Заря. Тихая, алая, словно медно-рыжая девушка со светло-карими глазами. Даже реснички рыжие. А кожа - белая, как просветлевшее на востоке небо. Заря тихонько гладит зеленые листики просыпающихся деревьев, опускаясь прядями, как волосы на зеленое платье. Рыжим всегда идет зеленое. Так же, как златовласым - голубое.
- Тебе нравится?
- Зачем Вы меня спрашиваете?
- Я хочу услышать ответ.
- Вы и так знаете, верно?
- Ты не поняла. Я хочу услышать ответ.
- Да, мне нравится. Я люблю жить.
- Видимо так.
- Да, так.
Молчание. Молчание, но не тишина: птицы просыпаются, перекликаются утренними голосками. По очереди, по одному, неуверенно. Многоголосый птичий щебет начнется еще не скоро, и особенно приятно слышать эти одинокие, словно потерянные в наступающем утре вскрики. Чик! Чирик? Чик-чир...
- Взгляни.
- Что это?
- А ты не догадываешься?
- Зеркало?
- Зеркало. Что ты видишь?
- Себя.
- Нет, что ты видишь?
- Я не понимаю... Что Вы..?
- Просто скажи.
- Красоту.
- Верно, красоту.
По-утреннему прохладный ветерок всколыхивает тонкие веточки отцветающих яблонь, отрывает и уносит с собой веер белых лепестков, оставляя после себя местами голые серые веточки. Яблони почти отцвели, вишня и слива только-только начинают. Сейчас ветерок может забирать не только снежно-белые, сахарно-сладкие цветы, но и терпкие, розоватые, словно сбрызнутое кровью молоко. Красиво. Недолговечно. И особенно прекрасно, когда это понимаешь.
- Тебе нравится?
- Зачем Вы меня спрашиваете?
- Я хочу услышать ответ.
- Наверное, Вы знаете лучше меня.
- Я хочу услышать.
- Да... Нравится.
- Хочешь, чтобы это осталось с тобой навсегда?
Речка. Холодная, быстрая, почти не дает отражения - так стремительно несется вниз, с холма, к горизонту. Быстро. Не замирая ни на миг, перепрыгивая через камни, разбрасывая фонтаны прозрачных, сверкающих, радужных капель. И поет, поет, поет... Так петь может только она, заряжая своей радостью все, что встречает, поверяя всем, насколько жизнь прекрасна. Звонкоголосая вода.
- Хочешь, чтобы это осталось с тобой?
- Навсегда?
- Навсегда. Навечно.
- Если я скажу "да", то...
Зеркало словно вздрагивает, стонет, как человек, услышавший безмерно печальную новость. И раскалывается. Быстрая трещина отзывается в отраженном мире как рана, сеть мелких трещинок паутиной старческих морщин оплетает все вокруг. Ничего не изменилось, но зарождающееся утро уже не кажется началом нового дня. Словно сумерки. Вечные серо-алые сумерки бесконечно серой жизни. И жизни ли? Речка застывает рельефным льдом, узорчатым, бракованным стеклом, что вылил на противень полуслепой, умирающий от старости стеклодув. Речка больше не торопится жить. У речки впереди вечность. Речка может отражать. И она отражает - жизнь, которую этот мир мог бы прожить, жизнь, которую этот мир проживет, если...