Анисимова Алёна Олеговна : другие произведения.

Стая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как-то шесть девушек собрались на девичник...


   (с) Elwing,
   Алёна Анисимова

....Стая....

  
   - Тише!
   - Дина, ты спишь что ли, давай двигай уже!
   - Тише!!!
   - ...народ, почешите мне спину кто-нибудь! О, да... Хотите пошлость?
   - Тише, я вас прошу...
   - Кась, главная пошлячка у нас Гло! Не отбирай у нее законные лавры!
   - ТИШЕ!!!
   - Ага, нас такой толпой сейчас только в опорку...
   - Ой, блин...
   Девчонки спускались по подъезду, будто нарочно выстукивая каблуками замысловатую чечетку по нервам соседей. Все пять нижних этажей теперь были в курсе, что Ангелина Кротова, жительница квартиры 14, дома 5, по улице Плетнева, сегодня воспользовалась отсутствием родителей и устроила дебош (разумеется, пьяный!). Позвала к себе каких-то подозрительных барышень (а что подозрительного, просто вышли на улицу провожать Дину, не шибко заботясь о цивильности вида, в халатиках и ночных рубашках - все из моего личного гардероба). Завтра весь дом будет обсуждать, как громко играла музыка, как все нижние этажи собирали в тазик сыпавшуюся штукатурку и просыпались от диких воплей во дворе. Ну что я могу поделать??? Ведь сегодня в кои-то веки я решила устроить настоящий девичник - с коктейлями, французским фильмом, и ночной порнухой по кабельному ТВ. А наши девушки не умеют быть тихими. Вот удивительно, всего шестеро, а воплей как от толпы гопников. Шум вообще обладает редким пронзительным, даже, пожалуй, визгливым голосом. Неудивительно, что именно это прозвище к ней приклеилось намертво.
   - Валери, ты что, накидку просто на лифчик одела?
   Лерка с самодовольной улыбкой продемонстрировала слегка распахнутую сетчатую шмотку, которую я не примеряла уже года два. Как и где она ее откопала, а главное, когда успела - шут знает. Сейчас мы всей этой шумящей толпой шли провожать Динку. Она жила через парк от меня - пятнадцать минут неспешной ходьбы. Лерка вообще наглеет с каждым годом нашего совместного девичьего существования все сильнее - берет что-нибудь "поносить", и это можно искать до Третьего Пришествия Сатаны за неимением двух предыдущих! И чем дальше, тем откровенней наряды. Интересно, в сорок лет она будет голой по улицам шастать?
   Милый девичий треп в геометрической прогрессии перерастал в ор. Сложно не привлечь внимание в такой обстановке. Из одежды на мне и со мной была ночнушка, черная накидка с капюшоном, оранжевые тапочки и сигарета. На остальных тоже по мелочи - Лера вовсю просвечивала черно-синим лифчиком, Шум цокала набойками разношенных шлепок, Дина в легкомысленном сарафане на босу грудь, разве что Кася и Рита были в том, в чем пришли в гости.
   Вообще-то наш парк большой и страшный. Тут регулярно кого-то грабят и насилуют, но мы же ничего не боимся, хоть и не в тельняшках... Кратчайший путь к Дине лежал через самое сердце парка, через центральную клумбу. Мы целеустремленно продвигались бодреньким шагом вышедших на прогулку девиц... В двенадцатом-то часу ночи...
   Достоинство и, одновременно, недостаток всех девичников - это отсутствие мужского элемента. Они не тупят под ухом, не приглашают танцевать и не ревнуют к друг другу сидя под боком... Не накуривают квартиру, не мчатся посреди ночи друг другу морды бить... Только девушки, и девушкам хорошо. Но все-таки совсем без мужиков жить нельзя. Дико неудобно бояться всего на свете, идя через вот такой вот темный парк. А когда рядом вышагивает этакий гордый самец, выпятив тощую грудь неровным колесом и сжимая тонкокостные кулаки... Все-таки сразу не нападут и не убьют. Можно успеть добежать до опорного пункта или позвонить в милицию, а потом идти откачивать горе-защитника, вырубленного с первого удара... и слушать потом, как он разметывал в неравном бою шкафы с антресолями, защищая честь дамы...
   За что-то мы все-таки любим этих идиотов...
   Сейчас отсутствие рядом самцов подсказывало другим самцам, что это стадо - ничейное. Возле ограды парка стоял джип с неизвестными скучающими субъектами. К тому моменту мы вышли на среднюю крейсерскую скорость и неслись на всех порах, подстегиваемые страхом и коллективной солидарностью. Вдогонку понеслись вопли по поводу "вах, красивых дэвушек" и "потерянного вечера", но быстрой организованной толпой, не пугаясь и не прекращая счастливого базара, девушки скрылись из видимости. Нам еще предстояло пройти этой дорогой обратно...
   На весь парк, как назло, горели четыре фонаря, освещая главную клумбу. Красиво так, по квадрату расположенные, они находились слишком высоко, чтобы быть разбитыми меткими сорванцами. Вдали путеводная звезда - освещенный круг асфальта, а следом ночная зелень, таящая тихий шелест ветра, сверчков и маньяков... Я в который раз мысленно взвыла и призвала всех богов в свидетели своей глупости. Ну что стоило устроить маленькие посиделки при свечах с любимым человеком?! Нет, дернула нелегкая выполнить давнее обещание и позвать эту термоядерную толпу...
   Шум опять что-то завела про свое одиночество и убеждала всех, какая она стерва. Рита демонстративно облизывалась, вспоминая ночных незнакомцев и вслух предполагая, какая у них на вкус кровь.
   Вечно у нее глюки. Девушка когда-то переиграла в "Vampires" и теперь у нее по жизни сносило крышняк от слова "вампиры". Кому-то это кажется забавным... не спорю. Вот только невозможно слушать подобное изо дня в день. Воевать бесполезно, Рита у нас девушка крайне нервная и порой даже истеричная, обижается легко. Хотите занять Маргариту Сомову на целый день и ночь? Скажите ей "вампиры-маздай", и сделайте внимательное лицо. Главное - не теряться и не заснуть в процессе.
   Не, не спорю, я тоже в свое время переиграла в "Warcraft". Участвовала в онлайн-играх по этим мирам... И у меня тоже есть глюки!!! Я нормальный человек, хоть и ношу исключительно эльфийские украшения и мечтаю о коллекционном наборе трехзубчатых сюрикенов с гравировкой. Почему в нашей стране нельзя носить холодное оружие без разрешения?! Сейчас бы чик-чик, и мальчики на джипе отвязались сразу...
   Кася шла молча. Со стороны даже не подумаешь, что барышня считает себя гениальной, и крайне нуждается в положительной оценке своих способностей. Здоровую критику принимать не умеет вообще, хоть и старательно маскируется под матерого автора. Пишет стихи о Стервозном Принце на черном драконе... Ничего так пишет. Сейчас поди опять размечталась о черных крыльях и телепатии...
   - Дин, ты как к маньякам относишься? - девушка пожала плечами, мой вопрос вызвал дружный девичий гогот. Скорчив хитрую морду, она заговорила:
   - На эту тему анекдот есть...
   Дружное "АГА!!!" и "только не пошлый!" было ей ответом. Что с человеком делает Медицинская Академия... Дина мечтала отнюдь не о Прекрасном Принце. А если уж Принц, то настоящий, с хорошим заработком, машиной, квартирой и шелковыми подушками... и непременной банкеткой бордового цвета возле кровати. Это у нее идея фикс. Ах да, забыла - у этого принца должна быть поистине королевская задница!
   - Две женщины в возрасте разговаривают:
   "На меня вчера маньяк напал" - говорит одна.
   "Сексуальный?"
   "Да нет, не очень..."
   Мне показалось, что даже фонари вздрогнули от хохота. Мы как раз поравнялись с клумбой и мои размышления будто пришли в норму, в какой-то одной и важной мысли... Надо поднапрячь извилины, что же это за мысль? Короткая и четкая... а!
   "ДОСТАЛО ЭТО ВСЕ!!!"
   И в один момент фонари погасли разом. В парке стало темно, как... Хм, не надо ярких ассоциаций...
   Сначала мы стали нащупывать друг друга. Испуганные возгласы и глупенькое хи-хи прекратилось. Я насторожилась и стала звать девчонок по имени, они откликались, но как-то тихо, будто из-за стены, хоть и рядом. Мелькнула паническая мысль относительно похищений людей, рабства... Даже инопланетян. Тьфу, к черту! Но что-то неладное творилось - постепенно исчезло не только шевеление, шарканье ног об асфальт, кашель... Исчезли даже звуки ночного парка, вместо темной прохлады и ветерка почудился настоящий ледяной порыв родом из зимы. Не в июле же?
   Между тем становилось холоднее. Я постаралась найти девчонок и прижаться, но руки в темноте натыкались на что-то твердое и шершавое и никак не встречали живого тела.
   - ...ышите меня? Кто-нибудь!!!
   - ...Дина! Ка-ася!!! Гло!
   - Я здесь, не ори мне в ухо! - ворчливый и циничный голос Каси был прямо таки избавлением от кошмара. Вернулось осознание себя и других рядом. Но все равно не было ничего видно. Вытянув руку, я коснулась чьего-то плеча.
   - ..аА! Кто это??? Девчонки, меня кто-то тронул! - Шум уже просто орала. Нет, я знала, что голос у нее сильный, но сейчас он стал до невозможности противным! Я резко рванула на себя девушку и буквально зашипела от боли - что можно придумать лучше, чем выпустить в мою руку когти!
   - Тихо!!! Наконец...Теперь отзывайтесь по имени каждая.
   Все смолкло. Темнота скрывала лица и движения и немного скрадывала звуки, но вроде бы все замерли. Осталось только небольшое шевеление где-то слева, метров за двадцать. Вот уж не знаю, каким местом оно чуялось, наверное, восприятие обострилось до такой степени. Пока что меня это не волновало.
   - Дина?
   - Я здесь.
   - Кась, насколько понимаю, ты тоже здесь?
   - А где мне быть?
   - Шум, тебя я слышу и так, когти втяни и дыши тише! - я буквально шипела от боли. - Синяки ведь останутся!
   - Я здесь.
   - Кто я?
   - Рита, блин!
   - Так, хорошо...
   - Лер? Лерка?
   - Я здесь. - Даже сейчас ее голос был высокомерным. Я почувствовала, что еще немного, и брошусь на кого-нибудь.
   - Я, а "Я" бывают разные, тоже здесь. Я - это Гло. Теперь постарайтесь подойти ко мне. Ориентируйтесь на голос. Кася, ты видишь что-нибудь?
   - Ни х... ничего!!! - Мда, нужно сильно достать Катерину Никодимову, чтобы она начала ругаться матом... - Ты где?
   Постепенно меня коснулись четыре руки. Не считая Шуму, ее я держала достаточно крепко. В темноте послышались робкие всхлипывания. Что и следовало ожидать, девичья компания - это рассадник паники, и первыми не выдерживают самые эмоциональные. На данный момент это была Рита.
   - Рита, тих! Наплакаться успеем вместе!
   Теперь, когда все девчонки ощущались рядом, можно было ослабить узел из нервов, в который я превратилась. Думаю, им не лучше, чем мне.
   - Давайте подумаем... - я начала монолог. - Разговоры о маньяках - это, конечно, хорошо. Но так темно не бывает даже в нашем странном парке... Если мы сейчас куда-то двинемся, то нужно держаться вместе. Думаю, все согласны?
   Ответа не последовало. В темноте было лишь тихое дыхание и редкие всхлипы.
   - Итак, сейчас мы сдвинемся с места этакой каракатицей. Девчонки, не дрейфим!
   - Гло, у тебя есть хоть малейшее представление, где дом? Пока мы вертелись на все стороны света, мы потеряли направление. Может, просто в подземку какую провалились?
   - Вряд ли в подземке растут деревья. - Это был голос Лерки.
   - Так, ну хорошо, предположим, это все тот же парк. Кто-нибудь может объяснить, почему мы никого не слышали? Фонари - фигня, а вот кто-нибудь видел, что небо исчезло? И звезды тоже? - Кася, как всегда, заметила что-то первой.
   Единым жестом все вскинули головы вверх - я почувствовала, как мимо уха метнулись шикарные рыжие волосы Каси.
   Темно. Ни одной звездочки или просто намека на небо - ни облака, ничего.
   - Девушки, вы как хотите, а мне уже холодно.
   - Лер, мы тут все кто в чем. Шума вообще на каблуках.
   - Мне пофигу! - Голос Лерки зазвучал еще более стервозно. - Я хочу домой и горячего кофе с шоколадом!
   - А ты вообще можешь объяснить, где мы? Может, ты знаешь, в какую сторону дом находится?
   - Я знаю, что если идти, то обязательно куда-нибудь придешь!
   - Ну и вали отсюда! Мое предложение - оставаться на месте какое-то время. Если здесь есть деревья, значит это либо лес, либо парк, либо... не знаю, лесопосадка какая-нибудь...
   - Я подозреваю, что оказалась провидицей.
   - Что, Кась?
   - Помните шутки про порталы в параллельные миры? Кто-то еще пентаграммами увлекался... - В ее голосе почудилась насмешка. Явно камень предназначался в мой огород - эзотерикой и чрезмерным чтением фантастики увлекались в нашей компании все, но я, как самая младшая и глупая, когда-то даже предлагала вычертить настоящую пентаху и прочитать парочку заклинаний. Допрыгались...
   - Я всегда говорила, что не интересуюсь эзотерикой, это она мной интересуется!!! - Было немного непонятно, чего больше в ее голосе - восторга или раздражения. Всегда у Катьки хрен поймешь, что она имеет в виду.
   - Ну что, хошь сказать, что мы стали сенсацией? Типа про нас в газетах писать будут, опыты ставить?
   - Опыты - не будут.
   - Почему? - реакция была у всех одинаково резкая и раздраженная.
   - Чтобы на нас поставить опыты, для начала нужно выбраться. Если все так, как говорит Кася, и это не просто наше воображение.
   Последовало долгое молчание. Пока оно не перешло в долгий рев, я изменила планы и внесла предложение, обратное предыдущему.
   - Так, кто за то, чтобы остаться здесь и подождать? Я предполагаю, что рассвет все же должен наступить, хотя бы часа через четыре. Когда мы выходили из дома, было половина двенадцатого. Сейчас где-то тридцать четыре минуты первого. Можем даже задремать, подозреваю, что больше нам делать все равно нечего. Провожу перекличку...
   - Дина?
   - Остаемся, я хочу видеть, где нахожусь.
   - Кась?
   - Остаемся здесь.
   - Шума? Ты чего молчишь?
   - А что, мне что-то сказать надо? Ты сама все время меня затыкаешь! Остаемся, конечно. И не дави мне на психику!
   - О, Святая Гусеница... Рита?
   - Ну давайте подождем рассвета, мне по фигу. - Рита негромко всхлипнула для проформы, но было понятно, что уже успокоилась.
   - Лера? Лерк?
   Молчание.
   - Лер, давай уже не ломайся, нам опасно сейчас куда-то разбредаться, и так ничего не видно. Пожалуйста, остаемся...
   - Ты как хочешь, а мы останемся - если здесь лес, то он опасен в первую очередь. Лучше быть всем вместе.
   - Лер, а может, ты на дерево залезешь, если боишься? Лер?
   - Лерка, ну чего молчишь?
   Молчание.
   - Она что... ушла...?
   - Валерия Львовна, хорош издеваться!
   Шум дернулась из моих рук, но я ее остановила. Воцарилась тишина.
   - Если я все правильно понимаю, девушки, то Лера ушла. Самостоятельно. Честно - не ожидала от нее подобного. Есть одно средство проверить... если она меня услышит, то отзовется точно.
   Девчонки притихли.
   - Валери, давно хотела тебе сказать, что ты - редкостная дрянь и высокомерная стерва, ничего не значащая, только и умеющая клеить парней. Ты - жадная до невозможности; со временем вообще безобразно растолстеешь и лишишься единственного своего плюса - холеного тела. Ни один нормальный мужик не позарится на стерву, умеющую только трахаться, как отбойный молоток и завешивать лапшой уши!
   Молчание стало ошарашенным. Кажется, я переборщила с выражениями. Зная Лерку, и услышь она подобное, в долгу не осталась бы... Следовательно...
   - Девчонки, она ушла.
   - Ангелина, по-моему, ты слишком сгустила краски. - Рита всегда становилась церемонной, когда ей что-то не нравилось.
   - Гло, ты переборщила. После такого я бы тоже ушла к чертовой матери.
   - Гло, а у тебя для всех подобная тирада заготовлена? - Шума была на взводе.
   - Нет, Надька, не для всех. - Соврала лицемерная я.
   Главное - пускай выговорятся. Уход Лерки меня подкосил, да и их тоже - надо отвлечься.
   - Лина, как ты посмела подобное вообще произнести??? Лерка - наша подруга! Где она теперь?
   - Рит, она сглупила. Она ушла и теперь нужно будет дождаться рассвета, прежде чем ее найти.
   - А она в это время уйдет черти куда!
   - Ну и пусть! Если не дура, не уйдет, а будет где-то поблизости! Какой нормальный человек в такой темноте будет что-то искать?
   - Я не человек, я вампир!
   - Какой нормальный вампир ни хрена не видит ночью?
   Рита засопела и перестала орать. Это значило только, что она осталась при своем мнении, и слова о вампирах ее оскорбили. Но зато она точно не уйдет никуда, будет дожидаться рассвета.
   Под ногами похрустывали опавшие листья, обычной парковой травы не было. Я осела на землю, и потянула всех девчонок следом. Сидеть было неудобно, зато тепло - слежавшиеся листья в процессе гниения действуют как шерстяное одеяло, укрывая почву от морозов. Девчонки продолжали меня ругать. Они были шокированы речью и уходом Леры. Но лучше пускай выговариваются, нежели будут паниковать молча. Постепенно они ругались все тише, природа брала свое - хотелось спать. Шума удобно (ей удобно, а мне в спину, между прочим, корень упирался!) устроилась на моей груди, Кася, Дина и Рита тоже улеглись вповалку, но в темноте я чувствовала их тепло, и это успокаивало. Подождем рассвета... Я смежила веки.
   Если в этом месте вообще есть такое понятие, как рассвет...
  
   Я раньше не видела так близко трупов. Даже когда умер дед, я побоялась подойти к гробу. А вот теперь я лицезрела человека, бывшего живым всего несколько часов назад... Надьку тихо рвало за кустиками. Рита плакала, и то ли боялась подойти, то ли, наоборот, боялась отбежать от трупа. Сидела с невероятно выпрямленной, как карандаш, спиной и рыдала. Дина как-то держалась, уж она видела на своем веку много трупов и в менее приятном виде. И все же было видно, чего ей это стоило.
   Лерка лежала на краю нашей маленькой полянки. Мы ночевали прямо в центре, на этом месте сейчас было сухое пятно листвы - точка росы наступила перед рассветом, когда все спали. Сейчас вся одежда была слегка влажной... И Леркино лицо тоже густо покрывала роса. Будто ее кто-то успел оплакать раньше нас...
   Я присмотрелась. Не такая уж она красивая, рот приоткрыт, и мышцы лица расслаблены, очень резко очертился второй подбородок, возле ушей некрасивые складки. Глаза без выражения, как у манекена, слегка подсохшие, с расширенными зрачками... Кто сказал, что смерть бывает красивой? Изучение художественного ремесла оставило свой отпечаток на психике - я видела, как сквозь плотную кожу явственно проступал череп. Запавшие глазницы и синие круги не прибавляли привлекательности.
   Удивительно - Кася молчала. Мне казалось, что ее будет сложнее всего вытащить из депрессии. Нет, она просто молчала.
   - Катюш... - я взяла ее за руку.
   Кася молча смотрела на труп нашей общей подруги. Что она вспоминала? Может, мою речь и злые слова? Мне стало жгуче обидно и больно. Я не успела сказать человеку перед смертью ничего хорошего. Только обругать напоследок.
   Тихо прорычав, я опустилась на колени. Лерка была совсем холодная, молчаливая... Наплевать, о мертвых только хорошее... И ведь хорошего было немало... В душе она всегда была маленькой испуганной девочкой... и перед смертью особенно.
   - Что ее так? - мой голос звучал, наверное, отвратительно глухо.
   - Не знаем... - Кася отвечала столь же неслышно. - Ты проснулась последней, когда мы ее нашли... Не так уж далеко она ушла, ты была права.
   - Кася... я не хотела...
   - Не смей! Себя винить не смей. Ты слишком жестокая и циничная, но все знают, что ты не могла желать зла Лерке. - она вздохнула. - Лерка наступила на вот эту дрянь.
   Кася пнула ногой листья, и в воздух поднялся серый пепел. Я оглянулась. Действительно, полянку очертил круг из чего-то похожего на серую пыль.
   - Когда нашли... тело, - она с усилием протолкнула это слово наружу, - мы несколько раз по этой чертовщине прошли, пока заметили. Вряд ли она умерла просто так. Ни раны, ничего...
   - Это... колдовство?
   В этот момент я себя почувствовала действительно самой младшей в компании.
   - Очевидно, мы не зря зачитывались фантастикой. Как ты считаешь, отчего может умереть человек? Вот так просто, без следов насилия? Дина сказала, что это, скорее всего, остановка сердца.
   - Лерка... - наверное, страх слишком явно читался на моем лице.
   - Фомина Валерия Львовна умерла! И самое страшное, мы не можем ничего сделать! - Катерина повысила голос. - Мы должны выбраться.
   - Кто ее понесет?
   - Что??? - мои эмоции вырвались наружу.
   - Кто ее понесет, я спрашиваю? - Шум выбралась из кустов и теперь смотрела на нас чуть ли не с ненавистью.
   - Надежда, ты вообще понимаешь, о чем речь? Лерка весит... весила... тьфу, черт! Мы не сможем долго ее протащить!
   - Мне плевать, я ее так не оставлю!
   - Что, сама понесешь???
   - А может и сама!
   - Дура! Ты с ней пятнадцати шагов не пройдешь!
   - Ты - бессердечная!
   - Хорош!!! - неожиданно рявкнула Кася. - Вы похожи на каких-то стервятников! Мы не сможем ее донести!
   - Хорошо... - Шум до жути спокойным голосом продолжила. - Мы будем выбираться вместе? Или по отдельности?
   - Вместе, конечно!
   - Тогда я несу тело.
   - Шум...
   - Вопрос закрыт.
   - Как вы думаете, мы можем напороться на нечто подобное? Потом? - Дина смотрела на пепел, опоясывающий полянку. - Я не хочу... - девушка сглотнула - так же, как Лерка...
   - В любом случае, мы должны остаться в живых. - Кася развернулась и шагнула в темные заросли. - Я попробую определить, где стороны света.
   Кася занималась спортивным ориентированием когда-то... В этом плане нашей компании повезло - хоть один знающий человек.
   - Шум, у тебя какой размер ноги?
   - Тридцать семь... А что?
   - А у Лерки?
   - НЕТ! Я этого не сделаю!
   - Сделаешь! Либо пойдешь пешком!
   - Я на каблуках где угодно могу ходить!
   - И по деревьям лазить?
   - Зачем мне... ааа!!!
   - Быстро наверх!!!
   Пробежав мимо, я умудрилась раздать пинки всем сразу, и поднять Риту, впавшую в апатию. За нашей группой наблюдало нечто неизвестное, но рассматривать это я даже не пыталась. Пропустив девчонок вперед, я буквально взлетела на дерево, за секунду до того, как непонятное существо врезалось в мощный ствол.
   Это... нечто странное топталось внизу и рассматривало нас круглыми блестящими глазами. Похоже на смесь котенка и крысы - такие же наивные, беззащитные глаза и бочкообразное тело с голым хвостом. Впрочем, не только хвост был голым - зверь имел гладкую кожу по всему телу. Глаза были особенно примечательны - круглые, как плошки, без ресниц и век. Пожалуй, их можно было назвать красивыми... манящими...
   Между тем, зверь посмотрел на нас и повел ноздрями в сторону тела Лерки. Тварь, фыркнув, развернулась и неспешно направилась к тому, что недавно было красивой девушкой. Я услышала, как девушки наверху охнули. Зверь рвал тело, и я не могла отвести глаз. Отвратительное зрелище...
   ...Опомнилась я, только когда оказалась внизу. Мысленно я наделила существо полом - женским, и окрестила химерой. Так было проще. Никто не имел право уродовать тело моей подруги у меня на глазах! Я хотела отомстить хотя бы ей - химере, за свою вину перед Лерой и ее родителями. За свои слова, которые, быть может, девушка услышала перед смертью...
   Я накинулась сдуру, с голыми руками, не зная поведения зверя и не думая о себе. Слишком колдовские глаза были у этой химеры... Затягивающие. И она ответила. Клубок двух тел покатился, поднимая в воздух сухие листья и серую пыль. Наверное, со стороны казалось, что полянка дымится. Не понять, кто рычал сильнее - я или животное...
   Коготь твари вспорол накидку, и по периферии почудилось что-то красное. Я видела Касю, с ужасом сжимающую палку и несущуюся ко мне. И совсем близко была круглая морда, твердый череп, мощные лапы, огромные, отвратительно прекрасные глаза...
   "Мало кто знает, что слабое место у химеры - глаза... Она использует их для зачаровывания жертвы, но за ними, в глазницах, находятся точки смерти твари..."
   Не понять, откуда взялся голос в голове... Я не различала слов, уловив лишь смысл поведанного - химера должна лишиться колдовских глаз. Но как? Сейчас возле лица щелкали мощные челюсти, и стоит убрать руки с когтистых лап, будет открыто горло.
   Внезапно тварь дернулась и слегка повернула голову. А потом еще раз. Катерина дубасила ее палкой по спине что есть силы.
   Момент был единственным из возможных. Выдернув из-под тяжелой туши руки, я, что есть силы, вжала большие пальцы внутрь глазниц химеры. Брызнуло горячим и животное забилось, но все шло не так! Она должна была умереть сразу... Пальцами я ощущала кости черепа изнутри. Тварь оглушающе вопила, но не хотела умирать. Огромные лапы уперлись мне в ребра и стало ясно, что через несколько секунд она их раздавит. Когда в глазах стало темнеть, мне стало страшно. Наваждение спадало, не было больше завораживающих глаз, была только кровь на моей рубашке и кости страшного черепа.
   "вниз..."
   Я сдвинула пальцы ниже, окончательно лишая химеру глаз. Это была последняя мысль перед хрустом ребер и беспамятством.
  
   Рассвет все же наступил. Только сейчас я вспомнила, чего боялась - что в этом непонятном месте вообще нет солнечного света. Верхушки деревьев цельной узорчатой крышей лежали над лесом, и внизу было сумрачно. Но сейчас был виден кусок светлого неба, это значило, что не все потеряно. Губы разошлись в улыбке.
   Небо тут же заслонила лохматая голова Каси. В серых глазах была тревога и, пожалуй, страх. Я приподнялась. Остальные девчонки стояли вокруг.
   - Ты как?
   - Вроде жива. - Ощущение тела возвращалось постепенно, но я не ощущала сильной боли. Что саднило, что кровоточило... В целом все было хорошо.
   - Ты... ты знаешь, что ты сделала?
   - Я ее убила? Где эта мерзость? - Катерина скосила глаза в сторону и, проследив за ее взглядом, я увидела химеру. Совсем неподалеку сломанной куклой валялось тело Лерки.
   - Мы тут воды хотели принести... Только не в чем... Ручей нашли...
   - Поднимите меня кто-нибудь. Сама дойду.
   Отражение в воде подсказывало, что от трупа я отличаюсь только тем, что двигаюсь и разговариваю. Вода была мутноватой, хоть и текла среди камней. Я напилась и обернулась. Девчонки стояли полукругом и молча наблюдали.
   - Что?
   - Гло... зачем ты бросилась на нее? Это же дурость!
   - Не большая дурость, чем лезть на дерево. Когти у этой крыски - аккурат по деревьям лазить. Не я, так мы все.
   Кася спустилась и обняла меня за плечи.
   - Лина... ты нас спасла... Ты Лерку не позволила... - она не договорила.
   - Эй! Нос по ветру! И глаза на мокром месте - ни к чему совершенно. - Моя рука ласково гладила рыжие волосы. - По правде говоря, эта тварь будто меня заколдовала, я ей в глаза посмотрела, и первая мысль - надо спуститься и люлей надавать! Будто киска только и ждет, чтобы ее погладили... дубиной вдоль хребта... Когда увидела Лерку, будто перемкнуло...- я помолчала. Девчонки все были с подозрительно красными носами.
   - Признаться честно, у меня ощущение дежавю. Нечто подобное снилось недавно. Даже слова какие-то всплывали в голове... посреди драки... - я задумалась. Действительно, что-то такое пронеслось, по поводу глаз... Сподобило же меня действительно глаза ей выдавить! Помогло...
   - Ладно, хорош. Ты, Кася, молодец, если бы не отвлекла, хрен у меня что получилось. - Куда теперь?
   - Наверное, вдоль ручья. Куда-нибудь, да выведет.
   - Угу, и заведет. К воде постоянно ходит пить зверье, а я не хочу быть закуской к глоточку воды.
   Общее молчание.
   - Согласна.
   - Шум, ты больше не горишь желанием тащить с собой тело? - Ничего не ответив, Надюха лишь посмотрела на меня с упрямством осла. - У нас нет такой возможности, ты понимаешь?
   - Все равно...
   - Предлагаю тогда запихнуть труп в ветви дерева. Как настоящую эльфийку.
   - Как ты можешь??? Ведь она наша подруга, а ты... "труп"! - в голосе Шум были слезы.
   - Шума, пойми одну простую вещь - ее души в этом теле больше нет. Лерки в этом теле больше нет. - Мне пришлось взять ее за руку, и девушка будто в один момент растеряла всю ершистость и желание спорить. Со стороны мой голос, наверное, звучал тихо и ласково. - Это труп. Кусок испорченного мяса. И чем скорее тело исчезнет с лица земли, тем лучше будет для ушедшего человека. Пускай это будут птицы и подобное зверье, нежели могильные черви. Да, я случайно убила эту тварь. Меньше всего я в тот момент о чем-то подобном думала. Я думала, как спасти свою жизнь.
   Девушка молчала. Всем надо было помолчать.
   - Не знаю, кто и как, а я есть хочу. - Вдруг очнулась Рита.
   - Сложно... Кто-нибудь видел здесь нечто пригодное в пищу? Ну, ягоды там, грибы?
   - Я видела рыбу в ручье.
   - Тоже неплохо. Надо снять с Лерки свою накидку - пойдет в качестве рыболовного снаряда. И вообще, не думаю, что выбраться нам будет столь просто...
  
   Мы шли по лесу, подгоняемые желанием даже не вернуться домой... Просто увидеть что-то кроме этих деревьев и почувствовать не страх, а надежду...
  
   Уже четвертый день. Я никогда не думала, что буду провожать в последний путь друзей, подруг... вот так. Здесь, в лесу, есть люди. Рита подсказала нам это. Своей смертью. Она ушла на рассвете. Всю ночь... Целая ночь слез возле костра и обещаний...
   Рита провалилась в яму. Место ямы явно было выбрано не случайно - под раскидистым деревом, на звериной тропе... и последнее - в яму были вбиты колья, что могли сделать только люди. Или подобные им. Рита сломала позвоночник. Мы не говорили ей, девушка лежала, ощущая дикую боль, с не двигающимися ногами и умирала. Перед рассветом мы травили анекдоты, и она смеялась тоже... Теперь она ушла. Пусто. Нет больше Маргариты Ивановны Сомовой... И неизвестно, узнают ли ее родители, узнает ли КЛМ - Клуб Любителей Маргариты, ее поклонники, как храбро умирала девочка, всегда хотевшая быть вампиром. Теперь вечная прохлада ночи будет сопровождать ее за гранью смерти... Надеюсь.
   Зря девчонки ругали меня когда-то за курение. "Курящая девушка - отвратительное зрелище"... Они и сейчас смотрели с неодобрением, как расходится дымок в трубке и тихо тлеет вишневый табак. Но уже не осуждали. Черт дернул меня сунуть любимую трубку в карман перед выходом из дома и запастись спичками... Зато теперь у нас был костер.
   Мы перестали разговаривать. О чем?
   Двое из нас ушли, и мы осиротели. Если удастся выбраться из чертового леса, найти людей... как вернуться домой? Как смотреть в глаза родителям Леры и Риты? Сейчас я грезила о пятиэтажках и выхлопном газе, а Кася, наверное, о гамбургерах... А Шум вообще на грани истерики... как и всегда, впрочем. Что делать? Куда идти?
   - Шум... Надька... - ее глаза на миг обрели осмысленное выражение и тут же потухли. В голове Надьки сейчас только картины смерти двух наших подруг... лучших подруг. Ничего она не понимает. Нельзя так убиваться по утраченному. Надо с каждым ударом судьбы становиться все озлобленней, и пробиваться вперед... И если не вытащить всех, то отомстить точно.
   Шум - Власова Надежда, девочка-истерик, бедняжка с неустойчивой психикой. Невероятно сложно переживающая смерть, но пытающаяся казаться стервозной и одинокой. Запуталась в комплексах, возненавидела всех, и держится только звериным чутьем...
   Кася - Никодимова Катерина, черный туз, закрытая душа. Добрая, ласковая... непонятная. Не плачет, когда плачут все, плачет, когда никто не видит. То крепче алмаза, то мягче масла, и вечно играет с жизнью в прятки...
   Дин - Касаткина Дина, никогда не задумывающаяся о магии и мечтающая лишь о счастливом браке. Девушка, видевшая смерть, но по-настоящему верующая христианка.
   Как нам выбраться отсюда? Кому нужны наши имена? Здешнему зверью или тем, кто ставит ловушки?
   "Да упокоит душу твою Бог или Боги. Пускай тебя примет ночь, в которую ты верила. И где-то там, на границе миров, реального и призрачного, ты будешь скользить на черных вампирьих крыльях и улыбаться, обнажая клыки. Мы не увидим тебя, но ты будешь махать нам из темноты и прохлады. Когда-нибудь мы встретимся..."
   Цветы, сорванные на ближайшей поляне, падали в ту же самую ловчую яму. Мы не нашли ничего лучше, чем повыдергать колья и уложить тело Риты туда. В наших силах было только забросать его цветами.
   Когда последняя прядь волос скрылась под ковром из цветов, мы тронулись в путь.
  
   Бледное лицо Риты все еще стояло у меня перед глазами. Впереди чудилась фигура в белом. Она так любила белый цвет... Периодически мне хотелось разодрать свою грудь когтями и выпустить наружу того зверя, что грыз сердце. Чем угодно - рассказом, стихом, песней, мелодией или просто воплем, в память ушедших.
   Никто не говорил о цели нашего путешествия. Все знали - цели нет. Мы просто шли, не выпуская из видимости ручей, останавливались на ночлег, ловили рыбу, зажаривали на прутиках, и шли дальше. Сначала разделывать пойманное приходилось пальцами. Потом Дина случайно нашла у себя в кармане ножичек для чистки ногтей. Это была лучшая находка за пять дней, и мы впервые после смерти Риты счастливо смеялись вместе. Я вырезала себе деревянный ножик, заострив, насколько вообще возможно заострить дерево. Шум поглядела на мои манипуляции, и, отобрав у меня инструмент, нарезала таких же, быстрее и лучше. Теперь мы могли хотя бы чистить и потрошить рыбу, прежде чем зажаривать. Я, было, запаниковала, когда кончились спички, но Кася - молодец, первая заметила у ручья настоящие кремни. Впервые в жизни видела, как выглядит настоящий кремень. Требовалась тренировка, и, намучавшись часа два, вконец отчаявшись, я все-таки запалила костер под громкие аплодисменты. А кто-то из девчонок уже хотел есть рыбу сырой... Брр...
   - Кто сегодня дежурит? - Мы не ложились спать без охраны.
   - Я. - низкий голос Дины слышался пополам с плеском - она отмывала в ручье тряпки, в которые превратились наши легкомысленные наряды. Женское естество брало свое - все мы были молодыми здоровыми женщинами. Что можно придумать хуже критических дней в таком походе? Слегла Надька, и сейчас мы сутки стояли на привале, решив лучше подождать день, чем тащить ее с давлением и разбитым состоянием в поход.
   Надо сказать, что мы притерпелись друг к другу, - все вопросы решались быстро и сообща. Иногда не раздумывая. А в том мире было больше ссор, чем согласия...
   Сегодняшним вечером в лесу было туманно. Предстояло мокнуть и мерзнуть, либо искать укрытие. То, что нашли мы, укрытием назвать сложно - огромный ствол дерева раскололся и образовал дупло, а ветки другого дерева, совсем недавно рухнувшего поперек, застряли в кроне, чуть-чуть не достав до земли. Получался маленький шалаш. Была надежда, что роса не доберется до четырех девушек, забившихся в дупло.
   Удивительно, как мало надо, чтобы девушка перестала быть девушкой и могла вызывать только жалость! Мы старались сильно не приглядываться друг к другу. Вряд ли кто-то выглядел лучше остальных. Волосы свалялись и висели нечесаными, на всех было только одно подобие расчески - моя трезубая шпилька.
   - Девчонки, я мяту нашла! - возглас Дины прямо таки подбросил меня. Прежде чем сказанное осмыслилось, я уже стояла на берегу рядом с Динкой, и осматривала окрестности в поисках угрозы. Присев на корточки, мы рассматривали тонкий стебелек с зубчатыми листьями.
   - Дин, а зачем она нам? Просто пожевать? Или рыбу приправить?
   - Ну... если был бы котелок, можно было бы мятный настой заварить...
   - А ты точно уверена, что это мята? Вдруг какая-нибудь отрава?
   - По поводу точности моего прогноза - можешь быть уверена. Ты запах чувствуешь? - Я послушно принюхалась.
   Да, запах действительно, как от настоящей мяты, но это еще ничего не значило. Я посмотрела на сияющую счастьем девушку и передумала что-либо говорить. Пускай думает, что нашла что-то полезное. Ну а если это отрава - отравятся все. Неизвестно, что лучше - смерть от яда, или любая другая из арсенала этого страшного места.
   - Иди, покажи остальным. Пускай порадуются. - Динка поднялась по склону, а я осталась любоваться водой. В последнее время ручей стал раздаваться вширь, и рук уже не хватало, чтобы протащить сетку с двух берегов сразу. Мы стали устраивать ловушки на ночь. Псевдосеть и приманка внутри - всего лишь. Однажды мы поймали так удивительную рыбу - у нее вместо плавников было подобие лап. Наверное, она заползла в сеть, не заметив. Я пыталась организовать ловчую петлю - несколько раз мы видели зайца, но издалека. У Риты, светлая память маленькой вампирии, было огромное количество бисерных фенечек - мы расплели их, и достали леску. Можно было даже попробовать половить рыбу, если придумать крючок... Но я предложила нечто другое.
   Сейчас меня переполняла безмерная благодарность покойному дедушке. В детстве он часто рассказывал о походах в Тайге, об охоте... Показывал, как вязать узлы и петли. Если найти заячью тропу - почти неприметную ниточку примятой травы в лесу, можно поставить на уровне головы зайца петлю из лески. Зверь, пробегая тропой, попадает в петлю и сам себя душит.
   Жестоко. Единственный раз это сработало - но заяц был еще жив. Никто из нас не решался его убить. Сейчас, на правах самой циничной, надо отобрать зверя у девчат и выйти на берег. Иначе Шум опять стошнит.
   Я поднялась и двинулась под сень деревьев... Что-то остановило.
   Ручей давно уже стал маленькой речкой, и ее русло отодвигало от себя деревья, открывая великолепный вид до первого поворота речного дна. В воде что-то гудело, и на берег плескали волны, которых раньше в помине не было.
   Я бросилась к девчонкам. До памятного дерева было метров сто - пришлось преодолеть их чуть ли не на четвереньках, пригибаясь и молясь всем богам сразу. Туман стелился низко, почти не давая возможности разглядеть что-нибудь. Я чувствовала себя лягушкой в банке с молоком.
   Единственное - я держала направление и надеялась на удачу. Одно из деревьев чуть не расшибло мне нос, когда я все-таки выползла к предполагаемому месту стоянки. Девичий шепот был слышен отсюда, но приглушенно - вроде бы все в порядке. Как бы не получить в нос при попытке проникнуть в убежище...
   - Дина... Кася... это я, Гло...
   - Гло!!! Ты где шляеш... - визгливый голос Шум оборвался, когда я наплевала на все приличия и метнулась зажать ей рот. Ориентировалась на звук, слава Богу, удачно.
   - Все здесь?
   - М... зммс!!! - правильно, сквозь ладонь сложно сказать что-то путное.
   - Шум, скажи честно - что проще, убить тебя, или научить говорить тихо???
   - А что такого... - На этот раз я ограничилась затрещиной, и Надька притихла. Дальнейший разговор велся тихим свистящим голосом, когда половина слов домысливается потом, в голове.
   - Так... Где заяц?
   Рука Каси нащупала меня в темноте и протянула нечто брыкающееся. Первым делом я сдернула с себя накидку и завернула зайца. Получившийся кулек лег возле входа, точнее, вполза в укрытие. Не сдохнет до рассвета.
   - А теперь сюда слушайте. - Я напоминала себе суслика, говоря сквозь зубы - Снаружи творится какая-то хрень. Кто-то здесь говорил об эзотерике? Да? Так вот, Кася - я не знаю, ведьма ты или прикидываешься, но лучше бы эта самая эзотерика тобой не заинтересовалась. Подозреваю, что пережить эту ночь будет сложнее, чем все предыдущие.
   Прозвучало слишком патетично и мне показалось, что девчонки не поверили.
   - Все забились внутрь, срочно, все молчим и ждем рассвета. Ясно? У реки что-то есть.
   - Подожди, а как же Дина?
   - Она не здесь??
   - Она же раньше ушла и должна была вернуться...
   - Черт!!!
   Хорошо, что девушкам не пришло в голову меня останавливать. Я рванула наружу с такой скоростью, с которой было возможно вывихнуть руку, желавшую остановить.
   - Сидеть здесь! В любом случае! Сидеть здесь!
  
   - Ты - дура, Ангелина Кротова. Ты редкостная дура и идиотка, если вознамерилась сделать что-то своими силами. Все, что ты можешь - умереть страшно и безвестно, в чьих-нибудь когтях. - Этот шепот невозможно было услышать.
   Меня гнало вперед чувство потери. Я не могла простить себе двух смертей. Раньше мы были почти бессмертны, сама мысль о том, что кто-то может уйти безвозвратно, была недопустима и смешна. Как быстро человек привыкает к смерти... Как быстро умирает жалость и сострадание... Сейчас я хотела одного - сохранить нас. Сохранить хотя бы троих, оставшихся рядом... А если вытащить свои мысли наружу и рассмотреть пристальней... Мелкий, противный страх остаться совсем одной и не иметь возможности поговорить с кем-нибудь гнал меня вперед... Две смерти подряд - и третья возможная - так не должно быть! Рита и Лера - две девушки-звездочки, любимые всеми, самые известные и уважаемые... Поклонники, всеобщее внимание... Это раздражало, бесило... Они оказались неспособными выжить. Не понимали, что вокруг жестокий мир, никто уже не будет их спасать за красивые глаза. Не смогли отказаться от высокомерия и чрезмерного самолюбия... Такие не выживают в стае, а общество кормит их от щедрости. Моя стая снова была под угрозой.
   Ветки цеплялись за одежду, пропитанную ранней росой. Ползти на брюхе было сложно и неприятно - сучки кололись, а сухие листья норовили предательски растрезвонить на весь лес о моем присутствии. После первых десяти метров я сообразила, как нужно переставлять руки, чтобы не издавать ни звука. Как и всегда - следствием знания стали мозоли и ссадины, обильно покрывшие руки и голени. Но это волновало мало. Я преодолевала путь до реки, все отдаляясь от убежища. Почему-то казалось, что там девчонки будут в безопасности, при условии сохранения тишины. Лишь бы они не совершили какую-нибудь глупость!
   Лес был наполнен гулом. Непонятно, откуда это исходило - от земли, от далекой пока что воды, или сами деревья гудели на одной ноте подобно волынке. Страшно? Не то слово! Наверное, когда слишком много боишься, становится невозможным бояться дальше. Страшнее уже не будет - я точно оптимист. С этой мыслью стало даже как-то бодрее. Значит, не все потеряно, если остался в душе здоровый скептицизм и юмор.
   Туман не расходился. Наоборот даже, стал принимать какие-то формы, уплотняться в одних местах и образовывать прорехи в других. Казалось, это следствие ветра, но взмокшие волосы липли к спине и не холодили кожу - ни единого дуновения. Сейчас я завидовала Дине, с ее относительно короткой стрижкой. Лес стоял сам по себе, и принимать нас как равных не собирался. Черт, вот влипли...
   Потянуло резким запахом мяты и реки. Я одолела последние метры и глянула на воду. Все так же катились волны неизвестного происхождения, будто оглаживая берег. От воды гул был сильнее. Мятная полянка выглядела такой же, как полчаса назад - неопрятные листья зубчиками образовывали подобие узора, обрамляя речку.
   Я вздохнула. Дины не было видно, следовало развернуться и углубиться снова в частокол деревьев и невысокой травы. Но что-то держало здесь, взгляд был прикован к воде, напоминавшей вздыбленный загривок испуганного зверя. Я лежала так четверть часа, ожидая логичного завершения этого ощущения. Стоит доверять своей интуиции, если несколько раз она спасла тебе жизнь.
   На том берегу, будто кто-то невидимой рукой сдернул скатерть, сотканную из тумана и темноты. Седые полосы исчезали, и сама земля стала напоминать стаю ворон, прихорашивающихся и пробующих крылья. Я напрягла зрение до предела. Картина была поэтичной и страшной одновременно. Берег кто-то вспахивал огромной лопатой, быстро и небрежно. То там, то тут, в воздух поднимались и падали комья земли. Все это выглядело хаотично, и тем не менее, прослеживалась некая система... Я присмотрелась.
   И вдруг по спине прошел такой жар, что, казалось, все тело испарится. Я поняла, и это было куда страшнее, чем та памятная тварь на полянке... Землю вспахивали удары копыт, и лошади, которым они могли принадлежать, были раза в два крупнее обычной. И еще их не было видно.
   Я попятилась и уползла в траву обратно. Запах мяты буквально резал ноздри. Нужно было уходить и скорее искать Динку. Что-то подсказывало, что если сии коняшки бегают по тому берегу, то и наш берег может быть перепахан подобным образом.
   Поднявшись в полный рост, я двинулась по направлению к нашему дереву. Туман все еще был плотным.
   - Дина!!! Дина! Отзовись! - Отбросив всякие приличия, приходилось орать в голос.
   Даже эха в этом лесу нет...
   Пришлось двигаться в другую сторону. Теперь я шла немного вдоль реки и вправо от убежища. Гул начал отдаляться, но почему-то думалось, что это ненадолго. Мысленно я дала себе полчаса на поиски. Потом будет поздно что-либо делать, странная конница достигнет этого берега. Надо будет скрыться.
   Дина жива. Пока что жива. Она заблудилась... пожалуй... И теперь ищет вход в убежище, сбитая с толку туманом и ночью. Но мысли плюнуть на все и спастись самой, не было в помине. Надо найти Динку.
   Дура ты, Гло.
   Деревья то появлялись, то пропадали, возникая из тумана неожиданно. Я продвигалась максимально бесшумно, но умения не хватало все равно - казалось, шаги разносятся по всему лесу.
   Уже хорошо то, что я нашла первый след девушки. Сомнений не было, Дина запнулась за низкую ветку, и, упав, порвала платье. Незначительный льняной лоскуток и несколько увядших листьев мяты. Зачем она до сих пор таскает за собой этот веник? Дина, очевидно, блуждала по маятнику, то в одну сторону, то в другую, в попытке найти убежище. Я боялась перейти на легкий бег, слишком велика вероятность врезаться лбом в коварно нависшую ветку. И тогда я не найду не только Дину, но еще и себя потеряю. Туман начал редеть, гул снова усилился, и душу грызло предчувствие... Опоздаю... Стараясь не давать воли дурным мыслям, я трудила ноги, пробиваясь дальше, сквозь этот трижды клятый лес.
   Я увидела Дину, когда гул за спиной стал распадаться на отдельные звуки. Ржание невидимых коней было оглушительным, невыносимо свербело в ушах, щелканье кнута отзывалось болью, будто кнут ходит по собственной спине. И стук копыт, бьющих, терзающих, переворачивающих целые пласты земли, обнажая корни...
   Все еще пытаясь следовать за девушкой, мои ноги, не уставая, печатали шаг за шагом. Дина бежала впереди - туман почти рассеялся, и я видела ее целиком. Испуганная, она никогда не умела толком бегать... Даже на каблуках ей было бы легче, чем сейчас босиком. Я хотела позвать ее, но она уже ничего не слышала.
   И, когда ветер со спины донес до меня запах разгоряченных тел и конского пота, я могла только метнуться в сторону и откатиться в очень подвернувшийся овражек. По ушам ударило безумным свистом, руки сами метнулись зажать, заглушить, только смысл? Этот свист буквально выворачивал наизнанку душу, меня выгнуло в позвоночнике и прижало к земле.
   В том месте, где три секунды назад бежала моя подруга, принципиальная и серьезная Динка, взлетали в воздух клочья земли, падали деревья, и метались тени. Ветер срывал кожу с костей, и единственное, что спасало - небольшие склоны оврага, заросшие вьюнком и грибами.
   Боль в ушах... нестерпимо...
   Вой, страшный вой - не понять, вою это я, или кто-то другой, сейчас перемалываемый копытами в мелкие куски...
   Все длилось минут десять.
   Когда сознание вернулось, туман рассеялся окончательно. Гул почти не был слышен, над головой шумели кроны деревьев, переговариваясь, ворча, склоняясь и принимая первичные формы. Я встала. Страшно болели виски, слегка плыло в глазах. Но я жива, хотя и не была рада сему факту. Страшное предчувствие завладело сознанием, когда я поднималась на склон, оскальзываясь и цепляясь руками за скользкие грибные шляпки.
   ...То, что было недавно Диной, лежало разорванное ударами копыт, и перемешанное с землей на протяжении метров десяти. Вряд ли эта кавалькада заметила маленькое существо у себя на пути...
   - Динка, Динка... Почему-то мне не хватает слов, чтобы проводить тебя. Ты мне никогда особо не нравилась. Прости...
   Слезы текли по щекам, по следам предыдущих своих сестер, смывая печаль по Рите другой печалью...
  
   - Я вернулась.
   Молча и не двигаясь, я следила, как две девушки выбираются из дупла. Кася и Надька явно не спали в эту ночь. Чего они ждали? Меня? Дину? Или просто боялись заснуть?
   В лесу давно рассвело, и в кронах играло солнце. Но внизу, у самых корней, было по-прежнему сумрачно. Я разглядела синие круги под глазами Шумы, тревогу и усталость на лице Каси... Почему же они так долго приглядываются? Почему не подходят?
   - Я вернулась. - Голос звучал хрипло, я подумала, что они не расслышали.
   Наконец Кася, явно на что-то решившись, сделала шаг навстречу. Еще один. И еще. Остановилась, глядя тревожными глазами. Шум тихо ойкнула и прислонилась к упавшему дереву. Я все меньше и меньше понимала в происходящем, поэтому ждать вопроса не стала.
   На землю полетел изорванный грязный веник, в котором с трудом угадывались зубчатые листики и поломанные стебельки.
   - Это все, что от Нее осталось.
   Серые глаза расширились и стали отливать зеленью. Но тревога в них стала понимающей.
   ...Еле-еле перебираясь через огромные валуны, которых вчера еще не было, падая и оскальзываясь... меня вели к реке, ставшей прежней - прозрачной, спокойно бегущей по камням - не в пример вчерашней строптивой мутнянке. Забравшись в воду, я яростно отмывалась от прошедшей ночи, выскребая из тела все - страх, осознание, невозможность простить себе смерть подруги, воспоминания о страшной коннице...
   Девчонки наблюдали с берега, все так же молча, как я фыркала, бесконечно терла голову и скребла спину ногтями, пытаясь почесать между лопаток. Волосы, давно не знавшие гребенки, спутались, и я старательно теребила их пальцами. Они не слушались, запутываясь еще больше, сбиваясь в колтуны. Мне было все равно, я нещадно раздирала пряди. Потом остановилась и глянула на руку. В воде, изгибаясь в такт течению, колыхались длинные тускло-серые нити, высвобождаясь и уплывая по одной. Я замерла в ужасе... Ветра не было, и легкие волны, поднятые моими же руками, улеглись. Отражаясь в водной глади, на меня смотрела Ангелина Кротова... неузнаваемо седая, мокрые пряди на голове, ресницы и брови - все было невозможного, отвратительного серого цвета...
   Как меня выволакивали из воды - не помню. Как тащили к стоянке, разжигали костер и ругались на чем свет стоит - не знаю. Я была между двух миров - сна и реальности и ни в одном из них одновременно. Не понять, чья заслуга была в том, что я не ушла в этот призрачный мир, говоривший во сне, зовущий... Как они вернули душу, уже окончательно решившую покинуть тело? Все было туманно и неизвестно - не понять что и где. Лишь вечером того же дня сознание решило посетить измученную плоть.
   - Шум, наш зайчик все еще жив? Не сбежал? - голос показался незнакомым, я скосила глаза посмотреть, кто говорил, и только потом поняла, что этот хрип принадлежит мне.
   - Лина! Очнулась! - Шум подбежала и села рядом.
   - Мы как раз его готовим.
   - Да?? А мне казалось, что смелости его грохнуть у вас не хватит... - я позволила себе усмешку.
   - Я его топила. Прирезать рука не поднялась. - Хмурая Кася говорила с другой стороны. Повернув голову, я разглядела кровь на ее руках и деревянный нож, которым она пилила вдоль ребер мясо.
   - Как вижу, удачно? Оказалось, не сложнее, чем котенка?
   Кася промолчала. Пожалуй, не стоило так говорить...
   - Девчонки, что делать? Что делать дальше?
   - Жить. - Катерина была немногословна.
   - С... этим? Жить?
   - У тебя нет выбора. Не думаю, что самоубийство - лучший выход. Я хочу выжить... во что бы то ни стало. - Ее голос звучал обиженно, как у маленького ребенка. Хотя вряд ли мой был лучше.
   Мы снова замолчали.
   Сучья в костре потрескивали, Шум таскала их со всего леса, так, чтобы хватило на ночь. Мясо поджаривалось на прутиках, неумело накромсанное, без специй и соли. Единственное, чем возможно было разбавить вкус пресного мяса - мятой, запах которой, похоже, стал для меня отвратен до конца жизни.
   - Шум, твою налево! Положи прутик, еще не готово!
   - Я жрать хочу, Кась! Я не ела двое суток, и если не поем сейчас, у меня будет кружиться голова и поднимется давление, и я вообще не буду в состоянии что-либо сделать!
   - Хрен с тобой, золотая рыбка... Кушай. Но это опасно.
   - Угм. Оно уже почти готово. - Шум вгрызлась в свой кусок. - Помяну Ритку... Мясо-то немножко с кровью...
   Я предпочитала ждать. Сомневаюсь, что от непрожаренного мяса мне будет плохо, я просто любила хорошо прокоптившиеся куски.
   - Девчонки, там... где Дина... В овраге грибы растут, короче.
   - Я туда не пойду!!!
   - Шума, а тебя никто не спрашивает...
   - А фиг вам! Грибы могут быть ядовитые!
   - Я в грибах немного разбираюсь. Вроде не поганки.
   - Все равно! Я эту дрянь есть не буду!
   - Жрать захочешь - будешь!
   - Да хорош вам уже!!! - голос Каси прервал нашу перепалку. - Сходим, посмотрим, ничего не случится. Гло, ты накидку свою из-под зайца заберешь?
   - Надеюсь, ты его не прямо в ней топила?
   - Нет! - Кася буквально издевалась. Хотя кто над кем издевался, еще посмотреть надо... С другой стороны - никакого сострадания к больному товарищу!
   После недолгого молчания я затронула другую больную тему.
   - Местечко хорошенькое, конечно... Мы дальше идем, или обоснуемся здесь?
   - По-любому, идти надо.
   - Кася, а я, может, не хочу идти! У меня ноги уже болят! И вообще, лес большой, мы отсюда вряд ли когда-нибудь выйдем... Давайте здесь останемся - и вода рядом, и живность есть...
   - Ага, и Охота... - поддержала Кася. Охотой мы окрестили явление, убившее Дину и чуть не искалечившее меня.
   - Ну, будем прятаться куда-нибудь, если повторится!
   - Я тоже считаю, что надо идти, Шум. - Кася благодарно посмотрела на меня. Она тоже понимала, что если осядем здесь, никакой надежды больше не останется. Как вернуться домой? Здесь мы рано или поздно умрем все - отравимся, убьемся, будем загрызены зверьми... Нужна надежда, нужна цель. Хотя бы нужно найти людей, которые здесь, определенно, есть.
   - Опять вы все против меня! Крыски!
   - Между прочим, мы тебе разумные вещи говорим.
   - Ну и черт с вами! Я все равно остаюсь при своем мнении!
   - Шум, ты домой хочешь?
   - Что за вопрос? Конечно, хочу.
   - Когда мы сюда провалились, помнишь полянку? Пепел?
   - Еще бы я не помнила... Лерку...
   - Угу. Так вот, если мы сюда попали посредством такой полянки, то не исключена возможность существования второй такой полянки, и даже третьей и четвертой. Сидя здесь, мы ничего подобного не найдем. А у меня мама... сама знаешь, какая. Я у нее одна осталась.
   - А у меня, можно подумать, нет...
   - Так ты согласна, что идти надо?
   - Хорошо. Я была не права. Устраивает??
   - Вполне.
   Кася поднялась и направилась к реке.
   - Кась, погоди, давай вместе. Шум, посторожишь лагерь?
   - А куда я денусь... - ворчливо донеслось из дупла.
   Некоторое время мы вышагивали, стараясь не шуметь, ближе к реке начались заросли травы. Идти стало легче.
   - Кася... - я начала разговор первой. - А ты сама-то веришь в свои слова?
   - Верю. Потому что много раз убеждалась - если во что-то верить, оно обязательно сбудется.
   - Ты так считаешь?
   - Я. Верю.
   - Понятно.
   Я помолчала, собираясь с духом, и, наконец, высказала то, что наболело.
   - Знаешь, Катерина... Похоже, мы с тобой изначально были самые сильные в нашей девичьей упряжке. Ты не побоялась той твари, ты правильно все поняла, когда я пошла искать Дину... Не стала противоречить, а сделала то, о чем я не успела попросить - сохранила лагерь и хотя бы ощущение команды. Мы все в одной упряжке, но я и ты в ней - тягловые... Мы сильнее. Изначально были сильнее остальных.
   - Ну... может быть. А если бы первой погибла я? Ты уверена, что сейчас бы не говорила что-то подобное той же Лерке?
   - Жестокая ты, Катька... Да, уверена. Ты у меня ощущаешься совсем по-другому. Я не знаю, как... Как сестра!
   - Кстати, ты - не менее жестокая.
   - Я в курсе. Но без этого никак.
   Мы опять умолкли. На реке было тихо, совсем тихо. Так бывает только в опасном или заповедном месте. Каменистое дно бликовало, отражая звезды. Совсем другие созвездия, нежели дома, хоть и не являлась я никогда знатоком астрономии. Тот берег был черен, как и все время до этого. Туда хотелось доплыть, долететь, но вода столь спокойна, что было страшно ее коснуться. Вдруг это уже не вода, а ртуть?
   - А ты заметила, что на небе нет Луны? Здесь ее вообще нет.
   - Да ну?
   - Сама посмотри. - Я оглянулась и просмотрела весь доступный участок неба. Действительно, Луны не было, как не было и чего-нибудь подобного ей.
   - Наверное, поэтому ночи такие темные, правда? - продолжала Кася.
   - А может, она просто в другой части неба? В лесу ведь не видно.
   - Вряд ли. Веришь - нет, я будто чувствую, что ее здесь нет. Не народилась еще.
   Мой взгляд метнулся в сторону девушки, но она, похоже, не заметила, что сказала очень странную вещь. - Слушай, у тебя нож с собой?
   - Да. Тот, который Динкин.
   - Знаешь старый славянский обычай - братание кровью? Люди становятся кровными братьями, если смешают свою кровь. Я тут подумала... У меня никогда не было сестры...
   - Я тоже была лишена этого удовольствия... - Мы улыбнулись синхронно. Было ясно, к чему она клонит. - Только за.
  
   Безлунное небо равнодушно наблюдало, как две измотанные девушки старательно чиркали ножичком по тыльной стороне руки, подставляя ладонь под алые капли... Как две ладони схлестнулись, перемешав вторую группу, резус отрицательный, и первую положительную... Как обнялись две новоявленные сестры, клявшиеся друг другу на берегу в бесконечной помощи и сестринском всепрощении... Каким Богам это было известно - никто не знает. Боги этого зачарованного и опасного места были глухи, а свои, языческие - слишком далеки. Но никто не смог бы расторгнуть эту клятву. Богов эти девушки всегда носили в сердце...
  
   - Вы где шлялись? - Шум стояла, уперев руки в бока. Было видно, что она не на шутку испугана.
   - На берегу.
   - Что, в лагере вам уже не сидится? Деточки, вы черти где ходите, я же за вас волнуюсь!
   - Мы за тебя тоже. - Это фраза вышла хором и вызвала обоюдный смех.
   - Кажется, я себя чувствую здесь лишней.
   - Надь, ну ты прости нас... Ну хотелось нам на берегу посидеть...
   - А меня с собой взять?
   - А кто лагерь охранять останется?
   - Прекрасно! Значит, я буду в лагере сидеть, а вы там - прохлаждаться! Так не пойдет, все, я ушла гулять!
   - Куда?? - опять хором.
   - На берег, в лес, к черту на рога! Вы же меня не берете, мне с собой абсолютно не скучно!
   - Сидеть! - рявкнула я.
   - Шум, погоди... - это уже Кася.
   - Все нормально, все хорошо, я все понимаю, у вас там разговоры, секреты, я тоже хочу погулять!
   Кое-как уломали ее остаться. Пришлось соврать, что мы обсуждали планы на завтра. Надька еще долго возмущалась, что ее никто не посвящает в НАШИ планы, что мы - единоличницы и т.д.
   Какая же она шумная...
   С этой мыслью я уснула.
  
   Тусклый свет сочился сквозь кору, падал на лицо и изо всех сил гнал сон прочь. Сколько не старайся - а если я проснулась, значит, все. Больше заснуть не удастся. Девчонки лежали по обе стороны от меня - Кася обнимала левый бок, изрядно отлежав, Шум подпирала правый. Дупло, а точнее, расколотый у земли ствол дерева был не сильно удобным убежищем, не хватало места, чтобы вытянуть ноги, и к утру все тело безбожно затекало. Зато, как показали события прошедших двух дней, это убежище было надежным. Жаль такое бросать.
   Вспомнив все, что случилось прошлой ночью, я нахмурилась. Отвратно. Лежа невозможно было думать о чем-то серьезном. Меня беспокоили волосы - вернут ли они цвет и будут ли, как прежде, русыми... но я почти не вспоминала о причине столь ранней седины. Будто отрезало психику от предыдущих событий, и мир виделся прекрасным, удивительным. Человеческое сознание до невозможности гибкое и привыкает ко всему. Удивительная приживаемость... А еще радовал факт, что у меня есть сестра. Я ведь единственный ребенок в семье... О, черт... Зря я вспомнила про семью. В груди резко защемило и стало пусто, я представила своих осиротевших родителей, и мне стало плохо.
   Нужно вернуться. Я не могу не вернуться. Нужно вернуться и вытащить Касю, Надюху.... У них тоже есть родители. Все, пора будить девчонок. Я легонько потрясла за плечо сестренку.
   - Мам, мне сегодня ко второй паре... - прошептала Кася и повернулась на другой бок.
   Сразу расхотелось будить, кого бы то ни было - так хреново мне не было давно. Резко нахлынула тоска по родителям. Почему же мы задумываемся о них так поздно? Почему мысль о близких приходит не сразу, а изрядно позже? Все-таки человек - такая скотина...
   Я посмотрела на Надьку и в голову постучалась незнакомая мысль. Она тоже могла бы стать моей сестрой... пускай это создание взбалмошное и истеричное, но все мы сейчас в одной упряжке. Неужели не сроднили нас все эти испытания? Жаль, что остальные не выжили... На глаза опять навернулись слезы.
   Я стала аккуратно высвобождать руки, но девчонки, разумеется, тут же открыли глаза. Не обращая внимания на сонные взгляды, я выползла наружу и с наслаждением потянулась. Интересно, в этом лесу всегда так солнечно после Охоты? Что-то подсказывало мне, что увиденное: страшные невидимые кони и звук погони, - происходит не просто так, этому есть объяснение, пускай и в рамках существующего места. Мне казалось, что Охота - не разовое явление, а нечто повторяющееся. Кто даст гарантию, что через месяц, через три дня, через год, не случится то же самое? У всего на свете есть система. Надо понять, как живет это место, и влиться в его ритм.
   Когда Шум и Кася наконец изволили выползти, их уже ждал разожженный костер и остатки вчерашнего мяса. Закусить, как и всегда, можно было только мятой.
   Фу, гадость...
  
   В этот день мы планировали преодолеть расстояние в два-три раза больше. Лесной ландшафт ложился под ноги, как натертый паркет. Правильно говорят, что подобные испытания либо ломают людей, либо делают их сильнее.
   Дина, Лера, Рита... Почему же вы, столь сильные и великолепные в нашем мире, оказались неспособными выжить в этом? Как я посмотрю вашим родителям в глаза?
   Грибы никуда не сбежали, все так же блестели шляпками в том самом овражке. Охота оставила широкую, метров в тридцать, полосу изрытой и перепаханной земли. Иные валуны были нам по пояс. Страшно подумать, кто у этих лошадей всадники? Тело Дины, растасканное аккурат по всей длине овражка, я закопала еще тогда... Очень сложно вспомнить, как - все будто в тумане. Сознание отказывалось фиксировать в памяти что-то действительно страшное. Помню только, что эти валуны я ворочала влегкую, как гальку в реке - столь страшно было оставить все на потеху хищникам и жаре, силы иссякли, только когда вдали показался лагерь.
   Мы шагали по лесу, и опасность была всюду. Но три девчонки достигли того состояния, когда море кажется по колено, а горы по плечу. Мы сможем и преодолеем. Мы найдем возможность выбраться, о нас напишут... Еще будем смеяться и вспоминать эти события... Грустить о тех, кто не вернулся... Все представлялось не таким страшным и сковывающим. В лесу вполне реально жить, без разносолов и мороженого, правда. Но мы выживем.
   Лес слегка менялся, в нем становилось больше травы, деревья сменили непроглядные широкие листья на полупрозрачные узорчатые. Теперь солнечный свет беспрепятственно проникал всюду и согревал землю. Первая интересную особенность заметила, как всегда, Кася. Она указала на высоко задранные ветви неизвестного широколистного дерева. На нем чернелись круглые плоды, напоминавшие орех. Было решено штурмовать ствол с разведывательными целями.
   Шум вяло отпиралась, сказав, что кому-то все равно надо стоять внизу и ловить все, что мы будем стрясать. Решив не эксплуатировать лишний раз нашу вечно больную стерву, мы полезли сами. Кора оказалась на диво удобной, ступни упирались в шероховатую поверхность, без труда находя опору для тела.
   Надо сказать, что даже внешне мы хорошо приспособились к лесу. Моя льняная ночнушка, изначально бывшая светло-серой, стала грязной, я укоротила ее от щиколоток до колен. Накидка использовалась как рюкзак-узел, с завязанными рукавами я закидывала его за спину, предварительно запихав туда тряпки и скудные пожитки. Например, то, что долгое время использовалось, как сеть для ловли рыбы, было в моем узелке. Девушки также приспособились - Касе в драных джинсах и топике вообще замечательно чувствовалось. Шуму мы кое-как все же уговорили надеть бывшие Леркины кеды. Туфельки на каблуках остались там же, на полянке, с предварительно оторванными пряжками.
   Первый орех по закону мирового свинства упал прямо на макушку Надюхе. Она матюгнулась и поспешила собирать в подол ореховый град.
   - Лови!
   - Уй!
   - Ну что, поймала? А я сейчас вон тут ветку тряхну!
   - Ай!
   - Шума, осторожно, тут к тебе пять штук летит...
   - Ай! Тьфу, черт... уй! Девчонки, ну может хва...
   - А!!! Кася, блин, смотри, куда кидаешь, хочешь, чтобы я с дерева сверзилась?
   - Извини, Гло.
   - Эй, вы там вообще охамели!!! А в меня, значит, кидаться можно???
   - А ты не подставляйся! - хором донеслось с дерева.
   Под дружный хохот Шум вытряхнула из подола все на землю и обиженно отошла с линии огня.
   Еще некоторое время мы были заняты исключительно орехами. Опять в голову полезли абсолютно ненужные и левые мысли - насколько же в человеке силен первобытный инстинкт собирательства! Стоит только вот так, дорваться до вожделенной дикой природы с ее, казалось бы, неисчерпаемыми ресурсами, и невозможно отойти, хочется упрямой мартышкой лезть дальше, срывать больше, чтобы всем, особенно себе, досталось и помногу... Самые упрямые и настырные мартышки, как известно, ломают себе шею, упав со слишком хрупкой ветки.
   Мы как-то подзабыли, что, кроме того, чтобы собрать, еще и надо донести урожай. А вдруг этот орех ядовит? Опомнились только, когда ветки стали опасно похрустывать под тяжестью тел. Не создавая паники, мы глянули вниз... Матерь Богов! Метров десять, не меньше. Путь вниз был аккуратным и неторопливым.
   Спрыгнув, я поискала глазами Шуму, но девушку нигде не было видно. Не хотелось повторения истории с Леркой, хотя вряд ли Надя поступит столь же глупо, уйдя в неизвестный лес из-за пары шишек. Ожидая, когда Кася спустится, я внимательно осматривала окрестности. Под деревом ступить было некуда от орехов, ближайшие кусты находились метров за десять. Плод мягко щелкнул, раскрываясь посередине от легкого нажима пальцев, и оказался вполне съедобным. Конечно, была вероятность, что он ядовит... Но запах мяты, растущей вдоль русла реки и пресное мясо настолько надоели, что я готова была отравиться, но попробовать что-то новое. На вкус - обычный орех, такие мы у Риты на даче трескали, точно так же стрясая с дерева. А у нас еще и грибы есть... Устроим сегодня настоящий пир.
   Узелок Шумы лежал здесь, а девушки все не было. Подозревая неладное, я навострилась было прочесывать ближайшие кусты, как вдруг увидела Надюху, выбиравшуюся из зарослей. Вид у девушки был слишком уж бледным и более изможденным, нежели обычно. Не знаю, как это возможно - Шум всегда была очень хрупкой девушкой, и жертвой Бухенвальда была названа не раз. Но сейчас привычно бледная и прозрачная кожа нашей подруги отливала явственной зеленью.
   Наплевав на орехи, я бросилась ловить ее, оседающую на землю.
   - Надька, что случилось??? Надюха...
   - Мне немножко нехорошо...
   - Ни хрена себе немножко!!!
   Кася спрыгивала с дерева. Вдвоем мы нависли над Шумой. Самое страшное - это невозможность что-либо сделать. Мы вдруг поняли, насколько наша утренняя бравада смешна. "Мы выживем!" "Будем смеяться!"
   - Так, Надька, рассказывай по порядку. Как ты себя чувствуешь? Что болит?
   - Живот... Он уже часа два как болит...
   - Ты что, дура гордая, молчала!
   - Это фигня... пройдет...
   Не слушая односложных уверений, что с ней все хорошо, что это бывает, и что не случилось ничего необычного, я и Кася дергали траву, сооружая в ближайших кустах мягкую подстилку. Ощущение беды придавливало к земле - было плевать на орехи, грибы, на все, связанное с этим проклятым лесом - потерять еще одну подругу... Мы сходили с ума.
   Усевшись рядом с Надькой, Кася дотошно выспрашивала, что у нее болит, где и как.
   Похоже, так и не удалось нам пройти сегодня большую часть пути. То, что вяло, еле-еле говорила наша подруга, прямо указывало на отравление. Боль в животе, кружится голова... А вот сейчас еще и рвота.
   Это был последний раз, когда она ходила за кусты сама. Дальше уже мы водили Надюху под руки. Она страдала, очень страдала, и все равно пыталась храбриться. Организм боролся с отравой, скорее всего, злосчастным куском непрожаренного мяса... и явно проигрывал. Надьку полоскало как только можно, каждые пятнадцать минут ее надо было поднять, донести до кустов и уложить обратно.
   Уже стемнело, и кое-как, отвлекаясь на стоны подруги, я и сестренка соорудили шалашик над ее головой. Его хватало, чтобы закрывать целиком нас троих. К вечеру Надьке стало хуже. Горячий лоб, ненормальный блеск в глазах... Ее колотила страшная дрожь. Кася - молодец, первая сообразила взять какую-то тряпку из нашего арсенала, и, сбегав к реке, намочить. Таким образом, мы поили Надьку, жалея, что нет даже маленькой миски - пить, высасывая воду из тяжелого, мокрого льна было трудно. Ночью мы не смогли уснуть...
   - Надька, не волнуйся, если у тебя температура, значит, организм борется с отравой. Тебя будет некоторое время трясти, потом будет слабость, а потом ты выздоровеешь. - В голосе Каси мне почудились слезы, но, главное - их не слышала Надя. Нельзя даже допускать мысли, что она не справится. Без медикаментов, без банальной миски, мы помогали Шуме справляться с собой, нося ее на руках в кусты и подбадривая словесно. Именно сейчас я понимала, что самое страшное в нашей жизни - не иметь возможности что-нибудь сделать. Но даже мысли о том, что Надя может уйти, оставить нас, нельзя допускать.
   - Ты выздоровеешь, слышишь, Надька? Главное - верь в это. - Кася гладила девушку по голове.
   "Веришь ли ты в свои слова сама, Катерина?" - хотелось спросить мне. Это было бы жестоко, но не грешило против правды. Кася будто почувствовала мой невысказанный вопрос, и в темноте блеснули поднятые на меня глаза.
   - Я. Верю. - Кровная сестра смотрела на меня в упор, и слова были явно обращены не к Шуме. - Я верю в то, что все будет хорошо. Мы верим, Надька, слышишь? - она выделила интонацией слово "мы", и не спускала с меня колючих, зеленеющих в темноте глаз.
   Всю ночь Надя бредила во сне. Несколько раз, просыпаясь, просилась в туалет, и снова проваливалась в беспамятство, которое назвать сном язык не поворачивался. Когда мы проснулись, у меня с Катериной требовательно заурчало в желудке. Вспомнилось, что весь "урожай" так и остался нетронутым. Мы не ели весь вчерашний день. Я вылезла из шалаша и пошла собирать орехи - ни попытаться поймать рыбы, ни поставить силки на зайца вчера... Надо исправить сие упущение. Вязать леску в узел получалось все лучше и лучше - руки привыкали и начинали сами подсказывать, где и как затянуть хитрую петлю. Заячья тропка нашлась изрядно далеко от лагеря, и не одна. Похоже, здесь они табунами ходят.
   Расставив все возможные петли, я снова загрустила. Вспомнила Риту, благодаря которой сейчас мы имели возможность ловить зайцев. Вспомнила Лерку, которая догадалась одеть мою же накидку, так удачно спасшую нас от голода в первые дни. Хотя "удачно" - не совсем то слово. Скорее "чудом". И цена каждому чуду здесь - смерть близких...
   Когда я вернулась в лагерь, Кася уже проснулась. Надюха за ночь еще больше отощала, под глазами залегли страшные синие тени, скулы были заостренные, как у покойницы. Брр... Я не стала давать волю своему воображению.
   Тем не менее, несмотря на внешний вид, нашей больной стерве стало лучше. Она даже подшучивала над нашими неуклюжими усилиями по чистке орехов и переносу воды. Лоб девушки все еще оставался горячим, голос - слабым, но, похоже, Шум уверовала в свое выздоровление. Есть, правда, отказалась.
   Было решено продолжать путь. Я наскоро собрала пустующие силки. Не слушая вялой ругани нашей Шумки, ставшей вопреки прозвищу совсем тихой, мы с Касей изобретали совершенно фантастическую модель носилок, чтобы ее стало возможным нести. В итоге получилось вольное творение из тряпок, веток и всего, что нашлось в узлах. Не слишком удобно, красиво и профессионально, но вполне терпимо.
   Узелки за спину... И лиственные своды, напоенные солнцем, снова поплыли над головами. Мы старались не затрагивать тему Надькиной болезни, боясь сглазить. Вроде бы, безумная тряска и постоянные отлучения в кустики остались в прошлом. Может даже, это было не отравление, а что-нибудь другое... Тяготы похода, например... Вечное давление... Укусил какой-нибудь экзотический комар?
   Стоп. Только сейчас я поняла, что ни одного насекомого в этом лесу нет. И вряд ли есть в следующем. Никто не зудел над ухом ночью, заставляя подпрыгивать на месте, и, ругаясь, скрести укушенное место. Для верности я кинула взгляд на очень вовремя открывшуюся взгляду полянку с цветами. Ни одной бабочки, мотылька, паучка или гусеницы! Нет привычного жужжания полосатых тел, усердно опыляющих цветы, один за другим. А как тогда они размножаются? Я погрузилась в раздумья. Очнулась, когда упрямая Надюха извернулась и спрыгнула на землю. Пошатнулась, но не упала. На укоризненный взгляд девушка ответила, что в состоянии идти сама и что мне, в частности, она страшно отомстит потом. Ну что ее, силком укладывать обратно? Тем более мы были рады, что наша подруга там быстро оправилась.
   Носилки мы не бросили - просто скинули туда все вещи. Хорошая вещь, зачем оставлять ее на попечение лесу? Надька шла медленно, но целеустремленно. Не приходилось ее поддерживать и ловить в падении.
   Похоже, не я одна размышляла о смысле бытия. Девчонки тоже были задумчивые донельзя. Шагать в полном молчании оказалось даже лучше, нежели одной веселой толпой. Раньше не было слышно звуков леса: шороха травы, хруста опавших листьев, плеска реки недалеко... Все заглушали пронзительные вопли толпы перепуганных девчонок. Сейчас я хотела понять этот лес. Как любой другой, он таил в себе множество неизведанного, притягивал и отталкивал одновременно. Хотелось стать частью этого организма, почувствовать биение невидимого сердца...
   Похоже, мы сделаем сегодня марш-бросок и преодолеем достаточно большое расстояние. Я очень на это надеюсь. А пока что мне было интересно, насколько я оказалась наблюдательней остальных.
   - Девчонки, а вы заметили странность?
   - М-м? - Надюха даже не повернулась. Видно, совсем ушла в себя.
   - Совсем нет насекомых. Кто-нибудь видел хоть одну бабочку?
   - Бабочек у нас Шум любит. Если до сих пор не раздалось счастливого вопля "БАБОЧКА!!!", значит, их действительно здесь нет. - Кася хитро улыбалась в спину Надежде.
   Надька действительно любила бабочек. Сие гламурное создание никогда не могло пройти мимо кофточки с изображением бедного насекомого. Зато гусениц, из которых эти бабочки вылуплялись, Шум боялась и давила везде, где можно. Хотя она всегда была непоследовательной девушкой...
   - Угу... Бабочек не видела... - сонно отозвалась Надька. Ее сон этой ночью вряд ли можно было назвать отдыхом, теперь шла, пошатываясь и еле переставляя ноги, но шла. Упрямое создание...
   - Нет, даже комаров нет!
   - Ангелина, ты спятила? Я бы на твоем месте только радовалась! - Кася уставилась на меня с подозрением.
   - Катюх, я просто всегда пытаюсь докопаться до причины явлений, меня окружающих. В конце концов, ты это знаешь.
   - Ботаник хренов! Ты бы лучше училась так, как разговариваешь! Кстати, в чем смысл жизни, Гло? - вдруг она сменила интонацию на участливо-интересующуюся.
   - Сложный вопрос... - Я увернулась от очередной ветки, страстно желающей познакомиться поближе с моим левым глазом. - Я уверена, что ни один из живших ранее философов так и не смог приблизиться к раскрытию этой тайны. Блез Паскаль сказал: "Если бы одни люди умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно". Аналогичные темы развивали и другие трактаты прошлого. Значит ли это, что смысл жизни в смерти? По человеческой логике - нет. Следовательно, нужна нечеловеческая, чтобы понять и принять ответ на этот вечный вопрос... - Я погрузилась в раздумья. Может, написать какой-нибудь трактат самой? Почему хорошие мысли в моей голове не могут стать достоянием всех умных людей? Надо подумать...
   Я и не заметила, что Кася приняла буквально бурый оттенок кожи и нервно держалась за живот. Когда я, наконец, отвлеклась от глубоких дум и вернула глазам осмысленное выражение, она просто уже нервно хихикала. Мой удивленный и непонимающий взгляд стал последней каплей, и Катюха рухнула на землю, хохоча, как сумасшедшая. Надька, будто не слыша, протопала еще метров десять и только потом обернулась. Взгляд у нее был плывущий, но она улыбалась, глядя на катающуюся по земле Касю. Улыбка была столь отрешенной, что, казалось, не я одна только что размышляла о смысле жизни.
   В Касю полетели сухие листья, подобранные с земли. Я старалась засыпать ее с головы до ног.
   Когда в счастливый хохот вкрался подозрительный звук, каюсь, не сразу я повернула голову, продолжая загребать лесную подстилку. Успела только увидеть Надю, распростертую на земле. Когда мы подбежали, Шум продолжала улыбаться, уже без сознания.
  
   На этот раз все было хуже. Ручей оказался далеко, как раз в этом месте водная жила делала петлю, и подход к воде оказался крайне заросшим. Продравшись сквозь сухие ветки и тростник, я поняла, что ночевать придется прямо здесь. Надюху надо было поить и выхаживать. В большом количестве сушняка было свое преимущество - мы развели костер, правда, с трудом найдя для него полянку. Пока что девушка не приходила в себя. Я приложила руку к ее лбу и резко отдернула, чуть не опалив. Наша подруга, казалось, сейчас задымится.
   Нет, я еще не знала тогда, что такое плохо... Воистину я приблизилась к пониманию этого, когда встретилась глазами с Касей. Мгновение наши зрачки дрожали на одном уровне. Опомнилась я только в чьих-то некрепких объятиях и от саднящей боли в сжатых кистях. Кася пыталась оттащить мою светлость от дерева, в которое я изволила только что молотить кулаками и головой. Совсем забыла, где нахожусь...
   Судя по всему, это продолжалось недолго - иначе от моих рук ничего бы не осталось. Молчаливая борьба с собой - и снова в строю. Жива, относительно здорова, и в своем уме. Взамен беззвучных ударов пришли слезы... а затем и действие, уже машинальное. Мы подняли Надюху и потащили к воде.
  
   Вся ночь сплелась в какой-то бессловесный комок из плача, бреда и метаний от лагеря до реки. Но даже сейчас к нам никто не пришел, никто не напал и не услышал тихого плача и криков Надьки, стремительно пропадавшей в мире бреда. Она кричала страшно, и порой казалось, что хриплый девчачий голос сменяется на совершенно чужой и мужской. Впервые в мою взбешенную и сумасшедшую голову пришли мысли о том, как я буду выживать одна. Я смотрела на место, где сидела Кася, и думала, чья смерть будет последней? Почему-то не было сомнений относительно того, что Надька долго не протянет. Следовательно, оставалось двое - я и Кася, девочка-поэт... Кто из нас двоих останется жить?
   - Кхм... - я откашлялась. Многого мне стоило задать этот вопрос. - Кася, давай честно... О чем ты сейчас думаешь?
   Она молчала долго. Слишком долго, даже показалось, что сквозь всхлипы и возгласы Шумы я слышу Катькино сонное дыхание, и она давно спит. Я начала вспоминать, когда последний раз Кася ходила к ручью, и не могла ли остаться там. Потом что-то шевельнулось под кустом напротив, и голос подруги зазвучал глухо, как из-под воды.
   - Честно?
   - Да.
   - Только взамен на твою честность.
   - Разумеется. Мне ответить на этот же вопрос?
   - После меня... - Она помолчала. - Я думаю... Кто... кто... были те охотники, что убили Дину? А ты?
   Наступила пауза.
   - О доме. - Тоже соврала я.
   Ни одно слово не нарушило больше тишину, до самого утра.
  
   Надя ушла на следующую ночь. Пришла в себя утром и дала нам надежду... зря. Это были ее последние слова.
   "Я зря дала вам надежду".
   Она плакала, но угасала, а слезы только выедали глаза. Шума не хотела умирать. Все утро она тихо молилась, и сетовала, что нет крестика. Сначала я эти слова приняла за новый приступ бреда - Надя никогда не была набожной и все пыталась сотворить какую-нибудь "черную мессу". Теперь было страшно смотреть на ее настоящее лицо, без маски успешности и уникальности. Ее было жалко, а я не люблю жалеть людей... Кася успокаивала Надьку, как могла, мне же оставалось молчать. Что-то заставляло заткнуться перед лицом еще одной смерти, никаких красивых слов и клятв на могиле - мы просто засунули потерявшее гибкость тело в корни дерева и поскорее ушли от этого места.
   Все. Хватит. Мы должны выжить.
  
   Километры таяли за спиной, сливаясь с бесконечной зеленью. Мы буквально летели, боясь оглянуться. Прошло двое суток, но их хватило, чтобы разучиться говорить - ни слова не нарушило тишину под лиственным сводом. Я ненавидела деревья - ВСЕ! И я не понимала, как могла любить их раньше. Корявые, тупые великаны, похожие друг на друга, то и дело стремящиеся дорвать остатки одежды и выдрать клок волос.
   Каждый ночлег был сопряжен с опасностью, теперь мы спали по очереди, охраняя друг друга. Мы забили на возможность зажарить мясо и разжечь костер. Под утро лес холодел, но оставлял возможность не замерзнуть совсем, прижавшись друг к другу. Орехи не кончались, мы подбирали их прямо с земли, наскоро запихивали в рот, и неслись дальше. Борьба с лесом превратилась в бег, мы шли быстрее, а деревья будто успевали вырастать за ночь - там, где вчера были просветы в кронах, с утра вырастала чаща. Или это наше воображение разыгралось?
   Все равно мы знали, что дойдем и неслись, будто за плечами Дикий Гон и невидимые всадники уже дышат в спину.
   На четвертые сутки бешеной беготни свет, лившийся все время сверху, вдруг оказался снизу, а потом совсем исчез. Я потеряла сознание, второй раз за всю небогатую на события жизнь. Воспоминания от первого раза были достаточно забавными, и ничего резкого, кроме запаха нашатыря, в них не было. Здесь же почему-то очень сильно болела голова и позвоночник. Я, кажется, приходила в себя, но не понимала, почему столь больно. И странно, казалось, веки не хотят открываться. Даже закричать... Стоп. Вот кричать было совсем ни к чему, не разобравшись в обстановке.
   Руки свободно чиркнули по воздуху, и уперлись во что-то теплое. Кася была рядом, и зашевелилась, когда я потрясла ее за плечо. Я все еще ничего не видела и начинала тихо паниковать.
   Процесс ощупывания себя любимой подсказал, что вся голова покрыта каким-то непонятным клеем - именно он мешал разлепить веки и оглядеться. Я начала отдирать эту засохшую дрянь и чуть не взвыла - было ужасно больно, не говоря о том, что волосы приходилось рвать тоже.
   По звукам, доносящимся слева, я предположила, что Катюха пыталась высвободить руки. Первое, что оказалось у меня перед глазами, когда удалось наконец расчистить обзор, - здоровенный паук с огромными черными глазищами. Радости от долгожданной встречи с первым насекомым в этом лесу я почему-то не испытала, тут же постаравшись оказаться подальше. Ничего сложного в этом не было, и, метра на два удалившись, я ткнулась спиной в холодную земляную стенку. Вокруг был земляной колодец. Сквозь ветки, покрывавшие яму, виднелся нехиленький пролом.
   Судя по всему, мы умудрились попасть в еще одну ловчую яму. Это становилось привычным и раздражающим до безумия фактором - явное присутствие охотников, но отсутствие их в непосредственной видимости. Хотя, может, оно и к лучшему.
   Удивительно, но ко всему происшедшему мы отнеслись крайне философски, не сказать пофигистично. Эта яма отличалась от предыдущей, ставшей могилой Рите, большим количеством чрезвычайно липкой черной паутины. Именно она залепила мне глаза и спеленала по рукам Касю. Я бросилась помогать. Было удивительно, как мы умудрились не свернуть себе шею - наспех ощупав себя и сестренку, я убедилась в наличии всего нескольких синяков.
   Паутина цеплялась за ноги, но продраться не составило труда. Вдвоем мы быстро освободили друг друга от лишних пут. Когда последний липкий комок был отброшен в сторону, воцарилась тишина. Мы молча разглядывали лучи света, пробивавшие резные листья. Крышка ямы была странной - не просто накиданные в беспорядке срезанные ветви, а вросшие в края гибкие кусты, будто этой яме не меньше полусотни лет.
   Листья соблазнительно свисали над головой и будто манили. До них было не менее двух метров, даже с вытянутой вверх рукой. Мы с Касей никогда не выдавались ростом, поэтому, даже сидя друг у друга на шее не смогли бы зацепиться за самые нижние ветки. Вся яма - два на два, слишком уж жутковатая площадь. В голове крутилась песенка Агата Кристи.
   - "На ковре-вертолете, мимо радуги...Мы летим, а вы ползете..." - ошарашено напела я.
   По-моему, Кася решила, что я повредилась рассудком. Она старательно прощупала мой лоб, вгляделась в зрачки и облегченно вздохнула, только увидев привычную язвительную улыбку в свой адрес.
   - Че делать бум? - Этот вопрос стал самым актуальным из всех задаваемых.
   - Стенки неровные, можно попытаться влезть...
   - А подумать? - Язвительность перетекла из мимики в разговор. - Здесь скосы под острым углом к дну. И если ты еще не отрастила себе восемь лап, то мы в глубокой...
   -... яме! И причем не такой уж глубокой.
   - Ну да... - Я скептически оглядела подобие крыши над головой. Ничего утешительного не увидев, я решила прощупать стены. Вместе с Касей мы в полутьме мазались глиной и паутиной, обходя яму по периметру, но не находили ни одной зацепки на гладких, слегка осыпающихся краях. Казалось, здесь должны быть корни растений, камешки, уступы... Ощущение, что мы попали сюда не случайно, усилилось. Ну с какого ляда углублению в земле быть гладким, как лысина дедушки Ленина? Значит, кто-то постарался. Оставалось ждать. Ждать гостей, или хозяев, как правильней будет сказать?
  
   - Настораживает один факт. - Мы молчали уже часов пять, и это начало надоедать. Звук собственной речи буквально оглушил, и я резко понизила голос. - Я не видела ни одного насекомого, а тут паутина... И единственный паучок, как насмешка над людским трудолюбием.
   Мы мерзли без огня, но костер было не на чем развести. Ни одного сучка, бревнышка или хотя бы древесной трухи. Мы сидели, обнявшись, хоть так сохраняя тепло, и читали друг другу стихи вполголоса. И я и Кася - давние соперницы в красоте слога, и, бывало, мы ругались, не сходясь во мнениях, и критикуя друг друга. Сейчас все отдалилось на задний план, поблекло. Шума - громкое создание бессмысленного урбанизированного мира, ушла последней. И мысль о том, что ты можешь умереть, как и остальные, больше не пугала. Было страшно оттого, что погибнет другая. Одиночество было когда-то пунктиком наших девочек, каждая очерчивала себе "личную" зону, в которую не пускала остальных, бравируя своей самостоятельностью. Сколь же глупо это выглядело сейчас!
   - Ну что ты прицепилась к этим бедным бабочкам??? - Кася все-таки ответила, но ее тон мне не понравился. - Опять размышления о смысле жизни? Тебе мало проблем?
   - Катюх, тихо... - Я тихо фигела от ее напористости.
   - Не тихо!!! Громко! Ну, нет здесь насекомых, или есть они - какая разница? Тебя вообще не колышет ничего, кроме себя самой!
   - Кась, если ты заметила, мы сидим в яме, где валом паутины, причем крайне липкой и толстой. Мы не видели ни одной стрекозы, ни одного паука, значит, их здесь нет! Но один есть. Он сидит в этой яме, и сейчас его, очевидно, в угол звуковой волной отнесло.
   - Хорош! - Кася отбросила мою руку и вывернулась из-под тряпок, служивших нам одеялом. - Мне надо побыть одной.
   Вот тут уже я не выдержала. Последняя фраза была невероятно смешной, учитывая размеры ямы. Я буквально укатилась, глядя, как Катерина отползает в противоположный угол. Теперь мне было гарантировано молчание на всю ночь - Кася обиделась и не собиралась продолжать разговор. Ничего, утро вечера мудренее, поостынет - тогда и поговорим. "Нельзя грызть собак из своей упряжки - от кнута достанет всем" - старый чукотский принцип. Было холодно, но терпимо, и Катюха не рисковала замерзнуть совсем. Условия, в которых мы находились, позволяли - вряд ли что-то свалится на головы посреди ночи. Хотя... Как знать.
   Я поразмышляла еще и решила что в этой ситуации лучше дать выход раздражению и потом не ссориться, чем оставить неприятный осадок. Поэтому, отсмеявшись, я стала готовиться ко сну. По звукам, Кася делала то же самое.
   Веки отчаянно слипались. Я закрыла глаза - так было проще, но сон не шел. Было какое-то забытье, ощущение нереальности...
  
   "Во сне все кажется совсем другим. Ветки деревьев не хлещут по лицу, а вежливо уступают дорогу, враги сражаются смело и честно, всегда знаешь наперед, что будет. Звери обретают душу. Зверь, сидевший у моих ног, был разумен, но по-своему. У него был взгляд зверя, но он не нападал. Он предлагал мне битву не на жизнь, а на смерть, каждому по своей правде. Кошка - не кошка, птица или волк? Может быть, рысь или грифон какой-нибудь? Этому зверю было безразлично, кем он смотрится, вряд ли он видел в своей жизни зеркало. Но это не лишало его звания достойного противника.
   - Я буду тем, кем ты увидишь меня, и это мое право. Ты будешь тем, кого сделали из тебя люди, и это твоя обязанность. Ты можешь сражаться, и брать у людей все, что знаешь, это твое право. Я буду сражаться и брать от себя все, что умею - это моя обязанность. - Зверь шевелил губами, покрытыми шерстью. - Моя победа будет твоей смертью, и новой жизнью для остальных. Я научу твою стаю всему, что умею. Ты научишься всему, что знают здешние места. Но о возвращении в дом можешь не думать. Я сказал то, что будет. Ты можешь сделать иначе и решить нечто другое. Это твое право, как человека - его сложно оспорить. Но ты не умеешь изменить что-то выше твоей стаи. Она тебя воспитала, она вас всех убивает, когда придет срок. Стань мной и породнись с МОЕЙ стаей. Просто забудь свою. Все будет так, как я сказал.
   Мой голос наконец прорубил завесу внезапной немоты.
   - Я не хочу..."
  
   По щеке стекали капли. Челка прилипла ко лбу. Было сложно понять, где сон, а где реальность - глаза не открывались. Пот, роса и чертова паутина образовали сплошное покрывало, напоминающее саван на дождливых похоронах. Через пятнадцать минут небо начнет светлеть - я это чуяла, сама не знаю как. Было темно по-прежнему. Глаза различали перед собой гладкую слежавшуюся землю с вкраплением камешков. Я столь хорошо выспалась, мир будто родился заново. Впервые не было вечной боли в спине по утрам - будто спишь на лебяжьем пухе.
   Я лежала лицом к стенке, и спиной к тому месту, где дремала Кася. Решив не будить девчонку раньше времени, я попыталась разобраться в странностях, вытворяемых моим организмом. Необычайно свеж был воздух утра - столь яркий, наполненный запахом росы. Вот сейчас я решила и поняла - Я СМОГУ. Смогу вырваться, чего бы это ни стоило.
   Все-таки следовало еще чуть поспать, поскольку делать все равно было нечего. Осмотр ямы ни к чему не привел - все было по-прежнему, гладкие стены и листья, насмешливо подрагивающие на высоте более трех метров.
  
   Меня разбудил странный звук. Мягкий шлепок на землю, вздох, резкий шелест, и брызги с мощным, сбивающим с ног запахом крови. Я и не заметила, как оказалась на ногах. В полумраке было негде развернуться, и я успела лишь заметить смазанное нечто, рванувшееся к моему горлу.
   Как я успела поймать ее в полете... не знаю... Несмотря на это, я упала и покатилась по земле - вместе с тварью. Разглядывать, есть ли у нее крылья, ноги или хвост, не было времени. Я всего лишь ощутила ее, как ощущала ту памятную химеру на поляне. Разница была в скорости, и эта дрянь была изрядно опытней. Матерая, опасная... Она всего лишь раззадоривала своей яростью. Я знала, что делать. Пальцы нащупали круглые, как плошки, глаза, а ведь прошло еще не больше четырнадцати секунд...
   Липкая жижа стекала по пальцам. Вдруг подумалось, что эту дергающуюся тушу можно попробовать сготовить и съесть, если мясо не будет вонять тухлятиной. С этой дельной мыслью и победной улыбкой я повернулась к Касе...
   Тому, что от нее осталось.
   ________
  
   Лес был мрачен. Все было мрачно и отвечало мне негодованием. Щепки отлетали от деревьев, толстенные ветки ломались, а земля гудела. Я выбивала из этого живого существа, рядящегося под обычные деревья, свою ярость. Я вопила и терзала все, попадающееся под руку. Я мстила, но всему не было дела. Ни одна тварь не вышла на дорогу обезумевшему существу. Ничто, даже Охота не была страшна теперь, но что толку? Все было зря. ВСЕ.
   Как вытрясти душу из безмолвного леса? Как вытащить с того света пять девчонок, ничем не заслуживших такой смерти? И мою сестру, мою названую сестру, единственную в этом мире...
   Я упала и стала бить землю кулаками, головой и всем, что попадалось под руку. Листья обиженно выворачивались из-под рук и желтыми хлопьями опадали вниз - призрак будущей осени. Я размазывала по лицу то ли грязь, то ли слезы - все руки были в серой дряни, мерзкой на ощупь, будто пепел от сгоревшей кости.
   Я приподнялась и внимательно взглянула на ладонь. Что-то подозрительно знакомое было в этой серой субстанции, что-то притягивающее взгляд. Вниз сыпалась тонкая струйка, разлетаясь по пути в мелкий туман. Маленький серый водопад сбегал с кожи, растворяясь и меняя все вокруг. Деревья, ненавистные деревья, внезапно показались до боли знакомы. Над головой было небо. Настоящее небо, слегка розоватое, но такое родное...
  
   Я плелась домой. Мимо злополучной клумбы, мимо четырех фонарей, ворот и безлюдного входа в парк. Ранние прохожие торопились на работу. Меня ждал дом, мама, отец, университет и клиника для психически неустойчивых. А также опорка, долгие разговоры со следователем, и постоянные допросы... Я не боялась. Но все это показалось столь ненастоящим, столь глупым... Все законы, все принципы - все было искусственным, не достойным настоящей жизни. Мне хотелось увидеть моих девчонок. Пять девушек, ставших молчаливыми призраками в чужом лесу... Обнять и поцеловать Касю, пожать руку Дине, погладить по голове Шуму и подмигнуть Ритке. И просто попросить прощения у Лерки... С этой, последней мыслью, я перенесла ногу с бордюра на дорогу и совсем рядом увидела моего Зверя. Зверя из сна. Он улыбался, как это умеют делать настоящие дикие собаки - не скрывая огромных клыков и опасности, буквально сочащейся из мышц. Он приветливо шевельнулся и подался навстречу.
   И в тот миг, когда я бросилась обнять свое сновидение, кусочек ТОГО жестокого мира, страшный удар потряс землю и перевернул все вокруг. Вой гудка и визжание шин стали последним звуком перед временем тишины, настоящей Тишины...
  
   Зверь провожал меня и улыбался, я держалась за его густую гриву. Вокруг проносились деревья, величественные и прекрасные, такие непонятные, такие зовущие... В них можно было блуждать годами, не находя двух схожих. Подо мной вздымались и опадали ребра могучего скакуна, его тяжелое дыхание мешалось со звуком взрываемой земли, шелеста листьев и волн, бьющихся в берег, сплетаясь в могучую песнь. Песнь моей Стаи.
   Волосы Каси были по-прежнему рыжими и сливались с гривой коня. Вороной по правую руку нес бледную девушку с алыми губами и гривой, отливающей свежим каштаном, маленькая вампирия была счастлива. Дина, увитая листьями, счастливо улыбалась, а Шум ловила порхающих вокруг бабочек и отпускала на волю, совсем не боясь своего огромного серого жеребца. Лерка же, пластая крыльями воздух, черной молнией неслась впереди всех, сшибая на лету листья.
   Мы были вместе.
   Я и моя Стая.
  
   июль - 4 октября 2006

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"