У Нолема лился широкий ручей,
И не было вод в Эдолине звончей,
И не было камня пестрее, чем в нём,
Ему до земли мой нижайший поклон.
Шумели за замком листвою леса,
И зябликов в кроне звенели гласа,
Тропинки вились меж ольховых кустов,
И хмель обнимал мощь древесных стволов.

Желай мне удачи, Милена моя,
Я нынче поеду досмотром в края,
Где люди забыли, как лорд говорит,
А ночью в полях колокольчик звенит.
Там можно увидеть эльфийский народ,
В зелёном и красном, без всяких забот.
На ярмарке фейри, в часы кавалькад,
Они и родятся для всяких услад.

Возьму я с собою Золу Хитреца,
Хоть он и пригож с молодого лица,
А волос черён над высоким челом,
Хайратник узорный с крещеным узлом.
А если сказанья не ложь говорят,
Такие у эльфов не часто гостят.
Не любит, с чего-то, Честнейший Народ
Крещённых и тёмноволосых господ.

Ещё виден Нолем и стелется тракт,
И пахнет медами некошеных трав,
Скрывается замок за леса стеной,
Не скоро, миледи, вернусь я домой.
А всадника лошадь несёт не спеша,
Сегодня погода как раз хороша,
Зарянка на ветке высоко поёт,
Мой спутник свистит, словно тот рифмоплёт...

И вот опускаются пологи тьмы,
Мы едем с Золою дорогой в холмы.
И кони устали, и был бы привал,
Коль спутник деревню бы не увидал.
Вдали догорает заката костёр,
За склоном пологим стоит частокол.
Въезжаем в селенье, дивится народ - 
А вот и приехал со спутником лорд.

Несушка кудахчет, коровы мычат,
А люди, что знают, с почтеньем молчат,
Приветствуем их мы и просим ночлег,
Ведь время не ждёт, продолжая свой бег -
Когда на деревню опустится ночь,
И будут Соседи развлечься не прочь,
То стоит попасться на зелень их глаз,
Считай, что огонь твоей жизни погас.

Так здешние люди о Них говорят,
И так же учили с рожденья меня.
Потехами счастлив Добрейший народ,
Что в поле ночами ведёт хоровод,
Звенит колокольчик, и флейты поют,
Танцуют Соседи, пируют и пьют - 
Меды золотые, хмельное вино,
Опасностей смертным в подобном полно.

Ведут с Хитрецом нас в просторный покой,
Хозяйка полотна отводит рукой,
И вот оказались на кухоньке мы,
Там стол с маслобойкою из бузины,
На нём красной глины кувшин молока,
Рассыпана щедро на доску мука,
И яблоки жёлтые горкой лежат - 
Как видно, готовит хозяйка палат.

Сказала хозяйка, что трапеза скоро,
Что нас пригласят, когда будет готово,
Пока же отправила нас отдохнуть,
Заметив о том, как не короток путь.
С большой благодарностью, полог прикрыв,
 Руки и лица водою омыв,
Мы улеглись, и сказалась усталость,
Ложе помягче, чем пух показалось.

Сон наш с Золою прервало дитя,
Тронув несмело за оба локтя.
Глянул в глаза ей, и сна не бывало,
Будто и вовсе сегодня не спали - 
Тёмную зелень у трав забрала,
Искры взяла из шального костра.
Волосы словно блестящая медь,
Раз увидав не забудешь и впредь.

Вот и мой Хитрый Зола онемел,
Я бы зарделся, а он побелел,
Прям, неподвижен, сидит и глядит,
Будто пред ним Белый Призрак летит.
Девушка, скромно глаза опустила,
К ужину путников - нас пригласила,
Маменька, мол, ей велела сказать - 
Ужина больше не надобно ждать.

Тьма непроглядная уж за окном,
Мы же садимся за стол вчетвером,
Молимся Господу за благодать
И принимаемся ужин вкушать,
Девушка тоже молитву шептала,
Зеленью глаз всех вокруг осияла,
Так и светилась, пока её мать
Череном ложки не стала пихать.

Вы уж простите её господа,
Умная шибко, да только - куда?
Трапезу кончив, хозяйка сказала,
Дочь её шерсть в уголке размотала,
К нам подошла и глазами смеётся:
Что это нынче так скучно живётся?
Вам ли печалится, лорд и хитрец - 
Вас ведь силком не ведут под венец,

Вы ль не едите гусей на обед?
Вы ли не видели горя и бед?
Что не даёт вам спокойно вздохнуть?
Ваши глаза, как болотная муть,
Лица у вас, словно вы с похорон,
Что это, дух у господ не силён?.. - 
Так говорит, вроде шутит, да только...
Можно ль стерпеть от крестьянки иголки?
 
Гнев закипает в груди у меня,
Только не сыщешь такого огня,
Чтобы он ярче горел, чем искра
В тёмно-зелёных девичьих глазах.
Вот и Зола мне сжимает плечо,
Мол, успокойтесь, и так горячо,
Молодость - глупость, а ум, не всегда - 
Счастье, а чаще - большая беда.

Девица же, как ни в чём не бывало
Что-то средь листьев сушёных искала,
Щурилась, перебирала, шепча - 
Что за невинное это дитя?
Можно ль обиду держать на неё,
Если и вспомнит, то скоро поймёт
Только, что лишнего наговорила,
Да не исправишь, что сделано было.

Доброе слово хозяйке сказали,
Доброго сна нам с Золой пожелали,
Свечи задули, и спать улеглись,
Утром уж будем про всё говорить.
Я не Господь, чтоб людей осуждать,
Завтра не поздно нам надобно встать
И продолжать свой земельный досмотр - 
Много земель, всё забота господ.

Ночь непроглядная бродит в холмах,
Небо без облака, светит луна.
Спит вся деревня, а тот, кто не спит
Шепчет молитву, иль просто молчит. 
Вот загорается пара огней,
Звёздам в подмогу, да только скромней.
Тихо звенит колокольчик и вот
В склоне холма открывается ход.

Ход открывается в дуба корнях,
В мшистых стволах и в проросших пнях,
Ход у моста над широкой рекой,
Средь камышей под кудрявой ольхой.
Кто-то по лугу со смехом бежит,
Кто-то поёт, кто-то звонко свистит,
Где-то сейчас соберётся народ,
Добрый и Честный, без всяких забот.

Нету свечей, а горят огоньки,
Ярко и слабо, с болот и с реки,
Радостно мечутся между ветвей,
Новые скачут с окрестных полей.
Звенят колокольцы и скрипка играет,
Может, загадку сейчас загадают,
Может, загадку, а может, и две,
Много - не мало, есть холм - есть и дверь.  

Перевернулся Зола в темноте,
Снятся всё сны, да вот только не те,
Жарко и душно, хоть сброшен покров,
Сыростью тянет из окон, с холмов.
Звонко поют меж травою сверчки,
И, в темноте, огоньки-светлячки,
Только загадочность их не понять,
Если всю ночь здесь ворочать кровать.

Юноша встал и, тихонько ступая,
Вышел на улицу. Тьма, оглушая,
Враз освежила студёной водой - 
Тысячью звуков и влажной травой,
Запах цветов, как неведомый хмель,
Воздух разорван, кричит коростель,
Песни сверчков, шёпот ветра в листве,
Как восхищенье в ночном колдовстве.

Вздрогнул Зола и поёжился зябко,
Мысли такие, что даже украдкой
Не допускается думать послушным
Господу нашему, крещеным душам,
Вдруг одолели и их не прогонишь,
Нужно молитву, какую припомнить,
Если Бог слишком уж сильно не злится,
То будет толк, коль сейчас помолиться.

Только припомнил такие слова,
Вдруг всколыхнулась, пригнулась трава,
Смех зажурчал, как холодный поток,
Что-то промчалось у самых сапог,
Что-то Золе ослепило глаза
И оплело, как тугая лоза.
А когда смог осмотреться Хитрец,
Думал, что тут его будет конец.

Вот на холме два терновых куста,
Где-то подальше растёт бузина,
В воздухе ночи горят огоньки,
Больше становится их у реки,
Носится кто-то среди густых трав,
Кто-то смеётся в терновых ветвях,
Скрипка играет, звенят бубенцы,
Кто-то Хайратник стянул за концы...

Ойкнул, хихикнул и бросил в траву,
Словно случайно схватив крапиву.
После за пояс Золу потянули,
В круг, где Соседи в фиалках танцуют,
Тут уж увидел он знатных господ,
Что прозываются "Добрый Народ",
Помнил Хитрец, в хороводах что плохо - 
Кружат людей до последнего вздоха.

Так и мелькали огни и цветы,
Острые уши, носы и хвосты,
Зелень плащей, яркость алых сапог,
В горло полилось вино или грог,
Страшно Золе, ноги сами несут,
Губы смеются и что-то поют,
Лента защитная где-то в траве,
Кажется, Бог позабыл о Золе.