Дорога была скользкая. Они были влюблены. Он - в нее. Она - не в него.
Октябрьский дождь, раннее темное утро, первые заморозки. Ровная и еще по-ночному пустая дорога. В салоне уютного, почти нового 'Ситроена' тепло и пахнет покоем - машина только что из чистки. В ней так хорошо пахнет, что ни он, ни она не решаются закурить. В ней так уютно, что ни она, ни он не решаются заговорить - любое слово разрушительно. Машина, как стенки аквариума, защищает их от внешнего мира. Он хочет, чтобы эта дорога длилась вечно. Как только он откроет дверь, злой ветер подхватит ее и унесет в какую-то новую жизнь, новую беду. Она бледна. Ее руки предательски дрожат. Не зная куда их деть, она обхватывает себя ими. Этот ветер... он задушит, разорвет, развеет все, что между ними было. Радио мурлычет о лете, которое не вернется.
О, Елисейские поля.
В июне она стала чужой. Раздражалась по любому поводу. Была холодна. Перестала брать его деньги. Он предпочитал это не замечать. Он привык к тому, что она принадлежит лишь ему. Всегда принадлежала, сколько он себя помнил. Они прожили жизнь вместе. Она прожила свою свежесть с ним вместе. Он не знал, любит ли ее. Уходил ничего не объясняя, молча. Возвращался и находил ее прежней, ему принадлежащей. Он просил прощения, она прощала, все повторялось. Он нашел ей милый закуток в центре. Сам туда не переехал - приходил, когда позволяли дела. Дел было много... Как в джунглях: раздел территорий и сфер влияния, временные союзы, предательства. Он любил все это. Она не понимала. Она хотела жить, как кошка. Хотела, чтобы он был толстый домашний кот при ней.
В июле, она начала плакать в спальне... Сказала, что у женщин такое бывает, что не стоит обращать внимания. Он не обращал. А потом она внезапно помолодела, стала разговорчивой и смешливой. Как прежде. На него смотрела с какой-то новой теплотой - так смотрят на прошлое. В постель больше не пускала. От общих знакомых он узнал, что она ему больше не принадлежит. Какое-то время оставались вместе. Она ничего не говорила. Он предпочитал не знать.
Ночью она сообщила о том, что переезжает. Собрала вещи. Он ушел в слезах. А под утро вернулся и отнес ее вещи в багажник 'Ситроена'. Хотел проводить сам. Допить свою боль до последней капли.
О, Елисейские поля - ноет радио. Он не сдерживается и все-таки закуривает.
- Пожалуйста, не уходи - говорит он.
Она молчит
- Я не знал, что ты для меня значишь. Все переменится
Она смотрит в окно на дождь и молчит. Тоже закуривает.
- Я переменюсь. Оставлю дела, прекращу быть тем собой, которого ты разлюбила. Ты - мой дом. Прости меня.
Ему так больно, что он закрывает глаза. Всем телом, каждой клеткой, как цветок к солнцу, в отчаявшейся ожесточенной надежде он наклоняется к ней. Она отвечает на его поцелуй.
От него пахнет чудесным одеколоном. 'Уже в говно - думает она, - а мне сказал, что у него ни капли нет. И видел же, гад, как мне херово. Нет, ничуть он не изменился... любит он меня... А то что меня собаки на прошлой неделе чуть не загрызли в этой чертовой коробке, в этом 'раю в центре, где такие щедрые туристы' - это, по-твоему нормально? А то, что тебя закроют, за то, что ты угнал машину из химчистки, где тебя мужики подкармливают - нормально? А то, что меня всю колотит, пока ты жрешь одеколон и у тебя 'нет ни капли - это как? Ромео, херов'.
Поцелуй прерывается визгом чужих тормозов, ударом, звоном бьющегося стекла. Он погибает на месте.
Дрянной захолустный городишко захлебывается в сером дожде, который здесь не прекращается никогда. Душу выдирающий ветер разносит осколки битого стекла.
О, Елисейские поля - поют скорые
О, Елисейские поля - поет реанимация
О, Елисейские поля.
Любовь всегда не права.
Gucci gang (основано на реальных событиях)
За полгода Артем накопил тридцать евро. Этого хватало на то, чтобы доехать до города, купить очки и вернуться назад.
Дождался сентября. До города добрался без происшествий. От вокзала до торгового центра шел пешком-экономил.
В происходящее верилось с трудом. Очки действительно стоили двадцать евро. Сентябрь завершал ежегодную уборку, выметая с улиц курортного города остатки туристов. Чудесные очки им больше не были нужны. Их ждали офисы, разговоры о деньгах, разводы, кого-то даже смерть. Их ждала бесконечная серая зима, грязный снег, унылая елка, плачущие дети. Их ждала сопливая авитаминозная весна, другие курорты, другое небо, другое солнце. Их ждала жизнь. Какая-то другая жизнь. У Артема такой не будет.
Артем купил очки Gucci. Это почти ничего не меняло. Ну будут у него очки Gucci - что это меняет? Его деревня не превратится в изумрудный Gucci город. Надев их Артем останется Артемом - ни шансов, ни перспектив. Он никогда не покинет свой уродливый дом. Будет смотреть на то, как стареет и жалуется на здоровье мать. На то, как спивается и умирает отец. На то, как друзья уезжают, обещают вернуться и не возвращаются. Предположим, он будет смотреть на это через очки Gucci...Так даже хуже...
Размышляя о том, что очки Gucci лично ему ничем не помогут, Артем вышел из торгового центра. К вокзалу шел пешком - экономил. Бледное, больное осеннее солнце гладило на прощанье лицо Артема, норовило заглянуть в глаза, искало прощения за то, что уходит...
Артему захотелось спрятаться от этого солнца. Он надел очки Gucci...
Что происходит в зазеркалье от Gucci? Многие об этом знают, но почему-то молчат. Лишь иногда кто-то случайно обмолвится о том, что там есть счастье. Сложное, незрелое, иногда трагическое счастье. Там есть красивые женщины, не смолкает музыка, тихо плещет океан. Там мир молод и свеж, а праздник никогда не прекращается. Там есть любовь и она тоже молода. Она случается, воспаряет, умирает и возрождается из пепла. Там Джекки Кей обнимает окровавленную сумочку и продолжает улыбаться. Там Джимми Моррисон пьет мятный ликер и смотрит на растворяющуюся дверь дешевого мотеля. Там смелые мира сего творят историю рок н ролла. Там рождается новый мир. Там есть все то, чего не разглядеть невооруженным глазом.
Каким бы ни был этот мир за стеклами Gucci - Артем его не помнит.
Он очнулся с чувством замогильного холода внутри. Тело ныло, было больно сглотнуть слюну. Над головой Артема раздавался неприятный писк: пип, пип, пип...
Неприятный голос в голове Артема произнес:
- А это что за клоун?
- А это мальчик, который выжил - второй голос был добрее - неизвестный мужчина - так по крайней мере написано в его направлении
- Откуда его привезли?
- Скорая подобрала в каком-то школьном дворе. Думали, что уже не дышит, но все равно привезли. Я починил, в чем раскаиваюсь, конечно.
- Передоз?
Еще какой! В токсикологии и героин, и кокаин, и марихуана, и экстази.
- Документов у неизвестного мужчины нет?
- Все как всегда - ни документов, ни денег. Rock Star!
Артем не выдержал и открыл глаза:
- Как это нет денег? - охрипшим голосом спросил он - должно было остаться пять евро.
Люди, стоявшие над Артемом, рассмеялись. Обладатель неприятного голоса, сказал, что ему еще надо осмотреть и выписать 'бомжиху из ситроена', и ушел вглубь длинного коридора. Другой остался с Артемом.
- Видишь ли, неизвестный мужчина, когда ты проводишь ночь в передозе на улице, высока вероятность того, что денег у тебя не останется. Тебя как зовут?
- Артем
- А я твой Personal Jesus, Артем, но можешь называть меня 'доктор'. Сколько тебе лет и где ты живешь?
- Девятнадцать. В Тельщяй.
- Давно на героине?
- Что?
- Давно ли ты, раб божий Артем, употребляешь наркотическое вещество героин?
У доктора было доброе лицо и злые глаза. Весь он был какой-то взъерошенный и сутулый. На белой его рубашке были рассыпаны пятнышки крови. Он не был похож на доктора из мультиков. Он был похож на Иисуса с картинок. Только на злого и раздраженного Иисуса. На Иисуса, который тебя не любит.
- Я не употребляю наркотики
- Да ну? Друзья подсыпали? Девушка бросила? Случайно нашел и съел?
- Я приехал за очками
- Хотел купить очки?
- Да
- А купил героин. Хотел учиться, Артем, приехал из деревни за очками, мечтал о библиотеке, но почему-то купил героин. Такое бывает, Артем. Ни ты первый, ни ты последний
- Я приехал за солнцезащитными очками, были скидки
- Артем, если честно мне все равно. На данный момент ты здоров, а моя смена окончена. Ни мне, ни тебе не следует оставаться в этой обители зла. Кто-нибудь может тебя забрать? Позвонить твоим родителям?
- Не надо. Пожалуйста, никому не звоните.
- Не буду. Оставишь свои данные сестрам. Не бойся, мы никуда и ничего не сообщаем. Тебе принесут твою одежду, подпишешь отказ от лечения и свободен.
- Как я доберусь? - вы же сказали, что меня нашли без денег
- Сколько тебе нужно на дорогу?
- Пять евро
- Я тебе их дам, Артем. За чудесную историю.
- Спасибо
- Что это были за очки, Артем? - спросил доктор уходя
- Gucci
Доктор два раза легонько ударил себя кулаком по груди
- Живи рэп - умри рэп. Gucci Gang!
Автобус из Риги проезжает Тельщяй один раз в день. Он никогда не останавливается в Тельщяй, потому что в этом нет смысла. Он едет из одной неизвестности в другую. Никому из пассажиров этого красивого автобуса не надо в Тельщяй.
Автобус из Риги никогда не останавливается в Тельщяй, но в этот раз остановился. На заправке. Из автобуса вышли два высоких чернокожих парня. Они попросили кассиршу налить им кофе. Она упала в обморок. Артем налил им кофе, положил деньги в кассу, после чего помог подняться испытавшей культурный шок кассирше.
Арина поступила в столичный университет. Артем не пошел с ней попрощаться - подарка у него не было.
Senė besmegenė (основано на реальных событиях)
Мама Ангелины любила похвастаться тем, что не убила Ангелину. Не то, чтобы мама сильно пила, но Ангелине не раз приходилось вести ее шатающуюся через двор домой. Под смех соседских мальчишек... Сгорая от стыда... 'Я так люблю тебя, доченька - говорила в такие моменты мама - а ты должна любить меня
После этого следовал рассказ о чудесном спасении Ангелины. Выпивая 'последнюю рюмочку на ночь', мама брала Ангелину на руки, гладила ее светлые волосы. 'Хорошая моя, нежная, самая любимая моя, доченька моя, как же хорошо, что я тебя не убила' - говорила мама и на ее глазах выступали пьяные слезы.
Ангелина не должна была родиться. Ее мама забеременела не то, чтобы случайно, но на момент зачатия, муж уже ночевал у другой женщины. Пока еще не каждую ночь, но все чаще. Он был врачом и мама Ангелины делала вид, что верит в частые ночные смены. А потом был телефонный звонок на Новый год. Женский голос назвал адрес. По этому адресу мама Ангелины нашла будущего-бывшего мужа и ту, которая ей этот адрес сообщила. Банальная и гадкая история. Обычная.
Мама решила избавить себя и от мужа, и от Ангелины и записалась на аборт. Она пришла в назначенный срок, переоделась в больничную рубашку и оказалась на гинекологическом кресле. А потом испугалась и убежала.
Ангелина знала эту историю наизусть. Она накрывала уснувшую мать одеялом, ложилась рядом и ничего не чувствовала.
До семи лет Ангелина не знала о том, что 'день рожденья' - это праздник. Дата ее рождения ничем не отличалась от других дней в году. В школе она обратила внимание на то, что дети, иногда, раздают конфеты, пока остальные их поздравляют.
Мама объяснила это так: 'у них есть день рожденья, а у тебя - день, когда я тебя не убила'. И рассмеялась: 'Как же я тебя люблю, моя доченька'
В школе Ангелина училась хорошо. Звезд с неба не хватала, никаких способностей не проявляла, но была усидчива и прилежна. К тому же учителя жалели ее.
Друзей с ней не случилось - она никогда не испытывала потребности в них. Наблюдая за тем, как дети носятся по школьному двору, Ангелина не могла понять, в чем их радость. От их бега и крика у нее кружилась и болела голова. Поэтому она либо делала уроки в продленке, либо шла домой и делала их там.
Папа в жизни Ангелины появился лишь однажды - когда она окончила школу. Он 'организовал' целевое направление в медицинский институт от районной больницы и исчез навсегда.
В медицинском Ангелина училась также, как и в школе. То есть как-то училась, как-то сдавала и как-то стала врачом. Друзей снова не случилось и Ангелину это вполне устраивало. Пока она училась - мама умерла. На похороны Ангелина не поехала - шла сессия.
В приемном отделении районной больницы Ангелина проработала двадцать три года. Ее не любили ни пациенты, ни коллеги. Пациенты считали ее пьяницей и дурой. Коллеги считали также. Дурная репутация закрепилась за Ангелиной неспроста. Все валилось из ее рук. Пытаясь поднять предметы, которые уронила, Ангелина падала сама и ее приходилось поднимать. Особенно Ангелину не любили реаниматологи. Своих в районе не было - приезжали гастролеры из университетской городской больницы. Они приезжали шабашить - то есть спать за деньги. Как никто другой Ангелина мешала их тревожному и дорогому сну. Она звонила советоваться по любому поводу и в любое время суток, постоянно пыталась 'впихнуть' какого-нибудь дедулю с болями в груди в их гордое и пустое отделение. Реаниматологи предлагали ей меньше пить и больше думать самой, после чего продолжали спать за деньги. Ангелину подобное отношение удивляло - она в жизни не пробовала спиртного.
За двадцать три года нелюбви, неожиданно для нее самой, у Ангелины появился муж-фермер. Никто не понимал: зачем она была ему нужна? Даже он сам. Однажды Ангелина вернулась домой после ночной смены и нашла ключи мужа на кухонном столе. Машины во дворе не было. Ни машина, ни муж больше не появились. Во дворе остался только его велосипед. Это не расстроило Ангелину - ее ничто не расстраивало. 'Девять лет был муж, а теперь мужа нет' - вот и все, что подумала Ангелина тогда. Ничто не изменилось в ее жизни.
Велосипед мужа сыграл с Ангелиной злую шутку. Как-то раз она долго рассматривала его. Не зная, зачем это делает, она села на велосипед и поехала. Это была первая велосипедная прогулка в ее жизни. Не трудно догадаться, что вскоре Ангелину пересадили с велосипеда на реанимобиль и увезли в университетскую городскую больницу. Диагноз: Автоавария, черепно-мозговая травма. В сознание Ангелина пришла уже в машине.
Ее доставили в отделение реанимации. У дверей отделения санитары чуть было не уронили Ангелину на пол - каталка натолкнулась на странного вида юношу в грязной одежде. На его лице маркером были нарисованы очки.
Три знакомых реаниматолога склонились над Ангелиной
- Пьяное вождение, что ли? - спросил у санитаров один из них
- Упала с велосипеда
- Понятно.
Все трое неприятно рассмеялись. Разговаривать с ней остался рыжий с добрым лицом
- Здравствуйте, доктор - сказал он
- Здравствуйте - ей было неприятно говорить с ним
- Скажите, пожалуйста, вы сознание теряли?
- Да, очнулась в машине
- Голова болит?
- Да
- Не беспокойтесь, сейчас обезболю. Необходимо сделать компьютерную томографию головы и шеи. Вы согласны?
- Да
Когда Ангелину вернули из кабинета томографии, эти трое смотрели на нее по-новому. Они старались не смотреть ей в глаза. Рыжий подошел и взял Ангелину за руку.
- Серьезных травматических изменений нет - простое сотрясение - сказал он
- Спасибо
- Скажите, пожалуйста, вы когда-нибудь обращались к неврологу?
- Нет, а почему вы спрашиваете?
Он повернул к ней экран планшета. Это была томография ее головного мозга. Треть отсутствовала. На месте мозжечка и затылочных долей зияла черная, как ночь дыра.
- Что это? - спросила она
- Точно не знаю, но так быть не должно
- У меня врожденный порок мозга?
- Боюсь, что да. Простите, что мы плохо о вас думали, доктор
- Я безмозглая старуха? - спросила она
- Я безмозглая старуха - ответила она сама на свой вопрос - это многое объясняет. Спасибо.
Серый прибалтийский город затопило осенью. Мрачный лес молчалив и выглядит неживым. Где-то в этом лесу стоит больница, на четвертом этаже которой свет не гаснет ни днем, ни ночью. Там кто-то суетится и не спит, пытаясь хоть что-то изменить. Получается не всегда.
Окно на четвертом этаже открыто. На мокром асфальте лицом вниз лежит пожилая женщина. Из окна на нее смотрят три удивленных человека в белых халатах.