Анфимова Анастасия И Ко : другие произведения.

Инъекция Платины (полная версия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.45*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Девушка из нашего мира эпохи коронавируса попадает в чужой мир, где бушует своя гораздо более смертоносная болезнь. Чудом выжив, главная героиня начинает новую жизнь в обществе, напоминающем средневековый Китай или Корею эпохи Чосон. Она находит друзей, обретает новую, богатую семью и неплохие жизненные перспективы с любимым человеком. Только тем силам, что забросили её туда, совсем не по душе столь благостное развитие событий. Они же играют, а игра должна быть увлекательной... И игроку наплевать, как себя чувствует протагонист.

Аннотация.

  
   Девушка из нашего мира эпохи коронавируса попадает в чужой мир, где бушует своя гораздо более смертоносная болезнь. Чудом выжив, главная героиня начинает новую жизнь в обществе, напоминающем средневековый Китай или Корею эпохи Чосон. Она находит друзей, обретает новую, богатую семью и неплохие жизненные перспективы с любимым человеком. Только тем силам, что забросили её туда, совсем не по душе столь благостное развитие событий. Они же играют, а игра должна быть увлекательной... И игроку наплевать, как себя чувствует протагонист.

Инъекция Платины.

   Injectio (лат.) - вбрасывание.
  
   Без случая не было бы и рассказа
  
  
   Часть 1
  
  
  
  
   Пролог
  
  
   - У вас есть кому делать уколы? - спросила врач, снимая с шеи фонендоскоп. Голос из-под респиратора звучал глухо и устало.
   - Племянница у меня умеет, - ответила тётка, опуская задранную к подбородку рубаху, и отвернулась, с трудом сдерживая тяжёлый, булькающий кашель.
   Участковый терапевт, явно навестившая сегодня уже не одну квартиру, посмотрела на застывшую в дверях девушку.
   - Сделаем, - кивнула та. - Не в первый раз.
   - Сатурация высокая, - вновь обратилась к пациентке доктор. - Думаю, ничего страшного. Мазок я взяла. В случае положительного результата вам позвонят.
   - Лучше уж пусть будет отрицательным, - натужно улыбнулась больная, поднося ко рту скомканный платок.
   - Пока я выпишу вам антибиотики, - доставая из чемоданчика пластиковый планшет с закреплённой на нём стопкой бланков, врач вновь посмотрела на девушку.
   Та чуть подалась вперёд, старательно изображая живейший интерес к словам собеседницы.
   - И новокаин, - ручка той торопливо выписывала на сероватой бумаге какие-то неразборчивые каракули. - Разводить по пять кубиков на флакон. По два укола в день: утром и вечером.
   Поймав взгляд доктора из-под пластиковых очков, Ия понимающе кивнула.
   - Лекарство хранить в холодильнике, - продолжала инструктировать участковый терапевт.
   - Я знаю, - заверила её девушка. - Мне уколы часто делать приходится.
   Кивнув прикрытой капюшоном головой, собеседница вновь обратилась к пациентке:
   - Ещё я выпишу лазолван и витамины. И то, и другое - три раза в день независимо от приёма пищи. Если температура повысится, принимайте парацетамол. Он у вас есть?
   - Да, доктор, - подтвердила женщина, принимая рецепт и, глядя, как та с щелчком закрывает чемоданчик, с тревогой спросила. - А как же больничный?
   - Если мазок будет отрицательный и вам не позвонят, то через три дня приходите на приём в поликлинику, - ответила врач. - Там всё и выпишем, а если положительный, больничный вам привезут на дом.
   - Ага, - расслабленно кивнула пациентка с облегчением откидываясь на большую подушку, обтянутую цветастой наволочкой.
   - А вам пока стоит побыть на самоизоляции и никуда не ходить, - строго сказала Ие участковый терапевт.
   - Тогда мне нужна справка, - пожала плечами та. - В училище.
   - Вас разве не перевели на "удалёнку"? - слегка удивилась собеседница.
   - Пока нет, - покачала головой девушка. - Я в цирковом учусь. У нас занятия каждый день.
   - Это на Луговой? - уточнила доктор.
   - Да, - подтвердила собеседница. - В колледже.
   - И что у вас никто не болеет? - поинтересовалась терапевт, вновь открывая чемоданчик.
   - Двое на самоизоляции из-за родственников, - охотно сообщила девушка. - А на первом курсе кто-то эту заразу подхватил. Но нам же в спортзале заниматься надо.
   - Зато все школы позакрывали, - недовольно проворчала врач. - Заставляют по Интернету учиться. Детей и так от компьютеров не оттащишь, а тут ещё и уроки за монитором учить. Все слепые, горбатые... Скорее бы всё это кончилось.
   Она грустно покачала головой, доставая ручку.
   - У нас тоже часть предметов в он-лайн перевели, - сказала Ия. - Остались только практические занятия.
   По правде сказать, она считала, что вполне могла бы обойтись и без них. Упражнения для поддержания формы можно делать и дома, даже в их квартире.
   Но будет глупо отказываться от законного повода побездельничать.
   - На кого выписывать справку? - спросила медик, пояснив. - Имя и фамилия как?
   - Ия, - ответила девушка. - Ия Платина.
   Даже, если женщина и удивилась, то не подала вида.
   - А как же ей за лекарствами идти, если ей нельзя на улицу выходить? - внезапно встрепенулась тётка, почему-то решив показаться глупее, чем она есть.
   - В аптеку и за продуктами можно, - успокоила её врач, торопливо заполняя бланк. - Только надо обязательно надеть маску и перчатки.
   - Ну, тогда ладно, - больная попыталась улыбнуться, но тут же зашлась в приступе кашля.
   Шлёпнув печать, участковый терапевт протянула девушке бумажку.
   Та кивнула, пробежав глазами короткий текст. Всё, теперь у неё каникулы. Можно спокойно поиграть в "Ведьмака", вдоволь полазить по Сети и заняться собой.
   - Спасибо доктор, - с трудом восстанавливая дыхание, поблагодарила женщина.
   - Выздоравливайте, - выдала дежурное пожелание врач и направилась к двери, но на полпути задержалась, обернувшись. - Антибиотики сильные, поэтому купите что-нибудь для восстановления микрофлоры кишечника.
   - Так вы напишите чего? - тяжело дыша, попросила пациентка.
   Но терапевту, видимо, не хотелось возвращаться к столу и она небрежно пожала плечами.
   - Спросите в аптеке, там подскажут.
   Закрыв за ней дверь, девушка вернулась в комнату, где тётка уже доставала из-под матраса початую пачку сигарет.
   - Ты бы хоть сейчас не дымила, - с упрёком проворчала племянница. - Пока болеешь.
   - От никотина температура не повышается, - досадливо отмахнулась Зоя Анатольевна.
   - Зато лёгкие сажей забивают! - не осталась в долгу племянница. - И вызывают рак!
   - Главная причина онкологических заболеваний - стресс и плохая экология, - возразила собеседница. - Я больше дыма от нашей ТЭЦ вдыхаю, чем от одной единственной сигареты!
   - Ты же трубу ТЭЦ себе в рот не суёшь, - Ия не уступала, хотя и понимала, что родственницу не переубедить.
   - Так я и не курю круглые сутки триста шестьдесят пять дней в году, - презрительно фыркнула та.
   - Я в аптеку, - качая головой, возвела очи горе девушка. За год, что она прожила с Зоей Анатольевной, племянница так и не привыкла к табачному дыму.
   Хорошо ещё, что родственница, проводя большую часть дня на работе или в компании знакомых, очень редко курила в квартире, но не собиралась отказываться от этой вредной привычки, несмотря на частые бронхиты.
   - Постой! - проворчала тётка, требовательно протягивая руку. - Дай я посмотрю, что она там понаписала?
   Тяжело вздохнув, Ия протянула ей рецепт.
   Часто попадая в больницы, Зоя Анатольевна искренне полагала, что разбирается в медицине не хуже недавно закончившей медакадемию сопливой девчонки, как она называла их нового участкового.
   "Сейчас опять возмущаться начнёт! - мысленно фыркнула племянница, кривя губы в сардонической усмешке. - Нет, ну, а мне-то чего выговаривать? Сказала бы ей, пока она тут сидела. Нет, помалкивала в тряпочку да улыбалась. А мне теперь слушай: какие все тупые..., одна она Дартаньян. Хочешь высказаться, напиши на городской форум. Меня-то чего грузить?"
   - И чему их сейчас только учат? - выпустив струйку дыма, привычно негодовала женщина. - Писать так, чтобы никто ничего не понял? Вот же, купят диплом и идут в городскую поликлинику на простых людях тренироваться! Что?! Четырнадцать уколов?! Да она издевается?! Она же совсем меня не слушала! Разве я ей не сказала, что мой бронхит всегда плохо поддаётся лечению? Так, что тут ещё?
   Ия промолчала, зная, что вопрос риторический, и родственнице просто нужно высказаться. Ну пусть тешится, она подождёт.
   - Вот лазолван - это правильно, - закончив с критикой, одобрила многоопытная пациентка. - И витамины можно попить. От них хуже не будет
   Девушка, хорошо знавшая, к чему приводит злоупотребление вроде бы безусловно полезными препаратами, выразительно фыркнула, но собеседница не обратила на реакцию племянницы никакого внимания.
   Она ещё раз с удовольствием затянулась и положила тлеющую сигарету на край служившего пепельницей блюдца.
   - В общем так! Бери сразу два комплекта!
   - Чего? - на всякий случай уточнила Ия.
   - Я говорю: покупай антибиотиков на два курса лечения! - повысила голос Золя Анатольевна, для наглядности демонстрируя племяннице пальцы, растопыренные знаком "V", очевидно, призванным символизировать её безусловную победу над болезнью и здравым смыслом. - На четырнадцать дней!
   - Это же двадцать восемь доз! - возопила девушка. - Да ещё с новокаином! Совсем печень угробить хочешь?! А кишечник?! Только летом к гастроэнтерологу ходила!
   - Ты на меня не кричи! - окрысилась тётушка, оставаясь непреклонной. - Хочешь, чтобы я опять родителям пожаловалась?
   Вспомнив последний разговор с ними по Скайпу, племянница насупилась. Тогда мать долго читала ей нотацию, а отец сурово молчал, хмуря брови и буравя дочь тяжёлым взглядом с плоского экрана ноутбука.
   А дело-то было плёвое. Ну выложил кто-то в Ютьюб, как преподаватели после банкета пытались поднять севшую на шпагат коллегу. И ничего страшного там не засняли. Люди весело и культурно проводили время в стенах родного учреждения образования. Зрителям сюжет понравился, а вот районному начальству не очень. И хотя конкретного автора ролика найти не удалось, Платина попала в число подозреваемых, Зое Анатольевне позвонили из учебной части, а та связалась с застрявшими в Италии родителями девушки.
   Разговор получился тяжёлый. Дочери напомнили, что та сама изъявила желание поступить именно в этот колледж, а теперь ведёт себя как ребёнок. Ие поставили в вину то, что та умудрилась попасть в неприятную историю и причинила беспокойство тёте. И если такое случится ещё раз, у неё будут большие проблемы.
   Вот с тех пор Зоя Анатольевна и шантажирует племянницу, постоянно затыкая ей рот.
   - Я-то себя лучше знаю, - заметив насупленный вид девушки, родственница всё же сменила тон. - За неделю такой кашель у меня не пройдёт.
   - Конечно, - недовольно фыркнула собеседница. - Если дымить как паровоз.
   - Я бросаю постепенно, - с деланной обидой возразила женщина. - Третий день одну пачку курю. Это же минимальная доза. А без сигарет я бы ещё сильнее кашляла.
   Тут Ия не нашла, что возразить. Прежний участковый терапевт тётушки как-то сказала, что удивительно, как это та до сих пор умудрилась не заработать бронхиальную астму. После этого племяннице стало казаться, что родственница считает, будто только табак спасает её от этой страшной болезни.
   - Лазолван у нас, кажется, ещё есть, - продолжала напутствовать Зоя Анатольевна. - Но на всякий случай купи ещё коробку. И продуктов запаси. Если уж и в самом деле собираешься сидеть в самоизоляции. Посмотри, чего там на кухне не хватает
   - Хорошо, - всё ещё продолжая дуться, нехотя кивнула девушка и поинтересовалась. - Для кишечника что-нибудь брать?
   - Обязательно, - подтвердила собеседница. - И купи большую бутылку питьевого йогурта.
   - Какого?
   - Клубничного, - секунду подумав, решила родственница.
   Качая головой, Ия вернулась на кухню, где произвела тщательный осмотр содержимого шкафов и холодильника.
   Кажется, тётушка и в самом деле намерена заставить её безвылазно сидеть дома. Сама девушка всё же первоначально намеревалась кое-куда сходить, а не сидеть затворницей все эти дни. Однако возражать Зое Анатольевне она не будет по крайней мере до тех пор, пока не забудется история с тем злосчастным видеороликом. И если тётка будет настаивать, племянница никуда из квартиры не выйдет.
   Тогда останется только и исключительно Интернет. Выросшая в цирковой семье, Ия немало поколесила по России со своими родителями. Иногда девочке приходилось менять по две-три школы за один учебный год. Не везде у неё получалось хорошо учиться, но в каждой она умудрялась заводить друзей, со многими из которых поддерживала регулярную связь в Сети.
   Учитывая то, что многие учебные заведения перевели на "удалёнку", а клубы и прочие массовые мероприятия запретили, девушка надеялась всласть поболтать со старыми приятелями. Нужно детально обсудить новые фильмы, сериалы и музыкальные клипы. Обменяться выловленными в Сети шутками и приколами, а так же попробовать связаться с теми, о ком давно не вспоминала.
   Ну и конечно надо посмотреть в Интернете наиболее интересные цирковые номера.
   Сама Ия выходила на манеж с восьми лет, выступая в роли так называемого "подсадного" ребёнка из зрительного зала.
   Отец - жонглёр-эквилибрист, а в прошлом метатель ножей, с удовольствием занимался с любознательной дочкой.
   А вот мама, воздушная гимнастка, часто упрекала Ию за безалаберность. А всё потому, что та бездарно разбазаривала своё время, не в силах выбрать дело по душе.
   Непоседливый ребёнок то брался жонглировать, то просил научить кататься на лошади, намереваясь стать наездницей, то стреляла из лука, то пыталась дрессировать собачек.
   Само собой, что ни в одном из этих занятий девочка не преуспела.
   Три года назад мама получила тяжёлую травму, навсегда разлучившую её с трапецией.
   Вот тогда-то Ия окончательно поняла, что станет акробаткой. Бросать цирк не хотелось, но на большой высоте она начинала чувствовать себя неуютно.
   А мама, оправившись, пошла ассистенткой к супругу. Вместе они поставили новый номер с метанием ножей и стрельбой из лука.
   Их семья жила как все цирковые: гастроли, гостиницы, съёмные квартиры, репетиции, выступления, новые города, новые знакомые, новые друзья и недоброжелатели.
   Два года назад родителям предложили работу в Европе. Они хотели взять с собой и Ию, но та отказалась, уже решив, что после девятого класса будет поступать в училище, а для этого Государственную Итоговую Аттестацию лучше сдавать в России.
   Девушку согласилась приютить сестра матери. Тётушка не имела никакого отношения к цирку, но уж так получилось, что один из цирковых колледжей располагался именно в её городе.
   По началу тётушка с племянницей прекрасно ладили. За долгую гастрольную жизнь Ия научилась находить общий язык с людьми.
   Первая размолвка произошла, когда родители сообщили, что им предложили продлить контракт.
   Несмотря на то, что они регулярно присылали деньги, перспектива провести с Ией под одной крышей ещё год Зою Анатольевну почему-то не обрадовала.
   Девушка даже собиралась переселиться в общежитие или даже на квартиру, но родственница бурно запротестовала.
   Казалось бы, они разобрались с этим маленьким недоразумением, и Ия исправно делала вид, будто ничего не случилось, но осадочек остался. Возможно, год назад тётка и не подняла бы такого скандала из-за звонка из училища, а родители, застрявшие в Италии и оставшиеся фактически без заработка, не стали бы так строго отчитывать свою любимую дочь.
   Почему-то именно об этом подумала Ия, пробегая взглядом по полупустым полкам.
   Проверив на всякий случай срок годности на коробке с молоком, она составила в уме список необходимых покупок и направилась в спальню, откуда доносился надсадный кашель.
   Набросив на плечи тёплую шаль, Зоя Анатольевна без особого интереса смотрела на экран телевизора, где небритый ведущий с азартом копался в грязном белье очередных соискателей минуты славы.
   - Я ухожу, - предупредила племянница. - Ещё что-нибудь нужно?
   - Купи зажигалку, - попросила тётушка, снимая висевшую на декоративном столбике кровати дамскую сумочку. - Моя почти пустая.
   Девушка согласно кивнула, принимая у неё пластиковую карточку.
   - И не задерживайся, - добавила женщина в спину Ие. - А то меня что-то знобить начинает. Наверное, опять температура поднялась.
   "А где таблетки лежат, ты не знаешь? - ехидно проворчала про себя племянница. - И воды без меня не нальёшь".
   Молча одевшись, на миг замерла, размышляя, какую выбрать обувь? Для кроссовок слишком сыро и холодно. Нечего форсить, надо идти в сапогах.
   Вспомнив, что в последний раз родители прислали денег гораздо меньше, чем обычно, решила, что новые следует поберечь, и взяла старенькие с то и дело расходящейся молнией. К счастью, на это раз замок застегнулся как надо с первого раза. Восприняв это как добрый знак, девушка вышла на лестничную площадку в приподнятом настроении.
   Убирая в карман ключи с брелком в виде блестящего дельфинчика, без особой надежды нажала кнопку вызова лифта. Однако на верху что-то загудело.
   "Надо же, работает!" - обрадовалась Ия. Перспектива спускаться, а главное, подниматься обратно на восьмой этаж, навевала тихую грусть.
   Лифт постоянно ломался. Управляющая компания, исправно собирая денежки за его использование, столь же стабильно обещала поставить наконец-то новый, более современный агрегат. Вот только постоянно что-то мешало: то смена владельца, то инфляция, то вспышки на солнце, то коварный коронавирус.
   Звякнув, с дребезжанием распахнулись створки, гостеприимно приглашая очередную пассажирку воспользоваться крошечной кабинкой с исцарапанными стенками и тусклым светильником на низком потолке.
   Во время спуска, так же сопровождаемого привычными, но от этого не менее неприятными жалобами давно изношенного механизма, девушка ещё раз мысленно прошлась по списку продуктов, добавив в него лимон и пару апельсинов побольше.
   Покидая холодный, полутёмный подъезд, она добросовестно выполнила все предписания врача: надела маску, оставив открытым нос, и натянула перчатки, но не резиновые, а нитяные. И изоляция, и руки не мёрзнут.
   Опасаясь, что в одном месте ей столько антибиотиков сразу не продадут Ия одну за другой посетила две ближайшие аптеки.
   В последней она приобрела таблетки от кашля и попросила средства для восстановления микрофлоры кишечника.
   Пожилая, полная провизор, почти не задумываясь, выдала ей целый список подобных препаратов.
   Вспомнив неоднократные сетования тётки на дороговизну всего и вся, племянница выбрала самый дешёвый и поднесла карточку к считывающему устройству.
   Кое-как затолкав лекарства в сумку, Ия направилась в супермаркет.
   В этот час торговый зал оказался полупустым, поэтому работала только одна касса, возле которой образовалась небольшая очередь. Вот здесь девушка уже натянула край маски на нос.
   Загрузив покупки в большой пластиковый баул, она поспешила к выходу, едва не сбив с ног бодро семенившую навстречу старушку.
   Несмотря на то, что Платина извинилась, сварливая представительница старшего поколения рассказала ей много интересного о нынешней молодёжи.
   Правда, большую часть своей обличительной речи она произнесла уже в спину стремительно удалявшейся нахалке.
   Оскорблённая подобным пренебрежением к своему мнению, пенсионерка выругалась, привлекая всеобщее внимание.
   - Уши проводами заткнут, глаза бесстыжие в мобильник уставят и не видят вокруг ничего. Да чтоб вы провалились со своим Тернетом!
   Привычно пропустив мимо ушей очередное доброе пожелание, девушка торопливо спустилась по пандусу.
   Перехватив поудобнее ручки тяжёлой сумки с продуктами, она слегка запнулась на пешеходном переходе через дорогу, едва не попав под машину, и так же услышала в свой адрес заслуженные, хотя и очень нелестные выражения. А у самого дома она зацепилась носком сапога за бордюр и с трудом сохранила равновесие.
   В результате всех этих мелких неприятностей Ия вошла в подъезд далеко не в самом хорошем расположении духа.
   Хорошо ещё, лифт уже ждал её на первом этаже. Не желая ставить сумки на далеко не чистый пол и брезгливо покосившись на мокрое пятно в углу, которого раньше не было, она раздражённо нажала кнопку нужного этажа.
   Знакомый лязг закрывавшихся дверей почему-то прозвучал как-то особенно зловеще, будто невнятное предупреждение о неясной опасности.
   "Как там Зоя? - озабоченно подумала девушка. Несмотря ни на что, она её любила и искренне переживала за здоровье тётушки, которая, по правде говоря, не так уж часто доставала племянницу упрёками. Во всяком случае, до последнего времени. - Надо найти ей сухую сорочку, а то она после парацетамола опять вся сырая будет... Да что же это мы едем так долго?"
   То ли ей показалось, то ли подъём действительно затягивался. Лифт гудел, дребезжал, скрипел, словно каждый новый сантиметр давался ему со всё большим трудом, и вдруг, лязгнув, окончательно остановился.
   - Ну ё-моё! - чуть не заплакала пассажирка. - Неужели застряла?
   Она со злостью ткнула костяшкой указательного пальца в нагло мигавшую кнопку.
   Словно среагировав на это, кабина лифта ухнула вниз.
   Ощутив, как неведомая сила отрывает её от пола, девушка дико, пронзительно завизжала, краем сознания отметив дрожание смартфона в кармане курточки, и успела подумать: "Накаркала бабка!"
  
  
   Услышав в динамике: "Номер недоступен, оставьте сообщение", - Зоя Анатольевна решила, что племянница по своему обыкновению забыла зарядить аккумулятор телефона, и сама приняла парацетамол.
   Сбив температуру и переодевшись, тётушка сначала разозлилась, потом начала беспокоиться.
   Аптеки и сетевой магазин располагались, что называется "в шаговой доступности", и вряд ли там сейчас большие очереди. Поэтому поход за покупками никак не мог занять много времени. Хотя в Сети писали, будто в аптеках все антибиотики раскупили. Так, может, девушка просто ищет нужные лекарства?
   Тем не менее, прежде чем поднимать панику, Зоя Анатольевна связалась с теми из подруг Ии, чьи номера телефонов оказались у неё в ASUSе. Однако те не смогли прояснить судьбу племянницы, поскольку она им сегодня не звонила.
   Тогда женщина обратилась в полицию. Узнав, что пропавшей особе семнадцать лет, и отсутствует она всего три часа, заботливой родственнице посоветовали подождать хотя бы до вечера.
   Взвинченная тётушка уже собиралась высказать бездушным служакам всё, что о них думает, но закашлялась, прервав вызов.
   Кашель перешёл в первый в её жизни приступ астмы. Задыхаясь, она с трудом смогла дозвониться до скорой и отпереть дверь.
   К счастью, находившаяся поблизости бригада смогла приехать очень быстро, но нашла женщину на полу в коридоре уже без сознания.
   Лифт в доме не работал, зияя на первом этаже проломанным дверным проёмом, поэтому больную пришлось спускать с восьмого этажа на руках.
   Едва придя в себя в реанимационном отделении, Зоя Анатольевна сразу же потребовала телефон. Выслушав рассказ с трудом дышавшей пациентки, врач, не раздумывая, подал ей свой. Аппарат племянницы продолжал оставаться выключенным. Переполненная самыми нехорошими предчувствиями, женщина позвонила в полицию.
   На сей раз её выслушали гораздо внимательнее. Уточнили возраст, приметы, обстоятельства исчезновения и пообещали немедленно начать поиски.
   Перебравшись на другой день в обычную палату и получив свой телефон, который она, оказывается, не выпустила из рук, даже впав в беспамятство, Зоя Анатольевна первым делом обратилась в полицию. Дежурный дал ей номер сотового телефона сотрудника, занимавшегося поисками пропавшей девушки. Узнав, кто с ним говорит, тот пообещал в самое ближайшее время прийти в больницу, чтобы взять с женщины заявление и подробнее расспросить о племяннице.
   Понимая, что ту ещё не нашли, тётушка встала перед непростой дилеммой: сообщать ли родителям, что их дочь пропала или нет? Они, конечно, должны знать: что случилось с их ребёнком. Вот только авиарейсы всё равно отменены, а в Италии так вообще карантин объявили. Вряд ли сестра с мужем смогут быстро попасть в Россию. Поэтому, может, не стоит их волновать? По крайней мере до тех пор, пока судьба Ии хотя бы немного не прояснится.
   Полицейский не заставил себя ждать. Одетый по случаю пандемии в одноразовый защитный костюм, немолодой, полный мужчина не только помог Зое Анатольевне правильно составить заявление, но и проявил похвальную дотошность в расспросах, записав их беседу на диктофон.
   Несмотря на то, что полицейский произвёл на неё самое благоприятное впечатление, женщина лично подключилась к поискам. Ещё находясь в больнице, она разместила информацию о пропавшей племяннице во всевозможных социальных сетях и на городском форуме. Ребята из циркового колледжа развесили фотографии Ии везде, где только можно.
   Увы, никто так и не откликнулся. Выписавшись, Зоя Анатольевна связалась с сестрой и её мужем по Скайпу.
   Когда до родителей девушки дошло, что случилось, на них стало жалко смотреть.
   Понимая, насколько убого и неуместно будут звучать какие-либо оправдания, незадачливая тётушка внутренне сжалась, готовясь к неизбежным в такой ситуации упрёкам. Но их не последовало. Убитые горем родители пообещали как можно скорее вернуться и отключились.
   А Зоя Анатольевна отправилась в полицию. Но там её вновь не смогли ничем обрадовать.
   Правда, нашлась свидетельница, утверждавшая, будто бы девушка, очень похожая на Ию Николаевну Платину, зашла в подъезд собственного дома вечером в день исчезновения. Однако старушке было хорошо за семьдесят, и она никак не могла похвастаться остротой зрения. Поэтому решили, что бабке просто померещилось, поскольку никаких следов, указывающих на возвращение Ии, ни в в подъезде, ни на лестнице, ни в разбитой кабине лифта не нашли. Когда та рухнула с восьмого этажа, то оказалась пустой и, по счастью, никто не пострадал.
  
  
   - Тебя развлекла новая игрушка, брат?
   - Да, было забавно. Советую и тебе завести что-то подобное.
   - Но как ты смог её сюда притащить во плоти? Такое даже Таносу не под силу. Неужели, сумел уговорить Создателя?
   - О, нет! Даже не пытался. Ты же знаешь, что ему лучше лишний раз о нас не напоминать. Хорошо, хоть не мешал моему маленькому капризу.
   - Но всё-таки, как она сюда попала? Асиона помогла?
   - Вот ещё! Стану я связываться с этой вздорной девчонкой. Да и в последнее время она сама не своя. Опустилась до того, что стала скучать по какому-то смертному. Нет, её тоже лучше не тревожить, а то скандала не оберёшься. Есть другой способ.
   - Какой? Я весь в нетерпении брат...
   - Ты слышал что-нибудь о "совпадении Некаруса"?
   - Нет... Только Создатель всеведущь. Когда существуешь так долго, то поневоле начинаешь что-то забывать... Но постой. Не тот ли это маг, что на заре времён бросил вызов богам?
   - Да, и в итоге едва не уничтожил этот мир. Кое-кто из наших родственничков ему открыто симпатизировал, а иные даже в чём-то помогали. В конце концов тот смертный использовал их благосклонность в борьбе за власть.
   - Теперь вспомнил. После этого Создатель и запретил нам вмешиваться в судьбы разумных этого мира. Но о каком "совпадении" ты говоришь?
   - Некарус экспериментировал со сферами пространства и сумел пробить проход в одно из них, вызвав там ужасающие опустошения.
   - Значит, тот негодяй чуть не угробил сразу два мира?!
   - А что взять со смертного? Он даже не учёл того, что время у нас течёт по-разному. Но нет такого преступления, на которое они бы не пошли ради власти. По какой причине Создатель не заделал ту дыру, я не знаю, а у него больно-то не спросишь. Как бы то ни было, туннель существует до сих пор. Вот только открывается он лишь тогда, когда совпадают трещины в сферах наших пространств. А такое случается не так часто: в совершенно неожиданных местах и на очень короткое время, за которое игрушку надо отыскать, схватить и утащить сюда. Один из наших братьев как-то давненько воспользовался этой лазейкой, но не нашёл в том мире никого, кроме бездушных тварей.
   - Ты говоришь о...
   - Да, именно от него я и узнал о "совпадении Некаруса".
   - Выходит, сейчас в том мире люди есть?
   - Да, как видишь, я неплохо повеселился. Но учти, даже если проход откроется, это ещё не значит, что в него кто-то попадёт. Тогда придётся ждать следующего раза...
   - Ничего, подожду. Я же бессмертный. Ты только научи: как добыть человека из того мира.
   - А ты позволишь мне за ним наблюдать?
   - Да, но только не смей вмешиваться. Это моя игра!
  
  
  
  
  
   Глава I
  
   Не думайте, что хуже не может быть
  
  

Сколько холодных дней впереди

злая судьбина сулит?

Много ль туманных утренних зорь

встретить ещё предстоит?

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
  
   По пяткам мягко ударило снизу. Выпустив из рук сумки, Ия инстинктивно подалась вперёд и, перекувырнувшись через голову, замерла, опираясь руками в холодную, покрытую опавшими листьями, землю.
   Мгновенно перестав визжать, девушка резко распахнула ресницы, первым делом увидев возле самой ладони серый камень, покрытый зеленоватыми пятнами мха.
   Не веря своим глазам, она осторожно провела кончиками пальцев по прохладной, шершавой поверхности, словно проверяя её реальность и только после этого, приподнявшись, огляделась по сторонам.
   Ия оказалась на пологом склоне, густо заросшем невысокими, кряжистыми деревьями редко усыпанными жёлтыми и багряно-красными листьями.
   По пронзительно голубому небу неторопливо тянулись серые клочья облаков, норовя заслонить ярко светившее солнце.
   Абсолютно ничего не понимая, девушка с трудом выпрямилась. Земля под ногами медленно колыхалась, а голову вместо мыслей наполняла гудящая пустота.
   Вот только что она летела вниз с невообразимой высоты в готовой разбиться кабине лифта, ожидая боли, треска ломающихся костей и неминуемой смерти, но вдруг оказалась здесь, точнее, неизвестно где.
   Сгрудившиеся вокруг деревья закрывали обзор, однако Ия прекрасно помнила, что листья в их городе давно облетели, землю сковал мороз и даже выпал первый снег, сохранившийся кое-где на газонах и детских площадках.
   Случившееся казалось настолько невероятным, что просто не укладывалось в голове, упрямо отвергаемое сознанием, которое ни в какую не собиралось верить в реальность происходящего.
   Внезапно девушка вспомнила о покупках, отчаянно ухватившись за такую простую, обычную мысль, словно за спасательный круг или островок ясной и понятной действительности среди окружавшей её фантасмагории.
   Тяжёлый баул с продуктами опрокинулся. Но аккуратно уложенные пакеты никуда не делись. Лишь бутылка питьевого йогурта, вывалившись, откатилась сантиметров на тридцать.
   Ия вернула её на место, машинально отряхнув от налипших листьев, и отыскала глазами сумку с лекарствами.
   Застёгнутая на "молнию", она тоже никуда не делась, спокойно валясь неподалёку. Расстегнув замок, девушка на всякий случай осмотрела коробку с пузырьками и ампулами. Кажется, ничего не разбилось.
   Земля наконец-то обрела привычную устойчивость, шум в голове практически стих, уступая место растерянности и недоумению.
   Глубоко вздохнув, Ия крепко зажмурилась и через секунду резко распахнула веки. Окружающий пейзаж никуда не делся.
   Кожа лица по-прежнему ощущала робкое тепло, явно осеннего солнца а нос отчётливо различал запахи опавшей листвы, прелой гнили и ещё чего-то не имевшего никакого отношения к привычным городским ароматам. Воздух вообще казался необыкновенно... вкусным.
   - Бред какой-то, - пробормотала девушка, сдвигая на затылок вязаную шапочку.
   Словно отвечая ей, налетевший ветерок зашелестел кронами деревьев, срывая с веток последние уцелевшие листья.
   - Телефон! - охнула Ия, вспомнив о главном достижении технического прогресса начала двадцать первого века, и торопливо извлекла его из кармана курточки.
   Сразу же бросился в глаза пропущенный вызов. Меньше трёх минут назад до неё безуспешно пыталась дозвониться Зоя Анатольевна.
   "Как раз, когда я в кабине падала", - отметила про себя девушка, быстро стянув с руки перчатку.
   Нажав кнопку, начертала ритуальный знак и сразу же увидела пугающую надпись: "Поиск сети".
   - Вот ё-моё! - растерянно пробормотала она. - Только что связь была и уже нет. Как же так? Где я? И как сюда попала?
   "На лифте спустилась", - сама себе ответила Ия и нервно хихикнула.
   Потоптавшись на одном месте, девушка зачем-то встала на торчавший из земли камень и окончательно убедилась в отсутствии даже намёка на связь.
   "Горы кругом, может, поэтому и не ловит? - подумала она. - Может, забраться повыше?"
   Ия окинула ближайшие деревья оценивающим взглядом.
   Одно из них показалось ей вполне подходящим. Сбросив курточку, девушка, подпрыгнув, ухватилась за торчавший из ствола обломанный сук. Легко подтянулась, без труда забросив на него ногу. И тут же с треском разошлась "молния" на голенище.
   - Ну ё-моё! - усаживаясь поудобнее, досадливо поморщилась Ия.
   Примерившись, она резко выпрямилась, крепко вцепившись в ближайший сучок, и принялась резво карабкаться вверх, упираясь плоскими носками сапог в шершавую кору.
   Поле зрения начало постепенно расширяться, но девушка остановилась только тогда, когда стала раскачиваться вместе с кроной, а ветки под ногами начали предательски гнуться.
   После травмы матери Ия старалась избегать высоты, но, если требовалось, могла справиться со своими страхами .
   Вот и сейчас, крепко обхватив ствол руками, она, даже не подумав о расстоянии, отделявшем её от земли, озадаченно пробормотала:
   - Ну, залезла... Легче стало?
   Вокруг, насколько хватало глаз, расстилались покрытые лесом холмы с торчавшими среди деревьев невысокими скалами.
   Девушка твёрдо знала, что ничего подобного в окрестностях их города нет. Местность напоминала причудливую смесь Южного Урала с дальневосточными сопками или с Карелией.
   Однако не это напугало её больше всего. Сколько бы она не всматривалась, нигде не видела ни населённых пунктов, ни дорог, ни линий электропередач.
   Пейзаж казался абсолютно диким. Прямо-таки первобытным. Не хватало только динозавров или мамонтов.
   Ия невольно поёжилась то ли из-за усиливавшегося ветра, то ли от страха. С трудом извлечённый из заднего кармана джинсов смартфон с той же издевательской вежливостью констатировал отсутствие сети.
   В отчаянной надежде девушка ещё какое-то время, осматриваясь, скользила взглядом по мелким деталям рельефа, но, так и не обнаружив каких-либо следов человеческой деятельности, стала спускаться к оставленным у подножья дерева вещам.
   Мягко спрыгнув на землю, первым делом осмотрела сапог. Попыталась протащить язычок "молнии" вниз, а потом попробовала закрыть её снова. На полпути тот застрял, а когда Ия всё же довела его до конца, самым подлым образом сломался.
   - Ну вот же ж! - сплюнув, выругалась девушка, глядя на распахнутое голенище.
   Подобного рода "аварии" с ней случались и ранее. Достав из сумки кошелёк, она вытащила магазинные чеки, скреплённые канцелярской скрепкой. Зоя Анатольевна регулярно получала на свой смарфон СМСки о произведённых с карточки выплатах и частенько проверяла: не слишком ли племянница расточительна при покупках?
   Бумажки она вернула назад, а вот скрепку продела в ушко замка и вновь попыталась застегнуть "молнию". Однако пластиковые зубчики наотрез отказывались цепляться друг за друга.
   - Ну, и что теперь? - раздражённо проворчала девушка, беспомощно глядя на сапог.
   Голенище надо как-то закрепить, иначе оно так и будет болтаться, мешая при ходьбе. Нужна какая-нибудь верёвочка. Недолго думая, она попыталась воспользоваться шнурком из капюшона. Однако мешал узелок на конце, развязать который удалось только с помощью острого шипа на конце пилочки для ногтей.
   Облегчённо вздохнув, подняла язычок "молнии", а голенище обмотала полученной верёвочкой. Конструкция получилась довольно жалкой, но Ия надеялась, что на первое время хватит, а там она что-нибудь придумает.
   Кое-как подремонтировав обувь, девушка задумалась над главным русским вопросом: Что делать?
   Оставаться здесь в ожидании возможности вернуться назад, либо покинуть это место, отправившись на поиски людей, ну или хотя бы какого-нибудь укрытия. Уж если местность вокруг выглядела настолько нетронутой, то здесь наверняка водятся дикие звери. А как известно, не все они едят травку или орешки с ягодками. Кое-кто предпочитает мясо в живом виде, и вот встречаться с некоторыми из них невольная путешественница не имела никакого желания.
   Первым делом она отыскала то место, где упала на землю. Отпечатки подошв чётко выделялись на опавшей листве. Судя по их глубине и силе удара, Ия свалилась сюда не с такой уж и большой высоты. Девушка опасливо поводила ладонью над тем местом и даже попрыгала вокруг, шаря руками по воздуху в робкой надежде отыскать какой-нибудь невидимый глазу проход или портал. Однако "червоточина в пространстве" так и не обнаружилась.
   Представив, как, должно быть, смешно выглядят со стороны её дикарские пляски, Ия криво усмехнулась. Вот только ситуация, в которой она оказалась, никак не располагала к веселью. Случившееся явно выходило за рамки обыденности и казалось совершенно невероятным.
   "Может, всё-таки глюки? - обескураженно думала девушка. - Кабина разбилась, я в коме, вот и мерещится всякая чертовщина. Но неужели нет никакого способа это проверить?"
   Она замерла, кусая губы и лихорадочно вспоминая всё, что когда-либо слышала или читала о мире грёз.
   "Кажется, в кошмаре нельзя увидеть то, с чем никогда не сталкивалась наяву. То есть всяких монстров, вроде ходячих скелетов, коровособак или кабанокрокодилов вполне можно, а вот какую-нибудь чисто конкретную, но неизвестную тебе птичку - вряд ли. Ещё говорят, будто бы во сне нельзя прочитать неизвестную книгу или даже текст, если, конечно, не составлять его самой".
   Ия замерла, чувствуя какую-то смутную догадку. Вот только где здесь взять неизвестную книгу?
   "Да в смартфоне же!" - едва не закричала она, ударив сжатым кулаком в ладонь.
   Недавно она скачала из Сети несколько новинок и в пару из них ещё даже не заглядывала.
   Торопливо включила аппарат, нашла файл, раскрыла, полистала немного, пробегая взглядом по диагонали экрана.
   Девушка могла с уверенностью заявить, что именно эти произведения она ни разу не читала. Да и год выпуска свежий. Вот только больше всего ей нравились любовные истории на историческом фоне. К огромному сожалению, большинство подобного рода книг не блещут оригинальностью сюжета. Что, если Ия не читает новую книгу, а составляет её из старых?
   Поначалу подобная мысль показалась совершенно абсурдной, но через миг она решила, что в ней всё же есть какой-то смысл. Мозг - сложный орган, а сознание - штука тонкая и до сих пор малоизученная.
   "Вот если бы найти какой-нибудь... научный текст, - досадливо скривилась девушка. - По какой-нибудь механике или органической химии. Про ту и другую я знаю примерно одинаково".
   Хмыкнув, начинающая философиня подняла с земли сумку с лекарствами.
   Когда ей приходилось делать уколы, она вполне довольствовалась надписями на пузырьках и рецептом. Но сейчас Платина совершенно точно в первый раз взяла в руки "Инструкцию по применению", напечатанную на серой бумаге до безобразия мелким шрифтом.
   Вот такого она явно никогда не читала, да и придумать столь заумные термины у неё просто не хватит фантазии.
   Тогда получается: вокруг самая настоящая реальность, и с ней случился тот самый перенос или попадос, о которых так любят писать современные фантасты.
   "Вот ё-моё! - охнула девушка. - А как же мама с папой? Я что, их больше никогда не увижу?"
   Ответ напрашивался сам собой и, осознав его, Ия, всё ещё стоявшая на коленях с зажатым в руке листком, тяжело брякнулась на задницу, неловко подвернув ногу.
   Несмотря на то, что ей вот уже второй год приходилось жить вдали от родителей, девушка знала, что те живы, здоровы, и они обязательно встретятся.
   Однако, если её действительно угораздило попасть в иное время и пространство, то, судя по всему, она вряд ли сможет вернуться. На Земле много народа исчезает, а вот о появившихся из иных миров что-то не слышно.
   "Да родичи с ума сойдут, если узнают, что я пропала, - отрешённо думала Ия, чувствуя, как сжимает душу ледяная ладонь никогда ранее неизвестного ей отчаяния, а из глаз с какой-то непривычной внезапностью потоком хлынули слёзы. - Точно сорвутся со своей Италии и примчатся меня искать. А мать уже несколько раз говорила, что отец начал на сердце жаловаться. В лифте тела не найдут. Так и будут считать, что меня убил какой-нибудь маньяк, или похитили в секс-рабство. Да мало ли что им в голову взбредёт? Да ещё Зоя..."
   Хотя в последнее время они не слишком ладили, девушка не сомневалась, что тётка не останется равнодушной к исчезновению племянницы.
   "Да она же прямо сегодня бросится меня искать! - всхлипнула Ия, доставая из кармана курточки смятый носовой платок. - И это с высокой температурой..."
   "Вот только она больная да дома! - с внезапной ожесточённостью пробормотала девушка себе под нос, чувствуя, как холод от земли начинает забираться под джинсы. - А я здоровая, но непонятно, где".
   Странно, но именно эта простая мысль помогла ей успокоиться и внутренне собраться. Высморкавшись, нечаянная путешественница во времени и пространстве поднялась на ноги и стала торопливо складывать в сумку коробки с лекарствами.
   Пока она возилась, потянуло сыростью. Прерывисто вздохнув, Ия подхватила баул с продуктами и, после недолгого колебания, зашагала вниз по склону просто потому, что так легче идти.
   Опавшие листья грустно шуршали под подошвами сапог. Те, что ещё висели на ветках, бестолково шелестели, навевая тоску.
   Солнышко окончательно спряталось за плотной пеленой серых облаков.
   "Неужели дождь пойдёт? - думала девушка, то и дело поглядывая вверх. - Если не найду, где спрятаться, промокну, и куртка не поможет".
   Однако, сколько она не вглядывалась в окружающий лес, не видела ничего, даже отдалённо похожего на убежище. Ни пещеры, ни ниши в скале, ни завалов из стволов. Изредка попадавшиеся хвойные деревья имели не плотную, пирамидальную крону, а редкую и раскидистую, не способную защитить даже от мелкого дождичка.
   "Может, шалаш сделать? - мелькнула у неё безумная мысль, но тут же пропала, устыдившись собственной глупости. - Чем? Языком? Даже завалявшегося ножа нет".
   Впереди мелькнул высокий, каменный горб. В сердце Ии вспыхнула отчаянная надежда, заставившая её ускорить шаг.
   Увы, но скала со всех сторон представляла собой несокрушимый монолит, а в крошечных трещинах могла спрятаться разве что мышь.
   Со стоном опустив сумку, девушка присела на камень и упёрлась руками в колени. Доставать телефон, чтобы узнать время, не хотелось, но по её расчётам она шла уже не менее часа. Однако вокруг тянулся всё тот же лес, который, кажется, сделался даже гуще. Кое-где стали появляться кустарники с облетевшей листвой.
   Хотелось пить, мышцы постепенно наливались усталостью, баул оттягивал руки, но у всё ещё пребывавшей в полной растерянности путешественницы не возникло даже мысли бросить продукты. Кто знает: сколько ещё придётся шататься по этим дебрям?
   "Хорошо ещё, я успела в магазин сходить, - устало подумала Ия. - Теперь у меня хотя бы есть еда на первое время. А то, если бы грохнулась сразу после того, как вышла из квартиры, пришлось бы одни пластиковые карточки жевать да помаду".
   Девушка поправила выбившуюся из-под шапочки прядь волос, и ладонь тут же обожгло холодом. Встрепенувшись, увидела, как камень, к которому она прислонилась, начал покрываться мелкими тёмными точками. Дождь всё-таки начался, а вокруг по-прежнему нет ни одного укрытия.
   Лезть на дерево, чтобы ещё раз оглядеть окрестности, категорически не хотелось. Заметив, что один из склонов обманувшей её надежды скалы более-менее пологий, Ия торопливо поднялась наверх.
   Чуть левее от того направления, по которому только что двигалась усталая путешественница, рассмотрела могучее дерево, чья обширная крона гордо возвышалась над лесом, заметно выделяя великана среди гораздо более приземистых соседей.
   "У него, должно быть, очень толстые нижние ветви", - подумала девушка, спускаясь с камня.
   Капли падали всё гуще. Она почувствовала, как стремительно намокает куртка и наброшенный на голову капюшон. Очень скоро влага пропитала джинсы, и те стали неприятно холодить ноги.
   Сумка с продуктами становилась всё тяжелее, носки сапог норовили то и дело запнуться за упавшие ветки, за торчавшие из земли камни и корни деревьев. Изредка путь преграждал рухнувший от старости лесной великан. Тогда, предельно концентрируясь и ругаясь сквозь стиснутые зубы, отчаявшаяся путешественница перебиралась через покрытый сухим мхом ствол.
   Во рту ещё сильнее пересохло, дико хотелось есть, пить и отдохнуть. Но Ия упрямо пёрла вперёд, время от времени сдувая с лица выбившуюся из-под шапочки прядь.
   Сделалось заметно темнее, когда Ия вошла в густые заросли тонких столбиков, поднимавших пучок веток на высоту два - два с половиной метра.
   Пробираясь между ними, девушка не сумела сохранить равновесие и неловко упала, поскользнувшись на мокрых опавших листьях.
   "Может, пока оставить одну сумку здесь, а потом забрать? - чувствуя, как по мокрой от пота спине сбегает холоднющая струйка, пропитавшей куртку воды, в отчаянии подумала девушка и тут же оборвала себя. - Ага, это если ты вспомнишь: куда идти и где искать?"
   Поднимаясь на ноги, она ухватилась рукой за ближайшее дерево и, несмотря на давящую усталость, с удивлением отметила непривычную гладкость коры, а так же странные кольцевидные наросты поперёк ствола.
   - Вот ё-моё! - тяжело отдуваясь, выдохнула Ия, подумав: "Это что, бамбук? А похоже. Так меня в Китай занесло или в Японию? Ой, да плевать! Где там это дурацкое дерево? Теперь только заблудиться осталось".
   Со стоном взвалив ручки баула на плечо, промокшая путешественница освободила правую руку и, вытерев мокрое от пота и дождя лицо, разглядела далеко впереди темнеющую громаду.
   "Ну наконец-то, и заросли эти кончились", - обрадовалась девушка, ощутив даже некоторый прилив сил, возникший, видимо, в предвкушении скорого отдыха.
   Невольно вспомнились редкие выезды всей семьёй на природу.
   "Вот интересно: грибы или ягоды здесь есть? Хотя, наверное, уже не сезон".
   Раскинув обширную крону, лесной патриарх по-хозяйски расположился на поляне с торчавшими кое-где маленькими деревцами, очевидно, выросшими из его семян.
   Приметив отходившую почти параллельно земле толстенную ветку, Ия почти бегом бросилась в ту сторону, надеясь спрятаться хотя бы от льющей с небес воды.
   Неожиданно подошва сапога поехала вперёд, и девушка рухнула на колено, едва не взвыв от боли и разочарования.
   Стиснув зубы и борясь с внезапно нахлынувшим головокружением, она встала, уже не обращая внимания на перепачканные джинсы, и вдруг замерла от неожиданности, до рези в глазах всматриваясь в пронизанный дождевыми струйками лес. Ей показалось, или метрах в ста пятидесяти за деревьями действительно прячется какое-то строение?
   Несколько секунд Платина колебалась, не зная, что предпринять? То ли сходить туда и разузнать всё как следует, то ли спрятаться под деревом, давая отдых натруженным ногам.
   Измученное тело взвыло, настоятельно требуя передышки. Однако разум рассудил, что если есть хоть малейшая возможность провести стремительно приближавшуюся ночь под крышей, этим непременно надо воспользоваться. Поэтому недоучившаяся акробатка со слезами потащилась к еле видневшемуся зданию.
   "А может, там и люди есть? - устало подумала она. - Тогда, по крайней мере, узнаю: где я?"
   Шагов через двадцать сквозь монотонный шум падающих капель стал пробиваться какой-то другой звук.
   Впереди показались заросли невысокого кустарника. Множество блестящих от влаги прутьев торчали по краю неглубокого оврага, по дну которого резво струился водяной поток шириной чуть больше полутора метров.
   В своём обычном состоянии даже с тяжёлым баулом девушка могла бы попытаться перескочить столь ничтожную преграду. Однако сейчас она была слишком измучена для подобного рода прыжков.
   Беспомощно оглядевшись по сторонам, Ия заметила еле различимую тропинку, спускавшуюся к ручью как раз в том месте, где его пересекала цепочка из трёх торчавших из воды плоских камней. Очевидно, именно по ним местные жители и переходили с берега на берег.
   Несмотря на все старания двигаться как можно осторожнее, она всё же поскользнулась, сильно ударившись копчиком и вымазав и без того грязные джинсы.
   От боли, усталости и обиды из глаз вновь хлынули слёзы. Тем не менее, шипя и ругаясь, девушка, встав на ноги, продолжила путь к переправе, чувствуя, что начинает мёрзнуть уже всерьёз. Если в самое ближайшее время она не окажется в закрытом от дождя и ветра месте, то гарантированно подхватит простуду, а то и что похуже.
   Ия неоднократно слышала от родителей и их коллег о том, что необдуманная торопливость никогда ни к чему хорошему не приводит.
   Ехидная жизнь ещё раз подтвердила незыблемость сей нехитрой истины.
   Спеша как можно быстрее добраться до непонятного строения, девушка поскользнулась на мокром камне и с возмущённым писком ухнула в ручей.
   От обжигающе-холодной воды перехватило дыхание. Глубина потока не превышала сорока сантиметров. Да и упала неуклюжая путешественница грамотно, лишь слегка ударившись правым плечом о дно, что однако никак не помешало ей вымокнуть с головы до ног.
   Вот тут она уже заревела в полный голос и, не имея сил подняться, выползла на противоположный берег на четвереньках, вытянув за собой резко потяжелевший баул.
   Тело начала колотить крупная дрожь. Изо всех сил стискивая челюсти, чтобы не стучать зубами, Ия, шатаясь, полезла вверх по склону, хватаясь за торчавшие кое-где кустики.
   Выбравшись из оврага, она наконец-то смогла как следует рассмотреть приземистую избушку с трубой, торчавшей над пологой двускатной крышей.
   Ощущение всепроникающего холода изгнало из головы все мысли, кроме одной: согреться как можно быстрее.
   Чем ближе девушка подходила к домику, тем яснее становилось, что сейчас в нём никого нет. На это указывало и прикрытые ставнями, маленькое оконце, и наметённая ветром куча листьев у двери.
   Значит, ей никто не поможет, и, чтобы выжить, придётся рассчитывать только на себя. Мышцы Ии сводило от усталости, челюсти всё-таки разомкнулись, и зубы выбивали бешеную дробь, норовя прикусить с трудом убиравшийся во рту язык. Сумки сделались просто неподъёмными, и она удивлялась тому, как ей удаётся просто идти, а не то чтобы тащить такой груз.
   Мир вокруг сузился, превратившись в узкий тоннель, ведущий к вожделенной избушке. Со стоном сбросив с плеча баул, достигнувшая своей цели путешественница попыталась скрюченными, негнущимися от холода пальцами ухватиться за толстую палку, проходившую сквозь дверную ручку и деревянную скобу на косяке.
   Та застряла, и стремительно замерзавшая девушка только с третьей попытки сумела вытащить импровизированный засов, без затей бросив его себе под ноги.
   Противно скрипнули массивные металлические навесы, и Ия, переступив низкий порожек, уставилась в царивший внутри избушки полумрак.
   Воцарившиеся снаружи сумерки позволили рассмотреть утоптанный земляной пол, уходившие вверх подпорки из кое-как ошкуренных жердей и какое-то странное, терявшееся во мраке возвышение или площадку высотой примерно по пояс.
   То ли под крышей действительно оказалось намного теплее, или сказывалось нервное напряжение, только девушка, продолжая дрожать, сумела утихомирить клацавшие зубы.
   Воспользовавшись этим, она поднесла ладони ко рту и, кое-как их отогрев, смогла расстегнуть молнию на сумке с лекарствами, куда убрала смартфон сразу после того, как начался дождь.
   Повозившись с блокировкой, включила фонарик и осмотрела помещение, состоявшее как бы из двух частей. У самого входа располагался крошечный пятачок с ларём у стены и кучей хвороста. А дальше пол резко поднимался, представляя собой метровой высоты ступеньку, вертикальная стенка, сложенная из обмазанных глиной камней, зияла закопчённым отверстием, над которым был вмурован котёл.
   "Это же печка! - обрадовалась Ия и удивилась. - А куда дым идёт? Трубу-то я с другой стороны видела".
   Чрезвычайно озадаченная данным обстоятельством, она, наклонившись, посветила в топку, где увидела два квадратных отверстия под полукруглым сводом. Очевидно, отводимые через них продукты горения вместе с горячим воздухом проходили по проложенным под возвышением каналам и обогревали домик.
   "Ну, так надо быстрее развести костёр!" - возликовала девушка, бросаясь к сложенному у стены хворосту.
   Ей никогда не приходилось разжигать костёр самостоятельно, но она несколько раз видела, как это делают другие. Наверняка в растопке печи существуют какие-то свои особенности, но общий принцип должен быть одинаков.
   Для нормального горения необходим постоянный приток воздуха, значит, набивать топку до отказа не следует.
   Вновь начиная противно постукивать зубами, Ия аккуратно сложила сухие ветки на засыпанные слоем золы камни.
   "А огонь я где возьму? - охнула она, застыв с очередной веткой в руках, но тут обрадовалась. - Зажигалка! Я же как раз её Зое купила".
   Торопливо отыскав в сумке с лекарствами крошечный пластмассовый флакончик, затаив дыхание, крутанула пальцем ребристое колёсико, вызвав бодро вспыхнувший сине-жёлтый огонёк.
   Вот только хворост вряд ли разгорится сам по себе, а сухого мха или бересты в избушке не наблюдалось.
   Разыскав витамины, скомкала "инструкцию по применению" и, сунув в топку, щёлкнула зажигалкой.
   Бумага вспыхнула. Язычки пламени с жадностью набросились на сухие сучья, самые тонкие из которых тут же загорелись.
   Не давая им погаснуть, девушка принялась рвать коробку, подбрасывая небольшие кусочки в огонь.
   Поморщившись от внезапно ударившего в нос дыма, она отодвинулась, раздражённо замахав руками перед лицом.
   "Может, я какую-нибудь задвижку не открыла?" - с беспокойством подумала Ия, вспомнив, как в каком-то фильме горожане безуспешно пытались растопить печку в деревенской избе.
   Но пламя уже охватило хворост, и дым почти перестал есть глаза.
   Облегчённо выдохнув, продрогшая путешественница протянула к огню озябшие руки. Однако прочие части тела мёрзли всё сильнее.
   "Пока согреюсь, пять раз заболею", - обречённо подумала она, обхватив себя руками за дрожащие плечи.
   В поисках тепла забралась на возвышение. В некоторых местах пол там вроде бы начал нагреваться, но девушка мёрзла всё сильнее.
   Она понимала, что холод исходит от пропитавшейся холодной водой одежды, вот только стоит ли от неё избавляться прямо сейчас?
   Терзаемая сомнениями, Ия всё же сняла мокрую куртку, повесив её на вбитый меж двух брёвен деревянный колышек. Ёжась, она погасила смартфон и пододвинулась почти вплотную к топке, жадно ловя исходящее оттуда тепло.
   Перестав стучать зубами, девушка тем не менее с предельной ясностью понимала, что эта романическая прогулка под дождём для неё даром не пройдёт, и она обязательно заболеет.
   "Вот, если бы переодеться в сухое", - мелькнула в голове очевидная мысль.
   Встрепенувшись, Ия с трудом поднялась на ноги и, вновь включив фонарик, осмотрела пол на возвышении, но не заметила ничего, кроме рваных циновок, сплетённых из стеблей какого-то растения. По стенам торчало ещё несколько колышков, однако на них ничего не висело. Оставалось обследовать ларь. С трудом приподняв крышку из толстых тёсанных плах, она заглянула внутрь, увидев там помятый металлический чайник, какие-то плошки, деревяшки и стопку аккуратно сложенных тряпок.
   - Ого! - обрадованно улыбнулась девушка. - Это я удачно зашла.
   Не обращая внимания на посуду и утварь, она извлекла нечто, напоминавшее длинный, густо усаженный заплатами банный халат из толстой, пропахшей затхлостью ткани.
   Выключив телефон, Ия, встряхнув, выбила из находки густое облачко пыли. Тем не менее она без малейшего колебания стащила с себя мокрый свитер и, оставшись в одной рубашке, завернулась в сухую одежду.
   Опустившись на корточки перед печкой, довольная путешественница подбросила в её жадную пасть пару сухих листьев и, сжавшись в комочек, попыталась согреться, глядя на огонь.
   Быстро перестав дрожать, она внимательно осмотрела странный халат, сообразив, что неизвестный портной сшил его из двух слоёв грубой, похожей на колючую джинсу, ткани, проложив между ними что-то вроде ваты.
   Стежки оказались широкими, разной длины, а сама нить непривычно толстой.
   "Как будто руками шили, а не на машинке", - озадаченно хмыкнула девушка, имевшая некоторый, хотя и весьма куцый опыт в рукоделии. Ещё больше она удивилась, не обнаружив пуговиц или каких-нибудь застёжек.
   "Не нараспашку же в этом ходили? - удивилась Платина и, вспомнив, что в сундуке, кажется, осталась ещё какая-то одежда, потянулась за смартфоном, но внезапно остановилась. - Нет, заряд надо поберечь. Ещё неизвестно: когда я доберусь до электричества? И что, если его вообще здесь нет?"
   Поёжившись от подобной перспективы, девушка почти на ощупь откинула крышку ларя и вытащила из печки горящую веточку. Мельком отметив, что странные деревяшки оказались всего лишь непривычного вида ложками, а миски сильно напоминали высушенную кожуру какого-то овоща: вроде короткого кабачка или длинной тыквы. Она осторожно достала широкие, бесформенные штаны с торчавшими из-под заплат клочьями неопрятных серых волокон.
   Кроме того, в сундуке отыскалась пара застиранных до невозможности платков из гораздо более мягкой ткани, несколько шнурков непонятного назначения, пару сандалий или тапок, сплетённых из странных верёвок, и, наконец, длинный матерчатый кушак.
   - Да тут полный гардероб! - нервно рассмеялась Ия, затягивая узел на поясе. - Как будто для меня готовили.
   Ветка погасла, но довольной путешественнице, чтобы не натыкаться на углы, уже хватало тех отблесков, что бросали на стену тлевшие в печи угли.
   Едва девушка, немного согревшись, начала приходить в себя, как нервное напряжение схлынуло, и она как-то резко и сразу почувствовала звериный голод.
   Шагнув к баулу с продуктами, извлекла булочки и, не тратя время на поиски чего-то острого, просто разорвала упаковочную плёнку зубами.
   Жмурясь и едва не урча от удовольствия, Ия жадно ела, почти не жуя, и в этот миг ей казалось, что ничего вкуснее она не пробовала ни разу в жизни. Когда куски сладкого, пахнущего ванилью печёного теста начали застревать в горле, девушка одним движением скрутила крышку с бутылочки и сделала большой глоток.
   Почти прикончив йогурт, довольная путешественница облегчённо выдохнула, смачно рыгнула, после чего стала кушать гораздо спокойнее.
   Умяв все семь булочек, слегка распустила обмотанный вокруг талии кушак и, присев на возвышение, с удовольствием ощутила исходившее от него тепло. Вот только ноги всё никак не могли согреться.
   Забравшись на подиум, она с трудом стащила сапоги, убедившись, что те промокли насквозь, а носки вполне можно выжимать.
   Не желая ступать обтянутыми лишь тонкими колготками ступнями по холодному земляному полу, девушка кое-как обулась и прошаркала к печке, мысленно поблагодарив неизвестных хозяев избушки за солидный запас хвороста.
   Отыскав подходящую палку, она развесила на неё носки, намереваясь поднести поближе к топке, но вовремя вспомнила о вмурованном котле, который так нагрелся, что обжигал пальцы. Хмыкнув, Ия положила ветку поперёк его, рассчитывая, что исходивший от дна и стенок жар очень быстро высушит мокрые вещички.
   Вполне довольная удачным решением, она почувствовала тяжесть в организме.
   "Вот ё-моё! - досадливо выругалась уставшая до невозможности путешественница. - Полдня по лесу шаталась и ничего не хотела. А тут приспичило всё и сразу".
   Повернувшись к двери, она обратила внимание на массивный деревянный засов, вспомнив, что за всё время пребывания в этом месте ей не встретилось никаких следов цивилизации, кроме этой избушки. В столь слабо заселённой местности должно водиться много диких зверей, а значит, далеко от жилья ночью лучше не отходить.
   Снаружи окончательно стемнело. Дождь слегка поутих, но с затянутого тучами неба по-прежнему сыпались мелкие холодные капли.
   Быстренько сделав все свои дела, девушка вернулась в домик, воздух в котором прогрелся настолько, что стало даже как-то уютно. Наверное, именно из-за этого ощущения исчезли последние силы, и она почувствовала себя полностью опустошённой, словно только что выпитая бутылка йогурта.
   Кое-как протерев от пыли небольшой участок подиума, Ия вначале села, потом легла, опираясь на локоть.
   Теперь, когда самые острые из первоочередных проблем решены: она укрылась от дождя, больше не страдает от холода и голода; настало время попытаться спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.
   Немало поколесив по России и ближайшим странам, отдохнув с родителями в Египте и в Тунисе, девушка лишь разожгла в себе любопытство и любовь к путешествиям. Она мечтала когда-нибудь обязательно побывать в дальних странах: съездить туда, куда не спешат среднестатистические туристы. Полюбоваться прекрасными дворцами древних владык и причудливыми храмами забытых богов, поплавать в океане, понежиться на белом коралловом песочке, побродить по заполненным пёстрой толпой улочкам экзотических городов.
   Ия криво усмехнулась: "Сбылась мечта идиотки. Вот уж точно: бойся своих желаний. Хотела увидеть дальние страны: смотри, любуйся. Ещё бы понять чем?"
   Конечно, Земля - планета большая, и на ней, наверное, ещё остались такие вот нетронутые цивилизацией места. Однако девушку очень сильно смущала чистота леса. Нет, сучков и даже поваленных деревьев хватает, но вот пластика и целлофановых пакетов не попалось ни разу.
   Если бы она угодила в какие-нибудь непролазные джунгли или в суровый хвойный лес, то это обстоятельство ещё можно было бы хоть как-то объяснить. В Амазонии, на Севере Америки и в Сибири, наверное, встречаются места, заселённые достаточно редко. Но деревья ей попадались всё больше лиственные, а лес никак не походил на сельву.
   Да и наличие в сундуке столь странной одежды, по стилю напоминавшей банный халат, кафтан или какой-нибудь среднеазиатский чапан, кажется в высшей степени настораживающим.
   Со стоном поднявшись с подиума, Ия спустилась на земляной пол, подбросила в печку хвороста и вновь принялась рассматривать грубую материю, поднеся полу одеяния ближе к огню.
   Чем больше вглядывалась она в переплетение толстых, будто лохматых нитей, тем больше ей казалось, что полотно явно не фабричной выделки. Скорее всего его ткали на каком-нибудь примитивном станке.
   Вот только материя не производила впечатления глубокой древности, хотя и выглядела неважно.
   "Кто же у нас такое наденет? - тревожно усмехнулась озабоченная путешественница. - Разве реконструкторы какие-нибудь... Или всё-таки не у нас?"
   Тут же вспомнились книги про разного рода попаданцев, современников Ии, непостижимым образом оказывавшихся либо в прошлом, либо в других мирах, чаще всего до краёв наполненных магами, эльфами, драконами и прочими фантастическими расами, чьё разнообразие зависело только и исключительно от необузданной фантазии авторов.
   "Всё-таки очень похоже, что я тоже... того, - нервно хохотнула девушка, оглядываясь по сторонам. - Попала в попаданцы".
   Полумрак в избушке словно сгустился, мгновенно сделавшись таинственным и пугающим.
   Во рту пересохло: то ли от страха, то ли от того, что просто очень хочется пить.
   Ручей тёк неподалёку, и посуда подходящая имелась. Вот только после того, как в голову пришла мысль, что кроме диких зверей, здесь могут водиться ещё и всякие магические существа, выходить из домика стало жутковато.
   "Ну и дура! - фыркнула Ия, решительно поднимаясь на ноги. - За весь день белки завалящей не видела, а тут непонятно чего испугалась!"
   Примотав шнурками голенище, достала из ларя чайник литра на два. Приподняв крышку, на всякий случай потянула носом, но не учуяла ничего подозрительного.
   Снаружи ещё капало. Девушка сняла с колышка насквозь промокшую куртку и, накинув её на голову, направилась за водой.
   Глаза уже привыкли к сумраку, так что она без труда спустилась в овраг, но когда поднималась обратно, всё же умудрилась поскользнуться на раскисшей траве.
   Воду из чайника Ия не пролила, но сама измазалась ещё сильнее.
   Вернувшись в избушку, с отчаянием посмотрела на мокрые, покрытые разноцветными пятнами джинсы.
   "Если воспаление лёгких мне уже не грозит, - с беспокойством подумала девушка, засовывая помятую посудину в топку поближе к переливающимся багровыми отсветами углям. - То какой-нибудь цистит с пиелонефритом я всё ещё могу подхватить".
   Несмотря на то, что в цирке ей чаще всего приходилось сталкиваться с разного рода травмами, будущая акробатка имела представления и о других разделах медицины с ветеринарией.
   В ожидании пока нагреется вода, Ия критически осмотрела найденные в ларе штаны, сшитые из той же материи и также густо покрытые заплатами. Для того, чтобы они не спадали с бёдер, имелась верёвочка, продетая сквозь несколько дырочек в верхней части.
   "Да, это не Глория-джинс", - усмехнулась девушка, резким взмахом вытряхивая из штанов пыль.
   Не найдя никаких подозрительных пятен, она тем не менее не решилась надевать их на голое тело. Но вот поверх колготок можно и попробовать.
   Брючки оказались на пару-тройку размеров больше, чем требуется, да и длинноваты слегка, так что штанины пришлось подворачивать. Зато заднице сразу стало теплее, и довольная путешественница рассудила, что здоровье и комфорт гораздо важнее внешнего вида. Особенно, когда на тебя никто не смотрит.
   Отыскав в куче хвороста подходящие веточки, Ия развесила джинсы над котлом и, сполоснув одну из мисок горячей водой, вновь наполнила её до половины.
   От первого же обжигающего глотка по телу разлилось приятное тепло. Вновь почувствовав аппетит, девушка съела один из купленных бананов.
   Поднявшись, подбросила в печь хвороста и, забравшись на подиум, легла, положив под голову свёрнутую тряпку.
   "Надо бы завтра осмотреться вокруг", - лениво подумала смертельно уставшая путешественница по мирам, погружаясь в блаженный сон.
   Внезапно она обнаружила, что всё ещё находится в знакомой кабине лифта. Дребезжал пол и стены, натужно скрипели тросы, словно жалуясь на то, что столь тяжкий груз приходится поднимать аж до восьмого этажа.
   На какое-то время даже показалось, что никакого падения не случилось, а дикий, осенний лес, промозглый дождь и как нельзя вовремя подвернувшаяся избушка - лишь кошмарное видение, наваждение, привидевшийся морок, иллюзия. Скоро Ия будет дома, проверит у Зои температуру, даст жаропонижающее... Надо обязательно положить на радиатор отопления чистую рубаху, чтобы, когда тётка пропотеет, переодеть её в сухое.
   Лифт с лязгом остановился, дверцы разъехались, и девушка ясно почувствовала запах дыма. Выскочив на площадку, она увидела, что та затянута серым, остро пахнущим туманом, а из-под двери их квартиры медленно выползают чёрные, пушистые клубы.
   - Зоя! - завизжала Платина, роняя сумку, и проснулась.
   В жёлтых полосах солнечных лучей, пробивавшихся сквозь узкие щели в ставнях, вместе с пляшущими пылинками, плавали и полоски дыма. Противно воняло жжёными тряпками.
   - Джинсы! - вскричала девушка, едва не свалившись с подиума и бросаясь к печке. - Носки!
   То ли она неаккуратно уложила палку, то ли, высыхая, брюки каким-то образом сдвинули её с места, или ещё по какой причине, только одна штанина упала на дно котла и активно тлела.
   - Ну ё-моё! - чуть не заплакала Ия, с ужасом разглядывая прожжённое пятно. - И как раз на коленке.
   Хорошо ещё, носки не пострадали. Торопливо натянув их на начинавшие мёрзнуть ноги, она рывком распахнула дверь, стремясь поскорее избавиться от противного запаха и невольно зажмурилась от света яркого дня.
   Пронзительные лучи щедро лились с голубого неба на одетый в золото и багрянец лес. Стояла благоговейная тишина осени, нарушаемая лишь противным голосом какой-то пичуги и журчанием ручья в овраге.
   "Какая красота!" - невольно подумала девушка, потягиваясь и жадно вдыхая наполненный утренней свежестью воздух.
   Вернувшись в дом, с сожалением убедилась, что куртка всё ещё мокрая. Видимо, придётся пока щеголять в местной одёжке.
   Допив остатки воды в чайнике, направилась к ручью умываться.
   Покончив с утренним туалетом, Ия отыскала в сумке с лекарствами зеркальце, но при взгляде на своё отражение сморщилась, словно ненароком откусила кусок лимона. Давненько она не наблюдала себя в столь плачевном виде. Вытянутое, с ясно обозначенными скулами лицо осунулось и побледнело, зато под усталыми серыми глазами обозначились тёмные круги, а на щеках и подбородке, несмотря на водные процедуры, всё ещё выделяются пятна сажи.
   - Какой ужас! - только и смогла пробормотать ошарашенная девушка, накрепко усвоившая железное правило, вколоченное ей в голову заботливой матерью: "Артист в любых обстоятельствах должен выглядеть красиво" .
   Конечно, сейчас её никто не видит, но всё же она не чувствовала себя настолько измотанной, как вчера вечером, поэтому решила последовать родительскому наставлению.
   Ия вновь отправилась к ручью, где тщательно оттёрла с лица пятна сажи. А то мало того, что одета в лохмотья, так ещё и лицо как у бомжихи со стажем.
   Вернувшись в избушку, первым делом привела в порядок свои густые тёмно-каштановые волосы. Потом нанесла лёгкий макияж, замаскировав неприглядные пятна вокруг глаз. И только после того, как собственное отражение в зеркале перестало внушать отвращение, девушка вспомнила о завтраке.
   Прежде, чем заняться готовкой, провела ревизию имеющихся продуктов.
   Гречка, рис, макароны с картошкой могут и подождать. Апельсинам и лимону тоже пока ничего не сделается. А вот сосиски в упаковке и особенно охлаждённая курица - продукты скоропортящиеся.
   Подумав, голодная путешественница решила начать именно с неё. Тем более, что в наличии имелась подходящая посуда. Она вымыла котёл, тщательно протёрла его одной из найденных в ларе тряпок, наносила воды и, опустив в неё курицу, растопила печь, примостив рядом с горящим хворостом и чайник.
   Пока всё это нагревалось, Ия обошла избушку со всех сторон. Деревья, что пошли на нижние, самые толстые брёвна, пилили пилой, верхние, потоньше, срубили топором. Стены тщательно проконопатили мхом.
   Крышу покрывали несколько слоёв берёзовой коры, придавленной тонкими жердями, связанными друг с другом на коньке. Высотой сие сооружение вряд ли дотягивало до двух с половиной метров.
   Каменная труба, сложенная из кое-как отёсанных камней, стояла почти вплотную к стене.
   Странным казалось отсутствие вокруг каких-либо хозяйственных построек. Ни кладовки, ни сарайчика, ни даже навеса.
   Девушка предположила, что это не настоящий жилой дом, а что-то вроде лесной избушки, где местные добытчики дикого зверя живут только в охотничий сезон. Вот только никаких ловушек, капканов и прочих приспособлений в домике не оказалось. Только посуда и этот замечательный костюмчик.
   Вернувшись к печке, аккуратно собрала накипь и, не в силах бороться с голодом, доела второй банан.
   Магазинная курица сварилась быстро. Подцепив её миской, Ия поставила посудину на подиум и уже собралась отломить горбушку от маленькой буханки бородинского хлеба, но передумала. В целлофане тот долго не зачерствеет, а продукты надо беречь.
   Без соли и специй мясо показалось ей пресными, тем не менее голодная путешественница, разломав тушку, слопала половину и обглодала все косточки, запивая бульоном.
   Не поленившись, сходила к ручью и сполоснула посуду, а когда поднималась вверх по склону оврага, "молния"разошлась и на втором сапоге.
   - Вот же ж! - взвыла девушка от новой напасти. Дойдя до домика, попыталась ещё раз застегнуть замок, но тот упрямо расходился.
   "Надо было в новых сапогах идти, - с запоздалым сожалением подумала она, доставая из ларя местную верёвочку. - Тогда бы так не мучилась".
   Вспомнив советы, услышанные в просмотренном в Сети сюжете, посвящённом выживанию в дикой природе, путешественница собиралась спуститься вниз по ручью, намереваясь таким образом добраться до обжитых мест.
   Но потом заколебалась. Всё-таки она не просто затерялась в лесу, а непонятно как оказалась неизвестно где и даже не ясно "когда"?
   Платина не рассчитывала на то, что сможет выжить в одиночку. Рано или поздно надо будет выходить к людям. Вот только хорошо бы заранее знать: что те из себя представляют? Хотя бы в общих чертах.
   Самый лучший вариант - это незаметно понаблюдать за аборигенами с безопасного расстояния. А то вот так неподумавши заявишься в ближайшую деревню, а там, оказывается, живут каннибалы, и у них как раз мясо закончилось, или ненароком заглянешь к поклонникам богов, регулярно требующих человеческих жертв, вроде тех же ацтеков.
   Ясно, что в лесу не отсидишься, но и переть на рожон тоже ни к чему. Поэтому благоразумная путешественница решила для начала осмотреть окрестности с какой-нибудь горушки.
   Ещё какое-то время гадала: стоит ли брать с собой маленькую сумку, разумеется, предварительно выложив из неё лекарства? Но всё же оставила её в избушке. Со свободными руками и бегать легче, и на дерево вскарабкаться сподручнее. Да и далеко уходить девушка не собиралась.
   Заперев дверь с помощью всё той же палки, она направилась в сторону самого высокого из ближайших холмов. При этом Ия старалась не только внимательно смотреть под ноги, но и оглядываться по сторонам.
   Примерно через полчаса до неё донёсся негромкий треск. Замерев, она прислушалась, стараясь определить направление звука.
   Вновь что-то где-то зашуршало. Скользнув за ближайшее дерево, девушка пригнулась, стараясь стать как можно незаметнее.
   Очень скоро взгляд уловил в зарослях какое-то движение. Ия затаила дыхание. В лесу мелькнуло светло-коричневое пятно, потом ещё одно.
   Шагах в восьмидесяти из зарослей вышло небольшое животное с усыпанной бледными пятнышками шкурой.
   Ступая точёными копытцами по опавшим листьям, шагавший впереди вожак настороженно поворачивал из стороны в сторону красивую, увенчанную небольшими рожками, голову, а три его подруги беззаботно объедали верхушки кустарника.
   Девушка облегчённо перевела дух и переступила с ноги на ногу.
   Самец тревожно фыркнул, и олени стремительно скрылись среди деревьев.
   Отыскав глазами облюбованную вершину, Ия продолжила путь, понимая, что там, где есть травоядные, должны водиться и хищники.
   Что-то прошелестело в кроне ближайшей сосны, и по зелени иголок пролетел рыжий, хвостатый зверёк, а за ним ещё один.
   "Белки", - безошибочно определила эрудированная путешественница.
   Через некоторое время она спугнула стайку небольших серых птичек. Лес уже не казался таким пустынным и безжизненным, как вчера вечером. Возможно, тогда здешние обитатели просто почувствовали приближение дождя и попрятались по логовам?
   Склон становился всё круче, и всё чаще из земли выступали гладкие, обточенные временем скалы. Теперь, когда торопиться стало некуда, девушка не стала надрываться и перед последним рывком уселась отдохнуть, обругав себя за то, что не взяла с собой воду. Ничего же не стоило вымыть бутылку из-под йогурта и захватить её с собой.
   Солнышко по-прежнему ярко светило с чистого, будто выстиранного тайдом, неба. Рядом с Ией на нагретый камень выползла маленькая серо-зелёная ящерка, очевидно, наслаждаясь, быть может, последним тёплым днём этого года.
   Обогнув кручу, девушка наткнулась на что-то вроде тропинки, которая и привела её на вершину, большая часть которой поросла низкорослыми, корявыми деревцами, а меньшая представляла собой слегка выдающуюся вперёд скалу.
   Вид отсюда открывался просто фантастический! Холмы или сопки громоздились вокруг, словно жёлто-красные волны застывшего моря, изредка разрываемые одинокими причудливыми горами. Но ни поселений, ни дорог, ни обработанных полей, не говоря уже о вышках сотовой связи или линиях электропередач.
   - Ну ё-моё! - растерянно пробормотала обескураженная путешественница, подумав: "Откуда же пришли люди, которые избушку построили?"
   Взяв себя в руки, она принялась планомерно прочёсывать взглядом окружающий пейзаж.
   Сначала Ия заметила поблёскивавшую на солнце речку, потом обратила внимание на странный цвет берега, просматривавшегося с её наблюдательного пункта. После того, как завяла трава, земля на свободных от опавших листьев участках стала тёмно-серой, а там она казалась гораздо светлее, словно мелкая серая пыль.
   "Там дорога!" - догадалась девушка, и, словно подтверждая это, из-за горы вылетела лошадь с человеческой фигуркой на спине и, галопом промчавшись по берегу, скрылась из вида за откосом ближайшего холма.
   С такого расстояния она не смогла различить деталей одежды и тем более лица всадника, но то, что тот использует в качестве средства передвижения коня, а не какой-нибудь байк или хотя бы велосипед, подтверждает её самые мрачные опасения.
   Сначала явно домотканое полотно, потом вот этот кавалерист.
   Кажется, её действительно закинуло в какую-то дремучую древность. Хотя ещё каких-нибудь сто - сто пятьдесят лет тому назад основным средством передвижения в родном мире Ии так же служили верховые животные, а если судить по классической литературе, одежду из самодельного холста в русских деревнях носили даже во времена Чехова и Толстого.
   Исходя из этого, девушка подумала, что, возможно, этот мир не такой уж и отсталый... или он всё же магический?
   "Вот если бы тот мужик сидел верхом на драконе, тогда другое дело, - мысленно оборвала себя раздосадованная путешественница. - А пока будем считать, что это просто прошлое, пусть даже и не нашего мира".
   Запомнив направление, она спустилась со скалы и направилась к избушке, которую уже начинала воспринимать, если не домом, то временным пристанищем.
   Пока в котле разогревалась вторая половина курицы, Ия вымыла в ручье бутылку из-под йогурта и наполнила холодной водой.
   Тут же возник вопрос: в чём её таскать? Каких-либо карманов ни у кафтана, ни у штанов не имелось, а куртка всё ещё оставалась сырой.
   Обругав себя за глупость, девушка развесила одежду на ветках ближайшего дерева, рассудив, что на солнышке и лёгком ветерке она высохнет гораздо быстрее, чем в душной избе. Правда, ярко-синий материал будет бросаться в глаза, но Платина уже убедилась, что людей поблизости нет, а зверей куртка вряд ли заинтересует.
   Так и не взяв сумки, она просто сунула бутылку за пазуху, невольно поёжившись от холодного пластика.
   Благодаря разнообразию форм рассыпанных по окрестностям скал, девушка без особого труда определила направление, в котором следует искать предполагаемую дорогу.
   Оценив пройденное с утра расстояние и свою усталость, Ия рассчитывала добраться до реки часа за два. Возвращаться будет гораздо тяжелее, но всё же она надеялась вновь оказаться в знакомой избушке ещё до наступления темноты.
   Перебираясь через поваленное дерево, путешественница подобрала длинную палку в три пальца толщиной. Какое ни какое, но оружие, а в случае бегства и выбросить не жалко.
   Девушка шла неторопливым, прогулочным шагом, сберегая силы и внимательно оглядываясь по сторонам.
   Спустившись в лощину, густо заросшую тонкими высокими деревьями, заметила кое-где на них коричневые комочки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся орехами, похожими на фундук, только размером поменьше и с твёрдой скорлупой. Тем не менее довольная собой Ия разгрызла один из них, обнаружив внутри вкусное ядрышко.
   Решив, что сюда надо будет обязательно наведаться с сумкой или пакетом, она поднялась на противоположный склон и, привычно оглянувшись, заметила на другой стороне лощины какое-то движение. Невольно пригнувшись, стала внимательно всматриваться в оставшийся за спиной лес.
   Проскользнула по голым ветвям резвая белка. С шумом взвыли вверх какие-то птицы, оглашая окрестности неприятными резкими криками.
   Девушка сейчас же посмотрела в ту сторону и заметила, как мелькнула среди редких деревьев полосатая шкура.
   "Вот же ж ё-моё!" - нервно сглотнула Ия, уже ясно различая бредущую по склону огромную кошку.
   Длинный хвост, разлинованный красными и чёрными полосками, с белой отметиной на конце спокойно свисал почти до самой земли.
   Здоровенная башка с круглыми ушами была опущена ниже неторопливо ходивших лопаток.
   Грозный хищник неторопливо шествовал куда-то по своим звериным делам, изредка шевеля густыми, даже на вид жёсткими усами.
   За кулисами цирка девушке не раз приходилось встречаться с разнообразными животными: от собачек до тигров, медведей и слонов; поэтому она давно усвоила одно нехитрое правило общения с крупными хищниками. Дикий зверь, даже рождённый и выросший в неволе, всё равно остаётся диким зверем: свирепым, непредсказуемым и опасным.
   Только одни укротители знают, как тяжело даётся покорность их питомцев на манеже, и с какой лёгкостью покладистость и послушание может смениться агрессией.
   Вот почему сердце затаившейся Ии бешено колотилось, а глаза напряжённо следили за животным сквозь переплетение высохших кустов бурьяна. Страху добавляло осознание того, что ни один цирковой тигр из тех, кого когда-либо видела девушка, не шёл ни в какое сравнение с этим гордым животным, каждое движение которого буквально излучало опасность и уверенную силу.
   Неожиданно он остановился, и затаившаяся путешественница вспомнила, что совсем недавно останавливалась у этого камня, чтобы напиться.
   "Он, гад, мой след учуял", - от этой мысли Ие стало совсем плохо.
   Негромко фыркнув, тигр обернулся в её сторону. Сейчас их разделяло не более ста метров.
   Понимая, что не в силах шевельнуть даже пальцем, девушка мысленно взмолилась:
   "Ну, чего встал? Я тощая, невкусная, добавками и пальмовым маслом вся пропиталась. Зачем тебе желудок портить? А тут неподалёку олешки пасутся: жирные, вкусные, сочные, на натуральных экологически чистых кормах выросли. Сама бы ела, да тебе уступаю. Ты же здесь хозяин".
   Ей показалось, что зверь в усмешке чуть приподнял верхнюю губу, демонстрируя впечатляющих размеров клыки.
   Однако, вместо того, чтобы пуститься по следу умиравшей от страха добычи, тигр, задрав хвост, совсем по-кошачьи обрызгал ближайшее дерево короткой жёлтой струёй.
   "Территорию метит, гад полосатый! - совсем некстати подумала Платина, наблюдая за тем, как могучее животное с прежней неторопливой вальяжностью исчезает за деревьями. - Вот же ж ё-моё, какая только глупость от страха в голову не полезет".
   Выждав с минуту, она достала из-за пазухи пластиковую бутылку и, сделав пару глотков, ощутила требовательную тяжесть в мочевом пузыре.
   "Хорошо ещё, прямо в штаны не наделала", - нервно хихикнула девушка, быстро развязывая верёвочку на поясе.
   С трудом поднявшись на всё ещё дрожавшие ноги, неторопливо поплелась к реке, ориентируясь на ясно различимый шум бежавшего по камням потока.
   Впереди уже показалось свободное пространство, и замелькали солнечные зайчики, отражавшиеся от игравшей воды, когда позади вдруг зашуршали листья.
   Взвинченные нервы путешественницы не выдержали. Взвизгнув, она бросилась бежать, подгоняемая единственным желанием, как можно быстрее оказаться подальше от объявившейся за спиной опасности. Ия даже не подумала оглянуться, испугавшись, что от одного взгляда на зверя её вновь охватит то странное оцепенение, и она точно погибнет. Ломясь сквозь густой кустарник, девушка поскользнулась, повиснув на тонких стволиках. Полы кафтана разошлись. Бутылка из-под йогурта вывалилась из-за пазухи и, покатившись, застряла в какой-то яме. Однако охваченная паникой, Ия и не подумала останавливаться.
   Не переставая кричать, она отчаянным усилием продралась сквозь заросли, выскочив на усыпанную мелкими камешками и пылью дорогу, проходившую по берегу узкой, стремительной речки.
   Только у самой воды перепуганная путешественница рискнула обернуться. За ней никто не гнался. Лес позади оказался совершенно пустынен.
   - Ну ё-моё! - выдохнула девушка и от переизбытка чувств погрозила зарослям кулаком. - Так и с ума сойти можно .
   - Нугуя! - вдруг раздалось откуда-то справа.
   Резко обернувшись, Ия увидела группу людей, окруживших небольшую, крытую повозку, запряжённую маленькой лошадкой с большими ушами.
   Одетые в примерно такую же одежду, как и у неё, мужчины озадаченно смотрели на девушку, держа в руках короткие копья. У некоторых голову прикрывали платки, повязанные на манер банданы, у других волосы были скручены в какие-то тощие чалмы.
   "Хотела посмотреть на местных? - молнией пронеслось в голове Ии. - Любуйся теперь".
   Только вот аборигены ей почему-то совсем не понравились. То ли из-за поросших редкими, клочковатыми бородёнками бандитских рож, то ли потому, что за фургоном сгрудилась небольшая, но плотная толпа людей, окружённых вооружёнными охранниками с такими же короткими копьями наперевес.
   Закрывавшая проход в повозку занавеска раздвинулась, выпустив представительного дядечку в широкополой шляпе с пухлыми, гладко выбритыми щеками и солидным пузиком, обтянутым одеждой совсем другого фасона, и даже с такого расстояния видно, что из гораздо более добротной ткани.
   Коротко поклонившись всем корпусом, один из тех, кто стоял рядом, что-то проговорил, ткнув рукой в сторону девушки. Движение его отнюдь не выглядело угрожающим, но тем не менее именно оно заставило её броситься через дорогу обратно в лес.
   Толстячок из фургона грозно рявкнул. Тут же несколько его спутников устремились в погоню за случайно встретившейся незнакомкой.
   Тяжело дыша, невезучая путешественница бежала вверх по склону, пригибаясь и петляя между то и дело попадавшимися на пути деревьями. За спиной перекликались преследователи. Судя по звучащему в их голосах азарту, погоня за беззащитной девушкой явно доставляла им удовольствие.
   Если бы дело происходило в летнем, густо усыпанном листьями лесу, то Ия, скорее всего, смогла бы в нём затеряться. Но сейчас, когда вокруг торчали только голые, почерневшие ветки, лишь кое-где украшенные жёлтыми остатками былого зелёного великолепия, ей никак не удавалось оторваться от погони.
   Оглянувшись в очередной раз, она поняла, что расстояние между ней и мелькавшими среди деревьев серыми фигурками неуклонно сокращается.
   Высокие осенние сапоги с разошедшейся "молнией" - не самая лучшая обувь для бега. Толстая подошва скользнула по присыпанному осенними листьями камню, и девушка упала, треснувшись коленом о землю совсем рядом со злополучным обломком скалы.
   Зашипев от боли, она быстро вскочила и побежала, припадая на ушибленную ногу.
   Позади раздался ликующий вопль, и слоноподобный топот начал стремительно приближаться.
   - Помогите! - не помня себя от страха, закричала Платина по-русски. - Помогите кто-нибудь.
   Подхлёстываемое ужасом воображение тут же нарисовало живописную картину группового изнасилования в извращённой форме с непременным последующим убийством.
   - Джерои гуйней! - резанул по ушам чужой, абсолютно незнакомый язык.
   Толчок в спину сбил девушку с ног. Сверху навалилась злая, дурно пахнущая туша. Жёсткие, как гвозди, пальцы крепко впились в плечо, переворачивая её лицом вверх.
   Сопротивляясь, девушка инстинктивно сгребла охапку сухих листьев.
   Увидев над собой лучащуюся самодовольством физиономию с реденькой козлиной бородёнкой, Ия швырнула в неё прихваченным с земли мусором и, пользуясь замешательством никак не ожидавшего подобной пакости мужчины, попыталась вскочить на ноги.
   Но едва не налетела на второго преследователя.
   Пронзительно заверещав, попыталась вцепиться ему в рожу растопыренными пальцами. Отшатнувшись, противник перехватил её руку, вывернул и, оказавшись за спиной, зажал локтем шею.
   Задыхаясь, упрямая путешественница резко откинула назад голову, норовя попасть затылком по довольно сопевшему носу мужика.
   Очевидно, она промахнулась, потому что тот, радостно заржав, сжал горло пленницы ещё сильнее. Чувствуя, что начинает задыхаться, девушка тем не менее продолжала трепыхаться. Последним, отчаянным усилием она попыталась ударить вонючего громилу сначала пяткой по голени, потом каблуком по стопе.
   Но сапог только скользнул по ноге вражины, а отряхнувший наконец сор с лица мужик без затей ткнул бившуюся в руках приятеля Ию тупым концом копья в живот.
   От удара воздух в груди застыл, а сознание стала заволакивать пелена боли.
   Державший её сзади за горло мужик бросил девушку на землю, а когда она упала, задыхаясь от боли, мужчины немного попинали её ногами и поколотили древками копий.
   Свернувшись клубочком, Ия закрывала лицо руками, скуля по-собачьи. Ещё ни разу в жизни её так не били. В цирке и школе случались драки, но они в основном больше походили на соревнование или игру. А родители её вообще никогда пальцем не трогали.
   Мир, в котором раньше жила Ия Платина, окончательно исчез, разбившись вдребезги не тогда, когда она вывалилась сюда из сорвавшейся вниз кабины лифта, а именно сейчас - под сапогами и палками непонятных злых мужиков.
   Чудесное попадание из зимнего города в осенний лес, так напугавшая её встреча с тигром, и даже тяжелейший путь под дождём со спасительной избушкой в конце, всё до этого момента казалось если не видением, то симуляцией, Role Playinq Game, ужастиком, наблюдая за которым, можно безопасно и комфортно бояться, прячась за несокрушимой бронёй экрана.
   И вот теперь девушка с предельной ясностью осознала, что всё это всерьёз, что тут не только больно бьют, но могут и убить. И далеко не факт, что после смерти здесь она очнётся в кровати под капельницей там.
   Все эти ощущения горячей воной окатили сознание избиваемой пленницы, заполняя его обжигающей истиной.
   К счастью, её мучители носили сапожки из мягкой кожи, что слегка сдерживало их пыл.
   А тут как раз подбежал третий из преследователей. Тяжело, с присвистом дыша, он рявкнул на разошедшуюся парочку. Один из них отступил в сторону. Однако второй, тот самый, которому Ия швырнула в лицо упавшие листья, продолжал лупить её с прежним азартом и сейчас же получил древком копья поперёк спины.
   Только тогда мужчина, зашипев рассерженным котом, отошёл от свернувшейся калачиком девушки.
   Повинуясь новому приказу, её подхватили под мышки и поставили на ноги. Опухшие губы Ии дрожали и кривились, по щекам текли слёзы, всё тело болело, а душа леденела от жуткого предчувствия.
   - Джабхесса, - удовлетворённо хмыкнул главный из преследователей, оглядывая её с ног до головы.
   Перед взором Ии всё расплывалось, однако она сразу определила, что именно этот человек разговаривал с полным дядечкой из фургона. Вероятно, тот главный, а этот подчинённый. Но не простой работник, а доверенное лицо, какой-нибудь заместитель или помощник. Он и выглядит старше избивавшей её "сладкой парочки". Куцую бородку серебрила седина. Из-под маленькой, скрученной из разноцветных шнуров чалмы тоже выбивались седые пряди. Спрятанные среди глубоких морщин, прищуренные глазки смотрели с пристальным вниманием, производя крайне неприятное впечатление.
   Первым делом он сорвал с её головы чудом не слетевшую шапочку, заставив кое-как уложенные волосы рассыпаться по плечам.
   Повертев в руках изрядно пострадавший от дождя головной убор, мужчина вновь перевёл взгляд на пойманную беглянку.
   Какое-то время дядечка просто недоуменно таращился на неё, словно пытаясь что-то определить для себя. Потом, видимо, решив окончательно прояснить ситуацию, без лишних слов цапнул девушку за грудь.
   "Ну, значит этот козёл и будет первым", - взвизгнув, подумала она, пытаясь податься назад под глумливый хохот мужиков.
   - Дангсин ей джабнида? - ухмыльнувшись, поинтересовался старший бандит. - Вэй намингчхеолен ибго?
   Ия замолчала, изо всех сил пытаясь отстраниться, но его помощники не дали ей отодвинуться.
   Перестав тискать пленницу, собеседник ухватил девушку за подбородок и, без труда преодолев сопротивление, повернул её голову из стороны в сторону.
   "Чего он меня рассматривает? - растерялась испуганная беглянка. - Разве таким, как он, не всё равно кого насиловать?"
   Удовлетворённо хмыкнув, тот выдал короткую, но крайне эмоциональную речь.
   Не выпуская пленницы, парочка разбойников, или кто они там, коротко поклонилась, хором выпалив.
   - Ней, сеонбай.
   Ия сообразила, что прямо здесь и сейчас её насиловать не будут.
   "Наверное, к том пузану из фургона отведут? - предположила Ия. - Судя по всему, он в их шайке самый главный. Вот жеж ё-моё! Надо же так вляпаться! А всё тот тигр. Чтобы ты сдох, кошка драная!"
   Отдав необходимые распоряжения, старший из этой троицы вернул девушке её шапку, просто засунув за пазуху, и неторопливо пошёл вниз по склону. За ним парочка громил потащила еле передвигавшую ноги девушку.
   Иногда кто-нибудь из конвоиров рычал на неё, очевидно, приказывая поторопиться. Однако пленница чувствовала себя настолько разбитой, что, сделав пару-тройку шагов, вновь начинала загребать носками сапог упавшие листья.
   Выбравшись на дорогу, они поспешили к повозке, возле которой нетерпеливо расхаживал солидный, хорошо одетый мужчина в чёрной шляпе с полукруглым верхом и узкими полями.
   - Вай геулше ол? - строго спросил он у старшего из преследователей и тут же перевёл взгляд на их добычу, затем проговорил с плохо скрываемым неодобрением. - И мисшин салам енгу?
   - Еойя айлеоссии сеонбай вутаи, - вновь поклонившись всем корпусом, ответил пожилой мужчина, совсем по-русским пожимая плечами, и торопливо заговорил, энергично помогая себе жестами. Судя по всему, он подробно описывал, как ловили внезапно объявившуюся на дороге особу, и как им всё-таки удалось её поймать.
   Сурово сдвинутые брови начальника, или скорее всего господина, слегка приподнялись. Задав парочку, видимо, уточняющих вопросов, он продолжил пристально разглядывать приближавшуюся Ию.
   - Гейную еогли делей! - крикнул старший из её преследователей, и мощный толчок в спину бросил девушку вперёд. Сделав несколько неуклюжих шагов, та едва не упала, с трудом сохранив равновесие.
   Выпрямившись, она встретилась с изучающим взглядом холодных, серых глаз, смотревших на неё с ленивым любопытством, словно на неодушевлённый предмет.
   Выждав несколько секунд, главный над всей этой шайкой что-то спросил.
   - Я вас не понимаю, - пробормотала пленная путешественница, с отвращением чувствуя, как колени начинают мелко, противно дрожать.
   - Юнгщеодзи майхаги сеонбай вутаи! - внезапно рявкнул один из конвоиров, отвешивая Ие подзатыльник.
   - Джунгуи! - прикрикнул на него хозяин и задал ещё один вопрос. На сей раз речь его звучала явно иначе. Судя по всему, он обратился к девушке на каком-то другом языке. Вот только и эти слова для неё ничего не значили.
   Сама не зная почему, она пробормотала:
   - Дую спик инглишь? Ни хао.
   Но собеседник, очевидно, не знал ни английского, ни китайского. Озадаченно почесав гладко выбритый подбородок, он что-то приказал, раздражённо махнув рукой в сторону сгрудившихся за фургоном людей.
   Старший из тех, кто поймал Ию, вновь поклонился всем корпусом и рявкнул на конвоиров девушки, которые поволокли её то ли к пленникам, то ли к рабам, то ли ещё к каким крепостным, так как назвать их по-другому язык не поворачивался.
   Больше двух десятков мужчин и женщин разного возраста, но с одинаково усталыми и измождёнными лицами сидели на корточках прямо на покрытой пылью и мелкими камешками дороге. Казалось, что они настолько вымотались, что рады любой возможности никуда не двигаться, и больше их ничего не интересует.
   Тем не менее, приближаясь, девушка поймала несколько любопытных взглядов.
   Хозяин каравана забрался обратно в фургон, один из стражников взял под уздцы лопоухую лошадку, а другие вразнобой заорали на пленников или рабов, заставляя тех подняться.
   Конвоир толкнул Ию в спину, и, казалось, потерял к ней всякий интерес.
   Невольники попятились от новой подруги по несчастью, и вокруг неё образовалось небольшое пустое пространство.
   Начинавшая потихоньку приходить в себя Платина очень скоро догадалась о странной реакции на своё появление, о том, почему тот мужик принялся её лапать, явно не собираясь насиловать.
   Просто он сразу не понял: кто же попался им на дороге?
   Одежда, в которой сейчас щеголяла девушка, оказалась мужской. Именно они носили подпоясанные кушаками халаты и мешковатые, бесформенные штаны. Правда, в отличие от непонятно как оказавшейся здесь россиянки, аборигены обматывали икры теми самыми шнурками, которые Ия нашла в ларе, но не смогла определись их предназначение, и носила шаровары навыпуск, подметая дрогу.
   Ещё она автоматически отметила, что её костюмчик на фоне живописных нарядов большинства пленников смотрится очень даже прилично. Некоторые носили такие лохмотья, что сквозь дыры просвечивались грязные, землистого цвета рубахи, а у худого, то и дело оглядывавшегося на новенькую парня с лихорадочно блестевшими глазами - даже голое тело.
   Но все прикрывали головы. Одни завязали заменявшую платок грязную тряпку на манер банданы, другие соорудили что-то похожее на тощую чалму, как у конвоиров, только гораздо грязнее, из-под которых во все стороны торчали сальные жёсткие патлы.
   Женщин в этой группе оказалось гораздо меньше, но и их одежда также не могла похвастаться разнообразием фасонов. Все представительницы прекрасного пола носили длинные юбки из грубой ткани разнообразных оттенков серого цвета и что-то вроде запахивавшейся блузки, завязанной лентами с левой стороны груди или на боку. Но в отличие от мужчин, головных уборов они не носили. Их тёмно-русые и почти чёрные волосы были заплетены в косу и скручены в прихваченный длинной шпилькой пучок.
   Возможно, местные жительницы вообще не носят головных уборов, либо просто никогда не видели вязаных шапочек, потому что, едва Ия натянула свою, как тут же почувствовала на себе недоуменные взгляды окружающих, а шагавший поодаль охранник что-то спросил, насмешливо скаля гнилые зубы.
   Девушка промолчала. Мужик повысил голос, привлекая всеобщее внимание. Не зная что сказать, собеседница затравлено посмотрела на него, невольно втягивая голову в плечи.
   Зашипев рассерженным котом, конвоир замахнулся копьём на строптивую пленницу. Та подалась назад, стараясь избежать удара толстым древком копья, но его не последовало.
   Обернувшись на шум, старший из стражников что-то рявкнул для наглядности, погрозив подчинённому кулаком.
   Тот что-то проворчал, опуская оружие. Сейчас же завязался оживлённый разговор, в который скоро оказались втянуты все охранники.
   Пленники или рабы угрюмо молчали, размеренно переступая ногами, обутыми в какие-то сплетённые из верёвок сандалии. Лишь две женщины неподалёку перешёптывались, время от времени бросая на Ию быстрые взгляды.
   Та понимала, что речь идёт о ней, и от этого на душе почему-то становилось ещё гадостнее.
   "Бежать надо", - лихорадочно думала девушка, исподтишка оглядываясь по сторонам.
   Дорога по-прежнему шла берегом реки, от которой доносился шум быстро струившейся по камням воды, и тянуло сыростью.
   Расположившийся с правой стороны осенний лес казался теперь таким родным и безопасным.
   "Тигра испугалась, кретинка! - мысленно костерила себя невезучая путешественница. - Людей надо бояться!"
   Погружённая в невесёлые мысли, она не сразу почувствовала, как кто-то теребит её за рукав.
   Встрепенувшись, Ия встретилась глазами с тощим мужичонкой в грязной бандане и в кафтане, густо усыпанном неряшливо пришитыми заплатами.
   Выпятив нижнюю челюсть и грозно сведя брови к переносице, он что-то шептал, злобно сверкая маленькими глазками с жёлтыми белками. От него шибало в нос запахом гнилых зубов и давно немытого тела.
   В своей жизни девушке уже приходилось сталкиваться с разного рода асоциальными личностями. Но этот субъект выглядел гораздо непригляднее их всех.
   Однако, несмотря на злобное выражение морщинистого личика, она его почему-то совсем не испугалась. То ли из-за охватившей незадачливую пленницу апатии, то ли из-за надсмотрщиков, которые вряд ли допустят каких-либо безобразий среди конвоируемых.
   Рывком выдернув край рукава из грязных, скрюченных пальцев, Ия прибавила шагу, обогнав шагавшего впереди мужчину.
   За спиной послышалось ядовитое шипение. Тут рявкнул гнилозубый стражник, и раздался глухой звук удара.
   Приставучий раб что-то залопотал, скуля и противно хихикая.
   Вскоре после этого дорога сделала поворот, огибая торчавшую из склона сопки скалу, и стала удаляться от реки.
   Угодившая в неволю путешественница внимательно смотрела по сторонам, стараясь запомнить окружавшие её приметы.
   Вдруг рядом кто-то что-то прошептал. Повернув голову, Платина увидела откуда-то появившуюся рядом с ней пожилую женщину с узелком в руках.
   Сжав сухие губы в узкую полоску, та многозначительно кивнула себе за спину. Выждав пару секунд, девушка оглянулась. Скаля почерневшие зубы, её благовонный знакомый смотрел на Платину с нескрываемой ненавистью.
   Она вновь посмотрела на женщину. Та что-то проговорила одними губами. Но сообразив, что собеседница её не понимает, красноречивым жестом провела себе указательным пальцем по горлу.
   "Это что? - мысленно охнула Ия. - Она предупреждает, что этот козёл может меня убить?"
   Желая убедиться в правильности догадки, девушка ткнула себя пальцем в грудь.
   Рабыня безмолвно кивнула и подалась в сторону, что-то шепнув шагавшему поодаль мужчине. Тот односложно ответил, даже не глянув на испуганную и озадаченную пленницу.
   Пройдя лощиной между двух заросших лесом холмов, дорога стала спускаться в долину.
   Ия увидела участки тёмно-серой земли, окаймлённые узкими полосками пожухлой травы, какие-то поблёскивавшие водой канавки, ровные ряды низкорослых деревьев с голыми ветвями и множество строений, окружённые невысоким, во многих местах покосившимся частоколом.
   "А деревня-то не так уж и далеко от избушки, - прикинув пройдённое за день расстояние, подумала девушка. - Просто её холмы загораживали".
   Вытянув шею, она старалась рассмотреть взбиравшиеся по склону дальней сопки террасы, густо поросшие лишённым листьев кустарником.
   Внезапно фургон, возглавлявший их маленький караван, резко затормозил, а за ним встали и все остальные.
   Увлечённая изучением окружающего пейзажа, Ия едва не врезалась в замершего перед ней мужчину. Вскоре все вокруг тревожно загомонили.
   Одна из женщин, низко склонившись, что-то спросила заискивавшим тоном у с тревогой смотревшего вперёд охранника. Но тот только досадливо отмахнулся.
   Проследив за его взглядом, девушка ничего не увидела из-за спин невольников. Тогда она шагнула в сторону, ожидая грозного окрика, а то и удара древком копья.
   Однако чем-то сильно озабоченный надсмотрщик, кажется, даже не заметил её манёвра. Тут как раз из повозки вылез пузатый хозяин и направился к стоявшим метрах в пятнадцати впереди стражникам.
   Присмотревшись, Ия заметила на земле возле их ног человека в тёмно-сером кафтане или халате и в чуть более светлых шароварах.
   "Он что, мёртвый? - испуганно охнула пленённая путешественница между мирами, встревоженная неестественной позой и неподвижностью тела. - Вот ё-моё!"
   - Джуега уг ен гус сеонбай! - вскричал старший стражник, глядя на приближавшегося толстяка.
   Остановившись, тот что-то спросил, и голос при этом звучал у него как-то особенно озабоченно.
   - Сеу наймджан джуло сеонбай, - отозвался охранник. - Джейон смолбсе есида.
   Рабы тревожно зашептались, какая-то женщина всхлипнула, а стоявший рядом с Ией охранник нервно сглотнул.
   "Чего это они так испугались? - насторожилась девушка. - Трупов никогда не видели? Вряд ли. Только чего это он просто так на дороге валяется? Или здесь какая-то другая шайка бандитов порезвилась?"
   Толстяк как-то странно попятился.
   Молодой надсмотрщик наклонился над телом.
   - Джахайя машабо! - заорал старший, оттолкнув его в сторону и выдав гневную тираду, завершившуюся хлёстким ударом по лицу.
   "Нет, это не банда, - холодея от неприятного предчувствия, подумала Ия. - И не война, и не инфаркт какой-нибудь".
   Охранники отошли от трупа, а пришедший в себя хозяин начал быстро отдавать распоряжения.
   Стоявший рядом с охваченной страхом рабыней из другого мира надсмотрщик, рявкнув, толкнул её в толпу перепуганных невольников.
   Вернувшись к повозке, толстяк не стал забираться внутрь. Повинуясь его приказу, возница, нырнув в фургон, вернулся с луком и круглым футляром для стрел.
   Вооружившись, хозяин увёл караван с дороги, направляясь к расположенной примерно в километре берёзовой роще.
   Послушно шагая рядом с другими пленниками, Платина с любопытством посмотрела в сторону деревни, не замечая никакого движения или хотя бы струйки дыма. Зато обратила внимание на чёрных птиц, круживших в небе и густо обсевших непонятно из чего сделанные крыши строений.
   "Неужели там всех убили? - с нарастающей тревогой думала девушка. - А может, они вымерли от какой-нибудь эпидемии? Как в Европе в средние века от чумы. Вот ё-мое!"
   Перспектива подхватить смертельную заразу в столь архаичном мире настолько перепугала несчастную путешественницу между мирами, что та, словно бы выпала на какое-то время из реальности, не замечая ничего вокруг.
   Только громкие крики конвоиров заставили её встрепенуться.
   Вышагивавший во главе своего маленького каравана толстяк и сопровождавший его помощник благоразумно обошли непонятно как образовавшуюся на тропинке большую лужу, а возница, забравшись на повозку, ударил лошадку вожжами, пытаясь с ходу форсировать водную преграду. В результате фургон застрял, погрузившись по оси колёс в жидкую грязь.
   Теперь, шипя и ругаясь, перемазавшийся кучер изо всех сил тянул за повод низенького, лопоухого конька. Испуганно тараща большие влажные глаза, тот дёргался, напрягая все силы в безуспешных попытках вытащить торчавшую посередине лужи повозку.
   Повинуясь команде хозяина, стражники древками копий загнали в воду первых подвернувшихся под руки рабов.
   К счастью, женщины в их число не попали. Так что Ие оставалось только с отрешённым интересом наблюдать, как десяток мужиков под ритмичное:
   - Кур-мар, кур-мар.
   Пытаются вытащить упрямый фургон на твёрдую землю.
   Когда его наконец-то освободили из грязевого плена, девушка, перед тем как идти дальше, привычно огляделась по сторонам. Из лишённых створок ворот деревенский ограды вышли четыре человека.
   На первый взгляд, расстояние до них составляло побольше километра, поэтому никаких подробностей Ия рассмотреть не смогла, хотя и предположила, что одной из них могла быть женщина.
   - Гва! - рыкнул на зазевавшуюся пленницу надсмотрщик, подтвердив голосовую команду увесистым тычком в плечо, направившим её вслед за остальными рабами.
   Сама не понимая зачем, Ия указала рукой в сторону селения.
   Раздражённо фыркнув, стражник обернулся, после чего, увидев людей, что-то крикнул, обращаясь к начальству.
   Толстяк, а за ним и все остальные обернулись к деревне. Секунду подумав, работорговец вновь зашагал к роще, видимо, не посчитав направлявшихся к ним неизвестных приоритетной проблемой.
   Выбранный в качестве места стоянки лесок занимал плоскую вершину невысокого холма и, благодаря незначительной площади, легко просматривался из конца в конец. Листва, когда-то закрывавшая обзор, почти вся облетела и теперь шуршала под ногами невольников и охранников.
   У высокой берёзы с опалённой молнией вершиной хозяин каравана что-то прокричал, после чего рабы со вздохами облегчения дружно опустились на землю.
   "Неужели сегодня больше никуда не пойдём?" - с надеждой глянув на застывшее у горизонта солнце, подумала уставшая путешественница между мирами, присаживаясь на корточки.
   - Джайонига! - прикрикнул на неё надсмотрщик, но, очевидно сообразив, что собеседница его не понимает, требовательно указал рукой в сторону сгрудившихся кучкой невольников.
   Понимая, что спорить бесполезно, Ия подобралась поближе к ним. Почти сразу же справа послышалось довольное хихиканье. Обернувшись, она непроизвольно отпрянула. В двух шагах от неё, раскорячив ноги в дырявых штанах, сидел недавний вонючий знакомый.
   - Да пошёл ты! - еле слышно выдохнула девушка, настороженно следя за каждым движением так некстати появившегося недоброжелателя.
   Усадив подопечных, стражники взялись за обустройство лагеря. Одни так и остались стоять возле рабов, другие взялись валить деревья, третьи достали из фургона котёл литров на двадцать и установили его на металлической треноге.
   К невольникам подошла пара охранников, и старший из них приказал двум женщинам встать. С поклонами взяв у молодого надсмотрщика по деревянному ведру, они втроём куда-то ушли.
   "За водой", - догадалась Ия, на миг отведя взгляд от своего гнусного соседа. Зашипев, тот сделал молниеносное движение рукой с зажатой в ней остро обломанной веткой.
   Застигнутая врасплох, недоучившаяся акробатка тем не менее успела отскочить и, перекувырнувшись через плечо, встала на ноги.
   Вновь резкий окрик конвоира, подкреплённый недвусмысленным движением короткого копья, заставил её сесть.
   Привлечённый шумом, вернулся старший стражник. Строго глянув на поспешно опустившуюся на корточки пленницу, он пнул носком сапога в бок её недоброжелателя. Тоненько взвизгнув, тот внезапно расплакался, лепеча что-то, словно обиженный ребёнок.
   Указав пальцем на Платину, охранник произнёс несколько негромких, но, видимо, очень веских слов, после которых тощий раб принялся энергично кланяться, сложив ладони перед лицом и глядя на начальственного собеседника прямо-таки с собачьей преданностью.
   Многие невольники повернули головы в сторону новой пленницы. Та отыскала глазами предупредившую её женщину, которую, к счастью, не отослали за водой.
   Поймав взгляд, невольница чуть заметно улыбнулась и слегка кивнула головой.
   Ия сделала вывод, что старший над надсмотрщиками пригрозил наказать вонючку, если тот попытается причинить ей вред.
   "Это понятно, - грустно усмехнулась она про себя. - Молодые девушки всегда стоят дороже старых, тощих, зловонных мужиков. Вот эти гады своё добро и берегут".
   Её размышления прервал резкий окрик и чьи-то возбуждённые голоса. К лагерю подходили те самые люди, что недавно покинуло деревню. Двое мужчин с редкими усами и бородёнками в подпоясанных кушаками халатах без заплат, молоденький парнишка, одетый похуже, и средних лет женщина, из-за спины которой выглядывала головка ребёнка, сидевшего за материнской спиной в каком-то мешке.
   Охранники каравана закричали, грозно потрясая копьями. Послушно остановившись шагах в десяти от них, гости заговорили, дружно кланяясь всем корпусом.
   Когда подошёл хозяин каравана, деревенские грохнулись на колени и заголосили, то тыкаясь лбами в опавшие листья, то умоляюще протягивая к толстяку руки со сложенными вместе ладонями.
   "Это что же, в селении больше никого не осталось? - удивилась Ия. - Или их прислали за помощью? Нет, вряд ли. Тогда бы они не взяли с собой женщину с ребёнком. Сейчас им, наверное, просто хочется уйти подальше вместе с нами?"
   И без того всё ещё не пришедшей в себя после внезапного пленения девушке стало и вовсе жутко. Страх подхватить смертельную болезнь, от которой вымерла вся деревня, подхлёстывали мрачные чёрные птицы над ней и непрерывные вопли умолявших о чём-то людей.
   Ребёнок за спиной у женщины громко заплакал, включая свой голос в общий хор, делая его ещё более нестерпимым, несмотря на расстояние, отделявшее их от толпы рабов.
   Заходившее за спинами деревенских солнце удлиняло колебавшиеся тени и, заливая округу тревожно-багровым светом, придавало происходящему какой-то потусторонний прямо-таки инфернальный оттенок.
   Невезучая путешественница между мирами почувствовала, что начинает дрожать. Она бросила взгляд на невольников и удивилась странному спокойствию своих товарищей и подруг по несчастью, чьи лица не выражали ничего, кроме усталости. Похоже, так поразившая её картина человеческих страданий их нисколько не впечатлила.
   "Привыкай, - вдруг подумала Ия. - Скорее всего, тут ещё и не такое увидишь".
   Негромкий рык хозяина каравана заставил гостей замолчать. Только ребёнок продолжал плакать, несмотря на то, что мать пыталась его упокоить, гладя ладонью по всклокоченным волосикам.
   Толстяк что-то произнёс, сцепив руки на округлом животе. Один из мужчин, немного приблизившись, но не вставая с колен, произнёс переполненную эмоциями речь. При этом голос его то дело прерывался с трудом сдерживаемым рыданием.
   Покопавшись за пазухой, он достал небольшой кожаный мешочек и протянул его хозяину каравана.
   Однако тот, отступив на шаг, отрицательно покачал головой, а когда собеседник вновь что-то залепетал, повелительно махнул рукой, явно отгоняя его прочь.
   "И чего им надо? - в недоумении гадала девушка. Она немного успокоилась и, перестав дрожать, с жадным любопытством наблюдала за разговором аборигенов. - Хотят присоединиться к каравану? Зачем? Неужели сами не могут уйти из этого гиблого места? Или им надо так далеко, что боятся не добраться даже вчетвером? Вот ё-моё! Как же плохо без языка!"
   Получив очередной отказ, селяне вновь заголосили, но работорговец остался непреклонен. Тогда разговаривавший с ним мужчина указал рукой на женщину. Сделав пару шагов, не вставая с колен, та заголосила, заливая слезами круглое, некрасивое лицо.
   "Наверное, просит взять хотя бы её?" - предположила Ия.
   Отступив, хозяин каравана отдал команду, и охранники попёрли на незваных гостей, выставив вперёд копья.
   Внезапно только что умолявший селянин вскочил на ноги и, заорав, бросился на стражников, выхватив из-под полы халата небольшое, изогнутое лезвие, насаженное на короткую, деревянную рукоять.
   Невольно вздрогнув, пленница автоматически отметила, что данный предмет как-то не очень похож на оружие, больше напоминая какой-нибудь сельскохозяйственный инвентарь.
   Успешно, хотя и неуклюже увернувшись от копья надсмотрщика, крестьянин почти настиг пустившегося наутёк толстяка. Но тут второй охранник метнул ему в спину своё оружие. Изогнувшись дугой, мужчина сделал пару неверных шагов и рухнул на землю.
   Взвизгнув, девушка прикусила губу, чтобы не закричать. Хотя на фоне рёва устремившихся на помощь своему хозяину стражников и воплей селян её писк вряд ли кто-то мог расслышать.
   Вскочив, деревенские бросились бежать прочь от рощи, куда пришли за спасением, а нашли смерть.
   Остановив резким окриком рванувших было в погоню надсмотрщиков, работорговец схватил принесённый одним из них лук и первым же выстрелом поразил висевшего за спиной женщины ребёнка. Вторая стрела досталась другому мужчине, а третья настигла успевшего убежать дальше всех подростка.
   Спастись удалось только крестьянке, чьи горестные, полные боли и ужаса крики ещё какое-то время звучали в ушах оцепеневшей Ии. Свершившаяся на её глазах кровавая расправа только укрепила решимость пленницы, как можно быстрее сбежать от этих страшных, безжалостных людей.
   Возвращая оружие вознице, так и щеголявшему в грязных штанах, хозяин каравана повелительно рявкнул, видимо, приказав подчинённым возвращаться к своим обязанностям. Дескать: не на что тут больше смотреть.
   Выдернув из спины несчастного копьё, охранник что-то спросил у толстяка и, выслушав ответ, довольно осклабился, отвесив привычный поклон.
   Пока он, подняв подобранной палкой валявшийся на земле кошелёк, нёс его к костру, другие стражники привели трёх рабов, которые с помощью жердей оттащили убитых подальше от стоянки.
   Не успели конвоиры с невольниками вернуться в рощу, как над трупами уже закружились чёрные птицы.
   "Вот так просто взяли и убили? - всё никак не могла прийти в себя путешественница по мирам. - Ну ладно тот мужик с острой железякой. Он хотя бы напал. Но остальных-то за что? А ребёнок? Он же совсем маленький! Нет, сматываться надо с этой тусовки и поскорее".
   Её внимание привлёк журчащий звук. Обернувшись, она заметила, как из-под опущенного почти до земли халата сидевшего на корточках соседа вытекает бодрый, коричневый ручеёк.
   Равнодушно глянув на девушку, мужчина слегка привстал, натягивая штаны, и посмотрел в сторону костра, от которого стали доноситься аппетитные запахи.
   "Выходит, тут даже в кусты не пустят? - мгновенно сообразила Ия, с ужасом чувствуя нарастающую тяжесть в мочевом пузыре. - Это что же: где сидишь - там и гадить придётся?"
   Точно помня, что никто из рабов, кроме тех, кого уводили надсмотрщики, никуда не уходил, она принюхалась. Судя по запаху, не вставая с места, нужду справил не только её сосед. Благо длинная одежда позволяла делать это, не привлекая особого внимания окружающих.
   "Вот же ж ё-моё! - мысленно выругалась раздосадованная пленница. - Мало того, что стыдно, так ещё и полная антисанитария! До того, что зараза может передаваться от человека к человеку здесь, похоже, додумались, а вот об элементарных правилах гигиены не имеют никакого понятия. Что за мир?! Неужели и мне прямо здесь отливать придётся? Нет уж..."
   Привстав, она обратилась к ближайшему стражнику, пытаясь знаками объяснить, что ей надо ненадолго отойти. Однако суровый дядька, грубо рявкнув, недвусмысленным движением руки приказал ей сесть. А когда она замешкалась, ткнул тупым концом копья в плечо.
   "Ладно, - скрипнула зубами девушка. - Подожду, как стемнеет".
   Невольники зашевелились, демонстрируя признаки жизни. Проследив за их взглядами, девушка увидела шагавшую к ним рабыню с ведром и миской, очень похожей на ту, что она нашла в избушке.
   Зачерпывая воду, женщина передавала посудину пленникам. При этом охранники следили, чтобы те не создавали толчеи и не мешали друг другу. Как правило, хватало грозного окрика, но несколько раз охранникам приходилось пускать в дело древки копий.
   Девушка мельком отметила, что те очень ловко владеют этим, казалось бы, очень простым оружием.
   То ли из-за всё ещё никак не проходившего возбуждения, либо по причине не сильно иссушающей организм погоды, но жажда мучила Платину не настолько сильно, чтобы рваться вперёд.
   Ведро скоро опустело, но тут появилась вторая рабыня и продолжила поить невольников. Пленница из другого мира спокойно дождалась, когда женщина окажется возле неё, и взяла миску.
   "Сколько же людей пили из неё до меня? - мрачно усмехнулась Ия, делая первый глоток. - И сколько из них уже чем-нибудь больны?"
   К её удивлению, вода в чашке оказалась почти горячей да ещё и отдавала какими-то пряными травами.
   "Не чай, но пить можно, - аккуратно вытерев губы, подумала она. - Только, если больше ничего не дадут, то тогда раньше ласты склеишь, чем сбежишь".
   Однако рачительный хозяин каравана заботился о сохранности своего имущества. Не прошло и получаса, как рабыни вернулись с теми же вёдрами и принялись раздавать голодным невольникам какие-то тёмно-серые шарики величиной с большой апельсин.
   "Ага! - обрадовалась девушка. - Кормить всё-таки будут! Интересно, что это такое?"
   Она видела, с какой жадностью набрасываются на еду её товарищи по несчастью, но, получив в руки холодный, липкий комок, заколебалась. Как-то не очень аппетитно выглядело это кушанье.
   Вот только голод донимал всё сильнее, и Ия осторожно откусила кусочек, с радостным удивлением обнаружив, что это всего лишь рис с запечённой внутри начинкой из жареного лука с острой, приятной на вкус, хотя и совершенно незнакомой зеленью.
   Не успели невольники поужинать, как надсмотрщики приволокли длинную цепь с присоединёнными к неё кандалами и стали приковывать рабов, кого за правую, кого за левую руку.
   "Вот же ж ё-моё! - мысленно взвыла девушка. - И как теперь отойдёшь?!"
   Рассудив, что с такими браслетами оправляться будет гораздо труднее, да и в кусты уже точно не пустят, изнурённая болью в нижней части живота, пленница принялась стягивать штаны, оставаясь на корточках и стараясь делать это по возможности менее незаметно.
   Как и следовало ожидать, на её пыхтение и нелепые телодвижения никто не обратил никакого внимания.
   Пока одни стражники сковывали невольников, другие принесли несколько охапок веток и бросили их на землю. Рабы тут же на четвереньках, как тараканы, устремились к жалкой подстилке, стремясь занять место поудобнее. Вспыхнули ссоры, которые охранники быстро пресекли, привычно пустив в дело древки копий.
   Когда очередь дошла до неё, Ия без колебания протянула левую руку. Тот же самый пожилой дядечка, что часа три или целую вечность назад привёл в караван новую пленницу, надел ей на запястье закреплённую на короткой цепи изогнутую скобу и, замкнув её металлической палочкой, вытащил из замочной скважины короткий, плоский ключ с загнутой головкой.
   Тем временем другие надсмотрщики развели по обоим сторонам от сгрудившихся рабов два больших костра, от которых тут же потянуло благодатным жаром.
   Одетая в относительно добротные штаны и стёганый халат, девушка ещё не успела замёрзнуть, а вот кое-кто из рабов уже дрожал, выстукивая зубами чечётку. Большинство из них жалось к огню настолько, насколько позволяла длина цепи, и освободилось место на подстилке. Воспользовавшись открывшейся возможностью, невольная путешественница между мирами заползла на разложенные по земле ветки. Это оказался далеко не мягкий еловый лапник, и по началу казалось, что спать на них совершенно невозможно. Но усталое тело радовалось даже такому отдыху.
   Два её соседа сидели на корточках, впитывая исходящее от костра тепло, а третий попытался вплотную прижаться к Ие. Та, не задумываясь, двинула его локтем правой руки. Недовольно зашипев, мужчина отодвинулся.
   "Один грозится убить, второй - извращенец, - криво усмехнулась про себя пленница. - Вот же пала в компанию".
   Вдруг неторопливо прохаживавшийся неподалёку охранник, встрепенувшись, вскричал, указывая рукой в сторону дороги.
   Приподнявшись, девушка увидела короткую цепочку факелов.
   Сидевшие у костров стражники повскакивали, хватая копья. Работорговец, вытерев платком жирные губы, направился навстречу новым гостям.
   Некоторые из невольников тоже зашевелились и, вытягивая шеи, старались рассмотреть: кто ещё пожаловал в рощу?
   На холм неторопливо поднимался примерно такой же двухколёсный фургон, влекомый вислоухой лошадкой, а за ним двигалась повозка с угловатым грузом, прикрытым тканью и обвязанным верёвками.
   Позади шагали люди с факелами в руках и корзинами за спинами, а впереди и по бокам шли пятеро вооружённых мечами мужчин в жилетах из толстой кожи с удлинёнными плечами, поблёскивавшими металлическими накладками.
   "Ого, это, наверное, настоящие воины, - почему-то предположила Ия, с жадным любопытством наблюдая за происходящим и отмечая зловещую пластику, сквозившую в каждом движении этих людей. - А те, кто нас сторожит, так, гопота местная".
   Важность заявившихся гостей подтвердила та суетливая предупредительность, с какой устремился к ним навстречу хозяин невольничьего каравана.
   Когда те подошли ближе, то, несмотря на расстояние, схожесть фасонов и прикрывавшие торс доспехи, девушка быстро сообразила, что одежда воинов сшита совершенно из другой и даже вроде бы чуть поблёскивавшей в свете заходящего солнца ткани, чем-то похожей на шёлк.
   Небрежно кивнув на низкий поклон толстяка, шагавший впереди каравана мужчина остановился и что-то проговорил.
   Пока они беседовали, носильщики стали снимать со спин корзины и аккуратно ставить их на землю.
   С высокого фургона ловко спрыгнула девушка в расшитом жилете поверх костюма, очень похожего на те, что носят невольницы, только гораздо чище, явно новее и из более яркой материи.
   Перебросив за спину длинную косу с ленточкой на конце, она сняла с крючка и приставила к повозке раскладную, деревянную лесенку.
   Раздвигая занавеску, из фургона появилась ещё одна пассажирка, на сей раз одетая в цветные шелка с прикрытыми белым платком плечами и блестящей шпилькой, удерживавшей волосы, уложенные в уже знакомую Ие причёску.
   Глядя, как девушка с косой почтительно помогает ей спуститься на землю, пленная путешественница между мирами срезу решила, что перед ней служанка и госпожа.
   Зябко поёжившись, знатная дама направилась к беседовавшему с толстяком воину.
   Тем временем из повозки выбрались ещё две женщины. Одна тоже в шёлковом платье, хотя и вырядившем победнее, чем одежда госпожи. А вот вторая - вообще в каком-то балахоне с широкими рукавами и наголо обритой головой. Лишь миловидное лицо с остатками былой красоты да высокая грудь, явно проглядывавшая под мешковатым одеянием, указывали на её принадлежность к прекрасному полу.
   Заметив подходившую даму, работорговец отвесил ей такой же низкий и почтительный поклон, как воину.
   По толпе невольников прошелестел лёгкий шепоток. Появление этих женщин вызвало среди них гораздо больше интереса, чем расправа над беззащитными поселянами.
   Выслушав гостью, хозяин каравана покачал головой, скорбно разведя руками. После чего они ещё немного поговорили, и каждый вернулся к своему фургону.
   Новые гости разожгли два костра, один - у повозки, второй - у грузовой тележки и сложенной поклажи, и стали готовить ужин.
   Трое воинов встали вокруг их стоянки, ещё один куда-то ушёл. Либо сопровождать водоносов, либо осматривать окрестности. Их командир что-то втолковывал почтительно склонившемуся перед ним мужчине в добротном то ли кафтане, то ли халате и в странной шапочке с помпоном, такой же, как и у всех остальных носильщиков.
   Для госпожи и лысой женщины поставили два складных стульчика. Их спутница в шёлках, стоя рядом, что-то рассказывала, плавно жестикулируя белыми руками, а служанка хлопотала возле костра, над которым уже висел небольшой котелок.
   Наблюдая за ними краем глаза, Ия не могла не отметить своеобразной красоты их ярких нарядов. И хотя свободная одежда, перехваченная на талии узким пояском с какими-то висюльками довольно смутно обрисовывала очертания фигуры знатной дамы и её собеседницы, она делала их чем-то похожими на изящные фарфоровые статуэтки.
   Даже с такого расстояния угадывался тщательно наложенный макияж, и были видны маленькие блестящие висюльки, воткнутые в причёску на тоненьких шпильках.
   Вспомнив измождённое, с грубыми чертами лицо крестьянки из вымершей деревни, пленница грустно усмехнулась: "Да, красиво жить не запретишь, особенно когда есть на что. А у этой дамочки денег, должно быть, куры не клюют".
   К беседовавшим женщинам подошёл воин и что-то сказал. Взоры всех обратились к той, что носила коричневый балахон.
   "А это кто такая? - задала мысленный вопрос Ия. - Ни дорого платья, ни макияжа с украшениями, ни даже волос, а ей персональное сиденье поставили. Не иначе, какая-нибудь местная жрица. Только бы они здесь человеческие жертвоприношения не практиковали".
   Когда костры по сторонам сгрудившихся рабов превратились в кучу тлеющих углей, стражники положили на каждую по толстому берёзовому бревну.
   Окружавшие долину сопки защищали её от холодного ветра, и в рощу долетали лишь слабые порывы, поэтому даже те из невольников, кто совсем недавно дрожал, согрелись и стали дремать, либо сидя на корточках, или полулёжа на нарубленных ветках. Время от времени то один, то другой звякали цепью, меняя положение затёкшего тела.
   Поужинав, знатная дама со своими спутницами удалились в фургон. Чуть позже их примеру последовал толстый работорговец.
   Темнота в лесочке сгущалась. Тлеющие брёвна хоть и излучали тепло, но давали мало света, а узкий серп луны то и дело прятался за густо разбросанными по небу облаками.
   Девушка понимала, что чем дальше она уходит от своих запасов в уютной избушке, тем труднее будет вернуться.
   Подтянув ногу, пленница задрала штанину и, повозившись, извлекла канцелярскую скрепку из язычка "молнии". Оправив одежду, прислушалась Дремавшие невольники ворочались, вздыхали, кашляли, портили воздух, звякали цепями.
   В нескольких шагах остановилась смутно различимая фигура караульного. Прислонив копьё к дереву, он, повозившись с халатом, опустился на корточки.
   "Ого! - удивилась путешественница между мирами. - Тут и мальчики писают сидя. А я-то думала, так заставляют делать только рабов, чтобы те не удрали".
   Дождавшись, когда стражник, сделав свои дела, отправится дальше, Ия разогнула скрепку и просунула её в замочную скважину браслета.
   В двенадцать лет она всерьёз подумывала над тем, чтобы стать иллюзионисткой, и старый факир Вазген, называвший себя любимым учеником самого Арутюна Акопяна, научил её в том числе и упражнениям для улучшения чувствительности пальцев.
   Затаив дыхание, девушка осторожно ворочала проволокой, пытаясь нащупать нужные выступы механизма. Ей уже приходилось открывать замки без ключа, но делала это несостоявшаяся звезда российского цирка в гораздо более спокойной обстановке и с использованием сразу пары шпилек.
   Здесь же, чтобы не привлекать внимания охранников, приходилось действовать практически на ощупь, имея под руками только канцелярскую скрепку из мягкой проволоки. Кроме того, она не имела ни малейшего понятия о том, как именно устроен запор на кандалах.
   Но всё же, кое-как согнув кончик проволоки, Ия зацепила какую-то деталь и, затаив дыхание, начала поворачивать импровизированную отмычку.
   Ветерок усилился, невольники стали чаще ворочаться, активнее звякая кандалами.
   Часовой подвинул не сгоревшую часть бревна на тлеющие угли.
   Девушка почувствовала, как в замке что-то сдвинулось. Подхватив пальцами металлический стерженёк, освободила левую руку и только тут почувствовала, как липнет к лопаткам пропотевшая рубаха.
   Теперь она почти свободна. Осталось только выбрать удобный момент, чтобы прошмыгнуть мимо часового и удрать в лес к тиграм, медведям и прочим милым существам.
   Вряд ли хозяин каравана ночью пошлёт людей на её поиски. А до утра она сумеет уйти далеко. Потом можно будет сориентироваться на местности и добраться до избушки.
   Дождавшись, когда смутно различимый силуэт караульного, проследовав мимо, затеряется в темноте, отважная путешественница стала осторожно подниматься на ноги. Но тут кто-то грубо дёрнул её за халат, прошептав что-то вроде:
   - Обдил гасна!
   Понимая, что счёт идёт на секунды, Ия изо всех сил ударила невольника кулаком в лицо, одновременно вырывая у него из руки край одежды.
   Раб заверещал, разрывая тишину ночи отчаянным воплем, а девушка бросилась бежать. За спиной раздались крики стражников. Один из них попытался её перехватить, но опоздал. Увернувшись от тёмной фигуры, она невольно возблагодарила судьбу за то, что караван остановился в берёзовой роще, чьи стволы отчётливо выделялись во мраке.
   Но вот землю под ногами беглянка видела гораздо хуже. Быть может, перескочи девушка через тот бугорок, ей и удалось бы уйти. Но нога запнулась, и она грохнулась на опавшие листья. Тем не менее Ия ничего не повредила и даже почти не ушиблась. Чего-чего, а падать её научили.
   Однако её вскрик и шум от кубарем прокатившегося тела помог погоне правильно определиться с направлением, а на то, чтобы вскочить, ушли несколько драгоценных секунд.
   Но даже в этом случае оставалась призрачная надежда оторваться от преследователей, если бы она не оказалась слишком близко от стоянки соседнего каравана.
   Невесть откуда взявшийся человек сбил её с ног, а когда девушка попыталась вскочить, ловко вывернул Ие руку за спину, вновь заставив ткнуться лицом в опавшие листья.
   Завыв от боли и досады, она догадалась, что на свою беду напоролась на одного из телохранителей знатной дамы.
   Беглянка попыталась вырваться, изворачиваясь всем телом, но замерла, почувствовав на своей шее холод остро отточенной стали.
   После того, как девушка стала свидетельницей беспощадной расправы над безоружными крестьянами, она не сомневалась, что в случае необходимости этот человек без колебаний перережет ей горло.
   Вопли предателя-раба, крики охранников, визг девушки взбаламутили ночь, разбудив всех, кто спал в этот час в роще.
   Топоча, как бешеные носороги, примчались надсмотрщики. Воин отпустил беглую невольницу, и те тут же принялись её пинать и лупить древками копий. Причём сейчас они занимались этим с гораздо большим рвением, чем тогда, когда поймали несчастную путешественницу между мирами в первый раз.
   Ия молча извивалась, прикрывая руками голову и норовя подставить по удары спину и плечи.
   Подошли ещё два телохранителя и что-то спросили у приятеля, равнодушно наблюдавшего за избиением молодой девушки.
   Со стороны фургона донёсся встревоженный крик. Обернувшись, командир воинов знатной дамы успокаивающе махнул рукой.
   Пыхтя и отдуваясь, прибежал работорговец и первым делом отвесил низкий поклон телохранителям госпожи.
   Те ограничились вежливыми кивками, наглядно демонстрируя преимущество своего общественного положения.
   Вскричав, хозяин каравана, видимо, приказал своим людям поставить строптивую невольницу на ноги, потому что те подхватили Ию под мышки и грубо подняли с земли.
   Всё тело незадачливой беглянки болело, внутри черепа жужжало, словно кто-то поместил туда рассерженный пчелиный рой, а из глаз текли слёзы разочарования и обиды за свою беспомощность.
   Ну почему рядом с ней оказался этот козёл?
   Девушка теперь уже точно знала, что всё рассчитала и сделала правильно. И если бы не подлое предательство такого же, как она, раба, возможно, её побег обнаружился бы только утром.
   У неё в голове не укладывалось, как раб мог столь мерзко поступить со своей подругой по несчастью, такой же невольницей ? Зачем он так сделал? В крайнем случае, мог бы потребовать освободить и его тоже. Тогда они бы сбежали вместе. Неужели разозлился на то, что Ия не дала себя полапать?
   С трудом выпрямившись, беглянка встретилась затуманенным взором с разъярёнными глазками толстяка.
   Сорвав с головы девушки шапку, он крепко вцепился ей в волосы и, больно повернув голову рабыни в сторону и вверх, что-то прошипел, обдав Ию запахом гнилых зубов.
   "Ну вот и всё, - ещё не желая верить, но уже отдавая себе отчёт в реальности происходящего, подумала та. - Сейчас точно убьёт!"
   Хозяин невольничьего каравана коротко, без замаха ударил своё имущество кулаком в живот.
   Внутри словно бомба разорвалась. Крик вместе с выдохом намертво застрял в горле, уши заложило, а сердце бешено заколотилось, норовя проломить грудную клетку, подобно киношному "Чужому".
   "Нет, - едва схлынул первый приступ боли, решила беглая пленница. - Не убьёт. Если у них тут эпидемия, и люди мрут как мухи, то рабы должны сильно подорожать. А этот жирдяй за копейку удавится".
   Собеседник выдал ещё что-то непонятное, но очень злое, и вдруг, схватив её за лицо, начал давить на щёки, стараясь разомкнуть челюсти.
   После того, как толстяк с шумом втянул воздух заклокотавшим от переполнявшей его слизи носом, Ия, собрав остатки сил, отчаянно задёргалась, пытаясь вырваться из железной хватки.
   А дальше случилось именно то, чего она так испугалась. Хозяин каравана смачно харкнул ей прямо в приоткрытый рот, после чего, ухватившись за подбородок, вздёрнул голову девушки вверх, не давая расцепить зубы.
   Никогда ещё Платина не испытывала ничего более мерзкого, не чувствовала себя настолько униженной и беспомощной.
   После столь изощрённого издевательства даже недавнее избиение уже не казалось таким жестоким
   Желудок резко сжался, выталкивая наружу своё содержимое. Беглянку стошнило, рот наполнился противной кислой рвотой. Однако толстяк упорно не давал своей пленнице открыть рот, и после очередного спазма желчь вместе с не переваренными остатками пищи устремилась вверх, заполняя носоглотку.
   Несчастная мычала, дёргалась, беспомощно сучила ногами, в отчаянии осознавая, что ещё немного, и она задохнётся.
   Когда в глазах потемнело, девушка с ужасом поняла, что её всё-таки убивают, и почувствовала, как по ногам течёт что-то тёплое.
   - Санг гагха наеда! - злобно оскалился работорговец и отпустив подбородок беглой невольницы, отвесил ей звонкую пощёчину, направив вырвавшийся изо рта Ии поток рвоты в сторону от себя.
   Согнувшись в сильных руках надсмотрщиков, она кашляла, сипела, жадно хватая ртом воздух, не замечая ничего вокруг и отчаянно желая только одного: чтобы всё это поскорее кончилось.
   - Уеогесо мусен илла? - прорвался сквозь шум в ушах строгий женский голос. - Мхонавенгова сеонбай вутаи?
   Подняв взгляд затуманенных слезами глаз, невезучая беглянка разглядела лысую женщину в коричневом балахоне, а позади неё служанку знатной дамы и одного из носильщиков с помпоном на шапке и горящим факелом в руке.
   Поклонившись, работорговец начал что-то говорить, указывая то на тяжело дышавшую Ию, то на перехватившего её телохранителя важной госпожи, то, оборачиваясь, простирал руки в направлении стоянки своего каравана.
   По лицу его собеседницы промелькнула непонятная гримаса. Что-то сказав, она бросила быстрый взгляд через плечо. Деликатно прикрыв ладошкой зевающий рот, служанка поклонилась и куда-то ушла.
   А женщина пристально посмотрела на перемазанную соплями, слюнями и рвотными массами беглую рабыню.
   - Вай доманг чеос е? - спросила жрица неожиданно мягким голосом.
   Девушка молчала. А что ей ещё оставалось делать, если она не понимала ни одного слова?
   Собеседница нахмурилась, а толстяк с жаром заговорил, видимо, стараясь ей что-то объяснить.
   Резким взмахом руки заставив его замолчать, та вновь обратилась к избитой невольнице, и на сей раз её речь звучала по-другому.
   Работорговец насмешливо фыркнул, но промолчал, удержавшись от комментариев. Не обращая внимания на его реакцию, женщина вновь заговорила на другом языке.
   - Я всё равно ничего не понимаю, - Ия с трудом выталкивала слова из горящего горечью горла.
   Вскинув брови, жрица вопросительно посмотрела на хозяина невольничьего каравана. Тот опять начал что-то объяснять, энергично жестикулируя руками.
   Женщина вновь недовольно нахмурилась. В это время вернулась служанка с деревянным ковшиком на длинной ручке.
   Прервав речь буквально на полуслове, толстяк что-то гаркнул своим охранникам. Повинуясь его приказу, тот, что справа, отпустил руку девушки.
   Жрица протянула ей воду.
   Взяв посуду дрожащей рукой, беглая рабыня едва успела сделать единственный глоток, как тут же накатила тошнота, и её снова вырвало.
   Несколько капель попало на балахон женщины и на второго из державших Ию надсмотрщиков.
   - Амкай! - рявкнул тот, ударив несчастную невольницу кулаком в бок.
   - Джунджий! - прикрикнула жрица, и стражник покорно затих, пряча глаза.
   Она ласково погладила пленницу по спутанным волосам.
   - Умлай сонье.
   - Спасибо, - только и смогла произнести та. Глубоко вздохнув, она немного отпила, прополоскала рот, выплюнув воду себе под ноги, и только после этого рискнула сделать глоток.
   Вновь затошнило, но девушка сумела пересилить себя, утихомирив бунтующий желудок и выждав несколько долгих секунд, осушила ковш, ещё раз поблагодарив:
   - Спасибо вам большое.
   Не глядя сунув пустую посудину подскочившей служанке, собеседница, улыбнувшись, произнесла что-то ободряющее. Затем, строго глянув на притихшего работорговца, сказала несколько слов звенящим от сдерживаемого возмущения голосом.
   Умильно заулыбавшись, толстяк принялся кланяться, сложив вместе пухлые ладошки.
   Когда жрица удалилась в сопровождении служанки и носильщика с факелом, командир телохранителей тоже произнёс короткую, но прочувственную речь.
   Всплеснув руками, хозяин невольничьего каравана взялся что-то доказывать, время от времени бросая на беглую рабыню кровожадные взгляды.
   "Лучше бы та лысая за меня не заступалась, - с незнакомой ранее обречённостью подумала Платина. - Теперь он меня, если и не убьёт, так будет мордовать всю дорогу".
   Когда её вели обратно к стоянке работорговца, тот, вышагивая рядом, что-то негромко вещал, явно обращаясь к своей пленнице. Ия ничего не понимала, но от одного его тона у неё мелко дрожали колени, а по щекам бежали слёзы, капая с кончика носа.
   Едва беглянку привели к невольникам, всё так же сидевшим меж двух тлеющих костров, как она, несмотря на темноту, буквально кожей чувствовал на себе взгляды множества глаз. Люди молчали. Лишь тот мерзавец, что помешал ей сбежать, противно хихикал.
   Запалив факел, старший из охранников показал хозяину металлическую палочку, закрывавшую браслет кандалов.
   Повертев её в руках, толстяк что-то спросил у беглой невольницы, но тут же, безнадёжно махнув рукой, обратился к надсмотрщику:
   Тот озадаченно пожал плечами
   Почесав бритый подбородок, хозяин каравана отдал приказ. Кивнув, его собеседник, в свою очередь, рявкнул на стоявшего поодаль молодого стражника, который тут же скрылся в ночи.
   Тяжело вздохнув, работорговец внезапно сграбастал халат на груди девушки и, рванув её к себе, прошипел в лицо что-то непонятное, но очень угрожающее.
   Отшвырнув дрожащую пленницу, толстяк неторопливо направился к своему фургону.
   Отосланный старшим надсмотрщик вернулся с мотком толстой, шершавой верёвки. Ия тихонько заскулила. Не обращая внимания на жалобные звуки, её опустили на колени и связали руки за спиной.
   Грубым толчком повалив беглую рабыню на бок, молодой охранник хотел обвязать ей ноги, но замер, с любопытством разглядывая сапоги девушки.
   - Инсанхан бушей сеонбай матан, - озадаченно проговорил он, проводя пальцем по ребристой подошве.
   - Наел боенджу, - уже направляясь к повозке, огрызнулся через плечо старший из стражников.
   Обиженно пробормотав что-то себе под нос, надсмотрщик взялся вязать девушке ноги. Затянув узел, он насмешливо хлопнул её по плечу.
   - Анеонг джумсео!
   Лёжа на чуть прикрытой ветками земле в мокрых штанах, Платина чувствовала себя униженной и растоптанной. Бывшую учащуюся циркового колледжа только что смешали с грязью, наглядно продемонстрировав всё её ничтожество.
   Болели избитые рёбра, ныл живот, во рту всё ещё ощущался мерзкий привкус рвоты. При воспоминании о плевке жирного мерзавца к горлу подступала тошнота.
   Поскольку она лежала на боку и из-за связанных рук не могла повернуться на спину, приходилось всё время напрягать шею, чтобы держать голову прямо.
   Пойманную пленницу не стали приковывать к цепи, бросив рядом с другими невольниками.
   Снизу всё сильнее тянуло холодом. Погода испортилась. Ветер беспощадно сдувал в сторону струившееся от костров тепло.
   Звеня цепями, невольники почти непрерывно ворочались, лишь изредка замирая в коротком забытье. Судя по всему, никому из них так и не удалось по-настоящему заснуть в таких ужасных условиях.
   Незадачливая путешественница между мирами тоже почувствовала, как начинает погружаться в какое-то странное сумеречное состояние: нечто среднее между явью и сном.
   Изредка она отключалась, но очень скоро приходила в себя от боли в шее.
   Очнувшись в последний раз, Ия почувствовала, как кто-то, прижавшись к её спине, жадно шарит ладонями по груди с явным намерением забраться под халат, сопровождая свои действия отвратительно вонявшим сопением.
   "Это же тот предатель-извращенец!" - мгновенно очнулась связанная пленница.
   Она дёрнулась, но сосед держал её крепко. Тогда девушка пустила в ход единственное оставшееся оружие, постаравшись ткнуть мерзавца затылком в лицо.
   Как ни удивительно, но на этот раз у неё получилось. Хватка ослабла, за спиной недоуменно захлюпали носом.
   Воспользовавшись моментом, недоучившаяся акробатка выгнулась дугой и сумела откатиться в сторону.
   Звякнула цепь, но, видимо, она оказалась слишком короткой, и настырный извращенец на редкость гнусно зашипел от разочарования.
   Появился привлечённый шумом часовой. Увидев, что упрямая невольница вновь покинула своё место, он огрел её древком копья и, ухватив за шиворот, потащил к другим рабам, ругаясь сквозь стиснутые зубы.
   Вдруг послышался недовольный голос кого-то из невольников. Словно в ответ громко заверещал предатель, возмущённо звеня цепью. Загомонили другие невольники. Похоже, этот мерзкий тип им тоже порядком надоел.
   Неизвестно, что они наговорили надсмотрщику, только, подтащив Ию к остальным, он отвесил ей крепкий подзатыльник и ткнул ногой в живот извращенца, сопроводив удар короткой, назидательной речью. В ответ предатель залепетал что-то жалостливо-противное.
   Пододвинув на угли комель бревна, стражник отправился в обход стоянки.
   Судя по всему, он достаточно доходчиво объяснил сексуально озабоченному мерзавцу крайнюю нежелательность привлечения к себе внимания усталой охраны, потому что сосед девушки стал вести себя тише воды ниже травы, только вздыхал, чмокал губами да почёсывался, тихонько звеня цепью.
   Тем не менее Ия больше не смогла сомкнуть глаз. Наказанная пленница промёрзла до костей, а связанные руки и ноги так затекли, что утра она ждала с огромным нетерпением.
   Первыми проснулись надсмотрщики. Обойдя вокруг дремавших рабов, старший из стражников остановился возле незадачливой беглянки.
   Выслушав доклад зевавшего постового, он криво усмехнулся, а когда девушка жалобно попросила:
   - Развяжите меня пожалуйста, - и повернувшись к ним спиной, выставила связанные руки, чувствительно ткнул её сапогом в бок.
   Как и положено самому главному начальнику, хозяин каравана выбрался из фургона, когда на стоянке уже во всю кипела жизнь.
   Рабыни код конвоем ушли за водой. В один из костров подбросили хвороста и поставили треногу с котлом.
   Без всякого смущения присев у всех на виду прямо у колеса повозки, босс оправил одежду и, гнусно усмехаясь, подошёл к дрожащей от холода, связанной Ие.
   Судя по всему, плачевный вид беглянки вполне удовлетворил мерзкую натуру работорговца. По его приказу один из охранников развязал руки девушки, а когда снимал путы с ног, вновь обратил внимание хозяина каравана на её сапоги.
   Кровь хлынула в сдавленные кисти, и незадачливая путешественница между мирами охнула от боли. Поэтому ей не было никакого дело до того, что наблюдательный надсмотрщик, возбуждённо лопоча, показывал пальцем на её обувь, даже на первый взгляд сильно отличавшуюся от изделий местных сапожников.
   Однако ни работорговец, ни старший стражник не проявили никакого интереса к его словам.
   Мельком глянув на сапог пленницы, толстяк что-то проворчал, заторопившись к стоянке знатной дамы, а охранника как раз в этот момент позвал кто-то из подчинённых.
   Развязывая туго стянутые узлы, бдительный молодой человек раздражённо сопел, что-то бормоча себе под нос.
   Перед тем, как встать, он, видимо, не в силах справиться с любопытством, задрал штанину Ии и, качая головой, несколько секунд озадаченно разглядывал обвязанные шнурком голенища.
   "Теперь ещё и разуют, - горько усмехнулась про себя девушка, глядя вслед удалявшемуся надсмотрщику. - Не сегодня, так завтра. Хорошо ещё, "молнии" сломались, а то бы он вообще в осадок выпал".
   Невольникам по-прежнему не позволяли подняться, и они справляли нужду прямо на месте по-кошачьи, закапывая отходы жизнедеятельности в опавшие листья.
   Рабыни пронесли ведро воды с тёплым травяным отваром, а чуть позже стали раздавать всё те же рисовые шарики. Они показались Ие ещё более липкими, и от них неприятно попахивало.
   Тем не менее пленница молча съела скудный завтрак, совершенно не чувствуя вкуса.
   На соседней стоянке тоже царила суета, слышалось тоненькое ржание коней, возбуждённые голоса, женский смех.
   Однако происходящее там почему-то больше не занимало невольную путешественницу по параллельным мирам. Опустошённое сознание словно оцепенело, застыв в пугающем безразличии. Ничем не интересуясь и ни на что не глядя, девушка, невольно морщась от боли в затёкших мышцах, встала вместе с другими рабами и, механически переставляя ноги, покинула загаженную рощу.
   Солнце пробилось сквозь редкие облака, и под его лучами лес по сторонам дороги вновь заиграл яркими красками. Потеплело. Под подошвами сапог уныло шуршали мелкие камешки.
   То ли из-за яркого дня, то ли ещё по какой причине, только Платина потихоньку начала отходить от ночного потрясения и вновь взялась оглядываться по сторонам, стараясь запомнить дорогу. А вдруг всё же представится ещё одна возможность бежать?
   Оказалось, что ушлый работорговец со своим живым товаром пристроился в хвост каравану знатной дамы, таким образом увеличив свою охрану ещё на пять профессиональных воинов.
   Часа через полтора девушка увидела ещё одну деревню, очень похожую на ту, возле которой толстый мерзавец останавливался со своими невольниками в прошлую ночь.
   Только здесь было побольше построек, и ограда оказалась не из брёвен, а из камней, но высотой лишь чуть более полутора метров. Здесь тоже кружили зловещие птицы, и объединённый караван не стал тут задерживаться, хотя над крышами кое-где вроде бы поднимались дымки. А может, Ие это только показалось?
   Проследовав мимо голых полей, обоз втянулся в ложбину между поросшими лесом холмами.
   Неудачливая беглянка обратила внимание, что шагавший поодаль охранник вдруг встрепенулся и, вытянув шею, принялся что-то разглядывать впереди по ходу движения.
   У фургона работорговца послышались громкие возмущённые голоса, которые перекрыл мощный рык толстяка.
   Повозка замерла, а вслед за ней встали и все остальные. Среди невольников пробежал настороженный шепоток.
   Ия не могла видеть причину остановки из-за загораживавшего обзор фургона, поэтому, забыв об опасности быть избитой, решительно шагнула в сторону, отодвинув одного из рабов и встав рядом с надсмотрщиком, который не обратил на неё никакого внимания.
   Поначалу девушке показалось, будто дорогу перегородила невысокая стена, но, приглядевшись, она догадалась, что это нечто, напоминающее "рогатки", которые часто показывают в фильмах о войне.
   Несколько горизонтальных жердей удерживали наклонные ряды заострённых кольев. А за заграждением маячили фигуры в поблёскивавших металлическими бляшками доспехах с длинными копьями и какими-то штуковинами, чем-то похожими на ружья с короткой, изогнутой перекладиной на конце.
   "Арбалеты! - ахнула недоучившаяся акробатка. - Это же настоящие арбалеты".
   Один из телохранителей знатной дамы о чём-то беседовал на повышенных тонах с воином, судя по всему, являвшимся одним из местных командиров. В настоящих пластинчатых латах с лицом, наполовину прикрытым белой тряпкой, в шлеме, очень похожем на те, что носили имперские штурмовики из космооперы "Звёздные войны", он стоял в двух шагах перед оградой, положив ладонь в кожаной перчатке на рукоятку висевшего на поясе меча.
   "Этот вояка свою личность скрывает или от заразы защищается? - с недоумением подумала девушка, кстати вспомнив, как охранники работорговца опасались прикоснуться к валявшемуся на дороге трупу. - Так, может, они и о микробах знают? Тогда почему в роще такую антисанитарию устроили?"
   При виде направленного на них оружия, невольники начали тревожно перешёптываться, со страхом глядя на перегородившие дорогу рогатки.
   Хозяин, всполошившись, жестом подозвал к себе старшего над надсмотрщиками и вместе с ним поспешил к переднему каравану.
   Стоявший возле Ии стражник, нервно облизав губы, что-то пробормотал себе под нос.
   "Ну и что он сказал?! - мысленно взвыла невольная путешественница между мирами. - Вот ё-моё! Дело-то, похоже, серьёзное. А я мало того, что в плен угодила, так ещё и языка не знаю. Надо как-то учить, а то совсем пропаду".
   Из фургона выбралась служанка и, подставив скамеечку, помогла спуститься госпоже.
   Девушка сразу обратила внимание, что на той новое платье. Фасон примерно такой же, но цвет и кое-какие детали отделки отличаются очень сильно.
   "Небось, целый гардероб с собой таскает, - раздражённо подумала Ия. - Даже в дороге каждый день наряды меняет".
   Вслед за знатной дамой появились и её спутницы. Жрица сразу же решительно направилась к заграждению, но резкий окрик закованного в латы командира заставил её остановиться.
   Женщина замерла как вкопанная. Наблюдавшей за ней пленнице даже показалось, что та вздрогнула от неожиданности. Судя по всему, слова ратника её сильно удивили. Носильщики в шляпах с помпонами, не демонстрировавшие до этого момента особого беспокойства, дружно охнули, испуганно озираясь по сторонам.
   Проследив за их взглядами, девушка разглядела на склонах холмов по сторонам дороги прятавшихся за деревьями солдат.
   Быстро придя в себя, жрица заговорила звенящим от возмущения голосом. Однако заступивший ей путь ратник оставался непреклонным, а когда она перешла на крик, указал рукой на лениво колыхавшееся за забором знамя рубинового цвета с вышитой длинноносой птицей. Пришитые сбоку длинные ленты из чёрного шёлка угрожающе развевались на ветру.
   Сбавив тон, собеседница заговорила совсем другим голосом. Только командир даже не стал её слушать, грозно рявкнув что-то своим подчинённым.
   Сейчас же над их головами появился ещё один шест с закреплённым на нём то ли лозунгом, то ли объявлением. Во всяком случае, именно так Ия восприняла вертикальную цепочку чёрных знаков на узкой белой ленте.
   Жрица попятилась. Знатная дама ахнула, испуганно зажав рот рукой. Рабы и надсмотрщики взвыли почти в унисон, какая-то рабыня громко запричитала, а стоявший рядом с дважды пойманной пленницей стражник зашипел сквозь стиснутые зубы.
   "Строгие однако тут порядки, - теряясь в догадках, удивлялась Ия. - Кажется, этому штурмовику смерти плевать не только на жирного торгаша, но и на знатную даму и на жрицу со всей их охраной. А может, здесь просто начинается какое-нибудь другое княжество? Вот местный феодал и перекрыл дорогу, чтобы чужаки в его владения заразу не принесли?"
   Командир телохранителей подошёл к госпоже и что-то сказал. К их разговору тут же присоединилась и лысая женщина.
   Вдруг раздался лёгкий свист, что-то промелькнуло в воздухе, и в стенку фургона рабовладельца глубоко вонзилась длинная стрела с чем-то белым на древке.
   Воины за рогатками заорали, вскидывая свои короткие арбалеты. Главный охранник тут же прикрыл собой знатную даму, а жрица закричала, указывая руками то на небо, то на повозку.
   "Кто стрелял? - встрепенулась девушка, вместе с другими невольниками вглядываясь в заросли на склонах холма. - Откуда? Зачем?"
   Забравшись на колесо, один из надсмотрщиков не без труда извлёк стрелу и рысью побежал к хозяину. Разорвав верёвочку, тот снял обмотанную вокруг древка бумажную полоску и углубился в чтение.
   Главный телохранитель знатной дамы издал короткий рык. Испуганно вздрогнув, толстяк поспешил к нему, смешно перебирая короткими ножками.
   Приняв от склонившегося в почтительном поклоне работорговца послание, воин через несколько секунд протянул его госпоже, а та показала жрице.
   Командир солдат, уже успевший зайти за рогатки, гневно закричал, делая требовательные движения рукой.
   Телохранитель демонстративно порвал записку на мелкие кусочки и подбросил над головой, где белые чешуйки тут же разлетелись, подхваченные ветерком, а женщина, обернувшись к заграждению, склонила лысую голову и с сожалением развела руками.
   После чего они со знатной дамой зашли за повозку и стали совещаться. Охранник позвал хозяина невольничьего каравана.
   Приблизившись, тот поклонился всем корпусом и важно кивнул.
   Ия поняла, что перекрывшие дорогу солдаты никого пропускать не собираются и в случае попытки прорыва готовы пустить в ход оружие.
   Неизвестный доброжелатель, отправив работорговцу послание на стреле, судя по всему, сделал это тайком от командира кордона. Пленницу как-то не очень интересовало: кто и что ему сообщил? Сейчас для неё главное - куда теперь этот жирный мучитель поведёт своих невольников?
   Кажется, ему вполне недвусмысленно приказали вернуться в охваченные эпидемией земли. Девушка невольно поёжилась от подобной перспективы. Если караван не станет заходить в мёртвые деревни, то что они будут есть, где они будут жить? Судя по погоде и листве, здесь сейчас поздняя осень, и становится всё холоднее.
   От тех рисовых шариков, что раздавали утром, уже слегка попахивало. Да и неизвестно ещё, сколько их осталось? Судя по размерам фургона работорговца, много припасов в нём не увезёшь.
   Возможно, у знатной дамы припасов побольше, так как, кроме вместительной крытой повозки, есть ещё грузовая и поклажа носильщиков, но вряд ли она будет делиться едой с чужими невольниками.
   Ие ещё ни разу в жизни не приходилось голодать по-настоящему, и представление о том, как мучительно день и ночь желать только одного - поесть, она имела лишь по книгам. Но и этого хватило, чтобы напугать её до дрожи в коленках. А есть ещё холод и издевательства надсмотрщиков и жирной сволочи.
   "Бежать! - вновь забилось в голове у девушки. - Только так смогу выжить. В избушке есть немного продуктов. Если экономить, можно растянуть на.... недели на две. А там что-нибудь придумаю".
   Посовещавшись, начальники разошлись. Знатная дама с сопровождающими вернулась в фургон. Командир её телохранителей подошёл к носильщикам. Те, выслушав и дружно поклонившись, стали разворачивать повозку.
   "Значит, всё-таки возвращаемся, - вздохнула неудачливая беглянка. - Может, об этом написано в том письме, что прилетело со стрелой? Вон, как они все забегали, когда его прочитали. И рожа у жирного садиста такая довольная, аж противно. Интересно: ему предложили отвести рабов в какое-то другое место или подсказали обходной маршрут? А если и там всё перекрыто. Лучше бы отпустил нас на все четыре стороны, а сам потихоньку выбрался с заражённой территории какими-нибудь тайными тропами. Без повозки и рабов это сделать гораздо легче".
   Однако после достаточно близкого знакомства с мерзким толстяком дважды пленённая путешественница между мирами не рассчитывала на подобное развитие событий. Судя по всему, этот негодяй скорее прикажет перебить всех невольников, чем позволит даже попытаться спастись.
   Закричали надсмотрщики, сгоняя рабов к обочине. Возница вместе с одним из охранников принялись разворачивать фургон толстяка.
   Пятясь назад, лопоухая лошадка возмущённо фыркала, трясла головой и приседала на задние ноги.
   Подскочивший хозяин грозно заорал, и сейчас же к повозке устремилось несколько невольников, в том числе и тот, кто нынешней ночью предал Ию. Казалось, он больше всех суетился, размахивал руками, хватаясь то за оглобли, то за колесо, стремясь всячески продемонстрировать своё усердие.
   Едва фургон развернули, толстяк забрался внутрь, что-то буркнув старшему из охранников.
   Поклонившись, тот, в свою очередь, обернулся к рабам, махнув зажатым в руке копьём.
   Понукаемые стражниками, те двинулись за своим хозяином, постепенно ускоряя шаг.
   Обернувшись, девушка увидела, что караван знатной дамы следует за ними в каких-нибудь тридцати метрах. Не останавливаясь, они проследовали мимо окружённой каменной оградой деревни, в распахнутых воротах которой застыли трое одетых в одинаковые грязно-серые кафтаны или халаты мужчин. Селяне молча наблюдали за невольниками, не делая никаких попыток приблизиться.
   Один из них что-то крикнул. Старший охранник коротко отозвался. Покачав головами, деревенские оживлённо заговорили между собой, сразу потеряв всякий интерес к идущим по дороге людям.
   Если вчера и сегодня утром рабы шли достаточно спокойно, особо никуда не торопясь, то сейчас надсмотрщики часто увеличивали темп так, что временами приходилось почти бежать.
   Изредка кто-нибудь из невольников падал, тогда надсмотрщики поднимали его руганью, пинками и ударами копий.
   Не доезжая до рощи, где они провели ночь, повозка толстяка свернула на узкую дорогу с еле различимыми в траве колеями. Здесь, где с гор сбегал небольшой ручеёк, караваны остановились на короткий отдых.
   Рабам дали возможность оправиться и напиться, а вот еды не было. Между тем охранники торопливо жевали какие-то серые, даже на вид жёсткие лепёшки.
   Знатная дама со спутниками так же обошлись сухим пайком.
   Рассиживаться не стали. Злые, как осенние мухи, стражники криками и ударами копий подняли на ноги уставших и голодных невольников.
   Идти становилось всё тяжелее, но поскольку и фургон впереди ехал медленнее, то и измученных рабов почти перестали подгонять.
   Тем не менее они тяжело дышали и выглядели страшно измождёнными.
   Платина никогда не считала себя слабачкой и даже гордилась своей физической формой и выносливостью, но после целого дня бесконечной ходьбы уже еле передвигала ноги, умудрившись удостоиться пары тычков тупым концом копья в спину.
   Дорога всё больше портилась. Повозки то и дело кренились из стороны в сторону, дребезжа и подпрыгивая на рытвинах. Поскольку они не имели даже намёков на рессоры, пребывание внутри данного транспортного средства, очевидно, сделалось настолько невыносимым, что и жирный торговец живым товаром, и даже знатная дама с приближёнными предпочли идти пешком.
   Когда рабы в очередной раз помогли лошадке протащить вперёд застрявший в зарослях фургон, незадачливая путешественница между мирами окончательно уверовала в то, что хозяин невольничьего каравана ведёт их какими-то "партизанскими" тропами, видимо, рассчитывая обойти кордоны.
   От головы обоза послушались радостные крики. Девушка сразу заметила, как воспрянули духом её уставшие спутники, а на некоторых лицах даже появились вымученные улыбки.
   Шагавший рядом с Ией надсмотрщик что-то прохрипел, указав вперёд рукой с зажатым в ней копьём.
   Метров через семьдесят они вышли на широкую, хорошо накатанную дорогу, тянувшуюся меж крутых, постепенно поднимавшихся холмов.
   Только сейчас беглянка обратила внимание на то, что багровое солнце уже зависло над горизонтом.
   "Неужели мы шли целый день? - прорвалась сквозь тупую усталость удивлённая мысль. - Почти без отдыха, еды и питья. Никогда бы не подумала, что способна на такое... Но когда же мы наконец-то дойдём?"
   Владелец невольничьего каравана торопливо забрался в повозку, а его слуги и говорящее имущество продолжили уныло плестись по дороге.
   Обернувшись, девушка убедилась, что знатная дама со спутницами тоже последовали примеру толстяка, и заметила метрах в ста позади воткнутый у обочины шест с висевшей на ней полосой белой ткани, покрытой плохо различимыми чёрными значками.
   Вспомнив, что нечто подобное она уже видела днём за пересекавшим дорогу заграждением, Ия подумала, что жирному ублюдку, кажется, действительно, удалось провести их за линию карантинных постов.
   Надсмотрщики хрипло покрикивали на рабов, но уже без прежней злобы и азарта. Возможно, потому, что сами еле передвигали ноги, шаркая подошвами по пыли и мелким камешкам.
   Петлявшая лощина, окончательно превратившаяся в расщелину меж двух почти отвесных скал, сделала очередной поворот, и тут же раздался грозный окрик.
   Прокатив метров двадцать, повозка затормозила. Встрепенувшись, девушка оторвала взгляд от земли. Прямо впереди дорогу перегораживала стена из знакомых, ощетинившихся кольями рогаток.
   Тяжело шагавший рядом с пленницей охранник замер, удивлённо вытаращив глаза при виде вооружённых копьями и арбалетами солдат.
   Среди рабов послышался испуганный шёпот. В голос заплакали женщины. Оглянувшись, Ия увидела, как от повозки знатной дамы, тяжело бухая сапогами, бегут двое телохранителей, на ходу обнажая мечи.
   Сверху послышался неясный шум. Девушка вскинула голову. С обеих сторон расщелины, по дну которой пролегла дорога, появились воины с луками и горящими факелами.
   "Неужели опять назад идти?! - мысленно взвыла она. - Нет, я больше не могу! Упаду прямо здесь, и путь что угодно делают, хоть убивают! Всё!!!"
   Резкий, похожий на удар хлыста, крик разорвал вечернюю тишину. В тот же миг с противным шелестом полетели стрелы.
   "Вот ё-моё! - мысленно охнула Ия. - А я думала, что хуже уже не может быть".
  
  
  
   Глава II
  
  
   Сквозь тучи бед и невзгод забрезжил луч надежды
  
  

Случается переживать мгновенья

Страшней, чем со змеёю столкновенье.

Кто ведает, что времени теченье

Есть колеса огромного вращенье?

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
  
   Стоявший рядом надсмотрщик захрипел, схватившись руками за шею с торчавшим из неё оперённым древком. Фонтан ярко-алой артериальной крови ударил в лицо Ии.
   Испуганно шарахнувшись в сторону, та чудом избежала проскользнувшей над плечом стрелы.
   В тот же миг ущелье огласилось криками боли и ужаса, а на девушку налетел отчаянно верещавший невольник.
   Растерявшись от неожиданности и не успев сгруппироваться, она рухнула на землю, угодив затылком на некстати подвернувшийся камень. Вязаная шапочка, крепкие кости и счастливое стечение обстоятельств уберегли голову от серьёзных потрясений. Однако боль от удара настолько ошеломила пленницу, придавленную дёргавшимся в предсмертной агонии телом несчастного раба, что какое-то время она могла лишь судорожно хватать ртом воздух.
   А вокруг воцарился настоящий ад! Люди с дикими воплями метались по дороге, зажатой с обеих сторон высокими, почти отвесными стенами, с вершин которых воины методично посылали вниз стрелу за стрелой.
   Стражник, державший под уздцы лопоухого конька, умер одним из первых. Его хозяин, рухнув на колени, пронзительно кричал, прижимая руки к пробитому в двух местах животу. Другие арбалетные болты влетали в фургон, пробивая прикрывавшую вход занавеску и промасленную бумагу на решётчатых окнах. Лишившись возницы, конёк, испуганный резавшими уши воплями и острым запахом свежей крови, начал пятиться назад, виляя по узкой дороге.
   Странно, но почему-то именно боль от удара и наступившее от неё короткое оцепенение удержали Ию на краю разума, не позволив поддаться охватившей всех панике. Едва опомнившись, ей пришлось бороться с почти неодолимым желанием сбросить с себя отвратительно воняющий труп. Однако она всё же сумела удержаться, опасаясь, что стоявшие на верху лучники могут заметить шевеление и сделать "контрольный" выстрел.
   Уловив прорвавшееся сквозь крики ужаса испуганное ржание, девушка чуть повернула голову, сейчас же увидев надвигавшуюся на неё повозку.
   "Если подъедет поближе - спрячусь под неё, - решила пленница. - Может, не заметят? А если пойдут добивать? Вряд ли. Вон как надсмотрщики у деревни от трупа шарахались".
   Но тут одно из колёс наткнулось на мертвеца, и фургон остановился. До него оставалось не более двух метров, и большая часть стрелков, кажется, уже ушла в сторону каравана знатной дамы, где ещё слышались затихающие крики. Однако преодолеть расстояние, отделявшее её от повозки, Ия не решилась, посчитав, что оно всё же слишком велико.
   Глянув наверх, девушка с облегчением заметила, что трое остававшихся в пределах прямой видимости воинов не смотрят в её сторону. Дотянувшись до воткнувшейся в землю стрелы, она быстро отломила наконечник, сунув его за пазуху, и приставила древко к груди, зажав его между пальцами.
   На усыпанной трупами дороге наступила тишина, и пленница расслышала громкий разговор за заграждением. Слов она, конечно, не понимала, но, судя по интонации, кто-то кого-то о чём-то просил причём, очень настойчиво.
   Вслед за этим донёсся стук деревяшек друг о дружку. Чуть повернув голову и скосив глаза, Ия увидела, как солдаты деловито отодвигают одну из секций ощетинившейся кольями ограды.
   "Неужели всё-таки добивать пойдут?! - мысленно охнула чудом избежавшая смерти путешественница между мирами, вновь почувствовав приближение паники, и постаралась себя успокоить. - Ну не во всех же подряд они будут копьями тыкать? Если убедительно мертвеца изобразить, может, и мимо пройдут?"
   У неё уже начинала затекать неловко подвёрнутая нога, а на плечо и левую половину груди давила тяжесть убитого раба, от которого смердело давно не мытым телом и испражнениями.
   Из образовавшегося в заграждении прохода выбежал коренастый воин, на ходу вытаскивая из ножен длинный кинжал.
   Подскочив к фыркавшему коньку, он двумя ударами перерубил постромки и, подхватив животное под уздцы, повёл его к рогаткам.
   Обмиравшая от страха девушка облегчённо выдохнула, и тут наверху кто-то как гаркнет.
   Не сумев совладать с собой, Ия невольно вздрогнула, но, к счастью, видимо, в этот момент на неё никто не смотрел.
   Оказалось, что это стоявший на краю ущелья лучник окликнул своего приятеля, который почти довёл конька до ограды. Они обменялись несколькими фразами, после чего солдат вновь заговорил с просительными интонациями в голосе.
   Однако тот, к кому он обращался, отозвался столь резким и категоричным тоном, что воин со вздохом пожал плечами в кожаных, усеянных металлическими бляшками, доспехах.
   Осторожно подняв взгляд из-под приспущенных век, пленница увидела, как явно огорчённый стрелок, досадливо качая головой, неторопливо идёт вдоль края обрыва.
   Вдруг в той стороне, куда он направлялся, послышались крики. Всполошившись, лучник бросился туда, на бегу шаря руками в колчане.
   Через минуту всё стихло.
   "Кажется, кого-то не добили", - с тревогой подумала девушка.
Очень скоро в её поле зрения появились двое воинов. С наложенными на тетивы стрелами они медленно двигались над дорогой, пристально вглядываясь в разбросанные внизу тела.
   Подвёрнутую ногу ломило вовсе уж нестерпимо, спина начинала мёрзнуть от поднимавшегося от земли холода. Ия затаила дыхание.
   "Хорошо ещё, что мы припёрлись сюда так поздно, - внезапно подумала она, вслушиваясь в неспешный диалог лучников. - Как только стемнеет, можно будет убраться подальше отсюда. Скоро здесь будет полно зверья.
   Когда голоса воинов стали удаляться, девушка рискнула приоткрыть глаза. Тени у склонов лощины уже сгустились, но солнце ещё не скрылось за горами.
   Чтобы хоть как-то отвлечься от боли в ноге, единственная уцелевшая пленница толстого работорговца принялась размышлять над тем: "Что же произошло?"
   Совершенно очевидно, что караван ждали. Воины не только стерегли ограду, но и успели занять позиции над дорогой, не оставляя никаких шансов тем, кто оказался внизу.
   К тому же явившихся из охваченной эпидемией местности людей хотели не просто отогнать, как это сделал караул на первой дороге. Ясно, что их старались целенаправленно перебить. Но работорговец со своими невольниками оказался здесь из-за прилетевшего со стрелой письма, содержанию которого он поверил сразу и безоговорочно. Получается, что засаду изначально готовили на хозяина невольничьего каравана, а товар перебили заодно с владельцем.
   Однако лучники не пощадили и знатную даму со всеми её сопровождающими. Неужели они тоже просто случайно угодили "под раздачу"?
   Вспомнив, как униженно кланялся толстяк госпоже и её спутникам, девушка решила, что он либо не тот, за кого себя выдаёт, либо засада предназначалась именно для знатной дамы, а несчастной жертвой здесь стали рабы и их мерзкий хозяин.
   Путешественница между мирами нисколько не горевала по поводу смерти жирного ублюдка, более того, считала, что тот получил по заслугам.
   Но вместе с ним перебили кучу народа. В том числе и ту невольницу, что предупредила её о скверном характере вонючего предателя, а заодно с госпожой погибла и жрица, заступившаяся за несчастную пленницу.
   Да, времена, куда её забросил лифт, и в самом деле отличаются от тех, в которых Ия жила раньше. Хотя, вспомнив многочисленные сюжеты в Сети, она рассудила, что и в её родном мире есть места, где подобного рода локальным геноцидом тоже мало кого удивишь.
   Густая тень от склона неумолимо наползала на дорогу. Солдат за оградой значительно поубавилось. Лишь трое часовых медленно прохаживались за линией рогаток.
   Не в силах более пребывать в неподвижности, девушка осторожно выкарабкалась из-под успевшего закоченеть трупа и с ужасом поняла, что совершенно не чувствует правую ногу ниже колена.
   Её внимание привлекли громкие голоса. Повернув голову, она заметила, как несколько воинов возятся с какими-то непонятными штуковинами на высоких древках.
   Уповая на то, что те всецело поглощены своим занятием, чудом уцелевшая пленница кое-как разогнула ногу с помощью рук.
   Боль резанула раскалённым хлыстом. В глазах потемнело. Рвущийся из груди крик удалось подавить, только крепко вцепившись зубами в запястье, прикрытое толстым рукавом халата, и то Ие показалось, что хрустнула кость. Только через бесконечные минуты ей удалось разжать челюсти и втянуть ртом прохладный ночной воздух.
   Когда вернулась способность соображать, девушка обратила внимание на заплясавшие по стенам ущелья багровые отблески.
   За оградой на высоких, почти в два человеческих роста, шестах горели уложенные в железные корзины дрова, освещавшие дорогу перед линией рогаток.
   К счастью, бывшую рабыню от нескромных взоров прикрывал фургон хозяина невольничьего каравана.
   Стиснув зубы, она сначала встала на колени, потом на четвереньках доползла до валявшегося неподалёку копья и, опираясь на него, попыталась подняться.
   Первый же шаг вновь едва не заставил Ию вскрикнуть. Нога подгибалась и ужасно болела. Тем не менее, упрямая путешественница между мирами продолжила движение, стараясь оставаться в тени повозки.
   По ущелью заструился ветерок, шелестя засохшим бурьяном и пугая обоняние запахом смерти. Несмотря на это, девушка обрадовалась, рассчитывая, что дополнительный шум надёжнее скроет от солдат за оградой шорох её шагов.
   Двигаться она пыталась как можно тише, старательно обходя лежащие повсюду тела. Громко хрустнула под ногой не замеченная в темноте стрела. Беглянка замерла, всем телом повиснув на упёртом в землю копье.
   Но, видимо, расстояние, отделявшее её от заграждения, было уже достаточно велико, или помог треск горевших в корзинах поленьев, только никаких подозрительных звуков со стороны ограды не доносилось.
   Осторожно выглянув из-за повозки жирного садиста, единственная уцелевшая из его невольниц с облегчением убедилась, что часовые всё так же мерно расхаживают за рогатками, изредка обмениваясь парой слов.
   Рядом послышался шорох. Глянув в ту сторону, Ия увидела, как один из тех, кого она считала мёртвыми, вдруг протянул к ней дрожащую руку.
   "Ещё кто-то жив остался?" - почему-то совершенно не испугалась девушка, шагнув туда и не зная, стоит ли ей радоваться по этому поводу?
   Глаза успели привыкнуть к темноте, поэтому света от усеявших небо звёзд и пылавших вдалеке факелов хватило, чтобы узнать одного из тех надсмотрщиков, кто поймал её при первой встрече с караваном работорговца.
   Одна стрела пробила молодому человеку правый бок, вторая торчала из груди.
   "Вот так встреча! - мысленно охнула невольная путешественница между мирами. - Прямо как в каком-нибудь сериале".
   Рука стражника упала. Тогда он попытался приподнять голову и что-то сказать, но с его губ сорвалось только еле слышное бульканье.
   Бледное лицо охранника невольничьего каравана скривилось в страдальческой гримасе. Ие вдруг показалось, что он умоляет о помощи. Вот только никакого сочувствия мучения этого человека у неё не вызывали.
   "Я же ничего вам не сделала, - подумала бывшая пленница, отворачиваясь. - Просто попалась на глаза. Ты же знал, что меня ждёт. Неужели не мог бежать помедленнее? Нет, захотелось выслужиться, привести толстой образине ещё одну рабыню и совершенно бесплатно. Так чего же ты после этого от меня хочешь?"
   Сама не ожидавшая от себя подобного равнодушия к чужим страданиям, она заковыляла прочь от хрипевшего мужчины.
   Эти два дня, что ей довелось провести в обществе аборигенов, навсегда изменили сознание девушки. Она уже никогда не будет прежней Ией Платиной, пусть не слишком доверчивой, но всё же добродушной и достаточно наивной представительницей своего поколения, большинство из которого выросли уже после тех бед и потрясений, что обрушились на долю их родителей, заставших крушение великой страны.
   Теперь она смогла воочию узнать, какими бесчеловечно жестокими могут быть люди.
   Не прочитать, не увидеть на экране, а своей шкурой прочувствовать равнодушную беспощадность жизни. Причём не отдельных "отморозков", кои встречаются везде и всегда, а всего здешнего миропорядка, где есть рабы, где могут убить походя, просто так. А наиболее эффективным способом борьбы с распространением эпидемии является уничтожение потенциально заражённых людей.
   Вдруг впереди раздался такой глухой и тяжкий вздох, который, казалось, никак не мог быть исторгнут из человеческого горла.
   Вот тут Ия испугалась до такой степени, что едва не упала, на миг ощутив, как шевельнулись под шапочкой спутанные, грязные волосы.
   Во мраке кто-то фыркнул: глухо, грозно, страшно.
   "Зверь? - охнула девушка, заметив, как возле фургона знатной госпожи шевельнулась большая, тёмная масса. - Уже пришёл? Какой здоровенный! Неужели медведь?! Может, на живую не бросится? Что ему трупов мало?"
   Но, присмотревшись, уже через минуту поняла, что это не хищник. Перед ней на дороге умирал утыканный стрелами конёк. Из-под туши животного натекла большая лужа крови, чётко выделявшаяся на фоне более светлой пыли.
   "Бедный ты бедный, - с грустью подумала недоучившаяся акробатка, огибая бурое пятно. - Лошадке толстяка повезло, её увели, а тебя просто убили".
   Неподалёку лежал один из воинов знатной госпожи. Судя по всему, он даже не успел извлечь из ножен клинок, как получил стрелу точно в шею.
   Ия хотела обогнуть и этот лежащий прямо на пути труп, но рядом, почти касаясь сапог телохранителя, распростёрлось тело молоденькой служанки, из спины которой торчало потемневшее древко с ясно различимым, острым, как шило, наконечником.
   Имевшая некоторое представление о стрельбе из лука, Платина не могла не впечатлиться мощности оружия. Чтобы даже с близкого расстояния пробить человека насквозь, стрелу необходимо выпустить из очень тугого лука.
   Девушка остановилась, не желая переступать даже через вытянутую руку мертвеца. Оглянувшись, она заметила и знатную даму. Прислонившись к высокому колесу повозки, та сидела, подтянув колени к подбородку и не подавая признаков жизни.
   Скорее из-за желания обогнуть перегородивший дорогу труп, чем из какого-то интереса, бывшая рабыня подошла к скорчившейся в позе эмбриона женщине и только тут разглядела, что низ её платья потемнел от крови.
   Не смея коснуться тела, Ия наклонилась над ним, стараясь уловить хотя бы отзвук дыхания, но вместо этого расслышала шорох за тонкой стенкой фургона.
   Кажется, там ещё остались живые.
   Если бы девушка увидела жрицу мёртвой, то, скорее всего, просто прошла бы мимо, предоставив второй спутнице знатной госпожи выживать самостоятельно. Но лысая женщина вступилась за бедную рабыню, а цирковые добро не забывают.
   Глянув в сторону заграждения, Ия обошла труп, невольно поморщившись от боли в ноге, но уже не опираясь на копьё.
   Прижавшись к повозке, она легонько постучала костяшками пальцев по облезлым, гладко оструганным планкам.
   Шорох повторился. Девушка услышала сдавленное дыхание и тихий голос, прошептавший:
   - Дойджи пугал?
   "Свои, - чуть не ляпнула путешественница между мирами. - Ну и что я ей ещё скажу? Она всё равно ничего не поймёт".
   Отодвинув край занавески, бывшая рабыня заглянула внутрь, выдохнув по-русски:
   - Это я.
   Из кромешной тьмы материализовалось знакомое бледное лицо с высоким лбом, плавно переходящим в бритый затылок.
   Несмотря на то, что Ия стояла спиной к горевшим за оградой факелам, женщина, судя по всему, её узнала.
   - Дайчем ей?!
   Вместо ответа девушка протянула ей руку, тем самым настоятельно рекомендуя как можно скорее покинуть фургон
   - Гидеманом, - отозвалась та, исчезая во мраке, где тут же послышалось еле различимое бормотание, шорох и сдавленный стон.
   "Чего она там копается?" - раздражённо думала Платина, опасливо посмотрев в сторону заграждения, откуда доносился чей-то недовольный голос.
   Покачнувшись, повозка скрипнула.
   - Тихо! - испуганно зашипела Ия, начиная догадываться о причине, по которой жрица не спешит покидать фургон.
   Как и предположила бывшая рабыня, женщина появилась вместе со второй спутницей знатной дамы.
   Подруга или приближённая госпожи тяжело, с присвистом дышала. На груди белела повязка с ясно различимым тёмным пятном. Растрёпанные волосы падали на плечи длинными, неопрятными прядями, обрамляя бледное, словно дорогая бумага для принтера, лицо.
   Сгибаясь, она сделала пару мелких, неуверенных шагов и крепко вцепилась в протянутую руку девушки.
   Отодвинув закрывавший проход занавес, женщина на несколько секунд замерла в нерешительности. За её спиной недовольно заворчала жрица.
   Чтобы слезть с повозки, раненой пришлось встать на четвереньки. Ия мысленно обругала себя за забывчивость. Складная лесенка висела совсем рядом. Правда, для того, чтобы её снять, пришлось бы потревожить труп знатной дамы.
   Нашаривая обутой в матерчатую туфельку ногой колёсную спицу, женщина сорвалась, и бывшей рабыне пришлось, крепко обхватив её за талию, аккуратно опустить на землю.
   Увидев прямо перед собой мёртвую подругу или госпожу, раненая всхлипнула так громко, что девушке не осталось другого выхода, кроме как забыть о вежливости и зажать ей ладонью рот.
   Женщина беззвучно зарыдала, пытаясь оторвать пальцы Ии от своего лица. Убедившись, что та дальше намерена предаваться своему горю, бесшумно бывшая рабыня убрала руку, после чего с тревогой посмотрела в сторону рогаток.
   Опустившись на колени рядом со своей спутницей, жрица обняла ту за плечи и что-то горячо зашептала ей на ухо.
   Только сейчас недавняя невольница заметила большую дыру в подоле её балахона.
   Очевидно, лучники, зная о хрупкости стенок фургона, сделанных частью из деревянных планок, частью из бумаги, просто расстреляли повозку, рассчитывая поразить пассажиров своим страшным оружием. И, судя по всему, у них это получилось.
   Даже на дилетантский взгляд недоучившейся акробатки ясно, что вторая спутница знатной дамы ранена очень серьёзно. Глядя на неё, Ия не решалась гадать: выдержит ли она дорогу до избушки? Или жрица захочет повести их куда-нибудь в другое место? Тогда стоит ли ей идти вместе с ними?
   Рассудив, что время для подобных вопросов пока не пришло, путешественница между мирами отступила в сторону, не мешая женщинам проститься то ли с госпожой, то ли с подругой.
   Она не опасалась, что их могут заметить из-за ограждения. Во-первых - мешал фургон работорговца, во-вторых - сгустившаяся в лощине темнота надёжно скрывала свои тайны от расхаживавших под ярко пылавшими факелами часовых.
   В очередной раз глянув в ту сторону, девушка с удивлением отметила, что за линией рогаток топчется, кажется, всего один караульный. Хотя недавно их было не меньше трёх. Может, отлучились по нужде? Вот так внезапно дружно приспичило.
   Вдруг она ясно различила какие-то подозрительные звуки, доносившиеся сквозь шелест ветра в бурьяне. Вот только не со стороны заграждений, а, кажется, откуда-то сверху.
   Ия легонько тронула за плечо лысую женщину, а когда та, встрепенувшись, удивлённо посмотрела на неё, красноречиво ткнула пальцем в небо.
   Непонятный шорох повторился.
   Жрица подхватила безвольно поникшую спутницу с одного бока, бывшая рабыня, не задумываясь, с другого.
   Вдвоём они кое-как подняли её на ноги, но, видимо, сделали это не очень аккуратно, потому что раненая не смогла удержаться от стона.
   На противоположном скате ущелья появились тусклые, багровые отблески.
   Судя по всему, над их головами кто-то подходил к лощине с факелами или ещё какими светильниками.
   "Если нас сейчас заметят, то легко перебьют, - подумала девушка, бестрепетно переступая через ногу мёртвого носильщика со стрелой в боку. - Она же еле прётся! А одна я ещё могу удрать, и никто меня ночью не найдёт!"
   Несмотря на очевидную подлость данной мыслишки, Ия не без труда смогла заставить себя от неё отказаться. Уж слишком много потрясений обрушилось на неё за последние пару дней.
   Беззвучно ругаясь, проклиная свою глупость, едва не плача и дрожа от страха, бывшая пленница почти волоком тащила с трудом передвигавшуюся женщину.
   Возле телеги с прикрытыми полотном ящиками перед ними оказались сразу несколько убитых носильщиков и мёртвый телохранитель знатной госпожи с обнажённым мечом.
   Но перепуганная Платина шла, не разбирая дороги, изо всех сил стараясь не думать о том: куда ступает, и что так мягко пружинит под её сапогами?
   Жрица возмущённо шипела, но послушно следовала за бывшей невольницей, а третья женщина, казалось, уже ничего не замечала вокруг.
   Сверху шурша посыпались камешки, и ущелье осветил мерцающий свет факелов. К счастью, беглянки всё ещё находились в тени почти отвесного склона. Но если неизвестные подойдут к краю и посмотрят вниз, единственные живые люди из двух побитых караванов окажутся у них как на ладони.
   Чувствуя, что теряет голову, и уже готовясь удариться в панику, Ия заметалась, не зная что делать?
   - Уеджи! - вдруг выдохнула лысая спутница, увлекая её и раненую подругу к куче обвалившейся с откоса земли.
   Видимо, страх перед внезапно объявившимися убийцами на какое-то время придал ей новых сил, так как примерно два десятка шагов несчастная женщина почти пробежала. Но внезапно нога её запнулась, и, глухо застонав, раненая безвольно повисла на руках своих спасительниц.
   Однако те и не подумали останавливаться, буквально волоча её за собой.
   Наверху кто-то негромко вскрикнул. Через несколько секунд, шипя и разбрасывая искры, на дорогу полетела горящая ветка.
   К счастью для беглянок, она упала возле трупа одного из носильщиков, чья большая корзина заслонила их от света.
   Девушка и жрица почти бросили бесчувственное тело раненой за кучей земли и упали рядом.
   Ия переживала, что светлое платье несчастной может броситься в глаза, но лысая спутница, не поднимаясь, подтащила женщину ближе к откосу и частично прикрыла её своим широким балахоном.
   - Джейки амудо обс, - облегчённо выдохнув, проговорил кто-то наверху.
   Второй голос так же выдал короткую тираду, закончившуюся нервным смешком.
   Меняя положение тела, недавняя невольница чуть откинулась назад, коснувшись спиной замерших подруг по несчастью, и, приподняв голову, выглянула из-за осыпи.
   Жрица схватила её за руку, но девушка успокаивающе похлопала ту по запястью. Она должна знать, что происходит, иначе не сможет принять правильного решения. А ущелье слишком велико, чтобы осветить его всего одним факелом.
   Сверху вновь посыпались камешки.
   Навалившись на плечо бывшей невольницы, лысая женщина что-то с жаром зашептала ей в ухо, обдав запахом гвоздики.
   Но любопытная путешественница между мирами только досадливо отмахнулась, с жадным любопытством наблюдая, как с того склона, под которым они прятались, ловко спускается по верёвке одинокая тёмная фигура.
   Опираясь ногами в откос, словно заправский альпинист или спецназовец, неизвестный что-то бормотал то ли самому себе, то ли обращаясь к оставшемуся наверху приятелю.
   Мягко спрыгнув на землю, человек поднял ветку и резким взмахом раздул почти погасшее пламя.
   Увлечённо наблюдая за его манипуляциями, Ия внезапно почувствовала, как тело лежавшей позади раненой женщины начала бить крупная дрожь.
   "Вот ё-моё! - охнула бывшая рабыня. - А если она сейчас стонать начнёт?! Тут всего метров двадцать. Услышит это урод, и нам крандец!"
   Жрица, видимо, напуганная не меньше её, обняла несчастную и стала гладить по спутанным волосам.
   Понимая, что помочь им она не в силах, снедаемая любопытством девушка вновь выглянула из-за оползня.
   Света от горящей ветки хватило, чтобы рассмотреть молодого мужчину с редкими усиками на симпатичном лице, одетого в кафтан, похожий на те, которые носили телохранители знатной дамы.
   Оглядываясь по сторонам, он первым делом решительно направился к фургону, где какое-то время рассматривал госпожу, поднеся факел вплотную к мёртвому телу.
   После чего махнул рукой своему приятелю на вершине откоса и, даже не заглянув в повозку, вернулся к гружёной телеге.
   "Значит, засаду устроили всё-таки на знатную даму, - сделала напрашивавшийся вывод чудом уцелевшая в недавней мясорубке путешественница между мирами. - А работорговец и все мы просто попали "под раздачу". Вот же сволочи! Не могли одну её пристрелить? Зачем же остальных убивать? Заразы испугались? Тогда прогнали бы прочь, как это сделали на том блокпосту. Похоже, жизнь людская здесь мало чего стоит. На двадцать человек больше, на двадцать меньше... Только почему он с горы спустился, а не от ограды пришёл? Так и быстрее, и легче... Кажется, здесь всё очень нечисто. Может, солдаты вообще "сыграли втёмную", и они не знали, кого будут убивать? А теперь кто-то захотел подстраховаться и убедиться, что нужный человек мёртв. Ну так удостоверился... Залезай обратно и дай нам спокойно уйти, раз мы тебе всё равно не нужны".
   Однако мужчина не торопился покидать ущелье. Вместо этого он подошёл к телеге, гружёной прикрытыми тканью ящиками, и двумя резкими ударами широкого кинжала перерезал обвязывавшие груз верёвки.
   "А это ещё зачем? - удивилась девушка. - Решил заодно и помародёрствовать? Тогда почему на корзины носильщиков внимания не обратил? А вдруг всё проще, и это обычный грабёж, замаскированный под карантинные мероприятия? Типа: пропал караван на заражённой территории, все умерли от болезни, и никто ничего не знает... Хотя стражники толстого садиста кошелёк с монетами того крестьянина из вымершей деревни сначала в костёр бросили, так боялись инфекции подхватить. А эти, похоже, отчаянные".
   Вскарабкавшись на телегу, неизвестный стащил в сторону зашуршавшее полотно, под которым оказались уложенные друг на друга ящики.
   Повозившись, мужчина с лёгким звоном открыл крышку верхнего их них. На землю полетели какие-то непонятные предметы, один из которых, упав на край подводы, развернулся в широкую полосу.
   "Ткань! - догадалась Ия. - Наверное, шёлк. Тогда чего он им так разбрасывается?"
   Видимо, подобная расточительность пришлась не по душе и его приятелю, остававшемуся на вершине косогора.
   Однако в ответ на недовольное ворчание неизвестный потрошитель чужих грузов только досадливо отмахнулся и, отложив в сторону один ящик, рьяно взялся за другой.
   С этим пришлось повозиться подольше. Но и его замок, жалобно лязгнув, сдался под натиском молодости и азарта.
   Вновь зашуршала материя. Что-то звякнуло, словно керамическая посуда, после чего ночной мародёр охнул и тихо рассмеялся.
   Сверху тут же отозвался полный нетерпения голос. Вместо ответа неизвестный воздел руку к небесам. При свете горящей ветки притаившаяся девушка рассмотрела зажатый в пальцах продолговатый металлический брусочек светло-серого цвета.
   "Серебро? - предположила бывшая пленница. - Так вот что он искал".
   Радостно похихикивая, грабитель мёртвых принялся торопливо складывать слитки в извлечённый из-за пазухи мешок.
   Вдруг наверху послышался другой, ранее не звучавший голос.
   "Ещё кто-то подошёл, - сообразила любопытная путешественница между мирами, стараясь рассмотреть, что происходит на краю обрыва, и не попасться на глаза тому, кто орудует на дороге. - Я думала их только двое. А тут целая шайка".
   Не прерывая своего занятия, мародёр огрызнулся.
   Через несколько минут в низ спустился ещё один мужчина: пониже ростом, шире в плечах и явно старше. Подбежав к телеге, он торопливо подхватил мешок и понёс его к откосу, где привязал к верёвке.
   Всего наверх подняли четыре мешка серебряных слитков.
   "Не хило ребятки прибарахлились, - нервно усмехнулась про себя Ия. Она не имела представления о здешних ценах, но подобное количество благородного металла впечатляло. - Ну теперь вы уберётесь отсюда или начнёте ещё и по корзинам носильщиков лазить?"
   Повозившись, неизвестные с заметным трудом стащили с телеги новый сундук, почти бросив его на землю.
   Их приятель наверху возмущённо зашипел, явно недовольный произведённым ими шумом.
   "Боится привлечь внимание, - понимающе хмыкнула девушка. - Значит, дело даже не в самой знатной даме. Просто кто-то пронюхал, что она везёт с собой прорву серебра. Вот ушлые ребята и подсуетились, подведя её и всех остальных под стрелы лучников. Элементарный разбой, замаскированный под борьбу с нарушителями карантина. Но почему они не стали проверять, убиты ли другие женщины в фургоне? Схалатничали? Поторопились поскорее забрать сокровища? Не похоже. Уж больно здесь всё хорошо продумано, и вдруг такой прокол. Непонятно".
   Тем временем один из мародёров, шагнув к мёртвому телохранителю, вырвал у него из руки меч.
   Вдруг прямо над ухом бывшей рабыни кто-то тихо всхлипнул. Испуганно втянув голову в плечи, та оглянулась и увидела прямо перед собой побледневшее, перекошенное лицо жрицы. Закатив глаза и прикусив губы, женщина явно с трудом сдерживала рыдание.
   Только сейчас Ия обратила внимание на то, что раненая больше не дрожит и вообще лежит как-то подозрительно тихо.
   "Умерла, - молнией пронеслось в голове путешественницы между мирами. - Прямо здесь и сейчас рядом со мной".
   С дороги донёсся натужный металлический скрежет.
   Девушка вновь выглянула из-за оползня. Мародёры продолжали возиться с упрямым сундуком. Вновь лязгнуло. Кто-то из неизвестных зашипел от боли, видимо, угодив железякой по пальцу или ещё куда.
   Чуть слышно скрипнули петли. С лёгким стуком откинулась крышка. Зашуршали тряпки, звякнула керамика, и тут же раздалось знакомое довольное хмыканье.
   Повозившись, мужчины извлекли сундучок поменьше, тяжело опустив его на землю.
   Затем один из них поднял воткнутую в землю палку и, помахав, раздул огонь. Второй на сей раз без труда справился с замком.
   А дальше наступила тишина. Только всё более усиливавшийся ветер гнал по ущелью потоки холодного воздуха, заставлявшего трепетать пламя далёких факелов, да шелестел сухой бурьян и редкие, уже лишившиеся листьев кусты.
   Грабители мёртвых, склонившись, молча разглядывали содержимое шкатулки.
   Остававшийся наверху приятель тревожно окликнул замерших сообщников.
   Один из них поднял голову и с придыханием проговорил:
   - Нуа иоходзи!
   - Имеоджи? - с непонятной интонацией отозвался мужчина с обрыва.
   - Еллесу! - глухо рыкнул сообщник.
   - Джоунгха! - цыкнул на них третий мародёр.
   Вдвоём они подтащили ящичек к склону. Однако никто его поднимать не стал. Вместо этого мужчины вернулись к телеге.
   Спутница бывшей рабыни, справившись с рыданиями, выглянула у неё из-за спины. Похоже, лысую женщину тоже заинтересовало происходящее на дороге.
   А продолжали твориться странные вещи. Один из грабителей мёртвых вдруг взялся за ещё недавно пренебрежительно отброшенные рулоны ткани, а второй снял с телеги небольшой бочонок и, кажется, собирался выбить ему дно.
   Даже находясь против ветра девушка уловила духовитый аромат мёда.
   Вновь подал голос находившийся на краю обрыва сообщник.
   Но вошедшие в азарт мародёры никак не отреагировали, жадно разглядывая небольшой свёрток, размером с коробку из-под сухого завтрака.
   Сверкнул полоснувший по верёвкам нож, затрещала разрываемая кожа.
   Увы, но что именно они обнаружили в бочонке, Ия рассмотреть не смогла.
   Стоя к ней спиной, мужчины обменялись короткими фразами, в которых, как показалось недавней невольнице, сквозило озадаченное недоумение.
   Затем неизвестные отнесли добычу к откосу. Один из них вскарабкался наверх, а второй, вернувшись, собрал в охапку ещё какие-то вещи.
   Потом поднимали добычу и, судя по натужному покряхтыванию мародёров, им пришлось изрядно потрудиться, втаскивая сундучок вверх по склону.
   "Таким тяжёлым может быть только золото... или свинец, - почему-то подумала Ия, наблюдая за тем, как последний из грабителей мёртвых выбирается из ущелья, ловко поднимаясь вверх по верёвке. - Только вряд ли кто-то будет прятать свинец в двух сундуках".
   Жрица попыталась встать, но бывшая рабыня, шикнув, схватила её за балахон, для наглядности ткнув пальцем себе в ухо.
   Женщина замерла, видимо, прислушиваясь. Действительно, сверху доносились тихие, но ясно различимые голоса.
   "Такую прорву тяжёлого металла надо ещё унести", - усмехнулась путешественница между мирами, меняя положение тела и привалившись спиной к груде земли.
   Её спутница зачем-то поправила тело умершей, выпрямив ей ноги, положив голову прямо и расположив руки крест на крест на груди.
   "Наверное, они были хорошими подругами или родственниками? - предположила девушка и почему-то подумала. - Хорошо, что я так толком и не знала никого из убитых. А то бы переживала сейчас ещё и из-за этого".
   Внезапно она поёжилась то ли от жуткого соседства, то ли от холода. Нервное напряжение начало спадать, и Ия стала зябнуть.
   Сквозь шум шелестевшего под ветром сухого бурьяна донёсся шорох мелких камешков под чьими-то лёгкими шагами.
   Насторожившись, бывшая пленница привстала, вглядываясь в окутывавшую лощину тьму.
   Чуть погодя звук повторился, и ей удалось определить, что он доносится с той стороны, откуда недавно пришёл их караван.
   "Это не люди, - догадалась недавняя невольница. - Падальщики пришли. Уматывать надо отсюда".
   Девушка выпрямилась. Наверху вроде бы всё стихло. Кажется, неизвестные мародёры наконец-то утащили свои тяжеленные трофеи от дороги. Звери почувствовали это и осмелели.
   Прекрасно осознавая опасность встречи с хищником, она решила запастись каким-нибудь оружием. Лучше всего ей бы подошёл лук работорговца.
   Платина не могла похвастаться исключительной меткостью, однако отец её кое-чему научил. Так что представление о стрельбе из этого оружия она имела и твёрдо надеялась не промахнуться. Во всяком случае с близкого расстояния.
   Однако лук остался в фургоне толстяка, а тот стоял слишком близко к заграждению. Даже если солдаты и не бросятся в погоню за случайно уцелевшей невольницей, грабители мёртвых наверняка узнают, что имеется очевидец, который мог наблюдать за тем, как они забирали сокровища знатной дамы. А учитывая то, сколько золота и серебра досталось неизвестным преступникам, те вряд ли захотят, чтобы кто-то узнал об их сказочной удаче.
   Уж если они решились ограбить караван, явившийся из охваченной эпидемией местности, то вдруг у них хватит смелости и на то, чтобы отыскать в этих землях нежелательных свидетелей и заставить их замолчать?
   Нет уж, путь мародёры и дальше думают, будто перебили здесь всех. Не желая попадаться на глаза часовым за оградой, бывшая рабыня не рискнула лезть в повозку хозяина невольничьего каравана, решив прихватить копьё одного из охранников и отыскать нож или какой-нибудь кинжал, как совершенно необходимую вещь в любом хозяйстве.
   Девушка шагнула вперёд, но тут жрица схватила её за кафтан.
   Обернувшись, Ия увидела, как спутница берёт под мышки тело своей мёртвой подруги.
   Путешественница между мирами вопросительно вскинула брови.
   Вряд ли женщина разглядела выражение её лица, но, видимо, уловив недоумение новой спутницы, указала на ноги трупа.
   "Она хочет её куда-то нести?! - изумилась Ия. - Вот ё-моё делать нам больше нечего, кроме как возиться с мертвецами под носом у солдат и мародёров. Чего доброго ещё и могилу копать придётся".
   Стремясь как можно быстрее покинуть это место, она уже хотела отказаться и, оставив жрицу одну возиться со своей подругой, отправиться на поиски избушки. Но вспомнив, как эта женщина поила её водой, смутилась, ощутив острый укол стыда за подобные мысли, и решила повременить, посмотрев, что же та собирается делать? Теперь, когда её не сторожат надсмотрщики злобного толстяка, она может уйти в любое время.
   Взявшись за ноги в расшитых матерчатых башмачках, одетых поверх белых носочков, недавняя невольница вместе со жрицей подняла тело с земли.
   Бывшая рабыня ожидала, что спутница повлечёт её с их скорбным грузом подальше от каравана, но женщина, то и дело оглядываясь, стала пятиться к фургону.
   Не понимая, зачем это нужно, девушка послушно следовала за ней, стараясь ненароком не наступить на волочившееся по земле платье убитой.
   Когда стало видно освещённое высоко поднятыми факелами заграждение, девушка с удивлением обратила внимание, что за ним вновь расхаживают трое часовых.
   Похоже, мародёры специально убрали двух караульных, чтобы об их преступлении знали как можно меньше народа. Следовательно, кто-то из этих грабителей мертвецов какой-то командир, раз может отдавать подобные приказы.
   Добравшись до повозки знатной дамы, жрица велела опустить тело женщины на землю и присела рядом с ним.
   Предположив, что та хочет в последний раз попрощаться со своими подругами, Ия хотела направиться за копьём, однако спутница взяла её за рукав.
   Внимательно присмотревшись к её жестикуляции, недавняя невольница догадалась, что та зачем-то хочет убрать тела женщин в фургон.
   Возможно, она надеялась таким образом защитить их от зубов диких зверей? Девушка подумала, что хищники всё равно доберутся до мертвецов, но возражать не стала. Пусть делает как хочет, лишь бы поскорее уйти отсюда.
   Наклонившись к знатной даме, жрица отцепила от её пояса странное украшение в виде расписного кружочка и кисточек из разноцветных нитей, ловко вскарабкалась на повозку, а путешественнице между мирами пришлось передавать ей убитых. Если бы ещё три дня назад кто-то сказал Платиной, что та будет перетаскивать трупы с места на место, не испытывая никаких эмоций, кроме острого желания как можно быстрее покончить с этим делом, учащаяся циркового колледжа не стала бы и возражать, а просто покрутила бы пальцем у виска, ибо даже представить себе такое было абсолютно невозможно. За всю свою жизнь Ие не приходилось столько раз сталкиваться со смертью, сколько за последние два дня.
   Пока жрица возилась в фургоне, бывшая рабыня сходила к ближайшему стражнику и подняла валявшееся возле него короткое копьё с широким листообразным наконечником.
   А вот ножа у него не нашлось, что показалось девушке довольно странным. Когда-то она читала, будто бы в Средние века клинок на поясе считался обязательным атрибутом каждого свободного мужчины. Или в этом мире всё не так?
   "Придётся взять у кого-нибудь из воинов, - вздохнула она про себя, возвращаясь к повозке знатной дамы. - У одного из них я точно кинжал видела".
   Ия помогла лысой женщине бесшумно спуститься на землю. Сложив ладони перед грудью, та отвесила глубокий поклон упокоившимся за тонкими стенками подругам и обернулась к своей новой спутнице.
   Девушка смутно различала выражение лица жрицы, но почему-то знала, что та хочет её о чём-то спросить. Возможно, о её дальнейших планах? Та красноречиво махнула рукой в сторону от перегораживавшего дорогу заграждения.
   Склонив голову в знак понимания, собеседница изобразила ладонью странный жест. Протянув её вперёд, она описала полукруг, словно огибала в воздухе невидимое препятствие, и вновь продолжила двигать руку по прямой.
   Пытаясь понять, что она хочет сказать, Ия повторила жест. Женщина энергично закивала, будто в подтверждение указав на рогатки.
   "Она что, предлагает обойти блокпост?" - не найдя другого объяснения, предположила бывшая рабыня и упрямо показала рукой в противоположном направлении, после недолгого колебания изобразив в воздухе ломаную линию, которая по её замыслу должна изображать горы.
   Очевидно, чтобы окончательно прояснить её замысел, собеседница пошевелила опущенными вниз пальцами, видимо, показывая шагающего человечка.
   Настала очередь девушки энергично двигать головой.
   Жрица демонстративно поёжилась, подышала на ладони, обхватив себя за плечи, и, закатив глаза, откинула назад голову.
   Наверное, со стороны данная пантомима выглядела довольно забавно, но недоучившаяся акробатка даже не улыбнулась, предположив, что неожиданная спутница пытается изобразить смерть от переохлаждения.
   А та продолжила безмолвное представление. Вытянув руку в том направлении, откуда они пришли, женщина вдруг вцепилась себе в горло и, приоткрыв рот, чуть высунула язык.
   Криво усмехнувшись, Ия в свою очередь указала в сторону перекрывавшего дорогу заграждения и, скорчив зверскую рожу, полоснула себя ребром ладони по шее.
   Покачав головой, собеседница, что-то пробормотав, изобразила повёрнутый вершиной вверх тупой угол. Почему-то сразу вспомнив покатую крышу избушки, девушка согласно кивнула, вновь начертив ломаную линию.
   Замерев на несколько секунд, женщина решительно тряхнула налысо обритой головой.
   "Вдвоём веселее! - обрадовалась путешественница между мирами, не собираясь скрывать довольной улыбки. - Может, она меня хотя бы немного языку научит, а то чувствую себя полной дурой".
   Старательно обходя убитых, они подошли к грузовой телеге, где недавняя невольница присела возле мёртвого телохранителя знатной госпожи.
   Женщина положила ей руку на плечо, видимо, пытаясь узнать, что та намерена делать?
   Вместо ответа Ия указала на прикреплённый к поясу воина широкий кинжал в кожаных ножнах с металлическими накладками.
   Спутница нахмурилась, но девушка уже старательно пилила кожаный ремешок наконечником копья.
   Сообразив, что та какое-то время будет очень занята, жрица шагнула куда-то в темноту.
   "Да, таким ножичком колбасу резать несподручно, - хмыкнула про себя бывшая рабыня, засовывая за пояс длинный, сантиметров тридцать, клинок. - Зато будет чем ветки рубить".
   Обернувшись, она увидела, как спутница ползает среди разбросанных мародёрами вещей.
   "Ну да, - мысленно согласилась недавняя невольница. - Одежду тоже надо прихватить, а то с каждым днём всё холоднее".
   В ночи вновь послышались подозрительные шорохи.
   Видимо, взошла луна, потому что стало заметно светлее, хотя в узкую лощину она ещё не заглянула.
   На фоне более светлой дороги проявилось несколько приземистых тёмных пятен.
   "Вот теперь точно пора сматываться, - решила девушка, подходя к согнувшейся жрице. - И копьё ещё одно надо прихватить. Если что, вдвоём отбиваться легче".
   Услышав её шаги, женщина вскинула бритую голову.
   Недавняя невольница указала на перемещавшиеся сгустки черноты.
   И вновь они сразу поняли друг друга. Быстренько натянув какую-то безрукавку, спутница торопливо сграбастала, видимо, заранее собранные вещи и сноровисто увязала их в большой узел.
   Ия протянула ей копьё, для наглядности продемонстрировав два растопыренных пальца, направив указательный на безмолвную собеседницу, а большой на себя.
   Но женщина вдруг замотала головой, решительным жестом отстраняя оружие.
   Бывшая рабыня опять показала на неумолимо приближавшихся зверей, переходивших от одного края дороги к другому. Однако лысая оставалась неумолима, а когда спутница попыталась всучить ей в руки копьё, торопливо отступила назад.
   "Это что? - неслышно процедила сквозь зубы девушка. - Она не хочет? Значит, если что, мне одной хищников отгонять?"
   В сильнейшем раздражении она отвернулась от жрицы, но та вдруг опять взяла её за рукав.
   "Ну что ещё?" - возвела очи горе Ия.
   Глядя на неё в упор, женщина сделала несколько движений, словно поднося что-то ко рту.
   Голодный желудок бывшей рабыни жалобно заурчал.
   Собеседница прочертила ломаную линию, как недавно это сделала девушка, и несколько раз поводила нижней челюстью, будто жевала.
   "Ну и что это значит?" - растерялась незадачливая путешественница между мирами.
   Мрачно засопев, спутница вновь повторила загадочную пантомиму в заключение которой легонько похлопала себя ладонью по животу.
   "Может, ей интересно, есть ли у меня еда? - робко предположила девушка. - То, что я зову её в дом в горах, она вроде как поняла".
   Вспомнив о своих скудных запасах, недавняя невольница свела ладони оставив между ними щель в сантиметр.
   Кажется, до собеседницы дошло, потому что, подойдя к одному из убитых носильщиков, она знаком попросила Ию помочь снять с него покрытую плотной плетёной крышкой корзину.
   Труп успел закоченеть, и им не без труда удалось освободить его от широких матерчатых ремней. Недавней невольнице даже показалось, что суставы мертвеца мерзко хрустят, и от этого звука у неё противно засосало под ложечкой.
   Стараясь поскорее отделаться от неприятных ощущений, бывшая рабыня приподняла груз, подивившись его тяжести.
   "И как далеко она это унесёт?" - скептически хмыкнула девушка, но жрица уже протянула руку за корзиной.
   Помогая удобнее устроить его на спине спутницы, Ия заметила, как по противоположной обочине мимо них проскользнули две быстрые тени.
   "Надеюсь, на живых они не набросятся? - в который раз с тревогой думала недавняя невольница. - Когда тут так много мёртвых".
   Она попыталась взять у женщины хотя бы узел с вещами, но та решительно воспротивилась, указывая на копьё.
   "Может, она хочет, чтобы я нас охраняла?" - с некоторой растерянностью подумала бывшая рабыня, поудобнее перехватывая оружие.
   Жрица энергично кивнула.
   В страхе отступая перед нашествием диких зверей, две случайно уцелевшие жертвы кровавого преступления торопились покинуть место массового убийства.
   Стараясь держаться как можно ближе к откосу, они провожали испуганными взглядами спешащих на дармовой пир падальщиков. Судя по пропорциям и телосложению, это были некрупные волки, шакалы, а может, одичавшие собаки.
   Ия шла, крепко сжимая чуть опущенное к земле копьё. Сзади, то и дело тыкаясь ей в спину узлом и тяжело дыша, шагала жрица, очевидно, всецело доверив случайной спутнице их оборону от всяких случайных напастей.
   Когда факелы над перегородившим дорогу заграждением скрылись за поворотом, местная служительница культа и невольная путешественница между мирами почти синхронно выдохнули, но не замедлили шаг, охваченные одним желанием: оказаться как можно дальше от этого страшного места.
   Однако осознание того, что прямая и непосредственная угроза жизни миновала, как-то очень быстро лишило девушку сил. Видимо, после всего случившегося с ней за последние сутки, подсознание недавней невольницы уже не воспринимало всерьёз угрозу от диких животных.
   Разум Ии прекрасно понимал, что хищникам не составит большого труда расправиться с двумя измученными женщинами, и тогда смерть их будет ужасной. Но на фоне только что учинённого людьми кровавого беспредела этот страх казался каким-то отстранённым, нагнетаемым искусственно, и больше не подстёгивал уставшее тело.
   Хотя, возможно, она просто настолько вымоталась, что наступил предел выносливости организма, исчерпавшего все свои резервы.
   Бывшая рабыня вновь перехватила копьё и пошла, опираясь на него как на посох. Наконец-то зависшая над ущельем луна давала достаточно света, чтобы не спотыкаться. Но девушка уже с трудом переставляла ноги, то и дело шаркая подошвами по пыли и мелким камешкам.
   Откосы по сторонам стали уже не настолько отвесными, чтобы она чувствовала себя, словно на дне рва или канавы, и не так давили на психику своей тёмной массой.
   По противоположной обочине, то и дело косясь на уныло бредущую пару, быстро прошмыгнуло небольшое животное с острой мордочкой и стоячими, треугольными ушками.
   "Лисица, - автоматически отметила Ия. - Или койот какой-нибудь".
   Позволив себе посторонние мысли, девушка отвлеклась, носок сапога за что-то зацепился, и она едва не упала, всем телом повиснув на служившем посохом копье.
   Выронив узел, спутница подскочила к ней и помогла подняться, озабоченно проговорив:
   - Меомеи дайджон поленез.
   Не имея ни малейшего понятия о том, что же та сказала, Платина вяло отмахнулась.
   Выпрямившись, она отстранила женщину, потом, глубоко вздохнув, сделала шаг, за ним ещё один. Голова закружилась. Ия закрыла глаза, переживая дурноту.
   Жрица взяла её за локоть. Почему-то стало легче, и бывшая рабыня кое-как проковыляла ещё сотню шагов и опять едва не упала.
   Вновь бросив узел с пожитками, спутница схватила её за плечи и с жаром заговорила, указывая куда-то вперёд.
   С шумом втянув холодный воздух пересохшим ртом, девушка посмотрела в ту сторону, но ничего не заметила. Даже зверьё перестало попадаться.
   Лишь предприняв поистине титанические усилия, недавняя невольница сообразила, что они находятся неподалёку от того места, где караваны работорговца и знатной дамы выбрались с "козьей тропы" на торную дорогу. В далёкой темноте даже различался знакомый белый плакат.
   "Ну и чего она хочет сказать? - отрешённо подумала Ия. Она до такой степени измучилась, что усилий требовало даже формулирование мыслей. - Какая разница, где я упаду: здесь или чуть дальше?"
   Однако у жрицы на этот счёт имелись свои соображения, потому что она, забросив её руку на плечо, буквально поволокла девушку на себе.
   Поскольку спутница и без того тащила тяжеленную корзину с неизвестным содержанием и большой узел тряпья, Ия немало удивилась тому, что та смогла выдержать ещё и её вес.
   Но всё же груз оказался слишком обременителен для этой женщины, отнюдь не отличавшейся богатырским сложением. Уже метров через двадцать она тяжело дышала, и каждый новый шаг давался ей с нарастающим трудом.
   "Ладно, - стиснув зубы, решила про себя недавняя невольница, отстраняясь от жрицы. - Как-нибудь дойду до того места, а там точно упаду!"
   Спутница запротестовала, но девушка, упрямо тряхнув головой, зашкандыбала, опираясь на копьё.
   От запредельного усилия у неё опять потекли, казалось бы, давно пересохшие слёзы. Бывшей рабыне казалось, что ей никогда не добраться до той заросшей дороги, что она переоценила свои силы и свалится прямо сейчас.
   Однако Ия всё же дошла, но тут ноги у неё подломились. Она упала на колени, продолжая держаться за импровизированный посох.
   Оказавшись рядом, спутница что-то прохрипела, указав рукой в сторону кустарника. Напрягая зрение, девушка смогла различить выступавшую из склона скалу и, по-прежнему ничего не понимая, вопросительно воззрилась на жрицу.
   Та, кряхтя, сняла со спины корзину, потом взялась разворачивать узел.
   Вскоре на плечах недавней невольницы лежала подбитая мехом накидка. Женщина помогла ей подняться и решительно повела к зарослям. Только теперь та заметила за ними неглубокую нишу.
   Усадив бывшую рабыню на тощую кучу сухих листьев, видимо, нанесённых сюда ветром, жрица вернулась к дороге и споро перетащила в расщелину все их вещи.
   Побеспокоив уставшую девушку ещё раз, она постелила то ли коврик, то ли сложенное одеяло, а сама, усевшись рядом, тоже прикрылась накидкой.
   Повозившись, устраиваясь поудобнее, спутница вдруг обняла недавнюю невольницу за плечи и, прижав к себе, прошептала:
   - Леоннам дайджат паленио.
   Нравы в творческой среде всегда отличались раскованностью, а уж в двадцать первом веке вообще никого ничем не удивишь. Ия знала женщин, испытывавших сексуальное влечение к представительницам своего пола, однако в словах и действиях жрицы отсутствовали даже намёки на эротизм. Будучи намного старше, она явно хотела лишь утешить измученную девушку.
   Именно так незадачливая путешественница между мирами и отнеслась к её объятиям. В свитере, стёганном халате и таких же штанах, прикрытая меховым плащом, недавняя невольница пригрелась, прижавшись к соседке, и ухнула в чёрную пропасть сна.
   Проснулась Ия как-то сразу - без ленивого потягивания и сладкой, нехотя покидающей сознание предутренней дрёмы. В голове, словно сработал невидимый переключатель, сразу прояснивший: кто она и что тут делает.
   Небо с редкими облаками уже посветлело, и в его голубизне торопливо растворялись последние самые яркие звёзды. Но солнце ещё не показалось из-за гор, лишь окрасив их вершины в нежно розовый цвет.
   Рядом, так же сидя, спала женщина, положив ей голову на плечо.
   Болели затёкшие от неподвижности мускулы. Хотелось пить, есть и в туалет, а ещё бывшая рабыня сильно замёрзла, поэтому не удивилась, заметив вылетевшее изо рта облачко пара.
   "Ещё одна такая ночь, и я без всякой эпидемии подхвачу какую-нибудь простуду", - грустно подумала она, глядя сквозь редкие кусты на пустынную дорогу.
   Ия негромко кашлянула, прочищая горло. Вздрогнув, мирно сопевшая над ухом жрица отпрянула и какое-то время смотрела на неё, недоуменно хлопая густыми ресницами.
   Пока спутница приходила в себя, девушка рассмотрела её накидку или плащ без рукавов, завязывавшийся под горлом широкой лентой. Плотную тёмно-зелёную ткань покрывала затейливая аппликация из кусков белой кожи, а внутри виднелся мягкий, светло-серый мех.
   В глазах женщины вспыхнуло понимание, и они заблестели от подступивших слёз. Сухие губы задрожали, видимо, она вспомнила о вчерашней трагедии.
   Пригнувшись, бывшая рабыня выбралась из ниши и едва успела подхватить сползавший с плеч плащ, который оказался тоже зелёным, только шёлковым и расшитым по краям и подолу разноцветными нитками. Да и чёрный, с серебристым отливом мех смотрелся гораздо богаче, чем на накидке у спутницы. Очевидно, эта вещь из гардероба самой знатной дамы.
   Позади послышалось сдавленное кряхтение. Обернувшись, недавняя невольница помогла женщине выбраться из расщелины. Та с видимым усилием разогнулась и, поморщившись, потёрла поясницу. Потом она поёжилась, зябко поведя плечами. Судя по всему, она тоже замёрзла, несмотря на причудливо расшитый меховой жилет и тёплый плащ.
   Обменявшись приветственными кивками, они дружно разошлись в разные стороны. Затем, сделав свои дела, вернулись к нише, где жрица торопливо свернула расстеленное на земле одеяло.
   Ия терпеливо наблюдала за тем, как женщина собирает вещички, но когда та взялась за корзину с явным намерением вновь взгромоздить её себе на спину, бывшая рабыня знаком остановила свою спутницу.
   Девушка зверски хотела есть, а судя по вчерашнему обмену знаками, внутри должно находиться что-то съедобное.
   Именно это несостоявшаяся звезда российского цирка и попыталась изобразить в новой пантомиме.
   Покачав бритой головой, собеседница распутала хитро завязанную верёвку и, сняв плетёную крышку, продемонстрировала грубую ткань, под которой оказалось зерно, чрезвычайно напоминавшее толстенький рис.
   Не в силах справиться с чувством голода, бывшая рабыня взяла горсточку и положила себе в рот.
   - Аней! - вскричала жрица, торопливо прикрывая крышку. - Дангши-ел!
   Сердито глянув на спутницу, она стала торопливо завязывать верёвки.
   - Неуел ё ксакуйтана!
   Не слушая её ворчание, путешественница между мирами старательно пыталась перетереть зубами твёрдые зёрна.
   Когда женщина вновь попыталась поднять корзину, Ия опять запротестовала, вызвав на лице собеседницы недоумение, сменившееся откровенным страхом, когда недавняя невольница взялась за оружие.
   Страдальчески воздев очи горе, та продела копьё сквозь матерчатые ремни и жестом указала жрице на второй конец.
   Испуг в её глазах сменился пониманием. Действительно, столь тяжёлый груз лучше нести вдвоём. Днём зверя или человека видно издалека, так что в случае нужды девушка успеет изготовиться к обороне.
   Она шла первой. Часть кое-как перемолотого крепкими зубами риса, вызвав бурное слюноотделение, наконец-то превратилась в клейкую массу, которая, будучи протолкнутой по пищеводу, была с благодарностью встречена истосковавшимся желудком.
   "Скорее бы дойти до речки, - мечтала недавняя невольница. - Буду пить, пока вода из ушей не закапает, и рис можно будет сварить... Вот же ж дура! В чём варить то и на чём?! Ни посуды, ни спичек. Ну, огонь можно трением добыть. И что с ним делать? Ни котелка, ни кастрюльки. Так и придётся до избушки терпеть. Там и котёл, и чайник, и зажигалка. Интересно: сосиски уже испортились? Всё-таки не май месяц, а они в упаковке".
   - Шант! - прервал её размышления голос жрицы.
   Тяжело дыша, спутница виновато улыбнулась.
   Они аккуратно опустили корзину, и жрица присела рядом на выступавший из земли камень.
   - Данг сарадн яц муил? - тщательно выговаривая каждое слово, обратилась служительница местного культа к путешественнице между мирами. - Дакар еул нупо?
   Расположившись рядом, девушка неопределённо пожала плечами.
   - Нам Сабуро-ли, - продолжала женщина, положив руку себе на грудь. - Амадо Сабуро. Данар яул нуло?
   И указала рукой на притихшую спутницу. Слова и жесты так походили на попытку познакомиться, что та решила поддержать разговор, предварительно кое-что уточнив.
   Сделав такое же движение в сторону собеседницы, она повторила:
   - Амадо Сабуро
   Благожелательно кивнув, жрица поправила:
   - Джейвара Амадо Сабуро-ли.
   "Надо же, какое длинное имя, так сразу и не запомнишь", - хмыкнула недавняя невольница и, ткнув себя пальцем в грудь, представилась, решив пока опустить отчество.
   - Ия Платина.
   Настала очередь повторять спутнице.
   - Ие Платино.
   "Ну, пусть пока так будет, - решила девушка, склонив голову в знак согласия. - С окончанием и ударением разберёмся по ходу дела. Главное, хоть как-то начали общаться".
   Собеседница встала. Бывшая рабыня взяла у неё узел с вещами, рассудив, что его они будут нести по очереди.
   Чем выше взбиралось солнце, тем становилось теплее, хотя осень всё решительнее вступала в свои права, и погода стояла гораздо менее комфортная, чем вчера.
   Они сделали ещё одну короткую остановку, а когда всё-таки добрались до ручья, у Ии совершенно пересохло во рту, да и в желудке начались какие-то подозрительные шевеления.
   Помня о данном себе обещании, она опустилась на колени и, припав к воде, принялась жадно утолять жажду.
   Иссушенный организм впитывал холодную, сказочно вкусную жидкость как губка. Но когда у недавней невольницы выступила на лбу испарина, она поняла, что больше не сможет выпить ни капли.
   "Одно желание исполнилось, - хмыкнула Платина, наблюдая, как спутница аккуратно подносит ко рту сложенную лодочкой ладошку. - Теперь бы ещё добраться до избушки и поесть... Точнее пожрать!!!"
   Внезапная боль в животе заставила её поморщиться. Взгляд обритой налысо женщины, вытиравшей губы извлечённым из рукава платочком, сделался тревожным.
   К счастью, приступ быстро прошёл, и недавняя невольница вяло махнула рукой: дескать всё в порядке.
   Тяжело поднявшись на ноги, жрица направилась к зарослям, а девушка, вернувшись к вещам, бесцеремонно уселась на узел с одеждой.
   Она уже ужасно устала, а до избушки ещё идти и идти. Если сегодня утром невезучая путешественница между мирами пребывала в полной уверенности, что самое страшное, по крайней мере на данном этапе её странствий, уже позади, то сейчас энтузиазма у неё значительно поубавилось.
   Бывшая рабыня начинала сомневаться в том, что сможет добраться до избушки, не свалившись где-нибудь на полдороге.
   Сил совсем не осталось, а приходилось тащить ещё и тяжеленную корзину. Ия прекрасно понимала, что на её скудных запасах им вдвоём со спутницей долго не протянуть. Однако от этого осознания груз не становился легче, а, наоборот, с каждым шагом давил на плечи всё сильнее.
   Когда одинокое облачко наползло на солнечный диск, и сразу стало заметно прохладнее, недавняя невольница встрепенулась, обеспокоенная слишком долгим отсутствием женщины. Вскочив, она принялась тревожно оглядываться по сторонам, но сразу же успокоилась, заметив мелькнувший среди кустов коричневый балахон.
   "Не могла поближе оправиться", - с раздражением подумала девушка, глядя, как спутница выбирается на дорогу, бережно придерживая широкие рукава.
   Подойдя ближе, она протянула недавней невольнице три небольших грецких ореха. Нервно сглотнув вмиг набежавшую слюну, та торопливо зашарила глазами по земле, выискивая подходящий камень, ибо разгрызть неожиданный подарок зубами вряд ли получится.
   Поиски не затянулись, но за это время жрица выложила из рукава ещё с десяток таких же орехов.
   Скорлупа оказалась неожиданно твёрдой, и Ия, разозлившись, буквально размазала орех по камню.
   Спутница осуждающе покачала головой, но бывшая рабыня, не обращая внимания на её укоризненный взгляд, принялась торопливо выбирать кусочки размолотого ядра.
   По вкусу оно действительно сильно напоминало грецкий орех, но с заметной горчинкой.
   Принимая во внимание негативный опыт, последующие удары девушка наносила гораздо более вдумчиво. Семь орехов она взяла себе, но жрица решительно придвинула ей ещё два.
   Путешественница между мирами подумала, что голодала гораздо дольше обритой налысо приятельницы знатной дамы и не стала возражать.
   Скудная трапеза не столько утолила голод, сколько раздразнила пустой желудок. Тем не менее недавняя невольница почувствовала себя значительно бодрее, и ближайшее будущее уже не казалось ей таким беспросветным.
   Подхватив на плечи копьё с подвешенной на нём корзиной, случайные знакомые зашагали в сторону той рощи, где они впервые встретились при весьма трагических обстоятельствах.
   Минут через сорок неспешного хода женщина негромко вскрикнула.
   Проследив за её взглядом, Ия сразу заметила поднимавшиеся вдалеке густые клубы дыма, отчётливо выделявшиеся на фоне светло-голубого, покрытого редкими облаками, неба.
   "Ну горит что-то и чего?" - вскинула брови недавняя невольница, с недоумением глядя на встревоженное лицо жрицы и не понимая причин столь бурной реакции.
   - Платино, Сабуро, - громко выдохнула та и, не пытаясь опустить корзину, стала делать энергичные знаки руками.
   Глядя, как собеседница шевелит двумя опущенными вниз пальцами, девушка, кажется, догадалась в чём дело, но желая получить подтверждение, протянула руку в сторону дыма, повторив:
   - Сабуро, Платина.
   Женщина кивнула.
   "Она хочет сказать, что дымит там, откуда мы пришли? - растерянно подумала бывшая рабыня. - А что там может так гореть? Вот ё-моё! Караван! Ну точно! Они сжигают повозки и трупы!"
   Ия ткнула пальцем себе за спину и после короткого замешательства собеседницы увидела, как та склоняет голову в знак согласия.
   "Теперь уже точно никто не узнает: кого там перебили? - криво усмехнулась недавняя невольница. - Вот и всё. Концы в воду, вернее в огонь. Понятно, что без мародёров здесь не обошлось. Но как они это сделали? Да элементарно! Набросали сверху хвороста, полили какой-нибудь горючей дрянью и бросили факел. А начальству, если спрашивать будет, навешают лапшу на уши. Например: зверей хотели от поста отогнать, или чтобы не воняло. Трупов-то там полно лежало".
   Глаза жрицы заблестели, по щеке сползла одинокая слеза, дрожащие губы шевелились, словно она что-то шептала, хотя девушка не смогла расслышать ни слова, а вот её лицо внезапно приобрело странно-умиротворённое выражение.
   "Радуется, что подруги не стали кормом для диких зверей? - предположила бывшая рабыня, слегка озадаченная столь странной реакцией спутницы. - Ну да. Если сегодня ночью хищники не залезли в фургон, то теперь им до тех мёртвых женщин уже не добраться. А может, она на это и надеялась, убирая тела в повозку? Тогда почему служанку оставила на дороге? Ну так - то же служанка. Вот же ж феодализм. Дворяне и эти, как их? Крепостные! Как же мне тогда здесь устроиться поприличнее? Ладно, подумаем об этом потом. Пока бы как-нибудь выжить".
   - Сабуро! - негромко окликнула Ия спутницу, а когда та перевела взгляд на неё, выразительно махнула рукой вперёд, рассудив, что самое главное они увидели и поняли, а задерживаться зря здесь не стоит.
   Однако, сделав несколько шагов, недавняя невольница едва не споткнулась от внезапно явившейся в голову мысли: "Знатная дама! Мародёры увидят, что её нет у фургона, и догадаются, что кто-то жив! Вот блин, надо же так лохануться! Оставили бы всё как есть , никто бы и не подумал, что кто-то уцелел. Но я же не знала, что эти уроды решат устроить погребальный костёр! И эта лысая тоже хороша. Такую подсказку оставила. Мы же тихо ушли, никого не потревожили, и если бы с дамой не облажались, никто бы ничего не узнал".
   Она бросила через плечо сердитый взгляд на погружённую в себя женщину: "Хорошо, что я их языка не знаю, а то бы сказала всё, что думаю. Вдруг теперь эти мародёры нас искать начнут?"
   Девушка мрачно засопела, но продолжая рассуждать, очень скоро успокоилась: "Но им же неизвестно, кто именно остался в живых? Нас точно никто не видел. Правда, жрица на первом посту во всю права качала. Там её точно запомнили. А значит, и мародёрам о ней тоже скоро станет известно. И чо? Тот бандит в фургон даже не заглянул. Может, не знал, что там ещё кто-то есть, или понадеялся на стрелы? У повозки все стены в дырках. Чудо, что жрицу не зацепило. А теперь уж не узнают, сколько народа в ней ехало. Хотя могут по скелетам определить..."
   Данное предположение показалось настолько глупым, что путешественница между мирами насмешливо фыркнула: "Ага. А потом сделают реконструкцию лица и анализ ДНК... Нет, даже если они действительно что-то заподозрят - искать нас в этих горах всё равно, что иголку в стоге сена. Никто никуда не пойдёт. По крайней мере, пока эпидемия не закончится. А потом пусть жрица сама разбирается. Она, конечно, здесь не самая крутая, но, судя по всему, и не из последних. Вон как перед ней жирный садист стелился. И на первом посту на солдат буром пёрла".
   Миновав очередной поворот, бывшая рабыня увидела знакомую рощу, вымершую деревню и женщину, сидевшую прямо на дороге в каких-нибудь сорока-пятидесяти метрах от них.
   Сделав "на автомате" ещё несколько шагов, Ия замерла, ощутив сильный толчок в спину раскачивавшейся в так шагам корзины.
   Она узнала ту самую крестьянку, которая приходила на стоянку каравана работорговцев вместе с двумя мужчинами и подростком.
   - Даджет мило, Платино-ли? - проговорила спутница с вопросительными интонациями в голосе.
   Неопределённо пожав плечами, недавняя невольница продолжила разглядывать женщину.
   Та сидела, широко раздвинув прикрытые тускло-синей юбкой ноги в больших кожаных калошах с потёртыми подошвами, наклонив туловище и безвольно свесив руки.
   - Найроду сайджан! - вскричала жрица, снимая с плеча свой конец копья.
   Чтобы корзина не свалилась, девушке пришлось последовать её примеру.
   Бросив узел, лысая женщина поспешила к крестьянке.
   Переполненная самыми нехорошими предчувствиями, бывшая рабыня поспешила за ней.
   Не пройдя и половины расстояния, она заметила, как с подбородка селянки на её грудь спускается тягучая ярко-алая капля, а кофту покрывают светло-коричневые пятна самого неприятного вида.
   - Зараза! - крикнула перепуганная Ия, хватая спутницу за рукав балахона. - Сабуро, нет! Не ходи! Нельзя!
   Та удивлённо посмотрела на неё, проговорив:
   - Даул и иена окада, Платино-ли.
   Недавняя невольница поняла только последнее слово и вновь энергично замотала головой, для наглядности чиркнув себя большим пальцем по горлу.
   Видимо, услышав шум, несчастная медленно подняла бледное, восковое лицо с лихорадочно блестевшими, но одновременно затухающими глазами человека, ступившего на порог вечности.
   Она натужно с хрипом и булькающим клёкотом в груди закашляла. На губах появилась красно-жёлтая пена.
   - Даум и иена окади! - настойчиво повторила женщина, пытаясь оторвать пальцы спутницы от своего рукава.
   Однако та упрямо покачала головой, потом указала пальцем на умирающую и, переведя его на собеседницу, чиркнула ребром ладони по шее.
   - Стекам джали ушата! - вскричала жрица, рывком выдирая край одежды. - Тунами!
   "Если она заразится и умрёт, то получится, что я зря её спасала? - промелькнуло в голове путешественницы между мирами. - И я снова останусь совсем одна без языка и знаний об этом мире. А вот фик тебе! Не пущу!"
   В два прыжка догнав лысую дуру, Ия без лишних слов попыталась схватить её за руку.
   В ответ та оттолкнула настырную девицу. Но бывшая рабыня вывернулась и просто заступила ей дорогу в каких-нибудь десяти-двенадцати шагах от натужно хрипевшей крестьянки.
   Глаза Сабуро угрожающе сузились, губы сжались в тонкую, злую полоску. Набычившись, она попробовала толкнуть недавнюю невольницу в плечо, но та увернулась и, боднув женщину всем корпусом, заставила попятиться на пару шагов.
   Всплеснув широкими рукавами, жрица разразилась короткой, но весьма эмоциональной речью. Однако данный монолог не произвёл никакого впечатления на недоучившуюся акробатку.
   Тогда женщина устремилась в новую атаку, явно намереваясь смять Ию массой. Но недавняя невольница всё-таки сумела схватить её за руку и, рванув на себя, заставила описать полукруг.
   Почему-то именно это действие наглой девицы разозлило жрицу окончательно, и та залепила бывшей рабыне пощёчину. Вот только, несмотря на усугублённую голодом усталость, бывшая учащаяся циркового колледжа ловко увернулась и, поднырнув под её руку, толкнула упорно стремившуюся к гибели спутницу в бок.
   Не удержавшись на ногах, та повалилась на дорогу, увлекая бывшую рабыню за собой.
   Какое-то время они тяжело дышали, измученные неожиданной дракой.
   - Не пущу! - прохрипела Платина, навалившись на бурно вздымавшуюся грудь обритой женщины. - Всё равно ты ей уже ничем не поможешь. Только подхватишь эту заразу и сдохнешь! А тебе жить надо. Меня учить и за подруг отомстить. Разве же можно простить такое?
   Собеседница ответила столь же эмоциональной речью, произнесённой с таким же трудом.
   Несмотря на превосходство в силе и в весе, она явно проигрывала девушке в ловкости и выносливости. Всё-таки молодость тоже много значит.
   Случайные попутчицы сели, держась друг за дружку, а крестьянка, наоборот, медленно повалилась на бок. Тело её вздрагивало, а изо рта густо текла кровь.
   - Сабуро, - недавняя невольница устало махнула рукой в сторону умирающей и провела ребром ладони по горлу. - Её больше нет. Она умерла.
   Лысая достала из рукава скомканный платок и что-то проговорила, вытирая блестевшие на щеках слёзы.
   Её голос был настолько переполнен горечью и разочарованием, а глаза смотрели с такой укоризной, что Ия почувствовала себя очень неловко. Она не только сама не пришла на помощь несчастной женщине, но и не дала сделать этого жрице. Что думала перед смертью умирающая крестьянка, глядя на их нелепую, постыдную драку. Стыд огненной волной прокатился по душе.
   Путешественница между мирами в очередной раз с горечью поняла, насколько же она изменилась за последние дни, но ни на миг не пожалела о содеянном.
   Она вновь окликнула спутницу, красноречиво указав на корзину. Однако та, даже не глянув в её сторону, опустилась на колени в двух шагах от мёртвой женщины, сложив ладони перед грудью.
   - Сабуро! - чуть громче повторила бывшая рабыня, но женщина никак не отреагировала, продолжая с отрешённым видом бесшумно шевелить губами.
   "Это что, она не хочет со мной идти? - чувствуя, как закипают слёзы на глазах, охнула девушка. - Вот же ж! Хотела как лучше, а получилось... Неужели она даже сейчас не поняла, что мы всё равно не смогли бы ничего для неё сделать, а только сами бы заразились? Здесь же вроде знают, как опасно прикасаться к заражённым. Ну так чего выёживается?"
   Бывшая рабыня вспомнила, как эта женщина защищала её от издевательств толстого торговца живым товаром. На душе стало ещё противнее.
   "А может, это потому, что она жрица? - отчаявшись, думала Ия. - Что, если у неё религия такая милосердная: всем помогать? А я помешала ей исполнить какой-нибудь священный обряд. Всё-таки здесь самый настоящий рабовладельческий строй, ну или средневековье. Тогда и у нас к религии все относились очень серьёзно и верили по-настоящему. А она всё-таки жрица, вот и не может простить мне такого святотатства? Или я её просто разочаровала своей чёрствостью и равнодушием к умирающей? Вдруг она считала, что я тоже должна быть такой же доброй? Вот же ж и принесло эту тётку умирать прямо у нас на глазах!"
   Недавняя невольница решительно встала.
   "Ну и... как хочет. Навязываться не буду, а то ещё что-нибудь не так сделаю. Пойду одна. Жаль, с языком не вышло. Ладно, что-нибудь придумаю".
   Девушка подошла к валявшимся на дороге вещам.
   "Рис не возьму. Всё равно нести не в чем. Тут даже карманов нет, а за пазуху не положишь. А вот копьё с кинжалом заберу. Она сама от него отказалась".
   Бывшая рабыня подобрала оружие, украдкой вытерев рукавом уже мокрое от слёз лицо, ещё раз глянула на коленопреклонённую жрицу и пошла, шаркая подошвами сапог по пыли и мелким камешкам.
   - Платино! - послышался за спиной негромкий, усталый голос.
   У Ии перехватило дыхание. Обернувшись с отчаянно бьющимся сердцем, она увидела, как женщина с налысо обритой головой тяжело поднимается с земли.
   Возможно, уяснив, что она всё равно не смогла бы помочь несчастной крестьянке, местная служительница культа смирилась с рациональной жестокостью своей спутницы или тоже просто побоялась остаться одной в этих кишащих смертью землях?
   Сейчас недавняя невольница совсем не хотела об этом думать. Внимательно оглядываясь по сторонам, она легко узнавала знакомые места.
   Над вымершей деревней всё так же кружились чёрные птицы, хотя их и значительно поубавилось.
   Попался им и труп, так напугавший толстого работорговца и его прихлебателей. За два дня любители падали не только успели объесть мёртвое тело, но даже оттащили его метра за три от дороги, так что теперь рёбра и кости белели среди помятого бурьяна. Очевидно, здесь пировали не только лисицы с шакалами, но и кое-то посерьёзнее. Вполне возможно, что тот самый тигр, который так напугал путешественницу между мирами, вряд ли в здешних местах обитает другой столь же крупный хищник.
   В следующий раз об отдыхе девушка попросила сама. И дело было не только в усталости, от которой отказывались шевелиться ноги. У неё опять разболелся живот. Однако на сей раз последствия оказались гораздо серьёзнее, так что пришлось бегом бежать к ближайшим кустам, а потом торопливо возиться со штанами и нижним бельём.
   Когда измученная бывшая рабыня вернулась, спутница протянула ей маленькую горсточку риса.
   Ия удивлённо вскинула брови, вспомнив, как совсем недавно женщина бурно возмутилась, когда она пыталась жевать сухое зерно.
   "Видно, сама очень есть захотела, - усмехнулась бывшая рабыня, глядя, как жрица неторопливо двигает челюстями. - Или это знак примирения?"
   В любом случае отказываться она не стала.
   Ещё один привал сделали, когда вышли к реке, где напились и умылись.
   Холодная вода на краткое время взбодрила девушку. Сабуро знаком попросила у неё шапочку и долго вертела в руках, с интересом вглядываясь в переплетение пушистых нитей. А путешественница между мирами, искоса поглядывая на её меховой жилет, лишний раз убедилась, что местные жители не используют пуговицы в своей одежде.
   "Можно будет их изобрести, - усмехнулась она про себя. - Вдруг аборигенам понравится? Вот и буду внедрять новую моду".
   Бывшая рабыня перевела взгляд на поросшие лесом горы. Большую часть пути до спасительной избушки уже пройдена, но впереди ещё остался самый трудный участок.
   Карабкаться вверх по крутым склонам придётся сквозь густые заросли да ещё с тяжёлой корзиной, а сил уже совсем не осталось.
   Перед тем, как войти в лес, Ия исполнила целую пантомиму, поясняя, почему она собирается нести рис одна. Уж слишком неудобно здесь будет тащить такой тяжёлый груз на копье. Недавняя невольница всё ещё чувствовала свою вину перед спутницей и старалась хоть как-то её загладить.
   Жрица согласилась, давая понять, что готова забрать у неё корзину сразу, как только она устанет.
   Чтобы гарантированно не сбиться с правильного пути, девушка отыскала именно то место, где так неосмотрительно выскочила на дорогу прямо перед носом у работорговцев.
   Она хорошо помнила свою встречу с тигром, поэтому старательно осматривалась по сторонам, не испытывая однако того панического ужаса перед хищником. После всего случившегося, люди казались ей гораздо опаснее.
   Поначалу недавняя невольница планировала ненадолго задержаться в заросшей орешником лощине, рассчитывая немного подкрепиться дарами леса, но спустившееся к горизонту солнце заставило её отказаться от этой идеи. Провести ещё одну ночь под открытым небом, когда в каком-нибудь часе пути их дожидается уютная избушка с печкой и лежанкой, не хотелось.
   Пришлось поторопиться. Да и чувство голода как-то притупилось, напоминая о себе только сосущей пустотой в желудке. Поэтому все мысли и желания Ии сосредоточились на одном: во что бы то ни стало как можно скорее дойти до прячущегося в лесу домика.
   Едва они поднялись на противоположный склон лощины, как у бывшей рабыни вдруг закружилась голова. Да так, что ей пришлось схватиться за ближайшее тоненькое деревце. Но всё же удержаться на ногах не хватило сил, и она неуклюже рухнула на колени.
   - Сабуро! - не терпящим возражения тоном заявила спутница, решительно берясь за корзину.
   - Конечно, - согласилась девушка, с трудом освобождая плечи от матерчатых лямок.
   Пока жрица навьючивала на себя груз, недавняя невольница продолжала сидеть на коленях, наслаждаясь секундами короткого отдыха.
   А когда, заставляя себя подняться, поправляла сползшую на глаза шапочку, машинально отметила, что лоб, кажется, гораздо теплее обычного.
   Мысленно отмахнувшись и решив, что об этом она подумает в избушке, Ия встала на ноги, не удержавшись от короткого, глухого стона.
   Ветер почти стих. Редкие, похожие на клочья ваты, облака расползлись по краям горизонта, беспрепятственно позволяя яркому солнцу посылать земле, быть может, последний привет от ушедшего лета. Радуясь неожиданному теплу, в лесу бойко перекликались какие-то птахи, оставшиеся здесь на зиму.
   Распустив завязки на меховой безрукавке и распахнув её полы, женщина довольно щурилась от ласкового света. А вот недавняя невольница почему-то начала зябнуть, совершенно не чувствуя тепла бивших в лицо солнечных лучей.
   Несмотря на то, что близость вожделенной цели изрядно воодушевила девушку, придавая ей новых сил, она уже ничего не замечала вокруг, перестав оглядываться по сторонам, целиком и полностью сосредоточившись на нестерпимо медленно приближавшейся вершине холма.
   Но достигнув её, бывшей рабыне пришлось всем телом привалиться к дереву, чтобы не упасть.
   Шум в ушах, на который она старалась не обращать внимание, полагая причиной его возникновения усталость, недосыпание и голод, сделался совершенно невыносимым. В довершение к нему прибавилась нарастающая тошнота. Видимо, сухой рис с местными "грецкими" орехами оказался слишком непривычен для пищеварения жительницы другого мира.
   Ия, согнувшись, прижала ладонь к животу в надежде, что её сейчас вырвет, и станет легче. Однако желудок и не подумал сокращаться, ещё более усугубляя страдания своей хозяйки.
   Морщась, бывшая рабыня посмотрела вперёд, стараясь сфокусировать зрение, и поняла свою ошибку. Для того, чтобы добраться до спасительного домика, необходимо пересечь ещё одну лощину, вновь подняться на холм и уж с него спуститься к ручью, возле которого и находится затерянная в лесу одинокая избушка. А как это сделать, если сил совсем не осталось?
   Внезапно она закашлялась, чувствуя, как дыхательное горло застилает поднимавшаяся откуда-то снизу мокрота.
   "Всё-таки простудилась, - с горьким сожалением усмехнулась девушка. - Ну не Шарик я из Простоквашино, чтобы зимой на снегу спать. Да ещё сгоряча холодной воды напилась. Надо было остыть немного, а уж потом бросаться к ручью. Вот и заработала бронхит, дура!"
   От этих мыслей сразу захотелось пить.
   Сплюнув, недавняя невольница вытерла лицо, окончательно убеждаясь, что у неё высокая температура.
   "Не дойду", - с отчаянной ясностью поняла путешественница между мирами, чувствуя, как тело начинает колотить крупная дрожь.
   Голова закружилась, и она рухнула как подкошенная лицом в прелую листву.
   - Платино! - закричала жрица.
   Подскочив, женщина перевернула Ию на спину и, приподняв ей голову, горячо заговорила, проводя мягкой, прохладной ладонью по пылающему лицу спутницы.
   Зубы бывшей рабыни стучали, мир вокруг пришёл в движение, переливаясь, словно отражение в причудливо выгнутом зеркале, голова раскалывалась от боли, не оставлявшей места для мыслей.
   Поняв, что собеседница никак не реагирует на её слова, жрица подхватила девушку под мышки и, прислонив спиной к ближайшему дереву, исчезла.
   Едва рассудок недавней невольницы отметил этот факт, женщина вернулась, тут же принимаясь подкладывать под Ию одеяло и заворачивать её в меховые накидки.
   Это слабо помогало, но забота и искреннее беспокойство Сабуро за судьбу своей новой знакомой порадовало, слегка проясняя сознание.
   Видимо, жрица каким-то образом это почувствовала, потому что, наклонившись к лицу бывшей рабыни, чётко проговорила:
   - Платино!
   ...и изобразила в воздухе тупой угол вершиной вверх.
   "Что ей надо? - отрешённо думала девушка, глядя в перепуганные серые глаза, смотревшие из-под сведённых к переносице бровей. - Зачем она домики рисует? Домики? Мы же в избушку идём. Там печка. Там тепло. Там я согреюсь. Так чего она хочет?"
   Перехватив её более-менее осмысленный взгляд, собеседница с беспомощным видом обвела рукой окрестности, затем, нарисовав всё тот же тупой угол, жалобно пробормотала:
   - Платино!
   Всё ещё ничего не понимая, недавняя невольница почувствовала, как голос женщины становится всё тише: то ли куда-то удаляясь, то ли теряясь на фоне царившего под черепной коробкой шума.
   Заметив, что спутница вновь начинает терять связь с реальностью, жрица закричала, вцепившись в кафтан на её груди.
   "Чего она орёт? - из-за головной боли и дурноты, мысли Ии сделались какими-то короткими и отрывистыми, словно падение капли в стоячую воду, так же вызывая расходившиеся по телу волны страдания. - Я её не понимаю. Так холодно. А в избушке тепло. И у неё крыша".
   - Сабуро, - машинально выдохнула бывшая рабыня, подаваясь вперёд.
   Отпустив её, женщина отстранилась.
   С трудом высвободив дрожащую руку из-под накидок, девушка протянула её в сторону противоположного склона, пробормотав по-русски:
   - Иди туда.
   ... и вновь завалилась назад.
   Подхватив её под спину, жрица ткнула пальцем в том направлении, куда она только что показывала.
   Кивнув, недавняя невольница вновь погрузилась в дурноту, из которой её вырвал приступ кашля.
   С трудом выплюнув ком слизи, Ия глубоко вздохнула, чувствуя нехватку воздуха, и обнаружила себя всё так же сидящей у дерева, закутанной в плащи, но уже в полном одиночестве. Женщина с гладко выбритой головой ушла.
   "Бросила меня, - мрачно констатировала бывшая рабыня. - Правильно сделала. Никакой это не бронхит. Зараза местная. Как у той бабы. Где же я её подхватила? Какая разница? Всё равно сдохну. Как та тётка. А жрица пусть живёт. Если ещё не заразилась".
   Девушка опять закашлялась и, с трудом переведя дух, плотнее закуталась в тщетной попытке согреться. Только что, казалось, переполненный слюной и мокротой рот пересох, и она почувствовала сильнейшую жажду.
   "Хоть бы напиться перед смертью, - от чёткого осознания скорой гибели незадачливая путешественница между мирами беззвучно заплакала. - Недолго же я здесь пожила... Почти совсем не побыла попаданкой. А у избушки ручей. Вода там вкусная-вкусная".
   Её мысли прервало появление перед полузакрытыми глазами озабоченного лица с высоким лбом.
   - Пить, - тяжело сглотнув, попросила по-русски недавняя невольница.
   Напряжённо улыбаясь, жрица заговорила, деловито освобождая её от накидок.
   "Зачем они тебе? - хотела спросить Ия, но превратившийся в деревяшку язык никак не хотел ворочаться в омертвевшем от сухости рту. - Я же на них плевала и кашляла. Заразишься, дура, и умрёшь. Как я".
   Связав вещи в узел, женщина приподняла бывшую рабыню и, не давая сползти, попыталась взгромоздить себе на спину.
   "Что она делает? - вяло удивилась девушка. - Хочет нести меня на закорках? Как папа? Я же тяжёлая теперь".
   Подтверждая её догадку, жрица подхватила недавнюю невольницу под колени, подалась вперёд, перемещая центр тяжести, и с кряхтением встала.
   "Зачем? - печально усмехнулась Ия, свесив ей голову на плечо. - Здесь я всё равно умру. Мне в больницу надо. Капельницы ставить. Антибиотики колоть. А у вас всё равно ничего этого нету. Дикие вы. Не развитые. Тёмное средневековье".
   Вдруг в плавящемся от высокой температуры мозгу промелькнуло что-то настолько важное, что бывшая рабыня даже встрепенулась, оглядевшись по сторонам.
   Перед глазами всё плыло, однако она всё же сообразила, что женщина уже спустилась в долину и теперь намеревается снять её со спины.
   Примостившись, она кое-как усадила девушку возле поросшего бурым лишайником камня, а сама плюхнулась рядом, вытирая бритый череп извлечённым из рукава платком.
   - Пить, - по-русски попросила недавняя невольница.
   Но собеседница только устало отмахнулась, пробормотав что-то на своём языке.
   Бессильно откинувшись назад, Ия легонько ткнулась затылком в валун. Боль буквально взорвала голову. Скривившись и зашипев сквозь всё ещё стучавшие друг о друга зубы, она вдруг с предельной чёткостью вспомнила. - Антибиотики! У меня же их полная сумка!"
   С трудом приподнявшись, бывшая рабыня прикрыла рот рукой, лихорадочно соображая: "Только это же наши лекарства. Вдруг они на здешние микробы не подействуют? А какая разница? Всё равно подыхать".
   Еле прокашлявшись, девушка вцепилась в камень и попыталась встать на ноги. Встрепенувшись, жрица бросилась ей на помощь, подставляя плечо. Однако снова лезть на спину своей уставшей спутнице недавняя невольница отказалась и пошла наверх сама, тяжело опираясь на её руку.
   "Антибиотики сильные, - рождая новую надежду, звенел в сознании путешественницы между мирами голос участкового терапевта. - Врач сам сказал. Они помогут. Не могут не помочь. Это же наука двадцать первого века. Там и шприцы и новокаин и спиртовые салфетки... Даже если не помогут. Всё равно надо пробовать. Терять-то уже нечего".
   Осознав открывающуюся перспективу спасения, мозг отдал команду, и надпочечники впрыснули в кровь недоучившейся акробатки слоновую дозу адреналина.
   Тяжело, с присвистом дыша, не обращая внимание на боль в груди, она пёрла вверх по склону, не замечая ничего вокруг, подобно взбесившемуся бульдозеру. Падала, поднималась, опираясь на руку женщины с выбритой налысо головой, и вновь шагала к вершине.
   Домик с ручьём и долгожданной избушкой появился внезапно, словно резко сменившийся кадр на экране телевизора.
   Только что перед глазами мелькали стволы деревьев, сухие листья, мешающиеся под ногами обломки сучьев, и вдруг горизонт распахнулся, открыв огромное синее небо, блестевшую на солнце речушку, а главное - знакомый домик с покатой крышей и сложенной из камня трубой.
   Оставалось пройти совсем немного, но тут действие естественного стимулятора закончилось, и на недавнюю невольницу вновь накатила дурнота. Голова закружилась, в глазах потемнело. К счастью, спутница вовремя успела подхватить валившееся на сторону бездушное тело и после недолгих усилий вновь умудрилась взгромоздить Ию себе на закорки.
   Та вынырнула из забытья, когда сквозь шум в ушах прорвался звук текущей воды. Приподняв голову, она увидела долгожданную избушку всего в каких-нибудь ста метрах. Согнувшись под тяжестью бывшей рабыни, женщина шла медленно, то и дело переводя дух.
   Видимо, не имея больше сил, она остановилась и осторожно опустила девушку на землю.
   С трудом сидя на поджатых ногах, та выдохнула по-русски:
   - Пить!
   И провела дрожащим пальцем по шероховатым, потрескавшимся губам.
   Странно, но собеседница, кажется, её поняла. Она указала на домик, потом протянула руку в сторону оврага.
   Недавняя невольница упрямо мотнула головой, морщась от боли, и повторила:
   - Пить!
   Ей казалось, она настолько высохла изнутри, что слышно, как трещат мышцы, и скрипят суставы, угрожая переломиться как спички.
   Со вздохом кивнув, женщина легонько тронула её за плечо и поспешила к избушке.
   "Два укола в день, - внезапно всплыли в памяти путешественницы между мирами слова доктора. - Утром и вечером. По пять миллиграмм. Развести новокаином".
   Тело вновь забилось в приступе кашля. Подавшись вперёд, Ия, переведя дух, вытерла мокрые губы ладонью, с ужасом заметив на ладони ярко-алые капельки.
   С похоронным звуком вдребезги разбилась последняя, таившаяся на самом дне души робкая надежда на то, что это всего лишь очень сильный бронхит. Нет, теперь окончательно ясно, что она каким-то образом умудрилась подхватить ту самую смертоносную заразу, которая уничтожила население двух деревень, мимо которых ей пришлось пройти вместе с караваном работорговца и наверняка погубила ещё много народа, если уж местные властители ввели такой жестокий карантин. Теперь осталось уповать только на волшебную силу лекарств из индустриального мира Ии Платины.
   Выскочив из дверей избушки, жрица почти бегом спустилась к ручью и быстро вернулась, держа в руках знакомую миску из высушенной кожуры какого-то овоща.
   Девушка невольно сглотнула, ощутив боль в горле, но уже совершенно не обращая внимания на подобные мелочи. Раскалённая, высушенная до хруста Сахара в её внутренностях настойчиво и жадно требовала воды.
   Ни первый, ни второй глоток она даже не почувствовала и только на третьем поняла, что действительно пьёт.
   Осушив миску, бывшая рабыня повалилась на бок, но не упала, успев опереться рукой о землю. Женщина помогла ей подняться. Опять обрушилась дурнота. Дико затошнило. Ия наклонилась, и вода с шумом вырвалась наружу, щедро украсив мокрым пятнами балахон жрицы.
   Однако на какой-то миг стало легче. Вытерев губы рукавом, недавняя невольница шагнула к избушке. Спутница крепко взяла её за локоть, и вдвоём они кое-как добрались до двери.
   Сабуро попыталась провести девушку к подиуму с явным намерением помочь ей лечь, но та, решительно отстранив женщину, шагнула к сундуку.
   Жрица что-то проговорила умоляющим тоном, но девушка упрямо мотнула головой, зашипев сквозь зубы от рванувшей затылок боли.
   Поджав губы, спутница с трудом сняла с ларя тяжёлую корзину и помогла поднять массивную крышку.
   Бившего из распахнутой двери света хватало, чтобы разглядеть сумку с лекарствами. Грудь раскололо приступом кашля. Не сумев удержаться на ногах, бывшая рабыня опустилась на колени, выхаркав прямо на земляной пол розовую мокроту.
   Спутница на миг растерялась, глядя то на неё, то на вход.
   - Нет! - прохрипела Ия, опасаясь, как бы та не закрыла дверь, оставив её без света.
   Удивлённо вскинув брови, женщина помогла ей подняться и подвела к возвышению.
   "Укол, - лихорадочно думала невезучая путешественница между мирами, с треском расстёгивая молнию. - Мне надо сделать укол. Хотя бы один".
   Платине казалось, что она буквально физически ощущает, как сотни тысяч, миллионы маленьких, зубастых тварей грызут её изнутри, и дорог не просто каждый час, а каждая минута, приближающая победное торжество микроскопических убийц.
   Прекрасно осознавая бесценность каждого пузырька, девушка бережно извлекла из коробки флакон с белым порошком.
   Закусив губы до крови, чтобы справиться с дурнотой, достала новокаин.
   Внезапно она ощутила странное спокойствие. Голова прояснилась, движения стали чёткими и уверенными. Не заботясь о чистоте рук и рабочего места, привычно чиркнула по тонкому стеклу найденной в коробке пилкой и, легко сломав шейку, поставила ампулу на возвышение.
   Теперь нужен шприц. Затрещал пластик, освобождая от плёнки стерильный медицинский инструмент.
   За спиной тихонько ойкнула жрица, но недавняя невольница пропустила это восклицание мимо ушей. Сейчас все её помыслы и желания сосредоточились на этих столь чуждых данному миру предметах.
   "Пять грамм, - мысленно бормотала она, с трудом протыкая резиновую пробку. - Теперь потрясти. Чего же растворяется-то так медленно?!"
   Ия знала, что для инъекции необходимо взять новую иглу, что место укола надо протереть спиртовой салфеткой, целый пакет которых тоже лежал в сумке.
   Вот только сил на это у неё уже точно не хватит. Ещё несколько секунд, и дурнота вновь накроет сознание душным, тягучим покрывалом. А жрица, несмотря на всю её доброту, просто не знает, что делать?
   Времени не оставалось. Торопливо выдернув шприц и зажав его в кулаке, девушка развернулась к свету. Глубоко выдохнув, она с криком вонзила иглу себе в бедро, изо всех сил нажимая на поршень.
   Уши резанул короткий, но очень громкий женский визг. Мир стремительно сжимался. Последним, что увидела бывшая рабыня, перед тем как он сжался в точку, стало бледное, как мел, лицо Амадо Сабуро с вытаращенными глазами, вскинутыми бровями, избороздившими лоб неприятными морщинами и широко раскрытым ртом.
  
  
   Она ещё у реки заподозрила, что странная спутница заболела. А в лесу, видя её лихорадочно блестевшие глаза, неестественно расширенные ноздри красивого прямого носа и заметив белый налёт на языке, окончательно поняла, что у девушки петсора.
   Хвала Вечному небу, эта страшная хворь редко появлялась в Благословенной империи, но каждый её приход сопровождался массовыми жертвами и катастрофическим опустошением.
   Восемь из десяти заболевших умирали в страшных мучениях, а каждый четвёртый из выживших становился калекой, не способным заработать себе на пропитание.
   От петсоры не помогают ни чудодейственные снадобья, приготовленные по древним рецептам из самых экзотических компонентов, ни прижигания, ни массаж, ни воздействие серебряными иголками на важнейшие точки тела. В лучшем случае все эти средства лишь облегчают страдания больного, но не излечивают его.
   Единственным способом спасения является отделение недужных людей от здоровых. Когда-то трупы умерших от петсоры и заразившихся, но ещё живых крючьями вытаскивали из городов и замков или сжигали вместе с домами. Однако это позволяло лишь замедлить развитие эпидемии, но не остановить её.
   В своём фундаментальном труде "Путь добродетели для властей и народа" великий Векаро Хайдаро советовал полностью изолировать ту местность, где появляется не поддающаяся лечению заразная болезнь, вызывающая несомненную гибель более семи-восьми человек из десяти заболевших.
   Хвала Вечному небу, в Благословенной империи ничего подобного не случалось уже очень много лет, и воспоминания о столь губительных болезнях сохранились разве что в древних летописях и преданиях.
   Тонгайские и датогайские лекари издавна славятся по всему миру глубочайшими познаниями природы разного рода недугов, а так же успешно практикуют множество эффективных способов их излечения.
   Воссоединение народов и вовсе подняло науку врачевания на недосягаемую для варваров высоту. Поэтому большинство благородных и образованных людей относились к столь радикальному предложению Божественного мастера с тем же вежливым равнодушием, как и к другим высказанным в его книге идеям, пока ещё невостребованным в повседневной жизни людей и государства.
   Однако действительность в очередной раз доказала поразительную прозорливость этого человека, после смерти объявленного отражением божества.
   Настоятельница несколько дней назад получила письмо от своего знакомого из столицы, в котором тот предупреждал, что во Дворце Небесного Трона чрезвычайно обеспокоены сообщениями о появлении петсоры в границах Благословенной империи, и ходят упорные слухи, будто бы Сын Неба уже готов издать указ об изоляции охваченных болезнью округов.
   Однако госпожа Иваго Индзо отнеслась к данному предостережению крайне легкомысленно, заявляя, что государь не бросит в беде своих верных подданных, оставляя их умирать без помощи властей. Но всё же, если высшие интересы Благословенной империи вынудят его так поступить, она успеет миновать земли, где вроде бы начал распространяться этот смертоносный недуг до того, как будет реализовано распоряжение повелителя. Чиновники всегда так нерасторопны.
   Дело не только в том, что разлука с супругом чрезвычайно тяготила эту достойную женщину. Помня о своём долге перед семьёй и мужем, она, получив письмо с его повелением прибыть на северную границу, где тот служит уже полгода, не могла поступить иначе.
   Увы, но они опоздали. Прибывшие из центральных провинций войска очень быстро перекрыли все дороги, строго исполняя чёткий и недвусмысленный приказ Сына Неба: ни один человек, независимо от ранга, статуса и сословия, не может покинуть охваченные эпидемией территории под страхом немедленной смерти.
   Хотя Сабуро могла поклясться, что за время путешествия от монастыря "Добродетельного послушания" им не встретилось ни одного больного человека.
   О том, что петсора появилась в здешних местах, они узнали только возле деревни Амабу, чьи жители к тому времени уже успели умереть от этой страшной болезни, и помогать было уже некому. Во всяком случае, именно так сказал почтенный господин Вутаи.
   Крестьяне из Дабали предпочли стойко переносить выпавшие на их долю испытания и не стали беспокоить проходившие мимо обозы.
   Поэтому первой больной, которую она увидела собственными глазами, стала та несчастная женщина на дороге. Она умирала, но точно так же, как всё ещё живая нуждалась в поддержке и участии. Это же так страшно, пережив всех близких, встретить смерть в одиночестве далеко от дома на пустынном большаке, оставляя своё дарованное родителями тело без погребения на поживу диким зверям.
   Монахиня, посвятившая остаток своей жизни служению милосердной Голи, не могла пройти мимо несчастной.
   Амадо Сабуро понимала, что смертельно рискует, но никогда не забывала о своей клятве, которую дала при пострижении, и всегда помнила, почему сама добровольно избрала для себя путь служения именно этой богине, которая так много требовала от своих приверженок.
   И тут та странная девица, что помогла ей спастись после кровавой бойни на маноканской дороге возе поста императорских войск, совершила страшный, немыслимый для любого жителя Благословенной империи поступок.
   Полностью подтвердив свою принадлежность к варварскому народу, она помешала служительнице Голи исполнить свой священный долг. Дикарка не просто не позволила монахине утешить умирающую перед смертью, но затеяла безобразную драку, не принимая во внимание ни сана своей спутницы, ни её почтенного возраста, ни благородного происхождения.
   Так и не дождавшись столь необходимых ей слов сочувствия и успокоения, несчастная простолюдинка умерла. Душа женщины покинула бренное тело, чтобы, растворившись в окружающем мире, через какое-то время вновь воссоединиться для нового перерождения.
   Разумеется, Вечное небо не могло оставить подобное святотатство без надлежащего воздаяния. И та беда, которую так боялась дикарка с благородной фамилией, обрушилась на её голову. Когда девушка лишилась чувств, Сабуро с жалостью поняла, что жить той осталось совсем недолго.
   Едва только появились первые слухи о том, что где-то на востоке появилась петсора, настоятельница, помня о священном долге служительниц Голи, повелела разыскать в монастырской библиотеке не только все записи об этом страшном недуге, но и книги по искусству врачевания. С тех пор самые важные фрагменты этих текстов зачитывались каждый день после утреннего богослужения.
   Теперь все монахини и служанки знали, что петсора начинается внезапно без каких-либо предупреждений или предзнаменований, словно сорвавшаяся с гор лавина. Ещё утром человек чувствует себя совершенно здоровым, в полдень у него начинается жар, а к вечеру он уже может умереть.
   Сабуро, никогда не посещавшая необжитых мест, так испугалась остаться одна в этих суровых, неприветливых дебрях, где за каждым деревом может прятаться медведь или тигр, что, не сдержавшись, накричала на несчастную девушку. Вдруг она неправильно поняла её знаки, и никакого дома, хижины или любого другого убежища здесь нет?
   Женщина знала, что не покинет больную спутницу до тех пор, пока душа той не расстанется с телом. Но провести всё это время в лесу, под открытым небом будет очень тяжело. Монахиня уже давно не боялась смерти, однако и заканчивать свою жизнь, как та умершая на дороге простолюдинка, ей не хотелось.
   К счастью, Платино очнулась и сумела указать направление. Разрываясь между необходимостью брать больную с собой и опасением, что она просто водила рукой, и там, куда собралась идти Сабуро, ничего нет, женщина всё же оставила спутницу у камня, укрыв её тёплыми плащами, а сама, навьючив на спину корзину и захватив другие вещи, пошла в ту сторону, которую указала девушка.
   Милосердная Голи не оставила свою верную служительницу. Кое-как поднявшись на гребень, монахиня сразу увидела маленький домик и протекающий по дну оврага ручей.
   Спускаясь в долину, она заметила неподалёку висевшую на ветках дерева куртку ярко-синего цвета, но торопясь как можно быстрее вернуться за девушкой, не стала останавливаться, проследовав к хижине.
   К её несказанному удивлению там никого не было, а внутри царили грязь, пыль и запустение.
   Но всё-таки какая-никакая крыша над головой, надёжные стены из толстых брёвен, печка с широкой лежанкой и вмурованным котлом.
   Переживая за больную, женщина не стала задерживаться и, оставив вещи, поспешила за больной.
   Поднимаясь обратно, она вспомнила ходившие в монастыре разговоры о том, что именно в этих горах произрастает самый лучший золотой корень. Чрезвычайно редкое растение, обладающее выдающимися лечебными свойствами.
   Рассказывали, будто бы кое-кто из местных простолюдинов зарабатывает на этом большие деньги, пропадая в горах по нескольку месяцев. Скорее всего, этот домик когда-то построили именно сборщики корня или обычные охотники на пушных зверей. Но как о нём узнала Платино?
   Неужели девушка одна из них? Но почему тогда она не говорит ни на одном из наиболее распространённых языков Благословенной империи? Монахиня знала, что Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, правит многими народами. Но она никак не ожидала встретить в этих землях человека, не способного общаться с окружающими. Как же девушка могла дожить до таких лет, не выучив хотя бы несколько самых простых и общеупотребительных слов?
   Каким образом она вообще здесь оказалась? А может, её привезли в страну как пленницу или рабыню? Немного узнав свою спутницу, женщина не исключала, что та, сбежав из какого-нибудь невольничьего каравана, бродила по здешним лесам, отыскав этот домик, а уж потом как-то попала к почтенному Вутаи.
   Недаром тот так заюлил, когда монахиня спросила его про документы на покупку девушки. Если бы они добрались до Букасо, Сабуро обязательно попросила бы брата разобраться в этой тёмной истории.
   Но теперь работорговец мёртв, а Бано Сабуро так же недосягаем как Сын неба.
   Больная выглядела очень плохо: губы покрывала сухая корка, тело сотрясала непрерывная дрожь, а полузакрытые и затуманенные глаза смотрели куда-то в небо, похоже, уже ничего не замечая вокруг.
   Тем не менее женщина решила отнести её в долину и дать возможность умереть под крышей.
   Почти у самого домика девушка принялась просить пить. Монахиня намеревалась сначала устроить её на лежанке, а потом сходить за водой. Но спутница умоляла так жалобно и настойчиво, что женщина заколебалась. Она вдруг вспомнила, что больные петсорой, в дополнение ко всем прочим страданиям, испытывают сильнейшую жажду, которая у Платино, должно быть, стала уже совершенно невыносимой. Не желая усугублять мучения несчастной, Сабуро осторожно опустила её на землю и поспешила в домик за миской из сушёной тыквы, которую нашла на сундуке. Схватив её, женщина почти бегом устремилась к ручью.
   Она ещё ни разу не видела, чтобы кто-то пил с такой жадностью. Наверное, из-за этой торопливости желудок и изверг большую часть воды обратно. Тем не менее после этого девушка смогла сама подняться и пройти в домик, где первым делом потребовала снять с сундука корзину с рисом.
   А дальше начали происходить и вовсе удивительные вещи!
   Оказывается, в ларе лежат две какие-то странные сумки. Или это были завёрнутые в непонятную ткань ящики? Женщина просто не успела ничего толком рассмотреть.
   Тяжело с хриплым бульканьем дыша, Платино рывком выдернула самую маленькую из них за кожаные ручки и, перенеся на лежанку, одним движением сделала в ней длинный разрез от одного края до другого! Потом достала две коробочки самого затрапезного вида из плотной белой бумаги, несколько странного вида цилиндриков, размером с палец, заклеенных то ли в вощёную бумагу, то ли в сушёный рыбий пузырь.
   Абсолютно ничего не понимая, монахиня попыталась закрыть дверь, откуда ощутимо тянуло холодом, но невольно попятилась от злобного рычания спутницы. В первый миг Сабуро испугалась, посчитав это проявлением безумия, которое, случалось, овладевало больных петсорой, но быстро догадалась, что девушке просто нужен свет.
   Тут у неё в руках появился пузырёк из необыкновенно тонкого и прозрачного стекла. Проделав непонятную манипуляцию, Платино отломила от него кончик и отвернулась к лежанке. Из-за этого монахиня упустила часть её действий, пока не догадалась шагнуть в сторону.
   К этому времени жидкости в крошечном сосуде заметно поубавилось. А девушка держала в руках один из тех странных цилиндров с очень тонкой иглой на конце. Её она воткнула в блестящую крышку другого флакона, чьи стенки покрывали непонятные знаки, а внутри пересыпался белый порошок, похожий на пудру или муку самого тонкого помола.
   Женщина разглядела, что в прозрачном цилиндрике находится жидкость, скорее всего из сосудика с запаянной крышкой, которую теперь выталкивает поршень.
   И тут Сабуро вспомнила, что совсем недавно видела рисунок и читала описание подобного рода устройства, используемого в медицине одной очень далёкой заморской державы, чьи корабли впервые объявились в портах Благословенной империи лет пятьдесят назад.
   Люди, мало чем отличавшиеся от датогайцев, охотно скупали чай, шёлк и фарфор, предлагая взамен, кроме золота и серебра, стойкие краски, стеклянную посуду и зеркала, а также всяческие диковины.
   Выяснилось, что далеко за бурным и свирепым Западным океаном лежит большая и богатая страна, населённая многочисленным народом. При первом же знакомстве с их культурой и искусством стало ясно, что они слишком грубы и примитивны для обладающих художественным вкусом, благородных и образованных людей Благословенной империи, гораздо лучше понимающих изящество и изысканность.
   Обычаи заокеанских невежд мало чем отличались от нравов других отсталых народов. Однако некоторые их чисто утилитарные изобретения показались кое-кому из учёных настолько любопытными, что они перевели на цивилизованный язык несколько книг этих варваров, посвящённых различным областям знаний.
   Благодаря всё тому же столичному знакомому настоятельницы один такой трактат попал в библиотеку монастыря "Добродетельного послушания", где с ним ознакомилась Амадо Сабуро, когда вместе с другими монахинями собирала тексты по врачеванию.
   Вспомнив тщательно выполненный тушью рисунок, женщина больше не сомневалась в том, что видит перед собой именно шприц, предназначенный для грубого введения лекарства непосредственно в тело больного. После прочтения пояснения, подобный метод показался Сабуро не просто варварским, а прямо-таки чудовищным, способным принести больше вреда, чем пользы. Более того, она даже предположила, что учёный, переводивший трактат заокеанских дикарей, что-то напутал. И вот теперь ей пришлось самой стать свидетельницей применения шприца.
   Так, что же, Платино из той далёкой страны? Однако как же она здесь оказалась? Предположение о похищении её работорговцами не объясняет наличия у девушки этих необыкновенных вещей. Быть может, она путешествовала вместе с купеческим караваном? Вот только монахиня точно знала, что иноземцам запрещено покидать специально отведённые для торговли с ними города. О Вечное небо, вдруг её выкрали не как диковинную игрушку для богатого сластолюбца, а как искусную врачевательницу. Поэтому воры и прихватили её лекарства и инструменты. Однако выглядит Платино уж слишком молодо для лекаря.
   Пока женщина терялась в догадках, спутница потрясла склянку, растворив белый порошок, наполнила полученным составом шприц и, зажав его в руках, воткнула себе в ногу!
   Монахиня закричала от страха и неожиданности, а девушка, как подрубленная, рухнула на земляной пол.
   Чувство долга помогло Сабуро справиться с растерянностью. Подскочив к неподвижному телу, она первым делом взялась за запястье девушки. Пульс прослушивался с трудом, кожа казалась неестественно сухой и горячей, а пересохшие губы вновь покрылись нехорошего вида коркой.
   Женщина с трудом разжала её сведённые судорогой пальцы и попыталась вытащить шприц. Тот вышел очень легко, а вот пробившая плотную ткань иголка так и осталась торчать в ноге.
   Пару секунд монахиня с недоумение рассматривала украшенный знаками и чёрточками цилиндрик, не понимая, из чего это сделано? Для стекла материал казался слишком лёгким, почти невесомым, а никаких других столь же прозрачных твёрдых материалов она не знала.
   Отложив его в сторону, женщина крепко ухватилась за зелёную головку иглы и, резко рванув, избавила ногу больной от чужеродного металла.
   И вновь Сабуро не могла не подивиться искусной работе чужеземных мастеров, даже не представляя, как можно сделать из металла такую тонкую и острую трубочку?
   Осторожно, даже с каким-то благоговением положив шприц на раскрытую коробочку, она отодвинула их в сторону, а сама, подхватив спутницу под спину и колени, с трудом взгромоздила её на лежанку.
   Не переставая мелко дрожать, девушка свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку. Торопливо развязав узел с вещами, монахиня укрыла её сразу двумя меховыми плащами. Она знала, что больная уже вряд ли когда-нибудь сможет согреться, но намеревалась облегчить её страдания, затопив печь.
   О запасах хвороста неизвестные хозяева домика позаботились заранее. Вот только, чтобы заставить его загореться, нужна растопка. Лучше всего подойдут щепки от смолистого полена или старая бумага.
   Но поскольку у неё нет ни того, ни другого, придётся воспользоваться сухими листьями и мхом. Хвала Вечному небу за то, что дни стоят солнечные.
   Попросив спутницу немного подождать, Сабуро захватила миску из высушенной тыквы и покинула домик, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   То ли случайно, то ли умышленно, но она подошла именно к тому самому дереву, на ветвях которого висела так бросавшаяся в глаза ярко-синяя куртка.
   "Это её одежда, - без колебаний решила женщина, проводя ладонью по гладкой, блестящей ткани, чем-то отдалённо напоминавшей толстый шёлк только гораздо грубее. - Никогда не видела ничего подобного. А какие тонкие и ровные швы..."
   Вспомнив о дожде, который прошёл четыре дня назад, монашка поняла, почему Платино одета как простолюдин. Видимо, её вещи основательно промокли, и девушке пришлось воспользоваться тем, что она нашла в домике.
   Понимая, что нужно торопиться, Сабуро набрала в миску сухих листьев и иголок, нападавших с росшей неподалёку сосёнки.
   Повернувшись, чтоб идти назад, женщина увидела, как её спутница, покачиваясь, стоит в дверях, держась за косяк.
   Охнув, монахиня поспешила к домику, не забыв куртку и растопку.
   Когда она подбежала, девушка уже зашлась в кашле, выплёвывая противного вида сгустки.
   Предположив, что у больной всё-таки начался бред, монахиня попыталась взять её за рукав, чтобы отвести обратно, но та отстранилась и, морщась, стала развязывать матерчатый пояс на кафтане.
   Глядя, как слабые, дрожащие пальцы беспомощно скользят по затянутому узлу, женщина наклонилась, чтобы помочь, но спутница в раздражении отвела её руку и вдруг расплакалась.
   "Стесняется, - предположила монахиня, опираясь на корточки и вцепляясь короткими, аккуратно подстриженными ногтями в плотно перекрученную ткань. - Ей стыдно принимать от меня помощь в таком интимном деле".
   От этой мысли Сабуро даже ощутила некоторую симпатию к этой странной девице. Она, конечно, дикарка и ведёт себя соответственно, но, видимо, чувствуя существующие между нами различая, испытывает неловкость, принимая от своей благородной спутницы услуги, которые обычно оказывают простолюдинки.
   Платино - чужестранка, и ей простительно не знать, что, принимая постриг, человек навсегда отказывается от своего сословия и посвящает жизнь лишь Вечному небу и служению избранному божеству.
   Когда-то у Амадо Сабуро был выбор, но она совершенно сознательно пошла именно в монастырь "Добродетельного послушания", прекрасно зная, какие строгие требования предъявляет богиня милосердия к своим адепткам.
   После принесения обета Голи уже никто из её знакомых не посчитает ту помощь, что женщина, рождённая в благородной семье, оказывает хворым и немощным из самых низов общества, чем-то постыдным или недостойным. Теперь это её долг.
   Узел поддался. Больная сама кое-как распутала кушак и, придерживая полы кафтана, раздражённо махнула рукой, явно предлагая женщине уйти.
   Решив не смущать девушку, та скрылась в домике, где принялась торопливо закладывать в печь хворост, щедро пересыпая его сухими, как долго лежавшая на солнце бумага, листьями и иголками.
   Как и всякую девочку из любой семьи, исключая разве что сегунов и вандзи, Амадо Сабуро в детстве тоже учили готовить. И пусть ей не удалось достичь в этом искусстве сколько-нибудь значительных высот, как обращаться с печкой, она ещё не забыла. Только бы отыскать огниво или огненные палочки. Но вряд ли хозяева этого убогого жилища не оставили здесь хотя бы одну из этих совершенно необходимых в любом доме вещей.
   Снаружи донёсся звук падения и сдавленный вскрик.
   Выскочив, женщина обнаружила свою спутницу лежащей на земле в двух шагах от двери.
   Предостерегающе махнув рукой устремившейся ей на помощь монахине, она опять зашлась в тяжёлом приступе кашля.
   Терпеливо дождавшись его окончания, Сабуро помогла девушке подняться, подхватив спадающие штаны. Видимо, подвязать их у больной сил уже не хватило. Под распахнутым кафтаном женщина с удивлением разглядела странную, плотно, даже бесстыдно облегавшую торс одежду, непонятным образом сплетённую из толстых, даже на вид рыхлых, нитей.
   "И как только она это надела?" - мельком подумала монахиня, помогая девушке подняться, и не замечая каких-либо завязок.
   Шагнув через порог, та плотнее закуталась и, шаркая подошвами по земляному полу, подошла к печке.
   - Сейчас будет тепло, - пообещала женщина, мягко, но решительно направляя больную к лежанке, чтобы та не мешала ей развести огонь.
   Спутница покорно последовала за ней, но вдруг остановилась, указав на свои вещи, которые Сабуро бережно отодвинула к стене.
   Та решила, что она вновь хочет воспользоваться шприцем, но девушка полезла в сумку. Только теперь монахиня обратила внимание на то, что её края сверху обшиты чем-то вроде очень маленьких зубчиков.
   Покопавшись, Платино извлекла ещё один прозрачный флакончик, только немного другой формы с металлическим навершием и короткой белой иглой, но не снаружи, а внутри.
   Сглотнув и поморщившись от боли, она протянула эту непонятную штуковину женщине. Не имея ни малейшего понятия о том, что это такое, та невольно попятилась, пряча руки за спину.
   Страдальчески скривившись, её спутница сжала вещицу в кулаке и произнесла то короткое слово, которое говорила тогда, когда просила пить.
   - Сейчас, - засуетилась монахиня и указала на печку. - Только разведу огонь.
   Раздражённо махнув рукой в сторону двери, девушка знаком попросила её отойти. Ничего не понимая, Сабуро попятилась. Кое-как доковыляв до печки, спутница сунула в топку сжатую в кулак руку, из которой выскочило короткое, синеватое пламя.
   Женщина испуганно вскрикнула, зажав ладонью рот.
   "Колдовство! О Вечное небо, она ведьма! Или дух? Или оборотень?!"
   Радостно затрещали сухие листья и иголки.
   Удовлетворённо хрюкнув, Платино отпрянула назад, но, не сумев сохранить равновесие, повалилась на бок, выронив странный, прозрачный флакончик.
   "Глупости не городи! - оборвала себя монахиня, бросаясь на помощь. - Ты же не неграмотная простолюдинка какая-нибудь! Разве колдуны или призраки болеют человеческими болезнями? А огонь появился из этой штуки. Мало ли за океаном удивительных вещей?"
   На сей раз спутница безропотно позволила отвести себя к лежанке, но осталась сидеть, прислонившись плечом к стене, и вновь повторила знакомое короткое слово на своём языке.
   Сабуро укрыла её обоими плащами, добавив сверху ещё и синюю куртку. Не переставая дрожать, больная сжалась в комок, пытаясь согреться.
   А женщина подняла валявшийся на полу прозрачный сосудик, с удовлетворением убедившись, что его металлическое навершие действительно нагрелось.
   "Так я и думала, - торжествующе усмехнулась она, пристально рассматривая диковинный механизм. - Там внутри, наверное, какая-нибудь горючая жидкость, которая каким-то образом воспламеняется и горит, как масло в лампе. Ничего волшебного, хотя и удивительно".
   Бережно перенеся зажигательное приспособление на лежанку, монахиня заглянула в сундук. Кроме большой цветастой сумки из неизвестного материала, похожего на лакированную парусину, там отыскался помятый бронзовый чайник, пара деревянных ложек и тряпка, в которой Сабуро угадала обычную портянку, которую бедные простолюдины наматывают на ноги, перед тем как обуть кожаные поршни или плетёные из верёвок сандалии.
   Прихватив всю имеющуюся посуду, женщина поспешила к ручью.
   Когда вернулась, напоила спутницу, которую сразу же вырвало, а остальную воду слила в котёл.
   Из медицинских трактатов монахиня знала: всё, что извергает из себя тело больного петсорой, несёт в себе проклятие этого страшного недуга и смертельно опасно. Однако она уже смирилась со скорой смертью и желала лишь до конца исполнить свой долг перед Голи, чтобы та помогла её душе как можно скорее воссоединиться для нового перевоплощения.
   Вновь спустившись в овраг, она тщательно промыла рис и, остро пожалев о том, что в долине оказалось так мало посуды, сложила зерно в чайник, добавив туда немного воды.
   Пока рис набухал, Сабуро сняла ставни с единственного окна. Бумага на нём уже превратилась в лохмотья, и она заткнула его захваченными из разбитого сундука госпожи Индзо тряпками, оставив небольшое отверстие для освещения и свежего воздуха.
   Потом собрала и вытряхнула рваные циновки. Морщась от пыли, разодрала самую плохую, соорудив какое-то подобие метёлки.
   Перед тем, как подмести лежанку, хорошенько побрызгала её водой. Конечно, здесь следовало всё помыть, но женщина не знала, как это сделать, не имея ёмкости, в которой можно было бы сполоснуть мочалку.
   Покончив с единственно возможной в данном случае уборкой, она ещё раз сходила за водой, которую вылила в котёл, подложила в топку хвороста и поставила туда чайник.
   Всё существо с детства привыкшей к аккуратности и порядку Амадо Сабуро протестовало против подобного безобразия.
   Однако страдания молодой спутницы заставили её первым делом затопить печь, а уж потом браться за приготовление еды. Вот поэтому воду пришлось греть в котле, а рис варить в чайнике!
   Пока она хлопотала, словно стараясь забыться в делах, девушка сидела, сжавшись в комочек и кутаясь во все имеющиеся у них одежды. Время от времени она кашляла, сплёвывая на пол.
   Недолго думая, монахиня вышла из дома, набрала у ручья в котомку песка с мелкими камешками и присыпала отвратительную лужицу.
   Убедившись, что рис сварился, выставила чайник на лежанку, а сама, усевшись рядом, в изнеможении прикрыла глаза. От усталости притупилось даже чувство голода.
   Тем не менее покушала она с аппетитом, хотя один рис без специй, соуса или хотя бы соли казался совершенно безвкусным.
   А вот Платино от еды категорически отказалась. Ещё раз сходив по нужде, она смогла вернуться самостоятельно и попросила помочь ей открыть ларь.
   Наклонившись над большой угловатой сумкой, девушка провела пальцами по узкой белой полосе, состоящей из плотно подогнанных друг к другу одинаковых чешуек очень причудливого вида, и те разошлись в сторону, открывая лежащие внутри вещи.
   Первыми в глаза Сабуро бросились завёрнутые во всю ту же удивительную прозрачную бумагу фрукты, очень похожие на известные ей мандарины, которые торговцы иногда привозили с далёкого юга. Стоили они немалых денег, так что обитательницы монастыря "Добродетельного послушания" лакомились ими редко. Однако, кроме этих подов, там лежало нечто странное, длинное, слегка изогнутое, жёлтого цвета, напоминавшее то ли сломанный рыболовный крючок, то ли...
   Женщина поспешно отвела взгляд. Долгие годы она строго соблюдала добровольно принятый обет целомудрия, поэтому нечего сейчас, перед смертью, нарушать его непристойными мыслями.
   Пошуршав, спутница что-то проговорила. Монахиня обернулась. Девушка приглашающим жестом указала на развязанный мешочек, явно предлагая взять что-нибудь из плодов. Сабуро не стала отказываться, выбрав непривычно большой мандарин, а вот больная предпочла ту неприличного вида штуку. Женщине даже стало любопытно: как она будет её есть? Под тонкой, легко снявшейся кожурой обнажилась бело-жёлтая мякоть, напоминавшая застывшее буйволиное молоко.
   Без усилий отломив кусочек, Платино направилась на лежанку, которая уже успела немного нагреться.
   Очень скоро больную снова вырвало, и она легла, в изнеможении закрыв глаза.
   Шкура странного мандарина оказалась очень прочной, так что Сабуро даже поискала в сундуке нож. Воспользоваться же широким кинжалом одного из охранников госпожи Индзо она не решилась.
   Пришлось вспомнить детство, пустив в ход зубы и пальцы. Когда-то за подобное нарушение правил этикета маленькую Амадо мама обязательно бы отхлестала по рукам. Но она давно умерла, и вряд ли стоит так строго придерживаться приличий, зная, что жить осталось всего несколько дней.
   Мякоть большого мандарина была излишне кисловатой, но женщина съела её с огромным удовольствием.
   "Наверное, эта прозрачная бумага обладает волшебными свойствами, - думала она, невольно причмокивая губами. - Иначе как бы фрукты могли так долго сохранять свою свежесть? Путь через океан занимает много месяцев, а надо же ещё от моря сюда добраться".
   Понимая, насколько это будет неприлично, особенно для служительницы милосердной Голи, но, не имея сил справиться с любопытством, монахиня подняла крышку сундука и, бросив быстрый взгляд на бледное, осунувшееся лицо девушки, лежащей с закрытыми глазами, заглянула внутрь. Ну может же она хоть чем-нибудь порадовать себя перед смертью!
   Первым делом женщина тщательно осмотрела зубчатые полоски по краям. Даже не пытаясь определить, из чего они сделаны, Сабуро попробовала разобраться: как одна полоска превращается в две?
   Там, где они ещё оставались соединёнными вместе, имелась странная штучка, отдалённо напоминавшая половинку ореха с хвостиком.
   Вспомнив движение своей спутницы, монахиня, не долго думая, воспроизвела его в обратном порядке и едва не взвизгнула от восторга как маленькая девочка, когда две полоски вновь стали одной.
   Всё оказалось удивительно просто, хотя и по-прежнему совершенно непонятно. Тем не менее женщина осторожно довела этот металлический "орешек" до конца, закупорив сумку, а потом открыла её вновь, улыбаясь и качая головой.
   Она смирилась со скорой смертью, но Вечное небо позволило ей перед кончиной пережить столько интереснейших событий. И пусть случившееся совсем не радовало, но всё это настолько отличалось от её прежней спокойной и размеренной жизни, что поневоле отвлекало Сабуро от мрачных мыслей. В ожидании новых сюрпризов она осторожно раздвинула края сумки.
   Внутри оказались мешочки из той же прозрачной бумаги и яркие коробки. Кроме того, сверху лежали квадратные, заклеенные со всех сторон кулёчки с розово-серыми цилиндриками, длиной примерно в один цун и толщиной в его десятую часть. Все вещи, а так же рисунки на на них выглядели совершенно непривычно, Сабуро могла поклясться, что никогда не видела ничего подобного.
   Убедившись, что девушка всё ещё не открыла глаза, монахиня попыталась вытащить один из прозрачных мешочков. На ощупь странная бумага, из которой он был сделан, казалась скользкой и даже как будто жирной, но совершенно не пачкала пальцы.
   А внутри лежал обыкновенный рис. То есть не совсем обычный, как поняла женщина, поднеся его к глазам. Зёрна выглядели гораздо тоньше и длиннее, но всё же так походили на рис, что не оставалось никакого сомнения: это он и есть.
   "За океаном тоже есть нормальная еда, - одобрительно хмыкнула Сабуро. - Возможно, те, кто там живёт, не такие уж и дикари, как можно подумать, глядя на Платино?"
   Однако в коробке, где имелось заклеенное всё той же прозрачной бумагой отверстие, пересыпались угловатые зёрна с видневшимися кое-где светлыми полосками.
   "Ну уж такое нормальные люди точно есть не будут, - чуть скривила губы женщина.
   Возвращая коробку на место, она заметила в сумке какой-то матерчатый свёрток.
   Монахиня протянула руку, но тут больная вновь закашляла.
   "О Вечное небо, что же я делаю! - мысленно охнула Сабуро, торопливо опуская крышку ларя и чувствуя, как лицо пламенеет от окатившей его жгучей волны стыда. - Копаюсь в чужих вещах, словно какая-то воровка или невоспитанная простолюдинка!"
   Обернувшись, она увидела, что её спутница пытается сесть. Пряча глаза, женщина помогла ей подняться и в ответ на знакомое слово протянула миску с тёплой, почти горячей водой.
   После первого же глотка девушку вырвало. Но она повторила попытку и всё-таки смогла удержать жидкость в желудке.
   Посмотрев на окно, больная сделала движение рукой, словно отодвигала что-то в сторону, потом, морщась от непонятливости собеседницы, повторила его ещё раз.
   Заинтересовавшись, монахиня забралась на лежанку и, подобравшись к окну, вопросительно вскинула брови.
   Последовал взмах руки и недовольное шипение.
   Сабуро убрала тряпки, после чего покрытые коркой губы девушки растянулись в довольной улыбке.
   Затем она указала на миску из сушёной тыквы и потёрла ладони между собой.
   "Неужели в таком положении ей ещё хочется мыть руки?!" - удивилась женщина, зачерпнув воду из котла.
   Держась руками за стену, больная подошла к двери и, толкнув её, шагнула за порог. Хотя у неё явно не хватало сил, она кое-как сполоснула руки под тоненькой струйкой тёплой воды. Нельзя сказать, что ладони стали чистыми, но их цвет сделался гораздо более близким к естественному.
   Видя, что спутница готова упасть, монахиня подхватила её под локоть и подвела к лежанке, где та вновь пододвинула к себе маленькую сумку.
   Морщась и щуря глаза, она долго там копалась, а вытащила два лоскутка какой-то странной кожи, кое-где покрытой белым налётом.
   Присмотревшись, женщина поняла, что это перчатки. Только очень маленькие, тонкие и сшитые, казалось, без единого шва.
   "Может, это шкурки, целиком снятые с лапок обезьян? - растерянно подумала Сабуро, вспомнив забавных зверьков, которых иногда водили с собой бродячие артисты. - Бедная девочка. Как же она их наденет? Да у неё же горячечный бред!"
   Закашлявшись, её спутница сплюнула пугающую красноту и, отдышавшись, поднесла перчатку ко рту.
   Женщина ойкнула, глядя, как та раздулась, растопырившись синими пальцами.
   Когда Амадо была ещё совсем маленькой девочкой, сын слуги поймал для неё в садовом пруду лягушку. Как следует рассмотрев и даже погладив пальчиками гладкую кожу лупоглазого существа, дочка господина приказала выпустить тварюшку обратно в воду. Но гадкий мальчишка вставил лягушке в задний проход полую тростинку и надул.
   Мелкого негодяя выпороли за издевательство над живым существом, но именно ту лягушку и напомнила монахине эта перчатка. Может, она сшита из кожи какого-нибудь земноводного гада?
   Перчатки обхватили кисти рук плотно, словно вторая кожа. Поправив их, Платино вытащила из сумки шприц и повторила недавнюю манипуляцию с пузырьками.
   После чего, сбросив кафтан на лежанку и оставшись в неприлично обтягивающей верхнюю часть туловища одежде, принялась стягивать штаны.
   "Наверное, она больше не хочет колоть через ткань?" - предположила женщина, с жадным интересом наблюдая за происходящим.
   Под совершенно затрапезными штанами у её спутницы оказалось надето совершенно потрясающее исподнее! Так же плотно охватывающее ноги и зад, как перчатка кисть руки, удивительно тонкое, почти прозрачное, словно лучшая шёлковая кисея, ясно позволявшая разглядеть ещё и белые, бесстыдно маленькие панталончики, немного напоминавшие те, что богатые женщины носят в жаркую погоду. Но самое удивительное то, что ни на одном предмете нижнего белья Платино не обнаружилось никаких завязок!
   Когда девушка стала спускать исподнее, обнажая стройные, сильные ноги, его верхний край врезался в кожу, словно сам собой стягиваемый какой-то неведомой силой.
   Едва успев подумать, как это удобно, монахиня заметила на бедре своей спутницы большой синяк, тут же вспомнив, что именно сюда та воткнула шприц в первый раз.
   Опираясь на лежанку, больная опять закашлялась. Женщина растерялась, не зная: то ли помочь ей лечь, то ли дождаться, пока она выполнит свою варварскую процедуру.
   С трудом переведя дух, спутница извлекла из сумки прозрачный пакетик с какими-то бумажными квадратиками.
   Когда она разорвала один из них, в домике отчётливо запахло вином, или скорее даже водкой.
   Перед тем, как вновь вогнать в себя иглу, девушка протёрла кожу в том месте вонючим кусочком белой ткани.
   Монахине очень хотелось отвернуться. Но она заставила себя смотреть, как поршень выдавливает жидкость прямо в тело её непонятной подруги или попутчицы.
   Сейчас же в её памяти всплыли строки из заокеанского трактата о врачевании. В нём как раз рекомендовалось место использования иглы обрабатывать зерновым вином двойной перегонки.
   Кроме того, автор требовал, во избежании нагноения, шприц перед использованием выдерживать в кипящей воде. Однако Платино всякий раз использует новый инструмент.
   Когда она извлекла иглу, Сабуро помогла ей одеться, с трудом удержавшись, чтобы не поморщиться от исходившего от девушки запаха.
   Уложив спутницу и прикрыв её плащами, женщина убрала коробки в сумку, с трудом заставив себя туда не заглядывать.
   Больная повернулась на бок. Монахиня положила ей под голову синюю куртку. Платино пробормотала что-то на своём языке. Сабуро надеялась, что та её поблагодарила. Всё-таки дикарка не настолько плохо воспитана и знает некоторые правила вежливости.
   Улыбнувшись, женщина собрала использованные шприцы и пустые флакончики. Те, где хранилась жидкость, выглядели вполне обычно, хотя монахиня не представляла, как можно их запаять, не вскипятив содержимое? Но не считала это невозможным.
   А вот пузырёк из-под порошка её удивил. То, что она принимала за крышку, оказалось тонкой металлической фольгой, а под ней находилась пробка из странного упругого материала, который легко прокалывала игла со скошенным наконечником.
   Разглядывая эти удивительные вещи, женщина всё более укреплялась во мнении, что жители заокеанской державы достигли больших высот в науках и ремёслах. Быть может, их врачеватели в чём-то даже превзошли лекарей Благословенной империи и научились лечить петсору?
   А если так, то, возможно, не всё ещё потеряно и для Амадо Сабуро, сквозь тучи бед и невзгод забрезжили лучи надежды?
  
  
   Глава III
  
   Причуды богов
  
  

Я вижу застывающую тень --

Моё в воде весенней отраженье.

Тебя мне очень жалко, тень моя,

Но ведь и я достоин сожаленья.

Цао Сюэцинь

Сон в красном тереме

  
  
   Ещё никогда в жизни Ия не целовалась с таким восторгом и упоением. Ласковые, удивительно нежные и вместе с тем призывно властные губы заставляли тело трепетать в остром предчувствии ещё большего наслаждения.
   Переживаемые ощущения настолько отличались от тех, что девушка испытывала во время прощального свидания со своей первой любовью, что образ Ефима Германова как-то сразу смазался, поблёк и "закатился" куда-то в самый дальний уголок памяти. В конце концов у них тогда хватило ума не давать друг другу никаких обещаний.
   Тот, кто обнимал Ию сейчас, безусловно, был гораздо красивее и куда как опытнее. Его ласковые пальцы мягко прошлись по позвоночнику от шеи до поясницы, понуждая теряющую голову девушку сначала затаить дыхание, а потом чуть не расплакаться от разочарования.
   Пахнущие корицей губы спустились по шее, заставляя Ию откинуться назад, и, обхватив его голову, прижать к своей груди с призывно набухшими сосками.
   Ладони девушки погрузились в густые, мягкие волосы, потом переместились на широкие плечи, где под гладкой, словно полированный гранит, кожей перекатывались мощные мышцы.
   Язык и губы любовника путешествовали по телу Ии, даря всё новые волны наслаждения, отдававшиеся напряжением внизу живота. Теперь девушка уже не сомневалась: то, чего она ждала в первый раз, сейчас обязательно случится.
   Почувствовав, что он слегка отстранился, на миг прекращая сладостную пытку, Ия приподняла веки и увидела перед глазами лицо: столь прекрасное, что с ним могли сравниться разве только глянцевые фотографии вечно юных корейских айдолов, а за такую улыбку и струящийся страстной нежностью взгляд любая женщина отдала бы душу, ну или, по крайней мере, её часть.
   Рука сказочного красавца скользнула по внутренней стороне бедра, и девушка почувствовала, что задыхается от восторга.
   Очень скоро она поняла, что ей действительно не хватает воздуха. Вот только это болезненное ощущение как-то не очень напоминало приближение оргазма.
   Сердце бешено заколотилось, в груди зажгло, как будто туда сунули тлеющий уголь, противно захолодели ноги.
   По прекрасному лицу молодого человека пробежала рябь, словно по отражению в тёмной воде.
   Распахнув глаза в кромешный мрак, Ия закашлялась, жадно хватая воздух покрытыми коркой губами и чувствуя, как рот наполняется поднимающейся откуда-то снизу слизью.
   Голова гудела. Девушка с трудом повернулась на бок и, нашарив край лежанки, сплюнула мерзкую мокроту.
   Она не понимала, где находится и что с ней? Вот только сил не хватало даже на то, чтобы испугаться.
   Постепенно, словно нехотя, в сознании начали всплывать картины недавнего прошлого, потихоньку выстраиваясь в более-менее чёткую последовательность.
   Болезнь тётки, вызов врача, самоизоляция, поход за покупками, падение лифта, иной мир, дождь, избушка, глупый поход по лесам, нагло ухмылявшийся тигр, работорговцы, неудавшийся побег, жрица, бойня на дороге, возвращение в горы, жар, дурнота, несущая её на плече женщина с гладко выбритой головой.
   Рядом кто-то заворочался. Что-то тёмное перебралось через её ноги и, спустя какое-то время, завозилось где-то внизу, с шумом выдыхая воздух.
   Появились багровые отблески, осветили знакомое лицо с вытянутыми в трубочку губами и покрытым морщинами лбом.
   - Пить, - попросила недавняя невольница. - Сабуро, пить.
   Спутница положила на раздутые угли пучок тонких веток. Отсветы вспыхнувшего пламени заплясали по бревенчатым стенам и запертой на засов двери, немного потеснив темноту, до этого безраздельно властвовавшую в избушке.
   Жрица плеснула в миску воды из чайника и протянула Ии.
   Приподнявшись, та вдруг с удивлением заметила на своих руках резиновые перчатки, но тут же вспомнила, что сама надела их перед тем, как делать укол. Морщась, сорвала мокрый от пота латекс и, не забывая о приступах рвоты, потянулась к воде.
   Тошнота не заставила себя ждать, но на сей раз бывшая рабыня смогла с ней справиться. Поворчав, желудок успокоился.
   Тяжело откинув голову на свёрнутые тряпки, девушка вспомнила нежданный эротический сон и криво усмехнулась: "Наверное, это из-за болезни. Галлюцинация, бред и всё прочее. Раньше мне ничего такого не снилось... Ну... настолько откровенного. А парень красивый. Только где же я его раньше видела? В Сети? Вряд ли. Я бы запомнила. Такого не забудешь. А может, сон вещий, и мне суждено встретиться с ним здесь?"
   От этой мысли потрескавшиеся губы сами собой раздвинулись в мечтательной улыбке. Жрица ненадолго вышла, а вернувшись, подобрала подол балахона, обнажив грязные, белые носки и такого же цвета узкие штаны до середины икр, кряхтя забралась на подиум. А размышления недавней невольницы внезапно сделали крутой поворот, отвлекаясь от прекрасного видения.
   "Она же знает, что может заболеть, и всё равно за мной ухаживает. А могла бы просто бросить в лесу... как ту женщину на дороге".
   Путешественница между мирами внезапно ощутила стыд и чувство глубокой признательности к почти незнакомому человеку.
   "Она и в самом деле очень добрая, - всхлипнула Ия, испытывая какой-то странный душевный подъём. - Наверное, когда-то у нас такими были святые".
   Брошенные Сабуро в печь мелкие веточки прогорели, и в избушке вновь воцарилась кромешная тьма.
   Снаружи доносился еле слышный шелест ветра в кронах деревьев. У стены безмятежно похрапывала немолодая женщина с гладко выбритой головой.
   Бывшая рабыня вытерла мокрое от слёз лицо, повернулась на бок, подтянув прикрывавшее её меховое одеяло, и только тут сообразила, что больше не мёрзнет.
   Конечно, это можно объяснить и тем, что нагрелась лежанка, и в избушке просто стало теплее, тем более, что чувствовала она себя по-прежнему очень плохо: накатывала дурнота, в груди хрипело, голова раскалывалась от боли, но тело больше не сотрясала непрерывная дрожь, и хотя бы думать стало легче.
   "Неужели антибиотики всё-таки действуют? - ахнула девушка, нервно облизав сухие, покрытые коркой, губы. - Так, может, я ещё смогу вылечиться? Тогда надо обязательно помочь Сабуро. Это будет свинство, если я выживу, а она нет. Только бы лекарств хватило. Спасибо тётке за её паранойю. Как только чуть оклемаюсь, сразу отложу половину пузырьков для Сабуро, чтобы было честно".
   Окрылённая надеждой, недавняя невольница устало смежила веки, погружаясь в тягучую болезненную полудрёму, когда трещавшая голова не даёт уснуть по-настоящему, а от наваливавшейся дурноты просто ничего не хочется видеть.
   Когда она закашлялась в следующий раз, женщина проснулась, что-то спросив полным тревоги голосом.
   - Всё нормально, - пробормотала бывшая рабыня. Хотелось пить, но она решила потерпеть и не беспокоить свою заботливую спутницу слишком часто.
   Кряхтя, жрица села, явно намереваясь слезть с лежанки.
   Приподнявшись, девушка поймала её за балахон, твёрдо проговорив:
   - Всё нормально.
   И легонько толкнула её назад.
   Очевидно, за эти дни они уже научились немного понимать друг дружку, так как невидимая собеседница, громко зевнув, вернулась на своё место.
   За ночь недавняя невольница то и дело принималась кашлять, но всякий раз чётко повторяла:
   - Всё нормально.
   И только когда жажда сделалась совершенно невыносимой, виновато попросила:
   - Пить.
   Сабуро тут же встала и, с трудом раздув огонь, подала больной миску с чуть тёплой водой.
   И сейчас Ие удалось подавить тошноту. Более того, утолив жажду, она даже немного подремала.
   А вот самостоятельно сходить по нужде, сил уже не хватило. Женщина помогла ей выйти и проводила до угла.
   Кое-как оправившись, недавняя невольница тихо и жалобно заскулила:
   - Сабуро.
   Жрица тут же появилась, и девушке вновь стало ужасно стыдно за свою беспомощность.
   Затянутое облаками небо уже достаточно посветлело, чтобы она, тяжело откашлявшись и вытерев рот, с огорчением заметила на рукаве розовое пятно.
   Сквозь дурноту и шум в ушах недавняя невольница слушала, как её спутница ходила туда-сюда, наполняя котёл водой, возилась у печки и вдруг тихо позвала.
   Приподнявшись, Ия увидела, как женщина беспомощно указывает на топку со словами:
   - Були иджеоста.
   Видя её непонимание, собеседница выставила вперёд сжатый кулак и, выдохнув:
   - Ф-р-р-р, - сдала вид, будто из него что-то выскакивает.
   "Огонь в печке потух", - почему-то сразу поняла бывшая рабыня и огляделась вокруг в поисках сумки с лекарствами. Та обнаружилась у стены вместе с коробками и пузырьками.
   Проследив за её взглядом, жрица подошла и взяла лежавшую рядом зажигалку. И опять девушка нисколько не удивилась догадливости своей спутницы.
   Добравшись до печки, Ия глянула на перемешанный с сухими листьями и сосновыми иголками хворост и знаком подозвала женщину.
   Откашлявшись, недавняя невольница показала внимательно наблюдавшей за её действиями спутнице зубчатое колёсико и рычажок. Затем повернула ролик, одновременно нажимая на выступ.
   Сверкнули крошечные искорки. Из трубочки появился язычок пламени.
   Жрица тихо вскрикнула.
   Когда с треском загорелись сухие ветки, девушка протянула ей зажигалку.
   - Сабуро.
   Не без некоторого колебания та попыталась добыть огонь, но, конечно же, сразу у неё ничего не вышло.
   Бывшая рабыня ещё раз показала, как это делается, и поплелась к лежанке. Её снова мутило.
   Через несколько минут она услышала негромкий ликующий крик, но даже не стала открывать глаза, без этого сообразив, что местная служительница культа наконец-то освоила применение зажигалки.
   "Если бы ещё уколы научилась делать, - усмехнулась про себя Ия. - А то у меня скоро все ляжки в синяках будут".
   Когда женщина присела на край подиума, то ли дожидаясь, как сварится рис, то ли просто отдыхая, недавняя невольница решила, что пришло время для очередной инъекции.
   Как теперь у неё повелось, перед каждым ответственным делом девушка долго и надсадно кашляла. Опять-таки очень быстро сообразив, что именно она собирается делать, спутница вывела её из избушки, полила из чайника тёплой водой и протянула резиновые перчатки.
   "Она взяла их в сумке? - удивилась бывшая рабыня, хорошо помня, что купила три пары, но потом сообразила. - Нет, это те, которые я ночью сняла".
   Только представив, как трудно будет натянуть их на сырые руки, недавняя невольница отрицательно покачала головой и, провожаемая недоуменным взглядом спутницы, подошла к лежанке, помнив, что приобрела ещё и антисептические салфетки, которыми и собиралась воспользоваться на этот раз.
   Пока Ия разыскивала их в сумке, женщина торопливо вытащила из окна тряпки, впуская в избушку свет и свежий воздух.
   Процедура вскрытия упаковки произвела на Сабуро едва ли не столь же сильное впечатление, что и укол.
   Ему она уже не удивлялась.
   Спутница помогла путешественнице между мирами подвязать штаны и влезть на лежанку.
   Через какое-то время запахло варёным рисом. От одной только мысли о еде Ию опять затошнило, да так, что выпитая вода с шумом выплеснулась на пол.
   Резко отпрянув, жрица глянула на украсившие её балахон мокрое пятно и, поджав губы, скорбно покачала головой, жалея то ли больную, то ли свою одежду.
   "Всё равно уже заразилась, так чего теперь переживать? - криво усмехнулась бывшая рабыня, тут же пообещав. - Но я её обязательно вылечу, если, конечно, выживу сама."
   Женщина торопливо присыпала пол песком и мелкими камешками.
   А Ие вдруг захотелось уже сейчас сделать что-то приятное для своей заботливой сиделке. Вспомнив, с каким аппетитом та уплетала апельсин, недавняя невольница направилась к сундуку.
   Вдвоём они подняли крышку, и девушка вытащила из баула последний оставшийся фрукт из своего мира.
   Однако жрица категорически отказалась его принимать, разразившись патетической речью, смысл которой недавняя невольница не поняла да особо и не стремилась.
   Не имея ни сил, ни желания уговаривать столь принципиальную особу, бывшая рабыня предложила просто поделить его пополам. Собеседница вновь начала возмущаться, но уже не столь бурно.
   Ия точно помнила, что в ночь после бойни у блокпоста прихватила кинжал у одного из телохранителей знатной дамы, и принялась искать взглядом оружие.
   И спутница опять её поняла. Оказалось, что клинок она спрятала всё в том же сундуке. Возможно, если бы у бывшей рабыни не так сильно болела голова, она бы подивилась тому, что эта вроде бы неглупая женщина додумалась так далеко убрать столь нужный инструмент. Но сейчас девушка просто разрезала апельсин на две части, предварительно протерев его уже использованной антисептической салфеткой.
   Женщина с благодарностью приняла свою половину, а путешественница между мирами вспомнила, что в сумке лежат ещё и две пачки сосисок.
   Преодолев внезапно навалившуюся дурноту, она вновь заглянула в ларь и, пошарив в бауле, извлекла их наружу. Упаковка не пострадала, и на первый взгляд продукт казался ещё вполне годным к употреблению.
   Жрица тут же вопросительно уставилась на бывшую рабыню.
   Та указала на котёл, потом на жёлтую миску и на чайник, затем повторила эти движения ещё раз. Кое-как ей удалось объяснить свои пожелания.
   Спутница выскребла рис, сполоснула котёл и налила туда воды.
   Пока она хлопотала, девушка кинжалом вскрыла пачку, сняла с одной из сосисок плёнку и принюхалась. Вроде бы никаких неприятных запахов она не почувствовала, но с трудом подавила тошноту.
   Кое-как отдышавшись, подумала: "С сосисками рис поинтересней есть будет. А хранить их долго нельзя. Того и гляди испортятся".
   Вернувшись с полным чайником, Сабуро разожгла в печи огонь и, сняв под мудрым руководством бывшей рабыни плёнку с трёх сосисок, побросала их в котёл.
   Почувствовав головокружение и дрожь в ногах, Ия направилась к подиуму, и тут её взгляд "запнулся" за сумку с лекарствами.
   "Вот ё-мое! - едва не взвыла она, проклиная собственную глупость. - Их же надо хранить в холодильнике! Как же я забыла?! Может, на улицу вынести, пока не поздно? Всё-таки не май месяц? А не сопрут? Хотя людей-то здесь нет, но вот зверьё всякое..."
   Услужливая память тут же напомнила о куртке, которая за два дня так и не заинтересовала никого из коренных обитателей леса.
   Прокашлявшись, стала торопливо укладывать коробки с лекарствами в сумку.
   Женщина, с возрастающим недоумением наблюдала, как недавняя невольница, кряхтя, подняв крышку ларя, копается в бауле с продуктами. Но когда она разрезала по шву случайно завалявшийся там пластиковый пакет, Сабуро испуганно вскрикнула:
   - Платино!
   - Всё нормально, - попыталась успокоить её девушка, шагнув к двери и указав на весело трещавший в топке хворост, а потом на завёрнутую в плёнку сумку с лекарствами, покачала головой.
   Неизвестно, что женщина уяснила из этой короткой речи, но пытливо всмотревшись в озабоченное лицо спутницы, видимо, убедилась, что та в своём уме, и, взяв её за локоть, помогла выйти наружу.
   Обойдя вокруг домика, им удалось отыскать кучку камней, скорее всего оставшуюся после строительства трубы или печки.
   Вот этими-то обломками они и прикрыли сумку с лекарствами неподалёку от двери, чтобы не бросалась в глаза.
   Когда они вернулись, в избушке уже во всю пахло варёными сосисками. Странно, но никакой тошноты недавняя невольница не почувствовала. Возможно, потому что этот запах напомнил ей о доме? А вот лицо спутницы скривилось в недовольной гримасе. Хотя данный аромат почти терялся на фоне благоухания рвотных масс, немытого тела и плохо работающего кишечника.
   Перед тем, как расположиться на лежанке, Ия с помощью ложки извлекла из котла сосиску и, едва дождавшись, когда та немного остынет, стала жадно есть, отметив недоверчиво-выжидательный взгляд женщины.
   Горячий, едва пережёванный фарш из сои и мясных обрезков ухнул в пустой желудок, против ожидания не вызвав у того каких-либо серьёзных возражений.
   Бывшую рабыню не вырвало, и она смогла даже немного попить, подставив под носик чайника сложенную лодочкой ладонь, так как единственная миска оказалась занята варёным рисом.
   Только устроив её на лежанке и заботливо прикрыв плащом, жрица рискнула попробовать продукт из другого мира.
   Судя по выражению лица, большого восторга вкус сосисок у неё не вызвал, тем не менее, заедая рисом, она слопала их все.
   Покончив с завтраком, вымыла посуду и, произнеся короткую, как всегда совершенно непонятную речь, зачем-то прихватила кинжал и пояс девушки.
   "Куда это её понесло? - лениво думала та, борясь с наваливавшейся дурнотой.
   Болезнь всё-таки взяла верх, и бывшую рабыню снова вырвало, но перед этим у неё хватило сил выйти из избушки, чтобы лишний раз не грязнить пол.
   Сабуро вернулась с вязанкой хвороста и перевязанной рукой. Видимо, порезалась, когда рубила кусты.
   К счастью, рана оказалась пустяковой, но всё же недавняя невольница сходила за сумкой и протёрла ладонь спутницы антисептической салфеткой, несмотря на её недовольное ворчание.
   Кроме сухих сучьев, женщина принесла два куска бересты, размером с тетрадный лист, и соснового лапника, который раскидала по земляному полу.
   В избушке сразу запахло лесом и стало легче дышать. Весь день жрица хлопотала, стараясь сделать затерянный в лесах домик чуть более уютным.
   Вдвоём они кое-как заделали окно, заменив разорванную бумагу целлофановым пакетом из-под фруктов. Лимонам и без него ничего не сделается.
   К сожалению, этим участие Ии в обустройстве их жилища и ограничилось. А Сабуро даже протёрла лежанку тряпкой, поливая на неё из чайника.
   Пообедав всё тем же рисом, жрица опять ушла в лес.
   "Наверное, понимает, что сама может свалиться? - предположила бывшая рабыня, наблюдая за её суетой из-под приспущенных век. - Поэтому и торопится запастись хворостом".
   Ия вновь почувствовала себя благодарной и обязанной этой доброй женщине, которая спасла ей жизнь. Местная болезнь оказалась настолько тяжёлой, что без помощи Сабуро Платина умерла бы даже с антибиотиками.
   То, что на ужин жрица сготовила гораздо больше риса, чем вчера, недавняя невольница посчитала очередным подтверждением своей догадки. Спутница ждала, что недуг вот-вот свалит с ног и её.
   Девушка с надеждой прислушивалась к своему самочувствию, но, к большому сожалению, сильных изменений к лучшему не замечала.
   Её по-прежнему постоянно мучила жажда, донимали частые приступы кашля с розовой мокротой, и ужасно болела голова.
   Изредка её всё ещё била дрожь, и она долго не могла согреться, кутаясь в меховое одеяло и синтепоновую куртку.
   Всё так же изводила дурнота. Однако мозги уже работали, и формулировать мысли стало чуть легче, чем вчера.
   Когда Ия готовила себе очередную инъекцию, внимательно наблюдавшая за ней женщина вдруг с жаром заговорила, указывая то на шприц, то на себя, то на разложенные пузырьки с лекарствами.
   Недавняя невольница долго не могла сообразить, что же та хочет сказать? Потом изобразила укол и ткнула пальцем в собеседницу.
   Та энергично закивала головой. Девушка вспомнила, как внезапно началась её болезнь, и пристально посмотрела на жрицу.
   Судя по всему, её недуг пока никак себя не проявлял. Немного разрумянилось лицо: или от волнения, или от того, что она недавно бегала за водой. Губы без противной корки. Нет даже кашля.
   Самодеятельная медсестра не знала: можно ли заранее принимать столь сильные антибиотики, но чувствовала, что сделать ещё одну инъекцию у неё просто не хватит сил.
   Поэтому бывшая рабыня отрицательно покачала головой и, как смогла, попыталась объяснить, что ещё рано, но едва только Сабуро заболеет, она обязательно сделает укол и ей.
   Судя по хмурому лицу женщины, ответ ей пришёлся не по вкусу.
   Обижать спутницу не хотелось, но девушка не желала рисковать. Одно дело - колоть себе, когда уже ясно, что другого выхода просто нет, и совсем другое - пока ещё здоровый, по крайней мере на вид, человек.
   Вдруг ей повезёт, и жрица вообще не заболеет?
   Но, судя по всему, путешественница уже выбрала весь лимит на добрые чудеса, потому что проснулась она от кашля, но не своего.
   В свете зари, пробивавшейся сквозь затянутое плёнкой окно, женщина, тяжело дыша, сидела на лежанке, прижимая ко рту скомканный платок.
   "Началось!" - охнула от ужаса бывшая рабыня, сползая на пол.
   Несмотря на робкие протесты спутницы, она нацедила в миску воды из чайника и протянула ей.
   Ия ждала, что ту вырвет, но жрица, благодарно улыбаясь, проговорила, ужасно коверкая слова. - Усь нормаль, Платино-ли.
   "Может, просто закашлялась? - с надеждой подумала недавняя невольница, забираясь на подиум. - И это не моя зверская зараза?"
   Но утром женщина уже не смогла самостоятельно встать. Её рвало, она точно так же стучала зубами, кутаясь в меховой плащ.
   А вот Платина чувствовала себя значительно бодрее и даже смогла два раза спуститься в овраг за водой. Несмотря на то, что после этого на неё обрушился жуткий кашель, девушка заметно повеселела.
   Растопив печь, варила сосиски, с аппетитом позавтракала, добавив к ним вчерашний рис, опять напоила больную и стала готовить антибиотики себе и своей подруге, которая смотрела на неё с такой надеждой, что девушке сделалось даже как-то не по себе.
   Сабуро ждала чуда, а бывшая рабыня очень боялась её разочаровать.
   Вдруг по какой-то причине лекарство не сработает или вызовет какую-нибудь аллергическую реакцию вроде анафилактического шока?
   Тем не менее девушка знала, что теперь и у её спутницы тоже нет выбора, и если не попробовать применить антибиотики, она точно умрёт.
   Но всё-таки первый укол недавняя невольница сделала себе. Правда, для этого пришлось поискать на ноге место, ещё не затянутое большими, неприятного вида синяками.
   Воткнув иглу, Ия скрипнула зубами и часто-часто заморгала, прогоняя выступившие на глазах слёзы. Этот укол почему-то получился особенно болезненным.
   Несмотря на новокаин, нога отнялась, так что бывшей рабыне пришлось некоторое время постоять, опираясь руками на край подиума.
   Поймав выжидательный взгляд жрицы, девушка указала на второй, заранее припасённый шприц и знаком велела ей приблизиться. Подобравшись к краю лежанки, она задрала балахон, обнажая грязно-белые штанишки и высокие столь же "стерильные" полотняные носочки.
   Распустив завязки, женщина кое-как спустила нижнее бельё и, стыдливо прикрываясь подолом, вытянула полную белую ногу.
   "Эпиляция здесь не в моде", - мельком подумала недавняя невольница и нетерпеливым жестом предложила спутнице предоставить ей часть тела, более подходящую для внутримышечных инъекций.
   - Меос восшебникка Платино? - пролепетала жрица, даже перестав дышать от растерянности и волнения.
   Какое-то время Ия лихорадочно соображала, как бы попроще объяснить ей, что ляжки - не самое лучшее место для уколов?
   Рассудив, что демонстрировать всё следует как можно нагляднее, путешественница между мирами спустила штаны, затем колготки и, обведя пальцами свой самый большой синяк, показала его раскрывшей рот от удивления женщине.
   Затем, торопливо одевшись, изобразила укол в ягодицу и свела пальцы вместе, оставив между ними кружок не более сантиметра в диаметре.
   Давая возможность зрительнице уяснить суть пантомимы, она выждала с полминуты, вновь велев ей лечь на живот.
   Жрица что-то жалобно пролепетала.
   - Давай живее! - не выдержав, рявкнул девушка, чувствуя, как от слабости начинает кружиться голова, и добавила уже совсем другим голосом, виновато пряча глаза. - А то я сейчас упаду.
   То ли подействовал командный голос самозваной лекарки, то ли до пациентки дошла разница между следами от уколов в разные части тела, только после вздохов, возни, хлюпанья носом и еле слышного бормотания Платина наконец-то смогла сделать инъекцию как положено.
   Когда покрасневшая ещё сильнее женщина прижала пальцем спиртовую салфетку на месте укола, бывшая рабыня в изнеможении присела на край лежанки, дожидаясь, когда мир вокруг приобретёт прежнюю устойчивость.
   Ночь выдалась на редкость суматошной. Сабуро дрожала, кашляла, её то и дело рвало, и она постоянно просила пить.
   Сама ещё толком не оклемавшись, Ия грела воду, укутывала одетую в меховую безрукавку больную обоими плащами и своим кафтаном, а сама, завернувшись в куртку, сидела у топки, глядя на языки пламени и ловя исходившие от них волны тепла.
   Она тоже кашляла, но уже не так надрывно и без следов крови в мокроте. Весьма довольная данным обстоятельством, недавняя невольница дождалась, пока воздух в избушке нагреется, и забралась на подиум, где забылась коротким, но крепким сном.
   Варёный рис у них ещё оставался. Чувствуя, что сил для приготовления пищи всё ещё нет, девушка вскрыла очередную упаковку сосисок и достала из баула запаянный в плёнку хлеб.
   Ожидаемо отказавшаяся от еды жрица с нескрываемым отвращением наблюдала за тем, как её спутница кромсала кинжалом тёмно-коричневую буханку.
   Или цвет и запах бородинского хлеба вызвал у женщины какие-то нехорошие ассоциации, или же просто прогрессировала болезнь, только её опять вырвало.
   Впрочем, подобного рода происшествия уже не могли смутить путешественницу между мирами.
   Плотно покушав, она помогла Сабуро оправиться и сходила к ручью за водой. Убедившись, что больная пока не нуждается в её помощи, бывшая рабыня с трудом развязала верёвки на голенищах и впервые за много дней сняла сапоги.
   Несмотря на витавшее в избушке густое амбре из весьма неаппетитных ароматов, Ия поморщилась от ударившего в нос запаха: "Надо бы помыться и постираться, а то несёт, как от бомжа".
   Вот только переодеться не во что, да и вода в овраге слишком холодная для человека со всё ещё высокой температурой. К тому же у них нет ни стирального порошка, ни даже мыла.
   "Вот же ж, как в каменном веке! - раздражённо подумала недавняя невольница, стаскивая носки. - Хотя бы немного сполоснуть, всё чище будут".
   Она посмотрела на густо заляпанные грязью, матерчатые туфельки жрицы, потом на свои многострадальные сапоги: "Вот если расклеятся, в чём ходить буду?"
   Вопрос звучал тем более актуально, что Платина даже не представляла: сколько им придётся прожить в этой затерянной среди гор и лесов избушке.
   А уж составлять сколько-нибудь долгосрочные планы она даже не пыталась. Слишком мало ей известно о здешних нравах и обычаях.
   За дни, проведённые среди аборигенов, девушка уяснила лишь то, что местное общество имеет строгую иерархическую структуру. Причём стоящие на более низкой ступени откровенно лебезят и пресмыкаются перед вышестоящими, судя по всему, не испытывая при этом какого-то особого дискомфорта.
   Кроме компьютерных игр и обязательных сериалов, Платина не чуралась книг, регулярно почитывая околоисторические любовные романы. Сравнивая полученную из разнообразных источников информацию с пережитым самой, девушка делала вывод, что местное общество, как это и положено для нормального средневековья, построено по сословному принципу. А сие не радовало.
   У учащейся циркового колледжа хватило ума и знаний для понимания того, что даже элементарные гражданские права, которые в её мире никто не замечает, считая само-собой разумеющимися, здесь имеют далеко не все.
   Элементарная логика подсказывала, что обладателей подобных привилегий не может быть много, и все они наперечёт. Следовательно, стать одной из них крайне затруднительно, если вообще возможно. Перспектива же провести остаток своих дней чей-то рабыней или женой крестьянина, чтобы от зари до зари ковыряться в земле, терпя побои, по ночам ублажать нелюбимого мужа и сгореть от частых родов, пугала не на шутку. И пусть в данный момент эти проблемы казались недавней невольнице не столь актуальными, чтобы думать о них слишком часто, они никуда не делись, продолжая маячить где-то на горизонте сознания. Но сейчас всё же следовало подумать о более насущных вещах.
   Уже ясно, что самочувствие её улучшается. Если ничего не случится, то через два или три дня болезнь отступит настолько, что можно будет понемногу приступать к делам, коих немерено.
   Еда у них есть. Судя по тому, сколько риса они извели за эти дни, захваченной корзины им хватит надолго. А есть ещё и её запасы. Вода тоже под боком. Но катастрофически не хватает посуды и утвари. Тех самых бытовых мелочей, необходимость которых понимаешь только при их отсутствии.
   От размышлений Ию отвлёк тихий голос женщины. Она попросила воды, используя для этого русское слово, видимо, посчитав, что в этом случае собеседница поймёт её быстрее.
   Учитывая свой печальный опыт, бывшая рабыня позволила ей сначала сделать лишь один глоток, дождавшись, когда больную вырвет, и только после этого дала напиться вволю.
   Уложив спутницу поудобнее, Ия сполоснула руки под чайником и вновь взялась перебирать свои вещи, надеясь подыскать для них какое-нибудь полезное применение.
   Повертев в руках джинсы с прожжённой штаниной, подумала, что даже если удастся найти подходящую ткань, то пришить заплату всё равно нечем. Нитки ещё где-нибудь можно надёргать, но вот иголки у неё точно нет. Так, может, сделать себе шорты и несколько тряпок для всяческих нужд? Однако, глянув на завозившуюся жрицу, решила, что спешить с этим не стоит.
   Бутылку подсолнечного масла сразу выставила на подиум, а то сухой варёный рис уже в горле застревает.
   На самом дне баула обнаружилось ещё два целлофановых пакета. Тщательно осмотрев один из них, она аккуратно вставила его в коробку из-под спагетти и стала осторожно наливать туда воду из чайника. Плёнка не подвела, и у них появилась импровизированная кружка. Пустую упаковку из-под сосисок тоже не стала выбрасывать, решив использовать вместо тарелок.
   Сводив больную по нужде, бывшая рабыня занялась сумкой с лекарствами. Рассудив, что это точно не повредит, она приняла таблетки от кашля, витамины и средства для восстановления микрофлоры кишечника. Если уж лечиться, то как следует.
   Затем отыскала зеркальце и, на миг замерев от нехорошего предчувствия, глянула на своё отражение.
   В памяти сами собой всплыли слова из старинного мультика: "Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище! Кошмар!"
   Пятна сажи оттеняли бледное, заострившееся лицо, вокруг покрасневших глаз с лопнувшими сосудами ярко обозначились неприглядного вида тёмные круги. А во что превратились её густые каштановые волосы!?
   Забыв обо всём, девушка схватила расчёску и, шипя сквозь стиснутые зубы, принялась приводить в порядок спутанные космы.
   "Сейчас бы в ванну, - с грустью мечтала она, глядя в зеркало. - Или в душ на полчасика. Вот жеж ё-моё, и как тут за собой следить? Ну ладно, вода рядом, печка с котлом есть, за дровами тоже идти недалеко. Но ни одного тазика или хотя бы завалящей кастрюли! В чём мыть? И чем? И что я, дура, шампунь не купила или хотя бы мыла?! Да кто же знал, что меня в такую дыру на букву "ж" занесёт?! А то бы я... Да я бы в тот лифт ни за что не зашла! Уж лучше пешком на восьмой этаж подниматься, чем здесь оказаться!"
   Со злостью рванув застрявшую расчёску, недавняя невольница вырвала клок волос и едва сдержала готовые хлынуть слёзы, подумав: "Ты бы ещё башку себе оторвала, дура, чтобы она не болела!"
   Предав шевелюре видимость порядка, Ия почувствовала, что проголодалась.
   Жрица от еды отказалась, но с интересом наблюдала за тем, как спутница вскрывает бутылку с подсолнечным маслом, и даже попросила рассмотреть её поближе.
   Несмотря на то, что она уже видела целлофановую плёнку и пластиковые шприцы, большая ёмкость с прозрачными стенками да ещё и с яркой этикеткой явно произвела на женщину сильное впечатление.
   Чуть заметно качая головой, та осторожно водила дрожащими пальцами по выпуклым узорам, рассматривала рисунок, отвинчивала и завинчивала крышку.
   А вот запах подсолнечного масла ей не понравился, вызвав очередной приступ рвоты.
   Бывшая рабыня надеялась, что данный эффект вызван всё ещё прогрессирующей болезнью, и когда Сабуро поправится, то изменит своё мнение об этом полезном и питательном продукте.
   Выпив немного воды, женщина обрушила на свою спутницу град вопросов, в ответ на которые той оставалось только неопределённо пожимать плечами.
   После вечерних процедур и ужина девушка окончательно осознала, что совсем перестала зябнуть, зато почувствовала, как натёрли кожу бретели бюстгальтера.
   Несмотря на жар и дурноту, жрица сразу встрепенулась, едва бывшая рабыня стала переодеваться.
   Путешественницу между мирами данное внимание совершенно не обеспокоило, поскольку она понимала, что женщину интересует не она лично, а лишь её одежда, так отличавшаяся от местных нарядов.
   Тем не менее Сабуро воздержалась от откровенных проявлений любопытства и не стала просить показать ей что-нибудь. Случись подобное, бывшая рабыня попала бы в весьма щекотливую ситуацию. И отказывать не хочется, и давать чужому человеку провонявшую потом интимную деталь туалета как-то неудобно.
   На следующий день Ия почувствовала себя достаточно бодро для прогулки за хворостом, впрочем не уходя далеко от избушки. Увы, но все более-менее подходящие сучки здесь собрали ещё до неё, поэтому она принесла лишь небольшую охапку веток.
   Свалив их на изрядно уменьшившуюся кучу топлива, недавняя невольница тяжело перевела дух, вытирая выступивший на лбу пот, и невольно поморщилась от стоявшей в домике вони.
   Убедившись, что лежанка ещё не остыла, а больная тщательно укутана, девушка распахнула дверь настежь, выпуская затхлый воздух, но побоялась устраивать сквозняк.
   Собрав сосновые ветки, она подмела пол, предварительно побрызгав на него водой.
   Проделав всё это, бывшая рабыня устала так, словно весь день проработала на манеже. Вечером Сабуро впервые попросила есть, и у неё даже не вырвало.
   Ия с тревогой отметила, что варёного риса осталось совсем немного, и завтра ей придётся готовить самой. Нельзя сказать, что она совсем ничего в этом не смыслила, вот только бывшей учащейся циркового колледжа ещё ни разу не приходилось пользоваться вмурованным в печь котлом.
   Курица и сосиски не в счёт. Их достаточно было бросить в воду, и всё.
   А вот с рисом дело обстояло несколько сложнее. В результате всех усилий у недавней невольницы получилась клейкая каша совершенно неаппетитного вида, есть которую можно лишь в том случае, когда больше совсем ничего нет.
   С каменным лицом проглотив три большие ложки, жрица удержалась от комментариев, хотя взгляд, которым она наградила незадачливую стряпуху, казался более чем красноречивым.
   Тем не менее больную не вырвало. Сочтя это явным признаком выздоровления, девушка предложила ей половинку шоколадной конфеты, случайно обнаруженной в сумке с лекарствами.
   С недоверием приняв неведомое лакомство, Сабуро осторожно лизнула его кончиком языка.
   - Да ты ешь, - добродушно усмехнулась недавняя невольница. - Такого у вас ещё долго не будет.
   Положив конфету в рот, женщина одобрительно кивнула.
   Не избалованная всяческой химией, аборигенка, получив неожиданную помощь от антибиотиков, сумела справиться с заразой быстрее, чем более привычная к лекарствам Платина. Уже на третий день жар у Сабуро спал, полностью исчезла тошнота, а кашель стал заметно мягче.
   Тем не менее Ия решила не прерывать процедуры и проделать ей полный курс препарата.
   Воспользовавшись тихой погодой и улучшением их самочувствия, бывшая рабыня всё же устроила в избушке настоящий сквозняк.
   Увы, проветриться как следует не получилось. Жрица закашляла, и девушке пришлось закрыть дверь.
   "Здесь же кругом одна зараза!" - внезапно подумала она, глядя, как женщина сплёвывает мокроту на пол.
   Путешественница между мирами вдруг вспомнила статью в Сети, где говорилось, что покинув тело человека, болезнетворные бактерии ещё какое-то время остаются опасными, а с переходом в споры, способны ждать новую жертву чуть ли не сотни лет, и забеспокоилась: "Вдруг мы опять заразимся, когда кончится действие антибиотиков? Ну так вроде бы у нас должен выработаться иммунитет? А если нет? Мы же тут и кашляли и блевали. Микробы, небось, от пола до потолка разлетелись. По-хорошему всю избушку надо каким-нибудь антисептиком обработать. Только в этом мире, наверное, даже завалящего спирта нету".
   Убедившись, что женщина затихла, закутавшись в плащ, недавняя невольница, чуть приоткрыв дверь, продолжила усиленно размышлять над пугающей проблемой.
   "Тётка как-то рассказывала про свою знакомую, которая подхватила инфекцию через месяц после того, как от неё вылечилась. Значит, и с нами такое может случиться. Превратится микроб в спору в какой-нибудь щели, а потом попадёт в рот или в нос с грязными руками, и всё! А антибиотики кончились. Вот же ж! От чего ещё бактерии дохнут? От кипятка! Нагреть воду в котле и как следует ошпарить пол с лежанкой. А из чего поливать? Тут даже ковша нет. Ну так вскипятить в чайнике и вылить на всю эту заразу!"
   Ия победно усмехнулась, весьма довольная тем, что отыскала решение трудной задачи, тут же вспомнив, что бактерии гибнут ещё и от ультрафиолетового излучения. Тогда надо будет вывесить верхнюю одежду на солнышко, и пусть облучается.
   Она окинула критическим взглядом полы кафтана, покрытые разнообразными, весьма неаппетитного вида пятнами, потом посмотрела на заскорузлые от слюны и мокроты рукава и невольно поёжилась: "Вот, где, наверное, целый склад микробов, а я ими то и дело лоб вытираю".
   Сорвавшись с места, она сбегала за водой и, торопливо наломав хвороста, поставила чайник в печку.
   Дожидаясь, пока закипит вода, путешественница между мирами вновь забралась в сумку с лекарствами, раскладывая найденные мелочи на крышке ларя. Документы, кошелёк с мелочью и пластиковыми картами, шариковая ручка, ключи с брелком, маникюрный наборчик.
   Платина всегда тщательно ухаживала за своими ногтями, и ей стало очень грустно при виде того, во что они превратились за эти дни. Неудивительно, что бывшая рабыня тут же захотела привести их в порядок, но, поскольку окно в избушке пропускало недостаточно света, она вышла наружу и присела на корточки прямо у закрытой двери.
   Услышав негромкое бульканье чайника, девушка быстро вернулась и, подойдя к подиуму, осторожно тронула спутницу за плечо.
   Та неохотно открыла глаза.
   Постучав зубами и изобразив дрожь, Ия указала пальцем на жрицу.
   Какое-то время женщина недоуменно хлопала ресницами, затем, видимо, сообразив, о чём её спрашивают, отрицательно покачала головой.
   Удовлетворённо хмыкнув, недавняя невольница взяла наброшенную поверх мехового плаща синюю куртку.
   Убедившись, что от неё больше ничего не надо, Сабуро вновь прикрыла глаза.
   Переодевшись, Ия вышла и, отыскав подходящее местечко, расстелила кафтан прямо на пожухлую траву и вновь пошла в избушку.
   Прихватив свёрнутой тряпкой ручку булькающего чайника, девушка быстро выскочила наружу и обдала кипятком широко раскинутые рукава кафтана, после чего развесила его на кустах.
   Она понимала, что таким способом одежду не обеззаразишь, но просто не могла сидеть и ничего не делать.
   "А может, что-нибудь из вещей прокипятить прямо в котле? - думала недавняя невольница, спускаясь в овраг за новой порцией воды. - Нижнее бельё туда прекрасно влезет и рубашка со штанами, а вот балахон жрицы уже вряд ли".
   Она криво усмехнулась.
   "Ага, а потом будем в нём рис варить. Мне-то всё равно, я не брезгливая. А вот согласится ли Сабуро есть из такой посуды?"
   Погрузившись в свои мысли, бывшая рабыня, присев, зачерпнула воды из ручья, а когда стала подниматься, камень, на который она опиралась ногой, вдруг покачнулся. Подошва сапога скользнула назад. Ия, пытаясь сохранить равновесие и не упасть в холодный поток, отпрянула назад, невольно выронив из руки обиженно звякнувший чайник.
   Кое-как удержавшись на ногах, путешественница между мирами разъярённо выдохнула своё обычное "вот же ж!", но когда подняла посудину, разразилась целой серией непечатных выражений, чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы обиды и бессилия. По злому капризу судьбы чайник, падая, ударился носиком о камень, в результате чего образовалась трещина, из которой с издевательским журчанием вытекала вода.
   Присев на корточки, бывшая рабыня закрыла лицо руками, ощутив, как ладони становятся мокрыми от всё-таки выступивших слёз.
   Проморгавшись и пошмыгав носом, она внимательно осмотрела несчастный чайник. Теперь в нём можно вскипятить не более трети прежнего объёма, а принести, даже если наклонить, чуть больше половины.
   "Нет, это всё туфта, - обречённо думала девушка, поднимаясь по склону оврага. - Чайник новый нужен, а ещё посуда всякая. И всё это есть в вымершей деревне".
   Поначалу подобная мысль показалась ей просто нелепой. В селении, где люди вымерли от болезни, заразы не меньше, чем у них в избушке, а значит, вероятность повторного заражения столь же высока.
   Однако, чем дольше недавняя невольница думала, тем больше приходила к выводу о необходимости подобного рода экспедиции, несмотря на определённый риск.
   Им необходим не только чайника и прочая утварь, но и хоть какая-то сменная одежда, и тряпки для гигиенических нужд.
   Правда, всё это придётся каким-то образом продезинфицировать... Ну так в том же кипятке! Уж если в лесной избушке есть котёл, то в деревне их должно быть много.
   От перспективы безудержного хомячества перехватило дух.
   "Если кипятить, то за день туда-сюда точно не обернусь, - урезонила сама себя Ия. - Белью надо будет дать хотя бы немного обсохнуть. Тогда там ночевать придётся. Только не в домах".
   На глаза попалась куча хвороста.
   "Костёр разведу! - тут же решила бывшая рабыня. - Но спать ночью не придётся. Да ладно, в первый раз что ли? А если пойти вдвоём? Сабуро - местная, знает, где что лежит. А мне придётся наугад шарить. И с ней мы больше принесём".
   Девушка посмотрела на заляпанные грязью, матерчатые туфельки своей спутницы и тут же отказалась от этой идеи.
   "В такой обуви она далеко не уйдёт".
   Чтобы женщине не пришлось и за хворостом ходить, недавняя невольница решила пополнить запасы топлива.
   Какое-то время ей пришлось приноравливаться, прежде чем прихваченный у телохранителя знатной дамы кинжал начал легко перерубать сухие ветки.
   На следующий день, видя, что спутница уже достаточно оклемалась, Ия продемонстрировала ей аварийный чайник и, как могла, попробовала разъяснить свой план.
   Озабоченно покачав головой при виде искалеченной посуды, дальше женщина упорно отказывалась её понимать, виновато улыбаясь и пожимая плечами.
   Чуть не плача от досады и раздражения, бывшая рабыня торопливо разобрала коробку из-под пузырьков на листочки, после чего достала из сумки шариковую ручку.
   Сей, вполне обыденный для мира Платины предмет привёл жрицу в такое изумление, что она больше смотрела на него, чем на рисунок. Девушке даже пришлось повысить голос, чтобы привлечь внимание собеседницы.
   Недавняя невольница, как сумела, изобразила их домик, рощу, деревню, чайник. Картина, похожая на мангу первоклассника, помогла разъяснить её замысел.
   Вот только, уяснив в чём дело, Сабуро энергично запротестовала против подобной экспедиции. Тыча пальцем в кое-как нарисованные домики, она красноречиво чиркала себе ребром ладони по горлу.
   Ия постаралась объяснить, что будет очень осторожна, и указала на их покрытую пятнами одежду.
   Неизвестно, как женщина истолковала её слова и жесты, только она тут же предложила отправиться вместе с ней
   В ответ бывшая рабыня продемонстрировала собеседнице её потрёпанные туфельки и отрицательно покачала головой.
   Жрица нахмурилась, но больше возражать не пыталась.
   Однако примерно через час она вновь обратилась к отдыхавшей рядом спутнице и стала объяснять, энергично жестикулируя руками.
   Глядя, как Сабуро то и дело трогает себя за плечи, словно что-то поправляя, девушка вспомнила о корзине с рисом.
   "Вот же ж, дура! - почувствовав укол стыда, обругала себя недавняя невольница. - Собралась идти за посудой и шмотками, а в чём их нести, даже не подумала".
   Благодарно кивнув собеседнице, она тут же подошла к ларю и сняла с него короб.
   "Штука вместительная, - удовлетворительно хмыкнула Ия. - Только куда зерно девать? Да хоть в сумку пересыпать. А пакеты можно прямо так на дно положить".
   Однако весь рис в баул не убрался. К счастью, выяснилось, что в корзину вложен мешок из грубого полотна. Бывшая рабыня извлекла его с величайшим бережением и аккуратно поместила в ларь.
   Она планировала отправиться в поход сразу же, как только закончит курс лечения спутницы. Но накануне вечером начался дождь и прошёл почти сутки.
   Девушка уже с тоской представляла себе всю прелесть прогулки по раскисшим тропинкам, но, к счастью, небо очистилось, а под утро землю сковал заморозок.
   Прихватив копьё, корзину и зажигалку, бывшая рабыня попрощалась с озадаченно выглядевшей жрицей и, не оглядываясь, зашагала в лес.
   Сполоснутые и высушенные носки с тёплыми сапогами надёжно защищали от холода ноги, а свитер и кафтан не давали замёрзнуть телу. Поверх вязаной шапочки Ия повязала серую тряпку на манер банданы.
   Прохладный воздух бодрил, внушая оптимизм, а стоявшая вокруг тишина настораживала, заставляя не терять бдительности.
   Сберегая силы, недавняя невольница никуда не торопилась, внимательно оглядываясь по сторонам. Сегодня она сразу заметила, как рыжим огоньком промелькнула по голым ветвям шустрая белка, как, шумно хлопая крыльями, скрылась среди деревьев стайка каких-то серых птичек.
   Олени, правда, на этот раз не попались, хотя она и обратила внимание на объеденные верхушки кустов.
   Неподалёку от дороги девушка остановилась, подкрепившись варёным рисом, небольшой запас которого она взяла с собой.
   Помня, к чему приводит необдуманная спешка, бывшая рабыня какое-то время осматривалась и прислушивалась. Но дорога оставалась пустынна, а в ушах стоял только шум текущей по камням реки.
   Перед тем, как напиться, Ия подержала воду в сложенных лодочкой ладонях. Ей почему-то казалось, что так она будет хоть немного теплее.
   Чем ближе подходила к деревне путешественница между мирами, тем тревожнее становилось у неё на душе.
   Оказавшись у знакомого места, она помимо воли нашарила взглядом останки умершего на дороге мужчины. Теперь в бурьяне белели только рёбра грудной клетки, да таращился на мир пустыми глазницами череп с ясно различимыми даже на таком расстоянии следами зубов.
   Ия поёжилась, невольно крепче сжимая копьё. Хотя в случае встречи с крупным хищником больше рассчитывала на пучок сухих, как порох, волокон от старой циновки и зажигалку. Вряд ли зверь рискнёт броситься на огонь, если он, конечно, не очень голодный.
   Чёрные птицы, знаком обрушившейся на деревню беды, всё ещё сидели кое-где на покосившемся частоколе. Хотя число их значительно поубавилось, данное зрелище не добавило недавней невольнице оптимизма.
   Остановившись в воротах, девушка оглядела узкую, блестевшую лужами улочку с тянувшимися по сторонам низенькими, сложенными из мелких валунов, заборчиками, за которыми теснились небольшие постройки под тёмными крышами то ли из соломы, то ли из камыша, то ли ещё из какой сухой травы. Кое-где виднелись трубы вроде той, что стояла у их избушки.
   А вот лежащих повсюду трупов она не заметила. Хотя валявшиеся кое-где пустые корзины и какие-то непонятные вещи создавали впечатление поспешного бегства.
   "Так, может, они тут и не вымерли? - с некоторой растерянностью подумала недавняя невольница. - А просто ушли куда-нибудь? Тогда почему те четверо остались? Да кто же их знает?"
   Однако отчётливо ощущавшийся сладковато-противный запах не оставлял сомнения в том, что разлагающиеся трупы здесь всё же имеются.
   Ия достала из корзины резиновые перчатки, натянула маску и направилась к ближайшему подворью.
   Прямо напротив ничем не загораживавшегося прохода в загороде за широким двором с лужей посередине стоял чуть приподнятый над землёй на невысоких деревянных столбиках маленький, словно игрушечный, домик с неровно оштукатуренными стенами, кое-где сохранившими следы побелки.
   Посередине фасада темнела старыми не крашенными досками низенькая дверь с небольшим, заклеенным порванной бумагой, окошечком. Перед ней на сложенном из камней приступке валялась одинокая, сплетённая из верёвок сандалия.
   По сторонам жилого дома теснились явно хозяйственные постройки с такими же крышами из позеленевшей соломы или камыша, с коряво обмазанными глиной стенами, но стоявшими прямо на земле. Штукатурка кое-где отвалилась, обнажая кривую, каменную кладку.
   Заметив распахнутые настежь створки, сплетённые из гибких прутьев, и уловив знакомый запах навоза, бывшая рабыня решила, что внутри держали какую-нибудь скотину. Ясно, что все домашние животные либо разбежались, либо подохли, а значит, ей там делать нечего.
   Затем внимание привлекла небольшая постройка без окон, выделявшаяся крепкой, плотно сидевшей в косяке дверью с металлическими петлями и массивным деревянным засовом, снабжённым сверху какой-то штуковиной.
   Сделав несколько шагов, девушка вдруг остановилась перед белевшими в грязи маленькими изогнутыми косточками.
   Больше всего они походили на бараньи рёбрышки. Вот только путешественница между мирами ещё ни разу не видела здесь этих животных, да и отсутствие у аборигенов шерстяных вещей наводило на мысль, что либо овцы здесь вообще не водятся, либо их не разводят в данной конкретной местности.
   Оглядевшись, недавняя невольница заметила то, что так боялась увидеть. У низенькой, сложенной из камней ограды лежал маленький, судя по размеру, детский череп без нижней челюсти.
   К горлу Ии вновь подкатила, казалось бы, уже оставившая её в покое тошнота.
   "А я ещё собиралась здесь ночевать, - невольно поёжилась бывшая рабыня, чувствуя, как по спине пробегает леденящий кожу холодок. - Да тут с ума сойдёшь от страха! Нет, отсюда надо уходить ещё засветло. А как же вещи кипятить? Вот принесу в избушку ещё какую-нибудь заразу... Вот же ж! Ладно, сначала осмотримся."
   С трудом заставив себя не думать о том, сколько же народа здесь умерло, она подошла к привлёкшей её внимание двери.
   При ближайшем рассмотрении засов оказался частично металлическим, а нашлёпка сверху - чем-то вроде заклинивавшей его шпильки. Чтобы извлечь её, пришлось немало повозиться и даже пустить в ход наконечник копья.
   Как и следовало ожидать, за такой крепкой дверью с надёжным запором хозяева дома хранили продуктовые запасы.
   У стены стоял знакомого вида ларь из оструганных и тщательно подогнанных досок. Приподняв крышку, девушка увидела, что он почти на две трети заполнен рисом. Поодаль грудились прикрытые плетёными крышками круглые корзины. Под ними хранились тёмно-коричневые зёрна, чем-то похожие на короткую, толстую фасоль.
   Бывшая рабыня не имела понятия, что это такое и с чем его едят, поэтому, не проявив никакого интереса к находке, вернула крышку на место.
   На протянутых под низкой крышей верёвках висели пучки резко пахнущей травы и какие-то бумажные кулёчки.
   Ия поискала здесь соль, но при беглом осмотре ничего не обнаружила, а устраивать тщательный шмон не было времени.
   "Вот когда кончатся продукты, сюда можно будет и ещё раз заглянуть, - подумала она, закрывая кладовую. - А сейчас я здесь не за этим".
   Чайник и прочую посуду обычно держат на кухне, а её устраивают поближе к жилью. Рассудив подобным образом, недавняя невольница отправилась в обход центрального дома подворья.
   Проходя мимо квадратного, затянутого промасленной, кое-где порванной бумагой окна, она расслышала какие-то подозрительные звуки: то ли шорох, то ли мелкое постукивание.
   От пребывания в этом пропитанном смертью месте нервы девушки натянулись, словно гитарные струны, и ей не удалось удержаться от короткого, сдавленного визга, резанувшего по ушам в мёртвой тишине.
   Чуть присев и сжав короткое копьё до боли в пальцах, она стала лихорадочно оглядываться по сторонам, но быстро сообразила, что так напугавший её шум доносится из дома.
   По началу недавняя невольница предположила, что это шелестит на сквозняке порванная бумага, но, решив уяснить окончательно, подошла и заглянула в дырку.
   В лицо пахнуло трупным смрадом. Затаив дыхание, Ия какое-то время разглядывала крошечную комнатку без какой-либо мебели, где прямо на расстеленных по полу циновках лежали два тела, по которым деловито ползали маленькие тёмно-серые зверьки с длинными хвостиками.
   Этой картины в купе с соответствующим ароматом нервы бывшей рабыни уже не выдержали.
   Живот свело дикой судорогой так, что она едва успела сорвать маску, прежде чем содержимое желудка выплеснулось на раскисшую под солнечными лучами землю.
   Пришлось снимать с плеч корзину и доставать новую защитную повязку.
   Девушке ужасно захотелось поскорее покинуть это место.
   Но она сумела пересилить себя и, обогнув дом, наконец-то увидела то, что искала.
   На кое-как обмазанных глиной камнях покоился небольшой, густо закопчённый котёл, а рядом на утоптанной земле валялась круглая деревянная крышка.
   Чуть в стороне находился низенький, вкопанный в землю стол из толстых, грубо отёсанных плах.
   Бывшая рабыня с удивлением рассмотрела ещё одну входную дверь так же с заклеенным бумагой окошечком. Только в отличие от той, что на фасаде эта оказалась чуть приоткрыта, и из щели явственно доносился тихий, недовольный писк.
   Здесь к дому примыкал навес, где на прикреплённой к стене полочке теснились немногочисленные плошки, а на сложенном из камней приступке стояли два ведра, собранные из плотно подогнанных друг к дружке деревянных дощечек, к самым длинным из которых крепилась деревянная ручка.
   Походя, глянув в котёл, недавняя невольница увидела скукожившуюся от ночных заморозков зеленовато-голубую плесень, густо разросшуюся на остатках то ли риса, то ли какой-то похлёбки.
   Выскребать подобную гадость, чтобы потом греть в этой посудине воду, как-то не хотелось. Может, где-нибудь удастся отыскать другую более-менее чистую ёмкость? Да и сама идея с обеззараживанием вещей в кипятке уже не казалась девушке такой удачной. Слишком много времени уйдёт на это, а задерживаться надолго в вымершей деревне, у неё пропало всякое желание.
   Глянув на покрытую трещинами и сколами посуду, бывшая рабыня только покачала головой и огляделась в поисках чайника.
   Тот отыскался за вёдрами, но оказался совсем маленьким, керамическим, да ещё и с отбитым носиком.
   "Как-то здесь совсем всё убого, - с сожалением подумала Ия. - Наверное, какие-нибудь бедняки жили. Вот же ж! Придётся ещё куда-нибудь заходить. Но сначала здесь всё осмотрю. Зря что ли пришла?"
   Продолжая обследовать подворье, она заглянула в сарай, привлёкший её внимание щелястой дверью, вместо засова привязанной к косяку толстой, мохнатой верёвкой, которую пришлось перерезать наконечником копья.
   Внутри хозяева держали разнообразный сельскохозяйственный инвентарь, подавляющую часть которого недавняя невольница видела впервые в жизни и могла лишь смутно догадываться о его предназначении. Особенно странной выглядела похожая на раму штуковина из отполированных до блеска деревяшек и кожаных ремней, а так же решётка из палок с торчавшими деревянными зубьями.
   "Они что, пытали здесь кого-то?" - нервно усмехнулась девушка.
   Заметив на стене знакомое орудие, состоящее из широкого, изогнутого лезвия и рукоятки, она подумала, что неплохо было бы разжиться какими-нибудь топориком, потому как рубить сучья кинжалом, всё-таки не очень удобно. Однако ничего подходящего здесь не оказалось.
   Вернувшись на улицу, путешественница между мирами решила, что следует боле тщательно выбирать место для следующего визита. У неё просто нет времени осматривать всю деревню.
   С первого взгляда на тщательно оштукатуренную ограду, прикрытую сверху ещё и плоскими камешками, на аккуратно сложенные столбики по сторонам прохода на обширный двор, становилось ясно, что здесь жили гораздо более зажиточные хозяева, чем на том подворье, куда бывшая рабыня заглянула в первый раз.
   Подняв взгляд, она заметила печную трубу, поднимавшуюся над крышей просторного, приподнятого над землёй на каменных столбиках дома, состоявшего из двух помещений, имевших каждый свою дверь, и сквозной веранды посередине.
   Бумага на квадратном окне ещё не прохудилась, а возле помоста, на выложенном камнем приступке, стояла пара приличного вида кожаных галош.
   "Может, захватить для Сабуро? - мельком подумала Ия, но тут же отказалась от этой затеи. - Нет, слишком велики, наверное, это мужские".
   Камыш или солома на крыше здесь смотрелись поновее, да и строения выглядели гораздо более основательными, чем у соседа. Но и здесь так же воняло мертвечиной, хотя обглоданные кости по двору не валялись.
   Зато стояла небольшая двухколёсная тележка, на борту которой сидела чёрная птица, похожая то ли на галку, то ли на ворону.
   При виде незваной гостьи она разразилась недовольным карканьем. Тут же из-за дома поднялась целая стая её сородичей. Рассевшись по крышам и заборам, пернатые дружно загалдели.
   "Значит, трупы там, - догадалась недавняя невольница. - Так и кухня тоже в той стороне. Вот же ж!"
   Миновав двор с утоптанной до каменной твёрдости землёй, подошла к дому и настороженно прислушалась.
   Вроде тихо. Даже птицы замолчали, внимательно следя за ней чёрными бусинками глаз.
   Воровато оглядываясь по сторонам, девушка мягко ступила на скрипнувший под её тяжестью помост. Трупный запах усилился.
   Подойдя к одной из дверей, бывшая рабыня проткнула копьём дырку в бумаге, закрывавшей маленькое окошечко, и заглянула в образовавшееся отверстие.
   Почти такая же крошечная, как и в том доме, куда она зашла в первый раз, комнатка с чистенькими белёными стенами. А на той, что напротив двери, даже висит небольшая картина с изображением ярко-зелёной лягушки на сером камне у пруда, где плавает большой бело-розовый цветок.
   На полу криво лежит тощий матрас и скомканное одеяло.
   У стены под окном стоит светло-коричневый деревянный ящик, длиной метра полтора и сантиметров семьдесят высотой. То ли комод, то ли сундук.
   "Может, там подходящая одёжка найдётся? - подумала Ия. - Если его давно не открывали, то и заразы на ней быть не должно".
   Она осторожно толкнула дверь, но та, отодвинувшись на несколько сантиметров, неожиданно застряла.
   "Ну, что ещё?" - раздражённо поморщилась недавняя невольница, но увидев в щель ногу в узкой, грязно-белой штанине, покрытой коричневыми пятнами, взвизгнула, резко отскочив назад и врезавшись корзиной в поддерживающий крышу столб.
   Птицы издевательски закаркали, словно насмехаясь над её страхом.
   Девушке вновь срочно пришлось брать себя в руки и приложить значительные усилия, чтобы заставить себя заглянуть в соседнюю комнатку, хотя бы через дырку в двери.
   На первый взгляд помещение казалось пустым. Здесь стояли сразу два ящика, примерно такого же размера и отделки, что и в первом помещении, а сверху на них лежали ещё свёрнутые одеяла и матрасы. В белых стенах торчало несколько штырей, видимо, предназначенных для развешивания одежды, но никаких картин или других украшений в поле зрения не наблюдалось. Зато на деревянном, светло-жёлтого оттенка полу чётко выделялись коричневые пятна крайне неприятного вида. Но бывшая рабыня рассудила, что на них просто лучше не наступать.
   Эта дверь отворилась легко, лишь чуть скрипнули бронзовые петли. Но, чтобы войти в комнатку, путешественнице между мирами пришлось пригнуться.
   Мертвецов здесь действительно не оказалось, а вот пахло внутри примерно также, как у них в избушке.
   "Мародёрствовать на заражённой территории надо с умом", - криво усмехнулась взвинченная Ия, вспомнив кое-что из прочитанных когда-то книг, живо и красочно описывавших постапокалиптическое будущее её родного мира. И пусть здесь нет ни радиации, ни злобных мутантов, зато имеется смертельно опасная инфекция, которая хоть и не превращает людей в кровожадных зомбей, зато убивает не менее качественно и быстро, чем продукция достославной корпорации Umbrella.
   Сняв с плеч корзину, недавняя невольница выставила её на сквозную веранду, потом копьём сбросила с ящиков одеяла и матрасы, прикрыв ими пятна на полу.
   "То, что сверху, лучше не брать, - сразу же определила для себя девушка. - Лучше пошарить по закромам".
   К сожалению, сие оказалось не так-то просто сделать. Каждый ящик был заперт на замок пусть и непривычной формы, зато с толстой дужкой и фигурной скважиной для ключа.
   Не имея ни времени, ни желания с ними возиться, незваная гостья копьём сорвала ажурные петли сначала с одного сундука, потом с другого. Наконечник даже не погнулся, возможно потому, что запоры имели не столько практическое, сколько декоративное значение?
   Осторожно подняв гладкую, покрытую потрескавшимся лаком крышку, бывшая рабыня увидела нечто тускло-синее, бесформенное, кое-как сложенное и даже не сразу угадала в этом юбку, немного похожую на те, что носили невольницы толстого садиста, только чистую и сшитую из гораздо более качественной ткани. Тут же лежала скомканная зелёная кофта.
   Ни брать их, ни искать чего-либо в этом сундуке Ия не стала. Вряд ли хозяйка такого опрятного дома будет столь небрежно складывать свою одежду. Следовательно: либо она убирала вещи уже будучи больной и уже ни на что не обращала внимание, или же их побросали в сундук после её смерти. А значит, это случилось уже тогда, когда в деревню пришла инфекция.
   Второй сундук оказался наполовину пуст, и в нём хранилась мужская одежда. Сверху лежало аккуратно сложенное бельё на завязках: штаны из тонкого белого полотна и такие же рубахи с широким воротом.
   Перед тем, как углубиться в содержимое ящика, бывшая рабыня закатала рукава кафтана и протёрла перчатки антисептической салфеткой.
   Она сразу же отыскала стопку застиранных тряпок вроде тех, что нашла в избушке, но значительно чище. Ещё там нашлись три пары белых холщовых носков, просторный халат, а так же свёрнутые в клубки ленты разных цветов.
   На самом дне щедро пересыпанная душистой травой покоилась одежда, очень напоминавшая ту, в которой щеголял один хорошо знакомый путешественнице между мирами хозяин невольничьего каравана.
   Тут же хранилась тщательно обёрнутая в чистую тряпочку круглая, серая шляпа с маленькими полями и калоши из коричневой кожи, прошитые белыми нитками.
   Судя по всему, это были главные детали парадного костюма хозяина дома, который тот, скорее всего, надевал только по большим праздникам.
   Вспомнив, как выглядели местные крестьяне, носильщики знатной дамы и даже надсмотрщики толстого работорговца, недавняя невольница окончательно укрепилась во мнении, что здесь проживал какой-нибудь местный начальник или просто сельский богатей.
   Исходя из этого, она решила больше не лазить зря по деревне, а взять всё необходимое здесь и поскорее покинуть это место.
   Выбранные вещи девушка выносила на вытянутых руках, стараясь, чтобы они ненароком не коснулись её одежды, и осторожно укладывала в корзину. Её появление на сквозной веранде ознаменовалось недовольным карканьем. Судя по всему, местные крылатые хозяева посчитали, что незваная гостья исчезла и больше их не побеспокоит.
   "Тут всё чистое, и кипятить ничего не надо, - беззвучно бормотала бывшая рабыня, закрывая крышку короба. - Нехорошо брать вещи мёртвых, но они им всё равно больше не нужны. А я перед тем, как их ограбить, никого не убивала как те козлы у блок-поста".
   Прибарахлившись одежонкой, она направилась на задний двор, так как уже поняла, что именно там местные поселяне трапезничают: "Чайник нужен, а ещё соль и посуда".
   Миновав сквозную веранду и оглядевшись, Ия невольно вздрогнула при виде открывшейся картины.
   Возле низенького столика, уставленного мисками, плошками, чашками, узкогорлыми кувшинчиками с ручками и без, валялись два полуобглоданных тела, судя по остаткам одежды, мужских.
   Возле откинутой на сторону руки одного из них деловито возился тёмно-серый, почти чёрный зверёк с длинным, гибким телом, время от времени тонко порыкивая на двух каркавших птиц, возмущённых столь наглым поведением зубастого грабителя.
   "Вот же ж", - только и смогла пробормотать в маску недавняя невольница.
   Несмотря на то, что совсем недавно ей пришлось стать свидетельницей кровавой бойни, таскать трупы и забирать оружие убитых, эта деревня пугала путешественницу между мирами до дрожи не только впечатляющими картинками смерти, но и тем, что здесь мёртвые действительно представляют смертельную опасность для живых.
   Видимо, расслышав негромкое восклицание Ии, маленький хищник повернул к ней симпатичную мордочку с круглыми ушками, розовым носиком-пуговкой и бурыми пятнами на светлом мехе щёк.
   - Пшёл! - раздражённо махнула копьём бывшая рабыня, и зверёк, забавно переваливаясь округлившимся брюшком, неторопливо затрусил к какому-то сараю с приоткрытой дверью.
   Покачав головой, Ия нашла взглядом печь. Здесь она располагалась под навесом возле той части дома, где висела картина с лягушкой, и куда начинающая мародёрщица так и не решилась войти.
   Судя по всему, дымоход проходил только под одной комнатой.
   "Значит, другая половина дома вовсе не отапливается, - мысленно отметила бывшая рабыня, заметив ещё один котёл, установленный на грубо отёсанных камнях в дальнем конце двора у ограды. - А там, наверное, готовят летом, чтобы в доме жарко не было".
   Именно возле этого очага на маленьком столике она и заметила пузатый, металлический чайник с выпуклыми узорами в виде рыбок с длинными хвостами.
   "Даже побольше, чем у нас был, - довольно хмыкнула девушка. - Литра на три, а может, на четыре и почти новый".
   Но прежде, чем отправиться за ним, она окинула оценивающим взглядом полки с посудой.
   Вопреки ожиданиям, той оказалось немного. Видимо, значительная часть стояла на столе, откуда недавняя невольница ничего брать не собиралась. А среди той, что не использовали на последнем пиру двое мёртвых обитателей дома, не было ни одной металлической.
   Приподнявшись на цыпочки, Ия сняла с верхнего стеллажа три небольшие глубокие миски и, стараясь держаться подальше от трупов, пошла к "летней кухне".
   Вылив из чайника воду, она ещё раз осмотрела очаг с котлом, сразу же заметив на плоском камне поодаль круглую, коричневую коробочку, похожую на срез толстого стебля бамбука. Повинуясь какому-то наитию, с трудом откупорила плотно сидевшую деревянную крышку и увидела светло-серую массу, состоящую из отдельных крупинок.
   Снимать маску и пробовать бывшая рабыня не решилась, но судя по внешнему виду, в коробочке лежало не меньше трёхсот грамм самой настоящей поваренной соли.
   "Это я удачно зашла", - всплыла в памяти фраза из старинного фильма, а рот сразу наполнился слюной.
   Закрыв коробочку, девушка попыталась засунуть её в чайник, а когда это получилось, довольно улыбнулась, подумав с нервным азартом: "Чем ещё здесь можно разжиться без большого вреда для здоровья?"
   На глаза попалась большая ложка на длинной рукояти. "Пойдёт вместо половника", - безапелляционно определила бывшая рабыня, засовывая её за кушак, и тут же вспомнила, что в избушке нет кухонного ножа. Кинжал всё же слишком велик для всяких хозяйственных надобностей.
   Однако искомый инструмент обнаружился только на столе, возле которого лежали трупы, подходить к которым из-за такой мелочи Ия не собиралась.
   С посудой в обеих руках она тем же обходным путём направилась к выходу с заднего двора, и тут её взгляд "зацепился" зависевший на гвоздике у печки широкий тесак вроде тех, которыми рубят мясо. Не топор, конечно, но и не тонкий, хотя и острый клинок, доставшийся недавней невольнице в наследство от телохранителя знатной дамы.
   Весьма довольная приобретением, она вернулась на сквозную веранду, где прогнала усевшуюся на корзину чёрную птицу.
   Перед тем, как убрать миски, девушка протёрла их уже порядком загвазданной салфеткой. Чайник после недолгих размышлений привязала снизу к плечевой лямке, а тесак заткнула за пояс рядом с половником.
   Кажется, она нашла всё, зачем приходила. Жаль, соли маловато, да и специи бы не помешали. Варёный рис - продукт питательный, да уж больно безвкусный. А в таком доме наверняка много всяких приправ.
   Вот только путешественница между мирами совершенно не представляла, как они здесь выглядят. Да и находиться в этом месте с каждой минутой становилось всё тяжелее.
   Мерзкий, сладковатый запах, обглоданные трупы, наглые падальщики, мёртвая тишина, нарушаемая только хриплым карканьем чёрных птиц да шелестом порванной бумаги на окнах.
   Следы смертельной болезни, от которой она сама еле спаслась, присутствовали здесь на каждом шагу, давя на психику. Ие казалось, что нервы буквально звенят от напряжения и готовы в любую секунду порваться, погрузив сознание в бездну паники.
   По сути ей здесь больше нечего делать. Теперь у них с Сабуро есть во что переодеться, имеется соль, кое-какая посуда и большой, новенький чайник, с помощью которого можно не только греть воду, но и продезинфицировать избушку.
   Тем не менее, выйдя с богатого подворья, недавняя невольница пошла не к деревенским воротам, а направилась дальше по улице.
   Поскольку в душе девушки страх намертво сцепился с энтузиазмом начинающего мародёра, та решила попытаться примирить раздирающие её чувства. Заходить в дома она не собиралась, а значит, экскурсия не займёт много времени, но всё же надеялась заметить ещё что-нибудь интересное.
   Соседнее жилище призывно манило распахнутой дверью, но, помня о данном себе обещании, бывшая рабыня туда не пошла. Вряд ли она будет там первой незваной гостьей.
   На следующем дворе бросился в глаза объеденный костяк какого-то большого животного. Присмотревшись, Ия заметила рядом большой, вытянутый череп с плоским лбом и круто изогнутыми рогами. То ли корова, то ли бык, то ли ещё какой вол.
   Наверное, хозяева, заболев и чувствуя приближение смерти, отворили хлев, как это сделали на том подворье, куда она зашла первым делом, и отпустили скотину на все четыре стороны. Но животное либо не захотело уходить далеко от дома и пало от зубов хищников, или, вернувшись на привычное место, сдохло от голода. Однако голова лежала примерно в метре от рёбер. Вряд ли её так далеко отволокли чёрные птицы или тот милый зверёк, что встретил путешественницу между мирами на богатом дворе. А значит, деревню навещали и более крупные хищники.
   Улица расширилась, превратившись в некое подобие площади. Посередине её возвышался оштукатуренный столб с рельефной цепочкой знаков, а с краю располагался навес с бревном, горизонтально подвешенном над круглым каменным сооружением.
   "Колодец", - окончательно определила бывшая рабыня, разглядев валявшееся деревянное ведро, привязанное толстой верёвкой к снабжённому рукояткой барабану.
   Шагах в десяти от него на земле белела кучка костей, прикрытых обрывками тряпок. Это оказалось последней каплей. Девушке окончательно расхотелось обследовать селение.
   Быстро перейдя на противоположную сторону улицы, она торопливо зашагала к воротам, не забывая однако посматривать за ограды подворий.
   Судя по двум дверям на фасаде, по небольшой веранде межу ними и трубе над крышей, хозяева данного жилища тоже не бедствовали. Увидела недавняя невольница и две пары кожаных галош. Причём, судя по размерам и заметным даже с такого расстояния декоративным деталям, принадлежали они явно женщинам.
   Кроме того, опираясь оглоблями в низкую ограду, там стояла двухколёсная арба с грузом, прикрытым грубой тканью и увязанным верёвками, словно на телеге знатной дамы, где везли сундуки с серебром и золотом.
   Видимо, в поисках чего-то интересного кто-то сдвинул край тента, обнажив стоявшие в ряд, переложенные соломой, узкогорлые кувшины или глиняные бутылки с прикрытыми вощёной бумагой горлышками и красными значками, чётко выделявшимися на зеленовато-коричневой обливной керамике. У колеса валялись битые черепки. То ли неизвестный, извлекая, случайно разбил хрупкую посудину, или же ему настолько не понравилось содержимое, что он в запале разбил кувшин.
   Девушка принюхалась. Сквозь всепроникающую вонь мертвечины отчётливо пробивался знакомый запах, почему-то вызывавший устойчивую ассоциацию с кулинарией.
   Подойдя ближе, бывшая рабыня поняла, что в воздухе явственно присутствует аромат уксуса.
   "Ну уж мариновать нам точно нечего", - криво усмехнувшись, она направилась к дому, чтобы взять приглянувшиеся галоши.
   Но, пройдя несколько шагов, резко затормозила, словно наткнувшись на невидимую преграду. В голове вертелось что-то важное, но никак не хотело оформиться в чёткую мысль.
   Сначала в памяти всплыли фрагменты старинного фильма, который она смотрела в детстве с родителями. Там генерал приказал гонцу опустить письмо в бадейку с уксусом, потому что в городе свирепствовала чума. Потом вспомнились ролики в Сети о том, как с помощью уксуса мыть унитаз.
   У недавней невольницы даже дыхание спёрло. Так вот чем можно продезинфицировать вещи и даже саму избушку. Вонь, конечно, будет феерическая, и запах останется надолго. Зато вся зараза гарантированно передохнет.
   Осторожно вытащив кувшин, судя по весу и размерам, вмещавший никак не меньше двух-трёх литров, Ия сорвала обвязанную вокруг горловины вощёную бумагу, под которой оказалась залитая воском пробка.
   Пришлось воспользоваться тесаком. Едва не порвав перчатку, она с трудом извлекла плотно сидевший кусок дерева и невольно крякнула от ядрёного запаха. Это, конечно, не 90% эссенция, но в нос шибает. Значит, концентрация уксусной кислоты достаточно высокая и смертоносная для всякой микроскопической сволочи.
   После градом сыпавшихся на её голову неприятностей путешественница между мирами вдруг совершенно неожиданно получила от судьбы щедрый подарок.
   Не теряя времени, она подошла к дому и вылила часть содержимого кувшина на приглянувшиеся калоши. Перевернув их, чтобы жидкость не впитывалась, бывшая рабыня всё же заглянула в ближайшую дверь.
   Свежий уксус без труда перебил все запахи, и девушка поняла, что в комнате труп, только увидев его.
   Ия до боли сжала челюсти. Всё, с неё хватит. Другою комнату она смотреть не станет и вообще здесь больше не останется.
   Прихватив калоши, подошла к повозке. Верёвку сначала хотела разрезать, но потом, подумав, что и она может пригодиться, кое-как распутала узлы и, смотав, задрала полотно. В повозке оказалось двадцать три одинаковых кувшина и четыре ящика из плотно подогнанных досок.
   Первым делом недавняя невольница полила уксусом на руки в перчатках, потом, смочив тряпку, протёрла кафтан везде, где только смогла дотянуться.
   Тут же защипало глаза, но, к счастью, ненадолго. Проморгавшись, она, не в силах совладать с инстинктом хомячества, попробовала вскрыть один из ящиков. Скоба под замок здесь оказалась гораздо крепче, чем на сундуках в доме богатея, но упрямая мародёрша всё же сумела её выдрать, пустив в дело толстый тесак и, приоткрыв крышку, обнаружила всё ту же солому, а в ней белую посуду, раскрашенную простенькими ярко-синими рисунками.
   "Неужели фарфор? - удивилась девушка, разглядывая пиалы и мисочки. - Узнать бы у Сабуро, сколько всё это стоит? И, если дорого, то можно и ещё раз сюда заглянуть".
   Отобрав по паре плошек, она закрыла ящик и, натянув полотно, засунула край под угол, чтобы ветром не сдуло.
   Затем осторожно уложила в корзину четыре кувшина и, прихватив пятый, покинула подворье.
   Выйдя за ворота деревни, ещё раз сполоснула уксусом руки, кафтан, штаны с сапогами и выбросила маску.
   Очень хотелось пить, поэтому недавняя невольница торопливо зашагала к реке. Желудок тоже обиженно урчал, но при одной мысли о еде перед мысленным взором путешественницы между мирами почему-то сразу появлялись то человеческие кости со следами зубов, то чёрные птицы, то грызущий руку мертвеца пушистый зверёк, то полуобглоданные трупы с ползающими по ним крысами.
   Ия даже начала опасаться, что воспоминания о вымершей деревне всю жизнь будут преследовать её в ночных кошмарах.
   Солнце уже клонилось на запад, когда она услышала шум струящегося по камням потока.
   Чувствуя сильнейшую усталость, недавно перенёсшая болезнь странница с сожалением поняла, что сильно переоценила свои силы, сразу же взяв столь быстрый темп передвижения, и решила скрепя сердце всё же немного отдохнуть.
   Сполоснув в ручье чайник, фарфоровые миски и копьё с тесаком, бывшая рабыня вымыла руки, после чего с наслаждением стащила опостылевшие латексные перчатки. Подстелив подол, уселась на камень и достала из корзины завёрнутый в тряпочку варёный рис.
   Помня, что ещё не совсем восстановилась после тяжёлого недуга, девушка пила маленькими глотками, но от холодной воды всё равно сводило зубы.
   Стараясь отогнать мысли о вымершей деревне, она попыталась сосредоточиться на предстоящем возвращении, но чем дольше думала, тем больше сомневалась в том, что успеет в избушку засветло.
   Механически пережёвывая пресный, безвкусный рис, недавняя невольница мрачно всматривалась в поросшие лесом горы, старательно выстраивая в памяти маршрут до их домика.
   По мере размышления ей начинало казаться, что можно попытаться сократить путь, если пройти напрямик через холм, а не бездумно повторять свою прежнюю траекторию.
   Подкрепившись, Ия изменила свой первоначальный замысел и, не став рассиживаться, двинулась в лес.
   Миновав знакомый овраг, она не пошла вдоль склона и направилась напрямик, используя копьё вместо посоха.
   За спиной в корзине глухо постукивали друг о дружку кувшины. Свёрнутая верёвка, закреплённая на одной из лямок, норовила то и дело зацепиться за куст или ветку, а чайник, привязанный к второму матерчатому ремню, задевал за сучья, металлическим бряканьем предупреждая лесных обитателей о приближении незваной гостьи.
   Впрочем от бывшей рабыни так разило уксусом, что любой зверь наверняка чуял её за километр, ну или метров за пятьсот.
   Усмехнувшись, она вскинула голову, чтобы осмотреться, и вдруг краем глаза заметила шагах в двадцати какие-то подозрительно знакомые предметы.
   - Вот же ж! - охнула девушка, испуганно приседая, и, перехватив копьё, выставила вперёд остро отточенный наконечник. - Опять?! А здесь-то откуда?
   Выждав несколько секунд и не услышав ничего подозрительного, подошла ближе.
   Среди деревьев валялись кости, обрывки одежды, какие-то непонятные клочья, смятая корзина чуть поменьше той, что таскала сейчас за спиной недавняя невольница.
   "А я думала, зверьё здесь на живых не нападает, - нервно сглотнула бывшая рабыня. - Это, наверное, тот тигр постарался, который меня в овраге напугал? Вряд ли в этих местах есть другой крупный хищник. Вот же ж, и так боюсь до дрожи, а сейчас ещё страшнее стало".
   На миг появилось желание посмотреть, нет ли чего полезного в корзине? Но Ия тут же от него отказалась. Судя по состоянию останков, этот человек мёртв уже давно, и даже если у него имелась какая-то еда, её давно растащила лесная мелюзга.
   Она уже намеревалась покинуть место трагедии, когда взгляд "запнулся" за предмет слишком правильной формы.
   Приблизившись, недавняя невольница рассмотрела прогрызенную во многих местах кожаную сумку с порванным ремнём для ношения через плечо.
   Чуть наклонившись, девушка поддела её наконечником копья, зацепив за одну из прорех.
   С металлическим звоном на землю посыпались странные предметы: детский совочек с отполированной до блеска деревянной рукояткой, длинный узкий клинок в ножнах из берёзовой коры, маленькие грабельки и металлический штырь, сантиметров двадцать пять длиной. Больше всего всё это напоминало набор инструментов по уходу за комнатными растениями.
   "У них здесь где-то ещё и оранжерея имеется?" - криво усмехнулась Ия, озадаченно разглядывая находку.
   Рассудив, что не в их положении разбрасываться железом, она сложила найденные вещи обратно в сумку и привязала её к кушаку.
  
  
   Женщина уже не сомневалась в том, что встреча с Платино явилась величайшей милостью Вечного неба и щедрым подарком сострадательной Голи.
   Из медицинских трактатов монахиня знала, насколько смертоносна петсора, а также как долго и тяжело выздоравливают те, кому повезло справиться с этим тяжким недугом.
   Но девушка из заокеанский державы с благородной дотрагийской фамилией своим чудесным снадобьем вернула их обеих к жизни буквально за несколько дней.
   Случившееся казалось сказкой, в которую Сабуро и сама бы вряд ли поверила, расскажи ей кто-нибудь о столь стремительном исцелении.
   Едва состояние женщины улучшилось настолько, что стало возможным думать о чём-то ином, кроме болезни, как она поняла, насколько глубоко потрясло её всё случившееся.
   Получив великолепное образование, Амадо Сабуро всю жизнь пребывала в уверенности, что именно её родина является отмеченным Вечным небом центром мироздания. Именно в Благословенной империи лучшие в мире поэты, учёные, лекари и мастеровые. А все остальные народы, не осчастливленные властью Сына Неба, лишь варвары разной степени дикости.
   И вдруг выяснилось, что в сравнении с искусными целителями заокеанской державы врачеватели её страны столь же невежественны и глупы, как какой-нибудь одетый только в пёстрые перья шаман людоедов с далёких южных островов.
   В какой-то миг женщина так сильно распереживалась из-за столь явной ущербности лекарей Благословенной империи, что едва не расплакалась.
   Однако, быстро взяв себя в руки, монахиня задумалась, а знает ли Сын Неба и его многомудрые советники о том, что существует такое чудесное снадобье от петсоры? Сколько людей можно было бы спасти, попади это лекарство в умелые руки императорских врачевателей.
   Сабуро ни на миг не сомневалась, что те не только быстро сумели бы освоить методику применения чудесного средства, но и разгадали бы секрет его приготовления. А если в состав снадобья входит какой-нибудь особенно редкий ингредиент, который невозможно отыскать в Благословенной империи, Сын Неба не пожалеет ни золота, ни серебра, ни шёлка, чтобы купить у заокеанских купцов всё необходимое.
   У монахини даже мелькнула мысль сразу же после выздоровления отправиться с Платино на курихскую дорогу и, добравшись до заграждения, попросить о встрече с главным командиром императорских войск, чтобы рассказать о необыкновенном лекарстве, способном победить страшную петсору за каких-нибудь пять-семь дней.
   Но потом она вспомнила надпись на флаге, развевавшемся за спинами одетых в доспехи воинов: "Да повинуется всякий со страхом и трепетом".
   Священная формулировка указа Сына Неба разрушила все надежды Сабуро. Никто не станет слушать женщину, явившуюся из охваченных заразой земель. С ней даже разговаривать не будут. В лучшем случае прогонят, а если будет упираться - убьют . Как расстреляли госпожу Индзо и госпожу Оно Кэтсо.
   Монахиня невольно устыдилась того, что раньше почти не вспоминала об этой несчастной женщине, хотя именно из-за неё ей пришлось покинула обитель.
   Госпожа Кэтсо приехала в монастырь "Добродетельного послушания", чтобы навестить настоятельницу, приходившуюся ей дальней родственницей по отцу, и собиралась прожить там до нового года. Среди монахинь и служанок ходили слухи, будто бы она намеревалась провести всё это время в неустанных молитвах и ритуалах, умоляя богиню милосердия помочь ей родить сына. Якобы супруг госпожи Кэтсо, недовольный тем, что у неё родилось три дочери подряд, начал поговаривать о второй жене, чтобы наконец получить долгожданного наследника. Несчастная женщина уже обращалась к лекарям, знахарям и колдунам, но никто так и не смог ей помочь.
   Тогда, страдая от невозможности исполнить свой долг перед семьёй и предками, она и приехала в обитель, уповая на заступничество Голи.
   Однако, едва прослышав о появлении петсоры в пределах Благословенной империи, госпожа Кэтсо захотела немедленно вернуться домой.
   На все увещевания настоятельницы о том, что та не может позволить своей родственнице пуститься в столь дальнюю дорогу одной, женщина только плакала и, не вставая с колен, умоляла отпустить её к мужу и детям.
   Если бы не разговоры о петсоре и слухи о намерении государя изолировать охваченные болезнью земли, госпожа Кэтсо просто отправила бы супругу письмо, и тот непременно прислал бы за ней слуг с повозкой. Но пока самый быстрый гонец доберётся до Хайдаро, где сей благородный муж служит помощником податного инспектора, петсора может добраться до монастыря, а императорские войска к тому времени наверняка перекроют все дороги, сделав путешествие на север невозможным.
   Возможно, госпожа Кэтсо прожила бы подольше, останься она в стенах обители "Добродетельного послушания", но Вечное небо предопределило судьбу этой женщины, когда госпожа Индзо предложила ей место в своём фургоне.
   Поскольку, направляясь к границе, ей никак не миновать Хайдаро, то могла без особых хлопот доставить госпожу Кэтсо домой. Та сразу же согласилась и попросила старшую родственницу отпустить её вместе с госпожой Индзо.
   Прежде, чем принять решение, настоятельница долго беседовала с гостьей монастыря, а потом, пригласив к себе Сабуро, велела сопроводить госпожу Кэтсо до Букасо и там попросить брата отправить с ней верного слугу и старательную служанку.
   Однако никому из тех, кто в тот день покинул обитель "Добродетельного послушания", не было суждено добраться до столицы округа.
   Но кто же мог предположить, что обычно медлительные и нерасторопные чиновники вдруг проявят столь несвойственное им служебное рвение и обеспечат такое стремительное перекрытие дорог, ведущих из земель, где появилась смертельная болезнь, в древние времена не раз свирепствовавшая в Благословенной империи.
   В результате и госпожа Индзо, проявившая свойственное каждой благородной женщине участие, и принявшая её радушное приглашение госпожа Кэтсо, решившая пережить надвигавшуюся беду со своей семьёй, погибли под стрелами солдат.
   Добираясь до этого затерянного в покрытых лесом горах домика, Сабуро не переставала удивляться тому, что в той страшной бойне уцелели только она и странная коротковолосая девица, одетая в мужскую одежду и не понимавшая ни одного из известных окружающим языков.
   И только начав выздоравливать, монахиня догадалась, кому обязана своим спасением. Безусловно, только божественное вмешательство милосердной Голи свело её с Платино, у которой при себе оказалось чудесное лекарство.
   После всего увиденного и пережитого у женщины накопилось огромное количество вопросов к своей спутнице, задать которые, а тем более получить на них внятный ответ, не представлялось возможным потому, что они друг друга почти не понимали. Можно, конечно, научить чужеземку главному языку Благословенной империи, но пока у монахини просто нет на это сил.
   Пришлось набраться терпения, на какое-то время усмирив своё любопытство. А девушка продолжала её удивлять. Когда Сабуро увидела у неё в руках прозрачный сосуд с желтоватым содержимым и красивой картинкой, то на какое-то время даже забыла о своей болезни.
   Женщину поразили яркие краски, которыми художник изобразил странный круглый цветок с чёрной сердцевиной, окружённой большими, жёлтыми лепестками, и удивительно гладкая бумага с отсутствием даже малейших следов кисти. Монахиня знала, что на подобное способны только очень искусные художники. Но здесь перед ней, судя по всему, лишь картинка, поясняющая содержимое сосуда, вроде надписи на кувшинах с вином или на пузырёчках с благовониями.
   Сабуро почему-то очень сильно сомневалась, что жидкость в этой прозрачной бутыли настолько драгоценна, чтобы украшать её такой красочной и искусно выполненной картиной. Или в заокеанской державе подобными рисунками никого не удивишь? Тогда насколько же высоко там развита живопись?
   Прозрачный материл, легко проминаясь под пальцами, вновь принимал первоначальную форму, в выдавленный рисунок поражал своей правильностью.
   Горловину плотно закрывала крышка, без труда отворачивавшаяся на поразительно мелкой резьбе.
   А вот содержимое сосуда женщине не понравилось. Её замутило только от одного запаха. На какое-то время странный сосуд занимал все мысли монахини, отвлекая её от переживаний ещё и за судьбу своих духовных сестёр и служанок обители "Добродетельного послушания".
   Больные петсорой обязательно придут за помощью в монастырь, посвящённый богине милосердия, и её верные служительницы, помня о своём долге, не откажут никому из страждущих.
   Вот только там нет шприцов и чудодейственного снадобья заокеанских лекарей, поэтому многие из монахинь и служанок, а может, и все умрут от страшной болезни.
   Так, может, даже лучше, что госпожа Кэтсо покинула обитель вместе с госпожой Индзо? По крайней мере, умерли они быстро.
   Вспоминая трагедию на маноканской дороге, Сабуро, пыталась убедить себя в том, что их смерть, а также гибель благородных воинов, простолюдинов и рабов всё же оказалась не напрасной.
   Теперь, когда на пути распространения заразы встала непобедимая армия Сына Неба, строго исполнявшая страшный, но необходимый даже с точки зрения скромной служительницы милосердной Голи приказ, ужасная болезнь минует других жителей Благословенной империи, в том числе и её брата.
   А от его родного города Букасо до деревни Дабали, что на курихской дороге, не более пятидесяти ли. Это же почти рядом. Вот почему регулярно обращаясь с безмолвной молитвой к своей небесной покровительнице, женщина не забывала просить великую богиню уберечь Бано и его семью от страшной болезни.
   Из исторических летописей монахиня знала, что, несмотря на свою смертоносность, петсора всегда затихает зимой, после того как выпадет снег, а озёра покроются толстой коркой льда.
   Древние авторы отмечали, что чем суровее мороз, тем быстрее заканчивается эпидемия, и благодарили Вечное небо за подобную милость, ибо если бы данная болезнь оказалась ещё и не чувствительна к холоду, то в Благословенной империи не осталось бы ни одного живого человека.
   Им с Платино надо только как-нибудь дожить до нового года или до середины зимы и добраться до Букасо, а уж начальник округа свою сестру и её спутницу в беде не оставит.
   Как-то раз вспомнив, как внезапно началась болезнь у девушки, Сабуро вдруг представила, что это случилось в городе и, едва не вскрикнув от ужаса, ещё раз прославила великую мудрость Сына неба, пожертвовавшего малым, чтобы спасти весь народ от погибели.
   Прославляя мудрость государя и милосердие Голи, женщина отдавала должное и своей спутнице, которая не только помогла ей спастись той страшной ночью на маноканской дороге, но и привела в этот домик, где вылечила от страшной болезни и ухаживала за монахиней пусть неумело, но очень старательно.
   Вот только девушка совершенно не умела готовить.
   Хорошо ещё, приступы рвоты уже перестали донимать несчастную Сабуро, в противном случае она вряд ли смогла бы удержать в желудке сваренный Платино рис.
   Тяжёлый недуг отнял у смиренной служительницы Голи очень много сил, поэтому она не смогла сохранить невозмутимое выражение лица, пробуя стряпню своей спутницы.
   Заметив негативную реакцию женщины и, видимо, испытывая чувство неловкости за плохо приготовленную еду, та угостила её ещё одним необычным лакомством.
   Поначалу Сабуро с большим недоверием отнеслась к крошечному коричневому кубику, но тот оказался совсем недурён на вкус. Она даже украдкой облизала пальцы, словно в детстве после медовых орешков.
   Не стала возражать монахиня и тогда, когда девушка вздумала устроить в домике сквозняк.
   По мере улучшения самочувствия женщина всё больше обращала внимание на затхлый воздух, её начинала раздражать паутина в углах, а в горле першило от застарелого запаха рвоты.
   Зябко кутаясь в меховой плащ, Сабуро тогда впервые ощутила некоторую двойственность своей судьбы. Она не могла не радоваться чудесному избавлению от страшного недуга, но теперь ей придётся провести по меньшей мере пару месяцев в затерянном среди гор домишке вместе со странной девицей и всего одной корзиной риса.
   У спутницы есть и свои продукты, но вспомнив, как та с аппетитом уплетала какую-то коричневую, отдалённо похожую на хлеб ноздреватую массу, видимо, испечённую из тех странных угловатых зёрен, женщина поморщилась, не представляя, сможет ли она съесть что-то подобное?
   Подавленная мрачными размышлениями, монахиня почему-то именно сейчас решилась задать себе вопрос, в который ей наконец-то удалось сформулировать тревожное ощущение не оставлявшее Сабуро со дня гибели госпожи Индзо и её каравана.
   Почему воины, перекрывшие курихскую дорогу, сначала просто приказали им вернуться обратно в заражённые земли, а на маноканской дороге в них сразу начали стрелять?
   И почему почтенный Вутаи так горячо уверял, что человек, приславший привязанное к стреле послание, его друг и торговый партнёр?
   Хотя сама Сабуро не заметила на узкой полоске белой материи ни подписи, ни печати, только короткий текст, написанный корявыми, ломанными буквами: "Маноканскую дорогу перекроют завтра утром. Поторопитесь, если хотите попасть в Букасо".
   Тем не менее, работорговец упорно настаивал на том, что письмо отправил именно почтенный Киниоши, заказавший ему невольниц, искусных в вышивке по шёлку.
   Женщина знала этого купца, занимавшегося в том числе и не очень достойной, но безусловно нужной и прибыльной торговлей говорящим товаром. В округе давно ходили слухи, что с его помощью можно приобрести невольника или невольницу на любой вкус и с разнообразными навыками
   По словам почтенного Вутаи, он несколько припозднился с доставкой товара, а заказчики у почтенного Киниоши, судя по всему, попались очень требовательные, вот купец и выслал к дороге своего человека, чтобы тот помог каравану работорговца попасть в Букасо.
   Наслышанная об уме и алчности этого купца, монахиня легко поверила в такую предусмотрительность. А госпоже Индзо ничего не оставалось, кроме как последовать за невольничьим караваном в надежде вырваться за посты императорских войск.
   Тогда никому из них и в голову не пришло, что та записка приведёт их к смерти. Решив наконец определить для себя, что же случилось в тот день, Сабуро пришлось признать очевидное: неизвестный автор записки специально направил караваны на маноканскую дорогу. Он знал, что их там всех перебьют.
   При мысли о подобной холодной жестокости женщине стало плохо. Пытаясь заглушить подступавшую тошноту, она попросила воды.
   Однако спутница дала ей сделать всего один глоток. И как оказалось не зря. Больную вырвало. Только после этого девушка позволила больной напиться досыта.
   Поражённая открывшейся перед ней бездной коварства и жестокости, Сабуро попробовала выбросить из головы все мысли, но, закрыв глаза, почувствовала, как её вновь начинает потряхивать то ли от жара, то ли от страха, то ли от наворачивавшихся на глаза слёз.
   Понимая, что если она заплачет, то спутница начнёт беспокоиться, и не в силах поделиться мучившими её догадками, женщина повернулась на бок и неожиданно закашлялась.
   Платино немедленно прикрыла дверь, а монахиня, смежив веки, погрузилась в полудрёму, стараясь хотя бы немного успокоиться.
   Однако мысли упрямо лезли в голову. Сейчас улучшение самочувствия в следствии применения чудодейственного снадобья только мешало Сабуро забыться. Она упрямо продолжала думать о случившейся с ней и её спутницами трагедии.
   Не нужно обладать мудростью великих мыслителей древности для понимания того, что всё дело в серебре и золоте, которое везла в своих сундуках госпожа Иваго Индзо. Вот только откуда оно у жены простого сотника? С её слов их семья и родственники не отличаются особым богатством. И в этих словах Сабуро нисколько не сомневалась, потому что в противном случае господин Деберо Индзо служил бы где-нибудь поближе к столице, а не в заштатном гарнизоне на скучной северной границе.
   Женщина чувствовала, что за всем этим кроется какая-то тайна, и дала себе зарок рассказать о случившемся только брату. Бано - мужчина, начальник округа и чиновник седьмого ранга. Вот пусть и разбирается. А женщине лучше не забивать себе голову подобного рода опасными загадками.
   Внезапно девушка прервала её размышления. Несколько раз лязгнув зубами и изобразив нечто похожее на озноб, она беззастенчиво ткнула пальцем в монахиню.
   Погружённая в свои мысли, та какое-то время не могла понять, что хочет от неё спутница или о чём спрашивает?
   Собеседница вновь повторила свои странные движения и выжидательно уставилась на Сабуро.
   "Возможно, ей интересно, если ли у меня жар?" - предположила женщина и отрицательно покачала головой.
   Удовлетворённо кивнув, Платино взяла лежавшую поверх мехового плаща её синюю куртку.
   Тяжело вздохнув, монахиня прикрыла глаза.
   Она слышала, как девушка вышла из домика, потом вернулась, зачем-то прихватив в собой кипящий чайник.
   Оставшись в одиночестве, Сабуро задремала и проснулась, только когда её переодетая в куртку спутница затаскивала в дверь большую охапку хвороста. Женщину удивила подобная запасливость, и она даже немного забеспокоилась: не слишком ли рьяно чужестранка взялась за дела, только-только выздоровев после такой тяжёлой болезни?
   Всё прояснилось на следующий день. Продемонстрировав чайник со сломанным носиком, девушка принялась что-то объяснять. К сожалению, монахиня, как ни старалась, не могла уяснить её намерения. Ей даже стало стыдно за свою непонятливость.
   Тогда спутница вышла и, вернувшись с маленькой сумкой, извлекла оттуда коробку для флаконов с порошком.
   Быстро разобрав её на составные части из плотной бумаги, девушка достала небольшую прозрачную палочку с металлическим наконечником и чёрным стержнем внутри.
   Прежде чем Сабуро успела подивиться очередной непонятной штуковине, чужестранка провела ей по бумаге, и женщина едва не вскрикнула, поражённо уставившись на чёрную линию, такую тонкую и аккуратную, словно её провёл искусный каллиграф самой лучшей кисточкой из волосков беличьего хвоста.
   Монахине приходилось пользоваться для рисования свинцовыми карандашами и видеть исполненные ими рисунки настоящих художников. Те умели изобразить столь же тонкие и аккуратные линии. Вот только они казались очень тусклыми по сравнению с теми, которые легко оставляла волшебная письменная палочка Платино.
   Можно подумать, она пользуется тушью или чернилами. Но девушка не окунала металлический стержень в ёмкость с красящей жидкостью.
   Когда первый приступ изумления прошёл, и женщина немного успокоилась, то, глядя на чёрный стержень, предположила, что тот, кто сотворил это чудесное приспособление для письма, просто поместил краску внутрь, как лекарство в шприц.
   Однако Сабуро не понимала, почему они не выливаются, оставляя кляксы, а попадают на бумагу только в том месте, где её касался металлический кончик?
   Этот вопрос настолько заинтересовал монахиню, что она почти не обращала внимания ни на собеседницу, ни на то, что девушка пыталась изобразить на поразительно гладкой бумаге.
   Чем дольше женщина разглядывала металлический наконечник, тем больше ей казалось, что он не острый, словно игла, а тупой или даже как-будто закруглённый.
   - Сабуро! - внезапно повысила голос чужестранка, грубо отвлекая спутницу от напряжённых размышлений.
   Вздрогнув от неожиданности, монахиня бросила виноватый взгляд на собеседницу и попыталась сосредоточиться на намалёванных ею каракулях.
   Привыкшей к изящным рисункам и изысканной каллиграфии женщине потребовалось какое-то время, чтобы разобраться в жуткой мешанине чёрточек, ломаных линий, точек и кружочков.
   Мельком отметив, что даже её племянница в пятилетнем возрасте рисовала гораздо лучше, монахиня наконец узнала дорогу, группу деревьев на холме, долженствующую, видимо, изображать рощу, и квадратики с треугольничками наверху за оградой из криво нарисованных палок.
   "Наверное, это Амабу - та самая деревня, где все умерли? - предположила Сабуро и охнула. - Неужели она хочет туда идти?"
   Дабы окончательно подтвердить свои первоначальные предположения, женщина ткнула пальцем в нарисованные домики, потом указала на выжидательно смотревшую собеседницу, и пробормотав:
   - Платино, - сделала привычный жест, изобразив опущенными вниз пальцами шагающие ноги.
   Облегчённо выдохнув, спутница энергично закивала собранными в пучок грязными волосами.
   - Зачем?! - вскричала монахиня, недоуменно вскидывая брови.
   Вряд ли чужестранка поняла её слова, но, видимо, уловив их смысл по ситуации и интонации, вместо ответа продемонстрировала поломанный чайник.
   "Она собирается в одиночку идти за посудой в вымершую от петсоры деревню?!" - женщина едва не взвыла от очевидной глупости спутницы, но, сдержавшись, проговорила звенящим от возмущения голосом:
   - Ты с ума сошла?!
   Собеседница растерянно захлопала ресницами. Тогда монахиня использовала другой понятный обоим жест - чиркнув ребром ладони по горлу.
   Затея спутницы казалась ей опасной до безрассудства. В лесу бродят опасные животные. Когда они пробирались в этот в домик, Сабуро сама видела на дереве царапины от когтей какого-то большого хищника. Случалось, даже сильные и опытные охотники-мужчины погибали в схватке с тигром или медведем. Разве справится с таким зверем хрупкая девушка?
   А есть ещё злые духи, которыми должна просто кишеть деревня, где жители умерли такой страшной смертью. Эти порождения тьмы и ужаса не упустят возможности навредить живому человеку. Они могут наслать болезнь, заставить поскользнуться на ровном месте с самыми непредсказуемыми последствиями, даже уронят крышу или дерево прямо на голову.
   Только великие воины или достигшие духовного совершенства отшельники способны в одиночку противостоять большому числу злых духов сразу. И Платино собирается подвергнуть себя подобной опасности из-за какого-то чайника?!
   Женщина изо всех сил старалась разъяснить спутнице весь риск затеянного ей похода. Внимательно следя за её жестами, чужестранка вдруг принялась воровато оглядываться по сторонам, прикладывая руки то глазам, то к уху. Потом зачем-то стала трепать подол своего платья и указывать пальцам на балахон монахини и на пол.
   Последнее Сабуро совсем не поняла, а вот первые движения восприняла, как обещание внимательно смотреть по сторонам и слушать.
   Женщина возвела очи горе, умоляя Вечное небо вернуть спутнице разум, а ей самой придать сил, чтобы не накричать на тупую чужестранку.
   Конечно, чайник им не починить, а в поломанном много воды не вскипятишь. Но у них есть вместительный котёл. Монахиня попыталась довести до девушки эту очевидную мысль, уверяя, что ей незачем никуда ходить. Но та оставалась непреклонна, настаивая на своём визите в Амабу.
   Осознавая невозможность переубедить собеседницу, Сабуро постепенно успокаивалась, понимая, что просто не может отпустить её одну. И дело не только в многочисленных опасностях, поджидающих Платино в лесу и в вымершей деревне.
   Женщина прекрасно видела, что в домике нет самых элементарных вещей, вроде кухонной утвари или тёплых одеял, а из еды имеется только рис.
   Уж если спутница, наплевав на осторожность и здравый смысл, непременно желает отправиться в Амабу, то, кроме нового чайника, оттуда необходимо принести хотя бы овощей, квашеной капусты, а главное - соли.
   Пусть рис и является основным продуктом питания людей всех сословий Благословенной империи, монахиня прекрасно знала, как быстро он приедается без закусок или хотя бы соуса.
   Несмотря на отказ от мирских радостей, перспектива ближайшие месяцы не видеть ничего, кроме риса, заставляла Сабуро впадать в уныние. Ну, а о том, что недостаток соли плохо сказывается на физическом и душевном состоянии человека, писали ещё врачеватели древности.
   Вот только вряд ли она сумеет объяснить своей спутнице: что, кроме посуды, необходимо взять в деревне. Всё-таки им ещё плохо удаётся понимать друг друга.
   Да и вдвоём они смогут принести гораздо больше вещей и продуктов. Именно это обстоятельство женщина попыталась донести до выжидательно смотревшей на неё собеседницы, и, кажется, это ей удалось.
   Отрицательно покачав головой, девушка подняла с пола туфельки монахини и показала почти насквозь протёртую материю на самом носке, потом, положив ногу на ногу, постучала пальцем по толстенной подошве своих чудных сапог. Всё-таки обувь Сабуро изначально не предназначалась для прогулки по горным лесам. И если она всё же отправится с Платино, то ещё на полпути к деревне будет идти босиком.
   Женщина ощутила в сердце болезненный укол смятения. Понимая грозящую спутнице опасность, она чувствовала, что данная когда-то клятва призывает её проводить девушку до деревни. Однако чужестранка сама категорически отказалась от помощи монахини, а богиня милосердия очень не любит, когда её последовательницы навязывают свою помощь вопреки воле человека.
   Поэтому, хотя Сабуро и переживала за свою спутницу, она решила не навязываться ей в попутчицы, но и не осталась безучастна к затее Платино. Именно монахиня предложила ей взять с собой корзину, предварительно выложив из неё рис.
   Внимательно слушая чужеземку, наблюдая за мимикой и жестами, Сабуро пыталась понять, что же ещё та пытается сообщить о своих намерениях?
   К сожалению, уяснила только одно: она собралась отправиться завтра с восходом солнца.
   Начавшийся вечером дождь спутал её планы, и девушка вышла в поход только спустя сутки.
   Женщина долго стояла у угла дома, глядя, как теряется за деревьями хрупкая фигурка её спутницы.
   В душе монахини ворохнулось нехорошее предчувствие. Прикрыв дверь, она вернулась на лежанку и, встав на колени лицом к окну, стала горячо молиться, сложив ладони вместе.
   Сабуро просила Вечное небо сберечь Платино и помочь невредимой вернуться в домик.
   Шепча знакомые слова, женщина то и дело падала ниц, касаясь лбом лежанки, потом бросала короткий взгляд на яркое голубое небо, хорошо видимое сквозь чудесную прозрачную бумагу, и, прикрыв глаза, вновь погружалась в молитву.
   От обмазанных глиной камней ныли колени, спину ломило от частых поклонов, на лбу выступили капли пота.
   Тем не менее она, как и положено, прочитала молитву ровно сорок раз, после чего с наслаждением растянулась на всё ещё тёплой лежанке.
   Какое-то время Сабуро просто отдыхала с закрытыми глазами, но постепенно её мысли вновь обратились к своей спутнице.
   И как только ей пришло в голову отправиться в столь рискованное путешествие? Она или очень храбрая, или очень глупая, а может, и то и другое сразу. Но всё же женщина очень переживала за неё. Как там девушка одна в лесу? Не попался ли ей злой дикий зверь? Не оступилась ли она на крутой тропинке? Не напали ли на неё злые духи?
   Вспомнив объяснения своей спутницы и её корявые картинки, монахиня предположила, что, несмотря на наличие фамилии, та вряд ли принадлежит к благородному сословию.
   Возможно, там, за океаном, имена простолюдинов состоят из двух слов?
   Сложно представить, чтобы дочь чиновника, землевладельца или воина рисовала бы столь отвратительно.
   Разумеется, не все благородные семьи имеют возможность нанять для своих детей истинного знатока изобразительного искусства, но принято считать, что без наличия у девушки хотя бы элементарных знаний по поэзии и живописи, ей очень трудно удачно выйти замуж. Свахи уже давно интересуются не только благонравием и здоровьем невест, но и наличием у них художественного вкуса.
   Вот почему, если благородные родители не могут позволить себе нанять наставника или отдать детей в школу, образованием дочери занимается мать. И любая из них покроет себя несмываемым позором, если её дитя в столь зрелом возрасте нарисует подобные каракули.
   Внезапно у Сабуро появилось острое желание ещё раз взглянуть на прозрачную палочку для письма. Женщине казалось, что она разобралась, как та работает.
   Спустив ноги с лежанки, она на какой-то миг заколебалась, ощутив лёгкий стыд перед своей спутницей.
   "Но я всё-таки старше её! - оборвала себя монахиня, решительно направляясь к двери. - И выше по происхождению. Нет ничего зазорного в том, что мне понадобилось взглянуть на вещи какой-то простолюдинки! Я же ничего не собираюсь у неё брать. Только посмотрю, и всё".
   Хотя пузырьки с белым порошком закончились, Платина продолжала хранить маленькую сумку снаружи, объясняя это тем, что всё ещё остающиеся внутри лекарства в тепле могут потерять свои целебные свойства.
   Сабуро ничуть не удивилась, поскольку знала, что в каждой богатой усадьбе и даже в некоторых дорогих постоялых дворах обязательно имеется глубокий подвал, где на запасённом с зимы льду хранятся скоропортящиеся продукты.
   Несмотря на решительный настрой, женщина всё же пару раз воровато оглядывалась, когда вытаскивала из-под камней обёрнутую водонепроницаемой бумагой сумку, а вбежав в домик, с грохотом захлопнула дверь, быстро задвинув засов.
   Всё же мысль о том, что Платино слишком непохожа на знакомых ей простолюдинов, не давала ей покоя.
   Стараясь не думать о девушке, монахиня поставила её сумку на лежанку и, затаив дыхание, потянула за металлический язычок.
   Поначалу она намеревалась быстренько отыскать пишущую палочку и проверить свою догадку, но потом здраво рассудила, что стоит воспользоваться удобным моментом и вдумчиво, не торопясь, осмотреть вещи чужестранки.
   В предвкушении новых необыкновенных чудес у Сабуро даже дыхание перехватило. Правда, удовольствие от предчувствия портила изрядная доля стыда, но женщина постаралась его заглушить, аккуратно выкладывая на лежанку яркие бумажные коробки.
   В самой большой ещё оставались два запаянных сосуда с прозрачной жидкостью. В двух других хранились пузырьки с разнообразными пилюлями, а в самой маленькой - стопка бумажных пластинок с заклеенными в них белыми штучками, похожими на чечевичные зёрна.
   Монахиня уже знала, что это замечательное средство от кашля. Две такие штучки лежали на ларе, припасённые для неё загадочной спутницей. Их надо проглотить, запив водой, в полдень и вечером.
   Сабуро вновь почувствовала себя неловко.
   Досадливо хмурясь, она вытащила два неиспользованных шприца в прозрачной бумаге, а также маленькое, круглое зеркальце, вызвавшее у неё невольный вздох восхищения. Ни начищенная медь, ни серебро не давали такого яркого и чёткого отражения, позволявшего рассмотреть мельчайшие детали и совершенно не искажавшее изображение.
   Осторожно тронув гладкую поверхность, женщина с удивлением поняла, что это стекло, заключённое в раму из неизвестного материала, украшенного рисунком жёлтых цветов.
   А вот частый гребень с длинными острыми зубцами произвёл на неё впечатление разве что своей лёгкостью.
   Повертев в пальцах тёмно-красный цилиндрик непонятного назначения, монахиня аккуратно поставила его на лежанку рядом с другими вещами. Затем она достала один за другим четыре прямоугольных предмета, напоминавшие футляры для писем или плоские шкатулки. Три из них были обтянуты кожей, а последний блестел потёртыми лакированными гранями.
   Повертев его в руках, Сабуро без труда рассмотрела крошечные петли, а также очень тонкую щель, разделявшую его на две половины, но как их разомкнуть, так и не сообразила.
   Похожую на обложку книги крышку другого плоского футлярчика прижимала кожаная полоска непостижимым образом державшаяся на обратной стороне корпуса, украшенного квадратной, закрытой стеклом прорезью с крошечными глазками.
   Подивившись странности отделки, женщина осторожно потянула за уголок "обложки", увидев гладкую поверхность, поблёскивавшую, словно матово-чёрное стекло. Теряясь в догадках о предназначении данного предмета и пытаясь лучше его рассмотреть, она дёрнула сильнее. Кожаная полоска соскочила, и похожая на обложку крышка распахнулась, заставив монахиню взвизгнуть от неожиданности.
   - О Вечное небо! - охнула Сабуро, едва не выронив коробочку, с ужасом подумав: " Что же я скажу Платино?! Стыд-то какой!"
   Она машинально прижала "обложку" к футляру, от чего кожаная полоска вновь приклеилась к корпусу.
   Нервно облизав враз пересохшие губы, женщина осторожно повторила свои действия и, облегчённо переведя дух, поняла, что имеет дело с очередным хитрым приспособлением, которые так распространены в заокеанской державе.
   После пережитого страха открыть крышку из чёрного стекла монахиня уже не пыталась, зато с удивлением обнаружила в "обложке" крошечные прорези, набитые кусочками бумаги с непонятными надписями и рисунками.
   Не желая больше рисковать, она отложила в сторону второй кожаный футляр, гораздо толще и тяжелее первого, ясно расслышав, как внутри что-то пересыпается с лёгким металлическим шорохом.
   "Наверное, это её кошелёк?" - предположила Сабуро. И хотя ей очень хотелось посмотреть на монеты заокеанской державы, она ещё больше укрепилась во мнении, что заглядывать туда не стоит, но вот маленький футляр со знакомого вида полосой из плотно подогнанных металлических чешуек по трём боковым граням всё же открыла.
   Какое-то время она пристально рассматривала маленькие, очень искусно сделанные щипчики, ножнички, пинцетики, металлические полоски с шероховатой поверхностью, предположив, что эти инструменты предназначены для каких-то косметических процедур: вроде выщипывания бровей, стрижки ногтей и волос.
   Вот только непонятно: почему за все эти дни её спутница ни разу не пользовалась ни одной вещью из данного набора. Возможно, она, как и все простолюдинки, не приучена следить за своей внешностью? Или инструменты принадлежат не Платино, а её госпоже? Вдруг девушка - всего лишь служанка знатной дамы из заокеанской державы? Но где тогда эта женщина?
   Закрыв футлярчик, монахиня вновь полезла в сумку, отыскав там маленькое боковое отделение, а в нём какие-то тоненькие, совсем крошечные книжечки, также обтянутые кожей, только совсем другого вида.
   Та, что поменьше, вообще состояла только из обложки. Одну её сторону покрывали какие-то неряшливого вида надписи, а на второй, кроме цепочки чётко прописанных знаков, красовался крошечный портрет Платино.
   Та выглядела совершенно как живая!
   Сабуро ощутила сильнейшее замешательство. Разум просто отказывался верить глазам. Перед ней была не просто искусно нарисованная картина, а... словно перенесённое на бумагу отражение.
   Это так походило на колдовство, что женщине захотелось немедленно прочесть молитву, попросив Вечное небо помочь ей понять, что всё это значит?
   Вспомнив свою реакцию на огонь, вспыхнувший как будто из руки спутницы, женщина немного успокоилась. Тогда она быстро поняла, что пламя появилось не само по себе, а из специального приспособления, в котором на первый взгляд не оказалось ничего магического. Так, может, и здесь волшебство ни при чём? Вдруг за океаном придумали какой-то совершенно новый способ рисования? Глядя на все эти необычные предметы, монахиня была готова поверить даже в это.
   Гладкую обложку второй книжечки украшало изображение жёлтой птицы с раскинутыми крыльями и почему-то двумя головами, увенчанными странными шапочками.
   "За океаном водятся такие монстры?" - удивилась Сабуро, но чем дольше вглядывалась в детали рисунка, тем больше приходила к убеждению, что перед ней какое-то легендарное существо, вроде дракона или феникса. А может, это какой-то символ?
   Пролистав книжечку, женщина удивилась необыкновенной бумаге, покрытой тонкими волнистыми линиями, от которых рябило в глазах, нашла ещё один портрет Платино, выполненный в знакомой манере застывшего отражения, растерянно пробежала взглядом по удивительно ровным строчкам непонятных знаков и удивилась числу пустых страниц, заполненных всё теми же переплетёнными линиями.
   Монахиня растерялась, совершенно не представляя, для чего вообще нужны такие маленькие книжечки? Теперь она уже сомневалась в том, что девушка всего лишь служанка. Кто же будет рисовать для простолюдинки такие замечательные портреты?
   Неужели Платино всё же принадлежит к благородному сословию? Тогда, возможно, та двухголовая птица с тремя шапками и всадником на груди её родовой герб? И неважно, что он нарисован столь грубо и примитивно. Возможно, в заокеанской державе вообще нет настоящей изящной живописи, вроде той, которой владеют художники Благословенной империи?
   Внезапно Сабуро замерла, поражённая новой догадкой: а что, если эта книжечка что-то вроде грамоты, подтверждающей благородное происхождение? Но почему их две? И тут же сама вспомнила, что, кроме именной таблички, имеет ещё и монашеское свидетельство, выписанное настоятельницей в день принятия пострига. Сейчас бумага хранится в обители, но если бы монахине понадобилось совершить путешествие в соседнюю провинцию или дальний округ, табличку и грамоту она бы взяла с собой обязательно. Без этих документов любой стражник мог бы обвинить её в бродяжничестве.
   Возможно, книжечки её спутницы также имеют разное предназначение? Та, что с гербом, удостоверяет благородное происхождение девушки, а маленькая служит для каких-то других целей.
   Эта догадка показалась женщине вполне правдоподобной, и от этого желание рыться в вещах чужестранки ещё сильнее поубавилось. Тем не менее она извлекла оттуда нанизанные на колечко металлические пластинки, амулет или талисман в виде рыбки с поперечным хвостом и, наконец, тот самый стержень, из-за которого монахиня и затеяла этот не слишком прилично выглядевший обыск.
   Она, конечно, никогда и никому об этом не скажет, но для богов нет тайн в мире смертных. И вряд ли милосердной Голи понравится подобный поступок её верной служительницы.
   Прогоняя тревожные мысли, Сабуро поднесла к глазам металлический наконечник и довольно улыбнулась, рассмотрев совсем крошечный, чуть толще острия иглы, шарик со следами чего-то тёмного. Она осторожно провела по нему кончиком пальца и довольно улыбнулась, заметив оставшийся на коже след.
   Вот и весь секрет ровных аккуратных линий. Чернила льются сверху на шарик, а тот, поворачиваясь, наносит их на бумагу.
   Вполне довольная своим умом и сообразительностью, женщина принялась торопливо убирать разложенные вещи обратно в сумку.
   Но постепенно её движения замедлялись, а мысли всё больше путались, приходя в полнейший беспорядок.
   Вроде бы предметы, которые она обнаружила в сумочке Платино, несмотря на некоторую необычность, казались вполне понятными: лакированные и обтянутые кожей футляры для хранения чего-то ценного, блестящие инструменты тонкой работы, явно предназначенные для ухода за внешностью, книжечки, скорее всего служащие для подтверждения личности девушки. Совершенно неясной оставалась только функция пластинок сложной формы, но и они не производили впечатления чего-то совершенно необыкновенного.
   И всё-таки монахиня не могла отделаться от навязчивого ощущения странной чужеродности этих вещей.
   "О Вечное небо - обитель десяти тысяч богов! - в бессилии облокотившись о край лежанки, взмолилась терзаемая сомнениями Сабуро. - Ну не призрак же она? Не оборотень? Не злобный пришелец из мира духов? Им не страшны болезни людей, а я сама видела, как она едва не умерла от петсоры".
   Женщина прикрыла глаза в тщетной попытке успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов, она стала громко нараспев читать молитву, продолжая укладывать вещи своей спутницы в сумку.
   "Лучше бы мне ничего этого не видеть, - с внезапной горечью подумала монахиня. - Таково наказание за неуместное любопытство, за то, что поступила недостойно. Надо было не лазить тайком, как базарная воровка, а выучить язык Платино или научить её своему и просто спросить: кто она такая?"
   Закрывая сумочку, Сабуро внезапно вспомнила уверенный, граничащий с дерзостью взгляд чужестранки, правильные черты лица, маленькие ладони с длинными пальцами, совсем не походившие на большие, грубые кисти рук простолюдинок.
   Всё это вкупе с отмеченной двуглавым орлом книжечкой неумолимо приводило женщину к выводу, что её спутница, пусть и дурно воспитана, но всё же принадлежит к благородной семье.
   Весь остаток дня монахиня не находила себе места. Ей то становилось стыдно перед Платино за свой поступок, то она вдруг начинала испытывать страх, подозревая в девушке магическое существо.
   Однако, когда солнце багровым шаром повисло у вершин гор, а спутница так и не появилась, все эти мысли куда-то исчезли, уступив место беспокойству за жизнь чужестранки.
   Монахиня то и дело выскакивала из домика и наконец, не выдержав, постелила на камне сложенное одеяло с твёрдым намерением дожидаться возвращения девушки здесь, по крайней мере до тех пор, пока совсем не стемнеет.
   Теперь она уже не знала, чего боится больше: то ли самой чужестранки, то ли остаться без неё?
   Кажется, последнее пугало Сабуро всё же немного больше, потому что, едва завидев спускавшуюся по склону фигурку, она, вскочив и позабыв о своём возрасте и положении, почти бегом поспешила ей навстречу.
   Чуть склонившись под тяжестью корзины, девушка шла, опираясь на копьё, как на посох.
   Заметив женщину, она остановилась, вытирая рукавом выступивший на лбу пот. Бледное, осунувшееся лицо Платино озарила широкая улыбка.
   Приближаясь, монахиня всё явственнее ощущала какой-то совершенно неуместный в лесу запах, но, только подойдя вплотную, поняла, что от её спутницы прямо-таки разит уксусом.
   "Наверное, пролила на себя где-нибудь в деревне?" - предположила Сабуро и, стараясь не обращать внимание на вонь, принялась энергично жестикулировать, предлагая дальше нести груз вдвоём.
   И хотя до домика оставалось не более десяти чжан, девушка охотно согласилась, со стоном опустив на землю корзину с привязанными к лямкам мотком верёвки и большим бронзовым чайником, внутри которого что-то перекатывалось с глухим стуком.
   Продев копьё сквозь матерчатые ремни, они привычно взгромоздили его себе на плечи.
   Шагая позади спутницы, женщина заметила заткнутый за кушак широкий тесак, половник, привязанную рядом кожаную сумку, а также явственно расслышала, как в корзине что-то постукивает и даже вроде бы булькает.
   "Неужто она принесла вина или пива? - усмехнулась про себя монахиня, вздохнув с тихим сожалением. - Только ей придётся всё это пить одной".
   Словно подслушав её мысли, едва войдя в домик, девушка тут же попросила воды. Сабуро протянула ей бумажную коробку, высланную изнутри прозрачной бумагой.
   Вытерев губы, спутница поблагодарила женщину небрежным кивком и, отвязав чайник, извлекла из него круглую солонку.
   "Хвала Вечному небу! - на миг возведя очи горе, монахиня с трудом откупорила плотно сидевшую крышку. - Хотя бы одну нужную вещь она всё-таки принесла".
   Глянув на тесак, повешенный на вбитый в стену колышек, Сабуро тут же забыла обо всём, вытаращенными глазами уставившись на большие глиняные бутыли, которые девушка одну за другой выставляла на лежанку.
   "Так вот почему от неё так воняет! - догадалась женщина. - Она нашла в деревне уксус. Но зачем притащила его сюда? У нас и мариновать-то нечего, один рис. Или она и мяса добыла? А может, за океаном уксус пьют вместо вина?"
   Теряясь в догадках, она вопросительно воззрилась на довольно улыбавшуюся чужестранку и, не выдержав, спросила, даже не надеясь на ответ:
   - Что ты будешь с этим делать, Платино?
   Вряд ли собеседница поняла каждое слово, но общий смысл вопроса до неё явно дошёл, потому что, взяв одну из бутылок, она сделала вид, будто поливает из неё на пол, на лежанку и даже на стены.
   - Ты с ума сошла? - возопила монахиня. - Это же уксус. Да мы тут совсем задохнёмся!
   Но её эмоциональное высказывание не произвело на девушку никакого впечатления, она продолжила своё представление, тыкая горлышком бутылки сначала в один рукав, потом в другой и в заключение проведя им по подолу кафтана.
   И тут Сабуро догадалась, что её спутница сама облила свою одежду уксусом! Неужели той настолько нравится этот запах? Или у чужестранки помутился рассудок?
   - О Вечное небо! - простонала женщина, вспомнив ходившие среди простолюдинов байки о том, что некоторые особо сильные и зловредные призраки якобы способны свести человека с ума.
   Неужели девушка в вымершей деревне встретилась с каким-то могущественным злым духом и попала под действие его чар?
   "Что же мне теперь делать?" - с ужасом подумала монахиня, невольно прикрыв ладонью открытый рот.
   А её спутница, достав три большие миски с парой дешёвых фарфоровых чашечек, прикрыла корзину плетёной крышкой и принялась деловито убирать бутылки в ларь, не обращая никакого внимания на застывшую каменным изваянием Сабуро.
   "И это всё, что она принесла?! - поразилась женщина, горько посетовав. - О Вечное небо, неужели я выжила только затем, чтобы остаться один на один с сумасшедшей?"
   Между тем, закончив возиться с уксусом, девушка тронула за плечо погружённую в мрачные мысли монахиню, а когда та, вздрогнув, испугано отстранилась, сделала вид, будто работает ложкой.
   - Да, да, - торопливо закивала Сабуро, снимая крышку с котла.
   Ужинали почти в полной темноте. Только тлеющие в топке угольки бросали на бревенчатые стены неровные, тревожно-багровые отблески.
   Чужестранка в который раз предложила женщине своего противного масла, но та вновь категорически отказалась, ограничившись щепоткой соли, которой присыпала рис.
   Равнодушно пожав плечами, девушка капнула в свою миску дурно пахнущей жидкости и резво заработала ложкой.
   "Никакого понятия о манерах! - с неожиданно сильным раздражением подумала монахиня. - Ест, как базарная нищенка. И как я могла принять её за благородную? Или это от помутнения сознания?"
   После обильной трапезы глаза её спутницы осоловели. Допив остатки воды в бумажной коробке, она ненадолго вышла из домика, а вернувшись, завалилась спать.
   Воздев очи горе, Сабуро собрала грязные миски, но, отворив дверь, замерла в нерешительности, вглядываясь в темноту.
   "Посуду я вымою завтра", - рассудила женщина, задвигая засов и тоже забираясь на лежанку.
   Закутавшись в плащ, она какое-то время прислушивалась к мерному дыханию девушки, а потом зашептала молитву, упрашивая милосердную Голи вернуть Платино разум.
   К сожалению, богиня так и не услышала отчаянный вопль о помощи, исторгнутый из самой глубины души её верной почитательницы.
   С самого утра чужеземка принялась что-то объяснять слегка обалдевшей от подобного напора монахине.
   Девушка то изображала дрожь, то делала вид, будто её тошнит, то размахивала руками, указывая на стены, на лежанку и даже тыкая пальцами в пятна, обильно украшавшие их одежду.
   Сабуро предположила было, что собеседница ведёт речь о болезни, которую они совсем недавно перенесли. Но вот дальше началось сущее безумие. Достав бутылку с уксусом, Платино вновь повторила вчерашнее представление с обливанием всего и вся.
   В ответ на её вопросительные взгляды женщина растерянно качала головой, категорически отказываясь что-либо понимать.
   Вытерев губы, собеседница пробормотала что-то на своём языке и вышла из домика, а монахиня отправилась к ручью мыть посуду.
   А когда вернулась, чужестранка уже сидела на лежанке, держа в руках бумагу и пишущий стержень.
   "А вдруг она заметит, что я рылась в её вещах?" - подумала монахиня, ощутив укол стыда.
   Но её спутницу подобные мелочи, казалось, совершенно не интересовали. Приглашающе хлопнув ладонью по обмазанным глиной камням, она дождалась, когда женщина усядется рядом, и стала энергично рисовать.
   Вглядываясь в мешанину из уродливых многоножек, бутылок, домиков и человечков с треугольными туловищами, Сабуро поняла только одно: Платино хочет облить уксусом не только весь домик, но и их самих.
   Очевидно, в её помутившемся сознании данная вонючая жидкость каким-то образом связана с болезнью.
   Служа милосердной Голи, женщине уже приходилось иметь дело с сумасшедшими. Она знала, что им лучше не возражать. Вот только монахиня не собиралась позволить свихнувшейся чужестранке сделать их домик непригодным для проживания.
   "Надо притвориться, будто я согласна со всем, что она говорит, - решила Сабуро, стараясь улыбаться как можно благожелательнее и кивая головой. - А потом выбрать время и разбить все бутылки в овраге".
   Во взгляде собеседницы мелькнула какая-то странная настороженность. Криво усмехнувшись, она вдруг начала собирать вещи с лежанки и совать их в руки оторопевшей женщине.
   "Что она задумала?" - послушно следуя за девушкой, терялась в догадках монахиня.
   Подойдя к ближайшим деревьям, спутница натянула между ними верёвку и развесила на ней одеяло, меховые плащи, свою синюю куртку и даже старую циновку.
   "Одежду полезно подержать на солнце, - мысленно одобрила её действия Сабуро. - Может, не такая уж она и сумасшедшая, а я просто всё неправильно поняла?"
   Тем не менее женщина пока не отказалась от идеи, улучив момент, избавиться от бутылок с уксусом.
   Вернувшись в домик, чужестранка послала её за водой. И опять монахиня не увидела в действиях спутницы какого-то безумия. Вот только не поняла, зачем понадобилось наполнять котёл почти до краёв?
   Потом девушка едва ли не силком потащила её за хворостом, хотя раньше предпочитала ходить в лес одна. Сабуро немного удивилась, зато смогла наглядно оценить преимущество широкого тесака над узким кинжалом, когда дело касается рубки сухих сучьев.
   Однако занести их в дом спутница женщине почему-то не позволила. Заложив в печь хворост из старых запасов, чужестранка разожгла огонь и предложила монахине перекусить.
   "Она не оставляет меня одну, - раздражённо думала та, без аппетита пережёвывая вчерашний холодный рис. - Как будто догадалась, что я хочу сделать".
   Наполненный на четверть чайник быстро закипел, и они, не торопясь, пили воду из маленьких фарфоровых чашечек.
   "Если бы пошли вдвоём, я бы обязательно нашла чай, - досадливо сетовала Сабуро, делая маленькие глоточки. - Или принесла хотя бы каких-нибудь душистых травок. Они у любого простолюдина есть. А может, заметила бы злого духа и увела оттуда Платино до тех пор, как он успел ей навредить".
   В домике стало почти жарко, но девушка подбросила в топку новую порцию хвороста, а спутнице предложила ещё раз сходить за водой.
   Поднимаясь из оврага, женщина увидела снаружи у двери мешочек с рисом, который они извлекли из корзины перед тем, как чужеземка отправилась с ней в деревню.
   - Что творит эта девчонка?! - в голос закричала монахиня, бросаясь к домику.
   Распахнув дверь, она едва не столкнулась с девушкой, державшей в руках большую сумку с зерном.
   - Что ты делаешь?! - рявкнула Сабуро, хватая её за плечо.
   В ответ та, жутко гримасничая, разыграла какое-то малопонятное представление, видимо, предназначенное для убеждения собеседницы в правильности своих действий.
   Даже служительницы Голи всего лишь люди, не обладающие бесконечным терпением богини милосердия. Поэтому неудивительно, что женщина, не имея больше сил сдерживаться, решила наконец указать этой сумасшедшей, кто здесь главный.
   Придав лицу каменное выражение, монахиня указала на сумку, потом на ларь.
   Отрицательно покачав головой, безмолвная собеседница сбросила её ладонь со своего плеча. Ожидавшая чего-то подобного Сабуро вцепилась в ручку сумки и потянула на себя. Какое-то время они молча боролись, стараясь вырвать друг у дружки тяжеленный баул.
   Женщина была старше и сильнее, но она держалась за сумку левой рукой, а соперница правой.
   Окончательно потеряв терпение, монахиня отвесила ей звонкую пощёчину.
   Голова Платино дёрнулась, на скуле появились быстро наливавшиеся краснотой полосы. Зашипев, девушка выпустила сумку и с силой ткнула Сабуро кулаком в живот. Удар пришёлся на вдохе, поэтому женщина, согнувшись, закашлялась, а когда выпрямилась, намереваясь вцепиться в грязные космы обнаглевшей чужеземки, у той в руках неизвестно откуда вдруг появился кинжал. При этом глаза спутницы сверкнули такой нешуточной угрозой, что монахиня невольно попятилась.
   Сабуро ещё никогда в жизни так открыто не угрожали оружием. В молодости её защищало благородное происхождение и верные слуги их семьи, когда ушла в монастырь - авторитет богини милосердия и общественное положение брата, занимавшего пост начальника округа.
   Только императорские солдаты на курихской дороге осмелились направить в её сторону стрелы луков и арбалетов. Но даже они напугали женщину не так сильно, как остро отточенный клинок в руке чужестранки. Монахиня почему-то не сомневалась, что охваченная безумием девица пустит его в ход без малейшего колебания. А сейчас рядом нет ни господина Озумо, ни его храбрых воинов.
   Повинуясь указующему движению кинжала, Сабуро забралась на лежанку и торопливо отползла как можно дальше, вжавшись спиной в грубо отёсанные брёвна.
   Шмыгнув носом, словно обиженный ребёнок, Платино сняла с колышка тесак, взяла стоявшее в углу копьё и, прихватив сумку с рисом, вышла.
   У женщины появилась отчаянная мысль: подбежать к двери и запереть ту на засов. Но прежде, чем она проползла половину лежанки, чужестранка вернулась, и монахиня шустро отпрянула назад.
   То ли не заметив её суетливых телодвижений, то ли не придавая им значения, спутница установила маленькую сумку на кучу хвороста и достала растягивающиеся перчатки.
   Несмотря на всё ещё сковывающий Сабуро страх, она с напряжённым вниманием наблюдала за действиями безумной чужестранки. Открыв ларь, та всё-таки вытащила оттуда бутыль с уксусом.
   Ловко сковырнув пробку, девушка намочила тряпку в вонючей жидкости и, протерев часть лежанки, выложила туда мужские исподние штаны, нижнюю рубаху и носки. Все вещи выглядели чистыми и почти новыми.
   "Она принесла всё это из деревни! - догадалась женщина и удивилась. - Но почему мне ничего не сказала? Из-за помутнения рассудка?"
   Даже не глядя в её сторону, Платино развязала верёвки на сапогах, положила на пол плетёную крышку от корзины и, разувшись, встала на неё ногами. После чего избавилась от кафтана и тёплых штанов, аккуратно положив их на кучу хвороста.
   "Кажется, она просто хочет помыться, - предположила монахиня, глядя, как спутница трогает пальцами воду в котле, и недоуменно вскинула брови. - Но причём тут уксус?"
   Ничуть не стесняясь её присутствия, девушка разделась донага и, поёживаясь, действительно начала обтираться мокрой тряпкой, время от времени поливая на неё водой, используя половник вместо ковша.
   Слегка успокоившись, Сабуро обратила внимание, что, несмотря на средний рост, её спутница совершенно лишена той хрупкой изящности, которая так модна ныне в аристократической среде.
   Никакой изысканной утончённости, делающей женщину похожей на фей с картин великих мастеров древности и их современных подражателей.
   Крепкое тело с чётко обозначенной талией и несколько великоватыми для благородной девушки бёдрами, стройные, полные ноги. Пожалуй, только небольшая грудь хоть как-то отвечает классическим канонам красоты, принятым в Благословенной империи. По всему же остальному Платино - типичная простолюдинка или дикарка, более привычная к порывистому действию, чем к спокойному созерцанию.
   "И всё-таки она не совсем бесстыжая", - усмехнулась монахиня, когда девушка повернулась к ней спиной.
   Но едва женщина завозилась, устраиваясь поудобнее, как чужеземка резко развернулась, сжимая руке кинжал.
   - Всё нормально! - тут же затараторила Сабуро, успокаивающе поднимая руки. - Всё нормально!
   Кое-как вытеревшись, девушка облачилась в мужское нижнее бельё, натянула свои штаны, непонятную обтягивающую одежду, обулась и, посмотрев на спутницу, клинком указала на котёл, явно предлагая вымыться.
   Но женщина только отчаянно замотала головой.
   Молча пожав плечами, Платино вытащила из корзины ещё одни исподние штаны, рубаху, тёмно-синий мужской халат из добротного сукна, кожаные туфли и вновь повторила своё приглашение.
   Если бы девушка совсем недавно не пустила в ход кулаки, а сейчас не угрожала бы ей кинжалом, если бы не эта странная возня с уксусом, запах которого уже сейчас нестерпимо щекотал ноздри монахини, возможно, она бы и согласилась. Но сейчас Сабуро чувствовала себя слишком напуганной, чтобы довериться этой странной чужестранке, которая, кажется, ещё и сошла с ума.
   Спутница нахмурилась, а женщина вдруг подумала, что если удастся выйти из домика, то можно попробовать сбежать от этой сумасшедшей, если она и в самом деле начнёт поливать всё вокруг уксусом.
   Желание выбраться отсюда оказалось настолько велико, что монахиня была готова не только обнажиться перед полоумной дикаркой, но и облачиться в мужскую одежду.
   Возможно, в Дабали ещё остались живые люди, и они, конечно, не откажутся приютить служительницу милосердной Голи.
   Сабуро, раздевшись, опустила ступни на плетёную крышку корзины, чтобы не стоять на холодном полу.
   Чтобы не тесниться у печи, девушка взобралась на ларь и, каким-то чудом усевшись там, продолжала держать в руке кинжал.
   Вода в котле оказалась почти горячей, но из-под двери дуло так, что женщина обтёрлась и переоделась даже быстрее, чем её спутница.
   Чистое бельё приятно льнуло к коже, а на то, что оно было слишком велико, женщина предпочла не обращать внимание, тем более туфли пришлись как раз по ноге.
   Снаружи похолодало, и и она хотела накинуть меховую безрукавку, но чужеземка велела оставить её здесь.
   Не собираясь спорить, монахиня запахнула халат, подпоясалась кушаком и распахнула дверь.
   Девушка вышла следом, но, взяв прислонённое к стене копьё, вновь вернулась в домик, потеряв, казалось, всякий интерес к Сабуро.
   Глянув на солнце, та с огорчением убедилась, что уже не сможет добраться до дальней деревни засветло.
   "Уйду утром, - пообещала себе женщина, усаживаясь на камень. - Лучше, когда она будет спать".
   Через распахнутую дверь монахиня видела, как девушка торопливо протирает стены смоченной в уксусе тряпкой.
   Окончательно опустошив одну бутылку, она тут же раскупорила вторую, щедро расходуя пахучую жидкость, а когда закончилась и та, выскочила наружу, заходясь в надсадном кашле.
   Глаза Платино покраснели, лицо побледнело, а рот жадно хватал холодный воздух.
   "Она же там задохнётся! - встрепенулась Сабуро, уже собираясь вскочить на ноги, но, вспомнив, как спутница только что угрожала ей кинжалом, резко одёрнула себя. - Она сама так захотела".
   Милосердная Голи требует от своих последовательниц никому не отказывать в помощи, но не навязывать её.
   Только, когда уксусом нестерпимо воняло даже в десяти шагах от домика, девушка выскочила оттуда с ворохом грязного белья и поспешила к ручью. Но свою меховую безрукавку у неё в руках женщина не заметила.
   Влекомая любопытством, она подошла к краю оврага. Её спутница по одной опускала вещи в воду, а чтобы те не унесло течением, заворачивала в них камни.
   "Только сумасшедшая может так стирать", - криво усмехнулась монахиня, возвращаясь на свой камень.
   Закончив возиться с бельём, девушка подошла к верёвке, где переоделась в синюю куртку, а кафтан, щедро обрызганный уксусом, расстелила на земле неподалёку от Сабуро.
   Не обращая на неё внимания, чужестранка споро развела костёр и подвинула чайник ближе к огню.
   "Кажется, она с самого начала знала, что внутри невозможно будет дышать, вот и не занесла хворост в домик, - сообразила женщина и тут же встрепенулась. - Она что же, собирается сидеть здесь до тех пор, пока запах не выветрится? Судя по всему, да. Как-то это слишком сложно для умалишённой".
   Скрестив ноги, девушка уселась на кафтан и неторопливо сняла тонкие перчатки, аккуратно уложив их рядом.
   Дождавшись, когда закипит чайник, она отодвинула его от огня и, достав из большой сумки миски с варёным рисом, протянула одну из них монахине.
   Та не стала отказываться. Завтра она всё равно уйдёт отсюда. Так какой смысл голодать?
   Насытившись, Сабуро слегка успокоилась и, потягивая горячую воду из фарфоровой чашечки, в который раз за последние дни пыталась понять: что же всё-таки происходит?
   Они столько времени прожили в согласии, и вдруг спутница взялась драться и грозить ей кинжалом. Если всё дело в сумасшествии, насланном каким-то злым духом, то почему, как только она вымылась и переоделась, девушка сразу оставила её в покое и даже как будто вовсе перестала замечать.
   Вспомнив историю их короткого знакомства, женщина с удивлением отметила, что это второй случай, когда чужестранка затеяла с ней драку.
   Первый раз это случилось на дороге, когда Платино не позволила монахине приблизиться к умирающей крестьянке. Тогда они сцепились сильнее, чем сегодня, хотя до кинжала дело всё-таки не дошло.
   Мешая служительнице Голи исполнить свой долг, наглая девица, не знающая ни законов, ни обычаев Благословенной империи, не давая ей прикоснуться к больной, спасала Сабуро от проклятия петсоры.
   Тогда, возможно, и сейчас чужестранка не сошла с ума, а так же пытается их от чего-то уберечь. Поначалу эта мысль показалась ей ужасно глупой. Как можно от чего-то спасти, поливая всё вокруг уксусом?
   Она украдкой глянула на свою спутницу. Та сидела, чуть подавшись вперёд и нахохлившись, словно воробей зимой.
   Женщина почему-то вспомнила свой ужас при виде того, как Платино первый раз вонзила иглу шприца себе в ногу.
   В который раз скрепя сердце приходилось признать, что если в заокеанской державе или в тех краях, откуда родом чужестранка, умеют готовить такие чудодейственные снадобья и делать столь удивительные вещи, то своими познаниями в науках и навыками в ремёслах соотечественники спутницы превосходят даже жителей Благословенной империи.
   То, как ловко она обращается со шприцем, показывает наличие у неё каких-то лекарских навыков, а множество исписанных бумажек не оставляет сомнения в образованности девушки. А тут ещё эти книжечки с портретами. Нет, Платино - не какая-то неграмотная простолюдинка. Да и на сумасшедшую она похожа всё меньше. Тогда, быть может, чужестранка знает, что делает, обливая всё уксусом, и злые духи тут ни при чём?
   Монахиня совершенно растерялась, не зная, что и думать.
   Видимо, уловив её настроение, а может, ещё по какой причине спутница криво усмехнулась, подтянула к себе маленькую сумочку и извлекла оттуда знакомый, обтянутый кожей плоский футлярчик с чёрным стеклом и тонкой крышечкой, похожей на обложку книги.
   - Всё нормально, Платино-ли? - с тревогой поинтересовалась женщина на языке чужестранки, опасаясь, вдруг та догадалась, что она рылась в её вещах, и теперь намеревается устроить скандал?
   - Всё нормально, Сабуро, - успокаивающе кивнула девушка, знаком предлагая приблизиться.
   Монахиня насторожилась, но всё же встала и, сделав несколько шагов, выжидательно уставилась на спутницу.
   Та откинула обложку, и стеклянная крышка вдруг вспыхнула, волшебным неземным светом озарив склонившееся над ним лицо чужестранки.
   Вскрикнув, Сабуро попятилась, едва удержавшись на ногах при виде такого чуда.
   Если бы она уже не видела чрезвычайно реалистичный, похожий на застывшее в зеркале отражение портрет Платино, то её смеющееся лицо с развевающимися на ветру волосами на стекле могло бы вызвать у женщины сомнение в здравости уже собственного рассудка.
   Но сейчас она довольно быстро пришла в себя, и монахиню больше заинтересовало не очередное изображение спутницы, а возвышавшееся за ней высокое здание с похожей на половину арбуза крышей и бесчисленными рядами застеклённых окон.
   Подивившись странной фантазии неизвестного, но, безусловно, очень искусного художника, Сабуро на всякий случай уточнила:
   - Платино?
   - Платино, - вздохнув, подтвердила девушка, проведя пальцем по картинке и... поменяла её!
   Вздрогнув, женщина до боли закусила губу, чтобы не закричать. Прямо на неё смотрели три человека, в одном из которых она узнала свою спутницу, а выглядевшие гораздо старше мужчина и женщина в странных, нелепых одеждах являлись, судя по всему, её родителями.
   - Это твои папа и мама? - дрогнувшим голосом спросила монахиня.
   Собеседница недоуменно вскинула брови.
   На миг задумавшись, Сабуро изобразила у себя большой живот, потом сделала вид, будто качает ребёнка, трогая себя за грудь.
   Кивнув, девушка вытерла глаза тыльной стороной ладони. Но слёзы всё равно текли по её лицу, оставляя на щеках мокрые, блестящие дорожки.
   - Что с ними? - не особенно надеясь на ответ, поинтересовалась женщина. - Где они? Они живы?
   Последние слова монахиня пояснила принятым у них жестом: чиркнув ребром ладони по горлу.
   Что-то проговорив на своём языке, собеседница энергично закивала, и её пальцы заплясали по стеклу, вызвав целую череду красочных картинок, мелькавших с такой быстротой, что Сабуро не успевала их рассмотреть.
   Вновь появились три знакомых лица. Только на сей раз как-будто за дымкой или прозрачной кисеёй с выделявшимся на ней треугольником.
   Девушка дотронулась до него пальцем, и... изображение ожило! Это оказалось настолько неожиданно, страшно и непонятно, что монахиня, взвизгнув, отпрянула назад, едва не опрокинувшись на спину.
   Кривя мокрые от слёз губы, Платино проговорила, делая успокаивающий жест:
   - Всё нормально, Сабуро. Всё нормально.
   С бешено колотящимся сердцем женщина выпрямилась, изо всех сил борясь со жгучим желанием вскочить и броситься бежать куда глаза глядят.
   Но всё же она принадлежит к древнему роду храбрых воинов и мудрых чиновников, а значит, не может показать чужестранке свой страх.
   Монахиня опасливо посмотрела на волшебный футляр. Картина на нём вновь застыла, прячась за призрачной занавесью.
   Девушка снова тронула заветный треугольник. Люди задвигались и заговорили на своём скрипучем языке.
   Они встали, тесно прижавшись друг к дружке и, улыбаясь, смотрели, кажется, прямо в глаза Сабуро.
   Потом мужчина и женщина забрались в какую-то приземистую повозку на маленьких чёрных колёсах, и та сама без лошадей, мулов или слуг покатила куда-то по удивительно ровной дороге.
   На картинке опять появилось лицо Платино. Только сейчас она улыбалась явно через силу, а глаза блестели от слёз. Девушка что-то проговорила, и чудесный футляр вновь сменил изображение, показав тех же самых людей за той же дымкой.
   Монахиня выдохнула, только сейчас сообразив, что всё это время сидела затаив дыхание. Да, она знала, что у чужестранки имеется много удивительных вещей, а её снадобье смогло справиться даже с петсорой.
   Но то, что женщина увидела сейчас, казалось настоящим чудом. В то же время она не сомневалась, что её спутница не дух, не призрак или оборотень, а человек из плоти и крови.
   Но если Платино - обыкновенная девушка, то она просто явилась из какого-то совершенно необыкновенного места, где делают не только чудодейственные лекарства и сохраняющие события шкатулки, но и огромные дома с окнами, забранными огромными прозрачными стёклами, а также самобеглые коляски.
   И Сабуро уже окончательно поняла, что это не держава за океаном. Их купцы торгуют с Благословенной империей не один десяток лет, и за это время никто из них никогда не выставлял на продажу ничего подобного.
   Вот и получается, что там таких вещей нет. Их вообще нигде нет и быть не может! Но монахиня сама видела и шприцы из неизвестного материала, и пишущую палочку, и застывшие, и даже двигавшиеся отражения людей и событий.
   Во многих благородных семьях считалось, что женщине достаточно усвоить несколько простых установлений из сочинений мудрецов, а основной упор в образовании делался на изучении поэзии, музыки, живописи и каллиграфии.
   Но Амадо Сабуро много читала, внимательно штудируя книги учёных и философов, поэтому её острый, тренированный разум без большого внутреннего сопротивления пришёл к явно напрашивавшемуся выводу: её спутница не от мира сего.
   Монахиня вспомнила, что в книге "Рассуждения о мироздании и вселенной" великий Векаро Хайдаро писал о существовании во вселенной сотен тысяч постоянно рождавшихся и умиравших миров со своими землями, водами, животными, людьми, духами и богами. Многие священнослужители ставили под сомнение эту мысль Божественного мастера, поэтому данное произведение Дашио Катамо не пользовалось широкой известностью и считалось спорным. Но что, если он прав, и Платино каким-то непостижимым образом попала сюда из иного мира?
   Вспомнив, как она плакала, глядя на картинку с изображением родителей, что показал ей волшебный футляр, женщина предположила, что та никогда их больше не увидит.
   Едва осознав это, монахиня представила себя на месте спутницы и ужаснулась: "Как же это страшно оказаться одной не просто в другой стране, а в ином мире, где люди, язык, обычаи, сама жизнь совершенно отличается от той, к которой привыкла с детства. Где нет ни родственников, ни знакомых, ни даже соотечественников, на чью помощь и участие можно рассчитывать. О Вечное небо, как же несчастна эта девушка!"
   Понимая, что подобное могло произойти только по воле богов, Сабуро моментально позабыла о всех случившихся между ними недоразумениях и почувствовала острую жалось к своей спутнице, ставшей жертвой причуды богов.
  
  
   Глава IV
  
  
  
   Как не просто порой бывает выйти к людям
  
  

Те, что имеют волю, должны

Быть, словно горы, крепки, высоки,

Нельзя, чтобы жизнь, как мутные воды,

Покорно текла к низовьям реки.

У каждой горы есть предел -- вершина,

Взошёл ты -- и новые горы зовут,

А воды в низовьях теряют силу --

Вспять никогда уже не потекут.

Ли Юй

Двенадцать башен

  
  
   Потом Ия и сама не могла объяснить, зачем ей понадобилось показывать жрице видео отъезда родителей?
   После всего обрушившегося на неё в последние дни: экспедиции в вымершую деревню, тупого упрямства спутницы, заставившего девушку угрожать ей оружием, физической усталости и уксусной вони, от которой нестерпимо болела голова; тоска, уже давно угнездившаяся в душе путешественницы между мирами, сделалась совершенно невыносимой.
   Раньше, когда Ию отвлекали то смертельные опасности, то тяжёлая болезнь, то срочные дела, ей как-то довольно легко удавалось справляться со своими переживаниями, словно бы отгораживаясь от них стеной забот.
   Но сейчас, когда осталось только ждать, а спасительный сон, как назло, прогнали нервное возбуждение и забравшийся под куртку ветерок, неприятно холодивший спину. Осознание собственного сиротства, ощущение безвозвратности потери родителей, друзей, знакомых, всей минувшей счастливой жизни вдруг нахлынуло с такой силой, что девушка не смогла отказать себе в желании увидеть лица самых близких людей и хотя бы на миг погрузиться в прошлое.
   И реакция местной служительницы культа на демонстрацию чудес цифровых технологий Платину совершенно не интересовала. Тогда ей было совершенно наплевать на то, что подумает Сабуро, увидев движущиеся картины иного мира. К тому же женщина уже успела познакомиться с множеством необычных и наверняка даже чудесных для неё мира вещей, вроде одноразовых шприцов, ампул и пузырьков с лекарствами и антибиотиками, пластиковых пакетов, газовой зажигалки и пластмассовой шариковой ручки.
   Хотя аборигенка и сильно удивлялась всем этим предметам, она не впадала в ступор, не устраивала истерику с чтением каких-нибудь заклинаний и даже не сбежала из избушки, несмотря на то, что в первые пару дней вполне могла это сделать.
   Подобные мысли стремительными тенями пронеслись где-то на краю сознания и, видимо, рассудив для себя, что одним чудом больше, одним меньше, девушка без колебаний включила смартфон.
   Довольно спокойно отнесясь к яркой, цветной фотографии своей спутницы на заставке телефона, жрица испугалась, лишь увидев кадры прощания Ии с родителями.
   Однако женщина на удивление быстро подавила свой страх и стала с таким жадным любопытством вглядываться в экран, что путешественница между мирами почувствовала даже какое-то разочарование, рассчитывая на более серьёзный футорщок.
   Как-то очень быстро сообразив, на чьё изображение она смотрит, жрица бросила на бывшую рабыню взгляд, полный жалости и сочувствия, от чего слёзы по щекам Ии потекли ещё обильнее.
   Дав девушке немного поплакать, служительница культа что-то сказала, взяв её за запястье. Слов недавняя невольница не поняла, однако в голосе собеседницы звучало столько тепла и участия, что она невольно попыталась улыбнуться опухшими от слёз губами.
   Но уже через секунду вниманием Сабуро всецело завладели мелькавшие на экране фотографии.
   Присев рядом с бывшей рабыней на расстеленный кафтан, женщина буквально впилась взглядом в телефон.
   Путешественница между мирами продолжила перебирать сохранившиеся в памяти гаджета снимки. Сначала она пыталась объяснить спутнице, что на них изображено, но, не зная языка и имея крайне ограниченный запас понятный им обеим знаков, быстро отказалась от этой идеи, просто открывая одну картинку за другой.
   Ия заметила, что женщину как-то особо не заинтересовали фотографии многочисленных знакомых Платины. Довольно равнодушна она оказалась и к многочисленным снимкам забавных зверюшек, что девушка "накачала" из Сети.
   А вот там, где в кадр попадали улицы, дома, всякого рода достопримечательности и редкие пейзажи, Сабуро вглядывалась с гораздо большим вниманием. Иной раз она даже просила вернуть чем-то заинтересовавшую её фотографию.
   Прижавшись к плечу бывшей рабыни, жрица всматривалась в экран горящими от возбуждения глазами и время от времени облизывала пересохшие губы.
   Девушка нисколько этому не удивлялась, ибо понимала, что перед её спутницей приоткрылось крошечное окошечко в дивный мир, полный необыкновенных, потрясающих душу жительницы местного средневековья чудес.
   Теперь, когда тоска слегка поутихла и не так зло грызла душу, нервы Ии немного успокоились, позволив разуму возобладать над эмоциями, она принялась корить себя за несдержанность.
   Что, если увидев всё это, местная служительница культа окончательно посчитает её колдуньей или ещё какой нечистью?
   Однако реакция аборигенки продолжала удивлять и радовать. Не на шутку перепугавшись в первый момент, Сабуро стремительно пришла в себя, после чего страх сменился заинтересованностью и жгучим любопытством.
   Впрочем, она явно старалась скрыть обуревавшие её чувства и, вглядываясь в экран, лишь хмыкала, поджимала губы да иногда качала головой в круглой шапочке с полями.
   Но её выдержки хватило ровно до тех пор, пока Ия не добралась до фоток, снятых на море в Тунисе.
   - О янгва хай! - вскричала жрица и, вытаращив глаза, уставилась на растерянно захлопавшую ресницами спутницу. - Ле вая? Ео теон сенела хай саул нджа?
   Девушка недоуменно посмотрела на экран, где её отец, стоя по колено в воде, держал на руках счастливо улыбавшуюся маму, и вопросительно глянула на собеседницу.
   Впалые щёки той горели пунцовым румянцем, сухие губы сжались в куриную гузку, а пылавшие праведным гневом глаза из под сурово сведённых к переносице бровей устремили свой взгляд куда-то в ночь поверх оранжевых языков пламени костра.
   "Чего это она так взбеленилась? - озадаченно хмыкнула путешественница между мирами, ещё раз посмотрев на картинку. - Люди отдыхают. Море, солнце, пляж и ничего такого. Или их вера запрещает обнажаться, и здесь даже купаются в одежде? А она всё-таки жрица, вот и возмущается. Тогда ей надо как-то объяснить, что у нас так принято, не то ещё подумает какую-нибудь гадость".
   - Всё нормально, Сабуро, всё нормально, - бормотала Ия.
   Пытаясь успокоить разгневанную спутницу, она лихорадочно шарила по "галерее", пытаясь отыскать снимок заполненного людьми пляжа.
   - Мы просто плавали и загорали. Это приятно и полезно для здоровья. У нас все так делают.
   Чуть скосив глаза, женщина глянула на картинку, но тут же отвела взгляд, раздражённо проворчал:
   - Чухом! Саломдей ен сеушал облад! Джесимл сопждей анга, Платино-ли!
   Из всей тирады девушка поняла только свою фамилию, но сразу передумала показывать собеседнице видео с выступлениями родителей.
   Неизвестно, как старая ханжа отнесётся к выполненному в латиноамериканском стиле костюму отца, но вот наряд матери, в котором та раскачивалась на трапеции, местной служительнице культа точно не понравится.
   Поэтому, криво усмехнувшись, Ия нашла свою фотографию на фоне питерского Медного всадника и тихонько дёрнула спутницу за край широкого рукава.
   Вздрогнув, та искоса посмотрела на экран. При виде бессмертного творения Фальконе, сурово сдвинутые брови жрицы скользнули на лоб, глаза расширились, и, опустившись на расстеленный кафтан, она вновь впилась взглядом в изображение.
   Столь же пристально женщина рассматривала Зимний дворец, цирк Чинизелли, а при виде устремлённой в небо сверкающей иглы Лахто-центра невольно прикрыла рот ладонью и с недоверчивым испугом посмотрела на бывшую рабыню.
   У той появилась мысль сфотографировать спутницу и, показав ей снимок, убедить в существовании запечатлённых на экране зданий и предметов. Вдруг она посчитает, это всего лишь фантазией художника?
   Ия уже повернула телефон камерой в сторону женщины, но в последний момент заколебалась. Неизвестно, как отнесётся местная служительница культа к своему портрету, полученному столь экзотическим способом. Да и не все чудеса следует показывать сразу. Кое-что лучше оставить на потом.
   Окончательно уяснив художественные предпочтения Сабуро и не желая вызвать очередной скандал, путешественница между мирами стала подходить к выбору картинок более разборчиво. А когда уровень зарядки упал до 28%, и вовсе закрыла "галерею".
   - Хватит пока, - вздохнула она, рассчитывая, что у неё ещё будет время посмотреть выступление родителей без присутствия аборигенки, чьё понятие о приличиях так отличается от того, к чему девушка привыкла у себя дома.
   - И мении саджи ей одей паутикка? - вскричала жрица недовольным голосом.
   В ответ Ия указала на значок батареи в верхнем углу экрана.
   Недоуменно похлопав ресницами, собеседница сурово нахмурилась, явно очень раздосадованная тем, что её лишили столь красочного и завлекательного зрелища.
   Отыскав на земле тоненькую палочку, девушка осторожно тронула остро обломанным кончиком в светлую часть символа, после чего свела большой и указательный палец.
   - Манусо данно ё! - досадливо вскричала Сабуро.
   По тону сообразив, что женщина нуждается в более детальном объяснении, Ия достала из сумки шариковую ручку и остатки бумаги из-под пузырьков с антибиотиками.
   Привлекая внимание жрицы, нарисовала прямоугольник экрана со значком полной батареи и смеющейся рожицей.
   Собеседница озадаченно вскинула брови.
   Набравшись терпения, путешественница между мирами изобразила ещё пару картинок, делая закрашенную часть "батарейки" всё меньше, потом нарисовала пустой символ и тщательно заштриховала экран.
   Видя, что до Сабуро всё равно не доходит, включила смартфон, поднесла ту же щепочку к границе светлой части символа, обозначающего уровень зарядки аккумулятора, довела импровизированную указку до края и быстро выключила аппарат.
   Сосредоточенно нахмурившись, спутница зачем-то взяла у Ии шариковую ручку и некоторое время пристально разглядывала её, изредка бросая короткие взгляды то на смартфон, то на рисунок. Затем нехотя, словно бы всё ещё пребывая в смутных сомнениях, осторожно кивнула.
   "Неужели до неё и правда дошло, что когда значок батареи посветлеет, телефон перестанет работать? - удивились Платина, убирая гаджет обратно в сумку. - А почему бы нет? Она очень неглупая женщина. Интересно, здесь все такие, или мне просто повезло?"
   Окончательно убедившись, что красивых картинок больше не будет, Сабуро встала с кафтана и, отойдя в сторону, уселась на свой камень.
   Подбросив в костёр пару толстых сучьев, девушка посмотрела на усыпанное звёздами небо, не заметив никаких признаков приближающегося рассвета.
   Со вкусом зевнув, она поёжилась от холода. Всё-таки поздняя осень - не лучшее время для ночёвок на природе.
   - Платино! - вдруг подала голос спутница, указав рукой в сторону висевших на верёвке плащей.
   Рассудив, что проведя целый день на солнышке, вещи получили дозу ультрафиолета, вполне достаточную для уничтожения всякого рода микроскопической заразы, Ия кивнула, решительно поднимаясь на ноги.
   В подбитой мехом накидке стало гораздо уютнее. Бывшая рабыня даже прилегла, опираясь на локоть.
   Жрица, накинув плащ поверх мужского кафтана, перебралась поближе к костру и, бросив в огонь пучок хвороста, села, подтянув колени к подбородку.
   Сучья затрещали, густо разбрасывая искры. Налетевший порыв ветра зашелестел кронами деревьев, срывая последние оставшиеся листья. Девушка вдруг почувствовала огромную усталость, словно это у неё внезапно села батарейка. Веки налились свинцом, а мысли в голове начали путаться и растягиваться, будто жвачка.
   После всех сегодняшних трудов и треволнений недавнюю невольницу неудержимо клонило в сон. Борясь с желанием лечь и закрыть глаза, она глянула на свою спутницу.
   Переменив позу, та сидела, поджав ноги под себя и устремив взгляд куда-то поверх языков пламени.
   Кажется, местная служительница культа всё ещё не могла прийти в себя после близкого знакомства с достижениями цифровых технологий чужого мира.
   "Пусть заодно и за костром последит", - успела подумать девушка, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
   Очнулась она от холода. Ярко пылавшие сучья превратились в кучу угольков, уже подёрнутых сероватым налётом пепла. Закутавшись в плащ, Сабуро спала, неуклюже привалившись боком к камню.
   "Вот же ж!" - возмущённо фыркнула бывшая рабыня, поднимаясь и со страхом чувствуя, как тело вновь начинает колотить мелкая противная дрожь.
   Перепугавшись, что это может оказаться симптомом вернувшейся болезни, Ия бросила на костёр охапку мелких сучьев, с нетерпением дожидаясь, когда те загорятся.
   Едва хворост вспыхнул, она торопливо протянула к огню озябшие руки, с наслаждением ощущая, как их обдаёт благодатным теплом.
   Завозившись, её спутница высунула лысую голову из-под накидки и растерянно огляделась по сторонам, щурясь от света восходящего солнца.
   - Доброе утро, - по-русски проворчала недавняя невольница, вставая на ноги.
   В избушке ещё пованивало уксусом, но от запаха уже не щипало глаза и не перехватывало дыхание.
   "Сегодня уже можно будет ночевать здесь", - подумала девушка, с довольной улыбкой оборачиваясь к стоявшей в двери жрице. Та выразительно посмотрела на неё, словно ожидая от бывшей рабыни каких-то инструкций или распоряжений.
   Не зная, что сказать, Ия молча спустилась в овраг, где вытащила из ручья замоченное бельё и встала в ступор, совершенно не представляя, как его стирать без мыла или стирального порошка да ещё в холодной, как лёд, воде.
   - Час недоров микса, Платино-ли? - поинтересовалась проследовавшая за ней женщина.
   Не понимая слов, недавняя невольница неопределённо пожала плечами, с безнадёжной тоской глядя на кучу мокрых тряпок.
   Так ничего и не придумав, она с тихим вздохом взяла свою блузку и стала с ожесточением её тереть.
   - Куда, Платино-ли! - вскричала жрица, хватая её за руку. - Исдоли.
   Отобрав у неё рубашку, Сабуро переложила бельё на большой плоский валун и, призывно махнув ладошкой, пошла вверх по склону.
   Секунду подумав, незадачливая прачка послушно пошагала за ней.
   Её спутница подошла к изрядно уменьшившейся куче хвороста, перебрала ветки, но не найдя подходящей, прошла в избушку, где отыскала-таки подходящую палку.
   Продемонстрировав ничего не понимавшей девушке гладкий, лишённый коры и боковых побегов сук, Сабуро вернулась к ручью, возле которого путешественница между мирами ознакомилась с особенностями местной технологии стирки.
   Опустив бельё в воду, жрица с силой шлёпнула им о камень и принялась колотить по тряпкам палкой, выбивая мелкие, холодные капли.
   Глянув на застывшую с открытым ртом спутницу, женщина пренебрежительно усмехнулась, заявив:
   - Лава сера удоги джана, Платино-ли.
   В пояснение своих слов она сделала вид, будто зачерпывает воду ведром, а потом похлопала себя по животу.
   "Да, позавтракать не мешает", - понимающе кивнула недавняя невольница.
   Она наполнила чайник, поставила его ближе к огню, достала из баула миску с остатками риса и задумалась.
   Избушку ей, кажется, удалось продезинфицировать насколько это вообще возможно в их убогих условиях, но внутри всё равно ещё очень грязно. Всё-таки уксусом стены и лежанку не отмыть, нужна тёплая вода, тряпки, а главное - ёмкость, где их можно сполоснуть.
   Но тащить из вымершей деревни за столько километров ещё и ведро совсем не хотелось, и теперь проблема отсутствия вместительной ёмкости вновь встала во весь рост, не давая девушке навести в жилище чистоту.
   Вспомнив рассказы старых цирковых о непритязательном гастрольном быте "лихих 90-х", когда, случалось, ванны сооружали из подручных материалов и полиэтиленовой плёнки, она торопливо отыскала найденную в лесу кожаную сумку с набором инструментов загадочного "цветовода". Ковырять детским совочком окаменевшую почву - то ещё удовольствие, но нормальной лопаты под рукой у недавней невольницы не было, а портить тесак или тем более кинжал она не пожелала.
   Выкопав небольшую ямку, Ия направилась к ближайшей берёзе, где срезала несколько больших кусков коры, которыми выложила дно и стенки, прижав бересту плоскими камешками.
   Усталая жрица поднялась из оврага, когда она уже закончила возиться со своим микробассейном.
   - Лесва? - проговорила женщина, вскинув густые брови.
   По тону сообразив, что собеседница интересуется, чем она тут занимается, девушка самодовольно усмехнулась.
   - Увидишь.
   Осуждающе покачав головой, жрица пошла к верёвке, чтобы развесить выстиранное бельё.
   А недавняя невольница направилась к костру, у которого уже недовольно кипел чайник.
   Позавтракав, провели короткое совещание, в ходе которого, обмениваясь в основном знаками и гримасами, решили, что Сабуро займётся приготовлением обеда, а Платина будет прибираться в избушке.
   Пока женщина тщательно и по много раз промывала рис, Ия налила в котёл воду, и в то время, пока та грелась, соорудила что-то вроде метлы, которой прошлась по углам и балкам, где густо висела паутина. Смела остатки мусора с лежанки и пола. Затем вылила горячую воду в микробассейн, добавив туда изрядную порцию уксуса.
   Проходившая мимо жрица, почувствовав знакомый запах, поморщилась, но ничего не сказала. Протирая стены и подиум, приходилось то и дело выскакивать из избушки, чтобы сполоснуть тряпку или поменять воду, поэтому уборка получилась до безобразия муторной, и лишь после полудня недавняя невольница смогла завершить сей неприятный процесс.
   Тем не менее обедали они ещё под открытым небом, затянутым серой пеленой облаков.
   Девушка рассчитывала, что к ночи уксусная вонь выветриться, а пока, наблюдая плохо скрытое недовольство спутницы, постаралась отвлечь ту от неприятных мыслей.
   - Сабуро! - окликнула она жрицу, рассудив, что пришло время заняться изучением местного языка. - Что это?
   Бывшая рабыня показала собеседнице рисовое зёрнышко.
   - Чноби со скаал, - слегка удивилась женщина, явно не понимая, что от неё хотят.
   - А это? - расстегнув "молнию" на бауле, Ия указала на насыпанное внутрь зерно.
   - Скаал, - видимо, сообразив, о чём её спрашивают, проговорила жрица.
   - Скаал, - вслед за ней повторила недавняя невольница, потом взяла миску.
   - Иста, - не дожидаясь вопроса, выпалила женщина.
   Проговорив новое слово, девушка продемонстрировала фарфоровую чашечку.
   Спутница растерялась.
   Тогда бывшая рабыня постучала ногтем по стенке чашечки, а потом по боку миски.
   Усмехнувшись, жрица взяла свою пиалу и отчеканила:
   - Дайджа.
   Затем указала на миску.
   - Джеметь.
   Весь оставшийся день путешественница между мирами выясняла названия окружающих предметов, а с наступлением темноты повторяла эти слова до тех пор, пока её не сморил сон.
   Выбравшись утром из избушки, Ия едва не вляпалась в подмёрзшую, вонючую кучку, с раздражением подумав, что скоро вокруг и шагу нельзя будет ступить от остатков жизнедеятельности.
   "Нужен туалет, - тут же решила недавняя невольница, спускаясь в овраг. - Хватит гадить где попало. Только из чего его сделать? У нас ни досок, ни фанеры. Нет даже брезента, чтобы уголок отгородить".
   Вспомнив недавнюю уборку, криво усмехнулась: "Ладно, без стенок проживём, мы вроде обе не стеснительные. А вот ямку надо выкопать, чтобы потом её завалить".
   Спутница горячо поддержала эту идею. Ввиду отсутствия нормального инструмента, пришлось вновь воспользоваться совочком из набора "лесного цветовода".
   При виде их жрица внезапно заволновалась. Девушка поняла, что ту интересует, где она взяла эти вещи? Бывшая рабыня, как могла, объяснила, что нашла сумку неподалёку отсюда возле человеческих останков.
   Видимо, разобрав её ответ, Сабуро указала на инструменты, а потом ткнула пальцем в сторону избушки, очевидно, пытаясь объяснить, что между ними есть какая-то связь.
   "Неужели я нашла хозяина нашего домика?" - подумала Ия, невольно поёжившись от воспоминания о разбросанных под деревьями костях.
   Прогоняя кошмарное виденье, она энергичнее заработала совочком. Пока недавняя невольница ковырялась в земле, её спутница направилась в лес, прихватив с собой тесак. Остановившись метрах в ста от избушки возле каких-то изрядно поредевших зарослей, она принялась неуклюже рубить тёмно-серые стволики, толщиной не более трёх-четырёх сантиметров.
   "Они же сырые! - озадаченно хмыкнула девушка. - Жара совсем не будет, один дым". Но, видимо, жрица знала, что делает. Нарезав кучу палок, она стала отделять от них узкие полоски коры.
   Явившись со всем этим к бывшей рабыне, Сабуро взялась связывать ошкуренные стволики, знаками пояснив, что намеревается сделать пару узких трапиков и положить по краям ямы.
   - Джавали, - кивнула Ия, используя слово, означающее что-то вроде "хорошо", в смысле "понятно", и, отойдя на несколько шагов, вновь принялась копать, намереваясь подготовить ещё несколько ямок, пока земля не промёрзла.
   Следующие четыре дня прошли без сколько-нибудь заметных происшествий. Местная служительница культа и пришелица из другого мира продолжали по мере сил и возможностей обустраивать своё временное жилище.
   Недавняя невольница показала спутнице покалеченные джинсы. Та с жадным любопытством рассматривала новый для себя предмет гардероба, возилась с молнией, гладила швы и заклёпки, восхищённо покачивая головой, тихонько царапала ногтем плотную ткань.
   Девушка, как смогла, объяснила, что собирается обрезать вторую штанину и сделать что-то вроде шортов. Сабуро бурно запротестовала, дав понять, что готова пожертвовать на заплату полы подаренного её мужского кафтана, которые едва не волочились по земле.
   - А чем шить? - недовольно проворчала бывшая рабыня, иллюстрируя вопрос соответствующей пантомимой.
   Победно усмехнувшись, женщина извлекла из широкого рукава своего коричневого балахона, где, как оказалось, имелся довольно вместительный карман, украшение, которое она сняла с пояса знатной дамы в ночь после бойни на дороге.
   Серебряный диск с отчеканенным узором представлял из себя футляр, где хранились маленькие клубочки разноцветных ниток, а внутри блестящей цилиндрической подвески нашлось несколько иголок.
   Во время кройки Ия предложила нашить заплату и на вторую штанину, чтобы смотрелось симметрично. Подумав, жрица согласилась.
   За всеми этими мелкими, житейскими заботами путешественница между мирами не забывала учиться говорить на местном наречии.
   Раньше Платина никогда не отличалась способностью к иностранным языкам. Даже английский знала "через пень-колоду" на уровне: "Май нейм из Ия". Однако здешняя речь давалась бывшей рабыне удивительно легко, хотя и не походила ни на один из известных ей языков.
   В одних словах девушке чувствовалось что-то итальянское, другие выражения напоминали реплики из азиатских дорам. На память она не жаловалась, основные проблемы были с произношением и синтаксисом.
   Но здесь, в маленьком домике, затерянном среди гор и лесов чужого мира, у Ии всё получалось без большого напряжения. Язык ворочался словно бы сам по себе, а сознание автоматически строило фразы, как будто по чьей-то подсказке, вызывая у преподавательницы благосклонную улыбку.
   Кроме уроков языка, та учила спутницу стирать бельё без мыла и моющих средств, правильно готовить рис и даже подсказала, как правильно промыть волосы.
   Для этого в кувшин из-под уксуса положили чистую золу из печки, залили водой и дали настояться.
   Когда через сутки бывшая рабыня плеснула в ладонь его содержимое, то с удивлением поняла, что оно как будто немного мылится.
   Правда, Сабуро предупредила, что использовать можно лишь воду из верхней части сосуда, но и этого хватило, чтобы девушка наконец-то смогла вымыть голову.
   Млея от ощущения чистоты, она безропотно позволила женщине расчесать ей волосы и заплести их в косичку, украшенную короткой, фиолетовой ленточкой, невесть откуда оказавшейся в рукаве жрицы.
   В ответ на подобную заботу путешественница между мирами согласилась ещё раз показать ей картинки и видео со смартфона.
   Уже посмотрев тайком от спутницы выступление родителей, Ия даже немножко поплакала, и теперь, когда заряд батареи опустился до 20%, ей вдруг опять захотелось взглянуть на их лица.
   Однако недавняя невольница не забыла реакцию местной служительницы культа на вполне безобидные пляжные фотки, поэтому для начала дала ей посмотреть другие цирковые номера, хранившиеся в переполненной памяти телефона.
   Женщина довольно благосклонно, хотя и без особого интереса наблюдала за тем, как львы и тигры по команде дрессировщика прыгают сквозь горящие обручи, как артист на моноцикле жонглирует разноцветными кольцами. Но едва на арене появилась его ассистентка, одетая в усыпанный блёстками костюм, похожий на закрытый спортивный купальник с перьями, Сабуро сурово сдвинула брови, сжала губы в узкую полоску и коротко бросила:
   - Я не хочу на такое смотреть. Уберите это быстро, Платино-ли!
   Хотя девушка уже знала, что частица "-ли" после фамилии означает уважительную форму обращения, она всё равно обиделась на столь безапелляционное заявление: "Неужели ей непонятно, что в каждой стране свои обычаи. А мы вообще в другом мире живём. Можно подумать, она чужих голых ног никогда не видела. Вон как таращилась, когда я мылась. И сама не очень-то стеснялась. А тут выёживаться взялась. Да и плевать. Тогда их отъезд ещё раз посмотрю".
   Глядя, как удаляется такси, увозя родителей в аэропорт, Ия всё же не выдержала и заплакала.
   - Успокойтесь, Платино-ли, - мягким, полным участия голосом проговорила жрица. - Они не забудут о вас и будут молить богов, уберечь их дочь от бед. А нет ничего сильнее родительской молитвы.
   Девушка всхлипнула, шмыгнула носом и, чтобы хоть немного поднять себе настроение, вывела на экран подборку картинок с котиками.
   Однако даже эти милые зверюшки не помогли избавиться от гнетущего чувства тоски да и на спутницу они не произвели благоприятного впечатления.
   В раздражении путешественница между мирами выключила смартфон. Женщина вздохнула, но ничего не сказала.
   Утром, распахнув дверь, бывшая рабыня невольно замерла, поражённая открывшейся картиной. Высокое, пронзительно голубое небо, словно бы отражалось в ослепительно белом, сверкающем чистотой покрывале, наброшенном на покрытые лесом горы, от чего те выглядели так глянцево-празднично, что губы девушки сами собой растянулись в мечтательной улыбке.
   - Что там? - с тревогой спросила жрица, видимо, обеспокоенная зрелищем застывшей в дверях спутницы.
   Вместо ответа та шагнула в сторону, впуская в избушку радостное сияние первого снега.
   - Шлое раун! - вскричала женщина, выбираясь из-под мехового плаща и торопливо слезая с остывшей лежанки.
   Быстро одевшись, она выскочила наружу вслед за Ией, и тут же зажмурилась от нестерпимо яркого света.
   "Чего это с ней?"- через минуту думала недавняя невольница, глядя, как Сабуро, запрокинув голову и раскинув в стороны руки, кружится на одном месте, заливаясь непривычно-счастливым смехом.
   - Что с вами, Сабуро-ли? - изо всех сил напрягая свои пока ещё очень скромные познания в языке аборигенов, спросила девушка.
   Глянув на неё лучистыми глазами, собеседница, присев, взяла в ладони немного снега и разразилась эмоциональной речью. Из-за всё ещё невеликого словарного запаса и от того, что жрица говорила очень быстро, путешественница между мирами ничего не поняла, растерянно пожимая плечами.
   Сразу же успокоившись, женщина принялась неторопливо излагать свою мысль. Постепенно до слушательницы стало доходить, что распространение петсоры, так спутница называла тот страшный недуг, которым они недавно переболели, напрямую зависит от температуры окружающей среды. Вроде как: чем холоднее - тем медленнее распространяется болезнь, а значит, меньше людей заражаются и умирают.
   Если Ия правильно разобрала объяснения жрицы, то с наступлением сильных морозов эпидемия может вообще закончиться, тогда карантин снимут, дороги станут свободными, и им не придётся больше прятаться в лесу.
   "Ясно, почему она так радуется, - понимающе кивая, с горечью подумала недавняя невольница. - Рассчитывает скоро пойти домой. Или куда там она шла? Но мне-то податься некуда. Я же рассчитывала, что мы здесь хотя бы до весны застрянем. За зиму можно язык подучить, узнать побольше об этом мире и вообще как-то определиться с планами на будущее. Только, если Сабуро уже сейчас собирается отсюда уходить, то и мне придётся с ней отправляться. А я до сих пор её толком не понимаю."
   Однако возражать девушка не стала, позволив событиями идти своим чередом. Выяснилось, что её спутница вовсе не намерена немедленно отправляться в путь. Поделившись с недавней невольницей своей радостью, женщина направилась к туалетной яме.
   За завтраком она также не заводила разговор о желании немедленно покинуто избушку и вела себя как обычно.
   А вот бывшей рабыне очень захотелось побыть одной, дабы примириться с очередным крутым поворотом своей судьбы и подумать о будущем. Поэтому, воспользовавшись благодушным настроением спутницы, Ия легко уговорила её остаться в избушке, а сама, позабыв о возможной опасности, отправилась в лес, прихватив копьё да верёвку с тесаком.
   К счастью, сугробов ещё не намело, и слой снега лишь в некоторых местах доходил ей до середины икр.
   То и дело попадались звериные следы, как будто лесные обитатели всю ночь прыгали и плясали, радуясь наступлению зимы. Хорошо ещё, что отпечатки принадлежали мелким, а значит, вполне безобидным созданиям.
   Однако метрах в двухстах от избушки, возле трёх поваленных деревьев, с которых они пообрубали уже почти все сучья, ей попалась цепочка следов маленьких раздвоенных копыт, а рядом чётко просматривались отпечатки следов, очень похожих на собачьи. Вот только вряд ли самый древний друг человека будет шататься по лесу, находясь в здравом уме и твёрдой памяти. Значит, тут побывал волк.
   Поскольку недавняя невольница заметила следы только одного хищника, то не особенно испугалась, хотя посторонние мысли из головы вымело начисто, от чего работала она гораздо быстрее и вопреки обыкновению не стала рубить длинные ветки на месте.
   Торопливо связав заготовленные сучья, девушка поспешила в обратный путь, то и дело задевая негабаритным грузом за стволы деревьев.
   А вечером, когда они сумерничали при свете тлевших в топке углей, откуда-то издалека донёсся тихий, тоскливый вой, от которого по спине бывшей рабыни пробежали ледяные мурашки.
   Сабуро тоже чуть заметно вздрогнула, бросив быстрый взгляд в сторону запертой на засов двери, и горячо заговорила, невольно понизив голос.
   Судя по её словам, щедро приправленным мимикой и жестами, в местах, где живут тигры, волки не охотятся, поскольку большие кошки не терпят конкурентов, беспощадно изгоняя прочих хищников со своей территории.
   "Ну да, нечего по чужим холодильникам лазить", - криво усмехнулась Ия, нимало не успокоенная подобного рода заявлениями, ибо не видела особой разницы в том, чьим обедом или ужином она может стать.
   Однако жрица, похоже, всерьёз полагала, будто один тигр не так опасен, как стая волков, потому что вечером следующего дня всё же предложила сходить и узнать, стоят ли солдаты на своих постах, или карантин сняли в связи с наступлением холодов и прекращением эпидемии?
   Вот только недавняя невольница осознавала, что ещё не готова к встрече с аборигенами. Она даже свою спутницу понимала "с пятого на десятое" и не имела понятий о местных реалиях. Нет, ей нужно ещё немного времени, чтобы подготовиться к полному погружению в этот мир.
   После того, как она узнала о намерении спутницы покинуть избушку в самое ближайшее время, девушка искала аргументы, которые могли бы побудить Сабуро ещё ненадолго задержаться в лесу.
   Тяжело вздохнув, недавняя невольница заговорила, тщательно подбирая слова:
   - Идти далеко. День, ночь, день. Солдат стоит. Мы идти день, ночь, день. Где спать? Дорога - лес, там волки и тигр.
   Собеседница нахмурилась, видимо, стараясь разобраться в её запутанной речи, а Ия продолжала с прежним накалом:
   - Сколько быть снег?
   И сама же ответила, для наглядности продемонстрировав растопыренные пальцы.
   - Четыре день. Мало. Надо ещё ждать, Сабуро-ли.
   Поколебавшись, женщина нехотя кивнула шершавой от проросших волос головой.
   Ещё никогда Платина не училась с таким бешеным остервенением. Повторив новое слово вслед за жрицей, она проговаривала его до тех пор, пока не добивалась одобрения учительницы, которая отнюдь не торопилась признавать успехи ученицы.
   Занимаясь каким-либо делом, недавняя невольница комментировала каждое своё действие, по-тонгански тренируясь правильно строить фразы и употреблять подходящие выражения. К вечеру язык у девушки просто не ворочался, так что сил хватало лишь на то, чтобы задавать вопросы.
   Спутница охотно отвечала, а слушательница с удовлетворением замечала, что с каждым разом рассказ собеседницы становился всё более понятным.
   Самым удивительным оказалось то, что Сабуро считала свою молодую знакомую не какой-нибудь доброй волшебницей или злой колдуньей, а обычным человеком, правда, из другого мира.
   Поначалу Ия никак не могла взять в толк, что же та имеет ввиду? Но пространные, хотя и маловразумительные объяснения жрицы в конце концов не оставили никаких сомнений в том, что местная служительница культа, опираясь на какие-то древние знания, практический ум и те предметы, которые она увидела у девушки, сделала единственно правильный вывод о её происхождении.
   Иногда Сабуро пыталась расспрашивать её о родине, но недавнюю невольницу больше интересовала окружающая действительность, поэтому, ограничившись коротким, чаще всего односложным ответом, она задавала женщине новый вопрос, жадно впитывая получаемую информацию.
   Так путешественница между мирами выяснила, что Амадо Сабуро и в самом деле является то ли жрицей, то ли ещё какой адепткой некой сверхъестественной сущности с женским именем Голи, которое вроде как требует от неё не отказывать в помощи попавшим в беду.
   "Ну я где-то так и думала, - пригревшись под меховым плащом, похвалила себя за сообразительность бывшая рабыня. - Поэтому она и за меня заступилась и к умирающей на дороге крестьянке побежала. Всё из-за богини. Но она же её сама выбирала. Значит, Сабуро в самом деле нравится помогать людям".
   Поначалу погода явно шла навстречу Ие, поскольку снег хотя и не таял, но по её ощущениям температура держалась где-то около нуля. Спутница хмурилась, но разговоров о том, что надо куда-то идти, пока не заводила.
   Однако затянувшие небо облака были просо обязаны рано или поздно обрушить своё содержимое на землю.
   Опасаясь, что метель может надолго запереть их в избушке, они постарались увеличить запас хвороста, ходить за которым стали только вдвоём. Пока одна рубила кусты и ветки, вторая внимательно осматривалась по сторонам.
   Поднявшийся утром лёгкий ветерок к вечеру превратился в настоящую метель, тоскливо завывавшую в печной трубе и недовольно швырявшую снежную крупу в затянутое полиэтиленовой плёнкой окошко.
Два дня они выходили только по нужде и за водой.
   Воспользовавшись неожиданным затворничеством, путешественница между мирами рискнула накормить спутницу гречневой кашей. Местная служительница культа отнеслась к данной затее с откровенным скептицизмом, но всё же согласилась принять участие в эксперименте.
   Девушка ждала недовольной гримасы, ворчания и даже плевков. Но, осторожно прожевав поддетые ложкой разваренные зёрна, жрица снисходительно кивнула. В общем и целом гречку признали съедобной, хотя кушала её Сабуро без особого энтузиазма. Скорее всего, ей просто надоело однообразное питание.
   На третий день метель стихла, подморозило, по берегам ручья в овраге появился ледок. Как и следовало ожидать, жрица вновь заговорила о необходимости покинуть их лесное убежище.
   Из разговоров, которые они вели в последнее время, недавняя невольница поняла, что спутница намеревается добраться до расположенного в трёх-четырёх днях пути города, где проживает её брат, занимающий какое-то высокое положение.
   С сожалением осознав, что ей больше не удастся удерживать женщину в лесу, Ия решила кое-что уточнить. Когда спутница опять завела речь о том, что теперь-то эпидемия уж точно закончилась, и они могут отправляться к её родственникам, бывшая рабыня поинтересовалась:
   - Что делать я, Сабуро-ли?
   - Вы пойдёте со мной, - ни на секунду не задумываясь, ответила жрица.
   - К ваш брат? - уточнила недавняя невольница.
   - Да, - кивнула собеседница. - В Букасо-но-Хайдаро.
   - Вы сказать ваш брать, кто я?
   - Да, Платино-ли, - подтвердила женщина, высказавшись в том смысле, что родного брата она обманывать не будет.
   Девушка нахмурилась, ибо подобная честность со стороны Сабуро её совершенно не устраивала. Всё-таки вокруг не просто чужая страна, а иной мир. Неизвестно, как к её появлению отнесутся прочие жрицы и разного рода религиозные фанатики, коих в Средние века вроде бы везде хватало.
   К тому же внешностью она почти ничем не отличается от аборигенов. Её вещи не потрясли Сабуро, что называется, "до глубины души". По-настоящему местную служительницу культа поразило только видео из смартфона. Но без электричества тот представляет собой лишь чёрный прямоугольник в футляре из искусственной кожи. А зарядить аккумулятор Ия вряд сумеет. Тут, небось, и понятия не имеют об электричестве. На то, чтобы продемонстрировать возможности гаджета брату Сабуро, батареи ещё хватит, но потом точно всё. И если он решит представить её кому-нибудь из большого начальства, то путешественница между мирами уже ничем не сможет подтвердить своего происхождения. Тогда во лжи могут обвинить не только её, но и жрицу с родственниками.
   Видимо, заметив беспокойство собеседницы, женщина хоть и поняла его по-своему, тем не менее решила её успокоить.
   - Не волнуйтесь, госпожа Платино. - Мой брат - хороший человек. Он вам обязательно поможет. Вы же мне помогли, а наш род добро не забывает.
   Для недавней невольницы последние слова прозвучали особенно обнадёживающе. Как бы то ни было, именно она вылечила Амадо Сабуро. И если её брат хотя бы немного похож на свою сестру, вряд ли он окажется неблагодарной сволочью. А уж что и кому будет говорить о ней влиятельный родственник жрицы - ему виднее.
   Несмотря на то, что девушка всё ещё не чувствовала себя хоть сколько-нибудь подготовленной к реалиям местной действительности, она отнеслась к подготовке будущего путешествия со всей серьёзностью, первым делом заявив жрице, что за световой день ним не выйти за границу заражённых земель, а ночевать в зимнем лесу под открытым небом для них смерти подобно.
   Однако выяснилось, что спутница всё это прекрасно понимает, планируя остановиться на ночлег в Амабу. Так называется деревня неподалёку от первого поста, где остановили караваны работорговца и знатной дамы.
   Бывшая рабыня вспомнила застывшие в воротах силуэты мужчин и понимающе кивнула.
   - Тогда там ещё быть люди.
   - Если дороги открыты, там будет много народа, - пояснила собеседница. - Мы переночуем и пойдём дальше.
   Разобравшись с данным вопросом, Ия настояла на том, чтобы они взяли с собой картофель, рассказав скептически скривившейся жрице о пользе и урожайности этого овоща.
   Ночью недавняя невольница долго ворочалась, прислушиваясь то к ровному дыханию спутницы, то к тишине, царившей за крепкими стенами избушки.
   Прежде, чем усталость всё же заставила смежить веки, девушке показалось, что откуда-то издалека донёсся знакомый, пугающий вой.
   Недавняя невольница моментально встрепенулась, резко сев на лежанке, но тревожащий звук тут же пропал, словно его и не было.
   Несмотря на то, что заснуть ей удалось довольно поздно, проснулась она раньше жрицы и какое-то время молча лежала, глядя в чуть посеревшее на фоне царившего в избушке мрака окно.
   "Как будто в первый раз на манеж иду", - оценила своё состояние Ия.
   Сабуро не заставила себя ждать, поднявшись ещё до того, как первые отблески приближавшейся зари пробились сквозь полиэтиленовую плёнку.
   Сообщив бывшей рабыне, что им надо выйти как можно раньше, лучше всего с рассветом, женщина раздула в печи угли и положила на них пучок сухих веток.
   Погода уже не казалась столь идеальной, как вчера или позавчера. На небе появились редкие облака, а лёгкий ветерок, скользя между деревьев, изредка сбрасывал с веток одинокие снежинки.
   Тем не менее жрица больше не собиралась откладывать поход, объяснив озабоченной девушке, что, судя по всем приметам, день будет ясным, по крайней мере до вечера, а к тому времени они доберутся до Амабу, где и переждут возможную непогоду.
   Путешественница между мирами одела джинсы, тёплый мужской кафтан и круглую мужскую шляпу с маленькими полями, спрятав под ней свою вязаную шапочку.
   Женщина взгромоздила на плечи тяжёлую корзину с припасами, предоставив вооружённой копьём и тесаком Ие идти вперёд, осуществляя охранные функции.
   По совету Сабуро кинжал, доставшийся в наследство от телохранителя знатной дамы, убрали в корзину вместе с другими вещами. Очевидно, жрица предпочла лишний раз не выставлять на всеобщее обозрение оружие воина.
   Она без возражений облачилась в тёплые штаны, совершенно незаметные под длинным балахоном, в меховой жилет и такой же кафтан, как и у молодой спутницы. Покрытую щетиной голову женщина обмотала тряпьём, сразу став похожей на бомжиху.
   Ни варежек, ни тёплых перчаток у них не оказалось, поэтому руки у девушки скоро начали мёрзнуть, и ей приходилось время от времени согревать скрюченные пальцы своим дыханием.
   Спутница, кажется, замёрзла ещё сильнее, но всячески выражала свою радость, заявляя, что даже в середине зимы редко бывают столь морозные дни, значит, эпидемия уже закончилась, и они легко доберутся до Букасо.
   В ответ на подобные речи шагавшая впереди недавняя невольница только криво улыбалась. По её ощущениям температура вряд ли опустилась ниже пяти градусов по Цельсию. Если аборигены считают подобный мороз сильным, то получается, что здешние зимы не отличаются особой суровостью.
   Выговорившись, женщина скоро замолчала, и тишину вокруг нарушал только скрипевший под ногами снег да шелестевший в кронах ветерок.
Однако многочисленные пятна следов наглядно демонстрировали, что зимний лес вовсе не так пустынен, как могло показаться на первый взгляд.
   Заметив впереди цепочку отпечатков большущих кошачьих лап, Ия забеспокоилась, но, присмотревшись, поняла, что те как будто расплылись, потеряв чёткость. Слегка успокоившись, недавняя невольница рассудила, что хищник, скорее всего, проходил здесь уже давно, и бояться нечего. Бесстрашно переступив след тигра, она пошла дальше, иной раз проваливаясь в снег по колено.
   Когда впереди блеснул отражённым светом струящейся воды горный поток, девушка озабоченно подумала, что сегодня ей пришлось добираться до реки гораздо дольше, чем в прошлый раз.
   Спутница, видимо, тоже поняла, что из-за снега они идут слишком медленно. Тяжело дыша, она поторопила бывшую рабыню.
   - Нам надо спешить, Платино-ли.
   Молча кивнув, Ия прибавила шагу, радуясь тому, что сапоги ещё не развалились, несмотря на суровые условия нещадной эксплуатации.
   Проваливаясь в снег по колено и используя копьё в качестве посоха, недавняя невольница, продравшись через кусты, выбралась на дорогу, где застыла, недоуменно оглядываясь по сторонам.
   - Платино-ли! - послышался за спиной просительный голос женщины.
   Оглянувшись, Ия помогла ей протиснуться сквозь густые заросли, и пока та переводила дух, выразительно обвела руками раскинувшееся перед ними пространство, засыпанное ослепительно-белым, искрящимся на солнце снегом.
   - Люди здесь не ходили, Сабуро-ли. Солдаты ещё стоят. Надо идти назад.
   Встрепенувшись, жрица с тоской посмотрела на дорогу, которой, судя по всему, всё ещё не пользуются.
   Правда, в одном месте вроде смутно угадывалась цепочка неглубоких вмятин, вполне возможно, оставшихся от занесённых снегом человеческих следов. Но одинокий путник вряд ли может служить показателем интенсивного движения и снятия карантина. Поэтому бывшая рабыня не стала привлекать внимание спутницы к подозрительного вида углублениям, вновь повторив своё предложение:
   - Нам идти назад!
   - Мы пойдём в Амабу, - после недолгого раздумья решила собеседница, пояснив. - Туда, куда ты ходила. Нам надо найти ча, снга менгул, енгия. И вам нужна подходящая одежда. Девушка не должна одеваться как мужчина.
   Значение части слов путешественница между мирами не поняла, но, судя по смыслу, речь шла о каких-то продуктах, призванных внести хоть какое-то разнообразие в их меню, состоявшее только и исключительно из варёного риса. Да и замечание Сабуро насчёт костюма тоже звучит вполне логично. Это не мир Платины, где окружающим в подавляющем большинстве безразлично, что на тебе надето. Судя по всему, одежда аборигенов, кроме чисто утилитарных функций, служит не только для обозначения пола, но и общественного положения своего носителя.
   Вот только бы ещё узнать, какое оно у неё здесь будет? Вряд ли брат Сабуро окажется настолько гнусной тварью, чтобы обратить в рабство ту, кто спас жизнь его сестре, но что, если он просто даст непонятной девице из другого мира немного денег и выставит её за ворота?
   А может, в служительницы культа податься?
   Недавняя невольница глянула через плечо на шагавшую позади женщину.
   "Нет, налысо бриться не буду. Лучше в местный цирк. Должны же здесь быть какие-то уличные артисты или скоморохи? Только сначала надо хотя бы немного осмотреться, чтобы не выглядеть белой вороной. А для этого мало знать язык и даже обычаи. Необходимо разбираться в местных реалиях. Хотя бы в самых общих чертах".
   Шум за спиной прервал размышления Ии. Обернувшись, она увидела женщину на коленях. Тяжело дыша, та неуклюже пыталась встать на ноги.
   - Я помогу, Сабуро-ли! - вскричала бывшая рабыня.
   - Спасибо, Платино-ли, - поблагодарила жрица, поднимаясь.
   - Я нести корзина! - решительно заявила девушка, пытаясь снять матерчатую лямку с её плеча.
   - Нет, госпожа Платино! - отстранилась собеседница. - Мне не тяжело. Я просто запнулась о камень. Идёмте быстрее.
   - Хорошо, Сабуро-ли, - кивнула недавняя невольница, возвращаясь к своим мыслям: "Даже если её брат не откажет в помощи, как бы мне такая забота боком не вышла. Вдруг оставит у себя какой-нибудь служанкой? А это даже и неплохо? Поживу, пообвыкну, а там видно будет. Но если начнут гнобить - задерживаться не стану и сбегу при первой возможности. А если её братец вздумает выдать меня замуж?"
   От подобного предположения у девушки ёкнуло сердце, и теперь уже она едва не упала, вовремя упёршись в землю тупым концом копья.
   Выпрямившись, она посмотрела вперёд, где вдалеке чернели украшенные белыми шапочками колья ограды вымершей деревни.
   Судя по девственной чистоте снега в распахнутых воротах, за последнее время тут не проходили ни люди, ни крупные звери.
   "А что? - шмыгнула носом бывшая рабыня. - Найдёт мне мужа и свалит на него всю заботу. Чем не помощь? Если её брат и в самом деле такой больший начальник, это ему труда не составит. Желающие услужить боссу всегда найдутся. Или он сделает кому-нибудь предложение, от которого нельзя отказаться. Хорошо, если моё мнение спросят... Хотя вряд ли ".
   Ия зябко передёрнула плечами. Почему-то подобное развитие событий показалось ей наиболее вероятным и пугало больше всего.
   "Ну уж вот вам национальная народная индейская изба! - криво усмехнулась она, зачем-то поправляя заткнутый за пояс тесак. - Тогда точно сбегу. Протяну время, сколько получится, и прощай Сабуро-ли! Пойду местных цирковых искать. Они здесь точно есть. Вон как спокойно жрица смотрела номер жонглёра и даже почти не удивилась. Выходит, уже видела что-то подобное. Вот к этим людям и надо прибиться. Буду акробатические этюды показывать или ножи метать. Только Сабуро об этом лучше пока ничего не говорить. Мало ли как всё повернётся?"
   Наметив хоть какие-то планы на будущее, путешественница между мирами окинула взглядом обезлюдевшую деревню.
   Налетевший порыв ветра затеребил снежные шапки на строениях и низких заборчиках, срывая с них одинокие снежинки и бросая их в лицо недавней невольницы, заставляя щуриться.
   Остановившись рядом с ней, жрица поднесла скрюченные от холода пальцы ко рту.
   - Большой дом, - проговорила девушка, вытянув руку в сторону богатой усадьбы, где когда-то позаимствовала новую одежду и чайник с тесаком. - Много еда, много вещь. Идём?
   - Ведите, госпожа Платино, - попросила женщина, поправляя матерчатые лямки корзины.
   Видимо, из-за зданий и оград слой снега на деревенской улице оказался гораздо толще, чем на дороге, а во дворе, куда недавняя невольница привела свою спутницу, сугробы намело выше колена.
   Добравшись до сквозной веранды, девушка обратила внимание на распахнутую дверь в комнату, где нашла мертвеца и куда так и не решилась войти. Но сегодня бывшая рабыня увидела, что налетевший снаружи снег полупрозрачной кисеёй припорошил собранный из гладко оструганных плах пол, небрежно сдвинутые в угол человеческие останки и лежавший на боку пустой сундук с лакированными стенками и откинутой на сторону крышкой.
   "Нас опередили", - без труда сообразила Ия, отметив, что неизвестные визитёры забрали не только содержимое сундука и постельные принадлежности, но и прихватили висевшую на стене картину с лягушкой и цветком.
   Не забыли они заглянуть и в соседнюю комнату. Одеяла и матрасы исчезли, а ящик, на котором они лежали, так же оказался пуст.
   - Здесь были до нас, - тщательно проговаривая слова, сообщила недавняя невольница, помогая спутнице забраться на веранду. - Здесь ничего нет.
   То ли плохо поняв собеседницу, то ли не доверяя ей, женщина лично заглянула в каждую из комнат, после чего, мрачно качая головой, окинула взглядом задний двор.
   Последовав её примеру, девушка убедилась, что шустрые мародёры не ограничились домом. Двери одной из хозяйственных построек оказались распахнуты настежь, створки другой просто валялись на земле, чуть припорошенные снежком.
   Значительная часть посуды, когда-то украшавшей большой стол, тоже куда-то исчезла.
   При виде подобного запустения, бывшая рабыня предположила, что они здесь надолго не задержатся. Однако жрица, быстро справившись с волнением, торопливо направилась к одному из явно разграбленных строений.
   Пожав плечами, Ия догнала её, крепко схватив за рукав.
   - Стой! Не ходи здесь, Сабуро-ли.
   - Почему, Платино-ли? - удивлённо вскинула брови спутница.
   - Смотрите, - недавняя невольница копьём сбросила снег с обглоданных рёбер всё ещё лежавшего у стола мертвеца.
   Вздрогнув, женщина пробормотала.
   - Спасибо, госпожа Платино.
   Отступив в сторону, она стала гораздо внимательнее смотреть себе под ноги.
   Внутри просторного помещения с плотно утрамбованным земляным полом обнаружились знакомые лари из плотно подогнанных досок, в одном из которых даже оставалось немного риса. Но собирать его жрица не стала, направившись к другой постройке.
   Здесь воры оставили двадцать не очень крупных, но красивых тёмно-фиолетовых луковиц, связанных во что-то вроде косички и пяток головой чеснока. Найденные овощи тут же отправились в корзину.
   А девушка вспомнила подворье, где нашла повозку с уксусом и фарфоровой посудой. Судя по всему, там тоже проживала довольно зажиточная семья.
   - Сабуро-ли! - обратилась она к спутнице, продолжавшей с грустной миной рассматривать выстроившиеся вдоль стен широкие стеллажи. - Нам идти в другой большой дом?
   - Здесь ещё есть такие? - встрепенулась женщина.
   - Такого, - с нажимом повторила бывшая рабыня, указав в сторону распахнутой двери склада. - Я не видеть. Я видеть...
   Она свела ладони вместе.
   - Меньше немного.
   - Правильно говорить "немного поменьше", Платино-ли, - наставительно поправила её жрица и кивнула. - Ведите.
   Однако, едва рассмотрев стоявшую у низкой ограды знакомую повозку, Ия поняла, что неизвестные мародёры успели побывать и здесь, забрав с собой ящики с посудой и несколько бутылок уксуса, хотя многие из них по-прежнему стояли в занесённой снегом телеге.
   Недавняя невольница стала опасаться, что здесь им тоже вряд ли удастся отыскать что-нибудь интересное, но всё же решила осмотреть подворье более основательно.
   Когда они вдвоём обошли жилой дом и оказались на заднем дворе, её спутница радостно вскрикнула, указав рукой в сторону одной из хозяйственных построек, где на дверях висела металлическая штуковина, сильно смахивавшая на замок.
   Приблизившись, девушка рассмотрела покрытую пятнами ржавчины коробочку с проёмом посередине, где толстый штырь проходил сквозь петли на дверном полотне и косяке.
   - Это должно быть ждумнджаги с едой, - возбуждённо проговорила женщина. - Если заидри узёл её ширамада.
   "А сами-то мы как туда попадём? - хмыкнула про себя бывшая рабыня, но, вспомнив, как поступали в подобных случаях герои многочисленных кинобоевиков, принялась оглядываться в поисках какого-нибудь подходящего инструмента. - Нужен топор или лом".
   Вот только на глаза попался лишь торчавший из снега камень, размером чуть больше строительного кирпича, непонятно, с какими целями поставленный хозяевами возле ближайшего угла соседней постройки.
   Правда, он примёрз, и, чтобы сдвинуть с места, Ие пришлось пару раз стукнуть его торцом рукоятки тесака.
   Морщась от обжигающего пальцы холода, недавняя невольница с трудом подняла тяжеленный камень над головой и, яростно выдохнув, обрушила на замок.
   Раздался громкий металлический лязг, но запор устоял, отделавшись парой глубоких царапин.
   Переведя дух, девушка нанесла ещё один удар, потом ещё.
   - Позвольте мне, госпожа Платино, - попросила жрица, снимая с плеч корзину.
   Отрицательно покачав головой, бывшая рабыня снова попыталась сбить замок, но опять безрезультатно.
   Беззвучно выругавшись, Ия протянула камень спутнице.
   Лязгнул металл. Выскочив из озябших пальцев, кирпич только чудом не попал женщине по ноге, заставив ту с визгом отскочить в сторону.
   Но дужка замка выскочила из креплений.
   Пока жрица приходила в себя, недавняя невольница, имевшая кое-какой опыт в ремонте простейших приспособлений и бытовой техники, просунула в образовавшуюся щель кончик тесака и, приноровившись, отогнула штырёк, вытащив его из закреплённых накладок.
   Солидно скрипнули массивные кованные петли, открывая взору взломщиц низкое помещение со знакомого вида стеллажами, уставленными корзинами, деревянными и сделанными из бамбука коробочками, матерчатыми мешочками.
   На вбитых в дальнюю стену колышках висели связки лука, чеснока и перца. На широкой, низенькой лавке в рядок стояли разнокалиберные кувшины и горшочки с плотно заткнутыми или обмотанными бумагой горлышками.
   Висевшие на протянутых верёвках пучки трав и бумажные пакетики с нарисованными значками еле заметно заколыхались от ворвавшегося в дверь порыва ветра.
   "Надо бы ещё писать по-датрогийски выучиться", - отметила про себя девушка, а вслух предупредила:
   - Много брать, тяжело нести, Сабуро-ли.
   - Я возьму только самое необходимое! - заверила спутница, оглядывая кладовую горящими от возбуждения глазами.
   "Это она здесь надолго застряла, - раздражённо подумала бывшая рабыня, наблюдая за тем, как женщина неторопливо прохаживается вдоль полок, заглядывая в ящички и изучая содержимое корзин. - А нам ещё обратно тащиться по сугробам".
   - Госпожа Сабуро! - окликнула её путешественница между мирами. Она уже знала, что, обращаясь к спутнице, следует употреблять слово "джавейра", означающее "госпожа" или что-то в этом роде, либо прибавлять к фамилии почтительное окончание "-ли". Или задействовать их вместе. Вот только наставница так толком и не разъяснила: какие обороты в каких случаях будут наиболее правильными с точки зрения местного этикета. - Я идти в дом одежда смотреть.
   - Вы знаете, что нужно? - строго сведя брови к переносице, поинтересовалась собеседница.
   - То, что одевать женщины, - подтвердила Ия, хорошо запомнившая, как выглядели невольницы толстого садиста, умершая на дороге крестьянка, знатная дама и её служанка.
   - Ступайте, Платино-ли, - кивнула жрица и, тут же заинтересовавшись одним из висевших на верёвке пакетиков, добавила в спину удалявшейся спутнице, - берите только самое лучшее.
   "Это само собой", - мысленно хмыкнула бывшая рабыня.
   Добравшись до сквозной веранды, она вытащила из-за пазухи свою сумочку, чьё содержимое должно подтвердить её иномировое происхождение. Среди прочих вещей там оказались и резиновые перчатки. Бережёного и Бог бережёт. Правда, прежде чем их натянуть, девушке пришлось какое-то время отогревать своим дыханием скрюченные пальцы.
   Размяв ладони, надела маску и только после этого заглянула в чуть приоткрытую дверь.
   Как она и предполагала, на расстеленном по полу изорванном матрасе валялись кости с остатками плоти и длинными, спутанными волосами на оскаленном черепе.
   "Правильно сделала, что не пошла сюда в прошлый раз", - шмыгнув носом, похвалила себя недавняя невольница.
   Несмотря на холод, воздух в комнате был всё ещё пропитан запахом тлена и разложения. Судя по окружающей обстановке, после смерти хозяйки в комнату никто из людей не заходил.
   На вбитых в стену колышках висела какая-то одежда. Одна походила на длинную накидку из грубой ткани, другая напоминала халат.
   На низком деревянном ящике, покрытом резьбой, с облезлым лаком лежали свёрнутые стёганные одеяла.
   Спать на скреплённых глиной камнях лежанки очень неудобно, но тащить за тридевять земель это мягкое великолепие Ие не захотелось.
   Сняв с сундука постельные принадлежности, она снисходительно хмыкнула при виде аккуратного маленького замочка, который без труда сорвала, пустив в дело тесак.
   Подняв крышку, начинающая мародёрша с удовлетворением убедилась, что не ошиблась, и хозяева здесь действительно проживали зажиточные. Разнообразные тряпки заполняли ящик до краёв.
   Увидев лежащую сверху, аккуратно сложенную, тускло-синюю юбку, девушка, не удержавшись, примерила её к себе, вовремя вспомнив, что местные жительницы носят данный предмет туалета не на талии, а под грудью. То, что даже при этом пара сантиметров подола оказалась на полу, нисколько не смутило бывшую рабыню. Лишнее можно и подогнуть.
   Рассудив, что не стоит ограничиваться одной юбкой, Ия сняла со стены накидку и, расстелив на одеяле, намеревалась сложить на неё выбранную одежду.
   Кроме первой находки, недавней невольнице приглянулись две кофточки с завязками из лент, трое застиранных, но чистых штанишек из тонкого полотна, служивших аборигенкам нижним бельём, и две пары носочков.
   Оценив получившуюся кучку, девушка не смогла справиться с любопытством и опять полезла в сундук. Кроме женской одежды, там хранились маленькие, явно детские юбочки, кофточки, какие-то курточки и штанишки. А на самом дне отыскались светло-жёлтая, почти белая юбка и такого же цвета кофта из прочной, кажется, льняной, ткани.
   "А вот это хорошо будет смотреться", - довольно усмехнулась недавняя невольница, вытаскивая находку, и вдруг услышала, как кто-то произнёс грубым мужским голосом:
   - Они здесь, Чалбон!
   Метнувшись к выходившему на передний двор окну, перепуганная мародёрша сквозь щели в порванной бумаге увидела возле ограды усадьбы двух коренастых, одетых в невообразимое лохмотья мужиков с большущими корзинами за плечами.
   - Что за огранды нах тендер мкун? - громко вскричал один из них, опираясь на длинную суковатую палку как на посох.
   Выглянувшее сквозь прореху в тонких облаках солнце светило незваным пришельцам прямо в глаза. Поэтому, глядя в сторону дома, им приходилось щуриться, а один, кроме этого, ещё и приставил ладонь козырьком к глазам.
   Недавняя невольница в свою очередь имела прекрасную возможность рассмотреть их грубые, изрезанные морщинами лица с редкими, клочковатыми бородёнками.
   - Пойдём посмотрим, - зловеще усмехнулся мужчина с головой, обвязанной грязным, рваным платком, делавшим его похожим на зловредную ведьму из детского ужастика, вытаскивая из-за подвязанной вместо пояса верёвки короткую дубинку с металлическим набалдашником. - Кто ун гоенгехан вещи хунокчота?
   "Упс! - испуганно пискнула Ия, прижимаясь к стене. - Это, наверное, те, кто обчистил тот богатый дом и взял фарфоровую посуду. Теперь хотят остатки унести. Вон у них и корзины для хабара".
   Прислушиваясь к приближающемуся скрипу снега под ногами незваных гостей, бывшая рабыня торопливо связала углы накидки. Кто бы это не был, просто так бросать хорошие вещи она не собиралась.
   Хорошо ещё, что мужчины отправились по их следам в обход дома. Когда они завернули за угол, девушка выглянула на веранду. Дверь в комнату открывалась внутрь и как раз со стороны переднего двора. Так, что недавняя невольница имела возможность, не высовываясь, наблюдать за тем, что происходит позади дома.
   Видимо, жрица тоже услышала голоса новых визитёров, потому что встретила их у двери кладовой.
   - Вот они! - вскричал один из пришельцев.
   - Сним? - недоверчиво пробормотал второй и тут же выпалил. - Женщина!
   - Что вы здесь делаете? - Сабуро сурово свела брови к переносице, но по голосу своей спутницы Ия поняла, что та сильно испугалась.
   - Тикара милка ты? - криво усмехнулся мужчина с палкой-посохом, и его развязный тон очень не понравился бывшей рабыне. Она окончательно передумала выходить на веранду, продолжив наблюдение через приоткрытую дверь.
   - Дайсин свой каллерг рот! - дрогнувшим голосом крикнула жрица. - Знаешь ли ты, кто перед тобой, грязный монгинин?
   - Даун друга! - хохотнул незваный гость с дубинкой за поясом.
   - Я Амадо Сабуро - служительница богини милосердия Голи из святилища Уйдик хан синионг и сестра начальника округа Буксао-но-Хайдаро! - отчеканила женщина, гордо вскинув подбородок.
   - А чем докажешь... госпожа? - быстро переглянувшись с приятелем, спросил обладатель суковатого посоха. - Вдруг ты одежду с мёртвой служительницы сняла?
   - Да как ты горишь но тоёти? - голос собеседницы звенел от благородного негодования, за которым легко угадывался страх. - Не веришь женщине из рода гау?
   Сдёрнув с головы тряпку, она продемонстрировала голову, покрытую короткими чёрными волосиками.
   Сомневавшийся визитёр, озадаченно крякнув, вновь посмотрел на своего приятеля.
   - Так вас вроде бы двое было, госпожа? - поинтересовался тот у застывшей с гордым видом жрицы.
   - Он в дом ушёл, - тут же подсказал ему спутник, указав на цепочку ведущих к веранде следов.
   - Кто с вами госпожа? - кивнув, спросил первый мужчина.
   - Это... - Сабуро явно растерялась, очевидно, не собираясь сообщать собеседникам об истинном происхождении бывшей рабыни. - Это госпожа Оно Кэтсо - супруга господина Кэтсо сенгма ганчхвалгдан из Хайдаро!
   "Ну, теперь я хотя бы знаю, как она будет меня называть", - нервно хихикнула путешественница между мирами.
   - Тоже женщина! - лицо мужика с дубинкой расплылось в неприятной ухмылке.
   Обернувшись к дому, он громко позвал:
   - Эй, госпожа Кэтсо, где вы там? Почему прячетесь? Выходите!
   - Не бойтесь! - поддержал его приятель, не отводя тяжёлого взгляда от побледневшего лица жрицы. - Мы ничего плохого не сделаем. Вам даже понравится. Правда, Талбон?
   - Ага! - хохотнул тот и, видимо, не в силах сдерживаться, почесал себе между ног.
   - Бухангдаш! - голос жрицы сорвался на визг, но, даже пятясь в амбар, она всё ещё пыталась угрожать своему потенциальному насильнику. - Да я тебя джеромо именем богини!
   - Я после петсоры выжил даун, дура! - рявкнул тот, перекрывая верещание женщины и делая шаг к ней. - Что мне твоя богиня? Где она была, когда я родителей, брата, жену с детьми хоронил? Думаешь, после такого я какой-то там Голи испугаюсь? Да плевал я на твою дженаджаю и твою богиню. Я такое видел, что мне уже ничего не страшно. Из всей деревни только пятеро осталось, и все мужчины.
   Он гнусно осклабился, положив ладонь на заменявшую пояс верёвку.
   - Ты, главное, сама не суммай соу и подруге своей скажи, чтобы не имейство. Тогда, может, и поживёте ещё. Неизвестно, когда Сын Неба своих чанг га с дорог уберёт. А нам с вами веселее будет...
   Не дослушав собеседника, Сабуро с пронзительным визгом бросилась в амбар. Глумливо хохоча, потенциальный насильник устремился за ней.
   Пока он ораторствовал, его приятель почти добрался до дома.
   "Вот же ж!" - охнула Ия, чувствуя, как бешено колотящееся сердце ухнуло куда-то в ноги.
   Перед тем, как взойти на веранду, мужик посмотрел в сторону кладовой и довольно ухмыльнулся, слушая доносившиеся оттуда крики. Судя по ним, Сабуро пока удавалось уворачиваться от преследователя, но тот явно её настигал.
   Поправив верёвку на поясе, его приятель обернулся и встретился взглядом с перепуганными глазами недавней невольницы.
   Отпрянув, та с треском захлопнула хлипкую дверь.
   - Не прячься бого гатем! - разразился неизвестный хриплым, каркающим смехом. - Всё равно найду.
   Выскочив из пяток, сердце Ии ударилось о твёрдый, деревянный пол и, отскочив, вернулось обратно.
   "На сладенькое потянуло, педофил старый!" - окрысилась она, роняя узел с вещами и, крепко ухватившись за древко копья обеими руками, с пронзительным визгом выскочила из комнаты.
   Уже стоявший на веранде мужик только и успел, что вскинуть густые, с проседью брови.
   Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, бывшая рабыня сделала неловкий, но молниеносный выпад, разжав левую ладонь, а правую руку вытянув на всю длину.
   Вот только даже после всех перенесённых здесь страданий, Платина всё же оставалась слишком домашней, изнеженной и цивилизованной для этого мира, поэтому не смогла целенаправленно убить человека.
   В последний момент копьё сменило траекторию, ударив не в живот, а в бедро.
   Стрельба из лука, метание ножей и акробатические упражнения выработали у девушки прекрасный глазомер, который не подвёл, несмотря на незнакомое оружие.
   Остро отточенный наконечник, направленный далеко не слабой рукой, без труда пробил стёганные штаны и почти полностью погрузился в мышцу.
   Никак не ожидавший ничего подобного, незадачливый насильник заорал, перекрывая дребезжащим баритоном пронзительный визг недавней невольницы. Та, совершенно автоматически продолжая слитное движение, дёрнула копьё на себя, открывая широкую рану, из которой потоком хлынула кровь.
   Не удовольствовавшись этим, Ия вновь замахнулась, но уже не так уверенно.
   Не переставая орать, противник отпрянул, пытаясь зажать ладонью обильно кровоточащую рану. Ноги у него подкосились, и мужчина рухнул на присыпанные снежком доски веранды, стремительно превращаясь из альфа-самца в перепуганного, страдающего от боли человека.
   - Что ты наделала, ганга? - совершенно другим, плаксиво-жалобным голосом вскричал незнакомец, и его морщинистое лицо исказила горестная гримаса. - У меня же кровь течёт! Как я ходить буду?
   Бывшая рабыня, ошарашенная потрясающим результатом своих действий, так растерялась, что едва не бросилась ему на помощь.
   Но тут из амбара выскочил второй пришелец. Видимо, шум снаружи отвлёк его от погони за жрицей.
   - Что у тебя, Чолбан?
   - Эта ганга меня чуть не убила! - всё ещё безуспешно пытаясь остановить кровь, проорал в ответ раненый и торжествующе посмотрел на девушку. - Вот и смерть твоя пришла гангагуханрён!
   Опомнившись, недавняя невольница ещё раз ткнула его копьём, на сей раз целясь в грудь.
   Полулёжа на боку, мужчина отбил её выпад дубинкой. Но не очень удачно. Скользнув вдоль палки, наконечник острой гранью рассёк ему пальцы.
   Бросив оружие, он дико завизжал, сжимаясь в комок и прикрывая лицо окровавленными руками.
   Но и сейчас в горячке боя Ия не смогла нанести смертельный удар.
   Стремясь на помощь подруге, она пинком отшвырнула дубинку с веранды и окрылённая победой бросилась к амбару.
   Второй противник уже ждал её, с мерзкой улыбочкой поигрывая своим длинным сучковатым посохом.
   - Я не бить, ты не бить, мы уходить? - без особой надежды на взаимопонимание предложила путешественница между мирами, почему-то сразу сообразив, что с этим соперником легко справиться не удастся.
   - Ты что, из яманин? - на миг вскинул брови мужчина и тут же усмехнулся. - Тогда я тебя обязательно убью. Чолбан мне как брат. Он не для того выжил, чтобы какая-то смагхин ямани в него чжалым тыкала.
   Убедившись, что миром разойтись не получится, бывшая рабыня сделала молниеносный выпад, отбитый противником с лёгкостью необыкновенной. А вот она едва успела подставить древко под удар длинной, шишковатой дубинки.
   Уже через несколько секунд девушка отчётливо поняла, что столкнулась если не с великим мастером боя на шестах, то с одним из его учеников.
   Несмотря на это, она старательно уворачивалась при каждом удобном случае, ставя на пути посоха копьё, но всё же ей уже попало два раза по рёбрам и один раз по плечу.
   Поскольку удары приходилось, что называется, "на излёте", они получились не очень болезненными, однако недавняя невольница не сомневалась, что противник очень быстро достанет её в полную силу. Тогда она не сможет двигаться в прежнем темпе, и мужчина её убьёт. А может, оглушит до потери сознания, чтобы изнасиловать, но потом всё равно убьёт.
   Оставалось только пуститься в бегство. Но для этого необходимо хотя бы на несколько секунд разорвать дистанцию.
   Вот только противник всё время атаковал, не давая Ие перевести дух.
   Несмотря на то, что снег под ногами затруднял движение, бывшей рабыне пока удавалось спасаться от градом сыпавшихся ударов, однако приходилось всё время отступать: то пятясь назад, то шарахаясь в сторону, выбирая подходящий момент для бегства. Вряд ли этот приземистый, коротконогий мужик в длиннополом армяке сможет за ней угнаться. А оказавшись в безопасности, она немного отдохнёт и придумает что-нибудь для спасения Сабуро.
   Активно перемещаясь по двору, бойцы вновь очутились возле распахнутой двери кладовой.
   Предплечье девушки взорвалось болью. Рука онемела, почти потеряв чувствительность. Мелькнула отчаянная мысль: "Вот и песец пришёл".
   Круглое лицо врага с клочковатыми усами и бородёнкой расплылось в торжествующей улыбке.
   В этот момент из амбара, пронзительно вереща, выскочила жрица с воздетым над головой горшком.
   Вздрогнув, мужик попытался развернуться, но не успел. Объёмистый сосуд ударил его по прикрытому тряпьём затылку и с грохотом раскололся, обдав неудачливого насильника потоком чёрной жидкости со странно знакомым запахом.
   Макун, выронив палку, плюхнулся на колени, смешно хрюкнул и, завалившись на бок, рухнул в снег.
   От осознания того, что она только что чудом избежала смерти, Платину охватило сильнейшая, никогда ранее не испытываемая эйфория. Адреналин в крови просто зашкаливал, буквально разрывая мозг.
   Во всё горло заорав что-то матерное и несвязное, она замахнулась копьём, твёрдо намереваясь добить того, кто едва её не прикончил.
   - Нет!!! - закричала женщина, каким-то непостижимым образом оказываясь пред разъярённой Ией и, широко раскинув руки, прикрыла собой с трудом ворочавшегося на земле мужика. - Нельзя!
   - Пусти! - по-русски рычала путешественница между мирами, пытаясь добраться до поверженного врага. - Я убью этого урода!
   - Нет! - упрямо твердила жрица, отталкивая её от мужика. - Я не дам тебе его убить! Нельзя! Я давала клятву Голи! Если хочешь - убей сначала меня!
   Её взгляд горел такой непреклонной фанатичной решительностью защитить раненого, что девушка попятилась. Наваждение, заволакивавшее багровыми языками пламени сознание, схлынуло, прочищая мозг, и она даже испугалась того, что намеревалась совершить. Окончательно приходя в себя, недавняя невольница сильнейшим пинком отбросила в сторону суковатый посох, вымещая на том всю оставшуюся злость.
   - Нам надо идти, Платино-ли, - облегчённо выдохнув, сказала женщина, опуская заметно дрожащие руки.
   - Пойдёмте, Сабуро-ли, - кивнула Ия.
   - Подождите! - вдруг встрепенулась собеседница. - Я корзину возьму.
   - Убью нанджимохаи! - сдавленно прохрипел мужчина, приподнимаясь на дрожащих руках.
   - Да пошёл ты... - замахнувшись, прошипела Платина по-русски, но вспомнив бурную реакцию спутницы на попытку добить негодяя, перевернула копьё и врезала упорному противнику тупым концом по лбу.
   Бывшей рабыне как будто послышался какой-то мерзкий хруст, но тут из амбара вышла жрица с корзиной за спиной.
   - Я тоже идти за вещи! - вскричала девушка, отвлекая внимание Сабуро от уткнувшегося мордой в землю мужчины.
   Раненого на веранде уже не было. Судя по полосе розового снега, тот заполз в соседнюю комнату.
   Плюнув на плотно прикрытую дверь, недавняя невольница влетела в соседнее помещение, схватила валявшийся на полу узел и выбежала на передний двор, где, ступая по старым следам, пробиралась к проёму в ограде жрица.
   Торопясь за ней, Ия завернула к знакомой тележке, на ходу прихватив одну из оставшихся бутылей уксуса.
   - Не задерживайтесь, Платино-ли! - глянув через плечо, поторопила её спутница.
   - Идти! - отмахнулась бывшая рабыня.
   Перед тем, как покинуть подворье, она оглянулась. Раненый в ногу мужчина, выбравшись из комнаты, сидел на веранде и грозил им вслед кулаком.
   Переполнявшие девушку эмоции рвались наружу градом слов. Ей ужасно хотелось высказаться, выплеснуть первые впечатления. Вот только любые разговоры сейчас могли сбить дыхание, а им надо спешить.
   Шагавшая поодаль женщина тоже помалкивала, хотя недавняя невольница и заметила, как беззвучно шевелятся её губы.
   "Молится, наверное, - почему-то решила путешественница между мирами. - Может, мне тоже попробовать?"
   Вот только из всех православных молитв она знала лишь "Отче наш" да и то не могла бы ручаться за точность. Но надо же кого-то поблагодарить за её чудесное спасение? И девушка сказала про себя: "Спасибо, боже, если ты есть, за то, что не дал меня убить".
   И вдруг ей показалось, что где-то на грани сознания тихо прошелестело: "Не за что".
   От неожиданности Платина едва не упала, споткнувшись о прикрытый снегом камень.
   - Вот же ж! - выругалась она вслух, упираясь копьём в землю. - Померещится же такое!"
   Опомнившись, бывшая рабыня сообразила, что дошла до ворот деревни.
   - Нам надо спешить, Платино-ли! - тяжело дыша, проговорила жрица. - Мы и так сильно задержались из-за этихбухганинг.
   - Я быстро, - заверила её Ия. - Идите.
   Покачав головой, женщина продолжила свой путь, время от времени оглядываясь через плечо.
   Недавняя невольница ударом тесака разбила горлышко кувшина. Нацедив уксус в сложенную лодочкой ладонь, тщательно протёрла ей узел с новой одеждой, сапоги, низ джинсов, полы кафтана. После чего вытерла руки снегом и, стащив резиновые перчатки, сунула их в сумку.
   Почувствовав, что её начинает потряхивать, словно в лихорадке, девушка поначалу чуть не испугалась, решив, что вернулась болезнь, но скоро поняла, что это не петсора, а так называемый "отходняк" - адреналиновый откат. Реакция организма на только что перенесённый стресс.
   Вспомнив самодовольную рожу обладателя суковатого посоха, бывшая рабыня передёрнула плечами и, перед тем как устремиться в погоню за ушедшей далеко вперёд жрицей, бросила быстрый взгляд через плечо, с облегчением убедившись, что деревенская улица по-прежнему остаётся пугающе пустынной.
   Ветер усиливался. Небо серело, всё плотнее затягиваясь тучами. Женщина тяжело дышала, держась за лямки корзины.
   - Сабуро-ли! - поравнявшись, окликнула её Ия, а когда та повернула к ней усталое лицо, подняла копьё со словами. - Нести легко.
   Кивнув, жрица опустила свою ношу на снег.
   - Да, так будет лучше.
   Они продели древко сквозь лямки, привычно взгромоздив оружие на плечи, и вновь зашагали по дороге.
   В том месте, где та поворачивала, недавняя невольница ещё раз оглянулась. Но из ворот деревни так никто и не вышел.
   Метель постепенно усиливалась, засыпая их следы.
   "Если я тому череп проломила, то и второй тоже не жилец, замёрзнет или истечёт кровью, - внезапно подумала девушка, ощутив, как по мокрой от пота спине пробегают холодные мурашки. - Это значит, я двух человек убила?"
   Но тут она вспомнила, как слуги толстого работорговца перебили крестьян, как этот садист мучил её после побега, и, молча оскалившись, подумала с неожиданной злобой: "А что, мне их надо было в губы целовать? Сами напросились. После эпидемии здесь народа и так не осталось, а эти уроды сразу стали из себя крутых самцов строить. Если ещё раз кто полезет - опять по башке вдарю или в брюхо ткну, и будь что будет!"
   Мысленно выругавшись, путешественница между мирами поправила лежащее на плече копьё. Очень хотелось пить, но она ещё не чувствовала себя настолько здоровой, чтобы безбоязненно пить ледяную воду. Не хватало ещё какую-нибудь ангину заполучить.
   Небо продолжало затягивать тучами, сквозь редкие прорехи которых ещё пробивался солнечный свет.
   Когда они вернулись к тому месту, где вышли на дорогу, оставленные ими следы уже слегка припорошило.
   Если кто-то из оставшихся в вымершей деревне раненых всё же выживет, то наверняка захочет отомстить своим обидчицам, а для этого придётся отыскать их убежище.
   Бывшая рабыня не сомневалась, что местные жители знали о домике в горах, вот только те, кому известно его точное местонахождение, скорее всего, уже мертвы. Иначе почему они не перебрались в избушку из вымирающей деревни?
   Как бы то ни было, гипотетическая возможность неожиданного визита потенциальных мстителей - не та проблема, которой стоит забивать себе голову именно сейчас.
   Рассудив подобным образом, Ия остановилась у зарослей кустарника. Здесь им придётся снять корзину с копья.
   Глянув на тяжело дышавшую спутницу, недавняя невольница взгромоздила тяжеленный короб себе на плечи, передав ей свой узел с одеждой.
   Под деревьями ветер не бил в лицо, и даже казалось теплее, но снег также сыпал сверху, потихоньку наметая сугробы.
   Пригнувшись и опираясь на копьё, как на посох, девушка размеренно шагала вверх по склону, всё время слыша за спиной хриплое, с тихим присвистом дыхание жрицы.
   - Отдыхать, Сабуро-ли? - предложила бывшая рабыня, с трудом помогая встать на ноги поскользнувшейся женщине.
   - Нет, Платино-ли, - решительно отказалась та, вытирая мокрое от снега и пота лицо.
   Когда они спустились в первую долину, начало стремительно темнеть, а сугробы там оказались такой глубины, что путешественницы иной раз проваливались в них почти по пояс.
   Силы стремительно таяли. Влага щедро пропитала одежду Ии, добавляя свой вес к тяжести переполненной корзины за плечами. Несмотря на все предосторожности, снег каким-то образом попал в левый сапог и, растаяв, неприятно холодил ступню. Теперь недавняя невольница и сама почувствовала, что не против привала, пусть даже самого короткого.
   Поэтому, когда спутница окликнула её, девушка с удовольствием остановилась и, обернувшись к тяжело дышавшей жрице, хрипло спросила:
   - Что вы хотеть, Сабуро-ли?
   - Давайте отдохнём под этим деревом? - собеседница указала на невысокую, разлапистую ель, чьи густые, засыпанные снегом ветки спускались почти до самой земли. - Разведём костёр, погреемся, а утром пойдём в домик.
   Заметно похолодало, поэтому перспектива ночёвки в лесу бывшую рабыню не привлекала, вот только идти дальше не хватало сил..
   - Хорошо, Сабуро-ли, - согласилась она, но тут ветер донёс до них далёкий, тоскливый вой.
   Спутницы испуганно переглянулись, а перед мысленным взором Ии предстали обглоданные человеческие кости, коих она в последнее время нагляделась предостаточно.
   - Идти надо, Платино-ли, - выпалила жрица, со стоном поднимая узел с одеждой.
   Молча кивнув, недавняя невольница вновь зашагала вверх по склону.
   Когда они добрались до перевала, голоса хищников не только не затихли, но даже как будто-бы начали приближаться.
   Страх, как всегда, оказался мощнейшим допингом. Девушка ломилась через лес, не разбирая дороги. Позабыв о возможной простуде, она на ходу хватала снег и жевала, пытаясь хотя бы немного утолить мучившую её жажду.
   Внезапно вокруг воцарилась благословенная тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в верхушках деревьев да шорохом медленно опускавшихся снежинок.
   У путешественницы между мирами появилась робкая надежда на то, что волки, не заметив их, отыскали себе более подходящую добычу.
   Однако прорезавший сумерки вой разрушил чаяния бывшей рабыни, к тому же ей показалось, что на этот раз голоса зверей звучат как будто по-другому. Теперь в их песне вместо тоски и ожидания слово бы слышалось торжество.
   "Неужели напали на наш след!" - охнула Ия, попытавшись сбросить мешавшую бежать корзину.
   - Нет, Платино-ли! - вскричала жрица, хватая её за руку. - Мы почти дошли. Слышите ручей? Если оставим еду и одежду, она пропадёт - волки всё порвут. Я бы поменялась с вами местами, но у нас нет времени. Прошу: потерпите ещё немного.
   "Мертвецам еда не нужна", - мрачно проворчала про себя недавняя невольница, но всё же кивнула в знак согласия, тем не менее решив сбросить груз при первом же удобном случае.
   Однако спутница, словно предчувствуя подобную возможность, всё время шла рядом, а иногда даже поддерживая корзину за плетёное дно.
   Несмотря на подобную помощь, плечи у девушки ныли всё сильнее, сердце в груди бешено колотилось, лёгким не хватало воздуха, а ноги так налились тяжестью, что каждый шаг давался неимоверным усилием воли.
   Вой, доносившийся, кажется, не только сзади, но и с обеих сторон, ещё какое-то время подстёгивал измученную беглянку, но даже это сильнодействующее средство помогало всё слабее.
   В отчаянье бывшая рабыня уже собиралась сбросить корзину и лезть на ближайшую сосну, таща за собой упрямую жрицу, но деревья внезапно расступились, и она едва не свалилась в овраг, на дне которого, болтая о чём-то своём, бежала вода.
   Несмотря на опустившиеся сумерки, Ия сразу узнала это место, сообразив, что вышла к знакомому ручью метрах в двухстах от избушки.
   - Бегите, Платино-ли! - хрипло закричала спешившая сзади спутница.
   Обернувшись, недавняя невольница поначалу ничего не поняла, но быстро рассмотрела, как по белому склону скользят меж деревьев тёмные тени.
   "Сейчас будет: или как в жизни - и нас сожрут, - подумала она, рывком поднимая на ноги в очередной раз упавшую жрицу. - Или как в кино - и мы спасёмся в последнюю минуту".
   Ноги вязли в снегу, кусты и ветки цеплялись за длинные полы одежды, уши резал торжествующий вой, а глаза с мольбой и надеждой смотрели на крайне медленно приближавшуюся избушку.
   Носок сапога девушки запнулся за камень, и она рухнула в тощий сугроб, с ужасом понимая, что больше не сможет подняться.
   Задыхаясь, бывшая рабыня всё-таки попыталась сбросить корзину, но женщина вновь не дала ей этого сделать.
   - Вставайте, Платино-ли! - прохрипела жрица, схватив за шиворот обессилевшую спутницу. - Бегите, иначе мы умрём!
   Колени Ии подломились, и последние три десятка шагов Сабуро буквально волокла её на себе.
   Рухнув на утоптанный земляной пол, недавняя невольница повернулась на бок и принялась жадно хватать воздух пересохшим ртом.
   С грохотом задвинув засов, женщина рухнула рядом.
   Какое-то время они тяжело дышали, не имея сил ни шевелиться, ни говорить.
   Девушка со стоном избавилась от матерчатых лямок и села, опираясь руками о землю.
   За дверью послышался негромкий шорох и царапанье когтей по дереву, сопровождавшееся недовольным рычанием.
   - Да пошёл ты! - неожиданно даже для самой себя заорала путешественница между мирами. - Что съел, задница мохнатая?!
   Войдя в азарт, она выдала несколько совсем уж непечатных выражений, но быстро опомнилась, подумав, что ей вновь необыкновенно повезло второй раз за день.
   - Что вы сказали, Платино-ли? - поинтересовалась совершенно не различимая в темноте жрица, видимо, весьма впечатлённая экспрессивной речью спутницы.
   - Я сказала, что мы не бояться волков, - остывая, объяснила бывшая рабыня. - Пусть идёт в лес и ищет оленя.
   Собеседница недоверчиво хмыкнула, но от дальнейших расспросов воздержалась.
   Ия достала из-за пазухи сумку, нашарила в ней зажигалку, и мрак прорезал крошечный огонёк.
   Перед уходом они тщательно очистили печь от золы, так что теперь пришлось почти на ощупь ломать тонкие сучья, аккуратно складывая их в топку.
   Когда по стенкам избушки заплясали отблески пламени, уставшие путницы принялись за разборку трофеев.
   Кроме лука и чеснока, запасливая жрица уложила в корзину связку острого красного перца, несколько подписанных бумажных пакетиков с шуршащим содержимым и два маленьких горшочка, чьи горловины были не только прикрыты глиняными крышками, но и обернуты закреплённой верёвкой промасленной бумагой.
   Когда женщина с торжествующим видом раскупорила один из них, недавняя невольница явственно уловила всё тот же знакомый запах, пробивавшийся сквозь всё ещё исходившую от одежды, хотя и изрядно ослабевшую уксусную вонь.
   "Неужели соевый соус?" - догадалась девушка, а довольно улыбавшаяся спутница выложила на подиум связку мелкой сушёной рыбы.
   "Сюда бы ещё пива", - невольно сглотнув, мечтательно вздохнула путешественница между мирами.
   - А вы что принесли, Платино-ли? - поинтересовалась жрица, с усилием вытаскивая из корзины так и не пригодившуюся меховую накидку.
   Бывшая рабыня развязала свой узел. Спутница брала каждую вещь и осматривала её настолько тщательно, насколько позволяло скудное освещение.
   Но увидев светло-жёлтую юбку отпрянула, удивлённо вскинув брови.
   - У вас кто-то умер, Платино-ли?
   - Нет, - растерянно покачала головой собеседница, тут же спросив, - почему вы так говорить?
   - Эта одежда саунтанг, - наставительно казала женщина. - Её одевают только тогда, когда умирает близкий родственник. Или Сын Неба. Вы зря её взяли.
   - Я-то откуда знала, - проворчала Ия по-русски, пояснив в ответ на вопросительный взгляд спутницы. - Я не носить её. Оставить тут.
   - Лучше сразу уберите в сундук. - предложила жрица.
   Видя нешуточное беспокойство спутницы, недавняя невольница тут же направилась к стоявшему у стены ларю.
   Прочие предметы туалета, прихваченные в вымершей деревне, были признаны вполне годными и подходящими для девушки её возраста и положения.
   Перед тем как сесть за поздний ужин, девушка осторожно выглянула наружу. Разгулявшаяся метель швырнула ей в лицо сноп холодных, колючих снежинок, а в царившей вокруг чёрной круговерти было невозможно что-либо рассмотреть.
   Выстывшая за день лежанка прогревалась очень неохотно, поэтому спать легли, завернувшись во все имевшиеся тряпки. Несмотря на высосавшую мышцы усталость, переполненное впечатлениями сознание мешало уснуть. В своём мире бывшей учащейся циркового колледжа уже приходилось участвовать в рискованных трюках, но там, дома, она ни разу в жизни не оказывалась так близко от гибели. В этот день смерть дважды прошла совсем рядом, и оба раза Платину спасало только чудо. Внезапно Ие показалось, что в воздухе как будто появился лёгкий, еле ощутимый запах корицы и тут же пропал.
   "Уже еда мерещиться начинает", - с грустью подумала она.
   Лежащая поодаль женщина вдруг тихо всхлипнула, и недавняя невольница поняла, что её спутница тоже не спит, хотя старается дышать размеренно и ровно.
   Так они обе и притворялись, пока благодатный сон всё же не снизошёл на них, дав отдых измученным нервам.
   Утром метель почти стихла, от волков и следа не осталось, а с ними исчезли и вчерашние страхи. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, девушка отправилась в овраг.
   После завтрака, состоящего из щедро политого соевым соусом варёного риса, жрица насыпала в фарфоровые чашечки по щепотке содержимого одного из бумажных пакетиков и залила крутым кипятком.
   - Это чуа, - пояснила она бывшей рабыне. - Пейте, Платино-ли. Только осторожно.
   - Надо немного ждать? - уточнила та, хорошо помня, как заваривали чай у них дома.
   - Нет, нет, - энергично запротестовала собеседница. - Пейте сейчас, иначе вкус будет уже не тот.
   Пожав плечами, Ия сделала маленький глоток. Ничего из ряда вон выходящего. Обычный травяной отвар. Хотя это, конечно, гораздо вкуснее, чем пить простую воду.
   - В мудрых книгах сказано, что петсора всегда исчезает зимой, - блаженно щурясь, проговорила женщина. - Сын Неба скоро обязательно освободит дороги. Через три, нет через четыре дня попробуем ещё раз добраться до Букасо. Только бы Вечное Небо уберегло моего брата и его семью.
   - Не надо ходить, Сабуро-ли, - возразила недавняя невольница и в ответ на недоуменно вздёрнутые брови собеседницы разъяснила, тщательно подбирая слова. - Сначала смотреть, потом ходить. Есть гора близко идти. Там дорога видно. Мы смотреть. Есть следы - мы идти, нет следы - мы ждать.
   - Да, - подумав, согласилась спутница. - Так будет лучше.
   Прихваченные из вымершей деревни овощи и специи смогли сделать рис более аппетитным, от чего переносить невольное затворничество стало чуть легче.
   Воспользовавшись образовавшейся отсрочкой, путешественница между мирами продолжила интенсивное изучение местного языка, который сама Сабуро называла то датогайским, то тонганским. В любом случае, именно он являлся основным и государственным на территории той страны, где оказалась Платина. Кстати, с названием государства всё тоже оказалось не так просто.
   Преподавательница долго, подробно и малопонятно объясняла озадаченной ученице значение эпитета "муннджанг", используя все ранее изученные понятия. Наконец, дабы сберечь мозг, Ия определила его для себя как: "любимая богами". То есть ей повезло попасть в страну, жители которой считают, что именно к ним высшие силы относятся с наибольшей симпатией.
   Как она и предполагала, местное общество имеет строго сословный характер. Для лучшего понимания и дабы не запутаться окончательно, раскладывая по полочкам полученную информацию, девушка решила про себя использовать термины и понятия, известные ей из истории родного мира.
   По рассказам Сабуро выходило, что всё население здесь в самых общих чертах делилось на рабов, лично свободных простолюдинов и дворян. Последние две категории также имели свою ещё не вполне понятную градацию.
   Так спутница недавней невольницы принадлежала к наиболее многочисленной части благородного сословия, называемой "гау", и, судя по всему, являвшейся "средним классом" местного дворянства. Выше их по общественному положению располагались "вандзи" - местная элита элит, о которых служительница культа говорила мало и с большим почтением.
   Нижний слой привилегированного сословия именовали "хокару". Ничего подобного в знакомой истории Ия вспомнить не смогла. Это были дети благородных отцов, рождённые не законными жёнами, а столь же законными наложницами.
   К несказанному удивлению путешественницы между мирами выяснилось, что местные альфа-самцы, кроме главной супруги, имеют право совершенно официально заводить себе столько сожительниц, сколько смогут содержать.
   Платина неоднократно переспрашивала собеседницу, стараясь сформулировать вопрос по-новому, но все её ответы, сопровождавшиеся пространными разъяснениями, не оставляли никакого сомнения в том, что она попала в страну, где многожёнство является совершенно законным и обыденным явлением, а положение наложницы богатого и знатного мужчины в глазах аборигенов выглядит почётным и привлекательным.
   Детей этих женщин и называли "хокару". Они так же считались благородными и имели все полагающиеся привилегии. Однако их потомки уже не будут дворянами, если, конечно, отцы не подсуетятся и, устроившись на государственную службу, не достигнут определённого ранга или не выслужат положенное количество лет.
   А сделать это, по словам Сабуро, совсем непросто. Для начала следовало сдать экзамен, подтверждающий знание священных книг, истории и ещё чего-то, что путешественница между мирами пока не понимала.
   В случае успешного прохождения данного испытания, соискатель становился младшим чиновником, которого власти могли послать в любой, самый отдалённый уголок страны.
   Если же молодой дворянин проваливался на экзамене, то вновь попытать счастья стать государственным служащим он мог только через три года.
   Ия жадно впитывала сведения об особенностях структуры здешнего привилегированного сословия, но гораздо больше её интересовало место женщины в том мире, где ей придётся провести остаток своей жизни.
   А вот с этим всё оказалось не просто плохо, а совсем отвратительно. Даже дворянки не имели практически никаких прав, находясь в полной зависимости и подчинении сначала отца, потом мужа, а в случае его смерти - старшего сына.
   Когда Платина робко поинтересовалась, каким образом женщина может заработать себе на жизнь, собеседница посмотрела на неё с явным непониманием.
   Значительно откашлявшись, она наставительно пояснила, что долг благородной дамы - рачительно вести хозяйство, всячески ублажать мужа, а главное - рожать побольше сыновей, чтобы было кому совершать моления и ритуалы почитания предков.
   Всё остальное женщину просто не касается, ибо обеспечивать семью деньгами - обязанность мужчины.
   - Разве у вас не так? - спросила жрица после короткой лекции.
   - По всякому бывает, Сабуро-ли, - уклончиво ответила бывшая рабыня, всячески старавшаяся избегать разговоров о её мире. Но тут имел место прямой вопрос, а значит, надо что-то говорить. - У нас и женщины деньги зарабатывают.
   - И что же они делают? - заинтересовалась спутница.
   - Торгуют, шьют одежду, готовят вкусную еду, - взялась перечислять Ия. - И делают ещё много вещей, названия которых нет в вашем языке.
   - Подобные занятия приличествуют разве что простолюдинкам, - презрительно скривила губы собеседница.
   - Учат детей, - продолжала задетая за живое девушка. - Лечат людей и животных... Даже служат на государственной службе!
   - Не может быть! - ошарашенно охнула служительница культа. - У вас есть женщины-чиновники?
   - У нас их много, - гордо заявила путешественница между мирами. - Есть даже очень важные. Начальники округов, как ваш брат, или даже начальники областей!
   - Уж не хотите ли вы сказать, госпожа Платино, что ваши женщины командуют мужчинами? - крайне недоверчиво усмехнулась жрица.
   - Да, госпожа Сабуро, - подтвердила Ия. - И очень часто.
   Судя по растерянно-ошарашенному лицу, известие о том, что в мире спутницы женщины занимают руководящие посты, поразило собеседницу не меньше, чем картинки и видео на экране смартфона.
   Придя в себя, жрица вдруг спросила:
   - А чем занимается ваша достойная матушка, Платино-ли?
   - Она помогает отцу, - машинально ляпнула бывшая рабыня.
   - Вот как! - вскинула брови женщина, тут же поинтересовавшись. - Ваш благородный родитель, должно быть, служит чиновником?
   Девушка мысленно выругалась. Долгое время ей удавалось избегать разговоров о родителях, то ссылаясь на плохое знание языка, то искусно переводя беседу на другую тему.
   Однако неизбежное случилось, и необходимо что-то отвечать, иначе спутница может насторожиться и даже, чего доброго, заподозрит её в неискренности.
   А недавняя невольница понимала, как важно сохранить доверительные отношения со служительницей культа, принадлежащей к знатному роду и имевшей брата главой местной администрации.
   Вот только рассказывать правду Ия уже не хотела. Судя по последним беседам с Амадо Сабуро, та вполне может посчитать занятие четы Платиных "недостойным".
   Как нельзя кстати девушка вспомнила, что, если верить историческим фильмам и книгам, всякого рода артисты в Средние века считались людьми даже не второго, а третьего сорта. Конечно, она не в своём мире, но пока что нет никакого основания полагать, будто бы здешние дворяне относятся к цирковым по-другому.
   Однако и обманывать жрицу не хотелось. Как никак, женщина самоотверженно ухаживала за ней во время болезни и, в конечном счёте, спасла жизнь.
   Но Сабуро - всё же жительница этого мира, воспитанная в соответствии с его нравами, обычаями и представлениями о правильном устройстве общества. Вряд ли она сможет понять жизнь России двадцать первого века. Скорее всего, будет судить о ней, опираясь на привычные для себя понятия. Поэтому путь лучше думает, что они принадлежат к одному социальному слою.
   В противном случае, Ия опасалась, что их отношения могут сильно измениться. Она судорожно сглотнула, лихорадочно гадая, какое занятие не вызовет у привередливой спутницы очевидного отторжения?
   Называть отца "чиновником" как-то не хотелось. Уж очень негативное значение имело это слово на её родине.
   Тут девушка вспомнила, что в молодости её родитель пять лет отслужил по контракту в вооружённых силах и даже вроде бы умудрился повоевать где-то на Кавказе. Хотя сам отец не очень-то любил вспоминать об этом периоде своей биографии, путешественница между мирами посчитала, что вполне может назвать его воином.
   - Вот как? - в который раз за время разговора удивилась собеседница. - Но почему на картинках в те-ле-ф-не я не видела вашего почтенного отца с оружием?
   - Наши воины не делают такие картинки, - после секундного замешательства нашлась с ответом Ия. - Может случиться плохое.
   - Удачи не будет, - понимающе кивнула жрица, добавив с философской интонацией в голосе, - у каждого народа свои приметы и обычаи.
   - Это так, Сабуро-ли, - с облегчением выдохнула девушка, радуясь, что, почти не соврав, соскочила со столь щекотливой темы.
   Но тут её спутница встрепенулась.
   - Чем же тогда помогает отцу ваша матушка? Неужели она тоже воин? О Вечное небо, так у вас и женщины воюют?
   - Бывает и такое, Сабуро-ли, - выигрывая время, важно кивнула бывшая рабыня, кляня себя за длинный язык и совершенно не представляя, что говорить. - Но моя мама - не воин. Она... Она помогает отцу... своей заботой.
   Жрица облегчённо рассмеялась.
   - Тогда все наши благородные дамы тоже помогают своим мужьям. Долг супруги - содержать дом так, чтобы господин чувствовал себя в нём уютно, отдыхая от трудных дел и забот. Но вы же сказали, что у вас женщины сами зарабатывают деньги. Почему же ваша матушка так не поступает? Или подобные занятия даже у вас считаются недостойными супруг благородных мужей?
   - Нет, нет, - энергично запротестовала Ия. - Многие благородные дамы зарабатывают даже больше своих мужей. Но... мой отец... часто менял место службы, и у матери не хватало времени найти достойный заработок.
   - У нас чиновников тоже иногда посылают служить далеко от дома в разные места, - понимающе покачала головой собеседница, но в её голосе девушке впервые послышалось плохо скрытое недоверие.
   Видимо, тоже ощутив внезапно возникшую между ними неловкость, спутница спросила:
   - Видимо, ваш отец не простой воин, а какой-то начальник?
   Путешественница между мирами согласно кивнула, тут же на всякий случай предупредив:
   - Только я в этом ничего не понимаю.
   - Я и сама не разбираюсь в воинском искусстве, - поморщившись, поспешила успокоить её жрица. - Мне интересно, как высоко ценит ваш правитель своих воинов?
   - Мой отец - небольшой начальник, - продолжила вдохновенно врать недавняя невольница. - Но мы хорошо жили. У нас было всё, что нужно.
   - А сколько у вашего отца слуг и наложниц? - спросила собеседница, как показалось Ие, с лёгкой издёвкой.
   - У нас, - со значением произнесла Платина. - Мужчина может иметь только одну жену и никаких наложниц.
   Она с трудом сдержала улыбку, представив себе реакцию мамы на желание отца жениться ещё раз.
   Вопрос о слугах она нарочно проигнорировала, рассчитывая на то, что после её слов собеседница сама о них забудет. Так и получилось.
   - Вы ещё слишком молоды, Платино-ли, - грустно вздохнула служительница культа. - И не знаете, что мужчина из-за преобладания в его организме светлой сущности никогда не сможет удовольствоваться одной женщиной. Такова уж их природа... Или ваши мужчины совсем не похожи на наших?
   - Я мало знаю ваших мужчин, Сабуро-ли, - отведя взгляд, проворчала девушка. - Но, думаю, они ничем от наших не отличаются. Только, если у нас жена узнает, что её муж... проводит время с другой женщиной, она сильно обидится и может даже уйти от него.
   - Уйти? - удивилась собеседница. - Но как же... Ах! Да! Я всё время забываю, что ваши женщины могут сами зарабатывать себе на жизнь. А что происходит с детьми?
   - Они остаются с матерью, - ответила путешественница между мирами. - Но отец даёт деньги, пока они не станут взрослыми.
   Жрица задумалась, сурово сведя брови к переносице.
   - Вам будет очень трудно в нашем мире, госпожа Платино, - наконец заговорила она мягким, как будто даже извиняющимся тоном. - Иные, непривычные законы и обычаи. Но если вы действительно не можете вернуться...
   Она выжидательно посмотрела на девушку.
   - Я бы очень этого хотела, госпожа Сабуро, - вздохнула та, чувствуя наворачивающиеся на глаза слёзы. - Но не знаю как и, наверное, никогда не узнаю.
   - Тогда вам придётся жить так, как принято у нас, - наставительно сказала спутница и ободряюще улыбнулась. - Не пугайтесь. Всё не так страшно, как может показаться. Пусть наши женщины не служат чиновниками, но наши мужчины не меньше ваших заботятся о них. Если чья-то жена плохо одета, лишена украшений или, не допусти Вечное небо, недоедает, - это величайший позор для благородного человека. Его перестают уважать, с ним никто не считается, и ему остаётся только сбежать куда-нибудь или покончить счёты с жизнью. Добродетельная, скромная супруга - краса и опора каждой семьи. Она не только рождает сыновей, продолжение благородного рода, но и создаёт дома уют, давая возможность господину набраться сил для новых трудов на благо Сына Неба.
   - Я понимаю, чем занимается законная супруга, - с самым серьёзным видом проговорила Ия. - Но что делают наложницы?
   Однако столь каверзный вопрос ни сколько не смутил собеседницу. Устроившись на лежанке поудобнее, она прочла целую лекцию, из которой слушательница уяснила единственное по-настоящему важное отличие законной (старшей или главной) жены. Именно её сыновья автоматически получают потомственное дворянство, наследуя титул, земли и имущество отца.
   Кроме того, первую (главную) госпожу муж обязан брать с собой на всякого рода официальные мероприятия: вроде свадеб, похорон, праздников и храмовых церемоний.
   Но вот подлинной хозяйкой дома является та из женщин, кто пользуется наибольшим расположением главы семейства.
   "Значит, они вечно грызутся за это самое расположение, - усмехнулась про себя девушка и едва не охнула от поразившего её предположения. - Уж не хочет ли она сплавить меня кому-нибудь в наложницы?"
   С трудом удержав рвущийся с языка вопрос, бывшая рабыня скромно потупила глазки.
   - Спасибо за рассказ, Сабуро-ли. Но мне всё равно ещё очень многое непонятно в вашей жизни, и я боюсь сделать что-то не так. Вы мне поможете?
   - Конечно, помогу и попрошу брата устроить вашу судьбу, - пообещала спутница, добавив наставительно, - но и вы сами должны усердно учиться следовать нашим обычаям и правилам.
   - Я буду стараться, - уже привычно пообещала Ия, отметив про себя. - "Сначала осмотримся, а там видно будет".
   - Тогда повторим ещё раз, как надо правильно обращаться к старшему.
   - Да, госпожа Сабуро, - вскочив с лежанки, поклонилась девушка.
   В назначенный день она привела жрицу на гору, с которой была прекрасно видна проходившая по берегу реки дорога. Судя по девственной чистоте снега, ей по-прежнему не пользовались, а значит, войска ещё никого не выпускают с территории, где бушевала эпидемия.
   - Нужно ещё ждать, Сабуро-ли, - опираясь на копьё, проговорила недавняя невольница.
   - Да, госпожа Платино, - со вздохом согласилась женщина и грустно усмехнулась. - Хвала Вечному небу за то, что у нас есть ещё какая-то еда, кроме риса.
   - Вы научите меня читать и писать, Сабуро-ли? - спросила Ия, когда они возвращались в избушку.
   - А вы этого хотите? - словно бы удивилась спутница.
   - Конечно, - собеседница даже обиделась. - У нас все умеют читать и писать.
   - Даже простолюдины и рабы? - остановившись, вскинула брови жрица.
   - Я же говорю - все, - выделила последнее слово девушка, объяснив, что в её мире очень много разного рода механизмов, вроде самодвижущихся повозок, для работы с которыми просто необходимо знать грамоту.
   То, что общество, где раньше жила путешественница между мирами, устроено совершенно по-другому, она объяснять не стала, дабы избежать недоверия и глупых вопросов.
   Если Амадо Сабуро считает существующий вокруг неё миропорядок единственно возможным и правильным, она вряд ли поверит, что люди могут жить по другим правилам и, скорее всего, посчитает рассказы об этом ложью.
   Платина давно поняла простую истину: не хочешь ссориться с людьми - не спорь с ними об их убеждениях и не учи жить, по крайней мере, пока сами не попросят.
   Услышав слова о механизмах, спутница хмыкнула, но уточнять не стала.
   После долго общения с ней девушка сделала вывод о том, что Амадо Сабуро, скорее всего, не совсем жрица.
   Если брать наиболее подходящую аналогию из мира Ии Платиной, то её спутницу, скорее всего, стоило называть монашкой. Во-первых, она проживала в неком святилище вместе с женщинами, посвятившими себя служению богини милосердия. Во-вторых, они добровольно придерживаются целого ряда ограничений: не могут иметь семьи, не имеют права владеть собственностью, кроме одежды и письменных принадлежностей. В-третьих, Сабуро и её товарки обязаны беспрекословно подчиняться своей начальнице.
   Все эти сведения вкупе с чрезвычайно скромной "форменной одеждой" и бритой головой, символизирующей "отказ от радостей мира", и привели Ию к подобной догадке. Теперь она предпочитала мысленно называть свою спутницу именно "монашкой", а не "жрицей".
   Жизнь в затерянной среди гор избушке постепенно сделалась размеренно-однообразной. Вместе и поодиночке они готовили незатейливую еду, вдвоём ходили за хворостом, забираясь всё дальше в лес, устраивали помывки и постирушки, благо воды и золы хватало.
   Кроме не прекращавшихся занятий по изучению языка и обычаев, Сабуро иногда заставляла девушку целыми днями носить местную женскую одежду, чтобы бывшая рабыня не чувствовала себя в ней неловко.
   Коренные обитатели леса не забывали напоминать о своём существовании, то и дело пугая их следами на снегу. По ночам часто выли волки, а однажды возле ручья обнаружились отпечатки большущих кошачьих лап.
   Как-то вечером монашка попросила ещё раз показать ей картинки из "те-ле-ф-на". Это слово женщина всегда выговаривала тщательно и с большим удовольствием.
   Однако девушка ей отказала. Она, как смогла, попыталась объяснить собеседнице, что волшебный ящичек вот-вот "умрёт" без магической "еды", которую невозможно отыскать в этом мире, а бывшей рабыне очень хочется продемонстрировать его действие господину Бано Сабуро.
   К её немалому удивлению спутница посчитала причину отказа достаточно убедительной, чтобы больше не обращаться с подобными просьбами.
   Они регулярно ходили на вершину горы, с которой открывался вид на дорогу, но только в шестой раз заметили хорошо различимые следы людей и повозок.
   Монашка всхлипнула и, вытерев застиранным платочком выступившие на глазах слёзы, торжественно объявила:
   - Хвала Вечному небу, болезнь исчезла. Пути открыты. Нам пора, Платино-ли!
   - Тогда завтра и пойдём! - охотно согласилась Ия, которой и самой уже порядком надоело прятаться в лесу.
   Весь остаток дня спутница болтала без умолку, не давая девушке даже слово вставить.
   Сначала женщина долго и со вкусом проклинала болезнь, унёсшую столько человеческих жизней, превратившую выживших в кровожадных, похотливых чудовищ, лишённых милосердия и почтения к благородным людям.
   Бывшей рабыне даже стало казаться, что монашка после памятной встречи с мародёрами боится покидать избушку, пускаясь в новое опасное путешествие.
   Перед сном монолог спутницы неожиданно сделал причудливый зигзаг, и она принялась рассыпаться в многословной благодарности за помощь, которую ей оказала госпожа Платино, спасая её из перебитого каравана, и за помощь в лечении петсоры. Затем она стала рассказывать о доброте и благородстве своего брата, а ночью, когда глаза Ии уже смыкались, напомнила, чтобы та взяла с собой все вещи из её мира.
   - На государственной службе господину Сабуро приходится иметь дело с разными людьми, - пояснила женщина извиняющимся тоном. - Вот он и стал таким подозрительным. Нет, брат знает, что я не буду его обманывать. Но вам может и не поверить... Особенно, если умрёт "те-ле-ф-он".
   Понимая правоту слов собеседницы, девушка клятвенно пообещала взять с собой все уцелевшие иномирные предметы. Кроме того, она вновь захватила пакет с картошкой, надеясь когда-нибудь развести здесь данный овощ.
   Поэтому на этот раз путешественницам пришлось тащить не только битком набитую корзину, но и узел с одеждой, который недавняя невольница кое-как закрепила на спине.
   В последние дни заметно потеплело. Снег ещё не таял, но уже скукожился и отяжелел, ещё больше затрудняя передвижение.
   С крыши избушки свешивались, поблёскивая на солнышке, длинные, полупрозрачные сосульки.
   Судя по словам Сабуро, до весны оставалось ещё далеко, а случившееся - всего лишь оттепель, на которую так богаты местные зимы.
   Без приключений миновав первую лощину, монашка с Ией поднялись на перевал и вновь начали спускаться по склону.
   Шагавшая впереди бывшая рабыня остановилась, переводя дух. Оглядываясь по сторонам, она заметила мелькнувшее среди деревьев рыжее пятно.
   "Лиса", - не успев испугаться, подумала девушка, теряя интерес к безобидному зверю.
   За спиной послышался шорох и гневный вопль спутницы. Резко обернувшись, недавняя невольница с трудом удержалась от смеха при виде обсыпанной снегом женщины. Очевидно, та случайно задела за ветку, которая и сбросила на неё свой белый, холодный покров.
   Но тут внимание Ии привлекло знакомое хриплое карканье и шум хлопающих крыльев, доносившийся как раз с той стороны, где она только что видела лисицу.
   Присмотревшись, бывшая рабыня разглядела в кронах деревьев знакомых чёрных птиц, очевидно, потревоженных громкими криками монашки, и почему-то тут же вспомнила свой первый визит в вымершую деревню.
   Хотя, скорее всего, падальщики мирно доедали тушу какого-то зверя, убитого более крупным хищником.
   Вот только неистребимое любопытство, подогреваемое каким-то смутным беспокойством, заставили девушку повернуть в том направлении.
   - Вы куда, Платино-ли?! - с тревогой окликнула её спутница.
   - Я сейчас! - досадливо отмахнулась та. - Только посмотрю.
   Метрах в сорока она обнаружила лежащее на земле тело мужчины, облачённое в порванный зубами, когтями и клювами кафтан из добротного сукна.
   "Труп-то совсем свежий, - нервно сглотнув, подумала бывшая рабыня, ощущая подступающую к горлу тошноту при виде объеденного, лишённого кожи лица, смотревшего пустыми глазницами себе за спину. - И умер он точно не от петсоры".
   - Что тут, госпожа Платино? - тяжело дыша, раздражённо проворчала женщина и охнула. - О Вечное небо!
   И согнулась в неудержимом приступе рвоты.
   Поспешно отведя взгляд от мертвеца, Ия опасливо осмотрелась.
   Кроме многочисленных отпечатков птичьих и звериных лапок, на снегу чётко выделились три цепочки следов.
   Одни походили на те, что оставляли туфли монашки, с такой же гладкой подошвой, только значительно большего размера, и принадлежали они явно убитому.
   А вот у других ясно выделялся широкий, низкий каблук.
   - Несчастный, - вытирая рот, тихо проговорила Сабуро. - Ему свернули шею. Пойдёмте, Платино-ли. Вдруг этот негодяй где-то рядом?
   - Его здесь нет, - успокоила собеседницу недавняя невольница. - Иначе звери и птицы не вели бы себя так спокойно.
   - И всё равно, - продолжала настаивать женщина. - Пойдёмте отсюда!
   - Следы, скорее всего, ведут к дороге, - попыталась успокоить спутницу девушка. - Нам всё равно туда нужно. Вот мы по ним и пойдём. Надо же узнать, что здесь случилось?
   - Зачем, госпожа Платино? - недовольно нахмурилась собеседница.
   "Потому что мне интересно!" - с раздражением подумала путешественница между мирами, но вслух спросила:
   - Разве вашему брату не следует знать об этом страшном преступлении? Он же начальник округа!
   - Мы ему обязательно расскажем, Платино-ли, - пообещала женщина, резонно заметив, - только для этого необязательно ходить по следам!
   - А вдруг мы найдём какую-нибудь вещь, принадлежащую убитому или убийце? - упорствовала бывшая рабыня. - Это поможет вашему брату найти преступника и отличиться перед начальством.
   Монашка сурово сжала губы в куриную гузку, но промолчала.
   Метров тридцать следы палача и жертвы шли параллельно друг другу. Но затем цепочки разделились. Две по-прежнему шли рядом, а третья делала крутой поворот.
   Ия отнюдь не считала себя следопытом. Но даже ей хватило нескольких минут, чтобы разобраться в случившейся здесь трагедии. Прикончив мужчину, убийца возвращался обратно по его следам, а вот догонял он свою жертву, двигаясь с правой стороны. И вновь какое-то непонятное предчувствие заставило недавнюю невольницу повернуть именно туда.
   - Госпожа Платино! - возмутилась резкой сменой направления спутница.
   - Подождите немного, Сабуро-ли! - с трудом сдерживая раздражение, попросила девушка. - Я быстро.
   Игнорируя недовольное ворчание за спиной, она обогнула заросли кустарника, обошла толстое, корявое дерево, потом ещё одно и остановилась, увидев в нескольких шагах две цепочки следов, заканчивавшихся небольшим пятачком перепаханного снега, от которого дальше тянулись только отпечатки обуви с каблуками.
   А ещё одна жертва неизвестного убийцы, густо украсив красным неглубокую вмятину в сугробе, отползла под низко нависшие ветки разлапистой ели.
   - Госпожа Сабуро, - негромко окликнула спутницу недавняя невольница. - Подойдите пожалуйста. Кажется, здесь нужна наша помощь?
   Наклонившись, Ия заглянула под низко нависшие сучья и невольно отпрянула, наткнувшись на застывший взгляд остекленевших глаз.
   - Зачем вы звали меня, Платино-ли? - тяжело отдуваясь, спросила монашка.
   - Простите, госпожа Сабуро, - повинившись, поклонилась та. - Я ошиблась. Здесь уже никто не поможет.
   Она отвела в сторону ветки, и собеседница вскрикнула, прикрыв рот ладонью.
   На подстилке из упавшей хвои лежало скрюченное тело девушки или молодой женщины с замотанной тёмным платком головой, в длиной тускло-зелёной юбке и серой, стёганной куртке с большим пятном на груди.
   Пропитав одежду, кровь растеклась по земле.
   - Какой ужас! - прошептала монашка и вдруг вскрикнула. - Смотрите, Платино-ли, там что-то есть!
   Присмотревшись, девушка разглядела большой тёмно-коричневый узел, почти незаметный на фоне упавших иголок и соснового ствола, и подумала. - "Это не ограбление. Любой разбойник не оставил бы вещи".
   - Достаньте его, Платино-ли, - попросила спутница. - Вдруг там есть какие-то бумаги, и мы узнаем, кто она?
   Поморщившись, бывшая рабыня поддела узел копьём и, подтянув поближе, вытащила на снег.
   К сожалению, внутри оказалась только женская одежда: красивая зелёная юбка, три кофточки, носки, какая-то лента из мягкого, белого полотна и нижнее бельё.
   Монашка, видимо, так же не в силах справиться с любопытством, тщательно осмотрела каждую вещь, дополнительно отыскав завёрнутые в тряпочки серебряные серёжки и две туго свёрнутые в цилиндрики, фиолетовые шёлковые ленточки.
   "А у мужчины ничего с собой не было, - машинально отметила про себя Ия. - Или он налегке шёл, или его всё-таки ограбили".
   - Это чья-то служанка, - внезапно проговорила служительница культа, качая головой. - Какое несчастье. Бедная девочка.
   - Почему вы так решили, Сабуро-ли? - спросила недавняя невольница.
   - У неё чистая одежда, - охотно взялась объяснять собеседница. - Чистые руки и лицо. Серёжки, скорее всего, - подарок госпожи. Крестьянки не носят с собой такие украшения. А для жены или дочери богатого купца она слишком бедно одета. Те или шелка на себя напяливают, если отец или муж разрешение купили, или носят самую дорогую ткань.
   "Дедуктивный метод, - усмехнулась про себя путешественница между мирами. - Не монашка, а Шерлок Холмс. Не хватает только: "Элементарно, Платина"".
   - Я возьму серьги и ленточки, - женщина с кряхтением сняла с плеч тяжёлую корзину. - Там есть вышивка. Быть может, брат захочет показать их чиновникам, и кто-нибудь её узнает? А вы берите одежду. Она, кажется, одного с вами роста. Нечего таким хорошим вещам в лесу пропадать.
   - Вы правы, Сабуро-ли, - несмотря на вырвавшийся из груди горестный вздох, девушка не могла не признать, что платье убитой смотрится гораздо лучше того, что она отыскала в вымершей деревне. А встречают везде всё-таки по одёжке, так что выглядеть следует соответственно.
   Рассуждая подобным образом, бывшая рабыня привязала к котомке верёвку и перекинула её через плечо.
   Тяжело нагруженные своим и чужим добром, они с трудом пробирались по плотному снегу, а вожделенная дорога всё не появлялась.
   В какой-то момент у Ии даже мелькнула паническая мысль о том, что этот след никогда не выведет их из леса, и им так и придётся шататься по этим зарослям до наступления темноты. А там может случиться всё что угодно.
   - Не надо нам было подходить к тому мертвецу, - с трудом выдыхая каждое слово, проговорила Сабуро. - Не иначе, нам мстит его дух за то, что не похоронили тело как положено.
   Взмокшая недавняя невольница едва не огрызнулась в ответ на подобное нытьё, но вместо этого подняла руку, призывая к тишине.
   Монашка замерла, с видимым усилием сдерживая дыхание, а уже через секунду её осунувшееся лицо засияло счастливой улыбкой.
   - Река! Хвала Вечному небу!
   Ничего не сказав, девушка только ухмылялась, тяжело опираясь на копьё.
   Плеск струившейся по камням воды становился всё отчётливее. Скоро склон сделался более пологим, а за деревьями показалось открытое пространство.
   Они выбрались из леса совсем не там, где рассчитывали, почти рядом с тем местом, где дорога поворачивала к вымершей деревне.
   Шагая по широкой, утоптанной тропинке, ограниченной по сторонам узкими колеями тележных колёс, путешественница между мирами, время от времени посматривая на медленно приближавшийся чёрный частокол, мрачно размышляла о том, как порой не просто бывает выйти к людям.
  
  
  
  
  
   Часть 2
  
  
  
   Глава I
  
  
   Новая жизнь начинается многообещающе.
  

Грядущее провидеть мы не в силах,

И судьбы наши так разнообразны!

Смешенье дней счастливых и унылых...

Манят и быстро губят нас соблазны.

Князь верит правде своего всевластья,

А путь Небес туманен и неясен.

Всё от судьбы -- и счастье, и несчастье.

Бредём впотьмах, и каждый шаг опасен.

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
  
   Досадливо хмыкнув, начальник уезда отложил в сторону доклад смотрителя государственных складов. Зерна очень мало, а надо платить жалование городским стражникам и чиновникам управы.
   Можно, конечно, вновь поднять налог на торговцев и владельцев заведений, однако Сабуро прекрасно знал, что многие из них и так на грани разорения. Если увеличить подати, какие-то деньги в казне уезда появятся, но нищих на улицах города станет намного больше. Их уже и сейчас полно на каждом шагу. Клянчат милостыню, воруют, пристают к добропорядочным жителям Букасо, вызывая у тех недовольство властью и нарушая гармонию в обществе. Нет уж, пусть лучше служащие управы какое-то время побудут без жалования, и без него на государственных должностях ещё никто с голоду не умирал.
   Хотя придётся закрыть глаза на некоторые их вольности. Но тут уж ничего не поделаешь. Начальник управы вполне искренне переживал по поводу неизбежного падения дисциплины среди подчинённых.
   Хотя ещё осенью ничего не предвещало беды, а гадальщики дружно предсказывали господину Бано Сабуро достаток и похвалы начальства, и у того имелись все основания верить их словам.
   Хвала Вечному небу, рис в этом году уродился. Исполняя повеление Сына неба, начальник уезда намеревался до верху наполнить государственные хранилища, заменив прошлогоднее зерно свежим, и немного заработать, тайком продав излишки знакомым купцам.
   Но тут в портовом городе Тарисокава, откуда ни возьмись появилась петсора и, опустошив прибрежные земли провинции Ирохо, начала стремительно продвигаться вглубь страны, пока на её опустошительном пути не встала армия Сына неба.
   Воинские отряды перекрыли все дороги в те земли, где свирепствовала болезнь, никого не выпуская оттуда. Генералы Даймо Отосаво и Кайто Наемено, получив звания "хранителей нерушимой стены мечей", опираясь на указ государя, запретили всякое передвижение между селениями. Больше двух месяцев никто в уезде не мог войти или выйти из города. Нельзя было ни съездить на базар, ни привести лекаря к больному, ни посетить гостей, ни отдать последние почести родственнику, если его хоронили даже в соседней деревне.
   Сабуро хорошо помнил, что поначалу многие не воспринимали подобные строгости всерьёз. Но, беспрекословно подчиняясь приказам командиров, воины беспощадно убивали любого, кто рисковал покидать селения, не делая разницы между рабом и дворянином.
   Опасаясь проклятия петсоры, солдаты старались не приближаться к нарушителям запретов, расстреливая их из луков и арбалетов, а тела сжигали без надлежащих церемоний, обрекая их души на вечное развоплощение и лишая надежды на новое перерождение. Также немилосердно сжигали деревни, жители которых, нарушая приказ, побывали на заражённой территории и принесли оттуда петсору.
   Начальнику уезда докладывали, что те дворяне, чьи родственники погибли от стрел императорских воинов, очень недовольны столь жёсткими действиями военачальников и собираются подать на них жалобу самому Сыну неба.
   Но, как государственный чиновник, Сабуро понимал необходимость столь суровых мер.
   В молодости, готовясь к государственному экзамену на получение учёной степени, он очень внимательно прочитал книгу Векаро Хайдаро "Путь добродетели для властей и народа" и хорошо помнил, как Божественный мастер советовал поступать в тех случаях, когда от заразной болезни умирало более семи - восьми человек из каждых десяти заболевших.
   Вот только Бано и в голову не приходило, что он застанет то время, когда государю придётся воспользоваться столь жестокими рекомендациями великого мудреца.
   Будучи начальником уезда, он осознавал, что лишь эти крайние меры спасли и его самого, и его семью, и тех людей, чьи жизни и благополучие доверил ему Сын неба.
   Вот только, если тот поспешил направить в провинцию Хайдаро армию и генералов с самыми широкими полномочиями, то его советники не озаботились снабжением войск всем необходимым.
   Сначала недостаток продуктов командиры беззастенчиво компенсировали за счёт уездных государственных складов. Но когда те опустели, военачальники начали забирать рис у землевладельцев и крестьян, щедро расплачиваясь расписками военного ведомства. А любой житель Благословенной империи прекрасно знал, что получить по ним деньги или хотя бы зерно практически невозможно.
   Поэтому, если простолюдины отдавали рис безропотно, то в дворянских усадьбах дело порой доходило до мечей. Строптивых землевладельцев жестоко наказывали, но ропот в их среде становился всё громче.
   Слушая доклады подчинённых, начальник уезда с тревогой думал, что если бы петсора пришла не поздней осенью, а в середине лета, столь энергичное изъятие продовольствия могло бы вызвать бунт.
   Поёжившись, он плотнее запахнул крытый шёлком синий меховой халат и, протянув ладони к большой бронзовой жаровне, раздражённо крикнул:
   - Эй, кто-нибудь?
   Шагнувший в комнату секретарь поклонился, шмыгнув покрасневшим носом.
   - Слушаю, господин?
   Строго глянув на закутанного в плотную серую накидку подчинённого, руководитель недовольно проворчал:
   - Угли совсем остыли. Поди, скажи, пусть свежих принесут. Не видишь, какой холод стоит?
   - Да, господин, - ещё ниже склонился чиновник и, перед тем как уйти, посетовал, скорбно покачав головой: - Не долго нас Вечное небо теплом радовало. Опять мороз пришёл.
   Сабуро молча кивнул, пряча кисти рук в широкие рукава халата и который раз жалея об отсутствии в управе настоящей печи. Раньше ему вполне хватало тепла от жаровни. Однако в последние дни он начал замечать, что мёрзнет всё сильнее. С тщательно скрываемой от других тревогой он понимал, что его тело теряет всё больше жизненной энергии, недвусмысленно указывая на приближение дряхлости.
   Тем не менее ещё ни разу в жизни многоопытный чиновник не ждал зимы с таким нетерпением и никогда так не радовался наступлению холодов. Когда появились первые слухи о петсоре, лучший лекарь города - почтенный Джуичи сообщил начальнику уезда, что демоны и проклятия этой страшной болезни раньше всегда гибли с наступлением морозов.
   Генералы, командовавшие армией, блокировавшей заражённые земли, тоже это знали, поэтому, когда выпал первый снег, жителям Букасо и окрестностей разрешили покидать свои поселения, а едва пруды покрылись коркой льда, войска открыли дороги и направились к своим лагерям в центральные провинции.
   Узнав об этом, Сабуро тут же отправил стражников в те деревни, где бушевала болезнь, чтобы подсчитать выживших жителей, оказать им необходимую помощь, а главное - вывезти бесхозный рис.
   Однако выяснилось, что большую часть запасов кто-то прибрал к рукам ещё до того, как генералы Отосаво и Наемено признали эти земли безопасными. И, судя по всему, тут постарались не только немногие благополучно пережившие петсору крестьяне и даже не те из землевладельцев, у кого хватило ума запереться в своих поместьях, но и воины императора, тоже прошерстившие брошенные деревни в поисках более-менее ценных вещей.
   При этом стражникам не удалось отыскать доказательств для обвинения кого-нибудь из крестьян, а тем более солдат или командиров в мародёрстве. Армия Сына неба ушла, и отличить в амбарах награбленный рис от честно выращенного не представлялось возможным.
   Высказав командиру стражников всё своё неудовольствие, начальник уезда приказал отправить половину собранного зерна в свою усадьбу, а оставшуюся часть на государственный склад. Самим же стражникам Сабуро не выделили ничего, зная, что во время похода они всласть пошарили по богатым домам вымерших деревень и, если ничего не нашли, то это только их вина.
   - Господин! - прервал его воспоминания донёсшийся из-за тонкой перегородки голос.
   - Кто там ещё? - недовольно проворчал начальник.
   - Это я - Седжи, - отозвался собеседник. - Свежие угли принёс.
   - Ну так заходи! - буркнул Сабуро, тут же попеняв. - Почему так долго?
   - Простите, господин, - низенький, кривоногий стражник, одетый в подпоясанную грязным белым кушаком чёрную куртку и такие же штаны, держал рукой, одетой в кожаную варежку, небольшой медный котелок. - Спешили как могли. Костёр почти прогорел, пришлось жечь по новой.
   - Не уследили, бездельники, - продолжал брюзжать чиновник, глядя, как Седжи, откинув крышку жаровни, сноровисто высыпает внутрь ярко-алые угли.
   Согрев ладони, Сабуро взял кисть, обмакнул её в тушечницу и, на миг задумавшись, вывел первую букву письма, которое намеревался отправить губернатору провинции.
   Требовалось подробно доложить о составлении списка умерших дворян, об ущербе, нанесённом уезду эпидемией, о том, сколько риса военные забрали из государственного хранилища, сколько освободилось у землевладельцев наделов, а главное - сколько податей будет недополучено казной Сына неба по причине смерти налогоплательщиков. Пусть господин Хосино Нобуро войдёт в положение своего ничтожного слуги и не требует от него невозможного.
   Как и всякий чиновник более-менее высокого ранга, Сабуро знал, что центральные провинции страдают от перенаселения, и едва там узнают, что духи стужи победили демонов петсоры, как толпы переселенцев устремятся на освободившиеся земли и вскоре каждое поле в его уезде вновь обретёт своего усердного работника.
   А пока нужно составить послание так, чтобы, не опускаясь до вульгарной лжи, предоставить губернатору дополнительный повод для обращения за помощью к Сыну неба.
   Проведя всю жизнь на государственной службе, он имел представление о том, как всё устроено в Благословенной империи. Какую-то часть помощи обязательно присвоят высшие чиновники двора. Но царствующий ныне государь Шиото, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, крепко держит знать в железном кулаке, не позволяя им жрать больше, чем вмещает желудок, поэтому есть надежда, что значительная часть помощи всё же дойдёт до пострадавших провинций.
   А уж он, как начальник уезда, сумеет употребить эти средства на пользу подданных Сына неба, считая себя вернейшим из них.
   Сабуро не считал себя выдающимся каллиграфом, но, рассматривая ровные ряды тщательно выписанных букв, не смог удержаться от довольной улыбки.
   Как правило, подобной работой занимается секретарь, но послание губернатору чиновник решил написать собственноручно. Не то чтобы он сомневался в скромности и преданности господина Ивасако, но всё же некоторые подробности отношений начальника с вышестоящим руководством подчинённым лучше не знать.
   Откинувшись на низенькую спинку кресла, Сабуро отвязал от пояса именную серебряную печать и, обмакнув её в крошечный флакончик с красящим составом, поставил в левом нижнем углу красный оттиск, состоявший из причудливо переплетённых букв его имени и фамилии.
   Печать с родовым гербом государственным служащим разрешалось использовать только при личной переписке.
   Давая чернилам просохнуть, он вновь протянул руки к жаровне, с удовольствием ощущая исходившее от покрытой узорами бронзы благодатное тепло.
   За тонкой дверью послышался негромкий шум, сменившийся вкрадчивым стуком.
   - Кто там? - лениво поинтересовался чиновник.
   - Это я, господин, Мичи Гу, - отозвался взволнованный голос домашнего слуги, и тот осторожно заглянул в кабинет.
   - Чего тебе? - нахмурился начальник уезда, которому сразу же не понравилось растерянно-ошарашенное выражение его физиономии.
   - Старшая госпожа приказала передать, что госпожа Сабуро пришла, господин, - низко поклонившись и отведя взгляд, пролепетал одетый в серую стёганую куртку собеседник.
   - Какая такая госпожа Сабуро, болван? - досадливо поморщился хозяин. - Говори толком!
   - Ну, так ваша сестра, господин, - смахнув с кончика носа прозрачную каплю, пояснил слуга. - Госпожа Амадо Сабуро.
   Несмотря на почтенный возраст и солидное положение, чиновник едва успел погасить рванувшийся из груди возглас удивления.
   Когда выяснилось, что обитель "Добродетельного послушания" осталась по ту строну заступивших дорогу заразе императорских войск, он сразу же мысленно попрощался с сестрой.
   Мужчина не сомневался, что, повинуясь своему долгу, Амадо не станет прятаться за стенами обители, а обязательно будет помогать больным.
   Тем не менее, отправляя стражников на бывшие заражённые земли, он приказал их командиру во что бы то ни стало добраться до монастыря и выяснить судьбу её обитательниц.
   К сожалению, посланцы начальника уезда не обнаружили там ничего, кроме обглоданных костей. Причём дикие звери и уже успевшие побывать там мародёры так перепутали останки, что их пришлось хоронить в общей могиле вдали от родовых кладбищ и усыпальниц. А это значит, что родственникам, которые придут на место их погребения в день поминовения усопших, придётся приносить с собой много еды, чтобы хватило душам всех упокоенных там людей.
   Эти воспоминания холодным вихрем пронеслись в сознании Бано, заставив его непроизвольно сглотнуть.
   "Неужели она жива?" - подумал чиновник с каким-то испуганным удивлением и, чтобы окончательно удостовериться в том, что не ослышался, грозно свёл начавшие седеть брови к переносице.
   - Так я говорю, госпожа Амадо Сабуро пришла, господин, - опасливо втянув голову в плечи, пробормотал слуга. - Сестра, значит, ваша. Вот старшая госпожа меня к вам и послала, чтобы сообщить, значит...
   - Где же она пропадала всё это время? - отрывисто бросил начальник уезда, резко поднимаясь с кресла.
   Посчитав, что вопрос хозяина адресован ему, Мичи Гу растерянно пожал плечами.
   - Так не знаю я, господин.
   Не обращая внимания на слугу, Сабуро аккуратно сложил адресованное губернатору письмо, убрал его в большую, украшенную бронзовыми накладками шкатулку и, заперев крошечный замочек висевшим на поясе ключиком, направился к полуоткрытой двери, возле которой, переминаясь с ноги на ногу, удивлённо хлопал белёсыми ресницами секретарь.
   - Прикажете послать за носилками, господин? - с привычной угодливостью поинтересовался он, весьма озадаченный столь странной реакцией руководителя на, казалось бы, безусловно радостное известие.
   Это же настоящее чудо и небывало щедрый подарок богов, когда близкий родственник, которого ты уже мысленно похоронил и оплакал, вдруг оказывается жив.
   Однако начальник уезда, казалось, отнёсся к появлению сестры весьма равнодушно, вызывая недоумение у подчинённого.
   - Нет, Ивасако-сей, - на ходу бросил Сабуро. - Их ещё ждать надо. Я пойду пешком.
   На самом деле он всё ещё никак не мог окончательно прийти в себя, продолжая пребывать в странном, совершенно не характерном для него состоянии. Ни на миг не сомневаясь в том, что слуга не осмелится шутить по столь серьёзному поводу, в глубине души мужчина отказывался верить его словам. Уж слишком хорошо они звучали, чтобы быть правдой.
   Миновав крошечную приёмную, где возле стеллажей с документами застыл с открытым ртом красноносый писец, обвязавшийся для тепла каким-то тряпьём, чиновник вышел на открытую веранду управы.
   Двое стражников, гревшихся возле корзины из железных прутьев с ярко пылавшими поленьями, тут же подбежали к лестнице и замерли, уперев в мёрзлую землю древки копий с широкими блестящими наконечниками.
   Однако начальник уезда сделал вид, будто не заметил их суету, проигнорировав нарушение дисциплины. Во-первых, потому что сегодня действительно очень холодно, а благородный муж обязан заботиться о своих подчинённых как строгий, но справедливый отец. Во-вторых, сейчас он просто не мог думать ни о чём, кроме нечаянно объявившейся сестры.
   Когда чиновник в сопровождении молчаливо семенившего за ним слуги подходил к воротам, позади раздался грохот сапог по деревянным ступеням и звук стремительно приближавшихся шагов. Это торопился занять своё место десятник городской стражи господин Роко Кимуро, исполнявший обязанности телохранителя Бано Сабуро.
   Воин, видимо, куда-то отлучился из приёмной, а ошарашенный потрясающей новостью чиновник забыл за ним послать. И теперь стражник почти бежал, скользя по обледенелой земле и неловко балансируя зажатым в левой руке мечом в чёрных, лакированных ножнах.
   - Мичи Гу, - негромко позвал хозяин.
   - Да, господин, - откликнулся слуга, подходя ближе, но по-прежнему оставаясь у него за спиной.
   - Ты сам видел госпожу Амадо Сабуро?
   - Да, господин, - подтвердил собеседник. - Она пришла с какой-то девушкой.
   - С монахиней? - решил уточнить начальник уезда.
   - Нет, господин, - возразил Мичи Гу и, не удержавшись, громко шмыгнул носом. - Не похожа она на на монашку.
   - Тогда кто она? - негромко фыркнул чиновник, быстро шагая мимо лавок, где торчавшие в дверях закутанные в тряпьё продавцы провожали его глубокими поклонами.
   - Не знаю, господин, - покаянно вздохнул слуга и, уловив нарастающее раздражение хозяина, торопливо заговорил: - Только, кажется, она из богатой семьи. Плащ у неё больно дорогой, шёлковый. Но вот имени её госпожа Амадо Сабуро при мне не называла. А потом старшая госпожа приказала мне за вами бежать.
   "Ладно, чего с дурака - простолюдина взять? - недовольно поморщился начальник уезда, направляясь к широким воротам с застывшими по краям каменными львами. - Сам всё узнаю. Главное - сестра жива, а с остальным разберёмся".
   Когда до ограды усадьбы оставалось не более двадцати шагов, Мичи Гу, до этого смиренно шагавший позади хозяина, обогнал его и забарабанил кулаками по толстым, выкрашенным в красный цвет доскам створок.
   После первого же удара те послушно распахнулись, придерживаемые закутанным в овчинную накидку привратником.
   Торопливо пересекая тщательно очищенный от снега передний дворик, Бано Сабуро невольно обратил внимание на распахнутую дверь кухни и поваров, плотно обступивших какую-то женщину, судя по меховой накидке поверх яркой кофты, горничную одной из его жён.
   Заметив хозяина дома, слуги, дружно поклонившись, испуганными воробьями порскнули в разные стороны. Одни поспешили к колодцу с деревянными вёдрами, другие - резво скрыться на кухне, а горничная, подхватив широкую юбку, побежала к залу приёмов, бесстыдно сверкая белыми нижними штанишками.
   Досадливо покачав головой, чиновник неторопливо пошёл вслед за ней, бросив через плечо телохранителю:
   - Я сегодня больше никуда не собираюсь, Кимуро-сей.
   - Хорошо, господин Сабуро, - коротко поклонившись, десятник направился в свою комнату, чьи двери выходили на боковую веранду обширной усадьбы начальника уезда, размышляя о том, каким образом служительница богини милосердия смогла выжить среди великого множества больных, каждый из которых нёс на себе проклятие петсоры?
   А его благодетель, поднявшись по короткой, каменной лестнице, скрылся в проходном зале приёмов, направляясь на домашнюю женскую половину дома.
   В просторном помещении с высоким потолком и большими, затянутыми рисовой бумагой решётчатыми окнами царил непривычный холод, от чего лакированная, украшенная причудливой резьбой мебель, яркая драпировка стен, развешанные в простенках картины и листы белой бумаги с изречениями мудрецов создавали впечатление стылой заброшенности. Словно в покинутом доме, куда никто не входил уже много лет. И это, несмотря на то, что усердные слуги, тщательно убираясь здесь, не оставляли нигде ни пылинки.
   Едва оказавшись в садике с крошечным, замёрзшим прудиком и облетевшими цветочными кустами, чиновник заметил женщин, выстроившихся согласно положения их хозяек возле дверей в покои супруги.
   Начальник уезда подумал, что тут, видимо, собрались все служанки и горничные его гарема. Предупреждённые товаркой о приближении господина, они встали в две линии вдоль стен, замерев в полупоклоне и скромно глядя в лакированный пол. Хотя Бано Сабуро мог бы поклясться, что ещё несколько секунд назад эти женщины с жадным любопытством прислушивались к доносившемуся из комнаты разговору.
   Поднявшись на пару ступеней, он позволил горничной супруги помочь ему снять массивные, выложенные изнутри собачьим мехом, туфли, которые она поставила на приступок, где среди яркой женской обуви выделялась ещё одна пара грубых, мужских башмаков, а также странного вида сапоги с толстенной подошвой и склонившимися на сторону высокими, мягкими голенищами.
   Оставшись в тёплых носках, чиновник с подобающей его возрасту и должности степенностью проследовал по лакированным доскам к высокой, двустворчатой двери с заклеенным полупрозрачной бумагой окном в верхней части.
   Служанки послушно распахнули тонкие створки. В лицо мужчины пахнуло теплом и ароматом свежезаваренного чая. Ещё два года назад, когда его первая наложница простудила почки и долго болела, начальник уезда приказал сложить в комнатах жён печки. В прошлом году их почти не топили, поэтому кое-кто из женщин втихомолку ворчал из-за того, что те занимают слишком много места. Но этой зимой все домашние дружно славили доброту и предусмотрительность своего господина.
   Одетая в оранжево-изумрудное платье, его старшая супруга сидела на застеленной расшитым покрывалом лежанке и, придерживая кончиками пальцев расписную фарфоровую чашечку, внимательно слушала сидевшую напротив женщину в добротном мужском кафтане поверх знакомого коричневого балахона.
   Разместившиеся на стоявших вдоль стен стульях наложницы также жадно ловили каждое слово гостьи.
   Хозяин дома сразу же заметил среди них незнакомую девушку с измождённым, слегка вытянутым лицом, где застыла странная, словно бы нарисованная улыбка, когда как глаза смотрели с жёстко-настороженным любопытством. На коленях у неё лежала аккуратно свёрнутая накидка из зелёного шёлка, подбитая дорогим бобровым мехом. Теперь понятно, почему Мичи Гу посчитал молодую гостью дворянкой или дочерью богатого купца, хотя прочая её одежда больше подошла бы служанке или горничной.
   При виде главы семейства все находившиеся в комнате дружно поднялись и склонились в поклоне, тоненько зазвенев золотыми и серебряными подвесками на воткнутых в причёску шпильках.
   - Здравствуйте, господин Сабуро - брат мой! - выпрямившись, поздоровалась Амадо дрожащим от сдерживаемого рыдания голосом. - Как вы себя чувствуете?
   - У нас-то, хвала Вечному небу, всё благополучно, - справившись с перехватившим горло спазмом, ответил мужчина, возвращая поклон и, не в силах сдержать охватившее его любопытство, спросил чуть торопливее, чем следовало. - Но где вы были? Я посылал стражников в монастырь. Но они сказали, что там не осталось в живых никого.
   Собеседница нахмурилась. Глаза её ещё больше помрачнели. С уголка одного из них сорвалась прозрачная капля и заскользила вниз по щеке, оставляя на коже мокрую, блестящую полоску.
   - Я выжила только милостью хранительницы моей Голи и других богов Вечного неба, - с видимым усилием, переводя дыхание, проговорила монахиня.
   - Ваша сестра ничего не хочет нам рассказывать, господин, - пользуясь положением супруги, вступила в разговор Азумо, с упрёком глядя на золовку. - Она даже не говорит, кто эта девушка?
   Взоры присутствующих тут же устремились на молодую незнакомку, которая сидела, скромно опустив голову, и придерживала свёрнутый плащ.
   - Простите, благородные дамы, - смиренно сложив ладони перед грудью, отвесила низкий поклон старшая гостья. - Но первым узнать всё то, что со мной случилось, должен ваш господин и мой мудрый брат.
   От этих слов в душе начальника уезда зашевелилось очень нехорошее предчувствие, а его женщины негромко, но дружно застонали от разочарования.
   - Тогда пройдёмте в мой кабинет, - не ожидая ничего хорошего, предложил хозяин дома и распорядился, ни к кому конкретно не обращаясь. - Прикажите принести нам чай и жаровню.
   - Хорошо, господин, - недовольно поджав ярко накрашенные губы, склонила голову супруга.
   - Корзину и узел, госпожа Сабуро, - внезапно проговорила незнакомка. Голос у неё оказался глубокий, мелодичный, но вот слова она произносила не очень чётко и как будто бы с лёгким, но хорошо заметным акцентом.
   - Ах, да! - встрепенулась монахиня. - Азумо-ли, пусть слуги принесут в кабинет и наши вещи. Это очень важно.
   - Я распоряжусь, Амадо-ли, - величаво качнула сложной причёской супруга.
   Встревоженный и озадаченный чиновник вышел на веранду. Вслед за ним поспешила старшая гостья, прихватив с лежанки незамеченную им ранее зелёную накидку, украшенную аппликацией из белой кожи. Пропустив вперёд хозяина дома с его сестрой, комнату покинула и странная девушка.
   Едва за её спиной закрылась дверь, как сквозь тонкие створки тут же донеслись оживлённые голоса. Забыв о приличиях и благовоспитанности, женщины, перебивая друг друга, бросились торопливо высказывать свои впечатления о чудесным образом воскресшей золовке и её молчаливой спутнице.
   Терпеливо ожидавшие на холоде служанки помогли обуться начальнику уезда и госпоже Амадо Сабуро, но остановились в нерешительности возле непривычного вида сапог незнакомки.
   Нимало не смущаясь, та уселась на полированные доски, натянула свою странную обувь и совсем по-крестьянски обвязала верёвочками высокие голенища.
   Терпеливо дождавшись, когда она приведёт себя в порядок, начальник уезда, по-прежнему теряясь в догадках, но сохраняя привычно невозмутимый вид, вернулся назад и, пройдя через промёрзлый зал приёмов, оказался на переднем дворе. Здесь он направился к притулившемуся возле большого здания строению, где располагался его домашний кабинет. Отправившиеся вслед за ними служанки помогли хозяину и гостьям разуться, после чего замерли у красивых, покрытых резьбой дверей.
   Прошлёпав большими ступнями в толстых носках по идеально чистому лакированному полу, хозяин дома уселся в лёгкое кресло возле широкого, инкрустированного пластинами из панциря черепахи стола и, радушным жестом указав на два таких же сиденья, сказал:
   - Что такое случилось с вами, дорогая сестра, если вы боитесь открыто говорить об этом?
   - Моя история настолько невероятна, брат, - вздохнула собеседница, отведя взгляд. - Что я сама порой в неё не верю. Но наберитесь терпения, и пожалуйста, отошлите слуг со двора. Я не хочу, чтобы о том, что произошло, знал ещё кто-то, кроме вас.
   Начальник уезда привык доверять своим домашним, и Амадо это знала, и если она просит удалить челядь, значит, речь пойдёт о чём-то необыкновенном и несомненно очень опасном для всей семьи.
   Постучавшись и дождавшись разрешения, вошли слуги с большой корзиной, вроде тех, что используют профессиональные носильщики, и двумя матерчатыми узлами.
   Потом принесли источавшую тепло бронзовую жаровню, установив её посередине комнаты.
   Последними появились наложницы. Анно, самая молодая, поставила перед господином поднос с наполненным кипятком чайником на длинной ручке и прикрытую крышечкой чашечку. А её "сестра" по гарему с поклонами подала монахине и её спутнице блюдца с ароматно парящими пиалушками.
   - Ошо! - обратился к ней глава семьи. - Передай всем, чтобы во дворе и на веранде никого не было. Нечего зря мёрзнуть. Уж очень сегодня холодно.
   - Да, господин, - вскинув аккуратные брови, склонила голову наложница, мелодично звякнув браслетиками на тонких запястьях нежно-белой руки. - Спасибо за вашу доброту, господин.
   - Скажи, если кто вздумает подслушивать - выгоню из дома! - чуть повысил голос чиновник, которому вдруг показалось, что собеседнице взбрело в голову иронизировать.
   - Хорошо, господин, - ещё ниже поклонилась молодая женщина, отступая к двери.
   Бано Сабуро приподнял фарфоровую крышечку, с удовольствием втягивая носом аромат свежезаваренного джангарского чая.
   - Так получилось, что я покинула монастырь ещё до того, как до него добралась петсора, - сделав крошечный глоток, вполголоса заговорила сестра. - О том, что эта ужасная болезнь появилась в империи, нам рассказала госпожа Иваго Индзо, которая остановилась у нас по пути к своему мужу, что служит на северной границе. Она же предупредила нас о слухах в столице. Будто бы государь настолько напуган петсорой, что уже готов воспользоваться жестоким советом Божественного мастера. Он собирается перекрыть все дороги, ведущие в земли, где уже есть больные, и никого оттуда не выпускать. Узнав об этом, родственница нашей настоятельницы, госпожа Оно Кэтсо... Помните, я вам о ней писала?
   Не отрывая от рассказчицы пристального взгляда, начальник уезда согласно кивнул и отпил чая.
   - Она вдруг захотела немедленно вернуться к мужу в Хайдаро, - продолжила собеседница. Монахиня подробно рассказала о том, как госпожа Индзо согласилась подвести их до Букасо, как её обоз встретился с невольничьим караваном Вутаи, и как они вместе продолжили путь по куриханской дороге.
   Потягивая начинавший остывать напиток, брат внимательно слушал сестру, и хотя его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, во взгляде отчётливо читалось недоумение. Видимо, пока что в её истории он не видел ничего необыкновенного.
   Однако, когда речь зашла о том, как работорговец стал уверять всех, будто бы прилетевшее со стрелой письмо отправлено людьми господина Киниоши, хозяин дома возразил:
   - Он ошибся. Ни одного человека из нашего уезда там не было. Нам только недавно разрешили покидать селения. А в те дни даже из домов просто так не выпускали. Вутаи обманули.
   - Да, - тяжело вздохнув, согласилась монахиня. - Но мы это поняли слишком поздно. Тогда нам не хотелось оставаться на проклятой земле. Поэтому мы и пошли по маноканской дороге.
   По мере её рассказа чиновник чувствовал, как у него перехватывает дыхание, а бешено заколотившееся сердце всё сильнее сжимают холодные пальцы страха.
   Он знал, что воины генералов Отосаво и Наемено сожгли в его уезде деревни Кихаро и Мигяги, перебив всех жителей, после того как там появилась петсора. Доходили до него слухи о тех ужасах, что творились на границе с заражёнными землями, когда солдаты беспощадно расстреливали из луков и арбалетов пытавшихся спастись от эпидемии беженцев, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Говорили ему и о чёрных дымах огромных погребальных костров. Но Бано Сабуро не мог себе даже представить, что в одном из них может гореть тело сестры, павшей под беспощадными стрелами воинов Сына неба.
   Теперь ему стало ясно, почему войска из Хайдаро спешно отправили на восток, а бороться с эпидемией прислали армии из центральных провинций.
   - Нам даже не дали уйти, брат! - вскричав, собеседница торопливо поставила блюдце на маленький столик возле своего кресла, суетливо достала из рукава застиранный платочек и вытерла хлынувшие из глаз слёзы.
   - Негодяи! - не выдержав, рявкнул начальник уезда, без труда разобравшись в причинах трагедии. - Вас подло заманили в засаду! Но зачем? Если у них был приказ убивать всех, почему на курихской дороге вас просто прогнали?
   - Не знаю, дорогой брат, - всхлипнула монашка, кривя в злой усмешке мокрые, некрасиво опухшие губы. - Но нас убивали не из-за петсоры. Тут другая причина. Госпожа Индзо везла с собой очень много золота и серебра. У простого сотника с пограничья никак не может быть такого богатства. За эти деньги можно провинцию купить и ещё на пяток уездов останется!
   - Откуда вы знаете? - понизив голос почти до шёпота, выпалил хозяин дома, бросив быстрый взгляд на молодую гостью, застывшую с пиалой в тонких, длинных пальцах. Кажется, трагический рассказ спутницы вызвал у неё тяжёлые воспоминания.
   - Мы с госпожой Платино видели это собственными глазами, - криво усмехнулась собеседница, кивнув на девушку. - И даже слышали, как негодяи радовались богатой добыче. Кажется, они и сами не ожидали, что в их грязные лапы попадёт такое богатство!
   - То есть грабители точно знали, что жена сотника везёт с собой золото и серебро? - решил окончательно прояснить ситуацию чиновник. - Или они наткнулись на него, когда шарили по повозкам?
   - Знали! - ни секунды не задумываясь, ответила монахиня. - Мерзавцы явились поздно ночью тайком, прячась даже от своих. И сразу же стали искать в телеге с вещами госпожи Индзо!
   "Если это всё правда, то хозяева этих денег - очень богатые и влиятельные люди, - с нарастающей тревогой думал начальник уезда. - А если они к тому же переправляли такое количество золота и серебра тайком, то тут, очевидно, замешана высокая политика, от которой лучше держаться подальше. Такое богатство не может просто так исчезнуть. Его обязательно будут искать. Вот пусть и ищут. А сестре надо забыть о том, что случилось, и больше никогда не вспоминать. Словно ничего этого и не было. Только как быть с девчонкой?"
   Он искоса глянул на молодую гостью, непринуждённо рассматривавшую развешанные по стенам картины.
   - Вы поступили мудро, сестра, когда никому ничего не сказали, - озабоченно хмурясь, проговорил хозяин дома, вновь обращаясь к рассказчице. - Это слишком опасная тайна для нашей семьи. Её следует навсегда предать забвению. Запомните: вы ничего не знали о золоте и серебре госпожи Индзо!
   Собеседница понимающе склонила голову, поросшую короткими, чёрными волосами, бодро торчавшими в разные стороны, словно иглы ежа.
   - А как вам отвечать на вопросы любопытных, я подумаю, - продолжил брат, мрачно уставясь на скромно помалкивавшую незнакомку. - Но вы так и не сказали: кто такая госпожа Платино, и как она оказалась вместе с вами на маноканской дороге?
   - Госпожа Платино была в невольничьем караване Вутаи, - спокойно ответила монахиня, поправляя подол кафтана.
   - Как она там оказалась? - полушёпотом вскричал чиновник, моментально вспомнив, что дворянку можно обратить в рабство только по приговору, утверждённому самим Сыном неба. Но в этом случае её лишают фамилии, оставляя лишь имя, но и его переделывают так, как это принято для простолюдинов. Однако Амадо называет девушку так, словно та до сих пор принадлежит к благородному сословию.
   - Вутаи схватил госпожу Платино неподалёку от Амабу, - сообщила собеседница. - Тогда она не знала ни слова по-тонгански. Вот негодяй этим и воспользовался.
   - Так она чужестранка? - ещё сильнее удивился начальник уезда и, вспомнив давно забытые уроки, проговорил: - Нура намое его?
   - Не трудитесь, брат, - усмехнулась женщина. - Госпожа Платино не знает джангарского.
   - Вот как? - вскинул брови хозяин дома, пристально вглядываясь в лицо странной гостьи и не находя в нём ни диковатой смуглости южных варваров, ни грубоватой округлости северян.
   Своей внешностью девушка ни чем не отличалась от жителей Благословенной империи, особенно её восточной части. А тонкие черты лица намекали на текущую в жилах незнакомки благородную кровь.
   - Так кто же вы, госпожа Платино?
   Откинувшись на низенькую спинку кресла, та вопросительно посмотрела на свою старшую спутницу.
   - Давайте, я лучше буду рассказывать всё по порядку, - вздохнула та. - Так будет понятнее, и вы серьёзнее отнесётесь к моим словам.
   - Мне это не по душе, сестра, - сварливо проворчал чиновник, скрестив руки на груди. - Но пусть будет по-вашему.
   - Госпожа Платино помогла мне незаметно скрыться с того страшного места, - спокойно продолжила женщина, нисколько не удивляясь подобной реакции родственника. - Из обоих караванов уцелели только мы двое. Носильщики, рабы, охранники - все пали под стрелами солдат на той дороге. Из-за этого я побоялась идти в Букасо и пошла с госпожой Платино.
   - Куда? - тут же среагировал начальник уезда.
   - Она привела меня в маленький домик в горах, который построили собиратели золотого корня, - охотно пояснила рассказчица и криво усмехнулась. - Но и там мы не смогли спрятаться от петсоры. Те воины, что расстреляли моих несчастных спутников и невольников Вутаи, спасли от заразы Букасо и вашу семью.
   - Постой! - вскричал мужчина, от волнения переходя на совершенно неформальный стиль общения, не принятый в дворянской среде. - Ты хочешь сказать, что болела петсорой?!
   - Да, брат, - кивнула монахиня, и её подбородок задрожал от сдерживаемого рыдания. - Но госпожа Платино нас вылечила.
   - Она!? - совершенно обалдев от услышанного, хозяин дома ткнул пальцем в сторону девушки, чьи глаза также блестели от подступавших слёз.
   - Да, дорогой брат, - окончательно беря себя в руки, ответила сестра, не отводя взора под тяжёлым, совершенно не понимающим взглядом собеседника.
   Потирая высокий лоб, он машинально сдвинул на затылок меховую шапку с квадратным верхом.
   - Вы, что же, госпожа Платино, волшебница, фея или спустившаяся с небес богиня? - наконец сумел криво усмехнуться он. - Или у вас есть чудесный эликсир небожителей?
   - Ах, Бано-сей, - покачала головой монахиня. - История о несметных богатствах, спрятанных в повозке жены бедного сотника, ещё не самая удивительная тайна, которую я собираюсь вам сегодня открыть.
   - Говорите! - подавшись вперёд, начальник уезда положил ладони на стол и выжидательно вперился в молодую гостью тяжёлым, немигающим взглядом.
   - Госпожа Платино - не просто чужестранка, брат, - прошептала Амадо. - Она из другого мира! Да, да! Из другого!
   "Да ты рехнулась, сестра! - молнией пронеслось в сознании чиновника. - Сошла с ума. Джуичи говорил, такое случается с теми, кто сумел выжить после петсоры. А если кто узнает? Это же позора не оберёшься!"
   - Вы знакомы с "Рассуждением о мироздании и Вселенной" Божественного мастера Векаро Хайдаро? - не дав ему и слова сказать, торопливо спросила монахиня, очевидно уловив скептическое настроение слушателя.
   - Я слышал об этой книге, - осторожно ответил тот, лихорадочно размышляя о том, как ему скрыть постыдную болезнь родственницы. - Но самому читать не приходилось.
   - Ещё бы! - криво усмехнулась собеседница. - Эта книга не пользуется большой популярностью у чиновников. Даже не в каждом монастыре она есть. Но я её читала. Божественных мастер считает, что во вселенной существует огромное множество миров со своими землями, водами, небесами, людьми и даже богами! Так вот госпожа Платино попала к нам из одного из таких миров. Их лекари умеют делать снадобье, способное исцелить даже от петсоры. Она дала мне его, и я выздоровела!
   - Хорошо, хорошо, - покладисто кивал брат, пропуская мимо ушей её слова, - дорогая сестра.
   - Я вижу, вы мне не верите, Бано-сей! - грубо нарушив правила приличия, беззастенчиво оборвала его женщина. - Небось думаете, я сошла с ума?!
   - Вечное небо послало вам тяжкие испытания, сестра, - не желая огорчать родного человека, начальник уезда старался говорить как можно мягче, но по мимо воли в его голосе всё же явственно слышалась досада. - Вот и мерещится всякое. Такое бывает после тяжёлой болезни. Особенно когда рядом оказывается бессовестная обманщица, вроде этой не внушающей доверия особы.
   - Госпожа Платино, - обратилась монашка к своей спутнице. - Покажите господину Сабуро то, что оказалось здесь вместе с вами.
   Поднявшись со своего места, подозрительная девица подошла к аккуратно сложенным у стены вещам и, развязав концы большого узла, извлекла из тряпок странного вида кожаную коробку с короткими лямками.
   Когда гостья приблизилась, чиновник подумал, что предмет в её руках скорее напоминает сумку, вроде тех, с которыми ходят бродячие художники и лекари.
   Подойдя к хозяину дома, таинственная спутница его сестры провела пальцами по тёмной полосе на крышке коробки, и та разделилась на две половинки.
   "Она очень глупа, раз старается произвести на меня впечатление таким дешёвым фокусом", - презрительно скривив губы, мысленно усмехнулся начальник уезда.
   А подозрительная особа неторопливо выставила перед ним два непонятных цилиндрика в странной, совершенно прозрачной бумаге, два крохотных пузырёчка с тонюсенькими стенками и запаянными горлышками, плоский флакончик с бесцветной жидкостью и металлическим навершием, короткую палочку из мутного стекла с чем-то чёрным внутри, маленькое круглое зеркальце, а в заключение - тонюсенькую книжечку с ладонь величиной, на кожаной обложке которой красовалась жёлтая двухголовая птица и два ряда угловатых значков.
   Не считая нужным и далее скрывать презрительную гримасу, мужчина окинул брезгливым взглядом разложенные на столе вещи, не замечая в них ничего особо необыкновенного, а уж тем более иномирного.
   - Вы не дадите мне листок бумаги, господин Сабуро? - дрожащим от волнения голосом спросила девица.
   - Зачем он вам нужен? - нахмурился тот.
   - Хочу вам кое-что показать, - пояснила своё желание собеседница.
   - Возьмите на полке, - с прежней презрительной улыбкой ответил хозяин дома.
   Быстро отыскав на стоявшем у стены стеллаже стопку чистых листов, подозрительная особа вернулась к столу, где взяла полупрозрачную палочку и, почти не отрывая её металлический наконечник от бумаги, вывела не очень красиво, но довольно чётко: "Сестра не обманывает вас, господин Сабуро".
   - Уж не думаешь ли ты, что если сумела обмануть её, то и я попадусь на твои дешёвые уловки?! - не выдержав, рявкнул чиновник. - Это обычный карандаш!
   - Это не карандаш, господин Сабуро! - нагло возразила собеседница, протягивая ему свою писалку. - Взгляните сами.
   - Не трудитесь, - взяв себя в руки, мужчина вернулся к холодно-вежливой форме обращения, более приличествующей учёному, получившему степень сюцань на государственных экзаменах в столице, и, откинувшись на спинку кресла, демонстративно скрестил руки на груди. - Я не архитектор и не механик, а скромный начальник уезда, но даже мне известно, что в нашей великой стране много искусных мастеров, способных творить во истину чудесные вещи. Вам что-нибудь известно о волшебной стреле, постоянно указывающей на север, куда бы её не повернули. А знаете, что во Дворце небесного трона есть колокол, способный услышать землетрясение за тысячи ли? Вам приходилось видеть кувшины, способные в зной сохранять воду прохладной, а в холод тёплой? В сравнении с этими чудесами ваша чернильная палочка всё равно что утка по сравнению с фениксом. Даже удивительно, как моя умная сестра могла поверить в ваши россказни?
   Он укоризненно посмотрел на монашку, а та внезапно предложила:
   - Покажите ему те-ле-ф-он, госпожа Платино, а то он вам так и не поверит.
   - Я боюсь, что он уже умер, госпожа Сабуро, - вздохнула девушка. - Быть может, господина убедит это?
   Чувствуя нарастающее раздражение от того, что не понимает, о чём речь, чиновник решил прервать это глупое, затянувшееся представление, но тут гостья подала ему маленькую книжечку с уродливой птицей на обложке.
   Поколебавшись, хозяин дома всё же протянул руку, заинтересовавшись деталями варварского рисунка, но едва открыл первую страницу, невольно подобрался, немало удивлённый странной бумагой и необыкновенно искусно выполненной картинкой.
   На обратной стороне обложки оказалось изображение непривычного вида остроконечной башни и высокого здания с флагом на вычурной крыше.
   Бано Сабуро не считал себя знатоком живописи, однако манера исполнения рисунка показалась ему крайне необычной. Более того, присмотревшись, он не обнаружил никаких следов кисти. Создавалось впечатление, что изображение не нарисовано, а отпечатано со штампа. Подобными картинками иногда торгуют в книжных лавках по самой низкой цене. Но данный пейзаж поражал проработанностью мельчайших деталей, которую начальник уезда никогда не встречал на простеньких миниатюрах, изготовленных подобным способом.
   На первой странице, кроме уже знакомых непонятных знаков, имелся ещё один рисунок птицы с двумя головами. Только здесь у неё на груди был изображён всадник, тыкавший копьём в какого-то непонятного зверя.
   Ещё раз отметив удивительную чёткость картины, начальник уезда обратил внимание на бумагу: тонкую, но удивительно плотную и покрытую множеством еле заметных линий, то образующих простую решётку, то свивавшихся в поразительной сложности узоры. Он даже не мог представить, какой толщины должна быть кисть для их нанесения, и из каких волосков её можно сделать?
   Полюбовавшись искусной работой неведомого художника, мужчина мысленно признал, что никогда не видел ничего подобного.
   Однако настоящее потрясение он испытал, когда, перевернув страницу, увидел крошечный портрет своей загадочной гостьи.
   Изображение оказалось настолько подробным и реалистическим, что чиновник невольно подумал, что оно сотворено не человеческими руками, а неким волшебством, которое взяло отражение лица девушки в самом лучшем серебряном зеркале и чудесным образом перенесло его на бумагу.
   - Что это? - машинально пробормотал хозяин дома, переводя ошарашенный взгляд с портрета на оригинал, отметив, что тот выглядит всё же немного иначе: более взрослым и очень усталым.
   - Документ, удостоверяющий мою личность, - видимо, восприняв его вопрос буквально, ответила собеседница.
   - Что-то вроде наших дворянских грамот и именных табличек, - вступила в разговор монахиня. - Госпожа Платино говорит, что в их мире такую имеет каждый взрослый человек.
   - Работа тонкая, госпожа Платино, - быстро придя в себя, согласился начальник уезда, впервые удостоив гостью вежливого обращения. - Только что же здесь необыкновенного? Бумагу в Благословенной империи делают уже тысячу лет, и художники искусные найдутся. Хотя, конечно, такой портрет не каждый нарисует. Тут высокое мастерство нужно. Но оно и в нашем мире есть.
   - Я же говорила, Платино-ли, что мой брат - очень недоверчивый человек, - усмехнулась Амадо, в упор глядя на хмурого родственника. - Покажите ему отъезд ваших родителей в те-ле-ф-он.
   "Нет, с этим пора кончать! - сердито подумал чиновник, уже не сомневаясь в том, что сестра сошла с ума, попав под влияние хитрой мошенницы. - Позвать слуг и выкинуть эту обманщицу за ворота, отвесив на прощание двадцать палок? Или подождать, что она ещё придумает? Вдруг и у Амадо в голове прояснится, когда я эту девку на чистую воду выведу? Может, тогда и никакого золота с серебром у жены сотника не было, и это сестре просто привиделось?"
   - Вы правы, госпожа Сабуро, - вздохнула девушка и, пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, достала из своей сумки предмет, напоминавший футляр для писем.
   Откинув тонкую, кожаную крышку, она продемонстрировала с трудом сдерживавшему застилавшую разум злость мужчине прямоугольную пластинку из чёрного стекла.
   Прежде чем тот успел что-то сказать, её поверхность засветилась, и начальник уезда увидел ещё один портрет особы, называвшей себя Платино. Однако она позволила хозяину дома лишь несколько секунд любоваться яркими и сочными красками, непонятно как проявившимися на абсолютно чёрной поверхности.
   Повернув футляр изображением к себе, девица сделала несколько движений пальцами, после чего вновь дала возможность хозяину дома взглянуть на волшебное стекло.
   Немало поживший и кое-что повидавший на своём веку солидный человек с учёной степенью какое-то время просто ничего не мог понять и, только вглядевшись, сообразил, что демонстрируемое ему изображение двигалось! Лишь перехвативший горло спазм не позволил чиновнику вскрикнуть, а слабость в коленях помешала вскочить на ноги.
   А в чудесном прямоугольнике непривычно одетые мужчина, женщина и девица, в которой хозяин дома к своему ужасу узнал молодую гостью, суетились, что-то болтая на грубом, непонятном языке. Потом взрослые сели в низкую, на вид сделанную целиком из металла повозку на широких, чёрных колёсах, и та без помощи людей, лошадей или каких-либо других животных, покатила по узкой дороге мимо высоченных, уходящих в небо зданий с огромными блестящими окнами!
   - Вы когда-нибудь видели что-то подобное, дорогой брат? - с плохо скрытой издёвкой поинтересовалась монахиня. - Или, может быть, слышали о таком?
   - Нет, сестра, - с трудом выдавил из себя хозяин дома и, хватаясь за соломинку в отчаянной попытке спасти расползавшуюся картину мира, прохрипел: - Но, может, это лишь колдовство, морок, наваждение, которое она насылает на нас?
   - Посмотрите ещё раз, господин Сабуро, - пожала плечами девушка. - Без меня, чтобы я не могла на вас... влиять.
   Ткнув пальцем в застывшую на стекле картину, она быстро вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Начальник уезда так и не смог заставить себя притронуться к волшебной шкатулке, но не отрываясь следил за тем, что происходило в её глубине.
   Рядом напряжённо сопела сестра. Не сумев усидеть на месте, она, склонившись над столом, тоже смотрела в волшебное стекло.
   А там происходило всё то же самое, что он видел в первый раз.
   - Колдовство! - упрямо набычившись, проворчал чиновник. - Она нас околдовала! Она оборотень!
   - Вы же умный и образованный человек, брат, - досадливо поморщилась монахиня. - Демоны могут вселяться в людей, но я не слышала о том, чтобы они заставляли их видеть движущиеся картинки в чёрном стекле.
   - Тогда, что же это?! - чуть не плача возопил хозяин дома.
   - Другой мир, брат, - вкрадчиво с мягкой улыбкой, словно маленькому ребёнку, сказала сестра. - Там, где подобные чудеса на каждом шагу, где в лавках свободно продаётся лекарство от петсоры, люди путешествуют в самодвижущихся повозках и железных птицах, и смотрят такие красивые картинки вроде этой...
   Она кивнула в сторону волшебного стекла.
   - Там, а не здесь, брат. Иначе сказки о подобных чудесах обязательно дошли бы и до Благословенной империи. Мы же центр нашего мира.
   Чуть слышно скрипнула дверь. Монашка тут же выпрямилась и неторопливо направилась к своему креслу.
   Начальник уезда затравленно посмотрел на вернувшуюся гостью.
   - Теперь вы мне верите, господин Сабуро? - подойдя к столу, поинтересовалась та.
   - Вы сказали, то это ваши родители? - вопросом на вопрос ответил мужчина.
   - Да, господин Сабуро, - подтвердила собеседница и удивлённо вскинула брови. - Вы сомневаетесь, что там... запечатлены живые люди?!
   - Может, у вас умеют рисовать движущиеся картинки? - пожал плечами чиновник. - И это всего лишь фантазия художника?
   Девушка решительно взяла волшебную шкатулку и, подняв её на уровень глаз, обернулась к успевшей сесть спутнице.
   Раздался негромкий щелчок.
   Хозяин дома вздрогнул. Странная гостья вновь встала к нему лицом. Только сейчас он разглядел небольшое, квадратное отверстие в углу кожаного футляра. Опять что-то щёлкнуло.
   Девица опустила волшебное стекло на стол, пробежала по нему пальцами, и начальник уезда с ужасом увидел изображение сидевшей в кресле сестры.
   - О Вечное небо! - всё-таки не смог удержаться он от восхищённого восклицания. За какой-то миг вещь из чужого мира в мельчайших подробностях отобразила не только саму Амадо, но и всю окружающую обстановку.
   А потом он увидел себя с красным лицом, выпученными, словно у карпа, глазами, со всклокоченной бородкой и в шляпе, самым неприличным образом сдвинутой на затылок.
   "О Вечное небо, неужели я и в самом деле выгляжу так глупо? - неприятная мысль остро резанула многоопытного чиновника. - Прямо как мальчишка, первый раз попавший в публичный дом".
   Поправив головной убор, он постарался успокоиться, но всё же не смог удержаться от того, чтобы полюбопытствовать, уже не сомневаясь в происхождении собеседницы.
   - А в этой... чудесной вещи есть ещё какие-нибудь картинки из вашего мира, госпожа Платино?
   - Покажите ему тот дворец, похожий на стальной наконечник копья, - улыбнувшись, посоветовала сестра. - И статую вашего правителя на коне.
   Не глядя на спутницу, девушка молча кивнула, и её пальцы с неуловимой быстротой заплясали на волшебном стекле.
   На миг хозяину дома показалось, что оно покрыто множеством крошечных изображений. Но прежде чем мужчина сумел сосредоточиться на каком-нибудь из них, его взору предстала устремлённая в небо остроконечная башня, нестерпимо сверкавшая в лучах то ли восходящего, то ли заходящего солнца, а рядом уже знакомые ему лица родителей Платино.
   Поначалу Бано Сабуро не особо впечатлился странным сооружением, отдав должное правильности форм и богатству отделки с обилием дорого стекла. Однако, присмотревшись, понял, что башня расположена очень далеко от того места, с которого запечатлена картина, а крошечные чёрточки у её подножия - это люди.
   - О Вечное небо! - только и смог выдохнуть ошарашенный начальник уезда.
   Следом он увидел изображение всадника, чей вздыбленный в прыжке конь замер на скале, возле которой стояла сама госпожа Платино, одетая почему-то в синие, плотно обтягивающие ноги штаны.
   - Кто это? - спросил у неё мужчина.
   - Наш древний правитель, - охотно пояснила собеседница. - Он основал тот город, где сделано это изображение.
   - Ваши ваятели необыкновенно искусны, госпожа Платино, - покачал головой чиновник, стараясь разглядеть лицо скульптуры и детали одежды.
   Вдруг волшебное стекло мигнуло и вновь сделалось совершенно чёрным, как тогда, когда хозяин дома увидел его в первый раз.
   - Что? - вскричал он, невольно отпрянув и на миг отрывая передние ножки кресла от пола. - Как? Куда делась картинка, госпожа Платино?!
   Пробормотав что-то неразборчивое, удивительная гостья тяжело вздохнула.
   - Всё, господин Сабуро. Телефон умер.
   - Как это... умер? - недоуменно вскинул брови начальник уезда. - Он что, живой?
   - От голода, - спокойно ответила, кажется, нисколько не удивлённая и даже не огорчённая собеседница.
   А мужчина, недовольно хмурясь, склонился над столом, стараясь рассмотреть, где у волшебного зеркала рот?
   - Это устройство питается не тем, что едят люди, животные или любые живые существа, - принялась терпеливо объяснять девушка. - Для того, чтобы оно жило, нужно что-то вроде магии, которой в вашем мире просто нет.
   - Откуда вы знаете, госпожа Платино? - скептически хмыкнул чиновник, испытывая одновременно раздражающее разочарование, поскольку не удалось посмотреть и малой части тех ярких, цветных картинок, которыми было буквально усыпано волшебное стекло, и странное облегчение от того, что миг приобщения к чуду оказался столь кратким, и мир вокруг снова сделался простым и понятным. - Вы же ничего у нас не видели, кроме хижины в лесу. Или вам удалось ещё где-то побывать?
   - Нет, господин Сабуро-сей, - покачала головой гостья. - Но я подолгу беседовала с вашей сестрой. Госпожа Сабуро - очень умная и образованная женщина. Но и она не знает ничего подобного.
   - Это правда, брат, - подтвердила монахиня. - Госпожа Платино пыталась рассказать мне об этой... субстанции, но я совершенно ничего не поняла. Величайшие мудрецы Благословенной империи не упоминали в своих книгах ничего даже отдалённо похожего. Поэтому госпожа Платино права. У нас такого нет, а у варваров и быть не может.
   - Тогда почему бы вам, Платино-ли, не вернуться в свой мир и не покормить это... устройство? - не без тайного умысла поинтересовался хозяин дома.
   - Я не знаю, как это сделать, господин Сабуро, - вздохнула собеседница, и глаза её заблестели от вновь подступающих слёз. - Я даже не понимаю, как здесь оказалась. Просто шла с рынка, поскользнулась и очутилась в лесу...
   Хмыкнув, мужчина откинулся на спинку кресла и вновь скрестил руки на груди. После всего увиденного у него имелись все основания поверить необыкновенному рассказу странной девицы. Волшебное стекло никак не могло принадлежать окружавшему его миру. В подобном случае о столь дивном чуде уже давно бы судачила вся империя. Но, что ему, скромному начальнику уезда, теперь делать с этой особой?
   Появление человека из другого мира - это же величайшее событие в истории. Возможно, раньше такого вообще никогда не было?
   Так, может, отвести девчонку к губернатору, как необыкновенную диковину? А там вдруг и сам Сын неба пожелает на неё посмотреть?
   Однако волшебное стекло мертво, а без него никто не поверит в столь невероятную историю. Всё же остальные её вещи...
   Он рассеянно оглядел разложенные по столу предметы.
   ...хоть и необычны, но вовсе не кажутся чем-то иномирным.
   - Брат мой, - неожиданно прервала его размышления Амадо.
   Чиновник вопросительно посмотрел на поднявшуюся со своего места сестру.
   - Госпожа Платино трижды спасла мою жизнь. Я прошу вас, не оставьте её своей добротой и помогите найти счастье в нашем мире!
   Закончив речь, монахиня торжественно опустилась на колени и, уткнувшись лбом в пол, застыла в ритуальном поклоне.
   Чуть помедлив, молодая спутница последовала её примеру. Причём двигалась она так, словно данное действие, привычное для любого жителя Благословенной империи, для неё в диковинку.
   - Встаньте, сестра, встаньте сейчас же! - всё ещё не придя в себя, привычно забормотал мужчина, подаваясь вперёд. - Как вы можете? Не заставляйте меня чувствовать себя неловко! Или я сам подниму вас.
   Он подался вперёд с таким видом, словно и в самом деле собирался покинуть кресло.
   Монахиня с девушкой выпрямились, по-прежнему оставаясь на коленях.
   - Вставайте, сестра. Госпожа Платино, поднимайтесь! - прикрикнул чиновник, после чего не столько из любопытства, сколько для того, чтобы привести в порядок мысли, спросил:
   - Как это получилось Амадо-ли?
   Бодро вскочив на ноги, молодая гостья помогла подняться своей старшей спутнице, и та заговорила, даже не успев сесть:
   - Без помощи госпожи Платино я бы не выбралась из расстрелянного каравана. Потом она вылечила меня от петсоры, поделившись чудесным лекарством из своего мира. Третий раз она спасла мне жизнь в Амабу.
   Женщина вытерла платочком заслезившиеся глаза и продолжила:
   - Когда выпал снег, я подумала, что болезнь закончилась, и мы попробовали добраться до Букасо. Но на дороге не оказалось никаких следов, и я поняла, что поторопилась. Если там никто не ходит, значит, солдаты ещё никого сюда не пускают. И мы пошли в ближайшую деревню, которой и оказалась Амабу. К сожалению, в это же время туда заявились двое мародёров. Это были выжившие после петсоры мужчины из соседней деревни Дабали. Всё могло кончиться очень плохо, дорогой брат, если бы не госпожа Платино. Она сражалась как герой и тяжело ранила одного бандита, а я оглушила другого. На обратном пути до избушки нас преследовала стая волков, и мы спаслись лишь милостью Вечного неба.
   Бано Сабуро не просто любил сестру как кровную родственницу и члена семьи, но и испытывал к ней чувство глубокой признательности.
   В молодости Амадо без колебания пожертвовала своей судьбой, посвятив жизнь служению милосердной Голи, позволив родителям исполнить данную предками клятву, а своему брату сдать государственный экзамен и сделаться тем, кем он стал: начальником уезда, чиновником восьмого ранга, имеющим учёную степень сюцань, богатым и весьма уважаемым человеком.
   Сестра не докучала ему своими просьбами, да и те в основном касались помощи обители "Добродетельного послушания". Но сейчас Амадо хочет, чтобы он устроил жизнь девицы, у которой нет ни родственников, ни знакомых, ни денег, ни надлежащего воспитания. Она даже не всегда правильно говорит.
   - Я думаю, дорогой брат, - робко пробормотала монахиня. - Будет лучше скрыть истинное происхождение госпожи Платино.
   - А что об этом скажет сама Платино-ли? - усмехнулся мужчина, с прищуром глядя на гостью.
   - Она скажет, господин Сабуро, - собеседница кивнула на мрачно черневшее волшебное стекло. - Что теперь мне точно никто поверит, если я буду говорить о другом мире.
   И хотя тон, которым юная особа произнесла эти слова, показался хозяину дома чересчур дерзким, он не мог с ней не согласиться.
   - Это так, - задумчиво кивнул начальник уезда, вспомнив, с каким недоверием сам отнёсся к её рассказу, и спросил, желая побольше узнать о самой девушке. - К какому сословию принадлежит ваша семья, госпожа Платино? Чем занимался вас отец?
   - Он военный, господин Сабуро, - без промедления ответила гостья, глядя прямо в глаза чиновнику.
   "Небось генерал или герой какой-нибудь, - с непонятным даже для себя самого чувством подумал хозяин дома. - Вот дочка так дерзко и смотрит. Только здесь-то её имя ничего не значит. Придётся на место ставить, иначе пропадёт. Ну да с этим можно и подождать".
   - Я благодарен вам, госпожа Платино, за ту помощь, что вы оказали моей дорогой сестре, - помедлив, торжественно провозгласил мужчина, выпрямившись в кресле и пока даже не представляя, что конкретно он сможет сделать для этой странной девицы из другого, чудесного мира. - В нашей семье принято платить добром за добро. Поэтому я беру вас под своё покровительство, чтобы вы больше не были одиноки.
   - Благодарю за великодушие и заботу, господин Сабуро, - церемонный поклон гостьи выглядел неуклюжим, но дрогнувший в волнении голос звучал искренне и проникновенно.
   - Спасибо, дорогой брат, - присоединилась к её благодарности монахиня.
   - Мне не хочется утруждать вас, дорогая сестра, - произнёс начальник уезда. - Но госпожа Платино не знает нашего дома и долго будет искать старшую госпожу, а мне очень нужно с ней поговорить.
   - Я схожу за ней, - охотно согласилась собеседница, опускаясь в кресло. - Но прежде вы должны узнать ещё кое-что.
   - Так это не всё?! - не на шутку встревожился хозяин дома.
   - Увы, - виновато развела руками монахиня. - Когда мы шли сюда, то в лесу неподалёку от Амабу нашли двух убитых.
   - Вы уверены, что они именно убиты? - поспешил уточнить чиновник. - А не умерли от болезни?
   - Нет, брат, - покачала головой монахиня. - Мужчине свернули шею, а молодую женщину закололи.
   - Кто они? - задал новый вопрос начальник уезда и досадливо поморщился, поняв неопределённость формулировки. - Как выглядят?
   - Мужчина похож на носильщика, - медленно, словно вспоминая, заговорила сестра. - А женщина похожа на служанку или горничную в богатом доме.
   - Простолюдины, - с нескрываемым облегчением выдохнул хозяин дома, тут же подумав: "Неужели в уезде ещё и разбойники завелись?"
   - У носильщика ничего с собой не было, - словно прочитав его мысли, продолжила собеседница. - А вот вещи служанки убийца не забрал.
   - Вот как? - недоуменно вскинул брови чиновник.
   - Госпожа Платино, - обратилась женщина к спутнице. - Покажите господину Сабуро те вещи убитой, о которых я вам говорила.
   Кивнув, девушка подошла к корзине и после долгих поисков отыскала маленький матерчатый свёрток, внутри которого оказались простенькие серьги и две фиолетовые ленточки для волос.
   - Возможно, стражникам удастся выяснить, кому они принадлежат? - предположила монахиня. - Или кто-нибудь будет искать своих пропавших родственников и узнает эти вещи?
   - Я отнесу их в управу, - деловито сказал начальник уезда. - И прикажу господину Томуро всё выяснить.
   - Следы, госпожа Сабуро, - возвращаясь на своё место, проговорила девушка.
   - Ах, да! - вскричала та и тут же понизила голос. - Там на снегу были отпечатки сапог с каблуками. Ну, знаете, вроде тех, что иногда носят конные воины или некоторые женщины, когда хотят казаться выше.
   - Дикарская мода, - недовольно проворчал мужчина. - Хвала Вечному небу, в наших местах такое редко встречается. Это будет хорошей приметой для поимки убийцы.
   И шутливо поинтересовался:
   - У вас, сестра, ещё есть тайны, которые мне следует знать?
   - Больше нет, дорогой брат, - натянуто улыбнулась монахиня, вставая с кресла.
   - А картошка? - вновь подала голос девушка.
   Начальник уезда удивлённо вскинул брови, услышав незнакомое слово.
   - Ах, да! - всплеснула руками Амадо. - У госпожи Платино с собой оказалось немного овощей из своего мира. По её словам, он очень вкусный и даёт богатые урожаи.
   - Я же не крестьянин, дорогая сестра, - поморщился чиновник.
   - Но вы государственный служащий, дорогой брат, - робко напомнила женщина.
   - Покажите, что там у вас, - недовольно проворчал хозяин дома.
   Вскочив, девушка быстро подошла к корзине и, покопавшись, достала пакет из прозрачной бумаги.
   Небольшой, жёлто-землистого цвета овощ походил на репу только без хвостика. Видимо, он тоже растёт в земле.
   - Говорите, богатый урожай? - скептически скривился начальник уезда, вытирая ладонь платком.
   - Да, господин Сабуро, - с поклоном подтвердила девушка. - Если год удачный, то, посадив одну такую..
   Она показала на клубень.
   - Можно выкопать целое ведро!
   - Вот как! - вскинул брови собеседник, подумав, что для многих простолюдинов подобная еда может стать спасением от голода, а чиновник, внедривший столь ценный овощ, несомненно будет отмечен начальством. - Я подумаю.
   - Благодарю, господин, - поклонившись, собеседница взяла пакет со стола.
   Хозяин дом выжидательно посмотрел на сестру.
   - Я схожу за госпожой Азумо, - кивнув головой, сказала та.
   Едва за ней закрылась дверь, хозяин дома обратился к молодой гостье:
   - Вы лекарь, Платино-ли?
   - Нет, господин Сабуро-ли, - покачала та головой, поспешно пояснив: - Это снадобье я купила своей тёте. Она очень сильно кашляла, вот лекарь и посоветовал его применять. Я не знала, поможет ли оно от петсоры. Но ничего другого у меня не было.
   - Это великая удача и милость Вечного неба, что средство из вашего мира помогло справиться с нашей петсорой, - задумчиво проговорил чиновник и тут же вскинул брови. - Вы что же, ходили за покупками одна без служанки?
   - В нашем мире не так много слуг, господин Сабуро-сей, - потупилась собеседница. - Большую часть работы по дому выполняют всякие... устройства.
   - Если ваше снадобье помогло от петсоры, - продолжил мужчина. - Может, в вашем мире люди достигли бессмертия и стали равны богам?
   - О нет, господин Сабуро, - рассмеялась гостья. - Даже у нас нет лекарства от старости.
   "Она совершенно не умеет себя вести", - в который раз с раздражением подумал хозяин дома, но не смог удержаться от усмешки, осознав смысл её слов.
   Быстро вернув лицу серьёзное выражение, он спросил:
   - Та высокая башня в волшебном стекле - это дворец вашего правителя?
   - Нет, господин Сабуро, - покачав головой, девушка замялась, явно подбирая слова. - Это здание принадлежит... купеческой гильдии.
   "Ого! - мысленно присвистнул начальник уезда. - В каких же тогда дворцах живут их высокие сановники и сам государь?"
   - Господин Сабуро, - беззастенчиво прервала его размышления гостья. - Я могу забрать свои вещи, или они вам ещё понадобятся?
   Она кивнула на разложенные по столу предметы из своего мира.
   Раздосадованный подобной бестактностью, чиновник хотел напомнить наглой особе о правилах приличия, но передумал и ещё раз окинул оценивающим взглядом странного вида штучки, посчитав, что те могут вызвать разве что любопытство, но никак не удивление.
   Тем не менее мужчина проворчал:
   - А они вам нужны?
   - Могут понадобиться, господин Сабуро-сей, - ответила девица, беззастенчиво глядя ему в глаза. - Например, написать чего-нибудь или вспомнить откуда я родом?
   - Волшебное стекло я оставлю себе, - с трудом сдерживая раздражение, безапелляционно заявил хозяин дома. - Остальное забирайте.
   - Благодарю, господин Сабуро, - подойдя к столу, поклонилась собеседница.
   - Ваш документ лучше сжечь, - наблюдая за тем, как она складывает вещи в сумку, озвучил мужчина только что пришедшую в голову мысль. - Меньше будет вопросов, ответам на которые никто не поверит.
   - Я сделаю, как вы советуете, господин Сабуро, - голос у гостьи дрогнул. - Только чуть позже.
   - А сколько вам лет, Платино-ли? - неожиданно даже для самого себя спросил начальник узда.
   - Семнадцать, господин Сабуро, - ответила гостья.
   "Совсем взрослая", - подумал он и тут услышал доносившиеся со двора голоса.
   - Вы хотели меня видеть, господин? - склонилась в изящном поклоне супруга.
   - Да, Азумо-ли, - подтвердил глава семьи. - Примите мою сестру и... её спутницу как самых дорогих гостей.
   В последний момент начальник уезда удержался и не стал называть фамилию девушки.
   - Хорошо, господин, - тряхнула золотыми подвесками в причёске собеседница.
   - Передайте мой приказ! - муж строго посмотрел на жену. - Я запрещаю спрашивать их о том, что с ними произошло вне нашего дома! Не вздумайте приставать к ним с глупыми расспросами!
   Чётко очерченные и подкрашенные брови женщины скакнули на лоб, но сейчас же вернулись на место, а во взгляде аккуратно подведённых глаз вспыхнуло разочарование.
   - Слушаюсь, мой господин, - ярко накрашенные губы собеседницы сжались в куриную гузку.
   - Завтра я сделаю важное сообщение, Азумо-ли, - снизошёл до объяснения мужчина. - А пока наберитесь терпения, дорогая.
   - Конечно, господин, - улыбнулась женщина.
   - Ступайте, - величественно махнул рукой чиновник, добавив на прощание: - и скажите, пусть принесут свежих углей в жаровни. У меня сегодня много дел.
  
  
  
   Прижимая к боку сумку с остатками ништяков из своего мира, Ия отвесила хозяину дома очередной поклон и вышла на веранду, только сейчас почувствовав, как же сильно вымотал её этот очень непростой разговор.
   Она не удивилась тому нескрываемому недоверию, с каким Бано Сабуро отнёсся к словам своей сестры. Здравомыслящему человеку крайне трудно представить себе существование иных миров. А уж принять за истину то, что стоящая перед ним девчонка, внешне ничем не отличающаяся от других, явилась именно оттуда, совершенно невозможно.
   Однако Платину больше всего насторожило то, что хозяин дома смотрел на неё, словно на пустое место или на неодушевлённый предмет, который можно небрежно выбросить в урну и забыть о нём. Пока она не включила издыхающий смартфон, даже любопытство во взгляде мужчины казалось каким-то лениво-насмешливым, как будто он видел свою гостью насквозь и не находил внутри ничего достойного внимания.
   Тогда путешественница между мирами как нельзя кстати вспомнила многократные предупреждения своей спутницы о том, что, беседуя с её братом, следует тщательно взвешивать каждое слово и хорошенько думать, перед тем как говорить.
   Непривычная к столь строгому самоконтролю, усугублённому всё ещё недостаточным знанием местного языка, девушка ужасно устала и с огромным удовольствием покинула домашний кабинет начальника уезда.
   Путь из затерянной в горах избушки до Букасо оказался неблизким, и им с Сабуро дважды пришлось ночевать в придорожных селениях.
   В памятной вымершей деревне, где жители ещё отсутствовали, а все кладовые уже опустели, монашка настояла на том, чтобы молодая спутница окончательно переоделась в женскую одежду, поскольку ходить по лесу уже не придётся. Кроме того, по предложению спутницы они повесили котомки на копьё, обвязав его наконечник тряпками для маскировки, а кинжал Ия стала носить за пазухой.
   Безропотно натянув кофту на свитер, а юбку поверх джинсов, она тем не менее сумела отстоять сапоги, заявив, что те, даже будучи на виду, не смогли заинтересовать хозяина невольничьего каравана, а уж под длинным подолом их тем более никто не заметит.
   Следующую ночь они провели в маленькой харчевне. Свободных комнат не оказалось, и пришлось спать в крошечном обеденном зале на набитых старой соломой мешках в компании ещё пятерых спутников обоего пола, коим не было никакого дела до чужой обуви.
   Да и в доме Сабуро на сапоги девушки разве что недоуменно косились, не проявляя впрочем ни особого удивления, ни любопытства.
   Вот и сейчас супруга начальника уезда спокойно беседует с золовкой, давая Платине возможность обуться.
   - Я приказала приготовить для вас комнаты Ошо и Анно, госпожа Амадо, - с улыбкой сообщила женщина. - Там тепло, и вы сможете хорошо отдохнуть.
   - Зачем же так затруднять наложниц моего дорого брата, Азумо-ли, - досадливо покачала головой монашка.
   - Но что же вы будете тесниться, дорогая золовка! - всплеснула широкими рукавами из яркого шёлка собеседница. - Господин приказал принять вас со всем почтением и уважением.
   - Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно перед другими невестками, госпожа Азумо, - продолжила упорствовать служительница богини милосердия. - У госпожи Эгоро маленькая дочка. Ей будет очень тяжело в такой тесноте. Нет, Азумо-ли, я настаиваю, пусть госпожа Ошо вернётся к себе, а мы вдвоём переночуем в комнате госпожи Анно.
   - Ну, если таково ваше желание, дорогая золовка, - беспомощно развела белыми, холёными руками супруга хозяина дома. - Тогда я уступаю.
   Обернувшись к стоявшим за спиной служанкам, она коротко спросила:
   - Слышали?
   - Да, старшая госпожа, - синхронно поклонились все три.
   - Угара, - обратилась Азумо к одной из них. - Передай госпоже-наложнице Ошо, что она может вернуться к себе.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - ещё раз поклонилась служанка.
   - И пусть Анно-ли тоже к ней отправляется, - после короткого размышления уже в спину ей добавила жена начальника уезда.
   Угара обернулась.
   - Да, старшая госпожа.
   ... и вновь зашагала через двор.
   Когда Ия, обвязав голенища сапог верёвочками, встала на ноги, супруга хозяина дома проговорила с виноватой улыбкой:
   - Господин запретил задавать вам вопросы Амадо-ли, но как же мне обращаться к вашей молодой спутнице?
   - Зовите просто "гостья", - помедлив, ответила монашка, добавив извиняющимся тоном: - Это ненадолго, дорогая невестка. Завтра господин всё объяснит.
   - Надеюсь, этого не придётся ждать слишком долго, - доверительно понизила голос собеседница. - Иначе мы все просто умрём от любопытства.
   - Ну что вы, Азумо-ли! - с шутливым испугом вскричала золовка. - Господин слишком любит вас, чтобы допустить подобное.
   - Я приказала приготовить баню, - посерьёзнев, сообщила невестка. - Надеюсь, вы не откажетесь ополоснуться, Амадо-ли?
   - С удовольствием! - воскликнула монашка.
   "А мне, значит, грязной ходить?" - раздражённо подумала девушка.
   - Вас, госпожа гостья, - словно прочитав её мысли, обратилась к Ие жена чиновника, - Оджина пока проводит в комнату. Вы сможете помыться чуть позже.
   - Благодарю вас, госпожа Сабуро, - поклонилась Платина, облегчённо переведя дух и помня, что обращаться по имени даже с добавлением частицы "-ли" можно лишь к очень близкому человеку или к младшему члену семьи в сугубо неформальной обстановке при отсутствии посторонних.
   - Быть может, вам подобрать более подходящую обувь? - внезапно предложила собеседница.
   Девушка вспомнила расшитые яркими узорами матерчатые туфельки жён начальника уезда и решила, что в таких далеко не уйдёшь. Но и возиться с сапогами там, где то и дело приходилось разуваться, тоже надоело. Не зная, что ответить на столь неожиданное и щедрое предложение, она вопросительно посмотрела на монашку.
   Та еле заметно пожала плечами, предоставив ей право самой выпутываться из данной ситуации.
   - Благодарю, госпожа Сабуро, - медленно заговорила Платина, тщательно подбирая слова. - Это было бы чудесно.
   Улыбка супруги хозяина дома стала ещё снисходительнее.
   - Только, если можно, - продолжила Ия. - Недорогие.
   - Ценю вашу скромность, госпожа гостья, - её речь явно насмешила собеседницу. - Но, хвала Вечному небу, наш господин достаточно богат.
   - Возможно, я неправильно выразилась, госпожа Сабуро, - поймав недовольный взгляд старшей спутницы, торопливо поклонилась девушка. - Просто мне бы хотелось обувь в которой... удобно долго ходить.
   - Ах, вон что вы имели ввиду, - понимающе кивнула жена чиновника. - Тогда я прикажу подобрать вам дорожные туфли.
   - Спасибо, госпожа Сабуро, - едва не выдохнула от облегчения Платина.
   - Не забудьте о наших вещах, Азумо-ли, - напомнила монашка, когда они направились к зданию с высокой черепичной крышей, всё внутреннее пространство которого занимал один большой, богато убранный зал.
   - Икиба! - бросила через плечо супруга хозяина дома. - Проследи, чтобы всё доставили в комнату госпожи Амадо Сабуро.
   - Да, старшая госпожа, - поклонившись, пожилая служанка в зелёном, меховом жилете и с серебряными серьгами в ушах осталась выполнять полученное приказание.
   Не доходя до горбатого каменного мостика, перекинутого через замёрзшую лужу, жена начальника уезда неожиданно безапелляционно заявила:
   - Дорогая золовка, пусть Оджина проводит вас в баню, а комнату госпоже гостье я покажу сама.
   Монашка резко обернулась. Поймав её обеспокоенный взгляд, девушка пробормотала, скромно потупив глазки:
   - Мне бы не хотелось утруждать вас, госпожа Сабуро. Лучше я постою и подожду слуг с вещами.
   - Нет-нет, - покачала затейливой причёской женщина, проговорив с затаённой издёвкой: - Вы же наша гостья, госпожа гостья. А когда гость доволен, рады и хозяева. Не расстраивайте нас, госпожа гостья.
   - Как я могу себе такое позволить, госпожа Сабуро?! - картинно разведя руками, Ия, не удержавшись, добавила в голос изрядную толику яда, подумав с горечью: "Тётка, похоже, порядочная стерва. А она здесь самая главная. Вот же-ж повезло. Ладно, пока осмотримся, а там видно будет".
   - Пойдёмте, госпожа гостья, - собеседница сделала приглашающий жест, и камни в украшавших белые пальцы перстнях разноцветно сверкнули в лучах яркого зимнего солнца.
   - Только после вас, госпожа Сабуро, - столь же любезно ответила Платина.
   Кивнув, супруга хозяина дома стала подниматься на мостик.
   Отстав на пару шагов, девушка двинулась следом. Поравнявшись со всё ещё стоявшей монашкой, она услышала тихий шёпот:
   - Не расстраивайтесь, Платино-ли. Госпожа Азумо вовсе не такая сердитая, какой хочет казаться.
   - Надеюсь, Сабуро-ли, - вздохнула Ия.
   Перебравшись на другой берег прудика, жена начальника уезда направилась к жилому крылу, перпендикулярно примыкавшему к другому почти столь же высокому и массивному зданию, как и то, внутри которого находился всего один просторный зал, а служанка с её золовкой пошли в другую сторону.
   Поскольку покои главной жены, где ей уже довелось побывать, располагались слева от второго большого дома усадьбы, путешественница между мирами поняла, что комнаты наложниц устроены напротив друг друга в одинаковых с виду строениях по разные стороны внутреннего дворика.
   Те же четыре решётчатых, затянутых полупрозрачной бумагой окна, та же пара выходящих на веранду двустворчатых дверей, возле одной из которых застыла девушка в длинной, зелёной юбке и стёганном жилете поверх синей кофты.
   - Это Усуя, - небрежно представила её супруга хозяина дома. - Пока вы здесь, она будет вашей служанкой.
   - Спасибо за заботу, госпожа Сабуро, - помня уроки своей старшей спутницы, поблагодарила собеседницу Ия.
   Вновь пришлось разуваться под насмешливо-сочувственным взглядом жены чиновника.
   Гладко оструганные доски веранды казались ледяными даже сквозь тёплые носки. Поэтому, едва Усуя распахнула двери, девушка, не дожидаясь приглашения, решительно шагнула в комнату.
   "Ура, здесь, кажется, тоже топят!" - обрадовалась она, стараясь сохранить невозмутимо-вежливое выражение лица.
   Прямо напротив входа располагалась узкая лежанка, покрытая пёстро расшитым покрывалом. В стороне у стены стояла низкая кровать с резными спинками, завешанная чем-то вроде балдахина из прозрачной ткани.
   Кроме того Ие бросились в глаза привычного вида длинный, низенький шкафчик с расставленными на крышке безделушками и вазами, в одной из которых торчал засушенный цветок на длинном стебле, круглый столик с тремя табуретками, разрисованная причудливым пейзажем высокая ширма, туалетный столик и нечто напоминающее шифоньер с решётчатыми, затянутыми тканью дверками.
   Вся мебель была изукрашена причудливой резьбой и поблёскивала от покрывавшего её лака. На задрапированных светло-бежевой тканью стенах висели картины с изображением гор, водопадов и цветов.
   "А неплохо живут наложницы глав местных администраций", - усмехнулась про себя Ия, ставя сумку с вещами из своего мира на табурет.
   Обернувшись, она встретилась взглядом с карими глазами жены начальника уезда. На сей раз женщина смотрела на неё с плохо скрытым удивлением и вроде бы казалась разочарованной.
   "Она что думала, я раскрою рот от удивления или бухнусь в обморок при виде такого богатства? - мысленно фыркнула путешественница между мирами. - Не дождётесь!"
   Однако после секундного размышления всё же проговорила:
   - Благодарю вас, госпожа Сабуро, что позволили остановиться в такой чудесной комнате.
   - Ну, что вы, госпожа гостья, - делано смутилась собеседница, буквально вцепившись взглядом в лежащую на табурете сумку. - Мне стыдно, что приходится предлагать вам столь убогое жилище.
   - Вам нечего стыдиться, госпожа Сабуро, - держа в голове наставления монашки, решилась возразить Платина. - Все комнаты, которые мне выпала честь видеть, оформлены очень красиво, с изяществом, выдающим прекрасный вкус хозяйки.
   "До чего слащаво, даже противно, - неожиданно подумала она, с трудом давя вспыхнувшее раздражение. - Надо привыкать, если здесь так принято. Ничего не поделаешь - другая культура".
   - Спасибо за лестную оценку моих скромных способностей, - грациозно кивнула женщина, и золотые подвески на шпильке вновь мелодично звякнули.
   - Принеси нам чаю, Усуя, - приказала она, опускаясь на табуретку.
   "Мне бы от старого чая поскорее избавиться, - мысленно вздохнула Ия. - А не новый глотать. Только не будешь же спрашивать такую утончённую даму: как пройти в сортир? Не поймут-с".
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - служанка повернулась кругом, и девушка увидела спускавшуюся почти до поясницы шёлковую, малиновую ленточку, вплетённую в конец толстой, подвёрнутой косы.
   - Господин велел не задавать вам вопросов, госпожа гостья, - женщина скривила ярко накрашенные губы в подобие улыбки. - Но он не запрещал мне на вас смотреть.
   - Вряд ли вы увидите что-то интересное, госпожа Сабуро, - усмехнулась собеседница, не пряча глаз под холодным, испытывающим взглядом.
   - А вы не очень хорошо воспитаны, госпожа гостья, - посетовала жена начальника уезда.
   - У меня много и других недостатков, госпожа Сабуро, - вздохнула Платина, но играть в "гляделки" с супругой хозяина дома перестала, сфокусировав взгляд на картине за её спиной.
   Примерно с полминуты в помещении стояла давящая тишина. Девушка не знала, что сказать, а собеседница молча разглядывала её, словно нечаянно выигранный копеечный приз, гадая: то ли сразу выбросить в мусорное ведро, то ли подождать? А вдруг на что-нибудь сгодится?
   Тонкая дверь с заклеенными бумагой окнами в верхней части позволяла прекрасно слышать всё, что происходит на веранде. Когда оттуда донёсся звук приближавшихся шагов, женщина вдруг спросила:
   - Вам нравятся ранние работы Хоммо, госпожа гостья?
   - Что? - вздрогнула та от неожиданности.
   - Вы так пристально рассматривали его "Плачущую сливу", - с лёгкой издёвкой пояснила супруга хозяина дома. - Что мне захотелось узнать, как вы относитесь к творчеству этого художника.
   - Красиво, госпожа Сабуро, - Ия постаралась ответить как можно неопределённее.
   Тут в дверь постучали, и женский голос произнёс:
   - Принесли ваши вещи, госпожа гостья.
   - Пусть заносят, - ответила вместо неё жена начальника уезда.
   В комнату вошла знакомая служанка с узлами и мужчина с корзиной.
   - Поставьте туда, - распорядилась Азумо и обратилась к замершей собеседнице. - Вам ещё что-нибудь нужно?
   - Нет, госпожа Сабуро, - ответила та, чуть склонившись в коротком поклоне.
   - Тогда можете идти, - отпустила слуг женщина.
   - Простите, госпожа гостья, - делано извинилась она, едва за ними закрылась дверь. - Я всё-таки задала вам вопрос. Не смогла сдержать любопытства. Хотя...
   Она лукаво прищурилась.
   - Я же не спрашиваю: кто вы и что с вами случилось?
   Её прервал робкий стук.
   - Кто там? - поморщилась жена чиновника, явно раздосадованная тем, что ей не дали закончить свою мысль.
   Ответ последовал незамедлительно:
   - Это я - Усуя, старшая госпожа. Принесла чай.
   - Войди.
   Служанка внесла поднос, на котором красовались фарфоровый чайник с торчавшей в сторону длинной ручкой и пара прикрытых крышечками чашечек.
   Не выставляя посуду, она опустила поднос на стол перед хозяйкой и, отступив к стене, застыла, потупив взор.
   Приподняв крышечку, Азумо заглянула в пиалу, после чего, удовлетворённо улыбнувшись, лично наполнила её горячей водой.
   - Я не знаю, какой чай вы предпочитаете, госпожа гостья, - любезно улыбнулась она, наливая кипяток во вторую чашку. - Но, полагаю, горный дунфань вас не разочарует.
   - Надеюсь, госпожа Сабуро, - натянуто улыбнулась Ия, едва не взвыв от досады: "Да когда же ты уйдёшь, чурка раскрашенная?!"
   - Куда же вы торопитесь, госпожа гостья? - поморщилась женщина, когда Ия потянулась за чаем. - Дайте ему немного настояться, чтобы по достоинству оценить вкус.
   Она поднесла пиалу к носу, приподняла крышечку и, втянув аромат, довольно улыбнулась, поинтересовавшись как бы между прочим:
   - Но, возможно, вам больше по душе другие напитки?
   - То, что ваш уважаемый супруг, госпожа Сабуро, не запретил вам задавать мне другие вопросы, - усмехнувшись, окончательно рассвирепевшая Платина взяла чашечку и сделала маленький глоток. - Ещё не значит, что он приказал мне вам отвечать.
   - Вы отвратительно воспитаны, госпожа гостья! - прошипела собеседница, со стуком поставив пиалу на поднос, так что часть остававшегося чая выплеснулась наружу. - И если бы не господин, я бы приказала наказать вас за подобную грубость!
   "Кажется, я погорячилась, - молнией пронеслось в голове путешественницы между мирами. - Надо как-то отбрехаться. Но на колени становиться всё равно не буду. Хватит, перед мужем стояла".
   Бодро вскочив на ноги, она отвесила гневно раздувавшей ноздри даме низкий поклон.
   - Прошу прощения, госпожа Сабуро, если мои слова показались вам слишком дерзкими. Но ваш супруг велел мне ничего о себе не говорить.
   - Вот как? - вскинув брови, женщина достала из широкого рукава белый платочек и вытерла мокрые пальцы, но тут же нахмурилась. - Но это вас не извиняет, госпожа гостья. Вы могли предупредить меня об этом раньше и не в столь грубой и бестактной форме!
   - Ещё раз прошу прощения, госпожа Сабуро, - не поднимая головы, сказала девушка. - Но мне надо разобраться с вещами и найти чистое бельё.
   - Не беспокойтесь, госпожа гостья, - презрительно скривилась собеседница. - Я уже давно обо всём распорядилась.
   - Спасибо, госпожа Сабуро, - Ия застыла в полупоклоне, с трудом заставляя себя не морщиться от боли в нижней части живота, и подумала: "Если она сейчас не уйдёт, спрошу про сортир у неё. Я всё равно уж плохо воспитана".
   К счастью, ей не пришлось обращаться со столь интимным вопросом к жене начальника уезда.
   Та встала величественная, как фасад Большого театра, и пошла к двери, почти выплюнув на ходу:
   - Прощайте, госпожа гостья. Но имейте ввиду, что я обязательно расскажу господину о вашем предосудительном поведении.
   "Едва ли он удивится ещё сильнее", - мысленно усмехнулась Платина и, как только Азумо скрылась за предупредительно распахнутой служанкой дверью, подбежала к девушке, прошипев:
   - Где здесь уборная?
   - Вам плохо, госпожа гостья? - забеспокоилась Усуя.
   - Не очень хорошо, - честно призналась Ия.
   - Горшок за ширмой, госпожа, - подсказала служанка.
   - Мне бы в уборную го... Усуя, - поморщилась девушка, не испытывая никакого желания вспоминать раннее детство столь экзотическим способом.
   - Пойдёмте, госпожа гостья, - стараясь скрыть своё удивление, предложила собеседница.
   В который раз за день проклиная сапоги как обувь, мало подходящую для дома богатого чиновника, Платина быстро обулась и, попросив служанку поторопиться, поспешила за своей провожатой.
   Выяснилось, что строение, где располагались комнаты наложниц, отделял от второго большого здания крытый переход, ведущий в ещё один узенький дворик, по периметру которого теснились разнообразные явно хозяйственные постройки.
   - Вот уборная для господ, госпожа гостья, - объявила Усуя, указав на на дверь с привычно заклеенным бумагой окошечком и бронзовой ручкой в виде то ли лисицы с короткими ушами, то ли длинноухого хорька.
   Для того, чтобы попасть внутрь вожделенного помещения, требовалось повернуть ручку вниз.
   "Почти как дома", - успела подумать Ия, отдавая должное запорному механизму, и проскользнула в крошечную комнатку с овальным вырезом, призывно черневшим в невысоком приступке из гладко оструганных, лакированных дощечек. А рядом на стене висел шкафчик с аккуратно нарезанными бумажными листочками.
   "Ну, это вообще цивилизация!" - довольно усмехнулась путешественница между мирами, торопливо расстёгивая джинсы.
   Покончив с самым насущным делом, она почувствовала себя почти счастливой, поэтому, выходя во двор, не смогла удержаться от довольной улыбки.
   За время её пребывания в гостях у начальника уезда небо успело подёрнуться какой-то туманной дымкой, и по сравнению с утром сделалось заметно теплее.
   - Я провожу вас в комнату, госпожа, - подала голос стоявшая поодаль Усуя.
   Девушка кивнула, но тут послышался тонкий скрип дверных петель. Оглянувшись, она увидела, как из здания напротив выходит монашка, с головой укрытая меховой накидкой.
   - Госпожа... гостья? - сестра начальника уезда остановилась так резко, что шагавшая позади служанка едва не врезалась ей в спину. - Что вы здесь делаете?
   - Да вот пришлось прийти, госпожа Сабуро, - усмехнулась Ия, кивнув в сторону уборной.
   - Горячая вода ещё осталась, или госпоже гостье надо немного подождать? - обратилась Амадо к своей спутнице.
   - Воды хватит, госпожа Сабуро, - ответила та с коротким поклоном. - В прошлом году господин приказал поставить новый большой котёл. Теперь у нас всегда много горячей воды.
   - Тогда проходите купаться, госпожа гостья, - радушно пригласила монашка.
   "Вот же-ж, - растерянно подумала девушка. - Знала бы, что она так быстро отделается, сняла бы джинсы с колготками... и свитер. Теперь придётся рисоваться в них перед местными, а они, небось, и так про меня уже кучу сказок насочиняли".
   По своему поняв скользнувшую по её лицу тень, собеседница поспешила успокоить:
   - Не переживайте, бельё уже готово.
   - Тогда, конечно, пойду, - натянуто улыбнулась Ия.
   Дверь в баню оказалась массивной и сплошной. Хотя на фасаде имелось два больших решетчатых окна, заклеенных всё той же белой, полупрозрачной бумагой, но внутри их прикрывали плотно сколоченные дощатые щиты. Поэтому в помещении, освещённом лишь масляными светильниками, царил полумрак.
   Один из них стоял у входа, и в его тусклом освещении гостья рассмотрела обшитые короткими плашками светлого дерева стены, какие-то сундуки и лавки, на одной из которых светлым пятном выделялось аккуратно сложенное бельё.
   "Тут что-то вроде предбанника", - решила Платина, заметив не доходящую до потолка перегородку, делившую помещение на две неравные части.
   В широком проходе между ними стояла невысокая, крепко сбитая женщина средних лет в длинном платье без рукавов, из-под подола которого выглядывали голые, узловатые ступни.
   - Здравствуйте, госпожа гостья, - поприветствовала она Ию. Очевидно, её уже предупредили, как следует обращаться к девушке. - Присаживайтесь, пожалуйста.
   Служанка или, наверное, правильнее сказать, банщица указала на одну из лавок.
   - Позвольте помочь вам раздеться?
   - Сама справлюсь, - отмахнулась Платина, рассудив, что не стоит смущать аборигенов некоторыми предметами своего туалета.
   - Как пожелаете, госпожа, - с плохо скрываемым недоумением пожала плечами собеседница, пробормотав: - Грязное бельё оставьте здесь.
   - Хорошо, - кивнула девушка, развязав ленту на кофте. - Я так и сделаю. Пока можешь идти.
   Брови банщицы чуть приподнялись. Но, видимо, спорить с пожеланиями господ здесь не принято, поэтому, отвесив поклон, женщина послушно отошла за перегородку.
   Торопливо разоблачившись, путешественница между мирами завернула свитер, бюстгальтер и колготки в джинсы и громко сказала, поднимаясь на ноги:
   - Эй, где вы там?
   - Я здесь, госпожа, - тут же отозвалась служанка, вновь появляясь в предбаннике.
   - Это я заберу с собой, - Платина кивнула на синий свёрток.
   - Как прикажете, госпожа, - поклонилась собеседница и замялась, явно желая, но не решаясь что-то сказать.
   Помня о том, как мало ей ещё известно о местных реалиях, Ия решила выяснить, что же смущает банщицу, и спросила самым благожелательным тоном:
   - Я в чём-то ошиблась?
   - Нет, нет, госпожа, - покачала головой та. - Только уж одеты вы больно легко. Как бы после бани не простудиться...
   "Да, - мысленно согласилась девушка, вспомнив монашку в тёплом плаще. - Без свитера будет холодно".
   - Вы бы, госпожа, отправили Усую за какой-нибудь одеждой, - продолжила собеседница. - А за одно она бы и вещи ваши захватила.
   - А где Усуя? - спросила Ия.
   - Так во дворе ждёт! - бодро отрапортовала банщица.
   - Позови её, - попросила девушка.
   По голым ногам неприятно прошелестел холодный ветерок.
   Торопливо прикрыв дверь, служанка поклонилась, стерев с кончика носа прозрачную каплю.
   Выслушав приказание, она взяла свёрток, ещё раз поклонилась и выскочила во двор.
   А Ия, поёживаясь от холода, отправилась за перегородку, где сразу увидела прямоугольную ванну размером метра два на полтора, собранную из тщательно подогнанных досок.
   В углу возвышалась монументальная, сложенная из кирпича печь, в топке которой с треском горели поленья. Рядом на деревянной скамеечке стояли деревянные вёдра.
   На стенах висели разнообразные полочки, где, кроме ещё одного ярко горевшего масляного светильника, теснились разнокалиберные горшочки: от совсем крошечных, с водочную стопку величиной, до вместимостью не менее полутора литров. Горловину каждого из них прикрывала либо обшитая кожей пробка, или промасленная бумага, а глянцевые бока украшали плохо различимые в темноте надписи.
   Девушка смогла прочитать только одно слово: "Имбирь".
   "Здесь ещё и готовят", - усмехнулась она про себя, ставя ногу на ступеньку короткой лестницы.
   Банщица протянула руку, очевидно, предлагая помочь ей подняться. Не обращая на неё внимания, Ия легко забралась на широкий бортик ванны, с огорчением заметив, что глубина той не превышает и полуметра, и, наклонившись, осторожно попробовала воду пальцами руки.
   Убедившись, что та очень даже тёплая, она осторожно уселась на дно, вытянув ноги и опираясь спиной в деревянную стенку. Захотелось прикрыть глаза от удовольствия и замурлыкать какую-нибудь весёлую песенку.
   - Не добавить ли ещё горячей воды, госпожа гостья? - раздался над ухом заботливый голос банщицы.
   Прислушавшись к своим ощущениям, девушка кивнула.
   - Можно.
   Женщина сходила к печи и, вернувшись с полными вёдрами, осторожно вылила их содержимое в угол бассейна.
   Горячая вода прошлась по ногам, постепенно остывая.
   Устраиваясь поудобнее, Ия подняла руку и почувствовала, как что-то прилипло к коже. Присмотревшись, увидела чёрный лоскутик, очень похожий на сушёный листок или даже на лепесток цветка.
   Принюхавшись, с удивлением обнаружила, что от воды исходит лёгкий запах пионов.
   "У них, наверное, и розы есть? - с непонятным сожалением подумала Платина. - Но и с пионами не хило. Это же сколько бутонов надо запасти, чтобы всю зиму и весну принимать такие ванны. Красиво живут местные начальники".
   Девушка замялась, не зная как поступить? Обращаться к человеку гораздо старше себя просто "Эй ты", казалось путешественнице между мирами не очень удобным. Однако она помнила, что "вы" говорят только и исключительно дворянам.
   Давать лишний повод для пересудов слугам важного чиновника не хотелось, поэтому Ия громко сказала:
   - Мне бы голову помыть, а то волосы совсем грязные.
   - Какое мыло желаете, госпожа? - мгновенно откликнулась банщица.
   Из рассказов монашки Платина знала, что здешнее моющее средство является не совсем мылом. Его готовят из золы, каких-то особых трав и животного жира с добавлением натуральных ароматизаторов.
   Но, чтобы не путаться, изучая язык, девушка не стала придумывать для себя нового значения тонганского слова, решив использовать более привычное.
   - Если можно, то полынное, - подумав, определилась она, вспомнив, что, по словам Сабуро, именно оно лучше всего отбивает запахи.
   - Хорошо, госпожа, - с уже привычным удивлением отозвалась собеседница.
   "Вот же-ж опять что-то не так ляпнула, - мысленно выругалась Ия, посетовав: - И ничего-то я в их жизни не понимаю. Хорошо, хоть разговаривать кое-как научилась".
   Тем временем банщица аккуратно расплела ей косу, рассыпав отросшие волосы по плечам. Затем, зачерпнув воду из бассейна ковшом на длинной ручке, намочила их и принялась обмазывать липкой массой, по консистенции и ощущениям сильно похожей на воняющую полынью грязь.
   Не ожидавшая ничего подобного, девушка опасливо поёжилась, а служанка, оставив её в таком плачевном положении, отправилась к котлу, где долго возилась, переливая воду из одной посуды в другую.
   Наконец она вернулась и, положив тёплую ладонь на лоб Ии, проговорила:
   - Наклонитесь, пожалуйста, госпожа гостья.
   Та послушно откинулась назад, и женщина принялась смывать "мыло" с её волос, так что грязь стекала на пол, почти не попадая в ванну.
   Затем девушку попросили выпрямиться и неторопливо вылили ей на голову ещё одно ведро тёплой, почти горячей воды
   - Ух здорово! - не удержавшись, охнула она по-русски.
   - Что вы сказали, госпожа гостья? - встрепенулась банщица.
   - Говорю, запах приятный, - после короткого замешательства ответила та, подобрав, как ей казалось, наиболее похоже звучащие слова.
   - Рада, что вам понравилось, госпожа, - сказала собеседница и принялась вытирать мокрой тряпкой плечи Ии.
   - Я сама, - проворчала девушка, отбирая мочалку.
   - Как прикажете, госпожа, - с лёгким удивлением проговорила служанка.
   "Всё, хватит кайфовать, - подумала путешественница между мирами, ожесточённо натирая ноги под водой. - А то опять что-нибудь ляпну".
   Шлёпнув мокрую тряпку на бортик ванной, она встала, намереваясь выбраться из неё.
   - Подождите, госпожа! - озабоченно вскричала банщица. - Я принесу полотенце.
   - Неси, - пожала плечами Платина и, игнорируя лесенку, опустила ноги на куснувший холодом пол.
   Навстречу ей из предбанника выскочила служанка, на ходу разворачивая полотенце, размерами походившее на простыню для двуспальной кровати. Ткань, напоминавшая хорошо знакомый Ие хлопок, прекрасно впитывала влагу. Задрапировавшись в это супер-полотенце, словно в древнеримскую тогу, девушка взялась за подаренное бельё.
   Длинные исподние штаны из белой материи с завязочками на поясе подошли почти идеально. Разве что в бёдрах оказались слегка узковаты и туго обтягивали зад.
   А вот вместо уже привычной для неё мужской нательной рубахи на скамейке лежала аккуратно свёрнутая в рулончик полотняная лента шириной сантиметров в пятнадцать, повергшая Ию в короткий ступор.
   Лишь через несколько томительных секунд она вспомнила, как монашка рассказывала про какие-то грудные повязки, которые местные знатные дамы носят вместо лифчика.
   Вот только тогда буквально "погребённая" под валом информации Платина не удосужилась узнать: как же надевают и носят сей предмет женского туалета?
   Однако выказывать свою неосведомлённость в столь элементарных вещах не хотелось. Поэтому, подумав, она произнесла самым невинным тоном:
   - Помоги мне одеть.
   - Не изволите ли Усую подождать, госпожа? - извиняющимся, почти плачущим тоном попросила женщина. - Я простая банщица, барышень одевать не обучена. Помочь раздеться ещё сумею, а с таким не справлюсь.
   "Вот же-ж! - досадливо поморщилась девушка. - А где она лазает? Ладно, займёмся пока чем-нибудь другим".
   И запахнув на груди полотенце, она один за другим натянула высокие, холщовые носочки, которые тоже оказались слишком узкими и едва налезли на ступню.
   - Старшая госпожа приказала передать вам это, - сказала банщица.
   Обернувшись, Ия увидела у неё в руках светло-коричневые кожаные туфли, расшитые по краю простеньким узором из красных и жёлтых ниток.
   "А бедноватый здесь выбор фасонов, - усмехнулась про себя путешественница между мирами. - Или чешки тряпичные, или такие вот калоши".
   Зато с размером жена начальника уезда почти угадала. Туфли оказались лишь немного великоваты, но тем не менее не соскальзывали с ноги.
   "Так даже лучше, - подумала девушка, рассматривая обновку. - Можно ещё пару носков надеть для тепла. И смотрятся неплохо. Всё лучше, чем гламурные чувяки жён Сабуро".
   Её размышления прервал скрип дверных петель. В баню вместе с холодом ворвалась запыхавшаяся Усуя, прижимая к груди свёрнутый плащ.
   - Простите, госпожа гостья, что заставила вас ждать, - тяжело дыша проговорила она, низко кланяясь.
   - Ты вовремя, - не смогла удержаться от улыбки Ия. - Помоги мне одеться.
   Она кивнула на сиротливо лежащую поодаль ленту.
   - Да, госпожа, - круглое лицо служанки просияло.
   Наверное, она ожидала по меньшей мере упрёков, но видя, что важная гостья не гневается, выглядела почти счастливой.
   Положив плащ на лавку, Усуя взяла матерчатый рулончик и замялась в нерешительности.
   - Что-то не так? - насторожилась Платина, опасаясь опростоволоситься в очередной раз.
   - Прижмите конец к телу, госпожа, - явно робея, пробормотала служанка.
   - Покажи как? - попросила девушка, рассудив, что терять уже всё равно нечего, а учиться носить здешние вещи нужно.
   - Вот так, - ещё больше смущаясь, служанка сунула ей под мышку один край полосы и принялась деловито виток за витком обматывать ленту вокруг груди Ии. Потом она как-то ловко вставила второй конец полосы между витками и, поклонившись, отошла, явно любуясь своей работой.
   Девушка поёжилась. Повязка сдавливала грудь, затрудняя дыхание. Но, если местные женщины носят подобные безобразия, то и ей лучше пока следовать общепринятой моде и не выделяться.
   Пока Платина одевалась, банщица заботливо вытерла ей волосы полотенцем, а затем Усуя расчесала их деревянным гребнем с редкими зубчиками и заплела в аккуратную косу.
   - А зеркало здесь есть? - поинтересовалась Ия.
   - О Вечное небо! - всплеснув руками, банщица торопливо затараторила: - Простите, госпожа гостья! Конечно есть!
   Продолжая оправдываться, она бросилась к сундуку.
   - Я сегодня никого не ждала, вот и убрала его. Госпожа Амадо Сабуро про зеркало-то и не вспомнила. Монашкам-то оно без надобности. Во имя Вечного неба, простите меня глупую, не жалуйтесь на меня господину.
   - Успокойся, - поморщилась девушка, чувствуя себя очень неловко и вовсе не испытывая желания ябедничать хозяину дома на его слуг.
   - Спасибо, добрая госпожа, да пошлёт вам Вечно небо счастья и достаток, - тяжело дыша, банщица выпрямилась, держа ярко начищенный металлический диск, закреплённый на деревянной подставке.
   "Надо было своё захватить, да кто знал, что прямо из сортира в баню пойду?" - мельком подумала Платина, пристально вглядываясь в бледное, слегка размытое изображение.
   Убедившись, что лицо чистое, волосы из причёски не выбиваются, она отступила на шаг, чтобы наконец оценить, как на ней смотрится одежда аборигенов, и едва не взвыла от досады и разочарования.
   "Вот же-ж! У меня и так спереди почти ничего нет, а сейчас я вообще как доска выгляжу! Нет, ну что за мода такая?! И некрасиво, и дышать нечем, и вообще раньше бы я такое убожество в жизни бы не надела... А тут ходи как пугало".
   Мысленно выругавшись, она потянулась за сапогами. Не оставлять же их здесь на память?
   - Госпожа, - подала голос Усуя.
   - Я их с собой заберу, - проворчала Ия.
   - Как пожелаете, госпожа гостья, - поклонилась служанка. - Только позвольте я понесу.
   - Да я сама, - всё ещё пребывая в растрёпанных чувствах, отмахнулась девушка.
   - Если старшая госпожа увидит вас с ними, то может подумать, что я отнеслась к вам с недостаточным вниманием и почтением, - понизив голос, пробормотала Усуя, глядя в пол.
   "Вот же-ж! - вновь мысленно выругалась Платина. - А я об этом даже не подумала. Как тут всё сложно".
   Опасаясь вновь попасть впросак, Ия набросила на голову меховой плащ, доставшийся ей в наследство от госпожи Индзо, и быстро вышла из бани.
   На обратном пути она встретила двух наложниц. Девицы, примерно шестнадцати или семнадцати лет, неторопливо прогуливались по замёрзшему садику в сопровождении служанок.
   При виде появившейся из прохода между зданиями гостьи они остановились. Шагавшая за ней Усуя тоже встала и, несмотря на то, что до них было не менее тридцати шагов, поклонилась, громко проговорив:
   - Здравствуйте, госпожа вторая наложница. Здравствуйте, госпожа третья наложница.
   Не зная, как правильно вести себя в подобной ситуации и не желая чем-нибудь обидеть этих явно страдающих от безделья дам, Ия слегка поклонилась, пробормотав:
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, и вы, госпожа Сабуро, тоже здравствуйте.
   Одна из наложниц что-то сказала, наклонившись к уху другой, и обе противно захихикали, прикрывая нижнюю часть лиц широкими рукавами ярких, шёлковых платьев.
   Отвернувшись и гордо вскинув голову, Платина проследовала к знакомой двери. На миг заколебавшись, она всё же решила постучать.
   - Кто там? - отозвалась монашка.
   - Это я, - сказала девушка. - Гостья.
   - Чего же вы ждёте? Заходите.
   За спиной вновь послушался глумливый смех.
   "Дуры, - раздражённо подумала путешественница между мирами. - С жиру бесятся, вот и смешно им".
   Спутница встретила её за столом, уставленным крошечными мисочками с разнообразной незнакомой снедью.
   - Сапоги поставь вон туда, - Ия указала на корзину у стены. - И можешь идти.
   - Но старшая госпожа приказала мне заботиться о вас, госпожа гостья, - поклонившись, напомнила служанка.
   Сбросив плащ на лежанку, девушка возвела очи горе.
   - Придёшь через час, - пришла ей на помощь монашка.
   - Слушаюсь, госпожа Сабуро, - отвесив ей поклон, Усуя вышла, а гостья тяжело плюхнулась на табурет.
   - Она принесла ваши вещи, Платино-ли, - спутница кивнула на лежащие поодаль джинсы. - Разве их не надо постирать?
   - Они слишком непривычно выглядят, госпожа Сабуро, - поморщилась Ия. - Слуги начнут болтать лишнее. А ваш брат ещё ничего не решил. Вот я и подумала, что не стоит показывать их слугам.
   - Может, вы и правы, - пожала плечами собеседница и, взяв с подноса чайник, предложила. - Чаю выпьете?
   - Спасибо, Сабуро-ли, - поблагодарила девушка и в самом деле почувствовав усталость и сильнейшую жажду.
   Кажется, она так не выматывалась со дня злосчастного похода в вымершую деревню, когда пришлось сначала драться с мародёрами, а потом удирать от голодных волков.
   - Попробуйте сладких орешков, Платино-ли, или вот побеги бамбука в мёду, - взялась угощать собеседница, едва Ия сделала первый глоток. - До ужина ещё долго, вот госпожа Азумо и прислала нам немного закусок.
   Рот девушки мгновенно наполнился слюной, и все тревожные мысли куда-то улетучились. Будучи по натуре сладкоежкой, она не заставила себя упрашивать и с жадностью накинулась на угощение, стараясь отведать каждое из присутствующих на столе кушаний.
   И хотя вкус подавляющего большинства из них оказался незнакомым и весьма своеобразным, в общем и целом местные десерты её не разочаровали. Хотя после опостылевшей рисовой диеты любая более-менее съедобная еда могла показаться верхом кулинарного изыска.
   Когда она опустошила чашку и вновь наполнила её горячей водой, монашка прошептала с ясно различимым упрёком:
   - Почему вы мне раньше не сказали, что тел-ле-ф-он может сам рисовать картинки?
   Проглотив вязкую, тягучую массу со вкусом мяты и эстрагона, Ия неопределённо пожала плечами.
   - Как-то не догадалась. Для меня это само собой разумеется. Простите, госпожа Сабуро, если я ненароком вас обидела. Но вы же не стали сомневаться в том, что картины в телефоне отражают действительность. А ваш брат посчитал их фантазиями художника. Вот и пришлось доказывать ему, что это не так.
   Сжав губы в куриную гузку, собеседница осуждающе покачала головой, но обижалась недолго, уже через минуту гордо заявив:
   - Я же говорила, что он обязательно вам поможет.
   - Надеюсь, Сабуро-ли, - девушка разломила белый кирпичик размером с дешёвую шоколадную конфету. - Что ваш брат не из тех, кто забывает свои обещания.
   - Можете не сомневаться, - заверила её монашка. - Всё будет так, как он сказал. Только ему надо подумать: как лучше это сделать?
   Женщина вдруг встрепенулась.
   - Мой брат вам понравился, Платино-ли?
   - В каком смысле? - Ия даже жевать перестала. Перспектива стать ещё одной наложницей начальника уезда её как-то не особо вдохновляла.
   - Разве он не мудрый человек? - то ли не замечая беспокойства своей юной спутницы, то ли специально подшучивая над ней, пояснила собеседница. - Даже не поверив с самого начала, он всё же дал вам высказаться.
   - Это так, Сабуро-ли, - успокоившись, согласилась девушка, поддев маленькой металлической ложечкой нечто напоминающее заварной крем. - Я никогда не сомневалась в его уме. Глупец просто не смог бы занять столь высокое положение в обществе, добиваясь всего своим трудом.
   - После того, как я ушла в баню, госпожа Азумо ещё долго с вами разговаривала? - задала сестра начальника уезда новый вопрос.
   Отпрянув от стола, Ия вернула ложечку на блюдце и полезла в узкий рукав за платком.
   - Нет, недолго. Но я успела ей не понравиться.
   - Откуда вы знаете? - вскинула брови собеседница.
   - Она сама так сказала, - вздохнула девушка и, вытерев липкие губы, поведала подробности их не самой удачной беседы.
   - Это я во всём виновата! - сокрушённо всплеснула руками монахиня. - Не сумела толком привить вам правила приличия!
   - А что вы могли сделать, Сабуро-ли? - видя, что та переживает, совершенно искренне попыталась утешить её спутница. - Я же еле-еле успела научиться говорить правильно. И то, как забудусь, так и скажу что-нибудь не так. У вас просто не хватило времени научить меня ещё чему-нибудь. Так что не вините себя за это.
   - Во всяком случае я старалась, - вздохнула собеседница, покачав головой. - Но всё равно для девушки своих лет вы знаете очень мало.
   "Да, всякой ерунде, вроде того к кому как обращаться, да как правильно кланяться, меня не учили, - раздражённо подумала путешественница между мирами. - Зато я третий закон Ньютона знаю, закон Архимеда и теорему Пифагора! И ещё много того, чего вам и не снилось."
   Чувствуя, что начинает злиться, она поспешила сменить тему:
   - Госпожа Сабуро, в бане служанка назвала меня "барышней". Что это значит?
   - Простолюдины так называют молодых, незамужних дворянок, - охотно пояснила монахиня. - Но образованные люди это слово не употребляют. Имейте это ввиду.
   - Я запомню, Сабуро-ли, - пообещала Ия и продолжила: - У вашего брата очень большой дом. Вы не могли бы рассказать: где здесь что находится?
   - Большой?! - возмущённо фыркнула женщина, словно не расслышав последних слов собеседницы, и сокрушённо покачала головой. - Что вы, госпожа Платино! Мой брат живёт очень скромно. У любого землевладельца дом гораздо богаче. А какие у них сады и парки?! После Воссоединения народа Сын неба приказал засыпать рвы и снести наружные стены, установив их высоту не более чем в три чи. Когда отпала надобность в укреплениях, даже самые бедные рыцари стали устраивать на своих землях парки и пруды с беседками. А у моего брата есть только этот заурядный домик.
   "Ничего себе заурядный, без навигатора заплутаешься, - мысленно усмехнулась девушка, сохраняя вежливо-заинтересованное выражение лица, и вдруг в голове промелькнула догадка. - Да она, кажется, завидует!"
   Не желая расстраивать собеседницу, она заговорила о другом:
   - А почему Сын неба издал такой... странный указ?
   - Тогда в государстве царила смута, - размеренно, словно читая лекцию или молитву, заговорила монашка, успокаиваясь. - Истинному Сыну неба даже пришлось удалиться из страны и скрываться на Севере, откуда он вернулся с многочисленным войском великого генерала Берно. Его люди были потомками тонган, покинувших родину в незапамятные времена из-за мятежей и неустройств. Но двести лет назад они вернулись вместе с истинным Сыном неба... Только разве я вам этого не рассказывала, Платино-ли?
   - Рассказывали, госпожа Сабуро, - не стала та спорить и покаянно вздохнула. - Но, стыдно признаться, тогда я слишком плохо знала ваш язык, а постоянно переспрашивать мне казалось не удобным.
   - Ну, слушайте ещё раз, - рассмеялась женщина и продолжила: - Среди благородных людей нашлись отдельные отщепенцы, осмелившиеся выступить против истинного государя и его непобедимого полководца. Их сурово наказали. А чтобы землевладельцы не забывали о своём долге перед Сыном неба и страной, им приказали засыпать рвы и разрушить наружные стены своих замков.
   - А внутренние? - деловито поинтересовалась слушательница, рассудив, что такие тоже должны иметься. В противном случае, в рассказе Сабуро речь бы шла о стенах вообще.
   - Главные башни и цитадели государь мудро разрешил оставить, - ответила монашка. - Но лишь до первого нарушения закона. Тогда всю семью убивали, а замок разрушали полностью.
   "Круто тут порядок наводили, - хмыкнула про себя путешественница между мирами. - За трёхметровым забором разве что от мелкой шайки грабителей спрячешься, а армию он точно не остановит".
   - Хвала Вечному небу, в нашем уезде за всё время ни одного бунтовщика не нашлось, - с гордостью заявила рассказчица. - И у Канако, и у Исикаво, и у барона Хваро родовые башни до сих пор стоят. Зато теперь у каждого ещё и парки, башенки, беседки, пруды. А у Хваро целое озеро с островом посередине.
   - На весь уезд только три землевладельца? - удивилась Ия.
   - Что вы! - собеседница, кажется, даже обиделась. - Гораздо больше. Но крупных пятеро. Эти трое и ещё два. Только они получили свои земли уже после Воссоединения народа, когда строить замки стало не принято.
   - Понятно, - кивнула девушка. - А сколько всего людей живёт в уезде?
   - Не знаю, Платино-ли, - пожала плечами монашка. - Раньше много было. Но сколько осталось после петсоры, сказать не могу.
   Ия усмехнулась.
   - Я хотела спросить только о доме, госпожа Сабуро. А вы мне такую интересную историю рассказали.
   - Извините, госпожа Платино, - смутилась женщина. - Со мной иногда такое случается. Знаю, что сие недостойно служительницы милосердной Голи, но порой мне очень обидно за брата. Он всю жизнь посвятил государственной службе, проявил талант и усердие, никогда не брал взяток, а всего лишь начальник уезда.
   - Возможно, всё ещё изменится к лучшему, госпожа Сабуро? - попыталась утешить её девушка, весьма впечатлённая подобным проявлением простых человеческих чувств. Раньше спутница не позволяла себе подобных откровений.
   - Я уже потеряла всякую надежду, Платино-ли, - вздохнула монашка и, высморкавшись в платочек, заговорила совсем другим, более привычным тоном: - Сейчас мы с вами на семейной половине дома. А кабинет, где брат с нами беседовал, на его официальной стороне. Там господин принимает гостей, там кухня и кладовые.
   Вспомнив, что видела какие-то хозяйственные постройки возле бани, Ия поинтересовалась: что это такое?
   - Кладовка для посуды, - начала перечислять рассказчица. - Прачечная, швейная мастерская и ещё что-то.
   - У вашего брата супруга и трое наложниц, - осторожно подбирая слова, заговорила девушка и, дождавшись подтверждающего кивка, спросила: - А дети у него есть?
   - Конечно! - кивнула собеседница, но со вздохом поведала, что господин Бано Сабуро не может похвастаться многочисленным семейством. Два сына и дочь от супруги, сын от второй наложницы госпожи Ошо и совсем маленькая дочка от первой наложницы госпожи Эгоро. Старший сын и наследник сейчас, вероятно, занимается у наставника. Юноше уже восемнадцать лет, и он усердно готовится к государственным экзаменам. А его братья ещё слишком маленькие, чтобы показывать их чужим людям.
   - Вы имеете ввиду меня? - усмехнулась Ия.
   Собеседница кивнула, но, прежде чем успела что-то сказать, пришла Усуя забрать посуду и узнать, не нужно ещё чего-нибудь?
   Платина заверила, что ни в чём не нуждается, после чего служанка удалилась, пообещав зайти вечером.
   А путешественница между мирами продолжила расспрашивать Сабуро о брате, его семье и других обитателях города Букасо, выпытывая новые, ещё неизвестные подробности.
   Иногда за тонкой дверью слышались голоса или шорох шагов. Тогда рассказчица переходила на шёпот, опасливо косясь в сторону входа, хотя ничего порочащего своего брата она и не говорила.
   Ия предположила, что здесь вообще не принято обсуждать слова и поступки главы семьи.
   Свет, пробивавшийся сквозь натянутую на окна бумагу, постепенно тускнел. В углах комнаты начал скапливаться сумрак.
   Незнакомая служака и Усуя принесли подносы с ужином и чай.
   За стеной затопили печь. От тепла и сытости Платину потянуло в сон. Да и её спутница тоже начала зевать, аккуратно прикрывая рот ладошкой или краем широкого рукава.
   Когда служанки вернулись за посудой, одна из них принесла маленький, железный фонарь в виде сплетённого из проволоки цветочного бутона, подвешенного на коротком обрывке цепи к короткой, деревянной ручке.
   "У меня зажигалка ярче горит", - усмехнулась про себя девушка, глядя на тлевший уголёк.
   Но тут Усуя достала из висевшего на поясе мешочка тонкую палочку, длиной с ладонь, и сунула её между железных лепестков.
   Тут же вспыхнуло яркое пламя. Щепка вспыхнула, словно настоящая спичка. Прикрывая ладонью огонёк, служанка поднесла его к стоявшему на полочке светильнику. Послышался треск разгоравшегося фитиля, и взметнувшийся вверх оранжевый язычок пламени отразился в подвешенном позади бронзовом зеркальце.
   Обеспечив им освещение и забрав подносы, служанки ушли.
   - Скажите, Сабуро-ли, могу ли я прямо сейчас лечь спать, или тут не принято укладываться так рано? - спросила Ия после зевка, едва не порвавшего ей рот. - А то у меня уже глаза слипаются.
   - Спите, Платино-ли, - встала монашка. - А я пойду схожу к госпоже Азумо. Узнаю, как они тут жили всё это время. Мы же так не успели толком поговорить.
   - Только... - замялась девушка.
   - Не беспокойтесь, - усмехнулась собеседница. - Я прекрасно помню, что говорил брат, и никому ничего не скажу.
   - Нет, я не о том, - покачала головой Ия. - Вы где спать будете: на кровати или на лежанке?
   Собеседница скептически глянула на печь, прикрытую ярким, узорчатым покрывалом.
   - Но здесь же мало места.
   - Мне хватит, - заверила девушка, которой совсем не хотелось оказаться в одной постели со своей спутницей. Кровать здесь была не настолько широкой, чтобы они в ней не мешали друг другу.
   - Как пожелаете, Платино-ли, - с явным неодобрением пожала плечами монашка.
   Но, не доходя до двери, вернулась, подошла к кровати, что-то взяла и протянула Ие, пояснив:
   - Это одежда для сна. В платье будет жарко, а образованные люди у нас не спят голыми.
   "И я не собиралась", - обиженно подумала девушка, но сочла нужным поблагодарить, не удержавшись от лёгкой иронии:
   - Спасибо, госпожа Сабуро. Без вас я бы совсем пропала.
   - Я без вас тоже, Платино-ли, - усмехнулась спутница.
   Проводив её, путешественница между мирами первым делом убрала в корзину грязные вещи, рассчитывая когда-нибудь их постирать, и только потом взялась рассматривать местную пижаму, очень сильно напоминавшую японские кимоно для занятий каратэ или дзюдо. Такие же свободные штаны на завязках и курточка с поясом.
   Торопливо раздевшись до нижнего белья, девушка с наслаждением избавилась от грудной повязки и облачилась в костюм для сна. Белый, гладкий шёлк приятно льнул к телу, заставляя жмуриться и улыбаться от удовольствия.
   Сняв и аккуратно сложив покрывало, она завалилась на лежанку, прикрывшись лёгким, стёганым одеялом.
   Даже неудобная деревянная подушка, оббитая войлоком и обшитая шёлком, не помешала Ие погрузиться в блаженное небытие крепкого сна.
   Первый раз она проснулась от сдавленного покашливания.
   Приподняв голову, девушка какое-то время недоуменно таращилась в темноту. Когда глаза привыкли, а в голове прояснилось, она разглядела, как мимо лежанки к ширме проследовала одетая в такую же "пижаму" монашка.
   "По нужде приспичило", - догадалась Ия и спокойно перевернулась на другой бок.
   Вновь она вынырнула из сна от острого желания последовать примеру своей старшей спутницы.
   Судя по более светлому пятну окна, еле выделявшемуся на тёмном фоне стены, снаружи всё ещё стояла глубокая ночь.
   Вспомнив запутанную дорогу до уборной и принимая во внимание скудность освещения, Платина подумала, что либо заплутается в кромешной тьме, либо грохнется на одной из многочисленных ступенек, или врежется во что-нибудь с явной угрозой для целостности организма. Пришлось волей-неволей пробираться за ширму.
   "Ну привет, детство золотое", - хмыкнула про себя девушка, смутно различая непривычной формы керамический горшок с крышкой.
   Возвращаясь, она всё-таки налетела на невесть как попавшуюся под ноги табуретку.
   - Кто здесь? - раздался сонный голос монашки.
   - Это я, Платино, - буркнула девушка, поднимая сбитую мебель.
   В третий раз она проснулась буквально за несколько минут до того, как в дверь деликатно постучали.
   Сладко похрапывавшая спутница встрепенулась и спросила, приподнявшись на локте.
   - Кто там?
   - Это я, Усуя, госпожа Сабуро, - откликнулся знакомый голос. - Принесла воду для умывания.
   - Заходи.
   В руках служанка держала небольшой деревянный тазик со стоявшей в нём бадейкой из плотно подогнанных плашек, а через плечо висело сложенное в несколько раз полотенце.
   Опередив монашку, Ия торопливо умылась и пошла к двери.
   - Вы куда? - окликнула её спутница.
   - В уборную, - машинально ответила Платина.
   - Вы собираетесь ходить по дому непричёсанной и не совсем одетой? - нахмурилась собеседница.
   - Но мне очень надо, - нахмурилась девушка.
   - Тогда идите за ширму! - заявила сестра начальника уезда тоном, не терпящим возражения, и торжественно продекламировала. - Лишь придав себе вид близкий к совершенству, благородная дама может покинуть свои покои. А вы себя в зеркале видели, госпожа... гостья?
   Ия не испытывала никакого желания вновь пользоваться ночным горшком. Однако читавшееся во взгляде многомудрой спутницы предостережение казалось столь серьёзным, что девушка уступила, хотя и чувствовала себя крайне неудобно.
   Когда не поднимавшая глаз служанка унесла умывальные принадлежности, монашка строго сказала, понизив голос почти до шёпота:
   - Вы не в лесу, госпожа Платино! Здесь в любом месте за вами могут следить чужие глаза, и не всегда они будут добрыми. Ваше появление и так вызовет множество слухов, а вы хотите, чтобы вас ещё и бесстыжей считали?
   - Не хочу, госпожа Сабуро, - буркнула девушка и, опасаясь вновь попасть впросак, раздражённо поинтересовалась: - А причесаться я сама могу, или надо обязательно ждать служанку?
   - Можете, - улыбнулась собеседница, натягивая балахон. - Только сначала вам бы лучше одеть грудную повязку.
   - Почему же вы её не носите, госпожа Сабуро? - спросила Ия, развязывая ленточки на кофте.
   - Я уже немолода, госпожа Платино, и давно отказалась от мирских радостей, - наставительно, но с заметной ноткой грусти в голосе пояснила сестра начальника уезда. - И мне нет нужды так тщательно заботиться о своей внешности. А вы молоды, вам надо думать о будущем и больше уделять внимание красоте. Вам помочь?
   - Спасибо, Сабуро-ли, - покачала головой девушка, взяв рулон. - Но зачем такие... сложности?
   - Всё просто, Платино-ли, - усмехнулась собеседница, оправляя подол. - Нашим мужчинам нравится маленькая женская грудь. Считается идеальным, если она умещается в его ладони.
   "Тогда я здесь не буду выглядеть уродиной", - хмыкнула про себя путешественница между мирами, кое-как протягивая ленту за спиной.
   - Я всё-таки вам помогу, - наблюдая за очередной попыткой спутницы перехватить свёрнутый рулончик, проговорила женщина.
   Вдвоём они быстро перетянули грудь девушки. Вновь облачившись в кофту, она уселась за стоявший у окна столик, где возвышалась деревянная конструкция, напоминавшая перевёрнутую букву П, меж ножек которой висело ярко начищенное зеркало.
   Когда в дверь вновь постучали, монашка уже заканчивала заплетать косу Платины.
   Шагнув в комнату, служанка глянула на сестру своего хозяина и, побледнев, едва не выронила уставленный тарелочками поднос.
   - Что вы делаете, госпожа Амадо Сабуро?! - вскричала она, метнувшись к столу. - О, я достойна наказания!
   Торопливо поставив посуду на стол, Урсуя развернулась, шагнула к монашке и рухнула на колени, ткнувшись лбом в пол.
   - Из-за моей лени и нерасторопности вам пришлось делать мою работу! - буквально рыдала она, трясясь всем телом. - Позвольте сходить к старшей госпоже и рассказать ей о своём непростительном проступке. И пусть она прикажет наказать меня палками!
   В жизни не наблюдавшая ничего подобного, Ия даже от зеркала отвернулась, в совершеннейшем изумлении уставившись на не поднимавшую голову от пола девушку, сдавленным голосом выкрикивавшую переполненные болью и раскаянием слова.
   Но больше всего путешественницу между мирами поразило спокойствие своей старшей спутницы.
   - Сидите прямо, госпожа гостья, - велела та, казалось, абсолютно не замечая самобичевания служанки, продолжавшей лопотать что-то о своей вине и неизбежном наказании.
   И только когда Платина вновь уставилась в блестящий металлический диск, монашка небрежно бросила:
   - Уймись, Усуя. Я сама захотела заплести косу госпоже гостье. Никуда тебе идти не нужно, и нечего зря беспокоить мою старшую невестку.
   - Да, госпожа Амадо Сабуро, - всхлипнула служанка.
   - Ступай, занимайся своими делами.
   - Слушаюсь, госпожа Амадо Сабуро, - Усуя бодро вскочила и, не переставая кланяться, скользнула за ширму, появившись оттуда с ночным горшком в руках.
   Когда она вышла, Ия, не справившись с любопытством, поинтересовалась:
   - Госпожа Сабуро, служанка вроде не сделала ничего плохого. За что же она просила себя наказать?
   - За то, что нарушила приказ старшей госпожи, - спокойно ответила собеседница, вплетая в конец косы оранжевую ленточку.
   - Простите, Сабуро-ли, но я не поняла чем? - недоуменно пожала плечами девушка.
   - Ну как же, Платино-ли? - довольная монашка посмотрела в зеркало, и там их взгляды встретились. - Вчера старшая госпожа приказала ей заботиться о вас, а сегодня эта девчонка принесла воды и пропала. Наверное, ходила к госпоже-наложнице Анно или болтала с кем-нибудь из слуг. Хотя должна была помочь вам одеться, причесать и только после этого принести завтрак. Она же ничего из этого не сделала. Вот и перепугалась, когда увидела, как я сама заплетаю вам косу. Небось, подумала глупая, что я рассердилась и собираюсь пожаловаться на неё старшей госпоже. Она слуг в строгости держит, и ей такая небрежность очень не понравится.
   - А вы действительно ей об этом расскажете? - спросила Ия, поднимаясь с табурета и думая, что её спутница не так добра и снисходительна, как хочет казаться.
   Усуе наверняка пришлось разрываться между своей постоянной госпожой и гостьей, которая вчера пришла, сегодня ушла, а с наложницей ей жить дальше. Ясно, что служанка не могла везде успеть. Монашка могла бы войти в её положение и предупредить Ию о том, что с причёской лучше немного подождать. Однако вместо этого Сабуро напугала бедную девчонку до икоты.
   "Проблемы слуг хозяев не волнуют", - мысленно хмыкнула про себя путешественница между мирами.
   - Нет, конечно, - грустно усмехнулась сестра начальника уезда. - Милосердной Голи не понравится, если кто-то пострадает от моих слов. Но вам надо иметь ввиду, что подобная распущенность слуг совершенно недопустима!
   Она строго посмотрела на свою молодую спутницу.
   Слегка смутившись, та села за стол, подумав: "Вот ещё одна сторона местной реальности".
   Без аппетита позавтракав всё тем же рисом, но с кусочками солёных овощей, девушка стала ждать, когда же хозяин дома изволит её принять.
   Когда заплаканная Усуя унесла посуду, Амадо Сабуро принялась читать лекцию о том, как благородная госпожа должна вести себя с чужими слугами.
   Перво-наперво следует помнить, что они не заботятся о ней, а лишь выполняют приказ своего господина. Во-вторых, к их проступкам следует относиться более снисходительно, чем к провинностям своих слуг, чтобы не доставлять неудовольствия их господину. В-третьих, если за своих людей благородный человек отвечает перед собой и Вечным небом, то у чужих слуг есть свой хозяин.
   Неизвестно, какие ещё откровения ожидали Платину, но тут в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, вошла жена начальника уезда, сразу же наполнив комнату терпким запахом благовоний.
   Поднявшись со своих мест, гостьи поприветствовали её почти хором:
   - Здравствуйте, Азумо-ли, здравствуйте, госпожа Сабуро.
   - Здравствуйте, дорогая золовка, и вы, госпожа гостья, - любезно улыбаясь накрашенными губами, женщина, шурша шёлком бело-зелёного платья, проследовала к столу.
   Головку большой золотой шпильки, торчавшей из затейливой причёски супруги хозяина дома, украшала крупная жемчужина, а ещё четыре маленьких свисали на тоненьких цепочках, покачиваясь при ходьбе.
   На фоне чёрных, явно крашенных волос ярко выделялись ещё несколько тонких шпилек с разноцветными камешками.
   - Как спалось, Амадо-ли? - спросила женщина, грациозно опускаясь на табурет.
   - Как дома, дорогая невестка, - ответила монашка, занимая место напротив.
   - Благодарю за гостеприимство, госпожа Сабуро, - поклонилась Ия, когда снисходительно-царственный взгляд дамы наконец-то остановился на ней. - Здесь тепло и очень уютно.
   Холодно кивнув Платиной, жена начальника уезда вновь обратилась к её спутнице.
   - Вас желает видеть господин. Вчера он лёг далеко за полночь, а встал ещё до первой дневной стражи, так и не отдохнув по-настоящему.
   Она с укором посмотрела на собеседницу.
   Не вставая с табурета, та поклонилась, сложив ладони перед грудью.
   - Мне очень жаль, госпожа Сабуро, что пришлось побеспокоить моего брата и вашего мужа, но, клянусь Вечным небом и милосердной Голи, у нас нет иного выхода, кроме как обратиться именно к нему.
   - Я вовсе не хотела вас в чём-то упрекнуть, госпожа Амадо Сабуро, - качнула драгоценными висюльками на причёске женщина. - Но мой долг заботиться о здоровье господина.
   - Понимаю ваше беспокойство, дорогая невестка, - слегка натянуто улыбнулась монашка. - И постараюсь зря господину не докучать.
   Во время этого обмена любезностями Ия скромно сидела на самой дальней от стола табуретке и помалкивала.
   - Я рада, что мы поняли друг друга, дорогая золовка, - сказала супруга хозяина дома, поднимаясь.
   Они вышли во двор и чинно направились в деловую часть усадьбы.
   Собравшиеся на перекинутом через замёрзший прудик мостике наложницы со служанками проводили свою старшую госпожу и её сопровождающих любопытными взглядами и громким шушуканьем.
   По сравнению со вчерашним днём сильно потеплело. Воздух сделался сырым и тяжёлым, а с черепичных крыш время от времени срывались блестящие, тяжёлые капли.
   Шлёпая плоскими подошвами по камням дорожки, женщины добрались до центрального здания, войдя в большой, богато убранный зал, где наводили чистоту многочисленные слуги, вооружённые тряпками и деревянными тазиками.
   При появлении супруги хозяина дома они на секунду прекратили свои занятия, дружно и почти синхронно поклонились, после чего вновь вернулись к уборке. Проигнорировав их приветствие, жена начальника уезда на ходу окинула помещение внимательным, цепким взглядом, от которого, казалось, не мог скрыться ни один изъян в их работе.
   В соседнем "официальном" дворике Ия сразу же заметила неторопливо прохаживавшегося взад и вперёд высокого мужчину в усыпанном металлическими блёстками кожаном жилете поверх тёмно-серого, почти чёрного кафтана или халата, напоминавшего одеяние телохранителей госпожи Индзо. Сходство дополнял зажатый в левой руке меч в блестящих чёрных ножнах и заткнутый за белый, матерчатый пояс кинжал.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - поклонился он супруге хозяина дома.
   - Добрый день, Кимуро-сей, - откликнулась женщина и спросила: - Господин собрался на службу?
   - Не знаю, госпожа Сабуро, мне приказано никого не подпускать к кабинету, пока он будет беседовать с госпожой Азамо Сабуро, - воин поклонился монашке.
   - И с её спутницей, - кивнул он девушке.
   Та молча поклонилась.
   - Тогда, дорогая золовка, - сжав губы в куриную гузку, проговорила старшая невестка. - Дальше вам лучше идти одним.
   - Господин сказал, чтобы вы тоже зашли, госпожа Сабуро, - неожиданно заявил охранник.
   - Вот как! - воскликнула женщина и, гордо вскинув подбородок, направилась к веранде пристройки.
   Машинально отметив, как удобно снимать подаренные туфли, девушка поставила их в ряд с прочей обувью, войдя в кабинет последней.
   Бано Сабуро восседал за своим столом с той же важной неприступностью, что и вчера.
   Только сегодня его голову украшала не меховая, а шёлковая шапочка с таким же нелепым квадратным верхом. Лицо его казалось осунувшимся, глаза покраснели, очевидно, от недосыпания, а редкая бородка казалась растрёпанной.
   - Добрый день, господин Сабуро, - от внезапно охватившего её волнения Ия едва не пропустила коллективное приветствие, слегка припоздав с поклоном.
   - Как ваше самочувствие, дорогой брат? - заботливо поинтересовалась монашка.
   - Всё хорошо, сестра, - благожелательно улыбнулся тот и сразу же заговорил сухим, деловым тоном: - Я прошу вас, дорогая супруга, никуда не отлучаться. Скоро у нас с вами будет очень важный разговор.
   - Хорошо, мой господин, - женщина вновь качнула золотыми висюльками на шпильках, а в её голосе послышалось хорошо замаскированное нетерпение.
   - А сейчас я попрошу вас нас оставить, - продолжил глава семьи.
   - Да, мой господин, - кивнула супруга и, шурша шёлком платья, покинула комнату.
   Когда стих шорох её шагов, начальник уезда поднялся со своего места и негромко, но торжественно объявил:
   - Госпожа Платино, прежде всего я должен ещё раз поблагодарить вас за спасение моей любимой сестры.
   Он чуть склонил голову в коротком поклоне.
   - Не нужно... - начала было девушка, но тут же заткнулась, услышав недовольное цыканье спутницы.
   Когда мужчина выпрямился, слегка откинув голову назад и выжидательно глядя на них, монашка прошипела:
   - Сейчас!
   К сожалению, путешественница между мирами не сразу сообразила, что та имеет ввиду, лишь через несколько томительных секунд догадалась поклониться, прижав ладони к животу, и медленно заговорила, тщательно подбирая слова:
   - Я не могла поступить иначе, господин Сабуро. Ваша сестра первой... помогла... проявила ко мне участие, а потом тоже спасла мне жизнь.
   Воздев очи горе, спутница покачала головой, и Ия поняла, что вновь сморозила глупость.
   Ну, а хозяин кабинета и вовсе не отреагировал на невнятное бормотание гостьи. Дождавшись, когда та, в конец смутившись, замолчит, он продолжил всё тем же торжественным тоном:
   - Вечное небо и великие мудрецы древности учат нас не оставлять добрые дела без достойного воздаяния. Судьба распорядилась так, что вы оказались здесь совершенно одна: без родных и близких. Это противоречит принципам гуманизма и нашим обычаям. Поэтому я решил принять вас, госпожа Платино, в нашу благородную семью, которая ведёт род от синих баронов Сабуро, и, как её глава, сделаю всё, чтобы обеспечить ваше счастливое будущее.
   "Что?!" - едва не охнула ошарашенная девушка, растерянно посмотрев на свою не менее удивлённую старшую подругу.
   - Вы хотите удочерить её, брат? - словно бы не веря своим ушам, уточнила та.
   - Да, сестра, - величественно кивнул собеседник. - Своими поступками и благородным происхождением госпожа Платино заслужила подобную честь.
   "Упс!" - Ия нервно сглотнула. Неоднократно беседуя с монашкой в их лесном убежище, она рассчитывала, что брат той в самом лучшем случае позволит ей какое-то время пожить в своём доме, дабы пришелица из другого мира смогла осмотреться и более-менее привыкнуть к местным реалиям. Ну, а потом она надеялась, что для руководителя районного масштаба не составит труда подыскать для неё какое-нибудь более-менее достойное занятие, чтобы зарабатывать на жизнь.
   Но чиновник вдруг решил сделать её своей дочерью. Не удивительно, что девушка, изрядно обалдев от подобного известия, лишь через несколько секунд опустилась на колени рядом со своей спутницей.
   - Благодарю, дорогой брат, - дрогнувшим голосом проговорила та и, положив ладони на пол, ткнулась лбом между ними. - Ваши доброта и милосердие безграничны. Да благословит вас милосердная Голи и все десять тысяч богов Вечного неба. Да пошлют они вам десять тысяч лет счастливой жизни и процветания!
   - Спасибо за высокую честь, господин Сабуро, - присоединилась к её славословиям Ия. - Это такой огромный подарок, что я просто не знаю, чем смогу отблагодарить вас за него.
   - Встаньте, сестра, - довольно улыбнулся начальник уезда. - И вы поднимитесь, названная дочь.
   - Да, дорогой брат, - отозвалась монашка, довольно-таки резво вскакивая на ноги.
   Обращаться к хозяину дома "названный отец" Платина не решилась, рассудив, что в данном случае полезнее будет промолчать.
   Заняв привычное место возле одного из маленьких столиков, Амадо вытерла мокрые от слёз глаза белым платочком, деликатно высморкалась и деловито спросила:
   - Но как вы объясните людям появление у вас ещё одной дочери, Бано-сей?
   - Над этим пришлось хорошенько подумать, - усмехнулся собеседник, кивнув на разложенные по столу бумаги. - Вы помните Кайо Сабо - сына нашей двоюродной сестры Ишаро и господина Сабо?
   - Из Тадаё? - уточнила монашка и, дождавшись утвердительного кивка, вскинула брови. - Но он же умер десять лет назад.
   - Одиннадцать, - поправил брат. - А до этого потратил всё отцовское наследство. Он несколько раз писал мне, жалуясь на тяжёлую судьбу и выпрашивая деньги. Я настоятельно советовал ему взяться за ум и вести добродетельную жизнь. Но он не внял моим предостережениям и умер в расцвете лет.
   - Но причём тут госпожа Платино? - неуверенно поинтересовалась сестра.
   - Она его дочь от одной из гетер, - с улыбкой пояснил чиновник и, обратившись к застывшей в недоумении девушке, печально вздохнул. - Увы, госпожа Платино, но более достойной матери для вас я не нашёл. Если объявить вас законной дочерью кого-нибудь из дворян, могут объявиться родственники, начнутся расспросы, обман раскроется, вас обвинять в самозванстве, а меня в государственной измене.
   - Вам виднее, господин Сабуро, - пряча взгляд, пожала плечами Ия, которой совсем не понравилась идея считаться дочерью проститутки.
   - Внебрачные дети благородных отцов - явление хоть и редкое, но достаточно обыденное, - попыталась утешить её монашка. - Некоторые мужчины весьма неразборчивы в своих привязанностях.
   - К сожалению, это так, - искоса глянув на сестру, проворчал хозяин дома и продолжил, подняв со стола исписанный лист: - В этом письме ваш покойный отец, госпожа Платино, сообщил мне, что гетера по имени Голубой колокольчик родила от него дочь, которую он собирается признать своей. К сожалению, господин Сабо не успел оформить все документы и умер, лишив вас, госпожа Платино, законного отца.
   - А у Кайо на самом деле была дочь? - поинтересовалась сестра, воспользовавшись короткой паузой в речи брата.
   - Теперь, - со значением выделил слово чиновник, - есть. Как имеется и письмо, где сказано об этом.
   Поджав губы, собеседница понимающе кивнула, а путешественница между мирами подумала, что её удочеритель подошёл к делу со всей серьёзностью. Интересно, он сам подделал почерк своего непутёвого дальнего родственника или воспользовался услугами специалиста?
   - После смерти нашего троюродного племянника, - вновь заговорил хозяин дома, - его подруга продала дочь лавочнику Шуфру. В Тадаё каждого пятого торговца так зовут. Вот у него-то вы, госпожа Платино, и проживали до последнего времени.
   "Я же не знаю ни этого Шуфра ни Тадаё, - расстроилась девушка, с трудом сохраняя вежливо-внимательное выражение лица. - Кажется, я ошиблась, и мой новый папаша не такой уж и умный".
   - А как он встретился со мной? - забеспокоилась монашка.
   - Не торопитесь, сестра, - чуть поморщился рассказчик. - Лавочник оказался человеком добродетельным. * (Зная, что в жилах госпожи Платино течёт благородная кровь он не посмел сам решать её судьбу а попытался отыскать родственников отца)* Не имея средств достойно выдать госпожу Платино замуж, он не стал продавать чужого ребёнка, а попробовал отыскать её родственников, самыми достойными среди которых оказалась наша семья.
   Он вопросительно посмотрел на собеседницу.
   Сжав губы в тонкую полоску, та согласно кивнула головой.
   - Вот этот Шуфр и пришёл в обитель "Добродетельного послушания", где вам всё рассказал, - подвёл итог начальник уезда. - Вы знали о давнем письме Сабо, поэтому поверили ему и взяли госпожу Платино с собой, когда отправились в Букасо вместе с караваном госпожи Индзо. Лавочник вернулся в Тодоё, где умер от петсоры. Там вообще мало кто уцелел. В монастыре вообще никого не осталось. Ну, а ваши попутчицы тоже никому ничего не расскажут.
   - А как же мы с госпожой Платино выжили? - заинтересованно подалась вперёд женщина.
   - Вы говорили, что после того, как караваны остановили на курихской дороге, они повернули обратно?
   - Да, брат, - подтвердила собеседница. - Мы торопились на маноканскую дорогу...
   - По пути туда вы заболели петсорой, - прерывая её, наставительно проговорил чиновник. - Вы не захотели везти болезнь в город и остались в деревне Амабу, а госпожа Платино не пожелала вас бросить. Так вы обе покинули караван госпожи Индзо.
   - То есть, на маноканской дороге нас уже не было? - нервно облизала губы монашка.
   - Нет! - отрезал хозяин дома. - И вы не знаете, что там произошло! Запомните это хорошенько, дорогая сестра, и вы, госпожа Платино, тоже. Если же кому-то скажете иное, даже я не смогу вас спасти.
   - Я всё понимаю, брат, и буду молчать, - заверила Амадо.
   - Я тоже, господин Сабуро, - поддержала её Ия.
   - Милостью Голи вы выздоровели, сестра, - продолжал излагать их "легенду" хозяин дома. - Но скоро в деревне появились враждебно настроенные призраки, и вам пришлось её покинуть. Блуждая по горам, вы случайно нашли хижину собирателей золотого корня. А там уже заболели вы, госпожа Платино.
   Девушка кивнула.
   - Может, то была не петсора, а какая-то другая болезнь, только вы долго лежали без чувств, от чего потеряли память.
   Ия облегчённо перевела дух. Такой вариант своего прошлого её больше устраивал.
   - А такое бывает, Бано-ли? - робко поинтересовалась женщина.
   - Бывает, - подтвердил брат. - Помните зверолова Карала из Хвары?
   - Это тот, что в одиночку на тигра ходил, когда мы ещё были детьми? - уточнила сестра.
   - Да, - подтвердил начальник уезда. - Года через два после этого он подхватил в лесу лихорадку, чуть не умер и очень многое забыл. Память к нему тогда несколько лет возвращалась.
   - Я что-то слышала об этом, - подтвердила собеседница.
   - Не переживайте, сестра, - печально усмехнулся хозяин дома. - Думаю, люди больше будут удивляться тому, что вы выжили, чем тому, что кто-то потерял память.
   Он выпрямился, вновь приняв величественную позу, и, окинув орлиным взором притихших слушательниц, неожиданно спросил:
   - Как ваше имя, госпожа Платино?
   - Ио, - слегка переиначив его на местный лад, назвалась путешественница между мирами.
   - Нет, - покачал головой чиновник. - Это имя для благородной девушки. Если хотите, я дам вам его при удочерении.
   - Буду признательна, господин Сабуро, - вскочив, Платина отвесила низкий поклон. - Всё-таки именно так меня назвали родители.
   - Хорошо, - согласился хозяин дома. - Но раньше вас звали... Ин.
   - Да, господин Сабуро, - вновь поклонилась она. - Просто Ин.
   - Каков будет статус госпожи Ио, брат? - спросила монашка.
   - Моя приёмная дочь, - твёрдо ответил мужчина. - Я обязуюсь найти ей добропорядочного мужа и выделить приданое, достойное невесты из семьи Сабуро.
   Начальник уезда снисходительно улыбнулся.
   - Не беспокойтесь, сестра, я позабочусь о вашей спасительнице так, словно это моя родная дочь.
   - Не сомневаюсь, дорогой брат, - склонила поросшую короткими волосами голову собеседница.
   - А теперь, Ин, позовите сюда старшую госпожу, - распорядился чиновник.
   - Да, господин, - поклонилась девушка, совершенно не представляя, где её искать?
   Оказавшись во дворе, она подошла к всё ещё прохаживавшемуся там воину и просто спросила:
   - Господин Кимуро, не подскажите, где я могу найти госпожу Азумо Сабуро?
   Тот окинул её оценивающим взглядом с ног до головы, после чего произнёс, смешно шевеля усами:
   - Старшая госпожа в зале приёмов.
   - Благодарю вас, господин Кимуро, - поклонившись, Ия заторопилась к большому зданию, разделявшему усадьбу на две половины.
   Ещё поднимаясь по короткой лестнице, она услышала голос жены начальника уезда, заканчивавшей распекать кого-то из слуг.
   Молоденькая служанка в серой юбке и коричневой кофте испуганно бормотала, втянув голову в плечи.
   - Я виновата, старшая госпожа. Накажите меня, старшая госпожа. Я буду лучше стараться, старшая госпожа.
   - Протрёшь ещё раз! - строго отчеканила хозяйка, указав белой, украшенной браслетами ручкой на длинный, лакированный шкафчик вроде тех, что Платина видела в богатых домах вымерших деревень. Только здешний отличался размерами и богатой отделкой. А сверху на нём стояли расписные фарфоровые вазы.
   - И смотри у меня, чтобы никаких разводов! - продолжила супруга хозяина дома, но заметив стоявшую у дверей девушку, сразу же потеряла к проштрафившейся служанке всякий интерес.
   - Вам что-то нужно, госпожа гостья?
   - Господин Сабуро просит вас зайти к нему, госпожа Сабуро, - с лёгким поклоном ответила Ия и торопливо спустилась во двор, но, поймав удивлённо-раздражённый взгляд женщины, остановилась у подножья лестницы, терпеливо дожидаясь жену начальника уезда.
   Быстро спустившись по ступенькам, та неприязненно посмотрела на скромно потупившую глазки Платину и направилась к пристройке, где располагался кабинет главы семьи. За ней поспешили невесть откуда появившиеся служанки.
   - Вы звали меня, господин? - спросила жена чиновника, когда Угара закрыла за ней дверь.
   - Да, дорогая супруга, - кивнул хозяин дома, положив ладони на стол. - Прикажите принести нам чай и выслушайте меня.
   - Хорошо, господин, - с трудом сдерживая нетерпение, Азумо вышла на веранду, где отдала соответствующие распоряжения остававшимся там служанкам.
   Вернувшись, она вопросительно посмотрела на своего мужа и повелителя.
   - Это Ин - дочь моего троюродного племянника господина Кайо Сабо, - сказал глава семейства, простирая руку в сторону успевшей сесть Платины.
   Та резво вскочила, а жена начальника уезда, вытаращив глаза, несколько раз растерянно моргнула длинными, густыми ресницами.
   - Я её удочеряю и дарую имя Ио Сабуро, - мужчина продолжал вываливать очередные новости на потрясённую собеседницу, - имея на это следующие причины.
   Слушая, как хозяин дома пересказывает жене им же придуманную историю, девушка подумала, что не такой уж он и самодур. Не просто стучит кулаком по столу, заявляя: "как я сказал, так и будет", а всё-таки объясняет свой поступок. Значит, относится к жене не как к бессловесной прислуге, которой достаточно только приказа.
   Краем глаза наблюдая за набелённым лицом женщины, Ия никак не могла понять: верит ли та своему мужу или нет?
   Когда он умолк, откинувшись на спинку кресла, супруга чиновника обратилась к монашке:
   - Во истину вы благословлены Вечным небом, дорогая золовка. Выздороветь после петсоры, перенести столько бед и страданий и вновь вернуться домой. Не иначе сама Голи позаботилась о вас.
   Потом она посмотрела на её молодую спутницу.
   - Теперь я понимаю причины вашего... странного поведения, Ио-ли. Вы просто всё забыли. Это многое извиняет.
   Не зная, что на это сказать, девушка молча поклонилась.
   В дверь деликатно постучали.
   - Войдите, - разрешил хозяин кабинета.
   Терпеливо дождавшись, когда служанки разнесут по столикам наполненные ароматным напитком фарфоровые чашечки, жена начальника уезда вновь заговорила, даже забыв попробовать чай.
   - Господин, вряд ли стоит ждать, когда к вашей новой дочери вернётся память, и она вновь станет вести себя так, как подобает благородной девушке.
   - Вы правы, Азумо-ли, - сделав крошечный глоток, согласился мужчина. - Это было бы слишком опрометчиво. Ио уже сейчас нуждается в просвещении и правильном воспитании. Я очень ценю ваш ум, образование и высокие моральные качества, поэтому хочу, чтобы именно вы стали её наставницей. Кому, как не вам, дорогая супруга, следует сделать из этой девушки достойного члена семьи Сабуро.
   "А глазки-то у тебя забегали, - усмехнулась про себя путешественница между мирами, из-под приспущенных век наблюдавшая за супругой хозяина дома. - Видно, не больно тебе охота возиться с дальней родственницей. Может, как-нибудь отговоришься? А то ты мне тоже не нравишься".
   Словно услышав её мысли, та встала, поклонилась, сложив руки на животе и, выпрямившись, сказала:
   - Я готова исполнить ваше повеление, господин. Но, поскольку речь идёт о женских делах нашей семьи, за которые я отвечаю перед господином, то прошу разрешения высказаться.
   - Говорите, Азумо-ли, - причмокнул губами собеседник.
   - Вы важный и уважаемый человек, господин, - звякнув висюльками, склонила голову супруга. - Глава целого уезда. Как и положено в любом знатном доме, у нас часто бывают гости. Многие из них приходят со своими слугами, а те болтают с нашими людьми. Достаточно кому-нибудь из них узнать, что ваша приёмная дочь потеряла память после тяжёлой болезни, как по Букасо тут же пойдут слухи, что она вообще полоумная. Конечно, когда Ио-ли изучит правила этикета, и мы с ней начнём наносить визиты, эти разговоры стихнут. Но к тому времени все запомнят, что она перенесла тяжёлую болезнь, и подыскать для неё достойного мужа будет значительно труднее. Вы же знаете, как для родителей жениха важно здоровье невесты.
   Глава семьи нахмурился, но ничего не сказал. А Платина лихорадочно гадала: к чему это она ведёт, что на самом деле хочет сказать, и чем закончится её запутанная речь?
   Расценив молчание мужа как знак согласия, Азумо продолжила ещё более вкрадчиво, но с прежним напором:
   - К тому же подобного рода сплетни способны повлиять даже на авторитет городской власти. Ваши недруги и завистники...
   - Вы знаете, как избежать этих... неприятностей? - раздражённо оборвал её хозяин дома, добавив уже другим, лишённым малейших эмоций голосом. - Только учтите, Ио всё равно будет моей названной дочерью.
   - Как я могу ставить под сомнение пожелание господина?! - испуганно вскричав, женщина вскочила на ноги и отвесила тому низкий поклон. - Я лишь по мере моих жалких способностей пытаюсь помочь ему в том, что касается домашних дел.
   - Садитесь, дорогая супруга, - проворчал чиновник. - И говорите, если вам есть что сказать.
   - По моему скромному мнению, - начала собеседница, возвращаясь в кресло. - Будет правильно, если обучение вашей новой приёмной дочери пройдёт где-нибудь в другом месте, а не в доме начальника уезда. Чтобы она вернулась к нам хотя бы со знанием основ этикета. Быть может, уважаемая золовка займётся её образованием в обители "Добродетельного послушания"?
   Она с улыбкой посмотрела на хмурую монашку.
   Но прежде чем та успела что-то сказать, заговорил её брат:
   - Там все умерли. Монастырь разорён. Господин Томуро доложил, что грабители взяли не только продукты и утварь, но даже мебель всю вынесли.
   Женщина смутилась, а Амадо Сабуро, прикрыв глаза, принялась бесшумно шевелить губами.
   "Молится, - догадалась Платина и глянула на жену чиновника. - Ну давай, соображай быстрее, не то таки придётся со мной возиться, а тебе же не хочется".
   - Тогда, возможно, стоит подыскать Ио наставницу из небогатых, благородных дам, умеющих хранить тайну? - не очень уверенно предложила супруга хозяина дома.
   - Вы знаете таких? - поинтересовался муж.
   - Да, господин! - выпалила буквально засветившаяся счастьем собеседница. - Госпожа Эоро Андо - вдова господина Андо и мать писца из вашей управы.
   - Этого пьяницы?! - возмущённо фыркнул мужчина. - Только память о его благодетельном отце удерживает меня от того, чтобы выкинуть этого разгильдяя со службы.
   - Если он держится в управе только благодаря вашей милости, господин, - смело заговорила жена. - То постарается уговорить свою мать заняться обучением нашей Ио.
   - Но госпожа Андо, кажется, сдаёт часть дома какому-то купцу из Кушима? - спросил глава семьи.
   - Третьего дня госпожа Такаямо сказала, что тот купец со своими людьми покинул город! - с видимым трудом сдерживая радость, ответила женщина.
   Хозяин дома нахмурился, погрузившись в размышление.
   Видя его колебания, супруга продолжила рекламную кампанию:
   - Госпожа Андо известна своей учёностью и безукоризненным поведением.
   - Только сына не сумела воспитать, - проворчал чиновник. - Каждый вечер пьёт, не просыхая. Хотите, чтобы я отправил свою названную дочь в дом пьяницы?
   - Как прикажете, господин, - привычно отвесила очередной поклон собеседница. - Только господин Андо не скандалит, ни к кому не пристаёт, не устраивает безобразий. Разве вам когда-нибудь жаловались, что он кого-то задел?
   Начальник уезда вновь заколебался.
   - С тех пор, как госпожа Андо выдала замуж свою дочь, она выгнала почти всех слуг. А подворье у неё большое, вот и пускает туда пожить достойных людей, - гнула своё супруга. - Если вы заплатите ей немного денег, то ей не придётся принимать постояльцев, и она с удовольствием займётся обучением Ио. Поговорите с господином Андо, пусть ведёт себя прилично и не докучает девушке. А я буду часто ходить в гости к госпоже Андо и прослежу, чтобы с вашей названной дочерью ничего не случилось.
   "Вот же-ж! - мысленно фыркнула Платина. - Так и уломает мужика. А, может, и к лучшему?"
   - И как вы объясните госпоже Андо свою странную... просьбу? - задумчиво спросил хозяин дома, ставя пустую чашечку на стол.
   - Скажу правду, господин, - после секундной заминки нашлась с ответом женщина. - Что Ио - наша дальняя родственница, что она перенесла петсору, и мы обязаны о ней позаботиться.
   Собеседник одобрительно хмыкнул.
   Азумо заговорила смелее:
   - Что родители Ио, к сожалению, не смогли дать ей надлежащего воспитания и образования. А ещё попрошу не расспрашивать её о прошлом, чтобы не расстраивать девочку. Кроме прочих своих достоинств, госпожа Андо ещё и очень деликатная женщина, с пониманием относящаяся к чужим тайнам.
   - Ну, если всё так и есть, - пожал плечами чиновник. - То я отправляюсь в управу. За одно поговорю с господином Андо. А вам, дорогая супруга, надо немедленно встретиться с его матерью.
   - Я сейчас же отправлю к ней кого-нибудь из слуг, - пообещала женщина. - И попрошу прийти.
   - Подождите, - остановил её муж. - У Ио с собой есть заморский овощ. Я хочу, чтобы вы сохранили его до весны. А там я распоряжусь, что с ним делать. Идите.
   - Хорошо, господин.
   Жена с сестрой отвесили мужу и брату поклон, к которому присоединилась названная дочь.
   Выйдя во двор, супруга хозяина дома обратилась к монашке:
   - Полагаю, дорогая золовка, Ио сегодня лучше побыть в комнате. Пока она полностью не восстановила свою речь и не вспомнила правила поведения, ей не стоит общаться с другими членами семьи.
   Платина мысленно усмехнулась. Новоявленная родственница не только избегает называть её "госпожой", откровенно демонстрируя своё доминирующее положение, но и собирается запереть в четырёх стенах, совершенно не интересуясь мнением названной дочери своего господина.
   Амадо Сабуро бросила тревожный взгляд на свою молодую спутницу, но та постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, словно разговор её совершенно не касался.
   - Вы же знаете этих девчонок, - скорчила милую гримаску жена начальника уезда. - Они и так уже много чего напридумывали об Ио, а если ещё начнут приставать с расспросами.
   Она досадливо фыркнула.
   - Вы собираетесь скрывать от них приёмную дочь моего брата? - удивилась монашка.
   - Что вы, госпожа Сабуро, - очень натурально обиделась собеседница. - Я скажу им всю правду перед церемонией почитания предков, где господин официально объявит об удочерении Ио. А пока им хватит знать и того, что она наша родственница.
   - Наверное, это разумно, дорогая невестка, - нерешительно пробормотала золовка и вновь посмотрела на девушку.
   - Если нужно, я могу и в комнате посидеть, - пожала плечами та.
   - Я с вами, - тут же заявила монашка и обратилась к жене чиновника: - Прикажите, пожалуйста, принести нам чаю.
   "И конфет", - мысленно присоединилась к её просьбе Платина.
   Однако озвучивать своё пожелание всё же не решилась. Старшая супруга будущего папаши и так на неё крокодилом смотрит.
   В комнате они застали двух служанок. Уже знакомую Усую и женщину чуть старше, одетую победнее, с круглым, щекастым лицом. Те как раз заканчивали уборку.
   Не обращая на них внимания, сестра начальника уезда села за стол, знаком предложив Ие расположиться напротив.
   Сложив тряпки в деревянный тазик, служанки поклонились и вышли.
   Повинуясь какому-то странному чувству, девушка подошла к стоявшей в углу корзине, сразу же сообразив, что прикрывавшая её плетёная крышка лежит немного не так.
   - Что такое, Ио-ли? - встрепенулась спутница.
   - Здесь слуги такие любопытные или их хозяйки? - усмехнулась та, перебирая вещи. Сумку на молнии, кажется, открывать не решились, а вот под сложенные плащи явно заглядывали да и узел с тряпками, кажется, тоже развязывали.
   - Вы хотите сказать, что эти негодяйки копались в корзине?! - охнула собеседница.
   - Очень может быть, Сабуро-ли, - подтвердила Платина, тут же предупредив закипавшую собеседницу: - Только не надо никому ничего говорить и ругаться.
   - Это ещё почему?! - возмущённо фыркнула монашка. - Как они посмели трогать ваши вещи без разрешения?! Нет, я немедленно скажу старшей невестке, и пусть их примерно накажут.
   - Я боюсь, что служанки не сознаются, и я буду выглядеть лгуньей, - поделилась своими опасениями путешественница между мирами. - Или того хуже. Они во всём признаются, расскажут старшей госпоже о моей сумке, о штанах и... прочих предметах. А мне бы этого не хотелось.
   Собеседница осуждающе покачала головой.
   - Самое лучшее - делать вид, будто ничего не случилось, - продолжала Ия. - Тогда всё, что наговорят служанки, будет выглядеть как сплетни глупых девчонок.
   - Может, вам лучше избавиться от этих вещей? - понизив голос, предложила спутница.
   Прежде чем девушка успела ответить, принесли чай. Дождавшись, когда Усуя разложит по столу тарелочки с какими-то разноцветными яствами, поставит поднос с чайником и чашками, а потом выйдет, отвесив обязательный поклон, Платина пожала плечами.
   - Я хотела так сделать. Но потом подумала, а зачем? Помните, вы рассказывали мне о какой-то стране за океаном? Их купцы появились у вас не так давно.
   Наливавшая кипяток в белую пиалу собеседница согласно кивнула.
   - В их медицинском трактате я видела рисунок шприца. Только там он сделан из стекла и серебра.
   - Вот видите. Все знают, что у них можно достать самые непривычные вещи, - сказала Ия. - Но сами эти товары здесь мало кто видел.
   Подумав, монашка и с этим согласилась. Корабли из-за океана приходят очень редко, и того, что они привозят, крайне мало на всю огромную Благословенную империю. Большая часть заокеанских диковинок попадает прямиком в столицу, кое-что остаётся в портовых городах, а здесь, далеко от моря, их, возможно, вообще нет.
   - Вот я и буду говорить, что вещи оттуда, - объявила Ия. - А уж как они попали к тому лавочнику, у которого я жила, мне неизвестно.
   - Всё равно это рискованно, - покачала головой спутница.
   - Я же не буду показывать их первому встречному, - усмехнулась девушка и поспешила сменить тему. - Вы знаете госпожу Андо?
   - Я с ней знакома, - ответила собеседница и забеспокоилась. - Почему вы не пьёте чай?
   - Пока не хочу, - поморщилась Платина. - Расскажите мне о ней?
   - Даже если не хотите, всё равно наливайте и пейте потихоньку. - наставительно проговорила сестра чиновника. - Отказываться невежливо. Это я привыкла к вашим манерам, а другие могут и обидеться.
   Только дождавшись, когда она наполнит горячей водой чашечку с брошенной на дно сушёной травкой, женщина заговорила.
   Судя по её словам, эта самая Андо - бойкая старушка шестидесяти с лишним лет и в самом деле образец добродетели, знаток этикета, тонкая ценительница поэзии и живописи.
   Родом она из центральной провинции Дайлао, четвёртая или пятая дочь богатого рыцаря от одной из наложниц. Тем не менее Эоро получила хорошее образование, поскольку отец её на обучении детей не экономил.
   Её выдали замуж за многообещающего чиновника из губернской управы. К сожалению, в Дайлао сменился губернатор, и господину Андо пришлось уехать в Хайдаро на должность помощника податного инспектора. Восприняв это назначение как опалу, он расстроился и допустил промах по службе, в результате чего оказался в Букасо, где совсем недолго прослужил смотрителем рынков.
   С момента своего появления в городе Эоро Андо стала пользоваться уважением местных дворянок. До смерти мужа она часто устраивала приёмы, где благородные дамы собирались попить чаю, поговорить, послушать стихи, музыку или полюбоваться картинами. Её сын, блестяще сдав государственный экзамен и получив учёное звание, вернулся в Букасо, где стал одним из помощников начальника уезда. Он женился на дочери наложницы рыцаря Огаво. Но через два года супруга умерла во время родов. С тех пор господин Джуо Андо начал злоупотреблять алкоголем, часто пренебрегать своими обязанностями и скатился до должности простого писца. Но он тихий, безобидный человек, из тех, кто топит своё горе в вине.
   Внимательно слушая рассказчицу, Платина пыталась составить представление о своей новой наставнице, с которой ей предстоит долго и тесно общаться. Пока что впечатление складывалось очень даже положительное.
   За разговором время прошло незаметно, поэтому они даже удивились, когда пришла Усуя и передала госпоже Амадо Сабуро приглашение на обед от старшей госпожи.
   Надо отдать должное супруге хозяина дома. О названой дочери своего мужа она тоже не забыла. Покинув комнату вместе с монашкой, служанка через несколько минут вернулась с уставленным мисочками подносом.
   Обязательный варёный рис, пара острых соусов, мелко нарезанные тушёные овощи вроде кабачков. Наструганная тонкой лапшой то ли редька, то ли репа, крошечные ломтики варёной курицы и ещё что-то зелёное в маринаде. Кроме медной ложки, подали ещё и длинную трёхзубую вилку.
   Ия невольно отметила про себя, что вчера и сегодня за завтраком под давлением обилия впечатлений и тревожных мыслей она как-то не особо обращала внимание на столовые приборы, а сейчас вот заинтересовалась. Вилка выглядела плоской с небольшими утолщениями на кончиках зубцов, а ложка круглой и мелкой.
   Усуя поинтересовалась, нет ли у госпожи ещё каких-нибудь приказаний, и, получив отрицательный ответ, удалилась.
   Пообедав, девушка принялась внимательно осматривать комнату, продолжая составлять хотя бы приблизительное представление о том, как живут наложницы богатых аборигенов.
   Судя по первому впечатлению, очень даже неплохо. Ящички низенького шкафчика под окном и местный аналог шифоньера оказались набиты одеждой из хлопка и разноцветного шёлка, кусочками ткани, лентами, нитками, украшениями вроде того, что Сабуро взяла у своей убитой спутницы на маноканской дороге.
   Увлекательный процесс прервал шум шагов за дверью. Ещё до того, как служанка постучала, Ия успела захлопнуть дверцы, сесть на табурет и придать лицу скучающее выражение.
   Усуя вошла вместе с пожилой женщиной в опрятном фартуке и с небольшой корзиночкой в руках.
   - Старшая госпожа приказала забрать у вас какой-то заморский овощ, госпожа, - поклонившись, сказала она.
   - Сейчас, - кивнула девушка, направляясь к сложенным у стены вещам.
   - Его что же, в землю сажают? - спросила незнакомая служанка, внимательно рассматривая каждую картофелину.
   - Да, - подтвердила путешественница между мирами.
   Глубоко?
   - Не знаю, - честно призналась не имевшая никакого понятия об агротехнике выращивания картофеля Ия.
   - А долго ли растёт?
   - Я же не крестьянка! - вовремя вспомнив слова названного папаши, делано возмутилась Платина.
   - Простите, госпожа, глупую служанку, - вздрогнув, словно от удара, служанка втянула голову в плечи и забормотала, торопливо перекладывая клубни в корзину.
   Девушке стало стыдно и, напрягая память, она проговорила, отведя взгляд:
   - Хранить как репу с редькой. Следить, чтобы свет не попадал. И есть можно только то, что в земле. От листьев и плодов можно отравиться.
   - Да, госпожа, - поклонилась женщина. - Спасибо, госпожа. Я всё поняла, госпожа.
   Пока они беседовали, Усуя сложила на поднос грязную посуду, а перед тем, как покинуть комнату, сообщила, что сейчас сюда придут старшая госпожа, госпожа Амадо Сабуро и госпожа Андо.
   Новая наставница оказалась невысокой, слегка полноватой старушкой с круглым серьёзным лицом и симпатичными морщинками у глаз.
   Её аккуратно уложенные в скромную причёску волосы густо побелила седина, головку большой, серебряной шпильки украшала маленькая золотая рыбка с зелёным камушком вместо глаза, а в ушах покачивались длинные серьги.
   Поверх простенького платья из лилового шёлка был надет стёганый жилет с поблёкшей вышивкой, отороченный по краям вытертым белым мехом.
   Вспомнив уроки своей спутницы, Платина отвесила чинный поклон, прижав руки к животу.
   - Вот, госпожа Андо, это та самая девушка, о которой мы с вами говорили, - сказала жена начальника уезда, опускаясь на табурет.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - поприветствовала Ию старушка.
   - Долгих лет жизни и процветания вам, госпожа Андо, - ещё раз поклонилась Платина, краем глаза отметив, как по набелённому лицу супруги хозяина дома скользнула лёгкая тень неудовольствия. - Мне рассказывали о вас столько хорошего, что я с огромным нетерпением жду начала наших занятий.
   - Мои познания крайне скудны и ограничены, госпожа Сабуро, - с лёгкой улыбкой возразила собеседница, усаживаясь за стол. - Но я буду рада поделиться с вами всем, что знаю сама.
   Поскольку девушке никто сесть не предложил, то, помня местные правила приличия, она так и осталась стоять, словно школьница у доски.
   - Вы умеете читать и писать, госпожа Сабуро? - деловито, но благожелательно поинтересовалась будущая наставница.
   - Благодаря госпоже Амадо Сабуро, - Платина чуть поклонилась поощрительно улыбнувшейся монашке. - Я знаю основы правописания.
   - К сожалению, госпожа Андо, - виновато развела руками сестра начальника уезда. - Я не сумела в достаточной степени ознакомить её с правилами этикета и объяснить главные принципы, которым должна следовать в своей жизни благородная женщина.
   Понимающе кивнув, старушка вновь обратилась к девушке:
   - Вы умеете играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?
   "Немного на синтезаторе", - мысленно усмехнулась путешественница между мирами.
   Однако, прежде чем она успела ответить, заговорила жена чиновника:
   - Музыкой можно будет заняться и позднее, госпожа Андо. В первую очередь девушке следует выучить правила поведения и обязанности дочери благородного отца.
   - Разумеется, госпожа Сабуро, это самое главное, - тут же согласилась старушка.
   - Ещё раз прошу вас никому не рассказывать, кто эта девушка, - наставительно проговорила супруга хозяина дома. - В своё время об этом узнают все, а пока не стоит давать повод для сплетен.
   - Я понимаю, госпожа Сабуро, - заверила собеседница. - Можете всецело положиться на мою скромность. Мне часто приходилось обучать хорошим манерам благородных девушек. Правда, раньше я никогда не делала этого у себя дома. Но вам я отказать не могу.
   - Мне бы хотелось, чтобы вы начали заниматься как можно раньше, - высказала ещё одно пожелание жена начальника уезда.
   - Тогда я пойду и прикажу приготовить комнату для молодой госпожи, - с заметным усилием поднимаясь на ноги, сказала старушка. - Во избежании кривотолков я собираюсь поселить её в павильоне у пруда.
   - Не слишком ли там холодно, госпожа Андо? - забеспокоилась супруга хозяина дома.
   - Нет-нет, госпожа Сабуро, - заверила её собеседница. - Мы ещё летом там ремонт сделали. Почтенный Зябер, что жил у меня с осени, никогда не говорил, что мёрзнет. А ещё я дам молодой госпоже одеяла и жаровню.
   - Не утруждайте себя, госпожа Андо, - покачала головой Азумо. - Наши слуги принесут всё необходимое.
   - Тогда, чтобы не привлекать излишнее внимание соседей, молодой госпоже лучше прийти ко мне вечером, - предложила будущая наставница. - Где-нибудь в первом часу ночной стражи. Уже не так светло, как днём, а ночные гуляки ещё не шатаются по улицам.
   - Хорошо, - тоже встав с табурета, согласилась жена начальника уезда.
   Когда они ушли, девушка посмотрела на притихшую монашку и насторожилась.
   - Вам что-то не нравится Сабуро-ли?
   - Зовите меня Амадо, - всхлипнув, женщина торопливо достала из рукава платок.
   - Тогда и вы меня Ия, то есть Ио, - быстро поправилась Платина, ощущая странное волнение, словно при расставании с близким человеком.
   - Мы с вами многое пережили, Ио-ли, - женщина всхлипнула, вытерев выступившие слёзы. - И я очень рада, что брат решил удочерить вас. Пусть я отказалась от суеты мира, посвятив себя служению милосердной Голи, семья по-прежнему многое значит для меня. И хвала Вечному небу, что вы тоже вошли в неё.
   От этих слов и того тона, каким они были сказаны, путешественница между мирами почувствовала, что у неё тоже защипало глаза. Опасаясь расплакаться, она решила сменить тему разговора.
   - А сами вы чем собираетесь заниматься, Амадо-ли?
   - Немного погощу у брата, - шмыгнула носом та. - Потом вернусь в обитель. Нельзя дать монастырю пропасть.
   Она сказала, что ещё не знает, сколько для этого понадобится времени. Посетовала на то, что после эпидемии цены на услуги мастеров и строителей сильно возрастут, а главное - беспокоилась о том, где взять новых сестёр?
   Её рассуждения прервал стук в дверь.
   Получив разрешение, в комнату вошла одна из служанок, сопровождавших сегодня супругу хозяина дома.
   - Госпожа Амадо Сабуро, моя старшая госпожа приказала сообщить, что пришла госпожа Сасако. Если вы желаете с ней поговорить, то они пьют чай в покоях старшей госпожи.
   - Да-да, - встрепенулась собеседница. - Передай своей госпоже, что я сейчас приду.
   Когда служанка ушла, монашка сказала, словно извиняясь.
   - Ио-ли, госпожа Сасако - моя старинная подруга. Мы с ней так давно не виделись.
   - Конечно, идите, Амадо-ли, - не дала ей договорить девушка. - После всего, что случилось, у вас есть о чём поговорить.
   Оставшись одна, она перетряхнула их корзину и котомки, выложив принадлежащие спутнице вещи и увязав их в узел.
   Потом ей понадобилось на задний двор. По дороге Ия встретила двух слуг с большим, плетёным коробом. Заметив гостью, те попятились, уступая дорогу, а девушка подумала: "Получается, на эту половину дома не пускают только посторонних мужчин, а свои свободно шастают. Тут, наверное, и интрижки всякие случаются. И не только между слугами. Наложницам, небось, скучно целыми днями ничего не делать. А секс - какое-никакое, а развлечение".
   Поймав себя на подобных мыслях, Платина невольно усмехнулась, хотя перспектива самой оказаться в подобном гареме вдохновляла даже меньше, чем раньше.
   Когда солнце стало клониться к закату, вернулась монашка, а с ней явилась и жена начальника уезда в сопровождении пары служанок, одну из которых тут же отослали прочь.
   - Мы пришли проводить вас, Ио-ли, - проговорила Азумо, проходя мимо девушки, и та ясно уловила исходивший от неё запах спиртного.
   Усевшись за стол, женщина сурово свела аккуратные брови к переносице.
   - Учитесь усердно, - напыщенным тоном заявила она. - Чем раньше вы овладеете правилами этикета, тем быстрее господин проведёт церемонию удочерения.
   - Я приложу всё старание, госпожа Сабуро! - напрягая свои невеликие актёрские способности, пылко вскричала бывшая учащаяся циркового колледжа.
   - Надеюсь, вы не разочаруете своего приёмного отца, - продолжила собеседница.
   Лёгким движением руки, сопровождавшимся недовольной гримаской, она заставила замолчать девушку, готовую разразиться очередной восторженной тирадой.
   - При всём моём уважении к достойной госпоже Андо, я не могу отправить вас в её дом одну. Это Угара.
   Жена чиновника кивнула в сторону застывшей у двери служанки.
   - Она будет заботится о вас.
   "А заодно и следить за мной", - неприязненно подумала Платина и, не зная, как реагировать на подобное заявление, пристально посмотрела на свою новую спутницу.
   Среднего роста, крепкая. Овальное, с грубыми чертами лицо. Припорошенные сединой волосы заплетены в косу и уложены в причёску, заколотую простой, лишённой украшений шпилькой. Однако на запястье поблёскивает витой, серебряный браслет.
   - Угара знает, кто вы, - продолжила супруга хозяина дома. - Но она будет молчать. Главное, чтобы вы зря не распускали язык.
   - Мне это ненужно, госпожа Сабуро, - Ия чувствовала, что наглый менторский тон собеседницы раздражает её всё больше и больше. - Я хочу как можно быстрее выучиться и вернуться в свой новый дом.
   - Это радует, - снисходительно кивнула женщина и, громко икнув, деликатно прикрыла рот ладошкой.
   Неизвестно, как долго она бы ещё разглагольствовала, но тут вернулась ранее отосланная служанка со стопкой чистого белья.
   - Ваши вещи выстираны, Ио-ли, - сказала Азумо. - Я приказала дать вам ещё кое-что, необходимое каждой женщине.
   - Благодарю, госпожа Сабуро, - поклонилась Платина.
   - Угара, убери всё в корзину, - приказала жена чиновника, поднимаясь.
   - Подождите! - остановила их девушка.
   Под недоуменными взглядами присутствующих она взяла один из двух стоявших у корзины узлов.
   - Это ваше, госпожа Сабуро, - сказала Платина, протягивая его монашке. - Тут плащ и... ещё кое-что.
   - Не нужно, - прикусив губу, покачала головой сестра хозяина дома. - И я просила называть меня Амадо.
   - Ну не нести же всё это в дом госпожи Андо, Амадо-ли, - вымученно улыбнулась готовая разрыдаться девушка.
   - Возьми, Икиба, - приказала Азумо второй своей служанке, разрешив сомнение золовки.
   - Да, старшая госпожа, - отозвалась та.
   Когда они всей компанией шли по дворику, стоявшие на противоположном берегу замёрзшего прудика наложницы уже привычно перешёптывались, провожая их оценивающе-любопытными взглядами.
   Внутри самого большого здания, делившего усадьбу на две половины, Ия с удивлением обнаружила примерно два десятка небольших столиков, выставленных в две параллельные линии от дверей в официальную часть дома до стоявшего у противоположной стены стола, явно предназначенного для главы семейства.
   Несколько служанок торопливо протирали и расставляли стулья. Похоже, здесь намечается какое-то мероприятие вроде званого ужина для особ, приближённых к начальнику уезда.
   На выходившей в первый дворик веранде их поджидал молодой слуга с усыпанным угрями простоватым лицом.
   Поклонившись старшей госпоже, он взял у Угары корзину и узел, в свою очередь передав ей небольшую котомку.
   Не обращая на них внимания, жена чиновника вновь обратилась к приёмной дочери своего мужа:
   - Ступайте, Ио-ли. Занимайтесь старательно. А я вас скоро навещу.
   - До свидания, Сабуро-ли, - поклонилась девушка, прижимая ладони к животу.
   Приближаясь к воротам, она заметила стоявших по бокам слуг в одинаковых светло-коричневых куртках, чёрных штанах и кожаных башмаках.
   "Вот и местные униформисты", - усмехнулась про себя бывшая цирковая.
   - Не задерживайся там, - тихо проворчал один из них, распахивая створку.
   - Я быстро, почтенный Буган, - заверил юноша, поправляя лямки корзины на плечах.
   Когда они выходили на улицу, к усадьбе как раз подъезжали трое всадников, один из которых, судя по всему, принадлежал к числу гостей важного чиновника.
   Одетый в яркий, шёлковый халат синего и бежевого цветов, парень лет двадцати ловко, явно рисуясь, спрыгнул с седла и беззастенчиво уставился на Платину большими, какими-то бесстыжими светло-карими глазами в обрамлении длинных, пушистых ресниц.
   - Здравствуйте, молодая госпожа, - голос у него оказался чуть хрипловатый, а открытую добродушную улыбку совсем не портила узкая полоска усов над пухлой верхней губой. - Куда это вы направились в столь поздний час?
   Оценив парадную широкополую шляпу из синего шёлка с золотой, украшенной зелёным камнем брошью на тулье, зелёный шёлковый кушак с заткнутым за него мечом в отделанных серебром ножнах, а также уверенность, с которой он держится, Ия решила, что совсем уж игнорировать такого богатого и важного гостя приёмного папаши будет весьма опрометчиво, но и болтать с ним зря не стоит.
   Поэтому, поклонившись едва ли не на ходу, она ответила, стараясь говорить как можно суше:
   - Ещё не так поздно, господин. А у нас свои дела, и не следует нам мешать.
   Собеседник довольно рассмеялся, но девушка уже прошла мимо, буквально затылком ощущая пристальный взгляд молодого человека, сопровождавший её ужасно долгие полминуты.
   Только когда это чувство исчезло, Платина позволила себе обернуться. Парень исчез, а пара его вооружённых спутников, спешившись, заводили в ворота лошадей. Не выдержав мучившего её любопытства, Ия обратилась к шагавшей чуть поодаль служанке:
   - Кто этот бойкий юноша, Угара?
   - Молодой барон Хваро, госпожа, - почему-то понизив голос, ответила женщина.
   "Ого! - мысленно присвистнула путешественница между мирами. - Самый знатный землевладелец уезда да ещё и красавчик на меня внимание обратил".
   Нельзя сказать, что подобная новость сильно обрадовала или огорчила, но на всякий случай Платина попыталась уточнить:
   - Он со всеми девушками так себя ведёт, или я выгляжу настолько... легкомысленной?
   - Что вы, госпожа Сабуро! - то ли искренне возмутилась, то ли хорошо сыграла служанка, горячо зашептав: - Клянусь Вечным небом, вы не давали ему никакого повода! Но господин Хваро недавно вернулся из столицы, где учился в самом Гайхего! А нравы в Тонго, говорят, уж очень вольные: не то, что у нас в глуши.
   Женщина многозначительно поджала губы.
   - Вот и ведёт себя здесь как там, - понимающе усмехнулась Ия и, не обратив внимание на согласный кивок собеседницы, подумала: "За пару дней сделалась приёмной дочерью местного головы и познакомилась с самым крутым парнем на районе. Не знаю, что там дальше будет, но новая жизнь начинается многообещающе".
  
  
  
  
   Глава II
  
  
   Век живи, век учись, а помрёшь всё равно дура дурой.
  
  

Жизнь людей в этом бренном мире --

Пыль житейская, круговорот.

Всё, что в небе, и всё, что в мире,

В прошлой жизни исток берёт;

Обретя исток в прошлой жизни,

В смерти жизнь не найдёт конца,

Но с луною сравнятся разве

Человеческие сердца?

Цао Сюэцинь

Сон в красном тереме

  
  
  
   Начальник уезда Букасо-но-Хайдаро проживал на тихой, мощёной камнем улочке, по обеим сторонам которой тянулись невысокие, глухие заборы усадеб ещё нескольких богатых и уважаемых горожан.
   Для их удобства имелось даже уличное освещение из бумажных фонариков, висевших возле наглухо запертых ворот, по сторонам которых стояли каменные изваяния сидящих на задних лапах фантастических тварюшек, изображавших львов, чьи оскаленные пасти должны отгонять всяческие несчастья от дома и его обитателей.
   Платина, достаточно близко знакомая с "царём зверей", не находила в статуях никакого сходства с этими большими, гривастыми кошками. Но местные ваятели видели их именно так. Во всяком случае, монашка уверяла свою молодую спутницу, что это львы и есть.
   Вчера, когда они наконец добрались до Букасо, стоял жуткий, по местным меркам, холод и, наверное, поэтому им попадалось так мало людей. Сегодня заметно потеплело, и, ещё приближаясь к перекрёстку, Ия услышала негромкий гомон.
   - Позвольте пройти вперёд, госпожа Сабуро, - неожиданно попросила служанка, торопливо пояснив: - На Заячьей улице всегда много народа, и мне будет трудно вам дорогу показывать.
   - Проходи, - покладисто согласилась девушка. - Только не убеги ненароком.
   - Как можно, госпожа? - делано смутилась собеседница. - Старшая госпожа приказала мне заботиться о вас.
   Скоро Платина убедилась, что спутница знает, о чём говорит. Не то чтобы люди теснились, словно в метро в час пик или даже в субботний вечер на Арбате, но по сравнению со вчерашним днём, казалось, будто улица буквально запружена народом. Но, скорее всего, дело в том, что за последние пару месяцев Ия просто отвыкла от подобного многолюдства.
   Горожане, в основном прилично одетые простолюдины, среди которых нет-нет да и мелькали яркие, шёлковые халаты дворян, либо чинно прохаживались, либо теснились у дверей всё ещё открытых лавок.
   Девушка с любопытством оглядывалась по сторонам, одновременно стараясь не упустить из вида свою проводницу.
   Та целеустремлённо двигалась вперёд, отвечая на поклоны изредка попадающихся женщин, судя по внешнему виду, не принадлежавших к благородному сословию.
   Ширина улицы вряд ли достигала десяти метров. Тянувшиеся сплошной линией одноэтажные дома и домики по большей части имели весьма затрапезный вид. Хотя среди них попалось несколько новых и даже одно двухэтажное здание с торговой точкой внизу.
   Заметив впереди разрыв в непрерывном ряду строений, никак не походивший на примыкавшую сбоку улицу, Ия вытянула шею, стараясь получше его рассмотреть, и споткнулась, угодив ногой в выбоину среди криво уложенной мостовой.
   Стопу обожгло холодом от наполнявшей колдобину каши из снега и воды, а от падения не в меру любопытную девицу спас шагавший позади юный слуга, успевший схватить её за локоть.
   - Спасибо, - машинально поблагодарила Платина и, выпрямившись, с облегчением поняла, что нога, к счастью, особо не пострадала. Во всяком случае, она может идти дальше, не испытывая никаких неудобств.
   - Вы бы побереглись, госпожа, - потупив взор, пробормотал явно сильно смущённый парнишка. - Здесь ям много.
   - Что случилось, госпожа? - видимо, услышав их разговор, остановилась служанка.
   - В яму ступила, - поморщилась Ия, выругавшись про себя. - "Чуть ногу не подвернула. Раззявила хлебало".
   - Ноги не промочили, госпожа? - продолжила расспрашивать Угара.
   - Немножко, - буркнула девушка.
   - Надо носки поменять! - встрепенулась собеседница.
   - Ну не здесь же?! - возмутилась Платина. - Люди кругом.
   - Конечно, конечно, госпожа, - поклонилась служанка, придерживая свой узелок. - Пойдёмте быстрее.
   Теперь Ия уже меньше таращилась по сторонам, а больше старалась глядеть себе под ноги, опасаясь попасть в очередную колдобину.
   А разрыв в линии домов оказался огороженной низеньким заборчиком площадкой с несколькими квадратными столиками, вкопанными в землю прямо под открытым небом, и спрятанным в глубине дворика низеньким строением, где под навесом кипели котлы, распространяя вокруг дразнящие запахи варёного риса, мяса, соевого соуса, чеснока, уксуса и ещё каких-то пряных приправ.
   Сначала девушке показалось, что городские дома совершенно не похожи на те, что ей приходилось видеть в вымерших деревнях. Но присмотревшись, она обратила внимание на то, что большая часть построек и там, и здесь приподнята над землёй на каменных или деревянных столбиках.
   В правой туфле неприятно хлюпало, пальцы замерзали всё сильнее, поэтому Платина очень обрадовалась, когда проводница свернула на соседнюю улочку и, пройдя два десятка шагов, остановилась у упиравшегося в закрытую дверь трапа из толстых, грубо отёсанных плах.
   Смахнув с них снег, служанка проговорила не терпящим возражения тоном:
   - Садитесь, госпожа.
   Потом повернулась к спутнику.
   - Поставь корзину.
   Когда паренёк исполнил её распоряжение, Угара сняла плетёную крышку и быстро нашла чистые носки с высокими "голенищами" из числа подаренных супругой начальника уезда.
   Ие не хотелось, чтобы её разувала чужая тётка, поэтому она хотела снять обувь сама, но служанка подавила сей порыв на корню, заявив:
   - Сидите, госпожа. Я сама всё сделаю. За этим меня и послала с вами старшая госпожа.
   Присев на корточки, служанка обнажила ей обе ноги, протёрла оставшимся сухим старым носком внутренность сырой туфли и помогла обуться.
   - Спасибо, Угара, - поблагодарила девушка, поднимаясь.
   - Это мой долг, госпожа Сабуро, - с самым серьёзным видом поклонилась женщина.
   Пока они возились с переобуванием, мимо прошло человек пять, но никто не обратил на них никакого внимания.
   На этой улице лавок оказалось гораздо меньше, да и те уже не работали. Видимо, поэтому служанка вновь заняла место правее и чуть впереди Платины.
   Минут через десять Ия с сопровождающими подошла к широким воротам, возле которых в железной корзине жарко пылали дрова, согревая двух протягивавших к огню руки мужчин в чёрных штанах и такого же цвета куртках, перепоясанных белыми кушаками. Рядом поблёскивали широкими наконечниками приставленные к сложенному из камней столбу длинные копья.
   На перекрывавшей ворота массивной балке, защищённой от непогоды припорошенной снегом черепицей, выделялась белая, подсвеченная снизу пламенем костра надпись "Канцелярия управления уезда Букасо-но-Хайдаро".
   "Так вот где трудится мой приёмный папаша, - хмыкнула про себя девушка. - А что? По крайней мере, близко от дома".
   Шагах в двадцати из-за поворота вывернулись шестеро носильщиков, тащивших за длинные рукоятки низенькое кресло с восседавшим в нём пожилым мужчиной, чья аккуратно расчёсанная полуседая борода важно ниспадала на объёмное чрево, прикрытое оранжево-белым шёлком.
   Поначалу Платина подумала, что это какой-то чиновник или дворянин. Но, заметив узкие поля круглой шёлковой шляпы, поняла, что впереди несут одного из тех богатеев, кто платит дополнительный налог за право носить одежду из той же ткани, которой пользуются благородные господа.
   Он что-то тихо говорил, а шагавший рядом мужчина в стёганом жилете поверх коричневого кафтана, почтительно согнувшись, кивал головой в такой же, только не шёлковой шапочке.
   Позади носилок шли два здоровяка с короткими дубинками в руках.
   - Кто этот господин? - вполголоса поинтересовалась Ия у служанки.
   Присмотревшись, Угара также тихо ответила:
   - Почтенный Киниоши. Только он не дворянин, а купец, госпожа.
   - Сзади как-то плохо видно. - объяснила девушка свою оплошность, вспомнив, что "господами" здесь называют только и исключительно представителей благородного сословия. При общении с простолюдином, не зависимо от того, сколько у него денег, применяют либо уважительные: "почтенный", "мастер" и т. д., либо зовут по имени, а чаще всего просто окликают "эй, ты".
   Собеседница искоса глянула на Платину, но тут же опустила взгляд.
   А Ие показалось, что она уже где-то слышала имя этого богача. Покопавшись в памяти, не без труда вспомнила, что, по словам монашки, именно по заказу Киниоши работорговец Вутаи вёл в Букасо невольниц - вышивальщиц по шёлку.
   То есть сей пузан не брезгует торговлей людьми. Сабуро вроде бы говорила, что в Благословенной империи данное занятие не считается особо престижным. Возможно, именно поэтому за носилками данного богача идут мордовороты с дубинками, а не вооружённые мечами, благородные воины.
   От размышлений девушку отвлёк постепенно нарастающий шум. Оказалось, что служанка ведёт её как раз в ту сторону, куда носильщики тащили толстого купца.
   А на другой стороне улицы, чуть позади Платины и её сопровождающих, откуда-то появились два оживлённо беседовавших молодых дворянина.
   С каждым шагом звуки становились всё явственнее. Она ясно различала металлический звон, глухие удары барабанов, тонкий писк флейт и глухой баритон более солидных труб.
   Вот только всё это никак не складывалась в сколько-нибудь внятную мелодию и больше всего походило на какую-то безумную какофонию.
   Посмотрев на свою спутницу, Ия не заметила на лице у той и тени беспокойства. Очевидно, эти странные звуки совсем не привлекали её внимание. Весьма заинтригованная подобным обстоятельством, девушка спросила:
   - Что это за шум, Угара?
   Встрепенувшись, женщина прислушалась и небрежно пожала плечами.
   - В заведении ветра и луны музыканты инструменты настраивают. Певички скоро петь и танцевать начнут, а под дурную музыку хорошо не спляшешь.
   Несмотря на то, что путешественница между мирами никогда не слышала от Амадо Сабуро столь поэтического названия, она сразу догадалась, о каком именно заведении идёт речь.
   Вот только неужели доверенная служанка высоконравственной и благородной госпожи Азумо Сабуро, супруги самого начальника уезда, поведёт его приёмную дочь мимо местного борделя? Что, иного пути до дома Эоро Андо нет? Хотя, если там поют и танцуют, то интересно было бы глянуть на здешний шоу-бизнес.
   Однако Платина слишком плохо думала о своей провожатой. Носильщики, тащившие впереди грузную тушу почтенного Киниоши, вдруг резко завернули за угол.
   Два молодых дворянина, что шли позади по другой стороне улицы, прибавили шаг и смеясь поравнялись с Ией, но приставать или даже привлекать внимание к себе не стали. То ли узнали служанку из дома начальника уезда, то ли испугались её неприступно-сурового вида и торопливо проследовали за богатеем.
   - Пораньше надо было выходить, - озабоченно пробормотала Угара и жалобно попросила:
   - Вы бы накинули плащ на голову, госпожа. Вдруг, не приведи Вечное небо, на пьяных нарвёмся. Тогда придётся их именем господина пугать. А мне старшая госпожа приказала незаметно довести вас до дома госпожи Андо.
   Девушка спорить не стала и прикрылась.
   Но пересекая отходившую перпендикулярно улицу, с жадным любопытством рассматривала несколько ярко освещённых домов в один и два этажа, расположенных метрах в сто - сто пятьдесят от перекрёстка. Судя по всему, веселье ещё толком не началось. Работники увеселительных заведений развешивали фонарики и гирлянды бумажных цветов, сметали сор со ступеней, ведущих к гостеприимно распахнутым дверям, за которыми музыканты всё ещё продолжали настраивать инструменты.
   Верхние этажи тамошних "высоток" обрамляли крытые веранды, где в свете масляных фонариков мелькали человеческие фигурки, то ли протирая столы, то ли расставляя посуду. Хотя непонятно, кто в такою погоду захочет пить на свежем воздухе?
   Желающие интересно провести вечер группами и поодиночке уже расхаживали по булыжной мостовой, наполняя улицу нетерпеливым гомоном. Судя по одежде, большинство из них не принадлежало к благородному сословию, но яркие шелка дворян всё же иногда мелькали в толпе. Однако пёстро и крикливо одетых женщин Платина не заметила. Очевидно, их рабочее время ещё не наступило.
   По мере удаления от весёлой улицы прохожих становилось всё меньше. Многие из них бросали на девушку заинтересованные взгляды, но приставать не решился никто.
   Когда мимо проследовала очередная компания из трёх подвыпивших молоденьких простолюдинов, нагло пялившихся на Платину и громко загоготавших у неё за спиной, Ия не выдержала и поинтересовалась:
   - Долго ещё идти, Угара?
   - Скоро уже, госпожа, - заверила служанка.
   Ещё один поворот, и девушка почувствовала, как под ногами исчезли даже фрагменты мостовой. Негромко чавкая, туфли начали месить холодную грязь пополам со снегом. По ту сторону улицы вновь потянулись каменные заборы с облезлыми воротами, возле которых также восседали каменные уродцы.
   Их хозяева не вешали у своих усадеб фонарики, но света заходящего солнца хватало, чтобы рассмотреть зловещие, узкие проулки, где уже притаилась тьма, голые ветви невысоких деревьев с остатками снега и черепичные крыши домов, своими размерами ненамного превосходящие самые богатые жилища в вымерших деревнях, куда Платина ходила за едой и одеждой.
   - Вот и пришли, госпожа Сабуро, - с облегчением выдохнула служанка, направляясь к воротам по внешнему виду ничем не отличавшимся от тех, мимо которых они уже проходили.
   Ей пришлось с минуту колотить кулаком по потемневшим от времени доскам, прежде чем с той стороны глухой голос произнёс что-то вроде: "Кто там?"
   - Нас прислала госпожа Азумо Сабуро, - негромко произнесла Угара.
   - Кто? - переспросил неизвестный.
   "Он что, горячую картошку ест? - усмехнулась про себя Ия. - Или у него язык во рту не убирается?"
   - Открывай, дурак! - не выдержав, рявкнула женщина. - К твоей госпоже от начальника уезда пришли!
   За воротами громко шмыгнули носом. Затем звякнул засов, и скрипнули железные петли.
   Доверенная служанка важного чиновника резко толкнула начавшуюся открываться створку и с поклоном пригласила свою подопечную войти.
   У ворот переминался с ноги на ногу высокий, худой паренёк лет шестнадцати. Ясные светло-серые глаза на круглом, бледном лице, казалось, не отражали ни единой мысли, а полуоткрытый рот с мясистыми губами только усиливал неприятное впечатление.
   Разнообразные пятна покрывали не только его коричневую, с многочисленными заплатами курточку, но и грязно-серые, мешковатые штаны. Но особенно поразили девушку посиневшие, с длинными ногтями пальцы, торчавшие из прорех в плетёных сандалиях, явно неподходящих для этого времени года.
   - Разве госпожа не сказала тебе, что мы приём? - накинулась на него Угара.
   - Сказала, - с видимым усилием ворочая языком, промямлил собеседник, вновь громко хлюпнув заложенным носом. - Да я забыл.
   "Слабоумный", - догадалась Платина, оглядываясь по сторонам.
   Прямо перед ней за небольшим, кое-как очищенным от снега двориком покоился на низеньких, каменных столбиках привычного вида дом, состоящий из двух отдельных частей с разделявшей их сквозной верандой, где немолодая служанка помогала обуться знатной, пожилой дворянке.
   Поймав её выжидательный взгляд, Ия спустила накидку с головы на шею и церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
   Сейчас же перестав ворчать на привратника, Угара тоже отвесила глубокий поклон, а вслед за ней склонился и слуга с корзиной.
   - Здравствуйте, господа Сабуро, - улыбнувшись, качнула головой будущая наставница. - Благополучно ли добрались?
   - Всё хорошо, госпожа Андо, - заверила девушка.
   - Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить, - предложила хозяйка дома. - А потом мы с вами поужинаем и поговорим.
   - Как пожелаете, госпожа Андо, - покладисто согласилась гостья.
   Обойдя здание, они очутились на заднем дворе со вкопанным в землю квадратным, деревянным столом, с навесом, под которым во вмазанном в печь котле что-то булькало, распространяя аппетитных запах, и с немногочисленными хозяйственными постройками, которые выглядели изрядно потрёпанными, а некоторые даже покосились, подпёртые толстыми палками.
   Дальше на участке примерно соток в двадцать росло несколько чахлых деревьев, торчали из снега чёрные пучки кустарников, поблёскивал льдом небольшой прудик с узенькими мосточками.
   По берегу шла вымощенная булыжником дорожка, ведущая к крошечному домику, поднятому примерно на полметра над землёй на деревянных столбах.
   - Вот, госпожа Сабуро, тот самый павильон, о котором я говорила, - с плохо скрываемой гордостью заявила будущая наставница.
   "Да она с дуба рухнула! - едва не взвыла Платина, с испугом глядя на решетчатые, оклеенные бумагой стены. - Тут совсем околеешь! Не май месяц, в такой беседке ночевать!"
   С трудом сохраняя бесстрастно-вежливое выражение морды лица, она терпеливо дождалась, когда хозяйка распахнёт открывавшуюся наружу хлипкую дверь, демонстрируя занавес из плотной, коричневой ткани.
   Оставив туфли на узкой веранде, Ия вслед за будущей наставницей вошла в комнатушку площадью не более пяти-шести квадратных метров. Тем не менее здесь имелась высокая, узкая кровать с толстой стопкой одеял и матрасов, совершенно капельный туалетный столик, где красовался двухрожковый масляный светильник. У противоположной стенки в два ряда лежали мешки то ли с сеном, то ли с соломой, также прикрытые одеялами, только выглядевшими значительно хуже, и стояла на раскоряченных ножках металлическая жаровня размером с ведро.
   Возле двери на уровне лица висел сколоченный из узких досок щиток с длинными штырями, видимо, выполнявший здесь роль вешалки.
   Стены почти до самого верха прикрывали плотные циновки, от чего в помещении уже стоял полумрак. Пахло теплом, сухой травой и старыми, лежалыми вещами.
   "Ну, ещё не так страшно, как я думала", - мысленно перевела дух девушка.
   - Располагайтесь, госпожа Сабуро, - радушно предложила старушка. - Не буду вам мешать.
   "Да тут и без тебя не повернёшься", - фыркнула про себя Платина, отвешивая обязательный поклон. - Спасибо, госпожа Андо.
   - Не забудьте, скоро ужин, - улыбнулась в ответ та и, отодвинув в сторону прикрывавший вход занавес, вышла.
   - О Вечное небо! - с явственно различимой тоской в голосе прошептала Угара, покидая комнатку вслед за ней, и сейчас же из-за двери донеслось недовольное ворчание служанки. - Давай вещи и иди домой. Да смотри, никуда не сворачивай! Я потом у Бугана спрошу.
   - Я бегом побегу, почтенная, - пообещал парнишка.
   Подняв глаза на узкую полоску не прикрытой циновками бумаги, сквозь которую пробивались лучи заходящего солнца, Ия подумала, что через несколько минут тут станет совсем темно, и попросила:
   - Зажги светильник, Угара.
   - Сейчас, госпожа, - отозвалась с веранды женщина. - Схожу на кухню за угольком.
   Оставшись в одиночестве, девушка прекратила пустые созерцания, быстро отыскав в корзине свою сумку на молнии. Её надо спрятать подальше от любопытных глаз своей новой спутницы. Но, возможно, кое-что стоит оставить под руками? Например, зеркало. Оно гораздо лучше местных аналогов из полированного металла. Косметичка тоже может пригодиться и маникюрный набор. А вот кинжал, доставшийся в наследство от телохранителя госпожи Индзо, пусть полежит вместе с последними ништяками из родного мира Платиной.
   Выложив всё необходимое на столик, она пристально оглядела помещение. Самым простым, казалось, сунуть сумку в постель под матрас. Однако, поставив себя на место Угары, Ия подумала, что именно там бы и стала искать в первую очередь.
   Без особой надежды заглянула под кровать, обнаружив там прикрытый крышкой ночной горшок. Посмотрев вверх, убедилась, что потолок здесь отсутствует. Покрытые облезлым лаком стропила несли на себе обрешётку из плотно подогнанных досок.
   "А если спрятать мою сумку в её постель? - хмыкнула девушка, критически оглядывая ложе из набитых соломой мешков. - Вряд ли она что-нибудь почувствует. Чай не принцесса".
   Шагнув к стене, она заметила, что прикрывавшие их циновки, плавно изгибаясь, ложатся краем на пол, образуя в месте закругления пустое пространство.
   "Вот туда точно никто не полезет до самого лета!" - удовлетворённо подумала Платина, осторожно отодвигая обвязанные верёвками мешки.
   Те легко скользнули по гладкому полу и, приподняв край циновки, Ия вдруг заметила под ней на полу маленький, красный квадратик. Заинтересовавшись, подняла и развернула сложенный в несколько раз лист бумаги, покрытый сложным ярко-жёлтым узором. Сообразив, что эта штука, видимо, осталась от предыдущего жильца, и рассудив, что служанке лучше её не видеть, бросила бумагу на пол, положив рядом сумку с необычными вещами из своего мира.
   После этого осталось только опустить циновку и вернуть "кровать" служанки на место.
   Отыскав в корзине чистую тряпочку, подаренную супругой приёмного отца, видимо, для сугубо гигиенических целей, девушка завернула в неё отобранные предметы и без особых затей сунула их между тощих матрасов, сразу же ощутив исходивший от них холод.
   Если воздух в крошечном павильоне жаровня умудрилась кое-как нагреть, то тряпки всё ещё хранили в себе стужу.
   "В такой постели, пока согреешься, окоченеешь", - невольно поёжилась Платина.
   Снаружи что-то стукнуло на веранде. Отведя в сторону прикрывавший дверь занавес, вошла служанка с коричневой керамической кружкой и поставила её на табурет.
   Ия прижалась к стене, чтобы не мешать. Двоим в проходе между кроватями было уже тесно.
   Отвязав от пояса расшитый мешочек из грубой ткани, женщина вытащила уже знакомую тоненькую палочку бледно-жёлтого цвета и сунула её в чашку. Вспыхнуло яркое пламя.
   "Спички здесь уже изобрели, - поняла девушка, вспомнив, как зажигали светильники в доме начальника уезда. - А до коробков ещё не додумались".
   Когда отблески от язычков пламени, отразившихся в металлических дисках, заплясали по стенам, спутница развернулась и вопросительно посмотрела на Платину.
   - Постели совсем холодные, - сказала та. - Согрей их как-нибудь, а то так и заболеть недолго.
   Ия думала, что подобное распоряжение озадачит собеседницу, но многоопытная служанка только сунула ладонь под одеяло, видимо, не очень доверяя её словам, затем проговорила:
   - Слушаюсь, госпожа, - и вновь вышла из комнаты.
   А девушка, внезапно сообразив, что её пригласили на званый ужин, достала из-под матраса недавно спрятанный свёрток.
   Света хватило, чтобы рассмотреть в маленьком зеркальце выбившуюся из причёски прядь, невесть откуда взявшееся пятно на подбородке и криво завязанную ленточку на кофте.
   Пришлось срочно приводить себя в порядок. Платина остро пожалела о том, что не оставила себе расчёску, рассчитывая на ту, которую супруга начальника уезда выделила Угаре. Но рыться в вещах спутницы не хотелось. Снаружи послышался звук шагов. Кто-то ступил на веранду, однако не вошёл, а постучал.
   Вспомнив, что в прошлый раз Угара не утруждала себя подобными формальностями, Ия спросила:
   - Кто там?
   - Это я - Енджи. - отозвался незнакомый голос. - Моя госпожа приглашает вас на ужин.
   Ещё раз оглядев себя в зеркало, девушка спрятала его под матрас.
   За дверью её встретила поклоном женщина средних лет в застиранной зелёной юбке и в чуть более прилично выглядевшей коричневой куртке, с простой деревянной заколкой в начавших седеть волосах.
   Она хотела помочь знатной гостье обуться, но та её остановила:
   - Не нужно. Я сама.
   - Как пожелаете, госпожа, - равнодушно пожала плечами служанка, терпеливо дожидаясь, когда Платина вставит ноги в туфли.
   На дорожке у пруда им встретилась Угара, торопливо шагавшая навстречу с небольшой корзиной в руках.
   - Что там? - остановила её Ия.
   - Камни горячие, госпожа, - запыхавшись, ответила служанка, приподняв плетёную крышку.
   Рассмотрев какие-то тряпки, девушка удивлённо посмотрела на собеседницу.
   - Так я их специально закутала, чтобы не остыли, пока несу, - охотно пояснила та. - Сейчас положу под одеяло, постель и нагреется.
   - Ну, тогда иди, - кивнула девушка.
   - Да, госпожа, - отвесила поклон Угара.
   Не успела Платина сделать несколько шагов, как услышала какой-то странный звук. Остановившись, она озадаченно огляделась по сторонам, потом посмотрела на замершую Енджи.
   - Что это?
   Подняв взор, та удивлённо вскинула брови.
   - Ночная стража началась, госпожа. В управе в барабан ударили.
   - Ах да, ну понятно, - хмыкнула Ия, вспомнив, что местные сутки делятся на два периода по шесть часов. Вот только монашка не говорила, что их начало отмечается какими-либо сигналами.
   Подойдя к дому, девушка обратила внимание, что лишь в одной его части окна светятся изнутри, а вот по другую сторону веранды они оставались тёмными.
   - Господин Андо ещё не пришёл? - поинтересовалась она, чтобы подтвердить свою догадку.
   - Нет, госпожа, - ответила служанка, весьма удивлённая подобным вопросом.
   "Упс! - подумала Платина. - Опять прокололась. Здесь про чужих мужиков не спрашивают".
   Как она и предполагала, её привели в освещённую часть дома, где проживала сама госпожа Андо.
   В небольшой комнатке гостью ожидал накрытый стол и благожелательно улыбавшаяся хозяйка дома в платье из оранжевого и голубого шёлка.
   Справа, вдоль стены, под окном стоял знакомого вида низенький шкафчик, а часть помещения в противоположной от двери стороне отгораживала высокая ширма с изображением горного пейзажа.
   - Присаживайтесь, госпожа Сабуро, - радушно пригласила старушка, плавным жестом указав на стоявший напротив табурет.
   - Спасибо, госпожа Андо, - поклонилась Ия.
   - Нет-нет, - покачала головой собеседница. - Не так.
   - А как? - непонимающе захлопала ресницами девушка.
   - Сначала поправьте юбку, чтобы она спускалась на пол красивыми складками, - пояснила наставница и, выйдя из-за стола, показала, как это делается.
   Жест у неё получился плавным и грациозным, словно у балерины на сцене.
   Ученица попыталась повторить.
   - Не так резко, госпожа Сабуро, - сделала замечание хозяйка дома. - Одно движение переходит в другое, словно неспешно текущая вода. Попробуйте ещё раз.
   Но только третья посадка на табурет удостоилась благосклонной улыбки старушки.
   - Кушайте, госпожа Сабуро.
   - Спасибо, госпожа Андо, - чуть склонилась в поклоне Платина и сейчас же услышала уже начавшее не на шутку раздражать.
   - Не так сидите, госпожа Сабуро. Спина должна быть идеально прямой, словно побег бамбука. Плечи расправлены. Нет, не выпячивайте грудь - это некрасиво. Вот, уже лучше.
   - Спасибо, госпожа Андо, - нашла в себе силы улыбнуться Ия и едва не взвыла.
   - За столом не следует кланяться так низко, госпожа Сабуро, - наставительно проговорила старушка. - Вот так. Повторите пожалуйста.
   Потом девушка не так держала ложку, не так брала варёный рис, неправильно пользовалась вилкой, не так тянулась за понравившимся кушаньем.
   Кое-как заморив червячка, ученица попыталась уйти, сославшись на недомогание. Однако наставница продолжила издеваться.
   Понимая, что без знания подобных глупостей ей здесь не обойтись, гостья загнала раздражение поглубже и принялась старательно копировать демонстрируемые хозяйкой дома движения, пытаясь представить себя на манеже во время репетиции.
   Наконец старушка поднялась со своего кресла.
   - До свидания, госпожа Сабуро.
   Платина тут же последовала её примеру и с облегчением поклонилась.
   - До свидания, госпожа Андо.
   - Не так, госпожа Сабуро, - нахмурилась наставница. - Не следует сгибать спину при поклоне. Вы же не простолюдинка. У благородной девушки спина всегда должна оставаться прямой. Я же говорила.
   - Простите, госпожа Андо, - поклонилась ученица, стараясь сгибаться только в поясе.
   - Уже лучше, - проворчала хозяйка дома. - Всегда помните об осанке, госпожа Сабуро. Вы же дворянка, а не простолюдинка какая-нибудь, чтобы ходить ссутулившись.
   "Совсем бабка осатанела", - с трудом давя рвущееся наружу раздражение, подумала Платина, которую ещё никогда столь обидно и незаслуженно не критиковали за выправку.
   Выросшая в цирковой семье, с самого раннего детства занимаясь гимнастическими упражнениями, она знала, что находится в прекрасной физической форме, и гордилась своим внешним видом. По крайней мере в том, что касалось осанки. А тут какая-то старушенция то и дело заставляет её "держать спинку".
   - Приятных снов, госпожа Сабуро, - благожелательно улыбнулась наставница.
   - И вам приятных снов, госпожа Андо, - стараясь проделать поклон как можно "правильнее", проговорила ученица. А выйдя на веранду, тихо сквозь стиснутые зубы выругалась на родном великом и могучем, сразу же почувствовав облегчение, и, поёживаясь от холода, плотнее запахнулась в плащ.
   Последние отблески заходящего солнца давно погасли, и наступившую темноту рассеивали лишь редкие звёзды, проглядывавшие в разрывы облаков, да мутное пятно ущербной луны.
   Но даже столь жалкого освещения хватило Ие, чтобы не заблудиться и не споткнуться по пути к павильону.
   За время её отсутствия Угара перестелила постели, развесила часть вещей на торчавших возле двери штырьках и принесла своей подопечной воду для умывания. Однако, прежде чем заняться подготовкой ко сну, девушка потребовала проводить себя в уборную.
   На робкое предложение воспользоваться ночным горшком она заявила, что комнатка, где им придётся спасть, и так совсем маленькая и нечего здесь зря вонять, особенно если без этого можно обойтись.
   Неодобрительно качая головой, служанка зажгла от светильника маленький бумажный фонарик на короткой палке, после чего проводила Платину к сложенному из камня туалету типа "сортир", притулившемуся у ограды на полпути между домом и павильоном.
   Сделав все положенные дела, Платина вышла наружу и услышала требовательный стук в ворота, вслед за которым пьяный голос возопил:
   - Эй, Фабай, открывай, хозяин пришёл! Где ты, тупой придурок?!
   - Вот и господин Андо заявился, - пробормотала Ия, направляясь к своему жалкому жилищу.
   - Что-то он сегодня рано, - прошептала Угара.
   - Рано? - удивилась девушка.
   - Так ещё комендантский час не пробили, госпожа, - пояснила собеседница. - На улице Тучки и Дождя ещё все заведения работают.
   - Бегу, господин! - наконец отозвался привратник. - Бегу сейчас!
   В темноте звякнул металлический засов, громко стукнули створки ворот, и до гостьи донеслось громкое, невнятное бормотание хозяина дома.
   - Я её уже два раза подогревала, - доверительно сообщила служанка, поливая на руки подопечной тёплой водой. - Пока вы ужинали.
   - Пришлось задержаться, - криво усмехнулась Платина, принимая у неё из рук полотенце. - Госпожа Андо никак отпускать не хотела. А ты-то сама ужинала?
   - Да, госпожа, - поклонилась собеседница.
   То ли она ещё раз ходила за углями для жаровни, то ли остывали те очень медленно, только температура в каморке держалась более-менее комфортная. Так что Ия почти не замёрзла, переодеваясь в одежду для сна. Да и постель тоже оказалась тёплой. Пригревшись, девушка очень быстро заснула.
   Проснувшись от тяжести в мочевом пузыре, она сразу же почувствовала, как выстыл павильон. В окружающей тьме лишь немного выделялись чуть более светлые полосы от неприкрытых циновками бумажных стен на самом верху.
   Откинув одеяло, Платина спустила ноги на пол, обжёгший голые ступни ледяным холодом.
   Шипя и ругаясь шёпотом сквозь стиснутые зубы, нашарила под кроватью горшок. Неловко брякнув крышкой, замерла, прислушиваясь к ровному дыханию спавшей совсем рядом Угары. Похоже, та ничего не расслышала. Торопливо оправившись, Ия встала, поправляя штаны, и задела стоявший вплотную табурет. Тот рухнул, наполнив крошечное помещение грохотом.
   - Вот же-ж! - процедила девушка, готовясь объясняться с перепуганной служанкой.
   Однако та, шурша соломой, перевернулась на другой бок, причмокнула губами и вновь засопела как ни в чём не бывало.
   "Вот же-ж нервы у тётки!" - с завистью вздохнула девушка, забираясь на кровать и нашаривая в ногах ещё одно свёрнутое одеяло.
   Расправив его поверх остальных, она укуталась с головой, выставив наружу только нос.
   Разбудило её пыхтение и скрип половиц.
   Служанка в стёганом жилете поверх кофты с видимым трудом тащила к выходу явно остывшую за ночь жаровню.
   В павильоне стоял такой холод, что выбираться из-под кучи одеял совсем не хотелось.
   "И как в такую стужу грудную повязку наматывать? - в панике думала Платина. - А без неё нельзя, старушка на нервы изойдёт. Может, подождать, пока Угара этот мангал назад не принесёт?"
   Снаружи донёсся металлический лязг.
   Решив и дальше притворяться спящей, Ия плотнее закуталась в одеяло и даже прикрыла глаза.
   Она слышала, как Угара вернулась и снова ушла. Зеленоватый, металлический бочонок на растопыренных ножках стоял на расстоянии вытянутой руки, но теплом от него не тянуло. Видимо, служанка очистила жаровню от золы и отправилась за свежими углями.
   На сей раз её пришлось ждать довольно долго, но когда она вернулась, то как-то слишком громко хлопнула дверью, тяжело протопала по полу и проворчала вполголоса:
   - Просыпайтесь, госпожа Сабуро. Господин Андо уже ушёл на службу, а госпожа Андо только что спрашивала о вас.
   Откинув одеяло, девушка потянулась и передёрнула плечами.
   - Холодно.
   - Сейчас будет тепло, - обнадёжила её собеседница, металлическим совком перекладывая рдевшие угли из железного ведёрка в жаровню.
   Прикрыв её толстой крышкой, женщина посмотрела на свою подопечную, которая села, положив руки поверх одеяла.
   - Вы зубы чистите, госпожа Сабуро?
   - Что? - вскинув брови, переспросила Платина, посчитав, что ослышалась.
   - Вы умеете чистить зубы, госпожа Сабуро? - терпеливо повторила служанка, глядя на собеседницу, но не в глаза, а словно бы немного ниже, так что Ия никак не могла "поймать" её взгляд.
   - А есть чем? - усмехнулась Ия, весьма заинтересовавшаяся неожиданным вопросом.
   - Госпожа Андо прислала вам в подарок кисточку, - с этими словами Угара отвязала от пояса кошель и вытащила оттуда короткую палочку с пучком щетинок на конце, совсем не похожую на знакомую путешественнице между мирами зубную щётку.
   - И мятный порошок, - добавила женщина, показывая круглую лакированную коробочку.
   - Тогда почищу, - осторожно согласилась девушка. - Только нужна же ещё и вода.
   - Сейчас принесу, - пообещала собеседница, положив подарки хозяйки дома на столик.
   Оставшись одна, Платина их тщательно осмотрела. Тонкие, но жёсткие, как проволока, волоски торчали из обрезка стебля бамбука, ничем противным не пахли и производили впечатление тщательно вымытых. А коробочку до половины заполнял серовато-зелёный порошок, от которого действительно исходил аромат мяты.
   "Продезинфицировать бы, - с грустью подумала Ия, проводя пальцем по щетинкам. - Только как? Не заставлять же Угару обливать её кипятком? Не поймёт".
   Служанка вернулась с деревянным тазиком и керамическим кувшином. Выбравшись из кровати и поёживаясь от холода, девушка умылась тёплой водой и попыталась почистить зубы.
   Из-за непривычного расположения щетинок пришлось приноравливаться, но в итоге во рту сделалось свежо и приятно.
   Вспомнив ночное происшествие, она спросила:
   - Как спалось, Угара?
   - Хорошо, госпожа, - ответила та и осторожно поинтересовалась: - Что-то случилось?
   - Да, я случайно табуретку уронила, когда вставала по нужде, - объяснила подопечная. - А ты даже не проснулась.
   - Так привычная я, госпожа, - с лёгкой, почти незаметной ноткой превосходства ответила женщина. - В молодости на кухне служила. А там не при таком шуме спать приходилось.
   Платина понимающе кивнула, а собеседница поспешила добавить:
   - Вы, госпожа, не сомневайтесь, если меня позвать, я сразу проснусь, как бы крепко не спала. Бывало, старшая госпожа только прошепчет: "Угара", - я сразу к ней узнать, не нужно ли чего моей благодетельнице?
   - Я верю, - успокоила её Ия. - Иначе бы старшая госпожа тебе так не доверяла.
   Служанка с довольным видом поклонилась. Она помогла девушке одеться, причесала волосы, заплетя их в короткую косу с оранжевой ленточкой на конце.
   Платина отправилась на завтрак, а Угара взялась убираться в павильоне.
   Заметно потеплело. Кажется, наступила настоящая оттепель. Снег осел, и в воздухе пахло сыростью. Солнце яркими бликами отражалось в коротких сосульках, свисавших с черепичных крыш.
   На маленьком столике под навесом у печи Енжи кромсала широким ножом то ли редьку, то ли репу, а рядом с ноги на ногу переминался Фабай, бормоча что-то вроде: "Ну дай, мам, ну дай".
   "Так он её сын! - охнула про себя Ия. - Вот не повезло матери".
   Заметив приближавшуюся гостью, служанка тихо рявкнула:
   - Иди. Потом придёшь. Лёд на пруду разбей.
   И поклонилась.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, госпожа Андо ждёт вас.
   Надув и без того пухлые губы, парнишка тоже отвесил девушке неуклюжий поклон, после чего поплёлся к одному из скособоченных сараев.
   А его мать вновь попыталась помочь Платиной разуться, но та опять отказалась от её услуг.
   Постучав и получив разрешение войти, Ия шагнула в комнату, где попыталась точно воспроизвести те движения, которым наставница обучала её вчера вечером.
   - Доброе утро, госпожа Андо.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - благожелательно кивнула хозяйка дома, поднимаясь. - Уже неплохо. Только следует употреблять слово "здравствуйте", потому что я ещё не разрешала вам общаться со мной неофициально.
   - Я учту это на будущее, - ещё раз поклонилась гостья, с досадой вспомнив, что монашка неоднократно говорила ей о различиях между "официальным" и "неофициальным" стилях общения.
   - Присаживайтесь, госпожа Сабуро, - опускаясь в кресло, сделала приглашающий жест собеседница.
   И вновь девушке пришлось вспомнить вчерашний урок.
   - Не совсем так, - покачала головой старушка. - Плавнее и не так медленно.
   - Да, госпожа Андо, - отвесила поклон ученица и села ещё раз.
   - Вы очень долго спите, госпожа Сабуро, - сурово поджав сухие, чуть подкрашенные губы, попеняла ей наставница, едва она взяла металлическую ложку. - Пока благородная девушка не вышла замуж и не стала госпожой в доме мужа, она может позволить себе понежиться в постели. Но пошла уже вторая половина второго часа дневной стражи. Я понимаю, как нелегко засыпать на новом месте, поэтому не стану делать вам замечание.
   - А когда должна просыпаться благородная девушка, госпожа Андо? - с самым невинным видом поинтересовалась Платина.
   - В первом часу дневной стражи, конечно, - наставительно и слегка удивлённо ответила хозяйка дома. - Тогда же, когда и все другие люди.
   - Теперь я буду знать, госпожа Андо, - потупила взор гостья.
   Сегодняшний завтрак прошёл также как и вчерашний ужин. Старуха придиралась к каждому движению Платиной, заставляя повторять его по нескольку раз, но так и не отбила у Ии аппетита. Та с удовольствием уплетала политый соевым соусом рис и порезанные на кусочки солёные овощи, вроде кабачков.
   Когда фарфоровые тарелочки опустели, не наполнив желудок ученицы, но всё же позволив ей подкрепиться, наставница позвала служанку.
   Пришлось кричать дважды, прежде чем та появилась, объяснив задержку слабым слухом и полосканием белья в пруду.
   Не высказав по этому поводу никакого неудовольствия, старушка велела ей убрать посуду, а сама вместе с девушкой вышла на сквозную веранду. Здесь она предложила гостье пройтись взад-вперёд по холодным, гладким доскам.
   - Вы не так плохо двигаетесь, госпожа Сабуро, - одобрительно хмыкнув, заметила хозяйка дома. - Только слишком свободно и размашисто. У благородной девушки шаги должны быть поменьше, а походка ещё более грациозной. Вот смотрите.
   Глядя на наставницу, Платина большой разницы со своими движениями не заметила, но высказываться по этому поводу не стала, сделав вывод, что главное - это следить за руками и ступни ставить поближе друг к дружке.
   Однако вредной старухе оказалось не так просто угодить, и та всякий раз находила в походке ученицы новые недостатки.
   По ощущению Ии, они торчали на веранде минут сорок, так что ноги у неё замёрзли, несмотря на две пары носков. Поскольку хозяйка дома тоже обходилась без туфель, то гостья уже собралась проявить заботу о её здоровье и попросить вернуться в комнату, чтобы немного согреться, но тут появилась служанка с вопросом:
   - Чай подавать, госпожа?
   - Неси, - приказала наставница и обратилась к ученице: - Пойдёмте выпьем чаю, госпожа Сабуро.
   - Спасибо, госпожа Андо, - с облегчением поблагодарила девушка.
   Они уселись за стол, и на сей раз движения Платиной не вызвали у старушки особых нареканий.
   Енжи внесла деревянный поднос, и обучение будущей приёмной дочери начальника уезда продолжилось. Оказывается, чайник с торчавшей в сторону длинной ручкой полагалось брать только так и не иначе, наливать горячую воду в чашечку ровно на две трети, да и саму пиалу требовалось держать строго определённым образом.
   У Ии голова шла кругом, казалось, что ей никогда в жизни не запомнить всех этих мелочей. И хотя чай был вкусный и душистый, всё удовольствие портили бесконечные придирки хозяйки дома.
   В заключение та обрадовала, сообщив, что молодой госпоже Сабуро надо научиться ещё и разливать чай гостям, а в этом процессе тоже есть свои тонкости и нюансы.
   В подтверждение своих слов она прочитала небольшую лекцию о том, как важно произвести благоприятное впечатление на сваху и будущую свекровь.
   - Когда родители жениха будут договариваться с вашей семьёй, - вдохновенно вещала старушка, видимо, вспоминая молодость. - То подавать им чай придётся вам, а не служанке. И тут главное - показать знание всех правил этикета. Именно по тому, как вы поведёте себя при первой встрече, и будет оценивать вас будущая свекровь. А её доброе расположение очень важно для молодой жены. Почтительность и строгое следование правилам - основа благополучия женщины в семье.
   - Спасибо за то, что наставляете меня, госпожа Андо, - поблагодарила девушка, и ей как-то резко расхотелось выходить замуж.
   - Госпожа Азумо Сабуро просила меня заняться вашей речью, - внезапно сменила тему собеседница.
   - Неужели я так плохо говорю, госпожа Андо, - поинтересовалась Платина, искренне полагавшая, что у неё лишь небольшой акцент.
   - Ужасно, госпожа Сабуро, - с печалью в голосе сообщила наставница. - Иногда мне даже кажется, что вы родом не из Благословенной империи.
   - Но это не так, госпожа Андо, - поспешила заверить её ученица. - Просто мне не у кого было учиться правильной речи.
   - Госпожа Азумо Сабуро примерно так и сказала, - кивнула хозяйка дома и посуровела. - Чтобы исправить недостатки, я должна их хорошо знать. Для начала прочитайте мне ваше любимое стихотворение.
   "Упс! - мысленно охнула гостья из иного мира. - И что ей декламировать буду? Письмо Татьяны к Онегину? Или "Чёрного мага" и "Хождение за три моря"? Так их сперва перевести надо. А так на ходу я не сумею. Да и дурь полная получится. Вот же-ж засада!"
   - Ну? - благожелательно улыбнулась собеседница.
   Нервно облизав губы, Ия выпалила:
   - Я не знаю стихов!
   - Вот как?! - старушка от удивления откинулась на низенькую спинку кресла и, подозрительно сощурившись, уточнила. - Ни одного?
   - Ни одного, - сокрушённо вздохнув, подтвердила девушка, чувствуя, что вновь попала впросак.
   - А вы действительно умеете читать? - подавшись вперёд, наставница разглядывала ученицу с каким-то непонятным любопытством, словно увидела нечто совершенно необыкновенное.
   - Умею, - твёрдо заявила та, посчитав нужным добавить: - Но не так хорошо, как бы хотелось.
   Хмыкнув, хозяйка дома встала и, подойдя к низенькому шкафчику под окном, открыла одно из его отделений.
   Гостья со своего места не могла видеть, что там внутри. Но когда старушка выпрямилась, у неё в руке оказалась вполне привычного вида книга форматом чуть меньше, чем А4, с обложкой из тёмно-синей бумаги.
   - Это "Забытый сливовый сад" Егумо Ясито, - торжественно объявила она. - Прочтите что-нибудь отсюда.
   Открыв титульный лист, девушка увидела нарисованное тушью дерево, украшенное бледно-розовыми цветочками, и выведенное крупными красивыми буквами название книги. А вот имя автора обозначалось мелким шрифтом в верхнем углу.
   Судя по потрёпанности листов, книгой пользовались довольно часто. Не забираясь далеко, ученица начала читать с первой страницы:
  

Ночь наступила и, сильно пьяна,

смываю я медленно грим,

Сливы цветки

увяли, снимаю с волос.

Тихо проходит мой хмель,

грёзы весны, словно дым,

Тают они,

не возвратишь этих грёз.

Кто-то грустит и грустит,

месяц блестит и блестит,

Полог опущен ко сну.

Снова бутоны увядшие мну,

снова последний ловлю аромат.

Снова весна возвратится ль назад?

(китайская поэтесса Ли Цинчжао (1084-1151?))

  
   Внимательно выслушав её, наставница сурово свела брови к переносице.
   - Вы, госпожа Сабуро, неправильно произносите некоторые слова, совершенно не обращая внимание на тональность. Для простолюдинки или какой-нибудь чужестранки - это ещё простительно. Но благородная девушка обязана говорить безупречно!
   - Так научите меня, госпожа Андо, - ни мало не смущаясь, вскричала Платина, разыгрывая безудержную тягу к знаниям и кстати вспомнив какую-то прочитанную в детстве книгу, выпалила: - Позвольте мне припасть к источнику вашей мудрости!
   Поскольку она сказала это с самым серьёзным видом, то собеседница не уловила в её словах иронии и, благосклонно улыбнувшись, велела:
   - Прочтите "Ночь наступила и, сильно пьяна" ещё раз, только мягче.
   Хозяйка дома по много раз заставляла гостью произносить одни и те же слова, добиваясь требуемого звучания, так что у Ии скоро начал заплетаться язык.
   Видимо, поняв это, наставница сделала перерыв, решив изучить почерк ученицы.
   Успев изрядно вымотаться, та попросила отпустить её по нужде. Старушка с неудовольствием поморщилась и заявила, что тоже должна отдохнуть, а занятия продолжатся после обеда.
   Хорошо понимая, что она может придраться к любому жесту или движению, девушка грациозно поднялась, отвесила положенный поклон и, лишь выйдя на веранду, перевела дух.
   За время совместного проживания в лесу монашка обучила её азам определения времени по солнцу. Поэтому, глянув на небо, Платина сообразила, что полдень или уже наступил, или вот-вот настанет.
   Служанка госпожи Андо возилась под кухонным навесом, а её сын швырялся в сарае. Поодаль от хозяйственных построек на длинных бамбуковых шестах сушились штаны, шёлковый халат и мужское нижнее бельё.
   Направляясь к павильону по вымощенной камнями дорожке, Ия услышала знакомый голос:
   - Госпожа! Госпожа Сабуро!
   Обернувшись, она увидела торопливо шагавшую к ней Угару в длинном, стёганом жилете поверх обычной одежды и с какими-то тряпками в руках.
   Присмотревшись, девушка заметила возле ограды небольшую, но массивную скамейку на каменных опорах, к которой тоже вела тщательно очищенная от снега, вымощенная камнем дорожка.
   Доверенная служанка супруги начальника уезда, расположившись там, держала под наблюдением дом, сад и задний двор.
   - Вам что-нибудь нужно, госпожа? - спросила она, подходя ближе.
   - Нет, - покачала головой Платина. - Госпожа Андо утомилась и захотела до обеда отдохнуть. А ты что здесь делаешь?
   - Да вот зашить кое-что надо, госпожа, - ответила собеседница, демонстрируя пару подаренных Ие нижних штанишек.
   - Не замёрзла? - поинтересовалась девушка.
   - Нет, госпожа, - чуть улыбнулась служанка. - Там ветра нет и солнышко греет.
   - А в павильоне разве не теплее? - усмехнулась её подопечная.
   - Темно там, госпожа, - охотно пояснила Угара. - А светильник я зажигать не стала. К чему масло попусту жечь?
   - И то правда, - согласилась Платина.
   Явившись в своё новое обиталище, она убедилась, что, хотя жаровня ещё не остыла, в помещении уже стало прохладно.
   На постели служанки аккуратной стопкой лежало подаренное женой начальника уезда нижнее бельё.
   - Мне тоже надо кое-что постирать, - заявила Ия, рассудив, что её грязная одежда сама по себе чистой не станет, а, копаясь в корзине, спутница уже видела её вещи.
   - Давайте, госпожа, - с готовностью отозвалась Угара. - Старшая госпожа приказала мне заботиться о вас.
   - Она всё тебе обо мне рассказала? - девушка пристально посмотрела на собеседницу.
   - Всё, что посчитала нужным, госпожа, - со значением поправила её женщина.
   - Тогда смотри, - пожав плечами, Платина извлекла из корзины синий свёрток и разложила поверх своего одеяла: джинсы, свитер, колготки и бюстгальтер.
   На лице служанки не дрогнул ни один мускул, хотя в прищуренных глазах всё же мелькнуло любопытство.
   - Только я не хочу, чтобы мои вещи висели на тех шестах, - Ия ткнула пальцем себе за спину. - У всех на виду.
   - А как же тогда, госпожа? - растерянно захлопала ресницами собеседница.
   - Штаны повесь на перила павильона с той стороны, - принялась терпеливо объяснять девушка. - Чтобы в глаза не бросались. Это...
   Она взяла лифчик и колготки.
   - Могут и здесь высохнуть. На спинке кровати.
   - Да как же их носят, госпожа?! - не выдержав, озадаченно пробормотала женщина. - В них разве что ребёнок влезет.
   - Я тебе как-нибудь потом объясню, - туманно пообещала Платина, вновь оборачиваясь к вещам.
   - А вот это, - она взяла свитер. - Прополощешь в холодной воде и тоже на перила.
   - Слушаюсь, госпожа, - собирая одежду, поклонилась служанка.
   - Ты не торопись, - посоветовала Ия, забираясь на постель. - Вот позовут меня обедать, и начнёшь.
   - Как прикажете, госпожа, - не стала спорить Угара.
   Служанка госпожи Андо постучала в дверь павильона минут через сорок.
   Прекрасно помня уроки наставницы, ученица приложила массу усилий для того, чтобы вести себя за столом, как подобает благородной девушке, но вредная старуха всё равно нашла к чему придраться.
   Затем Платину вновь учили правильно ходить, пить чай, и только затем очередь дошла до её почерка.
   Хозяйка дома медленно продиктовала длинную и ужасно заумную фразу, в конце написания которой гостья умудрилась поставить сразу две неприятного вида кляксы.
   - О Вечное небо! - едва взглянув на лист, возвела очи горе наставница. - Это просто какой-то кошмар! Мало того, что вы наделали столько ошибок, такт ещё и написали отвратительно! Словно дикарка какая-нибудь.
   - Ну и что же мне делать, госпожа Андо? - недовольно проворчала Ия, пытаясь оттереть платком выпачканные пальцы.
   - Учиться, госпожа Сабуро! - со значением проговорила собеседница, опускаясь на корточки перед низеньким шкафчиком. - Прилежно учиться.
   Достав очередной том в синей бумажной обложке, она положила его перед девушкой. Та прочитала: Есионо Тонго "Наставления благородным женщинам империи Сына неба".
   Пока Платина рассматривала обложку и титульный лист, лишённый каких-либо красивостей, хозяйка дома извлекла из соседнего ящика солидную стопку бумаги.
   - Вы должны переписать эту книгу сорок раз, госпожа Сабуро, - безапелляционным, не принимающим возражения тоном объявила наставница.
   - Чего? - растерянно пролепетала ученица, на глаз прикидывая толщину опуса какой-то Есионы Тонго.
   - Вы плохо слышите, госпожа Сабуро? - строго нахмурилась старушка.
   - Слышу хорошо, - возразила Ия. - Иногда понимаю плохо. Сколько раз, госпожа Андо?
   - Сорок! - с издевательской улыбкой подтвердила собеседница.
   - Я не успею, - всё ещё пребывая в полной растерянности, предупредила девушка.
   - А вы поторопитесь, - усмехнулась наставница, торжественно отчеканив: - Пока вы своей рукой не перепишите "Наставления" великой императрицы ровно сорок раз, я не буду считать ваше обучение законченным, о чём непременно сообщу госпоже Азумо Сабуро при первой же встрече.
   - Но я буду вам здесь мешать, - демонстративно обведя взглядом небольшую комнату, попыталась увильнуть от запредельно глупого задания Платина.
   - Возьмите с собой в павильон, - не задумываясь, порекомендовала хозяйка дома.
   - Там слишком маленький столик, - не сдаваясь, привела ещё один аргумент гостья.
   - Листок и тушечница уберутся, - возразила старушка. - Почтенный Забер на нём письма писал и не жаловался.
   - Но куда я положу образец, госпожа Андо? - упорствовала Ия, для наглядности показав ей книгу.
   - Сами решайте, госпожа Сабуро! - повысила голос наставница и отчеканила: - Госпожа Азумо Сабуро поручила мне не только обучить вас правилам этикета, но и привить знания, необходимые каждой благородной девушке! А для этого нет ничего лучше постижения мудрости, заключённой в книге государыни Есионо Тонго - супруге Истинного Сына неба. Вот уже двести лет её мысли о нравственном отношении к жизни являются образцом для всех благородных женщин Благословенной империи. Каждая дворянка не только обязана знать изречённые государыней принципы, но и руководствоваться ими. Только так вы сможете исполнить пожелание госпожи Азумо Сабуро и её благородного супруга.
   - Я приложу все усилия, госпожа Андо, - оценив всю серьёзность ситуации, пообещала девушка, отведя взгляд.
   - Это поможет ещё и улучшить ваш почерк, - чуть мягче сказала хозяйка дома. - Даст представление о правописании и научит терпению. А это одна из главных добродетелей женщины. Если же вам неудобно списывать прямо с книги - прикажите служанке вам диктовать.
   - Когда нужно начинать, госпожа Андо? - спросила Платина, окончательно убедившись, что отвертеться от нудной и бессмысленной работы не получится.
   - Можете прямо сейчас, - после непродолжительного молчания определилась старушка, разъяснив понурой девушке окончательное "расписание" занятий. - По утрам мы с вами будем упражняться в правилах этикета и отрабатывать произношение. А после обеда вы можете переписывать книгу, пока видны буквы.
   - Я поняла вас, госпожа Андо, - поклонившись, Платина взяла том в синей обложке, тушечницу с кисточкой.
   - До свидания, - вернула поклон наставница и напутствовала ученицу: - Трудитесь, госпожа Сабуро, но помните, если я не увижу успехов в чистописании, или вы не сможете ответить на мои вопросы по книге великой императрицы, то вам придётся переписывать её ещё сорок раз. Поняли?
   - Да, госпожа Андо, - кланяясь, пробормотала Ия, и голос её дрожал от еле сдерживаемой злости.
   Она молча вышла из комнаты, ни проронив ни звука обулась и, только дойдя до прудика, отвела душу, беззвучно высказав всё, что думала о вредной старушенции.
   Заглянув за павильон, девушка заметила висевшие на перилах джинсы со свитером. Похоже, служанка восприняла слова своей подопечной предельно конкретно, а отсутствие туфель на веранде указывало на то, что Угара куда-то ушла.
   Аккуратно положив на столик чистую бумагу и письменные принадлежности, девушка, не в силах совладать с раздражением, в сердцах швырнула книгу на кровать.
   Крепко прошитый прочными нитками том не пострадал, а Платина, плюхнувшись на постель рядом с ним, вдруг вспомнила своё недолгое, но весьма впечатляющее пребывание в рабстве.
   - Могло быть хуже, - одними губами пробормотала она по-русски. - Намного хуже.
   Осознав пугающую правоту этих слов, пришелица из иного мира аккуратно взяла книгу и, положив на столик, представила, как будет на нём писать.
   То, что левый локоть свисал, составляло только половину неудобств, гораздо хуже оказалось то, что сам фолиант с откровениями древней императрицы никак не хотел убираться и всё время норовил упасть на пол. Значит, придётся воспользоваться советом наставницы.
   Досадливо хмурясь, она вернулась на постель и открыла книгу, намереваясь ознакомиться с "Наставлениями благородным женщинам империи Сына неба", но тут с веранды донёсся знакомый шум.
   Услужливая память подсказала, что служанка не стучится в дверь, перед тем как войти.
   "Она меня за госпожу не считает", - зло подумала Ия и рявкнула, срывая накопившееся раздражение:
   - Кто там?!
   - Это я, госпожа, - чуть помедлив, ответила женщина, и голос её чуть дрогнул.
   - Заходи!
   - Я исполнила ваше приказание, - поклонилась Угара опуская за собой полог.
   - Я видела, - кивнула девушка. - Спасибо.
   - Исподнее ваше тонкое я у жаровни высушила, - потупив взор, продолжила доклад служанка. - А повязка для груди - за кроватью. Там её никто не видит.
   - Это ты правильно сделала, - устыдившись недавней вспышки гнева, не поскупилась на похвалу Платина. - Теперь для тебя новое задание будет.
   - Слушаю, госпожа, - поклонилась собеседница. - Мой долг - заботиться о вас.
   - Её, - Ия показала женщине книгу. - Госпожа Андо приказала мне переписать сорок раз. А столик здесь уж больно маленький. Едва листок с чернильницей убирается. Вот ты и будешь читать мне эти... мудрости, а я стану записывать. Так быстрее дело пойдёт.
   - Ой, госпожа! - Угара даже попятилась от неожиданности. - Может, кого другого прислать? Уж больно плохо я читаю.
   - А я плохо пишу, - проворчала девушка. - Вот и будем учиться... вместе.
   Видя, что служанка продолжает колебаться, Платина поинтересовалась:
   - Тебе госпожа Азумо Сабуро приказала обо мне заботиться?
   - Да, госпожа, - с готовностью подтвердила женщина.
   - Ну так и заботься! - Ия почти силком всунула ей в руки злосчастную книгу, вернулась за столик, макнула кисть в тушь и скомандовала: - Начинай!
   Читала служанка медленно, иногда чуть ли не по слогам, но подопечную подобный темп пока вполне устраивал. Она успевала не только выводить буквы со всей возможной тщательностью, но и вникать в текст, пропитанный самым махровым мазохизом:
   "В древности на третий день после рождения девочки: помещали люльку с ней на пол ниже уровня лежанки, давали в руки глиняный черепок, а также совершали ритуальное очищение и молились предкам. То, что ребёнка помешали ниже уровня лежанки, должно было свидетельствовать о том, что девочка ничтожна и смиренна, а её основной обязанностью является подчинение другим. То, что ей давали глиняный черепок, означало, что она должна привыкать к труду, а её основным долгом будет проявление исключительного прилежания. А то, что в честь её рождения совершали ритуальное очищение и молились предкам, говорило о том, что она должна продолжить традицию жертвоприношений перед алтарём предков." (Подлинный текст "Наставления женщинам". Автор Бань Чжао (45-116 г.г. н.э.) женщина-интеллектуал, первая китайская женщина-историк.)
   И остальное в том же духе. В некоторых местах девушка, не выдержав, возмущённо фыркала, и тогда Угара начинала торопливо извиняться, принимая её недовольство на свой счёт.
   Когда у чтицы начал заплетаться язык, Платина прекратила писанину и, перебравшись на кровать, посоветовала:
   - Ты бы тоже присела.
   - Что вы, госпожа Сабуро, - потупилась служанка. - я не смею сидеть в присутствии благородной госпожи.
   - Тогда я пойду по саду пройдусь, - сказала Ия, поднимаясь. - А ты пока отдохнёшь.
   - Спасибо за заботу, добрая госпожа.
   В очередной раз подивившись местным порядкам, девушка накинула зелёный шёлковый плащ и вышла из домика.
   Очень неторопливо прогуливаясь по выложенной камнями дорожке, она внимательно оглядывалась вокруг, находя всё больше следов запустения. Более-менее пристойно выглядели только хозяйский дом и гостевой павильон. Все прочие постройки казались старыми, скособоченными, явно заброшенными, а у некоторых даже крыша провалилась.
   Выйдя на веранду, наставница заметила прохаживавшуюся ученицу и, обувшись, направилась к ней.
   Платина последовала навстречу старушке.
   - Вам что-нибудь нужно, госпожа Сабуро? - суховато поинтересовалась та.
   - Ничего, госпожа Андо, - поклонилась гостья. - Просто я устала сидеть. Ноги затекли. Сейчас немного пройдусь и начну вновь переписывать книгу мудрости Есионо Тонго.
   - Вы уже запомнили что-нибудь из "Наставлений"? - спросила хозяйка дома.
   - О да, госпожа Андо, - подтвердила Платина и, прикрыв глаза, попыталась максимально точно процитировать особенно поразившее её высказывание: "Женщина должна пройти через чувство позора и проглатывать обиды даже тогда, когда другие люди говорят про неё недоброе или делают ей плохое. Пускай она всё время пребывает в трепете и страхе. Вот таким образом она должна воспитывать в себе чувство ничтожности и смирения перед другими". (Подлинный древнекитайский текст)
   - Хотя вы немного перепутали слова, у вас очень хорошая память, госпожа Сабуро, - поощрительно улыбнулась собеседница и добавила, сурово сведя брови к переносице: - Надеюсь, вы понимаете, что речь здесь идёт о людям благородных, а не о простолюдинах или рабах?
   - Разумеется, госпожа Андо, - заверила Ия. - Книга же написана для благородных женщин, а значит, в ней имеются ввиду только дворяне.
   - Правильно, - важно кивнула наставница, направляясь к уборной.
   "Нет, мне очень повезло, - думала девушка, торопливо шагая к павильону. - Если бы не монашка, то, не зная местного языка и обычаев, я бы точно опять в рабство попала. Аж мурашки по коже. Как там в книжках про попаданцев? Рояль в кустах! Ох, спасибо тому, кто его там поставил!"
   Вдруг её ноздрей коснулся знакомый, пряный аромат. Принюхавшись, она обернулась в сторону кухонного навеса, от которого, кажется, пахнуло корицей? Нет, показалось.
   Едва Платина вошла в павильон, служанка бодро вскочила с табурета.
   - Продолжим, Угара? - предложила Ия.
   - Как прикажете, госпожа, - смиренно поклонилась женщина, взяв со столика книгу с торчавшей вместо закладки синей шёлковой ленточкой.
   Когда язык у служанки вновь начал заплетаться, девушка отложила кисточку в сторону. Она тоже очень устала и с удовольствием предложила чтице отдохнуть.
   - Слушаюсь, госпожа, - с довольным видом поклонилась служанка и предложила, аккуратно закрывая книгу: - Быть может, принести чаю?
   - Неси, - кивнула подопечная. - И себе чашку захвати.
   - Не смею, госпожа, - смиренно потупилась собеседница.
   - Считай, что я тебе приказала, - усмехнулась девушка. - А если не хочешь сидеть, то пей стоя. У тебя же, наверное, всё в горле пересохло.
   - Немножко, госпожа, - несмело улыбнулась Угара.
   - Ну так неси чай, сейчас попьём, - предложила Платина.
   - Да, госпожа, - поклонилась собеседница. - Я сейчас.
   Однако отсутствовала служанка довольно долго, а когда пришла, принялась многословно извиняться за задержку, сетуя на отсутствие на кухне горячей воды.
   Исполняя приказ, она поставила на поднос две чашки: одну из белого фарфора, расписанного причудливыми цветами, а вторую из обычной, коричневой керамики.
   Наполнив их кипятком из маленького чайника с торчавшей в сторону ручкой, женщина отошла к завешанной двери, давая возможность напитку настояться.
   - Скажи, Угара, ты давно служишь в доме господина Сабуро? - спросила Ия, потягиваясь и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы.
   - Всю жизнь, госпожа, - поклонилась собеседница. - Родители меня продали господину в семь лет. Сначала я на кухне помогала. Потом меня взяла к себе старая госпожа - мать господина Бано Сабуро. Она меня и научила читать и писать. А когда господин женился, я стала заботиться о его супруге.
   - Почему же тебя продали? - заинтересовалась девушка.
   - Мой отец был бедный лавочник, госпожа, - медленно заговорила служанка. - А Вечное небо послало ему пять дочерей. Он не мог дать всем им достойное приданое и продал меня господину Сабуро, за что я ему буду вечно благодарна.
   - А у тебя семья есть? - продолжила расспрашивать Платина.
   - Я принадлежу семье господина Бано Сабуро, госпожа, - чуть вскинула брови женщина.
   Сообразив, что вновь "сморозила" что-то неподобающее, Ия приподняла крышечку на чашке.
   - Вроде заварился, - проговорила она, глядя на распустившиеся в воде листочки. - Угощайся.
   - Спасибо, госпожа, - поклонившись, собеседница осторожно взяла керамическую кружку и вновь отступила к двери.
   - Ну, а муж у тебя есть? - так и не справившись с любопытством, спросила девушка. - Дети?
   - Нет, госпожа, - лицо Угары посуровело, и вся она как будто подобралась, замкнулась, словно задёргивая чуть приоткрывшую её душу штору. - Мой долг - служить старшей госпоже Азумо Сабуро и её семье.
   Хмыкнув, Платина сделала маленький глоток. А ничего так, вкусно. Вот только после подобного ответа задавать вопросы уже не имело смысла. Всё равно будет отвечать так, как положено по местным обычаям и понятиям, а значит, почти наверняка соврёт.
   Они молча допили чай, после чего Ия вновь прогулялась вокруг прудика, давая возможность Угаре хотя бы немного отдохнуть.
   До сумерек девушка переписала ещё несколько страниц, а когда в павильоне стемнело, так что строчки начали расплываться перед глазами, пришла Енджи и пригласила её на ужин.
   Всё повторилась с унылым однообразием. Ученице казалось, что она выполняет все движения именно так, как показывала наставница. Однако той всё равно не нравилось, как гостья кланяется и садится.
   Пришлось вновь повторять всё по нескольку раз да ещё и под недовольное ворчание хозяйки дома.
   К столу подали варёную рыбу, и старушка взялась учить Платину правильно разделывать её двумя трёхзубыми вилками.
   Пока она одолевала тяжкую науку этикета, Угара не только поменяла в жаровне угли, согрела постель, но и принесла воду для омовения.
   Следующие три дня походили на первый, как однояйцевые близнецы. Правила этикета, отработка движений, переписывание "Наставлений".
   На четвёртый к обеду подали варёную курицу, которую гостье пришлось разделывать под чутким руководством хозяйки дома с помощью всё тех же двух вилок. Неизвестно, сколько времени варилась несчастная птичка, но мясо от костей отслаивалось легко, так что в общем и целом Ия справилась с поставленной задачей, умудрившись посадить всего лишь несколько пятен на подол и рукава.
   Одежду своей подопечной Угара стирала регулярно и тщательно. Вот только девушке уже и самой хотелось помыться.
   Не зная местных порядков и не желая лишний раз попасть впросак, демонстрируя свою неосведомлённость в самых элементарных вещах, она кое-как вытерпела ещё неделю, но, уловив исходящий от себя запашок, не выдержала и прямо за ужином поинтересовалась у хозяйки дома: есть ли у неё баня, или для того, чтобы помыться, гостье надо отправляться в усадьбу начальника уезда?
   - А я думала, вам нравится ходить в таком виде, - ни мало ни смущаясь, заявила ей наставница.
   - Это почему же, госпожа Андо? - растерянно захлопала ресницами ошарашенная ученица.
   - Ну, время идёт, а вы всё не говорите, что хотите помыться, - усмехнулась собеседница.
   "Вот же-ж, стерва старая! - мысленно взывала от обиды и злости Платина. - Сама-то, небось, мылась, а мне предложить западло?"
   Медленно втянув носом воздух, она криво усмехнулась и отчеканила, не сумев до конца скрыть рвущийся с языка яд:
   - Сейчас я говорю, что очень хочу завтра помыться и впредь желаю мыться как можно чаще, но так, чтобы не затруднить вас, госпожа Андо.
   - Я прикажу Енджи с утра всё приготовить, - с улыбкой пообещала хозяйка дома, поинтересовавшись: - А когда вы принесёте третью книгу "Наставлений"?
   - Тоже завтра, - поднявшись со своего места, поклонилась гостья.
   На фоне купальни в доме начальника уезда баня наставницы выглядела жалко и убого.
   В старом, продуваемом сарае с кое-как заткнутыми всяким хламом щелями на полу из гнилых досок стояла кадушка с тёплой водой, где Ия смогла уместиться только сидя на корточках, подтянув колени к подбородку.
   Разумеется, долго рассиживаться в таком положении она не стала. Побултыхалась немного, потёрла тело тряпочкой и торопливо выбралась наружу.
   Служанка быстро завернула подопечную в предоставленное госпожой Андо полотенце, после чего помогла быстро одеться, решив обойтись без грудной повязки.
   Несмотря на вялые протесты девушки, Угара настояла, чтобы надеть сей предмет туалета, но уже в павильоне, где было теплее, чем в бане.
   Примерно через час, после того как гостья привела себя в порядок, неожиданно явилась служанка хозяйки дома с запиской, в которой сообщалось, что сегодня на обеде будет присутствовать господин Джуо Андо, дабы госпожа Сабуро могла поучиться вести себя за столом с малознакомыми людьми. Наставница предлагала ученице представить, будто она приглашена в дом к богатым и знатным родственникам.
   Предлог показался настолько странным, что, прочитав послание вслух, Платина удивлённо и вопросительно уставилась на Угару. Несмотря на ясно различимые усилия сохранить невозмутимый вид, та тоже выглядела весьма озадаченной.
   - К чему бы это? - спросила Ия, зная, что каждое её слово будет пересказано супруге начальника уезда. - Зачем мне встречаться с господином Андо? Сколько здесь живу, а видела его всего пару раз и то издалека. А тут вдруг обедать вместе. Что это?
   - Не знаю, госпожа, - пробормотала собеседница, отводя взгляд.
   - Считаешь, я должна идти? - не отставала девушка.
   - Вам решать, госпожа, - глядя в пол, пожала плечами служанка. - Только старшая госпожа Азумо Сабуро велела вам слушаться госпожу Андо. Она знает, что делает.
   - Тогда придётся слушаться, - делано вздохнула Платина и вдруг усмехнулась: "Старушенция хочет показать своему сынку, какая я глупая и страшная?"
   - Как я выгляжу, Угара? - спросила она у застывшей возле двери женщины.
   - Хорошо, госпожа Сабуро, - улыбнулась та. - Вы молоды и прекрасны.
   Несмотря на подобное заверение, Ия впервые при ней достала из-под матраса свёрток, аккуратно разложив его на туалетном столике и, взяв зеркальце, принялась критически рассматривать своё отражение.
   Мдя. Брови разрослись, как сорняки на клумбе, кое-где видны поры на коже. Цвет лица бледноватый, и вообще идти на званый обед, не накрасившись, как-то стрёмно. Она уже и забыла, когда в последний раз наносила макияж. Так что, уж если тренироваться в визите к богатым и знатным родственникам, то в условиях максимального приближения к реальности. А в таком жалком виде она в гости не пойдёт.
   Девушка попыталась установить зеркальце на туалетном столике, но оно всё время соскальзывало.
   - Угара! - обернулась Платина к застывшей у входа женщине. - Подержи пожалуйста.
   - Да, госпожа, - поклонилась та, с удивлением рассматривая оправленное в пластик стекло, и не удержалась от восхищённого восклицания: - Ой, как всё чудесно видно, госпожа!
   Пропустив эти слова мимо ушей, Ия раскрыла футляр маникюрного набора, где имелся ещё и маленький пинцетик, коим она, шипя и морщась, придала своим бровям более-менее чёткую форму.
   Данная процедура не произвела на служанку особого впечатления, а вот на блестящие инструменты она поглядывала с откровенным любопытством.
   Критически посмотрев в зеркало, девушка осталась довольна результатами своих трудом. Для писца - пьяницы сойдёт.
   Теперь необходимо нанести макияж. Платина с лёгким щелчком открыла коробочку с тенями. Угара тихо охнула, но от каких-либо слов воздержалась, жадно пожирая глазами заполнявшие отделения тона.
   "Сильно краситься не стоит, - практично рассудила Ия. - Не на манеж иду и не в клуб, а на обед. Немножко сухих румян и подводки будет достаточно. Ресницы подчеркнуть. Чуть-чуть туши. Губы тоже надо подкрасить, а то уж очень они бледные. Ну и достаточно. Косметику надо беречь. Она ещё понадобится".
   - Какая у вас помада интересная, - не выдержав, сдавленным голосом прошептала служанка, с полуоткрытым ртом таращась на малиновый цилиндрик.
   - А теперь как выгляжу? - вновь проигнорировав её слова, спросила девушка.
   - Прекрасно, госпожа! - то ли совершенно искренне, то ли хорошо притворившись, вскричала собеседница и с плохо скрытой завистью прошептала: - У вас в маленькой шкатулке красок больше, чем у других женщин в больших сундуках.
   - Удобно, - согласилась Платина, деловито поинтересовавшись: - Как думаешь, теперь я могу пойти в гости к богатым родственникам?
   - Не гневайтесь на меня, госпожа Сабуро, - женщина отвесила церемонный поклон, приложив ладони к животу. - Вы умело обращаетесь с красками для лица и наносите их ровно столько, сколько нужно. Но вот ваша одежда совершенно не подходит для благородной девушки. Для нанесения визитов вам совершенно необходимо платье из шёлка.
   - Мне не за что гневаться на тебя, Угара, - усмехнулась Ия. - Если ты это понимаешь, то и госпожа Азумо Сабуро тоже. А я надеюсь на её мудрость и жизненный опыт.
   Вопреки ожиданию девушки собеседница никак не отреагировала на её слова, но посоветовала надеть другую кофту и заменить ленточку в косе.
   Минут через пятнадцать после того, как они закончили все приготовления, пришла служанка хозяйки дома и пригласила гостью на обед.
   Стол накрыли всё в той же комнате госпожи Эоро Андо. Только сейчас, кроме самой старушки, присутствовал её сын: рыхлый мужчина, выглядевший лет на сорок пять - пятьдесят, с круглым лицом, где выделялись большие, синеватые мешки под покрасневшими глазами и бурый, мясистый нос с крупными, неприятного вида порами.
   Господин Джуо Андо облачился в шёлковый сине-зелёный халат с застиранными, но хорошо различимыми пятнами на груди и парадную, широкополую шляпу явно не первой свежести.
   Но больше всего пришелицу из другого мира насторожил его буквально сочащийся неприязнью взгляд. Маленькие, карие гляделки, словно кричали во весь голос: "Ты мне не нравишься и не понравишься никогда".
   "Я что, взяла у тебя взаймы и забыла отдать?" - хмыкнула Платина, отвешивая положенный поклон.
   - Здравствуйте, господин Андо. Здравствуйте, госпожа Андо.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - отозвался хозяин дома сиплым, надтреснутым баритоном. - Садитесь.
   - Спасибо, господин Андо.
   Судя по одобрительной улыбке наставницы, ученица уселась на табурет с соблюдением всех правил этикета.
   - Выпьем за нашу встречу и знакомство! - торжественно провозгласил писец, протягивая руку за глиняной бутылью, похожей на располневшую кеглю для боулинга с привязанной к горлышку скомканной, жёлтой бумажкой.
   Его мать сурово сжала губы в куриную гузку, но не издала ни звука, молча наблюдая за тем, как отпрыск с привычной ловкостью наполняет живительной влагой маленькие фарфоровые чашечки. Запахло фруктами и спиртом.
   В полном соответствии с местными обычаями первую чарку он подал старейшему участнику застолья, вторую получила гостья. А третью хозяин дома лихо опрокинул сам, и его губы расплылись в блаженной улыбке.
   Прикрыв нижнюю часть лица рукавом, Ия осторожно попробовала местный алкогольный напиток. Больше всего он походил на брагу со вкусом сливы.
   "А ничего так, - причмокнув, подумала девушка. - Вкусно и градус есть, хотя и слабенький".
   К счастью, поданные к столу курицу и рыбу уже порезали на куски, так что Платиной не пришлось возиться с их разделкой. Кроме того, имелись и друге блюда: солёные и маринованные грибы, овощи, мелко наструганная редька с чесноком, соусы.
   Быстренько закусив, писец вновь взялся за бутылку, но его мать внезапно заявила:
   - Госпожа Сабуро проявила большое усердие в учении. Надеюсь, дорогой сын, вы обратили внимание на её манеры?
   - Госпожа Сабуро ведёт себя так, как и подобает девушке благородного происхождения, - охотно кивнул мужчина, с вожделением поглядывая на откупоренную бутылку.
   "Когда трубы горят, - усмехнулась про себя Ия. - Одной рюмки всегда мало".
   Однако родительница то ли не замечая состояние сына, то ли игнорируя его, продолжала нахваливать ученицу:
   - Госпожа Сабуро ознакомилась с "Наставлениями благородным женщинам" императрицы Есионо. Не так ли, госпожа Сабуро?
   - Я уже третий раз переписываю эту прекрасную книгу, госпожа Андо, - торопливо проглотив грибочек, ответила Платина и отбарабанила заранее заготовленную для подобного случая фразу, обозначающую степень своего восторга: - Мудрые указания великой императрицы станут для меня примером и образцом для подражания в дальнейшей жизни!
   "Уф! - выдохнула про себя ученица. - Кажется, ничего не перепутала и всё сказала правильно".
   Наставница благосклонно улыбнулась, а её сын ещё больше поскучнел.
   - Ваши слова наполнили мою печень радостью и вдохновением, госпожа Сабуро, - улыбнулась собеседница, склонив голову и, как монашка, сложив ладони перед грудью.
   - Я очень рада, госпожа Андо, - повторив жест хозяйки дома, девушка "натянула" на лицо довольную улыбку, мысленно хмыкнув. - Хорошо хоть, не прямую кишку".
   - Так налейте же нашей гостье, сын мой! - обратилась старушка к застывшему в глубокой задумчивости отпрыску. - Давайте выпьем за дальнейшие успехи моей лучшей ученицы.
   - С удовольствием, - встрепенулся мужчина, торопливо хватаясь за бутылку.
   Жадно осушив стопарик, он как-то искоса глянул на Платину и проговорил:
   - Матушка, наверное, совсем замучила вас своими занятиями?
   - Мне совсем нетрудно, господин Андо, - возразила Ия, но, поймав странный - то ли презрительный, то ли разочарованный взгляд наставницы, озадаченно замолчала, сообразив, что опять опростоволосилась.
   Смущённо кашлянув, она с полминуты лихорадочно подыскивала нужные слова, а когда поняла, что ничего стоящего в голову не приходит, пробормотала:
   - Это мой долг - заниматься, не жалея ни времени, ни сил.
   Старушка одобрительно кивнула, а её отпрыск, криво усмехнувшись, вновь взялся за бутылку.
   - На каком музыкальном инструменте играете, госпожа Сабуро? - с пьяненькой улыбочкой спросил он, хрустя долькой маринованного чеснока. - На флейте или на барабане?
   - Увы, господин Андо, - вздохнула девушка, скромно потупив глазки. - Это высокое искусство мне недоступно.
   - Вот как? - с фальшивым удивлением вскричал собеседник и, сурово сведя брови к переносице, обратился к своей родительнице. - Матушка, вы же неплохо обращаетесь с бубном. Почему же не учите госпожу Сабуро на нём играть?
   - Быть может, позже, сын мой, - натянуто улыбнулась наставница, и в её глазах блеснули слёзы обиды и стыда за поведение непутёвого отпрыска. - Для начала госпоже Сабуро следует досконально изучить правила этикета и "Наставления благородным женщинам". Вы же знаете, как важно постичь мудрость древних...
   - Да всё я помню, матушка! - вскинул руки, словно защищаясь, хозяин дома, выдав скороговоркой: - Только гуманизм и строгое соблюдение предписываемых предками правил поведения отличает благородного мужа от окружающих.
   - Я рада, что вы не забыли Трёхкнижие, сын мой, - слегка расслабилась старушка.
   - И всё-таки жаль, госпожа Сабуро, что вы не умеете играть на бубне, покачал головой пьяненький писец. - А вот певичка Весенний Василёк из "Поющего под ветром тростника" играет на нём божественно! А как поёт!
   Мужчина прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся и затянул противным гнусавым голосом:
  

Судьбу певички разве я искала!

Она мне от рождения дана.

Цветок цветёт,

И вот уже он вянет,

Всему свой срок

Когда-нибудь настанет,

Всё будет так,

Как повелит весна.

Уйти в конце концов, уйти мне надо,

Жить невозможно так, как я жила.

О, если бы

Укрыться за горами,

Украсить волосы...

(Китайская поэтесса Янь Жуй (XII в.))

  
   Прервав песню, он посмотрел на гостью мутным взглядом и пробормотал:
   - Прекрасно поёт, хотя тоже...
   - Сын мой! - вскричала хозяйка дома, не по годам резво вскакивая со своего места. - Вы заставляете свою мать стыдиться! Как можно вести подобные разговоры в присутствии благородной девушки!? Вы же не в компании своих непутёвых приятелей на улице Тучки и Дождя! Вы дома за одним столом с молодой родственницей благородной семьи Сабуро!
   - Простите, матушка, - словно очнувшись, встрепенулся мужчина и, неуклюже поднявшись на ноги, поклонился сначала недовольно насупленной родительнице, потом Платине. - Простите, госпожа Сабуро, я забылся и вёл себя совершенно недопустимо.
   - Вы просто много выпили, господин Андо, - с деланным смущением пролепетала Платина, подумав: "Вот тебя и развезло на старые дрожжи".
   Гневно раздувая ноздри, старушка опустилась в кресло.
   В комнате повисла напряжённая тишина.
   Девушку заинтересовали слова пьяненького писца. Опасаясь, что наставница объявит обед закончившимся и отправит ученицу обратно в павильон, она спросила:
   - А что это была за песня, господин Андо?
   - Вам понравилась, госпожа Сабуро? - удивился мужчина.
   - Она называется "Судьба певичка", - недовольно проворчала хозяйка дома. - Её тоже написала Егумо Ясито.
   - И тоже, между прочим, гетера, - пробормотал себе под нос сын, но, поймав негодующий взгляд матери, шутливо воздел руки. - Всё, молчу, молчу.
   - Госпожа Ясино, - со значением проговорила наставница, обращаясь не столько к ученице, сколько к отпрыску. - Была возлюбленной барона Симадо - великого художника Даяро. Ей посвящал свои стихи знаменитый Гаэто Мензоро. Эти люди не стали бы общаться с безмозглыми куклами, вроде тех, с которыми проводите время вы с друзьями!
   Она посмотрела на Платину.
   - Вы понимаете меня, госпожа Сабуро.
   - Да, госпожа Андо, - с самым серьёзным видом кивнула та, усмехнувшись: "Это другое".
   ... и спросила:
   - Господин Андо, а там, где вы слышали эту чудесную песню, только поют?
   - Госпожа Сабуро! - прикрикнула хозяйка дома.
   - Прошу прощения, госпожа Андо, - не вставая, поклонилась гостья. - Но разве я говорю о чём-то постыдном или недостойном благородной девушки? Мне просто любопытно: быть может, господин Андо видел там танцы или ещё что-нибудь интересное?
   Старушка приоткрыла рот, явно собираясь прочитать очередную нотацию, но сын её опередил.
   - В "Тростнике" плясуньи так себе, - пренебрежительно махнул рукой он. - Лучше всего танцуют в "Гнезде соловья на ветках сливы"...
   Его лицо вновь приобрело мечтательное выражение, губы растянулись в улыбку, а глаза превратились в узкие щёлочки, затерявшиеся среди многочисленных морщин.
   - Одинокая Цапля и Лёгкий Ветерок так миловидны... Их движения так грациозны и настолько отточены, будто они не смертные девы, а феи, спустившиеся с небес... Несколько лет назад в Букасо проездом побывал чиновник двора самого Сына неба. Ему так понравились танцовщицы из "Гнезда", что он купил лучших из них и увёз в столицу.
   Внимательно слушавшая его Ия удивлённо покачала головой.
   - А вы танцевать умеете, госпожа Сабуро? - внезапно спросила напряжённо следившая за их разговором хозяйка дома.
   - Что вы, госпожа Андо! - сыграла смущение девушка. - Вы же знаете, как неуклюже я двигаюсь.
   - Движения у вас очень чёткие, - неожиданно возразила наставница. - Вам не хватает грации.
   - Спасибо за столь высокую оценку моих скромных способностей, госпожа Андо, - склонила голову Платина, мельком отметив: "Препод в колледже говорил то же самое".
   Мисочки на столе почти опустели, обед явно подходил к концу, а путешественница между мирами так и не удовлетворила своё любопытство.
   Понимая, что времени почти не осталось, она торопливо спросила:
   - Скажите, господин Андо, а, кроме певиц и танцовщиц, ещё кто-нибудь демонстрирует там своё искусство?
   Откупоривший ещё одну бутыль мужчина на миг задумался.
   - Капля Росы из "Гнезда" великолепно играет на цитре . Многие приходят туда только за тем, чтобы её послушать. Когда в город приезжает театр, актёры разыгрывают там короткие сценки из известных пьес. К сожалению, такое случается редко. В открытых заведениях для простолюдинов хозяева иногда приглашают мангиров. На потеху неотёсанной публике они кидают ножи, подбрасывают и ловят всякие предметы, вроде пустых бутылок. Выделывают прочие низкопробные штуки. Но это зрелища для невежд и глупцов. Образованным людям подобные зрелища просто неинтересны и даже оскорбительны. Поэтому мангиров и не пускают в закрытые заведения.
   - Я же не за тем спрашиваю, чтобы туда идти, - Ия смущённо потупилась, изо всех сил стараясь покраснеть.
   - Если вам любопытны подобного рода представления, госпожа Сабуро, - проговорила старушка строгим тоном. - То попросите господина Сабуро пригласить мангиров в дом, потому что благородные девушки не посещают всякого рода... заведения и не глазеют на выступления этих кривляк на городских площадях!
   - Я вовсе не это имела ввиду, госпожа Андо, - опустив голову, пролепетала Платина, в очередной раз похвалив себя за то, что скрыла от аборигенов правду о себе и своих родителей. - Мне просто интересно...
   - Вы обещали исполнять наставления императрицы Есионо, - с издёвкой напомнила наставница. - А она предостерегала женщин от чрезмерного любопытства, считая это столь же неоспоримым пороком, как и ревность.
   - Простите меня, госпожа Андо, - повинилась не на шутку встревоженная ученица, представив, что вредная старуха наплетёт супруге начальника уезда, и пообещав: - Такого больше не повторится.
   - Надеюсь, - проворчала хозяйка дома.
   Пока она отчитывала гостью, писец сноровисто наполнил чарки. Девушка, мужчина и старушка поклонились друг дружке, подняв фарфоровые чашечки.
   - Прежде чем отдавать мне переписанные "Наставления", ещё раз проверьте ошибки, госпожа Сабуро, - начальственным тоном заявила она, поднимаясь и давая понять, что обед подошёл к концу. - А то вы слишком часто повторяетесь.
   - Да, госпожа Андо, - ответила Ия, изо всех сил стараясь встать с табурета, как учили, и отвесила поклон так, чтобы тот соответствовал строгим требованиям наставницы.
   - До свидания, господин Андо, - поклонилась девушка сначала уже порядком осоловевшему хозяину дома, потом хозяйке. - До свидания, госпожа Андо.
   - До свидания, госпожа Сабуро, - холодно кивнула та.
   Выбравшись на веранду, Платина увидела, что Угара сидит за врытым в землю столом и о чём-то оживлённо беседует со служанкой хозяев дома.
   Заметив подопечную, женщина торопливо спрятала маленькую пиалу за миской с остатками квашенной редьки и, вскочив, склонилась в почтительном поклоне.
   - Если хочешь, ещё посиди, - снисходительно махнула рукой Ия. - Ты мне пока не нужна.
   - Спасибо, госпожа, - выпрямилась Угара.
   Два дня назад прошёл изрядно встревоживший госпожу Андо снегопад. Возле стен и в углах намело сугробы почти по колено. Не блиставший умом, но выносливый и старательный Фабай уже очистил дворы и дорожки.
   Шагая вокруг пруда, путешественница из иного мира напряжённо размышляла о своём будущем.
   За время, проведённое среди аборигенов, идея прибиться к местным цирковым перестала казаться ей столь же привлекательной, как раньше. Уже одно то, как их называли представители правящего сословия, говорило о многом.
   Девушка достаточно хорошо знала местный язык для понимания того, что название цирковых артистов здесь происходит от слова "изображать", но не в смысле "играть", "перевоплощаться в образ" и т.д., а в значении "передразнивать", "кривляться" в самом негативном понимании этого действия.
   Присоединившись к подобной труппе, Платина окажется если не на самом дне здешнего общества, то где-то совсем рядом. Тогда как сделавшись приёмной дочерью целого начальника уезда, она автоматически войдёт в местную элиту, по крайней мере, в её женскую часть. А значит, у Ии будет еда, крыша над головой и хоть какая-то защита от произвола мелких чиновников и богатеев.
   Вот только, став членом семьи Бано Сабуро, она отдавала свою судьбу целиком и полностью в его руки. А у здешних девиц только один удел: выйти замуж по воле родителей, после чего всю оставшуюся жизнь служить, угождать и ублажать мужа со всей его роднёй, попутно рожая побольше сыновей. Хорошо ещё, если будущий супруг окажется более-менее порядочным человеком. Но вдруг названному папаше зачем-то понадобится выдать её за какого-нибудь придурка?
   Бывшая учащаяся циркового колледжа понимала, что, в отличие от героев и героинь, прочитанных когда-то книг про попаданцев, она умеет только выступать на манеже.
   Самое плохое в той ситуации, в которой оказалась сейчас Платина, это то, что она не владеет ни профессией, ни какими-либо полезными навыками, которые могли бы помочь ей выжить в этом мире. А полученные в средней школе знания здесь никому не нужны. Да и кто будет слушать откровения невесть откуда взявшейся девчонки о строении атома или о свободных радикалах?
   Лучше бы она пошла в хореографическое училище. Хотя, если здешние танцовщицы выступают в публичных домах, то им наверняка приходится удовлетворять не только эстетические запросы богатых зрителей.
   Так что полезнее для неё было бы умение вязать какие-нибудь кружева или готовить косметику. В экзотические ремёсла, вроде кузнечного дела или какой другой механики, лучше вообще не соваться. Ия ничего не понимала в железках.
   Приходилось признать, что мастера в чём-то из неё не получится, а идти в подмастерье уже поздно. Да никто и не возьмёт.
   Девушка в очередной раз честно призналась, что если бы не встреча с Амадо Сабуро и не благорасположение брата монашки, её судьба в этом мире могла бы сложиться очень печально. Кто знает: на что пришлось бы пойти, чтобы не умереть с голоду?
   Платина поёжилась. Однако, соглашаясь с тем, что для неё пока всё складывается более-менее благополучно, она не желала давать другим решать свою судьбу. Уж если нет иного пути, кроме замужества, а жениха будет выбирать приёмный папаша, то, чтобы нормально устроиться, необходимо каким-нибудь образом отсеять совсем уж паршивых кандидатов на свою руку, сердце и прочие органы. Не дать выдать себя за урода или придурка. Пока Ия не знала, как это сделать, но считала, что обязательно придумает.
   Как часто случалось ранее, определив для себя какую-то цель, девушка чувствовала прямо-таки бешеный прилив энергии. Хотелось начать действовать немедленно, вот прямо сейчас.
   Она даже прибавила шаг, но тут же попыталась взять себя в руки, творчески развивая залетевшую в голову мудрую мысль. Чтобы отслеживать неугодных женихов, не вызывая подозрений у приёмного папаши, нужно разбираться в местных реалиях.
   Вот только сидя за забором, изучая этикет да переписывая глупые "Наставления" давно умершей императрицы, жизнь обычных людей не поймёшь. Поэтому для начала надо хотя бы выйти в город, осмотреться, походить по улицам, заглянуть на базар. Только что там делать с пустыми руками? А денег у неё нет и вряд ли кто-нибудь из будущих родственников снабдит её средствами на "карманные расходы".
   "Вот же-ж, дура! - мысленно обругала себя путешественница между мирами. - Сколько шаталась по пустым деревням и не додумалась поискать денег или хотя бы безделушек каких-нибудь. Вечно не о том думаешь, пока жареный петух не клюнет..."
   Ввиду очевидности собственной глупости оставалось только воспользоваться советом мультяшного Шарика из Простоквашино и продать что-нибудь ненужное.
   Платина почти бегом устремилась в павильон, на ходу соображая, от чего можно избавиться, не нанеся себе серьёзного ущерба и не привлекая излишнего внимания к своей скромной персоне?
   Ворвавшись внутрь, она сняла крышку с корзины. Самой дорогой её вещью, безусловно, является шёлковый плащ на тёплом меху. Но пока стоят холода, он может ещё понадобиться. Хотя, если его продать и купить накидку попроще, сколько-то денег у неё останется.
   Только как бы супруга названного папаши не заинтересовалась, куда это приёмная дщерь задевала такой приметный предмет из своего гардероба? Нет, надо поискать что-нибудь попроще. Одежды у неё хватает.
   Внезапно Ия застыла с кофточкой в руке и поморщилась, словно от зубной боли, досадуя на собственную глупость. Угара же прекрасно знает, сколько у неё вещей, поэтому быстро обнаружит пропажу любой тряпки.
   Нет, ничего из того, что лежит в корзине, трогать нельзя. Как бы на скандал не нарваться. Тогда, может, толкнуть какой-нибудь предмет из её родного мира?
   Присев на кровать, девушка принялась вспоминать, что из оставшихся ништяков можно продать аборигенам, не поразив их до глубины души?
   Зеркальце, косметичка и маникюрный набор отпадают. Самой нужны. Зажигалка? Нет, слишком приметная вещица, как и шариковая ручка.
   Пластиковые карты, ключи, деньги?
   Очень смешно. Она пренебрежительно фыркнула. Расчёску? Как вариант. Кошелёк? Насколько знала Платина, бумажные деньги здесь тоже в ходу. Но уж больно вид у бумажника непривычный.
   Ха! Блестящий брелок в виде дельфинчика. Сабуро он понравился.
   Вскочив, Ия едва не полезла за спрятанной за циновкой сумкой, но вовремя успокоившись, плюхнулась обратно на постель, старясь привести мысли в порядок.
   Да, безделушка вполне может сойти за украшение. Но, чтобы продать её, не вызывая подозрения у покупателя, необходимо знать, хотя бы приблизительную цену подобных побрякушек. А для этого опять-таки надо попасть в город. Для начала хотя бы даже без денег.
   Её мысли прервал донёсшийся с веранды шум. В дверь постучали.
   - Кто там? - спросила девушка.
   - Это я, Угара, госпожа, - донёсся ожидаемый ответ.
   - Заходи.
   Увидев разложенные на кровати вещи, служанка озабоченно посмотрела на свою подопечную.
   - Что случилось, госпожа?
   - Да я это, - замялась та, лихорадочно придумывая объяснение устроенному беспорядку. - Хотела посмотреть, есть ли у меня ещё одна кофта? А то прохладно что-то.
   - Ну так оденьте вашу кацавейку из шерстяных ниток, - посоветовала собеседница, указав на аккуратно сложенный свитер. - Она тёплая, как на вате. Всё спросить хотела, что это за одежда такая, госпожа?
   - Да вроде бы ещё не так холодно, чтобы её одевать, - капризно скривилась Платина, игнорируя вопрос и развязывая ленточку. - Лучше подай мне вторую кофту.
   - Как прикажете, госпожа, - опустив взгляд, пожала плечами Угара.
   А Ия, утеплившись, села на табурет перед туалетным столикам. До завтрашнего дня надо умудриться дописать эти долбаные "Наставления".
   Чтобы исполнить своё обещание, последние страницы ей пришлось дописывать при свете масляного фонарика, то и дело сверяясь с образцом, который уставшая диктовать служанка держала перед глазами своей подопечной.
   Зато утром, перед тем как сесть завтракать, ученица с поклоном передала довольной наставнице аккуратную стопку листов.
   - Я позже посмотрю, госпожа Сабуро, - благожелательно кивнула та, положив бумаги на низенький шкафчик у окна. - А пока давайте поедим.
   - Спасибо, госпожа Андо, - девушка поклонилась, стараясь соблюсти все правила этикета.
   Далее занятия проходили в обычном порядке. Пока гостья громко с выражением читала следующее по порядку стихотворение, хозяйка дома бегло просматривала очередной экземпляр "Наставлений благородным женщинам империи Сына неба". На сей раз старушка довольно редко делала пометки своей тонкой кисточкой. А значит, Платина наделала в этом тексте гораздо меньше ошибок, чем в двух предыдущих. Несмотря на кажущуюся занятость, наставница не забывала останавливать ученицу, если та вдруг неправильно произносила какое-то слово или выражение.
   Поскольку день выдался прохладный, хозяйка дома не стала заниматься с гостьей отработкой походки и правильности движений, ещё до обеда отправив её переписывать очередной экземпляр "Наставлений".
   Ия хорошо помнила, как во время их бесконечных бесед в затерянном среди гор домике Амадо Сабуро не раз повторяла, что зима в этой части Благословенной империи не отличается суровостью и изобилует многочисленными оттепелями, когда снег, случается, полностью таял, а потом выпадал вновь.
   Ещё затемно проснувшись по нужде, девушка обратила внимание на то, что воздух в комнатке выстыл значительно меньше, чем в прошлую ночь.
   А утром, когда вышла из павильона, обратила внимание на то, что облачка пара, вылетавшие при дыхании изо рта и из носа, стали почти незаметны.
   После уже привычных придирок к поклонам и приседаниям наставница отметила успехи ученицы в чистописании, посетовав на всё ещё встречающиеся в тексте ошибки.
   - Будьте внимательнее, госпожа Сабуро, - сурово выговаривала хозяйка дома. - Проявите, наконец, подобающее усердие. Боюсь, я буду вынуждена рассказать о вашей несобранности госпоже Азумо Сабуро. Третий раз переписываете, а ошибки всё те же!
   - Простите, госпожа Андо, - пряча глаза, извинилась гостья. - Сама не знаю, как так получается? Вроде стараюсь изо всех сил, а всё равно делаю ошибки. Не даётся мне правописание.
   - Недостаточно рвения проявляете, госпожа Сабуро, - назидательно, но уже не так грозно проговорила старушка. - Имейте ввиду, если не исправитесь, будете переписывать " Наставления благородным женщинам" ещё сорок раз!
   - Я понимаю, госпожа Андо, - промямлила Платина.
   Возведя очи горе, собеседница со вздохом покачала головой.
   - Читайте стихи, госпожа Сабуро.
   Воспользовавшись потеплением, наставница долго гоняла ученицу по веранде, заставляя тренировать походку.
   А после обеда, получив грозные напутствия от хозяйки дома, гостья отправилась в павильон в четвёртый раз копировать мудрые мысли давно умершей императрицы.
   Но едва служанка надиктовала ей пяток страниц, в дверь настойчиво постучали.
   - Кто там? - удивилась Ия, застыв с кисточкой в руке.
   - Это я, Енджи, - отозвался знакомый голос. - Вас госпожа зовёт. Там госпожа Азумо Сабуро в гости пришла.
   - Старшая госпожа здесь! - охнула Угара, захлопывая книгу. - Давайте, госпожа, поднимайтесь скорее!
   - Да встаю я, встаю, - проворчала девушка, выбираясь из-за столика и мельком подумав, что знай она о визите супруги приёмного папаши заранее,то могла бы немного подкраситься. Но сейчас лучше не заставлять её ждать.
   Накинув на плечи плащ и терпеливо дождавшись, когда служанка оденет стёганый жилет, Платина вышла из павильона.
   На заднем дворе шестеро мужчин в "парадных" куртках слуг начальника уезда, сбившись кучкой, негромко, но оживлённо переговаривались, прихлёбывая что-то из глиняных кружек, возле стоявших на земле носилок, сделанных в виде закрытого со всех сторон деревянного ящика. У печки грелись Оджина и Енджи.
   Увидев Ию, все они тут же замолчали и поклонилась.
   Изрядно озабоченная предстоящим разговором, погружённая в свои мысли, та машинально кивнула, вызвав у слуг лёгкое недоумение.
   Разуваясь, девушка отметила, что, кроме знакомой обуви наставницы и расшитых яркими цветами матерчатых туфелек жены чиновника, стоит ещё одна пара, судя по внешнему виду, принадлежавшая кому-то из служанок.
   Тихо выдохнув, как перед выходом на манеж, Платина постучала костяшками пальцев по дверному косяку.
   - Войдите, - отозвалась наставница.
   Шагнув через порог, Ия встретилась глазами с насмешливым взглядом супруги начальника уезда.
   В золотисто-зелёной накидке, подбитой светло-серым мехом, поверх сине-кремового платья женщина сидела за столом, держа в белых, унизанных перстнями пальцах маленькую фарфоровую чашечку.
   Несмотря на её высокое общественное положение, в соответствии с правилами этикета девушка первым делом поклонилась наставнице, не только как хозяйке дома, но и как самой старшей в комнате.
   - Здравствуйте, госпожа Андо.
   И только после того, как та благосклонно кивнула, поприветствовала жену чиновника, проигнорировав застывшую за её спиной Икибу.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро.
   - Здравствуйте, Ио-ли, - собеседница склонила голову, на сей раз увенчанную довольно скромной причёской. - Рада вас видеть.
   - Присаживайтесь, госпожа Сабуро, - радушно пригласила хозяйка дома. - Выпейте чаю.
   Понимая, что всё происходящее является своего рода экзаменом, девушка постаралась выполнить все движения так, как учила наставница, удостоившись её благосклонного кивка.
   Более того, она сама налила ученице чай!
   - Как проходит ваше обучение, Ио-ли? - поинтересовалась супруга начальника уезда, делая маленький глоток.
   Платина собиралась ответить, что в общем неплохо, но, вспомнив опостылевшие "Наставления", передумала и пробормотала, потупив взор:
   - Об этом надо спрашивать госпожу Андо. Я лишь внимательно слушаю её мудрые указания и стараюсь исполнять их в меру моих скромных сил.
   Собеседница одобрительно кивнула, а по сухим губам старушки скользнула довольная улыбка.
   - Ваша речь заметно улучшилась Ио-ли, - отметила жена чиновника. - Вы почти не делаете ошибок.
   - Под руководством госпожи Андо я каждый день читаю стихи, госпожа Сабуро, - сказала Ия, держа чашечку так, как учила наставница. - Госпожа Андо указывает на недостатки в произношении, и мы их исправляем.
   - Ваша родственница, госпожа Сабуро, хорошо двигается, - неожиданно заявила хозяйка дома. - И ей очень легко даётся обучение правильным жестам.
   - Я заметила это, госпожа Андо, - согласилась женщина. - Походка Ио-ли стала гораздо изящнее.
   - Но вот её грамотность по-прежнему оставляет желать лучшего, - скорбно поджала накрашенные губы наставница. - Я повелела ей сорок раз переписать "Наставления благородным женщинам империи Сына неба" Есионо Тонго. К сожалению, она успела лишь трижды переписать эту великую книгу. Если почерк госпожи Ио Сабуро изменился в лучшую сторону, то число ошибок всё ещё непростительно велико.
   "Настучала всё-таки, стерва старая", - мысленно выругалась девушка, не отрывая взгляда от застиранного пятна на скатерти.
   - От чего же так получается, Ио-ли? - сурово нахмурилась супруга начальника уезда, и в её голосе зазвенел металл. - Почему вы столь невнимательны, что даже списать правильно не умеете?
   Пока Платина судорожно подыскивала подходящий ответ, за неё неожиданно вступилась хозяйка дома.
   - Нет-нет, госпожа Сабуро. Ваша родственница пишет под диктовку служанки на слух.
   - Даже если так, - продолжила возмущаться важная гостья. - За три раза можно легко запомнить все ошибки!
   - Я думаю, госпожа Сабуро, что Вечное небо не одарило вашу родственницу хорошей памятью, - с сожалением вздохнула старушка. - Мне нелегко об этом говорить, но не ждите от неё слишком многого.
   "Типа, я совсем тупая, - зло усмехнулась девушка, давя вспыхнувшее в душе раздражение. - Да я эту чушь почти наизусть помню!".
   - Особые таланты женщине только мешают, - с явным облегчением сказала жена чиновника. - Главное - это послушание и усердие.
   - Она старается, госпожа Сабуро, - заверила наставница.
   - Это хорошо, - важно кивнула жена чиновника и обратилась к молодой родственнице. - Я всё ещё надеюсь, что вы не разочаруете нас, Ио-ли?
   - Я буду прилежно трудиться, госпожа Сабуро, - не поднимая взора, ответила Платина, старательно изображая крайнее смущение.
   - Но вы хотя бы что-нибудь запомнили из "Наставлений" Есионо Тонго? - страдальчески изогнув брови домиком, поинтересовалась собеседница.
   - Наверное, госпожа Андо права, и у меня действительно плохая память, - вздохнула девушка. - Но некоторые выражния я уже никогда не забуду.
   Она полуприкрыла веки и отчеканила:
   - Бывает так, что свекровь говорит: "Так делать не следует". Если то, что она сказала - правильно, то следует подчиниться этому приказу. Если свекровь говорит: "Сделай это", и пускай даже это и неправильно, сноха должна беспрекословно следовать этому. (Подлинный текст "Наставления женщинам". Автор Бань Чжао (45-116 г.г. н.э.)"
   - Похвально, Ио-ли, - благосклонно улыбнулась супруга названного папаши, но через секунду её лицо вновь сделалось строгим, а в глазах зазвенели стальные нотки. - Только просто запомнить недостаточно. Вы должны строго следовать наставлениям великой императрицы, неукоснительно исполняя их.
   Женщина посмотрела на скромно молчавшую хозяйку дома, - Вы поступили мудро, госпожа Амадо, приказав Ио-ли переписывать книгу Есионо Тонго.
   - Спасибо за высокую оценку моих скромных способностей, госпожа Сабуро, - не вставая с кресла, поклонилась старушка.
   - Как вы здесь устроились, Ио-ли? - переменила тему разговора жена чиновника.
   - Всё замечательно, госпожа Сабуро, - заверила девушка. Она и так не собиралась жаловаться на свою наставницу, а после этого разговора охота упрекать в чём-то хозяйку дома перед женой приёмного папочки пропала окончательно. Всё равно та поверит всеми уважаемой старушке, а не невесть откуда свалившейся родственнице. - Госпожа Андо делает всё, чтобы мне было удобно. Всегда есть свежие угли для жаровни, горячая вода, чтобы умыться. А служанка госпожи Андо вкусно готовит.
   Обменявшись любезными улыбками с хозяйкой дома, знатная гостья поинтересовалась:
   - Может быть, вам что-нибудь нужно, Ио-ли?
   - Нельзя ли мне сходить на рынок, госпожа Сабуро? - попросила Платина.
   - Это ещё зачем? - недоуменно вскинула аккуратные брови супруга начальника уезда и скорбно покачала головой. - Вы меня разочаровали, Ио-ли. Если вам чего-то не хватает, просто скажите Угаре и отправьте её домой. Я распоряжусь прислать всё, что нужно. Но благородной девушке не следует самой месить грязь, толкаясь среди грубых, вонючих простолюдинов. Для этого есть слуги. Надеюсь, вы меня поняли?
   - Да, госпожа Сабуро, - чувствуя себя оплёванной с ног до головы и понимая, что опять вляпалась в неприятности из-за своего языка, путешественница между мирами зло выругалась про себя: "Вот же, зараза! А я думала, монашка преувеличивала, когда говорила, что они здесь из дома не вылезают". - Простите меня, госпожа Сабуро.
   - Не огорчайте нас больше, Ио-ли, - проворчала знатная гостья. - Идите и пришлите ко мне мою служанку.
   - Слушаюсь, госпожа Сабуро, - гася клокочущую в душе ярость, Платина подчёркнуто спокойно встала с табурета, стараясь в точности повторить заученные ранее движения, поклонилась, прижимая ладони к животу, и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Обуваясь, она окинула взглядом задний двор, быстро отыскав глазами Угару, о чём-то беседовавшую с другими слугами начальника уезда.
   Услышав своё имя, она тут же подбежала к веранде.
   - Вы звали меня, госпожа Сабуро?
   - Да, - подтвердила девушка. - Тебя хочет видеть старшая госпожа.
   - Хорошо, госпожа, - поклонившись, женщина шустро вскочила на веранду, разулась и деликатно постучалась в дверь.
   Запахнув плащ, Ия неспешно направилась к павильону, время от времени оглядываясь через плечо.
   Как она и предполагала, вскоре из дома вышла госпожа Андо. Видимо, знатная гостья высказала желание побеседовать со своей доверенной служанкой наедине.
   Люди начальника уезда тут же отвесили хозяйке дома почтительный поклон, а та позвала Енжи и стала ей что-то энергично втолковывать.
   "Ну вот, и Угара свой экзамен сдаёт, - мысленно усмехнулась Платина. - Небось, сейчас всё обо мне расскажет: как сидела, что говорила, сколько раз в уборную ходила".
   Ей вдруг стало жарко. Распахнув накидку, она неторопливо зашагала по дорожке вокруг пруда, чьи берега почти очистились от снега, а лёд весело блестел под лучами обманчиво яркого солнца.
   "Ясно, что в город меня не выпустят, - с грустной горечью думала девушка, шлёпая кожаными подошвами по камням. - Даже вместе со служанкой. А я уже две недели здесь сижу и ничего стоящего не узнала. Весь этот этикет, дурацкие "Наставления" и глупые стишки - полная чушь! Хотя, наверное, без них тоже нельзя. Вон как главная жена названого папаши от меня нос воротила в первые дни. А как старуха обалдела, узнав, что у меня нет любимого стихотворения? Может, для здешних благородных куриц поэм с манерами и достаточно, да только если я не хочу стать безвольной игрушкой своих новых родичей, то должна знать намного больше. Вдруг так случится, что всё же придётся удирать? А я совершенно не представляю, как ведут себя простые люди? О чём они разговаривают на улицах? Как продают и покупают? Я же буду белой вороной в любой толпе! И скучно тут так, что сбрендить можно. Поначалу ещё интересно было. А сейчас от всех этих нравоучений уже тошнит: "Не пристало благородной девушке..." Вот же-ж! В гробу я видела ваше "пристало". Не пускаете? Так сама уйду, если так решила!"
   Бормоча себе под нос нечто весьма нелестное по поводу местных порядков и обычаев, Ия зашла в павильон, задвинула засов на двери и полезла за сумкой с вещами из своего мира.
   Платина понимала, что днём ей отсюда не выбраться, поскольку она постоянно занята и находится на глазах то у хозяйки дома, то у служанки супруги начальника уезда.
   Остаётся вечер и ночь. Невероятной удачей является то, что Угара так крепко спит. Тем не менее это ещё надо проверить. Но, если женщина и в самом деле не проснётся, когда она выйдет из павильона, то экскурсия в город станет реальностью.
   Вывалив вещи на постель, девушка выбрала расчёску поновее, отсоединила брелок в виде дельфинчика, освободила кошелёк от монет, купюр и бумажек, оставив только серебряную цепочку с маленьким золотым крестиком. На миг задумалась: куда бы всё это деть? И просто высыпала в сумку. Потом взяла в руки паспорт с вложенным в него ученическим билетом.
   Может, пришло время от них избавиться? Ясно, что домой ей уже не вернуться, а цветные фотографии уж очень сильно отличаются от местных портретов. Да и приёмный папаша советовал...
   Здравый смысл подсказывал, что хранить их слишком опасно. Но какое-то иррациональное чувство мешало порвать последнюю видимую связь с родиной.
   Морщась, словно от зубной боли, она выдрала из паспорта страницу с фотографией, подняла и скомкала пропуск. Взявшись через тряпку за толстую крышку жаровни, откинула её на сторону и бросила смятые бумажки на тлеющие угли. Вспыхнуло синее пламя.
   Сама не зная почему, бывшая учащаяся циркового колледжа вдруг заплакала, размазывая слёзы тыльной стороной ладони.
   Когда от документов почти ничего не осталось, Ия закрыла жаровню и стала торопливо убирать вещи обратно в сумку, но, взявшись за кинжал, прятать его не стала. Оставила и зажигалку. Уж если решила лазать в темноте, так пусть будет хоть какой-нибудь источник света.
   Засунула сумку за циновку у стены, завёрнутый в тряпку клинок положила на верхнюю балку стропила, остальное рассовала по постели.
   Ясно, что, когда у неё получится выбраться в город, никаких базаров уже не будет, зато заведения ветра и луны просто обязаны работать.
   Вот только появляться на той улице как-то стрёмно. Ещё примут за работницу сферы сексуального обслуживания скучающего населения. Но это если идти в платье. А у неё в корзине лежит мужской костюм и круглая шляпа. Их Угара даже вынимать не стала. И вряд ли она что-то заподозрит, если ими воспользоваться, а потом тихонько вернуть на место.
   Нужно только научиться самой наматывать грудную повязку потуже, и в сумерках никто её за женщину не примет. Даже туфли она выбрала мало чем отличающиеся от мужских.
   Вдохновлённая тем, что случайная идея перестаёт казаться невыполнимой, Платина отомкнула засов на двери и вернувшись на табурет, протянула ладони к жаровне и продолжила размышлять.
   В ворота даже соваться не стоит. Слишком близко к дому и к сараю, где спят слуги Андо. Лучше всего перелезть через ту стену, возле которой стоит скамейка.
   Мысленно восстанавливая в памяти свой путь от дома начальника уезда, она вспомнила, что, в отличие от квартала, где проживает её названный отец, здесь усадьбы не тянутся по улице сплошной стеной, а вроде бы разделены узкими проулками. Но это ещё надо проверить.
   Снаружи донёсся шум, и в дверь постучали.
   - Кто там? - встрепенулась девушка.
   - Угара, госпожа, - откликнулась служанка.
   - Заходи, - проворчала Ия. Её так и подмывало спросить, чего же она наплела о ней своей хозяйке? Платина понимала, что правду та всё равно не скажет, зато во время следующего визита старшей госпожи доложит о неуместном любопытстве приёмной дочери её мужа.
   Пришлось скромно промолчать. Девушка села за столик, припасла бумагу, положив рядом на кровать исписанные листы с уже исправленными ошибками, рассчитывая в случае каких-либо сомнений глянуть на образец. Приготовив всё необходимое, прилежная ученица макнула кисть в тушечницу и приказала Угаре диктовать.
   Во время первого же перерыва, который устроила себе Ия, она обошла вокруг прудика и направилась к ограде, стоявшей из плоских, скреплённых белым раствором камней.
   Подойдя ближе, девушка с радостью убедилась, что высота стены лишь чуть выше человеческого роста, поэтому, если встать на гладко оструганные, покрытые потрескавшимся лаком доски, можно без труда заглянуть за забор, а при желании легко вскарабкаться на покрытый черепицей верх ограды и сбежать из усадьбы.
   Воровато оглядевшись, она заметила возившуюся у вкопанного в землю стола служанку госпожи Андо, поэтому не решилась забираться на скамейку, рассудив, что это можно будет сделать и в другое время.
   "Всё даже проще, чем я думала", - усмехнулась про себя Платина и, придя в хорошее настроение, пошла обратно к павильону.
   За ужином, который на сей раз оказался скромнее обычного, хозяйка дома сухо сообщила, что госпожа Азумо Сабуро в общем и целом довольна успехами своей молодой родственницы, но просила наставницу обратить особое внимание на подготовку своей ученицы к будущему замужеству. Поэтому с завтрашнего дня вместо стихов они будут читать "Уроки благородной жены" достославного Гано Матамото.
   "Они что, мне уже и жениха нашли?! - мысленно охнула девушка, кланяясь и торопливо пряча глаза от пристального взора собеседницы. - Вот же-ж, как быстро подсуетились! Ну, это мы ещё посмотрим. Монашка говорила, что свадьбу здесь чуть не за год назначают. Если так, то у меня ещё есть время попросить жениха передумать".
   Тем не менее перспектива неожиданного замужества напрягала. Желая прояснить ситуацию, она спросила, переодеваясь в одежду для сна:
   - Угара, ты не знаешь, госпожа Амадо Сабуро ещё в городе?
   - Да, госпожа, - ответила служанка, вешая её юбку на вделанный в доску у двери колышек.
   - Я так по ней соскучилась, - вздохнула Ия, завязывая пояс на курточке. - Как ты думаешь, старшая госпожа позволит ей прийти сюда?
   - Не знаю, госпожа, - после секундного размышления покачала головой собеседница.
   - Тогда, может быть, ты сходишь завтра в дом господина и спросишь об этом старшую госпожу? - попросила Платина, забираясь под одеяло.
   - Слушаюсь, госпожа, - поклонилась служанка. - Только, если позволите, сначала кое-что постираю, потом пойду.
   Она спала точно в такой же "пижаме", только из гораздо более грубой и сильно застиранной ткани.
   - Я тебя не тороплю, - пожала плечами девушка.
   Спутница задула светильник и, кряхтя, улеглась на мешки с соломой, где долго возилась, устраиваясь поудобнее.
   Когда в темноте наконец-то послышалось её размеренное дыхание, Ия терпеливо досчитала до пятисот, давая возможность служанке покрепче заснуть, и негромко позвала:
   - Угара!
   - Что?! - тут же встрепенулась женщина. - Вы звали меня, госпожа?
   - Да, - подтвердила та. - Совсем забыла. Попроси у старшей госпожи кисточку для письма. Эта совсем растрепалась, а брать у госпожи Андо мне неудобно.
   - Хорошо, госпожа, - зевая, ответила служанка.
   "Не обманула, действительно, своё имя слышит, - усмехнулась про себя Платина, которой давно хотелось провести подобный эксперимент, да всё как-то забывала, или случая подходящего не представлялось. Не будить же спутницу среди ночи. - Теперь надо попробовать выйти из павильона вроде как в уборную. Но уже не сегодня. Не всё сразу".
   Если "Наставления" древней императрицы, несмотря на тупое содержание, было хотя бы более-менее внятно написано, то написанные мужиком "Уроки благородной жены" читались очень тяжело:
   "Женщина не должна обладать выдающимися талантами, женские беседы не обязательно должны быть поучительными или оживлёнными. К женской сущности не обязательно относятся красивое лицо или хорошая фигура, но женская работа должна быть эффективной и искуснее других работ". ( Из книги "Уроки для женщин" писателя Цай Юна (132 - 192 гг.))
   При этом наставница не забывала поправлять ученицу, указывая на ошибки в произношении тех или иных, зачастую совершенно новых для ученицы слов.
   Когда старушка отчитывала её в очередной раз, в дверь постучали.
   Прерванная на полуслове хозяйка дома недовольно нахмурилась.
   - Кто там?
   - Енджи, госпожа. К вам пришла госпожа Амадо Сабуро.
   - Кто? - переспросила наставница и, не дожидаясь ответа, приказала: - Зови скорее!
   - Госпожа Сабуро, - обратилась она к Ие. - У меня гостья, приходите попозже.
   - Да, госпожа Андо, - обрадованная тем, что монашка столь оперативно откликнулась на её просьбу, девушка напутала с поклоном, тут же получив за это нагоняй.
   В дверь опять постучали.
   - Заходите, госпожа Сабуро! - воскликнула хозяйка дома, поднимаясь с кресла, и прошептала, обращаясь к ученице: - Можете идти.
   Шагнув в комнату, сестра начальника уезда сбросила с тщательно выбритой головы на плечи тонкую накидку и поклонилась, сложив ладони перед грудью.
   - Да пребудет с вами милость Вечного неба, госпожа Андо!
   Потом отвесила поклон Платиной.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - эхом отозвалась та, добавив. - До свидания, госпожа Сабуро.
   Сначала девушка хотела подождать монашку в саду. Но, обойдя вокруг прудика, пошла к стоявшей у стены скамейке. Её должны видеть здесь как можно чаще. Пусть думают, что ей просто нравится здесь сидеть.
   Минут через пятнадцать из павильона вышла Угара и, отыскав взглядом подопечную, торопливо направилась к ней.
   - Вы видели госпожу Амадо Сабуро, госпожа? - подойдя ближе и поклонившись, спросила женщина.
   - Да, - кивнула Платина. - Она беседует с госпожой Андо.
   - Прошу вас, пройдёмте со мной, - попросила служанка. - Старшая госпожа приказала снять с вас мерки.
   - Какие мерки? - насторожилась Ия.
   - Платье шить, госпожа, - с улыбкой пояснила собеседница.
   - Тогда пойдём! - бодро вскочила девушка.
   Но когда они вошли в павильон, Угара первым делом гордо продемонстрировала пяток разнокалиберных кисточек, висевших на узкой подставке из лакированного дерева.
   - Это подарок старшей госпожи, - гордо сообщила Угара с таким видом, словно речь шла, по меньшей мере, о квартире в Москве.
   - Чудесный подарок, - нисколько не кривя душой, сказала Платина. - Я обязательно попрошу госпожу Амадо Сабуро передать старшей госпоже мою благодарность.
   - Это будет правильно, госпожа, - согласилась женщина, взяв с со своей постели кожаный ремешок с навязанными по всей длине узелками. - А сейчас позвольте снять с вас мерки. Старшая госпожа желает, чтобы ваше платье соответствовало статусу благородной семьи Сабуро.
   - Хочешь сказать, что оно будет шёлковым? - на всякий случай уточнила не поверившая своим ушам Ия, когда служанка прислонила к её спине шнурок.
   - Конечно, госпожа! - в голосе собеседницы явственно просквозили нотки возмущения. - Вы должны одеваться так, как подобает благородной девушке.
   Измерив талию подопечной, женщина записала все данные на листочке.
   - А какого оно будет цвета? - полюбопытствовала Платина.
   - Не знаю, госпожа, - пожала плечами Угара.
   - А на что похоже? - продолжила расспрашивать Ия и, поймав недоуменный взгляд женщины, пояснила. - Ну, как у старшей госпожи или как у наложниц господина, а, может, как у госпожи Андо?
   Вопрос явно поставил собеседницу в тупик. Какое-то время она молчала, машинально сворачивая мерный ремешок, потом беспомощно развела руками.
   - Не знаю, госпожа,
   "По крайней мере, оно будет шёлковым, - утешила себя путешественница из иного мира. - А с фасонами здесь всё равно бедновато".
   - Я должна сегодня же отдать это старшей госпоже, - прервала её размышления служанка, продемонстрировав сложенный листочек с результатами измерений.
   - Иди, - кивнула девушка, протягивая руки к почти остывшей жаровне. - Тогда ты и передашь старшей госпоже Азумо Сабуро мою благодарность. Скажи, что хотя я и недостойна подобной заботы, но никогда не забуду её доброты.
   - Слушаюсь, госпожа, - поклонилась Угара и, заметив движение подопечной, пообещала: - Я скоро вернусь и принесу свежих углей.
   - Не торопись, - отмахнулась та. - Сегодня тепло.
   - Да, госпожа, - согласилась собеседница и неожиданно улыбнулась. - Снег почти растаял. Подольше бы такая погода постояла.
   Очень скоро ожидание в одиночестве показалось Платине нестерпимо тягостным, и, прихватив плащ на меху, она вышла из павильона.
   Она успела пару раз обойти вокруг прудика, прежде чем на заднем дворе появилась фигура в знакомой накидке.
   Ия торопливо зашагала ей навстречу, с трудом удерживаясь от того, чтобы не пуститься бегом.
   - Здравствуйте, Ио-ли, - улыбаясь, поклонилась монашка.
   - Здравствуйте, Амадо-ли, - отвесила ответный поклон девушка.
   - Мне жаль, что вам пришлось так долго ждать, - виновато вздохнула женщина. - Но госпожа Андо очень любопытна и говорлива. А прерывать разговор с моей стороны было бы очень невежливо.
   - В её годы это простительно, - усмехнулась Платина и предложила: - Пройдёмте в павильон. Угара как раз ушла в дом вашего брата, и мы сможем поговорить спокойно.
   - Может, не стоит прятаться под крышей? - спросила собеседница, щурясь на яркое солнце. - Сегодня такой прекрасный день.
   Внезапно она встрепенулась.
   - Или вы замёрзли, Ио-ли?
   - Нет, Амадо-ли, - покачала головой девушка и указала на стоявшую у стены скамейку. - Тогда давайте присядем здесь.
   - С удовольствием, - не задумываясь, согласилась монашка и, шагая рядом со спутницей, вполголоса поинтересовалась: - Не знаете, зачем Угаре так срочно понадобилось идти домой?
   - Сказала, что старшая госпожа приказала срочно принести мои... мерки, - усмехнулась Платина. - Кажется, мне собираются сшить шёлковое платье.
   - Я ей давно говорила, - сварливо проворчала монашка. - Не дело, когда дочь благородного Бано Сабуро одевается как простолюдинка.
   - То есть своим новым платьем я обязана вам, Амадо-ли? - вскинула брови Ия, не особенно удивлённая подобным известием.
   - Не совсем, - отвела взгляд собеседница. - Вам бы, конечно, сшили одежду, соответствующую вашему статусу...
   - Но попозже, - закончила за неё девушка.
   - Ну, скажем, так. - улыбнулась женщина, которую Платина считала почти подругой, несмотря на разницу в возрасте.
   Обменявшись лукавыми, понимающими взглядами, они рассмеялись. Причём пришелица из иного мира в полный голос, а местная служительница культа тихонько, скромно прикрыв рот ладошкой.
   Видимо, посчитав подобное проявление чувств неподобающим для своих лет и общественного положения, она быстро посерьёзнела.
   - Почему вы вдруг захотели меня увидеть, Ио-ли? Что-то случилось?
   - Не совсем, - повторила её слова девушка, знаком приглашая сесть на скамейку. Дождавшись, когда монашка устроится поудобнее Платина продолжила: - Поговорить захотелось. Ну и узнать кое-что. Для улучшения произношения госпожа Андо заставляла меня вслух читать стихи. А после того, как нас вчера посетила госпожа Азумо Сабуро, по её приказу я теперь должна читать "Уроки благородной жены". Меня что, уже замуж собрались выдавать?
   - Я ничего об этом не знаю, - задумчиво покачала головой собеседница. - Но вряд ли дело в замужестве.
   - Почему? - засомневалась девушка. - Вдруг ваш брат и его супруга просто ещё не сказали вам об этом?
   - Мы семья, Ио-ли, - нахмурилась монашка. - Брат знает, как я к вам отношусь, и не станет держать меня в неведении. И разве я не рассказывала вам, что перед свадьбой необходимо обязательно составить гороскопы жениха и невесты, чтобы убедиться в их совместимости?
   - Говорили, Амадо-ли, - вспомнила Платина. - Но я так разволновалась, что у меня просто из головы вылетело.
   - А мы даже не определились с датой вашего рождения! - лицо собеседницы внезапно сделалось чрезвычайно озабоченным. - Вы ещё очень молоды и не из нашего мира, поэтому не понимаете, как это важно. Но моя забывчивость совершенно непростительна! Простите, Ио-ли, я очень виновата в том, что не подумала об этом заранее.
   Сложив руки на груди, она отвесила девушке низкий поклон, и глаза её подозрительно заблестели.
   При виде подобных переживаний та, не понимавшая всех этих местных заморочек, недоуменно пожала плечами.
   - Ну так отсчитайте от этого года семнадцать лет и возьмите любую дату. Мне всё равно.
   - Нет, нет! - горячо запротестовала монашка. - Так нельзя. Для любого предсказания необходима точная дата рождения. Год, месяц, число и час. А как без гадания узнать, чего следует избегать молодой семье? Как выбрать подарок для будущей свекрови? Как назначить благоприятный день свадьбы или похорон? Вы рассказывали, что родились летом?
   - Да, - подтвердила смущённая подобным напором Платина. - В четвёртый день третьего месяца лета.
   - А точное время своего появления на свет вы знаете? - продолжала расспрашивать собеседница.
   - Мама говорила, что в три часа, - подумав, ответила девушка. - По-вашему это примерно третий или четвёртый час дневной стражи...
   - Но я-то родилась в своём мире! - напомнила она, гася вспыхнувшее раздражение. - У нас и звёзды на небе по-другому расположены.
   - Я понимаю, Ио-ли, - заверила монашка. - Наверное, наши светила не властны над вашей судьбой?
   Женщина возвела очи горе.
   - О Вечное небо, как всё сложно! Простите, Ио-ли, но я не могу просто так назвать день вашего рождения. Мне надо посоветоваться с братом. Он гораздо умнее меня, учился в столице, у него есть знакомый гадатель. Может, брат что-нибудь придумает?
   - Будем надеяться, - вздохнула Платина, озабоченная не отсутствием гороскопа, а сменой приоритета в своём обучении. - Но всё же, Амадо-ли, как вы думаете, зачем госпоже Азумо Сабуро понадобилось заставлять меня ещё и читать "Уроки благородной жены"? Неужели ей мало того, что я должна сорок раз переписать "Наставления" Есионо Тонго?
   Собеседница какое-то время молчала, словно собираясь с мыслями. Девушка, успевшая неплохо изучить свою подругу, терпеливо ждала.
   Со стороны переднего двора послышался стук, а затем громкий голос Угары, призывавший Фабая немедленно открыть ворота.
   - Вот и ваша служанка вернулась, - тихо сказала монашка.
   До них долетело неразборчивое бурчание полоумного слуги Андо, и очень скоро на ведущей к павильону дорожке появилась торопливо шагавшая Угара.
   Заметив подопечную с сестрой господина, она остановилась, отвесила поклон и пошла дальше.
   - Ну так вы можете мне сказать в чём дело? - начиная терять терпение, спросила Платина.
   - Да, Ио-ли, - вполголоса ответила подруга. - Думаю, старшая госпожа желает, чтобы вы как можно скорее изменились и стали похожи на благородную девушку Благословенной империи.
   - Неужели я так сильно от неё отличаюсь? - криво усмехнулась путешественница между мирами.
   - Временами даже очень, - не приняв её шутливого тона, с настораживающей серьёзностью заявила собеседница. - Когда мы с вами жили в лесу, я этого так не замечала. Но здесь, среди людей, различия порой просто бросаются в глаза.
   - В чём же это выражается, Амадо-ли? - вскинула брови уже не на шутку озадаченная Платина. - Я неправильно говорю или не так хожу? Что мне надо сделать, чтобы так не выделяться?
   - Сегодня я не заметила в вашей речи ошибок, - сделала ей комплимент монашка. - И двигаетесь вы гораздо плавнее. Только это не главное...
   Она замолчала, явно подбирая слова.
   - Бывает в вашем поведении вдруг проскальзывает нечто настолько чуждое, что не только привлекает внимание, но даже раздражает. Нет, я не думаю, что вы это делаете специально. Скорее всего, просто теряете над собой контроль, когда забываете, где находитесь.
   - Но, что же именно вам кажется таким необычным, Амадо-ли? - нахмурилась девушка, совершенно неудовлетворённая столь расплывчатым ответом.
   - Простите, Ио-ли, но это ваша дерзость! - выпалила подруга и принялась торопливо объяснять: - Не хочу сказать, что вы нарочно грубите или проявляете неуважение, но со стороны это выглядит именно так!
   Платина окончательно растерялась.
   Очевидно, старшая подруга почувствовала её затруднение и заговорила, размеренно глядя прямо в глаза:
   - Из ваших рассказов я поняла, что в мире, где вы жили раньше, нет такого почитания старших, как у нас. И неважно, идёт ли речь о возрасте или об общественном положении. Поэтому вы и здесь пытаетесь вести себя как дома. Даже с моим братом начальником уезда и вашим приёмным отцом вы говорили почти как с равным, без надлежащего трепета и почтения. Будь вы мужчиной, подобное поведение не выглядело бы столь предосудительным. Но мы, женщины Благословенной империи, с детства привыкли считать себя ниже мужчин.
   - Я заметила, - не удержалась от комментария собеседница.
   - И это хорошо, - неожиданно улыбнулась монашка. - Значит, вы тоже обязаны испытывать почтение к более старшим по возрасту и положению в обществе женщинам и признавать безусловное превосходство мужчин. Ну или притворяйтесь так, чтобы у окружающих не возникло никаких сомнений в осознании вами своей ничтожности. В противном случае, вам будет очень трудно ужиться в семье будущего мужа. Моя старшая невестка - очень умная женщина. Пусть она и не знает, кто вы на самом деле, но, видя подобное поведение, старается привить вам почтение к старшим. Поэтому и приказала вам читать "Уроки благородной жены". Только научившись мыслить и чувствовать как женщина нашего мира, вы будете здесь счастливы.
   "Печальная перспектива, - грустно думала бывшая учащаяся циркового колледжа. - Оценивать людей не по их качествам, а по возрасту и половой принадлежности"
   - Не расстраивайтесь, Ио-ли, - ободряюще улыбнулась старшая подруга. - Я понимаю, вам тяжело принять чужие нравы и обычаи. Но другого выхода просто нет. Иначе, как я уже сказала, вам придётся всю жизнь притворяться. А это очень тяжело.
   - Вы правы, Амадо-ли, - со вздохом согласилась девушка и поспешила сменить тему разговора. - Вы ещё долго пробудете в городе?
   - На днях собираюсь в обитель "Добродетельного послушания" вместе с господином Томуро и стражниками, - охотно ответила женщина. - Принесу жертву на могилах сестёр, посмотрю, что там и как, а там и решу: оставаться или вернуться к брату до весны.
   Она рассказала, что по поводу найденных ими в лесу убитых с ней беседовал начальник городской стражи.
   Его люди без труда нашли то, что осталось от тел, и предали их земле. Но поиски убийц так ни к чему и не привели.
   В управу никто не заявлял о беглых рабах или пропавших родственниках. Ни один из торговцев в Букасо не опознал предоставленные им ленточки.
   Посочувствовав несчастным, Платина пригласила подругу пройти в павильон и выпить чаю. Но та отказалась, сославшись на то, что сегодня ей ещё нужно зайти к знакомой купчихе, чей муж раньше регулярно помогал монастырю "Добродетельного послушания".
   Девушка проводила монашку к хозяйке дома, чтобы попрощаться, а затем до ворот.
   - Заходите иногда, Амадо-ли, - попросила Платина, и голос её предательски дрогнул. Всё-таки именно эта женщина здесь является для неё самым близком человеком.
   - Вряд ли мы сможем часто видеться, Ио-ли, - грустно улыбнулась собеседница. - Госпоже Андо не понравится, если я буду отвлекать вас от занятий.
   "Вот же, стерва старая! - мысленно выругалась девушка, наблюдая за тем, как полоумный слуга хозяйки дома закрывает за гостьей створку ворот. - От чего меня можно отвлечь?! От переписывания древних глупостей про то, какие мы, женщины, тупые и ни на что негодные, кроме как всем угождать да рожать, причём обязательно сыновей?! Я же больше ничего после обеда не делаю! Старуха просто гадит мне из вредности".
   - Госпожа Сабуро, - окликнула её незаметно подошедшая Енджи. - Госпожа Андо приглашает вас на обед.
   - Иду, - тяжело вздохнула Ия.
   Хорошо запомнив слова своей старшей подруги, Платина старалась следить за каждым своим словом, говорила до приторности почтительно, а отвечая на вопросы, избегала смотреть наставнице в глаза, фокусируя взгляд на её сухих, аккуратно подкрашенных губах или на подбородке.
   Когда-то ещё маленькой девочкой она слышала, как один старый униформист утверждал, что это самый лучший способ разговора с тупым начальством.
   Но то ли он ошибался, то ли госпожа Андо пребывала в особенно плохом настроении, только придиралась хозяйка дома к своей гостье гораздо больше, чем в предыдущие дни.
   Временами у Ии буквально руки дрожали от жгучего желания праведно обматерить старую каргу или даже съездить кулаком по её противной, постной морде. Но девушка только кланялась да бормотала извинения, надеясь, что голос не выдаст её истинных чувств.
   Вновь отчаянно захотелось выбраться из усадьбы, чтобы хотя бы ненадолго забыть о всех этих дурацких поучениях, а также увидеть ещё кого-нибудь, кроме опостылевшей наставницы и слуг.
   Пришелица из иного мира ещё в лесу начала маяться от рутины и однообразия. Изучение местного языка, жизни аборигенов и рассказы монашки на какое-то время развеяли скуку. Платина стала надеяться, что жизнь среди людей в городе, где всем заправляет близкий родственник спутницы, будет поинтереснее прозябания в затерянной среди гор избушке.
   Однако чувство новизны от пребывания сначала в доме начальника уезда, потом в усадьбе наставницы быстро притупилось, вновь сменившись информационным голодом, ибо ничего нового Ия уже не узнавала, по сути занимаясь тупой зубрёжкой. Порой девушке начинало казаться, что здесь, среди людей, даже хуже, чем в лесу. Там она, по крайней мере, почти не притворялась, а здесь ей приходится лицедействовать постоянно, и от этого Платина уже начала уставать. Наверное, поэтому она чуть не расплакалась, провожая Амадо Сабуро.
   Направляясь в павильон, девушка завернула на скамейку у стены и несколько минут посидела, словно бы любуясь спустившимся к горизонту солнцем, а на самом деле, представляя, как перелезет через забор и пойдёт гулять, словно кошка сама по себе.
   Вот только надо же будет как-то забраться обратно, а без посторонней помощи это будет затруднительно.
   Разуваясь на веранде, она вспомнила о лежащей на дне корзины верёвке. Если привязать её к скамейке и перебросить через стену, можно легко вскарабкаться на забор и оказаться в усадьбе.
   Окрылённая новой идеей, Платина вошла в павильон, где Угара как раз заканчивала мыть пол.
   Чтобы не толкаться в тесноте, Ия вновь вышла на веранду. Ждать пришлось недолго. Кланяясь и бормоча извинения, служанка вылила грязную воду на землю и пошла относить деревянный таз.
   Вернувшись в комнатку, девушка быстро отыскала в корзине верёвку. Та выглядела достаточно прочной, чтобы выдержать её невеликий вес, а вот длина внушала опасение.
   До возвращения Угары она успела сунуть верёвку между тощими матрасами, и когда женщина вошла, то обнаружила свою подопечную греющей руки возле горячей жаровни.
   - Возьми книгу, - велела Платина служанке. - Будешь диктовать.
   - Слушаюсь, госпожа, - ответила та без особого энтузиазма.
   Во время первого перерыва Ия не смогла не поинтересоваться:
   - Ты не знаешь, когда будет готово моё новое платье?
   - Нет, госпожа, - виновато развела руками собеседница. - Мерки я старшей госпоже отдала. А там как она решит.
   Видимо, девушка имела весьма расстроенный вид, потому что Угара ободряюще улыбнулась.
   - Старшая госпожа у нас не медлит ни с подарками, ни с наказанием. Если пожелаете, я дня через два схожу и спрошу у швей.
   - Это было бы замечательно, - не смогла удержаться от улыбки Платина.
   Поднявшийся вечером ветер мягкими ладонями шлёпал по бумажным стенам. Неплотно прикрывавшаяся дверь то и дело ударялась о косяк, дребезжа свободно болтавшимся в петлях засовом. На крыше постукивали плохо уложенные черепицы.
   Однако наполнявший павильон шум совершенно не мешал умаявшейся за день служанке, порождая в душе её подопечной бездну надежд. Дождавшись, когда Угара наконец захрапит, Ия села на кровати, нашарила под одним из одеял носки, натянула их, не скрываясь, но и стараясь зря не шуметь. Спустив ноги на пол, она нашла между матрасов свёрнутую верёвку, подойдя к выходу, сняла с колышка накидку и замерла на несколько секунд, прислушиваясь к царившему в комнатке мраку. Дыхание служанки даже не изменилось.
   Отведя в сторону занавес, девушка выскользнула наружу. Чтобы во время её отсутствия дверь не хлопала на ветру, она вставила между ней и косяком свёрнутый в трубку листок бумаги.
   Тёплый мех надёжно защищал от порывов ветра, но снизу ощутимо поддувало. По небу мчались редкие облака, изредка загораживая ущербную луну.
   Убедившись, что дверь надёжно закреплена, Платина, дождавшись, когда глаза окончательно привыкнут к темноте, направилась вдоль берега пруда по хорошо различимой каменной дорожке.
   С одной стороны, шум ветра маскировал её шаги, с другой - мог помешать вовремя расслышать подозрительные звуки,
   Взобравшись на скамейку, Ия подалась вперёд и, опираясь в прикрывавшую верх стены черепицу, заглянула за ограду. Однако в узком проулке меж двух глухих заборов царила такая тьма, что, сколько она не вглядывалась, так ничего и не рассмотрела.
   "Придётся сюда ещё и днём приходить, - с сожалением подумала девушка, плотнее запахиваясь в плащ. - Надо обязательно узнать, что там? Вдруг лужа или куча камней? Так и ноги переломать недолго".
   Спустившись на землю, она обвязала один конец верёвки вокруг массивной, каменной опоры скамейки, а второй перебросила через ограду.
   Вряд ли та снаружи много выше, чем изнутри, а значит, шнур там спускается по меньшей мере до половины. Вполне достаточно, чтобы, ухватившись за него, перебраться через забор.
   На миг у Платины мелькнула шальная мысль спуститься, держась за верёвку, и осмотреться в проулке. Но тут порыв ветра вновь распахнул плащ, обдав холодом прикрытую тонкой "пижамой" грудь.
   "Нет, - остановила она себя, запахнув накидку. - В таком виде там делать нечего".
   Отвязав и смотав верёвку, Ия поспешила обратно в павильон. До него оставалось не более десяти шагов, когда громко хлопнула дверь.
   У девушки душа ухнула в пятки. В голове вихрем пронеслась паническая мысль: "Угара проснулась, увидала, что меня нет, и побежала искать!"
   Платина едва не закричала, что она просто ходила в уборную. Но удар повторился, хотя и не так громко.
   Подобрав длинные полы плаща, Ия припустила бегом. Вскочив на веранду, поняла, что выпала сложенная бумажка, заботливо вставленная в дверь. Теперь та, раскачиваясь под порывами ветра, глухо стукала о косяк.
   К счастью, девушка не позволила ей нанести ещё один удар. Подняла скомканный листок, отодвинула занавес и, шагнув в павильон, первым делом задвинула засов.
   Она ожидала вопросов или хотя бы возгласов удивления. Но служанка спокойно спала, похрапывая под натянутым на голову одеялом.
   Платина облегчённо выдохнула.
   "Если бы бумага выпала раньше, - подумала она, вешая на место плащ. - От грохота могла бы и старуха в доме проснуться".
   Нисколько не заботясь о тишине, Ия плюхнулась на жалобно скрипнувшую кровать и, поёжившись, забралась под одеяло.
   Шурша соломой в мешках, Угара повернулась на бок, что-то пробормотав себе под нос.
   "Железные нервы у бабы! - в который раз завистливо вздохнула девушка и усмехнулась. - Если она ещё и по нужде до утра не встанет, то я могу гулять спокойно".
   Утром она всё же ждала, что служанка спросит её о ночном шуме. Но та вела себя так, словно и в самом деле ничего не слышала.
   День начинался привычно. Ещё сильнее потеплело, лёд у берегов прудика растаял, и после завтрака наставница вывела ученицу на веранду отрабатывать походку.
   - Вы делаете успехи, госпожа Сабуро, - одобрительно кивнула хозяйка дома. - Но до совершенства вам ещё далеко. Поэтому пройдитесь ещё раз.
   Озябнув, она вернулась в комнату, где сначала заставила гостью заваривать и разливать чай на четыре персоны, а потом читать "Уроки благородной жены", тренируя дикцию.
   Когда язык у Платиной стал заплетаться, несмотря на все её усилия, старушка позволила ей отдохнуть до обеда.
   Прогулявшись вокруг прудика, та как бы случайно направилась к стоявшей у ограды скамейке.
   Посидев немножко и дождавшись, когда Угара пройдёт в павильон с железным ведром горячих углей, Ия огляделась, убедившись, что ни на заднем дворе, ни в садике никого нет, взобралась на скамью и заглянула за забор.
   Ни лужи, ни камней под стеной не оказалось. Посередине узкого, не более полутора метров, проулка, изображая тропинку, тянулась полоса подсохшей грязи, а у заборов кое-где чернели прутики прошлогоднего бурьяна и засохший репейник.
   Вполне удовлетворённая осмотром, девушка спрыгнула на землю, потёрла ладони друг о дружку, отряхивая пыль, и заметила служанку госпожи Андо.
   Направляясь к прудику, та остановилась, удивлённо таращась на гостью, но, встретившись с ней глазами, тут же потупила взор и поклонилась.
   "Вот же-ж! - скрипнула зубами Платина. - Теперь расскажет старухе, что я за забор выглядывала. Нужно срочно придумать, что мне там было надо? А то вдруг спросит?"
   Понимая, что, если она сейчас сразу уйдёт или начнёт нервничать, то это будет выглядеть ещё подозрительнее, Ия продолжила сидеть как ни в чём не бывало, щурясь от бивших в лицо ярких лучей солнца.
   Только когда Енджи взялась развешивать бельё на бамбуковых шестах, девушка неторопливо проследовала в павильон, где сразу же села поближе к источавшей благодатное тепло жаровне.
   За обедом она с тревогой ожидала, что старушка во-вот спросит о заглядывании за ограду. Но наставница об этом даже не заикнулась, отправив ученицу заниматься чистописанием.
   Совершенно неожиданно чрезмерным любопытством своей подопечной заинтересовалась Угара.
   - Прошу простить меня, госпожа, - поклонилась служанка, когда та разложила на крошечном столике свежий лист бумаги. - Енджи сказала, что вы на скамейку вставали и за забор смотрели. Госпоже Андо это может не понравиться.
   - Почему? - вскинула брови Платина. - Разве я сделала что-то дурное?
   - Неужели вы никогда не слышали, что некоторые легкомысленные девицы любят переговариваться через забор с распутными молодыми людьми? - смиренно потупив взор, поинтересовалась женщина, но, не дождавшись ответа, продолжила: - Любое подозрение в том, что вы болтали с кем-то посторонним, сильно навредит вашей репутации. А госпожа Андо отвечает за ваше поведение у себя дома перед господином Сабуро. Вот её служанка и беспокоится за свою хозяйку.
   - О... - возвела очи горе собеседница, на миг запнувшись, подбирая подходящее выражение. - Вечное небо! Да я о подобном даже не думала! И знакомых у меня здесь нет, кроме госпожи Андо, господина Сабуро и его семьи. С кем мне через забор переговариваться? Просто мне показалось, что там кто-то скребётся. Посмотрела, ничего не увидела. Но если этого нельзя делать, то больше не буду. Вот и всё!
   - Ещё раз простите мою бестактность, госпожа, - явно успокоившись, поклонилась Угара. - Но вы ещё очень молоды, неопытны и можете попасть в неприятную историю. А старшая госпожа приказала мне заботиться о вас. Вот и приходится донимать вас глупыми вопросами.
   - Хорошо-хорошо, - отмахнулась Ия, макая кисть в тушечницу. - Начинай диктовать. Где мы там остановились?
   Скорее всего, Енджи всё-таки рассказала госпоже о странном поступке гостьи, потому что за ужином хозяйка дома прочла целую лекцию о том, какое огромное значение для девушки имеет безупречная репутация. По словам многомудрой наставницы, малейшее сомнение в целомудрии и благонравии невесты резко снижает её "ценность" в глазах родителей потенциального жениха. Вот почему так важно избегать любых поступков или ситуаций, которые окружающие могут счесть двусмысленными либо, хуже того, предосудительными.
   В ответ на робкое замечание о том, что люди способны превратно истолковать любое событие, ученице было велено не умничать, а слушать старших.
   Ещё не привыкшая к тому, что ей так грубо затыкают рот, Платина в который раз задавила рвущееся наружу раздражение. Стараясь не выдать свои истинные чувства, она привычно потупила взор и извинилась за свою дерзость.
   Старушка слегка "оттаяла" от подобного самоуничижения ученицы и даже улыбнулась, пожелав ей спокойной ночи. Девушка вышла на веранду, где, успокаивая нервы, одними губами длинно выругалась на родном языке, мельком ответив, что подобное выражение чувству у неё становится чем-то вроде ритуала.
   Хорошо запомнив тот страх, где она испытала прошлой ночью, Платина, возвращаясь из уборной, подобрала длинный камень, размером с три кулака, который бросила к веранде возле двери.
   Переодевшись в "пижаму", она вдруг попросила Угару принести чаю или хотя бы тёплой воды.
   - Пить хочется, - пояснила Ия. - Грибов солёных за ужином переела.
   - Слушаюсь, госпожа, - поклонившись с еле заметным неудовольствием, служанка оставила её одну.
   Первым делом девушка проверила спрятанную между матрасами верёвку. Затем отыскала в корзине свитер, мужскую одежду и круглую шляпу с узкими полями. Достав зеркальце, связала свои изрядно отросшие волосы в пучок и попробовала спрятать их под шапкой. Вроде нигде ничего не выбивается. Только головной убор пришлось натянуть почти на уши.
   Из глубины стекла на неё смотрел симпатичный юноша с напряжённо растерянным взглядом широко распахнутых тёмно-серых глаз на вытянутом лице с ясно обозначенными скулами.
   На принадлежность к прекрасному полу намекала разве что нежно-матовая кожа да чётко очерченные, но всё ещё по-детски припухлые губы.
   Снаружи послышался шум. Стремительно вскочив, Платина сдёрнула шляпу, сдвинула припасённые вещи к стене и прикрыла их одеялом.
   - Пейте, госпожа, - проговорила служанка, с поклоном подавая маленький подносик, где стоял чайничек и одинокая чашечка.
   Без особого желания утолив жажду тёплой, почти горячей водой, Ия улеглась. Угара задула робкий язычок пламени, погрузив павильон в темноту.
   Повозившись, девушка стала ждать, когда соседку по комнате сморит крепкий, здоровый сон. Та всегда засыпала очень скоро, во мраке послышалось сначала ровное, размеренное дыхание, а потом негромкий храп.
   Платина села на постели, сняла курточку для сна, нашла спрятанную под одеялом грудную повязку и, зажав один конец под мышкой, принялась бинтовать её вокруг груди. С помощью служанки это давно уже получалось легко и просто, а в вот в одиночку пришлось изрядно повозиться, прежде чем грудь уже привычно стянули матерчатые витки.
   Торопливо натянув свитер, затем курточку для сна, носки и кафтан Ия, спустила ноги с кровати.
   Служанка безмятежно спала, не замечая ни тихого скрипа кровати, ни шуршания ткани.
   Платина натянула штаны, вытащила из-под матраса верёвку, сунула в шляпу зеркальце с зажигалкой, достала с балки кинжал и, чувствуя, как бешено колотится сердце, выскользнула на веранду.
   Оглядевшись, на ощупь отыскала в темноте заранее приготовленный камень, которым припёрла дверь, чтобы та ненароком не открылась от ветра.
   Теперь необходимо довершить создание надлежащего образа. Девушка спрятала кинжал за пазуху кафтана, связала волосы в пучок и, захватив шапку, поспешила в уборную, где, натянув шляпу, чиркнула зажигалкой, чтобы при её свете тщательно осмотреть себя в зеркальце.
   Спрятав под головной убор несколько выбившихся прядей, засунула зеркальце и зажигалку под грудную повязку, невольно зашипев от не успевшего остыть металла. Всё, теперь она готова.
   Платина вышла и, замерев на несколько секунд, внимательно вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь шуршанием ветра в голых ветвях деревьев.
   Добравшись до скамейки, она привязала верёвку к каменному столбику, перебросив второй конец через забор, и в два прыжка оказалась на нём. Заскрипели черепицы под подошвами туфель.
   Присев на корточки, словно кошка на заборе, Ия глянула в переполненный тьмой переулок, моментально передумав прыгать. Вместо этого потянула за верёвку, дабы лишний раз убедиться, что монументальная скамья никак не реагирует на её усилия, и стала осторожно спускаться по стене, нашаривая ногами выступавшие из кладки камни.
   Спрыгнув на землю, девушка, пригнувшись, побежала по тропинке. Серп луны немного уменьшился со вчерашнего дня. Ветер тоже дул уже не так сильно, а редкие облака почти не закрывали густо рассыпанные по небу звёзды.
   Высунувшись из-за угла, Платина оглядела пустынную улицу.
   Внезапно путешественнице между мирами стало страшно. Перед мысленным взором предстал мерзкий, толстый работорговец со своими отвратительными прихлебателями. Вспомнилось сжигавшее душу ощущение беспомощности. По телу пробежало эхо от ударов, а к горлу подступила тошнота, словно Вутаи вновь плюнул ей в рот.
   Неужели она собралась в одиночку идти к тем, чьи соотечественники проделали с ней всё это? А ведь были ещё и лучники, деловито расстрелявшие на дороге ни в чём неповинных людей, мародёры в вымершей деревне, от которых удалось спастись только чудом. Да по сравнению с этими представителями рода человеческого, голодные волки в зимнем лесу просто гуманисты.
   На миг Ию охватила такая паника, что захотелось немедленно вскарабкаться по верёвке на забор и бегом броситься в такой уютный и надёжный павильон, где спокойно спит, не ведая печали, прекрасная женщина Угара, которая так хорошо о ней заботится.
   Чтобы прийти в себя, девушка закрыла глаза и, лишь шевеля губами, медленно посчитала до десяти по-тонгански. Стало немного полегче.
   "Вот же-ж! - возмутилась она про себя. - Так и собираешься всю жизнь просидеть в четырёх стенах?! Начиталась местной пропаганды и тоже хочешь, чтобы за тебя всё решали?! Чем ты лучше тех дур, для которых написаны все эти "уроки" да "наставления"?! Ну, уж нет. Представь, что надо исполнить смертельно опасный номер. Играют фанфары, зрители ждут..."
   - Мой выход! - беззвучно пробормотала про себя Платина и решительно шагнула из переулка.
   Первым делом она хорошенько запомнила, как тот выглядит. А чтобы уж точно не заплутаться, сломала два высохших репейника, один прислонив к стене вершинкой вниз, а второй бросила в лужу напротив.
   Пока возилась с импровизированными указателями, паника улеглась, так что на ночную экскурсию Ия отправилась в самом подходящем эмоциональном состоянии, когда все чувства обострены до предела, а безумный страх уступил место расчётливой осторожности.
   Первых прохожих она встретила уже через несколько минут.
   Более чем изрядно поддатый хозяин что-то бессвязно бормотал о красотках, цветах и радостях любви, а пожилой слуга, жалобно похныкивая, уговаривал молодого господина поторопиться, так как его очень хочет видеть отец.
   Занятая собой парочка не обратила на девушку никакого внимания. Немало вдохновлённая подобным обстоятельством, та ускорила шаг, всё явственнее различая звуки музыки.
   Из темноты появилось влекомое четырьмя носильщиками кресло, в котором растаявшим мороженым расплылся облачённый в шёлковый халат мужчина. Из-под сползшей на лицо широкополой шляпы торчала короткая, пегая борода и доносилось громкое причмокивание.
   Потупив взор, Платина торопливо прошмыгнула мимо. Кто-то из слуг пьяного дворянина "мазнул" по ней равнодушным взглядом и тут же отвернулся.
   "Значит, я похожа на местного парня, - с удовлетворением подумала она. - И не бросаюсь в глаза".
   По мере приближения к улице с заведениями ветра и луны прохожие попадались всё чаще. Сбившись в небольшие компании, простолюдины пьяно смеялись, обсуждая удовольствия прошедшего вечера. В основном хвалились количеством выпитого вина и спорили о достоинствах общедоступных красавиц, приводя порой довольно интимные подробности.
   Дворяне тоже держались кучками, но вели себя не так шумно и держались подчёркнуто обособленно от представителей низших классов, но ни к кому не приставали, никого не задирали, несмотря на различные степени опьянения.
   Пришелица из другого мира подумала, что местные сословия напоминают масло в воде. Их можно взболтать, но смешать невозможно. Даже возле публичных домов.
   Однако вскоре выяснилось, что внутри своего социального слоя аборигены ведут себя точно также, как соотечественники Ии.
   - Эй, парень! - рявкнул кто-то над самым ухом.
   Провожавшая взглядом богато отделанные носилки с крышей над широким, застланным ковром креслом, девушка поначалу даже не поняла, что это обращаются к ней. Только уловив краем глаза какое-то движение, в последний момент успела отпрыгнуть, и молодой мужчина в короткой, серой куртке и такой же, как у неё, круглой шапочке с узкими полями проскочил мимо, вовремя подхваченный таким же пьяным приятелем.
   - Ты меня, почтенный? - проблеяла Платина, лихорадочно гадая: сразу бежать или подождать дальнейшего развития событий?
   - Какой я тебе почтенный?! - пробормотал заплетающимся языком мужик, с трудом принимая вертикальное положение. - Я мастер Таджи!
   - Простите, мастер, - поклонилась Ия, делая крошечный шажок назад. - Не узнал в темноте.
   - А ты меня знаешь? - удивился собеседник, не выпуская плечо приятеля, чтобы не упасть.
   "Вот докопался! - с досадой подумала девушка. - Сейчас семечек попросит или телефон позвонить. А сам-то не мальчик уже".
   Но вслух сказала:
   - Не знаю, мастер.
   И приготовилась бежать.
   - Так как же ты меня узнаешь? - неожиданно захохотал пьяный, качая головой. - А ты забавный. Куда идёшь так поздно? Комендантский час скоро.
   "Упс! - мысленно охнула Платина. - И что говорить? Вот же-ж! И как я не подумала, что об этом могут спросить?"
   Внезапно ей на помощь пришёл спутник приставалы.
   - Ищешь кого? - поинтересовался он, глядя на Ию осоловелыми глазами.
   - Ну так господина моего! - обрадованно вскричала она. - Его матушка, моя госпожа, меня за ним послала!
   - Сам-то давно из деревни? - почти доброжелательно спросил ещё минуту назад пытавшийся ударить её мужчина.
   - Так прямо перед тем как петсора пришла, в услужение поступил, - ответила девушка, на ходу придумывая детали своей "легенды".
   - Ишь ты! - пьяно ухмыльнулся собеседник и передразнил: - "В услужение"... Небось, ещё и грамотный..
   - Немножко, мастер, - пролепетала Платина, сообразив, что вновь ляпнула какую-то несуразицу.
   - Пойдём домой! - предложил на её счастье второй пьяница. - Чего к парню пристал?
   - Нет, ты погоди! - с хмельным упорством возразил спутник. - Пусть расскажет, кто такой и что здесь делает?
   - Ищу господина Джуо Андо, - предприняла последнюю попытку отговориться Ия...
   - Ты как хочешь, - не слушая её, сказал второй мужчина. - А я пошёл...
   Он отшатнулся от приятеля, и тот едва не упал на грязную мостовую, едва успев вцепиться в кафтан спутника.
   - Стой, я с тобой.
   Воспользовавшись тем, что собеседники потеряли к ней интерес, девушка отступила назад и торопливо зашагала в ту сторону, откуда всё ещё доносилась музыка и мелькали тусклые отблески от света множества бумажных фонариков.
   К её удивлению, народа на улице Тучки и Дождя оставалось всё ещё довольно много. Но с первого взгляда становилось ясно, что люди эти в основном уже пьяные и явно собираются расходиться.
   Стараясь держаться как можно незаметнее, Платина подошла к распахнутой настежь двустворчатой двери, из-за которой доносились звуки музыки, звон посуды и многоголосый гомон.
   В просторном помещении с ведущей на второй этаж лестницей за уставленными мисками, глиняными бутылками и чайниками столами при свете бумажных фонариков приятно проводили время прилично одетые простолюдины.
   На невысоком, круглом подиуме сильно накрашенная пожилая женщина перебирала струны лежащего на низеньком столике музыкального инструмента, аккомпанируя худенькой девице с толстой косой, уложенной в затейливую причёску.
   Приглядевшись, Ия с изумлением поняла, что их кричащие яркие платья сшиты из самого настоящего шёлка! Только вряд ли данные особы принадлежат к благородному сословию. Так что же получается: кроме дворянок, жён и дочерей богатеев, в шёлк могут одеваться только проститутки?
   Пришелица из иного мира с трудом удержалась от кривой усмешки, осознав причудливый выверт местной логики.
   Тонкий, звенящий голосок певицы с трудом пробивался сквозь пьяный гам. Но и здесь имелись ценители прекрасного. Трое мужчин, один из которых выделялся шёлковым халатом и широкополой дворянский шляпой, расположившись у самой "сцены", казалось, затаив дыхание, слушали песню о несчастной любви.
   Ещё несколько ярко одетых женщин с пышными причёсками сидели за столиками, притаившимися в укромных уголках зала, где культурно отдыхали солидные, бородатые и пузатые дядечки в кафтанах из дорогой ткани.
   Неожиданно девушку кто-то грубо толкнул в спину. Отскочив, она резко обернулась, увидев подростка в застиранной, густо покрытой пятнами, короткой курточке со стопкой грязной посуды в руках.
   - Чего встал, деревенщина? - рявкнул тот надтреснутым голосом и, не дожидаясь ответа, устремился к широкому, ведущему на кухню проёму, зло бросив через плечо: - Понаехали тут!
   "Да пошёл ты!" - мысленно огрызнулась Платина, продолжив с интересом оглядываться вокруг.
   Её внимание привлекла небольшая толпа, сгрудившаяся вокруг стола у ведущей наверх лестницы. Создавалось впечатление, что люди наблюдают за чем-то, буквально затаив дыхание. Внезапно раздался довольный крик, и они громко загомонили. По долетевшим до Ии обрывкам фраз она поняла, что кто-то выиграл "кучу серебра".
   "Тут ещё и казино!" - мысленно усмехнулась девушка.
   - Ищешь кого? - над самым ухом прогремело так, что она отпрыгнула в сторону испуганным зайцем.
   Кряжистый, широкоплечий здоровяк с рваным шрамом на щеке и в стёганном жилете поверх коричневой куртки смотрел на неё из-под густых, кустистых бровей.
   За красным кушаком торчала деревянная дубинка с обмотанным тряпьём набалдашником.
   Вспомнив разработанную легенду, Платина энергично закивала.
   - Господина Джуо Андо не видели, почтенный?
   Собеседник задумчиво потёр поросший рыжей щетиной подбородок.
   - Нет. Он давно сюда не заходил. Тебе в "Гнездо соловья" надо или в "Тростник". Попробуй спросить у охраны на входе. Может, скажут.
   - Спасибо, почтенный, - поклонилась Ия. - Я так и сделаю.
   - Ну, ступай, - снисходительно махнул рукой вышибала, повторив совет, который она уже сегодня слышала. - Да поторопись, комендантский час скоро.
   - Конечно, почтенный, - ещё раз поклонившись, она вышла, успев за несколько минут составить некоторое, пусть и самое поверхностное представление о заведениях ветра и луны.
   Оказавшись под открытым небом, девушка подумала: "А вдруг и в самом деле наскочу на сыночка старухи? Вони тогда будет, как от дохлой крысы, и неприятностей вагон".
   Тем не менее она решила пока не выходить из образа посланного за господином слуги.
   Целеустремлённо пройдясь по улице, Платина насчитала целых пять заведений. И это не на столь уж великий, по местным меркам, город.
   Четыре "досуговых центра" расположились в двухэтажных, деревянных домах с открытыми верандами или балконами. В три из них пускали свободно, а вот у дверей четвёртого бдила вооружённая дубинками охрана.
   Надпись, сделанная ослепительно белыми буквами на большой красной вывеске, гласила: "Поющий под ветром тростник".
   Вспомнив слова знакомого вышибалы, Ия догадалась, что сие заведение предназначено исключительно для представителей благородного сословия, и ей вдруг ужасно захотелось ещё раз проверить свою маскировку и актёрские способности. Рассудив, что охранники вряд ли решатся покинуть свой пост, чтобы гоняться за наглым, быстроногим мальчишкой, она поинтересовалась у надувшихся от важности стражей обители пороков:
   - Скажите, почтенные, нет ли здесь господина Джуо Андо?
   - Тебе какое дело, молокосос? - брезгливо скривив губы, процедил мужчина с гладко выбритым лицом, демонстративно положив ладонь на заткнутую за кушак короткую дубинку.
   - Мне госпожа, матушка господина, приказала узнать, где он, - охотно объяснила Платина.
   - Это ещё зачем? - нахмурился собеседник.
   - Да разве я знаю? - пожала плечами Ия. - Она приказала - я ищу.
   - Я слышал, что у Андо в слугах дурачок, - хмыкнул второй мужчина. - А теперь и сам вижу.
   - Да хоть как зовите, почтенные, - голос у девушки задрожал от сдерживаемого рыдания. - Только скажите, здесь ли он?
   Вполне довольная разыгранным представлением, она собиралась при любом ответе свернуть разговор и идти дальше.
   Однако неожиданно сменив тон, первый из охранников многозначительно произнёс:
   - Мимо нас много господ проходит. Разве всех упомнишь.
   - А вы постарайтесь, почтенные, - войдя в роль, Платина чуть шапку с головы не сдёрнула, как в фильмах из старинной жизни своего мира, но вовремя опомнилась, ограничившись глубоким поклоном и взглядом кота из мультика "Шрек".
   - Дашь пару лян, может, и вспомним, - нагло рассмеялся второй охранник, видимо, разгадав нехитрый замысел приятеля развести "на бабки" деревенского лоха.
   - Так нет у меня, почтенные, - всхлипнула Ия.
   - Чего же тебя за господином послали, а денег не дали? - рассмеялся собеседник.
   - Нет, - с самым удивлённым видом покачала головой девушка, в душе посмеиваясь над самодовольными охранниками.
   - А сам-то не догадался, - сочувственно кивнул первый из стражников и презрительно скривился. - Да где тебе.
   - Не догадался, почтенный, - не стала спорить Платина.
   - Ну ладно, - смилостивился собеседник. - Сегодня, так и быть, скажем...
   - Да ты что, Гокки! - вскричал приятель.
   - Хочешь, чтобы он торчал здесь у всех на виду? - огрызнулся охранник и вновь обратился к приставучему парнишке: - Но госпоже передай, что в следующий раз мы просто так ничего не скажем, пусть деньги присылает. Мы дорого не берём - так пару лян. Понял?
   - Да, почтенный! - заверила Ия. - Всё передам.
   - Нет здесь твоего господина Андо, - наконец сообщил охранник.
   Его коллега удивлённо вскинул брови.
   - Да я вроде его видел?
   - Они всей компанией ушли, - поморщившись, пояснил приятель. - Когда ты в уборную бегал.
   - А-а-а, - понимающе кивнул тот.
   - Ну, - обратился к девушке мужчина. - Узнал, что хотел?
   - Да, почтенный, - поклонилась та.
   - Тогда проваливай, - сурово нахмурился мужик. - Не то и вправду поймаем.
   - Уже ухожу, - заверила девушка.
   Весьма довольная разыгранным представлением, а так же тем, что риск случайно столкнуться с Джуо Андо минимален, она поспешила отойти от дверей "Поющего под ветром тростника".
   Ещё одно заведение для благородных господ "Гнездо соловья на ветках сливы" находилось в дальнем конце улицы и представляло из себя целую усадьбу или дом, вроде жилища начальника уезда. Здесь по сторонам ворот вместе с обязательными каменными зверюшками тоже стояли два вооружённых охранника.
   Над высокой оградой тянулись к звёздному небу голые ветви деревьев, и доносилась негромкая музыка.
   Когда Платина проходила мимо, красные створки ворот распахнулись, выпустив трёх солидных мужчин, облачённых в шёлка и широкополые шляпы.
   Стражники тут же склонились в глубоком поклоне, при этом один из них бросил на Платину подозрительный взгляд, и та поспешила отвернуться.
   Возвращаясь назад, она вдруг заметила в нескольких шагах от входа в "Поющий под ветром тростник" тощего старика, стоявшего под развешанными бумажными фонариками возле крошечного, складного прилавка с какими-то блестящими штучками.
   Негромким дребезжащим голосом продавец монотонно, без энтузиазма предлагал снующим мимо мужчинам купить подарки для жён и возлюбленных.
   Подивившись, как она могла его проворонить, девушка подошла ближе и увидела разложенные на лакированных дощечках простенькие украшения: разнообразные серебряные заколки для волос, серьги, нориге, так назывались штучки, вроде той что монашка сняла с пояса госпожи Индзо в ночь после бойни на дороге, а также колечки из нефрита и серебра, кулончики в виде зверей, птичек и непонятных существ.
   - Тебе чего, парень? - лениво поинтересовался торговец, видимо, не сильно впечатлённый скромным видом Ии. - Хочешь купить подарок зазнобе? Бери, у меня весь товар заговорённый. Любой девчонке понравится.
   - Сколько ты хочешь за эту... штучку? - спросила она, указав на маленькую серебряную птичку размером как раз с её дельфинчика.
   - Всего два муни, - ответил продавец, для наглядности продемонстрировав растопыренные скрюченные пальцы. - Это же журавль, а не курица какая-нибудь.
   - Ты здесь каждый день стоишь? - выяснив, сколько можно просить за свой брелок, девушка решила свернуть разговор.
   - Угу, - отозвался собеседник, явно разочарованный тем, что покупатель оказался неплатёжеспособен. - Прихожу ещё в дневную стражу и торгую до комендантского часа.
   - Тогда я приду завтра, - бестрепетно соврала Платина.
   "Теперь бы узнать: два муни, то есть две серебряные монеты, - это много или не очень?" - думала она, оглядываясь по сторонам.
   Заскочив в заведение попроще, Ия с тревогой отметила, что в зале занято не более четверти столов, а "сцена" опустела. Видимо, посетители начали активно расходиться в преддверии комендантского часа, а значит, и ей пора возвращаться.
   Ухватив за рукав собиравшую посуду пожилую женщину в грязном фартуке поверх серой, застиранной юбки, она выпалила:
   - Сколько у вас миска риса стоит?
   Вытаращив на неё выцветшие, смертельно усталые глаза, собеседница растерянно пробормотала:
   - Три "совы", то есть три ляны.
   - Спасибо, почтенная, - кивнула девушка и почти бегом устремилась к выходу, не обращая внимания на бормотание служанки.
   "Если убрать "ресторанную" наценку, - выйдя на улицу, принялась считать Платина. - То получается, что миска риса стоит одну медную монету. Дорогие здесь деньги".
   Она ещё пару раз с деловым видом прошла по коротенькой улице, наблюдая за происходящим, жадно ловя обрывки разговоров, в глубине души посмеиваясь над туповатыми аборигенами, так и не рассмотревшими в парне переодетой девчонки.
   Вдруг шагавший навстречу пьянющий дворянин в шёлковом, покрытом пятнами халате и кривой, широкополой шляпе резко качнулся в сторону, да так что в попытке не упасть пролетел метра полтора и врезался в Ию.
   Та успела подхватить тяжеленного мужчину, прежде чем он рухнул на грязные камни мостовой.
   Однако вместо того, чтобы поблагодарить своего невольного спасителя, представитель благородного сословия разразился бранью:
   - Толкаться вздумал, мерзавец?! Смерти хочешь?! Слепой?! На дворянина руку поднял?! Убью!
   - Да не толкал я вас, господин, - растерянно возразила девушка.
   Гордость своей сообразительностью и актёрским талантом, а так же эйфория от собственной незаметности и пренебрежительное отношение к окружающим стремительно исчезла, уступив место тревоге, переходящей в страх.
   - Я вру?! - рявкнул пьяница, толкнув её в грудь. - Ты кого лжецом назвал, мерзавец?!
   Окончательно уяснив, что конструктивного диалога не получится, Платина кошкой отскочила в сторону и бросилась бежать к ближайшему перекрёстку.
   - Стой, мерзавец! - крикнул мужчина, пытаясь пуститься в погоню, но, не сумев удержаться на ногах, рухнул в перемешанную сотнями ног грязь.
   Раздавшийся за спиной вопль ярости и боли ещё сильнее подстегнул Ию.
   Немногочисленные прохожие то недоуменно смотрели на неё, то взглядом пытались отыскать источник шума.
   Привлечённые криками, на крытых верандах вторых этажей появились припозднившиеся посетители заведений.
   - Эй, вы там! - громко крикнул кто-то из них не терпящим возражения тоном. - Сейчас же помогите господину! Поднимите его. Живо!
   Когда девушка пробегала мимо "Поющего под ветром тростника", из дверей как раз выходили двое мужчин, которых она явно уже видела раньше.
   Ещё глубже натянув шляпу, беглянка метнулась на противоположную сторону улицы. Здесь её попытался остановить пьяненький простолюдин с мокрым пятном на полях кафтана.
   Она легко увернулась, но тут позади раздался абсолютно знакомый голос:
   - Эй, парень, а ну стой!
   "Сейчас!" - зло оскалилась Платина, бросив короткий взгляд через плечо.
   Под гирляндой уже потухших фонариков ей вслед смотрел господин Джуо Андо, а за его спиной стоял барон Тоишо Хваро.
   "Вот же-ж! - охнула девушка, едва не врезавшись в раскинувшего руки толстяка, лишь в самый последний момент чудом избежав его загребущих лап, и, вспомнив охранников у "Гнезда соловья", зло выругалась: - Обманули, козлы!"
   Когда она оказалась у перекрёстка, за ней уже спешила небольшая группа активных граждан. Представители всех сословий с азартом предались самой захватывающей охоте: травле беззащитного человека.
   "Теперь только бы не поскользнуться", - подумала Ии, прибавив скорости.
   К счастью, крайне поспешно покинув местный район "красных фонарей", она умудрилась выскочить на ту самую улицу, по которой и явилась сюда. Так что опасность заблудиться ей пока не грозила.
   С набитыми едой и вином желудками быстро не побегаешь, поэтому погоня стала всё дальше отставать, когда впереди мелькнул свет факелов. Через секунду девушка разглядела, что их несут два городских стражника в чёрных одеждах с белыми кушаками. Ещё трое шагали рядом, а идущий впереди держал в руке меч в ножнах - знак дворянского достоинства.
   - Вот же-ж! - выпалив одними губами, Платина затравленно огляделась. Счёт шёл на секунды.
   Самым простым казалось нырнуть под ближайший, чуть приподнятый над землёй на деревянных столбах дом. Хоть места там спрятаться хватит, зато и грязи достаточно. Перепачкается как шахтёр, и Угара сразу догадается, что её подопечная куда-то шаталась.
   Впереди метрах в двадцати Ия разглядела сгустившуюся меж двух строений темноту и, приняв её за проулок, метнулась в ту сторону.
   К её ужасу это оказалась всего лишь тень от угла выступавшего вперёд дома или кладовки. Тихонько заскулив, девушка уже собралась перебежать на другую сторону улицы и нырнуть под приглянувшееся здание, но в последний момент замерла, прислушиваясь.
   Погоня, кажется, вообще остановилась, а шагавшие навстречу как раз со стороны выступавшего вперёд здания стражники могли её вообще не заметить в тёмной, не бросавшейся в глаза одежде.
   Сломав выросший в углу репейник, Платина села на корточки, прижавшись к стене, и в отчаянии прикрылась засохшим кустом.
   Шаги приближались. По обмазанным глиной стенам заплясали отблески факелов.
   - Шумят где-то, господин Хосо, - прозвучал почтительный мужской голос. - Никак случилось чего. А комендантский час уже скоро.
   - Сейчас посмотрим, - флегматично ответил дворянин.
   Шагах в пяти от сжавшейся в комочек Ии из-за стены вышел высокий мужчина с мечом в длиннополом, чёрном костюме, напоминавшем одежду телохранителей госпожи Индзо. Только вместо кожаного пояса на нём красовался белый матерчатый кушак, а голову венчал шлём с нашитыми металлическими полосами.
   Зная, что человек может почувствовать обращённый на него взгляд, девушка смотрела в сторону остановившейся погони, следя за стражниками лишь краем глаза. Это оказалось совсем не так просто, как пишут в приключенческих романах.
   Негромко чавкая натасканной на мостовую грязью, мимо неё прошли ещё четверо воинов, вооружённых длинными копьями и заткнутыми за белые, матерчатые кушаки короткими, деревянными дубинками.
   Только когда все пятеро удалились шагов на двадцать, девушка решила выдохнуть набранный в грудь воздух, а чтобы подняться, ей пришлось приложить значительные усилия, преодолевая дрожь в ногах.
   Платина попыталась пробираться вдоль стен, прячась в их тени, но здесь слишком часто попадался прошлогодний бурьян и репейники. Мало того, они цеплялись за одежду, так ещё трещали под ногами.
   Из темноты за спиной донеслись возбуждённые крики. Не иначе это погоня встретилась с патрулём. Выбравшись на середину улицы, Ия побежала.
   Замечая впереди редких прохожих, она переходила на быстрый шаг, продолжая играть роль озабоченного слуги. К счастью, никто не проявлял к ней ни малейшего любопытства.
   Издалека донёсся глухой, мягкий удар. Вот и комендантский час. Если бы беглянка напряжённо не вслушивалась в ночь, то этот неясный звук могла бы просто не заметить.
   Она уже знала, что во дворе уездной управы имелся специальный барабан, в который били, обозначая каждый час.
   Большинство горожан с наступлением темноты редко покидали свои жилища, так что данный сигнал предназначался в основном для посетителей и работников всякого рода увеселительных заведений.
   Городская власть по мере сил старалась контролировать досуг граждан, удерживая разврат в рамках приличий.
   Под ногами громко зачавкала грязь, а по сторонам улицы потянулись глухие заборы.
   Заметив в луже куст репейника, девушка нырнула в знакомый переулок. Подойдя к стене, нашарила в темноте верёвку, подёргала на всякий случай и, быстро вскарабкавшись на ограду, огляделась.
   С первого взгляда казалось, что усадьба Андо погружена в сон. За бумажными окнами дома и павильона царила тьма. До ушей Платины долетал только свист ветра в голых кронах деревьев.
   Тем не менее она не позволила себе расслабиться, твёрдо зная, что любой удачный номер можно испортить небрежным исполнением последнего элемента.
   Хотела слезть на скамейку, но, вспомнив в последний момент, что подошвы в грязи, просто спрыгнула на землю. Отвязала верёвку, кое-как поправила черепицу на заборе и поспешила в павильон, по пути заскочив на мосточки, где быстренько вымыла туфли и сполоснула руки.
   Присев на веранду, прислушалась к доносившимся из-за тонких стен звукам. Ничего подозрительного, лишь негромкий храп.
   Ия разулась, убрала камень от двери и скользнула в павильон. Угара спала как ни в чём не бывало. Девушка торопливо разделась. Убрала мужскую одежду за кровать и нырнула под одеяла.
   Тут-то её и "накрыло". Сердце заколотилось, словно перфоратор, по телу пробежала дрожь, а услужливая фантазия развернула перед Платиной красочные картинки того, что могло произойти, если бы она не сумела увернуться от толстяка на улице Тучки и Дождя, или если бы кому-то из патрульных стражников не вовремя вздумалось оглянуться.
   Стиснув зубы, Ия глубоко задышала, с шумом втягивая носом воздух. Гипервентиляция лёгких помогла. Паника начала отступать.
   "А всё-таки я это сделала!" - усмехнулась девушка, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в довольную улыбку.
   Теперь ей известны все бордели Букасо, она знает, сколько стоит миска риса, и как надо держаться, чтобы не привлекать к себе внимание.
   "Вот бы ещё днём погулять, - с неожиданной тоской подумала Платина. - Только как отсюда выйдешь, если за мной в восемь глаз смотрят? Угара, сама хозяйка да ещё и её слуги. Кто-нибудь да увидит, а тогда и жена приёмного папаши узнает. Нет, надо искать легальный способ попасть в город".
   Вот только ничего стоящего в голову не приходило. Размышляя, она незаметно для себя заснула.
   Проснулась от шороха соломы в мешках и кряхтения, но, вспомнив свои ночные похождения, сразу открывать глаза не стала.
   Служанка со стоном потянулась и зашлёпала босыми пятками по гладким доскам пола. Ия приподняла веки. В павильоне уже стоял предутренний полумрак.
   Угара торопливо оделась, достала из-под кровати ночной горшок и вышла.
   Повернувшись на другой бок, девушка услышала, как она обувается на веранде.
   Вскочив с кровати, Платина бросилась к выходу и, приоткрыв дверь, увидела, что служанка неторопливо шествует к уборной.
   За время отсутствия спутницы Ия успела очистить мужскую одежду от репьёв, аккуратно сложить и вновь убрать в корзину.
   Вернувшись, Угара застала свою подопечную за переодеванием.
   - Что же вы так рано проснулись, госпожа? - посетовала женщина. - Енджи ещё даже печь не растопила, а в павильоне холодно. Снаружи, того и гляди, снег пойдёт.
   - Спала плохо, - проворчала та, протягивая ей свёрнутую в рулон грудную повязку и поёживаясь. - Снилось всякое...
   - Что же вам такое снилось, госпожа? - не на шутку встревожилась собеседница. - Может, у толкователя спросить, к чему это?
   - Я сама толком не помню, - отмахнулась девушка. - Мешанина какая-то.
   Закончив обматывать грудь, она быстро надела кофту и попросила:
   - Подай накидку.
   Запахнувшись в подбитый мехом плащ, уселась на кровати, сложив ноги по-турецки.
   Служанка, пыхтя и отдуваясь, потащила из павильона тяжёлую жаровню, чтобы почистить.
   Когда она вернулась, Платина задумчиво проговорила:
   - Скажи, Угара, в доме господина всем распоряжается старшая госпожа?
   Увидев недоуменно вскинутые брови женщины, поспешно пояснила:
   - Ну, она решает: чего, сколько и по какой цене купить? Кому из слуг что делать? И всё такое прочее.
   - Ах, вон вы о чём, - понимающе кивнув, служанка гордо заявила: - Да, у нас в доме всё решает старшая госпожа Азумо Сабуро.
   Потом понизила голос.
   - Есть семьи, где главная кто-нибудь из наложниц. Но у нас не так.
   - Значит, старшая госпожа и деньгами распоряжается? - задала главный вопрос Ия.
   - Да, госпожа, - сейчас же насторожилась собеседница и осторожно поинтересовалась: - А вам зачем, госпожа? Деньги нужны?
   - Дело не в этом, - девушка постаралась придать своему лицу максимально серьёзное выражение. - Я вот подумала: когда выйду замуж, как буду в доме распоряжаться? Я же ни цен толком не знаю, ни у кого что покупать, ни как правильно распоряжаться слугами. А быть просто наложницей и служить господину только у подушки и циновки мне не хочется.
   Она умудрилась так выразительно посмотреть на служанку, что та, кажется, даже немного смутилась. Потупившись, она спросила:
   - Что вы от меня хотите, госпожа?
   - Чтобы ты передала мои слова старшей госпоже, - ответила Платина, продолжая "сверлить" собеседницу глазами. - Я надеюсь, что такая мудрая женщина, как она, окажет мне великую милость и подскажет, как стать настоящей госпожой, как разбираться в товарах, ценах и людях?
   После этой речи Угара несколько секунд смотрела на свою подопечную, и хотя лицо служанки оставалось привычно бесстрастным, в её взгляде мелькнуло что-то, похожее на уважение.
   - С вашего разрешения, госпожа, - поклонилась она. - Как закончу с уборкой, так и схожу домой, чтобы рассказать всё старшей госпоже.
   - Спасибо, Угара, - поблагодарила Ия. - Не забудь передать ей и господину мою признательность и глубокое почтение.
   - Слушаюсь, госпожа, - торжественно поклонилась собеседница.
   За завтраком гостья обратила внимание, что хозяйка дома сегодня как-то особенно задумчива и очень рассеянна. Во время обязательного чтения "Уроков благородной жены" у ученицы создалось впечатление, что наставница её вообще не слушает.
   Чисто из хулиганских побуждений девушка прочитала один и тот же абзац два раза, но старушка даже внимания не обратила.
   Подивившись про себя, Платина продолжила бубнить приевшийся до зубной боли текст.
   "Не опускаться до распускания слухов и бессмысленного смеха, соблюдать чистоту и порядок - критерии для женщины, представляющие наивысшую женскую добродетель. Никакая женщина не должна обходиться без этой добродетели". (Из книги "Уроки для женщин" писателя Цай Юна (132 - 192 гг.))
   Внезапно хозяйка дома встрепенулась, а лицо её приобрело суровое, решительное выражение.
   - У меня появились неотложные дела в городе, госпожа Сабуро. До обеда я буду занята.
   - Тогда я продолжу переписывать "Наставления", госпожа Андо, - сказала гостья, закрывая книгу.
   - Ступайте, - махнула рукой собеседницы.
   Несмотря на её отсутствующий вид, Ия постаралась подняться с табурета и отвесить поклон именно так, как она учила.
   В павильоне никого не оказалось. Очевидно, Угара исполнила своё обещание и отправилась в дом начальника уезда, дабы сообщить старшей госпоже о желании приёмной дочери её супруга.
   Воспользовавшись удобным случаем, девушка достала из корзины мужскую одежду и ещё раз осмотрела, отыскав на штанах и кафтане многочисленные мелкие сухие колючки. Кроме того, на тулье шляпы обнаружилось тёмное пятно. Несмотря на то, что оно не сильно бросалось в глаза, Платина попыталась оттереть его мокрой тряпкой, но безрезультатно.
   Проверив, на месте ли кинжал, и затолкав поглубже под матрас зажигалку, она отправилась на прогулку.
   Ветер почти стих. Заметно похолодало, так что грязь затвердела, а мелкие лужицы промёрзли до дна.
   Обойдя вокруг прудика, Ия направилась к скамейке у стены, где сразу обратила внимание на сдвинутые со своего места черепицы, которые она не заметила вчера ночью.
   Оглядевшись, девушка обнаружила, что Енджи куда-то пропала, а её отпрыск с азартом рубил хворост ржавым топором и казался всецело поглощённым этим высокоинтеллектуальным занятием.
   Вскочив на скамейку, Платина попыталась придать крыше более-менее приличный вид, и едва успела поправить черепицы, как в ворота постучали.
   Спрыгнув на землю, она уселась на гладко оструганные доски и с задумчивым видом уставилась на редкие облака.
   Звякнул металлический засов, послышались женские голоса, и скоро на заднем дворе появились обе служанки.
   Угара держала в одной руке яркий, матерчатый узелок, в другой - деревянный ящичек с ручкой, а Енджи сгибалась под тяжестью корзины за спиной.
   "Это не платьишко мне принесли?" - предположила Ия, поднимаясь со скамейки.
   Дойдя до кухонного навеса, женщины обменялись почтительными поклонами, и каждая пошла по своим делам.
   Фабай помог матери освободиться от груза, а девушка поспешила по дорожке к павильону.
   - Что скажешь, Угара? - не скрывая нетерпения, спросила она, встретив служанку у прудика.
   - Старшая госпожа прислала вам шёлковое платье! - торжественно объявила та, приподняв узелок. - И немного сладостей.
   "Ого! - мысленно охнула Платина. - С чего такая доброта и щедрость? Небось, опять какую-нибудь гадость придумала?"
   Но вслух сказала:
   - Пойдём посмотрим.
   Жаровня так прогрела воздух в павильоне, что у оставшейся в нижнем белье Ии тело хоть и покрылось "гусиной кожей", но зубы от холода не стучали, позволив спокойно облачиться в обновку.
   Как она и ожидала, оригинальностью фасона платье не отличалось и напоминало то, в котором ходила несчастная госпожа Индзо. Разве что пояс оказался пошире да вышивка поскромнее.
   Тем не менее плотный тёмно-розовый шёлк приятно льнул к телу, а тщательный осмотр с помощью зеркальца подтвердил, что ткань нигде не топорщится, платье сшито точно по фигуре и как раз на сантиметр не достаёт до пола, давая возможность рассмотреть тщательно выстиранные белые носочки.
   - В этом наряде вы ещё прекраснее, госпожа Сабуро, - заявила служанка, склоняясь в глубоком поклоне.
   - Я безмерно благодарна старшей госпоже Азумо Сабуро за чудесный подарок, - почти не притворяясь, сказала девушка. - И с нетерпением жду, когда смогу лично выразить ей своё почтение. Но...
   Она озабоченно нахмурилась, зная, как трепетно относятся аборигены ко всякого рода формальностям.
   - Имею ли я право носить это платье уже сейчас, или стоит дождаться, когда господин официально объявит меня своей названной дочерью?
   - Я взяла на себя смелость спросить об этом старшую госпожу, - явно гордясь своей предусмотрительностью, пояснила собеседница. - Она ответила, что это не будет нарушением закона или приличий. Госпожа Андо знает, кто вы такая, а чужие вас здесь не увидят.
   - Спасибо тебе за заботу, добрая Угара, - поблагодарила Ия. - Только пока холодно, я буду ходить в старой одежде. Надеюсь, Вечное небо скоро пошлёт нам тепло, и я смогу показать госпоже Андо подарок старшей госпожи Азумо Сабуро.
   - Как будет угодно госпоже, - служанка стала помогать подопечной раздеваться и, вопреки ожиданию, та услышала в её голосе одобрение.
   - Ты передала старшей госпоже мои слова? - спросила Ия, завязывая ленточку на кофте.
   - Разумеется, госпожа, - поклонилась женщина. - Старшая госпожа приказала сказать, что довольна вашими устремлениями. Как только вы закончите заниматься у госпожи Андо, она сама станет учить вас рачительно вести хозяйство.
   - Доброта старшей госпожи безгранична! - напрягая все свои актёрские способности, вскричала ожидавшая совсем не этого девушка.
   - Ещё старшая госпожа приказала передать госпоже Андо, чтобы она занялась с вами изучением правил счёта, - продолжала вываливать чудесные новости явно чрезвычайно довольная собой служанка. - Только делать мне этого не придётся.
   - Это почему? - насторожилась Платина.
   - Потому что старшая госпожа сама ей всё скажет! - выпалила собеседница и торопливо заговорила ещё более доверительным тоном. - Когда я собиралась уходить, доложили, что пришла госпожа Андо.
   "Так вот какие неотложные дела у старушки появились, - вспомнила Ия свой разговор с хозяйкой дома. - А с чего бы это вдруг она попёрлась к Сабуро? Неужели всё-таки узнала, что я в город лазила? Вот же-ж скандал будет".
   - А ты не знаешь, что нужно госпоже Андо от нашей старшей госпожи? - без особой надежды поинтересовалась она.
   - Деньги пришла просить, госпожа, - с лёгкой, почти не различимой ухмылкой ответила женщина, снимая крышечку с деревянного ящика. - Енджи сказала, будто бы господин Андо задумал пир устроить, а не на что.
   И с гордостью выставила на крошечный столик маленькие тарелочки с орешками в меду, желтоватыми кубиками желе, малюсенькими рисовыми пирожками и ещё какими-то вкусняшками.
   Рот у Платины мгновенно наполнился слюной. Тем не менее, перед тем как попробовать лакомства, она с сомнением проговорила:
   - Господин Андо хоть и любит выпить, но не похож на глупца. Зачем же ему понадобилось пировать, если у них с матерью нет денег?
   - Тут дело чести, госпожа, - со значением заявила собеседница.
   - Ого! - вскинула брови Ия. - Тогда угощайся и рассказывай!
   Ей стало ужасно любопытно: во что такое вляпался отпрыск наставницы, если ему приходится "поляну накрывать"?
   Поклонившись, служанка взяла кубик желе, проглотила его и, прикрыв глаза от удовольствия, причмокнула губами.
   Аккуратно вытерев губы застиранным платочком, она продолжила:
   - Енджи говорит, что в последнее время её хозяин очень сдружился с господином бароном Хваро.
   "Значит, вчера вечером они неслучайно вместе оказались", - мелькнула у девушки очевидная мысль.
   - Господин барон часто угощал господина Андо, а на днях устроил пир в его честь.
   - И теперь, чтобы не потерять свою репутацию, господин Андо должен ответить ему тем же? - догадалась Платина.
   - Точно так, госпожа, - энергично кивнула собеседница, бросив короткий взгляд на разложенные по тарелочкам, сладости.
   - Бери ещё, - радушно предложила ей подопечная. - Для меня одной здесь всё равно слишком много.
   - Спасибо, добрая госпожа, - поблагодарив, служанка протиснулась к столику и, взяв крошечный пирожок, вернулась на своё место, где, торопливо прожевав, понизила голос почти до шёпота: - Господин Андо, наверное, был слишком сильно пьян, когда позволил барону устроить в честь себя праздник. Но теперь уж ничего не поделаешь. Вот госпожа Андо и пошла к нашей старшей госпоже попросить часть денег за ваше обучение вперёд, чтобы сын совсем "лицо не потерял". Для дворянина репутация значит не меньше, чем для благородной девушки.
   - Понимаю, - хмыкнула Ия. - Господин Андо должен устроить пир не хуже.
   - Да, госпожа, - со вздохом подтвердила собеседница. - А это дорого. Надо заказать отдельную комнату для гостей, пригласить танцовщиц, певичек. То, что для барона, словно медный лян, для писца из управы сущее разорение.
   - А это тот самый барон Хваро, которого мы встретили тем вечером у дома господина? - спросила девушка, почему-то заранее зная ответ. - Или, может, его отец?
   - Тот самый, госпожа, - ответила служанка, метнув на свою подопечную какой-то странный: то ли озадаченный, то ли настороженный взгляд.
   Впрочем она тут же потупила взор, и девушка решила, что ей просто показалось.
   - Его отец умер, когда сыну лет пять было, - как ни в чём не бывало продолжила собеседница. - А может, и меньше, я уж точно не упомню.
   - А мать ещё жива? - поинтересовалась Платина, положив в рот парочку сладких орешков.
   - Госпожа Хваро умерла три года назад, - сказала служанка, и голос её сделался таким почтительным, словно речь шла о её любимой старшей госпоже Азумо Сабуро. - Она всю жизнь хранила верность покойному мужу и замуж так и не вышла. Хотя болтают, будто родственники очень настаивали и даже привозили ей женихов. Добродетельная была женщина. Сама осталась вдовой, а всех наложниц мужа пристроила. Денег на приданое дала, мужей новых помогла найти. Да не у нас здесь, а в самом Хайдаро.
   Рассказчица искоса глянула на задумчиво жующую подопечную. Та решила, что надо как-то откликнуться на столь патетический монолог, о котором наверняка будет доложено супруге начальника уезда.
   - Подобная высоконравственная жизнь не может не вызвать восхищения, - после короткого раздумья высказалась Ия, облизав сладкие губы. - Благородная дама, столь ответственно отнёсшаяся к долгу памяти покойного супруга, должна привить высокие моральные качества и своим детям.
   Собеседница важно кивнула, продолжив:
   - Я хорошо помню, госпожа, как недоброжелатели госпожи Хваро болтали, будто бы ей в одиночку, без мужа, не воспитать сына и наследника барона Хваро настоящим мужчиной. Только баронесса доказала всем сплетникам свою мудрость. Понимая, что материнская любовь может испортить характер мальчика, она отправила его в столицу!
   - И сколько ему тогда было? - живо заинтересовалась девушка, протянув служанке тарелочку с единственным, оставшимся кубиком желе.
   - Спасибо, добрая госпожа, - растроганно пробормотала та. - Только я точно не помню. Лет семь или восемь, а может, девять.
   "Ого! - мысленно присвистнула Платина. - Гарри Поттер и то в десять лет в Хогвардс уехал".
   И, не сумев сдержать любопытства, решила уточнить:
   - Она, что же, совсем одного его отправила?
   - Что вы, госпожа?! - собеседница едва не подавилась, с укором посмотрев на подопечную. - Нет, конечно! С ним и слуги поехали и, наверное, кто-то из верных людей. Какая же мать доверит сына посторонним?
   "Вот, дура! - мысленно выругала себя Ия. - Забыла, что малолетние мажоры в одиночку по столицам не катаются".
   Служанка, явно смутившись своего поучительного тона, положила пустую тарелочку на свою постель и заговорила, старательно делая вид, будто ничего не произошло:
   - С тех пор господин барон приезжал в город только один раз - на похороны матери. Я слышала, что он сдал государственный экзамен на степень баньянь и получил очень важное назначение где-то на юге.
   - Тогда чего он здесь делает? - усмехнулась девушка.
   - Так отпуск ему дали, госпожа, - охотно пояснила Угара. Чувствовалось, что разговор о молодом, богатом и известном красавчике доставлял ей большое удовольствие.
   "Сплетни о знаменитостях любят во всех мирах, - с философской снисходительностью подумала бывшая учащаяся циркового колледжа. - И не важно, услышали ли их на базаре или прочитали в Сети".
   Она решила, что будет непростительной ошибкой не воспользоваться болтливостью спутницы для получения дополнительной информации, как о Благословенной империи в целом, так и о симпатичном парне в частности.
   - Отпуск? - переспросила Платина, интуитивно догадываясь о значении нового, ранее незнакомого слова.
   - Да, госпожа, - подтвердила служанка. - Чтобы молодой господин закончил здесь все необходимые дела и прибыл на новое место службы. Говорят...
   Она подалась вперёд.
   - Весной у господина барона свадьба!
   Данная новость почему-то неприятно задела Ию.
   - На ком же он женится?
   - На дочери рыцаря Канако от старшей госпожи, - ответила собеседница. - Вроде бы зовут её госпожа Изуко, она очень красивая и ей уже четырнадцать лет.
   "Если барону сейчас лет двадцать-двадцать пять, а уехал он отсюда в семь", - быстро подсчитала девушка и, не удержавшись, насмешливо фыркнула:
   - Да он её видел разве что один раз в жизни.
   - Так и чего, госпожа? - в свою очередь удивилась Угара, сообщив как о само собой разумеющимся: - Первую жену мужчине всегда находят родители, а уж следующих он выбирает сам.
   "Вот же-ж!" - мысленно выругалась путешественница из другого мира, сообразив, что вновь забыла рассказы монашки и опять сморозила глупость: "Как там говорила кассирша тётя Ира из нижегородского цирка? Век живи, век учись, а помрёшь всё равно дура дурой."
  
  
  
   Глава III
  
   Таких предложений больше не будет.
  
  

Открыт тебе путь -

утолишь все желанья.

Закрыт он судьбою -

напрасны старанья.

Но помни:

ты сам назначал мне свиданья...

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
   Едва очнувшись ото сна, Платина сразу почувствовала, как выстыл павильон. Сама она ещё не успела замёрзнуть под грудой одеял, но холод неприятно "царапал" выставленный наружу нос, из которого при дыхании вырывались облачка прозрачного пара.
   Дневной свет уже пробивался сквозь полупрозрачную бумагу на самом верху прикрытых циновками стен, а служанка всё ещё спала, укрывшись с головой, хотя обычно она просыпалась очень рано.
   "Уж не заболела ли?"- озабоченно подумала Ия и негромко позвала:
   - Угара!
   - А, что? - встрепенувшись, женщина откинула одеяло и, приподнявшись на локте, уставилась на подопечную мутными со сна глазами. - Звали, госпожа?
   - Светло уже, - пояснила та. - Госпожа Андо опять будет недовольна, что я так долго сплю.
   - Ах, вон вы о чём, госпожа, - собеседница широко, от души зевнула и, поёжившись, обхватила себя за плечи. - Ой, как холодно. Снаружи, небось, опять снег выпал.
   Вскочив с постели, она принялась торопливо одеваться, с видимым усилием сдерживая дрожь.
   Натянув юбку с кофтой прямо поверх "пижамы", служанка добавила к ней тёплый, стёганный жилет, сноровисто заплела косу с фиолетовой ленточкой, достала из-под кровати Платиной ночной горшок и вышла из павильона.
   - О Вечное небо! - донёсся снаружи взволнованный голос женщины. - Красиво-то как! Словно в Обители бессмертных!
   А ещё через минуту девушка услышала характерный скрип.
   "Значит, действительно снег выпал", - хмыкнула она про себя.
   Вернувшись, Угара поспешила её успокоить.
   - Не проспали мы, госпожа. Показалось вам. Солнышко сегодня уж больно яркое. А так Енджи только что печь растопила. Поспите ещё.
   - Нет уж, лучше я пораньше встану, - проворчала Платина, но вовремя "прикусила язык", добавив совсем другом тоном: - Чем вызову неудовольствие госпожи Андо.
   - Понимаю, госпожа, - сочувственно вздохнула собеседница и потащила к выходу остывшую жаровню.
   А Ия подумала, что попытка наладить более конструктивные отношения с главной женой приёмного папаши закончилась немного не так, как бы хотелось. С одной стороны, старшей госпоже желание новоявленной родственнице изучать "домоводство" явно пришлось по вкусу, иначе она не прислала бы сласти. Но с другой стороны, Азумо Сабуро так и не позволила девушке покидать усадьбу Андо.
   "Теперь придётся либо просто ждать, когда вернусь в дом начальника уезда, - мрачно думала девушка. - И посмотреть, как там всё обернётся. Или продолжить как кошка гулять по ночам. Нет, слишком опасно. Чуть не попалась тогда. Второй раз так может не повезти".
   Служанка внесла пустую жаровню, потом сходила за углями. Не дожидаясь, когда воздух в павильоне прогреется, Платина села на кровати.
   Зная, что грудная повязка - обязательный атрибут туалета благородных особ женского пола, она, стуча зубами, с помощью Угары обернула её вокруг груди, дополнительно облачившись в свитер и курточку для сна.
   Сразу сделалось гораздо уютнее. Поразмыслив, Ия велела служанке отыскать в корзине синие штаны. Та попыталась возразить против столь нетрадиционного наряда, но подопечная настояла, указав, что джинсы под юбкой всё равно не видны.
   Максимально утеплившись, но не меняя внешнего вида, девушка вышла на веранду павильона и невольно зажмурилась от мириада солнечных зайчиков.
   Пронзительно белый снег был повсюду: мягким, пушистым ковром расстилался по земле, массивными неуклюжими шапками висел на крышах и заборах, причудливыми комочками застрял в развилках сучьев.
   Открывшаяся перед ней картина казалась настолько яркой, праздничной и весёлой, что Платина не смогла удержаться от улыбки.
   Хорошего настроения добавляла зажатая в руках стопка листов. На сей раз она очень тщательно проверяла текст очередных "Наставлений" Есионо и тешила себя надеждой, что наставница не сможет отыскать в нём ни одной ошибки.
   - Я посмотрю, - благожелательно кивнула хозяйка дома, принимая у гостьи бумаги. - А пока присаживайтесь, будем завтракать.
   Несмотря на её доброжелательный вид, Ия ни на секунду не теряла бдительности, тщательно взвешивая каждое слово и движение.
   То ли старушка и в самом деле не нашла к чему придраться, то ли погрузилась в свои мысли, только никаких замечаний о нарушениях правил этикета девушка от неё не услышала.
   Пока она читала "Уроки благородной жены", хозяйка дома проверяла её "домашнюю работу". К сожалению, ученица умудрилась перепутать буквы в трёх местах, всё-таки предоставив наставнице повод для критики. Ну и почерк вновь оказался далеко не идеален. Следовательно, переписывая новый экземпляр "Наставлений благородным женщинам", необходимо проявить ещё больше усердия и трудолюбия.
   Закончив нотацию, старушка неожиданно заявила:
   - Вчера я имела честь беседовать с госпожой Азумо Сабуро, и она просила меня заняться с вами счётом.
   - Слушаюсь, госпожа Андо, - согнулась в поклоне девушка.
   - Вы знаете написание цифр, госпожа Сабуро? - поинтересовалась хозяйка дома и, получив утвердительный ответ, уточнила: - А чисел?
   - Знаю, госпожа Андо, - подтвердила Платина.
   Однако собеседниц не поверила ей на слово. Достав из низенького шкафчика бумагу и тушь, она потребовала написать десяток чисел: от одного до ста девятнадцати тысяч двухсот семидесяти пяти.
   Только тщательно проверив и убедившись, что ученица ничего не напутала, наставница перешла непосредственно к правилам вычисления.
   Судя по всему, она ожидала, что придётся начинать буквально с азов, чуть ли не с пальчиков, яблок и палочек, поэтому выглядела изрядно удивлённой знаниями Ии, сразу же перейдя к умножению с делением.
   Но и тут девушка "не ударила в грязь лицом", хотя выполнять вычисления в уме оказалось трудновато и непривычно.
   В помощь гостье хозяйка дома предоставила местный аналог калькулятора. Несмотря на кажущуюся простоту устройства, состоящего из деревянной рамы и натянутых медных проволочек с нанизанными на них колечками, Платиной пришлось изрядно напрячь мозги, чтобы уяснить принципы работы на нём.
   Наставница даже нервничать начала, потом надиктовала два десятка примеров, вручила счёты и приказала решить к завтрашнему дню.
   После обеда, узнав у подопечной, что та в её услугах сегодня не нуждается, служанка затеяла грандиозную стирку постельного белья, точнее простыней и наволочек, ибо до пододеяльников здесь ещё не додумались.
   Закончив с очередным примером, Ия откинула голову назад и прикрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть.
   С веранды донёсся шум, в дверь постучали, но, прежде чем она успела сказать "войдите", в павильон шагнула озабоченная Угара.
   - Что случилось? - насторожилась девушка.
   - Нам бы, госпожа, уйти отсюда надо, - непривычно неуверенно пробормотала служанка, почему-то избегая смотреть ей в глаза.
   - Почему?! - вскочила с табурета не на шутку напуганная её словами Платина, готовая сейчас же броситься в бегство.
   - Так это... - замялась собеседница, теребя в больших, покрасневших от холодной воды руках невесть откуда взявшийся платочек. - Госпожа Андо сказала, что праздник в честь барона Хваро придётся проводить дома. То есть здесь.
   - То есть как? - Ия всё ещё не понимала причин столь серьёзного беспокойства своей спутницы, но, сообразив, что прямо здесь и сейчас их жизни и здоровью ничего не угрожает, вновь опустилась на табурет.
   - Ну, так не хочет господин барон, чтобы господин Андо ему пир в заведении ветра и луны устраивал! - понизив голос, выпалила женщина. - Сам-то он его в своём городском доме принимал. Теперь вот желает прийти в гости.
   Девушка мысленно оценила размеры жилища наставницы. И хотя та часть дома, где проживал её сын, была раза в полтора больше комнаты матери, Платина сильно сомневалась, что там сможет разместиться сколько-нибудь многочисленная компания.
   В ответ на подобное замечание служанка поморщилась, явно досадуя на тупость подопечной. - Да вам-то, госпожа, что за дело, сколько народа с бароном придёт? Нам самим уходить надо.
   - Это тебе госпожа Андо сказала? - решила выяснить подробности Ия.
   - Ну, госпожа... - ещё сильнее смутилась Угара. - Госпожа Андо просила помочь Енджи готовить и принимать гостей. Но...
   - Надеюсь, не бесплатно? - не дав ей договорить, спросила девушка. - Заплатить обещала?
   - Немножко, госпожа, - собеседница наконец подняла на неё взгляд, выпалив: - Только я отказалась! Мне надо отвести вас в дом господина...
   - Зачем беспокоить его и старшую госпожу по таким пустякам? - нахмурилась Платина, которой совсем не хотелось переться в усадьбу начальника уезда на ночь глядя. Придётся отвечать на глупые вопросы, улыбаться, кланяться. Неизвестно ещё, куда спать положат? Ещё устроят в комнате с какой-нибудь наложницей? К тому же после двух случайных встреч с красавчиком бароном путешественнице между мирами где-то в глубине души казалось, что тот специально подстроил своё посещение дома госпожи Андо и отнюдь не из-за желания узнать, как живёт писарь уездной управы.
   Исходя из всех этих соображений и затаённых надежд, Ия решила во что бы то ни стало остаться в усадьбе.
   - Да как же, госпожа? - растерянно захлопала ресницами служанка. - Сюда же чужие мужчины придут! От вашей репутации ничего не останется, если узнают, что вы были здесь во время праздника! Люди начнут говорить, что вы, словно какая-нибудь... пировали вместе с гостями господина Андо!
   - А зачем кому-то знать, что я здесь? - небрежно пожала плечами девушка. - Попроси от моего имени госпожу Андо никому ничего не говорить обо мне, и сама помалкивай. Ну, а если кто спросит, отвечай, что отвела меня в дом господина Сабуро, а сама вернулась, чтобы помочь служанке госпожи Андо. Так мы никого зря не побеспокоим, мне не придётся никуда идти, а ты сможешь заработать.
   Глазки Угары заблестели. Судя по всему, она не прочь слегка улучшить своё финансовое положение, но очень боится не угодить супруге начальника уезда.
   - Нет, госпожа, - тяжело вздохнув, покачала головой женщина. - Старшая госпожа приказала мне заботиться о вас. Вдруг, пока я буду прислуживать гостям, какой-нибудь пьяный придёт и попробует вас обидеть? Или расскажет другим господам, что вы здесь?
   - А ты закрой павильон на замок, - посоветовала Платина, рассудив, что если нет иного способа остаться в усадьбе, то лучше посидеть взаперти и понаблюдать за происходящим в дырочку, чем пропустить столь знаменательное событие и не узнать, насколько верны её предположения по поводу истинных намерений барона Тоишо Хваро?
   - Да, как же это так? - растерялась от подобного предложения собеседница.
   - Просто, - усмехнулась Ия. - Принеси мне свежих углей, попить, поесть и повесь на дверь замок. Тогда, даже если кто-то из гостей и пойдёт в сад, то подумает, что здесь никого нет.
   - Ну, если вы сами на такое согласны, благородная госпожа, - с плохо скрываемым облегчением улыбнулась служанка. - Тогда я пойду к госпоже Андо и обо всём договорюсь.
   - Ступай, - кивнула девушка, вновь оборачиваясь к столику со счётами. - А у меня ещё есть дела.
   Что бы не затевалось в доме наставницы, примеры, которые она задала, надлежало решить. Иначе, чего доброго, та опять нажалуется супруге начальника уезда, что их родственница не проявляет надлежащего усердия в учёбе.
   Погрузившись в вычисления, она так самозабвенно щёлкала костяшками из плотного тёмно-вишнёвого дерева, что не сразу расслышала настойчивый стук в дверь.
   - Заходи, - раздражённо буркнула Платина, нечаянно смазав последнюю цифру.
   Довольно улыбающаяся Угара внесла знакомое железное ведро с углями и большую корзину. Сообщив, что носильщики принесли из лавки бумажные фонарики, которые необходимо развесить по двору, а потом предстоит готовить много еды, она извиняющимся тоном заявила, что павильон желательно запереть прямо сейчас.
   - Я всё рассказала госпоже Андо, - сообщила женщина. - Она очень довольна тем, что вы правильно поняли её непростое положение и согласились потерпеть некоторые неудобства. Госпожа Андо приказала принести вам ужин.
   Служанка приподняла корзину.
   - И свежих углей.
   Она кивнула на ведёрко.
   - Выкладывай всё, - кивнула подопечная. - А я пока в уборную схожу.
   Оказавшись на веранде, она ясно расслышала доносившиеся с переднего двора голоса. Кажется, хозяйка дома отдавала распоряжения что-то куда-то отнести.
   Похоже, её отпрыск намерен пустить Хваро пыль в глаза, устроив в его часть шикарную вечеринку.
   "Денег нет, а он пиры закатывает, - насмешливо фыркнула Ия, направляясь к туалету по очищенной от снега дорожке. - А может, надеется, что барон поможет ему карьеру поправить? Всё-таки самый богатый землевладелец здесь. Глядишь, и замолвит словечко перед начальником уезда, чтобы тот продвинул пьяницу по службе".
   Пока она отсутствовала, служанка заменила угли в жаровне, разложила на своей постели мисочки с едой, а также большой, фарфоровый чайник и красивую чашечку.
   - Может, ещё чего-нибудь нужно, госпожа? - с готовностью спросила женщина, держа в руках привычного вида замок с длинной, прямой дужкой.
   Задумчиво оглядев павильон, девушка покачала головой.
   - Ничего.
   И улыбнулась.
   - Ты на всю ночь уходишь?
   - Нет, конечно, госпожа, - успокоила её собеседница. - Перед комендантским часом все разойдутся.
   Поклонившись, она вышла. Снаружи лязгнул металл.
   "Ну вот меня и заперли", - мрачно усмехнулась Платина, вдруг сообразив, что лишь дважды за сознательную жизнь её лишали свободы и оба раза в этом мире.
   Отодвинув в сторону связанные мешки с соломой, служившие ложем Угары, добровольная узница отогнула в сторону циновку, открыв заклеенную бумагой стену, и, выбрав подходящее место, ткнула указательным пальцем, проделав небольшую дырочку.
   Глянув в неё, Ия рассмотрела ярко освещённый пузатыми, бумажными фонариками дом и задний двор, где, кроме её служанки и Енджи, суетились ещё двое незнакомых мужчин. Причём с первого взгляда создавалось впечатление, что главные на кухне именно они, а женщины выполняют их распоряжения.
   Послышался настойчивый стук в ворота. Затем приказ хозяйки дома немедленно открыть. Звяканье засова предвосхитило неясный щебет нескольких женских голосов, один из которых громогласно и патетически объявил госпоже Андо, что это лучшие певички из "Поющего под ветром тростника", которые она может получить за такие деньги.
   "Ого! - мысленно присвистнула Ия. - Не хилую тусню собирают, даже элитных ночных бабочек пригласили. Видно, здесь так принято. Не бомжи какие-нибудь собрались боярки хватонуть, а дворяне гулять будут, люди благородные, образованные. Ладно, посмотрим".
   Пока павильон окончательно не погрузился в темноту, она быстренько подкрепилась, попила чаю и вернулась на свой наблюдательный пункт.
   Девушка слышала, как музыканты настраивали инструменты, видела, как незнакомые мужики что-то ловко резали на вкопанном в землю столе и раскладывали по мисочкам, которые служанки уносили в дом на подносах.
   Она видела, как господин Андо, облачённый в новенький шёлковый халат сине-красного цвета, о чём-то говорил с женщиной в ярко-бордовом платье с пышной причёской, украшенной блестящими шпильками.
   Получив из рук хозяина дома какие-то бумаги, она осмотрела их и, как будто пересчитав, убрала в широкий рукав платья.
   "Оплата вперёд", - догадалась Платина, вспомнив, что, наряду с медными и серебряными монетами, в Благословенной империи имеют хождение и бумажные деньги.
   Минут через десять после того, как писец со своей спутницей вновь скрылись в доме, Ия услышала доносившиеся из-за ограды усадьбы громкие возгласы, многоголосый смех, и ворота задрожали от молодецких ударов.
   Видимо, по случаю праздника Фабай далеко не отлучался, потому что почти сразу же звякнул засов, ещё через секунду раздался зычный голос хозяина дома.
   - Здравствуйте, друзья! Я счастлив, что вы нашли время оказать мне честь, посетив это жалкое жилище, где с вашим появлением сразу стало гораздо уютнее!
   - Как мы могли отказаться от столь радушного приглашения?! - отозвался звонкий, чуть хрипловатый голос, сразу же показавшийся девушке знакомым. - Для нас огромная честь быть приятными в вашем замечательном, гостеприимном доме, господин Андо!
   - Не заставляйте меня чувствовать себя неудобно, господин барон, - засмущался писец и продолжил уже так тихо, что Платина с трудом разбирала долетавшие до неё слова. - Проходите, пожалуйста, господин Уто. Рад видеть вас, господин Фукуо. Эй, Фабай, помоги разуться господину Гайсо. Сюда, пожалуйста, господин Гаваро. Проходите, господин Нао.
   "Шестеро, - отметила про себя Ия, перестав загибать пальцы. - Или семеро. Не такая уж и большая компания. А тут ещё и путаны... Как же они там все уберутся?"
   Какое-то время ничего не происходило, только мелькали тени в выходивших в сад окнах. Похоже, гости рассаживались за столом.
   Потом девушка расслышала какие-то неясные возгласы, и опять всё стихло примерно на полчаса, а затем служанки принялись таскать в комнату господина глиняные кувшины. Или всё же правильнее назвать их бутылками?
   Звякнули струны, и в прохладном воздухе разлилась негромкая, тягучая, как мёд, мелодия, и раздались слова песни, которую выводил звонкий, как хрустальный колокольчик, женский голос:
  

Опершись на перила, стою,

В изумленье взираю на сад,

Там зелёное сходит на нет -

Зелень красный цвет захлестнул.

Беспокойно кружат мотыльки -

Взволновал их цветов аромат.

Время розы срезать. Я боюсь -

Опалить они могут весну.

Как бубенчики завязь плодов,

Из ветвей - изумрудный навес.

А под ним пестротканый ковёр -

Устилает землю трава.

Лучше было бы встать поутру

В час росы и прохлады с небес.

В это время за шторой окна

Дышат свежестью дерева.

  
   У девушки от неудобной позы мышцы затекли. Поднявшись на ноги, она проделала несколько энергичных упражнений и вновь приникла к дырке в бумажной стене.
   Увы, но того, что делалось в комнате господина Андо, она видеть не могла, а на заднем дворе не происходило ничего интересного.
   Платина уже намеревалась вернуть циновку на место и, завалившись на кровать, просто слушать то, что происходит снаружи, когда в поле её зрения появился мужчина в красно-чёрном халате.
   - Эй, вы там! - окликнул он суетившихся под кухонным навесом слуг.
   Заметив гостя, те тут же отвесили ему поклон.
   - Кто-нибудь, проводите меня до уборной! - почти трезвым голосом приказал он.
   - Пойдёмте, господин, - сразу же вызвалась Угара. - Позвольте помочь вам обуться?
   Натянув туфли, дворянин последовал за не перестававшей кланяться служанкой.
   К его чести, увидев возле забора нужное строение, он тут же небрежно махнул рукой.
   - Ступай, дальше я сам найду.
   Однако Угара, отойдя к бамбуковым шестам для сушки белья, терпеливо дождалась, когда гость покинет туалет и вернётся в дом.
   Наблюдавшей за ним сквозь щель между дверью и косяком Ие показалось, что, оглядывая садик, мужчина задержал взгляд на павильоне. Хотя, возможно, он просто заинтересовался постройкой?
   Девушка поправила циновку, пододвинула на место "кровать" служанки и переоделась, избавившись от надоевшей грудной повязки.
   Пока воздух в каморке не остыл, она улеглась поверх одеяла, без особого интереса, но с затаённой где-то на самом дне души надеждой прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
   Певица добросовестно отрабатывала свой гонорар, услаждая слух гостей господина Андо всё новыми и новыми песнями, большинство слов из которых Платина уже не разбирала.
   Она даже задремала, когда громкий крик заставил её открыть глаза.
   - Ой, ой, нога! - верещал противный мужской голос. - Моя нога! Чего стоите, бездельники?! Помогите! Осторожнее, тупая скотина! О Вечное небо, мой новый халат!
   - Что с вами, господин Уто? - буквально через несколько секунд вскричал хозяин дома.
   Вскочив с кровати, Ия бросилась к выходу, едва не уронив табурет.
   Сквозь узкую щель между дверью и косяком она не могла видеть происходящего на заднем дворе, но долетавшие оттуда звуки слышались яснее и чётче.
   - Я упал, а эта безрукая меня облила! - голосом избалованного ребёнка жаловался гость.
   - Как ты смела, мерзавка! - рявкнул господин Андо, и девушка невольно вздрогнула, услышав хлёсткий удар. Похоже, кому-то из служанок отвесили хорошую пощёчину.
   - Я виновата, господин! - во всю глотку завопила Енджи. - Нет мне прощения! Накажите меня, господин, только умерьте свой гнев!
   - Господин Андо! - легко перекрыл её вопли властный голос с характерной хрипотцой. - Не позволяйте мелочам испортить так славно начавшийся праздник. У вас ещё будет время разобраться с нерадивыми служанками. А сейчас давайте поможем нашему другу вернуться за стол. Уверен, чаша хорошего вина поможет господину Уно пережить эту маленькую неприятность.
   Остальные гости поддержали предложение барона невнятными, но дружными возгласами.
   Пострадавший что-то пробормотал, но Платина не смогла разобрать ни слова.
   - Так пусть выстирает! - не терпящим возражения тоном приказал Хваро.
   Вновь послышалось неразборчивое бу-бу-бу.
   - Неужели наш добрый хозяин не одолжит вам что-то на этот вечер? - воскликнул барон.
   - Конечно! - радостно отозвался господин Андо и тут же принялся отдавать распоряжения. - Енджи, сходи к госпоже и принеси мой лучший халат! А ты ступай в баню и выстирай это. Да поживее!
   - Слушаюсь, господин, - отозвалась Угара, судя по голосу, весьма недовольная тем, что служанке супруги начальника уезда отдаёт приказы какой-то писец.
   "Вот и первое приключение на этой вечеринке, - усмехнулась про себя Ия, осторожно возвращаясь на кровать. - Теперь у них разговоров на неделю будет. Если ещё что-нибудь забавное не случится... А Енджи жаль, Андо ей этого не простит".
   Она почти задремала, когда ясно различила шорох приближавшихся шагов.
   "Кого-то в сортир потянуло? - предположила девушка, приподнимаясь на локте и вся превращаясь в слух. - Нет, он уже должен миновать развилку и идти к павильону. Неужели барон на самом деле устроил всю эту пьянку, чтобы встретиться со мной?"
   От этой мысли на миг перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, а перед мысленным взором предстало красивое, загорелое лицо с большими глазами и щегольской полоской усов на верхней губе.
   Негромко заскрипел снег под чьими-то осторожными шагами. Неизвестный обошёл павильон, скрываясь от нескромных взоров со стороны дома господина Андо.
   - Здравствуйте, госпожа, - послышался знакомый, чуть хрипловатый голос.
   Тот, кому он принадлежал, находился в каком-нибудь метре за наклеенной на деревянную решётку бумагой и плотной циновкой из растительного волокна. И подобная близость нешуточно волновала Ию.
   - Не думаю, что вы спите, - продолжал незваный пришелец.
   "Отозваться или промолчать? - лихорадочно думала девушка. - А вдруг возьмёт и уйдёт? Тогда с ним и связываться не стоит. Подожду, чего ещё скажет?"
   - Замок на дверях не может обмануть сердце, - продолжал невидимый собеседник, и губы слушательницы дрогнули в затаённой улыбке. - Я знаю, что вы здесь. Так отзовитесь же. Клянусь Вечным небом, я не хочу вас обидеть, и в моих намерениях нет ничего предосудительного.
   - Кто вы такой? - проворчала Платина, некстати вспомнив рассказ Угары о предстоящей свадьбе барона. - И что вам нужно? Зачем, забыв о правилах приличия, тревожите покой бедной девушки?
   - Мне кажется, вы знаете, кто я, - всё тем же доброжелательным тоном предположил молодой человек. - Вряд ли у вас много знакомых в Букасо?
   - Даже если так, - усмехнулась Ия, с лукавой улыбкой глядя в то место еле различимой в темноте стены, где по её расчётам должен находиться собеседник. - Вам всё же стоит представиться. Вдруг я приняла вас за кого-то другого?
   - Вы правы, - после короткого смешка согласился неизвестный. - Об этом я не подумал. Ослеплённый своими чувствами, я упустил из вида, что благородные люди должны придерживаться хорошего тона в любых ситуациях. Прошу простить мою неучтивость. Я - Тоиши Хваро. Надеюсь, ваша догадка подтвердилась?
   - Во всяком случае, я не разочарована, господин Хваро, - ответила девушка, устраиваясь поудобнее. - Осталось выяснить, насколько вы знаете с кем разговариваете? Вдруг я совсем не та, кого вы здесь ищите?
   - Этого не может быть, - без малейшего сомнения в голосе твёрдо заявил молодой человек. - Вы Ио Сабуро - дальняя родственница господина Бано Сабуро, но скоро станете его приёмной дочерью. А здесь вы обучаетесь у госпожи Андо правилам этикета, принятого в знатных семьях.
   - А если я скажу вам, что вы сильно ошибаетесь, господин Хваро? - насмешливо глядя во мрак, проговорила Платина, нисколько не удивлённая подобной информированностью барона. - И я совсем не та, за кого вы меня принимаете?
   - Не оскверняйте свои уста ложью, госпожа, - всё с той же торжественной серьёзностью посоветовал невидимый собеседник. - Можно обмануть слух, но не сердце. Сейчас оно бьётся точно также, как во время двух наших предыдущих встреч.
   "О чём это он? - моментально насторожилась Ия. - Неужели узнал меня, когда с Андо выходил из публичного дома? Ну уж вряд ли. Он и видел-то меня всего секунду. Может, просто блефует? Стоит проверить".
   - О каких двух встречах вы говорите, господин Хваро? - попыталась сыграть удивление девушка. - Насколько я помню, мы с вами виделись всего один раз у ворот дома господина Сабуро. Кстати, тогда вы тоже не представились.
   - Тем не менее вы узнали моё имя, - усмехнулся молодой человек.
   - Служанка сказала, - не стала ничего придумывать Платина, напомнив: - Но вы говорили о двух встречах, а я вторую почему-то не помню.
   - Возможно, вы меня просто не заметили, госпожа Сабуро? - предположил барон. - Когда в мужской одежде бежали по улице Тучки и Дождя.
   "Всё-таки узнал! - несмотря на ожидаемый ответ, досадливо поморщилась Ия. - А вдруг ему только показалось, и он хочет, чтобы я подтвердила? Вот уж, фик вам! Даже, если он хорошо рассмотрел, признаваться всё равно не буду. Ещё чего не хватало!"
   - Вот тут вы меня точно с кем-то спутали, господин Хваро, - возмутилась она, старательно придавая голосу "ледяную" интонацию. - Я уже давно не покидаю усадьбу моей наставницы и не имею привычки рядиться в мужскую одежду.
   - Я вас никогда ни с кем не спутаю, госпожа Сабуро, - невидимый собеседник произнёс эти слова так, что на губах девушки вновь появилась мечтательная улыбка. - Я же говорил, что слух и зрение можно обмануть. Только сердце знает правду, и это оно указало мне на вас.
   - Не буду спорить с вашим сердцем, господин Хваро, хотя и оно тоже может ошибаться, - небрежно пожала в темноте плечами Платина, кстати вспомнив несколько раз произнесённую когда-то Амадо Сабуро фразу, как нельзя более подходящую к данной ситуации. - Невозможно переубедить человека, добровольно желающего находиться в плену собственных заблуждений.
   - Теперь я убедился, что вы не только очень красивы, но и образованы, - с еле заметной иронией произнёс молодой человек. - Не каждой девушке даже из знатной семьи известно это изречение Божественного мастера.
   - Вы меня переоцениваете, - сочла необходимым развеять его заблуждения Ия. - Я даже не знала, чьи это слова. Просто так говорила одна моя знакомая. Вот она точно очень мудрая женщина.
   - К сожалению, я не имел чести беседовать с госпожой Амадо Сабуро, - вздохнул барон. - Но много слышал о её учёности.
   "Хорошо гад подготовился, - со смесью удовольствия и раздражения подумала путешественница между мирами. - Интересно, что ему ещё обо мне известно?"
   Однако собеседник молчал, возможно, не зная, что сказать, или ожидая каких-то слов от неё, и некоторое время в темноте слышалось только их дыхание.
   - Из-за чего вы сцепились с господином Падаро? - прервал затянувшееся молчание барон.
   "А это ещё кто? - чуть не ляпнула девушка, но потом вспомнила единственного дворянина, с кем ей довелось пообщаться во время памятной ночной прогулки, и возмущённо фыркнула про себя. - Да он сам на меня налетел, а потом ещё и докопался".
   - Вы, наверное, очень удивились, госпожа Сабуро, что погоня так быстро прекратилась? - уже с плохо скрытым раздражением спросил молодой человек.
   "Просто пьяным бежать в лом", - криво усмехнулась Платина, жадно ловя каждое его слово.
   - Это я уговорил их не тратить время на какого-то мальчишку, - с прорвавшейся обидой в голосе сообщил невидимый собеседник. - А потом появился патруль, и оказалось, что впереди никого нет.
   "Наверное, так оно и было", - мысленно согласилась Ия, вспоминая подробности своего ночного приключения.
   - Вы очень умная и храбрая девушка, если сумели не попасться стражникам, - выждав несколько секунд и, видимо, взяв себя в руки, барон вновь заговорил спокойным, даже вкрадчивым тоном, пытаясь завязать диалог.
   Но не тут-то было. Платина продолжала сидеть тихо, просто не зная, что сказать, поскольку обсуждать свою неудачную вылазку на местную улицу "красных фонарей" не хотелось категорически, а других тем для разговора незваный гость не предлагал.
   - Почему вы молчите?! - всё-таки не выдержал тот. - К сожалению, сегодня я лишён возможности беседовать с вами столько, сколько мне бы хотелось. Нельзя же совсем уйти с праздника в свою честь? Простите, госпожа Сабуро, если мои слова прозвучат не так почтительно, как я к вам отношусь. Но я должен торопиться, чтобы не поставить под сомнение вашу репутацию. Поэтому скажу прямо: если соберётесь ещё раз тайком посетить улицу Тучки и Дождя, я готов сопровождать вас, чтобы помочь избежать возможных неприятностей!
   - Я же говорю, вы меня с кем-то путаете, господин Хваро, - разрываясь между желанием ещё раз встретиться с этим парнем и элементарной осторожностью, сильно обострившейся у неё после не самого удачного визита на ту самую улицу, пробормотала Ия.
   - Если всё-таки надумаете, - проговорил молодой человек, явно обрадованный тем, что всё же смог "разговорить" собеседницу. - То скажите служанке...
   - Нет! - резко, почти грубо перебила его девушка, едва не вскочив с кровати. - Ни в коем случае не посвящайте в свои дела Енджи! Сколько бы вы ей не заплатили, она всё равно не сможет держать язык за зубами!
   - Язык за зубами? - недоуменно переспросил барон.
   - Она болтушка! - досадливо поморщившись, пояснила Платина. - Совсем не умеет хранить секреты. Обязательно расскажет или своей госпоже, или какой-нибудь знакомой. И ещё неизвестно, что хуже. Если вы с ней уже договорились, то отмените всё! Скажите, что я не стала с вами разговаривать! Придумайте что-нибудь, но ей ни слова! Иначе... Я вас не знаю и знать не хочу!
   - Хорошо, я сделаю так, как вы желаете, госпожа Сабуро, - покладисто согласился молодой человек и спросил: - Но как же нам встретиться? Даже если я смогу ещё раз попасть в этот дом, мне уже не удастся с вами поговорить.
   - А нам нужно встретиться? - не смогла удержаться от вопроса Ия.
   - Обязательно! - горячо заверил невидимый собеседник. - Я очень хочу с вами встретиться, госпожа Сабуро. Нам обязательно надо поговорить, глядя в глаза друг другу. Клянусь Вечным небом и памятью предков, что не имею в мыслях ничего недостойного и ни в коем случае не хочу нанести урон вашей репутации!
   "Так и клеит, - нервно усмехнулась девушка, чувствуя в груди сладкое томление пополам с лёгкой горечью. - А у самого невеста есть. Все мужики козлы!"
   Её так и подмывало напомнить сладкоголосому ухажёру о дочери рыцаря Канако, но она удержалась. Всё-таки слушать юношу было приятно.
   - Если моё общество покажется вам скучным или, упаси Вечное небо, неприятным, то я не стану настаивать на... наших встречах и никому никогда не расскажу о нашем знакомстве. Слово барона Хваро! Только дайте возможность доказать чистоту моих намерений.
   - Я подумаю, - самодовольно усмехнулась в темноту Платина.
   - Но как я смогу узнать о вашем решении, госпожа Сабуро? - чуть дрогнувшим голосом поинтересовался молодой человек.
   - Легко, - после короткой заминки ответила Ия. - Возле усадьбы госпожи Андо есть проулок...
   - Справа или слева? - деловито уточнил собеседник.
   - Справа, - подумав, определилась девушка, пояснив: - Справа, если смотреть с улицы на дом госпожи Андо.
   - Понимаю, - отозвался обрадованный барон.
   - Так вот, - Платина нервно облизала губы. - Если я настолько сойду с ума, что решусь встретиться с вами ещё раз, то после третьего часа дневной стражи на стене будут лежать два или три камешка. В зависимости от того, через сколько дней вы можете меня подождать.
   - Я должен ходить здесь каждый день, чтобы увидеть эти камешки? - всё также серьёзно, без малейшего следа иронии поинтересовался невидимый собеседник.
   - Не нужно, - глядя в темноту, покачала головой Ия. Не сегодня - так завтра начнутся дни, в которые ей лучше никуда не ходить, исходя из этого, она и определилась со сроками. - Приходите через шесть дней.
   - В шестнадцатый день Совы, госпожа Сабуро? - недоверчиво переспросил молодой человек.
   - Да, - после секундной заминки решительно кивнула та.
   - Почему так долго?! - вскричал барон, и девушка не расслышала в его голосе фальши, но лишь горечь сожаления. - Вы заставляете меня ждать целую вечность!
   - А я и не обещала с вами встретиться, господин Хваро, - улыбаясь, напомнила Платина. - Вдруг я всё-таки прислушаюсь к голосу разума и не сделаю подобной глупости?
   - Это не глупость! - сердито возразил незваный гость. Кажется, он вновь начал терять терпение от непробиваемой недоверчивости собеседницы. - Ручаюсь, вы не пожалеете, если встретитесь со мной. Мне есть что вам сказать. Только не в такой обстановке.
   - Я подумаю, господин Хваро, - совершенно искренне пообещала Ия. - Очень серьёзно подумаю. Время для этого у меня есть. И обязательно дам ответ. А как - вы уже знаете.
   - Где мы с вами встретимся? - проворчал собеседник. - И когда?
   - Да прямо в том переулке, где вы увидите камешки, - не задумываясь, ответила Платина. - Как солнце зайдёт, так и ждите. Тут и днём прохожих мало, а по ночам вообще никто не ходит, и мы сможем спокойно поговорить.
   - Вы не хотите посетить улицу Тучки и Дождя? - вроде бы даже удивился барон.
   - Мне нечего там делать! - отрезала Ия.
   - Хорошо, госпожа Сабуро, - поспешно согласился молодой человек. - Я буду ждать вас до самого рассвета.
   - А как же комендантский час, господин Хваро? - усмехнулась девушка.
   - Пусть вас это не беспокоит, госпожа Сабуро, - с лёгким самодовольством заявил собеседник. - Вы только назначьте день и придите, а уж я обязательно буду. Но сейчас, простите, я должен уйти, чтобы не компрометировать вас. До свидания, госпожа Сабуро.
   - До свидания, господин Хваро, - откликнулась Платина и, дождавшись, когда затихнет скрип снега под ногами незваного гостя, рухнула на постель, растянув губы в мечтательной улыбке. Она оказалась права. Всю эту историю с праздником в доме господина Андо барон затеял только за тем, чтобы пригласить её на свидание!
   "Вот только он жениться собрался, - в который раз за вечер напомнила себе Ия, не давая разыграться фантазии. - Так что на серьёзные отношения можешь не рассчитывать. Тогда что он хочет сказать? Неужели пообещает отказаться от брака с дочкой рыцаря? Вот уж не поверю. Здесь к воле родителей относятся серьёзно. Чтобы её нарушить, нужна ну очень веская причина, и я на неё никак не потяну. Если только заикнётся об этом, значит, точно врёт, и от него надо держаться подальше. А жаль, он симпатичный. Но, может, захочет в наложницы позвать, если здесь так принято? Так об этом не со мной надо договариваться, а с названным папашей. Я тут вообще права голоса не имею. Тогда чего ему надо? Вывалит кучу розовых соплей о своих чувствах и предложит сделаться любовниками? А вот ему большой и толстый поперёк морды лица! Только не в вашем долбаном мире. Я ещё не сдурела, чтобы из-за такой ерунды рисковать своим нынешним положением. Но всё-таки интересно, что этот красавчик хочет сказать такого важного?"
   Поёжившись, девушка забралась под одеяло.
   Сквозь тонкие стены долетел нестройный гомон голосов, звонкий женский смех. Похоже, гости господина Андо начали расходиться.
   "А вдруг барон просто хочет меня изнасиловать? - внезапно предположила Платина. - Вдруг он маньяк какой-нибудь и не успокоится, пока не получит то, чего хочет? Выманит из усадьбы, приставит нож к горлу, и всё! Хорошо, если не прирежет, а только попользуется и отпустит. Всё равно, я даже пожаловаться никому не смогу. Если папаша узнает, что я тайком пришла на свидание - сам прибьёт, чтобы честь семьи не позорила. Здесь с этим строго. Парню такое ещё могут простить, а девчонке ни за что".
   Почувствовав себя неуютно, Ия натянула сверху ещё одно одеяло.
   "Не похож он на маньяка, - попыталась возразить себе девушка, но тут же презрительно фыркнула. - Можно подумать, ты много их видела в своей жизни. Только по телеку да в Сети. А там ни у кого на лбу не написано "насильник" или "убийца". Обыкновенные, нормальные лица. В толпе встретишь и внимания не обратишь. Так что же теперь всех вокруг подозревать, сидеть дома и не высовываться? Потому что даже в лифте на насильника нарваться можно. Но ты же не пешком на восьмой этаж ходила? Вот и доходилась! Пошла бы своими ногами - не попала бы сюда! Так всю жизнь ездила - и ничего. И тут то же самое. Если молодой, красивый парень пригласил на свидание, это же не значит, что он точно извращенец? Вдруг и в самом деле скажет что-то важное? В крайнем случае, сбегу и никогда с ним больше не увижусь. А так всю жизнь потом буду мучиться из-за упущенного шанса. Уж лучше выложу камешки, а там посмотрим".
   Однако, вопреки ожиданию, на этот раз принятие решения не принесло ни облегчения, ни прилива энтузиазма. Пришлось признать, что она просто боится, и это чувство оказалось очень непривычным. Ей ещё никогда не приходилось испытывать страха перед свиданием.
   Терзаемая сомнениями, Платина не услышала ни шума торопливо приближавшихся шагов, ни скрипа снега под чьими-то ногами. Только металлический лязг замка заставил её очнуться.
   - Госпожа! - тихо, почти шёпотом позвала служанка.
   - Пир закончился? - отозвалась та.
   - Так вы ещё не спите, - удивилась женщина, опуская прикрывавший дверь занавес и на ощупь пробираясь к столику.
   - Нет, - ответила Ия, успевшая подготовиться к этому разговору. - Только задремала, как кто-то стал вокруг павильона ходить.
   - Кто это был, госпожа? - поинтересовалась собеседница, шурша какими-то тряпками.
   - Он не представился, - хмыкнула девушка.
   Вспыхнуло пламя, осветив глиняную кружку в руке служанки. Та принесла в ней уголёк, от которого и зажгла местную "спичку".
   - Это был мужчина? - полувопросительно, полуутвердительно сказала она, поднося огонёк к фитилю светильника.
   - Судя по голосу, да, - подтвердила Платина, с интересом поглядывая на спутницу.
   Её чуть отвислые щёки зарумянились, глазки масляно поблёскивали, а в комнате отчётливо запахло алкоголем.
   - Что он вам сказал? - попыталась сурово нахмуриться женщина.
   - Спрашивал: есть кто здесь? - охотно ответила Ия, уверенная, что Угара хорошо рассмотрела следы на снегу.
   - А вы что же? - невольно подалась вперёд та.
   - Спряталась под одеяло и помалкивала, - продолжила врать девушка. - Этот ещё что-то бубнил, да я не разобрала. Пьяный, наверное, был. А потом как стукнет! Я чуть не закричала от страха. Думала, сейчас стенку пробьёт!
   - Это он напугать вас хотел, - авторитетно заявила собеседница. - Чтобы точно узнать, есть здесь кто или нет?
   - Не знаю, - покачала головой Платина. - Только после этого он постоял немного и ушёл.
   - Наверное, это сам барон был, - предположила служанка, раздеваясь.
   - Хваро? - вскинула брови Ия. - Которому господин Андо пир устроил?
   - Он, госпожа, - убеждённо подтвердила женщина. - Когда я из бани вышла, он как раз из сада появился.
   - А что ты в бане делала? - сыграла удивление девушка.
   - Халат какому-то благородному господину стирала, - проворчала Угара, задувая светильник. - Он когда с веранды сходил - поскользнулся на ровном месте и на Енджи налетел. Та как раз миски с супом несла. Ну, и облила его. Ох, как он ругался! Всё кричал, что ногу подвернул. Господин Андо Енджи даже по щекам отхлестал и приказал принести гостю новый халат. А когда я вино приносила, видела, как этот господин вокруг певички плясал и даже не прихрамывал!
   - У пьяных никогда ничего не болит, - усмехнулась Платина.
   - И то правда, госпожа, - вздохнула женщина, ворочаясь на ложе из мешков с соломой. - К тому времени трезвых-то там почти не осталось. Сам господин Андо, как гостей проводил, так и упал прямо у ворот. Енджи с Фабаем его на руках домой унесли.
   - Зато теперь никто не скажет, что он устроил плохой праздник в честь барона Хваро, - рассмеялась Ия.
   - Гости довольны остались, - зевая, сообщила служанка. - Сама слышала, как господин барон благодарил господина Андо за пир и закуски. Говорил, что не хуже, чем в столице получилось. Вы-то ещё не знаете, что госпожа Андо попросила у своей знакомой двух поваров. Вот они и постарались. Нам с Енджи ни за что бы так не сготовить.
   Угара стала объяснять, какие блюда подавали на пиру, но язык у неё заплетался всё сильнее, и девушка посоветовала:
   - Тебе бы поспать надо. Устала, наверное? Завтра расскажешь.
   - Ваша правда, госпожа, - пробормотала женщина и тут же заснула.
   За завтраком хозяйка дома цветисто поблагодарила гостью за понимание и извинилась за бестактное поведение некоторых гостей.
   "Ну да, - хмыкнула про себя Платина. - Следы на снегу не только Угара видела".
   - Я велела сыну говорить, что в доме больше никого нет, - отведя взгляд, оправдывалась старушка. - Но кто-то всё-таки захотел проверить. Наверно, услышал в городе, что я занимаюсь обучением молодой родственницы господина Сабуро, и решил посмотреть. Хвала Вечному небу за то, что боги надоумили вас повесить на дверь замок. Иначе так бы в покое и не оставили. И это нынешние дворяне! Во времена моей юности молодые люди вели себя гораздо пристойнее.
   - Я делала всё, чтобы не доставлять вам лишних хлопот, госпожа Андо, - чувствуя, что не в силах сдержать улыбку, поклонилась Ия, не сгибая спины.
   - Когда в следующий раз встречусь с госпожой Азумо Сабуро, то непременно подчеркну безупречность вашего поведения, - пообещала собеседница.
   - Я лишь следовала вашим наставлениям, госпожа Андо, - скромно потупила глазки ученица.
   Первые дни после знаменательного праздника казалось, что в её жизни ничего не изменилось. Те же уроки этикета, чтение вслух "Уроков благородной жены", занятие математикой со всё более усложняющимися примерами и нудное переписывание "Наставлений" давно почившей императрицы.
   Однако девушка стала замечать, что служанка практически не оставляет её одну. Даже когда Платина гуляла по садику, та всегда оказывалась в пределах прямой видимости, занимаясь какими-то своими делами: то стирала бельё, то мыла веранду, то возилась на кухне, помогая служанке госпожи Андо. Несмотря на все уговоры подопечной, она даже перестала оставаться в павильоне, чтобы посидеть после диктовки.
   Поначалу, посчитав это совпадением, Ия тем не менее решила проверить свои подозрения. Во время очередной прогулки она свернула на дорожку к уборной, исчезнув из поля зрения возившейся на заднем дворе Угары.
   Сделав свои дела, девушка осталась неподалёку, чтобы слепить из отсыревшего снега птичку. Притворившись полностью погружённой в творчество, она краем глаза наблюдала за углом дома. По её расчётам не прошло и пяти минут, как оттуда выскочила служанка и принялась оглядывать садик.
   Убедившись, что её подопечная не занята ничем предосудительным, женщина вернулась на задний двор, а Платина, укрепив своё творение в развилке веток ближайшего деревца, направилась к стоявшей на противоположном краю участка скамье, на ходу грея замёрзшие ладони и гадая, чем вызвано подобное недоверие?
   "Неужели догадалась, что я не всё рассказал о визите барона? - думала Ия, усаживаясь на гладко оструганные доски. - Странно, тогда показалось, что она поверила в мою историю. Разве что кто-то видел, как мы с ним болтали? Нет, это вряд ли. Он стоял на той стороне, и говорили мы тихо. Тогда в чём дело? Да какая теперь разница? Как мне камешки на стену положить, когда она с меня глаз не сводит? А вдруг она ещё и по ночам спасть перестанет?! Вот же-ж!"
   Подобная перспектива встревожила девушку больше всего. Резко поднявшись, она проследовала в павильон, куда через несколько минут постучали.
   - Заходи, - проворчала Платина, укладывая на столик очередной лист.
   - Сразу писать будете или немного отдохнёте? - то ли заботливо, то ли с лёгкой издёвкой поинтересовалась женщина.
   - Диктуй, - обречённо вздохнула подопечная, взяв в руку кисточку.
   Долгие и упорные тренировки не могли не принести свои плоды. Почерк у неё сделался гораздо красивее, и писать она стала побойчее. Чётко прописанные буквы, словно сами собой выстраивались в ровные, аккуратные строчки. Теперь Ия всё чаще поторапливала Угару. Той приходилось диктовать быстрее, от чего язык скоро начинал уставать и заплетаться.
   Несколько раз переспросив собеседницу, девушка объявила перерыв и, поднимаясь с табурета, невольно поморщилась от боли в затёкших мышцах.
   - Что с вами, госпожа? - встрепенулась служанка.
   - Всё в порядке, - отмахнулась Платина и тут же замерла от пришедшей в голову идеи.
   Весь день она обдумывала разнообразные варианты её реализации, а с ужина вернулась придав физиономии самое кислое выражение, которое только смогла правдоподобно изобразить, и, переодеваясь в одежду для сна, словно ненароком потёрла правую щёку.
   Как Ия и ожидала, заботливая Угара обратила внимание на состояние подопечной.
   - Зубы болят, - ответила Ия, посчитав нужным добавить: - Немножко.
   - Может, вам ещё раз их почистить? - предложила женщина.
   - Неси воду, - со вздохом согласилась девушка.
   - Сейчас, сейчас, госпожа, - засуетилась служанка, бросаясь к выходу. - Я быстро.
   Потом, принимая у Платиной щётку участливо поинтересовалась. - Ну, как госпожа?
   - Хорошо, - довольно кивнула та, заявив: - Теперь буду чистить зубы утром и вечером.
   - Как прикажете, госпожа, - поклонилась собеседница, перед тем как вынести деревянный тазик с грязной водой.
   Выйдя утром из павильона, Ия с радостью поняла, что заметно потеплело. По её ощущению температура держалась где-то около нуля.
   После того, как гостья, приняв близко к сердцу затруднения хозяев дома, сама предложила посадить себя под замок, дабы не давать лишний повод к сплетням, наставница стала держаться с ней не столь официально, авторитетно пообещав "на днях" настоящую оттепель.
   Поскольку служанка по-прежнему постоянно держала Ию в поле зрения, у той крепло желание непременно проверить: Угара по-прежнему крепко спит по ночам, или теперь после известных событий её сон сделался гораздо более чутким?
   С этой целью девушка днём незаметно подобрала с земли два камешка и положила их в снег возле поддерживавшего веранду столбика.
   Выждав, когда её соседка по комнате начнёт тихонько похрапывать, Платина, зевая, досчитала до пятисот и села на постели. Она не хотела, чтобы её действия со стороны выглядели подозрительно, поэтому специально не таилась, хотя и зря старалась не шуметь. В общем, держалась как можно естественнее.
   Натянув носочки и облачившись в тяжёлую, меховую накидку, Ия вышла на веранду. Быстро отыскав в темноте припасённые камешки, положила их у двери. Та была сделана с небольшим уклоном внутрь, поэтому в безветренную погоду сама собой не открывалась.
   Если Угара на самом деле притворяется и захочет за ней проследить, то неизбежно сдвинет с места лёгкие метки. В этом случае, даже если сама служанка ничего не скажет девушке, та лично сообщит о том, что покидала павильон по причине, которую придумала заранее.
   Платина не торопилась и, потянув время, обошла вокруг прудика, имитируя бессонницу, тем более, что ночь стояла тихая, а редкие облака почти не загораживали звёзды.
   Когда стали мёрзнуть ноги, Ия вернулась в павильон, первым делом нашарив "сигнальные" камешки. Те остались на месте, значит, дверь никто не открывал. Скользнув внутрь, она несколько секунд прислушивалась к ровному дыханию женщины и, вернув накидку на место, легла в кровать.
   А утром спросила у Угары, знает ли та какое-нибудь средство от зубной боли?
   - Опять зубы болят? - скорбно поджала губы собеседница.
   - Совсем чуть-чуть, - успокоила её девушка. - Просто интересно. Мало ли что может случиться?
   - Когда зубы болят - обо всём на свете забудешь, - понимающе кивнула служанка, сообщив: - Отвар из коры дуба хорошо помогает. Сухой ромашки можно заварить. А лучше в лекарскую лавку сходить. Там готовые снадобья продают, где всё, что нужно, уже намешано. Помню, летом у второй наложницы зуб разболелся. Так она какими-то порошками пополоскала, и всё прошло. А вот самому господину они тогда не помогли, пришлось зубодёра звать.
   - Ты меня так не пугай, - поёжилась Платина, посещавшая стоматолога всего лишь три раза в жизни. Тем не менее те визиты оставили самые противоречивые впечатления. Так это в её родном мире с обезболивающими уколами, слюноотсосами и прочими достижениями научно-технического прогресса. Страшно подумать, какими средствами и инструментами пользуются местные дантисты.
   - Так мне сходить за порошком? - попробовала уточнить женщина.
   - Не надо, - покачала головой Ия, уже получившая необходимую информацию. - Почти прошло.
   - Как пожелаете, - неодобрительно поджала губы служанка.
   По мере приближения дня, когда требовалось либо выставить на ограду камешки, назначив барону день свидания, либо не выкладывать ничего, покончив с так и не начавшимися отношениями, решение встретиться с Хваро уже не казалось девушке правильным. Она вдруг начала испытывать совершенно нехарактерные для неё ранее сомнения.
   Тем не менее, загнав опасения на самое дно души, в ночь перед назначенным днём Платина вновь выбралась из павильона.
   Так как поднялся лёгкий ветерок, она положила у двери камешек потяжелее, чтобы та ненароком не открылась. Набежавшие облака погрузили садик в темноту, которая не помешала Ие без приключений добраться до скамейки.
   Прежде чем встать на неё, она положила поверх гладко оструганных досок два листа бумаги, чтобы гарантировано не оставить никаких следов.
   Пришлось изрядно повозиться, вставляя три камешка меж двух половинок давно расколотой черепицы.
   Девушка настолько привыкла к своим ночным прогулкам, что, услышав шум со стороны хозяйственных построек, даже не успела толком испугаться и лишь замерла шагах в двадцати от павильона.
   Звук повторился. Присев, чтобы меньше бросаться в глаза, Платина с трудом разглядела на заднем дворе тощую фигуру, без труда угадав в ней Фабая. Поёжившись, тот шёл по вымощенной камнем и очищенной от снега дорожке, судя по всему, направляясь в уборную.
   "Вот же-ж! - досадливо поморщилась девушка. - Принесло дурака! Показаться ему? Всё равно ничего не спросит. А разболтает, так я и Угаре, и Андо найду, что сказать. Нет, чем позднее они узнают, что я шляюсь по ночам, тем лучше".
   Пошарив вокруг, отыскала под снегом камешек и, не вставая, метнула в сторону ограды.
   Тот звонко ударился о камень, но сей звук не произвёл на косолапо шествовавшего парня никакого впечатления.
   "Тупой придурок!" - зло оскалилась Ия, лихорадочно шаря в мокром снегу озябшими руками.
   Ещё один камешек улетел в сторону забора. Попав в спинку скамейки, он произвёл гораздо больше шума, и слуга наконец-то сначала остановился, а потом оглянулся, всматриваясь в темноту.
   Платина быстро разулась, взяла туфли, подхватила полы накидки и метнулась к павильону. В несколько секунд преодолев разделявшее их расстояние, она упала на снег, прячась в тени веранды.
   - Кто там? - невнятно пробормотал Фабай, осматриваясь.
   Нарушительница спокойствия затаила дыхание, не обращая внимание на стремительно зябнувшие ноги в насквозь промокших носочках.
   Время вновь потянулось бесконечно медленно. Не дождавшись ответа, парнишка двинулся к уборной. В какой-то миг Ие показалось, что его взгляд равнодушно скользнул по ней, но не задержался ни на секунду.
   Едва он добрался до цели своего путешествия, она убрала камень от двери и нырнула в павильон.
   Когда Платина вешала накидку, служанка внезапно заворочалась, шурша соломой в мешках. В который раз за сегодняшнюю ночь девушка застыла, чутко вслушиваясь во мрак.
   Угара громко причмокнула губами и затихла.
   Только забравшись под одеяло, Ия наконец-то смогла перевести дух, мимоходом удивляясь тому, что здесь даже полоумный слуга не гадит где попало, а, невзирая на погоду, идёт в уборную.
   Но это значит, что, отправляясь на ночную прогулку, ей следует опасаться не только не вовремя проснувшейся Угары, но и прочих обитателей усадьбы, которым может приспичить по нужде.
   Разбудил девушку невнятный шум. Только через какое-то время она сообразила, что это стучат по крыше капли дождя.
   Неужели наступила обещанная наставницей настоящая оттепель? Судя по тому, что Платина хорошо видела завешанные циновками стены, солнце уже поднялось.
   Шурша соломой, села на своём ложе служанка. Зевнула, потянулась с видимым удовольствием да так и застыла с полуоткрытым ртом.
   - Это что же, госпожа, дождь идёт? - проговорила она, глядя на подопечную стремительно расширяющимися глазами.
   - Да, - подтвердила та, не понимая причин её тревоги и начиная беспокоиться сама.
   - А я не взяла вам зонтик! - возопила женщина, горестно всплеснув руками. - О Вечное небо, как я могла об этом забыть?!
   - Так, когда мы сюда шли, мороз стоял, - усаживаясь на постели, напомнила Ия.
   - Это непростительно! - не обращая на неё внимания, бормотала спутница, торопливо одеваясь. - Надо немедленно его принести! Что скажет старшая госпожа?! Как вы теперь пойдёте к госпоже Андо?
   - Накину на голову плащ, - пожала плечами девушка.
   - Он же на меху, госпожа! - страдальчески поморщилась Угара, не скрывая своего разочарования от глупости собеседницы. - Нельзя в нём в такой дождь ходить!
   - Тогда поищу ещё чего-нибудь в корзине, - не сдавалась та. - У меня там есть кое-какая одежда.
   - Это вы о том ужасном мужском кафтане, госпожа? - возмущённо фыркнула служанка.
   - Да, - подтвердила Ия. - Я его иногда в мороз одевала. И на постоялом дворе было что под спину подстелить.
   - Но вы же не на постоялом дворе, госпожа, - укоризненно покачала головой женщина.
   - А я не стану его надевать, - продолжала упорствовать Платина. - Просто накину сверху, чтобы не промокнуть.
   - А что скажет госпожа Андо? - уже не столь патетично и без прежнего надрыва спросила собеседница.
   - Я ей всё объясню, - заверила девушка, решительно заявив: - Нельзя тебе в такой дождь идти. Вымокнешь, заболеешь, кто тогда будет обо мне заботиться?
   - Но, госпожа... - замялась служанка.
   Подопечная резко откинула одеяло, встала босыми ногами на обжигающе холодный пол и, не обращая внимание на её бормотание, подошла к корзине.
   - Вот! - сказала она, протягивая служанке свёрнутый кафтан. - Носи!
   Пока она ходила за водой, пока помогала Платиной одеться и привести себя в порядок, дождь заметно поутих.
   А когда Ия собралась идти на завтрак, в дверь постучали. Хозяйка дома прислала за гостьей свою служанку с раскладным бамбуковым зонтиком.
   - Вот видишь! - довольно улыбнулась Угаре девушка. - Всё само собой разрешилось. И нечего тебе грязь месить по такой погоде.
   Дождь продолжался весь день. Под вечер, когда немного похолодало, превратился в мелкие, ледяные крупинки.
   Кафтан, который активно использовала служанка, сначала развесили на веранде. Платина втайне очень обрадовалась этому обстоятельству, строго-настрого приказав не убирать его в корзину. А на ночь сей предмет туалета затащили в павильон, привязав к брусьям решётки.
   Утром у Ии по плану "заболели" зубы. Она долго и старательно их чистила, но на вопросы служанки только морщилась и махала руками.
   За завтраком гостья ела очень мало. Узнав о её проблеме, хозяйка дома настоятельно порекомендовала как можно скорее приобрести необходимое снадобье и даже выразила намерение немедленно, после обеда, лично сходить в лекарскую лавку.
   Ученица сейчас же в самых изысканных выражениях принялась отговаривать наставницу, уверяя, что не смеет утруждать благородную даму и непременно пошлёт за лекарством свою служанку, но немного попозже, ибо не хочет отрываться от занятий.
   Старушка отнеслась к подобному проявлению почтения довольно благосклонно, тем более, что девушка принесла на проверку очередной экземпляр "Наставлений" императрицы Есионо.
   Выйдя перед обедом на сквозную веранду, Платина увидела на заднем дворе Угару и сразу скорчила такую физиономию, что та, отложив нож, которым резала редьку, с сочувствием спросила:
   - Зубы, госпожа?
   - Они, - печально подтвердила подопечная, жалобно пробормотав: - Сходи, пожалуйста, за лекарством.
   - Хорошо, госпожа, - поклонилась женщина, снимая засаленный фартук, и обратилась к служанке госпожи Андо: - Уж прости, Енджи. Дела у меня.
   - Да что ты, почтенная! - низко поклонилась та. - Спасибо, что помогла. Да пошлёт тебе Вечное небо долгой жизни и благополучия.
   Проводив взглядом Угару, Ия направилась в сад. Подходя к павильону, заметила на перилах веранды кафтан. Пощупав ткань, она убедилась, что та почти высохла. Лишь плечи и швы остались слегка влажными.
   Поразмыслив, девушка отнесла его внутрь и, повесив на табурет, пододвинула поближе к жаровне. Потом отыскала в корзине верёвку, сунула её между матрасов и перепрятала кинжал за прикрывавшую стену циновку у входа.
   Рассудив, что данный этап подготовки к возможному свиданию можно считать законченным, Платина уселась за столик и, подперев голову рукой, погрузилась в размышления. В очередной раз пытаясь разобраться в собственных чувствах.
   Безусловно, ей льстило внимание такого красивого и богатого молодого человека. Если бы их знакомство произошло в её родном мире, девушка с удовольствием встретилась бы с ним и, очень возможно, даже не один раз. Они сходили бы в кино, в клуб, в кафе, просто погуляли бы по парку, болтая обо всём на свете и ни о чём.
   Но, если здесь кто-то узнает о том, что приёмная дочь начальника уезда по ночам треплется наедине с малознакомым молодым человеком, то репутация Ио Сабуро будет уничтожена раз и навсегда. Хорошо, если названный папаша позволит уйти в монастырь, а может вообще прибить, чтобы не позорила семью.
   С другой стороны, то упорство, с каким Хваро добивается их встречи, указывает, если не на настоящие, глубокие чувства, то, по крайней мере, на нешуточный интерес к её персоне. К тому же барон - круглый сирота, а значит, вроде бы сам может выбирать себе жену?
   Лицо Платиной на миг осветилось мечтательной улыбкой, которую тут же сменила кислая, досадливая гримаса. Как она могла забыть, что у него уже есть невеста, выбранная давным-давно почившим отцом. Платина достаточно изучила местные нравы и обычаи для понимания того, что барон не сможет позволить себе нарушить волю родителей. В противном случае, он навсегда опозорит себя в глазах окружающих. А для местных дворян это страшнее смерти. Тогда зачем ему встречаться с какой-то "левой" девицей?
   Сколько бы Ия не думала об этом, какие бы возможные варианты развития событий не перебирала, неизбежно приходила к одним и тем же выводам: Тоиши Хваро желает сделать её своей наложнице или любовницей.
   Причём второй случай казался наиболее вероятным, поскольку о каких-то сколь-нибудь законных отношениях между знатным бароном и приёмной дочерью начальника уезда следует говорить только с отцом. Однако молодой человек желает непременно встретиться с ней.
   Тогда остаётся только любовница. Если бы дело происходило в родном мире Платиной, она, возможно, и решилась бы на мимолётный, ни к чему не обязывающий роман с таким красивым, видным юношей, питающим к ней нежные чувства. Но здесь и сейчас... Нет уж!
   Ия злобно фыркнула, сбросив на пол бумагу, и тут же испуганно оглянулась, словно кто-то мог видеть вспышку её раздражения.
   Листок с примерами ловко спланировал на пол, а счёты замерли на краю, готовые отправиться вслед за ним.
   "Так, может, не ходить? - наклоняясь, сама себе предложила девушка. - Но я вроде как уже пообещала. Ну и что? Мало ли что могло случиться? Вдруг меня Угара не пустила? А барон подождёт часик и уйдёт. Небось, не замёрзнет. Не так уж и холодно. Только вдруг он захочет узнать, почему я не пришла, и сам припрётся под каким-нибудь предлогом? Нет. Надо с ним встретиться и выяснить всё раз и навсегда! Расставить точки над "ё"".
   Поправив счёты, Платина подумала, что её предположение о том, будто бы служанка перестала ей доверять, кажется, не подтвердилось. Девушка уже два раза спокойно гуляла по ночному саду. И сейчас, отправившись на рынок, Угара оставила свою подопечную без присмотра.
   Решив окончательно в этом убедиться, Ия вышла на веранду павильона и, осмотревшись, сразу заметила стоявшего на углу дома Фабая. Увидев её, тот попятился, сказав что-то, очевидно, своей матери, которую Платина видеть со своего места не могла.
   "Так вот кого она попросила за мной приглядеть, - грустно усмехнулась гостья, обуваясь. - Хозяйских слуг. Зря что ли она так обхаживала Енджи? Значит, я всё-таки вышла из доверия. Наверное, Угара подозревает, что барон неспроста настоял на пиру в доме Андо. Знает, что мы с ним уже виделись, она же сама со мной у ворот была. Тут ещё эти следы... Видно, не очень она поверила в мои объяснения? Да плевать на их слежку, если бы не свидание. Нет, всё равно пойду, а то потом умру от любопытства".
   Возвращаясь из уборной, Ия обратила внимание, что полоумный пацан уже не торчит столбиком, а возится в каком-то сарае с настежь распахнутой дверью, делая вид, будто ужасно занят.
   Усевшись на табурет, девушка пододвинула к себе местный аналог калькулятора и принялась за "домашнее задание".
   Она записывала результат очередного примера, когда услышала характерный шум. Постучав и не дождавшись разрешения войти, в павильон буквально ворвалась Угара.
   - Как вы себя чувствуете, госпожа?
   - Немного получше, - ответила та и кивнула на листок. - Вот считаю. А ты лекарство принесла?
   - Конечно, госпожа, - женщина продемонстрировала три перевязанные бечёвкой бумажных пакета. - И как отвар готовить, лавочник тоже рассказал. Обещал, что непременно поможет.
   - Тогда сделай, пожалуйста, - вымученно улыбнулась Платина.
   - Сейчас, сейчас, госпожа, - засуетилась собеседница, торопливо развязывая узел. - Эти я пока оставлю.
   Она положила на свою кровать два кулёчка.
   - А этот заварю сейчас.
   Когда она скрылась за дверью, Ия взяла один из пакетиков и осторожно понюхала. Пахло шалфеем, мятой и ещё какими-то травками.
   Сам же отвар, который Угара принесла примерно через полчаса в небольшой, глиняной миске, имел отвратительно-горький вкус.
   Выйдя на веранду, девушка добросовестно прополоскала рот, почувствовав, как язык и дёсны словно бы слегка одеревенели.
   - Ну как, госпожа? - с затаённой надеждой спросила служанка.
   - Лучше! - довольно улыбнулась та. - Намного лучше.
   Потом склонилась к собеседнице и, оглядевшись, прошептала:
   - Мне кажется, Фабай за мной следит!
   - Что вы такое говорите, госпожа?! - охнув, отпрянула женщина.
   - Когда ты ходила на рынок, я вышла по нужде, - стала торопливо рассказывать Ия. - Он стоял у ворот и на меня смотрел! Я думала случайно, но когда назад шла, этот несносный Фабай снова на меня глядел. Из сарая! А может, он за мной и в бане подсматривал?! О Вечное небо, стыд-то какой!
   - Нет-нет, госпожа! - энергично запротестовала собеседница. - Это вам просто померещилось. Енджи говорила, что сын совсем женщинами не интересуется. Она мне столько раз жаловалась, что умрёт, так и не увидев внуков.
   - Ну не знаю, - отвернулась Платина, опасаясь "переиграть". - Раньше я за ним тоже такого не замечала, но сегодня он меня напугал.
   - Не переживайте так, госпожа, - принялась утешать её служанка. - Если этот тощий мозгляк ещё будет на вас пялиться, я пожалуюсь Енджи, и она его по щекам отхлещет.
   - Спасибо, Угара, - поблагодарила девушка, возвращая миску.
   Хозяйка дома также проявила заботу о гостье, осведомившись за ужином о её самочувствии. Та поблагодарила за участие, сообщив, что снадобье помогло. Тем не менее жевала она с показной осторожностью.
   - Если не пройдёт, придётся за зубодёром посылать, госпожа Сабуро, - скорбно поджимая губы, посетовала наставница.
   - Пока нет необходимости, госпожа Андо, - покачала головой ученица. - Мне гораздо лучше.
   Это маленькое представление понадобилось Платиной не столько для обмана старушки, сколько за тем, чтобы скрыть нарастающее волнение, бороться с которым становилось всё труднее.
   Ия прекрасно помнила, что, даже отправляясь на свою первую прогулку, она не испытывала подобного беспокойства. Сейчас же её буквально трясло от переполнявших эмоций. Любопытство, нетерпение и страх перемешались в душе, словно голодные помойные коты: воя, царапаясь и кусая друг друга.
   Стараясь утихомирить свои чувства, Ия неторопливо шла по садику, жадно вдыхая холодный, вечерний воздух. По её ощущениям температура ещё немного понизилась. Если барон не озаботился тёплой одеждой - ему придётся немного помёрзнуть. Зато грязь на улице застыла и не будет чавкать под ногами.
   - Как вы себя чувствуете, госпожа? - спросила служанка, помогая ей раздеться.
   - Хорошо, - кивнула девушка, чувствуя, как кожу захолодило от лапок бесчисленных мурашек, табунами кочующих по телу, несмотря на то, что жаровня со свежими углями уже как следует прогрела воздух в павильоне.
   Настало время для очередного номера её сегодняшней программы.
   Облачившись в одежду для сна, она умылась и, замерев с полотенцем в руках, виновато улыбнулась:
   - Ты не могла бы приготовить отвар? А то что-то опять побаливать начали...
   - А я уже всё сделала, госпожа, - с довольной улыбкой поклонилась женщина и, присев на корточки, достала из-под кровати тряпичный ком, внутри которого оказалась знакомая глиняная миска, прикрытая блюдцем. - Как чувствовала, что вам понадобится.
   Для Платиной данный факт оказался очень неприятной неожиданностью. Она-то рассчитывала заставить женщину покинуть павильон на какое-то время.
   Однако, прежде чем Ия расстроилась по-настоящему, ей пришло в голову, что служанке всё равно придётся уйти, чтобы отнести посуду, которую она никогда здесь не оставляла. Правда, при этом Угара особо не задерживалась, так что придётся поторопиться.
   - Спасибо, - поблагодарила девушка. - Я обязательно расскажу старшей госпоже, как хорошо ты обо мне заботилась.
   - Это мой долг, госпожа, - скромно потупилась собеседница, протягивая ей для начала щётку и коробочку с зубным порошком.
   Платина тщательно почистила зубы, потом прополоскала рот отваром и, едва дождавшись, когда служанка покинет павильон, бесшумно метнулась к двери.
   Убедившись, что шаги женщины торопливо удаляются, Ия бросилась к корзине. Нагрудная повязка лежала под кофтой на плетёной крышке корзины, а штаны, пару носков и шляпу она быстро отыскала внутри.
   Побросав вещички на свою кровать, девушка постаралась придать своей верхней одежде, заботливо уложенной служанкой, прежний аккуратный вид.
   Чтобы лишний раз не шуметь и не шарахаться в темноте, она торопливо натянула штаны, носочки и, прижав к груди шляпу, легла, свернувшись клубочком под одеялом.
   Вернувшись буквально через минуту, Угара вновь поинтересовалась её самочувствием.
   Получив заверение, что всё в порядке, женщина возблагодарила Вечное небо и стала раздеваться.
   - Если опять зуб заболит, разбудите меня, госпожа, - наставительно посоветовала она, перед тем как задуть светильник.
   - Конечно, - сонным голосом отозвалась Платина, стараясь дышать как можно ровнее.
   Полежав какое-то время неподвижно и услышав размеренный храп соседки, Ия, рассудив, что та успела крепко заснуть, села на кровати и достала из-под одеяла грудную повязку.
   "А стоит ли её надевать? - внезапно подумала девушка. - Я же никуда идти не собираюсь. Просто перелезу через забор, и всё. Нет, пусть будет на всякий случай. Да и теплее с ней".
   Аккуратно заправив кончик матерчатой ленты за её край, она натянула свитер, потом "пижамную" курточку для сна. Верёвка, зеркальце, зажигалка отправились из-под матрасов в шляпу.
   Осторожно подойдя к двери, нашарила за циновкой завёрнутый в тряпку кинжал и сняла с вешалки кафтан. Одевшись, прислушалась к размеренному дыханию Угары и выскользнула наружу.
   Вставив ноги в туфли, припёрла камнем дверь, после чего внимательно осмотрелась вокруг. Ночь казалась на удивление тихой и светлой. Сгрудившиеся у горизонта облака не мешали любоваться глубоким, тёмно-синим небом, густо усеянным яркими, блестящими звёздами. Где-то далеко лаяла собака.
   Не заметив ничего подозрительного, Ия торопливо прошла в уборную, где скрутила волосы в узел и спрятала их под шляпой.
   Осмотрев себя в зеркало при свете зажигалки, убрала случайно выбившиеся пряди. Кинжал спрятала за пазуху, сунув его за пояс.
   Перед тем как идти к ограде, вновь в который раз окинула пристальным взглядом притихшую в ночи усадьбу.
   Звук шагов даже по скованной морозцем земле звучал гораздо тише, чем шлёпанье подошв по камням, поэтому девушка не пошла по дорожке.
   Добравшись до скамейки и привязав верёвку к опоре, внезапно подумала: "А вдруг он не придёт? Всё-таки столько времени прошло. Мог и передумать. Или не стал мёрзнуть и уже ушёл? Да и... с ним! Залезу обратно и пойду спать! А может, погулять сходить? В последний раз? Зря, что ли, одевалась? Заодно можно попробовать узнать что-нибудь о бароне Хваро..."
   - Вот ещё! - беззвучно оборвала себя Платина. - "Больно нужен этот козёл!"
   Досадливо поморщившись, она перебросила верёвку через забор и в два прыжка оказалась на покрывавшей его черепице.
   - Госпожа Сабуро? - громом ударил по ушам долетевший из тьмы тихий шёпот.
   - Да! - выдохнула Ия, почувствовав, как рванулось из груди и без того бешено колотившееся сердце. - Кто здесь?
   - Тоиши Хваро, - отозвался знакомый голос. - Я сейчас вам помогу.
   - Нет! - зашипела девушка рассерженной кошкой. - Отойдите пожалуйста!
   - Но... - замялся собеседник.
   - Отойдите, господин Хваро! - с нажимом повторила Платина.
   Под стеной зашуршал прошлогодний бурьян.
   "Ну!?" - путешественница между мирами глянула на насмешливо подмигивавшие звёзды.
   В детстве её крестили, но на этом воцерковление девушки и ограничилось. Она всего несколько раз заходила в храм и то исключительно из любопытства. Но сейчас вдруг очень захотелось попросить о помощи Бога или какое-нибудь могущественное сверхъестественное существо. Вот только никто её этому не учил. Да и большой веры в то, что кто-то услышит, не было.
   Поэтому, беззвучно скомандовав себе: "Твой выход!" - Ия стала спускаться, нащупывая выступавшие из стены камни. Ступив на землю, она продолжила инстинктивно держаться одной рукой за спасительную верёвку.
   - Вы позволите мне подойти, госпожа Сабуро? - спросил молодой человек, выступая из темноты. - Не хотелось бы кричать на всю улицу.
   - Конечно, - кивнув, нервно сглотнула Платина и, стараясь подавить охватившее её волнение, спросила с подчёркнутой холодностью: - Что же такого важного вы хотели мне сказать, господин Хваро?
   - Вы мне очень нравитесь, госпожа Сабуро, - выпалил молодой человек. Причём голос его звучал гораздо более хрипло, чем обычно.
   Ия с каким-то незнакомым ранее удовлетворением поняла, что он тоже очень волнуется и, наверное, поэтому не смогла сдержать сорвавшиеся с губ слова:
   - Вы мне тоже... не безразличны, господин Хваро. Но, что это значит для вас?
   - Это значит, я хочу, чтобы вы стали моей первой наложницей, - подтвердил одну из её догадок барон. - Первой и единственной.
   Несмотря на ожидание подобного предложения, девушка немного растерялась. Она заготовила целую отповедь на тот случай, если бы парень заговорил об охватившей его страсти, о глубине своих чувств, об истинной любви и прочих не менее приятных любому женскому уху вещах. Но вот озвученный молодым человеком вариант она всерьёз не рассматривала, поскольку здесь от её желания ничего не зависит.
   Очевидно, расценив её молчание по-своему, собеседник заговорил сначала горячо, но постепенно успокаиваясь.
   - Я бы очень хотел сделать вас своей супругой, но не могу нарушить волю отца. Он договорился о моём браке с дочерью господина Канаго ещё до её рождения. Потом моя мать неоднократно подтверждала это соглашение. Даже дата свадьбы уже назначена. Вы же понимаете, госпожа Сабуро, что если я нарушу обещание родителей, то обесчещу не только себя, но и весь мой род навсегда?
   - А как же ваша невеста? - воспользовавшись паузой в его речи, выпалила Ия первое, что пришло в голову.
   - Когда она станет моей супругой, вам придётся оказывать ей положенные знаки уважения, - то ли с сожалением, то ли с сочувствием сказал барон.
   - Я не об этом, господин Хваро, - покачала головой Платина, стараясь правильнее сформулировать свою мысль. - Она согласна на то, чтобы я стана вашей наложницей?
   - А почему нет? - в свою очередь удивился молодой человек. - Я несколько раз разговаривал с госпожой Изуко Канако. Это добрая и умная девушка. Она не может не понимать, что благородному человеку моего происхождения и общественного положения просто зазорно иметь только одну жену.
   - Значит, у вас будут и другие наложницы, кроме меня? - моментально отреагировала собеседница, только сейчас обратив внимание на то, что поверх шёлкового халата на бароне красовался длинный, стёганный жилет, расшитый плохо различимыми в темноте узорами.
   - Я не хочу обманывать вас, госпожа Сабуро, поэтому не стану обещать, что этого никогда не случится, - хрипловатый голос парня вновь дрогнул. - Но для меня вы навсегда останетесь единственной и неповторимой.
   "Вот же-ж!" - испуганно охнула про себя Ия. Её колени вдруг ослабели, так что пришлось судорожно вцепиться в верёвку, а едва выстроившиеся в некое подобие порядка мысли вновь заметались, словно подхваченные броуновским движением пылинки.
   Судя по всему, барон ответил честно, не давая обещаний, которые не сможет выполнить, а значит, говорит серьёзно и обдуманно. Но это-то и напугало Платину по-настоящему. Ну не представляла она себя в семнадцать лет женой, тем более второй. Одно дело - знать и даже видеть, и совсем другое - примерить это на себя.
   Девушка почувствовала, что ей нужно время, дабы сгоряча не наговорить глупостей. А тут как раз вспомнился давнишний разговор с Амадо Сабуро, и она спросила:
   - Но разве невеста и её родители не обидятся, если вы заведёте себе наложницу прямо перед свадьбой?
   - А я не стану этого делать, госпожа Сабуро, - объяснил молодой человек. - Я возьму вас в жёны, перед тем как уехать из Букасо. Вы же знаете, что я здесь в отпуске для устройства личных дел?
   - Слышала, - не стала скрывать Ия.
   - Меня назначили помощником таможенного надзирателя в Дяснору, и я должен явиться на службу в первый день месяца Цапли.
   - Тогда почему вы делаете своё предложение сейчас? - криво усмехнулась мгновенно насторожившаяся Платина. - До следующей зимы ещё почти год.
   - Потому что я не могу так долго ждать, госпожа Сабуро! - торжественно объявил собеседник. - Мне нужно получить ваш ответ как можно быстрее, только тогда я смогу жить дальше.
   - Мой?! - нервно хохотнула девушка. - Вы что-то путаете, господин Хваро. Вам надо спрашивать моего названного отца - господина Бано Сабуро.
   - Это вы путаете, госпожа Сабуро, - возразил барон, и Ия скорее угадала, чем рассмотрела на его лице кривую усмешку. - Я хочу, чтобы вы стали моей женой по собственному желанию, а не только по воле родителей. Мне очень важно, чтобы наши чувства и стремления совпадали.
   "Первую жену мужчине находят родители, а следующих он выбирает сам", - всплыли в памяти Платиной слова служанки.
   - Но я вас совсем не знаю, господин Хваро, - в ещё большей растерянности пролепетала она.
   - Тогда давайте познакомимся поближе! - предложил собеседник.
   - Что вы имеете ввиду, господин Хваро? - вновь насторожилась Ия, невольно попятившись от застывшего каменным столбом барона.
   - Я приглашаю вас провести этот вечер со мной, - пояснил юноша. - Вы же уже гуляли по городу. Так позвольте мне сегодня сопровождать вас?
   - Нет-нет, господин Хваро! - пожалуй даже чересчур энергично запротестовала девушка, совсем забыв, что во время прошлого их разговора отрицала этот факт. - Я тогда чуть не попалась!
   - Со мной вам ничего не грозит, госпожа Сабуро, - принялся горячо убеждать барон и вдруг осёкшийся на полуслове спросил: - Или вы мне всё ещё не доверяете?
   - Если бы не доверяла - просто не пришла бы сюда, - проворчала Платина, уже и не зная, как поступить.
   - Тогда пойдёмте? - повторил своё предложение собеседник. - Иначе как вы сможете меня узнать? Ваша одежда как нельзя лучше подходит для вечерней прогулки. В ней никто не догадается, что вы девушка.
   "Ну не в платье же мне по заборам лазить?!" - раздражённо думала Ия, пребывая в сильнейшем смущении. В речах Хваро определённо имелся смысл.
   Действительно, уж если сам барон желает, чтобы всё было по взаимному согласию, то почему бы не воспользоваться моментом и не развеяться? А риски? Так в цирке безопасных профессий нет.
   - Если хотите, можем просто погулять по городу до комендантского часа, - продолжал уговаривать молодой человек. - Или сходим на улицу Тучки и Дождя?
   - И что я там буду делать? - "на автомате" проворчала Платина.
   - То же, что и в прошлый раз, - пожал плечами юноша.
   - А если я скажу, что тогда сбежала из дома госпожи Андо просто от скуки? - желая проверить реакцию потенциального жениха на вопиющее нарушение всех местных законов и обычаев, спросила она. - Что, если мне надоело сидеть взаперти, и я оправилась на улицу Тучки и Дождя, где едва не попала в серьёзные неприятности? Вы не передумаете брать меня замуж?
   - Вовсе нет, - покачал головой, казалось, совершенно не удивлённый таким признанием собеседник. - Если желаете развлечься, мы можем сходить в какое-нибудь заведение. Я угощу вас вкусным ужином, и мы вместе послушаем песни или посмотрим танцы. Вы любите танцевать, госпожа Сабуро?
   - В таком виде меня в закрытое заведение не пустят, господин Хваро, - скорее машинально, чем осознанно продолжала упорствовать девушка.
   - Со мной вас пустят везде! - с апломбом заявил барон.
   - И кем вы меня представите? - криво усмехнулась Ия, вспомнив свою первую прогулку. - Если вдруг встретите кого-нибудь из своих знакомых.
   - Вряд ли вы кого-нибудь из них заинтересуете в мужском наряде, госпожа Сабуро, - усмехнулся молодой человек. - Но если всё же кто-то спросит, скажу, что привёз вас из столицы в помощь моему управителю и приказал вам меня сопровождать.
   - Кажется, вы всё предусмотрели, господин Хваро, - покачала головой Платина, отбрасывая последние сомнения. - Давайте погуляем.
   - Я рад, что вы согласились, - обрадовался собеседник. - Идём на улицу Тучки и Дождя?
   - Пока в том направлении, - подтвердила Ия. - А там посмотрим.
   - Вы сказали, что я всё продумал, - заговорил барон, шагая с ней рядом по улице. - Но мне иначе нельзя, потому что с детства приходится надеяться только на себя. В девять лет мать отправила меня в столицу, и с тех пор мы виделись очень редко. Большую часть жизни я был предоставлен сам себе. А когда не на кого надеяться - быстро научишься продумывать свои действия. Но почему вы оставили верёвку висеть? Не боитесь, что кто-нибудь заметит?
   - Пусть будет, - отмахнулась девушка. - Там её почти не видно. Но вы же не один уехали в столицу. Разве мать не отправила с вами слуг и охранников?
   - Конечно, со мной были слуги, - охотно подтвердил молодой человек. - И наставник в боевых искусствах - господин Мукано. Но даже он не имел права мне приказывать, а лишь давал советы. Все решения я всегда принимал сам.
   "И взрослые люди слушались мальчишку только потому, что он аристократ, - хмыкнула про себя Ия. - Настоящий феодализм, и тут это всегда надо иметь ввиду".
   - Вам не стоит называть меня "госпожой", - сказала она, заметив впереди одинокую человеческую фигуру. - Вдруг кто-то услышит?
   - Это верно, - согласился собеседник. - Я буду звать вас... Пагус. И простите, но мне придётся обращаться к вам неформально.
   - Я это переживу, - отмахнулась Платина и вдруг забеспокоилась. - А мы на господина Андо не наткнёмся?
   - Это вряд ли! - рассмеялся спутник. - Когда я от них ушёл, господин Андо уже крепко спал. Я заплатил хозяину заведения, и его разбудят только к комендантскому часу.
   - Сколько же вам пришлось выпить ради встречи со мной! - рассмеялась Ия.
   - Разве я мог прийти на свидание с вами пьяным?! - шутливо возмутился барон. - Я лишь заплатил за угощение, а желающие напоить господина Андо нашлись сами собой.
   Приближавшийся мужик с мешком за плечами свернул в переулок, а девушка, оглядевшись и убедившись в отсутствии поблизости других прохожих, решила воспользоваться моментом и выяснить о своём сопровождающем как можно больше.
   - Скажите, господин Хваро, а город, где вы будете служить, далеко отсюда?
   - Очень, - ответил молодой человек. - На самом юге Фамлао. Не меньше месяца добираться придётся. Выезжать из Букасо надо будет в месяце Угря или даже Окуня. Необходимо найти подходящий дом, обставить его, осмотреться в городе. Там большой порт и живёт много иноземцев. Есть даже такие, кого больше ни в один город Империи не пускают.
   - Из Заокеанской державы? - уточнила Платина.
   - Вы о ней слышали? - удивился собеседник.
   - Госпожа Амадо Сабуро рассказывала, - пояснила Ия и поспешила задать новый вопрос. - У вас в Даяснору какие-то родственники или знакомые?
   Из книг, интернета и разговоров она знала, какое значение имеют разного рода неформальные связи в чиновничьей среде её родного мира, и резонно предположила, что и в Благословенной империи дела обстоят примерно также.
   - Нет, - покачал головой в широкополой шляпе барон. - Я собираюсь начать службу в далёком городе среди чужих людей. Вот почему мне нужен рядом любимый, умный и понимающий человек, а не просто жена, исполняющая свой долг.
   - А нельзя было утроиться на службу где-нибудь поближе к дому? - поинтересовалась девушка, весьма озабоченная возможной разлукой со своей единственной подругой. Поскольку только Амадо Сабуро знала о её истинном происхождении, то лишь с ней пришелица из иного мира могла позволить себе роскошь почти не притворяться.
   - По закону землевладелец не может служить в своей провинции, - с заметной печалью в голосе пояснил собеседник. - По результатам экзамена мне предложили несколько должностей. Я выбрал самую высокую.
   - Хотите сделать карьеру? - спросила Платина, начиная понимать, зачем этот богатый парень подался в чиновники.
   - Да, - гордо, даже с каким-то непонятным вызовом подтвердил молодой человек. - Я надеюсь дослужиться до высокой должности и прославить свой род.
   "А у него нешуточные амбиции", - с невольным уважением подумала Ия.
   Впереди показалось трое мужчин, и она замолчала, лихорадочно обдумывая, что бы ещё спросить, пока они добираются до улицы Тучки и Дождя?
   - Я слышал, вы болели петсорой? - опередил её спутник.
   - А ещё что вы обо мне слышали? - вопросом на вопрос ответила девушка, бросив настороженный взгляд на приближавшихся прохожих.
   Одежда выдавала в них простолюдинов, а, судя по громким голосам и заливистому смеху, они где-то очень неплохо провели время и теперь пробирались ближе к дому.
   - По городу ходят самые разные слухи, - усмехнулся барон, которого, кажется, нисколько не волновала шагавшая навстречу развесёлая компания. - И мне очень интересно, какие из них окажутся правдой?
   - Я действительно болела петсорой, - подтвердила Платина. Ей совсем не хотелось обманывать этого симпатичного парня, но время для откровений с ним ещё не пришло. Поэтому она без каких-либо колебаний выдала ему ту версию своей жизни, которую разработал начальник уезда со своей сестрой. - И выжила милостью Вечного неба, но потеряла память.
   - Так вы ничего о себе не помните? - вскинул густые брови молодой человек, как ни в чём не бывало двигаясь на пьяную троицу.
   - Воспоминания начали возвращаться, - туманно высказалась Ия. - Только медленно и несвязно. Просто какие-то картинки.
   Когда они подошли вплотную к встречным простолюдинам, те торопливо отступили в сторону и замерли в почтительном поклоне.
   Скользнув по ним равнодушным взглядом, собеседник заметил:
   - Когда вымирают целые города, потеря памяти - не такая уж и большая плата за жизнь.
   - Я понимаю это, господин Хваро, - поспешно согласилась девушка, стараясь держаться поближе к спутнику, от которого, как ей казалось, веяло спокойствием и надёжностью. - Только сейчас о своём прошлом я знаю больше с чужих слов.
   - Кто же вам рассказал? - искоса глянул на неё барон. - Госпожа Амадо Сабуро?
   - Вы и это знаете? - делано удивилась Платина, не без удовлетворения понимая, что он действительно не поленился собрать всю доступную ему информацию о дальней родственнице начальника уезда.
   - Слухи, - пожал плечами собеседник. - В городе много судачат о том, как монахиня чудесным образом спасла молодую девушку сначала от демонов петсоры, а потом от страшных призраков. Говорят даже, что на госпожу Амадо Сабуро снизошла особая благодать богини милосердия Голи. Неужели всё так и есть?
   - Не знаю, как насчёт богини, господин Хваро, - не смогла удержаться от лёгкой иронии Ия. - Но в общих чертах да. Только госпожа Сабуро тоже болела петсорой. Хотя и не так тяжело, как я.
   - Тогда это воистину чудо, - задумчиво проговорил молодой человек, замедляя шаг. - Во всех книгах, что я читал об этой болезни, она называется смертельной. Даже величайшие лекари древности не знали средства, способного спасти от неё. А тут сразу двое выздоровевших да ещё в одном месте. Наверное, госпожа Амадо Сабуро и в самом деле пользуется особым покровительством Вечного неба?
   - Ничего не могу сказать, господин Хваро, - пожала плечами Платина, мельком подумав, что теперь её старшую подругу могут и в местные чудотворицы записать. - Но я встречала ещё двух человек, выживших после петсоры.
   - Расскажите? - живо заинтересовался барон.
   - Когда мы с госпожой Амадо Сабуро бежали из деревни полной призраков, то случайно наткнулись в лесу на домик сборщиков золотого корня, - заговорила девушка, тщательно подбирая слова, чтобы не выбиться из общей канвы "легенды", разработанной её новыми родственниками. - Только там совсем не было еды. Возвращаться обратно мы побоялись и пошли в другу деревню. А эти двое явились туда пограбить.
   Ия зябко передёрнула плечами от жутких воспоминаний и решила, что о некоторых обстоятельствах той встречи лучше умолчать.
   - Злые, страшные. Всё кричали, что у них в деревне выжили только пятеро. Мы от них еле убежали. А в лесу за нами ещё и голодные волки погнались...
   Не успела она договорить, как спутник, остановившись, схватил её за плечо и резко развернул к себе.
   Никак не ожидавшая ничего подобного Платина невольно отпрянула. Однако молодой человек сейчас же убрал руку, продолжая сверлить её требовательно-подозрительным взглядом больших светло-карих глаз так, словно хотел заглянуть на самое дно души.
   Девушка растерянно захлопала ресницами, не понимая, чем вызвана столь бурная реакция, но не могла отвести взор.
   - Вы не... шутите, госпожа Сабуро?
   "Так он мне не верит!" - догадалась та и энергично замотала головой.
   - Вовсе нет! Клянусь Вечным небом и памятью родителей! Всё так и было! Мы едва успели добежать до домика.
   Потом воровато огляделась по сторонам и с упрёком заметила:
   - Вы оговорились, господин Хваро. Вдруг кто-нибудь услышит? Что тогда обо мне подумают?
   - Ты прав... Пагус, - отвернулся барон, вновь шагая по уже вымощенной камнями улице. - Но... твой рассказ больше похож на истории о ловких жуликах и храбрых героях, что бродячие сказители рассказывают на рынках или в харчевнях для простолюдинов. Выздоровление от петсоры - само по себе великое чудо. А вас выжили двое. И тут же призраки, разбойники, волки!
   "Знал бы ты, кто я такая на самом деле, - мысленно фыркнула Ия. - Вообще бы ох... обалдел".
   - Я не помню таких историй, господин Хваро, - проговорила она, пряча снисходительную усмешку. - Но точно знаю, что в жизни случаются такие вещи, которые самый искусный сказитель не придумает.
   - Придётся согласиться, - медленно пробормотал собеседник, задумчиво глядя себе под ноги. - Обычно я неплохо чувствую ложь, но вам почему-то верю.
   - Потому что я вас не обманываю, - сердито буркнула Платина. - Я же поклялась памятью родителей. Разве этого недостаточно? Уж если...
   - Я вам верю, - чуть повысив голос, оборвал её молодой человек и, прежде чем она продолжила высказывать свои упрёки, спросил. - Кем ваш отец приходился господину Бано Сабуро?
   - Мне сказали троюродным племянником, - недовольно проворчала девушка. - Только он умер и не успел признать меня официально.
   - А ваша мать - гетера?
   - Так говорит госпожа Сабуро, - дипломатично ответила Ия. - Сама я только недавно вспомнила её лицо. А выросла я в семье лавочника.
   - Который тем не менее дал тебе неплохое образование, - отметил барон, полностью переходя на неофициальный стиль общения, как и положено при разговоре дворянина с простолюдином. - Это сразу видно. У тебя правильная, хотя и не изысканная речь, а в поведении и манере держаться чувствуется наличие благородных предков. Чего не скажешь о некоторых моих знакомых - сыновьях хокару. Их отцы не смогли выслужиться до гау, а дети под час и вовсе опускаются до уровня простолюдинов.
   - А разве такое бывает? - удивилась Платина.
   - Сплошь и рядом! - заверил собеседник, судя по всему, весьма довольный тем, что она поддержала разговор. - Кто-то не сумел сдать государственный экзамен, кто-то не смог выслужить статус потомственного дворянина. В больших городах легче продвинуться по службе, чем в Букасо или даже Тодаё, вот вы с ними раньше и не сталкивались.
   Прохожие попадались всё чаще, а доносившаяся музыка становилась всё явственнее.
   Обменявшись чинным поклоном с каким-то благообразного вида дворянином средних лет, Хваро неожиданно заявил с лукавой улыбкой:
   - Господину Сабуро очень повезло в том, что у него в семье появится такая красивая, храбрая и умная приёмная дочь.
   - Ей тоже очень сильно повезло с таким отцом, господин Хваро, - сочла необходимым отметить спутница, добавив с кривой усмешкой. - Хотя, если он узнает, что эта девица гуляет с незнакомыми юношами, то уже вряд ли с вами согласится.
   - Он не узнает, - поспешил успокоить её барон. - Но даже если вдруг такое случится, я сделаю всё, чтобы он не гневался на свою приёмную дочь. За те испытания, что выпали на её долю, можно простить незначительное отступление от правил.
   - А как же её репутация, господин Хваро? - в притворном ужасе тихо вскричала Ия.
   - Ничья репутация не пострадает, - твёрдо пообещал собеседник, ответив на поклоны двух встречных дворян. Платина тоже торопливо поклонилась.
   - Там, где она будет жить, никто не узнает о её маленьких проступках, а здесь о них быстро забудут.
   Учитывая то, что по мере приближения к улице Тучки и Дождя народу вокруг становилось всё больше, Платина уже начала всерьёз опасаться чужих глаз и ушей. Однако ей хотелось узнать о своём спутнике как можно больше, поэтому она вновь сменила тему:
   - А где вы были во время эпидемии, господин Хваро?
   - В столице, - ответил тот и принялся рассказывать. - Когда я первый раз услышал о петсоре, то принял за обычные слухи. Но истории об ужасных смертях на побережье множились. Пошли разговоры о том, что знатные сановники отправляли жён и детей в загородные замки. Я тогда как раз готовился к государственному экзамену, но выбрал время, чтобы зайти в библиотеку. Хотелось побольше узнать об этой страшной болезни не из уличных слухов, а из исторических хроник. Там писали, что она всегда исчезала с наступлением холодов, и для спасения нужно лишь дождаться снега и льда. Но петсора приближалась слишком стремительно. Даже простолюдины стали покидать столицу. В Гайхего пошли разговоры о том, что придворные Сына неба предлагают вспомнить страшный совет Божественного мастера и отгородиться от земель с болезнью. Многие учёные в это не верили. Но государь вызвал из опалы генерала Даймо Отосаво и назначил его вместе с генералом Кайто Наемено "хранителями нерушимой стены мечей". Все столичные войска, кроме части дворцовой гвардии, отправились в поход на запад. Узнав, что император обрёк на смерть тысячи своих подданных там, куда пришла петсора, многие преподаватели и учащиеся Гайхего пришли к воротам Дворца небесного трона умолять Сына неба отменить указ.
   "Ого! - мысленно присвистнула путешественница между мира, жадно ловившая каждое слово спутника. - Тут даже свои "несогласные" есть. Как-то это не очень похоже на феодализм с абсолютизмом и прочие самодержавия".
   А молодой человек вдруг спросил:
   - Куда желаете пойти?
   Только сейчас девушка сообразила, что они уже добрались до улицы Тучки и Дождя.
   Точно также, как и во время её первого визита, повсюду горели разнообразные фонарики, висели гирлянды бумажных цветов, ходили нарядно одетые мужчины. В воздухе стоял густой аромат алкоголя, кухни и благовоний. Слышался многоголосый гомон, перекрывавшие друг друга звуки музыки.
   - Где сейчас господин Андо? - первым делом поинтересовалась Ия.
   - В "Поющем под ветром тростнике", - усмехнулся юноша, заверив: - Не беспокойтесь, он долго не проснётся.
   - Всё равно лучше не рисковать, - покачала головой Платина.
   Вспомнив, что в заведении, куда она заходила в прошлый раз, ей довелось видеть дворянина, слушавшего какую-то певицу, предложила. - Может, выберем местечко "попроще"?
   - Как пожелаешь, - безмятежно пожал плечами собеседник.
   Однако не прошли они и полусотни шагов, как навстречу бросился молодой мужчина лет тридцати в шёлковом, но явно очень не новом халате, в слегка помятой, широкополой шляпе и со счастливой улыбкой на круглом лице с тонкими усиками и короткой бородкой.
   - Господин барон! - вскричал он, взмахнув широкими рукавами и отвешивая почтительный поклон. - Как я рад вас видеть! Прекрасный вечер, не правда ли? Уже чувствуется приближение весны.
   - Здравствуйте, господин Тихаво, - поклонился юноша, и его лицо на миг скривилось в досадливой гримасе.
   Но дворянин, то ли ничего не заметив, то ли просто проигнорировав чёткий и недвусмысленный сигнал о неудовольствии от своего богатого и знатного знакомого, продолжил бойко тараторить:
   - Куда направляетесь? Почему в одиночестве? Где господин Уто? Я видел господина Фукуо в "Тростнике". Он сказал, что у вас какие-то неотложные дела. А вы здесь! Видели новый танец в "Гнезде соловья"? Говорят, это нечто божественное! А это кто с вами такой красивый?
   Он наконец замолчал, переведя взгляд с хмурого собеседника на скромно потупившую взор девушку.
   - Мой слуга! - раздражённо проворчал молодой человек. - Я привёз его из столицы в помощь управителю.
   - Из самого Тонго?! - вскинул брови болтун. - То-то я смотрю, выглядит он не по-нашему. В столице даже простолюдины симпатичные. Не иначе как его мать или бабка удостоились благосклонного внимания кого-то из благородных мужей. Не так ли?
   Не понимая, к кому адресован вопрос, Ия заколебалась, не зная, стоит ли на него отвечать? На помощь пришёл барон.
   - Не приставайте к парню, господин Тихаво. У него горло болит, и он не может разговаривать.
   Платина поклонилась, виновато разведя руками.
   - Я специально привёл его сюда, чтобы он знал, где меня искать, если будет нужно, - продолжил молодой человек.
   - Очень мудро, господин Хваро, - похвалил его собеседник. - Слуги всегда должны знать, где их хозяева. А "Гнездо соловья" вы ему ещё не показывали?
   "Вот же-ж пристал, трепло!" - мысленно выругалась девушка, искоса поглядывая на своего спутника. Тот ответил взглядом, в котором в равных пропорциях смешались: досада, злость и сожаление.
   "Неужели целый барон не отвяжется от одного болтуна? А может, и в самом деле сходить в "Гнездо"? Пусть пожрать на халяву не выйдет, зато посмотрю на местный элитный бордель и танцы".
   И она еле заметно кивнула, надеясь, что молодой человек заметит и правильно поймёт значение этого жеста.
   - Ещё нет, - с натянутой улыбкой ответил Хваро. - Я и сам туда уже давно не заходил.
   - Так в чём же дело, господин барон!? - обрадовался настырный дворянин. - Пойдёмте!
   Ия шла за их спинами, внимательно слушая не прекращавшуюся болтовню Тихаво, но не забывая поглядывать по сторонам.
   Когда их компания проходила мимо "Поющего под ветром тростника", Платина старательно отворачивалась, стараясь не попасться на глаза охранникам и торговцу, всё также стоявшему со своим крошечным прилавком неподалёку от входа в "закрытое", то есть предназначенное исключительно для благородного сословия, заведение.
   За то время, пока они добирались до другого центра элитного досуга, Хваро и его спутнику приходилось то и дело раскланиваться со встречными дворянами разного возраста и достатка, а с некоторыми из них даже обменяться парой-тройкой ничего незначащих фраз.
   После этого господин Тихаво давал каждому из них краткую, но весьма ёмкую и, как правило, весьма нелестную характеристику.
   "Любой болтун - всегда сплетник", - сделала вывод Ия, тем не менее стараясь запомнить как можно больше из того, что услышала.
   Ещё она заметила, что Хваро не очень-то старается поддерживать подобного рода разговоры, явно не испытывая удовольствие от обсуждения чьих-то недостатков, всякий раз стараясь сменить тему беседы. И это ему удавалось, но только до следующего встреченного дворянина.
   Охраняли ворота "Гнезда соловья на ветках сливы" те же мрачноватого типа здоровяки. Но здесь девушка не опасалась оказаться узнанной. Они видели её лишь мельком и издали.
   Почтительно поклонившись, один из стражников тем не менее кивнул на стоявшую за спинами благородных гостей Платину.
   - Это ваш слуга, господин барон?
   - Со мной, - коротко подтвердил тот, избегая однако употреблять по отношению к спутнице столь неуважительное обращение.
   - Простите великодушно, господин барон, - продолжил собеседник заискивающим тоном. - Но по правилам, слуга не должен удаляться от господина дальше, чем на девять шагов.
   - Я помню об этом, - кивнул молодой человек, добавив со значением. - И никуда его не отпущу.
   - Ещё раз простите, господин барон, - отвесил поклон говорливый охранник, а его молчаливый коллега радушно распахнул перед новыми посетителями массивные створки из толстых, выкрашенных в красный цвет досок.
   Едва те вошли, как навстречу им шагнула женщина в ярком шёлковом платье с пышной причёской, украшенной блестящими шпильками с висюльками на концах. На её красиво очерченных губах застыла мягкая, доброжелательная улыбка, взгляд лучился лукавством. Но даже солидный слой пудры не мог скрыть глубоких морщин в уголках глаз, а кончик носа побелел от холода.
   - Здравствуйте господа. Рада вас видеть. Желаете отдохнуть в отдельных апартаментах, где наши девушки развлекут вас? Или полюбуетесь выступлением танцовщиц? Они как раз скоро начнут.
   - Я же вам рассказывал, господин Хваро! - поспешил напомнить спутник барону. - Давайте посмотрим? Что может быть прекраснее красивых девушек, танцующих под звёздным небом?
   Молодой человек вновь посмотрел на Ию.
   Та уже всё решила: "Поесть и у Андо можно, а вот на местные танцы, неизвестно ещё, когда случай выпадет посмотреть".
   Однако, опасаясь кивать, чтобы не дать повод для пересудов, она решилась лишь опустить веки.
   Но спутник и сейчас её понял.
   - Если вы так настаиваете, господин Тихаво, то я не возражаю.
   - Прошу, проходите, господа, - кланяясь со всё той же любезной улыбкой, пригласила их собеседница.
   Девушка торопливо оглядывалась по сторонам, не считая нужным скрывать своё любопытство. Барон же сказал, что его слуга никогда здесь не был.
   С правой стороны от ворот, вдоль забора тянулись какие-то узкие сараюшки с плотно закрытыми дверями. А слева, в темноте под навесом, смутно различались сидевшие на лавке тёмные фигуры, у одной из которых на коленях лежал длинный предмет, сильно смахивавший на меч.
   Судя по всему, охрану данного заведения несли не только простолюдины, но и благородные воины.
   От входа в усадьбу тянулась широкая, вымощенная каменными плитами дорожка, по сторонам которой торчали голые, ровно подстриженные кусты, и стояло несколько железных корзин, в которых пылали дрова, освещая просторный двор большого одноэтажного здания, построенного в виде буквы "П".
   Вдоль всего строения тянулась крытая галерея, где на столбах висели редкие бумажные фонарики, и куда выходили знакомого вида двери, оклеенные изнутри белой бумагой.
   Почти третью часть выступавших вперёд корпусов занимали просторные веранды, где звенели посудой и смеялись то ли самые закалённые и морозоустойчивые, то ли просто очень пьяные гости.
   На вымощенном каменными плитами дворе между двух "ножек" здания выстроились полукругом около десятка столов с глиняными бутылками, фарфоровыми стопками и мисочками с закуской.
   Кое-где там уже сидели зрители, выпивая и оживлённо беседуя в предвкушении занимательного зрелища.
   Заметив новых гостей, один из одетых в шёлка мужчин поднялся и неверной походкой устремился к ним навстречу.
   - Господин Хваро, Тихаво-сей! Хорошо, что вы зашли! Присаживайтесь к нам. Давайте выпьем вина.
   Ия обратила внимание, что возле каждого стола стояло только по три табурета, и посетители то ли из-за привычки к определённому порядку, то ли ещё по какой причине не торопились собираться более многочисленными компаниями.
   - Нет-нет, господин Кауро, - покачал головой барон. - Только не сегодня.
   - Почему же, господин барон? - удивлённо вытаращил уже осоловелые глаза собеседник.
   - Сегодня я намерен посмотреть танец трезвым, - охотно пояснил молодой человек. - А завтра посмотрю пьяным и проверю, правда ли, что выпитое вино обостряет чувство прекрасного?
   - Эта истина известна давно и не требует доказательств, - авторитетно заявил дворянин, разглаживая рыжие усы. - Особенно, когда дело касается женщин. Ещё древние говорили, что женщину красивой в глазах мужчины делают вино и воздержание.
   - Вы забыли про любовь, Кауро-сей! - напомнил сидевший за столом приятель.
   - О, это чувство настоящего мужчину пьянит сильнее, чем вино, - покачал головой тот. - И возбуждает мощнее любого воздержания. Жаль, найти его труднее, чем самую лучшую выпивку, и не добиться самым длительным постом.
   - Уж лучше выпить добрую чашу сейчас! - подхватил приятель, вопросительно глядя на барона.
   - Нет-нет, господин Тихаво, - стоял на своём тот.
   Они ещё несколько минут перебрасывались шутками, пока из парадных дверей здания не выбежали слуги с несколькими широкими табуретками, которые расставили тут же в сторонке.
   Следом появились четыре ярко одетые женщины с музыкальными инструментами.
   Платина без труда узнала барабан, бубен и дудочку или флейту. Но, кроме этого, имелась ещё и лакированная дощечка с натянутыми струнами. Очевидно, это и была цитра, о которой девушка раньше только слышала.
   - Простите, господа, - развёл руками барон. - Но сегодня вам придётся обойтись без меня. Я сяду там.
   Он кивнул на крайний, ещё никем не занятый столик.
   - Но учтите, господин Хваро, - шутливо пригрозил ему пьяненький Кауро. - Мы отпускаем вас только на сегодняшний вечер и только из-за нового танца здешних красавиц.
   - Завтра, господа, я с удовольствием выпью с вами не одну чарку, - пообещал молодой человек, отвешивая короткий поклон.
   Тихаво и Кауро направились к столику, где их поджидал ещё один даже на вид очень нетрезвый дворянин, а барон, глянув на свою спутницу, тихо сказал:
   - Если хочешь посмотреть танец - придётся стоять.
   - Постою, - согласно кивнула девушка.
   Подойдя к столику, молодой человек взял из миски пару крошечных пирожков и протянул ей.
   - Спасибо, господин Хваро, - поблагодарила Платина и тут заметила целенаправленно направлявшегося к ним плотного, широкоплечего мужчину сорока пяти - пятидесяти лет с короткой, пышной бородой в одежде, напоминавшей костюмы воинов и телохранителей госпожи Индзо.
   Несмотря на отсутствие головного убора и высокий, явно выбритый лоб, у девушки язык бы не повернулся назвать его "мелким дворянчиком" или тем более "простолюдином". Во всём облике пришельца чувствовалась сила и привычка командовать.
   - Не разбалуйте слугу, Хваро-сей, - насмешливо усмехнулся он, подходя ближе. - Эти бездельники не ценят доброту господина, принимая её за снисходительность. Едят с нашей руки, а потом норовят её же и укусить.
   - Даже собаки одной породы различаются между собой, Ино-сей, - поднявшись и отвешивая низкий поклон, заметил барон. - Что уж говорить о людях? Они тоже разные.
   - Вы ещё очень молоды, Хваро-сей, - мягко усмехнулся незваный гость, опуская своё мощное седалище на низенький табурет. - И плохо знаете подлую натуру простолюдинов, особенно слуг. Пусть со времени "воссоединения" многое изменилось, но крестьяне, ремесленники, купцы и прочие сонга и даже нули до сих пор живут отдельно в своём низменном мире, боясь лишний раз взглянуть в сторону благородного мужа. А вот слуги всегда рядом. Мы привыкаем к ним, приближаем их к себе, порой доверяя нечто тайное, забывая о разделяющей нас пропасти. И они предают своих господ при первой же возможности.
   Весьма заинтересовавшись примечательным разговором двух достойных представителей дворянского сословия, девушка даже жевать перестала, вся обратившись в слух и искоса поглядывая то на важного бородача, то на барона.
   Ей показалось, что при последних словах собеседника по лицу молодого человека пробежала тень, но хрипловатый голос звучал всё также спокойно и доброжелательно:
   - Мои люди меня не предавали, Ино-сей.
   - Я рад за вас, Хваро-сей, - с нескрываемой иронией пожилого, умудрённого жизнью человека усмехнулся дворянин. - Но это значит лишь то, что у вас всё впереди.
   - Давайте не будем портить себе настроение разговорами о простолюдинах в такой прекрасный вечер, Ино-сей? - предложил барон, явно желая сменить тему беседы. - Лучше выпьем хорошего вина.
   - С удовольствием соглашусь с вами, Хваро-сей, - неожиданно поддержал его собеседник. - Вы правы, подобные речи не подходят для такого замечательного места.
   Но не успел молодой человек разлить по чаркам живительную влагу, как парадная дверь дома вновь распахнулась, и по невысокой, каменной лестнице царственно спустилась женщина в кремово-синем шёлковом платье.
   Вычурную причёску украшали длинные шпильки с висюльками на концах. Умело наложенный макияж искусно скрывал истинный возраст. На взгляд Ии, ей можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти лет.
   - Здравствуйте, господа, - ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла она мелодичным, грудным голосом. - Я очень рада вас видеть. Хвала Вечному небу за то, что оно послало нам такую чудесную ночь.
   Пока женщина произносила свою короткую речь, шум и разговоры на верандах потихоньку затихли, а возле перил начали появляться обнимавшие подруг зрители разной степени опьянения.
   - Я знаю, что здесь собрались благородные люди, умеющие ценить прекрасное. Для нас большая честь - представить на ваш беспристрастный взгляд своё искусство.
   К немалому удивлению Платины, присутствующие довольно энергично захлопали в ладоши.
   Музыканты заиграли что-то, по местным меркам довольно энергичное, и из парадного выхода торопливо вышли восемь девушек в одинаковых платьях голубого и кремового цвета с одинаковыми причёсками при минимуме украшений. У каждой из причудливо уложенных волос торчала одна единственная шпилька. Яркий макияж усиливал их сходство.
   Шестеро танцовщиц образовали круг с двумя своими подругами в центре.
   Музыка стала более медленной и мелодичной. Плавно покачиваясь, девушки двинулись друг за дружкой, наклоняясь наружу круга гораздо сильнее, чем внутрь, от чего создавалось впечатление то и дело раскрывающегося цветочного бутона.
   А те, кто в центре, встав спина к спине, принялись довольно синхронно перебирать поднятыми вверх руками, изображая то ли водопад, то ли языки пламени.
   Смотрелось красиво, но, на взгляд искушённой ученицы циркового колледжа, на уровне районного дома культуры или, в крайнем случае, какого-нибудь регионального конкурса.
   В танце участвовали только руки и верхняя часть тела. Задрапированные длинными юбками ноги лишь плавно перемещали своих хозяек по площадке, создавая впечатление "скольжения", но не выделывали никаких "па".
   - Прелестно, - тихо пробормотал Ино, качая головой. - Одинокая Цапля и Лёгкий Ветерок неповторимы. Никто в Букасо не способен двигаться так грациозно. Хотя в столице вы, Хваро-сей, наверное, видели и более искусных танцовщиц?
   - В этих девушках есть своя неповторимая прелесть, - также тихо ответил барон.
   - Женщина подобна розе, - глубокомысленно заметил его собеседник. - Прекрасна только в пору цветения. Но после того, как опадут лепестки, остаётся только колючий куст, и никакой красоты.
   - Со временем всё меняется, Ино-сей, - усмехнулся молодой человек. - И женщины, и мужчины.
   - Это так, - вроде бы согласился дворянин, однако тут же продолжил: - Только благородный муж всегда прекрасен, потому что красота его не столько внешняя - чувственная, но и внутренняя - нравственная. В молодости мужчина красив силой и храбростью, в зрелости к ним прибавляется высокая мораль, а в старости - ещё и мудрость с великими свершениями.
   - Но без женщин не было бы и мужчин, - с улыбкой заметил молодой человек, разливая вино.
   Музыка вновь замедлилась, сделавшись тягучей, словно сгущённое молоко. Шестеро танцовщиц расширили круг, а солистки закрутились на месте, всё ещё продолжая прижиматься спинами друг к дружке.
   Подолы верхних юбок чуть поднялись, приоткрывая нижние юбки ослепительно белого шёлка и быстро переступавшие маленькие, аккуратные ступни в ярко-алых, расшитых серебряными блёстками башмачках.
   - Только этим и можно оправдать их существование, - сказал Ино. - И вы, Хваро-сей, рано или поздно тоже поймёте это.
   Осушив чарку, он одобрительно кивнул и отправил в рот солёный грибочек.
   - Сейчас вы молоды, и каждая красотка кажется вам верхом совершенства. Но на самом деле это лишь лепестки, внешняя оболочка, под которой только пустота и глупость.
   - Хотите сказать, что все женщины дуры? - рассмеялся барон, поддев вилкой кусочек холодного, варёного мяса.
   - За редчайшим исключением, - подтвердил собеседник. - Вроде государыни Есионо, которые рождаются раз в сто лет, а то и реже. У остальных ума меньше, чем у курицы. Как эта птица не способна к полёту, так и женщина не способна воспарить над обыденностью, потому что ей совершенно чужды любые высокие стремления.
   Чем дольше Платина слушала его разглагольствования, тем ярче разгорался в душе жгучий уголёк раздражения.
   По молодости лет Ия никогда не задумывалась над проблемами "гендерного равенства" и часто смеялась, читая в Сети об очередных вывертах сознания "радикальных феминисток". Однако, оказавшись в обществе, где женщина, если и не сведена до уровня "бессловесной слуги", то находится где-то рядом, она чувствовала себя очень неуютно.
   Её мироощущение, формировавшееся в иной действительности, всеми силами противилось подобному отношению себе. Поэтому приходилось постоянно "ломать" своё "я", притворяться, стараться смотреть на окружающую реальность как бы со стороны, день за днём возводя вокруг души нечто вроде "защитной оболочки". Осознавая невозможность изменить этот мир, она отчаянно пыталась с ним хотя бы примириться.
   Но всякий раз, когда это, казалось бы, почти получалось, местная действительность поворачивалась к ней новой, но всё столь же отвратительной гранью и, пробив "защиту", больно царапала душу.
   "Неужели Хваро тоже так думает? - гадала девушка, искоса наблюдая за ним из-под приспущенных век. - А как же ему ещё думать, если их здесь с детства так воспитывают? Но он всё-таки спросил, хочу ли я за него замуж, а не пошёл сразу к приёмному папаше?"
   - А вот это мне особенно нравится, - неожиданно прошептал Ино, не отрывая взгляда от площадки, где в руках у танцовщиц откуда-то появились белые веера. Они синхронно открывали и закрывали их, пряча густо накрашенные лица. А солистки с помощью этих опахал пытались изобразить что-то похожее на полёт двух бабочек.
   "Почему у неё "крыло" оторвали? - растерянно подумала Платина, крайне возмущённая подобной жестокостью. - Вот же-ж! У них здесь даже танцы садистские!"
   - Глядя на них, - мечтательно проговорил пожилой дворянин. - Я вспоминаю наш сад в пору цветения.
   "Так это цветочные лепестки, а не бабочки! - догадалась Ия. - Вот и разбери, про что они тут пляшут?"
   Энергично жуя последний пирожок, она машинально огляделась и заметила, как в их сторону, пригнувшись, направляется мужчина в куртке слуги.
   "Это ещё за кем?" - насторожилась Платина.
   - Господин Ино? - остановившись в трёх шагах, поклонился мужик.
   - Чего тебе? - недовольно вскричал тот.
   В их сторону тут же устремились недовольные взгляды зрителей.
   В этот момент одна из солисток запела сильным, звонким голосом:
  

С веток осыпав цветы,

Ветер пронёсся и стих.

Из лепестков за окном

Белый сугроб намело.

Знаю, как только начнут

Бегонии дружно цвести,

Значит, расстаться с весной

Грустное время пришло.

Чаши из яшмы пусты,

Песни умолкли давно.

Свет фонаря то горит,

То исчезает на миг.

Даже во сне совладать

С грустью не суждено!..

Где-то далеко в ночи

Птицы пронзительный крик.

   Недовольно поморщившись, Ино знаком велел собеседнику приблизиться.
   Подойдя вплотную, слуга что-то прошептал на ухо гостю.
   - Передай, что я сейчас приду, - приказал тот, и когда посыльный, кланяясь, отошёл, полушёпотом обратился к барону:
   - Простите, господин Хваро, но я должен вас оставить. Даже в этом чудесном месте нельзя спрятаться от дел.
   - Понимаю, Ино-сей, - поднявшись, коротко поклонился молодой человек. - Спасибо за то, что поделились своими наставлениями.
   - Это мой долг, Хваро-сей, - отвесил ответный поклон собеседник. - Ваш отец был и моим другом.
   После обмена любезностями старший из дворян направился куда-то за дом в сопровождении слуги, а младший вопросительно посмотрел на свою спутницу.
   Певица как раз закончила свою песню, а танцовщицы, вновь сбившись в плотную группу, устроили что-то вроде игры в "ручеёк".
   Ия подошла ближе.
   - Как тебе здесь? - еле слышно поинтересовался барон.
   - Представление понравилось, а вот ваш знакомый - не очень, - так же тихо честно призналась она, посетовав: - Мне пора, в прошлый раз я так долго не гуляла.
   - Дождёмся конца? - предложил молодой человек, кивком головы указав на танцующих.
   - А ещё долго? - озабоченно спросила девушка.
   - Не знаю, - честно признался Хваро, протягивая ей кусочек варёного мяса. - Судя по всему, нет.
   - Тогда подождём, - согласилась Платина, рассудив, что внезапный уход может привлечь внимание.
   Пройдя извилистой змейкой по вымощенной камнем площадке, танцорки одна за другой поднялись по лестнице и скрылись в доме.
   Когда за последней закрылись оклеенные бумагой створки, музыка смолкла, и благодарные зрители разразились аплодисментами.
   Кое-кто из сидящих за столиками начал подниматься. Ия отыскала взглядом господина Тихаво. Тот и не думал вставать, продолжая лениво беседовать со своими приятелями. Похоже, Хваро их уже не интересовал.
   - Пойдём, - раздался над ухом знакомый голос молодого человека.
   Девушка вздрогнула и послушно заняла место у него за спиной.
   У ворот их встретила всё та же женщина. Нос у неё побелел ещё сильнее, но улыбка всё также светилась радушием.
   - Уже уходите, господин барон? - спросила она, кланяясь.
   - Да, - подтвердил тот. - К сожалению, сегодня я не могу задержаться.
   - Как вам понравился танец, господин барон? - задала новый вопрос собеседница.
   - Он великолепен, - сухо ответил Хваро, отвязывая от пояса кошелёк.
   - Значит, я могу сказать девушкам, что вы довольны?
   - Можете, - подтвердил молодой человек, протягивая ей три серебряные монетки.
   - А господин Тихаво остаётся? - поинтересовалась женщина, с поклоном принимая деньги.
   - Да, - кивнул юноша. - Но считайте, что за его вход я уже заплатил.
   - Спасибо за щедрость, господин барон, - с поклоном поблагодарила собеседница.
   Появившийся из-под навеса слуга торопливо распахнул створки ворот. Стоявшие снаружи охранники склонились в глубоком поклоне.
   Удалившись шагов на двадцать от "Гнезда соловья на ветках сливы", снедаемая любопытством, Платина не выдержала:
   - Господин Хваро, а кто-такой господин Ино? Ну, кроме того, что он друг вашего отца.
   - Зешо Ино - рыцарь, - понизив голос, сообщил молодой человек. - Его замок в двадцати ли к северу от Букасо.
   - Значит, петсора туда не дошла, - полувопросительно, полуутвердительно пробормотала Ия, мысленно прикидывая расположение земель друга покойного барона Хваро.
   - Вы правы, - согласился собеседник. - Но одну его деревню всё же сожгли вместе с жителями.
   - Как так?! - невольно вырвалось у вздрогнувшей от ужаса девушки. - Вы же сказали, что болезнь туда не дошла?
   - Говорили, что там нашли не то одного, не то двух заболевших, - сурово хмурясь, пояснил барон. - Наверное, кто-то из них тайком пробирался за "стену мечей", где и подхватил заразу.
   Платина хотела спросить про "стену мечей", но, вспомнив недавний рассказ спутника, по смыслу догадалась, о чём идёт речь, и решила лишний раз "не тупить".
   - И из-за этого сожгли целую деревню? - Ия поёжилась от услужливо подкинутых памятью воспоминаний о трагедии на маноканской дороге.
   - Воля Сына неба священна для любого жителя Благословенной империи, - наставительно объяснил барон, обменявшись поклоном со встречным дворянином. - Указ запрещает покидать города и деревни, а крестьяне его нарушили. Иначе, как они могли заболеть? Или вы не знаете, что петсора передаётся от больного человека к здоровому?
   - Госпожа Сабуро говорила, - ответила девушка, держась за его правым плечом.
   В очередной раз подивившись местным порядкам, она не стала развивать эту тему.
   Сейчас её интересовало совсем другое. Вот только Платина не знала, как начать нужный разговор. Да и место для него посчитала не слишком подходящим.
   Терпеливо дождавшись, когда они удалятся на приличное расстояние от улицы Тучки и Дождя, Ия наконец решилась задать вопрос, уже давно рвавшийся у неё с языка.
   - Господин Хваро, а вы тоже считаете женщин ни на что не годными дурами, у которых ума меньше, чем у курицы?
   - Нет, конечно, - как-то нервно рассмеялся собеседник. - Вы слышали наш разговор с господином Ино? Так он и его семья известны строгостью нравов и приверженностью к старине, хотя и стали землевладельцами уже после воссоединения. Вы заметили, что он даже развлекаться в заведение пришёл в старинном сикимо, а не в халате, как сейчас принято? Не принимайте его слова близко к сердцу. В наше время никто из образованных людей уже не разделяет подобных взглядов.
   - А что вы сами об этом думаете? - продолжила настаивать девушка.
   - О женщинах? - уточнил барон.
   - Да.
   - Думаю, что они просто сильно отличаются от мужчин, - размеренно заговорил молодой человек. - Женщины во многом по-другому думают, иначе осознавая и оценивая окружающий мир. Вот эту разницу в восприятии некоторые мужчины и принимают за глупость. Только вряд ли глупцов среди женщин больше, чем среди мужчин. Просто они лучше прячутся, при каждом удобном случае принимая важный вид.
   Платина прыснула.
   - Поэтому не обращайте внимания на высказывания господина Ино, - продолжил собеседник, понизив голос почти до шёпота. - Скажу по секрету, он из тех людей, у которых в животе нет ничего, кроме печени.
   - А почему именно печени? - озадаченно спросила Ия, вызвав нешуточное недоумение у собеседника.
   - Как?! - тот даже остановился и удивлённо посмотрел на неё, потом сочувственно покачал головой. - Вы даже это позабыли!
   - Чего такого важного я забыла? - насторожилась девушка.
   - Все знают, что именно в печени собирается всё самое плохое в человеке: злоба, зависть, ревность, ложь. Припоминаете?
   - Теперь вроде бы да, - осторожно кивнула Платина. - Кто-то мне об этом уже говорил.
   - Я рад, что помог вам вернуть ещё один кусочек памяти, - улыбнулся молодой человек и продолжил: - Думаю, что если бы женщинам разрешили сдавать государственный экзамен, многие из них могли бы служить чиновниками.
   "Надо же, какой у меня будет продвинутый супруг, - усмехнулась про себя Ия, которой уже изрядно надоело читать и слушать всякую нелепицу о представительницах своего прекрасного пола. - Прямо феминист".
   - Почему образованные и благородные люди империи не стыдятся восхищаться творчеством художниц и поэтесс? - словно бы не для неё, а рассуждая сам с собой, продолжал спутник. - Но никому не придёт в голову позволить женщинам учиться в Гайхего?
   - Не знаю, господин Хваро? - пожала плечами девушка.
   - Женщин считают недостаточно умными, - собеседник, однако, её, кажется, даже не услышал. - Но почему-то именно им доверено вести домашнее хозяйство, и это у них получается.
   - Вы меня очень сильно удивили, господин Хваро, - задумчиво покачала головой Платина, когда тот внезапно замолчал. - Только, кажется, большинство мужчин думают по-другому.
   Парень вдруг снова остановился и пристально взглянул на спутницу. Он возвышался над ней всего на несколько сантиметров, но той почему-то казалось, что барон смотрит на неё с гораздо большей высоты.
   - Не посчитайте мои слова пустым бахвальством, госпожа Сабуро, но таких, как я, действительно очень мало. Быть может, я вообще единственный.
   У Ии лихорадочно заколотилось сердце, а по спине вновь забегали мурашки в ледяных башмаках. Если Хваро сейчас попытается её поцеловать, она точно не будет против.
   Однако тот вместо этого с горечью сказал:
   - Поэтому мне приходится многое скрывать и даже иногда соглашаться с тем, с чем я несогласен. Но вот с вами мне хочется быть откровенным.
   - Почему же? - с замиранием сердца спросила девушка.
   - Потому что вы тоже непохожи на других, - очень серьёзно ответил барон.
   "Знал бы ты насколько", - мысленно усмехнулась Платина, с жадностью ловя каждое слово.
   - Ещё в нашу первую встречу я почувствовал в вас какую-то тайну, - продолжил молодой человек, и его хрипловатый голос сделался ещё глубже, словно бы обволакивая собеседницу. - Быть может, вы ещё сами о ней не вспомнили, но она есть. Сегодня мне стало окончательно ясно, что вы другая. Поэтому я ещё раз прошу вас стать моей женой.
   - Я подумаю, господин Хваро, - Ия с трудом отвела взгляд от его требовательно-нежных глаз. - Дайте мне ещё немного времени, а пока... Пока расскажите, что случилось с теми учёными из Гайхего?
   - С какими учёными? - явно растерялся от столь резкой смены темы собеседник.
   - Ну теми, господин Хваро, которые пришли ко дворцу, - торопливо пояснила девушка, скорее машинально, чем сознательно пытаясь избавиться от наведённого им чувственного дурмана и попробовать разобраться со своими чувствами.
   - Ах, вон вы о чём, - понимающе кивнул молодой человек, вновь зашагав мимо погружённых в темноту домов и даже не глядя в сторону двух согнувшихся в поклоне простолюдинов.
   - Проявив неслыханную милость, Сын неба вышел к ним сам, - принялся неторопливо излагать барон, изредка бросая на спутницу короткие, внимательные взгляды. - И объяснил им, что вынужден пожертвовать малым, чтобы спасти великое. Там же он объявил по всей стране траур до окончания эпидемии и приказал принести жертвы в память всех тех, кто остался на землях, захваченных демонами петсоры. Государь обещал, что таблички с именами всех умерших от этой болезни дворян соберут и поместят в Храм поминовения предков императорской семьи, а в память всех жертв эпидемии в столице поставят памятник... Рассказывали, что Сын неба с трудом сдерживал слёзы, но оставался суров и непреклонен. Выслушав его, большая часть учащихся и преподавателей разошлись по домам. Но кое-кто остался. И среди них главный учёный Гайхего - Великий познаватель Кайтсуо Дзако. Он и его сторонники продолжали молить Сына неба отменить указ о "стене мечей".
   - И что с ними стало, господин Хваро? - вынырнула из своих мыслей Платина, сообразив, что собеседник от чего-то замолчал.
   - Они уморили себя голодом, - почти прошептал тот.
   - Как это? - растерянно захлопала ресницами Ия.
   - Добровольно отказались от еды и пищи, - с еле заметным раздражением пояснил молодой человек. - К пятерым приехали отцы и увели их домой, шестеро и господин Дзако скончались.
   - Прямо у дворца? - позабыв обо всём, ужаснулась девушка.
   - На площади у ворот, - подтвердил барон. - Им там поставили навес, под которым они и умерли. А перед смертью написали письмо Сыну неба, в котором прославляли его мудрость, желали долгого и счастливого правления и смиренно умоляли удалить от трона негодных советников. На их похоронах собрались тысячи людей. Гробы проносили мимо Дворца небесного трона, и люди плача умоляли государя отменить указ о "стене мечей". Говорят, будто бы он сам наблюдал за похоронами с одной из башен.
   - Но указ не отменил, - пробормотала девушка.
   - В столице больше миллиона жителей, госпожа Сабуро, - грустно усмехнулся молодой человек. - А на похороны пришло тысяч десять. Многие жалели людей, обречённых на смерть этим указом, но понимали, что если петсору не остановить, она придёт в их дом.
   - Но неужели господин Дзако этого не понимал? - спросила Платина.
   - Конечно, понимал, - не стал спорить собеседник и, быстро оглядевшись по сторонам, убедился, что их никто не может услышать, прошептал: - Но считал, что, оставляя своих подданных во власти демонов петсоры, Сын неба нарушает заветы предков. Или, может быть, дело в том, что сам господин Дзако родом из Тодоё, и там до сих пор живут, то есть жили, много его родственников, и он пытался сделать всё для их спасения?
   Какое-то время они шли молча. Барон думал о чём-то своём, время от времени пристально поглядывая на свою спутницу, пытавшуюся осмыслить ещё одну грань местных реалий.
   Глава единственного высшего учебного заведения, основной кузницы кадров имперского чиновничества, знатный, образованный человек с огромными связями и влиянием кончает жизнь самоубийством, выбирая медленную и мучительную смерть лишь потому, что не сумел убедить правителя в своей правоте.
   Или всё же из-за того, что не смог спасти родных людей?
   Вот только в понимании Ии ни то, ни другое не стоило того, чтобы так мучительно умирать.
   "Всё никак не могу привыкнуть, - мрачно думала она, - к тому, что жизнь здесь имеет совсем другую цену. Хорошо, что мне так везёт. Встретилась с умной и образованной женщиной. Будь на месте Сабуро какая-нибудь крестьянка, ещё неизвестно, как бы всё вышло. Могла бы и прибить непонятную девчонку с её колдовскими штучками. Или бросить одну в избушке. А то, что я понравилась барону, так это вообще джек-пот! Молодой, красивый, богатый да ещё с такими взглядами. Правда, у него ещё одна жена будет, и мне вроде как придётся её слушаться. Так это у будет у всех, за кого меня здесь отдадут. Старшей госпожой всё равно не стану. Соглашаться на мой брак с тем, кто победнее, папаше гонор не позволит, а для богатых и знатных я же не родная, а приёмная дочь начальника уезда. Да ладно, как-нибудь приспособимся. Но такого парня упускать нельзя".
   - Наверное тяжело было сдавать государственный экзамен в такой обстановке? - рискнула нарушить затянувшееся молчание Платина.
   - Государственный экзамен вообще сдавать нелегко, госпожа Сабуро, - словно бы очнулся от своих мыслей барон. - Но после того, как главный учёный покончил с собой, а его брата арестовали за государственную измену, чиновники вели себя как сорвавшиеся с привязи собаки. Соискателей несколько раз обыскали. Придирались к любой мелочи. Один барон дал взятку, чтобы передать сыну записи, так его лишили имения и сослали, хотя раньше за такое лишь штрафовали и снимали с экзамена.
   "Где экзамены - там и шпоры, - усмехнулась про себя Ия, а в слух спросила: - Вы сказали, брата господина Дзако арестовали?
   - Да, - подтвердил молодой человек.
   - За что?
   - Вы и в самом деле хотите это знать? - усмехнулся собеседник, доставая из рукава маленький мешочек.
   - Да, господин Хваро, - без колебаний подтвердила девушка. - Мне очень интересно то, о чём вы рассказываете. Я же так мало знаю.
   Развязав шнурок на кисете, молодой человек достал небольшой чёрный шарик, похожий на горошину чёрного перца, и привычным движением отправил его в рот.
   - Что это, господин Хваро? - мгновенно насторожилась Платина.
   - Мальшагский ярмун, - ответил барон и, оглядев тёмную, пустынную улицу с редкими прохожими, предложил: - Прошу вас, обращайтесь ко мне неформально.
   - Хорошо, Хваро-сей, - легко согласилась спутница, но сбить себя с мысли не дала. - Так, что это за штука? Она вызывает видения? Или поднимает настроение как вино?
   - Вино? - удивлённо переспросил барон и рассмеялся. - Нет, что вы. Ярмун помогает взбодриться. Кочевники южных пустынь сосут его, чтобы не заснуть. Если хотите, я могу вас угостить? Только от него изо рта не очень хорошо пахнет.
   Он с готовностью стал развязывать шнурок.
   - Как-нибудь в другой раз, Хваро-сей, - отказалась Ия, рассудив, что не стоит давать Угаре повод для подозрений.
   - Как угодно, - пожал плечами молодой человек и размеренно заговорил: - Господин Мино Дзако младше своего брата и рождён от наложницы. Благодаря таланту и связям, сделал хорошую карьеру и служил помощником Великого цензора. Он не стоял вместе с братом у ворот дворца и даже приходил уговаривать вернуться к семье. После его смерти брат взял отпуск на полгода, чтобы достойно оплакать родственника. Говорили, что вся его семья погрузилась в траур, и они никого не принимают. А после государственных экзаменов я узнал, что Мино Дзако арестовали.
   В очередной раз оглядевшись, рассказчик наклонился к спутнице, обдав её острым ароматом, похожим на смесь запахов табака, полыни и острого перца.
   - Пошли слухи, будто Мино и даже его покойный брат входили в тайное общество.
   "А у вас здесь и такие есть?" - чуть не ляпнула девушка. Кажется, барон поделился с ней настоящим секретом из тех, что не принято обсуждать с малознакомыми людьми.
   - Его казнили? - так же шёпотом спросила она.
   - Да, - подтвердил собеседник. - Его и всех сыновей, жён и дочерей обратили в рабство, а могилу брата сравняли с землёй.
   - А детей-то за что? - всё-таки не удержалась Ия.
   - Разве вы не знаете, что за государственную измену уничтожают всех родственников до третьего колена? - насторожился молодой человек, и девушке показалось, что голос его стал чуть более хриплым.
   - Наверное, когда-то знала, - Платина постаралась как можно небрежнее пожать плечами и поспешила перевести разговор на другую тему: - Хваро-сей, а вы покинули столицу ещё до того, как... убрали "стену мечей"?
   - Да, - кивнул барон и принялся обстоятельно отвечать, видимо, тоже довольный тем, что беседа свернула с опасного направления. - До Букасо можно добраться или вдоль берега моря, где и началась эпидемия, или через Хайдаро, но та дорога занимает больше времени. Из книг я знал, что петсора исчезнет с наступлением холодов. Поэтому и отправился берегом, чтобы не терять времени зря. И очень пожалел об этом, Сабуро-ли.
   Ия не могла как следует рассмотреть лицо собеседника, но ей почему-то показалось, что тот даже побледнел, пробормотав:
   - Это ужасное зрелище. Даже снег не смог скрыть разбросанные повсюду останки.
   - Вы один рискнули поехать через те земли, Хваро-сей? - слегка насторожилась девушка, вспомнив найденные в лесу трупы.
   - Что вы! - горько рассмеялся молодой человек. - Кроме меня, нашлось ещё много... безумцев. В Алитли, рядом с которым проходила "стена мечей", мне рассказывали, что, когда выпал снег, в гостиницах не было уже ни одного свободного места. Люди платили большие деньги только за то, чтобы переночевать под крышей. Все ждали, что вот-вот откроют дорогу.
   Слушая его, Платина не знала, стоит ли задавать вертевшийся на языке вопрос, но, вспомнив снежинки на застывшем лице убитой женщины, выпалила:
   - Вы помните день, когда приехали в Букасо, Хваро-сей?
   - Да, это случилось, когда мы с вами встретились в первый раз, Сабуро-ли, - не раздумывая, ответил барон. - Сразу же по прибытии я отправил карточку вашему уважаемому отцу и получил от него приглашение на ужин. А в чём дело?
   Даже заикаться о том, что она подозревает его в убийстве, не хотелось категорически, и Ие пришлось соврать:
   - Хотелось узнать, когда открыли дороги? Я как-то забыла об этом спросить.
   - Вот вы о чём, - понимающе кивнул молодой человек, то ли в самом деле поверив в неуклюжую ложь, то ли искусно делая вид. - "Стену мечей" убрали в первый день месяца Орла. Ещё до того, как я до неё добрался.
   - А мы вышли из леса в десятый день Орла, - сообщила девушка.
   - Тогда и вы не сильно опоздали, Сабуро-ли, - усмехнулся спутник и забеспокоился. - Но мы почти пришли, а рассказываю только я.
   Оглядевшись, Платина с удивлением поняла, что они уже добрались до улицы, где проживает госпожа Андо. Хотелось ещё немного побыть с бароном, но она понимала, что лучше не задерживаться. Эта прогулка и без того страшный риск.
   - Что же вам рассказать? - улыбнулась пришелица из иного мира, невольно замедляя шаг. - Спрашивайте?
   Воспользовавшись разрешением, барон буквально засыпал её вопросами. К сожалению, для откровенных ответов на многие из них время ещё не пришло. Так, что скрепя сердце, Ие часто приходилось ссылаться на потерю памяти. В общем и целом она старалась держаться "легенды", разработанной начальником уезда и его сестрой. Зато почти честно рассказала о днях, проведённых в лесной избушке.
   Когда они всё же добрались до проулка возле усадьбы господина Андо, девушка как раз говорила о своём "повторном" обучении.
   - Госпожа Сабуро боялась, что я так ничего и не вспомню, вот и пыталась научить меня хотя бы читать и писать.
   Платина остановилась у стены, где по её расчётам всё ещё должна висеть верёвка.
   - Спасибо за прекрасную прогулку, Хваро-сей.
   - Это вам спасибо, Сабуро-ли, - отозвался собеседник. - За то, что не побоялись довериться мне. Надеюсь, этот вечер помог вам лучше меня узнать?
   - Иногда, чтобы узнать человека, не хватает целой жизни, - выдала Ия где-то услышанную фразу.
   - Неужели вы и меня так долго заставите ждать? - усмехнулся молодой человек, подходя вплотную. - И не ответите прямо сейчас, согласны ли вы выйти за меня замуж?
   Девушка немного попятилась, ощутив бивший в нос неприятный запах, невольно подумав: "Когда будем спать вместе - скажу, чтобы зубы лучше чистил или жевал чего-нибудь, чтобы перебить эту вонь. А лучше пусть вообще её не ест!"
   - Спросите об этом моего названного отца, Хваро-сей.
   - Вы же знаете, что мне важно знать ваше мнение! - в нетерпении вскричал юноша.
   - А я вам его уже сказала, - рассмеялась Платина. - Говорите с Бано Сабуро!
   - Простите, Сабуро-ли, - с облегчением выдохнул барон. - За то, что сразу не понял. Позвольте вам помочь?
   - Не нужно, Хваро-сей, - мягко отказалась Ия, нашаривая в темноте верёвку. - С этим я справлюсь сама. До свидания.
   - Подождите, Сабуро-ли! - неожиданно остановил её молодой человек.
   - В чём дело? - удивилась девушка, считая, что они уже всё сказали друг другу.
   - Теперь мы долго не увидимся, - проговорил собеседник. - Но позвольте хотя бы написать вам письмо?
   Платина уже открыла рот, собираясь решительно отказаться от столь рискованного предложения, но тут же вспомнила, как приятно прошёл этот вечер и поняла, что ей будет не хватать общения с этим парнем, чьи суждения так отличаются от всего, что она читала и слышала в этом мире. Но, если нельзя встретиться и поболтать, то почему бы действительно не обменяться письмами?
   Вот только как это сделать, чтобы не подставить под удар свою и его репутацию?
   Ясно, что Енджи привлекать для передачи корреспонденции нельзя ни в коем случае.
   - Почему вы молчите, Сабуро-ли? - прервал её размышления молодой человек.
   - Я бы с удовольствием почитала ваше письмо, Хваро-сей, - с сожалением вздохнула Ия. - Но как вы сможете мне его передать? Только не надо обращаться к служанке госпожи Андо. Разболтает.
   Собеседник стушевался, видимо, вновь собираясь воспользоваться услугами Енджи.
   - Может, я смогу передать его через забор? - после недолгого молчания предложил он. - Вы же как-то положили там камешки?
   "А это идея!" - мысленно зааплодировала ему Платина, тут же сообразив, как это лучше организовать.
   - Вы правы, Хваро-сей! Это может получиться. Около полудня я гуляю по садику и смогу подойти к ограде. Вашему человеку в это время надо быть в переулке. Как только я тихонько свистну два раза, он перебросит через забор камень, завернув его в письмо. Только пусть не кидает далеко.
   - Лучше передать из рук в руки, - сделал встречное предложение собеседник. - Ограда низкая, и, если взять маленькую лестницу...
   - Нет-нет! - не дав ему договорить, запротестовала девушка. - Одно дело, когда человек просто так стоит, и совсем другое - когда на забор лезет.
   - Но письмо будет мятым, - с непонятным упрёком заявил барон.
   - Зато от вас, - парировала Платина. - И неважно, на какой бумаге вы его напишете, лишь бы от души.
   - А вы мне напишете, Сабуро-ли? - с надеждой спросил молодой человек.
   - Обязательно, Хваро-сей! - клятвенно пообещала Ия. - И тоже переброшу через стену. Так что пусть ваш человек дождётся.
   - Когда ему ждать? - деловито осведомился собеседник. - Завтра?
   - Через два дня - на третий, - после короткого размышления выдвинула встречное предложение спутница. - Если у меня не получится, то я попробую на следующий день, и так до тех пор, пока не получу ваше письмо.
   - Хорошо, - согласился барон, повторив: - Через два дня - на третий.
   - Только у меня одна просьба, Хваро-сей, - поколебавшись, сказала девушка.
   - Всё, что угодно! - заверил тот.
   - Не пишите никаких имён! - выпалила Платина, пояснив: - Если вдруг ваше письмо как-нибудь попадёт в чужие руки, я всегда смогу сказать, что оно адресовано не мне.
   На сей раз молодой человек молчал гораздо дольше.
   Ия подумала, что он, наверное, очень обиделся на это предложение. Но она и так сильно рисковала, соглашаясь вступить в тайную переписку. Сама не понимая зачем, Платина решила добавить негатива, добавив извиняющимся тоном:
   - И простите, но мне придётся их сжечь. После того, как прочту.
   - Понимаю, - глухо проворчал молодой человек. - И сделаю, как вы просите. Только ваши письма я сохраню обязательно, Сабуро-ли.
   - Спасибо, Хваро-сей, - шмыгнула носом она. - Я очень рада, что познакомилась с вами.
   - Я тоже, - ответил тот.
   Окрылённая впечатлениями от удачного свидания с потрясающим парнем, девушка птицей взлетела на стену.
   Обернувшись, она отыскала в темноте смутно черневшую фигуру, чтобы помахать рукой и ещё раз повторить:
   - До свидания, Хваро-сей!
   - До свидания, Ио-ли, - откликнулся тот, перейдя все грани приличия.
   Опасаясь оставить на скамейке следы, Платина мягко спрыгнула прямо на землю. Торопливо отвязала и свернула верёвку, после чего, пригнувшись, устремилась к уборной, где, кроме всего прочего, сняла шляпу, распустила волосы и, стянув кафтан, накинула его на плечи.
   Выйдя наружу, девушка ещё раз внимательно огляделась по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, неспешно направилась в сторону павильона.
   С каждым шагом сердце колотилось всё сильнее, а в голове настойчиво билась всего одна мысль: "Только бы она спала, только бы спала!"
   Разглядев прислонённый к двери камень, Платина облегчённо перевела дух. Даже если служанка и проснулась, то не покидала павильон. В противном случае, ей ни за что не вернуть этот булыжник на место.
   Аккуратно положив его возле поддерживавшего веранду столба, Ия тихонько разулась, подхватила туфли и скользнула внутрь.
   Опустив занавес, она поставила обувь на пол.
   - Госпожа? - пушечным выстрелом ударил в спину сонный женский голос.
   У девушки враз ослабели колени и, чтобы не упасть, она судорожно ухватилась за прикрывавший дверь полог, одновременно прижимая к груди шляпу.
   - Это вы? - второй вопрос прозвучал уже гораздо твёрже.
   - Я, Угара, - с трудом выдавила из перехваченного спазмом горла Платина.
   - Зубы заболели? - забеспокоилась собеседница.
   - Нет, - заверила её быстро пришедшая в себя Ия. - В уборную ходила. И погуляла немного. Ночь сегодня просто чудесная.
   - Гуляли, госпожа?! - встрепенулась служанка. - Одна? Да разве можно? Вы там никого не видели?
   - Нет, - заверила девушка, снимая с плеч кафтан, прикрывая им штаны и демонстрируя белую курточку для сна. - Кому же там быть?
   - Да мне всё те следы на снегу покоя не дают, - успокаиваясь, проворчала женщина, шурша соломой.
   - Я же сказала, что не разговаривала с ним, - напомнила Платина, присев и торопливо стягивая штаны.
   - Не знаете вы мужчин, госпожа, - зевая, посетовала служанка. - Уж если им что в башку взбредёт, так потом колом не выбьешь. Особенно у пьяных молодых господ. Захочет такой вас увидеть, так и всякий стыд забудет, может прямо днём через забор полезть. А вы в ночь пошли. Нет уж, госпожа, вы в следующий раз, когда по нужде выйти задумаете или погулять, меня будите, а то я всю ночь спать не буду, за вас переживая. Мне же старшая госпожа приказала о вас заботиться.
   - В следующий раз так и сделаю, - честно пообещала подопечная. - А сейчас спи. Я дверь на засов закрыла и больше никуда не пойду.
   - Вам ещё что-нибудь нужно, госпожа? - пробормотала Угара.
   - Ничего, - ответила девушка. - Спи.
   - Добрых вам снов, госпожа, - ещё громче зевнула служанка.
   - И тебе тоже, - вернула пожелание Ия.
   Свернув штаны, она сунула кинжал за прикрывавшую стену циновку и прошла к своей кровати, пряча за спиной шляпу и сложенные штаны.
   Только убедившись, что соседка по каморке крепко спит, Платина осторожно продолжила раздеваться. Стянула свитер и грудную повязку, она спрятала их под одеяло, дав себе задание проснуться как можно раньше и вернуть вещи в корзину.
  
  
   Подобно некоторым великим мудрецам и легендарным правителям древности, в редкие минуты отдыха Хосино Нобуро любил лично заваривать себе чай. Для этого даже в рабочем кабинете имелся специальный уголок, отгороженный от любопытных взглядов шёлковой ширмой с искусно вышитым пейзажем.
   По звонку серебряного колокольчика бесшумно распахнулась дверь, и появившийся в проёме секретарь, поклонившись, замер в ожидании приказа.
   - Распорядитесь принести кипяток, - велел губернатор, поднимаясь из глубокого кресла с низенькой спинкой.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство, - отозвался чиновник.
   Шурша дорогим сиреневым шёлком, Хосино Нобуро проследовал за ширму, где окинул придирчивым взглядом маленький, лакированный столик на вычурных ножках и узенький шкафчик из вишнёвого дерева, инкрустированного черепаховым панцирем. В его выдвижных отделениях хранились разнообразные сорта чая. И хотя ни на одном из ящичков не было никаких надписей или иных обозначений, хозяин кабинета прекрасно помнил, где что лежит.
   Сегодня к настроению высокопоставленного чиновника больше всего подходил джангарский "Яшмовый рассвет".
   В дверь деликатно постучали. Угадав по ритму и числу ударов, кто именно просит впустить, губернатор сказал не выходя из-за ширмы:
   - Заходи.
   Торопливо прошлёпав по деревянному, лакированному полу ступнями в толстых носках, перед ним предстал склонившийся в полупоклоне слуга в коричневой куртке и круглой шапочке.
   Повинуясь движению бровей господина, он поставил на круглый столик специальный поднос на ножках, где над горелкой с углями негромко побулькивал пузатенький чайник из красной бронзы, после чего, кланяясь, удалился, оставив хозяина наслаждаться одним из его любимых занятий.
   Безошибочно выдвинув нужный ящичек, тот поддел специальной ложечкой из слоновой кости немного сухих, скрюченных листьев и аккуратно высыпал их в чашечку из тонкого старинного фарфора.
   Подняв взгляд на полочку, где выстроились в ряд разнокалиберные заварочные чайники, отыскал наиболее подходящий, на всякий случай заглянув внутрь.
   Слуги знали, как трепетно их господин относится к чаепитию, и содержали посуду в идеальной чистоте. Тем не менее он всегда тщательно осматривал её, прежде чем приступить к приготовлению любимого напитка.
   Убедившись, что внутри нет ни следов налёта, ни старых засохших чаинок, ни пыли, пожилой мужчина бережно положил крышечку фарфорового чайника на столик вверх дном, чтобы внутренняя поверхность не касалась лакового покрытия.
   Затем, надев на правую руку варежку из толстого войлока, подхватил за ручку бронзовый чайник и заполнил заварочный кипятком ровно настолько, насколько нужно. Закинув в воду сушёные листочки, он сделал три спокойных вдоха, после чего вылил из него горячую воду в ту самую чашу. Отсчитав ещё три вдоха, вернул её в чайник.
   Только повторив дыхательную процедуру в третий раз, вновь наполнил чашу, поставил её на блюдечко, прикрыл крышкой и направился к своему рабочему столу.
   Настало время для заключительной части церемонии, которую высокопоставленный чиновник когда-то придумал для себя сам.
   Вдумчивое приготовление напитка и неспешное смакование каждого глоточка помогало ему обрести душевное равновесие и упорядочить мысли.
   А в последнее время Хосино Нобуро как никогда раньше нуждался и в том, и в другом.
   Пройдясь косой смерти по побережью и землям Хайдаро, петсора изрядно добавила седых волос в его всё ещё густую шевелюру.
   Губернатор до сих пор не мог без содрогания и тайного стыда вспоминать недостойный благородного мужа страх, охвативший его тогда, когда слухи о появлении этой всегубительной болезни подтвердились, и то облегчение, даже радость, что он испытал, узнав о "стене мечей", которая по указу Сына неба отделила заражённые земли от остальной части Благословенной империи.
   Эпидемия всё же добралась до земель, подведомственных хозяину этого кабинета, но не дошла до столицы провинции. Тем не менее даже сейчас, когда демоны петсоры повержены суровыми духами стужи, забот у него не сильно убавилось.
   Нужно привести в порядок обезлюдевшие уезды, ремонтировать мосты, дороги, дамбы. Необходимо составить списки умерших дворян, выяснить число оставшихся без хозяев земельных наделов, подсчитать хотя бы приблизительно, на сколько уменьшилось податное население, и какую сумму налогов не досчитается государственная казна. Кроме того, крайне важно правильно составить прошение на имя государя о помощи и вдумчиво подготовиться к её распределению.
   И в это время, когда губернатору провинции буквально некогда вздохнуть, появляются ещё и семейные проблемы, отнимающие духовные и физические силы.
   Удобно устроившись на мягкой шёлковой подушечке, он привычным усилием отогнал в сторону все мысли и принялся наслаждаться любимым напитком.
   Приподняв крышечку, зажмурился, глубоко вдыхая аромат, не уступающий по яркости и насыщенности благоуханию самых утончённых благовоний.
   Затаив дыхание, Хосино Нобуро упивался ощущениями и только, когда пришлось выдохнуть, сделал первый, крошечный, глоточек.
   Ни один из сортов джангарского чая дешёвым не бывает. Но даже среди них "Яшмовый аромат" относится к наиболее изысканным. Однако то удовольствие, что испытывал сейчас хозяин этого кабинета, безусловно стоило тех больших денег.
   На душе заметно полегчало, и даже вновь вернувшиеся проблемы уже не казалось столь неразрешимыми.
   Поставив блюдце с опустевшей чашей на стол, он вновь звякнул колокольчиком.
   - Принесите анонимные доносы, господин Татосо.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство, - отозвался секретарь, приоткрыв дверь.
   Ежедневно губернская канцелярия получала десятки, а то и сотни жалоб наиболее активных и сознательных верноподданных Сына неба, спешащих уведомить набольшее начальство провинции о проступках и злоупотреблениях младших чиновников, при этом очень часто забывая указать своё имя и место проживания.
   Особо доверенный писец тщательно сортировал подобного рода послания, отбирая всё, что хоть как-то касалось видных чиновников, землевладельцев, богатых купцов и прочих влиятельных лиц Хайдаро.
   Раз в пять-десять дней Хосино Нобуро лично просматривал доносы в поисках любой компрометирующей информации.
   Подавляющее большинство из этой писанины отправлялось в корзину для мусора, а потом сжигалось, но отдельные экземпляры попадали в потайной шкаф хозяина этого кабинета, где хранились материалы на его самых видных сторонников и противников, а некоторые отправлялись в канцелярию для дальнейшего разбирательства.
   Постучав и получив разрешение войти, секретарь внёс лакированный ящичек и поставил на рабочий стол начальника.
   - За господином Рокеро Набуро послали?
   - Да, ваше превосходительство, - даже если собеседник удивился данному вопросу, то ничем этого не показал, всё же сочтя нужным добавить: - Сразу же, как вы приказали.
   - Слуга ещё не вернулся? - нахмурился губернатор.
   - Нет, ваше превосходительство, - покачал лысой головой чиновник, объяснив: - Я приказал без господина Рокеро Набуро не возвращаться.
   Его начальник бросил раздражённый взгляд на окна. Из-за холодов их плотно закрывали решетчатые рамы, заклеенные белой, полупрозрачной бумагой, не позволявшей толком рассмотреть положение солнца. Но хозяин кабинета чувствовал, что с тех пор, как он приказал отправить посыльного за младшим братом, прошло уже очень много времени.
   Мальчишка совсем отбился от рук, позабыв обычаи и наставления родителей, ни во что не ставя его ни как старшего мужчину в семье, ни даже как губернатора.
   Подобное пренебрежение своим долгом и служебными обязанностями со стороны близкого родственника изрядно надоело высокопоставленному чиновнику.
   Однако он не собирался демонстрировать своё раздражение в присутствии подчинённого, дабы не давать повода для лишних сплетен, поэтому голос его звучал также ровно, а изборождённое ранними морщинами лицо с изрядно поседевшей, аккуратно подстриженной бородкой оставалось по-прежнему бесстрастным.
   - Как только господин Рокеро Набуро появится, сейчас же приведите его ко мне.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство, - поклонился секретарь.
   Не дожидаясь, когда тот скроется за дверью, хозяин кабинета взял из ящичка первый аккуратно сложенный листок.
   Так, взятки. Неизвестный доброжелатель сообщал, что чиновники вымогают деньги за разрешение на строительство и перестройку лавок. Ничего нового и никакой конкретики. Скомкав послание, Хосино Нобуро отправил его в плетёную из бамбука корзину. Опять взятка. На сей раз требует какой-то писец. У мелких чиновников жалованье и без того мизерное, а донос написан на дорогой бумаге, да ещё качественной, поблёскивавшей тушью. Значит, автор не бедствует и в силах заплатить. Опять в корзину. И снова взятка. Но здесь губернатор заинтересовался, поскольку речь шла о родном брате секретаря цензора провинции. Тот требовал деньги за содействие в получении государственных подрядов. И хотя в тексте отсутствовали конкретные суммы, даты и даже фамилии подрядчиков, хозяин кабинета отложил бумагу в сторону для передачи в палату расследований. Там, скорее всего, ничего не найдут, но хотя бы потреплют нервы его давнему недоброжелателю.
   Так, а это что? Рыцарь Вагого сожительствует со снохой - женой своего младшего сына, которого отослал по делам в Кирохо. Это интересно. Среди провинциальной знати давно ходили неясные слухи о том, что сей достойный дворянин "разгребает пепел" с супругами своих сыновей, и вот теперь они получили подтверждение. Судя по почерку, писала женщина, может, кто-то из этих несчастных снох, уставших от внимания свёкра, или какая-нибудь из его жён? Вот только начинать официальное расследование пока не стоит. Пусть и этот донос полежит в тайном шкафу, дожидаясь своего часа.
   Прочитав ещё с десяток жалоб и отправив семь из них в корзину, губернатор взял очередную бумагу.
   Новый донос на начальника уезда Букасо - господина Бано Сабуро. На него писали довольно часто, вот только достойная внимания информация попадалась очень редко. Если опять речь пойдёт о взятках без конкретных сумм, фамилий и дат, то и этот листок пойдёт в мусор.
   Брови высокопоставленного чиновника скакнули на лоб, а сухие губы скривились в иронической усмешке. Попрание нравственных устоев! О Вечное небо! Бано Сабуро нарушает моральные нормы, приличествующие дворянину и государственному служащему?!
   Хосино Нобуро даже интересно стало. Однако, чем дальше он вчитывался в текст, переполненный витиеватыми выражениями и цветистыми оборотами, тем сильнее охватывало его недоумение пополам с раздражением.
   Анонимные поборники высоких идеалов обвиняли начальника уезда Букасо в том, что тот выдаёт полудикую девицу из какого-то варварского племени за свою родственницу и даже намеревается её официально удочерить, даровав благородную фамилию представительнице дикого народа. Автор жалобы посчитал подобное поведение чиновника не только в высшей степени предосудительным и подрывающим устои Благословенной империи, но и преступным, поскольку господин Бано Сабуро вводит в заблуждение не только общество, но и самого Сына неба, а это уже покушение на государственную измену.
   За время своей службы губернатору приходилось читать самые разнообразные жалобы и доношения, а также самому их писать. Нельзя сказать, что сей опус выглядел совсем уж уникальным, но и обычной эту кляузу назвать было нельзя.
   Сам Хосино Нобуро вполне одобрял великодушный жест господина Сабуро, намеревавшегося удочерить какую-то девушку, видимо, оставшуюся сиротой после прокатившейся по тем землям петсоры, и нисколько не сомневался, что столь благородный дворянин не примет в свою семью кого попало, тем более чужеземку из какого-то варварского племени.
   Поразмыслив, хозяин кабинета рассудил, что столь нелепый донос не достоин того, чтобы присоединять его к прочим жалобам на начальника уезда Букасо, хранимым в потайном шкафу. Подобному бреду место только в корзине для мусора.
   Безжалостно скомкав бумагу и отправив её по адресу, он взял из ящика очередной донос.
   Хвала Вечному небу, в нём речь шла о махинациях на строительстве дамб. Хотя там не указаны конкретные суммы, зато имелись фамилии тех, кто хорошо поживился за государственный счёт. Вот только среди них имелись хорошие знакомые губернатора и даже родственники шурина его третьей наложницы. Ясно, что в таком виде жалобе давать ход нельзя. Поэтому пусть полежит в шкафу. Однако палате расследований всё же надлежит проверить состояние дамб. Скоро весна, начнётся паводок, пойдут дожди. Если их где-то ненароком размоет, и будут наводнения с жертвами, это может привлечь внимание министров, а то и самого Сына неба.
   Высокопоставленный чиновник невольно поёжился и потянулся к ящику, но тут в дверь деликатно постучали.
   - Войдите, - разрешил он, откидываясь на низенькую спинку кресла.
   Хосино Набуро предполагал, кто мог решиться побеспокоить его в такое время, и готовился продемонстрировать посетителю всё своё неудовольствие.
   В кабинет вошёл коренастый молодой человек в форменном шёлковом халате с опущенным долу взглядом покрасневших глаз, с выражением глубокого и искреннего раскаяния на опухшем, но тщательно выбритом лице с тонким, явно когда-то перебитым носом и короткими, рыжими усами.
   - Ваш недостойный младший брат прибыл по первому зову вашего превосходительства.
   Однако ни смиренный вид, ни переполненный угрызениями совести голос уже не могли обмануть хозяина кабинета, слишком часто ему приходилось видеть и слышать нечто подобное. Рокеро каялся и просил прощение, но через какое-то время вновь попадал в историю, мало того что наносившую вред его и без того далеко небезупречной репутации, так ещё и бросавшей тень на всю семью.
   - По первому зову? - с обманчивой любезностью переспросил старший брат.
   - Именно так, ваше превосходительство, - по-прежнему глядя в безукоризненно чистый, покрытый лаком пол, подтвердил собеседник, делая несколько мягких, словно крадущаяся кошка, шагов.
   Предупредительный секретарь тут же плотно прикрыл за ним дверь.
   - Я отправил за тобой ещё час назад! - повысил голос губернатор, едва удержавшись от того, чтобы хлопнуть ладонью по столу. - А ты только пришёл!
   - Простите, ваше превосходительство, но я не виноват, что ваш слуга так медленно ходит, - пожимая плечами, пробормотал молодой человек.
   - Молчать! - лакированные доски всё же удостоились удара белой, холёной дланью с украшенными перстнями длинными пальцами. - Не смей дерзить старшим! Мне и без того надоели ваши пьянки, драки и развратные похождения! Своим поведением вы позорите память нашего отца и вызываете слёзы у матери. Никто из детей её мужа не огорчал нашу мать так, как вы!
   - Простите ничтожного, ваше превосходительство! - посетитель рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол. - Мне так жаль, что я доставляю столько неприятностей старой госпоже Набуро!
   - Хорошо ещё, что наш отец и пятая госпожа наложница не дожили до такого позора, - выплеснув скопившееся раздражение, хозяин кабинета начал успокаиваться и говорил уже не так громко. - Иначе они бы просто умерли со стыда за такого непутёвого сына.
   - Я достоин смерти, ваше превосходительство! - не поднимая головы, глухим от сдавленного рыдания голосом вскричал собеседник. - Прошу вас, накажите меня со всей строгостью. Моя несдержанность принесла вам и госпоже Набуро столько огорчений!
   - Я устал от ваших бесконечных извинений, Рокеро-сей, - оборвал его Хосино Нобуро, выпрямляясь в кресле и глядя куда-то поверх коленопреклонённого младшего брата. - Наш отец особенно любил вас, как своё последнее дитя. Почитая его память, я помог вам сдать государственные экзамены на степень ейчей, устроил на хорошую должность и никогда не стеснял в деньгах. А чем вы ответили на такую заботу?
   - Я достоин смерти, - вновь забубнил молодой человек.
   - Вместо того, чтобы усердно трудиться на благо Сына неба и во славу семьи, принося ей почёт и процветание, вы шляетесь по заведениям, играете в кости, дерётесь, - проигнорировав его слова, вещал губернатор, выкладывая всё, что накопилось на душе.
   Он долго раздумывал над дальнейшей судьбой непутёвого брата и пришёл к неутешительному выводу, что такого оболтуса можно исправить только тяжкой воинской службой где-нибудь подальше от цивилизации с её соблазнами. Правда, там опасно, и Рокеро может погибнуть, но тогда его, по крайней мере, можно будет почитать как героя.
   Теперь высокопоставленному чиновнику надлежало так объявить о своём решении, чтобы брат воспринял это не только как наказание, но и как возможность искупить свои многочисленные проступки.
   - Но ваша последняя выходка переходит все границы. Вы опозорили меня и нашу семью перед всем городом! Да что там городом! Перед дворянством всей провинции! Поднять руку на благородного человека гораздо старше себя годами и общественным положением, заставив именитого землевладельца в одном белье выскакивать на улицу на потеху простолюдинам! Хвала Вечному небу, что его укрыла городская стража, иначе этот почтенный человек мог и умереть от перенесённых унижений. И тогда бы мне пришлось судить вас за убийство и приговорить к смерти.
   - Я, безусловно, виноват, ваше превосходительство, и не прошу о снисхождении, - воспользовавшись паузой, подал голос собеседник, по-прежнему не смея поднять головы. - Это всё из-за моей невоздержанности и вспыльчивого характера. Я приложу все усилия, чтобы исправить в себе эти качества, недостойные благородного мужа.
   - Это всё из-за безответственности, - вновь не дал ему договорить хозяин кабинета. - Ваша мать баловала вас и потакала вашим капризам. Омерзительно пьяным вы заявились в дом всеми уважаемой Сумеречной Розы, заранее не условившись о встрече. Неудивительно, что самая популярная гетера в Хайдаро принимала гостя. Разве вас не предупредили об этом?
   - Воспоминания об этом недостойном поступке жгут моё сердце! - вскричал молодой человек, гулко ткнувшись лбом в пол.
   - Я спрашиваю! - повысил голос губернатор, стараясь побольнее уязвить нашкодившего родственника. - Говорили вам, что госпожа Сумеречная Роза не может вас принять?
   - Говорили, ваше превосходительство, - подтвердил младший брат. - Но я лишь хотел передать Сумеречной Розе стихи...
   - Вы ещё и оправдываетесь?! - едва не задохнулся от возмущения старший брат.
   - Что вы, ваше превосходительство! - запротестовал молодой человек. - Я знаю, что мне нет прощения, и молю о наказании. Но вы же должны знать все обстоятельства...
   - Какие ещё обстоятельства? - Хосино Нобуро почувствовал, что его начинает покидать с таким трудом обретённое спокойствие. - Вас просили уйти и слуги гетеры, и люди барона. А вы ворвались в комнату, напугали женщину, избили почтенного дворянина, заставив его выпрыгивать из окна в одном белье, да ещё и погнались за ним!
   - Это всё моя невоздержанность! - вскричал собеседник. - Пусть наказание послужит мне уроком, научит почтению к старшим и терпению.
   - Какому ещё терпению? - окончательно выходя из себя, рявкнул высокопоставленный чиновник.
   - Я не стерпел, когда господин Бакуфо назвал меня "пьяным паршивцем"! - выпалил младший брат.
   - Барон Бакуфо так сказал? - недоверчиво переспросил хозяин кабинета. - Или это ваши очередные плутни?
   - Клянусь Вечным небом и памятью предков! - молодой человек впервые рискнул поднять голову и посмотреть на него. - Я вёл себя непростительно шумно для благородного человека. Но когда понял, что госпожа Сумеречная Роза занята, то собрался уходить и лишь просил передать ей мои стихи... Да замешкался немного. Тогда-то господин Бакуфо и закричал своим людям, чтобы те меня на улицу выкинули.
   - Господин барон знал, кто вы? - нахмурился губернатор.
   Дело начинало приобретать несколько иной оборот. Нисколько не оправдывая поступок брата, господин Хосино Нобуро хотя бы понял, из-за чего тот устроил очередной скандал. Рокеро, безусловно, виноват в том, что оскорбил дворянина старше себя возрастом и положением.
   Однако, если господин Бакуфо столь скверно высказался в адрес не просто благородного человека, но ещё и близкого родственника высокопоставленного чиновника, то он тоже позволил себе лишнее. Назвать Рокеро Нобуро "пьяным паршивцем" мог только его старший брат или мать.
   В стародавние времена за подобные слова можно было получить вызов на поединок. Официально они уже давно запрещены, поэтому сейчас дворянам, чтобы свести счёты, приходится либо встречаться и биться где-то тайком, либо нанимать профессиональных убийц. Но чаще всего они подают на обидчика жалобы, иногда даже без подписи.
   - Не знаю, ваше превосходительство, - выпрямившись, но всё ещё оставаясь на коленях, беспомощно развёл руками собеседник. - Не помню. Только если я собирался передать госпоже Сумеречной Розе стихи, то, наверное, сказал от кого?
   Старший брат нахмурился. Предположение звучало вполне правдоподобно.
   - И что, вас в самом деле выбросили на улицу?
   - Они пытались, ваше превосходительство, - опустил взор молодой человек. - Я безмерно виноват. Это как-то само собой вышло.
   - Кто ещё слышал, как господин Бакуфо столь... резко отзывался о вас?
   - Госпожа Сумеречная Роза, - начал перечислять собеседник. - Она хоть и испугалась, но должна помнить. Её слуги и... два телохранителя господина барона.
   Губернатор задумался. Сейчас выходка Рокеро уже не выглядит столь тяжкой. Он не сомневался, что в этом случае шалопай сказал правду, ибо его слова легко проверить. И на всякий случай это сделать нужно, только тайно - не поднимая шума. Хозяин кабинета уже знал, кому поручит столь деликатное дело.
   Что касается самого происшествия, то, если всё случилось именно так, как рассказал младший брат, получается, что господин Бакуфо, раздосадованный шумом в прихожей, мешавшим ему приятно проводить время в обществе лучшей гетеры города, не стал разбираться и приказал выкинуть надоедливого гостя. А тот, не позволив это сделать, пьяным ворвался в комнату, напугав достойного барона так, что тот поспешил покинуть её в одном белье.
   Хосино Нобуро пришлось признать, что Рокеро поступил справедливо, защищая свою честь. Вот только говорить ему об этом не стоит ни в коем случае, и он всё же должен понести наказание.
   Нужно уметь держать себя в руках, даже будучи сильно пьяным, и, конечно, почитать старших. Однако оправлять брата в армию всё же не стоит, лучше отослать куда-нибудь на время.
   Все должны видеть, что, твёрдо следуя законам и установлениям Благословенной империи, губернатор провинции Хайдаро не делает снисхождения даже для своих близких родственников.
   Вот только куда бы его направить и зачем?
   Поручать ему что-то серьёзное он опасался, но и позволить бездельничать не мог.
   Внезапно хозяин кабинета вспомнил про очередной нелепый донос на Бано Сабуро.
   Букасо достаточно далеко, чтобы брат не мозолил глаза дворянам Хайдаро. А любые расследования при желании можно проводить до бесконечности.
   Воспользовавшись тем, что юноша по-прежнему стоит на коленях, уткнувшись лбом в пол, старший брат осторожно достал из корзины скомканную бумагу и, убедившись, что это тот самый лист, приказал:
   - Встаньте, господин Нобуро.
   Поднявшись на ноги одном плавным, слитным движением, тот замер, по-прежнему смиренно потупив взор.
   - За нарушение порядка и благонравия я лишаю вас половины годового жалования...
   - Смиренно принимаю справедливое наказание, ваше превосходительство, - поклонился собеседник и, как показалось губернатору, облегчённо перевёл дух. Видимо, безобразник и впрямь решил, что так дёшево отделался.
   Придётся его разочаровать.
   - Кроме того, я намерен поручить вам важное расследование, от тщательности проведения которого зависит, останетесь ли вы на прежней должности или будете смещены и продолжите службу в другом месте подальше отсюда, - торжественно объявил высокопоставленный чиновник.
   - Я весь во внимании, ваше превосходительство, - поклонился заметно поскучневший молодой человек.
   Хозяин кабинета с самым серьёзным видом прочёл донос неизвестного автора.
   Подняв взгляд на посетителя, он с удовлетворением отметил, что тот слушает его с выражением почтительного внимания на круглом лице, и только во взгляде сквозила ироничная усмешка.
   Старший брат с сожалением отметил, что младший так и не научился полностью скрывать свои чувства. Хорошо хоть, хватает ума никак не комментировать этот бред. Но ему ещё учиться и учиться себя держать.
   Подавив вздох сожаления, он заговорил:
   - Вы, господин Нобуро, должны как можно скорее отправиться в Букасо и тщательно, со всем рвением разобраться в том, насколько выдвинутые в этом письме обвинения соответствуют действительности. Установите: на самом ли деле достойный начальник уезда намерен кого-то удочерить? Если это так, то разберитесь: кто эта девушка, к какой семье принадлежали её настоящие родители, и что с ними стало?
   - Слушаюсь, ваше превосходительство, - поклонился собеседник. - Приложу все старания.
   - Учтите, Рокаро-сей, - губернатор сурово свёл брови к переносице. - Это ваш последний шанс оправдать оказанное вам высокое доверие. Таких предложение больше не будет.
  
  
  
  
  
  
   Часть 3
  
   Глава I
  
  
   Жизнь полна неожиданностей
  

Синеет -- синеет

Великое небо над нами.

Земля так огромна --

Она без конца и без края.

Желания каждый

В душе своей тайно лелеет,

Возможно ль другому

Их мыслью своею измерить!

Ли Чао-Вэй

История Лю И

  
   - Кто вы и с какой целью прибыли в Букасо? - вежливо, но требовательно поинтересовался стражник, останавливая в городских воротах фургон и сопровождавшего его всадника.
   - Чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора провинции Хайдаро, - надменно ответил верховой, демонстрируя серебряную пластинку пайзы с выгравированными буквами и изображением императорской цапли. - А это...
   Он кивнул на повозку.
   - Со мной.
   - Господин, - мгновенно сменив строгий тон на подобострастный, воин низко поклонился, прижимая левую ладонь к животу, а правой держась за древко длинного копья. - Не могли бы вы назвать вашему ничтожному слуге своё благородное имя?
   - Рокеро Нобуро, - после секундного колебания представился молодой человек.
   - Добро пожаловать в Букасо, господин Нобуро, - заросшее многодневной щетиной лицо собеседника расплылось в такой счастливой улыбке, словно он только что нашёл в грязи под ногами слиток золота, или жена после пяти дочерей родила-таки ему долгожданного сына. - Да будет ваше пребывание здесь приятным и необременительным.
   В фургоне послышался неясный шум, прикрывавшая вход занавеска отодвинулась, и показалась голова пожилого мужчины в чёрной широкополой шляпе.
   - Господин Нобуро, не могли бы вы узнать, есть ли здесь приличная гостиница?
   Прослышав о том, что младший брат губернатора собирается для проверки некой жалобы, начальник Палаты налогов и податей попросил его взять с собой ещё и чиновника сего уважаемого ведомства. Полноценную ревизию планировали направить в уезд ещё год назад. Но сначала помешали более срочные дела, потом пришла петсора, и стало не до поездок.
   Теперь, когда болезнь отступила, и жизнь начала возвращаться в норму, в Палате налогов и податей вспомнили о не проведённой ревизии, решив воспользоваться подвернувшейся оказией.
   К сожалению, из-за навалившейся работы, в том числе и по оценке ущерба от эпидемии, сформировать полноценную комиссию не удалось, по этому ограничились только одним проверяющим.
   Рокеро Нобуро отнёсся к данной просьбе без особого восторга, поскольку не хотел, чтобы в губернской канцелярии знали подробности его пребывания в Букасо и растрезвонили о них по всему Хайдаро.
   Судя по тому крайне неприятному разговору, старший брат очень недоволен его поведением, и, вполне возможно, что данная поездка является последним шансом проявить себя с положительной стороны в глазах близких, начальства и общества.
   То есть необходимо не только успешно выполнить поручение, но и вести себя при этом так, как подобает родственнику высокопоставленного государственного служащего. А именно: вежливо, благонравно, являя собой образец нравственного совершенства и моральной чистоты.
   Это-то и не нравилось молодому человеку больше всего, поскольку он рассчитывал, что в дали от сплетников Хайдаро ему не придётся отказываться от привычных радостей жизни.
   Вряд ли сам Бано Сабуро или кто-то из его приближённых донесёт губернатору о неподобающем поведении проверяющего, если тот найдёт все перечисленные в жалобе факты не отвечающими действительности. Вот почему Рокеро Нобуро не ждал от предстоящей поездки каких-либо особых неудобств.
   Если старший брат захотел какое-то время подержать младшего подальше от соблазнов большого города, так он и здесь постарается жить в своё удовольствие и даже в этой дыре сможет отыскать весёлых красоток, хорошего вина и приятную кампанию.
   К сожалению, просьба начальника Палаты налогов и податей к губернатору разрушила все планы молодого человека.
   Теперь рядом с ним будут глаза и уши из Хайдаро, а также язык, способный разболтать всему городу подробности пребывания Рокеро Нобуро в Букасо.
   Какое-то время от даже подозревал, что спутника ему навязали с подачи старшего брата. Однако узнав, кого именно собрались с ним отправить, немного успокоился.
   - Непременно, господин Фунадо, - ответил чиновник по особым поручениям и вопросительно посмотрел на стражника.
   Тот переглянулся с застывшим у ворот приятелем и бодро отчеканил:
   - У нас благородные господа чаще всего в "Бамбуковой жабе" останавливаются!
   - Покажи дорогу! - не терпящим возражения тоном приказал младший брат губернатора.
   - Помилосердствуйте, господин Нобуро, - растерянно залепетал собеседник. - Никак не могу. Узнает господин Томуро, что я без разрешения с поста ушёл, прикажет палками бить да ещё и оштрафует. А у меня семья, дети малые.
   - Никто тебя не тронет, - досадливо морщась, успокоил его всадник, но вдруг сурово нахмурился. - Или забыл с кем разговариваешь, простолюдин?!
   - Да как можно, благородный господин!? - промямлил стражник, хлопая редкими ресницами, и, втягивая голову в плечи, затравлено глянул на приятеля. - Нешто я не понимаю? Только и вы уж во имя Вечного неба сделайте милость.
   Поймав его взгляд, второй стражник метнулся куда-то за низкую, сложенную из кое-как обработанных камней ограду и тут же вернулся, ведя за ухо худого, чумазого паренька лет десяти, одетого в невообразимые лохмотья.
   Закусив губу, тот тоненько поскуливал, размазывая слёзы и сопли по грязным, впалым щекам.
   - Вот, господин Нобуро! - широко улыбнулся стражник. - Он вас проводит.
   И рявкнул, не выпуская из скрюченных пальцев смятого уха несчастного:
   - Доведёшь благородных господ до гостиницы мастера Тошаки. А попробуешь удрать, как в прошлый раз, я вас с матерью выкину из вашей вонючей конуры.
   - Да, господин Мазик, - срывающимся от сдерживаемого рыдания голосом затараторил маленький оборванец. - Слушаюсь, почтенный Мазик. Всё сделаю, почтенный Мазик.
   - То-то же, - проворчал мужчина и, отпустив распухшее, покрасневшее ухо, отвесил ему подзатыльник, заставив низко поклониться.
   Подняв голову, но так и не рискнув выпрямить спину, мальчишка посмотрел полными слёз глазами на застывшего в седле дворянина.
   - Показывай дорогу! - нетерпеливо приказал тот, грозно сведя брови к переносице.
   - Сюда, господин, - проговорил провожатый, громко шмыгая носом и делая приглашающий жест тощей, грязной рукой.
   Возница легонько щёлкнул вожжами. Повозка резко дёрнулась. Сидевший рядом Кубвань едва успел схватить того за локоть. Не столь ловкого господина Фунадо повело назад, и он скрылся в фургоне, где с шумом приземлился на застеленную одеялами скамью.
   - Жбан! - для порядка прикрикнул на слугу Рокеро Нобуро. - Осторожнее, пёс косорукий! Не дрова везёшь! Давно палок не получал?! Так я распоряжусь.
   - На всё ваша воля, господин, - с философским спокойствием отозвался возница, но в голосе его не слышалось ни страха, ни раскаяния. - Как прикажете. Только не из-за меня так вышло. Колесо в яму попало. Дороги здесь дрянь.
   Покачав головой, молодой человек ткнул задниками сапог в крутые бока мышастого мерина. Устало фыркнув, животное зачавкало копытами по холодной грязи.
   - Подожди, Снегирь, - негромко пробормотал седок, ласково потрепав по шее верного скакуна. - Скоро поешь и отдохнёшь. А если у хозяина гостиницы не будет овса, клянусь Вечным небом, я заставлю его накормить тебя лепёшками.
   Заслышав звонкие хлопки, негромкий скрип и побрякивание сбруи, редкие прохожие на узких улочках торопливо расступались, освобождая дорогу крытой повозке на двух высоких деревянных колёсах с резными спицами и гордо восседавшему в седле всаднику с рыжеватыми усами под горбатым, явно когда-то перебитым носом.
   Их провожатый бодро шагал вперёд, время от времени оглядываясь, отвешивая поклоны и громко хлюпая носом.
   Проехав вдоль высокого каменного забора, младший брат губернатора увидел широко распахнутые ворота, над которыми красовалась заботливо прикрытая черепицей чёрная вывеска, где белели каллиграфически выведенные буквы названия: "Бамбуковая жаба".
   - Вот ваша гостиница, господин, - повернувшись к чиновнику по особым поручениям, мальчишка уставился на него голодными глазами, даже не решаясь просить о вознаграждении.
   - Дай ему лян, Кубвань, - распорядился тот, направив Снегиря на просторный, вымощенный камнем двор, заполненный повозками и людьми.
   Всегда ревностно относящийся к хозяйскому добру, слуга недовольно заворчал, отвязывая от пояса солидный, набитый медяками кошель, но не посмел ослушаться.
   - Спасибо, щедрый господин! - устремился вслед удалявшемуся всаднику звонкий мальчишеский крик, легко перекрывая невнятный гомон и привлекая всеобщее внимание к новым гостям. - Да пошлёт вам Вечное небо благополучия и долгих лет!
   Не обращая внимания на его вопли, Рокеро Нобуро ловко соскочил с мерина, привычно бросив поводья тут же подскочившему слуге.
   Поодаль остановился фургон. Низенькая буланая лошадка с отвислым брюхом устало опустила большую, некрасивую голову.
   Спрыгнув на покрытые тонким слоем грязи камни, возница приставил к повозке короткую деревянную лестницу и с поклоном помог спуститься недовольно зыркнувшему на него господину Фунадо.
   Мельком взглянув в его сторону, молодой человек неторопливо, как и подобает уважаемому, солидному дворянину, поднялся по кроткой лестнице к гостеприимно распахнутым дверям, ведущим в светлый, просторный зал с вольготно расставленными столами, где ели, пили и чинно беседовали прилично одетые посетители.
   Оглядевшись в поисках хозяина заведения, младший брат губернатора тут же заметил спешащего к нему полного мужчину в расшитом жилете поверх кафтана из дорогого тонкого сукна.
   - Здравствуйте, благородный господин! - пухлое лицо с аккуратно подстриженной седоватой бородкой расплылось в счастливой улыбке. - Зашли утолить голод и жажду или желаете остановиться в моей жалкой халупе?
   Оценив размеры помещения, качество бумаги на окнах, сохранившуюся, несмотря на зимнюю слякоть, чистоту пола, чиновник по особым поручениям решил, что скромность собеседника всё же явно превышает требования хорошего тона, однако возражать не стал, ограничившись сухими словами:
   - Нам нужно две комнаты.
   - Вам повезло, благородный господин! - ликующе вскричал Тошаки. - Сегодня как раз освободились две...
   - И распорядитесь насчёт наших лошадей, - оборвал его молодой человек. - Пусть мерину обязательно дадут овса. Надеюсь, он у вас есть?
   - Разумеется, господин, - посерьёзнев, заверил его собеседник. - Можете не беспокоиться.
   Он кивнул кому-то из слуг и вновь обратился к молодому человеку:
   - Позволено ли будет ничтожному узнать благородное имя знатного гостя?
   - Рокеро Нобуро, - представился тот. - А ты и есть почтенный Тошаки?
   - Да, - поклонившись ещё ниже, подтвердил бородач. - Вашего ничтожного слугу зовут именно так.
   И, выпрямившись, посмотрел куда-то за спину собеседника.
   Бросив взгляд через плечо, тот заметил приближавшегося служащего Палаты налогов и податей.
   - Вот господин Фунадо, - сказал он трактирщику. - Хозяин этой гостиницы - Тошаки.
   - Здравствуйте, благородный господин Фунадо, - отвесив ещё один поклон, владелец заведения предложил: - Не будут ли, господа, любезны взглянуть на комнаты, которые я смиренно готов им предложить?
   - Веди, почтенный, - кивнул младший брат губернатора.
   Следуя за хозяином, гости неторопливо поднялись по лестнице на тянувшуюся вдоль трёх стен галерею, куда выходили двери жилых комнат.
   Миновав три из них, Тошаки остановился у четвёртой и виновато развёл руками.
   - Простите ничтожного слугу, благородные господа, но я никак не могу поместить вас рядом. К сожалению, свободны только эти покои и вон те.
   Он указал на противоположный конец галереи.
   - Показывай, чего у тебя тут, - нетерпеливо хмурясь, велел чиновник по особым поручениям.
   Владелец заведения снял с кожаного пояса связку ключей, выбрал нужный и щёлкнул небольшим навесным замком.
   Вытащив дужку из ушек, он с гордостью распахнул перед клиентами узкие створки с заклеенными бумагой оконцами наверху.
   Окинув помещение пристальным взглядом, Рокеро Нобуро не счёл нужным скрывать презрительную усмешку.
   Какое убожество! И это самая респектабельная гостиница в городе! А может, Тошаки просто платит стражникам у ворот, чтобы те обманывали доверчивых путешественников, направляя их в эту дыру?
   Молодой человек строго посмотрел на заискивающе улыбавшегося хозяина.
   - У тебя все комнаты такие?
   - Нет, господин! - энергично возразил собеседник и гордо выпятил жирную грудь. - Это самая лучшая! Только для важных чиновников и особо уважаемых благородных господ.
   - Покажи другую! - распорядился младший брат губернатора.
   - Я, пожалуй, остановлюсь здесь, - неожиданно заявил сотрудник Палаты налогов и податей. - Если вы, конечно, не возражаете, господин Нобуро?
   Хозяин гостинцы метнул в его сторону внимательный взгляд, после чего посмотрел на чиновника по особым поручениям и улыбнулся ещё подобострастнее.
   Когда старший по возрасту фактически спрашивает разрешения у младшего, значит, он признаёт его главенство.
   Теперь Тошаки точно знает, кто из его новых постояльцев занимает более высокое общественное положение, и кому следует угождать в первую очередь.
   - Нисколько, господин Фунадо, - любезно улыбнулся молодой человек. - А мне почтенный хозяин покажет другую комнату.
   Он сурово свёл брови к переносице.
   - Ничуть не хуже. Не так ли?
   - Конечно, благородный господин! - заверил его собеседник. - Клянусь Вечным небом!
   Перед тем, как отправиться дальше, он с поклоном вручил ключ от комнаты господину Фунадо.
   Молодой человек постарался придать своему лицу невозмутимое выражение, что никак не мешало ему замечать пятна облезлой краски и лака на стенах и на полу, пыль на грубых узорах резьбы деревянных перил и даже на безвкусно-пузатых бумажных фонариках, густо развешанных на поддерживавших галерею и крышу столбах.
   "О Вечное небо, что за дыра?!" - досадливо кривясь, думал чиновник по особым поручениям, с тоской наблюдая, как хозяин гостиницы, пыхтя, возится с замком. Тот, кажется, заело, и Тошаки, вымученно улыбаясь, ковырялся в скважине длинным ключом.
   Наконец коварный механизм сдался, выпустив дужку, и владелец заведения смог радушно распахнуть перед гостем двери.
   Шагнув внутрь, Рокеро Нобуро скептически оглядел помещение.
   Два стола. Один посередине комнаты, второй - возле затянутого полупрозрачной бумагой окна. Три красивые резные табуретки, покрытые старым, потрескавшимся лаком. Широкая кровать с двумя обтянутыми цветастой тканью подушками и тёмно-синим одеялом. Низенький шкаф с множеством отделений.
   Стены украшала парочка аляповатых картин. На одной неизвестный художник пытался изобразить горный пейзаж с обязательным водопадом, на другой - неестественно пышный букет пионов.
   Вспомнив недвусмысленные намёки старшего брата, молодой человек с тоской подумал, что здесь придётся жить не один день, и от этого его настроение ещё сильнее испортилось.
   - Пришли сюда моих слуг с вещами, - распорядился он, не глядя на согнувшегося в подобострастном поклоне хозяина гостиницы.
   - Слушаюсь, господин, - отозвался тот.
   - И замени замок! - не сдержавшись, рявкнул ему вслед чиновник по особым поручениям.
   - Сейчас же, господин! - донеслось с лестницы.
   Подойдя к кровати, Рокеро Нобуро подозрительно принюхался, но не почувствовал никаких неприятных запахов, кроме горьковатого аромата полыни.
   Потрогал матрас, с удовлетворением убедившись, что тот не успел слежаться до каменной твёрдости, но садиться на постель не стал, а, опустившись на табурет, вновь задумался о своём поручении.
   Вряд ли составит большого труда выяснить, кого именно намерен удочерить начальник уезда. Вот только губернатор ясно дал понять младшему брату, что его скорейшее возвращение в Хайдаро крайне нежелательно. Следовательно, торопиться не надо, и придётся себя чем-нибудь занять в этом дремучем захолустье.
   - Вы здесь, господин? - послышался из-за двери голос Жбана.
   - Да, - отрываясь от дум, отозвался чиновник по особым поручениям. - Заходи.
   С треском распахнулись створки, и в комнату ввалились слуги с большим дорожным сундуком.
   - Куда его ставить, господин? - отдуваясь, спросил Кубвань.
   - В угол, - распорядился молодой человек. - Лошадей расседлали?
   - Да, господин, - пятясь задом, отозвался Жбан и, хорошо зная, с каким трепетом хозяин относится к своему любимцу, пояснил: - Конюшня тут справная. Тепло, сухо и конюх - вроде не совсем дурак. Обещал, как Снегирь охолонёт, напоить и дать ему овса.
   - Всё равно проверь, - проворчал младший брат губернатора. - Угробишь мне мерина, я тебя самого мерином сделаю. И узнай, где в этом городишке уездная канцелярия.
   - Да, господин, - опустив сундук на пол, облегчённо выдохнул слуга, давно привыкший к подобным угрозам.
   - И передай хозяину, пусть жаровню с углями принесёт, - добавил чиновник по особым поручениям, выходя из комнаты.
   Спустившись в зал по скрипучим ступеням, от уселся за свободный столик, возле которого тут же появился гостиничный слуга.
   - Что желает господин?
   - Чаю джангарского принеси, - распорядился постоялец.
   Время обеда давно прошло, а ужинать вроде бы ещё рано. Однако недовольно заворчавший желудок явно возражал против столь категоричного утверждения.
   Появившийся подавальщик поставил перед Рокеро Нобуро поднос со стоявшей на блюдечке фарфоровой чашечкой.
   Приподняв крышечку, молодой человек принюхался. Он не считал себя таким знатоком чая, как его старший брат, однако кое-что понимал в этом благородном напитке, без труда определив далеко не лучший сорт.
   "Хорошо хоть, вместо джангарского не подсунули какую-нибудь гадость из Фамлао", - раздражённо подумал чиновник по особым поручениям, делая осторожный глоток.
   К несказанному удивлению вкус оказался не столь уж отвратительным и вполне подходящим, чтобы утолить первую жажду после долгой дороги.
   Когда он почти опустошил чашечку, с галереи спустился его спутник, уже успевший переодеться в синий форменный халат с широкими рукавами. За ним семенил слуга, держа в руках небольшую корзину с плотно прикрытой крышкой.
   Отыскав взглядом младшего брата губернатора, служащий Палаты налогов и податей направился к нему, невольно привлекая внимание ещё редких в этот час посетителей.
   - Прошу прощения, господин Нобуро, за то, что заставил себя ждать.
   - Да я вас и не ждал, господин Фунадо, - удивился чиновник по особым поручениям, но, видя, что лицо собеседника вытягивается от удивления, радушно предложил. - Присаживайтесь. Я закажу вам чаю. Конечно, он здесь не такой, как у нас в Хайдаро, но для уездного захолустья вполне приличный.
   Он огляделся и призывно махнул рукой. Заметивший сигнал подавальщик тут же поспешил в их сторону.
   - Принеси ещё чаю на двоих.
   - Да, господин, - поклонился слуга.
   Дождавшись, когда тот отойдёт, служащий Палаты налогов и податей поинтересовался:
   - Разве мы не идём в уездную канцелярию?
   - Сегодня нет, - решительно заявил молодой человек и снисходительно пояснил: - Вы и я устали после дальней дороги. Нам надо отдохнуть, привести в порядок тела и мысли. Завтра со свежими силами и пойдём.
   - Но даже четвёртый час дневной стражи ещё не закончился, - робко заметил собеседник.
   Скорее всего, ему не терпелось поскорее покончить с проверкой и покинуть Букасо. Вот только у младшего брата губернатора были свои планы на этот счёт, поэтому он добродушно усмехнулся.
   - Вы же не в Хайдаро, господин Фунадо. Здешние чиновники, небось, уже по домам разбежались. Придётся за ними посылать, ждать, когда соберутся, зря огорчать доброго господина Сабуро. К чему эти лишние беспокойства? Завтра утром, когда все будут на месте, мы придём и займёмся своими делами.
   - Ну, если вы так считаете, господин Нобуро, - нерешительно пожал плечами мужчина, и тут и его желудок тоже издал весьма недвусмысленный звук, заставивший служащего Палаты налогов и податей смутиться.
   - Давайте лучше поужинаем, господин Фунадо, - улыбаясь, предложил молодой человек. - Да, немного рано, но мы же с вами сегодня так скромно пообедали, что можем слегка отступить от правил.
   После секундного колебания собеседник, согласно кивнув, обернулся к спутнику.
   - Бэнку, отнеси бумаги в комнату. Сегодня я больше никуда не пойду.
   - Да, господин, - поклонился слуга очень похожий на своего хозяина. Такой же худой и унылый, как сушёная рыба.
   - Я тут взял с собой кое-какие записи из архива, - пояснил служащий Палаты налогов и податей, удобнее устраиваясь на табурете.
   Подскочил подавальщик с подносом, на котором красовались две чашечки.
   - Господа желают что-нибудь ещё?
   - Да, - ответил чиновник по особым поручениям. - Мы хотим поужинать. У вас есть что-нибудь кроме чая?
   - Конечно, благородные господа! - вскричал слуга, широко улыбаясь. - У нас вы можете плотно покушать в любое время!
   И принялся перечислять названия блюд.
   Не то чтобы предлагаемые кушанья сколько-нибудь впечатлили привыкшего к гастрономическим изыскам губернаторского родственника, но для убогой уездной гостиницы список выглядел весьма неплохо, а, главное, еду могли предоставить прямо сейчас.
   Сделав заказ, он попросил принести ещё и бутылку вина.
   Его спутник не мог позволить себе так шиковать и ограничился двумя блюдами.
   Выслушав гостей, слуга заверил, что долго ждать не придётся, и поспешил в сторону кухни.
   - А здесь не так плохо, как я опасался, - заметил молодой человек, лениво оглядывая всё ещё полупустой зал.
   - Очень приличная гостиница, - охотно согласился служащий Палаты налогов и податей. - И цены скромные. У нас баклажаны с грибами в простой харчевне дороже стоят.
   Они не успели толком обсудить достоинства и недостатки заведения, как появились подавальщики с уставленными мисочками подносами.
   Рокеро Нобуро никогда не пил в одиночку, поэтому, несмотря на робкие возражения, господину Фунадо пришлось разделить с ним бутылку весьма неплохого вина.
   Сероватые щёки пожилого служащего Палаты налогов и податей слегка зарумянились, глазки масляно заблестели, и разговор сделался гораздо оживлённее. Они обменялись мнениями о дороге, о Букасо, о наиболее значимых происшествиях, случившихся в Хайдаро до их отъезда, и даже коснулись некоторых слухов, гулявших по губернской канцелярии.
   Разоткровенничавшись, собеседник признался, что не рассчитывает отыскать у здешних чиновников сколько-нибудь серьёзные нарушения, поскольку господин Бано Сабуро известен своей честностью и благонравием. Однако, видимо, сообразив, что сболтнул лишнего, тут же принялся уверять знатного собутыльника в том, что, несмотря на всё это, он лично проведёт проверку со всей тщательностью и не пропустит ни одного самого мелкого недочёта.
   - Да, я убеждён в вашей добросовестности, господин Фунадо, - поспешил успокоить его молодой человек. - Вы обязательно сделаете всё как полагается!
   Собеседник важно кивнул.
   Рассудив, что тот пришёл в надлежащее состояние, младший брат губернатора подался вперёд.
   - До ночи ещё много времени.
   - Это так, - вновь согласился служащий Палаты налогов и податей.
   - Так, может, сходим куда-нибудь? - напрямик предложил чиновник по особым поручениям. - Если в этом городе такие приличные гостиницы, значит, и другие заведения не хуже.
   - Вы о чём это, господин Нобуро? - слегка протрезвев, встрепенулся собутыльник.
   - Я о заведениях ветра и луны, - пояснил молодой человек, досадуя на непонятливость спутника. - Пойдёмте посмотрим на здешних гетер, выпьем хорошего вина и приятно проведём время.
   - Нет, господин Нобуро, - натянуто улыбнулся служащий Палаты налогов и податей. - Я уже слишком стар, чтобы сразу после такой дороги играть в "тучку и дождик".
   - Вы ещё полны сил, господин Фунадо! - попытался возразить младший брат губернатора.
   - Нет, нет, - покачал головой собеседник. - Единственные красавицы, о которых я сейчас мечтаю, - это подушка и одеяло.
   - Тогда спокойной вам ночи, - с лёгкой издёвкой проговорил чиновник по особым поручениям, поднимаясь. - Набирайтесь сил, впереди у вас много дел.
   - Благодарю за добрые пожелания, господин Нобуро, - встав на ноги, Фунадо отвесил ему почтительный поклон и огляделся в поисках подавальщика.
   Тот сейчас же оказался рядом, чтобы подобострастно принять несколько медных монеток.
   Спрятав деньги в висевшую на поясе сумку, слуга выжидательно посмотрел на молодого человека. Но тот продолжал невозмутимо поглощать жареные ростки бамбука, и подавальщик умчался в другой конец зала.
   Зал начал потихоньку наполняться посетителями. Когда большинство столов оказались заняты, хозяина отыскал Кубвань. Доложив, что вещи перебраны и разложены, а хозяин гостиницы прислал большую жаровню с углями, слуга испросил дальнейших указаний.
   Господин велел следить за добром, ужинать, не напиваться, никуда не шататься и не ждать его скорого возвращения.
   - Возможно, я задержусь до утра, - озвучил свои грандиозные планы младший брат губернатора.
   Выслушав строгий наказ, Кубвань удалился, а чиновник по особым поручениям крикнул подавальщика.
   Расплатившись и добавив сверху монетку, Рокеро Нобуро поинтересовался, где в Букасо расположены заведения ветра и луны?
   Получив исчерпывающие указания, он покинул гостиницу, отправившись на поиски удовольствий.
   Вечерело, грязь под подошвами сапог схватилась лёгким морозцем. Большинство добропорядочных горожан, устав от дневных забот, запирали ворота, намереваясь провести тихий вечер в кругу семьи.
   Те же из жителей Букасо, кто предпочитал более шумное и не менее приятное времяпрепровождение, устремлялись в сторону улицы Тучки и Дождя.
   Молодой человек не мог не оценить чувство юмора уездных властей, выбравших столь показательное название для места расположения заведений подобного рода, ибо именно "игрой в тучку и дождик" в среде образованных людей принято величать то, что происходит между мужчиной и женщиной, доставляя обоим удовольствие, и от чего иногда рождаются дети.
   По мере приближения к столь замечательной улице народу вокруг становилось всё больше, и явственно слышались доносившиеся оттуда звуки.
   Этот знакомый шум заставлял губы младшего брата губернатора растягиваться в довольной улыбке, наполняя душу приятными предчувствиями и будоража кровь.
   Он бодро шагал, не обращая внимания ни на пристальные взгляды дворян, ни на почтительные поклоны простолюдинов.
   Между крышами низеньких строений мелькнуло двухэтажное здание с открытой галереей, освещённой гирляндами бумажных фонариков.
   Ещё один поворот, и чиновник по особым поручениям оказался на знаменитой улице Тучки и Дождя. Повсюду висели светильники, слонялись группки смеющихся мужчин, пахло вином, специями и благовониями.
   И хотя всё выглядело значительно скромнее, чем в Хайдаро, где подобные заведения занимали целый городской квартал, Рокеро Нобуро почувствовал себя привычно и даже уютно. Это был его мир.
   Немного прогулявшись, он как следует рассмотрел то самое здание, что видел издалека. Судя по всему внутрь пускали только благородных и очень богатых людей, от чего молодой человек посчитал его достойным своего посещения.
   При виде шёлковой одежды и круглой широкополой шляпы, охранники под вывеской "Поющий под ветром тростник" коротко поклонились.
   Напротив входа у дальней стены привычно располагался круглый подиум, где под аккомпанемент цитры пела о несчастной любви юная певичка.
   Вот только мало кто из посетителей её слушал. Молодые и не очень мужчины либо чинно беседовали между собой, либо с азартными воплями играли на деньги, либо пьяно смеялись, обнимая нарядных гетер, подливавших им вина из фарфоровых чайников.
   Меж массивных, выкрашенных в красный цвет столбов, поддерживавших крышу и открытую галерею, представлявшую собой второй этаж, густо висели всё те же фонарики и гирлянды бумажных цветов.
   Заметив нового гостя, к нему подошла облачённая в яркие шёлка распорядительница.
   - Здравствуйте, благородный господин, - приветливо улыбнулась красивая женщина неопределённого возраста с уложенными в причудливую причёску чёрными, явно крашенными волосами, поинтересовавшись, очевидно уже заранее зная ответ: - Вы впервые у нас?
   - Да, - не стал скрывать очевидного молодой человек.
   - Ждёте кого нибудь, или вас кто-то ждёт? - принялась задавать привычные в таких случаях вопросы собеседница. - Желаете сыграть или приятно провести время в компании наших девушек?
   - Я ещё не решил, - неопределённо ответил младший брат губернатора.
   - Как вам угодно, господин, - кланяясь, отступила распорядительница. - Проходите. Добро пожаловать в "Поющий под ветром тростник".
   Неспешно пройдясь по залу, он оказался возле игральных столов со стопками бумажных денег и кучками серебряных монет. На первый взгляд суммы ставок не впечатляли. Однако и те, кто рискнул испытать благосклонность бога неожиданной удачи, и те, кто за этим наблюдал, вели себя столь же шумно и азартно, как посетители любого другого подобного заведения в Хайдаро да и во всей Благословенной империи.
   Однако сегодня присоединяться ни к тем, ни к другим Рокеро Нобуро не хотелось. Он вообще редко играл ради самой игры и тем более ради денег.
   Больше всего его привлекал сам поединок состязанием в уме, силе, отваге или в благосклонности богов. Вот только для этого необходим соперник, которого здесь пока не находилось.
   Поскольку все столики внизу оказались заняты, молодой человек поднялся на второй этаж. Здесь тоже было довольно многолюдно, однако свободное местечко всё же отыскалось.
   Дождавшись, когда расторопный слуга сложит на поднос грязную посуду, и, тщательно протерев тряпочкой стол, скроется из вида, младший брат губернатора уселся на табурет прямо возле ограждавших галерею перил.
   Снизу донеслись сначала редкие ленивые хлопки, а за тем громкие приветственные возгласы. Заинтересовавшись, чиновник по особым поручениям заглянул за балюстраду и увидел, что недавнюю певицу сменила новая девушка. Судя по тому, что гомон в зале заметно стих, данная исполнительница пользуется у местных завсегдатаев гораздо большим успехом, чем предыдущая артистка.
  
  

Вы видели,

Как птицу гонит страх?

От коршуна

Спасается в силках!

Добыче рад

Жестокий птицелов,

Но юный муж

Печален и суров.

Он разрезает сеть

Своим мечом --

Вот иволга

В просторе голубом:

Прижалась к небу,

Снова вниз летит,

Над юношей кружа,

Благодарит.

   Сверху Рокеро Нобуро не сумел толком рассмотреть её лицо, но чистый, сильный голос произвёл на него впечатление, как и удачный выбор песни.
   - Вы кого-то ждёте, господин? - раздался почти над ухом вкрадчивый женский голос.
   Обернувшись, молодой человек увидел лукаво улыбавшуюся девушку с причудливо уложенными волосами, одетую в яркое шёлковое платье.
   Отметив здоровый цвет лица, бархатистость кожи, умело наложенный макияж и профессионально-задорный блеск глаз, младший брат губернатора довольно усмехнулся.
   - Тебя, красавица.
   - Тогда почему вы сидите за пустым столом? - грациозно взмахнула широкими рукавами собеседница. - Позвольте заказать вам вина?
   Чиновник по особым поручениям кивнул, продолжая разглядывать гетеру, беззастенчиво "раздевая" её взглядом. Ни мало ни смущаясь, та вскинула руку, обнажая белоснежное запястье.
   По её знаку подскочил стоявший неподалёку слуга и споро переставил с подноса на стол чайник, две чарки и пару мисочек с лёгкой закуской.
   Шурша шёлком платья, девушка плавно опустилась на табурет рядом с гостем.
   - Позвольте налить вам вина, господин?
   - И себе не забудь, - кивнув, напомнил тот.
   Попробовав напиток, он удовлетворённо хмыкнул и осушил чашу до дна.
   - Меня зовут Утренняя Ромашка, - закусив засахаренной долькой мандарина, представилась гетера. - А вот вас, господин, я что-то не припомню. Вы впервые у нас?
   - Я впервые в вашем городе, - усмехаясь, пояснил Рокеро Нобуро.
   - Задержитесь у нас или сразу продолжите своё путешествие? - поинтересовалась собеседница, вновь наполняя чарки.
   - Поживу какое-то время, - охотно ответил молодой человек. - У меня здесь кое-какие дела.
   - Тогда хотя бы на этот вечер оставьте свои заботы за порогом нашего заведения, господин, - подавшись вперёд и мягко беря его за запястье, проворковала девушка. - Отдыхайте, веселитесь, пейте это замечательное вино.
   Подняв чашу, она лукаво сверкнула аккуратно подведёнными глазами.
   - Или господин желает уединиться? Солнце почти зашло.
   - Пока нет, - усмехнулся младший брат губернатора, чувствуя, как в голове приятно зашумело, мышцы расслабились, а жизнь вновь начала казаться лёгкой и беззаботной. - Может, чуть позже.
   - Как пожелаете, благородный господин, - покладисто согласилась гетера. - Сегодня мой долг служить вам.
   - Скажи, - обратился к ней чиновник по особым поручением. - У вас всегда так людно?
   - Всегда! - с нескрываемой гордостью заявила собеседница и, наклонившись к нему, доверительно понизила голос: - Вы, господин, наверное, не знаете, что "стена мечей" проходила совсем рядом отсюда. Все так боялись, что ужасная петсора придёт в город! Людей не выпускали из домов. К нам никто не приходил, и мы сами сидели взаперти, моля Вечное небо о милости. А с тех пор, как болезнь ушла, у нас очень много гостей. Все так рады, что можно больше не бояться, всем хочется веселья и удовольствий.
   - И я их понимаю, - хмыкнул Рокеро Нобуро, поднимая наполненную чарку.
   Какое-то время он неторопливо смаковал вино, вполуха слушая щебетанье гетеры.
   Исполнив ещё пару неплохих песенок, певица ушла, провожаемая одобрительными восклицаниями и шумом аплодисментов.
   Услышав голос той, что сменила её на подиуме, молодой человек досадливо поморщился, оборвав собеседницу на полуслове:
   - Как зовут ту девушку, что пела до неё?
   - Весенний Василёк, господин, - с любезной улыбкой и еле заметным раздражением ответила гетера. - Она лучшая певица в городе. Но иных талантов за ней не замечено.
   "Завидует", - усмехнулся про себя младший брат губернатора и уже собрался поставить дерзкую девицу на место, поинтересовавшись наличием у неё хотя бы каких-то выдающихся способностей, но его внимание привлёк донёсшийся снизу шум.
   Глянув на первый этаж, он понял, что всеобщее внимание привлекла только что появившаяся в заведении группа дворян. Кто-то важно кивал широкими полями шляпы, кто-то в дополнение произносил несколько приветственных слов. Однако при этом никто не дал себе труда встать на ноги и поклониться по всем правилам этикета.
   Наблюдавший за этим чиновник по особым поручениям предположил, что среди новых гостей есть какая-то известная, но не занимающая высокого положения персона.
   Присмотревшись, он быстро определил, что в центре внимания находится молодой человек облачённый в скромного вида одежду из превосходного дорогого шёлка.
   Его сопровождали шестеро по виду явно обедневших дворян из числа завсегдатаев подобного рода заведений, готовых стать лучшими друзьями любого, кто оплатит их посещение домов веселья и наслаждений.
   Когда компания, смеясь, стала подниматься по лестнице, Рокеро Нобуро обернулся к замолчавшей гетере.
   - Кто это?
   Проследив за его взглядом и безошибочно определив, о ком именно идёт речь, Утренняя Ромашка на миг сжала ярко накрашенные губы в куриную гузку.
   - Господин барон Тоишо Хваро.
   Не услышав ничего больше, молодой человек вскинул брови, недвусмысленно демонстрируя собеседнице своё желание побольше узнать об этом человеке.
   Умненькая девушка поняла его правильно, торопливо зашептав:
   - Самый богатый землевладелец в уезде. Почти всю жизнь прожил в столице. Учился в Гайхего. Сдал государственный экзамен на степень баньянь.
   - Ты хотела сказать сюцань, - снисходительно поправил её гость.
   Сам Рокеро Нобуро даже не мечтал поступить в Гайхего, экзамен его проходил в Хайдаро, поэтому он смог сделаться лишь сюцанем да и то не без помощи старшего брата. А тут какой-то землевладелец из забытого всеми богами уезда умудрился получить степень на две ступени выше, чем у него, да ещё в столице. Такого просто не может быть потому, что не может быть никогда!
   Однако, погасив улыбку, гетера покачала прелестной головкой.
   - Нет, благородный господин. К нам приходят образованные люди и чиновники, поэтому я немножко разбираюсь в степенях учёности. Все говорят, что господин Хваро стал именно баньянем.
   - Вот как? - вскинул брови не на шутку удивлённый молодой человек, тут же разумно предположив: - Наверное, кто-то из его близких родственников занимает какую-то высокую должность или служит при дворе самого Сына неба?
   - Благородный отец господина Хваро давно умер, - словно извиняясь за то, что приходится сообщать неприятные новости, сказала Утренняя Ромашка. - И я ничего не слышала о его знатных родственниках.
   Оставив слова собеседницы без внимания, младший брат губернатора с нарастающим раздражением наблюдал, как к компании барона устремилось сразу несколько разряженных куртизанок, окружив Хваро и его спутников пёстрым смеющимся кольцом.
   Откуда-то появилась невысокая, ярко накрашенная женщина неопределённого возраста в пышном платье из разноцветного шёлка и с украшенными камешками шпильками в причудливо уложенных волосах.
   Кланяясь и приторно-сладко улыбаясь, она проводила барона с приятелями к торопливо сдвинутым слугами столикам, как назло расположенным рядом с тем местом, где удобно расположился чиновник по особым поручения, окончательно испортив тому настроение.
   Видимо, заметив настроение спутника, встревоженная гетера торопливо наполнила чарки и с напряжённой улыбкой протянула ему одну из них.
   - Давайте выпьем, господин?
   Машинально кивнув, тот резко опрокинул в рот содержимое чаши, отмечая не замеченный им ранее лёгкий привкус корицы.
   К сожалению, Утренняя Ромашка ещё недостаточно хорошо разбиралась в людях и не смогла предугадать дальнейшего развития событий.
   Вместо того, чтобы успокоить, вино, словно выплеснутое в огонь масло, многократно усилило раздражение, вспыхнувшее в душе чиновника по особым поручениям.
   Слушая доносившиеся до их столика льстивые речи собутыльников, прославлявших ум, красоту и великую учёность барона, Рокеро Нобуро мрачно сопел, опустошая чарку за чаркой, и уже не обращал внимание на что-то испуганно лепетавшую куртизанку.
   Кулаки прямо-таки чесались от жуткого желания начистить смазливую рожу красавчика, залив кровью из разбитого носа щегольские усики.
   Лишь воспоминания о тяжёлом разговоре со старшим братом удерживали его за столом, мешая броситься в драку.
   Однако потребность хоть чем-нибудь задеть столичного хлыща делалась совершенно невыносимой.
   Поэтому, едва дождавшись, когда шум за соседними столиками на мгновение стихнет, он громко отчеканил, глядя куда-то мимо барона.
   - Богатые землевладельцы идут на государственную службу или от большой жадности, или из-за непомерного честолюбия. И то, и другое качество не достойны благородного мужа.
   Только что весело улыбавшееся лицо Хваро окаменело. Его собутыльники и их спутницы, перестав смеяться и щебетать, переводили испуганно-удивлённые взгляды с барона на незнакомого дворянина.
   Расположившиеся поблизости посетители заведения тоже замолчали, с напряжённым интересом наблюдая за развитием событий.
   Чиновник по особым поручениям понимал, что дело может закончиться поединком, но не испытывал страха. Наоборот, ему очень хотелось получить повод скрестить мечи со смазливым юнцом, ну или хотя бы отдубасить его как следует.
   Молодой землевладелец, отставив в сторону чарку, с подчёркнутой аккуратностью вытер губы шёлковым платком и, убирая его в рукав, усмехнулся, произнеся приятным хрипловатым голосом:
   - Лишённые моральных и нравственных идеалов люди не способны понять высокие устремления благородных мужей. Им это просто не дано.
   - Правильно, господин Хваро! - тут же поддержал его один из приятелей и явно довольный тем, что удалось привлечь к себе внимание, выпалил: - Только тот, кто сам низок, видит низкое в поступках других!
   Внимательно следившие за перепалкой посетители заведения и их подруги одобрительно зашумели.
   Рокеро Нобуро до хруста сжал кулаки, чувствуя, как разум захлёстывает мутная волна бешенства.
   С улыбкой кивнув красноречивому собутыльнику, барон продолжил, по-прежнему не глядя на младшего брата губернатора:
   - Чуждые высоких идеалов чиновники только порочат государственную службу, беззастенчиво грабя подданных нашего государя.
   "Вот мерзавец!" - зло подумал молодой человек, вскакивая и открывая рот в намерении высказать собеседнику всё, что думает о подобных ему лощёных красавчиках.
   Внезапно Утренняя Ромашка, вскочив, обвила его шею белыми руками и, прижавшись всем телом, затараторила, умоляюще глядя в глаза:
   - Успокойтесь, господин! Не нужно, господин! Пожалуйста, пощадите меня, господин!
   Слегка ошалев от неожиданности и напора, молодой человек замялся, невольно "проглотив" рвущиеся с языка слова.
   Вспыхнув праведным гневом, он схватил гетеру за плечи, намереваясь отшвырнуть в сторону досадливую помеху и разделаться с обидчиком.
   Но тут на помощь своей подчинённой поспешила не успевшая далеко отойти начальница.
   - Успокойтесь, господин! - заверещала женщина, встав между столиками обменивавшихся колкостями гостей. - У нас солидное, "закрытое" заведение. Сейчас здесь много благородных господ из канцелярии уезда. Будете шуметь, я пожалуюсь господину Томуро, и он прикажет посадить вас в тюрьму!
   Несмотря на изрядно "подогретое" вином раздражение, последняя угроза заставила Рокеро Нобуро заколебаться.
   Он не сомневался в том, что никто никуда его не посадит. Наоборот, как только узнают, кто он, так сразу начнут заискивать и лебезить. Однако скандал получится очень громкий. О нём неизбежно станет известно господину Фунадо, а, значит, и всей губернской канцелярии. Это если местные чиновники раньше сами не наябедничают старшему брату. А после того памятного разговора злить его не хотелось.
   Молодой человек зло зыркнул на барона. Если бы столичный мозгляк проявил хотя бы каплю неуважения, Рокеро Нобуро мог бы окончательно потерять голову и ринуться в драку, несмотря на очевидные печальные последствия.
   Но Тоишо Хваро невозмутимо потягивал вино из фарфоровой чашечки, даже не глядя в его сторону.
   Видимо, почувствовав колебания буйного гостя, управительница резко сменила тактику. Её ярко накрашенные губы растянулись в приторно-слащавой улыбке, а голос сделался тихим и вкрадчивым:
   - Простите, что причинили вам беспокойство, благородный господин! Но вы же в первый раз в нашем заведении, господин? К сожалению, мы ещё не знаем ваших вкусов и предпочтений, господин. Быть может, вам будет угодно продолжить вечер в отдельных апартаментах?
   "Она меня выгоняет!" - молнией пронеслось в затуманенном алкоголем мозгу чиновника по особым поручениям, и едва притухшее пламя ярости вспыхнуло с новой силой. Но тут же опало под холодным дождём воспоминаний о незабываемой встрече с губернатором.
   Рокеро Нобуро понимал, что лишь милость Вечного неба спасла его тогда от очень больших неприятностей. Но вряд ли боги будут часто приходить к нему на помощь.
   - Пойдёмте, господин, - ловко подхватив его под руку, предложила Утренняя Ромашка, кокетливо улыбнувшись. - Если хотите, я спою и станцую для вас.
   Слегка протрезвев, молодой человек осознал, что если останется в зале, то вряд ли сможет удержаться и всё-таки устроит скандал.
   Он не сомневался, что без труда разделается с франтоватым красавчиком, заодно накостыляв паре-тройке его прихлебателей.
   Вот только для того, чтобы после этого удрать отсюда, он слишком пьян. Охранники с помощью гостей, которые не откажут себе в удовольствии толпой накинуться на чужака, в конце-концов его скрутят.
   Скрепя сердце, чиновник по особым поручениям нехотя кивнул, крепко обхватив девицу за талию.
   - Проводи меня!
   - Здесь же люди смотрят, господин, - жеманно смутившись, спутница игриво шлёпнула его по начавшей спускаться вниз ладони.
   Управительница, очень довольная тем, что сумела замять неприятную историю, вызвалась лично проводить гостя до апартаментов, расположенных на втором этаже в задней части здания.
   Распахнув оклеенные бумагой створки, она радушно пригласила клиента со спутницей войти, а сама скромно отступила в сторону.
   Взору Рокеро Нобуро предстала уютная комнатка с уже накрытым столом и стоявшими рядом двумя табуретами. Третий сиротливо торчал у стены, а угол напротив отгораживала высокая бумажная ширма, разрисованная зелёными полосами, видимо, изображавшими стебли бамбука. Имелась здесь и широкая кровать, задёрнутая по периметру лёгким полупрозрачным пологом.
   - Проходите, садитесь, господин, - радостно защебетала Утренняя Ромашка, торопливо наполняя чашечки вином из пузатого фарфорового чайника.
   Едва молодой человек шагнул за порог, управительница заведения мягко прикрыла за ним дверь.
   Присев, младший брат губернатора одним глотком осушил предложенную чарку, забыв о хороших манерах, цапнул пальцами из миски пару кусочков тонко нарезанного мяса и, глядя невидящими глазами на картину с танцующими феями, принялся мрачно жевать, совершенно не чувствуя вкуса. Чувствовать себя проигравшим было отвратительно.
   Видя настроение клиента, гетера, пригубив из своей чарки, тут же налила ему ещё вина. Однако на сей раз чиновник по особым поручениям не притронулся к выпивке. Тогда девушка взяла прислонённую к стене цитру и, усевшись в уголок, заиграла, тихонько перебирая струны.
   - Ты в самом деле знаешь всех дворян вашего уезда? - поморщившись, спросил её Рокеро Нобуро.
   - Всех у кого есть деньги, чтобы ходить к нам, господин, - серьёзно, без малейшей усмешки ответила Утренняя Ромашка.
   - Тогда кто такой господин Томуро? - решил на всякий случай уточнить молодой человек.
   - Сотник городской стражи, господин, - подтвердила его догадку куртизанка.
   - Он тоже сидел за столом барона? - прищурился гость.
   - Нет, господин, - возразила девушка и, оставив инструмент, вернулась за стол. - Господин Томуро был внизу. Он о чём-то разговаривал с господином Огаво и его управителем. А с господином Хваро сидели только его приятели.
   Гетера скорчила презрительную гримаску.
   - Они хоть и благородные господа, но ходят сюда только за чужой счёт.
   - Почему же господин барон их привечает? - криво усмехнулся клиент. - А не проводит время с более уважаемыми господами?
   - Ах, господин, мне ли глупой девице судить о поступках благородных господ? - жеманно поджав губы, потупила взор Утренняя Ромашка, всем видом демонстрируя, что знает гораздо больше, чем говорит.
   Несмотря на туманившие разум винные пары, младший брат губернатора живо заинтересовался её намёками.
   Прекрасно зная, как лучше всего снискать расположение продажной женщины, он достал из-за пазухи кошелёк и со стуком положил на стол серебряную монету.
   - Я здесь человек новый и не хочу попасть впросак, имея дело с благородными господами вашего уезда. Возьми этот маленький подарок и расскажи, почему такой богатый и знатный дворянин сидит за одним столом не с уважаемыми людьми, а с какими-то бездельниками?
   Собеседница перевела взгляд с металлического кружочка на гостя, потом вновь посмотрела на денежку.
   - Я же сказал, что это подарок! - повысил голос тот. - Только тебе!
   - Ну, если так, господин, - довольно улыбаясь, девушка накрыла монету ладошкой и воровато огляделась по сторонам. - Тогда благодарю за щедрость.
   Переставив табурет, она пересела поближе и зашептала, обдав чиновника по особым поручениям приятным запахом гвоздики изо рта.
   - Господина Хваро не любят за столичную спесь. Не проявляет он достаточной почтительности к уважаемым людям.
   - Ха! - довольно осклабился Рокеро Нобуро. - Я тоже сразу понял, что он тупой гордец и выскочка! Думает: раз учился в Гайхего - так обрёл небесную мудрость и теперь может смотреть на всех свысока!
   - Ах, как вы правы, господин! - с жаром поддержала его собеседница, теснее прижимаясь к клиенту. - Он хоть и часто сюда заходит, но ещё ни разу не оставался ни у кого из нас до утра. Привык к столичным штучкам, а мы, значит, для него недостаточно хороши!
   - Я бы так не сказал, - усмехнулся молодой человек, обнимая девицу и впиваясь губами в её губы.
   Опытная гетера с готовностью ответила. Оторвавшись от неё, чтобы перевести дух, чиновник по особым поручениям убеждённо заявил: - Барон - просто спесивый дурак! А я сегодня останусь у тебя.
   - И, клянусь Вечным небом, вы не пожалеете, благородный господин!
   Она действительно его не разочаровала. Младшему брату губернатора приходилось встречать куртизанок более искусных в "делах спальных покоев", но Утренняя Ромашка приятно порадовала тем, что чутко отзывалась на его желания, порой будто заранее угадывая их и при этом страстно отзываясь на его ласки.
   Утомлённый разнообразными постельными забавами, Рокеро Нобуро крепко заснул.
   А когда проснулся, на столике уже стояли мисочки с лёгким завтраком. Кроме того его мимолётная пассия принесла тазик с водой для умывания, мыло и даже зубной порошок.
   Дав клиенту время привести себя в порядок и подкрепиться, в комнату, постучав, явилась управительница "Поющего под ветром тростника".
   Услышав сумму, в которую ему обошлась проведённая здесь ночь, молодой человек едва не расхохотался, но сумел удержаться, ограничившись кривой усмешкой и ядовитым замечанием:
   - Не в каждом "закрытом" заведении Хайдаро такие цены, как у тебя, почтенная.
   - Так не в каждом заведении Хайдаро есть такие девушки, как у нас, господин, - слащаво, но с нескрываемой гордостью парировала собеседница. А стоявшая за её спиной Утренняя Ромашка провела по накрашенным губам кончиком игривого розового язычка.
   Невольно улыбнувшись от приятных воспоминаний, младший брат губернатора достал кошелёк.
   Он знал, что в столь же респектабельных заведениях Хайдаро деньгам гостей ничего не угрожает. Тамошний обслуживающий персонал не шарит по карманам пьяных посетителей, оберегая репутацию. Однако здесь в заштатном уезде могло произойти всё, что угодно. Поэтому, прежде чем развязать стягивавший горловину узелок, чиновник по особым поручениям незаметно взвесил в руке пузатенький мешочек. Вес, кажется, совсем не изменился. Если оттуда взяли, то совсем немного.
   Расплатившись с управительницей, он покинул "Поющий под ветром тростник", направившись в гостиницу с не менее претенциозным названием, объединившим в себе сразу два символа богатства: жабу и бамбук.
   Подивившись убогой фантазии местных жителей, Рокеро Нобуро с раздражением вспомнил свою стычку с гонористым столичным хлыщом, подумав, что, кажется, нашёл себе соперника. Вот только в какую игру с ним сыграть?
   Глянув на солнце, молодой человек понял, что слегка задержался в гостях у любвеобильной Утренней Ромашки, поэтому нисколько не удивился ни радушно распахнутым воротам гостиницы, ни попавшемуся навстречу Жбану.
   В ответ на вопрос куда это он направляется, тот охотно пояснил:
   - Так господин Фунадо за вами послал. Говорит: "Время много, а вас всё нет. Вдруг случилось чего?"
   - Что может со мной случиться в этой дыре? - насмешливо фыркнул младший брат губернатора, торопливо пересекая вымощенный камнем и покрытый тонким слоем холодной грязи двор.
   - Господин Нобуро! - видимо, совсем позабыв от волнения о хороших манерах, громко вскричал служащий Палаты налогов и податей, вскакивая из-за стола, где красовалась одинокая чайная чашка. - Хвала Вечному небу, вы вернулись! Нам пора в канцелярию!
   - Подождите ещё немного, господин Фунадо, - охладил его пыл чиновник по особым поручениям. - Не могу же я явиться к начальнику уезда в таком виде?!
   Страдальчески возведя очи горе, собеседник тяжело плюхнулся на табурет, а стоявший за его спиной слуга со знакомой корзинкой осуждающе сжал губы в куриную гузку.
   Поднявшись наверх, молодой человек убедился, что Кубвань с Жбаном во время отсутствия хозяина зря времени не теряли, придав комнате жилой и даже немного уютный вид.
   На полочках лежали извлечённые из дорожного сундука книги. На одном столе стояла тушечница и подставка с набором кистей, на втором у окна красовалось ярко начищенное бронзовое зеркало. На бамбуковой вешалке висел, раскинув рукава, парадный шёлковый халат. Покрытый облезлым лаком пол сверкал чистотой.
   Заметив, что за ним тянется цепочка грязных следов, Рокеро Нобуро досадливо поморщился и, усевшись на табурет, вытянул ногу.
   Понятливый Кубвань тут же разул господина и подал мягкие, войлочные тапочки.
   - Принеси горячей воды, - распорядился хозяин, критически рассматривая своё отражение в зеркале. - И приготовь бритву.
   Пока старший слуга ходил на кухню, Жбан торопливо протёр пол заранее припасённой тряпкой.
   Как правило, младший брат губернатора пользовался услугами домашнего брадобрея или посещал кого-нибудь из цирюльников Хайдаро. Однако, поскольку он никогда раньше не был в Букасо и не знал местных мастеров бритвы, то решил довериться Кубваню, уже имевшему опыт в удалении лишней растительности с лица господина.
   И на этот раз тот не подвёл, хотя и провозился гораздо дольше профессионала. Пока он приводил в порядок физиономию хозяина, Жбан отправился на конюшню запрягать лошадь в фургон.
   С удовольствием огладив подбородок, чиновник по особым поручениям расправил короткие рыжеватые усы и принялся облачаться в форменный халат.
   Терпеливо поджидавший в зале спутник так расстроился, что не смог скрыть своего неудовольствия при его появлении.
   Однако тот не обратил на явно продемонстрированную досаду никакого внимания, коротко бросив:
   - Пойдёмте, господин Фунадо.
   Прямо у дверей гостиницы их уже ждал фургон с приставленной лестницей, а вот седлать Снегиря Рокеро Нобуро не велел, приказав его просто выгулять.
   Вряд ли канцелярия уезда находилась так далеко, чтобы они не могли дойти туда пешком, но младший брат губернатора посчитал подобное появление для проверяющих будет не солидным.
   Дождавшись, когда служащий Палаты налогов и податей усядется на лавке напротив, молодой человек скомандовал:
   - Поехали!
   Жбан причмокнул губами, щёлкнул вожжами, повозка дёрнулась и покатила, застучав деревянными колёсами по камням.
   Как и следовало ожидать, ехать пришлось недалеко.
   Раздался властный окрик:
   - Кто такие? Чего встали? Здесь нельзя останавливаться.
   И фургон замер.
   Не обращая внимания на продолжавшего орать стражника, возница поставил лестницу для своих важных пассажиров и с поклоном отступил в сторону.
   Увидев перед собой представительного молодого мужчину в шёлковом чиновничьем облачении и круглой широкополой шляпе, ретивый охранитель уездной управы заткнулся на полуслове, растерянно хлопая редкими ресницами. Его приятель, стоявший на противоположной стороне ворот, встрепенулся.
   Нежданный визитёр продемонстрировал серебряную пайзу и, глядя куда-то в пустоту, надменно и даже чуть брезгливо произнёс:
   - Чиновник по особым поручениям губернатора Хайдаро прибыл к начальнику уезда Букасо. Проводите нас к вашему господину.
   - Да, да, господин, - засуетился стражник, от волнения не зная, куда деть своё длинное копьё. - Сейчас, господин.
   Второй часовой оказался гораздо сообразительнее и стремительно скрылся в воротах канцелярии вместе с оружием.
   Не обращая внимания на охваченного паникой постового, проверяющие один за другим спустились на землю.
   Когда фургон покинул слуга господина Фунадо со своей корзиной, послышались взволнованные голоса и приближавшийся топот.
   Шагнув за ворота, Рокеро Нобуро увидел, как от здания со сквозной верандой к ним почти бегом приближается небольшая толпа во главе с пожилым, плотным мужчиной с седоватой бородкой в криво сидящей на голове квадратной шапочке учёного.
   Заметив незваных гостей, он тут же перешёл на торопливый шаг. Его не успевшие вовремя затормозить спутники едва не врезались в спину предводителя, образовав секундный затор.
   При виде столь забавного зрелища молодому человеку пришлось приложить значительные усилия, чтобы удержаться от насмешливо-снисходительной усмешки.
   Остановившись в нескольких шагах от него, главарь встречающих торопливо поправил головной убор и, переведя дух, церемонно поклонился, прижимая ладони к пухлому животу.
   - Здравствуйте, господин. Я начальник уезда Букасо-но-Хайдаро господин Бано Сабуро. Могу ли я узнать ваше благородное имя и причину, по которой вы оказали нам честь своим визитом?
   Вежливо ответив на поклон, гость ещё раз продемонстрировал серебряную пайзу с изображением императорской цапли, после чего представился:
   - Меня зовут Рокеро Нобуро, я служу чиновником по особым поручениям губернатора Хайдаро его превосходительства господина Хосино Нобуро. Это, - он указал на, выступившего из-за его спины, спутника, - чиновник Палаты налогов и податей господин Хэко Фунадо.
   Визитёр и встречающие обменялись поклонами.
   - А о цели нашего приезда, господин Сабуро, - продолжил молодой человек. - Нам лучше поговорить наедине.
   - Понимаю, господин Набуро, - кивнул начальник уезда. - Тогда прошу вас пройти в мой кабинет.
   Он сделал приглашающий жест.
   Чиновники степенно поднялись на сквозную веранду. Услужливые стражники почтительно распахнули перед ними тонкие створки и замерли в почтительном поклоне.
   Когда гости и хозяева вошли в небольшую комнату со стеллажами для документов, какой-то человек из свиты начальника уезда, обогнув заваленный бумагами стол, забежал вперёд их неспешной процессии и открыл дверь в противоположной стене.
   - Прошу вас, господа, - проговорил Сабуро с радушной улыбкой.
   Окинув взглядом небольшой кабинетик, младший брат губернатора всё же не стал занимать место хозяина, а прошёл к стоявшему неподалёку креслу с низенькой спинкой.
   Наступила некоторая заминка, поскольку теперь в комнате оставались свободными только два табурета у стены.
   Решив, что его собираются посадить на один из них, тем самым ещё более унизив в собственных глазах, посланец Палаты налогов и податей возмущённо засопел.
   После короткого начальственного рыка и бурной суеты откуда-то появилось ещё одно почти такое же кресло, в которое и уместилась тощая задница господина Фунадо.
   Когда хозяин кабинета наконец-то смог занять своё место за столом, а посторонние покинули комнату, чиновник по особым поручениям заявил:
   - Для начала, господин Сабуро, предлагаю вам ознакомиться с письмом начальника Палаты налогов и податей.
   Он вопросительно глянул на своего спутника.
   Тот извлёк из кармана в широком рукаве плоскую лакированную коробочку, затем, приблизившись к столу, протянул торопливо поднявшемуся начальнику уезда.
   С поклоном приняв послание, Бано Сабуро поинтересовался:
   - Как драгоценное здоровье его превосходительства и господина Ходасо?
   - Хвала Вечному небу, когда мы покидали Хайдаро, они оба чувствовали себя хорошо, - ответил Рокеро Нобуро.
   Облегчённо кивнув, собеседник раскрыл шкатулку и извлёк оттуда сложенный лист бумаги.
   Быстро пробежав взглядом по ровным строчкам каллиграфически выписанных букв, уездный глава мельком глянул на красный оттиск печати.
   - Покорнейше подчиняясь мудрому распоряжению благородного господина Ходасо, осмелюсь смиренно заметить, что именно по земле нашего уезда прошла "стена мечей", волею государя остановившая смертоносную петсору. И, несмотря на усердный труд всех служащих управы, нам до сих пор ещё не удалось составить полный список понесённых потерь.
   - Нам это известно, господин Сабуро, - успокоил его посланец Палаты налогов и податей. - Господин Ходасо приказал проверить прошлые года.
   - Понимаю, господин Фунадо, - чуть поклонился хозяин кабинета.
   - Кроме того я уполномочен проконтролировать составление реестров расписок военного ведомства, выданных в уезде Букасо, и составить уведомление о требуемых суммах для его превосходительства, - продолжил собеседник, и Рокеро Нобуро заметил, как при этих словах улыбка начальника уезда сделалась ещё любезнее.
   - Всемерно готов содействовать вашей многотрудной деятельности, господин Фунадо, - поклонившись, заявил он и перевёл взгляд на молодого гостя.
   - Полагаю, господин Сабуро, будет правильнее, если господин Фунадо как можно быстрее приступит к своим обязанностям, - многозначительно заявил тот.
   Хотя лицо хозяина кабинета оставалось всё столь же услужливо-любезным, в его глазах мелькнула тень беспокойства.
   Хлопнув в ладоши, он громко позвал:
   - Эй, кто там?
   В комнату тут же вошёл мужчина средних лет и, низко поклонившись, замер в ожидании распоряжений.
   - Господин Ивасако! - торжественно объявил начальник уезда, поднимаясь со своего места. - Благородный господин Хэко Фунадо...
   При этих словах он обменялся с представленным гостем короткими поклонами.
   - Проведёт у нас проверку по поручению Палаты налогов и податей.
   Секретарь или помощник господина Сабуро тут же отвесил чиновнику низкий поклон, а хозяин кабинета продолжил вещать:
   - Почтительно проводите господина Фунадо в комнату писцов. Устройте его со всеми возможными удобствами, проследите, чтобы господин Фунадо ни в чём не испытывал недостатка. Предоставьте ему все документы, которые только потребуются.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - отозвался собеседник.
   Прекрасно понимая, что его просто выставляют перед началом серьёзного разговора, служащий Палаты налогов и податей тем не менее сохранил невозмутимо-вежливое выражение лица, с которым и отвесил поклон начальнику уезда.
   Ответив тем же, тот грозно предупредил помощника:
   - Надеюсь, господин Ивасако, господин Фунадо будет всем доволен?
   - Приложу для этого все усилия, господин Сабуро, - заверил подчинённый, почтительно пропуская проверяющего вперёд и аккуратно прикрывая за собой дверь.
   Проводив их взглядом, хозяин кабинета пристально посмотрел на второго гостя, но, прежде чем тот успел что-то сказать, поинтересовался:
   - Моё любопытство непростительно, но всё же, господин Нобуро, не снизойдёте ли вы к моей нижайшей просьбе?
   Собеседник величаво кивнул.
   - Скажите, не приходитесь ли вы родственником нашему мудрому губернатору - его превосходительству господину Хосино Нобуро?
   - Я его младший брат от наложницы, господин Сабуро, - гордо ответил молодой человек.
   Не по годам резво вскочив на ноги, начальник уезда низко поклонился, прижимая ладони к животу.
   - Благодарю за честь, господин Нобуро! Хвала Вечному небу за то, что боги подарили мне встречу со столь достойным дворянином!
   - Для меня тоже честь встретиться с вами, господин Сабуро, - неторопливо поднявшись, поклонился в ответ визитёр.
   - Чем же я привлёк внимание столь знатной особы? - вкрадчиво спросил хозяин кабинета, терпеливо дождавшись, когда собеседник усядется в кресло, и только после этого занимая своё место.
   - Это правда, что вы собираетесь кого-то удочерять? - вопросом на вопрос ответил молодой человек.
   - Да, господин Нобуро, - с плохо скрытой растерянностью пробормотал чиновник, пояснив: - То есть хотя официальная церемония ещё не прошла, но эта девушка уже считается моей приёмной дочерью... А в чём дело?
   - Кое-кто подозревает, что она не та, за кого её выдают, - многозначительно заявил младший брат губернатора.
   Высказываясь с преувеличенной озабоченностью, Рокеро Нобуро просто дурачился, стараясь намекнуть собеседнику, что не относится к своей миссии серьёзно, прекрасно понимая, насколько смешно выглядит подобное утверждение.
   Однако его слова произнесли на слушателя явно противоположный эффект.
   И хотя выражение его лица по-прежнему оставалось услужливо-любезным, густые брови отчётливо дёрнулись вверх, зрачки глаз заметно расширились, плохо различимый на толстой шее кадык непроизвольно дёрнулся, а на лбу под краем шапочки отчётливо проявились мелкие капельки пота.
   "Чего это он? - с удивлением и растерянностью подумал чиновник по особым поручениям. - Неужели с этой девчонкой действительно что-то не так? Ну, не дикарка же она на самом деле?"
   Однако начальник уезда очень быстро пришёл в себя и теперь смотрел на гостя лишь с вежливым недоумением.
   На миг показалось, будто волнение хозяина кабинета ему только привиделось. Но влажно поблёскивавшие на лбу собеседника капли убедили младшего брата губернатора в том, что это ему не показалось.
   - Я не совсем понял вас, господин Нобуро, - покачал головой хозяин кабинета.
   - Кое-кто, господин Сабуро, считает, - сухо пояснил молодой человек, - что девица, которой вы намерены по закону даровать свою благородную фамилию, не только не является вашей родственницей, но даже не принадлежит к народам Благословенной империи. Утверждают, будто бы она дикарка из какого-то варварского племени. Вас, господин Сабуро, подозревают в преднамеренном обмане, что можно расценивать как государственное преступление.
   Несколько секунд собеседник смотрел на младшего брата губернатора с плохо скрываемым облегчением, после чего скорбно покачал головой.
   - Это очевидная ложь, господин Нобуро. Жаль, что столь занятому человеку, как вы, приходится тратить своё драгоценное время на подобные глупости.
   - И тем не менее, господин Сабуро, - сурово нахмурился чиновник по особым поручениям, - мой долг выполнить распоряжение его превосходительства и разобраться во всём.
   - Воля его превосходительства для меня священна, - смиренно склонил голову хозяин кабинета. - Та девушка, которую я намерен принять в свою семью, - незаконнорождённая дочь моего троюродного племянника, господина Кайо Сабо, и гетеры Голубой Колокольчик. Из Тадаё.
   Сведя густые брови к переносице, начальник уезда тяжело вздохнул, мимоходом смахнув выступившую в уголке глаза одинокую слезинку.
   - К сожалению, его несчастная мать, моя двоюродная сестра, не смогла воспитать у сына высокие моральные качества, а отец, благородный и мудрый господин Сабо, не сумел привить правильные нравственные принципы. Мне стыдно и горько говорить о столь неприглядных подробностях жизни моих дальних родственников, но я не смею скрывать их от посланца его превосходительства.
   - Понимаю вашу душевную боль, господин Сабуро, - посочувствовал ему молодой человек. - И даю слово, что никто, кроме его превосходительства, не узнает всех подробностей этого деликатного дела.
   - Буду чрезвычайно вам признателен за подобную скромность, господин Нобуро, - расчувствовавшись, хозяин кабинета промокнул белым платочком покрасневшие глаза и продолжил: - Похоронив рано умерших родителей, мой несчастный троюродный племянник безрассудно растратил отцовское наследство и скоро скончался, сам так и не успев создать семью. Но незадолго до смерти одна из гетер Тадаё родила от него дочь. Несмотря на все пороки и слабости, у господина Кайо Сабо было доброе сердце. Он намеревался объявить девочку своей законной дочерью, но, к сожалению, не успел оформить документы. После его смерти мать Ин, так звали девочку, продала её лавочнику по имени Шуфр. Когда она выросла, этот почтенный человек, зная, что в её жилах течёт благородная кровь, не посмел сам решать судьбу Ин, а попробовал отыскать родственников девушки. Шуфр привёл её в монастырь "Добродетельного послушания", где служит моя сестра. Она знала о несчастной судьбе нашего троюродного племянника и о его незаконнорождённой дочери, которую он собирался признать...
   - Простите, господин Сабуро, - мягко прервал его чиновник по особым поручениям. - Но откуда это стало известно вашей сестре? Тадаё хоть и недалеко, но всё же другая провинция. И, как я понял, ваши отношения с племянником нельзя было назвать близкими?
   Начальник уезда издал очередной тяжкий вздох, вытер обильно сочившиеся влагой глаза и, деликатно высморкавшись, пояснил:
   - Вы почти столь же проницательны, господин Нобуро, как и ваш многомудрый старший брат. После смерти своей двоюродной сестры я действительно ни разу не встречался с господином Кайо Сабо. Но он написал мне несколько писем, в которых просил денег. Я ответил, что готов помочь ему, если он изменит своё поведение и вернётся на путь добродетели. Вот в последнем или в предпоследнем письме господин Сабо и сообщал о намерении признать дочь гетеры. Разумеется, ничего из этого я от своей сестры не скрывал.
   - Понимаю, - кивнул гость, давая понять, что удовлетворён полученными разъяснениями и готов слушать историю дальше.
   - К сожалению, петсора помешала привести дочь моего троюродного племянника в Букасо, - продолжил хозяин кабинета, скорбно поджав губы.
   - Вот как? - удивился младший брат губернатора. - Тогда кого же вы собираетесь удочерить, господин Сабуро?
   Хозяин кабинета как-то странно посмотрел на молодого человека.
   - Вы меня неправильно поняли, господин Нобуро. И моя сестра, и Ио живы.
   - Но вы говорили... - растерянно начал собеседник, но, быстро сообразив, вскинул брови. - Хотите сказать, что они остались по ту сторону "стены мечей"?!
   - Да, - подтвердил начальник уезда.
   - Как же им удалось спастись от петсоры? - спросил гость, ещё сильнее заинтересовавшийся необыкновенной историей.
   - Они от неё не спаслись, господин Нобуро, - рассказчик скорбно покачал головой и, обратив сияющий взгляд к потолку, проговорил: - Несказанной милостью Вечного неба моя сестра и приёмная дочь смогли выжить после этой страшной болезни.
   - Но это же великое чудо! - вскричал молодой человек, успевший наслушаться баек о беспощадности петсоры, от которой якобы не было никакого спасения.
   - Ходят досужие разговоры, будто моя сестра отмечена благословением богини милосердия, - с деланной неохотой и показным смущением пробормотал хозяин кабинета, потупив взор. - Но вы, господин Нобуро, должны понимать, что мне очень неудобно говорить об этом. Моя сестра - смиренная монахиня, посвятившая жизнь служению Голи, никогда не напрашивалась на особое внимание богини.
   Внезапно он встрепенулся.
   - Надеюсь, вы передадите его превосходительству, что я не поддерживаю подобные вздорные слухи?
   - Я доложу его превосходительство всё как есть, - пообещал чиновник по особым поручениям. - И не забуду отметить вашу скромность, господин Сабуро.
   - Вы делаете мне честь столь высокой оценкой, господин Нобуро, - склонил голову начальник уезда.
   - Я правильно понял, что выздоровела не только ваша сестра, но и та девушка? - решил на всякий случай уточнить гость.
   - Да, господин Нобуро, - подтвердил хозяин кабинета. - Сестра рассказывала, что Ин очень сильно страдала, едва не умерла и частично потеряла память.
   Младший брат губернатора задумался. В свете того, что он успел узнать о петсоре, история, поведанная собеседником, выглядела необыкновенной и даже сказочной.
   Однако, несмотря на молодость и довольно-таки безалаберный образ жизни, Рокеро Нобуро уже успел уяснить, что действительность порой оказывается причудливее самых нелепых фантазий. Поэтому он не стал сразу же подвергать слова господина Сабуро сомнению и тем более обвинять его во лжи.
   Раздумывая над тем, как ему следует относиться к рассказу начальника уезда, молодой человек спросил:
   - Где ваша сестра провела все эти месяцы? Вернулась в монастырь, жила в какой-то деревне или у кого-нибудь в замке?
   - Ей повезло отыскать в горах хижину сборщиков золотого корня, - охотно пояснил хозяин кабинета.
   - Не то чтобы я сомневался в ваших словах, господин Сабуро, - медленно заговорил гость, наконец определившись со своими дальнейшими действиями. - Но мой долг повелевает провести тщательное расследование и предоставить его превосходительству сколь возможно полный отчёт, не оставляющий ни малейших сомнений в лживости любых наветов на вас, господин Сабуро.
   - Понимаю вас, господин Нобуро, - кивнул начальник уезда, не спуская настороженного взгляда с чиновника по особым поручениям.
   - По этому, господин Сабуро, - младший брат губернатора посмотрел на него с сожалением. - Я должен спросить, чем вы можете подтвердить свои слова?
   - У меня есть письмо господина Сабо, в котором он пишет, что намерен признать дочь гетеры Голубой Колокольчик, - тут же сообщил собеседник, оглаживая аккуратно подстриженную бороду. - И вы можете поговорить с моей сестрой. К сожалению, её сейчас нет в городе. Но я сегодня же отправлю за ней посыльного.
   - Увы, но я вынужден просить вас об этом, господин Сабуро, - чиновник по особым поручениям виновато развёл руками, твёрдо помня, что ему не следует торопиться с возвращением в Хайдаро.
   - Мой долг оказывать всяческое содействие вашей многотрудной миссии, господин Нобуро, - вновь склонил голову хозяин кабинета.
   - И ещё я бы хотел поговорить с вашей приёмной дочерью, - выдвинул новое требование молодой человек, но, заметив тень, пробежавшую по лицу начальника уезда, снисходительно пояснил: - Разумеется в вашем присутствии, господин Сабуро, а если вам будет угодно, то и в присутствии вашей благородной супруги.
   - Эта девушка, - медленно заговорил хозяин кабинета, - сейчас обучается этикету у одной из самых уважаемых благородных вдов нашего уезда. Быть может, вы, господин Нобуро, окажете мне честь, отужинав сегодня в моём доме? Там я покажу вам письмо господина Кайо Сабо, и вы сможете поговорить с моей названной дочерью.
   - С удовольствием принимаю ваше приглашение, господин Сабуро, - улыбнулся гость, вставая с кресла. - И буду у вас в первом часу ночной стражи.
   - Буду счастлив видеть вас в своём доме и прояснить оставшиеся между нами недопонимания, господин Нобуро, - поднявшись, начальник уезда отвесил младшему брату губернатора почтительный поклон, прижимая ладони к животу.
   - Тогда не стану отвлекать вас от важных дел, господин Сабуро, - поклонился чиновник по особым поручениям.
   - Что вы, господин Нобуро! - запротестовал собеседник. - Беседа с вами доставляет мне несказанное удовольствие.
   - Тем не менее не стоит из-за меня пренебрегать своими служебными обязанностями, господин Сабуро, - назидательно заявил молодой человек, решительно направляясь к двери.
   - Разумеется, господин Нобуро, - проговорил начальник уезда ему в спину.
   Глянув на вскочившего при его появлении секретаря, младший брат губернатора сухо поинтересовался: - Где я могу найти господина Фунадо?
   - Позвольте вас проводить, господин Нобуро? - заискивающе предложил Ивасако.
   - Пожалуйста, - кивнул чиновник по особым поручениям.
   В крошечной комнатке теснились затрапезно одетые служащие канцелярии и слуги. Кто-то из них шарил по полкам с документами, кто-то писал, примостившись втроём за один маленьким столиком, кто-то торопливо листал густо исписанные страницы потрёпанной книги.
   При виде важного гостя и его сопровождающего все вскочили и замерли в глубоком, почтительном поклоне
   Ограничившись небрежным кивком, молодой человек проследовал в услужливо распахнутую перед ним дверь.
   За ней в гораздо более просторном помещении царила солидная тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги, сопением и стуком костяшек на счётах.
   Заметив спутника, посланец Палаты налогов и податей на миг оторвался от вычислений и коротко поклонился, не вставая со своего места.
   Усевшись за стол, гость, зевая, огляделся по сторонам и, не зная, что сказать, спросил:
   - Нашли что-нибудь, господин Фунадо?
   - Ещё рано делать выводы, господин Нобуро, - что-то записывая, проворчал тот, добавляя наставительным тоном: - Моя задача состоит в проверке правильности сумм, а это займёт много времени и потребует пристального внимания.
   "Он намекает на то, чтобы я заткнулся и не отвлекал его от важных дел", - с раздражением подумал младший брат губернатора.
   Мрачно засопев, чиновник по особым поручениям хотел ответить какой-нибудь колкостью, но, как на зло, ничего умного в голову не приходило, а говорить глупости не хотелось.
   Внезапно он обратил внимание на то, что деревянный стук раздаётся даже тогда, когда Фунадо не пользуется счётами.
   Прислушавшись, Рокеро Сабуро определил, что звуки доносятся со стороны окна. Поднявшись из-за стола, он приоткрыл решетчатую, заклеенную бумагой створку и увидел задний двор канцелярии, часть которого занимала площадка для занятий боевыми искусствами.
   Крепкий, широкоплечий стражник в чёрной одежде с белым кушаком и в круглой кожаной шляпе с нашитыми железными полосками метался вокруг вкопанного в землю столба, нанося по нему удары тренировочным деревянным мечом.
   "Почему бы и мне не размяться? - спросил сам себя молодой человек. - Здесь мне всё равно делать нечего, а время до вечера надо чем-то занять".
   Ни слова не говоря он направился к двери, бросив на прощание сердитый взгляд на, казалось, полностью погружённого в вычисления Фунадо.
   При появлении младшего брата губернатора чиновники в соседней комнате вновь повскакивали со своих мест, согнувшись в глубоком поклоне, а один из них, показавшийся смутно знакомым, заискивающе поинтересовался:
   - Чем мы можем служить вам, господин?
   Присмотревшись, Рокеро Нобуро вспомнил, что видел эту пропитую физиономию среди собутыльников барона Хваро и сварливо буркнул:
   - Ничем. Лучше помогите господину Фунадо как можно тщательнее исполнить свой долг.
   Похоже, собеседник его тоже узнал. Маленькие глазки с покрасневшими белками суетливо забегали, изо всех сил стараясь избежать взгляда молодого человека.
   Презрительно скривив губы, тот вышел на сквозную веранду, хлопнув дверью чуть сильнее, чем приписывают правила хорошего тона.
   Оставив в покое многострадальный столб, неизвестный воин продолжал отрабатывать удары. Только сейчас в его руках хищно поблёскивал лезвием настоящий стальной клинок.
   Если бы их повозка всё ещё стояла у ворот канцелярии, младший брат губернатора непременно послал бы слугу за своим мечом. Но, поскольку Жбан получил задание выгулять Снегиря, его хозяин решил, что для начала можно помахать и деревянным оружием.
   Подойдя к засыпанной гравием площадке, чиновник по особым поручениям какое-то время наблюдал за стражником, отметив вполне приличную технику, но явно недостаточную скорость движений.
   Заметив зрителя, воин тем не менее продолжил наносить удары невидимому противнику, прыгать и делать выпады, очевидно, посчитав даже появление такого важного гостя недостаточно веской причиной для прекращения своего занятия.
   Понимавшему толк в боевых искусствах молодому человеку пришлось по душе столь серьёзное отношение к тренировке.
   Рухнув на одно колено, воин резко взмахнул мечом, после чего неторопливо поднялся, не глядя сунул клинок в ножны и только тогда поклонился зрителю.
   - Господин...
   - Меня зовут Рокеро Нобуро, - с ответным поклоном представился тот. - Я чиновник по особым поручениям губернатора Хайдаро.
   - Я Роки Кимуро - десятник городской стражи Букасо, - назвался собеседник, вопросительно глядя на него.
   Оглядевшись, младший брат губернатора заметил под навесом стеллаж с деревянными тренировочными мечами и, направившись к нему, сказал:
   - Так получилось, что из-за важных дел я давно не практиковался в боевых искусствах. Сейчас у меня появилось немного свободного времени. Надеюсь, вы окажете мне честь?
   - Это честь для меня, господин Нобуро, - коротко поклонился собеседник.
   Он извлёк из-за белого кушака клинок в ножнах и, положив его на специальную полочку, вслед за гостем выбрал себе дубовый меч, почти не отличавшийся от настоящего ни формой, ни весом.
   Обменявшись короткими поклонами, дворяне разошлись к краям площадки и начали сходиться.
   - У вас интересная стойка, господин Нобуро, - заметил десятник.
   - Меня учил Джиро Айоро, господин Кимуро, - сообщил молодой человек.
   - Это великий мастер, - уважительно хмыкнул соперник.
   - Боюсь, что нерадивый ученик не постиг и сотой доли его умений, - посетовал младший брат губернатора, нанося стремительный рубящий удар.
   Десятник поставил на его пути меч. Глухо стукнуло дерево.
   Оценив силу и навыки друг друга, бойцы больше не разговаривали, сберегая дыхание.
   Рокеро Нобуро буквально упивался схваткой с достойным соперником: то крутясь на месте, то отступая в сторону, то делая резкие выпады, то отражая удары.
   Снисходительное выражение, промелькнувшее в глазах десятника в начале боя сменилось тревогой, тем более что многие окна канцелярии вдруг оказались приоткрыты, и в них белели лица зрителей, явно "болевших" за своего земляка.
   Очевидно, младший брат губернатора Хайдаро не зря учился у одного из лучших мечников Благословенной империи.
   Как следует размяв мышцы и насладившись схваткой, он нарочно оступился, имитируя ошибку, а когда торжествующий соперник сделал колющий выпад, стремительным ударом выбил деревянный клинок из рук воина.
   Потирая ушибленную кисть, тот растерянно посмотрел на валявшийся на мелком гравии меч. Однако быстро придя в себя, он поклонился, прижимая ладони к животу.
   - Благодарю за урок, господин Нобуро. Для меня было честью тренироваться с вами.
   "Всё-таки не забыл отметить, что бой был ненастоящий", - усмехнулся про себя чиновник по особым поручениям. Однако даже эта маленькая шпилька от побеждённого соперника не смогла испортить ему настроение.
   - Вы очень искусный боец, господин Кимуро, - вернул он поклон. - Быть может, нам ещё выпадет случай испытать наше умение.
   - Надеюсь на это, господин Нобуро, - заверил десятник. - И буду ждать с нетерпением.
   Один из стражников вернул деревянные мечи на стеллажи, а второй пригласил губернаторского посланца в кабинет начальника уезда.
   Оказалось, тот изъявил желание пригласить проверяющих отобедать в своём доме, уверяя, что хотя его повара и не столь искусны, как слуги господина Хосино Нобуро, они приложат все усилия, чтобы порадовать желудки знатных гостей.
   Младший брат губернатора уже хотел согласиться, но его опередил служащий Палаты налогов и податей.
   - Я только начал разбираться с ведомостями, господин Сабуро. И мне бы очень не хотелось надолго отлучаться. Если можно, прикажите принести еды прямо сюда. Или пусть ваш слуга проводит моего в какую-нибудь харчевню, чтобы купить лапши.
   - Чем я настолько прогневал вас, господин Фунадо, что вы говорите обо мне такие ужасные вещи?! - взмахнул широкими рукавами халата хозяин кабинета. Голос его звенел от обиды, а на глазах заблестели слёзы. - Как вы могли подумать, что я оставлю такого уважаемого и добродетельного мужа, как вы, голодным?! Или я настолько мелочен, чтобы брать деньги с гостей?!
   - Простите мою резкость, господин Сабуро, - явно смутившись, собеседник поднялся и отвесил начальнику уезда почтительный поклон. - Но клянусь Вечным небом, у меня действительно очень много работы, и я хочу закончить её как можно скорее.
   - Вам не придётся долго ждать, господин Фунадо! - заверил хозяин кабинета и, вызвав помощника, отдал ему соответствующее распоряжение.
   Чиновник по особым поручениям заподозрил, что тот заранее опасался подобной реакции служащего Палаты налогов и податей на своё предложение, потому что как-то уж очень скоро появились расторопные слуги с корзинами полными яств.
   Выпив и плотно закусив, Рокеро Нобуро решил, что господин Сабуро не погрешил против истины, расхваливая своих поваров. Вино оказалось приятным, а еда вкусной.
   Торопливо насытившись, господин Фунадо удалился к своим документам, а его спутника неудержимо потянуло в сон. Очевидно сказывались: бурная ночь, некоторая усталость от поединка, а главное - полный желудок.
   Радушно попрощавшись с господином Сабуро и пообещав непременно прийти к нему вечером, он вышел из канцелярии.
   Оказавшись за воротами, молодой человек легко определился с направлением и неспешно зашагал в сторону гостиницы.
   Миновав крошечную площадь, он попал на весьма оживлённую улицу, наполненную призывными криками продавцов, громкими возгласами отчаянно торгующихся покупателей и чавканьем мелкой холодной грязи под ногами.
   Огибая небольшую толпу прилично одетых дворян и простолюдинов, младший брат губернатора услышал знакомое, царапнувшее слух имя.
   Машинально остановившись возле прилавка с женскими украшениями, он сделал вид, будто рассматривает причудливые нориге, а сам стал внимательно следить за доносившимся из-за спины разговором.
   - ... а господин барон и говорит, - захлёбываясь от восторга, вещал чей-то противный голос. - Люди без нравственных идеалов не могут понять высоких стремлений благородных мужей!
   Толпа отозвалась одобрительным ворчанием.
   - Тут этот чужак и заткнулся! - с упоением продолжал рассказчик. - Стоит, покраснел, как спелый гранат, а ответить нечего. Стоит, двух слов связать не может, только глазами зыркает.
   - Какой-то заезжий невежда берётся поучать выпускника Гайхего и баньяня! - насмешливо фыркнул кто-то, и все вновь засмеялись.
   Радостно-умиротворённое настроение тут же сменилось нахлынувшей злостью.
   Чиновник по особым поручениям до хруста сжал зубы и кулаки.
   Продавец, только что с любезной улыбкой предлагавший купить что-нибудь для жены или возлюбленной, испуганно отпрянул, кланяясь и бормоча:
   - Простите, благородный господин. Это я по глупости сказал.
   Странно, но именно страх этого тупого простолюдина и удержал Рокеро Нобуро от драки.
   Усилием воли заставив себя не слушать доносившиеся со стороны лавки гнусные слова, он развернулся и, зло толкнув подвернувшегося под руку мужчину в затрапезном халате, зашагал к гостинице.
   Слегка притупившееся желание поквитаться со смазливым хлыщом вспыхнуло с новой силой. Сегодня он окончательно убедится, что изложенные в жалобе наветы на Бано Сабуро - ложь, но всё равно останется в Букасо до встречи с его сестрой. И за это время надо найти способ поставить зарвавшегося барона на место.
   Пылая праведным гневом, он сам не заметил, как добрался до гостиницы. Проигнорировав склонившегося в поклоне хозяина гостиницы, он молча проследовал в свою комнату.
   От шума открываемой двери дремавший на расстеленном по полу одеяле Кубвань резво вскочил и низко поклонился.
   Выпрямившись, старый слуга взглянул на хозяина с привычно-угодливой улыбкой, но тут же невольно вскинул брови при виде его искажённого гневом лица.
   Плюхнувшись на стоявшую у входа табуретку, он вытянул ногу, коротко приказав:
   - Сними сапоги.
   Привычно потупив взор, Кубвань помог ему разуться и подал тапочки.
   - Сходи к хозяину этой дыры, - со сдержанной яростью проворчал младший брат губернатора. - И узнай: есть ли у него баня, или, чтобы помыться, надо идти в город?
   - Слушаюсь, господин, - поклонившись, слуга вышел, скорбно качая головой.
   Воспоминания о случайно подслушанном на улице разговоре болезненно жгли самолюбие чиновника по особым поручениям, не позволяя сидеть на одном месте. Словно запертый в клетке тигр он ходил из угла в угол, то разрабатывая планы мести, то старясь успокоить себя.
   Рокеро Нобуро уже почти смирился с тем, что только победа в поединке над гонористым бароном заставит местное дворянство воспринимать его всерьёз. Несмотря на то, что подобные бои давно запрещены законом и устраиваются яко бы в тайне от властей, в среде благородных и образованных людей всегда знают об их результатах.
   Робкий стук в дверь прервал его размышления.
   - Кто там? - рявкнул он.
   - Хозяин сказал, что в гостинице есть баня для благородных господ, - с порога сообщил Кубвань, старательно отведя взгляд.
   - Сам проверь! - отрывисто приказал молодой человек и вновь заходил по комнате, но уже не так быстро.
   В своей победе он не сомневался. Вот только старшему брату вряд ли понравится, если Рокеро Нобуро вновь станет героем сплетен, да и враги могут использовать факт нарушения закона близким родственником губернатора против него.
   Глупо рассчитывать, что он не узнает о поединке. Однако Хосино Нобуро с пониманием отнёсся, когда младший брат побил барона Бакуфо, значит, и сейчас войдёт в его положение. Конечно, если Хваро нанесёт ему тяжкое оскорбление.
   При этой мысли чиновник по особым поручениям скрипнул зубами, сообразив, что формально столичный хлыщ не сделал и не сказал ничего обидного. Но он же выставил его на всеобщее посмешище!
   Молодой человек вновь заметался по комнате, лихорадочно размышляя: кого бы послать к Хваро с вызовом на поединок, и как лучше его организовать?
   От идеи обратиться за помощью в столь деликатном деле к господину Сабуро он сразу отказался. Начальник уезда олицетворяет здесь власть, поэтому не стоит просить его столь демонстративно нарушать закон.
   Чиновник по особым поручениям вспомнил о десятнике городской стражи, с которым фехтовал сегодня во дворе канцелярии. Он умелый и храбрый воин, значит, вряд ли откажется помочь дворянину отстоять свою честь.
   К сожалению, ещё до того, как Рокеро Нобуро принял окончательное решение, вновь явился слуга.
   - Всё осмотрел, господин, - доложил он с поклоном. - В бане тепло и чисто. Вода холодная и горячая. Мастер Тошаки спрашивает: не прислать ли вам банщицу?
   - Не нужно, - отмахнулся молодой человек. - Без них обойдёмся. Бери бельё и показывай дорогу.
   Баня для благородных постояльцев располагалась почти вплотную к главному зданию гостиницы, соединяясь с ним крытым переходом, так что младший брат губернатора спокойно проследовал туда, не замочив подошв.
   Посередине просторного помещения с облицованными светлым деревом стенами стояла круглая бадья с тёплой, почти горячей водой, отдававшей приятным запахом луговых трав.
   Забравшись внутрь, чиновник по особым поручениям подтянул колени к подбородку и, откинувшись на стенку, блаженно закрыл глаза.
   Чтобы окончательно убедиться, что всё написанное в жалобе на господина Сабуро ложь, он сегодня ознакомится с письмом троюродного племянника начальника уезда и поговорит с его приёмной дочерью, а завтра пригласит господина Кимуро выпить. Всё-таки, прежде чем обращаться к нему с деликатной просьбой организовать поединок с бароном Хваро, надо бы узнать, что за человек десятник городской стражи?
   Тёплая вода помогла успокоиться, и Рокеро Нобуро неудержимо потянуло в сон. Широко зевая, он выбрался из лохани, приказав Кубваню подать полотенце.
   Переодевшись в чистое бельё, молодой человек вернулся в комнату и лёг спать.
   Во сне он оказался на дворе местной канцелярии. Только на сей раз меч в его руках поблёскивал благородной сталью, а напротив, подняв над головой такой же клинок, криво ухмылялся вчерашний обидчик. При виде столь замечательного зрелища душа младшего брата губернатора возликовала. Он не знал, как здесь очутился, и почему смазливый хлыщ согласился на поединок, но твёрдо знал, что должен победить.
   Однако, прежде чем противники успели скрестить мечи, в его сознание беспардонно вторгся противно-знакомый голос:
   - Господин! Проснитесь, господин!
   Зло зарычав, чиновник по особым поручениям открыл глаза и увидел склонившуюся над ним физиономию Кубваня.
   - Чего тебе, паршивец!?
   - Там человек от господина Сабуро пришёл, - попятившись, пояснил слуга.
   В комнате уже царил полумрак, безуспешно разгоняемый двумя бумажными фонариками.
   Судя по всему, Рокеро Нобуро проспал почти до начала вечерней стражи. Вспомнив о приглашении на ужин, он, потянувшись, сел на кровати.
   - Жбан здесь?
   - В конюшне, господин, - ответил Кубвань.
   - А господин Фунадо? - продолжил расспрашивать хозяин.
   - Недавно только вернулся, - сказал слуга. - До темноты работал.
   - Зови, кого там прислал Сабуро, - садясь на кровати, распорядился молодой человек.
   - Да, господин, - поклонился Кубвань.
   Пол неприятно холодил босые ступни, и младший брат губернатора поспешил обуть войлочные тапки.
   Вошёл незнакомый молодой простолюдин в светло-коричневой куртке, заявивший с поклоном:
   - Благородный господин Нобруро, мой господин Бано Сабуро приказал передать вам это письмо.
   Достав из-за пазухи плоскую лакированную шкатулку, он протянул её Кубваню, а тот в свою очередь отдал своему хозяину.
   Откину крышку, тот взял аккуратно сложенный лист дорогой бумаги.
   В самых изысканных выражениях начальник уезда просил дорого гостя пожаловать в его дом немного пораньше, чтобы обсудить все интересующие господина Рокеро Нобуро вопросы в спокойной обстановке до ужина, на который, кроме него, приглашён господин Фунадо и ещё несколько благородных господ.
   "Хитрец не хочет, чтобы кто-то узнал о причинах моего появления здесь, - усмехнулся про себя чиновник по особым поручениям. - Ну и чтобы я встретился с его приёмной дочерью ещё трезвым. Хорошо, окажем ему эту услугу".
   - Передай господину Сабуро, что я скоро буду у него, - сказал он, возвращая шкатулку.
   - Слушаюсь, господин, - убирая её за пазуху, поклонился посланец начальника уезда.
   - Принеси воды, - распорядился Рокеро Нобуро. - Умыться надо, и пусть Жбан седлает Снегиря.
   Приведя себя в порядок, облачившись в форменный халат, не слишком подходящий для верховых прогулок, и обув туфли вместо сапог, он попросил у владельца гостиницы слугу, чтобы тот проводил его до дома начальника уезда.
   На дворе его уже ждал Жбан, державший коня в поводу.
   - Пойдёшь со мной.
   - Слушаюсь, господин, - привычно поклонился слуга.
   - Дождёшься меня там, - продолжал отдавать распоряжения хозяин.
   - Да, господин, - отозвался собеседник.
   - Когда будешь болтать со слугами господина Сабуро, - секунду поколебавшись, с непривычной неуверенностью в голосе проговорил молодой человек. - Расспроси их о бароне Хваро.
   - О ком, господин? - удивлённо вскинув брови, переспросил Жбан.
   Тут из распахнутых дверей гостиницы выскочил мальчишка лет десяти в чрезвычайно застиранной, но чистой одежде.
   - Господин, - поклонился он всаднику. - Мой хозяин, почтенный Тошаки, велел проводить вас до дома благородного господина Сабуро.
   - Веди, - приказал младший брат губернатора и, посмотрев на выжидательно застывшего Жбана, раздражённо махнул рукой. - Ни о ком.
   Слуга равнодушно пожал плечами, а его хозяин, ткнув пятками в бока мерина, направил животное вслед за маленьким проводником.
   Когда мальчишка привёл их на тихую, замощённую улицу и указал на массивные ворота, толстые створки тут же распахнулись, и встречать дорого гостя вышел сам господин Бано Сабуро в окружении множества одинаково одетых слуг.
   Весьма удивлённый столь стремительным появлением хозяина дома чиновник по особым поручениям решил, что того не иначе как кто-то заранее предупредил о приближении важного визитёра.
   - Счастлив приветствовать вас, господин Нобуро! - торжественно объявил начальник уезда, кланяясь и прижимая ладони к животу.
   - Для меня большая честь посетить ваш гостеприимный дом, господин Сабуро, - любезностью на любезность ответил тот.
   - Для меня ещё большая честь принимать в своём жалком жилище столь благородного дворянина, - со всей возможной обходительностью продолжил собеседник, делая приглашающий жест.
   Молодой человек глянул на Снегиря, которого держал под уздцы Жбан.
   - О них позаботятся, господин Нобуро, - заверил его начальник уезда.
   - Благодарю, господин Сабуро, - кивнул тот и в сопровождении хозяина дома проследовал в ворота меж двух шеренг склонившихся в поклоне слуг.
   - Смею надеяться, господин Нобуро, - вкрадчиво заговорил собеседник. - Вы не сочли за дерзость мою нижайшую просьбу прибыть чуть раньше прочих гостей?
   - Не беспокойтесь, господин Сабуро, - заверил его младший брат губернатора. - Зная ваши высокие моральные принципы и безупречную репутацию, его превосходительство повелел не афишировать причину моего расследования, и посторонних в него не посвящать. Об истинных целях моего пребывания здесь знают только вы, я и он.
   После этих слов начальник уезда остановился прямо посередине двора, поклонился перед знатным гостем чуть ли не до земли, так что даже пришлось придержать рукой шляпу, а когда выпрямился, чиновник по особым поручениям увидел, как из его покрасневших глаз ручьями текут слёзы.
   - Что с вами, господин Сабуро? - озадаченно проговорил не ожидавший подобной реакции молодой человек.
   - Передайте его превосходительству моё глубочайшее почтение! - срывающимся от сдерживаемого рыдания голосом вскричал тот. - Пусть его превосходительство знает, что ничтожный Бано Сабуро готов выполнить любое его приказание и даже отдать за него жизнь.
   - Непременно передам, господин Сабуро, - пообещал младший брат губернатора.
   Тщательно вытерев мокрое лицо белоснежным платочком, начальник уезда вновь сделал приглашающий жест.
   - Прошу вас, господин Нобуро, пройти в мой кабинет.
   Глянув в ту сторону, чиновник по особым поручениям обратил внимание на двух служанок, застывших в полупоклоне по сторонам одной из трёх выходящих на веранду дверей. Они помогли хозяину дома и гостю раздеться, после чего распахнули перед ними тонкие створки.
   В лицо молодого человека пахнуло теплом, исходившим от двух массивных бронзовых жаровен. Не то чтобы погода стояла уж очень холодная, но всё же зима ещё не закончилась, и кое-где по-прежнему лежал снег. Рокеро Нобуро порядком продрог в своём парадном шёлковом облачении, поэтому очень обрадовался возможности отогреться.
   Подойдя к столу, Бано Сабуро взял один из лежавших там листов и с поклоном протянул ему. Осторожно взяв бумагу, младший брат губернатора поднёс её к светильнику с ярко начищенным отражателем и торопливо пробежал взглядом текст, написанный ровным каллиграфическим почерком.
   Пропустив пышные изъявления почтения адресату и его многочисленным родственникам, чиновник по особым поручениям сразу перешёл к сути, где автор письма опять-таки в самых изысканных выражениях просит дорогого дядюшку выслать немного денег.
   Господин Сабо уверял богатого родственника в том, что осознал прошлые ошибки и готов полностью изменить своё поведение. В качестве одного из доказательств серьёзности своих намерений он сообщал о желании признать дочь, которую ему родила гетера Голубой Колокольчик.
   Данный аргумент показался Рокеро Нобуро несерьёзным и, похоже, начальника уезда он тоже не убедил.
   Признание дворянами рождённых вне брака детей случалось, хотя и нечасто. Только вряд ли подобный шаг со стороны оболтуса, промотавшего наследство отца, может служить подтверждением его возвращения на путь добродетели.
   Тем не менее письмо имелось, а следовательно, господин Сабуро не врал, когда говорил о дочери троюродного племянника. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он и его сестра захотели помочь девушке, в жилах которой течёт кровь их благородного рода.
   - Вы послали ему деньги, господин Сабуро? - спросил молодой человек, возвращая бумагу.
   - Я отправил ему письмо, в котором просил сообщить, что он намерен делать дальше, - скорбным голосом проговорил собеседник. - Но ответа так и не получил. А потом я узнал, что господин Сабо внезапно скончался.
   - То есть раньше вы никогда не видели дочь своего троюродного племянника? - решил уточнить младший брат губернатора, удобнее устраиваясь в кресле.
   - Нет, господин Нобуро, - со вздохом подтвердил хозяин дома и, предупреждая очередной вопрос, предложил: - Не хотите ли чаю?
   - Охотно, - согласился гость, напомнив: - Но вы обещали, что я смогу встретиться и поговорить с вашей приёмной дочерью, господин Сабуро.
   - Я помню, господин Нобуро, - заверил собеседник. - И непременно исполню ваше желание.
   Поднявшись, он крикнул, громко хлопнув в ладоши:
   - Эй, кто там?!
   Появилась одна из стоявших на веранде служанок.
   - Звали, господин?
   - Пусть нам принесут чаю.
   - Да, господин.
   - У нас в глуши ходят слухи, - вкрадчиво заговорил начальник уезда, вновь опускаясь в кресло. - Будто бы его превосходительство в самое ближайшее время отбывает ко двору государя. Вам что-нибудь известно об этом, господин Нобуро?
   - Губернатор действительно собирается в столицу, - подтвердил чиновник по особым поручениям. - Только когда точно - я не знаю, но надеюсь успеть до его отъезда вернуться в Хайдаро и доложить о результатах проверки. Вы уже послали за сестрой, господин Сабуро?
   - Да, да, - заверил хозяин дома. - Если она в монастыре, то скоро будет здесь, а если нет - мой человек обязательно её отыщет.
   - Очень на это надеюсь, - многозначительно хмыкнул гость.
   Прежде чем собеседник успел что-то сказать, в дверь тихонько постучали, и он тут же отозвался.
   - Войдите.
   Младший брат губернатора ожидал, что чай принесёт уже знакомая служанка, но в комнату вошла молодая девушка с лакированным подносом, на котором стояли две фарфоровые чашечки, заботливо прикрытые крышечками.
   Рокеро Нобуро сразу понял, что перед ним приёмная дочь начальника уезда, и окинул её долгим, придирчивым, почти непристойным взглядом.
   Невысокая, стройная фигура, однако лишённая той, всё больше входившей в моду среди знатных семейств изящной хрупкости. Одетая в достаточно скромное, сшитое однако из дорогого шёлка платье. Чистое, чуть удлинённое лицо с накрашенными неяркой помадой губами. Брови аккуратно подведены, а тёмно-серые глаза, обрамлённые длинными, пушистыми ресницами, смотрят в пол, как и полагается для девушки её возраста и положения. Густые тёмно-каштановые волосы уложены в незатейливую причёску, скреплённую большой серебряной шпилькой.
   "А она ничего, - отметил про себя молодой человек. - И нисколько не похожа на дикарку".
   Бесшумно ступая одетыми в белые носочки ногами, незнакомка подошла к хозяину дома и с изящным поклоном поставила перед ним чашку с чаем.
   Вторая чашечка скоро оказалась на маленьком столике возле кресла гостя, невольно обратившего внимание на плавность и грациозность движений девушки.
   - Это и есть моя названная дочь Ио Сабуро, - пряча лукавую усмешку, представил её начальник уезда, явно заметив, какое впечатление та произвела на младшего брата губернатора.
   - Рад познакомиться с вами, госпожа Сабуро, - поднявшись на ноги, поклонился тот.
   Прежде чем ответить, она посмотрела на хозяина кабинета.
   - Это господин Рокеро Нобуро, - сделав глоток чая, представил тот юношу. - Наш дорогой гость и чиновник по особым поручениям его превосходительства губернатора Хайдаро. Я разрешаю вам с ним поговорить.
   - Слушаюсь, господин, - девушка низко поклонилась названному отцу, после чего отвесила поклон молодому человеку, проговорив приятным мелодичным голосом: - Для меня честь беседовать с вами, господин Нобуро.
   Тот нисколько не удивился тому, что слова прозвучали откровенно-заученно, но произнесла она их именно так, как это принято среди благородных и образованных людей.
   - Господин Сабуро рассказал мне вашу печальную историю, госпожа, - вздохнул младший брат губернатора. - Скажите, память к вам не вернулась?
   - Я уже кое-что вспомнила, господин Нобуро, - по-прежнему не поднимая взгляд, ответила собеседница. - Но пока что мои воспоминания обрывочны и похожи на отдельные листы, вырванные беспощадной судьбой из книги жизни.
   "Она умеет образно выражаться, - одобрительно хмыкнув, отметил про себя чиновник по особым поручениям. - Только дурак и невежда мог подумать, что подобная девушка выросла среди варваров!"
   Но вслух спросил:
   - Что вы имеете ввиду, госпожа Сабуро?
   - Я вспомнила какие-то лица, отдельные моменты, - принялась терпеливо объяснять собеседница. - Но они не складываются в целостную картину. Вот почему о своём прошлом я до сих пор больше знаю из рассказов госпожи Амадо Сабуро.
   - Понимаю, - сочувственно кивнул молодой человек и попытался её как-то утешить: - Но вы, по крайней мере, остались живы.
   - Лишь благодаря безмерной милости Вечного неба, господин Нобуро, - с чувством заявила девушка, первый раз за время разговора посмотрев ему в глаза.
   К немалому своему удивлению, младший брат губернатора не заметил в её взоре робости перед незнакомым мужчиной, так характерной для всех молодых дворянок, за исключением, пожалуй, представительниц высшей знати.
   Поскольку их взгляды встретились лишь на краткий миг, гость рассудил, что, вероятно, ему это просто показалось, и обратился к хозяину дома:
   - Ваша сестра, господин Сабуро, тоже потеряла память после петсоры?
   - Нет, господин Нобуро, - покачав головой, тот поставил блюдечко с чашечкой на столик. - Моя дорогая сестра перенесла болезнь гораздо легче. А вот госпожа Ио Сабуро выздоравливала очень тяжело, иногда даже теряя сознание от жара. Мой знакомый лекарь говорил, что от прилива чрезмерно горячей крови к голове может прерваться связь одной из частей души с телом. От этого человек словно бы рождается заново.
   "Очень удобно, - внезапно подумал чиновник по особым поручениям. - Всегда можно не отвечать на неудобные вопросы, сославшись на то, что именно этот момент как раз и не сохранился в памяти".
   Так и не придя к какому-то определённому выводу, он решил немного потянуть время и сделал глоток ещё не совсем остывшего чая.
   Рокеро Нобуро допускал, что с приёмной дочерью Бано Сабуро действительно всё не совсем так, как ему рассказывают, да и сама девица вряд ли говорит всю правду. Однако ему категорически не верилось, что собеседница - дикарка из какого-то варварского племени. Для этого у неё слишком правильная и образная речь. И держится она хоть и скромно, как подобает девушке из дворянский семьи, но без страха, который внушил бы любому простолюдину посланец самого губернатора.
   Вот только если тот добродетельный лавочник действительно воспитывал Ио, как носительницу благородной крови, он просто обязан был научить её читать, писать и хоть сколько-нибудь разбираться в поэзии.
   - В вашей памяти, госпожа Сабуро, сохранились какие-нибудь стихи, которые вы знаете с детства? - задал гость коварный вопрос, с удовлетворением отметив, что ему всё же удалось смутить собеседницу.
   - К сожалению, господин Нобуро, я помню лишь отрывок, - пролепетала она, не поднимая глаз:
  

С веток осыпав цветы,

Ветер пронёсся и стих.

Из лепестков за окном

Алый сугроб намело.

Знаю, как только начнут

Бегонии дружно цвести,

Значит, расстаться с весной

Грустное время пришло.

Чаши из яшмы пусты,

Песни умолкли давно.

Свет фонаря то горит,

То исчезает на миг.

Даже во сне совладать

С грустью не суждено!...

   - Где-то далеко в ночи птицы пронзительный крик, - закончил за неё молодой человек, неплохо знакомый с творчеством Омоко Нагаро, и попросил: - Почитайте ещё что-нибудь, госпожа Сабуро.
   Девушка вновь вопросительно посмотрела на довольно улыбавшегося приёмного отца и, дождавшись его благожелательного кивка, продекламировала:
  

Дивным видом вечерней зари

Насладиться весна зовёт.

Стаи рыбок сверкают в ручье,

И цветы повсюду пестрят...

Только в мире людей никто

И не помнит природы красот.

Все друг друга спешат превзойти,

Состязаясь, чей ярче наряд.

  
   - Это стихотворение вы тоже знали ещё до своей болезни? - на всякий случай поинтересовался младший брат губернатора.
   - Нет, господин Нобуро, - разглядывая пол, покачала головой собеседница. - Я прочитала его в книге, которую мне дала госпожа Андо.
   Гость вопросительно глянул на хозяина кабинета.
   - Эта добродетельная вдова обучает госпожу Ио Сабуро правилам этикета, - охотно пояснил тот.
   - И как давно? - живо заинтересовался чиновник по особым поручениям.
   - Почти два месяца, - ответил начальник уезда.
   - Госпожа Сабуро, вы помните, когда начали заниматься у госпожи Андо? - решил на всякий случай уточнить молодой человек.
   - Да, господин Нобуро, - не поднимая взгляд, ответила та. - Я обучаюсь у неё с четырнадцатого дня месяца Орла.
   - Благодарю вас, господин Сабуро, - склонил голову гость. - Я узнал всё, что нужно.
   Однако, прежде чем хозяин кабинета отпустил приёмную дочь, младший брат губернатора вдруг вскричал:
   - Последнее!
   Начальник уезда недоуменно вскинул брови.
   - Вы не могли бы написать мне пару строк, госпожа Сабуро? - позабыв все правила приличия, заявил чиновник по особым поручениям.
   - Господин Нобуро! - строго, но с заметной просительной интонацией в голосе возмутился начальник уезда. - Вам не кажется, что подобная просьба выглядит несколько бестактной? Вряд ли незамужней девушке прилично писать письма незнакомому мужчине?
   - Вы меня неправильно поняли, господин Сабуро, - поспешил успокоить разгневанного отца молодой человек. - Я лишь хотел, чтобы ваша дочь написала какое-нибудь мудрое изречение или отрывок из её любимого стихотворения.
   - Ну, если так, - пожимая плечами, хозяин кабинета поднялся со своего места. - Садитесь, Ио-ли.
   - Да, господин, - поклонившись, девушка грациозно опустилась в кресло, привычным движением взяла кисть и, на миг задумавшись, принялась быстро выписывать букву за буквой.
   После чего встала, отдав листок отцу, а тот, торопливо пробежав глазами короткий текст, протянул бумагу гостю.
   Младший брат губернатора, почему-то ожидал увидеть какое-нибудь стихотворение, вроде тех, что уже читала девушка. Однако она написала: "Женщина не должна обладать выдающимися талантами, женские беседы не обязательно должны быть поучительными или оживлёнными. К женской сущности не обязательно относятся красивое лицо или хорошая фигура, но женская работа должна быть эффективной и искуснее других работ".
   Это явно было изречением кого-то из мудрецов. Однако, несмотря на все усилия, автора его чиновник по особым поручениям так вспомнить и не смог.
   Не желая демонстрировать своё невежество, и, убедившись, что приёмная дочь начальника уезда не только ловко управляется с письменными принадлежностями, но и имеет красивый почерк, Рокеро Нобуро посчитал эту часть своего расследования законченной и коротко поклонился.
   - Спасибо, госпожа Сабуро.
   - Вы выяснили всё, что нужно, господин Нобуро? - поинтересовался хозяин кабинета, вновь занимая своё кресло.
   - Да, господин Сабуро, - подтвердил тот. - Теперь мне всё ясно.
   - Тогда моя дочь может нас покинуть? - задал новый вопрос начальник уезда.
   - Разумеется, господин Сабуро, - кивнул молодой человек.
   - Ступайте, госпожа Ио Сабуро, - отпустил девушку приёмный отец.
   Едва та вышла, явилась служанка, доложившая, что гости уже собрались.
   - Благородный господин Нобуро! - поднимаясь со своего места, торжественно провозгласил хозяин дома. - Смиренно прошу вас оказать мне честь, почтив своим присутствием пир, который я устраиваю в ознаменование вашего прибытия в Букасо.
   - С большим удовольствием, господин Сабуро, - вставая, ответил чиновник по особым поручениям.
   С его точки зрения праздник удался. И пусть местные повара не столь искусны, как их коллеги из дворца губернатора Хайдаро, но они буквально "завалили" столы гостей множеством разнообразных изысканных блюд.
   Не забывая тот крайне неприятный разговор со старшим братом, Рокеро Нобуро поначалу пытался сдерживаться, но расторопные слуги то и дело наполняли его чарку таким великолепным вином, что молодой человек просто не мог оставить на дне ни капли.
   Мысль о том, что он безобразно пьян, пришла только тогда, когда пиршественный зал вдруг начал плавно покачиваться, словно палуба корабля, плывущего по спокойной реке, окружающие люди стали лучшими друзьями, душа воспарила к горним высям, а с заплетавшегося языка едва не сорвался рассказ о скандале с бароном Бакуфо, из-за которого ему и пришлось ехать в эту дыру под названием Букасо.
   Крепко вцепившись в край лакированной столешницы, чиновник по особым поручениям попытался собрать в кучу торопливо разбегавшиеся мысли, спутавшиеся, словно клубок весенних змей.
   Чувствуя, что не в силах совладать с собой, он потребовал всеобщего внимания, велел наполнить чаши и попросил осушить их вместе с ним. Разумеется, каждый из присутствующих счёл своим долгом опрокинуть чарку с младшим братом губернатора.
   Подавая пример, он влил в себя сразу три чаши и, расслабившись, заснул прямо за столом.
   В себя молодой человек пришёл только на кровати в гостинице. Голова буквально раскалывалась от боли, горло превратилось в знойную пустыню, а во рту, словно не один год гадили все кошки Благословенной империи.
   Глухо застонав, Рокеро Нобуро с трудом повернулся на бок.
   - Господин! - вскочил с расстеленного по полу одеяла Кубвань. - Проснулись?
   - Пить! - жалобно попросил страдалец.
   Как правило, он довольно легко переносил похмелье и в состоянии, подобному нынешнему, оказывался всего несколько раз в жизни после совершенно грандиозных пьянок.
   Одним махом осушив кружку и даже не почувствовав вкуса, несчастный глухо выдохнул.
   - Ещё!
   И, громко рыгнув, подумал с нарастающей тревогой: "Ничего не помню. Неужели опять наболтал лишнего или чего отчудил? И что я брату скажу? Теперь он меня точно отправит куда-нибудь на южную границу".
   Глядя, как слуга суетливо наполняет чашу, хозяин сел, привстал и, вырвав у него из рук кувшин, жадно припал к горлышку, только сейчас сообразив, что вода имеет травяной привкус, приятно увлажнявший пересохшее горло.
   А вот желудку она не понравилась, да так, что он вздумал вернуть её обратно. Однако младший брат губернатора умудрился справиться с бунтующим организмом и, возвращая опустошённый сосуд Кубваню, поинтересовался:
   - Я вчера не... шумел?
   - Нет, господин, - успокоил его собеседник. - Просто уснули за столом и упали на пол.
   Осторожно тронув трещавший лоб, страдалец нащупал большую шишку частично прикрытую волосами.
   - Подай зеркало! - отрывисто приказал он.
   Слуга проворно метнулся к столику у окна. Опухшая физиономия с красными прожилками лопнувших сосудов в белках глаз и с тёмными мешками под ними повергла чиновника по особым поручениям в уныние.
   "Или вино у Сабуро - дрянь, или я что-то не то вчера съел", - предположил Рокеро Нобуро, внезапно ощутив резкую боль в животе, и приказал немедленно подать ночной горшок.
   Не на шутку перепуганный Кубвань полез под кровать.
   - Он, что же, мерзавец, отравить меня решил! - охнув, простонал сквозь стиснутые зубы несчастный, подумав: "О Вечное небо, как же мне плохо! Кишки того и гляди наружу вылезут! Нет, чтобы я ещё раз что-нибудь выпил или съел у этого мошенника! Ох! Может, за лекарем послать? Чтобы тот растрезвонил по всему городу, что я обделался после ужина у начальника уезда? Нет, надо просто полежать, и всё само пройдёт".
   С кряхтением забравшись на кровать, он охнул.
   - Окно открой.
   - Да, господин, - откликнулся слуга, бросаясь исполнять приказание.
   Забравшись под одеяло, страдалец в изнеможении прикрыл глаза, невольно прислушиваясь к доносившимся со двора звукам.
   Судя по ним и по тому, как светло в комнате, солнце уже встало, но высоко не поднялось.
   В дверь деликатно постучали. Решив, что вернулся Кубвань, молодой человек проворчал:
   - Заходи.
   - Доброе утро, господин Нобуро, - церемонно поклонился служащий Палаты налогов и податей, невольно морщась от все ещё не выветрившегося запаха.
   Посмотрев на него, младший брат губернатора удивлённо вскинул брови, потому что выглядел тот лишь слегка помятым, но в общем, вполне бодрым и работоспособным.
   - Здравствуйте, господин Фунадо.
   - Что с вами, господин Набуро? - забеспокоился гость, подходя ближе и с тревогой вглядываясь в лицо чиновника по особым поручениям.
   - Пустяки, господин Фунадо, - изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно бодрее, успокоил его тот. - Небольшое расстройство желудка.
   И после короткого колебания всё же поинтересовался:
   - Вам не показалось, что вино, которым нас вчера угощал господин Сабуро, было несколько... испорченным?
   - Я ничего такого не заметил, - покачал головой служащий Палаты налогов и податей, добавив то ли с издёвкой, то ли с участием: - Возможно, вы просто слишком много выпили?
   - Мне случалось пить и больше, - раздражённо проворчал молодой человек, с тревогой прислушиваясь к урчанию в животе.
   - Не послать ли за лекарем, господин Нобуро? - озабоченно предложил собеседник.
   - Не нужно, - отказался страдалец. - Отдохну немного, и всё пройдёт.
   - Тогда я пойду в канцелярию, - сообщил гость, поднимаясь. - Что сказать господину Сабуро, если он вдруг спросит о вас?
   - Передайте, что я жду возвращения его сестры, - ответил младший брат губернатора и, видя недоуменно вскинутые брови собеседника, криво усмехнулся. - Уверяю вас, господин Фунадо, он всё поймёт правильно.
   - Ну, если так, - неопределённо пожал плечами тот.
   - И скажите Жбану, что я приказал отвезти вас на повозке, - успел проговорить молодой человек, прежде чем гость успел закрыть за собой дверь. - Не к лицу чиновнику Палаты налогов и податей пешком ходить в канцелярию этого городишки.
   - Благодарю, господин Нобуро, - отозвался собеседник уже с галереи.
   Проводив спутника, младший брат губернатора устало закрыл глаза и, недолго полежав, задремал, проснувшись от настойчивого стука.
   Приподнявшись на локте, он увидел, как метнувшийся к двери Кубвань высунулся за дверь и принялся кому-то что-то втолковывать злым, свистящим шёпотом.
   Вновь заглянув в комнату, он наткнулся на раздражённый взгляд хозяина.
   - Тут это. Передают, что вас очень хочет видеть какой-то благородный господин.
   - Какой ещё господин?! - скривился молодой человек, не имевший никакого желания с кем-либо встречаться. - Он что, карточку не передавал?
   - Нет, - покачав головой, Кубвань что-то спросил у невидимого собеседника и доложил:
   - Господин Джуо Андо - младший писец.
   Младшему брату губернатора пришлось изрядно напрячь память, прежде чем он сумел вспомнить пропитую физиономию одного из собутыльников ненавистного барона Хваро.
   - Передай, что я никого не хочу видеть!
   Кубвань вышел, прикрыв за собой дверь, и скоро вернулся.
   - Сказал? - спросил хозяин, садясь на кровати.
   - Да, господин, - подтвердил слуга.
   - Там сам господин Андо был? - спросил чиновник по особым поручениям, с облегчением понимая, что чувствует себя значительно лучше.
   - Нет, господин, - покачал головой собеседник. - Здешний слуга приходил.
   "А Тошаки не глуп, - хмыкнул про себя Рокеро Нобуро, потягиваясь и удовольствием прислушиваясь к своим ощущениям. - Не даёт кому попало тревожить покой гостей".
   Но тут вновь послышался надоедливый стук.
   Поймав недовольный взгляд хозяина, слуга метнулся к двери и распахнув её, зло рявкнул:
   - Ты сдурел?!
   Потом молодой человек расслышал какое-то неразборчивое бормотание, а вслед за ним озадаченный голос Кубваня:
   - Вон оно что. Ну, давай.
   Обернувшись, он показал сложенную бумагу.
   - Вот, господин. Господин Андо просил вам передать. Сказал, что очень важно.
   Заинтересовавшись, младший брат губернатора, развернув послание, прочитал короткий текст, написанный ровным, но явно торопливым почерком.
   "Господин Нобуро, я могу сообщить вам ценные сведения об одной особе, из-за которой вы прибыли в наш город".
   - Ого! - не удержался он от удивлённого возгласа и посмотрел на слугу. - Пусть господину Андо передадут, что я приму его чуть позже.
   - Слушаюсь, господин, - поклонился Кубвань.
   А когда вернулся, хозяин уже натянул штаны и, глядя на своё отражение в полированном металле зеркала, потирал заросший колючей щетиной подбородок, гадая: стоит ли бриться перед встречей с незваным визитёром, или младший писец уездной канцелярии должен радоваться, что чиновник по особым поручениям вообще согласился его выслушать?
   - Подай халат, Кубвань, - распорядился он. - И передай, что я жду Андо.
   Облачившись в форменный халат, молодой человек уселся на табурет и постарался придать лицу выражение суровой задумчивости.
   Сделав пару шагов, гость торжественно опустился на колени, ткнувшись лбом в пол.
   - Спасибо за то, что согласились принять своего ничтожного слугу, благородный господин Нобуро...
   - С чего вы взяли, будто меня интересует какая-то особа? - оборвал его младший брат губернатора, с тревогой подумав: "Неужели вчера я всё-таки наболтал лишнего?"
   - Ну так приёмная дочь господин Сабуро живёт в моём доме и обучается у моей матери, - выпрямившись, но не вставая с колен, ответил мужчина. - Вчера господин Сабуро приглашал вас на ужин, а его супруга велела отправить эту девицу в их дом. Сегодня она вернулась и рассказала матери, зачем её вызывали.
   - Это вы написали жалобу на своего начальника! - догадавшись, вскричал чиновник по особым поручениям.
   - Да, господин Нобуро, - подтвердил собеседник и, вновь ткнувшись лбом в пол, затараторил: - Я не мог спокойно смотреть, как господин Сабуро, сойдя с пути добродетели, лжёт, выдавая дикарку из какого-то варварского племени за свою родственницу! Намереваясь даровать ей благородную фамилию, он позорит всё дворянство Благословенной империи, совершая действие, граничащее с государственной изменой.
   - Не говорите ерунды! - прикрикнув, молодой человек прервал патетическую речь гостя. - Я сам видел письмо родственника господина Сабуро, где тот писал, что хочет признать дочь, рождённую от него какой-то гетерой. И с госпожой Ио Сабуро я тоже встречался. Она выглядит и ведёт себя, так подобает девушке из благородной семьи. Как её вообще можно было принять за дикарку?
   - Возможно, покойный троюродный племянник господина Сабуро и хотел кого-то признать, - злобно сверкнув глазами, криво усмехнулся младший писец. - Но уж точно не эту наглую, вульгарную особу! Всему, что вы вчера видели, её научила моя мудрая мать. Она же и догадалась, что эта особа не та, за кого её выдают.
   - И как же она это поняла? - насмешливо фыркнул младший брат губернатора.
   - Моя мать - старая и мудрая женщина, господин Нобуро, - собеседник явно прилагал значительные усилия, чтобы говорить почтительным тоном, приличествующим при беседе с чиновником по особым поручениям. - Ей часто приходилось обучать правилам этикета девушек из благородных семей. И приёмная дочь господина Сабуро совсем на них не похожа!
   - Ничего удивительного, - пренебрежительно пожал плечами чиновник по особым поручениям. - Она же выросла в семье лавочника да ещё и потеряла память.
   - Я матери тоже самое говорил, - понимающе кивнул мужчина. - Когда она мне в первый раз рассказала о своих подозрениях. Да только когда же эта девка успела чужой язык выучить?
   - О чём вы, господин Андо? - нахмурился молодой человек, уже начиная уставать от этого пустого разговора.
   Видимо, почувствовав это, гость взмолился:
   - Господин Нобуро, прошу, поверьте мне! Мать сама слышала, как Ио болтала на чужом языке!
   - На каком ещё языке?! - рявкнул младший брат губернатора, опираясь ладонями о столешницу, чтобы встать и выпроводить прочь настырного визитёра.
   - Мать никогда не слышала ничего подобного, - затараторил собеседник, от волнения путаясь и проглатывая окончание слов. - И ещё, когда они только начали заниматься, уже вспомнила грамоту, которой её начала обучать Амадо Сабуро, но всё ещё не помнила самых простых вещей, известных каждому ребёнку! И я сам был этому свидетель!
   - Сестра господина Сабуро учила её грамоте? - уточнил чиновник по особым поручениям.
   - Да, - кивнул гость. - Нам сказали, что после болезни Ио потеряла память, и госпожа Андо очень быстро заново научила её читать и писать. Вот и получается, что грамоту она вспомнила а самые простые вещи нет!
   - Какие именно вещи? - нахмурился по-прежнему ничего не понимающий молодой человек.
   - Даже самые малые дети знают, что в печени собирается всё плохое в человеке, - продолжил терпеливо разъяснять собеседник. - Мы вместе сидели за столом, когда мать сказала, что благодарные слова Ио наполняют её печень радостью.
   - Зачем вашей матери понадобилось говорить такое? - вскинул брови младший брат губернатора.
   - Она пыталась доказать мне, что эта особа не та, за кого её выдают господа Сабуро! - ответил младший писец. - Хотела, чтобы я сам всё услышал. И Ио ответила, что очень рада. Очень рада, что её слова наполняют печень наставницы радостью. Печень, господин Нобуро!
   - И только на этом основании вы решили, что госпожа Ио Сабуро - дикарка? - насмешливо, но уже без прежней убеждённости спросил чиновник по особым поручениям.
   - А что ещё думать, господин Нобуро?! - очевидно, теряя терпение, досадливо взмахнул руками собеседник. - Говорит на непонятном языке, не знает самых простых вещей, на старших смотрит без почтения и робости.
   Видимо, чувствуя, что и эти слова не произвели на слушателя должного впечатления, гость понизил голос:
   - Ни одна дочь благородного отца не будет вести себя столь вызывающе, позабыв о правилах приличия!
   Молодой человек вспомнил тихий, вкрадчивый голос девушки, её вечно опущенный долу взор, то, как она, прежде чем что-то сказать, глазами просила разрешения у приёмного отца, и с сомнением покачал головой.
   - Я с ней разговаривал и ничего подобного не заметил. Госпожа Сабуро вела себя очень благопристойно.
   Тут он вспомнил случайно "пойманный" взгляд Ио, в котором действительно не было ни почтения, ни особой робости.
   Внимательно наблюдавший за ним младший писец зло ухмыльнулся.
   - Она притворяется, господин Нобуро! Строит из себя благородную, а сама бегает на свидания с бароном Хваро!
   - С кем?! - встрепенулся младший брат губернатора, услышав ненавистную фамилию.
   - С господином Тоишо Хваро, - втягивая голову в плечи, подтвердил собеседник.
   - Давно они встречаются? - отрывисто спросил чиновник по особым поручениям. - Где? Как часто?
   - Не знаю, господин Нобуро, - растерянно пробормотал гость, пряча глаза. - Об этом вам лучше спросить мою мать. А я и дома-то редко бываю. Служба знаете ли... Да и вообще...
   - Тогда ждите меня в гости сегодня же вечером! - тут же принял решение молодой человек.
   - Для меня честь принять вас в своём доме, господин Нобуро, - младший писец вновь ткнулся лбом в пол, но голос его заметно дрогнул от плохо скрываемого страха. - Только если об этом узнает господин Сабуро, то сразу догадается, что это я раскрыл его неприглядные деяния, и у меня будут очень серьёзные неприятности. Умоляю, пощадите нашу семью, господин Нобуро!
   - Так вы же сами только что советовали поговорить с вашей матерью! - теряя терпение, рявкнул младший брат губернатора.
   - Господин Нобуро, - гость выпрямился, и он увидел его залитое слезами опухшее лицо с лихорадочно блестевшими глазами. - Недалеко от уездной канцелярии есть книжная лавка Цуна. Моя мать часто заходит туда посмотреть что-нибудь нового. Если пожелаете, через полчаса она будет там.
   "Скорее всего, старухе померещилось, - принялся размышлять чиновник по особым поручениям. - Или она просто дура. Но вдруг Хваро и в самом деле связался с приёмной дочерью начальника уезда?"
   - Хорошо, - кивнул он, соглашаясь. - Передайте вашей благородной матери, что я согласен.
   - Спасибо, господин Нобуро. - собеседник, кряхтя, поднялся на ноги и отвесил низкий поклон.
   Едва за ним закрылась дверь, молодой человек приказал стоявшему у стены Кубваню:
   - Неси горячую воду. Бриться будем.
   Приведя себя в порядок, он покинул гостиницу, направившись к злополучной книжной лавке, возле которой пришлось услышать столько неприятных слов.
   В тайне младший брат губернатора опасался и сегодня застать там толпу почитателей изящной словесности, среди которых могут оказаться и те, кто узнает в нём проверяющего из Хайдаро или даже хуже: того дворянина, кто так неудачно повздорил с бароном Хваро.
   Хвала Вечному небу, лишь у выставленного возле входа прилавка стояли трое молодых, прилично одетых простолюдина и, сдавленно хихикая, рассматривали какую-то раскрытую книгу.
   "Небось, картинками к новой истории о "ветре и чувствах" любуются", - понимающе усмехнулся чиновник по особым поручениям, шагнув в узкое, заставленное стеллажами помещение.
   К нему тут же подскочил низенький, тощий мужчина в скромном, но добротном кафтане и с любезной улыбкой на сухих, тонких губах.
   - Рад видеть вас в своей лавке, благородный господин. Простите, что не знаю вашего благородного имени. Вас интересует что-то конкретное, или вы зашли просто посмотреть?
   - Просто посмотреть, - разочаровал его посетитель, заметив в дальнем конце помещения у большого, затянутого белой бумагой окна пожилую женщину в надетом поверх шёлкового платья плаще из толстой, льняной ткани. Уложенные в скромную причёску седые волосы украшала серебряная шпилька с золотой рыбкой.
   Подслеповато щурясь, она делала вид, будто листает толстый том в серой обложке, но на самом деле внимательно следила за входом в лавку и, встретившись взглядом с молодым человеком, еле заметно кивнула головой.
   Он со скучающим видом прошёлся вдоль полок, мельком рассматривая на них книги разнообразного содержания: от пособий по разведению лошадей до стихов и философских трактатов, а оказавшись рядом с пожилой покупательницей, негромко спросил:
   - Госпожа Андо?
   - Да, - подтвердила та, в свою очередь поинтересовавшись: - А вы господин Нобуро?
   - Это я, - кивнул младший брат губернатора и в нарушение всех правил хорошего тона сразу же перешёл к делу. - Вы утверждаете, что госпожа Ио Сабуро разговаривала на чужом языке?
   - Да, господин Нобуро, - ничуть не смущаясь подобному напору, подтвердила собеседница, заботливо держа в руке раскрытую книгу.
   - Когда и как вы это услышали? Вам не могло показаться?
   - Когда я только начинала её обучать, эта девица совершенно не умела себя вести: дерзила, не проявляла никакой почтительности к своей наставнице. Выходя из комнаты после занятий, она часто злобно бормотала себе под нос. Небось, думала, я старая, глухая и ничего не слышу. Да только по милости Вечного неба у меня до сих пор прекрасный слух. Поэтому, господин Нобуро, я совершенно уверена в том, что это был мне незнакомый, но совершенно дикарский язык.
   Вспомнив начало своего обучения, чиновник по особым поручениям мысленно усмехнулся: "Наверное, ты сильно донимала девчонку своими придирками, вот она и злилась. Хотя старуха права. Когда человек злится в одиночестве, то ругается на родном языке".
   Нельзя сказать, что слова собеседницы сколько-нибудь убедили его в том, что названная дочь начальника уезда Букасо на самом деле принадлежит к какому-то варварскому племени, однако кое-какие сомнения в её личности всё же появились. Только по большому счёту Рокеро Нобуро это совершенно не интересовало. Он пришёл сюда из-за другого человека.
   - Ваш сын утверждал, что Ио Сабуро тайно встречается с господином Хваро. Обвинение дворянина и девушки из знатной семьи в столь безнравственном поведении должно иметь веские основания. Они у вас есть?
   - Я готова поклясться Вечным небом, памятью предков и жизнью сына, господин Нобуро, - с достоинством заявила женщина и, оглядев пустую лавку, начала рассказывать, снизив голос почти до шёпота. - То, что господину Хваро приглянулась эта вульгарная особа, я поняла, когда он стал напрашиваться к нам в гости...
   - Как это? - вскинув брови, прервал её молодой человек, довольно смутно представлявший себе визит богатого землевладельца в дом полунищего младшего писца. - Когда?
   - Примерно месяц назад, - ответила пожилая женщина, проигнорировав первый вопрос. - Господин Хваро устроил всё так, что мой сын был вынужден устроить в нашем доме праздник в его честь. Уже тогда мне это показалось подозрительным. А после того, как моя служанка призналась, что барон предлагал ей деньги за то, чтобы она передавала его письма Ио...
   - Как часто они переписываются? - живо заинтересовался младший брат губернатора, пояснив: - Сколько писем ваша служанка уже успела передать?
   - Ни одного, - разочаровала его собеседница. - С того дня господин Хваро к моей служанке больше не подходил.
   - Так, может, он ей вообще ничего не предлагал? - раздражённо усмехнулся обманутый в своих ожиданиях чиновник по особым поручениям. - А порочная связь барона с госпожой Сабуро вам просто померещилась?
   - Про письма я действительно больше ничего не знаю, господин Нобуро, - голос вдовы дрогнул от обиды и негодования, а дряблые щёки покрылись красными пятнами. - Только стоило господину Хваро побывать в нашем доме, как эта особа вдруг стала гулять в саду по ночам! А однажды её там видели в мужской одежде! Зачем нужно такое переодевание? Да чтобы её никто не узнал, когда она будет по городу к любовнику бегать! Вот вам и разврат! Только нищие простолюдинки, нули какие-нибудь могут блудить направо и налево, а ни одна благородная девушка себе такого не позволит. Самая распоследняя дура знает, что бывает с невестой, не сохранившей невинность до брака.
   Рассказчица замолчала, выжидательно посмотрев на слушателя.
   - Если жених берёт её женой или даже наложницей, то он вправе вернуть дочь родителям на позор и поругание, - задумчиво проговорил молодой человек.
   - Бесчестье и позор падут на всю семью, господин Нобуро, - со значением добавила старушка. - Посудите сами: разве в Благословенной империи отыщется хотя бы одна девушка благородного происхождения, готовая забыть о своём долге и ради сиюминутного удовольствия уничтожить репутацию близких? Вот я и говорю, что если это не нищая нули, то чужеземка из какого-то варварского племени, где царят разврат и похоть, недостойные подданных Сына неба!
   Младший брат губернатора вновь вспомнил дерзкий взгляд приёмной дочери начальника уезда и неуверенно произнёс:
   - Может, она призрак, оборотень или ещё какой злой дух в человеческом облике, а господин Сабуро просто зачарован?
   - Когда мне сказали, что она потеряла память после петсоры, я тоже так подумала, - понимающе кивнула вдова. - Поэтому в павильоне, где она живёт, я спрятала отвращающие нечистую силу талисманы и подарила ей зубную щётку из поражённой молнией сосны. Ни один дух, даже поселившийся в теле человека, не смог бы взять её в руки. Опалённое небесным огнём дерево сжигает любую нечисть! Нет, господин Нобуро, эта особа не оборотень, не призрак, а обычная девка. Только не та, за которую её выдаёт господин Сабуро! Называя её своей дочерью, он обманывает не только простолюдинов и дворян нашего уезда, но и самого Сына неба. А это уже государственная измена. Или вы считаете по-другому, господин Нобуро?
   Проигнорировав явно провокационный вопрос, чиновник по особым поручениям заметил:
   - Ваш сын прав. Вы очень мудрая женщина.
   - Благодарю за столь лестную оценку моих скромных способностей, господин Нобуро, - со сдержанной улыбкой поклонилась старушка.
   - Но почему вы решили, что Ио бегает на свидания именно к барону? - высказал свои сомнения молодой человек. - Вы же сами сказали, что служанка не получала от него никаких писем для неё? Или их видели вместе?
   - Не видели, господин Нобуро, - после недолгого колебания ответила собеседница. - Только к кому же бегать этой девчонке, если, кроме Хваро, она в Букасо больше никого не знает?
   - А где они с бароном познакомились? - заинтересовался младший брат губернатора.
   - Случайно встретились возле дома господина Сабуро, - пояснила вдова. - Служанка провожала девчонку ко мне, а господин Хваро приехал к господину Сабуро на ужин. И учтите главное: барон буквально заставил нас пригласить его в гости. Тогда я ещё не совсем понимала причину такой настойчивости, но сделала всё, чтобы сберечь доброе имя моей ученицы. Я заперла её в павильоне, повесила на дверь замок, приказала сыну и слугам говорить, что в доме больше никого нет. Только всё напрасно. Когда гости напились, господин Хваро выходил в сад к павильону. Я сама видела его следы на снегу. На следующий день хитрая девчонка сказала, что барон приходил, но она не стала с ним разговаривать. Теперь я ей не верю, потому что именно после той ночи она повадилась гулять в саду по ночам.
   - Но вместе вы их там не видели? - вновь оборвал её чиновник по особым поручениям.
   - Нет, господин Нобуро, - со вздохом призналась благочестивая старушка, возмутившись, - только при чём тут...
   - Того, что ваш сын изложил в жалобе его превосходительству слишком мало, чтобы привлечь к ответственности столь значительное должностное лицо, как начальник уезда, - не дал ей договорить молодой человек. - Но я обязательно всё проверю. А вы, госпожа Андо, если всё ещё хотите разоблачить господина Сабуро, для начала точно выясните, с кем встречается ваша ученица. Вдруг господин Хваро здесь всё же ни при чём? Это не меняет сути дела, но поможет доказать безнравственное поведение Ио.
   - Я сделаю всё для торжества справедливости и восстановления моральных устоев, попранных господином Сабуро! - торжественно поклонилась вдова, по-прежнему держа в руке раскрытую книгу.
   - Если удастся точно установить наличие порочной связи Ио с Хваро или с кем-нибудь ещё, - продолжил вдохновенно врать младший брат губернатора. - У меня появятся все основания для более детального изучения прошлого этой девчонки.
   - Можете рассчитывать на нас с сыном, - клятвенно пообещала старушка, вздохнув. - Мы же даже не надеялись, что власти наконец-то обратят внимание на нашу жалобу. Хвала Вечному небу, что его превосходительство прислушался к нам и прислал для разбирательства столь важного и добросовестного чиновника.
   - Я приложу все усилия, чтобы выяснить правду, - пообещал молодой человек, кланяясь. - До свидания, госпожа Андо.
   - До свидания, господин Нобуро, - поклонилась та.
   Заметив на одной из полок томик стихов Шиэко Мориро, парень купил его, чтобы не давать хозяину лавки лишний повод для кривотолков.
   Всю дорогу до гостиницы он размышлял над рассказом чересчур благочестивой вдовы.
   Разумеется, приёмная дочь начальника уезда Букасо - никакая не дикарка из варварского племени. Да и на неотёсанную простолюдинку из сонга или нули она тоже совершенно не похожа. С первого взгляда ясно, что в её жилах течёт благородная кровь, хотя, возможно, она и в самом деле не является родственницей господина Сабуро. А все её странности, на которые обратила внимание излишне бдительная госпожа Андо, лишь результат перенесённой болезни, после которой девушка не только потеряла память, но, похоже, ещё и повредилась в уме.
   Рокеро Нобуро мало интересовали причины, по которым Бано Сабуро даровал ей свою фамилию. Наверное, у него имелись веские основания для столь серьёзного шага.
   Если бы не возможная связь этой особы с бароном Хваро, младший брат губернатора, поболтав с сестрой начальника уезда и выждав ещё несколько дней, вернулся бы в Хайдаро и доложил, что всё изложенное в анонимном доносе - несусветная чушь, а господин Бано Сабуро - по-прежнему образец добродетели и обладатель высоких нравственных устоев.
   Теперь всё изменилось. Чиновнику по особым поручениям по-прежнему не было никакого дела до его приёмной дочери. Вот только возможность отомстить столичному хлыщу с её помощью выглядела уж очень соблазнительно. Если, конечно, девчонка и в самом деле умудрилась втюриться в такое ничтожество, как Тоишо Хваро.
   На какой-то миг Рокеро Нобуро почувствовал некоторое сомнение. Всё-таки ни Ио, ни господин Сабуро не сделали ему ничего плохого.
   Но тут он вспомнил отрешённо-надменное лицо барона с щегольской полоской усиков, и все мысли о девушке с её приёмным отцом исчезли, погребённые под волной раздражения.
   Если порочная связь между богатым землевладельцем и приёмной дочерью начальника уезда всё-таки существует, то публичное разоблачение их отношений больше всего навредит именно девушке, навсегда уничтожив её репутацию и любую надежду на замужество. После такого в благородную семью не возьмут даже наложницей.
   Зато будет выставлен на всеобщее обозрение истинный моральный облик так очаровавшего весь уезд столичного красавчика.
   А после того, как эта история станет достоянием гласности, можно будет вызвать Хваро на поединок, не рискуя прослыть спесивым самодуром, поднявшим руку на всеобщего любимца.
   Предаваясь кровавым мечтам о будущей схватке, молодой человек вернулся в гостиницу, где, вспомнив кое-какие рассказы старшего брата о его прошлом, созвал слуг, выдал им по несколько медных монет и приказал отправиться по местным харчевням.
   - Узнайте как можно больше о бароне Хваро, - напутствовал он весьма озадаченных подобным поручением Жбана и Кубваня. - Послушайте, что о нём говорят простолюдины. Я не стану ругаться, если вы немного выпьете, но если не расскажете о нём ничего интересного - пеняйте на себя. Поняли?
   - Как не понять, господин, - привычно ответил за обоих Кубвань.
   Жбан также отвесил глубокий поклон и не удержался от довольной улыбки.
   Выпроводив слуг, их хозяин через какое-то время понял, что просто не в силах оставаться в гостинице. На чём свет кляня собственную глупость, он приказал конюху запрячь Снегиря и отправился на прогулку верхом.
   Свежий воздух помог успокоиться и нагулять аппетит. Вернувшись в гостиницу, чиновник по особым поручениям плотно пообедал и решил всё-таки навестить уездную канцелярию.
   Заверив господина Бано Сабуро в своём полном выздоровлении, Рокеро Нобуро какое-то время шатался по кабинетам, а потом вышел на площадку для занятий боевыми искусствами, где уже находился знакомый десятник городской стражи.
   Почтительно поприветствовав знатного гостя, тот, усмехаясь в пышные усы, предложил ему ещё один тренировочный поединок.
   Рассудив, что господин Кимуро, видимо, желает взять реванш за своё вчерашнее поражение, молодой человек охотно предоставил ему такую возможность, совместив приятное с полезным. Никогда не следует пренебрегать тренировкой с достойным соперником, да и поставить городского стражника на место тоже будет не плохо.
   Возможно, его противник успел взять пару уроков у кого-то из здешних мастеров или рассчитывал, что чиновник по особым поручениям ещё не пришёл в себя после вчерашнего пира у начальника уезда?
   В любом случае, выглядел десятник на редкость самоуверенно.
   Рокеро Нобуро постарался его разочаровать, сразу же бросившись в атаку, но, наткнувшись на умело выстроенную защиту, не сумел правильно рассчитать силы и, сбив дыхание, отступил.
   Пятясь к краю площадки, он с трудом отбивал сыпавшиеся на него удары господина Кимуро, чьи усы уже вздыбились в торжествующей ухмылке.
   Однако младший брат губернатора доказал, что является достойным учеником самого Джиро Айоро.
   Кое-как отдышавшись, он перешёл в наступление. На сей раз молодой человек не стал выделываться, выбивая у соперника клинок, а провёл серию стремительных ударов, закончившихся дрожанием кончика деревянного меча у горла десятника городской стражи.
   Тот замер, опасливо косясь на полированную деревяшку. Со стороны канцелярии донёсся явственный вздох разочарования и тихий стук закрывавшихся оконных рам.
   Опустив меч, младший брат губернатора почувствовал, что его рубаха насквозь промокла от пота.
   "Надо больше тренироваться", - мельком подумал он, отвечая на поклон соперника, громко объявившего дрожащим от волнения голосом:
   - Спасибо за науку, господин Нобуро. Для меня большая честь получить от вас ещё один урок.
   - Всегда готов оказать вам подобную услугу, господин Кимуро, - ощущая непривычную усталость, ответил чиновник по особым поручениям.
   Сырое бельё неприятно липло к коже, поэтому он, попрощавшись с начальником уезда, вернулся в гостиницу.
   Обнаружив отсутствие слуг, молодой человек страшно разозлился, пообещав себе непременно наказать ленивых бездельников, пропадающих неизвестно где, как раз тогда, когда господину так нужна помощь. Но тут же вспомнил, что сам же отправил их с поручением и даже дал денег. Пришлось самому разуваться, пачкая чистый пол, лезть в сундук, переворошив его содержимое, переодеваться, а потом ещё и спускаться в зал, чтобы заказать чаю.
   Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда довольные и счастливые, но всё ещё державшиеся на ногах слуги явились, их хозяин пребывал в самом отвратительном настроении.
   Любивший сейчас весь мир Кубвань, лучезарно улыбаясь, попытался отвесить доброму господину самый почтительный поклон, но, получив звонкую оплеуху, отлетел в один угол, а ещё не успевший склониться Жбан оказался в другом.
   - За что, господин? В чём мы провинились, господин?
   В унисон завопили слуги, резво встав на колени и тыкаясь лбами в пол.
   - Почему так долго шлялись? - остывая, рявкнул младший брат губернатора.
   - Так приказ ваш исполняли, господин, - полным обиды голосом отозвался Кубвань. - Про господина Хваро узнавали. Вот и задержались чуток. Не начнёшь же сразу выспрашивать? Не по-людски это. Пришлось немного посидеть, выпить.
   - Немного! - возмущённо фыркнул чиновник по особым поручениям, садясь на табурет. - Солнце вот-вот сядет, сами еле на ногах держитесь.
   - Быстрее никак нельзя было, господин, - не поднимая головы, убеждённо пробубнил Жбан. - Народ только к вечеру подходить начал...
   - Ладно! - морщась махнул рукой хозяин. - Рассказывайте, что узнали.
   Выпрямившись, но не вставая с колен, Кубвань солидно откашлялся.
   - Род Хваро здесь издавна многими землями владел. Раньше-то они ещё богаче были, но дед нынешнего барона...
   - Ты что, дурак, всю их родословную пересказывать будешь? - рявкнул Рокеро Нобуро, хлопая ладонью по столу. - Какое мне дело до его отца и деда?! Я вас зачем посылал?! Узнать побольше о Тоишо Хваро! О нынешнем бароне, тупицы, а не о его славных предках!
   - Так нечего узнавать, господин! - вновь рискнул подать голос Жбан. - Господин барон, почитай, всю жизнь в столице прожил. Только этой зимой после петсоры домой вернулся и, говорят, опять уедет скоро.
   - И это всё?! - ещё сильнее разозлился молодой человек.
   - Не всё, господин, - опасливо втягивая голову в плечи, пробормотал Кубвань. - Говорят, он хорошо воспитан, образован, умён и всем нравится.
   "А Утренняя Ромашка болтала, что его, наоборот, не любят за спесь и гонор", - озадаченно подумал хозяин, поначалу решив, что слуга никого ни о чём не спрашивал, а просто пропил его деньги. Но быстро сообразил, что гетера из "Поющего под ветром тростника" общается с богатыми дворянами и купцами, поэтому высказывает их мнение, а Кубвань передаёт слова простолюдинов.
   - Ещё говорят, ему дали важную должность где-то на юге, - некстати ляпнул Жбан, тут же получив тычок в бок от своего приятеля.
   Младший брат губернатора невольно поморщился, вспомнив рассказ Утренней Ромашки о блестящей сдаче бароном государственного экзамена.
   - Тупицы, - проворчал он и принялся отдавать распоряжения: - Приберите тут всё. Бельё выстирайте. Принесите ужин. Я сегодня больше никуда не пойду.
   - Да, господин, - побормотал Кубвань, с кряхтением поднимаясь на ноги.
   Под вечер зашёл господин Фунадо, чтобы пригласить на ужин, устраиваемый в их честь старшим писцом, господином Кихико Окэдо, но чиновник по особым поручениям отказался, сославшись на не до конца прошедшее недомогание.
   Он прекрасно понимал, что ему, по сути, больше нечего делать в уездной канцелярии и разговаривать с тамошними служащими не о чем. Всё, что можно узнать о приёмной дочери начальника уезда, рассказал сам господин Сабуро, и его подчинённые вряд ли смогут добавить что-то по-настоящему существенное. Кроме, разве что господина Андо. Но пока и его рассказ выглядит всего лишь как глупая сплетня. Хоть как-то прояснить ситуацию способна только госпожа Амадо Сабуро.
   Поэтому Рокеро Нобуро следует терпеливо дождаться сестру начальника уезда и дотошно расспросить её о дальней родственнице, ставшей приёмной дочерью господина Сабуро.
   Таким образом он оказался в ситуации, когда ему, с одной стороны, совершенно нечего делать, а с другой - надо как-то объяснять господину Фунадо своё пребывание в этом городишке, ибо губернатор приказал своему младшему брату не раскрывать перед служащим Палаты налогов и податей истинную цель своего посещения Букасо.
   Поэтому, когда рано утром господин Фунадо заглянул в его комнату, то застал чиновника по особым поручениям за столом с разложенными по нему листами бумаги и письменными принадлежностями. На робкий вопрос спутника: намерен ли господин Нобуро пройти с ним в канцелярию, тот сокрушённо развёл руками.
   - Не могу, господин Фунадо. Составляю отчёт.
   - Так вы уже закончили проверку? - недоверчиво вскинул брови собеседник.
   - Только первый этап, - пояснил молодой человек. - Но его превосходительство приказал мне постоянно держать его в курсе расследования.
   - Понимаю, - поджал сухие губы служащий Палаты налогов и податей. - Тогда не буду вам мешать.
   - Ступайте, господин Фунадо, - кивнул младший брат губернатора и обратился к стоявшему у стены слуге: - Кубвань, передай Жбану, что я приказал отвезти господина Фунадо в повозке.
   Дождавшись, когда их шаги затихнут за дверью, Рокеро Нобуро взял недавно приобретённый томик стихов и, сбросив халат, удобно устроился на кровати.
   Он разбирался в поэзии ровно настолько, чтобы не выглядеть полным невеждой и уметь поддержать разговор в компании благородных, образованных людей. Для окружающих у него даже был свой любимый поэт. Но на самом деле стихи навевали на него дремоту и скуку.
   Вот и сейчас, не прочитав и пяти страниц, парень смежил веки, прикрыв лицо раскрытой книгой.
   Он почти заснул, когда тихо скрипнула дверь. Решив, что это вернулся слуга, чиновник по особым поручениям и не подумал открывать глаза.
   Казалось, прямо над ухом раздалось негромкое покашливание и тихий голос Жбана позвал:
   - Господин!
   Недовольно поморщившись, тот проворчал:
   - Чего тебе?
   - Записка вам, господин, - сообщил слуга.
   - От кого? - встрепенулся чиновник по особым поручениям, убирая книгу и садясь на кровати.
   - От господина Андо, - сказал собеседник, протягивая маленький белый квадратик.
   Развернув сложенный лист, молодой человек пробежал взглядом кроткий текст, написанный знакомым каллиграфическим почерком.
   Младший писец нижайше просил глубокоуважаемого господина Нобуро встретиться с ним в уже знакомой ему книжной лавке.
   Рассудив, что Андо вряд ли рискнёт побеспокоить его по пустякам, Рокеро приказал Жбану найти Кубваня и принести горячей воды для бритья.
   Заметив небольшую толпу на улице, молодой человек внутренне собрался. Однако собравшиеся не обратили на него никакого внимания, всецело сосредоточившись на книжных новинках, выставленных хозяином лавки на всеобщее обозрение.
   Встретившись взглядом с младшим братом губернатора, он лишь коротко поклонился, без всяких вопросом впустив его внутрь помещения.
   - Господин Нобуро! - услышал он взволнованный шёпот, почти неразличимый на фоне возбуждённого гомона книголюбов.
   Оглянувшись, чиновник по особым поручениям увидел, как младший писец, высунувшись из-за стеллажа, делает ему энергичные жесты рукой.
   Подобная фамильярность не понравилась молодому человеку. Однако, разглядев торжествующее выражение на опухшей физиономии, он решил, что прохвост, видимо, действительно узнал нечто чрезвычайно важное, поэтому не стал обращать внимание на столь мелкое нарушение этикета.
   Тем не менее он постарался придать своему голосу как можно более суровое звучание.
   - Зачем вы хотели меня видеть, господин Андо?
   - Прежде всего позвольте выразить восхищение вашей мудростью, господин Нобуро, - торжественно ответил мужчина, отвешивая ему церемонный поклон.
   Весьма удивлённый подобным заявлением, младший брат губернатора слегка вскинул брови, ожидая продолжения.
   И оно не заставило себя ждать.
   - Вы оказались правы, господин Нобуро! - с видимым трудом сдерживая охватившее его возбуждение, выдохнул собеседник. - Девчонка действительно переписывается с господином Хваро!
   - И как вы узнали об этом, господин Андо? - живо заинтересовался чиновник по особым поручениям.
   - Мать вчера поговорила с соседями, - самодовольно усмехнулся младший писец. - У нас улица тихая, чужих людей сразу видно. А слуги соседей несколько раз замечали неподалёку от нашего дома молодого дворянина, по описанию очень похожего на господина Хваро. Но ко мне он не заходил, а и других знакомых у него в наших местах нет.
   - И это всё? - разочарованно скривился слушатель.
   - Нет, нет, господин Нобуро! - энергично запротестовал собеседник. - Узнав об этом, мать строго поговорила с нашей служанкой, и та вспомнила, что однажды видела, как девчонка перебросила через забор завёрнутый в бумагу камень. Представляете? Вот так они с Хваро переписываются!
   - И как давно это случилось? - нахмурился молодой человек.
   - Два или три дня назад, - с готовностью сообщил мужчина.
   - Почему же служанка об этом сказала только вчера?
   - Сказала, что забыла, но думаю, просто не придала этому значения, - поморщился Андо. - Вы же знаете, какие эти слуги тупые? Пока не спросишь, рта не раскроют, даже если и узнают что-то важное.
   С этим младший брат губернатора спорить не стал. Воодушевлённый его молчанием, собеседник с жаром заговорил:
   - Вот теперь скажите, господин Нобуро, разве дочь благородного отца способна на столь мерзкий поступок? Ясно, что она родом из какого-то варварского племени, где нет ни малейшего понятия о приличиях. Её надо наказать за аморальное поведение, а господина Сабуро за то, что дал развратнице благородную фамилию.
   Рокеро Нобуро знал немало дворянок, обменивавшихся записочками с посторонними мужчинами, и даже сам писал их. Но говорить об этом пьянице-моралисту не стал.
   Если вскроется любовная связь названной дочери начальника уезда и господина Хваро, сильнее всего пострадает сама девица и её семья. Но и репутации барона тоже будет нанесён немалый урон.
   Вот только молодой человек с удивлением понял, что жалеет эту дурёху, вся вина которой состоит только в её глупости и той странной ненависти, которую испытывает к господину Бано Сабуро семейка Андо.
   Тем временем младший писец замолчал, выжидательно уставясь на чиновника по особым поручениям.
   - Господин Андо, - медленно, словно стараясь потянуть время перед принятием важного решения, сказал тот. - За что вы так ненавидите господина Сабуро? Чем он вам не угодил?
   Явно не ожидавший подобного вопроса, пьяница стушевался, но быстро пришёл в себя, заявив с апломбом:
   - Я уважал и почитал господина Сабуро, как моего начальника, до тех пор, пока он не связался с этой мерзкой особой. Выдать дикарку за дочь дворянина, даровать благородную фамилию девице из варварского племени - означает обмануть самого Сына неба, а это уже государственная измена, которую я, как верный раб государя, никак не могу допустить.
   Раздражённый столь откровенно-фальшивым ответом, молодой человек наставительно проговорил:
   - Все мы верные подданные Сына неба, господин Андо. Все обязаны исполнять его волю и дарованные им законы. Но если люди, делающие общее дело, не доверяют друг другу, у них ничего не получится. Прощайте, господин Андо.
   - Постойте, господин Набуро! - вскричал мужчина, хватая его за рукав, но тут же отдёргивая руку. - У меня действительно есть причины ненавидеть господина Сабуро. Но зачем они вам?
   - Чтобы знать, как далеко вы готовы зайти, господин Андо, - пояснил младший брат губернатора, с интересом разглядывая прячущего взгляд собеседника.
   Он уже понял, что эта семейка просто очень хочет свести счёты с начальником уезда Букасо, выискивая самые разнообразные поводы.
   И ещё стало любопытно, почему совсем неглупый господин Сабуро держит в канцелярии уезда столь ярого ненавистника? Тем более, что, судя по опухшей, багровой физиономии, причин выгнать младшего писца со службы более чем достаточно.
   - Бано Сабуро погубил нашу семью.
   - Даже так? - с нескрываемым удивлением вскинул брови чиновник по особым поручениям, весьма озадаченный подобным заявлением. - И как же это случилось?
   - Когда-то мой отец занимал важный пост в канцелярии самого губернатора, - потупив взор, тихо, почти шёпотом заговорил собеседник. - Но после того, как сменился губернатор, отца отправили в этот жалкий городишко. Он очень переживал, считая такой перевод незаслуженным. Однажды у него появилась возможность вернулся в Хайдаро. Не хватало лишь пустяка: рекомендательного письма от начальника уезда. Только господин Сабуро его не дал, сославшись на какое-то мелкое нарушение, якобы допущенное моим отцом. От подобного оскорбления он заболел и через год умер.
   - Вы считаете господина Сабуро виновным в смерти отца? - полувопросительно-полуутвердительно произнёс нимало не впечатлённый услышанной историей молодой человек.
   Неизвестно, насколько на самом деле были незначительны совершённые отцом господина Андо проступки, но человеку, столь болезненно реагирующему на решения начальства, на государственной службе делать нечего.
   - Не только, господин Нобуро, - сурово сведя брови к переносице, покачал головой писец. - У нас с женой долго не было детей. Я уже даже собрался брать наложницу, чтобы в семье появился наследник. Но тут Вечное небо сжалилось над нами, и супруга понесла. Ближе к родам её начали посещать призраки. Мы пригасили странствующего монаха. Он изгнал духов и развесил повсюду талисманы от нечисти. Только жена всё равно очень боялась, часто плакала, умоляла не покидать её. Но мне же надо ходить на службу! Когда начались роды, мать прислала в канцелярию слугу и попросила меня немедленно прийти домой. В этот день к нам как раз приехали чиновники из Палаты государственных хранилищ. Я не имею никакого отношения к складам и амбарам, но начальник меня домой не отпустил. А когда я стал умолять, упав на колени, пригрозил, что выгонит меня со службы.
   Рассказчик замолчал, вытирая застиранным платком повлажневшие глаза.
   Младший брат губернатора терпеливо ждал, уже догадавшись, чем закончится эта история.
   - Через два дня после жестоких мучений моя дорогая супруга умерла, так и не подарив жизнь нашему сыну, - продолжил собеседник срывающимся голосом. - А если бы Сабуро отпустил меня к ней, она осталась бы жива, и у нас бы рос сын - продолжатель моего рода. Теперь вы понимаете причину моей ненависти к этому человеку, господин Нобуро? Я готов на всё, чтобы ему отомстить!
   - Понимаю, господин Андо, - кивнул чиновник по особым поручениям. - Только, к сожалению, одних ваших слов о том, что господин Хваро и Ио состоят в аморальной связи, недостаточно для обвинения господина Сабуро в ненадлежащем воспитании его приёмной дочери и уж тем более в том, что он скрывает её истинное происхождение.
   - А что же ещё вам для этого нужно, господин Нобуро? - криво усмехнулся мужчина.
   - Для начала письма господина барона, - спокойно пояснил молодой человек. - С ними я смогу начать формальное расследование непристойного поведения приёмной дочери господина Сабуро. Принесите мне хотя бы одно из них, тогда и поговорим.
   Он снисходительно улыбнулся.
   - Молоденькие девушки любят хранить письма возлюбленных.
   - Хорошо, господин Нобуро, - согласился собеседник. - Только кого вы хотите наказать: господина Сабуро или господина Хваро?
   - Обоих, - не задумываясь, ответил тот, нимало не удивлённый тем, что писец уже знает о его стычке с бароном. - Помогите мне отомстить Хваро, а я помогу вам отомстить Сабуро.
   - Буду счастлив оказать вам такую услугу, господин Нобуро, - прижимая ладони к животу, поклонился мужчина.
   Отвесив короткий поклон, чиновник по особым поручениям покинул лавку, размышляя над тем: как же поступить, когда в его руках окажутся любовные письма барона Хваро? Что бы сделал старший брат в подобной ситуации? Врагов он не щадил никогда и использовал в борьбе с ними любое оружие.
   Следует ли отразить непристойное поведение дочери начальника уезда в докладе его превосходительству или ограничиться разговором с господином Сабуро, предоставив ему возможность самому разобраться с Ио и Хваро?
   Как бы губернатор не благоволил к начальнику уезда Букасо, в случае оглашения столь прискорбного факта в докладе вряд ли он станет игнорировать столь вопиющий подрыв моральных устоев. Предав дело огласке, его превосходительству придётся наказать своего подчинённого, заодно нанеся серьёзный вред репутации барона. Ещё больше тот пострадает, если проинформировать о столь аморальном поступке его будущих сослуживцев и начальников на юге.
   В этом случае на новом месте службы красавчику будут обеспечены очень большие неприятности. Небось, тогда перестанет кичиться своей учёностью и смазливой мордашкой.
   Если бы Рокеро Нобуро сам добился своего нынешнего положения, с самого низа поднимаясь вверх по головам неудачников, то подобный способ мести устроил бы его целиком и полностью.
   Однако ему не пришлось делать карьеру, лично отпихивая с дороги соперников. За него это делал старший брат, от чего младший, с детских лет проводивший много времени с наставниками по боевым искусствам, посчитал подобное сведение счётов не слишком подобающим для благородного воина.
   Возможно, правильнее будет раскрыть глаза начальнику уезда на недостойное поведение приёмной дочери и предложить для защиты чести его семьи вызвать Хваро на поединок, поскольку сам господин Бано Сабуро уже не в том возрасте, чтобы на равных драться с молодым противником?
   При подобном развитии событий начальник уезда сделает всё, чтобы скрыть их схватку от властей. Местные дворяне, разумеется, о ней узнают, но их симпатии будут уже на стороне младшего брата губернатора, который наконец-то получит достойный повод расправиться с обидчиком.
   Правда, придётся нарушить данное господину Андо обещание...
   Секунду помедлив, чиновник по особым поручениям самодовольно усмехнулся. А разве моральные страдания от разочарования в праведности и целомудрии приёмной дочери сами по себе не послужат суровым наказанием для благородного и добродетельного господина Сабуро? Душевные страдания - тоже месть! Так что он, Рокеро Нобуро, своё слово сдержит. Ну, а если семейка Андо не удовлетворится подобным наказанием обидчика - это их дело.
   Внезапно, уже подходя к гостинице, молодой человек подумал, что любовные письма барона Хваро надо сначала заполучить, а уж потом решать, как их использовать.
   Поскучав в комнате до вечера, он почувствовал, что готов завыть от скуки, и вновь отправился на улицу Тучки и дождя.
   На сей раз распорядительница зала в "Поющем под ветром тростнике" встретила его как старого знакомого. Наверняка, она уже успела узнать имя гостя, но поскольку тот не представился, по-прежнему называла его "благородный господин".
   Как и во время своего первого посещения, младший брат губернатора вновь не высказал каких-либо конкретных предпочтений, решив для начала осмотреться.
   Прежде чем устроиться где-нибудь, заказав вина и гетеру, он неторопливо прошёлся по залу, мельком глянув на подиум, где, не привлекая особого внимания посетителей, натужно пела какая-то худенькая девица.
   Проходя мимо одного из столов, чиновник по особым поручениям услышал громкий стон разочарования, счастливый смех и возбуждённый гомон немногочисленных зрителей.
   - Всё, господа! - поднимаясь со своего места, объявил мужчина в застиранном шёлковом халате с вымученной улыбкой на бледном лице, где резко выделялись тёмно-русые, почти чёрные усы и короткая, растрёпанная бородка. - Видимо, Вечное небо забыло обо мне, и я зря надеялся на расположение Лоуха.
   - Хотя бы выпейте на прощание, господин Судо! - со смехом предложил кто-то из игроков. - Быть может, бог неожиданной удачи вспомнит о вас завтра?
   Согласно кивнув, проигравший молча взял фарфоровую чарку и без лишних слов опрокинул в рот её содержимое.
   Со стуком поставив чашечку на стол, он коротко поклонился.
   - До свидания, господа.
   - До свидания, господин Судо, - эхом отозвался невидимый для Рокеро Нобуро собеседник и громко объявил: - Кто-нибудь желает к нам присоединиться?
   Собравшиеся вокруг зеваки испытывающе поглядывали друг на друга.
   "Почему бы нет?" - совершенно неожиданно для самого себя подумал молодой человек, шагнув ближе.
   - Каковы ставки, господа?
   В его сторону тут же устремились многочисленные взгляды.
   Сидевший за столом дворянин в широкополой шляпе из зелёного шёлка кивнул в сторону кучки серебряных монет и ассигнаций.
   - По десять муни, господин.
   По сравнению со ставками в "закрытых" заведениях Хайдаро, сумма выглядела мизерной, и младшему брату губернатора показалось, что после подобного ответа отказ от игры выставит его в глазах окружающих таким же нищим, как они сами. А этого ему очень не хотелось.
   Поэтому он снисходительно усмехнулся.
   - Тогда, если вы не против, я готов к вам присоединиться, господа.
   - Окажите честь, господин, - любезно улыбнулся собеседник.
   Двое других игроков молча склонились в коротком поклоне, очевидно, также не возражая против того, чтобы он составил им компанию.
   Чиновник по особым поручениям устроился на освобождённом табурете и небрежно высыпал на стол горку серебряных кружочков.
   Одобрительно кивнув, сидевший слева от него мужчина с аккуратно подстриженной бородкой взял тонкие бамбуковые планочки, украшенные с одной стороны незатейливым рисунком в виде птичьих перьев.
   Тщательно перемешав и сложив стопкой, игрок засунул их в специальную коробочку, из которой те торчали примерно на четверть.
   Затем раздающий протянул футляр соседу слева. Тот извлёк две пластинки и немедля положил их на стол изображениями перьев вверх. Смотреть в карты до тех пор, пока их не получат все участники игры, считалось дурным тоном.
   Когда очередь дошла до Рокеро Нобуро, тот легонько провёл кончиками пальцев по выступавшим из футляра торцам планок, чутко прислушиваясь к своим ощущениям.
   Как и положено в респектабельном "закрытом" заведении, карты на ощупь казались совершенно одинаковыми. Однако он ориентировался не на фактуру тонкого бамбука, а на исходившую от него лёгкую, почти неразличимую ауру.
   Выбрав те, что показались ему наиболее многообещающими, молодой человек положил их перед собой, терпеливо дожидаясь, когда раздающий сам возьмёт карты.
   В отличие от многих своих знакомых, младший брат губернатора предпочитал не тянуть время, с замиранием сердца потихоньку, буквально на волосок открывая "лицо" карты, а предпочитал сразу же выяснить: что именно послало ему Вечное небо?
   Кажется, в данном случае оно отнеслось к нему более чем благосклонно. Тройка Коней, что даёт шесть очков, и такая же шестёрка, обозначающая три. Полная девятка одной масти. Теперь, если у кого-нибудь не выпадет подобная комбинация или Генерал, то выигрыш гарантирован.
   Действуя в своей привычной манере, чиновник по особым поручениям продемонстрировал карты другим игрокам.
   К раздавшему тоже пришли девять очков, но разными мастями, и победа досталась Рокеро Нобуро.
   - Не желаете ли поднять ставки, господа? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил дворянин в зелёной шляпе.
   - Тридцать муни! - не задумываясь, предложил молодой человек, выкладывая выигрыш.
   - Согласен, - кивнул третий игрок, четвёртый молча отвязал от пояса кошелёк, а сосед протянул младшему брату губернатора карты и коробочку.
   Поскольку он выиграл, то его очередь раздавать.
   Привычными движениями перемешав пластинки, чиновник по особым поручениям убрал их в футляр.
   "Не повезло, - чуть позже подумал он, разглядывая карты. - Семь очков, и все разные".
   - Добавим ещё по десять муни? - предложил молодой дворянин с гладко выбритым лицом, пододвигая к себе выигрыш.
   - Почему нет? - усмехнулся обладатель зелёной шляпы.
   Привлечённые высокими ставками, вокруг начали собираться зрители. Появились гетеры и слуги с подносами, на которых красовались чашечки, фарфоровые чайники с вином и лёгкая закуска.
   Осушив чарку и закусив ядрёным, маринованным огурчиком, при приготовлении которого безвестный кулинар, кажется, слегка переборщил с корицей, Рокеро Нобуро посмотрел карты. Двойка и шестёрка Людей. Восемь очков одинаковый масти. Он уже с трудом сдерживал торжествующую улыбку, когда игрок с чисто выбритым лицом выложил на стол четвёрку и пятёрку Рыб.
   - Я тоже на сегодня закончил, господа, - поднимаясь, заявил обладатель модной зелёной шляпы.
   - Позволите к вам присоединиться, господа? - знакомый, хрипловатый голос легко перекрыл вспыхнувший с новой силой гомон.
   У младшего брата губернатора неприятно ёкнуло сердце, когда к столу шагнул стройный молодой человек со щегольской полоской усов над верхней губой.
   - Господин барон! - вскричал только что выигравший дворянин. - Присаживайтесь! Думаю, вряд ли кто-то будет возражать?
   Он вопросительно оглядел игроков.
   - Для меня это честь, господин Хваро, - склонил голову пожилой бородач.
   Рокеро Нобуро на миг замялся, не желая даже видеть этого смазливого красавчика. Однако, отказ может быть воспринят, как оскорбление. К тому же вдруг хлыщ проиграет? При этой мысли лицо молодого человека озарилось любезной улыбкой.
   - Прошу вас, господин Хваро.
   - Благодарю, господа, - устроившись на табурете, барон извлёк из кошелька серебряный слиток.
   По толпе зрителей прошелестели возбуждённые шепотки.
   - Готовы поддержать ставку, господа? - небрежно поинтересовался землевладелец.
   Игроки переглянулись. Один такой слиток, называемый еун, по цене равнялся сотне серебряных монет.
   По этому неудивительно, что двое других игроков, обычных уездных дворян, растерянно посмотрели друг на друга, а потом взгляд того, что с выбритым лицом, устремился наверх к поддерживавшим крышу стропилам. Видимо, он подсчитывал: хватит ли у него денег на такую ставку?
   Криво усмехнувшись, младший брат губернатора без лишних слов высыпал на стол содержимое своего кошелька, где как раз оставалось чуть больше ста муни.
   Обладатель седой бородки добавил к своим деньгам широкое кольцо из нефрита, а его приятель также выложил все деньги из кошелька и стал тщательно перемешивать карты.
   Рокеро Нобуро постарался отрешиться от всего окружающего, максимально сосредоточившись на кончиках своих пальцев, осторожно, даже ласково касавшихся торчавших из футляра тонких, бамбуковых планок.
   Вытащив пару приглянувшихся, он аккуратно положил их на стол, искоса наблюдая за игроками. Те явно нервничали, хотя и старались сохранить беспристрастное выражение лиц.
   Только Хваро, казалось, пребывал в безмятежном спокойствии и даже вроде бы снисходительно улыбался самыми кончиками чуть пухловатых, чётко очерченных губ.
   "Вот поэтому тебя приличные люди и чураются, - раздражённо подумал младший брат губернатора. - Привык со своим столичным гонором серебром разбрасываться. А в этой дыре сотня муни - целое состояние".
   Не желая отказываться от укоренившейся привычки, он быстро поднял карты. Сверху лежала пятёрка Птиц, а под ней такая же четвёрка. Девять очков и все одной масти!
   Обладатель аккуратной седой бородки, скривившись, словно от зубной боли, швырнул пластинки на стол. Шестерка Рыб и пятёрка Зверей. Одиннадцать очков, явный перебор.
   У барона тоже оказалось девять очков одной масти. Теперь придётся играть ещё один кон, если, конечно...
   - Генерал, господа! - счастливо засмеялся молодой дворянин с гладко выбритым лицом. - Генерал, господа! Я выиграл!
   Затаившие дыхание зрители приветствовали победителя восторженным воплем, который никого не удивил и не привлёк особого внимания, поскольку подобного рода возгласы раздавались в этом зале довольно часто.
   - Счастливо оставаться, господа, - дрогнувшим голосом произнёс бородач, с видимым трудом поднимаясь на ноги.
   Его глаза лихорадочно блестели от сдерживаемых слёз, а губы кривились в жалкой улыбке.
   - Вы тоже нас покидаете? - с издевательской улыбкой осведомился барон у чиновника по особым поручениям.
   Не рассчитывая на серьёзную игру, тот не взял с собой много денег. Серебро лежало в сундуке в гостинице, а в кошельке оставалась одна мелочь.
   - Если желаете продолжить игру, мы с господином Като готовы поверить вам на слово, - продолжал утончённо издеваться смазливый красавчик. - Не так ли, господин Като?
   - Конечно, господин Хваро! - радостно скалясь, подтвердил дворянин, сгребая деньги.
   - Благодарю, господа, - изо всех сил стараясь улыбаться как можно любезнее, поклонился Рокеро Нобуро, чувствуя, как в душе разгорается жгуче-холодное пламя ненависти. - Но я не хочу больше испытывать благосклонность Вечного неба. До свидания, господа.
   - Надеюсь, мы с вами ещё сыграем, господин? - мягко улыбнулся барон.
   - Непременно, господин Хваро, - со всей возможной искренностью пообещал младший брат губернатора, до хруста сжав зубы и кулаки.
   Однако, вспомнив, что благородный муж обязан держаться с достоинством в любых ситуациях, он расслабился и, попытавшись улыбнуться как можно любезнее, посмотрел на стоявшую поодаль гетеру. Мгновенно сообразив, что именно нужно сейчас гостю, та торопливо наполнила фарфоровую чашечку.
   - Желаю вам приятно провести время, господа, - торжественно провозгласил чиновник по особым поручениям, одним махом осушив содержимое чарки, мельком отметив, что сливовое вино почему-то тоже как будто слегка отдавало корицей.
   Подчёркнуто аккуратно опустив чашечку на стол, он развернулся и неторопливо проследовал к выходу, не обращая внимание на торопливо освобождавших ему дорогу посетителей.
   - Господин! - заступила ему путь распорядительница зала.
   - В чём дело?! - огрызнулся Рокеро Нобуро.
   - Вы забыли заплатить за посещение, господин, - мягко улыбаясь, напомнила женщина.
   "Я же ничего не заказывал", - хотел возмутиться молодой человек, но вспомнил, что в "закрытых" заведениях берут деньги за вход. Как правило, их включают в окончательный расчёт за оказанные услуги, но если посетитель ничем не пользовался, с него брали оплату только за то, что тот просто заходил сюда.
   Криво усмехнувшись, младший брат губернатора полез в тощий кошелёк, мучительно гадая, хватит ли оставшихся там медяков рассчитаться с напряжённо улыбавшейся распорядительницей.
   Вдруг рядом с ней оказалась одна из гетер и что-то зашептала на ухо, кивнув куда-то за спину незадачливого посетителя.
   Переполненный самым неприятным предчувствием, тот обернулся и увидел, как величаво кивает поднявшийся со своего табурета барон Хваро.
   - Простите, господин, - поклонившись, отступила распорядительница. - Не смею вас больше задерживать.
   Глаза чиновника по особым поручениям заволокла красная пелена, высыпав из кошелька все оставшиеся медяки, он собрался вручить их женщине, но та уже успела отойти и теперь любезничала с каким-то мужчиной, в котором Рокеро Нобуро узнал помощника начальника уезда.
   Молодой человек сделал шаг в их сторону, но на его пути встали двое крепких слуг, тут же склонившихся в глубоком поклоне.
   - Вам что-то нужно, господин? - вкрадчиво спросил один из них, выпрямляясь.
   - Или вы собрались уходить? - добавил второй.
   Младшему брату губернатора ничего не стоило раскидать их по углам, но это вызовет скандал, да ещё в присутствии чиновника уездной канцелярии. А этого ему очень не хотелось.
   Выдохнув, он пошёл к двери, затылком ощущая насмешливые и сочувственные взгляды Причём последние злили парня больше всего. Нет, Рокеро Нобуро сам перестанет уважать себя, если не отомстит Хваро ещё и за это унижение.
   Хвала Вечному небу за то, что оно послало ему семейку Андо с их глупой, бессмысленной ненавистью к Бано Сабуро. Если те помогут заполучить любовные письма барона Хваро, он, не задумываясь, пустит их в ход, даже если в результате пострадает сам начальник уезда и его непутёвая приёмная дочь!
   Сейчас молодой человек чувствовал себя готовым на всё, лишь бы стереть со смазливого личика столичного хлыща снисходительно-издевательскую улыбку.
   Поглощённый своими мыслями, он не заметил, как покинул заведение. Опомнившись уже на улице, торопливо зашагал к гостинице, чтобы в одиночестве попытаться пережить нанесённое оскорбление.
   - Господин Нобуро? - прервал его размышления чей-то удивлённый голос. - Господин Рокеро Нобуро?
   Встрепенувшись, тот заметил пожилого коренастого дворянина в халате из дорого узорчатого шёлка и в чёрной широкополой шляпе.
   Круглое, румяное лицо с пышными, седыми усами и аккуратно подстриженной бородкой расплылось в радушной улыбке, а узкие глаза под пушистыми бровями светились радостью узнавания.
   - Вот уж не ожидал встретить вас здесь, - продолжал мужчина, прижимая ладони к пухлому животу и отвешивая церемонный поклон. - Я слышал, что в уезд прислали чиновников из Хайдаро, но не мог и подумать, что вы окажитесь одним из них.
   - Я всего лишь скромный государственный служащий, - ответил на поклон молодой человек, лихорадочно пытаясь сообразить, где мог видеть собеседника. - И исполняю свой долг в любом месте, куда меня пошлют.
   Видимо, почувствовав его затруднение, незнакомец пояснил:
   - Мы с вами встречались в прошлом году на дне рождения благородного господина Кайно Хаяково.
   Только после этих слов Рокеро Нобуро вспомнил, что начальник Палаты дорог и мостов представил им со старшим братом этого человека, как своего дальнего родственника.
   - Господин Канако? - не очень уверенно произнёс чиновник по особым поручениям.
   - Точно так, господин Нобуро, - ещё шире улыбнулся мужчина. - Миноро Канако.
   - Рыцарь Миноро Канако! - окончательно вспомнил молодой человек.
   - Да, - подтвердил землевладелец и участливо поинтересовался: - Как драгоценное здоровье его превосходительства?
   - Когда я покидал Хайдаро, он пребывал в добром здравии.
   - Решили развлечься, господин Нобуро? - понимающе улыбнулся собеседник, оглядываясь вокруг.
   - Появилось немного свободного времени, - не стал скрывать очевидного младший брат губернатора. - Вот и решил узнать, какие здесь есть удовольствия для благородных людей?
   - Тогда почему вы уже уходите? - вскинул брови рыцарь, кивнув в сторону перекрёстка, обозначавшего конец улицы Тучки и дождя. - Вечер только начинается.
   - Увы, - с насмешливой улыбкой вздохнул чиновник по особым поручениям. - Лоух всегда отличался капризным нравом. Представляете, господин Канако, у меня было девять Птицами, а к господину Като пришёл Генерал!
   - Бог удачи любит подшучивать над людьми, - понимающе хмыкнул собеседник, предложив: - Но если вы хотите отыграться, я готов ссудить вам необходимую сумму.
   "Потом придётся для тебя что-нибудь у брата просить", - неприязненно подумал чиновник по особым поручениям, уже имевший печальный опыт общения с подобного рода доброжелателями. Однако грубить рыцарю он не стал, скорбно покачав головой.
   - Вы очень любезны, господин Канако, но сегодня мне больше не хочется испытывать судьбу.
   - Тогда давайте где-нибудь посидим? - не отставал спутник. - Выпьем хорошего вина, проведём время в обществе красивых девушек? Клянусь Вечным небом, мне будет очень жаль, если вы сейчас вот так просто уйдёте. А в нашем городе есть заведения, достойные вашего внимания.
   Молодой человек заколебался. Сидеть в гостинице надоело, да и горечь от недавнего досадного происшествия тоже было бы неплохо чем-то разбавить. Тем не менее, помня о пустом кошельке, он с сожалением развёл руками.
   - Я же сказал, что сегодня не могу составить вам компанию, господин Канако.
   - Позвольте мне угостить вас, господин Нобуро? - предложил рыцарь и, видимо, предвидя его возражения, горестно всплеснул руками. - Нет, я просто не прощу себе, если не угощу вас хорошей выпивкой.
   - Ну, хорошо, - рассмеялся младший брат губернатора, подумав: "Это же не значит, что я ему чем-то обязан. Пить-то вместе будем".
   Но счёл нужным предупредить:
   - Только в "Поющий под ветром тростник" я не пойду.
   - Тогда позвольте пригасить вас в другое заведение? - предложил землевладелец. - Оно ничем не хуже, а в чём-то даже лучше "Тростника".
   - Пойдёмте, - заинтересовался чиновник по особым поручениям.
   Им пришлось вернуться и, пройдя почти всю улицу Тучки и дождя, свернуть в переулок.
   Возле ведущих в обширную усадьбу ворот, над которыми висела ярко освещённая бумажными фонариками вывеска с надписью "Гнездо соловья на ветках сливы", стояли двое вооружённых дубинками охранников, отвесивших новым гостям глубокий поклон.
   Поприветствовав господина Канако и его благородного спутника, распорядительница осведомилась о пожеланиях господ.
   Рыцарь вопросительно посмотрел на молодого человека.
   - Вы же пригласили меня, господин Канако, - равнодушно пожал плечами тот.
   Землевладелец кивнул и перевёл взгляд на женщину.
   - Желаете расположиться на веранде? - попробовала уточнить она. - Или вас проводить в отдельную комнату?
   Младший брат губернатора вновь безразлично пожал плечами.
   - На веранду, - после короткого раздумья решил спутник, пояснив. - Вам, господин Нобуро, стоит посмотреть на здешних танцовщиц. Это зрелище достойно внимания благородного и образованного человека.
   - Я доверяю вашему вкусу, господин Канако, - кивнул чиновник по особым поручениям.
   Откуда-то появился невысокий, пожилой слуга.
   Направившись за ним, гости заведения проследовали по широкой, освещённой ярко пылавшими в железных корзинах дровами аллее к массивному одноэтажному строению. Поднялись по короткой, каменной лестнице, прошли галереей мимо закрытых дверей, из-за которых доносились обрывки слов, музыка и смех, после чего оказались на просторной, крытой веранде, окружённой с трёх сторон низкой, деревянной балюстрадой.
   За большинством из расставленных вдоль перил столиков сидели богато одетые мужчины и разряженные в яркие шёлка молодые женщины.
   Лёгкий ветерок чуть раскачивал развешанные на поддерживавших крышу столбах бумажные фонарики.
   Не обращая внимания на рыцаря со спутником, посетители заведения мирно беседовали, попивая то и дело подливаемое улыбающимися гетерами вино.
   Стоял негромкий вежливый гомон, характерный для мест, где собираются хорошо воспитанные и образованные люди.
   Будучи завсегдатаем подобного рода мест, Рокеро Нобуро знал, что для более шумных развлечений существуют отдельные апартаменты. Однако он пока не испытывал большого желания веселиться. После проигрыша и утончённого унижения хотелось просто скоротать вечер, лелея мечту о мести.
   Отыскав для новых гостей свободный столик, провожатый поинтересовался:
   - Что угодно благородным господам?
   - Лучшего вина и самых изысканных закусок! - распорядился землевладелец.
   - Слушаюсь, господин, - поклонился слуга.
   - А девушки пусть присоединятся к нам попозже, - со значением добавил Канако. - Понял?
   - Да, господин, - собеседник с поклоном удалился.
   Не успели они обсудить рано наступившую в этом году весну, как подавальщик принёс заказ, ловко расставив на столе бутылки и мисочки с закусками.
   Рыцарь лично разлил вино, отдающее приятным персиковым ароматом и, приподняв чарки на уровень лица, предложил выпить.
   Отказываться молодой человек не стал. Затем последовала ещё одна чарка и ещё одна.
   Плотно закусив тонко нарезанными ломтиками жареной утятины, маринованными грибами и побегами бамбука, солёными креветками и прочими вкусностями, младший брат губернатора с удовлетворением ощутил, что жизнь уже не так плоха, как четверть часа назад. А со своим недоброжелателем он обязательно разберётся. Но попозже.
   - Не смею спросить, господин Нобуро, с какой целью прислал вас его превосходительство, - вкрадчиво заговорил землевладелец. - Но не могли бы вы сказать, как долго ещё пробудете в наших местах?
   - Пока не знаю, господин Канако, - покачал головой чиновник по особым поручениям, сосредоточенно пытаясь подцепить вилкой кусочек солёной форели. - Это зависит от многих обстоятельств.
   Прожевав нежное, тающее во рту мясо, он спросил, в упор глядя на собеседника уже порядком осоловевшими глазами:
   - А почему вас это интересует, господин Канако?
   Тщательно вытерев губы белоснежным платком, рыцарь поднялся и, отвесив церемонный поклон, торжественно объявил:
   - Благородный господин Нобуро, я прошу вас почтить своим присутствием свадьбу моей дочери, которая состоится в 23 день месяца Кабана.
   - Вряд ли я задержусь здесь так надолго, господин Канако, - с сожалением покачал головой молодой человек.
   - Тем не менее, господин Нобуро, позвольте надеяться, что вы окажете мне честь, посетив наш семейный праздник? - заискивающе произнёс землевладелец, вновь опускаясь на табурет.
   - Если представится такая возможность, господин Канако, - пьяно улыбнулся младший брат губернатора, которому захотелось чем-нибудь порадовать такого приятного собеседника. - То непременно.
   Кивком поблагодарив за вновь наполненную чашу, он полюбопытствовал:
   - Кто же будет счастлив назваться вашим зятем, господин Канако?
   - Барон Тоишо Хваро, господин Нобуро, - поднимая свою чарку, сообщил собеседник.
   Собутыльник едва не поперхнулся от таких слов, даже хмельной туман в голове слегка рассеялся.
   - Вы сказали Хваро?
   - Да, господин Нобуро, - подтвердил рыцарь и, не удержавшись, принялся расхваливать будущего родственника. - Богатейший землевладелец нашего уезда. Очень умный и образованный юноша. Учился в Гайхего. Сдал государственный экзамен на степень баньянь и уже получил высокую должность в Дьяснору. Это на юге в провинции Фамлао.
   - Блестящее начало карьеры, - натужно усмехнулся молодой человек.
   - Если Вечное небо и впредь будет столь же благосклонно к моему будущему зятю, то он со своими способностями в будущем может занять очень значимую должность, - убеждённо заявил собеседник. - Столь выдающиеся успехи делают честь его древнему роду. В наши дни, когда среди чиновников так много потомков хокару, отрадно видеть, что и отпрыски истинных гау не запирают себя в имениях, а также выбирают тяжкий путь государственной службы.
   Рокеро Нобуро, чей прадед также был сыном наложницы, недовольно насупился, но спорить с собутыльником не стал, ибо хорошо помнил, что старший брат не любит разговоров об их происхождении.
   Однако, не на шутку задетый источаемыми рыцарем похвалами своему недоброжелателю, захотел узнать о нём побольше.
   - Разве у Тоишо Хваро нет братьев хокару? Неужели его отец не имел ни одной наложницы?
   Несколько секунд Канако смотрел на него с пьяным недоумением, наконец до землевладельца дошёл смысл вопроса.
   - Так получилось, господин Нобуро, что Тоишо Хваро - единственный ребёнок в семье. Я дружил со старым бароном Хваро и хорошо помню, как сильно он переживал из-за того, что Вечное небо обделило его детьми. Супруга и шестеро наложниц подарили ему лишь трёх сыновей и двух дочерей. Но почти все они умерли ещё в раннем детстве. Сам рано осиротевший господин Кенто Хваро очень хотел наследника. Незадолго до своей внезапной кончины он с горечью пожаловался мне, что опасается, как бы их род не пресёкся на нём. Мы сидели с ним в беседке у озера, и я как раз поделился с ним радостью, сообщив, что моя супруга вновь ждёт ребёнка. А вот дети господина Хваро тогда как раз болели. Переживая за судьбу сына, он захотел принять за него обязательство перед Вечным небом и предложил, если у меня родится дочь, поженить наших детей. Я ответил, что для меня это будет большой честью. Боги услышали наши молитвы. Маленький Тоишо выжил, а вот его отец умер, так и не успев скрепить брачный договор. Но его добродетельная вдова, почитая волю супруга, подтвердила соглашение. Правда, опасаясь за жизнь и здоровье сына, она очень рано отправила его в столицу, чтобы тот, подготовившись, поступил в Гайхего и успешно сдал государственный экзамен. Жаль, что его благородный отец не дожил до этого дня.
   Землевладелец шумно высморкался и на какое-то время взгляд его сделался почти трезвым.
   - Я рассказал эти интимные подробности, господин Нобуро, только потому что наслышан о ваших высоких моральных качествах и уверен, что никто другой не узнает о мимолётной слабости достойного дворянина господина Кенто Хваро.
   - Ценю ваше доверие, господин Канако, - собирая в кучу разбегавшиеся мысли, склонил голову молодой человек. - Можете не сомневаться в моей скромности.
   - У меня и в мыслях не было, господин Нобуро! - с деланным возмущением заверил рыцарь и поинтересовался: - Ну так я могу надеяться увидеть вас на свадьбе своей дочери?
   - Твёрдо обещать не могу, господин Канако, - сурово свёл к переносице брови чиновник по особым поручениям. - Сами понимаете: долг прежде всего. Но если его превосходительство не поручит мне какого-нибудь нового задания, я обязательно приеду.
   Даже после стольких чарок он без труда понял, чем вызвано столь любезное и настойчивое приглашение. Присутствие на его семейном торжестве младшего брата самого губернатора продемонстрирует окружающим наличие у господина Канако влиятельных знакомых и поднимет авторитет землевладельца среди уездных дворян.
   Молодой человек вдруг подумал: как бы поступил сей достойный муж, если бы узнал, что его будущий зять тайно встречается с приёмной дочерью начальника уезда?
   И тут же с огорчением признал, что данное обстоятельство вряд ли заставит рыцаря отменить свадьбу. А жаль, отказ от заранее оговорённого брака стал бы болезненным ударом по престижу и самолюбию смазливого негодяя.
   Возможно, стоит пригрозить Канако публичным разоблачением любовных шашней Хваро?
   В этом случае разразится грандиозный скандал, в результате которого опозоренными окажутся не только господин Сабуро и барон, но и господин Канако, как его будущий родственник. И если тот не хочет подобного бесчестья, то пусть отменяет свадьбу! Тогда землевладелец, конечно, тоже потеряет лицо, но всё же не в такой степени.
   Подобная мысль показалась младшему брату губернатора интересной. Осталось только заполучить доказательства аморальной связи Ио и Хваро.
   Со стороны дворика, расположенного между двумя выступавшими вперёд корпусами, послышались звуки музыки.
   Гости возбуждённо загомонили.
   - Господин Нобуро! - вскричал рыцарь. - Не желаете ли посмотреть танец. Такого вы и в Хайдаро не видели.
   - Так уж и не видел, - с сомнением хмыкнул чиновник по особым поручениям, озадаченно наблюдая за тем, как посетители торопливо переставляют табуретки к балюстраде.
   - Готов заплатить десять муни, если вы будете разочарованы! - выпалил пьяненький землевладелец.
   - Ого! - вскинул брови молодой человек. - Вы меня заинтриговали.
   Поднявшись на ноги, он почувствовал слабость в коленях и, чтобы не упасть, ухватился за край стола.
   Канако предупредительно взял его за локоть, а подскочивший слуга схватил табуретку.
   Несмотря на застилавшие сознание винные пары и ворочавшееся на дне души постыдное желание заполучить так неосмотрительно обещанное собутыльником серебро, Рокеро Нобуро, посчитав враньё недостойным благородного мужа, согласился, что танцовщицы в "Гнезде соловья на ветках сливы" великолепны и достойны внимания самых взыскательных зрителей.
   Хлопая, не жалея ладоней, он попросил своего спутника пригласить к ним кого-нибудь из этих прелестниц. Тот не смог отказать младшему брату губернатора, и вскоре к их столику подошли две девушки.
   Маняще улыбаясь, они щедро потчевали гостей чудесным вином, от души смеялись их неуклюжим шуткам, а потом проводили каждого в отдельную комнату, где остались до утра.
   Окончание вечера для чиновника по особым поручениям прошло словно в тумане, запечатлевшись в памяти чередой прерывистых картин.
   Рокеро Нобуро помнил, как зубами развязывал ленточки на платье гетеры, как девушка, смеясь, плясала перед ним, одетая лишь в длинные, распущенные волосы, как он ловил её, бросаясь от одной норовившей сделаться полом стены до другой, как плутовка наконец-то оказалась в его объятиях.
   Известие о том, что он ничего не должен, поскольку за всё заплатил господин Канако, заметно улучшило настроение молодого человека, а целебный отвар почти подавил похмельную дурноту. Так что заведение младший брат губернатора покинул в самом прекрасном расположении духа.
   Кубвань доложил, что Жбан с раннего утра выгуливает Снегиря. Несколько раз вчера и сегодня заходил господин Фунадо, расспрашивая слуг о хозяине. Те, естественно, не могли сказать ему ничего вразумительного, от чего служащий Палаты налогов и податей явно нервничал.
   Досадливо поморщившись, чиновник по особым поручениям приказал ему помочь привести себя в порядок и отправился в канцелярию уезда.
   Отыскав спутника на обычном месте в просторной, светлой комнате за заваленным бумагами столом, он поприветствовал господина Фунадо и, прежде чем тот успел что-то сказать, непринуждённо проговорил:
   - Знакомого вчера встретил. Зашли с ним в одно заведение и задержались. Вам тоже непременно надо туда заглянуть. Столько замечательных танцовщиц сразу я даже в Хайдаро не видел!
   Усевшись на табурет, торопливо освобождённый каким-то местным чиновником от стопки потрёпанных книг, Рокеро Нобуро принялся с жаром описывать представление, которое он наблюдал в "Гнезде соловья на ветках сливы".
   Не иначе как сам Энтуз - бог литераторов одарил его внезапным порывом вдохновения, придав речи цветистость и образность, потому что по мере рассказа морщинки на хмуром лице уставшего служащего Палаты налогов и податей постепенно разглаживались, а в тусклых глазах заблестели робкие искорки любопытства.
   Видимо, заметив его интерес, присутствовавший здесь же чиновник уездной канцелярии тоже начал расхваливать это заведение, предлагая благородному господину Фунадо отправиться туда сегодня же вечером, клятвенно пообещав оплатить все расходы.
   Проверяющий неопределённо хмыкнул, пообещав подумать об этом, и тут же углубился в расчёты, энергично щёлкая костяшками счёт.
   Наблюдая за ним, молодой человек прислонился спиной к стене и незаметно для себя заснул, "выпав" из реальности примерно на четверть часа.
   Уже изучивший вкусы и пристрастия господина Фунадо начальник уезда и сегодня устроил обед прямо в своём кабинете.
   В самом конце, когда они уже лакомились дольками мандаринов, привезённых с далёкого юга, в дверь робко постучали.
   - Кто там? - недовольно нахмурился начальник уезда, вытирая белоснежным платком сладкие губы.
   - Сеичо Ивасако, господин, - послышался почтительный голос секретаря. - Извините, господин, но вы сами приказали сообщать в любое время, если вернётся госпожа Амадо Сабуро. Тут ваш слуга пришёл...
   - Я вас понял, господин Ивасако, - величественно кивнул Бано Сабуро и, оглядев гостей, виновато развёл руками. - Простите, господа. Семейные дела. Я очень давно не видел сестру, вот и велел известить меня сразу, как та объявится.
   - Разлука с близкими всегда ранит сердце, - глубокомысленно заявил служащий Палаты налогов и податей, доставая из рукава смятый носовой платок.
   Сидевшие за столом дружно закивали.
   Когда господин Фунадо покинул кабинет, его хозяин обратился к младшему брату губернатора:
   - Надеюсь, господин Нобуро, вы окажете мне честь прийти сегодня на ужин? Или желаете поговорить с моей сестрой как можно скорее? Тогда я готов сопровождать вас, потому что приглашать её в канцелярию мне бы очень не хотелось.
   - Не стоит беспокоить благородную госпожу Амадо Сабуро сразу после дороги, - подумав, рассудил чиновник по особым поручениям. - Пусть отдохнёт. Я встречусь с ней вечером.
   - Я предупрежу сестру о вашем приходе, господин Нобуро, - пообещал начальник уезда.
   Распрощавшись с ним, молодой человек отправился к своему спутнику из Палаты налогов и податей. Однако тот уже полностью погрузился в свои бумаги, крайне неохотно поддерживая разговор.
   Отводить душу в воинских упражнениях после сытного обеда сегодня почему-то не хотелось, и Рокеро Нобуро поплёлся в гостиницу.
   Он не ждал каких-либо особенных откровений от разговора с монашкой, всё более склоняясь к мысли о том, что приёмная дочь начальника уезда действительно не та за, кого её выдают.
   Сама по себе девчонка по-прежнему совершенно не интересовала чиновника по особым поручениям, а вот её любовника он уже успел возненавидеть.
   В памяти вновь всплыл вчерашний разговор с господином Канако. Как этот кичащийся своей родословной землевладелец отнесётся к тому, что в жилах девицы, к которой воспылал порочной страстью его будущий зять, нет ни капли благородной крови? Более того, она вообще может принадлежать к какому-то варварскому племени? Возможно, тогда ему станет проще выполнить маленькую просьбу младшего брата губернатора и отменить свадьбу своей дочери с Тоишо Хваро?
   Даже если рыцарь сохранит в тайне причину разрыва, это неизбежно выставит столичного зазнайку в самом негативном свете, породив массу слухов и сплетен. Вот тогда красавчику будет уже не до улыбочек и колкостей.
   Доказательства его постыдных отношений с Ио должны добыть мать и сын Андо, а Рокеро Нобуро нужно ещё раз убедиться в обоснованности своих подозрений, хорошенько расспросив госпожу Амадо Сабуро.
   Именно с таким настроением он и явился в дом начальника уезда.
   Передав повод Снегиря одному слуге, молодой человек проследовал за другим до знакомого кабинета, где, кроме Бано Сабуро, присутствовала пожилая женщина с наголо бритой головой в сером стёганном жилете поверх просторного коричневого балахона.
   - Это моя сестра - благородная госпожа Амадо Сабуро настоятельница монастыря "Добродетельного послушания", - поприветствовав важного визитёра, представил её начальник уезда.
   - Только монахиня, господин Сабуро, - поправила та брата, отвешивая чиновнику по особым поручениям церемонный поклон.
   - Кроме вас, там всё равно никого нет, - заметил хозяин кабинета и посмотрел на гостя. - Надеюсь, его превосходительство удовлетворит моё ходатайство, и вы получите жалованную грамоту о назначении вас настоятельницей.
   - Вот когда это случится, тогда и будете меня так называть, - непреклонно заявила женщина. - А пока я просто смиренная служительница богини милосердия.
   Она ещё раз поклонилась.
   - Брат сказал, что вы, господин Нобуро, хотите поговорить со мной о госпоже Ио, его приёмной дочери?
   - Это так, - подтвердил молодой человек, усаживаясь в кресло напротив. - Расскажите, как вы с ней познакомились?
   - Может быть, подать чаю, господин Нобуро? - любезно предложил начальник уезда.
   - Не смею утруждать вас, господин Сабуро, - поклонился младший брат губернатора.
   - Ну, что вы, господин Нобуро, - возразил хозяин кабинета. - Для меня это честь.
   Громко хлопнув в ладоши, он позвал служанку.
   Выслушав повеление, та очень скоро вернулась с деревянным лакированным подносом, где стояли три фарфоровые чашечки.
   Пока она отсутствовала, гость, словно позабыв свой вопрос, обсуждал с начальником уезда последствия недавней эпидемии и, только сделав глоток весьма недурственного чая, вновь вернулся к расспросам.
   Как и следовало ожидать, ничего нового он не узнал.
   Монашка поведала, как человек, назвавший себя Шуфром из Тадаё привёл в обитель "Добродетельного послушания" молодую девушку. По его словам, одиннадцать лет назад гетера по имени Голубой Колокольчик продала ему свою дочь, сообщив, что отцом её является господин Кайо Сабо. Он якобы собирался признать дочь, но умер, не успев оформить документы.
   Лавочник уверял, что всегда относился к ней как к родной дочери, не забывая о благородной крови, текущей в её жилах. Поэтому, когда пришло время выдавать девушку замуж, не посмел сам решать её судьбу, а попытался отыскать родственников Ио. Самым достойным среди них ему показался господин Бано Сабуро. Однако Шуфр побоялся сразу идти к начальнику уезда, а сначала привёл девушку к его сестре.
   Госпожа Амадо Сабуро знала о том, что брат получал письмо от троюродного племянника, в котором он упоминал гетеру Голубой Колокольчик и свою дочь, поэтому и повела девушку в Букасо.
   Когда собеседница перешла к описанию их трагического путешествия, внимательно слушавший её Рокеро Нобуро прервал рассказчицу, решив кое-что уточнить.
   Его интересовало, в какой именно день достопочтенный лавочник появился в монастыре "Добродетельного послушания", сколько ему было лет, или хотя бы как он выглядел, где именно в Тадаё проживал, и что стало с гетерой Голубой Колокольчик?
   Очевидно, не ожидавшая подобных вопросов женщина по-началу даже растерялась, бросив беспомощный взгляд на брата, продолжавшего с невозмутимым видом потягивать, должно быть, уже остывший чай.
   Однако, быстро опомнившись, она принялась довольно бойко отвечать, так и не сообщив молодому человеку ничего полезного.
   По словам монашки, Шуфр выглядел так, как каждый третий мелкий торговец, хоть в Хайдаро, хоть здесь в Букасо, Где в Тадаё находится его лавка, она не интересовалась, также как не спрашивала о дальнейшей судьбе гетеры. В последнее младший брат губернатора, не понаслышке знавший о неистребимом женском любопытстве, не поверил сразу.
   Понимающе кивая, он всё больше убеждался, что этот рассказ госпожи Сабуро - полная ложь, но начал опасаться, как бы его дальнейшие вопросы не насторожили начальника уезда. Не стоит давать ему повод подозревать, что он разоблачил их с сестрой обман. Поэтому чиновник по особым поручениям умерил любопытство, позволив собеседнице продолжить свою историю.
   Слушая, как они с Ио бежали из деревни полной призраков, как бродили по лесам и горам, милостью Вечного неба наткнувшись на хижину собирателей золотого корня, Рокеро Нобуро с удивлением понял, что этот необыкновенный рассказ почему-то внушает ему больше доверия. Словно какой-то внутренний голос убеждал, что она говорит правду.
   Для подтверждения своих ощущений молодой человек задал несколько уточняющих вопросов. На сей раз монахиня, не задумываясь, назвала деревню, которую им пришлось покинуть, спасаясь от злых духов, описала домик, где они прожили почти три месяца, рассказала о том, как ходили на высокую гору наблюдать за дорогой, ожидая, когда на ней появятся следы людей и повозок, означавшие, что выставленные против петсоры заслоны сняты, и можно идти в Букасо.
   Бросив короткий взгляд на хозяина дома, гость увидел, что тот сидит, откинувшись на спинку кресла и сцепив руки на животе.
   Похоже, рассказ сестры его мало интересовал. Да и младший брат губернатора окончательно убедился, что самое главное он уже услышал, и ничего нового сестра больше не скажет.
   Разговор с монашкой ещё сильнее укрепил его подозрения в том, что приёмная дочь начальника уезда Букасо совсем не та, за кого он её выдаёт.
   Не свяжись она с бароном Хваро, чиновнику по особым поручениям не было бы до неё никакого дела. Но вот возможности с помощью любовных шалостей глупой девчонки отомстить своему обидчику, Рокеро Нобуро не упустит!
   Когда женщина замолчала, выжидательно глядя на него, молодой человек поднялся и проговорил, отвешивая церемонный поклон:
   - Благодарю вас, госпожа Сабуро. Теперь для меня всё окончательно прояснилось. Хвала Вечному небу за то, что вы остались живы, и пусть эта ужасная болезнь никогда больше не появится в Благословенной империи.
   - Да услышит вас Вечное небо, господин Нобуро, - встав с кресла, поклонилась монашка. - А я буду до конца своих дней молить об этом милосердную Голи.
   Она вопросительно посмотрела на брата.
   - Спасибо, сестра, - сказал тот, склонив голову, увенчанную квадратной шёлковой шапочкой. - Вы можете идти.
   Ещё раз поклонившись каждому из мужчин, женщина вышла из кабинета, а его хозяин обратился к гостю.
   - Как видите, господин Нобуро, моя приёмная дочь - никакая не дикарка из варварского племени.
   Он снисходительно улыбнулся.
   - Тот донос, из-за которого вас направил сюда его превосходительство, не содержит ничего, кроме лжи. Кровный отец Ио - мой родственник, потомственный дворянин гау.
   У младшего брата губернатора по этому поводу имелось несколько иное мнение, высказывать которое он, однако, не стал, проговорив, пожимая плечами:
   - Я лишь исполняю свой долг, господин Сабуро, и непременно доложу его превосходительству всё как есть, ничего не добавляя от себя.
   - Не сомневаюсь в этом, господин Нобуро, - важно кивнул собеседник, поднимаясь. - Теперь, когда вы всё выяснили, может, пройдём в зал? А то гости уже, наверное, собрались?
   - Не стоит заставлять ждать этих уважаемых людей, - согласился чиновник по особым поручениям.
   Когда они вышли во двор, стоявшая у дверей служанка подтвердила, что все приглашённые уже пришли.
   - Вы ещё надолго задержитесь в Букасо, господин Нобуро? - поинтересовался хозяин дома, сопровождая его в зал приёмов.
   "Торопишься от меня избавиться?" - мысленно усмехнулся гость, а вслух сказал:
   - Уеду завтра или послезавтра. Я должен как можно быстрее доложить обо всём его превосходительству. А вот господин Фунадо свою проверку ещё не закончил.
   - О, господин Фунадо так усердно трудится, что мог бы один заменить всех моих писцов! - с деланным восхищением воскликнул начальник уезда. - У нас скоро не останется ни одного документа, который бы он не посмотрел.
   - Это один из лучших служащих Палаты налогов и податей, - со значением проговорил молодой человек, набивая цену своему спутнику.
   - Тогда, если вдруг встретитесь с господином Кайно Хаяково, передайте ему нижайшую благодарность за честь принимать у себя столь выдающегося чиновника, - попросил собеседник, подходя к короткой каменной лестнице.
   - Непременно, господин Сабуро, - пообещал младший брат губернатора, не очень-то рассчитывая вспомнить об этой просьбе при встрече с главой Палаты налогов и податей.
   - Надеюсь, господин Нобуро, вы навестите меня перед отъездом? - спросил хозяин дома с нотками фальши в голосе. - Мне будет не хватать наших бесед.
   - Не расстраивайтесь, господин Сабуро, - успокоил его гость. - Возможно, мы с вами очень скоро встретимся вновь.
   И с удовлетворением заметив настороженное недоумение в глазах собеседника, снисходительно усмехнулся.
   - Нет, нет, я не собираюсь ещё раз проверять вас, господин Сабуро. Просто господин Канако пригласил меня на свадьбу своей дочери в 23 день Кабана. Я обещал обязательно приехать. Если служба позволит.
   - Ах, вот оно что! - с явным облегчением перевёл дух начальник уезда. - Я буду молить Вечное небо, чтобы вы смогли посетить нас.
   Учитывая печальный опыт прошлого визита в хлебосольный дом Бано Сабуро, чиновник по особым поручениям по-началу пил очень мало, несмотря на все усилия слуг щедрого хозяина. А когда тот попытался разыграть обиду, сослался на предстоящую дальнюю дорогу.
   Данное сообщение вызвало удивление присутствующих, в том числе и господина Фунадо, тут же попытавшегося выяснить подробности. Однако молодой человек ответил, что всё объяснит ему позже.
   То ли уже зная о посещении Рокеро Нобуро "Гнезда соловья на ветках сливы", то ли просто желая порадовать гостей, хозяин дома пригласил на праздник танцовщиц из этого заведения.
   Их выступление весьма порадовало присутствующих, в том числе и младшего брата губернатора, который перестал себя сдерживать и принялся пить наравне со всеми.
   Но сегодня он прекрасно владел собой и помнил всё до самого момента возвращения в гостиницу, куда его отнесли на носилках господина Сабуро.
   Когда молодой человек очнулся от хмельного сна, верный Кубвань сообщил, что заходил господин Фунадо и велел слуге разбудить хозяина. Но тот решительно отказался, сославшись на отсутствие приказа. В конце концов раздосадованный чиновник ушёл в канцелярию, наказав напомнить, что господин Нобуро обещал ему всё объяснить.
   Досадливо крякнув, младший брат губернатора отправил Кубваня за водой для бритья и умывания. Когда слуга привёл в порядок его помятую физиономию, он стал отдавать распоряжения, с неудовольствием рассматривая своё отражение в зеркале.
   - Собирайте вещи, грузите в повозку. Едем в Хайдаро. Хватит, погостили.
   - Слушаюсь, господин, - невозмутимо отозвался Кубвань.
   - Передай Жбану, пусть и Снегиря седлает, - подумав, добавил хозяин.
   - Да, господин, - поклонился слуга.
   - Но сначала - одеваться! - скомандовал Рокеро Нобуро.
   Торопливо позавтракав, он сообщил владельцу гостиницы о своём отъезде и поспешил в канцелярию уезда, где первым делом зашёл к господину Фунадо.
   Увидев младшего брата губернатора, тот отложил в сторону бумаги и обратился к присутствовавшему в комнате писцу:
   - Оставьте нас, пожалуйста, господин Цутуо.
   Поклонившись, тот быстро покинул комнату. Едва за ним закрылась дверь, служащий Палаты налогов и податей вопросительно уставился на чиновника по особым поручениям.
   - Моё дознание закончено, господин Фунадо, - сказал тот и поинтересовался: - А как много дел у вас осталось?
   - Не меньше чем на три-четыре дня, - со вздохом ответил собеседник, указывая на разложенные по столу бумаги. - Я говорил господину Ходасо, что для тщательной проверки нужно хотя бы два человека. Но сейчас, после петсоры, все наши заняты. Вот и послали меня одного.
   - В таком случае я попрошу господина Сабуро предоставить вам фургон до Хайдаро, - после короткого размышления сообщил молодой человек. - А наш я заберу.
   - Спасибо, - поклонившись, поблагодарил мужчина.
   - До свидания, господин Фунадо, - отвесил ответный поклон младший брат губернатора.
   В соседней комнате, где теснились служащие уездной канцелярии, он заметил прижавшегося к стене Джуо Андо.
   Поймав его растерянный, почти испуганный взгляд, чиновник по особым поручениям выразительно указал глазами на дверь.
   Заглянув в кабинет начальника уезда, Рокеро Нобуро высказал ему своё пожелание, а тот пообещал подобрать для господина Фунадо удобную повозку и даже отправить с ним слугу, чтобы тот должным образом позаботился о нём в дороге.
   На прощание хозяин кабинета вручил гостю небольшой подарок в виде кошелька с парой серебряных слитков и попросил передать его превосходительству свои уверения в глубочайшем почтении.
   Убирая за пазуху приятно позвякивавший мешочек, молодой человек заверил, что непременно расскажет старшему брату о том, как радушно их с господином Фунадо встретили, создав все условия для надлежащего исполнения ими служебных обязанностей.
   Возможно, начальник уезда ожидал каких-то иных слов, но выказывать своё разочарование не стал, тут же предложив лично проводить дорого гостя.
   Однако, тот вежливо, но твёрдо отказался от подобной чести, заявив, что не может утруждать столь занятого человека.
   Тогда господин Сабуро вышел из-за стола и, прижимая ладони к животу, отвесил глубокий, почтительный поклон.
   Ответив ему тем же, младший брат губернатора напомнил, что они могут скоро встретиться, и удалился.
   Во дворе его встретил знакомый десятник городской стражи.
   Узнав об отъезде гостя, тот посчитал своим долгом лично попрощаться со столь искусным мечником.
   Чиновник по особым поручениям, как это требуют правила приличия, ответил, что господин Кимуро преувеличивает его скромные таланты.
   Обменявшись любезностями, они расстались вроде бы вполне довольные друг другом. Однако, даже выйдя за ворота, Рокеро Нобуро ещё какое-то время спиной ощущал тяжёлый взгляд стражника.
   Как он и рассчитывал, младший писец поджидал его на улице неподалёку от гостиницы.
   Заметив молодого человека, Андо устремился к нему, расталкивая попадавшихся на пути прохожих.
   - Как же так, господин Нобуро?! - вскричал мужчина, хватая младшего брата губернатора за руку. - Почему вы уезжаете? Вы же обещали...
   - Успокойтесь, господин Андо! - шёпотом рявкнул чиновник по особым поручениям, выразительно посмотрев на вцепившиеся в шёлк рукава скрюченные, перепачканные тушью пальцы.
   Собеседник испуганно отпрянул.
   - Не переживайте так, господин Андо, - мрачно усмехнулся молодой человек. - Я не забыл о нашей договорённости.
   - Но вы же уезжаете, господин Нобуро! - выпалил обиженный писец.
   - Я скоро вернусь, - твёрдо пообещал тот. - И каждый из наших обидчиков будет наказан. Но, чтобы это случилось как можно быстрее, мне нужны любовные письма барона Хваро. Вы смогли их достать?
   - Пока нет, господин Нобуро, - окончательно смутился дворянин. - Никак не получается тщательно обыскать павильон.
   - Вы уж постарайтесь, господин Андо, - сурово нахмурился младший брат губернатора. - Без этих писем или каких-то других веских доказательств того, что Ио не та, за кого её выдаёт господин Сабуро, мы не сможем обвинить его в обмане. При всём моём уважении к вашей матушке и к вам, ваши слова ничего не будут стоить, если речь зайдёт о чиновнике восьмого ранга.
   - Ясно, господин Нобуро, - энергично закивал младший писец. - Но, когда вы вернётесь?
   - Скоро, господин Андо, - криво усмехнулся чиновник по особым поручениям. - Мне не меньше вашего хочется отомстить.
   - Понимаю, господин Нобуро, - посуровел собеседник.
   - Тогда ступайте, - проворчал молодой человек. - Если господин Собуро узнает о наших встречах, у него могут возникнуть к вам неприятные вопросы.
   - Простите, господин Нобуро, - склонился в почтительном поклоне дворянин. - Счастливого пути, господин Нобуро. Мы будем вас ждать.
   - До свидания, господин Андо, - коротко кивнул тот.
  
  
   Хосино Нобуро слушал горячую, сбивчивую речь младшего брата и не верил своим ушам. Он-то хотел всего лишь отправить своего непутёвого родственника подальше от устроенного им скандала, воспользовавшись для этого глупым, совершенно пустяковым поводом. А тот умудрился раздуть из нелепого доноса целую историю, обвинив во лжи уважаемого, благородного начальника уезда Букасо, опираясь при этом только и исключительно на домыслы полоумной старухи и её пьяницы сына.
   - Возвращаясь я специально отыскал несколько человек, перенёсших петсору, - вдохновенно вещал молодой человек. - А уже здесь, в Хайдаро, встречался с лучшими лекарями. Ни те, кто выздоровел, ни те, кто лечил, никогда не слышали, чтобы кто-то терял память после этой болезни. Девчонка врёт, а господин Сабуро, зная это, покрывает её ложь!
   - Господин Нобуро, - снисходительно усмехнулся хозяин кабинета, откидываясь на низенькую спинку кресла. - Петсора так давно не появлялась в Благословенной империи, что многие вообще считали её страшной сказкой. Даже лекари лишь читали о ней в медицинских трактатах, авторы которых писали их с чужих слов и не могли знать всё. Насколько я знаю, выживших после неё слишком мало, чтобы делать выводы. Дочь барона Шиэкто так и не вышла замуж, потому что после лихорадки почти перестала слышать. Так то обычная лихорадка, а не петсора, выздоровление после которой - само по себе величайшая милость Вечного неба. Нет, господин Нобуро, вы меня не убедили в том, что господин Сабуро лжёт, скрывая истинную личность своей приёмной дочери.
   - Но его сестра тоже врёт, ваше превосходительство! - вскричал собеседник. - Та самая монашка, которую господин Сабуро желает сделать настоятельницей. Он уже прислал вам прошение?
   Губернатор молча кивнул, наблюдая за младшим братом с возрастающим любопытством. Давно он не видел его в таком возбуждённом состоянии. Высокопоставленный чиновник специально глубоко втянул носом воздух, но не почувствовал даже намёка за запах вина. Да и на обкурившегося джангарским зельем он тоже не походил. Глаза его хоть и горячечно поблёскивали, но зрачки оставались обычного размера, язык не заплетался, а в воздухе не ощущался приторный аромат степных трав.
   - Я уверен, что эта женщина лгала мне, когда рассказывала о том, как встретила эту девицу в первый раз, о лавочнике, который якобы привёл её в монастырь, - горячился молодой человек. - Всё это неправда, и я прошу вас дать мне возможность это доказать.
   - Зачем вам это нужно, господин Нобуро? - помедлив, поинтересовался хозяин кабинета. - Чем вам так не угодил господин Сабуро, что вы хотите обвинить его в государственной измене?
   Под пристально-требовательным взглядом умудрённого жизнью старшего брата младший смутился, но тут же дерзко посмотрел ему в глаза.
   - Вы, ваше превосходительство, всегда учили меня не забывать о долге дворянина и государственного служащего. И как мне поступить сейчас, когда есть все основания подозревать начальника уезда Букасо в том, что он, презрев добродетель, нравственные нормы и заветы предков, опустился до гнусного обмана, позоря верноподданных слуг Сына неба?
   "А он научился правильно говорить, - с одобрением подумал высокопоставленный чиновник, тут же посетовав: - Но вот правду так и не сказал. Надеюсь, он не вляпался в очередную неприятную историю? Когда вернётся Фунадо, надо будет расспросить его: как там вёл себя мой непутёвый братец?"
   Поколебавшись, барон сурово свёл брови к переносице.
   - Но если вы неправы, и подозрения не подтвердятся?
   - Тогда я возьму всю ответственность на себя и буду смиренно просить его превосходительство о справедливом наказании, - молодой человек опустился на колени и ткнулся лбом в пол.
   - Вы понимаете, что это может закончиться изгнанием с государственной службы? - счёл своим долгом предупредить Хосино Нобуро, теряясь в догадках: что же такое могло произойти в Букасо? Откуда у Рокеро такая целеустремлённость и жажда деятельности? Особенно учитывая то, что раньше его интересовали только женщины, вино да ещё, пожалуй, боевые искусства.
   - В полной мере, ваше превосходительство, - не поднимая головы, отозвался собеседник. - Если выяснится, что господин Сабуро даровал свою фамилию дочери троюродного племянника, я готов принести ему публичные извинения, подать в отставку и просить вас отправить меня в армию, чтобы службой на границе империи искупить свою досадную ошибку.
   "Мальчик становится мужчиной, - одобрительно качая головой, подумал высокопоставленный чиновник, уже не столь безоговорочно сомневаясь в его правоте. - А вдруг с той девкой и в самом деле что-то нечисто? Тогда Бано Сабуро придётся судить, и отставкой он не отделается. Жаль будет терять такого начальника уезда. Но если это поможет направить брата на путь добродетели и служения Сыну неба, ничего другого не остаётся. А если Сабуро чист, то служба в армии пойдёт Рокеро только на пользу. Пусть думает, прежде чем говорить, и отвечает за свои слова. Но кто бы мог подумать, что поездка в этот городишко так изменить моего шалопая? Во истину жизнь полна неожиданностей".
  
  
  
  
   Глава II
  
  
   Любовь и неприятности
  
  

Сердечные думы бумаге она поверяла,

Писала красавица -- дух её в высях парил.

В руке её ловкая кисть трепетала, порхала.

Пойми: это крик приглушённый души её был.

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
   Неторопливо прогуливаясь по саду, Ия добралась до стоявшей у ограды скамейки и, уже привычно оглядевшись по сторонам, грациозно опустилась на нагретые солнцем доски.
   Не так давно наставница вновь напомнила, что девушка из благородной семьи должна вести себя подобающим образом даже тогда, когда её вроде бы никто не видит.
   - Случайно заметив, как вы ходите у пруда, госпожа Сабуро, - строго выговаривала старушка, - я подумала, что ничему вас не учила.
   С тех пор Платина старалась контролировать не только свою речь, но и движения, лишь в павильоне позволяя себе немного расслабиться.
   Почувствовав на лице ласковое дыхание солнца, Ия блаженно прикрыла глаза.
   Сегодня лишь восьмой день последнего месяца зимы, названного аборигенами в честь драчливой и горластой птички - Петуха, а, казалось, будто весна уже давно вступила в свои права.
   Угара и госпожа Андо говорили, что тепло в этом году пришло очень рано, и даже беспокоились, как бы отступивший холод не вернулся в самое неподходящее время.
   Но так далеко девушка не заглядывала, предпочитая наслаждаться солнышком, наблюдая сквозь приспущенные веки за возившейся во дворе служанкой хозяйки дома.
   Как раз сегодня Хваро должен переправить очередное письмо, а Енджи всё никак не скроется из вида.
   Мечтательно улыбнувшись, Ия вспомнила, как они с бароном обменивались посланиями первый раз.
  
  
   Тогда, как и сейчас, она заранее приготовила письмо, тщательно завернув его в подходящий камешек. Не решившись писать о своих текущих делах, Платина ещё раз поблагодарила молодого человека за чудесную прогулку и интересную беседу, попросив передавать письма не через три дня на четвёртый, а через четыре - на пятый, поскольку сильно опасалась, как бы слишком частое появление Хваро или его доверенного человека возле дома господина Андо не привлекло нежелательное внимание соседей.
   Тогда приёмная дочь начальника уезда по глупости своей планировала в дальнейшем ещё сильнее снизить частоту обмена посланиями. Но пока решила дать парню возможность высказаться.
   Едва дождавшись конца утренних занятий, девушка, с трудом сдерживая дрожь, отправилась в сад, старательно прогоняя прочь совершенно неожиданно заполонившие душу мрачные мысли.
   А вдруг он не придёт? Что, если его задержат какие-нибудь непредвиденные обстоятельства? Или барон вообще перестал думать о ней? Даже в её родном мире мажоры отличаются редкостным непостоянством, что уж говорить о местных дворянах с их гаремами и узаконенной, почти не порицаемой обществом проституцией.
   Позже она будет смеяться над теми страхами, а тогда всерьёз опасалась, как бы Хваро не охладел к ней после их встречи. Чтобы там барон ни говорил, но они всё же очень разные. Молодой человек вполне мог в ней разочароваться после первого свидания.
   Проснулся утром, поразмыслил на свежую голову и понял, что такая наложница ему не очень-то и нужна.
   Погода в тот день основательно испортилась. Небо затянуло плотными тучами, а прерывистый ветер швырял в лицо редкие ледяные крупинки.
   Тем не менее Ия отправилась в садик, несмотря на неодобрительное ворчание Угары.
   Кутаясь в тёплый плащ, девушка добралась до скамейки и, убедившись, что в пределах прямой видимости никого нет, тихо свистнула.
   Спустя секунду через забор перелетел белый комочек. Облегчённо выдохнув и закусив помимо воли расплывшиеся в улыбке губы, Платина едва успела выхватить его из мелкой лужи до того, как намокла бумага.
   Быстренько спрятав катышек в рукав, она ещё раз воровато оглянулась, перед тем как перебросить через ограду своё послание.
   Выждав несколько секунд, девушка поспешила к прудику, достала свёрток, камень отправила в воду, а бумажку сложила и спрятала за пазуху.
   Ей ужасно не терпелось узнать, что же там написал барон? Однако она держалась стойко и лишь к вечеру, отпустив Угару помочь служанке господ Андо, погрузилась в чтение, жадно пожирая взглядом ровные строчки аккуратно и чётко выписанных букв.
   "Госпожа моего сердца, безмерно страдая от разлуки с вами, я решился доверить свои чувства этому листу бумаги, на котором я изложу то, что не посмел сказать вслух.
   С того дня, когда вы согласились неразрывно связать наши судьбы, мир вокруг меня изменился, заиграв новыми, волшебными красками. Ваш лёгкий силуэт я вижу в бамбуковой роще среди стройных стволов, устремившихся к Вечному небу. Ваш волнующий сердце голос чудится мне в журчании ручья и в перестуке падающих капель. А едва наступают сумерки, звёзды смотрят на меня вашими лучистыми глазами. В моих ночных грёзах мы идём, взявшись за руки, по зелёному, горному лугу, и пёстрые бабочки разноцветной стайкой вьются возле вашей прекрасной головки, словно у волшебного цветка из сада богини весны Иньшао.
   Простых слов слишком мало, чтобы передать то, что я чувствую. Пусть об этом вам поведает это маленькое стихотворение.

Над уснувшей землёй

Поднялась луна в тишине.

Край небес весь заполнив собой,

Отразилась в пруде.

Мне, влюблённому, ночь -

Показалась уж слишком длинна.

Я свечу погасил.

Все залила сияньем луна.

Плечи платьем прикрыл, -

Вечера от росы холодны.

Почему не могу

Дотянуться рукой до луны?

Я б сорвал её с неба

Поднёс бы любимой своей,

Но со мной её нет

Лишь во сне, может, встретимся с ней.

  
  
   Ия со сладкой ностальгией вспомнила, как ошеломило её то письмо. Никто и никогда ей, не то что не писал - но даже не говорил ничего подобного.
   Слова барона волшебной музыкой звучали в голове, невольно заливая румянцем щёки. Уже имея кое-какой жизненный опыт, она тем не менее понимала, что с Хваро всё совершенно иначе. По крайней мере, гораздо красивее. Кажется, этот молодой дворянин, богач и вообще "хозяин жизни" действительно в неё влюблён.
   Вот только надолго ли хватит его чувств? В своём родном мире Платина вряд ли стала бы заморачиваться подобными мелочами, безоглядно бросившись в пучину призывно-манящих чувств. Но здесь всё иначе, и чтобы это понять, достаточно на пару дней попасть в рабство.
   Если приёмный папаша узнает, что она тайком переписывается с молодым человеком, ей гарантированы очень серьёзные неприятности. Тем не менее у девушки мелькнула мысль сохранить письмо, чтобы перечитывать его время от времени. Однако, хорошенько поразмыслив, она всё-таки отправила скомканный листок в жаровню, где тот ярко вспыхнул, превращаясь в пепел.
   И впредь Ия поступала столь же беспощадно с каждым посланием Хваро. Кроме того, ей пришлось признать наличие существенного пробела в собственном образовании. Платину никто не учил писать письма, особенно если речь в них идёт о собственных чувствах. А вот здешние дворяне владели этим искусством в совершенстве.
   Она буквально упивалась каждым посланием Хваро, куда тот обязательно вставлял какое-нибудь маленькое стихотворение, но с величайшим трудом подыскивала слова для своих писем, особенно с учётом того, что ей не хотелось упоминать о событиях в своей жизни.
   В конце концов, она решила последовать примеру барона и стала втискивать в текст понравившиеся стихотворения.
  
  
   Погрузившись в воспоминания, она не заметила, как Енджи вошла в дом, и опомнилась только тогда, когда до скамейки долетел возмущённый голос старой госпожи, отчитывавшей служанку за плохо вымытый пол.
   Быстро убедившись, что ни на дворе, ни в садике никого не видно, Ия тихо свистнула.
   Через ограду перелетел завёрнутый в бумагу камешек. Она бросилась к нему и, торопливо спрятав в рукав, достала своё послание, быстро отправив его через забор.
   Несмотря на то, что ей уже не раз приходилось это делать, Платина нервничала, опасаясь попасться кому-нибудь на глаза за столь странным занятием.
   Глянув в сторону дома, она заметила спешившую к бане Енджи.
   "А вдруг она видела, как мы тут камнями перебрасываемся?!" - мысленно охнула про себя девушка, но, присмотревшись, немного успокоилась.
   Служанка казалась настолько погружённой в свои мысли, что, не замечая ничего вокруг, едва не упала, споткнувшись о выступавший из земли камень. Вряд ли в таком состоянии она обратила внимание на загадочные телодвижения ученицы своей госпожи.
   Тем не менее Ия, выругавшись одними губами, попеняла себе за неосторожность. В следующий раз надо быть внимательнее.
   Дождавшись, когда Енджи скроется из вида, она неторопливо направилась к павильону. Внезапно в памяти всплыли недавние события, заставившие её изрядно понервничать.
  
  
   Всё началось с того, что занятие по математике, на котором путешественница между мирами, лихо щёлкая костяшками счёт, решала задачи на тему приобретения и расходования риса, оказалось прервано появлением слуги начальника уезда.
   Выйдя на веранду вслед за озабоченной наставницей, Платина увидела знакомого молодого парня, когда-то сопровождавшего её в этот дом.
   Поклонившись здешней хозяйке и приёмной дочери своего господина, тот передал госпоже Андо записку.
   Пробежав взглядом текст, та нахмурилась, и девушка почувствовала нарастающее беспокойство.
   - Это тебе передала сама старшая госпожа Сабуро? - зачем-то решила уточнить вдова.
   - Да, госпожа Андо, - подтвердил незваный гость.
   - Знаешь, что там написано? - продолжила допытываться собеседница.
   - Нет, госпожа, - покачал головой парень. - Мне приказали передать вам письмо и проводить госпожу Ио Сабуро домой.
   - Подожди здесь, - велела старушка и, сделав знак ученице следовать за собой, вернулась в комнату.
   - Госпожа Азумо Сабуро пишет, чтобы я немедленно отправила вас к ней, - проговорила наставница. - Где вы пробудете до завтрашнего дня.
   - А в письме не сказано, зачем я понадобилась старшей госпоже? - спросила Ия, даже не считая нужным скрывать свою тревогу и озабоченность.
   - Нет, госпожа Сабуро, - со странной, словно бы виноватой улыбкой ответила собеседница, тут же попытавшись её утешить: - Но если вы должны вернуться завтра, думаю, ничего страшного не случилось, и не стоит беспокоиться.
   - Спасибо за заботу, госпожа Андо, - твёрдо помня её уроки, поклонилась Платина.
   Рассуждения женщины показались ей вполне обоснованными, но тем не менее она продолжала испытывать некоторое беспокойство.
   Выйдя во двор, девушка обнаружила там ещё и Угару. Увидев подопечную, та перестала приставать с расспросами к новому гостю и выжидательно уставилась на неё.
   Ия коротко объяснила, в чём дело. Несмотря на уверение госпожи Азумо Сабуро в том, что они вернутся сюда уже завтра, служанка собрала все вещи госпожи, до которых смогла дотянуться, и взгромоздила тяжёлую корзину на несчастного посланца старшей госпожи.
   Опасаясь неизвестности, Платина очень хотела захватить с собой спрятанную за циновкой сумку с вещами из её мира и кинжал. Но Угара буквально ни на секунду не оставляла свою подопечную одну и всё время торопила, напоминая, что "старшая госпожа не любит ждать".
   Попрощавшись с также весьма озадаченной наставницей, ученица покинула её дом, впервые за месяц "официально" выйдя на улицу.
   Едва они отошли от ворот усадьбы, как служанка, тащившая узел со своими вещами, вновь накинулась с расспросами на согнувшегося под тяжестью корзины парня.
   Однако тот, похоже, и в самом деле мало что знал. По словам Данута, всё началось с того, что из канцелярии примчался посыльный с письмом господина к старшей госпоже.
   Прочитав его, она тут же отправила молодого слугу в дом госпожи Андо за юной госпожой Ио Сабуро, а сама зачем-то пошла на кухню, приказав немедленно отыскать управляющего.
   - Ну, и что всё это значит, Угара? - не в силах больше сдерживать любопытство, поинтересовалась Ия.
   - Откуда мне знать, госпожа? - с самым загадочным видом пожала плечами та.
   - Ну ты же умная женщина, - Платина пустила в дело лесть, напомнив: - Давно знаешь господина и старшую госпожу. Как думаешь, зачем я им так срочно понадобилась?
   - Вы сильно переоцениваете мои способности, госпожа Сабуро, - делано смутилась женщина, но всё же, понизив голос, высказала своё предположение. - Наверное, в городе проездом оказался кто-то из близких родственников, вот господин и захотел показать им свою приёмную дочь.
   - Тогда кто это может быть? - спросила девушка.
   - Ну я не знаю, госпожа, - задумчиво протянула собеседница, переложив узел со своими вещами из одной руки в другую. - Может, господин Чаито Сабуро - двоюродный брат нашего господина? Он служит помощником губернского цензора в Ирохо. Или господин Шайоро Кахасо - брат нашей старшей госпожи. Он командует сотней всадников в Сагаро. У вашей семьи много уважаемых и влиятельных родственников, госпожа.
   - И всех их я должна знать? - уловив скрытый намёк, полувопросительно, полуутвердительно проговорила Ия.
   - По крайней мере, самых близких, госпожа, - важно кивнув, подтвердила служанка и посоветовала: - Не ждите, когда господин вспомнит об этом, обратитесь к нему сами. Если он найдёт нужным, то покажет вам фамильные списки.
   - Нет, - секунду подумав, покачала головой Платина. - Сначала я спрошу об этом старшую госпожу.
   - Вы правильно рассудили, госпожа, - помедлив, поддержала её Угара. - Простите глупую служанку за неразумные слова.
   Едва ступив за ворота усадьбы начальника уезда, девушка сразу обратила внимание на царившую вокруг суету.
   Из печных труб над кухней поднимались вверх густые клубы дыма. Метались слуги: кто с вёдрами, кто с корзинами и мешками, а кто с маленькими, плетёными клетками, в которых громко крякали утки и заполошно кудахтали куры.
   В воздухе летал пух, перья, а также запахи уксуса, специй и кипящего масла.
   - Никак господин пир устраивает? - явно гордясь своей прозорливостью, пробормотала Угара. - Видать, кто-то важный приехал?
   Голос хозяйки дома они услышали уже на подходе к залу приёмов.
   - Не эти, бестолковый тупица! - бушевала женщина, разъярённой фурией глядя на втянувшего голову в плечи слугу, прижимавшему к груди то ли стопку ковриков, то ли большое в несколько раз сложенное одеяло. - Я же велела Чиникешу дать новые!
   - О вот и вы, Ио-ли! - с видимым облегчением выдохнула она и зло рявкнула на вспотевшего от страха слугу. - Сейчас же беги к нему и поменяй!
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - низко поклонился он, безмерно довольный тем, что кто-то отвлёк от него внимание хозяйки.
   - Здравствуйте, старшая госпожа Сабуро, - Платина отвесила церемонный поклон, стараясь выполнять движения именно так, как учила наставница. - Мы с вами давно не виделись. Позвольте узнать, как вы себя чувствуете?
   - Одни заботы, Ио-ли, - устало отмахнулась женщина. - Присесть некогда. Господин приказал отправить в канцелярию обед на троих, а к вечеру устроить пир для знатных гостей. Повара со слезами жалуются, что им может просто не хватить времени для приготовления блюд, достойных нашего дома. А надо ещё привести в порядок зал.
   - Уверена, вы со всем справитесь, старшая госпожа, - улыбнулась девушка, с готовностью предложив: - Если я могу чем-то помочь...
   - О нет, нет! - оборвав её, собеседница махнула алебастрово-белой, холёной ручкой с золотым браслетом на запястье. - Вы ещё слишком мало знаете и будете только мешать. Отправляйтесь в комнату третьей госпожи наложницы и ждите меня там. Нам надо поговорить.
   - Да, старшая госпожа, - поклонилась Ия, но, прежде чем та вернулась к руководству проведением многотрудного процесса подготовки к празднику в честь знатного гостя, выпалила: - Только позволено ли мне будет спросить? Это очень важно.
   - Ну, что ещё? - недовольно поморщилась супруга начальника уезда.
   - Как мне себя называть? - поинтересовалась Платина, пояснив: - Когда я уходила учиться к госпоже Андо, вы сказали, что расскажете обо мне домашним только перед церемонией удочерения.
   - Ах, вон вы о чём, - усмехнулась собеседница и отрывисто распорядилась: - Говорите как есть. Всё равно в доме уже знают, что вы внебрачная дочь нашего троюродного племянника господина Сабо, и господин собирается вас удочерить. Откуда им только стало известно?
   Она так выразительно посмотрела на Угару, что та невольно тоже втянула голову в плечи. Но поскольку хозяйка к ней напрямую не обратилась, продолжила молчать, испуганно потупив взор.
   - Я всё поняла, старшая госпожа, - поспешила закончить разговор девушка.
   - Тогда идите, - махнула рукой супруга начальника уезда.
   К немалому удивлению Ии, в задней семейной части дома царило почти полное спокойствие. Во всяком случае, никто никуда не бежал, и не было никаких видимых признаков суеты.
   Только на каменном мостике, перекинутом через круглый водоём, посередине дворика о чём-то оживлённо, но тихо болтали наложницы Эгоро и Ошо, кутаясь в меховые накидки поверх ярких шёлковых платьев. А их служанки стояли на берегу, поёживаясь от холода. Очевидно, хозяйки хотели сохранить содержание своей беседы в тайне.
   Заметив Ию, они дружно замолчали, удивлённо уставившись на приёмную дочь своего мужа.
   Помня накрепко вдолблённые в сознание правила этикета, Платина первой поприветствовала наложниц почтительным поклоном, не забыв прижать ладони к животу.
   Те удостоили её лёгкого кивка и вновь вернулись к прерванному разговору, изредка бросая на девушку озадаченные взгляды.
   На каменных ступенях у веранды Угара помогла своей подопечной разуться. Чистый, лакированный пол неприятно холодил ступни даже сквозь двое носков.
   Подойдя к знакомой двустворчатой двери с затянутыми белой бумагой окнами в верхней части, девушка несколько раз стукнула костяшками пальцев по косяку.
   - Кто там? - донёсся изнутри молодой женский голос.
   - Это я, госпожа, Ио Сабуро, - представилась гостья, пояснив: - Старшая госпожа велела мне прийти сюда.
   - О! - вскричала хозяйка комнаты. - Заходите, Ио-ли!
   "Надо будет тоже обратиться к ней неформально, - усмехнулась про себя Платина. - Интересно, как она на это среагирует?"
   Совсем молоденькая наложница в ало-синем шёлковом платье сидела за столиком и что-то вышивала цветными нитками на натянутом на рамку белом полотне.
   Хотя они уже раньше встречались, у путешественницы между мирами вновь мелькнула крамольная мысль, что её здешний приёмный папаша изрядно староват для этой по сути ещё девочки.
   - Садитесь, - с любезной улыбкой предложила, та указав на стоявший рядом табурет. - Давно не виделись. Вы уже закончили обучение?
   - Нет Анно-ли, - присаживаясь, со вздохом покачала головой Платина. - Завтра я должна снова вернуться к госпоже Андо. А на сегодня ей велено отправить меня домой. Вы не знаете, зачем я понадобилась старшей госпоже?
   - Нет, Ио-ли, - пожала плечами собеседница, никак не реагируя на обращение по имени, принятое только среди очень близких людей - чаще всего членов семьи. - Но, может, это из-за гостей, которых господин пригасил сегодня на ужин?
   - Что это за гости? - мгновенно насторожилась девушка, вспомнив предположение служанки о внезапном визите кого-то из знатных родственников.
   Вместо ответа хозяйка комнаты вопросительно посмотрела на застывших у двери слуг.
   - Третья госпожа наложница, вы позволите оставить здесь вещи госпожи? - с поклоном спросила Угара, кивнув на корзину за плечами Данута. - Или мне спросить старшую госпожу, куда нам идти с ними?
   - Поставь в угол, - недовольно поморщилась собеседница, явно не желая беспокоить главную жену начальника уезда по пустякам да ещё в такое время. - И сходи на кухню - поторопи Усую. Я её за чаем послала. Пусть ещё одну чашку захватит.
   - Слушаюсь, третья госпожа наложница, - поклонилась женщина и помогла спутнику избавиться от ноши.
   Воткнув иголку в натянутое на раме полотно, хозяйка комнаты терпеливо дождалась, когда шаги слуг стихнут на веранде и, подавшись вперёд, торопливо зашептала:
   - В Букасо приехали какие-то важные чиновники из самого Хайдаро! А наш господин очень добр и всегда заботится о своих близких. Вот он захотел устроить и вашу жизнь.
   - Думаете, господин собирается выдать меня замуж за кого-нибудь из них?! - охнула поражённая данной перспективой Платина.
   - А иначе зачем было вас так внезапно вызывать? - с нескрываемым превосходством усмехнулась собеседница, вновь берясь за нитку с иголкой, но, заметив далёкую от радости реакцию гостьи, пояснила со снисходительным раздражением: - Вы уже не так молоды, Ио-ли, вот господин и торопится с замужеством. Но не беспокойтесь, он обязательно подыщет вам замечательную партию.
   И, сделав очередной стежок, рассудительно добавила:
   - Наверное, это очень важные люди, раз господин устраивает в их честь такой праздник. Вот увидите, Ио-ли, он обо всём позаботится, и вы будете жить в богатой и уважаемой семье.
   - А разве об этом нельзя было договориться без меня? - пробормотала девушка, постепенно приходя в себя от шокирующей новости.
   Она уже смирилась с тем, что свяжет свою судьбу с Хваро. Даже перспектива стать второй женой перестала пугать и вызывать отвращение. Тем более приходилось признать, что барон ей всё больше нравился. Вряд ли это можно назвать той любовью, о которой пишут в душещипательных женских романах, но, успев получить кое-какое представление о местных порядках, лучшего мужа Ия здесь для себя просто не представляла.
   Но тут вдруг появляется неизвестно кто из столицы провинции, и добрейший приёмный папаша торопится сбагрить ему свою названную дочь.
   - Наверное, жених хочет на вас посмотреть? - лукаво улыбнулась хозяйка комнаты, привычными движениями завязывая узелок. - Если он знатный и уважаемый дворянин, господин может ему это позволить.
   Она посмотрела на гостью то ли с насмешкой, то ли с сочувствием.
   - Вы же понимаете, Ио-ли, что сможете стать лишь одной из наложниц?
   - Да, Анно-ли, - не стала спорить та, но всё же не смогла удержаться от кривой усмешки. - Я же не кровная дочь старшей госпожи.
   - Не стоит так сильно переживать из-за этого, Ио-ли, - попыталась утешить её собеседница. - Так уж издавна заведено Вечным небом, и не нам, людям, это менять. Если господин принял вас в свою семью, он обязательно подберёт вам достойного и богатого мужа. И тут, главное...
   Подавшись вперёд, Анно воровато покосилась на закрытую дверь и ещё сильнее понизила голос:
   - Вам надо понравиться своему господину. Тогда никто в его доме не посмеет вас обидеть. А то, что он может быть не так молод, даже лучше. Не придётся угождать ещё и свекрови. Даже старшая госпожа не смеет перечить господину, но он обязан слушаться свою мать и не посмеет заступиться за вас перед ней.
   "Зато у него уже есть куча других жён! - мысленно огрызнулась Платина, лихорадочно пытаясь придумать, как предупредить Хваро о столь резко возникших неприятностях. - И я буду самой младшей. Как ни ублажай старого пердуна, он всё равно из дома уйдёт или на службу, или ещё куда, тогда в доме останется распоряжаться кто-то из старших жён, а конкурентки никому не нужны. С потрохами сожрут. Если уж они здесь все по номерам, то тут такая дедовщина, то есть бабавщина, что просто так не отлаешься"
   - Вы должны знать, - наставительно продолжила собеседница. - Что первую жену мужчине выбирают родители....
   - А остальных он сам! - огрызнулась на неё девушка, не сумев скрыть прорвавшееся в голосе раздражение.
   Она уже успела свыкнуться с мыслью, что станет женой барона, поэтому новый претендент на её руку, сердце и прочее откровенно пугал.
   "Если я, действительно, так дорога Хваро, как он пишет, - озабоченно думала Платина. - Пусть срочно придумывает что-нибудь! Иначе приёмный папаша сплавит меня какому-нибудь важному старикашке".
   Внезапно она заметила, что ранее вполне благожелательный взгляд хозяйки комнаты начал "подёргиваться ледком". Рассудив, что надо как-то сгладить впечатление от своих слов и интонации, гостья резко сменила тему:
   - Что вы вышиваете, Анно-ли?
   - Да так, - сухо передёрнула плечами наложница. - Хочу сделать подарок господину.
   - А нельзя ли посмотреть? - попросила девушка.
   - Я не особенно сильна в вышивании, Ио-ли, - с деланным пренебрежением проговорила собеседница, развернув в её сторону натянутое на квадратную рамку белое полотно.
   - Какая красота! - совершенно искренне вскричала Платина, разглядывая двух пёстро раскрашенных уточек на фоне зелёного камыша.
   Блестящие шёлковые нитки, как будто переливались на солнце. Ровные стежки казались совершенно незаметными. Работа удивляла не только совершенством исполнения, но и молодостью автора.
   - Вы правда так считаете? - с ревнивым недоверием в голосе спросила наложница.
   - Я слишком плохо разбираюсь в искусстве вышивания, Анно-ли, чтобы судить, - девушка попыталась изобразить смущение как можно натуральнее. - Но мне в самом деле очень нравится. Всё так ровно, чудесно подобраны цвета, и уточки такие милые.
   - Это мандаринки, - "оттаяла" собеседница. - Вы знаете, что один раз выбрав себе пару, они уже не расстаются всю оставшуюся жизнь?
   - Не слышала об этом, Анно-ли, - покачала головой гостья, всем видом показывая заинтересованность и готовность слушать.
   Но, прежде чем хозяйка комнаты продолжила свой рассказ, в дверь постучали.
   - Кто там? - нахмурилась та.
   - Это я - Усуя, - донеслось с веранды. - Я принесла чай.
   - Заходи! - распорядилась наложница.
   Служанка внесла поднос с двумя чашечками и чайником с длинной ручкой.
   Поклонившись хозяйке и гостье, она аккуратно выставила посуду на стол, после чего отошла в сторонку, замерев у стены.
   Третья наложница начальника уезда лично разлила по чашечкам горячую воду и, посмотрев, как разворачиваются в кипятке скрюченные листочки, заговорила:
   - Мандаринки считаются символом верности и супружеской любви. Поэтому я и хочу подарить их нашему господину.
   "А ты и в самом деле любишь его такого старого и толстого? - мысленно усмехнулась Платина. - Или притворяешься, как у вас тут принято?"
   Сделав крошечный глоточек, молодая женщина зажмурилась от удовольствия и покачала головой. Длинные висюльки на серебряных шпильках закачались, поблёскивая золотом.
   - Вам надо обязательно научиться вышивать, Ио-ли, - внезапно заявила она. - Иначе. Что вы будите дарить своему господину?
   От подобной постановки вопроса приёмная дочь Бано Сабуро поначалу даже растерялась. Однако, прежде чем она смогла подобрать подходящий ответ, снаружи донёсся какой-то шум.
   Кто-то дважды тихонько стукнул по косяку, и не успела третья наложница и рта раскрыть, как дверь распахнулась, и через порожек переступила сама супруга начальника уезда Букасо - госпожа Азумо Сабуро.
   Хозяйка комнаты и её гостья дружно вскочили, чтобы отвесить ей глубокий почтительный поклон.
   - Здравствуйте, старшая госпожа, - выпрямившись, поприветствовала её Анно.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро, - проговорила вслед за ней Платина.
   - Здравствуйте, третья госпожа наложница, - чуть склонила голову женщина. - Здравствуйте, Ио-ли.
   - Не желаете ли выпить чаю, старшая госпожа? - предложила собеседница. - Я прикажу Усуе принести ещё одну чашку...
   - Не утруждайте себя, Анно-ли, - устало махнув рукой, хозяйка дома тяжело опустилась на табурет. - У меня слишком мало времени. Я пришла поговорить с Ио-ли.
   - Понимаю, старшая госпожа, - поджала губы наложница. - Тогда, с вашего позволения, я вас оставлю?
   - Ступайте, Анно-ли, - улыбнулась женщина.
   Проводив её долгим взглядом, она строго посмотрела на продолжавшую стоять приёмную дочь своего мужа.
   - Садитесь, Ио-ли.
   - Благодарю, госпожа Сабуро, - изнывая от неприятного предчувствия, девушка осторожно присела на край табуретки.
   - Наш господин приказал мне послать за вами, - медленно заговорила хозяйка дома, глядя куда-то мимо слушательницы, и у той внутри всё сжалось.
   Неужели Анно права, и названный папаша намерен выдать её замуж? Хотя бы подождал до официальной церемонии удочерения.
   - Какой-то негодяй подал жалобу самому губернатору, - сведя брови к переносице, продолжила Азумо Сабуро. - Где написал, что вы не дочь нашего троюродного племянника, а дикарка из какого-то варварского племени.
   Обалдевшая второй раз за столь короткий промежуток времени, пришелица из другого мира совершенно растерялась, напрочь позабыв все уроки и наставления многомудрой наставницы.
   Брови её скакнули на лоб, веки захлопали, душа ухнула куда-то в район колен, и, не выдержав, она рявкнула, вскакивая на ноги:
   - Я?! Дикарка!?
   - Успокойтесь, Ио-ли! - поморщившись, прикрикнула хозяйка дома. - И сядьте! Вы должны понимать, что у любого государственного служащего столь высокого ранга, как наш господин, всегда найдутся завистники и недоброжелатели. Эти низкие людишки знают, что наш господин честен, неподкупен и придерживается строгих моральных принципов, вот и сочиняют про него разные небылицы.
   "Теперь понятно, почему он так тщательно продумал мою историю, - мелькнуло в голове ошарашенной Платины. - Даже поддельное письмо кровного папаши приготовил. Боялся чего-то подобного".
   - К нам уже не раз приезжали чиновники со всякими проверками, - продолжила рассказчица, успокаивая то ли слушательницу, то ли саму себя. - Только в этот раз губернатор почему-то прислал своего младшего брата?
   Женщина пристально посмотрела на собеседницу.
   По-прежнему пребывая в полной растерянности, та спросила, чтобы выиграть время и подумать:
   - Простите моё невежество, старшая госпожа, но... Какая разница губернатору, кто я? Когда господин проведёт обряд удочерения, я стану членом семьи Бано Сабуро, и кому какое дело, кем я была раньше?
   - Государственный служащий, Ио-ли, особенно столь высокого ранга, как наш господин, обязан строго следовать нравственным нормам и соблюдать правила, принятые среди благородных людей, - нахмурившись, женщина принялась терпеливо, словно малому ребёнку, разъяснять прописные всем здесь известные истины. - Являть собой образец благонравия и моральной чистоты. Какой-либо обман совершенно недопустим. Если наш господин говорит, что вы дочь Кайо Сабо, значит, так оно и есть и по-другому быть просто не может!
   Стараясь изобразить лицом самое почтительное внимание, девушка лихорадочно пыталась сообразить, почему её приняли именно за дикарку, и кто это такой фантазёр?
   Ни с кем, кроме семейства начальника уезда и госпожи Андо с её отпрыском, Ия не общалась. Но им-то прекрасно известно, что она потеряла память, и любые странности в речах и поведении легко объясняются именно этим обстоятельством.
   Монашка и наставница, случалось, делали Платине замечания, упрекая в дерзости и непочтительности. Возможно, какой-то недоброжелатель начальника уезда случайно услышал, как кто-то из них устраивал ей выволочку, и предположил, что она дикарка? Но тогда неизвестный доносчик или, по крайней мере, его сообщник живёт в доме приёмного отца, либо у госпожи Андо.
   - Вы меня совсем не слушаете, госпожа Сабуро! - прервала её хозяйка дома, от возмущения перейдя на формальный стиль общения.
   - Что вы, старшая госпожа Сабуро! - почти натурально испугавшись, вскричала Ия. - Просто я никак не могу понять, что происходит. Да, мои манеры до сих пор далеки от совершенства, и раньше я, случалось, вела себя недопустимо непочтительно... Но всё это от потери памяти и недостатка образования.
   - Я сама ничего подобного не замечала, - усмехнувшись, супруга начальника уезда неожиданно буквально впилась в неё тяжёлым, испытывающим взглядом. - Некоторое отсутствие воспитания бросалось в глаза, хотя это и объяснимо. Но, возможно, вы натворили что-то по дороге в Буксао или когда жили в Тадаё?
   - Этого я не помню, старшая госпожа, - покачала головой девушка. - А когда мы шли сюда, со мной всё время была госпожа Амадо Сабуро. Я всегда выполняла её указания, и она ни разу не сказала мне, что я веду себя, как дикарка. Вот почему мне непонятно, откуда взялось такое обвинение?
   - Ах, Ио-ли, - слегка расслабившись, снисходительно усмехнулась собеседница. - Вы ещё так молоды. Для тех, кто сочиняет подобные кляузы, неважно, насколько правдоподобно они выглядят. Для них главное - очернить нашего господина в глазах губернатора. Три года назад кто-то написал, что у нас в уезде разворовали деньги, выделенные из казны на ремонт моста в ущелье Кан-Ичи. Палата дорог и мостов прислала из Хайдаро специального чиновника с проверкой. Разумеется, никакого воровства не нашли. Наш господин привык к подобной клевете. Я бы и из-за этого доноса не беспокоилась, если бы не приехал младший брат губернатора.
   Вспомнив кое-что из просмотренных урывками полицейских сериалов и желая произвести благоприятное впечатление на главную жену названного папаши, путешественница между мирами рискнула высказать своё мнение:
   - Может быть, эта гнусная жалоба - всего лишь предлог, и губернатор прислал его совсем по другой причине?
   Посмотрев на неё с интересом и удивлением, собеседница тем не менее сочла нужным наставительно заметить:
   - Об этом пусть судит наш господин.
   - Простите мою непозволительную смелость, старшая госпожа, - покаянно склонила голову Платина.
   - Нет ничего плохого в том, что вы со мной откровенны, Ио-ли, - поощрительно улыбнулась хозяйка дома. - Просто молодой девушке не пристало рассуждать о подобных вещах.
   - Я поняла, старшая госпожа, - ещё раз поклонилась собеседница, горько усмехнувшись про себя: "Куда уж нам. Как там написал их Божественный мастер? "У курицы ума больше, чем у женщины"".
   - Не знаю, зачем на самом деле приехал этот чиновник, - тяжело вздохнула Азумо Сабуро. - Только он желает с вами поговорить. Наверное, за тем, чтобы окончательно убедиться в лживости доноса? Но, может, он настолько глуп, что и в самом деле верит, будто бы вы какая-то дикарка?
   Хозяйка дома презрительно скривилась, а вот Платина насторожилась ещё сильнее. Она почти не переживала за свои манеры и речь. Уроки госпожи Андо явно пошли ей впрок, и она больше не делала грубых ошибок в произношении, правильно расставляла ударения и почти не путалась, подбирая вроде бы одинаково звучащие слова с разным значением.
   Разбиралась Ия и в основах этикета: как двигаться, как кланяться, с какой стороны подходить к столу, раздавая чашечки с чаем, в каком порядке делать это, и множество других мелочей.
   Но если проверяющий начнёт "раскручивать" её по поводу прошлой жизни в Тадаё, то тут вся надежда только на потерю памяти, которая уже сама по себе выглядит подозрительно.
   Заметив тень озабоченности на лице приёмной дочери, хозяйка дома поняла её по-своему и поспешила утешить:
   - Не стоит переживать, Ио-ли. Разговаривать вы будете в присутствии господина, а он не допустит ничего предосудительного. Вам просто нужно честно ответить на все вопросы чиновника, ну и показать воспитание, достойное девушки из благородной семьи Бано Сабуро.
   - Я приложу все усилия, старшая госпожа, - сообразив, что разговор окончен, склонила голову Платина.
   Она не забыла слова Угары о списке родственников, но посчитала, что сейчас не лучшее время, чтобы приставать с подобными глупостями к издёрганной проблемами и заботами супруге начальника уезда.
   - Вот и хорошо, - та встала. - Я пойду. Впереди ещё столько дел. Но мы с вами ещё обязательно поговорим, Ио-ли.
   - Простите, старшая госпожа, - в своей обычной манере остановила её Платина, решив всё же кое-что прояснить.
   - Что такое? - обернувшись, вскинула брови женщина.
   - Если в доме спросят: зачем я здесь, что мне отвечать? - склонив голову и искоса поглядывая на хозяйку дома, спросила приёмная дочь её супруга. - А что говорить госпоже Андо?
   - Здесь говорите правду, - после короткого размышления разъяснила собеседница. - У нас скоро все поймут, зачем прибыл тот чиновник, и про вас тоже все всё знают.
   "Это вряд ли", - усмехнулась про себя путешественница между мирами, неожиданно вспомнив фразу из старинного фильма.
   - ... а госпоже Андо передайте, что я захотела проверить, чему она вас научила.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - прижимая ладони к животу, поклонилась девушка.
   Вновь усевшись на табурет, она перевела дух. Ну, по крайней мере, её не выдают замуж. Значит, не стоит зря рисковать и беспокоить Хваро. Жаль, нельзя написать, что из-за неё в Букасо заявился младший брат самого губернатора. Хотя о его приезде барон, наверное, и сам узнает. Тот же господин Андо по пьянке проболтается.
   Платина почему-то сильно сомневалась, что такой знатный человек прибыл в этакое захолустье именно по её душу. Но всё равно к разговору с ним следует отнестись предельно серьёзно. Вдруг придумает какую-нибудь каверзу из вредности или от безделья?
   Не успела она углубиться в размышления, как в комнату стремительно ворвалась третья наложница и уже с порога начала засыпать её вопросами.
   Воспользовавшись паузой в потоке слов, девушка попросила её сохранить всё услышанное в тайне и, дождавшись торжественной клятвы именем Вечного неба, почти шёпотом поведала о глупейшем обвинении неизвестного клеветника и о присланном с проверкой младшем брате губернатора.
   Вытаращив тёмно-серые, аккуратно подведённые глаза, собеседница всплеснула тонкими, белыми руками, посылая на головы негодяев многочисленные и весьма цветистые проклятия.
   Потом вдруг совершенно неожиданно лукаво улыбнулась.
   - А этот младший брат губернатора симпатичный?
   - Не знаю пока, Анно-ли, - усмехнулась гостья. - Вечером посмотрю и скажу.
   - Вы с ним встречаетесь?! - испуганно охнула хозяйка комнаты, прикрыв рот ладонью.
   - В присутствии нашего господина, - разочаровала её Платина, рассказав о категорическом требовании чиновника.
   - Сам хочет убедиться, что вы никакая не дикарка, - понимающе кивнула третья наложница и возмущённо фыркнула: - Ну пусть посмотрит. Вы уж, Ио-ли, постарайтесь показать ему всё, чему вас научила госпожа Андо.
   - Приложу все усилия, Анно-ли, - с самым серьёзным видом пообещала девушка, - чтобы не разочаровать господина и всех вас. А вы бы не могли дать совет: как вести себя в присутствии чужого мужчины?
   - Тут, главное, запомнить, что вы можете говорить только с разрешения своего господина, - приняв важный вид, наставительно проговорила наложница. - И не смотрите гостю в глаза. Я заметила у вас такую привычку. Но, то, что позволено между членами семьи, недопустимо при общении с посторонними...
   Неизвестно, насколько могла затянуться эта весьма поучительная лекция, но тут пришла Усуя с обедом для своей госпожи и её гостьи.
   Подкрепившись рисом, тушёными овощами и мелко нарезанным жареным мясом, они продолжили беседу.
   Правда, говорила в основном Анно, а Ия помалкивала, жадно впитывая новую информацию.
   Подробно обрисовав свои кулинарные предпочтения, третья наложница, видимо, от радости, что заполучила столь благодарную слушательницу, внезапно пустилась в откровения, перейдя к обсуждению порядков в гареме начальника уезда, рассказав навострившей уши Платиной немало интересного.
   Под вечер пришла Угара и отвела свою подопечную в баню. Пока та блаженствовала в просторном бассейне с приятной тёплой водой, служанка сообщила, что ей уже готовят отдельную комнату, но ремонт ещё не закончен, поэтому сегодня госпоже придётся переночевать у третьей госпожи наложницы.
   Вернувшись в её апартаменты, Угара высушила волосы девушки полотенцем и помогла облачиться в новое платье из тяжёлого, плотного шёлка с мелким рисунком.
   Наблюдавшая за ними хозяйка комнаты не без зависти в голосе отметила, что это очень дорогая ткань, а значит, господин любит свою приёмную дочь.
   В ответ гостья выдала привычное славословие в адрес начальника уезда, убеждённо заявив, что недостойна такой чести, и напомнила, с кем ей сейчас предстоит встречаться, предположив:
   - Наверное, господин желает, чтобы я произвела благоприятное впечатление на этого важного чиновника?
   - А может, он всё же рассчитывает выдать вас за него замуж? - творчески переработала свою недавнюю гипотезу третья наложница.
   - Господину виднее, - дипломатично пожала плечами девушка, в глубине души надеясь, что та неправа, и до этого всё же не дойдёт.
   Уложив её волосы в аккуратную причёску, Угара скрепила их серебряной шпилькой.
   Почти сейчас же, словно только этого и дожидалась, явился сам хозяин дома. Резво вскочив на ноги, приёмная дочь и третья наложница склонились в глубоком почтительном поклоне.
   Кивнув, он устало опустился на табурет и выразительно посмотрел на свою самую младшую жену.
   - Позвольте мне оставить вас, господин? - мгновенно сообразив, попросила та.
   - Ступайте, Анно-ли, - оглаживая аккуратно подстриженную бороду, разрешил супруг напутствовав её на полдороге: - И проследите, чтобы на веранде никого не было.
   - Да, господин, - недовольно поджав губы, хозяйка комнаты вышла, на прощанье бросив неприязненный взгляд на гостью.
   - Садитесь, Ио-ли, - кивнул начальник уезда. - Старшая госпожа уже рассказала вам, что случилось?
   - Да, господин, - чуть поклонилась девушка. - Губернатор получил донос о том, что вы собираетесь удочерить дикарку, и прислал своего младшего брата выяснить: так ли это на самом деле?
   Одобрительно кивнув, мужчина продолжил расспрашивать:
   - Вы знаете, что от вас требуется?
   - Да, господин, - кивнула собеседница. - Нужно, чтобы у этого чиновника не осталось никаких сомнений в моём происхождении. Для этого я должна показать всё, чему научилась у госпожи Андо. Пусть он видит, что я достойна войти в семью благородного Бано Сабуро.
   - Пройдитесь, - неожиданно велел хозяин дома.
   Твёрдо вызубрив уроки наставницы, Платина неторопливо проследовала от стола к стене, затем обратно, после чего отвесила церемонный поклон и замерла, опустив взгляд.
   - Неплохо, - одобрительно хмыкнул начальник уезда. - Кажется, вы не зря провели время у госпожи Андо. Правила чаепития знаете?
   - Да, господин, - подтвердила приёмная дочь.
   - Садитесь, Ио-ли, - разрешил собеседник. - Сестра просила назначить вам день рождения. Я вычислил наиболее благоприятную дату, исходя из того, когда вы появились в нашем мире, и хотел сообщить перед церемонией удочерения. Но, боюсь, господин Набуро может спросить об этом. Поэтому запомните: двенадцатый день месяца Лягушки тысяча двухсот седьмой год Сына неба во втором часу дневной стражи.
   - Двенадцатый день Лягушки тысяча двести седьмого года во втором часу дневной стражи, - эхом отозвалась путешественница между мирами, мельком отметив, что приёмный папаша сделал её на год моложе.
   - В остальном говорите всё, как условились, - одобрительно кивнул мужчина. - Я уже предупредил господина Нобуро, что вы потеряли память и ничего не помните из своего прошлого. Поэтому смело ссылайтесь на болезнь и ничего не бойтесь. Нет никаких доказательств того, что вы не дочь Кайо Сабо. После петсоры в Тадаё никто ничего не найдёт.
   - Простите, господин, - воспользовавшись паузой, чуть поклонилась девушка. - Но, если я ничего не помню, откуда мне известен мой день рождения?
   - Вам об этом рассказала госпожа Амадо Сабуро, - снисходительно усмехнулся хозяин дома. - А ей тот самый лавочник Шуфр, который вас вырастил.
   - Точное время рождения, - наставительно изрёк он, - необходимо для составления гороскопа. А без него нельзя начинать ни одного важного дела. Разве у вас перед тем, как выдать дочь замуж или начать постройку дома, не советуются с астрологами?
   - Нет, господин, - чтобы сдержать улыбку, Платиной пришлось чуть прикусить нижнюю губу. - У нас уже мало кто верит в то, что расположение звёзд влияет на судьбу человека.
   - Если бы не та волшебная шкатулка, Ио-ли, - осуждающе покачал головой собеседник. - Я бы тоже подумал, что вы из какого-то варварского народа. Надеюсь, вы больше никому подобных глупостей не говорили?
   - Я знаю, что должна быть полностью откровенная только с вами, господин, - склонила голову девушка, вновь чувствуя себя словно на манеже, когда малейшая ошибка в исполнении номера может стоить сломанной руки или даже жизни. - И с вашей сестрой - госпожой Амадо Сабуро.
   - И это правильно, - одобрительно кивнул начальник уезда.
   Замерев на пару секунд, словно решая для себя какой-то важный вопрос, он неожиданно спросил, сурово сведя брови к переносице:
   - Вы говорили, что губернатор мог прислать сюда своего младшего брата и не из-за вас?
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась Платина. - Разболтала всё-таки, карга старая. Ну никому ничего нельзя сказать! Надо как-то выкручиваться. Что там написано в той книжонке? Кажется, "женские беседы не обязательно должны быть поучительными"".
   - Простите, господин, - поклонилась она. - Я невольно забылась и взялась судить о том, о чём не имею ни малейшего понятия.
   - Хорошо, что вы это осознаёте, Ио-ли, - одобрительно кивнул приёмный папаша. - И надеюсь, впредь вы не будете допускать подобных высказываний в присутствии тех, кто не знает о вашем истинном происхождении?
   "Ого! - путешественница между мирами едва не присвистнула от удивления. Та уже успела уяснить, что местных дворян с детства учат строго следить за своими словами, а уж такой матёрый чиновнище даже наедине с такой незначительной персоной, как она, случайно не оговорится, привычка помешает. - Это же с ним я могу болтать всё, что вздумается? Ну, уж нет. На фик, на фик! Я лучше промолчу, так оно спокойнее будет".
   - Но всё же, - неожиданно продолжил начальник уезда, - откуда вы знаете о подобных способах проверки?
   - У себя дома, господин, я много... - Платина на миг замялась, не зная, как объяснить собеседнику, что такое кино и телевидение, но потом решила не заморачиваться, - ... читала. А у нас есть романы о том, как честные государственные служащие расследуют разного рода преступления. В одной из таких книг главный герой, чтобы не насторожить злоумышленников, использует совершенно пустяковый повод, чтобы задать вопросы и собрать нужные сведения. Я вспомнила этот сюжет и подумала, что может губернатор прислал сюда своего брата по какой-то другой причине?
   - Вряд ли подобная литература подойдёт для девушки из благородной семьи, - проворчал мужчина. - И обычаи наши очень сильно отличаются от ваших, Ио-ли.
   - Другой мир, господин, - пожала плечами собеседница, посчитав нужным добавить: - Но если я оказалась здесь, то буду жить так, как принято у вас.
   - Так и должно быть, - машинально, словно бы уже не слушая её, пробормотал начальник уезда.
   Внезапно он словно встрепенулся, внимательно посмотрев на свою приёмную дочь.
   - Я отправил слугу за господином Нобуро. Скоро он будет здесь. Сначала я поговорю с ним, покажу письмо господина Сабо. А потом прикажу подать чаю. Его нам принесёте вы.
   С этими словами хозяин дома поднялся со своего места.
   - Слушаюсь, господин, - поклонилась вскочившая на ноги Платина, а когда мужчина скрылся за дверью, облегчённо перевела дух.
   Она вдруг с пугающей ясностью осознала, что боится этого человека, понимая его абсолютную власть над собой и собственную беспомощность в этом безжалостном мире.
   А теперь мало ей начальника уезда с многочисленным семейством и въедливой наставницей с сыном-алкоголиком, так ещё какой-то проверяющий появился аж из самой губернии!
   Девушка не очень верила, что столь высокопоставленному начальству на самом деле интересно: кого именно удочерил господин Бано Сабуро? Несмотря на молодость, Ия уже кое-что видела в жизни, да и перегруженный информацией двадцать первый век давал достаточно знаний для понимания того, что она лишь случайный инструмент в вечной борьбе чиновников за власть, влияние и богатство. Но кто-то же дал врагам приёмного папаши повод напакостить ему столь экзотическим способом? Какой-то доносчик придумал подобное измышление? Тут явно постарался кто-то знакомый: либо из многочисленных обитателей усадьбы начальника уезда, либо из дома наставницы. Вот только вряд ли она или её отпрыск рискнут сознательно гадить своему благодетелю. Но мало ли что и кому мог по пьянке наболтать господин Андо?
   Ия уже знала, что его не увольняют только благодаря снисходительности господина Бано Сабуро. Узнай тот, что он или его мать имеют отношение к написанию этого доноса, и младший писец вылетит с государственной службы, опережая собственный визг, оставив семью без средств к существованию.
   Поэтому Платина больше склонялась к версии, что автора доноса либо его сообщника следует искать среди близких приёмного папаши.
   Её размышления прервал шум на веранде. Вечерело, и в комнате уже царил полумрак.
   Решив, что вернулась хозяйка комнаты, девушка собралась попросить ту, отправить служанку за огоньком для светильника.
   Но в дверь вошла сама госпожа Азумо Сабуро, сопровождаемая Угарой, державшей в руках привязанный к палке бумажный фонарь.
   - Почему в темноте сидите, Ио-ли? - поинтересовалась женщина, кивком отвечая на приветственный поклон приёмной дочери супруга.
   - Думать можно и без света, старшая госпожа, - ответила Платина.
   - О чём же вы думаете, Ио-ли? - заинтересовалась собеседница.
   - О том, как доказать важному чиновнику, что я не дикарка, - без промедления отчеканила девушка, понимая, что именно этого ответа от неё и ожидают.
   - Это хорошо, - важно кивнула хозяйка дома, усаживаясь на табурет и знаком предлагая ей занять место напротив. - У вас всё получится, Ио-ли. Вы только не забывайте, чему вас учила госпожа Андо.
   Не дожидаясь распоряжений, Угара зажгла "спичку" от принесённого фонаря и запалила фитиль масляного светильника с ярко начищенным медным отражателем.
   - Я слышала, вы делаете большие успехи не только в изучении этикета, - продолжила женщина. - Но и в счёте?
   - Это большое преувеличение, старшая госпожа, - как и полагалось в таком случае, по местным обычаям стала отнекиваться Платина.
   - Но не будет же госпожа Андо мне врать? - усмехнулась собеседница.
   - Госпожа Андо просто слишком добра ко мне, - с деланным смущением потупилась девушка. - Я лишь хочу научиться быть полезной своему будущему господину.
   - Угара говорила об этом вашем желании, - важно кивнула супруга начальника уезда. - Я рада, что вы уже сейчас думаете о будущем.
   - Благодарю за добрые слова, старшая госпожа, - поклонилась Платина, почтительно заметив: - Но одного умения хорошо считать вряд ли достаточно, чтобы стать такой же примерной хозяйкой, как вы.
   - Конечно, Ио-ли, - снисходительно усмехнулась явно довольная подобной лестью собеседница. - Но если хотите, то можете помочь мне вести дела, конечно, после того как закончите обучение.
   "Небось, думаешь, я сейчас расплачусь от счастья? - подумала девушка, мгновенно оценив открывавшиеся перспективы. - Тогда не будем её разочаровывать".
   Прытко вскочив на ноги, она отвесила супруге приёмного папаши церемонный поклон, выдохнув с чувством:
   - Для меня это будет великой честью, старшая госпожа!
   - Садитесь, садитесь, Ио-ли, - благожелательно кивнула женщина.
   - Мне так не терпится стать вашей помощницей, старшая госпожа! - широко улыбаясь, Платина опустилась на табурет. - Не скажете, когда я смогу вернуться домой?
   - Господин хочет провести церемонию удочерения перед праздником фонарей, - ответила хозяйка дома. - К тому времени мастер как раз закончит отделку вашей комнаты, и мы обставим её необходимой мебелью. - Я хотела поселить вас со своей дочерью Иоро. У неё просторно, и вдвоём вам было бы веселее. Но господин приказал устроить вас отдельно.
   - Ему виднее, - потупив взор, пробормотала приёмная дочь начальника уезда, мысленно поблагодарив приёмного папашу за заботу. Всё-таки очень неплохо иметь место, где хотя бы изредка можно побыть самой собой.
   В этот момент в дверь постучали.
   - Кто там? - нахмурилась хозяйка дома. - Что случилось?
   - Гость пришёл, старшая госпожа, - донёсся снаружи тихий голос служанки. - Он в кабинете господина.
   - Хорошо, - красивое лицо Азумо Сабуро посуровело.
   Поднявшись, она пристально осмотрела вскочившую девушку с ног до головы и лично поправила скреплявшую причёску шпильку. После чего, отступив на шаг, удовлетворённо кивнула, словно художник, нанёсший последний штрих на уже завершённую картину.
   - Вот так лучше. Пойдёмте, Ио-ли. Угара, захвати плащ, прохладно.
   Выйдя на веранду вслед за женщиной, Платина невольно поёжилась: то ли от холода, то ли от волнения перед предстоящей встречей.
   Расторопная служанка тут же набросила ей на плечи меховую накидку.
   Машинально оглядевшись по сторонам, Платина обратила внимание на то, что из всех окон боковых пристроек, в которых жили младшие жёны начальника уезда, светится только одно. К тому же из-за него доносилось невнятное, но оживлённое бормотание. Кажется, молодые наложницы хозяина дома, собравшись вместе, что-то очень активно обсуждают. Скорее всего, внезапный приезд младшего брата губернатора и всё, что с этим связано.
   - Не отставайте, Ио-ли! - бросила через плечо старшая госпожа.
   В просторном пиршественном зале в ожидании гостей уже стояли в два ряда маленькие квадратные столики.
   Слуги, развешивавшие гирлянды бумажных цветов и фонарики, завидев хозяйку дома, торопливо кланялись и вновь возвращались к своим делам.
   У дверей, ведущих в первый внутренний дворик, она вдруг резко обернулась, окидывая помещение долгим, пристальным взглядом, после чего, досадливо поморщившись, спустилась по короткой каменной лестнице.
   Платина молча проследовала за ней. Под кожаными подошвами туфель зашуршал мелкий гравий.
   На решетчатом, затянутом бумагой окне домашнего кабинета начальника уезда желтело жёлтое, размытое пятно от светильника и двигалась чёрная тень в знакомой квадратной шапочке.
   На веранде, возле плотно прикрытой двери стояла служанка в стёганом жилете поверх зелёного платья.
   Заметив хозяйку дома, та низко поклонилась.
   - Ну, что там? - почти шёпотом спросила Азумо Сабуро.
   - Разговаривают, старшая госпожа, - ещё тише, почти одними губами ответила женщина.
   - Давайте подождём, Ио-ли, - кивнув, предложила хозяйка дома, направившись к круглому, каменному столику в углу двора.
   Сопровождавшая их Угара поспешно положила на серый, вкопанный в землю табурет неизвестно откуда появившуюся пухлую, квадратную подушечку.
   Девушка уселась, подстелив край накидки, но даже сквозь мех отчётливо тянуло холодом промёрзшего за зиму камня.
   - Сейчас, господин, наверное, показывает младшему брату губернатора то самое письмо вашего кровного отца, - вполголоса предположила супруга начальника уезда. - А потом придёт и ваш черёд с ним встретиться.
   Послышался негромкий, настойчивый стук.
   Азумо Сабуро встрепенулась, вытянув шею. Кто-то из слуг бросился к воротам и впустил во двор женщину в длинной, серой накидке поверх знакомого зелёного платья.
   Оглядевшись, заметив хозяйку дома, она поспешила к ней, на ходу доставая из-под полы плаща маленькую корзиночку, плотно прикрытую плетёной крышкой.
   Когда женщина подошла ближе, Платина узнала Икибу - личную служанку супруги начальника уезда.
   - Принесла? - коротко спросила та.
   - Да, старшая госпожа, - поклонившись, подтвердила собеседница, демонстрируя маленькую глиняную бутылочку, плотно заткнутую кожаной пробкой.
   - Это то самое? - нахмурилась госпожа Азумо Сабуро.
   - Не совсем, старшая госпожа, - потупившись, виновато вздохнула служанка. - Почтенный мастер Джуичи сказал, что то снадобье за день не приготовишь, а хранить его долго нельзя. Но он говорит - это тоже хорошее. Тут те же грибы и травы. Действует не хуже, только давать много нельзя.
   - Может умереть? - насторожилась женщина.
   - Нет, госпожа, - поспешила успокоить её Икиба, качнув серебряными серёжками. - Разве что если сразу всё выпить.
   - Ну, так Джуичи объяснил, как и сколько надо наливать? - нахмурилась хозяйка дома.
   - Да, старшая госпожа, - подтвердила служанка.
   Азумо Сабуро посмотрела на окно кабинета мужа, потом на его приёмную дочь и на служанку, затем, видимо, что-то решив для себя, приказала:
   - Ступай на кухню к Чиникешу и расскажи ему всё. Он знает, что делать.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - поклонилась служанка, убирая бутылочку в корзину.
   У Ии на языке вертелось множество вопросов, но, наученная горьким опытом, она сочла за благо промолчать.
   Поскольку девушка уже знала, что Джуичи зовут лучшего лекаря Букасо, значит, верная Икиба принесла супруге начальника уезда какое-то зелье. Вот только Платина сильно сомневалась, что оно предназначено для исцеления кого-то от внезапного недуга. Потому что в противном случае старшая госпожа приказала отдать средство непосредственно больному, а не отсылала бы служанку к старшему слуге на кухню, да ещё со столь многозначительным напутствием. И упоминание грибочков также наводило на размышления.
   То ли хозяин дома оказался чрезвычайно лаконичным, то ли гость попался крайне нетерпеливый, то ли девушка от волнения потеряла ощущение времени. Во всяком случае, она даже вздрогнула от неожиданности, услышав тихий хлопок и громкий голос приёмного папаши.
   Вернувшись из хозяйского кабинета, служанка бегом бросилась на кухню.
   - Пойдёмте, Ио-ли, - поднимаясь, скомандовала супруга начальника уезда.
   Остановившись у веранды, она ещё раз окинула Платину острым, придирчивым взглядом, напутствовав:
   - Ничего не бойтесь, Ио-ли. Говорите всю правду. Нашей семье нечего скрывать от верных слуг его величества. Помните: там господин, слушайтесь его, и он не позволит причинить вам вред.
   Из кухни прибежала служанка с подносом, который, повинуясь безмолвному приказу хозяйки, осторожно передала девушке и помогла ей разуться.
   "Ну вот, опять наш выход", - подумала та, подходя к двери.
   Перед тем, как скромно потупить взор, она успела оглядеть знакомое помещение, сразу заметив в одном из кресел молодого мужчину в синем шёлковом халате и чёрной широкополой шляпе.
   Первым делом в глаза бросились лохматые светло-рыжие усы, очень похожие на те, что украшали лицо актёра Виталия Соломина, когда тот играл роль доктора Ватсона в сериале о приключениях Шерлока Холмса.
   А ещё выделялся чуть искривлённый нос с заметной горбинкой. Видимо, когда-то его сломали, и он не очень удачно сросся.
   Пока Платина неторопливо шла к столу, чтобы поставить перед хозяином дома чашечку со свежезаваренным чаем, то буквально кожей ощущала наглый, беззастенчивый взгляд гостя. Тот откровенно пялился на неё, словно подвыпивший гопник.
   Успев отвыкнуть от подобной бесцеремонности, она тем не менее спокойно расставила посуду и, дождавшись, когда приёмный отец представит её, церемонно поклонилась.
   Вероятно, чиновник ожидал увидеть что-то другое, потому что не смог или не счёл нужным скрыть своё удивление.
   "Ага! - злорадно усмехнулась девушка. - Небось, думал, я буду с ноги на ногу переваливаться и в носу ковырять сразу всеми пальцами? Вот уж нет! Зря что ли я с Андо все эти пируэты разучивала? Теперь вот смотри на дикарку и наслаждайся представлением!"
   Твёрдо помня наставления третьей наложницы и многомудрой супруги начальника уезда, Платина, перед тем как что-то сказать, взглядом просила разрешения у приёмного отца.
   Тому это явно нравилось, и он после каждого вопроса господина Набуро важно кивал головой, позволяя ей отвечать.
   В прочем, какого-то особого любопытства гость не проявил. Девушке вообще показалось, что её прошлое молодого чиновника как-то не особенно интересует.
   В глубине души она со страхом ожидала нечто напоминавшее допрос вроде тех, что показывают в многочисленных полицейских сериалах.
   Однако господин Нобуро не выпытывал мелкие подробности, в которых могла бы запутаться подозреваемая, не пытался поймать её на лжи, задавая разные вопросы об одном и том же.
   Видимо, это понял и сам хозяин дома, изредка посматривавший на молодого гостя с чуть заметным снисхождением.
   Правда, когда тот попросил Платину почитать какие-нибудь стихи, из тех, что она знала до болезни, начальник уезда слегка напрягся. Его приёмная дочь не стала отнекиваться, ссылаясь на полную потерю памяти, и выдала стишок, который выучила ещё в лесной избушке, когда Амадо Сабуро давала ей первые уроки языка аборигенов. А потом отчеканила одно из тех, что выучила, уже обучаясь, у госпожи Андо.
   Судя по всему, и проверяющий чиновник, и начальник уезда остались вполне довольны.
   Однако, когда Ия уже собиралась уходить, молодой человек неожиданно предложил ей что-нибудь написать.
   Приёмный папаша счёл подобную просьбу весьма предосудительной, но господин Набуро разъяснил, что не имеет ввиду ничего личного.
   Платина тут же предположила, что младший брат губернатора просто хочет взглянуть на её почерк.
   "Тебя бы заставить сорок раз переписать одну и ту же книжку, - мысленно фыркнула девушка, присаживаясь в кресло, освобождённое для неё хозяином дома. - И ты бы не хуже наблатыкался".
   Подумав, Ия решила немного нахулиганить и, не тревожа памяти мудрецов с поэтами, выбрала для демонстрации своих каллиграфических способностей цитату из книги "Наставления благородным женщинам империи Сына неба", автора которой она презирала всей своей душой, безнадёжно отравленной феминизмом начала двадцать первого века.
   Судя по многозначительной ухмылке начальника уезда, тот остался доволен и почерком приёмной дочери, и её литературными предпочтениями.
   Едва покинув кабинет, девушка ощутила сильнейшую усталость, но не смогла удержаться от торжествующей улыбки. Кажется, и этот номер она тоже отыграла неплохо.
   - Ну, что там? - с нескрываемой тревогой спросила супруга хозяина дома, едва приёмная дочь её мужа отошла от веранды.
   Сообразив, что расслабляться ещё рано, девушка, скромно потупив глазки, пожала плечами.
   - Я делала всё, как вы велели, старшая госпожа. Ничего не скрывала и всё время смотрела на нашего господина.
   - Хорошо, - озабоченно сведя брови к переносице, кивнула женщина. - Ступайте к Анно. Переночуете сегодня у неё. Кровать широкая, уберётесь.
   Платину не особо вдохновляла перспектива оказаться в одной постели с малознакомой девицей. Но она и не подумала возражать, посчитав данное обстоятельство всего лишь одним из мелких неудобств, на которые так щедр этот мир.
   - Куда?! - остановила её Азумо Сабуро, когда она направилась к пиршественному залу. - Там уже гости собрались!
   - Как же тогда я пройду к Анно? - удивилась собеседница.
   - Я же совсем забыла, - досадливо поморщилась супруга начальника уезда и обернулась к стоявшей за спиной Угаре. - Проводи её.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - поклонилась служанка.
   Она провела подопечную какими-то боковыми проходами, не заходя в центральное здание усадьбы, из которого уже доносились негромкие голоса.
   В комнате Анно Ию с нетерпением ждали все три наложницы начальника уезда и его старшая дочь Иоро: симпатичная девочка лет десяти-двенадцати с круглым румяным лицом и большими по-детски доверчиво-беззащитными глазами.
   Они вольготно расположились за уставленным тарелочками и мисочками столом, но, даже не предложив девушке сесть, сейчас же набросились на неё с расспросами.
   Платина поначалу даже слегка растерялась от подобного напора и наглости, потом решила огрызнуться и поставить их на место. Однако, вспомнив, что статус этих особ намного выше, чем у неё, быстро огляделась, приказала Угаре подать ей табурет и принести что-нибудь поесть.
   А изнывавшим от любопытства новоявленным родственницам с самой любезной улыбкой заявила, что, пока не восстановит свои силы, ничего рассказывать не будет, так как беседа с младшим братом губернатора получилась ну уж очень утомительной.
   Собравшиеся наперебой начали предлагать ей отведать яства на столе, а самая старшая из наложниц - Эгоро посетовала на их рассеянность. Дескать им так хотелось поскорее узнать, о чём приёмная дочь их господина говорила с приезжим чиновником, что они совсем забыли о правилах вежливости.
   Разумеется, Платина "извинила" женщин за подобное упущение и, подкрепившись, довела до их сведения содержание своей беседы с чиновником по особым поручениям.
   Слушательницы бурно возмущались, посылая многочисленные и весьма цветистые проклятия на головы неизвестных негодяев, посмевших опорочить светлое имя их благородного супруга.
   Далее разговор плавно перешёл на личность новой приёмной дочери господина Бано Сабуро.
   Будущие родственницы буквально засыпали её вопросами. Их интересовало всё: от её прошлого до кулинарных пристрастий.
   Приходилось привычно ссылаться на потерю памяти и отвечать, что с любимым блюдом она ещё не определилась.
   При этом девушка разговаривала подчёркнуто неофициально, называя собеседниц по именам, с обязательным дополнением частицы "-ли".
   Поначалу первая госпожа наложница кривила губы, всячески демонстрируя своё недовольство столь фамильярным стилем общения. Однако, всё ещё неопределённый статус Платиной, а также извечное женское любопытство в купе с отсутствием развлечений в жизни гаремных затворниц, видимо, смирили гонор Эгоро, и та просто перестала обращать внимание на не слишком явное нарушение правил этикета.
   Путешественница между мирами отметила, что данная особа очень ценит своё яко бы особое, привилегированное положение "первой среди равных", и с ней нужно вести себя особенно осторожно. Вспомнив свою прежнюю жизнь с её частными переездами из города в город, она вдруг подумала, что гарем начальника уезда чем-то похож на те классы, где среди девочек есть общепризнанный лидер, ревниво следящий за каждой новенькой, норовя устроить ей какую-нибудь пакость.
   Узнав от Анно, что их новая родственница не слишком хорошо вышивает, первая и вторая наложницы предложили дать Ие несколько уроков, ибо для девушки из благородной семьи стыдно не владеть подобным искусством.
   Платина поблагодарила собеседниц за подобную заботу, ответив, что как только она окончательно закончит обучение у госпожи Андо и вернётся домой, то будет счастлива, если те поделятся с ней своими навыками.
   Ночью, когда они лежали под одним одеялом, перед тем как заснуть, Анно вновь разоткровенничалась, подтвердив догадки и предположения Платиной.
   Первая госпожа наложница действительно держит себя крайне заносчиво, при каждом удобном случае подчёркивая, что является дочерью землевладельца.
   И пусть имение её отца расположено в соседней провинции, мать Эгоро - всего лишь наложница, но она порой ведёт себя так, словно принадлежит по меньшей мере к сословию вандзи. Так в Благословенно империи именуют представителей высшей аристократии. И смиряет свою гордыню лишь перед господином, иногда споря даже со старшей госпожой.
   Дав собеседнице выговориться, девушка поинтересовалась: каким образом дочь рыцаря из Кирохо стала наложницей начальника уезда из Хайдаро.
   Выяснилось, что во время подготовки к государственному экзамену господин Бано Сабуро помог сыну мелкого землевладельца, собиравшегося пойти по чиновничей стезе. Но его старший брат внезапно умер, не оставив наследников мужского пола, и молодому человеку пришлось оставить службу.
   Тем не менее они сохранили дружеские отношения, часто переписывались, и в конце концов рыцарь сосватал начальнику уезда одну из своих дочерей.
   Заполучив благодарную слушательницу, третья госпожа наложница рассказала ещё много интересного из жизни семейства господина Бано Сабуро, пока не заснула на полуслове.
   Чувствуя себя не очень уютно, Ия поднялась ни свет ни заря, поэтому, когда служанка осторожно заглянула в комнату, то застала свою подопечную у зеркала расчёсывавшей волосы редким костяным гребнем.
   Анно Сабуро тихонько похрапывала, отвернувшись к стене. Но скоро появилась и её служанка, так что госпоже третьей наложнице тоже пришлось просыпаться.
   Полубессонная ночь не прошла даром, и молодая женщина то и дело клевала носом, мешая Усуе укладывать в сложную причёску её густые, длинные волосы.
   Платина тоже не выспалась, но, то ли от нервного возбуждения, то ли будучи более привычной к подобному распорядку, чувствовала себя гораздо бодрее.
   Едва они уселись за довольно скромный завтрак, пришёл сам хозяин дома. Судя по широко вытаращенным глазам и явной растерянности, как госпожи так и служанки, подобный визит являлся делом чрезвычайным. Тем не менее Анно тут же приказала Усуе принести ещё один прибор для господина.
   Несмотря на опухшую физиономию и набрякшие под глазами мешки, выглядел тот вполне довольным, видимо, праздник вчера удался.
   Обменявшись парой фраз с настороженно улыбавшейся хозяйкой комнаты, начальник уезда подкрепился сам, дал поесть другим, после чего безапелляционно заявил, что желает побеседовать с приёмной дочерью наедине.
   Проводив взглядом скрывшуюся за дверью третью наложницу, мужчина снисходительно улыбнулся.
   - Никогда сон не бывает таким сладким, как в молодости, Ио-ли. Я не хотел будить Анно-ли, но мне уже пора на службу. Вот и пришлось самому идти сюда и беспокоить вас.
   - Я знаю, что вы очень добры к своим близким, господин, - склонила голову девушка.
   - Это мой долг как главы семьи, - наставительно проговорил собеседник. - Разве вы не знаете, что по заветам предков и воле богов старшие должны заботиться о младших, а младшие слушаться и почитать старших?
   - Разумеется, я читала об этом господин, - заверила его Платина, поняв, что попала в неловкое положение.
   Однако мужчина заговорил о другом.
   - Вы вчера очень хорошо показали себя, Ио-ли. Я доволен вашими успехами в обучении. Вот теперь вы ведёте себя именно так, как подобает девушке из благородной семьи.
   - Это всё мудрые наставления госпожи Андо, - помня о правилах хорошего тона, пробормотала та, скромно потупив взор.
   - Они бы ничего не стоили без вашего усердия, - благожелательно усмехнулся собеседник.
   Ия попыталась изобразить ещё большее смущение.
   - Старшая госпожа сказала, что вы желаете продолжить обучение у госпожи Андо, - неожиданно заявил хозяин дома.
   "Я вроде ничего такого не говорила", - мысленно возразила Платина, но вслух возражать не стала. Кажется, главная жена папаши пока не хочет её здесь видеть.
   "А уж как меня нахваливала, - с горечью подумала девушка, вспомнив вчерашний разговор с Амадо Сабуро. - Я даже в самом деле поверила, что не врёт".
   - Я полагаю, это будет для вас полезно, - продолжал разглагольствовать мужчина. - Да, вы умеете себя вести, но всё ещё не знаете многого из того, что нужно знать благородной девушке вашего положения.
   - Я буду очень внимательно слушать и исполнять все наставления госпожи Андо, - клятвенно пообещала Платина.
   Ей было очень любопытно узнать, выяснил ли приёмный папаша истинную цель появления в городе младшего брата губернатора? Но она, естественно, и не подумала лезть со столь неприемлемым для благородной девушки вопросом к начальнику уезда.
   - Перед праздником фонарей я проведу церемонию вашего приёма в семью, - торжественно объявил тот, поднимаясь. - После этого у нас будет возможность поговорить более обстоятельно. Мне хочется побольше узнать о вашем мире, Ио-ли.
   - С удовольствием расскажу всё, что знаю, господин, - девушка тоже встала и поклонилась.
   Узнав, что старшая госпожа, мягко говоря, не совсем точно передала мужу содержание их разговоров, Платина вдруг начала опасаться, что и к другим словам хозяйки дома тоже следует относиться с недоверием, поэтому решила уточнить:
   - Простите, господин, - обратилась она к шагнувшему к двери мужчине, - но, что мне сказать госпоже Андо, если она вдруг спросит, зачем меня так срочно вызвали?
   - Вы хотите знать: говорить ли ей о глупой жалобе и чиновнике по особым поручениям? - усмехнувшись, уточнил начальник уезда, задумчиво оглаживая аккуратно подстриженную бородку.
   - Да, господин, - подтвердила собеседница.
   - Ученик не должен обманывать своего наставника, - после короткого молчания торжественно объявил хозяин дома, добавив уже почти нормальным тоном: - Расскажите. Всё равно она скоро сама всё узнает. В нашей канцелярии невозможно ничего сохранить в тайне.
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась девушка. - А твоя главная жена велела помалкивать. И кого слушать?"
   Видя, что мужчина почти дошёл до двери, она отложила на время решение данной дилеммы и, вспомнив разговор со служанкой по пути сюда, заговорила вновь:
   - Ещё раз извините, господин...
   - Что вас ещё интересует, Ио-ли? - обернувшись, спросил тот без малейшего раздражения.
   - Это правда, что я должна знать имена всех наших родственников?
   - У нас их очень много, Ио-ли, - усмехнулся начальник уезда. - Даже мне порой долго приходится вспоминать, кто кому кем приходится? Но имена наиболее близких и уважаемых вам придётся выучить. Но этим вы займётесь, когда окончательно вернётесь домой. Это всё?
   - Да, господин, - поклонилась Платина.
   Ей очень не хотелось ссориться со старшей госпожой, но игнорирование прямого распоряжения главы семейства здесь чревато серьёзными неприятностями.
   Всю дорогу до усадьбы наставницы девушка размышляла над этой проблемой. А в виду знакомых ворот, не выдержав, остановилась и, приказав тащившему корзину слуге отойти подальше, обратилась за помощью к многоопытной Угаре.
   Выслушав сбивчивый рассказ подопечной о её затруднениях, служанка наставительно заявила, придерживая узел со своими вещами:
   - Господин у нас самый главный, и даже старшая госпожа должна его слушаться, значит, вам надо поступить так, как приказал он.
   Рассуждения собеседницы показались Платиной логичными и вполне соответствующими местным понятиям. К тому же она знала, что Угара обязательно доложит об этом разговоре самой госпоже Азумо Сабуро, и надеялась не вызвать её раздражения по столь пустяковому поводу.
   Когда через день служанка принесла из дома начальника уезда ещё одну коробочку сластей, Ия окончательно убедилась в том, что сумела не испортить отношения с главной женой своего приёмного папаши.
  
  
   Девушка криво усмехнулась, вспомнив своё глупое беспокойство, но тут же вернулась к действительности, заметив, что уже почти дошла до павильона.
   Вытащив из кармашка в рукаве камешек, она быстро сдёрнула с него бумажку, а когда стала разуваться, незаметно бросила его под веранду.
   Выпрямившись, Платина увидела спешившую к ней Угару.
   - Простите, госпожа, служанку нерасторопную.
   - За что? - искренне удивилась та. - Я сама только что пришла. Так что ты вовремя.
   В павильоне она уселась за столик с уже разложенными письменными принадлежностями. С недавних пор Платина стала готовить бумагу и тушь заранее.
   Угара раскрыла книгу на заложенном месте, солидно откашлялась и начала монотонным голосом диктовать текст "Наставления благородным женщинам империи Сына неба" Есионо Тонго.
   Едва служанка начала запинаться, девушка тут же объявила перерыв, давая ей возможность отдохнуть, а сама, прихватив последний исписанный лист и накинув плащ, отправилась бродить по садику.
   "Моя весенняя заря, - с замиранием сердца беззвучно шевелила губами Ия, жадно пожирая глазами ровные строчки каллиграфически выведенных на мятой бумаге букв. - Наконец-то настал тот день, когда я вновь могу излить вам свои чувства. Наша разлука чёрным камнем лежит на моей душе, сдавливая сердце. Лишь воспоминания о нашей прошлой встрече и надежда на новую даёт мне силы жить дальше".
   Почувствовав, как лицо помимо воли расплывается счастливой улыбкой, девушка прикусила нижнюю губу, продолжая вчитываться в текст.
   "К моему глубокому сожалению, Вечное небо не одарило меня талантом слагать стихи, достойные вашего совершенства. Но всё же, не в силах сдерживать себя, я предлагаю на ваш суд это жалкое творение:
  

Не радует лотос увядший -

В нём осени знак примечаю.

В раздумье

Одежды снимаю,

Ночь в лодке

Один я встречаю.

Свет лунный над западной башней

И туч поредевшая стая.

Письмо мне

Не гусь ли доставит? -

Кричит он,

В ночи пролетая.

Цветы, облетевшие с веток,

Уносит куда-то волною.

Пускай развело нас

Судьбою,

Но в мыслях

Я вместе с тобою.

Тоска на мгновенье хотя бы

Оставить меня не желает.

С бровей прогоню её -

Злая,

Шипы свои

В сердце вонзает."

  
  
   Погрузившись в чтение, Платина запнулась за чуть выступавший над дорожкой камень и едва не упала, с трудом сохранив равновесие, а когда выпрямилась, буквально "наткнулась" на пристальный взгляд стоявшей возле дома наставницы.
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась Ия, кланяясь и торопливо комкая письмо. - Чуть не попалась. И куда её понесло? В уборную, что ли?"
   Однако хозяйка дома уже миновала поворот дорожки, ведущий к туалету, и теперь явно направлялась к гостье.
   Поправив край накидки, девушка незаметно спрятала скомканную бумажку с письмом Хваро в карман.
   - Что вы так увлечённо читаете, госпожа Сабуро? - с лёгкой улыбкой поинтересовалась старушка.
   - "Наставления благородным женщинам", госпожа Андо, - объяснила Платина, лихорадочно пытаясь придумать сколько-нибудь правдоподобное объяснение своей странной заинтересованностью творением покойной императрицы. - Вот эта мысль мне особенно нравится. Сколько раз читаю, столько не перестаю удивляться мудростью этой великой женщины.
   - Ну-ка покажите, что вас так поразило? - вскинула брови собеседница, торопливо пробегая глазами указанные строчки. - "А поэтому в воспитании самого себя ничто не сравнится с уважением к другим. Чтобы девушке избежать того, что она будет ассоциироваться с силой, нет ничего лучше, чем покорность. А потому и говорят, что путь уважения и покорности является самым важным принципом поведения женщины".
   Вполголоса пробормотав очередную глупость давно почившей Есионо Тонго, хозяйка дома с нескрываемым удивлением посмотрела на гостью.
   - Почему вам нравится перечитывать именно этот отрывок, госпожа Сабуро? По моему покорность не является преобладающей чертой вашего характера. Вы всегда с трудом подчиняетесь любому приказу.
   "Вот же-ж! - вновь выругалась про себя путешественница между мирами. - Всё-то она замечает, карга старая!"
   Но вслух вскричала, стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее:
   - Я знаю, что должна ещё многому научиться, госпожа Андо! Вот почему меня так восхищает глубина мысли великой императрицы! Сколько надо мудрости, чтобы всего в нескольких словах высказать своё отношение к жизни, которого должна придерживаться каждая благородная женщина империи!
   Она ещё несколько минут несла подобную ахинею, щедро используя слова и обороты из прочитанных книг.
   То ли наставница поняла, что над ней просто прикалываются, но не решилась отругать ученицу, дабы не выглядеть смешно, умаляя свой авторитет, то ли и в самом деле поверила собеседнице, только, одобрительно кивнув, она вернула ей листок и, гордо вскинув голову, двинулась в сторону уборной.
   Провожая её взглядом, Ия вдруг вспомнила их разговор после своего возвращения из дома начальника уезда.
  
  
   Тогда на всякий случай она всё же взяла со старушки обещание сохранить содержание их беседы в тайне.
   Узнав об анонимном доносе и нелепых обвинениях, выдвинутых против господина Бано Сабуро, наставница едва не задохнулась от возмущения.
   - Кто только мог придумать подобную несусветную глупость! - бушевала хозяйка дома, энергично обмахиваясь веером. - Ваш приёмный отец, госпожа Сабуро, - образец добродетели и дворянской чести. - Он бы никогда не позволил девице неблагородных кровей стать членом своей семьи. А уж считать вас дикаркой - полное безумие. Кончено, вы не знали многих правил этикета. Но это всё из-за болезни. Теперь, благодаря нашим занятиям, вы уже многое вспомнили и ведёте себя так, как подобает девушке вашего происхождения.
   За время своего знакомства с ней гостья уже успела уяснить, что старушка умеет прекрасно скрывать свои истинные мысли и чувства. Однако, данное возмущение показалось Платине каким-то уж чересчур нарочитым.
   "Переигрывает", - подумала тогда гостья, рассудив, что хозяйка дома устроила это представление специально для неё.
   Видимо, наставница рассчитывала, что ученица расскажет о её возмущении старшей супруге начальника уезда, а та, в свою очередь, проинформирует мужа о преданности матери младшего писца.
   Ия решила, что специально об этом она никому ничего говорить не будет, но уж если спросят, распишет всё самыми радужными красками.
  
  
   Но сейчас Платине больше всего на свете хотелось дочитать письмо Хваро, однако она продолжила неторопливо прохаживаться, держа в руке злополучный листок и терпеливо дожидаясь, когда госпожа Андо выйдет из уборной и покинет садик.
   Внезапно мысли девушки вновь сделали причудливый зигзаг, вернувшись к странному происшествию, случившемуся на третий день после её встречи с чиновником по особым поручениям.
  
  
   В то утро Угара, помогая подопечной умыться, с ехидным смешком доложила, что господин Андо слегка приболел. То ли перепил дешёвого вина, то ли закусывал чем-то уж очень сильно испорченным, поэтому и отправил в канцелярию Фабая с просьбой к начальству, позволить ему остаться дома до полного выздоровления.
   Ия не придала этому происшествию большого значения, поскольку отпрыск наставницы частенько страдал расстройством кишечника.
   Кроме того, Угара сообщила, что Енджи буквально умоляет сходить с ней на Байпинский колодец. Идти предстоит почти на другой конец города, вот служанка и спрашивает приёмную дочь своего господина, как ей поступить?
   Судя по всему, женщине совсем не хотелось тащиться в такую даль, но Ия не имела никакого желания ссориться с хозяйкой дома, и для прояснения ситуации спросила, зачем Енджи понадобился именно этот колодец?
   Угара со вздохом рассказала, что в давние времена его благословил какой-то святой отшельник, от чего тамошняя вода считается целебной, а заваренный из неё чай вроде как делается особенно ароматным и полезным для здоровья.
   - Значит, эта вода нужна госпоже Андо, чтобы помочь господину Андо поправиться, - сделала напрашивавшийся вывод девушка и виновато развела руками. - Разве мы вправе ей в этом отказать?
   - Слушаюсь, госпожа, - сжав рот в куриную гузку, поклонилась служанка.
   Кроме занятий по изучению правил этикета, в котором Ия делала большие успехи, и легко дававшемуся ей счёту, хозяйка дома в тот день взялась обучать гостью искусству вышивания, отметив, что подобные навыки необходимы каждой благородной девушке.
   Платина сильно подозревала, что старушка просто исполняла переданное ей Угарой распоряжение старшей госпожи Сабуро, которой третья госпожа наложница рассказала о досадном пробеле в образовании приёмной дочери их общего мужа.
   Так это, или наставница ни с того ни с сего сама вдруг проявила инициативу, только она приготовила натянутое на небольшую деревянную рамку белое полотно, пару довольно толстых иголок и целый набор разноцветных шёлковых ниток.
   Нельзя сказать, что Ия совсем ничего не смыслила в рукоделии. Кое-чему её мать научила. Девушка могла, например, аккуратно заштопать носки или разошедшиеся по шву джинсы, наложить декоративную заплату. Но сотворить нечто подобное тому, что она увидела в комнате Анно Сабуро, у неё не хватит ни умения, ни терпения.
   Не теряя время на теорию, госпожа Андо сразу перешла к практике.
   Платина настолько погрузилась в новое для себя занятие, что лишь краем уха расслышала долетевший с веранды тихий звук открываемой двери. Очевидно, это хозяин дома покинул свою комнату.
   "Приспичило", - усмехнулась про себя начинающая вышивальщица, делая очередной стежок и вновь зашипев от боли.
   На сей раз игла вошла так глубоко, что на коже выступила рубиновая капля. Машинально сунув его в рот, Ия удостоилась короткой, но содержательной речи о том, что благородные девушки так себя не ведут.
   - Надо быть осторожнее, госпожа Сабуро, - строго сведя брови к переносице, покачала головой старушка. - Но уж если поранились, то пользуйтесь платком, а не уподобляйтесь малым детям или глупым простолюдинкам.
   - Да, госпожа Андо, - давя в себе жуткое желание огрызнуться, девушка склонила голову, вновь берясь за иголку.
   Несмотря на многочисленные стойко перенесённые уколы, Платина вскоре не без гордости любовалась корявым васильком, "распустившемся" на белой ткани.
   Разглядывая уродливое творение ученицы, наставница морщилась, словно жевала лимон, но всё-таки проворчала, что для начала не так плохо, как она опасалась, но госпоже Сабуро придётся много и усердно трудиться, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к совершенству.
   Ия выразила полную готовность продолжить работу над своим "шедевром", но перед этим попросила разрешения сходить в уборную.
   Возведя очи горе, хозяйка дома досадливо покачала головой.
   Закончив свои дела, гостья вытерла руки, с неудовольствием заметив, что когда-то белый платочек покрыт неряшливыми розовыми пятнами.
   Кстати вспомнив, что госпожа Андо крайне негативно относится к любой небрежности в её внешнем виде, и, не желая слушать очередную нотацию, девушка решила заскочить в павильон и взять чистый платок.
   Быстро отыскав его в корзине, она, перед тем как уйти, привычно оглядела крошечное помещение, сразу обратив внимание на бумагу, припасённую для переписывания очередного экземпляра "бессмертного" творения древней императрицы.
   Платина прекрасно помнила, что листки лежали ровно. Угара сама поправила их перед уходом да ещё и посмотрела на свою подопечную с таким видом, словно та громко испортила воздух за обеденным столом.
   Однако сейчас белая стопка выглядела явно скособоченной.
   Они со служанкой покидали павильон вместе, и, даже если та возвращалась сюда, перед тем как идти за целебной водой, то ни за что бы не оставила в комнате подобный беспорядок.
   Насторожившись, Ия ещё раз пристально оглядела комнату и даже вновь подняла крышку корзины. То, что не бросилось в глаза тогда, когда она торопилась, стало заметно при более тщательном осмотре. В её вещах явно кто-то копался.
   Тихо охнув, она бросилась к двери и, присев на корточки, сунула руку за висевшую на стене циновку, сразу же нащупав завёрнутый в тряпочку кинжал.
   Облегчённо выдохнув, девушка тем не менее не успокоилась, а торопливо отодвинула в сторону связанные вместе мешки с соломой, служившие кроватью Угаре, и, отогнув край мата, достала сумку. Судя по её положению и закрытой "молнии", внутрь никто не лазил. Тем не менее она тщательно проверила содержимое, убедившись, что ни один предмет из её мира не пропал. Они даже лежали в том же порядке.
   А вот в постели явно шарили, оставив на одеяле несколько заметных складок. Но кто же это такой любопытный? Ответ напрашивался сам собой. Появление чужого человека в усадьбе средь бела дня казалось слишком маловероятным. Наверняка лазили местные. Служанки ушли. Фабай слишком глуп. Остаётся господин Андо.
   Не за этим ли он остался дома, а Енджи увела Угару на край географии?
   Испугавшись, что наставница может обратить внимание на её слишком долгое отсутствие, ученица выскочила из павильона и, прихватив подол платья, бросилась из садика.
   Хозяйка дома действительно встретила её недовольным ворчанием, но гостья показала ей новый платочек, и старушка понимающе кивнула, с сочувственной улыбкой сообщив, что в молодости сама тоже не раз колола себе пальцы, прежде чем научилась вышивать.
   Ия вернулась к недоделанному васильку, но все её мысли занимал тайный обыск.
   Знает ли госпожа Андо, что отпрыск роется в вещах её ученицы? А главное - что он там искал?Деньги на опохмелку как последний алкаш? Это вряд ли. На фетишиста он тоже как-то не походил.
   Размышляя впоследствии над этим происшествием, она даже вспомнила чиновника по особым поручениям, предположив, что господин Андо мог действовать по его заданию, пытаясь отыскать доказательства её принадлежности к племени дикарей.
   Но тут же возразила себе, заметив, что в разговоре младший брат губернатора не слишком усердствовал, пытаясь "вывести её на чистую воду". А если так, то зачем ему понадобилось, чтобы младший писец рылся в вещах приёмной дочери своего непосредственного начальника?
   Как-то, очевидно, под впечатлением прочитанных книг и авантюрных сериалов возникла мысль, что господин Андо пронюхал об их с Хваро связи и пытался отыскать его письма, чтобы шантажировать её или даже самого барона.
   Только, успев немного изучить характер отпрыска своей наставницы, путешественница между мирами не сомневалась, что тот обязательно разболтал бы обо всём своей матери. А уж та не стала бы терпеть столь вопиющее нарушение приличий.
   Перебрав в уме множество версий, Платина так и не пришла к окончательному выводу, но с того дня ещё меньше доверяла наставнице и её сыну, а также перепрятала кинжал, закопав его за скамейкой у ограды, и не раз хвалила себя за предусмотрительность.
   Если наличие оружия у благородной девушки указывает лишь на существенные проблемы с воспитанием, а странные вещички из её сумки вызовут разве что лёгкое любопытство, которое она уж как-нибудь сумеет удовлетворить, то любовные письма барона навсегда скомпрометируют не только приёмную дочь Бано Сабуро, но и всю его семью.
  
  
   Обернувшись в очередной раз, Ия увидела, что наставница наконец-то покинула туалет. Не желая встречаться с ней взглядом, ученица неторопливо продолжила свой путь по выложенной камнями дорожке вдоль берега прудика. Обогнув его, она с облегчением убедилась, что старушка скрылась в доме, а её служанка, сидя на корточках, раздувает огонь в очаге.
   Только после этого Платина извлекла из кармашка в рукаве скомканное послание барона и, расправив его поверх листа из книги Есино, торопливо пробежала глазами последние строчки.
   "Хотя эти стихи слишком грубы и неуклюжи, но душа моя переполнена любовью и нежностью к вам. Говорят, у вашей семьи неприятности? Если вам нужна помощь, только дайте мне знать. Нет ничего, что бы я не сделал ради вас. Надеюсь, наша переписка продолжится, иначе я сойду с ума и не смогу удержаться от каких-нибудь глупостей. Берегите своё здоровье и хорошо питайтесь. Помните, я всегда рядом".
   Подписи нет, как они и договаривались. Скатав мятый листок в маленький шарик, девушка какое-то время механически шагала по камням, ничего вокруг не замечая, полностью отдавшись странному сладостному ощущению, возникавшему у неё всякий раз после прочтения писем барона.
   Кажется, она действительно влюбилась. Чувства, которые она испытывала к барону, не походили ни на что испытанное ей ранее.
   Теперь Ия понимала, что к Фиме Геранову она относилась всего лишь как к верному другу, который мог выслушать, посочувствовать, поднять настроение удачной шуткой. С ним было прикольно, хоть вёл он себя порой как полный придурок. Даже на секс с ним Платина решилась скорее из любопытства, чем по какому-то страстному влечению.
   С бароном всё по-другому. Девушку буквально тянуло к этому парню. Она часто со щемящим удовольствием вспоминала их единственное свидание, его хрипловатый голос, мягкую улыбку, смешные усики над верхней губой.
   Теперь Ия остро жалела, что при расставании они так и не поцеловались, а когда Хваро являлся к ней во сне, Платина просыпалась с пересохшим ртом и бешено колотившимся сердцем. Хотя большинство сновидений почти сразу же исчезали из памяти, оставшихся хватало, чтобы при воспоминании залить румянцем её щёки.
   Девушка тряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли, и поспешила в павильон, а то Угара уже, наверное, заждалась.
   Та действительно встретила подопечную недовольно поджатыми губами и сурово сведёнными к переносице бровями.
   Пытаясь разрядить обстановку, Ия как бы между прочим сказала, что разговаривала с наставницей.
   Складка на лбу служанки разгладилась, но рот всё ещё походил на куриную гузку. Впрочем, когда она начала диктовать, голос её звучал также ровно и монотонно как и всегда.
   Неожиданно снаружи донёсся негромкий шорох, и в дверь деликатно постучали.
   - Кто там? - спросила Платина, аккуратно выводя кончиком кисти причудливую завитушку.
   - Это я Енджи, госпожа, - откликнулись с веранды.
   - Чего тебе?
   - Госпожа приказала передать, что пришла госпожа Амадо Сабуро, - немедленно отозвалась служанка.
   Девушка знала, что приехавший по поручению губернатора чиновник пожелал встретиться ещё и с сестрой начальника уезда, но никак не рассчитывала на столь быстрое её появление в Букасо, поэтому, вздрогнув от неожиданности, смазала линию.
   Шёпотом выругавшись, она тем не менее с подчёркнутым спокойствием дописала предложение, положила кисточки на специальную подставку и, поднимаясь с табурета, поинтересовалась:
   - Где она сейчас?
   - Разговаривает с госпожой, - также через закрытую дверь ответила Енджи. - Я им только что чай отнесла.
   "Тогда можно не торопиться", - усмехнулась про себя Ия и обратилась к Угаре:
   - Я подожду её в саду, а ты тоже приготовь нам чаю. Только попроси у Енджи другой сорт.
   - В саду ещё слишком холодно, - напомнила служанка.
   - Так чай мы здесь пить будем, - проворчала девушка, снимая с вешалки тёплую накидку и выходя на веранду.
   Не объяснять же Угаре, что ей крайне необходимо посекретничать со своей единственной подругой, а в павильоне с его бумажными стенами сохранить их разговор в тайне вряд ли получится. Уж лучше обсудить всё самое важное в саду, где по крайней мере незаметно никто не подойдёт, а уж поболтать о пустяках можно и в тепле за чашечкой чая.
   Видимо, хозяйка дома так же имела что сказать новой гостье и о чём её расспросить, потому что Платина, шатаясь по каменной дорожке, успела замёрзнуть, несмотря на меховой плащ.
   Наконец на открытую веранду дома вышли госпожа Андо и сестра начальника уезда в сером стёганном жилете поверх знакомого коричневого балахона.
   Та отвесила старушке поклон и поспешила в садик.
   Не выдержав, девушка почти бегом бросилась ей навстречу.
   Уже зная, как ревностно в этом мире относятся к соблюдению правил этикета, и желая сделать женщине приятное, она поприветствовала её низким поклоном, церемонно прижимая ладони к животу.
   - Рада видеть вас, Ио-ли, - поклонившись в ответ, улыбнулась монашка. - Я только что говорила с госпожой Андо. Она хвалит вас за усердие. И старшая госпожа Сабуро вами тоже очень довольна. Я рада, что у вас всё хорошо.
   - На самом деле не очень, - вполголоса возразила Платина, опасливо косясь в сторону кухонного навеса, где у бронзового чайника, стоявшего на камнях очага, на корточках сидела Угара, раздувая пламя бумажным веером.
   Поймав взгляд подопечной, та с видимым усилием поднялась на ноги и шагнула к столу, где уже стоял поднос с двумя чашечками.
   Но девушка досадливо махнула рукой, ясно давая понять, что с чаем можно и подождать. Недовольно пожав плечами, служанка вновь присела возле очага.
   - Это из-за чиновника по особым поручениям? - также тихо спросила собеседница.
   - Не только, - покачав головой, Ия принялась объяснять: - С ним-то я вроде бы неплохо поговорила. Он, правда, заставил меня читать стихи и проверил, как я умею писать. Вопросы всякие задавал. Но так...
   Она замялась, пытаясь подобрать в местном лексиконе аналог одного из любимых выражений своего родного отца: "без энтузиазма".
   - ... как-то лениво, словно бы между делом, - наконец выпалила путешественница между мирами.
   Высокий лоб монашки собрался складками от взметнувшихся вверх бровей.
   - Вот как? - озабоченно пробормотала она, замедляя и без того неторопливый шаг. - А меня долго расспрашивал. С большим интересом. И вопросы непростые задавал.
   - Какие? - моментально насторожилась Платина.
   - О том, как мы с вами впервые встретились, - взялась перечислять женщина. - Как вы выглядели. О лавочнике Шуфре, как он выглядел. О вашей матери Голубом Колокольчике и её судьбе. У меня, в отличие от вас, создалось впечатление, что он мне не верит и хочет докопаться до истины.
   - Странно, - буркнула не на шутку встревоженная девушка, вспоминая свою беседу с младшим братом губернатора. - А мне показалось, что он просто лениво выполняет приказ, и моё происхождение его совершенно не интересует.
   Она слишком хорошо знала собеседницу, чтобы проигнорировать её слова. Монашка не врала и вряд ли даже сильно преувеличивала.
   Но тогда получается, что они разговаривали с разными людьми. Или за последние пару дней произошли какие-то события, заставившие чиновника по особым поручениям поменять своё мнение о приёмной дочери начальника уезда Букасо?
   - Вы уничтожили свои вещи, Ио-ли? - понизив голос почти до шёпота, поинтересовалась женщина.
   - Нет, - после недолгого колебания честно призналась Платина. - Я сожгла только свои фотографии. Ну, те портреты на документах. А остальные предметы не такие уж и необычные.
   - И всё равно, - наставительно посоветовала собеседница. - Лучше вам от них избавиться.
   - Это единственное, что у меня осталось! - буквально взмолилась девушка. - Я хочу сохранить их как память о своём мире, о родителях. Всё равно там никто ничего не поймёт.
   Внезапно её осенило.
   - И никто не скажет, что их сделали дикари! У варваров нет ни стекла, ни бумаги!
   - Это правда, - после некоторого размышления неохотно согласилась монашка. - Но если возникнут какие-то подозрения в вашем происхождении...
   Она многозначительно поджала губы.
   - И что? - криво усмехнулась Ия. - Да разве кто-то поверит, что я из другого мира?
   - В это, конечно, нет, - тут же кивнула сестра начальника уезда.
   - Никто не сможет доказать, что я дикарка из какого-то варварского племени, - продолжила убеждать Платина. - А без этого подозрения так подозрениями и останутся. Вы же сами не раз говорили, что ваш брат на хорошем счету у начальства. Неужели же такое глупое и абсурдное обвинение способно поколебать его положение?
   - Будем надеяться, что нет, - секунду подумав, кивнула подруга и удивилась. - Тогда что же вас беспокоит, Ио-ли?
   Та рассказала о недавнем обыске.
   - Считаете, это сделал господин Андо?
   - Больше некому, - убеждённо заявила девушка. - Иначе, зачем было отправлять Угару на другой конец города? И он как-то слишком быстро поправился. Передал начальству, что тяжко болен, а сам уже в третьем часу дневной стражи на службу ушёл. И без всякого лечебного чая!
   - Об этом непременно должен узнать господин, - озабоченно проговорила монашка. - Если господин Андо действительно тайком рылся в ваших вещах, то это страшная неблагодарность и предательство своего благодетеля.
   - Это так необходимо? - засомневалась Платина. - Вдруг я ошиблась, и в павильон забрался кто-то другой? Например, чиновник по особым поручениям или его люди?
   Однако женщина осталась непреклонна.
   - Я передам господину всё, что вы мне рассказали, а уж он пусть решает, как поступить.
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась бывшая учащаяся циркового колледжа. - Какие они здесь все зашуганные. Всё на мужиков валят. Как будто у самих голов на плечах нет. Мало того, что средневековье дремучее, так ещё и патриархат махровый. А я ещё хотела ей про Хваро рассказать. Да она с ума сойдёт от такого непотребства и побежит брату стучать! Только вот, кроме неё, поговорить об этом совершенно не с кем. Хваро мне, конечно, безумно нравится. Но всё-таки я местную жизнь почти не знаю. Вдруг с этими наложницами здесь какие-то свои заморочки, о которых мне никто не сказал, а для местных они вроде как само собой разумеется? Кроме неё и подсказать некому. Вот же-ж засада!"
   - ...если этот пьяный сморчок посмел сотворить такое, - зло бормотала монахиня. - То на службе он долго не задержится. Господин подобного обращения со своими родственниками не потерпит.
   Сообразив, что она пропустила мимо ушей значительную часть её гневной речи, девушка ещё раз мысленно выругалась.
   Её буквально разрывало от жгучего желания поделиться с единственной подругой своей главной тайной. Кроме того, всё же хотелось и получить совет, и узнать её мнение о Хваро. Если они не поговорят сейчас, то ещё неизвестно, когда получится побеседовать без лишних ушей.
   С трудом отбросив колебания, она всё-таки решила посвятить её в свои отношения с бароном, скромно умолчав о ночной прогулке. Ибо с точки зрения здешней морали - это было уже нечто ну совершенно запредельное.
   - Мне надо сказать вам ещё что-то очень важное, Амадо-ли! - шёпотом выпалила Платина, смущённо потупив вздор под пристальным взглядом мгновенно насторожившейся собеседницы.
   Тревожно оглядевшись по сторонам, та выдохнула:
   - Говорите, Ио-ли.
   - В тот вечер, когда мы с Угарой вышли из дома, чтобы идти сюда, у ворот нам встретился барон Тоишо Хваро. Господин пригласил его на ужин. Честное слово, Амадо-ли, я с ним почти не разговаривала. Даже не сказала, куда иду. Наоборот, сказала, чтобы не мешал нам идти куда надо. Но недавно. То есть уже давно, почти месяц назад, господин Андо устроил здесь праздник в его честь...
   - Здесь? - переспросила слушательница, недоуменно оглядываясь вокруг.
   - Да, Амадо-ли, - подтвердила рассказчица и досадливо поморщилась. - Я не знаю, что там между ними произошло, только господину Амадо пришлось так поступить, чтобы не потерять лицо. Госпожа Амадо даже ходила к нашей старшей госпоже просить денег, чтобы...
   - Вы тоже были на том празднике? - вновь не дала ей договорить собеседница.
   - Конечно нет, Амадо-ли! - возмущённо фыркнула Платина. - Меня заперли в павильоне, на дверь навесили замок, а госпожа Андо приказала сыну и слугам говорить, что в доме больше никого нет.
   - Хвала Вечному небу! - облегчённо выдохнула монашка, возведя очи горе.
   - Только Хваро всё равно ночью пришёл, - потупив взор, пробормотала девушка. - И мы с ним... немного поболтали.
   - Что?! - шёпотом вскричала женщина. - О чём?!
   - Он предложил мне стать его первой наложницей! - выпалила Ия, вновь глядя ей в глаза и чувствуя, как щёки полыхнули румянцем.
   - Вас кто-нибудь видел? - торопливо, кажется, даже не сообразив, что именно она только что услышала, спросила собеседница.
   - Я не выходила из павильона, он же был закрыт на замок! - раздражённо напомнила подруге Платина, пытаясь её успокоить. - В саду никого не было, говорили мы очень тихо. Правда, на снегу остались следы. Поэтому я рассказала госпоже Андо про то, что барон приходил к павильону. Но сказала, что я сидела молча и не стала с ним разговаривать. Он потоптался немного, постучал в стену, но так и не понял: есть я в павильоне или меня там нет!
   - Хорошо, что вы придумали, как всё это объяснить, - вновь выдохнула монашка и встрепенулась: - Постойте, вы сказали: наложницей?
   - Да.
   - Но он ещё даже не женат! - воскликнула ошарашенная подруга. - Я слышала, что свадьба будет только через месяц.
   - В двадцать третий день месяца Кабана, - спокойно подтвердила девушка.
   - Так вы знаете? - удивилась собеседница.
   - Он мне сам сказал, - кивнула Ия. - Об этом браке его родители договорились, когда Хваро был ещё ребёнком. А по вашим обычаям он обязан исполнить их волю.
   - Это его долг, - важно кивнула монашка. - В противном случае, от него отвернётся Вечное небо, и будут проклинать люди.
   - Вот поэтому, - вздохнула Платина, - он может взять меня только наложницей.
   - Но брать наложницу до свадьбы просто неприлично! - с явным трудом придя в себя, возмутилась женщина. - Хваро рискует сильно оскорбить родителей невесты.
   - Это случится после свадьбы, - успокоила её собеседница. - Хваро сказал, что в конце года поедет в Даяснору. Это город где-то на юге. Он там какую-то важную должность получил. Вот я с ним и уеду.
   - Всё равно, это как-то неудобно, - продолжила сомневаться сестра начальника уезда. - Вряд ли это понравится его новым родственникам.
   - Мы будем жить далеко, - пренебрежительно отмахнулась девушка. - И про нас скоро забудут. Даже если сначала и пойдут какие-то разговоры, то быстро стихнут. Люди не болтают о тех, про кого ничего не знают.
   - Это вам Хваро сказал? - криво усмехнулась монашка.
   - Нет, - покачала головой Ия. - Сама додумалась.
   Слушая её почти восторженный шёпот, старшая подруга задумчиво мерила шагами выложенную камнями дорожку.
   Не удержавшись, Платина похвалилась чудесными посланиями Хваро.
   - У нас уже давно так не делают, - буквально захлёбываясь от переполнявших её чувств, шептала девушка. - В эсэмэске много не напишешь, в чате все читать будут. Да и не принято у нас. А это же так приятно читать признания в любви!
   - Господин Хваро пишет вам о любви? - в голосе женщины явственно прозвучало отчаяние.
   - Да, Амадо-ли, - Ия вновь опустила взгляд, с удивлением и досадой ощущая, как снова вспыхивают огнём ранее лишь чуть разрумянившиеся щёки. - И в каждом письме обязательно есть очень красивое стихотворение.
   - Надеюсь, вы надёжно их прячете? - почти простонала собеседница.
   - Я их сразу же сжигаю в жаровне, - прерывисто вздохнула девушка.
   - Хвала Вечному небу! - вскинула вверх руки сестра начальника уезда. - Хотя бы на это у вас ума хватило!
   - Ну уж полной дурой вы-то меня не считайте, Амадо-ли, - обиженно проворчала Платина и сразу же перешла в наступление: - И разве не вы всегда говорили, что самое важное для женщины - это удачно выйти замуж? Неужели быть любимой наложницей молодого, красивого и богатого барона хуже, чем супругой какого-нибудь мелкого чиновника или старого, толстого купца? А старшей госпожой в доме богатого дворянина мне всё равно не стать. Или я ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь, Ио-ли, - со вздохом согласилась подруга. - Вряд ли кто-то из знатных родителей выберет вас в супруги своему сыну.
   - А барон, между прочим, сирота, - со значением проговорила девушка. - Хотя бы свекрови угождать не придётся. Слышала я, что они тут у вас над снохами вытворяют. Это же кошмар, если не хуже...
   - Когда господин Хваро обещал поговорить о вас с господином? - оборвав её на полуслове, деловито поинтересовалась монашка.
   - Вскоре после свадьбы, - на миг растерявшись от столь резкой смены темы, ответила Платина. - Он хочет просить господина сохранить договорённость о нашем браке в тайне до отъезда на юг.
   - Зачем же он так спешит? - усмехнулась собеседница. - Если уезжает только осенью?
   - Наверное, чтобы господин не пообещал меня кому-нибудь другому? - пожала плечами Ия.
   - То есть свадебного торжества не будет? - уточнила сестра начальника уезда.
   - Я слышала, что для наложницы это необязательно, - слегка смутилась девушка. - Вроде как подпишут с отцом брачный контракт, и всё.
   - Кто вам это сказал? - нахмурилась монашка.
   - С Угарой как-то болтали о том о сём, - окончательно растерялась Платина. - Зашла речь о наложницах господина. Ну я и спросила про свадьбу. Неужели она соврала?
   - Нет, она сказала правду, - успокоила её подруга и посетовала: - Но всё-таки хотелось бы, чтобы все ритуалы были соблюдены.
   Теперь девушка забеспокоилась уже по-настоящему.
   - Вы чего-то опасаетесь? - спросила она напрямик.
   - Я боюсь, что буду слишком далеко от вас, Ио-ли, - голос женщины дрогнул. - И если что-то случится, то не смогу помочь.
   - Мне тоже не хочется с вами расставаться, Амадо-ли, - голос Платиной задрожал. - Но что делать? Он меня любит.
   - Даже самая пылкая любовь мужчины непостоянна, - вновь проигнорировав её вопрос, продолжила собеседница. - Может случиться так, что, женившись, Хваро просто забудет о вас.
   - Это вряд ли, - улыбаясь, с сомнением покачала головой девушка. Однако, вспомнив многочисленные истории брошенных невест, скрепя сердце, признала вероятность подобного развития событий, вздохнув: - Если это случится - мне будет очень плохо. Кажется, я его тоже полюблю. По-настоящему, Амадо-ли. И уже как-то свыклась с тем, что стану его женой. Ну, то есть наложницей.
   - Вам лучше перестать обмениваться письмами, Ио-ли, - просительным тоном посоветовала подруга. - Вдруг кто-нибудь узнает? Может, господин Андо их у вас и искал?
   - Так не нашёл же, - криво усмехнулась Платина, даже поёжившись от одной мысли - остаться без таких нежных и будоражащих кровь посланий возлюбленного. - И никто не найдёт. Хваро не пишет моего имени и не подписывается. Так, что я всегда могу сказать, что вообще тут ни при чём.
   - Плохо вы знаете людей, Ио-ли, - недовольно проворчала собеседница. - Вас никто и не спросит. Пойдут слухи, сплетни, и от вашей репутации ничего не останется. А как огорчится господин, если до него дойдут такие разговоры? Надеюсь, вы хотя бы не встречаетесь с ним наедине? Я имею ввиду не прячась в павильоне, а прямо так - лицом к лицу?
   - И не собиралась! - честно соврала девушка, всё же поправившись: - По крайней мере до тех пор, пока он не договорится с господином о моём замужестве.
   - Но сможете ли вы удержаться, если он вдруг позовёт на свидание? - взгляд сестры начальника уезда сделался холодным и оценивающим, но одновременно в голосе звучало сочувствие. - Вы будете не первой женщиной, которую любовь заставила делать глупости.
   - Смогу, Амадо-ли, - не отводя глаз, ответила путешественница между мирами. - Я всё-таки не какая-то наивная простушка. Кое-что в жизни видела и не только хорошее.
   Сжав рот в куриную гузку, собеседница с сомнением покачала головой.
   - Но я очень прошу вас, Амадо-ли, пока ничего не рассказывать господину, - Платина постаралась говорить как можно твёрже и значительнее. - Пусть это будет наш, чисто женский секрет. Иначе я на всю жизнь обижусь на вас и больше никогда ничего не скажу!
   Молчание затянулось.
   Старшая подруга первой отвела взгляд, ссутулилась и, словно бы сразу постарев лет на десять, медленно пошла по дорожке, пробормотав:
   - Если вы наделаете глупостей, я себе этого никогда не прощу, Ио-ли!
   Понимая, что своим ультиматумом она заставила монашку нарушить принципы, которым та придерживалась всю свою жизнь, девушка почувствовала себя виноватой и, чтобы хоть как-то оправдаться перед ней, церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
   - Благодарю, Амадо-ли. Я не забуду вашей доброты.
   И, в два широких шага догнав женщину, как ни в чём не бывало пошла рядом.
   Неожиданно сестра начальника уезда заговорила совершенно другим тоном:
   - Господин Хваро - весьма завидный жених, Ио-ли. Кроме того, что богат и из древнего рода, так ещё закончил Гайхего, блестяще сдал государственный экзамен и получил высокую должность. Бароны Хваро владели многими землями в уезде ещё до Воссоединения. Покойная матушка господина Хваро не только сурово блюла вдовью честь, славясь своим благочестием, но и рачительно вела хозяйство, оставив сыну богатейшее имение. Но, несмотря на это, он не стал проводить время в праздности, подобно многим землевладельцам, а поступил на государственную службу. Наверное, это от того, что он почти всю жизнь провёл в столице, и у нас ему просто скучно? Хотя я не слышала, чтобы господин Хваро говорил что-то подобное. О нём нет ни порочащих слухов, ни грязных сплетен.
   Посмотрев на довольно заулыбавшуюся спутницу, монашка поправилась:
   - Во всяком случае, я ничего такого не знаю. Но я обязательно расспрошу о нём брата.
   - Нет, нет, - поспешила успокоить она Ию. - Просто так, между делом, как вы выражаетесь. И у других знакомых поинтересуюсь, что из себя представляет этот молодой человек?
   "Давай, - про себя пожелала ей успеха девушка. - Мне тоже интересно послушать: что о нём болтают."
   Искоса глянув на неё, собеседница криво усмехнулась.
   - Да, господин Хваро - сирота, и угождать свекрови вам не придётся. Но у него будет молодая супруга, к которой тоже надо будет относиться почтительно и с уважением. И ещё неизвестно, как она к вам отнесётся. Её положение в семье будет выше вашего, почти как у свекрови. А вот жизненного опыта и мудрости у неё ещё нет. Поэтому не радуйтесь слишком рано, Ио-ли.
   - Хваро говорил, что виделся с ней пару раз, - признавая в душе правоту подруги, пробормотала Платина. - Она показалась ему умной девушкой.
   - Я ничего не слышала о дочерях рыцаря Канако, - задумчиво сказала собеседница. - Как зовут его невесту?
   - Изуко, - ответила Ия.
   - Ради вас я постараюсь разузнать о ней побольше, - пообещала сестра начальника уезда. - Одна моя знакомая приходится им дальней родственницей и иногда бывает в их замке.
   - Буду вам очень благодарна, Амадо-ли, - понимая, что данная информация будет ей крайне полезна, и, успев проникнуться местными обычаями, путешественница между мирами посчитала ещё один церемонный поклон не лишним.
   Ответно склонив голову, женщина благосклонно улыбнулась.
   - Вижу, вы делаете большие успехи в изучении правил этикета, Ио-ли.
   - Что вы, Амадо-ли, - делано смутилась Платина. - Я ещё так мало знаю и умею.
   - У вас уже закончились тайны? - подавшись ей навстречу, прошептала подруга. - У Угары скоро весь чайник выкипит, а то, что я хочу сказать, её тоже касается.
   - Всё, что нужно знать лишь нам двоим, я уже сказала, - настороженно усмехнулась девушка, пытаясь угадать, какую ещё новость принесла сестра её приёмного папаши?
   - Давайте пройдём в павильон, - предложила она. - Там тесно, но хотя бы тепло.
   Посмотрев на служанку, Ия поймала её взгляд и сделала знак рукой.
   Торопливо вскочив на ноги, та разлила по чашечкам кипяток, заботливо прикрыв их крышечками, и поспешила в садик.
   Не дожидаясь её, Платина лично помогла старшей подруге разуться, а в комнатке уступила единственную, стоявшую у столика табуретку, сама расположившись на кровати.
   Служанка раздала чай и скромно застыла возле двери.
   - Какой ароматный, - одобрительно причмокнула губами монашка.
   - Это потому что вода из Байпинского колодца, - насмешливо хмыкнула девушка, на самом деле не замечая большой разницы во вкусе напитка.
   Сестра начальника уезда поджала губы и понимающе покачала головой. Ия сделала ещё один глоточек и выжидательно уставилась на неё.
   - Господин приказал мне узнать у госпожи Андо, как продвигается ваше изучение правил этикета, - ставя чашечку на столик, проговорила женщина. - И я уже сказала, что она довольна вашим усердием и отмечает несомненные успехи. Теперь вы уже умеете себя вести так, как подобает благородной девушке из уважаемой семьи. Госпожа Андо даже предположила, что к вам начала возвращаться память.
   Поймав чуть насмешливый взгляд собеседницы, путешественница между мирами скромно потупила глазки, выдав шаблонное:
   - Госпожа Андо слишком добра ко мне. Я всего лишь старалась выполнять её мудрые указания.
   - Отметила она и ваши способности в вычислении, - благосклонно кивнув, продолжила расхваливать её монашка. - Но попеняла, что у вас ещё плохо получаются вышивки.
   Тут уж Платина не смолчала, попытавшись оправдаться и объяснить ситуацию:
   - Мы слишком поздно начали заниматься. Если бы она давала мне уроки с первого дня, я, может, и научилась бы чему-нибудь.
   Властным движением руки сестра начальника уезда велела ей замолчать.
   - Третья госпожа наложница прекрасно вышивает. Попросите, и она с удовольствием вам поможет.
   "Чего это она вдруг об Анно вспомнила? - озадаченно подумала девушка, уже успевшая уяснить, что старшая подруга, так же как её брат, с детства приучена следить за своими словами и крайне редко болтает просто так. - Неужели учёба уже закончена, и отсюда придётся уйти? Как же тогда мы с Хваро переписываться будем?"
   Решив проверить свою догадку, она осторожно поинтересовалась, с замиранием сердца ожидая ответа:
   - Я возвращаюсь домой?
   - Ещё не сегодня, Ио-ли, - словно угадав её мысли, снисходительно улыбнулась собеседница. - Но уже скоро. Господин хочет провести церемонию вашего удочерения до праздника фонарей, чтобы вы встретили его, как уже официальный член нашей семьи.
   - Простите, госпожа Сабуро, - рискнула прервать её Платина. - Но до него ещё целых шестнадцать дней.
   - Но вы же хотите поучиться вести хозяйство? - вскинула брови монашка, пояснив: - Вот старшая госпожа и даёт вам возможность помочь ей в организации праздника. На днях она пришлёт слуг, чтобы перенести вещи, и вы вернётесь домой. Только перед уходом не забудьте поблагодарить госпожу Андо.
   - Я непременно сделаю это, - твёрдо пообещала Ия, слегка задетая столь мелочной опекой, и напомнила: - Но я ещё не закончила переписывать "Наставления благородным женщинам". Шесть штук осталось. А госпожа Андо говорит, что пока я не перепишу эту книгу сорок раз, обучение нельзя считать законченным.
   - Скажете об этом старшей госпоже и будете писать дома, - на миг задумавшись, посоветовала собеседница. - В библиотеке господина тоже есть эти "Наставления". Попросите их у него. В своей комнате вам никто не помешает. А когда закончите, лично отнесёте оставшиеся книги и ещё раз поблагодарите за обучение.
   Девушка поняла, что вопрос её скорого возвращения в дом приёмного отца решён окончательно, и спорить дальше бессмысленно. Осталось только, склонив голову, пробормотать:
   - Я непременно так и сделаю, госпожа Сабуро.
   Вновь изобразив благосклонный кивок, монашка поделилась свежими новостями о каких-то незначительных происшествиях в семье начальника уезда и стала собираться.
   Платина вызвалась её проводить.
   - Вы ещё долго пробудете в городе, Амадо-ли? - вполголоса спросила девушка, когда они шли мимо прудика.
   - Хотела уехать через пару дней, - ответила та. - Но теперь придётся задержаться и навестить кое-кого из своих знакомых.
   - Это из-за Хваро? - ещё сильнее понизила голос спутница.
   - Из-за вас, Ио-ли, - горько вздохнула старшая подруга. - Я же вам обещала побольше узнать о нём и его невесте.
   - Спасибо вам, Амадо-ли, - поблагодарила Платина. - Значит, мы с вами ещё увидимся до того, как вы уедете?
   - Даже если нет, то я обязательно буду на празднике фонарей, - пообещала женщина. - И всё вам расскажу.
   У ворот они ещё раз обменялись церемонными поклонами.
   Ия дождалась, когда полоумный Фабай, выпустив гостью, задвинет на воротах засов, и неторопливо направилась в павильон, привычно оглядываясь по сторонам.
   Только сейчас она не следила за обитателями усадьбы, а словно бы заранее прощалась с ней.
   В этом доме ей пришлось детально ознакомиться с обычаями народа, среди которого придётся провести остаток жизни.
   Здесь Ия Платина окончательно перевоплотилась в Ио Сабуро, нацепив маску добропорядочной благородной девушки из семьи чиновника районного, то есть уездного масштаба. Здесь она встретила любовь и неприятности.
  
  
  
   Глава III
  
  
   Слишком много подарков
  

Воля Неба высока - ради меня облака

вдоль окоёма летят.

Судьба ко мне добра - ради меня ветра

готовят снег и град.

Я верю, что Небо исполнит

три желанья моих подряд.

Гуань Хань-цин.

Обида Доу Э

  
   Расставаясь с Платиной, госпожа Андо произнесла короткую, но очень прочувственную речь, утверждая, что в первый раз встретила столь усердную и умную ученицу.
   Отвечая, девушка, разумеется, объяснила все свои успехи только и исключительно мудростью наставницы, а также её глубокими познаниями. В заключении Ия торжественно пообещала непременно закончить переписывать последние экземпляры "Наставлений благородным женщинам империи Сына Неба" и представить их госпоже Андо.
   Растроганная старушка промокнула белым платочком уголки повлажневших глаз и, пожелав ученице всего хорошего, церемонно склонила голову в ответ на её глубокий, почтительный поклон.
   Пока они обменивались любезностями, Угара и двое слуг, присланных супругой начальника уезда, терпеливо стояли у ворот, нагруженные корзинами и узлами с вещами.
   Оказавшись на улице, Платина бросила прощальный взгляд на усадьбу, где пришлось провести больше месяца, и, не оглядываясь, зашагала навстречу новому этапу своей жизни в этом мире.
   Несмотря на некоторые неприятные моменты, которые пришлось пережить, обучаясь у госпожи Андо, девушка испытывала к ней совершенно искреннее чувство благодарности.
   Именно эта женщина по-настоящему научила её вести себя так, чтобы не бросаться в глаза окружающим, дала более фундаментальное представление о нравах и обычаях этого народа.
   С наставницей Ия сумела отточить свои навыки владения местным языком почти до совершенства. С ней она отработала походку, "набила руку" в каллиграфии, и теперь её почерк мало отличается от того, каким пишут большинство здешних благородных дам.
   Если говорить проще: Амадо Сабуро дала ей "начальное образование", а у госпожи Эоро Андо она закончила "среднюю школу".
   Непонятно почему, но на сей раз прибытие Платиной в дом начальника уезда обставили со всей торжественностью.
   Старшая госпожа в сопровождении всего семейства, за исключением его главы, встретила девушку в первом внутреннем дворе. Здесь Ия впервые увидела сыновей своего приёмного папаши. Только, если младший смирно сидел на руках у служанки, то старший - стройный, изящно сложенный юноша с красивым, но каким-то "постным" лицом во все глаза рассматривал свою новую родственницу, и этот взгляд ей очень не понравился.
   Хозяйка дома зачем-то вновь поведала собравшимся историю Ии, объявила её будущее положение и представила членов семьи.
   Та уже почти всех знала и не понимала, зачем старшей госпоже понадобилась подобная презентация, но добросовестно отвешивала церемонные поклоны и произносила приветственные слова.
   Поклонившись в ответ, молодой Горо Сабуро произнёс с откровенно фальшивой любезностью:
   - То, что с вами случилось, похоже на волшебный роман.
   - Действительность, господин Сабуро, - скромно потупила глазки Платина, - порой бывает причудливее самой буйной человеческой фантазии.
   - И вы тому яркое подтверждение, Ио-ли, - ехидно улыбнулся собеседник.
   Его мамаша, видимо, сообразив, что беседа старшего отпрыска с приёмной дочерью супруга как-то не заладилась, пригласила всех выпить чаю.
   В личных покоях хозяйки дома молодой человек принялся донимать девушку разнообразными вопросами, заметно перещеголяв по въедливости недавнего чиновника из канцелярии губернатора.
   Однако, все его попытки побольнее "уесть" Платину, наталкивались на "железобетонную" оборону. Стараясь улыбаться как можно доброжелательнее, она извинялась, ссылаясь на потерю памяти.
   Супруга начальника уезда, наблюдая за их пикировкой с возрастающим раздражением, не стала затягивать чаепитие и, едва собравшиеся осушили по чашечке ароматного напитка, повела приёмную дочь мужа в приготовленную для неё комнату.
   Разумеется, все остальные тоже пошли вместе с ними.
   Соседнее с обиталищем третьей наложницы помещение уступало по размерам её комнате, где Ия останавливалась во время своего последнего визита в усадьбу, но всё же эти покои были куда просторнее, чем павильон госпожи Андо.
   К тому же, здесь имелось всё необходимое для нормального проживания. Низкая кровать, расположенная в своеобразном алькове, отделённом от комнаты решетчатой перегородкой с круглой аркой входа и полупрозрачными занавесками.
   По сторонам от спального места стояли пара сундуков. Знакомого вида низенький шкафчик с множеством отделений тянулся вдоль стены с единственным окном.
   Имелось два столика. Один с ярко начищенным металлическим зеркалом, второй, побольше, составлял компанию четырём круглым табуреткам. Всю мебель щедро покрывала причудливая, поблёскивавшая свежим лаком резьба.
   На стенах висели три картины. На двух цвели розы и магнолии, на третьей художник изобразил горный пейзаж с водопадом и притулившимся к склону маленьким домиком.
   Один угол комнаты огораживала небольшая ширма, затянутая не привычной бумагой, а ярко раскрашенным шёлком.
   Оглядев своё новое жилище, Платина поняла, что, если по размерам оно уступает комнате третьей наложницы, то явно превосходит по богатству отделки.
   Одни только причудливо расписанные фарфоровые вазы, наверное, стоят кучу денег, а есть ещё и блестящие безделушки на шкафчике, и бронзовые светильники.
   К тому же, из стены выступает ещё и узкая лежанка из жёлтых кирпичей, прикрытых цветистым покрывалом.
   "Ура! - мысленно возликовала путешественница между мирами. - У меня будет своё отопление!"
   Поначалу слегка обалдев от подобного великолепия, она быстро пришла в себя, ясно расслышав недовольное сопение кого-то из наложниц.
   Сопровождавшие процессию служанки остались на веранде и имели возможность глазеть на эту роскошь лишь через распахнутую дверь. То ли подобное убранство их не слишком впечатлило, то ли они умели лучше скрывать свои чувства, только от них не донеслось ни звука. А наследник хозяина дома вообще взирал на роскошные апартаменты новой родственницы с видом полнейшего равнодушия.
   Повернувшись к супруге начальника уезда, явно наслаждавшейся реакций девушки, та низко поклонилась, прижимая ладони к животу. Хорошенько вызубрив уроки наставницы, она сказала именно то, что требовали от неё правила местного этикета:
   - Я не достойна такой чудесной комнаты, старшая госпожа, поэтому смиренно прошу вашего позволения поселиться в какой-нибудь каморке и служить господину и вам до самой моей смерти.
   - Но именно господин приказал вам поселиться здесь, Ио-ли, - делано нахмурилась заметно довольная её словами собеседница. - А наш долг - исполнять его повеления.
   Тут следовало бы рухнуть на колени, а то и бурно прослезиться от умиления. Вот только у бывшей учащейся циркового колледжа подобные проявления обожания и благодарности всё ещё плохо получались.
   Тем не менее, напрягая все свои актёрские способности, она всё же постаралась максимально усилить охватившее её смущение.
   - Вы ставите меня в очень неудобное положение, старшая госпожа. Здесь так прекрасно, что я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить вам и господину за подобную доброту.
   - Будьте почтительной приёмной дочерью, Ио-ли, - благожелательно улыбаясь, проговорила хозяйка дома. - Не разочаруйте меня и нашего господина. Строго блюдите честь семьи Бано Сабуро и ведите себя так, как подобает благородной девушке. Вот и всё, что от вас требуется.
   - Приложу все усилия, старшая госпожа, - отвесила Платина ещё один поклон. - Но позволено ли мне будет самой поблагодарить господина?
   - Вы не должны спрашивать разрешения говорить со своим приёмным отцом, - с напускной строгостью ответила собеседница. - Вот придёт он со службы, тогда и выразите ему своё почтение.
   - Непременно, старшая госпожа, - пообещала Ия.
   Супруга начальника уезда обернулась.
   Сбившиеся плотной кучкой дети и наложницы послушно расступились. Сгрудившиеся в двери служанки пырскнули в разные стороны.
   - Икиба! - негромко позвала Азумо Сабуро.
   - Я здесь, старшая госпожа, - возникла в проёме знакомая фигура.
   - Где Оки?
   - Здесь, старшая госпожа, - отозвалась горничная, делая кому-то знак.
   В комнату, кланяясь, вошла худенькая девочка лет десяти-двенадцати в зелёном платье служанки, висевшем на ней как на швабре.
   - Это ваша служанка, Ио-ли, - представила её хозяйка дома. - Она будет заботиться о вас и выполнять все ваши распоряжения.
   - Благодарю, старшая госпожа, - Платина вновь в который раз за день церемонно поклонилась и постаралась, чтобы её голос дрогнул, вроде как от еле сдерживаемого рыдания. - Даже за тысячу лет мне не отблагодарить вас за такую доброту.
   - Вы часть нашей семьи, - улыбнулась явно довольная её лестью собеседница.
   Смахнув несуществующую слезинку, девушка мельком оглядела собравшихся в комнате. На большинстве лиц застыли резиново-приветливые улыбки хорошо умеющих притворяться людей.
   Только губы старшего отпрыска хозяина дома чуть кривились в иронической усмешке, в глазах третьей наложницы просматривалась слишком плохо скрытая зависть, да взгляд молодой Иоро светился чистым, детским любопытством.
   - Долг старших - заботиться о младших, - продолжала разглагольствовать супруга начальника уезда. - А младшие обязаны слушаться и почитать старших.
   - Надеюсь, вы ещё не раз поделитесь со мной своими мудрыми наставлениями? - воспользовавшись первой же паузой в её речи, поинтересовалась Платина.
   Сбитая с мысли собеседница растерянно хлопала ресницами, с недоумением глядя на неё. Не опуская взгляда, девушка постаралась придать своей физиономии самое простодушное выражение.
   Видимо, сыграла она неплохо, потому что, явно не различив скрытой иронии, женщина величественно кивнула.
   - Обязательно, Ио-ли. Мы ещё поговорим с вами об этом. Устраивайтесь, я жду вас на обед.
   - Благодарю, старшая госпожа, - поклонилась Платина. - Для меня это честь.
   Правильно поняв слова хозяйки дома, гости неторопливо покинули комнату.
   Когда Угара, кланяясь, прикрыла за собой тонкие створки с обязательным окошечком в верхней части, девушка критически оглядела свою первую персональную служанку.
   - Сколько тебе лет, Оки?
   - Тринадцать, самая младшая госпожа, - пролепетала та, подняв на неё большие, почему-то испуганные глаза.
   "Ого! - вскинув брови, едва не присвистнула путешественница между мирами, услышав подобное обращение. - Вот приёмный папаша и определился с моим рангом. Не может быть, чтобы эта пигалица такое сама придумала. Тут к подобным вещам относятся очень серьёзно. Значит, для всех здесь я "самая младшая". Ну ладно, хоть "госпожа"".
   - И как ты сюда попала? - спросила Ия, пытаясь составить какое-нибудь представление о той, рядом с которой придётся проводить целые дни.
   - В этом благородном доме служит моя тётя Унега, - хлопнула пушистыми ресницами собеседница.
   - Тоже служанка?
   - Нет, самая младшая госпожа, - покачала головой девочка. - Она швея.
   - А кто твои родители? - продолжила расспрашивать Платина. - Откуда ты родом?
   - Из деревни Ричи, самая младшая госпожа, - страх и скованность в глазах собеседницы почти исчезли. - Мой отец - простой крестьянин.
   - Он жив? - вспомнила о недавней эпидемии девушка.
   - Хвала Вечному небу, с ним всё благополучно, - робко улыбнулась служанка.
   - Тогда почему ты здесь, а не дома?
   - У моего отца четыре дочери, самая младшая госпожа, - принялась обстоятельно объяснять собеседница. - А земли мало. Хорошего приданого он дать не может. Чтобы накопить деньги, он и продал меня господину Сабуро в услужение.
   - Понятно, - хмыкнула Ия, уже не удивляясь непритязательности местных нравов. - Ну, пока можешь идти.
   - Куда? - растерянно спросила девочка.
   - Куда-нибудь, - пожала плечами хозяйка. - Ты мне пока не нужна.
   - Разве вам не надо разобрать вещи? - пробормотала собеседница, кивнув на корзину и узел.
   - С этим я сама как-нибудь справлюсь, - усмехнулась девушка, которой не терпелось тщательно осмотреть своё новое обиталище и кое-что спрятать.
   - Но как же, самая младшая госпожа... - заморгала Оки.
   - Ступай! - повысила голос Платина, и служанка пулей выскочила за дверь.
   Выпроводив непонятливую девчонку, Ия первым делом заглянула за ширму, ожидаемо обнаружив медный ночной горшок, кувшин в деревянном тазике для умывания и пару полотенец на бамбуковых вешалках.
   "Так себе санузел", - усмехнулась девушка и направилась к низенькому шкафчику, протянувшемуся вдоль стены под окном.
   Присев, открыла дверцу одного из отделений, найдя письменные принадлежности. Видимо, старшая госпожа "в курсе", что приёмная дочь её мужа должна сдать госпоже Андо ещё несколько экземпляров "Наставлений благородным женщинам". Кроме того, там же оказалась стопка книг. Вытащив, бегло просмотрела названия. Ничего интересного - сплошное морализаторство и философствование. "Чистые суждения", как называют их сами аборигены, когда говорят о заумных, оторванных от жизни беседах. О, вот и творение древней императрицы. Заранее припасли, чтобы господина лишний раз не потревожить.
   В соседнем отделении лежали сразу три аккуратно сложенных платья. Не утерпев, Платина достала и внимательно осмотрела каждое из них. Фасон привычный и почти одинаковый. Швы, качество отделки более чем приличные для здешних условий и по длине подходящее. Ну, как говорил её настоящий отец: "Дарёному коню в зубы не заглядывают". Теперь с учётом уже имеющейся одежды и неё образовался вполне приличный гардероб.
   Аккуратно сложив всё назад, она распахнула соседнюю дверку. Там на выдвижных поддончиках хранился набор косметики. Причём, на первый взгляд, довольно скудный.
   В другом отделении отыскались яркие шёлковые ленточки и немного украшений. Тонкие серебряные шпильки и несколько норигэ, подвесок на пояс, вроде той, что когда-то носила госпожа Индзо.
   Насколько помнила Платина, та там хранила нитки и иголки для рукоделия. Тщательный осмотр показал, что теперь и у неё есть такой набор.
   В одном из сундуков у спального алькова хранилось нижнее бельё: от грудных повязок и курточек для сна до носочков и разной длины штанишек. Второй на самом деле оказался ящиком с выдвижными отделениями. Два верхних были пусты, а в нижнем лежали три пары расшитых туфель. WW
   Закончив беглое знакомство со своей комнатой, путешественница между мирами села на постель, тут же убедившись в мягкости набитого ватой матраса, и подумала, что господин Бано Сабуро очень щедро отблагодарил её за спасение своей сестры. Вспомнив убогие домишки в вымерших деревнях, она в который раз убедилась, насколько ей повезло со старшей подругой.
   Долго рассиживаться девушка не стала, приступив к разборке своих вещей.
   Меховой плащ занял место на бамбуковой вешалке у двери. Убирать его ещё рановато. Там же разместилась и вторая накидка. Нижнее бельё сложила в сундук. Туда же после недолгого размышления отправились джинсы, кафтан и мужские штаны и свитр. Шляпу на всякий случай спрятала на самое дно.
   Зимние сапоги с разорванными "молниями" она убрала в шкафчик для хранения обуви.
   Платина долго ходила по комнате, отыскивая подходящее место для кинжала. Ей почему-то очень не хотелось расставаться с оружием. Словно кто-то упрямо нашёптывал на ухо, что оно ещё может пригодиться. Наконец она затолкала его под шкафчик у самой стены.
   Теперь осталось решить, что делать с вещами из её мира? Убрать куда-нибудь вместе с сумкой или разложить каждую по отдельности?
   Тайник, конечно, надёжнее. Только вот тщательно осмотрев комнату, девушка так и не нашла, где его устроить, не разбирая пола или стен.
   Можно, конечно, попробовать, но вряд ли она сможет придать лакированным половицам и панелям нетронутый вид, а просто засунуть под матрас будет лишь временным решением.
   Расстегнув "молнию", Ия стала перебирать оставшиеся на память о доме предметы.
   Два одноразовых шприца и пара ампул новокаина везде привлекут внимание своей чужеродностью. А вот пластмассовая расчёска, зеркальце, губная помада, косметический и маникюрный набор, хотя и выглядят непривычно для аборигенов, но всё же не производят впечатления чего-то необыкновенного.
   Поколебавшись, Платина убрала их в шкафчик с местной парфюмерией. Шариковая ручка, паспорт с вырванной страницей и заполненная на четверть зажигалка "поселились" с письменными принадлежностями, скромно разместившись у дальней стенки.
   А кошелёк, где в потайном карманчике лежала серебряная цепочка с золотым крестиком и ключи с брелком в виде дельфинчика она убрала в то отделение шкафчика, где хранились украшения.
   Осталось пристроить куда-нибудь сумку со шприцами и новокаином. После недолгих поисков девушка засунула её в щель между стеной и спинкой кровати.
   Разобравшись с первоочередными делами, она окинула пристальным взглядом комнату, после чего, набросив плащ, вышла во дворик, который тоже требовалось осмотреть.
   Снег уже повсеместно растаял, заполнив центральный прудик мутной водой, едва не переливавшейся через облицованные камнем берега.
   На свободной от покрывавших часть двора каменных плит земле уже проклюнулись зелёные иголочки молодой травки.
   Ия неторопливо подошла к перекинутому через водоём мостику, сложенному из гладко отшлифованных блоков. Чисто декоративный характер данного сооружения подчёркивала искусная резьба, украшавшая низенькие каменные перила.
   - Самая младшая госпожа! - резкий окрик заставил девушку вздрогнуть.
   Обернувшись, она увидела поднимавшуюся на мостик Ошо Сабуро.
   Её аккуратно выщипанные и зачернённые брови сурово сошлись к переносице, а ярко алые губы собрались в куриную гузку.
   "Совсем, как у Угары", - мелькнуло в голове Платиной.
   Помня о правилах хорошего тона и своём статусе, она первой поприветствовала собеседницу почтительным поклоном.
   - Рада видеть вас, вторая госпожа наложница.
   - Погулять вышли, Ио-ли, - чуть смягчилась та.
   - Да, Ошо-ли, - кивнула приёмная дочь начальника уезда. - День сегодня просто замечательный.
   - Действительно, погода прекрасная, - охотно согласилась молодая женщина и, демонстративно посмотрев ей за спину, поинтересовалась: - А где ваша служанка?
   - Я её отпустила, - пояснила девушка.
   - Куда? - вскинула брови наложница.
   - Просто отпустила, - небрежно пожала плечами Платина. - Она мне сейчас не нужна.
   - А когда понадобится, будете искать по всему дому? - не скрывая иронии, предположила собеседница.
   Ия слегка растерялась, сообразив, что выпроводив Оки, она совершенно не подумала, как её найти.
   А вторая наложница продолжила распекать смущённую, девушку:
   - Служанка всегда и всюду должна сопровождать свою госпожу. Это её долг, Ио-ли!
   При этих словах она кивнула на стоявшую у мостика молодую женщину в "форменном" зелёном платье.
   Приёмная дочь начальника уезда ещё не знала её имени, но, невольно вспомнив свой разговор с Угарой, подумала, что и у этой несчастной тоже нет своей жизни, и весь смысл существования состоит лишь в потакании капризам хозяйки.
   - Если она куда и может уйти, то только ненадолго и с вашего разрешения или по поручению, - закончила свою мысль собеседница.
   - Я запомню ваши слова, Ошо-ли, - заверила девушка. - И всегда буду им следовать.
   - Рада была помочь, Ио-ли, - снисходительно улыбнувшись, та обратилась к своей служанке: - Паули, найди эту ленивую девчонку и приведи сюда!
   - Слушаюсь, вторая госпожа наложница, - с поклоном отозвалась она.
   - Мои родители родом из Чаги, - словно тут же позабыв о ней, неожиданно проговорила молодая женщина. - Туда дошла петсора. Господин посылал людей узнать, что с ними случилось. Недавно они вернулись. Теперь я точно знаю, что там никто не выжил.
   - Мне жаль, что судьба обошлась с вами так жестоко, Ошо-ли, - совершенно искренне посочувствовала ей Платина.
   - Но вы почему-то излечились от этой болезни! - глаза собеседницы вдруг полыхнули болью и злобой, а в голосе послышалось сожаление и даже упрёк, словно девушка чем-то виновата в смерти её близких.
   Понимая, что наложница потеряла родителей, поэтому вряд ли способна рассуждать достаточно адекватно, путешественнице между мирами тем не менее пришлось давить охватившее её раздражение. Чтобы лучше спрятать эмоции, она убеждённо заявила:
   - Лишь незаслуженной милостью Вечного неба и горячими молитвами госпожи Амадо Сабуро!
   - Почему же она не молилась за моих близких?! - губы наложницы задрожали.
   - Я сама слышала, как госпожа Сабуро молилась за всех людей, прося уберечь их от петсоры, - заступилась за свою подругу Ия. - Но она всего лишь человек и не может указывать богам, что делать.
   Глядя в сузившиеся глаза молодой женщины, на её вспыхнувшие гневным румянцем щёки, Платина с тоской поняла, что их разговор рискует перейти в перепалку.
   К счастью, в этот момент появилась служанка собеседницы и испуганно втянувшая голову в плечи Оки.
   - Вот она, госпожа! - бодро доложила посыльная, отвесив девочке звонкий подзатыльник.
   "Даже моя служанка здесь самая младшая, - невольно скривившись от столь очевидного проявления дедовщины, то есть бабовщины, горько усмехнулась приёмная дочь начальника уезда. - Вся разница в том, что меня не бьют. Пока".
   И тут на Оки обрушилась та смесь из раздражения, горького сожаления и злости, что изначально предназначалось для её хозяйки.
   - Как ты посмела оставить свою госпожу?! - почти визжала вторая наложница. - Разве не знаешь, что должна находиться при ней неотлучно?! Хочешь, чтобы тебя наказали, нерадивая негодяйка?!
   Платина не раз видела, как госпожа Андо ругает Енджи. Саму её тоже били во время короткого, но очень запоминающегося пребывания в рабстве.
   Однако сейчас она подозревала, что Ошо не столько выплёскивает эмоции, сколько демонстрирует ей свою власть.
   Вот только девушка ещё не настолько сроднилась с новой реальностью, чтобы спокойно наблюдать, как злобная дура куражится над беззащитной девочкой.
   - Не стоит служанку наказывать за промахи её госпожи, - стараясь, чтобы голос звучал как можно доброжелательнее, сказала она. - Это же я, не подумав, отослала её прочь. Но теперь вы, Ошо-ли, всё мне разъяснили, и я больше не поступлю так неосмотрительно.
   Недовольно зыркнув на неё, молодая женщина безапелляционно заявила:
   - Она должна знать свои обязанности, Ио-ли! Если госпожа приказала выйти из комнаты, то ей следовало оставаться у дверей и ждать приказаний!
   - В следующий раз она так и сделает, вторая госпожа наложница, - с поклоном заверила приёмная дочь начальника уезда и посмотрела на девочку. - Так, Оки?
   Та упала на колени и, уткнувшись лбом в пол, затараторила:
   - Да, вторая госпожа наложница! Клянусь Вечным небом, я больше никогда не покину самую младшую госпожу и всегда буду ждать её распоряжений!
   - Вторая госпожа наложница, прошу вас проявить снисхождение к её молодости и неопытности, - Платина ещё раз церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
   - Если вы так просите, Ио-ли, - надменно вскинув подбородок, дёрнула плечиком собеседница. - То, так и быть, я прощу ей это упущение. Но вам самой следует внимательно следить за своей служанкой! Не забывайте, что долг старших состоит в наставлении младших.
   Незримая броня, в которую успела заковать свою душу путешественница между мирами, к сожалению, оказалась не настолько толстой, поэтому пропитанная лицемерием речь второй наложницы больно царапнула её душу, вызвав крайне негативные эмоции.
   Пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить приличествующую морду лица, старательно расслабляя невольно сжавшиеся челюсти.
   К счастью, лекция оказалась не слишком продолжительной. Ошо позволила несчастной девочке подняться и, обернувшись к приёмной дочери своего супруга, внезапно спросила:
   - Вы на самом деле видели призраков, Ио-и?
   - Да, - настороженно подтвердила девушка. - В деревне Амабу.
   - А какие они? - понизив голос почти до шёпота, продолжила допытываться собеседница.
   За свою жизнь Платина пересмотрела множество разного рода ужастиков и могла дать подробное описание на любой вкус, но сильно опасалась, как бы её призраки вдруг оказались непохожими на призраков госпожи Амадо Сабуро.
   Поэтому она демонстративно поёжилась, ограничившись коротким пояснением:
   - Очень страшные. Мы так испугались, когда их увидели, что сразу убежали в лес.
   И, чтобы наложница не успела задать уточняющие вопросы, тут же начала рассказывать о том, как они с монашкой, охваченные ужасом, плутали по лесу.
   Минут через десять во двор вышла третья госпожа наложница и поспешила присоединиться к их беседе, с удовольствием сообщив своей старшей товарке, что их новая родственница совсем не умеет вышивать.
   Несмотря на столь беспардонное заявление, вызвавшее полупрезрительную улыбку у госпожи Ошо Сабуро, Ия в душе поблагодарила Анно за то, что та увела их разговор от слишком "скользкой" темы из её прошлого.
   Платина уже знала, что обитательницы гарема начальника уезда, как правило, принимают пищу каждая в своей комнате, поэтому расценила приглашение старшей госпожи разделить с ней трапезу, как знак особого расположения. Или же хозяйка дома просто хочет поговорить с ней наедине?
   Девушке уже приходилось бывать в её апартаментах. Однако сегодня, оценивая их с новой точки зрения, она отметила, что хотя те гораздо просторнее, чем её жилище, но отделаны ничуть не богаче. Воистину, благодарность господина Бано Сабуро не имеет границ.
   На какой-то миг Ие даже польстило такое внимание к своей персоне. Вот только даже её невеликий жизненный опыт предупреждал, что подобная щедрость может вызвать ревность у прочих родственников чиновника.
   Но, по крайней мере, сегодня старшая госпожа вела себя любезно и дружелюбно. Радушно угощая гостью привычным варёным рисом и многочисленными закусками, женщина как бы между прочим поинтересовалась, не передумала ли она обучаться ведению домашнего хозяйства? Быть может, ей для начала улучшить свои навыки в вышивании?
   Платина заверила, что одно никак не помешает другому, и она обязательно найдёт время для занятия рукоделием.
   Судя по всему, данный ответ пришёлся хозяйке дома по вкусу.
   Рассудив, что будет не лишним с самого начала продемонстрировать своё усердие и трудолюбие, после обеда девушка занялась переписыванием очередного экземпляра "Наставлений благородным женщинам".
   И тут выяснилось, что Оки с трудом читает по слогам и даже временами путает буквы.
   Хорошо ещё, что на новом столе легко убирались и книга, и чистый лист бумаги, и письменные принадлежности, да ещё оставалось место с комфортом расположиться, раздвинув локти.
   Едва она взялась за шестой лист, как явилась третья наложница, с упрёком заявив, что уже давно ждёт её для занятий вышивкой.
   Указав на разложенные бумаги, Платина пообещала прийти к ней сразу, как только закончит с заданием Андо.
   Путешественнице между мирами казалось, что она поступает в полном соответствии с местными обычаями.
   Наставница гораздо старше третьей наложницы по возрасту, и, следовательно, её поручение следует исполнять в первую очередь. Вот только Анно, кажется, не на шутку обиделась.
   Пришлось срочно закругляться с писаниной и спешить в её комнату, где вскоре собрались наложницы и дочери начальника уезда, включая двухлетнюю Оттото.
   Но малышка скоро раскапризничалась, и служанки отнесли её спать.
   Урок рукоделия сопровождался обычной, на первый взгляд, вполне безобидной женской болтовнёй: ни о чём и обо всём сразу.
   Ещё какой-то месяц назад Ия, пожалуй, могла бы и растеряться в такой компании. Однако накопленной за это время информации уже хватало, чтобы поддерживать лёгкую беседу.
   Разошлись в сумерках. Как и положено по местным понятиям, она поблагодарила третью наложницу за наставления, пообещав, непременно прийти завтра, если, конечно, старшая госпожа не озадачит её каким-нибудь поручением.
   Вернувшись в свою комнату, девушка спросила повсюду следовавшую за ней Оки, когда здесь ужин. В ответ та выразила готовность немедленно сходить на кухню и всё принести.
   Служанка скоро вернулась с уставленным мисочками подносом, доложив, что господин ещё не прибыл.
   Платина решила, что с благодарностью придётся подождать, возможно, даже до утра, если приёмный папаша припрётся поздно ночью да ещё и в подпитии.
   Она знала, что слуги не могут есть с хозяевами за одним столом, поэтому даже не предложила девочке присесть. Но видя её голодный взгляд, не удержалась и протянула миску с тушёными баклажанами, добавив туда пару ложек риса.
   Оки немного поотнекивалась, но, подчинившись приказу, в минуту умяла угощение, ловко орудуя пальцами вместо столовых приборов, и, едва расправившись с едой, рухнула на колени, ткнувшись лбом в пол.
   - Спасибо вам, самая младшая госпожа! Да благословит вас Вечное небо за вашу доброту!
   - Встань сейчас же! - досадливо поморщилась Ия, подумав, что вряд ли эта девочка часто наедалась досыта, в который раз чувствуя себя подавлено пропастью, разделявшей их миры. - И заведи себе ложку. А то руками есть... неудобно.
   Пока Оки относила посуду, девушка сходила в уборную, а когда вернулась, застала у дверей своей комнаты нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу слугу.
   - Чего тебе?
   - Господин прислал за вами, самая младшая госпожа, - с почтением ответил пожилой мужчина с тусклым, густо покрытым морщинами лицом.
   "Не забыл про меня приёмный папаша, ну вот и поблагодарю", - усмехнулась про себя девушка, интересуясь:
   - Куда идти?
   - Господин ждёт вас в кабинете, самая младшая госпожа, - пояснил собеседник. - Я провожу.
   - Ненужно, - покачала головой Платина. - Я дорогу знаю.
   И в ответ на его растерянное бормотание твёрдо заявила:
   - Дождёшься мою служанку и передашь, где меня искать!
   - Но, самая младшая госпожа...! - едва не взвыл мужчина.
   - Она скоро придёт, - успокоила его Ия и, не слушая его причитаний, отправилась по узкому проходу мимо главного зала.
   За бумажными окнами домашнего кабинета начальника уезда горел свет. Стоявшая у дверей служанка громко объявила:
   - Самая младшая госпожа к господину!
   - Пусть войдёт! - отозвался чиновник.
   Женщина помогла поздней визитёрше разуться, и та, чувствуя нарастающее волнение, осторожно шагнула через низенький порожек.
   Приёмный папаша сидел, откинувшись на низенькую спинку кресла, пристально уставившись на неё чуть прищуренными светло-карими глазами.
   - Добрый вечер, господин, - церемонно поклонилась девушка. - Примите мою нижайшую благодарность за вашу доброту и заботу. Я не достойна такого внимания.
   - Вам понравилась комната, Ио-ли? - благосклонно поинтересовался тот.
   - Она великолепна, - совершенно искренне ответила приёмная дочь. - Я даже не надеялась на что-то подобное. Вы очень добрый человек, господин.
   - Я вам многим обязан, Ио-ли, - усмехнулся собеседник и понизил голос: - Вы спасли мою любимую сестру, и это лишь малая часть моего долга перед вами.
   - Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно, господин, - почти не притворяясь, смутилась Платина.
   Внезапно хозяин кабинета громко хлопнул в ладоши.
   - Эй, кто там?
   За спиной гостьи чуть скрипнула дверь, и раздался голос служанки:
   - Слушаю, господин.
   - Принеси нам чаю.
   - Да, господин.
   - А вы присаживайтесь сюда, - начальник уезда сделал приглашающий жест в сторону ближайшего к своему столу кресла.
   Дождавшись, когда она скромно усядется на краешек, мужчина подался вперёд и совершенно неожиданно предложил:
   - Расскажите мне о вашем мире, Ио-ли?
   Поначалу растерявшись от подобной просьбы, девушка озадаченно пробормотала:
   - Наш мир велик, господин. Что вы хотите знать?
   - Понимаю, что ответить на подобный вопрос непросто, - ободряюще улыбнулся хозяин кабинета. - Поэтому просто расскажите о вашей жизни, а я буду спрашивать, если чего-то не пойму.
   Гостья задумалась. Она прекрасно помнила, что скрыла истинную профессию своих родителей не только от собеседника, но даже от его сестры, которую считала подругой, и теперь лихорадочно размышляла, как построить свою историю, чтобы самой не запутаться во вранье? Сделав вполне приличную карьеру на государственной службе, приёмный папаша вполне способен распознать фальшь в её словах.
   Начальник уезда не торопил, молча наблюдая за ней.
   Пришла служанка с чаем. Едва она расставила посуду и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, Платина тихо заговорила:
   - Я родилась далеко от столицы - в большом городе, где тогда служил мой отец.
   - У вас есть братья и сёстры? - тут же спросил собеседник.
   По ощущениям Ии их беседа длилась около двух часов, но при этом в своём рассказе она даже до поступления в школу не дошла.
   Приёмного отца интересовало буквально всё, а ответ на один вопрос тут же рождал новые.
   Кроме состава её семьи, он хотел знать социальную структуру общества её мира, государственно устройство России, её размеры, численность населения и многое другое.
   Зная, как трепетно относятся аборигены к сословным предрассудкам, но опять-таки опасаясь запутаться, девушка объяснила, что в её мире они уже не имеют большого значения. То есть, дворяне вроде бы имеются, но прав у них столько же, сколько у простолюдинов, а руководят всем выбранные народом чиновники.
   Вопреки её ожиданиям, начальник уезда отнёсся к подобной информации довольно спокойно. Снисходительно повозмущавшись подобной глупостью, он авторитетно заявил, что такое общественное устройство крайне не жизнеспособно.
   Не произвели на него впечатления ни размеры, ни численность населения России.
   По словам хозяина кабинета, в Благословенной империи проживает ещё больше народа, и она, безусловно, самое обширное государство в этом мире.
   Ие оставалось только послушно кивать или пожимать плечами.
   Вернувшись к себе, она сразу почувствовала, что в этой комнате гораздо теплее, чем в павильоне госпожи Андо. Всё же даже небольшая печка лучше самой распрекрасной жаровни.
   Пылая служебным рвением, Оки пыталась помочь своей новой госпоже раздеться, но при этом так бестолково суетилась, что Платиной пришлось наплевать на местные обычаи и делать всё самой.
   Бедная девочка чуть не расплакалась от подобного пренебрежения её услугами и, наверное, от волнения выронила таз с грязной водой после умывания, умудрившись споткнуться на ровном месте.
   Воздев очи горе, приёмная дочь начальника уезда без лишних слов откинула непривычно лёгкое одеяло и с наслаждением растянулась на мягком матрасе.
   Всхлипывая и глотая слёзы, служанка долго собирала тряпкой воду с лакированных досок, после чего ушла, видимо, по забывчивости оставив непогашенный светильник.
   Мысленно выругавшись, её хозяйка встала с постели, прошлёпала босыми ногами по холодному полу и задула робкий огонёк.
   Однако, едва она задремала, как тихо скрипнула дверь.
   Моментально проснувшись, девушка приподнялась на локтях, с тревогой глядя на застывший в дверном проёме странный силуэт.
   Сделав пару шагов, неизвестный что-то положил на пол, и Ия скорее угадала, чем узнала свою служанку.
   - Оки? - поинтересовалась она, готовясь на всякий случай заорать во всю глотку.
   - Да, самая младшая госпожа, - к её облегчению выдохнула девочка.
   - Ты чего здесь лазишь? - садясь на постели, недовольно проворчала Платина.
   - За циновкой ходила, - пролепетала служанка.
   - За какой циновкой? - не поняла приёмная дочь начальника уезда.
   - Чтобы спать, самая младшая госпожа, - ещё тише ответила собеседница.
   - Ты здесь ночевать собралась? - удивилась девушка, хорошо помня, что, когда она гостила у третей наложницы, служанка той на ночь куда-то уходила.
   - Да, самая младшая госпожа, - испуганно пискнула Оки. - Так мне приказала старшая госпожа.
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась путешественница между мирами. - У других служанки отдельно спят, а мне эту сопливую девчонку навязали. Неужели другого места не нашли? Или её за мной шпионить приставили? Ну нет, она слишком тупая для этого".
   - Если сама старшая госпожа, - криво усмехнулась Ия. - То, конечно. Устраивайся поближе к печке. Там теплее.
   - Спасибо, самая младшая госпожа, - поблагодарила собеседница, осторожно пробираясь через комнату.
   - Ты это... - Платина на секунду замялась. - Когда мы одни, так длинно меня не называй.
   - Слушаюсь, госпожа, - откликнулась служанка, шурша чем-то в темноте.
   Хозяйка легла, но какая-то мысль не давала ей покоя.
   - У тебя хотя бы одеяло есть?
   - Есть, госпожа, - после недолгого колебания пробормотала девочка.
   Качая головой, Ия встала с кровати и подошла к Оки, скорчившейся на полу возле выступавшей из стены печки.
   Глаза девушки достаточно привыкли к темноте, чтобы разглядеть, как служанка, свернувшись клубочком, прикрывается какой-то куцей ветошью.
   Вам что-то нужно, госпожа? - совсем по-детски шмыгнув носом, спросила девочка.
   "Да, эта спит чутко", - поморщилась приёмная дочь начальника уезда, с ностальгией вспомнив Угару, которую ночью и пушкой не разбудишь.
   Тяжело вздохнув, она направилась к сундуку.
   - Позвольте мне самой всё сделать, госпожа? - поднимаясь, предложила Оки.
   Выложив бельё на чистый пол, Платина протянула ей свой кафтан.
   - Вот возьми, укройся. Он тёплый. А это... - она кивнула на белевшую в темноте стопку аккуратно сложенных курточек для сна, носочков и штанишек. - Уберёшь завтра.
   - Спасибо, добрая госпожа! - вскричала девочка, вновь падая на колени.
   - Спать иди, - с деланным равнодушием проворчала Ия, в тайне чувствуя себя очень довольной: "Всё-таки приятно делать добрые дела".
   Засыпая, она ещё слышала еле слышный шёпот служанки, благодарившей Вечное небо за добрую госпожу.
   А утром выяснилось, что Оки не умеет делать причёски, приличествующие благородным госпожам.
   Она добросовестно помогла хозяйке заплести волосы в косу, а вот что с ней делать дальше - имела весьма смутное представление.
   Служанка могла бы свернуть её, скрепив шпильками. Вот только столь непритязательное сооружение на голове приёмной дочери начальника уезда неизбежно вызовет презрительные усмешки его наложниц. А Платине уже надоело чувствовать себя девочкой для битья.
   С ностальгией вспомнив многоопытную Угару, она взялась сама наводить себе красоту. Оки же оставалось только подавать то расчёску, то шпильки, то маленькое зеркальце, да тихо вздыхать, изредка хлюпая носом.
   Девушке пришлось изрядно повозиться, прежде чем у неё получилось нечто, напоминавшее причёску, с которой она щеголяла в усадьбе госпожи Андо.
   "Не шедевр, конечно, - подумала она, критически осматривая своё отражение в большом металлическом зеркале. - Но для начала пойдёт".
   Хмыкнув, Ия отправила грустную служанку за завтраком.
   Пока она отсутствовала, Платина, накрепко запомнившая слова старшей подруги, попыталась окончательно довести свой облик до совершенства, используя для этой цели косметику из своего мира.
   Когда вернулась Оки, она уже аккуратно подводила себе губы. Метнув на хозяйку удивлённый взгляд, девочка принялась расставлять на столике посуду, попутно сообщив, что после завтрака старшая госпожа ждёт самую младшую госпожу.
   Торопливо утолив голод, Ия отправилась в покои супруги начальника уезда.
   С высокого пронзительно-голубого неба ярко светило весеннее солнышко, заставляя её довольно щуриться от тепла и весны.
   Угара, стоявшая на веранде у дверей апартаментов хозяйки дома, громогласно объявила:
   - Самая младшая госпожа к старшей госпоже.
   - Пусть войдёт, - донёсся в ответ голос Азумо Сабуро.
   Сопровождавшая Платину Оки помогла ей разуться, и та, сделав пару шагов, застыла в почтительном поклоне.
   - Рада видеть вас, Ио-ли, - любезно поздоровалась всё ещё сидевшая за столом женщина. - Но я не ждала вас так рано.
   - Если я вас побеспокоила, то прошу позволить мне уйти, - тут же сориентировалась гостья.
   - Нет, нет, - покачала головой собеседница. - Садитесь, выпейте чаю.
   - Спасибо, старшая госпожа, - поблагодарила девушка, опускаясь на предложенный табурет и дожидаясь, когда Икиба наполнит её чашечку кипятком.
   Поинтересовавшись у приёмной дочери своего супруга, как той спалось на новом месте, и благожелательно выслушав панегирик её новому жилищу, хозяйка комнаты перешла к делу.
   - Скоро праздник фонарей. В эти дни у нас всегда собираются гости. Надлежит принять их со всем почтением, как подобает благородной семье чиновника восьмого ранга.
   Воспользовавшись тем, что собеседница замолчала, делая очередной глоток, слушательница сочла полезным проявить верноподданнические чувства.
   - Я приложу все усилия, чтобы помочь вам, старшая госпожа!
   - Ценю ваше усердие, Ио-ли, - слегка поморщилась хозяйка комнаты, и Платина тут же замолчала, скромно потупив глазки. - Но вы ещё молоды и неопытны. Поэтому для начала вы будете просто сопровождать меня, смотреть и слушать. Возможно, я будут давать вам какие-то небольшие поручения. И этого пока достаточно.
   Она поставила чашечку на стол.
   - Я готова, старшая госпожа! - с преувеличенным энтузиазмом вскричала Ия.
   - Тогда пойдёмте, - поднимаясь на ноги, торжественно провозгласила супруга начальника уезда.
   Первым делом они направились на кухню. Сопровождавшие её женщины как-то, словно сами собой, выстроились в упорядоченную процессию в строгом соответствии со своим положением.
   Чуть отстав от хозяйки дома, шла Платина, за ней горничная и служанка старшей госпожи, и замыкала шествие Оки.
   Из широко распахнутых дверей пахнуло вкусным жаром от сложенных из камня печей, доносился стук ножей по разделочным доскам, бряканье посуды, громкие голоса поваров и их помощников.
   Здесь распоряжался тучный, пожилой мужчина с окладистой седой бородой и румяными щеками, делавшими его чем-то похожим на Санта-Клауса.
   Заметив супругу начальника уезда, он громко объявил, перекрывая зычным голосом все прочие звуки:
   - Старшая госпожа здесь!
   Слуги тут же удивительно синхронно согнулись в поклоне и, не дожидаясь разрешения, вернулись к своим делам.
   Окинув кухню придирчивым взглядом, хозяйка дома подошла к самой большой печи. Оказавшийся рядом румяный толстячок тут же приподнял плотно сколоченную деревянную крышку.
   Мельком взглянув на кипящий рис, Азумо Сабуро нахмурилась.
   - Почему ещё не готово?
   - За водой пришлось посылать, старшая госпожа, - пряча взгляд, ответил собеседник.
   - А разве вчера вечером не запасли? - помрачнела супруга начальника уезда.
   - Немного не хватило, старшая госпожа, - виновато вздохнул слуга.
   - Ты разучился считать, Чиникеш? - вскинула аккуратные брови женщина.
   - Нет, нет, старшая госпожа! - энергично запротестовал тот. - Панкет безрукий сразу два ведра пролил. Господам на завтрак хватило, а когда стали слугам готовить, он и пролил. За корзину запнулся...
   - Ты его наказал? - оборвала собеседника хозяйка дома.
   - По щекам отхлестал, старшая госпожа, - доложил бородач. - И два ляна из жалования вычел. Да только воду-то не вернёшь. А тут ещё её и из бани вчера всю вылили. Пришлось людей на колодец посылать.
   - Зачем? - удивилась супруга начальника уезда. - В пруду полно воды.
   - Так мутная она, старшая госпожа, из-по снега... - заговорил было собеседник, но тут же заткнулся под тяжёлым взглядом женщины. - Простите, старшая госпожа, не подумал.
   - За то, что плохо думаешь, я урежу тебе жалование на десять лянов! - отчеканила та.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - покаянно вздохнув, поклонился толстяк.
   "Сколько же он получает? - мысленно хмыкнула Платина, стараясь вспомнить всё, что знала о феодальных порядках своего мира. - Интересно тут всё устроено. Слуг продают, как Ори, содержат на всём готовом. Хотя рабы - это вроде как совсем другое. И даже зарплату платят. Может, для материального стимулирования, чтобы лучше работали?"
   - Через полчаса принесёшь учётную книгу, - распорядилась хозяйка дома, добавив перед уходом: - И поторопитесь. Дел много, а солнце уже высоко.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - не поднимая взгляда, повторил Чиникеш.
   - Всё-таки простолюдины непроходимо глупы, - пожаловалась супруга начальника уезда. - Даже самые умные из них. Ну, что стоило сразу отправить людей на пруд? Тогда сами бы уже давно поели.
   Вспомнив мутное светло-коричневое содержимое водоёма на втором внутреннем дворике, путешественница между мирами подумала, что не хотела бы есть супчик, приготовленный из этой водички. Но привычно промолчала, лишь скорбно покачав головой.
   К Азумо Сабуро подошёл сухонький старичок с седой козлиной бородкой в "форменной" коричневой курточке. Машинально отметив, что никогда его раньше не видела, девушка обратила внимание на привязанную к поясу связку ключей.
   "Ключник", - вспомнила Платина старинное русское слово и почти угадала. Название должности Ванбая звучало как "хранитель ключа от кладовых".
   В его сопровождении они прошли в амбар, где старшая госпожа, приказав слугам поднять тяжёлые крышки ларей, лично проверила рис, подержала его в ладонях, тщательно осмотрела зёрна и даже понюхала их.
   Вытерев руки поданным Икибой платком, хозяйка дома продолжила осмотр. Побывала она и на складе соусов, приправ и разнообразных специй. Содержимое горшков с обмотанными бумагой горловинами, правда, не проверяла, но, двигаясь вдоль стеллажей, не поленилась заглянуть на самые нижние полки.
   В сопровождении Ванбая спустилась в подвал, где в плетёных коробах хранились овощи и фрукты.
   Выдав ключнику соответствующие устные указания, супруга начальника уезда вернулась в свои покои, у входа в которые её уже ждал Чиникеш с большой книгой в мягкой обложке.
   Делясь с приёмной дочерью мужа тонкостями управления домашним хозяйством, Азумо Сабуро неторопливо листала тихо шуршавшие страницы.
   Поработав с документами, она передала их своей молодой спутнице для ознакомления.
   Каждый лист представлял собой таблицу прихода и расхода всякого рода продуктов и кухонных материалов с выведением остатка на конец дня, или за несколько дней.
   - Это самая важная книга для любой семьи, Ио-ли, - с важным видом изрекла женщина. - С её помощью всегда можно узнать, чего и сколько у вас есть. Долг хозяйки дома - строго следить за правильностью и своевременностью заполнения этих страниц.
   - Понимаю, старшая госпожа, - заверила Платина. - Спасибо за то, что делитесь со мной вашей мудростью.
   - Я же обещала учить вас, Ио-ли, - благожелательно улыбнулась супруга начальника уезда, озабоченно добавив: - К празднику должны сшить новую одежду. Пойдёмте посмотрим, как дела у мастериц?
   По дороге она сообщила, что господин выразил желание немного приодеть и слуг, чтобы те демонстрировали гостям богатство семьи Бано Сабуро.
   - Это очень важно, Ио-ли, - назидательно проговорила женщина, выходя на задний двор. - Люди должны знать, что в нашем доме царит благополучие и достаток.
   Девушке ни разу не доводилось бывать в швейной мастерской этого мира, поэтому она с любопытством разглядывала низкое помещение с большими, затянутыми бумагой окнами.
   На протянувшихся посередине зала стеллажах лежали рулоны разнообразной материи.
   Орудовавшие иголками женщины при появлении хозяйки встали, привычно согнулись в поклоне и вновь вернулись к работе. Только одна из них, отложив в строну шитьё, быстро подошла к супруге начальника уезда. Она продемонстрировала почти готовые платья из бирюзового, розового и светло-зелёного шёлка, сообщив, что наложницы уже приходили на примерку, и теперь осталось только окончательно подогнать обновки по их фигурам.
   Кроме того, мастерицы закончили работу над новой одеждой для слуг. Как и следовало ожидать, хозяйка лишь мельком взглянула на штаны и куртки, всецело рассчитывая на навыки и умение старшей мастерицы Андай, зато потребовала расходную книгу.
   Поклонившись и поблагодарив за доверие, собеседница метнулась к стоявшему под окном столику.
   Сделав Платиной знак, чтобы та приняла толстый фолиант в потрёпанной бумажной обложке, старшая госпожа, лично осмотрев лежащие на полке рулоны, приказала развернуть один из них.
   Подобное распоряжение, кажется, нисколько не удивило ни Андай, ни прочих работниц.
   Пока подчинённые ловко разматывали и сматывали полотно, их начальница сноровисто орудовала мерной линейкой из красного дерева.
   Закончив, она бодро доложила:
   - Четыре чи и восемь с половиной цуней, старшая госпожа!
   Кивнув, супруга начальника уезда обернулась к девушке.
   - Самая младшая госпожа, посмотрите, сколько осталось зелёной тафты из Фамлао, купленной у почтенного Нагани?
   Раскрыв книгу, Ия увидела знакомого вида таблицу прихода и расхода. Не без труда отыскав нужную графу с названием ткани, она громко объявила:
   - Четыре чи и восемь с половиной цуней.
   - И так должно быть всегда! - торжественно провозгласила супруга её приёмного отца. - Для того, чтобы господин чувствовал себя дома легко и свободно, мог отдохнуть от тяжких трудов на благо семьи, настоящей хозяйке мало быть только почтительной и послушной. Одной покорностью уют не создашь! Она должна знать: сколько в кладовой риса до последнего кянама, сколько тканей до последнего цуня и денег до последнего ляна.
   - Я всё поняла, старшая госпожа,! - поклонилась Платина, фыркнув про себя: - "Тоже мне капитанша Очевидность".
   Когда они покидали мастерскую, девушка заметила в углу на лавке три или четыре аккуратно сложенные чёрные куртки. Ия успела заметить, что дворяне предпочитают более яркие цвета, а мастерицы начальника уезда вряд ли будут шить для простолюдинов. Но тут она вспомнила местных стражников. Те-то как раз и щеголяли в чёрном с белыми поясами. Выходит, её приёмный папаша ещё и снабжает формой местные силы правопорядка. И наверняка не бесплатно. А может, и ещё кого?
   После "блиц-ревизии" в швейной мастерской Азумо Сабуро посетила прачечную, птичник и небольшой скотный двор для трёх упитанных хрюшек. Выслушала доклады ответственных лиц и отдала руководящие указания, по большей части состоящие из банальных сентенций вроде: "усердно трудиться" и "беречь хозяйское добро".
   Проинспектировав задний двор, супруга начальника уезда заглянула к его наложницам.
   Платина нимало удивилась, что в подготовку к празднику вовлечены даже эти бездельницы.
   Ошо и Анно писали пожелания на бумажных оболочках фонариков, а Эгоро аккуратным каллиграфическим почерком заполняла поздравления и приглашения для родственников и знакомых.
   Каждой из них старшая госпожа напомнила, что в столь знаменательный день им придётся потесниться, освободив комнаты для гостей.
   Обзорная экскурсия затянулась почти до обеда. Ия думала, что и во второй половине дня придётся таскаться за хозяйкой дома. Однако та напомнила ей об обязательствах перед госпожой Андо и уроках вышивания.
   Нельзя сказать, что девушка выучила сочинение древней императрицы наизусть. Но рука уже, словно машинально, выводила предложения, позволяя мыслям обратиться к тому, чей образ накрепко поселился в её сердце.
   В последнем письме она довольно ясно намекнула барону, что возвращается домой, и им придётся прервать переписку по крайней мере до тех пор, пока молодой человек не найдёт способ с ней связаться.
   При этом Ия вновь предупредила, чтобы он не вздумал обращаться за помощью к слугам.
   Успев привыкнуть к наполненным нежностью посланиям Хваро, Платина понимала, что ей будет их не хватать, но даже не могла представить, как будет тосковать по ним. Вот только она всё ещё не представляла, как барон сможет передать ей письмо?
   Разволновавшись, девушка сделала три описки подряд и, раздражённо скомкав листок, с силой зашвырнула его в угол.
   Дремавшая, прислонившись к стене, Оки, вздрогнув, окинула комнату осоловелым, ничего не понимающим взглядом и, заметив на полу мусор, поспешно подняла его, спрятав за пазуху.
   А Ия взяла чистую бумагу.
   После ужина глава семейства опять пожелал видеть свою приёмную дочь. Судя по всему, он не на шутку заинтересовался рассказами о её мире.
   Нынче, как и следовало ожидать, речь зашла о школьном образовании.
   Господин Бано Сабуро чрезвычайно удивился тому, что мальчики и девочки на родине Платиной не только учатся вместе, но ещё и по одинаковым учебникам!
   - Если уж Вечное небо изначально разделило человеческий род на мужчин и женщин, дав каждому своё предназначение, - усмехнулся чиновник, - то почему они должны изучать одно и тоже?
   - У нас считают, что ум мужчин и женщин ничем не отличается, - осторожно пояснила рассказчица.
   - Какая глупость! - пренебрежительно фыркнул собеседник, заявив с невыносимым апломбом: - Разное не может быть одинаковым!
   Поначалу девушка хотела привычно отмолчаться, но её уже так достал снобизм местных мужчин, что она всё же рискнула возразить, воспользовавшись так любимой аборигенами демагогией.
   - В реке и пруду одна и та же вода. Но никто не скажет, что река и пруд одно и то же.
   - Вы привели крайне неудачный пример, Ио-ли, - довольно рассмеялся начальник уезда. - В пруду вода спокойно стоит, нежась под лучами солнца, давая приют ленивым карпам и лягушкам. А в реке стремительно мчится по камням, сметая всё на своём пути. И в её холодных струях живут лишь благородные форели. Как видите - нет здесь ничего одинакового.
   "Да, - горько усмехнулась про себя путешественница между мирами. - Чтобы так зубы заговаривать - двадцать лет учиться надо".
   Пока она лихорадочно пыталась подобрать более-менее подходящий ответ, приёмный папаша не стал наслаждаться триумфом победы своего интеллекта над глупой девчонкой и поинтересовался: чему же учат в школе её мира?
   Подавив вздох, Платина взялась перечислять предметы, начиная с начальной школы:
   - Что такое при-родо-ведение? - прервал рассказчицу хозяин кабинета, с трудом произнеся последнее слово по-русски.
   Гостья, как смогла, объяснила. К её немалому удивлению, собеседник одобрительно проворчал:
   - Весьма полезные знания. Даже для государственного служащего. Как-то мне пришлось иметь дело с чиновником из Палаты земледелия, так он рисового поля от ячменного не мог отличить!
   Однако, когда речь пошла о химии, физике и алгебре с геометрией, начальник уезда буквально впал в ступор.
   Для начала девушке пришлось долго и путано объяснять, что именно изучает каждая из перечисленных наук. Потом столь же безуспешно пыталась растолковать, зачем именно подобные знания могут понадобиться простому человеку.
   Но всё же самым большим шоком для приёмного папаши стал тот факт, что в школах родного мира её приёмной дочери не изучают сочинения великих философов и мудрецов, не прививают принципы добродетели и совсем не занимаются морально-нравственным совершенствованием учащихся. Во всяком случае в том виде, в каком это принято в Благословенной империи.
   Платина вновь попыталась встать на защиту родного российского образования.
   Вот только когда собеседник напрямую спросил, какой именно из перечисленных школьных предметов наставляет в том, как прожить достойную и добродетельную жизнь, сконфузилась, пробормотав что-то вроде: "Этому учат на всех уроках".
   Хозяин кабинета насмешливо усмехнулся.
   - Вот видите, Ио-ли. Ваш ум забит множеством совершенно ненужных знаний. Но никто не озаботился дать молодым людям нравственные и моральные ориентиры, чтобы те выросли достойными верноподданными. Расскажите, сколько времени вас учат этим бесполезным вещам?
   В свою комнату Платина вернулась злой и уставшей. Снобизм и самомнение её приёмного папаши просто зашкаливали.
   Путешественница между мирами едва не наорала на Оки из-за какого-то пустяка, и только испуганные глаза девочки помогли ей очнуться от раздражающего дурмана.
   В конце концов, не слишком ли много она хочет от жизни? Бано Сабуро не бросил её умирать от голода на улице, не продал в рабство, а удочерил, создав вполне комфортные условия существования. За столько добрых дел его маленькие недостатки можно и потерпеть.
   Следующие четыре дня походили друг на друга, как горошины в стручке. Вместе со старшей госпожой Ия обходила усадьбу, принимала торговцев продуктами, тканями и бумагой для летающих фонариков.
   После обеда девушка дописывала последний экземпляр "Наставлений для благородных женщин" и шла к третьей наложнице учиться вышивать. А вечером приходила в кабинет начальника уезда и рассказывала ему о своём мире, словно какая-то Шехрезада.
   Хорошо хоть, болтать приходилось не всю ночь напролёт, а часа два - два с половиной. Господин Бано Сабуро всегда слушал очень внимательно, задавал великое множество вопросов, то и дело с апломбом критикуя порядки в мире Платиной.
   Та стойко переносила его ехидные замечания, лишь изредка позволяя себе робко возразить, не вступая, однако, в долгие дискуссии. Но сегодня она сказала о шарообразной форме Земли.
   Что тут началось! Сначала хозяин кабинета долго и со вкусом смеялся над темнотой и дремучестью соотечественников своей приёмной дочери. Затем, вытерев выступившие слёзы, принялся доказывать, что подобное невозможно, просто потому, что невозможно. Будь Земля шаром, все бы попадали с неё вниз.
   Гостья попыталась популярно изложить ему закон всемирного тяготения, но мужчина и слушать не захотел. Ещё сильнее развеселило его утверждение о том, что именно Земля, как и другие планеты, вращается вокруг солнца и никак не наоборот. А услышав о том, что за тонкой синевой неба простирается безбрежная чернота космоса, где мчатся в бесконечность мириады небесных тел: от звёзд до комет и метеоритов; чиновник внезапно посерьёзнел.
   - Если ваши наставники, вместо того чтобы прививать ученикам высокие моральные принципы, совершенствуя их нравственность и добродетель, забивают им головы дурацкими историями вроде той шарообразной Земли, то вам, Ио-ли, надо благодарить судьбу за то, что здесь оказались. У нас вы наконец-то избавитесь от всей этой чепухи и узнаете правду. На самом деле Небо - это бесконечный круг, под центром которого расположена Земля, омываемая безбрежным океаном.
   Он кряхтя поднялся с кресла, подошёл к стеллажу и, покопавшись, протянул девушке солидного вида том.
   - Почитайте. Это написал величайший учёный муж в истории. Сам Векаро Хайдаро или Божественный мастер, кому было открыто и прошлое, и грядущее. Здесь нет ни слова о том, что Земля - шар и уж тем более, что это она вращается вокруг Солнца.
   Раздражение непробиваемым самомнением собеседника вкупе с усталостью и началом "критических" дней всё-таки прорвало заботливо возведённый Платиной барьер равнодушия.
   "Да, что этот самовлюблённый павлин о себе возомнил?!" - зло думала она, чувствуя, как осторожность с печальным криком тонет в бурных волнах возмущения.
   - А Божественный мастер знал, что такое телескоп? - с приторной вежливостью поинтересовалась путешественница между мирами, произнеся последнее слово по-русски.
   - И что же это? - живо заинтересовался собеседник, то ли не замечая, что она просто кипит от ярости, то ли не обращая на это внимания.
   Гостья объяснила. Стекло в этом мире знали уже давно.
   Не дослушав её, хозяин кабинета фыркнул:
   - Это всего лишь ловкое жульничество для обмана простаков!
   - Значит, Божественный мастер телескопа в глаза не видел, - сделала напрашивавшийся вывод девушка, продолжив с той же слащавой любезностью. - А может, он знает, что такое космический корабль?
   Однако мужчина и тут не смутился. Потребовав и выслушав объяснения, он безапелляционно заявил:
   - Это ложь! Смертному человеку не дано попасть в обитель небожителей!
   - Да нет там никаких небожителей! - огрызнулась окончательно потерявшая терпение Платина. - Только темнота, холод да спутники с МКС летают!
   Окаменевшее лицо приёмного отца подействовало на неё, как холодный душ.
   Прытко вскочив на ноги, гостья церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
   - Прошу прощения за дерзость, господин. Я невольно забылась. Клянусь, такого больше не повторится.
   - Я принимаю ваши извинения, Ио-ли, - чуть смягчился хозяин кабинета.
   - Только если вы, господин, считаете, что я вру, то зачем спрашиваете? - не поднимая взгляда, пробормотала девушка, стараясь хотя бы в своих глазах сохранить чуточку собственного достоинства.
   - Ступайте, Ио-ли, - начальник уезда отвернулся, демонстративно глядя в затянутое бумагой и совсем непрозрачное окно.
   - Добрых вам снов, господин, - поклонилась Платина и, выйдя на веранду, с облегчением перевела дух, надеясь, что приёмный папаша теперь её долго не побеспокоит. Вместо этого он почтил своим вниманием третью госпожу наложницу, проведя в её комнате всю ночь.
   А на следующее утро вновь вызвал к себе приёмную дочь, но на сей раз держался сухо и официально:
   - Это родовая книга нашей семьи, - заявил он, протягивая том в обтянутой синим шёлком обложке. - Здесь записаны имена наших предков и ближайших родственников. Вы должны выучить их к церемонии.
   После вчерашней перепалки девушка даже не рискнула поинтересоваться, когда же наконец произойдёт сие знаменательное событие, и только поклонилась, не отрывая взгляда от лакированных досок пола.
   - Слушаюсь, господин.
   Узнав, какое поручение дал ей глава семьи, хозяйка дома, освободив Ию от всех других забот, вручила ей короткий список своих родственников, а сама в сопровождении толпы слуг отправилась на рынок.
   Когда простодушная Оки после обеда сообщила об этом своей госпоже, та едва не взвыла от обиды и разочарования.
   Ну надо же! Именно в тот день, когда появилась возможность выйти за ворота усадьбы, ей приходится учить имена предков своего приёмного папаши, начиная с Одзаво Сабуро, служившего сотником у сегуна Канаго.
   Понимая, какое значение придаёт начальник уезда своей родословной, Платина даже отложила переписывание "Наставлений благородным женщинам", сосредоточив всё своё внимание на другой книге.
   А сам хозяин дома, видимо, всё же обиделся, потому что не позвал девушку вечером поболтать о её мире.
   Она не знала хорошо это или плохо, но заморачиваться не стала, сосредоточившись на более насущных проблемах.
   Всё утро Ия, как бешеный попугай, твердила имена будущих предков и родственников. А после обеда, когда в голове всё перемешалось, решила устроить себе короткий перерыв.
   Она как раз блаженствовала на постели, совершенно ни о чём не думая, когда в дверь нетерпеливо постучали.
   - Кто там? - встрепенулась Платина, пулей вскакивая с кровати, потому что, если старшая госпожа застанет её "в праздности", то не миновать длительной нотации или даже окрика. Особенно с учётом того, что хозяйка дома имела привычку входить в её комнату, не дожидаясь разрешения.
   К счастью, этот гость оказался не столь бесцеремонен.
   - Это я, - отозвался знакомый голос.
   Девушка бросилась к выходу и, рывком распахнув дверь, едва не бросилась на шею своей единственной подруге, вовремя вспомнив, что здесь подобное не приветствуется.
   - Здравствуйте, госпожа Сабуро! Вы даже не представляете, как я рада вас видеть!
   - Я тоже, Ио-ли, - отвесив поклон, улыбнулась монашка.
   - Проходите, пожалуйста, - радушно пригласила её Платина.
   Шагнув через порог, женщина пристально оглядела комнату.
   - А у вас уютно.
   - Щедрость нашего господина безгранична, - вскричала путешественница между мирами, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее. Всё-таки у себя дома она не привыкла к подобного рода славословием в адрес кого бы то и чего бы то ни было. Поэтому ей приходилось внимательно следить за собой, чтобы вовремя погасить невольно прорывавшуюся иронию. Здесь такого не поймут.
   Пряча смущение, она обратилась к выжидательно застывшей служанке.
   - Оки, принеси нам чаю.
   - Слушаюсь, самая младшая госпожа, - пискнула девочка, исчезая за дверью.
   - Садитесь, Амадо-ли, - предложила хозяйка комнаты, указывая на резной табурет.
   - Учите имена родичей? - спросила гостья, кивнув на разложенную на столе книгу.
   - Приходится, - вздохнула девушка.
   - Это очень важно, Ио-ли, - наставительно проговорила сестра начальника уезда. - Самое главное в жизни человека - это семья. Все родственники должны держаться вместе, помогать и поддерживать друг друга. Только так можно добиться почёта и процветания.
   В ответ на эту речь Платина только молча кивала головой, давая собеседнице возможность высказаться.
   Внезапно та подалась вперёд и почти шёпотом спросила:
   - Вы ещё переписываетесь с господином Хваро?
   - Нет, Амадо-ли, - сокрушённо вздохнула девушка. - Я пока не придумала, как это сделать.
   - И не надо, Ио-ли, - вроде бы строго, но с явно просительными интонациями в голосе заявила старшая подруга. - Здесь за вами следят слишком много глаз. Если он действительно любит вас так, как вы говорите, то потерпит немного и без ваших писем.
   - А вы не могли бы... - робко заикнулась хозяйка комнаты.
   - И не надейтесь! - сурово сведя брови к переносице, оборвала её гостья. - Довольно и того, что я никому не рассказала о вашей авантюре!
   - Да я не очень-то на вас и рассчитывала, - обиженно проворчала Платина, но видя, что её слова сильно задели собеседницу, поспешила перевести разговор на на другую тему: - Вы что-нибудь узнали о невесте Хваро?
   По-видимому, её лицо сейчас имело какое-то весьма специфическое выражение, потому что суровая монашка вдруг тихо рассмеялась.
   - А о нём самом послушать не хотите?
   - А есть что? - сейчас же встрепенулась Ия, отвечая вопросом на вопрос.
   - Успокойтесь, - женщина мягко положила ей руку на плечо. - Все, кто знаком с бароном, говорят о нём только хорошее. Он не просто богат, образован и хорошо воспитан, но ещё и храбр, как подобает истинному дворянину. Уже здесь, в Букасо, он успел поучаствовать в поединке. Вы, конечно, знаете, что они запрещены законом, но даже священная воля Сына неба не мешает некоторым горячим головам решать споры с помощью меча. Господин Кеило Тохано, младший брат рыцаря Туво Тохано, как-то пренебрежительно высказался о господине бароне в его присутствии. Хваро вызвал его на поединок и тяжело ранил.
   Вспомнив свою прогулку с Хваро и его почтительный разговор с рыцарем Ино, девушка подумала, что этот Тохано ляпнул уж что-то совершенно непотребное, раз барон решил с ним драться.
   - Вы можете гордиться любовью такого человека, Ио-ли, - продолжила собеседница.
   Платина смутилась, чувствуя, как в душе поднимается тёплая волна удовольствия и гордости, словно это она сама победила в поединке.
   В это время вернулась служанка.
   Терпеливо дождавшись, когда она выложит чашечки на стол, хозяйка приказала:
   - Ступай на двор и пересчитай камни у пруда.
   - Какие камни, самая младшая госпожа? - растерянно переспросила Оки, а монашка удивлённо вскинула брови.
   - Все, что касаются воды, - терпеливо, но всё же чуть повысив голос, пояснила Ия. - Да не торопись, три раза пересчитай, чтобы не ошибиться.
   - Слушаюсь, самая младшая госпожа, - испуганно пролепетала девочка.
   - Зачем это вам? - заинтересовалась гостья.
   - Чтобы не подслушивала, - усмехаясь, пояснила хозяйка комнаты. - А то меня уже один раз отчитали, когда я просто выставила её из комнаты.
   - Кто же это сделал? - спросила сестра начальника уезда.
   - Вторая госпожа наложница, - проворчала девушка. - Сказала, что служанка должна сопровождать меня повсюду.
   - Хотя Ошо-ли и не блещет умом, в данном случае она права, - величественно кивнула собеседница и лукаво усмехнулась. - Только что вы ответите, когда она спросит, зачем вам понадобилось число камней?
   - Скажу, что поспорила с вами, - ни на минуту не задумываясь, выпалила Платина. - Вы говорили, что их больше ста, а я - что меньше.
   - Те, кто отказался от мирских радостей, не спорят, - нахмурилась монашка.
   - Так мы же не на деньги спорим, - беспечно отмахнулась приёмная дочь начальника уезда. - А для проверки наблюдательности. Да, может, ещё никто и не спросит? Лучше расскажите, что вы узнали о Изуко Канако?
   - К сожалению, немного, Ио-ли, - покачала головой подруга. - Вроде бы обычная девочка из богатой благородной семьи. Отец её очень любит и балует дорогими подарками. Поговаривают, что Изуко пишет картины и сочиняет стихи. Я не видела ни того, ни другого, поэтому не могу сказать насколько она талантлива. Но отец считает дочь очень одарённой и даже нанимал для неё знаменитого учёного из Хайдаро. Он вроде бы прожил у них в замке целый год, обучая её поэзии и живописи. У самого рыцаря Канако, кроме жены, ещё четыре наложницы. Было семь, но двух он подарил...
   - То есть как подарил?! - встрепенулась жадно ловившая каждое слово Платина. - Это что же, Хваро сможет и меня взять и отдать кому-нибудь?
   - А вы этого не знали? - вскинула брови собеседница. - Разве я вам не говорила, что господин - полный властелин в своей семье и вправе распоряжаться судьбой каждого её члена?
   - И старшей госпожи? - решила окончательно прояснить ситуацию девушка.
   - Разумеется, - величественно кивнула монашка. - Вечным небом установлено, что Сын неба господствует над подданными, дворяне над простолюдинами, родители над детьми, мужчина над женщинами. Он - небо, мы - земля. Он ведёт, мы идём.
   Путешественница между мирами резко погрустнела. Она давно знала, что попала в общество, где безраздельно царит дремучий патриархат и кондовый домострой. Но сейчас перед единственной подругой не стала притворяться, позволив себе немного расслабиться и побыть самой собой.
   Понимая её чувства, женщина ободряюще улыбнулась.
   - Не переживайте, Ио-ли. Уверена, вы с Хваро проживёте всю жизнь в согласии и гармонии. И ещё хочу сказать, что если господин вдруг дарит кому-то наложницу или, не дай Вечное небо, жену, да даже простого слугу дурному человеку, он теряет лицо в глазах окружающих. Его не принимают в обществе равных, над ним смеются и в конечном счёте презирают. Для благородного человека это хуже смерти. А рыцарь Канако пользуется всеобщим уважением. Значит, он отдал своих наложниц достойным людям.
   - Понимаю, Амадо-ли, - криво усмехнулась девушка, ничуть не успокоенная этими словами, но спорить не стала, вернув разговор к гораздо более интересующей её теме: - Вы сказали, что, кроме супруги, ещё четыре наложницы, а было семь. Двух он подарил. Куда ещё одна делась?
   - Стала супругой, - терпеливо пояснила монашка. - Мать Изуко умерла три года назад. И первая госпожа наложница стала старшей госпожой. У Изуко три брата и пять сестёр. Старший, наследник отца, живёт вместе с ними в замке. Младшие, рождённые от наложниц, учатся в Хайдаро. Изуко с сёстрами редко бывают в городе.
   Слушая вроде бы обстоятельный рассказ подруги, Ия с огорчением поняла, что по сути не узнала о невесте Хваро ничего нового.
   - Правда, некоторые говорят, что Изуко очень горда и даже спесива, - словно бы извинилась сестра начальника уезда. - Но ту женщину, которая мне это сказала, саму нельзя назвать образцом добродетели.
   - Поживём, увидим, - озабоченно пробормотала Платина, только сейчас начиная по-настоящему понимать, на что она решилась, согласившись стать наложницей Хваро. Да, он её любит, но насколько хватит его чувств? Особенно, если главная жена будет всё время "капать на мозги", придумывая всё новые гадости про любимую наложницу.
   Здешних девчонок из богатых и знатных семей чуть ли не с пелёнок учат тёмному искусству гаремной интриги, а путешественница из другого мира в ней совершенно ничего не понимает.
   "Если не получится поладить - придётся драться, - с очевидной ясностью поняла Ия, крепко сжав зубы. - Но Хваро я ей так просто не уступлю. Ещё посмотрим, кто кого сожрёт!"
   От тяжких раздумий её отвлёк горячий шёпот подруги:
   - Три дня назад в монастырь приехали люди господина Индзо.
   - Кого? - встрепенулась Платина, но тут же вспомнила фамилию несчастной женщины, погибшей на маноканской дороге. - То есть, кто они такие?
   - Десятник Медоко Генро и ещё пятеро воинов, - многозначительно пояснила собеседница. - Господин Деберо Индзо прислал их с северной границы, выяснить судьбу своей жены.
   "И тех бабок, что она везла", - мысленно добавила девушка, спросив:
   - Что вы им сказали?
   - То, что велел господин, - с нажимом ответила сестра начальника уезда. - Думаю, эти люди вряд ли вас побеспокоят, но всё же имейте ввиду.
   - Хорошо, - озабоченно нахмурилась Ия. - А где они сейчас?
   - Не знаю, - тяжело вздохнула монашка. - Наверное, в Тотогаринском логу. Только теперь его уже "проклятым" называют. Туда свезли кости тех, кого сожгли на маноканской дороге. Господин хочет поставить там храм или часовню богу мертвецов и кладбищ Бандру, но пока в уезде слишком много других забот.
   - Они не найдут там то, за чем приехали, - прошептала хозяйка комнаты.
   - Я знаю, - не стала возражать гостья, наставительно напомнив: - И господин знает. Но нас с вами это больше не касается. Пусть ищут тех солдат, что стояли на посту. А мы к этому не имеем никакого отношения.
   - Разумеется, Амадо-ли, - с готовностью согласилась путешественница между мирами, не имевшая никакого желания влезать в ещё одну историю.
   - Как дела в монастыре? - после короткого неловкого молчания поинтересовалась она. - Вы всё ещё одна?
   - Уже нет, - печально улыбнулась монашка. - В обитель пришли три женщины. Все их близкие умерли от петсоры. Идти им некуда, и они решили посвятить остаток жизни служению милосердной Голи. Мы вместе насыпали холм на могиле сестёр, провели поминальную службу. Мастера, которых прислал брат, уже начали ремонт. Но дел ещё очень много, поэтому я здесь надолго не задержусь.
   Её речь прервал деликатный стук.
   - Кто там? - на правах хозяйки откликнулась Ия.
   - Это я - Оки, - ответили с веранды.
   - Заходи, - разрешила приёмная дочь начальника уезда.
   Войдя в комнату, девочка отрапортовала, глядя в пол:
   - Возле пруда девяносто семь камней, самая младшая госпожа. Как вы и приказали, я три раза пересчитала.
   - Хорошо, - кивнула Платина. - К тебе кто-нибудь подходил? Что-нибудь спрашивал?
   - Нет, самая младшая госпожа, - сказала Оки.
   - Ещё лучше, - усмехнулась девушка, торжествующе посмотрев на старшую подругу.
   Та только покачала головой и возвела очи горе.
   - Амадо-ли, праздник фонарей уже через два дня, - озабоченно проговорила Платина. - Когда же господин проведёт церемонию удочерения?
   - Завтра, Ио-ли, - улыбнулась гостья. - Уже завтра. Старшая госпожа сама хотела вам сказать. Но, думаю, она не обидится, если это сделаю я.
   - И как всё пройдёт? - с жадным любопытством спросила хозяйка комнаты.
   - В домашнем храме господин представит вас духам предков, - солидно откашлявшись, принялась объяснять сестра начальника уезда. - Потом он проведёт специальное жертвоприношение, попросит их считать вас членом нашей семьи, помогать, наставлять и просить для вас милости у Вечного неба. Вы окажете им почтение, девять раз опустившись на колени. Господин впишет вас в семейные записи, затем перед лицом живых и мёртвых объявит ваш статус. С этого момента вы официально считаетесь приёмной дочерью Бано Сабуро.
   - А где этот храм? - продолжила расспрашивать девушка.
   - Я и так уже многое вам сказала, Ио-ли, - осуждающе покачала головой монашка. Пусть хоть что-то будет для вас сюрпризом. И не переживайте, далеко идти не придётся.
   "Вот вредина!" - обиженно надула губы Платина.
   Словно не замечая её реакции, старшая подруга посмотрела на раскрытую родовую книгу и лукаво улыбнулась.
   - Давайте проверим, насколько хорошо вы выучили имена наших родичей? Как звали благородного отца нашего господина?
   - Таудо Сабуро, Амадо-ли, - тут же ответила хозяйка комнаты, отметив, что собеседница не назвала его "моим отцом".
   Столь же безошибочно она назвала имена деда, прадеда и двух дядей своего приёмного отца.
   Убедившись, что девушка добросовестно отнеслась к изучению своей новой родословной, гостья стала с тревогой рассказывать о том, как быстро приходят в запустение вымершие деревни.
   Пользуясь отсутствием хозяев, ушлые гости из не пострадавших от эпидемии мест вывозят буквально всё: от ещё уцелевших сельскохозяйственных орудий до стройматериалов от разобранных построек. Малочисленным патрулям стражников просто не под силу справиться с таким количеством мародёров..
   Ия, привыкшая в своём мире и к более трагическим новостям, заметила, что власти слишком рано отвели войска, составлявшие "стену мечей".
   Нахмурившись, старшая подруга хотела то ли возразить, то ли напомнить Платиной, что та вновь ведёт себя неподобающе, столь резко высказываясь о подобный вещах, но тут в дверь постучали.
   Узнав о появлении монашки, в гости пришли вторая и третья наложницы. Разумеется, беседовать насколько-нибудь серьёзные темы в их присутствии Амадо Сабуро не стала.
   Служанки принесли чай со сладостями, и разговор закрутился вокруг предстоящего праздника. При этом сама хозяйка комнаты всё больше помалкивала и улыбалась.
   В тот день девушке пришлось ещё раз повторить имена достославных предков Бано Сабуро и его благородных родственников, когда комнату посетила старшая госпожа.
   Держась так, словно ей ничего неизвестно об их разговоре с монашкой, хозяйка дома уведомила Ию о том, что церемония удочерения назначена на завтрашнее утро.
   Принимая предложенные правила игры, Платина постаралась как можно правдоподобнее изобразить удивление, горячо поблагодарив супругу начальника уезда за радостную новость, а его самого за высокую честь.
   Второй раз выслушав рассказ о порядке проведения ритуала, она поинтересовалась, как ей подготовиться к столь значимому мероприятию?
   - Вам ничего не нужно делать, Ио-ли, - покачала головой собеседница. - Достаточно, если вы и дальше будете вести себя столь же благовоспитанно и не разочаруете господина в его решении.
   Однако, замолчав, гостья посмотрела на хозяйку комнаты с таким видом, что той показалось, будто она не прочь продолжить свою речь.
   - Но всё-таки, старшая госпожа, - попыталась окончательно прояснить ситуацию путешественница между мирами. - Этот день так много для меня значит, что я бы тоже хотела как-то отметить его.
   - Ну, если вы настаиваете, Ио-ли, - с преувеличенной неохотой вздохнула женщина. - То какой-нибудь скромный подарок мог бы порадовать нашего господина и продемонстрировать ваше почтение к нему.
   Слова супруги начальника уезда подействовали на девушку, как удар большой пуховой подушкой: мягко, но оглушающе.
   Очередной раз она почувствовала себя полной дурой. Уже зная, что здесь повсеместно принято дарить подарки старшим, причём как в семье, так и на службе, не смогла додуматься до такой простой вещи!
   Только где взять подарок? Вручить что-нибудь из своего мира? Вряд ли приёмный папаша одобрит подобный сувенир. Да и нет у неё ничего мужского, хоть бы ножик перочинный завалялся...
   Купить какую-нибудь безделушку она не может. На базар не пускают, да и денег нет. Если бы оставалось побольше времени, Платина, возможно, что-нибудь и придумала. Да ту же вышивку. Но с её навыками за один вечер нечего и пытаться изобразить что-то сколько-нибудь приличное.
   Только почему подруга ничего ей об этом не сказала? Могла бы заранее предупредить.
   Поймав снисходительно-насмешливый взгляд гостьи, хозяйка комнаты, вскочив с табурета, отвесила низкий поклон.
   - Увы, старшая госпожа, завтра я ничего не смогу подарить господину. Мне очень стыдно за своё невежество. Клянусь Вечным небом, навсегда запомнить свой проступок и никогда больше не допускать ничего подобного. Я безмерно благодарна нашему господину, и лишь недостаток воспитания мешает мне продемонстрировать ему свои чувства.
   - Вы ещё слишком молоды, Ио-ли, - с видом полнейшего превосходства усмехнулась собеседница. - И слишком мало времени прожили в дворянской семье. Госпожа Андо хорошо потрудилась, но дала лишь самые общие представления об этикете. Теперь я сама буду следить за вашим воспитанием и сделаю из вас настоящую благородную девушку.
   - С радостью буду следовать вашим мудрым указаниям, старшая госпожа! - выпалила приёмная дочь начальника уезда, продолжая мысленно костерить монашку.
   - А подарок господину вы сможете подарить в любое время, - милостиво улыбнулась Азумо Сабуро. - Только предварительно посоветуйтесь со мной.
   - Непременно, старшая госпожа! - клятвенно пообещала хозяйка комнаты и, проводив гостью, перевела дух.
   Какое-то время после её ухода путешественница между мирами ещё горько пеняла подруге за то, что та не подсказала сделать подарок главе семейства, и даже хотела идти её искать, чтобы высказать свои претензии, но скоро начала успокаиваться.
   А когда, умывшись, принимала из рук Оки полотенце, внезапно подумала: "Амадо рассказала мне о брате всё, что посчитала нужным. Времени для разговоров у нас было много. О чём мы только не болтали! Но ни в лесу, ни здесь о подарке для него она даже не заикалась. Может, не так уж он и надо? А старшая просто докопалась, чтобы показать, какая я дура? Очень может быть. Ну, если так, то нечего и париться, и жути нагонять. Обойдётся завтра папаша без подарка. На день рождения что-нибудь соображу. Или ещё на какой праздник? Здесь их много".
   Окончательно перестав переживать по этому поводу, она, сама не зная зачем, легонько щёлкнула служанку по носу, а когда та удивлённо уставилась на неё, довольно рассмеялась.
   То, что супруга начальника уезда придаёт большое значение предстоящей церемонии, подтвердилось рано утром, когда Платину разбудила Угара.
   Видимо, зная о недостаточной квалификации Оки, старшая госпожа прислала её, чтобы привести Ию в надлежащий вид.
   Девушка торопливо умылась и уселась перед зеркалом.
   Пока её собственная служанка относила грязную воду и мыла ночной горшок, Угара лично расчесала волосы самой младшей госпожи, то ли искренне, то притворно восхищаясь их мягкостью и цветом.
   Когда Оки вернулась, старшая коллега строго спросила, где в комнате хранится косметика?
   Девочка быстро принесла и разложила на туалетном столике немногочисленные баночки.
   Скорбно покачав головой, Угара скомандовала:
   - Смотри и учись, как делать свою госпожу ещё красивее.
   - Да, почтенная Угара, - поклонилась Оки. - Я буду следовать вашим мудрым указаниям.
   "А ничего так макияж, - мысленно усмехнулась путешественница между мирами, пристально разглядывая своё отражение в полированном металле зеркала. - Умеют, когда захотят. Конечно, не вамп, скорее смесь этнического со свадебным. Так торжество, как никак".
   Её размышления прервал негромкий стук в дверь. Хозяйка дома в своей обычной манере вошла, не дожидаясь формального разрешения.
   Отстранив хлопотавшую вокруг неё служанку, Платина попыталась подняться, чтобы отвесить положенный по этикету поклон. Однако гостья предупреждающе махнула рукой.
   - Сидите, Ио-ли. Угара ещё не закончила.
   - Спасибо, старшая госпожа, - поблагодарила девушка, вновь уставившись в зеркало.
   Окинув её причёску критическим взглядом, супруга начальника уезда эффектным жестом протянула руку, в которую Икиба тут же вложила продолговатую лакированную коробочку.
   - Это мой подарок, Ио-ли. Я хотела вручить его на праздник фонарей, но сегодняшний день для вас гораздо важнее.
   Приняв шкатулку, Угара продемонстрировала Платиной её содержимое.
   На тёмно-синем шёлке блестела длинная серебряная шпилька с ярко-алым камешком размером с лесной орех.
   - Я недостойна подобной щедрости, старшая госпожа! - как и положено в таких случаях принялась отнекиваться девушка, с интересом разглядывая подарок.
   - Вы член семьи благородного Бано Сабуро и должны выглядеть соответственно своего статуса, - благожелательно улыбнувшись, наставительно проговорила собеседница и повелительно кивнула Угаре, которая тут же вставила шпильку меж прядей аккуратно уложенных волос Ии.
   - Благодарю вас и нашего господина за великолепный подарок, - старательно изображая смущение, пролепетала Платина, отводя взгляд от зеркала.
   Возможно, с точки зрения аборигенов она действительно выглядит потрясающе, но сама девушка не испытывала восторга от своего отражения.
   Покрытое пудрой лицо с высоким лбом и ярко накрашенными губами смотрелось даже завлекательно, особенно с обведёнными тушью глазами и стрелками к вискам. Но то, что Угара сделала с её волосами, портило всё впечатление.
   Четыре тонкие шпильки и одна толстая с рубином скрепляли сложное сооружение, напоминавшее конус с закрученной в полукольцо вершиной.
   "Вот же-ж! - мысленно выругалась путешественница между мирами. - Выгляжу как полная дура!"
   - Прекрасно, - удовлетворённо кивнула хозяйка дома. - Пойдёмте в зал.
   Во внутреннем дворике к ним присоединились наложницы и Иоро. Одетая в новое сиреневое платье с уложенными во "взрослую" причёску волосами, старшая дочь Бано Сабуро изо всех сил старалась держаться чинно, как подобает благородной девице, но было видно, что её буквально распирает от восторга в предчувствии участия в столь необыкновенном и знаменательном событии, как принятие нового человека в семью.
   Несмотря на нешуточное волнение, Платина не могла не обратить внимание на то, как быстро и без суеты местные представительницы прекрасного пола выстроились в процессию в строгом соответствии со своим рангом.
   Уже зная свой статус, девушка хотела встать за Иоро, но её окликнула супруга начальника уезда:
   - Не уходите, Ио-ли.
   И указала на место рядом с собой.
   Той пришлось приложить некоторые усилия, чтобы удержаться от кривой усмешки: "Ну да, у меня же праздник. Отсюда и такой почёт. Но только сегодня".
   - Благодарю, старшая госпожа.
   Очутившись в главном зале, Платина сразу заметила широкой проход в боковой стене, которую до этого считала сплошной.
   Возле распахнутых створок женщин поджидали глава семейства и его старший сын.
   Оба были одеты в парадные шёлковые одежды, а на голове начальника уезда красовалась знакомая шапочка со смешным квадратным верхом.
   Обменявшись почтительными поклонами, собравшиеся чинно вошли в небольшое помещение без окон.
   В неровном свете масляных фонарей поблёскивали благородным лаком невысокие, сантиметров тридцать, таблички из тёмного дерева, расставленные на тянувшихся вдоль стен полках.
   Прямо напротив двери располагался невысокий, узкий столик с резными ножками. На нём, кроме пары серебряных светильников, выстроились в ряд фарфоровые миски с варёным рисом, уже чуть сморщенными яблоками, кусочками мяса и мелкими, жёлтыми мандаринами. Ещё стояли две блестящие стопки для вина.
   Все дружно опустились на колени. Причём для хозяина дома положили мягкую подушечку.
   А дальше всё происходило именно так, как рассказывала Амадо Сабуро.
   Воздев вверх руки, её брат воззвал к духам предков их славной семьи в общем и к душе своего покойного отца Таудо Сабуро в частности и поведал о своём желании принять в семью достойную молодую девушку, чьё благородное происхождение не вызывает никаких сомнений.
   Ия отметила, что он не назвал её дочерью своего троюродного племянника. Видимо, несмотря на возраст, образование и большой стаж государственной службы, что в сознании Платиной само собой подразумевает циничное отношение к окружающей действительности, начальник уезда всё же побаивается нагло обманывать предков.
   Обернувшись, но не вставая с колен, он посмотрел на неё, кивком головы предлагая занять место рядом с собой.
   Поднявшись, но не разгибая спины, та приблизилась мелкими, семенящими шажками.
   - Окажите почтение духам предков, - негромко, но веско произнёс хозяин дома.
   Повинуясь распоряжению, девушка принялась отвешивать поклоны, вставая на ноги и опускаясь на колени, утыкаясь лбом в пол.
   Помня уроки госпожи Андо, она тщательно следила за каждым своим движением, стараясь проделывать их как можно плавнее и грациознее.
   Тренированное тело бывшей учащейся циркового колледжа без особого труда исполняло это упражнение, давая возможность своей хозяйке искоса наблюдать за происходящим.
   Пока она прыгала туда-сюда, начальник уезда взял со стола длинную серую палочку и поджёг её кончик от светильника. На миг вспыхнув, та замерцала крошечным тлеющим огоньком.
   В воздухе разлился густой аромат гвоздики, ладана и ещё каких-то благовоний, от запаха которых запершило в горле.
   Укрепив другой конец длинного стерженька на специальной подставке, Бано Сабуро, что-то бормоча себе под нос, выплеснул на пол содержимое одной из рюмок, а из второй выпил сам.
   Вернув пустую рюмку на высокий столик, глава семейства обернулся к замершим на коленях домочадцам и провозгласил громким, хорошо поставленным голосом:
   - Вечное небо, великие предки, и вы, мои родные! Объявляю, что с сегодняшнего дня у меня есть приёмная дочь Ио Сабуро. Клянусь: любить её, заботиться о ней, наставлять и наказывать до тех пор, пока она не выйдет замуж!
   - Мы услышали вас, господин! - дружным хором отозвались присутствующие.
   - Поднимайтесь! - разрешил начальник уезда.
   Все выпрямились, продолжая оставаться на коленях, а сам хозяин дома торжественно проследовал к стоявшему у стены столику с письменными принадлежностями.
   Пока он неторопливо вписывал имя нового члена семьи в какие-то документы, Платина с интересом осматривалась, стараясь поменьше вертеть головой.
   Царивший в помещении полумрак не могли до конца развеять ни бившие сквозь широко распахнутые двери потоки дневного света, ни пляшущие язычки масляных фонарей. Всё это в купе с обилием казавшихся чёрными лакированных табличек, похожих на сильно уменьшенные надгробия, создавало мрачную, гнетущую атмосферу.
   Поначалу девушку удивило такое обилие поминальных дощечек. Но потом она вспомнила, что её приёмный отец старший в роду, а значит, именно в его семействе хранятся таблички всех его предков лет за двести, а также умерших до брака их братьев и сестёр.
   Вернув кисточку на специальную подставку, глава семейства торжественно проследовал к высокому столику с жертвенной едой и проговорил всё с той же забавной серьёзностью:
   - Повелеваю именовать мою приёмную дочь Ио Сабуро самой младшей госпожой.
   - Мы услышали вас, господин, - также слаженно отозвались родственники.
   "Надо же, как дружно у них получается, - мелькнули в голове Платиной несвоевременные мысли. - Они специально тренируются или им с рождения дано?"
   - Встаньте, - велел начальник уезда.
   Помня о полученном перед самым началом церемонии инструктаже, Ия поднялась на ноги и поклонилась приёмному отцу.
   - Приветствую вас, господин.
   Тот отвесил столь же церемонный поклон, проговорив:
   - Самая младшая госпожа.
   Затем к ней неторопливо и вальяжно, словно избалованный хозяевами породистый кот, приблизился старший сын начальника уезда.
   Старательно отведя взгляд, девушка повторила поклон:
   - Приветствую вас, молодой господин.
   - И я приветствую вас, самая младшая госпожа, - кланяясь, с приторной любезностью отозвался юноша.
   Далее наступила очередь супруги хозяина дома, потом всех трёх наложниц по порядку. Вслед за ними Платина поприветствовала родную дочь приёмного папаши, которую в официальной обстановке надлежало именовать "молодой госпожой".
   Последней в ряду родственников оказалась сестра начальника уезда. Поскольку та посвятила свою жизнь служению богине милосердия, то есть как бы ушла из семьи, но всё же оставалась её членом, поэтому Ия назвала свою подругу просто госпожой Сабуро.
   По завершению церемонии официального представления приёмной дочери семейство господина Бано Сабуро неторопливо покинуло храм предков.
   Но перед тем как слуги сдвинули панели, возвращая стене первоначальный вид, наследник хозяина дома лично задул светильники, а наложницы прихватили выставленные на столе миски с угощением.
   В храме осталась только медленно тлевшая благовонная палочка, услаждавшая души предков приятным ароматом.
   А в главном зале уже выстроились в два ряда небольшие накрытые столики.
   "Ещё и банкет будет, - нервно усмехнулась про себя Платина, замерев от неожиданности. - А меня никто не предупредил".
   Она знала, что на подобных мероприятиях в благородных семьях придерживаются строго определённого порядка в размещении пирующих, и теперь опасалась попасть впросак, ненароком заняв чужое место.
   - Сюда, - тихонько прошептала монашка, увлекая её за собой.
   Как и следовало ожидать, их столики оказались напротив друг друга, но последними в своих рядах.
   Дождавшись, когда слуги наполнят вином крошечные фарфоровые рюмочки, начальник уезда, расположившийся на невысоком возвышении, поднялся, провозгласив тост за здоровье и благополучие своей приёмной дочери.
   Встав со своих мест, его дружно поддержали другие члены семьи.
   Глотнув слабенького, отдающего сливой вина, девушка дождалась, когда глава семейства, плотно закусив, даст знак слугам вновь наполнить чарки, и встала со своего табурета.
   - Господин! - поклонилась она начальнику уезда. - И вы, мои новые родственники...
   Платина отвесила поклон тем, кто сидел напротив, потом тем, кто расположился с её стороны.
   - Вы приняли меня недостойную в свой род, окружили заботой, подарили надежду на достойное будущее. Во всех языках мира не хватит слов, чтобы выразить мою безмерную благодарность. Пусть Вечное небо пошлёт нашей семье спокойствие, почёт и процветание. А я постараюсь помочь этому изо всех моих скромных сил. За дом господина Бано Сабуро!
   И, деликатно прикрыв рот широким рукавом, опрокинула ещё одну рюмку.
   За ней слово взял сын и наследник главы семейства. Его речь оказалась весьма лаконичной. Он просто ещё раз поприветствовал приёмную дочь своего отца. Следующей со своего места поднялась старшая госпожа.
   "Вот же-ж! - мысленно усмехнулась путешественница между мирами. - Так и напиться недолго".
   К счастью, на Азумо Сабуро желающие произнести тост закончились.
   Служанки разнесли по столам жертвенную еду, так что каждому досталось немного риса, мяса, по кусочку яблока и по паре долек мандарина.
   "Ну и правильно, - одобрительно подумала Ия, поддевая вилкой кусок варёной говядины. - Чего добру пропадать? А духи - сущности бестелесные, пусть питаются эмоциями и ароматом".
   Как она и предполагала, яблоко оказалось почти безвкусным, а вот мандарины порадовали, напомнив о доме.
   Судя по тому, что даже в доме высокопоставленного чиновника их делили по долькам, сей фрукт является здесь довольно редким, а значит, и дорогим.
   Когда после то ли позднего завтрака, то ли очень раннего обеда хозяин дома отбыл на службу, его супруга пригласила дам в комнату самой младшей госпожи для чаепития и беседы.
   Наложницы попросили разрешения сходить к себе, так что в свои покои Платина вернулась со старшей госпожой и монашкой.
   - А вы, Ио-ли, не зря провели время у госпожи Андо, - усмехнулась Азумо Сабуро, усаживаясь на табурет. - По крайней мере она научила вас, что и когда нужно говорить.
   - Я сказала всё от чистого сердца, старшая госпожа, - скромно потупила взор девушка.
   - Не сомневаюсь, - величественно кивнула собеседница. - Но даже это надо уметь.
   - Я старалась быть достойной благородной семьи Бано Сабуро, - по-прежнему уставившись в пол, пролепетала путешественница между мирами, которую весь этот спектакль начал порядком напрягать. Даже самому талантливому лицедею нужен отдых и хоть какая-то разрядка, а Ия никогда особо не обольщалась насчёт своих актёрских способностей.
   Кивнув всё с той же холодной доброжелательностью, хозяйка дома сделала крошечный глоток чая.
   Тут одна за другой явились все три наложницы начальника уезда, и каждая принесла маленький подарок его приёмной дочери.
   Эгоро вручила ей набор шёлковых ниток для вышивания. Вторая госпожа наложница поставила на столик маленькую, сантиметров десять-двенадцать высотой, бронзовую статуэтку бога долголетия Кири.
   Лысый старичок с бородой в стелющемся по земле халате одной рукой опирался на посох, другой держал перекинутый на спину мешок.
   "Шапку добавить и вылитый Дед Мороз", - хмыкнула про себя Платина, с благодарностью принимая болванчика.
   Третья госпожа наложница ограничилась шёлковой ленточкой с вышивкой на конце.
   - Вы ещё незамужняя девушка, Ио-ли, - поджав губы, пояснила она с плохо скрытым ехидством. - И вам следовало бы носить причёску, более соответствующую вашему положению.
   - Сегодня у Ио-ли праздник, - сухо напомнила хозяйка дома. - И я приказала Угаре уложить ей волосы особенно изящно.
   - А моим подарком она сможет пользоваться каждый день, - холодно улыбаясь, заметила третья наложница.
   - Спасибо, Анно-ли, - поспешила вмешаться в их разговор девушка. - Цвет очень красивый и вышивка замечательная.
   - Покажите, Ио-ли, - внезапно попросила монашка.
   - Вот, - Платина протянула подруге тёмно-фиолетовую полоску плотного, переливающегося шёлка.
   - Действительно, прекрасная работа, - уважительно покачала головой сестра начальника уезда. - Вашему умению подбирать узор, Анно-ли, можно только позавидовать.
   - Вы ставите меня в неудобное положение, госпожа Сабуро, - делано смутилась молодая женщина.
   Сложив подарки на шкафчик под окном, Ия вернулась за стол.
   Старшая госпожа вновь напомнила, что ожидается приезд гостей, и нужно потесниться.
   Эгоро высказала желание провести эти дни в комнате Ошо.
   - Не тяжело ли вам будет с двумя детьми? - усомнилась хозяйка дома.
   - Мы справимся, старшая госпожа, - заверила её первая наложница.
   - Это же ненадолго, - поддержала вторая.
   - Если вы настаиваете, - пожала плечами собеседница и посмотрела на третью наложницу. - Тогда вам, Анно-ли, придётся погостить здесь.
   - Как прикажете, старшая госпожа, - потупив взор, молодая женщина сжала губы в куриную гузку.
   Распределив жилплощадь, супруга начальника уезда стала собираться.
   - К сожалению, я должна вас покинуть. С этими праздниками всегда столько дел.
   - Вы позволите мне помочь вам, старшая госпожа? - встрепенулась Платина.
   - Отдыхайте, Ио-ли, - милостиво отмахнулась Азумо Сабуро.
   - Нам тоже пора, - вздохнула первая наложница, посмотрев на Ошо.
   - Да, да, - поспешно закивала та. - Надо присмотреть за служанками, а то эти бездельницы обязательно что-нибудь перепутают.
   - Ой! - встрепенулась Анно. - Тогда и я пойду.
   - А мне спешить некуда, - глядя ей вслед, усмехнулась монашка.
   - Вы где будете спать, Амадо-ли? - поинтересовалась девушка, отломив кусочек сладкой булочки.
   - Не переживайте, Ио-ли, - отмахнулась та. - В доме брата мне всегда найдётся место. Лучше скажите, как вам понравились подарки?
   - С ними что-то не так? - насторожилась Платина, поворачиваясь к зеркалу и осторожно трогая серебряную шпильку с красным камнем.
   - С ней, - выделила голосом собеседница. - Всё в порядке, за исключением того, что незамужним девушкам такое всё же лучше не носить.
   - Но сегодня вроде как у меня праздник, - напомнила хозяйка комнаты.
   - Тем не менее старшая госпожа поступила неосмотрительно, позволив вам явиться в домашний храм в таком виде, - покачала головой гостья. - Думаю, господину это не понравится. Так что, хотя завтра и праздник, постарайтесь выглядеть скромнее.
   - Без проблем, Амадо-ли, - беспечно рассмеялась девушка. - Оки всё равно умеет лишь косы заплетать.
   - Только возьмите другую ленточку, - посоветовала монашка.
   Подойдя к шкафчику, она взяла подарок третей наложницы и показала вышивку.
   - Это орхидея, Ио-ли. Символ зрелой красоты, предшествующей увяданию. Если кто-то увидит вас с такой ленточкой, то решит, что вы старая дева, потерявшая надежду выйти замуж.
   - Вот же-ж, стерва! - тихим, свирепым шёпотом по-русски выразила своё отношение к Анно путешественница между мирами.
   - И бог долголетия в вашей комнате пока лишний, - продолжила "срывать покровы" сестра начальника уезда. - Как правило, дети дарят его своим родителям.
   - Они намекают, что я слишком старая? - вскинула брови Платина.
   - Да, - безжалостно подтвердила собеседница. - Хотя Ошо самой целых двадцать лет, но она уже пять лет замужем и родила господину дочь.
   - Ну да, - криво усмехнулась хозяйка комнаты. - А мне восемнадцать, то есть семнадцать, и у меня даже жениха нет.
   - Именно так, - кивнула гостья. - Ну, а о значении ниток, думаю, вы и сами догадались?
   - Лишний раз напоминает, что я не умею вышивать, - буркнула гостья и нахмурилась. - Но, если вы это поняли, неужели старшая госпожа не догадалась?
   - Азумо-ли - мудрая женщина, - с сочувствием посмотрела на неё монашка.
   - Тогда почему она ничего не сказала? - озадаченно спросила Платина.
   - А что ей говорить? - вопросом на вопрос ответила подруга. - Формально ни Ошо, ни Анно не сделали вам ничего плохого. Во всяком случае, такого, за что их можно было бы наказать или даже поругать. Хотя, возможно, она хочет посмотреть, как вы сами выпутаетесь из этой ситуации?
   - Или просто мне гадит, - высказала своё предположение путешественница между мирами. - И причёска, и эти подарки...
   Сестра начальника уезда со вздохом пожала плечами.
   - Ну, нитки я в шкаф уберу, - нахмурилась девушка. - И сделаю вид, будто ничего не поняла.
   - Если спрячете Кири, Ошо обидится и будет при каждом удобном случае жаловаться на вашу неблагодарность, - покачала головой собеседница.
   Вспомнив свои первые ассоциации при виде статуэтки, Ия хмыкнула.
   - А если я на него шапочку одену?
   - Какую шапочку? - не поняла женщина.
   - Колпачок из алого шёлка с белой оторочкой по краям, - пояснила Платина.
   - Зачем? - удивилась монашка.
   - Тогда он уже будет похож не на бога долголетия, а на одного доброго волшебника, - хозяйка комнаты подалась к ней и прошептала так, чтобы не слышала застывшая у двери Оки. - Из моего мира.
   Оглянувшись на служанку, гостья усмехнулась, а девушка продолжила:
   - В последний день года он приходит в дом, где есть маленькие дети и дарит им подарки, если те хорошо себя вели.
   - Вы говорите о мудром старике Хоку! - со значением проговорила женщина.
   - О ком? - не поняла Ия.
   - Мудрый старик Хоку перед новым годом дарит подарки детям, - наставительно заявила подруга. - Хотя образованные люди считают Хоку суеверием, но простолюдины его очень любят. И никто не удивится, если вы переоденете Кири в Хоку. Только он носит красный халат и шапку учёного.
   - Я так и сделаю, - пообещала Платина.
   - А как поступите с ленточкой? - спросила сестра начальника уезда.
   - Добавлю к цветам шипы! - охваченная креативным ражем, выпалила девушка. - Уж их-то я как-нибудь вышью.
   - Что же это будут за цветы? - удивилась гостья.
   - Да какая разница? - отмахнулась хозяйка комнаты. - Главное, что у архидей шипов не бывает.
   - Интересный способ, - хмыкнула монашка. - Потом покажете, что у вас получилось?
   - Обязательно, - пообещала Ия.
   Они ещё минут пятнадцать болтали о разных пустяках, а потом пришла Анно и нагруженная её вещами служанка.
   Поручив Оки помочь той разложить всё по местам, приёмная дочь начальника уезда предложила третьей госпоже наложнице выйти на воздух.
   Во дворе их покинула монашка, сославшись на какие-то свои дела.
   Под вечер, когда они с Анно коротали время за вышивкой, прибежавший слуга сообщил о приезде гостей и передал повеление старшей госпожи немедленно явиться приветствовать господина Чаито Сабуро, прибывшего в сопровождении супруги и первой наложницы.
   Платина знала, как серьёзно относятся аборигены ко всякого рода церемониям, поэтому нисколько не удивилась тому, что обычно не слишком расторопная Анно с завидной резвостью выскочила из комнаты.
   Тем не менее первая и вторая наложницы уже поднимались по ступеням к дверям главного зала. Ие со своей спутницей пришлось почти бежать, чтобы оказаться в первом дворе одновременно со всеми.
   Они успели вовремя. Хозяин дома как раз заканчивал приветственную речь. Слушавший её невысокий, сухощавый старичок в синем халате и чёрной широкополой шляпе довольно улыбался морщинистым лицом, плавно поглаживая редкую, седую бородёнку.
   За ним стояли две женщины в дорожных накидках поверх шёлковых платьев. Обе с одинаково густо набелёнными лицами, с похожими улыбками на ярко накрашенных губах, со скромными причёсками. Только у одной в припорошенных сединой волосах блестит золотая шпилька с красным камнем, а у второй в почти чёрных - с зелёным.
   Начальник уезда оглянулся, убеждаясь, что все члены семьи, кроме самых маленьких, уже здесь, отыскал взглядом Платину и сделал знак приблизиться. А когда она подошла, представил её как свою приёмную дочь.
   При этом известии гости выглядели не просто удивлёнными, а прямо-таки ошарашенными. Господин Чаито Сабуро смотрел то на своего двоюродного брата, то на девушку, с видимым трудом сохраняя невозмутимое выражение лица, а его спутницы просто рты пораскрывали от удивления.
   Впрочем, пришли они в себя довольно быстро.
   Выслушав краткую историю появления в семье господина Бано Сабуро приёмной дочери, гость задал пару вопросов и, казалось, потеряв к ней всякий интерес, направился в кабинет хозяина дома.
   А старшая госпожа пригласила дам в свои покои. Там за лёгким угощением они учинили девушке форменный допрос, выпытывая подробности её жизни. Та привычно ссылалась на потерю памяти, однако гостьи всем видом демонстрировали, что данное объяснение их совершенно не устраивает.
   Видимо, уловив их настроение и желая сгладить явно неприятное впечатление от беседы с Ией, старшая госпожа попыталась перевести разговор на другую тему, расспрашивая женщин о здоровье и благополучии.
   Однако, лаконично ответив, собеседницы вновь обращались к Платиной, задавая очередной вопрос.
   С трудом удерживая на лице любезную улыбку, та с грустью понимала, что именно ей уготована роль главного развлечения на завтрашнем празднике.
   Только появление слуги, доложившего, что столы для ужина накрыты, заставило настырных баб на какое-то время забыть о существовании приёмной дочери начальника уезда.
   Поскольку господин Чаито Сабуро по местным меркам считался близком родственником, мужчины и женщины вновь вместе собрались на пир в главном зале.
   "Вторая пьянка за день - это уже перебор", - усмехнулась про себя путешественница между мирами, поднимая чарку в ответ на тост хозяина дома.
   Его двоюродный брат ответил встречной здравицей, но, к счастью, на этом упорядоченное употребление спиртных напитков и закончилось.
   Ия заметила, как начальник уезда знаком приказал слугам наполнить рюмки себе и господину Чаито Сабуро, но дамам больше не наливали.
   Быстренько подкрепившись, те покинули помещение, оставив глав семейств и старшего сына хозяина дома за содержательной беседой.
   Гостьи в сопровождении старшей госпожи отправились в отведённые им покои, а Анно с Платиной вернулись в её комнату.
   Служанки помогли госпожам раздеться, после чего те долго болтали в темноте. Кроме всего прочего, третья наложница сказала, что, помимо родственников, завтра ожидается ещё и много знатных гостей, среди которых могут оказаться и окрестные землевладельцы.
   Данная новость чрезвычайно обрадовала приёмную дочь начальника уезда. Наверняка придёт и Хваро. Уж он точно не упустит возможности оказаться рядом с ней. Девушка не особенно рассчитывала с ним поговорить, но вдруг и удастся хотя бы увидеть друг друга.
   Однако собеседница её жутко разочаровала. Оказалось, что в хорошую погоду мужчины будут пировать в первом внутреннем дворе, а женщины во втором. И никаких совместных мероприятий программа праздника не предусматривает.
   "Тогда проберусь в главный зал и посмотрю на него из окна!" - тут же решила Платина, разумеется, не озвучивая своих грандиозных планов.
   День начался рано и суетливо. Служанки метались с кувшинами и тазиками для умывания, помогая госпожам привести себя в порядок.
   Третья наложница с хозяйским видом уселась возле туалетного столика, решительно заявив, что Ие всё равно торопиться некуда, а ей надо сделать подходящую для праздника причёску.
   Вспомнив вчерашний разговор о скромности, девушка не возражала, велев Оки заплести ей косу и закрепить шпильками на затылке.
   Подарок Анно она использовать не стала, тихонько приказав служанке взять другую ленточку, а за процессом наблюдала с помощью маленького зеркальца.
   Погода действительно порадовала теплом, ясным небом и ярким солнышком. Почки на ветвях деревьев во внутреннем дворике лопнули, выпустив на свет молодые, ярко-зелёные листочки.
   И хотя для невольной путешественницы между мирами этот день совершенно ничего не значил, она тоже невольно поддалась царившему вокруг праздничному настроению.
   Даже наложницы и их служанки приняли живейшее участие в подготовке к торжеству, помогая развешивать на веранде пузатые фонарики и гирлянды бумажных цветов. Эгоро красивым, каллиграфическим почерком написала на широких листах пожелания благополучия и процветания их дому, а слуги развесили эти транспаранты над входами в главный зал.
   Родственники начали съезжаться в дом начальника уезда к обеду. Шурин господина Бано Сабуро с супругой и сыном примерно семнадцати лет, ещё один двоюродный брат с супругой, первой госпожой наложницей и дочерью, болезненного вида девочкой-подростком, выглядевшей не старше двенадцати лет.
   После того, как им представляли приёмную дочь хозяина дома, все разговоры дам какое-то время крутились вокруг несчастной девушки и недавней эпидемии.
   Платина ожидала повторения вчерашнего допроса, однако сегодня старшей госпоже удавалось менять тему беседы, переключая внимание женщин на обсуждение перемен в личной жизни их общих знакомых. Так что об Ие быстро забывали, чему та совершенно не расстроилась, предпочитая больше слушать и наблюдать за происходящим.
   После "официальной части", выразившейся в совместном чаепитии в покоях супруги начальника уезда, дамы как-то незаметно разбились на группы в соответствии с возрастом и статусом.
   Старшие жёны остались в комнате хозяйки дома, а дочери и наложницы вышли во дворик, где болтали, прогуливаясь по мостику, или любовались на развешенные вдоль веранды фонарики, большинство из которых украшали надписи с благими пожеланиями.
   Они представляли из себя бамбуковый каркас, оклеенный бумагой, с подвешенными на верёвочках светильниками из обожжённой глины.
   Когда подожгут пропитанный маслом фитилёк, горячий воздух устремится в баллон, вознося к обители богов просьбы и пожелания смертных.
   Путешественница между мирами знала, что именно запуск фонариков является кульминацией праздника и с любопытством ожидала возможности понаблюдать за этим зрелищем.
   Служанки поставили у веранды столик с письменными принадлежностями и доложили хозяйке дома. Выйдя во дворик в сопровождении других дам, та попросила всеобщего внимания.
   Разговоры стихли, и все взоры устремились на госпожу Азумо Сабуро. Чтобы занять гостей и поднять им настроение, она объявила конкурс на пожелание или обращение к Вечному небу. Лучшие из них отобразят на нескольких фонариках.
   "Так их специально оставили чистыми!" - догадалась Ия, наблюдая за охваченными энтузиазмом женщинами.
   Тут же послышались предложения: от банального "почёта и процветания" до вычурного "победоносного вознесения к вершинам". В ход пошли даже короткие стишки: "Величия океана и долголетия горной сосны".
   В итоге выбрали выражение, предложенное наложницей одного из двоюродных братьев господина Бано Сабуро.
   Под поощрительные аплодисменты молодая женщина в салатового цвета платье, грациозно поклонившись, плавным жестом отвела широкий, украшенный вычурной вышивкой рукав и, макнув кисточкой в тушь, быстро, но очень аккуратно вывела на пузатом боку фонарика из розовой бумаги: "Пусть мудрость предков рождает благонравие сыновей".
   Платиной подобное пожелание показалось глупым и бессмысленным, но аборигенкам оно очень понравилось.
   Дамы успели придумать ещё четыре столь же нелепых выражения, но тут появился слуга и что-то прошептал на ухо хозяйке дома.
   Та тут же объявила о приезде господина Тако Сабуро и предложила собравшимся отправиться на передний двор, чтобы встретить его, его супругу, двух наложниц и двух дочерей.
   Позабыв о фонариках, дамы устремились к дверях главного зала, разделявшего усадьбу на две части.
   Обычно общительная и легко сходившаяся с людьми Ия сегодня среди обилия новых лиц почему-то чувствовала себя не очень уютно. Словно бы "не в своей тарелке".
   Услышав историю приёмной дочери начальника уезда и как-то слишком быстро утолив своё любопытство, женщины принимались общаться между собой, поскольку, по большому счёту, разговаривать с ней им было не о чем.
   Путешественница между мирами терялась в догадках, не понимая, почему же супруга и наложница господина Чаито Сабуро устроили ей вчера настоящий допрос? Возможно, у них имелись какие-то особые причины для такого интереса, отсутствовавшие у остальных?
   Стоя за спиной Анно и слушая, как та с жаром обсуждает с приезжими женщинами удачное замужество какой-то общей знакомой, Платина вспоминала свои вчерашние опасения и корила себя за явно завышенную самооценку.
   Немного поболтав, все разошлись по своим комнатам. Пока хозяева и гости приводили себя в порядок перед праздничным ужином, слуги накрывали столы прямо под открытым небом.
   Следуя примеру третьей наложницы, Ия тоже переменила платье, поправила макияж, причёску и привязала к поясу подаренный норигэ.
   Тем временем на дворе уже зажглись факелы, чей пляшущий свет отражался в серебряной посуде. Дымились курильницы, добавляя к аппетитным запахам разнообразной еды тяжёлый аромат благовоний.
   Мягко шурша, переливался дорогой шёлк пышных нарядов. В причёсках супруг и наложниц блестели благородными металлами и драгоценными камнями разнообразного вида шпильки, заколки и даже парочка диадем.
   Незамужние девушки выглядели значительно скромнее, но и их вид вполне можно было назвать "праздничным".
   Прежде чем хозяйка дома пригласила гостей отведать угощения, те вручили ей скромные подарки.
   Отвесив церемонный поклон и произнеся несколько благодарственных слов, старшая госпожа Азумо Сабуро передавала гостинец стоявшей поодаль Икибе, а та клала на специальный столик, где скоро образовалась куча разнокалиберных коробочек, обтянутых цветной бумагой и перевязанных алыми лентами с причудливыми бантами.
   После окончания церемонии супруга начальника уезда ещё раз поблагодарила дам за оказанную честь и пригласила занять места за столами, расставленными вокруг прудика.
   Служанки торопливо наполнили чарки, а затем самая пожилая из женщин предложила выпить за процветание этого дома.
   Твёрдо помня уроки госпожи Андо, Ия лихо опрокинула чарку, не забыв прикрыть нижнюю часть лица широким рукавом, и плотоядно оглядела теснившиеся перед ней блюда, большинство из которых она видела в первый раз.
   Поймав насмешливый взгляд наложницы господина Тако Сабуро, девушка храбро наколола вилкой нечто, напоминавшее обрывок верёвки, бестрепетно отправив его в рот.
   "А ничего так, - усмехнулась она про себя. - Остренько".
   Потом попробовала мелкие, с ноготь мизинца, грибочки в склизком маринаде, соевый творог, кусочки какого-то мяса, напомнившие ей банальные крабовые палочки.
   Следующей взяла слово супруга второго двоюродного брата господина Бано Сабуро, решившая порадовать собравшихся коротким стихотворением:
  

И ласковый ветер, и скудное солнце,

весна наступила уже.

Сменила я тёплое зимнее платье,

и сразу светлей на душе.

  
   Получив в награду вежливые аплодисменты, дама предложила выпить за новую весну.
   После четвёртого тоста голоса зазвучали живее, послышался смех.
   "Ещё пара рюмок - и никому не будет ни до кого никакого дела, - подумала Платина, жмурясь от предвкушения. - Тогда проберусь в главный зал и посмотрю, как мужчины празднуют. Может, и Хваро увижу".
   - Благородные дамы! - вновь привлекла к себе внимание хозяйка дома. - Чтобы усладить ваш слух, мы пригласили знаменитую певицу Весенний Василёк.
   Собравшиеся возбуждённо загомонили.
   На веранду главного зала вышли три женщины в сине-красных шёлковых платьях с большими вычурными причёсками.
   Та, что постарше, села на низенькую табуреточку, положив на колени что-то вроде гуслей. Вторая поднесла к губам флейту. Третья, самая маленькая и хрупкая, ударила в крошечный бубен и запела:
  

Подтаял последний снежок во дворе,

а значит, приходит весна,

И яшмою алой украсив себя,

так зимняя слива нежна.

Бутонов на солнце раскрытых едва

тончайший плывёт аромат.

Красавица так хороша,

Взойдя из купальни, ясна и свежа,

весенний примерив наряд.

Природа сама влюблена в сливу мэй,

издревле к ней благоволит,

Ей свет полнолуния дарит луна, -

звенит над землёю нефрит.

Её восхваляем мы, в чаши сполна

плеснув молодого вина,

За сливу пить каждый готов!

О, сколько красивых и разных цветов,

но мэй, несравненна, одна.

  
  
   Негромкий, но сильный и мелодичный голос, казалось, заполнил собою весь двор.
   Разговоры стихли. Зрительницы, как зачарованные, слушали певицу. Кто-то украдкой смахивал платочком слезинки из уголков глаз, а Ия едва не взвыла от разочарования.
   Теперь, когда все взоры устремлены на крыльцо главного зала, ей ни за что не пробраться внутрь, не привлекая внимания.
   Умолкнув, Весенний Василёк грациозно поклонилась. Женщины дружно зааплодировали, прося исполнить ещё чего-нибудь. Разумеется, певица не смогла отказать столь благодарным слушательницам и продолжила концерт.
   Однако, несколько молодых женщин, сбившись кучкой на веранде дома наложниц, тихо переговаривались между собой, лишь изредка бросая взгляды в сторону главного зала.
   Монашка тоже о чём-то шепталась с кем-то из старших жён, а Платина по-прежнему оставалась в одиночестве, лениво ковыряясь в мисках с едой. С лёгкой грустью слушая местные песенки, она вдруг почувствовала нарастающий "зов природы" и, тихонько выбравшись из-за стола, заторопилась в уборную.
   Почти совсем стемнело, и в проходе, ведущем на задний двор усадьбы, царил полный мрак. Одинокий масляный светильник, чей желтоватый огонёк тускло мерцал сквозь полупрозрачную бумагу, только делал гуще заполнявшую узкое пространство черноту.
   Платина невольно замедлила шаг, поскольку точно помнила, что перед ужином светильники горели в обоих концах прохода.
   Возможно, дальний задуло сквозняком? Тем не менее она настороженно прислушалась, ясно различив впереди чьё-то сдавленное дыхание и даже, кажется, не одно. В темноте точно кто-то прятался. Но зачем и от кого? Ия остановилась, вглядываясь во мрак. Вот мелькнул неясный силуэт, дробно застучали по доскам кожаные подошвы, и навстречу девушке буквально выбежала одна из наложниц Тако Сабуро.
   - Это вы, госпожа Сабуро? - довольно натурально удивилась она.
   "А кто ещё здесь может быть?" - хотела поинтересоваться приёмная дочь начальника уезда, но только смущённо улыбнулась.
   - Да, вот потянуло.
   - Весенний Василёк ещё поёт? - зачем-то спросила молодая женщина, хотя даже здесь слышался чистый голос певицы.
   - Да, госпожа Сабуро, - подтвердила девушка и собиралась пройти мимо, однако наложница неожиданно мягко взяла её за локоть.
   - Простите, госпожа Сабуро. Я давно хотела вам сказать, только случая не представлялось. Мой брат раньше часто бывал в Тадаё. Он рассказывал, что познакомился со знаменитой куртизанкой, славящейся своей красотой и утончённостью. Возможно, это была ваша мать?
   - Как её звали? - насторожилась Платина. - Ваш брат знает, что с ней случилось? Она жива?
   - Как вы и говорили - Голубой Вьюнок, - ответила собеседница. - Кажется, она покинула Тадаё незадолго до эпидемии.
   - Мою мать звали Голубой Колокольчик, - с трудом удержав вздох облегчения, проворчала Ия.
   - Вот как? - делано удивилась молодая женщина. - А мне почему-то почудилось Голубой Вьюнок. Эти слова так похожи...
   - Понимаю, - дежурно улыбнулась приёмная дочь начальника уезда, и тут же в проходе послышался лёгкий шорох.
   Мельком глянув за спину наложнице, девушка различила смутную тень. Пока они болтали, кто-то выскочил на задний двор.
   "Так вот почему ты меня остановила! - моментально догадалась Платина. - У вас тут свидание! Вот же-ж, другого места не нашли!"
   Она ещё раз пристально посмотрела на собеседницу. Даже в тусклом свете одинокого фонаря различался лихорадочный блеск глаз, а пудра не могла скрыть густой румянец на щеках, чуть выделявшийся на пухлой белой шее кадык заметно дёрнулся, да и помада на губах явно размазана.
   "Она ещё и целовалась! - чуть не присвистнула Ия. - Только с кем? Мужики сюда не заходят. Оки сказала, на переднем дворе для господ переносной сортир поставили. А слуги? Они же то и дело здесь шныряют! Вот же-ж! Благородная дама полюбила простолюдина, да ещё и слугу! Как в крутой дораме. Только там слуга обязательно окажется сыном короля или принца. А в жизни вряд ли. Ладно, пусть тешатся. Сделаю вид, будто ничего не заметила".
   - Такое бывает, госпожа Сабуро, - продолжила она, выразительно посмотрев на украшенные кольцами пальцы женщины, крепко вцепившиеся в шёлк её рукава.
   - Вы правы, госпожа Сабуро, - виновато улыбнулась, та отпуская локоть. - Не смею больше задерживать.
   "Сказать, чтобы вытерла помаду? - подумала девушка, но тут же отказалась от этой идеи. - Не стоит, иначе она сразу поймёт, что я обо всём догадалась. Только всё-таки с кем у неё роман, и когда они успели сойтись? Не сразу же целоваться бросились?"
   Ответив на поклон, Платина пошла на задний двор, перебирая в памяти лица слуг приёмного папаши и выискивая того, кто мог бы покорить сердце наложницы господина Тако Сабуро.
   Выйдя из прохода, Ия внимательно огляделась по сторонам и, разумеется, никого не заметила.
   "Уже спрятался, - усмехнулась про себя девушка, зайдя в уборную, где тоже горел крошечный светильник. - Да разве его здесь разглядишь? Он тут, небось, каждую щель знает. Но какова благородная дама? В чужом доме бойфренда нашла, да ещё и слугу. Они же только по праздникам и могут встречаться. Хотя их здесь много."
   Не успела приёмная дочь начальника уезда додумать, как мимо закрытой двери кто-то промчался с еле слышным шорохом.
   Рывком подтянув штаны, она выскочила наружу. Но неизвестный уже скрылся, дробно топоча подошвами по гладко оструганным доскам.
   Покачав головой, Ия завязала верёвочки и оправила платье, привычно посетовав на отсутствие умывальника.
   Весенний Василёк ещё пела. Женщины слушали или тихо переговаривались между собой. Служанки торопливо меняли блюда на столиках.
   Садиться Платина не хотела и начала неторопливо прогуливаться по веранде, отмахиваясь от первых в этом году комаров.
   К ней подошла весёлая и довольная вторая наложница.
   - А вы почему скучаете, Ио-ли?
   - Я вовсе не скучаю, Ошо-ли, - возразила девушка. - Просто здесь встретились люди, которые давно знают друг друга, и им есть о чём поговорить. А я чужая, и никому не хочу мешать.
   - Вы член нашей семьи, Ио-ли, - притворно возмутилась собеседница, после чего, подхватив её под локоть, повела к группе беседовавших женщин, одной из которых оказалась та самая наложница господина Тако Сабуро.
   Та поначалу вроде бы немного смутилась, потом с вызовом посмотрела на Платину.
   "Да пошла ты! - мысленно фыркнула та. - Нужны мне твои тайны! Своих девать некуда".
   - Вот, благородные дамы, - со значением произнесла Ошо, - уж если говорить об отшельниках, то никто не знает о жизни в диком лесу больше, чем приёмная дочь моего мужа.
   - Кажется, вы, госпожа Сабуро, провели всю зиму в горах, прячась от петсоры? - с лёгким интересом спросила одна из женщин.
   - Так и есть, госпожа Сабуро. - улыбаясь, подтвердила Ия. - И должна сказать, что прелести жизни на лоне дикой природы сильно преувеличены поэтами и мудрецами.
   - Вот как? - удивилась собеседница, а её спутница поинтересовалась:
   - Тогда расскажите, как на самом деле?
   - Охотно, - любезно согласилась девушка и заговорила о том, как быстро выстывает избушка в сильный мороз, как тяжело собирать в зимнем лесу хворост, о невозможности нормально помыться и постирать бельё, о волчьем вое за стенами и тигриных следах на снегу у самой двери.
   Стоит отметить, что слушали её очень внимательно, а когда хозяйка дома вновь пригласила всех за столы, собеседницы расставались с Платиной явно неохотно.
   Отработав программу, певица ушла, поэтому супруге начальника уезда никто не помешал произнести ещё один тост за то, чтобы новая весна принесла всем процветание, чтобы род Сабуро множился, становясь всё богаче и влиятельнее.
   Женщины поддержали её одобрительными возгласами.
   Ия ожидала, что кто-то из них выступит с ответным словом, но дамы просто закусывали, нахваливая искусство кулинаров.
   Внезапно старшая госпожа попросила тишины и замерла с воздетой на уровень плеча рукой, поблёскивавшей нефритовыми браслетами.
   Все замолчали. Время шло, но ничего не происходило
   "Ну, и чего ждут?" - с недоумением думала Платина.
   Со стороны уездной канцелярии донёсся гулкий звук удара в сигнальный колокол. В обычные дни он означал начало комендантского часа, когда запрещалось появляться на улицах без специального разрешения или по особо уважительной причине.
   Но сегодня власти позволяли гулять до утра, и народ высыпал в город. Разумеется, этим разрешением воспользовались в основном простолюдины и бедные дворяне. Знать предпочитала праздновать в усадьбах, не смешиваясь с чернью.
   Но также, как и все остальные, начинала запускать фонарики только по этому удару. Собравшиеся во втором дворе дома начальника уезда тоже заволновались, покинули столы и устремились к веранде.
   Служанки принесли "спички" и жаровни с углями. После долгих споров честь первой зажечь масляный светильник вновь выпала супруге господина Чаито Сабуро, как самой старой из присутствующих.
   Служанки недолго подержали наполнявшийся горячим воздухом баллон и, когда тот стал вырываться из рук, отпустили в небо под восторженные крики женщин.
   Со стороны первого двора также донеслись громкие возгласы, и из-за крыши главного зала появился неторопливо возносившийся к звёздам бумажный фонарик с неразличимой с такого расстояния надписью.
   Мужчины тоже начали отправлять послания к небесам.
   Судя по тому, как суетились благородные дамы, это занятие казалось им весьма интересным и увлекательным.
   Делая вид, что ищет более подходящее место для наблюдения, Ия взошла на крыльцо главного зала. Поглазев на полёт парочки фонариков, она дождалась, когда все взгляды будут устремлены вверх, и незаметно скользнула внутрь.
   В парадном чертоге царил полумрак, слегка рассеиваемый желтоватыми пятнами света на больших бумажных окнах.
   Никого не заметив, девушка тем не менее не рискнула пересечь помещение по прямой, а осторожно двинулась вдоль стены.
   Со стороны обоих двориков доносились весёлые голоса, приветственные крики и даже звон посуды. Видимо, кто-то ещё продолжал пить и есть.
   Двойные створки на противоположной стене оказались немного, буквально на пару сантиметров, приоткрытыми.
   Стараясь ступать как можно тише, Платина осторожно заглянула в узкую щель и тут же отпрянула, заметив на веранде в каком-нибудь метре своего приёмного папашу и незнакомого мужчину в сине зелёном халате и чёрной широкополой шляпе.
   Судя по долетевшему обрывку разговора, благородные господа вполголоса обсуждали судьбу земель, оставшихся после эпидемии без хозяев.
   Нисколько не интересуясь подобными вещами, девушка на цыпочках подобралась к дальнему окну и, присев на корточки, без затей ткнула пальцем в угол у самой рамы, проделав в бумаге круглое отверстие.
   Заглянув в него, она увидела заставленный столиками и заполненный людьми дворик. С первого взгляда становилось ясно, что на праздник фонарей мужчин в дом начальника уезда пришло гораздо больше, чем женщин.
   Машинально отметив подобную особенность местных нравов, путешественница между мирами продолжила искать взглядом дорогое лицо, но глаз выхватывал исключительно незнакомые, пьяные физиономии.
   Из-за поддерживавших крышу веранды столбов она со своего места не могла видеть весь двор и ужасно злилась из-за этого. Даже появилась мысль добраться до другого окна. Но, успокоившись, Ия, скрепя сердце, отказалась от подобной идеи. Одна дырка в бумаге на окошке ещё может быть случайной, но две сразу уже выглядят подозрительно.
   Тем не менее Платина покинула неудачное место и, затаив дыхание, вновь приблизилась к двери.
   Створки всё ещё оставались приоткрытыми, но начальник уезда и его собеседник с веранды уже ушли, открыв прекрасный обзор.
   Пригнувшись, девушка осторожно заглянула в щель и не смогла сдержать широкой улыбки, сразу же увидев Хваро.
   Она даже слегка прикусила губы, чтобы ненароком не окликнуть молодого человека, шагах в десяти от неё запускавшего фонарик вместе с пожилым, квадратным дядькой, на лице которого красовались пышные седые усы и короткая ухоженная бородка.
   Улыбаясь, они наблюдали, как поднимается вверх наполненный горячим воздухом баллон. Барон что-то сказал своему спутнику, но тут рядом раздался взрыв пьяного мужского хохота, и Ия, как ни старалась, не смогла расслышать ни слова.
   Тем не менее она с незнакомым ранее удовольствием любовалась стройной фигурой Хваро, которую не мог скрыть даже просторный халат, красивым, с гладкой кожей и правильными чертами лицом. Даже тонкие усики над верхней губой казались ей удивительно милыми.
   К сожалению, долго наслаждаться его видом Платиной не пришлось. Молодого человека кто-то окликнул, и он пропал из вида.
   "Как бы ему дать знать, что я здесь? - подумала девушка с мечтательной улыбкой. - Пока там шарики запускают, он мог бы зайти сюда".
   От подобной перспективы захватило дух, но где-то в глубине души гаденько закопошилась ехидная мыслишка: "А потом вас здесь застукают и устроят скандал при все этой тусовке. То-то приёмный папаша обрадуется".
   Признавая возможность подобного развития событий, Ия, однако, не смогла перебороть желание посмотреть на барона и ещё немножко приоткрыла дверь.
   Вот только вместо любимого Хваро в её поле зрения появился сам начальник уезда в компании солидных господ, наблюдавший за полётом фонариков. Внезапно он повернулся и глянул в сторону главного зала.
   "Вот же-ж!" - мысленно выругалась Платина, резко отпрянув и притаившись у стены.
   То ли хозяин дома не заметил её физиономии в щели между створками, то ли не захотел привлекать всеобщего внимания и устраивать скандал, только в помещение никто не вошёл, и даже веранда у входа пока оставалась пустой.
   Рассудив, что не стоит больше искушать судьбу, девушка также вдоль стены добралась до выхода во второй двор.
   Там тоже всё ещё продолжали запускать фонарики, и она смогла незаметно выскочить из зала. Однако, едва Ия сделала несколько шагов по веранде, как её окликнули:
   - Самая младшая госпожа!
   "Всё-таки попалась!" - простонала про себя Платина, оборачиваясь.
   - Вы звали меня, первая госпожа наложница?
   - Что вы там делали? - строго спросила Эгоро.
   Девушка сделала вид, будто ужасно смутилась и, воровато оглядевшись по сторонам, прошептала:
   - Штаны поправляла, первая госпожа наложница. Наверное, плохо завязала, когда в уборную ходила. Они чуть не упали. Представляете, какой был бы конфуз? Только вы, пожалуйста, никому не говорите. А то мне так не удобно...
   - Хорошо, - снисходительно улыбнулась собеседница. - Только в следующий раз будьте внимательнее, особенно когда дома гости.
   - Непременно, первая госпожа наложница, - совершенно искренне пообещала Ия.
   Чем больше огоньков мерцало в звёздном небе, тем меньше горело факелов и светильников на дворе дома начальника уезда. Масло заканчивалось, и язычки пламени за разнообразными бумажными абажурами постепенно гасли.
   Столики всё ещё ломились от многочисленный яств, но женщины уже мало обращали на них внимание, постепенно расходясь по комнатам.
   Платина подошла к хозяйке дома, мило беседовавшей с двумя солидными дамами о наиболее перспективных женихах уезда, и, дождавшись, когда супруга начальника уезда обратит на неё внимание, попросила разрешения их покинуть, сославшись на головную боль.
   Посетовав на слабость нынешней молодёжи, старшая госпожа позволила ей уйти.
   Поскольку Оки привлекли к обслуживанию праздника, девушка сама переоделась в одежду для сна и завалилась на постель.
   Она почти заснула, когда вернулась Анно. Третья наложница попыталась её разговорить, но Ия сделала вид, что спит, промычав в ответ что-то невнятное. С сожалением вздохнув, молодая женщина также самостоятельно разоблачилась, недовольно ворча себе под нос.
   Девушке уже давно не снилась её прошлая жизнь, поэтому она очень обрадовалась, увидев себя на ярко освещённой арене.
   Из скрытых динамиков доносилась знакомая музыка, тело, плавно изгибаясь, выполняло заученные движения.
   Одна, обтянутая чёрными колготками, ступня коснулась затылка, вторая устремилась вверх, вытягивая в ровную линию стройную ногу. Ладони уткнулись в полированную платформу, приподнимая корпус.
   Неразличимые в темноте зрители захлопали. Внезапно яркое пятно света упало на первый ряд, вырвав из темноты знакомую фигуру Хваро.
   Одетый в шёлковый халат и ту самую шляпу, в которой он был на их единственном свидании, молодой человек подался вперёд, крепко вцепившись в подлокотники кресла, и походил на следящую за добычей хищную птицу. Его прекрасное лицо исказила гримаса отвращения.
   "Ой, мамочки!" - испуганно пискнула Платина. Локти её подломились, она рухнула лицом на платформу и проснулась.
   Сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди, глаза невидяще уставились в потолок, а над ухом кто-то чмокал губами.
   Скосив глаза, девушка увидела совсем рядом улыбавшуюся во сне физиономию Анно. Третья наложница не только заползла к ней под бок, щекоча кожу щеки свежим перегаром, но ещё и обняла, закинув руку на грудь, хорошо ещё, поверх одеяла.
   Пересилив мгновенно вспыхнувшее раздражение, Ия осторожно выбралась из объятий молодой женщины и села на постели.
   Выделявшиеся светлыми пятнами окна ясно указывали на приближение рассвета. Привычно морщась от пола, обжёгшего холодом голые ступни, Платина проследовала за ширму.
   Свернувшаяся калачиком на своей циновке, Оки заворочалась и, приподнявшись, осоловелыми глазами уставилась на хозяйку.
   - Спи! - тихо прошипела та, оправляя курточку.
   Вернувшись на кровать, она сердито повернулась спиной к Анно и попыталась уснуть. Но перевозбуждённое неприятными сновидениями и неудобным соседством сознание никак не хотело успокаиваться, поэтому она просто лежала с закрытыми глазами.
   В голове непрерывно ворочались тревожные мысли.
   "Что скажет Хваро, если узнает, кто я такая? - с каким-то странным, почти болезненным ощущением думала путешественница между мирами, тут же задав себе закономерный вопрос: - А зачем ему вообще знать?"
   "Ну как же?! - возмутилась она. - Я же его люблю. И он меня любит. Мы собираемся жить вместе. Может, я от него ещё и ребёнка рожу. Что, мне всю жизнь ему врать? Как-то это... стрёмно. А правду сказать - страшно. Какой бы он не был продвинутый, но всё же дворянин и даже целый барон. Тут все помешаны на сословных предрассудках. Захочет ли Хваро жить с женщиной из другого мира да ещё и дочерью циркачей. А скрывать, значит обманывать близкого, родного человека. Как всё это... сложно!"
   После приступа паники здравый смысл всё же взял верх, так что Платина решила поберечь нервы и зря не париться. Придёт время, и она обязательно что-нибудь придумает, а пока это не актуально от слова "совсем".
   Этот день запомнился бесконечными проводами. Хозяева чуть ли не со слезами на глазах уговаривали гостей остаться, а те, в свою очередь, столь же многословно и прочувственно отнекивались, ссылаясь на важные дела.
   К обеду уже все разъехались, к вечеру наложницы вернулись в свои комнаты, а после ужина начальник уезда вновь пожелал видеть приёмную дочь в своём кабинете.
   Кивнув слуге, девушка шагнула к зеркалу, проверить свой внешний вид и выиграть немного времени для размышления.
   Единственный пришедший в голову "косяк" - это вчерашнее тайное посещение главного зала. Неужели глазастый чиновник всё же разглядел её лицо в щель между дверными створками? Тогда придётся снова извиняться, просить прощения и обещать, что такого больше не повторится. А объяснить свой поступок можно извечным женским любопытством. Вроде как ужасно захотелось посмотреть на лучших людей уезда. Вряд ли за это последует серьёзное наказание. Разве что нотацию прочитают. Так это не впервой.
   Тем не менее, несмотря на все попытки себя успокоить, в кабинет хозяина дома Ия вошла с некоторым волнением, которое только усилилось от присутствия там его сестры.
   Расположившись в одном из гостевых кресел, монашка смотрела куда-то в стену, ответив на поклон подруги лишь коротким кивком.
   Отослав прочь дежурившую у входа служанку, начальник уезда какое-то время изучающе смотрел на свою приёмную дочь. И от этого взгляда у неё пересохло во рту, а по спине пробежали мурашки.
   "Неужели Амадо всё-таки разболтала, что мы с Хваро переписывались? - испуганной птицей заметались мысли в голове Платиной. - Вот она и кислая. Или он узнал, что мы с ним ночью гуляли? Тогда одними разговорами не отделаюсь. Ой, мамочка! Вот же-ж!"
   - Я обещал сестре устроить вашу жизнь наилучшим образом, - наконец заговорил чиновник. - И, кажется, сейчас у меня появилась такая возможность.
   "Это он о чём?" - растерялась девушка, хлопая ресницами.
   - Я знаю, что там, где вы выросли, совсем другие обычаи и законы, - продолжал собеседник, медленно поглаживая холёную бородку. - И я очень благодарен вам за спасение свой сестры. Поэтому, прежде чем принять решение, хочу знать ваше мнение.
   Ия нервно сглотнула.
   - Барон Хваро просит меня отдать вас ему в наложницы.
   Тревожные предчувствия и ошарашивающая действительность настолько разительно отличались между собой, что Платина на какое-то время выпала в полную прострацию, и только это помешало ей опозориться, завизжав от восторга.
   - К сожалению, он не может сделать вас супругой, - тяжело вздохнул начальник уезда. - Его родители давно договорились о браке с рыцарем Миноро Канако. А брать наложницу до свадьбы у нас считается дурным тоном. Вот господин барон и просит меня сохранить всё в тайне до его отъезда на юг. А желание получить ответ именно сейчас вызвано опасением, как бы я не отдал вас другому. Вчера я сказал, что должен обдумать ответ на трезвую голову. Род Хваро - один из древних и уважаемых не только в уезде, но и во всей провинции. Сам господин барон, несмотря на богатство и обширные земельные владения, выбрал карьеру государственного служащего, получил блестящее образование и хорошую должность где-то на юге...
   - В Даяснору, - впервые подала голос монашка.
   Кивком поблагодарив сестру за разъяснение, брат вновь посмотрел на приёмную дочь.
   - Я, конечно, спросил, откуда господин Хваро знает о вас? Он сказал, что встретил вас у наших ворот, когда вы уходили к госпоже Андо. Угара это подтвердила. Но я знаю, что господин Андо устроил в своём доме праздник в честь господина Хваро. Угара говорила, что заперла вас в павильоне на замок, только барон всё равно пытался с вами встретиться.
   - Я не стала с ним разговаривать, господин, - воспользовавшись паузой в его речи, поспешно пояснила девушка. - Господин барон звал меня через стенку. Но я молчала. Может, он даже не знал, что я в павильоне?
   - Мне это известно, Ио-ли, - успокоил её хозяин кабинета. - Но если он так хотел с вами встретиться и поговорить, значит, вы ему нравитесь.
   Платина скромно потупила глазки и даже попыталась покраснеть, но, кажется, без особого успеха.
   - Так, что мне ответить господину Хваро? - откинувшись на низенькую спинку кресла, спросил приёмный отец.
   - Как вы решите, господин, так и будет, - не поднимая взгляд, пролепетала путешественница между мирами, всем видом демонстрируя полную покорность и смирение. - Если я попала в ваш мир, то должна подчиняться вашим законам и обычаям.
   - Я же говорил, что она так скажет! - довольно рассмеялся начальник уезда. - Ио-ли - умная девушка и понимает свою выгоду.
   - Главное, чтобы она была счастлива, - робко улыбнулась монашка, и глаза её подозрительно заблестели.
   - Тогда я соглашусь на предложение господина барона, - усмехнулся хозяин дома и посерьёзнел. - Но об этом пока никто не должен знать. Старшей госпоже я сам всё скажу в своё время.
   - Слушаюсь, господин, - поклонилась девушка, с трудом сдерживая торжествующую улыбку.
   - Господин Миноро Канако пригласил меня на свадьбу его дочери и господина Хваро, - неожиданно заявил приёмный отец. - Я решил взять с собой и вас.
   - Меня? - изумлённо переспросила Ия.
   - Вас, - подтвердил собеседник. - Познакомитесь с родственниками будущего мужа и со своей старшей госпожой. Постарайтесь произвести хорошее впечатление, но не будьте слишком назойливы, а главное - помалкивайте о наших договорённостях.
   - Может, не стоит её брать, господин? - бросив тревожный взгляд на явно довольную подругу, спросила монашка. - Не кажется ли вам, что присутствие приёмной дочери на свадьбе столь знатных особ будет несколько... неуместно?
   - Я беру с собой всех дочерей подходящего возраста, - нахмурился её брат и усмехнулся: - Девушкам пора выходить в люди. Пусть матери женихов посмотрят на наших красавиц.
   - Как пожелаете, господин, - обиженно поджав губы, проворчала женщина, демонстративно отворачиваясь.
   - Вы же знаете, сестра, что любая свадьба - это ещё и смотрины будущих невест, - досадливо поморщился начальник уезда. - Если я возьму с собой одну Иоро, все решат, будто я отношусь к своей приёмной дочери с пренебрежением. А я не могу этого допустить.
   - Понимаю, брат, - тяжело вздохнула собеседница. - И очень ценю вашу заботу об Ио-ли, но...
   Она замолчала, подбирая слова, и, наконец, выпалила:
   - Не слишком ли рано ей посещать подобные собрания? Там же будут не только наши родственницы. Ио-ли могут обидеть, или она сама совершит какую-нибудь досадную оплошность? Тогда разговоров не оберёшься.
   "Неужели она боится, что я попытаюсь увидеться с Хваро или наделаю ещё каких-нибудь глупостей?" - удивилась и даже обиделась путешественница между мирами, наконец-то, как ей показалось, поняв причину беспокойства старшей подруги.
   Поймав испытующий взгляд хозяина кабинета, она церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
   - Я с благодарностью приму любое решение господина. Только как же мне научиться общаться с чужими женщинами, не выходя из дома?
   Потом Платина посмотрела на монашку и произнесла с нескрываемым упрёком:
   - Разве моё поведение на празднике фонарей вызвало у вас какие-то нарекания, госпожа Сабуро?
   - Нет, Ио-ли, - поколебавшись, ответила та.
   Приёмная дочь начальника уезда ещё раз поклонилась.
   - Обещаю, и в замке господина Канако вести себя так, как подобает благородной девушке из семьи славного господина Бано Сабуро. Клянусь Вечным небом, я вас не подведу.
   - Надеюсь на это, - благожелательно улыбнувшись, кивнул чиновник. - Ступайте, но помните...
   Он замолчал, крайне выразительно сведя брови к переносице.
   - Я никому ничего не скажу без вашего разрешения, господин, - заверила девушка у самой двери.
   Оказавшись на веранде, она торопливо обулась и, с трудом гася рвущуюся наружу ликующую радость, поспешила к главному залу. Теперь Платина точно знала, что будет вместе с Хваро. Местные дворяне такими словами не бросаются.
   Слуги уже убрали следы вчерашнего пиршества, но путешественница между мирами почему-то вспомнила праздник, неожиданно подумав, что в последнее время она получает от жизни слишком много подарков.
  
  
  
   Глава IV
  
   Крутая свадьба
  
  

Грядущих дней теченье не предскажешь,

Однако в час веселья иногда

Нежданная, негаданная вовсе,

Стучится к людям горькая беда.

Неизвестный автор

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

  
  
   Когда-то невообразимо давно в одном потрёпанном дамском романе Платина прочитала, что героиня "порхала от счастья, не чувствуя под ногами земли". Помнится, тогда эта фраза её изрядно позабавила. Но однажды она с изумлением поняла, что ощущает нечто похожее.
   В душе и теле царила какая-то ранее незнакомая лёгкость, а временами хотелось петь и смеяться вроде бы совершенно без причины.
   Даже нотации старшей госпожи и мелкие уколы, которыми наложницы начальника уезда норовили задеть его приёмную дочь, потерями значительную часть своего яда и не могли надолго испортить её настроение.
   Она поняла, что наконец-то обрела так необходимые в любом мире опору и определённость. Теперь будущее уже не пугало, а призывно манило к себе.
   На третий день после праздника фонарей Ия закончила переписывать последний сороковой экземпляр бессмертного творения Есионо Тонго "Наставления благородным женщинам империи Сына неба", о чём поспешила уведомить хозяйку дома.
   Та отнеслась к данному известию с ожидаемо вежливым равнодушием, посоветовав красиво упаковать книги и отнести их госпоже Андо.
   - И не забудьте ещё раз поблагодарить её за обучение.
   Уже не удивляясь столь мелочной опеке, Платина чинно поклонилась.
   - Слушаюсь, старшая госпожа. Только... - она замялась. - У меня нет цветной бумаги, и я не умею красиво завязывать бант.
   Собеседница снисходительно усмехнулась.
   - Обратитесь к Андай. Скажите, я распорядилась.
   - Я так и сделаю, старшая госпожа, - пообещала девушка, опасаясь спугнуть удачу.
   Кажется, у неё появилась возможность выйти в город. Правда, придётся взять с собой Оки, поэтому не стоит и пытаться увидеться с Хваро. Но можно хотя бы по улицам походить.
   Вот только хозяйка дома безжалостно разрушила все её планы.
   - Я прикажу Чиникешу приготовить паланкин. Негоже приёмной дочери благородного Бано Сабуро грязь месить.
   Тут супруга начальника уезда слегка преувеличивала. Погода стояла тёплая, и почти все весенние лужи уже высохли. Повсюду, где только можно, из земли лезла ярко-зелёная молодая травка.
   Разумеется, Ия даже не подумала спорить из-за таких пустяков. Скрывая досаду, она на пару секунд застыла в почтительном поклоне, пробормотав:
   - Я поняла, старшая госпожа.
   - И от меня тоже передайте благодарность за ваше обучение, - с лёгкой усмешкой дала наказ женщина, перед тем как её отпустить.
   Досадуя, что опять не удалось погулять по городу, Платина сразу же направилась в швейную мастерскую.
   Выслушав девушку, Андай показала ей целый стеллаж с полками, заполненными стопками цветной бумаги, предложив самой выбрать обёртку.
   Всё ещё не зная всех тонкостей здешнего весьма запутанного этикета и опасаясь попасть впросак, Ия честно рассказала, кому и что собирается вручить, попросив мастерицу помочь определиться с цветом и завязать бант.
   Подумав, та порекомендовала тёмно-алую бумагу и пообещала прислать кого-нибудь из мастериц, чтобы аккуратно упаковать книги.
   Положившись на её опыт, Платина вернулась в свою комнату. Уж если не получилось пошататься по базару, то надо хотя бы поболтать с госпожой Андо.
   Не то чтобы она сильно соскучилась по своей наставнице, просто сидеть в усадьбе порядком надоело, несмотря на разнообразные занятия и недавний праздник.
   Девушка подошла к предстоящему визиту ответственно. Долго перебирала невеликий гардероб в поисках наиболее подходящего платья, попыталась самостоятельно нанести макияж, впервые используя местную косметику.
   За этим занятием её и застала присланная Андай швея, оказавшаяся той самой тётушкой Оки. На будущее она показала племяннице, как нужно аккуратно заворачивать книги и завязывать сложным узлом узкую шёлковую ленту.
   Несмотря на обещание старшей госпожи, паланкина ждать пришлось довольно долго. Хозяйка и служанка успели пообедать, а к приёмной дочери начальника уезда никто не приходил.
   Теряя терпение, та уже собралась идти искать Чиникеша, чтобы спросить, почему он игнорирует приказ старшей госпожи?
   К счастью, Оки уговорила её этого не делать, и буквально через несколько минут слуга явился сам.
   По впечатлениям от своих ночных прогулок Платина представляла себе местный паланкин, как простое переносное кресло, а увидела нечто, напоминавшее шкаф с длинными ручками.
   Один из облачённых в потрёпанную коричневую куртку носильщиков с поклоном открыл в торце узкую дверь с затянутым бумагой окошечком.
   "Да, это не Тойота и даже не "Лада-калина"", - мысленно вздохнула девушка, усаживаясь на низенькую скамеечку, покрытую тощей подушечкой.
   Убедившись, что пассажирка заняла своё место, слуга закрыл этот "комод". Через секунду его оторвали от земли и потащили в сторону ворот.
   Ия могла бы посчитать путешествие в нём даже приятным, если бы имела хоть какую-нибудь возможность выглянуть наружу. Но безвестный мастер плотно подогнал тонкие планки, а делать дырку в крошечном окошечке она не решилась. Оставалось лишь напряжённо ловить доносившиеся из-за стенок звуки.
   Какое-то время Платина различала только шарканье подошв да короткие реплики носильщиков. Однако, по мере удаления от дома начальника уезда, тишина снаружи постепенно заполнялась разнообразными шумами.
   Усталыми голосами нахваливали свой товар продавцы, отчаянно торговались покупатели, призывая в свидетели Вечное небо. Кудахтали куры, визжали поросята. Пахло навозом, куриным помётом, благовониями, варёным рисом и мясом, уксусом и пряностями.
   "Базар! - мечтательно вздохнула девушка. - Самое интересное место в любом городе. А я тут сижу, как... та лягушонка в коробчонке".
   Манящие запахи и звуки стали удаляться.
   Через какое-то время носильщики остановились, поставив паланкин на землю.
   На сей раз дверцу открыла Оки. Помогая хозяйке выбраться и оправляя ей платье, она проговорила полувопросительным-полуутвердительным тоном:
   - Мы прибыли, самая младшая госпожа?
   Молодой носильщик тихо, но выразительно хмыкнул.
   Оглядев улицу с редкими прохожими, беззастенчиво таращившимися на богатые носилки, Ия кивнула в сторону знакомых ворот.
   - Доложи обо мне.
   - Слушаюсь, самая младшая госпожа, - поклонилась девочка, поудобнее перехватывая ручку небольшой корзины с плетёной крышкой.
   Ей пришлось изрядно поколотить маленьким кулачком по потемневшим от времени доскам, прежде чем одна из створок приоткрылась.
   Увидев перед собой дебильную физиономию Фабая, служанка невольно попятилась. Но быстро пришла в себя и, гордо вдёрнув носик, сообщила, что к госпоже Андо пришла госпожа Ио Сабуро.
   Посмотрев за спину Оки, привратник встретился взглядом с гостьей и, осклабившись, распахнул ворота.
   Чуть приподняв край платья, приёмная дочь начальника уезда вошла на знакомый двор.
   На сквозной веранде служанка уже помогла обуться хозяйке дома.
   Подойдя ближе и терпеливо дождавшись, когда та спустится на землю, Платина отвесила наставнице церемонный поклон, прижимая ладони к животу.
   - Приветствую вас, благородная госпожа Андо. Простите, что побеспокоила вас, не предупредив заранее, но я спешила исполнить свой долг.
   - Я всегда рада видеть свою лучшую ученицу, госпожа Сабуро, - в полном соответствии с правилами хорошего тона ответила старушка любезностью на любезность. - Но о каком долге вы говорите? Госпожа Азумо Сабуро сполна со мной рассчиталась.
   - Как же? - вскинула брови девушка. - Разве не вы сказали, что пока я своими руками не перепишу "Наставления благородным женщинам" ровно сорок раз, моё обучение считается не законченным?
   Она обернулась к Оки. Та торопливо достала из корзины тома, аккуратно упакованные в бумагу и перевязанные алой лентой с пышным бантом.
   - Так вы не забыли, госпожа Сабуро? - не сочла нужным скрывать удивление хозяйка дома, кивком приказав своей служанке забрать книги.
   - Как можно, госпожа Андо! - делано оскорбилась Ия. - Ваши мудрые наставления останутся со мной на всю жизнь.
   Она ещё раз низко поклонилась.
   - Надеюсь, вы не откажитесь выпить со мной чаю, госпожа Сабуро? - предложила собеседница.
   Лицо её заметно "оттаяло", только глаза всё ещё оставались подёрнуты неприятным ледком.
   Путешественница между мирами, немного научившись различать отдельные нюансы в поведении аборигенов, предположила, что столь радушное приглашение не более чем следование традициям и просто дань вежливости. Ей показалось, что со времени их последней встречи наставница потеряла к своей ученице всякий интерес.
   Дежурно осведомившись о здоровье начальника уезда и его супруги и задав несколько ничего не значащих вопросов, старушка внезапно захотела узнать, не собирается ли благородный господин Сабуро выдать свою приёмную дочь замуж?
   Слегка смутившись, гостья сообщила, что ей ничего неизвестно о подобных планах начальника уезда.
   - Учитывая ваш возраст и положение, госпожа Сабуро, - с чётко обозначенной издёвкой усмехнулась хозяйка дома, - ему следует поторопиться с поисками зятя.
   - Уверена, господин Сабуро обо всём позаботится, - только и смогла пробормотать застигнутая врасплох девушка. - Я не сомневаюсь в его мудрости и доброте.
   Озадаченная столь странной, ранее совершенно несвойственной наставнице безапелляционностью, Платина машинально поднесла чашечку ко рту, намереваясь сделать глоток, но едва не пролила горячий чай себе на платье, так поразила её гримаса ненависти, на краткий миг исказившей лицо собеседницы.
   Ия подумала, что ей просто померещилось. Вот только старушка почему-то отвернулась, озабоченно роясь в рукаве в поисках носового платка.
   Вытерев им сухие глаза, она безмятежно улыбнулась.
   - Господин Бано Сабуро - благородный дворянин и добродетельный чиновник, щедро одарённый Вечным небом многочисленными талантами.
   Если бы девушка не обратила внимание на странную реакцию на свои слова, то восприняла бы умильный тон и напыщенные выражения как должное. Но сейчас гостья почувствовала себя в полной растерянности, не понимая, что могло так разозлить хозяйку дома?
   Видимо, заметив недоумение бывшей ученицы, наставница резко сменила тему, сообщив, что теперь она ежедневно ходит в дом богатого купца Нагани и даёт уроки хороших манер его дочери, которую тот собирается отдать наложницей какому-то чиновнику из Хайдаро.
   - Супруга у него есть, - как ни в чём не бывало заливалась соловьём собеседница. - А наложница недавно умерла. Вот он и хочет взять ещё одну, чтобы поддержать статус. Конечно, купеческая дочь - это не то же самое, что девушка из благородной семьи, но отец даёт за ней богатое приданое...
   Гостья внимательно слушала, где надо вставляла короткие замечания, где надо улыбалась тонким шуткам старушки, но у неё почему-то крепло убеждение, что та стремится её "заболтать", отвлекая внимание, заставляя забыть о своей недавней несдержанности.
   И уже по-другому смотрелась добрая улыбка на морщинистом лице. Не столь доверительно звучали рассказы о старческих немощах и расспросы о торжестве в доме начальника уезда по случаю праздника фонарей.
   Ия охотно отвечала, избегая однако излишних подробностей, сосредоточившись на описании нарядов и украшений благородных дам.
   Подчёркивая своё расположение, бывшая наставница лично проводила недавнюю ученицу, выйдя за ворота, где на виду у пары прохожих отвесила девушке церемонный поклон, попросив передать господину Сабуро и его благородной супруге уверения в своём глубочайшем почтении.
   - Вечное небо воистину щедро одарило их своим благоволением, послав столь красивую и талантливую приёмную дочь, - достав из рукава платочек, старушка вновь аккуратно промокнула наконец-то заслезившиеся глаза. - А мне на склоне лет выпало счастье передать вам свои знания.
   - Я не достойна подобных слов, госпожа Андо, - по-настоящему смутилась Платина, отвешивая ответный поклон. - Прошу вас, никогда так больше не говорить. Я чувствую себя очень неудобно.
   Они ещё несколько минут обменивались подобными цветистыми любезностями, так что под конец диалога девушке показалось, что у неё во рту всё сводит от приторной сладости.
   Усевшись в паланкин, путешественница между мирами с горечью поняла, что глубоко разочарована в этом визите, совсем не так представляя себе встречу с наставницей. Видимо, Ия сильно ошиблась, полагая, что за время обучения у них сложились близкие, доверительные отношения.
   Госпожа Андо встретила её, мягко говоря, неласково, а столь разительный переход от почти нескрываемой враждебности к показному радушию озадачил и даже немного настораживал.
   "Какое ей дело, нашёл мне папаша мужа или нет? - обескураженно думала девушка, уже не обращая внимание на то, что творится за тонкими стенками паланкина. - А каким тоном спросила? Словно я ей денег должна. Да ещё и окрысилась как хорёк. И из-за чего? Что я такого сказала?"
   Сколько ни вспоминала Платина разговор с бывшей наставницей, так и не смогла понять, что же её настолько разозлило?
   "Может, у неё просто было плохое настроение? - устав теряться в догадках, предположила Ия. - Или сынок чего отчебучил? А тут я со своими разговорами припёрлась. Вот бабку и проняло. Да ну и как хочет. Больше не приду, и всё".
   Сделав вполне очевидный вывод, она тем не менее по возвращении отыскала супругу приёмного папаши и передала все пожелания госпожи Андо.
   Азумо Сабуро отнеслась к подобному проявлению почтения с полнейшим равнодушием, не упустив случая напомнить, что теперь Ио-ли должна больше внимания уделять занятиям вышиванием.
   - Конечно, старшая госпожа, - клятвенно заверила Платина. - Я сейчас же пойду к третьей госпоже наложнице. Она обещала научить меня правильно подбирать цвета.
   - Ступайте, - отпустила её собеседница.
   После суетливой подготовки и проведения торжеств, связанных с праздником фонарей, жизнь в доме начальника уезда вновь сделалась спокойной и размеренной.
   Глава семейства пропадал на государственной службе, его супруга твёрдой рукой вела хозяйство, следила за припасами, командовала слугами, в общем делала всё, чтобы обеспечить своему господину покой и уют.
   Наложницы привычно коротали время за вознёй с детьми, вышиванием, чаепитием и злословием.
   Приёмная дочь Бано Сабуро помогала старшей госпоже, брала уроки вышивания и считала дни до свадьбы Тоиши Хваро.
   Уж там она на него насмотрится. Жаль только, что придётся наблюдать за тем, как её парень женится на другой.
   Пока перспектива замужества за бароном казалась призрачной и туманной, девушка не шибко заморачивалась по этому поводу.
   Но теперь, когда он договорился с приёмным папашей, и осталось только ждать, Ия по-настоящему осознала, что это не ей, а дочери рыцаря Канако выпадет счастье первой оказаться в его объятиях.
   Именно Изуко почти год будет делить постель с тем, кого Платина успела полюбить, и ей ничего с этим не поделать. В самом деле, не будет же брак Хваро с дочерью землевладельца фиктивным?
   От этой мысли у девушки сразу портилось настроение, и в такие минуты она жутко ревновала барона и ненавидела свою будущую старшую госпожу.
   Уже достаточно разбираясь в местных реалиях, Ия не могла не признать, что сделаться наложницей Хваро - единственный способ не только остаться с любимым человеком, но и обрести надёжную опору в этой жизни, где всё не так, как у неё дома.
   Без особого труда убеждая себя в этом, путешественница между мирами на какое-то время успокаивалась, вновь чувствуя себя счастливой.
   Но вечером перед сном, когда Оки задувала светильник, и разум Платиной расслаблялся, прежде чем погрузиться в сон, её вновь начинала донимать ревность. Тогда начинало казаться, что монашка не так уж и ошибалась, возражая против того, чтобы брат брал приёмную дочь в замок Канако.
   "Ну, уж нет! - возражала сама себе девушка, зло щерясь в темноту. - Я обязательно должна быть там! И от Хваро я не откажусь, даже если с ума буду сходить от ревности. Если он меня любит, пусть иногда и к ней заходит, раз родители когда-то сговорились, а здесь это так важно. Лишь бы быть с ним рядом... А там посмотрим".
   Подобные рассуждения помогали обрести душевное равновесие и уверенность в своих силах. Однако, через какое-то время дурные мысли вновь возвращались, и бывшей учащейся циркового колледжа вновь приходилось устраивать себе сеанс психологической самопомощи. Причём, чем ближе к концу месяца Кабана, тем чаще.
   Только через девять дней после памятного визита к бывшей наставнице Ия смогла вновь выйти из усадьбы. Наконец-то случилось то, чего она так ждала. Хозяйка дома всё-таки взяла приёмную дочь мужа на базар. Настало время пополнить запас тканей для мастерской, а заодно заглянуть ещё в кое-какие лавки.
   По понятиям Платиной рынок располагался довольно близко. Однако супруга начальника уезда посчитала зазорным бить ноги наравне с прочими смертными и приказала подать тот самый паланкин.
   Загрустив от того, что придётся тесниться вдвоём в этом узком ящике, девушка выразила готовность идти пешком, дабы излишне не утруждать бедных носильщиков.
   - Вы что же, Ио-ли, желаете опозорить меня и своего приёмного отца? - сурово нахмурилась Азумо Сабуро, и глаза её недобро сверкнули.
   - И в мыслях не было, старшая госпожа! - сообразив, что вновь сболтнула глупость, принялась энергично отнекиваться Платина. - Просто я подумала, что вам со мной будет тесно, а слугам тяжело.
   - Ценю вашу заботу, Ио-ли, - слегка смягчилась собеседница. - Но я не могу позволить, чтобы вы шли рядом, как какая-нибудь простолюдинка. Это уронит честь нашей семьи. Поэтому или садитесь, или оставайтесь дома.
   - Простите, старшая госпожа, - состроив гримасу, должную означать глубокое раскаяние, пробормотала Платина. - Я с вами.
   - Тесно нам не будет, - проворчала хозяйка дома. - Не такая уж я и толстая.
   И, не желая слушать оправдания приёмной дочери мужа, сделала кому-то за её спиной знак.
   К носилкам подошли ещё двое слуг в "форменных" коричневых куртках.
   Бросив полупрезрительный взгляд на Ию, супруга начальника уезда забралась в паланкин, уселась, демонстративно прижимаясь к стенке, и даже поправила подол платья, освобождая место рядом с собой.
   Подавив горестный вздох, Платина кое-как умостилась на самом краешке сиденья.
   - К Куаму! - скомандовала Азумо Сабуро.
   Когда носильщики оторвали паланкин от земли, она достала из висевшей на поясе сумочки бумажный веер. От неё исходил густой аромат благовоний, изрядно приправленный запахом пота.
   Даже за время столь короткого путешествия от неудобной позы у девушки затекли ноги. Поэтому, едва одна из служанок распахнула дверь, Ия торопливо выбралась наружу и, не удержавшись, потянулась, разминая мышцы.
   Видимо, предупреждённый заранее, полный лавочник в новеньком кафтане из дорогого сукна стоял у широко распахнутой двери своего заведения и часто кланялся, повторяя, как заведённый:
   - Какая честь, благородная госпожа Сабуро! Какая честь!
   Дождавшись, когда Платина и Икиба помогут выйти супруге начальника уезда, он замер в поклоне и, глядя на знатную гостью, прямо-таки с собачьей преданностью сделал приглашающий жест, протараторив:
   - Осчастливьте мою жалкую лавчонку своим сиятельным присутствием, благородная госпожа Сабуро! Мне только что привезли прекрасные украшения из ганганских изумрудов и сайранского нефрита. Я их ещё никому не показывал, специально оставив для вашего взора самое лучшее!
   - Тогда почему не принёс сам и не показал? - усмехнулась дворянка.
   - О! - всплеснул короткими ручками собеседник. - Я как раз сегодня собирался это сделать, но вы меня опередили, проявив чудесную прозорливость.
   - Ах ты, плут! - громко, но не очень грозно воскликнула знатная покупательница, проходя мимо двух согнувшихся в поклоне амбалов.
   Расположившаяся в ряду прочих торговых точек, эта лавка выгодно отличалась свежей побелкой гладко оштукатуренных стен и вторым этажом из не успевших потемнеть от времени брёвен.
   Если окна на втором этаже прикрывали узорные деревянные решётки, то внизу они были из металлических прутьев. Кроме них, имелись ещё и толстые ставни на массивных, вделанных в кладку петлях.
   Возле вывески, сообщавшей, что здесь "честный Куам торгует чудесными украшениями", висели два вычурных фонаря из розовой бумаги.
   Когда супруга начальника уезда и сопровождавшие её лица вошли в небольшой зал, охранники тут же перекрыли вход, дабы случайные посетители не потревожили важную покупательницу.
   Кроме привычного вида прилавка, чуть в стороне от двери разместился круглый столик с двумя низенькими креслами, в одно из которых и уселась Азумо Сабуро.
   Ия хотела расположиться во втором, но старшая госпожа посмотрела на неё столь выразительно, что девушка предпочла остаться стоять.
   Из глубины лавки появились приказчики и передали хозяину целую стопку лакированных коробочек, которые он лично расставил перед знатной гостьей.
   Шпильки, диадемы, кольца, браслеты, серьги, норигэ. У Платины просто глаза разбежались при виде такого обилия украшений. При этом каждое из них сделало бы честь любому ювелирному салону её родного мира.
   Всё это блестело золотом, жемчугом и разноцветными камешками. Вот только, как заметила Ия, гранить их здесь, кажется, ещё не умели и только шлифовали, придавая гладкую, округлую форму.
   А вот супруга начальника уезда взирала на всё это великолепие с видом усталого равнодушия, так лениво перебирая драгоценности, словно имела дело с дешёвой бижутерией.
   Торговец заливался соловьём, расхваливая товар, как горохом сыпал названиями драгоценных камней, местами их добычи, магическими свойствами и знаками зодиака, соответствующими тому или иному минералу.
   А приказчики носили всё новые коробки, так что скоро на столике совсем не осталось места.
   Время от времени важная покупательница брала понравившуюся вещь и, показав приёмной дочери мужа, спрашивала её мнение.
   В большинстве случаев та совершенно искренне одобряла выбор старшей госпожи. А о тех вещах, что не нравились, высказывалась максимально аккуратно.
   Наконец, отложив в сторону несколько коробочек, супруга начальника уезда поинтересовалась их общей ценой.
   - Только для вас, благородная госпожа Сабуро, - умильно улыбаясь, заюлил продавец. - И из почтения к вашей семье... пять тысяч муни. Вы же отобрали самое лучшее!
   Аккуратно подкрашенные брови женщины приподнялись, сминая всё ещё гладкий лоб.
   - Четыре... с половиной тысячи, госпожа Сабуро, - улыбка лавочника стала ещё шире. - Клянусь Вечным небом, это очень хорошая цена.
   И он вновь принялся расхваливать товар.
   Покупательница негромко, но как-то очень внушительно пристукнула ладонью по лакированной столешнице.
   - Простите, госпожа Сабуро, - стушевался собеседник, и его маленькие глазки заблестели от слёз. - Я хотел сказать ровно четыре тысячи.
   - Хорошо, - равнодушно пожала плечами супруга начальника уезда. - Я согласна на три с половиной... тысячи.
   - О да! - поспешно закивал продавец, изо всех сил стараясь сохранить на лице угодливую улыбку. - Как раз столько я и хотел предложить.
   - Я рада, что мы с вами договорились, почтенный Куам, - благосклонно кивнула покупательница. - Отправь эти приятные вещицы в нашу усадьбу. И пусть твои люди меня дождутся. Я лично передам им деньги.
   - Конечно, благородная госпожа Сабуро, - клятвенно заверил лавочник, забегая вперёд и застывая в поклоне возле распахнутой охранниками двери. - Всё будет так, как пожелаете.
   Подходя к паланкину, Платина обернулась. Несчастный торгаш смотрел им вслед, и в блестевших от слёз глазах плескалась такая вселенская скорбь, что девушке его даже стало немного жаль.
   "С такими покупателями без штанов останешься, - с философской грустью подумала она, вспомнив рассказы родителей и из коллег о "лихих 90-х". - Это же рэкет в чистом виде! Интересно: приёмный папаша все "точки" в уезде "крышует" или только самые "жирные"?"
   Дождавшись, когда спутница усядется, а служанка прикроет дверцу, супруга начальника уезда приказала:
   - Теперь к Канши.
   Потом проворчала, вновь доставая веер:
   - Почему-то эти мошенники считают, что богатым деньги даются просто так, и они должны ими разбрасываться во все стороны, переплачивая за любой товар?
   - Так уж устроены... купцы, старшая госпожа, - осторожно пожала плечами девушка. - Всегда хотят поменьше дать и побольше взять.
   - Вы правы, Ио-ли, - скорбно вздохнула собеседница и наставительно заявила. - Вот поэтому на государственную службу и берут только дворян. Лишь благородные люди, с рождения обладающие высокими моральными принципами, способны помочь Сыну неба управлять империей на благо всех его подданных. Даже таких ничтожных, как этот торгаш. Подумать только...
   Она возмущённо фыркнула.
   - Хотел содрать с меня такую прорву серебра!
   Пока Азумо Сабуро возмущалась алчностью купцов, носильщики доставили пассажирок к лавке тканей.
   Здесь всё повторилось примерно в том же порядке. Сначала низкие поклоны и славословия знатной покупательнице, потом очистка торгового зала от лишних людей и демонстрация товара. Только на сей раз на широком прилавке.
   Но, похоже, Канши изначально назначил подходящую цену, потому что супруга начальника уезда почти не торговалась и вела себя с ним довольно благосклонно.
   Путешественница между мирами ещё слабо разбиралась в ценах на ткани, поэтому даже не пыталась определить, насколько госпожа Азумо Сабуро "нагрела" этого купца. Во всяком случае, расставаясь с ней, сильно расстроенным он не выглядел.
   Нечто подобное произошло и в лавке пряностей.
   Когда, вернувшись, они выбрались из паланкина на первом дворе, привратник сообщил, что хозяйку дома ожидает посланец госпожи Томуро.
   - Что ему нужно? - нахмурилась женщина.
   - Принёс послание от своей госпожи и просит дать ответ, - доложил Буган.
   - Зови.
   В ворота вошёл ожидавший снаружи мужчина средних лет в куртке из тёмно-серого сукна.
   - Моя благородная госпожа Иико Томуро приказала передать это благородной госпоже Сабуро, - с поклоном протянул он аккуратно сложенный конверт.
   Ия не могла видеть содержимого письма, но по тому, как смягчилось выражение лица хозяйки дома, поняла, что в нём нет ничего неприятного.
   Не глядя сунув листок Икибе, супруга начальника уезда сказала:
   - Передай госпоже Томуро, что я непременно постараюсь быть.
   - Слушаюсь, госпожа Сабуро, - слуга поклонился, отступил на пару шагов и поспешил к воротам.
   Платина не ожидала каких-либо объяснений, но на этот раз жена приёмного папаши до них всё же снизошла.
   - Госпожа Томуро устраивает чаепитие в честь дня рождения младшей дочери второй госпожи наложницы. Она знает, что я не очень люблю встречаться с некоторыми... городскими дамами, вот и торопится составить список гостей.
   Поймав её выжидательный взгляд, девушка сообразила, что та ожидает какой-то реакции и, уже успев уяснить местные порядки, решила немного польстить:
   - Госпожа Томуро относится к вам с большим почтением, старшая госпожа.
   - Конечно, - самодовольно усмехнулась женщина. - Её муж - сотник нашей городской стражи.
   "Тогда понятно, - усмехнулась про себя приёмная дочь Бано Сабуро. - Вот она тебе в рот и смотрит".
   - Вам, Ио-ли, - строго сдвинула брови хозяйка дома, - следует принять ткани. Да осмотрите их как следует. А то эти жулики иногда норовят подсунуть совсем не то, что я выбирала.
   - Сделаю, старшая госпожа, - чуть поклонилась Платина.
   - И проследите, чтобы всё записали в книгу, - продолжила инструктировать собеседница.
   - Непременно, старшая госпожа, - пообещала девушка.
   Правда, она немного переживала, станут ли слуги сразу добросовестно исполнять её распоряжения, или на них придётся кричать? Но те слушались беспрекословно и даже заискивали, несмотря на её самый низкий ранг в семье.
   Сперва она объяснила это тем, что местные простолюдины прямо-таки трепещут перед любым дворянином, независимо от пола, возраста и положения. Однако, быстро вспомнила, как третья наложница жаловалась на то, что, кроме Усуи, прочие слуги не очень-то торопились выполнять её распоряжения. А случалось, даже дерзили, словно подчёркивая низкий статус Анно.
   Весь остаток дня Ия пребывала в лёгком недоумении от подобной странности в поведении аборигенов. А вечером, не желая плодить неразрешённые загадки, спросила об этом у Оки.
   Поначалу та просто не понимала, что именно хочет услышать хозяйка? Но когда до неё дошло, принялась долго и путано объяснять, смешно хмуря редкие бровки.
   - Так все знают, что вы помогаете старшей госпоже. Всегда с ней рядом. Она вас слушает...
   Девочка стушевалась.
   - И я всегда могу нажаловаться на нерадивых слуг, - закончила за неё Платина.
   Собеседница молча кивнула, не поднимая глаз.
   "Получается: меня считают её любимицей, - догадалась девушка. - Или... как там их называли? Вспомнила - фавориткой. Или так называли любовниц? Да неважно. Главное - удалось наладить отношения с Азумо. И это неплохо. Мне здесь ещё почти целый год жить".
   Однако на следующий день выяснилось, что благорасположение супруги начальника уезда весьма непостоянно.
   С утра ничего не предвещало неприятностей. Обойдя усадьбу, хозяйка демонстративно проверила все записи, а после обеда отправилась в гости с госпоже Томуро.
   Ия под мудрым руководством третьей госпожи наложницы заканчивала вышивать цветок ромашки, когда пришла хмурая Икиба и передала приказ старшей жены приёмного папаши немедленно предстать перед её светлые очи.
   "Маловато она погостила, - усмехнулась про себя Платина, обуваясь с помощью Оки. - И двух часов не прошло, а она уже дома".
   Стоявшая у дверей Угара объявила:
   - Самая младшая госпожа к старшей госпоже!
   - Пусть заходит! - донеслось из комнаты.
   - Звали меня, старшая госпожа, - поклонилась девушка, а когда выпрямилась, с тревогой обратила внимание на сурово сведённые брови собеседницы.
   - Я никогда не думала, что вы разочаруете меня так быстро.
   "Ну, что ещё?! - мысленно взвыла Ия. - Неужели узнала про письма? Или о свидании? Вот же-ж!"
   Даже не пытаясь скрыть своего недоумения, она поинтересовалась, тщательно подбирая слова:
   - Скромно прощу разъяснить: какие мои речи или поступки вызвали ваше неудовольствие, старшая госпожа?
   - Кто вам дал право, самая младшая госпожа, столь непочтительно отзываться о великих мудрецах и поэтах?
   Никак не ожидавшая ничего подобного, путешественница между мирами вытаращила глаза и захлопала ресницами.
   - Ещё раз прошу простить мою глупость, старшая госпожа. Но я не понимаю, о чём вы?
   - О том, что уже по всему городу идут разговоры о том, как дерзко и неподобающе вы высказывались на празднике фонарей!
   - Полагаю, вас ввели в заблуждение, старшая госпожа, - слегка успокоилась Платина, понимая, что ничего по-настоящему компрометирующего собеседница не узнала. - Прекрасно помню тот день и готова поклясться Вечным небом, что не говорила ничего предосудительного.
   - Слухи не рождаются на пустом месте, самая младшая госпожа, - ещё сильнее посуровела женщина. - Чем вы можете объяснить их появление?
   - Могу только предположить, старшая госпожа, - Ия начала догадываться, откуда могли взяться эти сплетни. - Перед запуском фонарей вторая госпожа наложница беседовала с дамами о жизни вдали от людей. Она знает, что я пряталась в лесу от петсоры, вот и попросила меня высказать своё мнение. Я и рассказала, каково это на самом деле, и предположила, что вряд ли те, кто пишет о счастливой жизни отшельников, сами готовы сменить удобный дом в городе на хижину в лесу.
   - Кажется, высказавшись, вы употребляли выражения, неподобающие для молодой девушки из благородной семьи, - чуть мягче проворчала супруга начальника уезда, продолжая буравить её тяжёлым взглядом.
   - Уверяю вас, старшая госпожа, - смело возразила Платина, не опуская глаз. - Я хорошо запомнила ваши наставления и говорила очень аккуратно. Спросите у второй госпожи наложницы.
   - Кто ещё присутствовал при этом разговоре, кроме Ошо-ли? - спросила хозяйка дома.
   - Там была наложница господина Чаито Сабуро, - начала вспоминать девушка. - Дочь господина Тако Сабуро и его наложница.
   "Сказать, что я застала её с любовником? - спросила себя Ия, предположив, кто именно распустил столь нелепую сплетню, и сама же себе ответила: - Не стоит. Ещё начнут разборку, найдут того парня, и слуги будут считать меня доносчицей".
   - Так вы считаете, что кто-то из них вас оклеветал? - недоверчиво усмехнулась собеседница.
   - Дурным языкам говорить не запретишь, - ответила местной пословицей девушка.
   - Ступайте, Ио-ли, - после недолгого раздумья кивнула супруга начальника уезда. - На первый раз я вас прощаю. Но впредь будьте осторожны со словами. Вы уже не в доме лавочника.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - поклонилась Платина.
   Оказавшись на веранде, она позволила себя обуть и не смогла удержаться от кривой усмешки.
   Приходилось признать, что Азумо Сабуро - вполне себе адекватная тётка и, несмотря на изначально негативную реакцию, всё же дала возможность объясниться, ограничившись дежурной нотацией. На этот раз у неё получилось оправдаться. В этой благополучно завершившейся истории неприятно удивило то, с какой лёгкостью супруга приёмного папаши поверила в столь нелепую клевету. А что будет, если ситуация окажется не настолько очевидной?
   Через пять дней путешественница между мирами узнала эту женщину с ещё одной стороны.
   Когда она утром пришла поприветствовать хозяйку дома и узнать, чем может быть ей полезна, та сухо поинтересовалась:
   - Вы знаете, что господин берёт вас на свадьбу дочери рыцаря Канако?
   Врать смыла не имелось, поэтому приёмная дочь начальника уезда честно призналась:
   - Да, старшая госпожа.
   - И давно? - задала собеседница новый вопрос.
   Не получив никаких особых инструкций на этот счёт, девушка и тут не стала ничего скрывать:
   - Со дня праздника фонарей.
   - Почему же вы ничего не сказали, Ио-ли? - осуждающе покачала головой женщина.
   - Прошу простить меня, старшая госпожа, - церемонно прижав ладони к животу, поклонилась Платина. - Но господин сказал, что сам сообщит вам всё в своё время.
   - Тогда вы поступили правильно, - выдержав драматическую паузу, собеседница попыталась благожелательно улыбнуться, однако глаза остались колючими и холодными. - Исполнять повеление господина - наш долг. Но, к сожалению, у нас остаётся слишком мало времени, чтобы сшить вам новое платье.
   "Сшили бы, если бы приказали, - мысленно возразила приёмная дочь начальника уезда. - Ночей бы не спали, но сшили. А это мне типа месть за то, что имею от тебя секреты с твоим мужем".
   Однако вслух сказала:
   - А разве то платье, в котором я была на празднике фонарей, не пойдёт? Оно неплохо смотрится и ещё чистое.
   - Мы пробудем в замке два дня, - страдальчески поморщилась женщина. - Вы что же, Ио-ли, всё время будете ходить в одном и том же?
   - Сколько раз благородная девушка должна менять платья на чужой свадьбе, старшая госпожа? - рассудив, что нечего болтать попусту, ответила Платина вопросом на вопрос.
   - Минимум два, - ворча взялась перечислять хозяйка дома. - А лучше три. Первое - на день приезда и знакомства с другими гостями. Второе - на церемонию вручения подарков женихом. И третье - на прощальный пир с невестой.
   - Но у меня есть три платья, старшая госпожа, - напомнила девушка.
   - Не говорите глупостей, Ио-ли! - прикрикнула женщина. - Это обычные платья, а нужны праздничные.
   - Но если нет таких, - нимало не смутившись, ханжески вздохнула приёмная дочь начальника уезда. - Придётся ехать с теми что есть, если такова воля господина.
   Под напудренной кожей лица собеседницы заходили желваки, крылья носа гневно раздулись. Побуравив для приличия дерзкую девчонку тяжёлым немигающим взглядом, Азумо Сабуро выдохнула:
   - Пойдёмте к Андай. Посмотрим, что можно сделать. А то так придётся покупать готовое. .
   - Как прикажете, старшая госпожа, - покладисто согласилась Ия.
   Мастерица не подвела. Поговорив с хозяйкой и посоветовавшись с коллективом, она пообещала за пару дней сшить самой младшей госпоже наряд, достойный приёмной дочери благородного Бано Сабуро. Но попросила на это время освободить их от других работ.
   Супруге начальника уезда пришлось согласиться.
   Вечером Оки насплетничала хозяйке, что третья госпожа наложница просила господина тоже взять её в замок Канако. Но тот ответил, что произойдёт это не раньше, чем её дочь, которую ещё предстоит родить, достигнет брачного возраста.
   В эти дни Платина могла думать только о предстоящей встрече с Хваро. Она понимала, что вряд ли сможет с ним поговорить, но надеялась хотя бы обменяться парой-тройкой взглядов, которые порой могут сказать больше всяких слов.
   Изо всех сил стараясь справиться с волнением, Ия тем не менее то и дело вызывала неудовольствие старшей госпожи своей невнимательностью и чаще обычного колола пальцы иглой, занимаясь рукоделием.
   Даже новое, сшитое буквально накануне отъезда платье она в первую очередь оценила с точки зрения яркости оранжевого и зелёного шёлка, их способности бросаться в глаза среди нарядов других дам.
   "Может, причёску какую-нибудь особенную сделать? - лихорадочно думала девушка, беспокойно ворочаясь на кровати. - Нет, папаше точно не понравится. Монашка специально предупреждала насчёт скромности. Вот же-ж! Тогда, может, драгоценностей побольше навешать, чтобы блестели? Только где ж их взять?"
   Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и жалости к себе, она громко шмыгнула носом.
   У печки на полу завозилась Оки. Платина знала, что та спит очень чутко, и замерла чуть дыша.
   "Вот же-ж! - выругалась она, поправляя квадратную, обшитую шёлком подушку. - Чуть девчонку не разбудила".
   "И чего я взбеленилась? - успокаиваясь, мысленно усмехнулась Ия. - Захочет он меня увидеть, любую разглядит. Не захочет, значит, ещё не время. Ему тоже тихариться приходится. Главное - я на него посмотрю".
   Она мечтательно улыбнулась, гладя в темноту: "Правду говорят, что все влюблённые женщины - дуры. Если так, то лучше не умнеть".
   Сборы начались с раннего утра. Путь по местным меркам предстоял неблизкий. И чтобы путешествовать с максимальным комфортом, начальник уезда снарядил сразу две повозки на высоких, почти в человеческий рост, деревянных колёсах. В одной намеревался ехать он сам с супругой и дочерьми, а на другую загрузили сундуки с нарядами, припасами и подарками.
   Десятник городской стражи Роко Кимуро, по совместительству исполнявший обязанности телохранителя господина Бано Сабуро, сядет рядом с возницей, а четверо служанок и трое слуг пойдут пешком.
   Перед отъездом старшая госпожа надавала ворох поручений Чиникешу, а хозяин дома долго шептался о чём-то со своим секретарём, явившимся лично проводить начальство.
   Но вот чиновники обменялись поклонами, и глава семейства, ни на кого не глядя, проследовал к переносному трапу, где подоспевшие слуги почтительно помогли ему подняться на четыре ступеньки.
   За ним проследовала супруга, опираясь на руку Икибы, и Иоро, которую поддержала одна из служанок. Платиной тоже пришлось последовать их примеру. Едва касаясь тонких пальчиков Оки, она легко вбежала на площадочку перед завешанным циновкой входом в фургон.
   Внутри оказалось тесновато. Вдоль стен тянулась широкая, мягкая скамейка, покрытая серой, вытертой тканью.
   Прямо напротив двери восседал начальник уезда, по правую сторону от него разместилась жена, по левую - дочь. Недолго думая, девушка заняла место рядом с ней.
   - Отправляемся, - негромко скомандовал Бано Сабуро.
   - Да, господин, - отозвался возница и рявкнул: - Пошла!
   Повозка дёрнулась и покатила, подпрыгивая поскрипывавшими колёсами на мельчайших неровностях. Рессор и прочих амортизаторов в этом мире ещё не знали.
   - Разойдись, разойдись! - покрикивал шагавший впереди каравана слуга. - Дорогу благородному господину Бано Сабуро.
   Свет внутрь попадал только сквозь узкие, завешанные шторками, окошечки. Так что Ия вновь оказалась лишена возможности любоваться пейзажем. Но тут ей на помощь неожиданно пришла родная дочь приёмного папаши:
   - Господин, - краснея от смущения, проговорила она, - позвольте мне посмотреть в окно?
   - Как вы можете такое говорить, молодая госпожа? - столь же тихо возмутилась мать, бросив тревожный взгляд на мужа.
   Но тот вдруг мягко улыбнулся.
   - Вам очень интересно, дочь?
   - Да, господин, - потупившись и ещё сильнее покраснев, пролепетала Иоро. - Я так давно была за городом, что уже почти ничего не помню.
   "Вот же-ж! - едва не присвистнула от удивления Платина. - Ну и порядочки! Да я в её годы уже полстраны объездила... Ну, если не половину, то треть точно. А тут столько лет даже за ворота не выпускают. Бедная девчонка!"
   Возможно, у Бано Сабуро тоже появились подобные мысли, потому что, улыбнувшись, он проговорил, качнув широкими полями шляпы:
   - Но мы же ещё в городе, Иоро-ли. А вот когда выедем, то можете посмотреть.
   - Спасибо, отец! - лицо дочери буквально расцвело улыбкой, а ярко накрашенные губы матери сурово сжались в куриную гузку.
   Через какое-то время движение фургона стало замедляться.
   - Господин Кимуро! - послышался взволнованный голос. - Никак наш благодетель господин Сабуро куда-то собрался?
   - А тебе что за дело, Мазик? - отозвался телохранитель начальника уезда.
   - Нет, нет, господин Кимуро, - торопливо заговорил собеседник. - Я просто хотел передать господину Сабуро счастливого пути!
   И тут же раздался нестройный хор грубых мужских голосов, перебивавших друг друга.
   - Доброй дороги, господин Сабуро! Недостойный Тури тоже желает благородному господину Сабуро счастливого пути! И недостойный Ванчан, Ванчан тоже желает! И жалкий Муран тоже!
   Ия искоса глянула на приёмного папашу. Тот восседал на скамейке всё с тем же сурово-сосредоточенным выражением лица, казалось, не обращая никакого внимания на проявление горожанами верноподданнических чувств.
   - Пошла! - поторопил лошадь возница.
   Фургон чуть дёрнулся. На миг внутри стало темно. Очевидно, они миновали надвратную башню.
   Иоро умоляюще посмотрела на отца. Но тот молчал, погрузившись в свои мысли.
   Пухлые губы девочки задрожали, глаза наполнились слезами. С жалостью посмотрев на неё, мать громко кашлянула, выронив веер, глухо стукнувшийся о деревянный пол.
   Вздрогнув от неожиданности, глава семейства глянул на дочь и усмехнулся.
   - Теперь можете смотреть.
   Расплывшись в улыбке, та, подобрав подол платья и встав коленями на скамью, выглянула в окно.
   Подвинувшись, Платина тихонько попросила:
   - А мне можно, господин?
   - Тоже давно не были за городом, Ио-ли? - ехидно осведомилась Азумо Сабуро, выжидательно посмотрев на мужа.
   Начальник уезда то ли разрешил, то ли, толком не расслышав вопроса приёмной дочери, машинально кивнул каким-то своим мыслям.
   А вот его супруга отвернулась, демонстративно не замечая, как девушка, встав рядом с Иоро, уставилась в длинное окно.
   Дорога шла мимо полей, где крестьяне с обмотанными тряпьём головами или в широкополых, соломенных шляпах, сверкая голыми икрами, шли за быками, запряжёнными то ли в плуг, то ли в соху, то ли ещё в какое-то сельскохозяйственное орудие, выворачивавшее пласты тёмной, жирной, даже на вид плодородной почвы. Повсюду в длинных канавках поблёскивала вода.
   "Здесь летом так сухо, что нужно специальное орошение?" - удивилась путешественница между мирами, абсолютно ничего не понимавшая в сельском хозяйстве.
   Караван начальника уезда вместе с ехавшими впереди и позади повозками держались одной стороны, а двигавшиеся навстречу - другой.
   Их Платина не видела, поскольку на скамье возле той стены сидела госпожа Азумо Сабуро, беспокоить которую Ия не решилась. Зато всё прекрасно слышала.
   Скрипели колёса, шаркали подошвы, стучали копыта, позвякивала упряжь, переговаривались люди, изредка кричали ослы и мычали волы.
   Возбуждённая Иоро постоянно тыкала в бок свою спутницу, обращая её внимание то на поросшие лесом горы, то на парившую в небе птицу, то на крестьянина, присевшего прямо в поле по большой или малой нужде.
   Поскольку ничего более интересного снаружи не происходило, Платина оторвалась от созерцания пейзажа и скромненько уселась на скамейку.
   А вот родная дочь начальника уезда продолжала стойко таращиться в окно. Ия подумала: "Неизвестно, когда ещё у неё вновь появится возможность выбраться за город?"
   Её отец, сняв шляпу, сидел, откинувшись на стенку фургона, и, казалось, дремал. Хотя качество дорожного покрытия и отсутствие у повозки рессор никак не способствовало комфортному отдыху.
   - Нам сюда, - вдруг негромко сказал телохранитель начальника уезда.
   - Я знаю, господин Кимуро, - вроде бы привычно-подобострастно, но с некоторым вызовом отозвался возница.
   Фургон замедлил ход, поворачивая налево.
   "Съехали с главной дороги", - поскольку встречный поток значительно поубавился, подумала девушка и решила подремать. Но скоро поняла, что на этом просёлке трясёт ещё сильнее. Даже её приёмный папаша проснулся и, выпрямившись, придерживал норовившую соскочить с лавки шляпу.
   Через какое-то время Платина ясно различила шум листьев под ветром. Не удержавшись, она вновь забралась на лавку и, чуть потеснив Иоро, заглянула в окно.
   Караван неторопливо поднимался на покрытый лесом холм.
   - Белка! - заорала над ухом девочка. - Смотрите, Ио-ли! Белка! Настоящая!
   Девушка успела заметить только скрывшуюся в кроне рыжую полоску.
   - Отец! - Иоро с горящими глазами обернулась к нему. - Там была белка, настоящая!
   - В этих лесах, Иоро-ли, водится много зверей, - наставительно проговорил мужчина. - Олени, кабаны, горные бараны, волки и даже тигры.
   - А они на нас не нападут, господин? - кажется, не на шутку встревожилась его родная дочь.
   - Нет, Иоро-ли, - успокоил её собеседник. - С нами много слуг и господин Кимуро с его острым мечом. Они нас защитят.
   - Но они сами могут пострадать, - озабоченно нахмурилась девочка, усаживаясь.
   - Это вряд ли, Иоро-ли, - рискнула подать голос приёмная дочь её отца. - Нападать на одного оленя проще и безопаснее, чем на многих людей.
   - Не к лицу благородным девушкам рассуждать об убийстве, - недовольно проворчала супруга начальника уезда. - Пусть даже неразумных зверей.
   - Жизнь состоит не только из радостей, моя госпожа, - глубокомысленно заметил глава семейства и крикнул: - Господин Кимуро, сколько ещё ехать до Кивьского моста?
   - Четверть часа, господин Сабуро, - отозвался возница.
   "Примерно полчаса на "наши деньги"", - мысленно прикинула Платина, всё ещё не привыкшая к местным мерам времени.
   Когда послышался так хорошо знакомый Платиной шум струящейся по камням воды, Иоро тут же бросилась к окну. После секундной заминки Ия тоже забралась коленями на скамью.
   К сожалению, речка текла с другой стороны, и их взорам предстал только поросший лесом склон.
   - Это Урелка, - снизошёл до объяснения начальник уезда. - За ней уже земли рыцаря Канако.
   Вскоре телохранитель доложил:
   - Мост, господин.
   Фургон повернул и встал. Недовольно фыркнула лошадь.
   Поднявшись, Бано Сабуро шагнул к выходу. Предупредительный возчик торопливо отодвинул прикрывавшую проём циновку.
   Проделавшие весь путь пешком слуги сразу же разбрелись по округе в поисках хвороста для костра, достали из сундука посуду и поспешили за водой.
   А хозяева целеустремлённо устремились к кустам, густо покрывавшим берега реки.
   Путешественница между мирами уже смирилась с тем, что при её положении даже в момент самого интимного общения с природой редко удаётся побыть одной, поэтому не стала прогонять Оки, заботливо отодвигавшую перед ней гибкие ветви, покрытые молодыми, зелёными листочками.
   К их возвращению над костром уже висел медный чайник, а на земле лежали циновки. Попив чаю и полюбовавшись окрестным пейзажем, семейство начальника уезда продолжило свой путь.
   Миновав мост с резными каменными перилами, они выехали на тянувшуюся вдоль берега реки дорогу, потом свернули в узкую лощину, меж склонов заросшую кустарником.
   "Мрачное местечко", - почему-то подумала Ия, глазевшая в окно вместе с Иоро.
   - Ещё белка! - на сей раз в голосе девочки уже не слышалось недавнего восторга.
   Похоже, поездка в тряском фургоне начала надоедать даже ей, или она просто устала от лавины новых впечатлений?
   Какое-то время дорога шла по дну настоящего каньона с невысокими, но почти отвесными стенами, тревожившими память Платиной весьма неприятными воспоминаниями. На миг показалось, что сейчас фургон остановится, и на краю обрыва появятся воины с натянутыми луками.
   Но вот стены теснины начали расходиться, склоны становились всё более пологими, на них вновь появились деревья. Обогнув холм, дорога вошла в долину с полями, где крестьяне также погоняли усталых волов.
   - Дай дорогу! - возница заверещал так, что Ия вздрогнула от неожиданности.
   - Сейчас, сейчас, - донёсся в ответ чей-то перепуганный голос. - Пошёл! А ну пошёл!
   Фургон замедлил движение.
   - Иоро-ли! - строго сказала мать. - Сядьте нормально. Скоро замок, а вы в окно пялитесь, словно какая-то простолюдинка.
   Рассудив, что к ней это тоже относится, Платина устроилась рядышком с родной дочерью приёмного папаши.
   Под колёсами заскрипел мелкий гравий, и повозка остановилась.
   - Приехали, господин, - доложил телохранитель, а возница поспешил отодвинуть занавес.
   Начальник уезда поднялся, шагнул к выходу, но вдруг остановился, строго сверху вниз посмотрел на притихших дочерей и внушительно произнёс:
   - Господин Канако - богатый и влиятельный дворянин. На этой свадьбе будет много гостей. Надеюсь, вы понимаете, что должны вести себя соответственно своему благородному происхождению?
   - Да, господин, - в один голос воскликнули Иоро и Ия. Та едва не рассмеялась, отметив, что теперь у неё тоже получается отвечать в унисон.
   Перед тем как спуститься, Платина привычно огляделась по сторонам. Первым делом в глаза бросилась невысокая, чуть выше человеческого роста, каменная ограда, отходившая в обе стороны от широких ворот, перед которыми красовались два массивных уродца, должных изображать вставших на задние лапы львов с оскаленными пастями.
   Слуги торопливо распахивали толстые, красными створки, над которыми красовалась золотая надпись по чёрному лаку.
   Путешественница между мирами несколько раз пробежала взглядом по буквам, заботливо прикрытым от непогоды черепичным козырьком, но смогла прочитать только "Канако-фами".
   Пожав плечами и удержавшись от вопросов, для которых сейчас явно не время, она торопливо сошла по деревянной лесенке, от волнения проигнорировав протянутую руку Оки.
   Начальник уезда стоял, широко расставив ноги, и со скучающим видом смотрел сквозь застывшего в поклоне слугу, лепетавшего что-то о великой чести и горячем желании господина Канако лично встретить столь дорогого гостя.
   Придерживая широкополую шляпу, из ворот выбежал молодой человек в сине-жёлтом шёлковом халате.
   Остановившись напротив чиновника, он отвесил глубокий поклон, церемонно прижимая ладони к животу.
   - Мы очень рады видеть вас, благородный господин Сабуро. Прошу простить за то, что отец не смог встретить вас лично. Мы не ждали вас так рано. Он на дальнем дворе и уже немолод. Поэтому позвольте мне заверить вас в нашем глубоком почтении.
   - Не стоит так извиняться, молодой господин Канако, - "оттаял" от подобной любезности начальник уезда. - Свадьба - дело хлопотное.
   - Спасибо за понимание, господин Сабуро, - отозвался собеседник, делая приглашающий жест. - Прошу вас.
   Сразу за воротами начинался то ли сад, то ли парк, где невысокие, раскидистые деревья прямо-таки купались в мелких бело-розовых цветах.
   - Как красиво! - не выдержав, вздохнула Иоро, чинно следуя с матерью за отцом.
   Ию данная картина тоже весьма впечатлила, но она удержалась от публичной демонстрации восторга, как и остальные гости.
   Услышав за спиной недовольное фырканье, она оглянулась, увидев, как повозки одна за другой въезжают на территорию усадьбы.
   "Почему же нас прямо сюда не завезли? - удивилась девушка, тут же догадавшись. - Папаша хотел оказать уважение хозяину замка и чуть не попал в смешное положение. Хорошо, что сынок рыцаря вовремя подсуетился... А вот и он сам".
   В конце аллеи, упиравшейся в высокую, массивную башню, показалась группа людей под предводительством коренастого мужчины в сине-жёлтом халате и чёрной, широкополой шляпе.
   По мере их приближения Платиной начинало казаться, что она уже где-то видела это круглое лицо с пышными усами и аккуратной седой бородкой.
   "Это же с ним Хваро запускал фонари на празднике!" - вспомнила она своё тайное посещение главного зала.
   Остановившись за несколько шагов, будущий тесть барона церемонно поклонился.
   - Прошу простить, господин Сабуро, за то, что не смог встретить вас лично. Это моя вина.
   - Не стоит быть таким вежливым, господин Канако, - ответил поклоном на поклон начальник уезда. - Ваш достойный сын мне всё уже объяснил.
   И, видимо, желая окончательно закрыть эту тему, улыбнулся, разведя руками.
   - У вас прекрасный сад! Я словно попал в небесные чертоги фей!
   - Когда предсказатель назвал наиболее подходящую дату свадьбы моей дочери и сына барона Хваро, я очень обрадовался, узнав, что она приходится на дни цветения сливы, - доверительно понизив голос, сообщил хозяин замка важному гостю, казалось, совершенно не замечая его жену и дочерей.
   - Это очень благоприятный признак, господин Канако, - солидно кивнул чиновник. - Молодожёнов ожидает долгая и счастливая жизнь.
   Поскольку его супруга воспринимала подобное поведение рыцаря как должное, Ия тоже не стала заморачиваться, с интересом оглядываясь вокруг.
   По стенам башни тянулись три цепочки небольших окон. Причём, на первый взгляд, сказывалось впечатление, что в каменной кладке проёмы пробили не так давно. А вот на третьем этаже, сложенном из массивных, потемневших от времени брёвен, они задумывались изначально.
   От небольшой площади у подножья башни в разные стороны отходили две широкие дорожки, также засыпанные мелким гравием.
   По одной из них торопливо шла благородная дама в сопровождении целой своры служанок.
   "В вот и хозяйка дома", - подумала девушка и не ошиблась.
   - Госпожа Канако! - официально обратился к ней муж. - Поприветствуйте наших гостей: благородного господина Бано Сабуро, его супругу и дочерей.
   Дама и служанки церемонно поклонились.
   Судя по обилию косметики, чёрным, явно крашенным волосам и выступавшим у глаз "куриным лапкам", ей уже перевалило за пятый десяток.
   - Счастлива видеть вас, госпожа Сабуро, - любезно улыбнулась хозяйка замка. - Последний раз, если мне не изменяет память, мы с вами виделись в прошлом году на празднике цветения риса в замке господина Исикаво?
   - Именно так, госпожа Канако, - вздохнула собеседница. - Но не мы виноваты в том, что нам пришлось сидеть по домам, спасаясь от петсоры.
   - Да, - посуровела супруга рыцаря. - Вечное небо послало нам тяжкие испытания, но мы преодолели их с достоинством и честью.
   Она вновь широко улыбнулась.
   - Но, кто эта прекрасная молодая девушка?
   - Это моя дочь - молодая госпожа Иоро Сабуро, - представила её мать.
   - Приветствую вас, госпожа Канако.
   - Какая красавица! - всплеснула широкими рукавами хозяйка замка. - Вижу, госпожа Сабуро, и в вашей семье свадьба не за горами.
   Иоро густо покраснела и потупилась.
   - А это приёмная дочь моего супруга, - продолжила представлять женщина. - Самая младшая госпожа Ио Сабуро.
   - Я слышала вашу печальную историю, госпожа Сабуро, - слегка нахмурилась собеседница. - Не иначе как на вас снизошло благословение Вечного неба.
   - Я знаю, что осталась жива, лишь благодаря его милости и молитвам госпожи Амадо Сабуро, - заученно ответила Платина.
   Убедившись, что процедура знакомства закончена, рыцарь распорядился:
   - Госпожа Канако, убедитесь, что наши гости размещены со всеми возможными удобствами.
   - Слушаюсь, господин, - поклонилась супруга и обратилась к семейству начальника уезда: - Прошу вас следовать за мной, госпожа Сабуро.
   Обогнув внушительную башню, дворянки и их служанки оказались на небольшом дворике, с трёх сторон окружённом невысокими, каменными стенами с круглыми проёмами, напомнившими путешественнице между мирами дверь в норку Бильбо Беггинса из фильма "Властелин колец".
   Впереди виднелся ещё один то ли сад, то ли парк с цветущими деревьями и выложенными камнями дорожками, но радушная хозяйка повела их направо.
   На этом участке росли всего три раскидистых клёна, и стояло длинное, одноэтажное строение с выходившими на веранду дверями. Возле одной из них замерла служанка со склонённой головой.
   - Это наш дом для гостей, - пояснила жена землевладельца. - Здесь вы можете отдохнуть и привести себя в порядок.
   - Он очень гармонично смотрится, госпожа Канако, - сделала ей комплимент супруга чиновника.
   Сопровождавшие помогли дворянкам разуться, и они проследовали к входу в крайние покои.
   Служанки торопливо распахнули двустворчатую дверь. Предназначенное для гостей помещение оказалось довольно просторным и имело три окна. Ия предположила, что именно из-за их количества апартаменты считаются люксовыми.
   Пара широких кроватей, туалетный столик с зеркалом, резные табуретки, кресло с низенькой спинкой, шкафчики. Вся мебель выглядела почти новой. Пол и стены сверкали лаком и чистотой.
   - Нижайше прошу прощения, госпожа Сабуро, - поклонилась хозяйка замка. - За то, что не смогла предоставить покои, более соответствующие вашему статусу и изысканному вкусу.
   - Мы недостойны такого великолепия, госпожа Канако, - ответила любезностью на любезность гостья.
   - Устраивайтесь и ещё раз извините за неподобающую комнату, - продолжила супруга рыцаря. - Оставляю вам свою служанку Уими. Она будет служить вам.
   - Не стоило так утруждаться, госпожа Канако, - не слишком искренне посетовала жена чиновника.
   - Это мой долг, госпожа Сабуро, - мягко напомнила та и, ещё раз поклонившись, вышла.
   Опустившись в единственное кресло, старшая госпожа взялась распоряжаться:
   - Уими, покажи Угаре, где здесь можно освежиться.
   - Слушаюсь, госпожа Сабуро, - поклонилась женщина.
   - Иоро-ли и Ио-ли, будете спать у окна, - продолжила супруга начальника уезда. - А мы с господином здесь. Икиба, поменяй подушки и переставь туалетный столик сюда.
   Чтобы не мешать им, Платина вышла на веранду и ещё раз огляделась, отметив, что двор с домиком для гостей и ещё какими-то постройками занимал площадь не менее, чем в две трети городской усадьбы её приёмного папаши.
   Пока Азумо Сабуро обустраивала временное жилище по своему вкусу, вернулась посланная на разведку Угара, а слуги принесло багаж.
   При гостевом доме имелась своя баня и уборная для господ. Если посещение первой пока отложили, то во вторую отправились сейчас же.
   То ли хозяйка замка угадала, когда гостьи устроятся, то ли ей об этом доложили, только супруга рыцаря появилась именно тогда, когда они начали скучать.
   Поинтересовавшись, не нужно ли им ещё чего-нибудь, и выслушав кучу комплиментов, госпожа Канако пригласила их выпить чаю и побеседовать с другими благородными дамами, прибывшими на свадьбу дочери её мужа.
   Супруга начальника уезда, разумеется, согласилась, и они через знакомый проходной дворик проследовали в парк, начинавшийся просторной площадью, со всех сторон окружённой высокой изгородью из зелёного кустарника с широкими проёмами.
   Провожатая провела гостей в один из них мимо деревьев и усыпанных цветами клумб. Впереди показался открытый двухэтажный павильон. При взгляде на его нижнюю площадку в глазах зарябило от яркого шёлка и сверкающих драгоценностей.
   Миновав ажурный мостик, перекинутый через закованный в камень ручеёк, гостьи и хозяйка прошли по выложенной камнями дорожке, поднялись по ступенькам короткой лестницы и оказались перед весьма представительным собранием.
   - Благородные дамы! - громко объявила госпожа Канако. - Нас почтила своим вниманием супруга господина Бано Сабуро - госпожа Азумо Сабуро и его дочери.
   - Рада видеть вас, благородные дамы, - церемонно поклонилась женщина, и девушки последовали её примеру.
   Пока присутствующие представлялись жене главного местного чиновника, Ия попыталась их сосчитать.
   По первым прикидкам в беседке находилось не более тридцати благородных представительниц прекрасного пола разного возраста.
   "Даже с мужьями и сыновьями как-то маловато для свадьбы богатого землевладельца, - мысленно усмехнулась путешественница между мирами, вспомнив праздник фонарей в доме приёмного папаши, но тут же спросила себя: - Или тут не все? Может, ещё придут? И где они ночевать будут? Разве в гостевой дом столько влезет?"
   Платина думала, что представление присутствующих начнётся с невесты. Но хозяйка замка первым назвала имя полной, весело улыбавшейся старушки с аккуратно уложенными седыми волосами и с чёрной жемчужиной в оголовье золотой шпильки.
   Это оказалась бабушка новобрачной. Далее последовали тётушки с их дочерьми, приглашённые дамы и только за ними очередь дошла до невесты и её сестёр.
   Оценивающе глянув на молоденькую стройную девушку с хорошей фигурой, которую не могли скрыть ни грудная повязка, ни свободное платье из дорогого, розового шёлка, Ия ощутила болезненный укол ревности пополам с горечью понимания: рядом с ней она будет смотреться, мягко говоря, бледновато.
   Лицо её также не добавило оптимизма приёмной дочери начальника уезда. Чистая, здоровая кожа, начисто лишённая каких-либо подростковых прыщей. Густые, аккуратные брови над большими тёмно-карими глазами, маленький, чуть вздёрнутый носик, мягкая округлость щёк с трогательными ямочками.
   Впечатление немного портил чуть заметный, словно бы брезгливый, изгиб пухлых, чувственных губ. Но, возможно, путешественнице между мирами он просто привиделся?
   В любом случае, так тщательно гасимая ревность к будущей старшей госпоже вспыхнула с новой силой.
   Слухи о том, что приёмная дочь господина Бано Сабуро мало того, что выздоровела после петсоры, так ещё и целый месяц пряталась от болезни в зимнем лесу, разошлись далеко от Букасо.
   Поэтому, едва дождавшись, когда она усядется на скамеечку и примет от служанки чашечку с чаем, дамы привычно засыпали её вопросами: о кровных родителях, о детстве, о болезни. Причём, если родственники Сабуро на празднике фонарей интересовались тем же самым в основном с доброжелательным любопытством, то здесь в голосах женщин чаще всего звучала откровенная издёвка.
   Подобное отношение к себе не стало для Платиной полной неожиданностью. Холодно улыбаясь, она оставила большинство колких вопросов без ответов, привычно ссылаясь на потерю памяти, и интерес к ней постепенно сошёл на нет.
   Когда супруга начальника уезда и его дочери выпили по чашечке чая, а Ия удовлетворила первое любопытство, невеста попросила у хозяйки замка позволения отойти с другими девушками, чтобы не мешать взрослым разговорам.
   Госпожа Аоко Канако, оглядев снисходительно улыбавшихся женщин, согласилась, и молодёжь образовала свой кружок на противоположной стороне беседки. Пусть их разделяло всего пара-тройка метров и ведущая на второй этаж лестница, девушки сразу почувствовали себя значительно свободнее.
   Там тоже стояли скамейки с разложенными на них подушечками. Усевшись на одну из них, будущая баронесса первым делом позволила всем как следует рассмотреть своё норигэ из нефрита, серебряных шариков, жемчуга и золотого шнура, гордо заявив, что это всего лишь один из предсвадебных подарков жениха.
   - Мой отец говорит, что господин Хваро - выдающийся молодой человек, - завистливо вздохнула одна из девиц. - И его ждёт блестящее будущее.
   - А разве госпожа Канако - не исключительная девушка?! - с плохо разыгранным негодованием вскричала другая. - Она не только красива, как богиня Иньшао, но и прекрасно воспитана, образована, пишет стихи, а её картинами можно любоваться часами!
   - Не преувеличивайте мои скромные способности, госпожа Огаво, - делано смутилась дочка рыцаря. - Я всего лишь иногда доверяю свои чувства бумаге. Уверена, что и другие благородные девушки не хуже меня рисуют и вышивают.
   - Покажите свои картины, госпожа Канако? - попросил кто-то.
   - Да, да, покажите! - дружно поддержали присутствующие, и даже Иоро присоединила свой голос к их слитному хору.
   - Нет, нет, не нужно, - принялась отнекиваться невеста. - Вы же не взяли свои картины и вышивки? Не ставьте меня в неудобное положение. У кого-то может сложиться впечатление, что я хвалюсь.
   Девушки стушевались, но одна из них тут же предложила:
   - Тогда хотя бы почитайте нам свои стихи?
   - Только если каждая из вас тоже прочтёт стихотворение, - лукаво улыбнулась дочка хозяина замка.
   - Но мы же не умеем сочинять стихов, - обиженно пробормотала собеседница.
   - Не верю, что благородные девушки не разбираются в поэзии, - с напускной решительностью заявила невеста и улыбнулась. - Предлагаю сыграть в игру.
   - Какую? Что за игра? Какие правила? - загомонили молодые дворянки.
   - Я читаю своё стихотворение, - начала объяснять Изуко Канако, и Платина с неприязнью подумала, что той явно нравится быть в центре внимания и всеми распоряжаться. - Потом прошу кого-нибудь из вас прочитать стихотворение известного поэта. Она читает, обращается к другой девушке, и так до тех пор, пока мы не послушаем всех. Главное условие - поэт должен быть известным, и нельзя повторяться.
   Собравшиеся пришли в восторг, а у путешественницы между мирами стало ещё гаже на душе и захотелось уйти.
   По сравнению с тем, сколько стихотворений знают местные богатые дворянки, которым больше-то и заняться нечем, свой собственный поэтический запас казался девушке крайне незначительным. Вряд ли ей предложат знакомого автора. Может, лучше сразу уйти и не позориться? Тем более, что сейчас всё внимание сосредоточено на невесте, а в её сторону никто не смотрит.
   Но, едва она привстала со скамьи, как в её рукав крепко вцепилась родная дочь начальника уезда.
   - Куда вы, Ио-ли?
   - Я не знаю стихов, Иоро-ли! - шёпотом объяснила та.
   - Всё равно сидите! - с потешной строгостью велела девочка. - Хотите проявить неуважение к господину Канако и его дочери?
   "Да, - с горечью признала Платина. - Так и подумают. Тут все на этикете помешаны. А мне невесту тем более лучше не раздражать. Ладно, как-нибудь переживу. Сошлюсь на потерю памяти. Вот же-ж! Всё время приходится позориться. То перед приёмным папашей, то перед его женой и наложницами. Теперь вот эти соплячки смеяться будут. Сколько я здешних стихов знаю? Пяток, если поднапрячь память, смогу вспомнить. Но я же попаданка! А они в книжках только и делают, что выдают чужие стихи и песни за свои. Может, и мне чего-нибудь попроще подобрать? А успею?"
   Купаясь в лучах всеобщего обожания с лёгкими вкраплениями зависти, родная дочь рыцаря откинулась на спинку скамейки и, чуть прикрыв глаза, с чувством продекламировала:
  

Травы омылись росою.

Где-то цикады всё спорят.

Ветер повеял. И шорох

Листьев засохших слышней.

Разные звуки смешались

В стройном едином хоре,

Пусть и рождаются розно,

Каждый на ветке своей.

  
   Ие прошлось максимально сосредоточиться, отрешившись от происходящего вокруг, перебирая немногие выученные стихотворения, начиная со школьной программы. Погрузившись в себя, она почти не слышала аплодисментов и восторженный выкриков.
   - Прекрасно! Великолепно! Вы, словно новая Аоко Хайдо!
   Благосклонно улыбаясь почитательницам своего таланта, юная поэтесса обратилась к наиболее активной из них.
   - Теперь вы, госпожа Огаво, почитаете нам что-нибудь из Гоэго Минзаго.
   - Охотно, госпожа Канако, - откликнулась избранница и, выпрямившись, не спеша начала декламировать.
   А Платина продолжала сортировать стихотворения: "Мороз и солнце? Не пойдёт. Я вам пишу... Из этой же оперы. А, может, Лермонтов? Чего там у него про парус? Вот это можно попробовать".
   Прикусив от волнения губы, девушка сначала не без труда вспомнила полный текст стихотворения, потом попыталась представить, как оно будет звучать на местом языке? Ия настолько погрузилась в процесс, что даже не заметила, как очередь дошла до неё. Раздражённо зашипев, Иоро вновь дёрнула за рукав приёмную дочь своего отца.
   Очнувшись, та тут же почувствовала на себе взгляды множества глаз.
   - Госпожа Сабуро! - явно повторила невысокая, изящно сложенная девушка - одна из сестёр невесты.
   - Да, это я, - Платина встала, слегка поклонилась ей и, прежде чем та успела продолжить, заявила с давно отрепетированной улыбкой: - Госпожа Канако прочла нам свои стихи. Я предлагаю вам послушать мои. Пусть они и не столь изысканны. Но мне бы хотелось услышать ваше не предвзятое мнение.
   Собеседница растеряно посмотрела на невесту. Та оглядела замерших зрительниц, словно королева подданных и после короткого размышления величаво кивнула.
   - Что же, мы послушаем, госпожа Сабуро.
   - Спасибо, госпожа Канако, - поклонилась Ия и заговорила:
  

Вот виден парус одинокий,

В туманной дымке морской.

Что ищет он в краю том дальнем?

Что потерял в стране родной?

Играют волны, ветер воет,

Уж мачта гнётся и скрипит.

Нет, там он счастия не ищет,

И не от радости бежит.

Под ним струя как синь нефрита,

Под ним луч солнца золотой.

Но как герой он ищет бури,

Как будто в ней найдёт покой.

  
   Выдохнув последние слова, Платина почувствовала, как на спине выступила противная испарина.
   - Я думала, вы напишете что-нибудь о лесе, - язвительно проговорила Огаво, искоса поглядывая на невесту. - Вы же в этом так хорошо разбираетесь.
   Вторая дочь рыцаря Канако недовольно зыркнула на вредную девицу и осторожно заметила:
   - Необычно.
   Несмотря на усталость, путешественница между мирами понимала, что все ожидают решения Изуко Канако, и с грустью подумала: "Привыкла, что её слово последнее. Тяжело будет с такой поладить".
   Однако выяснилось, что она сильно преувеличила её значимость. Не дожидаясь "высочайшего" вердикта, две девушки почти в один голос воскликнули:
   - Спасибо, госпожа Сабуро! Хорошее стихотворение.
   Недовольно глянув в их сторону, невеста снисходительно улыбнулась.
   - Неплохо, госпожа Сабуро.
   - Вы мне льстите, госпожа Канако, - скромно потупилась Ия.
   - Только вы же потеряли память, - напомнила собеседница. - Как же у вас получается сочинять стихи?
   - Не знаю, госпожа Канако, - беспечно пожала плечами приёмная дочь начальника уезда. - Слова, словно сами на ум приходят.
   - Вам нужно чётче отшлифовывать рифмы, госпожа Сабуро, - наставительно посоветовала невеста. - Если хотите писать настоящие стихи - занимайтесь этим почаще, а не ждите, когда они сами в голову придут. Без этого не стать настоящей поэтессой.
   "Не очень-то и надо!" - мысленно фыркнула Ия, а вслух почтительно проговорила:
   - Я непременно учту ваши наставления, госпожа Канако.
   Платина уже поняла, что смогла выпутаться из поэтической истории без критического ущерба для собственного самолюбия и авторитета семьи Бано Сабуро. Не дожидаясь, пока прочие слушательницы придумают и озвучат свои критические замечания, она предложила родной дочери своего приёмного папаши причитать стих Кумо Тейшо. Ия слышала, как та говорила об этом поэте со второй наложницей.
   Благодарно посмотрев на неё, девочка с чувством продекламировала:
  

Молодая слива в горном саду

С других деревьев цвет опал, лишь ты стоишь во всей красе.

Но сад ещё желанней стал, к тебе стремятся взоры все.

Твой дивный образ отражён в зеркальной глади чистых вод,

Твой аромат со всех сторон по лунным сумеркам плывёт.

И птицы зимние спешат к тебе с небесной высоты,

И бабочки замрёт душа, увидевшей твои цветы.

Стихи читаю, сам не свой, так эти строчки мне близки...

Что проку в чарке золотой, в чём толк сандаловой доски?

  
   И даже заслужила снисходительные аплодисменты.
   Поэтический вечер прервало появления новых гостей, и девушки поспешили их поприветствовать.
   Хозяйка замка вновь приказала подать всем чаю. Для подобных случаев рядом с беседкой на жаровне постоянно грелся большой медный чайник.
   А старшая гостья, усевшись, принялась с жаром рассказывать, как у них сломалось колесо.
   - Вот мы и задержались, госпожа Канако. Слуги никак не могли вытащить фургон из оврага. Хорошо, что мимо проходили какие-то купцы, и их носильщики нам помогли, а то бы пришлось посылать к вам за помощью.
   - Хвала Вечному небу, что вы не пострадали, госпожа Жуноро, - наставительно заметила собеседница, и прочие дамы дружно закивали.
   Резонно предположив, что разговор о дорожном приключении может затянуться, Ия, отступив в сторону, зашла за спину одной из слушательниц.
   Оглядевшись, она к своему удивлению нигде не увидела невесты. Вместе с ней исчезли её сёстры и вредная Огаво. Наверное, они, как и Платина, не интересуясь подробностями падения госпожи Жунаро, воспользовались подходящим моментом, чтобы уйти поболтать наедине. Тихонько прокравшись к лестнице, она стала осторожно подниматься наверх по еле слышно поскрипывавшим ступеням.
   Девушка опасалась, что именно там нашла приют будущая новобрачная со своими спутницами. Но на небольшой, огороженной резными перилами площадке никого не оказалось. Зато с неё открывался замечательный вид на обширный парк с разбросанными среди деревьев строениями, на круглый пруд с островком, где стояла одноэтажная беседка, в которой тоже мелькали люди.
   Ия обратила внимание на длинную изгородь из плотного зелёного кустарника. Начинаясь на той самой площадке у башни, она непрерывной лентой протянулась до еле различимой за деревьями внешней ограды.
   Самым примечательным оказалось то, что ландшафт с обеих сторон от этой своеобразной разделительной линии почти повторял друг друга.
   Тот же ручеёк с таким же мостиком, один и тот же рисунок выложенных камнями дорожек, одинаковые формы клумб. Даже деревья росли почти симметрично. Только большого, двухэтажного павильона здесь не было. Зато имелся тот самый пруд с маленьким причалом для лодок.
   "Вот же-ж! - подивилась про себя Платина. - У них даже парк разделён на мужскую и женскую половины".
   Долго любоваться пейзажем ей не пришлось. Снизу донеслось громкое приглашение на ужин.
   Погода стояла уже вполне подходящая для того, чтобы накрыть столы на свежем воздухе под полотняными навесами.
   Вымотавшаяся за дорогу девушка с грустью ожидала очередного застолья с тостами и прочим словоблудием. Но дамам налили только по одной рюмке. Хозяйка замка поприветствовала гостей и предложила тем, кто устал, идти отдыхать.
   К несказанному облегчению Ии, супруга начальника уезда решила воспользоваться этой рекомендацией.
   По примеру некоторых девушек Иоро попросила разрешения остаться с ними полюбоваться звёздами. Но мать так зыркнула на дочь, что та покорно поплелась за ней.
   Глава семейства отсутствовал. Не дожидаясь его, жена с дочерьми направились в баню, которая оказалась здесь почти общественной.
   В низком, наполненном паром зале, освещённом тусклыми масляными светильниками, помещалось четыре просторные деревянные ванны. В одной из них уже нежились какие-то женщины. Жена чиновника с его дочерьми разместились по соседству.
   Пока служанки намывали благородных дам, те обменивались впечатлениями о замке Канако и его обитательницах.
   Невеста произвела на них самое благоприятное впечатление своей красотой, кротостью и внутренним достоинством. А вот её сестры, их мать, подруги и кое-кто из знакомых подверглись самой беспощадной критике, которая тут же стихла, едва в бане появились новые посетительницы.
   Сплетничать о присутствующих считалось в Благословенной империи дурным тоном. Поэтому супруга начальника уезда и его дочери не спеша помылись и отправились отдыхать.
   - А вы знаете, мама, - заявила Иоро, переодеваясь в одежду для сна. - Ио-ли пишет стихи.
   - Что? - не поняла занятая своими мыслями женщина. - Какие стихи?
   Девочка лукаво посмотрела на Платину. Та скривилась как от зубной боли, всем видом демонстрируя отсутствие желания говорить на эту тему.
   Тем не менее вредная девчонка с удовольствием рассказала о поэтической перекличке на девичьей половине беседки и о том, как приёмная дочь её отца декламировала своё произведение.
   Потребовав немедленно его прочитать, женщина поинтересовалась:
   - Вы его вспомнили или недавно сочинили?
   - Даже не знаю, старшая госпожа, - пожала плечами девушка. - Просто всплыло в голове, и всё.
   Собеседница недоверчиво хмыкнула и высказала своё мнение:
   - Настоящей поэтессы из вас не получится, Ио-ли. Но таким стишком можно развлечь мужа, родственников или близких подруг.
   - А мне понравилось, - зевнула Иоро, забираясь под одеяло.
   Начальник уезда явился поздно ночью и в сильном подпитии. Супруга и служанки помогли ему раздеться, уложили спать и только после этого легли сами.
   Межкомнатные перегородки в доме для гостей строители сделали очень тонкими, так что Ие пришлось засыпать под доносившееся из-за стены многоголосое бормотание.
   Утро напомнило ей сильно "утяжелённую" версию начала праздника фонарей. Если хозяева замка Канако и обеспечили приезжим достаточно комфортный ночлег, то учесть все нюансы наведения женской красоты они оказались не в силах.
   Желая непременно затмить всех своим внешним видом, благородные дамы, поднявшись затемно, отправили своих служанок в баню с тазиками и кувшинами.
   Из сундуков извлекались наряды, украшения и запасы косметики. И всё это приходилось проделывать как можно тише, ибо утомившиеся за вчерашний вечер главы семейств желали отдохнуть в тишине.
   Платина уже не удивилась тому, что туалетный столик прочно оккупировала супруга приёмного папаши.
   Разместившись у другого окна, девушка достала свою расчёску и зеркальце, приказав Оки заплести ей косу.
   Но тут подошла Иоро, до этого спокойно наблюдавшая за тем, как Икиба помогала матери наносить макияж.
   - Ой, какая интересная гребёнка! А это зеркало? Можно посмотреть, Ио-ли?
   - Подождите, пожалуйста, Иоро-ли, - изо всех сил стараясь быть вежливой, проворчала Платина. - Сейчас, только брови подкрашу.
   Однако собеседница пропустила её слова мимо ушей и попыталась завладеть вожделенным предметом. После нескольких безуспешных попыток вырвать его из крепких пальцев приёмной дочери своего отца девочка вскричала:
   - Посмотрите, оно стеклянное!
   - Стеклянных зеркал не бывает, Иоро-ли, - наставительно проговорила мать, разглядывая своё отражение в полированном металле. - И не приставайте к самой младшей госпоже.
   - Но, мама! - повысила голос дочь, и сейчас же со стороны родительской кровати донеслись звуки, напоминавшие ворчание разбуженного гризли.
   - Ну дайте, Ио-ли, - опасливо втянув голову в плечи, шёпотом заканючила родная дочь начальника уезда. - Я покажу старшей госпоже.
   - Не нужно мне ничего показывать! - зашипела женщина. - Идите сюда. Вам надо волосы уложить. Я почти закончила.
   Обиженно надув губы, девочка подошла к туалетному столику.
   Платина уже давно придумала объяснение наличия у неё необычных вещей, но не торопилась его высказывать.
   Вот и сейчас она надеялась, что Азумо Сабуро позабудет слова дочери. Однако, убедившись, что та сидит смирно и не мешает служанке делать ей причёску, женщина подошла к приёмной дочери мужа и спросила:
   - Что у вас там за зеркало, Ио-ли?
   - Вот оно, старшая госпожа, - девушка достала его из сумки, куда только что убрала.
   - Действительно, стекло, - озадаченно пробормотала супруга начальника уезда, рассматривая столь необходимый каждой представительнице прекрасного пола предмет. - А это что? Вроде рог или черепаховый панцирь? Откуда он у вас, Ио-ли?
   - Госпожа Амадо Сабуро сказала, что он был со мной, когда почтенный Шуфр привёз меня в монастырь, - равнодушно пожала плечами девушка. - Наверное, это подарок матери, который она получила от кого-то из своих знакомых.
   - Никогда такого не видела, - растерянно пробормотала собеседница.
   - А я говорила, - тихо, но отчётливо пробубнила её родная дочь.
   - Госпожа Амадо Сабуро думает, что оно из-за океана, - выдала путешественница между мирами заранее заготовленную версию.
   - Наверное, она права, - нехотя согласилась женщина, возвращая зеркальце и словно бы теряя к нему всякий интерес. - Я слышала о той варварской державе. Кто-то рассказывал, будто их послы преподнесли в дар Сыну неба какое-то необыкновенное зеркало. Только оно очень быстро облезло, и этого тоже надолго не хватит.
   - Возможно, старшая госпожа, - дипломатично ответила Платина, отметив про себя, что пользуется им уже лет десять.
   К счастью, тут окончательно проснулся глава семейства, и собеседница перенесла всё внимание на него.
   Ия отметила, что, несмотря на вчерашнее возлияние, приёмный папаша выглядел вполне прилично. Только хмурый вид да набрякшие мешки под глазами указывали на похмелье.
   После чашечки чая настроение его заметно улучшилось, и начальник уезда стал облачаться в парадный синий халат.
   Его приёмная дочь уже знала, что свадебное торжество у здешних дворян состоит из двух неравных частей.
   Сегодня, в первый день, жених привезёт подарки родителям невесты и официально попросит её руки. Если те согласятся, то молодому человеку позволят встретиться с избранницей за чаепитием.
   Иногда на этом "официальная" часть и заканчивается, гости садятся за стол и начинают праздновать, чтобы жизнь молодожёнов была долгой и счастливой.
   Поприсутствовав на застолье, жених покидает дом невесты, а та остаётся, чтобы попрощаться с близкими.
   На следующее утро те везут своё чадо и её приданое к будущему мужу. В его доме и происходит церемония бракосочетания, гости поздравляют молодых, дарят подарки и веселятся до комендантского часа. А с наступлением темноты родители молодожёнов провожают их в спальню.
   При одной мысли об этом у Платиной сразу начинало портиться настроение.
   Чтобы гости не заскучали в ожидании жениха, хозяева замка устроили для них разнообразные развлечения.
   На "мужской" и "женской" половинах парка под полотняными навесами стояли накрытые столы с разнообразными закусками, для заядлых лучников устроили стрельбище. Кроме того, пригласили труппу цирковых артистов, устроивших представление на поляне у башни.
   Представление гости смотрели вместе, только с разных сторон.
   Разумеется, Ия не могла не взглянуть на выступление коллег.
   Облачённые в белые штаны и куртки, четверо молодых людей от шестнадцати до двадцати лет, двое мальчиков, лет по двенадцать, и пара солидных бородатых мужиков показывали такой класс, что бывшая учащаяся циркового колледжа едва не завизжала от восторга.
   Парни без разбега делали двойное и тройное сальто. Упираясь ногой в сцепленные замком руки партнёра, они исполняли кувырок назад с двумя и тремя оборотами в воздухе.
   Лёжа на расстеленных циновках, бородачи ногами подбрасывали вверх лёгких мальчишек, те, сделав оборот, приземлялись ступнями на их ступни, и так несколько раз подряд!
   Юноши взяли два бамбуковых шеста и, положив их себе на плечи, образовали что-то вроде брусьев. В последний раз подкинутые мужчинами мальчишки почти синхронно приземлились на них, сохраняя равновесие, улыбались и помахивали руками.
   Затем они принялись прямо на шестах исполнять двойное, тройное сальто и даже пирует-сальто!
   А бородачи в это время демонстрировали силовые упражнения и эквилибр. Опираясь на одну руку, они растягивали ноги в шпагате. При этом на голове каждого стояла фарфоровая чаша с водой, водружённая одной из женщин, аккомпанировавших представлению на простеньких музыкальных инструментах.
   Лица артистов блестели от пота и светились улыбками. Но из всех зрителей, пожалуй, только приёмная дочь начальника уезда знала, как тяжело даётся эта лёгкость и непринуждённость.
   А ещё она с предельной ясностью поняла, что ей нечего и думать поступить в такую труппу. И дело не только в том, что она женщина. Просто даже самые мелкие из этих артистов превосходят её в ловкости, гибкости и мастерстве. Несмотря на возраст, они уже настоящие профессионалы. А себя Платина таковой ещё не считала.
   Зрители лениво зааплодировали, а ей стало грустно, и вновь захотелось куда-нибудь уйти.
   Конечно, богатый землевладелец мог позволить себе нанять лучших из лучших. Тем не менее они давали ясное представление об уровне циркового искусства в Благословенной империи.
   Разве что попроситься в ученицы? Только вряд ли возьмут. Даже в её мире цирк - эта профессия во многом семейная, а уж в здешнем феодализме с его сословными ограничениями там и подавно только "свои".
   - Ио-ли! - тихонько позвала её родная дочь начальника уезда.
   Но погружённая в свои мысли девушка никак не отреагировала.
   - Да, Ио-ли! - раздражённо зашипев, собеседница дёрнула её за рукав.
   - Чего? - вздрогнула Платина, озадаченно глядя на хмурую девочку.
   - Посмотрите вон на того молодого дворянина в синей шляпе, - попросила та.
   - На кого? - не поняла девушка, лишь через пару секунд сообразив, что речь идёт об одном из мужчин, наблюдавших за выступлением артистов с противоположной стороны площади.
   - Иоро-ли, там двое в синих шляпах, - заметила она. - Кого из них вы имеете ввиду?
   - Ну, Ио-ли! - капризно надула губы родная дочь начальника уезда. - Вы надо мной смеётесь? Конечно, вот того в сине-жёлтом халате. Другой-то совсем старый.
   - Симпатичный, - осторожно пробормотала Платина, не найдя в сухощавом подростке лет пятнадцати ничего примечательного.
   - Это же Дойчо Огаво - второй сын рыцаря Огаво, - с сочувствием посмотрела на неё собеседница.
   - А вы откуда знаете? - только и смогла спросить Ия, весьма удивлённая подобной информированностью девочки.
   - Я слышала, как мама говорила о нём с госпожой Жуноро, - сообщила родная дочь начальника уезда. - Ему уже шестнадцать лет и он не женат.
   - Но вам-то только двенадцать, Иоро-ли, - сварливо напомнила девушка.
   - Ну и что? - набычилась та. - Через два года я уже смогу выйти замуж.
   - Так и его за это время могут женить, - заметила путешественница между мирами, сообразив, что большинство зрительниц пришли сюда не смотреть представление, а оценить потенциальных женихов.
   Те, впрочем, тоже довольно беззастенчиво глазели на девиц, то и дело наклоняясь друг к другу явно затем, чтобы обменяться впечатлениями.
   Внезапно Платина почувствовал и на себе чей-то пристальный взгляд и почти сразу же заметила в толпе знакомую физиономию с рыжеватыми усами под искривлённым носом.
   "А он откуда здесь взялся? - с тревогой подумала девушка, безошибочно угадав в молодом человеке чиновника по особым поручениям, господина Рокеро Нобуро младшего брата губернатора. - Рыцарь пригласил как "свадебного генерала"? Тогда чего он на меня так пялится? Всё ещё расследует моё происхождение? Но монашка вроде говорила, что дело закрыто. А приёмный папаша знает, что он тут? Вот же-ж! Конечно, знает! Вчера, небось, вместе пили. Нет, ну чего он таращится? Может, просто не ожидал меня здесь увидеть? Мне вроде как "не по чину"? Ну так всё равно, поглазел и хватит. А то прямо неудобно".
   К счастью, молодой человек обернулся к соседу, а Ия с досадой поняла, что вновь пропустила мимо ушей слова Иоро.
   - ... старший сын Огаво уже давно болеет, его даже здесь нет, - шептала та. - И если с ним что-то случится, наследником станет Дойчо.
   - Это вы тоже случайно услышали? - усмехнулась девушка, слегка задетая недетской рассудительностью собеседницы.
   - Что-то услышала, - лукаво улыбнулась та. - О чём-то сама догадалась.
   - Вы умная девочка, Иоро-ли, - хмыкнула Платина.
   В это время молодые артисты стали перебрасывать друг другу фарфоровые тарелки и, подхватывая их кончиками бамбуковых прутьев, вращали, не давали упасть.
   Однако у Ии окончательно пропало всякое желание любоваться их искусством. Да и губернаторский родственник вновь начал поглядывать на неё с противной, всезнающей улыбочкой.
   - Вы будете смотреть, Иоро-ли? - спросила она и, не дожидаясь ответа, пожала плечами. - А я, пожалуй, пойду.
   - Я останусь до конца, - высказала своё желание родная дочь начальника уезда.
   "Ещё бы! - хмыкнула про себя девушка. - Теперь неизвестно, когда тебя ещё раз из дома выпустят".
   Пройдя под полотняный навес, она съела пару пирожков с рисом и мёдом, но даже сладости не смогли улучшить её настроение.
   Бездумно направляясь к беседке, Платина вдруг услышала в стороне глухой стук металла о дерево, смех и восторженные восклицания. Не задумываясь, она повернула туда.
   Стрельбой из лука развлекались молодые замужние женщины, чьи дочери ещё не приблизились к брачному возрасту, и пара девиц, в одной из которых Ия к своему неудовольствию узнала госпожу Огаво, ту самую - вредную подругу невесты.
   Они стояли вначале аллеи возле маленького столика и табурета с наполненным стрелами бочонком. На конце возвышались два больших дощатых щита с намалёванными на них чёрными квадратами, служившими мишенями.
   Путешественница между мирами слышала, что подобного рода развлечения пользуются популярностью среди местных дворян обоего пола. Более того, по словам монашки, когда-то сразу после Воссоединения народа умение метко стрелять из лука считалось едва ли не обязательным для каждой благородной девушки.
   Но уже во времена её детства данное увлечение начало постепенно выходить у женщин из моды. Просто изменились мужские предпочтения. Всё более популярными становились томные, хрупкие красавицы, а у них просто не хватало сил натянуть тетиву. Да и порядки становились строже. Благородные девицы всё больше сидели по домам. А не каждый дворянин мог позволить себе устроить в усадьбе стрельбище.
   Однако рыцарь Канако проблем с землёй не имел, и гостьи замка получили возможность состязаться в меткости.
   Когда настоящий отец Платиной готовил номер со стрельбой из лука, то Ия тоже училась пользоваться этим оружием. У неё неплохо получалось. Более того, знатоки уверяли, что у неё талант, и даже советовали всерьёз заняться этим видом спорта.
   Но, прежде чем показывать свои способности здесь, она решила для начала понаблюдать за происходящим.
   К её удивлению выяснилось, что местные лучники натягивали тетиву не тремя, а двумя пальцами: указательным и большим с надетым на него широким кольцом. При этом Ия ручалась, что раньше ни у кого не видела подобных украшений. Очевидно, их надевали только для стрельбы.
   "Кажется, у нас такой способ называется "азиатским"", - кстати вспомнила девушка, отметив, что совершенно им не владеет.
   Её появление на аллее не осталось незамеченным. Противная Огаво, презрительно скривив губы, что-то сказала своей спутнице, кивнув в сторону Платиной.
   Молодая дворянка, с интересом наблюдавшая за соревнованием двух весело переговаривавшихся лучниц, мельком глянула в сторону приёмной дочери начальника уезда и равнодушно пожала плечами.
   Каждая из них выпустила по пять стрел. Все они попали в чёрные квадраты, но одна угодила совсем рядом с белым фоном. Тем не менее результатом признали ничью.
   Дамы обменялись поклонами, любезными улыбками, положили луки на столик и освободили место для следующей пары. За это время служанки собрали стрелы и вернули их в бочонок.
   Насмешливо посмотрев на Ию, дочка рыцаря Огаво сделала первый выстрел и угодила в белый фон.
   Трое благородных зрительниц начали перешёптываться. Её соперница оказалась удачливее и попала в чёрный квадрат.
   Сжав губы в тонкую полоску, подруга невесты натянула чуть слышно скрипнувший лук и на сей раз не промазала.
   Красивое лицо с прямым, немного длинноватым носом расплылось в счастливой улыбке. Она торжествующе посмотрела на свою оппонентку, а потом почему-то на приёмную дочь начальника уезда.
   "А я тут причём?" - мысленно удивилась та.
   Несмотря на это попадание, Огаво умудрилась ещё раз промахнуться и признала своё поражение.
   Поклонившись и положив лук на стол, она громко произнесла, привлекая всеобщее внимание:
   - Не хотите ли пострелять, госпожа Сабуро? Покажите нам своё искусство? Или вы умеете только сочинять посредственные стишки?
   Все, кто был на аллее: и благородные дворянки, и скромно застывшие в сторонке служанки, тут же посмотрели на девушек.
   - Я сочиняю хоть какие-то стихи, - усмехнулась Платина, мысленно добавив: "сама дура". - И они даже кому-то нравятся. А вот ваших стихов мне слышать не приходилось. Да и луком вы владеете совсем не блестяще.
   - По-настоящему благородная девушка лучше промолчит, чем выставит на всеобщее обозрение подобное убожество! - зло парировала рыцарская дочь. - А уж стреляю я точно лучше вас!
   - Спорить о литературных предпочтениях бессмысленно, - усмехнулась Ия, подходя к столику и глядя на короткий, изящно изогнутый лук. - Особенно с теми, у кого нет ни вкуса, ни чувства прекрасного.
   - Вы умеете стрелять, госпожа Сабуро? - спросила одна из женщин.
   - Не знаю, благородная госпожа, - пожала та плечами. - Надо попробовать.
   Осмотрев бамбуковые стрелы с не слишком острыми наконечниками и оперением из настоящих птичьих перьев, она попробовала тетиву, оказавшуюся неожиданно тугой.
   Застывшая неподалёку Огаво насмешливо фыркнула.
   "Кольца у меня нет, - озабоченно подумала Платина. - Да и не стреляла я с ним никогда. Ладно, буду стрелять как умею".
   Положив стрелу выемкой хвостовика на тетиву, она оттянула её до подбородка, чувствуя, как тонкая шёлковая верёвка больно впивается в кожу.
   Несмотря на все старания девушки, первая стрела пролетела даже мимо щита.
   Наперсница невесты заливисто засмеялась, но под укоризненными взглядами дам смутилась, прикрыв рот ладошкой. Только глаза всё равно светились торжеством.
   - Кажется, вы в первый раз взяли в руки лук, госпожа Сабуро, - усмехнулась её юная спутница.
   - Возможно, - не стала спорить Ия, взяв из бочонка ещё одну стрелу.
   Та с глухим стуком вошла в толстые доски в самом углу чёрного квадрата.
   - Уже лучше, - одобрительно хмыкнула одна из женщин.
   - Сосредоточьтесь, госпожа Сабуро, - посоветовала другая.
   - Я постараюсь, - пробормотала путешественница между мирами и вновь попала в угол.
   Третья и четвёртая замкнули квадрат, а пятая попала почти точно в центр мишени.
   Потирая чуть кровянивший палец, она вернула лук на стол и с деланным равнодушием посмотрела на дочку рыцаря.
   - В отличие от вас, госпожа Огаво, я промахнулась всего один раз. Полагаю, это совсем неплохо.
   - Вы стреляете также, как пишете стихи, госпожа Сабуро, - голос подруги невесты буквально сочился ядом.
   - В ваших устах это звучит лучшей похвалой моему поэтическому таланту, госпожа Огаво, - чуть поклонилась Платина.
   - Кто вас учил так обращаться с луком, госпожа Сабуро? - прервала их обмен любезностями одна из женщин.
   - Почему вы не пользуетесь кольцом? - нахмурилась вторая. - Вы же порезались до крови.
   - Вовсе нет, - возразила приёмная дочь начальника уезда, демонстрируя ладонь с растопыренными пальцами. - Всего лишь чуть рассекла кожу.
   - У кого вы учились? - повторила свой вопрос собеседница.
   - Не помню, госпожа Фамуро, - покачала головой девушка. - Вы же знаете, что после петсоры я потеряла память.
   Дамы согласно кивнули.
   - Я просто попробовала, и у меня получилось, - пожала плечами Ия.
   - Так вы специально так стреляли! - охнула вторая женщина.
   - Да, госпожа Ватано, - подтвердила Платина. - К сожалению, получилось не очень аккуратно. Но я старалась.
   Собеседница хотела ещё что-то сказать, но тут откуда-то донёсся далёкий трубный звук.
   - Что это? - насторожилась девушка.
   - Жених приближается, - улыбнулась госпожа Фамуро. - Давайте поспешим, а то пропустим его приезд.
   Когда любительницы стрельбы из лука в сопровождении служанок почти бегом миновали перекинутый через ручей мостик, трубы заиграли гораздо ближе.
   Артисты с площадки уже исчезли, а гости неторопливо обходили башню с двух сторон, опять-таки разделившись по половому признаку.
   Как они не торопились, но оказались у парадного входа одними из последних. Отыскав своих в блестевшей шёлком и драгоценностями толпе, Ия тут же нарвалась на гневный шёпот супруги начальника уезда:
   - Где вы пропадали?
   - Из лука стреляла, старшая госпожа, - покаянно вздохнула Платина.
   - Что? - вскинула брови собеседница.
   - Пробовала стрелять из лука, - принялась торопливо объяснять девушка, но её прервал раздражённый шёпот Иоро:
   - Тише, они уже здесь!
   Тут же позабыв о приёмной дочери мужа, госпожа Азумо Сабуро устремила взгляд в сторону неторопливо и величественно распахнувшихся ворот.
   На ведущую к башне аллею торжественно ступила пышная процессия во главе с четырьмя пешими знаменосцами, державшими синие шёлковые флаги с длинными, полоскавшимися на ветру хвостами и непонятными рисунками, выполненными чёрной и белой краской.
   Следом шествовали шесть музыкантов с трубами и барабанами. Хриплый рёв и частые удары резали не привыкшие к подобной какофонии уши путешественницы между мирами.
   За ними на красивом вороном коне ехал сам жених в широкополой шляпе с зелёным камнем на тулье, в синем шёлковом халате с притороченным к седлу мечом в блестевших серебром ножнах. Его сопровождали двое всадников в серых одеждах воинов. Далее шли восемь слуг. Шестеро держали по деревянному ларцу, а последние двое тащили окованный металлическими полосами сундучок.
   Потом следовали запряжённые осликами повозки, на которых громоздились прикрытые циновками и заботливо увязанные верёвками ящики.
   На широкое крыльцо башни вышел рыцарь Канако в сине-жёлтом халате и чёрной шляпе, а за ним появилась хозяйка замка в пышном зелёном платье с причудливой причёской, щедро украшенной драгоценностями.
   Не доходя до них метров двадцать, знаменосцы и музыканты стали расходиться по сторонам. Рявкнули в последний раз трубы, запоздало ударил барабан.
   Остановив коня, барон мягко спрыгнул на гравий, оправил одежду и отвесил хозяевам почтительный поклон.
   Те неторопливо спустились и ответили тем же.
   - Рад видеть вас, благородный господин Хваро, - лицо землевладельца расплылось в довольной улыбке. - Чему я обязан счастью видеть вас в своём жалком поместье?
   - Я привёз вам подарок, господин Канако, - ответил молодой человек, и Ия невольно обратила внимание, что сегодня его голос звучит как-то особенно хрипло, наверное, от волнения. - И от того, примете ли вы его, зависит благополучие нашей семьи.
   Словно того и дожидаясь, слуги с сундуком подошли к барону и откинули крышку.
   Тот наклонился и извлёк оттуда... Гуся! Деревянную, ярко раскрашенную фигурку птицы почти в натуральную величину: с серебряной головкой, золотым клювом, с драгоценными камнями вместо глаз и с крыльями, инкрустированными пластинками из черепахового панциря.
   По толпе дам прокатился восторженный вздох. Кто-то из них сдавленно прошептал:
   - Он из сандала! Я вам точно говорю: из сандала!
   Платина знала, что если отец невесты принимает подарок, то значит, он даёт согласие на брак молодого человека со своей дочерью.
   Простолюдины в таких случаях предлагают живых птиц, но для богачей подобная непритязательность уже считается дурным тоном.
   Взяв у жениха свадебный дар, хозяин замка какое-то время рассматривал его, качая головой и негромко цокая языком, показал супруге и передал подошедшей служанке.
   Гости: и мужчины, и женщины одобрительно загомонили. Кто-то даже хлопнул в ладоши, но на него тут же зашикали. Всё-таки это не представление артистов, а серьёзная церемония.
   - Тогда, господин Канако, - улыбнулся барон. - Вам следует принять и другие подарки.
   Он властно взмахнул своей маленькой аристократической рукой. Повинуясь приказу, к нему подошли слуги с плоскими шкатулками и выстроились в ряд перед хозяевами замка.
   Медленно двигаясь вдоль строя, Хваро поднимал крышки, демонстрируя будущему тестю и тёще их содержимое. Судя по их лицам, подарки пришлись по душе.
   Гости разочарованно заворчали, причём с обеих сторон. Но тут слуга чуть приподнял край шкатулки, и зрители дружно ахнули, увидев разложенные в ряд норигэ, блестевшие золотом, серебром и жемчугом.
   В другом сундучке на синем шёлке красовался кривой кинжал в золотых ножнах и с рукояткой из слоновой кости.
   Третий скрывал набор кистей разных форм и размеров, сосуд для растирания туши из полированного камня с волнистым бело-коричневым рисунком и такую же подставку под кисти.
   В следующем оказались три бутылочки из снежно-белого фарфора с какими-то неразличимыми надписями и залитыми воском горлышками.
   Судя по одобрительному гулу зрителей, внутри этих сосудов хранилось что-то тоже очень дорогое.
   Девушка хотела уточнить у супруги приёмного папаши, что именно? Но рядом кто-то с придыханием прошептал: "Настой золотого корня!"
   Платина уже знала, что аборигены считают данное растение средством чуть ли не от всех болезней и ценят его на вес золота.
   Предпоследним подарком барона оказались шесть камней величиной с кулак или чуть больше. Путешественница между мирами чувствовала, что и гости, и хозяева замка находятся под впечатлением от этих булыжников, а вот она не видела в них ничего особенного.
   Желая прояснить ситуацию, она легонько ткнула в бок родную дочь начальника уезда. Та поняла её правильно, негромко буркнув:
   - Хайданская яшма. Очень редкая и дорогая. Из такой вырезана печать самого Сына неба.
   "А Хваро и в самом деле очень богат, раз дарит такие подарки, - хмыкнула про себя девушка. - Уж голодать его наложница точно не будет".
   В последней шкатулке находились четыре золотые диадемы. Одна побольше и три поменьше.
   Пока жених лично демонстрировал хозяевам замка и их гостям наиболее ценные подарки, его люди сняли с повозок циновки, обнажив разнообразные ящики и тюки.
   После чего последовала передача чуть менее ценных даров. Барон просто называл их, а его слуги передавали слугам рыцаря.
   Чего тут только не было! Рулоны ткани разнообразных видов и расцветок, чай, целебные травы, благовония, фарфоровая посуда, вино.
   Платиной быстро надоело слушать бесконечное перечисление разнообразного добра, вручаемого Хваро родителям своей будущей супруги. Однако, прочие гости, кажется, получали от подобной демонстрации богатства барона большое удовольствие. Не даром аборигены считали данную процедуру одной из главных на свадьбе.
   "А будет ещё передача приданого, - усмехнулась про себя Платина. - Но это уже в доме жениха".
   Но вот наконец подарки закончились. Рыцарь пригласил молодого человека в башню выпить чаю, а гости, возбуждённо переговариваясь, вернулись в парк.
   Судя по доносившимся из-за стены кустов звукам, успевшие проголодаться мужчины сразу же уселись за накрытые столы, а вот женщины разбежались по комнатам и закуткам, чтобы переодеться к торжественному обеду, за которым должны последовать танцы.
   Услышав об этом, Ия едва не споткнулась на ровном месте. Настолько в её сознании сие действо не вязалось с местными порядками. Тем не менее она и на этот раз удержалась от вопросов, рассудив, что скоро сама всё узнает.
   По совету супруги приёмного папаши девушка приберегла на вторую половину дня самое новое платье.
   Азумо Сабуро и её дочь также поменяли наряды, подправили макияж, а женщина ещё и добавила драгоценностей. Кроме того, она приказала достать из сундука подарки хозяйке замка.
   Со стороны "мужской" половины парка уже слышались тосты и торжественные возгласы, а гостьи ещё только подтягивались, поражая пышностью нарядов, изысканностью причёсок и блеском драгоценностей.
   Наконец со стороны башни показались хозяева башни, их дочери и барон.
   Рыцарь с женихом проследовали к мужчинам, а его супруга с девушками - к женщинам.
   Те споро расселись. Сопровождавшие дам служанки выстроились в нескольких шагах, держа в руках коробочки или свёртки, аккуратно перевязанные алыми лентами с пышными бантами.
   Госпожа Канако произнесла прочувственную речь о том, что любимая дочь её благородного мужа завтра покидает родительский дом, начиная самостоятельную жизнь, и предложила выпить за то, чтобы та сложилась благополучно.
   Гостьи дружно поддержали. Потом каждая из дам выступила с напутственными словами, не отличавшимися особой оригинальностью. Желали скорейшего рождения сына, богатства, почёта и процветания.
   Что характерно, ничего, вроде классического "совет да любовь", даже не упоминалось.
   "Другая культура", - усмехнулась про себя путешественница между мирами, меланхолически пережёвывая кусочек солёной рыбки.
   Далее невеста благодарила хозяйку замка за заботу и наставления, вручив большой шёлковый кошель, искусно расшитый цветами и бабочками.
   Госпожа Канако гордо продемонстрировала его собравшимся, и те, не жалея слов, расхваливали красоту вышивки.
   Платина вновь ощутила болезненный укол ревности, понимая, что ей самой никогда не сравниться в рукоделии с будущей супругой Хваро.
   Торжество шло своим, веками отработанным порядком. Вслед за невестой подарки хозяйке замка дарили гостьи.
   Каждая из дам произносила короткую речь, расхваливая супруга - рыцаря Канако и его дочь. После чего делала знак своим служанкам, они передавали местным коллегам те самые свёртки или ящички, которые складывали на специально поставленный столик.
   "Как на празднике фонарей", - машинально отметила Ия.
   Поскольку на пиру пользовались маленькими рюмочками, да и вино не отличалось особой крепостью, она почти не чувствовала опьянения. Чего явно нельзя было сказать о других женщинах.
   По мере вручения подарков и произнесения тостов разговоры становились всё громче, чаще слышался смех.
   Как принято на подобных мероприятиях, столики стояли в два ряда напротив друг друга. Искоса поглядывая на раскрасневшиеся лица девиц и молодых, дам Платина подумала, что теперь не хватает только танцев, и тут же охнула про себя: "А меня-то им никто не учил!"
   Она старательно напрягла память, но так и не вспомнила, чтобы монашка, госпожа Андо, супруга приёмного папаши или его наложницы хотя бы упоминали о танцах.
   Теряясь в догадках, Ия заметила, как к хозяйке замка подошёл слуга и что-то прошептал ей на ухо.
   К этому времени все подарки вручили, кто хотел уже высказался, и женщины оживлённо переговаривались, лениво ковыряясь вилками в мисках с деликатесами.
   Когда слуга ушёл, госпожа Канако встала и обратилась к враз притихшим гостьям:
   - Благородные дамы, если у кого-то из вас есть желание - можете проводить дочерей потанцевать.
   Девушки возбуждённо загомонили. Кто-то, не удержавшись, даже хлопнул в ладоши.
   - Мама, пойдём! - расслышала Платина возбуждённый шёпот Иоро.
   Супруга начальника уезда досадливо поморщилась и с видимой неохотой стала выбираться из-за стола. Прочие дамы тоже вели себя так, словно делали своим дочерям величайшее одолжение.
   На той самой площадке, где утром выступали артисты, уже стояла цепочка молодых дворян, а возле дверей башни на расстеленных циновках расположились знакомые музыканты.
   Перед тем как занять место напротив кого-то из кавалеров, некоторые девицы советовались с матерями, в результате чего преимущество выбора оказалось у самых смелых.
   Придирчиво оглядев юношей, Ия убедилась, что жениха среди них нет. Не заметила она его и среди немногочисленных зрителей. Невеста также отсутствовала.
   "Может, они где-то встречаются? - с тревогой подумала девушка, тут же возразив себе: - Так им вроде бы нельзя видеться наедине до бракосочетания? А может, у них тайное свидание? Неужели Хваро в неё всё-таки влюбился? Вот же-ж! Этак, чего доброго, он и обо мне забудет, несмотря на все обещания?"
   Её мысли прервали музыканты, заигравшие медленную, тягучую мелодию, совсем не похожую на ту, под которую лихо отплясывали танцовщицы в "Гнезде соловья на ветках сливы".
   Почтительно поклонившись, юноши и девушки вышли на середину поросшей молодой травкой площадки, остановившись примерно в метре друг от друга. Затем последовал полупоклон, поворот корпуса влево, вправо с прижатыми к бокам руками. Исполнив сие незатейливое па, танцоры делали два шага вперёд, и всё повторялось.
   При этом молодые люди не только не касались друг друга и кончиком пальца, но даже не имели возможности обменяться парой слов.
   "Теперь понятно, почему меня никто ничему не учил, - усмехнулась про себя Платина. - Это проще медляка на школьной дискотеке. Там, по крайней мере, нужно следить, чтобы не наступить на ноги партнёру".
   Несмотря на столь добродетельный стиль исполнения, лица танцоров светились улыбками, щёчки девушек раскраснелись, опущенные долу глазки время от времени лукаво "постреливали" на юношей.
   "Если всю жизнь торчать в четырёх стенах, не видя ни одного чужого мужчины, то и такая пляска покажется эротической, - продолжила мысленно издеваться над аборигенами путешественница между мирами. - Правда, есть ещё слуги, но их здесь и за людей-то не считают. Так что они не в счёт".
   Однако, вспомнив свидание наложницы господина Тако Сабуро с кем-то из людей начальника уезда, поправила себя: "Во всяком случае, для большинства благородных дам".
   Замужние женщины в танцах участия не принимали, а Ия, в отличие от их дочерей, не очень-то и хотела. Она ехала сюда в надежде увидеть Хваро. Но смогла на него посмотреть только во время вручения даров. На танцы барон даже не пришёл.
   "Может, он уже уехал? - с тревогой думала Платина. - Ему же завтра невесту в своём городском доме встречать. Или у них всё-таки свидание?"
   От подобного предположения вновь засвербело на душе.
   Ещё раз глянув на противоположную сторону площадки, она обратила внимание, что там присутствуют только молодые, скорее всего, не женатые парни. Очевидно, солидных мужчин танцы совершенно не интересовали. Или им просто не хотелось смущать молодых, а для контроля за нравственностью хватало и мамаш?
   Мысли Ии упрямо возвращались к барону.
   "Может, он просто сюда не пришёл и болтает там с мужиками? - гадала девушка. - Как бы узнать?"
   И сама себе ответила: "Глянуть с беседки! Оттуда вся та половина парка как на ладони".
   Видя, что супруга начальника уезда не отрывает взгляда от своей дочери, шагающей в паре с тем самым отпрыском рыцаря Огаво, Платина осторожно отступила назад, а оказавшись за спинами дам, поспешила в сторону павильона. Однако, не успела пройти и десяти шагов, как заметила увязавшуюся за ней Оки, до этого скромно стоявшую в ряду других служанок.
   "Пусть идёт", - досадливо поморщилась Ия, на ходу придумывая, как от неё отделаться.
   Оказывается, не все гостьи ушли на танцплощадку. Под навесом за столиками сидели несколько весьма почтенных дам и чинно беседовали, попивая чаёк.
   Поймав на себе их взгляды, девушка пошла медленнее, придав лицу выражение отрешённой задумчивости.
   Миновав перекинутый через ручей мостик, она с облегчением убедилась, что ни на первом, ни на втором этаже павильона никого нет.
   Однако, прежде чем войти, Платина остановилась у лестницы и, подозвав служанку, небрежно приказала:
   - Принеси мне чашечку чая и что-нибудь сладенького.
   - Слушаюсь, госпожа, - поклонилась девочка и растеряно пробормотала: - А где их взять?
   - На столике, под навесом, - нахмурилась Ия. - Спросишь у кого-нибудь из местных.
   - Слушаюсь, госпожа, - поклонилась Оки. - Простите, госпожа.
   - Ступай, - кивнула девушка. - А я тут посижу, полюбуюсь цветами.
   Она указала на ближайшую клумбу.
   Войдя в павильон, Платина подождала, пока служанка не скроется из вида, и, воровато оглянувшись, стала осторожно подниматься на второй этаж.
   Ещё по пути она обратила внимание, что часть верхней площадки закрывает крона дерева. И если кто-то от башни или от навесов посмотрит в эту сторону, то не сразу разглядит её за переплетением ветвей и листьев.
   А от нескромных взоров со стороны "мужской" половины парка Ия спряталась за поддерживавшим крышу столбом.
   С той стороны зелёной ограды происходило примерно тоже самое.
   Собравшись в одном месте, пожилые господа мирно беседовали за чаем. Мужчины постарше разбились на группы "по интересам". Одни продолжали накачиваться вином и закусками, другие бродили по дорожкам. Молодёжь кучковалась у танцплощадки.
   "Вот откуда надо женихов высматривать", - усмехнулась про себя приёмная дочь начальника уезда.
   Она уже отчаялась увидеть Хваро, когда заметила пару, неторопливо приближавшуюся к стене, разделявшей парк на две части.
   В одном из мужчин девушка к своему несказанному облегчению узнала барона. На нём красовался всё тот же синий халат и чёрная широкополая шляпа с зелёным камнем. Рядом с ним шагал низенький, сухощавый мужчина в одежде воина.
   По мере приближения Платина смогла различить короткие, совершенно седые волосы и сведённые к переносице густые брови.
   Барон тоже выглядел озабоченным и, внимательно слушая своего спутника, не отрывал взгляда от земли, словно надеялся отыскать там решение некой сложной задачи.
   Эти двое скоро скрылись из вида, подойдя вплотную к зелёной стене.
   "Неужели что-то случилось?" - сердце Ии тревожно ёкнуло, и захотелось немедленно выяснить, в чём дело?
   "Подойду к кустам и послушаю, - тут же решила она. - А когда Хваро останется один - окликну его, и мы наконец-то поговорим. Мне бы хоть голос его услышать. Только бы Оки не припёрлась слишком рано".
   Спешно спустившись по лестнице, девушка глянула на уходившую вглубь парка дорожку, но заметила лишь слуг, тащивших куда-то щит с мишенью.
   Вдоль изгороди тянулась полоса мягкой травки, почти бесшумно проминавшейся под кожаными подошвами туфель.
   По мере приближения голоса звучали всё чётче, несмотря на шелест крон деревьев под тихим ветром. Хотя некоторые слова Платина слышала очень плохо, общий смысл фраз угадывался довольно легко.
   - Без вас не разбегутся? - тихо спросил барон.
   - Нет, господин, - сухо и как-то безжизненно ответил неизвестный. - С ними люди Хорька. До завтра они их удержат.
   - А дольше и не надо, - проворчал молодой человек.
   - Мы с вами давно не виделись, господин, - во вроде бы равнодушном голосе его собеседника промелькнуло что-то, похожее на неуверенность. - Поэтому позвольте спросить?
   - Спрашивайте, Чиро-сей, - разрешил Хваро, добавив: - Вы же знаете, у меня от вас секретов нет.
   - Вы не передумали брать с собой девчонку Сабуро?
   Ия затаила дыхание, вся превратившись в слух, от волнения прикусив губу.
   - Нет, - почти тут же отозвался Хваро, и по телу Платиной прошла мягкая волна тепла, от которой тем не менее сразу пересохло в горле. - Я чувствую, что она именно та, кто мне нужен.
   - Не опасно ли так доверять ей, господин? - засомневался дворянин.
   - У неё тоже есть тайна, Чиро-сей, - хмыкнул молодой человек.
   "Ты мне об этом уже говорил", - хмыкнула Платина.
   - Вы её разгадали, господин? - живо заинтересовался собеседник.
   - Пока нет, Чиро-сей, - задумчиво ответил барон. - Но мне кажется, она не менее серьёзная, чем моя.
   - Даже так, господин? - почти безжизненный голос буквально "расцвёл" недоверием.
   - Именно так, Чиро-сей, - убеждённо заявил молодой человек.
   "А у тебя есть какая-то большая тайна?" - мысленно охнула Ия, жадно ловя каждое слово.
   - Эта девушка вам не просто нравится, господин, - сделал очевидный вывод дворянин. - Вы её любите.
   - Да, Чиро-сей, - признался Хваро, и путешественница между мирами ощутила такой восторг и прилив нежности, что даже глаза защипало от подступивших слёз.
   - Но... сможет ли она принять вас, господин? - теперь в голосе собеседника слышались беспокойство и забота. - Вдруг получится как с Эзу?
   "С кем?" - встрепенулась невольная слушательница и тут со стороны беседки донеслось:
   - Госпожа!
   "Вот же-ж! - едва не взвыла с досады девушка. - На самом интересном месте!"
   - Кажется, там кого-то ищут? - озабоченно проговорил дворянин. - Мне посмотреть, господин?
   - Не стоит зря пугать женщин, Чиро-сей, - усмехнулся барон. - Давайте просто уйдём отсюда. На всякий случай.
   Стараясь не шуршать шёлком платья, Платина подхватила подол, сняла туфли и побежала на знакомый голос, не решаясь кричать.
   - Госпожа! - вновь позвала Оки.
   "Только бы не назвала по фамилии! - молилась про себя Ия. - Только бы не назвала!"
   - Госпожа? - удивлённо протянула служанка, вытаращив глаза на выскочившую из-за кустов хозяйку.
   - Чего орёшь? - зашипела та, торопливо обуваясь. - По нужде я ходила! Чего тебе?
   - Так вот, - смутившись, девочка кивнула на поднос с чашечкой чая и миской со сладостями.
   - Чего "вот"? - проворчала девушка, заходя в беседку и усаживаясь на скамейку. - Принесла, и хорошо. Нет меня - постой, подожди. Далеко я всё равно не уйду. А то взялась орать.
   Она сделала глоток и откусила кусочек пирожного.
   "Сюда-то зачем корицы набухали? - мельком подумала Платина, пережёвывая сладкую, желеобразную массу. - Только вкус испортили".
   Не замечая озадаченного вида Оки, приёмная дочь начальника уезда принялась вспоминать подробности случайно подслушанного разговора.
   "Этот Чиро, должно быть, - очень близкий Хваро человек. Иначе он не называл бы его по имени и не говорил, что у него нет тайн. Но не родственник. Тогда бы тот тоже обращался к нему "Тоишо". А этот всегда называл его господином. Ладно, узнаем рано или поздно. Интересно, что у него за тайна, и кто такая Эзу?"
   Ия вновь почувствовала укол ревности, но, решительно подавив эмоции, попыталась рассуждать спокойно.
   "Судя по всему, это простолюдинка. Имена и фамилии дворян всегда заканчиваются на твёрдое "о". Тогда вряд ли у неё с бароном были серьёзные отношения. Хотя наложница Тако Сабуро встречалась же с каким-то слугой на празднике фонарей. И если этот Чиро о ней заговорил, значит, у них с Хваро что-то было. А вдруг мне показалось, и он сказал Эзо, а не Эзу? Ну и что?"
   Внезапно успокоившись, путешественница между мирами взяла с тарелки ломтик яблочного мармелада.
   "Кто бы она ни была, и что бы у них там не было, это всё в прошлом. Чтобы такой классный парень ни с кем не встречался? Да у нас за ним девчонки табунами бы бегали! А уж здесь, где визит в публичный дом - обычное дело даже для женатого мужчины, как ему сохранить девственность? Да и я тоже... имела отношения. Только сейчас от них и следа не осталось. Но всё-таки жаль, что я не услышала, что Хваро сказал про Эзу. Зато я знаю, как он ко мне относится, и это здорово!"
   Довольно улыбнувшись, Платина потянулась к сушёной хурме, откусила кусочек и вновь погрузилась в размышления.
   "Что же за тайну скрывает барон? Когда мы с ним гуляли той ночью, Хваро сказал, что он такой единственный. Интересно, что он имел ввиду? Неужели дело только в отношении к женщинам? Ой, вряд ли! Может, он тоже не тот, за кого себя выдаёт? А вдруг он тоже... попаданец! Вот моё поведение и показалось ему странным!"
   От столь дикого предположения Ия едва не подавилась.
   Прокашлявшись и вытерев платком мокрые губы, она опасливо покосилась на служанку.
   Но та, убедившись, что с хозяйкой всё в порядке, вновь потупила взор.
   "Нет, - делая глоток изрядно остывшего чая, возразила себе девушка. - Такое совпадение абсолютно невозможно! А то, что ты сюда попала, возможно? Вот же-ж!"
   Она почувствовала, как на лбу выступила испарина, сердце бешено заколотилось, разгоняя по жилам перенасыщенную адреналином, кровь.
   "Так это же просто проверить! - беря себя в руки, усмехнулась она. - Скажу что-нибудь по-русски. А вдруг он иностранец? Тогда по-английски. "О кей". "Гуд бай". "Ай лав ю". Или вообще "фак"! Эти слова весь мир знает. Но вдруг Хваро не из моего мира? Что, если их много? Вот же-ж! Но всё равно надо как-то проверить!"
   Эта мысль показалась настолько удачной, что Ия тут же вскочила со скамейки, готовая сейчас же броситься к барону и сказать: "Ай лав ю!"
   Быстро опомнившись, она огляделась по сторонам, с удивлением заметив, что солнце уже начало клониться к горизонту, а со стороны башни уже не доносятся звуки того безобразия, под которое пляшет дворянская молодёжь.
   "Надо идти, - озабоченно подумала девушка. - А то как бы меня не хватились".
   К сожалению, она уже опоздала, о чём не преминула сообщить Угара, отправленная на поиски самой младшей госпожи.
   Подойдя к навесу, Ия обратила внимание, что дам за столиками значительно поубавилось. Когда девушка занимала место рядом с супругой начальника уезда, одна из них как раз произносила цветистый тост, желая хозяйке замка поскорее выдать замуж и других дочерей благородного господина Канако. При этом девицы, сидевшие рядом с невестой, не очень убедительно изображали смущение.
   - Я с вами потом поговорю, - многообещающим шёпотом пригрозила Азумо Сабуро.
   - Да, старшая госпожа, - смиренно склонила голову Платина, с тоской предчувствуя, что вновь придётся есть, пить и выслушивать глупости.
   Стемнело, повсюду зажглись факелы и дрова в железных корзинах. Застольные посиделки закончились, и вовсе уж немногочисленные гостьи вновь разделились "по интересам".
   Слуги принесли картины и вышивки невесты, после чего та вновь на какое-то время оказалась в центре внимания.
   Хотя скрепя сердце Ия призналась самой себе, что рисует та совсем неплохо. Лучше всего у будущей госпожи Хваро получаются птицы, цветы и бабочки.
   Напрягая все свои актёрские способности, приёмная дочь начальника уезда тоже высказала пару комплиментов, удостоившись благосклонной улыбки и снисходительного замечания о том, что у каждой девушки свои таланты.
   Хорошо, что её подруга куда-то исчезла и не выдала очередной ядовитый комментарий.
   Платина вполне согласилась с высказыванием молодой госпожи Канако, с какой-то незнакомой ей ранее холодной рассудительностью отметив, что дочка рыцаря, кажется, чрезвычайно падка на лесть.
   В доме для гостей Ия узнала, что приёмному папаше пришлось срочно уехать в город.
   - Что-то случилось? - механически спросила девушка и тут же прикусила язык, сообразив, что это её не касается.
   - Не знаю, - впрочем вполне благожелательно ответила супруга начальника уезда. - У нашего господина много забот. Но он позволил нам остаться. Мы возвращаемся в Букасо завтра вместе с караваном невесты.
   - Это хорошо, старшая госпожа, - кивнула девушка, начиная надеяться, что гроза миновала.
   Однако Азумо Сабуро прочитала ей целую лекцию о её предосудительном поведении. Ия изо всех сил старалась убедить её, что просто хотела полюбоваться цветами. Вот только та не поверила и перешла на крик.
   Сегодня вечером она могла себе это позволить, поскольку в соседней комнате уже никого не было.
   - Я всё равно не умею танцевать! - не выдержав, ляпнула Платина первое, что пришло в голову.
   - Не говорите чушь! - слегка сбавила тон собеседница.
   Почувствовав, что выбрала верный тон, девушка продолжила в том же духе:
   - Вряд ли кто-то из достойных молодых людей встанет в пару с чьей-то приёмной дочерью, даже благородного господина Бано Сабуро. А с кем попало я сама танцевать не хочу! Вот и ушла, чтобы не ставить себя и вас в неудобное положение. А за то, что задержалась, прошу прощения, старшая госпожа.
   - Станцевать в паре, действительно, значит обратить на себя внимание, - задумчиво проговорила женщина. - Это, конечно, ни к чему не обязывает. Просто невинные забавы молодых. Но если бы кто-то отказался танцевать с вами, это могло бы сильно подпортить вашу репутацию. Наверное, уход был наименьшим злом.
   - Я знала, что вы обязательно всё поймёте, старшая госпожа, - поклонилась девушка, радуясь, что смогла выпутаться и из этой истории.
   - Но вы должны были предупредить меня, что уходите! - собеседница всё-таки нашла за что упрекнуть.
   - Простите, старшая госпожа, - сочла за благо повиниться девушка, понимая, что супруге начальника уезда надо "сохранить лицо" перед своей родной дочерью.
   Ввиду отсутствия главы семейства спать легли рано. Слуги привычно устроились на полу. Азумо Сабуро расположилась на кровати в гордом одиночестве, а Ие вновь пришлось лечь с Иоро.
   Едва её мать тихонечко захрапела, девочка ткнула в бок уже задремавшей Платиной и зашептала прямо в ухо:
   - Знаете, Ио-ли, когда мы танцевали, Дойчо Огаво всё время смотрел на меня и так мило улыбался...
   Она еле слышно хихикнула.
   - Как думаете: я ему понравилась?
   "Даже если и так, это ничего не значит", - раздражённо подумала путешественница между мирами, но вслух сказала:
   - Конечно, понравились. Иначе зачем ему вам улыбаться?
   - Вот бы с ним встретиться и поговорить, - мечтательно вздохнула собеседница.
   - Зачем? - усмехнулась девушка.
   - Ну как? - удивилась Иоро. - Интересно же!
   - Всё равно выбирать мужей для вас и для меня будет господин, - наставительно проговорила Платина.
   - Но я же могу ему сказать, что мне понравился господин Дойчо Огаво, - рассудительно заметила родная дочь начальника уезда. - И я ему, кажется, тоже. Рыцарь Огаво - богатый уважаемый землевладелец. Вдруг господин посчитает его сына подходящей для меня партией?
   Не найдя что возразить на столь здравое суждение, девушка буркнула:
   - Спите, Иоро-ли, завтра рано вставать.
   Но той почему-то вдруг непременно захотелось узнать её мнение о втором молодом господине Огаво.
   Однако Ие совсем не хотелось обсуждать братца вредной девицы Огаво, поэтому она, проворчав что-то невразумительное, закуталась в одеяло, выставив наружу только нос.
   - Ну и не надо! - обиделась девочка, шумно поворачиваясь к ней спиной.
   Не зря Платина предупреждала её, что их поднимут ни свет ни заря. Она проснулась легко, а на Иоро матери пришлось пару раз прикрикнуть.
   Пока слуги убирали вещи в сундуки, Икиба уложила волосы старшей госпожи в аккуратную дорожную причёску, а девушкам пришлось ограничиться косой с ленточкой и одинокой шпилькой.
   Местные служанки принесли гостям лёгкий завтрак, а немного погодя хозяева замка лично проводили их до фургонов.
   Невесту в дом жениха сопровождала целая колонна телег и толпа носильщиков. Судя по ним, господин Канако не поскупился на приданое для своей дочери.
   Голова каравана находилась у ворот усадьбы, а её хвост у башни, где и стояли повозки гостей.
   Перед расставанием землевладелец произнёс короткую речь, смысл которой состоял в том, что поскольку у них один пункт назначения, то и прощаться не стоит. Тем более, что он всегда рад видеть их в своём замке.
   Дружно поблагодарив хозяев за радушие, немногочисленные гости разбрелись по своим фургонам.
   "Остальные, наверное, уехали вчера или ещё раньше?" - подумала Ия, поднимаясь по приставленной к повозке лесенке.
   Видимо рассудив, что в столь многолюдном караване жене и дочерям ничего не грозит, начальник уезда взял с собой господина Кимуро, оставив в замке всех слуг.
   Расположившись на месте главы семейства его супруга распорядилась:
   - Как все поедут, так и трогайся.
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - давя зевоту, отозвался возница.
   С отъездом не задержались. Всё-таки прибыть в Букасо желательно как можно раньше, чтобы хватило времени на церемонию бракосочетания, вручения подарков молодожёнам и на свадебный пир.
   Платина надеялась ещё, по крайней мере один раз, увидеть Хваро и может даже посмотреть ему в глаза. Во время вручения даров родителям невесты он почти не смотрел по сторонам, хотя Платина глядела на него почти не отрываясь.
   - Вы умеете стрелять из лука, Ио-ли? - внезапно спросила супруга начальника уезда.
   - Оказалось, что умею, старшая госпожа, - усмехнулась девушка.
   - Госпожа Ватано сказала, что её невестка весьма удивилась вашей меткости, - с сомнением в голосе проговорила собеседница.
   - Я и сама такого не ожидала, - пожала плечами Платина. - Просто решила попробовать, и у меня получилось.
   - Неужели тот лавочник, у которого вы росли, учил вас столь благородному искусству? - вскинула брови женщина. - Лук - оружие не для простолюдина.
   - Я ничего не помню об этом, старшая госпожа, - ушла в "глухую несознанку" путешественница между мирами.
   - А вы, оказывается, весьма талантливы, Ио-ли, - подозрительно прищурилась супруга начальника уезда. - И стихи пишите, и из лука стреляете.
   - Я лишь стараюсь быть достойной семьи благородного господина Бано Сабуро, - скромно потупила глазки девушка, с трудом удерживая рвущуюся наружу иронию.
   - Тогда, может, развлечёте нас? - продолжала приставать собеседница. - Почитаете и другие свои стихи?
   - Увы, старшая госпожа, - ханжески вздохнув, развела руками Платина. - Про парус - это единственное, что удалось вспомнить. А сейчас у меня вообще нет никакого желания сочинять. Наверное, после петсоры я утратила не только память, но и поэтический талант.
   - А разве так бывает? - удивилась внимательно следившая за их разговором Иоро.
   - Видимо, да, - пожала плечами Ия, и, видя, что беседа начинает приобретать нежелательное направление, обратилась к супруге начальника уезда: - Вы, старшая госпожа, как-то советовали обратиться к вам, если я захочу сделать подарок господину.
   - И что же вы собираетесь ему подарить? - живо заинтересовалась женщина.
   - Хочу вышить для него сову! - выпалила девушка. - Эта птица - символ мудрости и добродетели лучше всего подойдёт нашему господину. Вторая госпожа наложница говорит, что у меня уже неплохо получается.
   - Сначала надо бы взглянуть на рисунок, - подумав, сказала собеседница. - Или вы намерены обойтись без него?
   - У меня так не получится, - виновато вздохнула девушка. - И рисую я не очень хорошо. Может, попросить первую госпожу наложницу?
   - Красиво нарисовать сову очень трудно, - вновь подала голос Иоро. - Лучше купить в лавке у Цуна. Горо-сей говорил, что там много красивых картинок.
   - Как только пойду на рынок - обязательно зайду и посмотрю, - пообещала Азумо Сабуро. - Только вы мне напомните, Ио-ли.
   - Обязательно, старшая госпожа, - пообещала та.
   Потом они обстоятельно обсудили фон, на котором лучше смотрелась бы эта птица. Стоит ли её изобразить в полёте? Не будет ли это слишком сложно для Ио-ли? И ещё кое-какие технические детали.
   Тем не менее девушка ни на миг не сомневалась в том, что женщина ничего не забыла и обязательно просветит супруга о неожиданно открывшихся способностях его приёмной дочери, и Платина предчувствовала, что тот не одобрит подобную демонстрацию её талантов.
   Судя по доносившемуся снаружи шелесту листьев и серым теням на прикрывавших окна занавесках, караван въехал в лес.
   Деревянные колёса бодро подпрыгивали на кочках, ещё сильнее раскачивая фургон, от чего разговор внутри затих сам собой, так как пассажирки просто боялись прикусить язык.
   Супруга начальника уезда хмурилась, то прижимаясь к стенке, то отодвигаясь от неё, его дочь, потеряв всякий интерес к пейзажу за окном, мечтательно улыбалась, видимо, вновь вспоминая танцы с отпрыском рыцаря Огаво. А в голове Ии вновь завертелся подслушанный вчера разговор.
   Ясный намёк Хваро на свою уникальность, его выдающиеся способности к наукам, отношение к женщинам, столь разительно отличающееся от общепринятого в Благословенной империи, теперь вот слова о какой-то тайне всё больше убеждали девушку в том, что барон вполне может быть попаданцем. А пожилой дворянин по имени Чиро стал для него примерно тем, кем госпожа Амадо Сабуро для Ии Платиной. Возможно, тот, кого все знают как Тоишо Хваро, здесь уже давно, освоился, привык, стал своим для аборигенов. Но всё же в нём ещё что-то осталось от культуры другого, более развитого мира.
   Подпрыгнув на очередной колдобине, она обратила внимание, что внутри стало как будто темнее. Очевидно, караван вошёл в то самое узкое ущелье, которое ей так не понравилось.
   Вот и сейчас девушку охватило какое-то нехорошее предчувствие, и она, перестав думать о Хваро, машинально начала прислушиваться.
   Но до ушей по-прежнему долетал только шелест листьев, скрип колёс, мягкий стук копыт, звяканье сбруи и фырканье лошадей.
   Занавески на окнах вновь посветлели, и Платина перевела дух, усмехнувшись про себя: "Интересно, они привал устраивать будут? А то мне скоро понадобится. Хотя, как мы едем, можно на ходу сойти, добежать до кустов и вернуться обратно. Только к лицу ли это приёмной дочери благородного господина Бано Сабуро?"
   Она исподтишка глянула на других пассажирок.
   И ровно в тот же миг откуда-то спереди донеслись заполошные крики, отчётливый звонкий треск ломающегося дерева, шум падения чего-то большого, и воздух прорезал жуткий, многоголосый вой, заставивший Ию вздрогнуть от воспоминаний о незабываемой прогулке по зимнему лесу.
   Дико закричали ослы и заржали лошади.
   Фургон начальника уезда рвануло в сторону, норовя развернуть на одном месте. Девушку бросило вперёд, и она едва не упала, успев ухватиться за край лавки. Иоро грохнулась на пол, а сама госпожа Азумо Сабуро завалилась на бок, чудом удержавшись на скамье.
   Возница что-то орал, успокаивая беснующуюся лошадь. Вопли перепуганных людей и животных перемежались с затухающим воем, в котором уже не слышалось ничего звериного. Так ревёт охваченный жаждой убийства самый страшный хищник в мире.
   Фургон продолжало швырять из стороны в сторону под крики кучера, безуспешно пытавшегося утихомирить мечущуюся скотину. Неожиданно та бросилась вперёд. Повозка подпрыгнула так, что самая главная пассажирка всё же слетела с лавки. Под полом раздался треск, и фургон встал намертво.
   Супруга начальника уезда расширенными от ужаса глазами посмотрела на его приёмную дочь.
   Совсем рядом дико завизжала женщина.
   К ней присоединился крик возницы:
   - Нет! Не надо, господин!
   Тяжело, жалобно заржала лошадь, дёрнув надёжно застрявший фургон.
   - Заткнитесь! - перекрыл вопли служанок грубый мужской голос. - А то и вас перережем!
   Вой превратился в жалобный скулёж.
   Вжавшись в дальний угол фургона, Платина со страхом следила за входом. Прикрывавшую его циновку перекосило и со своего места она могла видеть переднюю площадку, где сжавшийся в комок возница прикрывал голову руками.
   Уже другой голос: не столь грубый, но жёсткий и властный скомандовал:
   - Сидеть всем! На землю! Я сказал - на землю! Сидеть! Ащщщ, куда? Эй, лови его!
   Где-то совсем рядом кто-то яростно закричал, металл зазвенел о металл.
   Снова завизжали женщины
   - Куда, дура?! - рявкнул грубый голос, и раздался глухой удар. - На землю - я сказал!
   - Не вставайте и не высовывайтесь! - присоединился второй неизвестный. - И останетесь целы!
   "Неужели и здесь террористы!? - мысленно охнула поражённая внезапной догадкой путешественница между мирами. - Нас взяли в заложники?!"
   Подобное предположение показалось диким и абсолютно абсурдным. Всё-таки здесь тёмные средние века с рабством и феодализмом, а не просвещённый капитализм со свободой, демократией и правами человека.
   Судя по тому, что лязг стих, ближайшая схватка закончилась явно победой налётчиков. Но среди безудержной какофонии криков людей и животных Ия различила звуки удара металла о металл, где-то впереди защитники каравана всё ещё бились с нападавшими.
   Рядом послышался глухой удар и женский крик, к которому присоединились голоса до этого тихо поскуливавших служанок.
   - Молчать! - рявкнул грубый голос. - Гархар! Эй ты! Да, ты, свинья старая. Чего это у тебя в ушах? Снимай! Снимай, а то оторву с ушами! А ты чего лыбишься?
   - Я молчу, господин...
   - Какой я тебе господин, урдар!
   Раздался смачный удар и рык.
   - Заткнулись все!
   Теперь уже завыли слуги обоего пола да так, что у Платиной волосы на голове зашевелились, а зубы супруги начальника уезда принялись выбивать мелкую дробь.
   - Я боюсь, мама, - тихо пискнула Иоро, пряча лицо у неё на груди. - Мне страшно.
   Однако женщина не смогла вымолвить ни слова, чтобы утешить перепуганную дочь, и лишь судорожно гладила её по растрёпанным волосам.
   Ие казалось, будто мир вокруг замер застывшей в ожидании картиной, словно видео, поставленное на паузу неизвестным пользователем.
   Она не знала, сколько прошло времени, когда действительность вернулась, ворвавшись в уши звуком трубы. Тут же послышались крики:
   "Уходим! Давай-давай! Быстрее! Да брось ты её!" - вперемешку с совершенно незнакомыми словами, очевидно, входившими в не нормативную лексику аборигенов.
   "Неужели всё?" - не поверила в подобную удачу девушка.
   - Не ходите ту... - заткнулся на полуслове возница.
   Сорвав прикрывавшую вход циновку, внутрь протиснулся здоровенный детина самого зверообразного вида. Чёрная всклокоченная шевелюра плавно переходила в столь же растрёпанную бороду, львиной гривой обрамляя лицо, нижнюю часть которого прикрывала куцая, грязная повязка. Из-под кустистых бровей таращились выпученные глазищи, один из которых сильно косил.
   Широченную грудь прикрывали какие-то лохмотья, а мускулистая, волосатая лапища, торчавшая из короткого, рваного рукава, сжимала короткую дубинку, на конце которой мокро поблёскивал металлический шарик.
   - Золото давай! - знакомо прорычал бандит, потрясая окровавленной палицей.
   Однако супруга начальника уезда настолько перепугалась, что впала в ступор и могла лишь стучать зубами, да прижимать к себе тихонько подвывавшую дочь.
   "Он передавит нас, как тараканов!" - молнией пронеслось в голове Ии.
   Мордоворот окинул шальным взглядом фургон. Его выпученные, как у лягушки, глаза с неестественно расширенными зрачками лихорадочно заблестели.
   "Да он под кайфом!" - охнула про себя Платина и, бросившись к Азумо Сабуро, вырвала у неё из причёски золотую шпильку.
   Левой рукой протягивая бандиту украшение, правой - девушка вытащила свою, скреплявшую косу заколку.
   Взгляд обдолбанного налётчика сделался чуточку осмысленнее. Вырвав драгоценности из пальцев Ии, он быстро спрятал их за пазуху и рявкнул, заполняя фургон смрадным дыханием:
   - Всё давай!
   Стараясь не смотреть в полубезумные глаза наркомана, Ия опустилась на колени и, наклонившись к дрожавшей от страха Иоро, извлекла её заколку.
   - Здесь больше ничего нет, - поднимаясь на трясущихся ногах, сказала Платина.
   Где-то ещё раз протрубил рог.
   Резко рванувшись вперёд, налётчик крепко, словно железными клещами, ухватил девушку за запястье.
   - Браслеты со старухи сними!
   Ия энергично закивала, выражая полную готовность к сотрудничеству.
   Раздался глухой удар. Пробив тонкую стенку, тяжёлая стрела почти полностью влетела в фургон, задержавшись лишь оперением. Глянув на покачивавшийся в полуметре сверкающий наконечник, амбал взревел, отпустил Платину и, пошатываясь, выскочил наружу, на прощание одним яростным ударом разворотив переднюю стенку фургона.
   Машинально прикрыв руками голову от разлетевшихся щепок, девушка рухнула на пол рядом с супругой своего приёмного папаши.
   Та тихонько охнула. Выпрямившись, Ия увидела, что из щеки женщины торчит маленькая щепочка.
   - Мама, мама, мама! - часто-часто бормотала Иоро, одной рукой крепко вцепившись в неё, а второй закрывая глаза.
   "Вот же-ж!" - выдохнула про себя Платина, убирая с лица выбившиеся из причёски пряди, и, видя, что её спутница по-прежнему пребывает в ступоре, тихо сказала:
   - Кажется, они ушли, старшая госпожа.
   Однако та и не думала приходить в себя. Девушка уже собралась отвесить ей пощёчину, но, вовремя удержавшись, просто выдернула щепочку.
   Супруга начальника уезда дёрнулась, схватившись за щеку. Взгляд приобрёл осмысленное выражение и полыхнул гневом.
   - Вот, - опережая её возмущение, Ия продемонстрировала окровавленный кусочек дерева.
   Машинально кивнув, Азумо Сабуро глянула на кончики своих пальцев испачканных красным.
   Выбравшись из её объятий, родная дочь выпрямилась и, посмотрев на мать, пронзительно заверещала:
   - Кровь, кровь, у вас кровь!
   - Тише, Иоро-ли, - положив ей руку на плечо, попыталась успокоить девочку Платина. - Это всего лишь маленькая царапина.
   Доносившееся снаружи тихое поскуливание сделалось громче.
   - Старшая госпожа! Что с вами, старшая госпожа? Вы не пострадали, старшая госпожа?
   - Сюда идите! - скомандовала приёмная дочь начальника уезда, осторожно пробираясь к выходу и едва не сталкиваясь в проёме с зарёванными Угарой и Икибой, сразу обратив внимание, что из ушей последней исчезли серебряные серёжки, которыми та очень гордилась.
   Пропустив внутрь служанок, девушка огляделась, чувствуя, как её ощутимо потряхивает от только что пережитого волнения.
   Поскольку грабители ушли, их жертвы уже не сдерживали себя в проявлении чувств. Воздух вокруг звенел от криков, к которым примешивалось жалобное конское ржание.
   Лошадь, запряжённая в их фургон, лежала на обочине, поджав окровавленные ноги и приподняв голову с огромными, влажными глазами, в которых плескалась боль, обида и недоумение.
   Слева от повозки на дороге сидел, держась за живот, возница с посиневшим лицом, видимо, всё ещё не придя в себя от удара обдолбанного амбала.
   С другой стороны дороги лежал ещё один слуга, чья голова представляла собой жуткое месиво из окровавленных кусков черепа, облепленных какой-то бледно-серой субстанцией.
   Несмотря на то, что во время эпидемии путешественнице между мирами пришлось видеть множество человеческих останков: от свежих трупов до полуобглоданных скелетов, данное зрелище оказалось чересчур впечатляющим для её желудка.
   Ухватившись за угол фургона, она перегнулась пополам, извергнув на молодую травку не переваренные остатки завтрака. А когда проморгалась, заметила рядом ещё два пятна рвоты. Очевидно, их оставил кто-то из слуг.
   Вспомнив окровавленную дубину вломившегося в их фургон громилы, Ия подумала, что это именно он размозжил голову несчастному.
   На миг представив, что тот разбойник мог сотворить с ними, если бы не вовремя прилетевшая стрела, Платина вновь почувствовала нарастающую дурноту и торопливо отвела взгляд от безголового тела.
   Одна из служанок как раз помогала подняться сидевшей у колеса Оки. Заметив хозяйку, бледная, даже чуть зеленоватая девочка пролепетала:
   - Самая младшая госпожа...
   И, сделав попытку поклониться, едва не упала, вовремя подхваченная таким же бескровным спутником.
   - Мичи Гу, - обратилась к нему девушка, мягко спрыгнув на землю. - А остальные наши где?
   - Обна вон всё никак не очухается, - ответил тот, кивнув в сторону стоявшей на четвереньках женщины. - Уж очень из-за Макаса переживает.
   Тело служанки сотрясалось от рыданий и приступов рвоты.
   - А Хван Турасу помогает, - продолжал докладывать слуга.
   Проследив за его взглядом, Ия увидела опрокинутую телегу начальника уезда. Закрытые сундуки валялись на земле. Похоже, налётчиков совершенно не интересовало их содержимое. Запряжённая в повозку лошадь тоже валялась на дороге и громко стонала.
   "Неужели их специально покалечили?" - изумилась Платина, обратив внимание на лужу крови возле её поджатых ног.
   Чтобы окончательно убедиться в правильности своей догадки, Ия отошла на несколько шагов и посмотрела в сторону свадебного каравана.
   Повозки замерли в беспорядке на дороге и по обочинам, и везде слуги суетились возле павших животных.
   У ближайшего фургона дворянин без шляпы с заплывавшим синяком глазом, подобрав полы халата, остервенело пинал распростёртого перед ним слугу. Ещё двое его людей: мужчина и женщина, ткнувшись лбами в землю, наперебой просили господина их наказать.
   На ступеньках коротенькой "посадочной" лестницы, закрыв лицо руками, рыдала богато одетая дама с растрёпанной причёской.
   "Кажется, не только у нас побрякушки отобрали, - с какой-то холодной отрешённостью подумала девушка. - Только за что же он его бьёт? Неужели за свой синяк?"
   Чуть дальше, метрах в сорока от них, стоя на коленях возле неподвижного тела в синем халате, завывала знакомая женщина-лучница. Воздев к равнодушному небу белые руки, она проклинала негодяев, сделавших её вдовой, а детей сиротами. Чуть в стороне от неё подвывали две служанки и тощий, сгорбленный слуга.
   Расслышав слова о храбром господине, павшем от подлой руки, Платина предположила, что тот мужчина, видимо, безуспешно пытался отстоять драгоценности супруги.
   Из стоявшего вдали фургона под вой и причитание слуги вытаскивали ещё одного мёртвого дворянина с залитым кровью лицом.
   - Ио-ли! - окликнул её знакомый голос.
   Супруга начальника уезда, одной рукой вцепившись в угол фургона, второй крепко держась за Икибу, старалась сохранить равновесие на перекошенной передней площадке.
   Женщина хотела что-то сказать, но тут её взгляд упал на труп с размозжённой головой. Азумо Сабуро бурно вырвало прямо на Мичи Гу, как раз подставлявшего лесенку своей старшей госпоже.
   Служанка не смогла удержать согнувшуюся в пароксизме боли хозяйку, и они обе рухнули на перепачканного слугу, образовав "кучу малу".
   При других обстоятельствах это могло бы выглядеть смешно, но сейчас среди боли и смертей девушку даже не потянуло улыбнуться.
   Подскочив к беспомощно барахтавшимся людям, она первым делом сдёрнула подол смятого платья супруги начальника уезда с головы Мичи Гу, потом, подхватив женщину под мышки, помогла ей подняться, рявкнув на отскочившего в сторону слугу:
   - Да прикрой его чем-нибудь! Сейчас ещё Иоро выйдет!
   Азумо Сабуро вновь принялась подозрительно икать.
   - Давайте, старшая госпожа, - подбодрила её Платина, стараясь встать так, чтобы не попасть под зловонные брызги. - Не сдерживайтесь! Сейчас легче станет.
   - Какой ужас! - выпрямившись, простонала супруга начальника уезда. - О Вечное небо, как может такое твориться на свете?!
   Сумев наконец встать на ноги, Икиба подхватила её с другой стороны и, словно ребёнку, заботливо вытерла платком мокрые губы.
   - Эй, Хвон, Турас, - крикнул Мичи Гу. - Идите сюда!
   - Мама! - позвала Иоро, выбираясь из фургона с помощью Угары.
   - Не смотри! - предупреждающе крикнула мать первый раз в присутствии путешественницы между мирами, обратившись к дочери на "ты".
   - Что это? - пролепетала девочка заплетающимся языком.
   - Закрой ей глаза! - крикнула Ия Угаре, но та, разумеется, и не подумала исполнять приказы самой младшей госпожи.
   Иоро стало рвать. Мать со служанками бросилась к ней. А приёмная дочь начальника уезда, почувствовав себя лишней, направилась вдоль по склону, намереваясь разузнать, что там впереди?
   Пассажиры уже выбрались из фургонов. Слуги хлопотали возле покалеченных ослов и лошадей. Служанки, подвывая, как могли утешали приходивших в себя хозяек. Одни из уцелевших благородных господ пытались отдавать распоряжения, другие с потерянным видом слонялись вокруг, словно не веря, что такое могло произойти именно с ними.
   Обогнув двух оживлённо беседовавших дворян по широкой дуге, девушка поспешила в голову каравана.
   Скоро она разглядела перегородившее дорогу дерево. Видимо, пышная крона угодила прямо по ехавшим впереди всадникам с флагами, потому что слуги как раз доставали из густо переплетённых ветвей обмякшее тело в тёмно-серой шёлковой одежде. С такого расстояния Платина не могла понять, жив тот воин или нет? Зато двое других возле брошенного паланкина не подавали признаков жизни и никого не интересовали.
   А через дорогу на траве стоявшие на коленях служанки образовали круг, в центре которого, сидя на земле, голосила супруга рыцаря Канако и две его дочери.
   "Рыцаря тоже убили?" - едва не присвистнула от удивления Ия.
   Но тут со стороны упавшего дерева послышался многоголосый вопль:
   - Господин! Господин! На кого вы нас оставили, господин! Вернитесь к нам, господин!
   При этих словах хозяйка замка резво вскочила на ноги и, подхватив подол пышного платья, почти побежала в ту сторону, где слуги бережно укладывали на землю бесчувственное тело в знакомом сине-жёлтом окровавленном халате.
   За ней тут же устремились и все служанки, кроме одной, оставшейся плакать возле трупа молодой девушки в чёрно-красном свадебном платье.
   Не веря своим глазам, Платина подошла ближе, разглядев, что шёлковая ткань на груди Изуко Канако пропитана кровью, а на восковом бледном лице застыла гримаса ужаса.
   Пышная причёска растрепалась, но в тёмно-русых, почти чёрных, волосах одиноко поблёскивала золотая шпилька с крупной жемчужиной.
   Ия не видела невесту Хваро перед отъездом из замка, но сильно сомневалась, что это все её драгоценности. Очевидно, остальные забрали разбойники, а эту просто забыли впопыхах. В волосах супруги, а возможно, уже вдовы рыцаря Канако, тоже вроде бы поблёскивала какая-то побрякушка.
   Надрывный женский крик полностью подтвердил предположение девушки. Над живыми, даже тяжело ранеными, так надрывно и безнадёжно не воют.
   Почти тотчас к причитаниям вдовы присоединились дочери и служанки.
   Не имея никакого желания мельтешить на виду у убитых горем людей, Платина поднялась ещё выше по склону, чтобы окинуть взглядом всю растянувшуюся колонну с фургонами и грузовыми тележками, в беспорядке рассыпанными по дороге.
   Уничтожив охрану и покалечив ослов и лошадей, разбойники утащили всё приданое дочери рыцаря Канако, оставив возле возов только рогожи и обрывки верёвок.
   Более-менее уяснив происходящее, Платина поняла, что пора возвращаться. Всё равно, она здесь уже никому и ничем не поможет. О раненых есть кому позаботиться, а возиться с изуродованными животными приёмной дочери начальника уезда "невместно".
   Спускаясь наискосок по склону, Ия прошла мимо тела ещё одного воина и вдруг остановилась. Ей показалось, что взгляд мимоходом "скользнул" по чему-то очень важному.
   Уже привыкнув доверять своей интуиции, она развернулась, пристально рассматривая облачённого в тёмно-серую одежду мертвеца.
   Незнакомый, внешне ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти с курчавой бородкой и редкими усиками. Широкую грудь наискось пересекала залитая кровью рана, обнажая разрубленные рёбра.
   В правой руке убитый сжимал блестевший на солнце меч с девственно-чистым лезвием. Похоже, своего противника ему даже достать не удалось.
   Однако, сколько девушка не вглядывалась в неподвижное тело, всё равно не могла понять: что же так привлекло её внимание?
   Но всё же что-то настолько не давало ей покоя, что Платина тщательно осмотрела землю вокруг трупа. Здесь, на достаточно пологом склоне, сквозь прошлогодние листья уже пробивалась молоденькая травка, источавшая лёгкий, пряный аромат, почему-то напомнивший ей запах... корицы.
   Кое-где попадались редкие норки каких-то мелких грызунов с кучами рыхлой земли, в одной из которых ясно различался отпечаток задней части сапога... с каблуком!
   Замерев и даже затаив дыхание, Ия наконец-то поняла, что так привлекло её внимание. Похожий след девушка видела на снегу, когда, возвращаясь к людям, они с монашкой нашли в лесу убитых мужчину и женщину.
   Её спутница тогда твердила, что подобного рода обувь редко встречается в этой части Благословенной империи. Местные предпочитают плоскую подошву. Если это так, то, возможно, здесь побывал тот самый убийца? А может, это совершенно разные люди? В любом случае надо рассказать приёмному папаше. Как начальнику уезда, именно ему предстоит расследовать это преступление, и данная информация может пригодиться.
   - Осторожнее, госпожа! - раздался рядом предостерегающий окрик, и девушка машинально отпрыгнула в сторону, едва не запутавшись в подоле.
   Мимо пробежал чей-то слуга с длинной, толстой палкой наперевес.
   - Куда?! - охнула Платина, видя, как нога в плетёном сандалии опускается точно на ту кучку земли, где отпечатался столь примечательный след.
   - Простите, барышня! - на бегу отозвался мужчина. - Мне господин приказал!
   Глянув в ту сторону, Ия увидела, как двое слуг возятся возле лежавшей на дороге лошади.
   Мысленно выругавшись, приёмная дочь начальника уезда в очередной раз огляделась, заметив неподалёку двух простолюдинов. Один сидел на земле и страдальчески морщился, а второй неуклюже перевязывал ему голову застиранной тряпкой.
   Осознавая, что подобное поведение будет резко отличаться от общепринятых норм и правил, но не в силах совладать с обуревавшим её любопытством, девушка подошла к ним и замерла шагах в пяти, не зная, как начать разговор.
   - Что-то нужно, барышня? - не особо любезно поинтересовался раненый, а его приятель, кивнув, недобро зыркнул подбитым глазом.
   - Да, почтенный, - подтвердила та. - Что здесь случилось?
   - А вы не видели? - огрызнулся собеседник. - Разбойники напали. Господина нашего и молодую госпожу убили. Молодого господина ранили. Богатое приданое украли. Благородных господ и простого народа много побили. Я сам вот едва жив остался.
   - И как это случилось? - ни на миг не смутившись столь дерзким ответом, продолжила расспрос Платина. - Мне из фургона ничего видно не было.
   - Ну, так и сидели бы там, - проворчал второй мужчина, завязывая кончики импровизированного бинта. - Сюда-то зачем пришли?
   - У тебя что, язык отсохнет, если расскажешь? - не унималась Ия.
   - Простите, госпожа, - криво усмехнулся пострадавший. - Только некогда нам болтать попусту. Вон сколько дел.
   Он попытался встать, опираясь на руку приятеля, но ещё сильнее побледнел и согнулся в приступе рвоты.
   - Тебе бы посидеть немного, - сердобольно посоветовала девушка. - В себя прийти. После такого удара по голове нельзя сразу вскакивать.
   - Вы, барышня, никак ещё и лекарка? - отдышавшись, усмехнулся собеседник.
   Однако его спутник отнёсся к словам молодой дворянки гораздо серьёзнее.
   - Послушал бы ты Гвал, что барышня говорит. Ты же на ногах еле стоишь. Я всем так и скажу. Вон как тебе досталось. Чуть голова не отлетела.
   - Ладно, - с плохо скрываемым облегчением проворчал раненый. - Посижу немного. Мне и в самом деле что-то нехорошо.
   Поклонившись приёмной дочери начальника уезда, его приятель поспешил к слугам, пытавшимся оттащить на обочину тушу коня с распоротым брюхом.
   Передёрнув плечами, Платина поспешно отвела взгляд от кучи склизких, перепутанных внутренностей, вывалившихся в пыль из обширной раны, и вновь посмотрела на раненого. Тот полулежал на земле, опираясь на локоть и положив ладонь на лоб.
   - Может, всё же расскажешь, как дело было?
   - До чего же вы приставучая, барышня, - страдальчески поморщился мужчина и, прикрыв глаза, заговорил:
   - Нас с Дараном носильщиками поставили. Отнести, значиться, приданое дочки господина нашего в дом жениха в Букасо. Ну так то дело привычное. Мы туда часто ходим. И сегодня никто ничего худого не ждал. О разбойниках в наших местах лет десять никто ничего не слышал. Не иначе как из-за петсоры люди так озверели. Сперва мёртвые деревни грабили, потом за живых людей принялись.
   Несмотря на то, что такие подробности Ию совершенно не интересовали, она слушала очень внимательно, давая рассказчику высказаться.
   - Ну кто мог такое подумать? - спросил он сам себя и продолжил: - Дерево вдруг ни с того ни с сего упало на нашего господина. Стрелы тучами полетели. Волки завыли как зимой. Лошади с ослами от испуга как с ума посходили. Мечутся, ржут, поводьев не слушаются. Страх-то какой! А тут ещё и разбойники из-под земли полезли...
   - Как это? - не выдержав, прервала его девушка.
   - А я почём знаю, барышня? - вяло огрызнулся Гвал. - Небось какое-нибудь чёрное колдовство. Может, то не просто бандиты были, а злые оборотни? Зачем простым разбойникам невинную скотину калечить? На такое только нечисть грязная способна.
   Платина уже открыла рот, намереваясь ещё кое-что уточнить, но ей помешал знакомый голос:
   - Вот вы где, самая младшая госпожа!
   Обернувшись, она досадливо скривилась.
   - Ну, чего тебе, Оки?
   - Старшая госпожа за вами послала, - доложила девочка и доверительно понизила голос. - Уж очень она гневается, что вы опять без спросу ушли.
   Возведя очи горе, Платина сверху вниз посмотрела на раненого, с интересом слушавшего их разговор.
   - Скажи, Гвал, в какую сторону ближе идти: в замок Канако или в Букасо?
   - Ну, до города поближе будет, - рассудительно ответил мужчина, напомнив: - Только ведь дерево там.
   - А его никак нельзя отодвинуть?
   - Самая младшая госпожа! - напомнила о себе Оки. - Пойдёмте скорее, а то старшая госпожа ругаться будет.
   Даже не глянув в её сторону, приёмная дочь начальника уезда продолжила выжидательно смотреть на раненого.
   Тот стушевался.
   - Да откуда же я знаю, госпожа? Только дерево уж больно толстое и сучков много.
   Несмотря на разрывавшие голову вопросы, девушка понимала, что не стоит испытывать терпение госпожи Азумо Сабуро, поэтому, вздохнув, буркнула на прощание:
   - Выздоравливай.
   Всё время, пока Платина осматривалась и расспрашивала пострадавшего, на дороге продолжали раздаваться причитания над погибшими дворянами. А вот простолюдинов здесь никто не оплакивал.
   Отнеся в сторону трупы коллег, чтобы те не мешались под ногами, слуги, перевязав раненых и приведя в чувство перепуганных, пытались придать колонне какую-то видимость порядка.
   Обрезая постромки, оттаскивали в сторону туши убитых и искалеченных животных, ставили на колёса опрокинутые фургоны и телеги, складывали уцелевшие разбросанные вещи.
   Поскольку налётчики даже не делали попытки заглянуть в другие сундуки, приёмная дочь начальника уезда ещё более укрепилась во мнении, что их интересовало только придание дочери рыцаря Канако.
   "На ком же теперь женится Хваро, если она мертва?" - неожиданно пришла в голову путешественнице между мирами очевидная мысль, от которой перехватило дыхание и гулко забилось сердце.
   Ия внезапно поняла, что из-за этого нападения у неё появился шанс стать супругой барона - старшей госпожой семьи Тоишо Хваро. Если он действительно её так любит, как говорил вчера своему доверенному человеку.
   Девушка почувствовала, как губы сами собой растягиваются в глупо-счастливой улыбке, настолько неуместной в данной ситуации, что ей пришлось тут же испортить себе настроение.
   "Вдруг такой знатный дворянин не захочет взять меня супругой? Или, что вернее, родственники заартачатся? Я же всего лишь приёмная дочь".
   - Госпожа! - окликнула её служанка, тут же повторив ещё громче: - Самая младшая госпожа!
   Оторвавшись от своих мыслей, Платина увидела идущих прямо на неё дворян из числа тех, кто оправился в Букасо вместе с караваном невесты рыцаря Канако.
   Привыкшие к тому, что им везде и всюду уступают дорогу, благородные мужи стремительно приближались, возбуждённо переговариваясь между собой.
   Ия едва успела отпрянуть и согнуться в почтительном поклоне, но увлечённые беседой мужчины не удостоили её даже кивка.
   Из услышанного обрывка разговора девушка поняла, что они никак не могут решить: возвращаться в замок или пробираться в город?
   Супруга начальника уезда металась по обочине, словно тигрица в клетке. Колесо из расщелины вытащили, но фургон всё равно выглядел скособоченным.
   "Ось сломалась", - предположила Платина, подходя ближе и кланяясь.
   - Где вы были, самая младшая госпожа?! - вскричала женщина, едва не сорвавшись на визг. - Кто вам разрешил уйти?!
   - Мама! - простонала сидевшая на циновке Иоро. - Потише, люди смотрят.
   У соседней повозки служанка расчёсывала спутанные волосы хозяйки, которая с интересом наблюдала за начинающимся скандалом.
   - Узнавала, что там произошло, - невозмутимо ответила Ия. - Господина с нами нет, а вы помогали молодой госпоже. Вот я и не стала вас беспокоить.
   - Надо было послать кого-нибудь из слуг, - чуть "сбавила обороты" собеседница. - Не к лицу благородной девушке гулять там, где много убитых и чужих мужчин.
   - Вряд ли кому-нибудь из них сейчас есть до меня хоть какое-то дело, старшая госпожа, - усмехнулась Платина и, прежде чем та успела что-то сказать, "вывалила" на неё всю имеющуюся информацию. - Дорога впереди перекрыта деревом. Господин Канако, его воины и дочь убиты.
   - Изуко мертва? - бледнея, пролепетала Иоро и часто задышала, закатывая глаза.
   - Что с вами?! - всполошилась мать, зло зыркнув на приёмную дочь мужа. - Она только что успокоилась, а вы со своими ужасами!
   Ие осталось только виновато развести руками.
   К счастью, Иоро не потеряла сознание и не впала в ступор. Когда госпожа Азумо Сабуро схватила её за плечи, девочка с шумом выдохнула, приходя в себя.
   Платина поискала взглядом тело слуги с раздробленной головой, но на том месте обнаружилось лишь бурое пятно на траве. Изуродованный труп оттащили шагов на пятнадцать и слегка прикрыли сломанными ветками.
   - Что вы ещё узнали? - отрывисто спросила супруга начальника уезда.
   - Все ослы и лошади убиты или покалечены, - продолжила доклад Ия. - Мне сказали, что мы примерно на середине пути между городом и замком. Но, куда бы мы не направились, идти придётся пешком.
   - О Вечное небо! - простонала собеседница. До неё начало доходить, в сколь сложной ситуации они оказались.
   - Вы среди нас самая старшая и уважаемая, - наставительно продолжила девушка. - Поэтому вам стоит сходить в начало каравана, куда ушли другие дворяне, и узнать, чего они там решили?
   - Да, да, - помедлив, согласилась женщина. - Отсюда надо скорее уходить. Но как же Макас? Нельзя же бросить его тело диким зверям? Он столько лет верно служил нашей семье...
   Видя, что супруга приёмного папаши явно растерялась, оказавшись в столь экстремальной обстановке, Платина решила её приободрить:
   - Мы что-нибудь придумаем, старшая госпожа. Сейчас, главное, определиться, что делать дальше? И в отсутствие господина принимать решение вам.
   - Да! - гордо выпрямившись, согласилась госпожа Азумо Сабуро и распорядилась: - Икиба, сейчас же найди зеркало. Не могу же я идти к людям в таком виде. Вы же, Ио-ли...
   Она неприязненно посмотрела на девушку.
   - Мне всю причёску растрепали и половину волос выдрали.
   "Зато твоя тупая башка целой осталось", - мысленно огрызнулась та, но промолчала, лишь виновато потупив взор.
   К счастью, расторопные служанки быстро привели шевелюру своей госпожи в более-менее благопристойный вид.
   - Достать новую диадему, старшая госпожа? - предложила Икиба.
   - Не нужно, не на праздник, - отказалась супруга начальника уезда. - Ио-ли, вы идёте со мной.
   - А кто же останется с Иоро-ли, старшая госпожа? - удивлённо вскинула брови Платина.
   - Не уходите, старшая госпожа! - взмолилась девочка, хватая мать за рукав. - Мне страшно.
   - Не бойтесь, - натужно улыбнулась та. - Здесь останутся Икиба, Даб, другие слуги. Они скорее умрут, чем позволят кому-то причинить вам боль.
   - Жизни не пожалеем, молодая госпожа! - патетически воскликнула служанка, отвешивая церемонный поклон.
   - Точно так, - солидно подтвердил всё ещё бледный возница.
   - Тогда позвольте мне тоже пойти с вами, старшая госпожа? - взмолилась дочь, и подбородок её мелко задрожал.
   - Я оставлю здесь Ио-ли, - сдалась мать. - Она храбрая девушка и не даст вас в обиду.
   - Позвольте старшей госпоже исполнить свой долг, Иоро-ли, - мягко сказала Платина, с трудом отрывая тонкие пальчики родной дочери начальника уезда от рукава платья его жены. - Кто же ещё позаботится о нас в отсутствие господина?
   Всхлипнув, девочка согласно кивнула, а путешественница между мирами впервые удостоилась благодарного взгляда госпожи Азумо Сабуро.
   Ещё раз ободряюще улыбнувшись дочери, она в сопровождении Икибы и Мичи Гу поспешила в голову каравана.
   А Ия внезапно почувствовала резь в мочевом пузыре. Из-за нападения бандитов нервы настолько взвинтились, что она совершенно позабыла обо всём, и теперь организм настойчиво напоминал о своих насущных потребностях.
   - Мне надо отойти, Иоро-ли, - наклонившись к её уху, прошептала Платина.
   - Куда вы, Ио-ли? - встрепенулась девочка.
   Та объяснила.
   - Мне тоже нужно, только я боюсь.
   Растолковав слугам, куда и зачем они направляются, дочери начальника уезда в сопровождении Оки направились к кустам. Всё-таки дворянкам невместно справлять нужду на виду у всех, чай не простолюдинки какие.
   Подходя к ближайшим кустам, Платина разглядела валявшийся на земле щит, сплетённый из прутьев, а за ним узкую траншею глубиной с полметра и длиной в два.
   - Что это, Ио-ли? - шёпотом спросила её спутница, хватая за рукав. - Могила?
   - Нет, - усмехнулась девушка, вспомнив слова раненого слуги о том, что бандиты "выскочили из-под земли". - Здесь прятались разбойники, чтобы их не увидели раньше времени.
   У Платиной мелькнула мысль побродить вокруг и поискать что-нибудь интересное. Вот только её спутница вряд ли отнесётся к подобному желанию с пониманием.
   На дороге их ждала благородная пассажирка из соседнего фургона. Служанки привели в порядок её причёску и даже украсили парой серебряных шпилек.
   Поклонившись, она поинтересовалась:
   - Госпожа Сабуро, это правда, что господин Канако и его дочь Изуко мертвы?
   - Да, госпожа Сетошо, - подтвердила Ия. - Их убили.
   - Какой ужас! - всплеснула широким рукавом женщина. - Кто посмел напасть на свадебную процессию?
   Прежде чем рассказать, что ей известно, девушка заранее предупредила:
   - Я знаю не так много, госпожа Сетошо.
   Пока собеседница охала и переспрашивала, подтянулись другие благородные дамы и даже кое-кто из служанок.
   Приёмной дочери начальника уезда пришлось повторить свой рассказ. В этот раз она не забыла упомянуть замаскированную яму, где прятались бандиты, поджидая свою добычу.
   - Этим мерзавцам надо отрубить головы! - пылко вскричала одна из слушательниц.
   - Они не заслуживают такой лёгкой казни! - гневно возразила другая. - Только четвертование!
   - За убийство благородной девушки и её отца в такой день?! - возопила третья. - Содрать кожу живьём!
   И женщины загалдели, с азартом предлагая всё новые виды казней.
   "Вот же-ж фантазия у людей", - мысленно усмехнулась Платина, невольно поёжившись от пробежавших по спине мурашек.
   Заметив, как стремительно бледнеет лицо родной дочери её приёмного отца, она громко объявила, перекликая кровожадный гвалт:
   - Для этого, благородные дамы, разбойников надо сначала поймать! А уж потом суд сурово накажет их по закону.
   Стушевавшись на пару секунд, дворянки столь же дружно её поддержали и принялись наперебой рассказывать свои истории.
   Оказывается, разбойники прошлись по всем фургонам, и никто из благородных мужей не оказал им сопротивления, безропотно позволив забрать украшения своих жён и дочерей.
   Двое гостей рыцаря Канако погибли ещё до того, как налётчики бросились отнимать драгоценности. Один выглянул в окно и получил стрелу в лицо. Второй выскочил из фургона почти сразу же, как караван остановился. Великолепно владея боевыми искусствами, он голыми руками положил троих бандитов, но был ранен стрелой и подоспевшие сообщники злодеев добили храбреца. Причём, по словам слуг, наблюдавших за поединком, они разительно отличались от большинства разбойников и больше походили на воинов.
   Живописно описав данный поступок, дамы сочли его хоть и героическим, но чрезвычайно легкомысленным.
   - Безрассудно бросаться в одиночку, без оружия на такое количество врагов, - наставительно заявила госпожа Сетошо. - Его дети будут гордиться своим отцом, но вырастут сиротами. Вряд ли мать сможет дать им приличное образование, а без этого не сдать государственный экзамен.
   Ия скромно помалкивала, в душе радуясь, что её приёмный папаша укатил ещё вчера и не попал в столь щекотливую ситуацию. Вряд ли он решился бы помешать тому мастодонту грабить своих женщин, а значит, что бы сейчас не говорили эти клуши, мог бы сильно опозориться, причём не только в глазах жены и детей.
   Разговор прервала одна из служанок, сообщив о возвращении господ.
   При виде мужей дамы торопливо попрощались и поспешили к своим фургонам.
   Пропустив вперёд мужчин, пришла и супруга начальника уезда, первым делом сообщив, что перекрывшее дорогу дерево сдвинуть не удалось.
   - Нужны топоры, пилы и верёвки, - вздохнула женщина. - Господин Канако обещал прислать людей... Но когда это ещё будет?
   - Разве господин Канако жив? - удивилась девушка.
   - Я имею ввиду господина Тсушо Канако, теперь он глава семьи, - поморщившись, пояснила собеседница. - Его отец, господин Миноро Канако, действительно мёртв, как и его дочь Изуко. Сам господин Тсушо Канако тоже ранен, но не очень тяжело.
   - Понятно, госпожа, - кивнула Платина.
   Бросив на неё недовольный взгляд, Азумо Сабуро продолжила:
   - Он пригасил всех вернуться в замок, а уже завтра утром ехать в Букасо.
   - А разве в город никого не отправили? - удивилась Ия. - Надо сообщить жениху, что невеста погибла. И наш господин тоже должен узнать о нападении разбойников.
   - Не считайте себя самой умной, самая младшая госпожа, - с издёвкой проворчала женщина. - Конечно, господин Канако отправил в Букасо людей. Только здоровых лошадей нет, а пешком им долго добираться придётся.
   Невольная путешественница между мирами уже научилась определять время по солнцу, хотя и довольно приблизительно. Глянув на почти безоблачное небо, она решила, что скоро наступит полдень.
   - Какой нам смысл возвращаться в замок, старшая госпожа? - спросила девушка. - Мне сказали, что город ближе.
   Все взгляды устремились на возницу.
   - Так оно и есть, старшая госпожа, - подтвердил тот.
   - Я же сказала, что дорога перекрыта! - не выдержав тупости приёмной дочери мужа, рявкнула женщина.
   - Но люди-то пройдут, старшая госпожа, - смело возразила девушка.
   Ей отчаянно не хотелось возвращаться в замок. Во-первых, там сейчас начнётся сильнейшая суета из-за убийства хозяина, его дочери и воинов, так что даже в доме для гостей не отдохнёшь. Во-вторых, она очень устала от непрерывного общения с супругой своего приёмного папаши. Дома Ия могла хотя бы в своей комнате "снять маску" и расслабиться. В третьих, ей совсем не улыбалось вновь делить постель с Иоро. Мало того, что девчонка очень беспокойно спит, так ещё во сне обниматься лезет.
   Вот поэтому девушка и пыталась склонить госпожу Азумо Сабуро к путешествию в Букасо. С этой целью Платина вновь обратилась к вознице:
   - Даб, грузовую телегу можно разобрать и перенести за дерево?
   Однако, прежде чем тот успел ответить, женщина окончательно потеряла терпение:
   - Я же сказала, что мы возвращаемся в замок! Чего вы ещё хотите?
   - Я, старшая госпожа, - с почтительным поклоном заявила Ия, - хочу как можно скорее оказаться под защитой нашего господина. Вряд ли нам стоит ещё раз ночевать у чужих людей без его разрешения.
   Супруга начальника уезда набычилась.
   - Как только наш господин узнает, что случилось, - продолжала убеждать Платина, - он обязательно поедет в замок, и мы встретимся с ним по дороге.
   Но собеседница молчала, только по скулам ходили желваки. Судя по всему, ей очень не хотелось принимать решение и брать на себя такую ответственность.
   - А вы спросите, - предложила девушка, - может быть, ещё кто-нибудь с нами поедет? Тогда мы будем не одни.
   Ничего не говоря, женщина направилась к соседнему фургону, из которого слуги уже выносили вещи.
   - А как быть с нашим добром, самая младшая госпожа? - тихо спросила Угара, кивнув на стоявшие у повозки сундуки.
   - Наверное, кому-то придётся остаться с ними? - пожала плечами Ия. - Может, тебе с Дабом? Всё равно сейчас из него ходок плохой.
   - Если старшая госпожа прикажет, всё сбережём! - пылко, но не очень уверенно заявила служанка.
   Заметив досадливую гримасу на лице дворянина, Платина предположила, что переговоры у госпожи Азумо Сабуро, видимо, идут не очень удачно и, наплевав на приличия, поспешила к ней на помощь.
   Господин Риоко Сетошо, кажется, не совсем понимал, что именно хочет от него супруга благородного господина Бано Сабуро? Или просто не воспринимал её всерьёз.
   - Прошу нас простить, господин Сетошо, - поклонилась девушка и, подхватив под локоть явно растерявшуюся старшую госпожу, потянула её в сторону. - Пожалуйста, подождите немного.
   - Видите, они сундуки выгружают? - зашептала Ия. - Предложите оставить их здесь под охраной его и наших слуг! Днём с ними ничего не случится. А к вечеру пообещайте прислать повозки с охраной. Скажите, что если разобрать нашу телегу и перенести её за дерево, слуги смогут довезти нас до города. И господин не забудет его услуги.
   - Попробую, - поколебавшись, пообещала собеседница.
   Выслушав её, дворянин вновь досадливо скривился, и женщина пустила в ход последний аргумент.
   - Мой господин будет очень благодарен вам, господин Сетошо, если поможете нам встретиться с ним как можно раньше.
   - Разве я могу бросить в беде семью благородного господина Сабуро, - с полминуты подумав, улыбнулся одной половиной лица дворянин, вторая распухла и сохраняла неподвижность. - Скажите своим слугам, чтобы отнесли ваши вещи к нашим. А то здесь скоро начнётся сущее столпотворение.
   Он не ошибся. Обретя твёрдое руководство в лице нового рыцаря Канако, слуги собрали убитых, раненых, очистили дорогу от мёртвых и покалеченных животных, сдвинули на обочину фургоны.
   Выяснилось, что один скакун всё же уцелел, хотя и пострадал при падении дерева, и теперь хромал, припадая на правую заднюю ногу.
   С видимым трудом удерживаясь в седле, на нём ехал бледный молодой землевладелец с правой рукой, висевшей на перекинутой через шею повязке.
   За ним тащили превращённый в погребальные носилки свадебный паланкин с телами невесты и её отца.
   Далее слуги, взявшись за оглобли и упираясь в заднюю стенку, везли фургон, из которого доносился плачь вдовы рыцаря Канако и двух его дочерей.
   Когда караван поравнялся с ними, господин Сетощо и госпожа Сабуро церемонно поклонилась.
   - Стой! - негромко скомандовал свежеиспечённый землевладелец слуге, державшему повод его коня и, чуть качнув головой, сказал: - Поторопитесь, господа. Мы здесь надолго не задержимся.
   - Мы едем в город, господин Канако, - ответил дворянин.
   - Как хотите, господа, - равнодушно пожал плечами молодой человек, приказав: - Пошли.
   Как убедилась Ия, прочие гости последовали её примеру. Оставив вещи под охраной четырёх человек, они набились в один фургон. Облепив его со всех сторон, слуги после короткой заминки раскачали его и покатили по дороге.
   Люди начальника уезда тоже времени зря не теряли, сняв с телеги колёса.
   Глядя, как они, взявшись по двое, собрались их нести, девушка предложила:
   - Позвольте мне пойти с ними, старшая госпожа?
   Вопреки ожиданиям та возражать не стала, лишь приказала:
   - Возьмите с собой Оки.
   После короткого совещания слуги пошли по тому склону, где росло перегородившее дорогу дерево.
   Этот склон оказался не настолько крут, чтобы по нему нельзя было пройти даже с грузом, однако повозка здесь бы точно не проехала, в том числе и из-за густо разросшегося кустарника, в котором, судя по всему, и прятались разбойники.
   Обходя помятые стебли, явно обозначавшие место засады, Ия услышала за спиной сдавленный писк и шорох.
   Поскользнувшись на опавших листьях, служанка грохнулась и сползла вниз по склону. Подол платья задрался, обнажив тощие икры.
   - Вставай, - покачала головой Платина, протягивая руку. - И будь осторожна.
   - Да, самая младшая госпожа, - пролепетала густо покрасневшая Оки.
   Мысленно усмехнувшись, девушка направилась к перегородившему дорогу дереву. Уж очень ей стало любопытно, каким образом его умудрились так точно и вовремя повалить?
   Она быстро увидела большую, глубокую зарубку, примерно на три четверти диаметра ствола, удивившись, почему оно не рухнуло раньше? И как такой обширный затёс не заметили с дороги?
   Это нападение вообще вызвало у путешественницы между мирами много вопросов. Почему взбесились животные, и возницы никак не могли их усмирить? Да, сначала их напугал вой, похожий на волчий. Но он быстро стих, а ослы и лошади продолжали метаться, погибая под ударами бандитов. Почему они взяли только приданое дочери рыцаря Канако и не тронули вещи гостей? Почему из всех дворянок убили только невесту?
   Но тут она вспомнила ворвавшегося в их фургон громилу и предположила, что госпожа Изуко Канако либо замешкалась, снимая свои побрякушки, либо вообще оказалась их отдавать?
   Сложив колёса на дороге, слуги начальника уезда отправились за телегой, а его приёмная дочь принялась расхаживать вдоль дерева, навеки упокоившего благородного рыцаря Миноро Канако и, по крайней мере, трёх его воинов.
   Скоро она заметила верёвку, брошенную на кусты с противоположной стороны дороги. Подойдя ближе, Платина убедилась, что та привязана к стволу у самой вершины. Похоже, именно она удерживала дерево от падения. В надлежащий момент верёвку перерезали, и лесной великан рухнул на передовых всадников свадебного кортежа, кого-то ранив, кого-то убив и напрочь перегородив дорогу.
   Послышались голоса. На склоне появились господа в сопровождении служанок и тащившие грузовую телегу слуги.
   Споро вернув на место колёса, они помогли хозяевам рассесться и, взявшись за оглобли, повезли их в город.
   Все молчали, подавленные недавно пережитым ужасом, непривычным соседством и жаждой. Добравшись до речки, и простолюдины, и благородные устремились к воде, но задерживаться возле неё не стали. Казалось, какая-то сила гонит их вперёд, заставляя уйти как можно дальше от места трагедии.
   Всю дорогу девушка чувствовала себя очень неуютно, глядя на упиравшихся мужчин и женщин, тащивших по ухабам тяжёлую телегу. Поэтому, утолив жажду, она отказалась садиться, заявив, что хочет пройтись пешком.
   Настороженно глянув на господина Сетошо, устроившегося на другой стороне повозки, Азумо Сабуро досадливо махнула рукой.
   Чистая, холодная вода явно пошла всем на пользу. Слуги зашагали быстрее. Пассажиры оживились. И если сам дворянин сохранял солидное мужское молчание, то его жена скоро уже во всю обсуждала с супругой начальника уезда недавнее трагическое происшествие.
   Однако усталость всё же брала своё, и телега постепенно замедляла ход.
   "Мог бы и слезть, - подумала Платина, неприязненно глянув на господина Сетошо. - Всё-таки мужик".
   Разумеется, ничего подобного тому и в голову не пришло, а озвучивать свои мысли она не стала.
   Они почти добрались до главной дороги, когда впереди показалась группа всадников, несущихся во весь опор.
   При виде их Ия остановилась, переведя дух.
   - А вот и ваш супруг, госпожа Сабуро, - сказал дворянин, спрыгнув на землю и машинально выгибая уставшую от долгого сидения спину.
   "Барон тоже здесь, - отметила девушка. - Ещё бы! Это же его невесту убили. А он не из тех, кто такое прощает. Только народа с ними маловато".
   Она попыталась пересчитать остальных. Десять конных стражников, господин Кимуро и...
   Платина удивлённо вскинула брови.
   Младший брат губернатора. А он как здесь оказался?
   Ия вспомнила, что не видела его, когда свадебный караван покидал замок. Получается, что господин Рокеро Нобуро тоже уехал вчера. Скорее всего, вместе с бароном и начальником уезда. Теперь вот узнал о нападении разбойников и сразу поспешил на место происшествия. Не иначе как за тем, чтобы потом лично сообщить брату о ЧП.
   Придержав коней и сбившись в кучу, всадники остановились.
   Неловко соскочив с седла, начальник уезда поспешил к телеге.
   - Мой господин! - срывающимся от волнения голосом поприветствовала его супруга, отвешивая вместе с дочерьми низкий церемонный поклон.
   Несмотря на разгорячённое скачкой лицо, на лихорадочно блестевшие глаза, говорил тот подчёркнуто спокойно:
   - Я рад, что с вами всё благополучно, моя госпожа. Но почему вы здесь? Разве господин Канако не пригласил вас в свой замок?
   - Пригласил, - подтвердила женщина. - Но мы посчитали необходимым вернуться. Без вас, господин, нам нечего делать у господина Канако.
   - Не стоило так рисковать, моя госпожа, - мягко пожурил её муж. - Хвала Вечному небу за то, что с вами ничего не случилось.
   Повернувшись к спутнику жены, он отвесил ему церемонный поклон.
   - Благодарю вас, господин Сетошо, за то, что помогли моей семье. Я у вас в долгу.
   - Не заставляйте меня чувствовать себя неудобно, господин Сабуро, - кланяясь, ответил дворянин. - Как я мог бросить близких столь мудрого и благородного мужа?
   - Что там произошло, господин Сетошо? - ловко спрыгнув с седла, беспардонно влез в разговор младший брат губернатора и воскликнул, вскинув брови: - О! Вы тоже пострадали? Так, что там случилось?
   - Быть может, лучше посмотреть на месте, господин Нобуро? - раздражённо предложил барон, похлопывая по шее фыркавшего коня. - Там ещё кто-то есть, господин Сетошо?
   - Да, господин Хваро, - подтвердил дворянин, подчёркнуто игнорируя Нобуро. - Мы оставили слуг сторожить наши вещи. Разбойники перебили всех лошадей и ослов, пришлось кое-что из имущества бросить прямо на дороге.
   - Благородный и образованный человек заметит то, что ускользнёт от взгляда простолюдина, - наставительно заявил младший брат губернатора. - Сколько разбойников напало на караван, господин Сетошо?
   Тот солидно откашлялся, а Платина с иронией подумала, что он вряд ли мог их сосчитать, прячась в фургоне.
   - Не менее пятидесяти негодяев, господин Нобуро. Все в масках, с мечами, копьями и дубинами. Были и лучники. Но они не показывались, всё время прячась за деревьями. Я даже не могу сказать сколько их.
   - Спасибо, господин Сетошо, - чуть поклонился собеседник. - Хоть что-то начинает проясняться.
   Барон презрительно скривился, но ничего не сказал.
   - Скоро здесь будут пешие стражники, - обратился начальник уезда к супруге. - Они помогут вам добраться до города. А мне пора. Нужно осмотреть место нападения. Сегодня меня не ждите, я переночую в замке.
   - Это ваш долг, господин, - поклонилась женщина.
   - Я оставлю с вами господина Кимуро, - кивнул собеседник в сторону телохранителя. - Он за всем проследит.
   - Да, господин, - соскочив на землю, поклонился десятник.
   - Господин! - вновь наплевав на все правила приличия, окликнула чиновника приёмная дочь.
   - Что такое, самая младшая госпожа? - сурово нахмурился Бано Сабуро.
   - Помните, я рассказывала о следах, что мы с госпожой Амадо Сабуро нашли в лесу? - выпалила девушка и пояснила, видя непонимающий взгляд приёмного папаши: - Ну те, с каблуками. Следы убийцы.
   - И что? - резко оборвал её мужчина, опасливо косясь на внимательно следивших за их разговором спутников.
   - Точно такой же я видела в лесу у дороги! - наконец сообщила самое главное Ия. - Рядом с убитым воином господина Канако. Я подумала, что вы должны это знать.
   - Хорошо, самая младшая госпожа, - чуть смягчился начальник уезда. - Я вас услышал.
   - Спасибо, господин, - поклонилась Платина.
   Один из стражников помог чиновнику забраться в седло, и всадники вновь поскакали по дороге.
   Глядя им вслед, девушка с философской грустью подумала, что не всякое дело, начавшись хорошо, имеет столь же удачный конец. Как, например, случилось с этой с крутой свадьбой.
  
  
  
  
  
   Часть 4
  
  
   Глава I
  
   О преступлениях и подозрениях
  

Юноша, что на реке Цяньтан

Лотосы рвёшь при яркой луне!

Не позабудь про коварство реки --

Челнок не спасёт на крутой волне.

Дракона ты песнью сейчас усыпил,

Но будь осторожен -- он рядом, на дне!

Эй, человек, осла не гони,

Узду натяни и послушай, дружок!

Остерегись постоялых дворов,

Хоть солнце садится и путь далёк!

Ждут тебя ливень и ураган --

Гляди, чтобы ты в пути не промок!

Ким Ман Чжун

Облачный сон девяти.

  
  
  
   Рокеро Нобуро не хотел афишировать своё появление в Букасо, поэтому при въезде в город продемонстрировал именную пайзу, а не пугающую серебряную пластинку с императорской золотой цаплей и грозной надписью.
   Ещё ему повезло в том, что никто из стражников, нёсших службу у этих ворот, не знал младшего брата губернатора в лицо, а фамилия Нобуро не такая уж и редкая среди дворян провинции Хайдаро.
   Да и его фургон после стольких поездок выглядел достаточно потрёпанным, чтобы не привлекать к себе внимание. Поэтому караульный у башни с привычным поклоном вернул яшмовую бляшку с двумя рядами букв и, отступив в сторону, освободил проезд.
   Не мудрствуя лукаво путешественник решил остановиться в знакомой гостинице.
   При виде дорого гостя лицо хозяина "Бамбуковой жабы" расплылось в счастливой улыбке.
   - Здравствуйте, благородный господин Нобуро! - вскричал он, отвешивая низкий, почтительный поклон. - Рад снова вас видеть в моём заведении!
   Молодой человек окинул скучающим взглядом полупустой зал и только после этого посмотрел на толстяка.
   - Мне нужна комната, почтенный Тошаки.
   - Так вы помните моё жалкое имя, благородный господин! - всплеснул руками собеседник, и его маленькие глазки заблестели от подступивших слёз умиления. - Конечно, господин! Да я сам в сарай переселюсь, лишь бы устроить вас с наилучшими удобствами!
   - Если слово сказано - его не догонишь и на солнечном скакуне, - усмехнулся младший брат губернатора, припомнив старинную поговорку. - Только мне бы не хотелось лишать твою семью крова. Лучше покажи комнату.
   - Да, да, благородный господин, - засуетился владелец гостиницы, делая приглашающий жест в сторону лестницы, ведущей на галерею второго этажа.
   На сей раз он предложил гостю гораздо более скромные апартаменты. Но за последнее время тот успел привыкнуть к походной жизни. Да и задерживаться здесь надолго не собирался.
   Коротко кивнув в знак согласия, молодой человек сухо проговорил:
   - Распорядитесь приготовить мне баню.
   - Слушаюсь, господин, - с готовностью поклонился собеседник и тут же виновато развёл руками. - Только нижайше прошу вас немного подождать.
   Гость нахмурился.
   - Совсем чуть-чуть, - заверил хозяин "Бамбуковой жабы".
   - Хорошо, - поморщился Рокеро Нобуро, буркнув: - Скажи слугам, чтобы принесли вещи.
   Он сел в подозрительно скрипнувшее кресло, откинулся на низенькую спинку и, вытянув ноги в грязных сапогах, вспомнил случайную встречу с помощником цензора из Ирихо. Тот чиновник сопровождал своего начальника в поездке в Хайдаро.
   И пока начальник гостил у местного коллеги, его подчинённый заглянул в то самое заведение, где отдыхал перед дальней дорогой младший брат губернатора.
   Вечное небо в бесконечной милости своей распорядилось так, что они оказались за одним игорным столом. Поначалу помощнику цензора везло. Но Лоух, бог удачи, вновь показал свой вздорный и переменчивый нрав.
   Как-то так получилось, что заезжий чиновник сначала спустил выигрыш, а потом и все остальные деньги. Не смирившись с неудачей, он, вместо того чтобы спокойно уйти и пережить временную неудачу, высказал непоколебимое желание сыграть в долг.
   Сперва Рокеро Нобуро вместе с остальными игроками только посмеялся над бедолагой. Однако узнав, что тот приходится двоюродным братом господину Бано Сабуро, ссудил ему небольшую сумму под расписку.
   Вновь проиграв, опустошённый и протрезвевший помощник цензора поднялся из-за стола, наконец-то намереваясь уйти. Но младший брат губернатора предложил тому с ним выпить.
   Господин Чаито Сабуро согласился. Проводив его за свободный столик, молодой человек заказал хорошего вина, закусок и после второй рюмки пообещал простить долг за информацию и некоторые услуги. Строя из себя неподкупного чиновника, тот поначалу решительно отказывался, но узнав, что собеседника не интересуют тайны, связанные с его служебными обязанностями, согласился помочь.
   Чаито Сабуро подтвердил, что у начальника уезда Букасо действительно имелся беспутный троюродный племянник, спустивший родительское наследство и умерший чуть ли не в нищете. Он и в самом деле рассылал родственникам письма с просьбой прислать деньги. Но вот была ли у него дочь от гетеры по имени Голубой Колокольчик, помощник цензора не знал.
   Выяснив, что собеседник собирается к двоюродному брату на праздник фонарей, Рокеро Нобуро спьяну предложил ему хорошенько расспросить приёмную дочь начальника уезда о её прошлом.
   Однако более трезвый Чаито Сабуро наотрез отказался, заявив, что просто не в состоянии этого сделать, не привлекая к себе всеобщего внимания.
   Поразмыслив, молодой человек с ним согласился, выдвинув новое предложение: пусть с девчонкой поговорит жена помощника цензора. Женщины лучше понимают друг дружку. А его же интересует только одно: врёт приёмная дочь господина Бано Сабуро о своём прошлом или нет?
   Поколебавшись, Чаито Сабуро согласился, пообещав изложить всё в письме. А младший брат губернатора, в свою очередь, поклялся никому не говорить о долге чиновника и выслать расписку сразу же, после получения его послания.
   Проснувшись на следующее утро, со страшного похмелья Рокеро Нобуро на какое-то время вообще позабыл об этом разговоре, а когда вспомнил, никак не мог понять: зачем ему вообще понадобилось заставлять бедного помощника цензора шпионить за своим родственником? Не иначе как жгучее желание поквитаться с бароном Хваро вновь затуманило ему мозги?
   Тем не менее, получив от Чаито Сабуро письмо, молодой человек тут же отправил ему злополучную расписку. Чиновник сообщал, что его жёны долго расспрашивали приёмную дочь начальника уезда и дружно уверились в её неискренности. По их мнению, девица явно что-то скрывает.
   Вот только младший брат губернатора и без них это знал. Получалось, что отданные в долг деньги просто пропали. Тем не менее, та история послужила ему хорошим уроком. Теперь, если приходилось устраивать дела за пиршественным столом, Рокеро Нобуро старался покончить с ними до первой рюмки, в крайнем случае, до второй.
   Воспоминания о собственном промахе неприятно задели молодого человека. Досадливо поморщившись, он выпрямился в кресле, согнув ноги в коленях.
   В это время в двери появилась спина Кубваня. Пыхтя и отдуваясь, они со Жбаном втащили в комнату сундук и, повинуясь кивку хозяина, поставили тяжёлую ношу в угол.
   - Ну что? - усмехнулся младший брат губернатора. - Небось, весь зад себе отбили?
   - Так с самого восхода ехали, господин, - настороженно улыбнулся слуга.
   - Вот сейчас и разомнётесь, - обрадовал их Рокеро Нобуро, доставая из кармана в широком рукаве слегка потрёпанный конверт. - Ты, Жбан, отправляйся в замок Канако и передай письмо благородному господину Миноро Канако. На словах передашь, что я приеду завтра.
   - Но, господин... - нервно сглотнув, растерянно пробормотал собеседник.
   - Дорогу узнаешь у Тошаки, - не терпящим возражения тоном оборвал его дворянин и, отвязав от пояса кошелёк, извлёк оттуда три медные монетки. - Вот купи себе чего-нибудь. Поешь по дороге.
   - А лошадь... - заикнулся было возница, но хозяин, стукнув ладонью по подлокотнику кресла, пресёк дальнейшие колебания.
   - Ничего с твоей кобылой не случится. Кубвань распряжёт. А ты помоложе - до замка пробежишься.
   - Слушаюсь, господин, - ссутулившись, пробормотал слуга, принимая деньги.
   - Назад не торопись, - подумав, добавил молодой человек. - Если что переночуй в замке. Скажешь господину Канако, пусть найдёт тебе место.
   - Слушаюсь, господин, - слегка воспрянул духом Жбан. - Тогда я пошёл?
   - Ступай, - вяло махнул рукой Рокеро Нобуро.
   - А ты, - обратился он ко второму слуге, - помоги мне снять сапоги.
   Засунув ноги в извлечённые из сундука мягкие войлочные тапочки, младший брат губернатора продолжил отдавать приказания:
   - Распряги лошадь, отведи её в конюшни и возвращайся. У меня будет для тебя ещё одно поручение.
   - Да, господин, - поклонившись, Кубвань вышел, а молодой человек вспомнил свою поездку в Тадаё.
   Хотя демоны петсоры давно пали под натиском духов холода, с улиц убрали человеческие останки и мусор, город всё равно производил гнетущее впечатление. Если в центре уже работали лавки, гостиницы и даже заведения ветра и луны, то подавляющее большинство зданий на окраинах всё ещё оставались пустыми, пугая прохожих крест-накрест наклеенными бумажными полосами с печатью уездной управы, означавшей, что все здешние жители умерли, а дом или усадьба находятся под охраной государства.
   Большинство горожан прибыли в Тадаё уже после эпидемии по воле Сына неба, призвавшего подданных вновь заселить опустошённые земли и обещавшего пять лет не брать с них налоги в императорскую казну.
   Тем не менее Рокеро Нобуро, пользуясь своим положением близкого родственника губернатора Хайдаро, с помощью местных чиновников отыскал нескольких коренных жителей города, сумевших победить страшную болезнь. Среди них нашлось даже трое дворян.
   Они-то и рассказали, что одну из самых известных гетер Тадаё действительно звали Голубой Колокольчик. В последнее время она мало кого принимала, поэтому жила очень скромно. А после эпидемии её больше никто не видел. Вспомнили они и господина Кайо Сабо, дружно сетуя, что у столь благородных и высоконравственных родителей вырос такой бестолковый, никчёмный сын, умудрившийся стремительно промотать богатое наследство и умереть в нищете.
   Оставшиеся в живых благородные жители Тадаё также подтвердили, что в своё время этот молодой человек также пользовался благосклонностью Голубого Колокольчика. Однако никто с не мог с уверенностью сказать: имела ли она дочь, и кто был её отцом?
   Последнее обстоятельство нисколько не удивило Рокеро Нобуро. Опытные куртизанки знали множество способов избежать беременности. Но если подобное всё же случалось, тщательно скрывали сей факт, чаще всего избавляясь от плода, но иногда рожали, пряча дитя или меняя род занятий.
   То есть, доказать, что Голубой Колокольчик не имела дочери от Кайо Сабо, младшему брату губернатора не удалось. Столь же безуспешной оказалась попытка выяснить судьбу лавочника Шуфра, в семье которого якобы выросла Ио Сабуро.
   В Тадаё проживало много торговцев с таким именем. В семьях многих из них жили приёмные дочери. Рокеро Нобуро знал, что кое-кто из простолюдинов, дабы не тратиться на сваху и свадебные торжества, заранее покупали маленьких девочек. Вырастая, те становились жёнами младших сыновей.
   "Если Бано Сабуро и соврал, то всё продумал, - раздражённо засопел молодой человек, в который раз посетовав: - Если бы не эпидемия, я бы обязательно разоблачил его обман".
   Невесёлые мысли прервал стук в дверь.
   - Кто там? - недовольно проворчал младший брат губернатора.
   - Это я - Тошаки! - отозвался вкрадчивый голос. - Баня готова.
   - Хорошо, - отозвался постоялец. - Поторопи моего слугу. Кажется, он всё ещё в конюшне.
   - Сейчас же пошлю кого-нибудь! - заверил из-за двери собеседник.
   То ли он очень сильно поторопился, то ли ему вообще ничего не пришлось делать, потому что Кубвань явился почти тотчас же.
   - Проводи меня в баню! - распорядился хозяин.
   - Да, господин, - поклонился слуга и направился к сундуку за чистым бельём.
   Рокеро Нобуро не стал долго нежиться в горячей воде. Быстренько смыв пот и грязь, он вернулся в свои апартаменты, по пути заказав обед для Кубваня, а себе еду приказал принести в комнату. Ему хотелось подольше сохранить свой приезд в секрете, поэтому молодой человек решил по возможности избегать людных мест, а зал гостиницы уже начал наполняться народом.
   Готовили в "Бамбуковой жабе" неплохо, так что младший брат губернатора с аппетитом покушал, отдавая должное искусству местных поваров.
   Проинструктированный слуга не заставил себя ждать, явившись тогда, когда хозяин доедал сладкие пирожки.
   Вытерев липкие пальцы платком, он сытно рыгнул и, откинувшись на спинку кресла, пристально посмотрел на Кубваня.
   - Ты должен встретиться с господином Джуо Андо. Знаешь такого?
   - Да, господин, - подтвердил собеседник.
   - Но только незаметно, - нахмурился Рокеро Набуро. - Так, чтобы тебя не видел никто из чиновников, их слуг или стражников. В прошлый раз мы здесь долго гостили. Вдруг кто-то запомнил твою рожу? Смотри, не попадись им на глаза.
   - Слушаюсь, господин, - посмурнев, поклонился Кубвань.
   - Господину Андо скажешь, что я жду его здесь сегодня вечером.
   - Понял, господин, - вновь склонился слуга.
   - Да смотри! - рыкнул хозяин. - Ничего не перепутай, как тогда в Тадаё!
   - Как можно, господин, - смущённо потупился собеседник. - Тогда я всё правильно передал. Это господин Оресто всё перепутал...
   - Ладно! - поморщившись, махнул рукой молодой человек и неожиданно широко зевнул. - Иди.
   - И захвати посуду! - кивнул он на поднос с мисочками.
   - Слушаюсь, господин, - откликнулся Кубвань.
   Выпроводив слугу, дворянин ещё раз широко зевнул, едва не вывихнув челюсть.
   Торопясь попасть в Букасо, они выехали ещё затемно. Дорогой их порядком растрясло, так что сейчас ему хотелось только спать. Сбросив халат и оставшись в нижних одеждах, он улёгся прямо поверх одеяла и почти сразу же заснул.
   Разбудил его негромкий, но настойчивый стук.
   - Кто там?! - раздражённо рявкнул младший брат губернатора, ещё окончательно не проснувшись.
   - Это я - Кубвань, - отозвался озабоченный голос слуги.
   Предчувствуя недоброе, Рокеро Набуро резко сел на кровати, потирая глаза, надел тапочки и поспешил к двери, чтобы отодвинуть хлипкую задвижку.
   - Видел Андо? - первым делом спросил он, впуская мужчину в комнату.
   - Видеть-то видел, господин, - пряча глаза, поклонился тот. - Да только поговорить с ним никак не получается. Он же из канцелярии не выходит. А вы, господин, приказали, чтобы я к ней даже не приближался, чтобы меня не узнали.
   Молодой человек глянул на покрытый облезлым лаком пол, где выделялось светлое пятно от падавшего из единственного окна дневного света. Судя по его яркости и расположению, младший брат губернатора проспал не менее двух часов.
   Рыкнув, он обернулся к слуге и, сграбастав кафтан на его груди, тряхнул, рявкнув:
   - Так чего ты, дурак, пришёл?! Чиновники вот-вот по домам пойдут! Там бы с ним и встретился, тупица!
   - Да разошлись они уже! - отпрянув, обиженно пояснил Кубвань. - Только господин Андо не один вышел, а с компанией. Как мне при них к нему подходить?
   - Шёл бы следом! - легонько оттолкнув его, проворчал хозяин.
   - Так я и пошёл, - с нескрываемой обидой проворчал простолюдин. - Пока они в "Поющий тростник" не зашли. А меня туда не пустили. Вот я пришёл узнать, что дальше-то делать? Веселье только началось, скоро они оттуда не выйдут.
   - Всё равно иди, - не терпящим возражения тоном приказал Рокеро Нобуро, чувствуя всё более нарастающую досаду и недоумение.
   Чтобы увидеться с Андо, он специально задержался в этой дыре, не поехав сразу в замок Канако. А теперь этот пропойца, словно нарочно прячется от него.
   Тогда, может, не стоит с ним и встречаться? Скорее всего, он не обнаружил у приёмной дочери начальника уезда ничего, способного так или иначе скомпрометировать барона Хваро.
   - Так ведь холодно на улице, господин, - жалобно проблеял Кубвань. - И есть охота.
   Насупившись, младший брат губернатора шагнул к креслу, поднял небрежно брошенный на него халат и взял прикрытый им кошелёк.
   - На, - сказал молодой человек, протягивая слуге три медные монетки. - Купи себе горячей лапши. И ещё на чарку рисовой водки останется.
   - Спасибо, добрый господин! - просиял слуга, согнувшись в глубоком поклоне.
   - Только Андо не упусти! - дворянин поднёс к носу Кубваня крепкий кулак. - Тогда не помилую!
   - Не сомневайтесь, господин, - горячо заверил его собеседник. - Никуда он не денется.
   - Пошёл отсюда! - проворчал Рокеро Нобуро, одеваясь. При нужде дворянин мог прекрасно обходиться без помощи слуг.
   Он посетил уборную на первом этаже, потом заказал себе в комнату лёгкий ужин. Вечерело, обеденный зал гостиницы заполняли постояльцы и горожане, зашедшие сюда поесть и выпить в спокойной обстановке. Ни проституток, ни азартных игр почтенный Тошаки в своём заведении не держал. Во всяком случае, на виду.
   Подкрепившись, молодой человек достал из сундука изрядно потрёпанный сборник весёлых историй "о ветре и чувствах" загадочного автора, скрывавшегося под псевдонимом Баман Гари, что означает Красная Голова.
   Более сорока лет назад отец нынешнего государя по настоятельной просьбе Великого цензора и учёных Гайхего запретил все произведения этого писателя, приказав изъять их из книжных лавок, общественных и даже домашних библиотек, как угрозу нравственности и моральной чистоты подданных Благословенной империи. За переписывание и чтение книг Бамана Гари полагалось суровое наказание от крупного штрафа до каторжных работ.
   Младший брат губернатора раздобыл сей раритет в Тадаё, выкупив у нового владельца книжной лавки, разбиравшего наследство своего предшественника, умершего от петсоры, и сейчас собирался насладиться лихо закрученным сюжетом этих любовных новелл, откровенными и бесстыдными описаниями действий, а также изысканным слогом Бамана Гари.
   Сумерки сгущались, увлечённый повествованием Рокеро Нобуро сначала перебрался с кровати к окну, потом открыл оклеенные бумагой створки, дабы пустить в комнату больше света.
   Когда глаза перестали различать буквы, он с раздражением бросил книгу на кровать, но спускаться за огнём в зал не стал. Уж слишком много голосов доносилось из-за двери, а показываться такому количеству народа не хотелось. И Кубвань, как на зло, куда-то пропал. Наверное, всё ещё сторожит господина Андо?
   Пришлось молодому человеку вновь перебираться на постель и лежать, бездумно глядя в потолок.
   Несколько раз мимо двери кто-то проходил. Вот и сейчас, заслышав шаги, он не обратил на них внимание, тем более, что шли двое.
   Однако, неизвестные остановились, а спустя секунды раздался тихий стук, и знакомый голос произнёс:
   - Господин, вы спите? Это я - Жбан.
   Никак не ожидавший услышать своего возницу, младший брат губернатора едва не свалился с кровати, но быстро взял себя в руки и открыл дверь.
   Перед ним стоял невысокий, сухощавый дворянин лет тридцати в халате из добротной, но не шёлковой ткани, и в круглой, широкополой шляпе Из-за его плеча выглядывал широко улыбавшийся Жбан.
   - Добрый вечер, господин Нобуро, - поклонился незнакомец и представился: - Я Торо Мацудо - старший сын господина Шиюко Мацудо, управителя рыцаря Миноро Канако. У меня к вам письмо.
   - Здравствуйте, господин Мацудо, - вернул поклон молодой человек. - Прошу вас, проходите. Не будем разговаривать на пороге. Только извините, но у меня темно. Я отдыхал с дороги.
   - Эй, Жбан! - обратился он к слуге. - Живо принеси огня!
   - Сейчас, господин! - отозвался тот и опрометью бросился к лестнице.
   Впустив гостя и оставив открытой дверь, хозяин опустился в кресло. Достав из широкого рукава конверт, поздний визитёр подал его Рокеро Нобуро, проговорив:
   - Мой господин Канако очень рад, что вы нашли время посетить свадьбу его дочери. Он приносит глубочайшее извинение за то, что не смог встретить вас лично, и просит как можно скорее прибыть в его замок.
   Подавшись вперёд, старший сын управителя доверительно понизил голос:
   - Мой господин почувствовал себя очень неудобно, узнав, что вы остановились в гостинице, а не приехали сразу к нему.
   - Для этого у меня есть свои причины, господин Мацудо, - сухо заметил младший брат губернатора, расслышав в словах собеседника скрытый упрёк.
   - Никто в этом не сомневается, господин Нобуро, - заверил тот. - Но всё же мой господин очень надеется, что вы приедете как можно скорее, чтобы он мог засвидетельствовать вам своё почтение.
   Появился запыхавшийся Жбан с железной кружкой, в которой тлел уголёк, и с зажигательными палочками.
   Запалив маленький светильник, слуга попросил разрешения вернуть принадлежности для розжига и скрылся за дверью.
   - Завтра с рассветом я еду в замок, - продолжил старший сын управителя. - И буду счастлив, если вы присоединитесь ко мне. Господин Канако не простит мне, если я вернусь без вас.
   - Хорошо, господин Мацудо, - подумав, согласился молодой человек. - А сейчас не выпьете ли со мной чаю?
   - Для меня - это честь, господин Нобуро.
   - Жбан, - обратился младший брат губернатора к вернувшемуся слуге. - Скажи Тошаки, пусть нам принесут чаю.
   - Слушаюсь, господин.
   Усевшись за столик напротив друг друга, дворяне какое-то время молчали, явно не зная о чём говорить. Хозяин комнаты первым нарушил тишину:
   - Как здоровье благородного господина Канако?
   - Хвала Вечному небу, всё благополучно, - улыбнулся гость. - Но сейчас у него очень много забот. Сами понимаете, господин Нобуро, свадьба дочери - дело не простое.
   - Особенно, если это дочь столь богатого и уважаемого землевладельца, - усмехнулся младший брат губернатора и поинтересовался: - А вы зачем приехали в Букасо?
   - Проверял знаменосцев и музыкантов для свадебной процессии невесты, - охотно пояснил собеседник. - Чем везти их из Канако, лучше нанять прямо здесь. Мой отец уже договорился с их старейшинами. А я должен узнать, всё ли у них готово? Вы же знаете, господин Нобуро, как необязательны бывают эти простолюдины?
   - Если бы вы сразу сказали, я не стал бы вас задерживать, - мягко попенял ему молодой человек.
   - Я не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с вами, господин Нобуро, - не вставая, склонил голову гость. - Господин Канако часто говорит о вашем уме и блестящем воспитании.
   - Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно, - смутился хозяин комнаты.
   Пока они обменивались любезностями, Жбан принёс поднос с двумя чашечками.
   Сделав глоток, младший брат губернатора одобрительно причмокнул губами.
   - Кажется, это "Осенний рассвет"? - задумчиво проговорил старший сын управителя.
   - Вы знаток, господин Мацудо? - удивился молодой человек.
   - Что вы, господин Нобуро, - смутился собеседник. - Я очень плохо разбираюсь в чае.
   - Тем не менее вы сразу определили сорт, - уважительно хмыкнул хозяин комнаты.
   Они ещё немного поговорили о сортах чая и о способах заварки. Посчитав долг гостеприимства исполненным, младший брат губернатора встал и слегка поклонился.
   - Не смею вас больше задерживать, господин Мацудо.
   - Жаль прерывать столь увлекательную беседу, - поклонился визитёр и уточнил: - Значит, завтра с восходом? Или, может быть, вы желаете отдохнуть с дороги?
   - Нет, нет, господин Мацудо, - заверил его младший брат губернатора. - Я уже прекрасно выспался.
   - Тогда до завтра, господин Нобуро, - поклонившись, гость вышел, а хозяин комнаты кивнул слуге на поднос с грязной посудой.
   Приближался комендантский час, однако Кубвань всё не появлялся.
   Дворянин начал по-настоящему злиться. Когда пропащий наконец объявился, то, прежде чем хозяин успел влепить ему хорошую затрещину за задержку, успел выпалить:
   - Простите, господин, только передать ваши слова господину Андо не было ну никакой возможности!
   - Это ещё почему? - зловеще прошипел молодой человек.
   - Так его из "Поющего тростника" на руках вынесли! - бодро разъяснил слуга. - Напился господин Андо до полного бесчувствия. Его домой на закорках тащили.
   - Проклятый пьяница! - зло сплюнул Рокеро Нобуро и, плюхнувшись в жалобно скрипнувшее кресло, задумался.
   Судя по всему, поговорить с Андо уже не получится, поскольку рано утром они с Мацудо уезжают в замок Канако. Конечно, с младшим писцом можно встретиться и после свадьбы. По большому счёту это ничего не изменит. Вряд ли он отыскал среди вещей приёмной дочери начальника уезда нечто, способное серьёзно скомпрометировать барона Хваро. А вдруг всё же нашёл?
   Несмотря на молодость, младший брат губернатора считал себя если не глубоким знатоком женской натуры, то мужчиной, достаточно сведущим в их привычках и наклонностях.
   Если Ио Сабуро действительно влюблена в столичного балабола, то она вряд ли удержится от того, чтобы сохранить хотя бы одно его послание или какой-нибудь памятный подарок. И то, и другое вполне мог обнаружить господин Андо. Нет, с ним надо встретиться. По крайней мере, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях.
   - Так что делать-то, господин? - напомнил о себе слуга. - Комендантский час скоро.
   - Встанешь завтра до рассвета и отнесёшь в дом господина Андо письмо, - принял решение хозяин. - Скажешь от кого.
   - Так они, небось, ещё спать будут, - робко возразил Кубвань. - Здесь город, а не деревня какая-нибудь. Люди поздно просыпаются.
   - Ничего, - недовольно буркнул молодой человек. - Разбудишь. Если что - стучи погромче.
   - Слушаюсь, господин, - потупился слуга.
   - Подай тушь, кисть и бумагу, - нахмурился дворянин.
   - Да, господин, - уныло отозвался собеседник, направляясь к сундуку.
   "Двадцать третьего свадьба в замке, - принялся прикидывать Рокеро Нобуро. - В первый день Волка бракосочетание в городском доме Хваро. На угощение он не поскупится, на выпивку тоже. А после хорошего застолья плохо думается. Тогда придётся ещё на день остаться в этой дыре! Нет, с Андо надо увидеться ещё до пира. Но я должен прибыть в Букасо вместе с караваном невесты. Тогда придётся уехать из замка пораньше. Вот пусть вечером двадцать третьего и ждёт. А за дорогу я, может, немного протрезвею?"
   Одобрительно хмыкнув, молодой человек написал короткое послание, сунул его в конверт и протянул Кубваню со словами:
   - Как заря займётся, беги в дом Андо и сразу назад. И смотри не проспи. Не то, клянусь Вечным небом, половину зубов тебе вышибу. До конца дней один рисовый отвар есть будешь! Понял?
   - Да как можно, господин! - обиженно пробормотал собеседник. - Нешто я не понимаю?
   - И не посмотрю, что твоя сестра - любимая служанка старшей госпожи, - завершил своё напутствие младший брат губернатора.
   - Да, господин, - поклонился слуга.
   Видимо, строгое предупреждение возымело своё действие, потому что, когда Рокеро Нобуро с трудом поднялся деликатно разбуженный Жбаном, Кубваня в комнате уже не оказалось.
   Довольно хмыкнув, он посмотрел на своё отражение в металлическом зеркале и задумчиво потёр подбородок.
   По-своему поняв его жест, слуга гордо доложил:
   - Горячая вода есть. Позвольте побрить вас, господин?
   - Давай, - кивнул хозяин, поудобнее расположившись на табурете.
   Он привёл себя в порядок, облачился в дорожную накидку поверх шёлкового халата, а Жбан успел сложить в сундук вещи, когда вернулся Кубвань.
   - Всё сделано как приказано, господин, - переведя дух, сообщил он, не в силах сдержать довольной улыбки. - Колотить в ворота и правда долго пришлось. Зато письмо я прямо госпоже Андо в собственные руки отдал. Она из-за шума проснулась и вышла узнать, в чём дело?
   - Молодец, - похвалил его дворянин. - Теперь вытаскивайте сундук. Не то придёт господин Мацудо, а мы ещё не готовы.
   Несмотря на ранний час, проводить знатного гостя вышел сам владелец "Бамбуковой жабы".
   - Оставь комнату за мной ещё дня на три, - распорядился молодой человек, опуская в протянутую ладонь серебряную монету.
   - Как прикажете, господин, - круглое лицо хозяина гостиницы расплылось в угодливой улыбке.
   Во всё ещё закрытые ворота постучали. Местный слуга отворил створки и, почтительно поклонившись, отступил в сторону, впуская на двор старшего сына управителя замка рыцаря Канако.
   - Доброе утро, господин Нобуро, - поклонился тот с виноватой улыбкой. - А я боялся, что вы ещё не проснулись.
   - Но мы же договорились выехать с восходом, - напомнил младший брат губернатора. - А я всегда выполняю свои обещания.
   - Извините за неподобающие сомнения, господин Нобуро, - собеседник склонился в церемонном поклоне.
   Выпрямившись, он посмотрел на его фургон и продолжил самым почтительным тоном:
   - Простите мою смелость, господин Нобуро. Но, может, нам лучше ехать вместе? Дорога дальняя, а время за интересной беседой бежит гораздо быстрее.
   - Это так, - после короткого размышления согласился молодой человек.- Тогда приглашаю вас в мою повозку.
   - С радостью принимаю ваше приглашение, - улыбнулся господин Мацудо.
   Он действительно оказался интересным собеседником, хотя и не лишённым некоторой простоватой наивности. Они вновь поговорили о чае, потом перешли к обсуждению недавней эпидемии, унёсшей столько жизней. Рассчитывая узнать что-нибудь новое о ненавистном бароне, Рокеро Набуро завёл разговор о предстоящей свадьбе дочери рыцаря Канако. К сожалению, старший сын его управителя не сообщил ничего сколько-нибудь интересного. Зато он хорошо подготовился к путешествию и на остановке возле перекинутого через узкую речку каменного моста угостил своего спутника захваченным из Букасо вкусным обедом и весьма недурственным вином.
   Так что остаток пути для младшего брата губернатора прошёл почти незаметно. Он даже умудрился задремать, не обращая внимание на то и дело попадавшиеся под колёса кочки и рытвины. Однако, едва повозка остановилась, сразу же очнулся.
   Сидевший на скамейке справа Торо Мацудо, довольно улыбаясь, сообщил:
   - Приехали, господин Нобуро.
   - Открывайте! - громко крикнул кто-то. - И пошлите кого-нибудь к господину. Приехал благородный господин Рокеро Нобуро!
   Послышался лёгкий скрип массивных воротных навесов. Возница щёлкнул вожжами. Фургон качнулся и поехал, чтобы скоро вновь замереть.
   Поднявшись с лавки, старший сын управителя предложил своему спутнику выйти первым.
   Предусмотрительный Жбан торопливо отодвинул циновку, открывая хозяину выход на переднюю площадку.
   Оказавшемуся под открытым небом молодому человеку первым делом бросилась в глаза массивная, каменная башня с верхом, сложенным из толстых, потемневших от времени брёвен.
   У её подножья за усыпанной мелким гравием площадкой раскинулся обширный сад, наполнявший воздух изысканным ароматом распустившихся цветов сливы.
   То тут, то там мелькали чем-то занятые слуги. Вот только дворян младший брат губернатора не заметил. Стало даже как-то обидно, что никто не пришёл его встретить.
   За спиной тихонько кашлянул спутник.
   Понимая, что его ненавязчиво просят сойти, молодой человек спустился по приставленной Жбаном лестнице.
   В это время двустворчатая дверь башни распахнулась, выпустив на крыльцо владельца замка в сопровождении небольшой свиты.
   При виде знатного гостя он широко улыбнулся и поспешил ему навстречу по ступеням.
   - Рад видеть вас, господин Нобуро! - вскричал рыцарь, отвешивая церемонный поклон. - Счастлив, что вы нашли время посетить наш скромный семейный праздник.
   - Я же обещал приехать, господин Канако, если будет такая возможность, - напомнил гость, слегка "оттаяв" от столь любезного приёма.
   - Как здоровье его превосходительства? - первым делом поинтересовался землевладелец.
   - К сожалению, я давно его не видел, - счёл своим долгом предупредить гость. - Но во время нашей последней встречи он чувствовал себя хорошо.
   - Понимаю, - посуровел рыцарь, многозначительно предположив: - Очевидно, вы были заняты по службе?
   Младший брат губернатора важно кивнул.
   - Прошу прощения, за то что сегодня не могу уделить вам столько внимания, сколько вы заслуживаете, господин Нобуро, - хозяин замка вновь поклонился. - Завтра свадьба дочери, и мой долг сделать так, чтобы всё прошло безупречно. Тут одному управителю не справиться. Может, вы, господин Нобуро, пока отдохнёте с дороги, подкрепитесь, сходите в баню? А вечером мы встретимся и обстоятельно поговорим.
   Подобное предложение несколько задело молодого человека, усмотревшего в нём пренебрежительное отношение к своей особе. Но он постарался скрыть эмоции и тоже поклонился.
   - Я не против, господин Канако.
   - Это мой управитель - господин Шиюко Мацудо, - представил землевладелец пожилого, сухощавого мужчину с редкой, козлиной бородкой. - Он получил приказание достойно позаботиться о вас.
   Поклонившись на прощание, рыцарь куда-то заспешил по усыпанной гравием дорожке.
   - Здравствуйте, отец, - поприветствовал управителя сын, до этого скромно стоявший у фургона.
   - Всё благополучно? - деловито спросил Шиюко Мацудо.
   - Да, отец, - подтвердил отпрыск.
   Отдав необходимые распоряжения относительно вещей и повозки благородного гостя, управитель пригласил его проследовать с ним в башню.
   Младшему брату губернатора неоднократно приходилось бывать в подобного рода остатках некогда могучих оборонительных сооружений, до Воссоединения народа защищавших хозяев, как от столь же воинственных соседей, так и от божественной воли Сына неба.
   Сейчас землевладельцам запрещено возводить подобные твердыни, а те, что ещё остались, давно переоборудовали из грозных цитаделей в комфортабельные жилища.
   Молодой человек без особого интереса оглядел отделанные лакированными панелями стены, украшенные причудливой резьбой, двери, широкую, уходившую наверх лестницу.
   У её первых ступеней их встретили две молоденькие служанки.
   - Прошу вас, господин Нобуро, - заискивающе сказал управитель. - Господин приказал приготовить вам покои на втором этаже.
   Вслед за своим хозяином и его провожатым Кубвань со Жбаном тащили сундук, а уже за ними, привычно потупив взор, поднимались служанки.
   От лестничной площадки отходили два коротких коридорчика. В конце одного из них господин Шиюко Мацудо с поклоном открыл дверь перед дорогим гостем.
   Оглядев просторную комнату с двумя окнами, тот с трудом удержался от довольной улыбки. Роскошь отделки и изысканная обстановка вполне соответствовали общественному положению и богатству рыцаря Миноро Канако.
   - Если желаете помыться, эти служанки отведут вас в баню, если хотите есть - принесут чаю и закусок, - сообщил управитель. - Они здесь для того, чтобы исполнять любое ваше желание.
   - Спасибо, господин Мацудо, - улыбнулся младший брат губернатора.
   - В таком случае я вас оставлю, - поклонился собеседник, ещё раз предупредив: - Если что-то понадобится, то только скажите.
   - Хорошо, господин Мацудо, - кивнул молодой человек.
   Управитель вышел, а Рокеро Нобуро оценивающе оглядел застывших у дверей служанок. Обе молодые, лет по шестнадцать-семнадцать, хорошо сложенные и симпатичные.
   - Как вас зовут?
   - Арса, - поклонилась одна.
   - Омма, - поклонилась вторая.
   - Бельё доставать, господин? - осведомился Кубвань, кивнув на поставленный в угол сундук.
   Его хозяин вопросительно посмотрел на девушек.
   - Наш господин приказал приготовить вам всё необходимое, господин Нобуро, - не поднимая взор, ответила Арса.
   - Мне идти с вами, господин? - задал новый вопрос дотошный слуга.
   - Не нужно, - отмахнулся хозяин, кивнув на девушек. - Они проводят.
   - А вы пока, - обратился он к Кубваню со Жбаном, - разберите вещи.
   Баня находилась на первом этаже и представляла собой светлую, просторную комнату со стенами, обшитыми липовыми дощечками.
   Не выказывая ни малейшего смущения, служанки помогли знатному гостю разоблачиться до нага и забраться в большой деревянный чан с горячей водой, поверх которой плавали лепестки цветов сливы.
   Расслабленно откинув голову на специальную подставочку, младший брат губернатора позволил девушкам вымыть его изрядно отросшие волосы душистым мылом, мельком подумав, что не отказался бы сыграть с Арсой или Оммой в игру в тучки и дождя.
   Ощутив неподобающее беспокойство, Рокеро Нобуро постарался прогнать не прошенные мысли. Но поскольку он давно не имел женщины, засыпая на "холодной подушке", навязчивые образы не торопились исчезать. Пришлось поторопиться с помывкой.
   Облачившись в чистое нижнее бельё, молодой человек немного успокоился. А поджидавшие в комнате вкусные пирожные и чай окончательно вернули ему бодрое расположение духа.
   Кубвань и Жбан доложили, что их и лошадь устроили с наилучшими удобствами, после чего испросили дальнейших указаний.
   Позволив слугам отдохнуть, дворянин завалился на широкую кровать с полупрозрачными занавесками по периметру.
   Несмотря на пышный, набитый мягкой ватой матрас, спал он беспокойно и скоро проснулся. С час почитал новеллы Бамана Гари, а потом в дверь постучали.
   - Кто там? - спросил младший брат губернатора.
   - Тсушо Канако, - отозвался незнакомый молодой голос.
   По знаку хозяина оставшийся при нём Кубвань впустил в комнату молодого мужчину лет двадцати пяти, очень похожего на владельца замка.
   "Сын, - догадался гость, садясь на постели. - И скорее всего старший".
   - Мой отец господин Миноро Канако приглашает благородного господина Рокеро Нобуро разделить с нами ужин.
   - С удовольствием, - улыбнулся тот. - Только позвольте мне привести себя в порядок.
   - Разумеется, господин Нобуро, - поклонился собеседник. - Как будете готовы, служанки вас проводят. Мы ждём.
   Умывшись, причесавшись и надев синий шёлковый халат, молодой человек вышел в коридорчик, где его поджидали знакомые девушки.
   Поднявшись вслед за ними по лестнице, он оказался в просторном помещении, занимавшем, казалось, весь третий этаж.
   Возле невысокого подиума, обозначавшего место хозяина дома, стоял накрытый стол, за которым сидели двое мужчин, поднявшихся при появлении младшего брата губернатора.
   - Добрый вечер, господин Нобуро, - с поклоном поприветствовал его рыцарь. - Прошу оказать мне честь, поужинав с нами.
   - С удовольствием, господин Канако, - улыбнулся гость, занимая место напротив.
   - Позвольте наполнить вашу чашу? - предложил землевладелец.
   - Это для меня честь, господин Канако, - ответил молодой человек и, подняв чарку обеими руками, объявил: - Пью за процветание вашей семьи и благополучие этого дома.
   Далее последовал ответный тост хозяина замка. Потом пили за здоровье его превосходительства, за славных предков, за будущих молодожёнов. Завязалась оживлённая беседа. Хозяева расспрашивали визитёра о его поездке, а тот в свою очередь интересовался предстоящей свадьбой.
   Как гордо заявил землевладелец, гостей ожидается так много, что кое-кому из них придётся ночевать в деревне, где для них приготовлены лучшие дома.
   Младший брат губернатора поинтересовался, почему церемония бракосочетания проводится не в родовом замке Хваро, а в его городском доме?
   - Тот замок находится в девяти ли от Букасо, - с разрешения отца принялся объяснять Тсушо Канако. - Да от нас до города двадцать. Слишком далеко, чтобы добраться в паланкине за день. А дом у господина барона просторный, места для праздника хватит.
   Когда опустела третья бутылка, рыцарь неожиданно извинился перед гостем и, сославшись на усталость, собрался идти спать, посоветовав своим молодым собутыльникам прогуляться перед сном.
   - Если вдруг увидите своих сестёр, - с трудом сдерживая зевок, сказал землевладелец сыну. - Велите им идти спать.
   И доверительно посетовал, обращаясь к Рокеро Нобуро:
   - Уж очень любят мои дочери вечерами по парку гулять. Зато утром не добудишься.
   Молодой человек снисходительно улыбнулся, посчитав подобную непосредственность следствием переутомления и выпитого вина.
   - Право, отец, - смутился Тсушо Канако. - Не стоит посвящать нашего благородного гостя в такие... подробности.
   - Я не сказал ничего неприличного, сын мой, - вяло возразил землевладелец, выбираясь из-за стола. - И господину Нобуро не за что обижаться на старика.
   От стены отделилась служанка и попыталась помочь хозяину, но тот решительно отстранил её руку.
   - Простите моего отца за несдержанность, господин Нобуро, - спускаясь по лестнице, извинился наследник рыцаря.
   - Это пустяки, - отмахнулся тот. - Я с удовольствием прогуляюсь с вами перед сном. Вечером аромат цветущей сливы кажется особенно изысканным.
   - Здесь много и других замечательных цветов, - не удержавшись, похвалился сын хозяина замка. - Моя мать очень любила парк, и нынешняя старшая госпожа не оставляет его своими заботами. У нас всегда что-нибудь цветёт от ранней весны до поздней осени.
   Непринуждённо переговариваясь, они спустились на первый этаж и покинули башню через неприметную дверь, ведущую в маленький проходной дворик.
   Служанки, приставленные к важному гостю радушным хозяином, шли чуть позади, готовые исполнить любое его желание.
   Обогнув башню, Тсушо Канако привёл своего спутника на обширную поляну, окружённую высокой изгородью из зелёного кустарника.
   - На праздники мы устраиваем тут пиры и представления, - не без гордости сообщил наследник рыцаря.
   - Живописное место, - одобрительно хмыкнул молодой человек.
   - Когда-то здесь воины моих предков тренировались в боевых искусствах, - задумчиво продолжил собеседник.
   - То была жестокая и грубая эпоха, - заученно ответил гость.
   - Вы правы, господин Нобуро, - поспешно согласился наследник землевладельца. - С момента Воссоединения народа Благословенная империя идёт по пути добродетели и гуманизма.
   Младший брат губернатора важно кивнул, а его спутник поспешил сменить тему:
   - Отец просил поискать сестёр. Не откажетесь ли пройтись со мной, господин Нобуро?
   - Охотно, - согласился тот.
   Прохладный воздух, пропитанный ароматом цветущей сливы, кружил и без того хмельную голову. Огромное алое солнце, неторопливо спускаясь за горизонт, навевало романтическое настроение.
   - И где они могут быть? - поинтересовался молодой человек, оглядываясь по сторонам.
   - Для начала давайте посмотрим в беседке? - предложил сын хозяина замка, направляясь к широкому проходу в высокой зелёной изгороди. - Вам приходилось бывать в столице?
   - Много раз, - снисходительно усмехнулся гость.
   - И вы видели дворец Небесного трона?
   - Только издалека, - разочаровал спутника младший брат губернатора и похвалился. - Зато я молился в храме Божественного мастера.
   - Я вам завидую, господин Нобуро, - вздохнул собеседник.
   - У нас в Хайдаро тоже есть на что посмотреть, - с деланной обидой заметил молодой человек.
   - Конечно, господин Нобуро! - с жаром поддержал его отпрыск рыцаря.
   Обсуждая достопримечательности главного города провинции, они прошли по выложенной камнями дорожке, миновали перекинутый через ручей мостик.
   Впереди показался большой, двухэтажный павильон, из которого доносились звонкие девичьи голоса.
   - Хвала Вечному небу, они здесь, - проворчал Тсушо Канако. - А то могли бы на пруд уйти или на стрельбище.
   - Ваши сёстры стреляют из лука? - удивился его спутник. В последнее время данная забава стала выходить из моды у знатных дворянок. Но в здешней глуши ещё могли придерживаться старинных обычаев.
   - Не особенно, - охотно разъяснил наследник землевладельца. - Но там очень красиво. Вот они и любят туда ходить.
   При приближении молодых людей голоса затихли.
   Поднявшись по короткой лестнице, гость оглядел первый этаж просторной беседки, где стояло много скамеек, но занятой оказалась только одна.
   При виде старшего брата с незнакомым мужчиной девушки резво вскочили и испуганно переглянулись. Спокойно стоявшие в сторонке служанки встрепенулись и моментально оказались возле своих хозяек.
   - Так и знал, что найду вас здесь! - непринуждённо рассмеялся Тсушо Канако, коротко кивнув в ответ на поклон сестёр. - Отец велел вам идти спать.
   Младший брат губернатора посторонился, уступая дорогу дочерям хозяина замка. Та, что постарше, бросила на него быстрый, лукаво-заинтересованный взгляд, вторая, совсем молоденькая девчушка лет тринадцати-четырнадцати, покраснев, так и смотрела в пол.
   Глянув им вслед, гость поинтересовался:
   - И кто из них станет женой барона Хваро?
   - Её здесь нет, - покачал головой спутник. - Изуко занята подготовкой к свадьбе, и ей некогда даже погулять. А это Иоко и Окэхо. Они пока не просватаны.
   "Наверное, дочери наложниц?" - предположил Рокеро Нобуро. Возможно, рыцарь нарочно подстроил эту встречу, нарушив правила приличия. Вдруг какая-нибудь заинтересует важного гостя, пусть и не в роли супруги? Для не столь уж и крупного землевладельца - честь породниться с губернатором провинции, даже отдав дочь в наложницы его младшему брату.
   Не желая давать радушным хозяевам повода для несбыточных надежд, гость притворился, будто не заметил откровенного намёка Тсушо Канако, не сказав ни единого слова о его сёстрах.
   Явно разочарованный сын рыцаря пригласил спутника подняться на второй этаж павильона. Показал ему сверху парк, а потом проводил до башни, расставшись с ним на лестнице, где уже горели бумажные фонарики.
   Сопровождаемый всё теми же служанками, младший брат губернатора прошёл до двери свой комнаты, раздражённо буркнув:
   - Можете идти.
   - Если господин только позволит, то мы будем рады послужить ему и у подушки, - не поднимая взор, сказала одна из девушек.
   - Наш господин приказал исполнять все ваши желания, - также потупившись, подтвердила вторая. - Пусть господин только скажет, кто из нас достоин такой чести?
   - Сложный выбор, - усмехнулся молодой человек. - Никого не хочу обижать. Оставайтесь обе.
   - Для нас это честь, господин, - синхронно склонились в церемонном поклоне служанки.
   Бесхитростные сельские простушки не могли похвастаться особыми познаниями в "делах спальных покоев". Кое-чему их даже пришлось поучить. Но они добросовестно исполнили повеление своего господина, сполна вознаградив Рокеро Нобуро за многодневное воздержание.
   Утомлённый любовными утехами, он погрузился в глубокий, безмятежный сон, благо хозяева замка запретили слугам тревожить покой столь важного визитёра.
   Однако, едва он проснулся, влекомый позывами организма, дежуривший в комнате Кубвань, подавая ему горшок, сообщил, что время уже приближается к полудню.
   Поэтому завтракать пришлось одному. Господин Тсушо Канако скоро навестил знатного гостя. Извинился за то, что не может уделить ему должного внимания. Спросил, не нужно ли чего? И предложил спуститься в парк.
   - День сегодня просто замечательный, господин Нобуро, - улыбнулся он, кланяясь на прощание.
   Слегка задетый подобным отношением к себе, молодой человек тем не менее решил последовать совету.
   Поначалу он намеревался захватить с собой томик новелл Бамана Гари, рассчитывая почитать где-нибудь на скамеечке. Но вовремя вспомнил, что сегодня начнут прибывать и другие гости, а запрещённые книги посторонним лучше не показывать.
   И не ошибся, уже через четверть часа встретив на аллее хозяина замка в сопровождении двух дворян.
   Землевладелец с видимым удовольствием представил их друг другу. Узнав, что перед ними младший брат самого губернатора, гости почтительно его поприветствовали, тут же засыпав вопросами и новостями.
   За время своего путешествия Рокеро Нобуро успел привыкнуть к подобным ситуациям и чувствовал себя вполне комфортно. Сам господин Канако вскоре ушёл, сославшись на неотложные дела, и беседа продолжилась без него. Говорили о недавней эпидемии, о волнениях среди учёных столицы, связанных с указом Сына неба "О стене мечей".
   Рыцарь скоро вернулся в сопровождении ещё пары гостей. К этому времени слуги накрыли столы с закусками.
   Число приглашённых на завтрашнее торжество непрерывно росло. Дворяне степенно пили чай, прогуливались по дорожкам, любовались распустившимся сливами.
   При этом каждый из них обязательно спрашивал Рокеро Нобуро о здоровье его превосходительства, а кое-кто даже просил передать уверения в их глубочайшем почтении и пожелания всяческих благ.
   Тоже самое сказал и начальник уезда, когда хозяин замка с гордостью подвёл его к младшему брату губернатора.
   На лице господина Сабуро светилась радушная улыбка. Казалось, он совсем не удивлён встрече со столь знатным гостем.
   Когда солнце начало клониться к закату, землевладелец пригласил всех на ужин, который он устраивал в беседке на островке посередине небольшого, но живописного пруда.
   На широких, вместительных лодках слуги быстро переправили дворян в павильон, где те расселись за маленькими столиками, на каждом из которых лежал листок с именем визитёра.
   Рокеро Нобуро отметил, что данный порядок не так давно начал применяться при дворе Сына неба и в домах высших сановников империи. И вот теперь новые веяния с удивительной быстротой добрались даже до этого захолустья.
   Первым делом рыцарь произнёс прочувственную речь и выпил за здоровье гостей. Не забыли выпить и за его превосходительство, пожелав ему долгих лет, славы и благополучия. А вот провозглашать тост в честь государя полагалось только и исключительно в его присутствии.
   Под хорошее вино с великолепной закуской вновь завязался оживлённый разговор, в центре которого оказалось завтрашнее торжество. Землевладелец предложил выпить за своего будущего зятя.
   Тут выяснилось, что большинство присутствующих довольно плохо знают Тоишо Хваро, зато прекрасно помнят его благородного отца. Гости постарше пустились в воспоминания. А поскольку выпили они уже изрядно, каждый норовил рассказать что-то своё, не слушая других.
   Тем не менее Рокеро Нобуро посчитал, что посидел совсем неплохо. Он ещё помнил, как добрался до башни, как вместе с Тсушо Канако поднимался по лестнице, как его подхватили заботливые служанки и Кубвань. А дальше всё словно рухнуло в темноту.
   Неудивительно, что молодой человек проснулся в отвратительном расположении духа и довольно поздно, поскольку слуга не решился его будить.
   Приведя себя в порядок, младший брат губернатора спустился в парк, где обнаружил стоявшие под полотняными навесами столы с закусками.
   Большинство приглашённых уже находились там. Кто-то завтракал, кто-то похмелялся, кто-то пил чай, кто-то просто прогуливался.
   К Рокеро Нобуро подошёл сын хозяина замка и предложил подкрепиться. Пока они завтракали, появился сам землевладелец и пригласил желающих посмотреть представление.
   - Жених ещё нескоро приедет, - прожевав, объяснил Тсушо Канако. - Вот отец и нанял артистов в самом Хайдаро, чтобы гости не скучали.
   Подивившись здешней дремучести, его собеседник вытер губы платочком и наставительно заговорил:
   - Я слышал, в столице их уже давно перестали приглашать на дворянские свадьбы. Подобные низкопробные зрелища считаются неуместными при столь знаменательном событии.
   - А как же тогда там хозяева развлекают гостей? - явно растерялся наследник землевладельца.
   - Если им приходится ждать, то приглашают известных поэтов или, у кого есть такая возможность, театр, - снисходительно пояснил молодой человек. - Чтобы актёры разыграли сцены из высоконравственных пьес.
   - Мы далеко от столицы, господин Нобуро, - виновато улыбнулся Тсушо Канако. - Новые веяния добираются до нас не спеша.
   - В Хайдаро важные люди тоже предпочитают этим кривлякам более изысканные зрелища, - окончательно "добил" его гость.
   - Считаете, что отец совершил ошибку, их пригласив? - напрямую спросил сын рыцаря.
   - Я полагаю, что у вас здесь так принято? - вопросом на вопрос ответил младший брат губернатора и, получив утвердительный кивок, пожал плечами. - Тогда не вижу ничего страшного. У вас ещё две сестры. Поэтов и актёров пригласите в следующий раз. А сегодня пусть смотрят на то, что есть. Тем более, что людям нравится.
   Он кивнул на опустевшие столики. Значительная часть гостей, весело переговариваясь, направилась в сторону большой поляны у башни. Вскоре оттуда донеслись звуки музыки.
   - Пойдёмте взглянем? - предложил Рокеро Нобуро, поднимаясь из-за стола и поясняя: - По крайней мере время быстрее пройдёт.
   Собеседник натянуто улыбнулся.
   Само представление не произвело на молодого человека какого-то особенного впечатления. В Хайдаро ему часто приходилось видеть подобные выступления.
   Гораздо больший интерес вызвали девушки и женщины, столпившиеся на противоположной стороне поляны. Судя по тихим репликам стоявших неподалёку молодых дворян, те именно их и обсуждали, не обращая никакого внимания на артистов.
   Младший брат губернатора оглядел разодетых в шёлка и блестевших драгоценностями красавиц.
   В этом "букете прекрасных цветов" он почти сразу же узнал сестёр невесты. Вдруг его брови резво скакнули на лоб. На миг Рокеро Нобуро показалось, что он просто обознался. Но нет, это лицо слишком чётко врезалось в память.
   Однако, со стороны Бано Сабуро очень смело брать приёмную дочь на свадьбу к столь знатному землевладельцу. Хотя вряд ли кто-то рискнёт упрекнуть начальника уезда за то, что он привёз на такое торжественное мероприятие родственницу со столь низким статусом. Но не забудут и обязательно припомнят при первой же возможности.
   Между тем девица глазела на представление с таким жадным вниманием, словно никогда раньше ничего подобного не видела.
   "Это из-за потери памяти? - гадал молодой человек. - Или Андо права, и она действительно дикарка?"
   Вдруг девица посмотрела в его сторону, и их взгляды встретились.
   - Господин Канако, - обратился младший брат губернатора к наследнику землевладельца, - вы не знаете, с кем приехал господин Бано Сабуро?
   Явно озадаченный подобным вопросом, спутник нахмурился, вспоминая:
   - С супругой и двумя дочерьми. А почему вас это интересует, господин Нобуро?
   - Да просто так, - отмахнулся тот, произнеся как можно непринуждённее. - Я же никого, кроме вас и господина Сабуро, не знаю.
   - Правда, одна из этих дочерей приёмная, - понизив голос, многозначительно добавил собеседник. - Вы, наверное, слышали историю о выжившей после петсоры дальней родственнице господина Сабуро?
   - Кто-то что-то говорил, - сделал неопределённый жест молодой человек.
   - Если хотите, могу рассказать? - предложил сын хозяина замка.
   - Только не здесь, - покачал головой спутник, заметив, что девица уже куда-то исчезла. - Лучше за чаем.
   Они проследовали под навес, где за свободным столиком господин Тсушо Канако поведал ему историю приёмной дочери начальника уезда. Ничего нового Рокеро Нобуро не узнал, разве что подивился причудливой интерпретации некоторых фактов. Так настоящий отец девушки из пьяницы и транжиры превратился в благородного юношу, подававшего большие надежды, но скоропостижно скончавшегося от любви к куртизанке.
   Второй раз приёмную дочь начальника уезда младший брат губернатора увидел на церемонии вручения женихом подарков родителям невесты и обратил внимание, что тогда лицо девушки не выражало ничего, кроме вежливого интереса.
   "Как есть дикарка, - мысленно фыркнул молодой человек. - Только варвар не поймёт истинной ценности этих вещей".
   Когда барон с рыцарем скрылись в башне, господин Тсушо Канако вновь пригласил гостей выпить чаю и отведать закусок.
   Живо обсуждая количество и стоимость подарков, те вернулись к расставленным под навесами столам.
   Рокеро Нобуро уже успел опохмелиться, но подобного рода восхваления столичного молокососа вновь испортило ему настроение.
   Чтобы успокоиться, он выпил пару чашек замечательного чая и плотно закусил.
   Поэтому, когда появился хозяин замка с будущим зятем и объявил о предстоящей завтра церемонии бракосочетания его дочери Изуко Канако и благородного господина Тоишо Хваро, младший брат губернатора без труда подавил раздражение.
   Гости тут же принялись дружно поздравлять землевладельцев с удачным сватовством, желали новой семье благополучия, богатства и скорейшего рождения сыновей.
   Рокеро Нобуро не стал присоединяться к этому хору, предпочитая молча наблюдать за столичным хлыщом. Тот держался скромно, но с достоинством, и лишь иногда смущённо опускал взор, слушая чересчур откровенные напутствия.
   Рыцарь пригласил всех занять места за столами, где шустрые слуги уже успели поменять блюда. Вновь пошли тосты. Сначала выступил сам господин Канако, потом слово взял барон, и на этот раз его хриплый голос звучал особенно противно.
   Чувствуя, что вновь начинает злиться, и опасаясь натворить глупостей, молодой человек перестал пить и лишь изредка мочил губы в содержимом своей чарки, зато принялся целеустремлённо налегать на мясные закуски.
   Ожидая, что хозяин замка предложит и ему сказать несколько слов, младший брат губернатора опасался, что не сможет справиться со своими чувствами, и окружающие поймут его истинное отношение к жениху.
   Однако Миноро Канако неожиданно заявил:
   - Если молодые люди желают потанцевать - пусть идут к башне. Музыканты уже ждут. Не заставляйте ждать ещё и девушек.
   Гости постарше добродушно засмеялись, а Рокеро Нобуро поначалу даже не поверил своим ушам.
   В этой замшелой дыре ещё устраивают танцы! Однако, посчитав данный момент подходящим, чтобы покинуть застолье, младший брат губернатора вместе с другими юношами направился туда, где утром выступали артисты.
   Плясать он не собирался, дабы не давать лишний повод к сплетням, а намеревался лишь понаблюдать за этим зрелищем.
   Вдруг его кто-то окликнул:
   - Господин Нобуро!
   Обернувшись, он увидел, что начальник уезда тоже выбрался из-за стола и теперь шёл к нему.
   - Господин Сабуро, - поклонился молодой человек и выжидательно посмотрел на него.
   - Вчера у нас не получилось спокойно поговорить, - вкрадчиво произнёс чиновник, глядя ему прямо в глаза.
   - Что-то случилось, господин Сабуро? - нахмурился тот.
   - Не знаю, господин Нобуро, - пожал плечами собеседник. - Только три дня назад вместе с распоряжениями губернской канцелярии я получил письмо лично от его превосходительства. Он спрашивал, нет ли вас в нашем уезде?
   - Меня? - удивился Рокеро.
   - Да, вас, - подтвердил начальник уезда. - Он написал, что если я вас увижу, то должен передать, что его превосходительство очень хочет вас видеть.
   - Но я же говорил, что заеду на свадьбу господина Канако, - нахмурился младший брат губернатора.
   - Не знаю, господин Нобуро, - виновато развёл руками чиновник. - Я лишь передаю его пожелание.
   "Наверное, хочет, чтобы я прекратил расследование, - с горечью предположил молодой человек. - Считает, что у меня ничего не получилось. Может, он и прав?"
   Признаваться в собственной некомпетентности не хотелось даже самому себе, поэтому Рокеро Нобуро постарался придать своему лицу слегка озабоченное выражение.
   - Да, я действительно немного задержался. Вот брат и беспокоится. Сами знаете, после петсоры на дорогах стало неспокойно.
   - Сколько же бед принесла эта злая болезнь нашей стране, - горестно вздохнув, покачал головой начальник уезда и спохватился: - Кажется, я помешал вам танцевать?
   - Нет, господин Сабуро, - успокоил его молодой человек и, понизив голос, доверительно сообщил: - В столице да и у нас в Хайдаро танцы в дворянских домах уже почти не устраивают.
   - И почему же? - неподдельно удивился собеседник.
   - Вы не слышали? - вскинул брови младший брат губернатора и тут же снисходительно усмехнулся. - Ах да. Ну откуда же вам знать? Великий цензор господин Кетсеро Онго подал Сыну неба меморандум о тлетворном влиянии совместных развлечений юношей и девушек из благородных семей на моральные и нравственные устои общества.
   - И что же государь? - с нескрываемой тревогой спросил чиновник.
   - Сын неба ещё не высказал своего мнения, - слегка успокоил его молодой человек. - Во время эпидемии было не до этого. Но он обязательно рассмотрит памятную записку Великого цензора. Ходят упорные слухи, что государь поддержит его своим указом. Вот почему близкие ко двору вельможи уже давно не устраивают танцев. А глядя на них, от танцев стали отказываться и другие столичные дворяне.
   - Надо предупредить господина Канако, - озабоченно проговорил начальник уезда.
   - Зачем огорчать хорошего человека в столь замечательный день, - осуждающе покачал головой младший брат губернатора. - Господин Канако не нарушал никаких законов. Указа государя ещё нет, а я просто рассказал вам то, что слышал в Хайдаро.
   - Преклоняюсь перед вашей мудростью, господин Нобуро, - отвесил церемонный поклон собеседник. - Вы столь же добродетельны и осмотрительны, как ваш старший брат.
   - Вы ставите меня в неудобное положение, господин Сабуро, - деланно смутился молодой человек.
   Пока они обменивались любезностями, число людей за столами заметно поубавилось. Сам хозяин замка о чём-то беседовал в компании нескольких пожилых дворян, попивая чай из фарфоровых чашечек. Молодёжь собралась у башни, откуда доносились звуки музыки.
   Начальник уезда поинтересовался, нет ли ещё какой-нибудь важной новости из столицы? Младший брат губернатора сослался на своё долгое отсутствие в Хайдаро, но всё же решил поделиться ещё кое-какими слухами, при этом оглядывался по сторонам. Он невольно отыскивал взглядом ненавистного барона и обнаружил его далеко от пиршественных столов. Вдвоём с невысоким пожилым мужчиной в одежде воина тот неторопливо направлялся к высокой зелёной изгороди.
   Несмотря на выпитое вино, Рокеро Нобуро не сомневался в том, что этого дворянина он раньше никогда не видел.
   Вряд ли посторонний мог вот так запросто попасть в парк рыцаря Канако. Но сам землевладелец почему-то не обращает на нового гостя никакого внимания и не спешит знакомить его с остальными.
   Не в силах совладать с любопытством, младший брат губернатора, воспользовавшись паузой в речи начальника уезда, спросил:
   - А кто это там с господином Хваро?
   Глянув в ту сторону, собеседник на какое-то время замолчал, потом ответил:
   - Кажется, это Чиро Мукано. Правда, я его очень давно не видел. Но это точно он.
   - Служит господину Хваро? - решил уточнить молодой человек.
   - Да, - подтвердил чиновник. - Когда-то он был телохранителем старого барона. Теперь стал охранником и наставником в боевых искусствах его сына. Раньше господин Мукано считался лучшим бойцом в уезде. Но с тех пор, как уехал с молодым бароном в столицу, он здесь почти не появлялся. Вот я его сразу и не узнал. Столько лет прошло...
   Улыбнувшись, он пустился в воспоминания, а младший брат губернатора заметил, что к ним направляется сам хозяин замка в сопровождении... десятника городской стражи.
   - Господин Сабуро, - не слишком деликатно прервал молодой человек рассказчика. - Это не к вам?
   Посмотрев в ту сторону, начальник уезда озабоченно пробормотал:
   - Господин Хаясо. Что он здесь делает?
   - Господин Нобуро, - чуть поклонился рыцарь. - Господин Сабуро. Простите, что прерываю вашу беседу, но этот благородный воин сказал, что непременно должен встретиться с вами.
   - Не стоит извиняться, господин Канако, - с плохо скрытым беспокойством улыбнулся чиновник. - Господин Хаясо не стал бы беспокоить вас и меня по пустякам.
   Он вопросительно посмотрел на десятника.
   - Точно так, господин Сабуро, - подтвердил тот. - Господин Окэдо приказал передать вам это как можно быстрее.
   Он вытащил из-за пазухи конверт и с поклоном протянул собеседнику.
   Пока начальник уезда читал, сурово сдвинув брови к переносице, младший брат губернатора краем глаза заметил какое-то движение.
   К ним шёл барон Хваро, а за его спиной по вымощенной камнем дорожке удалялся господин Мукано.
   "Чему может научить этот мелкий сморчок?! - презрительно скривился Рокеро Нобуро. - Он даже сапоги носит на каблуках, чтобы казаться выше".
   - Господин Канако, - прервал его мысленные глумления озабоченный голос Бано Сабуро. - Мне жаль, но я должен вас покинуть.
   - Что-то случилось? - насторожился землевладелец.
   - Ничего серьёзного, - поспешил успокоить его чиновник. - Просто из канцелярии его превосходительства пришёл срочный запрос, ответ на который надо отправить уже завтра утром.
   Он виновато развёл руками.
   - Вы уж извините, господин Канако, но долг превыше всего. Нам придётся уехать. Пошлите слуг за моей супругой и дочерьми.
   - Я понимаю, господин Сабуро, что государственные обязанности не позволяют вам остаться. Но не лишайте мою супругу и других дам удовольствия от общения с госпожой Сабуро. Позвольте ей и вашим дочерям остаться. Клянусь Вечным небом и памятью предков, с ними ничего не случится. А завтра утром они вернутся в Букасо вместе с нами.
   - Мне бы не хотелось утруждать вас, господин Канако, - покачал головой начальник уезда. - И фургон у нас только один.
   При этих словах младший брат губернатора встрепенулся. Он только собирался придумать причину, чтобы покинуть замок и попасть в город сегодня вечером, а тут повод появился и без его участия.
   - Поедемте вместе со мной, господин Сабуро.
   - Как!? - вскричал хозяин замка. - Вы тоже меня покидаете, господин Нобуро?!
   - Мы увидимся с вами завтра, - заверил его молодой человек, напомнив: - На церемонии бракосочетания. Я же ещё не вручил подарок молодожёнам.
   Он вопросительно посмотрел на чиновника, но тот всё ещё колебался.
   - Воля ваша, господин Сабуро, - не скрывая огорчения, пожал плечами рыцарь. - Но наши женщины только начали забывать ужасы эпидемии. Стоит ли лишать их праздника?
   Господин Канако прав, господин Сабуро, - веско поддержал его младший брат губернатора. - Вы должны ехать по долгу службы, но если увезёте семью, это может вызвать пересуды, нежелательные для нашего гостеприимного хозяина.
   Землевладелец благодарно кивнул.
   - Тогда нам нужно поторопиться, господин Нобуро, - заявил начальник уезда.
   - Как? - спросил подошедший барон. - Вы тоже покидаете господина Канако?
   Он поклонился рыцарю.
   - Увы, - тяжело вздохнул чиновник. - Долг превыше всего.
   - И я уезжаю, - сообщил юный землевладелец. - Надо подготовиться к встрече невесты.
   Он поклонился будущему тестю.
   - До завтра, господин Хваро, - чуть поклонился рыцарь.
   - Мне надо поговорить с женой, - обратился к нему начальник уезда. - И всё объяснить.
   - Сейчас мы это устроим, - пообещал собеседник.
   - А я прикажу слугам сложить вещи и готовить фургон, - сказал весьма довольный подобным развитием событий Рокеро Нобуро.
   Услышав приказ господина, Кубвань удивился, но тут же начал торопливо собираться, а одна из служанок поспешила на конюшню.
   Появившийся вскоре Жбан доложил, что всё готово, и помог приятелю отнести сундук во двор, где уже ждали чиновник с охранником и гонец.
   - Рад видеть вас, господин Нобуро, - поклонился десятник.
   - Здравствуйте, господин Кимуро, - благожелательно кивнул молодой человек и оглянулся по сторонам. - А где господин Хваро?
   - Он со своим охранником уже уехали, - пояснил старший сын рыцаря, явившийся проводить дорогих гостей, и, заметив тень неудовольствия на лице собеседника, поспешно объявил: - Господин барон просил передать свои извинения за то, что не сможет вас сопровождать.
   - Вот как? - криво усмехнулся младший брат губернатора. - Так спешил?
   - Видимо, да, - отведя взор, пожал плечами Тсушо Канако.
   "Столичный зазнайка специально меня игнорирует, - с раздражением подумал Рокеро Нобуро. - И даже не скрывает этого. Наглец!"
   Наследник землевладельца поклонился гостям на прощание, Жбан поставил лестницу, и пассажиры один за другим поднялись на повозку. Молодой человек и начальник уезда прошли в фургон, а десятник остался снаружи вместе со слугами.
   - Господин Сабуро, - устраиваясь на скамеечке, спросил младший брат губернатора. - Что такого срочного понадобилось канцелярии его превосходительства, что вам пришлось покинуть праздник?
   - Всё из-за освободившейся земли, господин Нобуро, - подавшись вперёд, доверительно понизил голос чиновник. - Начальнику Палаты земледелия срочно нужны уточнения по качеству угодий. Ваш благородный старший брат собирается ко двору Сына неба, и все документы должны быть оформлены безукоризненно.
   И он принялся рассказывать об особенностях местных почв.
   Молодому человеку скоро стало скучно, и он широко зевнул.
   Сообразив, что утомил важного собеседника, начальник уезда свернул разговор, поинтересовавшись впечатлениями господина от свадьбы дочери рыцаря Канако.
   Но и эту тему путешественники быстро истощили, и оставшуюся часть пути либо пытались дремать, либо перебрасывались ничего незначащими замечаниями.
   В сумерках, когда они въехали в город, чиновник предложил высадить себя чуть ли не у самых ворот. Однако Рокеро Нобуро приказал вознице двигаться к канцелярии. А когда спутник попытался отнекиваться, заявил:
   - Если вы пойдёте пешком, я буду чувствовать себя очень неудобно.
   - Но я бы не хотел... - начал начальник уезда.
   - Мне тоже туда нужно, - довольно грубо оборвал его молодой человек. - Я хочу написать письмо брату. Надеюсь, гонец захватит его завтра утром?
   - Обязательно, господин Нобуро, - заверил собеседник. - Лично прослежу за этим.
   Несмотря на поздний час, все служащие канцелярии управления уезда Букасо-но-Хайдаро оставались на своих местах, терпеливо дожидаясь начальства.
   Пройдя вместе с господином Бано Сабуро в его кабинет, Рокеро Нобуро, беззастенчиво усевшись за его стол, торопливо написал старшему брату письмо, в котором обещал вернуться в самое ближайшее время и доложить о результатах расследования.
   Всё это время сам начальник уезда стоял в сторонке, что-то тихо высказывая старшему писцу, а когда молодой человек, спрятав письмо в конверт, поднялся с кресла, предложил:
   - Может быть, поужинаем вместе, господин Нобуро?
   - Спасибо за приглашение, господин Сабуро, - чуть поклонился тот. - Но я очень устал, а вам не стоит торопиться при принятии столь важных решений.
   - Вы как всегда правы, господин Нобуро, - отвесил собеседник церемонный поклон.
   - Тогда до встречи завтра в доме господина Хваро, - попрощался младший брат губернатора.
   - Я непременно там буду, - пообещал начальник уезда.
   Хозяин "Бамбуковой жабы" если и удивился столь позднему появлению постояльца, то вида не показал, заверив, что комната по-прежнему в его полном распоряжении.
   Приказав слугам отнести сундук, молодой человек велел принести себе чаю и закусок.
   Переобувшись в мягкие тапочки и скинув халат, он неторопливо жевал рисовые пирожки с мёдом, когда в дверь негромко постучали. Кубвань, уже расстеливший себе циновку в углу, вопросительно посмотрел на хозяина.
   Тот кивнул. Слуга отодвинул засов. Шагнув в комнату, младший писец рухнул на колени, гулко стукнулся лбом об пол и запричитал:
   - Я заслуживаю смерти! Накажите меня, благородный господин Набуро! Я посмел не откликнуться на ваш зов! Я жалкий червь, недостойный вашего внимания! Только прикажите, и я выколю себе глаза, вырву сердце, откушу язык...
   - Довольно! - досадливо скривился младший брат губернатора, уже не ожидавший увидеть господина Андо сегодня. - Лучше скажите, удалось что-нибудь найти у этой девчонки?
   - Да, да, господин Нобуро, - выпрямившись, но всё ещё оставаясь на коленях энергично закивал гость и принялся перечислять: - Кафтан, штаны мужские, обмотки, шляпу. Всё, что нужно, чтобы переодеться мужчиной. Вы же знаете, что в таком виде она бегала на свидание с Хваро?
   Хозяин комнаты мрачно кивнул.
   - Ещё... - рассказчик на несколько секунд замешкался, то ли вспоминая, то ли подбирая слова. - Там была непонятная варварская одежда из толстых ниток. Что-то вроде кофты. Только сплошная, как рукав. Штаны тоже очень странные. Из добротной синей ткани. По краям петельки, наверное, для пояса и какие-то украшения из малюсеньких медных штучек на... уж извините, господин, Набуро, на паху.
   - Украшения? - слегка растерялся собеседник. - Из меди?
   - Да, господин Нобуро, - подтвердил писец. Он видел, что тот больше не сердится, и робко улыбнулся, разведя руками. - Что взять с варваров? Только дикари украшают одежду на столь неприличном месте.
   - Больше ничего? - посуровел молодой человек.
   - Между матрасами ещё верёвка лежала, - ответил гость. - Наверное, чтобы через ограду лазить?
   Он многозначительно поджал губы.
   "Шарить в чужой постели недостойно мужчины", - подумал младший брат губернатора, с трудом удерживаясь от брезгливой усмешки, но тем не менее поинтересовался:
   - Ещё что-нибудь там было?
   - Пузырёчек какой-то из лёгкого стекла, - чуть прикрыв глаза, вновь взялся перечислять Джуо Андо. - Открыть его я так и не смог. Не иначе, какой-то секрет. Плоская шкатулка, вроде тех, в которых важные письма возят. Только очень маленькая. Я и её пробовал открыть, но и там какой-то хитрый замок. А забирать не стал. Вы же не приказывали. Ещё есть какие-то безделушки и маленькое зеркальце из стекла.
   - Из стекла? - на всякий случай переспросил хозяин комнаты.
   - Да, господин, - подтвердил собеседник. - Именно из стекла. Круглое, в половину цуня величиной. Отделанное то ли черепаховым панцирем, то ли буйволиным рогом. Никогда о таких не слышал. Наверное, дорогое. Вот девчонка его и прячет.
   Младший писец хитро прищурился.
   - Наверное, украла у кого-нибудь? Или Хваро подарил и просил никому не показывать. Он же в столице жил, а там полно всяких диковинок.
   - А вот это интересно, - задумчиво пробормотал молодой человек.
   - Я же говорю, господин Нобуро! - горячо зашептал гость. - Девчонка - не та, за кого её Сабуро выдаёт! Он - лгун и государственный преступник!
   - Я с этим разберусь, господин Андо, - заверил младший брат губернатора. - Встаньте, вы хорошо потрудились. Когда я буду докладывать его превосходительству, то обязательно расскажу о ваших заслугах.
   - Я не достоин таких почестей, господин Нобуро! - собеседник вновь ткнулся лбом в пол.
   - Встаньте! - чуть повысил голос хозяин комнаты.
   Младший писец поднялся.
   - Ступайте, господин Андо, - кивнул молодой человек. - А то скоро комендантский час.
   - Так он уже начался, господин Нобуро, - улыбнулся гость. - Но вы не беспокойтесь. Я знаю как добраться до дома не замеченным.
   - Я рад за вас, - младший брат губернатора поднялся, всем видом показывая, что разговор окончен.
   Едва за младшим писцом закрылась дверь, молодой человек забрался в постель и приказал задуть светильник.
   Засыпая, Рокеро Нобуро подумал, что приёмная дочь начальника уезда наверняка не та, за кого её выдают. Но кто она такая, и есть ли в действительности связь между ней и бароном Хваро?
  
  
   Не то чтобы Бано Сабуро не доверял своим подчинённым, но всё же некоторые вещи предпочитал контролировать лично. Поэтому перед тем как оправиться в дом барона Хваро, он зашёл в канцелярию, дабы убедиться, что все чиновники на местах, а гонец, помимо приготовленных документов, захватил ещё и личное послание господина Рокеро Нобуро своему могущественному брату.
   Когда всадник с выглядывавшим из-за плеча флажком вывел коня за ворота, стоявший рядом с начальником старший писец вкрадчиво сказал:
   - Благородный господин Сабуро, не будет ли с моей стороны непозволительной дерзостью просить вас уделить мне немного вашего драгоценного времени?
   Весьма озадаченный столь цветистыми оборотами чиновник вскинул брови.
   - Что-то случилось, господин Окэдо?
   - В том-то и дело, что я пока не знаю, господин Сабуро, - ещё сильнее озадачил его собеседник.
   - Ну так говорите, - разрешил начальник уезда.
   - Мне бы хотелось сделать это с глазу на глаз, - попросил старший писец, многозначительно глянув на застывших у лестницы стражников.
   Те довольно неубедительно делали вид, что разговор на сквозной веранде управы их совершенно не интересует.
   Крякнув, господин Сабуро жестом пригласил господина Окэдо следовать за собой и направился в кабинет.
   Усевшись в кабинете, он вопросительно посмотрел на оставшегося стоять подчинённого. Церемонно поклонившись, тот заговорил:
   - Господин Сабуро, мой долг обратить ваше внимание на неподобающее поведение господина Джуо Андо. Переписывая отчёт для Палаты дорог и мостов, он умудрился перепутать цифры, во вводной части письма его превосходительству сделал сразу три ошибки. И всё это из-за чрезмерного употребления вина.
   Начальник уезда мрачно засопел, положив сцепленные руки на стол.
   - А вчера, - подавшись вперёд, понизил голос собеседник. - После комендантского часа господина Андо видели в гостинице "Бамбуковая жаба", где остановился господин Рокеро Нобуро.
   Старший писец многозначительно поджал губы.
   А хозяин кабинета вспомнил, как перед самым отъездом его семьи на свадьбу в Канако в дом прибежал секретарь и сообщил, что в город прибыл уже знакомый им младший брат самого губернатора, а его слугу вроде бы видели возле канцелярии.
   Встретив молодого человека в замке, начальник уезда решил, что понял причину его появления в Букасо, но совсем забыл о слуге Нобуро. Так у кого же из них на самом деле есть дела с этим пьяницей Андо?
   - Я понял вас, господин Окэдо, - он сурово свёл брови к переносице. - Ступайте и пришлите его ко мне.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - гость поклонился, сделал два шага назад и, развернувшись, скрылся за дверью
   Глядя в мутные, с красными ниточками лопнувших сосудов глаза над набрякшими синеватыми мешочками на одутловатом лице с, казалось, навсегда приклеенной угодливой улыбочкой, хозяин кабинета почувствовал нарастающее раздражение. Но, вспомнив как... нехорошо получилось с его отцом, добродетельным и достойным дворянином, решил вновь дать этом непутёвому отпрыску славных родителей шанс исправиться.
   - Вы знаете зачем я хотел вас видеть, господин Андо?
   Вместо ответа тот отработанным движением рухнул на колени, уткнулся лбом в пол и заплакал.
   - Я думал вы избавитесь от своей пагубной привычки, - продолжил начальник уезда. - Но вы вновь не оправдали оказанного вам высокого доверия.
   - Я достоин смерти, господин Сабуро! - наконец подал голос несчастный младший писец. - Прикажите, и я сегодня же сведу счёты с жизнью, оставив мою несчастную мать.
   "А потом твой дух будет являться ко мне, - мысленно проворчал чиновник. - И призывать на мой дом беды и несчастья".
   - Умереть слишком просто, господин Андо, - проворчал он. - Вам придётся делом доказать своё раскаяние и сожаление.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - собеседник вновь ткнулся лбом в пол. - Да благословит вас Вечное небо своей благодатью, да пошлёт оно вам почёт и процветание.
   - А чтобы вы лучше запомнили свой проступок! - повысил голос хозяин кабинета. - Я на месяц лишаю вас жалования.
   - Что?! - выпрямившись, гость взглянул на него блестящими от слёз глазами. Но миг показалось, будто бы они злобно сверкнули, но раскаявшийся пьяница вновь ткнулся лбом в пол.
   - Я не достоин прощения! Ваша милость безгранична!
   - Теперь, господин Андо! - рявкнул начальник уезда, заставляя его замолчать. - Расскажите, что у вас за дела с господином Нобуро?
   - С кем? - переспросил собеседник и, не дожидаясь ответа, энергично запротестовал. - Да что вы, господин Сабуро! Какие у меня могут быть дела с братом самого губернатора!
   - Вот как?! - вскинул брови весьма озадаченный подобным ответом чиновник и, подавшись вперёд, впился взглядом в побледневшее лицо младшего писца. - Тогда почему его слуга третьего дня крутился вокруг канцелярии? И зачем вы вчера ходили в "Бамбуковую жабу", нарушив комендантский час?
   Джуо Андо нервно сглотнул, облизав враз пересохшие губы, глазки его суетливо заметались, избегая взгляда хозяина кабинета.
   - Ну?! - грозно рыкнул тот.
   - Я, я... - залепетал гость и вдруг выпалил: - Я просил господина Нобуро помочь мне перебраться на службу в Хайдаро.
   Не сумев сохранить невозмутимый вид, начальник уезда рассмеялся от столь неожиданной и нелепой лжи.
   - Полно врать-то. Вы и здесь-то служите только в память о вашем добродетельном родителе. Что такому пьянице делать в Хайдаро? Или говорите правду, или я выгоню вас со службы!
   Взвыв, собеседник во весь рост растянулся на полу и, рыдая, пополз под стол, явно намереваясь облобызать сапоги чиновника.
   Не считая себя вправе получать подобные почести, тот отпихнул младшего писца и повторил свой вопрос:
   - Какие дела у вас с господином Нобуро?
   - Я ему денег должен! - сев на колени, Джуо Андо закрыл руками лицо. - О Вечное небо, как же мне стыдно.
   - Проиграли? - сочувственно вздохнул хозяин кабинета.
   - Да, господин, - подтвердил гость, заливаясь слезами. - Целых семьдесят лян! Тогда у меня не было с собой денег, а господин Нобуро сказал, что приедет на свадьбу дочери господина Канако. Но третьего дня я слишком много выпил, а вчера задержался на службе. Вот и пришлось идти в комендантский час.
   - Тогда почему вы мне солгали, господин Андо? - строго спросил начальник уезда.
   Ссутулившиеся плечи собеседника затряслись от душивших его рыданий, и он еле смог выговорить:
   - Мне было стыдно, благородный господин Сабуро.
   - Что? - чиновник сделал вид, будто не расслышал.
   - Стыдно, господин Сабуро, - обречённым голосом повторил младший писец.
   - Хорошо, что вам ещё знакомо это чувство, господин Андо, - невольно проворчал хозяин кабинета. - Значит, в вашем сердце ещё сохранилась добродетель.
   - Я не достоин таких слов! - застонал гость.
   Чиновник тихонько постучал пальцем по столу, требуя тишину.
   - Тем не менее ещё одна... Слышите, господин Андо? Одна единственная ошибка, и мне придётся с позором выгнать вас с государственной службы.
   - О добродетельный господин Сабуро! - младший писец воздел руки к потолку. - Живи я хоть тысячу лет и то не смог бы достойно отплатить вам за милосердие и снисхождение. Клянусь Вечным небом, я приложу все усилия, чтобы исполнять свои обязанности с наибольшим усердием!
   - Ступайте, господин Андо, - поморщился начальник уезда.
  
  
   Владелец "Бамбуковой жабы" подробно объяснил постояльцу, как добраться до дома барона Хваро, поэтому долго плутать не пришлось. Тем более, что ещё в начале улицы Рокеро Нобуро обратил внимание на кучковавшихся прохожих, собравшихся поглазеть на свадебный кортеж невесты.
   Когда крупнейший землевладелец уезда берёт в супруги дочь одного из богатейших рыцарей, подобный праздник просто обязан быть красочным и запоминающимся.
   Тем более, что жених постарался достойно подготовиться к встрече невесты. На высоких столбах над улицей раскачивался транспарант с приветственным пожеланием для будущей госпожи Хваро.
   На каменных львах по сторонам ворот красовались пышные красные банты. На створках широко распахнутых ворот висели бумажные листы с пожеланиями удачи, счастья, благополучия и скорейшего рождения сыновей.
   Возле них застыли два охранника с мечами в ножнах. Поодаль слуги разгружали телеги с подарками.
   Рокеро Нобуро машинально проверил в рукаве сохранность маленькой коробочки с парой крупных жемчужин, которые намеревался вручить молодожёнам.
   Гостей встречал незнакомый дворянин лет сорока в сине-зелёном халате. Скорее всего, кто-то из дальних родственников барона. Самому жениху этого делать не полагалось, а близкий родственник присутствовал бы на торжестве в замке Канако.
   Протолкавшись сквозь уже довольно плотную толпу, младший брат губернатора шагнул в ворота.
   Встречающий удивлённо вскинул брови и уже приоткрыл рот, видимо, намереваясь спросить, кто он такой и чего припёрся?
   Но тут стоявший за спиной слуга что-то прошептал ему на ухо, и лицо дворянина расплылось в счастливой улыбке.
   - Добро пожаловать, господин Нобуро.
   Поскольку молодой человек не знал фамилии собеседника, то решил ограничиться только церемонным поклоном.
   Из-за того, что неприязнь к барону только усилилась, младший брат губернатора не торопился войти в его дом, а какое-то время оглядывал двор в поисках знакомых.
   В дальнем углу возле персикового дерева беседовали солидные господа в синих шёлковых халатах. Узнав в одном из них начальника уезда, он неторопливо направился в их сторону.
   Молодой человек не горел особым желанием болтать на трезвую голову с туповатыми уездными чиновниками и очень рассчитывал, что беседа долго не продлится.
   Судя по положению солнца, перевалившего за полдень, и по тому, что родственник жениха в воротах начал скучать, бросая нетерпеливые взгляды в начало улицы, караван невесты должен скоро появиться. А там начнётся церемония, после которой можно будет сесть за праздничный стол.
   - Добрый день, господин Нобуро, - поприветствовал его начальник уезда.
   - Здравствуйте, господа, - ответил младший брат губернатора на приветствия спутников Бано Сабуро. - Какой замечательный день!
   - Само Вечное небо радуется этому браку, - заметил кто-то.
   - А где же счастливый жених? - спросил молодой человек.
   - Там, на веранде, - отозвался чиновник.
   Глянув в ту сторону, Рокеро Нобуро увидел облачённого в красно-чёрное свадебное одеяние барона. Кивая головой в широкополой шляпе, тот слушал какого-то дворянина, в котором младший брат губернатора узнал одного из его всегдашних спутников. Прочие приятели, сгрудившись вокруг, время от времени громко смеялись, излучая радость и оптимизм.
   - Господин Сабуро, - спросил молодой человек. - Как же пройдёт бракосочетание? Барон - сирота, и близких родственников у него нет.
   - Зато есть дальние, - усмехнулся начальник уезда. - Из Маягучи, что в провинции Касато, двоюродный дядя с супругой приехали. Они и будут названными родителями.
   Понизив голос, собеседник доверительно сообщил:
   - Покойная госпожа Хваро хоть и была добродетельной женщиной, родню не очень-то жаловала. Опасалась, что те потребуют опеки над сыном и имением. Да только у неё свои влиятельные родственники отыскались, и вдову оставили в покое, но почти не навещали. Недавно барон сам ездил в Маягучи и просил господина Гайдо стать его посажёным отцом.
   Дворяне вокруг важно закивали.
   - А где он сейчас? - спросил кто-то.
   - Господин Гайдо с супругой ждут приезда невесты в доме, - пояснил начальник уезда. - Чтобы, как и положено, встретить её во дворе.
   - Что-то господин Канако не торопится, - хмыкнул Рокеро Нобуро.
   - Думаю, скоро должны подойти, - неуверенно предположил собеседник и посмотрел на небо.
   Однако время шло, а караван из замка всё не появлялся. Гости начали недоуменно перешёптываться. Под взглядами собравшихся встревоженный жених с возбуждённо гомонящими приятелями проследовал к воротам.
   - Что-то невеста замуж не торопится, - хмыкнул кто-то.
   Послышались натужные смешки. Появились слуги со стульями, скамейками и табуретками, чтобы уставшие гости смогли немного отдохнуть.
   - Неужели господин Канако передумал выдавать свою дочь за господина Хваро? - робко предположил какой-то дворянин, но тут же смущённо потупился под многочисленными укоризненными взглядами.
   - Не говорите глупостей, господин Тихаво, - сурово хмурясь, проговорил начальник уезда. - Он вчера принял свадебные дары.
   - Я знаю, господин Сабуро, - поспешно согласился собеседник. - Только где же невеста?
   - Просто немного задерживается, - помедлив, наставительно проворчал чиновник. - Мало ли что могло случиться?
   - Может... Кивьский мост рухнул? - предположил кто-то. - А речка там быстрая, скоро не переберёшься.
   - Мы вчера по нему ехали, - напомнил младший брат губернатора. - Он целый стоял.
   - А может, невеста заболела? - выдвинул новую версию другой гость. - С молодыми девушками такое бывает.
   - Господин Канако - благородный и ответственный человек, - возразил начальник уезда. - Он знает, что мы их ждём. Если бы действительно что-то случилось, господин Канако прислал бы гонца с объяснением опоздания и не стал бы держать нас в неведении.
   С этим никто спорить не стал, только господин Тихаво негромко проворчал:
   - Тогда почему их до сих пор нет?
   Однако окружающие дружно проигнорировали неудобный вопрос, пытаясь вести себя так, словно не происходило ничего из ряда вон выходящего. Вот только привычные разговоры о недавней эпидемии и перераспределении земли с возможными льготами по налогам и податям звучали как-то неестественно и натужно.
   Во всяком случае, именно так казалось Рокеро Нобуро. С умным видом кивая или снисходительно отшучиваясь, он буквально кожей чувствовал нарастающее вокруг напряжение.
   Когда на улице послышался непонятный шум, он замер, нетерпеливым жестом прервав очередного рассказчика. Тот замолчал, удивлённо хлопая ресницами.
   Никто не успел и слова сказать, как воздух прорезали заполошные крики:
   - Господин! Сюда, господин! Гонец! Разбойники! Убили!
   Двор тут же наполнился многоголосым гомоном.
   - Что там? Какой гонец? Что за разбойники?
   Кто-то устремился к выходу, стараясь поскорее прояснить ситуацию.
   Поспешив за господином Сабуро, младший брат губернатора заметил, как Хваро большими прыжками мчится по веранде, не обращая внимание на шарахавшихся в стороны людей.
   У ворот уже образовалась толпа, так что чиновнику пришлось грозно рявкнуть:
   - Немедленно пропустите! Я начальник уезда!
   Однако, снедаемые любопытством, дворяне, враз позабыв о воспитании и хороших манерах, не очень-то торопились освобождать дорогу.
   Недолго думая, Рокеро Нобуро, отстранив слегка растерявшегося Сабуро и заняв место впереди, втиснулся в человеческую массу, решительно работая локтями.
   К счастью, толпа оказалась не столь велика, как им показалось вначале, и вскоре они увидели двух городских стражников, копьями прикрывавших сухощавого, тяжело дышавшего простолюдина, в изнеможении опиравшегося руками о колени.
   Рядом стоял бледный барон, державший исписанный лист.
   - Вот, господин Сабуро, это Лезан - слуга господина Канако. Говорит, на караван разбойники напали. Невесту убили, самого господина Канако и... много других дворян.
   - Где? - отрывисто спросил чиновник, пристально глядя в осунувшееся лицо гонца.
   - Не доезжая до кивьского моста, - вместо него ответил Хваро, опуская руку с бумагой.
   - Кто? - обратился к нему начальник уезда.
   - Господин Тсушо Канако не знает, - покачал головой землевладелец и вопросительно посмотрел на посыльного.
   Тот с видимым трудом выпрямился, потом почтительно поклонился и развёл руками.
   - Так разбойники какие-то, господин Хваро. Свалили дерево на нашего господина. Воинов из луков постреляли. Потом из-под земли выскочили и бросились приданое молодой госпожи грабить.
   - Ты что мелешь? - раздражённо оборвал его барон. - Откуда выскочили?
   - И вовсе я не мелю, господин Хваро, - нисколько не смутился тот. - Всё так и было. Как есть из-под земли. Кто в рванье, кто в одежде, на воинскую похожей, только лица у всех тряпками замотаны. Одни приданое в лес потащили, другие стали с благородных дам украшения срывать. Тот-то молодую госпожу - невесту вашу и...
   Всхлипнув, слуга размазал по щеке набежавшую слезу.
   - Что со старшей госпожой Канако? - ещё сильнее хмурясь, спросил несостоявшийся жених.
   - Хвала Вечному небу, жива она, - торопливо закивал гонец. - И молодой господин только ранен.
   - Кто-то из благородных дам ещё пострадал? - оборвал его начальник уезда, явно переживавший за свою семью.
   - Ни с кем из них больше ничего не случилось, господин, - заверил его слуга. - А вот двух благородных господ убили и охранников наших... Ну и слуг.
   - Где они сейчас? - продолжил расспрашивать чиновник.
   - Так в замок, наверное, поехали, господин, - неопределённо пожал плечами собеседник. - Сюда-то дорогу дерево перегородило. Вот наш господин и позвал всех обратно в замок. Потом он пришлёт людей с повозками, чтобы забрать вещи и убитых.
   - А почему их оставили? - вскинул брови начальник уезда.
   - Так злодеи всех лошадей и ослов перебили, господин, - пояснил посланец. - Только одна и уцелела, да и та пораненная. Слуги сами господ в повозках повезли...
   - Так! - решительно заявил барон, пряча письмо в рукав. - Я сейчас же отправляюсь туда. Надо выяснить, что же случилось на самом деле?
   - Я с вами, господин Хваро! - пылко вскричал какой-то молодой дворянин.
   Толпа тут же разразилась яростными воплями:
   - И я! И я! Мы все пойдём!
   Казалось, гости готовы вот прямо сейчас, сию же минуту, не снимая праздничных одежд, бегом броситься в погоню за бандитами.
   - Тише, господа! - рявкнул начальник уезда, перекрывая гвалт, и обратился к барону: - Господин Хваро, я должен ехать с вами.
   - И не спорьте! - резко пресёк он робкую попытку возражения. - Я уважаю ваше горе. Однако, волей государя я отвечаю за покой и порядок на этой земле. Поэтому мне нужно провести надлежащее расследование, найти преступников и покарать их по закону.
   - Простите мою несдержанность, господин Сабуро, - церемонно поклонился землевладелец. - Но не лучше ли будет, если я сейчас же выеду верхом, а вы прибудете в фургоне, как подобает при вашем возрасте и ранге.
   - Я ещё не настолько стар, господин Хваро, - проворчал собеседник, - чтобы выпасть из седла.
   И, не глядя на барона, позвал:
   - Господин Томуро!
   - Я здесь, господин Сабуро, - сквозь толпу протиснулся плотный мужчина в красном шёлковом халате военного.
   - Снарядите десять конных стражников, - начал отдавать распоряжения чиновник.
   - Но, господин... - растерянно пробормотал собеседник.
   - Я знаю, что в нашей конюшне только пять лошадей! - оборвал его чиновник и вскричал: - Почтенный Хидики!
   - Я здесь, господин Сабуро, - отозвался кто-то в задних рядах.
   - Пропустите его! - приказал начальник уезда.
   Дворяне нехотя расступились, и к нему вышел пожилой, благообразный простолюдин в сине-зелёном шёлковом халате и круглой шапочке с узкими полями.
   - Слушаю ваш приказ, господин Сабуро.
   - Выделите нам шесть лошадей, - распорядился тот.
   - Семь, господин Сабуро, - неожиданно для самого себя заявил младший брат губернатора. - Я еду с вами!
   - Что вы там забыли, господин Нобуро? - вызывающе, почти грубо поинтересовался бледный от волнения барон.
   Однако поднаторевший в чиновничьих интригах и бюрократической казуистике уездный функционер быстро сообразил, для чего в данной ситуации может пригодиться столь близкий родственник главы провинции.
   - Господин Рокеро Нобуро - чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора Хайдаро, - внушительно произнёс Бано Сабуро. - Он имеет право действовать по своему усмотрению, а уездные власти обязаны оказывать ему всяческую поддержку.
   Хваро досадливо скривился и обменялся с молодым человеком короткими поклонами. А тот весьма удивился подобным словам, поскольку формально находился здесь по личным делам. Видимо, начальник уезда рассчитывает, тот, приняв участие в расследовании, в самых благоприятных красках представит своему брату их совместные усилия по поиску и наказанию злодеев, поднявших руку на благородных господ.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - почтительно поклонился купец. - Я сейчас же отдам распоряжение привести к канцелярии семь осёдланных лошадей.
   - Поторопись, почтенный Хидики, - проворчал чиновник, не спуская взгляда с Рокеро Нобуро.
   - Я не заставлю себя ждать, - заверил тот.
   Почти бегом вбежав в гостиницу, он торопливо переоделся в наряд, более подходящий для верховой езды, захватил меч и поспешил к управе.
   На улицах горожане, сбившись в кучки, активно обсуждали нападение на свадебный караван дочери рыцаря Канако. Судя по долетавшим до него обрывкам разговоров, ничего подобного в этих местах не случалось уже много лет. Поэтому неудивительно, что люди выглядели очень напуганными.
   Когда младший брат губернатора добрался до площади, на миг ему показалось, что вся она заполнена осёдланными лошадьми, которых держали под уздцы городские стражники и какие-то простолюдины.
   Едва не вляпавшись в кучку конского навоза, молодой человек подошёл к воротам, возле которых в нетерпении прохаживался уже успевший переодеться барон. А поодаль о чём-то разговаривал с чиновниками командир городской стражи.
   - Где господин Сабуро? - спросил Рокеро Нобуро.
   - Ещё не пришёл, - резко ответил землевладелец, оглядываясь по сторонам.
   "Этот столичный хлыщ совсем не умеет держать себя в руках, - с презрительным превосходством подумал младший брат губернатора. - Куда только пропал весь его гонор? Мечется, как женщина, а настоящий мужчина и горе, и радость встречает с невозмутимым спокойствием. Как я!"
   Он гордо расправил плечи, выпятил грудь и, окинув орлиным взором площадь, сразу же заметил мелькнувший в толпе синий халат.
   Начальник уезда появился в сопровождении своего неизменного телохранителя и тут же начал отдавать распоряжения:
   - Господин Томуро, вы с полусотней стражников отправляйтесь за нами.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - поклонился сотник.
   - И прикажите выставить по городу дополнительные патрули.
   - Да, господин Сабуро.
   - Господин Хваро, - обратился чиновник к барону. - Сколько охранников вы берёте с собой?
   - Ни одного, господин Сабуро, - с явным трудом сохраняя вежливый тон, ответил землевладелец. - Я решил, что с вашим отрядом они мне ни к чему. Пусть лучше за домом присмотрят. У меня там сейчас такая суматоха...
   Барон в сердцах махнул рукой.
   "Он не доверяет своим родственникам, - усмехнулся про себя Рокеро Нобуро. - Вот и приставил приглядывать за ними верных людей".
   - Хорошо, - кивнул начальник уезда. - Тогда не будем задерживаться.
   К младшему брату губернатора подвели невысокого мышастого мерина с грустными глазами. Проверив подпругу, молодой человек вдел ногу в стремя и мягким прыжком оказался в седле. А вот господин Сабуро сумел взгромоздиться на своего скакуна, лишь ступив на спину опустившегося на четвереньки стражника.
   Пустив коней медленной рысью, отряд двинулся к городским воротам. Заслышав предупреждающие крики, прохожие шарахались в стороны, провожая всадников испуганными взглядами. А со стороны площади доносился рыкающий голос сотника, отдающего команду своему воинству.
   Выехав за город, Хваро пустил лошадь в галоп. Однако прочие скакуны оказались не столь резвые и скоро начали отставать. Да и кавалеристом начальник уезда оказался неважным.
   Поначалу вырвавшись далеко вперёд, барон, видимо, скоро понял, что ведёт себя неподобающе, и вновь вернулся к отряду.
   - Понимаю ваше нетерпение, господин Хваро, - проворчал чиновник, вытирая пот. - Но всё же не стоит удаляться так далеко в одиночестве.
   - Простите мою несдержанность, господин Сабуро, - чуть поклонился землевладелец. - Но при мысли о том, что моя невеста и господин Канако мертвы, я просто теряю голову.
   - Благородный муж, господин Хваро, обязан сохранять присутствие духа в любых самых тяжёлых испытаниях, - наставительно проговорил начальник уезда и легонько ударил своего коня пятками.
   Попадавшиеся по пути возчики и носильщики с удивлением глазели на всадников, видимо, гадая, куда и зачем те так торопятся?
   Свернув с главной дороги, отряд скоро встретил влекомую слугами грузовую повозку. Оказалось, что супруга господина Сабуро с его дочерьми и какой-то господин Сетошо не поехали вместе с прочими гостями господина Канако в его замок, а решили вернуться в город.
   Несмотря на то, что барон то и дело торопил своих спутников, Рокеро Нобуро всё же попытался узнать у дворянина подробности нападения. Однако по сути не услышал ничего нового. Разве что господин Сетошо назвал приблизительное число разбойников.
   Будучи служащим губернаторской канцелярии, молодой человек имел представление о криминальной обстановке в провинции и знал, что до эпидемии столь многочисленные шайки в этих местах не появлялись.
   Вряд ли городские стражники Букасо с ними справятся. Всё-таки их главная задача поддерживать порядок, а не воевать с дерзкими, хорошо вооружёнными разбойниками.
   В случае подтверждения сведений господина Сетошо нужно просить у его превосходительства настоящих солдат.
   А если ещё Рокеро Нобуро сам их возглавит, разобьёт банду, отомстив за смерть господина Канако и его дочери, то старший брат забудет о его досадной неудаче с приёмной дочерью господина Сабуро.
   Весьма впечатлённый подобной перспективой, молодой человек поблагодарил наблюдательного дворянина и вернулся на своего мерина.
   За время разговора начальник уезда успел дать супруге необходимые указания, рассказать о направляющихся сюда стражниках, и для её спокойствия оставил с ними своего охранника господина Кимуро.
   Чиновник уже сел в седло, когда его окликнула приёмная дочь. Ничем не выдав своего раздражения столь дерзким поступком, господин Сабуро спокойно выслушал её сбивчивую речь о каких-то следах какого-то убийцы, якобы когда-то обнаруженных ей и госпожой Амадо Сабуро в лесу. Теперь похожие она вроде как видела у дороги рядом с мёртвым воином рыцаря Канако.
   По правде сказать, младший брат губернатора мало что понял, но расспрашивать не стал, посчитав момент неподходящим.
   За него это сделал барон:
   - О чём говорила ваша приёмная дочь, господин Сабуро? - спросил он, когда отряд удалился от одинокой повозки.
   - Это старая история, господин Хваро, - отмахнулся собеседник. - И вряд ли имеет отношение к делу.
   - Но госпожа говорила о каких-то следах, - настойчиво напомнил землевладелец. - И об убийцах.
   - Вы, должно быть, уже слышали о том, что моя сестра и приёмная дочь прятались от петсоры в лесу? - с явной неохотой спросил начальник уезда.
   - Об этом много говорили, - как-то напряжённо усмехнулся барон.
   - Так вот, - прокашлявшись, продолжил чиновник, - когда они с наступлением морозов пробирались в Букасо, то нашли в лесу двух убитых простолюдинов: мужчину и женщину. Там на снегу были следы кавалерийских сапог с каблуками.
   - А те люди не умерли от петсоры? - с сомнением спросил молодой землевладелец.
   - Если приёмной дочери из-за её молодости и могло что-то привидеться, - степенно заявил собеседник. - То моя сестра - женщина мудрая, образованная и рассудительная. Она совсем не склонна к преувеличениям, и у меня нет оснований не верить её словам.
   - Простите мою неучтивость, господин Сабуро, - повинился барон. - Но неужели тот убийца принял участие в нападении на свадебный караван моей невесты?
   - Сапогов с каблуками в Благословенной империи много, - усмехнулся начальник уезда. - Да в нашей местности такую обувь редко носят. Но эта шайка, скорее всего, пришлая, и в ней могут быть разные люди. А моя приёмная дочь просто очень испугалась, наткнувшись на тех мертвецов в лесу. Вот ей убийцы везде и мерещатся. Вы, господин Хваро, должны знать, что женщины живут эмоциями, но не разумом, а незамужние девушки особенно впечатлительны.
   - Понимаю, - вздохнул землевладелец. - Выходит, что её слова ничего не значат.
   - Почему же? - рассудительно возразил собеседник. - Надо будет приказать поискать те следы. Если они на самом деле есть, то могут стать хорошей приметой для опознания злодеев.
   - Тогда поторопимся, - предложил землевладелец и, хлестнув коня, пустил его быстрой рысью.
   Пристально посмотрев ему вслед, молчавший всё это время Рокеро Нобуро вдруг вспомнил невысокого, пожилого воина, с которым Хваро встречался в парке замка Канако. Бано Сабуро говорил, что это наставник барона в боевых искусствах господин Мукано. Молодой человек не мог с уверенностью сказать, но ему почему-то казалось, что тот дворянин носил сапоги именно с каблуками.
   Младший брат губернатора хотел спросить о нём молодого землевладельца, но скакун того уже вырвался далеко вперёд. Так что Рокеро Нобуро тоже пришлось подхлестнуть своего мерина, чтобы не отстать.
   Толстое дерево с пышной, раскидистой кроной наглухо перегораживало дорогу между поросшими кустарником склонами.
   Молодой человек, возможно, и попытался бы проехать там верхом, но Хваро спешился, а вслед за ним с видимым облегчением покинул седло и начальник уезда. Чтобы не выделяться, младшему брату губернатора тоже пришлось последовать их примеру. Передав повод подскочившему стражнику, он поспешил за своими спутниками.
   Поднявшись вверх по склону, Рокеро Нобуро увидел дорогу с расставленными по обочине повозками и фургонами. В траве темнели туши ослов и лошадей. Возле зарослей громоздились разнообразные сундуки и корзины. Неподалёку горел костёр, у которого толпились мужчины и женщины в одежде слуг.
   Прежде чем направиться к ним, чиновник обратился к шагавшим позади стражнику:
   - Осмотритесь вокруг. Ищите, куда ушли разбойники. Но далеко не уходите.
   - Да, господин Сабуро, - поклонился собеседник.
   - Внимательно посмотрите: нет ли где следов сапог с каблуками, - продолжил давать указания начальник уезда.
   - С каблуками? - озадаченно переспросил воин.
   - Ты что, никогда кавалерийских сапог не видел? - поморщился Бано Сабуро. - У них подошва с выступом на пятке, чтобы нога крепче в стремени держалась.
   - Ах, вон вы о чём, - понимающе кивнул собеседник.
   - Все слышали?! - повысил голос чиновник.
   - Слышали! Да, господин Сабуро! Слышали, - вразнобой отозвались стражники.
   Заметив приближавшихся дворян, простолюдины резво вскочили на ноги и поклонились.
   - Что здесь произошло? - отдышавшись, строго спросил начальник уезда.
   Слуги дружно загомонили. Чиновник властным жестом прекратил нарастающий гвалт и указал пальцем на пожилого, благообразного мужчину с заплывшим синяком глазом.
   Тот в общих чертах повторил рассказ гонца и господина Сетошо, добавив кое-какие подробности.
   Оказалось, что ослы и лошади никак не могли угомониться даже после того, как стих вой, которым их напугали разбойники. Выскочили они не из-под земли, а из прикрытых щитами и засыпанных сверху сухими листьями ям, вырытых рядом с дорогой. Большая часть бандитов действительно носили лохмотья, но они беспрекословно подчинялись тем, кто был одет как воин. Лучники в самом деле не подходили к каравану, но то и дело мелькали среди деревьев. По словам слуг, с одной стороны дороги прятались трое стрелков, с другой - четверо.
   Нетерпеливо топтавшийся неподалёку барон прервал рассказчика вопросом:
   - Кто убил господина Канако?
   Чиновник посмотрел на него неодобрительно, но промолчал.
   - Так деревом придавило господина нашего, - всхлипнув, отозвалась какая-то женщина.
   - Это правда? - спросил начальник уезда у своего собеседника.
   - Да, господин Сабуро, - подтвердил тот. - Наш господин с молодым господином и охранниками впереди ехали. Вот оно, значит, на них и упало.
   - А как умерла молодая госпожа? - голос Хваро заметно дрогнул.
   Старый слуга солидно прокашлялся и заговорил, не поднимая взгляда.
   - Злодеи-то сперва на воинов и лошадей набросились, а уж когда их перебили, стали приданое нашей молодой госпожи грабить. Кидали всё в мешки и корзины да тащили вот туда.
   Он махнул рукой куда-то направо.
   - Что случилось с молодой госпожой?! - повысил голос барон.
   Простолюдин испуганно втянул голову в плечи.
   - Имейте терпение, господин Хваро, - вежливо, но твёрдо осадил его начальник уезда и подбодрил слугу: - Рассказывай.
   - Ну я, значит, и говорю, - продолжил тот. - Когда разбойники приданое в лес унесли, труба затрубила. И тут те, кто ещё тут оставались, бросились по фургонам с благородных дам драгоценные украшения снимать. Один такой плюгавый в одежде воина забрался в паланкин. Молодая госпожа, видимо, замешкалась с украшениями, так он её за это и убил.
   - Ещё кто-нибудь из благородных дам пострадал? - спросил Рокеро Нобуро, запомнив слова рассказчика о "плюгавом" бандите.
   Старый слуга замялся в нерешительности.
   - Ну?! - зло рявкнул молодой человек.
   - Говорят, побили кого-то, господин, - наконец выдавил собеседник. - Только я точно не знаю.
   Младший брат губернатора хотел подробнее расспросить об убийстве дочери рыцаря Канако, но в этот момент начальника уезда окликнули.
   Зачарованные необыкновенным рассказом, дворяне раздражённо обернулись к подошедшему стражнику.
   - Вот, господин Сабуро, - повторил тот, демонстрируя стрелу с привязанным к древку цилиндриком.
   - Что это у тебя? - отрывисто поинтересовался чиновник.
   - Этим, господин Сабуро, - почтительно проговорил воин, - злодеи скотину перепугали.
   Он подошёл ближе и, поклонившись, объяснил:
   - Здесь внутрь сушёного медвежьего помёта насыпали и пробкой слабенькой сзади прикрыли. Когда стрелу пустили, та вылетела, и дерьмо на дорогу высыпалось. Вот лошади и ослы от медвежьего запаха и сбесились.
   - Умные, подлецы, - процедил сквозь зубы начальник уезда.
   - Но зачем им понадобилось убивать ослов и лошадей? - озадаченно пробормотал землевладелец.
   - Чтобы мы попали сюда как можно позднее, - охотно объяснил чиновник. - А злодеи смогли уйти как можно дальше. Гонец на лошади или даже на осле доберётся до города быстрее, чем на своих ногах.
   - Тогда мы должны немедленно отправиться в погоню! - вскричал барон, потрясая мечом в ножнах.
   - Не кажется ли вам, господин Хваро, что нас слишком мало для столь многочисленной шайки, - нахмурился начальник уезда. - Не лучше ли дождаться господина Томуро и его воинов?
   - По крайней мере, мы могли бы попробовать отыскать их логово, - предложил младший брат губернатора.
   - Вы готовы идти со мной, господин Нобуро? - недоверчиво осведомился землевладелец.
   - Я не меньше вашего хочу наказать негодяев, покусившихся на жизнь благородных людей! - пылко воскликнул собеседник, предложив: - Давайте разыщем, где они прячутся, а когда подойдёт господин Томуро со стражниками, нападём на них.
   - Ещё бы знать, куда идти, - проворчал начальник уезда, недовольно поглядывая на своих ретивых спутников.
   - Слуга сказал, что бандиты с награбленным уши в ту сторону, - протягивая руку, напомнил младший брат губернатора.
   К ним подошёл ещё один стражник и, остановившись в нескольких шагах, терпеливо ждал, когда увлечённые беседой дворяне обратят на него внимание.
   - Чего тебе, Касаки? - хмуро спросил чиновник.
   - Злодеи туда пошли, - подтвердил он указанное слугой направление. - Следов там всяких много. Но вот кавалерийских сапог с каблуками нет. Может, где ещё есть? И тут вот это...
   Он протянул ещё одну стрелу с привязанной к древку бамбуковой трубкой.
   - Я знаю, что это, - отмахнулся начальник уезда.
   - Наверное, вам, господин Сабуро, как ответственному государственному служащему, нужно остаться здесь? - предложил барон. - Необходимо выяснить все подробности злодейского нападения, дождаться господина Томуро с его отрядом, подбодрить простолюдинов. Они же чуть живые от страха. А мы с господином Нобуро пойдём за бандитами. Ждать больше нельзя.
   - Да, вы правы, господин Хваро, - вздохнул собеседник. - Стар я по горам бегать. Отправляйтесь, господа, и да помогут вам все боги Вечного неба.
   Молодые дворяне отвесили ему церемонный поклон.
   Смахнув непрошеную слезу, чиновник громко позвал:
   - Касаки!
   - Да, господин Сабуро! - браво отозвался стражник.
   - Возьми ещё пятерых и следуйте за этими господами, - начальник уезда сурово нахмурился. - Если с ними что-то случится, я вам этого не прощу.
   - Понял, господин Сабуро! - стражник отвесил ещё один поклон и, повинуясь движению его бровей, отошёл к стоявшим в сторонке сослуживцам.
   - Не совершайте героических подвигов, господа, - напутствовал молодых людей чиновник. - Вам нужно лишь отыскать злодеев.
   - Не могу вам этого обещать, господин Сабуро, - неожиданно заявил барон. - Если появится возможность убить кого-нибудь из этих негодяев, я её не упущу.
   - И я тоже, - поддержал спутника младший брат губернатора.
   - Ступайте, господа, - покачал головой начальник уезда.
   Поначалу Рокеро Нобуро не без труда различал многочисленные следы на густо засыпанной сухими листьями земле. Но выше по склону те сливались в хорошо различимую тропу, петлявшую среди деревьев.
   - Эти мерзавцы сами указывают нам путь! - зло ощерился Хваро.
   - Тупые недоумки, - переводя дух, презрительно фыркнул младший брат губернатора.
   - Касаки! - обратился его спутник к опиравшемуся на копьё стражнику. - Что в той стороне?
   - Так горы, господин Хваро, - через секунду ответил озадаченный собеседник. - И лес.
   - Тогда с таким грузом они далеко не уйдут! - криво усмехнулся землевладелец и почти побежал, увлекая за собой остальных.
   Примерно через час на их пути попался широкий ручей. Судя по валявшимся на том берегу жердям, бандиты пересекли его по мостику, который потом разобрали.
   Утолив жажду, Рокеро Нобуро оглядел струившийся по камням поток в поисках места для переправы, с сожалением убеждаясь, что перейти на ту сторону, не замочив ног, не получится.
   "Может, приказать перенести меня туда на руках?" - подумал он, но тут увидел, как барон, усевшись на землю, разувается, стягивает ослепительно белые носки и, завернув штаны до колен, заходит в поток.
   Не дожидаясь команды, стражники тоже стали торопливо снимать туфли. Волей-неволей молодому человеку пришлось следовать их примеру.
   Кожу обожгло холодом, ноги скользили по устилавшим неровное дно камням, так что он с трудом сохранял равновесие.
   Ручей оказался неожиданно глубоким. Ледяная вода поднялась вначале до колен, а у самого берега - до середины бёдер, так что у младшего брата губернатора даже дыхание перехватило.
   Хваро, первым перебравшись на другой берег, протянул ему руку, даже не пытаясь скрыть снисходительной усмешки.
   Гордо проигнорировав густо сдобренный насмешкой жест барона, молодой человек, поскользнувшись, упал на колени, едва не выронив носки и сапоги, которые держал в поднятой руке.
   Подхватившие его под локти стражники только усилили раздражение.
   Торопливо обувшись, отряд продолжил погоню по всё ещё хорошо видным следам.
   Сырые полы халата тянули к земле, мокрые штаны неприятно липли к коже, а разбойники, словно нарочно, выбрали для своего бегства крутой, покрытый кустарниками склон.
   Пыхтя и отдуваясь, Рокеро Нобуро шагал вверх за Хваро, а тот, в свою очередь, то и дело подгонял идущего впереди стражника, не отрывавшего взгляда от хорошо различимых следов бандитов.
   Младший брат губернатора тоже время от времени поглядывал на тропинку. В его голове почему-то всё время вертелись слова начальника уезда о кавалерийских сапогах. Он изо всех сил старался вспомнить, во что же был обут господин Мукано?
   Не признаваясь в этом даже самому себе, в глубине души молодой человек желал, чтобы в нападении на свадебный караван участвовал наставник гонористого столичного балабола.
   Спускаясь вниз по склону, молодой человек вновь и вновь обдумывал данное предположение. Если оно верно, то в этом преступлении замешан и сам барон!
   Испытывая к нему глубочайшую неприязнь, младший брат губернатора ни на миг не сомневался, что тот способен на такую подлость, как убийство собственной невесты и её отца. Вот только никак не мог придумать, зачем ему могла понадобиться их смерть?
   Тем не менее эта идея настолько захватила Рокеро Нобуро, что, когда отряд спустился в очередную лощину, он поинтересовался:
   - Господин Хваро, а где ваш благородный наставник господин Мукано? Почему его нет с нами?
   Землевладелец поднял на него осунувшееся лицо.
   - Вы о чём?
   - Я слышал, что ваш учитель воинского искусства господин Мукано когда-то считался отличным бойцом, - молодой человек постарался произнести эти слова с лёгкой иронией, чтобы проверить реакцию собеседника. - Сейчас его навыки могли бы нам пригодиться.
   На миг показалось, что в усталых глазах барона мелькнула то ли угроза, то ли страх. Но он так поспешно отвёл взгляд, стряхивая с халата прилипшую хвоинку, что младший брат губернатора ничего не мог утверждать с уверенностью.
   - Господин Мукано уехал по делам в Хайдаро, - после короткого раздумья ответил землевладелец. - Я ждал его сегодня к вечеру. И здесь он нам ничем не поможет. В его годы слишком тяжело гоняться за бандитами.
   - Да, вы правы, господин Хваро, - кивнул молодой человек. - Простите за неуместные слова.
   И подумал: "А всё-таки он что-то скрывает о своём наставнике".
   Очередной подъём дался уже не так легко. Все: и простолюдины, и дворяне дышали, словно загнанные лошади, и двигались уже не так быстро.
   Наблюдая за столичным болтуном, Рокеро Нобуро не без тайного злорадства заметил, что тот вымотался едва ли не сильнее остальных, но всё также упорно шёл вперёд, иногда даже пытаясь перейти на бег.
   Спуск прошёл гораздо легче, люди воспрянули духом, и младший брат губернатора начал надеяться, что они всё же сумеют отыскать злодеев до наступления темноты.
   Тропинка привела их к густо заросшему оврагу. Хитромудрые бандиты заранее пробили в кустах узкую тропинку, которую потом перекрыли парой срубленных, развесистых деревьев.
   - Что делать, господин Хваро? - спросил стражник, тяжело опираясь на копьё и жадно хватая ртом воздух.
   - Так пролезем, - облизав пересохшие губы, отмахнулся барон. - У нас нет ни мешков, ни корзин.
   Однако всё оказалось не так просто. Высокие, тонкие стволики росли так часто, между ними приходилось буквально протискиваться. Ноги застревали в густом переплетении травы, сухих веток и низкорослой, молодой поросли.
   "Лучше бы пойти в обход, - зло щерясь, думал Рокеро Нобуро, продираясь сквозь заросли. - И быстрее, и легче".
   Рядом кто-то вскрикнул и грязно выругался. Торчавший из земли обломок ветки умудрился пропороть чью-то подошву.
   Но неприятности на этом не закончились. Противоположный склон в этом месте оказался настолько крутым, что молодой человек смог вскарабкаться по нему только на четвереньках, хватаясь за торчавшие из земли корни.
   Выбравшись из оврага, стражники сгрудились вокруг приятеля, сидевшего на земле и рассматривавшего окровавленную ступню.
   Отряхнув халат, молодой землевладелец направился к ним. При его приближении простолюдины расступились, склонившись в коротком поклоне.
   - Как же ты умудрился так вляпаться? - озабоченно покачал головой дворянин.
   - Так туфли совсем старые, господин Хваро, - криво ухмыльнулся стражник, поднимаясь на ноги с помощью приятелей. - Подошва вся протёрлась.
   - Вот тебе на лекаря, - сказал барон, доставая из привязанного к поясу кошелька пару серебряных монет. - И на новые туфли.
   - Спасибо за щедрость, господин Хваро! - лицо собеседника расцвело улыбкой. Он даже попытался вытянуться, держась рукой за упёртое в землю копьё.
   - Но ты не сможешь быстро идти, - продолжил землевладелец. - И станешь нас задерживать.
   Он оглядел притихших стражников.
   - Кто-то должен остаться с ним и помочь ему идти за нами.
   - Тогда, нас будет слишком мало, - заметил младший брат губернатора.
   - Достаточно, чтобы отыскать злодеев, - возразил барон. - А схватим мы их, когда придёт помощь.
   Не найдя, что возразить, молодой человек неопределённо пожал плечами.
   Погоня продолжилась. Почва стала ещё более каменистой, но следы многочисленных бандитов различались на ней ещё достаточно ясно. К сожалению, сколько ни вглядывался в них Рокеро Нобуро, отпечатков сапога с каблуками так и не увидел.
   Когда отряд почти достиг вершины, один из стражников поскользнулся и едва не скатился вниз. Воспользовавшись суматохой, младший брат губернатора остановился, чтобы перевести дух и оглядеться. Отсюда отлично просматривался пройденный ими путь. Далеко позади виднелись две фигурки, одна из которых поддерживала другую, опиравшуюся при ходьбе на копьё. Хорошо различался и злополучный овраг, отнявший у них столько времени и сил.
   Присмотревшись внимательнее, молодой человек зло плюнул с досады. Заросли, сквозь которые они продирались с таким трудом, тянулись всего лишь чжанов на сорок. А чуть дальше склоны вообще становились почти пологими.
   - Довольно стоять! - голос барона звучал особенно хрипло. - Пора идти. Нужно отыскать этих негодяев!
   - Господин Хваро, - робко пробормотал кто-то из стражников. - Солнце скоро сядет. В темноте мы далеко не уйдём. Надо место для ночлега искать.
   - Нет! - огрызнулся молодой землевладелец. Его качнуло в сторону и, чтобы не упасть, он опёрся о ствол ближайшего дерева. - Мы продолжим погоню. Если надо, зажжём факелы, но отыщем, где прячутся эти мерзавцы!
   - С факелами они нас издали заметят, - проворчал младший брат губернатора. - И устроят засаду.
   - Неужели вы боитесь, господин Нобуро? - вскинул брови барон.
   Глядя в его осунувшееся, покрытое мелкими капельками пота лицо, младший брат губернатора ответил вопросами на вопрос:
   - Если нас перебьют, кто укажет стражникам, где прячутся разбойники? И не уйдут ли они со своей стоянки, когда поймут, что её обнаружили?
   Нервно закусив губу и пошевелив щегольскими усиками, собеседник нехотя произнёс:
   - Будем идти, пока светло... Потом посмотрим.
   Сумерки сгущались, а натоптанная разбойниками тропинка по-прежнему петляла по заросшим лесом склонам.
   Уставшие стражники ворчали всё громче, Рокеро Нобуро с трудом заставил себя двигаться, мысленно поклявшись, что скорее умрёт, чем попросит о привале.
   Но лишь поскользнувшись и ударившись локтем, барон нехотя признал, что сегодня злодеев уже не догнать.
   Они остановились у высокой скалы. Довольные стражники развели костёр и разбрелись в поисках воды.
   Они довольно скоро отыскали в камнях небольшую лужу с прозрачной, дождевой водой, которой хватило всем, чтобы утолить жажду.
   После того как усталость немного отступила, путешественников стал донимать голод.
   Кое-кто из воинов пытался искать съедобные корешки, но ничего не нашли в темноте. Их приятели в это время нарубили еловых веток и соорудили нечто вроде подстилки для себя и дворян. Заискивающе улыбаясь, Касаки виновато развёл руками.
   - Вы уж простите, благородные господа. Ничего другого под руками нет, а на лапнике всё же теплее, чем на голой земле.
   - Ты молодец, - прервал его барон, присаживаясь и снимая сапоги. - Отдыхай, завтра выходим с рассветом.
   - Да, господин, - поклонился собеседник.
   Задетый тем, что столичный выскочка ведёт себя, словно командир, младший брат губернатора проворчал:
   - Караульных назначь, а то перережут нас сонными. И за костром надо следить.
   - Сделаем, господин Нобуро, - поклонился стражник.
   - Надо было еды с собой захватить, - слушая недовольное бурчание желудка, вздохнул молодой человек, разуваясь.
   Землевладелец попробовал снисходительно улыбнуться, но тут и его утроба издала негромкое, но отчётливое ворчание, наглядно демонстрируя, что тот тоже страдает от голода.
   - Кто же мог знать, что эти мерзавцы успеют так далеко уйти?
   В голосе барона явственно слышались виноватые нотки, и Рокеро Нобуро счёл нелишним проявить великодушие, признав:
   - Это и моя вина, господин Хваро. Я тоже не подумал о еде.
   - Мы оба слишком торопились найти и покарать злодеев, - сделал очевидный вывод собеседник. - Теперь, чтобы наши усилия не пропали зря, надо хотя бы немного поспать. Завтра мы их обязательно разыщем.
   "Он опять оставил последнее слово за собой, как будто старший, - раздражённо подумал младший брат губернатора. - А я должен его слушаться."
   Но прежде чем смог придумать какую-то приличествующую моменту фразу, из темноты донёсся негромкий крик.
   Все вскочили, хватаясь за оружие. К счастью, это оказались раненый стражник со своим провожатым. Они заметили огонь с вершины сопки и сумели добраться до них сквозь ночь.
   В последнее время Рокеро Нобуро пришлось немало попутешествовать и даже ночевать вдали от жилья. Но в тех случаях он всё же спал в фургоне. Так что впервые проводил ночь под открытым небом, и повторять подобный опыт ему очень не хотелось.
   Рёбра и мышцы болели от лежания на еловых ветках, которые казались мягкими лишь на первый взгляд. Полыхающий костёр распространял вокруг приятное тепло. Но не обращённая к нему половина тела ужасно мёрзла. Поэтому молодому человеку приходилось постоянно ворочаться с боку на бок.
   По-настоящему он так и не уснул, лишь на какое-то время проваливаясь в короткое, не приносящее ни облегчения, ни отдыха забытьё.
   Другим спалось не лучше. Барон, пытавшийся обмануть желудок большим количеством воды, то и дело бегал в темноту по нужде.
   Даже стражники, привычные к более суровым условиям жизни, крутились на своих жалких подстилках, кряхтели, сопели и громко портили воздух.
   Неудивительно, что рассвет все встретили с большим облегчением. Едва небо посерело, и солнце окрасило в розовый цвет вершины гор, молодой землевладелец встал, потянулся и скомандовал:
   - Поднимайтесь!
   - Так рано ещё, господин Хваро, - проворчал кто-то.
   - Всё равно никто не спит, - зевнув, буркнул младший брат губернатора.
   - Уже светло и можно идти, - коротко поклонившись ему, продолжил барон. - И злодеи нас в такую рань не ждут.
   - Они-то, небось, ещё сны видят, - натужно хохотнул стражник.
   Натоптанная разбойниками тропинка уже не так бросалась в глаза, поэтому первым шёл Касаки, как лучший следопыт. Когда отряд обогнул по склону вершину сопки, он внезапно замер, вытянув шею.
   - Разбойники? - с тревогой спросил Тоишо Хваро.
   - Птицы, господин, - неожиданно ответил стражник. - Уж больно много ворон вон у той горы.
   Глянув в ту сторону, Рокеро Нобуро тоже заметил кружащиеся над лесом чёрные точки и пожал плечами.
   - Значит, людей там нет.
   - Может, падаль какая валяется? - предположил кто-то из воинов.
   - Идёмте! - нетерпеливо приказал барон, а его благородный спутник внушительно добавил:
   - И смотрите в оба!
   - Да, господин, - нестройным гулом отозвались стражники.
   Младший брат губернатора еле переставлял ноги от усталости и голода, да и другие члены их отряда чувствовали себя не лучше. Землевладелец тяжело с хрипом дышал, впервые отстав от него на несколько шагов.
   Но по мере приближения к приметной горке, они словно обретали новые силы. Стражники взяли на изготовку копья, а дворяне обнажили клинки.
   За деревьями показалась коричнево-серая гора с вершиной, похожей на обломанный клык.
   Шагавший рядом с Касаки Рокеро Нобуро отодвинул закрывавшую обзор ветку.
   В отвесной скале темнел треугольный вход в пещеру, а на поляне перед ним возле погасших костров в разнообразных позах лежали неподвижные человеческие тела, которые с увлечением пожирали птицы и какое-то мелкое, лесное зверьё.
   - Что тут произошло? - спросил подошедший сзади барон.
   - Не знаю, - ошарашенно пробормотал молодой человек.
   - Живых тут нет, благородные господа, - уверенно добавил следопыт. - Иначе бы сюда столько падальщиков не набежало бы.
   Все, словно встали в ступор, поражённые устрашающей картиной. На сей раз младший брат губернатора первым пришёл в себя и, отстранив замешкавшегося стражника, вышел из-за деревьев.
   Всецело поглощённые трапезой звери и птицы какое-то время его просто игнорировали. Не в силах смотреть на столь омерзительное зрелище, он зло гаркнул, взмахнув руками.
   - А ну пошли отсюда!
   Возмущённо возражая против столь бесцеремонного вмешательства в процесс приёма пищи, многочисленные пернатые, шумно хлопая крыльями, взмыли в воздух, чтобы в терпеливом ожидании рассесться на ветках ближайших деревьев.
   Их четвероногие сотрапезники предпочли скромно порскнуть по сторонам, так что только хвосты в зарослях замелькали.
   Несмотря на то, что здесь вряд ли могли оказаться живые враги, молодой человек двигался осторожно, зорко поглядывая по сторонам и держа наготове обнажённый меч.
   Первым на его пути попался труп могучего мужчины, одетого в такое невообразимое тряпьё, которым побрезговал бы последний нищий в Хайдаро.
   Грязные всклокоченные космы и столь же неряшливая, растрёпанная борода обрамляли уже объеденное падальщиками лицо.
   Разбойник лежал на спине, широко раскинув богатырские ручищи. Рядом с разжатой левой ладонью валялась короткая дубинка из полированного дуба, с металлическим шаром на конце. Над разрубленной грудью деловито вились мухи.
   Бросив короткий взгляд за спину, Рокеро Нобуро убедился, что барон со стражниками тоже вышли из леса и приближаются к нему, крепко сжимая оружие.
   - Жаль, что мерзавец так легко отделался, - прошипел землевладелец, глядя на мёртвого бандита.
   - Да, господин Хваро, - поддержал спутник. - За подобное следовало бы посадить на кол.
   - Добычу не поделили? - предположил барон.
   - Из-за чего же ещё подобные злодеи убивают подельников? - презрительно скривил губы младший брат губернатора.
   Стражники, не видя непосредственной опасности, разбрелись по бандитской стоянке.
   - Господа! - окликнул один из них. - А эти даже не ранены.
   Дворяне подошли к пепелищу от погасшего костра.
   Труп лежал, подтянув колени к подбородку и пряча в них лицо. Добираясь до еды, звери с птицами разорвали на нём куртку и штаны, от чего тело имело крайне отталкивающий вид. Но крови под ним натекло немного.
   Второй злодей лежал на животе, как будто прижимаясь к земле, вцепившись в траву скрюченными пальцами. Падальщики успели потрудиться над его физиономией, но на теле не видно никаких нанесённых оружием ран.
   - Кажись, их тут всех потравили, - глубокомысленно заметил стражник, опустившись на корточки возле мёртвого тела, которое только что перевернул на спину.
   - Почему ты так решил? - спросил барон, подходя ближе.
   - А вы сами гляньте, господин, - предложил собеседник. - Этому-то морду ещё не объели.
   Шагнув за землевладельцем, Рокеро Нобуро нервно поморщился при виде посиневшей, перекошенной физиономии с огромным, вывалившимся изо рта, прокушенным языком, закатившимися глазами и засохшими бурыми полосками в уголках рта.
   Меж грязных, сжатых в кулак пальцев зеленели пучки вырванной травы.
   - Небось, от страшной боли землю царапал? - понизив голос, предположил воин.
   Дворяне переглянулись. Барон торопливо отвернулся. Жилы на его шее вздулись. Сжимавшая ножны с мечом рука побелела от напряжения.
   - Зола совсем холодная, - привлёк их внимание другой стражник, присев возле прогоревшего костра. - Давненько они отсюда ушли.
   - Небось, этим отравили? - предположил его приятель, рассматривая пустую керамическую бутылку, в которой ещё что-то булькало.
   - Только сам не выпей, - ворчливо предостерёг воина младший брат начальника уезда.
   - Неужто я дурной, господин Нобуро? - обиделся тот, бросив посуду и вытирая ладонь о штаны.
   - А этого тоже зарезали, - доложил третий стражник, рассматривая лежащий у своих ног труп.
   Мельком глянув в ту сторону, землевладелец громко заговорил, привлекая к себе внимание:
   - Оставьте этих негодяев. Ими займёмся потом. Они своё получили. Но кто-то из злодеев ещё жив. Ищите следы. Мы не должны дать им уйти от наказания.
   Недовольно бурча, воины разбрелись по поляне, уже не обращая внимания на трупы. А Рокеро Нобуро направился к пещере. По мере приближения всё явственнее различался тихий плеск струящейся по камням воды.
   С раздражением пнув носком сапога полупустую бутылку, он заметил полосу высокой зелёной травы у самого подножья утёса. За ней отыскался крошечный ручеёк, шагов двадцать тянувшийся вдоль стены и исчезавший в узкой трещине, возле которой образовалась небольшая лужа.
   Вода текла из пещеры, где, судя по всему, имелся родник. Видимо, из-за него бандиты и облюбовали это место для своей стоянки.
   Сделав очевидный вывод, молодой человек поспешил за бароном, уже подходившим к гроту.
   - Что вы там нашли, господин Нобуро? - не оборачиваясь, спросил землевладелец.
   Тот объяснил.
   Когда они ступили под каменные своды, из темноты пахнуло сыростью и конюшней.
   Вдоль одной из стен по заботливо выложенному камешками жёлобу струилась вода. Видимо, это место давно использовали разбойники, потому что честным людям незачем прятаться в лесу.
   Из трещин в противоположной стене торчали два колышка с привязанной к ним тонкой жердью. Песчаный пол с редкими пучками чахлой травы покрывали следы подкованных копыт и кучки навоза.
   - Одни злодеи перебили других, - задумчиво пробормотал барон. - Погрузили добычу на лошадей и ушли. И нам здесь тоже нечего делать. Пусть с мёртвыми разбирается стража. А мы должны искать живых негодяев.
   - Я всё же осмотрюсь тут немного, - недовольно проворчал его спутник.
   - Только не задерживайтесь, господин Нобуро, - сухо предупредил землевладелец и криво усмехнулся. - Если, конечно, вы не передумали преследовать разбойников?
   - Не передумал, господин Хваро, - ледяным тоном отозвался собеседник. Ему просто хотелось сходить по нужде и утолить жажду.
   - Господа! - в светлом проёме входа показался тёмный силуэт. - Касаки следы нашёл.
   Барон вопросительно посмотрел на молодого человека.
   - Вам не придётся ждать, господин Хваро, - заверил тот, добавив про себя: - "Сопляк надутый".
   Младший брат губернатора мог бы прекрасно облегчиться прямо здесь под торчавшим из стены сгоревшим факелом.
   Однако Рокеро Нобуро почему-то очень хотелось узнать, что там дальше? К счастью, пещера тянулась недалеко, заканчиваясь перегородившим проход обвалом.
   Из-под груды камней бил маленький ключик, наполнявший водой круглый, обложенный камнями бочажок. Несмотря на это, земля вокруг обильно пропиталась водой, храня множество следов, среди которых один чётко выделялся вдавленным в мокрую почву каблуком.
   Молодой человек даже не поверил в подобную удачу, решив, что ему просто мерещится. Отступив в сторону, чтобы не загораживать дневной свет, он присел на корточки, рассматривая отпечаток подошвы кавалерийского сапога.
   Судя по размеру, носил его явно не великан. Младший брат губернатора вновь вспомнил щуплую фигурку господина Мукано. Неужели здесь побывал наставник барона Хваро? Или это убийца, чьих жертв нашли в зимнем лесу сестра господина Сабуро и его приёмная дочь?
   Вот бы кому-нибудь из них показать этот след? Так, на всякий случай. Только как это сделать? С собой его не унесёшь, а своих родственниц начальник уезда сюда везти не позволит.
   Приказать кому-то из стражников сторожить отпечаток, потом привести сюда художника и показать рисунок либо сестре, либо приёмной дочери господина Сабуро?
   Но вспомнив рассуждения начальника уезда о том, сколько в Благословенной империи кавалерийских сапог, молодой человек забеспокоился, что может вновь попасть в смешное положение, как в случае с его приёмной дочерью. Старшему брату новый конфуз Рокеро точно не понравится.
   Уж лучше нарисовать самому. Тем более, что в детстве он занимался живописью, и у него неплохо получалось.
   В кармане рукава завалялись два листочка. Вместо кисти можно взять уголёк от сгоревшего факела. Только всё нужно делать очень быстро. И барону об этом лучше не знать. Пусть преследует злодеев, он потом догонит.
   Вырвав из трещины в стене обгорелую палку, младший брат губернатора срубил кончик, расправил на камне мятую бумагу и принялся короткими штрихами изображать вдавленный в сырую почву отпечаток.
   - Господин Нобуро! - нетерпеливо окликнул его землевладелец.
   - Не ждите меня! - отозвался тот. - Я догоню.
   - Тогда мы уходим, - с явным облегчением отозвался барон.
   Рисуя каблук, молодой человек обратил внимание, что тот немного косой. Его либо криво обрезали, либо неровно приклеили. Это особо в глаза не бросалось, но могло послужить характерной приметой.
   Закончив рисунок, Нобуро спрятал его в рукав, напился из родника вкуснейшей ледяной воды, сделал прочие дела, о которых впопыхах чуть не забыл, и выскочил из пещеры, едва не врезавшись в опиравшегося на копьё стражника.
   - Ты чего здесь делаешь?
   - Так господин Хваро приказал вас дождаться, - объяснил воин. - И показать, куда идти.
   "Он поступил, как настоящий дворянин", - подумал Рокеро Нобуро, ощущая лёгкий укол совести за то, что подозревал барона в столь неприглядных деяниях.
   Однако тут же нашёл подходящее объяснение и этому поступку: "Харо просто боится, что все узнают, как он бросил в лесу брата самого губернатора".
   Оглядевшись, молодой человек увидел неподалёку стражника с перевязанной ногой. Тот встал, опираясь на копьё, и, поклонившись, доложил:
   - Господин Хваро приказал, чтобы я здесь дожидался господина Томуро.
   Узнав, что воин тоже исполняет приказание землевладельца, Рокеро Нобуро недовольно скривился и проворчал, обращаясь к своему провожатому:
   - Пошли.
   Обогнув утёс, они поднялись на гору, откуда младший брат губернатора рассмотрел в поросшей лесом долине одетых в чёрные куртки стражников.
   К сожалению, возбуждения, охватившего его после находки следа от кавалерийского сапога, хватило только на подъём. Спуск оказался значительно тяжелее. Очень хотелось есть. Мышцы болели, во всём теле ощущалась такая слабость, что временами даже колени подгибались.
   Но дворянин упрямо шёл вперёд, изредка с завистью поглядывая на своего спутника, который мог при ходьбе опираться на копьё. А его меч только оттягивал руку. Поэтому, не долго думая, он просто засунул его за пояс.
   Отряд барона, за которым они шли, почему-то не стал подниматься на противоположный склон лощины, а двинулся вниз по ней.
   Мысленно возблагодарив Вечное небо за то, что не пришлось снова лезть в гору, молодой человек начал спускаться со всей возможной в его положении скоростью.
   Голод и усталость донимали всё сильнее, поэтому, оказавшись в долине, он остановился перевести дух.
   Рядом тяжело дышал стражник, вытирая засаленным рукавом мокрое от пота лицо.
   Рокеро Нобуро хорошо запомнил направление, в котором скрылся Хваро и его люди. Дождавшись, когда сердце перестанет биться, как пойманная птица в силках, он продолжил путь, стараясь не обращать внимание на лёгкое головокружение.
   Заросли внезапно расступились, и младший брат губернатора вышел на небольшую полянку, где валялись нарубленные ветки с вялыми листочками, а на земле чётко выделялись узкие колеи от тележных колёс.
   От нехорошего предчувствия он вновь почувствовал прилив сил и побежал в том направлении. Обогнув раскидистое дерево, окружённое плотным подлеском, и выскочив на дорогу, молодой человек растерянно заморгал, глядя на вереницу навьюченных тюками носильщиков.
   Мерно шагая в своих шапочках с помпонами, те тоже удивлённо косились в сторону рассевшихся на обочине стражников. Поодаль, вытянув ноги, полулежал привалившись к камню барон.
   При его приближении Хваро открыл глаза и посмотрел снизу вверх тоскливым, полным разочарования взглядом.
   - Мы опоздали, господин Нобуро, - произнёс землевладелец, разлепив сухие, потрескавшиеся губы. - Они ушли.
   Молодой человек почувствовал себя обессиленным и опустошённым, словно проиграл большие деньги кому-то очень неприятному, вроде этого столичного хлыща, или потерпел поражение в поединке с заведомо слабым противником.
   Крякнув, Рокеро Нобуро присел рядом и тяжело вздохнул.
   Он до последнего надеялся отыскать и покарать злодеев, восстановив тем самым в глазах старшего брата свою весьма пошатнувшуюся репутацию. Но избавившись от никчёмной голытьбы и перегрузив добычу на повозки, разбойники их перехитрили. Поди узнай теперь, какой из многочисленных караванов везёт награбленное? Кто из почтенных купцов и благородных охранников на самом деле убийцы рыцаря Канако и его дочери? Уж если бандиты так хорошо спланировали нападение на свадебный караван и уход от погони, то они точно позаботились о том, чтобы припасти поддельные личные пайзы и документы на товары.
   Его мрачные размышления прервал шум. Из зарослей толпой повалили стражники во главе с десятником. Оглядевшись по сторонам, он заметил дворян и поспешил к ним.
   Барон тяжело поднялся, пришлось вставать и младшему брату губернатора.
   - Здравствуйте, господа, - почтительно поклонился офицер. - Я Наоко Хаясо - десятник городской стражи Букасо. Со мной сорок бойцов. Пятерых я оставил у пещеры, остальные здесь.
   Он выпрямился.
   - Как я понимаю, злодеи ускользнули?
   - Увы, господин Хаясо, - вздохнул барон. - Мы вчера весь день их преследовали. И сегодня с самого утра. Но... опоздали.
   - Куда ведёт эта дорога? - спросил Рокеро Нобуро.
   - Если идти в ту сторону, то меньше чем через пару ли будет Чонгори. - ответил Хаясо. - Большая деревня, где сходятся сразу три дороги, и всегда много купцов...
   - А там? - прервал его собеседник.
   - Семь ли до Букасо, - доложил командир стражников.
   - Разбойники могли поехать куда угодно, - проворчал землевладелец.
   - Я думаю не о них, - сварливо проворчал молодой человек. А о том, что нам делать дальше?
   - Я возвращаюсь в Букасо, - сухо заявил барон. - Мне ещё замок Канако надо навестить.
   - Как хотите, господин Хваро, - небрежно пожал плечами младший брат губернатора. - Я иду в Чонгори. Тут ближе. Там можно поесть и нанять повозку.
   Стражники, участвовавшие с ними в погоне, одобрительно загомонили.
   Землевладелец, сглотнув слюну, пробормотал:
   - Я, пожалуй, тоже пойду с вами.
   - Буду рад, господин Хваро, - чуть поклонился молодой человек, едва не лопаясь от гордости.
   - Касаки! - обратился он к их проводнику. - Ты в Чонгори бывал?
   - Ещё бы, господин Нобуро! - довольно осклабился тот. - Сколько раз!
   - Тогда показывай дорогу! - скомандовал младший брат губернатора.
   - Ну, а я вернусь в пещеру, - сказал десятник. - Надо закопать этих злодеев. Нечего зверей человеческим мясом кормить, призраков множить.
   - Торопиться не надо, господин Хаясо, - осуждающе покачал головой молодой человек. - Для начала сообщите обо всём господину Сабуро и дождитесь его распоряжений.
   Командир нахмурился.
   - Вдруг он сочтёт нужным провести опознание? - вступил в разговор землевладелец. - Тогда тела или хотя бы головы нужно будет привезти в Букасо и выставить на всеобщее обозрение.
   - Спасибо за ваши мудрые советы, господа, - церемонно поклонился десятник.
   - Благородные мужи должны оберегать друг друга от опрометчивых поступков, - выдал Рокеро Нобуро цитату из книги Истинного Сына неба Амамото Тонго "Назидания о долге правителя и подданных".
   Собеседники одобрительно закивали.
   Ещё раз поклонившись, командир увёл своих подчинённых в лес, а уставшие участники погони поплелись в Чонгори.
   Почему-то именно эта дорога показалась младшему брату губернатора особенно длинной. Горло пересохло от жажды, мышцы ныли, с трудом переставляя ноги по пыли и камням.
   - Может, в деревне кто-то что-то видел? - облизав покрывшиеся корочкой губы, пробормотал он.
   Но его спутник только вяло отмахнулся, явно не желая разговаривать.
   Попадавшиеся навстречу путники резво шарахались в стороны, в замешательстве глядя вслед двум еле ковылявшим дворянам и опиравшимся на копья, как на посохи, стражникам в мятой, обсыпанной лесным мусором одежде.
   Даже хозяин грязной харчевни изрядно струхнул, когда привлечённые дразнящим запахом путники, не желая тратить время на поиски более приличного заведения, ввалились на его дворик, потребовав еды, вина, да побольше!
   При этом барон под восторженные вопли спутников сразу выдал владельцу несколько серебряных монет, заявив, что платит за всех.
   Рокеро Нобуро пытался возражать, уверяя, что располагает средствами, но землевладелец вновь лишь вяло отмахнулся и присосался к бутылке.
   Пожав плечами и рассудив, что подобные траты точно не разорят богатейшего землевладельца уезда, молодой человек взял вторую из принесённых лично хозяином харчевни бутылок.
   Вино оказалось отвратительно-кислым, тем не менее младший брат губернатора выпил всё и, блаженно рыгнув, всё-таки скривился.
   - Ну и дрянь. Может, пойдём в другое место, господин Хваро?
   - Думаете, там лучше? - насмешливо хмыкнул барон.
   - Здесь же купцы останавливаются, - напомнил собеседник, чувствуя, как недовольно ворчит желудок. - Должны же быть и заведения поприличнее.
   - Попробуйте поискать, господин Нобуро, - пожал плечами землевладелец, отвязывая от пояса маленький шёлковый кисет и доставая оттуда чёрную горошину. - А у меня совершенно нет сил. Буду молить Вечное небо, чтобы не отравиться здешней едой.
   Он ловко привычным движением отправил маленький шарик в рот.
   - Что это у вас, господин Хваро? - поинтересовался младший брат губернатора.
   - Мальшагский ярмун, - пояснил собеседник. - Помогает бороться со сном. Не желаете?
   Рокеро Нобуро уже приходилось пробовать это снадобье, только оно ему не понравилось. Раздражало горло и оставляло во рту неприятный привкус, поэтому он отказался.
   - Благодарю, нет.
   Спутник вновь пожал плечами.
   Какая-то женщина в грязном переднике поверх застиранного платья расставила перед важными гостями миски с закусками и подала бронзовые столовые приборы. Стражникам пришлось довольствоваться деревянными ложками.
   К дворянам подошёл владелец заведения и с поклоном поинтересовался, чего господа желают: варёную курицу или лапшу с говядиной?
   Прожевав кусочек маринованного папоротника, молодой человек решительно скомандовал:
   - Всё давай, и побольше.
   Согласно кивнув, барон пробормотал с набитым ртом:
   - И вина не забудь.
   - Тогда сначала лапшу, - засуетился хозяин харчевни.
   Первый раз в жизни младший брат губернатора поглощал пищу с такой жадностью, совершенно не обращая внимания на вкус. Казалось, он никогда не наестся. Но желудок постепенно наполнялся, челюсти шевелились всё медленнее.
   Чувствуя приближение блаженной сытости, молодой человек с удивлением понял, что еда и вино не так уж и отвратительны, как ему казалось вначале.
   Ощущение портила только ироническая усмешка землевладельца. Тот ел медленно, аккуратно и, судя по ясному взору, почти не пьянел. Вновь дала о себе знать застарелая неприязнь к этому гонористому хлыщу. Рокеро Нобуро даже чокаться с ним не стал, а когда понял, что не в силах съесть больше ни крошки, сразу покинул столь низкопробное заведение. Барон и стражники последовали за ним.
   Поймав перового попавшегося прохожего, они приказали проводить их в дом старосты. Тот, узнав, что к нему явился богатейший землевладелец уезда в компании с чиновником по особым поручениям, не на шутку испугался, но подходящего фургона так найти и не смог. Поэтому, чтобы не ждать очередных купцов до Букасо, пришлось добираться на обычных, запряжённых осликами тележках.
   Дворяне вольготно расположились на первой, положив под благородные задницы набитые рисовой соломой мешки, а стражники теснились на второй, сидя прямо на голых досках.
   После сытной еды с выпивкой клонило в сон. Несмотря на обилие впечатлений, разговаривать не хотелось. Мысли в голове ворочались лениво, словно сытые свиньи в грязной луже жарким днём. Веки тяжелели. Младший брат губернатора то и дело клевал носом и однажды чуть не свалился на дорогу, вовремя очнувшись от забытья.
   В отличие от своего спутника, барон не стал мучиться и лёг, свернувшись калачиком. Помявшись, спутник последовал его примеру.
   Возница снисходительно глянул на своих изнеженных пассажиров, но ничего не сказал.
   Повозку трясло на каменистой дороге, мышцы ныли от неудобной позы и непривычно жёсткого ложа, так что ничего похожего на отдых не получилось.
   Поэтому в Букасо молодой человек приехал в совершенно отвратительном расположении духа, и даже то, что столичный щёголь выглядел, кажется, ещё хуже, не улучшило его настроение.
   Сопровождавшие их стражники остались у городских ворот, чтобы рассказать стоявшим на посту коллегам о своих необыкновенных приключениях.
   - Надо бы поговорить с господином Сабуро, - задумчиво сказал землевладелец.
   - Вряд ли мы застанем его в канцелярии, - с сомнением покачал головой младший брат губернатора, тут же скривившись от ударившей по вискам боли. - Вчера он собирался в замок Канако, выразить соболезнование и расспросить свидетелей. Раньше полудня он оттуда не вернётся.
   - Вы правы, господин Нобуро, - неожиданно легко согласился барон. - Где вы остановились?
   - В "Бамбуковой жабе", - ответил спутник.
   - Тогда нам по пути, - скупо улыбнулся собеседник и обратился к вознице: - Знаешь, где это?
   - Да, господин, - поклонился тот.
   Слуги встретили хозяина во дворе гостиницы, где, по их словам, они ожидали его появления со вчерашнего вечера.
   - О наш бедный господин! - заливаясь слезами радости, вскричал Кубвань, подбегая к повозке и почтительно подхватывая его под локоть. - Хвала Вечному небу, с вами ничего не случилось!
   - Как же мы рады вас видеть, господин! - плача, вторил ему Жбан, помогая молодому человеку спуститься с телеги. - Мы всю ночь не спали, всё ждали, когда вы вернётесь. Хотели идти в замок Канако, но какой-то стражник сказал, что вы с господином Хваро погнались за злодеями. Мы так за вас переживали...
   - Довольно! - резко прервал изъявление преданности младший брат губернатора и, повернувшись к продолжавшему сидеть барону, церемонно поклонился: - Благодарю, господин Хваро, за то, что проводили меня. Жаль, что нам не удалось отыскать негодяев. Но я уверен, что они не уйдут от расплаты.
   Землевладелец мягко спрыгнул на землю и отвесил ответный поклон.
   - Рад, что вы были вместе со мной, господин Нобуро.
   Пока они обменивались любезностями, во двор выбежал кем-то предупреждённый Тошаки. Когда дворяне наконец окончательно распрощались, тот подскочил к постояльцу и, расплывшись в широченной улыбке, затараторил, то и дело кланяясь:
   - Добрый день, благородный господин Нобуро! Очень рад, что вы благополучно вернулись из своего опасного похода. Все в городе восхищаются вашей храбростью! С таким маленьким отрядом броситься в погоню за сотней разбойников! Желаете отобедать или сначала в баню?
   - В баню! - гордо вскинул подбородок, молодой человек и приказал: - Кубвань, неси бельё!
   Только смыв пот и переодевшись, младший брат губернатора сел за стол, приказав подать самые изысканные блюда и дорогое вино.
   Голод он утолил в Чонгори, теперь же хотелось получить от еды удовольствие.
   Явно изнывавший от любопытства владелец "Бамбуковой жабы" пытался расспросить постояльца о подробностях нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако и погони за злодеями. Но Рокеро Нобуро слишком хотел спать, поэтому просто приказал Тошаки заткнуться.
   Отдав необходимые распоряжения, молодой человек растянулся на божественно-мягком матрасе и тут же заснул с довольной улыбкой на губах.
   Проснулся он только под вечер, справил кой-какие насущные дела и поинтересовался, нет ли новостей? А когда слуги ответили, что не слышали ничего нового, вновь завалился спать.
   Зато утром проснулся привычно бодрым и полным сил. Пока младший брат губернатора плутал по лесам, его щёки и подбородок успели обрасти неприглядного вида рыжеватой щетиной. Поэтому на приведение физиономии своего господина в благообразный вид у Кубваня ушло гораздо больше времени, чем обычно. А потом у молодого человека живот скрутило...
   Так что отправиться в канцелярию управления уезда Букасо-но-Хайдаро он смог только ближе к полудню.
   Поначалу ему казалось, будто улицы города живут своей обычной жизнью, и здесь никому нет дела до кровавой трагедии со свадебным караваном дочери рыцаря Канако. Всё также торопились по своим делам прохожие, расхваливали товар продавцы, отчаянно торговались покупатели.
   Но вскоре он стал замечать группки горожан, бурно обсуждавших злодейское убийство богатого землевладельца и его дочери.
   Пару раз Рокеро Нобуро даже слышал свою фамилию. Люди искренне восхищались их с Хваро храбростью. Жаль только, что простолюдины связывали его с бароном. Это немного портило настроение младшего брата губернатора.
   Пересекая маленькую площадь, он увидел, как из ворот канцелярии выходит ненавистный ему столичный сноб, а рядом с ним шагает невысокий дворянин в воинской одежде с спрятанным в ножны мечом.
   Молодой человек сразу понял, что именно с ним разговаривал барон в парке замка Канако.
   "Тот самый господин Чиро Мукано", - всплыли в памяти имя и фамилия наставника Хваро в боевых искусствах, и он тут же глянул на его ноги, обутые в пыльные сапоги из серой кожи, с привычной плоской подошвой и чуть загнутым носком.
   Едва Рокеро Нобуро ощутил очередной приступ глубочайшего разочарования, как словно наяву увидел этого старого воина, удалявшегося по выложенной камнями парковой дорожке. Теперь младший брат губернатора всё вспомнил и больше не сомневался в том, что тогда тот носил сапоги на каблуках!
   "Старик просто переобулся! - усмехнулся про себя молодой человек. - Барон его предупредил, и он сменил обувь! Тогда Мукано замешан либо в тех убийствах, о которых говорила сестра Сабуро, либо в нападении на караван? А может, в обоих преступлениях сразу?!!"
   - Господин Нобуро! - окликнул его землевладелец и с чуть заметной издёвкой поклонился.
   - Господин Хваро, - отвесил ответный поклон собеседник.
   - Вот, - барон указал на своего спутника, - тот самый господин Чиро Мукано, о котором вы спрашивали. Мой старший помощник, наставник в жизни и боевых искусствах.
   - Здравствуйте, господин Мукано, - поприветствовал его младший брат губернатора. - Рад видеть столь знаменитого воина.
   - Мои навыки сильно преувеличены, - пожилой дворянин принялся отнекиваться, как и подобает хорошо воспитанному человеку.
   - Я полагаю, что скорее всего преуменьшены, - мягко возразил Рокеро Нобуро, пристально вглядываясь в сухое, бесстрастное лицо, покрытое густой сетью морщин. От взгляда маленьких, серых, как зимнее небо в метель, глаз тянуло холодом неприкрытой угрозы.
   - Господин Хваро известен как искусный мечник, - с трудом заставляя себя не опускать взор, продолжил молодой человек. - А это же ваш ученик.
   Господин Мукано хотел ещё что-то возразить, однако собеседник, делая вид, будто потерял к нему всякий интерес, обратился к землевладельцу:
   - Что привело вас в канцелярию, господин Хваро?
   - Я сейчас уезжаю в замок Канако, - принялся обстоятельно объяснять барон. - А господин Сабуро вернулся оттуда вчера вечером. Вот я и хотел узнать, как чувствует себя господин Тсушо Канако? Не нужен ли искусный лекарь или какие-нибудь редкие снадобья?
   "Вот уж не поверю!" - мысленно фыркнул про себя младший брат губернатора.
   - Ещё я рассказал господину Сабуро о нашем походе, - всё с той же еле уловимой издёвкой продолжал землевладелец. - Мы обсудили с ним планы поимки негодяев и ещё кое-какие дела.
   "А может, ты просто привёл сюда господина Мукано, чтобы показать начальнику уезда его сапоги?" - понимающе кивая, подумал молодой человек, и теперь данное предположение показалось ему весьма обоснованным.
   - Есть какие-нибудь новости о злодеях? - с интересом спросил он.
   - Увы, господин Нобуро, - развёл руками собеседник. - К сожалению, нет. Но скоро должны привезти их тела и выложить на площадь. Может, кто-то кого-нибудь узнает?
   - Будем надеяться, - кивнул младший брат губернатора и поклонился. - Не смею вас больше задерживать.
   - До свидания, господин Нобуро, - всё также ехидно улыбнулся барон. А вот лицо его спутника так и осталось каменно-неподвижным. Только глаза хищно сверкнули на прощание.
   Криво усмехнувшись ему вслед, молодой человек торопливо проследовал во двор, потом бегом взлетел по лестнице, и, не обращая внимания на резво вскочившего секретаря, вошёл в кабинет начальника уезда.
   Тот что-то писал, но, услышав шум, поднял голову, глядя на незваного гостя.
   - Здравствуйте, господин Сабуро, - вежливо поклонился визитёр. - Вы завтра утром отправляете гонца в Хайдаро?
   - Да, господин Нобуро, - сказал тот, поднимаясь и кланяясь в ответ.
   - Я бы хотел отправить с ним письмо его превосходительству! - с апломбом заявил младший брат губернатора. - Буду просить позволения принять участие в расследовании убийства рыцаря Канако и его дочери.
   - С благодарностью приму вашу неоценимую помощь, господин Нобуро, - не особо искренне обрадовался хозяин кабинета, принимая у него из рук бумажный конверт.
   - Когда мы с господином Хваро погнались за разбойниками, вы остались на дороге, - проговорил гость, без приглашения усаживаясь в кресло с низенькой спинкой. - Удалось найти что-нибудь... необычное?
   - Нет, господин Нобуро, - вздохнул чиновник, опускаясь на своё место. - Ничего, что могло бы пролить свет на личности злодеев. Стрелы без особых примет, пустые бутылки, клей.
   - Клей? - удивлённо переспросил молодой человек.
   - Помните то дерево, что они уронили на дорогу? - усмехнулся начальник уезда и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - Злодеи как-то умудрились снять большой кусок коры, подрубили под ним ствол так, что тот держался только на верёвке. А кору потом на место приклеили. Поэтому-то никто с дороги ничего и не заметил.
   - Следы кавалерийских сапог не попадались? - визитёр наконец задал вертевшийся на языке вопрос.
   Хозяин кабинета посмотрел на него с плохо скрываемой жалостью.
   - Нет, господин Нобуро. Хотя, когда господин Томуро привёл своих людей, я приказал ему ещё раз тщательно осмотреть лес у дороги, особо обратив внимание на приметные следы. Вот только ничего похожего на то, о чём говорила моя приёмная дочь, они не нашли. Наверное, ей просто померещилось. Вы же знаете, что женщины в силу своего пола очень впечатлительны и часто выдают желаемое за настоящее.
   - Я видел след с каблуком в пещере, где разбойники перегружали награбленное на лошадей, - нахмурившись сообщил младший брат губернатора. - Там в глубине у завала есть родник. Рядом с ним на сырой земле я и нашёл отпечаток кавалерийского сапога... не очень большого размера.
   - Вы уверены, господин Нобуро? - с сомнением спросил чиновник.
   - Целиком и полностью, господин Сабуро, - твёрдо заявил молодой человек, доставая из рукава сложенный листок. - Я его даже нарисовал. К сожалению, туши не было, пришлось пользоваться угольком.
   Осторожно развернув бумагу, начальник уезда какое-то время молча разглядывал картинку, озабоченно пробормотав:
   - Да, это очень похоже на кавалерийский сапог.
   - Я постарался изобразить его в натуральную величину, - смущённо кашлянул собеседник. - Вряд ли такую обувь мог носить высокий человек.
   - Сам я у пещеры не был, - задумчиво сказал хозяин кабинета, возвращая листок. - Мне доложили, что там нашли двадцать семь трупов. Пятерых зарезали, остальные умерли от яда. Сейчас почтенный Джуичи пытается определить, какой яд использовали эти негодяи? Может, это поможет их отыскать? Но про следы мне никто ничего не говорил.
   - Вы что же, господин Сабуро? - повысил голос гость. - Считаете, что я лгу?
   - Что вы, господин Нобуро! - чиновник даже вздрогнул от подобного предположения. - Очевидно, вы просто оказались внимательнее тех разгильдяев. Я обязательно поговорю с господином Томуро, чтобы тот наказал стражников за нерадивость.
   Вполне удовлетворённый подобным объяснением, младший брат губернатора поинтересовался:
   - Господин Сабуро, кто расследовал убийство тех людей, что ваша сестра нашла в лесу?
   Начальник уезда удивился.
   - Господин Нобуро, неужели вы считаете, что между этим преступлением и нападением на свадебный караван дочери господина Канако есть какая-то связь?
   - Я бы не стал этого исключать, - осторожно проговорил молодой человек.
   - После того, как моя сестра рассказала о своих страшных находках, я приказал разобраться с ними старшему писцу господину Кихико Окэдо, - обстоятельно объяснил хозяин кабинета. - Он же и доложил мне о результатах расследования.
   - Мне бы хотелось с ним поговорить, - высказал пожелание гость и, заметив проскользнувшую по лицу собеседника тень неудовольствия, поспешил успокоить: - Я не сомневаюсь в добросовестности ваших подчинённых, господин Сабуро, просто хочу узнать подробности.
   - Если вы настаиваете, - пожимая плечами, с явной неохотой пробормотал чиновник и крикнул: - Эй, кто там? Господин Ивасако!
   Приоткрыв дверь, в комнату заглянул секретарь.
   - Позови господина Окэдо.
   - Слушаюсь, господин Сабуро.
   Строго глянув на выжидательно молчавшего старшего писца, начальник уезда внушительно произнёс:
   - Господин Нобуро интересуется расследованием убийства тех двух простолюдинов, чьи тела нашла зимой моя сестра.
   - Да, господин, - поклонился собеседник и, глядя на молодого человека, заговорил: - По описанию местности, переданному госпожой Сабуро, стражники нашли два трупа. К сожалению, тела так обглодали звери, что опознать их стало совершенно невозможно.
   - А следы? - нетерпеливо спросил молодой человек.
   - Десятник Фузито, которого я туда послал, доложил, что их почти засыпало снегом, - объяснил старший писец. - Одни ямки остались, по ним его люди убитых и нашли.
   Младший брат губернатора, задумавшись, машинально закусил губу. Кихико Окэдо глянул на хозяина кабинета, и когда тот чуть кивнул, продолжил:
   - Я сам обошёл всех торговцев на рынке, показал серёжки и ленточки, которые госпожа Амадо Сабуро взяла у убитой девушки. Но их в Букасо не продавали. Никто из торговцев таких даже не видел.
   - Я бы хотел взглянуть на них, господин Сабуро, - обратился Рокеро Нобуро к начальнику уезда.
   - Покажите, господин Окэдо, - разрешил тот.
   Простившись с хозяином кабинета, гость проследовал в просторное помещение, заставленное столами, где усердно трудились писцы.
   Молодой человек сразу узнал господина Андо. Показалось даже, что тот делает ему какие-то знаки. Но сейчас младшего брата губернатора интересовала возможная связь нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако с давними убийствами в зимнем лесу, а не их с мамашей домыслы.
   Поэтому, не обратив внимание на младшего писца, он прошёл за провожатым в крошечную каморку со стеллажами вдоль стен. Сняв с полки один из маленьких, плетёных коробов, Окэдо достал оттуда бумажный пакетик.
   - Вот они, господин Нобуро.
   Рассматривая простенькие серёжки в виде серебряных капелек и узкие шёлковые полоски с вышитыми на концах ромашками, младший брат губернатора не заметил в них ничего примечательного и предположил:
   - Кажется, убитая была служанкой в богатом доме?
   - Судя по серьгам и одежде, да, - подтвердил собеседник. - Об этом говорили сестра господина Сабуро и господин Фузито.
   - Но неужели никто из ваших купцов не видел ничего подобного? - недоверчиво усмехнулся молодой человек, рассматривая самую обычную шёлковую ленточку.
   - Похожие видели, господин Нобуро, - терпеливо разъяснял старший писец. - Но точно такую - нет. И ширина немного другая, и цвет, и ткань. Те, кто всю жизнь занимается торговлей подобными вещами, легко замечают любые различия. Именно такие в Букасо не продавали.
   - Господин Окэдо, вы не знаете, когда убили тех простолюдинов? - сам ещё не понимая, зачем ему это нужно, поинтересовался младший брат губернатора, не слишком рассчитывая на ответ.
   - Я сейчас посмотрю, - неожиданно предложил собеседник.
   Они вернулись в зал, где господин Окэдо подошёл к стоявшему в углу большому, заваленному бумагами столу, за которым на стеллажах лежали толстые потрёпанные книги. Раскрыв одну из них, он отыскал нужную страницу и, пробежав взглядом по строчкам, уверенно заявил:
   - Госпожа Амадо Сабуро нашла убитых в десятый день месяца Орла. По её словам, смерть наступила недавно, потому что звери только начали подъедать тела.
   "Государь отменил "стену мечей" в первый день Орла, - вспомнил молодой человек и подумал. - Убитые пришли на бывшие земли петсоры одними из первых".
   - А в какой день сестра господина Сабуро пришла в город?
   - В четырнадцатый день Орла, - даже не заглядывая в записи, ответил собеседник.
   Рокеро Нобуро опасливо глянул на писцов, старательно, но не убедительно притворявшихся, будто разговор начальства с чиновником по особым поручениям их совершенно не интересует, и усмехнулся.
   - Очевидно, от вашего зоркого взора в уезде ничто не скроется
   - Это наш долг, господин Нобуро, - скромно потупился чиновник.
   - Тогда, возможно, вам известно, когда в город вернулся господин Хваро? - почти прошептал младший брат губернатора, буравя его требовательным взглядом.
   - Записей по этому поводу нет, господин Нобуро, - смутился собеседник. - Но мне говорили, что он нанёс визит господину Сабуро на второй день после прихода его сестры.
   "Тогда столичный фигляр не имеет никакого отношения к тем убийствам, - едва не застонал от разочарования молодой человек. - Он появился в городе уже после того, как нашли трупы".
   Не считая нужным скрывать свои чувства, Рокеро Нобуро зло зыркнул на невольно отпрянувшего старшего писца.
   Кадык на шее того нервно дёрнулся, и он тихонько пролепетал:
   - Так ведь господин Хваро приехал к господину Сабуро из своего замка.
   - Это точно? - младший брат губернатора едва не вцепился в ворот его халата.
   - Клянусь Вечным небом! - заверил собеседник и ещё раз нервно сглотнул.
   - Рад, что вы так уверены, господин Окэдо, - гость постарался улыбнуться как можно холоднее, чтобы внушить деревенскому болвану должное почтение. - Спасибо за разъяснение. Надеюсь, вы и впредь будете столь же усердно исполнять свои служебные обязанности?
   - Для меня честь - быть вам полезным, господин Нобуро, - церемонно поклонился старший писец.
   Пока они обменивались любезностями под напряжёнными взглядами мелких чиновников, один из них поднялся со своего места и, втянув голову в плечи, выскользнул из комнаты.
   Остановившись перед дверью, незваный гость ещё раз пристально оглядел зал, и под его взглядом писцы дружно уткнулось носами в разложенные по столам бумаги.
   Удовлетворённо хмыкнув, он вышел на открытую веранду, где тут уже услышав взволнованный, свистящий шёпот:
   - Господин Нобуро! Господин Нобуро!
   Со стороны внутреннего дворика, где располагалась и площадка для занятий боевыми искусствами, выглядывал господин Джуо Андо и призывно махал рукой.
   Однако, молодого человека уже не интересовали россказни этого пьяницы и его выжившей из ума мамаши.
   - Позже, господин Андо! - презрительно скривившись, процедил он сквозь зубы. - Не до вас.
   И, не обращая внимание на умоляющее лицо младшего писца, поспешил в кабинет начальника уезда.
   - Вы увидели то, что хотели? - улыбнулся тот, откладывая в сторону исписанный лист и поднимаясь навстречу.
   - Да, господин Сабуро, - поклонившись, визитёр взял кресло, переставил его ближе к столу и, подавшись вперёд, негромко сказал: - Думаю, что господин Мукано имеет прямое отношение к убийству зимой простолюдинов в лесу и к нападению на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   - Вот как? - вскинув брови, собеседник растерянно пробормотал: - Почему же вы так решили? Из-за следов, которых никто не видел?
   - Их видели ваша сестра, ваша приёмная дочь и я, - нахмурился младший брат губернатора, весьма задетый столь пренебрежительным тоном, и спросил: - Барон же к вам сегодня заходил?
   - Да, - подтвердил чиновник. - Мы обсуждали поимку злодеев.
   - Он был один? - ухмыльнулся молодой человек.
   - С господином Мукано.
   - А вы обратили внимание на его сапоги? - хитро улыбнулся гость.
   - А что не так его сапогами? - вопросом на вопрос ответил хозяин кабинета.
   - То, что сегодня он обулся в обычные, с плоской подошвой, - с превосходством объяснил младший брат губернатора. - Но в парке замка Канако, где он разговаривал с Хваро, на нём были кавалерийские с каблуками!
   - Вы в этом уверены, господин Нобуро? - подался вперёд начальник уезда.
   - Да, господин Сабуро, - величественно кивнул тот. - Я тогда обратил внимание, что господин барон беседует с каким-то невысоким, пожилым воином, и хорошо его запомнил. Сегодня, когда мы встретились в воротах канцелярии, на нём была та же одежда, но совсем другие сапоги! Вы помните, господин Сабуро, как позавчера ваша приёмная дочь рассказала о том приметном следе?
   Откинувшись на низенькую спинку кресла, хозяин кабинета машинально кивнул.
   - Так и господин Хваро тоже слышал! - вдохновенно вещал гость. - И предупредил своего наставника, чтобы тот поменял обувь!
   Воспользовавшись паузой в его речи, чиновник проворчал:
   - Есть ли у вас ещё какие-то основания подозревать господина Мукано в этих преступлениях?
   - Есть! - победно улыбнулся молодой человек. - Серьги и шёлковые ленточки!
   - Вы их тоже на ком-то видели, господин Нобуро? - с плохо скрытой издёвкой осведомился собеседник.
   - Вы зря иронизируете, господин Сабуро, - насупился молодой человек. - Ни один ваш торговец их не узнал. Получается, ленточки и серьги привезли издалека. Ваша сестра сказала, что, судя по одежде, та простолюдинка была служанкой. Только много ли богатых дворян приехало в ваш город сразу после эпидемии?
   - Но, возможно, это всё же следы двух разных людей? - задумчиво проговорил хозяин кабинета, поглаживая холёную бородку, повторив своё избитое утверждение: - В империи не одни кавалерийские сапоги.
   - Ваша приёмная дочь сказала, что тогда в лесу и сейчас на дороге она видела одни и те же следы, - напомнил гость.
   - Повторяю, господин Нобуро! - поморщился хозяин кабинета. - Не нашли там стражники следов кавалерийских сапог!
   - Зато я нашёл их в пещере разбойников! - повысил голос младший брат губернатора.
   - Вы что же, господин Нобуро, предлагаете мне вести девушку в лес? - не на шутку возмутился чиновник.
   - Совсем необязательно, господин Сабуро, - поспешил успокоить его визитёр. - Ей достаточно взглянуть на мой рисунок. Уверяю вас, я изобразил всё очень точно.
   - Передайте рисунок мне, - предложил начальник уезда.
   - Нет, господин Сабуро, - покачал головой молодой человек. - Я должен это сделать сам.
   - Это ещё почему? - насупился хозяин кабинета.
   - Мне нужно ей кое-что сказать, - охотно, но неопределённо ответил гость.
   - Скажите мне, я передам, - предложил собеседник.
   - Нет, господин Сабуро, - упрямо покачал головой младший брат губернатора. Ему очень хотелось увидеть, как странная девица отнесётся к тому, что её возлюбленный замешан в стольких убийствах?
   - Только в моём присутствии! - не допускающим возражения тоном заявил чиновник.
   - Разумеется, господин Сабуро, - покладисто согласился молодой человек. - Я ни в коем случае не хочу нанести урон репутации вашей приёмной дочери.
  
  
  
   Джуо Андо едва не взвыл от обиды и разочарования. Человек, на которого они с матерью возлагали столько надежд, его просто проигнорировал! Причём с таким пренебрежением, которое задело даже привыкшего к унижению младшего писца.
   А он всего лишь пытался предупредить о том, что начальнику уезда известно об их встрече в гостинице. Хотел рассказать о придуманном им объяснении, чтобы младший брат губернатора знал, как ответить, если Сабуро вдруг спросит, о чём они там говорили?
   Однако знатный молокосос надменно прошёл мимо, даже не пытаясь выяснить, в чём дело? Хотя за время их знакомства Джуо Андо никогда не беспокоил его по пустякам. В душе вновь зашевелились сомнения, которые младший писец давно и старательно гнал от себя. Вот только подслушанный сегодня разговор Рокеро Нобуро с господином Окэдо заставил тлеющий огонёк подозрений вспыхнуть с новой силой.
   Кажется, молодой человек не собирается помочь им с матерью наказать Бано Сабуро за все его мерзости, в том числе и за обман Сына неба, который приравнивается к государственной измене!
   Похоже, рыжеусого болтуна интересует только барон Хваро, с которым тот поцапался из-за какой-то ерунды, а до всего остального ему и дела нет.
   Младший писец вспомнил его очередное обещание "во всём разобраться" и зло ощерился. Они с матерью рассказали ему о подозрительной приёмной дочери начальника уезда. Но младший брат губернатора даже не сумел добиться начала официального расследования. Или он даже не пытался это сделать? А теперь, позабыв о своих посулах, пытается отыскать любой, самый абсурдный предлог, чтобы обвинить Хваро в каком-нибудь преступлении.
   Раскопал где-то историю о мертвецах, найденных сестрой Бано Сабуро в лесу. Те люди, скорее всего, просто умерли от петсоры. После снятия "стены мечей" таких трупов находили много и в самых неожиданных местах.
   Но начальник уезда слушал только свою полоумную сестрицу. Стражники, которых посылали в лес, потом рассказывали, что нашли только обглоданные кости и клочья одежды. С ленточками вообще всё понятно: бедняки купили их у бродячего торговца, или Амадо Сабуро просто принесла их из монастыря и про следы всё придумала, чтобы набить себе цену.
   Ева услышав эту историю, младший писец сразу догадался, что те люди просто хотели спрятаться в лесу от петсоры, но не успели, заразились и умерли. Так что ни барон, ни его наставник тут ни при чём. Ну в самом деле: зачем им могла понадобиться смерть каких-то простолюдинов? Денег у них нет, угрожать им богатому землевладельцу нечем.
   Джуо Андо успел хорошо узнать господина Хваро, никогда не замечая за ним бессмысленной жестокости. Тот скорее слишком мягкосердечен.
   Мужчина воровато оглянулся. Внутренний двор по-прежнему оставался пустынным. Чиновники усердно трудились, с нетерпением ожидая обеда, а всех стражников ещё утром разослали с поручениями. Когда требуется как можно быстрее отыскать убийцу знатного дворянина и его дочери - не до занятий боевыми искусствами.
   Пригнувшись, младший писец двинулся вдоль стены канцелярии к окну кабинета господина Сабуро. Сняв шляпу, он осторожно прижался ухом к бумаге и затаил дыхание.
   Молодой человек и начальник уезда разговаривали тихо, но Джуо Андо прекрасно различал каждое слово.
   По мере того, как до него доходил смысл их беседы, губы дворянина кривила полупрезрительная усмешка, а в душе поднималась чёрная волна негодования.
   Ну кто в здравом уме станет убивать невесту с таким приданым? Живая дочь рыцаря Канако принесла бы барону больше пользы. Неужели мальчишка не понимает такую простую вещь?
   Младший писец насмешливо фыркнул: "Тогда младший брат губернатора - просто глупец!"
   "Только что же это получается? - растерянно подумал Джуо Андо. - Вместо того, чтобы помочь разоблачить и наказать Сабуро, он вступил с ним в сговор против Хваро? А как же мы с мамой?"
   "Вот же мерзавец! - зло ощерился чиновник. - Да он с самого начала не собирался нам помогать!"
   Зло зашипев сквозь стиснутые зубы, Джуо Андо нахлобучил старую шляпу и направился к лестнице. Поднявшись на веранду, он увидел, как с противоположной стороны с неё торопливо спускается Рокеро Нобуро.
   Отворив дверь в комнату, младший писец постарался как можно незаметнее проскользнуть на своё место. Усевшись за стол, он положил перед собой лист бумаги, любовно расправил его и замер от молнией вспыхнувшей мысли.
   "Что, если обо всём рассказать барону?"
   "То есть, не всё, - тут же поправил он себя. - А только о том, что Сабуро и Нобуро считают его замешанным в убийствах."
   Такие подозрения могут сильно попортить любую репутацию. Хваро молод, но богат и влиятелен. Он сделает всё, чтобы защитить свою честь. Тогда эти двое сильно опозорятся перед всем уездом, а в глазах губернатора предстанут некомпетентными служащими, несоответствующими своим должностям!
   Младший писец даже зажмурился в предчувствии столь радостного момента. Конечно, это совсем не то наказание, которое заслуживает Сабуро за свои мерзости. Но пусть будет хотя бы так, чем он по-прежнему останется у начальства на хорошем счету.
   "Вот только Хваро, кажется, приглянулась его приёмная дочь? - озабоченно подумал Джуо Андо и усмехнулся. - Но, может, барон уже потерял к ней интерес? И она всё-таки обычная девка, а тут речь идёт о чести рода. Хваро такие мелочи не остановят".
   Ужасно довольный столь блестящей идеей, младший писец взял с подставки кисть и, прежде чем начать писать, окинул взглядом комнату.
   Побросав все дела и даже позабыв об обеде, его коллеги, сгрудившись возле стола господина Окэдо, бурно обсуждали то, о чём сегодня, наверное, говорят в каждом доме уезда: о преступлениях и подозрениях.
  
  
  
   Глава II
  
   Некоторые вещи лучше не вспоминать.
  
  

Большой господин, лишь ты один

ясен, как зеркало, чист, как вода.

Ты всё поймёшь, ты правду и ложь

различишь без труда.

Гуань Хань-цин.

Обида Доу Э

  
  
   Когда всадники удалились метров на двести, Ия с трудом подавила рвущийся из груди вздох разочарования. Хваро так и не оглянулся, чтобы посмотреть на неё.
   "Стихи писал, - подавленно усмехнулась она. - В любви признавался. А тут даже ни разу не взглянул. Какие всё-таки мужики бесчувственные. Я же тут чуть не погибла. Или невеста ему так дорога, что сейчас он просто не может думать ни о чём другом?"
   Последняя мысль неприятно царапнула душу. Но, едва подняв голову, Платина поймала такой недовольный взгляд супруги начальника уезда, что тут же обо всём позабыла и пролепетала скромно потупив глазки:
   - Простите мою дерзость, старшая госпожа. Но я должна была предупредить господина.
   - Довольно! - резко оборвала её женщина, многообещающе предупредив: - Дома поговорим.
   - Да, старшая госпожа, - покаянно вздохнула собеседница.
   С иронией наблюдавший за их разговором господин Сетошо обратился к десятнику:
   - Господин Кимуро, как далеко ещё господин Томуро с городской стражей?
   - Через час или полтора они будут здесь, - прикинув, ответил тот.
   - Тогда не стоит их ждать, - заявил дворянин, вновь взгромоздившись на тележку. - Поехали.
   Ия хотела возразить, напомнив, что люди устали, но под тяжёлым взглядом супруги приёмного папаши прикусила язык.
   Слуги обречённо переглянулись, но без возражений взялись за оглобли, упёрлись в зад повозки, и после некоторых усилий та вновь покатила по дороге.
   Платина пошла пешком, стараясь не обращать внимания на сжатые в куриную гузку губы госпожи Азумо Сабуро. К чести телохранителя её супруга, тот тоже не стал садиться на тележку, а шагал рядом, расспрашивая господина Сетошо о нападении разбойников.
   С городскими стражниками они встретились уже на главной дороге. Выслушав господина Кимуро, сотник без колебаний выделил десяток подчинённых, чтобы те помогли добраться до дома семье начальника уезда. Измученные слуги наконец-то смогли немного перевести дух. Возчики и носильщики с недоумением таращились на влекомую людьми телегу.
   Самые смелые пытались расспрашивать их о том, что случилось? Те поначалу охотно рассказывали о нападении разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако. Однако господин Кимуро скоро пресёк болтовню, приказав слугам и стражникам помалкивать.
   Уже в виду городских ворот им повстречался потрёпанный фургон какого-то дворянина. Пожилой, благообразного вида старичок уже знал о разыгравшейся трагедии и теперь горел желанием услышать подробности. Разумеется, ни господин Кимуро, ни господин Сетошо не смогли ему в этом отказать, из-за чего по прикидкам Ии они попали домой минимум на полчаса позже.
   У ворот усадьбы супруга начальника уезда, церемонно поклонившись, поблагодарила спутников за то, что те согласились их проводить, пожелав на прощание всех и всяческих благ. Сетошо ожидаемо сослался на свой долг помочь семье благородного господина Бано Сабуро, высказав убеждение в том, что Вечное небо не оставит милостями их дом.
   Войдя вслед за хозяйкой в распахнутые ворота, Платина торопливо устремилась в сторону уборной. Не то чтобы ей так уж приспичило, просто попыталась отсрочить неизбежную головомойку. Сейчас на старшую госпожу набросятся с расспросами наложницы и какое-то время той будет не до приёмной дочери мужа.
   На лестнице главного зала девушку встретили Эгоро и Ошо. Но прежде чем те успели что-то сказать, Ия махнула рукой, выкрикнув на ходу:
   - Простите, госпожи наложницы, но я очень спешу!
   И, подхватив подол платья, вихрем промчалась вверх по ступеням.
   Молодые женщины озадаченно переглянулись, потом одна из них что-то сказала другой. Дружно прыснув и прикрывая рот ладошками, они поспешили к главной жене своего мужа, неторопливо шествовавшей им навстречу в сопровождении целой толпы служанок.
   В противоположных дверях зала девушка столкнулась с третьей госпожой наложницей. Прежде чем Платина успела проскочить мимо, та крепко вцепилась в её рукав.
   - Ио-ли?! Почему вы здесь, а не в доме господина Хваро? Где господин и старшая госпожа? Что случилось?!
   - Простите, Анно-ли! - скривилась приёмная дочь хозяина дома. - Живот скрутило, сил нет! Старшая госпожа тоже здесь. Она вам всё расскажет. Это ужасно!
   - Что?! - вытаращив глаза и захлопав ресницами, пролепетала собеседница.
   Воспользовавшись её замешательством, девушка ловко выдернула гладкий шёлк рукава своего платья из цепких пальчиков третьей наложницы и почти бегом бросилась мимо прудика к проходу на задний двор.
   Слуги и служанки с удивлением смотрели на спешившую Ию, но останавливать и приставать с расспросами никто не стал. Пусть и самая младшая, но всё же госпожа.
   Закончив свои дела, она поспешила в баню, где застала тамошнюю служанку за мытьём полов. Та помогла ей умыться, а девушка рассказала о том, что случилось со свадебным караваном дочери рыцаря Канако. Не на шутку перепуганная банщица убеждённо заявила, что это всё из-за петсоры, ибо до эпидемии в этих местах о подобных злодействах слыхом не слыхивали.
   За то время, пока Платина приводила себя в порядок, старшая госпожа уже успела проследовать в свои покои, возле дверей которых толпились служанки, жадно ловя каждое слово, долетавшее сквозь тонкую дверь.
   Рассудив, что там и без неё полно народа, Ия спокойно направилась в свою комнату, которую уже начинала считать домом.
   Не дожидаясь Оки, переоделась и завалилась на кровать. Мышцы ног болели от усталости, ужасно хотелось есть, а стоило смежить веки, как перед глазами всплывали кровавые картины недавнего нападения разбойников.
   Неестественно расширенные зрачки волосатого громилы в невообразимых лохмотьях, мокрый металлический шарик на конце его короткой дубинки, размозжённый череп несчастного Макаса, разрубленная грудь охранника рыцаря Канако.
   Всё ещё бурливший в крови адреналин настойчиво требовал от неё каких-нибудь действий, но усталость и голод уже подточили силы.
   В дверь постучали.
   - Вы здесь, самая младшая госпожа? - донёсся знакомый голос. Не дожидаясь ответа, вошла Оки. Заметив хозяйку, она испуганно ойкнула и поклонилась.
   - Простите, госпожа. Я думала, вас здесь нет.
   - А я тут, - усмехнулась Ия.
   - Вас старшая госпожа зовёт, - пролепетала служанка, как-то особенно виновато отводя взгляд.
   "Сейчас начитывать начнёт", - мысленно усмехнулась девушка, поднимаясь.
   Твёрдо запомнив уроки подруги и наставницы, первым делом посмотрелась в зеркало. Если с бледностью лица и усталыми глазами она ничего сделать не сможет, то причёску надо поправить, спрятав выбившиеся локоны. Благородная женщина покидает свои покои только тогда, когда выглядит безупречно. Ну, или почти.
   Супруга начальника уезда тоже успела переодеться. Распущенные волосы падали на плечи тяжёлыми прядями. Икиба расчёсывала их редким деревянным гребнем и казалась полностью поглощённой своим занятием.
   На столе стоял поднос, где красовался пузатый фарфоровый чайничек с длинной ручкой на боку. Сняв крышечку с белоснежной чашечки, хозяйка дома вдохнула приятный аромат, чуть прикрыв глаза, сделала глоточек и только после этого посмотрела на скромно опустившую взгляд приёмную дочь своего мужа.
   - Признаюсь, Ио-ли, я не хотела, чтобы господин брал вас в Канако. Несмотря на успехи в обучении, вы порой всё ещё забываете, что стали частью уважаемой семьи благородного господина Бано Сабуро, и обязаны вести себя соответственно. Но в замке вы показали себя с самой лучшей стороны, хотя порой и позволяли себе лишнее. Если бы не та глупая выходка, когда вы, забыв о приличиях, бросились за господином, словно какая-то неотёсанная простолюдинка, я бы даже посчитала, что вы уже в должной степени усвоили правила этикета, принятые среди благородных и образованных людей. Ну зачем вам понадобилось так вызывающе привлекать к себе внимание посторонних мужчина да ещё в присутствии приёмного отца?
   - Я посчитала, что это очень важно, старшая госпожа, - по-прежнему глядя в пол, ответила Платина. - Господин обязательно должен знать, что среди разбойников может быть тот самый человек, кто зимой убил в лесу людей.
   - Почему вы не сказали мне об этом? - собеседница грозно свела брови к переносице.
   "Так бы ты и стала меня слушать, - мысленно огрызнулась девушка. - Гавкнула бы, что это не моё дело, и всё!"
   Но вслух она тихо произнесла, виновато разведя руками:
   - Забыла, старшая госпожа. Так много всего случилось, что просто из головы вылетело. А когда господин на коня сел, я и вспомнила. Ну, и подумала, что это поможет ему отыскать убийц, и не сдержалась.
   - Вы что же, Ио-ли, считаете, что без вас тот след никто бы не нашёл? - презрительно фыркнула женщина, передавая пустую чашечку служанке.
   - Его там уже нет, старшая госпожа, - вздохнув, покачала головой Платина. - Какой-то слуга наступил и всё испортил.
   - Какой ещё слуга?! - почти крикнула супруга начальника уезда. - О чём вы вообще?
   Девушка подробно рассказала, где и при каких обстоятельствах ей на глаза попался тот злополучный отпечаток, и что с ним потом стало.
   Внимательно выслушав её, хозяйка дома задумалась, глядя куда-то мимо собеседницы.
   - Я поняла, почему вы так поступили, Ио-ли, - наконец медленно заговорила она. - Но не могу оставить столь вопиющее нарушение правил приличия без последствий. Поэтому до возвращения господина вы не должны покидать свою комнату. Пусть он сам решает: как с вами быть?
   "Отделалась домашним арестом", - усмехнулась про себя Платина и склонилась в почтительном поклоне.
   - Слушаюсь, старшая госпожа.
   - Ступайте, - устало махнула рукой женщина.
   - Только мне бы чего-нибудь поесть, - не выдержав сосущего чувства под ложечкой, попросила девушка.
   - Так в чём же дело, Ио-ли? - вскинула брови супруга начальника уезда. - Пошлите служанку на кухню.
   - Я так и сделаю, старшая госпожа, - заверила Платина, мысленно обругав себя за очередной промах.
   Едва оказавшись на веранде, она тут же последовала совету хозяйки дома.
   Минут через пятнадцать она уже сидела за столом в своей комнате, с жадностью поедая варёный рис с множеством закусок.
   А поздно вечером, уже в сумерках, её навестили все три наложницы, сразу явившись со своими служанками, чаем и сластями.
   Слегка озадаченная подобным визитом, девушка на всякий случай напомнила, что старшая госпожа не разрешает ей выходить из комнаты.
   - Но она не запрещала нам навещать вас, - царственным тоном заявила Эгоро, грациозно опускаясь на табурет.
   - Ах, не переживайте вы так, Ио-ли, - пренебрежительно махнула рукой Ошо. - Завтра вернётся господин, и вас выпустят. Лучше расскажите нам о разбойниках! И о празднике в замке Канако. Это правда, что господин Хваро привёз родителям невесты какие-то умопомрачительно дорогие подарки?
   - Неужели молодую госпожу Канако в самом деле убили из-за украшений? - вступила в разговор Анно. - Вы их видели? Они на самом деле такие дорогие и красивые? А то старшая госпожа нам ничего не говорит.
   Разобравшись в причинах столь трогательного внимания к своей персоне, Платина охотно поведала наложницам историю поездки в замок Канако, не забыв упомянуть о своей стрельбе из лука, умолчав лишь о подслушанном разговоре барона с кем-то из доверенных людей.
   - Расскажите, как на вас напали разбойники, Ио-ли? - дрожащим от нетерпения голосом попросила третья наложница.
   Но старшие дружно возразили.
   - Нет, рассказывайте по порядку, Ио-ли, а то ещё забудете что-нибудь! Почему вы не танцевали? Неужели вам никто из молодых людей не понравился?
   - Я на них и не смотрела, - отмахнулась девушка. - Всё равно мужа мне господин выбирать будет. Да и танцевать я не умею.
   - Может, он уже и сговорился с кем-нибудь, - произнесла первая наложница чрезвычайно многозначительным тоном и, словно дразня навостривших уши товарок, откусила кусочек сушёной хурмы.
   - Вы что-нибудь знаете, Эгоро-ли? - сочла уместным поинтересоваться приёмная дочь начальника уезда.
   - Господин так быстро нашёл Ио-ли жениха? - охнула третья наложница, а вторая скептически хмыкнула, делая глоток чая.
   - Вот этого не знаю, - прожевав хурму, покачала головой Эгоро. - Но я слышала, как господин сказал старшей госпоже, чтобы она не беспокоилась за будущее Ио-ли.
   - Когда это случилось? - спросила Платина.
   - Позавчера, - охотно ответила собеседница. - Как раз перед вашим отъездом.
   - Надеюсь, господин подобрал вам достойную партию, Ио-ли, - приторно улыбнулась третья наложница и заканючила, словно маленькая капризная девочка: - Ну когда же вы расскажете про разбойников?!
   - Мы уже долго ехали по дороге, - понизив голос, заговорила девушка. - Как вдруг со всех сторон завыли волки: "У-у-у-у!"
   От неожиданности Эгоро подавилась хурмой, да так, что служанке пришлось хлопнуть её ладонью по спине.
   После короткой суматохи и перебранки приёмная дочь начальника уезда продолжила свою жуткую историю. И пока она её рассказывала, слушательницы охали, качали головами, иногда переспрашивали, но никто не притронулся ни к вкусняшкам, ни к чаю.
   Не забыла Платина ни о подрубленном дереве, убившем старого рыцаря Канако, ни о ворвавшемся в их фургон страшном бандите, ни о погибшей невесте и других жертвах, ни о следе, так похожем на тот, что они с госпожой Амадо Сабуро видели в зимнем лесу.
   А когда речь зашла о том, как они решили ехать не в замок, а в Букасо, пришла Угара и пригласила наложниц на ужин в покои старшей госпожи.
   Ия осталась одна. Оки принесла ей с кухни еды, помогла умыться, переодеться в одежду для сна, и девушка завалилась на кровать. Только заснуть никак не получалось. Перед глазами упрямо всплывали неприглядные подробности этого ужасного дня.
   Совершенно неожиданно в голову пришла мысль, что если бы та золотая шпилька вдруг застряла в густой шевелюре супруги начальника уезда, тот бандит с глазами наркомана мог убить их всех, как несчастного Макаса.
   Девушка задрожала, чувствуя, как тело покрывается "гусиной кожей", словно от холода, а зубы начинают тихонько постукивать. Откуда-то из глубины памяти всплыло словечко из какого-то сериала: "отходняк".
   Снаружи донёсся неясный шум. Платина приподнялась на локте. Перестала тихонько похрапывать спавшая на тюфячке у печки Оки.
   Ия прислушалась. Мягкий топот ног, непонятные возгласы. По прикрывавшей окно бумаге заскользили жёлтые пятна.
   Вскочив с кровати, девушка подбежала к двери и осторожно выглянула из комнаты.
   На веранде возле покоев родной дочери начальника уезда толпились неряшливо одетые служанки.
   - Что там, госпожа? - прошелестел над ухом тихий голос Оки.
   - Вот сходи и узнай, - вздрогнув от неожиданности, проворчала та. - Мне-то нельзя отсюда выходить.
   - Слушаюсь, госпожа, - охотно согласилась девочка которую, видимо, тоже обуяло любопытство.
   - Оденься сначала, - буркнула Платина, придержав её за рукав.
   Пока служанка облачалась в юбку и кофту, на веранде показалась Угара и, отправив кого-то за Чиникешом, напутствовала на прощание:
   - Старшая госпожа приказала послать за почтенным Джуичи. Пусть поторопится. Первой молодой госпоже плохо.
   - А что с ней, Угара? - спросил кто-то из служанок.
   Ответа Ия не расслышала, но женщины дружно заохали, прикрывая ладошками рты. Мимо девушки тенью проскользнула Оки. Торопливо обувшись, она быстро вбежала на перекинутый через прудик каменный мостик.
   Скоро появился и сам старший слуга, одетый тоже весьма небрежно. Видимо, очень спешил. Подойдя к двери, он что-то спросил. Дождавшись ответа из запертой комнаты, поклонился, наверное, по привычке, и поспешил на передний двор.
   Платина видела, как Оки пристаёт к перешёптывавшимся служанкам, как те отмахивались от неё, иногда даже пытаясь ударить.
   Ловко уворачиваясь, девчонка продолжала что-то говорить. Наконец, видимо, прояснив ситуацию, поспешила к своей хозяйке.
   - Первая молодая госпожа заболела, - доложила служанка, останавливаясь у веранды.
   - Я это уже знаю, - досадливо скривилась Ия. - Что с ней?
   - Сильный жар, госпожа, - объяснила собеседница, выжидательно глядя на хозяйку. - За лекарем послали.
   - Зажги светильник, - распорядилась девушка.
   "Отравилась чем-нибудь? - гадала она, глядя, как Угара пронесла в комнату Иоро медный тазик с водой. - Или простудилась? Всё-таки ещё прохладно, а шёлк плохо греет".
   Прибежала Оки с бумажным фонариком и зажигательными палочками.
   Платина привычно взглянула на своё отражение в зеркале. Конечно, самой младшей госпоже запрещено покидать комнату, но она не может оставаться равнодушной, когда заболела родная дочь её приёмного отца. Пусть лучше накажут за непослушание, чем посчитают бездушной стервой.
   - Заплети мне косы, - распорядилась хозяйка. - И побыстрее.
   - Да, госпожа, - поклонилась служанка, взяв со столика пластмассовую расчёску.
   За последнее время она уже кое-чему научилась и умела делать самые простые причёски.
   Со двора донеслись знакомые возбуждённые голоса. Подошли встревоженные суматохой наложницы. Хотя они, скорее всего, уже знали о болезни Иоро.
   Переодевшись в домашнее платье, Ия сложила косу, закрепив сзади шпилькой, и вышла из комнаты. Оки помогла ей обуться. Увидев девушку, служанки расступились склонившись в полупоклоне.
   Не заметив на веранде никого из жён своего приёмного папаши, Платина тихонько постучала костяшками пальцев по дверному косяку и, посчитав невнятное бормотание разрешением, вошла в комнату.
   У кровати стояло два табурета. На одном блестел медью таз, на втором сидела старшая госпожа и протирала красное лицо дочери мокрой тряпочкой.
   Видимо, привлечённая шумом, девочка посмотрела на Ию затуманенным взором и вновь прикрыла глаза.
   Из кое-как уложенной причёски хозяйки дома выбивались длинные, неряшливые пряди. Осунувшееся, лишённое косметики лицо казалось постаревшим лет на десять. Платье сидело криво, и в ворот выглядывал край белой шёлковой курточки для сна.
   "Не очень-то безупречно ты выглядишь", - подумала Платина и тут же устыдилась подобных мыслей.
   Заметив стоявших в углу наложниц приёмного отца, она еле слышно поинтересовалась:
   - Как чувствует себя Иоро-ли?
   - Она в забытьи, - также тихо ответила Анно.
   - А с вами всё в порядке, Ио-ли? - неожиданно поинтересовалась супруга начальника уезда, не глядя в её сторону.
   - Да, старшая госпожа, - чуть поклонилась девушка и спросила: - У Иоро-ли что-нибудь болит? Может, она кашляла? Её не тошнит?
   - Вы что, лекарь? - неожиданно грубо огрызнулась собеседница.
   Платина хотела ответить, что, конечно, не лекарь, но кое-какой опыт во врачевании имеет, но передумала, ограничившись сухим и коротким: - Нет, старшая госпожа.
   - Она весь день была какая-то... возбуждённая, - после нескольких минут тягостного молчания заговорила хозяйка дома. - Словно сама не своя. То смеётся непонятно чему, то чуть не плачет... А сейчас как огонь горит.
   Недолго поколебавшись, девушка рискнула подойти к кровати. Родная дочь её приёмного отца дышала прерывисто, но не тяжело и без каких-либо хрипов. Кожа на лице покраснела, очевидно, от высокой температуры, но оставалась чистой без пятен или сыпи.
   Ия принюхалась, но не почувствовала пугающе знакомых запахов диареи или рвоты.
   Снаружи донеслись неясные голоса. Все, кроме больной, посмотрели на дверь.
   - Здесь почтенный мастер Джуичи, старшая госпожа, - послышался знакомый голос Чиникеша.
   - Пусть войдёт! - разрешила супруга начальника уезда, поднимаясь и машинально поправляя причёску.
   Сухощавый, пожилой мужчина в круглой шляпе с узкими полями и в чём-то вроде белого передника поверх серого халата из дорогой, но не шёлковой ткани отвесил церемонный поклон.
   - Приветствую благородную госпожу Сабуро. Зачем ей понадобился этот жалкий старик?
   - Оставьте церемонии, мастер Джуичи, - недовольно поморщилась собеседница. - Лучше взгляните, что с моей дочерью?
   - Слушаюсь, госпожа Сабуро, - выпрямившись, лекарь подошёл к кровати, поставил на пол лакированный деревянный чемоданчик, взял у Икибы шёлковый платок, прикрыл им лежащую поверх одеяла руку Иоро и, прижав пальцы к запястью, принялся сосредоточенно слушать её пульс.
   Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как противно пищат налетевшие в комнату комары.
   Задумчиво погладив козлиную бородёнку, врачеватель потрогал лоб девочки, также предварительно прикрыв его платком.
   - Что с моей дочерью, почтенный Джуичи? - дрогнувшим голосом спросила хозяйка дома, когда тот отступил от постели больной.
   - У молодой госпожи нарушение гармонии светлого и тёмного начал, - сурово сведя брови к переносице, назидательно заговорил собеседник. - Каналы перетока жизненных сил закупорены из-за деструктивного влияния отрицательной энергии.
   "Пульс пощупал, лоб потрогал и сразу диагноз, - усмехнулась про себя путешественница между мирами. - Ни анализов, ни УЗИ с МРТ. Класс! Правда, ничего не понятно, зато как умно звучит!"
   То ли лекарь каким-то образом подслушал её ехидные размышления, то ли с самого начала планировал разъяснить свои туманные изречения, только он продолжил:
   - Ваша дочь, госпожа Сабуро, очень сильно испугалась и заболела от страха.
   - Как ей помочь, почтенный мастер Джуичи? - на памяти Ии супруга начальника уезда первый раз разговаривала с простолюдином таким просительным, почти умоляющим тоном.
   - Я напишу рецепт.
   - Икиба! - окликнула служанку хозяйка дома. - Принеси тушь и бумагу.
   - Не беспокойтесь, госпожа Сабуро, - остановил её лекарь. - У меня всё с собой.
   Выложив письменный набор и стопку бумаги на стол, Джуичи немного подумал и принялся заполнять лист чёткими, аккуратными строчками, так непохожими на загадочные письмена российских врачей.
   Закончив, протянул супруге начальника уезда два исписанных листочка.
   - Принимать два раза в день: утром и вечером натощак. Если через три дня не станет легче, пошлите за мной.
   - Ты сомневаешься в своём лечении? - насторожилась женщина.
   - Я всего лишь простой смертный, благородная госпожа, - церемонно поклонился собеседник. - И мои познания ничтожны перед безбрежной мудростью Вечного неба. Если через три дня эти средства не помогут, я пропишу другие.
   - Так напишите прямо сейчас! - повысила голос супруга начальника уезда. - Я хочу, чтобы моя дочь поправилась как можно скорее!
   - Если благородная госпожа считает, что ваш жалкий слуга недостоин лечить молодую госпожу, я сейчас же уйду, - отвесил очередной поклон Джуичи. - И охотно уступлю место другому более знающему врачевателю.
   Получив неожиданный отпор, хозяйка дома нервно прикусила губу, явно борясь с нарастающим раздражением. Шумно выдохнув, она пригрозила:
   - Я всё расскажу мужу!
   - Это ваш долг, благородная госпожа, - смиренно согласился лекарь, добавив: - Когда молодой госпоже станет лучше, то ей необходимо по меньшей мере месяц избегать любых волнений и сильных переживаний.
   - Я поняла тебя, - оборвала его женщина. - Ступай!
   - Чтобы снять жар, - словно не слыша её, продолжал Джуичи, убирая в чемоданчик письменный прибор, - молодой госпоже следует немедленно принять эту пилюлю.
   Он достал завёрнутый в бумагу шарик диаметром примерно в два сантиметра.
   Приняв лекарство, супруга начальника уезда повторила:
   - Ступай, Чиникеш щедро тебе заплатит.
   - До свидания, благородная госпожа, - врач церемонно поклонился ей, потом наложницам и лишь после этого вышел, прихватив чемоданчик.
   - Угара, подай воды! - приказала хозяйка дома, разворачивая пилюлю, похожую на грязно-зелёную конфету чупа-чупс только без палочки. - Да смотри, чтобы тёплая была!
   - Слушаюсь, госпожа, - отозвалась служанка, метнувшись к столу, где стоял пузатый чайник с длинной ручкой на боку.
   - Доченька, - тихо и ласково позвала женщина.
   - Да, мама, - ответила девочка. Во время визита врача она словно очнулась, с интересом наблюдая за происходящим.
   - Вот возьми, - мать положила ей в рот лекарство и подала чашечку с водой.
   С видимым усилием проглотив довольно крупную пилюлю, Иоро откинулась на подушку, а её матушка с привычной строгостью посмотрела на притихших наложниц.
   - Идите. Нечего вам здесь больше делать.
   - Позвольте мне остаться и помочь вам, старшая госпожа? - предложила Анно, но супруга начальника уезда отрицательно покачала головой. - Ненужно, я всё равно не усну.
   Наложницы синхронно поклонились и вышли одна за другой.
   - Желаю молодой госпоже скорейшего выздоровления, - отвесила свой поклон Платина.
   - Я благодарна за участие, Ио-ли, - кивнула хозяйка дома. - И за то, что вы пришли. Но не забывайте, что вам запрещено покидать комнату до возвращения господина.
   - Я помню, старшая госпожа, - заверила её девушка, отступая к двери.
   Поставленный Джуичи диагноз вызвал горячие пересуды среди слуг чиновника.
   Оки, задув светильник и устроившись на своём тюфячке, с сомнением проговорила, явно рассчитывая на разъяснение:
   - Неужто злодеи так напугали молодую госпожу, что она даже заболела?
   - Лекарю виднее, - дипломатично ответила Платина.
   - Но вы же не заболели, госпожа, - видимо не в силах справиться с обуревавшим её любопытством продолжала девочка. - И старшая госпожа тоже. Может, правда, что молодую госпожу... заколдовали?
   Последнее слово она произнесла на грани слышимости.
   - Это вряд ли, - усмехнулась Ия. - Просто молодая госпожа ещё очень... молода и мало видела в жизни.
   - А вы, госпожа, много? - прошептала служанка.
   - Спи! - оборвала её девушка.
   Рассказывать об убийстве на её глазах несчастных крестьян, о расстреле невольничьего каравана и прочих ужасах на сон грядущий не хотелось. Внезапно она подумала, что, по сравнению с трагедией на маноканской дороге, ограбление свадебного каравана дочери рыцаря Канако смотрится как детский ужастик.
   То ли эта мысль помогла успокоиться, то ли эмоции просто "перегорели", только Платина наконец-то заснула крепко и без сновидений.
   Проснувшись, она первым делом отправила Оки узнать о самочувствии родной дочери своего приёмного отца.
   Вернувшись с водой для умывания, довольная служанка сообщила, что молодой госпоже гораздо лучше.
   Помня о наложенном взыскании, Ия добросовестно сидела в комнате. В первой половине дня её навестила третья наложница, а вскоре после обеда явилась хозяйка дома со своим старшим сыном.
   Поприветствовав гостей, девушка осведомилась о самочувствии Иоро. Супруга начальника уезда ответила, что снадобье Джуичи помогает. Жар спал, но она всё ещё остаётся в постели, потому что всё ещё слаба.
   Женщина вскоре вышла, сославшись на неотложные дела, а её отпрыск остался и принялся расспрашивать о нападении на караван. Его почему-то особенно интересовали подробности ограбления гостей рыцаря Канако, сопровождавших свадебный караван.
   Платина честно рассказала о том, как здоровенный бандит, убивший несчастного Макаса и покалечивший Даба, ворвался в фургон и потребовал отдать всё золото.
   - Вы знаете, сколько стоят украшения, которые вы так легко отдали первому встречному? - поганенько ухмыляясь, поинтересовался молодой человек.
   - Не знаю, Горо-сей, - развела руками собеседница. - Но, думаю, всё же меньше, чем драгоценности покойной госпожи Изуко Канако.
   - А причём тут её драгоценности, Ио-ли? - отпрыск хозяина дома то ли в самом деле не понял, то ли сделал вид.
   - Как рассказывали слуги госпожи Канако, она немного задержалась, снимая свои украшения, - охотно пояснила девушка. - А разбойнику надоело ждать и он её убил.
   Намёк прозвучал настолько недвусмысленно, что не заметить его означало: либо стерпеть оскорбление, либо выставить себя полным дураком.
   Гость не мог позволить себе ни того, ни другого. Сжав губы в тонкую бесцветную полоску, он резко встал, кивнул и молча пошагал к двери.
   Поднявшись, Ия отвесила ему вслед церемонный поклон.
   - До свидания, Горо-сей! Спасибо, что нашли время меня навестить.
   Громко хлопнула хлипкая дверь.
   - Козёл! - одними губами по-русски прошептала Платина, едва удержавшись от того, чтобы плюнуть ему вслед: "Нашёл же чем попрекать. Да не отдай я тому громиле цацки, он бы снял их с наших трупов! Ему что, безделушки дороже сестры с матерью? Или он просто докопался, чтобы испортить мне настроение?"
   Неприятный разговор вновь взбудоражил память, заставляя вспомнить трагические события вчерашнего дня. Волчий вой, крики обезумевших животных, убийства, знакомый пугающий след с чётко обозначенным каблуком.
   - Что-то нужно, госпожа? - встрепенулась дремавшая на свёрнутом матрасике Оки.
   - Ничего, - отмахнулась хозяйка, но тут же передумала: - Принеси чаю... Или просто воды.
   - Слушаюсь, госпожа, - откликнулась служанка.
   Едва она вышла, Платина встала с табуретки и, разминая мышцы, неторопливо зашагала из угла в угол.
   Внезапно она остановилась и даже покачнулась, словно от удара. Нападение бандитов, убийство ни в чём не повинных людей, знакомый след, странная болезнь Иоро настолько поразили её, что приёмная дочь начальника уезда только сейчас поняла очевидную вещь: теперь Хваро свободен от данных родителями обязательств! Изумо Канако мертва, и он не виноват, что не успел на ней жениться! То есть место его супруги теперь вакантно.
   И тут, как на зло, вошла Оки с чаем! Понимая, что проявление радости в свете сложившейся в доме обстановки будет выглядеть слишком цинично и неуместно, девушка приказала:
   - Поставь на стол.
   А сама подошла к окну и уставилась в белую бумагу.
   Неужели у неё появился шанс стать старшей госпожой Хваро? Баронессой! Пусть рано или поздно супруг может завести наложниц, но, по крайней мере, она получит очень высокий статус в здешнем обществе, будет самой главной в доме, и ей не придётся лишний раз унижаться!
   Однако, внезапно прорезавшийся "внутренний голос" испортил настроение девушки, напомнив, что она всего лишь приёмная дочь далеко не самого крупного чиновника. Вдруг Хваро или его родственники посчитают её недостойной звания супруги столь знатного и богатого землевладельца? В этом мире все повёрнуты на "статусах" и "рангах".
   "Так что ты, подруга, зря губу не раскатывай, - самокритично охладила свой пыл путешественница между мирами. - Если первой наложницей станешь - и то хорошо. А в супруги ему, небось, какую-нибудь сильно родовитую стерву подберут. Может, ещё хуже Изуко окажется?"
   Горько вздохнув, она подошла к столу, тяжело плюхнулась на табурет, скорчив обиженную гримасу, взяла заботливо наполненную служанкой чашечку и тут же поставила её обратно.
   "Ему же траур соблюдать придётся! - вспомнила Платина местные обычаи. - Целый год жениться нельзя".
   И тут же возразила себе: "Церемонии бракосочетания не было. Формально Изуко ему не жена. Значит, и траура никакого не надо".
   Вновь взяв чашечку и сделав маленький глоток, девушка попыталась спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Вывод напрашивался очевидный: с гибелью невесты барона лично для неё ничего не изменилось. Разве что теперь она точно узнала, что Хваро её любит. Но это случилось ещё до нападения разбойников на караван.
   Ия не сомневалась, что по возвращению приёмный папаша её точно навестит, но ждала этого не раньше завтрашнего утра. Но тот заявился в сумерках, когда девушка уже собиралась готовиться ко сну.
   Отвесив положенный поклон, она пригласила его присесть и приказала Оки сходить за чаем.
   - Не нужно, - покачал головой начальник уезда. - Я ненадолго.
   Потом строго посмотрел на нерешительно замершую у дверей служанку, коротко приказав:
   - Оставь нас.
   - Слушаюсь, господин, - втянув голову в плечи, пискнула девочка и выскочила из комнаты, словно перепуганная мышь.
   Только когда гость тяжело пустился в кресло, Платина обратила внимание, что он пришёл к ней в тёплом халате, накинутом поверх шёлковой одежды для сна.
   - Я глубоко сожалею, что поставила вас в неудобное положение, господин, - начала девушка, опустив взгляд. - Но мне казалось, вы должны...
   - Нет там никаких следов! - резко оборвал её хозяин дома. - Но даже если бы и были, нельзя же поступать так необдуманно! Вам следовало отозвать меня в сторонку и сообщить то, что считаете нужным, а не выставлять нас обоих на посмешище.
   - Ещё раз прошу простить мою несдержанность, господин, - не поднимая взгляд, пробормотала собеседница. - Я непременно учту ваши мудрые замечания.
   Подумав пару секунд, она всё же решила добавить:
   - Только там на дороге я видела точно такой же след, как тогда в лесу.
   - Тогда куда он делся? - криво усмехнулся чиновник. - Стражники там всё осмотрели, но не нашли ни одного отпечатка кавалерийского сапога!
   - Тот, что я видела, затоптали, господин, - невозмутимо пояснила Платина.
   - Кто? - удивлённо вскинул брови собеседник. - Как?
   Солидно откашлявшись, его приёмная дочь обстоятельно поведала об убитом охраннике рыцаря Канако, о кучке рыхлой земли возле норки какого-то зверька, о чётком следе обуви с каблуком, о слуге, наступившем на него ногой, обутой в плетёную сандалию.
   Надо отдать должное начальнику уезда. Тот выслушал её очень внимательно и даже ни разу не перебил.
   Когда девушка наконец замолчала, выложив, казалось бы, все возможные подробности, глава семейства задумчиво огладил свою холёную бородку.
   - У меня ещё не было оснований вам не доверять.
   Он властным жестом заставил замолчать уже открывшую рот Ию и продолжил:
   - Только почему след всего один? Этот обутый в кавалерийские сапоги разбойник, что, по воздуху летал?
   - Вот этого я не знаю, господин, - виновато развела руками Платина, нерешительно заметив: - Вообще-то земля там твёрдая и каменистая. А на сухих листьях след как следует не разглядишь.
   - А, может, вам просто привиделось, Ио-ли? - мягким вкрадчивым тоном предположил хозяин дома. - Насмотрелись на все те ужасы, вспомнили тот случай в лесу... Вот и показалось.
   Девушка внутренне напряглась. Судя по всему, собеседник ясно и недвусмысленно давал ей уважительный повод отказаться от своих слов. Дескать, мало ли что со страху померещится?
   Вот только она, словно наяву, видела врезавшийся в память отпечаток и решила рискнуть.
   - Нет, господин, - тихо, но твёрдо возразила Ия. - Я всё прекрасно помню. Это был след того самого сапога, что мы видели с госпожой Амадо Сабуро... Ну, или очень похожего на него.
   - Если вы так уверены, - хмурясь, пробормотал чиновник. - Посмотрим, что скажут господа Нобуро и Хваро. Они отправились за разбойниками.
   - Вдвоём!? - охнула Платина.
   - Нет, конечно, - скривился от подобной глупости приёмный отец. - Я послал с ними пятерых стражников.
   - Но этого же очень мало, господин! - не выдержав, вскричала собеседница.
   - Успокойтесь! - повысил голос глава семейства. - Они только отыщут злодеев, а схватят их, когда придёт помощь. Я отправил за ними господина Томуро и почти всех городских стражников.
   - Простите мою несдержанность, господин, - стушевавшись, поклонилась девушка, чувствуя, как полыхнули жаром щёки то ли от переживаний за барона, то ли от стыда.
   Стараясь скрыть волнение, она вновь склонилась в церемонном поклоне. Однако её состояние не укрылось от умудрённого жизнью начальника уезда.
   - Волнуетесь за господина Хваро?
   - Да, господин, - глядя в пол, не стала скрывать очевидного приёмная дочь.
   - Понимаю вас, Ио-ли, - неожиданно кивнул хозяин дома. - Барон Хвао - завидный жених. Он обеспечит вам достойную жизнь. Но всё же благородным девушкам не следует так откровенно демонстрировать свои чувства.
   - Я поняла, господин, - поклонилась Платина.
   - Старшая госпожа запретила вам покидать комнату? - сказал чиновник, поднимаясь.
   - Да, господин, - подтвердила приёмная дочь.
   - Я тоже считаю, что вам будет полезно побыть в одиночестве, - назидательно продолжил глава семейства. - И хорошенько подумать: как вы собираетесь жить дальше? Учтите, что только здесь так снисходительно относятся к вашим проступкам. В других местах, в том числе в доме вашего будущего мужа, сполна спросят за малейший промах.
   Понимая его правоту, Ие оставалось только пробормотать:
   - Да, господин.
   И проводить приёмного отца почтительным поклоном.
   Как скоро выяснилось, далеко он не ушёл, завернув в покои второй госпожи наложницы.
   "Лучше бы супругу навестил, - с неприязнью думала Ия, всё ещё никак не привыкшая к тому, что многожёнство здесь в порядке вещей. - На неё вон сколько всего навалилось. Поддержал бы... Морально. Хотя Иоро ещё не выздоровела, и старшей госпоже сейчас, наверное, не до него. А Ошо вон как радуется. Даже здесь слышно".
   Начальник уезда не преувеличивал, когда говорил, что приёмной дочери какое-то время придётся провести в одиночестве.
   Утром, сходив за водой для умывания, Оки трагическим шёпотом сообщила, что старшая госпожа запретила наложницам навещать самую младшую госпожу.
   Кроме того девочка поведала о скандале между служанками второй и третьей наложниц. Несмотря на быстрое разрешение недоразумения, хозяйка приказала дать Паули десять палок. Не помогло даже вмешательство Ошо. Наоборот, старшая госпожа отчитала её за то, что она плохо воспитывала свою служанку и довела вторую наложницу до слёз.
   "Это всё из-за вчерашнего, - почему-то решила Платина, вытирая мокрое лицо. - Если бы ко второй муж не зашёл, или если бы та вела себя потише, то, может, и скандал бы не случился, и служанку бы не выпороли. Хоть женщинам здесь и запрещено ревновать, но природу-то не переделаешь".
   Коротать время в четырёх стенах оказалось совсем непросто. А тут ещё из головы не выходили мысли о том, что Хваро отправился в погоню за бандитами. Она пыталась убеждать себя в том, что барон не один, что он прекрасно владеет боевыми искусствами и уж конечно не станет лезть на рожон. Вот только холодный и скользкий червячок страха продолжал теребить душу. Вдруг разбойники их заметят или устроят засаду? С Хваро всего пятеро стражников и тот усатый придурок, а разбойников не меньше полусотни.
   Понимая всю бессмысленность подобного рода переживаний, девушка пыталась отвлечь себя вышиванием, но только исколола пальцы. Пробовала читать, вот только философско-назидательная муть, переполнявшая хранившиеся в её комнате книги, вызывала лишь скуку и отвращение.
   Ие даже пришла в голову шальная мысль: не заняться ли какими-нибудь гимнастическими упражнениями, чтобы восполнить силу мышц и гибкость суставов?
   Но представив себе, какое впечатление произведут на Оки её тренировки, какие разговоры пойдут среди слуг, что подумает старшая госпожа с наложницами, отказалась от своих намерений.
   Отлежав себе все бока, она встала и принялась бездумно ходить из угла в угол, ожидая, когда можно будет лечь спать.
   Со двора донёсся шум шагов.
   "Неужели ко мне? - удивилась девушка и поморщилась. - Ну, что ещё?"
   В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла хозяйка.
   - Здравствуйте, старшая госпожа, - не скрывая удивления, поклонилась Платина, гадая: зачем та припёрлась? Неужели приёмный папаша сжалился и снял домашний арест? Или она просто пришла её навестить? Вот это вряд ли.
   - Почему у вас так темно, Ио-ли? - проворчала гостья.
   - Мне света хватает, старшая госпожа, - пожала плечами собеседница.
   - Оки! - игнорируя её слова, обратилась женщина к резво вскочившей служанке. - Принеси огня!
   - Слушаюсь, старшая госпожа, - поклонилась девочка и бочком выскочила за дверь.
   - Приведите себя в порядок, Ио-ли, - хмуро приказала супруга начальника уезда. - Вас хочет видеть господин.
   "Вот же-ж! - усмехнулась про себя девушка. - Вчера просто так, по дороге к наложнице, зашёл. А сегодня зачем-то особое приглашение понадобилось".
   - Он ждёт в кабинете, - ещё больше озадачила её хозяйка дома. - С ним господин Нобуро. Поэтому как следует подумайте, прежде чем что-то сказать... или сделать.
   "А Хваро вернулся?" - чуть не ляпнула Платина, вовремя прикусив язык. Мысли её заметались, словно мыши в горящем амбаре. Неужели с бароном что-то случилось? Нет, тогда бы приёмный папаша сообщил ей это наедине. Может, разбойников поймали и их надо опознать? Тоже вряд ли. Тогда на дороге и без неё народу хватало.
   Она никак не могла понять: зачем понадобилась сразу и начальнику уезда, и чиновнику по особым поручениям?
   Неужели тот всё ещё пытается раскрыть её истинное происхождение? Но тогда почему Бано Сабуро её не предупредил? Это и его касается.
   "Ох, не к добру всё это", - наконец пришла к выводу девушка.
   Тут как раз пришла служанка, прикрывая ладошкой горящую зажигательную палочку, зажжённую, видимо, в одной из соседних комнат.
   Масляный фонарь давал достаточно света, чтобы Платина смогла рассмотреть своё отражение в металлическом зеркале. Прибрала выбившиеся локоны, поправила причёску и вопросительно посмотрела на гостью.
   Та окинула её оценивающим взглядом, покачала головой, возвела очи горе, но потом махнула рукой.
   - Мне подать им чай, старшая госпожа? - спросила Ия, когда они шли мимо пруда.
   - Ненужно, - после короткого раздумья ответила собеседница. - Я пришлю служанку. А то господин велел поторопиться. Думаю, что это из-за тех злодеев, что напали на нас. Он сегодня долго меня расспрашивал: что я видела? Хотел даже с Иоро поговорить, но, хвала Вечном небу, не стал. Девочка всё ещё очень слаба. Только спокойно спать начала.
   По сторонам от входа в кабинет начальника уезда застыли две служанки, готовые явиться по первому зову хозяина.
   Они помогли девушке разуться. Стараясь двигаться неторопливо и грациозно, Платина прошлёпала ступнями в белых носочках по гладкому полу и дважды ударила костяшками пальцев по дверному косяку.
   - Кто там? - донёсся голос главы семейства.
   - Самая младшая госпожа, господин, - отозвалась Ия.
   - Заходите.
   Хмурый чиновник восседал на своём месте, сверля её настороженным и недовольным взглядом.
   Беззастенчиво придвинув одно из кресел почти вплотную к столу, в нём вольготно расположился молодой мужчина с уже знакомым перебитым носом и короткими, рыжеватыми усами.
   - Вы звали меня, господин? - поклонившись, спросила девушка.
   - Да, - кивнул тот. - Подойдите.
   Сделав пару шагов, Платина остановилась, но хозяин кабинета нетерпеливо махнул рукой.
   - Ближе!
   Удивившись, но стараясь не подавать вида, девушка подошла к столу и встала подальше от гостя.
   - Господин Нобуро во время погони за разбойниками тоже наткнулся на... один примечательный след, - проворчал начальник уезда. - И он хочет вам его показать.
   - Показать, господин? - озадаченно переспросила Ия.
   - Да, да, госпожа Сабуро, - подтвердил молодой человек, доставая из широкого рукава сложенную бумагу.
   Платина на всякий случай глянула на приёмного папашу и, лишь дождавшись величавого кивка, взяла протягиваемый гостем лист.
   Поскольку художник использовал явно не тушь или краску, рисунок получился довольно блёклым и, стремясь лучше рассмотреть детали, она поднесла его почти вплотную к светильнику.
   Судя по всему, неизвестный живописец попытался изобразить след в натуральную величину. Девушка попыталась вспомнить невеликий размер найденных в зимнем лесу отпечатков и нашла рисунок довольно похожим.
   Такая же "прямая" форма, поскольку здесь ещё не делили обувь на "правую" и "левую". Тупой носок, каблук. Жаль только, по картине невозможно понять его высоту.
   - Что скажете, самая младшая госпожа? - прервал её размышления хозяин дома. - Этот след вы видели на дороге и в зимой в лесу, когда нашли убитых?
   - Не могу полностью ручаться, господин, - колебалась Ия. - Вот если бы на него взглянуть...
   Однако, поймав недовольный взгляд собеседника, поспешно добавила:
   - Но очень похож.
   - К сожалению, след остался в пещере у родника, - как-то несерьёзно, даже дурашливо, развёл руками гость и торопливо заговорил: - Мы с господином Хваро нашли стоянку разбойников. Там одни из них перебили других, чтобы не делиться награбленным...
   - Господин Нобуро! - оборвал его начальник уезда. - Не забывайте с кем разговариваете! Ни к чему молодой девушке знать такие мерзкие подробности! Какое они имеют отношение к следу?
   - Я лишь пытаюсь разъяснить госпоже Сабуро обстоятельства, когда он был найден, - ни сколько не смутился гость, однако тут же согласился. - Но вы правы. Я, кажется, слегка... переусердствовал с деталями. Прошу прощения, господин Сабуро.
   Он поклонился, не вставая с кресла.
   Чиновник кивнул, и молодой мужчина продолжил как ни в чём не бывало.
   - Так вот, разбойники отдыхали у пещеры, из которой тёк ручей. Я захотел пить и прошёл вглубь - до родника. Там на мокром песке я и увидел этот след. Я сразу вспомнил, как вы, госпожа Сабуро, рассказывали своему благородному отцу, что находили похожие следы не только на дороге, где разграбили свадебный караван, но и зимой в лесу возле каких-то убитых. Мне захотелось проверить: мог ли это быть одни и тот же человек? Поэтому я и нарисовал тот след. К сожалению, кисти и туши под руками не оказалось. Пришлось взять уголёк от факела. Так что прошу прощения за неряшливость рисунка. Но, надеюсь, вы его узнали?
   - Вы уже слышали, что она не может сказать точно, - напомнил начальник уезда. - Чего вы ещё хотите от девушки, господин Нобуро?
   Однако, собеседник, казалось, пропустил вопрос мимо ушей.
   - Как вам уже, наверное, говорили, госпожа Сабуро, такая обувь в здешних местах встречается редко. Я, например, в последнее время видел всего один раз.
   Гость с каким-то непонятным весельем посмотрел на мрачно насупленного хозяина кабинета, потом вновь впился взглядом в лицо его приёмной дочери.
   - В парке замка Канако на господине Мукано - наставнике и помощнике господина Хваро.
   Странно, но по мере того, как этот усатый придурок распинался, в глубине души Платиной нарастало тревожное ощущение чего-то подобного.
   Молнией вспыхнул в памяти отрывок из подслушанного диалога: "До завтра не разбегутся. А дольше и не надо". И слова рассказчика: "Одни злодеи перебили других".
   Тем не менее она не вздрогнула и, как ей казалось, не изменилась в лице, лишь нервно сглотнув.
   - Господин Нобуро! - повысил голос чиновник. - Вы, кажется, уже узнали то, что хотели!
   - Ещё нет, господин Сабуро, - покачал головой младший брат губернатора, не сводя взгляда с Ии и кривя губы в полупрезрительной усмешке.
   "Неужели нападение на караван и все те убийства как-то связаны с бароном? - с ужасом и растерянностью думала Платина, не мигая глядя в серые, наглые глаза гостя. - Ну, или он, по крайней мере, о них знал?"
   - Но понимаете, что самое интересное, госпожа Сабуро? - казалось, собеседник готов расхохотаться. - Сегодня утром я встретил господина Мукано. И надо же! На нём были самые обычные сапоги с самыми обычными плоскими подошвами! И почему так?
   - Зачем вы рассказываете всё это моей приёмной дочери, господин Набуро?! - не выдержав, вскричал хозяин дома.
   - Чтобы освежить ей память, господин Сабуро, - визитёр обернулся к побагровевшему начальнику уезда, и улыбка молодого мужчины из ехидно-насмешливой превратилась в любезную и даже немного виноватую. - Вы же знаете, как легко женщины всё забывают. Вдруг, выслушав меня, госпожа Сабуро вспомнит что-то очень важное? И у вас исчезнут последние сомнения в том, что господин Хваро замешан в убийстве тех простолюдинов зимой и в нападении на свадебный караван дочери рыцаря Канако!
   - Господин Хваро не мог убить тех людей в лесу! - не удержалась девушка.
   - Самая младшая госпожа! - прикрикнул приёмный папаша.
   Но Ия уже не могла остановиться, убеждая не столько собеседника, сколько, в первую очередь, себя.
   - Господин Хваро приехал в Букасо уже после того, как мы нашли те трупы в лесу! - яростно выпалила она, подаваясь вперёд и крепко сжимая кулачки. - Я это точно знаю, потому что встретила его у нашего дома, когда уходила учиться к госпоже Андо!
   - Замолчите сейчас же! - рявкнул глава семейства, хлопнув ладонью по столу.
   А его гость вдруг громко и заливисто засмеялся, откинувшись на спинку кресла.
   Это настолько поразило хозяина дома, что тот на какое-то время даже позабыл о своей непутёвой приёмной дочери и, поправив сползшую на затылок шёлковую шапочку учёного с квадратным верхом, пробормотал:
   - Что с вами, господин Нобуро?
   - Барон, господин Сабуро, заехал к вам не прямо с дороги! - молодой человек помахал указательным пальцем прямо перед носом невольно отпрянувшего чиновника. - А из своего замка!
   Платина почувствовала, как у неё внезапно ослабели колени, и, чтобы не упасть, она опёрлась ладонью о стол.
   Ей не хотелось даже думать о том, что Хваро имеет хоть какое-то отношение к тем убийствам. И если бы не злополучный подслушанный разговор, она бы, в крайнем случае, обвинила во всём одного его приближённого: того самого господина Мукано.
   Однако, беседа за зелёной изгородью недвусмысленно намекала, что тот лишь исполнял замысел барона. Такого красивого, сильного, умного парня, который писал такие чудесные письма и признался, что любит её по-настоящему!
   Тут, прогоняя дурноту, в уши ворвался мерзкий голос младшего братца губернатора.
   - Какие вам ещё нужны доказательства, чтобы начать официальное расследование, господин Сабуро?
   - Всё это лишь ваши догадки, господин Нобуро! - огрызался хозяин кабинета. - Я не знаю, что там случилось зимой с теми простолюдинами, но у господина Хваро нет никаких причин устраивать налёт на свадебный караван своей невесты! Приданое он и так бы получил! А кавалерийские сапоги на господине Мукано вам просто померещились! Вы к тому времени выпили уже немало!
   - Вы, что же, господин Сабуро? - гость поднялся, опираясь обеими руками о стол и навис над собеседником. - Считаете, что мне всё это спьяну померещилось?
   - Да, господин Нобуро! - начальник уезда тоже встал со своего кресла и подался вперёд. - Из-за своих пьяных фантазий и глупых совпадений вы постоянно заставляете меня начать расследование против благородного, уважаемого дворянина, только что потерявшего свою невесту!
   - Так вы отказываетесь? - ехидно поинтересовался визитёр.
   - Отказываюсь! - решительно подтвердил собеседник.
   - Тогда я сделаю это сам! - пригрозил младший брат губернатора.
   - У вас нет таких полномочий, господин Нобуро, - возразил хозяин кабинета. - Я отвечаю за порядок в уезде!
   - Будут, господин Сабуро, - пообещал молодой мужчина. - Я всё ещё чиновник по особым поручениям, и его превосходительство не откажет мне в праве провести самостоятельное расследование. Вы же до сих пор не нашли виновных в убийстве рыцаря Канако и его дочери. Вы, господин Сабуро, даже не представляете, кто мог совершить такое?
   - Вот когда получите соответствующие полномочия, - беря себя в руки, попытался улыбнуться чиновник. - Тогда, господин Нобуро, мы и вернёмся к этому разговору. А пока спорить бесполезно.
   С победным видом откинувшись на спинку кресла, он, казалось, только сейчас заметил стоявшую с полуоткрытым ртом приёмную дочь и тихо рявкнул:
   - Можете идти, самая младшая госпожа!
   Ничего не соображая, с множеством не оформившихся мыслей в гудящей голове девушка механически, словно лунатик, церемонно поклонилась сначала сидевшему главе семейства, потом всё ещё остающемуся на ногах гостю и направилась к двери, едва не врезавшись в косяк.
   Почти вывалившись на веранду, она крепко вцепилась в первый попавшийся столб.
   - Самая младшая госпожа! - ударил по ушам тихий, вкрадчивый голос.
   - Что?! - встрепенулась Платина, посмотрев на служанку, согнувшуюся в почтительном полупоклоне.
   - Позвольте вам помочь? - проговорила та, указав на стоявшие у лестницы туфли.
   Едва приёмная дочь хозяина дома обулась и сделала несколько шагов, на неё с расспросами набросилась супруга начальника уезда.
   - Что там случилось, Ио-ли? Почему они так кричали? С господином всё в порядке?
   - Да, старшая госпожа, - кивнула девушка, стараясь сосредоточиться и не ляпнуть чего-нибудь ненароком.
   - Зачем вы им понадобились? - поинтересовалась хозяйка дома.
   - Как вы и сказали, старшая госпожа, - успокаиваясь, Платина решила немного польстить собеседнице. - Это из-за разбойников. Наш господин и господин Нобуро хотели побольше узнать о том следе, что я нашла. Вы же помните, я рассказывала, что его затоптали?
   Согласно кивнув, женщина спросила дрогнувшим от волнения голосом:
   - Но почему они так громко разговаривали?
   "Это ты ещё не слышала, как наш администратор в пермской гостинице на ресепшене орала, - мысленно усмехнулась про себя путешественница между мирами. - По сравнению с тем, они здесь просто мимо беседовали".
   Однако ей очень не хотелось посвящать супругу начальника уезда в подробности перепалки гостя с её мужем. Вдруг тот захочет сохранить всё в тайне?
   Поэтому она церемонно поклонилась со словами:
   - Простите, старшая госпожа, но лучше спросите об этом господина сами. Я не знаю, вправе ли отвечать на этот вопрос?
   Собеседница мрачно засопела, но Ия упрямо молчала, скромно потупив взор.
   - Ступайте, самая младшая госпожа, - ледяным тоном отчеканила хозяйка дома и, резко развернувшись, зашагала в сторону кухни, гордо вскинув голову, украшенную сложной причёской.
   - Зря вы так, госпожа, - поспешив за ней, на ходу бросила Угара.
   "Может, и зря", - не стала спорить с очевидным девушка. - Только тут как ни сделай, кому-нибудь да не угодишь. Уж пусть лучше она злится, чем приёмный папаша".
   Рассудив подобным образом, Платина направилась во второй внутренний двор. Солнце уже село. Но вечерние сумерки оставляли достаточно света, чтобы не споткнуться даже в тёмном главном зале.
   Прогулка до своей комнаты через каменный мост помогла окончательно прийти в себя. Поскольку здесь, покидая помещение, все всегда гасили свет, Оки вновь пришлось отправиться за огнём. Усевшись на кровать, девушка постаралась в очередной раз спокойно проанализировать скопившуюся информацию.
   Да, ей удалось подслушать действительно довольно подозрительный разговор Хваро со своим наставником. Да, она нашла след, очень похожий на тот, что ей попался в зимнем лесу рядом с двумя трупами.
   Но остальное Ия узнала только с чужих слов. Она-то не видела на господине Мукано сапог с каблуками. И приёмный папаша, кстати, тоже. Ещё неизвестно, откуда у Нобуро взялся тот рисунок? И когда барон в действительности вернулся в замок?
   Тогда откуда у неё появилось подозрение, что он замешан в нападении на караван своей невесты?
   Задав себе этот вопрос, Платина тут же ответила на него: "Да всё из того же гадского разговора!"
   И поморщилась. "Лучше бы я его вообще не слышала!"
   Но, что если барон со своим наставником говорили совсем о другом? А она, насмотревшись и начитавшись детективов, сама всё придумала? Вдруг это лишь нелепое совпадение?
   В дверь постучали.
   - Кто там? - невольно вздрогнула девушка, так и не придя к окончательному выводу.
   - Оки, госпожа, - донеслось в ответ. - Огня принесла.
   - Заходи, - вздохнула Платина, только сейчас заметив, что в комнате стало совсем темно.
   Запалив фитилёк масляного светильника, служанка поправила ярко начищенный медный отражатель и нерешительно поинтересовалась:
   - Умываться на ночь будете, госпожа? Воды принести?
   - Подожди немного, - покачала головой хозяйка. Ие почему-то казалось, что приёмный папаша непременно пожелает её навестить. Причём ещё сегодня.
   "Теперь меня отсюда до осени не выпустят", - печально хмыкнула она, оглядывая погружённую в полумрак комнату.
   Время тянулось нестерпимо медленно, словно последний урок перед каникулами. Через тонкие стены доносились неясные обрывки разговоров, какой-то шум, чьи-то шаги.
   Вот кто-то остановился напротив её двери. Девушка напряглась Скрипнули половицы веранды. Притулившаяся на свёрнутом матрасике у печки Оки резво вскочила, оправляя платье, и застыла у стены.
   Барабанной дробью прозвучали два удара по косяку.
   - Кто там? - Платиной пришлось сильно постараться, чтобы голос её не задрожал от страха.
   - Я.
   - Прошу вас, господин.
   Войдя в комнату, начальник уезда "мазнул" взглядом по застывшей в поклоне Оки.
   - Сходи на кухню за чаем для самой младшей госпожи.
   - Слушаюсь, господин, - поклонилась служанка.
   - Да назад не торопись, - добавил хозяин дома, многозначительно посмотрев на приёмную дочь.
   - Слушаюсь, господин, - повторила девочка и перепуганной мышью выскочила за дверь.
   Мужчина не спеша прошёлся по комнате, посмотрел на бронзовую статуэтку бога Кири в красном шёлковом колпачке, повертел в руках рамку с неоконченной вышивкой и вернул её на стол.
   - Старшая госпожа часто хвалила вас, - он сел на табурет, широко расставив ноги, упёрся ладонями в колени и очень недобро глянул на Платину. - Госпожа Андо тоже говорила много хорошего. А вот я, к сожалению, вижу, что вы всё никак не можете уяснить своё место в нашем мире.
   Ия успела обдумать предстоящий разговор с главой семейства. И пусть беседа началась совсем не так, как она рассчитывала, решила придерживаться плана.
   - Простите, господин, - выдохнула девушка, опускаясь на колени и ткнувшись лбом в пол. - Я осознаю свою вину и раскаиваюсь в необдуманном поступке.
   - Когда же вы, наконец, уясните простую вещь: воспитанные, благородные девицы без разрешения не вмешиваются в разговор даже знакомых мужчин, - собеседник внушал негромко, наставительно, словно капризному маленькому ребёнку.
   - Простите, господин, - по-прежнему уткнувшись в пол, повторила Ия. - Я забылась.
   - Встаньте, - тяжело вздохнул начальник уезда. - Я тоже не верю, что господин Хваро как-то замешан в этих ужасных преступлениях, и понимаю ваше желание защитить доброе имя будущего мужа. Но, если вы ещё раз так опозорите меня перед посторонними, я пожалею, что сделал вас своей приёмной дочерью.
   От того, каким тоном чиновник произнёс эту фразу, от каменного выражения его лица и колючих глаз, где-то в животе Платиной вдруг образовался угловатый ледяной ком, а в памяти всплыли картины краткого, но весьма впечатляющего пребывания в рабстве.
   - И молите Вечное небо, - тем же беспощадным тоном продолжал хозяин дома. - Чтобы господин Хваро не передумал брать вас наложницей. Потому что другого мужа я вам больше искать не собираюсь. А если моя сестра так озабоченна вашей судьбой, то пусть забирает вас к себе в монастырь. Вы меня хорошо поняли?
   Пересохшее горло сжал спазм так, что она с трудом смогла выговорить:
   - Да, господин.
   - Поднимайтесь, - сделал знак рукой начальник уезда. - Господин Нобуро просил всего лишь разрешить показать вам рисунок. А вместо этого рассказал о своих нелепых подозрениях. Точно знал, что вас с Хваро что-то связывает. Только откуда?
   Глядя прямо в серые, требовательные глаза собеседника, девушка честно ответила:
   - Не знаю, господин.
   И, стараясь придать больше веса своим словам, добавила:
   - Клянусь Вечным небом, памятью родителей и своей жизнью, я никому не говорила, что господин Хваро просил вас отдать меня ему в наложницы.
   Пристальный, холодный взгляд чиновника, казалось, стремился проникнуть в самые потаённые глубины её души.
   "Он что, гипнотизёр? - испуганно подумала Ия, не опуская взор. - Или экстрасенс какой?"
   Хмыкнув, хозяин дома машинально огладил бородку.
   Платина предположила, что здесь не обошлось без господина Андо, который по пьянке разболтал всему городу, как барон пытался вломиться в её закрытый павильон.
   Но после только что полученной выволочки она и не подумала делиться с приёмным папашей своими подозрениями.
   Тот поднялся и, не глядя на неё, направился к двери.
   Девушка торопливо отступила в сторону, освобождая путь и склонившись в почтительном поклоне, пробормотала:
   - Добрых вам снов, господин.
   - И вам тоже, самая младшая госпожа, - на ходу бросил через плечо начальник уезда.
  
  
   Давно уже Джуо Андо не ждал окончания рабочего дня с таким нетерпением. В последнее время из-за расследования нападения разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако чиновники трудились до наступления темноты.
   Все очень уставали, и никто, как бывало, не предлагал посидеть где-нибудь за кувшином вина. Служащие поспешно расходились по домам, чтобы наконец-то отдохнуть.
   Никуда не торопился только младший писец. Заглянув в первую попавшуюся харчевню под открытым небом, он потребовал у хозяина вина и миску маринованного папоротника. Мужчина всё ещё колебался: стоит ли раскрывать барону коварные замыслы господ Сабуро и Нобуро?
   Вдруг господин Хваро узнает, что именно он рассказал младшему брату губернатора о его связи с подозрительной приёмной дочерью начальника уезда? Не заполучит ли Андо себе врага в лице богатого и могущественного землевладельца?
   Только кто же ему доложит? Уж точно не сам младший писец и не его мать, а Нобуро с ним просто разговаривать не станет.
   Поставив на тёмно-коричневые, потрескавшиеся от времени доски стола в очередной раз опустошённую чашу, чиновник пьяно ухмыльнулся. Мелькнула мысль: не посоветоваться ли с матушкой по столь щекотливому вопросу?
   Но, сурово нахмурившись, младший писец упрямо тряхнул головой. Нет, он мужчина, а значит, должен решать всё сам! Сколько раз барон его угощал, оплачивая их посиделки в лучших заведениях? Если Джуо Андо считает себя благородным человеком, то его святая обязанность предупредить друга о грозящей опасности. Давешняя обида, бутылка дешёвого пойла и сословная солидарность помогли чиновнику принять правильное решение.
   Окликнув владельца заведения, он гордо выпрямился, поправил сползшую на бок широкополую шляпу и, не глядя, бросил медные монеты в сложенные лодочкой ладони низко кланявшегося простолюдина.
   Всю дорогу до улицы Тучки и дождя он старательно обдумывал предстоящий разговор с молодым землевладельцем.
   Хорошо знавшие младшего писца охранники на входе в "Поющий под ветром тростник" встретили его почтительными поклонами. Не обращая на них внимания, он орлиным взором окинул заполненный гомонящими людьми зал.
   Хваро играл редко, но если подобное случалось, то сразу же привлекало к себе всеобщее внимание. А, судя по немногочисленным зрителям возле игорных столов, сейчас за ними не происходило ничего примечательного. Поэтому новый гость сразу же направился к лестнице на второй этаж. Наверху тоже оказалось много народа, и чиновник принялся растерянно оглядываться, стараясь рассмотреть лица под широкими, круглыми полями шляп.
   - Добрый вечер, господин Андо, - любезно поздоровалась с ним знакомая гетера, спешившая куда-то с подносом, где красовались изысканной формы фарфоровый кувшинчик и пара чарок.
   - Постой! - ухватил он её за рукав. - Господин Хваро здесь? Что-то я его не вижу.
   - Не знаю, господин Андо, - покачала головой Утренняя Ромашка и посоветовала: - Спросите у охранников на входе. Может, они его видели? А мне некогда.
   Она мило улыбнулась, поклонилась и, дождавшись, когда собеседник отпустит её рукав, поспешила к ближайшему столику.
   Один из сидевших там дворян коротко кивнул чиновнику и со смехом приобнял подошедшую гетеру за талию.
   Вежливо склонив голову в ответ, младший писец решил воспользоваться советом и поспешил к выходу.
   - Господина барона у нас нет, - выслушав его, уверенно заявил один из караульных, а второй добавил понизив голос: - Говорят, он соблюдает траур по невесте и её отцу.
   - Да! - остановился привлечённый их разговором посетитель. - Барон объявил траур, хотя госпожа Канако не успела стать его женой, а господин Канако - тестем.
   - Господин Хваро показал выдающийся пример нравственного совершенства, - поддержал его спутник. - Не так ли, господин Андо?
   - Вы правы, господин Нао, - поклонился чиновник. - Господин Хваро известен своей добродетелью и высокими моральными принципами.
   - Надеюсь, вы не откажитесь выпить с нами, господин Андо? - предложил собеседник.
   Младший писец заколебался. По-своему поняв его сомнения, дворянин снисходительно улыбнулся.
   - Я угощаю. Мне вчера очень повезло за игорным столом.
   Возможность выпить за чужой счёт выглядела крайне соблазнительно, и в другое время чиновник бы её не упустил, но сейчас жажда мести пересилила даже тягу к вину.
   - Благодарю за приглашение, господин Нао, - отвесил он церемонный поклон. - Но вынужден отказаться. Матушка утром нехорошо себя чувствовала. Надо узнать, как она сейчас?
   - Понимаю, господин Андо, - посерьёзнел приятель. А его спутник процитировал высказывание из книги "Назидания о долге правителя и подданных":
   - "Почитание и забота о родителях - долг каждого благородного мужа".
   Обменявшись поклонами, дворяне разошлись. Однако младший писец направился не к своему дому, а совсем в другую сторону. По пути он заглянул в ещё одну харчевню, но заказал не бутылку, а всего лишь чарку вина и рисовый шарик. Подкрепившись и вновь почувствовав прилив решимости, он торопливо зашагал по улице.
   Над знакомыми воротами висел большой транспарант. В тусклом свете бумажных фонариков Андо прочитал: "Не беспокойте хозяина. Сейчас в этом доме гостит скорбь".
   Однако, несмотря на столь недвусмысленное предупреждение, он деловито поднялся по короткой лестнице и решительно стукнул костяшками пальцев по недавно окрашенным доскам.
   Никто не отозвался. Пришлось бить кулаком. После пятого или шестого удара послышались приближающиеся шаги. Брякнул засов. Створка приоткрылась.
   Но вместо предупредительно кланявшегося привратника на незваного гостя хмуро смотрел облачённый в тёмно-серый воинский наряд охранник барона.
   - Господин Хваро никого не принимает и очень просит его не беспокоить.
   При этих словах он многозначительно поднял взгляд вверх, очевидно, намекая на транспарант.
   - Прошу передать господину Хваро, что у меня очень важное и неотложное дело, - чиновник постарался придать как можно более важный и значительный вид.
   - Уходите, господин в трауре и не желает никого видеть, - спокойно, даже презрительно проворчал стражник и, прежде чем собеседник успел ещё что-то сказать, захлопнул ворота.
   Андо огорчённо крякнул, нерешительно потоптался на одном месте и, махнув рукой, повернулся, чтобы уйти, но, сделав пару шагов, остановился.
   "Я всегда иду туда, куда меня посылают, - с внезапной горечью подумал он, посмотрел на свой застиранный халат, на штаны с аккуратными заплатами, на готовые вот-вот развалиться туфли. - И куда пришёл?"
   Зло зашипев сквозь стиснутые зубы, младший писец вновь подскочил к воротам и забарабанил уже двумя кулаками.
   Створка резко распахнулась, и перепуганный Андо попятился, с ужасом глядя на хищно поблёскивавшее остриё меча всего в цуне от своего горла.
   - Вы плохо слышите? - зловеще усмехнулся охранник. - Так я могу прочистить вам уши!
   - Прошу вас, - забормотал настырный гость заплетающимся от страха языком. - Передайте господину Хваро, что я должен сказать ему что-то важное о нападении на свадебный караван его невесты! Если господин барон не захочет меня видеть, клянусь Вечным небом, я сейчас же уйду и больше не побеспокою его в печали.
   - Хорошо, - после короткого раздумья проворчал охранник, одним слитным движением убирая клинок в ножны. - Ждите.
   Когда створки снова закрылись, чиновник шумно выдохнул и, чувствуя, как мелко дрожат колени, прислонился к стене.
   Пусть он немного слукавил, и его новости не имеют прямого отношения к тем злодеям, кто убил рыцаря Канако и его дочь, но у Андо просто не осталось другого способа привлечь к себе внимание барона. А значит, он его обязательно простит.
   Со стороны усадьбы донеслись негромкие голоса. Младший писец взял себя в руки, "отлепился" от стены, оправил халат и гордо выпрямился.
   Негромко скрипнули петли, и из ворот вышел невысокий, пожилой воин с пронзительными, холодными глазами на сухом, морщинистом лице.
   - Я Чиро Мукано - помощник господина Тоишо Хваро, - церемонно поклонился он. - Что вы хотели передать моему господину?
   - Я Джуо Андо - писец уездной управы, - в свою очередь представился гость. - Прошу меня простить, но то, что я собираюсь сообщить, касается только господина Хваро.
   - Это имеет отношение к убийству рыцаря Канако и его дочери? - продолжил расспрашивать собеседник, и под его тяжёлым, давящим взглядом чиновнику вдруг стало просто страшно врать. Потупив взор, он пробормотал дрогнувшим голосом:
   - Непосредственно нет.
   И тут же торопливо пояснил:
   - Но напрямую касается благополучия самого господина Хваро! Он так много для меня сделал, что я посчитал своим долгом предупредить его об опасности!
   - Пойдёмте, господин Андо, - сделал приглашающий жест воин. - Надеюсь, вы действительно не зря беспокоите моего господина в столь скорбные дни?
   - Даже не сомневайтесь, господин Мукано, - не без гордости заверил его гость.
   Он думал, что его приведут в домашний кабинет молодого землевладельца, но помощник барона повёл позднего визитёра куда-то через главный зал.
   В просторном, богато украшенном помещении горел всего один тусклый масляный фонарик, чей свет почти не рассеивал клубящийся мрак. Их шаги гулко раздавались в гнетущей тишине, невольно заставляя младшего писца ёжиться. В темноте виднелись белые, почти неразличимые прямоугольники картин на стенах. Мутными пятнами просматривались фарфоровые вазы. Поблёскивали лаком мебель и стены.
   Оказавшись во втором дворе, Андо не смог сдержать вздох облегчения и огляделся.
   В открытой беседке, освещённой сиреневыми бумажными фонариками, отражавшимися в чёрной, неподвижной глади маленького пруда, он увидел высокий, покрытый белой скатертью стол, на котором в ряд выстроились миски с жертвенными яствами и подставки с дымящимися ароматными палочками.
   На полу перед поминальным алтарём лежала тощая квадратная подушечка, а рядом замер в полупоклоне облачённый в траурные одежды хозяин дома.
   Выпрямившись, он сделал два шага назад и, развернувшись, подошёл к выходу из беседки, где пожилая служанка помогла ему обуться.
   - Господин Хваро! - церемонным поклоном поприветствовал его младший писец. - Прошу прощения за то, что чрезвычайные обстоятельства вынудили меня нарушить ваше скорбное уединение
   - Что случилось, господин Андо? - с ледяной вежливостью поинтересовался барон.
   Лицо его осунулось, в покрасневших, блестевших от слёз глазах застыла печаль.
   - Господин Хваро, - замялся чиновник, бросив красноречивый взгляд на старого воина. - Может, нам лучше побеседовать наедине?
   - Что бы вы ни сказали, у меня нет секретов от господина Мукано, - устало покачал головой собеседник. - Или говорите, или оставьте меня.
   - Как вам угодно, господин Хваро, - гость ещё раз церемонно поклонился, прокашлялся и начал самым прочувственным тоном: - Господин Хваро, я в полной мере осознаю свою ничтожность перед столь знатным и добродетельным дворянином, как вы. Но, несмотря на всё моё невежество, вы относились ко мне так сердечно, что я считаю своим долгом предупредить вас о заговоре, который устраивают господа Нобуро и Сабуро!
   Потухший взгляд хозяина дома вспыхнул, словно утренняя зарница. Кожа на лице порозовела. Он весь как-то "подобрался", словно тигр перед прыжком.
   - О чём вы говорите, господин Андо? Вы что, пьяны? Какой ещё заговор?
   - Господин Хваро! - вскричал чиновник. - Когда я совершенно случайно, лишь волею Вечного неба услышал их разговор, то был совершенно трезв! Они считают вас соучастником убийства господина Канако и его дочери! Думают, что это вы организовали нападение разбойников на свадебный караван!
   - Какая чушь? - процедил сквозь зубы землевладелец и, подавшись вперёд, крепко сжал кулаки.
   Слегка испугавшийся подобной реакции, но вполне довольный ею младший писец продолжал:
   - Нобуро отправил письмо своему старшему брату - губернатору, чтобы тот предоставил ему полномочия для проведения расследования против вас, господин Хваро!
   - Вам, господин Андо, известно, какие у них есть для этого основания? - успокаиваясь, поинтересовался барон.
   - Ничего, что указывало бы на вашу вину, у них нет, - поспешил успокоить его собеседник. - Это всё напридумывал себе господин Нобуро. Он почему-то вас очень сильно недолюбливает. Да просто ненавидит вас!
   По губам хозяина дома скользнула тень усмешки.
   Обрадовавшись тому, какое впечатление произвели на собеседника его слова, гость посчитал нужным упомянуть и своего главного врага:
   - Господин Сабуро не только не препятствует этому, но, наоборот, помогает ему добиться вашего обвинения!
   - Но для этого должны быть какие-то, пусть чисто формальные причины? - довольно грубо прервал его молодой землевладелец.
   - Как я понял из их разговора, - пренебрежительно скривился младший писец, - Нобуро ссылается на следы кавалерийских сапог, которые он будто бы нашёл в какой-то пещере. Точно такие же приёмная дочь Сабуро вроде как видела на дороге, где утром убили рыцаря Канако, и зимой в лесу, где нашли убитых простолюдинов.
   - Но причём здесь я? - озадаченно вскинул брови барон.
   - Так Нобруро твердит, что видел такие же на господине Мукано в замке Канако! - выпалил чиновник, кивнув на своего провожатого. - И Сабуро ему поверил!
   Старый воин хмыкнул и выставил вперёд ногу в самом обычном сапоге с нормальной плоской подошвой.
   - И это всё? - насмешливо фыркнул молодой землевладелец.
   - Ещё у них есть ленты и серьги той мёртвой женщины, которую сестра Сабуро и его приёмная дочь нашли зимой в лесу, - добавил собеседник. - Они считают, что её тоже убили по вашему приказу.
   Заметив, что хозяин дома заметно заскучал, явно не воспринимая угрозу всерьёз, гость продолжил с прежним накалом:
   - Господин Хваро, прошу вас, не относитесь к этому столь легкомысленно! Я знаю, что у них не получится обвинить вас в преступлении, которого вы не совершали. Но только подумайте, что будет с вашим добрым именем, если их вовремя не остановить? Вы прекрасно образованы, хорошо воспитаны, красивы, у вас блестящие перспективы. Только вы ещё молоды, плохо знаете жизнь и не понимаете, что может значить малейшее пятно на репутации, особенно в начале карьеры? Подумайте, как отразится это расследование на вашем будущем? Я лично не знаком с господином Нобуро, но он родной брат губернатора, а это само по себе уже многое значит. Господин Сабуро очень жесток и коварен. Моя семья многого от него натерпелась. Вдвоём эти люди принесут вам огромные неприятности. Они просто испортят вам жизнь!
   Барон задумался, подошёл к беседке и какое-то время молча смотрел на алтарь, нервным движением отогнав от лица особенно докучливого комара.
   Видимо, потому что похороны ещё не прошли, памятная табличка на столе отсутствовала, однако младший писец не сомневался, о ком именно скорбит этот благородный дворянин.
   Вернувшись к нему, молодой человек повинился.
   - Простите, господин Андо, я не знал, что ваша семья пострадала от господин Сабуро. Мне всегда казалось, что он, наоборот, благоволит к вам.
   Младший писец горько рассмеялся, больше не считая нужным скрывать своё истинное отношение к начальнику уезда.
   - Сначала ограбить до нитки, потом бросить милостыню в один дырявый медный лян! Вот и вся его доброта!
   Он зло окрысился.
   - Из-за него я потерял отца, жену и сына!
   - Ещё раз прошу прощения, господин Андо, - барон церемонно поклонился. - Я благодарен вам за предупреждение. Хвала Вечному небу, за то что оно послало мне таких верных друзей, как вы!
   - Помочь вам - мой долг, господин Хваро! - чиновник гордо вздёрнул неряшливо выбритый подбородок. - И я счастлив, что вы считаете меня своим другом.
   - Извините, что не предлагаю вам чаю, - развёл широкими рукавами хозяин дома. - И принимаю вас во дворе. Но у меня траур.
   Он многозначительно умолк.
   - Понимаю, господин Хваро, - поклонился гость. - И не смею больше нарушать вашу скорбь. Благодарю, что согласились выслушать.
   - А я вас, за то что сумели настоять на этом, - землевладелец скупо улыбнулся и направился к беседке.
   Домой младший писец возвращался в превосходном расположении духа. Он всё же сумел расстроить планы мерзкого губернаторского братца, а заодно навредить ненавистному Сабуро.
   Вечерняя прохлада помогла окончательно протрезветь, и, оказавшись возле ворот своей усадьбы, он решил не посвящать мать в свои дела с господином Хваро. Она, конечно, - мудрая женщина, но всё-таки всего лишь женщина.
   Следующие четыре дня Джуо Андо вёл себя тише воды, ниже травы, подчёркнуто добросовестно выполняя свои обязанности и почти не участвуя в разговорах писцов. Он даже вино пил дома в одиночку, что раньше делал очень редко, предпочитая застолье с компанией.
   После нападения разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако новости сыпались, как сухой горох из дырявого мешка, и страсти среди чиновников порой кипели совсем нешуточные.
   Бурно обсуждали сообщения одного из купцов, опознавшего двух из двадцати семи выставленных на всеобщее обозрение мёртвых злодеев. Торговец не знал ни их имён, ни даже прозвищ, но ручался, что совершенно точно видел их на одном из рынков Тодаё.
   Начальник уезда тут же распорядился нарисовать портреты бандитов и, вручив их одному из десятников, отправил того в Тодаё. Он должен показать картинки тамошним городским стражникам. А уже смердевшие трупы наконец-то убрали от стен канцелярии и закопали где-то в дальнем овраге.
   Много пересудов вызвала вычисленная известным гадателем Облогом наиболее подходящая дата похорон рыцаря Канако и его дочери, выпавшая как раз на праздник ухода за могилами.
   Ну и, естественно, не могли писцы втихомолку не посмеяться над младшим братом губернатора, который всё ещё торчал в Букасо и каждый день, как на службу, являлся в уездную канцелярию, чтобы самолично проверить письма из Хайдаро.
   Пожалуй, только один Джуо Андо да ещё начальник уезда знали, чего именно так ждёт напыщенный мерзавец, но скромно помалкивали. При этом младший писец надеялся, что предупреждённый барон найдёт способ расстроить козни Сабуро и Нобуро.
   На четвёртый день после обеда в канцелярию неожиданно зашёл господин Уто и, почтительно кланяясь господину Окэдо, попросил у того позволения побеседовать с приятелем во дворе, уверяя, что не задержит его надолго.
   Старший писец недовольно поморщился, но, поскольку случившееся не являлось чем-то из ряда вон выходящим, махнул рукой, предупредив, чтобы господин Андо поторопился.
   Поблагодарив начальника за доброту, чиновник в полном недоумении вышел на веранду.
   Однако разговаривать там господин Уто не захотел, увлекая собеседника подальше от часовых, переминавшихся у лестницы с ноги на ногу.
   Предвосхищая вопрос, он тороплив зашептал:
   - Господин Хваро просит вас зайти к нему сегодня вечером.
   - Вы с ним встречались, господин Уто? - удивился младший писец, хорошо помня про траур.
   - Нет, - покачал головой гость, воровато оглядываясь по сторонам. - Меня нашёл его охранник - господин Маэдо. Вы его знаете?
   Приятель кивнул.
   - Вот он мне и сказал.
   - Спасибо, господин Уто, - поклонился чиновник, - за то, что нашли время прийти.
   - Господин Хваро принимает вас даже в траур, - многозначительно хмыкнул тот.
   - Я сам просил о встрече, господин Уто, - после недолгого молчания решил соврать младший писец и смущённо потупился. - Понимаете, возникли кое-какие затруднения...
   - Денег хотите просить? - догадался приятель.
   - Да, - подтвердил собеседник. - Вся надежда только на доброту господина Хваро.
   - Он всегда щедр с друзьями, - доверительно понизил голос гость. - Надеюсь, вам тоже не откажет.
   Они обменялись короткими поклонами и попрощались.
   - Зачем приходил ваш приятель, господин Андо? - беззастенчиво поинтересовался старший писец, с усмешкой поглядывая на подчинённого.
   - У него возникли некоторые затруднения, - устремив взгляд в пол, тот не стал придумывать ничего нового.
   - За деньгами приходил? - фыркнул один из чиновников.
   - Вы богачом стали, господин Андо? - смеясь, спросил другой. - У вас уже денег просят!
   Виновато улыбаясь, младший писец вернулся за свой стол и, не обращая внимания на продолжавших зубоскалить коллег, вновь взялся за кисточку.
   Но работа не ладилась, из головы не выходили мысли о предстоящей встрече. Зачем знатному землевладельцу понадобился мелкий чиновник? Наверное, это из-за того заговора, о котором он предупредил Хваро? Может, барон хочет его наградить?
   Охватившее младшего писца волнение становилось всё нестерпимее. Он даже отказался от предложения зайти в какую-нибудь более-менее приличную харчевню выпить по чарочке, вызвав немалое удивление коллег, и поспешил на знакомую улицу, с трудом заставляя себя шествовать чинно и неторопливо, как подобает солидному, благородному человеку.
   На сей раз ворота распахнулись почти сразу же после нескольких ударов по толстым доскам.
   Знакомый охранник, отворив одну из створок, поприветствовал гостя коротким поклоном и пригласил войти.
   Потом слуга проводил чиновника в домашний кабинет барона, а служанка принесла свежезаваренный чай.
   С любопытством оглядывая богатое убранство, визитёр едва успел осушить чашечку, как появился хозяин дома с узлом под мышкой. Судя по форме и размеру, он принёс завёрнутую в шёлк книгу.
   Опустив поклажу на стол, землевладелец отвесил гостю церемонный поклон и предложил присесть. При этом сам устроился не на своём месте, а в кресле напротив.
   - Я долго думал над вашими словами, господин Андо, - неторопливо и размеренно заговорил он. - И вынужден признать их правоту.
   Младший писец тут же почувствовал небывалый прилив гордости, невольно расправив вечно согбенные плечи.
   А барон продолжал, словно не замечая его и как будто глядя куда-то "внутрь себя".
   - Даже когда я докажу свою правоту, и все обвинения будут признаны вздором и чепухой, само расследование уже нанесёт непоправимый удар по моей репутации и запятнает честь нашего рода. Я потеряю всякую надежду на успешную карьеру и опозорю своих предков.
   Речь собеседника сладчайшей музыкой звучала в ушах Джуо Андо, и закоренелый пьяница машинально кивал, жадно ловя каждое слово.
   - Клянусь Вечным небом, я не хотел конфликтовать ни с господином Сабуро, ни с господином Нобуро, - в хриплом голосе хозяина дома зазвенел металл, глаза заметали молнии, лицо покраснело, а густые брови сурово сошлись к переносице. - Не я затеял эту ссору! Но я никому не позволю портить себе жизнь! Как они со мной, так и я с ними!
   - Господин Хваро! - вскричал заворожённый экспрессивной речью гость. - Если я только могу чем-то помочь...
   Землевладелец вздрогнул, словно очнувшись, и, откинувшись на спинку кресла, пристально посмотрел на него.
   - Вообще-то можете, и я как раз хотел об этом с вами поговорить. Только дело это немного рискованное, но если согласитесь, я щедро отблагодарю вас.
   Последние слова слегка поубавили решимости у чиновника, и тот осторожно поинтересовался:
   - А что нужно делать?
   - Нанести врагу удар его же оружием! - зловещим тоном пояснил собеседник. - Они собираются меня оклеветать? Так пусть сами оправдываются перед законом!
   У младшего писца аж дух захватило. Вот, что значит сильный, решительный дворянин, готовый уничтожить противника любым способом!
   - Я согласен, господин Хваро! - выпалил он, вскакивая на ноги и отвешивая церемонный поклон. - Располагайте мной! Я давно хочу отомстить Сабуро и буду рад, если вы дадите мне такую возможность.
   Барон тоже встал, поклонился и прошёл на своё место за столом. Аккуратно развернув платок, он взял книгу и назидательно произнёс:
   - Как я уже сказал, если вы желаете раз и навсегда расправиться с господином Сабуро, вам придётся немного рискнуть.
   Он вновь вопросительно посмотрел на гостя.
   Тот нервно сглотнул и поёжился под холодным взглядом молодого землевладельца. Однако, перспектива посчитаться за смерть отца, жены и сына, за свою загубленную жизнь добавила решимости даже забитому судьбой неудачнику и закоренелому пьянице.
   - Я не повторяю дважды! - презрительно усмехнулся он, гордо вскинув подбородок. - Говорите, что нужно делать.
   - Я знал, что вы храбрый человек, господин Андо, - кивнул собеседник. - Но счёл своим долгом ещё раз предупредить вас. Если вы согласны, то возьмите это.
   Молодой человек протянул младшему писцу книгу и пару лежавших сверху сложенных листов.
   - Их нужно спрятать в канцелярии там, где часто бывает господин Сабуро.
   Младший писец осторожно принял том в жёлтой обложке и, прищурившись, прочитал название: "Кайтсуо Дзако. "Размышления о Трёхкнижии мудрейшего Куно Манаро"".
   Положив книгу на колени, развернул бумагу и вздрогнул, прочитав заголовок, выведенный прекрасным, каллиграфическим почерком: "Всемилостивому и милосердному Сыну неба, государю и владыке Благословенной империи, светочу нравственности и добродетели".
   Ничего не понимая, чиновник посмотрел на барона с искренним удивлением.
   - Доверьтесь мне, господин Андо, - очень серьёзно заявил тот. - Я знаю, что делаю.
   - Ни на миг не усомнился в вашей мудрости, господин Хваро, - не вставая, склонил голову младший писец.
   - Только разложите всё в разные места, - посоветовал землевладелец. - Можно в архив или в текущую корреспонденцию. Там, где мог их оставить господин Сабуро.
   - Тогда, может быть, что-нибудь из этого спрятать прямо в его кабинете? - предложил гость. - Я знаю, как это сделать незаметно.
   - Не нужно, - покачал головой хозяин дома. - В кабинете господина Сабуро вы спрячете вот это.
   Он достал из широкого рукава конверт из плотного фиолетового шёлка.
   - А что там? - робко поинтересовался чиновник.
   - Этого вам лучше не знать, господин Андо, - жёстко усмехнулся барон. - Если, конечно, не хотите, чтобы вас обвинили в государственной измене.
   - О Вечное небо! - выдохнул пересохшим ртом младший писец и тут же довольно осклабился. Ай да господин Хваро! Вот что значит поколения благородных предков! Не стал Луну в луже ловить, а сразу нанёс по врагу разящий удар, подставив того под беспощадное имперское правосудие. Теперь уж Сабуро одним снятием с должности не отделается!
   - Тогда я спрячу его не читая, - рассмеялся он. - И даже знаю куда!
   - Только не закапывайте глубоко, - чуть улыбнулся одними губами хозяин дома, передавая конверт.
   - Не беспокойтесь, господин Хваро, - заверил его гость. - Кто будет искать - те найдут. Только когда всё это нужно сделать?
   - Не спешите, господин Андо, - слегка охладил его пыл собеседник. - Всему своё время. Но будьте готовы. Дату, к которой книга и бумаги должны быть на своих местах, вам сообщат.
   - Буду ждать, господин Хваро, - пообещал чиновник.
   - Я благодарен вам, господин Андо, за предупреждение и помощь в защите моего доброго имени, - встав, поклонился землевладелец. - В знак признательности и уважения прошу принять этот скромный дар.
   Он вытащил из другого рукава несколько ассигнаций и, держа их на сомкнутых ладонях, протянул младшему писцу.
   - Господин Хваро! - делано смутился тот, поднимаясь и пряча руки за спиной. - Прошу вас меня не обижать. Как благородный человек, я не мог не предупредить своего благодетеля об опасности. Это мой долг дворянина, и я не могу принять ваш подарок.
   - Не ставьте меня в неудобное положение, господин Андо, - барон ещё раз поклонился. - Предки завещали нам, что каждый добрый поступок достоин награды. Я не смогу спокойно жить, если не отблагодарю вас.
   Гость ещё немного поотнекивался, но потом сдался и принял от хозяина дома ассигнации на сто серебряных монет.
   Убирая бумажные деньги в рукав, чиновник не смог удержаться от довольной улыбки, а землевладелец вполне ясно намекнул, что заплатит ещё столько же, если их затея увенчается успехом.
   Потом пили чай, и Джуо Андо рассказал о причинах своей ненависти к Бано Сабуро.
   Искренне посочувствовав, молодой человек высказал надежду, что теперь-то его обидчик наверняка получит по заслугам.
   Когда пришла служанка и сообщила, что в беседке всё готово для молитвы, визитёр стал собираться восвояси.
   До ворот его провожал знакомый доверенный помощник хозяина дома. Прежде чем охранник отодвинул засов, старый воин произнёс спокойным, размеренным голосом:
   - Мой господин молод и добросердечен. Я стар и злопамятен. Подумайте об этом, прежде чем решитесь обмануть его доверие.
   Поначалу младший писец хотел оскорбиться от подобных намёков, но потом вспомнил рыцарские романы, которые почитывал в детстве. Там воины, преданные своему господину, всегда стояли на страже его интересов, и сообразил, что главный телохранитель барона именно так понимает исполнение своего долга.
   - Господин Хваро - мой благодетель, и я скорее умру, чем огорчу его, - поклонился младший писец. - Но я запомню ваши слова, господин Мукано.
   - Это всё, о чём я вас просил, господин Андо, - склонился в ответом поклоне старый воин.
  
  
   Весна не уставала радовать людей необычно тёплой погодой. Божественные обитатели Вечного неба, как будто оправдывались перед смертными за те ужасные невзгоды и бедствия, что послали на них осенью и зимой.
   Высыпав на уже просохшие, но ещё не пыльные улицы, горожане довольно улыбались, обменивались шутками или вспоминали недавний праздник ухода за могилами.
   Вот только начальник уезда словно не замечал ни яркого солнца, ни свежей зелени, не слышал радостного щебета птиц, приветствовавших рассвет новой жизни.
   Несмотря на то, что под ногами уже давно не хлюпала грязь, пребывавший в прескверном настроении чиновник отправился в канцелярию на носилках.
   Вчера на похоронах рыцаря Канако и его дочери в их родовом замке собрались все, хоть сколько-нибудь влиятельные люди уезда.
   Произнося траурные речи, всячески выказывая родственникам свои соболезнования и даже поедая поминальные яства, они живо интересовались: когда же убийцы, поднявшие руку на дворянина, будут найдены, преданы суду и наказаны?
   И что он мог на это ответить? Рассказать, что бродяги, которых перебили у лесной пещеры, наняты в Тодаё через одного из тамошних жуликов, впоследствии найденного мёртвым? Что начальник уезда Тодаё чрезвычайно занят своими делами, а местные стражники не проявляют особого рвения в поисках пособников убитого мерзавца, несмотря на обещанную награду? Что вдова рыцаря Канако и его слуги не опознали вещи из задержанного по анонимному доносу купеческого каравана? К тому же выяснилось, что его хозяин является родственником главы губернской Палаты налогов и податей.
   Вспомнив тот досадный инцидент, чиновник мрачно засопел и заёрзал на мягком сиденье.
   Кроме неудач в поисках злодеев, его ужасно раздражали постоянные визиты Рокеро Нобуро, всё ещё торчавшего в Букасо и, кажется, не намеревавшегося уезжать. Он каждый день приходил узнавать: нет ли письма от губернатора с полномочиями на проведение расследования? Убедившись, что таковое отсутствует, молодой бездельник шлялся по канцелярии, отвлекая расспросами писцов, или махал мечом на площадке для воинских упражнений.
   Бано Сабуро не мог просто так прогнать прочь младшего брата самого его превосходительства и ужасно злился из-за этого.
   Господин Нобуро тоже присутствовал на похоронах рыцаря Канако и его дочери. Начальник уезда опасался, что тот и там примется болтать об отпечатках кавалерийских сапог и прочих несуразных подозрениях. Но, видимо, молодой человек и сам понимал, насколько глупо будут выглядеть его домыслы без каких-либо доказательств, и благоразумно помалкивал, ограничиваясь расспросами о личности самого господина Хваро, что также смотрелось весьма вызывающе. Особенно с учётом того, как похудел и осунулся барон, как горько и безутешно он плакал на могиле своей невесты и её отца.
   Вытирая выступившие на глазах слёзы, чиновник тогда с раздражением косился на криво ухмылявшегося младшего братца губернатора, не понимая, как можно подозревать в чём-то недостойном такого впечатлительного и добросердечного молодого человека, как господин Хваро?
   На обратном пути, когда они ехали в одном фургоне, Рокеро Нобуро пытался пересказывать некоторые из сплетен о бароне, но Бано Сабуро их просто игнорировал, даже не вслушиваясь в слова спутника, и думал о чём-то своём.
   Тем не менее раздражение в его душе копилось и не могло не вырваться на свободу. Повод для скандала дала непутёвая приёмная дочь, которую он встретил на втором дворе.
   Отвесив церемонный поклон, девушка что-то лепетала в своё оправдание, но глава семейства, ничего не желая знать и едва сдерживая себя, молча проследовал в апартаменты супруги.
   Там он рокочущим от гнева голосом поинтересовался, как долго в доме будут игнорировать его распоряжения?
   Весьма удивлённая подобным вопросом женщина первым делом принесла мужу свои извинения и только потом решилась уточнить: что конкретно имеет ввиду господин?
   Тут-то начальника уезда и прорвало! Он рявкнул так, что перепуганная собеседница втянула голову в плечи.
   - Я же запретил Ио выходить из своей комнаты! Так почему она свободно шатается по двору?! Или вы не передали ей мой приказ? А если передали, то почему позволяете им пренебрегать? Как супруга и старшая госпожа, вы отвечаете за порядок в доме. Так почему не исполняете свой долг послушания мужу?!
   Он говорил ещё что-то в этом роде, а женщина, упав на колени и ткнувшись лбом в пол, дрожащим от страха голосом обещала непременно во всём разобраться и строго наказать виновных.
   К счастью, глава семьи быстро опомнился, почувствовав острый приступ стыда за подобную несдержанность, которая совсем не к лицу благородному мужу. Тем не менее ему и в голову не пришло извиниться, дабы ещё сильнее не уронить свой весьма пошатнувшийся авторитет.
   Успокоившись, он позволил супруге подняться, приказал подать чаю и остался у неё до утра.
   Чиновник понимал, что слухи о безобразном скандале очень скоро разойдутся по дому, но всё же излишняя предупредительность слуг, их втянутые в плечи головы и испуганно бегающие глаза произвели на него весьма неприятное впечатление, нарушая сложившуюся в их семье гармонию.
   "Надо купить супруге подарок, - думал он, развалившись в кресле, и не обращая внимания на поклоны прохожих. - И выдать всем домашним премию. Нет, лучше устроить праздничный обед. Так дешевле получится".
   У ворот управы носильщики аккуратно опустили свою ношу на землю. Один из них помог господину подняться и оправил полы шёлкового халата.
   Отправив их домой, начальник уезда в сопровождении верного Кимуро направился в канцелярию. Отвечая коротким кивком на церемонные поклоны подчинённых, он первым делом приказал подать скопившуюся за три дня корреспонденцию.
   Опытный секретарь тотчас принёс ворох конвертов, предусмотрительно положив сверху два письма от губернатора. Одно предназначалось непосредственно начальнику уезда Букасо-но-Хайдаро господину Бано Сабуро, а на втором имелась приписка: "Для господина Рокеро Нобуро".
   Отложив его в сторону, чиновник принялся за то, которое предназначалось ему лично.
   Как он и предполагал, его превосходительство выражал своё крайнее неудовольствие ходом расследования нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, требуя как можно быстрее отыскать и покарать злодеев.
   Губернатор сообщал о своём скором отъезде ко двору Сына неба и выражал надежду, что к его возвращению преступники будут найдены и наказаны. В противном случае для уезда Букасо придётся искать другого начальника.
   Бано Сабуро вспомнил неудобные вопросы дворян в замке Канако и досадливо скривился. Он не исключал, что резкость послания из Хайдаро связано ещё и с тем, что кто-то из них уже успел нажаловаться на него губернатору.
   Вспомнив прошлые поездки его превосходительства в столицу, чиновник рассудил, что раньше чем через месяц тот не вернётся. За это время необходимо во что бы то ни стало отыскать разбойников, ну или тех, кого за них можно будет выдать.
   Об этом надо поговорить с господином Томуро. Пусть даст команду надёжным стражникам заранее подыскать пару-тройку людишек, которых можно представить если не самими злодеями, то хотя бы их пособниками. В любом случае он не собирается лишаться такого почётного и доходного места из-за хитрости разбойников и тупости своих подчинённых, которые никак не могут их поймать.
   Задумчиво огладив холёную бородку, начальник уезда взял второй пакет от губернатора. Внутри оказался незапечатанный конверт, адресованный чиновнику по особым поручениям канцелярии губернатора и сложенный лист бумаги. Его-то хозяин кабинета и взял.
   Быстренько пробежав взглядом короткий текст, он довольно хмыкнул и потянулся за посланием из Палаты земледелия. Но в это время из приёмной донёсся знакомый наглый голос.
   Начальник уезда откинулся на низенькую спинку кресла и сцепил руки на животе.
   Пару раз стукнув по двери, в кабинет, не дожидаясь ответа, вошёл коренастый молодой мужчина с рыжеватыми усами под слегка искривлённым носом.
   - Добрый день, господин Сабуро, - церемонно поклонился он.
   - Здравствуйте, господин Нобуро, - встав, поприветствовал его чиновник.
   - Нет ли для меня письма от его превосходительства? - спросил гость, бесцеремонно усаживаясь в кресло.
   В который раз мысленно отметив его дурные манеры, хозяин кабинета величаво кивнул.
   - Есть, господин Набуро.
   - Давайте! - собеседник вскочил так резво, словно его кольнули шилом в зад.
   - Немного терпения, - охладил его пыл начальник уезда. - Прежде чем передать распоряжение губернатора о наделении вас полномочиями на проведение расследования нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, я обязан зачитать вам следующее.
   Он встал, развернул бумагу и, уткнувшись в неё, монотонно забубнил:
   - Господину Рокеро Нобуро от его старшего брата. Перед тем как принять документ, дающий право на дознание и розыск, имейте ввиду, что, если к моему возвращению из столицы вы не найдёте преступников и не предоставите мне их для суда, то будете изгнаны с государственной службы и больше никогда не сможете стать чиновником. Если же вы по получению этого письма немедленно вернётесь домой, то я готов забыть о ваших неудачах. Вы останетесь на своей должности и продолжите карьеру. Надеюсь, вы примете правильное решение. Ваш старший брат Хосино Нобуро.
   - Его превосходительство приказал вам зачитать мне это? - нервно сглотнув, недоверчиво поинтересовался молодой мужчина.
   - Не приказал, господин Нобуро, - покачал головой хозяин кабинета. - А попросил.
   И в качестве доказательства протянул ему исписанный листок.
   Сохраняя полную невозмутимость, он с тайным удовольствием наблюдал, как меняется лицо гостя: сомнение, досада, обида и, наконец, злость.
   - Простите моё недоверие, господин Сабуро, - с видимым трудом беря себя в руки, наглый выскочка отвесил церемонный поклон. - Теперь, когда вы исполнили просьбу моего брата, я прошу передать мне документ.
   - Всё-таки хотите провести расследование? - вскинул брови начальник уезда.
   - Да! - резко ответил собеседник, протягивая руку.
   - Ещё немного терпения, господин Нобуро, - вновь остановил его хозяин кабинета. - Если вы не заметили, в письме есть ещё одна просьба.
   Несмотря на тёплую погоду, здание ещё не прогрелось, и, чтобы поскорее изгнать из комнаты промозглую сырость, он всё ещё держал в кабинете жаровню. Та уже успела изрядно остыть, так что чиновник откинул крышку, держась за неё лишь обёрнутой в полу халата рукой. Бросив скомканное письмо губернатора своему младшему брату на припорошенные пеплом угли, чиновник дождался, когда бумага вспыхнет и прогорит.
   Удовлетворённо кивнув, чиновник вернулся к своему столу, чтобы с поклоном протянуть гостю незапечатанный конверт.
   Молодой мужчина с кривой усмешкой прочитал текст, внимательно осмотрел красный оттиск печати и надменно заявил:
   - Мне нужны те серьги и ленточки, что ваша сестра нашла зимой в лесу.
   - Сейчас же распоряжусь, чтобы принесли, - слегка поклонился собеседник.
   - И тридцать стражников! - с апломбом припечатал молодой мужчина.
   - Зачем так много, господин Нобуро? - удивился начальник уезда.
   - Окружить усадьбу Хваро, - гордо разъяснил гость. - Чтобы никто не ушёл! Я намерен допросить не только самого Хваро, но и всех его людей: от охранников до последнего слуги.
   "Кто не задумывается о далёких трудностях - того ждут близкие неприятности", - кстати вспомнил хозяин кабинета одно из изречений Божественного мастера и крикнул:
   - Господин Ивасако!
   - Слушаю, господин Сабуро, - заглянул секретарь в полуоткрытую дверь.
   - Пригласи ко мне господ Окэдо и Томуро, - распорядился чиновник.
   - Старший писец уже здесь, - тут же доложил собеседник. - Но господин сотник ещё не пришёл.
   Рокеро Нобуро насмешливо хмыкнул.
   - Так пошлите за ним! - повысил голос начальник уезда.
   Он знал, как командир городской стражи не любит заходить в канцелярию, иногда не появляясь здесь по нескольку дней, но не придавал этому большого значения, пока его подчинённые исправно несли службу. Однако сейчас, когда все силы управы брошены на раскрытие ужасного преступления, а в городе торчит настырный и тупой родственник самого губернатора, сотник мог бы на время отказаться от своих вредных привычек.
   - Да, господин, - испуганно пискнул секретарь, скрываясь за дверью.
   - Эй, господин Ивасако! - окликнул его шеф.
   - Что-то ещё, господин Сабуро? - отозвался тот.
   - Потом принесёте нам чаю, - распорядился чиновник.
   - Слушаюсь, господин Сабуро.
   Явившийся первым, старший писец выслушал распоряжение и быстро принёс бумажный пакет с серьгами и ленточками.
   Когда гость убирал улики в широкий рукав, хозяин кабинета поинтересовался с деланным участием:
   - Что будете делать, господин Нобуро, если эти вещи так никто и не узнает?
   - Постараюсь выяснить, какие сапоги носил господин Мукано до того, как ваша приёмная дочь раззвонила на весь свет о подозрительных следах, - с заметной долей яда в голосе ответил молодой мужчина.
   Упоминание об Ио неприятно задело начальника уезда, и он усмехнулся:
   - Считаете, что слов какого-то простолюдина достаточно для обвинения дворянина с безупречной репутацией?
   - Я не намерен ограничиваться только допросами слуг господина Хваро, - с нескрываемым превосходством заявил собеседник, поинтересовавшись: - Как зовут того писца, что так хорошо изобразил лица тех мёртвых злодеев из Тодаё?
   - Господин Шихеро Гото, - насупился чиновник.
   - Я прошу вас отправить его со мной, - сказал гость не терпящим возражения голосом. - Нужно сделать несколько портретов. У меня есть знакомые в Тодаё. Попрошу их проверить: не появлялись ли эти люди в их городе?
   Хозяин кабинета только покачал головой.
   В это время секретарь принёс поднос с чайником и парой чашечек, после чего в комнате установилась тишина, нарушаемая только довольным хмыканьем и причмокиванием.
   Едва они успели насладиться вполне приличного качества напитком, как пришёл сотник.
   - Звали, господин Сабуро? - спросил он, отвешивая церемонный поклон.
   - Да, господин Томуро, - проворчал чиновник, первым делом спросив: - Где вы пропадали с самого утра?
   - С десятником Ооцуко обыскивали лавку Кривозубого Рига, - бодро доложил командир городской стражи. - Слухи ходят, будто он краденое скупает. Вот мы и проверяли, нет ли у него чего-нибудь из приданного госпожи Канако.
   - Нашли? - скептически хмыкнул младший брат губернатора.
   - Есть кое-какие ценные вещи, господин Нобуро, - с достоинством ответил сотник. - Чьё происхождение он не смог внятно объяснить. Но их нужно опознать. А Рига мы пока в тюрьму посадили. Допрашивать его надо под пытками и судить. Он точно с ворами якшался.
   - Скажите господину Окэдо, пусть готовит документы, - распорядился начальник уезда, вполне довольный тем, что командир городской стражи сумел привести столь полезное объяснение своего отсутствия на службе. - Завтра я вынесу приговор.
   - На каторгу злодея? - уточнил собеседник.
   - А куда ещё? - поморщился хозяин кабинета. - Раньше мог бы ещё поркой отделаться. Но сейчас не время для снисхождения к преступникам.
   - Да, это так, господин Сабуро, - церемонно поклонился гость.
   - Но я вызвал вас не за этим, - нахмурился чиновник. - По распоряжению его превосходительства губернатора господин Рокеро Нобуро тоже будет заниматься расследованием нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Сотник удивлённо посмотрел на молодого мужчину. Тот неторопливо встал и поклонился.
   - Выделите в его распоряжение тридцать стражников, - продолжил начальник уезда.
   - Никак не возможно, господин Сабуро! - вскричал командир и принялся торопливо объяснять: - Все люди заняты. Господин Хаясо ещё не вернулся из Тодаё, другие десятники по уезду разъехались, крестьян о злодеях расспрашивают. Да и патрули по городу вы сами приказали усилить.
   - Хорошо! - оборвал его младший брат губернатора. - Дайте хотя бы два десятка!
   - Господин Сабуро! - взмолился сотник.
   - Поторопитесь, господин Томуро! - повысил голос хозяин кабинета и не удержался от лёгкой иронии. - Не задерживайте расследование чиновника по особым поручениям.
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - пряча улыбку, поклонился командир городской стражи.
   - Может, ещё чаю? - любезно предложил начальник уезда, когда за ним закрылась дверь.
   - Спасибо, господин Сабуро, - покачал головой гость. - Но мне уже пора избавиться от выпитого.
   Он шутливо похлопал себя по плоскому животу.
   - Тогда я, пожалуй, займусь делами, - чиновник со вздохом указал на стопку ещё не прочитанных депеш.
   - Не буду вам мешать, господин Сабуро, - поклонился Нобуро.
   Однако, уже примерно через четверть часа нарушил своё обещание, заявившись вместе с двумя десятниками. Им, видите ли, почему-то захотелось услышать приказ о своём переходе в распоряжение младшего брата губернатора непосредственно от начальника уезда.
   Пряча раздражение, тому пришлось подтвердить, что господин Рокеро Нобуро действительно проводит расследование убийства рыцаря Канако и его дочери, а господа Фузито и Накано со своими людьми обязаны выполнять все его приказы и распоряжения, касающиеся данного разбирательства.
   Десятники дружно поклонились, попросили прощения за беспокойство, а хозяин кабинета подумал, что их командиру следует попенять, чтобы отучил подчинённых отвлекать начальство по пустякам.
   Кроме того он рассчитывал, что, получив наконец от старшего брата вожделенную игрушку, знатный возмутитель спокойствия долго не покажется в уездной канцелярии.
   Судя по рассказам знавших его дворян, барон Хваро не из тех, кто даёт себя в обиду, и разговаривать с ним дерзкому, но не очень умному губернаторскому братцу будет совсем непросто. А есть ещё охранники и слуги.
   Пусть великовозрастное дитя занимается, лишь бы работать не мешал.
   До полудня господин Бано Сабуро хорошо потрудился, проверяя и подписывая подготовленные подчинёнными ответы на запросы из Хайдаро, и разбирая тяжбу двух мелких землевладельцев, получив в качестве благодарности от одного большой мешок отборного риса, а от другого - жбан мёда. Разумеется, это не считая судебных издержек, целиком поступивших в казну Сына неба.
   Пусть подношения невелики, так и дворяне не из богатых, уже давно живут в городе, а рыцарские титулы - не более чем пустой звук.
   Принимая во внимание всё это, домой обедать чиновник пришёл уже не в столь мрачном расположении духа, в каком покинул его сегодня утром.
   А жареная утра и множество закусок, приготовленные лично супругой, и вовсе привели начальника уезда в благодушное настроение.
   Он даже задержался, выслушивая сетование супруги на его приёмную дочь.
   - Я попробую выдать её замуж, - сказал Бано Сабуро на прощание. - Только если этот жених откажется, её уже вряд ли возьмут в какую-нибудь другую уважаемую семью даже наложницей.
   Будучи примерной женой и хорошо помня своё место, собеседница даже не подумала интересоваться именем возможного жениха, но заметила:
   - Вы не можете отдать приёмную дочь за недостойного человека. Это отразится на репутации нашей семьи, а у вас ещё две родные дочери, которым тоже нужно подыскать подходящую партию.
   - Вы правы, Азумо-ли, - не стал спорить с очевидным хозяин дома. - Если Ио не удастся достойно пристроить, у неё останется одна дорога - в монастырь.
   - Это очень мудрое решение, господин, - поклонилась супруга. - Уверена, ваша праведная сестра с радостью примет её в обитель Добродетельного послушания. Быть может, в посте, молитвах и заботах о страждущих ваша приёмная дочь сумеет обуздать свои страсти?
   По достоинству оценив житейскую предусмотрительность своей главной жены, Бано Сабуро отвесил ей церемонный поклон и, не слушая благодарностей, вновь отправился на службу.
   Вот только плодотворно поработать ему не дали.
   После резкого стука в дверь, привычно не дожидаясь разрешения, в комнату ворвался младший брат губернатора.
   - Что случилось, господин Нобуро? - удивился чиновник, возвращая на подставку кисточку для письма. - Неужели вы нашли доказательство вины господина Хваро?
   - Он сбежал, господин Сабуро! - вскричал свеженазначенный расследователь, злобно топорща короткие, рыжеватые усы. - Ещё вчера вечером, сразу как вернулся с похорон. С ним двое телохранителей! А господин Мукано уехал ещё три дня назад!. Их точно кто-то предупредил о том, что я могу прийти с обыском! В доме остались лишь слуги и пара охранников. И знаете, что самое интересное, господин Сабуро?
   Плюхнувшись в кресло, гость ухмыльнулся и, не услышав от собеседника ни звука, продолжил:
   - Они все здешние! Их наняла ещё покойная матушка барона!
   - Я знаю, господин Нобуро, - кивнул хозяин кабинета, тоже весьма озадаченный исчезновением молодого землевладельца. - После смерти барона за их хозяйством следил управитель - господин Шичиро Каямо, а потом его сын - господин Кохеко Каямо. И тот, и другой ценили верных людей. Но надеюсь, слуги вам сказали, куда отправился их хозяин?
   - По их словам - в замок, - вздохнул собеседник и тут же с апломбом заявил: - Я намерен отправиться туда завтра же утром!
   - Но вы же знаете, господин Нобуро, что в нашей конюшне только пять лошадей, - напомнил чиновник. - И всё они в разъездах.
   - Поеду в своём фургоне, - отмахнулся младший брат губернатора. - А стражники пусть пешком идут. Всё равно нам там придётся задержаться.
   - Зачем? - поинтересовался начальник уезда.
   - В городском доме нет тех слуг барона, с которыми он ехал из столицы, - наставительно разъяснил начинающий дознаватель. - Тех уже давно в замок отправили. А я хочу обязательно с ними поговорить.
   - Всё ещё надеетесь узнать что-нибудь о ленточках и серёжках? - усмехнулся хозяин кабинета.
   - И о том, какие сапоги носил раньше господин Мукано, - подтвердил гость, явно задетый его пренебрежительным тоном. - Слуги в доме говорят, что при них он носил обычную обувь. Только, мне кажется, врут.
   - Почему вы так решили? - вскинул брови чиновник.
   - Да у них на мордах написано! - фыркнул собеседник. - Глазки бегают, как у плохого игрока с дурным картами. И всё время лепечут какую-то чушь. Их послушать, так этот Хваро чуть ли не святой.
   "Покойная баронесса умела подбирать верных людей", - одобрительно хмыкнул про себя начальник уезда, а незадачливый расследователь продолжал обиженно бубнить:
   - Да и слуг-то там очень мало для такого большого дома. Мне объяснили, что барон будто бы собирался поручить набор прислуги будущей супруге. Ну что может понимать молодая девчонка в слугах? Она же ничего в жизни не знает!
   - И это правильно, - машинально кивнул хозяин кабинета, соглашаясь то ли с собеседником, то ли с господином Хваро.
   - Да он просто знал, что новые слуги не понадобятся! - с видом монаха, обретшего просветление, вскричал гость. - Вот и не стал зря тратить деньги!
   Чиновник воздел очи горе от подобной глупости, но промолчал. А младший брат губернатора продолжил с прежним накалом:
   - Ещё слуги говорили, что их хозяин соблюдал траур по невесте и её отцу, молился, часто плакал, постился, питаясь одним рисом и сырыми овощами. Небось, хотел вымолить прощение Вечного неба за свои злодеяния!Только небеса они всё видят!
   "Сколь добродетельный молодой человек! - уже не слушая его, с тихим восхищением думал начальник уезда. - С непоколебимыми моральными принципами. Подобных ему мало во все времена. А этот усатый тупица обвиняет его в таких ужасных преступлениях. Сразу видно, что сын наложницы!"
   - Я им даже денег предлагал! - в сердцах выпалил собеседник, отвлекая хозяина кабинета от благочестивых мыслей. - Но они всё равно твердят, что ничего не знают. Пытать их надо! Может, тогда развяжутся их поганые языки?
   - На каком основании, господин Нобуро? - не выдержав, вкрадчиво поинтересовался чиновник. - В чём конкретно вы их обвиняете?
   Вопрос явно застал молодого мужчину врасплох. Он недовольно насупился, а когда молчание стало уже чересчур невежливым, проворчал:
   - Не знаю! Но знаю, что там что-то не так!
   Выпалив в заключении:
   - Я просто... чувствую это, господин Сабуро.
   Понимающе покачав головой, начальник уезда спросил с деланным участием:
   - Кавалерийское сапоги в доме искали?
   Сообразив, что над ним откровенно смеются, гость, вспыхнув, вскочил и замер с сжатыми до побелевших костяшек кулаками.
   Хозяин кабинета остался сидеть, глядя на него снизу вверх всё с той же вежливой заинтересованностью.
   - Нет! - с видимым трудом беря себя в руки, прошипел собеседник. - Но я ещё в замке поищу.
   - Надеюсь, там Вечное небо будет к вам более благосклонно, господин Нобуро, - чиновник встал и отвесил ему почтительный поклон.
   - Не сомневайтесь, господин Сабуро! - со сдержанной яростью прорычал начинающий дознаватель. - Так и будет!
   И коротко поклонившись, направился к двери, гордо вскинув подбородок.
   Усмехнувшись ему вслед, начальник уезда вновь уселся в кресло, дождался, когда стихнет шум шагов беспокойного гостя, и, крикнув секретаря, приказал принести себе чаю.
   Оказалось, тот давно всё приготовил, полагая, что шеф захочет угостить младшего брата губернатора.
   - Благодарю за предусмотрительность, господин Ивасако, - похвалил расторопного подчинённого хозяин кабинета. - Но господин Нобуро куда-то очень сильно... спешит.
   - Не иначе как искать убийц господина Канако? - рискнул пошутить секретарь, отлично изучивший своего начальника.
   Довольно хмыкнув, чиновник кивком отпустил его прочь.
   Приподняв крышечку и убедившись, что скрюченные чайные листочки расправились, Бано Сабуро с наслаждением вдохнул изысканный аромат.
   На краткий миг почему-то показалось, что вроде бы пахнуло корицей. Но тут же, захватив всё его внимание, в памяти всплыл разговор с Рокеро Нобуро в парке замка Канако.
   Чиновник ясно, с предельной чёткостью вспомнил тот момент, когда собеседник вдруг спросил: "А кто это с господином Хваро?"
   Обернувшись в ту сторону, начальник уезда увидел барона, беседовавшего со своим наставником, обутым... в кавалерийские сапоги!
   Едва не выплеснув чай, хозяин кабинета торопливо вернул фарфоровую чашечку на поднос и, откинувшись на спинку кресла, машинально огладил аккуратную бородку.
   "Нет! - мысленно возразил он сам себе. - Не может быть!"
   Но перед глазами упрямо вставала картина: стоявший к нему вполоборота господин Мукано, облачённый в тёмно-серую одежду воина, и сапоги коричневой кожи с высокими, не менее чем в два пальца, каблуками, ясно различимыми в редкой, невысокой траве.
   Так что же, этот тупой Набуро прав, и доверенный человек барона действительно мог оставить отпечатки своей обуви у дороги, в пещере и даже зимой в лесу?
   "Нет! - упрямо твердил начальник уезда, пытаясь найти внятное объяснение случившемуся. - Услышав рассказ об убитых зимой простолюдинах, Хваро просто посоветовал Мукано сменить сапоги, чтобы не вызывать подозрений у неуёмного губернаторского братца. А на свадебный караван напал кто-то другой. Мало ли в империи кавалерийских сапог!? "
   Однако мысль о том, что приближённый барона может быть причастен к убийству его невесты и рыцаря Канако, ржавым гвоздём засела в голове чиновника, не давая покоя, словно камешек в туфле. Всё же некоторые вещи лучше не вспоминать.
  
  
  
   Глава последняя
  
  
   Пугающая тьма неизвестности
  
  

С тысячью самых злых испытаний

Я повстречалась в жизни своей.

Мой край разрушен. Семья погибла.

Посрамлена я в глазах людей.

Что предпринять теперь ни пытаюсь,

Во всём поражение ждёт меня.

Как ты жесток, о Небесный владыка,

Всё беспощадней день ото дня.

Стоит хоть шаг опрометчивый сделать

Иль ошибиться хоть в мысли одной --

И жизнь загублена, честь пропала,

А пользы от этого нет никакой.

Юй Ли

Двенадцать башен

  
   Вчерашний дождь превратил дорожную пыль в грязь, по которой уныло чавкали лошадиные копыта и башмаки стражников.
   Нахохлившись, как воробей в мороз, Рокеро Нобуро сидел на скамейке, раскачиваясь вместе с повозкой, и, несмотря на хлопковую подушку, задницей ощущал каждый камень и рытвину, попадавшуюся на пути высоких колёс фургона.
   В душе молодого дворянина бурлило ядовитое варево из разочарования, зависти и раздражения. Столичный хлыщ и его плюгавый наставник вновь ускользнули от карающей длани правосудия.
   Изрядно встревоженный визитом чиновника по особым поручениям из канцелярии самого губернатора управитель землевладельца сообщил, что барон ещё вчера выехал в Хайдаро, пообещав вернуться к концу месяца. Что же касается господина Мукано, то тот якобы не появлялся в замке уже очень давно.
   Не сомневаясь в словах собеседника, Рокеро Нобуро тем не менее потребовал, чтобы ему немедленно показали поместье.
   Проникшись особым почтением к обладателю столь грозного документа, господин Каямо взялся лично сопровождать того в прогулке по усадьбе.
   Большая башня с четырьмя рядами окон, обширный парк с аллеями, цветниками и выложенными камнем дорожками, фигурно подстриженные кусты, изящные павильоны на берегах прудов, музыкально звучащие ручейки и даже небольшой искусственный водопад наглядно демонстрировали могущество древнего, знатного рода, огромное богатство, прививающее привычку к комфорту, изысканности и власти.
   Губернаторская резиденция в Хайдаро превосходила размерами донжон в замке Хваро и имела ни чуть не менее пышное внутреннее убранство. Вот только семья Хосино Нобуро проживала в ней лишь до тех пор, пока он сохранял свой высокий пост.
   Рокеро Нобуро знал, что после отставки старшего брата им придётся перебраться в скромную резиденцию в одном весьма респектабельном районе столицы.
   Да, модный архитектор позаботился о том, чтобы там был просторный дом с множеством комнат, все необходимые хозяйственные постройки и даже сад с водоёмом. Однако семейное владение Нобуро, по сравнению с поместьем Хваро, выглядело хижиной бедняка или в лучшем случае мелкого уездного чиновника.
   Не в первый раз молодой человек завидовал родовитой аристократии. Но почему-то именно в поместье барона это чувство оказалось особенно острым и болезненным.
   Стараясь от него избавиться, чиновник по особым поручениям так застращал несчастного управителя, что тот вспотел, то и дело вытирая мокрый лоб шёлковым платком, а когда они поднялись в жилые покои башни, даже начал слегка заикаться.
   Дознаватель тут же решил воспользоваться состоянием спутника и спросил напрямик: носит ли господин Мукано обувь с каблуками?
   По тому как встрепенулся собеседник, как суетливо забегали заблестевшие глаза, как задрожали руки, которые он торопливо спрятал в широкие рукава халата, молодой человек догадался, что господин Каямо ждал и боялся этого вопроса.
   Растянув пухлые губы в виноватой улыбке, тот ответил, что наставник барона ходил по замку в простых туфлях, а что он обувал, отправляясь в поездки, управитель не помнит, поскольку никогда особо не приглядывался.
   Нутром почувствовав обман, младший брат губернатора попытался надавить, сославшись на свои полномочия, и даже грозил пытками, но господин Каямо упрямо стоял на своём, хотя и явственно дрожал от страха.
   Видимо, знал мерзавец, что допрашивать дворянина с пристрастием можно лишь по приказу Сына неба или специально уполномоченных им лиц, к числу которых Рокеро Нобуро не принадлежит.
   Чтобы пытать лживого ублюдка по закону, его сначала нужно доставить в Хайдаро, а потом обратиться с запросом к губернатору или к императорскому цензору. Вот только ясно, что ни тот, ни другой не воспримут всерьёз не подкреплённые фактами подозрения.
   В иной ситуации можно было бы попытаться выбить правду из управителя. Но, не имея полной поддержки ни со стороны старшего брата, ни со стороны начальника уезда, чиновник по особым поручениям не решился столь демонстративно нарушить правила. Тем более в отношении такого богатого и знатного землевладельца.
   Скрепя сердце дознаватель тогда с трудом смирил свою ярость, а чтобы хоть как-то оправдаться в собственных глазах, попытался побольше узнать о наставнике господина Хваро в боевых искусствах.
   Видимо, очень обрадовавшись тому, что грозный гость сменил тему разговора, и теперь можно не врать, управитель наговорил много интересного.
   Оказывается, Чиро Мукано приходится покойной матери нынешнего барона братом, рождённым от одной из младших наложниц их отца. То есть он родной дядя Тоишо Хваро. Однако говорить об этом не принято, поскольку господин Мукано даже не пытался сдать государственный экзамен, так и оставшись всего лишь хокару. Дав клятву на верность ещё старому барону, он сделался охранником замка, никогда не имел семьи, посвятив свою жизнь сестре, племяннику и боевым искусствам, ещё в молодости став признанным мастером боя на мечах.
   Возможно, именно поэтому овдовевшая баронесса выбрала его в спутники и наставники своему единственному сыну, когда отправляла того в столицу. С тех пор господин Мукано в замке появлялся очень редко.
   Нимало не впечатлившись рассказом о столь образцовой преданности, словно сошедшей со страниц романов или древних хроник, чиновник по особым поручениям принялся расспрашивать о том, что происходило в замке после возвращения хозяина.
   С немалым удивлением он узнал, что барона в дальнем и опасном путешествии до родного дома сопровождали только господин Мукано, несколько слуг, носильщики да четверо наёмников, которые почти сразу же отправились обратно.
   Немного отдохнув, дядя и наставник господина Хваро тоже куда-то уехал, и больше управитель его не видел. Где он пропадал всё это время, господин Каямо не знает, поскольку не имеет привычки лезть в дела господина.
   Тогда, задав несколько уточняющих вопросов, дознаватель с огорчением узнал, что сейчас в поместье нет ни одного человека из тех, кто выехал из столицы вместе с бароном.
   Носильщики, также нанятые в Тонго, тоже не стали задерживаться. А своих слуг, служивших ему с самого детства, и которых выбрала ещё его мать, господин Хваро взял с собой в Хайдаро.
   Едва не взвыв от досады и разочарования, Рокеро Нобуро всё же показал управителю серьги и ленточки убитой в зимнем лесу служанки.
   Господин Каямо ожидаемо заявил, что никогда не видел этих вещей. И, как показалось чиновнику по особым поручениям, тогда сказал правду.
   Поскольку отряд прибыл в замок довольно поздно, а осмотр усадьбы и беседа с управителем барона сильно затянулась, младший брат губернатора перенёс допрос слуг и тщательный обыск поместья на завтра.
   Разумеется, в замке этому не обрадовались, поскольку, кроме дознавателя, пришлось кормить и размещать ещё два десятка городских стражников.
   Знатному визитёру предложили на выбор любую комнату в гостевом доме, но тот настоял на том, чтобы ночевать в башне.
   В отличие от замка Канако, здесь к нему не приставляли любвеобильных служанок. Как и в городском доме Хваро, в усадьбе оказалось непривычно мало народа. На закономерный вопрос: почему так? Разделявший с ним ужин управитель ответил, что дескать на поддержание порядка людей пока хватает, а набор новых слуг отложили до появления в замке хозяйки. Теперь же, после трагической гибели невесты, в этом и вовсе отпала нужда, так как сам господин Хваро вскоре должен отбыть к месту государственной службы.
   Несмотря на кажущуюся обоснованность этих слов, чиновнику по особым поручениям до сих пор мерещился в них какой-то подвох.
   Начав допрос охранников и слуг с самого утра, он так и не узнал ничего, что могло бы хоть как-то связать ненавистного столичного хлыща с убийством в зимнем лесу и тем более с нападением разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Никто из проживавших в поместье дворян почему-то не запомнил, какие сапоги носил господин Мукано, но все дружно подчёркивали его благородство, высокие моральные принципы и виртуозное владение мечом.
   Простолюдины тоже страдали странными провалами в памяти, однако в один голос заявляли, что, если раньше почти не знали господина Тоишо Хваро, то теперь не устают благодарить Вечное небо за столь добродетельного хозяина. Он не принимает в замке гостей, не устраивает пышных застолий, коротая время между чтением книг, сочинением стихов и занятиями боевыми искусствами.
   Прекрасно зная о порядках в домах богатых холостяков, Рокеро Нобуро попытался выяснить: кто из юных служанок или, может быть, даже слуг пользуется особой благосклонностью землевладельца?
   Вот только и охранники, и челядь дружно заверили дознавателя, что их господин не позволяет себе ничего подобного. Вернувшись на родину специально для того, чтобы жениться на молодой госпоже Канако, он посчитал не в праве заводить наложницу без одобрения супруги, а вступать в связь с местными служанками столичный хлыщ, видимо, посчитал ниже своего достоинства.
   Пока младший брат губернатора допрашивал домашних господина Хваро, прибывшие с ним городские стражники обшарили весь замок в поисках кавалерийских сапог или хотя бы их следов. Но так ничего и не нашли. И им тоже слуги как один твердили, что господин Мукано повсюду ходил в туфлях.
   Впав в отчаяние, Рокеро Нобуро сгоряча объявил награду в тридцать муни за любые сведения о связи барона или его наставника с убийствами в зимнем лесу или с нападением на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Весьма вдохновлённые подобной щедростью, стражники только что землю носом не рыли от усердия и, разъярённые упорством слуг, порой доходили до рукоприкладства. Так что управитель господина Хваро неоднократно жаловался чиновнику по особым поручениям, уговаривая того унять разошедшихся подчинённых.
   Тот для вида пожурил ретивых стражников, втихомолку подняв награду до пятидесяти серебряных монет.
   Тут, видимо, до кого-то из них дошло, что, кроме мордобития, следует использовать ещё и поощрение.
   Неизвестно, столько они ей пообещали, но, соблазнившись лёгкими деньгами, молодая служанка рассказала им, что видела господина Мукано в сапогах с каблуками. Кроме того она слышала, как землевладелец напутствовал его, отправляя в Тодаё. Барон будто бы велел не скупиться на обещания и нанимать тех, кого не жалко.
   Обрадованный дознаватель приказал привести говорливую простолюдинку к нему. Вот только, оказавшись в его комнате буквально через четверть часа после своего разговора со стражниками, молодая женщина вдруг залилась слезами и принялась энергично отказываться от своих слов, утверждая, что её просто не так поняли, что она вообще ничего такого не говорила, а воины всё сами придумали.
   Рассвирепев от подобного коварства, стражники набросились на подлую обманщицу и, сбив с ног, принялись пинать с такой яростью, что, не вмешайся младший брат губернатора, наверное, забили бы до смерти.
   Не то чтобы он её пожалел, просто не хотел лишний раз слушать причитания господина Каямо. Да и убивать чужих слуг в Благословенной империи всегда считалось дурным тоном. Поэтому служанке позволили уйти.
   Зарёванная женщина, подвывая и размазывая слёзы с соплями по разбитому лицу, ещё не успела выползти на четвереньках из комнаты, а стражники уже начали наперебой уверять Рокеро Нобуро, что они говорят правду, и мерзавка действительно рассказывала им и о кавалерийских сапогах Мукано, и о его разговоре с бароном перед поездкой в Тодаё.
   Досадливо махнув рукой, чиновник по особым поручениям выдал им серебряную монету за усердие и приказал продолжить поиски, уже не слишком надеясь на успех.
   Ясно, что болтливую служанку успели так запугать, что она не повторит свои слова даже под пытками.
   К тому же свидетельство слуг как против хозяев, так и в их пользу не имело юридической силы в суде. Поэтому не имело большого смысла добивать эту жалкую простолюдинку. Тем более, что, сама того не желая, она уже оказала Рокеро Нобуро значительную услугу, полностью подтвердив его подозрения и указав направление поиска.
   Теперь уже совершенно ясно, что именно по приказу барона господин Мукано нанял в Тодаё никчёмных бродяг, чтобы просто перебить их сразу после нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Дознаватель ещё не догадался, зачем Хваро понадобилось забирать своё же приданое столь экстравагантным и рискованным способом, но рассчитывал разобраться и в этом.
   Для начала по возвращению в Букасо нужно заставить господина Гото написать портрет господина Мукано, чтобы потом отвести его в Тодаё.
   Разумеется, отправляясь в замок, чиновник по особым поручениям рассчитывал на гораздо более значительный результат от своей поездки. Но хитроумный барон успел скрыться, а его люди, храня верность господину, всячески расхваливали хозяина, так и не сообщив ничего важного. Хорошо хоть, глупая служанка проболталась, пусть потом и отказалась от своих слов.
   Возможно, задержись они в поместье на несколько дней, им удалось бы ещё кого-нибудь разговорить. Но младший брат губернатора обещал начальнику уезда вернуть стражников в город как можно быстрее.
   Перед отъездом Рокеро Нобуро передал управителю запечатанный конверт для господина Хваро с требованием немедленно явиться в канцелярию Букасо на допрос.
   Он слабо верил в то, что землевладелец рискнёт появиться в уезде, но поступил так, как предписывали правила.
   Размышляя на обратном пути о причинах неудачи своей миссии, начинающий дознаватель пришёл к выводу, что коварный столичный щёголь давно готовился к бегству и ждал только похорон рыцаря Канако и его дочери.
   Очевидно, хитрец каким-то образом узнал, что Рокеро Нобуро ждёт лишь надлежаще оформленных полномочий от губернатора для начала полноценного расследования нападения разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   То есть барон просто испугался того, что вместо тупых уездных недоумков за дело берётся образованный, проницательный дворянин, способный разоблачить его мерзкие делишки.
   Осознание собственной значимости скрасило уныние от неудачной поездки и немного подняло настроение.
   Самодовольно усмехнувшись, младший брат губернатора развязал шёлковую ленточку под подбородком, снял шляпу, небрежно бросив её на лавку, и откинулся на стенку повозки.
   Стараясь не обращать внимание на тряску, он принялся размышлять о том, что ему известно на сегодняшний день.
   По каким-то причинам барон Хваро решил ограбить караван с приданым своей невесты. Для этого его дядя, господин Мукано, нанял в Тодаё бродяг, которых потом перебили у лесной пещеры. Судя по всему, это сделали хорошо вооружённые и дисциплинированные воины из числа тех, кто зарабатывает этим на жизнь.
   Профессиональные наёмники охраняют караваны купцов, их склады и дома, заключают контракты с местными властями на уничтожение мелких разбойничьих шаек, но не гнушаются и противозаконной деятельностью: от заказных убийств до вооружённых нападений. Как правило, это хокару из тех, кто не сумел устроиться на государственной службе, но среди них встречаются и простолюдины.
   Вот только услуги этих воинов стоят очень недёшево. Какой смысл Хваро платить за то, что он мог получить бесплатно?
   Расстроившись от того, что он не в состоянии внятно ответить на данный вопрос, Рокеро Нобуро внезапно почувствовал острую боль в кишечнике.
   - Жбан! - крикнул молодой человек, досадливо морщась. - "Вот мерзавец - этот Каямо! Накормил какой-то дрянью!"
   - Да, господин! - отозвался возница.
   - Останови! - приказал хозяин, нашарив в рукаве сложенный лист писчей бумаги. Дороговато конечно использовать её по такому назначению, но, хвала Вечному небу, он может себе такое позволить.
   - Слушаюсь, господин! - натянул вожжи слуга.
   Не дожидаясь, когда повозка замрёт на месте, младший брат губернатора устремился к завешанному циновкой проходу.
   - Что случилось, господин Нобуро? - спросил сидевший рядом с возницей десятник.
   Непосредственно командуя подчинёнными, с чиновником по особым поручениям стражник изначально держался подчёркнуто официально и даже отказался забраться в фургон, расположившись на маленькой передней площадке.
   - Всё в порядке, господин Накано, - успокоил его дознаватель. - Небольшая задержка.
   У него ещё хватило сил с невозмутимым видом дождаться, когда медлительный, как осенняя черепаха, Жбан поставит хозяину лесенку.
   Но, ступив на мокрую землю, Рокеро Нобуро, позабыв о солидности, подхватил полы халата и почти бегом припустил к ближайшим кустам.
   Облегчившись и возблагодарив Вечное небо за то, что никто из спутников не засмеялся его конфузу, младший брат губернатора вальяжной походкой направился к дороге, стараясь придать лицу сурово-отрешённое выражение.
   У повозки, согнувшись в почтительном поклоне, стоял пожилой, пузатый стражник и, качая прикрытой шлемом головой, почтительно внимал своему командиру.
   - А вот и он! - явно обрадовался тот, кивнув в сторону неторопливо приближавшегося дознавателя. - Господин Нобуро, - это Лукас, он хочет сообщить вам что-то важное.
   - Говори, - благожелательно кивнул умиротворённый чиновник по особым поручениям.
   - Мой рассказ коротким не получится, господин Нобуро, - потупив взор, пробормотал собеседник и кивнул в сторону тяжело опиравшихся на копья коллег. - Прикажите на привал стать?
   Младший брат губернатора торопился поскорее попасть в Букасо. Он даже приказал выйти из замка барона Хваро ещё до восхода солнца, поэтому зря задерживаться не собирался и равнодушно пожал плечами.
   - Тогда в городе расскажешь.
   - Я поначалу так и хотел, благородный господин Нобуро, - по-прежнему глядя в землю, согласился стражник, но вдруг умильно улыбнулся. - Да уж больно охота узнать: достоин я награды или нет? Вдруг вы меня похвалите и заплатите сразу?
   Дворянин едва не вспылил от подобной наглости, но потом подумал, что у нахала, возможно, действительно есть причина вести себя так вызывающе? Ну, а если нет, он просто от души набьёт ему морду, чтобы знал, как следует себя вести с благородным господином. В данном случае даже десятник за своего человека заступаться не будет.
   - Тогда полезай в фургон, - усмехнулся чиновник по особым поручениям. - Так и быть, послушаю, что ты там узнал.
   - Благодарю, господин Нобуро, - церемонно поклонился Лукас. - Вы точно не пожалеете.
   - Ну, награду ты тоже точно получишь, - усмехаясь, пообещал молодой дворянин. - Но вот понравится она тебе или нет, не знаю.
   - Составите компанию? - предложил он десятнику, вновь приглашая в фургон.
   Однако тот вновь решительно отказался.
   - Спасибо, господин Нобуро. Чужие тайны мне не нужны.
   В его словах и интонации голоса определённо слышалось плохо скрываемое пренебрежение, поэтому дознаватель, нахмурившись, буркнул:
   - Как угодно, господин Накано.
   Первым войдя в повозку и умостив зад на порядком просиженной подушке, он посмотрел на стражника, оставшегося стоять, держась за хлипкую стенку.
   - Садись, - проворчал младший брат губернатора, кивнув на боковую скамейку. - Дорогой сильно трясёт. Ещё язык откусишь.
   И скомандовал:
   - Поехали, Жбан!
   Щёлкнули вожжи, фургон дёрнулся.
   - Ну, рассказывай, - проворчал чиновник по особым поручениям, насмешливо глядя на собеседника.
   - Мой троюродный брат, господин Нобуро, женился, значит, на дочке Гудя, конюха госпожи Хваро, - устроившись на самом краешке лавки, заговорил тот. - Это ещё при отце нынешнего барона случилось. С конями у него дело-то не пошло, и его в помощники садовника определили. Вот эта служба по нему оказалась. Сейчас он уже старшим садовником заделался. Управитель господин Каямо хвалит его за усердие, а покойная госпожа баронесса даже наградила однажды...
   - Так что же ты, мерзавец, не сказал, что у тебя родственники в замке?! - не дослушав, рявкнул дознаватель, вскакивая со своего места.
   Но тут под колёса повозки попался очередной камень, и молодой дворянин шлёпнулся задом на скамью.
   - Побоялся, господин Нобуро, - не вставая, склонил голову нимало не смутившийся Лукас. - Мы же с ним хоть и редко, но видимся. На похоронах там, или на свадьбах. Расскажи я про него, вы бы, господин, сразу захотели бы с ним встретиться, чтобы, значится, самому всё узнать. Только в замке-то знают, что мы с ним родичи и небось следили за ним во все глаза. Какому господину понравится, если слуги начнут об их семейных делах болтать с кем попало?
   Возмущённый такими словами, слушатель хотел напомнить нахалу, что он не "кто попало", а дознаватель, имеющий полномочия на проведение расследования от самого губернатора, но сумел смирить негодование. Вдруг рассказ стражника оправдает его дерзость? А если нет - появится лишний повод навешать ему тумаков.
   Стражник подался вперёд и слегка понизил голос:
   - Думаете, чего та девчонка так скоро от своих слов отказалась?
   - Почему? - машинально спросил Рокеро Нобуро.
   - Пока она болтала, как господин Хваро господина Мукано в Тодаё провожал, у неё дочку малую похитили, - огорошил его Лукас.
   - Кто? - не понял поначалу чиновник по особым поручениям. - Как? Почему она ничего мне не сказала?
   - Какая же мать дитю своему смерти пожелает? - вопросом на вопрос ответил собеседник, добавив: - Кто и как сделал, то мне неведомо. Только в замке чужих не было. Стало быть, люди барона забрали девчонку за её длинный язык.
   - А вы куда смотрели? - вновь рявкнул, но уже не так грозно младший брат губернатора.
   - Да разве же там за всем уследишь, господин Нобуро? - по-прежнему невозмутимый стражник посмотрел на него едва ли не с жалостью. - Нас-то и было два десятка на такую усадьбищу. Да и некогда нам было. Мы приказ ваш выполняли: слуг расспрашивали, сапоги кавалерийские искали.
   "Надо было больше людей брать, - досадливо прикусив губу, подумал дознаватель, тут же возразив сам себе: - Кто бы мне их дал!?"
   - А ещё и деревенька у замка стоит, где родня его живёт, - тем же тоном продолжил собеседник. - Вот потому-то мой брат вам бы ничего и не сказал. И я бы не стал его принуждать. Нехорошо родичей под смерть подводить.
   - Чего же он тебе такого рассказал, если ты даже до города не дотерпел? - признавая в душе его правоту, но не желая с ним соглашаться, проворчал чиновник по особым поручениям.
   - Мы о многом говорили, господин Нобуро, - озабоченно нахмурился стражник. - Сперва он мне о тамошних порядках рассказал. Чтобы, значит, для понимания. Всем известно, что никому из господ не понравится, коли слуги хозяйскими делами шибко интересуются. Но в замке господина Хваро с этим уж очень строго. Говорят, родственники покойного барона много лет искали повод поместье у вдовы отобрать. Даже соглядатаев подсылали. Вроде как даже благородная дама - всё равно женщина, потому не сможет одна замок и всё хозяйство для сына сберечь. Вот она и таилась ото всех. За лишние вопросы слугам по полсотни палок давали. А уж тех, кто любопытничал, убивали без всякой пощады.
   - Зачем ты мне всё это рассказываешь? - спросил молодой человек, уже с трудом сдерживая нетерпение.
   - Затем, благородный господин Нобуро, - вздохнул Лукас, - что никто из людей господина Хваро вам правды не скажет. Одна только дурочка на серебро повелась, да и той быстро рот заткнули. Брат говорил, что господин Мукано, после того как они сюда приехали, всех слуг собрал и предупредил, чтобы своё место знали и про хозяйские дела даже промеж собой помалкивали. Не то, мол, самих убьём и родню не пожалеем. Это в городе все на виду, простой человек может хоть в канцелярию начальнику уезда пожаловаться. В деревне, если крестьянин пропал, никто, кроме старосты да родни, не заметит. А господин Мукано зря не скажет. В замке ждут не дождутся, когда они с бароном на юг уедут.
   - Что брат ещё тебе сказал? - теряя терпение, глухо рыкнул чиновник по особым поручениям.
   - Сейчас, господин Нобуро, - успокаивающе поднял руку стражник. - К самой сути перехожу. Зимой, когда господин Хваро вернулся, с ним, кроме господина Мукано, двое слуг приехали: Яира и Куюми, пятеро носильщиков и четверо наёмников охраны. Господин барон позволил им пару дней в замке отдохнуть после дороги. А брат мой не только за садом, но и за домом для гостей присматривает. Вот там он и услышал, что по пути сюда из каравана господина барона сбежала его служанка Эзу и носильщик Нак.
   - Где это случилось? - моментально насторожился дознаватель.
   - Уже недалеко от Букасо, - понимающе кивнул собеседник. - Наёмники-то хотели их догнать, да господин Хваро не позволил. Задерживаться, вишь ли, не хотел. Вроде как сказал: "Пусть их Вечное небо за предательство покарает!"
   - Так! - протянул младший брат губернатора, хлопнув себя по коленям. - Ну, а какие сапоги носил господин Мукано, твой родич случайно не знает?
   - Конечно знает, господин Нобуро, - ехидно усмехнулся Лукас. - Самые кавалерийские. Он вроде как переживал, что боги его ростом обидели, вот и носил каблуки, чтобы выше казаться.
   - Ну, кой-какую награду ты заработал честно, - проворчал чиновник по особым поручениям, доставая из рукава кошелёк. - Только пятьдесят муни тебе платить не за что. Не смогу я по твоим словам барона разоблачить. Но десять серебряных монет ты от меня получишь. Только, если соврал...
   - Как можно, господин Нобуро! - стражник даже обиделся, но глаза его алчно блеснули. - Я же понимаю, что дело серьёзное. И был я с господином Фузито, когда в лесу кости обглоданные нашли. Как раз там, где госпожа Амадо Сабуро сказала.
   - Смотри! - ещё раз пригрозил дворянин, протягивая свёрнутые ассигнации. - Узнаю, что всё это ложь, не пощажу. На каторге сдохнешь!
   - Так это же ещё не всё, господин Нобуро, - с поклоном принимая деньги, нервно облизнул мясистые губы собеседник.
   - Ну, так говори! - нетерпеливо вскричал молодой дворянин. - Чего тянешь?!
   - Девка та, Эзу, служила господину ещё и у подушки! - подпрыгнув на кочке вместе с фургоном, выпалил Лукас, продолжив уже спокойнее: - А как Нака носильщика встретила, вроде как влюбилась в него без ума. Говорят, будто она его на побег и подбила!
   - Ну, это ты врёшь, - неуверенно возразил младший брат губернатора. - Ни одна женщина не променяет богатого дворянина на нищего простолюдина.
   - Как мне рассказали, так я и говорю, - пожал плечами собеседник, заметив: - Только в жизни, господин Нобуро, всякое бывает.
   Вступать в спор с не по чину смелым стражником чиновник по особым поручениям посчитал ниже своего достоинства, но в глубине души признался, что подобное могло произойти. Женщины ветрены по своей природе, и их мягкое начало часто вступает в конфликт с окружающей действительностью. Возможно, глупой служанке настолько приглянулся смазливый носильщик, что она не только сама не смогла справиться со случайной страстью, но и убедила слабохарактерного простолюдина сбежать с ней от господина.
   Видимо, решив, что дознавателя эти сведения не заинтересовали, Лукас продолжил, не отрывая взгляда от кошелька в руке дворянина:
   - Ещё брат слышал, что в Тодаё господин Хваро останавливался у господина Роко Сэгаво, с которым познакомились ещё в столице.
   - Как ты сказал? - не расслышал Рокеро Нобуро.
   - Роко Сэгаво, господин Нобуро, - послушно повторил собеседник. - Наёмники вроде говорили, что уж больно подозрительный тот дворянин.
   - Молодец! - младший брат губернатора не стал скрывать своей радости и, добавив к награде ещё одну бумажку, деловито поинтересовался: - Может, у кого-нибудь из других стражников тоже есть родственники в замке Хваро?
   - Не знаю, господин Нобуро, - нервно сглотнул простолюдин, дрожащими руками принимая ассигнацию. - Но я поспрашиваю.
   - Узнай обязательно, - приказал дворянин, пообещав: - Награжу.
   - Да благословит вас Вечное небо, благородный господин Нобуро! - вскричал Лукас, соскальзывая с лавки и опускаясь на колени. - Я никогда не забуду вашей доброты и щедрости!
   - Ступай, - вяло махнул рукой дознаватель.
   Счастливо улыбаясь, стражник резво вскочил на ноги и, пятясь задом, почти вывалился из фургона на переднюю площадку.
   Это смотрелось так забавно, что молодой человек не смог удержаться от улыбки. Настроение его заметно улучшилось. Теперь он совершенно точно знал, что Хваро имеет прямое отношение и к тем трупам, что госпожа Сабуро нашла зимой в лесу, и к нападению на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Именно господин Мукано, доверенное лицо и близкий родственник барона, убил неверную служанку заодно с её глупым поклонником. Он же подыскал тех бандитов, кого наёмники перебили у лесной пещеры.
   Вот только никаких доказательств этого младший брат губернатора по-прежнему не имел. Обдумав сложившуюся ситуацию, он понял, что в Букасо ему больше ничего не найти и нужно отправляться в Тодаё. Должен же там кто-то запомнить столь примечательного воина, как господин Мукано? А может, удастся отыскать тех, кто подтвердит, что он вербовал в городе бродяг? И нужно как можно больше разузнать о господине Роко Сэгаво.
   Вот только стражников Сабуро уже не даст. Начнёт канючить, что, мол, самому нужны. Да много их ему там и не понадобится. Троих или даже двоих хватит. А в Тодаё он обратится к тамошнему начальнику уезда и, опираясь на свои полномочия, потребует от него полного содействия. И пусть только попробует не дать людей. Тогда придётся писать губернатору и объяснять, что именно из-за того бездельника чиновник по особым поручениям его канцелярии не смог отыскать виновных в нападении на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Довольно усмехаясь, Рокеро Нобуро постарался поудобнее устроиться на просиженной подушечке и с гордостью подумал, что именно он сразу догадался о причастности столичного хлыща ко всем этим преступлениям.
   В отличие от здешних ограниченно мыслящих дворян, его-то барон своим столичным лоском не очаровал. Он-то сразу понял гнилую натуру этого манерного красавчика.
   Несмотря на то, что замок Хваро они покинули ещё затемно, шли быстро и мало отдыхали, в Букасо отряд младшего брата губернатора прибыл уже ближе к вечеру.
   Попрощавшись с десятником, он приказал Жбану ехать в гостиницу.
   Небрежно кивнув на низкий поклон владельца "Бамбуковой жабы", Рокеро Нобуро, поднявшись на галерею, обнаружил дверь в свою комнату запертой.
   - Эй, Кубвань! - окликнул он слугу.
   В ответ не донеслось ни звука.
   Дознаватель постучал костяшками пальцев по косяку, рявкнув:
   - Кубвань!
   И вновь тишина.
   Рассвирепев, чиновник по особым поручениям забарабанил кулаком по жалобно дребезжащей филёнке.
   - Эй!!! Есть кто там?!
   Внутри послышался неясный шум, звук падения, неразборчивое бормотание, то ли всхлип, то ли вздох и, наконец, металлическое бряканье засова.
   Дверь рывком распахнулась, и на хозяина уставились недоуменно вытаращенные глаза с красными ниточками лопнувших сосудов на опухшей физиономии слуги.
   - Господин? - пролепетал он заплетающимся языком.
   На младшего брата губернатора пахнуло густым, каким-то особенно противным перегаром с резким запахом кислятины.
   Зло ощерившись, он коротко, без замаха ударил Кубваня кулаком в живот, а когда тот согнулся, жадно хватая ртом воздух, и начал падать, положил ему руку на голову и резко толкнул вперёд.
   Слуга с грохотом упал на пол.
   Дознаватель огляделся по сторонам, с удовлетворением убеждаясь, что его действия не привлекли особого внимания гостей в обеденном зале, и, шагнув в комнату, подчёркнуто аккуратно прикрыл за собой дверь.
   - Господин! - хрипел Кубвань, стараясь встать на четвереньки. - Как вы здесь оказались так рано?
   - Да вот так, - усмехнулся чиновник по особым поручениям, пнув его ногой в бок.
   Взвыв, простолюдин вновь тяжело рухнул на пол, пытаясь свернуться клубком и прикрывая лицо руками.
   - Знал же, скотина подлая, что я сегодня вернусь, - обманчиво ласково проговорил дворянин, примеряясь, как бы ударить побольнее. - И всё равно нализался!
   - Простите, благородный господин! - подвывая, заскулил Кубвань. - Не знал я, что вы так рано приедете! Думал, до вечера всё пройдёт!
   - А сейчас что, пьянь ты подзаборная?! - рявкнул хозяин, ещё раз хорошенько ткнув его сапогом под рёбра.
   - Разве не утро? - убрав ладони от глаз, ошарашенно пробормотал слуга, уставившись на затянутое белой бумагой окно.
   - Какое утро, ушлёпок?!! - свирепея, младший брат губернатора схватил его за кафтан и рывком вздёрнул на ноги. - Ты что же, со вчерашнего дня не просыхал?! Где деньги взял, подлец, чтобы столько вылакать?! На мой счёт записал мерзавец?!
   - Да как можно, господин!? - вытаращив от ужаса глаза, лепетал собеседник. - Клянусь Вечным небом, и ляна у вас не взял! Угостили меня!
   - Кто же это в тебя столько залил? - поинтересовался озадаченный чиновник по особым поручениям, слегка ослабляя хватку.
   - Так выпили-то совсем чуть-чуть, господин! - торопливо забормотал слуга, втягивая голову в плечи. - Клянусь Вечным небом! Всего-то по бутылке на двоих с Ковгудом за ужином, и всё! Это же разве выпивка?
   Несмотря на раздражение и злость, дознаватель почему-то сразу поверил Кубваню, а тот продолжал, глядя на него полными ужаса глазами:
   - Сам не пойму, господин, с чего это я так разоспался. В жизни со мной такого не бывало. Даже вас чуть услыхал. Не иначе, не пил давно, вот и развезло. А может, хозяин здешний, собака такая, дрянное вино подсунул?
   Отшвырнув его к стене, Рокеро Нобуро спросил:
   - Что за Ковгуд такой?
   - Земляк, господин, - отозвался собеседник, становясь на колени и упираясь лбом в пол. - Приказчик купца из Хайдаро. Как узнал, что я у вас служу, так захотел меня угостить. Уж я отказывался...
   - Заткнись! - рявкнул поражённый внезапной догадкой младший брат губернатора.
   "Неужели этого недоумка опоил какой-то мерзавец?" - молнией пронеслась в его голове пугающая мысль.
   Не обращая внимания на причитание слуги, он бросился к сундуку. Крышка не поддалась. Замок не сломан. Тем не менее чиновник по особым поручениям торопливо отыскал в кошельке плоский ключ.
   Вещи оказались на месте и на первый взгляд лежали также аккуратно. Невольно затаив дыхание, сунул руку в угол, с облегчением нашарив пузатый, кожаный мешочек.
   Не удовлетворившись поверхностным осмотром, достал его и развязал стягивавший горловину шнурок.
   Однако, только увидев тускло блеснувшее серебро монет и свёрнутые в трубочку ассигнации, окончательно успокоился, хмуро посмотрев на поднявшего голову Кубваня.
   Вновь ткнувшись лбом в пол, тот испуганно охнул.
   - Неужто злодей обокрал вас, господин?
   - Твоё счастье, скотина пьяная, что всё на месте, - проворчал дознаватель. - Не то бы я тебя продал, чтобы деньги вернуть.
   - Простите раба неразумного, господин! - взвыл собеседник, и плечи его затряслись от рыданий. - Лучше сразу убейте, только не продавайте! Позвольте служить вам до самой смерти, господин!
   - Заткнись! - устало махнул рукой хозяин, тяжело плюхаясь на кровать. - Сапоги сними.
   - Слушаюсь, господин! - обрадовавшись, слуга вытер опухшее, залитое слезами лицо.
   Несмотря на то, что чиновнику по особым поручениям не терпелось рассказать господину Сабуро о результате своей поездки в замок барона Хваро, он рассудил, что не стоит являться к начальнику уезда голодным, усталым и раздражительным после дальней дороги и истории с Кубванем, отложив визит в канцелярию до завтра.
   Направляясь в баню, Рокеро Нобуро на всякий случай спросил владельца "Бамбуковой жабы" о постояльце по имени Ковгуд. Тот подтвердил, что такой действительно останавливался в его заведении, но сегодня утром выехал вместе со своим хозяином - почтенным купцом из Хайдаро. Тошаки заявил, что давно их знает, и это очень уважаемые и добропорядочные люди.
   Рассудив, что приказчик, видимо, действительно просто захотел завести знакомство со слугой столь влиятельной персоны, как брат губернатора, рассчитывая получить от этого какую-то пользу в будущем, дознаватель окончательно успокоился. Кубвань скорее всего соврал о количестве выпитого вина, ну или просто очень крепоко заснул каналья.
   Тот весь вечер старался быть особенно предупредительным, жадно ловил каждое слово господина и всячески старался угодить.
   Прекрасно выспавшись, чиновник по особым поручениям привёл себя в порядок, быстро позавтракал и, облачившись в форменный синий халат, отправился в канцелярию.
   Кивком ответив на почтительный поклон секретаря, он стукнул костяшками пальцев по дверному косяку, после чего, привычно не дожидаясь ответа, вошёл в кабинет.
   Его хозяин о чём-то беседовал со старшим писцом.
   Увидев нового гостя, он тут же велел господину Окэдо зайти позже, а сам отвесил молодому дворянину почтительный поклон.
   - Рад видеть вас, господин Нобуро. Надеюсь, вы удачно съездили, и господин Хваро развеял ваши подозрения?
   Отвесив ответный поклон, дознаватель презрительно скривился.
   - Этот юнец сбежал! Наверное, как-то узнал подлец, что я взялся расследовать его преступления, и трусливо скрылся!
   - Как?! - отпрянув, вскричал начальник уезда. Его густые брови взметнулись вверх, сминая морщинами лоб, а взгляд растерянно заметался по сторонам. - И вы не знаете, где он?
   Машинально отметив какую-то чересчур нервную, ранее совершенно не характерную реакцию господина Сабуро, упоённый собственной значимостью, младший брат губернатора презрительно фыркнул:
   - Он сказал управителю, что едет в Хайдаро и скоро вернётся. Только, скорее всего, врёт. В его замке вообще никто правды не говорит. Но я на всякий случай оставил барону письмо. Если всё-таки приедет, то пусть явится в канцелярию. У меня много вопросов накопилось.
   - Вы там всех допросили? - лицо хозяина кабинета вновь приобрело привычное отстранённо-вежливое выражение. Вот только он по-прежнему старался не смотреть гостю в глаза.
   - Управителя, охранников и всех слуг, - подтвердил тот, принимая солидный вид. - Они хоть и мало что мне сказали, кроме славословий своему господину. Но я всё-таки узнал, что ваша сестра тогда зимой нашла в лесу труп служанки Хваро. Она была ещё и его любовницей. Но по дороге из столицы без памяти влюбилась в какого-то носильщика из тех, кого нанял барон. Неподалёку от Букасо они пытались сбежать, но господин Мукано догнал их и убил.
   - Откуда вам известны такое подробности, господин Нобуро? - недоверчиво прищурился собеседник.
   Тот охотно пересказал свой разговор со стражником Лукасом, опустив некоторые, на взгляд молодого человека, незначительные детали.
   Внимательно выслушав его, начальник уезда задумчиво проговорил, машинально поглаживая бороду:
   - Господа вправе наказывать своих слуг. Так заведено от сотворения мира. Я не исключаю, что господин Хваро действительно испытывал к той простолюдинке какие-то чувства. А так как она его столь подло предала...
   - С этим спорить не буду, господин Сабуро, - беззастенчиво оборвал его младший брат губернатора. - Но почему он расправился с ней тайно? Я же говорил, что он запретил их искать...
   - Оберегая свою репутацию, господин Хваро хотел просто избежать лишних разговоров, - спокойно пожал плечами хозяин кабинета.
   - Пусть так, - скрепя сердце признал его правоту гость, тут же продолжив с прежним накалом, - но носильщик не был человеком барона. И он не имел права того наказывать. Это самое настоящее нарушение закона! То есть преступление, за которое Хваро должен ответить!
   - А доказать его причастность к этим убийствам вы сумеете, господин Нобуро? - с плохо скрытой издёвкой спросил начальник уезда.
   Чиновник по особым поручениям ощутил острый укол стыда. Он почувствовал, как непроизвольно сжались кулаки до хруста в суставах, а душу заполонило острое желание стереть с лица собеседника эту чуть заметную ехидную усмешку.
   Зло ощерившись, он не стал отвечать на провокационный вопрос, задав вместо этого свой:
   - Ну теперь-то, господин Сабуро, вы верите, что хвалёный барон Хваро вовсе не так благороден и добродетелен, как все здесь считают?
   - Скажем так, - хозяин кабинета отвернулся к окну, избегая его взгляда. - Сейчас я уже в этом сильно сомневаюсь.
   Победно усмехнувшись, визитёр откинулся на низенькую спинку кресла и продолжил назидательным тоном:
   - Кроме того я знаю, что барон посылал господина Мукано в Тодаё нанимать всяких бродяг, из тех кого не жалко и кого никто не будет искать. Кстати, вы знали, что он приходится ему дядей?
   - Да, - поворачиваясь к нему, подтвердил собеседник. - Но господин Мукано - всего лишь хокару, поскольку рождён от наложницы и никогда не сдавал государственный экзамен.
   - Ещё я выяснил имя того дворянина, у кого Хваро останавливался по пути из столицы, - продолжил слегка разочарованный молодой человек. - Думаю, он помог Мукано найти нужных людей.
   - Это вам всё тот же стражник рассказал? - поинтересовался начальник уезда.
   - Про дворянина он, - подтвердил дознаватель. - А о том, что барон посылал Мукано в Тодаё, проболталась одна служанка. Она потом отказалась от своих слов, потому что у неё кто-то украл дочь. Но, по-моему, это только подтверждает, что она говорила правду. А слуги и охранники замка просто покрывают грязные делишки своего господина.
   Младший брат губернатора ждал, что собеседник заинтересуется подробностями этой неприглядной истории, но тот вместо этого спросил:
   - Вы намерены отправиться в Тодаё, господин Нобуро?
   - Да, - подтвердил чиновник по особым поручениям. - После того как ваш художник нарисует мне портреты Хваро и Мукано.
   - Но он, кажется, никогда не видел господина Мукно, - нахмурился собеседник.
   - Достаточно того, что его видел я! - с апломбом заявил чиновник по особым поручениям.
   Пожав плечами, хозяин кабинета позвал секретаря и, когда тот вошёл, приказал:
   - Пришлите ко мне господина Гото.
   - Слушаюсь, господин Сабуро.
   - И ещё я хотел сказать, господин Сабуро, что мне не померещилось, - довольно усмехнулся дознаватель. - Господин Мукано действительно носит сапоги с каблуками, чтобы казаться выше.
   Начальник уезда только вздохнул.
  
  
   - Доброе утро, господин Сабуро, - низко кланяясь и широко улыбаясь, секретарь распахнул перед ним дверь.
   Едва шагнув в приёмную, начальник уезда сразу увидел склонившегося в почтительном поклоне писца со стопкой бумажных листов под мышкой.
   - Почему так долго, господин Гото? - сурово нахмурился шеф. - Я ждал вас вчера вечером.
   Собеседник жалобно посмотрел на него покрасневшими, слезящимися глазами на бледном, осунувшемся лице.
   - Простите, господин Сабуро, я же не настоящий художник, вот у меня ничего и не получалось. Господин Нобуро всё время говорил, что непохоже, и приказывал переделать. Я предлагал ему обратиться к мастеру Пермину, только он не захотел.
   - Но вы всё же сделали так, как ему нужно? - слегка смягчился начальник уезда, кивнув на бумаги под мышкой.
   - Да, господин Сабуро, - подтвердил писец. - Всё как, он пожелал. Тридцать листов с портретом господина Мукано и описанием его деяний.
   Он с поклоном протянул пухлую папку.
   - Пойдёмте посмотрим, - предложил Бано Сабуро, кивнув на предусмотрительно распахнутую секретарём дверь в кабинет.
   Усевшись за стол, он бегло просмотрел рисунки, согласившись про себя, что портрет действительно получился не очень похожим, однако вполне узнаваемым.
   Рядом размещался написанный аккуратными, крупными буквами текст, повествующий о том, что изображённый здесь господин Чиро Мукано подозревается в многочисленных преступлениях, среди которых тайное убийство простолюдинов и нападение на свадебный караван дочери рыцаря Канако. Всякий верноподданный Сына неба обязан сообщить властям о его местонахождении, а также о прочих злодеяниях господина Чиро Мукано, о коих ему известно. За любые подобные сведения чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора провинции Хайдаро господин Рокеро Нобуро выдаст достойное вознаграждение. Обращаться в уездную управу уезда Тодаё-но-Хайдаро.
   Хозяин кабинета давно знал гостя и доверял ему, насколько вообще можно доверять подчинённым, поэтому, насмешливо фыркнув, он пристально посмотрел на застывшего в почтительном полупоклоне писца.
   - Не слишком ли опрометчиво разбрасываться подобными обвинениями, не имея никаких доказательств?
   - Я лишь выполнял ваши распоряжения, господин Сабуро, - напомнил собеседник.
   - Я вас ни в чём не упрекаю, господин Гото, - поспешил тот успокоить писца. - Просто, на мой взгляд, крайне неосмотрительно высказывать столь резкие суждения без надлежащих оснований. У господина барона Хваро тоже есть влиятельные родственники, а своего дядю и наставника он в обиду не даст.
   - Господин Нобуро ещё очень молод, - сообразив, что начальник настроен немного пооткровенничать, несмело заметил Гото. - И, наверное, рассчитывает на заступничество старшего брата?
   - Его превосходительство в нём уже немного разочаровался, - понизив голос, доверительно сообщил хозяин кабинета.
   - И неудивительно, - с сожалением покачал головой гость, видимым усилием давя подступавшую зевоту.
   - Вы усердно потрудились, господин Гото, - уже другим официальным тоном похвалил его начальник уезда.
   - Этот мой долг, господин Сабуро, - церемонно поклонился тот.
   - Надолго вчера задержались? - спросил шеф, откладывая объявления на край стола.
   - Я ещё домой не уходил, господин Сабуро, - потупился подчинённый.
   - Так вы трудились всю ночь?! - вскинул брови хозяин кабинета.
   - Господин Нобуро дал мне задание и ушёл перед самым комендантским часом, - подчёркнуто отстранённым тоном объяснил писец. - А я закончил только под утро. Подремал немного на лавке, и всё. Но сейчас я готов исполнять свои обязанности, господин Сабуро!
   - Отправляйтесь домой, господин Гото, - махнул рукой тот. - И хорошенько отоспитесь, а то уснёте прямо за столом.
   Он добродушно улыбнулся.
   - Я сам отдам объявления господину Нобуро, когда он придёт, и всё ему объясню.
   - Благодарю за заботу, господин Сабуро, - не скрывая радости, поклонился гость. - Да хранит вас Вечное небо!
   Когда за ним закрылась дверь, начальник уезда уже не стал скрывать свои чувства и усмехнулся, машинально огладив аккуратную бородку.
   Да, не повезло его превосходительству с младшим братом. Конечно, упорства Рокеро Нобуро не занимать. Если что-то вбил себе в башку, ни за что не остановится, пока не добьётся. Но нет ни умения себя вести, ни добродетели, ни высоких моральных принципов, ни большого ума.
   Ну, что ему мешало воспользоваться советом писца и обратиться к мастеру Пермину? Пусть портреты у того получаются плохо, но вдвоём с господином Гото они бы быстрее изготовили эту кучу объявлений.
   Рокеро Нобуро так торопился попасть в Тодаё, но теперь отъезд придётся отложить ещё на день и всё из-за его неорганизованности.
   Неудивительно, что он всего лишь ейчей, потому что сдавал государственный экзамен в Хайдаро, а не в столице, как подобало бы близкому родственнику столь высокопоставленного чиновника. Видно, старший брат прекрасно понимал, что младший не смог бы получить учёную степень без его помощи, вот и устроил ему экзамен у себя в провинции.
   Ещё раз мысленно посочувствовав губернатору, Бано Сабуро позвал секретаря и приказал нести корреспонденцию. Ранее полудня он Рокеро Нобуро не ждал.
   Бегло просматривая полученные сверху распоряжения, докладные записки подчинённых, жалобы и прошения жителей уезда, он с привычной лёгкостью отписывал их подчинённым для исполнения, либо откладывал в сторону, намереваясь позже изучить их более внимательно. Хвала Вечному небу, день начинался так, как и сотни других до него.
   Городские стражники по-прежнему продолжали активно искать разбойников, напавших на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Вот только пока что они знали об этом преступлении даже меньше, чем непутёвый младший брат губернатора.
   После того как Бано Сабуро сам вспомнил кавалерийские сапоги на ногах господина Мукано и выслушал рассказ Рокеро Нобуро о его поездке в замок барона, выдвинутые против того обвинения уже не казались начальнику уезда такими нелепыми как раньше.
   Давно разменяв пятый десяток и многое повидав в этой жизни, он никак не мог уяснить только одного: зачем господину Хваро это понадобилось?
   Убийство простолюдинки, предавшей чувства дворянина выглядело хотя и чрезвычайно вульгарно, но всё же вполне обоснованно. Как благородный человек и мужчина, Бано Сабуро барона даже понимал.
   Но для чего понадобилось платить наёмникам, вербовать бродяг в Тодаё, нападать на караван, если всё, что там везли, и без того ему уже почти принадлежало?
   Именно эта мысль, гвоздём засев в голове, второй день не давала покоя, мешая окончательно принять вероятность причастности господина Хваро к данному преступлению.
   Отложив в сторону документы, чиновник потянулся, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы, и собрался приказать господину Ивасако подать чай, но замер, услышав крики и стремительно приближавшийся грохот подошв по деревянному полу.
   - Куда прёшь?! - грозно и растерянно рявкнул секретарь.
   Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался низенький, кривоногий стражник с выпученными глазами на бледном, покрытом редкой щетиной лице.
   Сердце начальника уезда тревожно ёкнуло.
   - Господин, там цензор с солдатами!!!
   - Кто? - машинально переспросил хозяин кабинета, отказываясь верить собственным ушам.
   - Господин Цунадоро! - выдохнул воин. - У ворот из фургона вылез!
   Отшвырнув лёгкое кресло, чиновник бросился к выходу, на бегу поправляя шапочку и уже не обращая внимания на резво отскочившего в сторону Седжи.
   Цензоры назначались в каждую провинцию именными указами Сына неба для контроля за исполнением его воли и законов Благословенной империи. Являясь придворными чиновниками высоких рангов, они подчинялись только государю и отчитывались лишь перед ним.
   Цензоры не имели права вмешиваться в деятельность местных властей за исключением немногих, особо оговорённых случаев, но строго следили за их деятельностью.
   Сам по себе визит столь высокопоставленной персоны в рядовой уезд, коих в провинции около сотни, являлся событием чрезвычайным. А уж если он приехал без предупреждения, то и очень опасным. Поэтому неудивительно, что где-то внутри Бано Сабуро вдруг образовался колючий, ледяной комок страха, от которого слабели колени и путались мысли.
   Выскочив на сквозную веранду, он первым делом увидел солдат с луками в колчанах и с короткими копьями в руках. Тускло поблёскивали лакированные ножны мечей и металлические пластины на доспехах, а из-под надвинутых шлемов пристально смотрели недобрые глаза.
   Поначалу несчастному чиновнику показалось, будто они заполонили весь двор, но, заставив себя успокоиться, он понял, что их лишь чуть больше двух десятков.
   Краем глаза заметив застывших у лестницы растерянных стражников, начальник уезда попытался изобразить самую радушную улыбку и, взмахнув широкими рукавами, бегом сбежал по ступенькам.
   Едва не упав, он склонился в глубоком, церемонном поклоне.
   - Приветствую вас, благородный господин Цунадоро! Рад видеть вас в Букасо-но-Хайдаро! Это для меня такая честь!
   - Не спешите радоваться, господин Сабуро, - резко и сухо прервал его высокий старик с узкой, седой бородкой и редкими усами на суровом, изборождённом морщинами лице. - Быть может, мой визит не добавит вам чести, а совсем наоборот.
   - Я вас не понимаю, господин Цунадоро, - с ужасом пробормотал собеседник, чувствуя, как лоб покрывается испариной, а между лопаток пробегает струйка обжигающе холодного пота.
   Он знал, что цензоры имеют право самостоятельно расследовать лишь преступления против власти Сына неба, а любое из них карается смертью. Причём не только самого злоумышленника, но и всех его родственников мужского пола.
   - Вы обвиняетесь в государственной измене, - подтверждая его самые страшные предположения, отчеканил незваный гость. - И я здесь для того, чтобы либо подтвердить это, либо опровергнуть.
   Землетрясение, удар молнии или рухнувший с неба камень удивили бы начальника уезда гораздо меньше.
   Но поскольку Бано Сабуро даже не представлял, каким образом он мог совершить столь злодейское деяние, ледяные пальцы, сжавшие сердце, слегка ослабили свою беспощадную хватку.
   Тем не менее начальник уезда ещё несколько секунд вглядывался в каменно-неподвижное лицо собеседника, лелея робкую надежду, что ужасные слова ему всего лишь послышались.
   Кто-то из выскочивших вслед за ним на веранду чиновников испуганно охнул.
   - Этого не может быть, благородный господин Цунадоро, - стараясь говорить как можно спокойнее, заявил Бано Сабуро. - Я верный слуга его величества и никогда не замышлял измены.
   - Вот сейчас мы это и проверим, - не стал спорить цензор.
   Обернувшись к сопровождавшим его пятерым чиновникам в фиолетовых халатах придворных, он негромко скомандовал:
   - Приступайте, господа.
   - Да, господин Цунадоро, - синхронно поклонившись, хором ответили те и в сопровождении побрякивавших доспехами солдат направились к канцелярии.
   Однако сам цензор почему-то остался на месте, а поскольку он не позволил Бано Сабуро уйти, тому не оставалось ничего другого, кроме как стоять рядом, наблюдая за происходящим.
   Его подчинённых довольно грубо согнали с веранды и отвели в сторону, где они, сбившись кучкой, тихо переговаривались, испуганно поглядывая на стоявших вокруг незнакомых воинов.
   Из канцелярии выскочил молоденький безусый солдат, держа в руках кресло, раньше стоявшее в кабинете начальника уезда. Поставив его возле господина Цунадаро, он коротко поклонился и побежал назад, придерживая бивший по ногам меч.
   Усевшись, цензор, подслеповато щурясь, окинул взглядом двор.
   А в здании слышались возбуждённые голоса, что-то с грохотом упало. Бано Сабуро нервно сглотнул, изгнанные со своих рабочих мест чиновники возбуждённо загомонили.
   Двое солдат выволокли на веранду упиравшегося секретаря, безуспешно пытавшегося им что-то объяснить.
   Господин Цунадоро вопросительно посмотрел на начальника уезда.
   - Господин Ивасако! - поймав взгляд цензора, крикнул тот дрогнувшим голосом. - Прекратите! Исполняйте, что вам велят!
   - Слушаюсь, господин Сабуро, - кланяясь, пробормотал верный помощник.
   Из комнаты писцов неторопливо вышел господин Андо. Оказывается, он продолжал добросовестно трудиться на своём рабочем месте, не обращая внимания на шум во дворе. Но когда проверяющие приказали ему выйти, безропотно подчинился и спорить не стал.
   Спускаясь по лестнице, он оглядывался по сторонам с какой-то странной растерянно-радостной улыбкой. Казалось, происходящее вокруг его нисколько не удивляет, а может, даже и радует. Хотя, скорее всего, закоренелый пьяница просто ещё толком не понял, что случилось.
   Стоявший у лестницы солдат указал ему на группу писцов, и господин Андо спокойно направился к ним.
   В это время из-за угла канцелярии показались городские стражники во главе с господином Роко Кимуро. Они, скорее всего, занимались воинскими упражнениями во внутреннем дворе или чего-то ждали, но, услышав шум, решили выяснить: в чём дело?
   Тут же дорогу им заступили семеро солдат с копьями наперевес. Ещё четверо, встав за спиной товарищей, вскинули луки с наложенными на тетивы стрелами.
   Судя по всему, открывшаяся ему картина изрядно шокировала десятника. Тем не менее он довольно быстро сориентировался и, вскинув руку, приказал своим людям остановиться.
   - Что случилось, господин Сабуро? - крикнул верный телохранитель, словно не замечая смотрящих в лицо стрел и копий.
   Начальник уезда заискивающе и вопросительно посмотрел на высокопоставленного чиновника, ожидая, что тот сам всё объяснит. Однако грозный визитёр равнодушно приказал:
   - Господин Сабуро, объясните этому благородному воину: зачем мы здесь?
   - Слушаюсь, господин Цунадоро, - церемонно поклонился собеседник и, выпрямившись, торжественно объявил: - Цензор его величества благородный господин Цунадоро исполняет свой долг. А наш долг оказать ему в этом всяческую помощь.
   - Слушаюсь, господин Сабуро! - браво откликнулся десятник и церемонно поклонился высокопоставленному чиновнику. - Приветствую вас, благородный господин Цунадоро.
   Однако тот даже не посмотрел в его сторону. Испуганно переглядываясь, городские стражники начали пятиться, явно намереваясь поскорее скрыться за углом.
   - Стоять! - по-прежнему не глядя на них, властно приказал цензор и обратился к одному из сопровождавших его воинов, судя по более богатым доспехам, командиру: - Господин Тюбо, распорядитесь поставить караулы, чтобы из управы никто не вышел без моего разрешения.
   - Слушаюсь, господин Цунадоро, - коротко поклонился тот и сразу же начал отдавать распоряжения.
   Городских стражников оттеснили к ограде и тоже взяли под охрану, но оружие не отобрали.
   Если преданный лично господину Бано Сабуро телохранитель Кимуро ещё мог бы попытаться напасть на солдат, то простым стражникам такое даже в голову не придёт. Они не воины. Их дело поддерживать порядок, а не воевать.
   Тем более, что поднять оружие на императорского цензора - равносильно государственной измене. Это в Благословенной империи знал любой мало-мальски грамотный человек, тем более имеющий отношение к государственной службе.
   Время тянулось нестерпимо медленно. Проверяющие распахнули окна, и теперь в проёмах мелькали их облачённые в фиолетовые халаты фигуры. Они торопливо просматривали книги на стеллажах, перекладывали на столах бумаги. Страх, поначалу сковавший начальника уезда, начал потихонечку отступать.
   "Ну, действительно, - усмехнулся он сам себе. - Какая у нас может быть государственная измена? Мы здесь все верные слуги Сына неба и свято чтим его волю. Цунадоро, конечно, ничего не найдёт. И, может, скажет тогда, кто же так подло меня оклеветал? А, может, и не скажет. Он вон даже в кабинет не прошёл, сесть мне не предложил. Это всё потому, что его превосходительство губернатор в столицу уехал. Вот цензор и распоясался. Они давно не ладят".
   Испугавшись, что грозный визитёр каким-нибудь образом догадается о его крамольных мыслях, Бано Сабуро упёрся взглядом в землю и стал беззвучно шевелить губами, молясь богине милосердия. Сестра давно ей служит и явно пользуется благосклонностью Голи, так, может, она и ему в просьбе не откажет?
   Солнце выглянуло из-за рваного края пушистого облака, заливая двор ласковым теплом. Почти успокоившись, начальник уезда поклонился.
   - Не прикажете ли подать чаю, господин Цунадоро?
   - Возможно чуть позже, господин Сабуро, - спокойно, почти доброжелательно ответил цензор. - Пока не будем мешать моим людям исполнять их обязанности.
   - Конечно, господин Цунадоро, - почтительно кивнул собеседник.
   В это время на сквозную веранду выскочил облачённый в фиолетовый халат молодой человек с озабоченным гладко выбритым лицом.
   Держа в одной руке книгу в тёмно-жёлтой обложке, а другой поправляя шапочку с квадратным верхом, он торопливо спустился с лестницы и поспешил к начальству.
   - Вот, что мы нашли в архиве за полками, - с поклоном доложил чиновник.
   Одобрительно кивнув, цензор прочёл вслух название:
   - Кайтсуо Дзако "Размышления о Трёхкнижии мудрейшего Куно Манаро", - и, вскинув брови, посмотрел на Бано Сабуро.
   - Что делает книга смутьяна и заговорщика в государственном учреждении?
   - Клянусь Вечным небом и памятью предков, я не знаю, откуда она взялась! - вскричал начальник уезда и, машинально подумав, что утопающий хватается даже за змею, высказал единственное, пришедшее ему в голову объяснение: - Может, кто-то из писцов принёс? Ещё до того, как Кайтсуо Дзако обвинили в измене, а потом она просто завалилась за полку, и про неё все забыли?
   Внимательно выслушав его, собеседник перевёл взгляд на своего человека.
   - Нет, господин Цунадоро, - покачал головой тот. - Книга там недавно лежит. На ней почти не было пыли.
   - Что же вы её не сожгли, господин Сабуро? - с мягким укором спросил высокопоставленный чиновник. - Не смогли? Рука не поднялась предать огню книгу своего кумира? Ну, тогда бы хотя бы спрятали куда-нибудь.
   - Я не имею к ней никакого отношения, господин Цунадоро, - замерев в почтительном поклоне, продолжал убеждать грозного гостя начальник уезда и, нервно облизнув пересохшие губы, указал на испуганно замерших подчинённых. - У них надо спросить. Писцы в архив постоянно ходят, а я там почти не появляюсь.
   - Спросим, господин Сабуро, - многозначительно пообещал цензор. - Обязательно спросим. Но по своей должности именно вы отвечаете в уезде за всё.
   - Вы правы, господин Цунадоро, это мой недочёт, - слегка переведя дух, согласился чиновник. - И я готов смиренно принять любое наказание за ненадлежащее руководство.
   - Я рад, что вы осознаёте свою вину, - с тем же холодно-вежливым выражением лица кивнул грозный визитёр и велел своему помощнику: - Продолжайте осмотр.
   Поклонившись, тот поспешил к канцелярии, а ему навстречу уже спускался по лестнице ещё один молодой человек в фиолетовом халате и с аккуратными усиками на круглом, довольном лице, держа в руке белый, сложенный лист.
   - Вот, что мы ещё нашли господин Цунадоро! - доложил он, с поклоном протягивая бумагу.
   Цензор пробежал взглядом текст, и впервые на его неподвижном, морщинистом лице ясно отразились эмоции.
   У Бано Сабуро вновь защемило сердце, а левую ногу свело судорогой.
   Однако высокопоставленный чиновник заговорил не с ним, а со своим подчинённым:
   - Где это было?
   - На полке в комнате писцов, господин Цунадоро! - с трудом подавив довольную улыбку, бодро отрапортовал тот.
   - Так ваши подчинённые, господин Сабуро, не только читают книги государственных преступников, - сокрушённо вздохнул цензор. - Но и переписывают их крамольные воззвания?
   - Какие воззвания, господин Цунадоро? - ничего не понимая, ошарашенно пробормотал начальник уезда.
   - Вот эти, господин Сабуро! - высокопоставленный чиновник махнул у него перед глазами густо исписанным листком. - Клеветническое письмо изменника Кайтсуо Дзако, дерзнувшего обратиться к самому Сыну неба! Откуда оно в вашей канцелярии?
   Кто-то из писцов громко охнул. Послышался испуганный ропот.
   - Молчать! - прикрикнул один из солдат, а другой угрожающе направил на них копьё.
   Не дождавшись ответа от своего обалдевшего собеседника, цензор приказал подчинённому:
   - Сверьте почерки. Надо узнать: кто именно занимался этим преступным деянием?
   - Слушаюсь, господин Цунадоро, - коротко поклонился тот и почти бегом поспешил в канцелярию.
   А Бано Сабуро почувствовал, как вновь начинает покрываться противным, холодным потом.
   - Я-то надеялся, что кто-то из ваших людей просто по глупости интересовался вредными книжонками, - высокопоставленный чиновник скорбно покачал головой, увенчанной шапочкой учёного из чёрного шёлка. - А тут у вас целое гнездо смутьянов.
   - Поверьте, господин Цунадоро, - с удивлением и ужасом осознав, что у него мелко дрожат колени, собеседник с трудом проталкивал слова сквозь перехваченное спазмом горло. - Я не имею ко всему этому никакого отношения!
   - Вы начальник уезда, господин Сабуро! - голос грозного гостя лязгнул металлом. - А значит, отвечаете за всё, что происходит в уезде! Тем более у вас под боком, в вашей канцелярии!
   - Я виноват, господин Цунадоро, - обречённо пробормотал шокированный страшной находкой дворянин. - Умоляю вас наказать меня за небрежение своими обязанностями!
   - Вашу участь решит сам Сын неба! - резко оборвал его покаянную речь цензор и, отвернувшись, принялся разглядывать враз притихших писцов.
   Громко взвыв, Бано Сабуро опустился на колени и заплакал, закрыв лицо руками. Его трезвый, практичный ум закалённого в многочисленных бюрократических баталиях государственного служащего просто отказывался понимать происходящее.
   До сегодняшнего дня он пребывал в абсолютной уверенности, что никто из его подчинённых не интересуется политикой. Взятки, мелкие вымогательства, использование служебного положения в личных целях. Обо всём этом начальник уезда прекрасно знал, но принимал как должное, лишь следя, чтобы писцы и городские стражники особо не наглели.
   Однако ему и голову не могло прийти, что в его заштатной канцелярии вдруг заведутся смутьяны! Какие там "Размышления о Трёхкнижии"! Он-то считал, что уездные чиновники давно не читают ничего, кроме "историй о ветре и чувствах", да и то редко, предпочитая проводить свободное время в приятной компании за чарочкой вина.
   И вдруг в архиве обнаруживается такая мудрёная книга! Кто же мог её туда притащить? Помнится, господин Окэдо рассказывал, что на государственном экзамене писал сочинение по "Трёхкнижию"? И в молодости он, говорят, любил "чистые беседы" о всякой всячине, не имеющей отношения к реальной жизни. Только это было так давно...
   А главное, какой недоумок взялся переписывать то мерзкое воззвание?! Он разве не понял, что Кайтсуо Дзако и его сторонники, находясь в безопасности в дали от эпидемии, уговаривали Сына неба не возводить "стену мечей"?!
   Но здесь, в землях, где с ужасом ждали прихода петсоры, все надеялись только на императорскую армию, вставшую на пути заразы, и неустанно благодарили государя за заботу.
   Заливаясь совершенно искренними слезами, начальник уезда мысленно перебирал подчинённых, гадая: кто мог оказаться настолько подлым, глупым и неблагодарным?
   Сао Цутуо? Он родом с побережья и потерял там всех своих родственников. Сам господин Окэдо? Он вроде собирался выдать дочь за наследника господина Арото. И пусть за ним числится лишь половина деревни, но всё-таки рыцарь, землевладелец. Только там тоже все умерли от петсоры, и теперь старший писец никак не может отыскать подходящего зятя.
   На открытой веранде вновь появились двое уже знакомых молодых чиновников в фиолетовых халатах.
   - Господин Цунадоро, - синхронно поклонились они, и тот, что помоложе, продолжил: - Мы проверили почерки служащих канцелярии, но похожий на тот, коим написано подстрекательское письмо, не нашли.
   - То есть никто из них его не переписывал? - недоверчиво переспросил цензор.
   - Скорее всего злоумышленник просто принёс письмо на службу? - предположил проверяющий постарше. - Или изменил почерк?
   "Хвала Вечному небу!" - мысленно возблагодарил судьбу Бано Сабуро, и из глаз его вновь потекли слёзы, но на этот раз радости и надежды.
   Как он и предполагал, никто из его людей не замешан в распространении подмётных писем. Так откуда же оно взялось? Ясно, что подкинули. Кто-то же постоянно ябедничал на него губернатору. Теперь вот пытаются оклеветать перед цензором. Только если мерзавцы решили использовать подстрекательские письма, то выходит, они же их и распространяют, являясь государственными преступниками!
   Стараясь успокоиться, начальник уезда пару раз глубоко вздохнул, вытер слёзы, тихонько высморкался и принялся лихорадочно обдумывать оправдательную речь, понимая, что тут важно не только каждое слово, но и интонация.
   В это время на веранду канцелярии вышел ещё один проверяющий. Придерживая полы халата, он буквально сбежал по лестнице и очень быстро оказался рядом со своим шефом.
   - Господин Цунадоро! - церемонно поклонился он, переводя дух. - Во время обыска в кабинете начальника уезда на обратной стороне картины с изречением Сына неба мы нашли вот это.
   Молодой человек достал из кармана в рукаве плотный конверт фиолетового шёлка.
   - В его кабинете? - цензор кивнул на застывшего статуей Бано Сабуро.
   - Да, господин Цунадоро, - подтвердил собеседник. - Там на стене висело изречение Великого Амамото о власти. На обратной стороне и было приклеено это.
   - Злоумышленники часто используют священное имя, чтобы прикрыть свои мерзкие делишки, - жёстко усмехнулся высокопоставленный чиновник. - Глупцы не понимают, что этим лишь усугубляют свою вину.
   - Это не моё, господин Цунадоро!!! - с ужасом глядя на конверт, закричал начальник уезда. - Мне подбросили! Это клевета, клянусь Вечным небом!
   - Помолчите! - оборвал его собеседник, доставая аккуратно сложенный лист.
   Чем дальше он читал, тем суровее становились его лицо. Брови всё сильнее хмурились. Сухие губы сжимались в тонкую, злую нитку.
   - Какие у вас заслуги перед "белым делом"? - внезапно спросил он. - За что "братья" вам так благодарны?
   - Перед кем, господин Цунадоро? - пробормотал несчастный начальник уезда, растерянно хлопая ресницами и решительно не понимая: что вообще тот имеет ввиду?
   - Не притворяйтесь, господин Сабуро, - поморщился высокопоставленный чиновник. - У вас это плохо получается.
   Потрясая исписанным листком, он отчеканил:
   - Братья благодарят вас за услуги, оказанные "белому делу", и просят сохранить это письмо, чтобы после "возвращения к истокам" вы смогли получить более достойную награду. Это очень серьёзно, господин Сабуро. Вам придётся рассказать всё, если хотите избежать допроса с пристрастием.
   - Я не знаю никаких "братьев", - от волнения язык начальника уезда начал заплетаться, а в груди где-то под рёбрами вспыхнула нарастающая боль.
   - И эта печать вам тоже ни о чём не говорит? - вытянув руку, цензор всё с той же холодной усмешкой показал ему бумагу.
   В нижнем углу листа чернел квадрат с белым силуэтом длинноклювой птицы. С белым! А не с красным или золотым, как на государственных документах, изданных волею Сына неба или от его имени.
   Использование изображения императорской цапли само по себе является государственным преступлением, а уж поменять её цвет, будет истинным святотатством!
   Дневной свет в глазах Бано Сабуро стал меркнуть, словно при солнечном затмении, которое ему пришлось наблюдать однажды в детстве. Голова закружилась, и он грузно завалился на бок, роняя с головы чёрную шёлковую шапочку с квадратным верхом.
   В толпе писцов громко охнули.
   - Господин! - вскричал Роко Кимуро, рванувшись к нему.
   Солдаты тут же скрестили перед ним копья.
   Десятник схватился руками за их древка пониже остро отточенных, блестящих наконечников и глухо зарычал. Стражники за его спиной негромко загомонили.
   - Пусть подойдёт, - неожиданно позволил цензор, презрительно скривив губы.
   - Отдайте меч, господин, - негромко велел командир сопровождавшего его отряда.
   Отцепив от пояса клинок в чёрных, лакированных ножнах, Роко Кимуро, не глядя, передал его офицеру и, подбежав к бесчувственному телу начальника уезда, опустился перед ним на колени.
   Бано Сабуро не хватало воздуха, в грудь словно кто-то вставил пылающий уголь, а в ушах оглушительно звенели серебряные колокольчики.
   Постепенно сквозь их бренчание прорезался знакомый, встревоженный голос. Взор прояснился, и из мглы проступило бледное лицо верного телохранителя.
   - Господин! Очнитесь, господин! Что с вами?
   Приподняв голову, чиновник с трудом разлепил сухие губы. Понятливый десятник наклонился к его лицу.
   - Предупреди семью! - выдохнул начальник уезда. - Скорее!
   - Сделаю, господин, - еле слышно, но твёрдо пообещал Роко Кимуро, потом, выпрямившись, посмотрел на внимательно наблюдавшего за ним цензора. - Господин Цунадоро, позвольте отвести господина Сабуро хотя бы в канцелярию. Нельзя же оставлять дворянина валяться на земле!
   - Хорошо, - после секундного колебания разрешил тот. - Помогите ему.
   - Эй, Седжи! - крикнул десятник, призывно махнув рукой. - Сюда иди!
   Низенький, кривоногий стражник, опасливо покосился на солдат и, словно не веря, ткнул себя пальцем в грудь, вопросительно вскинув брови.
   - Да, ты! - раздражённо подтвердил дворянин.
   - Слушаюсь, господин Кимуро, - коротко поклонившись и сунув своё копьё кому-то из коллег, Седжи поспешил на помощь начальнику уезда.
   Вдвоём они помогли ему подняться и подхватили под плечи.
   - Господин Цунадоро! - вновь обратился десятник к цензору. - Мой господин Сабуро очень плохо себя чувствует. Прикажите прислать к нему лекаря.
   - Господин Цунадоро, - робко подал голос чиновник, отыскавший злополучное письмо. - Если он умрёт, как мы узнаем имена его сообщников?
   - Господин Тюбо, - задумчиво кивнул его шеф. - Пошлите кого-нибудь за лекарем. Изменнику ещё рано умирать.
   - Да, господин Цунадоро, - коротко поклонившись, командир солдат прошёл мимо буквально оцепеневших от страха писцов, подойдя к группе городских стражников.
   - Кто знает лекаря где-нибудь поблизости?
   - Я знаю! И я тоже! Я знаю! Тут неподалёку почтенный Джуичи живёт! - наперебой загалдели те.
   - Отправьте с ним своего человека, господин Тюбо, - распорядился высокопоставленный чиновник, вновь изучая текст злосчастного письма. - Пусть проследит, чтобы не болтал лишнего.
   - Слушаюсь, господин Цунадоро, - кивнул офицер и ткнул пальцем в одного из стражников. - Ты! Сходи за лекарем и приведи его сюда!
   - Да, господин, - низко поклонился тот.
   - Пусть скажет, что мой помощник заболел, - продолжил инструктировать цензор, аккуратно складывая исписанный лист.
   - Слышал? - обратился командир к бледному от страха посыльному.
   - Да, господин, - отвесил тот ещё один низкий поклон. - Скажу почтенному Джуичи, что стало плохо важному чиновнику из Хайдаро.
   - Соображаешь, - с презрительным снисхождением хмыкнул офицер и скомандовал одному из своих лучников. - Проводишь этого недоумка. Смотри, чтобы не сбежал и ни с кем зря не болтал.
   - Да, господин, - коротко поклонился солдат, убирая лук в колчан.
   Повиснув на плечах телохранителя и стражника, начальник уезда, медленно передвигая ноги, брёл к лестнице на веранду.
   Звон с голове сделался заметно тише, и он постепенно начал различать обрывки яростного шёпота господина Кимуро.
   - Предупредишь... Расскажешь... Государственная измена.
   В ответ Седжи тихо скулил.
   - Да как же?... Солдаты... Цензор... Казнят... Там везде его чиновники...
   - Да кому ты нужен, мозгляк безродный! - рассерженной змеёй шипел десятник, помогая Бано Сабуро подниматься по ступенькам. - На тебя никто и не посмотрит. А не сделаешь - башку отрежу!
   - Но, как же... - продолжал хныкать Седжи.
   - Вылезешь из окна во двор, - принялся торопливо объяснять телохранитель. - Беги к конюшне. Возле неё дрова у стены сложены. С них через стену перелезешь и мчись так, как будто за тобой гонятся все демоны ада! А не предупредишь госпожу, я не только тебя, всех твоих щенков удавлю! Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
   - Всё сделаю, господин Кимуро, - еле слышно выдохнул стражник. - Только детей не трогайте.
   - Да я тебя, дурака, ещё и награжу! - горячим шёпотом пообещал десятник.
   Поднявшись по короткой лестнице, начальник уезда, совершенно выбившись из сил, повис на плечах своих помощников, жадно хватая ртом воздух.
   Однако мир вокруг на удивление прояснился. Видя, как тяжело он дышит, Роко Кимуро и Седжи остановились, давая возможность Бано Сабуро прийти в себя.
   Проводив их задумчивым взглядом, цензор окликнул офицера:
   - Господин Тюбо, пошлите кого-нибудь за ними присмотреть.
   - Слушаюсь, господин Цунадоро.
   Потом высокопоставленный чиновник приказал всё ещё стоявшему поодаль помощнику:
   - Продолжайте осмотр.
   - Слушаюсь, господин Цунадоро.
   - И будьте особенно внимательны. Похоже, мы напали на след крупного заговора.
   - Приложу все усилия, господин Цунадоро, - кланяясь, пообещал собеседник.
   А его начальник, тяжело поднявшись с кресла, неторопливо проследовал к окружённым солдатами служащим канцелярии уезда.
   - Я знаю, что в вашем городе находится господин Рокеро Нобуро, - негромко произнёс цензор, холодно глядя куда-то "сквозь" испуганно притихших слушателей. - Но мне неизвестно, где он сейчас? Кто готов помочь нам его найти?
   Однако чиновники, ошарашенные всем происходящим и подавленные высоким статусом младшего брата губернатора, боязливо помалкивали.
   - Позвольте мне, благородный господин Цунадоро? - расталкивая коллег, вышел вперёд один из них и, церемонно поклонившись, представился: - Младший писец Джуо Андо.
  
   Только сила воли, благородное происхождение и строгое воспитание помешали Рокеро Нобуро навешать оплеух тупому писаришке.
   Посчитав вполне годными портреты мёртвых разбойников, написанные господином Шихеро Гото, он не мог предположить, что тот хорошо рисует только с натуры, видя лицо человека непосредственно перед собой. А вот воображение и хоть какая-то фантазия у него отсутствует полностью.
   Младший брат губернатора едва голос не сорвал, описывая ему господина Чиро Мукано. Только всё без толку. Кисть писца изображала на бумаге таких образин, в которых даже самый наблюдательный человек не мог бы узнать родного дядю и наставника барона Хваро.
   На все упрёки господин Гото униженно извинялся, оправдывая себя тем, что он, дескать, не настоящий художник, а занимается живописью исключительно для своего удовольствия, и предлагал обратиться к какому-то местному рисовальщику.
   Вот только Рокеро Нобуро уже выяснил, что у того хорошо получаются лишь пейзажи, а портретов ему никто не заказывает.
   Чиновник по особым поручениям, догадавшись, что ушлый писец просто не желает бесплатно потрудиться, стремясь свалить свои обязанности на тупого простолюдина, разозлился ещё сильнее, не позволив тому отлынивать от работы.
   Взяв себя в руки и стараясь говорить как можно строже, но не кричать, он сумел добиться того, что писец смог-таки изобразить портрет некого мужчины, сильно напоминавшего Чиро Мукано.
   Вот только произошло это поздно вечером, когда все служащие канцелярии во главе с начальником уезда уже разошлись по домам.
   Желая поскорее отправиться в Тодаё и в назидание за излишнее хитроумие, младший брат губернатора надиктовал господину Гото текст с подробными описаниями злодеяний близкого родственника господина Хваро, приказав изготовить к утру три десятка подобных объявлений.
   Делать подобные плакаты с изображением самого барона, Рокеро Нобуро посчитал преждевременным.
   Обвинение в убийстве любовницы-служанки и её хахаля в глазах дворян будет выглядеть несерьёзно. Что же касается организации нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, то чиновник по особым поручениям пока так и не придумал, зачем оно могло понадобиться господину Хваро? Поэтому, поразмыслив, он пока не стал публично озвучивать свои подозрения в адрес столичного хлыща.
   А писцу хватит дел и с плакатами о Чиро Мукано. Бедный господин Гото намеревался было переписать их на следующий день с утра, но младший брат губернатора напомнил тому о долге государственного служащего, и тот сразу сник.
   "Надо сразу всё делать как следует!" - раздражённо думал Рокеро Нобуро, выходя на сквозную веранду.
   С наступлением тёплого времени года дрова в железной корзине не пылали. В наступивших сумерках одинокому караульному светил висевший на потолке бумажный фонарь.
   - Господин! - послышался знакомый голос.
   От стены отделилась согбенная фигура Кубваня. На опухшем от побоев лице застыла заискивающая улыбка, а в руке он держал сложенный бамбуковый зонтик.
   - Я тут вас дожидаюсь. Дождь был, вот я и пришёл вас проводить.
   Чиновник по особым поручениям вспомнил, что некоторое время назад действительно слышал за окном какой-то лёгкий шум. Но сейчас с покрывавших крышу черепиц срывались лишь отдельные капли.
   - Он давно кончился, - проворчал дворянин, спускаясь с веранды.
   - Так вдруг опять начнётся? - угодливо залебезил слуга. - А зонтик уже здесь.
   Позорно проспав возвращение хозяина, Кубвань теперь старательно проявлял служебное рвение, не только исполняя все приказы господина, но и пытался их предугадать, всячески доказывая свою добросовестность и полезность.
   Рокеро Нобуро, как правило, относился к простолюдинам со снисходительным пренебрежением. Будучи по натуре отходчивым, он уже простил слуге его досадный промах и только усмехался подобным потугам.
   Поскольку с неба уже не капало, Кубвань занял своё место за спиной господина, зажав под мышкой так и не понадобившийся зонтик.
   Солнце уже провалилось за горизонт. Приближался комендантский час, и улицы Букасо постепенно пустели.
   Короткий летний дождичек лишь прибил пыль, не успев вновь превратить её в грязь, и наполнил воздух свежестью.
   Чиновник по особым поручениям неторопливо шествовал в гостиницу, наслаждаясь прекрасным вечером и любуясь первыми звёздами, уже начинавшими проступать на свободных от облаков участках неба.
   Впереди из-за угла, оглашая улицу громкими криками, вывернула компания припоздавших гуляк.
   Увидев неторопливо идущего дворянина, простолюдины затихли и, подавшись к закрытой лавке, освободили дорогу.
   Младший брат губернатора привычно не обратил на них внимания, а вот шагавший за его спиной спутник внезапно вскрикнул:
   - Ковгуд, ты?
   Остановившись, Рокеро Нобуро обернулся, удивлённо посмотрев на слугу.
   Тот замер, растерянно хлопая ресницами.
   - Что ты сказал? - нахмурился хозяин.
   - Бежим! - негромко охнул кто-то из гуляк, и, прежде чем чиновник по особым поручениям успел что-то сказать, компания бросилась прочь, громко топоча подошвами туфель.
   - Это же тот самый приказчик из Хайдаро, с кем я вчера пил! - наконец смог выговорить Кубвань.
   - А ну стоять! - рявкнул младший брат губернатора, вытаскивая меч и бросаясь в погоню.
   К его несказанному удивлению, горожане почти сразу же исполнили приказание.
   - Пощадите, господин! В чём мы виноваты, господин? Зачем вы нас преследуете, господин? - в один голос загомонили они, сбившись в тесную кучку и испуганно поглядывая на рассерженного дворянина.
   - А вы чего побежали? - слегка остывая, проворчал тот.
   - Так беспокоить благородного господина не хотели, - заискивающе и насквозь фальшиво пояснил один из них, мужчина средних лет в добротном, сером халате, подпоясанном кожаным ремешком с блестящими металлическими бляшками.
   Позади чиновника по особым поручениям послышался шум шагов и тяжёлое дыхание слуги.
   - С кем из них ты пил? - не оборачиваясь, спросил хозяин.
   Однако Кубвань в ответ только сопел.
   - Ну что, узнал? - раздражённый его молчанием, Рокеро Нобуро задал новый вопрос.
   - Так нет его здесь, господин, - растерянно проблеял собеседник. - Только что был, и вот нет.
   Младший брат губернатора окинул суровым взглядом четвёрку прилично одетых простолюдинов.
   - Где ваш приятель?
   - Кто, господин? - растерянно переспросил один из них.
   - Тот, кто ещё с вами был, когда вы навстречу шли! - прикрикнул дворянин.
   - Мы все здесь, господин, - тем же виновато-просительным тоном заявил собеседник. - Идём с улицы Тучки и дождя. А почтенный Леха с нами давно распрощался. Он возле ювелирной лавки Куама живёт. Ему с нами не по пути.
   - Шутить со мной вздумали? - угрожающе сощурился чиновник по особым поручениям, с лёгким шорохом обнажая клинок, с которым в последние дни почти не расставался.
   - Да что вы, господин! Мы все здесь! С нами больше никого не было! - также дружно загомонили простолюдины, со страхом поглядывая на сверкающую полосу остро отточенной стали с волнистым рисунком.
   Держа меч перед собой и не спуская с них глаз, Рокеро Нобуро обошёл компанию, обнаружив в нескольких шагах впереди узкий, тёмный проулок, где никого не оказалось.
   - Так ты его точно видел, Кубвань? - в очередной раз спросил он у слуги.
   - Да показалось тебе! Может, я на него похож? Лучше гляди! - дружно загалдели прохожие.
   - Молчать! - грозно рявкнул младший брат губернатора, поднося меч к лицу самого горластого, и бросил быстрый взгляд на слугу.
   Тот явно не знал, что сказать, переминался с ноги на ногу, вытирая рукавом куртки вспотевший лоб.
   - Говори, бездельник! - прикрикнул хозяин. - Пил с кем-нибудь из них или нет?!
   - Может, и не пил, господин, - заскулил Кубвань, втягивая голову в плечи и крепко зажмурив глаза.
   "Он так хочет мне угодить, что ему уже начинает мерещиться всякое", - мысленно усмехнулся чиновник по особым поручениям, пряча клинок в ножны и вновь интересуясь:
   - Так почему же вы на самом деле от меня бежали? Только не врать!
   Собеседники переглянулись, и тот, что выглядел постарше, неохотно пояснил:
   - Мы вас за другого благородного господина приняли. Недавно он в "Красном пионе" сорок муни проиграл, несправедливо назвал нас мошенниками и грозился убить при следующей встрече. Как вы крикнули: "Стой", - ну мы и решили, что это он...
   - А чего это он в "открытое" заведение пошёл? - нисколько не удивляясь подобной истории, спросил Рокеро Нобуро.
   Такое случалось, хотя уже и не так часто. До сих пор кое-кто из дворян поборников старины считали, что возвращать долги простолюдинам необязательно. А если и платили при свидетелях, то тайно мстили потом за публичное унижение.
   - Ну, на всё воля благородного господина, - пожал плечами горожанин, добавив с лёгкой усмешкой: - Он же не всегда выигрывал. Раньше Лоух - бог удачи ему часто помогал...
   - Ладно, - махнул рукой младший брат губернатора. - Ступайте.
   - Спасибо, благородный господин! Да хранит вас Вечное небо! - кланяясь на ходу, заметно протрезвевшие простолюдины поспешили прочь, то и дело оглядываясь и возбуждённо перешёптываясь между собой.
   Укоризненно качая головой, чиновник по особым поручениям с презрением и жалостью посмотрел на съёжившегося слугу.
   - В следующий раз хорошенько запоминай, с кем пил. Не заставляй меня зря бегать.
   - Простите, благородный господин, прямо не знаю, как так получилось, - виновато развёл руками Кубвань. - Вроде бы показалось, что Ковгуд с ними шёл... А сейчас уже и не знаю. Темно тут.
   - Тошаки говорил, что они с хозяином часто через Букасо проезжают, - сообщил молодой дворянин. - Может, ещё и свидитесь.
   Добравшись до гостиницы, он заказал себе ужин, умылся, разделся и лёг спать, наказав слуге не будить его слишком рано.
   Тот добросовестно исполнил приказание, не тревожа хозяина до тех пор, пока он не проснулся сам. Торопливо позавтракав, младший брат губернатора отправился в канцелярию уезда.
   Ещё засыпая вчера, молодой человек с досадой понял, что, несмотря на все его усилия, выехать в Тодаё сегодня вряд ли получится. Даже если писец подготовит объявления, надо ещё уговорить господина Сабуро выделить сопровождающих для поездки. Тем более, что нужны не кто попало, а совершенно конкретные люди. В эту поездку чиновник по особым поручениям намеревался прихватить Лукаса с парой его приятелей из числа тех, кто тоже ездил в замок барона Хваро.
   Погрузившись в свои размышления, молодой дворянин мало обращал внимание на привычно уступавших ему дорогу простолюдинов, не замечая ни гостеприимно распахнутых дверей лавок, ни выстроившихся прямо под открытым небом прилавков с товарами.
   Вдруг в привычном городском шуме его слух выделил раздававшиеся где-то впереди выкрики:
   - Дорогу! Освободите дорогу благородному господину Кусуо Цунадоро!
   Услышав фамилию цензора, младший брат губернатора встрепенулся, с любопытством оглядываясь вокруг. Он быстро увидел в дальнем конце улицы знакомый фургон под зелёной крышей с развешанными по углам бордовыми кисточками.
   Перед ним шествовал облачённый в доспехи солдат императорской армии с копьём в руках и громким, скучным голосом предупреждал о приближении повозки высокопоставленного чиновника.
   Ещё два воина шли по сторонам фургона возле его высоких колёс с резными, деревянными спицами. А на козлах рядом с пожилым, унылым возницей в серой куртке, раздувшись от гордости, словно прыщ, восседал Джуо Андо.
   Поражённый этой картиной, чиновник по особым поручениям невольно остановился, следя за приближающейся повозкой.
   Заметив его, младший писец обернулся к завешанному циновкой входу и что-то сказал. К сожалению, из-за криков солдата и уличного гомона чиновник по особым поручениям не смог разобрать ни слова.
   Видимо, из фургона что-то ответили, так как возница, не оборачиваясь, кивнул головой в кожаной шапочке и, подхлестнув лошадь, заставил её быстрее переставлять копыта по высохшей за ночь пыли.
   Насторожившись от зашевелившегося в душе нехорошего предчувствия, Рокеро Нобуро тоже посторонился, нечаянно качнув уставленный глиняными мисками прилавок.
   Опасаясь за своё добро, согнувшийся в поклоне продавец громко застонал, но не посмел укорять дворянина. Однако, когда на стенд навалился также освобождавший дорогу бедно одетый крестьянин, лавочник оттолкнул его чуть ли не прямо под лошадиные копыта.
   Шагавший рядом с повозкой солдат скользнул по суетившимся простолюдинам равнодушным взглядом, который тем не менее заставил их тут же замолчать и склониться в глубоком поклоне.
   Когда фургон неожиданно остановился, младший брат губернатора поначалу решил, что причиной этого стал едва не попавший под колёса селянин.
   Но Андо, резво вскочив, отодвинул в сторону полог, выпуская на переднюю площадку молодого человека в шапочке учёного и в форменном облачении придворного. Начинающий дознаватель знал, что во всей провинции Хайдаро халат такого цвета носили только чиновники из канцелярии цензора.
   Младший писец с поклоном указал тому на младшего брата губернатора.
   - Господин Рокеро Нобуро? - церемонно поклонившись, спросил придворный.
   - Да, это я, - насторожившись, кивнул тот.
   - Господин Кусуо Цунадоро желает сказать вам несколько слов. Не могли бы вы подняться?
   Возница уже спрыгнул на землю и деловито отвязывал закреплённую на борту лестницу.
   Понимая, что игнорирование подобной просьбы императорского цензора чревато серьёзными неприятностями даже для него, младший брат губернатора склонился в ответом поклоне.
   - Для меня большая честь беседовать со столь мудрым и благородным мужем.
   Пока они обменивались любезностями, слуга установил лестницу и протянул руку, предлагая гостю своего хозяина помочь подняться на переднюю площадку. Но тот сделал вид, что его не заметил, легко взбежав по четырём ступенькам.
   Стараясь не мешать важным господам, Джуо Андо попятился к краю площадки и чуть не упал, едва успев ухватиться за лавку.
   Кто-то из прохожих, наблюдавших за разговором чиновников, засмеялся, заставив младшего писца покраснеть.
   Не обращая на него внимания, молодой придворный пропустил гостя в фургон.
   Отодвинув занавес, тот увидел сидевшего напротив цензора.
   - Какому счастью я обязан удовольствию видеть вас, благородный господин Цунадоро?
   - Проходите, господин Нобуро, - пропустив вопрос мимо ушей, собеседник указал на лавку у боковой стенки.
   Пригнувшись, чтобы не стукнуться о крышу, молодой дворянин занял указанное место, поставив меч в ножнах между ног. Помощник цензора устроился напротив и скромно потупил взор.
   - К гостинице! - чуть повысив голос, скомандовал высокопоставленный чиновник.
   - Слушаюсь, господин! - отозвался слуга.
   - И не торопись, - неожиданно добавил хозяин.
   Дёрнувшись, повозка покатила вперёд, сопровождаемая ленивыми криками солдата, негромким скрипом колёс и гомоном заполнявших улицу людей.
   Слегка покачиваясь на лавке, облачённый в халат придворного старик пристально и недобро рассматривал своего гостя.
   Тот знал, что хозяин фургона давно не ладит с его старшим братом, и не ждал от этой встречи ничего хорошего.
   Но первые же слова буквально ввели его в ступор, многократно превысив самые плохие предчувствия.
   - Есть сведения, господин Нобуро, что вы распространяете запрещённую литературу.
   "Откуда он узнал о "Букете наслаждений"? - мысленно охнул чиновник по особым поручениям, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, но понимая, что у него это плохо получается. - Никто же не видел, как я её покупал. Неужели сам лавочник донёс? Тогда его тоже накажут за торговлю запрещёнными книгами. Это-то и будет самое настоящее распространение, за которое можно и на каторгу загреметь. А я её просто читал и никому не показывал. Может, слуги проболтались, а кто-то донёс? Нет, они еле-еле буквы различают. И откуда им знать, что эта книга запрещённая? Эх, не надо было её брать!"
   - Вас ввели в заблуждение, господин Цунадоро, - холодно проговорил он. - Я не занимаюсь противозаконными делами.
   - Господин Нобуро, - снисходительно усмехнулся собеседник. - В мои обязанности, кроме всего прочего, входит поиск и искоренение измены. Только нет для меня большей радости, когда подозрения не подтверждаются. И тогда наказание ждёт уже тех, кто ввёл нас в заблуждение. Раз вам нечего скрывать от верных слуг его величества, позвольте осмотреть ваши вещи? Если мои люди не найдут ничего недозволенного, я с удовольствием выпью с вами чаю, и мы поговорим о более приятных вещах. После чего я не буду вас больше беспокоить, вернусь в Хайдаро и при первой возможности сам расскажу его превосходительству об этой неприятной истории. А те, кто вас оклеветал, понесут заслуженное наказание.
   "Не укати старший брат в столицу, ты бы так не наглел", - с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость, думал молодой человек, но заговорил вежливо и спокойно, как подобает благородному и образованному человеку:
   - Я не смею препятствовать вам исполнять свой долг, господин Цунадоро.
   Конечно, губернатор не допустит, чтобы его младшего брата судили за чтение какой-то безнравственной книжонки, пусть даже и запрещённой. Но после такого скандала о карьере государственного служащего придётся забыть.
   Рокеро Нобуро понимал, что для сохранения чести семьи он скорее всего вынужден будет записаться в армию и, покинув Хайдаро, распрощаться с той весёлой и беззаботной жизнью, которую так любил.
   Его не страшили ни дальние походы, ни кровавые схватки со свирепыми варварами. Но на границе, куда придётся уехать, нет ни интересных собеседников, ни утончённых женщин, ни изысканных яств, ни хорошего вина.
   Возможно, лет через пять, когда эта неприглядная история забудется, или раньше, если получится совершить несколько впечатляющих подвигов во имя Сына неба, ему и удастся вернуться домой. Но и тогда старший брат его не простит, даже если всё ещё останется на государственной службе.
   - А чем вы занимаетесь в Букасо, господин Нобуро? - прервал его мрачные размышления цензор. - Что заставило вас здесь задержаться?
   - Как чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора я расследую убийство рыцаря Канако и его дочери, - сухо ответил молодой дворянин.
   - Насколько я знаю, разбойников, напавших на свадебный караван, разыскивает городская стража, - заметил собеседник.
   - Ввиду важности данного дела его превосходительство поручил заниматься им ещё и мне, - тем же официальным тоном пояснил младший брат губернатора, кстати припомнив изречение Божественного мастера: - "Совместные усилия способствуют скорейшему достижению цели".
   - И каковы результаты вашего расследования, господин Нобуро? - живо заинтересовался хозяин повозки.
   - Кое-что уже удалось выяснить, господин Цунадоро, - осторожно ответил гость. - Шайка состояла из опытных наёмников и всякого сброда из Тодаё. После петсоры там сейчас много переселенцев, и среди них не только добропорядочные подданные. Их-то и наняли в помощь воинам, а потом перебили.
   - Вы уже знаете, кто за этим стоит?
   - Есть кое-какие подозрения, - ушёл от прямого ответа чиновник по особым поручениям. - Но говорить об этом пока преждевременно.
   "С меня одной запрещённой книги хватит, - усмехнулся он про себя. - А то ещё и в клевете обвинят... Вот тогда-то столичный ублюдок точно останется безнаказанным. Без меня Сабуро не решится его трогать".
   Внезапно в голову пришла неожиданная, но вполне очевидная мысль, немного поднявшая ему настроение.
   "Если придётся уйти с государственной службы, то и терять больше нечего. Хуже просто не будет. Тогда зачем мне это расследование? Какая теперь разница, из-за чего барон убил свою невесту и её отца? Надо просто вызвать его на поединок, как поступали наши благородные предки. Пусть нас рассудит меч! Мерзавец или умрёт, или извинится за то, что относился ко мне с таким пренебрежением!"
   - Вы имеете ввиду господина Хваро? - не преминул продемонстрировать свою осведомлённость цензор.
   - Мне бы не хотелось говорить об этом, - скромно потупился младший брат губернатора. - Поймите правильно, господин Цунадоро, без веских доказательств подобные слова могут принести вред репутации благородных господ и выставят меня клеветником.
   - Похвально, что вы так заботитесь о чужом и своём добром имени, - одобрительно хмыкнул собеседник.
   Он хотел ещё что-то сказать, но в это время снаружи донёсся знакомый голос Тошаки:
   - Сюда, сюда заворачивайте! Тут удобнее будет.
   "Доехали", - догадался молодой дворянин и вновь загрустил, вспомнив о запрещённом творении Баман Гари.
   - Вас что-то беспокоит, господин Нобуро? - видимо, заметив это, с деланной заботой поинтересовался цензор.
   - Да, господин Цунадоро, - криво усмехаясь, не стал тот скрывать очевидного. - Не думаю, что в Благословенной империи найдётся такой человек, кто бы равнодушно отнёсся к подобному обвинению.
   По сухим, тонким губам старика скользнула тень понимающей улыбки.
   Повозка остановилась.
   - Приехали, господин Цунадоро, - отодвинув закрывавший вход полог, бодро доложил Джуо Андо, бросив странный, словно бы торжествующий взгляд на чиновника по особым поручениям.
   - Я попрошу вас нас сопровождать, - кивнул цензор.
   - Это для меня честь, господин Цунадоро, - одной рукой придерживая занавес, поклонился младший писец.
   Первым вышел молодой, скромно промолчавший всю дорогу придворный, за ним сам Рокеро Нобуро. Последним фургон покинул цензор и, держась за руку младшего брата губернатора, спустился на землю.
   Джуо Андо едва успел сбежать по лестнице, прежде чем её убрали.
   - Какая честь, благородный господин Цунадоро! - задыхаясь от восторга, бормотал хозяин гостиницы, замерев в глубоком поклоне и не смея поднять взор. - Какая честь! Смиренно благодарю Вечное небо за то, что вы почтили вниманием моё жалкое заведение! Желаете отобедать? А, может быть, чаю? Или вы осчастливите меня и остановитесь в "Бамбуковой жабе"? О! Тогда слава о моём заведении пойдёт по всему уезду!
   - Посмотрим, - не глядя на него, небрежно бросил высокопоставленный чиновник, направляясь к гостеприимно распахнутой двустворчатой двери.
   За ним проследовали дворяне и все трое солдат. Войдя в почти пустой зал, цензор подошёл к столику у окна.
   Его подчинённый услужливо подставил стул, усевшись на который, начальник поправил шапочку, степенно огладил седую бородёнку и только после этого равнодушно посмотрел на Тошаки.
   - Чаю. Джангарского.
   - Слушаюсь, господин! - не скрывая ликования, хозяин гостиницы бегом бросился на кухню.
   Проводите моего помощника в свою комнату, господин Нобуро, и возвращайтесь, - распорядился грозный старик. - Проверим, что за чай подают в этом месте? Да, и оставьте меч. Он вам пока не понадобится.
   Сжав губы в куриную гузку, младший брат губернатора передал клинок в ножнах воину, занявшему место за спиной цензора.
   На галерее второго этажа они едва не столкнулись с Кубванем, спешившим куда-то с лоханью грязной воды, где плавала половая тряпка.
   Увидев хозяина в компании придворного чиновника и хмурого солдата, слуга резко попятился, украсив куртку мокрым, тёмным пятном.
   - Комнату запер? - отрывисто спросил дворянин.
   - Да, господин, - кивнул простолюдин, поставил свою ношу на пол и достал из-за пазухи ключ.
   - Иди отсюда! - буркнул Рокеро Нобуро, проходя мимо.
   Шагнув через порог комнаты, помощник цензора церемонно поклонился, избегая смотреть младшему брату губернатор в глаза, и аккуратно прикрыл дверь у него перед носом.
   Несколько секунд постояв и почувствовав себя ужасно глупо, чиновник по особым поручениям направился к лестнице.
   Солдат направился за ним, громко ботая по полу толстыми подошвами сапог из порыжевшей от времени кожи.
   "Так это он за мной следит", - догадался младший брат губернатора, и на душе сделалось ещё гаже.
   На столике перед цензором уже стоял отделанный черепаховым панцирем поднос с двумя крошечными чашечками и маленьким чайничком с длинной ручкой.
   Младший писец канцелярии уезда Букасо сидел далеко в стороне, изо всех сил делая вид, что всё происходящее его совершенно не интересует.
   - Угощайтесь, - радушно предложил страшный старик, довольно причмокнув губами. - Чай здесь не так уж и плох. Конечно, не столь изыскан, как у его превосходительства, но для подобного заведения вполне приличный.
   Покосившись на стоявшего за своей спиной солдата с круглой, сонной физиономией, молодой дворянин наполнил чашечку кипятком, подождал, когда расправятся скрюченные листочки, и сделал крошечный глоток.
   Неожиданно цензор поинтересовался:
   - Что заставило вас подозревать именно господина Хваро? Насколько мне известно, это вполне добропорядочный юноша, прекрасно показавший себя на государственном экзамене.
   Понимая, насколько глупо прозвучит его рассказ о следах кавалерийских сапог, оставленных родным дядюшкой барона на месте преступления, чиновник по особым поручениям с деланным равнодушием пожал плечами.
   - Считайте это предчувствием, господин Цунадоро.
   - В искусстве расследования преступлений, господин Нобуро, - назидательно заявил собеседник, - нельзя придавать значение чувствам. Следует опираться только на факты.
   - У меня есть сведения о том, что приближённый барона - его родной дядя господин Чиро Мукано вербовал в Тодаё бродяг для нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, - сказал младший брат губернатора, весьма задетый столь пренебрежительным тоном. - Завтра я как раз собирался туда съездить и выяснить всё окончательно. Осталось только договориться с господином Сабуро, чтобы он выделил мне пару толковых городских стражников.
   - Господин Сабуро, кажется, серьёзно заболел, - вздохнув, покачал головой цензор. - И вряд ли в ближайшее время вернётся к своим обязанностям.
   - Да мы с ним ещё вчера вечером разговаривали! - озадаченно вскинул брови молодой дворянин. - Что случилось?
   - Я не лекарь, господин Нобуро, - немного наигранно развёл руками собеседник. - Он просто упал без чувств.
   - Очень жаль, - пробормотал чиновник по особым поручениям, подумав, что теперь придётся договариваться с командиром городской стражи. Однако тут же одёрнул себя, вспомнив об обыске в своей комнате.
   Словно подтверждая его слова, на галерее громко хлопнула дверь.
   Глянув в ту сторону, младший брат губернатора увидел спешившего к лестнице помощника цензора со злополучной книгой в руках.
   Не сумев справиться с собой, он досадливо поморщился, поставив полупустую чашечку на поднос.
   Проследив за его взглядом, высокопоставленный чиновник чуть заметно оживился.
   - Господин Цунадоро, - поклонился его помощник. - Взгляните.
   Пробежав глазами название, страшный старик, укоризненно качая головой, посмотрел на потупившего взор молодого дворянина.
   - Господин Нобуро, разве вам неизвестно, что этот автор признан безнравственным и его книги запрещены к прочтению, как аморальные и наносящие вред обществу?
   Уверять, что он ничего не знал, означало бы признаться в собственном невежестве, а чиновник по особым поручениям не мог себе этого позволить, поэтому просто проворчал:
   - Конечно, известно, господин Цунадоро. К сожалению, я оказался слишком слабохарактерным. Наткнулся на эту книжку в Тодаё и не смог сдержать своего любопытства. Я знаю, что это не делает мне чести, и готов понести наказание за свой поступок. Но я читал её один и ни с кем не собирался делиться.
   Пока он произносил свою покаянную речь, цензор, казалось, не обращал на него никакого внимания, всецело погрузившись в изучение двух густо исписанных листков, извлечённых из переданного помощником конверта.
   Когда младший брат губернатора замолчал, нервно облизав враз пересохшие губы, собеседник пристально посмотрел на него и, протягивая бумагу, спросил с издевательской вежливостью:
   - Этого вы тоже не переписывали?
   Подавшись вперёд, Рокеро Нобуро попытался её взять, но высокопоставленный чиновник неожиданно прикрикнул:
   - Уберите руки! Разрешаю только смотреть!
   А стоявший за ним солдат до половины вытащил из ножен меч.
   Зябко передёрнув плечами в предчувствии чего-то ну очень нехорошего, молодой человек, изо всех сил напрягая зрение, пытался разобрать текст, написанный аккуратным мелким почерком.
   После первых же строчек брови его взметнулись на лоб. Ошарашенно посмотрев на цензора, он хрипло выдохнул:
   - Это не моё! Где вы его взяли!?
   Получив разрешающий кивок шефа, проверяющий в фиолетовом халате доложил с плохо скрываемым торжеством:
   - В вашем сундуке, господин Нобуро. На самом дне, под этой запрещённой книгой.
   - Но я его туда не клал!
   - А вот здесь написано, что "братья" просят вас распространить клеветническое воззвание, - сказал страшный старик, показав второй лист. - Или это тоже не ваше?
   - Конечно, не моё! - не задумываясь, подтвердил тот, торопливо заговорив: - Да, я действительно хранил у себя книгу безнравственного Бамана Гари. Но я не имею никакого отношения к воззванию Дзако и не знаю никаких "братьев"! Все эти бумаги мне подбросили! Мы с моим славным старшим братом всегда были верными слугами его величества!
   - Верные слуги не замышляют государственной измены, - назидательно проговорил цензор. - Даже если благородный господин Хосино Нобуро и не знал, что вы связались со смутьянами и заговорщиками, ему всё же придётся ответить за ненадлежащее воспитание младшего брата.
   "Так это всё затем, чтобы свалить брата?!" - вспыхнувшая в голове догадка пугала своей очевидностью.
   Он прекрасно знал, что два самых высокопоставленных чиновника провинции давно не ладят между собой, норовя напакостить друг другу по мелочам.
   Но теперь, когда в руках цензора оказались бумаги, столь сильно порочащие близкого родственника губернатора, жуткий старик сделает всё, чтобы уничтожить Хосино Нобуро и всю его семью.
   Осознав, что именно грозит родным и близким, Рокеро Нобуро с ненавистью посмотрел на торжествующе улыбавшегося собеседника, неторопливо убиравшего листочки в конверт из фиолетового шёлка.
   Оскалившись, словно дикий зверь, молодой дворянин метнулся к нему, стремясь завладеть компрометирующими бумагами. В тот миг ему казалось, что стоит уничтожить эти лживые измышления, и брат будет спасён. Пусть цензор потом говорит что хочет, но без подброшенных писем все обвинения против Хосино можно будет оспорить.
   Солдат, стоявший за спиной чиновника по особым поручениям выхватил меч и ударил его плоской стороной по затылку.
   Никак не ожидавший ничего подобного от увальня с сонным лицом, Рокеро Нобуро замешкался, потеряв ориентацию от боли, и тут второй воин ткнул его тупым концом копья в живот.
   Младший брат губернатора сначала тяжело плюхнулся задом на табурет, потом рухнул на пол, беззвучно разевая рот.
   - Свяжите его, - кривя тонкие губы в глумливой усмешке, приказал цензор, поднимаясь на ноги.
  
   Стараясь не обращать внимания на всё ещё трещавшие от боли связки, Ия прижалась лбом к голени и только после этого опустила задранную к потолку ногу.
   Закончив с этим упражнением, она побежала на месте, высоко вскидывая колени.
   За стенами её комнаты своим чередом шла размеренная жизнь богатого дома начальника уезда. Перекликались слуги, непринуждённо смеялись наложницы и дети. Властным, не терпящим возражения тоном отдавала распоряжения старшая госпожа.
   Сам глава семейства появлялся во втором дворе только по вечерам. Платина всякий раз зло морщилась, слушая его спокойный, полный величавого достоинства голос.
   Именно запрет приёмного папаши крепче всех замков удерживал её в комнате, хотя дверь сюда никто и не думал закрывать.
   Помня о наложенном на неё взыскании, обитатели усадьбы не рисковали навещать впавшую в немилость приёмную дочь хозяина дома. Порой казалось, что они избегают даже лишний раз пройти по веранде мимо её окон.
   Даже Оки теперь спала в другой комнате. Не привыкшая к одиночеству, предоставленная самой себе в тесном помещении, пришелица из иного мира очень скоро затосковала. Её не успевший до конца перестроиться разум человека двадцать первого века изнывал от отсутствия информации, делая пребывание в заточении ещё более невыносимым.
   Как же тогда она пожалела о том, что так неосмотрительно сожгла все письма барона!
   Вспоминая аккуратно выписанные буквы, сливавшиеся в такие милые сердцу слова, Платина порой плакала, уткнувшись лицом в скомканное одеяло, в бессильной злобе стуча кулаками по мягкому матрасу.
   Теперь она даже думать не хотела о том, что Тоишо Хваро замешан в убийстве тех несчастных в лесу или в нападении на свадебный караван своей невесты. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда! И точка!
   Когда истерика затихала, приёмная дочь начальника уезда лежала, свернувшись калачиком, и переносилась мыслями в ту ночь, когда они вместе гуляли по тёмным улицам Букасо.
   Стараясь отрешиться от окружающей действительности, девушка возвращалась к тем чудесным мгновениям, и перед закрытыми глазами вставало красивое, слегка удлинённое лицо с удивительно чистой кожей и милыми усиками над верхней припухлой губой.
   После всего случившегося именно его Ия стала считать своей опорой в этом жестоком и бесчеловечном мире.
   Старшая подруга, госпожа Амадо Сабуро, не посмеет и слова сказать против воли брата, а если чем и поможет, то разве только тем, что возьмёт в свой монастырь. Однако Платина не стремилась провести остаток своих дней в молитве или в уходе за больными и страждущими.
   Частенько вспоминая последний разговор с вредным чиновником из Хайдаро, девушка переживала за барона, которого уже всерьёз считала своим возлюбленным.
   К сожалению, единственным источником информации об окружающем мире для неё оставалась Оки. Однако приёмная дочь начальника уезда опасалась расспрашивать о Хваро напрямик и попросила служанку каждый вечер пересказывать ей все новости, какие только услышит за день. А для того, чтобы та больше обращала внимание на чужие слова, подарила ей простенькую ленточку для волос, пообещав ещё одну после отмены "домашнего ареста".
   Постепенно снижая темп бега, Платина наконец остановилась, сделала глубокий вдох и невольно скривилась от неприятного запаха.
   Это всё из-за того досадного столкновения с приёмным папашей. До того старшая госпожа смотрела "сквозь пальцы" на то, что Ия днём посещала уборную на заднем дворе, естественно, если та не задерживалась и ни с кем по пути не болтала.
   Но однажды, возвращаясь в комнату, девушка столкнулась с самим начальником уезда. Она пыталась объяснить, что просто ходила по нужде, сейчас идёт к себе и больше никуда не выйдет, пока не приспичит, или пока не позволит господин.
   Вот только тот даже слушать её не пожелал. Явившись с ужином, Оки, виновато пряча глаза, сообщила, что отныне запрет покидать комнату распространяется и на походы в сортир. С сегодняшнего дня все свои дела самая младшая госпожа должна делать в горшок, который будет выносить служанка.
   Ожидавшая чего-то подобного, и успев "перебеситься", Ия только пожала плечами, заметив, что на всё воля господина. Девочка сначала приходила по два раза на дню, а потом и вовсе один, снабжая свою непутёвую подопечную водой и едой сразу на сутки.
   Причём количество и качество кушаний постепенно уменьшалось, дойдя до чашки риса, плошки с соусом и миски тушёных овощей. Еда быстро остывала, после чего с трудом лезла в рот.
   Тот неприятный разговор с Оки врезался в память ещё и потому, что именно тогда служанка сообщила первые новости о Хваро.
   Оказалось, что на второй день после похорон рыцаря Канако и его дочери чиновник по особым поручениям от самого губернатора с целой толпой стражников явился в городской дом землевладельца то ли с обыском, то ли вообще затем, чтобы его арестовать.
   Однако барона там не оказалось, и теперь противный мажор собирается ехать к нему в замок.
   Эта история так расстроила Платину, что, едва дождавшись ухода служанки, она вновь рухнула на кровать и заплакала, проклиная Рокеро Нобуро за то, что тот никак не оставит их в покое.
   Ругаясь всё тише, путешественница между мирами перешла на родной язык, наконец-то отведя душу и высказав о губернаторском братце, его родне и сексуальных предпочтениях всё, что только приходило в голову.
   Ночью девушка почти не спала, а когда задремала, то сон обернулся кошмаром, в котором когда-то схватившие её работорговцы избивали палками связанного Тоишо Хваро.
   Проснувшись от собственного крика, Ия долго не могла унять бешено колотившееся сердце, но, едва задремав, снова оказалась в невольничьем караване, где рядом с ней шёл барон почему-то в затрапезной, покрытой пятнам женской одежде, с длинной косой, скреплённой на затылке красивой, серебряной шпилькой, никак не вязавшейся с его нищенским обликом. Едва молодой человек открыл рот, собираясь что-то сказать, как один из охранников ударил его тупым концом копья в живот, от чего Хваро упал в невесть как появившуюся у него под ногами грязную лужу. А надсмотрщик, которым почему-то оказался Рокеро Нобуро, заливисто смеялся, обнажая редкие, гнилые зубы, начавшие вдруг стремительно удлиняться, превращаясь в острые клыки.
   Вырвавшись из морока, Платина долго сидела на смятой постели, держась за голову. Ей уже не хватало сил даже для того, чтобы плакать.
   Когда совсем рассвело, и затянутые бумагой окна посветлели, она подошла к зеркалу.
   Увидев свою опухшую физиономию, обрамлённую аурой всклокоченных волос, с покрасневшими, безумными глазами, девушка поняла, что так больше продолжаться не может. Надо брать себя в руки, а то так недолго и с ума сойти, или наделать глупостей.
   Срочно требовалось дело, способное занять всё её внимание и отвлечь от разрушительных переживаний.
   Чтение отпадало сразу. Все эти рассуждения о морали, долге и добродетели только ещё сильнее раздражали. Оставались вышивка и... акробатика!
   Теперь, дождавшись, когда служанка уйдёт, снабдив её всем необходимым, приёмная дочь начальника уезда сбрасывала платье и, оставшись в одной "пижаме", до изнеможения повторяла гимнастические упражнения, восстанавливая силу мышц и гибкость связок.
   Буквально истязая себя, она за день выматывалась настолько, что вечером, рухнув на кровать, засыпала сразу и без сновидений.
   Тем более, что масло в светильнике приходилось экономить. Ия не удивилась, если бы старшая госпожа вообще отказалась бы его дать, сославшись на то, что думать о своём неподобающем поведении самая младшая госпожа может и в темноте.
   Старые навыки возвращались на удивление быстро. Очень скоро девушка вновь почувствовала себя гибкой и сильной.
   Жаль только, приходило это вместе с потом, который никак не удавалось смыть тем жалким количеством воды, что Оки приносила по утрам и вечерам.
   В комнате имелся некоторый запас нижнего белья, но вот постельное не меняли, и очень скоро оно приобрело весьма неприятный цвет и запах.
   Хорошо запомнив слова приёмного папаши о том, что теперь они "одна семья", однажды утром Платина приказала Оки передать хозяйке дома просьбу прислать ей чистое бельё или позволить самой постирать свои вещи.
   А вечером служанка, очень сильно смущаясь, сообщила, что старшая госпожа демонстративно не обратила внимание на её слова. Когда же девочка рискнула повторно озвучить просьбу своей госпожи, супруга начальника уезда прикрикнула на неё, а Икиба и вовсе отхлестала по щекам.
   Чтобы хоть немного компенсировать нанесённый ей вред, Ия подарила служанке ещё одну ленточку.
   Настроение той сразу улучшилось, и она пообещала исполнить любую просьбу своей доброй хозяйки. Конечно, если это будет в её силах.
   Когда ощущение немытого тела сделалось совершенно невыносимо, девушка через служанку попросила хозяйку дома о встрече.
   Однако та передала, что не намерена общаться с ней лично без разрешения господина. Поначалу подобный ответ едва не вызвал у Платиной новую истерику. Но, справившись с собой, она ещё раз "прокрутила" в памяти рассказ Оки, почувствовав в нём какой-то скрытый, незамеченный сразу смысл. Супруга начальника уезда словно на что-то намекала.
   Проснувшись ночью, "пленница" немного прогулялась по веранде, вернувшись в комнату при первом же появлении сторожей, обходивших усадьбу с дубинками и фонарями.
   А утром ещё раз попросила Оки как можно точнее передать слова хозяйки дома.
   "Если она не может общаться со мной лично, - усмехнулась про себя Ия, усаживаясь за стол, - напишем ей письмо".
   Чистая бумага и тушь хранились в одном из ящичков. Вспомнив уроки госпожи Андо, Ия обратилась к благородной госпоже Сабуро с просьбой позволить ей посетить баню.
   Дочь, даже приёмная, столь благородного господина, как Бано Сабуро, должна содержать себя в чистоте, поскольку грязное тело порождает грязные мысли, мешая сосредоточиться на осознании своих ошибок.
   Получив аккуратно сложенный листок, служанка клятвенно пообещала передать его хозяйке дома.
   Вечером девочка, довольно улыбаясь, принесла мисочку политого острым соусом мяса и сказала, что сегодня самую младшую госпожу проводят в баню. А вот насчёт белья никаких распоряжений не поступало.
   "Придётся стирать по ночам в пруду, - тут же решила Платина, с аппетитом уплетая холодную говядину. - Сейчас тепло, всё в комнате высохнет. С простынёй возиться не буду, а вот трусы и носки надо освежить. Ну, и наволочку с подушки".
   Стемнело, усадьба затихала, погружаясь в сон после напряжённого трудового дня, а к приёмной дочери начальника уезда всё никто не приходил.
   От раздражения и обиды появилось желание плюнуть на все условности и самой отправиться в баню. Наверняка там ещё осталась тёплая вода, так что можно хотя бы немного ополоснуться.
   Вот только девушка сильно опасалась попасться кому-нибудь на глаза. Тогда о её прогулке непременно узнает хозяйка дома или даже глава семейства. А тот сдуру может приказать и замок на дверь повесить, лишив её даже редких ночных прогулок по веранде.
   Ия надеялась, что рано или поздно в Букасо заглянет госпожа Амадо Сабуро и всё же уговорит брата смягчить режим содержания его приёмной дочери. На многое она не рассчитывала. Лишь бы в сортир пускали, да в баню. Ну ещё и меняли бельё.
   Её мечты прервал лёгкий шум на веранде и тусклый свет, мелькнувший в приоткрытом окне.
   Раздался тихий стук, и знакомый голос вкрадчиво произнёс:
   - Самая младшая госпожа!
   - Угара! - обрадовалась Платина, бросаясь к двери.
   - Да, это я самая, самая младшая госпожа, - мягко улыбаясь, поклонилась служанка. - Милостивая старшая госпожа приказала проводить вас в баню.
   - А постель поменять? - тут же поинтересовалась девушка.
   - Зачем же вам её менять? - удивилась собеседница.
   - Так я сколько времени на одной простыне сплю, - пояснила Ия. - В комнате душно, я постоянно потею. Она почти чёрная стала.
   - Старшая госпожа сказала, чтобы вы своё белье захватили, - озабоченно проговорила служанка. - А про постель разговора не было. Но я ей передам.
   - Спасибо, Угара, - поблагодарила приёмная дочь начальника уезда, весьма довольная тем, что не придётся по ночам стирать в холодной воде, и попросила: - Подожди, я сейчас всё соберу.
   - Только поторопитесь, самая младшая госпожа, - проворчала Угара. - Не то вода остынет.
   - Я быстро, - заверила Платина.
   Увязав бельё в узел, она поспешила вслед за служанкой, освещавшей дорогу фонарём, прикреплённым цепью к концу короткой палки.
   - Всё это гордыня ваша, госпожа, - неожиданно прошептала провожатая, когда они вступили в ведущий на хозяйственный двор проход. - За неё вас господин и наказал. Да пошлёт Вечное небо старшей госпоже тысячу лет жизни, за то что она не побоялась вас из комнаты выпустить.
   - Передай, что я до самой смерти не забуду её доброту, - гася вспыхнувшее в душе раздражение, пришелица из иного мира отчаянно старалась, чтобы голос её звучал как можно искреннее и проникновеннее.
   - А вы опять её огорчаете, - продолжила пенять Угара.
   - Это всё от недостатка правильного воспитания, - ханжески вздохнула Платина. - Если бы ты только знала, как я переживаю из-за своего необдуманного поведения. Как мне стыдно, за то что не оправдала доверие господина. Я знаю, что заслужила это наказание.
   И злорадно подумала: "Так и передай: дескать прониклась, раскаялась и образумилась".
   - А уж как мне вас жалко, госпожа, - доверительно зашептала собеседница.
   "Врёшь ты всё", - усмехнулась про себя Ия, но от комментариев удержалась.
   - Долго мне вас ждать? - недовольно проворчала банщица, даже не думая кланяться приёмной дочери начальника уезда. - Мойтесь быстрее, да мне убираться надо. Вон уж темень на дворе, а у меня дел полно.
   - Успеешь! - огрызнулась Угара, а девушка стала молча раздеваться.
   Вода в ванной действительно оказалась чуть тёплой и явно несвежей. Какие уж тут лепестки цветов и ароматные травы.
   "Весь дом знает, что я в немилости, - хмыкнула про себя Платина, невольно прислушиваясь к недовольному бурчанию банщицы. - Вот эта коза и выёживается. Знает, что я ничего ей сделать не могу. Даже пожаловаться некому. Я же здесь полулегально. А эта мерзавка даже душистое мыло спрятала".
   На полочке оставалась только какая-то неприятно пахнущая слизь. Хорошо, хоть в воде ограничений не было и удалось как следует вымыть голову.
   При этом служанка в бане начала уборку, не обращая внимание на приёмную дочь хозяина дома. Та тоже не стала рассиживаться. По-быстрому ополоснулась, торопливо оделась, оставив на скамейке узел с грязным бельём.
   Вспомнив назидательную лекцию Угары и более чем вызывающее поведение банщицы, путешественница между мирами вновь с предельной отчётливостью поняла, что, лишившись благорасположения главы семейства, она очень сильно опустила свой статус в этом доме.
   Криво усмехнувшись, она направилась к столу, где стоял кувшин с водой. Сегодня ни пренебрежение ещё недавно столь любезных слуг, ни "домашний арест", ни даже вновь урезанная пайка не могли испортить ей настроение.
   Вчера вечером Оки передала ей подслушанный разговор старшего слуги Чиникеша с телохранителем начальника уезда господином Кимуро. Вреднючий чиновник по особым поручениям так и не смог арестовать Хваро. Молодой землевладелец успел покинуть свой замок и уехал то ли в Хаайдаро, то ли в столицу, где вроде бы намерен искать защиты от нападок младшего брата губернатора, обвинившего барона ни много ни мало в нападении на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
   Презрительно усмехаясь, девочка заявила, что ни господа, ни слуги в семье Бано Сабуро не верят в подобную чушь. Столь богатый, образованный и добродетельный дворянин просто не мог быть замешан в убийстве собственной невесты.
   А вот моральный облик господина Рокеро Нобуро в глазах всех жителей Букасо явно опустился на самое дно, удостоившись всеобщего презрения.
   Судачили, будто он перепробовал едва ли не всех гетер в городе, заглядывая даже в "открытые" заведения, куда ходят в основном простолюдины. А плохо скрываемая неприязнь к молодому барону вызвана тем, что он проиграл землевладельцу довольно крупную сумму. Учитывая любовь жителей Благословенной империи ко всякого рода азартным играм, последнее обстоятельство больше всего компрометировало чиновника по особым поручениям в глазах как дворян, так и простолюдинов.
   Ранее Платина не знала о причинах их вражды да особо и не интересовалась. Местный мажор просто внушал ей отвращение, и этого чувства хватало, чтобы его ненавидеть.
   Утолив жажду, она взвесила кувшин на руке. Судя по весу, воды в нём осталось меньше половины, а до вечера ещё далеко.
   Солнышко припекало, и в комнате, несмотря на приоткрытые окна, начинала скапливаться духота.
   "Придётся экономить", - с раздражением подумала девушка и вдруг услышала звонкий, резко оборвавшийся женский крик.
   Поначалу она решила, что это наказывают палками кого-то из провинившихся служанок. Ия знала, что здесь принято сносить подобные экзекуции молча, но кто-то мог всё же не выдержать и подать голос.
   Однако через несколько секунд до неё долетел возбуждённый гомон.
   Встревоженная и озабоченная Платина метнулась к разложенному на постели платью, поскольку даже выглядывать в окно следовало одетой. Вдруг кто-то заметит приёмную дочь начальника уезда в нижнем белье и доложит старшей госпоже или ему самому? А тот окончательно раздурится и прикажет заколотить окна? После той памятной встречи с хозяином дома она уже ничему не удивится. Хватило же ума у него её в уборную не пускать.
   Путешественница между мирами едва успела влезть в платье, как со двора донеслись быстро приближавшиеся возбуждённые голоса:
   - ... пусть отдаст тебе весь шёлк! - отдавала отрывистые команды супруга начальника уезда. - И не забудь забрать учётную книгу! В доме не должно остаться ни одной...
   На миг замерев от столь странных речей, девушка бросилась к окну, наплевав на свой внешний вид.
   Одетая в новое платье из дорогой сине-зелёной парчи хозяйка дома почти бежала, подхватив подол и распоряжаясь на ходу.
   Вскочив на веранду прямо в туфельках, она вдруг резко обернулась к сопровождавшей её толпе служанок, и золотые висюльки на концах длинных серебряных заколок, качнувшись, блеснули на солнце.
   - Сказали, чтобы Чиэсо собирали?
   "Ого!" - беззвучно присвистнула Ия. Насколько она успела изучить местные порядки, чтобы чванливая старшая госпожа назвала своего младшего сына просто по имени, должно было случиться что-то во истину невероятное.
   - Я Оджину за ним послала, - отрапортовала бледная и какая-то встрёпанная Угара. - И сказала, чтобы она срочно прислала к вам вторую госпожу.
   Пристально следя за их разговором, девушка упустила из виду происходящее во дворе. Когда хозяйка дома скрылась в своих покоях со служанками, а Икиба с Угарой, тяжело переваливаясь, побежали на задний двор, в комнату приёмной дочери начальника уезда, даже не постучав, влетела ошарашенная Оки.
   Вытаращив безумные глаза, она бестолково махала руками, беззвучно открывая и закрывая рот, словно вырванная из воды рыба.
   Вот тут Платина испугалась не на шутку.
   - Да, что случилось!? - крикнула она, срываясь на визг и едва не влепив девчонке пощёчину.
   С счастью, этого не понадобилось. В очередной раз с шумом втянув в себя воздух, служанка выпалила:
   - Господина арестовали за государственную измену!
   - Чего? - растерянно переспросила совершенно обалдевшая от подобного известия, девушка.
   - Господина... Арестовали... За измену! - выделяя голосом каждое слово, отчеканила собеседница.
   "Какая измена? - едва не взвыла в голос всё ещё ничего не понимавшая Ия. - Да ещё и государственная? Она что, офонарела?"
   Однако вместо этого выпалила скороговоркой:
   - Кто? Когда? Откуда знаешь? Он разве дома?
   - Нет, - покачала головой девочка. - Господин из канцелярии стражника прислал. Он и сказал, что его цензор арестовал за государственную измену!
   - Подожди! - резким взмахом руки остановила её девушка, лихорадочно пытаясь привести в порядок суматошно путавшиеся мысли.
   Только что подслушанный разговор супруги начальника уезда со служанками хотя и остался до конца не понятным, но ясно указывал на серьёзность ситуации. Вот только информации катастрофически не хватало, поэтому Платина попросила:
   - Расскажи всё по порядку. Но только то, что сама видела и слышала, и поподробнее.
   Кивнув, Оки нервно облизала пересохшие губы. Метнувшись к столу, хозяйка наполнила чашечку водой и подала ей.
   Осушив ту одним глотком, служанка вытерла рот рукавом и заговорила также быстро, но уже гораздо понятнее:
   - Я на кухне посуду мыла. Почтенный Чиникеш приказал потом идти помочь бельё стирать. Вот, значит, я и вышла во двор грязную воду вылить. А там паланкин стоял. Носильщики старшую госпожу ждали. Они с первой госпожой в гости к госпоже Сасако собрались. У первой наложницы её мужа сегодня день рождение.
   - Покороче, Оки! - скривилась Ия, не рассчитывавшая, что та воспримет её пожелание столь буквально.
   - Вы, барышня, сами приказали, чтобы со всеми подробностями... - недовольно насупилась служанка.
   - Хорошо, - возведя очи горе, покачала головой Платина. - Рассказывай дальше.
   - Ну, так вот, - собеседница солидно откашлялась. - Только я, значит, воду вылила, в ворота как застучат, как застучат! Как на ярмарках до петсоры театральные зазывали, в барабаны колотили. Сразу видно: случилось что-то. Первая госпожа и закричала Бугану, чтобы скорее открывал. Во двор вбежал какой-то стражник в чёрной куртке с белым кушаком и давай кричать, что, мол, ему саму госпожу Азумо Сабуро срочно надо. Я говорила, что она в гости к госпоже Сасако собиралась?
   - Говорила, - торопливо подтвердила слушательница, жадно ловя каждое слово. Кажется, всё на самом деле очень серьёзно.
   - Только её тогда на дворе не было, - с жаром продолжила девочка. - Там её первая госпожа дожидалась. А вы же знаете, барышня, какая она гордая? Вот и приказала стражнику замолчать и вести себя прилично. Не то, мол, пожалуюсь господину, и он прикажет его палками бить. Тут стражник, видно, сильно разозлился и говорит, что жаловаться ей больше некому! Господина императорский цензор за государственную измену арестовал!
   - Прямо так и сказал? - не дослушав, спросила девушка, всё ещё до конца не веря в случившееся.
   - Да, что б мне провалиться, барышня! - охотно, даже с какой-то мрачной торжественностью подтвердила Оки. - Клянусь Вечным небом! Только первая госпожа видно плохо его поняла, вот и принялась кричать: "Да как ты смеешь такое говорить? Да кто тебе чушь такую сказал? Да господин тебя на каторге сгноит!" Ну и всё такое. Хорошо, старшая госпожа пришла. Она в главном зале Чиникешу указания давала. Стражник-то уже уходить хотел да, увидев её, ещё раз про цензора и государственную измену сказал. Старшая госпожа его выспрашивать стала. Прямо как вы меня. Он ответил, что в канцелярии запрещённую книгу нашли, а в кабинете господина письма от каких-то неведомых заговорщиков. Стражник сказал, что после этого господин упал замертво и сейчас даже ходить сам не может. Тут старшая госпожа сама закричала и тоже свалилась без чувств! Стражник поклонился ей и бегом за ворота. Только его и видели. Что тут началось!
   Схватившись за щёки, служанка покачала головой, глядя расширенными глазам куда-то мимо слушательницы.
   - Икиба с Угарой ревут! Первая госпожа на коленки бросилась перед старшей госпожой. За плечи её трясёт, за плечи треплет, зовёт, плачет! Слуги из кухни выскочили, спрашивают, что случилось? Никто ничего не понимает. Ведь даже сказать страшно, что господин у нас... государственный изменник! Хвала Вечному небу, старшая госпожа в себя пришла и приказала Чиникеша позвать. А тот уж и сам бежит. Пошли они во второй двор. Ну и я за ними. Мне же в баню надо бельё стирать. Как в главный зал вошли, старшая госпожа велела Чиникешу взять деньги, учётные книги и бежать к господину Цсикаво предупредить молодого господина, чтобы домой не приходил и уезжал из города...
   - А учётные книги зачем? - вновь не выдержала Платина, прервав захватывающий рассказ.
   - Ой, не знаю, барышня, - отмахнулась собеседница, очевидно, чрезвычайно захваченная своим повествованием. - Только старшая госпожа ещё велела срочно привести второго молодого господина!
   Пришелица из иного мира невольно поёжилась, вспомнив, что за государственную измену в Благословенной империи казнят не только самого преступника, но и всех его родственников мужского пола.
   Неудивительно, что, как любящая мать и преданная жена, Азумо Сабуро первым делом озаботилась спасением сыновей своего мужа. Старшего предупредила и снабдила деньгами, видимо, рассчитывая, что дальше тот сам сможет о себе позаботиться. Но двое младших ещё совсем маленькие. Одному десять лет, другому четыре года. Тем не менее она, явно не рассчитывая на императорское милосердие, намерена уберечь и их. Наверное, поэтому и послала за второй наложницей, мамой одного из них? Похоже, старшая госпожа собирается сбежать из усадьбы вместе с ней и детьми?
   "Лучше о себе подумай! - резко оборвала ненужные мысли Платина. - Твоя-то судьба сейчас точно никого не интересует. Пойдёшь в государственные рабыни вместе с другими родственницами приёмного папаши".
   Услужливая память тут же напомнила о коротком, но весьма насыщенном событиями пребывании в невольничьем караване. Подобная перспектива её не просто не устраивала, а внушала ужас. Уж лучше попробовать сбежать как названный старший братец. Возможно, приёмную дочь начальника уезда не станут искать так тщательно, как его старшего сына и наследника? Жаль, что Хваро нет ни в городе, ни в замке, а то бы он её точно спрятал.
   Теперь вся надежда на старшую подругу. Конечно, если кто-то действительно захочет найти Ио Сабуро, то первым делом заглянет в монастырь "Добродетельного послушания", но девушка всё же рассчитывала, что монашка спрячет её где-нибудь или поможет встретиться с бароном. А уж он обязательно спасёт свою любимую. В противном случае и жить не стоит.
   Тряхнув головой, она решительно отбросила мрачные мысли и пристально посмотрела на замолчавшую Оки.
   - Знаешь, как добраться до обители "Добродетельного послушания"?
   - Я один раз была там с мамой, - кивнула девушка. - Добрые монашки дали нам лекарство для бабушки и даже денег не взяли. Но мы им целую корзину молодых побегов бамбука...
   - Проводишь меня туда? - грубо оборвала её воспоминания Платина.
   - А зачем вам в монастырь, госпожа? - удивлённо поинтересовалась собеседница.
   Опасаясь, что та может и отказаться, а самой добираться до Амадо Сабуро будет крайне сложно, приёмная дочь начальника уезда решила для начала как следует напугать наивную служанку:
   - Ты слышала, что наш господин арестован за государственную измену? - замогильным голосом спросила она и, дождавшись испуганного кивка слушательницы, продолжила тем же похоронным тоном: - За это казнят не только его самого, но и всех сыновей. А жёны, дочери и слуги станут государственными рабами.
   - И служанки тоже? - пролепетала девочка.
   - И служанки, - столь же безрадостно подтвердила Ия, продолжая нагонять жути: - Государственными рабами командуют продажные чиновники и злые стражники. Они заставляют их строить дороги высоко в горах, где даже летом холодно и лежит снег, копать каналы по пояс в грязной, ледяной воде и делать другую тяжёлую работу, за которую совсем не платят. Чиновники воруют деньги, что выделяют рабам на еду, а стражники жестоко наказывают за малейшую провинность. Государственные рабы долго не живут, потому что их никому не жалко.
   По мере её рассказа лицо Оки становилось всё бледнее, брови потихоньку поднимались на лоб, глаза вылезали из орбит, а рот становился похожим на букву "о".
   - Чтобы выжить, я хочу стать монашкой, - продолжала вдохновенно врать Платина. - Но не знаю дорогу в монастырь. Проводишь меня?
   - Я тоже не хочу быть государственной рабыней, госпожа-а-а-а! - неожиданно заревела девочка, падая на колени.
   - Так не возвращайся сюда! - тут же предложила ей Ия. - Сейчас всем не до тебя. Никто просто не заметит исчезновения такой маленькой служанки.
   - Вы думаете? - недоверчиво сощурилась собеседница.
   - Конечно! - вскричала Ия с уверенностью, которую совсем не испытывала, и тут вспомнила одно из последних распоряжений хозяйки дома. - Ты же слышала, что Чиникеш унесёт из дома учётные книги?
   - Слышала, - подтвердила повеселевшая девочка.
   - А без них кто узнает, у кого тебя господин купил?
   - Расскажет кто-нибудь, - снова посмурнела служанка.
   - В таком деле слова без документа ничего не стоят, - авторитетно заявила Платина и снова стала уговаривать: - Расскажешь всё родителям. Пусть они тебя спрячут куда-нибудь на первое время, пока вся эта суета не стихнет. И живи дальше, как будто ничего и не было.
   - Но моя семья очень бедная, госпожа, - продолжила сетовать собеседница, кривя мокрые от слёз и соплей губы.
   Девушка бросилась к шкафчику и выгребла оттуда все яркие шёлковые ленточки, подвески и шпильки.
   - Вот, возьми. Тут не так много, но это всё, что у меня есть. Только проводи до монастыря.
   Бодро вскочив на ноги, служанка оценивающе глянула на кучку безделушек. По меркам жён и дочерей начальника уезда, украшения выглядели более чем скромно, но для бедной простолюдинки они представляли немалую ценность.
   - А вы как же, госпожа? - нервно сглотнув, пробормотала Оки.
   - В монастыре они мне не нужны, - с тревогой прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам, досадливо поморщилась Платина и требовательно поитересовалась: - Ну, так поможешь, или мне другого провожатого искать?
   - Пойдёмте, госпожа! - решительно тряхнула тощей косичкой девочка. - За день не доберёмся. Но я знаю, где можно переночевать.
   - Подожди! - облегчённо выдохнув, остановила её порыв приёмная дочь начальника уезда. - Мне переодеться надо. Не пойду же я в таком виде?
   Она криво усмехнулась.
   - А ты пока можешь взять здесь ещё что-нибудь. Только учти, что нести всё будешь сама. И о стражниках не забудь. Увидят тебя с большим мешком, могут спросить, что там?
   - Спасибо, барышня, - коротко кивнув, собеседница с жадностью огляделась по сторонам. - Учту.
   Ия торопливо сбросила платье.
   - Оно вам больше не нужно? - тут же спросила Оки.
   - Забирай! - широким жестом отмахнулась Платина, метнувшись к сундуку, где под ворохом недавно постиранного нижнего белья хранилась её мужская одежда: кафтан, штаны и шляпа со слегка помятым верхом.
   Ещё по дороге в замок Канако Ия видела, что многие простолюдины уже перешли на более короткие куртки, но и тех, кто щеголял в тёплой одежде, ещё хватало. Поэтому она надеялась, что её наряд не будет особо бросаться в глаза.
   Пребывая под "домашним арестом", девушка не носила грудной повязки. Но сейчас без данного предмета туалета никак не обойтись.
   Пока служанка лихорадочно валила на стол вышитые полотенца, украшения, свёрнутое платье, расшитые туфли и пару нижних штанишек, хозяйка комнаты, затаив дыхание, торопливо обматывала грудь мягкой, матерчатой лентой.
   - Я помогу, госпожа! - встрепенулась Оки, то ли вспомнив о своих служебных обязанностях, то ли торопясь поскорее отсюда убраться.
   - Помоги, - не стала отказываться Ия.
   Со двора вновь донеслись негромкие крики.
   "Сваливать надо! - озабоченно подумала пришелица из иного мира. - Если хозяина арестовали, то и за его имуществом скоро придут".
   Вдвоём они споро управились с грудной повязкой. Потом служанка помогла ей одеть нижнюю курточку, а когда Платина стала натягивать не очень чистые мужские штаны из грубого полотна, удивилась.
   - Вы в них пойдёте!?
   - Да, - подтвердила девушка, завязывая верёвочку на поясе. - Так меня никто не узнает.
   - А волосы как же? - озабоченно поинтересовалась собеседница.
   - Спрячу под шляпой, никто ничего не заметит, - пояснила Ия, подходя к зеркалу и подумав, что если вдруг ей и дальше придётся путешествовать в мужским обличье, то причёску нужно радикально укоротить.
   - И правда, ничего не видно, - через минуту согласилась Оки, нервно хихикнув. - Не знай я, кто вы, могла бы и за мальчишку принять.
   Ещё раз критически оглядев своё отражение, Платина распорядилась:
   - Сходи, посмотри, что там делается?
   - Слушаюсь, госпожа, - привычно поклонившись, девочка направилась к двери.
   - Вещи оставь, - велела ей приёмная дочь начальника уезда, опасаясь, как бы та не исчезла куда-нибудь, передумав провожать её до монастыря. А так будет лишняя причина вернуться. - Вдруг кто спросит, что у тебя там?
   Собеседница на миг заколебалась и с явной неохотой положила узел из двух полотенец на стол. - Слушаюсь, госпожа.
   Едва та скрылась за дверью, девушка сняла с вешалки свою простую накидку, быстро разложила на столе, бросив на неё пару шёлковых платьев из сундука, три смены белья и ещё одну грудную повязку. Затем вытащила из-за шкафа завёрнутый в тряпку кинжал. Выгребла из шкафчика всю парфюмерию, но взяла только зеркальце, губную помаду и маникюрный набор. После короткого раздумья бросила в кучу шариковую ручку, зажигалку, паспорт с оторванной страницей и кошелёк. Не забыла шприцы и две последние ампулы с новокаином. Добавила ещё кое-какие мелочи, после чего принялась увязывать накидку так, как здесь принято, чтобы носить узел через плечо.
   В комнату влетела запыхавшаяся Оки, прижимая к груди маленький узелок из застиранной ткани.
   - Что делается, барышня! - вытаращив глаза, выпалила она. - Что делается?! Третья госпожа на мостике плачет! Вторая госпожа и старшая госпожа в её комнате ругаются! Аули с Усуей подрались! Слуги на кухне хозяйское вино пьют! Июка с маленьким господином первую госпожу везде ищет!
   Внезапно девочка замолчала, глядя, как приёмная дочь начальника уезда с подчёркнутым спокойствием поправляет на плече узел.
   - Так мы идём, госпожа? - словно ещё сомневаясь, спросила служанка.
   - А что нам ещё здесь делать? - вопросом на вопрос ответила Платина. - Ждать, когда придут стражники и отведут нас в тюрьму? Хочешь строить дорогу где-нибудь на границе с северными варварами?
   - Н-н-нет, - покачала головой собеседница.
   - Тогда забирай вещи, и уходим! - скомандовала пришелица из иного мира, окидывая комнату долгим, прощальным взглядом. Ей почему-то казалось, что сюда она больше не вернётся никогда.
   С неряшливо сбитой на сторону причёской, в платье из сиреневого шёлка третья госпожа наложница стояла на перекинутом через прудик мостике и, прикрыв глаза, выла, прижимая к груди сжатые кулачки.
   - О Вечное небо, за что ты наказало меня так жестоко?! Чем прогневил тебя этот дом? Отец, почему ты отдал меня в эту несчастливую семью?
   Её служанка, присев на ступеньку неподалёку, ревела, одной рукой размазывая слёзы по опухшему лицу, а другой придерживая край кофточки с оборванными завязками.
   Напротив, прислонившись спиной к столбику веранды, Усуя, поправляя растрёпанную причёску, что-то тихо бормотала себе под нос, зло поблёскивая мокрыми глазами. С потемневшего подола юбки стекала вода. Сырой носок на босой ноге сбился серой гармошкой.
   Стараясь не привлекать к себе внимания, Ия надвинула на глаза шляпу и, прижимаясь к стене, поспешила на задний двор. За ней, втянув голову в плечи и потупив взгляд, шла Оки.
   Вдруг дверь комнаты второй госпожи с грохотом распахнулась. Вылетевший оттуда ком рухнул на доски веранды красивым платьем из бледно-розового шифона. Тут же раздался громкий, визгливый крик старшей госпожи.
   - Дура! Куда всего нахватала?! Тебе бы самой спастись и детей уберечь! Солдаты вот-вот здесь будут! Кому ты в тюрьме будешь свои тряпки показывать?!
   Что ответила ей Ошо-ли, Платина уже не слышала, нырнув в узкий, крытый проход, где едва не врезалась в какого-то слугу, прижимавшего к груди пухлый, объёмистый свёрток.
   "Тоже тащит, что плохо лежит", - успела подумать девушка, когда мужчина, старательно пряча лицо, проскользнув мимо, устремился к главному залу.
   "Вот где всякого хабара полно! - глядя ему вслед, завистливо вздохнула пришелица из иного мира. - Кто-то знатно прибарахлится".
   Однако у неё и мысли не возникло вернуться, дабы прихватить на память о семействе начальника уезда что-то более существенное, нежели нижнее бельё и пара платьев.
   Ия понимала, что самое важное сейчас - как можно быстрее убраться отсюда. Поэтому она поспешила на задний двор. Только там можно, перебравшись через ограду, попасть в пустынный переулок. В других местах по периметру усадьбы расположены разнообразные постройки, а на переднем дворе даже сейчас должно быть весьма оживлённо, если слуги в кухне пьянствуют. Да и ворота там выходят на главную улицу, по которой придут те, кто уже арестовал несчастного Бано Сабуро, и теперь явятся за его имуществом.
   Она на всякий случай проверила, не отстала ли Оки? Вдруг светлый проём впереди заслонила женская фигура в одежде госпожи.
   "Первая наложница, - тут же узнала её Платина. - Чего она тут забыла? В уборную бегала? Да какая разница? Главное, эта коза просто так мимо не пройдёт. Обязательно докопается. Вот же непруха!"
   И точно! Едва заметив их, молодая женщина выкрикнула:
   - Стойте! Кто такие? Что ты здесь делаешь? Оки! А это ещё кто?
   Не говоря ни слова, девушка прибавила шагу.
   - Ио-ли? - охнула наложница. - Почему в таком виде? Куда-то бежишь? Что это за узел?
   - Пропустите, Эгоро-ли! - зашипела сквозь стиснутые зубы приёмная дочь начальника уезда.
   - Так ты бежать вздумала?! - отстранившись, в ужасе вскричала первая наложница. - Господин тебя безродную удочерил, в семью принял, а ты его в беде бросаешь! Да ещё и воруешь! Ах ты, мерзавка неблагодарная! Не пущу!
   И она крепко вцепилась в левый рукав её кафтана.
   На миг путешественнице между мирами действительно стало даже немного стыдно, поскольку горькие слова собеседницы содержали немалую долю правды. Но тут она вспомнила о сыновьях своего приёмного папаши, старший из которых уже, наверное, получил деньги и материнское повеление бежать отсюда как можно дальше, а младшие вот-вот покинут дом вместе со второй наложницей.
   То, что сама Азумо Сабуро, кажется, готова разделить судьбу супруга, обвинённого в государственной измене, вовсе не означает, что Платина должна последовать её примеру. Ия не чувствовала себя настолько обязанной начальнику уезда, чтобы из-за него идти в рабство. Однако девушка не имела ни времени, ни желания растолковывать всё это спесивой Эгоро Сабуро, поэтому без затей резко ткнула ей кулаком в нос.
   За свою короткую жизнь Ие Платиной приходилось драться чаще, чем обычной девочке её возраста. Семья то и дело меняла города, а она школы. Иногда среди одноклассниц и одноклассников находились желающие самоутвердиться за счёт новенькой.
   После первых же драк отец обучил её нескольким приёмам, предназначенным для того, чтобы ошеломить противника и выиграть время для бегства.
   Вот и сейчас резкая боль заставила первую госпожу наложницу отпустить её кафтан и схватиться за свой нос.
   Вытаращив глаза, она с ужасом смотрела на приёмную дочь своего мужа, замахнувшуюся для нового удара.
   Спасаясь от него, молодая женщина, взвизгнув, бросилась в сторону, но, запутавшись в подоле, неловко упала на деревянный настил.
   - Госпожа! - со смесью ужаса и восхищения воскликнула Оки.
   Не обращая внимания на неё, девушка прикрикнула на растянувшуюся поперёк прохода Эгоро.
   - Иди отсюда!
   Скуля и прикрывая ладонью кровоточащий нос, та кое-как встала, держась за стенку, и, прижимаясь к ней, проскользнула мимо Ии и прятавшей лицо за узлом служанки.
   - Пошли! - сказала ей Платина, но та вдруг тихо выдохнула:
   - Госпожа!
   Девушка увидела валявшуюся на оструганных досках серебряную шпильку с короткой золотой висюлькой, очевидно, выпавшую из причёски первой наложницы.
   Глянув ей вслед, приёмная дочь начальника уезда без колебаний подобрала дорогую безделушку и, спрятав её за пазуху, скомандовала:
   - Бежим!
   Однако девочка осталась стоять на месте, повторив:
   - Госпожа.
   - Ну, что ещё? - застонала Ия, глянув ей за спину. Эгоро уже добралась до второго двора и явно собиралась позвать на помощь. Если, конечно, при данных обстоятельствах её кто-то послушает?
   - А как же тётушка Унега? - выпалила служанка. - Её же тоже сошлют канал копать!
   Понимая, что время стремительно уходит, и вот-вот здесь могут появиться стражники или слуги начальника уезда, путешественница между мирами, натянуто улыбаясь, лихорадочно размышляла, как бы заставить добрую девочку уйти отсюда поскорее?
   - Ну, что ты, Оки! - наконец выпалила Платина, вспомнив долгие беседы с монашкой в лесной хижине. - Она же такая искусная мастерица! Её отправят шить одежду для каких-нибудь служащих или солдат. Это тебе и мне одна дорога - на стройку!
   - Думаете? - с надеждой и недоверием спросила собеседница.
   - Конечно! - с максимальной уверенностью в голосе вскричала Ия.
   В этот миг со стороны главного зала донеслись крики и женский визг.
   - Стражники пришли! - охнула девушка и, не давая спутнице опомниться, схватила её за руку, презрев все условности. - Бежим, не то поздно будет!
   - Да, госпожа, - облегчённо выдохнула та, перехватывая поудобнее узел с вещами.
  
  
   - Выпьете чаю, господин Нобуро? - радушно предложил цензор, кивнув на поднос с двумя маленькими фарфоровыми чашечками.
   Потирая запястья с красными полосами на коже, молодой человек злобно зыркнул на равнодушно сворачивавшего верёвку солдата.
   Однако во рту пересохло, поэтому младший брат губернатора не стал отказываться, сделав крошечный глоток.
   - Как видите, здесь нет ни палача, ни писца для записи показаний, - мягко улыбаясь, проговорил высокопоставленный чиновник. - Сегодня мы просто беседуем, как принято у благородных и образованных людей. Я гораздо старше вас, господин Нобуро, и считаю своим долгом дать вам добрый совет. Расскажите всё, что знаете, покайтесь в своих преступлениях и смиренно отдайте себя на волю государя. Я, со своей стороны, обещаю просить его о снисхождении, учитывая вашу молодость, искреннее сожаление о необдуманных поступках и помощь в искоренении крамолы.
   Крепко зажав чашечку в кулаке, Рокеро Нобуро с грохотом опустил её на поднос, так что на чайнике с горячей водой подпрыгнула крышечка.
   Стоявший за спиной солдат положил ему тяжёлую руку на плечо.
   Оскалившись, молодой человек попытался её сбросить, но второй конвоир крепко вцепился ему в запястье. Подёргавшись, арестант шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и обмяк.
   По знаку цензора солдаты отпустили его и он заговорил, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость:
   - Благодарю за мудрый совет, благородный господин Цунадоро. Я, конечно, воспользуюсь им и расскажу вам всё.
   - Похвально, господин Нобуро, - одобрительно кивнув, цензор аккуратно поставил чашечку на поднос и, откинувшись на низенькую спинку обшарпанного кресла, приготовился слушать.
   - Где-то в десятых числах месяца Кабана, - размеренным тоном заговорил молодой человек. - Точную дату, к сожалению, сейчас не могу вспомнить. Находясь по делам в городе Тодаё, я приобрёл в книжной лавке на улице Ткачей книгу новелл Бамана Гари под общим названием "Букет наслаждений". Я знал, что книги этого автора запрещены, но не смог удержаться от любопытства. О чём искренне сожалею и готов понести самое строгое наказание. Больше я закон не нарушал.
   Собеседник презрительно скривил сухие губы.
   - Напрасно упорствуете, господин Нобуро, вы всё равно всё расскажете. Волею Сына неба я имею право допрашивать с пристрастием любого дворянина. Ну разве что, кроме вандзи. Но вы к ним не относитесь. Из уважения к вашему благородному брату я хотел избавить вас от столь болезненной процедуры, а его от позора. Но, если вы не желаете говорить...
   Он театрально развёл руками.
   Солдат вновь вытащил из-за пояса верёвку.
   - Подождите! - подался вперёд арестант. - Господин Цунадоро, пожалуйста, ответьте на один вопрос.
   - Спрашивайте, - благожелательно кивнул собеседник, знаком приказав конвоиру не торопиться.
   - Что вы хотите от меня услышать? - напрямик спросил молодой человек.
   - Правду, господин Нобуро, - охотно пояснил высокопоставленный чиновник. - Только она ещё может спасти вас.
   - А поконкретнее нельзя, господин Цунадоро? - скривился младший брат губернатора.
   - Конечно, можно, - благожелательно кивнул цензор. - Расскажите, когда вы вступили в тайное общество "Белой цапли"? Кто ваши сообщники? Знает ли его превосходительство о ваших связях с заговорщиками. Ну и ещё то, что вы сами захотите сообщить о противоправных деяниях ваших бывших единомышленников по тайному обществу.
   - О Вечное небо! - глухо застонав от охватившего его ощущения безнадёжности, Рокеро Нобуро прикрыл лицо руками. - Я не знаю никаких тайных обществ...
   - Зачем же тогда хранили воззвание их духовного лидера? - негромко, но веско прервал его цензор.
   С силой проведя ладонями по щекам, чтобы размазать пару случайных слезинок, арестант глухо зарычал:
   - Я ничего не хранил! И понятия не имею, откуда взялась та подлая бумажонка! Да я даже не знаю, кто такой этот Дзако!
   Собеседник насмешливо фыркнул.
   - То есть, наверное, знал, - смутился молодой человек, сообразив, что подобным утверждением только демонстрирует своё невежество, однако продолжил с прежней горячностью: - Только давно забыл! Я же говорил, что никогда не интересовался политикой! Спросите кого угодно в Хайдаро! Это воззвание или письмо мне подбросили!
   - И кто же это сделал? - всё тем же спокойным и доброжелательным тоном поинтересовался высокопоставленный чиновник.
   Зло зыркнув на него, Рокеро Нобуро закусил губу, не решаясь высказать ничем не подкреплённые подозрения, потом подумал, что терять ему уже всё равно нечего, и выпалил:
   - Барон Тоишо Хваро! Он боится, что я могу разоблачить его преступления, вот и захотел от меня избавиться!
   - Разве выигрыш у вас сто муни является серьёзным преступлением? - с откровенной издёвкой заметил цензор. - Тем более, тогда вы даже не упрекнули барона в нечестной игре.
   Стараясь не показывать вида, насколько оскорбило его подобное утверждение, младший брат губернатора гордо выпрямился на табурете и вздёрнул подбородок.
   - Наши с ним личные дела, господин Цунадоро, не имеют никакого отношения к его преступлениям!
   - Как мне уже известно, вы упорно пытались убедить всех вокруг, что этот благородный юноша имеет какое-то отношение к нападению разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако, - тем же издевательским тоном продолжил собеседник. - Только объясните, зачем ему грабить приданое собственной невесты?
   Молодой человек скрипнул зубами, чувствуя, как на глаза вновь набегают слёзы обиды и разочарования.
   - И где оно, наконец? - окончательно морально "добил" его страшный старик.
   Не зная, что ответить, Рокеро Нобуро набычился, упрямо сжав губы в тонкую полоску.
   - Молчите? - усмехнулся собеседник и, подавшись вперёд, положил ладони на стол. - Столько времени прошло после нападения, а ни разбойников, ни приданого не найдено. Почему? Не потому ли, что их ищут сами преступники?
   - Что?! - охнул младший брат губернатора.
   - Судя по найденной у Бано Сабуро записке, это он организовал ограбление свадебного каравана. И теперь я думаю...
   Цензор мрачно усмехнулся.
   - Что именно вы с помощью своих друзей-заговорщиков из "Белой цапли" уговорили его совершить это преступление.
   - Я?!! - совершенно обезумев от столь гнусного обвинения, молодой человек рванулся, намереваясь стереть гаденькую усмешку с морщинистого лица собеседника.
   Конвоиры повисли на плечах, пытаясь вновь усадить его на место. А когда он, изловчившись, отшвырнул одного из них, второй ударил буйного арестанта по затылку мечом в ножнах.
   Голова взорвалась болью, и полутёмная комната поплыла перед глазами. Пол устремился навстречу Рокеро Нобуро, но солдаты успели подхватить его под руки и вновь взгромоздили на табурет.
   - Кому передали награбленное? - совсем другим, сухим и деловым тоном осведомился высокопоставленный чиновник. - Или оно ещё где-то спрятано?
   - Я был в городе, когда напали на караван дочери Канако, - пробормотал заплетающимся языком младший брат губернатора.
   - Конечно, и вы и господин Сабуро сами не принимали участия в нападении, - согласно кивнул цензор. - Вы его спланировали и организовали. Сами или с помощью "братьев" из "Белой цапли". Это мы выясним.
   И его сухие губы чуть разошлись в столь многообещающей усмешке, что у арестанта по спине мурашки побежали.
   - Но сейчас меня интересует, где награбленное? Судя по донесениям, взяли немало. Чуть ли не пятьдесят тысяч серебром. Часть, конечно, взяли наёмники. А остальное куда дели? Кому передали деньги? Или, может быть, действительно, всё ещё где-то здесь? Лучше вам рассказать, господин Нобуро, и не доводить дело до пыток.
   - О Вечное небо! - молодой человек застонал от бессилия. - Сколько можно повторять, что я не имею никакого отношения к нападению на свадебный караван дочери Канако! Это сделал барон Хваро с помощью своего дяди и наставника господина Мукано! Не знаю зачем, но это точно они!
   Торопясь, глотая окончания слов, путаясь и перескакивая с одного на другое, бывший чиновник по особым поручениям поведал о следах кавалерийских сапог, о трупах, найденных в зимнем лесу сестрой начальника уезда, о болтовне охранников, сопровождавших караван барона из столицы, которую пересказал Лукас.
   Когда он начал повторяться, слушатель сухо поинтересовался:
   - Кто ещё, кроме вас и той девчонки, видел те следы?
   Младший брат губернатора отвёл взгляд, изо всех сил пытаясь удержать слёзы обиды и разочарования.
   Не став дожидаться ответа, цензор назидательно проговорил:
   - То есть вы ничем не можете подтвердить свои слова. А против вас имеются неоспоримые улики: и воззвание смутьяна Дзако, и письма от "братьев" по тайному обществу. Допускаю, что ваш брат ещё не знает, с кем вы связались. Из уважения к нему я не стану допрашивать вас до приезда в Хайдаро. Дам вам время подумать, оценить глубину той моральной пропасти, в которой вы оказались. Но в цензорате вам придётся рассказать всё. Имейте это ввиду.
   - Я уже всё рассказал, господин Цунадоро, - Рокеро Нобуро смахнул предательскую слезинку тыльной стороной ладони. - Только вы же не слушаете.
   - Уведите, - игнорируя его последние слова, распорядился собеседник и, откинувшись на низенькую спинку жалобно скрипнувшего кресла, помассировал себе переносицу.
   Подхватив под мышки обмякшего арестанта, конвоиры рывком поставили его на ноги.
   - Я сам! - попытался вырваться тот.
   - Отпустите его, - поморщившись, распорядился страшный старик, добавив на прощание: - Хорошенько подумайте над тем, что сейчас услышали. Время у вас пока есть.
   Молодой человек демонстративно отвернулся, невольно уперев взгляд в грубо сколоченное кресло, стоявшее у стены с развешанными на ней орудиями, предназначенными для побуждения допрашиваемых к откровенности.
   Острые шила с деревянными рукоятками ожидали, когда их загонят под ногти какому-нибудь упрямцу. Злобно скалились зубастые щипцы для разрывания живой плоти. Рядом с короткой, ребристой дубинкой расслаблено висела плеть с короткими, изогнутыми крючками на конце четырёх кожаных ремней. На полу стояла прислонившись к стене толстая доска с прорезами для шеи и рук.
   Где-то в животе у младшего брата губернатора противно засосало. Скрывая страх, он торопливо вышел из комнаты, внезапно понимая, что больше всего боится не боли, а безнадёжности.
   За дверью располагался короткий коридорчик с тянувшейся по правой стороне решёткой из толстых, деревянных брусьев. Там находились клетки для заключённых. В одной из них со вчерашнего дня дожидались суда двое базарных воришек, а во второй полулежал на рисовой соломе бывший начальник уезда.
   Остановившись возле неё, солдат отпер висячий замок, размотал цепь и, толкнув низенькую дверь, кивком головы велел арестанту заходить.
   Даже не взглянув на него, молодой человек быстро подошёл к своему товарищу по несчастью.
   Несмотря на бледность, выглядел тот гораздо лучше, чем при их первой встрече сегодня.
   С трудом дождавшись, когда конвоир отойдёт к двери комнаты для допросов, бывший чиновник по особым поручениям раздражённо прошипел:
   - Он даже не захотел меня слушать!
   - Этого и следовало ожидать, - нисколько не удивился Бано Сабуро.
   Хлопнула дверь. Сокамерники притихли. Мимо решётки проследовал погружённый в размышления господин Цунадоро в сопровождении солдата, освещавшего ему дорогу висевшим на палке фонарём.
   Дождавшись, когда они уйдут, второй воин уселся на табурет и, прислонившись спиной к стене, прикрыл глаза.
   Обычно здесь несли службу городские стражники, но сегодня их места заняли солдаты императорской армии из сопровождавшего цензора отряда.
   - Теперь остаётся надеяться только на Вечное небо и связи брата при дворе, - прошептал Рокеро Нобуро. - Уж там-то должны понять, что все обвинения - полная чушь! Ну, какой из меня заговорщик?
   - Я бы на вашем месте на это особо не рассчитывал, - внезапно огорошил его собеседник.
   - Это почему же? - голос молодого человека предательски дрогнул, и он с жаром заговорил: - Мой брат хорошо знаком с очень влиятельными людьми. Даже с членами императорский семьи! В прошлом году он дважды охотился с принцем Токумо. И у государя он на хорошем счету...
   - Не обманывайте себя, господин Нобуро, - всё с той же беспощадностью разрушил его надежды бывший начальник уезда. - С теми доказательствами, что есть у цензора, как бы вашему брату самому не оказаться на нашем месте! Будет великой милостью, если он отделается ссылкой куда-нибудь в совсем уж дикую глушь.
   - Что вы такое говорите, господин Сабуро!? - вскричал бывший чиновник по особым поручениям. - Какие это доказательства?! Пара ничего незначащих бумажек! Неужели непонятно, что нам их просто подкинули!
   - До эпидемии, возможно, ещё кто-то и стал бы разбираться, - сокамерник тяжело вздохнул, потирая левую сторону груди. - Но после выступления учёных, письма Кайтсуо Дзако и разоблачения его брата, цензоры повсюду ищут крамолу и тайные общества.
   Он грустно усмехнулся.
   - Можете считать, что у вашего брата уже нет знакомых. Никто не захочет связываться с родственником заговорщика.
   От этих слов сознание Рокеро Нобуро словно разделилось. Одна часть понимала и признавала жестокую правоту Бано Сабуро, а другая упорно отказывалась верить, лихорадочно пытаясь отыскать выход, найти путь к спасению. Молодому дворянину хотелось вскочить на ноги, вцепиться в деревянные брусья решётки и, вырвав её, покинуть эту холодную, кишащую клопами и блохами комнату, бежать к старшему брату, упасть на колени, рассказать ему всё, покаявшись в своей гордыне и глупости, попросить помочь в самый последний раз! Отныне он будет вести себя так, как подобает благородному мужу, посвятит свою жизнь изучению наследия великих мудрецов древности или запишется в армию, где совершит множество подвигов во имя Сына неба.
   Желание действовать немедленно оказалось настолько велико, что Рокеро Нобуро изо всех сил сжал зубы и кулаки.
   Тем удивительнее казалось ему спокойствие товарища по несчастью. Прикрыв глаза, Бано Сабуро полулежал, опираясь спиной на наваленную у стены кучу рисовой соломы. Синий шёлковый халат, знак принадлежности к государственным служащим, с него сорвали, и теперь он кутался в рваную куртку городского стражника.
   Не в силах больше молчать, младший брат губернатора стукнул кулаком по колену.
   - Кто же подбросил нам эти мерзкие писульки? Узнаю - убью, чего бы мне это ни стоило.
   - На самом деле выбор не так велик, - по-прежнему не открывая глаз, усмехнулся сокамерник. - Кто из моих чиновников заходил к вам в гостиницу?
   - Никто, - решительно заявил молодой человек, тут же вспомнив, - правда, с моим слугой произошла странная история.
   - Расскажите, - внезапно попросил бывший начальник уезда. - Если, конечно, вам не хочется спать.
   - Какой тут сон! - отмахнулся собеседник, всё же не сумев удержаться от завистливого восклицания: - Удивляюсь вашему спокойствию, господин Сабуро.
   - К чему сетовать на то, чего не в силах изменить, - пожал тот плечами, тяжело вздохнув. - Мой старший сын им не попался, а значит, будет кому совершить по мне поминальное жертвоприношение. Я не стану бесплотным призраком и, быть может, после смерти смогу пройти перерождение... А ждать её недолго. Лекарь сказал, что я умру при первой же самой лёгкой пытке.
   И напомнил:
   - Так что там случилось с вашим слугой?
   Понизив голос, младший брат губернатора поведал о чересчур долгом сне Кубваня, а также о странной встрече вчера поздно вечером.
   - Теперь-то я думаю, что среди них в самом деле был тот мерзавец, что опоил моего слугу, - сделал напрашивавшийся вывод рассказчик. - Он, наверное, и подбросил те бумаги, иначе зачем ему выдавать себя за другого, а потом убегать и прятаться?
   - Возможно, - хмыкнул сокамерник. - Но тогда, господин Нобуро, против нас устроили целый заговор, один из участников которого должен служить в канцелярии. Никому другому в мой кабинет не попасть.
   - Думаете, это кто-то из чиновников? - поинтересовался молодой человек, почёсывая искусанную насекомыми ногу.
   - Необязательно, - покачал головой собеседник. - Это мог быть слуга или стражник. Но он лишь подбросил бумажки, может быть, не понимая, зачем это делает. Среди простолюдинов мало кто слышал о письме Кайтсуо Дзако, а уж придумать тайное общество у них ума не хватит. Нет, это дело рук человека образованного, да к тому же знакомого со столичными делами...
   - Тогда это только барон Хваро! - не дослушав, выпалил бывший чиновник по особым поручениям и тут же стал торопливо объяснять: - Он же учился в Гайхего и сдавал государственные экзамены как раз тогда, когда Кайтсуо Дзако голодал возле дворца Небесного трона. Только ему в уезде известна та история во всех деталях. Он испугался разоблачения и подбросил нам эти бумаги!
   Заметив, что собеседник вроде как пытается возразить, поспешно добавил:
   - Не сам, конечно. Но с его деньгами легко найти подлецов, способных на любые мерзости.
   - Скорее всего, вы правы, господин Нобуро, - неожиданно не стал спорить товарищ по несчастью. - Мне тоже никто больше в голову не приходит.
   Он криво усмехнулся.
   - Раньше меня обвиняли во взятках, растрате государственных средств или в удочерении дикарки. Но никто не додумался объявить меня заговорщиком. Не похоже это на наших людей.
   При этих словах младший брат губернатора почему-то вспомнил лучащуюся самодовольством физиономию младшего писца, восседавшего на передней скамейке фургона господина Цунадоро, и спросил:
   - Господин Сабуро, а почему вместе с цензором приехал господин Андо?
   - Так он сам вызвался проводить его к вам, - повернувшись на бок и подперев голову рукой, объяснил бывший начальник уезда. - Единственный из наших, кто был во дворе канцелярии. Больше никто не захотел.
   - Вот негодяй! - процедив сквозь зубы, молодой человек решил, что не стоит больше скрывать от товарища по несчастью неблаговидные поступки младшего писца. - Это же он со своей матерью написал донос, что вы приняли в свою семью дикарку.
   - Не может быть! - вскричал собеседник и, морщась, схватился за грудь.
   - Что с вами, господин Сабуро?! - испугался Рокеро Нобуро, невольно подаваясь вперёд и оглядываясь по сторонам.
   Воришки в соседней камере спали на соломе, прижавшись спиной друг к другу. Солдат по-прежнему дремал на табуретке, откинувшись к стене и вытянув ноги в порыжевших сапогах.
   - Простите меня, я совсем забыл, что при болезнях сердца нельзя волноваться.
   - Пустяки, - выдохнул бывший начальник уезда, чуть сползая вниз по куче соломы. - Мне теперь всё можно. Но почему Андо так поступил? Я же всегда к нему хорошо относился.
   - Он считает по-другому, - покачал головой младший брат губернатора. - Андо винит вас во всех своих несчастьях.
   - Не знаете почему? - с искренним недоумением спросил сокамерник.
   Молодой человек пересказал ему рассказ младшего писца о смерти его отца и жены.
   - О Вечное небо! - ошарашенно пробормотал поражённый Бано Сабуро. - Кто бы мог подумать? Но откуда вам это известно?
   - От него самого, - Рокеро Нобуро пересел поближе к товарищу по несчастью и привалился к стене. - Ещё во время моего первого приезда сюда он и его матушка тайно встречались со мной.
   Молодой человек усмехнулся.
   - Убеждали меня, что ваша приёмная дочь - дикарка.
   - Почему же вы раньше мне ничего не сказали? - с горьким упрёком спросил собеседник.
   - Он мне доверился, господин Сабуро, - после недолгого молчания постарался объяснить свой поступок младший брат губернатора. - И я посчитал аморальным его выдавать.
   - Почему же рассказали сейчас? - тусклым, безжизненным голосом спросил бывший начальник уезда.
   - Не мог больше скрывать предателя, - неуверенно пробормотал молодой человек, но, не сдержавшись, выпалил: - Уж больно рожа у него была довольная. Так прямо и светилась счастьем.
   - По-вашему получается, он сговорился с бароном? - хмыкнул сокамерник, отгоняя особенно настырного комара.
   - Этот лишённый морали и добродетели неблагодарный человек мог пойти на что угодно, лишь бы вам навредить, - убеждённо заявил Рокеро Нобуро. - Если Андо понял, что я не собирался вас ни в чём обвинять, он мог обидеться и в пьяном виде предупредить барона о том, что я хочу начать против него полноценное расследование. Не зря же Хваро сбежал из города сразу же после похорон рыцаря Канако и его дочери.
   - Ваши рассуждения не лишены смысла, - задумчиво проворчал бывший начальник уезда. - Но тогда получается, что барон действительно замешан в нападении на караван дочери Канако? Только зачем ему это?
   Однако, прежде чем товарищ по несчастью успел что-то сказать, хлопнула входная дверь. Охранник вскочил с табурета, схватил прислонённое к стене копьё и замер, вытаращив осоловелые со сна глаза.
   - Спишь, Рисаб? - громко заржал бодро шагавший мимо решёток камер солдат с торчавшим из футляра луком. - Смотри, придёт Тюбо проверять, опять палок схлопочешь.
   - Даинс?! - охнул караульный, поправляя шлём. - Вот напугал, свинья полосатая! Чего припёрся?
   - Командир приказал тебя сменить, урод.
   - Вот здорово! - обрадовался собеседник, хватаясь за висевшие на поясе ключи.
   - Погоди лыбиться, - разочаровал его сослуживец. - Он сказал, что я со второго часа дежурю. Так что бди, а я посплю.
   И, довольно хохотнув, прошёл мимо враз поскучневшего солдата в комнату для допросов, очевидно, намереваясь выспаться на лавке, что стояла там у стены.
   Его напарник, глухо ворча, вернулся на табурет.
   Подождав ещё немного, младший брат губернатора шёпотом признался:
   - Господин Сабуро, я не знаю, зачем Хваро устроил налёт на караван своей невесты. Но это был точно он.
   - Вот, господин Нобуро, - назидательно проговорил умудрённый жизнью сокамерник. - А это самое главное. Если не назвать серьёзных причин, зачем ему это надо, с нами никто даже разговаривать не будет.
   Молодой человек раздражённо подумал, что, возможно, ответ на этот вопрос знает приёмная дочь бывшего начальника уезда. Только она наверняка ничего не скажет, да и вряд ли кто-то серьёзно отнесётся к её словам. К тому же Рокеро Нобуро не хотелось лишний раз огорчать товарища по несчастью. Не стоит ему знать, что особа, которую он так неосмотрительно принял в свою семью, уже успела стать любовницей барона Хваро.
   Глянув на Бано Сабуро, младший брат губернатора понял, что у того больше нет желания продолжать разговор.
   Вздохнув, молодой человек брезгливо оглядел узилище, торопливо справил малую нужду в дальнем углу, закидав зловонную лужицу старой соломой, после чего перебрался поближе к сокамернику и скрючился у стены, плотнее запахнувшись в тёплый халат, переданный ему Кубванем.
   Нервное напряжение отступило перед дикой усталостью, и, несмотря на неудобную позу, прохладу и кусачих насекомых, он задремал.
   Сквозь полусон узник слышал, как сразу после глухих ударов отбивавшего время барабана часовой отправился за сменщиком, как солдаты лениво переругивались, и новый постовой уселся на табурете.
   Над ухом надсадно зудел комар, мешая отключиться от действительности, погрузившись в желанный сон.
   Внезапно Рокеро Нобуро показалось, будто еле слышно скрипнула входная дверь. Затем он уже ясно расслышал, как в воздухе прошелестело нечто гораздо более быстрое и крупное, чем комар. А вслед за этим раздался сдавленный хрип и негромкий, металлический звон.
   Распахнув веки, он увидел, как солдат, беззвучно разевая рот, хватается за торчавшую из горла стрелу.
   Ничего не понимая, без единой мысли в голове арестант смотрел, как человек, тщетно пытаясь остановить бившую из шеи кровь, сползает с табурета.
   Распахнувшись, дверь впустила в тюрьму свежий ночной воздух и коренастого мужчину в чёрной одежде воина, прикрывавшего повязкой нижнюю часть лица.
   - Господин Нобуро? - полувопросительно полуутвердительно произнёс он, останавливаясь возле камеры и отвешивая короткий поклон.
   - Это я, - только и смог пробормотать совершенно сбитый с толку узник.
   - Нас прислали за вами, - тихо, но очень чётко заявил незнакомец. - Надо уходить.
   - Что? - встрепенулся бывший начальник уезда, приподнимаясь на локте. - Кто вы?
   - Не время расспросов, господин Сабуро! - резко оборвал его воин. - Можете тоже идти с нами или умереть. Решайте быстрее!
   - Но, кто вы такие? - не сдавался арестант.
   - Да, - поддержал его товарищ по несчастью. - Кто вы?
   - Нас послал ваш брат, господин Нобуро, - с явной неохотой тихо пояснил собеседник. - И у нас очень мало времени.
   - О Вечное небо! - охнул молодой человек и бросился к сокамернику, намереваясь помочь тому встать на ноги. - Пойдёмте, господин Сабуро!
   Громко застонав, тот с неожиданной силой подтянул его голову к своему лицу и выдохнул прямо в ухо:
   - Ваш брат не успел бы их послать!
   И издав ещё один протяжный стон, сказал уже гораздо громче:
   - Нет, господин Нобуро. Не могу. Спасайтесь без меня. Передайте брату, что я до последнего часа не забуду его доброты.
   По-прежнему ничего не понимая, арестант вновь осторожно положил товарища на солому.
   Неизвестный сорвал ключи с пояса убитого солдата и подошёл к решётке, перебирая тощую связку.
   - Стойте! - шёпотом вскричал бывший начальник уезда. - Там в комнате для допросов ещё один караульный. Он может поднять тревогу!
   Мужчина в чёрном выразительно посмотрел на младшего брата губернатора, но тот сумел только молча кивнуть, лихорадочно пытаясь разобраться в собственных мыслях.
   Конечно, приятно думать, что Хосино послал искусных наёмников для его спасения, не испугавшись пойти против закона Сына неба. Вот только брат укатил в столицу и откуда он мог знать, что Рокеро арестуют да ещё за государственную измену? А если бы ему вдруг заранее стали известны коварные планы Цунадоро, то губернатор мог бы найти и другой способ уберечь непутёвого родственника от беды.
   Кроме того, имея кое-какой жизненный опыт, молодой человек скорее поверит в то, что старший брат пожертвует его никчёмной жизнью, чем подставит под удар семью.
   Тем временем неизвестный воин, крадучись, приблизился к двери в комнату для допросов, на ходу обнажая хищно блеснувший клинок.
   - Господин Нобуро! - вновь тихо позвал бывший начальник уезда.
   - Что? - отозвался тот, опускаясь на корточки.
   Собеседник сделал знак рукой приблизиться и чуть слышно спросил:
   - Знаете монастырь "Добродетельного послушания"?
   - Слышал о нём, - кивнул молодой человек. - Но никогда там не был.
   - Курихскую дорогу знаете? - задал новый вопрос товарищ по несчастью и, получив утвердительный ответ, быстро объяснил, как добраться до обители.
   - Там настоятельницей моя сестра. Расскажите ей обо всём. Скажите, что я просил вам помочь.
   Тем временем, потянув дверь на себя, их спаситель тихонько проскользнул в комнату для допросов. Послышался негромкий вскрик, глухой звук удара и сдавленный стон.
   Привстав, младший брат губернатора заглянул сквозь решётку в соседнюю камеру. Пара воришек старательно изображали крепкий, здоровый сон.
   - Господин Нобуро, - опять окликнул его товарищ по несчастью.
   - Я здесь, господин Сабуро, - присел тот.
   - Разоблачите Хваро! - неожиданно выпалил собеседник. - Раскройте перед государем и народом все его гнусные преступления!Только так вы сможете вернуть нашим семьям доброе имя.
   - Клянусь Вечным небом и памятью предков, я сделаю это, господин Сабуро, - выпалил молодой человек, чувствуя, как к глазам подступают слёзы незнакомого ему ранее воодушевления. - Он заплатит за всё!
   Вернувшись в коридор, воин в чёрном одним слитным движением вернул окровавленный клинок в ножны и поспешил к двери.
   Звякнула цепь.
   - Быстрее, господин Нобуро!
   - Подождите! - остановил его тот, поднимаясь и отвешивая бывшему начальнику уезда церемонный поклон. - Прощайте, господин Сабуро. Для меня было честью познакомиться с вами.
   - Будьте счастливы, господин Нобуро, - голос его товарища по несчастью дрогнул, и он, словно в изнеможении, прикрыл блестевшие от слёз глаза.
   - Так он с нами не идёт? - словно всё ещё сомневаясь, уточнил спаситель.
   - Вы же видите, что господин Сабуро очень болен, - раздражённо проворчал младший брат губернатора. - Он даже встать не может.
   - Простите, господин Нобуро, - чуть поклонился собеседник, настойчиво напомнив: - Но нам надо уходить.
   - Конечно, - кивнул тот, смахивая тыльной стороной ладони набежавшую слезу.
   Прежде чем покинуть камеру, вслед за ним воин в чёрном тоже поклонился бывшему начальнику уезда.
   Даже не закрывая решётки, спаситель легонько подтолкнул молодого человека к выходу.
   - Уходи, уходим.
   "А как же свидетели? - внезапно вспомнил тот. - Господин Сабуро - дворянин и будет молчать, но те двое обязательно расскажут, что меня освободили наёмники, которых прислал брат. "
   Бывший чиновник по особым поручениям на миг заколебался, намереваясь обратить внимание воина на базарных воришек, но тут же подумал, что , возможно, неожиданным спасателям нужны очевидцы его побега?
   Столь внезапная догадка ещё сильнее убедила его в том, что этих наёмников прислал кто угодно, только не его старший брат. Давая указания исполнителям, тот всегда отличался занудной дотошностью. Уж он бы позаботился, чтобы приказать воинам в живых свидетелей не оставлять...
   Может, тогда сейчас убить хотя бы этих простолюдинов? Но воин торопил, не давая времени на размышления.
   - Скорее, господин Нобуро, скорее!
   В дверях показалась ещё одна чёрная фигура.
   - Почему так долго? А где второй?
   - Он очень плох. Даже идти не может.
   - Так вас всего двое? - выходя во двор, не стал скрывать своего удивления младший брат губернатора.
   - В таких делах много людей ни к чему, - буркнул лучник, с тревогой оглядываясь по сторонам. - Только мешаться будут.
   - Ох! - выпучив глаза, громко выдохнул спасённый, хватаясь за живот и начиная заваливаться вперёд.
   - Что с вами? - вскричал первый, хватая молодого человека за плечо.
   Прекрасно понимая, что у него есть только одна попытка, Рокеро Нобуро вцепился в рукоятку его меча и, отпрянув назад, выдернул клинок, описав сверкающий полукруг.
   Выронив оружие, лучник заорал, с ужасом глядя на распоротый поперёк живот. В руке второго наёмника, словно по волшебству, появился клинок с узким лезвием.
   Но он не смог защитить хозяина от выпада ученика самого Джиро Айоро. Зажимая рану на плече, незадачливый спаситель белкой метнулся в тень от здания тюрьмы.
   Где-то неподалёку громко хлопнула дверь. Послышались возбуждённые голоса. Лучник уже не кричал. Свернувшись клубком на утоптанной земле, он безутешно пытался запихать обратно вывалившиеся внутренности.
   "Тех простолюдинов убить уже не успею! - едва не взвыл от разочарования младший брат губернатора, заслышав приближающийся топот. - Самому бы спастись".
   Он побежал в противоположную сторону: к сараю, где городская стража хранила всякий хлам, который уже ни на что не годился, но выкинуть ещё жалко.
   Забросив на низкую крышу меч, молодой человек легко взобрался туда по открытой двери, перепрыгнул на ограду канцелярии и, не задумываясь, сиганул в пугающую тьму неизвестности.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   599
  
   471
  
   292
  
   148
  
  
  
Оценка: 8.45*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"