Я копался в самой глубокой луже за домом. Я играл, что эта лужа -- огромный океан, который затопит любую землю. Я месил лужу замечательными резиновыми сапогами! Я чавкал, хлюпал и плюхал этой лужей. Устраивал водоворот и два раза обрушивал на деревья цунами. И в конце концов придумал вырыть великий лужный канал!
Я решил, что если сделаю между лужами глубокую траншею, то вода в лужах соединится и - ура! - канал готов! Но трудноватая это оказалась штука. Я протопал на одном месте, наверное, тысячу шагов. А лужа так и оставалась своего размера.
И вдруг рядом с моей лужей остановились ботинки. Скучные ботинки. Мокрые - все в веснушках от лужной воды.
- Меня зовут Петька, - сказали ботинки в веснушках.
Разве мне было дело до такой ерунды - кого и как зовут? Вот если бы он помог мне вырыть великий канал! Тогда я готов до конца жизни звать его Петькой.
Но ботинки в веснушках сами пошли в соседнюю лужу:
- Смотри, как лучше делать. Сначала надо ногами грести в стороны, а потом быстро двигаться вперёд.
Но я не стал смотреть. Я просто стал делать - и скоро наши лужи соединились в канал и даже весело зажурчали, как речка. Не ударил Петька в грязь лицом!
Мы стояли в нашей лужной речке и чувствовали, как она плещется по нашим сапогам и ботинкам. Это было так хорошо, что и говорить ничего не хотелось. И ещё я немножко боялся, что Петька сейчас зазнается: я-то в резиновых сапогах делал канал, а он - в ботинках. Но вместо этого Петька сказал:
- А знаешь, у молокозавода на соседней улице лужи белые и пахнут как молоко. Если там вырыть канал, то получится молочная река.
Тогда я обрадовался и вот что сказал:
- А знаешь, когда лужи подмерзают, их можно разбивать вдребезги. И за это ничего не будет.
А больше мы ничего не сказали. Просто подумали: если мы так хорошо дружим лужами, то почему бы нам не дружить друг с другом?
И мы взяли и стали дружить.
Однажды мы с Петькой смеялись
- Давай кулаками мериться, - предложил я Петьке и стал боксировать перед ним. Я здорово боксировал. Правым кулаком -- левым кулаком, правым -- левым. У меня такие славные кулаки -- как отточеные булыжнички.
Но Петька почему-то мои кулаки совсем не оценил. Он сказал:
- Понимаешь, кулаки - это как-то скучно. Кулаками любой дурак помериться сможет... А мы ведь с тобой не любые дураки, правда?
- Тогда ростом давай, - сказал я и убедительно приосанился. Так что мои лопатки на спине друг об друга поскрежетали. Рост у меня хороший - половина папиного!
- Не-е-ет, - протянул Петька и как будто незаметно шею вытянул. - Ты всю жизнь живёшь на третьем этаже, а я только на втором. Ты же на целый этаж выше меня! Нечестно!
Я не сдавался:
- Может, ногами?
- У тебя ботинки на вырост!
- Зубами?
- Твои в два ряда растут!
- Животами?
- Ты сегодня на одну котлету больше съел!
- Головами?
- Ты весь волосами зарос! Головы толком не видно!
И тут я не выдержал:
- Сколько можно! Ну не носами же!
Но Петька вдруг страшно обрадовался:
- Слушай! Точно! Носами!
Он даже заскакал от восторга.
- Ты только посмотри на мой нос! На нём может сделать сальто маленький сноубордист, - и Петька взмахнул пальцем по своему вздёрнутому носу. - А у тебя нос картошкой -- с такого носа сноубордист полетит головой в сугроб.
И он стал смеяться. Скакал и смеялся этот Петька. Низенький! Худющий! С коротенькими волосами и малышовыми кулачками! Скакал и смеялся. Так что я не выдержал и тоже давай хохотать во всё горло. А то вдруг он смехом предложит помериться. Нет уж! Пусть остаётся с носом!
Однажды мы с Петькой управляли самолётами
- Это мой самолёт летит, - ткнул пальцем в небо Петька.
- А это мой, - ткнул рядышком я.
Наши самолёты, как мухи по стеклу, ползли по небу ровно и уверенно.
- Осторожнее! - со знанием дела предупредил меня Петька. - Не разгоняйся и не лихачь! А то серьёзная авария будет.
А я ответил:
- А ты не дыми так сильно! А то другая авария будет. Смотри, какой след после тебя! Мне руль не видно!
Наши самолёты летели как друзья - по соседству.
- А я сейчас мёртвую петлю сделал, - похвастался Петька.
- Что-то я не видел! - засомневался я.
- А я её очень-очень быстро сделал. Чтобы пассажиры не заметили и не заплакали, - объяснил Петька.
Наши самолёты летели послушно, чтобы не заблудиться в небе.
- Ой, а у меня почти бочка получилась! - закричал я.
- Какая ещё бочка? - тоже закричал Петька. - Ты разве не видишь? Вон птицы летают!
- А я им погудел, чтобы знали, - объяснил я. - Вот так: ту-ту-туууууу!
- Ты сообразительный пилот, - похвалил меня Петька.
Наши самолёты ещё раз погудели - теперь друг другу. И стали держать курс в разные стороны.
- Пока, увидимся в Африке, - попрощался Петькин самолёт.
- Лучше ты ко мне, в Китай, - а мой махнул ему напоследок крылом.
И они дружно скрылись за горизонтом.
А во двор на машине въехал Петькин папа. Он остановил машину посередине дороги, высунулся и стал громко сердиться, что парковаться негде. Весь двор был занят машинами. И только небо было чистым. На небе почти рассеялись две полоски от наших самолётов.
Однажды мы с Петькой поломали дом
Я зашёл за Петькой гулять и мы стали спускаться по лестнице вниз. Вдруг я не выдержал и ка-а-а-ак чихнул. Аж лестница вздрогнула. Тогда Петька тоже ка-а-а-ак чихнул -- штукатурка с потолка посыпалась! Я снова чи-и-и-ихнул -- мне даже форточка похлопала. И Петька опять чи-и-и-и-хнул -- свет в подъезде выключился! Хорошо, что уже дверь на улицу! Уф! Солнце! Свобода! И людей так много рядом с подъездом. Все в ярких жилетах и касках. Серьёзные, как на линейке в школе. А вокруг инструменты сияют, коробки и разные пакеты красивыми башенками стоят. И всё лентами опоясано. Праздник! Только люди почему-то смотрят на нас недовольно, будто мы им торжественный момент испортили. И пальцами куда-то над нами тычут. Мы с Петькой тоже глянули. Ой-ёй-ёй! Прямо от подъезда до самой крыши по дому тянулась большая трещина! Даже огромная! Трещинища! Вот это мы почихали! Мы же с Петькой поломали дом! Сейчас нам влетит!
- А ну -- живо отсюда! - крикнул человек в самом большом жилете. - Для кого объявление вешали?
И чего он нас спрашивает? Если бы для нас вешали -- мы бы с Петькой такой праздник точно не пропустили.
- Я кому сказал?! - снова крикнул Самый большой жилет.
Как кому? Нам сказал. Наверное, он ещё не понял, что это мы поломали дом. Мы с Петькой переглянулись и живо припустили вперёд. Только Петька по дороге не выдержал и снова ка-а-а-к чихнул! За нашими спинами тут же что-то забухало, загрохотало, повалилось!...
- Не оборачивайся, Петька, - попросил его я. - Слышишь? Ни за что! Не! Обора!-а-а-апчхи!-вайся!
Однажды мы с Петькой были пиратами
Когда Петьке лечили правый глаз, ему поверх глаза налепили кружок из марли.
- Ты, Петька, вылитый пират! - позавидовал я.
- Ну что ты, - возразил Петька. - У настоящего пирата на глазу должна быть чёрная повязка. А у меня-то - белая!
- А ты у нас добрый пират, - объяснил я этому дуралею. Не понимает своего счастья!
И вдруг меня осенило! Добрый пират - это такой пират, который творит добро после обычного пирата. Я быстро схватил Петьку за руку и поволок к себе - делать для меня чёрную наглазную повязку. Если есть добрый пират - должен быть и обычный! Факт!
Из бархатной подстилки на стул я вырезал пухлый кружок - ничего что кривой. Главное - большой, издалека будет видно! Приклеил этот кружок к пояску от маминого халата - Петьке осталось только повязать его на мою голову. Красота! "Ну и кто из нас вылитый пират?" - посмотрел я на Петьку. Петька и не спорил, кто. Он-то уже был разок вылитым пиратом - знает, что теперь моя очередь.
А потом мы снова отправились на улицу. Схема была простой. Я творю зло, а Петька - добро. Я пулей промчался мимо бабы Вали. Хвать! - вырвал у неё из рук сумку и в кустах спрятался. Баба Валя как завопит на весь двор! А Петька из кустов тут как тут: "Вот ваша сумка, баба Валя. Только не вопите, пожалуйста!" Молодец добрый пират! А я опять за своё - схватил машинку маленького Серёжика и в кусты. Серёжик кричит будь здоров - я специально его за голос выбрал. Но добрый пират снова тут как тут: "Ну чего ты, Серёжик, не реви. Это же игра такая. Вырастешь - тоже пиратом будешь..."
Отличная из нас с Петькой пиратская команда получилась. Только мне дома здорово досталось. Но мой добрый пират и здесь пришёл на выручку! Я же говорил, что он творит добро!
В следующий раз тоже попрошу себе глаза полечить. Надо же и мне как-нибудь помочь Петьке.
Однажды мы с Петькой были огурцами
Мы с Петькой долго купались в море и покрылись замечательными пупырышками. А потом Петька вылез на берег и стал облизывать свою руку. Лизнёт, задумчиво губами почмокает и опять.
- Ты чего? - удивился я.
- Проверяю, - напустил на себя важный вид Петька. - Хорошо меня море посолило или нет.
- А-а-а, - понял я. - Молодец, как солёный огурец!
Тётя Маша, Петькина мама, целое лето солит огурцы -- никак уняться не может. Так что у Петьки это наследственное. И хотя я уже весь был в пупырышках от холода, остался в море наподольше. Чтобы просолиться наверняка. Чтобы Петька и меня на солёность проверять не вздумал.
Однажды мы с Петькой играли с эхом
- Э-хо! - кричал Петька.
И эхо отзывалось:
- Ха-ха!
Тогда я кричал:
- У-ха!
А эхо снова в ответ:
- Ха-ха!
Смешливое попалось. Компанейское.
- Го-ра! - продолжал Петька.
- Ра-ра, - продолжало эхо. На его языке это значит "ура-ура".
- Бра-во! - восторгался я.
И эхо следом:
- Во-во.
Тоже довольное.
А потом мы с Петькой устали и решили помолчать. Но эху молчать было скучно - у него ведь такой хороший концерт получился!
- Во-во, во-во, - бродило наше эхо по всей округе и тихонько ворчало.
И вдруг ему ответило другое:
- Во.
Наверное, если сильно хочешь дружить, непременно кто-нибудь отзовётся!
Однажды мы с Петькой были спасателями
Мы накопили денег и пошли их тратить.
А у магазина воздушные шарики на привязи.
Рвутся в небо, бьют копытами:
- Эй, кто-нибудь! Спасите-помогите! На волю отпустите!
И мы купили сразу всех воздушных лошадей. Три упряжки.
Первая тройка умчалась от Петьки галопом - застоялись лошадки!
Вторая от меня уже повежливее - рысцой. Залюбуешься!
А потом Петька задумался:
- А вдруг у нас с тобой завтра денег не будет? Давай лучше этих трёх отпустим завтра. Растянем удовольствие.
Я галопом, ой... то есть быстро согласился.
А на завтра воздушные лошади сдулись. Запутались в нитках-поводьях. Лежат в морщинках, стариковатые. Ни о чём не просят. Зато мы с Петькой стоим над ними: "Эй, кто-нибудь! Спасите! Помогите!"
Однажды мы с Петькой командовали осенью
- Ну-ка, деревья, на жёлтые и красные листья рассчитайсь!
- Жёлтые!
- Красные!
- Жёлтые!
- Красные!
- Жёлтые!
- Жёлтые!
- Эт-то что за вольности? Поменяться с красными местами!
- Красные!
- Жёлтые!
- Красные!
- Жёлтые!
- А это кто совсем лысый? Выйти из строя!
- Жёлтые!
- Красные!
- Жёлтые!
- Красные!
- А здесь почему до сих пор зелёные листья?
- Простите, мы форму в лете забыли!
- Вот постойте и подумайте над своим поведением. Может, покраснеете!
Так мы с Петькой шли по улице и командовали напропалую. И нас все слушались.
И вдруг мы увидели дерево с белыми листьями. Сутулое, оно трясло своей седой шевелюрой будто завуч! От неожиданности мы с Петькой на секунду остановились как вкопанные.
- Здрасьте, - кивнул дереву Петька и бочком, бочком мимо него.
- Здрасьте, - пискнул я. И почему-то побежал на цыпочках. А когда оглянулся, костлявые пальцы дерева едва не схватили меня за капюшон!
- Чуть не попались! - прошептал мне Петька.
- Ага, - кивнул я. - Пусть само теперь командует. Мало ли что!
Однажды мы с Петькой решили завести домашнюю ёлку
- Ёлка, которая растёт дома, это очень полезная штука! - уверенно заявил Петька. - Дед Мороз куда кладёт подарки? Под ёлку! А если ёлка домашняя, значит подарки под ней будут появляться целый год!
Это Петька неплохо придумал. Просто очень неплохо. Мне как раз нужен был новый насос к велосипеду и звоночек погромче. Ещё бинокль и гоночная машинка на управлении. И снегокат с блестящими полозьями. Но всё сразу просить у Деда Мороза как-то невежливо. А если просить целый год - то ерунда, конечно! Разве ему трудно?
Но Петька прервал мои мечты:
- Нет! Польза от ёлки, знаешь, в чём? Когда ёлка хорошо разрастётся, она пустит корни в квартиру ниже. И тогда в этой квартире можно будет качаться на корнях, как на лианах!
Ой как здорово Петька придумал! Просто очень здорово! Если б у меня были лианы, я стал бы ого-го! Ловким, крепким, сильным! Я бы как мартышка - туда-сюда на них летал, сюда-туда. Забыл в комнате портфель? Вжиу! В один момент за ним слетал. Мама зовёт обедать? Вжиу - я уже на кухне. Жаль только, что эти лианы будут в квартире у бабы Вали. А она и так вечно жалуется, что я громко топаю. Даже когда я просто хожу. А уж качаться на лианах у неё дома вряд ли пустит. Зато когда она заснёт, я потихоньку спущусь по корням домашней ёлки вниз и самую малость покачаюсь - взиу-взиу, взиу-взиу. А когда баба Валя проснётся, я стану уже таким крепким, что в один момент окажусь у себя дома. Она ничего и не заметит!
- Нет, - снова сказал Петька. - Настоящая польза в том, что когда ёлка хорошо разрастётся, она верхушкой вылезет на крышу. Тогда если ночью лечь на крыше под нужным углом, то будет казаться, что на верхушке у ёлки звезда!
И как только Петька это придумал?! Просто космически! Не какая-нибудь там электрическая звезда будет на нашей ёлке, а самая настоящая! Которая без всякой розетки может светить ночи напролёт. А если надоест - можно будет поменять её на другую. Тоже настоящую. У такой домашней ёлки миллион миллионов звёзд в запасе!
Но Петька и на этом не успокоился.
- Нет, нет и нет, - сказал он. - Всё-таки самая настоящая польза, знаешь в чём? Когда домашняя ёлка вырастет, в квартире будет домашний лес. Сидишь как будто дома, а на самом деле в лесу. Воздух -- свежий-пресвежий! Мама жутко обрадуется! Ведь дома полезный ёлкин воздух ни одна машина не загрязнит. А можно ещё белку домашнюю завести и шишки на ветках развесить - пусть белка скачет и орешки грызёт.
Тут я уже ничего не подумал, а просто потянул Петьку искать белку. Дед Мороз пока ещё пришлёт подарки! С бабой Валей договариваться надо. Миллионы миллионов звёзд никуда от нас не денутся. А вот домашняя белка!
Однажды мы с Петькой чуть не потеряли друг друга!
Вдруг откуда ни возьмись у Петьки появились дальние родственники. И он уехал. Хотя даже не знает их! А дальние родственники -- они ведь почему дальние? Потому что живут далеко-далеко. В чужой далёкой стране. В Антарктиде! И теперь Петька без меня будет играть с пингвинами. Или нет... Дальние родственники живут ещё дальше -- на другой планете. Ходят вместе с инопланетянами и говорят по слогам: "Пе-тя, при-вет". Будто я тоже так не могу! Ясно же, что не видать мне Петьки сто лет. Сто лет я буду один, без Петьки, играть с эхом, управлять самолётом, превращаться в огурца! А когда он вернётся от своих дальних родственников обратно, у меня борода будет, как у старика Хоттабыча -- седая и длинная. Петька будет дёргать меня за бороду, чтобы я желания исполнял. И я, конечно, буду исполнять. Но каждый раз приговаривать: "Только чтобы больше никаких дальних родственников! Чтобы больше ты никуда не уезжал!" А Петька, конечно, будет соглашаться: "Да ну их, этих дальних родственников, они только и умеют, что твердить: "пингвины -- это тебе не игрушки!" А инопланетяне вообще ни одной нашей игры не знают. Знай твердят своё: "Пе-тя, при-вет".
Так я думал и бродил совсем один по лужам. А через несколько часов Петька вернулся. Я так обрадовался, что его отпустили эти дальние инопланетяне, что немножко расстроился -- я уже привык, что у меня для Петьки выросла исполняющие желания борода.
