Хост Вондер опустился немного ниже и увидел Хоста Вондера в великолепном, отлично полированном гробу. Превосходные никелированные ручки по бокам придавали изящество последнему жилищу человека, а инкрустация на крышке указывала на достойное положение умершего в обществе, которое он так внезапно покинул. Сам Хост Вондер, точнее его физическое тело, выглядело вполне респектабельно в сером, дорогом костюме, купленном им самим незадолго до смерти. Всю свою богатую на покупки жизнь, Хост приобретал одежду для себя самостоятельно. Он не доверял вкусу и практичности других, в том числе и самых близких ему людей. Впрочем, самых близких людей он также приобрел исходя из практических соображений. Вот и теперь, он долго выбирал себе костюм, поняв, что жизнь ему выписала билет в один конец, а врачи поставили на нем печать и расписались.
Одежда обошлась в кругленькую суму и на немой вопрос, вслух конечно высказаться никто не пожелал, Хост заявил, что за свои пятьдесят лет он износил не один десяток костюмов, а теперь ему придётся быть в одном, целую вечность. На вечности незачем экономить. Складывалось впечатление что ТАМ, он собирается продолжить свою работу в офисе, усердно протирая столы, ручки кресел, рукава и штанины. Костюм для вечности должен быть вечным.
Хост Вондер еще никогда не был на своих похоронах, как - то не пришлось раньше, а теперь, отсюда, сверху, открывался хороший вид, потому его интересовало абсолютно все. Кто и как одет, что говорят и что думают, на лицах угадывались истинные мысли, общая атмосфера ритуала и прочие мелочи. Он обратил внимание на скрытую удовлетворенность своего заместителя. В его глазах четко проглядывалась житейская аксиома, - "Когда начальнику по жизни вниз - его заместителю по карьере вверх".
Да, прав был Бернс утверждая:
Нет, у него не лживый взгляд.
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят,
Что их владелец - плут!
Великие бьют не в бровь, а в глаз. Глаз.
Как хорошо, что поверхность глаз не имеет морщин и мимических мускулов, и им не придашь вид честности и добропорядочности. Можно строить глазки, но строить в них добродетель - невозможно.
Наконец все кто хотел, и кому положено было, высказались и гроб стали опускать. Раньше, на других похоронах, Хост Вондер тайно сокрушался, что такое добро, такой добротный и дорогой гроб засыпают грязной и влажной землей, но теперь, когда там было его тело, отношение к этому вопросу заметно изменилось.
Он был рад, что в таком шикарном последнем приюте его тело проведет..., все то, что ему осталось провести. И еще одна приятная мысль посетила умершего. Он теперь знал, что такое золотая середина и радовался, что относиться именно к ней. Родись он, Хост Вондер, в семье эмигрантов, бедняков или в далекой и порядочно замшелой Африке, довольствоваться ему грязным мешком в лучшем случае, в худшем выбросят диким животным, вот и все. С другой стороны умри знаменитым или обладающим так важной при жизни царственной родословной так тоже покоя не дадут. Время от времени будут вынимать изучать, ковыряться в полуистлевших останках с сакраментальным вопросом, - "Кто виноват?", а в будущем, их будущем, и вовсе в витрине музея выставят. Предок в назидание своим потомкам.
Итак, все складывалось лучше, чем ожидал сам Хост, а ожидания его радужностью не отличались. Он раньше, в жизни, не верил книжкам и проповедям, не верил в жизнь после смерти, даже такую аморфную и летучую, но все оказалось правдой. Душа Вондера после смерти тела взмыла ввысь, в небесный простор и получила неведомую доселе свободу. Все было так красиво и чудесно, одно стесняло освободившуюся душу, она не могла далеко покинуть свое тело, с которым провела не один десяток лет, оставаясь рядом, словно на невидимой привязи. Но это совсем не печалило. Он знал, что пройдет определенное время, сколько совсем не важно, и свобода будет полной, абсолютной, как вечность, а пока довольствовался необычными наблюдениями за происходящем там, внизу.
Посыпались цветы в могилу, неожиданно яркие и хрупкие, первые комки влажной земли и вскоре погребальная яма была засыпана полностью, остался только продолговатый холмик, аккуратный, словно детское творение в песочнице. Именно в тот момент, когда последняя лопата закончила утрамбовывать рыхлую поверхность, душа умершего почувствовала изменения, которых с нетерпением ждала. Страха не было. Сердце не замирало. Оно было где - то внизу, нет, не в пятках, и не билось.
Мягкий немного пульсирующий свет заполнил все пространство, возникли тихие мерные звуки напоминающие шелест листвы, нахлынуло ощущение необъяснимой радости и счастья, невидимые руки окутали трепещущее естество и, потянули вниз, в темную могилу. Хост почувствовал шероховатость кладбищенской земли, твердость крышки гроба и пластичность косметики на своем мертвом лице. Вслед за этими потрясающими ощущениями наступила не менее ошеломляющая темнота.
Тьма - свет
Во тьме всегда что - то есть. Вы не верите? Станьте посреди пустой освещенной комнаты, обведите пустые стены взглядом. Углы, окна, двери масса незаметных мелких деталей - все это признаки пустоты. Но стоит погасить свет и все непостижимым образом преображается. Воздух становиться тяжелее, гуще и приобретает странный запах, еле уловимый, но достаточный для рождения фантомных монстров. Тихие холодные звуки, просачивающиеся из темноты, высказывают присутствие необъяснимого и таинственного. Комната наполняется объектами, которых не было раньше. Что это или кто это? Это вы и только вы, но не совсем такой, как раньше, вы изменились. Ваша сущность рассыпалась на десятки частей, и только одна из них рациональная, она осталась в вашей голове, запутавшись в темном лабиринте извилин. Другие, их значительно больше, противоречивы и иррациональны. Это именно они прикрепляются к старым надорванным обоям, превращая их в шелестящие длинные щупальца. Это они трансформируют звук оконного ветерка врывающегося в комнату в стон серых змеев расползающихся по зыбкому полу. Это они придают темноте материальность. Впрочем, почему они, темнота и так материальна без нас или с нами, и льстить себе не стоит. Она всегда была осязаемой, материальной. Еще тогда, до великого хлопка, в бесконечно ничтожной точке было спрессовано все: материя, время, пространство и сопровождающая их темнота. Все эти категории материальны, но темнота особенно материально, потому что она доступна для понимания или непонимания, и влияет на нас. Мы так же материальны вместе с нашим сознанием, более того существовали уже в момент великого взрыва, были там - вместе со всем. Можно частично поверить Чарльзу Дарвину что где - то, как - то случайно, ненароком зародилась органическая жизнь, чего не бывает, когда все разлетается в разные стороны, а затем эволюционировала до высшей формы - человека, снова лесть себе любимому. Но уверовать, что так происходило и с душой, увольте, не вериться. Душа существовала всегда, вместе с материей и темнотой, так что бог создал бессмертную душу, а эволюция Дарвина бренное тело. Вот так они, соединившись необъяснимым образом, путешествуют во времени из прошлого в будущее. Душа и разум всегда знали о темноте и ее материальности и всегда страшились ее, потому что темнота это вечность. Бессмертие в вечности страшная вещь, потому что превращается в НИЧТО.
Хост Вондер находился в темноте, и чувствовал - это вечная темнота, она поглощает, обволакивает и давит своим весом имя которому - страх. От страха останавливается дыхание, замирает сердце, немеют суставы и дрожат пальцы, дрожат пальцы. Пальцы действительно дрожат!! Хост резко дернулся и сел, тело снова повиновалось ему, он был, был, но упорядочить свои мысли не успел. Включился свет. Да именно включился, для происшедшего другого слова просто не нашлось. Резко, мгновенно окружающее пространство заполнилось светом, и Хост Вондер снова увидел себя.
Он сидел на круглой ровной площадке покрытой желтым, абсолютно чистым песком. Эта чистота удивительно поражала, раньше Хост никогда не видел ничего подобного, даже на самых шикарных пляжах, а уж их - то он повидал немало. Края песчаной площадки постепенно поднимались, скрывая окружающее пространство, а сверху, с желтого неба, лился все тот же мягкий свет золотистого оттенка. Хост Вондер встал, встал просто так, что бы почувствовать, что такое встать. Сейчас он не спешил на работу, его не мучила мысль, - "Что там за этими холмиками песка", просто хотелось вспомнить, что такое ноги, которые ходят. Странно они ходили.
Человек медленно стал двигаться к краю площадки, поднимаясь все выше и выше и наконец, увидел....
Перед ним расстилался необъятный простор, заполненный тысячами, десятками тысяч бредущих человеческих фигур. Их движения были слаженными и равномерными, головы опускались и поднимались, напоминая перекатывающиеся морские волны и желтые песчаные берега, только усиливали это сходство. Человеческая река текла вдаль и в нее вливались все новые и новые ручейки с близлежащих холмов.
Хост Вондер перевалил через бугор и стал опускаться в долину. Через несколько шагов он услышал хлопок и повернул голову назад. На площадке, только что покинутой им появилось тело. Оно лежало посредине круга, раскинув руки, на нем было платье, и Хост понял, что это женщина. Жизнь выплюнула очередного покойника.
Спустившись с желтой возвышенности, Хост встретил таких же, как и он идущих людей, все они инстинктивно стремились к живому руслу с целью слиться с ним воедино. Большинство шагающих с удивлением поглядывали по сторонам стараясь понять, где они и что сейчас происходит вокруг. Но никто ничего никого не спрашивал и Хост обратил внимание, что кроме шарканья ног и шелеста одежды других звуков нет. Люди молчали, их нижние челюсти свисали как задубевшие грязные тряпки, и только ветер посвистывал в их приоткрытых от удивления и смерти, ртах.
Хост Вондер подумал что, наверное, выглядит так же. Он поднял руку и дотронулся до своего подбородка. Щетинистая кожа отвисла и болталась из стороны в сторону при каждом шаге. Она легко поднялась от небольшого нажатия снизу, однако как только Вондер забрал руку, челюсть снова отвисла так, что наружу вывалился посиневший язык. Все кто был здесь, и сейчас оставались мертвыми, но выглядели живыми. Это была жизнь после жизни. Жииизнь. Только теперь Хост обратил внимание на произношение самого важного слова для человека. Пишем "жизнь", говорим "Жызнь", словно стесняемся ядовитого произношения, но здесь, в этой желтой пустыне действительно продолжалась "Жииизнь", гадкая и неприятная.
Толпа, в основном, отлично одетых людей брела в определенном направлении, подчиняясь стадному чувству. Конечно, каждый мог отойти в сторону, или пойти другим путем, но зачем. В другой жизни, "До того как", стадо было основой существования, так зачем менять устоявшиеся понятия и привычки, особенно если не знаешь что происходит на самом деле. В стаде спокойней, тебя защищают спины других, которых съедят в первую очередь.
Снова небольшой подъём, спуск и с каждым шагом одно и то же. Этому не было конца. Впрочем, конец был, один на всех. Умершие, как их иначе называть, от скуки и однообразия, стали больше проявлять интерес к окружающему их миру и происходящим событиям, они свыклись с положением ходячего трупа, сначала непонятного им, и начали вести себя как живые. Они дышали, шли, видели, думали, - разве это не жизнь. Правда они не ели, не срали, и не говорили, но неужели для жизни это главное. Для жизни главное чувствовать что "Я есть", но есть не обязательно, хотя временами так хочется.
Хост Вондер, идущий в безликой толпе, сосредоточился на самом себе, так было и раньше, в жизни, когда он спешил на работу к себе в шикарный офис. В огромной человеческой толпе текущей по улицам города он думал о себе и о своем. Там никто никогда никого не видит, вокруг огромная толпа, но ты один среди них, и единственное что их отличает от тараканов, это то, что не появляется желания их прихлопнуть, хотя иногда....
Он попробовал сказать, что ни будь. "Привет", - сказала, вернее, прохлопала, его непослушная челюсть, болтающаяся где - то под носом. Кому и чему был привет непонятно, но это было единственное, что пришло на ум в данный момент. Говорить "Раз, раз, проба", - Хост постеснялся, себя, несмотря на то, что это была действительно проба, проба говорить мертвому среди мертвых. Мертвый. А действительно, кто окружал Хоста Вондера? Мертвые, зомби, живые, духи, кухи, мухи. Глупые слова вертелись в мозгу рифмой. Ответа на это вопрос не было, как впрочем, и на многие другие. Хост про себя решил, что его окружают дохлые. В детстве ребята часто называли дохлыми, худых замученных детей, доходяг, которые еле волочили ноги и всегда оставались позади в гонках на выживание. Дохляк - это не мертвец, это вполне нормальный живой ребенок, но выглядевший так, словно живет в концлагере. Самое главное, что именно доходяги появлялись во дворе с огромными кусками хлеба, намазанными, чем ни будь съедобным и уплетали их в три раза быстрее остальных. Но это им, по-видимому, не очень помогало. Сейчас все вокруг были дохлыми. Они двигались, поворачивали головы, махали руками, но вид у них был не совсем жизнеспособный.
"А чего ты хотел?", - спросил другой Хост Вондер, который всегда был в первом и часто спорил с ним в неподходящие моменты жизни, а теперь и смерти. "Они не могут быть жизнеспособными, они мертвоспособные и все тут". Мертвоспособный это как? Быть способным жить, когда умер, или быть мертвым, когда еще живёшь, или прикидываешься что живёшь, когда уже не живешь. Вопросов появилось столько, сколько и за жизнь не возникало.
Как наивны самоубийцы, рассчитывающие покончить со всеми житейскими проблемами одним махом ноги стоящей на табуретке. Они не знают, что их ждет дальше. Приспособиться к новым условиям и проблемам после смерти бывает намного труднее, чем терпеть старые и привычные.
Хост Вондер обратил внимание, что появились новые звуки. Не он один пробовал говорить. Окружающие его люди пробовали испытать себя, свое тело и свои способности в новых условиях. Они говорили, чихали, прыгали на одной или двух ногах, вертели головами и поднимали руки с целью похлопать в ладоши. Если прыжки выглядели просто прикольно, то хлопки не получались совсем. Идиотизм ширился и вскоре приобрел повальный характер. Все что человек хотел сделать во время своей сумбурной жизни, но стеснялся, здесь получалось естественно и просто. Пальцы рук вытягивали синие языки и скошенные от усилий глаза рассматривали с удивлением изменившийся орган. Трупы пробовали согнуть руки и ноги в самых диких направлениях и это им удавалось. Женщины расстёгивали блузки и, прыгая, наблюдали за упругостью своей груди, мужчины залезали себе в штаны, достав члены, изучали их на предмет упругости и величины, к сожалению, статистические данные их не радовали. Самое главное никто никого не стеснялся. А чего стыдиться, ведь мы же лжем у могилы умершего в полной уверенности, что тот не слышит, а здесь все были мертвыми. Кому они могли рассказать? Мертвый имеет право делать все, что ему запрещали при жизни, и это классно. Правда для этого необходимо по-быстрому отжить свою жизнь и отойти в мир безграничной свободы навечно. И что хорошо , из вечности никто никого выгнать не может, доказательство простое - оттуда еще никто не возвращался. Правда из вечности, вероятно, можно выгнать еще куда - то, кто знает? Было бы желание выгнать, а куда - найдется.
Пока хост Вондер наблюдая, размышлял, местность изменилась. Поверхность стала твердой, каменистой, появились отдельные клочки земли, покрытые скудной растительностью, цвет окружающего мира изменился на темно желтый с бурыми пятнами. Однообразие исчезло не только в окружающей местности, но и в человеческой толпе. Она уже не была такая сплоченная и целеустремлённая. Люди стали группироваться, заводить беседу друг с другом, и в этом расслоении решающую роль играл языковый барьер. Нет, умершие обеднялись не по цвету и величине языков, вывалившихся изо ртов, а по способности понимать друг друга. Хост Вондер прислушался. Он улавливал отдельные понятные слова, но высказанные только одними губами, язык оставался непослушным, они звучали непривычно и даже странно. Речь в основном состояла из гласных. Однако, методом интуитивной подстановки согласных звуков в соответствующие места, можно было догадаться, о чем идет речь.
Хост присоединился к небольшой группе и сначала только слушал. Он быстро научился понимать непривычную речь, и временами сам пробовал добавить несколько слов. Собеседники старались не смотреть друг на друга во время разговора, качающиеся в разные стороны челюсти и кривые губы в сочетании с мертвенным цветом лица, не предполагали приятных ощущений от беседы.
Переходя от группы к группе, Хост Вондер понял из хлюпающих разговоров, что все идут к определенной цели находящейся впереди, и достигнуть ее смогут только тогда, когда их душа очиститься. От чего и как должна очиститься душа никто не знал, но все были уверены, что будущее покажет. Оказывается, после смерти тоже есть будущее.
Свет - свет
Все это время свет ни на минуту не исчезал и не менял своей интенсивности. По - прежнему мягкий, ненавязчивый, он напрочь разрушил привычные точки отсчёта. День ночь, утро, вечер отсутствовали, и определить, сколько продолжается великий поход, было затруднительно. И все же течение времени продолжалось, оно отображалось на людях. Они, по своей сути мертвые - постепенно и необратимо разрушались. Их мышечные ткани гнили, и кожа меняла цвет. Сначала мертвенно бледные лица становились желтыми и, казалось что все окружающие китайцы, затем цвет лиц стал темнеть и, в конце концов, проступили пятна гниющей плоти. Наиболее комфортно чувствовали себя негры, изменения на их лицах были не так заметны. Особенно от этих трансформаций привычного в прошлом тела, страдали женщины. Конечно, зеркал ни у кого не было, кто же с собой в могилу берет косметические наборы, но наблюдая за изменениями внешнего вида рядом идущих, было не трудно представить и свой вид. Это больно било по самолюбию когда-то прекрасной половины человечества, и она начала искать средство от нездорового цвета лица. Некоторые принялись собирать у дороги мелкую пыль, и посыпать ею свое лицо как пудрой, от этого оно становилось серым и грязным, но приобретало вполне человеческий вид. Мужчин меньше волновал внешний вид, они представляли свое лицо мужественным и загорелым, их больше волновали изменения в нижней части тела, и все потому, что на пути несколько раз встретились отвалившиеся куски человеческой плоти и, о ужас, эта плоть оказалась крайней вместе с тем что она покрывала.
Местность снова изменилась. Теперь это была равнина, покрытая буйной травяной растительностью. Тут и там встречались небольшие группы отдыхающих на траве людей, но можно было встретить и отдельные пары - женщины и мужчины стали проявлять друг к другу повышенный интерес. Природа и скука брали свое.
Хост Вондер тоже познакомился с женщиной лет тридцати пяти, лицо которой было на удивление миловидным. Или она умерла совсем недавно, или гробовщики отлично поработали с ее лицом, готовясь к похоронам. Хост никак не мог понять, как зовут его спутницу. Та выговаривала свое имя протяжным "И-А", и у него это ассоциировалось лишь с грустным осликом из сказок про Винни Пуха. И все же, в конце концов, Хост понял - его спутницу зовут Нина, букву "Н" ей никак не удавалось выговорить. Понемногу они узнали друг о друге много интересного и значительного, и это сблизило их настолько, что они временами сожалели, что не встретились раньше, когда еще были живы.
Хост с удивлением думал, - "Неужели она мне нравиться, как могло такое случиться?", но затем, поразмыслив, пришел к выводу, что ничего странного в этом нет. Он вспомнил, как в десятилетнем возрасте считал девушек старших себя всего на десяток лет взрослыми уродинами, а достигнув двадцати лет, насмехался над женщинами среднего возраста. Но время пробежало и именно эти женщины оказывались привлекательными и желанными в будущем. Возраст и обстоятельства всегда корректируют наши пристрастия и вкусы. Вот и здесь, она, Нина, будучи мертвой и частично гнилой, нравилась Хосту настолько, что у него появились мысли, которые всегда появлялись при встречах с хорошенькими женщинами. Хорошенькой она уже не была, но разыгравшееся воображение действовало на глаза лучше косметики.
По - видимому, и у нее мысли текли в том же направлении, и только стыд останавливал их от неосмотрительных поступков. Однако другим парам стыд не был помехой. И здесь, в разношерстной огромной толпе был свой авангард, группа людей, которые первыми делали то, что в дальнейшем делали все. Иногда можно было увидеть уединившихся мужчин и женщин пробующих заниматься сексом. Конечно, все оставалось на уровне проб, ничего толкового не выходило, но испытать новые ощущения хотелось многим.
Хост долго противился естественному желанию, но когда появились первые редкие кустарники, решился. Удивительно, сколько уверенности человеку может добавить пучок густых тонких прутьев посреди равнины. Хост Вондер вспомнил анекдот, в котором мужчина умер в пустыне от разрыва мочевого пузыря только потому, что не нашел дерева. Он внутренне улыбнулся и показал на райские кусты рукой, предложив "Пойти туда", на что Нина сразу согласилась. Она знала. - "Куда".
Они присели за кустами и, закрыв глаза, так было приятней, стали целоваться. Поцелуи оказались пресными как остывшая овсяная каша, без соли размазанная по грязному кухонному полу. Губы потеряли свою чувствительность, и создавалось нехорошее впечатление, что целуешь потрескавшимися толстыми губами цементную штукатурку, тоже потрескавшуюся. Хост и Нина непроизвольно отпрянули друг от друга. Первый опыт был никакой. Они немного посидели молча, опустив глаза, и Нина потянулась рукой к его брюкам. Она расстегнула пуговицы ширинки, и наружу вывалился большой, но вялый член. Хост понял, что она хочет сделать и почувствовал слабую пульсацию в пенисе. "Да есть еще порох в пороховнице и кровь в ягодице", - подумал он и расслабился, мужчина любил, когда женщины стояли перед ним на коленях.
Женщина взяла член рукой и, наклонившись, обхватила его головку губами. Хост закрыл глаза, и приготовился к новым ощущениям, надеясь, что они будут не такие как во время поцелуев. И он не обманулся в своих ожиданиях. Вдруг Нина резко отпрянула, настолько, насколько это было возможно. Хост Вондер удивленно открыл глаза и увидел ее лицо перед собой. У нее во рту торчал его член. Его орган, которым он гордился, который берег и лелеял, сгнил у основания и отвалился, прервав ожидаемые минуты блаженства. Женщина широко открытыми глазами уставилась на Хоста, продолжая держать оторванный пенис в зубах. Затем она осторожно взяла его руками и протянула мужчине, словно извиняясь за доставленные неудобства. Хост Вондер несколько минут смотрел на утраченный навсегда орган, и думал, что ему с ним теперь делать. Потом он взял предавший его пенис и, размахнувшись, запустил в сторону зеленеющих холмов. Движение было излишне резким, и вместе с членом отлетела сгнившая плоть и кожа указательного пальца. Вондер посмотрел на оголившиеся кости и, развернувшись, зашагал к дороге, по которой шли полусгнившие люди, оставляя за собой куски плоти, рваной одежды и пучки разноцветных волос.
Количество гнилостных останков на обочине увеличивалось. Под ногами, на дороге, тоже попадались куски тел, но неприятного запаха никто не чувствовал. Носы, разлагаясь также быстро, как и мужские члены, утратили способность ощущать запах. Странно именно те части тела, которые за жизни совали, куда попало сгнивали в первую очередь. Ошметки одежды и плоти, покрытые слизью, все чаще и чаще попадали под ноги. Они прогибались, брызгали черной жидкостью и превращались в лепешки, покрывая поверхность мягким ковром.
Хост Вондер больше не видел Нину. Они старались не встречаться друг с другом, хотя отлично понимали, что их вины в произошедшем нет. Так мы, ударившись лбом о дерево, начинаем ненавидеть кошку, сидевшую рядом в этот неприятный момент, потому что она нам напоминает о шишке на голове.
Некоторое время мужчина шел один, не примыкая ни к одной из групп. Он погрузился в размышления и не заметил, как толпа замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Впереди что то происходило. Толпа снова неторопливо двинулась, но теперь она разделилась на два рукава, и Хост через сотню метров увидел посреди дороги остановившихся людей, некоторые присели, отдельные стояли на коленях словно молились. Мужчина переместился в потоке идущих к краю островка и замедлил шаг. Посредине группы, на небольшой возвышенности стоял человек, и медленно жестикулируя ободранными до костей руками, в чем - то убеждал толпу. До Хоста Вондера долетали отдельные слова о великом пути, бессмертии, стремлении к великой цели и прочих высокопарных понятиях. Послушав немного, он понял - в царстве мертвых появилась новая религия и, естественно, ее проповедники. Один из них сейчас был перед его глазами и наставлял на путь истинный страждущих и немощных.
Хост внутренне ухмыльнулся и отметил - здесь все происходило, как и в обыкновенной жизни. Сначала учились ходить, затем говорить, заниматься сексом и, в конце концов, когда возможность получать удовольствие иссякла, обратились к вере.
Новая вера была довольно странной. Ее адепты уверяли, что познали путь к исцелению и готовы своими великими знаниями поделиться с окружающими . Этот путь давал возможность человеку достигнуть цели когда душа станет свободной. Однако, убеждали они, не каждый сможет преодолеть путь. Придёт время и, утратив большую часть своего тела, умерший останется у дороги навечно горкой истлевающих останков. Они наводили примеры, показывая на одноногих и одноруких пешеходов утративших эти части тела в процессе разложения. Особенно запомнились Хосту Вондеру слова, сказанные при этом одним из проповедников. "На этом нелегком пути они потеряли себя", так приблизительно звучало выражение, Хост понял, что юмор не исчез бесследно в этом странном мире.
Новая религия призывала к поддержанию своего тела в работоспособном состоянии. Проповедники говорили, что идущих ждет в конце пути вечная счастливая жизнь. Хост отметил, что никто не говорит райская жизнь. По-видимому, ни у кого не появлялось желание говорить о рае, в окружающим их мире.
Проповедники утверждали, что не все дойдут до указанной цели, и помехой в этом станет собственное тело, распадающееся на куски. Со временем человек не сможет двигаться, так как его мышцы превратятся в скверно пахнущее желе неспособное двигать кости. Скелеты с остатками плоти будут валяться у обочины, как сейчас валяются отдельные его части. Несчастные души, вечно привязанные к своим останкам, станут тоскливо выть и стенать не в силах продолжить путь.
Еще никто не слышал воя и рыданий, но это ровно ничего не значило. Во - первых, лежащие у обочины тела еще не встречались. Там и сям валялись руки и их фрагменты, куски кожи, уши, пальцы и глаза, даже ног не было. Потому выть еще не было над чем. Во - вторых, и это было неприятно, с некоторых пор идущие стали хуже слышать. В слуховых проходах скапливалась слизь и куски кожи, закупоривая отверстия. Некоторые пытались выковырять образовавшиеся пробки, но заканчивалось это оторванными ушами, снятым скальпом и прочими неприятностями. И все же страх остаться навечно на полпути заставлял прислушаться к советам проповедников. Те уверяли, чтобы сохранить свое тело в более или менее пригодном виде следует - съедать часть плоти валяющейся у дороги.
Недостатка в странной пище не было, но не сразу нашлись желающие последовать примеру проповедников. Нашлись и оппоненты говорившие, что это людоедство в чистом виде. Мнения разделились, и послышалась масса всевозможных предположений и предложений. Одни утверждали, что потерянные останки никому не принадлежат и их поедание никому не наносит вреда, другие предлагали, есть себя, однако такая мысль была сразу отвергнута. Всё-таки было неприятно грызть свою руку или оторванное ухо, к тому же такие действия грозили самоуничтожением. В конце концов, одна часть тела могла съесть все остальные. Точку в споре поставили знатоки биологии, утверждающие, что и за жизни человек ел останки умерших. В этом ему помогали бактерии, черви и вода. Правда они же и уверяли, что от этого пользы никакой не будет. Отсутствовал метаболизм. А без него превратить куски чужих тел в свое невозможно, но это не остановило желающих .
Хост Вондер долго сомневался, и это его спасло от внезапного разрушения. Он наблюдал за людьми усердно заталкивающих в себя останки других, и понял всю абсурдность происходящего. В некоторых кожа и мышцы лица сильно прогнили и рвались под весом пищи попавшей в рот. В других она застревала в горле, и приходилось ее проталкивать кусками костей. Больше всего пострадали те, кому все же удалось набить свой желудок и кишечник полуразложившейся плотью. Сначала они стали выглядеть лучше остальных. Их животы округлились, и можно было подумать, что идут веселые толстячки довольные жизнью. Но то, что произошло впоследствии, повергло всех в ужас и уныние. Стенки кишок, желудка, да и сама кожа на животах не выдержали. Они с треском лопались и наружу, под ноги, высыпались куски своей и чужой плоти. Кровавый винегрет, покрывший дорогу, мгновенно отбил желание сохранить свое тело таким способом.
Хост Вондер продолжал путь вместе с остальными и видел, как стремительно меняются тела идущих рядом. Куски мышечной ткани отпадали длинными полосками, кожа сползала кусками величиной с ладонь и больше. Люди глохли и слепли. Многие хромали, некоторые начинали ползти. Хост давно уже ничего не слышал. У него выпал правый глаз и полностью оголились кости пальцев, кожа со ступней давно осталась где - то позади. Когда выпал левый глаз, Хост Вондер снова оказался в полной темноте.
Темнота - темнота
Движение в темноте продолжалось. Конечно, где - то там, вокруг, свет продолжал существовать. Но что из того. Его никто не видел и не ощущал. Обветшалые остатки тел, куски догнивающей плоти нанизанные на кости скелета словно на вертел, почти ничего не ощущали. Временами тела соприкасались, но это вызывало лишь странные чувства, скорее духовные чем физиологические. Все чаще попадались тела лежащие поперек пути. Все близилось к концу. Некоторые пробовали отползти в сторону, стараясь убраться с пути, многие не смогли и продолжали лежать там где и упали. Ослепшие существа цеплялись за них и падали увеличивая и без того нескончаемую груду тел.
Хосту Вондеру несколько раз удалось подняться после падения, возможно и в это раз он смог бы подняться, но возникшая мысль остановила его. "Зачем. Рано или поздно я не смогу подняться, да и куда я иду, что ждет меня впереди, да и есть ли это впереди". Он лежал и чувствовал как что - то или кто - то шевелиться под ним. Хост поднял остатки руки и дотронулся к лицу. Кости кисти зацепили верхнюю челюсть и проникли внутрь. Все дальше и дальше шевелящиеся костяшки пальцев пробирались в черепе, но так и не нашли то что раньше называлось мозгом. И все таки Хост Вондер думал и осознавал себя. Как это происходило, он не понимал, но знал - вот она вечность, и она ему не понравилась.
Дорога была вся усыпана скелетами. Сначала они немного шевелились, потом затихли. Плоть исчезала бесследно, лишь кости белели под рассеянным светом. Души стонали, метались, они потеряли связь с телом, но кости, словно якоря все еще удерживали их от желанного полета. И тогда души восстали. Они подняли свои бренные останки и те заскрежетали, задвигались, загрохотали, пытаясь идти. Дорога заполнялась неуверенно движущимися скелетами. Понемногу их движения стали увереннее и динамичнее, затем толпа перешла на бег. Пыль поднималась у дороги, свет стал ярче, сильнее. Все вокруг накалялось и, вскоре неистовая орда людских останков врезалась в раскаленную стену. Но никто ничего не видел. Их по-прежнему окружала темнота.