Егор Борисович Чугай звезд, что называется, с неба не хва-тал, но имел одно замечательное качество: мог без бумажки, но в то же время гладко и подолгу выступать. Служа науке, карье-ры особой не сделал. Хотя и состоял в партии, но дальше младшего научного сотрудника по служебной лестнице не про-двинулся.
Но ни одно партсобрание, ни одно заседание Ученого сове-та не обходилось без его выступления. Речь свою он пересыпал иностранными словами и заумными терминами. Таких слов, как сабеизм, дигрессия, манципация он знал великое множест-во. И хотя выступления его не носили конструктивного харак-тера и были скорее пересказом известных, пусть и неоспори-мых истин с завихрениями в философию и мировую историю, а используемые им иностранные слова часто не вписывались в контекст его выступлений и вообще обсуждавшейся темы, тем не менее, все снисходительно относились к этой его индивиду-альной особенности и терпеливо сносили его словоблудливые речи. Причина такой снисходительности лежала в его патоло-гической обидчивости. Все знали, что он может расстроиться и даже впасть в депрессию, если ему не дать выступить.
НИИ экономической стратегии, в котором он служил, со-кращенно НИИЭКСТРА, было создано на волне всеобщего ув-лечения экономической наукой. Институты такого профиля росли тогда, как грибы после дождя. Потом увлечение прошло, но институты остались. Некоторые из них продолжали гото-вить справки для высших инстанций, поэтому считались по-лезными и были еще на виду. Остальные, в том числе и инсти-тут, в котором трудился Егор Борисович, влачили жалкое су-ществование. По инерции они еще продолжали плодить отче-ты, в которых, в полном соответствии с изречением Э.Уильсона, убедительно, со знанием дела объясняли, почему в экономике не произошло то, что они предсказывали в преды-дущих отчетах. Заканчивались новые отчеты разработкой оче-редных перспектив.
И сколько бы продолжалось это бумагомарание, не извест-но, но тут грянула перестройка, а за ней - смутные 90-е годы. Финансирование НИИ Егора Борисовича было сведено к ми-нимуму, да и тех средств, что выделялись, приходилось ждать месяцами. В условиях хронического безденежья руководство стало искать способы выживания: сдавало в аренду помещения и создавало малые предприятия для привлечения средств рас-плодившихся нуворишей, научившихся с помощью таких предприятий доить государственную казну. Только заработан-ные таким образом деньги до рядовых сотрудников института не доходили, а оседали в карманах высшего звена и его бли-жайшего окружения. В курилках обсуждение вопросов между-народной обстановки ушло на задний план. Ругали институт-ское начальство, отдельных министров, кабинет министров в целом и даже святая святых - руководящую и направляющую. Но, видя, что ругань стоùт, время идет, но ничего не меняется, народ начал потихоньку разбегаться.
Егор Борисович пока продолжал ходить на службу, но все чаще стал задумываться о своей дальнейшей судьбе. В НИИ его профиля уже пошли массовые сокращения. Многие вообще стали закрываться. Другой специальности, кроме как ходить на службу, у него не было. Пока он раздумывал, что делать, выход подсказала сама жизнь.
Возвращался он однажды с работы и услышал, как с пло-щади, мимо которой пролегал его маршрут, доносятся звуки громкоговорителя. Свернул посмотреть.
Площадь была запружена людьми. У некоторых были са-модельные плакаты с надписями 'От власти партии - к власти Советов', 'Политбюро - в отставку!', 'Долой КПСС!'...На деревянной сколоченной из чего было трибуне стоял мужчина. Похоже, он уже заканчивал свое выступление, потому что вы-крикивал одни только лозунги и призывы.
После него на трибуну поднялся молодой парень и сбивчи-во, не очень аргументированно и доходчиво, но эмоционально, с напором стал говорить о необходимости перемен. По ходу его сумбурной речи у Егора Борисовича родилось несколько соображений. Он стал прокручивать у себя в голове, как бы он построил свою речь, если бы ему пришлось выступать, как бы изложил тот или иной из поднимаемых оратором вопросов. И когда тот закончил свое выступление, у нашего героя речь уже была готова. Дальше он действовал по наитию. Его как будто кто подтолкнул и вынес на трибуну.
Очутившись на трибуне, он огляделся, выбрал пару вме-няемых лиц из толпы, чтобы в процессе выступления было к кому апеллировать, и начал говорить. Он говорил о застое, о демократии, о свободе слова, собраний, о социальной справед-ливости. Говорил гладко, складно, привел для иллюстрации пару примеров из истории, ввернул три-четыре заумных тер-мина. Собравшиеся слушали его речь с вниманием, а когда он закончил, раздались возгласы одобрения, аплодисменты.
Еще во время своего выступления он обратил внимание на стоящего невдалеке от трибуны молодого мужчину. К нему то и дело подходили люди. Чувствовалось, что он здесь за главно-го, потому что когда он им что-то говорил, люди согласно ки-вали головами, а, выслушав, с озабоченным видом куда-то уда-лялись. Мужчина был примерно одних лет с Егором Борисови-чем и сильно напоминал сокурсника и комсорга его курса Славку Прокудина.
Когда Егор Борисович, закончив свое выступление, стал спускаться с трибуны, к нему подошел молодой человек, ска-зал, что с ним хочет побеседовать координатор движения.
Прокудин - теперь Егор Борисович окончательно убедился в этом - еще издали помахал ему рукой, а когда Егор Борисо-вич подошел ближе, протянул открытую ладонь и крепко, как это могут делать комсомольские функционеры с большим ста-жем, сжал его руку. Извинившись, попросил Егора Борисовича чуть подождать, после чего дал знак стоящей невдалеке от них девушке. Девушка поднялась на трибуну и стала зачитывать резолюцию. Прокудин сделал кое-какие распоряжения, после чего повернулся к Егору Борисовичу и очень натурально стал изображать радость по поводу их встречи. Потом он взял его за локоть и повел к расположенной невдалеке автостоянке. Пока шли, он расспрашивал Егора Борисовича, чем тот занимается, каковы его политические пристрастия. Про себя он рассказал, что работает секретарем райкома партии одного из спальных районов, а еще он член Координационного совета Межрегио-нальной группы. Похвалил Егора Борисовича за хорошее вы-ступление, сказал, что такие люди им нужны, и предложил присоединяться к их движению.
Егор Борисович начал говорить, что институтское началь-ство и партийная организация могут расценить его телодвиже-ния, как фракционизм, сепаратизм и еще черт знает как, приво-дил еще какие-то малоубедительные доводы. Но возражал он не очень активно, поэтому Прокудин достал визитку и, всунув ее в нагрудный карман пиджака Егора Борисовича, сказал, что-бы тот завтра ему позвонил.
В это время они подошли к черной 'Волге'. Водитель пре-дупредительно открыл дверцу, Прокудин энергично пожал Егору Борисовичу руку, сел в машину и уехал.
Вечером Егор Борисович прикинул все 'за' и 'против' и решил, что это - судьба, а назавтра позвонил Прокудину, и они договорились о встрече.
И началась у Егора Борисовича другая жизнь. Работа в Межрегиональной группе отнимала много времени, так что в институте он теперь появлялся все реже и реже, а потом уво-лился совсем. Деньги за свою работу на новом месте он полу-чал нерегулярно, но среднемесячно все равно получалось на порядок больше, чем в институте. Краем уха он слышал, что средства им выделяет какой-то фонд, но в детали он не вдавал-ся.
День его теперь был заполнен совещаниями, визитами в Бе-лый дом, выступлениями на собраниях, митингах, подготовкой докладов, законопроектов, обращений. Но особенно востребо-ванным его талант оказался в случаях, когда нужно было про-тащить на каком-нибудь совещании или собрании непопуляр-ное решение, вопреки логике и здравому смыслу доказать не-доказуемое. Тут ему равных не было. Его виртуозные пассажи с обилием наукообразных завихрений, заумных терминов и иностранных слов не всегда были понятны слушателю, но дей-ствовали на одних завораживающе, магически, им казалось, что человек с такими энциклопедическими знаниями по опре-делению не может быть неправым; других его пассажи ставили в тупик, и, чтобы не выглядеть профанами и сохранить лицо, они считали за лучшее уступить.
Не буду утомлять читателя перипетиями дальнейшей поли-тической карьеры Егора Борисовича. Скажу только, что Про-кудин резко пошел в гору. Он уже обретался где-то в обойме высшего властного звена ставшей уже суверенной России. И каждый раз, переходя на очередной высокий пост, он брал с собой и Егора Борисовича, так что по мере роста своего патро-на рос и Егор Борисович. Часто на различных форумах и ответ-ственных совещаниях Прокудин, когда обсуждения доходили до экономических вопросов, говорил, поворачиваясь к Егору Борисовичу: 'А теперь послушаем, что говорит об этом эконо-мическая наука'. И 'экономическая наука', в общем-то, не имея за душой никак весомых аргументов, но действуя в стро-гом соответствии с принципом, сформулированным филосо-фом Г. Прокноу, начинала говорить о понятных вещах так, что к концу разговора собеседник чувствовал себя невеждой и убеждался - нет, не в правоте оппонента - убеждался в бес-смысленности, бесполезности спора. Все это давало результа-ты, и Егор Борисович по-прежнему был незаменим во многих ответственных случаях, когда требовалось протолкнуть какое-нибудь нужное власти решение.
Скоро ему поручили ответственный пост в администрации Президента России.
Шли годы, Егор Борисович обрастал связями, стал влия-тельным человеком, поработал на многих ключевых должно-стях, и везде, что называется, пользовался высоким доверием, потому что хорошо усвоил основное правило жизни: главное - угадать с выбором хозяина, а, угадав, верно ему служить.
Так он дотянул до миллениума. Все помнят ажиотаж с этим миллениумом. Ждали чего-то особенного: крутого поворота в существовании планеты, может быть, даже вселенской катаст-рофы. Но если во вселенной ничего такого не случилось, то по жизни Егор Борисович миллениум все-таки прошелся.
С приходом нового тысячелетия его прежние хозяева стали уходить на задний план. Настала эра новых хозяев. Пошатну-лось кресло и под Егором Борисовичем. Его способности уже не имели такого спроса, как раньше. Все политические вопросы теперь решались в узком кругу крупных владельцев газет, за-водов, пароходов и футбольных клубов, а на совещаниях и за-седаниях только озвучивались и поддерживались большинст-вом голосов.
Как-то его вызвал руководитель администрации и прозрач-но намекнул, что на его должность положил глаз некто из 'ближайшего окружения'. Егор Борисович не стал выяснять подробности, зашел в свой кабинет, собрал вещи и отбыл на дачу, которую к этому времени предусмотрительно приватизи-ровал.
Но во властных структурах оставалось еще немало людей, обязанных ему за услуги, которые он им оказывал, работая в администрации Президента и в Госкомимуществе. Поэтому по-сле непродолжительного перерыва его вызвали на Старую площадь и предложили пост зам министра в Минэкономразви-тии, курировать автопром.
Как раз в это время намечались переговоры с японцами на-счет поставок наших автомобилей ВАЗ 2104 на японский ры-нок. Японцы запросили всего сорок штук, контракт для такого гиганта, как ВАЗ, небольшой, поэтому с задачей подписания контракта командированный в Японию Егор Борисович спра-вился легко.
Уж чем они эти четверки японцам приглянулись, не извест-но, только через некоторое время они заявили о готовности подписать контракт на поставку большой партии порядка не-скольких тысяч штук. А поскольку Егор Борисович успешно справился с первой задачей, руководство министерства снова отправило его в командировку для заключения нового контрак-та.
В процессе переговоров выяснилось, что японцы не хотели бы останавливаться на ранее заявленной цифре, а готовы под-писать контракт на поставку миллиона штук, только немного в другом варианте, именно: Россия должна поставлять не полно-стью укомплектованные и готовые к эксплуатации автомобили, а только кузова. Объяснили это тем, что габариты и компонов-ка их устраивают, но комплектующие они хотят установить свои. Егор Борисович хоть и новичок был в производстве авто-мобилей, но все же смекнул, что такое количество их промыш-ленность не потянет. Но японцы настаивали, и тогда Егор Бо-рисович взял на себя смелость попросить кредит для расшире-ния производства, а поставки растянуть на три года. На удив-ление, японцы оказались очень сговорчивыми, попросили только двери усилить десятимиллиметровыми листами железа. Эти автомобили, дескать, приглянулись местным олигархам, а они хотят, чтобы автомобили были бронированными. Сказали, что листы эти устанавливать не нужно, поставляться они должны отдельно, потому что их будут подгонять и крепить каждый раз по индивидуальному требованию заказчика.
Егор Борисович прикинул, что такой вариант хоть и снизит общую сумму контракта, но зато позволит увеличить темп по-ставок, а насчет железа - посчитал, что листы толщиной десять миллиметров для нашей промышленности - пустяк, к тому же поставляться они будут без всякой обработки, и согласился с включением их в смету по минимальной цене, как металлолом.
По ходу обсуждений он задал вопрос насчет переделки ку-зова под правый руль. Но ему ответили, что этого делать не нужно, потому что Япония все равно планирует в скором вре-мени переходить на европейский стандарт.
С чувством глубокого удовлетворения и в предвкушении литавр и хвалебных речей Егор Борисович возвратился в Мо-скву. Прямо из аэропорта завернул к своему старому приятелю, которого он в свое время рекомендовал на работу в админист-рацию Президента. В разговоре не удержался и похвастался, что ему удалось заключить с японцами очень выгодный кон-тракт на поставку миллиона наших автомобилей. Приятель, ко-торый теперь занимал в администрации важный пост, был в восторге от такого успеха Егора Борисовича и сказал, что он поспособствует, чтобы его непременно представили к награде.
Но в министерстве Егора Борисовича ждала выволочка. Оказалось, что в результате этой сделки японцы получили те-перь процент с кредита и много-много металла, так необходи-мого их промышленности, а автопром получил большую дыру в бюджете и многолетнюю головную боль.
Но орден 'За заслуги перед Отечеством' IV степени Егор Борисович все же получил, потому что приятель уже успел за-пустить процедуру его оформления, представление лежало у Президента на столе, а раз так, то ничто уже не могло поме-шать Егору Борисовичу стать орденоносцем.
Я думаю, не надо объяснять читателю, что после этого слу-чая Егора Борисовича отправили во внеочередной отпуск, а по-ка он отдыхал, ему подыскали другую работу. На этот раз ему поручили руководить энергосистемой одного восточного ре-гиона.
Здесь он тоже не просто ходил на службу, а проявлял ини-циативу, пытался провести свое пребывание на посту с пользой для отечественной экономики. В частности, дал указание отре-гулировать автоматы по включению-выключению наружного освещения так, чтобы оно работало не как раньше, от сумерек до сумерек, а по графику: выключалось с двух часов ночи да пяти часов утра в длинные ночи, а в светлые летние ночи после двух часов вообще не включалось. Егор Борисович имел выс-шее экономическое образование, поэтому эти его нововведения были не просто фантазией дилетанта. Предварительно он про-вел мониторинг, результатам которого был вывод, что в период отключения опасность столкновения машин будет мизерная по причине почти полного их отсутствия на дорогах, к тому же у них есть галогенные фары, которые светят не хуже уличных фонарей.
Одновременно во всех жилых домах он распорядился уста-новить автоматы, выключающие свет в подъездах с двух часов ночи и до пяти часов утра - по тем же соображениям экономии. И ведь получился великолепный результат! В первую же неде-лю было сэкономлено тридцать пять тысяч киловатт-часов. И это только в одном городе! Егор Борисович приготовился было уже к распространению опыта на другие города области, а дальше - чего стесняться - можно выйти с таким предложени-ем и в Центр.
Но тут в администрацию области пришло письмо из проку-ратуры. В нем говорилось о жалобах жителей на плохое осве-щение, из-за чего несколько работников местных предприятий, работающих во вторую и третью смены, получили травмы и даже увечья, а двое автомобилистов не вписались ночью в по-ворот и улетели в кювет.
Нашего рационализатора снова отправили в отпуск, а после отпуска назначили временно, пока не подыщут более достой-ную работу, руководить фабрикой 'Зенит' по пошиву верхней одежды.
Шили там, в основном, одежду из джинсовой ткани. Эта работа показалась Егору Борисовичу неинтересной, к тому же сам он джинсов не носил. Поэтому он тяготился своей должно-стью и не очень вникал в дела фабрики. Ограничивался подпи-санием договоров и актов, а в цеха даже не выходил. Ждал но-вого назначения.
Однажды принесли ему акт возврата партии бракованных джинсов: вместо того, чтобы пришить молнию на нужном мес-те, у этих пришили ее почему-то сзади. Запороли, в общем, це-лую партию. Но несколько пар уже успели продать.
И тут началось такое!
На следующий день с утра пораньше около магазина уже выстроилась длинная очередь. Народ с нетерпением ждал от-крытия. Вот магазин открылся - и все ринулись в отдел верхней одежды. Начали спрашивать джинсы. Только те, что стала им показывать продавщица, их почему-то не устраивали. Требова-ли, какие вчера продавали. Продавщица была не в курсе, какие вчера продавали, не ее смена была, поэтому позвала заведую-щую. Пришла заведующая, стала объяснять, что вчера были джинсы неправильные, бракованные, их все отправили назад, на фабрику. Но очередь не унимается, требует неправильные джинсы вернуть. Некоторые наиболее юридически подкован-ные усмотрели в действиях администрации магазина сокрытие дефицитного товара, стали угрожать проверкой. Услышав сло-во 'проверка' заведующая срочно отправила на фабрику гон-ца, чтобы тот под любым предлогом вернул вчерашние джин-сы. Ничего не понимающее фабричное руководство джинсы в магазин вернуло. Началась продажа.
Задние в очереди кричат: больше одной пары в одни руки не давать! Один мужчина стал возмущаться: какой такой па-ры?! Никакой пары! Только одни штаны в одни руки. Но люди настолько были затюканы этими джинсовыми страданиями, что у них не осталось даже сил, чтобы посмеяться.
Скоро джинсы закончились, но очередь не расходилась. Начали поговаривать, что спекулянты-продавцы наверняка припрятали себе половину. Стали требовать накладную. При-несли им накладную. Активисты из очереди сверили наклад-ную с количеством проданных - оказалось, не хватает тридцати шести пар. Позвали заведующую. Та объяснила, что эти три-дцать шесть пар продали еще вчера, показала чеки на продан-ные джинсы. Народ немного успокоился, но продолжал стоять. Стали записываться на завтра. Заведующая позвонила на фаб-рику, там пообещали организовать трехсменную работу и зав-тра подвезти еще пар триста. Покупатели опять стали возму-щаться, потому что их записалось уже больше четырехсот, а люди все прибывали.
На следующий день повалил народ из других городов. Электронный почтовый адрес фабрики ломился от заявок со всей округи и даже из других областей.
Егор Борисович понял, что это - шанс. Он переключил все остальные участки фабрики на пошив неправильных джинсов, вызвал даже на работу пенсионеров. Недели две фабрика рабо-тала в три смены, а многие, как в войну, по восемнадцать часов не отрывались от швейных машинок. За это время фабрика вы-полнила по джинсам полугодовой план. Горпромторгу при-шлось открыть еще несколько отделов по продаже неправиль-ных джинсов в других, даже непрофильных магазинах. Только так удалось сбить волну ажиотажа. К концу второй недели оче-редь хоть и не рассосалась совсем, но теперь все желающие могли без давки приобрести так полюбившиеся им джинсы.
Когда появилась возможность передохнуть, фабрика и ма-газины стали подсчитывать прибыль. Все были довольны, на-чали уже вычислять премиальные за такой ударный труд, а не-которые под эту премию уже начали занимать.
И тут разразилась гроза. Кто-то донес высокому начальству, что фабрика 'Зенит' своими поставками в магазины непра-вильных джинсов способствует ухудшению демографической ситуации в регионе. А регион только что заложил в годовой план повышение рождаемости и под эту статью выбил из Цен-тра приличные деньги, чтобы на них отремонтировать феде-ральную трассу, на которую деньги были выделены еще в по-запрошлом году, но пошли на ремонт ТЭЦ, деньги на которую выделили еще раньше, но пошли тоже на что-то другое.
В общем, вызвали Егора Борисовича к Полномочному представителю федерального округа, но пока он ехал, туда пришел приказ о назначении его на новую работу, которой он, собственно, и дожидался, пока кроил джинсы. Так что вместо выговора ему вручили приказ о новом назначении, и все облег-ченно вздохнули.
Не буду перечислять все его дальнейшие места службы, скажу только, что сейчас он руководит научным институтом НИНАНО. Здесь его неугомонная натура тоже продолжает ис-кать применение своему нерастраченному творческому потен-циалу. В настоящее время он работает над патентом на изобре-тение под названием 'Способ придания некоторым твердым веществам адгезионных свойств'. Для этого, считает он, нужно измельчить это вещество до размеров наночастиц. У него такая установка в институте была. А дальше, смешав полученный порошок с жидкостью, можно использовать его по ситуации: если измельчить известняк, можно изготавливать блоки нуж-ной конфигурации, если это твердое вещество - злак, то можно из полученного порошка напечь булок; из металла можно сде-лать материал с новыми свойствами, да мало ли где еще можно найти применение способу.
В нашем консервативном Роспатенте ему, конечно, отказа-ли. Придумали предлог, что такое измельчение с успехом при-меняется в промышленности уже много веков и даже тысяче-летий.
Сейчас он готовит документы для отправки в Страсбург-ский суд. Там быстро разберутся! Мало ли что придумали ты-сячу лет назад? Но ведь не запатентовали же! А раз нет патен-та, значит приоритет - налицо. Престиж института и страны для Егора Борисовича не пустые слова, поэтому он будет бо-роться до конца...если не переведут на новое место работы.