- Впрочем, этого и следовало ожидать, - глубокомысленно заявил Анар, открывая глаза после нескольких секунд блаженного неведения относительно того, куда выбросил их портал д"ал.
Выпав из него, алай не рассчитал, свалился с выщербленной лестницы и пребольно ударился затылком. Теперь он увидел, обо что: над его головой, занимая своей каменной громадой почти всё поле зрения, на фоне ярких чужих звёзд высилась статуя Аласаис. Истинно руалская, здоровенная грозная баба... Анар досадливо застонал и снова зажмурился.
- Что, лучше бы не открывал? - ехидно осведомилась Аниаллу.
Она сидела, скрестив ноги, на пьедестале между гигантскими ступнями Аласаис. Лестница была к ней более благосклонна. Алу легко сбежала вниз и посему уже успела в полной мере насладиться пейзажем - унылым квадратным двором, окружённым узкой двухэтажной галереей.
- Я подлечила твою голову и дала тебе немного передохнуть. Вокруг ни души. И... я вдруг отчетливо поняла, что тьма не сможет последовать за нами через портал.
- Не сможет или не захочет? - садясь, прокряхтел Анар.
- Не знаю. И это, и то, что нас никто не встречает, очень странно. У меня плохое предчувствие, - призналась Алу, поёжившись под холодными взорами звёзд.
- Думаешь, нас специально загнали сюда? - озвучил её подозрения Анар.
- Всё может быть. И я не удивл... - она осеклась.
Устало растекшийся по ступеням Анар вдруг сжался в золотой комок и с места сиганул куда-то вправо. Ещё прыжок, и поджарый кот взмыл на второй ярус галереи. Только сейчас Алу сумела разглядеть небольшое летучее пятнышко тепла, за которым гнался Анар. Расстояние между ними всё сокращалось, и вот на повороте галереи хищник настиг свою жертву. Раздался тонкий писк... Анар спрыгнул вниз, горделивой походкой подошёл к Алу и возложил к её стопам дичь - крылатое существо, отливающее изумрудным блеском. Возложил и выразительно посмотрел на сианай.
- Ты мне это брось, - давясь смехом, велела Алу. - То, что ты в птички заделался, я ещё могу понять: наследственность - штука серьёзная, но строить из себя верного пса, принесшего добычу хозяйке - это уж слишком! Ан... ты что делаешь?! - уже с неподдельным возмущением воскликнула Алу, но Анар и не думал слушать её отповедь - с самым благостным видом он уплетал добычу, нежно взрыкивая от удовольствия.
- Присоединяйся! Это вкусно, - прозвучал в голове Аниаллу его голос.
Алай приглашающе шлёпнул по её сапогу лапой, не отрываясь от пиршества.
- Да что ж ты, изверг, делаешь? Оно же разумное!
- Угу, - хмыкнул Анар, - а я голодное! Ты точно не будешь?
Аниаллу не ответила и отвернулась (хотя свежепойманное мясцо и пахло весьма заманчиво). Она напряженно озиралась, вслушиваясь в звуки ночи, но кроме хруста и чмоканья, производимых невоспитанным хищником, ничего не слышала. Наконец и этот шум стих.
- Оно было не совсем разумное, - извиняющимся тоном проговорил Анар, - не умнее собаки, но донести хозяевам о нашем визите - вполне способно.
- Какая гадость - есть собаку! - фыркнула сианай, снимая со щеки Анара обрывок перепонки. - Мы же всё-таки не тагарцы какие-нибудь!
- Это точно, - сыто облизнулся Анар.
- Ну ладно, хватит смеяться. Надо решать, что делать дальше.
- На галереях пусто, - доложил алай, - внутрь дома темно и тихо, как и здесь.
- Все уехали в отпуск. Полный пансион, букетики аланаи на подушках, личный чесальщик за ушами... - мечтательно промурлыкала Аниаллу.
- Думаю, нам лучше уйти с открытого пространства, - резко перестроился на серьёзный лад Анар. - Осмотрим дом... а там будет видно.
Аниаллу кивнула и тоже приняла свой звериный облик.
Кошки неспешно пересекли двор, взобрались на галерею и свернули в первый попавшийся боковой проход. За ним потянулись другие - коридоры, комнаты...
- Ничего примечательного. Типичный дом жреца средней руки, - сказал Анар.
- Покинутый дом, - отозвалась Алу. - Как и соседние... Может быть, это такая же запретная часть этого города, как та в Руале, где был вход в Подземелья? И именно поэтому никто не явился схватить нас.
- Хорошо, если так, - вздохнул алай, толкнув мордой очередную дверь...
Бдительно всматриваясь в полутьму комнат, Анар не забывал поглядывать и на свою спутницу. В ней постепенно нарастало нервное напряжение, что-то тревожило Алу, обострив все её чувства до предела. Она непрестанно вертела ушами, тянула ноздрями воздух, морщила лоб, напрягая своё телепатическое чутьё, но, очевидно, не могла отыскать причину беспокойства. Зайдя в тёмную молельню, сианай вдруг подпрыгнула, обернулась всем телом, будто обнаружила кого-то, готовящегося напасть на неё со спины. Но там никого не было.
- За нами кто-то наблюдает. Я уверена, - мрачно сказала сианай.
Сотворенный Шилором и Золином призрак, словно блеклый, истрёпанный до прозрачности листок, несся по вязким водам реки мрака, хлынувшей в Энхиарг. Его скручивало, растягивало, мотало. Наконец он почувствовал под своими лапами твёрдую поверхность. Вокруг было темно. Жизни, а главное, добычи, рядом не было. Призрак сделал несколько неуверенных шагов, остановился, в замешательстве покружил ещё немного, и тут всё нутро его всколыхнулось от радости - он ощутил след, её след.
Возбуждённо подвывая, серым облаком стелясь над землёй, чудовищное порождение тел алаит Амиалис летело по подземельям д"ал. Менялись пейзажи, но призрачного охотника это мало волновало - значение имела лишь погоня, лишь собственный жгучий голод, раскалённым крючком тянущий его вперёд. К ней. Сладостной, единственной... питательной. Живой надежде на насыщение и покой.
Обогнув очередную груду обломков, дух остановился, попятился, негодующе зашипел: след вёл в озеро слепящего света. Блики от волн лезвиями полоснули по лапам призрака, грозя растворить, развоплотить его. Морщась от боли, он скользнул за колонну, прочь от смертоносных лучей, и замер в мучительной нерешительности. Инстинкт самосохранения схлестнулся в нём с неумолимым голодом. Наконец второй одержал верх, и, превозмогая страх, призрачная тварь нырнула в мерцающую воду, жгучую, как кислота.
Анар первым заметил опасность. Он уже стоял лицом к стремительно приближающейся завесе алого света, когда забежавшая вперёд Аниаллу ещё только оборачивалась. Завеса приближалась. Вмурованные в стену железные кошачьи глаза вспыхивали раскалёнными угольями, когда она проходила мимо.
- Похоже на какое-то защитное... нет - атмосферное заклинание. Оно создаёт привычную среду для... кого-то, - выпалила Алу. - И я совсем не хочу знать - для кого.
По этажу раскатилось эхо чужих шагов - мерных, тяжеловесных, влажно шлёпающих. В них чувствовалась смертельная угроза.
- Надо уходить! - По спине сианай прошёл предостерегающий озноб.
Схватив Анара за рукав, Алу потянула его за собой.
Стараясь ступать как можно мягче, алаи бежали по коридору, видимо опоясывающему всё здание. Алое сияние пропало из виду, но кошки не сомневались - оно приближается. Как назло, все боковые проходы перекрывали мощные магические поля; быстро и тихо с такими не расправишься.
Сердце Алу радостно ёкнуло, когда впереди показалась дверь - обычная, хоть и укрепленная чарами на славу. Вот и скважина приглашающе темнеет под ручкой. Припав на одно колено, алайка отстегнула от голенища полоску негнущейся плотной кожи. Под ней, чётко выделяясь на фоне светящейся ткани, темнела россыпь всевозможных отмычек. Повертев одну из них в пальцах, Алу сунула её в скважину. Видимо, как-то неудачно сунула - отмычка провалилась внутрь двери.
- Упустила? - спросил Анар.
- Нет, - мотнула головой Алу. - Если она ушла - значит, там замок такой... глубоко укоренившийся.
Шаги приближались. Через некоторое время к ним добавился тихий скребущий звук. Алаи затаились, скорчившись в дверной нише. Молчал Анар, молчала Аниаллу, а крошечная магическая отмычка гусеницей ползающая в утробе двери, решала их судьбу.
В толще полотна что-то глухо щёлкнуло, и дверь бесшумно отворилась. За ней, непредусмотрительно повернувшись спиной к входу, стоял коренастый алай... д"ал. Он не успел даже мякнуть. Резко рванувшись вверх, Анар схватил его за шею. Острые клыки проскользнули в щель между доспехом и шлемом, с хрустом раздробив позвонки. Тело д"ал дёрнулось, и он отдал душу Веиндору.
Поспешно захлопнув и заперев дверь, Анар оттащил покойника за мраморную скамью.
- Его ты тоже будешь есть? - осведомилась Аниаллу, подходя к поднимающемуся на две ноги Анару.
- Нет, - поморщился тот, - меня воротит от самого его запаха... ну, не запаха, а от чего-то... в нём.
- Душа... дух с гнильцой, - кивнула сианай, вглядываясь в лицо убитого.
Смуглая кожа, тонкие губы, точёный нос - обычный руалец.
Анар стянул с покойника нагрудник брони и чёрный бороздчатый шлем, надел их, застегнул пряжки и, аккуратно выпустив уши в прорези, повернулся к Аниаллу.
- Глаза, - улыбнулась сианай. - Но издали спутать можно, если ты ещё спрячешь волосы.
Вытянув из ткани кровь, Алу закуталась в плащ убитого и только тогда, кое-как замаскировавшись под местную кошку, осмелилась подойти к окну.
Город, раскинувшийся перед ней, был огромен и величествен. В его архитектуре причудливо смешались руалская лаконичная монументальность и хищный, прихотливый хаос, любимый д"ал. Торжественные колоннады, грандиозные статуи, строгие регулярные сады соседствовали с чёрными вывороченными языками подоконников, беседками, словно свитыми из позвоночников, и кривоватыми башнями-маяками, выстроенными в форме гигантских жилистых лап. "Истинная Аласаис" прекрасно уживалась со своей руалской "тёзкой"...
- Смотри, как ты и заказывала, - хмыкнул подошедший Анар; он поддел пальцами хрустальную розетку с листиками аланаи и уже погрузил в неё свой любопытный нос. - М-м-м! Не на подушке, конечно, но, уверен, так она бодрит ничуть не хуже.
- Боюсь, чтобы взбодриться, мне нужен целый стог, - тяжело вздохнула Аниаллу.
Когти её глубоко ушли в оконную раму. Глядя на этот процветающий, жирующий, чванливый город, она не могла не думать о тех, за чей счёт он процветает, что стоит за этой сверкающей, лабораторной чистотой. Местные кошки не нуждались в бытовой магии. Красоту их города поддерживали сотни, тысячи живых рук - рабских рук, скоблящих, выметающих, моющих, размешивающих и подносящих. Рук, утирающих слёзы, сжимающихся в кулаки от бессильной ярости, тайком складывающихся в безнадёжной молитве к полузабытым богам и дёргающихся в агонии, если молитвы эти вдруг оказались услышаны - не богами, а вездесущими телепатами из надсмотрщиков...
Аниаллу не знала, куда ей деваться от полчищ этих рук, требовательно тянущих её за одежду, давящих на плечи, стискивающих грудь, само бешено колотящееся сердце - не вздохнуть, не шелохнуться. Ей было жаль, нестерпимо жаль всех этих бедняг, несчастных жертв её собратьев по ушам и хвосту. И эта сокрушительная жалость пригибала Алу к земле, лишала её последних сил... а не придавала ей их, как случалось прежде. "Я должна... я обязана помочь им - и рабам, и порабощённым Тьмой рабовладельцам, и тем, кто пострадал от неё вне этого мира или готовится пострадать. Всем. Сколько, сколько же их! Как выдержать?..", - едва разомкнула бледные губы сианай.
Вдруг в разуме Аниаллу произошла странная перемена. Картина чудесным образом преобразилась. Из безликой, стенающей массы, довлеющего сонма страдальцев, которым обязан помочь каждый, наделённый силой и обременённый совестью, как из пелены тумана к сианай вынырнули знакомые, особенные лица. Лица тех, кого она любила, кому была счастлива помочь, забота о ком - окрыляющее удовольствие, а не тяжкая повинность. Как много среди них неалаев - уморительно серьёзная девочка Делия и её котолюбивый братишка, незаменимые, обожаемые Шада и Ирсон, Диреллея и Канирали, её бесценные подруги и наставницы...
Жажда действия аланаевой настойкой ударила в голову Алу. Эгоистичная алайская любовь отвесила ей не менее волшебного пинка, чем прежде отвешивала альтруистичная танайская. Плечи сианай развернулись, уши встали торчком, хвост приподнялся в возбуждении. Она окинула город смелым, прояснившимся взором. Сколько не менее прекрасных душ томилось, прозябало здесь, став безликими, как обмылки!? Кем они могли бы стать и кем... чем стали? Индивидуальность стёрта, таланты задавлены... Нет, она будет не она, если не положит конец этому безобразию! И, покусай её блохастая болонка, если она не насладится процессом!
Поток мыслей и чувств сианай прервал разлившийся над городом тягучий, гулкий звук. Алаи зарыскали взглядами по вычурным фасадам. За первым ударом последовали ещё три. Источником звука оказалось одно из зданий, стоящее на восьмиугольном искусственном холме, словно статуя на постаменте.
Внизу, на улицах и балконах, алаи и неалаи дружно распластались ниц. Там, в вознесённом над городом святилище, явно начиналась какая-то важная церемония. "Наверняка тягомотная и пустопорожняя", - мысленно проворчал Анар. Однако его любопытство, его проклятое и благословенное алайское любопытство не согласилось со своим хозяином. Он никогда не видел обрядов д"ал - кто знает, как прославляют Аласаис эти извращённые кошки?.. Анар не утерпел - забыв об опасности, он сотворил заклятие, позволившее его зрению и слуху проникнуть в святилище.
Развернувшийся перед алаем зал был отделан в мрачных синих тонах. В центре, на приподнятом участке пола, стоял массивный маслянисто-чёрный алтарь. Эдакий младший брат Камня. Анара передёрнуло. На алтаре, вытянув вдоль тела безвольные руки, лежала худенькая пепельноволосая девушка. В длинном вырезе тёмного платья печально белела тонкая полоска кожи. Грудь алайки еле заметно вздымалась.
- Приносить в жертву разумных?! До этого даже мы не опустились! - возмутился Анар.
- А кто только что птичку зажрал? - невинно спросила Алу.
За алтарём к самому потолку застывшей волной вздымался полупрозрачный экран. Спрятанные за ним волшебные огни горели холодным, трепещущим светом, пуская десятки теней плясать по неровной поверхности под пение жрецов. А те, замерев в скалозубых нишах, тянули славословие Аласаис, на разные лады призывая её снизойти к ним, "недостойным, но смиренно надеющимся". Пожалуй, они смогли перещеголять руалских коллег не только в жестокости, но и в молитвенной лести.
Песнопения стали чуть тише. Из-за экрана выплыла высокая фигура в просторном балахоне. Длинный подбородок незнакомца странно бликовал, словно лицо его покрывала толстая стеклянная маска - под капюшоном не разглядишь. Двое прислужников почтительно вынесли продолговатый железный ящик и, воздев его над головами, преклонили колена позади алтаря.
Стекляннолицый запустил руку в ящик. Внутри что-то блеснуло. Жертвенный кинжал? Анар вопросительно посмотрел на Алу - вмешаемся? Но сианай успокаивающе подняла ладонь. Жрец извлёк из футляра длинное ожерелье. За массивным украшением тянулся целый шлейф переливчатых волшебных волокон.
- Что за заклятье? - шепнула Алу.
- Очень сложное. Не вредоносное. Не пойму... - озадаченно откликнулся Анар.
Возложив ожерелье на грудь девушки, жрец величественно воздел руки. Сапфирным огнём вспыхнули его металлические когти. Алайка встрепенулась и стала подниматься в воздух. Тело её мучительно выгнулось, словно приставшее к груди украшение тянуло бедняжку вверх. Сверкающие нити заклятия опутали её грудь, руки, голову и, рванувшись к экрану, приклеили девушку к нему. Она зависла над залом - пугающе отстранённая, одетая в траурное платье и празднично сверкающую фату. Ритуал выглядел донельзя подозрительно. Уж больно много сил вкладывали в него жрецы, чтобы он был просто фарсом, спектаклем для укрепления веры...
Аниаллу отвлеклась - ей опять померещилось, что в комнате кто-то есть. Тщательно осмотрев помещение, она прильнула ухом к двери, но в коридоре было тихо. Лишь давешние жутковатые шаги стихали где-то вдали.
Призрак тел алаит, незримый для своей добычи, прохаживался вокруг неё, усмехаясь в усы и трепеща от предвкушения. Скоро, скоро голод его будет утолён! Осталось только дождаться подходящего момента для решающего броска. Его клыки вонзятся в саму душу добычи, вырвут её из тела, и он всосёт её в себя, сделает частью своей сущности, вберёт и преобразует! А потом, потом он помчится в храм, чтобы обрести тело, долгожданное, вожделенное воплощение...
- Странно, - пробормотал Анар, потирая виски.
- Что? - обернулась к нему Алу.
- Я потерял картинку храма. Не понимаю - заклятье по-прежнему действует, ему никто не препятствовал, но я ничего не вижу, словно мои собственные глаза слепнут, когда я туда смотрю! - возмутился Анар, и тут вырвавшийся из храма яркий синий свет действительно чуть не лишил его зрения.
Анар успел вскинуть руки и опустить веки, но лучи просочились и под них. Вместо красной вспышки алай увидел ровное лазурное сияние... точно такое же, какое плескалось в ранах Алу, когда она призвала силу Аласаис, чтобы исцелить раны от когтей Анара.
Вслед за светом пришёл голос. Нежный, зовущий, исполненный чарующей силы, он проникал в сознание, пронизывал, пропитывал всё тело, наполняя алая благоговейным трепетом. Дыхание сбилось, голова пошла кругом. Анару казалось, что его грудная клетка истончилась до толщины бумаги и, легко прогибая эту кожистую плёнку, его сердце колотится о металл брони. Пение пленило Анара. Его внутренний кот устремился навстречу манящему голосу. Душа Анара словно растягивалась, расслаивалась, пыталась разделиться, как гигантское простейшее, сосредоточенно ворочаясь в неуютном теле. Алай скорчился от неведомой доселе томной, судорожной боли. Он и мучился, и остро наслаждался ею, ибо она сулила подлинное очищение, открывавшее путь к... к....
К неминуемой гибели! Анар вдруг ясно осознал - нет, не его душа рвалась к поющей, а поющая пыталась вырвать его душу. Он резко открыл глаза. К счастью, сияние умерило свою яркость, рассеявшись в воздухе искристой взвесью.
Аниаллу, неподвижная, побледневшая, неотрывно смотрела в окно. На лице её читалась крайняя степень изумления. Когда она порывисто обернулась к Анару, глаза её были мутны, как у новорожденного котёнка... и видели явно не лучше. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но всепроникающий жидкий свет залил ей горло, не дав вымолвить ни слова. Так, без единого звука, сианай лишилась сознания и повисла на руках потрясённого Анара...
Призрак распластался в прыжке и вдруг застыл в воздухе, словно увязнув в хлынувшем из окна синем потоке. Морда твари почти касалась горла добычи. Бесплотные лапы с выпущенными когтями судорожно сжались, пытаясь вцепиться в душу Аниаллу, которая еще сопротивлялась, не давала утянуть себя в гибельный водоворот ультрамарина. Призрак издал неслышный предсмертный вопль. Его тело, медленно тая, потекло по одному из лучей - прочь, прочь от законной, нестерпимо близкой добычи.
Бережно прижимая к себе Аниаллу, которая, казалось, уже не дышала, Анар проводил глазами облачко сизого тумана, возникшее из ниоткуда и тут же без следа растворившееся в обманчиво нежных лучах. Нет, не оно было причиной обморока сианай, угроза крылась всё в том же странном пении.
Анар поставил одну ногу на подоконник и высунулся из окна, всматриваясь в вязкое сияние, вслушиваясь в потусторонний голос. Через мгновение появилась та, кому он принадлежал. Алаю не надо было прибегать к магии, чтобы разглядеть её. Невысокая, синеглазая, в одеждах, таких же чёрных, как и её длинные волосы, она медленно и величественно выступила из дверей храма. Анар гневно оскалился: другая сианай! - вот кто был всему виной. Жрецы дозвались...
Предавшаяся Тьме Тень Аласаис пела всё громче. Всё настойчивее был её призыв, а значит, всё меньше шансов оставалось у Алу. Анар лихорадочно искал выход - что он может противопоставить сианай, воплощению наэй? И тут ему ясно вспомнился их разговор с Аниаллу - ещё там, в подземельях Руала. То, как она боялась уступить злу... и что велела сделать с ней, если это вдруг случится. Анар опустил глаза: кинжал, доверенный ему Алу, всё ещё висел на поясе, излучая леденящую, страшную силу. Это была его единственная надежда - убить одну сианай, чтобы спасти другую. Оставалось уповать на то, что раз все сианай являлись практически копиями одного существа, то ужасный кинжал окажется в силах отнять душу у другой Тени богини...
Острые когти сомнений раздирали алая: ему до боли не хотелось бросить Аниаллу здесь одну, но и медлить было нельзя. Сжав зубы, он осторожно опустил Алу на пол, прикрыл плащом её заледеневшие руки, а затем, сменив форму, нырнул в окно.
Что было сил, едва не выпрыгивая из шкуры, чувствуя, что мышцы вот-вот разорвутся, Анар мчался вперёд. Страха не было - его вытеснили ярость и решимость, от которых шерсть вставала дыбом и внутренности казались набором трепещущих струн, слишком туго натянутых на колки.
Всё словно вымерло. Местные алаи не обращали на него никакого внимания: лежат и не шелохнутся - истые фанатики. Казалось, в целом городе их всего двое: поющая на ступенях храма сианай и он, удары чьего сердца заглушают её смертоносный голос...
Царица Амиалис, блистая грозной красой, выступила на чёрный камень площади из белоснежного диска портала. Следом за ней, двигаясь так слаженно, словно они были отражениями друг друга, появились четверо телохранителей.
Прищуренные глаза Амиалис, недовольно оглядевшие пустую площадь, были по привычке подведены чёрным, хотя она более не нуждалась в хатти, чтобы скрывать их сияние. Лишившись своей тел алаит, перестав быть алайкой, Амиалис утратила и все особенности, как внешние, так и незримые, присущие детям Аласаис. Поначалу она казалась себе новорожденным котёнком - слабым, слепым, неуклюжим. Ей было страшно, страшно и одиноко до судорог. Но обещанные перемены не заставили себя ждать, и теперь бывшая царица Руала чувствовала себя превосходно. Да что там - восхитительно! Магия - великая сила, дарованная её новым владыкой, смогла с лихвой заменить все потерянные навыки.
Амиалис вступила под стрельчатую арку и остановилась как вкопанная. Что это?! Стража, спящая на посту? Неслыханно! Сделав несколько быстрых шагов, наместница уже собралась было пнуть задремавшую на посту охранницу, но замерла в изумлении. Перед ней, одетая алайской жрицей, сидела старуха неизвестной расы - древняя, похожая на мумию, с невнятными, как у болванки для запасного тела, чертами лица. Она умерла недавно - хрупкое тёмное тело ещё хранило тепло оставившей его жизни.
- Что это значит? - бритвенно-острым голосом поинтересовалась Амиалис.
- Мы не знаем, владычица, - ответил один из телохранителей, осматривая труп.
На том не было ни единой раны. Амиалис, со всеми её магическими ухищрениями, не удалось обнаружить ничего, что могло послужить причиной смерти стражницы. Волосы на макушке покойницы были перепачканы странным органически составом - словно кто-то изрезал в пыль кусок чёрного бархата и круто замешал её в бесцветном масле. Но и состав этот не таил в себе никакой угрозы. Будто старуха просто села, решила умереть - и умерла!
Глаза Амиалис злобно сощурились - наверняка это старый наместник уже начал плести против неё какие-то изощрённые козни. Ну что ж, поиграем, глупая жирная крыска! Демонстративно зевнув, бывшая царица пошла дальше.
Она направлялась к дворцу наместника - грандиозному чёрному зданию, возведённому на высоком холме. Улица за улицей, площадь за площадью - нигде ни алаев, ни рабов или слуг... Полная, мёртвая тишина. Город был пуст. В нём были лишь мёртвые человекообразные создания - десятки, сотни мертвецов повсюду. Наверное, впервые в жизни Амиалис не представляла, что делать. Что здесь произошло? Эпидемия? Какая, во имя Аласаис, эпидемия! Заклятие? Но какое? И почему эти замаранные недоделки наряжены алаями?
От опытного взгляда Амиалис не укрылось, что все они перед смертью смотрели в одну сторону. То тут, то там она подмечала, что, хотя покойники и одеты в форму стражи, мантии магов и жрецов, ни на ком из них нет ни доспехов, ни оружия, ни магических амулетов. Это должно было что-то значить... но что? - она не знала, и ей оставалось лишь шагать вперёд, подозревая каждую тень в злодейских умыслах.
Амиалис остановилась у подножия длинной лестницы, ведущей к закрытым вратам дворца. Заключённые между парой подавляюще-высоких башен, они прорезали мощную глухую стену из золотистого камня. С её зубцов, далеко свесив передние лапы, словно готовясь спрыгнуть вниз, смотрели грозные каменные пантеры.
- На каждой ступени должен стоять воин личной стражи наместника, госпожа, - озадаченно сказал один из эскорта.
Но лестница была пуста. Лишь только устремленные вниз взгляды изваяний скользили по поднимающейся процессии.
- Её могущество госпожа наместница Амиалис, - остановившись у ворот, возвестил старший телохранитель.
Ворота тут же растворились, пропуская наместницу со свитой в шестиугольный двор, зажатый между однообразными массивными зданиями. Амиалис скользнула взглядом по гладким стенам цвета тусклого янтаря, по узким окнам-бойницам, по белым колоннам, сплетшимся корнями-основаниями. И здесь ни души.
В следующее мгновение створки ворот позади неё захлопнулись со злорадным лязгом, и колодец двора наполнился ревущим зелёным пламенем - словно незримый дракон дыхнул в него во всю мощь своих желёз и лёгких. Реакция не подвела телохранителей - защитный купол лиловой стеной встал на пути магического огня. Амиалис гневно повела подбородком. Засада? Ну что ж, тем хуже для господина наместника. Она готовилась к тайной, затяжной битве за власть - тем приятнее будет "уладить" всё одним махом.
Амиалис резко обернулась, услышав болезненное шипение - видимо, купол дал брешь, и один из телохранителей лишился уха.
- Мы едва держимся, госпожа, - выдавил другой, дрожа от натуги.
Амиалис величественно взмахнула рукой. Купол вспучился, превратившись в чёрную фасетчатую сферу, и наместница с удовольствием отметила, что ей почти не составляет труда поддерживать его.
- Приведите себя в порядок! - велела она телохранителям. - Мы будем атаковать.
Но кого? Амиалис не чувствовала никого поблизости. Быть может, её враг - охранная система дворца? Ну что ж, в этом ходе есть логика...
Огненная буря улеглась. Сквозь дымчатые стенки сферы стали видны оплывшие конусы бывших колонн, здания в восковых потёках желтоватого камня, неровные оконца... за одним из которых мелькнула коренастая тень. Замерший справа телохранитель кивнул, давая Амиалис понять, что тоже заметил движение. Наместница провела пальцами по лицу - и стена впереди стала прозрачной для её взора.
В комнате с развороченной мебелью столпилось с десяток неалаев в алайском снаряжении. Они возбуждённо переговаривались, то и дело косясь на двор.
- Это восстание! - со смесью отвращения и любопытства бросила телохранителям Амиалис.
О том, что рабы могут восстать против своих хозяев, на её родине забыли и думать, но, видимо, здесь дело обстояло иначе. Очевидно, здешний наместник и впрямь несостоятелен... Приятно, чудесно несостоятелен - как выгодно её правление будет смотреться на фоне его упущений! Уж она-то знает, как держать подданных в узде. По губам Амиалис зазмеилась хищная, самодовольная усмешка.
Ткнув растопыренными пальцами в сторону восставших, наместница размазала нескольких по дальней стене комнаты. Остальных спасли алайские амулеты. Но ненадолго. Рой мелких сгустков тьмы ринулся к ним, облепив щиты, стремительно истощая запасы подпитывающей их магии. Бывшие рабы ответили залпом из магических жезлов, но разноцветные лучи бессильно скользнули по сфере Амиалис. Опомнившиеся телохранители принялись добивать выживших... к которым уже спешила подмога. Такая же обречённая, как и они.
Наместница злорадно расхохоталась и, расслабленно откинув голову, продемонстрировала разъярённой толпе незащищённое горло. Запустив пальцы в волосы, она провела ими по макушке - там, где прежде красовались алайские уши - жестом, таким похожим на "дурную привычку" собственного сына. Сегодня она могла позволить себе немного лишнего.
Амиалис не удалось насладиться моментом. По сфере прошла опасная рябь - на неё обрушился магический удар такой сокрушительной силы, что только что торжествовавшая наместница задумалась о телепортации. Но она тут же отбросила эту мысль, как капитулянтскую. Нет. Так просто её могущество не сдастся!
Никто не заметил, как чья-то рука отвела в сторону одну из занавесей на окне, прорубленном в толстой стене верхнего этажа.
- А она всё ещё хороша! - усмехнулся рослый алай-руалец.
Стоящая рядом с ним синеглазая женщина никак не отреагировала на реплику Когтестраха, а остальные алаи, находящиеся в комнате, и вовсе не расслышали её. Только патриарх Селорн поднялся с сундука и подошёл к окну взглянуть на битву.
- Да, силы ей не занимать, - согласился эал, - но против целого города Амиалис не выстоять... хотя... - он замолчал, видя, как волна пламени, пущенная царицей, хлынула в окна первого этажа. - Убьём её, пока она не успела спасти свою бесхвостую ... ?
- Нет, - твёрдо сказала женщина. - Это их добыча. И она им вполне по зубам. Довольно они были рабами. Теперь они вправе сами выбирать свой путь: затаиться им, сбежать или рискнуть жизнью, сражаясь с несостоявшейся хозяйкой. С меня довольно смертей, Селорн, я устала от них. Пусть идёт. Она сама покарала себя...
Блаженно потянувшись, Анар открыл глаза. Он лежал на широкой кровати, застеленной весёленьким жёлтым бельём. В его ногах, на длинном двойном комоде, стояла пара двойных подсвечников. Над ними, отражая подцвеченные зарёй занавески, поблёскивали два круглых зеркала. А справа, на низкой кушетке, сидели две Аниаллу. Анар попробовал усилием воли собрать их в одну, но ничего не вышло. Более того, Тени Аласаис посмотрели друг на друга и расхохотались - причём совершенно по-разному: одна ссутулилась и уткнулась носом в плечо другой, а вторая, напротив, запрокинула голову.
- Убийца! - отсмеявшись, протянула... одна из них, и от блеска её клыков Анара пробрал озноб.
- Ты - она! - выдохнул алай.
- Мы обе - она, - улыбнулась сианай.
- Он, Элеа, имеет в виду другую "ону" - ту, что пыталась меня убить. Подло и коварно, - наморщила нос Аниаллу - настоящая, единственная... живая Аниаллу!
- Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду.
- А я ничего не понимаю, - пытаясь сесть, просипел Анар.
Уголок его губ затрепетал от непомерного усилия. Перебравшись поближе, Алу поддержала его затылок и сложила подушки горкой. Элеа задумчиво покачала головой.
- Я не сианай-ренегатка. Меня призвал патриарх Селорн. Он использовал энергию обряда д"ал, чтобы докричаться до тех далёких пределов, где я...
- ...пинала капусту, - ввернула Аниаллу.
- ...странствовала, и переместить сюда, - не сбилась Элеа. - Они хотели затянуть душу Аниаллу в тело той серенькой девочки из храма, а получили меня. Иногда рыбка, попавшаяся на крючок, утягивает рыбака в море.
- Элеа очень крупная рыба. Она самая сильная из нас. Почти Аласаис, - почесала оскалившуюся сестрицу за ухом Аниаллу.
- М-да, как сказал поэт, вы - лишь Тени богини, а я - её отражение в чистом зеркале, - мурлыкнула Элеа. - Увы, из всех нас я ещё и самая скорая на расправу. Когда я увидела их, д"ал, гневу моему не было предела. Рабство, завоевания, злобная магия... Моя духовная родня, творящая вот это? Невыносимый позор!
- И ты решила убить их? - спросил Анар.
- Я решила лишить их духа Кошки, - мрачно промолвила Элеа. - Я не ожидала, что их души потянутся следом. Но не могу сказать, что мне жаль.
- Они все умерли?
- Почти все... Но были двое, которые посмели сопротивляться. Ваш дух Кошки никак не желал расставаться с телом и душой. Я посмотрела чуть пристальнее. Вы были в местной одежде, на вас обоих лежала тень, обоих коснулась Тьма. Вдобавок ты сын Амиалис - Амиалис-предательницы, Амиалис-убийцы...
- Элеа решила, что я пошла против Аласаис, и Селорн, мой сообщник, призвал её сюда, чтобы я поглотила её душу и силу, но что-то у нас, заговорщиков, пошло те так... В общем, разумы и воли наши схлестнулись и долго никто не мог взять верх, - зевнула Аниаллу.
- А потом, когда я стала одолевать, кто-то приставил мне к горлу нож - холодный, обессиливающий Лоэдаарский кинжал. Не знаю, как уж я упустила тебя из виду...
- И я убил тебя?
- Нет. Ты мог убить меня, но не убил. Это и заставило меня прозреть. Будь на твоём месте один из д"ал, он не раздумывал бы ни секунды. А ты принялся вглядываться в мою душу, захотел понять, кто я и почему делаю то, что делаю. В ответ я посмотрела в тебя. И познала всю меру своего заблуждения. Это было непростительно, - прижала ладонь к сердцу Элеа. - То, что ты смог сохранить свой дух Кошки, когда я истребовала его, должно было не разъярить, а отрезвить меня. Поразительно, что ты вообще сумел сделать это...
- Я просто вспомнил свою мать, - горько усмехнулся Анар.
- Мать?
- Она всё мечтала располовинить мои дух и душу, вытравить из меня всё драконье. Но я слишком люблю себя целым. А теперь ещё и Аниаллу любит меня таким, - добавил он, желая посмотреть на реакцию Элеа.
Слово "любит" её явно смутило.
- У Анара потрясающее чувство гармонии, - сжала его руку Аниаллу.
- И жизнь в Руале только отшлифовала его дар. До драгоценного блеска, - пробормотала Элеа. - Но мы засиделись. Совет ждёт.
- Боюсь, я смогу куда-то... переместиться, только если вы меня понесёте, - признался Анар.
- Мы сделаем проще.
Элеа хлопнула в ладоши, и одна из стен исчезла. Открывшаяся взглядам комната была полна алаев - патриархов, матриархов, Верховных жрецов.
Величественно поднявшись, Элеа проследовала к ним. Кивнула в ответ на приветствие подошедшего Малаура, провела ладонью по чьим-то усам, серебристым фонтаном вырывавшимся из ящика комода, ковырнула за ухом какую-то полосатую особу. Анар улыбнулся - словно стесняясь черноты своего наряда, сианай повязала на бёдра пёстрый шарф.
- Патриарх Селорн, я хотела бы услышать подробности - кто он, чего он хочет? - опустившись в кресло, с очаровательной властностью попросила Элеа.
- Он хочет всего, моя госпожа, - без запинки ответил эал. - Он хочет править всеми нами, быть единоличным хозяином всего Бесконечного и того, что лежит за Ребром, тоже.
- Завидный аппетит.
- Это не просто аппетит... это зависимость, острая, болезненная зависимость от власти. Будто он уже обладал ею когда-то, затем лишился и теперь хочет вернуть её себе любой ценой. И надеется найти здесь то, что ему в этом поможет.
- О, я знаю: уходя за Ребро, наэй стянули у него его Мундштук Всемогущества! Или Стельку Доминирования? Или Подтяжки Великой Власти? - подпрыгнула на своей подушке Тинойа.
- Сильно в этом сомневаюсь. Перейдя Ребро, наэй не смогли сберечь даже собственные тела. Все их вещи распались в "пыль, что мельче пыли", - напомнил Селорн.
- Мы обязательно должны понять, что это, - постучала коготком по подлокотнику Элеа. - Пока не стало поздно.
- Совет соберётся завтра ночью. Будем гадать, - мрачно сказал Амер.
- По мышиным кишочкам! - опять влезла Тинойа.
Анар устало прикрыл глаза - сегодня у него не было сил думать даже на такую будоражащую тему. Это был длинный, чудовищно длинный день.
- Он одержим, но он не глуп, - продолжал Селорн. - У него достало изворотливости, чтобы смутить Бесконечный, не дать ему повода уничтожить себя немедленно. Это о многом говорит.
- Если он - наэй, то как мы могли уцелеть тогда, в зале Совета? - спросил Фейнлаан.
- Во многом - благодаря мне, тому, что именно я был избран орудием вашей казни. Но есть и другие причины. Во-первых, он вынужден действовать через слуг, посредников. Во-вторых, его присутствие в нашем мире, тот объём сил, которым он может здесь располагать, ограничен. Почему - мне не ведомо.
- Возможно, потому, что он у Бесконечного на испытательном сроке? - предположила Кеара.
- Возможно. Как бы там ни было, он не намерен сразу же делать ставку на грубую силу. Он будет действовать тоньше. Применительно к нам, алаям, например - будет пытаться рассорить нас с нашей же Кошачестью. Как было с Инааном. И могло случиться со мной.
- Ну и дурень тёмный он тогда! - заявила Тинойа. - В массовом порядке такие вещи не пройдут. Особенно - после Инаанова захода. Теперь мы будем с удвоенным рвением гладить нашу Кошачесть по шёрстке!
- Я горжусь тобой, дитя моё! - погладил её по голове Тейнлаан, до того дремавший в кресле позади Чутколаповой дочки. - Прими этот скромный дар в знак моего восхищения.
Рука старого мага скользнула под плащ. Он подмигнул Тинойе и за хвостик достал из-за пазухи маленькую белую мышь. Мгновение подёргались перед глазами Эйтли розовые когтистые лапки, зверёк уснул и исчез во рту Тейнлаана. С самым невозмутимым видом прожевав мышь, алай покрутил в пальцах упругий хвостик, свернул его колечком и положил на ладонь. А потом осторожно коснулся его пальцем другой руки, на кончике ногтя которого поблёскивала металлическая искра. По хвостику пробежала волна серебристого свечения - и вот он уже стал витым серебряным кольцом. Эйтли захлопала в ладоши от восторга - как маленькая деревенская девочка, впервые увидевшая трюки заезжего фокусника.
Анар решил, что вся эта сюрреалистичная картина - цирк посреди военного Совета - ему снится, блаженно поёрзал в подушках и в самом деле уснул.