Аникаев Владислав Анатольевич : другие произведения.

Бенефис

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Иван Каев (В. Аникаев), "Бенефис (хроника одного дня)", 2006 г.

"Они жили долго и умерли в один день"

(А. Грин & Co)

От Co&автора

   Уже многие прочли мое сочинение для клавиатуры и оптической мышки, но перед большим плаваньем по волнам Интернета я внес в него некоторые новшества. Так, наверно, капитан, осматривая свой корабль перед выходом в море, придирается к экипажу и такелажу, так и мне еще раз пришлось расстаться с очередными сомнениями.
   И что больше помогает кораблю: опыт капитана или жажда приключений?
   Цель или процесс в основе нашего бытия?
   Однозначного ответа нет. Процесс - это цинично. Достижение цели - безысходно.
   Есть еще примеряющее: процесс для поддержания состояния реализации цели.
   Так-так. Но это же просто оптимизм. Готов ли я к нему?
   Проверьте. Ответ ниже.
   Кто-то мне сказал, что я написал повесть. Другой был категоричней и обозвал киносценарием. Не буду спорить. - Значит, получилась киноповесть.

1. Гарнизон

   Будильник долго и беззлобно рычал ржавым металлическим звоном и, полностью изложив мнение по повестке дня, бессильно затих, уступив трибуну следующему оратору.
   Оратор не спешил. Он лежал с закрытыми глазами, но выдержанная пауза и тишина, холодными и болезненными струйками расползающаяся по закоулкам просыпающегося сознания, начали вносить определенность в ситуацию:
   - Ух! А-а-а...
   С тишиной и сознанием не всё было нормально. Руки, пытаясь восстановить гармонию, потянулись к источнику аномалии: голова прощупалась там, где ей и положено быть - на подушке и, наверное, на шее. А то, что она пыталась разболеться, - верный признак, что конец света еще не настал и с этим еще придется пожить и помучаться. И, вообще, всякий прапорщик знает: голова, как кость, болеть не должна. И такая армейская мудрость - лучший лекарь, особенно с утра.
   - Оу, йес... - окончательно сформулировал свой доминантный тезис наш незнакомый краснобай, а для тех, кто не понял, добавил: - Кость болеть не должна. Значит, случай клинический. Впрочем, если к одному Галику добавить пару-тройку других, то галиков станет меньше.
   То ли застонав, то ли засмеявшись бородатому анекдоту и прочим ассоциациям, оратор открыл глаза, откинул одеяло и, сидя в постели, отметил, что он, Галактион Мальков (а в кругу друзей просто Галик), майор Космических войск Российской Федерации, находится в своей гарнизонной холостяцкой квартире.
   На столе тоскливо, как раскопки Херсонеса, громоздились следы вчерашнего мальчишника. Воспылав спонтанной любовью к археологии и к раскопкам в частности, проявляя не только научный интерес, он завис над столом, как бомж над облюбованной помойкой: "Нет ли чего вкусненького?"
   - Эх! - констатировал Галактион, вытаскивая из своего словарного запаса еще одно междометие. Бутылки были пусты и, хотя принцип "на завтра не оставлять" не был нарушен, легче не стало, и археологические изыски были продолжены. Обнаруженный кружок соленого огурца был безжалостно отправлен в рот. Тело, существовавшее какой-то своей убитой жизнью и не ожидавшее такого насилия, содрогнулось, но в вате головы шевельнулся спасительный червячок мысли:
   - Сегодня первый день отпуска, и вчера была отвальная.
   Важно тикающий будильник известил: девятый час. В самый раз, чтобы собраться и успеть на автобус. Видимо, будильник перед уходом на службу заботливо завел друг и сослуживец капитан Костя Веточкин, с которым он делил эту двухкомнатную квартиру.
   Кровать была заправлена быстро, по-армейски. За пять минут помятая и небритая физиономия лица обрела уставной вид. Туалетные принадлежности и бритвенный прибор из ванной комнаты перекочевали на кровать. За минуту он определился с формой одежды, хотя других, подходящих к случаю вариантов, в его гардеробе не нашлось: джинсы, тенниска и кроссовками.
   Бумажник и какие-то деньги из брошенной с вечера на стул офицерской формы перекочевали в джинсы, а документы - в карман тенниски. Форма на вешалке была отправлена в шкаф.
   - Прощай, оружие! - хмыкнул невостребованный интеллект.
   - Не плюй в колодец, - урезонил здравый смысл.
   - Нашли время выпендриваться, - нетерпеливо цыкнул регламент.
   - Да-да, - все согласились, заботливо взирая на хозяина положения.
   Из шкафа на кровать было брошено что-то из одежды. Зонтик, в задумчивости покачавшись, упал туда же.
   О чем-то вспомнив, Галактион подошел к книжной полке, нашел томик Данте и достал заначку. Томик возвратил на полку, но передумал и вместе с заначкой отнес на кровать. Достал в прихожей с антресолей дорожную сумку и сгреб в нее вещи с кровати. Посмотрел на будильник и присел.
   - Документы и деньги взял. Оружие сдано на хранение. Значит, собрался, - вспомнилось главное правило при отъезде.
   Вид неприбранного стола заставил подняться. Он отнес бутылки на кухню и начал собирать тарелки.
   В это время входная дверь открылась, и зажурчал знакомый бархатистый баритон:
   - Доктора вызывали? - как всегда схохмил Константин. В руках он держал две бутылки пива. - О, я вижу, ты время зря не терял. Уже собрался. Так оставайся до вечера. Я договорюсь насчет машины. Успеешь еще десять раз к своему ночному поезду.
   - Давай микстуру! - Галактион вилкой со стола подковырнул пивную пробку, одним махом влил в себя полбутылки, с облегчением перевел дыхание и удовлетворенно плюхнулся на кровать. - Ну, ублажил! Но не останусь. Здесь будто и не в отпуске. Хочется уже и вольным воздухом подышать.
   - Да что ты целый день будешь делать в той большой деревне? Здесь отоспишься, в "ящик" посмотришь, и пивка еще хлебнешь, - выложил свои доводы Константин, присев на стул и потягивая пиво из своей бутылки.
   Галактион проигнорировал аргументы и, подводя черту под дискуссией, сосредоточился на бутылочной этикетке:
   - На удивление легкое пиво! - и, уже смакуя, сделал еще глоток. - И что это за город такой - Речица?
   - Есть такой городок на востоке Белоруссии. Между прочим, стоит на речице под названием Днепр. Вот уж воистину, чтобы питие не было напрасным занятием - изучай этикетки, наклеенные на бутылки! - переиначил Константин классическую фразу.
   - Да, забавная география получается. И совсем не хочется терять день отпуска в этих стенах. Пусть не на восточный, так на западный городок подивлюсь, на деревню совсем не похожий, и есть в нем своя трогательная задумчивость. Помогу ему думать. А почему ты не на службе?
   - Отпросился у батяни в штаб, якобы по согласованию мероприятий ко дню войсковой части, а за одно твое здоровье поправить.
   - Вот он моральный облик российского офицера: с утра пораньше за воротник залить, но товарища в беде не забыть.
   - Полно, пан, напраслину возводить! Это у тебя пиво, а я начеку - лидская нулевачка! Zero! - и Константин в подтверждение продемонстрировал свою бутылку.
   - Дальше пошел блок рекламы, - поморщился Галактион. - И кто только придумал это издевательство? Так скоро водку без градусов будем пить.
   - Как скажете: будем пить и не пьянеть, а на утро - дикое похмелье, которое, небось, только безалкогольным пивом снимается.
   - Неужели помогает?
   - Только при безалкогольном похмелье. - Константин отпил пару глотков и с хитринкой посмотрел на Галактиона: - Кстати, о рекламе. Еле-еле уговорил Марину пораньше открыть комок. Пока не доложил ей о твоих проблемах, пиво не хотела продавать. Как только твое имя услыхала, растаяла, как мороженое под летним солнцем.
   - Вот как? На такую популярность я не рассчитывал. Или ты в качестве сводни решил подхалтурить? И почем нынче старый холостяк идет?
   - Извини, но тебе уже тридцать пять. Пора уже не по сердцу, так по уму супругу подыскать. Пока служишь, семья - обуза и морока. А выйдешь в отставку, одному жить - только спиваться, и попилить тебя даже некому. И сам посуди: Марина - девка видная, самостоятельная и нрава веселого. Осенью привезу сюда свою семью, так совсем затоскуешь.
   - Это точно, скучнее этой темы не бывает. Ну ладно, уважаемая сваха, после отпуска мы еще обсудим достоинства предлагаемого товара. - Галактион поставил пустую бутылку на стол, посмотрел на будильник и закончил: - Пора выходить. Придется уборку оставить на тебя.
   - Не переживай: после отпуска приберешься, - пошутил Константин, отставив недопитую бутылку. - Мне будет некогда - запарка намечается.
   - Есть новости из Москвы? - Галактион, подхватив сумку, вышел из квартиры.
   Следом вышел Константин и закрыл дверь:
   - В Москве переполох. Наш ложняк наделал шума. Назревают большие разборки. Сегодня пришло подтверждение о приезде комиссии. Не начальству же подставляться - будут искать стрелочника.
   - Да, в прошлый раз малой кровью обошлось: перед работой не провели функциональный контроль. Но сейчас на сбой аппаратуры не похоже. На экране отчетливо были видны две цели, и если бы они резко не затормозили и не упали, то можно было бы всю противоракетную оборону на уши поставить.
   - Значит - инопланетяне, - резюмировал Константин. - Как раз в наших лесах приземлились. По дороге встретятся - привет передавай.
   - Так оно и выйдет: не нужно искать собратьев по разуму в далеком космосе - достаточно принять 100 грамм, - оценивая собственные перспективы, вздохнул Галактион. - С инопланетянами пусть комиссия разбирается. А вот файл регистрации на всякий случай скопируй. Хорошо бы копию мне с собой прихватить. Завтра планирую зайти в гости к нашим друзьям-программистам: они быстро найдут ответы на наши загадки.
   - Копия уже есть, но нет смысла брать ее с собой. Уже сегодня программистов вызываем. Завтра как раз с ними встретишься и проводишь.
   Они вышли из подъезда. Галактион зажмурился под лучами майского животворящего солнца и, разбросив широко руки, закричал куда-то в небо и во все окна гарнизонных пятиэтажек:
   - Отпуск!
   - Я бы на твоем месте так сильно не обольщался. Могут и отозвать. Когда ложняк летел, было твое дежурство.
   - Так я же и дал отбой сигналу ракетного нападения. Разве держава перестала любить своих героев?
   - Мне и возразить нечего. Удивительно легко у тебя получается: принять правильное решение вопреки инструкциям, нарушая букву, но не слово закона.
   - На том и стоим: не человек для субботы, а суббота для человека.
   - Одно дело - цитировать вечные истины, а другое - иметь навыки жить по ним. - Покачал головой Константин, задумавшись о чем-то своем.
   - А как твои изыски в области пространства и времени, господин Эйнштейн? - прервал его раздумья Галактион.
   - Странное дело, - оживился Константин, садясь на своего любимого конька, - мне всё больше кажется, что времени-то и нет.
   - Ну да, и пространства тоже.
   - С пространством надо еще подумать, - не заметил иронии Константин. Он аргументировано парировал все наскоки, будто выступал на ученом совете: - Например, в задачах типа "Из пункта А в пункт Б..." время выступает в качестве синонима понятия "расстояние". Но разве в этом смысле мы глубокомысленно примечаем: "Как быстро бежит время"? - Да-да, тикают наши биологические часики, отмеряя время нашей жизни. У каждого свои часики, у каждого свое время. У букашки свои сроки, у человека - свои. Поспешай или вовсе не спеши - быстрей перед Господом не предстанешь. И вот этими зыбким восприятием времени мы вдруг разделяем поколения, эпохи, царства и катаклизмы вселенной. Поэтому тиканье наших наручных часиков и даже то, что
   лежит в их основе - вращение земного шарика - не являются маятником мировых часов.
   - Пудинг может сколько угодно протестовать и расшаркиваться перед голодной Алиской, но куда он денется за пределы своей тарелки?
   - Согласен, что для Пудинга тарелка так и останется его вселенной. Пусть даже он считает себя хитрым политиком, прагматиком и материалистом, но его восприятие мира - иллюзия, так как макрознание, что тарелка стоит на столе, а стол находится в комнате, ему не доступно. Точно также ограничены наши оценки хода времени. И даже смена дня и ночи, рождение, старение и смерть индивидуума, - это не ход времени. И сомневаюсь, что все это со временем связано. Закрутись земной шарик в другую сторону - время не пойдет вспять, а оттого, что мы проживем дольше или умышленно сократим годы своей жизни, время не замедлится и не ускорится. А понять, как предсказатели и пророки провидят будущее, можно, если только предположить, что будущее где-то здесь рядом, с другой стороны этого дома.
   - Навряд ли это можно доказать...
   - А доказывать не надо. Нужно построить теорию, в которой времени нет, и посмотреть, что она скажет о нашей жизни без времени. Это должно быть аксиомой, не подлежащей доказательству, скажем, как предположение Эйнштейна о постоянстве скорости света. В такой модели мира перемещение между историческими эпохами должно происходить не сложнее, чем полет на самолете. Хочется в это верить, а как это сделать, должна ответить теория. К сожалению, пока ощущаю только пробелы в образовании.
   - Забавно. Не могу и предположить насколько это серьезно. Но дерзай. Мне пора. Где буду в отпуске, сам не знаю. Но звоните по сотовой связи, которой еще не обзавелся.
   - Вижу, что ты в норме. Значит: "Good bye!" - заторопился и Константин. - Не люблю долгих и обязательных сцен прощания. Чай, никто никого не хоронит. Остановка знаешь где, а мне пора в штабе отметиться.
  

2. "Сумрачный лес"

  
   Автобус неторопливо, со всеми остановками, тащился по бетонным дорожным плитам, традиционно уложенным саперными войсками на просеку заповедного леса. Дорога была не близкой, и Галактион, отвлекаясь от ее скучной монотонности, вытащил томик Данте. Пропустив исторические и биографические подробности вводной части, он решительно вдохнул заготовленный впрок лакомый кусочек:
   "Земную жизнь пройдя до половины,
   Я очутился в сумрачном лесу..."
   Но сосредоточиться на чтении не удалось. Автобус ритмично подпрыгивал на стыках дорожных плит, и буквы вместе с основами мировой культуры вели себя не лучшим образом. Галактион отложил чтение, но и мысли, которым в путешествиях куда как просторно, были рваными и безнадежно патетическими и никак не хотели вплетаться в ткань нашего повествования.
   Удивительно, что ему, как Данте в период написания "Божественной комедии", исполнилось тридцать пять. И оценка пройденного пути срединой жизни Галактионом воспринималась не категорически, но и не без трепета. И леса, в которых он очутился по долгу службы, пусть были не сумрачны, но росли естественно и дико. Одно смущало, что Данте в свои тридцать пять уже схоронил свою Беатриче и жил памятью о ней, а ему, Галактиону, привычным стало одиночество. Увы, сравнение с великими всегда не в нашу пользу...
   Однообразие леса начали перемежать робкие всходы майских полей и, наверно, не только издали, добротность и устроенность крестьянского быта.
   Вдоль дороги мелькали новые строения сельских усадеб, соперничающих между собой оригинальностью дизайнов. Почти при каждом дворе имелся гараж. В больших селениях восстанавливались храмы - и совсем не потому, что белорусская деревня дышала на ладан. Молодежь хотела венчаться и детей крестить. Невольные сравнения с родной российской глубинкой были не в пользу последней. Или российские черноземы и глины по сравнению с белорусскими песками обрекали Россию на вечную грязь и бездорожье, или, из-за придуманного кем-то исторически необходимого самопожертвования, мазохизм возведен в ранг великоросской гордости?
   А если разобраться, так белорусы в большей степени русские, чем россияне. Пусть даже их пути история по-своему перекорежила, но корни-то у них одни: этнические, религиозные, языковые. В старые времена и ареал обитания был у них один (территория Белой Руси, конечно, и более западные земли), и они были единым народом. Но самые непоседливые, обездоленные или теснимые германскими племенами бросили обжитые места и двинулись на поиски лучшей доли, и остановились только тогда, когда идти стало некуда: на севере их пути сковал вековыми льдами один океан, на востоке свирепствовал другой, а на юге стихийные и организованные волны переселенцев раз за разом разбивались о горные массивы да о Великую китайскую стену. И сказал Господь: "Вот пределы земли вашей. Богатейте и умножайтесь". Да не тут-то было. Русский мужик не оценил обретенное. Пока он искал свою Гиперборею, окончательно растерял ту основательность, что свойственна народам оседлым...
   Ну, конечно, и Украина может претендовать на роль этнической родины.
   Да, нет лучше приятелей, чем друзья-украинцы. Служат ли они с тобой вместе, общаешься ли ты с ними на просторах России или здесь, по случаю, разоткровенничаешься до невольных слез, а допить надо всё, но попади-ка со своим панибратством туда, откуда корни ног растут: на прародину восточных славян - и кем ты станешь?
   Разве на этой прародине кто-нибудь осмелится принять "москаля", как блудного сына, обласкает и утешит после долгих дорог, когда и само-то слово "москаль" в лучшем случае произносится с иронией, а в худшем - с ненавистью, будто в нем источник всех бед и проблем Украины? - Нет, многие свои достоинства национальная украинская идея променяла на жидкую чечевичную похлебку западных либералов, безропотно уступив, в том числе, право первородства северному соседу...
   А что же Белая Русь, "белая кость" восточного славянства? Так ли уж был счастлив белорусский мужик в своей исконной основательности?
   И что есть счастье? Не дым ли отечества, которого так и не обрели те, кто от него бежал?
   И кто есть ты, кому и чужой дым сладок? Хотя получается, что на обретенной этнической родине нет ничего чужого, и любые радость и боль белоруса откликаются в твоем сердце...
  
   Сначала пригород нельзя было отличить от незатейливых видов селений, но панорама городка с пяти-, девятиэтажками, главами церквей и водонапорной башней, говорили о близком конце путешествия.
   Удивительны западные белорусские города. Они выжили под влиянием трех начал: изначально восточно-православного, затем западного, скорей всего польско-католического, и, наконец, обезличенного советского. И ни одно из начал не стало определяющим в белорусской душе, которая по-прежнему живится Духом Святым более, чем происками власть имущих...
  
   Галактион вышел возле вокзала и быстро определился. Конечно, другого поезда, как ночного, не было. Но билет удалось взять сразу.
   "Повезло. Хотя и понятно: не сезон еще", - удовлетворился Галактион. - "Значит, гуляй, парень!"
   Дорожную сумку запер в автоматической камере хранения и вышел на привокзальную площадь.
   Совсем налегке, до всех мыслимых пределов он ощутил все степени свободы, которую уже не надо декларировать, которая просто была. И в ней ничего не надо было делать, а просто существовать.
   Медленно, чтобы не нарушить создавшейся гармонии, он начал двигаться, как будто в произвольном направлении, но все-таки центростремительно, туда, где было оживленнее, и дома стояли повыше.
   На подходе к центральной улице он обнаружил, что ноги привели к недавно отстроенному православному храму. Строительный мусор вокруг храма, неблагоустроенность территории, ненавешанные входные ворота, - говорили о продолжении работ. Но в храме служба уже велась, и об окончании утренней службы говорили строгие, но просветленные лица прихожан, выходящих из храма.
   Галактион себя верующим не считал, хотя с детства был крещен. Нательного креста не носил, в храм ходил по случаю, разве что на венчание друзей. Молиться не умел, а крестился с опаской, поглядывая, как это делают другие, чтобы не перепутать с какой стороны крестным знаменьем осеняться: справа налево или слева направо.
   "Ну, конечно, справа налево! Поэтому православными называемся", - вспомнил Галактион.
   К религии предков относился уважительно. И, в конце концов, не исключал, что, поборов свое дремучее язычество и лень, лежащую в его основе, он когда-то приобщится к вере и прикоснется к сокровищам святоотеческой мысли, о существовании которых он что-то слыхал.
   "Интересно, какие круги ада мне уготовлены по классификации Данте? Для язычника, который не грабил и не убивал, отведен второй круг. А для пьяницы и чревоугодника - в аккурат третий. Итак, между вторым и третьим кругами. Перспектива веселенькая", - подумал Галактион и решительно поднялся по ступенькам храма.
   Полумрак после яркого майского солнца и тишина, царящая в церкви, которую не могла нарушить неторопливая беседа нескольких прихожанок, действовали умиротворяюще.
   Галактион купил свечку в киоске и не найдя поминального стола, подошел к женщинам и спросил, куда поставить свечку "за упокой". Ему показали на левое крыло, где за колонной действительно стоял поминальный стол с латунным распятием. Он зажег свечку, поставил в свободный подсвечник и перекрестился, не особенно зная, что нужно сказать:
   - Ну, значит, за отца моего...
   Постоял немного и пошел к выходу. По пути его догнал священник, вышедший из алтаря и с любопытством оглянувшийся на нового посетителя:
   - Здравствуйте! - и заспешил дальше.
   - Здравствуйте, - несколько опешив, ответил Галактион, но священник уже не оглянулся. Видимо, его действительно ждали неотложные дела, а скорей всего пришло время трапезы. Впрочем, идея не плохая: пора подкрепиться не только духовно.
   Выйдя из храма, Галактион пошел по центральной улице и с удивлением метрах в трехстах увидел католический костел, который для него, великоросса, выглядел и экзотично, и отчужденно. Увы, ни атеистическое воспитание, ни религиозный космополитизм, ни даже праздное любопытство не могли заставить войти еще в один храм, в котором он даже не знал как себя вести, и в любом совете на эту тему почувствовал бы только подвох. Словом, моделирование ситуации по посещению костела, повергло Галактиона в панический ужас. А, может, он всё специально придумал, так как от уже полученной духовной пищи наметилось удовлетворение, а тут еще напротив костела вольготно раскинулся городской базар, увенчанный двухэтажной благоухающей чебуречной, в которой непременно водились самые нужные сорта пива.
   И ожиданья не были напрасны. К румяным чебурекам, только что снятым с пыла-жара, а не реанимированным в микроволновке, нашлось то самое утреннее пиво, презентованное Константином...
   Вполне довольный собой и успешным началом отпуска, Галактион вышел из чебуречной и опять перед ним на противоположной стороне улицы предстал костел.
   "Чур-чур-чур", - лениво подумал Галактион и неторопливо побрел дальше.
   Майское солнышко к средине дня начало припекать, и хотелось отыскать место попрохладней. Поэтому, завидев здание кинотеатра, Галактион решительно направился к нему, но его энтузиазм поубавился, когда на дверях он прочитал:
   "Кинотеатр не работает. Здание сдается в аренду".
   Похоже, кинопрокат в городке прогорел, не выдержав конкуренции с телевиденьем и тощими кошельками обывателей. Но, судя по красочным рекламным щитам, от арендаторов отбоя не было.
   Слева под увековеченным в бетоне барельефом "Малый зал" один из арендаторов, частный клуб-студия "Караоке", извещал, что сегодня состоится спевка хора столетних горцев: "Вход по пригласительным билетам". Словом, прочая праздно шатающаяся публика может и дальше праздновать свои торжества, не озадачиваясь вопросами типа: "И с каких это белорусских гор сошли эти горцы, и каким сортом бульбы они питались, чтобы в сто лет почувствовать потребность запеть в хоре?"
   Надписи справа извещали, что в "Большом зале" некое акционерное театральное общество "Глобус" устраивает "сегодня и только сегодня" бенефис по поводу юбилея и в честь своих ведущих артистов: "Билеты продаются."
   Последнее не лезло ни в какие рамки. Если даже "самое демократичное из искусств" ретировалось с горизонтов провинциального городка, то столь "знаменитую" сцену "Большого зала" навряд ли оживит и Большой театр с "Лебединым озером". И вдруг какой-то "Глобус", богато усеянный белыми пятнами в своей биографии. И заметьте: не любительский, а коммерческий театр предлагает зрелище с сомнительным названием "Принц датский и пр."
   - Он еще и думает! - неожиданно сзади прогремел незабвенный баритон.
   "Неужели Константин? Но какими судьбами?" - запаниковал Галактион.
  

3. Театр

  
   Говоривший Галактиону не был знаком. Густая черная борода скрывала пол-лица. И одет он был странно, в какой-то бутафорский наряд.
   "Наверно, артист. Оделся к спектаклю да вышел подработать в качестве зазывалы. Видать, дела в театре не так успешны, как предполагалось".
   - О чем вы думаете? - прервал паузу Баритон. - Остался всего один билет на спектакль! Решайтесь скорее. Лучшего места, чтобы провести время, вы во всем городке не найдете.
   - А с чего вы решили, что мне кого-то надо провести?
   - Я уже давно за вами слежу, как вы бездельем маетесь и на жаре жаритесь. Наверно, в этих краях проездом на восток, а восточный поезд только ночью идет.
   Проницательность собеседника и удивила, и насторожила. Но резон в его словах был.
   - А как скоро начнется спектакль?
   - Как только продадим последний билет, так и начнем. Поэтому вы нас даже выручите. - Баритон отер вспотевший лоб кружевным платочком. Его наряд был явно не по погоде. - Заходите. В помещении не так жарко.
   Галактион милостиво позволил проводить себя в фойе, где из всей обстановки был заметен только сиротливо стоящий стол. Баритон, напуская на себя официальный вид, за отсутствием стула уселся на крышку стола, сдвинув в сторону написанную от руки табличку "Администратор":
   - Уф! Здесь прохладней. Этот аргумент вас убеждает?
   - Отчасти. Но что за спектакль с таким бесперспективным названием вы предлагаете посмотреть?
   - За основу взят классический сюжет, но игра на сцене как бы переплетается с жизнью актеров за кулисами, и поскольку спектакль играется ради наших юбиляров, все участники спектакля настроены от души поимпровизировать. Можно даже сказать, что мы не очень-то знаем, чем окончится наше лицедейство, но банкет состоится при любой погоде. Словом, приглашаем повеселиться.
   - И на банкет тоже?
   - А то как же! На банкет бесплатно. Должно же нечто компенсировать ваши эмоциональные издержки.
   Последней фразе Галактион не придал особого значения. Ему все еще не нравилась предопределенность ситуации, и хотя бы видимость свободы выбора хотелось оставить за собой:
   - А какова стоимость билета?
   - Вообще-то и билет бесплатно. Спектакль как бы благотворительный. Но нет гарантии, что за бесплатно вы сможете оценить альтруизм нашей труппы и досидеть до конца, чтобы узнать, чем все закончится. А для нас последнее почему-то важно. Ну, хорошо, сойдемся на какой-нибудь условной сумме между "не жалко" и "не выбросишь".
   - Такими условностями вы меня можете просто ограбить: для хороших людей и последней рубашки не жалко, - заершился Галактион.
   - Да-да, - флегматично махнул рукой Баритон, не желая погружаться в неуместные логические построения. - Но, скажем, сумма в один доллар вас устроит?
   - В какой валюте? - не сдавался Галактион.
   - А чем вы располагаете?
   - Ну, хотя бы белорусскими и российскими рублями...
   - Разве это не одно и то же? - удивился Баритон.
   Настала очередь удивиться Галактиону:
   - Конечно, нет. Россия и Белоруссия - два суверенных государства и у каждого своя валюта. Об этом даже дети знают...
   - Да уж вам! Я просто неудачно пошутил, - с досадой поморщился Баритон. - А не могли бы вы половину цены заплатить российскими, а другую - белорусскими?
   В Галактионе что-то дрогнуло. От свободы выбора не осталось и следа. Неординарность ситуации вынуждала подчиниться обстоятельствам. Вспомнилось и напутствие Кости Веточкина: "Привет передавай!"
   "Лезет в голову чушь всякая. Пивом опился что ли?" - подумал он, отыскивая в бумажнике денежные знаки различного достоинства.
   - Извините, я не располагаю точными сведеньями о курсах валют, но вот этого, пожалуй, достаточно.
   - Я вам доверяю, и, надеюсь, мы ваши затраты оправдаем. - Баритон с удовлетворением рассматривал полученные деньги, проявляя скорее нумизматический, чем финансовый интерес. Затем спрятал выручку в ящик стола и торжественно вручил входной билет.
   - Не в деньгах счастье, а в надежных процентах, - важно, претендуя на афоризм, изрек Баритон. - Но идемте в зал. "Корабль готов, благоприятен ветер, ждут спутники, и Англия вас ждет". - Как вы улавливаете, сюжет спектакля будет классическим, но автор современный. В своем роде современный классик. И вам очень повезло, что придется увидеть не только уникальное зрелище, но и познакомиться с автором. Тем более что билет вам достался последний.
   Галактион только вздохнул, посмотрев на свой билет, хотя для последнего билета всё было нормально: первый ряд и первое место. Но это уже не могло быть поводом для отступления.
   У самого входа в зал Баритон, идущий впереди, решительно обернулся и, напуская строгость, спросил:
   - Ваш билетик, гражданин?
   - Да, конечно, - подыграл Галактион.
   Баритон оторвал контрольный корешок и вернул билет:
   - Не подумайте, что в этом заложен тайный смысл, хотя смыслом можно заполнить любую пустоту. Когда есть возможность исполнить закон или просто действовать по установленным правилам и нет определенного подтекста в обратном действии, то отчего бы не исполнить и не уважить тех, кто определил сей регламент?
   И, закончив эту умную болтовню, продолжил роль билетера:
   - Граждане, не толпитесь! Освободите проход! Пройдите в зрительный зал!
   Галактион согласился с тирадой, которая сама по себе также не имела тайного смысла, и решительно шагнул за занавес, прикрывавший вход, и...
   ... и увидел пустой зрительный зал.
   Беззаботное настроение сменилось растерянностью. Он в недоумении обернулся к вошедшему следом Баритону:
   - Вы меня почти убедили, что я стал последним счастливым зрителем...
   - О нет! Мне совсем ни к чему вас обманывать. Для полного погружения нашего спектакля в атмосферу праздника достаточно одного благодарного зрителя. И мне почему-то кажется, что в вашем лице мы имеем столь ценное обретение. Если хотите, наш театр - театр одного зрителя.
   - Будем надеяться, что не одного актера, - пробурчал Галактион, изничтожая подозрительным взглядом Баритона, успевшего с момента их встречи сменить несколько амплуа. Затем, окинув в растерянности зрительный зал, озадачился:
   - С какого места удобнее будет смотреть?
   - Граждане зрители! Занимайте места согласно купленным билетам! - предупредил Баритон.
   Галактион, втягиваясь в непонятный розыгрыш, нехотя заглянул в свой билет, и, тоскливо вздохнув, поплелся на первый ряд, первое место.
   - Располагайтесь удобнее. Будьте, как дома, - подбодрил проходящий мимо Баритон.
   Он рядом поднялся по ступенькам и скрылся за занавесом сцены, откуда не замедлили послышаться оживленные голоса.
   "Ну-ну, посмотрим, что там у вас за компания", - лениво подумал Галактион. Как и положено, в ожидании поднятия занавеса, он начал впадать в прострацию.
   Пауза затянулась настолько, чтобы успокоиться после ленивого перетягивания каната с новым знакомцем, но вынырнувший из-за занавеса тот же Баритон провещал в пустой зал:
   - Граждане зрители! Мы приносим вам искренние извинения, но наш юбиляр занемог и, чтобы наш праздник состоялся, не мог бы кто-то из вас выступить его дублером?
   Галактион в растерянности обернулся в пустой зал, куда обратился Баритон, но публики не прибавилось.
   "Горазды же вы драть денежку с народа". - Он встал и собрался уже уходить, но Баритон упредил его, персонифицировав обращение:
   - Сэр, не спешите покидать нас. Ваше внимание к нашим провинциальным прикидам нам будет вдвойне ценнее, если вы согласитесь исполнить совсем незначительную роль в нашем межсобойчике. Мы вас совсем не утрудим, но с вашим участием заполним образовавшуюся пустоту.
   И тут Галактион в очередной раз клюнул на наживку и сделал то, что было естественно и, наверно, гуманно, но было очередным шагом, после которого уже некуда было отступать:
   - Да что же случилось с вашим юбиляром?
   - Ничего страшного. Небольшой нервный срыв, который наверняка пройдет после нашего ностальгического спектакля. Неужели наше милосердие зависит от обстоятельств?
   - Я рад помочь. Знать бы чем, - развел руками Галактион.
   - Это не вопрос. Актеры у нас опытные, подыграют ненавязчиво, что вам и комплексовать не придется. Смелей поднимайтесь на сцену. "Ждут спутники, и Англия вас ждет", - повторился Баритон.
   Галактион пожал плечами и поднялся на сцену тем же путем, которым недавно прошествовал Баритон.
   На сцене за занавесом было много света. Коллектив труппы, состоящий из не менее двадцати актеров, встречал его радостно, как старого доброго знакомого.
   - Господа, позвольте вам представить нашего любезного Зрителя, который не дал угаснуть ажиотажу праздника, - презентовал Галактиона вездесущий Баритон. - Сейчас нет времени расшаркиваться. Со всеми актерами вы познакомитесь по ходу спектакля. Но вам рекомендую Главную героиню, нашу уважаемую юбиляршу и вашу партнершу, поскольку вы согласились нас выручить, подменив юбиляра и Главного героя всех наших зрелищ.
   - Я еще никаких гарантий не давал, - стушевался Галактион, но вежливо откланялся стройной женщине бальзаковского возраста:
   - Гала...
   - Стоп! Стоп! Стоп! - запротестовал Баритон. - Никаких фамильярностей. Еще не понятно, как Инвариант отнесется к вашей личности. На время забудем свои имена и факты биографии.
   - Кто такой Инвариант? - опешил Галактион.
   Баритон, выложивший что-то лишнее, попытался откорректировать ситуацию:
   - Если у вас хватит терпения, вы с ним познакомитесь. А сейчас начинаем спектакль. До вашего первого выхода есть время пройти курс молодого актера, тем более что у Главного героя сегодняшняя роль не главная. Вверяю вас заботам нашего Драматурга, который в качестве автора спектакля определил себя самого на исполнение своей же роли в спектакле. Впрочем, как из этой путаницы выбраться, он может рассказать и сам.
   Галактион пожал руку небольшого роста мужчине, потертый джинсовый костюм которого и жидкая малоухоженная растительность на голове и подбородке, явно определяли его приверженность стилю "хиппи" и богемному образу жизни.
   - Как хорошо, что вы не оставили нас в трудную минуту, - улыбнулся Драматург. - Сегодня мы играем генеральную репетицию. Поэтому мне придется постоянно исполнять роль автора и режиссера.
   В его речи слышался акцент.
   "Прибалт, наверно. А его какого рожна занесло в эти дебри?"
   - Господа! Начинаем с первой сцены. Занавес! - скомандовал Драматург и снова обратился к Галактиону:
   - Пока мы им не нужны. Пройдемте в гримерную.
   Гримерная была представлена одним туалетным столиком, стоящим здесь же за кулисами, откуда можно было наблюдать за развитием спектакля.
   Свет на сцене погас. Прошуршал открывающийся занавес. В почти полном мраке высветились первые действующие лица.
  

4. Дебют

   Эльсинор. Площадка перед замком.
   Солдат: Кто здесь?
   1-й офицер: Нет, сам ответь мне и скажи пароль.
   Солдат: Король да здравствует!
   1-й офицер: Да здравствует король!
   Солдат: Да, отклик правильный. Часы пробили полночь.
   1-й офицер: И нам пора отправиться в дозор, сменяя вас. Ну, доброй ночи.
   Солдат: И Господь вам в помощь Да здравствует король!
   1-й офицер: И Эльсинор. (Солдат уходит) А вот и мне подмога. Привет, друзья! Без вас тут можно вовсе околеть.
   2-й офицер: Привет! Костер разжечь?
   1-й офицер: Да, ради Бога, коль нечем больше души отогреть.
   Друг принца: А было чем?
   1-й офицер: Вчера на обещанья вы с принцем не скупились как всегда. (Оглянувшись, продолжил тише) Но нынче и луна ушла на покаянье, и призрак дышит в спины, и беда гнилые скалит зубы...
   Друг принца: Хватит каркать! Вы будто женщина бежите от мышей. А призрак где?
   2-й офицер: (В ужасе) Да вот он!
   1-й офицер: (Еще тише) Божья кара уже близка.
   Друг принца: (В сторону) Заботами судьи и палачей. Но пусть решает принц...
  
   Галактион не помнил дословно текста пьесы, но в таком начале была какая-то странность.
   - Господин Зритель, - Драматург прервал его размышления. - Не угодно ли вам познакомиться с вашей небольшой ролью.
   Теперь после первых сценических реплик затеянное предприятие Галактиону показалось совсем невозможным:
   - Как я могу с ней познакомиться, если даже своих слов не знаю?
   - О, это обычное дело! Мы за вами закрепим персонального суфлера...
   И где-то в самой голове Галактиона ненавязчиво зазвучал мужской голос:
   - Здравствуйте, я - Суфлер. У нас сегодня всё получится. Если вы меня слышите, скажите в слух: "Есть контакт".
   Галактион в поиске источника голоса скосил глаза вверх, в недоумении пожал плечами и выдавил:
   - Есть контакт.
   - Вот и прекрасно, - продолжил Драматург. - К сожалению, костюм подобрать не удастся. Оставайтесь в вашем наряде. Для генеральной репетиции это допустимо, а вот шпагу подцепите. К шпаге по замыслу пьесы полагался кинжал, но кинжалы ушли на прокат в клуб "Караоке". Сегодня их аксакалам без кинжалов никак нельзя, а мы как-нибудь обойдемся. Только прошу не выдавать меня в моем небескорыстном проступке: в наши трудные времена полставки даже в конкурирующей фирме не лишние. А у меня семья в Англии...
   - Зачем такие подробности?
   - Хотя бы для закрепления союза зрителя с автором. Вы же по замыслу - главный свидетель происходящего.
   - А мне кажется, что я - лишь цель для пули всякого стрелка.
   - В моем тексте нет такой репризы.
   - А урна для всякого плевка вас больше устроит?
   - Вы меня провоцируете на плагиат? - опечалился Драматург. - Это совершенно невозможно. У всех гениальных фраз творец один - Господь Бог, и не так уж важно, кому первому он вложил их в уста. А обвинять в плагиате вещей посредственных - удел сплетников.
   - Это текст или лирическое отступление?
   - Да, вы правы. Мне надо поумерить личностные мотивы, но, с другой стороны, всё, что сегодня будет сказано, и есть текст пьесы.
   Галактион закивал головой и смирился:
   - Но всё-таки кого я играю?
   - На сцене - брата Главной героини, а за кулисами - ее тайного поклонника и воздыхателя.
   - И как эти две роли разделить?
   - Скорее совместить, потому что это одна роль. Как вы помните, классическое развитие интриги включает домашний спектакль. То есть, в один спектакль вложен другой спектакль. Мы эту вложенность сохраняем, но добавляем еще нашу жизнь за кулисами. Но и этим всё не кончается. Есть еще внешний мир, который тоже в своем роде спектакль и у которого и автор, и зритель один - Господь Бог. Мы все, не исключая вас, шагнули в нашу театральную жизнь из этой Божественной комедии и теперь должны продолжить исполнение своих ролей в нашем спектакле. И правильнее говорить, что все роли, которые нам подворачиваются по ходу жизни, нами не играются, не исполняются, а проживаются, ибо они и есть наша жизнь. Поэтому все мои советы сведутся к одному: держитесь естественно.
   - Мне почти понравилось быть Зрителем, но ваши увещанья до меня доходят не больше, чем слова Кашперовского.
   - Не знаю, о ком вы вспомнили, и не понятно, как к нему отнесется Инвариант. Однако, ваш выход на сцену.
   - Выходим, - подтвердил Суфлер.- После того, как король распорядится об отправке послов к норвежскому королю, будет и ваша реплика. Не паникуйте - я всегда готов прийти на помощь. Займите место на авансцене.
   - Где-где?
   - Возле занавеса. Ваша роль второстепенная, но не забывайте, что вы здесь и навсегда Главный герой.
   - И ныне и присно и во веки веков. Аминь. Надеюсь, что "навсегда" - не то же самое, что посмертно...
  
   Торжественный зал в замке. Продолжение сцены.
   Король: ... Добрый путь. Поспешностью отметьте ваше рвенье.
   Послы: Здесь, как во всем мы явим наше рвенье.
   Король: Мы в том не сомневались. Добрый путь. (Послы уходят).
   Король (Галактиону): А ты что скажешь нам, достойный сын достойного отца? Твой голос здесь не прозвучит напрасно, Что мог бы ты желать, чего бы сам тебе не предложил я? Заслуги твоего отца пред скипетром державным тебе порукой.
   Суфлер: Подходите к королю. Я говорю строчку - вы повторяете: "О мой государь!"
   Галактион: О мой государь! Дозвольте мне во Францию вернуться: хотя оттуда я и прибыл сам исполнить долг при коронации, но сознаюсь, теперь мои надежды и помыслы опять назад стремятся и ждут, склоняясь, от вас соизволения.
   Король: А как отец? Что скажет он?
   Отец Главных героев: Он долго докучал мне, государь, настойчивыми просьбами, пока я не скрепил их, нехотя, согласьем. Я вас прошу, дозвольте ехать сыну.
   Король: Что ж, в добрый час, наш друг, твоим будь время, и трать его по мере лучших сил! - А ты, принц Датский, мой племянник милый...
   Баритон (принц Датский): (В сторону) Племянник пусть, но уж никак не милый.
   Король: Ты все еще окутан прежней тучей?
   Баритон: О нет, мне даже слишком много солнца.
   Королева: Мой милый сын, сбрось черный цвет, взгляни как друг на датского владыку. Нельзя же день за днем, потупя взор, почившего отца искать во прахе. То участь всех: все жившее умрет и сквозь природу в вечность перейдет.
   Баритон: Да, участь всех (ухмыльнулся и оценивающе посмотрел на короля и королеву).
   Королева: (Заметив взгляд Баритона, удрученно вздохнула) Но что ж в его судьбе столь необычным кажется тебе?
   Баритон: (в сторону) Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу того, что кажется...
  
   Галактион впервые был на сцене, причем положение марионетки ввело его в безвольный транс, когда терялось ощущение действительности, и происходящее воспринималось как бы со стороны. Он следовал указаниям суфлера, следил за движением на сцене, за жестами и мимикой актеров, но произносимые ими фразы неизбежно рассыпались на бессмысленные и немые слова.
   И когда все кроме Баритона ушли со сцены, он по приглашению Драматурга в смятении плюхнулся рядом с ним на режиссерскую скамейку.
   - Поздравляю с удачным дебютом.
   - Это еще не дебют, - приходя в себя, засомневался Галактион. - Это только "е2-е4".
   - Ого! Судя по вашей шахматной терминологии, королевскую пешку ожидает большое будущее.
   - Вы склонны к преувеличению моей случайной роли.
   - Случайных ролей не бывает. По мере исполнения одних ролей Господь подбрасывает другие и вовсе не случайные, а те, исполняя которые или даже проваливая, мы можем чуток стать лучше.
   - Но зачем?
   - Чтобы этой временной жизнью достичь состояния, достойного общения с Ним в жизни вечной.
   На сцене к Баритону присоединились Друг принца и два офицера, поведавшие о ночном дозоре. Вскоре они уходят. Принц датский остается один.
  
   Баритон: ... Скорей бы ночь! Терпи, душа; зло встанет все равно, хоть в недрах мира будь погребено. А что добро? - (Оглянувшись, тише) Мне кто-то шепчет в ухо, что доброхотство - мертвая наука. И прочь сомненья - все сгодятся средства, чтобы прибраться в Датском королевстве. (Тоже уходит)
  
   Галактион успокоился и опять попытался уловить интригу спектакля. Но от вновь возникших подозрений Галактиона отвлек голос Драматурга:
   - Сэр! Пришло время познакомиться с Главной героиней. Ваш выход!
  
   Комната в доме отца Главных героев.
   Галактион: Мой скарб уже на корабле; простимся; и если ветер выдастся попутный и будет случай, то не спи, сестра, и весть пришли.
   Главная героиня: Ты сомневался в этом?
   Галактион: А что до принца и его расположенья - так это лишь порыв, безумье крови, цветок фиалки на заре весны, поспешный, хрупкий, сладкий, неживучий, благоухание одной минуты; и только.
   Главная героиня: Только и всего?
  
   Галактион успокоился и к своему участию в спектакле начал относиться осмысленно. Суфлер ненавязчиво помогал озвучить слова. Его голос совсем затих, и будто собственная память вела Галактиона по лабиринту пьесы.
   Теперь он мог рассмотреть актрису, играющую Главную героиню. Или Главную героиню, играющую актрису? - Вникать в кухонные дела чужих взаимоотношений не хотелось.
   Женщина была лет на десять старше Галактиона, и, конечно, ее возраст не соответствовал роли Офелии, но для ностальгического спектакля это было нормально. С другой стороны, Галактион всегда трепетал перед любым возрастом подобного типа женщин, врожденный аристократизм которых, выделяет их в виде Homo Sapiens в особый подвид "дамы". Их утонченные лица не соответствуют эталонам синтетической красоты, насаждаемым с обложек журналов; они практически не пользуются косметикой. Их манеры и стиль общения делают их украшением любой компании. И хотя их возвышенная натура ранима и не приспособлена для борьбы за существование, их личные проблемы надежно спрятаны в высоких замках аристократического имиджа.
  
   Галактион: ... Но я замешкался. Вот и отец. (Входит отец). Вдвойне благословен благословенный дважды. Мне улыбнулся случай вновь проститься.
   Отец: Ты здесь еще? Стыдись, пора, пора! У паруса сидит на шее ветер, и ждут тебя. Ну, будь благословен!
   Галактион: Почтительно прощаюсь, господин мой.
   Отец: Иди, взывает время. Слуги ждут.
   Галактион: Прощай, сестра, и не забудь мои слова.
   Главная героиня: Я их замкнула в сердце, и ключ от них уносишь ты с собой
   Галактион: Прощайте. (Уходит)
   Отец: О чем он говорил с тобою, дочь?
   Главная героиня: О принце Датском, если вам угодно.
   Отец: Что ж, это кстати...
  
   Уже без приглашения Галактион подсел к Драматургу.
   - Ну, как привыкаете?
   - Вашими молитвами, - улыбнулся Галактион.
   - Так-так. А ведь мы принадлежим разным конфесиям. И мои молитвы помогают?
   - А разве это не чудо, что я еще с вами? - сам себе удивился Галактион.
  
   Декорации на сцене поменялись. Опять площадка перед замком. Принц встречается с отцом-призраком.
  
   - Удивительно, такая древняя вещь, а захватывает как хороший триллер. Одно слово - классика.
   - Будем считать, что ваш комплимент адресован и нашей труппе. Значит, мы своей игрой не испортили атмосферы праздника?
   - Мне не совсем ясно, какое отношение трагедия имеет к празднику и бенефису?
   - Мне тоже, - улыбнулся Драматург.
  
   Другая часть площадки перед замком. Входят призрак и принц.
   Баритон: Куда ведешь? Я дальше не пойду.
   Призрак: Так слушай.
   Баритон: Я готов.
   Призрак: Уж близок час мой, когда в мучительный и серый пламень я возвращусь.
   Баритон: О бедный призрак!
   Призрак: Нет, не меня жалейте. Плачьте о себе. Мои мученья из-за вас, живущих.
   Баритон: Но в чем причина? Кому же мстить?
   Призрак: Да нет на то причины. А если бы была, то в мести больше зла, чем в зле, ее родившем. Поэтому взываю я из гроба: утишите свой норов, простив друг другу все обиды, когда беда рукой костлявой стучится в двери.
   Баритон: Но где беда?
   Призрак: Да в вас, мой милый сын. Не время для безумных притязаний, когда Норвежец грезит о войне.
   Баритон: Но трон так слаб...
   Призрак: И ни к чему раскачивать его. Не судьи мы друг другу, когда на это есть Господь.
   Баритон: Хотелось бы поверить в справедливость...
   Призрак: Так мир вам всем, и мне - упокоение. Уже светляк предвозвещает утро и гасит свой ненужный огонек. Прощай, прощай! И помни обо мне (Уходит).
   Баритон: И что за прок от этих поучений? Не стоит призраку вставать из гроба, чтоб не поведать нам загробных тайн. Хотя он намекнул на некие обиды и на всевышний суд, но, сколько ждать пороку осужденья? Так можно упразднить всех палачей, и лишь посеять смуту в королевстве? - Нет, сам Господь вручил нам право судить от имени и именем Его. Что призраку, ушедшему из мира, до дел мирских? Его удел - смириться и прощать, хотя в его кончине нет отгадки. Не тот ли ей воспользовался, кто мог быть ее причиной и заслужил суда и осужденья, кого проклятье низвергает в ад, а он цепляется кровавыми руками за Датский трон? - Ответов даже больше, чем вопросов. И кровь, вскипающая в жилах, тому порукой.
   Призрак: (из-под земли) Безумец!
   Баритон: Не долго ждать, чтоб разобраться...
  
   И наконец-то Галактион понял то, что было странно и неуловимо.
   Принц Датский был злодеем.
  

5. Принц Датский

  
   - А что ваша теория говорит о том, что нам подчас достаются злодейские роли? - Проворчал он, заскучав от такого хода спектакля.
   - Во-первых, исполнением злодейской роли можно нанести ощутимый удар по мировому злу, изобразив персонаж в карикатурном виде, чтобы любителей подражать поуменьшилось. Во-вторых, сам "злодей" вправе пройти путь от зла к добру, дабы быть распятым одесную Христа. И, в третьих, "злодей" - это не самооценка, а оценка со стороны зрителя, так, например, почему бы не считать военных людей убийцами или потенциальными убийцами, но мы, называя их не иначе, как "защитники отечества", переводим этот вопрос на другой уровень восприятия, - хладнокровно парировал выпад Драматург.
   - Так, значит, принц Датский - не злоумышленник, а карикатура на защитника Датского отечества?
   - Не будем категоричны: скоропалительные выводы - благодатная почва для взращивания мессианских комплексов.
   Галактион пожал плечами и сосредоточился на спектакле. Действие на сцене по-прежнему интриговало, но элементы фарса стали заметнее. Почему для бенефиса выбрано такое развитие сюжета, его собственно не касалось. Видимо, для юбиляров спектакль был чем-то памятен.
   "И на здоровье", - вспомнился Главный герой.
   А Главная героиня самозабвенно играла роль юной леди, и ее легкие движения по сцене, ее то ли белорусский, то ли польский выговор очаровывали его больше и больше...
  
   Отец: Дочь моя! В чем дело?
   Главная героиня: О господин мой, как я испугалась!
   Отец: Чего, помилуй Бог?
   Главная героиня: Когда я шила, сидя у себя, принц Датский - в незастегнутом камзоле, без шляпы, в неподвязанных чулках, испачканных, сползающих до пяток, стуча коленями, бледней сорочки и с видом до того плачевным, словно он из ада был выпущен на волю вещать о ужасах - вошел ко мне.
   Отец: Безумен от любви к тебе?
   Главная героиня: Не знаю, но боюсь, что так.
   Отец: И что сказал он?
   Главная героиня: Он взял меня за кисть и крепко сжал...
  
   "Тьфу, на тебя", - думалось Галактиону. - "Нашел замужнюю даму для вожделений. И что же: с этим жить? - Нет, сегодня первый день отпуска, и завтра все забудется".
   Как всегда рассудок брал верх над чувствами. А было ли это правильно? - Лишними вопросами он не задавался.
   Где-то там, за стенами, за пределами городка, за границами спокойной Беларуси, шумела и звала другая, реальная жизнь. Она накатывалась и лизала ноги ласковыми волнами Черного моря. И надо еще понять: кавказское ли побережье своими надежными пляжами навевает свои идиллии, или каменистые берега Крыма пленяют новой авантюрой?
   И не только иллюзиями будоражила ход спектакля та другая, не придуманная жизнь.
  
   Отец: Что вы читаете, принц?
   Баритон: Слова, слова, слова...
   Отец: И что говорится, принц?
   Баритон: Про кого?
   Отец: Я хочу сказать: что говорится о том, что вы читаете?
   Баритон: Клевета, сударь мой...
  
   Галактион встрепенулся от неожиданности. В руках Баритона мелькнул знакомый томик Данте. И хотя его экземпляр благополучно пребывал в камере хранения вокзала, такое совпадение взволновало.
   "Какой тираж у этого издания?" - призывал он на помощь здравый смысл. - "И какова вероятность второго явления Данте в течение дня?"
   Нет, одной статистикой ничего не объяснялось, а других правдоподобных версий не было.
   Баритон на сцене лелеял коварные замыслы и, как показалось Галактиону, переигрывал в своем безумстве, хамствуя и говоря всем гадости. Особенно доставалось Главной героине. Можно было бы даже заподозрить маниакальное удовлетворение актера от такой распоясанности, но, наверно, это и были обещанные элементы импровизации. Хотя, отмечая, как Главная героиня бледнела и краснела, Галактион, обворачиваясь к Драматургу, пытался по его флегматичному виду понять, не зашла ли импровизация за допустимые пределы?
   А вот приблизилась сцена обещанного спектакля в спектакле.
  
   Королева: Поди сюда, мой милый сын, присядь возле меня.
   Баритон: Нет, дорогая матушка, здесь есть металл более притягательный.
   Отец: (тихо, королю) Ого, вы слышите?
   Баритон: Сударыня, могу я прилечь к вам на колени? (Ложится к ногам Главной героини)
   Главная героиня: Нет, мой принц.
   Баритон: Я хочу сказать: положить голову к вам на колени?
   Главная героиня: Да, мой принц.
   Баритон: Вы думаете, у меня были грубые мысли?
   Главная героиня: Я ничего не думаю, мой принц.
   Баритон: Прекрасная мысль - лежать между девичьих ног.
   Главная героиня: Что, мой принц?
   Баритон: Ничего. Вас это не касается. Я говорю о девичьих ногах.
   Главная героиня: Вам весело, мой принц?
   Баритон: Я готов ржать от восторга, когда видавшие виды дамы изображают невинность...
  
   На сцене возникла заминка. Галактион в изумлении вскочил со своего места и обернулся к Драматургу:
   - Это что: тоже текст пьесы?
   Драматург развел руками, и его жест мог означать что угодно.
   Всегда приходящий на помощь суфлер молчал.
   Галактион никогда не задумывался, что им руководит в экстремальных ситуациях. Но принятию решения сопутствовало одно и то же: будто легкий ветерок с тихим посвистом прилетал ниоткуда и холодящим потоком взбадривал ленивые мысли, стекая далее по позвоночнику и усмиряя сердечные ритмы.
   Он вышел на сцену, на ходу обнажив шпагу:
   - Сударь, разве вам папа не внушал, что шутить с дамами опасно? Кажется, последняя шутка вам удалась...
   - Вот как? - Баритон, не вставая с облюбованного места, лениво повернул голову. - А вы-то как здесь оказались? Неужели прямо с Эйфелевой башни к нам свалились? Может, вы настаиваете на сатисфакции?
   - Да, - ответил Галактион, осознавая нелепость происходящего.
  

6. Мезозой

  
   Могло произойти все, что угодно, но только не это.
   Сцена покачнулась. Галактион, пытаясь сохранить равновесие, слегка присел.
   "Землетрясение?" - в ожидании ответа замерло сердце.
   Но когда и. о. Главного героя увидел свои кроссовки, погруженные в чистый зернистый песок, он в удивлении осмотрелся и ответить на вопрос не смог.
   Все участники спектакля были на своих местах. Но их смятение больше подходило для последней сцены "Ревизора".
   Баритон, беспомощно возлежащий у ног Главной героини под острием обнаженной шпаги, начал приходить в себя:
   - Однако, Париж дурно на вас влияет.
   "Что за блажь? Какой еще Париж?" - Галактион вернул неуместную шпагу в ножны и отошел к ближайшему валуну, намереваясь вытряхнуть песок из кроссовок и оценить метаморфозы.
   Кулисы вместе со зрительным залом немыслимым образом испарились, и всё действие перенеслось на природу, подальше от цивилизации. И только раздвинутый занавес, прикрепленный между колоннами, обозначал бывшее сценическое пространство.
   За занавесом безмятежно до самого горизонта плескалось белесое море. Над морем подозрительно низко висело свинцового цвета небо, в котором в отдалении парила стайка птиц.
   "Чайки", - мелькнула безразличная мысль, ибо внимание переключилось на побережье, которое, впрочем, никаких сюрпризов не преподнесло: песок и редкие валуны не оставили шансов для прозябания маломальской растительности, а невысокая гора на заднем плане хотя и скрывала перспективу, но за ней угадывалось то же самое море.
   "Остров", - завершил исследование Галактион.
   - У нас, кажется, есть проблемы, - нарушил паузу подошедший Драматург. - И завершение спектакля под вопросом.
   - Я бы не сказал, что мне это нравится. Даже могу сказать, что мне совсем не нравятся последние откровения принца Датского. Конечно, вам, как автору, виднее. А мне бы хотелось провести свой отпуск в более подходящем месте.
   - Т. е. вы умываете руки? А вам не кажется, что вы и стали причиной нашей робинзонады? Да и куда вы намерены сбежать из этого глиняного кувшина, запечатанного, по крайней мере, на миллион лет?
   Не успели они закончить свои препирательства, как сзади загремел голос Баритона:
   - Ах ты, скотина! Ах ты, уродина!
   Галактион на всякий случай оглянулся, но Баритон в ярости протопал мимо, в свою очередь на ходу обнажая шпагу.
   Змееподобная голова размером с чемодан, вынырнув из воды, пыталась прожевать аппетитный на вид бархатный занавес.
   - А ну, выплюнь реквизит! Выплюнь реквизит! - Баритон, плашмя, не жалея сил, стучал шпагой по "чемодану".
   "Чемодан", поморгав глазами и, может быть, засовестясь, ретировался в мутные воды, оставив защитника собственности сокрушаться по испорченному имуществу.
   Островок, до той поры безмятежно маячивший посреди залива, всколыхнулся, и голова, уже размером с автомобиль, поднялась над водой и прошипела нечто о своих приоритетах.
   "Это что? Лох-Несское чудовище? Да еще с детенышем?"
   - Плезиозавры! - не удержалась невольная мысль.
   Баритон со шпагой наголо все еще оценивал потери, как от стаи птиц отделилась наиболее любопытная особь.
   Она на бреющем полете покружилась над ними, зловеще пощелкивая крокодильими челюстями.
   - Да это же птеродактиль!
   - Какие ненадежные имена, - печально заметил Драматург. - Они повымирали, когда узнали, как их зовут.
   - Они повымирали, когда Инвариант узнал, как их зовут, - передразнил Галактион.
   Драматург в знак того, что услышал реплику, покачал головой, но отвечать не стал, вместе со всеми с тревогой наблюдая гипнотизирующий полет хищника.
   Или обнаженная шпага Баритона не понравилась "чайке", или не обычный и не аппетитный вид корма вызвал сомнение - летающий ящер повернул в стаю.
   Галактион, глядя в след улетающему крокодилу, даже не стал ловить себя на мысли, что он опять делает нечто неординарное. Как-то само собой получилось, что он перекрестился, изрекая особо значимые слова:
   - Слава Тебе, Господи!
  
   И будто бы ничего не изменилось.
   Баритон с обнаженной шпагой нес караул по охране материальных ценностей театральной фирмы. За ним также лениво плескалось белесое море, и низкие облака также надежно прятали источник дневного света.
   Но от зубастой стаи не осталось и тени, а Несси с детенышем затерялась где-то в морских глубинах.
   - Теперь кажется, попали на место, - определился Драматург.
   - С чего вы взяли? Потому что все динозавры повымирали? - полюбопытствовал Галактион.
   - Подозреваю, что они еще не родились. Поздравляю, мы в раннем мезозое. Теперь нам никто не помешает.
   - А это что такое? - ужаснулся Король.
   На пустынном побережье мезозойского моря вызывающе нахально возлежал артефакт. Галактиону, чтобы удовлетворить любопытство, достаточно было сделать два шага и поднять эту непонятно откуда взявшуюся пустую пивную бутылку. Он с удивлением заметил, что это был полюбившийся с утра сорт пива, но интерпретация цифр с датой выпуска вызвала затруднение.
   Тем не менее, участники спектакля окружили его, проявляя интерес к его изыскам.
   - Конечно, Главному герою всё дозволено, - заныл Первый статист. - Нам так и камень с дороги на сувенир взять нельзя...
   - Это просто моветон, - закатила глаза Королева, явно не выходя из роли.
   - А экология? - поддакнула Придворная дама.
   - Дорогое удовольствие - устраивать свалку в мезозое, - покачал головой Король.
   - Ну, вы меня достали! - прогремел Баритон, требуя ответа от Галактиона.
   В голове опять проснулся невидимый суфлер, за которым следом Галактион произнес не вполне уместные слова:
   - А разве запрещено оставлять визитную карточку?
   После этих слов все одобрительно заулыбались, а Драматург окончательно исчерпал инцидент:
   - Теперь уже поздно возвращать эту вещь цивилизации. Связь с точкой отправки разорвана. Энергетика бутылки полностью растворена в данном историческом континууме и нет смысла ради утилизации нести дополнительные энергетические затраты. Но на пути прогресса ей также нет места.
   Драматург забрал бутылку у Галактиона, подошел к воде, наполнил бутылку и выбросил подальше от берега.
   - Теперь, кажется, все на своих местах, - взял командование на себя Баритон. - И мы с Главным героем, пардон, с его заместителем находимся в состоянии дуэли. Тем более что за испорченный занавес кому-то надо ответить.
   - А, может, не стоит поминать тот нелепый случай? Обстоятельства изменились, и теперь не до мелких обид, - робко возразила Главная героиня, обращаясь к Галактиону.
   - Мелочей в нашей жизни не бывает. "Если ружье появилось на сцене..." - продемонстрировал эрудицию Баритон.
   Галактион оценивал ситуацию, переводя взгляд с растерянного лица Главной героини на задиристую позу принца Датского. В настоящую дуэль как-то не верилось. А в продолжение спектакля? Эх! Была - не была:
   - Сударь! Я готов драться за честь дамы.
   - Как я зол! Надеюсь, вас в Париже научили, с какой стороны браться за шпагу? Хотя, почему за шпагу? Выбор оружия за вызываемой стороной. Где наши кинжалы? - Баритон обратился к Драматургу.
   - Да-да, - замямлил тот, - дружественная фирма одолжила их до утра...
   - Так и знал: без конкурентов не обошлось. Да кто вы такой, чтобы разбазаривать реквизит? Не я ли вытащил вас из деревни? Как я зол! При первом удобном случае отправлю вас на пенсию, назад к вашим овцам и свиньям!
   Драматург виновато вздохнул и поплелся к своей скамейке.
   - Значит, бьемся на шпагах. Не камнями же кидаться? Куда спрятались секунданты? - вопросил Баритон.
   Из толпы вышли друг принца и один из офицеров.
   - Вы можете выбрать любого другого секунданта, разумеется, из числа присутствующих. - Баритон представил офицера Галактиону.
   - Да почему же? - согласился Галактион.
   Секунданты сошлись и о чем-то посовещались. Затем разошлись по своим подопечным.
   - Собственно о правилах поединка мне сказать нечего. Правило только одно: бой до победного конца, - внушал Галактиону секундант.
   - А что есть победа?
   - Состояние противника, находясь в котором, он не сможет продолжить поединок.
   - Смертельный исход?
   - Этого я не говорил.
   - Тогда что?
   - Ну, хотя бы, смертельный исход.
   Галактион так и не понял, насколько условны были уточнения. Как-то больше верилось в продолжение спектакля.
   Он обнажил шпагу, положив ее на свое левое плечо, и низко поклонился на милость противнику.
   Противник не был милосерд. Он, как ураган, поднял за собой смерч из песка и мщения и понесся с обнаженной шпагой, готовой проткнуть парочку-другую визави подобно шампуру, протыкающему аппетитные куски шашлыка.
   Галактиону не составило труда поднырнуть под скорый укол и обменяться с визави позициями.
   Ситуация была нелепа и требовала логической развязки: "Как не дать противнику возможности продолжить поединок?"
   Он легко отбивал грубые и бесхитростные выпады Баритона, сосредотачиваясь больше на исходе поединка, чем на его процессе и первопричине.
   - Поберегись! - неистово кричал визави, со свистом разрубая воздух. - Да мне сам Великий гасконец доверял защищать его тылы!
   - В каком же фильме вы снимались? В музыкальном? Видимо, ваш грим с тех пор слегка подрос, что нельзя сказать о прочих достоинствах, - сохраняя ритм дыхания, отвечал Галактион.
   - Вот вам за фильм! Вот вам за грим! Вот вам за достоинства! - атаковал Баритон.
   Шпаги были отнюдь не спортивные, не бутафорские. Они не имели предохранительных наконечников, и вполне могли служить инструментами для профессионального киллера. Шпага - колющее оружие, но когда игры принимают странный оборот, она может стать волшебной палочкой.
   Решение пришло неожиданно.
   В очередной раз Галактион не ушел от удара, а парировал его и следом, как росчерком пера, оставил свой автограф на левой брови противника.
  

7. Возвращение

  
   Шпага выпала из рук Баритона. Из рассеченной брови обильно заструилась кровь. Рана была не глубокой, но должна была охладить пыл зарвавшегося партнера и стать причиной его капитуляции.
   Когда Баритон понял, что жизнь его вне опасности, его растерянность сменилась гневом: правый глаз метал громы и молнии, руки яростно сжались в кулаки.
   - Еще не вечер. Дуэль будет до победного конца! - он оскалился, поднял шпагу и, сунув ее под мышку, отошел к столику из гримёрной, куда потянулись и секунданты для оказания первой помощи.
   Остальные актеры, кроме Галактиона и Главной героини, воспользовались медицинской паузой и после непродолжительного диспута вышли на экскурсию вокруг острова: "Мальчики - направо, девочки - налево".
   Драматург с места своей ссылки запоздало выскочил на авансцену и объявил:
   - Антракт!
   Он витиевато раскланялся перед опустевшим мезозойским морем и долго, но безуспешно, дергал за шнур, пытаясь закрыть занавес. Значит, мистификации не было: плезиозавр сделал свое дело.
   - Вы меня простите, что так получилось, - сказал Галактион, подойдя к Главной героине. - Мне только хотелось острастить хама.
   - Нет, вы меня извините, что спровоцировала и его, и вас. А вы неплохо фехтовали.
   - Да, мне повезло, иначе мой вид был бы куда печальней. Еще курсантом на романтику потянуло: занимался в секции и даже участвовал в соревнованиях за команду военного училища. И кто бы думал - пригодилось.
   - Ну, как вам моя пьеска? - встрял в разговор, подошедший Драматург. - Какой простор для творческой личности актера!
   Галактиону совсем не понравилось, что им помешали, но, не теряя самообладания, он обернулся к Драматургу:
   - Вы, наверно, не заметили, что я беседовал с дамой? Мне уже начинает казаться, что подобное поведение здесь является нормой. Что касается пьесы, то, воистину, классический сюжет неисчерпаем, но, может, не стоило его искажать?
   - Хочу - искажаю, хочу - не искажаю. Мой сюжет, - заворчал Драматург. - Сами наимпровизируют до одичания нравов, а им пьеса виновата. Может, действительно пора на пенсию в старую добрую Англию?
   - Пойду искать перевязочные материалы, - сказал он сам себе, направляясь к пострадавшему.
   - Ну, зачем же вы так? Вы же его совсем не знаете. Тем более, что он вам симпатизирует, - выговорила Галактиону Главная героиня.
   - Виноват. Я действительно что-то не понимаю.
   - Пока у вас всё получается.
   - Но я испортил игру так, что спектакль дошел до абсурда.
   - Вы хотите сказать, до кульминации?
   - Разве? И близка развязка?
   - Всё зависит от вас. Автор только выстраивает контрапункт, а главную мелодию выбирает исполнитель, причем может появиться совершенно новая тема или сюжетная линия, и тогда исполнитель из импровизатора превращается в соавтора.
   - Похоже на перепрограммируемую виртуальную реальность...
   - Сходство только внешнее. Виртуальная жизнь самодостаточна и за пределы своей виртуальности не выходит. А границы спектакля условны. Вы их однажды нарушили и успели сжечь за собой все мосты. И теперь, чтобы вернуться, нужно идти вперед.
   - То есть продолжить лицедейство?
   - Не бывает лицедейства ради лицедейства. Вы должны завершить придуманную интригу так, как это могло бы с вами случиться в реальной жизни. Теперь вы должны сыграть самого себя. И с вашим выбором вам жить всю оставшуюся жизнь. Так что возвращение может оказаться новым рождением.
   - И на этом наши мытарства закончатся?
   - Только с окончанием самой жизни.
   - Теперь припоминаю: что-то такое говорил Драматург.
   - Да, это его самое гениальное открытие, апофеоз заключительного периода его творчества. К сожалению, об этом известно только в узких кругах.
   Вокруг сцены стало заметно оживление. Актеры вернулись из турпохода. Антракт заканчивался.
   - Спасибо, вам за участие, - поблагодарил Галактион. - С вами интересно беседовать.
   Главная героиня улыбнулась и протянула ему свои руки. Ему ничего другого не осталось, как взять их в свои ладони. Так они и стояли друг против друга, пока не прозвучал голос Драматурга:
   - Дамы, господа! Приготовиться к выходу!
   Лицедейство продолжалось
   Король и королева в окружении охраны и свиты взошли на свои места. Туда же подошла и Главная героиня.
   Прочие статисты продолжали изображать жаждущую зрелищ толпу.
   Появился Баритон в сопровождении двух секундантов. Антракта хватило, чтобы пыл его остыл. Вид у него был далеко не воинственный. Толстая белая повязка прикрывала рану вместе с глазом. Он вяло улыбался и раскланивался перед королевскими особами, а на ободряющие выкрики из толпы не обращал внимания. Остановившись шагах в семи от Галактиона, он совсем помрачнел.
   Галактион подозвал к себе своего секунданта, тот выслушал его и отправился консультироваться к секунданту противника. Они что-то обсудили, энергично жестикулируя, и секундант Баритона милостиво разрешил:
   - Говорите!
   Галактион положил шпагу у своих ног и обратился к противнику:
   - Учитывая сложившиеся обстоятельства, не считаю возможным продолжение поединка. Признаю свое поражение и приношу извинения вам и уважаемой даме за инцидент, спровоцировавший нашу ссору.
   Оба секунданта замахали руками:
   - Никак нельзя! Бой должен идти до победного конца, до состояния, когда один из противников не сможет...
   - Да-да, до победного конца, - как-то вяло поддержал их Баритон, хотя было заметно, что после заявления Галактиона он приободрился.
   - Так я сейчас этого состояния достигну, - пригрозил Галактион и от слов перешел к делу.
   Он поднял шпагу со сцены и попытался переломить ее о колено.
   - Только не это! Не ломайте реквизит! Я согласен! - заорал Баритон.
   - Но это же против правил - возражали секунданты.
   - Оболтусы, какие правила, если мы несем материальный ущерб. Тут может погибнуть не просто реквизит, а настоящий раритет, музейный экспонат 16-го века. Кто восполнит потерю? Не этот же стойкий оловянный солдатик, живущий на пособие из тощего госбюджета. Тем более, если он осуществит свои намерения, то за свои поступки я не в ответе: заколю его как быка на арене. Тогда будет по правилам? Ох уж, эти динозавры! Дождемся ли мы того часа, когда они все перемрут?
   - Мы все поняли, - резюмировал секундант противника. - Окститесь, юноша. Хватит демонстрировать силу. Мы принимаем ваше поражение. И заберите у него клинок от греха подальше. Он ему больше не понадобится. Спектакль окончен.
   Баритон же ходил кругами по сцене, вскидывал руку со шпагой, празднуя свой успех:
   - Я победил, победил!
  
   И только тут Галактион заметил: стало светлее. Сумерки мезозойской эры сменились светом прожекторов. Они опять были на сцене театра. Путешествие в прошлое окончилось. Да и было ли оно?
   Актеры три раза подходили к краю сцены и кланялись пустому залу.
   - Кому они кланяются? В зале же ни одного зрителя.
   - Во-первых, один зритель есть. Это вы. Во-вторых, они отрабатывают свои гонорары. А в-третьих, у них просто хорошее настроение, - ответил Галактиону стоящий рядом Драматург. - И, думаю, виной тому сегодняшний бенефис, наши юбиляры и ваше участие.
   - Вы мне льстите. Я первый раз на сцене и всерьез вашу похвалу не воспринимаю.
   - И правильно делаете, но я о другом. О вашей интуиции в области событийно-временного континуума. Конечно, при участии Инварианта каналы были заранее проложены, и ситуация была под контролем, но в перспективе вы можете стать надежным навигатором в океане времён. Очень рад знакомству. Надеюсь, наше сотрудничество продолжится.
   - Сейчас насчет морей и океанов я не уверен. Возможно, и были удачные декорации да пара-тройка технических трюков...
   - Не будем вас разочаровывать. В конце концов, сентиментальное путешествие состоялось.
   Драматург пожал Галактиону руку. Каждый из окруживших их актеров, мешая друг другу, пытался сделать тоже самое. Все наперебой высказывали комплементы и напутствия, а Баритон, наконец-то добравшийся до Галактиона, загудел о своем:
   - А всё-таки жаль, что кинжалы ушли на сторону: у вас было бы больше проблем. Кстати, не советую выходить через входную дверь, там конкуренты могут использовать вас в своих интересах. Или вы уже вошли во вкус?
   И действительно где-то в соседнем помещении послышалось пение.
   - О нет! - запротестовал Галактион. - На сегодня достаточно.
   - Но в силе еще наше приглашение на банкет. Будут только свои. Не погнушайтесь нашей компанией.
   - Отнюдь. Я очень рад знакомству, и с вами было приятно провести время, но мне до отъезда надо нанести пару визитов вежливости, - сослался Галактион на несуществующие дела. Он не любил официальности банкетов, и этикету, сервировке и регламенту предпочитал прогулку на свежем воздухе.
   - Значит, дорогие гости, вам надоели хозяева. Что ж, это ваше право. Устелите герою путь к отступлению розами! - расшутился Баритон.
   Последней с Галактионом попрощалась Главная героиня. Он опять взял ее руки в свои и сказал сокровенное:
   - Не возражаете, если я вас навещу на обратном пути?
   Она потупила глаза и почти незаметно кивнула.
   Галактион не стал передерживать паузу и решительно шагнул в сторону люка, открытого прямо на сцене.
   - Только не оглядывайтесь! - напутствовал Баритон. - Хотя права вернуться на банкет никто вас не лишает.
   Перед люком Галактион в некотором замешательстве остановился, пока глаза привыкали к полумраку нижнего помещения.
   - Идите и ничего не бойтесь. Заблудиться там просто негде, - подбодрил Баритон.
   И когда стала видна железная винтовая лестница, идущая вниз, Галактион, напоследок махнув рукой, бойко застучал по ступенькам.
  

8. Банкет

  
   Нижнее помещение оказалось сухим подвалом, частично используемым для хранения невостребованного оборудования сцены. Тусклая лампочка, сиротливо подвешенная на проводе, не позволяла провести детальные исследования. Впрочем, открытий на сегодня было достаточно.
   Проход к единственному выходу не был загроможден. Смущало только то, что над дверным проемом мерцала надпись "Вход". Но Галактион к этому отнесся философски: всё в жизни относительно, - и решительно шагнул в темноту проема.
   Ощущение, что будто бы паутинка коснулась лица и всего тела, прошло так быстро, как быстро обрывается и забывается случайная паутинка. Тем более что новая перспектива завладела его вниманием.
   Далее открылся теряющийся за поворотом коридор. Освещения в коридоре не было, но, тем не менее, Галактион видел свой путь. Попутное обследование показало, что стены, пол и потолок были сделаны из одного материала, на ощупь и по внешнему виду похожего на оплавленную вулканическую породу, в которую, как конфетти, были вкраплены разноцветные люминесцирующие точки. Именно это приветливое свечение прогоняло кошмар темноты
   Пройдя поворот, Галактион обнаружил, что коридор оканчивается просторным и светлым помещением, по внешнему виду похожим на подземный гараж. Как раз напротив коридора, за противоположной стеной "гаража" и за приоткрытыми воротами угадывался свет улицы и конец его подземного странствия.
   И совсем уже приблизившись к выходу, вдруг за своей спиной Галактион услышал голоса. Он обернулся и в стороне, в полумраке разглядел группу людей, о чем-то оживленно беседующих.
   Кто-то из группы также его заметил и обратил на это внимание остальных. Все притихли, разглядывая случайного прохожего.
   - Да это же наш дорогой Зритель! Может, оно и к лучшему, что вы не прошли мимо. Но что же вы, подобно жене Лота, соленым столбом застыли? Вас же предупреждали: "Не оглядывайтесь!" Впрочем, Библейские сюжеты сегодня отдыхают. Заходите на огонек - мы вас быстро расколдуем, - поприветствовал его знакомый бархатистый баритон, а затем, о чем-то своем хохотнув, добавил:
   - Будьте как дома. И не откажите в любезности разделить нашу скромную трапезу по случаю праздника и получения гонорара за спектакль.
   Теперь личность говорившего не вызывала сомнений, и Галактион скорее из любопытства, чем из вежливости, не пренебрег приглашением, и по мере приближения с удивлением различал в собравшихся всех участников спектакля.
   Но странное дело: виновато было или тусклое освещение, или отсутствие грима, но все актеры будто постарели. Разве что Баритон был по-прежнему суетлив и деятелен.
   - Но где же ваша повязка? - поразился Галактион, не наблюдая даже царапины на лице Баритона.
   - Какие мелочи жизни! Разве вам кто-то сказал, что бой был контактным? Это банально, но отрезвляет: выбор средства для достижения цели не должен быть самоцелью. Поскольку моя и ваша цели достигнуты, будем ли поминать старое?
   - Ба! Чуть не забыл, - подосадовал Баритон, приняв на себя роль хозяина дома, - знакомьтесь: наш Главный герой и один из виновников торжества. Кстати, можете его поругать за скверное суфлерство. Он критику любит. Думаю, ваша удачная игра, поможет его нервам примириться друг с другом.
   Галактион раскланялся со стройным пожилым господином. Не очень-то было заметно, что у того был нервный срыв. Он приветливо прятал улыбку в коротко стриженую бородку, а ля Шон Коннери, и всем своим видом напоминал агента 007 в отставке. И еще что-то знакомое было в его облике. Галактион даже не успел задаться вопросом "что?", как заметил, что Главный герой стоит возле инвалидной коляски, в которой полулежала Главная героиня.
   В порыве искренности он припал перед нею на колени, опять взял ее руки в свои ладони и в отчаянии прошептал:
   - Господи, помилуй! Неужели, это вы?
   Женщина грустно улыбнулась, и устало прикрыла глаза, но больше ни одна эмоция и ни одна слезинка не пробежали по ее лицу.
   - Какая натура! Верю, верю, верю! Ну-ка, поднимайтесь, служитель Прекрасной дамы! - похлопал Галактиона по плечу Баритон. - Что же вы наш капустник на минор сбиваете? Стыдно, юноша. Се ля вив. В конце концов, никто не заставляет офелий и джульетт доживать до старости, а гамлетам и ромео ждать, когда это свершится.
   При последних словах Драматург удовлетворенно хохотнул, а собрание зашумело, имея собственные ассоциации по данному вопросу. Но Баритон, требуя внимания, поднял руку и, дождавшись тишины, продолжил:
   - Однако, вы, юноша, опять удивили. Тем более, что с вашей дамой нет проблем: у нее период реабилитации и через неделю она снова будет порхать мотыльком на этом празднике жизни. Но будем последовательны, ибо сегодня день добрых дел, - и жестом руки указал на стол.
   От Галактиона не ускользнуло, как на пустом столе появились лист бумаги и шариковая ручка, и собравшиеся с вожделением и трепетом выдохнули:
   - Го-но-ра-ры!
   Ажиотаж и толчея в попытках завладеть шариковой ручкой постепенно улеглись, спонтанно образовалась очередь, и теперь можно было заметить, что после того, как каждый оставлял автограф в ведомости, на столе, в одном и том же месте, появлялась стопка каких-то денежных знаков, которая благополучно и уже без всякой мистики переходила в собственность получателя.
   Когда очередь иссякла, следом за Главными героями Галактион тоже подошел к ведомости. Ничего особенного в ней не было. На листе сверху было написано "Гонорары", и табличка состояла из трех привычных колонок: "Получатель", "Количество", "Роспись". Только вместо фамилий получателями значились Драматург, Главный герой, Главная героиня и т. д.
   - Однако, наш и. о. Главного героя ищет себя в списках награжденных? - из-за спины Галактиона прозвучал голос Баритона.
   - Почему бы нет? Ведь даже статистам полагается оплата.
   - До статиста надо дорасти. Вот оставайтесь с нами, определим вас на должность. А пока гонорар вам не положен. Вы - зритель!
   И в самом деле, в конце ведомости после последнего статиста было записано "Зритель", а вместо суммы к получению стоял жирный прочерк.
   - Но всё равно - распишитесь в получении, - настоял Баритон. - Нам и вам на долгую память.
   Галактион послушно расписался, и на столе появился денежный знак достоинством в ноль долларов. Теперь уже определенно можно было сказать о государственной принадлежности получаемых банкнот, но с данного экземпляра на Галактиона хитро смотрел сам Баритон.
   - Не задерживайте очередь, гражданин! Забирайте свой приз и позвольте широким массам трудящихся приобщиться к мировым ценностям! - и Баритон размашисто расписался в самой последней строчке ведомости, где в графе "Получатель" было написано "Итого".
   На столе появилась внушительная стопка денег.
   - Что вы на меня так подозрительно смотрите? Да, это я. Вам удостоверение показать? Оно у вас в руках.
   Галактион ошарашено посмотрел на свою банкноту и прочитал надпись по овалу портрета: "Итого. Предвечный президент США".
   - В конце концов, можете и не верить, - проворчал Баритон, - я всегда здесь расписываюсь.
   - Но почему надпись на русском языке?
   - Не уважаете! Что же, по вашему мнению, мы языками не владеем? У нас был даже клиент с Маврикия, так и то выкрутились. А уж русский-то со словарем мы еще в начальной школе проходили.
   Затем он передвинул всю стопку денег в другое место стола, весь как-то встрепенулся и весело сказал:
   - Ставки сделаны, господа! Поскольку сегодня праздник, и у нас гость не совсем незваный, предстоит угощение за счет фирмы и наших главных... - Баритон выдержал паузу и подобострастно посмотрел в сторону Главных героев: - главных акционеров и юбиляров! Сегодня исполняется ровно ...дцать лет с их первой встречи.
   Все зааплодировали, закричали "Ура!", "Виват!", а кто-то даже засвистел.
   Баритон призвал к порядку, и, когда все угомонились, пропел своим бархатным голосом: "Многая лета". И опять звучали аплодисменты, здравицы и славословия.
   - А я могу их чем-то поздравить? - шепнул Баритону на ухо Галактион. Баритон кивнул головой и повернулся к столу:
   - Кладите свою банкноту рядом с моим гонораром.
   И только банкнота легла в указанное место, на столе появился большой букет белых роз в изящной, как бальное платье, упаковке.
   Галактион подхватил букет, положил Главной героине на колени и, демонстрируя офицерскую выправку, отчеканил шаг назад, щелкнул, насколько это было возможно, кроссовками друг о друга и почтительно склонил голову. Она в ответ протянула ему руку для поцелуя. Затем он поздравил Главного героя, а тот долго держал руку Галактиона в своих руках, приговаривая: "Польщен... Польщен..." И опять Галактиону показалось, что они где-то встречались.
   Он вернулся к Баритону, который возвратил ему забытую на столе банкноту:
   - Я себе еще напечатаю, а вам пригодится.
   Банкнота внешне была той же самой, но в ее номинале обидный ноль поменялся на унизительное "минус ноль". Галактион уже перестал удивляться, вздохнул и спрятал банкноту в бумажник, "на долгую память". Времени до поезда было предостаточно, чтобы позволить продолжиться этому полубреду-полусну.
   - А теперь приступим к неофициальной части, - опять взял инициативу на себя Баритон и коснулся левой рукой своего гонорара:
   - На все! Каждому по потребности!
   Моментально деньги исчезли, а на столе появились вина, фрукты и холодные закуски с полной сервировкой.
   - Дамы, господа! Кушать подано! Достойно и во всеоружии встретим этот удар судьбы, отступив на заранее подготовленные позиции. Рассредоточились! - скомандовал Баритон.
   Все без суеты расселись вокруг стола, будто действительно заранее знали, кому, где садиться.
   - А вы, господин Зритель, решили досмотреть спектакль со стороны зала? - Не советую. Зрелище отвратное. Может и стошнить. Почему бы и вам не присесть на свое место? - напуская строгость, спросил Баритон.
   - Мне казалось, что хозяева могли бы и указать на это место, - обиделся Галактион.
   - А разве у вас есть варианты? Подходите ко мне. Тут у нас очень теплая компания. Признаться, я уже и сам запутался, кто здесь гости, а кто хозяева?
   Галактиону досталось место в конце стола. Справа сидел Баритон, слева - Драматург. Напротив, на другом конце стола, расположились виновники торжества. Они что-то оживленно обсуждали, иногда весело поглядывая в сторону Галактиона.
   Наконец Главный герой поднялся:
   - Благодарю за все теплые слова, сегодня сказанные, и есть предложение не повторяться и не терять время на церемонии, а непосредственно приступить к напиткам и закуске. Нужно немного подкрепиться перед вторым спектаклем, а особо усидчивых после спектакля будет ждать традиционный ужин и даже десерт. За здоровье всех присутствующих!
   Бокалы Главных героев зазвенели хрустальным звоном. Они их пригубили. Кто-то закричал "Горько!" - Он поцеловал ее в щечку. - "Сладко, сладко!" - Главный герой поклонился и сел.
   Какое-то время многие, поднимая бокалы, пытались обратить на себя внимание юбиляров. Если это удавалось, Главные герои не скупились на улыбки и, не вставая, благодарили кивком головы, а Главный герой жестом руки предлагал больше не беспокоиться по этому поводу. В конце концов, публика сосредоточилась на еде, а общение локализовалось.
   Галактион к шампанскому относился не иначе, как к ритуальному напитку, как к неизбежному злу, и был приятно удивлен, заметив на столе несколько бутылок с сортом пива, дегустируемым с утра. Нашлась и открывалка, а присутствие на столе бутербродов с икрой красной и черной, с семгой и осетром как-то компенсировало дневное безумие.
   Наконец-то можно оглядеться и найти пути к отступлению.
   Но таковых не наблюдалось. Необозримое пространство, пересекаемого им "гаража", сузилось и замкнулось в овале небольшой уютной комнаты, где кроме стола и теплой компании ничего не было. Стены, потолок и пол излучали мягкий свет и были покрыты тем же материалом, что и коридор, который привел его сюда, и в помещении было навряд ли светлее, чем при свечах.
   И без того накопилось много вопросов, а от такого открытия его гастрономические пристрастия поубавились.
   Соседи восполняли жизненные силы.
   Драматург монополизировал блюдо с отварной говядиной, сдобренной зеленью и маслинами, обильно запивая красным вином.
   Баритон, дав отдых фонтану своего красноречия, заботливо удобрял свои голосовые связки горилкой с красным перцем, закусывая совсем просто - бутербродами с ветчиной, хреном и соленым огурцом.
   - Извините за беспокойство, - обратился Галактион к Баритону, - куда делся выход, к которому я шел со сцены? Помнится, там даже свет с улицы забрезжил.
   - Разве? Тогда вам повезло. Никто из присутствующих этого явления давно не замечал. Выход в Свет, конечно, теоретически существует, а для особо одаренных в наиболее достойные периоды их жизни он открывается, но при этом еще требуется переступить через самого себя, свои привычки и прошлое. Требуется самопожертвование во имя кого-то или чего-то. Последним в поисках лучших инвариантов нас покинул Главный теоретик, но от него давно уже нет вестей. У вас почти получилось, но надо быть бескомпромисснее и не реагировать на провокации Инварианта. - Баритон налил себе очередную порцию Немирова, неторопясь, выпил, удовлетворенно крякнул и захрумчал огурцом.
   - Хочу в Свет! - заныл, подслушавший разговор Драматург. - В Свете хорошо. Там солнышко и цветочки...
   - И мухи размером со слона! - прервал лирическое отступление Баритон. - Ты мне тут антипропаганду не разводи.
   - Который раз за день слышу это слово с непонятным значением. - игнорировал капризы Драматурга Галактион.
   - А-а, это вы об Инварианте? Не советую с ним лично знакомиться, коль хотите продолжить свое путешествие. Но, не переходя на личности, всё, что вас окружает, и есть Инвариант.
   - И никаких других вариантов? Но хоть какие-то удобства у вас есть? - перешел в атаку Галактион, иронично оглядев замкнутое пространство.
   - А как же! Вот это вас устроит? - Баритон махнул рукой в сторону стены справа от себя, и в ней появился проем, а над ним - буквы "WC".
   Оставшись невостребованными, "удобства", поморгав, исчезли.
   - Ну, ладно, - не сдавался Галактион, - а спальные комнаты?
   - Останетесь с нами - узнаете. Но почему вы спешите покинуть наш ковчег, наше убежище от всех житейских бурь? Нынче мы пристали к вашему берегу, но нас ждут и другие берега. У нас интересно. Да и что еще нужно человеку, определившему свое будущее между вторым и третьим кругами дантова ада? Приглядитесь: не с нами ли вы планировали скоротать время в ожидании второго пришествия?
   Галактион был окончательно растоптан:
   - Но откуда вы знаете о Данте? Я ни с кем не делился своими мыслями. Только сам с собой...
   - Значит вас уже двое, а то, что знают двое - знают все...
   В это время будто сотня бубенчиков зазвенели в воздухе.
   Баритон, требуя внимания, поднял палец, но все и без того отложили столовые приборы, и когда звоны стихли, изрек то, что другие кроме Галактиона и так знали:
   - У нас новый зритель. Начинаем второй спектакль. Приготовиться к выходу!
   Но все так и остались сидеть, дожевывая непроглоченные лакомые кусочки.
   Затем Баритон зыкнул кому-то в потолок:
   - Дайте нам сцену!
   Сразу стало светло, и оказалось, что банкетный стол со всем застольем стоит посреди знакомой сцены. Из-за кулис выглядывали помолодевшие лица актеров, а Драматург, не тот, что сидел рядом с Галактионом, а другой, помоложе, торопливо побежал через сцену, направляясь в гримерную. Он бежал сквозь Главных героев, сквозь стол со всей сервировкой, снедью и объедками, сквозь Галактиона. И не упала ни одна бутылка, не расплескалась ни одна рюмка, и Галактион, приготовившийся к столкновению не почувствовал и прикосновения.
   Со сцены просматривался зрительный зал, и было видно, как в зал вошел двойник Баритона, провожающий нового зрителя. На сей раз зрителем была стройная девушка, одетая просто, но со вкусом, что с точки зрения Галактиона должно характеризовать в ней ум и достоинство. Но, всматриваясь со светлой сцены в полумрак зала, другие особенности зрительницы невозможно было определить.
   Баритон довел девушку до ее места. Поднялся на сцену, С досадой посмотрел на незакрывающийся занавес. Прошел за кулисы. Опять вышел на край сцены и обратился в зал:
   - Граждане зрители! ...
   И тут, предугадывая, что произойдет дальше, или по другой причине Галактион почувствовал, как его тело теряет опору.
   Сползая со стула, он тщетно пытался ухватиться за край стола и, оказавшись на полу, еще видел, как его обступили участники банкета, как они расступились, и над ним склонилось улыбающееся лицо Главного героя. И наконец-то Галактион вспомнил: это было его собственное, хотя и постаревшее лицо. И проваливаясь обрывками сознания в черную бездну, последнее, что он слышал вдогонку - затихающий бархатистый баритон:
   - Этот уже поехал...
  

9. Эпилог

  
   К действительности Галактиона вернул грохот открывающейся двери купе и голос проводницы:
   - Пассажирчики, подъезжаем к конечной станции! Сдавайте постели!
   "Приснится же такое". - Галактион приоткрыл глаза и увидел себя лежащим на нижней полке на нерасправленной постели в тенниске и джинсах. Отсутствовали только кроссовки на ногах, но, видимо, они стояли где-то рядом на полу.
   - Ну, вы и спите! - засмеялась его попутчица, сидевшая на противоположной полке и уже приготовившаяся к выходу.
   Других пассажиров в купе не наблюдалось.
   И тут Галактион увидел в ее руках знакомый банковский билет с предвечным президентом.
   - Откуда это у вас? - Галактион поднялся, сидя нашел ногами кроссовки и достал свой бумажник - его банкнота была на месте.
   - Странная история, - ответила девушка, - возвращалась от родителей и в ожидании поезда вышла в город...
   Галактион заметил различие в банкнотах. Если его банкнота имела в номинале "минус ноль", то в другой стояло "плюс ноль".
   Теперь он узнал девушку: это она вошла в зал, перед тем, как он потерял сознание. Еще больше он удивился, когда вгляделся в ее лицо, лицо Главной героини, не той больной и немощной, что была в инвалидной коляске, и даже не той, что была на сцене его партнершей, а моложе, еще моложе.
   И все встало на свои места. Это была их первая встреча, юбилей которой они уже отметили.
   Он развернул свою банкноту и поднес ее к банкноте девушки. Раздался тихий хлопок электрического разряда. Банкноты бесследно растворились в воздухе, чтобы снова появиться в будущем.
   От неожиданности и булавочных уколов электричества они отдернули руки, и, потирая и дуя на подушечки пальцев рук, весело рассмеялись. Не осознавая, а почувствовав в себе какие-то перемены, замолчали, с удивлением рассматривая друг друга.
   Вагон слегка раскачивался под перестук колес. За окном мелькали первые городские кварталы. А впереди была долгая, наполненная смыслом и целью жизнь.
   Девушка доверчиво протянула руки, и Галактион взял их в свои ладони, чтобы не выпускать никогда.
  
  
  
  

17

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"