------------------
Обычно в кабине тепловоза должны находится два человека - машинист и его, скажем так, зам. Ведь всякое может случится, и случается - те же обычные нужды человеческие, для которых приходится покидать место руления., а хоть бы только и наблюдения - поезд движется почти всё время, делая лишь небольшие технические остановки, пропуская другие поезда и ожидая ветки или для охлаждения двигателя; эти места известны, либо сообщаются по рации - где и сколько стоять, когда трогаться. Что касается двоих в кабине, в этот раз их не было, поначалу.. - конечно, грубое нарушение нормы да и вообще, очень опасно - а что, если бы у машиниста случился, извините, понос - каждый раз останавливать поезд?.. Да так бы они с роду не доехали - направляющиеся куда-либо люди или, как в данном случае, эти тонны товара тыкались бы небольшими рывками, вызывая раздражение и сбой в общей системе движения поездов. Но так уж получилось... запил человек. Василий не очень жаловал своего помошника, молодого парня, которого ему ″прилепили″ на пробный срок - потом, обещали, куда-то переведут, - и вот он уже два месяца с ним возится; за реверсом ему доверял стоять в крайнем случае - когда надо было отлучиться, выходил быстро, и как можно быстрее возвращался: всё прислушивался к ходу и не мог успокоиться, думал: пока я тут испражняюсь, этот заведёт поезд невесть куда.. Да уж с таким и то возможно!. Возвращался, вбегал - поезд всё ещё ехал, но часто не на той скорости, что нужно, и исполняющий обязанности машиниста мог даже не смотреть на путь, а читать, например, какой-то похабный журнал или лузгать семечки, внимательно изучая их и раскалывя ногтями. Василий не раз отчитывал его и просил начальство пожалеть и избавить своего старого работника от этого... Но у "этого" были какие-то родственники, влиятельные по-своему, которые устроили, очень кого-то попросили.., - "и больше, извини, Кирилыч, не к кому.." Ну конечно, он крайний. Приходилось только вздыхать и ждать, когда это закончиться. Кстати, запой к работе случался у стажёра не первый уже раз - к назначенному времени его не было в депо, потом машиниста просили к телефону и... "Ну извините, Василий К-рилычь (дурацкий смех), да я, извините, я... не могу! Я не поведу поезд..."
-Ясно дело, не поведёшь, - отрезал Василий, сразу всё понимая, и швырял трубку. И за что ему такая награда - за годы доблестной работы? ..Кто-то однажды сказал: "Всё к лучшему" - хорошая фраза, что-то в ней есть такое... нездешнее. Но к чему ЭТО??!
...В этот раз, как и в предыдущие пару раз, он договорился со всеми, чтобы никто не разболтал, расписался двумя закорючками во всех документах и поехал один. Путь всего-то 2 тысячи; сутки, чуть больше. И ночная стоянка (путь освобождается для пассажирских). Отлично, справимся! воды поменьше пить, не паниковать, во всем себя контролировать. И вот только, считай, начался этот заезд, даже и сотню еще не прошел, как... это вот чудо.
Чудо всё так же сидело в самом углу движейся с мощным рёвом, предводительствующей сорока вагонам кабины, а машинист, высунув локоть в окно, смотря на дорогу, на привычные рельсы и рельсы, иногда поглядывал на своего гостя-попутчика. Вот теперь действительно двое в кабине, как и надо, - вдруг какая проверка, накинем жилет на этого Ваньку и... Хотя он даже в жилете не сойдёт за кого-то настоящего - а машинист только таким и должен быть. Это тот же пилот или тот же военный...
-Ну чего, не успокоился ещё? - спросил Водитель у нежданного Пассажира, наверно, не меньше, чем через час после экстренной остановки. - Чего ты там скукожился - сядь-ка на стул, как человек... посмотри, какие красоты вокруг!
Парень горько ухмыльнулся на это - и сказал что-то недоброе о красотах, а потом ещё что-то - неужели о своём спасителе? Ну это совсем, знаете... хотя да, он же не хотел, чтоб его спасали.
-Ну давай, давай - садись и расскажи. Что у тебя там? Девушка, долги.. Всё это пустяки, брат. Я знаю. Сколько девушек меня предавало - счету нет; а сколько долгов душило меня, и казалось - всё, теперь не расплачусь - поссорюсь со всеми, даже в тюрьму угожу... а то и буду бит. Но - как-то выкручивался! А всё почему - хотел жить., дышать, продолжать.. радоваться!
-А зачем? - еле разборчиво спросил парень.
--Не слышу... Сядь, говорю тебе, не слышно ни черта! Сядь на стул - там на полу один мазут. Ну вот, смотри, измазался весь, как черта сын...
В конце концов, парень всё же сел и даже повторил свой вопрос: "Зачем?" - и даже уточнил: "Зачем продолжать, дышать... ну на счёт радости, то это просто для красоты сказано".
-Для какой красоты!? Что ж я, не человек, и радоваться не могу?.. Странный ты парень. А у тебя что ж, с радостью туго?
-У меня были радости... - сказал парень и несколько минут смотрел в сторону окна. - У меня была и девушка, и были долги... но всё это не то! Не из-за этого я.. да хотя, кому какое дело.
-А что касается радости, - сказал он, когда Василий уже хотел возразить, что дело кому-то, может, и есть, - всё это поверхностно. Это такое развлечение: хи-хи, ха-ха. Радуйся и смейся - только позабудь, что ты сдохнешь однажды!.
-Ишь ты, какой философ, ядрить тебя в корень, - скосил на него взгляд Василий. - Ну оно-то и правда, допустим...
-А что допускать - так и есть.
-Но ведь жизнь же зачем-то дана человеку, - тоже блеснул философством машинист.
Иван кивнул с той же ухмылкой:
-Да. И я так думал когда-то. Но всё это детские сказки - для дурачков, которые всё прячуться от самих себя. На самом деле, нет никакого смысла и не может быть - чем больше потуг, тем более всё это глупо. Зачем тратить силы, зачем изводить и себя, и других?. Просто уйди, потеряйся - миру (который ещё видит сны со смыслом) будет без тебя легче. По-моему, это единственное благо.
Машинист долгое время молчал. Странные разговоры разводит этот пацан.. - он не такой уж дурачёк как послушать.., но разве это не безумство, то, что он говорит? Ведь ты знаешь, что так.., чувствуешь душой - а доказать не можешь.
-Грустно,- наконец произнёс Василий. - Но ты не прав. На самом деле, всё очень даже замечательно. То есть может быть замечательно и хорошо - если вот такие глупости не лезут в голову. Понял?
-А как же им не лезть?! - взвился Иван. - Прикажете вообще не думать или как? Так голова уже прицеплена, и думать - её, чёрт побери, смысл. А думая, только к этому и приходишь.
-Получается, что... я не думал никогда? Ко мне такого никогда не приходило - всерьёз я никогда о таком грехе не помышлял.
-Ну, может, именно потому, что вы считаете, что это грех. Вы убиваете себя по-другому... сами говорили. Не петля, так работа. На самом деле, все это знают, или чувствуют; и всякий по-разному себя убивает. Не у всех хватает духу сразу всё закончить.
-А ты, значит, самый одухотворённый... нашёлся.
-Просто я понял....
-Подумал! подумал, что понял.
-Конечно! - думал, много думал, и понял: что растягивать жизнь это лишь растягивать страдание. Разве не разумнее скорей прекратить его?
Это был будто бы в самом деле вопрос - Васлий повернул голову, парень смотрел на него. Но что ему ответить, когда ты сам таких мыслей не позволял себе, даже в зачатке такого не было.
-Могу сказать только одно, - сказал Василий, - надо жить, надо жить. Это тебе как религия, как постулат. Хотя и не говорилось так.., то есть очень редко, - но все знали это. И все мы жили...
-Зачем? - снова спросил парень.
-Нет, давай-ка все счас же передОхнем! - не выдержал машинист и даже на целую минуту перестал следить за дорогой, совсем забылся. - Помрём всё к некоторой матери, сделаем один другому услушу - вот тогда будет рай, всё путем.. Никого нет, но и страданий никаких нету - зашибись! - Что-то душило его, какое-то негодование, но он не мог даже руганью высказать его - наверно, именно из-за этого и задыхался.
-На самом деле, - без тени шутки или какого-то фанатизма заявил пассажир, - если бы это произошло, было бы замечательно. Я имею в виду людей. Животным нет нужды умирать по собственной воле и думать им нет нужды - но мы-то не животные. И мы, люди, только и создаём беды, здесь на Земле..
Машинист сквозь шум ощутил настроение парня, поверил ощущению и спросил:
-А что, любишь-то Землю, видать?. Вон ты с какой горечью говоришь о ней...
-Да.. - И, кажется, слёзы появились у парня в глазах. - Я люблю это место.. многие места! Весь этот наш большой дом. И я не могу смотреть на то, как влюбленные в жизнь, а может, в себя просто идиоты его уничожают, - день за днём!..
-Так, может, ты из-за этого и решился..
-Что?. Нет. То есть... Это, конечно, горько - но это не главная причина. Я же вам уже говорил, почему.
-Говорил. А вот мне сдаётся, что ты именно удрать от чего-то хочешь. Ну, давай уже, скажи - и сам исцелишься...
Иван покачал головой.
-Я вам уже сказал. Смысла нет. Я дошёл до предела - я искал его везде, всё перепробовал. И всё одно - просто развлечение на час, на пять минут. Потом ищи новое. Тщета.. Мрак. Если вы видите что-то ещё, скажите мне, пожалуйста...
- -=-=====
Что-то будто горело, рвалось нуружу, как пар из котла в старых паровозах, из самого нутра Василия!.. - и всё-таки он не мог сказать ни слова. Он то ли боялся (что это опять так же легко будет разбито или отброшено), либо не мог ухватить, то, что недавно ему казалось таким явным.. И это пахло предательством, самого себя, своей жизни, которую он прожил хорошо и достойно, - а вот теперь, оказывается, была она бессмысленна и пуста.
-Пуста, - подтвердил, кивая и вздыхая, парень. - Ничего в ней нет, только кажется. Если бы было, оно бы наверно осталось при нас... Разве не так? Но посмотрите - что у вас осталось от вашей замечательной жизни, кроме.. смутных воспоминаний, которыми вы просто привыкли наслаждаться, как... игрушкой или не знаю, чем Но это, я вам должен заметить, просто какой-то душевный онанизм.
Василий был так растерян и смущён (можно ль было ждать, что его какой-то сопляк приведёт к такому состоянию - и самыми простыми словами!?.), что даже никак не отрегаировал и не обидлся на сказанное; ещё час назад это бы точно произошло (и, отповедь, не смотря на года, была бы довольно резкой). Он даже подумал, что, наверно, это правда., очень даже верно. Но разве всё так и есть..?
Он угрюмо поглядывал на дорогу, которая - однообразно! - стелилась теперь перед ним, думал о том, сколько сот тысяч километров по этой дороге он проехал вот так без всякого смысла? Действительно, это всегда было одно и то же - иногда приятнее (когда один, как сегодня, или прежде, когда был хороший напарник Женька Стремнин), иногда совсем нехорошо (когда забухавший ныне малолетний папкин сынок-идиот ездил с ним.., но, в общем, всё в одном ключе - и какой в этом может быть смысл?!. Ну а раньше - о том, что было, можно многое вспомнить... но что это сейчас, кроме как воспоминания? "И всё, всё-превсе остаётся воспоминаниями - как картинки и статьи в газетах... а газеты жухнут.. рано или поздно их надо использовать для чего-то - например, на мукулатуру: чтоб сделать новую чистую бумагу..." Что-то тут было необычное, как сокровище, спрятанное под поверхностью, - очень скрытое, так не увидишь; Василий подумал, что Ивану бы сравнение понравилось. Он ещё минуту медлил, а потом сказал:
-Да, всё проходит.., а потом остаётся, как надпись на бумаге, как рисунок или фотография. Может, оно и красиво - но по сравнению с тем, что было... Пыль!
-Вот и начинаете соображать, - проговорил попутчик.
-...И потом газеты.., все эти тетради, блокноты - просто бросают в печь. Нету уже ни того, кто бы читал, ни того, кто бы писал.. Эх... ты, прав, паренёк.
Иван молчал. Василий молчал. Машина гудела позади, ещё дальше за ней гремели тонны стали - вагоны, нагруженных зерном и ещё чем-то. Сколько они так ехали - может, целый час?. Потом по рации сообщили, что по такой-то ветке идёт другой состав и надо остановиться подождать. "Понял, - сказал сухо без прежнего задора в голосе, без привычной короткой шутки Василий. - Сообщите об отправлении". Он начал сбрасываь скорость и через несколько минут они замерли. Только теперь стало ощутимо, какой всё это время был невероятный шум; теперь дизель едва слышно гудел на холостом ходу, а в ушах гудела, кричала тишина..
-И как вы это переносите, - улыбнувшись (!) спросил, потягиваясь на кресле, Иван, - этот шум целыми сутками?
Василий не стал отвечать на этот бессмысленный вопрос. Его мучило то, от чего он не мог отвлечься...
Через пару минут стоянки (и становящейся снова привычной тишины) он сказал:
-Не может быть, чтобы всё так было... зря. Ну ведь говорят же люди.. о Боге! Говорят, что Бог создал, и вложил, значит, в нас бессмертную душу..
-О-о, - протянул молодой попутчик. - Я-то думал, вы поразумнее будете - а вы ещё и верующий.
-А как без веры?. - негромко произнс тот, что постарше. - Я, конечно, без того, чтоб там иконам носы целовать, а потом протирать тряпочкой.., и все эти свечи и богомолия.. Ну вот для себя, чтобы, так сказать...
-Придать смысл своей бессмысленной жизни, - подсказал молодой удачную формулировку своему немного косноязычному водителю.
-Кг-гм, - откашлялся в сторону машинист. - И откуда ты такой взялся?
-Ну не надо этого! Если говорим, то давайте говорить как два взрослых человека, без этих штучек, без увиливания!.. А не хотите, не надо; мне самому не нужно это. Я бы уже давно со всем закончил.. Кстати, куда вы меня везёте?
Василий вдруг подумал, что, может, и правда зря он взял этого парня, повёз с собой. Вместо того, чтоб научить того уму-разуму, сам вот, кажись, теряет остатки ума..
Нет, конечно, наезжать на него поездом не стоило - это понятно, - но... Столкнул бы под насыпь, дал бы тумака - и дальше своей дорогой. "Но ведь ты и взял его с собой, потому что знал - он окажется на рельсах снова. Небезразлично тебе было... И что теперь?" Сердце зацепилось за что-то - Василий спросил (даже с некоторым радостным волнением):
-Мы уже часа три-четыре едем с тобой.. Жалеешь, что ли, что всё ещё жив?
-Сожаления не возникает, - ответил, закинув руки за голову и смотря куда-то в окно, парень. - Мы едем и едем - это никак не касается меня. Мне даже... приятно. - Он секунду не хотел говорить - но всё-таки он был честным. - Вы знаете, я бы, может, сколько угодно ехал так с вами, в этом шумящем поезде, смотрел бы на эти мелькающие рельсы... - и даже не останавливался!
-Да, - помолчав, добавил он тревожно, - только не останавливаться! Когда ко мне приходит мысль, что однажды надо будет сойти и опять продолжить ту самую жизнь, которой я жил раньше... тогда я сожалею, что остался жить. Лучше бы вы меня переехали! И если всё к этому идёт, то, ей богу, расстанемся сейчас же - чтобы мне не пришлось прыгать на ходу; во мне всё сопротивляется возвращению - даже если вы мне поведаете всю свою такую наполненную значением и опытами историю жизни, это ничего не даст, я уверяю вас. Так что.... наверно нужно сойти. Обещаю, что не буду больше под поезд - только из уважения к вам! Как-нибудь по-другому...
Василий достал папиросы, закурил, предложил попутчику, тот отказался. Выпустив дым в окно, он сказал:
-Да. Да, я тебя понимаю - может, и я из-за этого свою работу люблю. Не нужно лишне тревожиться и труда особого нет. Просто будь бдителен, не забывай, кто ты и что вокруг делается.. Но конечно, естественно - поезд не может идти вечно. - Несколько затяжек, смотря на верхушки деревьев, с которыми они почти вровень были, стоя на высокой насыпи... - Мы приедем на стоянку, потом ночёвка (мне надо хоть часика четые постапть, - потом нагоним), на следующий день доедем до станции Ш., там склады - часть вагонов отцепят, другие присоединят, потом еще пролет, сбросим остаток - и обратно. Обратно я тоже буду ехать один - ты можешь остаться.
-Заманчиво, - улыбался парень. - Но, пожалуй, нет. Назад не хочу, обратно.. Скажите, сколько нам ещё катить?
-Сегодня ещё и завтра до самого вечера.
-Понятно. Ну если вы не против, я немного погощу здесь. - Он хлопнул по стенке кабины (Василий подумал, какая у паренька чудесная улыбка, - разве ж с такой умирают?.. Сказать ему, что ли? Нет, не надо). - А потом где-нибудь недалеко от вашего пункта назначения сойду. Вы не в курсе, там есть река?
-Искупаться захотелось? Да, жарко... - Но парень, хотя и улыбался, но не хотел шутить. -Не знаю, не знаю про реку. Не спрашивай меня - это твои дела, сам поищешь, если надо! А лишение себя жизни, так и знай, это грех! Неужо ж совсем в Бога не веришь-то?..
Василий видел, что парень умен (даже слишком) и просто так его переубедить не удастся, - да и нужно ли переубеждать, "когда сам чуть ли не к тому же скатился?." Да-а, мрак., солнечное затмение.
"А может, мы для того и встретились, чтоб он сообщил это мне и глаза открыл... А я-то решил сначала, что я посланник, - жизнь ему спасти. Ну спасибо за понимание - теперь хоть самому в петлю..."
-Есть верёвка! - громко крикнул, заводя после того, как по рации разрешили отправляться, Василий. - Хорошая, крепкая - для технических нужд, но нам-то в них смыслу нет, верно? На двоих хватит..
-Что это вы задумали? - покосился на него Иван.
-А то же, что и ты.
-Да бросьте. Вы-то нормальный. Это я... слишком чувствительный; и думаю много.
-Ну вот, ты мне и открыл глаза, недумающему. Спасибо - сколько б я ещё жил так, глупо и бестолково?. Я думаю, так: приведём состав, куда надобно - чтоб люди несведущие не переживали, - а сами... Есть там и лес, и речка - а главное, веток полно! Верёвочку захватим и скроемся. Не так и страшно будет тебе... и мне.
Иван смотрел на машиниста - и едва ли тот шутил: то и дело поворачивал к нему от дороги горящий сумашедший взгляд, улыбался, кивал сам себе, вновь возвращаясь к созерцанию пути... Иван забеспокоился.
-Вам это не нужно, - начал говорить он. - Вы же этого не чувствуете так же, как я! Зачем тогда, зачем?.. Если вам жизнь приятна, если... вы радость в ней находите - так и радуйтесь! Может, это только я не смог, может, я такой слабый или... дурак.
-Нет уж, - спокойно, посмотрев на него, ответил Василий, - коль в жизни смысла нет, то его нет ни для кого. Конечно, один чувствителен и раньше это различит, другой всю жизнь будет валандаться, так и не поймёт - только настрадается. Вот ты мне сообщил, и я уж дальше не хочу продолжать это... светопреставление, - закончил он тоже каким-нибудь умным впечатляющим словом.
Парень качал головой.
-Нет.. Я знаю., вижу!, что вы светлый человек!.
- Получается, ты тёмный! - быстро вставил машинист.
-Да нет, ну просто... Слушайте, откуда вы такой?
Через секунду в кабине дизеля, даже за шумом двигаелей и стуком колес слышный, раздался громкий на два голоса смех...
-= -- -= =- -==========- =-=
Они прогрохотали по окраине города - сразу за окном позванивал переезд, с десяток машин ждали, пока протащится нечто длинное, громкое, ненужное им сейчас, - а дальше, куда, утончаясь, уходит асфальтовая дорога видны многоэтажные дома, кварталы... цивилизация, и ведь всё , что там, в вагонах, везётся, для них - чтобы снабдить эту самую цивилизацию, сделать её жизнь лучше и удобней; или просто продолжить привычность. Эта привычность - как и явствует из определения, что-то незаметное, но если её вдруг нет, сразу понимаешь, что это было почти равносильно существованию:ты жив, но тебя почти нет, осталось только отчаянное желание как-то вернуть то, что было! - ″и даже большего не нужно! никакого другого счастья..″. Но если оно возвращается, в считанные дни, даже часы оно обрастает коркой привычности - принимается как должное, перестаёт замечаться. И жители всех без исключения цивилизаций томятся среди этого, ища большего, счастья, получая его или не получая., и даже неизвестно, что лучше, - ведь если достигать всю жизнь одного желания и так и не достичь, это скорее всего будет радостная, наполненная направленным трудом, честными попытками жизнь, но в самом конце, только если разум не возобладает и не обратит твое внимание на то, как прекрасно ты жил, ты будешь терзаться и жалеть, что так и не сделал нужных шагов, не догнал, не вырвал у жизни "своё"!.. Но если ты достигаешь снова и снова, разочарования, неизбежного послевкусия любой победы, больше и больше копится в душе; ты поднимаешься, а потом падаешь - и даже безысходность: ведь скорее всего, ты уже точно знаешь, что новое достижение ничего нового не принесёт... но что ещё делать - это единственный способ существования!. Строить новые дома, поддерживать старые, налаживать коммуникации, держаться графика - ведь люди проснуться и пойдут кто за хлебом, кто за утренней порцией кофе, многие на работу и куда-то еще: им нужен бензин, колеса, вода по трубам, хорошие ботинки и все остальное, а в целом, чтобы подолжалась их сказка или необходимость - их жизнь.
Поезд и наши двое в нем проехали мимо этой жизни, ещё одного её островка, - Иван смотрел, город был как раз справа, за его окном; Василий смотрел на путь перед собой - в пределах города нужно быть особенно внимательным, - но когда миновали переезд, тоже повернулся, сначала посмотрел на парня, потом на скрывающиеся за краем окна далёкие постройки. Сказать открвоенно, и ему большие и даже сколько-нибудь большие города не нравились никогда. Хотя он и жил в большом городе, но на самой окраине, и не в многоэтажке, а в маленьком ветхом домике, кстати, совсем рядом с железнодорожной полосой. На шумные, людные улицы, ближе к центру он редко ходил - только иногда ездил на автобусе на рынок, за продуктами или если надо было что-то купить для дома. Но в основном он отоваривался в маленьком магазинчике в их районе - он знал всех продавцов и всех его посетителей, и часто, заходя с утра, выходил только через полчаса, переболтав с "девочками" о разном, и часто стоял ещё с кем-нибудь у магазина, куря папиросу, обсуждая что-то и кивая, и потом уже спешил домой. Хотя и спешить было не к чему... Жены у него не было, а дела - по большей части приумка, чтоб не сидеть и не страдать "гадостью", как он говорил; это состояние и правда было противное - и потому всегда дела находились, а если дома их не было, он шёл пешком в депо, и там с друзьями-коллегами мог всегда поговорить, попить чаю или помочь чем. Его часто спрашивали: "Кирилыч, ну почему ты не женишься - торчишь тут целыми днями в этом мазуте! Ты ведь ещё мужик видный, мог бы.." Он только отмахивался и всякими шутками бросал в ответ. Не с многими он говорил об этом, и сам с собой - только изредка, вечером переделав всё, заварив чаю, выйдя и сев с ним за стол на улице ... Метрах в духстах перед ним то и дело проходили поезда, в основном электрички, иногда скорый; товарные не ездили по этой линии - и хорошо: должен он был отдохнуть от них!.. Он сидел, попивал чай и раздумывал, что, может, и была бы его жизнь счастливее, если бы была жена. Тогда было бы больше смысла, а не только одна работа, - жена, она всегда удержит тебя, ведь ты - её смысл, ну а она - твой. Так и живут, все так живут - "только тебе не повезло. Да?" Но было такое чувство, что это не всё., - что жизнь не совсем прожита зря, даже если ты в ней что-то важное упустил.., а может, и наверстать есть ещё какой-то шанс. Хотя бывает такое, что если упущено, то уже не вернешься, не подберешь.. (Обычно он допивал чай, сидел ещё не больше двух минут, потом поднимался и шёл в дом; максимум через час - что-то ещё доделывал незаконченное (спецаильное оставленное) за день - тух свет... И назавтра он уже спешил на работу или в магазин.)
...Когда город остался позади и игра эмоций на лице парня поулеглась, Василий Кирилович предложил:
--Слушай, а может, выпьем?
Пассажир посмотрел на него, улыбнулся той же грустной улыбкой:
-Значит, и это у вас есть?.. Верёвка есть, выпивка есть - всё, что требуется. На выбор.